Игра по чужим правилам, и на чужом поле

[higf >>>]

Изумруд. День первый

...Доска разорвалась под ними, словно была бумажной.
Гимир уже привык к мгновенным перемещениям, что были ничтожней шага и короче мига, в которых не было ничего между «здесь» и «там». Но на сей раз он словно бы шел против сильного ветра, который пытался отбросить назад. И отбросил бы, ведь под ногами не было опоры. Но словно невидимые нити тянули его против воздушного – воздушного ли?! – течения. И от воина не требовалось никакого усилия. Но это лишь добавляло тревоги. От него не зависело ничего, он был игрушкой, стиснутой устремленными в разные стороны силами. Вот-вот невидимые ладони сомкнутся, прихлопывая ничтожную бабочку...
Все ли тропы ведут, куда надо? И куда – надо?
Мысли были неуместными, как расстеленная на болоте скатерть, и тяжелыми, тугими. Они не опережали события, как бывает обычно, а плелись за ними, отставая от стремительного движения в бело-зеленоватом тумане. Внизу был свет, а вверху темнота, словно из земли сияло солнце. Потом мир перевернулся несколько раз и снова утвердился в неправильном положении. Ни одного запаха, ни одного звука, лишь тело вздрагивает под напором то ли толкающей, то ли тянущей вперед силы и неиссякаемого упрямства безмолвного ветра.
Лишь когда стало казаться, что так будет вечно, послышался шум.
Свист в ушах, пронзительный, выходящий за грань слуха и терзающий мозг.
Миг беспамятства.
Тишина... Такой тишины просто не может быть, когда вокруг стены. Это значит – город. Люди... Или ящеры, или орки – не все ли едино?
Пелену глухоты не прорвала – растворила в себе льющаяся отовсюду музыка, что, казалось, текла по гладкому камню...
Гимир тревожно посмотрел направо, налево. Он один? Нет, Хейлин и Хорн тоже здесь... Похоже, он не потерял спутников, а скорее приобрел. Рядом стояла незнакомая девушка. Никого из жителей видно не было.


НРПГ
Обсуждение
В последнем посте - дополнительная информация.

Сообщение отредактировал higf - 31-10-2009, 22:05

[Мара >>>]

Топаз. День первый

Мара чувствовала кристаллы, великое множество кристаллов, собранных в одном месте. Сначала она думала, что внутри резервуара в середине корабля каким-то образом заперли несколько тысяч учеников Шпиля, но потом обошла хранилище по коридору вокруг, мысленно соизмерила и решила, что они туда просто не смогли бы поместиться. А если она еще не разучилась делать простые логические выводы, значит в резервуаре хранились не сами студенты, а их зачетки. И только она собралась прижать к стенке Ингари и выпытать, наконец, что она знает о зачетках, как пол ушел из-под ног. Не сдвинулся в сторону, не испарился, не поменялся местами с потолком, а просто исчез и, естественным образом, оставшаяся без опоры Кумудвати рухнула в бездну. Жаль, но крыльев за спиной не оказалось. От страха все известные заклинания и магические хитрости в голове перепутались и столь драгоценное время от начала свободного падения до совсем не мягкого приземления было впустую растрачено на совершеннейшую ерунду. Маре вдруг вздумалось размышлять над тем, что если у нее, как у женщины одна жизнь, то может ли у нее, как у снежной кошки, их быть девять. Твердое основание появилось так же неожиданно, как исчезло и зимняя, почувствовав, как превращается в пыль, потеряла сознание.

Гарэль Сорока пришёл в себя резко, сразу, без какого-либо перехода. Просто, только что, его душа была где-то ещё, а уже в следующую секунду вновь оказалась в привычном и родном теле. Первым же, что понял Гарэль был тот факт, что глаза его закрыты, грудь, правая щека , обе руки и ноги упираются в какую-то твёрдую, холодную поверхность, а в голове царит идеальная, восхитительная пустота. Он честно попытался вспомнить, что с ним успело произойти такого интересного, но последнее, что ухватила его память был разговор с рыжей Яникой. Что же могло случится?
Гарэль, вопреки своему имени, чисто по кошачьи вздрогнул ухом, не прижатым к холодному полу и пошарил правой рукой в районе пояса. Самого страшного не случилось: Дракон был на месте и, судя по всему, тоже пребывал в недоумении. Успокоившись, Сорока продолжил исследовать окружающее пространство, правда, так и не открывая глаз. Пальцы наткнулись на что-то гладкое, текучее и мягкое. Эльф погладил это что-то, на проверку оказавшееся прядью чьих-то волос, и машинально слегка подёргал. Не оторвались, а это значило, что для дальнейшего исследования необходимо зрение.
Сорока открыл один глаз и не смог сдержать удивлённого возгласа:
- Хэй-най! – его звонкий, довольно высокий голос разлетелся в разные стороны, отразившись от еле угадывающихся в полумраке стен и высокого потолка.
Прядь, которую он всё ещё держал была сочного синего цвета, а обладательница столь необычного цвета волос была одета весьма и весьма странно и лежала к Гарэлю спиной.
- Рыжая, - он выпустил её волосы и текуче поднялся, в движении одёргивая рубашку и проверяя пояс, - это ты, осмелюсь спро… Ой. Ты не Рыжая!
Да, эта девушка вовсе не походила на Янику, ни лицом, ни одеждой ни даже цветом волос.
Сорока обошёл её по кругу, почесал нос, а потом уселся на корточки и потыкал пальцем в плечо.
- Если ты не Рыжая, то ты кто, осмелюсь спросить? – сказал он, озадаченно моргая.
- Ала Сай Шри Орта Сатья Граха Купуриманта Ни Радж Кумудвати, - не оборачиваясь к нему ответила незнакомка.
- А я Гарэль Сорока, - жизнерадостно представился эльф, снова почесал нос и на треть выдвинул меч из ножен. - А это - Дракон.

- Лучше бы это был декан факультета времени, - мрачно ответила Кумудвати, - зови меня Мара. Нет, конечно, если хочешь произносить полное имя, то согласно церемониалу нужно еще трижды топнуть ногой и хлопнуть в ладоши. Заграт меня подери, что я говорю?
Сорока встал, на пробу несколько раз притопнул и плеснул ладонями друг о друга. В общем-то, ему понравилось, но делать так постоянно было бы несколько утомительно.
- А...а кто такой декан факультета времени и зачем он тебе нужен, Мара? - спросил он, склонив голову на бок и внимательно рассматривая девушку. - Мы можем его поискать, если хочешь, осмелюсь доложить!
Мара перевернулась, усевшись на землю и повинуясь условным рефлексам скрестила ноги так, как это положено делать приличным девушкам, когда на них надета столь короткая юбка. Если бы отец увидел ее в этом наряде, то непременно лишил бы наследства. Но со всеми этими переходами и падениями она окончательно растеряла весь свой социальный статус, а потому первый раз в жизни могла позволить себе побыть обыкновенным человеком, а не будущим повелителем целой нации.
- Я бы с удовольствием, но боюсь, что до вечера найти мы его не успеем. Здесь вообще бывает вечер? Ужин, обед, завтрак?
Впервые с момента пробуждения Гарэль осмотрелся и даже прошёлся из стороны в сторону, разглядывая окружающее их помещение.
- Хей-най! - наконец сказал он, поняв, где они находятся.
Однажды Сороке довелось попасть на бал, устраиваемый каким-то дворянским человеческим семейством в родовом замке. Так вот, зала, где проходил приём очень напоминала ту, куда попали они с Марой: высокие потолки, гладкий, навощённый паркетный пол, узкие, стрельчатые окна...только вот, тогда всё это освещалось множеством свечей и прямо таки сияло чистотой, а здесь, напротив: паутина, пыль и темнота, едва разгоняемая лунными лучами, с трудом протискивающимися в узкие окна.
- Не знаю, осмелюсь доложить, - протянул Гарэль. - Как-то тут грустно...
- Мрачно, - согласилась Кумудвати, разглядывая безымянный палец своей левой руки так внимательно, как будто видела его в первый раз. Дело в том, что сейчас на нем красовалось тяжелое кольцо из золота с прозрачным камнем янтарного оттенка, кажется, ей подарил его отец на какой-то праздник. Безделушка, но отцу показалось милой, да к тому же он любил баловать дочь. - Погуляем? Осмотримся?
Напрягшееся, было, лицо Гарэля тут же вернуло себе обычное выражение радостного любопытства.
- Конечно пойдём! - горячо поддержал он и, с непостижимой быстротой поднимая Мару на ноги. - Вдруг это древний таинственный замок, скрывающий в своих недрах загадки давным-давно ушедших народов!- застрекотал он, расхаживая взад-вперёд так быстро, что толком различить можно было лишь моменты разворота, а все остальные движения как-то смазывались и ускользали от взгляда. - Или быть может бывшая цитадель великого чародея? Всегда хотел побывать в такой, осмелюсь доложить!
Он неожиданно остановился и потёр кожу над переносицей.
- А вообще, тут может быть всё, что угодно, - подытожил он совершенно спокойно. - Идём. Надо осмотреться...и поискать Рыжую.

вместе с Оррофином

Сообщение отредактировал higf - 31-10-2009, 22:06

[Хелькэ >>>]

Изумруд. День первый. Братья - и не только.
(Здесь и далее соучастие принимали - Лаэль, Хигф, Оррофин, и некто кошка)

Хейлин помнил, как рванулось полотно, прорезаясь черной дырой. Помнил, как мир вокруг исчез, как исчезло вообще всё, погружаясь в Бездну - кроме полос острой боли, вспухших вдоль предплечий, будто вытягивающих жилы наружу... Чувствуя себя марионеткой, которую тащат за эти нитки (кто тащит? куда?.. почему боль исчезает, сменяясь всего лишь неясным волнением?) вперед, Хейлин летел сквозь пространство ли, время ли - неизвестно.
Он помнил, как в небе - если то, что было в эти мгновения над его головой, было небом, - сверкнула серая сталь, что-то щелкнуло, как ножницы, и нити, сдерживающие его руки, не позволяющие ускользнуть от неведомого, исчезли. Оборвались.
Или спрятались до поры до времени?
Он помнил резкий удар ступнями о землю - о камень. Он стоял на лестнице, стоял не один, а окруженный прежними спутниками - и новой спутницей, но сейчас его занимало не это.
Хейлина не покидало ощущение, что чего-то очень важного он больше не помнил. И вряд ли вспомнит когда-нибудь.
- Где мы? - тут же он улыбнулся себе, задавшему этот вопрос. - То есть... мы снова где-то, и неизвестно, где именно, так?
Рядом с магом шумно, широко раскрывая рот и согнувшись, дышал Хорн. Такая возможность вернулась к Лепящему только что, и он, как никогда в жизни, оценил всю её прелесть. Блаженный, несущий жизнь и счастье воздух шумно затягивался в его лёгкие, Хорн дышал, дышал так, как пьёт вино заядлый пропойца, долгое время лишённый любимого зелья и наконец добравшийся до бутылки.
- Что...это...было? - спросил он чуть ли не одновременно с Хейлином.
...а было это толщей металла, расплавленного, но совершенно не горячего и очень твёрдого, заполнившего собой всё пространство вокруг. Хорн дёргался в сверкающей плотности нового бытия и пытался слепить себе проход, просто небольшую щель, через которую можно хотя бы вдохнуть, а вместо этого выходили дворцы и пустыни. Металл постоянно двигался, перетекал с места на место, заполняя пустоты. Лепить его было невозможно, и Хорн медленно умирал, пока не понял, что он тоже пустота, и его надо всего-навсего заполнить. Окружающее тут же ему отозвалось и хлынуло внутрь потоком, очищающим и наполняющем звенящей под ударами молота радостью...

Сообщение отредактировал higf - 31-10-2009, 22:06

[Барон Суббота >>>]

Лепящий потёр лоб и невольно вздрогнул, ощутив ледяной металл перчатки. Впрочем, тревога его оказалась излишней: под слоем стали и кожи скрывалась живая плоть его ладони.
- Ха, - несмело, как-то деланно, усмехнулся он. - Эти ваши переходы всегда такие... неожиданные?
- Это уж как обычно, - пожал плечами Гимир. – Вот если б мы очутились известно, где, я б удивился. Полагаю... – он посмотрел на незнакомую девушку, - мы говорим, как обычно, на местном языке. Скажите, как называется этот город?
Девушка одарила его недовольным взглядом. На ее красивом лице скользнула досадливая тень, будто мужчина встрял со своим вопросом не вовремя.
Так оно отчасти и было. Рейлан понятия не имела, что это за город, и что это за мир. Кроме того, её беспокоил тот факт, что, кажется, она не имела понятия ещё о чем-то важном.
- Как только узнаю, сразу тебе сообщу, - не слишком любезно пообещала она.
Воин сморгнул от такого ответа. Он еще не слишком хорошо соображал после перелёта, и потому не задался вопросом - что бы это значило.
- Буду рад, - нашелся язык прежде мозга. – Тогда узнай, и я буду очень благодарен.
- Всю жизнь мечтала работать на побегушках у кого-то вроде тебя, - огрызнулась Рейлан.
Откуда вообще взялся этот белобрысый варвар? И остальные… Зимняя их не узнавала, хотя, может статься, она просто забыла? Мысли вертлявыми ужами расползались в разные стороны, и она никак не могла их собрать.
- Подождите ссориться, - нахмурился Хейлин и обратился к девушке: - Так вы что, тоже не отсюда?
Хорн, тем временем, молча изучал оную, пытаясь понять, какая, в сущности, разница между "местным" и "тоже пришельцем". Всё одно - иномирники, чужие, извечная terra incognita*.
- Ну разумеется нет! - ответила Рейлан так, будто ответ был очевиден и только слепой, ну или тупой до сих пор не догадался.
- Вот это прискорбно, - покачал головой Хейлин и снова повернулся к брату и Лепящему: - Тогда - обычный расклад, куда ноги несут?
"Разница есть, ага", - подумал Хорн и решил внести свою лепту.
- Других местных мы ещё пока не видели, - он пожал плечами, вызвав металлический шорох своих перчаток. - А это значит, что отличить вас от них не можем. Не надо злиться, мы в одном положении.
Лепящий старательно копировал манеру поведения своего давно почившего, но очень горячо любимого дедушки, старался быть таким же спокойным и говорить так же взвешенно. Получилось ли?

______________
* земля неведомая (лат)

Сообщение отредактировал higf - 16-10-2009, 21:44

[higf >>>]

Гимир открыто смотрел на незнакомку – он редко когда стеснялся разглядывать девушек – и пытался вспомнить, куда же он шел до того, как оказался здесь. А главное – зачем? Кажется, у него была какая-то цель. Он отлично помнил, что уже некоторое время – кажется, много, если судить по напластованиям памяти – путешествует вместе со своим братом. Сперва с двумя, но потом один куда-то делся... Но зачем? Как они встретились? Ведь, наверное, не зря, ну же! Что за демон, пасть ему в глотку... то есть ногу в пасть!
Напряженно морщась, воин отвернулся, и поэтому первым заметил, как в воздухе разворачивается – иного слова не подберешь – изображение. Сперва появился короткий, широкий нос, потом полные щеки, голова... а затем плечи. И, наконец, прямо в воздухе оказались видны голова и плечи человека, по-видимому, сидящего за столом из полированного дерева. Задний план скрывался в тумане.
- Пока можете не спешить, - сообщил он хрипловатым голосом.
А Хорн вдруг понял, что чувствует нечто. Это было что-то среднее, между комариным писком в темноте и чесоткой там, куда никак не дотянуться. Это было внутри и извне, это было в его среднем пальце левой руки. Прислушавшись к своим ощущениям, Лепящий понял, что вокруг его пальца обвивается небольшой кусочек металла, но остальное разобрать было трудно: перчатки мешали.
- Кто-нибудь, помогите снять, а? - он повернулся спиной, подставляя систему ремешков и пряжек, удерживающих всю конструкцию у него на руках.
Гимир откликнулся на просьбу, протягивая руку к спине Хорна. На пальце неожиданно ярко сверкнула в солнечном свете искорка – словно зеленая звезда, забытая ночью. Он удивленно уставился на палец, затем перевел взгляд на видение.
В другое время Рейлан непременно ответила бы нагло пялящемуся чурбану все, что она на этот счет думает, но сейчас была слишком занята своими ускользающими мыслями и туманом в голове. А затем она почувствовала творимую в непосредственной близости магию.
Волшебство не было нацеленным откуда-то, оно словно бы исходило от самой земли...
- Выслушать меня в ваших интересах. Мало того, все равно придется, - сухо сообщил неизвестный, повысив голос. И чем скорее, тем лучше.

(четверо нас)

Сообщение отредактировал higf - 16-10-2009, 21:39

[Барон Суббота >>>]

Топаз. День первый. Вдвоём в темноте.

(с Мессалиной, соответственно и это не то, что вы подумали=))

Мара согласно закивала, хоть и без особого рвения. Рыжая, зеленая или красная было все равно. Случайные попутчики исчезали и забывались очень быстро, даже если это двухголовый лев или прекрасный юноша с дивным именем. На счет юноши Мара солгала самой себе, впрочем, она делала это часто.
- Это её имя? Вы давно знакомы или встретились как мы сейчас? – тот факт, что ее поставили на ноги не дожидаясь ее согласия зимняя проигнорировала. Пока это еще нельзя было назвать вопиющей наглостью, а если вдруг станет можно, то она найдет способ охладить наглеца. В самом буквальном смысле.
- Не так же, - Гарэль расплылся в улыбке, вспомнив вечно серьёзное лицо и непослушные волосы Говорящей. - Её зовут Яникой на самом деле и она мой друг. Хотя, не могу сказать, что знаю её давно, осмелюсь доложить!
Неожиданно Сорока замер на полушаге, будто бы обратившись в статую.
- Хей-най! - тихонько произнёс он, поводя длинными, остроконечными ушами. - Ты ничего не слышала, осмелюсь спросить?
- Нет, - Кумудвати очень тихо подошла к нему, обостренное магическое чутье ситуацию не проясняло. В Шпиле картинка была пестрой, со всевозможными источниками силы и множеством возмущений и неровностей, а здесь все было исключительно блеклым и унылым, как само это место.
- Кто-то чихнул, - длинный, по-эльфийски тонкий и изящный палец Гарэля устремилась куда-то в дальний, теряющийся в тенях край огромного зала. Сорока всмотрелся было, но что-то белснуло в лунном луче на его пальце, и он уставился на него так, как будто впервые видел.
- Хэээй-наааай! - в который уже раз протянул он, разглядывая палец и массивное золотое кольцо с зелёным камнем, плотно обхватившее оный. - Мара...у меня раньше не было этого!

Сообщение отредактировал higf - 31-10-2009, 22:07

[Мара >>>]

(продолжение)

- Ты уверен? - испуганно прошептала зимняя, почувствовав, как в животе закружились снежинки, а собственный безымянный палец с таким же кольцом вдруг загорел и зачесался.
- Абсолютно, - покивал эльф и с некоторым напряжением стащил кольцо с пальца. - Красивое...
В его глазах заблестело любопытство, так характерное близкой ему породе врановых. Гарэль внимательно рассмотрел кольцо, покрутил его так и эдак, понюхал и даже попробовал на зуб.
- Ничего, - сказал он растеряно. - Самое обычное кольцо!
- Ну уж нет, - Мара нервно сдернула свое кольцо, - чтоб мне пальцы отморозить, не люблю я такие подарочки.
Уже было замахнулась, чтобы выбросить кольцо, но задумалась. А если это ключ или пропуск, то она совершит огромную глупость. Так она и застыла, с поднятой рукой и приоткрытым ртом.
Гарэль окинул получившуюся скульптурную композицию оценивающим взглядом, пожал плечами и надел собственное кольцо на палец.
- Если хочешь, могу у себя подержать, осмелюсь доложить. А ты подумаешь, решишь, нужно оно тебе или нет.
Мара сникла. Количество вариантов возросло, а решение проблемы не приблизилось. Отведя глаза от Гарэля в надежде, что это поможет ей сосредоточиться, она уставилась на темную, запыленную и опутанную паутиной колонну в конце зала, и тут же жалобно пискнула.
- Тени двигаются, - машинально сунув кольцо в карман, она переместилась за плечо спутника.
- Хей-най? - эльф осмотрелся и на всякий случай выдвинул клинок на треть. Клинок синевато поблёскивал и загадочно переливался, как и всегда. - Тварей Хаоса тут нет.
Он чуть передёрнул плечами, будто отгоняя неприятное воспоминание и снова смотрелся во мрак. Да, действительно тени двигались или...нет, двигалось что-то в тенях, просто не слишком близко!
- Тут ещё кто-то есть! - обрадовался Сорока. - Пойдём поищем их и спросим, где мы, осмелюсь предложить?
- Пойдем – его радости снежная не разделяла.

[Барон Суббота >>>]

(продолжение же)

Гарэль кивнул и шагнул в тени первым. Он сделал это не из стремления прикрыть даму своей широкой (не слишком-то, даже по эльфийским меркам, если уж совсем честно) грудью, нет. Скорее, всего, он просто не задумывался об этом и шёл туда, где было интересно, чтобы всё увидеть своими глазами, пощупать, понюхать, узнать...
Тени в зале казались материальными. Они скрывали в себе даже яркость одежд Сороки и пригашивали звонкое щёлканье его деревянных сандалий по паркету, обращая его в зловещий шёпот. Только сейчас эльф понял, что обстановка всё сильнее и сильнее холодит его душу, пробираясь внутрь холодными, склизкими языками тумана, вселяя в сердце что-то новое и незнакомое. Что-то, похожее на страх, но им не являющееяся. Что-то похожее на боль, но сладкое. Что-то, что заставляло трепетать в ожидании.
Мара шла чуть позади, перескакивая с магического зрения на обычное, но тени танцевали одинаково и в материальном и в магическом мире, будто в этом месте и вовсе не существовало между ними разницы. Первыми как всегда появились силуэты и только поняв, что они неподвижны, девушка отважилась ускорить шаг.
Гарэль остановился и судорожно вцепился в рукоять Дракона, ища у него поддержки. Облегчение пришло не сразу, но достаточно быстро. Тёплой волной, оно излилось из руки в тело, изгоняя мерзкое ощущение прочь. Недовольные отпором тени отступили и, шагах в десяти впереди, стали видны две фигуры: одна явно принадлежала девушке, а вторая...неизвестно кому, но кажется мужчине.
- А вот и они, - тише, чем обычно сказал Гарэль. - Подойдём сразу или они могут испугаться, как ты думаешь?
- Вложи в ножны меч, на всякий случай, - попросила Кумудвати, - думаю он может испугать гораздо сильнее скорости нашего передвижения.
- Ой! - Гарэль поспешно убрал Дракона. - Наверное, ему тоже стало интересно...

[higf >>>]

Разбудить способен не только шум. Крики ночных птиц, шорох листьев, нежащихся от прикосновений теплого летнего ветра, аппетитно похрустывающий сучьями огонь – все это внезапно умолкло, выдернув ничего не понимающую охотницу из чуткого сна. Она даже не сразу поняла в чем дело, недоуменно шаря рукой по чему-то гладкому и никак не могущему быть ни поросшей травой поляной, ни полом хижины (где это вы видели такие гладкие полы?), ни просторным камнем. Подняв голову с заплечного мешка, служащего заодно и подушкой, а так же нашарив рядом лук и колчан, девушка огляделась.
В тусклом свете луны она узрела невиданное по роскоши и почему-то заброшенное жилище. Такие высокие потолки, ровный блестящий пол, баснословно дорогое цветное стекло в оконных проемах… Все это напоминало истории о богатых домах и замках властителей целых народов. Вот только как такое место оказалось покинутым?
В нос попала танцующая в жемчужном свете пыль и Вхен оглушительно чихнула.
- Будьте здоровы, - доброжелательно произнес низкий баритон.
Обладатель его, впрочем, не соответствовал «почти басу» - полноватый мужчина, который был бы среднего роста, если б не слишком короткие ноги. Длинная серая ряса свисала почти до пола и, кажется, успела собрать на свой подол немало пыли. Может быть, в дальней дороге, а может, и здесь – вокруг ее было предостаточно, всех сортов и видов, хоть лавку открывай.
Через плечо была переброшена котомка, а пальцы сжимали непритязательный дорожный посох. Круглая шапочка не давала возможности определить цвет волос.
Затем он проделал рукой странный жест, словно бы перекрестно взмахнув ей и что-то прошептав. Однако, видимо, движение не было магическим – ничего не изменилось вокруг. Ни замок, ни девушка не исчезли.
При виде незнакомца глаза девчонки непроизвольно расширились, и она подалась назад. Доподлинно известно, что человек чихает, когда где-то рядом находится неприкаянный дух, а как раз в таких вот заброшенных местах они и любят селиться. Как эти самые бестелесные выглядят, Вхен не знала, но на всякий случай очертила перед собой охранный круг – символ Пресветлого Тэзерата.

(с Aertan)

[Aertan >>>]

Мара подходить не спешила, в свою очередь недоуменно переводя взгляд с незнакомца на девушку и обратно. Странный пасс рукой она расценила как начало заклинания и тоже зашевелила пальчиками, выплетая из тончайших морозных нитей ледяной шар.
Если бы перед ней стояла толпа вооруженных до зубов вояк, она бы нервничала гораздо меньше, а незнакомая магия - это всегда очень большая опасность.
Гарэль же, который магию и её отсутствие чувствовал, как говорили на его родине, сердцем (на самом деле - кончиками ушей, которые неизменно начинало покалывать) и ничего такого не заметил, шагнул вперёд.
- Здравствуйте! - громко сказал он, не зная, с чего ещё можно начать и решив импровизировать. - Разрешите представить вам Алу Сай Шри Орта Сатья Граха Купуриманта Ни Радж Кумудвати!
Он перевёл дух и, подтверждая свою феноменальную память, трижды притопнул и хлопнул в ладоши.
- А меня зовут Гарэль...
- Брат Поль, - представился незнакомец, и на опускавшейся руке еле заметно блеснул коричнвый камень в кольце. – Во имя Создателя... вы не демоны?
- Вроде бы, нет, - честно ответил Гарэль, подозрительно покосившись на рукоять своего меча, потом что-то вспомнил и продолжил, оный меч обнажив: - А это - Дракон. Простите, что не представил его сразу.
- А кого вы называете демонами? – после того, как некоторые выпускники ночного факультета возвращались домой, править миром, как их только не называли. Мара же со своими способностями вполне могла сойти за божество любого порядка.
- Приспешники Сатаны, Разрушителя, врага мира сего, падшие ангелы, - одновременно пафосно и удивленно ответил человек в рясе. – Но вы не боитесь креста...
- Да, мы не демоны, - с некоторым облегчением согласилась зимняя, перестав плести заклинание и уложив на ладонь небольшой комочек льда, - простите, если потревожили вас в вашем жилище.
Назвать это заброшенное здание жилищем язык едва повернулся, но Мара вкладывала в это слово куда более широкий смысл. Тяжело было с первого взгляда определить, местные ли это или такие же пришельцы, как они с Гарэлем.
- Это не наше жилище, и мы не знаем, где мы... – ответил мужчина. - Но, простите, я забылся. Как зовут вас?
И он посмотрел на невысокую смуглую девчонку.

(Хигф, Оррофин, Мессалина и я)

Сообщение отредактировал Aertan - 18-10-2009, 23:39

[Reylan >>>]

(меня тут нет, а их много)

А та во все глаза таращилась на Мару. Еще бы, не каждый день увидишь полуголую женщину, безо всякого стыда разгуливающую среди мужчин. Это зрелище настолько поразило охотницу, что та даже забыла про собственное лицо, открытое взглядам незнакомцев.
Наконец вопрос, явно адресованный ей, дошел до сознания девушки и та, опомнившись, обернула отрез ткани вокруг головы, оставив открытыми лишь испугано-настороженные глаза.
- Азра*, – голос прозвучал тихо и как-то неуверенно, будто его обладательница всерьез раздумывала, а не дать ли деру из этого заброшенного места и от этих странных людей. Имя, конечно же, было не настоящим. Известно ведь, что злой колдун может обрести власть над человеком, зная его имя.
Кумудвати почувствовала, как история повторяется и зацикливается. Она снова неизвестно где и неизвестно с кем, и как, скажите на милость, здесь искать Рейлан? Впрочем в том, что ангваррис способна самостоятельно о себе позаботиться, она не сомневалась, ее волновало другое. Погнавшись за Еретиком, она втравила в это сумеречную, хотя та вполне могла остаться в стороне от всего, как Сурра или Ингари. Болтушка и Заучка наверняка сейчас сидят на одной и той же лекции и слушают про то, как потоки силы распределяются внутри октаполярного формирователя энергии. А она здесь, и Рейлан где-то здесь, наверное.
- Мы ищем Янику и Рейлан, вы что-нибудь о них слышали? – спросила зимняя, обращаясь сразу и к девушке и к монаху.
Взгляд вишневых глаз, тем временем, замер на заостренных ушах эльфа, остававшихся до того незамеченными благодаря обнаженным ногам Мары. Тихонечко икнув от мысли, что перед ней не человек, а существо их старых легенд ее народа, юная охотница наконец поднялась с пола и еще чуть попятилась.
- Вы колдуны, да? - вместо ответа вопросила она, начав подозревать, что эта парочка и стала причиной ее пробуждения в незнакомом месте.
- Я служитель Бога, - сказал невысокий мужчина с достоинством, которое не очень подходило к его внешнему виду. – И в этом замке чувствую что-то дьявольское!

*Азра – ночное странствие (загорский язык).

[Мара >>>]

Над головой прошуршал ветер. Хотя... какой мог быть ветер здесь, внутри старых, но крепких стен. Шорох повторился, и тень перепончатых крыльев мелькнула по полу и слилась с сумраком в углах.
Мара хмыкнула и отошла в сторону, разговаривать дальше пропало всякое желание. Эти двое слишком сильно походили на фанатиков, причем каждый был зациклен на своем. А с фанатиками зимняя не желала иметь никаких дел. Оставалось только дождаться реакции Гарэля, чтобы понять она уже одна или все еще вдвоем. Хотя на последнее Кумудвати не рассчитывала уже слишком давно.
Сорока же, казалось, вот-вот начнёт разгонять темноту вокруг, так он лучился любопытством.
- Бога? А какого? Как его зовут? Как он выглядит? Вдруг он знает Дракона? - сыпались из эльфа вопросы один за одним, в то время как он расхаживал вокруг новых знакомцев. Наверное, именно из-за этих манёвров, он и заметил отсутствие рядом Кумудвати и окликнул её:
- Мара, а ты где?
Маеджана слышала голоса. То, что голоса, казалось, были женские, придавало чуть больше уверенности. Конечно, и женщины могут быть опасны – уж ей ли не знать. И все же, она забеспокоилась бы больше, услышав звуки, свидетельствующие, к примеру, о близости казармы или застенка палача. Она передернула плечами. И от того, и от другого (а также от множества прочих мест и существ) ей хотелось бы держаться подальше. Вполне возможно, это преследователи заманили ее в ловушку. Но если уж выбирать между блужданиями в этом жутковатом замке или попыткой заговорить с незнакомцами… Маеджана коснулась рукой платка, скрывающего лицо, и вышла из тени, открыто приближаясь к группе людей, готовая, однако, в любой момент задать стрекача.
- Подождите, - священник растерялся и даже отступил назад под напором эльфа. – Подождите! О моем Боге я расскажу вам потом, а сейчас... Нет, я не видел этих... Янику и Рейлан, кем бы они не были. И... драконов нет. Не... не расходитесь. Похоже, к нам идет кто-то еще!
Из угла приближалась, судя по всему, девушка, больше походившая на торговца тканями, решившего надеть на себя весь товар.
Внезапно снова прозвучал шорох, и летучие мыши, появившись из углов, закружили под потолком в странном танце.

[higf >>>]

Маеджана, собравшаяся уже обратиться к незнакомцам с приветствием, пригнулась, покосившись на летающих тварей, рука привычным движением потянулась к кинжалу. Но мыши пока продолжали кружиться, не пикируя вниз.
Охотница же прямо залучилась радостью, увидев пришелицу. Та выглядела как нормальный человек, единственный в этой странной компании. Возможно землячка знает как попасть домой!
- Здравствуй, сестра, - склонившись в ритуальном поклоне и положив руку на сердце приветствовала Маеджану Вхен.
- Ээ? – недоуменно переспросила та и оглянулась, точно хотела убедиться, что обращаются к ней, а не к кому-то еще. Не обнаружив за спиной никого, Маэджана обернулась к приветствовавшей ее девушке.
- А, ну да, - голос казался хриплым и приглушенным из-за намотанной на лицо ткани, - Приветствую!
Маэджана неуклюже скопировала жест, желая произвести приятное впечатление, кто знает, что это за место и кто все эти люди. Краем глаза она продолжала следить за мышами.
- Простите, не подскажете, а как бы отсюда выйти? – скользнув глазами по собравшимся, она остановила взгляд на человеке в рясе, как на наиболее солидном. Однако затем ее взгляд невольно переместился на девушку в вызывающем наряде.
Кумудвати, потерявшая интерес ко всей компании в целом, по-прежнему стояла к ним спиной, занятая разглядыванием помещения. Причем летучие мыши ее сейчас интересовали куда больше, чем все странные тени и звуки вместе взятые. Зимняя банально была голодна и раздумывала, пригодно ли мясо летучих в пищу, и как бы развести огонь. В такие моменты она начинала жалеть, что выбрала свой факультет, а не огненный. И погреться всегда можно было бы, и приготовить еды.
"Эдарил" мелькнуло в сознании догадкой. Мара с тревогой запустила руку в карман форменного кителя и облегченно вздохнула, зеркальце было на месте. Она извлекла его и открыла золоченую крышку. Стекло было мутным и холодным.
"Что ж, значит, все-таки совсем одна"
Любая дорога начинается с первого шага и Мара его сделала, вперед в темноту, прочь от Гарэля, монаха и двух девушек.
Любая дорога начинается с первого шага... Но не всякий первый шаг заканчивается дорогой. Маара не успела сделать второго, человек в рясе – собраться с мыслями, Маэджана – ответить на вопрос Вхен. Сильный ветер заставил их приложить все усилия, чтоб не упасть. Кажется, одной из летучих мышей это не удалось – она рухнула с потолка вниз, на каменные плиты. Словно оглушенная, даже не пыталась оттолкнуться от воздуха крыльями, оттянуть мигу удара. Зато, настолько быстро, что глаз не успевал видеть, а разум – воспринимать, она росла в размерах.
Падение было неожиданно мягким, точнее – его не было вовсе. На плитах стояла человеческая фигура в темном плаще. Тихий, шелестящий голос вбирал в себя темноту и липкую мягкость паутины, ветер и приглушенное эхо.
- Не спешите расходиться, господа и дамы. Выполнения своих желаний можно добиться гораздо быстрее.

[Reylan >>>]

Изумруд. День первый

- Это еще что за говорящая голова? - поинтересовалась Рейлан, скроив презрительную гримасу.
Тем не менее, говорящая голова показалась Хейлину довольно убедительной.
- Говорите, говорите, - осторожно согласился он, сделав едва заметные полшага назад - подальше от непонятного пока явления. - Только, действительно, представьтесь, если не сложно.
- Уверяю вас, у меня есть и остальное тело. И его, то есть меня, вы можете звать Вейтан. Надеюсь, всем удобно это выговаривать? Вы можете не представляться, я кое-что о вас знаю, по крайней мере, имена, сообщил он, откинувшись назад.
Гимира на всякий случай положил руку на меч. Он предпочел бы надеяться, что неведомого призрака можно от души рубануть мечом... но слишком уж у того морда была самоуверенная.
- И кто же вы... кроме того, что Вейтан? – язвительно спросил воин, ощупывая перчатку.
- Чтобы избавить вас от ненужных попыток и иллюзий, сразу скажу, что я совсем в другом месте, а это лишь... проекция – вы должны понять это слово, - речь текла легко и гладко, как пряжа в руках умелой мастерицы. – Я – Игрок.
Маг поднял одну бровь; выражение лица вышло весьма... сомнительное.
- Игрок на чем? - спросил он, по привычке вспомнив о музыкальных инструментах. Потом подумал: нет, все-таки не называют музыкантов игроками. - Или, вернее, игрок во что?
Не дослушав фразу, Вейтан рассмеялся. Его круглые щеки подрагивали так весело, заразительно и искренне, что так и хотелось присоединиться. Гимир улыбнулся в ответ – уж очень от... проекции повеяло атмосферой дружеского застолья. Но уже следующий ответ сбил наметившийся подъем настроения на лету.
- На чем... – выдохнул Игрок. – Да, можно сказать и так. Мы зовем это просто Игрой... На вас. Только не обижайтесь и не кидайтесь заклинаниями!
- А кто это - мы, позвольте спросить? - холодно осведомилась Рейлан.
- Игроки. Все, кто о ней знает. Остальные игры имеют названия. Этой оно ни к чему.
- Послушайте, вы, наверное, адресом ошиблись. Мы вам не куклы. Во всяком случае, я. Насчет этих, - Рейлан махнула в сторону мужчин, - не знаю. Первый раз в жизни их вижу.

(кто был, тот знает)

[Барон Суббота >>>]

- Разумеется, не куклы, - вздохнув, согласился мужчина. - Ни в коей мере, во всяком случае, не больше, чем я. Простите меня за неделикатность. Я бы угостил вас чаем или чем-то покрепче, но, увы – не могу... Вам просто нужно достичь цели.
- Про нашу цель мы и так знаем, - покачал головой Хейлин. - А то, что вы сказали, мне совсем не нравится.... это вы вытащили нас в этот странн... очередной мир?
"Возможно, еще один Архимаг?" - подумал он. "Причем какой-нибудь из конкурентов." Но на это указывало разве только то, что толстяк пользовался магией весьма необычного вида. А вот то, что он говорил об Игроках...
- Нет, не я, - помотал головой Вейтан. – Игра сама выбирает свои... фигуры, простите. и я не знаю, почему она выбрала именно вас.
Множественные путешествия по различным вселенным рано или поздно учат слушать собеседника до конца, особенно если он собирается сказать нечто важное.
Рейлан изобразила на лице снисходительное выражение, мол, так и быть, послушаем. Нарочито равнодушно изучая свои ногти, она принялась осторожно изучать творимую "говорящей головой" магию.
Ничего значимого разведать не удалось. Заклинание по-прежнему будто отражалось от самой земли. Источник оказался вне зоны доступа, магические нити разбегались подобно паутине, а перстень на пальце резонировал в такт их пульсации.
Хорн же слушал весь этот разговор с постыдной слабостью в коленях. В отличие от остальных присутствующих, к такому он не привык, и явление огромной головы привело его в состояние, близкое к оглушению. Только кольцо на пальце держало его на волоске от истерики, каким-то образом отвлекая на себя часть внимания. Лепящий прислушался к серебряному металлу, неразличимо шепчущему нечто успокаивающее. Особой уверенности это не прибавило, но всё же, он смог спросить то, что интересовало больше всего:
- Какова цель игры?
Правда, Хорн так и не смог обратиться к голове, а потому смотрел во время вопроса на Гимира.
- Буду с вами предельно честен, - благодушно сказал незнакомец. – Мы выиграем, если вы доберетесь до некоей конечной точки пути – можете называть ее Центр – раньше, чем наши соперники.

Сообщение отредактировал Orrofin - 31-10-2009, 22:10

[Хелькэ >>>]

- И кто же соперники? - нахмурившись, полюбопытствовал все сильнее мрачнеющий Хейлин.
- Другая группа другого Игрока. Те, кого выберет Игра. Их столько же, сколько и вас. Но что вам их имена?
- Игра выберет? - зимняя отвлеклась от своих ногтей. - А по какому принципу ваша игра... изволит выбирать?
- И зачем и кому все это надо? – подал голос Гимира, любивший определенность конечной цели.
Вейтан всплеснул руками – пухлыми, белыми и без мозолей – не как у воина или пахаря. Определенно, это был аристократ, имевший слуг и не зарабатывавший на жизнь трудом рук своих.
- Какие сложные вопросы вы задаете! Во имя Игры... не знаю. Возможно, знал тот, кто ее создал, но это было очень давно. Сейчас есть Игроки и их фигу... группы, - поправился он, глянув на недовольное лицо Рейлан. Мы ведем Игру, и победитель получает приз.
- А что получают ваши фигуры? - резко спросила Рейлан, сделав акцент на последнем слове.
- Выполнение одного желания, - лаконично ответил Игрок.
- Всего-то? - ехидно переспросила зимняя, - Наверное, это ничто по сравнению с вашим призом...
- Это больше, чем за всю жизнь предоставляется подавляющему большинству разумных, - не смутился Вейтан. – Впрочем, если вы очень понравитесь Игре – то, возможно, в следующей партии станете Игроком. Но это маловероятно.
- А...я ничего не хочу! - Хорн всё же отважился взглянуть на Вейтана и даже улыбнулся. - Может тогда...
- Не получится, - мотнул головой тот.
- Послушайте вы, - возмутилась Рейлан, - я не собираюсь добывать для вас приз, чем бы он там ни был. Нужен он вам - вытаскивайте свою задницу из кресла и сами тащитесь в свою... конечную точку.
Хорн посмотрел на новую знакомую со смесью удивления и зарождающейся теплоты.
- Ну, вот что-то в этом роде я и пытался сказать, - поддержал он и решительно снял кольцо. - Этот металл прекрасен, но я отказываюсь! Миры интересны, но идти куда-то, даже не зная зачем...нет, это не по мне.
Он почувствовал, что изображение в воздухе слегка расплылось, побледнело, хотя все еще оставалось хорошо видимым.

(все те же))

[higf >>>]

Гимир поддержал братьев.
- Вы можете нас... вернуть? Нам надо... – он точно помнил – что-то ему нужно, он странствовал вместе с братом, довольно долго... искал. Но что? И для кого? Цель путешествия напрочь выпала из памяти воина, и это создавало странную, неприятную пустоту. Он никогда не страдал провалами памяти, скорее наоборот – четвертинка эльфийской крови давала ему завидную способность запоминать. Эльфам приходилось помнить многое. Очень многое. – Надо идти, - закончил он неуклюже.
Хейлин помрачнел окончательно.
Когда-то ему уже что-то говорили насчет выполнения одного желания, и это тоже было в обмен, и ничего, кроме щемящей боли в груди не принесло. Но это было давно, и щемящая боль уже прошла.
И, что интересно, желание, когда-то горевшее в нем ярко, то самое, единственное желание, которое он непременно назвал бы, умолял бы выполнить - его тоже как будто и не было. Что он хотел попросить? Чего добиваться?..
"Не знаю", ответил он себе, легкомысленно пожав плечами. Это не беспокоило, не скребло душу стальными когтями.
Вот и прекрасно.
- Вы, может быть, и удивитесь, - продолжил он вслед за Хорном и Гимиром, - но я тоже ничего не хочу. Мне от вас ничего не надо. И я предпочел бы идти своей, не чужой дорогой.
Собеседник посмотрел на них с сожалением.
- Да... понимаю. Скажите, вы хорошо помните все, что было раньше? - в голосе сквозило сочувствие.
Это был удар для Гимира. Откуда этот... Игрок знает? Он оглядел остальных. Неужели они – тоже?
- Так. Это ваши проделки, - с угрозой процедила Рейлан. Воздух вокруг нее заметно похолодел.
Хорн сморщил лоб и коснулся его перчаткой, которую ему так никто и не помог снять.
- Хорошо ли? Ну, да! Как сейчас было...
Кристально яркие видения прошлого проносились перед ним одно за одним. Вот, они идут с Гимиром Хейлином и девушкой, которую они звали Айкой. Вот, чуть раньше, они в городе Плетущих, вот он помогает им бежать...откуда?
Х-хейлин, Гимир, - Лепящий не верил сам себе. - Где вы меня встретили? Где?!
- В твоем городе, - холодея, ответил Гимир.
Вейтан наблюдал за ними.

(да, составы совместок стабильны)

[Reylan >>>]

Только Хейлин пожал плечами.
- Да никто не помнит всего, что было раньше. Жить было бы в тысячи раз сложнее тому, кто помнит всё. Это что, должно нас обеспокоить? - подняв бровь, он с усмешкой взглянул на Игрока.
А потом взгляд его упал на спутников - и тогда маг понял, что это не «должно», это уже всех беспокоит. Кроме, разве что, него самого, но... может, он тоже забыл нечто крайне важное?
Игрок подался вперед, внимательно глядя на них. За его спиной частично проступила стена, украшенная какой-то рамкой.
- Вы уже ощущаете это. Вы можете сейчас уйти. Но, отказываясь от Игры, вы не сможете покинуть ее. И то, что составляет вас самих – память о прошлом, знания, заклинания магов и приемы воинов будут вытекать из вас. Быстро, очень быстро. Не я устанавливал это правило, и я не могу его отменить. Вы можете проверить – но потом не пеняйте на меня за то, что потеряли навсегда.
Рейлан продолжала разглядывать Игрока, а земля вокруг ее ног медленно покрывалась инеем.
- Меня зовут Гимир, я воин, - вдруг неожиданно сказал белобрысый, обращаясь к девушке. – Это мой брат Хейлин, маг, а это – Хорн, мастер по металлу, наш спутник. Нам, наверное, нужно бы познакомиться. И обсудить... А тебя как?
- Рейлан, - отозвалась девушка, забыв даже огрызнуться, - Я…
Пауза была короткой, но все же заметной.
- Я тоже маг.
И еще раз, точно пробуя слово на вкус, задумчиво повторила:
- Ма-а-аг.
- Вообще-то я еще и менестрель, - не преминул вставить Хейлин, который ощущал себя все более и более беспокойно взгляд его метался из сторону в сторону, а пальцы на кончике посоха отбивали замысловатый и нервный ритм. - А магия - это так... совсем немного. Рейлан, а в чем твоя основная сила? Какая-нибудь из магий Стихий?
Отвлекая себя на разговор, он все равно слышал внутри своей головы слова "То, что составляет вас самих, будет утекать из вас". Тревога от того, что нечто серьезное, видимо, уже "утекло", не желала покидать барда. Однако то, что может исчезнуть из памяти сверх того, пугало куда больше.

[Хелькэ >>>]

Еще пугало и то, что вот это, забытое... словно оно было тяжелым грузом... и поэтому от потери его стало лишь легче - и в то же время он был сейчас уже не совсем он.
Как гнусно - не оставлять выбора.
Вейтан терпеливо ждал, не торопя их.
Хорн сделался белее своих новообретённых рук. Одна мысль, что металл не отзовётся его пальцам или отзовётся, но не потечёт послушно и причудливо, а исказится болезненной гримасой вызывала почти животный ужас. Ему очень захотелось сесть на корточки и обхватить голову руками.
- Куда мы должны идти? - тихо спросил он вместо этого.
Рейлан глянула себе под ноги. Иней, покрывший землю вокруг того места, где она стояла, уже оттаял. Остались лишь влажные разводы.
- Зимний факультет, - голос ее прозвучал слегка неуверенно, - Ну да... Зимняя. Магия.
Она точно помнила, как изучала магию. Она отлично помнила все заклинания. Старые и новые, которые приобрела, путешествуя с Айлин. Но почему-то между словами "я" и "маг" никак не желал удерживаться знак равенства. Почему-то казалось, что она все же не маг. Но кто же тогда?
Воин оставил магов выяснять детали и обратился к Игроку.
- Мы получим, если победим, взамен желание... Какое?
Тот развел руками.
- Любое разумное. Если, скажем, вы пожелаете разрушить Игру, убить всех жителей или стать властелинами мира либо рушить горы одним пальцем – оно не сбудется и придется выбирать еще раз. А нуждаетесь во дворце, слугах и наложницах, к примеру, или в каком-то артефакте – проблем не будет. Ах да, чуть не забыл, - он посмотрел на Хорна. – Вы идете к центру этого мира, туда, - рука указала мимо высоких башен, на горизонт, словно подернутый прозрачной дымкой. – Он не очень велик, так что тут сравнительно недалеко. Точное место я пока назвать не могу. Правила.
"Идём к центру не такого уж большого мира...действительно, совсем крошечного!" - подумал Хорн и растёр лицо ладонями.

[Барон Суббота >>>]

- А те, кто... другие Игроки? Они будут нам мешать? - продолжил расспрашивать "голову" он, понимая, что отвертеться от всего этого не получится.
- По возможности. Но на самом деле они могут не так много – например, наслать армию или поставить волшебный капкан не в состоянии – они тоже связаны Правилами.
Хейлин, заинтересовавшийся было "зимней" магией (в конце концов, про такую не слышал, но подозрения насчет ее сути у него не замедлили появиться), отвлекся.
- А мы - в состоянии? - спросил он. - Капкан, или армию, или что еще? Что мы вообще можем - имеем право делать?
Дело шло к тому, что контракт практически уже был заключен, и оставалось только подписать его собственной кровью да уточнить пару мелочей насчет длинной надписи мелким шрифтом...
Хорн отошёл чуть в сторону, предоставив обсуждать магические вопросы тем, кто в них что-то понимает. Сам же Лепящий принялся рассматривать место, куда их на этот раз занесло. Попутно он волей-неволей, но косился на Рейлан, стараясь "изучить" заодно и её. Откуда-то Хорн помнил, что разглядывать людей, а особенно девушек в открытую – не очень хорошо.
- Вы, - Вейтан довольно рассмеялся – ему явно понравился ход мыслей мага, - вы можете. Все, до чего сами додумаетесь и сумеете осуществить. Только учтите, что они стартуют из отдаленной точки отсюда и тоже идут к центру. Если кто-то из вас в ладах с геометрией, то поймет – шанс встретиться раньше невелик. Хотя, конечно, можно попробовать воздействовать на расстоянии.
- А еще мы можем попробовать отыскать этого напыщенного осла и вытрясти из него все то, что он забыл нам рассказать, - предложила зимняя больше от досады, нежели как реальное осуществимую идею. Последнее время могущественные существа и обстоятельства как будто соревнуются между собой за право вертеть ее - Рейлан - жизнью, как им заблагорассудится.

[higf >>>]

«Напыщенный осел» ухмыльнулся, словно девушка сказала что-то очень смешное.
- Итак, вам надо идти в ту сторону, - рука снова вытянулась в направлении башен, - и пересечь границу леса, желательно в течение суток. – Вы знаете теперь достаточно для того, чтобы начать.
- И что, доброе слово - это все, чем вы можете нам помочь? - ехидно осведомилась Рейлан.
- Совершенно верно, - серьезно кивнул Вейтан. - Я могу направлять, подсказывать в определенных пределах, говорить с вами, но не вмешиваться непосредственно. Решайте.
Игрок откинулся на своем невидимом кресле и прикрыл глаза.
Гимир вспомнил, как братья некогда – сколько же дней и миров за спиной унеслось вдаль – выбрали его за главного, и усмехнулся. Отряду нужна голова, но непохоже, чтоб сейчас было легко сговориться.
Он обернулся к товарищам.
- Я... все равно не помню, за чем шел раньше. Так что почему бы и нет.
- Я могу тебе подсказать, - предложила зимняя. - Такие как ты во всех мирах одинаковы: шляются в поисках очередного несчастного чудища, в надежде срубить бедняге голову.
- Или принцессы, на которой можно жениться, - осклабился в ответ Гимир.
- Правда? Хочешь совет? Прежде чем приближаться к принцессе, не забудь вымыться, - зимняя картинно наморщила нос.
- Тебе титул все равно не светит, - насмешливо огрызнулся белобрысый, не забывая, впрочем, просиять усмешкой.
- Мой народ стоит выше всех ваших титулов, а кроме того... - Рейлан запнулась. Она как-будто была уверена, что было еще это "кроме". То, что позволяло ей, представительнице чересчур гордой с точки зрения плебеев расы, считать себя выше даже своих соплеменников. Первые слова фразы сорвались привычно и утонули в молчании, не найдя поддержки. Ощущение было таким, словно она бежала по залитой солнцем высокогорной равнине, а затем неожиданно оказалась в пещере, в кромешной тьме, и глаза, хоть и способные видеть ночью, на секунду ослепли. Вот только секунда оказалась уж очень долгой.
Рейлан не закончила фразы, одарила Гимира презрительным взглядом и отвернулась.

[Aertan >>>]

Топаз. День первый.

Интерес у Мары не появился даже теперь. Еще одна досадная помеха на пути. Хватит остановок, их и так было слишком много. Да и к тому же слишком уж напоминали речи этого человека ловушку, завернутую в яркий фантик. Еще один исполнитель всех желаний, продающий билеты в страну дураков. Не намереваясь его слушать, зимняя снова развернулась и зашагала в сторону.
- Если кто-то уйдет – он наверняка кончит плохо, и другие из-за него, вероятно, тоже, - холод зазвучал в голосе. Слова были слышны Кумудвати не менее отчетливо, чем остальным. – Не хочешь ли хоть узнать, куда идти?
Обещания не помогли и в ход пошли угрозы, первокурсница зимнего факультета криво усмехнулась.
- Нет, не хочу. До остальных мне нет никакого дела, а вот чтобы сделать плохо мне, надо еще постараться.
Звучало это с тщательно отрепетированной заносчивостью дочери правителя. Больше чем услышать куда идти, Мара хотела узнать чем же именно ей будут угрожать.
- Больно мне надо пугать, - мужчина зевнул, обнажая клыки, каких никогда не бывает у человека. Лично я тебя и пальцем не трону. Но...
Его прервал гневный возглас священника, осенившего собеседника все тем же странным крестообразным жестом. Говоривший поморщился, но не болезненно, а скорее чуть раздраженно.
- Я не исчезну и не сгорю, чтоб вы там ни пытались сделать. Дослушайте же... Или лучше – смотрите. Вы не первые, кто оказывается здесь, и некоторые пробовали уходить.
Он выкрикнул что-то, хлопая в ладоши. Из-за поворота послышались шаги, и все увидели... существо. Пожалуй, это был человек, а не сородич клыкастого. Человек или кто-то очень на него похожий, в потрепанных, но не рваных одеждах. Он брел, то и дело сворачивая и натыкаясь на стены. А когда повернулся к ним – священник осенил своим жестом уже себя и прошептал что-то.
Эти глаза вряд ли могли принадлежать человеку. Они были ясными и бессмысленными одновременно, он словно видел и не видел их.
- Ни я, ни кто-то еще не причинял ему вреда, – холодно сказал человек-летучая мышь.

(Тут, вроде, были мастер, Рейлан и не было меня :Р)

Сообщение отредактировал Aertan - 5-11-2009, 20:00

[Барон Суббота >>>]

- Не нужно играть словами. Все, что вы делаете и говорите - и есть запугивание. Пока я видела только умалишенного, не удивлюсь и не испугаюсь при виде мертвого, в каком бы состоянии он не находился, - тут Мара лукавила, мороз уже давно поднялся по позвоночнику до загривка, вызывая острое желание превратиться в кошку и всех разорвать когтями. - Забавная вещица, не правда ли?
Как тогда с кристаллами у ворот замка, идея вынуть из кармана кольцо и продемонстрировать его пришла снежной в голову совершенно спонтанно. Раз уж эта вещь раньше ей не принадлежала и нашлась здесь, значит она принадлежит этому месту.
Однако уверенность Мары явно не распространялась на всех участников импровизированного собрания. При виде нечисти охотница поспешно юркнула за спину служителю неведомого бога, как заслуживающему больше доверия из всей компании. Приверженцы Темных богов, по представлениям загорянки, говорили и выглядели иначе, да и взгляд у злых людей был… ну, другой. Совсем. Надменный, колючий. Попадешь под такой и сразу хочется стряхнуть с себя незримую паутину, липкую и противную. Поддашься и он опутает тебя, выпьет все соки, а потом вышвырнет сухую ломкую оболочку.
Что-то подобное было и во взгляде синеволосой блудницы. Нет, Вхен чувствовала что та не станет коварством изыскивать себе выгоду за счет других, скорее она просто сметет всех неосторожно оказавшихся на пути, нисколько не задумавшись об их судьбах. Подобно песчаной буре она пройдет своей дорогой, равнодушная к тому, что останется после. Тысячи острых холодных песчинок равнодушно кружились в малахитовых глазах, но песок почему-то представлялся холодный, как горный ручей.
Дерзкие слова женщины лишь укрепили загорянку в мысли о надменности и себялюбии новой знакомой. Впрочем, клыкастый колдун со своими странными словами вызывал куда больше опасений. Убедившись, что ни Светлый Круг, ни знак неведомого бога, начертанный мужчиной, не возымели действия, Вхен подобрала лук и стрелы, намереваясь при первом же шаге клыкастого в ее сторону наградить его стрелой в горло. В неясном свете на пальце блеснуло красивое золотое кольцо.

(много кто, но меня тут точно нет)

[Reylan >>>]

Темно-медовый прозрачный камень окружала россыпь камешков помельче. Они были подобны лунному свету и столь же прозрачны, как старший собрат. Дорогое украшение, охотница никогда не держала подобного в руках, а уж о том, чтобы носить на пальце такое богатство…
Хлопок и последовавшее за ним появление безумца заставили мгновенно забыть о невесть откуда появившейся вещице. Алые глаза со смесью страха и жалости взирали на бессмысленно бредущее тело, лишенное искры Дара Пресветлого. Что же должно было произойти, чтобы человек превратился в подобное? И можно ли ему помочь?
Лук в смуглых руках медленно опустился, а затем и вовсе отправился за спину. Покопавшись в своем мешке, Вхен достала кусок лепешки и осторожно шагнула навстречу безумцу, протягивая ему пищу.
Тот протянул руку, взял рассеянно, поднес к губам... и отвернулся в другую сторону, а забытая, ненужная лепешка полетела бабочкой с оборванными крыльями... И была ловко подхвачена клыкастым, который сунул ее в рот странному человеку и смотрел ему в глаза. Тот ел под взглядом, но, как только их собеседник отвернулся, замер на половине жевательного движения.
– Я не хочу сам быть таким... и не хочу, чтобы вы были, - хозяин замка развел руками и улыбнулся, глядя на кольцо в руках зимней. – Главное – полезное. У каждого из вас есть такая. Благодаря ей вы всегда сможете видеть и слышать меня – а вам понадобятся подсказки на этом пути.
- О каком пути ты толкуешь, приятель? - подала голос Маэджана, до того отступившая подальше и наблюдавшая внимательно, но молча. Она не приблизилась и теперь. Ей было кое-что известно о вампирах. В частности - об их превосходном чутье. Этот пока что не проявлял интереса лично к ней, но и доказательств того, что не ее преследователи наняли клыкастого, тоже не было.
- Вам предстоит выполнить одно... задание. Откажетесь – будете вот такими... Выполните – получите награду.
- А можно про награду чуть подробнее? - в голосы Маэджаны зазвучал интерес.
- Чего вы хотите? – не-человек в черном посмотрел на лица и расхохотался. – Нет-нет, ты, – взгляд остановился на зимней, - никогда меня больше не видеть, а ты, - он посмотрел на священника, – чтоб я провалился вместе с замком глубоко и навсегда... А кто-то из вас – вернуться прямо сейчас домой. Нет. Что вы хотите еще?
Пока вампир перечислял, Маэджана оглядывала названных им новых знакомцев.
- Ну, у меня, например, множество разнообразных желаний. И почти все возможно осуществить при помощи драгоценного металла. Желтенький такой, знаете? - заметила она, как только появилась возможность высказаться.

(а меня тут есть)

[Мара >>>]

- Почему нет? - почти равнодушно пожал плечами тот.
- А если я захочу, чтобы вы умерли? - неожиданно подала голос охотница. - Вы даже это исполните? - Не то чтобы чья-то смерть была ее заветным желанием, просто интересно насколько далеко собирался пойти в своих посулах клыкастый.
- Нет, в этом случае мне придется вас разочаровать, - за спиной развернулись крылья, касаясь стен коридора. – Тем более, что, по мнению некоторых, я и так не совсем жив. И замок не рухнет. И миром править вы не будете. Еще желания?
- Э! Минуточку! Я не говорила, что согласна. Я просто привела пример. Окончательная сумма будет зависеть от того, чего именно хотите вы, - заметила Маэджана.
- Добраться до одного места в этом мире. И как можно скорее, - клыки дружелюбно сверкнули – насколько дружелюбно могу сверкать клыки, хорошо приспособленные для прокусывания шеи.
- Это слишком туманно, - не отставала Маэджана. Она явно была намерена торговаться.
- И какой же ясности вы хотите? Я внесу ее по мере сил, хотя недолюбливаю яркий свет, - смех коротко оборвался и, право же, лучше бы он и не начинался – слишком непривычно звучали хрипловатые нотки.
Мара вертела в руках кольцо, теперь, когда обещатель и шантажист в одном лице говорил, она могла наблюдать эффект, который давало кольцо. Когда она держала его в руках, голос слышался громче и отчетливее, когда убирала в карман – стихал и звучал зловещим шепотом. Еще одно устройство для общения, как ее зеркальце. Но в то, что через кольцо будут даваться только благие советы, она не верила.
- Благодаря вашим усилиям мы здесь оказались? – спросила зимняя, надевая кольцо на палец, - Сильно сомневаюсь, что разыскивая олухов, согласных выполнить для вас задание, вы случайно оказались в том самом месте, где случайно появились мы.
- Может, я тоже не в восторге от вас, - оскалил клыки их собеседник. – Но мне выбрала вас в помощники сила, правящая этим миром, назовем ее Игрой. Я не могу ее контролировать, скорее напротив. И отправить вас обратно не могу. Мне искренне жаль, если кого-то оторвали от важных дел, увы, - и вдруг он картинно, словно на светском приеме, склонился, прижав руку к сердцу. Крылья сложились в подобие большого плаща. – Я укажу вам нужное для начала направление.

[higf >>>]

Человек в рясе выглядел растерянным. Знаки не действовали, и он явно не представлял, что делать еще. Наконец тихо вздохнул и пробормотал еле слышно:
- На все воля Божья.
- Меня вы ничуть не оторвали, - заверила Маэджана, решив, впрочем, не уточнять, что в момент отрыва ее от важных дел она как раз безуспешно спасалась бегством от разъяренных хозяев некой собственности, которую Маэджане заказали раздобыть. Клыкастому об этом знать не обязательно, а то, чего доброго, узнав, что невольно помог, включит это в стоимость конечного приза.
Подавленная более близким знакомством с безумцем и вестью о том, что домой ее возвращать не собираются, загорянка наконец снова решилась заговорить:
- Если кто-то из нас откажется, сейчас или в пути, что будет с остальными?
- Ваши шансы достичь цели... не исчезнут, но сильно уменьшатся. А поражение чревато неприятностями. Какими? А каждый раз по-разному. Смерть, всякий ущерб физического или духовного свойства. В лучшем случае - сон без сновидений до... следующего похода, если вы заинтересуете Игру. Она сама определяет, но – ничего хорошего.
- Все мы лишь послушные стрелы на тетиве Пресветлого, – растерянность в багровых глазах наконец сменилась спокойствием. Если Тэзерат допустил, чтобы она оказалась здесь, вовлеченной в какую-то безумную игру, значит она должна что-то понять… или свершить. Ничто под справедливым солнцем не происходит без причины, необходима лишь мудрость, чтобы понять их. А до тех пор верным детям Творца остается смиренно следовать дарованной им дорогой, по своему разумению двигаясь к неясной еще цели. - А что считается поражением?
- Если вы не достигнете цели или вас опередят, - кратко ответил собеседник. – И достаточно пока вопросов.
Смирившись с необходимостью быстро и много шагать к неведомому пока месту, охотница чинно уселась на забытую во всей этой суете подстилку и принялась раскладывать небогатые запасы еды, явно намереваясь подкрепиться. Чудеса чудесами, но по волшебству сыт не будешь. А какой ходок из голодного бессильного человека?
- Угощайтесь, уважаемые, - почтительно склонив голову, девушка указала на две порядком измятые и успевшие чуть зачерстветь лепешки, четыре каких-то корнеплода, несколько кусочков вяленого мяса и чуть меньше половины зажаренной накануне птицы. Мешочек с припасенной крупой так и остался лежать в котомке, ни воды, ни костра в этом месте не предвиделось.

[Барон Суббота >>>]

Кривясь и содрогаясь от необходимости плясать под чужую дудку Мара молчала. Нет, все-таки свобода – это иллюзия. Дома родители, в Шпиле преподаватели, а здесь клыкастый и неведомая сила. Осознавать себя жертвой было неприятно, но быть жертвой и вести себя, как жертва не одно и то же.
- Раз уж вы заговорили о желаниях, то я конкретизирую своё. Не обольщайтесь, вашей жизни или смерти оно не касается. В случае успеха операции я хочу вернуться в Шпиль, и если вы не знаете, что это за место и где оно находится, то советую узнать, потому что ничего другого в качестве оплаты я не приму.
Кумудвати не забыла про Рейлан, времени на поиски в перерывах между походами «не знаю за чем» было мало и необходимо приложить максимум усилий, а если найти сумеречную не удастся, то она вернется домой без неё. Будь это кто-то другой, Мара бы угрызалась совестью, но это Рейлан, и она способно о себе позаботиться.
- Вы сможете вернуться, - подтвердил хозяин сухо. – Я не знаю, где это, но та же сила, что привела вас сюда – позаботится. Желание не из невыполнимых.
Как ни странно, Гарэль Сорока всё время разговора оставался наименее привлекающим внимание. Обычно говорливый, шумный, подвижный, сейчас он замер в сторонке и сразу сделался серьёзным и незаметным. Глаза смотрели на чужака внимательно и настороженно, а уши ловили каждое его слово. Рука Сороки покоилась на Драконе почти расслаблено, слегка поглаживая меч там, где должна была быть гарда.
Давным-давно, около двух сотен лет назад, Гарэль столкнулся с вампирами и едва унёс ноги, сохранив на память с той встречи длинный извилистый рубец на лопатке. Он был серебряным эльфом до мозга костей, а потому питал к пролитию крови разумных отвращение, близкое к физическому, а вампиры...они были для него олицетворением Зла. Живым, а вернее, не мёртвым, бродячим олицетворением, которое страшно даже не тем, что делает - его можно остановить, если знать, как именно - а тем, что будит где-то в душе желание стереть его с лица земли, искоренить...и самому стать чем-то подобным.

[Reylan >>>]

Гарэль был неподвижен всё время разговора. Он собирался с силами.
- Моё желание, - монотонным, чужым голос сказал он сразу вслед за Марой, будто цепляясь за хвост её слов, - это чтобы Дракон вновь обрёл голос и стал бы самим собой, если пожелает. Это возможно?
- Какой Дракон? Их много, - и хозяин поднял руку. Крыло отозвалось на это движение, тень пронеслась по стене и спряталась в углу, сплетаясь в клубок с другими. – Вы можете не спешить со своим желанием и высказать его в самом конце. Вдруг передумаете? Сейчас я могу дать вам направление и оставить.
- А еще вы можете выплатить нам задаток, - предложила Маэджана.
- Деньги? – вампир расхохотался, словно услышал хорошую шутку. – Деньги... Вы увидите потом. Нельзя же говорить все сразу... Деньги! Мыши проведут вас к выходу из замка. По дороге будет зал с накрытым столом. И не теряйте колец!
Летучая мышь взмыла к потолку и слилась с ним.
- Это сделка с дьяволом, - печально произнес священник. – Искушение... Мы будем гореть в адских котлах.
- Или, что более вероятно, этот дьявол нас попросту надует, - высказала свою версию Маэджана, раздосадованно проводив летучую мышь взглядом.
- Дьявол всегда обманывает, - серьезно произнес брат Поль, и опустился на колени. – Мне нужно помолиться.
Гарэль посмотрел на место, где исчезла летучая мышь и передёрнулся. Руки эльфа помимо его воли принялись отряхивать одежду, словно вывалянную в смоле.
- Не соглашусь, встречается вполне порядочная нечисть... Мне, знаете, приходилось работать. Оплата была своевременной и достойной... - Маэджана глядела на коленнопреклоненного мужчину слегка удивленно. Ей начало казаться, что они все же говорят о разных вещах.
Пока ее странные спутники говорили о не менее странных вещах, Мара скептически оглядывала разложенную молчаливой девушкой еду. Она уже давно пригласила их разделить с ней трапезу, но все нетактично ее проигнорировали. Конечно, лепешки выглядели неаппетитно, принцесса и наследница видела нечто подобное всего один раз, когда отец взял ее на прогулку и им пришлось идти через квартал бедняков. Есть это она бы не рискнула сейчас даже с желудком, жалобно урчащим от голода. Хотя еще не известно что было бы лучше – жаренная летучая мышь или эта сдоба. Тяжко вздохнув, Кумудвати приблизилась к девушке.

[Мара >>>]

- Благодарю за угощение. Я собираюсь развести костер, горячая пища лучше холодной.
- Как уважаемая собирается развести костер без дров? – юная охотница была так удивлена тем, что синеволосая снизошла до разговора с ней, так и самим ее намерением, что даже ненадолго позабыла об упомянутом клыкастым столе.
- Уважаемая что-нибудь придумает, - усмехнулась Мара и стала оглядываться по сторонам. Не бывает жилища без деревянных предметов, и этот замок не может быть исключением. Наломать дров можно и без топора. Жаль, что они не на природе, там и ломать ничего не нужно, просто подобрать с земли. А здесь дерево было в основном на границе между стеной и полом, хотя Кумудвати не понимала функционального назначения этой полоски древесины, и на нижней части оконного проема, опять-таки неизвестно зачем. Оставались еще запыленные шедевры местных мастеров в массивных деревянных рамах, на них-то зимняя и решила остановиться. Сорвав со стены три картины, она сложила их стопочкой на полу и в раздумьях подперла подбородок кулачком.
- Вы собираетесь жечь картины? – в глазах Вхен смешались недоверие и священный ужас.
- Это уже давно не картины, - без особого энтузиазма в голосе возразила снежная, - впрочем, если найдете другой материал для растопки, я возражать не стану.
Зимняя обошла стопку полотен кругом и размяла пальцы. Сожаление о недальновидно выбранном факультете набирало обороты. Заморозить эти дрова она могла одним щелчком пальцев, а вот нагреть…
Маэджана некоторое время наблюдала за действиями Мары из-под длинной каштановых прядей, спадающих на лицо, то и дело оценивающе и изучающе окидывала зимнюю взглядом с ног до головы. И снова до ног. В конце концов это занятие ей надоело.
- Может, нам все-таки воспользоваться приглашением хозяина? Вряд ли он станет нас травить, коль скоро мы так нужны ему. Вы как хотите, а я собираюсь посмотреть, что он для нас приготовил. Кто-нибудь составит мне компанию?
"А не поем, так может золотую вилку присмотрю..." - мысленно завершила она свою фразу.
Кумудвати была не в настроении вести светские беседы за столом. Растягивать улыбку, пока губа не треснет она не хотела; куда лучше усваивается пища, съеденная с аппетитом, чем кусок едва прошедший в горло. А в том, что клыкастый будет продолжать портить ей аппетит, она не сомневалась.
- Нет, спасибо, пожалуй, я задержусь здесь.

[Aertan >>>]

Присесть на корточки и сосредоточится на заклинании она не могла – длина юбки не позволяла. Оставалось только издалека прощупывать дровишки. Пока, они только покрывались изморозью, какие бы комбинации чар Мара не выдумывала.
Священник, дотоле забывший обо всем мире, поднялся с колен неожиданно легким для его возраста и телосложения движением. Лицо его было таким, словно он удостоился личной аудиенции у своего неведомого бога или ящика отборного вина.
- Я понял, - произнес он тихо, не заглушая голос, но и не стремясь известить всех вокруг, хотят они того или нет. – Понял, зачем я послан сюда.
Помолчав, Поль добавил:
- Я пойду к посланному столу.
Маэджана кивнула священнику, покосилась на потуги своих новый знакомых, пожала плечами и отправилась исследовать вампирские угощения.
- Кто-нибудь хочет крерри, осмелюсь спросить? - как ни в чём не бывало поинтересовался Гарэль, расшнуровывая мешок и доставая оттуда пару сморщенных оранжевых плодов, вполне могущих быть результатом порочной страсти тыквы средних размеров и простой хурмы. - Свежие, только вчера на рынке у хорошего человека взял.
Стол, предложенный им вампиром, он проигнорировал без грамма демонстративности. Не объяснять же всем сразу, что значит вкусить чьей-то пищи, и какую это действие образует между угощающим и угощаемым связь. Тем временем, эльф заметил действия Кумудвати и участливо поинтересовался:
- Может дать огниво и трут? У меня есть...ну или было...
Загорянка, тем временем, осторожно подобралась к сваленным в кучу картинам. Удивленно расширившиеся глаза не отрываясь смотрели на покрывшиеся изморозью рамы с таким выражением, словно узрели нечто удивительное. Смуглый пальчик с обломанными грязными ногтями осторожно коснулся инистого узора и тут же отдернулся.
- Холодно, - озадаченно проговорила Вхен, разглядывая палец. – Что это? – она уже смелее провела рукой по раме.
- Это лед, - пояснила Мара, - ты спрашивала не колдуны ли мы? Я не знаю значения этого слова, но я умею творить магию зимы. Гарэль, если найдешь огниво, я буду тебе благодарна. Увы, я могу только заморозить эти дрова.

(совместно, как водится)

[higf >>>]

Гарэль запустил руку в мешок сперва по локоть, потом по самое плечо. Крепкая ткань зашевелилась, будто внутри внезапно проснулась змея, однако, энергичные манипуляции Сороки, сопровождаемые непередаваемой эльфийской мимикой, наложенной на непосредственный темперамент, не увенчались успехом. Тогда он сел прямо на пол, раскрыл горловину мешка и принялся выкладывать содержимое рядом с собой. Чего тут только не было! Две рубашки и запасные штаны, обильный моток тонкой верёвки, чуть ли не десяток свертков из промасленной бумаги, три разных ножа, штук восемь чёток и бус, два округлых шара размером с грецкий орех, мелодично звякнувших при соприкосновении с полом и многое другое. Всё это пахло чем-то необычным, пряным и чуть горьковатым.
- Вот и оно! - Сорока вскинул руку с зажатым в ней огнивом. - Вот, всегда на самое дно проваливается, осмелюсь доложить.
Стоило эльфу отвлечься от эпического перетряхивания пожитков, как наблюдавшая за сим действом охотница снова поспешно опустила глаза, не решаясь встречаться взглядом со странным мужчиной.
- А что такое магия зимы? – смотреть на полуголую синеволосую тоже было неуютно, а потому девушка вернулась к разглядыванию чуднОго холодного песка. Вот только в отличие от жестких крупинок этот был мягким и превращался в воду.
Мара ничуть не удивилась этому вопросу. Ее родной город никогда не видел снега, слишком тепло было там, где она родилась, да и в академии зачастую про снег или палящий зной круглый год узнавали, только прибыв в Шпиль. С благодарность приняв от Гарэля огниво, она высекла искру. Старые пыльные картины быстро занялись пламенем, разгоняя мрак и даря тепло. Мара прищурилась, глядя на огонь.
- Зима – это когда солнце уходит высоко в небо и земле становиться так холодно, что каждая капелька дождя превращается в маленькую звездочку. Если ее поймать на ладонь, то от тепла руки она снова станет капелькой. Вот как сейчас, когда ты трогала поверхность картины. Зимой с неба падает снег – много, много таких крошечных звездочек. Они засыпают дороги, дома и ложатся на ветки деревьев. Их так много, что весь мир становиться белым. Рассказать это сложно, это нужно увидеть, хотя бы один раз. Я тебе покажу.

[Reylan >>>]

Изумруд. День первый.

Гимир привычно зубоскалил, новая знакомая пыталась потрясти титулами, Хейлин, судя по всему, пребывал где-то под облаками, куда неизменно отправляются души магов и поэтов в моменты задумчивости, а Хорн вдруг понял, что ещё чуть-чуть и выскажет окружающим всё, что думает, а для верности приложить кого-нибудь перчаткой. Почему-то подобное поведение показалось ему неверным, и Лепящий просто спросил, не обращаясь ни к кому конкретно:
- Слушайте, вы можете выяснять, у кого молот тяжелее хоть до вечера, но давайте делать это на ходу... куда-нибудь?
- Мы согласны, - подвел итог Гимир, ради Рейлан в последний момент придав голосу вопросительную интонацию. – Идем?
Изображение головы сделалось расплывчатым.
Рейлан раздраженно повела плечами. Сей жест, вероятно, должен был означать, что она покоряется решению большинства, хотя и делает это без особого удовольствия.
Хейлин фыркнул.
- Это, конечно, великолепно - задавать вопрос, оставив только один вариант ответа, - сказал он с горькой усмешкой. - Так что я тоже согласен, да. За сутки до леса? Отлично, всегда рады услужить. И не жалуйтесь потом, когда придет ваш черед исполнять мое желание.
- И я согласен, - с усмешкой произнес чуть надтреснутый голос, заставив Гимира дернуться и оглянуться. – Да спокойнее ты. Я у тебя в голове, как успел разобраться, пока вы тут спорили.
Это заявление совсем не показалось воину успокаивающим и отрадным. - Откуда ты здесь взялся? Кто ты такой? И вообще... – все же не произнес, а подумал он, сжимая пальцы в кулаки и не замечая, что отросшие за время путешествия ногти впиваются в кожу.
- Судя по всему, - охотно растекся в пояснении неизвестный голос, – я умер. Последнее, что помню – «Отправляйся в Бездну!». Нет, это не проклятие было... очнулся здесь. Наверное, так же, как и ты. А... можешь не продолжать, слышу – нет, твоих мыслей я не читаю. Только то, что ты думаешь... м... вслух, обращаясь к кому-то. В памяти тоже не копаюсь. Вот не думал, что так бывает, во имя всебесцветной! Как это вышло, зачем я внутри, и почему ты – тоже не знаю. Зовут меня Кэллар и я жрец. Да не спотыкайся, а то чего твои спутники решат?

[Барон Суббота >>>]

- А зачем мне скрывать?, - мысленно огрызнулся Гимир, – Я ничего плохого не сделал!
- Не скрывай, - старческий смешок, видимо, заменил невозможное пожатие плечами. – Посмотрим, как они отреагируют.
Гимир представил, прикусил язык так, что чуть не перекусил пополам, тихонько рыкнул от боли и замолчал мысленно и вслух, обдумывая положение, которое казалось ему все более плачевным.
Прекрасные дома виделись ему теперь отвратительными, напоенный свежестью и зеленью воздух казался удушливым, а то и дело доносившаяся мелодичная музыка – неприятной.
Игрок позади расплылся в воздухе и, словно бы он вытеснял собой все окружающее, местность вокруг оживала. Защебетали птицы, которых раньше слышно не было, подул теплый ветерок и даже показались люди, хотя раньше никого видно не было.
Люди? Нет, город, судя по всему, населяли эльфы – высокие, с чуть заостренными ушами, в одеждах легких и свободных, преимущественно светлых и теплых цветов.
Хейлин оглянулся на брата, который вдруг как-то странно дернулся.
- Гимир, ты чего? Передумал идти? - он улыбнулся.
Наверное, здорово было бы попасть в какое-нибудь неизвестное раньше место - и ни во что не влипнуть с первого же дня. Просто освоиться, пожить в новом мире, не стремясь исполнить ничье сумасшедшее поручение, от которого непременно будет зависеть чья-то (или, скорее, твоя собственная) жизнь... Но с учетом того, что за последнее время такого не случалось - мечты следовало отбросить.
Последнее время... а собственно, сколько времени они уже в пути? С того дня, как отец отправил их в дорогу?
- Не передумал , - подсказал ехидный голос.
- Не передумал, - повторил Гимир. – Просто... просто... – он оглянулся на Хорна, на Рейлан и продолжил: - Просто все очень странно.
- Так было всегда, - пожал плечами маг. - То есть до того, как мы встретились с тобой и Лльюинем, все было более-менее нормально, а потом нормально уже не было ничего... Гимир, уж нам-то вроде не привыкать, а? Или тебя беспокоит что-то еще?
Воин поколебался несколько секунд, но он не был готов обсуждать голос в голове сейчас и на дороге.
- Девчонка, - соврал он. - Нас стало больше, и это мне не нравится.

[Хелькэ >>>]

Маг настороженно глянул на Рейлан. Хотелось бы утешить себя тем, что исходи от нее опасность, он бы непременно почувствовал... но если это не была опасность магического толка, даже Хейлину с его посохом тут ловить было нечего. Подозрений она не вызывала. Может, Гимир просто не хочет расширять круг общения?
- М... думаешь, это плохо? - понизив голос, спросил бард. - Потому что нас больше или потому что девчонка?
- Понимаешь, - переключаться с большой беды на меньшую было даже приятно, - я против девчонок ничего не имею, сам знаешь... – тот, внутри, хмыкнул. Гимир постарался не обращать внимания. – Но она как будто не в отряде, а так, рядом идет. Будет ли помогать в бою или вообще хоть как-то вместе действовать – кто знает. Хорн, он добровольно пошел, а тут... последнее дело – дробить и отряд из четверых.
- Да я против них тоже ничего не имею! - воскликнул маг. - В любом случае, подумай - пока она рядом идет и ничего не просит, она совсем не мешает. До боя-то когда дело дойдет... и неизвестно, дойдет ли. Что до остальных "совместных действий" - поживем, увидим. Или ты ее сейчас же прогнать предлагаешь? Такая не уйдет, это точно...
- Да нет, судя по тому, что мы слышали, это совсем глупо будет, - протянул Гимир. – Надо бы как-то... наладить контакт.
- А куда тронемся? – спросил всех Лепящий. - Наверное, нам еды надо купить... ну и всякого такого в дорогу. Только вот, на что будем меняться-то?
Хейлин помрачнел. Где найти местных денег как можно скорее, он пока что не представлял.
- Предлагаю кого-нибудь из местных поймать и хорошенько расспросить. Правда, всегда есть опасность, что здесь ненавидят путешественников... но и этого мы не узнаем, пока не попробуем.
Рейлан в разговор не вмешивалась, молча наблюдая и ожидая, какое решение примут навязанные ей спутники.
Местных хватало. Мальчишка подбрасывал ногой сложное шарообразное сооружение из прутиков, шли две женщины с характерными для эльфов лицами. Издалека приближался всадник, которого сопровождали двое пеших. А впереди слева замаячила вывеска, которая изображала чересчур длинноногого эльфа, поднимающего кружку.
- Может, сразу туда зайдем? – предложил Гимир, которому захотелось не столько поесть, сколько выпить.

[higf >>>]

- Прекрасная мысль! - воодушевленно откликнулся Хейлин. - Погляжу на местных менестрелей - надеюсь, там кто-нибудь из них да выступает сейчас... Интересно, тут еду в долг не дают?..
Кажется, кто-то однажды говорил ему, что мечтать, в общем и целом, полезно.
Не вдаваясь в дальнейшее обсуждение – поскольку Рейлан было все равно, а Хорн сам предложил, – Гимир распахнул дверь.
- Завидую , - сообщил Кэллар. – Вот мне самому и не поесть теперь, и девчонку не подцепить.
- Ты же жрец и старик , - воин мысленно возмутился.
- Уже ни то, ни другое , - резонно возразил собеседник.
- Слушай, заткнись и не возникай пока, а? Мне привыкнуть надо!
Голос удивился.
- Если я буду молчать, как же ты привыкнешь?
Гимир не удостоил его ответом, но за это время спутники успели опередить его, отступившего к стенке.
Заведение было эльфийским до отвращения. Везде зелень, никаких следов плевков на полу и запаха дешевого пива. Улыбающийся мужчина в светло-зеленом за стойкой, тихая музыка и немногочисленные, тихие днем посетители.
Хейлин запоздало подумал, что какого-нибудь собрата по ремеслу куда вероятнее было бы встретить тут ночью, поэтому разочарование его - ибо он таки не разглядел тут никого, похожего на барда, - было не столь велико.
Куда больше было удивление, граничащее с изумлением. Атмосфера тишины, уюта, тепла словно была разлита в воздухе, и сразу захотелось улыбаться другим в ответ, заводить мало значимые, но приятные разговоры, возможно, даже познакомиться с парой прелестных эльфиек... Одна прелестная эльфийка, сидевшая у противоположной стены, сразу ему приглянулась, только, вот незадача, сидела она там уже не одна. Сокрушенно вздохнув, маг направился к свободному столику - широкому, сработанному из неизвестного ему светлого дерева и с фигурными ножками.
Стол тоже был чистый, как и все вокруг. Не было даже крошек.
Вспомнив (довольно смутно в отношении деталей, но ощущения до сих пор были живы) один из трактирчиков родного, давным-давно покинутого мира, Хейлин даже помотал головой от ужаса понимания разницы. Здесь менестрелям явно не приходится бояться, что кто-нибудь проломит им голову стулом за не понравившуюся песню - или что эль разбавлен чем-то настолько гадким, что потом будешь два дня ходить, согнувшись.

[Хелькэ >>>]

(продолжение к вышевыложенному, вчетвером)

Хорн такого диссонанса, как постигший братьев, не испытывал. Лепящие были народом серьёзным, основательным, буянить в общественных местах у них было просто... не принято, что ли? Да и разводить грязь не хотелось, в кузнице её мало, что ли? Откровенно говоря, всё это лишь мельком посетило сознание молодого мастера, но тут же исчезло, выдавленное другими вопросами и восхищением, которое у него вызвала изящность всего вокруг.
- Знаете, друзья, мне здесь нравится, - подытожил он и нежно погладил изящную металлическую оковку на углу стола.
Рядом с ними быстро оказался мальчишка – высокий, светлокожий. Уши были не только острыми, но и чересчур великоватыми для эльфа, что, впрочем, впечатления особо не портило.
Никогда бы не подумал, что у эльфов в городах есть парнишки-подавальщики, - подумал Гимир.
Ну должен же и у них кто-то этим заниматься...
Заткнись, жрец!
- Что закажут господа гости Иллиньена?
Хейлин оживился.
- Привет, парень! - дружелюбно произнес он. - Скажи-ка, есть у вас какое-нибудь традиционное местное блюдо? Или что-нибудь такое, что обязательно следует попробовать?.. И скажи заодно, ты тут не очень занят по работе, не соизволишь ли посидеть за нашим столом и рассказать о вашем городе?
"Иллиньен", запомнил он тем временем, "уже что-то, хоть знаем, где оказались".
- Наши иллиньенские пироги с дичью, - почти прострекотал тот. – Самые лучшие в нашем квадрате – только в этом заведении. Вина – разные. У нас хорошая кухня. Только мне не положено сидеть с гостями, - добавил он с сожалением.
- Здоровья тебе и звонкого железа, - предельно вежливо поздоровался Хорн. - Хороши ли дела твои, твоего отца и твоей любимой?
Последнее было импровизацией. Обычно Лепящие интересовались исключительно делами собеседника и его почтенного родителя, но романтическое настроение города эльфов, вытеснившее даже мысли о таинственной Игре, не могло не сказаться на словах Хорна.
- И тебе, здоровья, и светлого неба, - явно с напряжением переваривая вопрос, - ответил подросток. – Я работаю, отец здоров, а... э... любимой у меня еще нет.
Он смутился.

[Reylan >>>]

Бард чуть нахмурился - почему-то он очень надеялся на этого мальчишку.
- Амм.. а постоять с гостями ты тоже не можешь?
- Если вы попросите хозяина, он разрешит и сидеть, - оживился паренек. – А так это правильно, я возрастом не вышел!
- Так мы попросим, - кивнул маг. - Тогда тащи-ка нам этих самых ваших пирогов и вина... на всех ведь, да? Рейлан, Хорн - не против? Гимир-то, я знаю, точно не против, - он ехидно улыбнулся старшему.
- И побольше, - сказал тот с улыбкой.
На двоих, – хихикнули внутри. – Ладно-ладно, я пошутил, тело-то одно, молчу!
- Я...не против, да, - чуть поколебавшись кивнул Лепящий. Уж начинать жизнь заново, так начинать!
Рейлан оценивающе поглядела на паренька.
- Мне из напитков принеси воды. Только смотри, чтоб чистой. А если окажется как из лошадиной поилки - за уши оттаскаю.
Тот не столько обиделся, сколько удивился.
- Вы и скажете, госпожа? Разве такое бывает? – и унесся.
Гимир посмотрел на брата.
- А чем ты расплачиваться собрался?
Хейлин задумчиво взглянул на потолок.
- Ну, мальчик нам потом скажет, чем тут платят, тогда и озаботимся. В крайнем случае, возьмем в долг - запишут еду на наш счет. Да и нельзя исключать, скажем такого - что у них вся еда бесплатная, - он мечтательно вздохнул. - Вот было бы здорово... кстати, ни у кого нет ничего ценного, что мы могли бы отдать в залог?
Гимир только руками развел.
Разве что тебя, добавил он мысленно.
- Ну, если я верно понял, металл они здесь не чувствуют. Это значит, что я совершенно спокойно могу наделать знаков и, до тех пор пока они не найдут другого Лепящего, подделку не распознают. Вы мне только подходящий металл найдите, - сказал Хорн, похрустывая пальцами, а потом повернулся к Рейлан. - Скажи, а что ты умеешь? Чем занималась раньше, если помнишь, конечно...
- Помню, - кивнула Рейлан. Неуверенности больше не было. Она свыклась с мыслью, что пока ей лучше считать себя магом, хотя это обозначение себя упорно не ощущалось "своим", - Помню, что вполне способна заставить хозяина подобного заведения отдать мне все, что я захочу. При этом он будет вежливо кланяться и приглашать зайти еще. Ну... что он при этом будет думать – в сущности не важно.

[Барон Суббота >>>]

Рейлан со скучающим видом поглядела на свои ногти.
- Осталось одна небольшая деталь - нужно выяснить, есть ли вы этом мире препятствия для моей силы. Хотите, проверю на этом пацане?
- Что же ты сразу не сказала? - поразился Хейлин. - Хотя, мы и не спросили... Если это не опасно, конечно, то пробуй.
Дело приобретало все более благоприятный оборот. Маг огляделся кругом еще раз - в конце концов, тут достаточно народу, чтобы Рейлан могла попрактиковаться в различных видах своего воздействия, а если у нее не получится - то он сам пригрозит хозяину трактира хор-рошим ураганом!..
- Может, лучше подождать, пока нам не начнут счет предъявлять? – миролюбиво предложил Гимир воинственным волшебникам.
- Не опасно для кого? - уточнила Рейлан, - Для гм... объекта - это зависит от силы воздействия. Но хорошо, - она обернулась к Гимиру. – Сперва мы подождем, пока ты напьешься и затеешь драку, а потом начнем выносить всех подряд. Так будет даже веселее.
– Сама не напейся, – буркнул тот. – А то примешься танцевать на столе.
А вот Хорна от разговоров чародеев видимо передёрнуло. Нет, слова Хейлина ему, конечно, тоже не понравились, но то, что предлагала Рейлан... Лепящий всерьёз задумался о том, что металлическая паутинка, бегущая по краю стола, может быть очень и очень острой. Задумался и убрал от неё руки. На всякий случай.
- По крайней мере, за это скорее приплатят, - огрызнулась зимняя.
- Или потребуют доплаты с нас, - съехидничал воин.
- Жду не дождусь, когда принесут еду, - сообщила Рейлан столешнице, - тогда этот зануда, наконец, заткнется.
- Может, вы подеретесь? - предложил миролюбивый Хейлин. - Вы едва знакомы, чтоб вас демоны... побрали, а грызетесь так, словно уже всю жизнь вместе прожили! Вы получаете от этого удовольствие? Гимир, я за тобой такого раньше не замечал!
- Я сам много чего за собой не замечал, - пробурчал тот вполголоса.
Мальчишка словно бы услышал пожелание зимней и появился с подносом, на котором развалились два теплых даже на вид пирога, охраняемые двумя башнями бутылок вина и бастионами стаканов. Он не плюхнул свою ношу на стол, а поставил, как и нес, с нечеловеческими ловкостью и изяществом.

[higf >>>]

- Мне разрешили сесть с вами, - сообщил паренек, придвигая себе стул. – Почтенный Иль-Биэль сказал, чтоб я не торопился.
- У вас красивые имена, - одобрительно кивнул бард. - Давай знакомиться, паренек? Меня зовут Хейлин, это мой брат Гимир и вот еще двое наших друзей - Хорн и Рейлан, - произнося имя, он указывал ладонью на каждого из спутников. - А как величают тебя?
- Меня еще не величают, а просто зовут, - голос у него был эльфийски-музыкальный, но явно не тренированный, как у самого барда, и еще не ломающийся. – Аррэ-Иннес. Можно просто Ин.
Рейлан налила себе воды, сжав стакан между ладонями, принялась незаметно охлаждать его содержимое.
Гимир не терял времени, а ловко вскрыл бутылки и принялся наливать всем вина. Попытался и дополнить вином стакан зимней, но та довольно невежливо отпихнула горлышко бутылки. На этот раз белобрысый не обиделся – нам больше достанется.
- Хорн, режь пирог. Ну что, все за знакомство?! Ин, ты пьешь?
- Я верну! - зачем-то предупредил Хорн и положил руки на металлический узор.
Секунду-другую ничего не происходило, а потом тоненькая полоска неизвестного железа, распрямляясь, поползла вверх из своего гнезда и устремилась пирога. На глазах у потрясённого мальчишки, Лепящий аккуратно разделил пирог на несколько равных частей, после чего вернул узор на место.
- За знакомство! - подтвердил он, протягивая руку за своим стаканом.
Уже привычный Гимир только покачал головой.
Юный эльф глотнул воздух, но промолчал, а когда обрел дар речи, ответил Хейлину, стараясь казаться взрослее и делая вид, что все идет, как надо:
- Я на работе.
- Сочувствую, - улыбнулся Хейлин, подняв стакан. - За знакомство и за наше прибытие в это чудесное место!
"Прибытие, правда, было не такое чудесное, как место", печально подумал он в это время, "но сейчас это не повод омрачать себе веселье".
- Расскажи нам, Инн, чем знамениты ваши края? - спросил он, делая глоток. Вино оказалось чуть более пряным, чем он привык пить, однако в то же время было мягким и не оставляло горечи - только странное тепло на языке, а потом и внутри.

[Reylan >>>]

Топаз. День первый
& Higf

Стол оказался длинным и был покрыт тяжелой черной скатертью. Вдоль стола располагались массивные стулья темного, почти черного дерева с высокими спинками и потертой бархатной обивкой. Блюда и подносы из тусклого золотистого металла были заполнены разнообразными кушаньями. Маэджана разглядела запеченную птицу, поросенка на вертеле, тушеные овощи, лепешки и фрукты. Но еда оказалась холодной и чуть заветренной, точно простояла здесь дольше, чем нужно.
- Похоже, милейший хозяин долго ожидал гостей, - заметила Маэджана, проведя рукой по скатерти и с сомнением потыкав пальцем другой руки поросячью тушку.
- Воистину, если даже стол был выставлен перед нашим появлением, - кивнул священник. – Впрочем, в бытность насколько я слышал от братьев-миссионеров из других краев, за такой стол могло бы возблагодарить Господа нашего целое племя язычников! А я тем более. Благослови, Господи, нашу пищу!
Он поднял глаза к небу.
Маэджана, последовав примеру, воззрилась на потолок. Не увидела там ничего интересного и вернулась к созерцанию залы. Прищурившись, она переключилась на магическое зрение в поисках ловушек и скрытых дверей.
Не найдя ничего интересного и здесь, барышня вернулась к изучению содержимого стола. Подобрав тяжелый металлический кубок, она повертела его в руках.
- Считается, что вампиры и некоторые демонические сущности не выносят серебра. Интересно, относится ли наш хозяин к этой категории. Э... Так вы собираетесь это попробовать?
- Если Господь послал меня сюда, то он должен был позаботиться о том, чтоб я не умер от голода. Садись, дочь моя, - священник замер у стула в нетерпении.
Маэджана по-хозяйски отправила кубок в свою сумку и уселась за стол.
- Вы совершенно правы. К тому же, если бы тот тип хотел нас убить, вряд ли он стал бы придумывать столь долгий способ.
Брат Поль уже сел и впился зубами в лепешку, и только тут с недоумением оглянулся.
- Ч-Че... М... – пробормотал он, и вынужден был вытянуть пищу изо рта. – Зачем вы это спрятали, дочь моя?

Сообщение отредактировал Reylan - 29-11-2009, 22:11

[higf >>>]

Маэджана как раз принялась разматывать скрывающий ее лицо край платка. Лицо девушки оказалось худым, угловатым с длинным заостренным носом и резко очерченным изгибом губ. Убрав ткань, девушка принялась ощупывать щеки ладонью так, словно у нее ныли зубы и, поглощенная этим занятием, не сразу поняла, о чем идет речь.
- Что спрятала? - удивленно переспросила она.
- Серебряный кубок, - пояснил священник и снова впился в лепешку, чтоб успеть прожевать до ответа собеседницы.
- Он может нам пригодиться, - пояснила Маэджана, отрезая себе птичью ножку. - Надо вообще посмотреть, что еще мы можем взять с собой.
- Восьмая заповедь Господа, данная... сейчас неважно, где, – покосился священник на потолок зала, на котором были изображены существа, не похожие ни на людей, ни на нечисть, - гласит: «не укради». Когда берешь чужое без разрешения его хозяина – превращаешься в вора или воровку. Нарушить ее – тяжкий грех.
- Эээ.. - протянула Маэджана, откусила холодной птицы, прожевала ее и, наконец, сформулировала, - На самом деле, все зависит от того, исполняешь ли ты правила гильдии... Даже, когда работаешь вольным охотником. Охотницей. Ну, чтоб не перебегать дорогу коллегам и все такое...
На этот раз священник дожевал лепешку, чтобы не терять времени зря, и только перед тем, как взяться за кусок ветчины, произнес:
- Гильдии? Охотницей? Не стоишь ли ты на глубоко греховном воровском пути, о заблудшее дитя?
- Греховном? - не поняла Маэджана, принимаясь за овощи, - О... грехи. Нет, если вовремя приносить жертву богу-покровителю нашего ремесла, проблем не будет. Анидо Лис уладит любые недоразумения с прочими богами. Не говоря уж о том, что если что-то похищено, значит его не слишком-то надежно охраняли. И это - повод задуматься...
Маэджана отхлебнула вина.
- Суть движимого имущества как раз и заключается в том, что оное имущество... иногда движется.
- Ты поклоняешься ложным богам, - справившись с ломтем ветчины, священник поднял палец, слегка поблескивающий после соприкосновения с мясом. – Неужели ты хочешь после смерти вечных мук, а не вечного блаженства?

(с Reylan)

[Reylan >>>]

продолжение душеспасительной беседы

- Мук после смерти? За что?! - искренне возмутилась воровка.
Священник посмотрел на нее грустно.
- За нарушение заповедей Создателя. Он не жесток – но, обкрадывая, ты обкрадываешь в первую очередь себя. Свою душу. Ту частичку света и добра, которая вложена в нас Богом. Я, может быть, говорю слишком сложно. Представь, что у тебя украли кошелек – ведь ты проклянешь вора...
Маэджана в задумчивости повозила вилкой по скатерти.
- Проклятия - это больная тема, - призналась она, поморщившись, - Но в ситуации с кошельком я скорее отругаю себя за излишнюю беспечность.
- Неужели не понимаешь, что плохо отнимать у человека то, что он добыл тяжким трудом! – забытый ломоть замер в руке, словно священный знак.
- А я разве не тружусь, добывая у него это вещь? - недоуменно переспросила Маэджана.
- Если бы вы договорились, и ты выполнила бы для него работу, а он пообещал тебе что-то – это было бы честно. Но ведь воруют без ведома и согласия человека. Ведь ему не нужно твое воровство!
- Ему, разумеется, не нужно, - охотно согласилась девушка, оглядывая стол: то ли высматривала чем еще подкрепиться, то ли - чем наполнить сумку, - Это нужно заказчику. Я ведь всего лишь выполняю работу.
– Каждый хочет блага себе. Но пока мы не перестанем силой отнимать эти блага у других, будет множиться зло на земле и страдания души после смерти, - эти слова были сказаны не громко и звучно, а грустно и с выражением искренности и некоторого смущения – будто человек понимал, что слова звучат странно, но не находил более подходящих. – Подумай об этом. Бог милосерден и никогда не поздно прийти к нему.
И брат Поль вернулся к подкреплению сил телесных.
- Ваш бог милосерден? - переспросила девушка, вид ее был серьезен, она явно не намерена была подначивать или шутить, - Вам повезло... Встречала я богов, которые только и думают, как бы отхватить от тебя кусочек. Вот так!
С этими словами она весьма красноречиво откусила добрую половину какого-то овоща, напоминающего огурец, и звучно с аппетитом захрустела.

Сообщение отредактировал Reylan - 29-11-2009, 22:25

[Мара >>>]

Трое под снегом у костра

Мара отошла от костра и подняла вверх руки, шепча старую песенку про снег, она всегда помогала ей сосредоточиться. Чтобы в замке на короткое время наступила зима, нужно было постараться.
На ладонях зимней стали заворачиваться в вихри снежинки, сплетая как из нитей снежный клубок. Когда он стал размером с сумку Гарэля, синевласая первокурсница легонько толкнула, и он взмыл под своды замка. Оттуда на сидящих возле костра подул холодный ветер и иней стал спускаться вниз, по стенам, оплетая их морозным узором. Теплое дыхание Мары превратилось пар, но она не чувствовала холода – правда только тогда, когда сама его создавала. С потолка пошел снег, крошечные кристаллы льда ловили отблески танца пламени и отражали его множеством своих граней. Искрился снег, блистал. Снежинки покрывали тонким слоем пол, ложились на плечи Гарэля и путались в локонах Мары.
- Снег боится огня, здесь, в замке, но на улице ему не страшен даже самый сильный пожар.
Уверенности, что загорская девушка услышала эти слова, не было. По-детски восхищенно распахнутые глаза неотрывно следили за танцем искрящихся снежинок, действительно удивительно похожих на звезды. Когда волшебные синевато-белые песчинки осели на ресницах, Вхен озадаченно моргнула и восторженно выдохнула, не находя слов. Завидев белый дым, вырывающийся из-под скрывающего лицо платка, охотница испуганно икнула. Поспешно размотав материю, она убедилась что в той не появилось ничего подозрительного и лишь затем поняла, что дым вырывается у нее изо рта.
- Ч-ч-то эт-то? - пролепетала она, растерянно переводя взгляд с могучей чародейки на белесый туман у собственных губ.
- Хей-най! - восхищённо выдохнул Гарэль секундой позже охотницы. - Красиво...
Эльф встал и протянул длинные, нечеловечески изящные пальцы к танцующим снежинкам, но так и не коснулся их.
- Однажды, - он заговорил с тем особым, глубоким выражением, которое приберегал для песен и сказок, - довелось мне побывать в далёкой земле, где живут люди, которые носят два меча и никогда с ними не расстаются.

[Aertan >>>]

Их традиции сложны, а нравы жестоки, они ценят жизнь, не боятся смерти и проливают кровь так легко, что становится страшно. Сначала мне показалось, что нет в их земле ничего хорошего, но Мир не позволил мне остаться слепым и столкнул меня с тремя Носящими Мечи, которые пригласили меня в дом, где поят их возлюбленным напитком. Там я познал многое из их жизни в неторопливой беседе и был уверен, что лучшего в их краях и вовсе нельзя найти, но когда мы расставались, и снег вот точно так же кружился над нашими головами, каждый из них спел для меня по одной песне. Желаете ли вы их услышать?
Прекрасный голос и тон сказителя, каких Вхен помнила у себя на родине, моментально заставил забыть не то что о странном дыме (тем более что ничего страшного от него пока не происходило), но даже о неприкрытом лице и всяких приличиях. Выжидающе-доверчивые глаза, какие бывают у детей в канун любимого праздника, уставились на странного юношу. Его речь, такая складная и красивая, затягивала наивную охотницу не хуже хищных песков Арранды, погребающих под собой неосторожных путников.
- Очень, - пролепетала девушка, наматывая на пальцы край шарфа.
Гарэль улыбнулся и достал из складок одежды два металлических шара размером с перепелиные яйца. Его пальцы шевельнулись раз, другой, третий... В мрачном зале замка вампиров зазвучала тихая, ненавязчивая мелодия. Музыка снега, ласкающего спящую землю, песня шепчущей позёмки, она обволакивала слушателей мягко и ласково.
- Первую песню спел мне тот, кто звался Абэ-но Окимити, - плавно начал Гарэль, непостижимо попадая голосом в мелодию удивительных шариков, ведущих свою беседу, а потом запел:

Все затянул туман.
О, пусть бы выпал снег!
Здесь слив цветы еще не расцветали,
И вместо них, сравнив его с цветами,
Мы стали б любоваться им!

Странной была эта короткая песня, прекрасной, как сверкающий клинок на белоснежном снегу. А Гарэль, лишь на миг замолкнув, тут же продолжил:
- Вторую песню я встретил улыбкой, как любимую после разлуки, а спел её Вакасакурабэ-но Кимитари, и вишня из его имени мешала горечь его песни со сладостью.

[Барон Суббота >>>]

Все небо пасмурно.
О, пусть бы выпал снег!
И мы бы стали любоваться,
Как будет падать на валежник он
И ярким блеском весь переливаться!

Мелодия изменилась. Шары всё так же путешествовали по ладони эльфа, но в ритме перезвона послышалась лёгкая грусть, не умаляющая красоты. Как если бы серость затянуло небо над заснувшей зимней равниной.

- Третьей песни я поклонился, как отцу или матери перед уходом из родного дома, но покачал головой Косэ Сукунамаро, и тогда я протянул ему бусы из красного камня, о которых можно было сложить не одну сказку. Лишь тогда, бросив их в снег, как дар духам, запел великий мастер.

У дома моего, где я один живу,
На зимние деревья с высоты
Летящий белый снег —
Не сливы ли цветы? —
Так показалось взору моему!

Гарэль замолк. Шарики ещё некоторое время кружились, постепенно замедлялись, но потом и они замерли, в последний раз тронув слушателей высокой нотой.
Мара застыла в задумчивости, так и держа снежную сферу в руках. С красотой снега действительно мало что могло сравниться, разве что эти песни. Теперь она чувствовала себя в этом странном обществе иначе, будто стерлась какая-то граница, прежде расталкивающая их в стороны. Для полноты сближения не доставало только совместной трапезы.
- Увидишь их еще раз, передай благодарность за подарки и от меня, - Мара пару раз щелкнула пальцами и снежинки стали идти реже, - ощущение того, что она не может выразить словами все, что вызвала в ней эта мелодия о снеге, мучило зимнюю. Как будто она потеряла дар речи.
Смущенно улыбнувшись, она подошла ближе к костру. Жар огня резко контрастировал с ледяным дуновением ветра и напоминал Маре о случайной встрече в садах Шпиля. Она не понимала, для чего она до сих пор хранит мутное и безжизненное зеркало, будто надеется на что-то. Пора было уже признать что вся любовная чепуха, на которую иные романтики тратят целую жизнь, была ей не доступна. Теперь, если бы отец вновь попытался навязать ей супруга, она не стала бы сопротивляться. Все эти переживания пусть будут у других, а она устала, ей хватило дважды разбитого сердца. И пока оно не разлетелось на куски в третий раз, зимняя без сожаления достала зеркальце из кармана и зашвырнула его в огонь.

[Reylan >>>]

Изумруд. День первый
"отвратительная эльфийская таверна"

- У нас самый красивый город в квадрате! – с гордостью выпалил тот, стараясь не смотреть на Хорна потом смутился. – Ну, по правде говоря, он и единственный, остальные поселения помельче. Впрочем, говорят, что в квадратах рядом такого тоже нет, но меня пока туда не пускают. Говорят – опасно. Такого розового камня больше поблизости нет. А еще у нас самые лучшие музыканты... и хорошие лучники.
- У вас есть музыканты? - Хейлин едва на стуле не подскочил от счастья. - И на чем они играют?
- На свирели, флейте, гобое. Дудочек всяких много. Потом этой, большой, как ее, арфе, на лютне, на банджо, на ситаре, – послушно начал перечислять Ин.
- Много всего! - уважительно протянул Хорн близкий к музыке так же, как и к вышиванию крестиком. - Скажи, Ин, а что такое квадрат?
Тот разок хлопнул глазами, но, судя по всему, не сильно удивился такому вопросу от чужаков.
- Это... – он замялся, словно его просили пояснить, что такое дом – не коробка с окнами и дверями из дерева или камня, а твой, собственный, родной дом. - Это... место, где мы, эльфы, живем. Оно, по правде, не совсем квадратное, к центру чуть уже, ну... – он оглядел непонимающие лица, - как воздух подрагивает у горизонта, не видели?
- Нет, как-то не успели еще. Послушай, малявка, а библиотека у вас есть? Отдел с картами интересует, - спросила Рейлан.
- У нас есть только карта нашего квадрата, - пожал плечами тот. – Каждый народ должен жить, почитая границы.
- А вы что же, к соседям не ходите?
- Иногда. Но у них... плохие земли. Темные, - Ин понурился. – Только если наискосок, но так пройти нелегко.
- Рейлан, мы всё же не дома. Можешь быть чуть вежливее? - Хорн начинал тихо закипать. - Ин, скажи, а что такого страшного в этих самых тёмных землях?
- Справа орки живут, они наши враги, на волках ездят, - мальчишка зачастил, опасливо косясь на Рейлан и, похоже, пытаясь предупредить взрыв. Они поклоняются темным духам. Мы с ними воюем, но все обычно на границе. Все равно чужой квадрат нельзя захватить. А впереди – темные гномы. Они поклоняются огненному духу глубин, он тоже злой.

[Барон Суббота >>>]

- И с ними вы воюете, - поинтересовался Гимир. Похоже, работы тут было хоть отбавляй.
- Иногда.
Вот это дело, – Кэллар оживился. – Нам же все равно туда топать, наверное. Давай поедим и пойдем. Мне это нравится, почувствую себя, как дома.
Гимир не ответил.
- А слева и... э... сзади? – он не знал, какую еще придумать противоположность «спереди».
- Слева тоже темный квадрат, там Гнилые болота. А сзади, - Ин поежился, - там ничего. Край мира...
- Воу, прямо мороз по коже, - язвительно заметила Рейлан, проигнорировав нотации Хорна. - А что-нибудь приятное у вас в окрестностях есть?
- А наши-то поля и леса? – патриотически возмутился Аррэ-Иннес, даже чуточку привстав и постаравшись сделать самый героический вид. Он выражался в нахмуренных бровях.
- Погоди-погоди, - Хорн опешил от такой мирокартины. - А вы точно уверены, что кроме ваших земель нет ни-че-го хорошего?
- Нет, наискосок земли людей, что выбрали Свет, - напыщенно и заученно произнес мальчишка. - Ну и дальше, за орками или гномами, тоже есть хорошие места. Но там мало кто бывает.
- Хорошо, - Лепящий кивнул совершенно серьёзно, но настороженного взгляда с юного эльфа не сводил. - А в землях тёмных был кто-нибудь за последние лет десять?
- Старый Ар-Эрриал был, и его ученик, только их сейчас в городе нет.
- Нам надо выбраться до полуночи, вроде бы, - Гимир подпер руками голову, уплетал пироги. Они были действительно вкусными, даже лучше, чем вино. Словно бы растворялись во рту, оставляя приятное послевкусие, и есть их можно было много.
- С до отказа набитым брюхом это будет о-очень непросто сделать, - сочувственно заметила зимняя.
На этот раз воин не стал спорить, а только улыбнулся – широко и открыто. Это улыбка на его почти мальчишеском лице действовала на многие женские сердца неотразимо. И не только она. Впрочем, сам белобрысый воитель никогда не прикладывал к тому усилий и очень удивлялся, теряясь, когда друзья спрашивали секрет умения подцепить девчонку. И сейчас Гимир ни в коей мере не собирался очаровывать Рейлан.
Та в свою очередь горделиво вздернула нос и отвернулась.

[higf >>>]

Хейлин только головой покачал. Все-таки от девушек одни беды, он всегда так говорил... или не всегда? Впрочем, смысл от этого не менялся.
- Ин, - поспешил он обратиться к мальчику, чтобы опять не затеялась серьезная перебранка (точнее, не продолжила активное существование), - а расскажи-ка лучше еще о вашей земле. У вас тут и правда удивительно красиво - все эти башни, шпили, лестницы... и такое небо над головами - я редко видел небо таких оттенков. Кто правит вашими городами? Чем у вас обычно занимаются жители - те, которые не музыканты и не лучники? Вы довольны тем, что имеете, или есть что-то, чего в ваших краях постоянно не хватает?
- Правит Совет Старейшин, - мальчишка отвечал охотно. Как ни странно, его не тяготили и не удивляли долгие расспросы, только на Хорна он поглядывал с опасением. Затем взгляд загорелся любопытством – А... чем можно заниматься всем жителям? Там, где вы живете, как?
Судя по виду, он ждал от Хейлина откровений – например, что у него дома население поголовно крылатое и рассыпает с небес манну.
- Ну.. - тот почесал голову. - Многие путешествуют, просто в удовольствие, и зарабатывают чем придется. Я как раз из таких - а заодно и на лютне играю (и неплохо бы мне, кстати, раздобыть новый инструмент). Много хорошего приносит профессия, скажем, наемного воина, - он кивнул на Гимира, - магам вот тоже неплохо живется. Но основная часть людей обрабатывает землю и выращивает зерно и разные плоды, чтобы потом продавать их. А вот там, откуда Хорн, вообще занимаются металлом - и чего только из него не делают!
- Мы тоже металл обрабатываем, - загорелся мальчишка. - А Аиль-Элль выращивает очень много зерна и плодов, больше всех. Мои родители шьют одеяния, есть улица оружейников – мы тоже ведь воюем со злыми! И торгуем между собой. Волшебники тоже есть, - он поглядел на Хейлина, будто бы пытался на глазок сравнить магическую силу. – А старый Ар-Эрриал за квадрат ходил, - судя по тому, что мальчишка поминал его второй раз, это было делом редким и предметом гордости. Ну... можно я всех перечислять не буду?

[Хелькэ >>>]

- Можно, – разрешил Гимир, который много слышал про эльфийскую память и опасался в самом деле услышать список всех городских ремесел. – Ты не ответил, хватает ли вам всего?
Тот наморщил лоб:
- Н-наверное, а чего может не хватать?
- Да чего угодно, - развел руками бард. - Есть, например, засушливые страны, где почти не бывает воды. Или вот - железную руду добывают, а драгоценных камней нет... или леса не растут, хоть убейся, и дома приходится каменные строить. А бывает и так, что людей не хватает - земли много, а работать на ней некому.
- Я... не знаю... как может воды не хватать?! Ну железа у нас немного, но... нам хорошо, - воображение паренька явно заклинило.
Покончившая о своим куском пирога, Рейлан потягивала охлажденную воду.
- Послушай-ка, ма... Ин. Кажется, ты сказал, что чужой квадрат нельзя захватить... Тогда за что вы там с этими... злыми воюете?
- Они же злые! – он посмотрел удивленно, почти покровительственно. – Пересекают границы, устраивают засады, пакости всякие!
- Звучит угрожающе, - согласилась Рейлан, иронично дернув бровью, - Ну а этот, старый Ар-Эрриал, он зачем туда ходил?
- На разведку, конечно, - гордо произнес мальчишка, - знать, что у врагов творится. - И вообще... странный он!
- А где его найти можно? - полюбопытствовал Хорн словно бы и невзначай.
- Я же говорил – сейчас его нет в городе.
- Я слышал, - кивнул Лепящий. - А где мы можем его найти, не знаешь?
- А он как раз за границу пошел, - радостно объявил Ин.
- Найти следопыта на чужой территории почти невозможно, - сказал Гимир. – Если он сам того не хочет.
Он все так же не забывал есть, явно оценив местную кухню.
- Неплохо бы собрать провизии в дорогу, - негромко заметила Рейлан, ни к кому конкретно не обращаясь.
- Так я вам пирогов соберу, - Ин с готовностью подскочил.
- Тащи, - Гимир покосился на товарищей. – Да побольше.
Он надеялся, что остальные поймут – если уж придется убираться отсюда в спешке, лучше делать это с запасом еды. Семь бед – один ответ!
- И четыре фляжки с водой, - добавила Рейлан, покосилась на Гимира и уточнила: - Или одну стоит наполнить вином покрепче?
- Погоди, Ин, - Хорн вздохнул, но от совести не отвертишься. - Скажи, как у вас принято расплачиваться за еду и вино?

[Aertan >>>]

Топаз. День первый.
Беседы у костра.

Гарэль проследил взглядом зеркало и чуть вздохнул. Он мог бы поймать его в полёте не очень-то и напрягаясь, но делать этого не стал, даже из любопытства. Песня, состоящая из трёх что-то сделал с эльфом, отряхнула пыль дорог с его лица, и стало видно, что он живёт уже очень долго. Нет, на вечно юном лице не проступило морщил, не стали тоньше губы, не потускнели глаза, но как-то особенно легли на него пляшущие тени от костра, наполнив зелёные глаза той печалью, с которой лишь эльфы могут смотреть на Ушедшее и Уходящее.
- Азра, а ты знаешь сказки? - тихо спросил он у девушки, сидящей рядом с ним.
Дивные песни увели загорянку дорогой грез, а потому она не сразу сообразила, что странный юноша обратился к ней. Она успела пару раз непонимающе хлопнуть ресницами, прежде чем хлынувшая к щекам кровь заставила потемнеть и без того смуглое лицо.
- Знаю, - едва слышно ответила она, глядя куда-то в пол. – Только они вам не понравятся, господин. Наши сказки очень простые, а я не умею складно говорить, - окончательно смешалась девушка.
Тени скрыли тихий смешок эльфа, а потом он повернулся к загорянке, широко улыбаясь. Волосы больше не прикрывали лицо Сороки, и было видно, что видения двухсекундной давности - самообман. Это был всё тот же Гарэль.
- Хей-най! - он улыбался приветливо и искренне. - Ну какой же я господин? А сказки простыми не бывают, да и ты, наверное, многого о себе не знаешь. Давай, расскажи нам! Что ещё делать тёмным вечером у костра, как ни рассказывать сказки и петь песни?
- Господин, - охотница упрямо продолжала называть эльфа так, как считала уважительным, - наверное жил в очень хорошей стране, где можно беспечно петь у огня, не боясь привлечь лихих людей или опасных зверей.
- Со зверями всегда можно договориться, - не отступал Сорока, - да и люди, всё же никогда не безнадёжны...
После слов о договорах со зверям Вхен бросила на эльфа быстрый, полный недоверчивого удивления взгляд и снова опустила глаза в пол.
- Ваши слова как раз напомнили мне одну сказку, господин. – Нанизав на кончик ножа кусочки мяса и лепешки, девушка протянула их поближе к огню. – Люди рассказывали, - после недолгого молчания начала Вхен, - что в одном кишлаке жил одаренный Пресветлым Тэзератом человек, способный делиться своими силами, излечивая от болезней. Был он кроток как ягненок и добр ко всем, как мать к любимому дитя, не замечая красоты и уродства, достатка или нищеты. Звали его Энлиль.
Нож был не слишком длинным и скоро девушке пришлось сменить руку, чтобы не запечь на ужин и собственные пальцы.

Сообщение отредактировал Aertan - 18-12-2009, 20:42

[Барон Суббота >>>]

- Люди приходили к целителю в надежде спастись или спасти своих близких и не было тех, кому он отказал. Сердце Энлиля было так отзывчиво к чужим страданиям, что он не смог пройти даже мимо раненого тарка, опасней которого в наших местах нельзя сыскать. И хоть Тэзерат не наградил зверье чувством благодарности, тарк не тронул лекаря, скрывшись в лесу.
Пряный аппетитный запах распространился от нехитрого кушанья, заставляя рот наполниться слюной, а желудок беспокойно и требовательно заурчать.
- Со временем многие прослышали о чудесном даре и кишлак наводнился страждущими, как яма заполняется водой в сезон дождей. Как бы не хотелось Энлилю помочь всем, он был всего лишь человеком и его сил не хватало. Бывало добрый лекарь валился с ног, отдав все что мог, а люди все требовали помочь им, спасти от грядущей смерти. Однажды изможденный Энлиль не смог спасти умирающего человека и обезумевшие от горя родные устроили погребальный костер из дома целителя, оставив того внутри.
Сорока слушал прикрыв глаза. Левая рука его, будто сама, легла на ребристую рукоять Дракона и постепенно выдвинула меч из ножен на добрую ладонь. Теперь гравировка на клинке мерцала, отражая пламя костра. Казалось, что горделивые звери, высеченные неведомым мастером на стальном полотне, тоже слушают рассказ Азры, медленно смыкая и размыкая рубиновые очи.
- Спасибо тебе, - прошептал, наконец эльф. - Это замечательная история. Там, где я родился принято одаривать сказителей, так что...
Рука Сороки метнулась вперёд с той самой непостижимой, почти не уловимой для глаза быстротой, и вот, спустя какую-то четверть мгновения, шею Азры обвивали бусы из странных, очень гладких камешков тёмно-фиолетового цвета с красноватыми прожилками.
Загорянка запоздало испуганно отдернулась от руки, выронив нож. Похоже в ее голове не было и мысли о том, чтобы ударить им. Но лишь стоило ей понять что за подарок ей достался, как вишневые глаза расширились еще больше, а взгляд поспешно метнулся к спасительному полу.
- Там, где я родилась, - запинаясь ответила охотница, снимая бусы, - подарить такое означает просить женщину разделить с ней огонь жизни и стать ее супругом. – Дрожащая смуглая рука, сжимающая коварное украшение, незряче ткнулась куда-то в сторону эльфа. Загорянка так и не решилась поднять полного смущения взгляда.
- Хей-най! Прости меня, я не знал вашего обычая. Иначе, я бы ни за что не стал бы делать вид, будто достоин этого! - эльф задумался, спрятал бусы и запустил обе ладони запазуху. Через некоторое время, он вновь развернул их перед загорянкой, но теперь на них лежали самые разные вещицы, собранные Гарэлем в путешествиях. Как настоящая Сорока, он собирал всё любопытное или просто понравившееся. Чего там только не было! И пара маленьких колокольцев, и небольшое серебряное колечко и пресловутые шарики, издававшие музыкальный звон при столкновении и даже крошечный, в ноготь величиной, металлический цветок, будто сплетённый из золотой паутины.
- Тогда выбирай!

[Aertan >>>]

Не желая показаться невежливой и не надеясь, что ее скудного красноречия хватит на переубеждение искусного сказителя, Вхен не глядя, стараясь не коснуться руки мужчины, подхватила первую попавшуюся безделушку. Одного взгляда на оказавшийся в пальцах цветок хватило, чтобы пораженно выдохнуть: - Пусть вас никогда не оставляет Свет Творца, уважаемый. – То, что ритуальные слова благодарности могут быть кому-то непонятны, ей в голову не приходило.
Мара слушала их вполуха, занятая собственными размышлениями, в ее изумрудных глазах плясали теплые отблески пламени. На огонь, как и на падающий снег можно смотреть вечно. В ее синих локонах запутались снежинки, не таявшие даже от жара костра, отчего голова молодой девушки казалась седой. Она прожила так мало, но самой ей казалось, что пережила она слишком много. Вздохнув глубоко последний свежий ветер от растаявшей под потолком снежной сферы, Мара впустила холод внутрь, к самому своему сердцу. Оно остыло, боль ушла.
Кожа зимней будто покрылась инеем, а глаза блеснули вековыми ледниками. Не оборачиваясь на беседующих спутников, Кумудвати поднесла ладонь к огню и ничего не почувствовала, осмелев, она сунула пальцы в костер, но пламя беззлобно их лизнуло. На трещащих от жара поленьях все еще лежало зеркало, целое и невредимое, хотя давно должно было расплавиться.
Ледяным своим сердцем не чувствуя ничего, зимняя вынула его из огня и открыла.
На сверкающей зеркальной поверхности огненными буквами было написано "Дай мне шанс".

(авторы, соответственно, Оррофин, Мессалина и я)

Сообщение отредактировал Aertan - 18-12-2009, 20:48

[Мара >>>]

Метаморфозы, происходящие с синеволосой, остались незамеченными юной охотницей. И к лучшему, потому что чудес для одного дня определенно оказалось многовато. Спрятав безделушку из благословенного металла Тэзерата, Вхен подобрала нож с разогретой едой, сдула с нее пылинки и снова сунула в огонь. То, что очищено огнем – земным воплощением Солнца, людям есть не возбраняется.
- Наверное нам нужно скорее начинать путь, - робко подала голос девушка, не вполне уверенная что её мнение кого-то интересует.
- Да, конечно, - кивнула Мара и встала на ноги. Про еду и собственный урчащий от голода желудок она забыла. В руке остывало зеркало и буквы поблекли, а зимняя никак не могла понять, откуда они там появились. Если верить клыкастому, Шпиль был слишком далеко, а плести заклинания проходящие из одного мира в другой могли только деканы. Кто же на самом деле был Эдарил, подаривший ей эту "безделицу"? Кумудвати еще раз посмотрела на огонь, ища подсказок. Рыжее пламя было занято поеданием дров и не желала делиться секретами. Такое же таинственное, как второкурсник, скрывающий свое лицо туманом. Мара мало знала об огненных, все же слишком много разницы между факультетами и слишком мало точек соприкосновения, только слухи и легенды, будто Академия размещалась не в одной башне, а была раскидана по континентам без дорог и водных путей. Что она могла знать об Эдариле? Что она вообще слышала про огненных? Что такие же беззаботные и безрассудные студенты - да, что среди них есть свои умники и лентяи, свои серые мышки и звезды. А вот мог ли кто прислать ей сообщение, даже не зная, где она находится?
Зимняя повертела зеркальце в руках. Силу огня она не чувствовала, она была чужда и незнакома ей, а вот Эдарил чувствовал и вполне мог заметить, как средство связи, настроенное на него, попало в средоточие силы. Это как громко крикнуть в ухо спящему человеку. Разгадка нащупывалась, но снежная боялась сделать окончательный вывод. Одну догадку неприменно нужно было проверить.
Зимняя раскрыла зеркало сильнее и нервно прошлась вокруг костра. Огненные буквы стерлись и поверхность стала гладкой. Свое собственное отражение Мара видела отчетливо, увидет ли она там что-нибудь другое. Нажав пальцем на середину стекла, первокурсница попыталась его заморозить. Зеркало повело себя странно, сначало обожгло палец, словно отгоняя назойливую муху, а затем мгновенно остыло, а там, куда приложилась подушечка остался морозный отпечаток. Через мгновение он тоже растаял и исчез.
Мара смотрела и ждала, но поверхность зеркала оставалась спокойной.
- Да, нужно идти, - рассеянно повторила она, забыв действительно ли она ответила на вопрос или только собиралась это сделать.

Сообщение отредактировал Мара - 6-12-2009, 20:17

[Барон Суббота >>>]

Эльф же быстро упрятал свои сокровища обратно в недра рубахи и упруго поднялся.
- Идти? Да, пожалуй, что и можно, но я бы сперва посмотрел, нет ли здесь чего интересного или полезного, осмелюсь доложить!
Мара снова рассеянно кивнула, рассматривая зеркало, сейчас она была послушнее овечки в большой отаре, вести ее можно было куда угодно и как угодно долго.
- Но разве можно без разрешения брать чужие вещи? - удивилась Вхен предложению эльфа.
- А если они просто так лежат, без хозяина, то чьи же они? - хитро улыбнулся Сорока.
- Не знаю, - растерялась загорянка. - Может их кто-то потерял? Или хозяин отошел...
- Ну, - Гарэль на секунду задумался, а потом просиял, - тогда мы можем оставить на том месте что-нибудь взамен? А как ты думаешь, Мара?
Зимняя подняла на него глаза, в которых все еще клубился туман задумчивости.
- Если у тебя есть, что оставить, я не возражаю, - и снова зачертила по зеркалу пальцем.
- Найду, ответил эльф и только тут заметил зеркало. - Ой, а что это у тебя, осмелюсь спросить?
- Безделица, - широко улыбнулась зимняя и вложила в руку любопытному Гарэлю свою магическую головоломку.
Эльф удивлённо приподнял брови, потом всмотрелся в зеркало и...едва не уронил его. Ручка стала стремительно нагреваться, будто предупреждая об ожоге.
- Хей-най! - воскликнул Сорока, поспешно, но бережно укладывая его на пол. - Оно...греется!
Жующая разогретое мясо охотница опасливо покосилась на колдовскую штуковину и, на всякий случай, отодвинулась чуть подальше. Кто их, колдунов, знает?
Мара не спускала глаз со стекла, но новых слов так и не появилось. Догадки рассыпались, как карточные домики.
- Если вдруг услышишь, как меня кто-то зовет, дай мне знать, хорошо?
- Ээээ, хорошо! - Гарэль, забыв обо всём, присел на корточки рядом с зеркалом.
Дракон с тихим шелестом покинул ножны и медленно опускался всё ниже к поверхности стекла. Никаких изменений с мечом не происходило.
- Хей-най, - задумчиво пробормотал Сорока, поднялся и вернул Дракона на пояс. - Хей-най!
- Вот-вот, - кивнула Мара, - я тоже так думаю, - и вернула зеркало в свой карман.

[Мара >>>]

- Кажется, мы хотели куда-то идти, осмелюсь напомнить, - внёс некоторое разнообразие в свой специфический дефект речи Гарэль. - Да и спутники наши, должно бы, уже заждались, нэ?
- Да-да, - кивнула Мара, идем.
Дожевывающая последний кусочек лепешки охотница поспешно встала, вытерла руки о шаровары и принялась молча укладывать пожитки. Главенство она привычно оставила мужчине, в конце-концов этот сказитель явно куда больше её понимал в чудесах.
Гарэль, тем временем, зачем-то вытащив Дракона из-за пояса вместе с ножнами, обходил зал. От пытливого взгляда эльфа не укрывалось ничего, представляющее хоть какой-то интерес, однако, ни разу не остановился.
- Идём, - сказал он, вернувшись к девушкам. - Если эти за нами и пойдут, то я их заметить не смог.
- Кто «эти»? – опасливо поинтересовалась охотница, закидывая за спину котомку и лук, едва-едва уступающий ей ростом.
- Кровопийцы, - Сороку при этом слове вновь передёрнуло. - Упыри, вампиры, ночной народ, тёмные. По разному их зовут, а всё одно: они живут ночью и питаются кровью. Боятся осины и некоторых других вещей.
- Кровь некоторых животных считается изысканным деликатесом, - задумчиво проговорила Мара, вспоминая вкусы и пристрастия однокурсников.
- А чем питье крови хуже поедания мяса? – недоуменно приподняла бровь Вхен. – Если подумать, то это даже милосерднее. Чтобы пропитаться, им не нужно убивать добычу, достаточно отпить часть крови.
- Не животных, - качнул головой Гарэль. - Мой народ признаёт и охоту, и поедание мяса, хотя и не очень одобряет этого. Они убивают ради своего питания разумных. Не просто льют, а поглощают их кровь. Они - зло. Нас они считают пищей или сперва игрушками, но в конце суть не меняется. Они прокляты.
Гарэль больше не улыбался, не рассказывал занятную историю. Голос его был почти монотонен и стал заметно ниже, глаза потемнели, а лицо застыло восковой маской.

[Барон Суббота >>>]

- Все равно, проливать кровь ради жизни лучше, чем проливать ее просто так, - загорянка даже остановилась, заметив разительную перемену в спутнике. – Как же ваш народ относится к напрасному кровопролитию, если так осуждает вынужденное?
- Каэтэль был величайшим героем моего народа. Непревзойдённым Танцующим, быстрейшим из благословлённых Ветром. Ему бы простили всё... но он пролил кровь своего брата и был изгнан, а родовое имя его забыто. Теперь он Каэтэль - Проливший Кровь.
Эльф помолчал, отдавай дань скорби трагедии своего народа.
- А что касается жизни...они не живут. Ночной народ за гранью смерти.
Мара улыбнулась. Когда-то та, что называет себя Айлин, сказала, что она умерла. Вот так легко и просто. Крылатая умела загадывать загадки, на которые нет ответа и Гарэль сейчас был очень на нее похож.
- Оставим его в покое, этот ночной народ, в мире много зла и несправедливости.
Охотница согласно промолчала. За один этот вечер (или утро, как тут поймешь?), богатый чудесами, она и так наговорила больше, чем за прошлые две десятины вместе взятые. Не слишком удобная и привычная тряпица снова скрыла чумазое лицо девушки, успевшей пожалеть об отсутствии нормальной чадры. Еще раз оглянувшись, будто надеясь увидеть тех самых загадочных кровососов, Вхен зашагала в ту сторону, куда отправились землячка и служитель бога.

[Reylan >>>]

Брат Поль и Маэджана

Утолив голод, воровка вновь повязала лицо платком и собрала еды и питья в дорогу. Попутно в ее сумке оказались также вилка, нож и солонка. Девушка не особо заботилась о том, чтоб скрывать свои действия, но и напоказ не выставляла. Чего зря настраивать нового спутника против себя... Покончив с этим, она огляделась по сторонам.
- Брат Поль, не хотите ли присоединиться ко мне и осмотреть местные достопримечательности? – поинтересовалась Маэджана, сыто икнув.
- Смотря что вы под этим подразумеваете, - суховато отозвался священник.
Он тоже запасся едой в дорогу, но больше ничего не взял. Поел плотно, впрочем – не чрезмерно.
- Я подразумеваю, - охотно пояснила девушка, - что, коль скоро добрый клыкастый хозяин заинтересован в успехе нашего задания, он не должен отказать нам в помощи. В чем бы она ни заключалась. О! Мы вошли через ту дверь? Стало быть, пойдем в противоположную.
Маэджана развернулась и отправилась к выходу из зала.
- Я не думаю, что в это входит разрешение делать в его доме все, что угодно, - веско произнес священник, и с неохотой последовал за девушкой.
- Нуу… - Маэджана неопределенно помахала руками в воздухе, - не все в этом мире спрашивают разрешения… В конце концов, он нас тоже не спросил, когда приволок сюда.
Девушка осторожно высунулась из двери и оглядела коридор на предмет опасностей и ловушек.
- Не следует уподобляться худшим из... – повисла неловкая пауза, во время которой были отвергнуты слова «людей» и живущих», - мыслящих. Надо стремиться к добру, и Бог воздаст по заслугам.
Коридор был пуст, лишь закрытые двери по его сторонам. Никаких ловушек не помогало обнаружить ни зрение, ни воровское чутье.
- Эмм… - протянула Маэджана, подошла к ближайшей двери и дернула за ручку. - Я бы все же не назвала его худшим… Во всяком случае пока.
Та и не подумала открываться.
- Я говорил не только о нем, а о соблазнах и искусах. Слишком легко кивать на других, - вздохнул брат Поль, с интересом и неодобрением наблюдая за неудачной попыткой.
Маэджана нахмурилась. То ли не вполне поняла сказанное, то ли была поглощена своими мыслями. Она устремилась дальше, пробуя открыть следующие двери. Те также оказались заперты.

[higf >>>]

- Кажется, вы еще сказали что-то о воздаянии. Вот это гораздо интереснее. Щедрый бог, говорите? – девушка остановилась у третьей двери, в глазах ее появилось упрямое выражение, а в руке связка блестящих (о них явно заботились) отмычек.
- Он щедр к тем, кто соблюдает его заветы, - продолжил священник, но уже не так сердито.
- О... да? А какие... за... заветы? - пробубнила девушка тщетно пытаясь просунуть отмычку в замок и с удивлением обнаруживая, что дверь является дверью только с виду. На деле - стена.
Кажется, праведный гнев брата Поля пошел на спад, он наблюдал за попытками уже спокойнее и начинал проникаться странностью ситуации. На лице начала появляться улыбка, пока еле заметная.
Дверь по-прежнему не поддавалась. Ее можно было ощупать и даже потрогать замок, но проникать за невидимую границу отмычка решительно не желала.
Раздосадованная Маэджана почесала затылок и направилась к следующей двери, а подойдя без особого энтузиазма подергала за ручку. Но та неожиданно приоткрылась, тихо скрипнув. Совсем не зловеще, надо сказать, как ожидал священник. Это подошло бы замку сатанинского отродья... Внутри, судя по узкой черной полоске, было темно.
- О-ла-ла! - оживилась Маэджана, осторожно открыла дверь шире и переключилась на магическое зрение.
Что обычным зрением, что магическим – в комнате было пусто, точнее, почти пусто. Когда поток света озарил комнату, вспыхнула лампа – серебристо-белым мертвенным сиянием. Она озарила стол, на котором стояла. Блики играли по безумно гладко отполированной черной поверхности. Окна здесь не было. Собственно, в наличии имелось три предмета: стол, лампа и свиток, лежавший на столе перед ней.
Брат Поль подошел и встал за спиной девушки.
- Будьте осторожнее с этими дьявольскими штуками!
Маэджана приблизилась к столу, взяла в руки и осторожно развернула свиток.
На нем красовались руны, настолько витиеватые, что, казалось, они составлены были из клубка змей, стремившихся вцепиться в хвост, если не собственный, то какой попадется. Такой письменности девушка никогда не видела, но, к своему удивлению, обнаружила, что написанные темно-красными чернилами (чернилами ли?) символы складываются во вполне понятные слова.

[Reylan >>>]

«Очень рад! Если вы читаете эти строки, значит, оказались сообразительны, энергичны и настойчивы достаточно, чтобы дойти сюда в поисках чего-нибудь полезного. Это дает мне надежду, что вы добьетесь цели, принеся мне победу! К сожалению, в остальном могу лишь посочувствовать – все, что я мог предоставить согласно правилам, я предоставил. Все комнаты в этом коридоре, равно как и все выходы из него и прочих ответвлений от основного пути, закрыты. Не только моими скромными возможностями, а с помощью магии Игры. Артефакты вы, возможно, обретете в путешествии, а за вещами советую зайти в таверну «У буйного нетопыря», за мостом. Кстати, сойти с него будет вашей первой задачей!
Искренне ваш Эльен-афф-Зеенталь де Майнелле».
Брови Маэджаны сошлись у переносицы. Дочитав послание, девушка раздраженно фыркнула в шарф, скрывающий часть лица, и обернулась к стоящему за плечом брату Полю. Тот тоже успел заглянуть в послание хозяина.
- Нет, ну каков нахал! - хмыкнула воровка, потрясая свитком, - Вы ему верите?
- Позвольте? – священник взял его из рук и развернул. – Я не дочитал последнюю строку.
Пробежав взглядом текст до конца, он задумался.
- Не могу не сказать, что хозяин имеет право защищать свое имущество. Конечно, я не могу ему доверять, но не вижу, зачем обманывать сейчас?
- Магия игры... Не нравится мне это, - задумалась девушка, - Я вот что скажу. Давайте проверим еще несколько комнат, заглянем в соседний коридор... Посмотрим, что у них там за магия.
- Почему бы нет? – пожал плечами священник. – Проверить правдивость отродья Тьмы не грех.
Двери, впрочем, по-прежнему отказывались поддаваться. Маэджана чуяла магию. Непривычную ей, но мощную и монолитную, пытаться вскрыть запечатанные ею двери было все равно, что пробовать пробить скалу кулаком. В конце коридора обозначилась высокая двустворчатая дверь, запечатанная тем же загадочным способом, и Маэджана заметно поскучнела.
- Похоже, наш путь предначертан, - заметил священник, впрочем, вполне будничным голосом. Он явно успокоился, смирился с ролью спутника вора и даже начал находить в этом некоторое удовольствие.
- Зар-раза! - в сердцах произнесла Маэджана и устремилась обратно к незапертой комнате.
- Что вы собираетесь там делать? - с недоумением спросил брат Поль, приотстав.
- Заберем свиток, - отозвалась воровка, - Покажем нашим спутникам.

[higf >>>]

Тут ее глаза лукаво сощурились, согнав с лица мрачное выражение.
- Спорим, что наша гордая... как там ее.. с аппетитными коленками... ни за что не захочет делать так, как хозяин велел.
Услышав замечание про коленки, священник посмотрел на девушку с недоумением, затем пожал плечами:
- Разве у кого-то из нас есть выбор?
- Вот и говорю, что нет. Так чего они все недовольны? Есть не пошли... Нет, мне-то до лампады, пусть сидят голодными. Но если они и дальше будут отвергать... эм... скромную помощь нашего... гм... нанимателя из-за какой-то глупой гордости, то все погорим.
Внезапно она резко затормозила и развернулась, так что шедший следом брат Поль едва не налетел на нее.
- Что случилось? – спросил он, с трудом удерживая равновесие.
- Вот потому-то обычно я предпочитаю работать в одиночку, - завершила фразу Маэджана и, как ни в чем не бывало шагнула в комнату.
Подойдя к столу, девушка убрала свиток в свою сумку, но выходить не торопилась. Вместо этого она принялась задумчиво разглядывать светильник. Он напоминал подсвечник с большой чашечкой под одну свечу. Но вместо свечи там располагался серебристый шар, испускающий сияние магической природы.
Брат Поль наблюдал за ней из коридора через открытую дверь.
Поразглядывав вещицу несколько секунд, Маэджана постучала пальцем по шарику - тот был холодный - обхватила его рукой и ухватившись другой рукой за подсвечник, попыталась открутить шар. Тот не поддался. Тогда Маэджана подняла светильник и принялась задумчиво покачивать его в руке. Он весил столько, сколько положено весить серебру. Маэджана, все еще пребывая в задумчивости, взвесила в руке свою сумку, приподняв ее за ремень.
- Что вы хотите делать? – осведомился священник тоном, говорившим, что он уже прекрасно догадывается.
- Да вот... не могу решить, пригодится он нам или нет, - охотно пояснила девушка.
- Я полагаю, письмо говорит о том, что то, чего нам не положено, мы не сможем достать. Но тащить его...
- Вы правы, тяжеловат...
- Вернемся к нашим товарищам по несчастью? – предложил брат Поль. - Полагаю, больше искать нечего.
Маэджана поглядела на светильник с нескрываемым сожалением, вернула его на стол и поплелась вон из комнаты.
- Не то чтобы он был мне нужен, - едва слышно пробубнила она, - но ведь обидно же...

[Reylan >>>]

Изумруд. День первый.
Все та же эльфийская таверна

Ишь ты, - подивился «внутренний голос», - какой честный. Так мы далеко не уйдем.
Гимир не ответил, подметив, что паренек, глядя на них, удивленно заморгал.
- Вы хотите заплатить? – переспросил он, словно стол разинул дубовую пасть и попросил добавки.
- Ну, не очень, если честно, но ведь вы нас накормили, - Хорн выглядел виноватым и смущённым одновременно, что при его не слишком изящных чертах смотрелось комично.
- Да, но ведь... – Ин пытался подобрать слова, на лице медленно проступало понимание.
- Но ведь что? - быстро поинтересовался Хейлин, почувстовавший, как в нем начинает зарождаться некая деловая жилка.
- У вас же перстни! – наконец уверенно сказал Ин, явно нашедший на что опереться. – С вас никто за еду не возьмет!
- А... только за еду? - на Хорна накатила неожиданная волна вдохновения. Нет, вообще-то особой хватки в нём ранее не наблюдалось, да и дома...
Что было дома, Лепящий так и не вспомнил, но ощущение того, что это для него необычно, не отпускало.
Хейлин же выпрямился, приосанился - не забыв при этом мельком глянуть на руки спутников. Действительно же, перстни...
- Да ты подметил, Ин! - восхитился он погромче, чтобы слова Хорна не прозвучали так уж подозрительно. - Я-то думал, никто не заметит... что же, ты, может быть, и знаешь, зачем эти перстни нужны и что они, - маг еле сдержался, чтобы не добавить «демоны их разбери», - что они означают, а?
- За еду, одежду, и всё, что в дороге может понадобиться, - эльфийский мальчишка, выросший в светлом городе, явно не заметил подвоха. – Сапоги всякие, дорожные мешки... Эти перстни значат, что вы призваны миром для важного дела, и вам надо помогать и обеспечивать проход. У нас в городе так, во всяком случае.
- Чтобы не задерживались? – съехидничал Гимир, и юный собеседник снова не заметил подвоха.
- Ага, - радостно подтвердил он, явно с лучшими чувствами.
Бард мысленно возликовал. Пожалуй, так им еще никогда не везло.
- Я сразу понял, что у вас чудесный город, - с облегчением выдохнул он. - Так мне понравился.

[higf >>>]

«Только что ж эта толстая рожа», тут же подумал он о достопочтенном нанимателе, «ни слова нам об этом не сказала?! Небось помучать хотел!»
- Но деньги-то у вас есть? Я хочу сказать, остальные, у кого нет перстней, они пользуются деньгами?
- Наши деньги даже имеют хождение в других квадратах, - с гордостью подтвердил мальчишка. - Так вам пироги в дорогу готовить?
- Подожди, - остановила его Рейлан, - что именно известно вам об этом «важном» деле, что вы делаетесь так щедры, завидев перстни?
Мальчишка часто-часто заморгал, словно в глаз ему попала соринка.
- Ни... ничего. Только то, что оно важное. Нельзя задерживать, а то плохо будет!
- Плохо будет? Вот это уже интересно. А были случаи?
- Я сам не видел, но троюродный дядя хозяина рассказывал, что ему говорили, в соседнем квадрате... – мальчишка вдохнул воздух для продолжения.
- Понятно... Можешь не продолжать, - остановила зимняя, воспользовавшись паузой, - скажи-ка лучше, а у ваших злобных соседей как к кольцам относятся?
Вопрос застал мальчишку врасплох. Он задумался, явно колеблясь.
- Давай, Ин, не бойся, нам ведь туда идти, - подбодрил юношу Хорн, не очень, правда, рассчитывая на успех.
- Не убьют, если перстенек увидят? - уточнил на всякий случай Хейлин.
- Не, не знаю, - вздохнул тот. – Я сам до вас носителей перстней не видел, да и не возвращаются они обычно.
- Обычно? - переспросила девушка, - А исключения - были?
- Говорят, они, если свое дело сделают, получают награды, правителями делаются, так что зачем им возвращаться? Был такой – Серый. Он отказался от того, что положено и бродит по квадратам... Ну, сказки, что бродит, а отец говорит – он давно помер, времени с тех пор много прошло.
Обычно таких прозывают Черными, - хихикнул жрец. Гимир его в очередной раз проигнорировал.
- Правителями чего? - спросил он.
- Центральных квадратов, наверное, - неуверенно ответил Ин, переминавшийся с ноги на ногу. Он явно чувствовал себя неловко под градом вопросов. – Или еще каких-нибудь.

(не ставшая менее отвратительной, ага; всей четверкой)

[Хелькэ >>>]

- А какой вам-то с этого прок, Ин? - не замечая, вероятно намеренно, неловкости мальчика, спросила Рейлан.
Он смешался, и выручил хозяин, подошедший незаметно и, видимо, слышавший последние слова.
- Есть примета – тому, у кого вы останавливались – повезет. Да и проверять, правда ли нагрянет кара – не хочется. И потом – таков закон, так устроен мир.
- Ладно... - вздохнула девушка, махнув рукой. Она не считала аргумент «так устроен мир» исчерпывающим, однако догадывалась, что из высказывающих подобное сложно вытянуть нечто более существенное.
- Говорите, в соседних квадратах ваши деньги в ходу, так вот, нельзя ли у вас одолжить?
- Но зачем? То, что вам будет нужно для продолжения пути, вы получите, - пожал плечами эльф – чуть полноватый именно для эльфа, но среднего сложения, будь он человеком. – А ведь вы вряд ли вернетесь. Ин, собери еды в дорогу!
Мальчишка умчался так, словно ждал сигнала.
- Наверное, именно тот факт, что мы не вернемся, был решающим для отказа, - заметила зимняя, многозначительно оглядев спутников.
Она где-то или учится, или учит, - заметил жрец, и на сей раз Гимир не удержался от мысленного вопроса:
Почему?
А ты смотри, как говорит – «факт», «был решающим». Точно говорю, это книжное!
- Скажите, - голос Хорна чуть подрагивал от сдерживаемого волнения, - а где у вас... места где с металлом работают. Где его много и разного найти можно.
- Кузницы? – солидно уточнил содержать приюта странников и отдыха горожан. – А вот пойдете прямо, там у городских ворот кузнецы и живут.
Он посмотрел удивленно – пришелец выглядел так, словно ему должны были сковать новую ногу. Или голову.
- О, благодарю вас! - Хорн вновь широко улыбнулся и повернулся к Гимиру. - Тебе нужно оружие?
- Хорошее оружие никогда не помешает. А как ты собираешься его добыть? – слегка подозрительно поинтересовался белобрысый.
- Дай мне материал, объясни, что ты хочешь, и я сделаю! - в глазах Хорна зажглись лихорадочные огни, щёки разрумянились, а пальцы в нетерпении погладили воздух.

[Барон Суббота >>>]

- Думаешь, нам железо тоже даром дадут? – усомнился Гимир, поглядев в спину отходящему владельцу заведения.
- Если нет, то я предложу им свою работу. Готов потягаться с любыми местными Лепящими!
- А ты не забыл, что нам до заката надо уйти отсюда, да еще куда-то добраться? – ехидно поинтересовался воин. – Как-то не хочется оказаться среди проигравших.
- А всё это мешает нам попробовать? - Хорн понял, что начинает злится. На Гимира, потому что тот задерживает вожделенный миг прикосновения к любимому металлу. На кузницу, которая слишком далеко. На остальных, которые...
Лепящий чуть встряхнул головой и извиняющееся улыбнулся.
- Гимир, я же не прошу тебя идти со мной. Просто расскажи, что тебе нужно, а дальше я сам... ну или с кем-то, кто захочет сходить со мной? А ты подожди здесь, я быстро!
- Хозяин, минутку! - окликнула Рейлан.
- Да? - повернулся тот.
- А нельзя ли пообщаться с вашими волшебниками?
- Думаю, вам они не откажут, - взгляд снова коснулся перстней. – Башня в центре города, но многие живут в своих домах. А вот и ваши пироги! Наконец-то, Ин!
- Отлично, - слегка улыбнувшись уголками губ, ответила зимняя, - Полагаю, свою часть провизии я возьму с собой. На случай, если мы вдруг разделимся. У меня, как и у некоторых в нашей тепленькой компании, внезапно появились дела.
Эй-эй!, - Кэллар встревожился. – Сейчас разбегутся!
- Вдруг мы не найдем друг друга? – поспешно спросил Гимир. – На это может уйти время, а его не так много. Предлагаю, - он принял собранные мальчишкой пироги и принялся раздавать их спутникам – не тащить же одному, - если по пути нам встретятся маги или металл, подберем. Если нет – то нет.
- Пойдём, - грустно вздохнул Хорн.
По сути, воин был прав – разбредаться не стоило, и умом Лепящий это понимал, но вот сердцем не мог согласиться. Стоило только вспомнить, как поёт под пальцами металл, даже самое обычное железо, во время настоящей работы, как все прочие доводы становились малозначимыми и не важными.
- Ну ладно уж, - ворчливо отозвалась зимняя, - если никто никуда не собирается, тогда и я, так и быть не пойду.
И девушка выразительно глянула на Хорна.

[higf >>>]

Топаз. Вечер первый
(и никаких отвратительных эльфийских забегаловок!)

Коридор вывел их под арку, такую огромную, что в ней можно было разместить еще один небольшой замок. Каменные своды сходились наверху, словно клыки, стиснутые в вечной хватке. Вечерний ветер гнал по небу облака – небольшие, но много, и они не были безмятежно-белого, характерного для ясной погоды, цвета.
Впрочем, мост был виден отлично Он шел прямо из-под арки. Нет, не шел, а вытекал, ибо замок стоял на небольшом островке. Или являлся островком, потому что нельзя было увидеть, где кончалась земля, точнее, камень под ногами, а где начиналась кладка стен. Мост-дорога был длинным и прихотливо извивался среди воды, словно уснувшая змея. Под темной поверхностью – и виноват в этом мрачном оттенке был не только вечер – аккуратными квадратами росло что-то черное или очень темно-зеленое, с вытянутыми побегами, подозрительно напоминавшими щупальца. Это невольно порождало желание держаться ближе к середине пути, по которому могло пройти не более двух человек рядом. Путники же шли гуськом и молчали.
За время, которое им понадобилось, чтобы дойти до берега, потемнело еще больше, и трудно было сказать, виновато ли было скрытое облаками солнце, которое потихоньку пряталось, или то, что сизый покров над головами становился все гуще и плотнее, сходясь швами на серо-синеватых прорехах. Все вздохнули с облегчением, когда стало видно, что берег уже близок, и на нем виднеются какие-то строения, и в окнах даже мерцает огонек. Правда, не желтый, а скорее красноватый, но такие мелочи вряд ли могли смутить путников. Остановило их другое – отсутствие ведущего к берегу куска моста. Дорога шла, а потом обрывалась и продолжалась небольшим кусочком, утыкаясь в поросший вполне нормальной травой холм. Он походил на язык, который был ехидно показан невольным искателям приключений. Следы обвала или насильственного разрушения отсутствовали.
Ширина отсутствующего пролета было достаточной, чтобы отбить охоту прыгать даже у легконогого эльфа.

[Aertan >>>]

(Да, никаких мерзких таверн, только полезная спаржа и свежий воздух.)

- Уважаемые, может кто-то из вас умеет летать? – робко поинтересовалась охотница. Колдунам приписывали самые дивные таланты. Что им стоит взмыть, как птицам, да еще и спутников перенести на берег?
Брат Поль со вздохом развел руками.
- Нет. Сын Божий Иисус мог ходить по воде, аки посуху, но он был безгрешен, а я, увы, нет.
- Не умею, осмелюсь доложить, - Гарэль грустно вздохнул. - Пробовал не один раз, но нет!
И действительно, за долгую жизнь, полную путешествий Гарэлю приходилось срываться со скал и оскальзываться на крышах, падать за борт и лететь с дерева, да что там говорить, однажды он даже оказался в нескольких лигах над землёй, не имея под рукой ничего способного летать. Каждый раз что-нибудь его выручало, но вот полететь у эльфа так и не вышло, несмотря на птичье имя.
- Некоторые колдуны умеют летать, - улыбнулась зимняя, - но я нет. А вот то, что это вода – на самом деле большая удача.
Мара размяла пальцы и растерла ладони, больше по привычке, чем по необходимости. Заклинание она сплела самое простое, превращающее воду в лед. Самое аномальное вещество из всех известных, вода, в твердом состоянии было легче, чем в жидком, а потому, сколько ее не морозь – лед всегда будет сверху.
Сложив ладони домиком, первокурсница поднесла их к лицу и начала дуть. Струя ледяного воздуха вбуравилась в поверхность воды, уже там принимая форму ровного прямоугольника для воссоздания недостающей части моста. Жидкость вздрогнула, словно заметавшись в ловушке, тяжелая, неуклюжая волна плеснула в обе стороны, словно стремясь убежать, но ледяные частички настигали ее, очень быстро превращая в суп с осколками льда вместо овощей, затем в кашу. А потом начавшая образовываться корка треснула, разорванная темно-зелеными побегами, которые были похожи на конечности еще больше, чем раньше, и образующийся мост начал быстро рассыпаться.
- Господи, - пробормотал священник, шагнул ближе. Внизу, чуть меньше, чем на его рост, темная вода и живые растения боролись со льдом, а брат Поль, стоя на краю, молитвенно сложил руки. – Господи, помоги детям своим!

(всей компанией)

Сообщение отредактировал Aertan - 26-12-2009, 21:03

[Reylan >>>]

(... занимательная флора и фауна)

Загорянка тоже смотрела вниз, видимо силясь понять – животное живет в большой темной воде, или растение. Отец рассказывал, что в далеких землях бывают цветы, подобные зверью. Ловят мелких птах, могут откусить палец неосторожному путнику. Покопавшись в сумке, охотница достала многострадальную лепешку и, оторвав кусочек, бросила в воду.
Сорока с интересом проследил путь куска лепёшки сквозь прозрачный для его эльфийского взгляда вечерний полумрак. Попутно его пальцы для пущего спокойствия мягко обняли рукоять Дракона.
Острым листом ломоть рассекло пополам, как ножом. Мякоть и корочка мигом намокли и потемнели, обе половинки закружились на поверхности, словно терпящий бедствие корабль, и тут в борт одного врезался тонкий росток, обвил и потянул в глубину. Возле второго взмыло из глубины что-то мелкое и тут же исчезло, унеся пищу.
- Цыпа-цыпа-цыпа, - задумчиво произнесла Маэджана, проследив за развернувшимся действием и сделав шаг назад, подальше от края, - как думаете, после этой закуски оно захочет мяса?
- Дракону они не нравятся, - тихо сказал Гарэль, медленно обнажив клинок на треть.
Узорная насечка на клинке серебрилась так, словно была выложена алмазами и попала в звёздный луч, а сам клинок, наоборот, потускнел, стал почти чёрным.
- Вы говорили, что с животными можно договориться, господин, - обратилась к эльфу загорянка. Почтения, звучавшего в этот момент в голосе девушки, с лихвой хватило бы на целый королевский двор. - Может вы попросите... - Вхен замялась, ища подходящее название тому, что жило в воде, - это пропустить нас?
- Да-да, например, спойте ему песенку, оно уснет, а мы благополучно проследуем дальше, - энергично закивала воровка.
Сорока, было уже вновь сменивший личину, напружинившийся и сжавшийся, вдруг расслабился и убрал меч в ножны.
- Хей-най! - он снова улыбнулся. - Ты права, клянусь Дорогой! Сперва, конечно же, надо попробовать.
Слова с делом у него, как всегда, не расходились.

[Барон Суббота >>>]

(любителям эльфийских трелей посвящается)

Из бездонных рукавов и складок рубахи Гарэля спустя какое-то мгновение явилась свирель, небольшой колокольчик и те самые стальные шары, мелодично позванивающие. Сорока сел, поджав под себя ноги, уложил колокольчик и шары перед собой и поднёс свирель к губам, сложенным трубочкой.
Эльф глубоко вдохнул и... ничего. Тишина распластала свои крылья над мостом, несмотря на то, что Гарэль усердно выдувал что-то из своей свирели. Звук пришёл позже. Высокий, чистый, чем-то напоминающий журчание горного ключа, льющего свои воды на серебряную трубку, он пришёл откуда-то сверху и раскатился вокруг, обнимая, убеждая в чём-то.
Сначала не происходило ничего. То есть наоборот, все было, как раньше – под непрерывный аккомпанемент молитвы священника кипела вода, растворяя льдинки, тихо и жутко шевелились побеги. Потом их движения изменились, словно бы обрели общий ритм, и стали напоминать танец, страшный своим безумием, и все же менее угрожающий.
Едва увидев, что странные подводные существа внемлют мелодии, загорянка с немым восторгом уставилась на эльфа. Так дети смотрят на знатных воинов в сверкающих доспехах, или священнослужители на любимый башмак внезапно воплотившегося бога.
- Похоже, ему нравятся ваши песнопения, - заметила Маэджана, придвигаясь к брату Полю, - я бы вам даже подпела, вот только слов не знаю.
Ритм движения был гораздо ближе к странной музыке, чем к словам молитвы, но это не смущало брата Поля.
- Повторяй! Святой Архангел Михаил, вождь небесных легионов, защити нас в битве против зла и преследований дьявола. Будь нашей защитой! Да сразит его Господь, об этом мы просим и умоляем. А ты, предводитель небесных легионов, низвергни сатану и прочих духов зла, бродящих по свету и развращающих-души, низвергни их силою Божиею в ад. Аминь.
- Святой Архангел Михаил, - послушно забубнила девушка, на пару слов отставая от священника, точно искаженное эхо, - вождь небесных легионов... защити нас в битве против зла и преследований дьявола... будь нашей защитой... да сразит его Господь, об этом мы просим и умоляем...

[Мара >>>]

Мара зло смотрела на растения, что так легко разрушили ее ледяной мост. И чего испугались, глупые? Ну поплавала бы льдина на воде, потом сама бы растаяла, или эти разумные побеги тоже, как Азра, никогда не видели снега? Чудной мир, честное слово.
Поддавшись общему порыву петь, зимняя тоже затянула мелодию – без слов, одним голосом.
Охотница к пению не присоединилась. То ли не умела, то ли стеснялась, а может просто помнила, что им надо переправиться на другой берег, а не наслаждаться мелодией.
- Может, уважаемая еще раз попробует сделать мост? - обратилась девушка к Маре.
- Если это снова их не испугает, то попробую, но теперь по-другому.
Снова растерев ладони, будто они замерзли, Кумудвати опустилась на уцелевшую часть моста к самой кромке воды и, растопырив пальцы, накрыла ее ладонью, едва касаясь поверхности. Пытаясь воссоздать завораживающую растение мелодию, она напела:
- Медленно ночь пусть усыпляет. И снится небу снег, снег, снег, зима за облаками…
От изящных пальчиков колдуньи по воде пошли круги, но очень быстро успокоились. Водная гладь покрылась тончайшей корочкой льда, которую Мара очень осторожно, очень медленно наращивала.
На этот раз получилось гораздо лучше. Побеги медленно раскачивались, как толпа молельщиков, введенных в транс опытным жрецом, и постепенно попадали в ледяной плен. Вскоре они замерли, словно нетренированный воин под весом тяжелой брони, и дорога замерцала, отражая вечерний свет. Чуть поодаль, за полем действия чар, по стеблям прошло волнение.
- Воинство Сатаны побеждено! – возгласил отец Поль, прекратив молитву, и, не колеблясь, спрыгнул на мост. Тут же поскользнулся и отчаянно замахал руками.
- Чьё воинство? - поинтересовался Гарэль и поднялся с колен. В изумрудных глазах эльфа постепенно гасли искорки сожаления и... стыда? Нет, просто сожаления.
- Мне кажется, уважаемые, что нам нужно поспешить, а уж потом вести беседы, - загорянка свесилась с моста и поймала священнослужителя за руку. Отчего тот не мог устоять – было не ясно, но не дать же ему упасть в эту зловещую воду?
- Да, пойдём! - спохватился Гарэль и ступил на ледяную поверхность.

[higf >>>]

Брат Поль удержал равновесие, отпустил руку девушки. Шагнул снова, опережая эльфа, проехался вперед и упал на колени посреди моста.
- О, Господи!.. Как будто я попал в Россию...
- Куда, простите? - поинтересовалась воровка, спускаясь следом, когда освободилось место.
- Дикая страна и холодная, - священник посмотрел вперед, а затем аккуратно опустился на четвереньки и пополз так. - Там все мерзнут.
- Как интересно, может наша ледяная спутница как раз оттуда? - откомментировала Маэджана, чувствуя, как ее ноги предательски разъезжаются в стороны.
- Хей-най! - сквозь тонкие подошвы деревянных сандалий эльф почувствовал, что растения во льду начинают шевелиться. - Нам надо поторопиться, осмелюсь доложить!
Давешняя свирель выскользнула из его рукава боевым кинжалом, и эльф, не понятно как, начал играть всю ту же протяжную мелодию, весьма ощутимо прибавив ходу.
Маэджана разобралась со своими конечностями, а также с многочисленными подолами юбок и постаралась приноровиться к ледяной поверхности.
- Столько льда я не видел в Провансе за всю жизнь, - простонал брат Поль.
Он дополз до конца и ухватился за берег, но замерзшие пальцы соскользнули. Левый край моста издал стон и от него отвалился кусок, вырванный чем-то невидимым, взбаламутившим воду.
- Уважаемая, скорее! - воскликнула охотница, обращаясь к Маре. Прыгать на ненадежный мост было страшно. Остаться - еще страшнее. Бросать синеволосую одну тоже не годилось. В конце концов, без нее и не было бы этой переправы.
Мара смотрела на то, как зеленые побеги в очередной раз ломают мост и расстраивалась. Потом она отвлекалась на поскальзывающихся спутников, вспоминая, на какие только хитрости не шли студенты других факультетов, чтобы их ноги не разъезжались на льду. Магический, он получался слишком скользким. Сейчас у Мары это вышло не специально, а вот пол перед жилой секцией Зимнего факультета был покрыт тонкой пленкой абсолютного льда вполне намеренно. Дабы отпугивать непрошеных посетителей. Иногда желание шалящих студентов конкурирующих факультетов напакостить друг другу переходило все рамки разумного.

[Reylan >>>]

Пару раз, забыв про эту пленку, поскользнулась на льду и очень больно ушиблась сама Кумудвати. С тех пор она всегда напускала чары на подошвы своих туфель, если собиралась пройти той дорогой.
Уже почти все перешли, а закутанная в материю девушка стояла рядом и пытливо на нее смотрела. Очнувшаяся от раздумий снежная, кивнула.
- Да, да, иду.
Даже без чар она шла по льду так, что равновесие не терялось. Сделав несколько шагов, она повернулась и протянула руку Азре.
- Пойдем, я помогу.
Бросив опасливый взгляд на темную воду, кищащую хищными существами, загорянка уселась на край моста, ухватилась за руку синеволосой и осторожно спрыгнула вниз. Ноги, будто чужие, не желали держать тело, и охотница определенно отправилась бы на встречу с хозяевами темной воды, если б не рука синеволосой.
Добравшись до брата Поля, когда на своих двоих, а когда и ползком Маэджана уткнулась в спину священника и вежливо поинтересовалась:
- Подсадить?
- Если... уф... сможете. Я... уф... пренебрегал в последнее время телесными упражнениями!
Вынув из ножен кинжал, Маэджана с неожиданной для девушки силой вогнала клинок в лед. Несколько осколков отлетело в стороны, но лезвие прочно вошло на две трети и девушка, поднялась, упершись ногой в рукоять, а затем присела и подставила сцепленные ладони брату Полю.
- Ставьте ногу, я вас подниму.
Тот явно почувствовал себя неловко и заколебался, но лед угрожающе затрещал, и брат Поль проворно ступил на удивительно крепкую ладонь, оттолкнулся и оказался животом на берегу. Не вставая, крутнулся, как волчок, и протянул руку. От кинжала звездочкой расходились трещины.
Маэджана с сомнением поглядела на кинжал - терять хорошую вещь в случае, если лед расколется и прожорливая растительность вновь оживет, не хотелось. Выхватив клинок из трещины, девушка быстрым движением вернула его в ножны, схватилась за протянутую руку и ловко взлетела на берег. Затем обернулась в сторону отстающих спутников, готовясь втащить их на берег.
Пока, правда этого не требовалось.

[Мара >>>]

Кумудвати ступала по льду осторожно, но ноги все равно предательски скользили, а потому она изменила решение обойтись без магии. Прошептав что-то короткое и хлопнув себя по туфелькам от форменного костюма звездолетчика Борта А, зимняя почувствовала себя куда увереннее, чего никак нельзя было сказать об Азре. Создание, никогда не видевшее лед, смотрело на него с точно таким же ужасом, как сама Мара когда-то глядела на фокусы лорда Тайма со временем. Особенно ей понравилось причудливое превращение семечка в дерево, а потом обратно. С соответствующей моменту музыкой и световыми эффектами это было лучшее зрелище, которое она когда-либо видела.
Протащив Азру буквально на себе половину дороги, Мара все же решилась сделать девушке предложение, от которого она скорее всего откажется.
- Азра, я могу магией помочь твоим ногам не скользить. Это не больно, ты даже ничего не почувствуешь.
В очередной раз едва не рухнувшая на задницу охотница поспешно закивала.
Начавшие шевелиться растения и разрушающийся мост заставили забыть о страхе перед неизвестной магией. Что угодно, лишь бы поскорее оказаться на берегу!
Получив на это разрешение, Мара снова что-то прошептала, на этот раз немного громче, так что Азра смогла разобрать несколько слов. Никаких вычурных конструкций собранных из слов на разных языках, просто поговорка. "...береги меня мороз от печали и от слез...". Потом снежная снова наклонилась и завершила заклинание. Едва только ноги перестали предательски скользить, загорянка припустила к спасительному берегу.
Сорока, в отличие от остальных, почти не скользил. Эльф двигался слишком стремительно и ловко, чтобы задумываться о том, как и куда ставить ногу. Он просто нес себя вперёд, одновременно с этим наигрывая на свирели, что казалось и вовсе невозможным. Но вот когда Гарэль наконец задумался о том, что идёт вовсе не по земле... Сороконожка, подвергшаяся каверзному издевательству, могла быть довольна: у неё появился товарищ по несчастью.
С воплем "Хеееей-наааай!", больше похожим на мудрёный боевой клич, Гарэль въехал в ледовую стену, лишь чудом избежав дружеской встречи острого выступа и собственного глаза.
Маэджана свесилась с берега и протянула эльфу руки.

[Барон Суббота >>>]

- Спасибо, осмелюсь... поблагодарить! - пропыхтел тот и быстро вложил в них ножны с Драконом. - Подержи!
А потом эльф прыгнул. Это не было похоже ни на стремительный рывок зверя, ни на то, что делает в подобном случае человек, нет. Просто Гарэль Сорока присел, а в следующую секунду уже был в воздухе, двигаясь столь плавно, что это казалось нереальным.
- Спасибо! - сказал он, стоя за Маэджаной. - Ты ему нравишься, но он беспокоится.
- Беспокоится? - озабоченно переспросила Маэджана и тень сомнения промелькнула в ее глазах. Она вдруг почувствовала себя неловко, точно боясь, что кто-то может знать о ней нечто, чего она сама предпочитала скрывать.
- Ну да, - Сорока протянул руку. - Он же с тобой в первый раз видится. Ему твоя душа - тёмный лес со странными звуками: и интересно, и страшно. - Вы потом ещё познакомитесь, а сейчас дай его мне, осмелюсь попросить.
- Быстрее, быстрее! – тревожился священник. Он так и тянул руки, не вставая, тянул, ибо видел, что в дальнем конце моста уже не было, там кишел черный, беспокойный лес.
Уговоров явно не требовалось. Несмотря на тот факт, что Вхен живо интересовалась травами и их целебным применением, знакомиться с местной растительностью ей уже расхотелось. Ухватившись за руку мужчины, назвавшегося братом Полем, загорянка проворно залезла на берег. Нечеловеческой грации эльфа за ней не водилось, но многолетний опыт лазанья по деревьям определенно не прошел даром.
Маэджана вновь оказалась у края и протянула руку волшебнице.
Гарэль опоздал лишь на мгновение: устраивал Дракона за поясом. Нельзя было сказать, что эльф отличался физической силой, но он с лихвой искупал этот недостаток избытком энтузиазма. Руку Мары он рванул так, будто это был канат во время Игр Весны: изо всех сил и предельно завалившись назад.
Вдвоем эльф и воровка быстро втянули зимнюю на берег и вовремя: лед, особенно в том месте, где был воткнут кинжал, уже разошелся широкими трещинами, сквозь которые пробилась растительность.

[Aertan >>>]

Священник, пыхтя, встал и уставился на воду. В считанные мгновения побеги расправились с остатками моста и теперь топорщились вверх – тревожно, зло, бессильно. Птицы улетели из силка.
- Возблагодарим Господа! – возвестил брат Поль. - За помощь и спасение.
Благословите Господа, все дела господни;
хвалите и возвеличивайте его в веках.
Благословите, небеса, Господа;
благословите, ангелы господни, Господа...
- Брат Поль, - эльф почесал нос и заинтересованно взглянул на священника. – А за что нам его благодарить, осмелюсь спросить? Он же так и не появился к нам, хотя ты и звал. Не помог, и даже Дракон не помог, хотя он меч сейчас, ему можно.
Вызова, издёвки или ещё чего-то в этом роде в тоне Гарэля не было ни на грош: только любопытство, граничащее с манией.
- Думаю, надо поблагодарить Мару, - заметила Маэджана.
Зимняя услышав свое имя обернулась.
- И уважаемого господина за музыку, - согласилась Вхен. За что благодарить неведомого чужого бога, она тоже не понимала.
- Ой, правильно, осмелюсь доложить! - спохватился Сорока и вдруг медленно, отставив ногу назад и прижав руку к груди, поклонился Маре. - Прими мою благодарность, Ала Сай Шри Орта Сатья Граха Купуриманта Ни Радж Кумудвати.
Снежная с улыбкой поклонилась в ответ. Потом эльф обернулся к Азре и широко улыбнулся:
- А тебе спасибо на добром слове!
- Все мы в руке Божьей, – отец Поль посмотрел на них. На большинство снизу вверх, но это его нисколько не смущало. – Если мы спаслись, это в воле его, он подсказал нам, что делать, и помог нашим силам победить злое колдовство. Ничто не происходит вне высшей воли Господа всемогущего. Но, конечно, не каждого человека он изберет своим орудием. И потому я благодарен вам! – он поклонился Маре, - и вам, - то же самое в сторону Гарэля. – И вам, - Маэджане. – Скромный служитель бога никак не выбрался бы. И вам, – девушке, назвавшейся Азра, - ибо все мы действовали вместе, и неправильно было бы считать, кто и насколько был полезен, ибо неведомо, что будет через час.
- Давайте обнимемся? - предложила воровка, выслушав речь священника.
- Не надо! - поспешно выпалила Вхен. Мысль об обниманиях с малознакомыми людьми, особенно с мужчинами, внушала загорянке ужас. Она даже отступила на шаг, будто готовясь в буквальном смысле бежать от подобных перспектив.

[higf >>>]

Мара рассмеялась, видя подобную реакцию. Эта странная девушка была мила, непосредственна и пуглива, как студент с ответом у доски. Ей самой религия ее родины тоже запрещала прикосновения к мужчинам, но блеск Шпиля в первый год ослепил Кумудвати, и она забыла некоторые правила и табу. Объятия - всего лишь объятия и ничего больше. Зимняя обняла Маэджану.
Священник отступил назад.
- Вы миряне, а мне не пристало выражать свою радость таким образом, - покачал головой он.
Маэджана хихикнула в платок, обхватила Мару за талию и, выражая свою радость, слегка приподняла над землей.
Гарэлю никто и ничего не запрещал, так что, Сорока радостно улыбнулся, и хотел было обнять вот вообще всех, но растительность сзади зашелестела как-то очень уж нехорошо.
- По-моему, лучше отсюда уйти, осмелюсь доложить, - сказал он потирая нос. - И побыстрее!
Тонкий и пока что одинокий стебель поднялся над проломом и незрячим глазом замер напротив компании.
Маре это предложение понравилось, хотя и возникла мысль попробовать заморозить стебель и посмотреть, что из этого получится. Но для экспериментов и в самом деле был неподходящий момент.
- Ты как всегда прав, идем.
- Я бы предположил, что вон то здание – таверна «У буйного нетопыря», - предположил священник, который стоял достаточно далеко от берега и не сдвинулся с места. – Как писал хозяин.
- Да-да, - согласно кивнула воровка, - именно туда нам и надо.
- Ой, так вы тут были? - изумился эльф. - И как, есть здесь рядом что-нибудь интересное?
- Мы нашли записку, - смутился служитель Бога, вспомнив обстоятельства прочтения. - Там было... Маэджана, она у тебя?
- Конечно-конечно, - отозвалась воровка.
Она отступила дальше от края моста, над которым поднялось уже не менее пяти извивающихся усов назойливого растения, и принялась копаться в мешке.
- Там говорилось, в частности, что хозяин ничем не может нам помочь... материальным, я имею в виду. Уверена, когда он писал эти строки, то нагло ухмылялся! - наконец, она извлекла из мешка слегка помятый свиток и протянула брату Полю.
Тот развернул письмо и, пропустив начало, принялся читать.

[Aertan >>>]

– «... Артефакты вы, возможно, обретете в путешествии, а за вещами советую зайти в таверну «У буйного нетопыря», за мостом. Кстати, сойти с него будет вашей первой задачей!» И мы с ней справились! – торжествующе добавил брат Поль уже от себя. – Ибо наверняка оказались здесь не случайно.
- Тогда нам точно нужно туда! - глаза Гарэля зажглись абсолютно сорочьими огоньками. - Вдруг найдём там что-нибудь интересное и поменяемся.
Возражений ни у кого не возникло, тем более, что оттавшая растительность проявляла все большую настойчивость - казалось, вползшие на мост отростки удлиняются, а может это была игра воображения, но проверять не хотелось. Не мешкая более, путники резвым шагом двинулись в сторону предполагаемой таверны.
Маре это здание показалось удивительным. Мало того, что люди и некоторые нелюди принимали пищу в жуткой тесноте, так еще и в невероятном шуме. Столы и стулья стояли так близко друг к другу, что если кому-нибудь приходило в голову отклониться назад, он бы непременно задел соседа. Звуковой фон от разговоров стоял плотный – казалось неправдоподобным, чтобы кто-то мог понять, что говорят именно ему. В дополнение к этому в глубине зала на возвышении располагался местный оркестр и фальшиво наигрывал на инструментах некое подобие музыки.
Зимней это место не понравилось сразу и надолго.
И без того тихая загорянка с того самого момента, как переступила порог таверны, кажется, и вовсе попыталась слиться с интерьером. Такого большого скопления людей (тот факт, что окружающие ее существа и людьми-то назвать сложно, ее волновал меньше всего) на такой малой площади она не видела никогда в жизни. И, в общем-то, не жаждала подобный опыт приобретать. Более того, это заведение явно относилось к тем, куда приличным женщинам и носа совать не следует. Да и неприличным тоже.
Схоронившись за спину эльфа (похоже, теперь именно он по разумению загорянки являл собой самую надежную защиту), Вхен лишь сверкала алыми глазами из-под скрывающей нижнюю часть лица материи.
- Я бы вам посоветовала покрепче держаться за ценные вещи, - вполголоса заметила воровка, - Поверьте моему опыту.

(те же, там же, о том же)

[Reylan >>>]

В противоположном от оркестра углу удалось разглядеть барную стойку, хотя сделать это было и непросто из-за облепивших ее разнокалиберных посетителей. Туда-то, старательно помогая себе локтями, и принялась протискиваться Маэджана.
- Эй, куда прешь? - раздался голос очередного отпихнутого, и перед девушкой предстала клыкастая морда очень бледного цвета со стаканом чего-то темно-багрового в руках. – О, к нам девчонки пришли.
Он радостно обозрел пришедшую компанию и ухмыльнулся.
- От девчонки и слышу, - огрызнулась Маэджана и попыталась обогнуть неожиданное препятствие.
- Чи-иво? – громко удивился очередной вампир. Судя по ширине плеч, он когда-то, возможно, был орком, и уж точно не обладал утонченностью хозяина замка. – Да я...
Не долго думаю, он сгреб Маэджану за шиворот и приподнял. Остальные с интересом наблюдали. Впрочем, на расстоянии в несколько шагов из-за жуткого шума перепалку, похоже, даже не слышали.
- Отпустите ее, или будете покараны! – отец Поль шагнул вперед, но его удостоили лишь беглого взгляда.
Мара и вовсе осталась на месте, сложив руки на груди и брезгливо морщась от преследующих ее похотливых взглядов. Все же форменная юбка была коротка для здешних нравов. Народу в таверне было слишком много, начни она навешивать сосульки на клыки агрессора, это может быть воспринято как сигнал к началу всеобщего разгрома. И тогда зимнюю, да и остальных тоже, могут просто затоптать прежде, чем она успеет превратить эту таверну в царство вечного льда.
- Послушай, красавчик, я сюда не заигрывать пришла! - вцепившись обеими руками в ухватившую ее лапу, сообщила Маэджана, - так что лучше поставь меня на место, если не хочешь неприятностей на свою клыкастую морду.
- Да я тебя... – он снова встряхнул девушку. - Э...
На лице замерло изумленное выражение, а рука разжалась. Маэджана рухнула к ногам громилы, тут же вскочила и отпрыгнула в сторону.
- Хей-най, а хочешь фокус покажу? - Гарэль появился перед излишне активным вампиром откуда-то сбоку, как бы невзначай оказываясь между ним и Маэджаной. - Видишь колечко? А теперь не видишь! Где оно? А вот!
Перстень, будто ожил: сам покинул палец Сороки, сам пропутешествовал по его костяшкам, сам скрылся в кулаке и сам же объявился примерно в ладони от носа вампира. Балансировало хитрое украшение на острие Дракона, молниеносно покинувшего ножны и наливающегося отнюдь не дружелюбным свечением.

(нас много!)

[Мара >>>]

Гуляка совсем сник и словно бы уменьшился в размере.
- Пр-ростите, вампирья слепота, - пробормотал он и отступил, пытаясь затесаться в толпу. – Я сразу не увидел.
Зимняя, издалека наблюдавшая за этой сценой негромко рассмеялась, не боясь, что в чудовищном шуме ее смех будет различим. Пьющий кровь против меча оказался куда менее смел, чем против девушки. Но то, как он быстро выронил Маэджану из рук после первой угрозы, Мару насторожило. Такое ощущение, что нечто несоизмеримо более опасное, чем девушка, замотанная в материю и эльф с мечом, испугало клыкастого настолько сильно, что он передумал лезть в драку. Улыбка снежной померкла и она обернулась назад, крутя головой и пытаясь увидеть то, что могло послужить причиной бегства клыкастого.
- Вот так-то лучше, - буркнула Маэджана. О причинах столь изменившегося поведения громилы она, как и Мара, не имела понятия, что, впрочем не помешало ей, приосанившись, прошествовать к стойке, сердито шурша многочисленными юбками.
Когда она подошла, местечко у бара удивительным образом очистилось. Положив локоть на столешницу, девушка трижды постучала и позвала:
- Хозяин!
Гарэль вернул перстень на палец, а Дракона в ножны. Внешне он был спокоен, но кончики ушей эльфа мелко подрагивали, выдавая всё его напряжение. Сороку мелко колотило, лицо его больше походило на каменное изображение, а левая рука не покидала эфеса меча.
- Что-то мне здесь не по душе, - тихонько пробормотал он, отходя в сторону.
Загорянка, бросавшая на эльфа восторженные взгляды, тут же подобралась поближе к нему. Гомонящая толпа вокруг была куда большим злом, нежели слишком тесное соседство с Гарэлем. А соседство, без сомнения, было тесным до неприличия: мужчина стоял всего в локте от нее, да еще и на глазах у стольких людей. Ну, может и не людей… В конце концов, это не меняло ситуации.
- Эй, - заорал клыкастый. – Тут... эти... пришли!
И исчез за чужими спинами.
За стойкой суетился низкий орк, за которым среди посуды и еды самого подозрительного вида прямо на полке стояло огромное чучело летучей мыши.
- Послушай, любезный, - заговорила воровка, обращаясь к коротышке, - не ты ли тут за главного?

[Барон Суббота >>>]

В отличие от многих… да чего уж там, большинства своих сородичей, Гарэль не испытывал неприязни к оркам. Напротив! Этот грубоватый, а временами и вовсе жестокий народ, тем не менее, был настоящим кладезем интересных историй, песен и сказок. Одно время он даже кочевал с орочьим племенем, но был вынужден покинуть его, когда зеленокожие приняли решение идти рейдом в земли людей. Впрочем, судьба вновь подтвердила, что не лишена иронии, пусть и злой. Несколько дней спустя Сорока горько плакал, увидев головы своих недавних клыкастых знакомцев на позорных шестах…
Одним словом, влекомый воспоминаниями и отвращением к вампирам, Гарэль обрадовался орку так, словно это был его давным-давно потерянный брат, что немедленно отразилось на лице.
- Чего изволите, господа путешественники? - орк за стойкой не ответил на вопрос воровки и старался даже выглядеть услужливым, хотя любезная улыбка совсем не шла к темно-зеленой, покрытой шрамами физиономии. – Наша таверна... – он будто бы ждал поддержки, но ее так и не последовало, - рада обоб... э... приютить!
- Нам сказали, вы можете помочь... - продолжила Маэджана, не уточняя пока что, чем именно. Как знать, может сами предложат. Не ясно было, что именно имел в виду хозяин замка, советуя заглянуть за вещами в таверну, однако он должен был знать, что местных денег никто из отправившихся в путь не имеет.
- Мы всегда рады, - с все тем же выражением радушия закивал зеленый. – А что надо-то?
- Еды-питья в дорогу нам бы, - Гарэль очень старался не видеть никого и ничего в этой таверне, сосредоточившись на орочьих клыках. - Потом расскажи о том, что где рядом есть, ну или карту дай, и мы пойдём, осмелюсь доложить!
- Не знаю, понравится ли... – зачастил тот, и тут выше раздался голос.
- Это так ты приветствуешь носителей колец! Тащи самое лучшее, из того, что это отребье не ест.
«Чучело» оказалось вовсе не чучелом, а живой огромной летучей мышью с неожиданно громовым басом. Собравшиеся притихли, но против «отребья» под сверкающим желтым взглядом не возразили – видимо, таверна не зря носила имя «У буйного нетопыря», и многим сейчас хотелось поставить ударение на втором слоге.

[Reylan >>>]

продолжаем разговор...

Загорянка даже перестала сверлить взглядом пол и огляделись в поисках источника этого могучего голоса. Увидев говорящее животное, девушка так и застыла. Про такое она разве что слышала в сказках.
Первокурсница зимнего вспомнила, что лишь она не надела кольца, оставив его в кармане, а у остальных полоски золота с разноцветными камнями тускло поблескивали на пальцах. Из присутствующих пугающей выглядела только эта гигантская мышь, и на ней снежная сосредоточила свое внимание.
Маэджана едва не подскочила на месте, но опомнилась достаточно быстро.
– Ээ... колец? – она пока не понимала ситуацию до конца, но тот факт, что сперва ее передумали бить, а затем, кажется, собрались накормить самым лучшим (чем бы оно ни было) внушал некий оптимизм. – Конечно, у нас есть кольца. Так хозяин того чудесного замка за мостом вас предупреждал, что мы зайдем?
– Мне не надо никаких предупреждений! – заревел тот – вполне, впрочем, дружелюбно. – Я и так знаю, что делать, когда из замка старого пройдохи появляются носители колец! А вот карт, – понизил тон нетопырь, – у нас отродясь не водилось. В квадрате и так все на виду.
Помощник уже суетился в кладовке, судя по шуму, время от времени что-то сбивая.
Отец Поль с энтузиазмом крестил всё вокруг, не влезая в переговоры. Здание и не думало исчезать, однако вокруг него образовалось пустое место, и из-за пределов круга посматривали с опаской.
– Уважаемая, – послышался тихий голос загорянки. Одновременно с этим Маэджана ощутила, что её осторожно тянут за рукав. Собственно, юная охотница и тянула, явно желая привлечь к себе внимание. Глаза у нее при этом были немного виноватые, будто она заранее извинялась за излишнюю навязчивость. – Может вы попросите еще одежду и обувь для госпожи Мары? Её... – Вхен замялась, видимо ища подходящие слова, – наряд не слишком подходит для путешествий, а обувь выглядит не особенно прочной.
О том, сколько ненужного и весьма однозначного внимания у местного населения этот самый наряд вызывает, девушка говорить не стала. Её действительно больше заботило то, что чародейке будет не удобно идти, а в лесу она и вовсе исцарапает себе ноги.

[Мара >>>]

Даже уже успев подойти к ним, Мара, к счастью для Вхен, из-за шума таверны не расслышала сути просьбы. Любимую дочь императора замечание о том, что ее наряд не соответствует месту и компании оскорбило бы до глубины души. Одно дело самой понимать очевидное и совсем другое, когда тебя тыкают в это носом.
Зимняя была занята тем, что считала количество клыков в таверне и делила на два, получая число посетителей-кровососов. И эта цифра ей не нравилась. По сути ничего не мешало не выпустить их из таверны. Но прежде чем неясное предположение станет твердым подозрением, необходимо было понять, по какой такой причине у гигантской летучей мыши такое желание может возникнуть и перейти в приказ.
– Хм... – негромко произнесла воровка, нагнувшись к загорянке, и вновь, будто впервые, придирчиво изучила взглядом наряд Мары, – Клянусь лисой, наряд неплох! Но ты права. Не для путешествий.
Она вновь обернулась к необычному хозяину и заговорила громче:
– Милейший, а могу ли я просить снабдить нас также необходимым для путешествия снаряжением и удобной для передвижения по вашим гостеприимным местам одеждой?
"Надеюсь, он не назовет цену"– подумала она, – "Ибо вряд ли здесь ценятся вилки со стола старого пройдохи... впрочем, чем нетопырь не шутит".
– Чтоб у меня не нашлось одежды! – загремел уверенный голос, захлопали крылья. – Нетопырь приземлился, оценивающе посмотрел на публику, на путешественников и добавил: – Правда, великовато большинство. Мерить здесь будете?
Маэджана покосилась на Мару, хихикнула в платок и, подцепив пальцами подол юбки, развела ее в стороны.
– Я могу тебя загородить! – предложила она.
– Нет уж, спасибо, – отказалась зимняя, – тогда мы будем похожи на двух близнецов, сросшихся в утробе матери.
Намека на то, что одежду несут специально для неё, Мара каким-то чудом не разглядела. Иначе от её гнева, стекла в окнах таверны кроме грязи покрылись бы еще инеем, а за ними стены, пол и потолок.

[Барон Суббота >>>]

Гарэль всё время беседы сосредоточенно копался в рукавах. Делал он это скрупулёзно, почти остервенело, пуская ткань у собственных предплечий волнами и позвякивая неведомыми сокровищами, сокрытыми там. Наконец лицо Сороки, до того изображавшее весь спектр его находок, разом просияло, и он извлёк крупного кузнечика, застывшего в сахаре.
– Угостись, осмелюсь попросить! – сказал он, протягивая диковинное лакомство летучему мышу.
Тот задумчиво скосил глаз и потрогал кончиком крыла насекомое. Морда его сморщилось, а касание было очень осторожным.
– А зачем? – спросил хозяин, сразу сбавив тон и приправив его удивлением.
– У моего народа это считают вежливым и приличным: угощать хозяина, приютившего в пути чем-нибудь вкусным, – лицо Сороки так и источало дружелюбие.
– Никто не скажет, что я не верю гостям! – решился нетопырь. Одно быстрое движение – и кузнечик исчез, никто даже не успел заметить, как. Хруст был коротким, еле слышным. – А еще есть?
– Нету, – грустно, но как-то удовлетворённо ответил Гарэль. – А жалко, они вкусные...
Морда содержателя таверны что-то выразила. Наверное, сожаление, хотя на взгляд священника, который наконец перестал крестить все подряд, это больше походило на кровожадный оскал.
– Я не возьму здесь ничего мясного, – тихо произнес отец Поль.
Орк тем временем успел невесть когда словно провалиться сквозь грязный пол, а затем явиться – оттуда же? – с ворохом разнообразного тряпья, большая часть которого была очень похожа на тот живописный ассортимент, в который одевались посетители. Хотя, кажется, мелькало и нечто более приличное. С кого оно было снято, явно не стоило спрашивать.
Он поискал места и остался стоять с одежками в руках.
– Хей-най! – обрадовался Гарэль. – Положи на пол, удобнее же смотреть будет!
Кто бы знал, что гораздо больше всяческих диковинок Сорока любил добавлять к своему итак живописному костюму мелкие, но памятные детали...
– Не нужно на пол, – поспешно возразила загорянка, разглядывая заплеванное грязное нечто под ногами. – Не лучше ли разложить одежду на этом столе? – указала она на относительно чистую стойку. – Мы не займем его надолго.

[Aertan >>>]

С облегчением орк, почти скрывшийся под горой тряпья, плюхнул его на стойку.
Шум тем временем приутих, все косились на путников, но в открытую старательно делали вид, что их не замечают.
Мара внимания тряпью не уделила. Разве может найтись что-нибудь стоящее в захудалой таверне с не менее захудалыми посетителями? Сколько ткани ушло зря. Из всего этого можно было наделать кучу сари и раздать бедным женщинам. Разумеется, первокурсница зимнего и принцесса по происхождению даже представить не могла, чтобы облачиться в нечто подобное.
Поняв, что благородная госпожа по доброй воле не оденет предложенную одежду, загорянка сама взялась за ревизию. Так или иначе, а в пути запасная одежда понадобится. Положение положением, но если наряд колдуньи придет в негодность – выбора не останется и Мара оденет то, что предусмотрительно захватит с собой Вхен. А она захватит хотя бы потому, что привыкла заботиться о тех, кто волею Тэзерата оказался рядом.
Маэджана присоединилась к изучению принесенных вещей. На первый взгляд ничего ценного здесь не было, однако, немного покопавшись, она извлекла на свет слегка потрепанный сиреневый камзольчик с изящной вышивкой и принялась с интересом изучать узор.
– Серебро или так? – поинтересовалась она у хозяина.
– Упаси нас Тьма от серебра! – крылья нервно вздрогнули.
Гарэль же копался долго и вдохновенно. Возникало ощущение, что он что-то целенаправленно ищет и никак не может найти, потом стали закрадываться подозрения, что эльф просто вознамерился внимательно рассмотреть всё принесённое орком, а потом он вдруг выпрямился и замер со странным выражением лица. Впрочем, перемены в Гарэле уже становились привычными: вот он лёгкий и живой – танцующий огонёк, а не эльф, а вот застыл статуей и лицо такое непроницаемо-серьёзное, что вроде даже и не похож на самого себя. И алая шёлковая ленточка в пальцах явно была тому причиной.
– Вот как бывает, а Дракон, – тихо проговорил он. – Хочешь? Нет? Всё же хоть память. Ладно.
Потом он резко повернулся к Вхен... и опустился перед загорянкой на одно колено.
– Вплети, осмелюсь попросить, – сказал эльф, протягивая загорянке ленточку и тыкая пальцем себе в голову.

[higf >>>]

Девушка сперва испуганно икнула и растерянно хлопнула подпаленными где-то ресницами, но вслед за этим посерьезнела и с почтением приняла ленту. Нескладная и зажатая охотница вдруг исполнилась достоинства и спокойствия, будто ей оказали немалую честь, предложив помочь в проведении какого-то священного ритуала.
Алая лента ярким росчерком потекла по черно-белому узору эльфийских волос, на короткое мгновение приняв неприятное сходство со струйкой крови. Проворные пальцы загорянки то и дело запинались, явно не слишком привычные к подобной работе. Получившееся плетение было непривычно-сложным, но достаточно красивым. Вот только даже неискушенный взгляд угадывал в гармоничном рисунке некие изъяны, выбивающиеся из общей картины.
– У меня не слишком хорошо получается, господин, – виновато опустила голову Вхен.
– Не серебро? Как так можно?! – возмущалась тем временем воровка, – И не бархат, надо полагать?
Вещи, перебираемые Маэджаной, летели в разные стороны. Игривого вида пеньюарчик с разодранным рукавом, отброшенный, плавно воспарил в воздухе и аккуратно опустился на голову орка-прислужника.
– Серебро отвратительно, – огромный мыш махнул крылом, снимая прозрачную ткань с орка. Она снова воспарила в воздух и приземлилась, точнее – примарилась, окутав зимнюю. Первокурсница громко фыркнула, отчего ткань на её лице всколыхнулась. Хозяин не заметил. – Оно жгучее. А бархат – есть! Только с... некоторыми прорезями острыми предметами...
– А можно взглянуть, в каких конкретно местах? – ничуть не смутилась Маэджана.
– Вы понимаете... – мыш заколебался, но ответил честно, – У кого как, где проткнули.
Старательно себя успокаивая и стряхивая с пальцев уже образовавшиеся там льдинки, зимняя выбралась из фривольного одеяния.
– О... – понимающе кивнула собеседница, – Тогда нельзя ли подобрать с отверстиями в подмышках? Для лучшей вентиляции, так сказать.
– Да, – радушно и ехидно заверил хозяин, крылья которого сложились, явно показывая, что их хозяин – нетопырь основательный и не намерен делать лишних движений. Если, конечно, не надо набить кому-то то, что у большинства посетителей было мордой. – Подбирайте.

(классная вампирская забегаловка)

[higf >>>]

Изумруд. Вечер первый

C точки зрения Гимира, их поход по городу эльфов напоминал не движение отряда, выступившего к цели и намеренного ее достичь, а нечто среднее между бродячим цирком и прогулкой аристократов. Если бы кто-то вздумал начертить этот путь на карте, то можно было бы подумать, что идущие были пьяны, отклоняясь то вправо, то влево.
На самом деле Хейлин заглядывал во все окна и двери, где ему виделись музыкальные инструменты, Рейлан опрашивала подозрительных встречных, не являются ли они волшебниками (критерии подозрительности были известны только ей), а Хорн жадно скользил взглядом по всему металлическому. Сам же белобрысый был спокоен. Во-первых, оружие обещал Лепящий, во-вторых, он не верил, что его дадут просто так, в-третьих, у него оставался кинжал, а воин привык рассчитывать на «а там разберемся», и это часто оправдывалось. По крайней мере, пока он был жив, а для наемника это уже немало...
Сперва повезло солнечному полуэльфу. Лютни, о которой он вздыхал, никто не предоставил – видимо, это не входило в обязательный «налог на Игру», как обозвал его старший брат. Однако после долгих просьб какой-то добросердечный эльф, мастеривший музыкальные инструменты, сжалился и подарил нечто, что, по мнению воина, напоминала доску с натянутыми струнами и ничего больше. Хейлин посмотрел на это, как сам Гимир на деревянный меч, но взял - на безрыбье, как говорится, и доска со струнами - лютня.
Рейлан таки вычислила волшебника. Судя по лицу, которое она старалась сделать непроницаемым, ничего интересного и нового не узнала, зато в руках держала некий свиток, о назначении коего отвечала туманно.
Все более и более расстроенным выглядел Хорн. В любом другом месте он бы уже давно что-нибудь да подобрал на улице или в канаве, но у эльфов убирали чисто, так что город напоминал ухоженную игрушку, которую поставили на полку и каждый день заботливо протирают от пыли. Однако кузнецы, как и было обещано в таверне, действительно обитали у ворот. И даже эльфы били молотами по наковальне так, что иногда в ушах звенело. Лепящий выпросил несколько испорченных заготовок и был совершенно счастлив.

[Хелькэ >>>]

Тем временем, когда за ними затворились ворота, уже темнело, и Гимир опять вспомнил, что до леса надо добраться в течение суток – а разговор был утром. Впрочем, Хейлин тоже это заметил, но не казался обеспокоенным.
- Да-а, мы что-то отклоняемся от намеченных Господином Толстяком планов, - сказал он, глядя на небо. - Впрочем, мы всегда можем ускорить шаг, верно ведь? Ужасно жаль, что я так и не успел познакомиться ни с одной симпатичной эльфой... они весьма привлекательны в этом городке, - бард сокрушенно покачал головой.
- Ускорить не помешает, - коротко отозвался воин, с удивлением глядя на брата. – Хейль, я тебя не узнаю!
- Пожалуй стоит, - Хорн поправил на плече сползающую металлическую заготовку. - А когда сделаем привал, я поработаю!
- Привал - дело нужное и полезное, - одобрил Хейлин. Обернулся к Гимиру: - Не узнаешь?.. В каком смысле?
- Раньше ты не был большим охотником знакомиться с девушками, - простодушно пожал плечами воин.
Тогда он какой-то неправильный бард, - прокомментировал жрец.
- Хочешь сказать, я был охотником знакомиться... с юношами? - побледнел Хейлин. - Тогда я рад, что забыл именно ту часть своего прошлого!
Гимир форменным образом заржал, отчего шедшая неподалеку Рейлан состроила недовольную гримаску, и похлопал брата по плечу.
- Нет, не бойся. По правде, раньше ты вообще не был охотником знакомиться!
- А-а, вот в чем дело, - облегченно выдохнул бард. - Тогда еще ладно.
Он почесал кончик носа, призадумался.
- Должно быть, что-то изменилось во мне. Как думаешь, это идет на пользу? Лично я чувствую себя почти прекрасно...
- Если б я знал, что ты забыл, - пожал плечами тот. – Пока все в порядке, но если окажутся, что это было умение играть и твои заклинания...
Хейлин застыл на месте как вкопанный.
- Заклинания! - он хлопнул себя ладонью по лбу. - О демоны, Гимир, мне даже в голову не пришло проверить хоть раз...
Он принялся оглядываться в поисках... хоть чего-нибудь, к чему можно применить заклятье (были, конечно, и спутники - но с ними лучше не рисковать). Решив, что придорожный камень среднего размера вполне сойдет, маг направил на него посох.

[Барон Суббота >>>]

"Давай поднимайся", думал он, "я же не мог разучиться... хоть бы посох не перестал действовать в этом мире..."
Он чувствовал движение ветра - дело было за малым, всего лишь подчинить это движение себе. И ветер послушался: камень поднялся над землей. Всё было как обычно - те же потоки магии, пусть и в чужом мире.
- Порядок, - кивнул Хейлин удовлетворенно. - Что же насчет песен и игры на лютне...
Он покосился на формингу, болтавшуюся за спиной. Да уж, лютней это даже слепой не назовет.
- ...там будет видно.
Камень упал на дорогу, подняв клубы серо-коричневой пыли.
Рейлан со скучающим видом проследила за полетом камня и вновь уткнулась в свой свиток. И продолжала то и дело поглядывать в него на ходу.
На привал устроились не скоро. солнце успело не только перевалить за полдень, но и изрядно приблизиться к западному краю неба, когда к небу взвился белый дымок костра. Плотный завтрак уже переварился, и желудки вопияли о пище, а ноги о покое, так что, когда подвернулась подходящая полянка с тенью от большого дерева и ручейком, колебаться они не стали.
Лепящий тут же отсел в сторону, у самых корней деревянного исполина и снял со спины вязанку металлических прутьев, набранных в городе.
- Гимир! - негромко позвал он. - Подойди, пожалуйста.
- Сейчас!
Воин приблизился только после того, как приладил над костром котелок. Конечно, эльфийские пирожки в него не кинешь, но кипяток на ночлеге лишним не бывает.
- Ты говорил, тебе нужно оружие... расскажи мне, какое? Я сделаю, - голос Лепящего был каким-то непривычным, более глубоким и взрослым. Он звучал заметно ниже и так, будто Хорн сейчас вот познал что-то, что навек примирило его со всем миром, но что просто так не объяснишь никому.
- А какое ты умеешь? – с интересом спросил белобрысый.
- Мы не делали того, что ты зовёшь оружием, - был ему ответ. - Но если ты опишешь то, что тебе нужно - я это вылеплю.
Гимир почесал в затылке. Это выглядело проще, чем объяснить слепому, чем черный кот отличается от белого, но тоже нелегко.

[Reylan >>>]

- Меч. Это, знаешь, такая металлическая штука, - подхватив веточку, он принялся, очистив маленькую площадку от ни за что погибшей травы, чертить заостренный длинный контур с перекладиной. – Здесь и здесь заточка, чтобы рубить. Острием можно колоть, а еще есть такая штука – баланс. Это чтоб не перевешивало никуда, и удар в то же время сильным получался.
Мягкие, но прочные спальники, подаренные путешественникам гостеприимными эльфами, были созданы с изрядным мастерством и любовью. Нижняя их сторона оказалась отделана кожей, верх же состоял из сшитых лоскутов материи нескольких оттенков зеленого. По краям вилась вышивка искусная, единственной целью которой было украшение.
- Пусть вас не обманывает легкость, эта ткань согреет не хуже пухового одеяла, - заверил зимнюю эльф, когда та, позабыв о своей холодной сущности, поинтересовалась, нет ли чего потеплее. Если мастера и задел скептический смешок Рейлан, то виду он не подал.
Свою постель зимняя расстелила подальше и от Хорна, и от Гимира, впрочем, не настолько, чтоб не слышать их голосов. Она уселась, хмуро уставившись на золотистую птичку, заботливо вышитую на уголке ее спальника. Просидев некоторое время в молчании, девушка извлекла флягу и вылила немного воды. Прямо в траву. Впрочем, травы вода коснулась уже в твердом состоянии, приняв форму ледяного стержня, воткнувшегося в мягкую почву. Девушка закрутила фляжку и, отложив ее в сторону, повела над стержнем рукой. В ответ на это движение, лед замерцал неярким холодным светом.
"Этому деревенщине больше подошла бы дубина" - раздраженно подумала Рейлан, прислушавшись к разговору.
- А размер? Какой длины тебе надо меч?
- Лезвие длиной с мою руку, от плеча до кончиков пальцев, - Гимир вытянул правую руку, словно указывая путь в светлое будущее, и отмерил на ней левой дольки. Еще в левую руку кинжал, раза в два короче... Хотя нет, лучше круглый щит, слегка выпуклый. Можно без украшений, но легкий и прочный. А, крепления на нем с внутренней стороны нужны! - воин сообразил, что есть шансы получить просто металлический кругляш.
Жезл, - подсказал голос изнутри.
Обойдешься, - мысленно огрызнулся Гимир. - Как я им поясню?.

[higf >>>]

Хейлин же, усевшись на собственный спальник (отдыхом для него вполне могло считаться и "присесть куда-нибудь на пару минут", так что укладываться ради краткого сна смысла не было), занялся формингой.
Это был, пожалуй, худший инструмент из всех, что ему когда-либо встречался. Не в плане изготовления, нет, здесь не к чему было придраться - мастер, вознамерившийся к дощечке особой формы приделать колки и натянуть струны, сделал это идеально. Сделать лучше было нельзя.
Проблема заключалась в том, что форминга для Хейлина была как... как свисток для гениального флейтиста. Впрочем, ему было вполне по силам несколько усложнить этот "свисток" - только Хорна попросить бы о помощи... а он как раз уже занимался чем-то любопытным под руководством Гимира.
Сняв две струны с инструмента, Хейлин подошел с ними к брату и Лепящему.
Хорн внимательно выслушал Гимира, хотел что-то спросить, но потом решил, что проще будет поправить на уже сделанном, и взялся за первый прут. Сначала ничего особенного не происходило. Лепящий просто сидел на земле, поджав под себя ноги и держа металл на вытянутых руках. Его пальцы еле заметно шевелились, и постепенно тёмная поверхность прута, испещрённая прожилками бурой окалины, пришла в движение. Как рябь по воде, по ней побежали крохотные волны серо-серебряного, растворявшие в себе всё лишнее. Вскоре металл радовал глаз благородным оттенком, и вот тогда-то и начались чудеса. Хорн оторвал правую руку от прута, помедлил и принялся выглаживать ей стальную поверхность. И всё бы ничего, но она поплыла вслед за его пальцами, приобретая совершенно иную форму. Молодой мастер собственными руками лепил из металла нечто новое, и неподатливый материал тёк и извивался под лаской его пальцев. Казалось, что Хорн вслушивается во что-то бесконечно далёкое и прекрасное, так отрешено и одновременно сосредоточенно было его лицо. Лепящий закрыл глаза и прикусил губу, он был полностью в своей работе, а она была им самим.
- Вот, - спустя полчаса сказал он. – Это меч?
Изготовленное им изделие действительно весьма и весьма напоминало то, что в некоторых мирах именовалось мечом. В целом. Не хватало центрального жёлоба, кончик был настолько узок, что непременно сломался бы при первой попытке уколоть, а гарда – такой толщины, что о балансе оставалось только рыдать.

[Барон Суббота >>>]

- Как тебе сказать, - почесал в затылке воин. – Спьяну похож. Но им трудновато не то чтоб убить, но даже самому заколоться. Попробуй встать и им махнуть.
Лепящий встал и попробовал. Он был абсолютно честен и целеустремлён в своём порыве, однако, ничего путного не получилось: «меч» просвистел в сантиметре от Гимирова носа и зарылся в землю, обломив тот самый чрезмерно тонкий кончик.
- Ээээ, а что не так? – поинтересовался Хорн, почёсывая затылок.
- Если сломалось - значит, в том месте слишком тонкое, - пояснил очевидную истину белобрысый. И непрочное. Понимаешь... меч, он же бьется, металлом о металл. И помахай каким-нибудь металлическим прутом - вес должен быть так распределен, чтоб рука не уставала после трех движений.
Воин уже не надеялся получить пристойное оружие, но чувствовать себя учителем было забавно.
Хорн со второй попытки вытащил меч из земли, кивнул Гимиру и снова принялся за работу. На этот раз всё выглядело иначе: резкими, рубящими движениями ладони Лепящий гонял металл с места на место, утолщая меч то тут, то там, меняя форму и вес рукояти, выгибая гарду. Он ушёл в работу полностью, поднимаясь с места лишь для того, чтобы вновь махнуть заготовкой, пробормотать что-то себе под нос и опять заняться правкой.
В костре успели появиться и даже подёрнуться серой паутиной золы, когда Хорн снова подошёл к воину.
- Вот, - несколько смущённо сказал он, протягивая результат своих усилий. – Так лучше?
Меч вышел не совсем такой, как описывал воин. Клинок, широкий в первой трети, плавно сужался к середине и вновь раздавался к гарде, чьи рога чуть выгибались вперёд. Рукоять же стала ребристой, а яблоко заметно прибавило в размере. А ещё он был острым настолько, что по краю лезвия бежала белая, чуть колеблющаяся полоса.
Гимир задумчиво поглядел на оружие. Это было уже именно оружие, а не бесполезный кусок металла. Он взял меч в руку, слегка поморщился - не очень удобно, но можно обмотать ремнями.
- А зачем в середине так узко? - воин острожно взмахнул мечом, который рассек воздух. Ткнул в землю - тот вошел легко и властно, как кортеж правителя пролагает себе дорогу на городских улицах.
- Не знаю, - Хорн улыбнулся и развёл руками. - Просто так надо было.
- Кому? - не понял Гимир.

[Хелькэ >>>]

- Я полагаю, - влез Хейлин, взмахнув рукой с зажатыми ней струнами, - что наш Лепящий имеет в виду прорвавшееся вдохновение... Знаешь, Гимир, нечто вроде вдохновения такого рода, которое направляет длань художника, подсказывая начертать не прямую, а чуть изогнутую линию... Или такого рода, что указывает менестрелю сыграть не первоначальную последовательность нот, а слегка изменить тональность... - поняв, что типично бардовское словоблудие заводит его в дебри, он осекся и закончил: - Короче, ему показалось верным именно это. Даже не ему, а его дару. Примерно так, да?
Хорн посмотрел на барда удивлённо.
- Да нет, - отозвался он. - Просто металлу надо быть именно таким, я пальцами это чувствую. Вот и выходит, что как ни лепи, а всё равно выйдет здесь изгиб и такое вот утоньшение. Кстати, в этом месте меч прочнее, чем в остальных.
- Металлу? - брови Хейлина взметнулись. - Нет, есть в вас, иномирцах, что-то до ужаса странное, чего даже мне не понять. Ладно... если вы закончили (вы закончили, братец?), мне тоже понадобится твое искусство на пару минут.
Гимир продолжал удивленно изучать свое оружие. Поднял на брата рассеянный взгляд.
- Да... Наверное. Мне теперь надо время - разобраться с этим.
И он отошел в сторону, присев чуть поодаль.
- В общем, так, - Хейлин непременно потер бы руки, если б он не были заняты, - вот эти металлические нити - это струны. И они слишком толстые для того, чтобы у меня возникло хотя бы незначительное желание на них поиграть. Из этих двух мне надо сделать четыре, причем разной толщины... длина может быть меньше, чем сейчас, это будет нормально. Сможешь, Хорн?
Лепящий протянул руку и несколько нерешительно взял одну из струн. Это несомненно был металл, но его было так мало... Хорн давно не работал с филигранью, но тонких воздействий тут и не требовалось. Аккуратно зацепив ногтями за кончик струны, он резко рванул руки в разные стороны. В каждой осталось по тонкой металлической ниточке.
- Так? - кажется, этот вопрос входил в привычку
- Одну из них сделай чуть потолще, - попросил менестрель. - И с другой струной то же самое, но они должны получиться очень тонкими.
Хорн и не подозревал, что при таком освещении, да ещё изрядно отвыкнув, его пальцы будут способны на такое, но Хейлин с таким страданием смотрел на свой инструмент, что реальность была вновь грубо попрана, а струны приведены в соответствующее пожеланиям барда состояние.

[Reylan >>>]

- Спасибо тебе, - сердечно поблагодарил Хейлин. - Этим великим деянием ты спас не только меня, но и слух четверых странников, и без того измученных тяжелой дорогой. Это непременно зачтут тебе Великие Небеса, а я увенчаю тебя лавровым венком в своей балладе.
Голос его звучал очень серьезно и многообещающе, но в глазах горели подозрительные искорки.
- Да... не за что, в общем-то. Мне не трудно. Почти.
- Это радует, - признался Хейлин. Иногда ему случалось порвать струны, а когда под рукой Хорн, это уже не казалось проблемой. Как все-таки хорошо, что их четверо, и они такие разные...
"Да уж, разные", подумал он, усевшись на свое место и занявшись натягиванием струн. Взять, к примеру, Рейлан - потрясающая язвительность и вместе с тем загадочность. И болезненное нежелание присоединяться к компании, включавшей в себя Гимира. Впрочем, что-то подсказывало барду, что дело не в Гимире... неужели пресловутое женское самолюбие?
Все-таки Хейлин не верил, что бывают сердца, полностью скованные льдом.
Чуть повернувшись (так, чтобы девушка не могла увидеть его, оглядываясь, - пожелай она оглянуться), он создал маленькую светящуюся сферу на кончике пальца. Это была не столько стихийная магия, сколько нечто природное, исходившее от той стороны его сущности, которая получила богатое наследие солнечных эльфов. Чистый, ничем не омраченный свет, собранный в маленькую капельку - крохотная дневная зведа.
Стряхнув звезду с пальцев, Хейлин легонько толкнул ее по направлению к Рейлан. Звезда медленно проплыла по воздуху, облетела девушку и остановилась перед ее лицом. Свет ее не обжигал, не резал глаза - он был мягким и теплым.
Сделать вид, что не заметила подобное проявление интереса, было бы слишком неубедительно. Да, наверное, и невежливо. Рейлан оторвалась от своего свитка и поглядела на мага с выражением явной растерянности на лице. Скажи кто-либо из спутников сейчас нечто колкое или дерзкое, она непременно нашла, что бы ответить. Но действия эльфа не несли никакой враждебности, и зимняя, внутренне готовая к стычкам – она и сама не могла бы сказать, почему, не нашлась, что ответить.
Хлопнув несколько раз ресницами, она в конце концов выдавила:
- Мгм… очень полезное заклинание. Удобнее льда.

[Хелькэ >>>]

(в продолжение))

– Наверное, – Хейлин пожал плечами и улыбнулся. – А хочешь, она будет танцевать?
Звездочка выпустила пять лучиков, словно голову, ручки и ножки, и даже сделала пару не слишком ловких, но явно танцевальных движений.
– Можешь упрекнуть меня в том, что это слишком по-эльфийски, но я пропущу это мимо ушей, как сущую правду. Впрочем... там, откуда ты родом, вообще есть эльфы?
Какое-то мгновение Рейлан размышляла, не дразнит ли ее этот ушастый. Фокусами, которые он показывал, обычно развлекают детей. Или это действительно искренняя попытка завязать разговор, смысл которой зимняя улавливала с трудом. Все, о чем мечтала она, это как можно скорее покончить с навязанным заданием и распрощаться с навязанными же спутниками, забыв о них, как о дурном сне. Но сейчас она начала, наконец, осознавать, что с этими людьми (или кто они там) ей предстоит провести далеко не один день, и в ее же интересах хотя бы попытаться быть приветливой.
– Кхм, – собирая остатки красноречия, заговорила она после паузы, – Там, откуда я родом, мой народ иногда называют сумеречными эльфами. Но это поверхностное суждение. У нас с эльфами нет ничего общего. Таких, как ты, в наших землях не води... не живет. Хотя я встречала похожих на тебя. В других местах.
– Любопытно, – протянул Хейлин, – сумеречные, значит...
Звездочка вспыхнула ярко-белым и исчезла.
– Впрочем, я пришел поговорить не об этом, – уже негромко произнес он. Покосился на Гимира и Хорна: вдруг прислушиваются? Нет, не должны бы... – Я не мог не заметить, что ты стараешься держаться в стороне. Неужели мы чем-то обидели тебя? Или просто внушаем неприязнь, независимо от конкретных причин? Я никогда не был борцом за вселенскую справедливость, особенно после того, как побывал в нескольких вселенных, но... мне было бы неприятно знать, что кто-то из нас задел тебя и не постарался загладить свою вину.
Взглянув на брата, он усмехнулся.
– С Гимиром-то у вас особый случай, так что к нему дело не относится.

[Reylan >>>]

Рейлан надолго замолчала. Действительно, с чего бы ей злиться на новых спутников, как будто они виноваты в том, что она здесь. Но странное чувство – будто есть что-то, что позволяет ей считать себя не такой, как они, не отпускало. А она-то уж думала, что за время, проведенное в Шпиле, научилась справляться с природным высокомерием ангварисс. Она даже с крысиным принцем подружилась и, кажется... да нет, не кажется, а точно находила приятным его общество. Так в чем же здесь дело? Она не могла ответить себе на этот вопрос.
– Никто. Никто не задел, – произнесла она, наконец, чувствуя, что голос ее звучит не слишком убедительно, – Правда. Просто у нас не принято так запросто общаться с... с незнакомцами.
Вообще-то, представителей всех прочих рас, с которыми контактируют в своих землях, ангварисс называют не иначе как "слуги", но стоит ли об этом говорить здесь, где на целый мир, должно быть, она единственная из себе подобных, в то время как так называемых слуг – предостаточно. И они вряд ли придут в восторг от такого обращения.
– А, вот в чем дело, – Хейлин, казалось, немного приободрился. – Тогда ладно. Могло ведь быть и хуже. Но, если тебе вдруг захочется поговорить или еще чего – мы всегда рады. В конце концов, мы уже привыкли общаться с незнакомцами настолько, что лично я уже и жить без этого не могу.
Эльф мечтательно уставился на небо и просидел так, будто медитируя, с полминуты. Затем, вспомнив о той мысли, что осталась невысказанной, поспешно поинтересовался:
– А я ведь, наверное, сейчас доставляю тебе некоторое неудобство? Если тебе сложно вот так разговаривать с новыми людьми... ты только скажи, я сразу замолкну! Во всяком случае, на время.
– Н-нет, не доставляешь, – произнесла Рейлан, хотя и не очень уверенно. Она понятия не имела о чем беседовать с этим эльфом, пусть даже очень дружелюбным, и стала вспоминать, как так получилось, что с крысиным принцем Тиллике могла говорить легко и непринужденно. Быть может дело было в том, что принц был совсем юн? Вспомнив о нем, зимняя невольно вздохнула. Где-то он сейчас... Происшедшее тогда – вроде недавно и в то же время будто вечность назад – казалось, подернулось дымным маревом. Последнее, что Рейлан помнила о Тиллике это то, что Айлин отослала его домой. Просто вот так ткнула пальцем и сказала "Тебе – домой."

[Хелькэ >>>]

– Ох, Айлин, – произнесла ангварисс, обращаясь к самой себе и снова вздыхая.
Хейлин поднял бровь.
– Ты ее знаешь? Хотя, чего я спрашиваю... с ее-то размахом...
Ему было несколько странно слышать это знакомое имя от совершенно, в общем-то, не знакомой, пока еще чужой девушки. Это несколько... сближало; как будто у двух впервые друг друга увидевших людей внезапно обнаружился общий приятель, причем весьма близкий.
Рейлан подняла голову и впервые посмотрела на эльфа прямо.
– ... и ты? Хотя... если мы говорим об одном и том же... существе.
– Думаю, что об одном и том же, – кивнул маг, – лично у меня мало знакомых крылатых богинь. Всего одна.
– Бо-ги-ня, – по слогам произнесла Рейлан. Отчего-то слово отозвалось приглушенной, точно от не до конца зажившей раны, болью. Препарировать это чувство зимняя не решилась, чтоб не отвлекаться от разговора. И так ее здесь неизвестно за кого принимают. Девушка постаралась улыбнуться. Вышло натянуто.
– Да, это она. Вы бывали в... – она запнулась, вспоминая, – Нью-Порте... кажется?
Хейлин почесал кончик носа. В первый раз подумал – не дурацкая ли это привычка?..
– Нью-Порт... там еще храм, кажется? Бывали. Но очень давно. Лльюинь тогда еще был с нами – интересно, где он сейчас? С тех пор нас куда только не заносило; вот и сюда в итоге занесло. А Нью-Порт – странный город.
– Странный, – задумчиво повторила Рейлан, – Вы тоже там кого-то потеряли? И я начинала путешествие не в одиночку.
"И не по своей воле" – этого Рейлан не произнесла вслух.
– Ну да, вроде того. Мы потеряли уже потом, – он даже не знал, сколько времени прошло с тех пор. Ощущалось, что очень много. Но вот Гимир за это время совершенно не изменился, да и сам Хейлин, насколько мог по себе судить, тоже. – Гимир – это мой старший брат, а Лльюинь был средним. Я самый младший в нашей веселой семейке. Вот как раз с Лльюинем мы и разделились после Ньюпа, и больше ничего о нем не слышали. А ты... с кем отправилась в дорогу?
– О, так вы братья, – Рейлан запоздало подумала, что, возможно, они говорили ей об этом. Или не ей, а просто упоминали в разговоре, да она, занятая собой, не обратила внимания, – А со мной были две однокурсницы. Кумудвати и Ингари. У нас была странная цель. Но потом и ее не стало, надо было хотя бы вернуться домой.

[Reylan >>>]

– Какая цель? – поинтересовался Хейлин. Потом подумал, что, возможно, невежливо так спрашивать, да и цель эта может быть глубоко личной. – Если не хочешь, не говори, это я из чистого любопытства.
– Нет, ничего такого, – отрицательно покачала головой Рейлан, – Просто это все так запутанно. Сначала один аспирант убил наших однокурсниц, но потом оказалось, что не совсем... И Кумудвати вбила себе в голову, что должна их спасти, а его...
Все это было слишком сложно, история заметно отдавала безумием уже тогда, а сейчас, когда Рейлан чувствовала, что многие детали, касающиеся ее обучения в Шпиле, стерлись из памяти, она могла попытаться восстановить последовательность событий, но не их смысл.
– Ох, – выдохнул маг, – серьезные дела. Я примерно улавливаю общую картину. У нас было, должно быть, попроще... Наш общий папа попросил нас найти... м-м-м, что-то очень для него важное. Правда, мы не знали, что именно. А взамен он обещал исполнить для каждого из нас по желанию. Любому.
– Принеси то, не знаю что? Похоже на тест из спецкурса для волшебников, – заинтересовалась Рейлан.
– Ха-ха! Если это был ловко замаскированный спецкурс, то папаша Хортар просто гений маскировки, – бард развеселился. – А у вас что же, есть такое для магов? То есть их обучают по какой-то программе?
– У нас была... – Рейлан явно вспоминала с трудом, – Охота. На... Еретика. Странно...
Она заметно занервничала.
– Я плохо это помню.
Хейлин нахмурился.
– Тогда, должно быть, это оно и есть – то, что ты забыла? Воспоминания, которые мы потеряли... Впрочем, как ты ответишь? Ведь нельзя точно знать, чего именно не помнишь, – он погрустнел на долю секунды. – Надо сказать, что мне вынужденная потеря памяти пока не доставляет проблем.
– А ты еще не понял, что именно ты забыл? – заинтересовалась Рейлан.
– Нет, – простодушно ответил бард. – Но если бы это было что-то важное, я бы... догадался. Забеспокоился, почувствовал себя неуютно. Но я чувствую себя прекрасно. Должно быть, этот толстяк забрал по ошибке какое-нибудь дурное воспоминание.
– Наверное, тогда тебе не очень хочется его возвращать? – с сомнением спросила зимняя.
– Понимаешь, тут другое. Как только он сказал, что сделал с нами что-то, я подумал, что я теперь как будто и не "я", а "не совсем я"... если я изъясняюсь хотя бы немного понятно, – смешался он. – Мозаика, из которой вынули один маленький кусочек, может и не заметить, что это был нос или глаз весьма важной персоны, но в любом случае это уже не целая мозаика. Полагаю, мозаике будет неуютно.

[higf >>>]

– Ты забавно говоришь, – улыбнулась Рейлан. Кажется впервые за долгое время не зло и ехидно, а от души, – Я понимаю.
Она помолчала, затем решилась на нескромный вопрос.
– А твои спутники... уже знают, чего лишились?
Девушка застала его врасплох.
– Ну-у... – протянул он. – Сказать по правде, мы об этом еще не говорили. Мне немного боязно.
Рейлан покосилась на Хорна с Гимиром и согласно кивнула, мысленно переключившись на них, и решилась на еще один достаточно нескромный вопрос.
– Послушай, Хейлин... а твой брат Гимир, он что, всегда и везде считает себя главным?
Маг почувствовал себя еще более неловко. В первый раз, наверное, за последние... за последнее время.
– Он же старший. Старшим свойственно немного... ну, стремиться быть первыми. И это вроде бы неплохо, лидер из Гимира вполне приличный... – источник бардовского красноречия иссякал на глазах. – А-а... он ведет себя неприятно, как по-твоему?
– Нет-нет, вовсе нет, – ответила зимняя несколько поспешно, – Вообще-то мне все равно. В случае чего – все шишки ему. Как командиру.
– Мне нравится такой подход, – чуть понизив голос, ответил Хейлин с улыбкой, исполненной потаенного коварства.

Гимир наблюдал за беседой своего брата с Рейлан издалека. Он продолжал возню с оружием, делая из подручных материалов временную оплетку рукояти. То и дело пробовал новый меч в обращении – то поворачивая и слегка ударяя по земле плашмя, то несильно ударяя острием, то покачивая в воздухе.
Он не спешил вмешиваться в беседу, из которой лишь иногда слышал отдельные слова, произносимые громче других. Какого демона... У брата, пожалуй, выйдет получше, а ему сейчас важнее приноровиться к изделию Хорна. Может, оно вот-вот понадобится.

(Рейлан и Хелькэ, и немного меня напоследок)

[Барон Суббота >>>]

И снова ветвь Топаза

– Я полагала, вы, как знаток, мне посоветуете, – не менее ехидно заметила воровка, уперев руки в бока.
– Я знаток в области еды, и то, боюсь, не той, что обычно нравится людям, – нетопырь так и не пошевелился.
– Тогда, быть может, ваш слуга милостиво согласится помочь слабой женщине? – не сдавалась Маэджана. Похоже, ситуация все больше вызывала ее интерес.
– Чем? – саркастически осведомился летучий мыш. – Перекладывать и перебирать тряпки?
– Пусть примерит. А я прикину, как смотрится, – не отставала девушка.
Мара пересчитала сколько нарядов уже взяла Азра, да и Маэджана недвусмысленно собралась нарядится... И у неё возник вполне резонный вопрос – а кто оплачивать будет?
– Уважаемая, – негромко произнесла зимняя, подойдя к Маэджане, – я так понимаю, это покупка, а за неё принято рассчитываться. Или досточтимый хозяин таверны планировал сделать подарок нашей скромной компании?
Полупрозрачное одеяние с разодраным рукавом Мара без эмоций вернула обратно в кучу тряпья.
– Хочу напомнить, – вполголоса заметила Маэджана, – что наш наниматель не пожелал ссудить нам средств, но пообещал, что мы найдем все необходимое здесь. Конечно, может статься, что он пошутил...
– Я так понимаю, – улыбнулась снежная, – вариантов, что делать в таком случае, у нас нет?
– Бежать? – жизнерадостно предположила воровка, покрепче прижав к себе сиреневый камзолчик. Хоть вышивка оказалась и не серебряной нитью, однако ж расставаться с новым приобретением девушка похоже не собиралась.
Мара еще раз оглядела собравшуюся в таверне толпу и скептически покачала головой.
– Все оплачено, – крыло ловко, как рука, зацепило ладонь Маэджаны, на руке сверкнуло кольцо, которого коснулась черная перепонка, словно погладила. – Этим. Еда, одежда. И да, оно остается у вас. Можете даже переночевать!
Нетопырь внезапно хлопнул крыльями, от чего по таверне прошел ветер, и оказался на своем месте над стойкой.
– У нас даже гробы для сна есть, – добавил он оттуда. О примерке одежды на слугу хозяин не заикнулся – похоже, был рад смене темы.
А Маэджана принялась разглядывать свое кольцо, будто впервые увидела.
– Пожалуй, ты начинаешь мне нравиться, – сообщила она ювелирному украшению. Затем, оглянувшись на спутников, поинтересовалась:
– Ну что, согласны переночевать в гробах?

[higf >>>]

– А что такое "гробах"? – тихонько поинтересовалась загорянка, услышавшая незнакомое слово.
Священник, явно привыкавший до сих пор к обстановке, вскинул голову:
– Это место последнего упокоения тела, когда душа возносится к Творцу.
Он говорил медленно, пытаясь это делать торжественно и одновременно – как можно проще.
– А разве тело не мешает душе возноситься? – юная охотница выглядела озадаченной. – Чтобы дух легче поднялся на небеса, тело требуется сжечь. А если тело хранить, дух окажется его пленником до тех пор, пока время не уничтожит эту темницу.
– Дух возносится к небу, а тело принадлежит земле и должно быть возвращено ей, – отрезал отец Поль.
– Но если тело должно быть возвращено земле, то зачем тогда в "гробах"? – не поняла Вхен. Спорить о том, как следует поступать с телом, она не стала. Не время и не место.
Отец Поль опять задумался – чтобы ответить должным образом, надлежало изложить немало о смерти, воскрешении и Втором Пришествии. Он еще сделает это для спутников – но не здесь и не сейчас.
– Господь дарует нам за порогом смерти вторую жизнь. Праведным он вернет тела, и они будут вкушать блага рая. Надлежащим образом похороненное тело ему легче вернуть.
Слова священнослужителя повергли загорянку в ступор. Про вторую, как и про все последующие жизни, даруемые Творцом, понятно. Но что значит "вернет тела"? Зачем? Разве души не воплощаются в новых телах, начиная жизни заново? Что толку, если тебе вернут старое, больное, изъеденное временем тело, зарытое в землю? Или эти "гробах" не давали телам гнить? Диво...
– Я бы посмотрела на "гробах", – озвучила свое мнение Вхен. Пригодны ли они для сна еще предстояло выяснить, но любопытство требовало взглянуть на невидаль хоть одним глазком.
– Спать в них могут лишь мертвые и нечестивцы, – помотал головой священник. – Если мы запасемся одеждой для бренного тела и... пищей, – последнее слово он выговорил с явным недоверием, – то лучше как можно скорее покинуть этот приют греха.
– Да ладно, не стоит быть таким привередливым, – встряла Маэджана, – не самая худшая постель, между прочим, особо если изнутри отделан качественно. Тесноват, правда... Но все лучше, чем в сыром лесу под кустом. Однако, я интересуюсь, вы тут говорили о поднятии зомби, я полагаю?
– Я говорил о воскрешении во цвете лет и сил, в Царстве Божием, – отец Поль, похоже, раскопал запасы терпения.

[Reylan >>>]

И с каждым его словом Маре было все интереснее и интереснее побеседовать с ним на теологические темы. Мнение о том, что его Бог – это выпускник одного из факультетов Шпиля в ней росло и крепло. На огнепоклонника не похож, те немного странноватые даже для повелителей. Чувство юмора у них весьма своеобразное и связано с поджогами. О смерти его служитель говорит возвышенно, значит на Ночном не учился. Своего сокурсника с зимнего она бы немедленно узнала. Оставалось время и воздух. Но для этого точно требовался более подробный разговор.
Против гробов в качестве постелей снежная ничего не имела, лишь бы они отвечали требованиям комфорта. Ингари вообще спала в пещере, а Сурра каждый вечер плела новый гамак из паутины особых Каракалинских пауков. Сама Мара после многочисленных студенческих вечеринок, где декорации каждый раз были вычурнее и разнообразнее предыдущих, привыкла считать постелью любую поверхность, где можно было вытянуть ноги и подложить под голову что-нибудь.
Но в данном случае она разделяла мнение брата Поля о том, что спать тут точно не стоит – взять все необходимое и уйти, раз уж их ювелирные украшения это оплачивают. Зимняя потребности в сне пока не чувствовала. По её внутренним ощущениям, не связанным с многочисленными перемещениям из невесть-откуда в невесть-куда, спать пока было рано.
– А я ещё никогда не спал в гробу! – жизнерадостно оповестил всех Гарэль, пытаясь привыкнуть к новой косице в своей причёске. – Наверное это интересно...
В этот момент эльф вспомнил, где, собственно находится, и кто его окружает.
– Интересно, да, только вот наверняка потом спину ломить сильно будет, а что может быть лучше ночлега на мягкой лесной подстилке под светом звёзд? – он подумал и добавил чуть ли не жалобно. – Пойдём, а, осмелюсь попросить?
– Уважаемый, – робко обратилась охотница к нетопырю, – а можно ли прокормиться охотой в ваших местах и нет ли опасных хищников, о которых нужно знать путникам?
– Охотой – можно, – радостно захлопал крыльями тот. – Ну и вас могут сожрать, особенно ночью. Я даже всех не упомню. Зверью – ему перстень не покажешь!
– Еда, – напомнила Мара, – её тоже нужно взять и вот тогда, не знаю, что нас еще может задержать.
– Приближающаяся ночь и обещанное зверье, – предположила воровка.
– Я не уверена, что это место безопаснее и спокойнее зверья, – возразила первокурсница.

[Aertan >>>]

Гарэль всем своим видом горячо подтвердил согласие с Зимней. Он чувствовал, что Дракон в ножнах начинает как-то странно нагреваться и тихонько звенеть на одной, запредельно высокой ноте. Эльф понятия не имел, что хотел ему сказать его серебряно-стальной друг, но понимал, что он явно не пытается принудить их остаться.
– Хозяин, неси еду! – сказал он, мысленно молясь Звезде Мира. – Овощей там каких-нибудь...
– Мяса точно не надо? – разочарованно спросил нетопырь.
– Нет! – опередив всех, ответил священник.
Крыло повелительно шевельнулось, и орк снова убежал. На сей раз он отсутствовал дольше, но и мешок, с которым вернулся, был потяжелее тряпья. В нем обнаружились мешочки и коробочки поменьше, от которых пахло обычными бобами или репой – или чем-то вовсе незнакомым. Все это добро было немедленно осмотрено, ощупано и обнюхано молодой охотницей. Попытка дележа провизии вызвала очередную заминку. Девушка без задней мысли разложила съестное на пять кучек. Побольше и потяжелее – мужчинам, поменьше и полегче – женщинам. И только закончив делёж, Вхен сообразила, что знатная госпожа с вечно недовольным надменным видом оскорбится от одной мысли о том, что ей предлагают какую-то ношу.
– Кстати, говорят, что из крыла летучий мыши можно готовить не только оборотное зелье, но и очень неплохой супчик, – вдруг заметила Маэджана, задумчиво глядя на провизию, – Как думаете, хозяин обидится, если я попрошу?
– Мне бы не понравилось, если бы кто-то попросил пищу из плоти моих сородичей, – робко заметила загорянка, спешно перекладывая поклажу в четыре кучки, пока колдунья не заметила.
– В некоторых культурах принято употреблять в пищу обезьян. А ведь считается, по одной из версий, что человек произошел от обезьяны, – Маэджана покосилась на брата Поля и продолжила, – Так что быть может хозяин и не обидится, если речь идет о неразумных рукокрылых.
Упаковывая свой узел, священник заметил:
– Лучше не просить таких вещей.
– Пошли, а? – Гарэль только что не пританцовывал, находясь у порога. – Нет, ну правда, зачем отягощать хозяев нашим присутствием дольше, чем это необходимо, осмелюсь спросить?
Ни обезьян, ни летучих мышей, впрочем, они так и не получили. Чему священник, кстати говоря, был очень рад и вздохнул с облегчением, когда пятерка путешественников покинула столь бурно их встретившую таверну. Впрочем, судя по тому, как за их спиной притихший было гул голосов резко взвился до прежней отметки, если не выше – провожали не менее шумно. Похоже, с некоторым облегчением.

[Барон Суббота >>>]

От здания, стоявшего наособицу, вело немало тропок, но в темноте уже не было видно – куда. Следуя совету хозяина, они двинулись направо, по наиболее широкой, и быстро набрели на холм, в котором, как и обещал нетопырь, имелась пещерка – сухая и совершенно пустая, где вполне можно было переночевать.
Гарель Сорока, разумеется, оказался в интересном элементе ландшафта первым, и немедленно приступил к его изучению. В какую-то минуту пол и стены пещеры были тщательно осмотрены, а местами даже простуканы ножнами Дракона.
– Хей-най! – разочарованно протянул он. – Ни одного клада, осмелюсь доложить!
После вампирской таверны эльф уже отошёл и вновь был самим собой: бодрым, весёлым и любопытным до сумасшествия. Юная охотница, державшаяся в толпе настороженным испуганным зверьком, тоже вздохнула с облегчением, как только невольные соратники вышли под открытое небо. Внимательный взгляд мог бы заметить, как часто глаза загорянки обращаются вверх, будто ища что-то. Но что можно искать в незнакомых небесах чужого мира?
– Я постерегу ночлег первой, если никто не возражает, – предложила девушка, кутаясь в халат. Погода стояла теплая, но привыкшая к куда более жаркому климату загорянка непривычно озябла. – Я спала не так давно, – пояснила она своё желание.
– Пристало ли женщине караулить сон мужчин, словно воин? – неодобрительно спросил священник. От этих слов та едва заметно сникла.
– А мы вместе постережём, – вдруг предложил Гарэль, приобнимая брата Поля за плечи и тут же отпуская. – Вы спите и не беспокойтесь, осмелюсь попросить!
Невысокий служитель бога кивнул.
– Согласен. Я бы хотел помолиться перед сном.
Он отошел в угол, где аккуратно опустился на колени.
Гарэль тотчас же последовал за ним, постоял немного рядом, а потом присел рядом, постаравшись скопировать позу священника как можно точнее. Тот посмотрел с недоумением и неторопливо потянулся к черному шнурку и извлек наружу висевший на шее предмет. Тот не очень походил на украшение, хотя и блеснул тусклым металлом.

[higf >>>]

Эльф пристально всмотрелся, при этом не шевельнувшись и на волос, лишь чудовищно скосив глаза. Подумав немного, брат Поль положил вещицу, на камень. Острое зрение эльфа опознало человекоподобную фигурку, раскинутую на чем-то крестообразном. Глядя на этот маленький импровизированный алтарь, священник заговорил – негромко, но и не шепотом:
– Милосердный Боже! Всем сердцем благодарю Тебя за все благодеяния сегодняшнего дня и дарованную мне благодать.
Сорока серьёзно задумался. Никакой особенной благодати он не заметил, хотя быть может... что же, он сам всегда считал, что просто ходить вольно, куда несут ноги, видеть новое и дышать полной грудью – это великое счастье. Человек говорил правильные вещи, правда возлагал очень много ответственности за то, что с ним происходит, на божество, в которое верит. Этого Гарэль не очень понимал. Разумеется, он верил, что существуют Драконы, могущественные духи и прочие божества, но добровольно предать себя целиком в руки одного из них?! Эльфа даже чуть передёрнуло.
А священник между тем продолжал, и голос его был наполнен смирением, а глаза, казалось, смотрели куда-то далеко... не в этот мир.
– Приди, о Дух Святой, освети ум мой, дабы мне открылись все содеянные сегодня мною грехи, а особенно — мой главный порок. Сокруши моё сердце, чтобы я искренне скорбел о грехах моих.
Загорянка, похоже, тоже внимательно вслушивалась в молитву, но вида старалась не подать. Может – стеснялась, а может – считала вмешательство в общение человека с богом недопустимым.
А вот тут Гарэль не выдержал и обернулся на священника. Просить у бога... сокрушить сердце?! Просить у него скорби?!! Нет, среди эльфов (особенно молодых) тоже иногда встречались те, кто находил удовольствие в страданиях, но духов они ради этого не вызывали!

[Reylan >>>]

– Верую, Господи, что Ты – Бог и Отец милосердия. Потому со смиренным упованием я приношу Тебе мои грехи, дабы Ты воззрел на моё сокрушение и даровал мне прощение. Ибо Ты Бог Всемогущий, убеляющий души паче снега и света солнца, – здесь отец Поль замолчал, словно бы останавливал привычное течение слов, и молитва, шедшая к завершению, была продолжена. – Дай мне терпения, дабы смог я понять и принять в этих дивных землях промысел твой. Пошли сил и веры, дабы нести в этих землях Слово твое. Аминь!
Он замолчал, но еще какое-то время не менял позы, но наконец пошевелился – вернул крестик на место и то, что было алтарем, снова стало просто камнем.
Лицо охотницы приобрело выражение задумчивое. Подслушанные слова породили в ней много вопросов, но задавать она их, похоже, не собиралась. Или собиралась, но не при всех. Помня о предстоящей ночевке, она расстелила у входа довольно тонкую подстилку и уселась, оперевшись спиной о стену пещеры. Камень все еще хранил тепло солнца, но к середине ночи спать на нем явно будет слишком холодно. Эти мысли повлекли за собой и другие, об огне.
– Стоит ли разжигать костер? – тихонько поинтересовалась девушка у эльфа, сочтя его самым авторитетным странником. – Он согреет и отпугнет зверя, но привлечет людей.
Судя по голосу, людей загорянка боялась больше, чем зверья и холода.
– Я могу собрать хворосту, – подала голос Маэджана. Она оглядела спутников прищуренным взглядом, будто сомневаясь в чем-то, затем скинула сумку у стены и шагнула из пещеры.
– Хей-най, да зачем же себя трудить тебе? – улыбнулся Сорока, пружинисто вскакивая из коленопреклонённой позы. – Я соберу, осмелюсь доложить!
И он решительным, чуть танцующим шагом отправился к выходу.
– Ты полагаешь, я справлюсь хуже тебя? – поинтересовалась воровка, не отставая. Удивленного взгляда, брошенного ей вслед охотницей, она не видела. Соревноваться в таком деле как таскание тяжестей с мужчиной – что может быть нелепей? И что даст победа? Нет, загорянка решительно не понимала этих странных людей.

[Aertan >>>]

– Нет, но мне нравится гулять ночью, – легко ответил эльф, шагая по мокрой от росы земле. – А тебе, осмелюсь спросить?
– Зависит от того, где именно и с какой целью, – сообщила Маэджана, наклоняясь за ветками. Она неплохо видела в темноте – это было одним из необходимых условий для людей ее профессии.
Брат Поль лишь посмотрел им вслед и устроился поудобней, собираясь закрыть глаза и отдохнуть. Он привык немало времени проводить на ногах, но все же устал. И больше душой, чем телом. Мир пошатнулся, утратил свою стройность. Где та неведомая страна, куда он попал? Какие-то неоткрытые острова? Здесь не просто диковинные обычаи – здесь то, что немыслимо было дома. Другой... мир? Но об этом ничего нет в святом писании. Конечно, замысел Господень непостижим, и каждому открыто лишь то, что требуется... Но ведь он лишь приходской священник, а подобные открытия и подобная ноша больше пристали бы епископу или кардиналу, если не самому Папе...

Сорока тем временем, особо не замедляя шага, ухитрялся подбирать с земли валяющиеся там ветки и сучья. Чем дальше они отходили от холма в лес, тем больше валежника им попадалось, так что вскоре у эльфа на руках была аккуратная горка потенциальных дров.
– Хорошо ночью, всё таки! – продолжал разливаться он. – Звёзды светят, не жарко, птицы ночные перекликаются...да, ночь – это совсем не день, она намного лучше. Смотри, там светлячки!
Последнее Гарэль воскликнул и едва не уронил всё собранное, попытавшись указать в нужном направлении. Там на небольшой лесной поляне ночь становилась чуть светлее от множества перемигивающихся зелёных огоньков.
– Мой народ верит, что светлячки зажигают свои огни, чтобы послать весточку звёздам. Они думают, что звёзды – это тоже светлячки, только заблудившиеся там, наверху. Поэтому они светят им, надеясь указать дорогу домой.
– А еще ночью, бывает, напившиеся стражники дрыхнут, – подхватила беседу Маэджана, разжившаяся не меньшим количеством хвороста, – Очень удобно... Иногда даже можно самому поспособствовать. Чтоб они напились.

[Барон Суббота >>>]

Она поглядела на звезды, затем на эльфа.
– Мне нравится думать, что звезды – это алмазы, – сообщила она и мечтательно прикрыла глаза, – Вот бы мне столько...
– Ты любишь алмазы? – удивился Гарэль. – Если хочешь, могу дать тебе их. За сказку, песню или историю, осмелюсь доложить, я отдам тебе все алмазы, что у меня есть.
Девушка смерила его внимательным взглядом.
– Таскаешь алмазы с собой? Неосмотрительно как-то. Если б мы были у меня дома, могла бы посоветовать надежное гномье хранилище. Нет, правда надежное. Мне в свое время не удалось... Впрочем, не важно. Ведь мы не там.
– А, – эльф сделал попытку отмахнуться и таки упустил несколько веток, – подумаешь! Вряд ли у меня кто-то будет красть.
Ветка оказалась поймана его ногой, подброшена и аккуратно легла на прежнее место.
– Почему нет? – не отставала Маэджана, – Тот, кто настолько уверен в собственной безопасности, обычно первым и страдает.
– Я быстрее, – извиняющимся тоном сказал Гарэль. – Да и зачем? Мне же не жалко, если кому-то очень надо, я так отдам. Дракона только не отдам, но он и сам не дастся, если не захочет.
– Так неинтересно, – вздохнула воровка, – Ну сам посуди, кому нужны дармовые алмазы. Я предпочитаю зарабатывать честным мастерством.
– Хорошо! – улыбнулся Сорока лихо и проказливо. – У меня есть три алмаза, каждый в виде слезы, осмелюсь доложить. Они у меня запазухой в сером мешочке на завязках. Сможешь украсть – они твои. Договорились, осмелюсь спросить?
Маэджана улыбнулась тоже, впрочем, нижняя часть ее лица была по прежнему скрыта шарфом, улыбку выдавали одни лишь прищурившиеся глаза.
– Ты не запутаешь меня, хитроумный эльф. Мне ли не знать, что в подобных предложениях обычно кроется подвох.
Сорока искренне удивился.
– Нет, зачем мне? – растреянно переспросил он. – Они, конечно, красивые, но я не очень люблю вещи... Мне больше нравятся истории!
Воровка перехватила охапку веток поудобнее и фыркнула.
– Не могу не согласиться, иногда в историях можно почерпнуть кое-что интересное. Вот только, понимаешь, обычно они настолько обрастают небылицами... нее, проще краткая и проверенная информация из надежного источника. Что где лежит и как туда попасть. Список сопутствующих обстоятельств. Ловушки там, звери сторожевые... И все.

[Reylan >>>]

– Так в том, чем они обрастают самое вкусное и есть! – в темноте глаза эльфа сверкнули необычно ярко. – Из-за того, что каждый рассказчик говорит по-своему и добавляет своё, истории живут! Поэтому те, что рассказывают лучше тех, что можно прочитать, – он остановился и огляделся. – А мы не слишком далеко ушли, осмелюсь спросить? Может вернёмся в пещеру, наши друзья, наверное, замёрзли.
Прихватить больше хворосту Маэджана не смогла бы и при желании, обсуждать достоинства и недостатки историй с ношей в руках не хотелось, так что возражений не последовало.

Сорока не был единственным, кто в этот момент думал о звёздах. Охотница тоже внимательно всматривалась в рисунки незнакомых созвездий, только теперь полностью осознав, что она действительно в другом мире. Но так ли он отличается от ее родного? Тут есть люди и другие существа, чьи души так похожи на тех, кто обитал в ее родном мире. В небе так же сияет лик Пресветлого, а в ночи ободряюще перемигиваются звезды – искорки надежды, призванные напомнить, что не бывает абсолютно тьмы и даже самый кромешный мрак рассеивается робким лучиком света.
Зимняя, похоже, не стала общительнее. Она держалась чуть в стороне и не проявляла эмоций, по крайней мере внешне. Не дожидаясь костра, девушка принялась устраиваться поудобнее, готовясь уснуть. Она не смотрела в сторону охотницы, а потому не заметила ничего странного, открытого лишь глазам тех, кто умеет видеть незримое обычным людям. Вхен, впервые с момента прибытия в этот мир, улыбнулась и обратилась душой к Творцу, стараясь ярче разжечь свет в своем сердце.
Загорцы никогда не строили храмов для общения со своим богом. Зачем, если все сущее и так создано им и его Песнь пронизывает мироздание? Тэзерат слышит своих детей везде, так зачем нужны особые места для общения? Вот и Вхен, нисколько не меняя позы и не произнося ни слова, рассказывала солнцу правды все, что было на душе. Кто поймет и поддержит, как не он?

[Барон Суббота >>>]

Гарэль вернулся в пещеру лёгкой, чуть ли не танцующей походкой. Заготовленный сушняк лёг недалеко от входа, а сам эльф опустился на колени рядом.
– Раз ночь длинна, то жгут едва, и берегут и силы и дрова,
Зря не шумят, и не портят лес.
Но иногда найдется вдруг чудак, этот чудак все сделает не так.
Его костер взовьется до небес! – напевал он, возясь с трутом и огнивом.

Вскоре оказались первые язычки пламени, робко пробующие на вкус предложенные дрова. Потом огонёк осмелел и жадно вгрызся в угощение, осветив всю пещерку неровным светом. Озябшая загорянка, то и дело косясь на Гарэля, осторожно подобралась поближе к огню. Лук и колчан охотница положила рядом, опасаясь то ли опасных зверей в ночном лесу, то ли малознакомых спутников. В очередной раз покосившись на эльфа, она наконец собралась с духом и тихонько спросила:
– Господин, а среди вашего народа случайно не принято путешествовать со спутниками-зверями?
– Конечно, принято, – ответил Гарэль, стараясь говорить не очень громко, дабы не мешать спящим или засыпающим. – Вместе ведь идти веселее, чем одному!
Загорянка впала в глубокую задумчивость. Спустя пару минут она наконец созрела для следующего вопроса.
– А во что вы верите?
– Мы верим в Природу. В духов. В Богов-Драконов, что удерживают наш мир от падения в Хаос. А ещё мы верим в себя и в то, что единственная искорка способна разогнать тьму, – Сорока улыбался, мягко и как-то тепло, будто не делился основами веры своего народа, а рассказывал близкому другу о своей семье.
Этот ответ, похоже, порядком озадачил юную охотницу, будто она ожидала услышать что-то другое.
– А вы? – тем временем просто спросил Гарэль
– В Тэзерата, – привычно ответила Вхен, будто это имя могло что-то сказать чужаку из другого мира. Спустя пару мгновений она спохватилась и виновато добавила: – Это Солнце Правды, тот, кто сотворил наш мир Песнью.
Смуглая рука указала куда-то вверх, где, за толщей камня и мраком ночи, таилось ослепительное солнце.
– Ух ты! Точь-в-точь, Золотой Дракон, – обрадовался Гарэль. – Только он его не сотворил, а первым взялся оборонять... ну и остальные ему помогли, конечно же. Кстати, вот этот – его брат, осмелюсь доложить.
Дракон с тихим подтверждающим шелестом покинул ножны и улёгся на колени эльфа.
Алые глаза скосились на клинок, затем недоверчиво метнулись к эльфу и снова вернулись к мечу.
– Это... – девушка замялась, явно не желая ненароком обидеть неверно подобранным словом, – бог?
– Ну да, – Сорока посмотрел на неё так, будто девушка не желал видеть очевидного. – Только он очень устал и... ушёл отдыхать, выбрав форму меча. Потом мы с ним встретились, а теперь вот ходим вместе. Правда, Дракон?
Эльф чуть прищёлкнул ногтем по серебрящемуся в полумраке клинку, и тот мелодично зазвенел, будто запел песню на неведомом языке.

[Aertan >>>]

– Вы, должно быть, очень старая и совершенная душа, раз ваш бог доверился вам, – сделала странный вывод загорянка, глядя на эльфа с еще большим благоговением, чем раньше. – У нашего народа есть легенды, что младшие боги, созданные Тэзератом в помощь себе, иногда ходили неузнанными среди людей, но я никогда не слышала, чтобы они становились... – охотница снова смущенно замолкла, не желая оскорблять божество сравнением с предметом, но другого подходящего слова все не находилось.
– Дракон, а ты младше, чем Золотой? Нет? Старше, даже. А, понятно. Не можешь сказать. Да, я помню, что не помнишь, – Сорока разговаривал со своим клинком вполне осмысленно и явно слышал какие-то ответы. – Нет, славная дева, я, конечно, по людским меркам, стар, но к совершенству приблизился мало. Характер у меня неправильный для этого. А расскажи эти легенды, а?
Глаза загорянки вновь изумленно расширились. Существо из легенд, которое у её народа принято называть Старшим, путешествуя бок о бок с одним из своих богов, беседуя с ним, просит её рассказать предания предков.
– Вы ведь и сами словно появились из легенды, уважаемый, – робко вымолвила Вхен. – Ваш спутник, – девушка снова скосилась на клинок, пытаясь осознать, что находится рядом с божеством, – видел зарю вашего мира, так зачем вам мой неумелый рассказ?
– Дракон... не всё помнит, – Гарэль стал серьёзней и говорил тише, как о болезни в присутствии больного. – Он... очень устал держать собой весь этот мир, каждое мгновение отражая атаки Хаоса. А ещё он не о всём хочет говорить. Пожалуйста, расскажи, что знаешь!
Вхен посмотрела на клинок с таким искренним сочувствием и желанием помочь, что, обладай этот взгляд целительными силами, мгновенно поправился бы и покойник. Но познания загорянки в лекарском искусстве ограничивались живыми существами, а никак не богами, да и как исцелить душу, во много раз совершенней твоей?
– Я попробую, – очень серьезно кивнула охотница. И запела. Песнь лилась тихо и вольно, как ручей в весеннем лесу. Вот только язык был не понятен никому, кроме самой Вхен. Мягкий, певучий, он отдаленно напоминал эльфийский, будто созданный именно для песен.
Сама девушка, похоже, не заметила что перешла на родную речь. Все предания и легенды загорцев передавались, как и замысел Творца, песнями, не менявшимися на протяжении веков.
– Да, – протянул эльф. – Красиво. Правильно. Спасибо тебе, wanya werde, мы с Драконом очень тебе благодарны.
Подтверждая его слова, гравировка на клинке засеребрилась в темноте, открывая вьющегося кольцами дракона. Вхен неуверенно улыбнулась в ответ.
– У моего народа тот, кто сражается с Ничто, желающим сделать мир таким же, каким он был до Творения, звался Нархэт. – Охотница снова говорила на местном языке, но едва заметные певучие интонации так и не покинули ее голоса. – Клинок Творца.
– Нархэт? – вопросительно прошептал Гарэль. – Значит, друг, вот как тебя зовут. Что? Да, понимаю.
Эльф кивнул, улыбнулся и пояснил, убирая меч в ножны:
– Он попросил звать его Драконом. – Нархэт, значит...

(здесь и далее c Оррофином)

[Барон Суббота >>>]

Сказать, что загорянка выглядела пораженной, значит назвать водопад весенней капелью. Одно дело слышать легенды о том, как младшие боги, язаты, ходили среди людей, или оказаться в чужом мире рядом с уставшим божеством, принявшим форму клинка. Но узнать что это Нархэт... Немыслимо. Может Творец создал не один мир и в каждом свои люди и язаты?
– А вы, – обратилась Вхен к эльфу, спустя некоторое время, – охотник за скверной?
– Я?! – Гарэль от удивления случайно повысил тон, но спохватился, глянув на спящих. – Не-ет, что ты. Я просто путешественник. И Танцующий.
Священник прислушивался к диалогу своих спутников, но не вмешивался в него. Нет, он отчаянно пытался свести концы с концами и понять, что это – языческая ересь или иное величие замыслов Творца, неведомое доселе. У себя дома он решил бы, наверное, что первое, но мир вокруг был уж очень веским доказательством того, что замысел Создателя шире и разнообразнее, чем видит церковь. Брат Поль даже зажмурился, испугавшись своей мысли. Вздохнул и снова принялся слушать.
– Что такое Танцующий? – смущенно поинтересовалась охотница, стыдясь своего незнания. Рядом с новыми спутниками она чувствовала себя совершенно бесполезной и угнетающе глупой. Они все даже умели читать, чем не могла похвастаться ни сама загорянка, ни члены ее семьи.
– Танцующие... хм, скажи, у тебя дома есть искусство обращения с оружием?
– Конечно, – удивилась охотница. – Разве бывают места, где никто не умеет сражаться?
– Так вот, у моего народа тоже были такие. Но со временем мы поняли, что насилие – яд, использование которого разлагает всю расу. Мы запретили себе проливать кровь и блюдём этот запрет до сих пор. Но мы влюблены в искусства, а потому ни одна из боевых премудростей не забыта. Просто больше не льётся кровь. А, что там говорить! Хочешь посмотреть? Сейчас вполне подходящая ночь.
Вишневые глаза загорелись живым интересом, но тут же приугасли. Оставаться наедине с мужчиной, да еще и ночью, было совершеннейшим неприличием. Но... это же Старший! А с ним сам Нархэт! А значит они уже не наедине, а под присмотром язата.
– Хочу, – решилась Вхен, легко поднимаясь на ноги.
– Тогда пошли туда, – эльф ткнул пальцем в сторону выхода из пещеры. – Танцевать надо под звёздами... а мимо нас никто не прошмыгнёт!
И с этими словами Гарэль Сорока первым направился наружу. Оказавшись под бездонным небом, он качнулся с носка на пятку, немного подумал, аккуратно выскользнул из сандалий, снова качнулся, улыбнулся и...
... клинок вылетает из ножен, высверкивая синеватую дугу. Дракон на его узком теле вьётся кольцами и разевает пасть, обдавая неведомого недруга струями пламени. Меч устремляется в зенит и тут же ныряет в бездну.
... тело эльфа изгибается и приходит в движение, его глаза закрыты, чёрно-белые волосы летят по ветру, а нижняя губа прикушена. Он летит сам по себе, а вокруг мечется меч, свивая дивные картины.
... звёзды кружатся в такт пляске, дикой и безумной, нечеловечески плавной. Движения Гарэля ускоряются, Дракон свищет, будто безумный, играет с лунными лучами и отблесками костра, долетающими из пещеры. Сорока извивается змеем, вытягивается к бездонному небу спицей, а потом обрушивается на землю карающим коршуном. Меч вылетает из его руки и делает несколько переворотов, но вторая рука подхватывает его тут же, не глядя, за спиной.

[Aertan >>>]

... нет больше ни эльфа, ни клинка. Есть единое существо, растворяющееся в диком ритме танца под аккомпанемент собственного дыхания и сладострастного стона воздуха.
А потом всё кончилось. Гарэль стоял, широко расставив ноги и застыв в стойке, более всего похожей на боевую. Дракон в его руке горел серебряным пламенем.
– Вот, что такое Танцующие, – задыхаясь от счастья, сказал Сорока и медленно выпрямился.
Его грудь вздымалась и опадала, глаза сияли, а ко лбу пристали несколько непослушных прядей.
– Понимаешь?
В алых глазах застыл немой восторг. Вхен видела воинов только в раннем детстве и не могла бы взяться оценить чье-то мастерство, но это... Это было восхитительно. Дивное искусство превосходило красотой и совершенством все воинские умения, виденные загорянкой.
– Понимаю, – едва заметно кивнула охотница и улыбнулась. Открыто, искренне, без страха.
– Вот... как-то так, – Гарэль ответил ей улыбкой, но не смелой и чуть смущённой. – Сам удивляюсь!
Он пожал плечами и уселся прямо на траву, запрокинув голову лицом к небу. Чёрно-белые пряди мешались с травой и покрывались росой, но Сорока этого будто бы и не замечал. Он накручивал на палец косицу с алой ленточкой и продолжал улыбаться.
– Ты говорила о тех, кто ходит с Драконами. Знаешь, Азра, это не обо мне. Это о Говорящих.
– Говорящих? – непонимающе повторила охотница. – С кем говорящих?
Девушка присела напротив эльфа, на почтительном расстоянии и так, чтобы видеть то, что происходит за его спиной. Похоже, ее мир был не слишком ласков и, несмотря на волшебство происходящего, загорянка не забывала поглядывать по сторонам.
– Я услышу, если кто-то захочет подойти, – прокомментировал её действия Гарэль. – Говорящих с Драконами. Да, вот они были действительно чисты душой! Это были девушки... особые, странные и загадочные. Они путешествовали с Драконами, были с ними неразлучны. Они могли с ними говорить... ну, вот как мы с тобой сейчас.
– Мой народ знает, что любой человек с чистой душой может донести свои слова прямо в уши Творцу, – на этот раз загорянка не использовала слово "верит", словно речь шла о чем-то познанном и понятном. – Но слышать ответы напрямую мы не способны в силу той пропасти, что пока пролегает между такими, как мы и Тэзератом. Как муравей не способен понять и объять прекрасную музыку, исполняемую мастером. А потому Пресветлый разговаривает со своими детьми через весь мир, подсказывая и направляя, сводя с теми, кто может тебе помочь, кому можешь помочь ты, или теми, кто чему-то тебя научит. Изредка он передает свои слова через язатов, что стоят ближе к людям и могут быть поняты ими.
– Наверное, вы бы назвали Говорящих язатами, – кивнул Гарэль и приподнялся на локте. – Знаешь, я однажды путешествовал с одной из них. Она была прекрасна. Мудра. Но очень-очень грустна, потому что потеряла своего Дракона. Она говорила мне, что я чем-то похож на них, но это не так. Они говорили с Драконами, а я просто путешествую с ним. Ай!
Сорока дёрнулся и засунул палец в рот. Над серебряным оголовьем меча воздух подёрнулся рябью, будто в жаркий день над выжженной дорогой.
– Дракон! – возмутился эльф. – Больно же!

Сообщение отредактировал Aertan - 14-03-2010, 22:41

[Барон Суббота >>>]

– Мы чем-то обидели вас? – несмело обратилась загорянка к клинку.
– Не мы, – Гарэль вытащил покрасневший палец изо рта и взялся за ухо. – Я. Не любит он таких слов, хотя... ладно, друг, прости, ты прав. Мы не просто путешествуем. Мир?
Реакция Дракона так и осталось неизвестной, но наливаться малиновым рукоять перестала.
– Вы говорили, – после продолжительного молчания вновь заговорила охотница, – что ваш народ отказался проливать кровь. Как же вы защищаетесь от тех, кто приходит в ваш дом с войной?
Гарэль рассмеялся, искренне и заливисто, но совершенно не обидно.
– Наш дом – дорога! – он обвёл рукой всё вокруг. – Поля, леса и реки. Мой народ проводит жизнь в пути, странствует семьями или в одиночестве. Да, случается так, что на нас нападают, но мы научились со временем защищаться, не проливая крови.
Вхен снова умолкла, но, против обыкновения, молчание получилось сумрачным, каким-то вязким, полным теней и страха. Так человек, только что шедший по залитой солнцем поляне, проваливается в темную и глубокую волчью яму.
– У твоего народа жизнь трудна, да?
Сорока сел и устроил Дракона у себя на коленях. В ночном полумраке его глаза было видно неожиданно ясно, и их нельзя было спутать с человеческими. Нет, зрачки и цвет были нормальны, но в их глубине будто бы что-то светилось. Луч звезды, навеки осенивший весь народ бессмертных эльфов.
– Мы... проходим непростой урок, – не без труда произнесла Вхен, глядя куда-то в землю. – И пока не поняли в чём же он.
Загорянка снова замолчала, но чуткое ухо успело уловить горечь в её голосе.
– Наши двоюродные братья, Высшие эльфы, считают, что жизнь каждого народа – это вечное испытание, нет, великая задача, которую обязательно надо исполнить. Мудрые эльфы гор говорят, что жизнь – это коан, загаданный нам Богами. Как знать – может, они правы? Что происходит с твоим народом, Азра?
Девушка плотней закуталась в халат. Может, её беспокоила непривычно-прохладная ночь, а может – дурные мысли.
– Когда-то, – будто нехотя начала она рассказ, – по миру бродило много Искаженных. Никто точно не знает кто они. Одни говорят, что Ничто исказило мир, породив невозможных и опасных тварей, многих из которых сложно даже назвать живыми существами. Другие – что кто-то из язатов, спустившись к людям, создал нечто, приводящее тело в согласие с душой. Никто не знает что это: предмет, место или существо, но верят, что встретившись с Зеркалом Души, человек меняется. Чистый душой станет молод, здоров и прекрасен, а злой и подлый превратится в чудовище, Искаженного.
Охотница перевела дух, говорить столько она не привыкла, но чувствовалась, что ее душа стосковалась по беседам с людьми. Или Старшими. Неважно.
– Среди загорцев появились Охотники за Скверной, – продолжила она, глядя куда-то мимо собеседника, будто заглядывая в другой мир или иное время. – Наша вера требует искоренения в мире скверны и искажений замысла Творца, но если Тэзерат исцелял все, что мог, через своих детей, то Нархэт заботился об уничтожении того, что исцелить уже нельзя.
Покосившись на клинок в руках эльфа, загорянка задумалась, продолжать ли. Если это и впрямь язат из ее мира, то может, он не хочет чтобы она рассказывала об этом?

[Aertan >>>]

– Дракон?! – изумился Гарэль. – Не верю. Он, конечно меч, но...
Тут лицо эльфа вдруг приобрело странно задумчивый вид, будто он неожиданно вспомнил что-то из прошлого. Недавнего прошлого.
– А что было дальше? – тихо спросил он.
– Дальше, – так же тихо продолжила загорянка, – Охотники, по легендам обученные самим Нархэтом, стали искоренять Искаженных, спася много жизней невинных людей. Но прошли годы, подобные чудовища остались только в особых местах с сосредоточениями магических жил, вроде Загорья. И Охотники за Скверной обратили свои взоры на скверну в людях. Началось все с казней разбойников и других лихих людей, спустя годы часть Охотников стала изничтожать неверных, хулящих нашу веру и нашего бога.
Девушка замолчала, задумавшись о чем-то своем. Опомнившись через какое-то время, она продолжила.
– Со временем каста защитников, зарождавшаяся как орден Нархэта, превратилась в жестоких и беспощадных палачей, обличающих и выжигающих пороки в людях. Самым славным среди них был Белый Сокол. Легенды говорят, что он был непобедимым, будто его рукой управлял сам Нархэт. От его взора не укрывался никто, несший в себе скверну. И с каждым годом её становилось все больше. Во всяком случае, ему так казалось.
Глубоко вздохнув, Вхен бросила долгий взгляд в сторону теплого и живого огня, полыхавшего у самого входа в убежище.
– Но Белый Сокол был честным и искренним человеком, он верил в то, что творит, всем сердцем. А потому однажды, сидя на берегу тихого озера и размышляя, он посмотрел на свое отражение и узрел скверну. В этот миг он понял, что сам несет в себе то, что истреблял всю свою жизнь. Ему открылось, что в своем стремлении очистить мир Охотники забыли о пути Тэзерата, перестав думать об исцелении, исправлении искаженного. Ужаснувшись, он созвал своих братьев и сказал, что все, что мы делаем в своей земной жизни, все, что проповедуем другим, нужно сначала применять на себя. Любое начинание, говорил он, должно сначала изменить твою душу, а лишь затем души других. После этого он последовал собственному наставлению, вонзив клинок в свое сердце, полное скверны. Ибо все, что он проповедовал, это её истребление.
Его собратья прозрели, поняв, что проповедуя лишь уничтожение и забыв об исцелении, они должны уничтожить и себя, ибо их души тоже не остались незатронутыми. С тех пор наш народ отказался от пути Нархэта, учась исцелять оскверненные души.
Загорянка вновь умолкла, но это не было похоже на окончание истории.
Сорока молчал. В свете звёзд было видно, что на бледном лице Гарэля серебрятся две дорожки. Он плакал, ни секунды не стыдясь этого, потому что не родился ещё тот эльф, который не оплачет боль целого народа, запутавшегося в собственном стремлении к Свету. Потому что не всем способны помочь Бессмертные, не всюду они могут поспеть вовремя.
– Боги... как же вы... бедные вы, бедные! – шептал он. – Зачем же так? Кровью?! Ведь нельзя же так.
Слёзы Гарэля падали на рукоять Дракона и казалось, что меч, некогда бывший древним Богом-хранителем, тоже плачет, страдая по душам тех, кого должен был защищать.

Сообщение отредактировал Aertan - 14-03-2010, 22:53

[Барон Суббота >>>]

– Нельзя, – эхом повторила охотница. Лицо её, и без того не слишком выразительное, совсем омертвело.
– Чуть более двадцати лет назад в наши земли пришел новый народ, архады. Они рассказали, что в их стране случилась беда, и они вынуждены были искать себе новые земли для жизни. Мой народ тоже когда-то оставил свою родину, приплыв из-за большой воды в Загорье и назвав его новым домом. Между нами и соседней империей находились малонаселенные земли. Мы не слишком ладили. Мы не понимали их жестоких обычаев и уклада жизни, они, в свою очередь, считали странными нас. Если бы не ужас, охватывающий имперцев от воспоминаний стариков о былой "славе" наших Охотников, правители империи пошли бы на нас войной.
Горькая усмешка на смуглом лице снова сменилась одеревеневшей маской.
– Архады поселились между нами, приглядываясь к новым соседям. Их традиции тоже были полны скверны и искажений, но загорцы, помня уроки прошлого, пытались учить, рассказывать о Тэзерате, помочь и понять. Архады проявляли живой интерес, охотно селились среди нас, торговали, путешествовали. Спустя восемь лет они пришли за помощью. Имперские войска шли к границам, желая разорить их земли. Наши мужчины достали оружие дедов и отправились помочь соседям защитить их дома.
Когда войска имперцев подошли к границам архадов, те ударили в спину нашим воинам, объединив усилия с "захватчиками". Вслед за этим они черным песком прокатились по нашим селениям, разоряя, убивая, уводя в рабство.
Глаза цвета живой крови, казалось, полыхнули пламенем пожарищ, а голос зазвенел, словно тетива, спустившая смертоносную стрелу.
– Победное шествие закончилось, как только они достигли горных территорий. Наша земля богата опасными тварями и творит все новых Искаженных, встречу с которыми переживают лишь Охотники за Скверной и чистые душой люди, которым те не могут причинить вреда. Захватчики бежали в ужасе уже на второй день пребывания в сердце Загорья. Беда наших земель стала, в конечном счете, нашим спасением, позволив сохранить хотя бы небольшую часть дома. Тогда мы поняли, что напрасно сложили оружие, отказались отнимать чужие жизни и проливать кровь.
Архады стали частью империи; нас, загорцев, распродавали как скот, обращаясь с пленниками ничуть не лучше. И в сердцах наших людей разгорелся огонь ненависти, настолько сильный, что многие отринули Тэзерата, решив, что он оставил нас, и обратились к Нархэту. Такому Нархэту, которого могли увидеть лишь умытые кровью родных глаза. Его именем беглые рабы и сироты, выросшие с мыслями о мести, творят страшные Ночи Возмездия, заставляя имперцев трепетать от ужаса при одном упоминании воинов Нархэта. Из-за них о загорцах стали говорить как о жестоких дикарях, мыслящих только о том, как бы воткнуть в кого-то нож. Стоит загорцу появиться в каком-то селении, как со всех сторон начинают доноситься шепотки об "ублюдках", "грязных дикарях" и "тёмных выродках". Стража хватает моих соплеменников по первому подозрению или пустому навету, а судьи, не желая рисковать, приговаривают их к смерти без должных доказательств. Это лишь укрепляет ненависть между нашими народами и умножает число воинов Нархэта. Этот порочный круг ведет к тому, что многие уже не помнят истинного пути Творца, творя во славу его такое, от чего заплачут и мертвые камни.

[Aertan >>>]

Гарэль был потрясён. Он сидел задохнувшись, как человек, пропустивший сильный удар под дых. Слёзы продолжали течь из его глаз, а рука стискивала рукоять Дракона так, что от костяшки казались вылепленными из алебастра.
– И... и что же? Как же дальше вы жили после... такого? – он спросил это очень тихо, не поднимая лица.
– Мы и сейчас живем так, – тихо отозвалась Вхен. В отличие от эльфа, её глаза были сухи как рдеющие угли на выжженной бесплодной земле. – И пытаемся понять, в чем же наш урок.
– Да... да не урок это! – Гарэль вскинул, наконец, голову и можно было испугаться его лица.
Не было на нём юности, вечной в своей беззаботности. На загорянку смотрели шесть столетий скитаний, причём далеко не всегда безоблачных. Высокий лоб прорезала складка, губы сжались в тонкую струну, нос запал и чуть ли не заострился, а глаза... вот из них-то и смотрело на девушку Бессмертие.
– Это не урок и не испытание это... это трагедия. Великая боль. Худший ужас.
– Вся наша жизнь – урок, – покачала головой охотница. – У всякой боли есть причина, как у всякого ручья есть исток. Мы ошиблись на своем пути и должны понять, где. Тэзерат не может прожить жизни за нас, сделать нас лучше без нашей битвы с собственным несовершенством. Возможно, мы должны были понять, что отвергнуть путь Нархэта так же неверно, как и отвергать путь Тэзерата. Нам не хватило мудрости понять, что еще можно исцелить, а что остается только уничтожить. Разве вы, Старшие, не проходили через что-то подобное? – с затаенной надеждой спросила загорянка. – Может Пресветлый послал меня сюда, чтобы вы подсказали нам ответы на наши вопросы?
– Проходили, да, – Гарэль кивнул и принялся накручивать прядь волос на палец. Движение было гипнотически размеренное и медленное, но что-то выдавало крайнее напряжение эльфа. – Только на нас никто не нападал. Мы сами пролили кровь своих братьев. Свою кровь. Это было... давно. Так давно, что у народов, пришедших после, остались лишь смутные воспоминания о наших войнах. То были тёмные времена, Азра. Мы, дети Света и Жизни позабыли свою природу, погнались за... разным. Кто-то рассказывает о проклятых сокровищах, кто-то о стремлении к власти, кто-то о запретных знаниях... какая разница, что стало причиной. Брат поднял руку на брата. Магия, должная помогать миру жить и рождать красоту, породила чудовищные извращения, призванные лишь убивать. Мастера-искусники направили огонь своих горнов и сердец на создание страшных орудий убийства. Даже самое святое – нашу связь с Миром – мы направили на войну, захлестнув все земли ужасом. Я не могу тебе передать всего того, что мы сотворили тогда, скажу лишь, что именно с тех пор люди, особенно дети, боятся темноты. Это говорит их древняя родовая память предостерегающая о бледных призраках, двигающихся так быстро, что не способен различить глаз, и крадущих тёмными ночами маленьких детей, чтобы сделать из них нечто чудовищное.
Мы спаслись лишь чудом. Чудом и любовью Мира, который не дал нам окончательно пасть. Это было тяжело – сложить оружие и отказаться от вражды. Это было, вернее, почти невозможно, зная, что за этим может последовать смерть или что-то хуже. Наши предки смогли. Смогли потому, что иначе Мир бы неминуемо раскололся и погиб бы, не выдержав жестокости, что открылась в наших душах. Никогда эльфам уже не быть единым народом. Да, мы больше не враждуем и любим друг друга, как братья, но нет... Тень той войны до сих пор лежит на нас. Одной её памяти хватает, чтобы не дать нам снова соединиться. Знаешь, Азра, когда наши отцы и деды восстановили мир, не без помощи иных народов, кстати, каждый из эльфийских родов добровольно принял вечное проклятие. Самый тяжёлый груз возложили на себя Старшие. Они приняли гордыню и все тяготы Высокого рода. Они взяли на себя ту Тьму, что разъедала нас, чтобы мы, младшие, остались чисты от этой заразы. Мы вечно будем им благодарны.

[Барон Суббота >>>]

Те, кого потом назвали Эльфами Гор принесли обет отшельничества. Никогда им уже не знать радость общения с другими народами. Никогда не видеть красот живого и родного леса. Их удел – уединение и холодные камни. Ну и мы... Солнечные. Мы отреклись от родины. Заклятие, что лежит на нашей крови никогда не даст ни одному эльфу из моей родни найти родные края – прекрасные Долины Водопадов. Потому мы и скитаемся. Потому и научились радоваться дороге – нам пришлось. Скажи, Азра, это урок?
Гранатовые глаза посматривали с недоверием. Загорянка, внимательно наблюдавшая за эльфом на протяжении всего пути, пыталась представить его, совершающего кошмарные деяния под покровом тьмы. Выходило, как если бы радуга вдруг осыпалась на селение беспощадным огненным дождем. И представить-то можно с трудом, а уж поверить...
Услышав вопрос, загорянка, помедлив, кивнула.
– Урок.
Отблеск огня в необычного цвета глазах выглядел зловещим, а смуглое лицо в ночном сумраке казалось и вовсе тёмным. Возможно, в сказках белокожих народов такими представлялись злые духи ночи, безжалостные и беспощадные. А для имперцев её родного мира загорцы и стали такими духами, тёмными воплощениями мести.
– Мы все дети Творца, – слова прозвучали с той искренней уверенностью, с какой видевший восход солнца на протяжении всей жизни говорит о следующем. – И мы остаемся детьми, пока не научимся нести ответственность за свои деяния. Ваш народ сам определил меру своей вины и сам выбрал пути искупления. И та тоска, что не дает вашим душам успокоиться, не позволяет и забыть о той ошибке, что вы совершили.
Во взгляде загорянки сочувствие причудливо смешалось с верой и надеждой.
– Я думаю, что когда вы научитесь не забывать о темных временах даже в великом счастье, ваши проклятья растворятся, исчезнут, – подумав, она тихонько добавила: – Или когда вы сами простите себя.
– Тогда они останутся с нами, – убеждённо ответил Гарэль. – Потому что мы не простим себя за это. Потому что... потому что мы, именно мы пустили в свой мир Хаос. А ещё потому, что люди, гномы и другие младшие народы уже никогда не познают прекрасного мира без крови и боли.
– Мы верим, – после недолгого раздумья проговорила Вхен, – что каждая душа рождается именно там, где может получить необходимый урок. И если бы мы были способны учиться, живя счастливо, мы бы так и оставались в Небесном Саду, не зная печалей и боли. Но мы не можем, и Творец посылает нас в несовершенные, иногда очень жестокие миры, где мы через боль и утрату познаем сочувствие и любовь. Где лишения учат нас быть сильными, а совершённые ошибки делают нас мудрее и осмотрительнее. Тэзерат мудр и, я верю, он не просто так дал вашему миру души, готовые впустить в него Скверну. Получая свой урок, вы послали испытания, закаляющие дух, другим народам. Получив уроки там, они в свое время попадут в тот чистый мир, о котором вы так тоскуете, познают жизнь без крови и боли.
– То есть, всё дело в изъяне, который надо острой сталью вырезать, да? Калёным железом? Уж не знаю, может Драконы считают это верным, но по-моему – это... отвратительно! – лицо Гарэля скривилось, как при виде вампира до того. – Почему из-за нашего, как вы говорите, урока должны были страдать иные народы?

[Aertan >>>]

– Наверное потому, что через страдания мы начинаем лучше понимать друг друга, – неуверенно ответила девушка. – Если бы я знала ответы на такие вопросы, то была бы, наверное, одним из язатов.
Она беспомощно пожала плечами.
– Я могу только предполагать и верить в то, что все это было не напрасно.
– Вот и все мы так, – Сорока вздохнул и потёр лицо ладонями. – Верим, надеемся. А если подумать, то слишком часто просто не хотим взять на себя ответственность за Тьму, которую не смогли обуздать в своих душах.
– Главная битва всегда ведется в собственном сердце, – согласилась Вхен. История о том, как Старшие все же сумели выбраться из трясины ненависти и тьмы, поселила в душе загорянки надежду.
Гарэль снова вздохнул, а потом потянулся и осторожно, двумя пальцами коснулся плеча загорянки.
– Азра, – тихо сказал эльф, слегка улыбаясь, – ты только не забудь, что вокруг, несмотря на всю Тьму всегда есть Свет и Красота. А ещё помни, что даже малой искорки достаточно, чтобы разогнать самый плотный мрак. Хорошо?
Охотница недоверчиво скосилась на руку эльфа, сжалась в какой-то болезненный комок, но все же не отпрянула.
– За облаками всегда солнце, – повторила она древние загорские слова надежды.
– Да, – Гарэль продолжал улыбаться, чувствуя, как ледяная когтистая рука, сжавшая его сердце, постепенно ослабляет хватку, отпускает. – Скажи, Азра, а тебе когда-нибудь приходилось летать над облаками? Так высоко, что оттуда видно неизвестные, новые земли?
Охотница отрицательно покачала головой и осторожно отодвинулась от эльфа, чувствуя себя неуютно рядом с мужчиной.
– Говорят, в Загорье есть высокие пики, возносящиеся над облаками. Но я никогда не бывала там, – со смесью горечи и сожаления призналась Вхен. – А летать... Люди не птицы, мы не умеем летать.
– Есть птицы... и не только птицы, которым это дано. А с ними всегда можно договориться, не так ли? – Гарэль тоже чуть отодвинулся, заметив, что девушке его присутствие рядом неприятно. – Ты хочешь увидеть Высокое небо?
На смуглом лице отразилась внутренняя борьба. В ее родном мире подобные посулы не могли закончиться ничем хорошим. Во всяком случае, она о таком давно не слышала. Но рядом с ней находился Старший, будто пришедший из старых песен её народа. И уставший бог, похожий на Нархэта ее мира.
– А это возможно? – робко спросила загорянка, боясь поверить в подобное чудо.
– Конечно! Открою тайну: невозможного вообще не бывает, бывает только то, чего трудно достичь. Нам просто нужно найти достаточно крупных крылатых и достаточно вежливо с ними договориться, осмелюсь доложить!
Глаза охотницы мечтательно устремились в небо. Возможно перед её внутренним взором уже расправляла крылья огромная дивная птица, согласная показать небо бескрылым. Громко треснувшая ветка в костре вернула Вхен с небес на несовершенную землю.
– Крылатые не спешат к нам, а потому стоит вернуться к нашим товарищам и подкинуть дров в огонь. Если мы найдем поблизости воду, то я приготовлю еду и утром мы отправимся в путь, не теряя времени.
– Пусть будет так, – кивнул Гарэль. – Я принёс достаточно дров, так что ты накорми наш огонь, а я схожу поищу воды. Только дай котелок.
Котелок нашелся, но оказался слишком мал и рассчитан на две-три порции, не больше. Живущая обособленно, охотница, похоже, редко готовила не только для себя.
Скоро на огне уже закипала вода, принесенная эльфом, а охотница колдовала с какими-то травами, извлеченными из сумки. Некоторые были совсем свежими, похоже загорянку вырвало из родного мира как раз во время сбора целебных даров природы. Горсть протертых сухих растений отправилась в воду вслед за какими-то крупами, быстро распространив по маленькой пещерке необычный приятный аромат.
К тому моменту, как настала очередь брата Поля охранять покой и сон невольных соратников, рядом с очагом дымился котелок с горячей кашей. Огонь то и дело лизал закопченный железный бок, не позволяя еде остыть. Кусочки копченого мяса расположились рядом в неказистой деревянной миске, а сама Вхен уже спала, свернувшись клубочком в стороне от остальных. Поближе к огню, подальше от людей.

[higf >>>]

Изумруд
День второй

Солнце было почти знакомым – почти таким же, как дома, только чуть более оранжевым... Во всяком случае, так казалось Гимиру. А может, и не более, ибо, как и положено истинному светилу, яркое пятно в небе не давало на себя смотреть без боли в глазах. Жрецу, похоже, и вовсе ничего не мерещилось. Он пытался ночью беседовать со своим «сожителем», но воин упорно не отзывался, решив это делать лишь при крайней необходимости. Наконец, обозвав его тупоголовым, который не понимает своего счастья, Кэллар прекратил одностороннюю беседу, и дал их общему телу уснуть.
А пока он молчал, жизнь была прекрасна, меч хорош, воздух свеж... Вот только горизонт впереди все мутнел, и дымка уже не походила на колышущийся над полем воздух – скорее на туман, который вдруг вытянулся пленкой от земли до неба. И дорога среди зеленых лугов и чего-то похожего на поля (интересно, эльфы тут землю пашут?) вела прямо к этой пленке, за которой темнел лес. Мутным зеленым пятном, словно его нарисовал художник, а потом пролил на свою картину кружку воды, и краски смазались...
В отличие от старшего брата Хейлин не был так уж чувствителен к солнцу – сказывалась материнская кровь. Он мог смотреть в небо без рези в глазах хоть часами, если оно того, конечно, стоило. В других мирах он видел другие светила, дневные и ночные, и далеко не все из них вызывали желание понаблюдать за ними – дело было в каком-то странном и для самого барда ощущении "чуждости".
Но здесь солнце было обычным. Он даже мог бы воспользоваться его светом для своей магии, если бы было нужно.
"Хорошо", думал он, таращась вверх на редкие облака. В голове крутились обрывки фраз, рифмы, которые можно было бы использовать... скажем, в балладе о трех путниках, которые идут освобождать прекрасную принцессу (короткий взгляд, украдкой, в сторону Рейлан) из замка ужасного людоеда. Впрочем, нет, дракона. А лучше – колдуна.
И завоюет красавицу, конечно, только один.
Вот было бы весело, если бы баллады были похожи на реальную жизнь... или жизнь – на баллады.

[Барон Суббота >>>]

Уши Хорна алели победными стягами. Всю дорогу он молчал, крепился, делал каменное лицо, но с цветом ушных раковин поделать ничего не мог, и его смущение пробивалось через них, как вода через пробоину в днище. Лепящий очень старался убедить себя, что спутники ничего не замечают или не видят ничего особенного, но всё время видел, как то Гимир, то Рейлан, то Хейлин бросают на него косые взгляды. А всё дело было в проклятущем мече...
Тогда, на привале, он долго думал, а потом взял, да и слепил из остатков лома ещё один меч – точную копию гимирова, только чуть короче и легче – чтобы мог махнуть три раза. Теперь это заточенное недоразумение, успевшее натереть ему руку, давило на плечо.
Воин поглядывал на оружие Хорна с оттенком снисходительности. И куда это его понесло? Впрочем, пригодится. Ведь они больше не в странном мире даров, и умение защищать себя с оружием в руках может понадобиться на каждом шагу. Не всё же здесь эльфийские города. Надо, что ли, будет преподать пару приемов...
–Зачем? – вопросил жрец. – Пока ты и твой брат его защитят, а после выполнения задания он не нужен будет.
Гимир в очередной раз не удостоил его ответом, постаравшись даже думать о другом. Вон птички летят. Вороны...
Лес приблизился и стало видно, что дорога уходит прямо сквозь выросшую до неба пелену, в которой, словно бы гигантским ножом, прорезана полукруглая арка. За ней лежал... лежала... лежало... нечто, больше всего походившее на огромную, толщиной в человеческий рост, гусеницу цвета ночного неба, в которую воткнули множество гибких стебельков. На концах последних произрастала не щетина и даже не глаза, а нечто, напоминавшее костяные скребки и ножницы. При их приближении оно шевельнулось и придвинулось ближе, не пересекая, впрочем, невидимой границы.
– Вряд ли оно хочет нас обнять, – заметил Гимир.
– Чувствую тьму, – мрачно заметил жрец, и воин невольно повторил вслух эти слова.
– Что это такое? – нарушил молчание Хорн. – Это... живое, да?
Рейлан, всю дорогу шедшая молча, вздернула брови и покосилась на Гимира.
– Завидная чувствительность, – иронично похвалила девушка, – Я б так не смогла.

[Хелькэ >>>]

Тот передернул плечами.
– Это я... так, – мрачно произнес белобрысый, и не менее мрачно добавил: – А сутки-то наши истекают.
– А. М. Надо идти дальше, так? А эта...это. В общем, вот это вот нам мешает пройти или всё-таки нет?
– Можно попробовать.
Гимир подумал, что Рейлан не захочет пойти вперед, а бард – все же брат, так что, если что, Хорна меньше жалко... и тут же ему стало стыдно. Все же они его подвели, а мастер последовал за незнакомцами, хорошо к ним отнесся, меч сделал.
– Ну и дурак, – прокомментировал Кэллар. – Это неважно.
– Могу попробовать их заморозить, – предложила зимняя, разглядывая странные отростки, – Полагаю, неподвижными они нам больше понравятся.
– Наверное, это правильно! – подумав, заявил Хорн. Не предлагать свой меч в качестве решения проблемы он как-то догадался.
– Если не получится заморозить, то я могу сжечь, – подал голос Хейлин, только сейчас с трудом оторвавшийся от созерцания диковинной зверушки. Если это было зверушкой, а не растением.
Впрочем, пусть классификация встречного объекта и подвергалась сомнению, вполне... несомненным было то, что добром оно не лучится, дружелюбия не проявляет, и обращаться к нему с вежливым: "Вы не могли бы подвинуться?" стало бы верхом идиотизма.
– Давайте, – сказал Гимир. – Только не одновременно, а то ему будет приятная температура. Я так понимаю, обход искать бесполезно...
– Уступаю право первенства очаровательной даме, – Хейлин улыбнулся, делая полшага назад. – Рейлан, прошу вас. Вжарьте. То есть наоборот.
Зимняя выступила вперед, сцепила пальцы в замок, развернула ладони, точно разминая. Разжала руки и снова соединила – на этот раз только кончики пальцев, взглянула исподлобья на свою цель, беззвучно шевеля губами. Воздух вокруг похолодел, а соединенные пальцы рук побелели. Завершив неслышную другим формулу, Рейлан разомкнула пальцы и стремительным движением выбросила руки вперед. Холодный воздух, принимая форму белесого вихря устремился к преграде со все нарастающим неприятным звуком камня, скользящего по стеклу. Ударившись о тело гусеницы, поток разделился на две части и двинулся в стороны, облизывая мохнатые бока холодными языками.

[Reylan >>>]

Стебельки поникли, как тюльпаны, застигнутые весенним заморозком, и уродливые цветы клешней стали съеживаться, опускаться, объятые холодом. Ликующие путники не сразу заметили, что это происходит только с дальней частью гусеницы... Она казалась одинаковой, и что это было – кто скажет. Но вот спереди, на обращенной к ним части, открылись огромные глаза – один, второй, третий... пятый. И стало ясно, что это – голова. И там, где она была, мощные – любой маг залюбуется – потоки холода обтекали... нет, словно бы уходили в землю.
Голова угрожающе качнулась в их сторону. Впрочем, приблизиться теперь не могла бы, даже если бы пересекла границу, прикованная неподвижной половиной.
– Клянусь печенкой гоблина! – выругался Гимир.
На лице зимней появилось яростно-упрямое выражение. Резко притянув руки к груди, она стала производить вращательные движения ладонями. Так, словно скатывала ком из чего-то невидимого, и ком этот становился все больше. Не потратив на это и десяти секунд, девушка размахнулась, метнув невидимый шар в голову, целя промеж многочисленных глаз. Пронзительно взвизгнув и уже на лету обретая очертания глыбы льда, снаряд устремился к гусенице.
Глаза перепуганно раскрылись, и существо тоже будто издало визг только молчаливый, отразившийся лишь в глазах. Они выпучились так, словно готовы были вот-вот вылезти... и будто метнули молнии – в землю, куда ушел остаток первого заклинания. мгновенно сгустилось облачко тумана, окутало глыбу и... удержало ее в воздухе, на месте. Она качалась, не подаваясь ни вперед, ни назад.
Увидев, как ее снаряд замер, Рейлан заученным движением вскинула руки, готовясь отбить посланную обратно льдину: такое развитие событий было вполне ожидаемым, студенты зимнего факультета и сами любили пошвыряться сосульками, как они их называли. Самой большой удачей считалось сбить противника с ног его же собственным оружием. Гусеница, однако, делать этого не собиралась, но ангварисс рук не опустила.
– Похоже, у нашего нового знакомого весьма эффективная защита, – Рейлан старалась, чтоб голос прозвучал ровно, не выдавая некоторой досады.

[Хелькэ >>>]

– Отвратительно, – резюмировал Хейлин. – Полагаю, от моего огня проку будет не больше; впрочем, у меня есть другая мысль. Оно ведь не может двигаться, так? Ну, почти не может...
Он почесал кончик носа, сосредоточенно разглядывая гусеницу. Потом продолжил:
– Если бы мы попробовали пройти рядом... Ну не погонится же оно за нами! А я на всякий случай поставлю воздушный щит, чтобы тварь не причинила нам вреда. Если попытается укусить – будет разочарована.
– А оно твой щит не слопает? – спросил воин.
– Не переживай, – утешил его жрец, – если нас слопают, попробуем в кого-то из выживших вселиться, и нас будет трое. Как тебе девчонка?
Он, казалось, был единственным, кого это все никак не беспокоило.
– Лучше бы помог, – наконец соизволил откликнуться Гимир.
– Я думаю. Если чего соображу, помогу!
В это время, словно отвечая Хейлину, щупальца-стебельки сделались почти вдвое длинней. Внезапно все они услышали голос – как будто скрипучая дверь пыталась составить слова.
– Спать хочу!
Маг недоуменно повернулся сначала к Хорну, потом к Гимиру.
– Это же... кто это?
Первым делом воин рефлекторно отступил на шаг и положил руку на рукоять меча, и лишь потом ответил:
– Не знаю...
– Я думал, кто-то из вас шутит, – Хейлину стало совсем не по себе. – А может... – он ткнул посохом в сторону гусеницы. – Или не может?
– Уважаемае...мый...мое, – сглотнув, попробовал заговорить с чудовищем Хорн. – Это...вы сейчас говорили, да?
– Не дерево же, – сердито проскрипел голос. – Я хочу спать!
– Мать наша Такхизис! – прокомментировал Кэллар.
– Не дерево, значит, – закивал бард. Выражение его лица с каждым кивком становилось все более страдальческим. – А вы, простите, кто?
– Не прощу, – скрежещущий голос был слишком нечеловеческим, чтоб можно было различить в нем выражение. Все, что он произносил, казалось сердитым. – Я хочу спать! Страж я.
– Ну и кто же вам не дает? – поинтересовалась Рейлан, все еще держа руки вскинутыми, а заклятье – наготове.
– Страж я, – словно для несообразительных, повторила гусеница. – Хочу, а не могу.

Сообщение отредактировал Хелькэ - 31-03-2010, 16:40

[Reylan >>>]

– Попроси у начальства прислать сменщика, – посоветовала зимняя.
Тварь не ответила.
– Ты б ее не злила, – заметил Гимир вполголоса.
– Кхе-кхе! – заявил о себе Хейлин. – Уважаемый Страж! А что именно вы сторожите?
Гусеница безуспешно попробовала пошевелить задними, закованным в лед конечностями – явно в виде пренебрежительного жеста. Но заклинание Рейлан держало крепко.
– Эту границу!
– И вам, разумеется, нельзя никого через нее пропускать?
Существо пожало стебельками, не удостоив полуэльфа очевидным ответом.
– А вы никогда не пробовали поменять работу? – проигнорировав совет Гимира, поинтересовалась Рейлан.
– Не могу. Если бы вы смогли помочь мне уснуть...
– Моя льдина непременно помогла бы вам, если б вы были более... доверчивы, – немедленно съязвила зимняя.
Бард вздохнул. Очень, очень тяжело.
– Может, вам колыбельную спеть?
– Можно. Только этого, наверное, мало будет. А пока я не сплю, я вас не пропущу!
Хейлин снова заозирался, ища поддержки у товарищей.
– Как по-вашему, – спросил он шепотом, – оно ведь... не серьезно? Или стоит попробовать? Я не исключаю, что чувства юмора у этого червя-переростка попросту нет.
– Думаю, что серьезно, – сказала Рейлан, – Во всяком случае, в той части, где сообщается, что не пропустит.
– Почему не попробовать, – пожал плечами Гимир. – А чем, кроме колыбельной, можно попробовать усыпить?
Он выжидательно посмотрел на магов.
– Моя специализация – холод, – неохотно пояснила Рейлан, – Устроить сон, конечно, можно. Вот только он будет немного такой... ну, знаете, – она помедлила, подбирая нужное слово, – консервирующий. Да и потом, вы же видели, как оно обращается с магией. Если же речь идет о ментальном воздействии...
Она замолчала, не желая сознаваться, что с этим предметом дела у нее обстоят не слишком хорошо. Этот вид магии был непрофильным, и углубленно изучать его ей так и не довелось.
– Кхм, да я спою, что там, – Хейлин взъерошил волосы на затылке, – мне несложно...
Сняв с плеча формингу (та жалобно тренькнула), он решительно направился к Стражу. Конечно, приближаться вплотную желания не было... но должна же гусеница разобрать слова. Хотя бы некоторые.

[Барон Суббота >>>]

– Эту колыбельную мне пела мать, – пояснил бард, бесстрашно усаживаясь прямо на дороге. – Она очень простая и очень... действенная.
Легко провел по струнам, глубоко вдохнул – и затянул, мелодично, негромко и тягуче:

Ветер летит на невидимых крыльях,
Ветер качает верхушки деревьев,
Ветер поет свою грустную песню о том,

Как море играет корабликом ветхим,
Как море волнуется перед грозою,
Как море поет свою грозную песню о том,

Как ночь опускается в волны морские,
Как ночь заставляет утихнуть ветер,
И ночь тебе шепчет прекрасную песню о том,

Как сладко – застыть, позабыв усталость,
Глаза закрыть, позабыв усталость,
И разве не все, что тебе осталось –
Уйти в этот сладкий сон?..

...о том, как ветер летит на невидимых крыльях,
как ветер качает верхушки деревьев...

По решительному выражению лица Хейлина спутники его могли убедиться в том, что продолжать он может до бесконечности, не меняя ни ритма, ни темпа, ни громкости голоса. Менестрель даже начал покачиваться в такт словам, от чего впечатление создавалось... не просто усыпляющее, а убийственное.
А вот у Хорна песня сонливости не вызывала совершенно. Напротив, Лепящий слушал во все уши, ловил каждое созвучие сильного голоса барда и его инструмента. Непохожа была эта песнь на те рваные, грозные марши, что пели в своих мастерских собратья Хорна, повинуясь древнему, ещё до Даров придуманному ритму молота.
Гимир и рад был бы помочь, но солдатские песни и солдатский же голос мало подходили для того, чтобы усыпить кого-то. Стебельки стража покачивались, один глаз сомкнулся, но песня казалась сетью, которую накинули на слишкум крупную рыбу. Честный, хотя и малосимпатичный страж явно не мог уснуть вовсе.
– Ну чего же колдунья медлит? – проворчал Кэллар.

[higf >>>]

Петь при чужаках, какими она, даже не смотря на доверительную беседу с одним из них, продолжала считать своих спутников, Рейлан не согласилась бы, даже если бы это означало, что они навеки застрянут перед этой полузамороженной тушей. К счастью, музицировать не требовалось. Впрочем, то, что предстояло попробовать, тоже вызывало неприятное чувство где-то в желудке. Слишком уж не любила Рейлан публичных неудач, а магия, необходимая теперь, не была изучена ею достаточно хорошо.
Она оглянулась на спутников, вышла вперед, став так, чтоб никто не видел ее сосредоточенно-напряженого лица и выставила вперед руки. Магия разума на то и магия разума, что ничего, кроме оного, для нее не требуется, но, как сказано в пособии для первого курса, начинающий может помогать себе начертанием символов для лучшего их представления.
Интересно, подумала Рейлан, кто-то из зрителей в курсе, что она ведет себя как начинающая? Решительно выдохнув, зимняя принялась за дело. В качестве гипнотического образа она использовала историю, напетую Хейлином. Рисуя одну за другой мысленные картины, она скрепляла их старательно начерченной печатью и посылала в мозг гусеницы, для верности накрывая каждую тонкой светящейся сеточкой, чтоб не разлетались. На пятой картинке она заметила, что пальцы ее начинают мелко дрожать. Такая тонкая работа была ей не слишком привычна, зимняя с тоской подумала о ледяных молниях, в результате чего очередная картинка исказилась и смазалась. Рейлан сердито фыркнула и заставила себя собраться. Отметя ненужные мысли, она продолжила свою ворожбу.
– Слушай, дай помогу! Не спорь! Эх, Верминаарда бы сюда. "Полночь!", и...
Гимир решил не узнавать, что – и.
– Давай, – ответил он и отвернулся от остальных.
Теперь никто не мог видеть, что губы складывались в беззвучные, чужие, незнакомые слова молитвы Владычице ночи, которая может одарить или покарать. Казалось, даже чуть потемнело, хотя бесстрастный, чуждый эмоциям взор, найдись таковой, заметил бы, что света не стало ни каплей меньше.
Чудовище словно бы поникло и съеживалось, закрывая один глаз за другим. На последнем, когда он смыкался, было написано довольное блаженство.

[Хелькэ >>>]

Рейлан опустила руки и отступила на шаг. На спутников она не взглянула, а выражение ее лица сделалось более хмурым, чем раньше.
– Не может быть, – шепотом произнес Хейлин, состроив чрезвычайно удивленную гримасу. – Мы... это сделали? Рейлан, ты великолепна.
Он поднялся с земли, быстро отряхнулся и призывно взмахнул формингой (ах, будь на ее месте старая его лютня эльфийской работы – он боялся бы к ней лишний раз прикоснуться!).
– Чего же мы ждем? Пошли! – и, чуть подумав, добавил: – Только на цыпочках.
– Да, сваливаем, – шепотом подтвердил Гимир, которому быстрее хотелось покинуть это место. И шагая широко и осторожно, словно цапля на болоте, двинулся первым.
А зимняя подошла ближе к Хейлину и тихонько дернула эльфа за рукав.
– Чего такое? – отозвался он по-прежнему шепотом, обернувшись и внимательно посмотрев на Рейлан – не случилось ли что, пока она колдовала?...
– Это ведь ты был? – также шепотом спросила Рейлан. Она посмотрела на эльфа испытующе, вместе с тем на лице ее явственно читалось сомнение, – Ну... помог с колдовством. В конце.
Бард недоуменно поднял одну бровь.
– Да я бы и рад, – ответил он, – но... не моя ведь разновидность волшебства. Совсем не моя, – и пожал плечами. – Честно, не знаю. Ты уверена, что это не скрытые силы, дремлющие в тебе до поры? Иногда такое бывает!
– Уж свою-то силу я отличу от чужой, – заверила Рейлан, – Кто-то вмешался в конце и помог.
Она поочередно перевела взгляд с Гимира на Хорна и вновь поглядела на Хейлина, вопросительно подняв брови.
– Кстати, я бы и сама справилась, – недовольно добавила она.
– Да я знаю! – Хейлин поднял ладонь в предостерегающем жесте. – Но если это поможет мне... э-э, подтвердить свою невиновность, то я скажу честно – ну не умею я одновременно и на лютне играть, и колдовать!
Он тоже покосился на Гимира, потом на Хорна... и печально вздохнул.
– Но я понимаю, что остальные варианты выглядят совсем уж нелепо.

[Reylan >>>]

Лес был совсем непохож на эльфийские владения. В таких местах должны водиться волки, медведи, а то и кто похуже. То справа, то слева высились кучи бурелома, а дорога быстро сужалась. Лес, похоже, был преимущественно хвойный, и свет плохо проникал под его покров. Гимир удивился – ведь такие деревья плохо растут в теплых краях. Впрочем, поежившись, он обнаружил, что когда они прошли пленку, заметно похолодало. На шепот за спиной воин внимания не обращал, стремясь как можно скорее удалиться от стража – а вдруг его кто разбудит?
Вспомнив еще раз свои ощущения, зимняя вновь обратилась к эльфу.
– Допустим, я тебе верю, допустим также, что ты веришь мне, – прошептала она, – Но тогда как ты отнесешься к тому, что среди нас есть еще кто-то, владеющий магией. Техника мне не знакома... Нет, будь у меня больше времени и не будь я так занята, мне непременно удалось бы отследить источник... Но пока что выходит, что ты не все знаешь о брате или друге.
Маг страдальчески воззрился на нее.
– Не то чтобы я жаловался, нет... но большую часть своей эльфьей жизни я с моим братом не был даже знаком. Впрочем, это ничего не решает. Послушай, – во взгляде его запрыгали черти. – Вот что тебе нужно, чтобы ты определила источник? Только время?
Рейлан кивнула.
– И устойчивый сигнал. Он должен колдовать.
Она помолчала, снова придирчиво оглядев Гимира и Хорна.
– И все же странно. Чтобы понять, что ты маг, не нужно особо напрягаться, а эти... да нет в них ничего такого. На первый взгляд.
– Я и на второй-то не вижу, – признался Хейлин. – Эх, жаль, что сигнал должен быть устойчивый... я уже готов подумать, что это не в тебе, а в ком-то из них пробудились дремлющие до поры волшебные силы! Но таким способом мы вряд ли узнаем – а я уже заинтригован, и ума не приложу, что с этим теперь делать.
– Я тоже. Заинтригована, – согласилась Рейлан, – Особенно тем, что наш новоявленный талант решил это скрыть. Ну, положим, я человек чужой. Но с тобой, я так понимаю, они не первый день знакомы...
Он кивнул.
– Точно. Поэтому мне все больше нравится моя стройная, как... – взгляд барда невольно (действительно невольно!) скользнул по фигуре Рейлан, но тут же переметнулся к верхушкам деревьев, – стройная, точно вон та веточка, теория. О силах, дремлющих до поры, – бард нагнулся, сорвал травинку и сунул в рот, – впрочем, знаешь, что меня больше всего настораживает? Я почему-то боюсь взять и спросить прямо, потому что чувствую в этом нечто... нечто такое, с подвохом.

[higf >>>]

Рейлан нахмурилась. Последнее время она это делала особенно часто.
– Мы не будем спрашивать, – решила она, поглядела на Хейлина и усмехнулась, – В следующий раз колдуешь ты. А я – наблюдаю за нашим помощником. Договорились?
– Договорились, – тот просиял. – Чувствую себя таким... таким заговорщиком, просто ужас. Мне даже нравится!
Рейлан покосилась на восторженного эльфа несколько изумленно.
– А я чувствую, что кто-то любит лезть, куда не просят. И когда я узнаю, кто именно... – тихий голос зимней был весьма многообещающим.
– Прольется кровь? – попытался угадать бард.
Не сдержавшись, Рейлан улыбнулась.
– Разве что самую малость. Кстати, не помнишь, что говорил наш наниматель относительно того, все ли должны добраться до финиша? – улыбка зимней сделалась самой невинной, на которую она только была способна.
Хейлин приложил руку к сердцу и воззрился в небеса с благоговением на светлом челе.
– Вот и прекрасно, – произнес он нарочито медленно, низким голосом. – Мне будет, что воспеть в моих новых балладах.
Рейлан неожиданно для себя развеселилась и подхватила шутливую беседу.
– Кого из этих двоих тебе было бы приятнее видеть в качестве замороженного окорока?
– Мне кажется, они оба достаточно костлявы, чтобы превратиться в действительно хороший окорок. Впрочем, если мне будет грозить голодная смерть, я задумаюсь над этим серьезней, – он вытащил травинку изо рта, удивленно посмотрел на нее и отбросил в сторону. – Кстати... или некстати... а у тебя всегда такие убойные методы?
Она пожала плечами.
– Я же маг холода, – она уже не запнулась на слове маг, хотя оно по-прежнему казалось неправильным применительно к себе, – Холод – штука суровая. Но знаешь, я могу действовать тоньше. И если однажды ты проснешься аккуратно примороженным к своему спальнику и осознаешь, что даже ничего не почувствовал...
Она рассмеялась.
– Ладно, шучу. Я думаю, это будешь не ты.
– Я надеюсь, что это буду не я! – выпалил Хейлин.
– Ну, если б я всерьез такое замышляла, разве я сказала б тебе? – успокоила Рейлан, – Гораздо более сомнительны те, кто молчит.
И она снова перевела с Гимира на Хорна и обратно не предвещавший ничего хорошего взгляд.

[Барон Суббота >>>]

И снова с вами неунывающая Топазовая компания!
На этот раз с экстремальными религиозными диспутами.
День второй

Брат Поль, проснувшись к своей страже, обнаружил, что изрядно промерз, а нога затекла – спать на голой земле оказалось не очень удобно. Отвык бродить, привык к своему домику... Но это ведь ничего, миссионеры в странах, где живут людоеды, терпят и не такие неудобства.
Остаток ночи показался священнику длинным. И даже под утро солнце не спешило проникать в пещеру, спрятавшуюся от него за грузным телом старого холма. Светлело медленно, нехотя, но утреннего тумана не наблюдалось, несмотря на близость реки.
Он принялся греть к завтраку кашу, перед едой не преминув вновь помолиться, пока спутники открывали глаза, потягивались и подтягивались на запах еды.
– Хеееей-най! – проснувшийся Гарэль Сорока подскочил на месте и в два прыжка покинул пещеру, оглашая окрестности радостным кличем.
– Хаааай! – Дракон вылетел из ножен, вздымаясь в приветственном салюте восходящему солнцу.
– Псих, – буркнула Маэджана, завернулась плотнее в свое тряпье, закрыв лицо платком, и попыталась досмотреть сон.
Священник проводил его взглядом и пробормотал:
– Полагаю, так он заменяет молитву...
– Нет, что ты, – отозвался Гарэль, подтверждая слухи о великолепном слухе эльфов. – Просто радуюсь, что оно взошло.
– Я возношу за это хвалу Творцу, – отозвался брат Поль. – Ведь он сотворил мир и нас.
И улыбнулся.
– А, – Гарэль, возращающийся в пещеру, вдруг просветлел лицом, явно обретя понимание чего-то сакрального. – Так ты славишь своего отца! Ведь это он сотворил и тебя и твой мир, если разобраться. Так, осмелюсь спросить?
– Конечно! – брат Поль был явно удивлен, что эта вещь не казалась его спутнику очевидной.
– Все вы психи, – снова пробормотала Маэджана, прикрыв голову собственным мешком.
Проснувшаяся охотница (а спящих после воплей эльфа не осталось) вежливо поклонилась сначала Дракону, затем Гарэлю, а потом и всем остальным.
– Светлого утра, уважаемые.
Голос загорянки звучал по-прежнему тихо и не слишком уверенно, будто она все еще сомневалась в том, что кому-то есть дело до её слов.
– Я отправлюсь к речке, – известила она остальных, доставая из сумки простой деревянный гребень.
– Светлого утра, – кивнул священник, решив не тревожить спящую. Тем более мирские соображения, в виде пустого желудка, подсказывали недостойные сомнения в том, что каши хватит на всех, а вновь потрошить мешки не хотелось.

Сообщение отредактировал higf - 11-04-2010, 19:55

[Reylan >>>]

Доспать, впрочем, у воровки не получилось. Усевшись у стены, она смерила священника хмурым взглядом и поделилась своими соображениями:
– Утро светлым не бывает. Че вы все подскочили-то? Да еще расшумелись...
– У нас есть цель и мы должны до неё добраться как можно скорее, чтобы не разделить участь тех несчастных, – напомнила Маэджане охотница.
– Несчастных? – сонно поморгала Маэджана и шумно зевнула в платок, – Каких еще?
– Лишенных памяти, с покалеченными душами, – в голосе Вхен послышались нотки жалости и сострадания.
– А, ну да... – воровка оглядела пещеру. Ее мутный взгляд явно свидетельствовал о том, что она еще не окончательно вернулась из мира снов. Затем она неохотно поднялась и потянулась, хрустнув суставами.
– Все поели перед дорогой? – деликатно напомнил брат Поль.
– Я подкреплюсь в пути, – отказалась загорянка. Возможно, она не желала, чтобы испортилось что-то из её запасов, может, привыкла питаться на ходу, а может быть, просто оставила еду спутникам, понимая, что на всех ее не хватит, а приготовление отнимет драгоценное время.
– Перед дорогой мне надо отлить, – сообщила Маэджана, – ээ... вернее, я хотела сказать, что буду пудрить нос за ближайшими кустами.
Она подняла свой мешок и вышла из пещеры. Едва заметно покачав головой, охотница вышла следом и направилась к речке, вполне вероятно со столь же низменными целями.
Умывшись и приведя в порядок себя и одежду, Вхен уселась на берегу и обратила лицо к солнцу. Загорцы верили, что это светило, как и огонь, являются видимыми проявлениями Творца в нашем мире, поэтому, когда была возможность, обращались к нему рядом с такими. Некоторые племена придерживались традиции возносить молитвы на рассвете и на закате, но Вхен просто обращалась к Тэзерату тогда, когда этого желало её сердце. А сейчас ей, как никогда, требовалась поддержка мудрого и родного божества. Обратив взгляд в небо и щурясь от ярких лучей, ласкающих кожу таким знакомым теплом, она тихо шептала что-то на родном языке, чье звучание удивительно сливалось с шумом воды и мягкими шорохами леса. Лишь завершив молитву, загорянка направилась в сторону приютившей путников пещеры.

[Aertan >>>]

Мара оставалась все так же молчалива, лишь пожелав спутникам доброго утра. Ела зимняя совсем мало.
Разобравшись с естественными нуждами, Маэджана не торопилась возвращаться к спутникам. Она расположилась на траве и размотала платок, скрывающий часть лица, достала из мешка зеркальце и придирчиво себя осмотрела. Затем извлекла металлическую баночку со сметаноподобным содержимым и принялась тщательно втирать крем в кожу лица. Проходившая мимо охотница замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась, захваченная диковинным зрелищем.
– Вы не здоровы? – участливо поинтересовалась она у Маэджаны. Мази от недугов были хорошо знакомы лесной жительнице, но их обычно втирали перед сном. Да и не чувствовала она никаких телесных болезней в этой женщине.
– Нет... То есть, да... – крепко закручивая баночку и отправляя ее в мешок, пробормотала воровка, – Ну, не то чтобы... Как его... аллергия. Надеюсь, мы разберемся с нашими делами раньше, чем это средство закончится. Не хотелось бы покрыться пятнами.
Она улыбнулась со слегка виноватым выражением и тут же скрыла улыбку, вернув на лицо платок.
– Если у вас закончится лекарство, я думаю что сумею приготовить вам новое, – вполне серьезно заявила охотница. Как она собиралась делать лекарство посреди незнакомого мира, с растениями, отличными от известных ей, да еще и от болезни, о которой ничего не сказано?
В глазах Маэджаны промелькнуло некоторое сомнение, однако затем она с энтузиазмом кивнула и выразила благодарность. Похоже, способность спутницы к приготовлению зелий ее заинтересовала.
– Так ты, стало быть, знаешь в этом толк? – спросила воровка.
– Меня обучали знать и использовать потаённые свойства растений в борьбе с хворями, – кивнула загорянка. – Если есть все необходимое, я могу приготовлять отвары и мази самого разного свойства. – Уточнять, что в чужом мире, где может не оказаться не то что нужных, но и вовсе знакомых ингредиентов, это может оказаться невозможным, девушка почему-то не стала.
Маэджана уважительно покивала.
– А ты знаешь, бывают такие растения... – она замолчала, подбирая нужные слова, – Они могут... нуу... улучшить настроение, что ли. Особенно, если их правильно обработать. Владеешь ли ты этим искусством?

[higf >>>]

Охотница посерела лицом, будто увидела нечто ужасающее.
– Бывают такие растения, – сказала она наконец. – Из них готовят напиток, дурманящий разум и подчиняющий слабых духом хитрым речам. Я никогда не приготовлю такого, – закончила Вхен. Отвернувшись, она молча зашагала в сторону пещеры.
– Не только напиток. Еще их можно жевать и курить, – бросила вслед Маэджана, пожав плечами.
Продолжать этот разговор загорянка не стала. Вернувшись в пещеру, она молча подхватила опустевший котелок, собрала испачканные миски, вытащила вместительный бурдюк из сумки и вновь отправилась к речке. На этот раз охотница отсутствовала недолго. Вымытая посуда вернулась на свои места, сумка собрана и повешена на плечо.
– Мне кажется, нам пора, уважаемые.
– Ранняя пташка червячка ловит, – припомнил поговорку островных соседей отец Поль, который был давно готов.
Больше ничто не препятствовало выходу в путь, и вскоре они бодро шагали по тропинке среди весьма мрачных кустов, которые солнце скорее оттеняло, чем освещало.
– Бог благословляет наш путь, – заговорил священник. Надеюсь, мы скоро выберемся из этой мрачной страны порождений могилы.
Слова служителя неведомого пока бога вывели Вхен из лабиринта мрачных мыслей и дурных воспоминаний. Вопросы, которым не нашлось времени прошлым вечером, принялись с новыми силами рваться наружу, желая воплотиться в сущий мир в тихом голосе загорянки.
– Простите за мою навязчивость, уважемый, – осторожно начала девушка, – но что такое "могилы", – повторила она незнакомое слово, – порождениям которой населена эта страна?
– В могилах хоронят мертвых, – брат Поль смутно припомнил, что уже говорил что-то об этом, но решительно забыл, что именно.
– Вы говорили, что возвращаете тела умерших земле, – оказалось, что девушка внимательно слушала то, о чем рассказывал тогда священнослужитель. – Могила это какое-то особое место?
Он почесал в затылке. Даже дикарям не приходилось это объяснять. С чего же начать? Пожалуй, сначала. Под бодрую ходьбу о погребении... Тьфу ты!
– Согласно обычаю, мы кладем мертвых в гробы... Это длинные деревянные ящики, специально для погребения... И закапываем их в землю, после соответствующей молитвы. Так велит Святое писание.
– И вы делаете это для того, чтобы вашему богу было легче вернуть тела праведным, так? – уточнила девушка.

[Барон Суббота >>>]

– Да, когда придет пора воскрешения мертвых, – довольно кивнул священник.
На лице Вхен, безуспешно пытающейся понять путь души, что описывал мужчина, появилась растерянность.
– И когда придет такая пора?
Это было очень ответственно – ведь слушала его не только загорянка, но и все остальные спутники. И он должен привлечь их, добиться внимания...
– Это точно знает только Бог. Однажды, когда мир прогнется под тяжестью грехов и исчерпает свое предназначение, он будет слишком стар и готов пасть к ногам Зла – придет Бог и защитит людей. А потом воскресит всех живших когда-либо, в расцвете их сил и разума, вернет им тела. И те, кто достоин, кто прошел испытания – обретут новую жизнь в лучшем мире, где нет зла и болезней.
Понимания в вишневых глазах не прибавилось, но решимость разобраться в причине, заставлявшей людей добровольно обрекать души на плен, никуда не исчезла.
– А в чем предназначение мира? – охотница попыталась восстановить полную картину в своем воображении, но особого успеха не добилась.
Священник грустно пожал плечами.
– Возможно, если бы мы поняли, в чем состоит замысел Божий, то он был бы исполнен. Но пока что мы не в силах этого постичь. Люди несовершенны.
– А что такое грех? – все с той же наивной непосредственностью продолжала расспрашивать загорянка.
– Плохой поступок, – на этот раз священник был предельно лаконичен.
– Плохой для кого? – не поняла девушка.
Брат Поль ускорил шаг, чтоб не отставать от более длинноногих товарищей. Местность постепенно расчищалась.
– Просто плохой. Украсть. Убить. Чрезмерно возгордиться и заноситься. То, что приносит вред твоим сородичам или унижает их. Разве у вас не так?
Прежде чем ответить, охотница снова задумалась. То ли этот процесс давался ей с определенным трудом, то ли она привыкла обдумывать то, что намеревалась произнести.
– Похоже, – не слишком уверенно сообщила она. – У нас плохо поступать не по душе, не смотреть в себя и мириться со скверной в себе и мире. Вредить другим, красть и убивать почти всегда противно душе, самой её природе. Но если воин защищает свой дом и убивает того, кто пришел разрушить его мир, он поступит так, как велит его сердце. Печально, что он не сумеет исцелить душу этого человека, но иногда просто не остается выбора. Это грех?

[Reylan >>>]

– Это не грех – убивать воину. Пока не грех, ибо мы не пришли еще к совершенному миру, который задумал создатель. Но всегда ли можно доверять собственной душе? Разве душа вора не шепчет ему часто – укради, чего не хватает? Человек бывает слаб и легко поддается соблазнам. Для того и существует заповедь "Не укради", ибо иначе слабый духом мог бы оправдаться перед собой, что не знал, что это плохо. Что его душа повелела так ему...
– Наши песни тоже призваны научить людей, заставить их задуматься над тем, что они творят, – обрадовалась Вхен. – Душа всегда страдает, когда приносит боль другой душе. Просто иногда мы не видим не видим и не понимаем этой боли и предания рассказывают помогают нам лучше видеть друг друга и себя самих.
Мысленно вернувшись к началу беседы, словно охотник, идущий по следу зверя, и ненадолго свернувший в сторону, девушка продолжила осмысление чужеземного обряда погребения, пересказывая услышанное на свой лад.
– Получается, что когда мир настолько наполнится скверной, что будет готов вернуться в изначальное Ничто, придет ваш бог и защитит вас?
Высказав это вслух, загорянка даже приостановилась, пораженная открытием.
– Выходит, вы заранее готовитесь к поражению в борьбе с собственным несовершенством? Вы ждете, что вас спасет ваш бог и тех, кто очистился от скверны и стал совершенней, он возродит в старых телах и отправит в новый мир, лишенный изъянов?
Брат Поль посмотрел на девушку с жалостью и отчаянием одновременно. Ну как, как же пояснить ей, переиначивающей все по-своему.
– Нет. Но у Творца есть противник. Сатана, повелитель зла. Люди в силах бороться с людьми, но без помощи Бога не могут повергнуть Сатану, ибо он могуществен. А мы выбираем между трудным путем добра и легким – зла. И бог не будет спасать тех, кто выбрал стезю греха. Он отделит своих, от тех, кто сам отвернулся от спасения. Ведь ваши воины не чтут предателей?
– Наш народ не чтит само предательство. Если человек, совершивший его, взял свой урок и избавился от этой скверны в себе, то он будет вновь принят и прощен. Мы все несовершенны и приходим в этот мир учиться. Не совершает ошибок только тот, кто не совершает вообще ничего. Если отрекаться от всех, хоть раз совершивших злой или недостойный поступок, то останешься одинок.

[Aertan >>>]

– Я не говорил об одном разе, – возразил отец Поль. – Я говорил о тех, кто выбрал путь зла, укрепил его в своем сердце и не отрекся. За что прощать их? Да, Бог милосерден, он дает возможность изменить себя и прийти к нему до последнего дыхания. Хочешь, я расскажу притчу?
Охотница благодарно кивнула. Истории о деяниях часто позволяют куда лучше понять то, что не просто объяснить напрямую.
– Да, несомненно.
– Царство Небесное подобно хозяину дома, который вышел рано поутру нанять работников в виноградник свой, и, договорившись с работниками по серебряной монете в день, – отец Поль решил не употреблять слово "динарий", – послал их в виноградник свой; выйдя около третьего часа, он увидел других, стоящих на торжище праздно, и сказал им: идите и вы в виноградник мой, и, что следовать будет, дам вам. Они пошли. Опять выйдя около шестого и девятого часа, сделал то же. Наконец, выйдя около одиннадцатого часа, он нашел других, стоящих праздно, и говорит им: что вы стоите здесь целый день праздно? Они говорят ему: никто нас не нанял. Он говорит им: идите и вы в виноградник мой, и что следовать будет, получите. Когда же наступил вечер, говорит господин виноградника управителю своему: позови работников и отдай им плату, начав с последних до первых. И пришедшие около одиннадцатого часа получили по монете. Пришедшие же первыми думали, что они получат больше, но получили и они по динарию. И, получив, стали роптать на хозяина дома и говорили: эти последние работали один час, и ты сравнял их с нами, перенесшими тягость дня и зной. Он же в ответ сказал одному из них: друг! я не обижаю тебя; не за серебряную монету ли ты договорился со мною? Возьми свое и пойди; я же хочу дать этому последнему то же, что и тебе; разве я не властен в своем делать, что хочу? Или глаз твой завистлив от того, что я добр? Могут стать последние первыми, и первые последними, ибо много званых, а мало избранных.
Священник замолчал и испытующе посмотрел на девушку – поняла ли? Опасения, похоже, оказались не напрасны. Брови на смуглом лбу задумчиво сдвинулись вместе, а открытый взгляд казался растерянным.

[higf >>>]

– Эти работники не привыкли соблюдать договоров, – сделала вывод Вхен, – и хозяин был в своем праве назначать любую плату. То, как несправедливо он ведет дела, ведёт к тому, что эти работники больше не вернутся к нему, или будут попадаться ему на глаза к вечеру. Но я так и не поняла, кто и почему среди званых был избранным?
Во взгляде охотницы было столько искреннего желания понять, чему же учит эта притча, что даже не получалось обидеться на её бестолковость.
– Я знаю, о чем это, – подала голос молчавшая до того Маэджана, – В некотором роде, очень заманчивые условия у этого божества, если постичь, в чем здесь соль. Ты можешь всю жизнь соблюдать его правила, а можешь не соблюдать. Главное – успеть подписать договор до того, как отбросишь копыта. И тогда – ты в выигрыше.
Брат Поль помотал головой.
– Это лишь иносказание. В нем говорится о том, что искренне принявший Бога будет принят как равный среди других. Если он, как ты сказала, избавился от скверны в себе. Именно искренне, – он сердито посмотрел на Маэджану, – а не с расчетливым лицемерием!
– Боги ведут себя абсолютно также, – парировала воровка, – Мы нужны им не меньше, чем они нам. И я скорее поверю тому из них, кто честно называет свою цену, а не рассуждает столь ненадежными категориями как...
Она замолчала, не сумев подобрать нужного слова.
– Я верю в том, что Создатель мудр и добр, – сухо отрезал отец Поль.
– А кто спорит? – невозмутимо ответила Маэджана, – Я лишь говорю о том, что и он преследует свою выгоду. Не вижу в этом ничего плохого.
– Неужели тебе в этом тяжелом мире никогда не хотелось просто любить и верить? Не рассчитывая мелочные выгоды? – священник даже остановился на тропке, выводящей их на широкую лужайку, поросшую зеленой, даже чересчер зеленой травой. – Или ты скрываешь это? Бог наполнил наши сердца добром, а мы прячем их...
– В этом? – переспросила воровка и огляделась, – Не сказала бы пока, что он так уж тяжел. Видала я места и похуже. И кстати, там, где похуже, на любовь времени нет. Там только успевай уворачиваться. А вот где получше, почему бы и не полюбить.
Она усмехнулась в платок.
– Главное – найти, кого.

[Барон Суббота >>>]

– На любовь всегда есть время, – не согласилась загорянка. – Она составляет суть нашей души. – Коротко поклонившись священнику, Вхен приложила руку к сердцу: – Мне кажется, я поняла, о чем говорит эта притча. Не так важно быстро или долго давался тебе урок, важно то, что душа получила его и стала совершенней, ближе к богу. Но... – девушка замялась и смущенно продолжила, – я так и не поняла что происходит с теми, кто отказывается учиться и проходит мимо всех посланных ему уроков.
– А я не поняла, зачем нужны эти уроки, – добавила Маэджана. На Вхен она посмотрела со странной смесью непонимания и сочувствия. Впрочем, рассудила она, что взять с человека, у которого при упоминании о такой невинной вещи, как дурман, лицо делается цвета застиранных портянок.
– Уроки нужны, чтоб стать лучше... А что случается с плохими людьми в твоей стране, – брат Поль перевел усталый взгляд с Маэджаны на Вхен. Да, беседа давалась нелегко!
– Они воплощаются вновь и вновь, жизнь за жизнью сталкиваясь с уроком, повторяющимся на разные лады, – пояснила охотница. – Нередко близкие ему души тратят свои воплощения на то, чтобы помочь такому человеку пройти его урок. Так для скупца такая душа может воплотиться любимой, которая погибнет из-за его скупости. Урок получается жестоким, но значит, иначе было не достучаться. Тот, кто должен был воплотиться, чтобы познать самопожертвование, может родиться в годы войны, – глухо добавила она, – и победой для него будет погибнуть, защищая то, что ему дорого. Все, что происходит с нами в жизни, это наши уроки. Кому-то они даются легче, кому-то труднее, но все служат совершенствованию и росту наших душ.
– Лучше – понятие расплывчатое. Лучше для кого? Мой незабвенный учитель, Тамай Калифер, сказал, что я стала значительно лучшим... профессионалом, когда научилась отыскивать пространственные коридоры. Он мной так гордился. Его уроки даром не прошли. А вот хозяин дома, на котором я впервые опробовала свои новые знания, вряд ли был в восторге. А у охраны лица так и повытягивались, когда они увидали... – в глазах Маэджаны зажглась мечтательная искорка – воспоминания явно было приятным. Затем она обернулась ко Вхен, – А в твоей версии тоже много неясностей. Вот, например, эта любимая... Хочешь сказать, что для нее все решено заранее?

[Reylan >>>]

– Да, – кивнула та. – С этой целью она намеренно воплощается, и в этом задача – помочь родной душе, даже ценой потери воплощения.
– Она получает что-то за выполнение этой работы? – с неподдельным интересом спросила Маэджана.
– Это не работа, – покачала головой девушка, – это её добрая воля. Её помощь родным душам. Её решение.
– Ах, помощь... – протянула Маэджана, – Ну, тоже дело хорошее.
Тон ее, впрочем, ясно говорил о том, что разговоры о бескорыстной помощи ей не так интересны, как разговоры о вознаграждении, пусть даже она на него не претендовала.
– Люди должны следовать заповедям Божьим, – вновь вступил священник. – Пусть мы пока не в силах все понять, но там говорится, что хорошо, что дурно. И мы узнаем это. Творец создал нас, и мы следуем его путем. Но те, кто отрекаются от него, подобны детям, проклинающим родителей. Они не попадут в Царство Божие, а будут отданы во власть Сатане, которому служили при жизни. И ввергнуты в огонь.
– Во власть кого? – озадаченно переспросила загорянка.
– Врага Бога, Владыки зла.
– А зачем этот бог отдает своему врагу тех, кто не захотел к нему примкнуть? – изумилась Маэджана, – Нет, я, конечно, понимаю, он может быть раздосадован тем, что не все захотели ему служить, но увеличивать количество адептов у своего конкурента..?
Воровка растерянно развела руками.
– Каждому воздастся по делам его! – в глазах брата Поля загорелся огонек. – Праведных ждет страна дружбы и любви, рай. А грешных – ад, геенна огненная, ибо Сатана находит удовольствие в мучение попавших к нему душ.
– Геенна огненная... – в глазах Маэджаны мелькнула искорка понимания, – а это случаем не такое место, где лавовые реки, черные облака, пахнет отвратительно, а большинство местных жителей – хвостаты, рогаты, клыкасты и временами крылаты, как наш недавний знакомец-трактирщик?
– Ты знаешь про Ад? – отец Поль изумился и вновь остановился.
– Я много где бывала, – охотно поделилась воровка, – Хотя по-моему местные называли эти земли как-то иначе...
Между ее бровей пролегла морщинка, девушка пыталась что-то вспомнить.
До этого момента Гарэль просто шёл рядом с Азрой, внимательно слушая их беседу. Он всегда любил сказки, песни и мифы других народов, а уж послушать про чужих богов от их служителя...

[Aertan >>>]

Впрочем, брат Поль явно молился кому-то одному, что ничуть не делало предмет беседы менее интересным. Сорока слушал и слушал, пока речь не зашла о пресловутой Геенне.
– Хей-най! – удивился он. – А где же смысл, осмелюсь спросить?
– Кара грешникам, – терпеливо ответил священник. – Но оттуда может выбраться только демон.
– Ну, ладно, детей тоже иногда наказывают за шалости, – Гарэль озадаченно и как-то по-кошачьи вздрогнул кончиком уха. – А что потом?
– Ничего, – сказал священник строго. – Они сделали свой выбор.
– Тогда зачем же их карать? Если потом ничего не будет – они ведь не смогут выучить урока и показать, что исправились, разве нет?
– Им была дана целая жизнь...
– Ну да! Но зачем наказывать, если потом ничего не будет? Или... ему просто нравится мстить и наказывать? – эльф нахмурился.
Перед его глазами живо вставали картины истории собственного народа. Картины, участником которых он никогда не был, но которые видел глазами своего отца – талантливого рассказчика, не жалевшего ни сердца, ни слёз, чтобы рассказать младшему поколению – какой ужас творили их предки.
Вырезанное селение. Кровь на аккуратных улицах. Раньше здесь жило смешное племя людей – низкорослых, добродушных, спокойных. И очень сильных духом. Настолько, что однажды они набрались храбрости и таки сумели изловить эльфа-эмиссара, пришедшего ночью за их детьми. Они его не мучили – просто повесили, а потом отнесли тело к опушке леса, откуда приходили ночные гости. Следующее утро встретило только пепелища и стоны умирающих плохой, страшной смертью людей. Эльфы никого не пытались ничему научить. Они просто отомстили, и им это понравилось.
– Вы не понимаете, – лицо брата Поля исказилось страданием. – Бог любит нас, нас всех, своих детей. И эту любовь надо принять, ибо она есть счастие. Но тот, кто раз за разом отказывается от любви – разве не сам он, знающий, что предается Сатане, виноват в том, что тот с ним содеет? Не Господь мучает в Аду, а владыка Ада. Милосердие Творца велико, и он каждому протягивает руку – но не хочет заставлять нас и тянуть за руку того, кто ее постоянно отталкивает, хотя готов ждать до последнего мига. Бог есть любовь, но мы свободны в выборе, иначе были бы куклами. И должны отвечать за свои деяния. Бог любит каждого, поверьте!

[higf >>>]

Страсть, зазвучавшая в голосе, словно бы приподняла невысокого человечка, сделала его выше ростом и даже шире в плечах.
– Ээ... как вы все удачно поделили на этих двоих, – заметила Маэджана, – Остальным богам это не понравится.
– А если любит, то зачем наказывает?! – глаза Гарэля округлились чуть ли не до человеческого разреза. – Ну зачем, для чего?
– Не он, Сатана мучит! – почти выкрикнул священник.
За что Бог покарал его косноязычием? Как, как объяснить, передать то, что он чувствует, этим людям, которые все переиначивают по-своему. Он сам не заметил, как подумал об остроухом, как о человеке. Впрочем, какая разница? Он был больше похож на соотечественников француза, чем обитатели Конго или жители далекого и загадочного Китая.
– Но вы же сказали "будут отданы во власть Сатане", – напомнила воровка, – А не сам Сатана... это самое... сцапает в общем. А раз у вас по штату прочие божества не предусмотрены, стало быть, отданы будут этим вторым? Ну, который первый?
– "И если вы скажете ему – не знаю тебя, то потом и он может сказать – не знаю вас", – судя по тону, во вспышке служитель Бога исчерпал свои слова и явно цитировал. – "Бог отступится после смерти от тех, кто всю жизнь отступался от него".
– Ну вот вам, пожалуйста. Те же самые "ты – мне, я – тебе", а еще меня мелочными выгодами попрекали. А то что у бога размах иной, так на то он и бог. Но суть от этого не меняется, – удовлетворенно заключила воровка.
Гарэль вопросительно посмотрел на священника, явно очень сильно ожидая услышать ответ. Дракон, судя по тому, что рука Сороки непроизвольно вытащила его из ножен примерно на палец, тоже весьма заинтересовался.
Но если им и было суждено узнать ответ священника, то не в этот раз. Путники наконец пересекли поляну – и Мара, которая шла первой, ступила туда, где кусты указывали продолжение тропки. Кусты вздрогнули, будто отшатываясь от оглушительного хлопка, развернулись серые, покрытые перьями крылья – и зимняя взвилась в воздух. Не сама, в когтях огромной твари, похожей на птицу, но была ли то птица – не мог бы сказать даже зоркий эльф, ибо существо слилось с посеревшим за время разговора, затянувшимся облаками небом. Видно было лишь, что девушка явно лишилась чувств – так безвольно обвисло ее тело.

[Барон Суббота >>>]

Загорянка в мгновение ока сбросила лук с плеча и уложила стрелу на тетиву, но выстрелить так и не решилась – побоялась попасть в синеволосую.
Гарэль молниеносным, размазавшимся в воздухе движением выхватил Дракона, но не застыл в боевой позиции и не атаковал – просто всмотрелся в клинок, подозрительно выискивая там пятна тусклого, серого налёта, но нет – клинок был чист.
– Это обычный зверь, осмелюсь доложить, – с явным облегчением в голосе сказал он.
– О... это утешает, – переведя дух, сказала Маэджана, – И раз он тебя не пугает, может, ты заглянешь в эти кусты и узнаешь, нет ли там кого еще?
– Конечно! – улыбнулся Гарэль и осторожно раздвинул ветви Драконом. Так, чтобы ни один листок не пострадал.
И внезапно у его ног пробежала трещина, рассекая почву. Она разделилась надвое, и обе части раздвоились – и вот уже по поляне, окружая путников, чернели провалы, словно десятки черных голодных пастей. Священник, который все еще смотрел в небеса, чуть не попал ногой в одну из них, но вовремя отпрянул. Трава, слишком зеленая трава, принялась морщиться и усыхать за считанные мгновения.
– Хей-най! – Гарэль мгновенно отскочил от трещины, с чисто эльфийской скоростью и ловкостью убрав меч в ножны. – Уходим, осмелюсь предложить!
С этими словами он подхватил загорянку под колени, неожиданно легко забрасывая её на плечо, и большими прыжками понёсся к краю поляны – туда, где росла нормальная, здоровая трава и не было трещин. Брат Поль, по разумению эльфа должен был позаботится о Маэджане... ну, или она о нём.
Та, впрочем, не собиралась заботиться о ком-либо, кроме себя. Ловко перескочив возникшую почти под ее ногами трещину, воровка припустила вслед за эльфом.
Брат Поль бросился за ней, отставая – его короткие ноги не поспевали за воровкой.
Кусты не спешили выпускать эльфа – они вдруг сомкнулись, хватая его за ноги ветками и норовя свалить с ног.
Увидавшая такой поворот событий Маэджана на бегу выхватила из-за пояса кинжал и, нагнав Сороку, с размаху полоснула по ветвям лезвием.

[Aertan >>>]

Среди всего этого буйства жизни реакция загорянки на помощь осталась незамеченной – и совершенно напрасно. Стоило эльфу так неожиданно и бесцеремонно сграбастать юную охотницу, как её зрачки стремительно расширились от ужаса, а тело начала колотить дрожь. Сведущие в магии люди заметили бы короткий импульс, незримый обычному глазу, что метнулся от девушки к незваному спасителю. Вхен никогда не удавалось контролировать такие вот инстинктивные выплески, после которых люди безвольно оседали наземь, потеряв власть над телом. Но ничего подобного не случилось, только Нархэт-Дракон ответил упругой волной обжигающего сухого тепла.
– Хей-най! – прошептал Гарэль, усердно пытаясь освободиться от кустов. – Дракон, что такое?
Вхен, начавшая приходить в себя от пережитого потрясения, облегченно вздохнула. Теперь охотница, конечно же, понимала, что ничего дурного старший не хотел и, поддайся он её дару, вышло бы очень скверно. Но шевелящиеся кусты и разверзнувшаяся под ногами земля не располагали к пространным размышлениям, так что вопрос о том, почему эльф устоял на ногах, сам собой откладывался на неопределенное время.
– П-пусти, – запинаясь, пробормотала девушка. Похоже, что оказаться опутанной неизвестным растением ей было милее столь тесного знакомства с посторонним мужчиной.
– Ой! – удивился Гарэль, только сейчас заметив, что всё ещё прижимает к себе загорянку. – Извини.
За эти мгновения не очень уместного светского разговора священник почти догнал их, перепрыгивая трещины.
Рассеченные Маэджаной ветки упали на землю, но оставалось еще много других, которые тянулись к остальным – Вхен, воровке, брату Полю, но в первую очередь к Гарэлю. То ли он казался самым опасным, то ли самым привлекательным.
Работая клинком, Маэджана заметила подобную избирательность растения и прокричала эльфу:
– Ушастый, ты явно ему нравишься, так ты спроси, чего ему надо? Вдруг просто поговорить, а мы тут... уф! – она замолчала, отмахиваясь от очередного отростка.
– Точно! – просиял эльф. – Уважаемое дитя Матери всех Древ, чего ты хочешь от нас?
Последнюю фразу он произнёс по-эльфийски, на том самом певучем красивом языке, который интуитивно понимают все живые, но не вполне разумные твари.

Сообщение отредактировал Aertan - 11-04-2010, 23:05

[Reylan >>>]

На миг движения замерли, а потом стали еще активнее. Кусок поляны вместе с травами и кустами шел складками, сжимаясь вокруг путников. Эльф не получил ответа, но ощутил голод.
– Уважаемое дитя, мы тебя не обижали! – воскликнул эльф. – Во имя связи всех живых существ, не ешь нас!
– Уважаемый, хищник ест жертву не потому, что голоден, такова его природа, – торопливо проговорил брат Поль, который с переменным успехом распутывал кусты руками.
– Так может его накормить? – Вхен выглядела нервной, шарахаясь то от людей, то от излишне активного растения поочередно.
– Кем? – выразительно спросил священник.
Загорянка посмотрела на него с таким негодованием, что сразу стало понятно, кто тут главный подозреваемый в людоедстве.
– Не кем, а чем! У нас есть с собой какая-то еда, может, оно удовлетворится этим угощением?
С этими словами девушка выудила из сумки остатки несчастной птицы, окончившей свои дни на жарком огне, и бросила ее в куст, туда, где шевеление было самым подозрительным.
Трещина раздвинулась и за мгновения сомкнулась, без следа поглотив безропотную жертву, но тут же разомкнулась и потянулась к Вхен.
– Оно большая! Ей мало будет! – воскликнул брат Поль. – Надо убегать!
И без большого успеха предпринял шаги к этому.
– Во имя Тэзерата, – пробормотала охотница, пытаясь избавиться от ползущих к ней ветвей. Стоило им сжаться посильнее, причиняя девушке боль, как тот же неконтролируемый магический спазм прошел по ее телу и ударил по оплетающим его лозам. Те конвульсивно разомкнулись – но уже тянулись новые.
– Может, оно подавится? – с этими словами Маэджана зашвырнула в кусты стащенную с вампирского стола вилку.
Ее ощупала какая-то резвая ветка, но, видимо, неведомый хищник прекрасно различал живое и неживое.
– Если нас хотят слопать с одеждой... – священник не закончил, ибо поскользнулся и упал. Под ним открылась трещина, в которую, пожалуй, провалилась бы Вхен, но брата Поля спасло, что он был полнее девушки и успел откатиться в сторону прежде, чем черная пасть распахнулась еще шире.
– Господи, спаси меня! – воскликнул он, но не встал, а откатился еще дальше. – Бегите же!
– Двоих на одной полянке, это уж слишком, – заявила Маэджана, развернувшись и протягивая брату Полю руку, – Хотелось бы сохранить вас до следующего раза.

[higf >>>]

Священник с помощью девушки подхватился на ноги и воскликнул, обращаясь к эльфу:
– Рубите же их!
– Ага, если вероисповедание твое допускает такое обращение с уважаемыми детьми матери всех древ, – брякнула Маэджана, отмахнулась от одного отростка, поднырнула под другой и юркнула в кусты – подобрать не оцененную по достоинству вилку.
– Человек имеет право защищать свою жизнь против хищника, – запальчиво возразил брат Поль, круша преграждающие ему путь ветки дорожной сумкой.
– Прости меня, дитя Матери всех Древ, – вздох Гарэля был полон искренней печали. – Но я не могу допустить кровопролития. Уйди, прошу тебя последний раз!
Дракон со свистом вылетел из ножен и тут же размазался в воздухе мерцающим кругом, а Сорока... куда подевался Гарэль Сорока, весельчак и бродяга? Где эльф, несущий на себе кровавое бремя своего народа? Нет его. Есть только цветастый пестрокосый вихрь, закруживший на месте, где он только что боролся с неведомой тварью. Ветви полетели в разные стороны, а Гарэля уже там не было – Дракон свистел совсем рядом со спутниками эльфа, безжалостно, но и без всякой жестокости рубя в крошево всё, что к ним тянулось.
И только теперь, словно бы почуяв, что добыча попалась не под силу, ветви отпрянули от эльфа – и в то же время стали отчаянней пытаться уцепиться за остальных. Отец Поль поспешил ближе к Сороке и указал вперед – там виднелось место, где растения переставали быть того неестественного оттенка и становились обычным лесом, пусть иного мира.
Гарэль тут же устремился в указанном направлении, продолжая расчищать путь. Двигался при этом он с той скоростью, когда обычный человеческий глаз не способен ухватить само движение, фиксируя лишь отдельные позы.
Маэджана бросилась за эльфом, соблюдая, впрочем, немалую дистанцию. Находясь за пределами очерчиваемых клинком эльфа причудливых фигур, приходилось и самой усердно орудовать лезвием, отбиваясь от все не теряющих активности отростков. И тем не менее изрядно уже потрепанное растение казалось менее опасным, чем воинственный эльф. Он профессионал – бесспорно, но, согласитесь, это не означает наличия глаз на затылке. А такому мечу что ветка, что ее, Маэджаны, шея. Он и разницы не почувствует.

[Барон Суббота >>>]

Впрочем, насчет глаз в неподобающих местах, решила Маэджана, надо будет полюбопытствовать у Азры при случае. Она эльфу косицу заплетала, может заметила чего. Одного взгляда на ту, впрочем, хватало, чтобы понять, что с охотницей творится что-то странное. Смуглая обычно кожа болезненно посветлела, а мелкая дрожь пальцев выдавала неумело скрываемые чувства. Девушка, против обыкновения, даже не вынула ножа, кажется, совсем позабыв о нем. Да и взгляд был странным, какие встречаются у людей, вырванных из реальности воспоминаниями и видящих два места разом. За спутниками она брела словно во сне, избегая любых касаний.
Впрочем, в скорости, похоже, уже не было нужды. Ветви замирали, превращаясь в обычные с виду растения, словно взбунтовавшиеся подданные, устрашившиеся эшафотов. А страшиться было чего – словно воины, посмевшие встать на пути дракона огнедышащего, валялись обрубки после того, как прошел эльф. Павшие воины – не срубленный лес. Даже срезы их были странными – под корой была не древесина, а какая-то субстанция, вроде очень плотного желе. Земля же разглаживалась, снова принимая безобидный, заманчивый вид очень зеленой поляны.
– Благодарю вас за спасение, Гарэль, – обратился к нему священник.
Обычно излишне вежливая, загорянка даже не посмотрела в сторону спасителя, а просто осела на землю, как это бывает с людьми истощенными или больными. Следующее её действие вызвало еще большее недоумение. Девушка полезла в сумку, вытащила остатки окончательно зачерствевшей лепёшки и принялась есть, да так жадно, будто голодала пару дней и вкушала как минимум царские явства. Закралось даже подозрение, что непритязательные с виду мучные изделия были самой вкусной пищей, что может приготовить человек.
Маэджана воззрилась на это действо с неподдельным интересом. Брови ее поползли вверх, воровка несколько раз кивнула, словно говоря про себя что-то вроде "ну-ну".
– А если не хватит, – заговорила она уже вслух, – так мы можем собрать и изжарить то, что ушастый нарубил. Чего добру пропадать...
Загорянка на насмешку никак не прореагировала. Может, даже не слышала, а может, ей просто не было до неё дела. Нашарив бурдюк с водой, Вхен принялась жадно пить. Сероватый оттенок кожи стал очень медленно, едва заметно для глаза, пропадать, уступая место привычному медному цвету.

[Reylan >>>]

– Что с вами? – поинтересовался у загорянки брат Поль.
Начавшая приходить в себя охотница отложила бурдюк в сторону и ответила, пряча взгляд:
– Это недуг, скоро пройдёт.
Врать она определенно не умела, но и говорить об этом, похоже, не собиралась.
– Не переживай, – неожиданно утешила Маэджана, – У всех есть свои маленькие слабости.
В женских недугах священник смыслил мало, а потому предпочел промолчать, чтобы не попасть впросак. Зато Маэджана молчать не собиралась, напротив, она желала обсудить слабости окружающих. И начала как раз со священника.
– У вас, кстати, тоже, – сообщила она, глядя на брата Поля.
– Что – тоже? – удивился тот.
– Есть слабости, – жизнерадостно поведала воровка.
– Грешен есмь, – согласился тот. – Как и все люди.
– Не то слово, – подтвердила Маэджана и придирчиво оглядела брата Поля с ног до головы, – Послушайте, вы правда всерьез считаете, что ваша дорожная сумка – надежное оружие?
– Я не воин, не могу и не должен пользоваться оружием, – ответил тот. – Мое оружие – вера.
– Не знала, что вера спасает от хищников, – иронично выгнув брови, сказала Маэджана.
Брат Поль посмотрел на нее чуточку печально и заметил строго и грустно:
– Если будет на то воля Его.
– А вы не думали, что у него нет времени на вас всех, и что он был бы очень благодарен, если бы вы хоть иногда заботились о себе сами?
Маэджана вдруг резко взмахнула рукой и остановила ее лишь перед самым носом брата Поля. В кулаке воровка сжимала многострадальную вилку.
– Возьмите это, – щедро предложила она, – При некоторой тренировке – неплохое оружие. Можно ткнуть в глаз.
– Зачем вы это делаете? – неожиданно подала голос охотница. Судя по ее виду, ей все еще было не слишком хорошо, но глаза стали совершенно осмысленными. – Он не делал вам дурного, не враг, даже союзник, пусть и вынужденный. А вы с наслаждением и упорством, достойным лучшего применения, причиняете ему боль.
Похоже, что загорянка и не думала читать морали или нотации, она действительно искренне не понимала смысла действий Маэджаны.
– Боль? – в глазах Маэджаны отразилось искреннее недоумение. – Ему?
Вхен кивнула.
– Да. Вы раните душу. Пусть совсем незаметно, но раните. Из-за этого души грубеют, теряют чувствительность и закрываются от других душ.

[Aertan >>>]

Маэджана помолчала. Она убрала руку от лица священника и задумчиво поскребла вилкой свою замотанную в платок макушку.
– Если бы я хотела сделать ему больно, я бы в него это воткнула, – продемонстрировав вилку, сообщила она, наконец, – А так я всего лишь хотела, чтоб он не оставался безоружным. Не нравится вилка – при случае стырим чего-нибудь понадежнее. А нож у меня только один, извини, дать не смогу. Впрочем, есть еще столовый. Тоже у нанимателя позаимствовала.
– Тогда я тем более не понимаю, – растерянно проговорила загорянка. – Вы желаете ему добра, но при этом причиняете вред. – Она замолчала, видимо подбирая подходящие слова. – Одно и то же можно сделать бережно и разрушительно, – наконец продолжила Вхен. – Представьте, что в тело попала крупная заноза. Вы хотите помочь и вытащить её, но вместо того, чтобы сделать это осторожно и бережно, вы вырезаете её вместе с куском плоти, оставляя открытую кровоточащую рану. Просто вам кажется, что испытав такое, этот человек не захочет повторения и будет впредь внимательней, чтобы не занозить руки.
Слушая столь образную речь, Маэджана растерянно хлопала глазами, а когда Азра замолчала, раздраженно выпалила:
– Из-за его упертости его же первого и сожрут!
– В мире есть много того, что ценится больше жизни, – загорянка говорила убежденно, как человек, видевший восход солнца на протяжении всей своей жизни, уверяет, что оно взойдет и завтра. – И право каждого решать, когда и зачем расставаться с ней. Если не брать в руки оружия для священнослужителя так важно, то мы не можем заставлять его предать веру. Возможно, его бог послал ему таких спутников как раз для того, чтобы тот не нарушил данной клятвы и остался жив.
– О, в деле о незаконном перемещении нас в сей гостеприимный мир есть новый подозреваемый! Бог брата Поля! – взмахнула руками Маэджана. Похоже, она растратила все свои аргументы и уже отчаялась донести огонек здравого смысла в дебри религиозности. Оставалось иронизировать.
Во время этого спора отец Поль был на удивление спокоен, хотя и невесел. Он переводил взгляд с одной девушки на другую – чуть рассеянный, будто всматривался внутрь. Как пастырь, получивший новый приход, на первой проповеди пытается понять по лицам, словам, жестам, кто из его прихожан склонен выпить, а из прихожанок – открыть дверь любовнику, когда мужа нет дома.

[higf >>>]

Когда он заговорил, то выглядел грустным.
– Мне действительно не нужен нож. У каждого свой путь, и я служу не мечом, но словом. Я не сержусь на тебя, – мужчина обратился к Маэджане. – Я тебя понимаю, но ты не хочешь понять меня. Боюсь, ты не слышишь никого, кроме себя, кроме того, что хочешь услышать. Мне тебя жаль. Возможно, твои уши еще откроются. Спасибо за добрые намерения, – священник перевел взгляд на загорянку и, кажется, хотел еще что-то добавить, но удержался. Заметив это, Вхен поникла и опустила взгляд, не решившись на вопрос. Она не понимала, что сделала не так, но чувствовала, что поступила невежественно. Но она всего лишь сказала то, что знает даже ребёнок!
– Каждому свой путь, – эльф, до того придирчиво вытиравший клинок собственным рукавом, отчего тот обзавёлся почти изящной бахромой, подошёл ближе. – И горе тем, кто пытается идти чужим, но... каков бы не был путь, идти по нему можно очень по-разному. Не так ли?
– Конечно, – подтвердил священник.
Высокопарный настрой философской беседы несколько подпортило шуршание, производимое Вхен. Она снова рылась в сумке в поисках еды. Даже слова, изрекаемые Старшим, не могли отвлечь ее от навязчивого голода, терзавшего тело. Нашарив корнеплод, она мгновение с сомнением смотрела на него, а потом надкусила. Без подобающей варки он был жестким и не вкусным, но в пищу годился.
Маэджана пожала плечами и спрятала вилку в мешок.
– Спасибо за жалость, – любезно отозвалась она, – А я в свою очередь вас пожалею, наблюдая, как дергаются ваши ноги, торчащие из пасти очередной проголодавшейся росянки.
Она обернулась к Азре и все тем же вежливым тоном предложила:
– У меня есть еда со стола нашего нанимателя. В прошлый раз вы все ей пренебрегли, но может... хочешь?
Даже не удосужившись как следует прожевать пищу, охотница благодарно закивала, буркнув что-то невнятное, в равной степени могущее быть согласием, благодарностью или вселенской мудростью её народа. Может, загорянка немало знала о душе, но вот похвастаться столь обширными познаниями в этикете явно не могла.

[Reylan >>>]

Воровка порылась в мешке и извлекла половинку холодной птицы, завернутую в уже изрядно пропитавшуюся жиром бумагу, сверток с парой лепешек и несколько странного вида фруктов. Там, на столе в вампирском замке, они казались достаточно свежими, хоть и заветренными; сейчас же, попутешествовав в сумке, заметно увяли. Маэджана протянула свои запасы загорянке. Та, приняв подарок, подозрительно обнюхала каждое блюдо, едва заметно нахмурилась, откладывая в сторону дичь, отломила кусок лепёшки и снова потянулась за бурдюком.
Священник достал пищу из своего мешка и помолился, подняв глаза к чужому небу. То, казалось, не хотело слушать – облачная пелена сгустилась, превратив день в ранний вечер, но брата Поля это не смущало. Он не старался ни скрыть молитву, ни обратить на нее внимание.
На этот раз Сорока к нему присоединяться не стал. Да и вообще, после избавления от взбесившейся полянки эльф был как-то очень уж задумчив и молчалив. Будто сделал что-то неприятное, но правильное, а теперь почему-то не может поверить сам себе, что таки было так надо поступить. Гарэль не присоединился к остальным: отошёл чуть в сторону, обнажил Дракона и принялся танцевать, беззвучно и очень-очень медленно. Так, что было видно каждое его движение, сокращение каждой мышцы.
Тишину через какое-то время нарушила загорянка. Закончив поглощать невероятное для такой крохи количество пищи, она поднялась на ноги. Те держали хозяйку не твёрдо, однако же голос её прозвучал решительно.
– Мы должны найти госпожу Мару!
Эти слова свершили маленькое чудо – заставили священника прервать слова, обращенные к Богу.
– О Господи! Как я мог забыть об этом... Это... ужасно. Мы должны постараться!
– Непременно, – согласилась Маэджана. Она сидела чуть поодаль от загорянки, догрызая ножку отвергнутой Азрой птицы, – Начнем с того, что отрастим крылья. Кто-нибудь из вас умеет?
– Я не умею, – призналась Вхен. Обратив внимание на занятие воровки, она осторожно заметила: – Не стОит это есть, уважаемая, мне кажется, что мясо начало портиться. Ничего страшного, но живот может скрутить.
– М-да? – воровка оторвалась от еды и принюхалась к мясу. Подумала мгновение и пожала плечами, – А ниче! В крайнем случае я найду подходящий куст, а вы покараулите.
– Что до крыльев, так проделать тот же путь можно и по земле, – не оставляла охотница безумной идеи. – У нас ведь есть эти волшебные кольца! Значит, мы можем спросить того, кто отправил нас в путь, где сейчас кольцо госпожи Мары.
– А ещё я могу забраться на высокое дерево и посмотреть, осмелюсь доложить, – Гарэль вложил Дракона в ножны и вернулся к компании. – Только вот, что высматривать-то?
– Какую-нибудь гору. И на вершине гнездо, – предположила Маэджана, – А вокруг летают птички. С криком "мясо-мясо!"

[Барон Суббота >>>]

Она, не смотря ни на что, дожевала свою еду и запустила косточкой в сторону злосчастной полянки.
– Хорошая мысль! – просветлел Гарэль и устремился к ближайшему дереву подходящего размера.
– По-моему, она полетела в ту сторону, – священник вытянул руку туда, куда лежал их путь. – Я бы заметил точнее, но эта поляна...
Как выяснилось, по деревьям эльф лазать умел: ловко цепляясь за складки коры и подходящие ветви, он с беличьей ловкостью взобрался на самый верх. Выглядело это так, будто Сорока был легче пушинки – ни одна ветка под ним даже не согнулась. Приставив ладонь ко лбу, он осмотрел окрестности в направлении, указанном священником. Его взгляду открылось пространство – не очень широкое. Дерево стояло в небольшой низинке, да и мешали прозрачные пленки, словно потоки горячего воздуха в жаркий день, которые перекрывали все направления, искажая перспективу. Одна была совсем близко, как раз в том самом направлении. Впрочем, при своем остром зрении эльф мог разглядеть множество птичьих гнезд разного размера – от совсем небольших, в которые влез бы разве что палец Мары, до огромных, где поместился бы средних размеров конь. Последних, впрочем, было немного. Однако охотник на птиц нашел бы обширное поле деятельности.
Загорянка стояла, задрав голову вверх, и ожидала вестей от эльфа. Ее пальцы, тем временем, задумчиво поглаживали кольцо, полученное от клыкастого хозяина странного замка. С помощью колец можно поговорить с ним, а, значит, через него можно попытаться узнать, где колдунья.
– Ну как? – поинтересовалась воровка, cледя за эльфом, – Нигде не наблюдаешь бурного пиршества?
– Там птичьи гнёзда! – прокричал Гарэль, вытягиваясь в нужном направлении. – Большие!
– Много? – поинтересовался брат Поль.
– Много!
– Слушайте-ка! – глаза Маэджаны сверкнули, свидетельствуя о том, что в ее голову пришла какая-то очень понравившаяся ей идея, – Если эти птички тащат к себе в гнезда незадачливых путников, так наверное, там много ценного. Не со всем же барахлом они их едят.
Брат Поль хотел заметить, что есть дела поважнее, но смолчал. Ведь действительно, не искать спутницу нельзя, и все равно придется заглядывать в гнезда. И если Маэджана хочет тащить на себе лишний груз – пусть. Ведь это никому не принесет вреда...
– Нужно спросить дорогу у хозяина колец, он ведь может поговорить с госпожой Марой, – подала идею охотница.
– Может быть, действительно, позвать его? – священник оживился.
– А как, осмелюсь спросить? – поинтересовался Гарэль, так же легко и быстро спустившийся на землю.
Брат Поль поднял руку, на которой поблескивал топаз, и задумчиво посмотрел на него.
– Просто обратиться к кольцу?

[Aertan >>>]

Маэджана скрестила руки на груди и выжидательно посмотрела на священника, всем своим видом демонстрируя, что сама экспериментировать с устройством дальней связи не собирается.
– Уважаемый Игрок, – тоном весьма холодным произнес служитель Иисуса. – Нам нужно с вами поговорить.
Кольцо промолчало, как и подобает уважающему себя ювелирному изделию.
– А вы бы с ним поласковей, – посоветовала воровка, – Глядишь – снизойдет.
– У вас есть свое, – заметил тот.
– Ага, – охотно согласилась Маэджана, не делая никаких попыток изменить позу.
Охотница, тем временем, пробовала проворачивать кольцо на своем пальце, жать на самый крупный камень и камешки помельче, тереть его и даже постукивать обломанным ногтем.
Маэджана переключила свое внимание на загорянку.
– Поцелуй его, – предложила она, – Против такого наш наниматель точно не устоит.
От этих слов смуглая кожа еще больше потемнела. Бросив на Маэджану оскорбленный взгляд, Вхен прекратила попытки и отвернулась.
– Это жизненно необходимо для выполнения миссии, – громко сказал священник, постучав не очень чистым ногтем по камню.
От ближайшего дерева раздался недовольный голос:
– Ну чего вам надо? Устроили тут... Не зря я сразу не сказал. Между прочим, мне тоже надо отдыхать.
Тень там сгустилась гуще, чем следовало бы, хотя и не до полной черноты, и оттуда поблескивало два красных глаза.
– У нас пропала спутница, – сразу перешел к делу священник.
– Да уже заметил, – огрызнулся вампир... точнее, часть его тени, так как всей фигуре там просто негде было скрыться.
– Тогда, может быть, скажете нам, есть ли шансы найти ее в том виде, в каком мы ее знали? – спросила Маэджана, – Я имею в виду, не прожеванной и не переваренной.
– Жива она, – мрачно сказал Игрок. – А вот что вы потеряли одного человека – затруднит вам выполнение задач. Впрочем, обшаривать все окрестности – верный проигрыш по времени.
– Зачем же все? – изумилась воровка, – Вы нам конкретное направление укажите.
– Не могу.
– А что вы вообще можете? – в голосе Маэджаны прозвучало издевательское презрение дамы, обращающейся к оскандалившемуся любовнику.
– Азра-ванье, но мы ведь знаем направление, – удивился Гарэль, явно стараясь при этом не обращаться к Игроку напрямую. – Я же говорил – там много гнёзд.
– Вот и идите, – тень не могла даже пожать плечами ввиду отсутствия видимости таковых. – А точнее нельзя. Думаете, я сам рад?!
– Не думаем, – огрызнулась воровка, – Едва ли лучи радости когда-либо озаряли эту кислую физиономию.
Вампир хихикнул.
– А я не люблю лучей, особенно солнечных. В общем, сообщать такие вещи мне запрещают Правила.
– Ладно, – покладисто объявила Маэджана, – В таком случае, когда душа невинно убие... гм... поглощенной Мары явится к нам в страшных снах, мы сообщим ей, что это клыкастый не велел ее спасать.
– Я велел вам ее спасать. И если б мог правила нарушить, то так и сделал бы. Но тут сам мир следит. Да эта земля вся магией Игры пропитана!

[higf >>>]

– А что, если вы нарушите правила, вам будет больно? – полюбопытствовала воровка. Практической ценности ответ на этот вопрос не имел, но ей отчего-то стало интересно.
Тень ответила на вопрос вопросом:
– Я вам говорил ведь, что если мы проиграем – не будет ничего хорошего?
– Значит, мы найдем госпожу Мару сами, – упрямо заявила охотница.
– Так вот, если мы грубо нарушим Правила – нам сразу засчитается поражение, и пикнуть не успеем, – продолжил свою мысль Игрок. – А если слегка... Ну, что такое штраф – знаете? Например, прямая с виду дорога заставит отшагать по ней лишних несколько часов, никто и не заметит.
– Тогда следует отправиться как можно скорее, не теряя времени, – заключила Вхен и невольно зевнула, будто и не спала совсем недавно.
– Кстати, вы молодцы, первое препятствие в конце моста из замка прошли и теперь вас ждет второе, – деловым тоном сообщил вампир. – Совсем близко, на границе, там, где пленка. Но ваши конкуренты тоже первое прошли.
– Прошу прощения, – уточнила Маэджана, – а что, эта милая полянка за препятствие не считается?
– Это просто местное зверье, – пояснила тень. – Ему до игры дела нет.
– Надеюсь, нашим конкурентам также достаточно местного зверья отвесили? – с подозрением спросила воровка, – Видите ли, я за справедливость.
– Условленные препятствия вы должны пройти в любом случае. А случайность... это уж как повезет. Могли через эту поляну пойти. Могли через более спокойную. Но не волнуйтесь – мне кажется, они сейчас не как сыр в крови... хм... в масле катаются.
– А у вас совершенно случайно не завалялось карты с обозначением более спокойных полянок? – не отставала Маэджана.
– Правила, – спокойно ответил тот.
Воровка пожала плечами и замолчала, предоставив спутникам решать, чего именно они хотят делать дальше. Тишину нарушил тихий голос Вхен.
– У неё ведь больше нет никого в этом мире... Или поможем мы, или никто.
Забота безвестной бродяжки о знатной и могучей колдуньи была нелепой и глупой. Разум говорил о том, что если Мара жива, она, прийдя в себя, легко истребит целый выводок таких вот птичек, а если была съедена до того, как пришла в сознание, то и спасать уже некого. Вот только есть что-то сильнее разума. Мечта, желание жить в другом, лучшем мире. В мире, где никто не будет забыт и брошен, оставлен без помощи и лишен надежды на спасение.
– Удачи, – послышался голос из тени, и она быстро посерела, снова став обычной, дневной, в которой легко различимы ветви...
– Мы поели – пора двигаться дальше, – напомнил всем отец Поль. – Если будет на то воля Всевышнего – мы отыщем Мару.
– Да, – ответил ему Гарэль, уже собранный и всем своим видом отражающий готовность к походу. – Мы её непременно отыщем!
Отвернувшись, Вхен украдкой зевнула и потерла слипающиеся глаза. Спать хотелось, будто после суток бодрствования, обратная сторона дара тянула телесные силы с жадностью рыбака, в чьих сетях запуталась драгоценная чаша с каменьями.
Подхватив сумку, девушка упрямо зашагала в направлении, указанном глазастым эльфом, стараясь, чтобы ноги не заплетались от усталости.
Эльф довольно быстро её нагнал, зашагав рядом. От Сороки веяло какой-то упрямой решительностью, и вроде бы рядом с ним становилось идти чуть легче. Подбородок Гарэля и рукоять Дракона торчали вперёд одинаково воинственно.

[Хелькэ >>>]

Изумруд возвращается!
...изумруд всегда возвращается...
/всей компанией/

Вначале земля была мягкой, но потом почва словно заболела и начала покрываться коростой. Под ногами стали попадаться камешки, камни покрупнее, потом вросшие в почву валуны. Растительность же быстро редела, решив не бороться со скалами. Лишь самые настырные втискивали корни в щели между камнями. Но почва не повышалась, и потому холмы выросли перед ними почти неожиданно. Мрачные, абсолютно голые, цвета ржавчины. Высота казалась не столь уж большой, но откосы, еле держащиеся камни и частые щели будто специально были созданы для ломания ног. Прямо перед ними в склоне высилось грубое подобие врат – полукруглая, не очень ровная арка. Только вот ничего похожего на створки – с виду та же сплошная скала, что вокруг.
Шагавший впереди Гимир остановился, поджидая остальных, и поморщился.
– Да уж, тут сразу видно, что не эльфы живут.
– Скорей уж гномы, – согласился Хейлин, подходя и оглядывая пейзаж. – Не нравится мне это место... почему-то.
Сразу вспомнился ему момент из предшествующих странствий, когда в замке (в замке ли?) они уперлись в непроницаемую стену в одном из коридоров, а кругом были только бочки.
– И карабкаться вверх неохота, – добавил он, с подозрением косясь на холмы. В самом деле, эльфы тут не просто "не жили" – это было место, наименее приспособленное для того, чтобы эльфы вообще находились рядом, как показалось барду. – Пойдемте-ка поближе к этой штуке...
Хейлин кивнул на "врата" и первым приблизился к ним, чтобы осмотреть повнимательней – а ну как окажется, что там тоже таится отверстие для ключа, или вообще хоть какое-нибудь отверстие, хоть трещинка...
Хорн отстал от барда лишь немного и тут же приник к двери чуткими пальцами, пробежался по ней вихрем прикосновений. Лепящий искал металл, который мог ему сказать гораздо больше, чем любые наблюдения.
Рейлан не спешила бороться с остальными за право рассмотреть, пощупать и обнюхать каменную поверхность. Она остановилась чуть поодаль, скинула к ногам вещи и стала наблюдать, особое внимание уделяя Гимиру и Хорну.

[Reylan >>>]

Полуэльф вскоре обнаружил целую надпись, состоящую из высеченных в камне потрескавшихся знаков – не то букв, не то слов, но не понял ее. Видимо, этот язык в обязательную программу перемещения не входил.
– Не очень-то я люблю гномов, – поделился Гимир, подходя ближе. – Эй, это узор или надпись какая?
– Кажется, не узор, – осторожно ответил тот брату, – но произнести я это точно не могу. Не то буквы, не то, не приведи боги, цифры. Готов спорить, тут описан способ преодолеть это препятствие, и мы, неграмотные, так и останемся здесь стоять...
– Существуют познающие заклятия, – намекнул Кэллар внутри.
– А ты никак не мог бы волшебством прочесть? – тут же поинтересовался белобрысый.
Рейлан приблизилась к эльфу и наклонилась к нему, делая вид что изучает надпись.
– Скажи, что не можешь, – едва слышно шепнула она в ухо Хейлину.
Он ответил девушке едва заметным движением черных ресниц – и сокрушенно произнес:
– Я-то? Не-а, не могу... это, мягко говоря, не моя область магии.
– А ты, Рейлан? – чуть ли не впервые обратился к ней Гимир.
Она молчала довольно долго, снова и снова рассматривая незнакомые символы, и несколько раз провела по ним рукой.
– Боюсь, что нет, – нехотя выдавила она из себя наконец. Ей даже не пришлось играть свои чувства: признаваться в своем бессилии она терпеть не могла. Даже когда это нужно для дела.
– И что ты предлагаешь теперь? – самым трудным было не шевелить губами.
– Не испытываю желания показываться, – буркнул жрец.
– Я бы тебя тоже не показал приличному обществу, – сердито ответил в мыслях Гимир.
– Взаимно.
Белобрысый стоял, растерянно глядя на ворота. Одно утешало – они были старыми, поэтому сравнение с одним рогатым животным звучало неуместно.
Рейлан шагнула назад, встав рядом с эльфом, едва заметно пожала плечами и выжидательно поглядела на Гимира и Хорна.
Воин обратился к Лепящему:
– Может, ты чем-то сможешь помочь?
– Тут... внизу есть какой-то металл, – Лепящий в задумчивости присел на корточки. – Немного. Если бы кто-то смог его поднять сюда, я бы придумал что-нибудь.

[higf >>>]

– Ну что ж, кто самый сильный – пусть копает? – предложила Рейлан и, скрестив ноги, уселась на землю.
Хейлин удивленно посмотрел на Хорна.
– А ты что, не можешь приказать ему... подняться?
– Как это? – удивился Лепящий. – Я же его не могу коснуться...
– Так тебе надо коснуться? – разочарованно протянул Хейлин. – Вот жалость... Никак, мы обречены.
– Остается надеяться, что кое-кто с повадками лидера решит эту сложную задачу, – подала голос Рейлана, пытаясь при этом поймать взгляд Хейлина.
– Хочешь покомандовать? – изумился Гимир. – Вперед, веди группу, я не настаиваю.
– Нет, что ты. У тебя гораздо лучше получится бессмысленно пялиться на эту стенку, – любезно отозвалась Рейлан, продолжая сверлить взглядом эльфа.
– Недовольна – сделай лучше, – скучающим голосом произнес воин. – А если не можешь – в чем проблема?
Зимняя проигнорировала реплику воина и, встретившись взглядом с эльфом, похлопала ладонью по земле рядом с собой, приглашая сесть.
Хейлин послушно опустился рядом, взглянул из-под полуопущенных ресниц, задавая немой вопрос – в чем, собственно, дело?
Рейлан наклонилась к нему и прошептала:
– Либо наш загадочный маг сам не умеет разгадывать такие штуки, либо не хочет проявлять себя.
– Я бы на его месте тоже не хотел, если б умел, – пожал плечами Хейлин. – И в обоих случаях мы остаемся перед воротами и не можем двинуться с места. Что огорчает.
– Есть одна идея, но... – она оглянулась на Хорна с Гимиром, – давай-ка отойдем.
– Я в твоем распоряжении, – кивнул бард. Оглянулся на брата и Лепящего, развел руками – мол, сами знаете, каковы эти барышни...
Отойдя на некоторое расстояние, так, что теперь можно было шептаться не едва слышно даже друг для друга, а вполне внятно, Рейлан заговорила.
– Если сейчас кто-то из нас вдруг заявит, что на него снизошло озарение, это будет выглядеть весьма сомнительно. Однако ты прав, идти нам надо.
Она опустилась на корточки, подобрала небольшой камешек и принялась чертить формулу.

[Барон Суббота >>>]

– Заклятья перевода не так уж сложны. Я же скажу, что вспомнила формулу для старших курсов, виденную мельком, – она вычеркнула несколько знаков и заменила на другие, – Пока я буду подставлять неверные символы, заклятие не сработает. Я провожусь довольно долго и сделаю много ошибок. А ты следи внимательно, не попытается ли кто-то незаметно подправить мою конструкцию. Сможешь перехватить волну, если что?
Хейлин крепко задумался.
– Должен. Ну, с ним, – он поднял посох, демонстрируя оный во всем его деревянном великолепии, – точно смогу. Правда, меня беспокоит один вопрос...
Чуть повернув голову, он покосился на остальных, оставшихся у скалы.
– Что мы делать-то будем, когда выясним, кто тут колдовать научился?
Губы зимней тронула весьма зловещая ухмылка.
– Помнишь, я говорила, что кто-то однажды проснется, аккуратно примороженным к своему спальнику?
– Помню, – с содроганием ответил маг. – И заранее сочувствую.
Рейлан удовлетворенно кивнула и поднялась, затирая ногой формулу.
– Перехватишь – не подавай виду. Расспросы надо вести со вкусом. Если же нет... ну что ж, будут другие возможности.
Она развернулась и направилась обратно к арке.
– Жаль, но похоже, что символьные системы наших с Хейлином школ слишком различны, – произнесла зимняя громко, для всех, – У меня в памяти крутятся обрывки заклинания из учебника для старших курсов. Увы, никак не могу вспомнить некоторые детали. А раз никто не может мне помочь, придется экспериментировать.
Рейлан вновь коснулась рукой высеченной надписи.
– Да вы присядьте, это надолго, – добавила она, не оборачиваясь, и запустила первое, абсолютно неверное и заставившее бы любого преподавателя нервно передернуться, заклятье.
Гимир смотрел на это безобразие со всем спокойствием непонимания. Точно так же, как на сапожника, ремонтирующего его обувь. Каждый знает свое ремесло, а всех не освоишь. Жрец тоже наблюдал весьма спокойно, откомментировав:
– Мутят что-то эти маги. Никогда им не доверял.
– Что-то получится?
– Сложно сказать. Я же не волшебник, а жрец, и учил не заклинания, а призывы к божественным силам тьмы. Давай подождем еще.

[Хелькэ >>>]

Рейлан продолжала перебирать элементы, то почти добиваясь первоначального вида заклятья, то вновь ухудшая его. Ей не хотелось, чтоб приближение к истине выглядело слишком уж гладким. В промежутках между попытками она тяжело вздыхала, причем совершенно неподдельно: старательное изображение из себя идиотки давалось на удивление трудно.
Хейлин молча стоял неподалеку, время от времени переминаясь с пятки на носок и вертя в руках посох. Никакого магического воздействия не ощущалось ни с какой стороны... время шло, и от безделья он даже принялся мурлыкать себе под нос что-то нечленораздельное.
Мелодия более-менее складывалась, слова он придумает как-нибудь потом.
"А назову я эту балладу", мрачно подумал он, "Великое стояние..." скажем, "у скалы", или что-нибудь в этом духе".
Зимняя и сама не ощущала никакого вмешательства, и это начинало раздражать. Должно быть, их загадочный маг все же не владеет этим видом искусства. Или же он просто издевается, наблюдая за мучениями слабой женщины. Рейлан мысленно понизила градус своей ледяной магии, представляя, что именно сделает с обманщиком, когда вычислит его, и обернулась к Хейлину, послав вопросительный взгляд, хотя прекрасно знала ответ.
Тот сокрушенно покачал головой.
"А ведь, не приведи боги, Рейлан еще решит, что это я вздумал поводить ее за нос", вдруг подумал он. А там попробуй докажи свою невиновность, когда станешь ледяной скульптурой!
Чем крепче он задумывался, тем менее благоприятными казались прогнозы.
– Может, нам эту стену просто... сломать, а? – голосом, исполненным безнадежности, предложил он. – Побыстрее, наверное, получится.
Рейлан повернулась лицом к спутникам и опустилась на землю, прислонившись спиной к скалистой поверхности. Было ужасно жаль разыгранного впустую спектакля и пожертвованной ради него репутации крутого мага. Но неожиданное предложение Хейлина пришлось ей по вкусу.

[Reylan >>>]

– Неплохая идея, – согласилась она, подумав, что если они порешат рушить стену магией, их тайный помощник все же попробует вмешаться, и уж тогда... Главное уговорить эльфа не слишком усердствовать, чтоб создалось впечатление, что им нужна помощь. Зимняя поглядела на остроухого с некоторым сомнением – долго ли он еще будет соглашаться поддерживать ее интриги?
Был еще один неприятный момент: кто знает, как встретят их по ту сторону стены, если они вломятся столь бесцеремонно? С другой стороны, неизвестно, есть ли там вообще кто-то. А потому Рейлан не спешила высказывать свои опасения, предоставив остальным обдумать высказанную эльфом идею, и прикидывая, стоит ли ее желание разоблачить затаившегося мага такого риска.
– Это гномы, – шепнул Кэллар. – И если они такие же, как в моем мире, то от взлома не поздоровится.
– Предложения?
– Я попробую помолиться Владычице и ее... хм, союзникам.
– Почему в меня не вселился жрец кого-нибудь подобрее? – риторически поинтересовался Гимир. – Или хоть понейтральнее.
– У нас есть Бог Равновесия Гилеан, – ехидно откомментировал Кэллар, – Так он в какой-то книге сказал, что обычно каждому достается по заслугам.
– Заткнись, умник!
– Подойди ближе.
Гимир нехотя приблизился к стене и расслышал внутри себя шепот. Это не было заклинанием – жрец просил Тьму ниспослать ему, отдавшему всю свою жизнь на постижение мрака, ниспослать знание. И буквы поплыли перед глазами воина. Они меняли облик и оставались теми же. Были абсолютно чужими и складывались в знакомые слова...
– Кхм... произнес он. – Может, не стоит ломать?
Воину лихорадочно думал, что же делать с прочитанным. Хм... "Скажи ... – и войди"... Хм... Ну и фантазия у них...
Зимняя настороженно посмотрела на воина. Не говоря ни слова, она поднялась и отступила на шаг, переведя взгляд на надпись.

[higf >>>]

Потом воин вдруг просиял, тут же нахмурился и быстрым шагом пересек оставшееся до арки расстояние. Постояв перед ней, с силой пнул камень ногой и тут же зашипел от боли, сделал несколько прыжков на одной ноге и изрыгнул серию проклятий – не слишком замысловатых и изящных, зато наполненных энергией и направленных явно ниже пояса как в прямом, так и в переносном смысле.
– Э-э... – протянул Хейлин неуверенно, – братец... это ты надпись истолковать пытаешься? Не думаю все-таки, что там именно это сказано.
Рейлан перевела взгляд с Хейлина на Гимира, затем быстро посмотрела на надпись, применяя к ней верное заклинание.
Отвлекшись, они не сразу обратили внимание, что камень разрезала черная щель – сперва узкая, она бесшумно расширялась, открываясь внутрь.
– Н-не думаю, – повторил Хейлин и осекся, глянув на ворота. Перевел взгляд на Гимира, потом опять на ворота. – Совсем не думаю. Даже и в мыслях не было думать. Эй, нам что, надо было всего-навсего пнуть эту скалу?!
– Не знаю, – все еще шипя от боли, которая на самом деле была не такой уж сильной, ответил воин. Он наконец опустил вторую ногу и, чуть прихрамывая, поспешил вперед. – Какая разница...
– Огромная! Просто представь – мы тут... то есть Рейлан тут с формулой мучается, я гадаю, что бы такое вытворить магическое, а там, на камне, может, и написано-то: "Пни скалу и проходи"!
Возмущенный бард перевел дыхание и добавил:
– По крайней мере, это бы многое сказало о чувстве юмора тамошних обитателей.
– Знали бы они, какой у тех юмор, – Кэллар хихикнул. – При даме, уважаемый...
– Сам дурак, – огрызнулся белобрысый, проходя внутрь, и добавил вслух:
– Ничего не вижу.
– Намек понял, – бард поторопился следом и зажег ярко-желтый огонек на конце посоха. Оглянувшись, крикнул: – Ну чего вы там, пошли..!

[higf >>>]

Топаз, день второй
(выкладываем очередную порцию)

Им не успело встретиться ни одного достойного внимания гнезда до тех пор, пока пелена, которую видел эльф, не встала у них на пути. Она была, словно дождь, от которого осталась тонкая полоска и замерла, отделяя одну часть леса от другой. А перед ней располагалась еще одна поляна. Отец Поль недоверчиво остановился – слишком памятно было недавнее приключение. Перед ними вилось множество тонких тропок, невесть откуда взявшихся. Они то робко сближались, как влюбленные на балу на глазах у строгих родителей, не смея коснуться друг друга; то переплетались, словно любовники в порыве страсти или, скорее, змеи в клубке. Трава не росла на посыпанных песком дорожках, она окружала их хищными зелеными остриями. Сходство с воткнутыми в землю ножами усиливалось тем, что поднявшийся легкий ветерок не колебал их стройные ряды.
Маэджана вытащила из ножен кинжал, выковыряла с его помощью ком земли из-под ближайшего дерева и, размахнувшись, швырнула свой снаряд на тропинку. У нее мелькнула мысль, что вообще-то было бы лучше выпихнуть туда кого-нибудь и посмотреть, что будет, но воровка подозревала: оставшиеся двое вряд ли оценят такую изобретательность.
Комок "притропинился" и казалось, что он спокойно обживает новое место – но только миг. Открылась яма, глубины которой не было видно под таким углом, и поглотила брошенное. Одновременно по разным тропкам показались другие черные провалы, просвистели лезвия, из земли проступила слизь, от которой дохнуло смрадом смерти... И тут же поляна скрыла часть своего богатства, словно бы намекнув путникам, сколь много она в себе таит.
– Предлагаю искать обходной путь, – нарушила молчание воровка.
Отец Поль задумался.
– Да, обойти было бы разумней всего, – согласилась охотница, садясь наземь. Глаза слипались, тело требовало отдыха, а потому Вхен предпочла потратить заминку с толком. Поджав колени к груди, она устроила голову сверху и закрыла глаза, всего на мгновение. Измученное тело моментально провалилось в сон.
– Ну и правильно, – одобрила Маэджана, усаживаясь рядом и громко демонстративно зевая, – Не женское это дело – с монстрами бодаться. Парни, вы, как решите чего, разбудите?
– А я думал, вы умеете обнаруживать ловушки благодаря вашей... профессии, – вежливо заметил священник, недоумевая, чем же загорянка занималась ночью.

[Reylan >>>]

– Весь мой опыт говорит мне, что надо искать обходной путь, – глядя снизу вверх, повторила Маэджана.
– Согласен, – Сорока, некоторое время изучавший преграду, уверенно закивал. – Зачем рисковать, осмелюсь спросить? Попробуем обойти с другой стороны, только и всего!
– Давайте! Но тогда ее, – брат Поль кивнул на уснувшую Вхен, – надо будить или нести. Или подождать.
– Мне нравится ваша последняя мысль, – кивнула Маэджана.
Она сладко потянулась и улеглась на землю, заложив руки за голову и закинув ногу на ногу.
– А пока вы ищете подходящий обходной путь, я покараулю сон нашей спутницы, а то мало ли... птички и все такое.
– Хорошая идея! – загорелся эльф. – Пойдём, брат Поль, посмотрим, можно ли иначе пройти. Кстати, а почему, если ты мне брат, то я тебе нет? Зови меня тоже братом!
– Как это трогательно, – раздался снизу голос воровки, – А можно я буду вашей сестрой?
Священник смутился.
– У нас слово "брат" иногда означает не родственника по крови, а носителя духовного звания. Служитель Господа старается быть братом всем людям, ради которых пролил кровь Искупитель. Служителей высокого ранга иногда зовут "отец", что говорит о мудрости, которую они обрели на пути самоотречения и служения. Но, впрочем, я могу пояснять это на ходу, только... – человечек вздохнул, посмотрев на длинные ноги Гарэля, – не очень быстро, пожалуйста. Пойдемте направо, там, кажется, чуть ближе видны деревья.
– Мы все братья и сёстры, – радостно подтвердил эльф. – Конечно, дорогой брат, давай пойдём не слишком быстро.
И эльф двинулся в указанном направлении, тщательно сдерживая свой шаг и приноравливаясь к темпу спутника.
Они шли не торопясь они отдалялись от своих спутниц. Сбоку тянулась поляна, и прошло несколько минут ходьбы прежде, чем появилось странное ощущение, что кромка леса не стала ближе, а поляна сбоку ничуть не изменилась.
– Может быть, глаза подводят меня, – удивился священник. Вам ничего не кажется, брат мой?..
И француз перекрестился.
Гарэль прищурился, чуть склонив голову на бок.
– Мы идём на месте? – удивился он. – Но тогда и лес тоже...
– Словно бы продлевается. Что бы это могло значить?..

[Барон Суббота >>>]

– Волшебство, – уверенно заявил эльф. – Интересно, а если так, осмелюсь спросить?
Он на ходу и, не меняя скорости шага, повернулся на пятке и двинулся спиной вперёд.
Отец Поль остановился и смотрел на его ловкие передвижения с изумлением и восхищением. Впрочем, это был единственный положительный эффект, которого добился Сорока.
Гарэль, видимо, и сам заметил этот факт, но для очистки совести прошёлся боком, а потом и вовсе на руках.
– Не помогает, – огорчился эльф. – Хм, а может нам нужно просто попросить?
– Наверное, что-то придется делать. Наш... наниматель, кажется, говорил недавно, что так или иначе мы обязаны пройти через некоторые места. Наверное, их нельзя обойти.
– Должно быть, – ещё печальней вздохнул Сорока. – Пойдём расскажем об этом нашим спутницам, осмелюсь предложить?
Возвращение было куда более быстрым, словно бы дорога была сделана из чего-то упругого, что незаметно натянулось, а теперь возвращалось в исходное состояние, так что они заметить не успели, как оказались там, откуда ушли.
Маэджана встретила их насмешливым взглядом.
– Как-то вы быстро, – заметила она и кивнула на Азру, – А мы еще не все сны досмотрели.
– Нельзя обойти, – пояснил запыхавшийся священник, – будто поляна за нами ползет.
Взгляд воровки сделался подозрительным.
– Признавайтесь, что в вашей фляжке, – предложила она.
– Не веришь – попробуй сама.
Брат Поль не обиделся – он сам мог бы подумать так же.
Маэджана неохотно поднялась, одернула халат и смерила священника весьма красноречивым взглядом. Затем, не говоря ни слова, двинулась в обход зловещей поляны. Разумеется, с тем же успехом, что и ее предшественники – спутники отдалялись, а поляна и не собиралась изменяться. Озадаченно почесав кончик носа, воровка возвратилась к спутникам и остановилась подле спящей Азры.
– Странно, – хмыкнула Маэджана. Она даже не нашлась, чтобы придумать очередную колкость в адрес кого-нибудь их товарищей по несчастью или ситуации в целом.
– Думаю, надо попробовать пройти. Кто-нибудь умеет разбираться в ловушках? – почесал нос служитель Иисуса.

[Aertan >>>]

– Мне приходилось... – признала Маэджана неохотно. Было видно, что необходимость лезть через эту поляну ее не радует. – В ловушках, – уточнила она, – Но если это, как выразился наш наниматель, местная фауна, то...
Она развела руками. И шагнула к злосчастной полянке, приглядываясь к деталям, охватывая местность не только простым зрением, но и магическим.
Некоторое время она разглядывала полянку молча, прохаживаясь вдоль кромки. Несколько скрытых капканов, примерно столько же самострелов и спрятанных ям с кольями, не видимые обычному человеку, но заметные по некоторым признакам опытному вору, были вычислены довольно скоро. Еще через пару минут тщательного изучения Маэджана обнаружила несколько петель и пару невидимых сетей, назначение которых она не могла назвать наверняка; впрочем, это с лихвой окупалось воображением. А пара-тройка вполне безобидных плоских камушков на тропинке всем своим видом говорили о том, что на них не стоит наступать. Все это, и даже то, что своей конфигурацией вызывало некоторые вопросы, казалось привычным, но было здесь что-то еще. Маэджана оторвалась от созерцания, обернулась к спутникам и вынесла свой вердикт:
– Нет, все-таки не фауна. Здесь даже можно пройти... Да, можно. Я вижу пути. Но есть одна проблема.
– Какая? – уточнил священник и покосился на их спутницу. – Может быть, мы все-таки разбудим эту достопочтенную особу для совещания? Или устроим здесь привал.
Маэджана хрюкнула, подобрала с земли прутик, присела рядом с Азрой и сунула кончик своего орудия девушке в ноздрю. Та резко дернулась, отмахиваясь от чужеродного предмета, и испуганно распахнула глаза.
– Доброе утро! – жизнерадостно сообщила воровка, отбрасывая ветку в сторону, – Так вот. Наши дела обстоят следующим образом. То, что я вижу, можно обойти. Вот только... задницей чувствую, что вижу я здесь далеко не все.
– Что вы видите? – не поняла охотница. Она отчаянно пыталась сообразить, что происходит и надолго ли она уснула. – Обойти поляну? – наконец догадалась Вхен.
– Нельзя обойти, – отрицательно помотала головой воровка, – Брату Полю религия запрещает идти в обход, только напрямик. Так что... сама понимаешь.

[higf >>>]

И она вновь обернулась к оному брату.
– Представьте, эта полянка просто напичкана отборными образцами тех самых чудесных штучек, призванных отвадить от цели людей вроде меня. И некоторые из них очень... – она уважительно покивала, – Очень, да. Но в тех местах, где я вижу лазейки... – Маэджана передернула плечами, – В сущности, там я не вижу ничего. И это самое ничего несколько иной природы.
Она снова пожала плечами.
– Не знаю, как объяснить... Я бы не стала там прогуливаться, хоть и не могу объяснить почему.
– Думаю, что мне надо помолиться.
– Я могу попробовать пройти, – сказал Гарэль, немного подумав. – Если что, может и смогу отклониться или увернуться. Только, осмелюсь доложить, мне нужно будет, чтобы ты показала, что и где.
Маэджана с сомнением покосилась на поляну, затем перевела взгляд на священника.
– Ну, если бог брата Поля не присоветует иных решений...
Тот встал на колени, обратив лицо к синевато-серому небу, похожему и непохожему на его родное. Но какая, в конце концов, разница... Он шептал что-то неслышно, губы едва двигались...
Воровка отступила подальше, снова опустилась на землю и принялась ждать. Как знать, быть может, она недооценивает этого бога? По правде сказать, она сильно сомневалась, что власть иномирных божеств распространяется так далеко, но если этот тип докажет обратное...
Наконец брат Поль встал.
– Часть зла, которое рассеяно здесь – от Сатаны, – сказал он негромко. – Я могу указать его... Но не смогу найти обычные капканы.
Маэджана поднялась следом и заинтересованно приблизилась к священнику.
– А где именно? – с подозрением спросила она.
Он подошел поближе к краю, остановился.
– Например, вот там, примерно на три роста Гарэля.
Короткий палец вытянулся и ткнул в место, где Маэджана не видела ничего, и где пресекался теперь один из возможных маршрутов.
Воровка хмуро поглядела на брата Поля и спросила:
– И что же случится, если мы ступим на эти... участки зла от Сатаны?
– У нас это называется адским пламенем... или иными ловушками Зла.
– Звучит обнадеживающе, – Маэджана обернулась к эльфу, – Как думаешь, сможешь увернуться от адского пламени?

[Reylan >>>]

Молчавшая до того охотница неуверенно подала голос:
– Может лучше изловить пару зверей и проверить ими безопасные участки?
Маэджана посмотрела на нее удивленно. От Азры, пусть даже та и охотник, столь кровожадных предложений воровка не ожидала. Не то чтобы она против них возражала...
– Ну, нет! – решительно возразил Сорока. – Азра, как тебе не стыдно, осмелюсь спросить? Я пойду. Покажите только, где что.
И эльф, с большой готовностью, смешанной с праведным негодованием на лице сдвинулся на полшага в сторону "полосы препятствий".
Охотница выглядела по меньшей мере удивленной.
– Уважаемый, ваша жизнь ценнее жизни животных, – убежденно заявила она. – У всех своя судьба, они служат нам пищей, да и мы, если окажемся недостаточно проворными, послужим пищей им. Так устроен мир. Чего я должна стыдиться? – с искренним недоумением поинтересовалась загорянка.
– Не слишком ли мы спешим? – удивился отец Поль. – Может быть, стоит сперва наметить путь, а то что вы, собственно, собрались пробовать? Я не чувствую того, что чувствует Маэджана и наоборот.
– Чтобы изловить зверя, требуется время, – рассудительно заметила Вхен. – Я могу отправиться на охоту, пока вы решите, какой путь будет безопасным.
– А с чего вы думаете, что зверь пойдет как нам нужно? Или вы собираетесь изловить бродячий зверинец? – можно было бы предположить, что брат Поль ехиден, не выгляди он так искренне изумленным – даже рот слегка приоткрыл.
– Длинная палка и крепкая веревка позволит вести животное перед собой в определенном отдалении, не позволяя отклониться от желаемого пути, – пояснила свою идею охотница.
– На некоторые участки не стоит наступать, – возразила Маэджана, – Нуу... вам я смогу пояснить, где прыгать.
Она оценивающе поглядела на ноги брата Поля.
– Пожалуй, даже он сможет, – бестактно добавила она, – Но как вы заставите зверя прыгать в нужных местах?
Загорянка задумалась.
– Если зверь будет небольшим, то можно будет просто приподнимать и переносить его с помощью все той же палки, – проявила чудеса изобретательности Вхен.
– Что ж, почему бы и нет, – подумав, согласилась воровка, – Во всяком случае, до первого этого самого... от Сатаны... не так уж и сложно добраться. Посадим туда зверюгу и поглядим, что скажет Сатана.

[Барон Суббота >>>]

– Вы... да вы что, серьёзно?! – кажется, впервые за всё время их знакомства Сорока разозлился. – Какие же вы... ах, что объяснять! Показывайте дорогу, или найду её сам!
С этими словами, он шагнул на "полосу препятствий" и двинулся вперёд, явно ожидая комментариев.
– Стойте! – воскликнул брат Поль.
– Замри! – одновременно со священником вскрикнула воровка.
Гарэль послушно остановился, не донеся ногу до земли.
– Куда мне её ставить, осмелюсь спросить? – нет, это действительно было ехидство, самое настоящее! И оно сквозило в голосе эльфа. – Подсказывайте!
– Сейчас просто перешагни это место, твой – не слишком большой шаг, хотя можешь подстраховаться, – проинструктировала воровка.
– Можете еще немного пройти спокойно, – добавил священник. – А может, все-таки составим схему?!
– Попросите помощи у Нархэта, – подала странный совет охотница. Похоже, даже в отставке божество вызывало у нее куда больше доверия, чем указания людей.
– А Нархэт, он по части ловушек? – деловито осведомилась воровка и добавила, обернувшись к Гарэлю: – Кстати, тебе лучше перешагнуть на соседнюю тропинку, да, ту что справа.
Сорока послушно, но не слишком ловко исполнил данные ему указания.
– Неет, так не пойдёт! – услышали его спутники, а потом Дракон со свистом покинул ножны.
– Указывайте! – вновь воскликнул Сорока, делая первый шаг, сопровождающийся серией восходящих уколов и плавно перетекающий во второй – с круговым махом над головой.
– Чего, чего там? Сатана напала? – Маэджана недоуменно воззрилась на эти странные действия, затем тряхнула головой, подхватила свой мешок и устремилась за Гарэлем, в точности повторив проделанный им путь.
– Сейчас можно пройти, если аккуратно по левому краю тропинки, – посоветовала она, – Я скажу, когда снова можно будет на всю тропинку ступить. И кстати, не махал бы ты этой штукой... мало ли.
Загорянка молча следила за передвижениями спутников, в точности запоминая безопасные участки. Идти следом она не спешила, боясь отвлечься и проглядеть что-нибудь важное.
– Сейчас нельзя прямо, и влево тоже, надо под прямым углом направо, и так не меньше пяти шагов. Я просто не очень хорошо вижу далеко, не хочу завести в тупик!
Священник слегка беспомощно потер глаза.

[Aertan >>>]

– Нет-нет-нет! – остановила Маэджана, – Никаких пяти шагов. Надо снова перебираться на соседнюю. Отсюда мне это видно очень хорошо.
Она обернулась к брату Полю и указала на тропинку, приближающуюся к той, на которой стояли они с Гарэлем, почти вплотную.
– Вот здесь можно сделать хороших десять шагов вперед. Если, конечно, нет вашей Сатаны.
– После четвертого придется прыгнуть, – заранее вздохнул француз.
Cорока не отвечал. Сейчас он в полной мере использовал своё преимущество перед людьми в скорости и реакции, выполняя какой-то странный, рваный танец с мечом. Он в точности следовал указаниям, инстинктивно выбирая те, к которым стоило прислушаться, и плясал, а вокруг него вился серебристый клинок Дракона, выписывающий умопомрачительные кренделя.
– Вот зараза, – бормотала воровка, держась от Гарэля на почтительном расстоянии, – Я не хочу ходить с ним рядом.
– Нам следует отправиться следом, уважаемый, – не отрывая взглядя от поляны, обратилась Вхен к священнику. – Будучи ближе, вы сможете и дальше подсказывать нашим спутникам, куда идти. – Замявшись, она осторожно добавила: – Если вы позволите, я пойду впереди и буду показывать вам, куда ступать.
Тот воззрился на нее слегка округлившимися глазами:
– Вы тоже видите все ловушки?
– Нет, – замотала головой загорянка, – я хорошо запоминаю дорогу.
– Хорошо...
Священник двинулся немного неуверенно, то и дело косясь на Маэджану и явно стараясь припомнить все движения Гарэля. Он походил на человека, ищущего черную кошку в темной комнате. Точнее, наполовину темной, местами.
– Могу вам подсказывать, – подала голос остановившаяся воровка, – Если только этот торопыга не убежит вперед. Эй, кстати, там яма! Нет, мне не то чтобы жалко, чтоб тебя засосало, коль тебе самому жизнь не дорога... Вот только уж очень оно неприятно пахнет, когда открывается.
Вхен шла сосредоточенно, след в след за эльфом и воровкой, бдительно следя, чтобы священнослужитель не оступился. Он походил на городского жителя, не слишком приспособленного к подобным переходам, а потому охотница велела себе забыть о его гордости и помогала всякий раз, когда сомневалась в успехе спутника. Если бы у кого-то в этот момент возникло желание понаблюдать за ней, он бы удивился – девушка спокойно протягивала руку брату Полю и, ничуть не смущаясь, касалась его.

[higf >>>]

Тем временем Сорока понял, что начинает уставать. "Пляска духов вина", в своей внешней развязанности и бесконтрольном порыве идеально подходящая для движения по столь необычной местности, никогда не была его любимым стилем Танца. Сорока предпочитал, как ни странно, что-то более плавное и гармоничное, а тут...
Со стороны эльф смотрелся пьяным. В дым. Его качало, он размахивал руками, чтобы удержать равновесие, ноги выделывали кренделя и вставали, казалось, абсолютно куда придётся. Правда, это "куда придётся" странным образом совпадало с указаниями воровки и священника, но со стороны это было не слишком заметно. Сорока в очередной раз откачнулся вправо, уводя тело от весьма симпатичной тончайшей ниточки, натянутой между двух травинок и ставя ногу совсем рядом с ней.
От наблюдений за этой пьяной пляской у Маэджаны появилось настойчивое желание перестать указывать эльфу правильное направление и посмотреть, что будет. Казалось, что с этим восторженным ушастым существом не может случиться ничего. Однако она отогнала эти мысли, как несерьезные. Продолжая руководить продвижением Гарэля, она следовала за ним на почтительном расстоянии. До противоположного края опасной зоны оставалось уже совсем немного.
– Два шага вперед, перепрыгнуть, перейти на соседнюю слева и – вуаля! – проинструктировала она несколько усталым тоном и покосилась на Гарэля. Интересно, он слушает вообще?
Не было похоже. Когда девушка давала эти указания, эльф был очень занят тем, что пил незримое вино из незримого же... наверное всё же бочонка, уж очень сильно он после этого захмелел. Так, что откинулся назад, едва не коснувшись затылком пучка травы (и спрятанного в ней капкана), бестолково дрыгнул ногой, удерживая равновесие, и едва не упал вперёд, при этом таки сделав требуемые два шага. После этого, видимо, конечности совсем перестали повиноваться Сороке и выпрыгнули из-под него, вынуждая неловко кувырнуться через себя, а при приземлении (на ноги! чудо!!!) качнуться влево и последним шагом выйти за пределы опасной зоны.
Дракон, не менее пьяный, чем его хозяин, выписал хитрый вензель, почему-то выглядящий ужасно непристойным, и спокойно вернулся в ножны.
– Хей-най! – только и сказал Гарэль, садясь в высокую и совершенно безопасную траву. – Благослови нас всех Мать Земля и да будут к нам милостивы её внуки – Винные духи!

[Reylan >>>]

Выбравшаяся следом Маэджана не слишком грациозно плюхнулась на землю, шумно выдохнула и обернулась на оставшихся спутников, готовая подсказать последние шаги.
Подсказки определенно понадобились. Повторять безумную траекторию эльфа загорянка и не пыталась, а брат Поль, занимающий собой часть ее внимания, не позволил во всех деталях запомнить маршрут Маэджаны. То ли молитвы Тэзерату и неведомому богу Поля возымели действия, то ли им просто повезло, но к безопасному участку добрались почти без потерь. Только Вхен, все еще странно сонная и неуклюжая, умудрилась оступиться и, оперевшись на руку, порезаться о выскочивший из земли клинок.
Сорока, увидев кровь, переменился в лице, изрядно побледнел и вскочил так, будто сел не на надёжную землю, а на медвежий капкан.
– Хей-най! – вырвалось у него, почти одновременно с треском рукава, от которого эльф без всякой жалости оторвал полосу ткани. – Давай перевяжу, осмелюсь предложить!
– Я сама!
Вхен выпалила это с такой поспешностью, что впору было заподозрить, что вместо крови у нее пошла зеленая слизь, а спутники могут заприметить в ней чудовище. Но кровь была самой обыкновенной, красной и ничем не примечательной.
– Как хорошо, что здесь нет нашего нанимателя, – прокомментировала воровка, дернув бровями, – Ему, наверное, было бы сложно устоять перед таким зрелищем.
– Хорошо, – Гарэль так и замер на ходу и с протянутой рукой, в которой была зажата полоса материи, будто вмёрз в остановившееся время. – Помочь точно не надо, осмелюсь спросить?
Загорянка отрицательно замотала головой и уселась на траву, закатав рукав. Рана была неглубокой и не опасной на вид, но обещала доставить несколько неприятных дней до заживления. Выудив из походной сумки миску, бурдюк и мешочек с чем-то, больше всего напоминающим измельченную и высушенную траву, Вхен наполнила посуду водой и бросила туда щепотку желтовато-красного цвета. После тщательного перемешивания получившаяся жидкость послужила для промывания раны, вот только процесс этот проходил странно. Охотница бросила долгий взгляд в небо, где за облаками таилось солнце, а потом тихо зашептала что-то на родном языке, поглаживая поврежденную руку. Закончив ритуал, она быстро и умело перевязала рану, умудрившись ненавязчиво скрыть ее от глаз спутников. Полосу ткани, протянутую эльфом, она почему-то проигнорировала, обойдясь своими запасами.

[Барон Суббота >>>]

Наблюдавшая за всем этим воровка ехидно хмыкнула в сторону эльфа.
– Вот видишь как. В следующий раз хорошенько подумай, прежде чем ради кого-то оголяться.
– Зачем? – удивился эльф.
– Эээ... – протянула Маэджана, обдумала что-то, кивнула сама себе и продолжила: – Впрочем, если тебя привлекает сам процесс... Послушай, я все хочу спросить, ты как себя чувствуешь?
– Нормально, – Сорока прислушался к себе и сообщил доверительным тоном:
– Ухо только зверски чешется, осмелюсь доложить!
Увлекательная беседа была прервана тихим шелестом примятой травы. Загорянка, не успев даже сложить вещи обратно в сумку, безвольно сползла на землю, по всей видимости лишившись чувств.
– Мне просто казалось, что ты немного... – Маэджана замолчала, обернувшись на звук, – Гм... это она снова спит, или..?
Воровка присела рядом с упавшей девушкой и прислушалась к дыханию. Догадка оказалось верной, девушка совершенно беспардонно уснула.
– А, ну ладно, – пожал плечами эльф и принялся укладывать вещи Азры в её мешок. – А что я немного?
– Немного... – Маэджана задумалась, насколько осокрбительно для представителя эльфийского народа может звучать словосочетание "не в себе". К тому же она все еще продолжала разглядывать Азру, думая, стоит ли ее и на этот раз чем-нибудь потыкать, а потому задержалась с ответом.
– Немного странно себя ведешь, – сформулировала воровка наконец.
– Странно? Чем? Я делаю что-то плохое или необычное? – ухо Сороки чуть вздрогнуло, как у кошки, а левая бровь поползла вверх, превращая чисто по-эльфийски красивое лицо в забавную маску удивления.
– Ммм... скорее необычное, – задумчиво проговорила Маэджана, – Ты всегда и всем так доволен. Я хочу сказать, что я бы не отказалась узнать рецепт того зелья, которое ты пьешь, пока никто не видит. Ну или того, что ты там куришь или жуешь.

[Aertan >>>]

– Чееееего? – окончательно впал в растеряность Гарэль, даже уши как-то вниз пошли. – Курю? Аааа, ты об этом! Ничего я не курю, девочка, и не жую. Меня об этом уже спрашивали в своё время, так что я отвечу тебе то же самое, что и тем достойным гномам: мой народ ищет радость и свет во всём, пытается лечить телесные и духовные раны Мира. Да, мы иногда кажемся странными, но мы такие, какие есть. Кроме того, если шестьсот лет подряд относиться ко всему серьёзно, можно сойти с ума, осмелюсь доложить!
Первым, что сделал брат Поль, было, разумеется, обращение к своему Богу, которого он кратко, но прочувствованно возблагодарил за избавление себя и спутников от опасных козней Зла. И лишь затем вмешался в беседу.
– Но нельзя же ко всему относиться несерьезно!
Еще не оправившаяся от пережитого компания даже не заметила, что лес вокруг изменился. По эту сторону обширной поляны и пленки не было куч сломанных ветвей, острых колючек и темной зелени, что, казалось, так и норовила запутаться в ногах. Стройные березы стояли чуть ли не парочками с каштанами, которые украсили себя цветами, словно внимательные и знающие все тонкости кавалеры, украсившие свой костюм цветами дам. Меж крон не очень густо стоявших деревьев потоками проливался солнечный свет, оставляя на земле золотистые пятна. Вовсю щебетали птицы. На миг их прервал прощальный привет поляны-ловушки – какая-то запоздавшая западня, давно обойденная, невесть отчего сработала и теперь поднявшиеся на пружине короткие клинки полосовали воздух, то и дело с ржавым скрипом сталкиваясь. Не то старались подпеть голосам пернатых, не то посылая путникам прощальный привет. Наконец со скрежетом сожаления она закрылась, вернувшись к своему ожиданию – то ли случайной жертвы, то ли следующей партии.
– Ну, если уж кое-кто находил радость и свет даже на той полянке, – Маэджана махнула рукой себе за спину, – то тут я даже волнуюсь, как бы с ним не случился удар от передозировки счастья. Какая идиллия.
Сказано это было таким тоном, точно говоривший только что прожевал лимон, не запивая.

[higf >>>]

– Хей-най! – удивился Гарэль реакции спутницы. – Мы все живы и здоровы, осмелюсь доложить.
– И что? – не понял священник.
– Живы, здоровы, – объяснил Гарэль. – Этого мало, чтобы радоваться?
Брат Поль почесал в затылке.
– Но ведь радость тоже не обязательно должна быть... буйной.
– Конечно, нет, – Сорока продолжал удивляться, слыша, как собеседники излагают очевидные вещи. – А я радуюсь буйно, осмелюсь спросить?
– Ну, это смотря с кем сравнивать, – уклончиво ответила воровка.
Сорока задумчиво осмотрелся, не нашёл ничего интересного, но что-то не давало эльфу покоя. Он прислушался, совершенно явно поведя ушами, и нахмурился. Было в нём, выпрямившемся и насторожившемся, нечто от зверька, почуявшего опасность.
– Копыта, – наконец сказал он. – К нам кто-то быстро скачет... лань, вроде, осмелюсь доложить.
Отец Поль принюхался.
– Здесь, кажется, и запахи другие... Или я ошибаюсь? Это место лучше.
– Конечно, – согласилась воровка, – Ведь здесь не открываются в земле дыры, хранящие останки не столь удачливых путников. Было бы, конечно, гораздо приятнее, если б еще вы, ребята, помылись. Но увы, мир не идеален по природе своей.
Маэджана демонстративно сморщила нос.
Священник вздохнул и промолчал, мысленно возблагодарив Господа за то, что сан католического священника не позволяет иметь жену.
Гарэль, судя по лицу, думал примерно о том же, с поправкой на эльфов и их легендарную верность единственной любви.
"Вот ведь... влюбишься в такую, и всё!" – с лёгким налётом ужаса подумал он.
– Надо или всем спать, или опять будить Азру, – заметил брат Поль.
Теперь топот копыт расслышали все. Раздвинув листву, животное появилось совсем недалеко от них. Оно во всем походило на лань, темно-коричневые пятна короткой шерстки чередовались со светло-коричневыми. Отличие было одно – рожки, а точнее – один витой рог вместо двух, торчавший посреди лба.
– А вот и обед! – прокомментировала Маэджана, – Жаль, что наш главный охотник дрыхнет.
– Не смейте, – хрипло выдохнул Гарэль, опускаясь на одно колено и склоняя голову на эфес меча, вытащенного, прямо в ножнах, из-за пояса и упёртого в землю. – Это же Единорог.
В голосе эльфа было примерно столько же священного трепета, сколько и почти болезненного восхищения красотой этого создания.

[Reylan >>>]

– Говорят, на черном рынке за его рог отваливают целую гору золота, – Маэджана развела руки в стороны, очерчивая круг, – Примерно такую. А еще говорят, что коснуться живого единорога может только девственница. Гарэль, ты же не девственница, а?
Провокационные вопросы и высказывания Сорока оставил совершенно без внимания, продолжая оказывать благородному копытному подобающее почтение.
Даже Дракон, казалось, как-то пригасил свой блеск, смотрясь скромно, но с достоинством.
Единорог в ответ так же молча смотрел на них, словно ожидая чего-то.
– Я видел такие создания в книгах, – вполголоса сказал священник, – только они были совсем белые и повыше. Уж не знаю, настоящий ли он. А может быть, нам разбудить Азру? Пусть тоже посмотрит. Кстати, что это с ней такое...
Брат Поль, не выказывая более трепета перед "полунастоящим" единорогом, подошел к загорянке и потряс ее за плечо. Та и не подумала просыпаться. Лишь болезненно сжалась и безвольно откинула в сторону поврежденную руку. Вопреки ожиданиям, на повязке не выступило ни капли крови, будто под ней и не было никакой раны.
– Посмотрите, – удивился француз, – что это с ней!
– Как что? Дрыхнет, – пожала плечами воровка.
– Так крепко? И рана у нее вроде бы зажила, гляньте!
– Она ведь дева, – осенённо выдохнул Гарэль и снова склонил голову, окончательно уверившись в подлинности единорога.
– Приветствую тебя, Дитя Света, – сказал он по-эльфийски, старательно выдерживая все интонации необыкновенно певучего Высокого наречия. – Наша встреча – подлинная радость для моей души.
– Я рад тебе, дитя дорог, – голос исходил не из сомкнутых губ, а откуда-то из области головы животного, но, несомненно, звучал вслух. – Что привело тебя сюда? Ах да, вижу...
Брат Поль быстро решил для себя вопрос, не сатанинское ли перед ним наваждение, и вскочил, склонившись в вежливом поклоне.
– Да пребудет с вами благословение Господне!
При этом он нечаянно опрокинул прямо на Азру флягу с водой, и ухитрился даже не заметить этого. Зато это заметила Маэджана. Она сдавленно хрюкнула в платок и жизнерадостно изрекла:
– Ничего страшного, что теперь кому-то будет нечего пить, зато наша дева будет чистой. Правда, когда я говорила о мытье, я не ее имела в виду.
От единорога, впрочем, воровка старалась держаться подальше.

[Aertan >>>]

– Твоя мудрость глубока подобно озёрам Таэре-Лиль, – продолжал разговор Гарэль. – Меня и моих спутников сюда привело беспокойство о судьбе одной прекрасной госпожи, возможно, попавшей в беду. Позволь мне представить их: это Поль, называющий себя братом всему сущему и смиренный духом, это Азра, дитя природы и народа, ещё не испившего горькую чашу до дна, прости ей её сон – юная дева устала и обессилела. А это Маэджана, славная ловкостью рук и сведущая в науке Теней. Моё же имя Гарэль, прозванный на дорогах Сорокой. При моём поясе меч Дракон, не знавший крови, но изведавший бремя целого мира. Возможно ли и нам узнать твоё имя, Светлый?
Проникнувшись торжественностью момента от подобных речей, Маэджана изобразила такой серьезный и почтительный вид, на какой только оказалась способна.
– Боюсь, вы несколько преувеличиваете... мою мудрость, – осторожно заметило животное. – Возможно, ваши знания... неполны. Меня зовут Алейль.
– Счастлив нашему знакомству, – Гарэль поднялся с колена и поправил меч, понимая, что ни на что более официальное и почтительное его уже просто не хватит.
"Юная дева", между тем, ничего особенного при явлении единорога не почувствовала, только сонно утерлась рукавом от воды, не думая просыпаться.
– Досадно, – заметила стоящая подле Азры Маэджана, – если уж купание не помогло...
Воровка подняла голову и громко кашлянула:
– Послушайте, ребята и... гм... четвероногие. Извините, конечно, что прерываю вашу светскую беседу, но нам все-таки нужно ее разбудить. Вы знаете, старинные легенды утверждают: самый действенный способ побудки спящей неестественным сном девы – страстный поцелуй.
Маэджана перевела взгляд с Гарэля на священника и обратно.
– Ну, кто первый?
Сорока от такого предложения немедленно залился румянцем, потом наоборот – побледнел, и беспомощно покосился сперва на брата Поля, потом на Маэджану и, видимо, в виде жеста отчаяния, на единорога...
– Я давал обет безбрачия, – выразительно произнес брат Поль и посмотрел на Гарэля взглядом, в котором была видна уверенность – тот подобных обетов нигде и никогда не давал. – Но не больна ли она? Такой сон – это... неестественно. Хотя я знал людей...
Тут он прервался, понимая, что не время разглагольствовать.

[Барон Суббота >>>]

– Один поцелуй – это еще не женитьба, – иронично изрекла Маэджана, стрельнув насмешливым взглядом в брата Поля.
Эльф бросил на единорога ещё один печальный взгляд, а потом скорбно изрёк:
– Не могу. Мы... ну не можем мы вот так, не того, кого любим!
В голосе Гарэля сквозило подлинное страдание.
– Я не вижу никаких оснований к тому, что ее надо целовать, – сухо заявил священник, украдкой поглядывая на единорога.
На опущенной морде того был написан интерес.
– Согласен и поддерживаю! – истово закивал эльф, пока Маэджана не привела контраргументов. – Может лучше её просто потрясти?
– Именно! – не отступала от своей версии Маэджана, – Уверяю тебя, если ты ее поцелуешь, для нее это будет достаточным потрясением.
– Ни за что, – тихо, но твёрдо ответил Сорока. – Если бы ты была внимательней, то заметила бы, как Азра не любит чужих прикосновений. Я не хочу доставлять ей такие неудобства, осмелюсь доложить!
– Какая разница, любит или нет? – дернула плечом воровка, – Главное, чтоб проснулась. Думаешь, мне было приятно этим утром пробудиться от твоих истошных воплей? Чувствую, если так дальше пойдет... целовать ее придется мне.
– А зачем вы хотите так срочно будить вашу спутницу? – очень вежливо поинтересовалось животное.
– У нас, видите ли, дела, – пояснила Маэджана, – И время на сон строго ограниченно.
– Что у вас дела – я понимаю, – смех единорога был мелодичным.
– Я могу вознести краткую молитву за ее скорое и благополучное пробуждение, – предложил брат Поль.
– Да, и скажите ей, если она немедленно не проснется, то ее заберет этот ваш... как его, Сатана! – по-прежнему насмешливо добавила воровка.
– Подумайте, что вы сказали, и устыдитесь! – священник отвернулся и тихо забормотал что-то себе под нос, склонив голову перед чужими небесами.
– А что не так? – недоуменно пожала плечами воровка, не обращаясь уже ни к кому конкретно, отступила подальше и буркнула под нос, – У некоторых детишек Бабайкой пугают, у вас этим самым... какая разница?
Брат Поль не удостоил ее ответом.

[higf >>>]

А причина ожесточенных споров, мирно спавшая и не ведавшая, какая опасность нависла над ее девичьей честью стараниями Маэджаны, неожиданно заворочалась и с трудом разлепила веки. Судя по бессмысленному расфокусированному взгляду, Вхен все еще пребывала в стране сновидений и готова была уже вернуться туда, когда до сознания докатились воспоминания о том, где она находится и чем бы должна заниматься вместо отдыха.
Ужаль ее змея, эффект вышел бы слабее. Загорянка попыталась вскочить на ноги, но те не слишком-то желали слушаться, и движение вышло совсем неловким.
– П-п-простите, – подавлено пробормотала она, отчаянно потирая глаза руками. Заметив, что рукав все еще задран и повязка выставлена на всеобщее обозрение, охотница совсем потемнела лицом и поспешно спустила рукав.
Воровка поглядела на проснувшуюся девушку, а затем на брата Поля с искренним интересом. Но промолчала.
Священник, напротив, выглядел усталым.
– Я рад вашему пробуждению, – заметил он. – У нас тут гости. Точнее, это мы – гости.
Девушка непонимающе огляделась в поисках хозяев этих мест. Багровый взгляд остановился на единороге, на лице загорянки проступило удивление. Нет, она не связала таинственных хозяев и диковиного зверя, да и легенд о подобных она не слышала. Ну невидаль, так она в другом мире, тут стоило удивляться, встретив что-то знакомое. Поразил ее тот факт, что животное не только безбоязненно приблизилось к людям, но и спокойно взирало на них, шумных и неспокойных.
– Это вы его приручили? – спросила она, украдкой взглянув на эльфа. Это было единственным объяснением для происходящего.
Гарэль, на которого явление единорога произвело поистине удивительный эффект, не изменился ни в лице, ни в интонации.
– Я уже представил тебя светлому Алейлю, – сказал он, кивая в сторону нового знакомца. – Он не животное – он единорог. Они очень древние и чистые создания...почти такие же, как первородные драконы.
Тот отвернул морду. Голос из воздуха от смущения играл переливами собственного эха.
– Уважаемый Гарэль... все обстоит не совсем так. Мы не белые единороги легенд, в наших жилах течет и обычная звериная кровь.

[Reylan >>>]

Загорянке, однако, хватило и просто говорящего зверя, не важно уж – из чьих-то древних легенд, или попроще. Застывшая маленькая фигурка с широко распахнутыми глазами выглядела комично. Постепенно до Вхен дошел и смысл сказанных единорогом слов, и невежество, прозвучавшее в её собственных. Виновато опустив голову, загорянка поклонилась диковиному животному.
– Простите мою глупость, уважаемый Алейль. Там, откуда я родом, есть легенды о разумных зверях, но те умеют говорить только молча, в голове, – пояснила она.
– Не за что. Я тоже в некотором смысле говорю молча, – не в такт шевельнувшиеся губы изогнуло подобие улыбки. – А что вы говорили о вашей знакомой, попавшей в беду?
... и благополучно забыли, читалось в этих словах.
– Ее унесла птичка, – пояснила Маэджана и вздохнула, – А жаль. Так приятно было идти сзади и любоваться ее ножками.
– Какая птица? – в голосе единорога прозвучал живой интерес.
– Большая, – Маэджана развела руки в стороны и несколько раз взмахнула ими. Очевидно для наглядности, – Признаться, мы не успели толком разглядеть. Коварная бестия подкараулила в кустах.
– Кажется, я знаю, о ком вы говорите. Их гнездовья находятся неподалеку отсюда...
– Мы проходили мимо больших гнезд, – подтвердила воровка, – правда, никого не встретили. Вы про них?
– Те, кто могут унести человека – дальше, – голова мотнулась в жесте отрицания, – но они не причинят зла.
– Ааа, – озадаченно протянула Маэджана, – так что же им от нее надо? Тоже... ножки понравились?
Передние копыта переступили – смущенно? показалось? Повисла пауза.
– Возможно, им это надо, чтобы оставаться... не совсем птицами. Такими, как мы есть.
Судя по выражению лица загорянки, она ровным счетом ничего не поняла.
– Как это, не совсем птицами?
– Ты считаешь меня просто зверем?
– Нет, – смутилась девушка. – Но вы хотите сказать, что эти птицы тоже... – она замялась, не сумев подобрать подходящего слова.
В ответ звенели светлые и слегка грустные тона ранней осени:
– Да. Таков наш лес. Мы изменились... Не все, но некоторые. Но чтобы не скатиться обратно, каждому нужно свое...
Охотница недоверчиво покосилась на странного зверя и ненавязчиво отступила подальше.
– А вы сами не собираетесь забрать кого-нибудь с собой?
– Нет... Мне не нужны люди...

[Aertan >>>]

выложил higf

Вхен явственно перевела дух, но ближе подходить все равно не стало. Мало ли, может и у зверей слово расходится с делом?
– А зачем люди нужны... птицам?
– Вот этого я не знаю, мы не очень-то делимся своими секретами, – она покачала головой. – Если бы вы помогли найти то, что нужно мне, я могла бы спросить у леса, где ваша спутница.
– Ну, я примерно представляю, что именно они могут делать, чтоб оставаться не совсем птицами, – пояснила Маэджана для Азры, – Откуда дети берутся, знаешь?
От прилившей к щекам крови лицо охотницы потемнело. Поспешно опустив взгляд в землю, она едва слышно ответила: – Но они же не люди.
– А кому это мешает? – удивилась Маэджана, – Знавала я одного старикашку... Очень овец любил.
Загорянка поперхнулась воздухом на вдохе и возмущенно воззрилась на воровку. Как и говорить-то такое она не представляла, а уж творить...
Гарэль демонстративно прикрыл уши ладонями, бросив на охотницу понимающий взгляд.
Маэджана же обернулась к единорогу и уточнила:
– Могла бы спросить? Так значит вы – сам... эээ... девушка?
– Да, – голова уткнулась в травяной ковер. – Но вы... совершенно неправы. Это связано с магией, а не с... понимаете. Мне, например, надо есть Бродячую траву. Возможно, им достаточно присутствия разумного существа в гнезде в какие-то периоды.
– Бесовское наваждение, – проговорил брат Поль себе под нос и без всякого пыла.
– Бродячую траву? – полюбопытсвовала Маэджана, – Это что за невидаль?
– Растет у нас такая... – попыталась объяснить Алейль... – Точнее, не растет, а передвигается.
– Куда? – довольно глупо переспросила воровка.
– С места на место, – последовал весьма очевидный ответ.
– А что, от травы этой какой-то эффект особенный? – тон Маэджаны сделался заинтересованно деловым.
– Для нас – да.
– А что мешает вам, уважаемая, – вновь подала голос загорянка, – самой эту траву отыскать? Опыт у вашего... народа должен быть не малый, лес вы знаете, растение это видели.
Единорог явно смутилась еще больше.
– Понимаете, – почти прошептала она своим исходящим не изо рта голосом, – мы ее едим... Она это знает и скрывается, видя нас.
Охотница недоверчиво прищурилась, заподозрив неладное.
– А эта трава... она случайно не как вы? Ну, умеет говорить?
Маэджана как-то странно хмыкнула и натянула платок повыше на лицо.
– Ее можно понять, – пробормотала воровка.
– Нет, говорить она не умеет, – помотала головой Алейль. – А что, в вашем мире животные не прячутся от охотников?

Сообщение отредактировал Aertan - 30-05-2010, 21:59

[Барон Суббота >>>]

– Прячутся, – призналась девушка. – Но охотники при этом не просят простых путников помочь отловить добычу, ведь они и есть самые умелые в этом деле.
– От вас она не будет прятаться, а мне жизненно необходимо, – копыто отстучало звонкую дробь по случайно подвернувшемуся камешку. – Впрочем, не хотите – как хотите.
– Я вовсе не имела ввиду, что намереваюсь отказать в помощи, – совсем смутилась Вхен. – Просто для меня это... – она снова судорожно искала уместное слово, – поразительно.
Говорить о желании или нежелании своих спутников выполнить поручение, она не стала. Не ей решать, да и кто она такая, чтобы к ее слову прислушались?
– Я вовсе не прочь поохотиться на траву, – изъявила готовность Маэджана, – Надеюсь, конечно, она не стрекается ядовитыми отростками и не стреляет шипами.
И, обернувшись к спутникам, добавила:
– А то мало ли, что здесь за трава. Все в этом мире не такое, как мы привыкли.
– Уважаемая Айлель, – осторожно начал Гарэль, явно подбирая интонацию и слова, – ты говоришь, что вы – не белые единороги легенд. Что же, я тоже не из тех беспорочных эльфов, что жили в древние времена. Но прошу тебя, ответь честно во имя дружбы между нашими народами и единства детей Всеобщей Матери. Эта трава – она разумна?
Единорог помялась, переступая копытами, несколько раз вздохнула – не мысленно, а как обычная лань, уставшая после долгого бега. Ее черты – язык не поворачивался назвать их ни мордой, ни лицом – выразили печаль, как ни странно, понятную спутникам. Наконец медленно, подбирая слова, она ответила:
– Могу ли я полностью быть уверена? Она... не разговаривает. Никогда. Не строит... судя по всему, она примерно так же разумна, как мои предки-олени, на которых охотились обычные волки. Или как те же волки. Не менее, но и не более. Животные, хотя это... странное слово для...
Сбвишись, Алейль замолчала.
Эльф тяжело вздохнул. Подобных диллем он терпеть не мог, а инстинкитвное чувство его предков давным-давно затерялось в тёмных складках истории Дивного народа.
– Что ж, – не очень-то уверенно ответил он. – Думаю, мы можем помочь. Как вы считаете, друзья, осмелюсь спросить?
– Конечно, – подвердила Маэджана, – но только что там насчет возможных опасностей, а?.. Уважаемая?
Последнее слово Маэджана произнесла после паузы. Оно было слишком непривычным для ее лексикона. Воровка покосилась на Азру и фыркнула. Еще не хватало заговорить, как она. Та, перехватив взгляд, понурилась, пытаясь понять что опять сделала не так.
– Я не знаю, – вздохнул священник. – Это не кажется мне богоугодным... но не хуже, чем весь поход.
Он говорил непривычно задумчиво, обращаясь не к небу, а к себе самому.
– Пусть будет так.
Согласие выразила и Вхен.

[higf >>>]

Изумруд. День второй

Прежде чем войти, зимняя отправила вперед заклятье-сканер. Наверное, следовало сделать это до того, как ее спутники зашли в пещеру. Впрочем, Хейлин и сам в состоянии о себе позаботиться, а громила, считающий себя здесь самым умным... тоже способен, да и не жалко его, если что. Напротив, теперь вдвойне интересно понаблюдать, как именно он может действовать. И жизнь, и магия чуть впереди были. И не то что были – бурлили, как суп в котле. А волшебство еще и сгущалось где-то впереди – начинка этого варева.
Шар осветил стены – мрачные, но гладкие, какими обычно не бывают подземные ходы. Как будто кирпичная стена, вот только стыков не видно, и цвет, насколько можно было разобрать – темно-коричневый. Сходство c кирпичами усиливалось царившей здесь прямоугольностью.
Рейлан догнала Хейлина и шепотом поделилась с ним информацией, принесенной сканером.
– Магию я тоже ощущаю, – кивнул бард, указав взглядом на посох. – А вот насчет присутствия живых существ... лучше б их не было, честно.
– Ничего, – вполголоса пробормотала зимняя, – Один из нас прекрасно изъясняется на их... хм... языке. Как тебе та словесная конструкция?
– Забористо, – весело фыркнул Хейлин. – Но нет, стой... ты же не думаешь, что это она сработала? Какая-то дурацкая случайность, должно быть...
– Пожалуй, случайность, – уже достаточно громко согласилась Рейлан, – Какому идиоту может прийти в голову ставить на двери такой код.
Однако, повернув лицо к Хейлину, девушка едва заметно кивнула, многозначительно приподняв брови.
Тот округлил глаза, потом некоторое время поморгал с ошарашенным выражением лица и криво улыбнулся.
– Д-действительно, – ответил он. Потом тихонько добавил: – Чтоб меня демоны... хотя нет, лучше кого-нибудь другого.
– И я даже знаю, кого, – в тихом голосе Рейлан угадывались хищные нотки.
– В упор не верится, – чуть качнул головой маг. – Знаешь, надо проверять. Точно надо. Чудесные совпадения, они тоже бывают.
– Ну... если эти гостеприимные тоннели не предоставят нам случая, мы всегда сможем устроить его сами, – улыбнулась зимняя.
Рейлан слегка сомневалась, стоит ли настолько доверять эльфу, посвящая его в свои не слишком человеколюбивые планы, но обрести в его лице союзника оказалось неожиданно приятно. Было не ясно, как долго продлится это странное приключение, но будет, наверное, не так уж и плохо, если хоть кто-то из этой навязанной компании станет относиться к ней чуточку лучше.

(мы уже втроем, как мушкетеры после первой засады, зато наконец выкладываем наигранное)

[Хелькэ >>>]

– Гостеприимные?.. – Хейлин скорчил жалобную мину, косясь на массивные своды потолка и шероховатые стены, к которым ему мучительно не хотелось ни приближаться, ни, упаси всевозможные боги, задеть их хоть краешком плеча. – Такие гостеприимные, что мне уже дурно становится. Нет, я не шучу...
Наполовину солнечный эльф, он действительно испытывал весьма неприятные чувства от нахождения в тоннелях.
Тем временем впереди посветлело, и на фоне одного из коридоров мелькнула низкая фигура.
Гимир, впрочем, не спешил бросаться к ней, скорее наоборот. Оснований доверять здесь кому-то у него не было. Потому идущий первым остановился и сделал знак сделать то же самое другим.
– Чую что-то знакомое, почти родное, – одобрительно подумал жрец.
– Если тебе родное, то мне поперек горла, – Гимир ответил сердито.
– Так тогда не пользуйся, когда припрет, раз брезгуешь!
Тем временем, видимо, остаться совсем незамеченными не удалось. Снова послышался топот, на этот раз ближе, и перед ними возникли два человекообразных силуэта – они плохо вырисовывались в полутьме, ясно было лишь, что ростом оба достают Гимиру до груди, а вот в плечах даже пошире.
– Что вы делаете здесь? – потребовал густой бас.
Хейлин, почти что прятавшийся за Гимиром (все-таки старшему брату он ощутимо уступал в росте, да и в телосложении), сразу поднял руки. На всякий случай.
Одним из главных принципов выживания, что он усвоил за время своих путешествий по странным местам, было вот что – когда натыкаешься на местных жителей, сразу дай им понять, что ты абсолютно безвреден. Жест поднятия безоружных дланей, по идее, действовал как межрасовый...
Но бард прямо-таки не мог не вспомнить одну слышанную им некогда историю. Про гордый народ, который ненавидел тиранов. Про молодого, многообещающего политика, который мечтал провести реформы и устроить народу счастливую жизнь. Про злых соперников, которые однажды подкараулили его в храме и попытались убить.
Легенда кончалась совсем печально – молодой многообещающий политик вырвался из храма, показывая собравшемуся на площади народу общий знак просьбы о помощи – раскрытую ладонь над головой. А народ, который ненавидел тиранов, решил, что он показывает корону – и забил его скамейками.
Оставалось только надеяться, что гномы не сочтут поднятые руки проявлением враждебности.
– Мы просто идем, – добавил он. – По делам.
Хорн, остановившийся сразу за ним, едва слышно хмыкнул.

[Reylan >>>]

– Какие у посторонних могут быть дела в царстве великого Рфргыра? – гном замялся и подозрительно добавил: – Как вы вошли?
Полуэльфу показалось, что при этом было уделено явное внимание его внешности – судя по всему, полутьма обитателю пещер видеть не мешала.
– Мы прочитали то, что написано на дверях, – с недоумением ответил Гимир, проигнорировав великого кого-то, поскольку решил даже не пытаться повторить набор звуков, служивший, судя по всему, именем.
– И произнесли это вслух? Ну, свои ребята! – гном сразу подобрел. – Пошли, я покажу вас повелителю, меч ему в глотку!
Хейлин беспомощно огляделся.
– Надеюсь, про меч – это была метафора... – пробормотал он. – А то будет немного странно – только познакомимся, и сразу меч в глотку.
То, что гном вот так, с ходу, признал их своими, не могло не порадовать, но многоопытный бард все равно ожидал худшего. Так, на всякий случай. Можно даже сказать, по привычке.
По дороге посветлело. Гном, вопреки представлениям о нелюдимости подгорного племени, почти не замолкал, красочно описывая их царство, своих приятелей, дрянной эль, сварливого старшего мастера, а также могущество их царства, которое, по его словам, было почти беспредельно, и нередко зло поминал соседей-эльфов. Как убедились путники, "меч ему..." было его любимой присказкой, и в ходе рассказа он успел проткнуть им на языке кучу глоток, глаз, печеней, селезенок и задниц, так что позавидовал бы даже опытный мясник.
Выходило, что живут здесь подгорные жители давно, воюют с соседями-эльфами и еще с кем-то, в основном ночными вылазками, торгуют со всеми подряд оружием и всякой утварью, а также подчиняются некоему Рфыгыру, который "вот такой здоровый!". Показывая, гном привстал на цыпочки и дотянулся Гимиру до макушки и даже чуть выше. Но почему-то воин заподозрил, что указанный рост был не показателем истинных размеров, а скорее пределом возможностей рассказчика. Впрочем, тут быть высоким не было хорошо, и белобрысый посочувствовал их повелителю, если тот здесь ходит – сам он не раз пригибался и все равно то и дело задевал головой не очень ровный потолок. Жрец внутри, судя по всему, чувствовал себя очень уютно, словно дома у камина, и даже не вступал в беседу. Рейлан также молчала, погруженная в свои мысли.

[higf >>>]

Хорн же проявлял искренний интерес к стенам и сводам подземного хода – постоянно проводил руками по камню, задирал голову вверх, и вообще едва ли не принюхивался. Царство гномов представлялось ему сейчас чем-то вроде города Играющих Камень, в котором он никогда не бывал... да, честно говоря, и не стремился.
Если по чести, вдруг напомнил себе Лепящий, то он вообще никуда из родных мест не стремился, и случайность, завлекшая его сюда, представлялась поначалу злым роком...
Пока к нему не вернулись руки. Будто проверяя, слушаются ли пальцы, Хорн тронул мизинцем одну из стен – шероховатую, холодную. Почувствовал пролегающую где-то далеко жилу сырой руды; удовлетворенно улыбнулся.
Темнота рассеялась, но не как бывает на поверхности днем. Свет красными листьями припал к стенам, отливавшим вечной каменной осенью. Не хватало лишь дождя и промозглой сырости, но не стоило ждать их здесь. Наоборот – сухим жаром отдавало из кривой, как рана, трещины в полу большой пещеры. Она не походила на другие коридоры – здесь не пахло даже грубой отделкой, а если она и было когда-то, то давно стекла каменными потеками – стены были усеяны ими, как немытое стекло – грязью.
– Рфыгыыыы-ыр! – заорал гном, подойдя к краю, и тут же отскочил. – Сейчас явится, меч ему...
Свет слегка потускнел – то ли его кто-то закрывал, то ли сменился оттенок. Жар усилился, заставляя капли пота течь по телу и тут же слизывая их сухим языком со лба и шеи. А затем из трещины показалась голова – огромная, больше человеческой, со смесью людских и гномьих черт, но смесью дикой. Они была нарисована двумя цветами – черным, как расплавленный мозг, и рдяно-багровым. Затем появились плечи...
Хейлин непроизвольно схватился за посох покрепче, приподнимая его... но мысль была даже не о том, чтоб колдовать, а скорее – чтоб звездануть навершием по этой башке, если та проявит хоть малейшую враждебность. А потом сразу бегом.
Но Хорн, отличавшийся некоторой наивностью, а также (с точки зрения солнечного полуэльфа) абсолютной неприспособленностью к путешествиям по иным мирам, проявил куда больший оптимизм.
– Здравствуйте! – сказал он. – А так это вы и есть Рфыр...э-э...

[Хелькэ >>>]

– ... гыр? – с сокрушенным выражением лица подсказал Хейлин. И подумал "Хочется верить, что оно вообще разумное, и на вопросы отвечать сможет". А то с гномов станется и каменному обломку подчиняться.
– Я, – прогудел, как огонь в печи, голос. – А вы кто?
– Я вот тут привел, – поспешил пояснить так и не представившийся гном. – Бродют тут... Но пароль сказали, свои ребята.
Чудовище показалось уже в полный рост, оно оперлось ногами о края трещины и возвышалось над путешественниками поневоле живым вулканом – небольшим, но оттого не менее опасным. Имелись две руки, две ноги, и вообще это походило на грубое подобие человека. Или гнома. Словно волшебник-гигант попытался скопировать один из народов, да перепутал с масштабами. И по рассеянности и всемогуществу, забывшись, зачерпнул ладонью вместо глины загустевший огонь. А увидев свои ошибки, бросил творение, всего чуть не завершив его – не разгладив и не отлакировав черт.
В руке его был кнут, словно свернутый из угля – частью еще черного, не загоревшегося, частью раскаленного докрасна. Вот только уголь не гнется.
– Ох, чую родное, – пробормотал внутри жрец.
– Мы вообще-то мимо шли, – сообщил белобрысый вслух. – И мешать не хотим.
– Здесь мимо меня не ходят, отрезал огненный гигант. – Не уплатив.
– Не уплатив чего? – Хейлин задрал голову вверх, глядя на монстра, и очень явно ощутил себя (в кои-то веки!) маленьким, жалким и совершенно беззащитным. – Вам... денег надо, что ли?
"Тут уже", сокрушенно решил он, "песенкой не отделаешься".
– А что у вас есть? – заинтересованно уставился тот на барда.
Рейлан продолжала молчать, не вмешиваясь в происходящее. Даже при таком освещении было заметно, как побледнело ее лицо. Раньше она не испытывала особо неприятных ощущений, общаясь, к примеру, с огневиками из Академии, хотя стычки с ними у зимних случались чаще, чем с прочими студентами, что было неудивительно. Однако же, после очередного выяснения отношений, студенты противоборствующих сторон нередко напивались вместе, обнимались, братались и отправлялись бить морду кому-нибудь третьему, совершенно не ощущая дискомфорта от присутствия друг друга.

[Reylan >>>]

Но здесь все было не так. Враждебной стихии было слишком много, и зимней казалось, что она вот-вот растает подобно слепленной из снега девочке из старой легенды. Хотя почему легенды? Снежные существа вполне реальны и живучи, если их, конечно, не оставлять рядом с заполненным лавой проломом в земле.
Здравый смысл подсказывал, что существо из плоти и крови – не снеговик, и так запросто растаять не может. Но его слабый голос заглушался все нарастающей волной неприязни к этому существу и к этому месту. Перед глазами Рейлан заплясали красные круги, а к горлу подкатил комок. Зимняя с трудом боролась с желанием немедленно выморозить пространство хотя бы на расстоянии вытянутой руки вокруг себя.
– Готов бы предложить вам, э-э, даже собственные сапоги, – улыбаясь чуть нервно, сказал Хейлин, – но они вряд ли придутся впору. Что до всего прочего... вот посмотрите.
Он снял с плеча формингу, болтавшуюся на прилаженном наспех ремне, и продемонстрировал чудищу (по крайней мере, барду куда проще было мысленно называть его именно так, нежели по имени), подняв инструмент повыше.
– Из подобных вещей рождается музыка, – с некоторой гордостью сказал солнечный, – но лично я не знаю, насколько это искусство ценят в подземных пещерах. Да и... не слишком это хороший инструмент, между нами говоря, поэтому и предлагать как-то стыдно.
Демон подземного огня – а в его природе сомневаться не приходилось, – дохнул, отчего стало еще жарче. Гимир мимоходом подумал, что здесь можно было бы заработать на общественных банях... вот только вряд ли поток посетителей входит в планы темных гномов. Гулкий бас пронесся по пещере.
– Нет уж! Окажите мне услугу. Не зря же у вас колечки блестят.
Бард растерялся.
– Вы знаете, – покачал он головой, изображая искреннее сожаление, – мы их отдать никак не можем. Они нам дороги как память. Страшно дороги. Но если вам нравятся блестящие вещи, мы запросто найдем что-нибудь еще...
Он умоляюще посмотрел на спутников.
– Смешные, – дохнул огонь, а Гимиру почему-то стало холодно, словно пылающие искры были снежинками. – У вас есть кольца, значит, вы не просто путники. Они мне не нужны, упаси Игра! Но вы можете мне помочь. Есть тут одна... неприятность.

[higf >>>]

– Убить кого надо? А вы сами? – белобрысый смерил взглядом Рфыгыра, потом своих спутников, и изучил бы себя, будь у него зеркало.
Черное и багровое на лице поплыли, пятнами искажая его.
– Не смейся... – глубокий, как из печи, выдох. – Поймать и расчистить дорогу.
– Не нравится мне это, – осторожно (и очень тихо) сказал Хорн. Меч, висевший за его плечом, вселял толику уверенности лишь до тех пор, пока Лепящий не стал представлять себе себя же в попытках этим мечом воспользоваться по назначению.
– Кого же это он не может поймать? – шепнул ему в ответ Гимир.
– А я охотно помогу, – прокомментировал Кэллар.
– У нас есть одна очень важная и богатая шахта. Но с недавних пор в ней засел эльфийский лазутчик, и шахтеры не могут туда пройти.
– Точно, – встрял их забытый спутник. Как топаешь, сперва неуютно становится, а потом поворачиваешь – и бежать! Сил нет. А вдогонку – стрелы!
– Неуютно? – наконец прервала молчание Рейлан, – Имеете в виду ментальное воздействие?
– А че это значит? – наивно уставился на нее подгорный житель, дергая себя за встрепанную бороду. Та казалась достаточно прочной для такого воздействия.
Рейлан досадливо нахмурилась. Чтение лекций в ее планы не входило.
– Ну, вы сказали: неуютно становится. Настолько, что хочется бежать. Это чувство может быть внушенным извне, – неохотно пояснила она.
– Дык наверное! – явно обрадовался тот. – Ты скажи всем, а то некоторые смеются. А любой, кто меня знает, скажет, что Деррак – не трус!
– Сперва проверим, – коротко отозвалась зимняя. Из-за пляшущих перед глазами красных кругов, от жара воздуха и запаха раскаленной лавы ее начало тошнить, и разговаривать совсем не хотелось.
– Я вас проводить могу, – выразил готовность гном, который, казалось, совсем не ощущал жара. Впрочем, достаточно было поглядеть на местами обожженные руки – руки кузнеца, чтобы понять – ему не привыкать к близкому пламени.
Хейлин недоуменно поморгал.
– Так что же, получается, мы уже решили, что согласны? А как же военный совет? Давайте посоветуемся! – впрочем, подняв очи и воззрившись на огненного демона, он добавил: – Или не будем советоваться... У нас, наверное, как всегда небольшой выбор... так этого эльфа надо просто поймать?

[Хелькэ >>>]

Он хотел было продолжить словами "а то убивать сородича было бы нехорошо", но вовремя спохватился. И серьезно задумался, не слишком ли выдаются из-под волос его собственные эльфийские уши.
Но демону-то, утешил он себя, сверху небось не видно.
– Не соглашайся сразу, – предупредил жрец торопливо. – И не отказывайся от совета, просто больше уважать будет, глядишь, и наградит чем.
– Мы все-таки подумаем, – мысленно белобрысый признал правоту остодемоневшего сожителя по черепу.– Отойдем чуть в сторонку.
И первым подал пример, отступая к дыре, через которую они пришли.
Рейлан отступила следом и процедила сквозь зубы:
– Неважно куда, лишь бы подальше отсюда.
– Согласен, – кивнул присоединившийся Хейлин, невольно сглатывая. Подземелье продолжало давить на него с еще большей силой, несмотря на то, что такой чудный источник света как огромная огненная тварь должен бы по идее оказать благотворное влияние на солнечного эльфа. – Узнать бы дорогу, на самом-то деле, и попробовать как-нибудь прошмыгнуть, вот чего я бы хотел. А с сородичем драться – совсем не хотел бы!
– Драться... – протянул Хорн, косясь себе за плечо. Нет, меч не внушал ему доверия. Поучиться бы у Гимира, как им пользоваться, запоздало подумал он, но сейчас-то – учись не учись, а надо что-то решать. – Мы точно не можем сделать для этих гномов чего-нибудь другого, а?
– Хочешь – спроси у него, – предложил Гимир негромко. – Хотя лучше было сразу. А что, кстати? Спеть хором?
Хейлин посмотрел на старшего брата исподлобья.
– Я не исключаю и такой возможности, – медленно, с расстановкой произнес он. – Демон, разумеется, может любить хоровое пение. Но ты прав... я спрошу!
Гордо вскинув голову (да и нельзя было ее не вскинуть, ибо смотреть на огненного монстра можно было только очень снизу и очень вверх), бард шагнул в сторону, взмахнул рукой, привлекая внимание чудища, и громко поинтересовался:
– Кхе-кхе... уважаемый! А какие у нас есть варианты?
Глянул на Гимира – мол, смотри, вдруг сейчас ка-а-ак откроется что-нибудь неожиданное.

[higf >>>]

Повелитель темных гномов казался очень удивленным.
– Ты... как там тебя – наглец, однако! Еще и недоволен. Почему?
– Всегда нужно знать, есть ли другой путь, – твердо ответил "наглый и недовольный" Хейлин. – Знаете, даже бандиты на дорогах интересуются, кошелек или жизнь. Нет-нет, вы только не поймите так, что мы отказываемся от этого... предприятия! Все-таки нам очень нужно пройти. Но, как бы так выразиться... в общем, с вашей стороны было бы очень любезно предоставить нам широкий выбор.
Пронзительно-честные (правда, слегка раскосые) глаза полуэльфа с прищуром воззрились на демона.
Если стена огня не превратила барда в ровный слой шкварок на полу пещеры, то обязан он был этому исключительно высокому о себе мнению Рфыгфра, который не допускал мысли, что его могут сравнить с обыкновенным бандитом.
– Можно еще новую шахту найти, не хуже, – поищи в пещерах гномов то, что не нашли они сами, колыхнулся огонь. – А то – жертву принеси в мою честь.
– А вы в жертву что принимаете? – не унимался бард, хотя и чувствовал, что весь его выбор, к широте которого он так стремился, свелся в итоге к одному пункту.
Ну правда, не хватало еще эльфу искать в пещерах гномов то, что сами гномы ("Ха-ха", уныло подумал Хейлин, "верится с трудом") не нашли.
Ответ был краток, и, в общем-то, предсказуем для демона:
– Жизни разумных.
Бард оглянулся на спутников... нет-нет, не выбирая, кого бы принести в жертву!
– Я так понимаю, – уныло сообщил он, – мы идем ловить эльфа.
Гимир с трудом удержался от комментария, что один уже есть, хоть и не тот, вовремя вспомнил о неуместности этого, а также о собственном происхождении и молча кивнул.
– Пойдемте, – коротко подтвердила и свое согласие Рейлан. Как будто у нее был выбор.
– М-м, – Хорн, всем своим видом являющий растерянность, помялся на месте. – А... куда нам идти?
Повернулся к гному, поинтересовался с выражением робкой надежды:
– Вы же нас проводите?
Тот помялся, переступая с ноги на ногу.
– Ну... это, провожу, конечно. Только вы... ежели опять там будет енто самое... воздействие, не смейтесь и никому не рассказывайте, а?
– Да больно надо нам болтать! – раздраженно проговорила Рейлан, которой не терпелось оказаться подальше от огненного демона, – Мы просто хотим разобраться с этим как можно скорее и отправиться по своим делам. А уж вы рассказывайте потом кому хотите и что хотите, понятно?
– Нам и рассказывать-то некому, – поспешил приободрить гнома Хейлин. – Так что мы – ни-ни...
"Балладу сложу", мстительно думал он в то же время, "страшную и длинную. И петь буду на всех площадях, на которые только попаду".

[Хелькэ >>>]

А пока площадями и не пахло. Пахло гарью, все слабее и слабее по мере того, как пещера Рфыгыра оставалась позади. Потянулись длинные темные коридоры, родные братья того, через который они попали сюда. Иногда навстречу попадались гномы, тоже походившие на их знакомца, особенно в полумраке, царившем между редкими пятнышками факелов. Но проводник легко различал и собратьев, и пути. Шагали довольно долго – видимо, эльф благоразумно засел подальше от правителя здешних мест.
Рейлан пришла в себя, и огненные демонята не плясали больше перед глазами, а голова не кружилась. Все это, правда, не улучшило ее настроения. Она по-прежнему хмурилась и молчала. А через какое-то время вспомнила все же, зачем они здесь, и запустила очередное сканер-заклятье, уточнив в его настройках поиска помимо стандартного жизнь-магия магию разума и, после придирчивого разглядывания Хейлина, такие же, как у него острые уши.
Чистоту эксперимента понижал сам обладатель ушей, но не только – неожиданно для Рейлан рядом обнаружился еще один носитель эльфийских кровей, хотя и вдвое меньшей концентрации. В остальном же разума вокруг героев стало меньше, что согласовывалось с пустеющими коридорами. Впереди же обнаружилось нечто явно чуждое темному, горячему и недоброму, что наполняло это место. Оно словно бы позвякивало хрусталем – но позвякивало угрожающе, вот-вот порежет острыми осколками.
– Многовато остроухих, – проворчала Рейлан себе под нос.
– А далеко нам еще? – поинтересовался Хейлин, чуть наклоняясь к гному. Поинтересовался шепотом, сам не зная почему. Как-то не хотелось повышать голос в таком... не очень дружелюбном месте; однако, если бы Хейлина попросили ткнуть пальцем и сказать, что конкретно он считает недружелюбным, он, пожалуй, не смог бы ответить.
– Неа, скоро придем, – невольным дополнением к ответу послужили замедляющиеся шаги.
"Кажется, нам всем не хватает немного воодушевления", печально подумал солнечный эльф. Что они, собственно, собираются делать? Пока неясно. Лично он пока чувствовал только жгучее желание очутиться отсюда подальше, желательно – под открытым небом. Таких перспектив, разумеется, не светило.
Он тоже замедлил шаг прищуриваясь, вглядываясь вдаль – вдруг чего да мелькнет?
И вскоре ему захотелось пойти еще медленнее, а то и вовсе повернуть назад. Зачем рисковать собой в этих страшных пещерах. Гном бочком-бочком попятился прочь. Гимир, шедший впереди, как-то неуверенно остановился.

[Reylan >>>]

– Видимо, это оно и есть? – тихо спросила зимняя, покосившись на отступающего гнома. Ответа, впрочем, не требовалось, все было и так очевидно.
– Как-то мне не по себе, – виновато сказал Хейлин, делая полшага назад. – Может... нет, подождите, мы же должны идти вперед!
Пока что "должен" в его голове явно проигрывало более сильному "не хочу".
А Хорн тоже застыл на месте, прочно и будто окончательно – прижался лопатками к каменной стене прохода, закрыл глаза, и только глубокое, прерывистое дыхание выдавало то, что в изваяние он не превратился. Пожалуй, из всех он был наиболее восприимчив к этой магии, чуждой его миру – и наиболее слаб перед ее лицом.
–Могу тебе помочь, – предложил жрец. – Святая магия в таких случаях – отличное средство.
–Это твоя-то – святая? – огрызнулся Гимир, которому хотелось оказаться подальше от данной пещеры в частности и и всех вообще.
Кэллар остался невозмутим.
– Все боги святы, Такхизис не меньше других. Только по-разному.
Впервые за время, проведенное в этом мире, Рейлан вспомнила о своем плаще. Точнее, она вспоминала о нем и раньше, но старалась не думать. Во-первых, потому, что она не могла вспомнить его названия. А у него точно было какое-то особое название. Должно быть, это было связано с той частью памяти, которой она лишилась, попав в этот мир, и попытки вспомнить не приводили ни к чему, кроме беспокойства и раздражения. А во-вторых, она чувствовала, что, не вспомнив подробностей, не сможет управлять этой вещью. В ней ощущалась знакомая магия... и что-то еще. Но теперь, под воздействием идущего из глубины пещеры внушения, Рейлан ощутила острую потребность надеть свой плащ. Зимняя не стала противиться этому желанию. Достаточно было того, что она уже боролась с желанием отступить.
Стоило ей завернуться в серый, невзрачный на вид предмет гардероба, как тот чудным образом преобразился: по ткани разлилось равномерное неяркое мерцание, как будто плащ был сделан из атласного шелка. Но самым удивительным оказалось другое – желание отступить вдруг куда-то исчезло.
– Ты... переодеваешься? – недоуменно спросил Хейлин. – Зачем?
– Это... меня защищает, – не стала скрытничать Рейлан.
– От чего? – продолжал удовлетворять свое любопытство бард. – Или... вообще от всего? Ткань красивая...
– Нуу... вот от этого, например, – Рейлан неопределенно махнула рукой в тоннель, – Такая штука, она у всех студентов моей Академии есть. Много от чего... защищает.
"Наверное" – добавила зимняя про себя.
– Повезло тебе.

[higf >>>]

Бард поежился, пытаясь заставить себя пойти вперед. Но попытка обернулась скорее неловким топтанием на одном месте.
– Толкни меня в спину, что ли, – попросил он Рейлан, – раз уж на тебя эта магия не действует.
Рейлан с сомнением поглядела на барда, затем как-то неуверенно протянула эльфу ладонь.
– Может, лучше за ручку взять?
Хейлин с облегчением и благодарностью стиснул ее ладонь. Она показалась эльфу необычно теплой.
Он почти не помнил свою мать, по крайней мере, ни одного момента из детства, который был бы с ней связан... но сейчас ему показалось, что тепло прикосновения было словно материнским.
– С одной стороны, мне будет за это немножко стыдно, – сказал он негромко, – а с другой стороны, в этом есть что-то от героических баллад. Настоящих героических, а не тех, которые про могучих воинов в броне с головы до ног, которые непременно побеждают.
Словесный поток явно подтверждал то, что бард воспрял духом.
Зимняя немного смущенно улыбнулась и шагнула вперед, потянув за собой эльфа.
Гимир замер, но не статуей, а скорее знаменитым ослом, который не мог выбрать то ли между сеном и сеном, то ли между сеном и водой. Он не мог отступить, но и идти вперед было выше сил – ноги отказывались повиноваться. От злой судьбы вышеупомянутого животного, скончавшегося от голода и жажды, его спасли брат и магичка. Не коснувшись воина, они обогнули его. Этого гордость вынести не могла – и он молча кивнул Кэллару. Губы зашептали что-то – неслышно, едва шевелясь – и тот, кто заменял Такхизис на здешних небесах, ответил. А может быть, причуды Игры донесли слова до самой Всебесцветной Драконицы.
Оковы спали, и Гимир пошел вслед за остальными.
А вот Рейлан внезапно замедлила шаг и настороженно заозиралась. Ей почудилось, как нечто смутно знакомое только что произошло здесь. Это не было магией. Скорее, едва различимым разговором, просьбой, обращенной к кому-то или чему-то. Как будто она подслушала чей-то шепот, и в нем прозвучали знакомые... нет, не слова, скорее интонации.
Хейлин заметил внезапное волнение девушки и вопросительно поднял брови.
– Впереди что-то? – спросил он. И еле слышно добавил: – Или не впереди?
– Не впереди, – подтвердила Рейлан.

[Хелькэ >>>]

Лепящий тем временем с удивлением обнаружил, что все, кроме него, куда-то пошли. Пошли непонятно зачем (Хорну было кристалльно ясно, что вперед идти не стоит, и остаться на месте, или даже вовсе пойти обратной дорогой, есть самое лучшее решение).
Но оказаться в одиночестве в этом тоннеле...
– П-подождите! – воскликнул он. – Я... я сейчас. Я уже иду.
Неловко перебирая руками по шершавой, испещренной рыжеватыми прожилками стенке коридора, Лепящий медленно, но достаточно верно, попытался догнать остальных.
Чтобы в наступившей темноте никто не споткнулся – да и вообще, для большего удобства, – Хейлин послал вперед маленькую звездочку, навроде той, с помощью которой развлекал накануне Рейлан. Правда, эта звездочка была куда ярче и хорошо освещала путь.
Видимо, этот барьер кому-то уже случалось преодолевать, поскольку следующий ход казался подготовленным. Через некоторое время стрела, сверкнув белоснежным оперением. ударилась в потолок над впереди идущими. Свод ответил искрой на удар, уронил несколько мелких камушков на Рейлан, Гимира и Хейлина. Молчаливое предупреждение было весьма выразительным.
Гимир нагнулся и аккуратно подцепил двумя пальцами древко.
– Не врут. Похоже, эльфийская работа.
– Это значит, что мы в большой опасности, – констатировал Хейлин.
Лепящий, услышавший эту реплику, замер на месте как вкопанный, всего на два шага не догнав остальных.
– Может, нам уй... – начал было он, но бард его перебил.
– Хотя, ерунда же. Я экран поставлю, – Хейлин поднял посох повыше, сосредоточился... здешний воздух не казался ему ни родным, ни легким, ни хотя бы свежим, поэтому сгустить его вокруг их отряда оказалось несколько сложнее, чем обычно. Сначала он вообще подумал о щите, потом все-таки остановился на куполе – чтобы, в случае чего, закрыть спутников и сверху.
Едва различимые голубые искорки, побежавшие по сводам невидимого купола, подтвердили, что волшебство удалось. Даже самая быстрая стрела, пущенная хоть из сильнейшего лука, не смогла бы пробить защиту насквозь.
Как только маленький отряд двинулся вперед, это было тут же проверено – воздух успешно отразил хищный наконечник, заставив посланца смерти закувыркаться и упасть на пол.
– Лучше уйдите, – раздался впереди чуть глуховатый для предполагаемого эльфа голос. – Добром.
Источника видно не было – то ли искусно прятался, то ли маскировался магией. По следу было не отличить – казалось, здесь творили чуждые мрачным стенам чары не раз.
– Мы не можем уйти! – крикнул Хейлин в ответ. – Честное слово, у нас нет никаких вариантов! – и добавил потише: – Я уточнял...

[Reylan >>>]

– Это почему? – собеседник казался озадаченным таким ответом.
– Из-за тебя, остроухий болван! Места получше найти не мог? – невежливо пояснила Рейлан, повысив голос.
– Не ваше дело! – на сей раз ответ был уверенней и быстрее – видимо, к оскорблениям эльф в этих пещерах успел привыкнуть и знал, как реагировать.
– Мы будем вынуждены настаивать, – ледяным, не предвещающим ничего хорошего тоном отозвалась Рейлан и обернулась к спутникам.
– По-моему договариваться бесполезно. Этот хам на контакт не пойдет. Предлагаю выморозить тоннель от кончиков наших сапог и далее. А потом вынести ушастую сосульку гномам. Пусть сами разбираются.
– Ой-ей! – Хейлин от ужаса вздрогнул. И не только потому что ему, солнечному эльфу, страшно не хотелось оказаться вдруг из обычного мрачного тоннеля в зверски холодном мрачном тоннеле. – Слушай, это же не очень эльфолюбиво, если мне только не кажется...
– Я бы тоже не пошел на контакт с тем, кто считает меня болваном, – негромко заметил Гимир, стараясь не слушать язвительных комментариев Кэллара относительно дипломатических способностей женщин вообще и Рейлан в частности. Хотя мороженого эльфа жрец очень даже одобрял.
– Не эльфолюбиво, – невозмутимо повела плечами зимняя, – Зато эффективно.
Затем она обернулась к Гимиру и ехидно добавила:
– В таком случае, можешь со мной не общаться.
– Да я и не стремлюсь, – хмыкнул тот. – Разве что ты наденешь что-нибудь покороче и попрозрачнее.
Зимняя смерила Гимира с ног до головы оценивающим взглядом.
– Вполне возможно, однажды тебе повезет лицезреть нечто подобное, – она скрестила руки на груди, – Однако, могу обещать тебе: это зрелище будет последним, что ты увидишь в своей никчемной жизни.
– Да ты что? – округлил глаза воин. – Я запомню. А пока вернемся к нашим... эльфам.
И он вопросительно посмотрел на Хейлина.
– Нашим, вашим, – проворчал тот. – Я, если честно, не хотел бы его – в сосульку. Я же его едва знаю! Представьте, что, допустим, вас самих какой-нибудь незнакомый маг превращает в сосульку... по-моему, это не из тех вещей, что могут понравиться. Давайте договоримся? Я лично готов объяснить ему ситуацию!
Он нацепил героическое выражение лица и – не менее героически – нахмурил брови, символизируя решимость.
– Объясняй, – пожал плечами старший брат, и привалился спиной к стене, поглядывая то вперед, то назад.
– Да-да, объясняй, – согласилась Рейлан, – А заодно предупреди, что не все твои спутники настроены так миролюбиво, как ты.

[higf >>>]

Топаз. День второй
(все та же четверка)

Алейль определенно обрадовалась:
– Опасности? Что вы! Разумные вас не тронут, а у нас светлое место, не такое, как соседний квадрат нечисти! Надо только поймать траву, и чтоб она не завела вас в какую-нибудь яму, вот и все опасности!
– Яму? – подозрительно уточнила Маэджана. – Дно которой утыкано кольями?
– Кто у нас будет врывать колья? – воровке ответили непонимающим взглядом из-под огромных ресниц.
– Хотите сказать, на светлых квадратах подобным не увлекаются? – тон Маэджаны вновь сделался деловым.
– Конечно!
– В таком случае... – воровка на секунду задумалась, сдвинув брови, затем продолжила: – Особые приметы, пароли, явки... Словом, где искать?
Загорянка тоже преисполнилась внимания. Воспоминание о виденных уже местных растениях, действительно чем-то напоминающих животных, порядком ее успокоило. Вряд ли эта самая бродячая трава окажется разумней водорослей у замка клыкастого.
– По запаху вы ведь не сможете, как я? – Алейль задумчиво уставилась на отряд. – Нет, не сможете, наверное... Чаще всего в тенистых местах, где чаща, там ей легче прятаться.
– А выглядит как? – постаралась вызнать больше подробностей Маэджана. – Высокая? Какого цвета?
Кто знает, подумала воровка, может эта трава – фиолетовая, такую точно не спутаешь.
Вместо ответа одним грациозным движением единорог вытащила откуда-то (из воздуха, что ли? Впрочем, кто их знает, единорогов) довольно длинный, почти в локоть, стебель с длинными метелочками, усыпанными белыми, совсем крошечными цветками. К разочарованию воровки, он был обычного зеленого цвета, зато корни были приметные, мощные, таким бы куст держать, а не стебелек.
Отец Поль, который ничего толком не мог разглядеть, приблизился, предварительно осенив себя крестным знамением.
– Такой я раньше не видел. Вот был у нас один ученый брат, все травы разные собирал...
– И курил? – живо заинтересовалась воровка.
– Нет, высушивал и раскладывал, бумажки к ним прикреплял – где собрано, кем, когда...
– А... – Маэджана явно потеряла интерес.
Загорянка же, напротив, разглядывала диковинное растение с совершенно детским любопытством. Даже руку протянула – потрогать, но движение остановилось на полпути, пальцы замерли в нерешительности.
– Можно?.. – неуверенно поинтересовалась она у единорожихи.
– Конечно!

[Reylan >>>]

Этот стебелек выглядел так, что совершенно явно было – он уже никогда и никуда не пойдет. Надломан в трех местах, – зубами? копытом? – возле них застыл белый, как у молочая сок, метелки бессильно поникли, и сильные корни казались вытянувшимися бессильно и безжизненно.
Маэджана подошла ближе и принюхалась к травинке. Запах был кисловатым, но очень слабым.
– А как быстро она... передвигается? – уточнила Вхен, досконально изучив растение. За свою жизнь она научилась различать совершенно неотличимые, на первый взгляд, травы. Бывает, целебное растение отличается от ядовитого по неброским приметам: лист чуть уже, шипы другой формы, лепестки на цветах с чуть иным узором.
– У вас там, откуда вы... есть крысы? – спросила Алейль, "произнося" последнее слово слегка неуверенно.
Охотница удивленно кивнула, пытаясь понять, при чем тут грызуны.
– С такой же скоростью, – разъяснила ее недоумение единорог.
На смуглом лице отразилась задумчивость. Если крысы, которые водились в этом мире, были столь же проворны, как у нее на родине, то поимка резвой травы становилась задачей непростой. Чем прикажете приманить растение? Особенно вкусной водой? Естественными, простите, удобрениями? И капкан на нее не поставить, веревку не накинуть – выскользнет. Одна надежда, что бродячая трава не станет бегать от незнакомых ей охотников.
– М-да, – изрекла Маэджана, – Я уже хочу на это посмотреть.
Стоя на месте, как известно, никуда не придешь. Говорят, некоторые мудрецы ухитрялись дождаться, пока труп их врага проплывет мимо, просто сидя на берегу реки. Только у них то ли был безграничный запас времени, то ли ниточки умели дергать, не утруждая ноги, то ли просто были большие везунчики.
Даже брат Поль не предложил сидеть и молиться, чтобы трава пришла к ним. Бог создал человека для труда и не будет помогать лентяям, нравоучительно заметил он, когда маленький отряд двинулся в нечто среднее между походом и прогулкой – искать место потенистее.
– Я бы сказала, Боги наделили человека мозгами как раз для того, чтоб человек мог устроиться в этой жизни наиболее выгодным способом, – заметила Маэджана, приноравливаясь к шагу священника.
– Так, чтоб приносить больше пользы, – согласился тот.
– Себе в первую очередь, – кивнула воровка.

[Aertan >>>]

Это, судя по всему, не стало для брата Поля неожиданностью, он только повел плечами и посмотрел на Азру – а ну как опять упадет. Невысокий священник старался держаться рядом с ней, на всякий случай.
– Нет, не себе. Не только себе. Другим людям. Радовать близких, Бога. Становиться лучше.
– Апфф! – устало фыркнула Маэджана, сдувая с глаз вьющиеся пряди.
Опасения священника, очевидно, не были напрасными. Вхен чувствовала, что хоть незапланированный и непродолжительный отдых прибавил неожиданно много сил, веки то и дело норовили закрыться. Тихо вздохнув, девушка пошарила рукой в сумке, выуживая остатки семян бодрень-травы. Из них варился сложный отвар, придающий сил в пути и помогающий не уснуть. На приготовление времени не было, так что оставалось жевать сырые семена. Бросив несколько зеленых зернышек на язык, загорянка с содроганием раскусила их, собрав всю свою волю, чтобы сразу же не выплюнуть сомнительное лакомство. Отвратительный вкус был одной из причин, почему семена предпочитали отправлять в отвар, а не употреблять в сыром виде.
Но должный эффект это вызвало: охотница перестала устало тереть глаза и клевать носом.
Единорог сопровождала их некоторое время, совсем неслышно. Других зверей пока не попадалось, по крайней мере крупных; хотя иногда то в ветках деревьев мелькала стремительная рыжая молния, то кусты прятали в своей глубине что-то серое, торопясь закрыть его зеленью веток. Шелест листвы служил оркестром пению птиц, то и дело прыгающих по ветвям. Наконец Алейль остановилась.
– Я буду ждать здесь, чтоб не спугнуть. Дальше начинаются места, где она водится. Удачи вам!
Впереди кроны сгущались – не до того сумрака, какой местами собирал лес предыдущего квадрата, и где вампиру было бы уютно даже днем. Нет, здесь водворялся полумрак с золотыми точками капель солнца, таки пробившихся сквозь листву. Тропинки пропали.
Брат Поль похлопал глазами.
– Боюсь, на меня сейчас надежды мало.
– Позвольте мне, – смущенно предложила Вхен, явно желающая реабилитироваться в глазах спутников после внеплановых привалов. Выглядела она уже получше, так что можно было не опасаться, что девушка уснет, сделав пару шагов по манящей мягкой траве.

[Барон Суббота >>>]

– Вместе, осмелюсь предложить, – отозвался Гарэль. – Охота мне претит, но травами и прочими дарами Матери Земли мы питаемся, так что... ой, а это не то, что мы ищем?
Эльф указал пальцем в дальний край прогалины, по которой они шли.
Там и вправду увиделось движение – а может быть – его тень? Что-то мелькнуло и исчезло за деревом.
– Не видел, – похлопал глазами священник.
– Ну вот же! – палец Гарэля проследовал за неведомым двигающимся кем-то. – Да, вон там!
Брат Поль, который на таком расстоянии и при таком свете ничего не разглядел бы даже не сквозь дерево, развел руками.
Загорянка, на всякий случай, вооружилась луком. А ну как там не диковинная трава, а просто хищный зверь? Да и не хищный, говоря откровенно, сгодился бы. Голод снова начал терзать девушку, а от горячей пищи не откажется никто, кроме старшего. Странный он, как можно питаться одними растениями?
Положив стрелу на тетиву, Вхен осторожно двинулась в ту сторону, где почудилось движение. Она уже успела забыть о "раненой" руке, держа оружие совершенно свободно.
Ствол с противоположной стороны приютил густой, хоть и низкорослый кустарник, который в таком укрытии вольготно разросся. Оттуда на загорянку уставились два глаза. Мигнули – и исчезли.
– Уважаемая, – немного повысила голос охотница, натянув тетиву. – А у вашей травы ведь нет глаз?
Единорог помотала головой, надеясь, что это заметят, но ничего не ответила. Возможно, не хотела вспугивать добычу.
– А какие-то животные, которых нельзя трогать, есть? – решила уточнить Вхен, не спуская глаз с куста. – Ну, разумные.
Прямохождение имеет один большой плюс. Оно дает возможность человеку и прочим подобным существам пожимать плечами. Четвероногие этого многозначительного жеста лишены, будь они хоть трижды единороги, а потому Алейль очень неопределенно помотала головой, не представляя, как можно дать ответ на такой вопрос жестами, да еще имея только рог и копыта.
Вздохнув, охотница чуть ослабила тетиву и пнула камешек в сторону куста, желая вспугнуть сидящего там зверя.
Сорока, решив поддержать начинание Азры, пронзительно свистнул в два пальца. Звук вышел отменный, резкий, пробирающий до костей, переливчатый. Ну и, разумеется, предупредить о своих музыкальных намерениях Гарэль и не подумал...

[higf >>>]

... и добился эффекта. Француза передернуло так, словно кто-то залез ледышками ему под кожу и поскреб позвоночник. Он с трудом удержался, чтобы не подскочить на месте. Алейль шарахнулась в сторону и в два прыжка скрылась из виду. Зато над кустами подлетело маленькое тельце, извернулось и рухнуло обратно. Загорянка, надо сказать, подпрыгнула едва ли не выше зверька, да и выглядела при этом столь же нелепо. Каким чудом стрела так и не сорвалась с тетивы, она не представляла. Милостью Тэзерата, не иначе. Кое-как переведя дух, Вхен вернула стрелу в колчан. На опасного хищника обитатель кустов не походил, скорее на мелкого грызуна. Хотя кто их, иномирцев, знает? Да и грызун в супе не так уж и плох. Вот только не решилась она стрелять, не разузнав прежде, какие животные тут не годятся в добычу. Лучше голодной побыть, чем подстрелить чьего-то там говорящего родича.
Животное почти сразу пришло в себя – все-таки сорочий свист оказался не смертелен, – и, тревожа кусты, шмыгнуло в сторону. Растения за ним колыхались как-то странно – не могло маленькое тело в полном безветрии так раскачать стебли...
Придя в себя и осторожно отняв запоздало прижатые к ушам ладони, воровка громко фыркнула:
– Ну знаешь ли! Эта... чего ж ты раньше молчал о своих талантах? Свист, способный уложить все живое на милю вокруг, это надо уметь! С этого дня мы не будем знать недостатка в еде, ты только нас впредь предупреждай заранее и свисти, а затем мы идем и выбираем из того, что попадало. Как на базаре, а?
– Я... нечаянно, – попытался оправдаться Гарэль, делая очень жалобные глаза. – Кто же знал, что будет так громко, осмелюсь спросить?!
– Ладно, не переживай, – снисходительно отозвалась воровка, – На этот раз ты не всех убил. Смотрите, там что-то шевелится.
Она указала пальцем в сторону покачивающихся растений. Загорянка, тоже заметившая движение, осторожно подобралась к колышащимся стеблям, пытаясь разобрать в зеленом буйстве, не та ли это трава, о которой говорила единорожиха. С виду некоторые стебли были очень похожи, другие казались обычным чертополохом, который мешал разобрать точно. Натянув на ладонь длинный рукав халата, Вхен попыталась ухватить привлекший внимание стебель. Он пригнулся, отклоняясь.
– Ты ему не нравишься, – хмыкнула подошедшая следом воровка.
Загорянка бросила на воровку мимолетный взгляд, но промолчала. Что толку спорить? Особенно, если сейчас следовало заняться этой самой травой.

[Reylan >>>]

– Я бы тоже обиделась, – невозмутимо продолжила Маэджана, – Я слышала, в приличном обществе, когда подают руку, перчатку снимают, а не наоборот.
– Многие травы обжигают кожу и отравляют не хуже ядовитых гадов, – возразила охотница. – А местным движущимся растениям я и вовсе не доверяю.
Глубоко вздохнув, Вхен как могла быстро попыталась ухватить стебель. На этот раз у нее получилось. Трава была действительно очень похожа на показанную Алейль – мощные корни, слегка дергающиеся в воздухе, не давали ошибиться. Удерживая растение на вытянутой руке, охотница с сомнением разглядывала его, то ли ожидая подвоха, то ли не слишком доверяя словам единорожихи об отсутствии разума у ее потенциальной пищи. Решив, что четыре головы лучше одной, она понесла добычу к спутникам. Пусть у них тоже поболит голова.
Однако у священника, шагнувшего навстречу, поближе, голова если и болела, то о другом. Он указал на поляну:
– Нам, наверное, одного будет мало? Мне кажется, там еще что-то движется...
– Кажется, она не сказала, сколько ей надо, – вспомнила вдруг Маэджана.
– Надо, наверное, побольше нарвать, – задумался священник. – Или наловить.
Вздохнув, Вхен молча сунула растение священнику в руки и отправилась на ловлю других побегов. И стала свидетелем весьма редкого зрелища – выбираясь из чертополоха, из-под изогнувшихся корней большого дерева, выпутываясь из объятий невинно растущих на месте зеленых стеблей – в центр лужайки за деревом сбегалась, качая головками, небольшая стайка травы. Или стадо? Они словно совещались друг с другом, а потом бодро двинулись на корнях к дальнему краю.
Маэджана догнала Азру и, почесав в затылке, глубокомысленно поинтересовалась:
– Ну и че?
– Надо ловить, – вздохнула загорянка, несколько удивленная тем, что воровка снизошла до чего-то, кроме ядовитых замечаний. Следуя собственным словам она, чувствуя себя невероятно глупо, бросилась догонять удирающую флору. Та продолжала двигаться с прежней скоростью. Осознав всю бесполезность этого занятия, Вхен вновь взяла в руки лук и достала из колчана три стрелы с широким серповидным наконечником. Вот только с такими охотятся не на животных, а на людей, осекая выстрелом конечности.
Натянув тетиву, загорянка, одну за другой, пустила стрелы над землей в гущу улепетывающих растений, ничуть не жалуясь на раненую совсем недавно руку.
Маэджана уважительно присвистнула.

[Aertan >>>]

За время, которое понадобилось загорянке для выстрелов, брат Поль успел лишь несколько раз моргнуть, пытаясь не упустить завертевшийся в ладони стебель.
Эффект был как от пушечных ядер, врезавшихся в плотный клин рыцарской конницы. Стрелы проложили три широкие дорожки, устилая их верхушками стеблей. Корни продолжали передвигаться – но довольно беспорядочно. Те растения, что остались целехоньки, ускорили бег.
Воровка подобралась к выкошенным дорожкам и попыталась ухватить за обрубки, чтоб выдернуть корни.
– Думаю, наша копытная подружка хотела бы получить их целиком. Надеюсь, не расстроится, если частями, – предположила Маэджана, дергая за отросток предусмотрительно завернутой в подол юбки рукой. Тот даже не пытался впиваться мощными корнями в землю и подался сразу. Некоторые упали.
– Иначе она не получила бы никаких, – буркнула охотница, направляясь к воткнувшимся в землю стрелам.
– А мы остальных догонять не будем? – подал голос священник, глядя, как качающиеся стебли скрываются в сумраке.
– Можно попробовать, – с сомнением покачала головой Маэджана, собирая остатки корней, которые постепенно прекращали свое хаотичное бесцельное движение, – Боюсь только, они уже сильно оторвались. Может, другую стаю поищем? Тех, кто еще о нас не знает.
– А может дождемся Алейль и узнаем, не достаточно ли этого? – предложила Вхен.
– Тоже вариант, – одобрила Маэджана, – Надеюсь, стараниями нашего остроухого свистуна она не лишилась способности ориентироваться в пространстве и скоро явится. Слышь, Гарэль? – голос Маэджаны сделался ехидным, – Если копытная оглохла, ты будешь виноват.
– Хей-най! – возмутился Сорока. – Если наша уважаемая знакомая пострадала, то я сделаю всё, чтобы ей помочь! А вообще, думаю, что её надо позвать, осмелюсь доложить.
Гарэль покачался с носка на пятку, зачем-то поправил Дракона и приложил обе ладони к лицу, и над лесом осторожно поднялся высокий и переливчатый, очень мелодичный звук. Распознать в нём свист было очень трудно, скорее он напоминал пение флейты.
Вскоре глухая, мягкая дробь стала осторожным ответом на песню без слов, вплелась барабаном – и из-за дерева показался сперва рог, потом голова.
– Прошу прощения, – виноватым тоном сказал Гарэль. – Я не хотел никого пугать, осмелюсь доложить!

[Барон Суббота >>>]

– Это очень... необычный звук, – отозвалась Алейль, подходя ближе. – Мы чувствительны к подобным. Вы ведь не собираетесь его повторять?
– Не собираюсь! – истово закивал Сорока.
Единорог придвинулась еще и остановилась чуть ближе, чем в прошлый раз, но все равно на расстоянии – видимо, опасалась спугнуть добычу. Или все-таки не доверяла эльфу.
– Вы что-нибудь нашли?
Ответом ей послужила молчаливая загорянка, вынесшая охапку слабо трепыхающихся, разрезанных надвое растений.
Глаза просительно уставились на нее.
– А еще можете поймать?
Раздувшиеся ноздри выдавали, что некоторое недовольство в тоне не является глубоким.
– Там есть еще, – осторожно пояснила охотница, – но они все перерублены. Вас это не смущает?
– Это не очень важно.
Кивнув, Вхен так же молча вернулась к сбору самой необычайной "дичи", поверженной когда-либо ее стрелами. Корешки бродячей травы все еще предпринимали слабые попытки расползтись, несколько усложняя задачу.
Маэджана проследовала за ней, помогая собирать, и украдкой пихнула несколько отсеченных побегов и корешков себе в карман.
Брать Поль не стал отвлекаться на собирание гербария, а подошел к единорогу.
– Если этого, даст Бог, плата достаточна, мы хотели бы знать судьбу нашей спутницы.
Алейль вскинула голову.
– Я обещала спросить у леса, но за ответ ручаться не могу.
Она вскинула голову и на сей раз губы не шевелились, но невольные исполнители задания вампира услышали – словно бы песня началась. Тихая, мелодичная, переступающая мягкими тактами – и тут же взвилась бурей, режа слух, а потом ушла за пределы слышимости, оставив только странное ощущение внутренней дрожи. И завершилась коротким фырканьем, которого вполне можно ожидать от обычной лошади.
Лес принял голос в свое молчание, поймал на трепещущие листья, услышал ветвями, примолк, словно бы на миг замерзло все живое, как не бывает даже лютой зимой. И в этот миг Алейль казалась снежно-белой, словно бы ветер из легенд Гарэля очистил ее от шерсти и осыпал серебром.
Единорог застыла, подняв голову, и долго слушала то, чего не мог ощутить даже эльф.
Это молитва, подумал брат Поль. Она молится всему сущему, а значит – его Творцу, не зная ни книг, ни канонов.
И это было правильно.

[higf >>>]

Топаз. Совсем рядом...
(с Марой)

Мысль о том, что её вот-вот порвут на части, проглотят, частично переварят, отрыгнут обратно и скормят птенцам, была последней посетившей Мару до того, как она потеряла сознание. Опускаются с неба и хватают когтями свою добычу только птицы или иные пернатые и крылатые существа. Даже если её не сожрут, то могут уронить с приличной высоты, поэтому переплывая черное озеро беспамятства, зимняя не особо рассчитывала вернуться к живым. Однако данное себе обещание найти Рейлан и отомстить Еретику уже почти привычно заставляло бороться.
Едва только она заново обрела способность видеть и слышать, как тут же активно зашевелилась, что позволило ей понять сразу две вещи: первую, что она жива, цела и невредима и вторую – что руки её надежно связаны за спиной. Отчаянный порыв души заморозить все вокруг тут же улетучился. Нет, чтобы использовать свою силу Маре было не обязательно помогать себе пальчиками плести заклинания, но это то же самое, что сидя за полностью сервированным столом, есть с завязанными руками, вроде и можно, но жутко неудобно.
Догадка о птицах оказалась верна. Очнулась первокурсница действительно в гнезде. Под правым её боком теплело одно большое пятнистое яйцо, а пол левым другое. И прямо сверху, нависая над ней и загораживая солнце, был её похититель (или похитительница, окажись она матерью зародышам в яйцах), который должно быть хотел её накормить, тыкаясь клювом ей в лицо и выпуская желтую железистую жижу. От одного только запаха этой еды капризную гурманку с зимнего факультета начало тошнить.
- Спасибо, обойдусь, - пробормотала Кумудвати, пытаясь отодвинуть голову от сердобольного родителя птенцов как можно дальше.
Птица, впрочем, оказалась настойчива и, приглушенно клекоча – мешала еда – снова поднесла клюв к голове девушки. От насильственного впихивания пищи Маару спас неожиданный громкий треск, раздавшийся справа. Оказалось, что яйцо покрылось запутанными дорожками трещин, а потом из него высунулась голова в синем пушке. На сей раз родительский клекот был громким и одобрительным.

[Мара >>>]

(с Хигфом)

Рассматривая эту синь на голове птенца, находящегося в процессе вылупления из яйца, юная Повелительница сдавленно пискнула. Её синевласую ошибочно приняли за вывалившегося из гнезда отпрыска. Это, конечно забавно, и забота и кормежка, но что она будет делать, когда родителю вздумается учить её летать?
Продолжая упорно отползать к краю гнезда и надеясь, что птенец отвлечет на себя внимание большой птицы, Кумудвати вертела головой из стороны в сторону, пытаясь понять, как далеко от земли она находится и можно ли отсюда спрыгнуть. Связанные руки сильно мешали, и оставалось только гадать, каким образом и главное – зачем её связали. Материнская забота с этим фактом ну никак не увязывалась.
Увидев новорожденного, птица резко изменила свое поведение. Она подняла лапу и острый, как бритва, коготь распорол рукав форменного кителя Мары, открывая руку. Вторым движением он распорол кожу у запястье – неглубоко, но разрез набух красным и родитель подтолкнул птенца ближе. Тот словно уже знал, что следует делать – упал на дно гнезда по неловкости, поднялся и, тыкаясь в бок девушке, принялся клювом подхватывать скатывающиеся капли.
- Кровосос пернатый, - разъяренной снежной кошкой зашипела девушка, а в её ладони заискрился белый огонек.
Если веревки на руках как следует заморозить, они станут хрупкими. Однако ремни – упругие, удивительно прочные и эластичные – замораживались медленно и плохо, словно бы обладали большой сопротивляемостью. Зато холод почуял птенец и отскочил. Родитель, решив, что чадо уже напилось, тут же принялся залепливать ранку какой-то кашицей – как бы не той же самой, что перед тем пытался накормить зимнюю.
- В качестве соски для младенца меня еще ни разу не пытались использовать.
Разговаривать с бессловесным представителем животного мира все равно, что с самой собой. Придумав пять разных, но одинаково неправдоподобных объяснений странному поведению птицы, зимняя оставила попытки что-либо понять. Какими бы прочными не были веревки, а все равно рано или поздно замерзнут и лопнут. Лишь бы её к тому моменту не высосали досуха.

Сообщение отредактировал Мара - 24-06-2010, 8:37

[higf >>>]

Изумруд. Конец второго дня - начало ночи
(все, кто обычно)

Бард оперся на посох одной рукой, другую задумчиво поднял было вверх, вспомнил, что в ней до сих пор ладошка Рейлан и не стал ее выпускать, оставив руку там, где она и была. Откашлявшись (больше для виду, чем по потребности), он начал вдохновенную речь:
– Так вот, дорогой сородич! Э-э, – запнулся он, – ты ведь слушаешь меня?.. Эй, там!..
Пафос зарождающейся речи был загублен на корню.
– Я вас тут уже битых полчаса слушаю, – ответил мрачный голос, – но так и не понял, зачем вы пришли сюда.
– Нам пройти надо, – простодушно сообщил Хейлин, – через вот эти вот очаровательные пещеры и дальше. Но вот незадача, некий огненный предположительно демон, обалденных размеров, утверждает, что не пропустит, пока мы ему не поможем. Ну, я полагаю, ты и сам догадываешься, с чем он попросил помочь?
– И вы ему пообещали мою голову? – голос явно не стал дружелюбнее. Впрочем, холоднее – тоже.
– Не пообещали. Лично я за мирное решение проблем, но... меня тут не все поддерживают. В общем, если ты вдруг решишь оставить эти коридоры и перестать пугать бедных маленьких гномов, все будут очень рады, – и Хейлин утвердительно кивнул, окончив отповедь.
– С какой стати я, ученик Ар-Эрриала, стану это делать, – надменность, воистину достойная эльфийского принца, проскользнула в голосе. – Я борюсь со злом!
Бард замялся.
– Ну, это похвально... А я вот просто хочу назад свою память. Наверное. В общем, насчет зла не знаю... кстати, ты это про гномов или про ту огненную тварь?
– Это темные гномы-демонопоклонники, – пояснил голос. – А что с твоей памятью? Она у Рфыгыра?
Тот замотал головой, хоть и не знал, может ли его видеть собеседник. Странная вообще складывалась беседа...
– О нет, – сказал он, – память моя, будь она неладна, у такого дружелюбного толстячка по имени Вейтан, если это о чем-то тебе скажет. Собственно, у моих спутников точно такая же проблема. И... нам, в общем, надо идти. А мы не можем, потому что демон. Вот так.
Выражение лица у Хейлина к концу монолога абсолютно разгладилось, а в глазах было прямо-таки написано: "Ну что, здорово я все объяснил, правда?"
Тишина, воцарившаяся в ответ, казалась недоуменной, словно бы словам мага нужно было время, чтобы из каши в голове вопрошающего сварилось что-то съедобное.
– Вы с кольцами, что ли? – откровенное недружелюбие сменилось удивлением.
– С ними! – Хейлин радостно вытянул свободную руку вперед, демонстрируя неведомо кому указательный палец с колечком. Потом, словно устыдившись этого наивного порыва души, убрал руку "на место".

[Хелькэ >>>]

– Вот это встреча! А меня Ильен-Анн зовут! – затем невидимый эльф словно устыдился горячности порыва и протянул: – Понимаю. Но бросать святую борьбу только потому, что это вам нужно? На своей клетке я бы, конечно, помог...
– Подожди-подожди, – солнечный потряс головой. – Я про святую борьбу вообще ничего не знаю, и про клетки как-то тоже не понял... на своей, говоришь? Ах да, я Хейлин. И, – он вспомнил, в кои-то веки, о правилах совсем хорошего тона, – ты к нам не выйдешь, раз уж мы познакомились? Дурного не сделаем. Не сделаем ведь? – уточнил он у спутников.
Гимир кивнул и демонстративно промолчал, предоставляю брату самому вспомнить, что не все тут миролюбивые.
– Не сделаем. Если только нам не покажется, что и он что-то дурное задумал, – уточнила Рейлан.
– Я не боюсь.
Коридор внезапно стал чуть просторнее перед поворотом – от стены отделилась фигура в плаще, который тут же перестал сливаться с камнем так, что можно было пройти рядом и не заметить. Эльф приблизился и оказался ростом с Гимира, так что ему тоже приходилось пригибаться. Белобрысый, которому это надоело до зеленых демонов, посочувствовал обитателю поверхности, который провел здесь не один день.
Голубые глаза собеседника в неярком свете казались почти серыми, а светлые волосы были изрядно запылены.
– Гимир, – сообщил старший брат, – но можно не запоминать, мы вряд ли еще встретимся.
– Сперва нам надо разойтись, – резонно заметил эльф.
Рейлан смерила эльфа недоброжелательным взглядом и промолчала.
Хейлин же, ничуть не скрывая здорового любопытства, рассмотрел новоявленного с головы до ног, убедился, что ничего, внушающего ужас, тот собой не представляет, и украдкой облегченно вздохнул.
– Так насчет темных гномов... – напомнил он. – Поклоняться демонам – это плохо?
Нет, реалии собственного мира он помнил четко. И слово "демон" в его мире ничего хорошего не означало; однако сейчас ("Опять", подумал бард с мысленной полуулыбкой) они находились далеко не в своем мире.
– Вы, наверное, были в нашем городе? – ответил тот вопросом на вопрос. – Должны были – чаще всего Игра начинается там.
Бард кивнул.
– Еще как были. Вот этот, кхм, чудесный инструмент, – он повернулся, показывая формингу, уже почти ставшую ему ненавистной (куда ей было сравниться с его чудесной лютней?), – как раз оттуда.
– И как по-вашему – где лучше? Красивей, правильней?

[Reylan >>>]

– По-нашему: там гораздо приятнее, – встряла Рейлан, – Наверное, именно поэтому ты не с ними. Признайся честно, тебя оттуда выставили за твой скверный характер?
Ильен-Анн смерил девушку надменным взглядом так, будто она была одета не в дорожный плащ и вполне приличную дорожную же черную одежду, а в крестьянские тряпки не первой свежести.
– У нас свет и хорошо, а здесь тьма. Вот я с ней и борюсь!
– И как успехи? – Рейлан одарила борца за добро и справедливость не менее презрительным взглядом.
– Раз демон прислал сюда вас – значит, я им крепко насолил, – с удовлетворением произнес эльфийский диверсант.
– А что же вы, – подал наконец голос Хорн, не без робости выглядывая из-за спины Гимира, – один с тьмой боретесь?
– А почему бы и нет? Не приводить же сюда армию.
Да уж, правильная осада этого подземелья и тем более штурм его, по прикидкам Гимира, были делом практически невозможным.
– Так значит, ты – борец за идею? – заинтересовалась Рейлан. Беаперспективное приложение усилий всегда казалось ей делом странным. А те, кто не отказывается от подобных идей – и подавно.
– Мне кажется, ты вкладываешь в эти слова не то, что я, – пожал плечами эльф. – Но можно сказать и так.
– Послушай, а ты не мог бы на время взять отпуск?
– Это как?
– Да так, очень просто. Отправляйся домой, навести родных. А потом снова возвращайся к своей идейной борьбе, – пожала плечами Рейлан.
Эльф уставился на нее с недоумением.
– Я тут сделал такое убежище! Учитель будет гордиться. И зачем мне надо теперь уходить?
– А как он о нем узнает? Чтобы гордиться? – с искренним любопытством поинтересовалась зимняя.
– Да узнает как-нибудь... – задумчивость прокралась в доселе уверенные нотки.
– Если местные придумают таки способ тебя отсюда выкурить, то вряд ли. Думаешь, они тебя живым отпустят?
– Им меня не взять, – заверил Ильен-Анн. – Я же лучший ученик следопыта Ар-Эрриала!
– И что? – со скучающим видом отозвалась Рейлан, – Будешь до старости в этом тоннеле торчать?
Похоже, этот вопрос смутил борца с тьмой.
– Ну надо же действовать! – произнес он почти жалобно после короткой паузы.
Зимняя поглядела на лучшего ученика следопыта как-его-там с некоторым сочувствием. Затем перевела вопросительный взгляд на Хейлина: быть может, тому будет проще разобраться в загадочной эльфийской душе сородича?
Однако тот заговорил, как ни странно, совершенно на другую тему:
– А скажи-ка... – бард хотел было обратиться по имени, но понял, что без подготовки не сможет, – как ты сюда вообще пробрался?
Эльф фыркнул.
– Зачем мне говорить? У каждого свои секреты. А если вы потом Рфыгыру расскажете? Вы же мне не братья и не союзники, у вас свои дела.

[higf >>>]

Солнечный поднял одну руку, показывая, что сдается и спорить вообще не собирается.
– Я просто подумал, – объяснил он, – может, можно через эти горы пройти не только тем путем, который треклятая огненная тварь загораживает...
– Все, что я могу сказать – у меня это заняло несколько дней – с важным видом посвященного пояснил следопыт.
Рейлан досадливо поморщилась и обернулась к Хейлину, демонстративно не обращаясь к борцу с тьмой.
– Слушай, Хейлин, он мне надоел. Давай предложим ему выбор: либо он помогает нам выбраться отсюда, минуя треклятую огненную тварь, либо мы выносим его отсюда оной твари в уплату.
– А я ведь с самого начала сказал, – грустно молвил Хейлин, взглянув на "пещерного" эльфа, – что у нас нет вариантов. Или так, или так. Но мне бы, правда, не хотелось... но если придется...
Он пожал плечами, все с тем же выражением неизбывной печали на худеньком личике.
– Вы нарушите свое слово? – рука следопыта нырнула к поясу неуловимо быстро, и легла на перевязь с метательными ножами.
– Да больно надо, – фыркнула Рейлан, – мы честно подождем, пока ты опять сольешься со своей стенкой, и сами меры предпримем. А мне так совершенно без разницы, одного тебя морозить или весь тоннель. Весь тоннель даже приятнее. После общения с твоим огненным приятелем мне до смерти захотелось чего-то освежающего.
– Соглашайся, мужик, – добавил Гимир лениво-дружелюбно. – Она ежели сказала, что заморозит – значит заморозит. Ежели приласкать обещала – все равно заморозит. Вот если что хорошее... А если вовремя смыться – может, и повезет.
Похоже, в совокупности презрительная мина Рейлан, мировая скорбь на лице эльфа и явное сочувствие на физиономии Гимира убедили следопыта – именно так все и будет.
– Хорошо, – ответил он. – Мне действительно надо рассказать все учителю. Но я непременно сюда вернусь. Надеюсь, мы больше не свидимся!
И он гордо поклонился, видимо, считая, что сохранил достоинство.
– Мудрое решение, – поддержал его Хейлин. – Искренне желаем всяческой удачи.
Скорбь на его лице медленно, но верно уступала место облегчению.
Тень исчезла в коридоре, слившись со стеной и все, особенно Хорн, ощутили облегчение – он явно уносил с собой защитные чары.
Некоторое время было потрачено на то, чтобы найти гнома-проводника – должен же был кто-то засвидетельствовать их успех великому и труднопроизносимому. Тот дошел до недоступной прежде шахты, еще раз попросил никому не рассказывать, что он сперва убежал, и они направились в обратный путь.

[Хелькэ >>>]

Прием у предводителя гномов был не менее горячим, чем в прошлый раз – к сожалению, не в плане душевного тепла, а самой что ни на есть настоящей жарой, от которой хуже всех чувствовала себя зимняя. Гимир втайне надеялся, что тот на радостях подарит им что-нибудь магическое, например – волшебный меч. Но то ли демон оказался скуп, то ли ему это просто в голову не пришло. Во всяком случае, словно свое он исполнил, и уже другой проводник повел четверку к выходу. Снова череда тускло освещенных, негостеприимных тоннелей. Белобрысый уже начал сомневаться, не кружат ли они, а то и вовсе идут ко входу.
Но тут проводник остановился и быстро нажал какой-то камешек. Очевидно, изнутри ничего произносить не требовалось – камень поехал в сторону, и взглядам открылась во всей своей широте – со склона высокого каменистого холма – густая темная синева входящей в свои права ночи.
– Ну наконец-то, – с облегчением произнесла Рейлан и огляделась. Похоже, пора было искать ночлег.
– Да уж, – не смог не согласиться Хейлин. Пусть тут, снаружи, было уже темно, но облегчение, которое солнечный эльф испытал, наконец покинув гномьи владения, было поистине ни с чем не сравнимо. – Что, получается, еще один... этот... квадрат прошли? Дальше-то куда пойдем?
– А пусть большой и умный решает, – съязвила Рейлан, стрельнув взглядом в Гимира.
– Границы-то вроде не было еще, – сказал Гимир. – Те, кто не хочет ничего решать, а только упрекать других, могут идти отдельно.
– Такого пожалуй упрекнешь, – буркнула Рейлан и принялась спускаться с холма, точно и правда решила последовать мудрому совету.
Бард всерьез забеспокоился.
– Эй, эй! Рейлан, ты куда? Гимир... ну это же неприлично, честное слово!
Хорн тем временем просто уселся на землю, прямо на вершине холма, и с несчастным видом обхватил колени.
– Я предлагаю сменить командира отряда, – спокойно, но холодно объявил старший брат. – Когда постоянно спорят – хорошо для королевских министров, но в экстренной ситуации, а тем более в бою – кончится фатально для всех нас.
Лепящий поднял голову.
– Так у нас... все это время был командир?
Хейлин прыснул.
– Это наш давний уговор с Хейлем, – пояснил Гимир, укоризненно глянув на брата. Когда нас было трое, мы договорились, что когда ситуация требует быстрых решений, особенно в схватке – командует кто-то один, и его слушаются беспрекословно.
Рейлан тем временем продолжала спускаться, и ее фигурка в черной одежде уже почти слилась с ночной темнотой.
– Ну нет, – вздохнул Хейлин, – так дальше продолжаться...
Дальше договаривать он не стал и бросился догонять зимнюю, подсвечивая себе дорогу посохом.
– Рейла-ан! Ну подожди!

[Reylan >>>]

Зимняя остановилась и, дождавшись эльфа, негромко произнесла.
– Ну чего ты так вопишь? Всю местную нечисть созвать сюда хочешь?
– Так ты же уходишь, – оторопев, объяснил бард. – А я пытаюсь тебя остановить. Героически. Бегу, не разбирая... ну ладно, разбирая дорогу, но с трудом!
Он приглушил свет посоха, так что огонек на навершии едва теплился.
– А ты правда уходишь?
– Нет, конечно, – успокоила его Рейлан, – Сам посуди, куда мне от вас деваться. Твой брат пока что меня не настолько достал, чтоб я решила отомстить ему, сорвав нашу миссию и поплатившись и собственной памятью... А с холма нам все равно спускаться, и когда наш лидер перестанет кипятиться и пораскинет тем немногим, что имеется в его черепушке, он тоже это поймет и спустится следом.
– Может не спуститься, – бард ухмыльнулся, – из вредности. Но все-таки... чего вы все спорите и спорите? Это не прибавляет веры в наше светлое будущее.
– Никогда не любила высокомерных напыщенных мачо! – пооткровенничала Рейлан.
Эльф озадачился.
– Мачо – это что такое? Никогда не слышал. Это не едят?
После подобного предположения зимняя не смогла сохранить серьезность и прыснула, прикрыв лицо ладонью.
Тем временем Гимир тоже стал не спеша спускаться.
– Пошли, что ли, – обернулся он к Хорну, затем продолжил путь.
– Угу, – отозвался тот, вставая. Послушно зашагал следом, но все-таки задал вопрос: – А вы с девушкой не думаете, ну... помириться? Чтобы больше не ругаться?
– Как? – не оборачиваясь, спросил белобрысый. – Девчонки, они все такие.
– Что, правда все? – Лепящий был ошарашен. – Такие язвы?
– В основном, – пожал плечами Гимир. – Не, бывают, конечно, и тихони, но если близко общаешься – все равно иногда кусаются. А если уж чего втемяшили себе в голову – не разубедишь.
– Кошмар, – честно сказал Хорн. – Никогда не стану общаться с ними. В смысле, близко.
– Ну, это ты зря, много потеряешь, – дружелюбно заметил воин. – Просто будь осторожен и не давай себя поймать в ловушку.
Тем временем они приблизились к спустившимся ранее. Место, на котором те стояли, поросло невысокой, с трудом выживающей здесь травой – ну лучшего неподалеку не наблюдалось, а звезды только подчеркивали сгустившуюся темноту.
– Привал будем делать? – спокойно, словно ничего не случилось, спросил Гимир.
Рейлан едва заметно пожала плечами, давая понять, что не собирается выдвигать предложений.
Хейлин некоторое время попереводил взгляд с одного на другую, потом посмотрел на Хорна (Лепящий испуганно воззрился в ответ), и наконец сказал:
– Будем, куда денемся. Приваливайтесь.

[higf >>>]

Топаз. День второй
(в соавторстве всех нижевыложивших)

Наконец единорог встряхнулась и вновь стала такой, как была.
– Ваша спутница недалеко отсюда, – услышали они тихий голос. – Я могу дать проводника. Если вы, конечно, не хотите иной награды.
– Взамен или в дополнение? – деловито уточнила Маэджана.
– Взамен, – в тон ей ответила Алейль.
Маэджана приуныла и покосилась на спутников. Вряд ли они согласятся на что-то другое, пусть даже очень ценное.
– Менять человеческую жизнь на что-то не по заповедям, – склонил голову священник. Загорянка согласно кивнула. Маэджана надулась и смолчала.
– Мы шли за госпожой Кумудвати, – уверенно сказал Сорока. – И будет...не правильно, если мы повернём, осмелюсь доложить.
– Да будет так, – подвела итог Алейль. – Ваша спутница здесь и, кажется, невредима, чтобы найти ее, вам надо будет пройти... Впрочем, я дам проводника.
Снова тень звука, догадка о зове, который нельзя услышать. В траве раздался шорох, и оттуда на вытоптанную площадку выскользнул маленький зверек, уже знакомый Вхен – он или точно такой же прятался в кустах.
– Следуйте за ним и... Удачи вам! – серьезно пожелала Алейль.
Маэджана шагнула ближе к Азре и прошептала, кивая на зверька:
– А когда доведет, то это... можно подумать и о бульоне.
Слова воровки напомнили загорянке о забытом в суматохе вопросе.
– Скажите, уважаемые, а какие еще звери в вашем лесу... ну... вроде вас и тех птиц? Не совсем животные? Нам ведь надо на кого-то охотиться.
– Еще есть кроты, но они редко показываются наверху, – ответила единорог. – И белки. Остальные – такие же, как в ваших лесах. Хоть я и не знаю, какие леса у вас, и могу ошибаться.
Гарэль тяжело вздохнул, предвидя неизбежное пролитие крови, но ничего не сказал.
– Да не оставит вас милость Тэзерата, – прижала руку к сердцу загорянка, прощаясь с Алейль.
– Больше травы, хорошей и разной, – проявила вежливость и Маэджана.
– Да благославит вас Создатель всего сущего, – брат Поль передумал осенять Алейль крестным знамением, и лишь поклонился. Зверек уже прыгал в нетерпении.

[Reylan >>>]

– Быть может, пойдём, друзья? Госпожа Кумудвати может... перенервничать? – в том, что что-то здесь может причинить чародейке реальный вред Гарэль сомневался – помнил её волшбу во время пересечения моста.
Маэджана одарила эльфа насмешливым взглядом.
– Еще может случиться так, что мы окажемся невовремя. Вдруг ей понравилось? – намекнула она, не желая забывать свою версию относительно того, зачем странным местным разумным люди. Услышав это, Вхен снова густо покраснела, а точнее потемнела лицом, и устремила взгляд в землю.
– Тогда мы извинимся и уйдём, – несколько напряжённо отозвался Гарэль, нервно дёргая ушами.
Покраснеть, подобно загорянке у него не получалось, однако своё душевное смущение эльф выражал всей позой и выражением лица.
Священник же толком не понял, о чем толковали его спутники, а потому просто устремился за хомячком. Тот вел их без всякой тропинки, что неудивительно для зверька, но не очень приятно человеку, и будь этот лес таким же, как в первой клетке – отряд застрял бы надолго. А так они только успели основательно запыхаться и проклясть своего проводника – чего тот, разумеется, не понял – как он розовым пятнышком запрыгал у ствола высокого дерева, увенчанного сложенным из толстых сучьев гнездом.
– Кажется, мы пришли, – произнес брат Поль.
Он готов был подниматься наверх, но опыт подсказывал, что этот выбор не будет лучшим для остальных. Охотница задрала голову, задумчиво разглядывая невиданных размеров гнездовье и размышляя, что же делать. Попытаться докричаться до госпожи Мары? Но совершенно не ясно, в сознании ли та, жива ли – может ли откликнуться. Да и кто этих птиц знает? С другой стороны, лезть туда тоже затея сомнительная. Как говорили у нее на родине, ну залез ты в логово тарха, а дальше что? С луком там не развернуться, с ножом она не так ловка, да и не совсем птица Мару похитила.
Загорянка украдкой покосилась на эльфа. А ну как кинется пернатой в лапы, как той кобыле однорогой, да восхвалять станет?

[Aertan >>>]

– Я думаю, нам стоит спрятаться, – задумчиво сообщила воровка, разглядывая дерево, – И пусть ушастый снова посвистит, как он умеет. Посмотрим, что оттуда свалится.
– А если это будет госпожа Мара? – резонно возразила Вхен.
– Ну так и отлично! – оживилась Маэджана, – Тогда и лезть не придется.
Гранатовые глаза пораженно расширились. С чувством юмора у охотницы явно было не слишком хорошо.
– Так нельзя, – на всякий случай озвучила она очевидную мысль. – Уважаемый, – обратилась загорянка к эльфу, – вы ведь ладите с животными. Может, вы взберетесь в гнездо и поговорите с этой птицей? – Подумав, она добавила: – А я, тем временем, заберусь туда с другой стороны и попытаюсь помочь госпоже Маре.
– Я попробую, – серьёзно кивнул Сорока и полез вверх. Получалось у него это не настолько ловко, однако, эльф, он эльф и есть. На дерево всегда влезет, да ещё и песню сверху споёт, если будет настроение... Гарэль петь пока, вроде не собирался – просто упорно лез вверх.
– Я могу чем-нибудь помочь? – неловко спросил священник.
– Попросите Творца о помощи нам и госпоже Маре, – совершенно серьезно предложила охотница.
– Хорошо, я буду молиться.
– Молитесь о том, чтобы наша целомудренная подруга не узрела наверху нечто, что заставит ее сверзиться вниз, – она ехидно скосила глаза на охотницу, – Сломанные кости не так легко лечить, как царапины, а?
Вхен запнулась на половине шага и бросила короткий испуганный взгляд на Маэджану.
– Для сращивания костей травы особенно не помогут, – не слишком убедительно солгала она и поспешила к дереву.
Маэджана направилась следом и уселась чуть поодаль, дабы наблюдать за восхождением. Ну и, если ее трагическое предсказание сбудется, за полетом.
Брат Поль исполнял свое обещание. Положив на землю крестик и глядя на него, он, не спеша, встал на колени и принялся шептать:
– Господи, спаси и сохрани!...
Сумка с вещами улеглась на траву, туда же отправились лук и колчан. Убедившись, что мужчинам ее не видно, Вхен сбросила и халат, оставшись, стыдно сказать, в одной рубахе и шароварах. Поразмыслив, она скинула и обувь.

[Мара >>>]

Маэджана смерила ее любопытным взглядом.
– Не слишком соблазнительное бельишко, – заметила она.
Священник покосился на Маэджану, потом вспомнил, что отвлекаться от молитвы тоже грешно, и снова зашевелил губами.
Загорянка снова потемнела лицом и сдавленно заметила:
– Лучше бы помогли, уважаемая.
– Да я с удовольствием! – с готовностью приподнялась Маэджана, – Где расстегнуть?
– Не надо ничего расстегивать! – испуганно шарахнулась Вхен. – Меня надо всего лишь подсадить до нижней ветки.
Она демонстративно подпрыгнула. Из-за невеликого роста, достать до ветки действительно было проблематично. Впрочем, что-то подсказывало, что еще одна сальная шуточка и загорянка рванет от Маэджаны с такой прытью, что доберется разом до самого гнезда.
Маэджана, однако, ограничилась тем, что подошла к дереву и, сцепив между собой пальцы, присела на одно колено.
– Обопрись на мои руки, – предложила она.
Недоверчиво покосившись на воровку, будто ожидая, что та ради злой шутки просто расцепит пальцы в самый неподходящий момент, Вхен все же последовала совету.
Маэджана оттолкнулась от земли, без видимых усилий подтолкнув охотницу вверх, так чтобы та могла уцепиться за ветку. Так все и случилось. Справившись с самым сложным этапом, Вхен сноровисто засновала по надежным крепким ветвям. Она старалась не шуметь, то и дело поглядывая, где находится Гарэль. Только убедившись, что тот уже забрался в гнездо, она осторожно подобралась к нему с противоположной стороны и заглянула внутрь.
Кумудвати все так же упрямо морозила веревки, которые, как ни в чем не бывало, продолжали гнуться, но не ломаться. При этом попытки насторожили птицу, которая подошла ближе и поглядывала на девушку черным глазом, в котором светился вполне человеческий разум. Она снова заклекотала – так, словно говорила что-то на чужом, непонятном языке и придвинулась ближе, разинув клюв и глядя на Мару даже не то что угрожающе – с предупреждением. Мол, еще одно движение... Мысленно помянув всех темных богов своего мира начиная от Лораны и заканчивая Загратом, зимняя подняла глаза вверх.

[Барон Суббота >>>]

– Эм..о...уууу, – смесь звуков не складывалась ни в одно известное ей слово.
– Хей-най! – оччень знакомо раздалось сзади.– Приветствую тебя, дитя Отца Ветров. Я Гарэль Сорока, а как тебя зовут?
Да, это был он. Легко перебросив гибкое тело через край гнезда, эльф внешне спокойно и вполне дружелюбно улыбаясь пошёл к птице. То ли специально, то ли невзначай, он двигался так, что следящее за ним пернатое как бы само отвернулось от Мары.
Чья-то рука неожиданно закрыла рот волшебницы и заставила повернуть голову. За спиной Кумудвати пряталась смуглая маленькая охотница, прижавшая палец к губам. В этот момент она беззвучно молилась Тэзерату, чтобы колдунье был знаком этот жест.
Мара от второй неожиданности подряд выронила замораживающий шарик, если такое вообще можно было сделать со сгустком энергии. Арктический холод с полюсов вечно заснеженного мира закатился прямо ей под спину, заставив подпрыгнуть на месте и зашипеть от боли.
Первокурсница зимнего в этот момент проклинала веревки так, что выпускники ночного позавидовали бы, пообещав себе, что как только освободится от пут, устроит на этой поляне ледниковый период.
Клюв обернулся к эльфу и, раскрывшись, что-то застрекотал в ответ. Гарэлю казалось, что это не просто звуки, а речь, но увы – он не понимал ни слова.
– Не понимаю, – он развёл руками и отразил лицом всю свою печаль по этому поводу. – Эллано лэ ниа вас дорриен?
Увы, мимические возможности птиц не очень богаты, а если сказать откровенно – близки к нолю. Поэтому ответное недоумение было выражено только взглядом. В этот момент послышался громкий треск – это лопалось второе яйцо. Вхен, пытавшаяся перерезать путы колдуньи, замерла, со всей ясностью понимая, что сейчас пернатое обернется и заметит ее. И что тогда делать?
Сорока коротко взмолился Матери Природе, попрощался с папой и мамой, пожелал удачи в странствиях братишкам с сестрёнками... и снова свистнул. Громче раза в три. После этого достойный сын эльфийского народа зажмурился и принялся ждать своей участи, время от времени подглядывая одним глазом.

[Aertan >>>]

Скорлупа второго яйца разом треснула и осыпалась, показался неуклюже стоящий на лапках птенец. Родителя или родительницу слегка отнесло, и птица захлопала крыльями, чтобы удержаться на месте. За неимением крыльев, Вхен пришлось вонзить нож в днище гнезда и придержать рукой колдунью, чтобы та ненароком не выпрыгнула прочь от этого душераздирающего свиста. Птенец внезапно весьма бодро подскакал к закрывшему глаза Сороке и клюнул его в ногу.
– Ай! – вскрикнул Гарэль и слегка отскочил от не в меру активного чада. Отскочил он, впрочем, в сторону противоположную Азре и Маре. Упорный птенец последовал за ним, благо, места в гнезде было немного. Он уверенно нацелился на штанину Гарэля, и родитель готов был поддержать его в таких устремлениях, причем глядел на эльфа сейчас почти просительно.
– Эй, ну что ты делаешь?! – эльф выделывал ногами замысловатые коленца, уворачиваясь от маленького, но уже крепкого клюва. – Хееей наааай! Давай дружить лучше, а?!
Птенчик остановился и посмотрел на прыгающего собеседника. Вселенское недоумение в его глазах вопрошало – как?
– Ну чего ты от меня хочешь, осмелюсь спросить? – эльф остановился, присел на корточки и протянул птенцу руку. – Давай подружимся, маленький. Поверь, в этом мире много хорошего и не стоит омрачать его таким... яростным приходом в него. Тот посмотрел жалобно, приблизился... и клюнул эльфа в подушечку среднего пальца, тут же подхватив клювом пару капель крови, а затем перепугано съежился и, видимо ничего не соображая, приник к клюнутой же ладони.
Пришедшая к тому времени себя загорянка наконец одолела путы Кумудвати и теперь тянула ее к краю гнезда, молчаливо приглашая спуститься и дать эльфу шанс сбежать от странных птиц.
Большая птица придвинулась к эльфу – второй птенец был у нее в ногах. Она сейчас не обращала внимания на охотницу и зимнюю.
Однако, освобожденная колдунья не собиралась сбегать, не выполнив задуманное. Теперь уже ничто не мешало ей направлять силу зимы туда, куда захотелось.
– Уходи, Азра, теперь я сама справлюсь.

[Мара >>>]

Новорожденные птенцы, насколько Мара помнила, очень чувствительны к холоду, малейший сквозняк может их убить. Зимняя вдруг прониклась гуманизмом и решила сначала охладить только родительницу. Раскрыв ладони так, будто собиралась погреть их от пламени костра, первокурсница стала плести обыкновенное "дыхание холода".
– Не надо, – раздался умоляющий шепот над ухом Кумудвати. Смуглые пальцы, словно копоть на белый шелк, легли на руки колдуньи. Охотница явно не понимала, что серьезно рискует, вмешиваясь в плетение заклинания. – Это не просто птицы. Они разумны. Люди им нужны, чтобы оставаться такими же, – вспомнила она слова однорогой.
Мара дернула ухом, но рук не опустила.
– Такими же? Эта тварь кормила детеныша моей кровью.
– Может, это им и нужно, чтобы сохранить разум? – предположила загорянка. – Вас ведь не убили и не покалечили, хотя и могли.
Решимость Мары поколебалась и этого мгновения было достаточно, чтобы плетение "дыхания холода" распалось. Ледяной ветер хлестнул птицу, и та обернулась, непонимающе зашипев. Потом, видимо, по раскинутым рукам поняла, где источник угрозы и расправила крылья, будто собиралась взлететь, но потом передумала – переступила так, чтобы стать между колдуньей и птенцами и угрожающе защелкала клювом. Было видно, что заклинание причиняет ей страдания. Когда чары прекратили действовать, обессиленная птица едва не упала. От подобной самоотверженности Мару стала подъедать совесть.
– Может быть ты и права, Азра. Думаю, теперь лучшее, что мы можем сделать – это просто уйти.
Будущая Повелительница, высокородная принцесса и прочее, прочее, имела определенные трудности с признанием собственных ошибок. Лицо загорянки выражало крайнюю степень облегчения. Она всерьез опасалась, что колдунья решит устроить акт возмездия и лоб в лоб столкнется с миролюбивым старшим, трепетно относившемуся даже к обыкновенным животным, не говоря уже о волшебных. Чем бы это закончилось, она предпочитала не думать, определенно ничем хорошим.
– Спускайтесь, госпожа Мара, – умоляюще прошептала Вхен, готовая в любую секунду незаметно помочь гордой чародейке. Алые глаза то и дело косились на эльфа и птицу.

[Барон Суббота >>>]

Гарэль, тем временем, хотел было обидеться на птенца и в более доступной агрессивным видам форме изложить тому своё негодование, но потом покрытая липким пушком голова ткнулась в его ладонь, и чувствительно сердце Сороки не выдержало. Тихонько вздохнув, он осторожно погладил птенца двумя пальцами, а потом аккуратно снял с его спины приставший кусочек скорлупы.
– Ну что с тобой будешь делать, осмелюсь спросить? – приговаривал эльф.
– Чир-рик, – веско ответил птенец, а еще не пришедший в себя родитель не добавил ничего.
– Не лишено смысла, – согласился Сорока. – Ладно, малыш, ты расти большой, сильный и в гармонии с Природой, а мне, пожалуй, пора. Блестяшки любишь? Ну, вот тогда тебе, с днём рождения!
Гарэль покопался в недрах того тайного параллельного пространства, что таилось у него запазухой и выудил небольшую монетку, когда-то носившую чей-то гордый профиль, а ныне отполированную почти в зеркало.
Блестящий кругляш отвлек наконец птенца от большой, мягкой и безопасной ладони, и обладатель капельки крови Гарэля вцепился клювом в подарок и, кивнув – почти по-человечески – Сороке – попрыгал к родителю. Похвастаться.
Охотница, тем временем, помогла Кумудвати спуститься с гнезда на ветку дерева и, убедившись, что никто никого есть не собирается, отправилась следом. Помогать неопытной в столь неподобающих знатной даме забавах и одновременно с этим стараться не оскорбить Мару намеком на несамостоятельность было задачей не из легких, но Вхен, кажется, справилась. Во всяком случае на землю они спрыгнули без потерь и расположение духа зимней было не хуже обычного.
Мимо, без каких-либо проблем прыгая с ветки на ветку, промчался Гарэль. Эльф задержался рядом с девушками, пытаясь понять, может ли он чем-то помочь, решил, что третий тут явно лишний, и без остановок добрался до земли.
Вспомнив, что все еще находится в совершенно непотребном виде, загорянка снова залилась краской и поспешно натянула валявшийся у корней халат.

[higf >>>]

Вдоволь налюбовавшись лезущей вверх Азрой, Маэджана отвела взгляд. Ракурс был, конечно, интересный, однако неживописные шаровары портили всю картину.
Воровка скосилась на брата Поля. Похоже, тот усердно молился. Маэджана вздохнула и снова воззрилась наверх. Загорянка уже скрылась из виду. Какое-то время не происходило ничего примечательного. Вновь заскучав, Маэджана подобрала с земли какой-то небольшой странный плод, не то орех, не то желудь, и запустила им в спину священника. Тот вздрогнул, будто его укусили, и с недоумением обернулся. Похоже, ему и в голову не пришло заподозрить товарища по отряду, потому что он спросил у воровки:
– Что случилось?
Маэджана неопределенно дернула плечами и поинтересовалась в свою очередь:
– Как думаете, до ночи спустятся или нам стоит позаботиться о собственном ночлеге здесь?
– Неужели столько времени нужно, чтоб забраться на дерево? – задал риторический вопрос брат Поль, и по его слегка отрешенному лицу было видно, что благочестивый француз вновь намеревается вернуться к молитвам.
– Забраться-то нет, да и спуститься тоже. А вот на месте могут и задержаться.
– Мы не можем этому никак помочь, и только искренним обращением к Господу...
– Верно! – с готовностью согласилась воровка, – Обратитесь к своему Господу, чтоб он подогнал их молнией, если начнут развлекаться без нас. Он ведь у вас не одобряет... ну, это самое, когда больше двух и разного биологического вида?
– Вы о чем? – удивился священник.
– Послушайте, вы что, серьезно думаете, что птица похитила нашу спутницу, чтобы в ладушки с ней поиграть? – удивилась такой непонятливости Маэджана, – Если ее не съели и она жива, как утверждает наша рогатая подруга, а также учитывая эти туманные намеки о необходимости людей... Как думаете, чем они заняты сейчас?
На этот раз, судя по бросившейся в лицо краске, до брата Поля дошло. Он с силой переплел пальцы – их подушечки потемнели от прилива крови. Затем нарочито спокойно – только глаза сверкнули черным огоньком – сказал:
– Вам так не везло на стезе этого греха, что вы можете в любой ситуации думать только о нем?
– Нет, почему же, – удивилась Маэджана, – Напротив, женщины меня любили.
– Женщины? – новая вспышка огонька.

[Reylan >>>]

С воровкой тем временем что-то произошло. Лицо ее побледнело, сделавшись болезненно зеленоватого оттенка. Она прижала ладони к ушам и замотала головой.
– Нет-нет, я вас не слышу! – выдавила она сквозь зубы, после чего ее бормотание сделалось бессвязным и неразличимым.
Брат Поль замер, посмотрел вверх и, пробормотав:
– Господи, прости и помоги им! – вскочил, бросился к воровке. – Что с вами?
– Они меня достали! – жалобно простонала она, скрючилась сидя на коленях, обхватила голову руками и принялась стучать лбом о землю, благо та была достаточно мягкой.
Признаки были явными и не раз описывались в Святом Писании и трудах отцов матери святой Церкви. Любой мало-мальски опытный священник знал, что делать. К сожалению, выяснить пути проникновения бесов и узнать их имена прямо сейчас было сложно, и пришлось перейти разу к окроплению святой водой, пузырек с которой, разумеется, имелся в арсенале. Француз открыл его и, брызгая на Маэджану, начал читать:
– Именем Иисуса Христа, Нашего Господа и Владыки, при заступничестве пречистой Девы Марии, матери Божьей, благословенного Михаила Архангела, Благословенных Апостолов Петра и Павла и всех святых и могучей святой властью нашей Церкви, я заклинаю, чтобы прекратить козни дьявольские...
Маэджана еще какое-то время раскачивалась туда-сюда под монотонный речитатив брата Поля, постепенно перестала бормотать и замерла, съежившись, уткнув голову в колени и обхватив их руками.
– Бедное дитя. Теперь все понятно... – прошептал француз и сказал громче: – Успокойтесь, бесы отступили, и мы, несомненно, изгоним их вовсе. А сейчас я продолжу молитву за удачу наших товарищей.
– Спасибо, брат мой! – раздался из-за его спины звонкий голос эльфа. – Твои молитвы нам очень помогли, а Дракон говорит, что их просто послушать приятно, осмелюсь доложить!
Священник, который ухитрился пропустить спуск, вздрогнул от неожиданности и обернулся.
– А где госпожа Ма... а... он увидел, как девушки карабкаются вниз. – Хвала Господу! Все прошло благополучно? Что там было?
– Мы познакомились с очень милыми и дружелюбными птицами и забрали госпожу Кумудвати, – Сорока отчего-то почесал ладонь. – А вообще, красивые они, осмелюсь доложить.
– А зачем же они ее украли, раз такие хорошие? – недоуменно потер лоб француз.
Маэджана, вопреки обыкновению, не высказывала непристойных предположений и не задавала ехидных вопросов. Она просто молча сидела в прежней позе, разве что лицо больше не прятала в коленях, и хмуро поглядывала на спутников, избегая встречаться взглядом со священником.
– Ну...птенец, который увидел меня не успокоился, пока не попробовал моей крови, – задумчиво отозвался эльф. – А потом изрядно поумнел, осмелюсь доложить! Хей-най, Маэджана, что с тобой?
Воровка одарила эльфа неприязненным взглядом.
– Если бы вы задержались в гостях подольше, я бы хоть выспаться успела, а так... – и она демонстративно зевнула.
– Хей-най, так будет же у нас привал! И... наверняка госпоже Кумудвати понадобится какая-нибудь помощь... успеешь отдохнуть, осмелюсь предположить!
Маэджана пробубнила себе под нос нечто нечленораздельное. У нее определенно не было настроения общаться. У брата Поля, кажется, тоже – услышав про кровь, он вспомнил, по чьему поручению совершает путь слуга Божий, и это не добавило радости.

[higf >>>]

Изумруд. Вечер второго дня - утро третьего
(Хигф, Рейлан, Хелькэ)

Маленький отряд кое-как расположился среди камней и чахлой травы. Пришлось повозиться, чтоб раздобыть топливо для костра: пары жалких сухих кустиков, найденных неподалеку, вряд ли хватит на всю ночь, но бродить по незнакомой пустоши в темноте особого удовольствия не было. Рейлан, впрочем, пообещала наморозить ледяной светильник, который будет работать всю ночь и растает уже к утру. Спальные мешки были разложены вокруг небольшого костерка, и путники принялись греть чай и разворачивать запасы эльфийской еды.
– Интересно, когда все это окончится, мы еще найдем таких же добрых людей или придется корешки собирать? – задал риторический вопрос Гимир. – Да, ночью надо бы покараулить по очереди – может, гномы пограбить захотят или еще кто.
– Если таких добрых не встретим, придется... научить доброте тех, кто подвернется под руку, – флегматично заметила Рейлан, вытирая руки о траву и принимаясь за обещанный светильник.
– Это мысль, – одобрил старший сын Хортара, хозяйственно пересчитав припасы. – Караулить все будут?
Он подчеркнуто не обращался ни к кому, глядя куда-то в пространство между холмами, где все ярче зажигались огоньки звезд – совершенно не мерцавшие.
– Я могу быть последней, – предложила зимняя, – заодно светильник подправлю, если вдруг раньше закончится.
Она придирчиво оглядела вырастающий из земли ледяной конус.
– Хотя не должен.
– А я вторым подежурю.
Воин хотел забить для себя самую удобную, первую стражу, чтоб потом отоспаться до утра, но решил, что это будет неправильно. Быть же третьим и будить Рейлан совершенно не хотелось.
– Давайте я первый, – героически предложил Хейлин, сам не зная, кто или что его дернуло. – Буду сидеть, смотреть на звезды и размышлять о бренности сущего... надеюсь, что мне это не даст уснуть.
– Получается, я предпоследний, – "подсчитал" Хорн. – Ладно.
– Ну и чудненько, – подытожил Гимир, принимаясь за еду.
Учитывая, что за весь день беготни, особенно в пещерах, у них не было случая поесть – желудок властно требовал своего. Когда воин наконец насытился, его сразу потянуло ко сну, сопротивляться которому не было причин. Он выбрал местечко помягче, подложил под голову мешок и уснул почти мгновенно, не обращая внимания на остальных.

[Хелькэ >>>]

Хейлин, в отличие от остальной мужской братии – Гимира и Хорна, которые ни в чем себе не отказали, – отнесся к пище несколько философски. А может, его и правда вполне удовлетворили несколько ломтиков вяленого мяса и пара глотков сильно разбавленного вина... в конце концов, что взять с эльфа, которого, того и гляди, ветром сдует?
Ожидая, пока остальные улягутся, он (как и было обещано) уставился на звезды, складывавшиеся на небе в незнакомые созвездия. Одно из них сильно походило на десятилапого паука, а второе – на странного вида расческу.
Бард вспомнил легенду о прославленном певце, чью лиру боги вознесли на небо в виде созвездия в знак того, что даже их сумели пленить его дивные песни. "Ну лира – это еще ладно", размышлял Хейлин, "но расческа?!.." Впрочем, от размышлений на эту тему его очень быстро отвлек светильник Рейлан, стоило только опустить глаза.
– Слушай, – тихонько поинтересовался эльф, пока девушка еще не уснула, – откуда в нем вообще свет, если он ледяной?
– Ммм... – задумалась Рейлан, – Как бы объяснить... Видишь ли, это свет, рожденный внутренней силой мага. Ну, вроде как огневик способен создавать свои снаряды. Но моя стихия – холод. И именно лед лучше всего помогает мне удержать силу в нужном состоянии. В данном случае – заставить ее светиться как можно дольше.
– Твоя магия – точно другая, – рассудил Хейлин. – Но мне нравится!
– О... – отозвалась зимняя, поерзав и удобнее устраиваясь в спальном мешке, – Я... рада слышать.
Хейлин кивнул, тихонько пожелал ей спокойной ночи – и снова обратился к звездам. Ночь была тихая, спокойная. Бард, конечно, настораживался при каждом шорохе, но чаще всего это оказывался Хорн, который спал беспокойно, время от времени ворочаясь; или пробегала какая-нибудь зверушка.
Нападать зверушки не спешили, у них явно были другие дела, поэтому к концу своей "смены" Хейлин даже расслабился. Когда он разбудил Гимира, тот только кивнул – в глазах воина даже не читались кровожадные желания человека, которого будят среди ночи. Как маги – вопрос, а солдаты этому учатся. Ничего интересного не случилось, чему белобрысый только обрадовался. Он так и просидел свое дежурство, привалившись спиной к камню и оглядваясь по сторонам. Время от времени вставал и делал несколько кругов, чтоб не уснуть и размяться, иногда рассеянно рисовал в пыли какие-то контуры, потом стирал, так что к концу дежурства никаких следов не осталась. Пожелав удачи разбуженному Хорну, Гимир улегся досматривать прерванный сон.

[Reylan >>>]

А Хорну удача как раз не помешала бы... или чуть больше веры в себя. Как истинный доблестный страж, он принялся обходить лагерь со своим мечом наперевес, но все равно вздрагивал от каждого шороха. И становился все более нервным, когда время неумолимо приближалось к побудке Рейлан (Лепящий и так-то побаивался девушку, а уж какова она будет спросонья, и представить не мог). Сначала он вообще решил было вовсе ее не трогать, пускай спит дальше – но воображение живо нарисовало ему картину мести... а месть за то, что ее не разбудили, Рейлан наверняка придумает особенно ужасную. Повздыхав, помявшись и сделав еще пару кругов – уже не вокруг спального места, а вокруг зимней, – Хорн все-таки решился. Он подошел поближе, наклонился, легко похлопал девушку по плечу – и тут же отскочил подальше.
Рейлан не шевельнулась. Похоже, касание не подействовало на зимнюю никоим образом. Она все еще казалась безмятежно спящей.
На лице Лепящего отразилось глубокое отчаяние. Он снова подошел, пригляделся – а вдруг она сейчас кааак... но ничто не предвещало беды. Задержав дыхание, Хорн снова нагнулся, повторил процедуру и добавил очень вежливое, ненавязчивое: "Э-э... кхе-кхе... Рейлан?"
– А знаешь ли ты, человек, что случается с недостойными смертными, которые осмеливаются касаться особы королевских кровей? – зловещим и очень отчетливым шепотом произнесла зимняя, не размыкая век.
– Э... – Хорн с опаской посмотрел сначала в одну сторону, потом в другую. Потом вернулся взглядом к девушке. – Да я, если по правде, и с особами этих самых кровей не шибко знаком! Так что не знаю, – тут его осенила страшная догадка. – А... что случается с этими смертными?
– Их отдают на съедение цепным драконам, – охотно пояснила "спящая", – Ну, если поблизости не наблюдается драконов, подойдет та кара, которую особа королевской крови изберет сама.
Он снова оглянулся.
– Нету драконов, – покачал головой. – Совсем. Ни одного. Вообще, – Хорн отступил на полшага, – я просто хотел сказать, что твоя очередь караулить...
Рейлан наконец открыла глаза и хихикнула. В свете ледяного фонаря ухмылка вышла пугающей.
– Ну хорошо, тогда я на досуге подумаю, как мне тебя наказать. Одна моя знакомая с ночного факультета практиковала особые техники с кнутом и шипами. Она рассказала мне много интересного.

[higf >>>]

– С кнутом?.. Шипами? – Лепящий отошел еще подальше. – Я... не уверен, что хочу про это знать!
В голосе его появились жалобные нотки.
Рейлан почувствовала себя несколько виноватой. Бедняга ведь теперь не уснет! И это, кстати, будет неудобно.
– Ладно, – примирительно произнесла она, – Поскольку мы находимся вне моей родины, можно считать, что законы не действуют.
Если сказать, что она вообще пошутила, решила зимняя, бедный Хорн и вовсе начнет от нее шарахаться.
– Это... хорошо, – осторожно ответил тот, перетаскивая свой спальный мешок подальше, чуть не на другой конец пятачка, что они выбрали для сна. Лег он так, чтоб не приведи боги не поворачиваться к зимней спиной – вдруг она где прячет кнут с шипами, или дракона.
"А Гимир-то", подумал Хорн, пытаясь заснуть обратно, "еще слишком хорошего мнения обо всех этих девчонках!"
Оставшись бодрствовать в одиночестве, Рейлан сперва прошлась вокруг их маленького лагеря, убедившись, что все спокойно. Светильник работал исправно, и зимняя опустилась на спальный мешок, задумчиво уставившись на спящего Гимира. Чего бы такого сотворить, чтобы не покалечить (не то чтобы жалко, но не практично), но при этом заставить белобрысого проявить свои скрытые таланты мага?
Гимир лежал на левом боку, повернувшись к зимней спиной. Она поразмыслила еще какое-то время, тревожно глянула на светлеющий горизонт, вздохнула. И положила ладони на землю. Трава вокруг ее рук покрылась инеем, а от пальцев вперед, в сторону Гимира, устремились быстрые ледяные дорожки. Добравшись до воина, они слились и обхватили спящего за лодыжки прямо поверх уголка спального мешка, которым были прикрыты ноги. Рейлан работала с ювелирной точностью и даже сама возгордилась собой. Лед сковал ткань и землю вокруг и под ним, но кожи воина не коснулся, находясь в паре миллиметров от нее. Конечно, Гимир и так скоро почувствует холод, но зимняя и не рассчитывала продержать его в ледяных кандалах все утро. А лед вышел отменный, таким можно и тролля сдерживать. Ну... какое-то время.
Воину снился солнечный день. Он, подросток, удрал от наставника и пробирается через залитый солнцем лес к пруду. Если повезет – там будут купаться девчонки, и можно будет подсмотреть, если нет – всегда приятно окунуться самому. Солнце гладит кожу, ласковое и приятное...

[Хелькэ >>>]

Но вдруг погода меняется – набегает черная туча, завывает холодный ветер, струи дождя секут тело. Легкая рубашка мгновенно промокает, а ветер норовит превратить воду в лед, вея зимой.
Он проснулся от внезапного холода и вскочил. Точнее – попытался, ибо едва ноги не слушались. Запутались? Гимир неловко повернулся и увидел, что его лодыжки прикованы ледяными кандалами. Извернувшись еще, он увидел, что лагерь в полном порядке.
Рейлан, скрестив ноги, сидела на своем спальнике, изображая молчаливую статую. С очень заинтересованным взглядом.
По нему Гимир все понял. Достал мечь, примерился и аккуратно, но несильно ударил по льду. Безрезультатно.
– Помоги, – негромко обратился воин к девушке.
– А разве сам не умеешь? – поинтересовалась зимняя.
– Ты что-то можешь сделать? – мысленно обратился воин к Кэллару
– Растопить льды? Я не маг, я жрец!
– А говорят, вера горами движет...
– Я попробую, – коротко ответил тот. Шепот внутренней молитвы чужому божеству змеей шуршал в мыслях.
– Зачем ты это сделала?
Рейлан едва заметно поморщилась. Почувствовав на себе ментальное воздействие, она ощутила, как начало покалывать пальцы. Руки точно сами рвались плести заклинание отмены. Такого она не ожидала, но почти сразу вспомнила то ощущение, что уловила в тоннеле.
– И даже так? – произнесла она, дернув бровью. Фраза не была ответом на высказанный вслух вопрос. Зимняя сжала кулаки и возвела простенькую защиту. Так, как учили на факультативных занятиях.
– Как? – не понял Гимир.
– Как будто сам не знаешь, – зло сузив глаза, произнесла Рейлан. Воздействие на нее усилилось, пришлось сцепить руки в замок за спиной и еще больше сконцентрировать внимание.
Жрец, кажется, понял, что дело безнадежно, и прекратил свои усилия.
– Давай всех разбудим, – мирно предложил Гимир, у которого от неудобной позы уже начинали болеть мышцы.
– Давай, – столь же миролюбиво согласилась Рейлан, почувствовав, как ослабевает давление, – Начинай кричать "Помогите!".
– Я буду кричать "Подъем". То есть тебя это устраивает?
– Вполне, – чуть улыбнулась зимняя.
– Хотя я могу и подождать... пусть они выспятся.
Злость заставляла Гимира казаться спокойным – он и сам не понимал. Он сам, как лед, делался холодным и колючим.

Сообщение отредактировал Хелькэ - 7-07-2010, 20:34

[Reylan >>>]

– Как скажешь, – пожала плечами зимняя, потянулась к сумке и принялась шуршать пакетами с провизией.
– Пожалуй все-таки... – неприятная усмешка мелькнула на лице Гимира и он, копируя интонации своего первого десятника, крикнул: – Па-адъе-ем!
От неожиданности Рейлан едва не подскочила на месте. Пакеты попадали у нее из рук.
– А, чтоб тебя... – пробормотала она себе под нос, покосившись на воина.
Хейлин и Хорн буквально подпрыгнули, если только можно подпрыгнуть из положения лежа; при этом Лепящий сразу уставился на Рейлан и попытался отползти от нее еще дальше, а бард схватился за посох и быстро огляделся.
Опасности, похоже, не было, зато был слегка подмороженный старший брат. Хорн тоже это заметил, но спокойствия это ему не прибавило – и ежу было ясно, чьих рук это дело.
– Ну и... чего так кричать-то? – Хейлин потянулся. – Доброе утро всем. Гимир, что это с тобой случилось за ночь?..
Необычная для солнечного эльфа флегматичность была, очевидно, вызвана серьезным недосыпанием.
– Я могу, наверное, набросить божественный удар на твой меч, – некстати вылез в мыслях жрец.
– За... – Гимир оборвал себя на полуслове и ответил брату: – Замерз. Подробнее, наверное, расскажет наша спутница.
И только потом мысленно договорил то, что хотел сказать жрецу:
– Зачем? Чтоб я, не зная силы удара, ногу себе отсек? Не лезь!
Рейлан обернулась к Хорну и Хейлину и одарила каждого приветливой ледяной улыбкой.
– Понятно, – вздохнул Хейлин, поеживаясь. – Недоброе утро.
– Так мы далеко не уйдем, – заверил воин, проворачивая ногу так, чтоб можно было нормально сесть, глядя на остальных.
– Действительно, – вежливо согласилась Рейлан, – мы далеко не уйдем, если не будем достаточно откровенны друг с другом в некоторых важных вопросах.
– Ничего не понимаю, – жалобно признался Лепящий.
Рейлан обернулась к нему, продолжая улыбаться:
– А может и тебе есть, что скрывать?
Он почти моментально поднял руки, демонстрируя ладони:
– Нет у меня ничего! И ничего я не скрываю!
Хейлин тихо хихикнул.
– Если ты что-то хочешь сказать так, чтоб тебя поняли – просто скажи это, – посоветовал Рейлан воин, устроившись сравнительно удобно и так, чтобы меч был рядом с рукой.
– Хорошо, – улыбка сползла с лица Рейлан.

[higf >>>]

Девушка не сомневалась, что Гимир понимает, о чем идет речь, просто в силу своего ослиного упрямства не хочет начинать разговор первым. Даже в столь неудобном положении, в каком оказался.
– У меня уже давно были основания подозревать, что среди нас не двое магов, а несколько больше. Теперь, правда, я не думаю, что третий – именно маг. Но у него определенно есть способности, которые он упорно старается скрыть от остальных.
Рейлан обвела всех присутствующих внимательным взглядом.
– Догадываетесь, о ком я говорю?
– Нет, – честно сказал Хорн. Потом на его лице отразился ужас: – Э... это же не...
– Не я, – поведал остальным Хейлин, – потому что про меня и так известно, что я маг, и я этого ни капельки не скрываю и не стыжусь, и даже почти горжусь... стойте, почему "почти"? Я горжусь. Вот. Поэтому вариантов немного.
Он быстро глянул на Гимира – и устремил взгляд в предрассветное небо, нацепив безразличную физиономию.
– Лично я не являюсь магом, – холодно заметил тот. – Но не против поговорить если ты, Хейль, растопишь это, – он небрежно кивнул на "наножники". – Без них удобнее.
Бард нахмурился.
– Я понимаю, что удобнее. Но это решительно не мое творение, поэтому... Рейлан, ты не против?
Зимняя повела плечами.
– Ну, раз он сам не в состоянии...
Хейлин немного озадаченно почесал кончик носа, пожал плечами и, привстав, протянул ладонь в сторону брата. Мелькнула пара золотистых искорок, и через несколько секунд одна нога воина была свободна – а за ней и вторая. Бард же отметил про себя, что идея девушки с экстренной ночной заморозкой, при всей ее (идеи, хотя и девушки тоже) привлекательности, была слишком... внезапной.
Гимир начал говорить не прежде, чем осмотрел и растер ноги.
– Нас не четверо. Нас пятеро, – заявил он. При переносе Игра или этот идиот Вейтан чего-то намудрили, и в мое тело подселили гостем еще одного. И он действительно жрец.
Уж чего-чего, а такого ответа Рейлан не ожидала. Ее брови недоуменно приподнялись. Она перевела взгляд на Хейлина, не зная, что и сказать.
Тот малость побледнел.
– В твое тело?! – солнечный недоуменно моргнул. – Еще одного? Да как вы двое там поместились?.. И что это вообще за магия? И... – он схватился за голову. – Гимир. Ты понимаешь ведь, что это звучит, как бред?

[Хелькэ >>>]

– Прекрасно понимаю, – огрызнулся тот. – Это было первое, что я подумал. И нет – я не знаю, как мы помещаемся! Он у меня в башке, но я главный.
Недоумение постепенно покинуло лицо зимней, сменившись насмешливым выражением.
– Заба-а-авно, – протянула она, – Если, конечно, не врешь.
– Это ж кем надо быть, чтобы такое придумать? – возразил Хейлин. – Странная, конечно, история...
– А, – сказал вдруг Хорн. – Так вы меня все-таки не подозреваете. Я уж было подумал... Выходит, к Гимиру в голову забрался кто-то чужой, так? Может, его и выгнать можно?
– Примечательно, что именно к нему в голову, – все еще усмехаясь, заметила Рейлан, – Видимо, свободное место нашлось только там.
"Однажды ночью", подумал Лепящий, "она нас всех сожрет и ни косточки не оставит. И даже не поперхнется!"
– Именно потому, что звучит как бред, – продолжил Гимир, – я и не спешил говорить, пока не разберусь. А кто меня спрашивал? Или, – голос стал заметно жестче, – просто и прямо по-человечески спросить нельзя? Нужно внезапно сковывать ночью? А в следующий раз вместо того, чтоб спросить, кому-то из нас просто перережут горло? Если другому кому-то опять понадобится подтвердить свои подозрения, не задав вопросов?!
Хейлин снова непонимающе заморгал.
– А нам что надо было спросить? К примеру – "прости, Гимир, а у тебя в голове никто лишний не живет?" – так, что ли? – бард потряс головой. – Значит, тогда – ты открыл проход через скалы? Твой сожитель, в смысле...
От последней фразы Рейлан не сдержалась и хихикнула.
– Хотя бы то, что спросила она, – Гимир ткнул пальцем в сторону девушки, – сейчас. О магических способностях в отряде. Хоть что-то. Да, Кэллар – так его зовут – прочитал надпись.
– Чего ж он так медлил, прежде чем прочесть? – ехидно осведомилась Рейлан.
– Если ты хотела задать эти вопросы – зачем надо было сковывать мне ноги? – отрезал Гимир холодно.
– Для того, чтобы ты выдал себя, – невозмутимо пояснила Рейлан. – И скажи спасибо, что только ноги, и я не отморозила тебе нечто ценное.
Воин покачал головой:
– Так делают только с врагами. А с теми, с кем идешь, пусть поневоле, к общей цели, поступают иначе.
Белобрысый, говоря это, посмотрел на брата – согласен ли тот с его словами.

[Reylan >>>]

– Ну... – пробормотал Хейлин, опуская взгляд на носки собственных сапог. – Это верно. Правда, знаешь, я ожидал, что если что-то такое, ну, серьезное, то ты мне сразу расскажешь. Я больше на Хорна думал поначалу, – Лепящий при этих словах вздрогнул, – а тут... словом, кое-кому тут не помешало бы поучиться доверять остальным побольше. И под этим "кое-кем" я разумею нас всех.
Монолог вышел печальным.
На Гимира Рейлан глядела по-прежнему с холодным неудовольствием, но когда она перевела взгляд на Хейлина, в глазах девушки появилось виноватое выражение, не слишком то привычно смотревшееся на ее вечно высокомерном личике.
– Хорошо, – вздохнул Гимир, понимая, что большего не дождется. – Хотя если бы вы спросили – я бы ответил. Здесь нет вероломства, а молчание... Все ли вы говорите о себе? Так вот, жреца зовут Кэллар, и служит он некоей Такхизис.
Казалось, Гимир уже договорил, но, еще раз неохотно разомкнув губы, он добавил, будто черту под словами провел. Жирную. Черную.
– Темной богине.
– Да? – не слишком-то вежливо переспросила Рейлан. Отчего-то упоминание о каких-то там богинях ей было неприятно, она и сама не могла понять, почему, – И что богиня? Может он ее отсюда дозваться?
– Не поговоришь, но раз его сила иногда действует – значит, что-то отвечает. Насколько я понимаю. Я, знаешь, в жречестве разбираюсь плохо.
– Ладно, не важно, – буркнула Рейлан и принялась собирать оброненные пакеты. Пора было все-таки позавтракать.
Хорн озадаченно потирал лоб.
– А темная богиня... она – как Лиэ? Просто странно – я так понял, что жрец этот нам помогал все время, значит, богиня хорошая должна быть...
Гимир явно нашел идею позавтракать хорошей. Придвигаясь к остальным, он ответил:
– А он на тех же условиях, что и все мы. Ему тоже память терять не хочется. Тем более, – хихикнул воин, – больше у него сейчас и нет ничего.
Рейлан стрельнула взглядом в Гимира:
– Знаешь, тебе даже повезло. Если мы проиграем и лишимся памяти, быть может вы на пару в одном теле чуть дольше протянете. Будете подсказывать друг другу, кто что забыл.
Хейлин вздохнул. Кажется, о полном и абсолютном примирении между всеми даже мечтать не стоило.
– Ну вот и хорошо, – сказал он чуть громче, чем следовало бы, заранее кладя конец не начавшейся еще (если можно так говорить о непрекращающейся) ссоре, – хорошо, что все вопросы разрешены. Всем приятного аппетита.

[Aertan >>>]

Топаз. Конец второго дня.

К не слишком веселой компании подошла Вхен. Она ступала босыми ногами по траве, необычные остроносые сапожки девушка несла в руке. При виде Маэджаны загорянка едва заметно сжалась, ожидая очередной подначки. Когда же таковой не последовало, она удивленно дернула бровью и уселась на траву, обуваться. Процесс этот оказался не простым. Выудив из обуви большие мягкие листья – впрочем, несколько помятые и успевшие уже подвять – она обмотала вокруг ступней на манер портянок, и только после этого обула сапожки.
– Госпожа Мара, – тихонько спросила она, подняв на ту взгляд, – вам нужна какая-нибудь помощь?
– Я бы не отказалась от помощи в организации обеда.
Привычка есть мало опять сыграла с ней злую шутку. Пустой желудок постоянно напоминал о себе, то и дело норовя самым неприличным образом заурчать.
Вхен, желудок которой тоже жалобно подал голос, кивнула.
– Я думаю, не следует уменьшать наши и без того скудные запасы пищи. – Она поднялась на ноги и вскинула лук с колчаном на плечо. – Как только уговоримся о месте для лагеря, я отправлюсь на охоту.
– А я пойду поищу съедобных ягод... или плодов... или трав, осмелюсь доложить! – быстро отозвался Гарэль.
Кумудвати благодарно улыбнулась ей в ответ.
– Спасибо, что помогла там, в гнезде.
Загорянка смутилась и смущенно ковырнула пяткой землю.
– Что вы, я почти ничего не сделала. Уважаемый Гарэль отвлекал на себя птицу. – Она коротко поклонилась эльфу, а потом и французу.
Тоже самое сделала и Мара, добавив к поклонам Азры свои.
– А брат Поль молился за ваше успешное освобождение.
– Вы не хотите возблагодарить творца за свое спасение, госпожа Мара? – тихо спросил священник.
Уголки губ зимней дрогнули в едва сдерживаемой улыбке. Уж кто-кто, а предполагаемый выпускник Шпиля, которого брат Поль почитал за творца, к её спасению точно руки не прикладывал. Но сказать подобное его верному почитателю означало оскорбить последнего до глубины искренних чувств. Пропаганду в своем мире этот удачливый Повелитель организовал на высшем уровне.
– Возблагодарила бы, если б знала, как, – улыбнулась первокурсница.
Это, в конце концов, было даже забавно.

(все)

[Мара >>>]

Священник оживился.
– Это нетрудно. Нужно перекреститься, вот так, – сложив большой и указательный пальцы, брат Поль нарочито медленно провел ими сперва сверху вниз, потом слева направо, приближая к телу на концах воображаемого креста. – И думай о Боге, благодари его мысленно – иначе это просто жест. Потом надо произнести: Боже мой, благодарю Тебя, что Ты утвердил стопы мои на стезях Твоих, так что не уклонились шаги мои. Ты явил мне дивную милость Твою, Ты сохранил меня, как зеницу ока, в тени крыл Твоих укрыл меня от врагов души моей, которые окружают меня. Что воздам Господу за все благодеяния ко мне? Благословен буди, Господи, Боже мой, творящий чудеса един, и благословенно да будет святое имя Твое во веки, и славою Твоею да наполнится вся земля! Аминь.
Мара, давясь совершенно неуместной священному действию улыбкой, крестилась и бормотала молитву.
Загорянка прислушивалась к словам священника с интересом и некоторым недоумением. В ее голове не укладывалось, как можно говорить с Творцом не так, как просит душа, а заготовленными фразами, да еще и такими сложными. Но вслух высказывать свои сомнения она не стала. В конце концов, каждый сам разберется, как ему общаться с Тэзератом.
– Хееей-нааай! – уважительно, но чуть более громко, чем стоило, обалдел от таких словесных построений Гарэль. – Умный человек придумывал, осмелюсь доложить...
– Несомненно, – кивнул священник, который не увидел в словах эльфа ничего больше похвалы. – Эти слова принадлежат мудрецам нашей матери Церкви.
– Брат мой, а почему ты всё время зовёшь Церковь своей матерью? – полюбопытствовал Сорока, решивший, что привал можно устроить и прямо вот здесь.
Брат Поль охотно пустился в объяснения:
– Святой названа Церковь, она ведет Бога в наш мир, и он сам является ее главой – над владыками земными, и освящает ее. Как мать заботится о здоровье детей, так Церковь, исполненная живительной силы Духа, заботится о нашем душевном здоровье. Трудно человеку в одиночестве, как отломанной ветви, без общения с братьями по духу. Ветвь может зачахнуть, а дерево, мощное, сильное, с раскидистой кроной, будет по-прежнему выситься поодаль и радовать взоры.

[Барон Суббота >>>]

– Ага, то есть вы тоже славите Великую Мать, просто придумали себе всякого разного! – простодушно обрадовался эльф, и даже обнял несчастного француза от избыточного чувства единения. – Это здорово, осмелюсь доложить!
– Ты о чем, брат Гарэль? – француз был так ошеломлен, что даже не сопротивлялся.
Зимняя в предвкушении очередной беседы на теологические темы старательно прислушивалась, в надежде узреть подсказку о том, кем в Шпиле был этот самый Творец.
– Ну смотри! – эльф принялся загибать пальцы. – Церковь – великая, могучая и наставляет своих детей, как жить правильно, поддерживает их, ты сам говорил. Это раз. Она о них заботится, причащает к единому Древу, без которого трудно, аж ужас. Это два. Ну и чем же она не Великая Мать после этого, осмелюсь спросить?
– Она-то Великая Мать, – брат Поль внимательно следил за пальцами, словно надеялся увидеть там лишний. – А еще кто?
– Хей-най? – не понял Сорока. – Что значит, ещё кто?
– Великая мать есть Церковь! – повторил для непонятливого брат Поль. – И только она.
– Как её только не зовут, – пожал плечами Гарэль, но, заметив некие перемены в цвете лица священника, тут же сменил тему: – Кстати – может, пойдём, осмелюсь спросить?
– Темновато, – пробормотал тот.
И верно – вечер подкрался незаметно. Он уже сливался тенями деревьев в зыбкую фигуру, сгущаться в воздухе, клонить солнце к горизонту. Первые несмелые звезды проткнули ткань небосклона и заискрились своими остриями. Ночь обещала не замедлить наступить.
– Значит, тут и заночуем, – Вхен взяла на себя роль робкого голоса здравомыслия. Проверив нож, лук и колчан со стрелами, она задумчиво огляделась, запоминая приметы стоянки. – Я за мясом, пока еще хоть что-то видно.
Подгоняемая чувством голода, загорянка быстро потрусила прочь от шумных соратников, распугавших зверье в округе.
– А я поищу ягод...или плодов. Или трав. Не разумных, осмелюсь понадеяться! – торопливо отозвался эльф, и тоже быстро исчез среди деревьев.
Мара в который раз вознамерилась пожалеть о том, что выбрала зимний факультет, а не огненный, проблем бы с костром сейчас не было, но вспомнив многочисленные ожоги пламенных, сожаление улетучилось.
– Хвороста в округе много, но почти весь в гнездах птиц, – не заботясь пояснить ход мысли, снежная выразила её где-то с середины.
– И все же я попробую насобирать, – заметил француз.
Все еще непривычно молчаливая Маэджана буркнула что-то о том, что тоже за хворостом. Удалилась она, впрочем, в противоположном от брата Поля направлении.

[Reylan >>>]

К тому моменту, когда охотница вернулась с добычей, звездная россыпь уже украсила небо. Туда же стремились и многочисленные искры костра, разведенного спутниками загорянки. Та беззвучно возблагодарила Тэзерата за то, что они додумались подготовить лагерь и без ее помощи. На мужчин в таком занятии она и не полагалась, а снизойдут ли до подобной прозы ехидная Маэджана и высокородная колдунья, Вхен не знала. Видимо, снизошли. Или все же напрасно она скинула со счетов мужчин.
Добыча вышла небогатой. Слишком мало времени оставалось до темноты; незнакомый, опять же, лес, где приходилось быть предельно внимательной. Но Тэзерат, как водится, не оставил своё дитя голодать, и охотница бросила на траву небольшого зверька, более всего напоминающего помесь кролика с бобром, и достаточно крупную, аппетитную на вид птичку. Надо сказать, что рука загорянки дрогнула, выпуская стрелу в пернатое. Кто их тут знает? Но, вспомнив размеры гнезда и птенцов, она рассудила, что перед ней все же обыкновенная дичь.
В отличие от предыдущего вечера, Вхен все же решилась оставить оружие у огня, доверившись новым спутникам. Сама же девушка отошла в сторону, чтобы никому не мешать и чтобы не мешали ей самой, и запела закатную песнь на родном языке. Тот факт, что закат уже состоялся, не имел особенного значения. Пусть лика Пресветлого больше нет на небе, но он всё равно слышит каждую песнь, шепот и даже молчание.
Сорока успел вернуться в лагерь несколько раньше загорянки, и теперь над разведённым костром жарилось что-то, похоже на плод порочной, но нежной любви шишки и яблока. Что это такое, никто не знал, но ядовитым оно не было (Гарэль попробовал) и весьма аппетитно шкворчало над огнём (Гарэль почему-то настоял, что это надо жарить).
Сам эльф, чуть в стороне от костра и на этот раз никого не стесняясь вытанцовывал что-то медленное, очень плавное и красивое. Клинок Дракона тихонько посвистывал, купаясь в прохладном ночном воздухе и звёздных лучах, так что могло показаться, будто древний меч поёт о чём-то своём этому лесу и этому небу. Было красиво. А ещё почему-то было понятно, что каждое движение не заканчивается, что вот ещё чуть-чуть, ещё три волоска, и все они станут хищными и смертоносными.

[higf >>>]

Брат Поль не спеша и тихо молился – видимо, ему было о чем поговорить с Богом после бурного дня.
Странно, но действия священника и эльфа были похожи какой-то сосредоточенностью и включённостью в дело чего-то большего, чем многолетняя привычка или разум.
Маэджана, повернувшись к спутникам спиной, копалась в сумке, а затем снова мазала лицо своим загадочным кремом.
Ужин был вкусен, как никогда не бывают трапезы после дня, проведенного в спокойствии и праздности, как бы изысканна не была еда. Незнакомый вкус мяса и фруктов (или ягод?) казался не иначе как деликатесным. Правда, поглощали путники ужин отнюдь не неторопливо, по ломтикам, как принято есть изысканные блюда.
Но как бы быстро они не питались – ночь уже вступила в свои права, расписавшись на небесах строгими геометрическими иегроглифами созвездий. Лес спрятался в тени, подчеркивая небесные знаки неровным курсивом крон.
Несмотря на далеко не богатырские размеры, Вхен опять съела очень много, будто ее морили голодом не меньше недели, после чего уснула прямо на траве, все так же зябко прижимаясь к огню. Сон охотницы был так крепок, что разговоры и шум ей определенно не могли помешать.
– Возможно, она благословлена, – тихо, чтоб не разбудить девушку, заметил священник. – Вы заметили, как быстро зажила ее рана? Та, что с поляны?
Маэджана скосила глаза на спящую, едва заметно пожала плечами и вновь впала в мрачную апатию.
– Всего лишь повышена способность к регенерации, – задумчиво пожала плечами Мара, запутавшись совсем в других мыслях и забыв, что говорит о вещах, незнакомых иномирцам, – возможно, для её расы это врожденная способность. Да даже если и нет, схожим образом действует любое, даже слабое исцеляющее заклинание.
В ладошке зимней грелось маленькое зеркальце, подаренное ей Эдарилом, но этого тепла явно было недостаточно, чтобы повелитель огня мог пробиться через завесу миров. Первокурсница уже догадалась, что пламя действует как катализатор, усиливая свойства этого магического предмета. Медлила с сеансом связи она лишь потому, что до сих пор сомневалась, хочет ли она сейчас говорить с кем-либо из Шпиля.
– Ре... что? – заинтересовался священник. Слово было, судя по всему, латинским, но в трудах отцов церкви не встречалось. – Заклинания?

[Aertan >>>]

Он уже смирился с колдовством и даже не считал все проявления волшебного богомерзкими, но вообразить скромную загорянку колдующей было для него странно.
– Я бы показала на примере, но увы, моих сил и способностей хватит лишь на мелкую царапину, – немного смущенно пожала плечами колдунья.
– Можно просто рассказать, – пожал плечами француз, протирая глаза, чтобы не уснуть.
– Лучше спросить саму Азру, когда она проснется, я так думаю, потому что все наши предположения – только предположения.
Брат Поль улыбнулся.
– Я бы сказал, что это молитва... но она примерно в то же время быстро уснула.
– А вот это очень сильно похоже на то, как мы теряем силы после сложных заклинаний, да и аппетит у неё при пробуждении был соответствующий, – кивнула Мара.
– Все равно в конечном итоге сверхъестественные силы – порождение либо Бога, либо Сатаны, – не особенно воинственно заметил священник
– Монотеизм в этом плане лишен разнообразия, – губы зимней тронула улыбка.
Священник сел прямее и помотал головой.
– Путь служения Богу труден. Нередко люди придумывают красивые иллюзии, чтобы не признавать, что у них недостаточно сил для тропы Творца.
Мара и представить себе не могла, чтобы она кому-либо служила или поклонялась. Это было равносильно тому, чтобы просыпаясь каждое утро воздавать хвалу Ингари или Сурре или чего доброго, самой Рейлан. Хотя ангваррис это, без сомнения бы понравилось.
– Брат Поль, – зимняя с трудом подбирала слова, чтобы не оскорбить религиозных чувств фанатика, – а святая Церковь что-нибудь знает о жизни Бога? Как он выглядел, как родился, жил?
Француз вдохновенно махнул рукой, потом вздохнул. Пересказывать Ветхий Завет от сотворения мира, кажется, будет чересчур – как бы ни хотелось.
– Творец был до создания мира – ибо именно он и создал все сущее. Что было до – людям не постичь. Иногда он являлся в видениях пророкам, а однажды, чтобы укрепить веру, отправил на землю сына своего Иисуса Христа, который жил и умер среди людей, но суть которого едина с Творцом. И, говоря о земном житии Господнем, можно говорить лишь об Иисусе.

[higf >>>]

– Расскажите мне о нем, пожалуйста, – зимняя с совершенно искреннем интересом внимала речам священника.
– Он был рожден в семье простого плотника, по воле Отца, – начал священник, и вкратце рассказал о пророчестве, избиении младенцев, чудесном спасении Иисуса, его дальнейшей скромной жизни и о том, как в возрасте тридцати трех лет Христос принял крещение и стал проповедовать.
История с непорочным зачатием зимней понравилась. Ей бы так сподобиться – и отец её будет доволен внуками, и замуж выходить не придется. Но куда больше биографии её интересовали проявления силы.
– А какие чудеса творил Иисус?
– Он воскресил праведного Лазаря, сказав ему "Встань и иди!". Христос никогда не творил чудеса ради чудес – лишь для того, чтобы помочь праведникам или показать величие Творца. Он ходил по воде, накормил пятью хлебами тысячу верующих, превращал воду в вино. Но ничего не сделал, чтобы спасти себя с креста, ибо должен был умереть, аки все смертные, за грехи наши – а через три дня восстал из гроба, смертию смерть поправ и предвещая всем праведным жизнь вечную.
Мара слушала и едва заметно кивала, сомнений больше не было, если Иисус был выпускником Шпиля, то обучался он на факультете времени.
– Велики деяния его, – вспомнила первокурсница одну из любимых фраз профессора Хистори, регулярно мучавшего их историей родной Академии, – спасибо, брат Поль, за рассказ.
– Я всегда рад нести слово Божье – думаю, именно для этого меня перенесло сюда, – священник был очень серьезен.

[Мара >>>]

Снежная же наоборот была уверена в том, что у таинственной силы этого места и клыкастого нанимателя на их счет были совсем другие планы. Сучья хвороста согревающей музыкой потрескивали в огне, даря тепло маленькому отряду, устроившемуся на привал. Мара с удовольствием бы присоединилась к посапывающей во сне Азре и сама бы посмотрела пару приятных снов, но если проблема ужина худо-бедно была решена, то рассчитывать на постель, к которой изнеженная принцесса привыкла, не приходилось. Она даже подумала о том, чтобы обратиться снежной кошкой, густой мех не дал бы ей замерзнуть, но как её спутники отреагируют на метаморфозу – и предположить было трудно. Хотя, если учесть любовь Азры и Гарэля к животным, вряд ли ей причинили бы вред. Но за два дня их путешествия, зимняя так и не решилась предупредить о том, что совершенно неожиданно и некстати, вместо неё путь будет продолжать крупный хищник семейства кошачьих. Управлять своими превращениями она пока не научилась.
Достаточно протянув время и обдумав все, что собиралась, Мара все же решилась положить зеркальце в огонь. Открыла его и аккуратно прутиком задвинула под горящее полено, напряженно вглядываясь в мутное стекло. Пылающие буквы все не появлялись, тогда зимняя негромко позвала огненного.
– Эдарил.
Выдержав солидную паузу, переговорное устройство ответило мелкой рябью на поверхности стекла. Мара склонила голову на бок и задумчиво прикусила нижнюю губу. Потом принялась шерудить прутом в костре, перекладывая зеркальце с одного места на другое, будто это могло повлиять на качество связи. И тогда очень медленно, с большой неохотой, огонь вычертил на стекле корявые буквы "Кумудвати?".
Зимняя в восторге и нетерпении заерзала на земле и как глухому проорала зеркалу:
– Да, это я! Эдарил, мне нужно передать моему декану, миледи Винтер, нечто очень срочное, ты можешь мне помочь?
Буквы её имени растаяли и невидимая рука снова начала чертить огнем черточки и закорючки. "Я тебя не слышу".
– Не слышишь? – растерянно пробормотала Мара.
"Ты очень далеко. Мне не хватает сил".
Он написал что-то еще, но буквы растеклись и распались, а первокурсница отчаянно всхлипывала, стараясь проглотить душившие её слезы. К Заграту летело самообладание и самоуверенность колдуньи. Её оставили здесь совсем одну, не на кого надеяться, неоткуда ждать помощи. Как же ей сейчас хотелось домой, к маме и папе. Быстро смахивая воду с щеки, Кумудвати выволокла пудреницу из огня и оставила на земле остывать.

[Aertan >>>]

Топаз. День третий.

На траве этой ночью было совсем тепло. Ночь хранила сон маленького отряда, но утро принесло с собой неприятности. Небо так и не вспыхнуло золотистым свечением рассвета. Посерев, оно осталось таким, будто подумывало – может, обратить время вспять и вернуться к мраку? А затем сверху, без предупреждающей мороси, хлынули холодные струи дождя, разбудив всех утренним душем.
– У кого там связи на небесах, попросите, чтоб выключили воду! – проворчала Маэджана, стараясь укрыться под ближайшим деревом.
– На все воля Божья! – строго отозвался брат Поль, помаргивая и пытаясь подняться.
Он ухитрился, поспешно вставая, споткнуться, и, пытаясь сохранить равновесие, скорее влетел, чем вошел в укрытие. Впрочем, особо настойчивые капли уже просачивались сквозь крону.
Выражении лица проснувшейся зимней было далеко от допустимых этикетом. Изрядно запачкавшийся во время странствий костюм теперь еще и намокал, отчего ощущение дискомфорта раздражало все больше и больше.
Маэджана поморщилась, тщательней заматываясь в платок и перебрасывая сумку за спину.
– Какие идеи? – полюбопытствовала она. Похоже, разговорчивость к ней вернулась. Заспанная Вхен села на торчащий из земли кусок толстого древесного корня и рассеянно тёрла глаза. Похоже ей показалось, что она вот только что закрыла глаза у костра, а когда открыла их, почему-то настало утро. Мокрое утро.
– Может, просто чуть подождать и дождь закончится? – предположила она, широко зевая.
– Вы промокнете, – заметил брат Поль.
– А если мы не будем ждать, то не промокнем? – удивленно захлопала глазами охотница.
Француз, поднаторевший больше в богословских спорах, не нашел, чем парировать этот невинный с виду контрвыпад.
– А зачем чего-то ждать, осмелюсь спросить? – отозвался Гарэль, вставший несколько раньше и поймавший дождь при возвращении в лагерь откуда-то. – Хорошо же!
Нет, эльф не издевался – его физиономия и впрямь лучилась радостью и искренним наслаждением каждой капелькой, бьющей по коже.
– Вы послушайте, как красиво...
Маэджана покосилась на Гарэля, как на тяжелобольного.

[Reylan >>>]

– Вы не боитесь простудиться? – спросил уже подмокавший, как и Маэджана, француз.
– Что? А, конечно нет! Я ведь не обижаю дождь, так почему бы ему обижать меня? А Дракон не ржавеет, осмелюсь доложить, – он сделал несколько танцующих шагов и прыгнул, совершив кувырок через голову.
– А вам, я вижу, не нравится, – Сорока на секунду задумался и принялся вытаскивать из штанов заправленные туда полы рубахи, оказавшиеся удивительно длинными.
– Держите! – изрядный ком алой ткани полетел в сторону сидящих под деревом. – Накройтесь, она не мокнет, осмелюсь доложить!
Рубашка рухнула перед Вхен, тихим звяканьем напоминая, сколько всего в ней сокрыто. Та посмотрела на нее с двойственными чувствами. С одной стороны, не дело рубахе валяться на земле, да и на немокнущую материю интересно было посмотреть поближе, но с другой... Касаться одежды, еще хранящей тепло мужского тела, без веской причины было совершеннейшим неприличием. Как и мужчине оголяться перед посторонними женщинами. А уж им смотреть на него...
– Давай дальше! – оживилась Маэджана, пока охотница пребывала в ступоре, вызванном культурным шоком, – Пусть Азра хоть раз посмотрит на настоящий мужской стриптиз!
– Зачем? – удивился эльф, краснея и нервно дёргая ушами.
– Подобное зрелище неплохо согревает, – пояснила воровка.
– Азра, ты правда хочешь это видеть?! – ужаснулся Гарэль, краснея всё сильнее и сильнее.
– Нет! – очень поспешно ответила загорянка, вперив взгляд в землю. На глаза, как назло, тут же попалась злосчастная рубаха. Стоило Вхен представить, в какой близости надо будет находиться с остальными, чтобы поместиться под таким скромным навесом, она нервно икнула и стрелой выскочила из-под спасительного дерева. Дождь, к которому она, в общем-то, относилась с любовью, уже не казался ей таким уж холодным. Ну и что, что у нее на родине слёзы Тэзерата всегда были приятными и теплыми, не хуже людских? Если идти быстро, то можно хорошо согреться.
Мара фыркала и ежилась, пропуская мимо ушей все бессмысленные сейчас разговоры. Раздражение достигло апогея когда вода потекла за шиворот форменного пиджака.

[Барон Суббота >>>]

– Ну уж нет, с меня хватит, – громко возмутилась она, не потрудившись объяснить, чего ей хватило, – больше не могу!
Глухо зарычав и свернувшись калачиком на сырой земле, зимняя трансформировалась на удивление быстро. И теперь на промокшую компанию со злобой голодного хищника смотрела мокрая белая кошка ну никак не мельче человека.
– Ой, – в возгласе охотницы соседствовали изумление, какой-то суеверный страх, восхищение и растерянность. Не зная, представляет ли зверь, появившийся на месте госпожи Мары, опасность, она привычно спряталась за мужской спиной. Прошла еще пара мгновений, прежде чем пораженная превращением Вхен сообразила, что спина эта обнажена и принадлежит Гарэлю. Потемнев лицом, девушка нашла взглядом оставшихся спутников, споткнулась о вечно ехидную ухмылку воровки, стоящей неподалеку от священника. Память услужливо подкинула вчерашние слова и двусмысленные шуточки Маэджаны. Приближаться к ней хотелось едва ли не меньше, чем к хвостатой колдунье. В багряных глазах плескались растерянность и обреченность. Все с той же стремительностью спасающегося от смертельной опасности человека, она отпрыгнула от эльфа, да так и затаилась в некотором отдалении от всех спутников, отчаянно молясь о том, чтобы на нее просто не обращали никакого внимания.
Первой реакцией священника было перекрестить оборотня и изгнать прочь нечистую силу, но он сразу вспомнил, что только вчера девушка крестилась сама, а их наниматель-вампир не поддался знамению. А если из кого изгонять греховность, так в первую очередь демона из Маэджаны.
– Отриньте звериное начало, – вежливо обратился он к кошке, хотя чувствовал себя очень странно и некомфортно.
Маэджана же только восторженно присвистнула, сопроводив этот звук каким-то не менее восторженным ругательством на незнакомом ее спутникам языке. Но на всякий случай отступила от зверя подальше.
– Кака-ая красивая, – вздох Гарэля полный истинного, чистого и искреннего до ломоты в висках восхищения шевельнул шерстинки на морде у волшебницы. – Хей-най, госпожа Кумудвати, почему же ты раньше так не делала, осмелюсь спросить!

[Мара >>>]

– Мрааауу, – ответила зимняя и стряхнула с шерсти капли воды самым что ни на есть звериным способом, обдав брызгами соратников по путешествию с ног до головы.
– Плохая киса! – проворчала Маэджана.
– Она нас не понимает? – неуверенно предположил брат Поль.
Снежная кошка лязгнула зубами в сторону воровки, объяснить что-либо она сейчас была просто не в состоянии. Зато дождь перестал её мучить и идти в этом облике было гораздо легче. Потом она обернулась к Гарэлю, кажется, эльф единственный, кто воспринял её метаморфозу с искренним восторгом, жаль, что она еще не умела благодарить так, как это делают кошки, но она попробовала. Ткнулась мордой в раскрытую ладонь Сороки и ласково заурчала.
Убедившись, что госпожа Мара, несмотря на перемены, не собирается никого есть, Вхен осторожно приблизилась и украдкой, чтобы не обидеть, разглядывала огромную кошку.
– Как это прекрасно, что вы наконец нашли друг друга, – резюмировала воровка, глядя на кошачьи нежности. Голос Маэджаны при этом был такой, будто она только что прожевала лимон, не запивая, – Но я предлагаю все-таки пойти. Огня мы едва ли сейчас разведем, а если уж все равно мокнуть, то лучше на пути к цели, чем сидя на месте.
– Настоящая красавица, да, – Сорока осторожно погладил гигантскую кошку, от восторга не видя и не слыша ничего вокруг. – Хей-най, я не видел такой шерсти даже в лесах запретной для меня Родины!
– А я видела шкурки ничуть не хуже. На стенах дворца визиря Аль-Кхасавра, – пробормотала воровка ни к кому конкретно не обращаясь.
Эти слова заставили Вхен на мгновение посмотреть на госпожу Мару иначе, как на редкую добычу с удивительной шкурой. Осознав это, она тут же устыдилась и отвела взгляд, боясь как бы колдунья не прочла в нем такую оскорбительную мысль. Взгляд тут же напоролся на алеющее пятно рубахи. Судя по восторженному лицу старшего, тот о ней совершенно забыл, а остальным спутникам не было дела. Тяжело вздохнув, загорянка подошла к сиротливо лежащей одёжке и осторожно, будто та могла внезапно укусить, подняла двумя пальцами.

[higf >>>]

Дивная материя и впрямь не принимала воду, скатывала ее весёлыми струйками, ничуть не намокая. Дочь рукодельницы засмотрелась на дивную ткацкую работу. Да и ткацкую-ли? Может и правда, как в древних песнях, старшие умели делать одежки из лепестков особых цветов и паучьих нитей.
Нести вещь старшего на вытянутой руке было непочтительно, да и искусная работа вызывала уважение, так что загорянка уговорила себя, что причина достаточно важная, чтобы пренебречь запретом. Она осторожно сложила рубаху, следя, чтобы ничего из ее содержимого, невесть как внутри удерживающегося, не вывалилось наружу. Приметила она и разорванный рукав, вспомнила как Гарэль не пожалел дивное одеяние и опустила голову. Не поблагодарила ведь даже.
Поколебавшись, охотница подошла к эльфу и молча протянула ему рубаху.
– Хей-най, – удивился эльф. – Дождь ведь ещё идёт, осмелюсь доложить! Нет-нет, Азра, пусть пока побудет у тебя.
С этими словами, он быстро и ловко чуть ли не замотал девушку в своё одеяние. Та только и успела пару раз удивленно моргнуть, да смущённо опустить взгляд на мокрую землю. Спорить со старшим было бы дерзостью. Да и, похоже, просто бесполезной затеей. Кроме того, сразу стало теплее, холодные капли больше не тревожили озябшее тело. Жаль только одежда успела подмокнуть.
– Благодарю вас, господин, – едва слышно выдавила из себя загорянка, не решаясь поднять взгляда.
Дождь все лил, и казалось, что с небес течет серая краска, понемногу смывая цвета и контраст, и делая мир игрой плоских теней. Он не был сильным, но не переставал, ограничивая видимость, и потому прозрачные стены, разграничивающие квадраты, встали перед ними внезапно. Именно стены – здесь сходились две, образуя угол. Одна прокладывала путь почти параллельно направлению, с которого они пришли – соседняя клетка. Вторая темнела впереди, а различить ту, что наискосок, было довольно трудно – воздух в этом месте рябил. Тропинки запросто проходили сквозь пленку, местами она рассекала деревья, не причиняя им вреда, но внутри пряталось лиловое сияние, которое, наверное, было фиолетовым, пока мир играл красками.

[Aertan >>>]

Воровка остановилась, не дойдя до эфемерной преграды нескольких шагов, подобрала с обочины ветку и запустила ею вперед. Ветка пролетела совершенно свободно.
Маэджана хмыкнула и обернулась на спутников, оценивающе их разглядывая. Внезапно ей пришла в голову мысль, что они вероятно думают о том же, о чем и она, а потому воровка поспешно отступила подальше, пока ее саму ради проверки не впихнули под это светящееся марево.
– А куда мы, собственно, пойдем? – спросил священник. – Прямо или... под углом?
– Кинем монетку? – предложила Маэджана.
Мара в образе снежной кошки участвовать в дискуссии не могла, поэтому только встревоженно тянула носом воздух, пытаясь уловить малейшие странности.
Маэджана, перестав выпендриваться, тоже решила уделить внимание возможным странностям и придирчиво оглядела оба направления на предмет скрытых ловушек и обычно сопутствующей им особой энергии.
Все еще постукивающая зубами загорянка молчала. Для неё оба направления выглядели равнозначными, а в колдовских тонкостях она ничего не смыслила. Хотелось есть, высушить вещи и погреться.
– Вроде бы тот говорил идти вон в ту сторону, – эльф неопределённо махнул рукой слева от себя. – И мы туда шли, а потом пришлось идти за госпожой Кумудвати.
Он шёл рядом с большой кошкой, время от времени осторожно касаясь её шерсти. Было видно, что чувство прекрасного Гарэля начисто контужено видением пушистой хищницы.
– Мои ослабевшие с годами чувства подсказывают, что мы шли в ту сторону, – брат Поль махнул вперед. – Но почему-то кажется, что та, – он указал вперед и влево, – менее наполнена силами сатанинскими...
Сорока красноречиво развёл руками, давая понять, что его чувства ничего ни о каких сатанинских силах не говорят.
– Либо та, либо эта, – пожала плечами воровка, – главное, чтоб не между. Там, на стыке как-то... хуже.
В воздухе внезапно блеснули красные глаза и раздался голос нанимателя:
– Сообщаю, что вы не сможете обойти стык перейти сперва в один квадрат, потом в другой. Между пересечениями границ должно пройти несколько часов.

[Мара >>>]

Кроме глаз, ничего так и не материализовалось, так что чем вампир говорил – осталось загадкой. Брат Поль не спешил с крестным знамением – видимо, не желая тратить его впустую.
– Хей-най, я что-то не понял, чего-чего мы не можем? – почесал в затылке эльф. – Впрочем, вы так действительно замёрзнете и можете заболеть. Давайте пойдём, куда сказал брат Поль...кстати, а зачем-зачем мы туда идём, осмелюсь спросить?
Маэджана покосилась на эльфа и саркастически хмыкнула:
– Похоже, пока что заболел кто-то другой. Скажи-ка... гм... уважаемый, внезапная амнезия – типична для вашего народа?
– Ээээ, кажется, нет.
– Досадно, – Маэджана трагически сдвинула брови, – из всех возможных эльфов именно нам достался эльф-склеротик.
– Нет-нет, я помню, что мы идём, потому что нас взяли в какую-то Игру, помню про кольца...но что именно мы должны сделать?
– Прийти к центру первыми, – голос Маэджаны сделался серьезным и хмурым.
– Тогда нам стоит поспешить, – тоже посерьёзнел Сорока, но на этот раз долго этот настрой не продержался. Эльф хлопнул свой меч по эфесу, улыбнулся и добавил:
– Но, разве это не прекрасно, осмелюсь спросить? Дорога не ради цели, но только для самой дороги, чтобы прийти.
– Я бы так не сказала, – Маэджана явно не разделяла подобного энтузиазма, – Цель у нас очень даже есть. Остаться в здравом уме и твердой памяти... Впрочем, подозреваю, некоторых ее потеря не пугает.
– Вы не правы, госпожа Маэджана, – только и был ей ответ. – Осмелюсь доложить.
– Вы зря теряете время, – раздался голос откуда-то из-под красных глаз нанимателя.
– Если я верно понял про место, где незримые эти стены смыкаются – нам придется пока выбрать более опасный путь, – и брат Поль, желая прекратить спор, пошел к той стенке, через которую виднелась территория, "более наполненная силами сатанинскими".

[Барон Суббота >>>]

Маэджана, которой тоже надоело торчать на одном месте, поспешила следом.
Сорока, насвистывая на ходу нечто мелодичное и органично ложащееся в ритм дождевых капель, продолжал идти рядом c тигрицей. Рубашку назад он просить не спешил, и небесная вода стекала по его обнажённому торсу. Как и все эльфы, Гарэль был худощав и как-то особенно тонок. Его сложение было красивым и гармоничным, но совершенно не человеческим. Мышцы сплетались не там, да и, на первый взгляд, их не так уж и много было. Изящество и хрупкость под почти белой кожей.
Вхен, вынужденная иногда смотреть по сторонам чтобы не налететь на растущие низко ветви деревьев, то и дело натыкалась взглядом на полуобнаженного мужчину и раз за разом темнела лицом от прилившей к щекам крови. Цепкий охотничий взгляд, между тем, невольно отмечал увиденные детали. Загорянке не раз приходилось лечить отца и израненых собратьев как своими силами, так и травами. Старший отличался от людей. Глядя на необычную для мужчины худобу, она никогда бы не сказала, что он может быть силён. Но, между тем, помнила, с какой лёгкостью эльф нёс её, как долго и упоенно плясал с мечом, не выказывая особенной усталости. Воистину, дивны создание Тэзерата...
Становилось все теплее, и вскоре дождь утих, словно земля высушила небо над собой до серого свода. Казалось, что облака там не столько дождевые, сколько пыльные. Быть может, так думалось потому, что ветер то и дело вздымал пыль с земли, на которой остались самые стойкие и самые колючие травы. Пыль тоже была горячей, а в воздухе чем дальше, тем больше проступал едкий привкус. Вскоре появились участки, на которых почва подозрительно дымилась, разделявшие ровное пространство на сеть дорожек. Деревья теперь можно было видеть только в отдалении слева, сквозь зыбкую пелену барьера, который тянулся почти параллельно их пути. Почти – дорожки загибались все дальше и дальше. Впереди то и дело слышалось какое-то странное скрипучее уханье.

[Reylan >>>]

– Что бы это значило, – проворчала Маэджана, отжимая промокший платок и вновь обматывая им голову и скрывая нижнюю часть лица, – Неужели еще птички?
– Мне это напоминает скорее о злых духах, – отозвался брат Поль, ряса которого, не успев высохнуть после дождя, начала мокнуть снова. – Скажите... – он внимательно посмотрел на девушку, – а вы с ними встречались?
– Эээ... – протянула Маэджана в некоторой задумчивости, – Я много где была и много разных существ видела. Каких конкретно вы имеете в виду?
– Я имею в виду существ, которые стараются заставить исполнять их волю, – пояснил француз.
– Ээээ... – еще более глубокомысленно протянула воровка, – Да таких на каждом шагу сплошь и рядом. Вот хоть нашего клыкастого нанимателя взять. Все всегда пытаются заставить кого-нибудь что-нибудь сделать. Для собственной выгоды.
Она поддела носком башмака камешек и тот улетел вперед по дорожке.
– Так что да. Полно таких.
Священник вздохнул и еще раз пожалел о родном мире, где не приходилось объяснять каждому хотя бы самые основополагающие понятия.
– Я говорю о нечистых духах. Нет-нет, не в буквальном смысле грязных, – поспешно добавил он, – а помыслами. Они стремятся войти, вселиться в человека и, лишив его воли, управлять его действиями.
– Оо... – понимающе кивнула воровка, – Разновидность колдовства, да?
– Да, ибо все колдовство... – брат Поль покосился на Мару, – в общем, да. Они вселяются в человека, если он недостаточно осторожен и совершает... некоторые ошибки.
Священник подбирал слова, явно решив не заострять лишние углы до поры, до времени.
– Да-да! – поддержала беседу Маэджана, – Бывает и такое.
– То есть вы с ними сталкивались? – гнул свое брат Поль.
– Ну разумеется. Попутешествуешь с мое – и не такое увидишь, – охотно пояснила Маэджана, – Опять же... профессия, сами понимаете. Владельцы, чтобы обезопасить свое добро, прибегают к самым разным методам. Ну там... ловушки, активирующие проклятье. И все такое.

[higf >>>]

Недовольно поморщившись, француз все же решил, что борьба с бесами сейчас важнее и задал следующий вопрос:
– И действительно они на вас нападали и, быть может... добивались некоторого успеха?
– Нападать-то нападали, – ничуть не смущаясь, ответила Маэджана, – В нашем деле нельзя предусмотреть все до мелочей. Ну а насчет успеха, – тут тон ее сделалася самодовольным, – Я все еще жива, как видите. Не все мои коллеги, обучавшиеся одновременно со мной, могут этим похвастаться.
– Дух, овладевший человеком, не всегда стремится его уничтожить, – сурово сказал брат Поль. Впрочем, строгости тона мешала одышка. Скорость задавал эльф, а священник вполне мог идти долго – но не слишком быстро. – Ему скучно без тела, и по злой своей природе ему приятнее заставить человека выполнять его волю. Расскажите, как бесы в последний раз нападали на вас?
– Бесы? – переспросила Маэджана. – Это из какого измерения?
– Они же демоны. Злые духи.
– Демоны? – Маэджана явно пыталась припомнить все стычки, какие имели место в ее богатой биографии, а также, кого из оппонентов можно было окрестить демонами и злыми духами, – Бесплотные, так?
Брат Поль кивнул.
– Как правило, да. Существам, имеющим свое тело, обычно затруднительно вселяться в чужое. И не все они того желают – разве что по приказу.
– Вселяться? Ну нет. Хвала Лису, такого со мной не случалось. Брр, – Маэджана передернула плечами.
– А что-нибудь хотя бы подобное? Когда своя воля заменяется чужой? – настаивал священник.
– Было однажды, – неохотно призналась Маэджана, – подкараулил меня в Митеции мастер гипноза. Догадываюсь, кто его послал... впрочем, почему вам это интересно?
– Если честно – вы проявляете определенные признаки... одержимости. Там, у дерева, – брат Поль резко, неловким движением обернулся к воровке и на миг вгляделся ей в глаза, словно рассчитывал увидеть неосторожного беса. – И я хотел бы вам помочь.
– Я?! Одержимости? – возмутилась воровка, – Ну, знаете ли!

[Reylan >>>]

– Вы явно слышали голоса, которых никто больше не слышал, и испытывали боль, – голос брата Поля был настойчив. Это типичные признаки. Вот послушайте: Вдруг некто из народа воскликнул: Учитель! умоляю Тебя взглянуть на сына моего, он один у меня: его схватывает дух, и он внезапно вскрикивает, и терзает его, так что он испускает пену; и насилу отступает от него, измучив его. Я просил учеников Твоих изгнать его, и они не могли. Иисус же, отвечая, сказал: о, род неверный и развращенный! доколе буду с вами и буду терпеть вас? приведи сюда сына твоего. Когда же тот еще шел, бес поверг его и стал бить; но Иисус запретил нечистому духу, и исцелил отрока, и отдал его отцу его. И все удивлялись величию Божию.
Сын Божий тоже видел подобное, и даровал своим служителям силу изгонять демонов!
– Ну... этот Иисус, наверное, опытный экзорцист, раз про него даже легенды слагают, – Маэджана, хоть и возмущенная столь наглым предположением относительно ее одержимости, все же решила не прекращать беседу.
– Это все было, – строго сказал брат Поль. – А у существ, которые на вас... нападали – были имена?
– У мастера гипноза? – переспросила ворока, – Конечно было...эээ.. сейчас не вспомню... Юрифуза Фигуясе... или как-то так.
– Нет, у демонов. Подумайте хорошо. Вспомните, что произошло у дерева, когда вам стало плохо, вспомните!
– Мне стало плохо? – похоже, она искренне изумилась, – Да мне вроде не так уж и плохо. ну... если не считать того, что все мы здесь в некотром роде... пострадавшие.
Брат Поль попытался припомнить детали.
– Мы разговаривали, потом вдруг вам явно стало плохо, вы начали корчиться, биться головой о землю и кричать "Я вас не слышу!" И еще что-то.
– Биться головой о землю? – изумилась воровка, – Вы шутите? Вот уж не знала, что вы умеете шутить.
– У вас, кажется, остался след, – священник указал на полуприкрытую волосами ссадину.
Маэджана коснулась рукой лба, нащупав небольшую корку.
– Серьезно? Может грязь? – переспросила она.
– Вы мне не верите?
Воровка с сомнением покосилась на брата Поля.
– Ну, я даже не знаю... – неуверенно произнесла она.

[higf >>>]

Тропинки стали уже, а уханье – громче. Перспективу застилало дымком, и видно было совсем недалеко. Священник в очередной раз запнулся и едва не упал.
– О, Господи! – с чувством сказал он. – Не оставь рабов своих... Возможно, отцы Церкви, не говоря о Сыне Божием, справились бы и так, но мне, смиренному, нужно знать, как человека одержали демоны и их имена. Я могу попробовать заставить говорить их самих, но это будет весьма мучительно.
– Но-но, этого только не хватало! – Маэджана предупредительно вскинула руки и шагнула в сторону, но тут же хитро прищурилась, – А вы не так просты, да? Любите причинять мучения? Предпочитаете доминирующую роль?
– Я вас не понимаю, – покачал головой брат Поль. – Но подумайте над моими словами. Я действительно хочу помочь...
– Я имела в виду, – решила пояснить Маэджана, – что если вы хотите кого-нибудь отшлепать, советую присмотреться к эльфу... Выглядит довольно покладистым.
– Я хочу помочь вам... – повторил он тихо. На лице было выражение усталости и сочувствия.
Воровка поглядела на него озадаченно и поинтересовалась:
– Какое значение вы вкладываете в слово "помочь"?
Священник, глядя на собеседницу, явно растерялся и не знал, что ответить. В его внутренний мир, так расширившийся за последние дни, все равно не укалдывалось, что некоторые вещи нуждаются в объяснениях. И как их можно пояснить – тоже.
Загорянка, какое-то время вдумчиво выпутывавшаяся из рубашки, как-то уж больно хитро замотанной эльфом, прислушивалась к беседе. Она когда-то слышала, что дэвы могут захватить тело человека, полного скверны, но ничего конкретней припомнить не могла. Скверны в Маэджане, на взгляд Вхен, было предостаточно, так что предположение по поводу сидящего внутри зла вполне могло оказаться верным.
Протянув с благодарным поклоном старшему его рубаху, она молча вынула лук из саадака, проверила, не намок ли он во время дождя, и понесла в руках. Дэвы пленили Маэджану, или нет, а то, что издавало странные звуки впереди, волновало охотницу куда больше.
Сорока принял рубашку, но одевать её не торопился, вместо этого просто набросив на шею. Он насторожено водил ушами, да и стоял не очень нормально. Одна нога чуть впереди, вес перенесён на неё, другая упирается в землю скорее подушечками пальцев, чем пяткой. Стойка, не больше и не меньше. Дракон бесшумно покинул своё ложе.

[Aertan >>>]

Загорянка, какое-то время вдумчиво выпутывавшаяся из рубашки, как-то уж больно хитро замотанной эльфом, прислушивалась к беседе. Она когда-то слышала, что дэвы могут захватить тело человека, полного скверны, но ничего конкретней припомнить не могла. Скверны в Маэджане, на взгляд Вхен, было предостаточно, так что предположение по поводу сидящего внутри зла вполне могло оказаться верным.
Протянув с благодарным поклоном старшему его рубаху, она молча вынула лук из саадака, проверила, не намок ли он во время дождя, и понесла в руках. Дэвы пленили Маэджану, или нет, а то, что издавало странные звуки впереди, волновало охотницу куда больше.
Сорока принял рубашку, но одевать её не торопился, вместо этого просто набросив на шею. Он насторожено водил ушами, да и стоял не очень нормально. Одна нога чуть впереди, вес перенесён на неё, другая упирается в землю скорее подушечками пальцев, чем пяткой. стойка, не больше и не меньше. Дракон бесшумно покинул своё ложе.
Маэджана осторожно приблизилась к Азре и, кивнув на эльфа, прошептала.
– Как тебе, а? Ничего тушка?
Вхен проследила за взглядом, недоумевая, откуда тут могла появиться чья-то тушка, когда никто не охотился. В очередной раз наткнувшись на полуголого эльфа, она принялась с завидной любознательностью оглядывать деревья, что росли справа и слева от тропы. Отвечать воровке она не стала. Та, конечно, может оскорбиться, но из двух зол всегда выбирают меньшее.
Воровка, впрочем, ничуть не оскорбилась и с энтузиазмом продолжила свою мысль.
– Он, конечно, не качок, но и тощим его не назовешь. Интересно, вот у нас говорят, что у эльфов нет волос на теле...
– У нас слагали песни о том, как старшие совершали великие деяния, а не о том, где у них волосы росли, – буркнула охотница.
– И очень зря! – ответила воровка, – Поверь моему опыту, гладкая кожа на ощупь – это весьма приятно и вполне достойно того, чтобы быть воспетым.
Загорянка скосилась на Маэджану, видимо надеясь по каким-то признакам определить, что та шутит. Увы, но складывалось впечатление, что воровка была совершенно серьёзна.
– Священные песни призваны хранить мудрость предков и передавать её следующим поколениям. В них говорится о важном.

[Reylan >>>]

– Конечно-конечно, – согласилась Маэджана, – Вот только следующие поколения, они же тоже откуда-то берутся. Не ветром же надувает, ну, если ты понимаешь, о чем я. И то, что некоторые считают низменным, не менее важно, я полагаю.
– Песни говорят о любви, – непонимающе захлопала глазами охотница. – Ради неё совершали великие деяния, прославлявшие весь род. – Девушка замолчала, пытаясь свести концы с концами. – Зачем петь о волосах?
– Не о волосах, – терпеливо пояснила воровка, – Если уж на то пошло, то об их отсутствии. Ведь не так уж и плохо петь о прекрасном. О прекрасном теле, я имею в виду.
– Красота, лишенная наполнения, пуста, – подумав, ответила загорянка. Судя по неуклюжести фразы, охотница как могла коротко резюмировала какую-нибудь из своих священных песен.
Маэджана хмыкнула.
– Хорошо, разберем на конкретном примере, – она ткнула пальцем в сторону эльфа, – Вот он, по-твоему, лишен... как ты сказала – наполнения?
– Это же старший! – благоговейно склонила голову загорянка. – Он странствует с язатом!
Эти два малопонятных посторонним факта вмещали для Вхен целый мир и она посчитала объяснение исчерпывающим.
– Ууу... – протянула Маэджана, – Ну, допустим. Но ведь не скажешь же ты, что он не хорош собой?
Щеки охотницы стремительно потемнели, а взгляд устремился к земле.
– Во-от, – удовлетворенно кивнула Маэджана, сочтя реакцию Азры подтверждением того, что эльф и правда ей нравится, – Ну а второй наш спутник мужского пола как по-твоему – лишен наполнения?
Вот тут Вхен задумалась. С одной стороны, брат Поль всеми силами служил неведомому богу, заставляющему своих детей жить только один раз. И говорил странные, не слишком понятные, но правильные слова. А с другой... Он как будто переставал быть частью мира в своём служении. Не охотился, не носил оружия, не мог защититься сам и защитить других. Как будто его божество сделала границу между мужчинами и женщинами не чёткой, но при этом ярко отделило жизнь души от жизни тела. Увиденное пока не укладывалось в голове загорянки и она опасалась неверно понять или сделать излишне поспешный вывод.
– Я не слишком хорошо понимаю его, – осторожно ответила Вхен, – но его душа стремится к благу.
– И это достойно восхваления, как думаешь?

[Барон Суббота >>>]

– Это правильно, – в очередной раз охотница отвечала несколько странными словами, как будто не совсем верно воспринимала услышанные вопросы.
– Ну а чисто внешне? – продолжала интересоваться Маэджана, – Вот с кем из этих двоих ты была бы не прочь заделать детей?
Услышав подобное, Вхен потемнела лицом, умолкла, глядя под ноги, и мысленно укорила себя. Знала же, что ни к чему хорошему разговоры с Маэджаной не приведут...
– Ну вот, так я и знала, – подытожила Маэджана, – Знаешь, если будешь все время краснеть и мяться, упустишь возможность выбирать. И придется пойти с тем, кто выберет тебя.
Она прошла несколько шагов молча, затем ей в голову пришла какая-то мысль, и воровка вновь заговорила:
– А кстати, раз уж у нас такой разговор, мужчины, вот вы бы кого из нас троих выбрали?
Для пущего красноречия, она стащила с лица платок, сложила губки бантиком, громко почмокала и преувеличенно комично похлопала глазами.
Священник невольно посмотрел на троих девушек. Точнее, двоих и большую кошку, и взгляд его задержался, словно он действительно делал выбор, но потом ответил:
– Я не могу делать выбор между женщинами, ибо сан запрещает мне брак.
– Да ладно вам ломаться, – поддразнила Маэджана, – Никто вас не заставляет жениться. Я предлагаю ответить чисто теоретически. Если бы можно было, кого бы вы выбрали?
– А зачем сотрясать воздух пустыми словами? – искренне удивился брат Поль.
Маэджана тяжко вздохнула.
– Что, неужели никогда не хотелось пофантазировать, представить, что было бы в том или ином случае?
– Это не та область мечтаний, в которую следует углубляться, ибо потворство греховным мыслям – шаг к греховным действиям, – священник оставался тверд.
– Не-не-не, действовать мы вам тут все равно не позволим, – заверила его Маэджана.
– Я говорю о будущем. О том, что надо постоянно развивать в себе добрые мысли и искоренять дурные.
– Так что же дурного в том, чтобы сказать девушке, что она хорошо выглядит? – удивилась воровка.
Брат Поль покачал головой.
– Не просто хорошо – а лучше других. В ком-то такие состязания могут развить тщеславие, в ком-то – зависть.
– Уверена, что Азра не станет завидовать, если вы скажете, что отдаете предпочтение мне. Она положила глаз на ушастого, – Маэджана явно наслаждалась беседой.

[higf >>>]

Вхен вспыхнула и хотела было что-нибудь возразить, но из открывшегося рта так и не исторглось сколько-нибудь вразумительных звуков. Чтобы она не ответила, языкастая воровка повернёт дело так, что она пожалеет о любых сказанных словах. И почему Тэзерат привесил ей язык не с той стороны? Двух разумных слов связать и то не всегда выходит.
Брат Поль посмотрел на Маэджану с явным сочувствием и покачал головой.
Тем временем, Гарэль явно о чём-то напряжённо думал. Ни одно слово из разговора девушек не миновало его эльфийского слуха, но приступа смущения Сорока почему-то не испытал. Вместо этого, он задумался о том, как к подобным вопросам подходит его народ... и очень захотел этим поделиться. Вот и колебался: стоит ли? Поймут ли? Потом решил, что всё же стоит, дождался паузы и заговорил:
– Вы обе очень красивые, осмелюсь доложить. Ты, Азра-ванье, как цветок, выросший на склоне горы, а ты, Маэджана-ванье, как...наверное, как клинок у хорошего кинжала. Ты же, госпожа Кумудвати, показала свою красоту так, что о ней нет смысла говорить, и спасибо тебе за это! Но разве внешнее главное? Я хочу вам рассказать о том, что думаем на этот счёт мы, эльфы дорог. Весь наш народ издревле любит один раз и на всю жизнь, вторых шансов не бывает. Да, иногда это печально, но так же это и прекрасно. А ещё по этой причине мы не можем ошибиться в... как ты, госпожа Маэджана, сказала, выборе. Не можем, и поэтому у нас его нет. Просто однажды моя душа спросит чью-то душу: "Это ты та, которая только одна?" и та, другая душа ответит: "Да". И всё будет решено, а я сделаю всё, чтобы быть с той, которую... найду.
Эльф немного помолчал и вдруг широко улыбнулся.
– А ещё мы любим весь мир. Я люблю вас всех, друзья мои, – он дёрнул ушами, но как-то иначе, не так, как раньше. А потом вдруг добавил без перехода: – Брат Поль, хочешь, я научу тебя славить твоего Творца движением тела и духа одновременно?
В протяжении речи Гарэля брат Поль кивал одобрительно – это просто удивительно соответствовало по содержанию догматам Церкви. Он подумал о том, что удача все же бывает и, возможно, облегчит его задачу. Поэтому последний переход ускользнул от внимания, и священник, заново повторяя про себя последние слова после неожиданного обращения, захлопал глазами.

[Reylan >>>]

– Телом? Славить? О чем вы, брат Гарэль?
– Думаю, он как раз о тех самых танцах, на которые Азра не так давно отказалась смотреть, – встряла Маэджана, – Давайте, парни, отожгите по полной.
– Заодно ты сможешь защитить себя не только словом, но и руками...
Сорока спохватился и добавил:
– Вам всем это не так нужно, осмелюсь доложить, но если хотите, то я научу и вас.
– Если мне не хватит слова, то такова воля Господня, – возразил брат Поль. – У нас есть ордена, братья в которых воюют за веру, но я дал обет мирного служения.
– Хей-най, я не стал бы тебе предлагать, если бы ты хотел воевать! Просто... ну, представь, что встретил ты стаю волков. А они есть хотят так, что уже и ты им вкусным кажешься. А говорить с ними ты ведь не умеешь, так? Вот что же тогда, осмелюсь спросить?
– Тогда я умру, – просто ответил священник. – Да будет воля Его.
– А может его воля в том, чтобы ты научился тому, что я предлагаю? – хитро сощурился эльф. – Как ты понимаешь, в чём его воля, а в чём её нет?
Вхен, какое-то время переживавшая новость о том, что она, оказывается, красива, всё же прислушивалась к разговору. Услышав вопрос старшего, она неуверенно поглядела на брата Поля. Позволит ли он вмешаться в разговор? Не оскорбится ли?
– Если вы позволите, уважаемые, – осторожно подала голос загорянка, – я скажу, что об этом говорят наши песни.
Священник оглянулся на нее – надо сказать, последний вопрос Гарэля слегка сбил его с толку, и время подумать над ответом, в который никак не выстраивались слова, пригодилось бы.
– Конечно, – кивнул он быстро.
– В одной из песен, – получив разрешение, начала повествование охотница, – рассказывается о человеке, деревню которого затопила вышедшая из берегов река. В то время, как остальные спасались, он сидел на крыше и ничего не делал. Когда люди, проплывавшие мимо на лодке, предлагали ему спастись, он отвечал, что с ним ничего не случится, ибо он верует в Тэзерата и тот не даст своему сыну погибнуть. Вода поднялась еще выше и этот человек утонул. Душа его предстала перед Пресветлым и с обидой вопросил, отчего тот позволил ему умереть, на что Творец ответил: "Я дал тебе веревки и дерево, чтобы ты мог связать плот и уплыть. Я послал к тебе людей, чтобы они спасли тебя. Почему же ты отвернулся от моих даров?".

[Aertan >>>]

Помолчав немного, девушка добавила.
– Мой отец всегда говорил, что нельзя надеяться только на себя или только на Тэзерата. Одной рукой не сделать лук и не подбить из него дичь. Только вместе мы можем творить мир вокруг себя и свою жизнь.
– Твой отец – мудрый человек, осмелюсь доложить, – уважительно ответил Гарэль и посмотрел на брата Поля.
По лицу того расплылась улыбка.
– Хорошая притча. Вот Господь и послал мне вас всех, чтоб мы помогали друг другу, и я принимаю его дары, не отворачиваясь.
Вхен задумалась. С одной стороны, Тэзерат создал всех разными и мудро сводит их пути вместе для того, чтобы люди учились друг у друга и помогали, но с другой... Мужчина, не умеющий постоять за себя, и не желающий это делать, не укладывался в её образ мира. О том, что кто-то добровольно отказывался от дара любви и счастья материнства и отцовства, она и вовсе не слышала. Зачем? Да еще и именем Творца, давшего этот дар людям...
– Простите, если мой вопрос покажется вам дерзким, уважаемый, – смущенно проговорила охотница, – но если на ваших глазах будут истязать невинного ребёнка, разве вы не возьмете в руки оружие, чтобы защитить его?
– Если не поможет ничто иное, я, наверное, возьмусь за какую-нибудь дубину и постараюсь оглушить негодяя, – мигом посерьезнев, ответил священник, снова стараясь идти быстрее. – Вы, наверное, скажете, что меня, наверное, убьют. Может быть. Что ж, пусть так. А если вы, умея сражаться, увидите десяток вооруженных людей, один из которых истязает ребенка и будете знать, что вам их, скорее всего, не одолеть – что сделаете вы? Ведь нельзя подготовиться так, чтобы справиться с любой опасностью. Каждый должен идти своим путем, развивая то, что ему дано.
Слова о десятке вооруженных людей почему-то заставили загорянку помрачнеть и опустить взгляд. Смуглая кожа на лице посерела, а пальцы судорожно стиснули лук. На вопрос она не ответила.
– Например, я выкраду у них ребёнка и убегу, – вздрогнул двумя ушами сразу Гарэль. – Азра-ванье, ты что, осмелюсь спросить?

[Барон Суббота >>>]

Охотница подняла на эльфа полный отчаяния и надежды взгляд. Кто как не старший, которому доверился сам Нархэт, сможет понять? Но потом она вспомнила, какое отвращение вселяла в эльфа сама мысль об убийстве разумного существа и надежда в багровых глазах угасла. Он не сможет, не захочет понять, да еще и отвернётся от неё, ужаснувшись. И, наверное, будет прав. Молча мотнув головой, Вхен снова уставилась себе под ноги.
Сорока нахмурился и подошёл к ней чуть ближе. Каким-то чудом вспомнив, что девушка не очень любит чужие прикосновения, он просто держался рядом с ней, время от времени сочувственно и настороженно поглядывая. Эта молчаливая поддержка оказалась совершенно невыносимой, мучительной. Не позволяла просто забыть, заставляя память снова и снова возвращаться к прошлому. И почему, во имя Нархэта, ему просто не оставить её в покое? Понять, что младшие очень далеки от них и не могут, не умеют жить так же. Может, если уж он раз и навсегда разочаруется в ней, будет проще?
– Я была одним из воинов Нархэта, – глухо проговорила Вхен, осознавая, что поймёт её только эльф.
Брат Поль понял, что продолжать прерванный вдруг спор сейчас с его стороны было бы бессмысленно и бестактно, тем более, что ответ Сороки никак нельзя было считать доводом. Он просто замолчал, отойдя на шаг в сторонку от своих остановившихся спутников.
Гарэль не ужаснулся, не отодвинулся от неё и даже не поморщился. Наооборот, он осторожно, нарочито задержав движение, положил руку на плечо Вхен.
"А я происхожу из рода, который чуть не уничтожил свой мир", – хотел ответить он, но не стал.
– Понимаю, – вместо этого сказал он. – Ты была им.
В глазах загорянки появилась робкая, едва различимая недоверчивая радость. Даже на руку, опускавшуюся на плечо, она смотрела скорее с удивлением и признательностью, нежели с подозрением. Губы неуверенно дрогнули в попытке улыбнуться. Пожалуй, это могла бы быть её первая улыбка в этом мире...
Молчавшая до того воровка поглядывала на Азру и эльфа с любопытством. Впрочем, молчание ее, как уже случалось не раз, не могло длиться долго.

[Reylan >>>]

– Какая прелесть, – заявила она, проследив взглядом за движением руки Гарэля, – Сегодня она разрешила тебе приобнять себя за плечо. Немного настойчивости – и скоро она не укусит, даже когда ты схватишься за что-то более интересное.
Эти слова ожгли растревоженную душу охотницы как удар хлыста. Едва осмелившаяся чуть открыться и не ожидавшая (хоть и следовало бы) подобной подлости, загорянка вмиг переменилась в лице. Всё то, что она прятала, о чём случайно напомнил француз, мигом ожило. Багряные глаза полыхнули пожаром, рука метнулась к колчану и в следующий миг в лицо Маэджане смотрела стрела. Та самая, с широким серповидным наконечником, что способна отрезать конечность или даже голову. И вид у Вхен был такой, что можно было не сомневаться, за еще одним ранящим словом последует гудение отпущенной тетивы.
Не ожидавшая подобного поворота, а потому не успевшая предпринять что-либо Маэджана и не пыталась что-то сказать. Она лишь замерла, уставившись на стрелу. Каким бы невоздержанным ни был ее язык, даже она понимала, что некоторые доводы в пользу молчания могут быть весьма убедительны.
– Всякое зло должно быть наказано, – голос загорянки, обычно тихий и неуверенный, сейчас был полон яростной силы. – Произнося некоторые слова, нужно быть готовой заплатить за них.
– Я вижу, ты очень обидчива, – с вызовом ответила Маэджана, чье благоразумное молчание продлилось недолго, – Скольких безоружных ты уже убила?
– Ты станешь первой, – рыкнула переменившаяся в лице Вхен, спуская стрелу с тетивы.
Иногда мгновение – это очень-очень долго. Вот, вроде бы, только что пальцы загорянки отпускали туго-натуго натянутую тетиву, посылая в убийственно короткий полёт смертоносную стрелу, и спасения для воровки нет... а вот уже всё и не так.
И сползает тетива с лука Вхен дохлой змеёй, а стрела безнадёжно падает на землю.
Сорока осуждающе покачал головой и убрал Дракона в ножны. Смотрел эльф только на загорянку.
– Азра-ванье, ну что же ты? А вы, госпожа Маэджана, действительно чаще думайте что, кому и когда говорите, а то ведь... знаете, даже у моего народа могут найтись поводы для переступания собственных клятв. Осторожнее, госпожа Маэджана, ведь никому лучше не будет, правильно? Правильно.
Он вздохнул и зачем-то добавил:
– Осмелюсь доложить.

[higf >>>]

Воровки, впрочем, на месте уже не было. Только с глухим звуком схлопнулся воздух, а пыль и сухие травинки затянуло в небольшую воронку, образовавшуюся там, где только что стояла Маэджана.
Но прежде, чем кто-либо успел понять, куда она подевалась, воровка появилась вновь. Ее точно выбросило прямо из воздуха, будто бы из ниоткуда. Пролетев, как подброшенная вверх кукла, Маэджана грудой цветастой ткани рухнула вниз, подмяв под себя брата Поля, который только-только успел оправиться от вызванного неожиданной стычкой оцепенения и шагнул вперед.
Француз упал, барахтаясь под весом крепко сложенной девушки, потом все же сумел вывернуться и, оставаясь на коленях, перевернул воровку. Крови и каких-либо еще повреждений на ней не было, но открытые глаза смотрели бездумно и зрачки вращались нескоординированно, как бывает обычно только у грудных младенцев.
– Что с вами? – священник даже не оглянулся на загорянку и с некоторым испугом вглядывался в лицо Маэджаны. – Демоны опять овладели ей!
Вхен, опустившая лук с безвольно обвисшими остатками тетивы, сверлила взглядом то место, где мгновение назад стояла воровка. Руки её мелко подрагивали, а тело все еще было словно бы натянуто. Кто там вновь овладел воровкой с ядовитым языком, ей сейчас было все равно. Пусть забирают с собой, не жаль. Взглянуть на эльфа она не решилась и просто шагнула вперёд, поднимая упавшую стрелу.
Но Сорока опередил её, и когда пальцы девушки должны были коснуться гладкого дерева стрелы, её уже не было на земле.
– Ты сказала одну очень опасную вещь, Азра-ванье, – всё тем же задумчивым тоном продолжил эльф. – Зло должно быть наказано. Это так, ты права. Но не причинением другого зла. Не в гневе. Не с ненавистью в сердце. Эта стрела чуть не стала оружием зла. Вот, держи.
Он протянул стрелу оперением вперёд. Случайно, или нет, но полулунный наконечник в этот момент оказался устремлён точно в горло Гарэля.
Какое-то время Вхен молча смотрела на него, а потом осторожно, двумя руками приняла стрелу.
– Мне никогда не давался этот урок, старший, – глухо выговорила она. Бросила короткий взгляд на язата, принявшего облик клинка, но не допустившего кровопролития, и разломила древко пополам. – Я запомню.

[Aertan >>>]

Коротко поклонившись, она протянула обломки Сороке.
Тот взял стрелу, внимательно глядя в глаза Вхен, а потом улыбнулся и снова стал прежним. Совсем как раньше, без всякой задумчивой холодности в глазах.
– Вот это хорошо, Азра-ванье. Тут Дракон говорит, что тоже хочет тебе кое-что показать. Вытащи его из ножен.
Эльф демонстративно завёл руки за спину, позволяя загорянке обнажить древний клинок.
Та недоверчиво посмотрела сначала на старшего, потом на язата и замерла в нерешительности. Многим ли смертным доводилось говорить с Нархэтом? И что он скажет нерадивой дочери, нарушевшей заветы Тэзерата... И что подумает, увидев её колебания? Судорожно сжав и вновь расслабив пальцы, Вхен шагнула вперед и положила руку на меч.
В глаза ей ударил свет. Нестерпимо яркий, он дошёл до абсолюта и, наверное, выжег ей глаза, потому что потом наступила темнота. Клубящаяся и шепчущая мириадами голосов, она накатывала на крошечную точку не-темноты. Точка росла, приближалась, и вскоре стало видно, что эта точка – целый мир, который оплели своими кольцами...
...Дракон, который смотрел в глаза Вхен, был огромен и чудовищно прекрасен. Серебрянная чешуя сияла холодным, жёстким блеском, оранжево-алые глаза впились в самую сердцевину девушки, а одного взгляда на клыки и пасть бога хватало, чтобы понять, что нет ничего страшнее их в этом мире. От гиганта веяло даже не древностью, а целыми эонами. А ещё на его лапе сидела девушка. Тоненькая, небольшого роста и белокожая, она походила на подростка, обычного человеческого подростка, если бы не серебрянные, такие же, как чешуя Дракона, волосы и громадные, бездонные глаза цвета старого изумруда. Между пальцев её трепетала алая лента, вместо пояса стягивающая на талии совсем простенькое белое платьице. Девушка поцеловала край ленты, а потом протянула его Вхен...и всё кончилось. Загорянка просто стояла, обеими руками держа древний меч, на клинке которого свивал свои кольца древний дракон. Рукоять была почти горячая.
Маэджана по-прежнему не приходила в себя.
– Она одержима и не всегда отвечает за свои слова! – крикнул брат Поль. – И достойна жалости! Господи... Ниспошли ей сил, чтобы бороться с нечистым и отведи происки его, и дай мне силу свою, дабы изгнать бесов, как это делал Сын Божий. Она сошла на тропинку зла и попалась в ловушку.

[Reylan >>>]

Ему не хватало имен бесов для того, чтобы провести экзорцизм безупречно.
Слова священнослужителя наконец-то достигли сознания охотницы и она, все еще пленённая странным видением язата, отстраненно посмотрела на Маэджану. Пережитое только что сделало обиду на воровку мелкой и пустой. Так посреди яростного пожара перестают обращать внимания на искорки, обжигающие кожу.
– Дэвы, – наконец проговорила она. – Нархэт сражается с дэвами, – Вхен растерянно посмотрела на меч, а затем и на эльфа. – Может, он согласится помочь?
Клинок словно налился свинцом, так, что уже через пару секунд держать его стало невозможно. Меч выпал из пальцев загорянки и с тихим шелестом ушёл на треть в землю.
– Кажется, он не согласен с этим, – вздохнул эльф, легко возвращая клинок в ножны. – Жаль... но, правда, брат Поль, может ты что-нибудь сможешь сделать?
Тот, кажется, уже не вслушивался. Он осенил воровку показанным недавно Маре крестным знамением, затем вынул свой нательный крестик и положил его на лоб девушке, а руки – на плечи.
– Именем Иисуса, – тело девушки дернулось, – я знаю, что ты здесь, и напал на нее, когда она творила недоброе, охотясь за чужим. Но тебе не видать чужой души, слуга дьявола. Я чувствую тебя, чувствую, как ты сопротивляешься... Во имя любви и смерти Сына Божьего, во имя Святаго духа и Отца-Создателя, – тело дернулось снова, еще сильней, – отвечай! Скажи мне свое имя!
Губы Маэджаны искривились, но ничего не произнесли.
– Во имя любви и смерти Сына божьего, – голос брата Поля чуть приподнялся. – Имя! Имя!
Глаза Маэджаны вдруг снова скоординировались, но взгляд был не ее. Девушка сделала попытку встать, чуть не отбросив священника, но тот вновь осенил ее крестным знамением, и она откинулась на землю.
– Имя!
– Ш-шшш... С-ссс, – губы Маэджаны издали странный звук.
Брат Поль начал читать молитву, не все из слов которой были разборчивы. Тело изогнулось.
– Ш...сах... – прошипел незнакомый голос, как-то странно разделяя звуки, словно слово не казалось ему осмысленным – как дети произносят что-то сложное и непонятное им под диктовку.

[higf >>>]

– Ты один, – уверенно сказал брат Поль, – гнусный, мерзкий демон, тварь бесовская, нечистая, прах под ногами воинства господня, – кажется, лежавшие на плечах руки успокаивали судороги, что били Маэджану, – паршивый пес, дикий зверь! Пусть Господь вгонит гвоздь в твой череп, ибо есть ты тварь злобная, бесчестная, душой не обладающая и мерзкая!
Загорянка, тем временем, села неподалеку и тихо запела, обращаясь к Тэзерату. Её народ знал, что дэвы не любят священных песен. Странная мелодика песни одновременно контрастировала с резким, требовательным голосом священника, но при этом и странно дополняла его.
– Сбивающий с пути истинного, слуга зла, отвратительная мразь! – продолжал француз жестко, так не похожим на свой обычный голосом. – Изыди, во имя любви и смерти Сына Божьего, во имя Святаго духа и Отца-Создателя. Трепещи! Покинь сие тело, ибо ничто твоя сила и сила твоего владыки пред Господом. Во имя любви и смерти Сына Божьего, во имя Святаго духа и Отца-Создателя. Изыди! Изыди! Изыди! Во имя любви и смерти Сына Божьего, во имя Святаго духа и Отца-Создателя.
Брат Поль повторял литанию, призывающую святую Троицу и требование изойти, оскорблял демона и просил Бога вогнать ему поглубже гвоздь тяжелым молотком. Голос его становился все резче, он уже почти кричал, и быстро повторял крестное знамение, так что сам уже казался одержимым чем-то неистовым.
– Изыди, Шсах!
И тут тело дернулось вновь, брат Поль отлетел, а Маэджана каким-то странным и страшным напряжением мышц приподнялась в воздух, не опираясь на руки, как тело змеи, а потом рухнула на спину, сразу обмякнув, а святой брат направил свой крест куда-то в пространство.
– Возвращайся в преисподнюю и не смей больше нападать на людей!
– Хеей-нааай, – раздался чуть в стороне до крайности удивлённый голос Гарэля. – Эй, ты кто такой, осмелюсь спросить? Ээээ, вот не нужно ко мне лапы тянуть. Ой. Дракон, ты чего?!
Сорока скакал из стороны в сторону, будто уворачиваясь от чего-то невидимого, а рукоять Дракона на его поясе наливалась очень нехорошим серебристым свечением.

[Барон Суббота >>>]

– Да ты же Тварь! – вдруг вскричал эльф, заметив поведение своего меча. – Джааалей Хирэл!
Выкрикнув этот странный боевой клич, Гарэль отскочил назад, рука его вцепилась в меч, а потом эльф исчез, превратившись в размазанное облако из движений. Последовательность действий понять было невозможно, глаз просто не успевал их отмечать, вместо этого выхватывая отдельные картины: вот Гарэль поражает нечто невидимое уколом, вот рубит крест-накрест, а вот творит что-то и вовсе невообразимое.
Воздух свистел под пылающим серебристым огнём клинком, а эльф и не думал останавливаться.
Внезапно пространство распорол пронзительный вой, душераздирающий и нечеловеческий, звучащий где-то на грани слышимости, а может и вовсе слышимый только в мозгу. Злоба, боль и недоумение смешались в нем и электрическими разрядами пробежались по нервам всех, кто оказался в зоне слышимости. На какой-то миг они будто бы сами ощутили всю гамму эмоций гибнущей сущности. А затем все резко прекратилось.
Загорянка, прервавшая песнь еще в тот момент, когда дэв исторгся из тела воровки, сидела неподвижно, пораженно распахнув глаза.
– Вы его уничтожили, брат Гарэль, – раздался голос священника. – Убили демона... Благодарю вас!
– Да, – сказал эльф, с отвращением на лице. – Я в-вижу, к сожалению...
– Почему же к сожалению? – удивился француз. – Уничтожить злую силу – достойно похвалы. Но теперь нам надо помочь ей! – и он указал на Маэджану, все еще лежавшую без сознания.
Сорока ещё раз передёрнулся и зачем-то всадил Дракона в землю по рукоять. Будто очистить пытался.
Поколебавшись, Вхен поднялась на ноги, подошла к телу воровки и присела рядом. Бросив странный взгляд в сторону спутников, она возложила ладони на грудь Маэджаны и прикрыла глаза, призывая Тэзерата помочь разжечь свет её души, а затем направила этот свет по рукам в тело воровки.
Веки воровки задрожали, глаза приоткрылись и затуманенный взгляд начал потихоньку проясняться. Когда же в нем появились первые признаки сознания, Маэджана подскочила, точно ошпаренная, и вытаращилась на Азру.

[Мара >>>]

– Мать честная!! – вскрикнула она, выставив перед собой руки, нервно заозиралась, но, не увидев у Азры оружия, кажется, слегка успокоилась. Поза воровки оставалась напряженной, она с подозрением оглядела спутников. Загорянка же, больше не обращая внимания на Маэджану, поднялась на ноги, достала запасную тетиву и стала прилаживать ту к луку вместо перерубленной. Долг за выпущенную стрелу она посчитала выплаченным, но симпатиями к воровке всё равно не прониклась, предпочитая без нужды на неё не смотреть и не иметь никаких дел.
– Как вы себя чувствуете? – осведомился брат Поль.
– Чего? – недоуменно переспросила Маэджана хриплым, не похожим на свой голосом. Вид у нее был растерянным, кажется, она не до конца поняла, что именно произошло.
– Госпожа, Маэджана, только что из тебя изгнали... Тварь, – попытался объяснить Гарэль, но судя по лицам спутников, они не понимали того, что это такое на самом деле. – Должно быть, она спряталась в тебе и ждала момента для чего-то очень плохого. Не волнуйся, Твари больше нет. Дракон изгнал её.
– Т-твари? – переспросила воровка и вдруг схватилась руками за лицо, поспешно наматывая платок поглубже, так, что видны остались одни лишь зеленые глаза, – А, н-ну... если вы утверждаете, – пробубнила она глухо и опасливо огляделась.
– Я уже говорил вам – вы были одержимы демоном, дитя мое, – священник выглядел усталым, довольным, и говорил чуть снисходительно. – Но теперь я изгнал нечистую тварь, а брат Гарэль уничтожил ее – вам нечего бояться!
– Гмм... – протянула воровка и для чего-то осмотрела свою одежду, точно проверяя, все ли на месте.
– Отдохните, – рука Сороки явно потянулась к её плечу, но на полпути замерла. – Лежите, не думайте ни о чём. Смотрите на небо.
Воровка плотнее замоталась в свои многочисленные тряпки. Вид у нее был нахохлившийся и несколько озадаченный.

[higf >>>]

Изумруд. День третий
Трио из Хигфа, Рейлан и Хелькэ

Оставшаяся часть завтрака прошла в мрачном молчании, оно же сопровождало маленький отряд, когда он выступил в дорогу. Холмы перед Гимиром – он шел первым, чтобы не видеть Рейлан – понижались, по ним все чаще струились ручьи, а впереди зелень начала затмевать, приближаясь, знакомая пелена, разделяющая квадраты, а за ней виднелась какая-то темная полоса. Навстречу подул ветер.
Зимняя шагала, стараясь не глядеть на спутников и размышляя о своем. Навязанная ей компания ничуть не радовала. Необходимость провести с ними еще неизвестно сколько времени и вовсе удручала. Что зимняя имела на этот момент? Гимир ее определенно ненавидит, Хорн – боится. Хейлин... надо будет поговорить с ним позже, чтобы выяснить, как повлияла ее выходка на отношение эльфа. Что же до внезапно обозначившегося нового члена отряда, Рейлан отнюдь не горела желанием иметь с ним дело, тем более, что это было возможно исключительно при помощи Гимира. Лишь бы не лез, куда не просят, а остальное не важно.
Солнечный полуэльф сосредоточенно размышлял о том, каково это – когда внутри тебя, как бы странно это ни звучало, есть кто-то еще. Бывают такие люди, которые вечно лезут с советами, просишь ты их или нет, постоянно пытаются забраться в твои мысли, чтобы узнать, о чем ты думаешь... а бедняга Гимир даже отделаться не может от подобного типа, потому что тип этот прямо у него в голове!
"А ведь братец еще", подумал Хейлин, "неплохо держится. Я бы, наверное, в первый же день не выдержал".
Правда, Хейлину что-то подсказывало, что тонкость душевной организации обратно пропорциональна силе влияния всяких там подселенных тебе в душу жрецов на твой же несчастный разум. Может, потому Гимира и не берет?..
А Хорн, совершенно потерянный, ни о чем особо не размышлял – разве что выбирал, от кого ему держаться совсем далеко, от кого – чуточку подальше, и кого сейчас можно не опасаться вообще. По любому раскладу выходило, что опаснее всего приближаться к Рейлан. Вот он и не приближался.
По мере приближения полоса оказалась огромным садом – длинные ряды деревьев сливались вдалеке. На них зрели фрукты разных цветов и размеров, на каждом ряду – свои. Дорогу же за самой пленкой-границей перекрывала живая изгородь, увенчанная колючими ветвями, шипы которых не уступали по длине и остроте короткому ножичку.

[Reylan >>>]

Рейлан непроизвольно замедлила шаг, вглядываясь в растительность и по привычке выискивая наличие магии. В живой колючей проволоке никакого колдовства не оказалось, да и вообще вокруг такового не было, кроме уже привычного, идущего от земли "фона".
– Полезем, что ли? – задумчиво спросил Гимир.
Хейлин мрачно обозревал препятствие.
– У тебя, – поинтересовался он у брата, – запасные штаны на крайний случай есть? У меня вот нету...
– Тогда, может, порубить их? – Гимир вынул творение Хорна и оценивающе посмотрел на препятствие.
– О! – солнечный воздел кверху указательный палец. – У тебя ведь есть острый предмет, про который мы все забыли! – он с готовностью закивал. – Руби, не сомневайся. Эти растения даже мне не жалко...
Лепящий очень надеялся, что с мечом он не сплоховал и оружие прежде неизвестного ему рода успешно справится с колючками.
Зимняя остановилась, скрестив руки на груди и напустив на себя вид ожидающего представления зрителя.
Гимир обрушил меч на изгородь – тот рубил побеги легко. Хотя те и были довольно прочными, но не могли противостоять сработанному Лепящим оружию – по сути, впервые опробованному хоть на чем-то практически. Вскоре в изгороди зияла дыра, куда Гимир прошел первым.
Рейлан не спешила забираться в образовавшийся проход. Сперва она просто подошла поближе и наблюдала за воином.
Хейлин тоже приблизился к живой изгороди, задумчиво протянул ладонь к колючкам – но потом убрал, решив не трогать.
– Живые, – сокрушенно сказал он, – растут, практически цветут и пахнут. Были б сухие, я бы их спалил в случае чего...
На непонимающие взгляды окружающих, особенно Хорна, он ответил:
– Ну, если эти растения вдруг на нас набросятся, – Хейлин изобразил руками то, как именно растения набросятся. "Челюсти" из его пальцев вышли довольно жуткие.
Взгляд Лепящего быстро изменился с непонимающего на ужасающийся.
– А что, они же вполне могут быть хищными, – с легким оттенком извинения добавил солнечный полуэльф. – Гимир, они еще не едят тебя?
– А вас? – поинтересовался белобрысый, оборачиваясь. – Вы же к ним ближе стоите.
И действительно, он уже отошел на несколько шагов и стоял между уходящими вдаль рядами деревьев. Справа отливали легкой синевой цветы, рассыпанные по веткам, слева – болтались вытянутые заостренные с концов желтые плоды.

[Хелькэ >>>]

Рейлан ступила в проход, поглядывая на изрубленную растительность все же с некоторой опаской – мало ли, и последовала за воином.
– У тебя меч, – сказал Хейлин Лепящему Металл, – ты прикрываешь нас сзади.
И юркнул за зимней, полностью отрезав для Хорна возможность полюбоваться ее фигуркой... впрочем, Хорн, должно быть, и так не собирался. Правда, прикрывать сзади – тоже; он просто взял в руку меч и побрел следом за остальными, не особо заботясь о том, что сзади, что спереди, что с боков.
– Интересно, – попутно рассуждал маг, – то, что здесь растет – оно съедобно? Мы бы тут могли устроить грандиозный пир, если б точно знали, можно есть, скажем, вот эти штуки, – он показал на желтые плоды, – или нет...
– Если не встретим очередную дружественную таверну, рано или поздно придется попробовать что-нибудь из местной флоры или фауны, – ответила Рейлан, догоняя Гимира, но держась так, чтоб оставаться на расстоянии вытянутой руки от него.
Тот не ответил, зато за ними послышался шорох и какой-то странный скрежет. Воин обернулся и увидел, что разрубленные им растения, похоже, опомнились, что пропустили чужих и решили выполнить свои обязанности по охране. или еще чего. Во всяком случае, побеги росли на глазах и ползли по следам путешественников следом за ними.
– Не очень хочу знать, чего им надо, – сообщила Рейлан и бегом устремилась прочь от оживившейся изгороди.
– Мамочка! – солнечный аж присвистнул, красноречивым жестом указал Хорну на то, что творится у него за спиной, а потом припустил следом за Рейлан. – Они... все-таки хотят нас съесть!
Гимир последовал их примеру, но упорные, трудолюбивые и быстрорастущие стебли не отставали. Облака, казалаось, застыли на небесах, почти одинаковые деревья сменяли друг друга, конца ряда не было видно и иногда казалось, будто они стоят на месте. Расстояние оставалось примерно тем же, только колючие стебли вряд ли запыхались.
Выругавшись, Рейлан в какой-то момент резко метнулась влево, свернув между двумя деревьями. Коридор из деревьев выглядел также, вот только сами деревья были иные и фрукты на ветках оказались другого цвета. Рейлан поглядела в сторону изгороди – в этом коридоре никого движения на наблюдалось. До тех пор, пока преследовавший зимнюю отросток не повернул следом за ней. Рейлан отскочила и выстрелила в настойчивую растительность небольшой ледяной молнией.

[higf >>>]

Та, казалось, замерла на месте. Остальные побеги заколебались, ветвясь по следам тех, кто еще бежал по соседнему ряду, и Рейлан. Расстояние начало увеличиваться.
– Уйдем! – выдохнул Гимир.
– Сейчас я им все-таки... – полуэльф не стал договаривать, что именно он им "все-таки", но из того, как он поднял свой посох с внезапно заискрившимся навершием, это и так было ясно.
Солнечный сбавил скорость, пропустив мимо себя Хорна (и едва увернувшись от его меча, которым тот не слишком аккуратно размахивал на бегу) и обернулся, протянув посох в сторону стеблей.
– Вообще-то я люблю растения, – пробормотал он печально, посылая в сторону побегов мощную струю огня, – но не настолько...
Похоже, растение не любило жить ни в кострах, ни в местах вечной мерзлоты. Побеги скукожились и, похоже, замерли на месте, не проявляя желания преследовать путников дальше.
– Ходу-ходу! – подстегнул всех Хейлин громким менестрельским тенором, а заодно и подал пример, нагоняя Гимира.
Рейлан не имела ничего против этого здравого предложения.
Они ушли довольно далеко, а по сторонам все тянулись ряды деревьев и кустов – на некоторых зрели ягоды, другие, казалось, только прикрылись кокетливым нарядом листы, и многие из них в обычных условиях вряд ли росли рядом. И нигде не было ни души. По крайней мере, души ходящей и говорящей, ибо Гимиру один психованный жрец втолковывал, что и деревья обладают душой.
– Тем веселее жечь, – откликнулся на его мысли разоблаченный Кэллар с изрядной долей иронии.
Тут впереди замаячило нечто нарушавшее этот странный порядок – ствол, занимавший в ширину не меньше трех рядов.
– Как интересно, – хмыкнула Рейлан, замедляя шаг и привычно проверяя присутствие чужой магии, – Интересно, не откроется ли в этом стволе дверка и не выйдут ли к нам навстречу маленькие зеленые человечки?
– Почему зеленые? – удивился Гимир, и тут же прикусил язык, вспомнив, что с Рейлан не разговаривает.
Она лишь недовольно пожала плечами, сама не зная, а правда – почему?
– Если и выйдут, – вздохнул Хейлин, пытаясь отдышаться, – я не удивлюсь. С такого обычно всегда начинается это. Ну, вы поняли.
И бард развел руками, показывая, что его речь – о совершенно очевидных, в самом деле, вещах.

[Reylan >>>]

По мере приближения становилось видно, что ветви дерева, словно гигантские руны, держат деревянную табличку – не то заботливо пристроенную, не то выросшую самостоятельно, а не ней расположены ряды букв.
– Вот, – указал солнечный, – вот и это. Сейчас что-нибудь случится... м-м, что тут написано?
– Очередное ругательство? – съехидничала зимняя.
На этот раз никакими рунами не пахло и буквы казались всем знакомыми по тому же странному закону, по которому они понимали друг друга и местных жителей:
"Плод круглый, во многих местах растущий, пурпуром и охрой отливающий. Но будет он не там, где должно, а средь северных игл, и создан из того, из чего делают монеты и короны. Но рука не может сорвать его. И лишь найдя его – пойдете дальше."
– Монеты и короны, – со знанием дела неожиданно произнес Лепящий, до того державшийся за спинами остальных, – делают из металла. Где же вы видели плод из металла?
– Я полагаю, – пробормотал Хейлин, почесывая кончик носа, – что где-то тут он и растет. Надо только найти эти северные иглы...
– Если б не было слова северные, я бы подумал, что розы какие-то, – вставил Гимир.
– Елки. Или сосны, – предположила Рейлан, – На моей родине такие растут.
– А как они выглядят? – заинтересовался полуэльф.
– У них иголки вместо листьев. Множество иголок, покрывающих ветки. У елок покороче, у сосен – длинные, – пояснила зимняя, отметив про себя, что раньше ей не доводилось объяснять столь очевидные, на ее взгляд, вещи.
Хейлин испуганно поморгал. Хорн, кстати, тоже.
– У вас, – изумился бард, – иглы растут на деревьях? И вы потом их собираете и шьете, да?..
Зимняя не удержалась от улыбки.
– Да нет, уж не настолько они остры и тверды. Ну они что-то вроде колючек. Колючки же ты видел?
– А-а-а! Так это не стальные колючки! Нет, природа меня решительно поражает своим многообразием, – бард покачал головой, признавая величие упомянутой природы над таким несовершенным собой.
– Еще неизвестно, какие именно иголки мы обнаружим здесь, – хмуро добавила Рейлан, – Быть может как раз те самые стальные.
– Я бы их почувствовал, – буркнул Хорн. – Ай, стоп – я ведь могу попробовать... к тому же, если плод этот действительно из металла – я и его почувствую!
Он закрыл глаза и прислушался. Сначала к себе, потом к миру вокруг... не пробежит ли знакомая дрожь по кончикам уже живых пальцев?
Рейлан выжидающе поглядела на Лепящего.
– Ничего, – растерянно отозвался Хорн через некоторое время. – Я слишком далеко, наверное. Надо искать эти иголки... то есть елки. Или сосны.

[Хелькэ >>>]

Зимняя огляделась по сторонам.
– Ели, если, конечно, они здесь такие же, как на моей родине, похожи на пирамидку или конус. Сосны... они разные, но по форме больше напоминают прочие деревья. Хотя... – Рейлан задумалась, – тут может идти речь и вовсе не о дереве.
Хейлин, окончательно задумавшись, растерянно заморгал.
– А о чем, если не о дереве? Мы же все-таки в саду...
– Мало ли что, – пожала плечами Рейлан, – От этого мира всего можно ожидать. Но ты прав, наверное, стоит начать с деревьев. Как думаете – разделимся?
Гимир продолжал молчать, демонстрируя этим, что думать он не собирается, его дело солдатское. Жрец что-то бурчал внутри.
– Если разделимся, – уверенно заявил Хейлин, – то я отправлюсь с прекрасной половиной, так сказать... Это означает, что не с Гимиром и не Хорном, как бы вы, ребята, ни были прекрасны. Не обессудьте.
Обведя глазами прочих и едва заметно улыбнувшись Рейлан, эльф добавил:
– Если нет возражений с какой-либо стороны.
А бард очень надеялся, что возражений не будет – ему хотелось поговорить с зимней насчет недавнего происшествия, притом наедине.
– Ты единственный в этой компании, с кем я пошла бы с удовольствием, – заверила Хейлина Рейлан и, обернувшись к Хорну, одарила того любезной, но холодной, такой, что мурашки бежали, улыбкой: – Пойми меня правильно, против тебя я тоже ничего не имею. Но ведь ты со мной и сам не захочешь?
Хорн собрался – и вместо "Спасибо, мне жизнь еще дорога" ответил:
– Так если Хейлин уже вызвался, чего же я буду хотеть. Вот я и не хочу, – он извиняющеся и с некоторой опаской пожал плечами, – совсем. Давайте вы в одну сторону, мы в другую.
– Вот и ладно! – подвел итог Гимир. – А как мы потом друг друга найдем?
И он посмотрел на Рейлан, подчеркивая, что ожидает ответа от нее.
– А я не договорила, – продолжила зимняя, видимо, ожидавшая подобного вопроса, – Я лишь начала с того, что весьма польщена желанием твоего брата пойти со мной.
Она оглядела присутствующих.
– Но проблема как раз в том, как нам друг друга найти. И, если только твой... гм... сосед по телу не способен послать световую вспышку или что-то подобное, то нам, магам, придется разделиться.
Рейлан замолчала и одарила Хорна откровенно насмешливым взглядом:
– Видишь, у тебя еще есть шанс.
Судя по лицу Лепящего, ему не давались попытки изобразить радость – все как одна оборачивались извиняющеся-робкой улыбкой.
– Вообще-то, – пробормотал он, – раз так, можно ведь и не разделяться.
Хейлин вздохнул особенно грустно.

[higf >>>]

– А еще, – вставил бард, – можно кричать друг другу "Ау" из-за этих... елок. Уши-то у всех есть, а насколько далеко нужно уйти, чтобы я с моим чутким слухом, – скромности ему было не занимать, – не услышал голос – представить не могу!
– Понятно, – протянула Рейлан и улыбнулась все с тем же ледяным выражением, – просто все кроме тебя опасаются оставаться со мной наедине.
– Именно, – хладнокровно сказал Гимир.
– В таком случае, я прекрасно обойдусь без вас, – сейчас зимняя и не думала колдовать, но холод от подобного обмена репликами и так казался почти ощутимым.
– Кхм, – деликатно сказал Хейлин, – ссориться нехорошо. Совсем нехорошо. Давайте не будем?... то есть вы не будете.
Гимир хмыкнул.
– Хорошо. Давайте пойдем вдоль рядов. А разделяться... Можно потом и вовсе не встретиться.
– Как пожелает наш гений два в одном, – ядовито отозвалась Рейлан.
Бард возвел очи к небесам. Ему порой начинало казаться, что подобное можно закончить лишь одним, весьма эффективным и не менее кровавым способом.
– Что нужно, чтобы ты прекратила, дорогая? – спросил белобрысый с самой галантной улыбкой.
Кэллар внутри одобрительно хихикнул.
– Исключительно мое желание, – столь же вежливо ответила девушка.
Воин пожал плечами.
– В таком случае не смею мешать, раз это доставляет такое удовольствие. Но, может, мы все-таки пойдем?
Хейлин, с печатью равнодушия на лице, медленно и размеренно произнес:
– Конечно. Пойдем, хм... в ту сторону, – кивок чуть влево, – Хорн как специалист по металлам будет прислушиваться к своему внутреннему ощущению, а мы все будем смотреть по сторонам. Гимир, к тебе особая просьба – поглядывай иногда назад, вдруг этим растениям еще что-нибудь взбредет в го... в побеги. А главное...
Он выдержал эффектную паузу, обвел всех глазами... и сверкнуло в этих глазах что-то очень недоброе.
– Еще один подобный обмен репликами, – отчеканил он, ударяя посохом о землю, – и я напомню всем, что я – демоны раздери все вокруг – огненный маг!
Из навершия вырвался столп пламени, небольшой, но жаркий.
– Кххм... я закончил, – тихо добавил эльф.
Рейлан посмотрела на него удивленно и ничего не ответила. Гимир же казался довольным концом перепалки.

[higf >>>]

Удивительное многообразие растительности здесь поражало. Одни деревья казались знакомыми. Другие выглядели кустами-переростками, а третьи были и вовсе ни на что не похожи, наглухо закрываясь синими звездообразными листьями или сомнительно радуя плодами на голых ветвях. Впервые что-то колючкоподобное появилось через шесть рядов, но никто ничего не почувствовал. А еще через восемь, когда всем уже стало казаться, что они неверно выбрали направление – вырос ряд стройных деревьев, которые протягивали друг к другу густые темно-зеленые лапы-ветви. Словно им было грустно и одиноко здесь, и касания к соседям придавали уверенности.
Хорн, любезно пропущенный вперед, шел, вытянув ладони, и прислушивался к ощущениям. Если подсказка имела в виду именно то, в чем все так уверились – пропустить металл он не мог, разве что его было бы ничтожно мало. Хейлин, пользуясь преимуществами эльфийского зрения, смотрел по сторонам. Он тоже был уверен, что ничего блестящего среди темных ветвей точно уж не проглядит.
Рейлан шла чуть позади. Сама для себя она сочла, что высматривающих вожделенный металл в их компании и так предостаточно. Вместо этого она пристальным и заинтересованным взглядом изучала Хейлина. Его недавняя, с позволения сказать, демонстрация силы разожгла в зимней любопытство.
А вот Гимир выглядывал не столько металл, сколько опасность, ибо считал, что его дело сейчас – чтоб них внезапно не напала очередная обиженная ветка или проголодавшееся дерево. А может, и садовник – кому-то же все это принадлежит! Такие стройные ряды – явно не творение природы.
– Так, – Лепящий вдруг остановился. – Где-то рядом...
Хейлин, не ожидавший такой резкой остановки, на него налетел, удивленно посмотрел, извинился и отошел в сторонку. Потом уточнил:
– Где именно рядом?
Хорн почесал подбородок, задумался и ткнул пальцем вправо.
– Там. Металл есть, но его не очень много... вы смотрите внимательно, по-моему, одним моим чутьем тут не обойдемся.
Рейлан наконец оторвалась от созерцания эльфийских ушей и принялась смотреть в указанном направлении. И увидела, как на седьмом или восьмом от них дереве сверкнуло маленьким солнышком яркое пятнышко – и тут же исчезло. Зимняя моргнула – не показалось ли?

[Reylan >>>]

– Смотрите, там! – она протянула руку туда, где ей почудилось что-то и не отводила взгляда, боясь, что сейчас потеряет это место среди совершенно одинаковых веток.
– Где? – недоверчиво поинтересовался Гимир, вглядываясь в указанном направлении.
Рейлан направилась к дереву, не отрывая глаз от веток, а приблизившись, осторожно коснулась их. Те, однако же, не желали раздвигаться, будто касание зимней обладало свойствами взгляда горгоны и превратило их в камень. Рейлан отдернула руки и с подозрением присмотрелась к странному растению.
– Что такое? – из-за плеча поинтересовался Хейлин.
– Эти ветки, – Рейлан указала кивком, – Точно застыли. И... чуешь? Как будто тут была магия.
Сосредоточенная, без сердитого выражения на лице девушка была, с точки зрения Гимира, который подошел и остановился неподалеко, весьма симпатичной, и он поглядывал на девушку оценивающе. Впрочем, скорее теоретически оценивающе. Нет, девчонка может быть что надо, но упасите от нее боги. Так, и что там маги надумают?
Хейлин нахмурился.
– Не зна-аю... – протянул он. – Если бы она тут прямо сейчас была, я бы понял. А так, по-моему, ничего нет. Ты не можешь достать?
Зимняя покачала головой с некоторым сомнением и попыталась применить одно из своих заклятий отмены. Проблема заключалась в том, что она понятия не имела, какая именно магия использовалась здесь. Последствия чужих заклятий сложнее устранить, а если в добавок ничего не знаешь об их сути, то и подавно.
Ни на вид, ни по ощущениям ничего не изменилось.
Зимняя тихо фыркнула и шагнула в сторону, кивнув Хейлину:
– Твоя очередь.
– Пойдем простым путем, – пробурчал бард, поднял свой посох и попытался ткнуть в пятнышко света, видевшееся ему между веток. Надежда была на то, что магический посох, чай, сам не дурак и что-нибудь да придумает.
Тем не менее, судя по всему, неведомые устроители Игры желали, чтоб те, кто ее будет проходить, не сваливали необходимость поломать голову на предметы, которые имели несчастье оказаться у них в руках. Посох Хейлина коснулся веток и замер, лишь на границе слышимости балансировал шорох – будто дерево посоха шепчется с "северными иглами". Но могло и показаться. Больше ничего не происходило.

[Хелькэ >>>]

– Не помогло, – расстроился эльф. – Слушай, Хорн, а ты не можешь заставить эту штуку, раз она из металла, просто спуститься к нам, и все?
Тот вздохнул, глубоко и печально.
– Вот как ты думаешь, – спросил он, – почему мой народ называют Лепящими Металл? Почему именно Лепящие?
Хейлин озадачился.
– Боюсь показаться неоригинальным, но... может, потому что вы его лепите? Берете вот так, лепите...
– Угу. Берем. Сначала берем, потом – лепим, понимаешь?
– Ах вот оно что, – расстроился солнечный. – Это... добавляет проблем.
– Может и здесь нужно какое-нибудь... волшебное слово? – иронично приподняла бровь зимняя и снова провела рукой по ветвям, надеясь уловить что-нибудь.
– Я помню, – мрачно сказал Хейлин, – что там говорилось нечто вроде, ну, "рука не сможет сорвать этот плод". Чем его тогда рвать? Ногами? Зубами?
– Волшебное слово? Это "пожалуйста", что ли? – спросил Гимир. – Нет, вряд ли...
Тем не менее обратился к дереву:
– Не могло бы ты, пожалуйста, подать нам этот плод?
Увы, воспитанность имела не больший успех, чем попытки Рейлан и Хейлина.
– Посохом в него уже тыкали, может попробовать мечом? – предложила зимняя, пожав плечами.
– Одно растение за нами уже гналось, – со вздохом напомнил ей белобрысый.
Рейлан одарила его высокомерным взглядом и в очередной раз протянула руку к ветвям, однако не коснулась их.
– Рука не может, говорите... А если замаскировать руку?
Неожиданно ее разведенные пальцы побелели и начали покрываться ледяной коркой. Сперва полупрозрачной, затем все более плотной. Вскоре рука едва ли не до самого локтя оделась в ледяную перчатку, и неповоротливые на вид пальцы дотронулись до упрямых ветвей в очередной попытке.
Те наконец-то раздвинулись, хотя как-то неуверенно, вяло, готовые сомкнуться снова. Стало видно, что искомый фрукт, выросший на хвойном, больше всего напоминает яблоко, и отливает чистым золотом. Однако в последний момент ветка слегка приподнялась, и теперь плод находился выше, чем могла достать Рейлан.
Хейлин вполголоса выругался – дерево явно над ними издевалось!
– Подсадите меня кто-нибудь, – тихо прошипела Рейлан, точно дерево могло их подслушать, – Быстрее, пока оно не передумало!

[higf >>>]

Хорн быстро сделал шаг назад. Правда, бард все равно спохватился быстрее, нагнулся, положив посох на землю, и обхватил зимнюю чуть выше коленей.
– Надеюсь, ты не против, – тихо сказал он, – впрочем, все равно уже поздно, – а потом выпрямился, стараясь удерживать девушку так, чтобы они оба не слишком шатались.
Рейлан не мешкала. Едва оказавшись на нужной высоте, она сомкнула ледяные пальцы на сверкающих боках плода и потянула на себя. Черенок надломился с тихим треском и яблоко оказалось у зимней в руке.
– Готово, – сообщила она в первую очередь Хейлину, – можешь вернуть меня на землю.
– Получилось, – недоверчиво произнес Гимир.
В тот же миг, будто произошло что-то радостное для сада, в воздухе распространился приятный аромат, напоминающий запах цветов мака.
– Ой, как вкусно пахнет, – Хейлин втянул воздух тонкими ноздрями. Отпускать Рейлан он явно не спешил, не слишком успешно изображая, что вдруг забыл о том, что вообще ее держит. Ледяная перчатка Рейлан, уже сделавшая свое дело, тем временем начала подтаивать. Небольшая льдинка отвалилась от края и, скатившись по черному рукаву зимней, шмякнулась Хейлину на макушку.
– Кхм, – тот с улыбкой опустил Рейлан на землю. – Совсем легкая. Ну-ка, покажи – что это в итоге оказался за фрукт?
Воин тоже приблизился и стоял за спиной брата.
Зимняя взяла яблоко свободной рукой и протянула братьям, стряхивая с другой руки быстро тающий лед. Все почувствовали приятную усталость, часто наступающую после завершенного дела. Плод найден, можно и успокоиться... Позади бег, долгая дорога, схватка, поиски... Накатывала легкая дремота.
Рейлан несколько раз моргнула и провела холодной ото льда ладонью по лицу, чтобы разогнать это внезапное наваждение.
– Что-то я спать хочу, – пробормотал Хейлин. – А надо идти... а хочется спать...
– И мне, – кивнул Гимир. – Что за... День ведь.
Он широко зевнул.
– Даже не думайте! – встряхнулась Рейлан. Свободная рука описала дугу, и воздух вокруг спутников тихо мелодично зазвенел: невидимые глазу частички влаги замерзали, кристаллизуясь мелкими острыми льдинками. Они закружились в вихре и принялись жалить лица и шеи. Не миновали и саму зимнюю, которая чувствовала, как и ее клонит в сон.
Гимир помотал головой, оглядываясь. Глаза его слегка прояснились.
– Что такое, откуда град?

[Reylan >>>]

– Тоже мне нашел град, – язвительно фыркнула зимняя, – Если бы я пожелала устроить вам град, ты бы сейчас подсчитывал шишки на лбу! Но я думаю, пора убираться отсюда...
Хейлин вскинул начавшую было опускаться голову – так резко, что казалось, лучше перепалки Рейлан и Гимира его ничто не могло встряхнуть.
– Идем, – кивнул он. Хлопнул по плечу задремавшего Лепящего – пожалуй, несколько сильнее, чем следовало бы: – Ау! Не спим!
Тот замотал головой, потом встрепенулся. Взгляд его был прикован к "яблоку".
– Не понимаю, – пробормотал Хорн, – это оно? Можно я его возьму?
Рейлан молча протянула Лепящему добычу. Тот, держа плод в раскрытых ладонях, прислушался к внутреннему ощущению – должно же здесь быть нечто большее, чем просто металл?
Было... но подобрать этому определению в рамках своего родного мира молодой мастер, пожалуй, не смог бы. А волны запаха сладостного аромата накатили снова. Гимир покачнулся.
– Эй, ты чего, – забеспокоился Кэллар. – Уходи!
– Валим отсюда! – решительно произнес белобрысый, и сделал несколько шагов, решив, что так вернее убедить остальных последовать за собой. Рейлан не заставила себя ждать. Солнечный полуэльф бросился следом, потянув за собой и Лепящего, что непонимающими глазами смотрел на плод.
– Потом будешь разглядывать, – бросил на ходу Хейлин. – Нам бы сейчас не свалиться.
А такая опасность явно угрожала – словно чувствуя, что добыча ускользает, аромат стал таким густым, что, казалось – воздух липнет к глазам и заставляет их закрыться.
Зимняя повторила фокус с ледяной пылью из воздуха. На этот раз это далось ей тяжелее. Странное воздействие сказывалось и на ней, быть может именно поэтому льда в этот раз было больше, точно колдующий не мог рассчитать необходимую дозу, а потому решил, что перебор в данном случае – лучше. Рейлан и ее спутники оказались в центре небольшого вихря, это была почти метель, мелкий ледяной порошок оседал на ресницах и бровях, ложился на головы и плечи, набивался за шиворот.
По-настоящему показалось, будто в саду взмахнула подолом своей белой шубы настоящая зима, грозя заморозить путников, неизвестно с чего одевшихся по-летнему. Даже запах иссяк, словно понял свою неуместность.

Сообщение отредактировал Reylan - 8-09-2010, 22:37

[Хелькэ >>>]

– Бр-р! – вздрогнул Гимир, и побежал – быстрее оказаться подальше и согреться заодно.
Вскоре путники уже стояли перед знакомым деревом, которое словно ждало их. Во всяком случае, надпись исчезла, зато ветви открыли огромной толщины ствол, в котором на высоте человеческих глаз имелась выемка, формой и размером повторявшая половину яблока.
– Вот это разве было? – прищурился Хейлин, стирая с лица влагу: снежинки и мелкие ледяные иголочки растаяли, и вода стала стекать за шиворот, вызывая исключительно неприятные ощущения. – Что-то я не припомню... Хорн! Ну-ка засунь его туда.
– И... и что? – удивился тот. – Надпись вроде не говорила ничего про "засунуть"...
Почему-то ему не хотелось выпускать золотой плод из рук. Даже казалось, что посреди метели, вызванной Рейлан, эта штука согревала руки.
– Хочешь заначить? – понимающе усмехнулся Гимир.
– Э... нет-нет, – тот покачал головой и поспешно вложил яблоко в выемку, что, возможно ("А возможно, и нет" – успокоил себя Лепящий), для него предназначалась.
И кора дерева вдруг словно потекла, как патока, волнам расходясь от яблока. Будто дерево играло могучими мышцами. Посреди ствола раскрылась щель, которая расширялась, пока не превратилась в проход – а вниз спускались деревянные ступени.
– И заметьте, снова вниз, – поморщилась Рейлан, очевидно, не собираясь лезть первой.
– А я вспомню правило подземных коридоров, – улыбнулся брату старший сын Хортара, и полез внутрь. Зимняя непонимающе поглядела ему вслед – должно быть, это понятные только этим двоим шуточки – и осталась стоять. Лезть сразу следом за Гимиром она тоже не хотела. Хейлин, с выражением абсолютной невинности на лице, втолкнул на ступени Хорна, зазевавшегося у входа, и шагнул следом за ним, потянув за руку зимнюю – скорее пригласительно, чем действительно заставляя идти за собой.
– Я так и жду, – сказал он со знанием дела, – как ствол сомкнется за нами и мы окажемся в абсолютной, непроглядной тьме-е-е...
Эти слова заставили Рейлан поторопиться и, увлекаемая Хейлином, она едва не налетела на него. Ей просто вдруг показалось, что ствол сомкнется как раз тогда, когда она будет пролезать в дупло.

[Мара >>>]

Топаз. День третий

Снежная кошка все то время, пока разговаривали о симпатиях и предпочтениях, а так же изгоняли демонов из Маэджаны, безучастно брела рядом. Речевой апарат зверя не позволял издавать звуки речи, понятные тем, кто путешествовал вместе с ней. Даже Сорока со всем его пониманием природы слышал лишь кошачье мяуканье. Первокурсницу это вполне устраивало, это давало ей время успокоить ту бурю в мыслях и чувствах, появившуюся накануне ночью. Однако кошачья сущность сбивала её с раздумий вполне активно. Маре приходилось подавлять желание то свернуться клубком и подремать, то бесстыдно на глазах у все начать вылизывать себе шерсть и другие места, требующие внимания, а то и вовсе уйти погулять куда глаза глядят.
Однако желания принять свою форму обратно так и не появилось. Забавно, но она только сейчас заметила, что её пребывание в измененном облике всегда были крайне непродолжительными, а что если задержаться кошкой на месяц или год, возможно ли разучится оборачиваться обратно? Мысль зимней не понравилась.
Только что лишившаяся собственных демонов Маэджана, видимо и впрямь намеревалась отдыхать. Мара ничего не имела против привала и прилегла неподалеку, положив морду на скрещенные лапы. Оставалось только дождаться еще одного появления пары красных глаз и недовольного "вы теряете время".
Никого больше, похоже, потеря времени не волновала. Порядком ошарашенные всем произошедшим, путники никуда не торопились. Загорянка нянчилась с луком, не став от произошедшего разговорчивей.
Место для отдыха, правда, было явно неподходящим. Стоять еще можно было, а вот лежащих начинало ощутимо припекать, да и сернистый запах не располагал ко сну.
– Я думаю, нам нужно идти дальше, – подал голос священник, закашлявшись от попавшей в рот пыли.
Снежная кошка, начав страдать от не в меру чувствительного обоняния, была с ним согласна. Она недовольно фыркала и обнаружила у себя желание почесать язык обо что-нибудь. Ничего более подходящего, чем собственная шерсть не обнаружилось, но зимняя догадывалась, что этим она сделает только хуже. Все то, что её так сильно раздражало, уже впиталось в шерсть и отложилось на ней тонким слоем.

[Reylan >>>]

Мара тихонько заскулила, желая немедленно отсюда сбежать. Хороший способ снять отряд с места и погнать дальше. Поднявшись на лапы, снежная подошла к брату Полю.
Маэджана выглядела угрюмой. Сперва она лежала, затем снова мазалась своим кремом, отвернувшись от спутников. Когда же прозвучало предложение двигаться дальше, побросала вещи в мешок и молча поднялась на ноги.
Наконец они покинули столь неподходящее для отдыха место. Вскоре почва раскалилась и задымилась еще больше, за исключением узкой тропинки, по которой они шли, и от которой не осталось ответвлений. Угрюмая охотница выудила из сумки тот самый шарф, что скрывал её лицо в день появления в этом странном мире. С тех пор она почему-то не носила его. Смочив материю водой из фляжки, загорянка обернула влажную ткань вокруг лица, а затем повязала на манер косынки, спрятав волосы от жара и дыма.
Неясный шум становился все громче – и вот случайно заблудившийся здесь порыв ветра на несколько мгновений раздвинул густую пелену дыма и паров, как шторы занавеса. И на сцене – круглой площадке – показался исполнитель главной роли в этом эпизоде. Выглядел он как клубок змей, судя по количеству торчащих шей и хвостов. Но был, похоже, одним существом.
Маэджана сбавила шаг и схватилась за нож. Снежная кошка припала на лапы и угрожающе зашипела, обдумывая в этот момент, а не пора ли обратиться в человека и понизить температуру тела встречного монстра магическим путем. Идея бросаться в контактный бой когтями и клыками не вдохновляла, агрессивная реакция была полностью инстинктивной.
Гарэль Сорока всё это время держался рядом с Азрой. Заговорить или коснуться загорянки он не пытался, но и не отдалялся ни на шаг. Дракон на его поясе всю дорогу был как-то особенно тускл и холоден даже на вид. И вообще, вид у рукояти древнего клинка был какой-то больной, если к ней вообще применимо это слово. Носитель меча, впрочем, был ему под стать: хмур и сосредоточен настолько, что даже появление монстра не вывело его из этого состояние. Змеиная тварь удостоилась лишь угрюмого взгляда исподлобья, не более.

[Aertan >>>]

– Найдём другой путь? – нарушил молчание негромкий, да ещё и приглушенный тканью голос охотницы. Она избегала смотреть на спутников, в особенности на Маэджану, вот только для разнообразия не сверлила взглядом землю, а смотрела поверх голов, в небо.
– Я помню, мы пытались это сделать на той поляне с ловушками, – усомнился брат Поль. – И что вышло?
Он разглядывал монстра с затаенным страхом. Впрочем, живые водоросли, виденные в первый день, казались ужаснее, ибо растения не должны двигаться и нападать, в отличие от зверей.
– Мрааау? – возглас снежной хищницы звучал удивленно. Если она правильно все уловила своими остроконечными белыми ушами с черными игривыми кисточками, воплощение миролюбия не желал отступать. Что ж, или он сам осмелилися лезть в драку, что маловероятно или в завуалированной форме подстрекал их, что не совсем приятно. Однако некая безумная идея пробилась через давящие на разум зимней звериные инстинкты. Тварь до сих пор даже не попыталась их атаковать, может ли случиться так, что она не опасна? По крайней мере это существо стоило рассмотреть поближе.
Оставив спутников в задумчивости, первокурсница зимнего крадучись отправилась в сторону препятствия на их пути, готовая в любой момент отпрыгнуть назад.
Одна из голов метнулась вперед, метясь в большую кошку. Можно было бы сказать – стремительно, как бросок змеи – но это и было броском змеи.
И со змеиным же шипением Дракон покинул ножны. Сороке понадобился один длинный шаг и энергичный взмах рукой с разворотом корпуса, чтобы древний клинок врезался в длинную шею существа, чуть ниже головы. Врезался сверху вниз, мощным возвратным движением, отбрасывая. И не заточенной стороной.
Впрочем, при такой скорости эффект все равно впечатлял. Шея сложилась и упала на землю, как оборвавшаяся веревка, однако к эльфу нагнулись еще две головы, и одна поползла в обход по земле.
Мара сердито зашипела, но отступила, рассудив, что сейчас сталь была куда полезнее её когтей.
Гарэль сменил хват, и спустя всего мгновение вокруг него бушевал настоящий шторм взбесившейся стали, приближаться к которому было весьма и весьма... неразумным поступком. Лицо эльфа при этом как-то совсем уж неприятно напряглось. Тем не менее, Кумудвати он не задевал.

[Барон Суббота >>>]

Существо оказалось весьма проворным, и успело отпрянуть. Оно словно медуза щупальцами, вытянулась множеством отростков в стороно Сороки, но ни один не попадал в зону досягаемости Дракона – все сторожили свой час.
Воздух рассекла пущенная охотницей стрела, ужалившая тварь в одну из голов. Та болезненно дернулась и отпрянула, но её место тут же заняла другая. Она оказалась проворней и осторожней – следующая стрела была попросту перехвачена и безжалостно раскрошена на части. Да и сумей загорянка отправить все стрелы в цель, их бы всё равно не хватило для убийства твари, а потому Вхен просто замерла, выжидая удобного случая.
– Мудрый Элли ловит ветер, – сказал Сорока и шагнул вперёд, с разворотом и широким махом.
– Мудрый Элли волнует море, – ещё несколько шагов, каждый сопровождающийся одним или несколькими взмахами, отсекавшими возможность атаковать эльфа.
– Мудрый Элли подобен камню, – эльф застыл, вновь возвращаясь к тысяче беспорядочных взмахов.
Монстр продолжал отступать. Туман немного расступился за ее... спиной? Освободил место для отступления, и стало видно, что впереди тропинка разбегается на несколько разветвлений, но до этого места было еще довольно далеко. Казалось, тварь проверяла – надолго ли хватит сил у Гарэля поддерживать бешеный круговорот. За гранью незримой – хотя почему, вполне видимой, очерченной туманным блеском вездесущего клинка – сферы ждали своего часа головы.
И тут эльф замер. Резко, сразу. Дракон застыл над его правым плечом, острием указывая в небо. Предплечья Гарэля прижали к его груди, ноги обманчиво расслабились и чуть согнулись в коленях. Почему-то вид такого Сороки навевал не самые приятные мысли. Казалось, будто он сейчас старательно тащит из глубины себя нечто не очень приятное. Тащит и одновременно железной рукой не даёт вырваться окончательно.
Все это время Маэджана стояла в стороне, задумчиво наблюдая за схваткой и не предпринимая попыток вмешаться. Впрочем, ее безмятежность была обманчива. В руке она вертела один из метательных дротиков, и от профессионального взгляда не укрылась бы ее готовность пустить оружие в ход при необходимости.

[higf >>>]

Одновременно три головы метнулись к Гарэлю. С выверенной, до миллиметра, точностью приближаясь к правому, левому боку и голове. Три одновременно ударивших молнии.
Поза Маэджаны резко изменилась. Мгновение назад она казалась расслабленной и безучастной, и вот уже вся напряженно подалась вперед и застыла с выброшенной вверх по диагонали рукой. Метательное орудие тоненько свистнуло рассекая воздух. Воровка метила в глаз верхней змее. Полет дротика завершился с неприятным чавкающим звуком. Попадание, впрочем, не остановило движения змеиной головы, хотя она била уже далеко не молнией...
Эльф пришёл в движение с той самой вырывающейся за границы человеческого восприятия быстротой. Только что, он стоял неподвижно, а вот уже распластался в воздухе, атакуя три цели подряд. Два удара рукой и ногой и укол мечом. Слившиеся в единое движение.
Это все было безумно красиво, но первокурсница зимнего привыкла видеть бой совсем с другими эффектами. Чтоб воздух слегка потрескивал от мороза и льдинки вторили ему в голос. Белая кошка свернулась клубком, пряча морду под мягкими лапами, чтоб в следующую секунду почувствовать, как держит себя пальцами за нос. Кумудвати поднялась на ноги, отряхивая с подола форменного костюма несуществующие на нем пылинки. Ладонь правой руки уже загоралась цветом чистой лазури, но ударить сейчас – означало зацепить волной Гарэля. И прервать танец воина окриком было все равно, что оскорбить его. Мара застыла в нерешительности. Сфера мороза разросталась, первокурсница легко подтолкнула её в воздух перед собой и теперь удерживала уже двумя руками.
Голова, уже мертвая, с дротиком в глазнице, отлетела от легкого толчка. Вторую Гарэль блокировал, а по третьей из прокола потекла зеленая жидкость. За время боя эльф оттеснил чудовище уже довольно далеко, и теперь исполнял свой сумасшедший танец на том самом месте, где в начале был монстр. И отступил он совсем не весь... Из почвы вырвалось несколько змеиных хвостов, обвили ноги и резко дернули, заставив Сороку упасть, и в тот же миг еще несколько обвились вокруг руки с мечом.

[Мара >>>]

Больше Кумудвати ждать не стала – отпустила сгусток силы Зимы и потяжелевшая сфера размером с долги перед сессией устремилась к змееобразному монстру. Около половины голов повернулось в ту сторону, и под их одинаковыми желтыми взглядами шар стал замедляться – будто его нес к врагу в руках кто-то неторопливый.
Но Мара была упрямой и послала за ним вдогонку ледяной ветер, подгоняющий сферу. Любое сопротивление можно сломить и самый простой способ – увеличить силу воздействия.
В руках воровки появились новые дротики. Наколдованные Марой ветер и сфера мешали целиться, и все же Маэджана совершила несколько бросков, метя уже проверенным способом в глаза. Опять загудела тетива в руках загорянки и стрелы присоединились к дротикам в попытке уязвить, или хотя бы отвлечь тварь, позволив эльфу освободиться.
Монстр на этот раз был начеку, и реакция спасла чудовище от попаданий в глаза, но при этом взгляды отклонились в сторону, и сфера ожгла туловище-клубок. Монстр скорчился, все так же молча – то ли был нем от природы, то ли не знал, что от боли положено кричать. Он принялся откатываться в сторону, утаскивая, однако же, прочно оплетенного Гарэля. И в этот момент с неба между чудовищем и Сорокой ударила молния, разом отсекая хвосты, тянувшие пленника. Они забились обрубками, а монстр покатился прочь еще быстрее.
Маэджана едва не подпрыгнула от неожиданности и не удержала нецензурного возгласа.
– Заморозь меня на век, – добавила Мара к нему свой, вполне цензурный, размышляя стоит ли добивать зверюгу или пусть себе катится. Вхен же раздумывать не стала. Одним рывком отбросила лук за плечо и подбежала к старшему, внимательно прислушиваясь к собственным ощущениям. Если Сорока был ранен, она это почувствует.
Сорока вскочил на ноги, стоило только монстру выпустить его. Вскочил и ожёг пространство вокруг яростным взглядом. Вхен поймала его лишь на секунду, но это было всё равно, что поймать удар тяжёлой, окованной железом палицы в голову. В доселе чистых глазах эльфа чёрной болотной грязью плескалась чистейшая ненависть. И Дракон у плеча серебрился хищно. Не как раньше.

[Reylan >>>]

В первое мгновение охотница отпрянула. Так неосознанно отшатываются от обжигающего пламени, или острых лязгающих клыков. В вишнёвых глазах смешались ужас, изумление, недоверие и какая-то неясная обида. Как будто привычно тёплая озёрная вода вдруг начала разъедать кожу доверчиво протянутых рук, а земля под ногами больше не желала давать опору, предательски обратившись в зыбучий песок.
Но за первым мгновением последовало второе и рука загорянки потянулась к колчану и вытянула стрелу, даже не пытаясь снять с плеча болтающийся там лук.
– Совсем недавно вы говорили очень мудрые слова, старший, – тихо обратилась Вхен к Сороке и с хрустом разломила древко стрелы, после чего снова, как совсем недавно, протянула его эльфу. Это было бы не лучшим решением, вздумай вдруг чудище вернуться.
Верхняя губа Гарэля дёрнулась вверх, обнажённый Дракон качнулся... и полетел в сторону охотницы. Рукоятью вперёд. Эльф же развернулся и с голыми руками пошёл на тварь, на ходу начиная мерцать. Движения Гарэля, даже простые уже начали выходить за границы человеческой скорости.
А вот чудовище, как ни странно, уменьшалось на глазах, словно бой иссушил его. Вот клубок уже не превышает размером человеческий рост, вот он уже по плечи, по пояс приближающемуся Гарэлю. И катится с дороги в жар и серый дым.
После столь странной метаморфозы Гарэля Маэджана не вмешивалась в битву и лишь наблюдала. Не без интереса. Наблюдала за происходящим и Вхен, вот только совершенно растерянно. Дракона она поймала как-то неловко, выронив обломки стрелы и умудрившись порезать пальцы острым лезвием, но увлажнившиеся от крови пальцы сейчас волновали её меньше всего.
Брат Поль встал с колен – он молился все время битвы, и казался таким усталым, словно бы сражался сам, священника слегка покачивало.
– Брат Гарэль, остановитесь! – воскликнул он.
Эльф не слышал. Он шёл прямо на монстра, время от времени сжимая и разжимая кулаки, как зверь, втягивающий и выпускающий когти. Дракон был у загорянки, а значит его осквернить можно было не бояться. Гарэля почти ничего не держало от убийства. Почти.

[Aertan >>>]

Мара легко перекатывала между ладонями комочек льда, не сводя глаз с эльфа и полудохлого монстра.
– Брат Гарэль! Чудо не зря было явлено! Осторожнее!
Казалось, еще шаг – эльф и сам загорится, потечет лужицей расплава... а вот твари, казалось, все было нипочем. Или?.. Клубок замер, уменьшился до размеров человеческой головы и остался неподвижен, хотя мертвым не выглядел.
Сорока остановился. Замер в предельном напряжении, сам напоминающий змею, готовящуюся ужалить.
– Ну что, кто первый решится пнуть жалкие останки? – подала, наконец, голос воровка, с подозрением присматриваясь к клубку. Желающих не нашлось.
Вхен все так же растерянно смотрела на старшего и в голове упрямо крутилась история, рассказанная им вчера. О безжалостных тёмных существах, едва не принесших гибель собственному миру, о жутких лесных тенях, чьё появление сулило горе. И сейчас ей казалось, что призрак такой вот тени тянет хищные когти к Гарэлю. И не понятно что сделать, чтобы зыбкая грань между ними устояла, не позволила стать одним существом.
Взгляд охотницы, брошенный на Дракона, вдруг изменился. К кому, как не к Творцу и его язатам обратиться за помощью в борьбе со скверной, жаждущей захватить душу? Вот только если брат Поль в таких случаях начинал молиться, то загорцы пели, обращая души к Тэзерату.
Конечно же слов родного языка девушки никто не понимал, но каким-то неуловимым образом каждому было понятно о чём она. В бесхитростном мотиве слышалась просьба о помощи и надежда. Повинуясь то ли промелькнувшему в памяти воспоминанию, то ли какому-то наитию, Вхен осторожно, почтительно щёлкнула пальцем по клинку Дракона, словно предлагая тому присоединиться, позвать заблудившегося друга.
– Боюсь, песнями его не угомонить, – тихо прошептала себе под нос зимняя, – а вот ледяной душ освежит кого угодно.
Но предлагать это во всеуслышанье не стала. Посреди чужой культуры и веры ступить некуда, чтоб не оскорбить чужих религиозных чувств. Если одна из замотанных в трепье понимает Сороку, снег ей в руки, как говорится.
Зимняя выронила из рук прозрачный ледяной шар и отошла подальше от эльфа и загорянки.

[Барон Суббота >>>]

Дракон отозвался чистым звоном, более приличным бокалу из тончайшего хрусталя, чем боевому мечу. Этот тихий, пронзительный звук и не думал стихать, напротив, он усиливался, а потом и вовсе начал вибрировать, подстраиваясь к ритму пения загорянки.
По подбородку Гарэля скользнула кровавая струйка. Эльф напрягся, а потом выдохнул и сдулся, как гриб-дымовик, если его сжать пальцами. Руки бессильно упали плетьми, и Сорока медленно уселся на землю, как если бы ноги вдруг отказались ему служить.
– Брат Гарэль! – француз бросился вперед на своих коротких ногах, и поддержал эльфа, не давая ему повалиться наземь. – Что с вами?
Эльф молчал. Его лицо было настолько спокойно, что это было худше любого искажения. Священник заметил, что на руках Сороки постепенно проступают такие обычные для человека и такие чужеродные для Бессмертного кровоподтёки.
Гарэль открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут же сложился пополам.
– Больно, – еле слышно прошептал он. – Пал.
– Азра, – подала голос первокурсница, – если ты умеешь лечить не только себя одну, то сейчас самое время продемонстрировать всем свои способности.
Мара испытующе смотрела на загорянку, меньше всего в жизни она любила хитрецов. За всей этой теологической болтовней замотанная в ткань скромница вытягивала информацию из других, а о себе рассказывала лишь необходимый минимум. Зимняя уже очень долго куда-то шла и что-то делала в столь неуютной для неё компании и сейчас искренне скучала по холодной и надменной ангварисс. При всей невыносимости Рейлан с ней было намного проще.
Умолкшая охотница колебалась всего несколько мгновений. Что бы не заставляло её скрывать своё умение, это явно показалось ей не стоящим страданий старшего. Коротко извинившись перед язатом, Вхен положила клинок на тропу и приблизлась к раненому. С каждым шагом она всё яснее чувствовала боль, поселившуюся у него в груди и жалящую при каждом вдохе. Кровь, разлившаяся под кожей эльфа от неласковых объятий твари, не вызывала у загорянки особенного беспокойства. Следы на коже и боль это не страшно.

[higf >>>]

Смуглые пальцы легли на грудь эльфа, безошибочно определив место повреждения лёгких. Кровь из изрезанных пальцев едва заметно стекала по водоотталкивающей ткани рубашки. Алое на алом. Девушка же тихо зашептала что-то на родном языке. Если бы кто-то мог понять о чём она говорит со своим богом, то узнал бы, что Вхен винится перед тем за скверну, пущенную в сердце, и просит не забирать данный когда-то дар хотя бы до тех пор, пока она не исцелит старшего.
Магию Мара определеяла всегда по-разному, иногда слышала легкий треск, иногда чувстовала нечто, напоминающее холодок, но чаще всего видела потоки силы от ладоней колдуна или свечение предметов. И сейчас ладошки загорянки светились ровным белым светом, постепенно распространяющимся от них и обволакивающим грудь Гарэля. Сторонним же наблюдателям какое-то время казалось, что ничего не происходило. Только кровь перестала сочиться из-под её пальцев, а дыхание эльфа стало ровнее и как будто свободней.
Кумудвати удовлетворенно улыбнулась. Зная, что за силами богов, богинь и боженят в большинстве случает стоит магия, которую студенты Шпиля изучают на лекциях, совсем иначе слушаешь молитвы и смотришь на обряды. Она готова была поклясться, что это исцеление Азра припишет не собственным усилиям и таланту, а милости своего бога. Но зимняя не была похожа на Маэджану и язвить по этому поводу ей и в голову не пришло. Воровка же тоже, как ни странно, продолжала молчать. Лишь отступила растерянно в сторону: здесь она вряд ли чем могла помочь.
Священник стоял на коленях рядом и молился – но выглядел по-прежнему измотанным.
Гарэль под руками загорянки окончательно затих и, кажется, заснул. Во всяком случае, его глаза были закрыты, лицо бледно и напряжено, а дыхание выровнялось. Охотница же сидела рядом, растерянно глядя на Сороку и не зная, что делать. Наверное, надо было что-то сказать. Найти единственно верные слова, способные исцелить душу от... от... Знать бы еще от чего. Девушка не была уверена, что поняла случившееся верно. Одно было ясно – телесно старший был достаточно здоров, но ему было очень плохо. А она не умеет красиво говорить и заглядывать в души. И куда жалкому подобию замыслов Творца соваться с помощью к более совершенным его детям? Она же не язат. Язат...

[Мара >>>]

Вхен вскочила с места и в пару прыжков оказалась у оставленного меча.
– Помогите ему, – умоляюще прошептала охотница клинку прежде, чем вложить рукоять в пальцы Гарэля. Оставив мудрое и возвышенное Нархэту, загорянка решила заняться более простыми и насущными проблемами.
– Помогите увести их отсюда, – обратилась она к спутницам, кивнув в сторону измождённых мужчин. – Это дурное место, а скоро мы все наглотаемся дыма.
Короткий взгляд, брошеный на Маэджану, обещал жестокую месть в том случае, если она сейчас решится поупражняться в остроумии.
Ответный взгляд воровки, брошенный на загорянку, показался заинтересованным и каким-то... изучающим, точно они только-только познакомились. Маэджана медленно оглядела закутанную в халат фигурку с ног до головы и обратно и хмыкнула.
– И куда же мы их поведем? – поинтересовалась она, подходя к эльфу и брату Полю.
– Туда же, куда направлялись, – коротко ответила Вхен.
– Ну и кто вам сказал, что там будет лучше? – со знакомой ехидцей в голосе полюбопытствовала Маэджана, – С тех пор, как мы вышли от нашего нанимателя, у нас, если хоть кто-нибудь обратил внимание, дела все хуже и хуже.
И тем не менее, она принялась за дело. Она ухватила Гарэля за руку, забрасывая ее себе на плечо, затем обхватила его торс и поднялась вместе с эльфом, стараясь удерживать его в вертикальном положении. С некоторым усилием поначалу, и все же не слишком уж напрягаясь.
Священник ей помог, заметив:
– Здесь оставаться уж точно не имеет смысла. И я не согласен, что становится хуже и хуже.
Загорянка от коментариев воздержалась. Просто вложила Дракона в ножны на поясе эльфа и сомкнула его (эльфа) пальцы на рукояти меча. Нархэт поможет, Вхен верила.
Мара продолжала наблюдать за ситуацией несколько отстраненно. Она не рвалась участвовать и побеждать в Игре, но раз уж им не оставили иного выбора, то хотя бы не мешать другим в её силах.
Брат Поль помогал тащить эльфа, хотя и сам пошатывался.

[higf >>>]

Изумруд. День третий

Проход некоторое время спускался вниз, и внутри было не так темно, как казалось сперва. Когда глаза привыкли, оказалось, что своды – несомненно, деревянные – проросли мерцающими нитями, рассеивающими мрак. Вскоре они спустились, судя по всему, ниже уровня земли и зашагали вперед. Как ни странно – и стены, и пол по-прежнему были деревянными.
– Интересно, это все тот же дуб? – задумчиво спросил Гимир.
– Если так, то я не удивлюсь, – весело хмыкнул Хейлин. – Тут и не такого насмотришься... то твари огненные, то яблоки золотые!
Он шел, оглядываясь по сторонам, и время от времени дотрагивался ладонью до стен – дерево было приятным на ощупь и из-за светящейся паутины казалось... живым.
Проход тем временем расширялся, и вдруг впереди свечение стало ярче.
– Неуютно мне здесь, – пожаловался Кэллар.
Рейлан привычно проверяла наличие магии вокруг. Она не сомневалась, что уловит здесь что-то. И не ошиблась. Более того, магия сгустилась, когда они вошли в низкую, но широкую пещеру – или, быть может, стоило называть ее подземным дуплом?
К деревянному небу потолка поднимались остроконечные крыши невысоких, деревянных же домиков, между которыми виднелись фигурки жителей.
– Как думаете, нам тут благодаря колечкам дадут пообедать и выспаться в нормальной постели или опять попросят кого-нибудь изловить? – поинтересовалась у спутников зимняя.
Гимир, естественно, промолчал.
– Давайте ждать худшего, но надеяться на лучшее, – предложил бард. – Меня устроил бы первый вариант, но судьба, здешние места и их обитатели могут оказаться весьма коварны.
– Так надо их спросить, – подал наконец голос белобрысый.
Ему хотелось добавить, что у Рейлан несомненный дипломатический талант, но усилием воли удалось удержаться.
– Ну так вперед, – предложила мысленно упомянутая Гимиром зимняя.
Хейлин многозначительно кашлянул, напоминая, что споры лучше гасить в корне... иначе придется гасить что-нибудь еще, причем в прямом смысле.
Рейлан демонстративно скрестила руки на груди, давая понять, что с готовностью уступает главенствующую роль в переговорах своим спутникам.
– У меня не получится, – уверил Гимир с наивозможной искренностью.

[Хелькэ >>>]

Бард тяжко вздохнул. Вариантов, кто станет уполномоченным послом, осталось не так уж много... но стоило хотя бы попытаться:
– Хорн, – предложил он, – может, ты тут с кем-нибудь...
– Как же они живут без неба над головой? – ошарашенно пробормотал тот в ответ, глядя на деревянный потолок наверху, и стало понятно, что отвлекать Лепящего от его мыслей сейчас не стоит.
– Действительно, – согласился Хейлин. Осмотрелся, постукивая пальцами по дереву посоха.
На улице было не так уж много народу, и большую часть составляли дети. Что примечательно, вокруг путешественников вовсе не начала собираться, как это часто бывает, толпа – чтобы дружно поохать и потыкать пальцами в иноземцев.
Надлежало действовать решительно. Пройдя подальше вперед, Хейлин присмотрел наиболее тихого, задумчивого ребятенка и помахал ему рукой:
– Эй, дружок!
Будто бы до сих пор путников не замечали, а оклик сорвал пелену с глаз. Почти все обернулись к пришельцам. Дети сбились в кучки, пара взрослых, куда-то спешивших, тоже сошлись вместе и начали оживленно переговариваться. Впрочем, ничего конкретного расслышать не удалось.
Мальчишка побрел к чужеземцу, косясь с опаской и интересом.
– Привет, – сказал ему бард с улыбкой. – Мы тут идем мимо... не подскажешь, где бы остановиться на отдых?
– Так в доме старшего садовника. Так положено... – уверенно произнес тот. Затем его глаза загорелись. – А у вас с собой что-нибудь интересное есть? Ну, вам ненужное?
– А интересное – это какое? – уточнил Хейлин.
"Какое бы оно, конечно, ни было", подумал он в то же время, "ненужного у нас – точно мало".
– Так в том и интерес, что неизвестное, - удивился непонятливости мальчик. – Ну, чудное, не отсюда.
Рейлан было подумала, не спросить ли у мальчишки, будет ли достаточно чудным крепкий подзатыльник, отвешенный человеком "не отсюда". Но она сдержалась.
Хейлин оглянулся на спутников:
– У нас есть?..
Он бы с радостью отдал формингу, не настраивай он ее до этого с таким трудом. Да и вообще, хоть и доска со струнами, но какой-никакой, а инструмент.
Гимир начал хлопать себя по карманам и сумке.
– Как ты думаешь, эльфийский пирожок – это достаточно экзотично? – тихо спросил он Хейлина, приблизившись.

[Reylan >>>]

– Здесь на эльфа никто не тянет, – заметил тот, – если только не вывелись такие эльфы, которые живут в деревьях под землей. Попробовать можно... Кхм, – бард широко улыбнулся мальчишке, – пирожок хочешь?
– Хочу! А еще такую пуговицу, – юный обитатель подземелья ткнул в костюм полуэльфа.
Хейлин удивленно моргнул.
– Ну... можно и пуговицу. Только одну, не больше, – вытащив засапожный нож, он – не без сожалений – срезал с одежды верхнюю пуговицу, деревянную, с резным орнаментом из листьев, и протянул парнишке.
– Гляди, как бы к концу нашего путешествия тебя не раздели догола, – шепнула Рейлан Хейлину.
– Догола – не разденут, – шепотом пообещал эльф. – Размах не тот.
– Спасибо, – просиял мальчишка, хватая сокровище и пирожок, и одновременно взмахивая в нужном направлении. Как ему это удалось при наличии всего двух рук – осталось загадкой. – да я вас провожу!
И он зашагал в другой конец странной улицы, остальным ничего не оставалось, как последовать за ним.
Дом старшего садовника оказался большой деревянной шкатулкой, и входили туда через крышку – то есть лестницу, ведущую к люку в округлом потолке, что немало удивило Хорна, путешествовавшего не в пример меньше всех остальных. Стены походили на перегородки, а потолок, он же крыша, неярко мерцал, освещая помещение. Мальчишка просто провел их – похоже, дверь не запиралась.
Старший садовник оказался высоким черноволосым мужчиной с чуть не королевской осанкой и едва пробивающимися седыми волосами.
– Кого ты привел, Иннар? – спросил он звучным баритоном.
В голосе отразилось удивление, однако почти сразу угасло при виде колец. Нет, не угасло, а изменилось. Теперь он смотрел, как смотрят на что-то редкое, но ожидаемое.
– А, понятно, иди...
– Приветствую наших гостей! – произнес он. – Рады принять вас в этом доме!
Гимир вежливо поклонился, но ничего не сказал. Внутри его копилось непонятное и неприятное ощущение, исходившее от темного жреца.
– Благодарим вас, – кивнула Рейлан. Она постаралась быть вежливой, хотя ее вид и не утратил привычной надменности. Ей очень хотелось спросить, не предоставят ли им, к примеру, ванну с горячей водой и нормальные кровати с чистой постелью, но она решила подождать с просьбами – вдруг хозяева сами предложат? Высокомерная ангварисс неловко чувствовала себя, когда приходилось просить что-то у кого бы то ни было. Она действительно привыкла получать желаемое безо всяких просьб.

[higf >>>]

– Ясного вам... – начал было Хейлин, тоже поклонившись, но вдруг осекся. И как тут продолжить? "Неба над головой", как это было принято у него на родине? У этих людей, увы, над головой совсем не небо! – Ясного дня... или вечера.
Да, вышло не так складно, как хотелось бы.
– Надеюсь, наше присутствие в этих местах не доставит вам неудобств и не стеснит.
– Мы не можем отказать вам в гостеприимстве, даже если бы и хотели, – в улыбке ощутилась корой хинного дерева горечь – и тут же исчезла. – Но мы и не хотим. Прочных вам корней и крепкого ствола! Хотите ли сразу продолжить путь или же отдохнете под нашим кровом?
Солнечный обвел взглядом спутников, размышляя, может ли он говорить за всех... но в таком вопросе, решил он, пожалуй, все-таки можно.
– Я думаю, отдохнем, – Хейлин улыбнулся. – Никто не возражает?
– Отдохнем, – согласилась зимняя.
– С огромным удовольствием, – закивал Лепящий. Стал оглядываться по сторонам – это где ж их разместят, интересно?
Гимир не возражал. Хотя Кэллар устроил внутри чуть ли не легкую панику – надо было показать, кто в теле хозяин.
Оказалось, что домик-шкатулка состоит из нескольких отделений. Участки стен между ними просто складывались, как веер, въезжали в более толстые перегородки, открывая проход. Хозяин показал им комнату – не очень большую – и извинился, что не может разместить каждого по отдельности, разве если гости захотят воспользоваться гостеприимством других домов. При этом он смущенно посмотрел на зимнюю.
Та в свою очередь невольно поглядела в сторону спутников, но тут же вновь вернулась взглядом к хозяину.
– Скажите... – она запнулась, а затем задала вопрос ей совершенно не свойственный, – Можно узнать ваше имя?
Обычно высокомерные ангварисс не интересуются именами слуг, к коим, как известно, причисляют всех, кроме себя. Конечно, время, проведенное в Шпиле, немного изменили Рейлан, но эти изменения скорее заметили бы у нее дома. Заметили – и вряд ли одобрили бы. Для всех прочих же Рейлан по-прежнему оставалась высокомерной зазнайкой.
– Простите, не представился, – слегка стушевался тот. – Меня зовут Кэтерон. А соблаговолите ли сказать свои имена?

[Хелькэ >>>]

Рейлан назвала свое имя и посмотрела на остальных. Она явно не собиралась говорить за них.
Гимир сделал то же самое. Хейлин представился с подозрительно торжественным видом, добавив к имени заодно и звучное: "Менестрель", Хорн же просто назвался.
– А вы один тут живете? – поинтересовался Лепящий, оглядывая предоставленную им комнату. Ему казалось, что это дом должен быть куда вместительнее, чем выглядит с улицы, так, наверное, у старшего садовника большая семья.
– Нет, конечно, – собеседник покачал головой и сплел широкие, сильные пальцы рук. Еще жена, да дочери, хотя они-то сейчас в сад, да мать... Но она-то уж не выходит, уж простите.
– А чем в вашем городе занимаются? – подхватил беседу Хейлин. – Если мы, конечно, не отрываем вас от дел и вы можете уделить нам несколько минут для светской болтовни...
Хозяин дома усмехнулся.
– Ну что вы. Легенды говорят, что все мы, в конечном счете, существуем для вас... Мы – садовники. Если вы пришли сверху, то видели нашу работу.
– Так это был ваш сад?! – оторопел Хорн. – Ничего себе!
– Оригинально, – поддержала его Рейлан, – И что же, многие растения у вас... не прочь позавтракать путниками?
– То, о чем вы говорите, видимо, изгородь, – лукаво усмехнулся Кэтерон, присаживаясь на табурет. – Она должна охранять. И да – это наш сад...
– Но он же огромный, – Лепящий поморгал недоуменно. – Что вы делаете со всеми этими цветами и плодами потом?
– Едим, строим дома... А остальное – возвращается в землю, чтобы снова взойти – спокойно ответил старший садовник.
– А с помощью ограды в обороняетесь от соседей? – предположила зимняя.
Хозяин кивнул.
– Интересно, чего могут хотеть от вас эти гномы, – хмыкнула Рейлан, – уж не дров ли для растопки?
– Они служат тьме, а мы – свету, – с полной уверенностью в серьезности и даже обыденности своих слов произнес хозяин, и в его устах это звучало совсем не высокопарно.
"Тут есть доля правды", мысленно усмехнулся Хейлин, "эти гномы с их огненным демоном мне сразу не понравились".
– Но они нападают на вас? – уточнила девушка.
– Такое случается, – Кэтерон внимательно посмотрел на собеседницу, – но чаще всего наша живая изгородь справляется.
– А нас она тоже могла... ну... справиться с нами? – вдруг резко забеспокоился Лепящий.

[Reylan >>>]

– Могла бы, если б вы позволили, – кивнул садовник, и добавил почти ласково: – Она у нас умница!
Хорн, видимо, пораженный гостеприимством здешних, не нашел, что ответить.
– Мы оценили, – заверила хозяина зимняя со всей возможной любезностью, – А скажите, почтенный Кэтерон, маги в вашем... селении есть?
– Это которые огненными шарами швыряются, – почесал в затылке хозяин. – Откуда? Растущее заговорить можем, да это разве магия... Этому у нас с детства учатся.
– Да... – Рейлан покосилась на Хейлина, – Наверное, это больше по эльфийской части...
Она снова повернулась к хозяину:
– То есть, у вас каждый растущее заговаривает?
– Так иначе-то как за таким садом уследить! А это призвание нашего народа...
– Значит, – медленно произнесла зимняя, – поговорить о вашей магии я могу с кем угодно? Например, с вами?
– Это не магия, – вздохнул Кэтерон.– Но вы, конечно, можете.
– Значит, вы могли бы мне показать, как это делается?
– Как интересно-то, – шепотом сказал Хейлину Лепящий. – Я вот вспомнил, у нас ведь, в моем родном мире, тоже были такие, которые с растениями умели управляться. Вяжущие Узор Трав, вот как они себя называли. Я, правда, не был у них никогда, но, должно быть, это что-то похожее...
– Показать – конечно, – кивнул хозяин.
– Я буду рада это увидеть, – улыбнулась Рейлан.
И додумала: "Как только помоюсь, поем и отдохну".
– Но сперва могу я поинтересоваться, есть ли у вас... мм... горячая вода?
– Нет... Но я могу нагреть для вас на очаге, встав, – Кэтерон задумался. – До ужина или после?
Зимняя не удержалась и спросила с явным интересом:
– А что у вас на ужин? – это было совершенно не в ее манере поведения, и она несколько смутилась.
– Яблоки, виноград и персики, – сообщил хозяин. – А еще могу достать из кладовки засушенные фрукты или варенье.
– А... – начала было зимняя и запнулась, подумав, что местные обычаи могут запрещать употребление мяса. С них, с садовников, станется.
– А хлеб вы печете? – нашлась она.

[higf >>>]

В глазах Кэтерона блеснуло непонимание – как будто универсальный переводчик, который способствовал их пониманию в разных мирах и с разными народами, запнулся. Затем, видимо, нашел похожее слово.
– А, лепешки... Да, но редко.
– О... понятно, ну, я просто спросила, – ответила Рейлан, в очередной раз удивившись сама себе. Вообще-то ей было бы более свойственно, если б она потребовала немедленно подать себе окорок и пригрозила заморозить всех, если не поторопятся.
– Так, получается, – влез в разговор бесцеремонный Хейлин, – вы только тем и питаетесь, что сами выращиваете?
– Конечно, ведь весь наш квадрат занят прекрасным садом, который... впрочем, я уже говорил, простите.
Бард покивал, улыбаясь – пусть и несколько недоуменно.
Гимир же явно не пришел в восторг от перечисленного меню. Впрочем, никто не обратил внимания на его недовольную физиономию. Это не помешало ему за ужином умять несколько яблок и полбанки варенья. Стол походил на огромный плоский пень, вокруг которого стояли пеньки поменьше. Продуктов было много, и в своем роде они отличались разнообразием. Обещанные лепешки были явно испечены не из ржи или пшеницы, а, похоже, из каких-то плодов.
Во всяком случае, отсутствие мяса желающие могли наверстать количеством остального.
Еда показалась привередливой Рейлан весьма неплохой. А может, так показалось от голода. Наевшись, она почувствовала, что ее клонит в сон, но желание спать в чистой постели, смыв с себя пыль подземелий и дорог, пересилило, и она обратилась к хозяину за обещанной горячей водой.

[Reylan >>>]

Еду привередливая Рейлан оценила как весьма неплохую. А может, так показалось от голода. Наевшись, девушка почувствовала, что ее клонит в сон, но желание спать в чистой постели, смыв с себя пыль подземелий и дорог, пересилило, и она обратилась к хозяину за обещанной горячей водой.
Тот провел девушку на просторную кухню. Там находился очаг, но в нем не было языков пламени – лишь тлели красно-желтым жаром древесные угли. Тлели, впрочем, очень жарко, и над ними нагревалась большая бадья. Еще одна, большая, стояла в углу, и больше всего напоминала невысокую, но широкую бочку, куда Кэтерон и вылил горячую воду. Озабоченно потрогал пальцем и долил немного холодной из деревянного ведра.
Рейлан воззрилась на бочку с некоторым недоумением. Она видела подобные в некоторых домах слуг, но сама привыкла пользоваться нормальной ванной. И как в эту бочку забираться, интересно?
Поймав ее взгляд, Кэтерон кивнул на низенький деревянный табурет, стоявший недалеко от бочки.
– Встаньте на него. Я поставлю греться еще воды и покину вас.
Зимняя невнятно поблагодарила и кивнула, но не двинулась с места, ожидая, пока хозяин, как и обещал, выйдет. Кэтерон вышел весьма поспешно, как и приличествует семейному человеку, да еще старшему садовнику.
Некоторое время Рейлан ходила по кухне, разглядывая обстановку, присматриваясь к деталям и с подозрением поглядывая на дверь: задвижки на ней не наблюдалось. Видать жители деревянного царства доверяли друг другу... во многом. Зимняя осторожно выглянула в коридор, который оказался пуст, плотнее прикрыла дверь и, зайдя за бочку, принялась медленно расстегивать пуговицы некогда черной, а теперь посеревшей от налета пыли куртки. Следом она стянула сапоги и штаны, оставшись в белье и длинной рубашке. В ее мешке лежала запасная, полученная еще в эльфийской деревне, а вот штаны и куртка имелись в единственном экземпляре, и зимняя запоздало пожалела, что не попросила гостеприимного хозяина что-нибудь на время.

[Хелькэ >>>]

А в коридоре тем временем совершенно явственно скрипнули половицы. Потом еще и еще, хотя звука самих шагов слышно не было. Кто-то очень медленно шел прямо к кухне, – и был это Хейлин, отчаянно старавшийся не встретиться по дороге с Кэтероном, что ему успешно удалось.
Остановившись перед прикрытой дверью, он повернулся к ней спиной (дабы не быть ни в чем обвиненным) и легонько постучал по косяку:
– Эй, – по голосу можно было запросто догадаться, что полуэльф улыбается. – Еще можно или уже нет?
От неожиданности Рейлан едва не подпрыгнула и торопливо сгребла с пола штаны и куртку, хотя высокая бочка по-прежнему оставалась надежным прикрытием, отгородив девушку от двери.
– Ч-что можно? – невольно испуганным голосом спросила Рейлан.
– Когда я спрашивал, – бард хихикнул, – у меня не было вариантов, зато вот теперь появились... вообще – можно ли войти. Не бойся, я спиной к двери, если что.
– А-а-а.. – протянула Рейлан, поспешно натягивая штаны, – А чего забыл-то?
– Визит вежливости, – торжественно объявил Хейлин. – Подумал, не надо ли тебе чем-нибудь помочь... Тебе не надо чем-нибудь помочь?
– Помочь? – переспросила Рейлан, не сразу поняв, о чем собственно речь. Отчего-то за эти несколько секунд она странным образом поглупела. Должно быть, именно потому и вопрос прозвучал нелепо: – Это... чем же ты можешь мне помочь?
Эльф задумался на минуту.
– Ну, к примеру... э-э... воды принести, полотенце подать, спи... э-э... еще что-нибудь сделать, – нахальное "спинку потереть" он все-таки сдержал при себе.
– Ооо... – оценила предложение зимняя, она чувствовала себя все глупее и глупее, – Ну я не знаю... А! Знаешь, если не сложно, ты не мог бы... в общем, не мог бы ты спросить у хозяина не даст ли он что-нибудь вроде халата... Я не уверена, что они тут есть, но пока моя одежда будет стираться, мне нужно что-нибудь одеть...
– Ах, я понял, – радостно произнес из-за двери Хейлин, – одна нога здесь, другая там – я сейчас!
Быстрые шаги возвестили о том, что солнечный покинул наблюдательный пост возле кухни, донесшееся вскоре издалека: "Кэтеро-он!.. Хозяин, ау!", подтвердило, что бард и впрямь оказался весьма исполнительным.

[Reylan >>>]

– Ээ... можешь не торопиться! – запоздало крикнула вслед Рейлан и принялась во второй раз стягивать штаны. Справившись с одеждой она поспешно забралась в бочку и, не смотря на то, что мыться в стоячей ванне было весьма непривычно, едва не растаяла от удовольствия: как же долго она об этом мечтала! Бочка оказалась высокой и вода доходила Рейлан почти до горла. Девушка погрузилась в нее с головой, а, вынырнув, прислонилась к стенке и блаженно закрыла глаза.
Хейлин, каким-то чудом все же успевший услышать, что спешить ему не обязательно, вернулся к кухне в этот раз тихо, как мышка. Он уселся под дверью, скрестив ноги (по-прежнему спиной к ней), прислонился к косяку и беззвучно начал напевать что-то себе под нос.
В руках у него, заботливо сложенный Кэтероном, находился искомый халат – или что-то в этом роде: нечто длинное, с широкими ниспадающими рукавами, из простой светлой ткани. Вполне подходящий наряд после купания.
Минут десять-пятнадцать эльф не заявлял о себе никак. Потом все-таки подал голос:
– Рейлан? Я уже здесь, если что, причем с халатом. Скажи, когда будешь готова.
Из-за двери до чуткого эльфийского слуха донесся плеск воды, а затем голос зимней сказал:
– Ммм... я буду тебе очень признательна, если ты зайдешь и положишь его здесь.
Бард рывком поднялся на ноги и толкнул дверь. Судя по его лицу, чуть погрустневшему, ему не удалось застать тут что-то, что он желал бы застать.
– А куда положить? – голос, однако, был все тем же, неунывающим.
– Там в углу скамейка с полотенцами, – пояснила Рейлан. Бочка была почти в рост зимней, ее край скрывал половину лица, и бард мог лицезреть разве что белые пальцы ухватившиеся за бортик, мокрые темные волосы, да голубые глаза, следящие за эльфом с некоторым подозрением.
Тот, в свою очередь, невинно, но слишком уж широко заулыбался.
– Вот, – сказал он, бережно уложив халатик на край скамьи. – Кстати, горячая вода еще осталась? А то что-то я начинаю тебе завидовать.
– Кэтерон поставил нагреваться, – Рейлан указала глазами в сторону очага, – Так что тебе хватит... Хотя, тебе ведь ничего не стоит и самому подогреть что угодно.
– О, если не играть в лентяя, то разумеется, – покивал он и присел на скамью. Откинулся к стене, положил ногу на ногу – судя по его виду, эльф не собирался уходить, пока бадья не освободится.

[Хелькэ >>>]

– Ага... ну что ж. Спасибо за халат, – подытожила Рейлан, неопределнно хмыкнула и скрылась за краем бочки. Вновь послышался плеск воды: зимняя старательно терла себя мочалкой, надеясь, что Хейлин быть может сам догадается, что его присутствие больше не требуется.
Тот был совершенно невозмутим, время от времени кидал чуть более заинтересованные, чем требовал этикет, взгляды в сторону бадьи, и нагло не двигался с места. Иногда, стараясь, чтоб зимняя не заметила, еще и улыбался украдкой.
Рейлан продолжала мыться, хотя то расслабленное блаженное чувство, что возникло вначале, покинуло ее вместе с одиночеством. Иногда она с сомнением посматривала на стенку бадьи, отделяющий ее от незваной в общем-то компании, и в голову лезли нелепые предположения относительно особенностей эльфийского зрения.
Бард вдруг вскинул голову, поймал ее взгляд и совершенно серьезно поинтересовался:
– А я порядочный нахал, да?
Рейлан на секунду растерялась, затем сердито нахмурилась, зачерпнула воды и плеснула ей в Хейлина. Тот расхохотался и даже не попытался увернуться – хотя рассчитывал он явно на помывку другим способом, без применения водной артиллерии.
– ...а если ты будешь продолжать в том же духе, – только и проговорил он сквозь смех, – вода у тебя рано или поздно кончится!
– А если ты не дашь мне вытереться и одеться в одиночестве, – ехидно, но, как ни странно, не зло отозвалась Рейлан, – твоя вода рискует замерзнуть как раз в тот момент, когда ты нырнешь!
– Мне нравится этот подход, – весело фыркнул Хейлин, – он основательный и убедительный.
Солнечный поднялся, шутливо поклонившись, потом вдруг хитро прищурился и, вытянув вперед ладонь, обвел ею комнату. Один за другим, источники света, скрывающиеся в дереве стен, потухали – не до конца, но ровно настолько, чтобы на кухне воцарился полумрак и глазам, не обладающим эльфийским зрением, стало трудно различить что-то кроме силуэтов.
А потом с его пальцев спорхнули четыре огонька. Любимое заклинание – не обжигающие, но дарящие теплый красноватый свет звездочки. Они взлетели под потолок, да так и остались там, изменив комнату своим сиянием почти до неузнаваемости. Мягкие алые отсветы на глади воды, на стенах, на ткани...
Хейлин улыбнулся и вышел.

[higf >>>]

Топаз. День третий

С некоторым трудом отряд перешел охранявшееся чудовищем место и двинулся дальше. Дым по мере их медленного продвижения редел, разбавляемый чистым воздухом, вокруг становилось светлее, а выбор тропинок – больше. Через некоторое время они оказались на равнине, все еще бесплодной, но почва уже не была горячей и не курилась неприятно пахнущими струйками.
– Сил моих больше нет, – выдохнул наконец священник.
Маэджана, тащившая Гарэля с ним на пару, также остановилась и огляделась.
– Ну, мисс забота об окружающих, здесь для твоего драгоценного пострадавшего достаточно безопасно? – обратилась она к Азре. Та не стала отвечать, даже не удостоила воровку взглядом. Просто помогла осторожно усадить отрешённого старшего на землю, устроила Дракона у него на коленях и повернулась к священнослужителю.
– Отдохните, уважаемый. – Поколебавшись, она продолжила: – Если вы позволите, я могу попытаться помочь справиться с усталостью.
– Здесь есть те, кто больше нуждается в помощи, чем смиренный служитель Бога, – отозвался брат Поль.
Мара вдруг подумала о том, что из троих женщин больше всех опекает мужчин именно Азра. На фоне заботливой загорянки они с Маэджаной выглядели закоренелыми эгоистками. И угрызений совести по этому поводу зимняя не чувствовала. Там, где она родилась, женщине полагалось заботиться только о собственном супруге, но делать это так пламенно и самоотверженно, что если муж уходил в загробный мир раньше жены, то она заживо сгорала на его погребальном костре. Только попав в Шпиль, Кумудвати осознала, насколько этот и многие другие обычаи были дикими и жестокими, но все равно продолжала соблюдать все правила и запреты, на которых была воспитана.
Маэджана оглядела всю компанию, почесала затылок, осмотрелась вокруг и, выбрав одно из направлений (казалось, там впереди маячит какая-то растительность), медленно пошла прочь от места привала, задумчиво изучая землю у себя под ногами.
Гарэль сидел, глядя в одну точку долго. Эльфа не беспокоило ничего – даже мошкара, откровенно лезущая ему в лицо. Изумруд глаз обернулся подделкой, мёртвой стекляшкой, подвижное лицо окаменело поделкой неумелого скульптора. Только Дракон оставался тем же – настоящий, цветной рисунок на сером фоне, он упёрся концом ножен в землю, а рукоять прирос к ладони эльфа. Держал, как друга над пропастью.

(в очередной длинной совместке традиционно участвовали все-все игроки ветки в разных долях, смесях и пропорциях)

[Мара >>>]

– Как я понимаю, вы можете ему помочь? – обратился священник к загорянке.
– Помогла бы, если б умела, – глухо ответила охотница.
Неожиданно эльф поднялся на ноги. Не текучим и лёгким движением, как прежде, нет. Он тащил себя из бездны, цепляясь за рукоять Дракона и опираясь на него же. Встал. Обнажил клинок – медленно, с болезненным скрёжетом. Деревянным шагом переступил через упавшие ножны. Поднял меч. Застыл.
Потом было что-то, чему так и не нашлось именования. Оно напоминало прежний танец Гарэля с мечом, примерно так же, как конвульсии эпилептика напоминают любовный экстаз. Движения Сороки были резкими, отрывистыми, его тело перенапрягалось, бунтовало, ноги и руки двигались не в лад. На это было больно смотреть. По щекам Сороки текли слёзы.
Наблюдать эти перемены было мучительно, но чем помочь – Вхен так и не знала. Пару раз она размыкала губы, пытаясь что-то сказать, но так и не выдавила из себя ни слова.
– Может быть, его тоже одолевают демоны? – предположил брат Поль. – Боюсь, моих сил сейчас не хватит на второе изгнание.
Загорянка отрицательно покачала головой и молча стянула скрывающую лицо материю. Смуглая кожа болезненно посерела, но ни следа слёз видно не было.
– Мне кажется... – тихо начала она и, бросив взгляд на Гарэля, нерешительно замолчала. Кто она такая, чтобы судить, что творится в душе у старшего? И, тем более, делиться с кем-то этими догадками?
– Я буду за него молиться, – решил священник. – Если Бог только что спас ему жизнь – то не захочет допустить смерти или безумия.
И, не откладывая, встал на колени. А загорянка, собравшись с духом, подошла к Сороке.
– Иногда, когда тело повреждается, нужно время, чтобы всё стало как прежде. – Голос звучал тихо и неуверенно, будто Вхен внутренне готовилась к тому, что её отошлют прочь с этими глупыми словами. – Пораненная нога не даёт танцевать, сломанная рука натянуть тетиву. Но это проходит. Когда повреждается душа, случается подобное.
Девушка умолкла и вперила взгляд в землю.
Дракон поднимался и опускался чуть ли не со стоном.
– Я пролил кровь, но не это страшно. Защита от зверя не возбраняется, – Сорока не обращался ни к кому и говорил монотонно. – Выпустил тьму. Накормил проклятье.

[Aertan >>>]

– Спас нас, – тихонько продолжила список охотница.
Француз был очень серьезен. На его лице была написана задумчивость и какая-то робость – будто перед первым свиданием.
– Хочешь... – замялся он, – хочешь, я исповедаю тебя и отпущу грехи именем Создателя всего сущего, брат Гарэль?
– Спасибо, брат Поль, – тон эльфа не изменился ни на йоту. – Это не грех. Это ключ, который я повернул в замке. Однажды дверь откроется.
Священник сразу не отступил:
– Исповедь облегчает душу...
Сорока остановился, но меча не опустил. Дракон обличающим перстом уставился в небеса, эльф закрыл глаза и поднял одну ногу, замерев узким фигурным шпилем.
– Что ты хочешь услышать, брат? – спросил он.
– То, что ты хочешь рассказать, – мягко сказал брат Поль. – Не больше, не меньше. В этом и состоит исповедь.
– Хорошо. Слушай, брат.
Эльф набрал воздуха в лёгкие и чуть качнулся, но равновесие удержал.
– Мой народ в прошлом совершил ужасные злодеяния. Война... долгая даже по меркам бессмертных и очень, очень жестокая. Нами пугали детей, да и до сих пор многие легенды несут отголоски о демонах, приходящих в ночи...
Эхо. Совсем недавно он уже рассказывал это под светом звёзд. Тогда рядом была лишь Азра, теперь же...
– Мы нашли в себе силы остановиться, но было поздно. Тьма проникла в нашу плоть и души, отравила навсегда. Тогда мы сами приняли на себя проклятие и обет. Проклятие у всех разное. У моих родных – не знать покоя и никогда не возвращаться на родину. Нас зовут эльфами Пути, а если не боятся обидеть, то более верно – Изгнанниками. Ограничение же простое – не брать чужой жизни без необходимости, и уж точно не в ярости. Я нарушил обет. Гнев оказался так... сладок.
Губы Гарэля дрогнули и будто против его воли сложились в оскал.
– Теперь древняя тьма в моей душе пробудилась. Она будет расти и набирать силу, пока я жив. Будь рядом иные эльфы, меня бы заточили. Изолировали от всего мира навсегда.
– Гнев – один из смертных грехов, – согласился священник. – Но ты сражался за жизнь – свою, и тех, кто рядом. С воинами подобное случается часто. Все люди иногда грешны, но никому не закрыт путь к Богу. Я не верю, что тьма овладеет тобой, если ты этого не захочешь.
Эльф медленно вдохнул и выдохнул, плавно, но без привычной лёгкости опускаясь на колени. Дракон лёг перед ним. Гарэль молчал, не открывая глаз, потом достал из-за пояса ножны и вложил в них меч.
– Брат Поль, возьми его в руки. Он покажет.

[Барон Суббота >>>]

Священник хотел было возразить, что вера запрещает касаться стали убивающей. Но это не было ни мечом, ни существом, ни ангелом, ни демоном. Как это назвать – француз не знал, не знал и ответа – можно ли ему касаться подобного. Наверняка какая-нибудь притча или заповедь предусматривала подобный случай, но сейчас не вспоминалась. Он опустился на колени напротив Сороки и, неуверенно протянув дрогнувшую руку, обхватил рукоять меча.
Видения накатили на священника, как прибой на сухие водоросли, вобрали, утащили за собой. Он видел огонь и разрушения, видел пожары. Видел, как существа, по сравнению с которыми Гарэль был милым увальнем, вырезают целые города. Видел небо, рыдающее огненной кровью. Видел разверзающуюся земли и тёмное нечто, лезущее из проломов. Видел оргии, по сравнению с которыми сам ад должен показаться литургией. Видел. Слышал. Обонял. Был жертвой и убийцей. Был...
Рукоять меча покинула его пальцы, и брат Поль понял, что смотрит в лицо Гарэля Сороки. Застывшее, но уже не изломанное, с открытыми глазами в которых появились чувства.
– Прости, брат, – сказал эльф. – Дракон почему-то был жесток с тобой.
Эльф был бледен – но священник был еще бледнее. Как мел, как снег – словно жестокая метель выбелила его лицо, осела в глазах.
– Наш мир жесток, – произнес он неуверенно, будто заново вспоминал, как говорить, – но это... Хотя что я знаю о нашем мире... Что это было, брат Гарэль? Деяния твоего народа?
– Те из них, что ты смог бы понять. Было и иное, но тут уже мало видеть – надо быть. Не хочу тебя подвергать ещё и такому. И тебе, Дракон, не разре... прошу тебя, друг, не надо.
Меч в ответ тихо скрипнул в ножнах.
Брат Поль промолчал и отвернулся. Видения еще неслись в его мозгу вереницей, становясь туманнее – ибо память отказывалась запечатлевать детали. Но размытые, они пугали еще больше.
– То, что свершилось однажды, – неожиданно даже для себя подала голос Вхен, – может быть повторено. Если ваши предки, находясь под властью тьмы, сумели её одолеть, то это под силу и вам.
Разговор сам собой смолк, и священник после паузы поспешил сменить тему – ему явно не хотелось пока продолжать это обсуждение.
– А где Маэджана? А... – он показал рукой на фигурку в отдалении. – Маэджана! – крикнул он, хотя получилось не очень громко. – Маэджана!
Действительно, должно быть, никто и не заметил, как воровка покинула их теплую компанию. Добравшись до того, что с некоторой натяжкой можно было бы назвать растительностью, и не найдя среди нее ничего хоть сколько-нибудь интересного и полезного, Маэджана уселась на землю и, закурив извлеченную из мешка трубку, принялась созерцать безрадостные ландшафты.

[higf >>>]

Священник посмотрел на эльфа, еще не пришедшего в себя. На охотницу – и вспомнил недавний выстрел. На кошку... И направился к сидевшей в отдалении девушке. Приблизившись, сделал еще одну попытку привлечь к себе внимание, довольно громкую:
– Маэджана! Нам пора идти!
Воровка скосила глаза в сторону подошедшего, затем перевела взгляд на оставшихся в отдалении спутников, пожала плечами и выпустила изо рта дымное колечко.
Вздохнув, брат Поль пристроился на земле рядом со спутницей.
– Что-то случилась? Или вы еще не оправились после ритуала? Но теперь все позади...
Воровка помолчала, выпустила еще пару колец дыма и протянула трубку священнику, молча предлагая присоединиться.
Он взял ее и повертел в руке. Конечно, француз видел, что делает с этим Маэджана, но смысл таких действий оставался скрыт.
– А что это такое? – осторожно спросил священник.
Маэджана слегка приподняла брови.
– Трубка, – сделала паузу, затем решила развить мысль, – А в ней курительная смесь. Помогает... расслабиться.
– Курительная?
– Ну да... Эээ... приспособление для вдыхания дыма тлеющих трав.
Француз задумался.
– Это как окуривают пчелиные ульи? Или как ладан в церкви? Нет, – струйка дыма, вившаяся из трубки, случайно попала в ноздрю, и брат Поль слегка поперхнулся, – нет, на ладан не похоже!
– Это табак. И немного прочих травок, – пояснила воровка.
– Они не опъяняют? – брат Поль, вспомнив слово "расслабиться", проявил подозрительность.
Маэджана усмехнулась:
– Не совсем. Ощущения несколько... иные. К тому же, тут мало что замешано, так что не бойтесь. Нет, если хотите, чтоб полететь, такое я тоже могу устроить.
Священник поморщился и порылся в памяти. Церковные установления не запрещали курение. По совести говоря, они о нем вообще ничего не говорили. Может быть, конечно, Господь и диктовал – но люди, не знавшие что это такое, не поняли и забыли. Впрочем, брат Поль тут же устыдился подобных мыслей о пророках, составлявших Святое Писание.
Осторожно взяв трубку в рот, он неумело втянул воздух и закашлялся.
Маэджана посмотрела на него с интересом и подбодрила:
– Попробуйте еще раз. С первого раза мало у кого получается.
Теперь священник был более осторожен и дыма почти не вдохнул.
– Сложно, – признался он.
– Ну, как ощущения? – полюбопытствовала воровка.
– Как будто я та самая пчела, которую окуривает пчеловод, – честно признался француз.

[Reylan >>>]

Воровка хихикнула:
– Давайте, не бойтесь, затянитесь еще. Хочу посмотреть, как вы будете жужжать!
Но брат Поль вернул трубку назад:
– Не вижу в том ни пользы, ни удовольствия. Нам пора идти дальше.
Маэджана пожала плечами и забрала трубку, но вставать и не подумала.
– Вы не собираетесь? – удивился француз. – Но ведь от этого слишком многое зависит.
– Возможно, – хмыкнула воровка, – Вот только...
Она замолчала и выразительно поглядела в сторону оставшихся спутников.
– Для серьезных дел компания неподходящая.
– Мы уже через многое сумели пройти, – напомнил девушке француз. – Именно такой компанией.
– Угу, – угрюмо кивнула воровка, – Однако некоторым из нас лучше держаться порознь.
– Но порознь – мы бы не справились, – удивленно посмотрел на воровку брат Поль. – Мы делаем общее дело. А потом – разойдемся.
– Общее дело, да? – ехидно осведомилась Маэджана, подавшись вперед, – Вот что я вам скажу, сдается мне, вы не тот объект для изгнания бесов выбрали.
– В вас был демон, – резко заметил священник – его профессиональная гордость была явно уязвлена.
– Не спорю, – кивнула Маэджана, – но, может, не у меня одной?
– Вам стоило бы не насмехаться над тем, что дорого вашим спутникам, если вы хотите доброжелательности в ответ. Иисус, Сын Божий, умел отвечать любовью даже на ненависть, но люди – слабее. И любовь легче вызвать любовью. Я сейчас говорю не о той любви, что воспевают в балладах, а о любви к ближнему. Той капельке добра, которая заставляет нас помочь выбраться из огня больному ребенку, поднять упавшего старика, поддержать под руку слабого...
Если в начале своего монолога француз все еще был резок, то в конце его он поднял взгляд к серовато-белесому небу, и глаза его заблестели.
Маэджана поглядела на него, пожала плечами и фыркнула.
– Пойдемте же, – повторил брат Поль, чуть поостыв, – если вы не будете задевать наших спутников сами – они будут вполне доброжелательны. Да ведь никто не заставляет вас с ними разговаривать – а иначе отсюда не выбраться.
– Верно, – на лице воровки вновь появилась усмешка, – Никто не заставляет. Ни разговаривать, ни помогать, ни находиться вместе.
– Иначе нам всем несдобровать, – пожал плечами брат Поль, поднялся и шагнул обратно, к спутникам. – Я не хочу мешать вашим размышлениям, но надеюсь – вернетесь.
Маэджана снова фыркнула.
– Милосердие Божье безгранично, – со всей силой убедительности, на какую был способен, произнес француз и зашагал от Маэджаны, оставляя ее в одиночестве. Решения человек всегда принимает наедине с Богом.

[Aertan >>>]

Загорянка в сторону воровки даже не смотрела. То ли выбросила из своего мира, то ли не желала вновь подвергаться искушению пристрелить несносную спутницу, то ли стыдилась произошедшего, то ли всё её внимание было поглощено бедой Старшего. Так или иначе, но на слова и действия брата Поля Вхен никак не отреагировала. Продолжать тему проклятья она так же не собиралась, но и оставлять Сороку наедине с собой считала неверным.
– Простите, уважаемый, – предприняла она робкую попытку отвлечь эльфа от мрачных дум, – но когда Нархэт показывал мне видение, я видела там девушку с алой лентой. Такой же, как у вас в волосах. Не будет слишком невежливо просить вас рассказать об этом?
– Что? – удивился Гарэль, выныривая из своих размышлений. – Ах, алая... да, я могу. Я тебе рассказывал, как мы с Драконом встретились?
– Нет, – покачала головой охотница.
Сорока положил меч на колени и с силой потёр лицо руками. Когда он отнял ладони, на губах его было что-то вроде тени его обычной улыбки.
– Я странствовал через горы, – начал он. – Был канун зимы, и мне очень нужно было пересечь один хребет раньше, чем пойдёт снег. Поэтому я решил срезать путь и отправился не тропой, а на прямую. Тогда я и встретил Дракона.
Эльф прикрыл глаза, возвращаясь в один из самых волнующих моментов своего прошлого.
– Там было озеро. Большое, горячее озеро, от которого шёл такой пар, что в нём не было видно берегов. Когда я смотрел на него сверху и решал, идти мимо или спуститься, вдруг поднялся ветер и разогнал пар в центре. Тогда-то я его и увидел. Посреди острова, на небольшом островке, к которому вела дорожка из камней, он был воткнут в щель в земле, прямо ножнами. Я не мог уже пройти не взглянув на такое и спустился. Мы избегаем оружия, – лицо Гареля нервно дрогнуло. – Но он был так прекрасен, что я не смог удержаться и взял Дракона в руки. Тогда-то я и заметил, что его обвивает тонкая красная ленточка. Она соскочила мне на руку, будто привязать хотела, да так и осталась. Потом Дракон со мной заговорил. Показал, кто он и кем был. И ту, кем была эта лента – тоже показал. Мы потом долго ещё ходили втроём, но однажды она нас покинула. Не знаю, где теперь Алая.
Обрадованная пусть пока и малозаметной, но переменой в Старшем, Вхен не стала говорить о том, что у её народа алая лента, вплетённая в волосы, издревле была знаком скорби.
– Алая была когда-то Говорящей. Девушкой, которая помогала Дракону общаться с меньшими существами. Она была вечна и мудра, как и он, она была с ним связана, но все ещё обладала разумом и душой живущего. Когда Дракон устал и обратился мечом, она последовала за ним.

[higf >>>]

Изумруд. День четвертый

Рассвет не пришел.
Он показался там, наверху, добавил красок хмурым вершинам гномьих гор, робко плеснул слабым пока теплом на сад, и тот потянулся всем телом к небу. Там рассвет шел уверенными шагами – предвестник очередного дня. Но здесь, внизу, сами садоводы никогда не видели его – если, конечно, оставались ночевать дома, а не засыпали под каким-нибудь деревом, как частенько случалось. Конечно, не увидели рассвета и гости – Гимир лишь по тому, что выспался, мог догадываться, что наступило утро. Впрочем, первым-таки проснулся Кэллар, который некоторое время терпел и скучал, а потом начал достукиваться до сознания своего сожителя. Хотя точнее будет сказать – хозяина тела.
– Эй, хватит дрыхнуть! Тоже мне воин! Между прочим, даже ученики жрецов встают у нас на рассвете. Это если вообще ложатся, ибо ночь – самое...
– Увянь, – так же мысленно посоветовал Гимир. – На то они и ученики, младшие всегда встаю первыми.
– Я не цветок. чтоб вянуть.
– Ну тогда...
Так и не придумав, чего неприятного пожелать духу, с которым делишь одно тело, воин поднялся и умылся в деревянном тазу холодной водой. Это окончательно прогнало сон, пригнало аппетит и выгнало из комнаты на поиски пропитания.
Хейлина же, проявившего себя с худшей – и крайне сонной – стороны, не смог поднять с постели даже уход брата. Сквозь туманные видения он все-таки чувствовал, что по комнате кто-то ходит, чем-то плещется, а потом мягко закрывает за собой дверь... о столь прозрачные намеки на то, что пора вставать, организм полуэльфа понимать отказался.
Когда же менестрель наконец полностью открыл оба глаза, темных и чуть раскосых, с ясным сознанием того, что продолжаться приступ дремоты и лени никак не может, – даже тут он не смог вылезти из-под одеяла сразу. Он сел на кровати, скрестив ноги, и попытался вспомнить, что ему снилось.
Сон никак не хотел вспоминаться, но бард готов был руку дать на отсечение, что он был приятный.
Будить остальных показалось ему невежливым, поэтому он просто стал ждать, пока они встанут сами. Главным было не заснуть снова.

[Reylan >>>]

Рейлан не спала. Проснулась она примерно тогда, когда Гимир начал ходить по комнате и плескаться в умывальнике. Зимняя совсем уж было собралась сообщить ему что-нибудь любезное в благодарность за произведенный шум, но, к своему удивлению, не успела придумать ничего достойного раньше, чем воин покинул комнату. Девушка еще немного полежала с закрытыми глазами, но затем все же откинула одеяло и села на постели.
– Ага! – торжественно сказал Хейлин, дождавшийся хоть чьего-то пробуждения. – Доброе... что-нибудь!
Хорн крайне обиженно промычал что-то со своей кровати – видимо, будь его воля, он и вовсе бы не пробуждался, но звонкий голос эльфа грубо нарушил его планы.
Рейлан покосилась на Хейлина и вместо приветствия сообщила:
– В тазу есть вода, но мы опоздали: там уже прополаскался твой брат. Насколько мне известно, вчера он не мылся.
Менестрель весело хмыкнул, но тут же спохватился:
– Ну-ну, не стоит его винить за это. Умоемся на кухне. Как спалось?
Зимняя глянула на него с подозрением: с чего бы ему интересоваться такими вопросами?
– Доводилось мне спать на кроватях получше, – холодно сообщила она, потом окинула взглядом комнату и добавила уже мягче: – Но в целом тут... неплохо.
На самом деле, она действительно хорошо выспалась. После отдыха на земле в спальных мешках эта комната и постель могли показаться пределом мечтаний, и Рейлан подумала, что зря отозвалась пренебрежительно о приютившем их доме. А еще она подумала, что раньше подобные мысли не приходили ей в голову.
– Да после наших походных условий – мы тут как в королевском дворце! Впрочем... я во дворцах редко бывал и надолго там не задерживался, и едва ли могу судить верно... но все-таки я предпочел бы просыпаться под солнцем, а не под крышей.
Эльф наконец выбрался из-под одеяла, натянул штаны и рубаху с расшитыми рукавами... и когда его пальцы скользнули по фигурным стежкам – лиственному орнаменту – он почему-то нахмурился и помрачнел.
Эту рубашку кто-то ему подарил. Кто-то расшил, своими руками. А вот кто именно – Хейлин вдруг не смог вспомнить, и это почему-то обеспокоило его. Ненадолго, впрочем.
– Хорн, вставай, петухи пропели, – он подтолкнул в бок Лепящего, что только-только протер глаза.
– Кто-кто пропел?.. – удивился тот, нашаривая на спинке стула позади кровати собственные вещи.

[Хелькэ >>>]

Менестрель вздохнул и снова повернулся к зимней:
– Нам, наверное, подождать тебя снаружи, пока ты переоденешься?
Рейлан кивнула и не удержалась от реплики:
– Сегодня ты более догадлив, чем вчера.
– Еще скажи, – Хейлин сделал большие глаза, – что ты на меня сердишься! – впрочем, тут же лицо его изменилось с искренне невинного на обеспокоенное, и он уточнил: – А ты на меня сердишься?
Рейлан нахмурилась:
– Нет. Пока, – и выразительно перевела взгляд с Хейлина на Хорна, а затем на дверь.
– О, – сказал догадливый эльф и скрылся в коридоре первым. Хорн, одеваясь на ходу, выскочил следом за ним – ему совершенно не нравилась перспектива вызвать раздражение зимней (примороженного к земле Гимира он до сих пор вспоминал с содроганием).
Оставшись одна, зимняя выбралась из кровати и принялась одеваться. Застегнувшись и расчесав чистые, приятно пахнущие какими-то местными травами волосы, она тоже покинула комнату, направившись в сторону кухни – умываться. Хейлин и Хорн были уже там – полуэльф сидел на краешке стола, болтая ногами, а Лепящий, очевидно, только что умывшись, вытирал лицо расшитым полотенцем.
Рейлан проследовала к бадье с водой и подозрительно пригляделась к содержимому – а ну как кто-нибудь уже и там поплескался. С ногами. Вода показалась достаточно чистой и зимняя, зачерпнув немного лежащим здесь же ковшом принялась умываться.
Гимир появился в дверях, что-то дожевывая.
– Скоро будет завтрак! – возвестил он.
Зимняя обернулась и полюбопытствовала.
– Я так понимаю, для тебя это будет уже второй завтрак?
– Разве это завтрак, – махнул рукой белобрысый. Энтузиазм с лица явно испарился. – Так, мелочи.
Рейлан не стала продолжать дискуссию с воином. Закончив умываться, она вытерла лицо и обратилась уже к Хейлину:
– Когда-то... кажется, очень давно... я даже сейчас не вспомню подробностей, но точно помню, что было, – Рейлан поморщилась, точно действительно пыталась припомнить что-то, – В общем, я могла бы поймать нам птицу при помощи магии холода. Вот только потом ее придется долго размораживать. А ты с помощью магии огня можешь поймать какую-нибудь дичь? Желательно так, чтоб она как раз приготовилась, а не сгорела.

[higf >>>]

– Поймать с помощью огня? – бард озадаченно почесал кончик носа. – Наверное, нет. А вот если попробовать – воздухом... Я, если честно, так никогда не пробовал, но думаю, получилось бы. А вот кулинар из меня всегда был неважный. Слишком большой риск получить хорошо прожаренный кусок угля вместо ужина, – он развел руками, мол, что есть, то есть.
– Надо будет попробовать. Объединенными усилиями, – предложила Рейлан, – когда покинем это гостеприимное... гм... дерево. Как же я скучаю по мясу!
Гимир промолчал. Очень красноречиво.
– А я, – промолвил более возвышенный Хейлин, – скучаю по солнцу. Рассвет, красящий верхушки деревьев, блики на воде... Вот чего мне не хватает. Я надеюсь, мы скоро вылезем из-под земли. Так и чувствую, как она вся давит мне на плечи.
– Но сперва все-таки завтрак, – припечатала Рейлан.

Из подземной деревни они вышли, снабженные новым запасом провианта, мяса среди которого, естественно, не было. Указанный коридор почти в точности походил на тот, которым четверка (или пятерка, если считать Кэллара) пришла сюда. Из всех больше всех рад удалению был жрец, который у садоводов чувствовал себя больным, а сейчас приходил в себя.
– Это было слишком светлое место, – немногословно пояснил он Гимиру.
Через некоторое время коридор начал меняться в обратную сторону, становиться земляным, и вот впереди уже появился дневной свет.
Рейлан приложила ладонь ко лбу, прищурилась и невольно прибавила шаг. Как ни странно, ей хотелось выйти под открытое небо.
– Наконец-то! – радости Хейлина не было пределов, словно он не на свет выбрался, а давно потерянного брата обрел (впрочем, он не мог припомнить, чтобы при запоздалом знакомстве с Гимиром на самом деле радовался так уж сильно). – Эти ребята, конечно, довольно гостеприимны для жителей подземного царства... но все-таки чего-то там не хватает.
Раскосые темные глаза полуэльфа довольно щурились.
– Там не хватает хорошо прожаренного бифштекса, – согласилась Рейлан.
– Как минимум четырех хорошо прожаренных бифштексов, – уточнил Гимир.
– О боги, – из груди Хейлина вырвался тяжелый вздох, – почему вы мыслите так узко?! Разве бифштексы могут составить земное счастье?
Хорн позади недоуменно хмыкнул. Он твердо знал, что каждому свое. Почему бы у кого-то этим "своим" и не быть бифштексам?..
– Почему это узко? – удивился белобрысый. – Ежели ты про солнце, то я ему тоже рад. Но солнце у нас уже есть, а вот бифштексов все еще не хватает. Знаешь, как жрец просил просветления? Я даже не помню, какого бога – эту историю в разных вариантах пересказывают.
Солнечный полуэльф потер руки:
– Наконец-то, – с восторгом заявил он, – я услышу, как ты рассказываешь какое-то предание. С радостью послушал, как бы ты воспел эту легенду... – он оценивающе глянул на брата, – но это я хватил через край. Так что там этот жрец?

[Reylan >>>]

– Кажется, он служил кому-то из позаумнее, явно не богу войны, – припомнил старший. – Ну и молился в он храме, поклоны бил, только что не лбом о камень стучал. Пошли, мол, мой бог, мне веры и духовного просветления, дабы постичь... что-то там. Слышит – а рядом кто-то другой громко молится, мешает. Оглянулся – наемник. Знаешь, говорит, бог, я тебя плохо знаю, но нужных храмов тут нет. Я тут в чашу для подношений монетку кинул, больше нету. А ты мне пошли хорошую выпивку и ночлег, что тебе стоит? Ну жрец наш, конечно, разозлился – разве, говорит, бога моего просят о нескольких бутылках вина? Я вот... А наемник отвечает: да слышал твои молитвы. Каждый просит, чего ему не хватает. Тебе, видать, веры, а у меня с ней все в порядке, мне бы выпить!
– Какие вы, люди, корыстные, – задумчиво пробормотала Рейлан, – Лишь бы чего у бога выклянчить.
Разговоры о божествах и храмах снова пробудили в ней неясное беспокойство. Она уже знала, что это касается какого-то кусочка ее прошлого, который у нее, не спросясь, взяли в залог в этой нелепой игре.
Хейлин рассмеялся негромко – не то над самой историей, не то над словами зимней.
– То-то удивился, наверное, этот жрец, бедняга, – полуэльф покачал головой, улыбаясь.
– Странный какой-то бог этот, – задумчиво пробормотал Хорн, скорее себе под нос, чем желая обсудить это со всеми остальными. – И веры у него просят, и выпивки...
– А чего тут странного? – не понял Гимир.
– Я ведь привык к тому, – стал объяснять Лепящий, – что каждый бог, он покровительствует чему-то одному. И что не следовало бы просить у одного бога то, что по закону и праву дает на самом деле другой... Во всяком случае, так мне рассказывали – после Принесения Даров с богами все стало по-другому. Ну да вы вроде это тоже слыхали.
– У вас вообще с богами странно, – отозвался светловолосый. – А что у кого просят... Это тебе бы со жрецами нашими поговорить, да их тут нет. Я в богах не силен.
– А пусть твой сосед расскажет о своем божестве? – предложила Рейлан без тени насмешки или ехидства, казалось, ей и правда было интересно, – Кому он служит?

[Барон Суббота >>>]

Их разговор прервало возвращение брата Поля, который, подходя, развел руками.
– Я боюсь, что Маэджана не захочет последовать за нами.
В голосе звучала грусть. Новость заставила загорянку ненадолго вспомнить о воровке, которую хотелось просто вышвырнуть прочь из своей жизни.
– Но тогда она потеряет душу, – по-своему истолковала Вхен слова клыкастого. Как бы ни отвратительна иногда была Маэджана, просто закрыть глаза на подобное не получалось.
Француз беспомощно пожал плечами.
– Я пытался ее убедить.
– Она поняла, что совершила нечто, после чего не стоит жить? – охотница попыталась угадать причину, способную побудить вот так просто расстаться с расудком и душой.
– По-моему... – священник попробовал одновременно и понять самому, и подобрать слова, – она обижена. Я не знаю, как назвать это иначе.
– Обижена? – изумлённо повторила Вхен и замолчала на какое-то время, обдумывая услышанное. Человек, способный из-за обиды вот так просто отказаться жить? Да ещё и обижаться на то, что люди, которых Маэджана сама старательно изводила с момента знакомства, озвучили своё отношение к её поведению? Ну, может излишне резко... Слишком...
На этом месте мысль упрямо спотыкалась. Загорянка со стыдом вспоминала собственную вспышку ярости и стрелу, лишь чудом не лишившую воровку жизни. Да, Маэджана, конечно же, заслужила наказание, но оно никак не равноценно смерти. И то, что другая сторона ссоры была не права, не оправдывает её, Вхен, несовершенство.
– Если я попрошу прощения, – не без труда выговорила она, – Маэджана согласится продолжить путь?
Брат Поль посмотрел на загорянку удивленно, потом лицо озарилось, и он с благодарностью поднял глаза к чужому, но все-таки небу.
– Это будет истинно христианский поступок! – заверил он, даже не помышляя о том, что для кого-то это может не быть похвалой. – Я не провидец, но не знаю лучшего средства, Азра!
Восторга священнослужителя охотница не разделяла. Недолгое, но насыщенное знакомство с Маэджаной подсказывало, что вряд ли та станет более приятным спутником. Да и представить, что сотворит она сама, если воровка ещё и посмеётся над её словами, она не могла. Хотелось думать, что разум не оставит её. Собравшись с духом, девушка протянула священнику лук, колчан и, подумав, передала ещё и нож. Вдруг острый язык воровки вновь сумеет ужалить её в больное?
– Я попытаюсь, – пообещала Вхен и направилась к Маэджане.

[Reylan >>>]

Пару секунд спустя за спиной охотницы выросла долговязая фигура эльфа. Сорока молча следовал за ней, забросив Дракона в ножнах, против обыкновения, на плечо.
– Я не должна была стрелять в вас, – выдавила из себя загорянка, подойдя к сидящей воровке. – Простите.
Маэджана внимательно поглядела на подошедшую загорянку снизу вверх, выпустила кольцо дыма и глубокомысленно изрекла:
– Угу.
В первое мгновение в охотнице всколыхнулась злость. Маэджана ведь сама виновата в произошедшем! Её поступки требовали наказания! После всех слов, что были сказаны в её, Вхен, сторону, после её извинений, эта... эта... Поиск подходящего эпитета позволил загорянке чуть остыть и взять себя в руки. В конце концов, она делает это для себя, а не для Маэджаны. И не стоит ждать её благодарности.
– Когда вы будете готовы отправиться в путь? – уже спокойно поинтересовалась у воровки Вхен.
– В следующий раз можно попытаться зарезать, – весьма флегматично предложила воровка, игнорируя вопрос, – Вообще-то довольно эффективно, если подходить со знанием дела.
– Я не буду причинять вам вреда, – подумав, пообещала охотница. Поразмыслив ещё, она добавила: – Во всяком случае не нападу. Это было не правильно. Простите.
Маэджана вновь затянулась и медленно выпустила дым через нос. Последние слова Азры так и подмывали поинтересоваться, что именно совершит охотница вместо нападения. По мнению воровки, вариантов было предостаточно. Однако она промолчала и поднялась.
– Договорились, – лаконично произнесла она.
Загорянка нашла в себе силы на вежливый поклон и молча направилась к ожидающим их спутникам. Сорока так и не проронил ни слова. Лишь кивнул, когда разговор закончился. Вхен приняла своё оружие из рук священнослужителя и коротко поблагодарила его. Тот избавился от своего груза с искренним облегчением.
– Мне сложно держать эти вещи, – произнес он.
– Оружие не несёт с собой зла, – тихо возразила загорянка, забрасывая лук за плечо. – Им с равным успехом можно убить, защитить, или вовсе оставить без дела. Зло несут люди.
– И все же оно создается именно для того, чтоб причинять вред созданиям Божьим, – заметил брат Поль. – Пусть ради защиты.
Загорянка даже отвлеклась от мрачных мыслей, так её удивили слова священнослужителя. Она бросила подозрительный взгляд сначала на колчан, что ещё держала в руках, а затем на француза.
– Но вы ведь едите зверей, подстреленных из лука, – непонимающе напомнила юная охотница. – Лук создавался для охоты.
– А мечи – тоже? – кивнул француз на оружие эльфа.
– Я не давала вам меча, – с некоторым недоумением напомнила загорянка.
Священник решил, что наступил момент, когда самым мудрым будет промолчать.

[Aertan >>>]

Равнина менялась мало. Они останавливались перекусить, и все же, кроме голода, ничто не отмечало изменений времени, и потому вечер стал неожиданностью. Дневной свет тускнел, как угасающий факел, и скоро весь должен был изойти дымкой сумерек.
Впрочем, с приближающейся ночью изменилось еще кое-что. Бесплодная равнина превращалась в поросшую мягкой и высокой травой степь, а впереди обманкой, почти неразличимая в предночье, мерещилась очередная пелена, разделявшая этот мир на квадраты.
Маэджана сохраняла молчание, не вступая в беседы со своими спутниками, а когда шли, держалась на некотором расстоянии. Кто как, а Вхен принимала это за благо. Лучше уж пусть не открывает рта, чем опять пытается уколоть спутников злыми, полными яда словами. Сама загорянка тоже помалкивала. Внешне. Внутренне же она вела неторопливый размеренный монолог, обращённый к небесному светилу. Дитя, пусть и не самое достойное, описывало своему небесному отцу то, что грузом лежало на сердце и не давало покоя. По мере того, как переживания облекались в слова, выражение лица загорянки чуть менялось. Жёсткие грубоватые черты разглаживались, во взгляд постепенно возвращались спокойствие и безмятежность, будто бы она поняла что-то новое.
Гарэлю явно полегчало. Он снова начал оглядываться по сторонам и перестал поминутно терзать рукоять Дракона пальцами. Лицо эльфа так же почти вернуло себе прежний цвет, а в глазах... нет, вот глаза так и не зажглись прежними искрами, но и бездонными безнадёжными омутами всё же больше не смотрели.
Священник, который некоторое время избегал общества Сороки, нашел в себе силы приблизиться.
– Вам легче, брат Гарэль?
– Мне легче, брат Поль, – кивнул эльф. – Могу я задать вопрос... осмелюсь спросить?
– Конечно! – не раздумывая, ответил француз.
– Почему у вас думают, что оружие создаётся для уничтожения созданий... ну, того, кто сотворил ваш мир? – любопытство всё же прозвучало в его голосе. Слабо, неуверенно, но вполне себе явно.

[higf >>>]

– А как же иначе? – отразилось эхом столь же явное удивление в голосе француза. – Допустим, что-то служит для добычи пищи или защиты от диких зверей, но остальное?.. Да, топором можно валить лес. Но разве не главное предназначение боевой секиры – кромсать людей?!
– А как насчет демонов? – неожиданно встряла Маэджана, – Если представить, что предназначение боевой секиры – кромсать демонов?
– Маэджана-ванье меня опередила, осмелюсь доложить, – чуть улыбнулся Сорока и похлопал по рукояти меча. – Вот он был рождён, чтобы хранить мир и сражаться с Тварями.
Брат Поль задумался, и довольно-таки надолго. Он некоторое время молча перебирал ногами, стараясь не отставать, и пару раз чуть не споткнулся. Когда священник задумывался, он нередко поднимал глаза вверх, будто надеясь увидеть написанный в небесах ответ.
– Вы правы, – признал он наконец. – И все же это скорее исключение, чем правило. Как среди людей редко встречаются святые, чистые душой, так и среди оружия, особенно боевого – редкость клинки, что не предназначены для убийства детей Божьих.
– Как раз наоборот, брат Поль. Я прожил... немного больше, чем вы, но лишь один раз видел клинок созданный именно для того, чтобы убивать, – Гарэль немного передёрнулся. – Никакой любви к своему созданию, никакой надежды на защиту, ничего, кроме разрушения. Это было страшное зрелище, брат мой, осмелюсь доложить.
– Вы говорите о каком-то особенном, магическом клинке? Расскажите. Но я, – священник сделал ударение на этом слове, – имел в виду нечто другое. Обычный меч или топор или копье самого обычного солдата, каких много. Для чего он?
– Он не был напоен магией. Просто кузнец делал его, чтобы убить другого человека. Он создал совершенного металлического убийцу. Остальные же создаются для разного. Для защиты, например. Чаще всего – от собственного страха. Не путай, брат то, для чего создаётся клинок и то, как его используют потом.

[Барон Суббота >>>]

– Это ты путаешь, брат, – горячо возразил священник. – Когда кузнец кует клинок – он знает, что человек может поднять его на человека, и что в этом его главное предназначение. Пусть даже защищая свой дом. Но все же точат лезвие так, чтобы им удобнее было разрубить человека. И тот, кто вешает оружие на пояс, даже если считает, что носит его только для вида, в глубине души знает, что может наступить день и час, когда он ударит, и ударит не зверя – для этого куда удобнее лук или рогатина... Некоторые гонят прочь от себя такие мысли – и все же они знают, зачем нужно боевое оружие!
Речь священника становилась все более быстрой и страстной, под конец даже чуть сбивчивой.
Слушая этот спор, Маэджана только хлопала глазами. Когда же образовалась пауза, она снова подала голос.
– И все же... эти миры так устроены. Нужно уметь защитить себя. Вы не измените существующее положение вещей, отказавшись от оружия. Вас просто убьют.
Удивительное дело, но Вхен была согласна с Маэджаной. Уникальное, возможно даже эпохальное событие, однако, прошло незамеченным. Выражать своё мнение вслух загорянка не захотела.
– Мы, кажется, уже говорили сегодня о том, что у каждого свое предназначение, – мягко улыбнулся священник. – Бог в своей мудрости создал людей разными, чтобы они помогали друг другу.
– А что же насчёт твоего тела, осмелюсь спросить? – Сороку как-то болезненно увлекала тема этого разговора. Он не спорил и не доказывал, но что-то в аргументах брата Поля было такое, что убаюкивало тьму внутри эльфа, как сытого зверя. – Оно тоже создано для... многого.
– Как и разум. И жизни не хватит, если пытаться успеть все. По крайней мере, если тебе отпущено ее меньше века, – в улыбке, адресованной эльфу, не было зависти.
– Но ужели ты не хочешь знать и уметь большего, осмелюсь спросить? Ужели это плохо?
– Ничему нельзя научиться, не прилагая сил и времени – так повелел Господь. А это отвлечет меня от моего пути, от того, чего просит моя душа.
За разговором они и не заметили, как граница придвинулась вплотную – будто это равнина ползла навстречу, а не они шли. В темноте они едва не провалились в границу. Именно так – пленка, разделявшая квадраты, висела над глубоким рвом или канавой – дна в темноте не было видно вовсе, а в ширину, насколько позволяло разглядеть слабое призрачное мерцание, там было шагов десять-пятнадцать.
Брат Поль с испуганным восклицанием отступил назад, и только огромная кошка бесстрашно замерла на самом краю.

[Reylan >>>]

Сорока же, по-птичьи склонив голову на бок, шагнул вперёд. Так, что его пальцы от бездны отделяло лишь пара волосков.
– Хей-най, – оценил эльф. – Глубоко. И перепрыгнуть трудно будет. Хотя, если сделать шест... брат, ты когда-нибудь прыгал с шестом? Нет? А ты, Азра-ванье?
Загорянка лишь молча покачала головой. Ей, конечно, доводилось перепрыгивать через овраги и мелкие горные речушки, но не расстояние в несколько раз превышающее её рост. А чем удобней прыгать, волоча с собой шест и вовсе не ясно.
– Учить вас – долго выйдет, осмелюсь доложить, – вздохнул эльф. – Есть у кого-нибудь предложения? Ну, или хотя бы верёвка?
Кто же, путешествуя по лесу и горам, не носит с собой верёвки? Вдруг понадобится спуститься с излишне крутого склона, или стреножить пойменного зверя, подвесить тушу на дерево. Мало ли где пригождается такая простая и незаменимая вещь? Подивившись странному вопросу, подразумевающему под собой очевидный ответ, Вхен полезла в сумку, извлекла оттуда небольшой моток прочной верёвки локтей тридцать в длину и протянула эльфу.
– Спасибо! – просиял тот, принимая вещь. – Только...
Его взгляд упал на лук загорянки.
– Только, кажется, ты с ней лучше управишься. Азра-ванье, ты сможешь метнуть туда стрелу, к которой будет привязана верёвка?
Охотница с сомнением посмотрела сперва на верёвку, а потом на лук. Это ведь не невесомая волшебная шелковая нить, которую сказочный герой крепил к стреле. Да и лук у неё совершенно обыкновенный, даже не мужской. Хватит ли мощи добросить отяжелевшую стрелу? Хватит ли длины верёвки?
– Я попробую, – пообещала загорянка. Она замялась, не решаясь выразить сомнение. – Но... чем это поможет? Стрела не засядет достаточно прочно, чтобы верёвка выдержала хоть кого-то.
– Ты будешь удивлена, Азра-ванье, – загадочно пообещал Сорока.
Та едва заметно пожала плечами и начала прилаживать верёвку к наконечнику стрелы. Старший мудрее и опытней, ему видней что делать.
Сорока, тем временем, обнажил Дракона и с размаху вогнал его в землю по самую рукоять.
– Ну, друг, не подведи! – сказал эльф и быстро приладил другой конец верёвки к рукояти меча. – Азра-ванье, как только будешь готова – стреляй, осмелюсь попросить.
– Можно я буду молиться Господу за ваш успех, брат Гарэль? – спросил священник. – Надеюсь, это не противоречит тому, что вы делаете?

[higf >>>]

Первый выстрел оказался не слишком удачным. Отяжелевшая и потерявшая баланс стрела прошла ниже, чем требовалось, и вонзилась бы в стену оврага, если бы хватило длины верёвки. Вытянув стрелу обратно, охотница попыталась снова. На этот раз она попала выше, но наконечник чиркнул о скрывающийся в толще земли камень, и стрела повисла, что называется, на честном слове. К третьей попытке Вхен готовилась куда дольше. Оттянула тетиву что было сил, и метнула стрелу именно туда, куда целилась. Та плотно засела в вязкой глинистой почве, растянув верёвку подвесным мостом. Для какой-нибудь белочки, но никак не для человека.
– С удовольствием посмотрю, как вы будете перебираться, – хмыкнула Маэджана, глядя на веревку, – Кто первый будет изображать канатоходца?
Сорока не ответил: просто глубоко вдохнул, осторожно поставил ногу на натянутую верёвку... и встал на ней, как на прочном, пусть даже очень узком мосту.
– Мы на самом деле очень лёгкие, – засмеялся эльф, старательно размахивая руками для баланса. – А вот ножны тянут. Азра-ванье, лови, осмелюсь попросить!
И одежда славного меча полетела в сторону загорянки. Та была так потрясена невиданным зрелищем, что заметила ножны лишь в тот момент, когда те треснули ей по лбу. Сие событие заставило охотницу закрыть распахнутый от изумления рот. Потерев ушибленное место, она подобрала доверенное имущество старшего и бросила короткий взгляд на Маэджану. Не посмеётся ли над её неудачей?
– Если ты сочтешь, что все еще слишком тяжелый, я готова поймать твои штаны! – крикнула вслед эльфу воровка.
Сорока, тем временем, заливисто хохоча, изгибаясь в разные стороны и размахивая руками на зависть любой ветряной мельнице, пошёл над обрывом.
И, казалось, махал руками так быстро, что вызвал ветер. Короткий порыв взвился из пропасти, цепляясь за ноги, приникая к спине, пытаясь столкнуть. Потом – с другой стороны. Одновременно – но это видел только Гарэль – перед его глазами замелькали цветные пятна и клочья тумана, лишая возможности сколько-нибудь отчетливо различать окружающее.
– Хей-най! – то ли восхитился, то ли возмутился эльф. – Хееей-нааааай!

[Барон Суббота >>>]

Держать равновесие было всё труднее, но пока он справлялся. Сорока закрыл глаза и сконцентрировался, сфокусировал внимание на тонкой линии, по которой было нужной пройти. Сделал шаг. Ещё один. И ещё. Всё время приходилось учитывать ветер, но после некоторого привыкания, он стал даже помогать, придерживать в опасные моменты.
Внезапный порыв справа надавил стеной, мягко и быстро, словно удар огромной подушкой.
И Сорока не удержался – качнулся в сторону слишком сильно, потерял равновесие....
Каким чудом эльф успел нагнуться вперёд и вцепиться в верёвку руками – непонятно. Тем не менее, Гарэль таки смог повиснуть, и его вес она всё ещё не замечала.
– Да кто же меня тут не пускает?! – вслух возмутился эльф.
Ответа он, естественно, не получил, если не считать таковым громкий вскрик брата Поля – впрочем, он тут же возобновил молитву.
"...Ангела хранителя и наставника пошли, сохраняющего и избавляющего их от всякого злого действия видимых и невидимых врагов, и наставляющего к исполнению заповедей Твоих..."
Загорянка не молилась, во всяком случае вслух. Только не сводя глаз следила за путешествием Старшего. То ли была уверена, что тот справится, то ли не хотела отвлекать.
Сорока медленно подтянулся. Чуть раскачался, закинул одну ногу на верёвку, вторую, обрёл равновесие и очень-очень осторожно выпрямился, разведя руки для лучшей усточивости. Из десяти шагов ему осталось сделать пять. Их он прошёл очень, очень осторожно и сосредоточенно. Как только нога эльфа коснулась земли, он тут же выдернул стрелу и принялся обвязываться верёвкой от пояса и выше. После этого Гарэль отошёл от края настолько, насколько отпустила верёвка, и изо всех сил упёрся ногами.
– Беритесь руками и по одному! – прокричал он остальным. – Мы с Драконом удееержим!
Брат Поль побледнел и с ужасом отступил на шаг.
– Вы не верите, что ваш бог не оставит вас? – тихо спросила его подошедшая сзади Маэджана.
– Может быть, и оставит, если я согрешил, – пробормотал священник. – Да, я верю. Верю... Но это не мешает бояться... Человек есть сосуд слабостей и греха.
– А вы согрешили? – поинтересовалась воровка.

[Aertan >>>]

– Мы все грешны, без исключения, кроме Господа и ангелов его. Делами своими или бездействием, намерениями или помыслами...
– Давайте быстрее, осмелюсь попросииить! – долетело с той стороны.
Традиционно молчащая загорянка решилась первой. Сунула ножны и колчан в сумку, закрепила ту на спине рядом с луком и с сомнением оглянулась на брата Поля и кошку, независимо устроившуюся неподалёку. Она сама, да и Маэджана, были достаточно лёгкими, молодыми и сильными. А как будет перебираться служитель неведомого бога? Но, так или иначе, она не могла ему ничем помочь.
– Простите, что мы без дозволения, но нам очень нужно перебраться, – тихо, чтобы не услышали остальные, обратилась Вхен к неведомому хозяину ветра, несомненно кроющемуся в глубине. Не то чтобы она надеялась, что это чему-то поможет. Просто так требовали традиции её народа.
Подёргав верёвку, проверяя прочность и натяжение, охотница начала переправляться. В её движениях угадывалась определённая сноровка, но до грации эльфа было так же далеко, как лисе до птицы.
А тот стоял на другом берегу, уперевшись ногами и сжав зубы. Ветер трепал волосы и одежду Гарэля, но тот стоял неподвижно, не отрывая взгляда от загорянки. Будто держал.
Ветер, было притихший, задул снова, расставляя силки – и у загорянки тоже помутилось в глазах. К счастью, в её положении это мало что меняло. Уцепившись за верёвку руками и перекрещенными ногами, она методично передвигалась в единственно возможном направлении. Видеть верёвку и небо было совсем не обязательно, а потому охотница просто зажмурилась. И потому она сама не заметила, как достигла противоположного края, и только толкнувшись пару раз, поняла, что это уже не ветер, а нечто куда более плотное. Оставались еще Маэджана, француз и кошка-снежная.
Молча наблюдавшая за перемещением загорянки Маэджана скосила глаза на брата Поля и предложила:
– Лезьте первым. Не хочу, чтоб вы отсюда таращились на мою задницу.

[Reylan >>>]

Будь француз на своей родине священником при дворе – он, возможно, обиделся бы. Но сейчас просто вспомнил своих деревенских прихожан – в конце концов, разве могла воровка при ее образе жизни уйти далеко от крестьян...
Это было даже не столько мыслью, сколько ощущением, тут же вытесненным близостью обрыва. Капли холодного пота проступили на лбу, когда он приблизился и посмотрел вниз. Ничего не увидел, и воображение само дорисовал острые-острые камни... А возможно, там таятся жуткие существа...
– Вручаю судьбы смиренного раба в руки твои, Господи... – пробормотал священник и, сев на край, вцепился обеими руками в веревку, однако медлил.
– Не бойся, брат! – закричал Гарэль с того берега. – Мы с Драконом держим крееепко!
– Вы-то да, – нашел в себе силы усмехнуться француз, и неуклюже оттолкнулся. Он не полетел на дно, как опасался сам, а повис на руках. Проблемой оказалось продвигаться. Отпустив одну из рук, чтобы перехватить ей веревку дальше вперед, он чуть не сорвался и с трудом, покачавшись, снова вцепился в их тонкий мост. Кричать не хватило дыхания. На следующий раз он просто сдвигал хватку – чуть не по одному пальцу. Так было надежнее, но пятнадцать шагов грозили превратиться в бесконечность над темной глубиной. А веревка оставалась веревкой, да и не привык священник подолгу висеть. Идти, хоть и не очень быстро, он мог целыми днями, но держаться так? Была преодолена пара шагов, а ладони уже горели и кисти затекли.
Трудно сказать, насколько хорошо другие члены отряда могли видеть детали его продвижения в скупо отмеренном свете, похожем на звездный. Брат Поль об этом не думал
– Давай, брат, потихоньку, осторожно, – подбадривал со своей позиции Гарэль, очень стараясь не качать верёвку. Священник был тяжелее девушек, и держать его было куда труднее. – Зацепись ногами, если можешь! Ты прошёл почти половину, осмелюсь доложить!
– Ногами... – прокряхтел брат Поль, который видел, как двигались сперва Сорока, потом Азра и счел их способы для себя неприемлемыми, – я скорее упаду! Ох...

[higf >>>]

Загорянка, понимая, что ничем не может помочь священнику, просто достала колчан из сумки, повесила его за спину и взяла лук наизготовку, внимательно поглядывая по сторонам. Во всяком случае она проследит за тем, чтобы никто с этой стороны не помешает спутникам.
Маэджана наблюдала молча, не подбадривая брата Поля, но и не отпуская своих привычных комментариев, что, учитывая ситуацию, и так можно было счесть своеобразной готовностью помочь. Или хотя бы не мешать.
– Боже, помоги мне, – прошептал священник. – Молю тебя, единого и всеблагого, иначе сил моих не хватит терпеть и отпущу веревку! На всё воля твоя.
Однако непохоже было, что Бог брата Поля решил перенести его на другой берег – и все же француз медленно, но продвигался к цели, и даже перестал стонать. Наконец она оказался почти у самой стены, в паре шагов от эльфа.
– Не поможешь ли, брат Гарэль?
Следившая за переправой самым краем глаза Вхен с сомнением посмотрела на старшего. То, что он всё это время умудрялся держать верёвку, было совершеннейшим чудом, а пытаться при этом ещё и помочь выбраться...
– Держитесь, – смуглая рука протянулась к священнику. Оставалось надеяться, что он не решит повиснуть на ней всем своим весом.
Брат Поль дернулся вперед, протянул раскрытую ладонь, однако его тут же потянуло вниз, и он отчаянно взмахнул пятерней, будто крылом. В том, что довольно ловкая охотница успела поймать руку священника, не было ничего особенного. Удивительным было то, что она умудрилась удержать её и не сверзиться к неизвестным хозяевам ветра. Наверное, бог брата Поля действительно пристально следил за его жизнью, сжалившись и на этот раз.
Так или иначе, раздельно или вместе, в одну руку или в две, но загорянке и Господу удалось вытащить француза – и тот мешком свалился у кромки, коротко застонав. Стон был удивленным, будто брат Поль успел забыть о боли. Разжавшаяся ладонь была прочерчена в темноте еще более темным – полосой содранной кожи, давно побагровевшей. Было чудом, что священник так долго продолжал медленно перебирать руками.
– Браво-браво! – похлопала в ладоши стоящая на той стороне Маэджана. Теперь, когда риска для жизни брата Поля больше не было, и неосторожное слово могло повредить лишь чьему-то самолюбию, воровка наконец позволила себе высказаться: – Прекрасно! Немного тренировок и можете наниматься в бродячий цирк.

[Aertan >>>]

Единственным ответом ей был недобрый взгляд, брошенный загорянкой. К счастью, не многообещающий, а просто недобрый. Да и тот Маэджана могла разве что почувствовать, а не разглядеть.
– Уважаемый, – Вхен попыталась привести пребывающего в прострации священника в чувство. – Не нужно лежать на краю, это опасно. И вы помешаете остальным перебираться.
Она даже предприняла попытку отволочь француза чуть дальше от обрыва. Попытка предсказуемо провалилась, священник был в пару раз больше и тяжелее охотницы.
В отличие от брата Поля, Маэджана переправилась на ту сторону с ловкостью обезьяны. Ничуть не смущаясь собственного вида, как до того брат Поль, воровка зацепилась за веревку руками и ногами и, ловко перебирая ими, принялась двигаться достаточно быстро. Воровская сноровка давала о себе знать: не первый раз Маэджане приходилось перемещаться подобным способом. Хотя она и не могла припомнить, чтоб когда-либо висела над обрывом, где не видно дна. Но какая, в самом деле, разница: дно ущелья или булыжная мостовая, до которой лететь метров десять. А если и не десять, так еще не известно, что лучше: сразу отдать душу всем возможным богам, пожелавшим ее принять, или с переломанным конечностями оказаться в руках стражников. В общем, как ни крути, а скалистое ущелье не страшнее того, с чем она сталкивалась во времена своих трудовых будней.
Как только ноги воровки коснулись твёрдой земли, Сорока улыбнулся ей с необычной даже для него теплотой и лишь после этого позволил своим ногам подкоситься. Без всякой грации, как мешок с тряпьём, эльф осел на землю, но даже после этого не смог разжать пальцев, вцепившихся в верёвку.
– Хей-най! – тихонько выдохнул он.
Казалось, они почти забыли о зимней – возможно, невольно стали воспринимать ее как животное-спутника, уж слишком много времени она провела не в человеческом обличии. Молчаливая тень, следовавшая повсюду... Она, не нуждаясь ни в какой веревке, метнулась через пропасть одним громадным прыжком – и, не останавливаясь, умчалась во тьму.

[Хелькэ >>>]

Изумруд. День четвертый


– Знаешь, не очень-то удобно и приятно все время пересказывать ответы, – замялся Гимир. – Если бы я еще дипломатом был, а так... Кому понравится доносить до кого-то чужие слова?
Рейлан явно хотела что-то предложить, но потом передумала и только пожала плечами.
– ... особенно когда их произносит кто-то, поселившийся в твоем теле, – негромко добавил Хейлин, понимающе кивнув. Он, на самом деле, искренне радовался, что это не ему "подселили" странного жреца.
На этом беседа о богах увяла сама собой.
Тем более, что скоро появились новые темы для размышлений. Свет успел стать ярче, а четыре пары ног отшагать немалое расстояние, когда перед путешественниками появилась ограда-двойник уже перейденной, только смотрели на нее они на этот раз изнутри.
– Вот демон... – откликнулся на это Гимир.
– Где демон? – поинтересовался жрец, и тут же снова увял. – А, ты просто так... Раз демона нет...
Мог бы и подсказать, – сердито возразил белобрысый.
– Зачем? Ты мне даже поговорить не дал.
– Интересно, – подала голос Рейлан, – А выпускают наружу тут тоже с боем?
– Пока не проверим, не узнаем... А вы как думаете? – спросил воин.
– Может, – с затаенной надеждой поинтересовался Лепящий, – надо просто попросить? Ну, ведь было уже не раз, так чтобы... говоришь, что тебе нужно, и оно вдруг само происходит, – мысль свою он не закончил, так как порядком смутился: настолько вдруг глупой она показалась ему самому.
Бард откашлялся.
– Это ты имеешь в виду... кхм... нечто вроде – дорогая ограда, мы пришли с той стороны, пожалуйста, выпусти нас наружу? – Хейлин, криво улыбнувшись, скептически взглянул на "дорогую ограду".
– Ну или в более грубой форме. Так, как Гимир умеет, – тихонько хмыкнула Рейлан.
Сам Гимир глядел на брата, слегка ошалев. Потом покрутил пальцем у виска и решительно двинулся вперед. То ли трава услышала барда, то ли им просто повезло, но в плетении нашелся участок, где расположение колючих плетей давало возможность перелезть довольно легко и без опасности разорвать всю одежду.

[Reylan >>>]

Хейлин пошел за старшим, хихикая вслед и старательно не подавая виду, что действительно хихикает.
Растительность на них не кинулась, и вскоре вся четверка перекочевала по ту сторону ограды. Пологий склон спускался к раскинувшемуся перед ними вправо и влево озеру. Несмотря на то, что день был ясный – вода не была прозрачной. Она казалась мутно-зеленоватой, того оттенка, который обычно характерен для моря. У полусгнившего причала покачивалась лодочка.
Внезапно сзади послышался шорох. Гимир, обернувшиqся на шум, увидел, как над оградой выросла колючая плеть и сердито покачалась из стороны в сторону, грозя собой за неимением пальца. Ему показалось, что он узнает след от своего меча – хотя возможно, сыну Хортара просто почудилось.
– Не люблю я, – подал голос Хейлин, тоже повернувшийся к источнику звука, – такие дороги, по которым можно только в одну сторону идти, и назад нельзя вернуться. Но нам что-то везет на такие дороги.
– Эта не та дорога, по которой стоит возвращаться, – пожал плечами старший.
– Интересно, а лодочку специально для нас оставили? – произнесла Рейлан, – Слишком уж это подозрительно. Не нравится мне эта тухлая водичка.
Хорн, видимо, проникшись ее подозрительностью, не стал подходить к причалу ближе.
– Но вплавь мы ведь не можем, – сказал он; впрочем, в его словах слышался оттенок вопроса. – А кроме лодки – никак.
– Может стоит обойти? – предложила Рейлан.
– Может быть, – сказал Гимир. – Правда, я что-то не вижу берегов справа и слева.
Зимняя поглядела по сторонам и пожала плечами.
– А еще можно сколотить плот, – добавил белобрысый. Если не доверяешь лодке.
– Я не доверяю воде, а не лодке, – ответила зимняя, – Впрочем, ты прав. Некоторые из нас слишком много весят, и лодка их просто не выдержит.
Бард страдальчески возвел глаза к небу.
– Можно пойти вообще совершенно другим путем, – сообщил он, пожимая плечами, – можно заморозить в озере всю воду и пойти по нему пешком, это будет намного безопаснее и надежнее... Только вот, вопрос, зачем бы нам так делать, если есть лодка?!

[higf >>>]

– Я... Мы с Кэлларом присоединяемся к большинству, – покорно закатил глаза Гимир. – Каким бы оно ни было.
– Хейлин – ты гений! – одобрила Рейлан, – Я бы очень хотела посмотреть, как вы будете скользить.
– Вот этого-то я и боялся, – хмыкнул тот. – Но это было бы, знаешь, как по муравьям из арбалета. Если мы все поместимся в лодку, я даже грести согласен... какое-то время... а вот по льду все-таки не надо!
Рейлан покорно кивнула.
– По крайней мере, здесь есть что морозить. При случае. В отличие от тех огненных подземелий.
– Ну хоть так, – развел руками маг и рискнул первым влезть в лодку. Она, конечно, покачнулась, породив множество кругов на поверхности воды, но не пошла ко дну сразу же (чего, наверное, и боялась Зимняя), а вполне удержалась на плаву. Как подсказывало чутье Хейлина, поместись сюда еще трое – ничего бы не изменилось.
Он протянул руку, приглашая Рейлан спуститься:
– Воспринимай это как увеселительную прогулку по воде.
Зимняя недовольно скривилась, но снизошла до того, чтоб воспользоваться поддержкой барда, и осторожно шагнула в суденышко. Гимир выждал и аккуратно последовал за ней – лодочка не казалась особо устойчивой, скорее юркой. Воин тут же присел, чтоб не смещать центр тяжести, и потянулся к старому потемневшему веслу.
Лепящий же продолжал в нерешительности стоять на причале.
– А она не пойдет ко дну, если я залезу? – с сомнением спросил он.
– А ты хочешь остаться? – удивился белобрысый.
– Нет, конечно, – поспешно отозвался Хорн, – но утонуть я ведь тоже не хочу, – тем не менее, несмотря на страх (всем стало вполне понятно, что с лодками ему раньше если и приходилось иметь дело, то редко), он осторожно сошел с причала в их "судно".
Под ногами ненадежно закачалось дощатое дно.
– Ой, – сказал Лепящий.
– Если ты сядешь, лодке будет сложнее перевернуться, – заметил Гимир. – Особенно если ляжешь, но здесь негде.
– Ой, – повторил Хорн и послушно опустился на свободное место. Взгляд его выражал затаенный ужас – словно он ждал прицельного падения солнца с неба прямо на эту лодочку, причем в самые ближайшие несколько минут.

[Хелькэ >>>]

– Ну вот видишь, – решил приободрить его Хейлин, – все совсем не страшно! А раз все не страшно – держи весло; к тому же, руки упражнять тебе полезно.
– Да, ничего страшного, – миролюбиво подтвердила Рейлан, – Вода сама по себе не так уж страшна, знаешь ли. Страшно то, что под ней.
С этим жизнерадостным напутствием они наконец отплыли от берега – по весьма зигзагообразной траектории, поскольку мастерство владения веслами Гимира и особенно Хорна оставляло желать лучшего. Тем не менее лодка двигалась в нужном направлении, хотя и казалось, что она то и дело обходит несуществующие острова. Это явно не было морем, поскольку вода оставалась спокойной, как бывает только на озерах. Но, видимо, озеро занимало весь или почти весь квадрат, границу которого они пересекли.
Внезапно пошел дождь, и лишь потом небо стало как-то сереть, а ветер – усиливаться.
– Просто красота... – проворчала Рейлан, натягивая на голову капюшон.
Казалось, что вокруг встают стены воды – впрочем, пока еще весьма редкие решетки.
– Непонятно, куда грести, – пробурчал Гимир. – И никто не держит над головой зонт.
Рейлан подняла к небу руки, сложенные горстями, и капли воды зависли над ее ладонями, не коснувшись, замерзли и закрутились в прозрачную ледяную сферу, осветившуюся изнутри голубоватым сиянием. Зимняя подняла руки выше, заставляя сферу двигаться вокруг лодки и освещать путь. Сияние было холодным и не слишком интенсивным, а потому девушка поглядела на Хейлина и предложила:
– Может, твой свет получится ярче?
– Я бы даже сказал, наверняка так и будет, – кивнул маг, рукавом стирая капли дождя с лица. Взял посох, который устроил до того между колен (не приведи Высшие, братец предложит его использовать как третье весло), и приподнял повыше.
С навершия сорвалась крошечная, но ярко-золотая искорка, и поплыла вверх и вперед, постепенно разрастаясь в светящийся шар. Он приблизился к сфере льда – и то, что та не начала таять от такого соседства, подтвердило склонность Хейлина именно к этому виду магии – огню, который не обжигал.
Стало светлее, но...

[Reylan >>>]

– Что за демонщина? – сердито вопросил Гимир.
– Это не демонщина, – квалифицированно заметил Кэллар, но, кроме сожителя, жреца никто не услышал.
А если бы и услышали – вряд ли ответили вы. Стены воды справа и слева росли и были уже именно стенами. Лодка, не нуждаясь более в веслах, уверенно шла вперед – и вниз.
– Мы случайно не падаем? – тревожно предположил бард. Хорн, услышав его, едва не уронил весло.
– А... а повернуть мы никак не можем? – спросил у Гимира Лепящий, надеясь, что тот лучше разбирается в лодках и плаваниях... особенно таких, когда с водой происходят всякие неожиданные вещи.
– Греби назад! – распорядился тот. – Ну, в другую сторону, во имя Бездны!
Сам он уже табанил вовсю, но не сказать, чтобы это заметно помогало.
Рейлан подобралась ближе к носу и поглядела на воду. Воздух вокруг зимней начал заметно холодеть – гораздо сильнее, чем при создании светящейся сферы, брызжущие от стен воды мелкие капельки леденели, оседая инеем на волосах, лицах, плечах. Выставленные вперед руки Рейлан побелели, волны холода устремлялись к воде перед лодкой, стараясь сковать ее до самого дна. Вполне возможно, она преуспела бы: лед успешно образовывался – и так же успешно уносился появившимся быстрым течением.
Но Рейлан не собиралась сдаваться так быстро. Следующая образованная ее магией льдина намертво примерзла к лодке. Лед принялся захватывать водное пространство вокруг и в глубину. Хейлин, прекрасно сознавая, что магия огня тут не очень-то поможет, предпочел обеими руками ухватиться за борта покрепче – и созерцать происходящее с выражением зарождающегося ужаса в глазах. Бросив весло, Гимир вцепился в борт лодки, готовый то ли упасть на дно, то ли выпрямиться, то ли броситься наружу.
Однако до дна все еще было далеко – и льдина всем весом стремилась вниз, вопреки закону, по которому ей полагалось всплывать. А потом в воде вдруг разгорелся свет, который не имел источника и лился со всех направлений сразу... Стало теплее – и стены, обрушившись сверху, захлестнули их с головой, разбросав из лодочки.

[higf >>>]

Хейлин, отчаянно работая руками, попытался вернуться на поверхность. Из-за этого света, однако, стало невозможно разобрать, где тут поверхность, а где дно, и есть ли оно вообще… Вода была на удивление теплой; вернее, она не казалась холодной, чего стоило бы от нее ожидать, и это тоже весьма удивило барда.
«А ведь я, кажется, тону», мрачно подумал он. Запас воздуха в легких кончался, а на языке так и застыл непонятный, пресноватый вкус этой воды, которой он наглотался в первые секунды.
Мимо него проплыл Хорн, едва не задев веслом. Лепящий почему-то так и не выпустил его из рук.
«Мы все тонем», опечалился Хейлин и вздохнул... минутку... вздохнул?! Запоздало он сообразил, что отчего-то еще не захлебнулся, а, кажется, дышит. Или перестал дышать, но еще не умер.
Тот факт, что она может дышать, Рейлан удивил не слишком. И не слишком обнадежил: вокруг ощущалась чужая магия, и коль скоро неведомый пока колдун не желал их утопить, значит, желал чего-то другого, и вряд ли это было своеобразным приглашением на чай. Зимняя прекратила колдовать и вверила себя воле течения. Помериться силами с прервавшим их путешествие негодяем она еще успеет, а энергию нужно поберечь.
Гимир бы еще долго надрывал легкие враз зачерствевешими крошками полупереваренного, медленно становящегося отравой воздуха, если бы не подсказка Кэллара. Он задышал, сам не понимая как, и отдался воле волн – или того, кто навязывал ее волнам.
Теплые струи, точно змеи, несли в своих кольцах добычу сперва в мутной от борьбы течения и льда, потом в прояснившийся воде: склон, уходящий вниз; камыш; водоросли, сперва стелящиеся по дну, а потом превращающиеся в настоящий лес, где настойчивая вода продавливала тропки, пугая робких рыбок, с успехом заменявших здесь зайцев и белок. А потом они остались лежать на поляне у входа в пещеру, из которой начали выходить... люди? Может быть, или существа, внешне похожие на них, все как один в блестящих одеяниях. В руках у многих из них было что-то не очень понятное, но длинное и острое.

[Хелькэ >>>]

Рейлан поднялась на ноги. Ее волосы струились черными змеями, подхваченные силой воды. Это казалось таким непривычным – стоять под водой. Зимняя попробовала колдовать. Осторожно, едва заметно, заведя руку за спину и попробовав просто наморозить на нее тонкую ледяную корочку. Это ей удалось, и она едва удержалась, чтобы немедленно не сотворить себе ледяное копье, желательно не короче и не менее острое, чем те странные штуки, что были в руках у подводных незнакомцев. Но в последний момент Рейлан сдержалась, решив выждать. Не стоит раньше времени демонстрировать свои возможности.
Хейлин, до того сидящий на траве, поднялся – чего не стал бы делать еще некоторое время, не появись тут "хозяева". Все-таки было бы невежливо приветствовать их сидя, особенно учитывая необходимость продемонстрировать этим людям (вооруженным, отдельно отметил бард) свое дружелюбие и безобидность. Лишь бы они не приняли за оружие его посох... как хорошо, что эльф не упустил его! Впрочем, что-то подсказывало Хейлину, что его верный деревянный спутник все равно был бы принесен сюда теми же волнами, что любезно отнесли их к этой пещере.
Лепящий Металл – взгляд которого был намертво прикован к острым предметам в руках появившихся, – печально и тихо вздохнул. А ведь ему с самого начала так и показалось, что не надо им в лодку садиться, не надо.
– Приветствую вас, – провозгласил один из встречавших, высокий и широкоплечий, приближаясь к путникам.
По мере приближения Гимир, который тоже встал и незаметно передвинул поудобнее меч, шепнул брату, вглядевшись:
– Слушай, это не одежда, а чешуя какая-то!
– Но на рыб они все-таки не похожи, – оценивающе заметил бард.
Рейлан пристроилась позади своих спутников и все-таки сотворила себе холодный острый клинок, благо сырья было предостаточно, и даже напрягаться не приходилось, как в случае, например, с воздухом, чтобы получить материал для льда. Длина ледяного лезвия, впрочем, была не столь велика. А вот метнуть его при случае, будет весьма удобно.
– Гости нечасто бывают в наших владениях, – продолжил встречающий и, грациозно склонив голову, отступил. – Я слуга королевы Лимнейль, проходите же в ее владения!
Проходите-проходите – недвусмысленно добавляла указующая рука.

[Reylan >>>]

– У вас оригинальный способ приглашать гостей, – заметила Рейлан, подивившись и способности говорить под водой.
Мужчина – а это вне всяких сомнений был мужчина – ничего не ответил, только рот растянулся в по-рыбьему широкой усмешке.
– По-моему, он издевается, – прошептала Рейлан на ухо Хейлину.
– Зато не проявляет агрессии, – тихо ответил тот, беспечно пожимая плечами и тоже улыбаясь, в ответ проводнику.– Слышала когда-нибудь о русалках? По-моему, это что-то похожее, только без хвостов.
Хорн, ступая в указанном направлении, что-то бормотал себе под нос еле слышно, загибая пальцы. Приблизившись к нему, по губам можно было разобрать обреченное: "огонь... деревья... теперь вода". Лепящий явно был обеспокоен тем, что предстоит им дальше.
– Вот как?! – внезапно рассвирепела Рейлан, – То есть, ты считаешь, что если человек... или кто оно там... не проявляет агрессии, а просто тихо глумится, то он просто душка?!
Шепот ее делался все громче и яростнее.
– Ну если так считать, то я и сам – просто душка, – хмыкнул бард, – но я так не считаю. Могут издеваться сколько угодно, это то, что вполне можно потерпеть – мы вряд ли здесь надолго. А если нападут... да, наше пребывание тут будет намного короче, но я бы этого не хотел.
– Я думаю, – демонстративно повысив голос, заговорила Рейлан, – Нас не зря сюда пригласили. От нас наверняка опять что-то хотят. Эй, уважаемые, чего вы хотите? Кого на этот раз нужно изловить или изгнать?
– Об этом вам расскажет королева, а я лишь ее слуга, понимаете? – на этот раз в голосе приглашающего было некоторое сомнение в умственных способностях вновь прибывших.
– Да ладно! – Рейлан разошлась не на шутку, – К чему все эти церемонии. Давайте имя, внешние данные, где искать негодяя, и мы пойдем, чего время тянуть?
– Не пойдете! – заверил представитель хозяев.
Хейлин обреченно вздохнул и еще более обреченно хлопнул себя ладонью по лбу.
– Интересно, как этой рыбке понравится, если я вот прям сейчас отморожу ему то самое, что скрывают эти симпатичные чешуйки? – вновь понизив голос, поинтересовалась Рейлан у Хейлина.
– Предлагаю пойти, чего вы там шепчетесь? – Гимир ступил ближе к спутникам.

[higf >>>]

– Да я просто интересуюсь у твоего брата, как лучше поступить: отморозить рыбке детородный орган сразу, или в качестве акции устрашения продемонстрировать свои способности на тебе! – огрызнулась зимняя на ни в чем не повинного воина, просто попавшего под горячую – или скорее холодную? – руку.
Менестрель чуть было не взвыл.
– Ну вот кто, – страдальческим тоном спросил он у Зимней, – кто из нас маг Огня? Тебе положено быть хладнокровной и безразличной, а мне импульсивным и вспыльчивым... мне кто-нибудь объяснит, почему все наоборот и что с этим делать?! – Хейлин взмахнул посохом и тот скользнул в воде в опасной близости от их сопровождающего. – П-простите, у нас тут небольшие разногласия, но мы идем, да-да...
– О, дорогой маг огня, – хихикнула Рейлан, – Знаешь, я очень люблю рыбный суп. Ты не мог бы сварить для меня того, что слева?
И Хейлин вдруг с ужасом понял, что, действительно, он, маг огня, находится сейчас в воде. Под толщей воды неизвестно в сколько лиг.
– Это... дельный вопрос, – пробормотал он, – я вообще не знаю, смогу ли тут колдовать.
Вытянув руку, он попытался создать маленький огонек на ладони.
Легкое шипение и теплая вода, мягко омывшая ладонь, были ему ответом.
– Если я что-то и сварю, – пробурчал бард, – то в первую очередь себя.
Гимир решительно двинулся вперед – туда, куда все еще указывала неутомимая рука, имени хозяина которой они так и не знали. Хорн поспешно присоединился к нему – вероятно, опасаясь, что ему достанется или от Рейлан, или от Хейлина.
Рейлан нахмурилась, скрестила руки на груди и недовольно надула губы.
– Ну-у, – протянул менестрель, искоса взглянув на нее, – только не говори, что хочешь остаться. Это разобьет мне сердце. Это не метафора и не шутка... и не повод меня стукнуть, если что, хотя ты можешь думать иначе.
Зимняя поглядела на Хейлина как-то печально:
– Если б ты знал, как мне все это надоело, – вздохнула она и отправилась вслед за Гимиром и Хорном.
– Все это – или все эти? – рискнул уточнить маг.
– И эти! – Рейлан ткнула пальцем в спины идущих впереди спутников, – И эти! – она указала на сопровождающих, – И это! – рука ее сделала широкий круг.
– Себя не забудь, – тихо пробормотал слышавший эти слова белобрысый.

[higf >>>]

Топаз. День третий

– Наверное, она отправилась поохотиться, – выразила робкую надежду загорянка. В памяти, между тем, некстати всплыли рассказы о чародеях, что оборачивались зверями и забывали о человеческой природе.
Взгляд девушки упал на израненные руки француза и она осторожно накрыла их своими ладонями и неспешно начала изливать внутренний огонь души, исцеляя раны. Удивительно, но в эти моменты прикосновения её ничуть не смущали.
Брат Поль же сперва, казалось, этого и вовсе не заметил – собственные мышцы напоминали ему размокшие тряпки, которые никаким усилием напрячь нельзя. Однако когда боль в руках стало стихать, он приподнял голову и поглядел на загорянку с таким видом, что было ясно – только заметил.
– Я уверен, что ваши руки благословлены Господом, – заявил он. – Вы случайно не королева?
– А что это такое? – озадаченно уставилась на него охотница.
И встретилась с не менее удивленным взглядом черных глаз.
– Правительница... кто правит твоим народом?
– Старейшины и вожди племён, – ответила она. Подумав, добавила: – В Империи правит Император. У старших, я слышала, вовсе никто не правит. Но их я раньше не встречала.
– Ага, обрадовался француз, – ты знаешь, что такое Император. Так король – это вроде того. Верховный правитель. И его руки могут излечивать некоторые болезни.
– Нет! – почти испуганно замотала головой Вхен. – Это дар Тэзерата, никакая я не правительница! Как можно управлять другими, если даже над своей жизнью власти не имеешь?
– Правитель тоже не имеет власти над своей жизнью, – наставительно заметил священник. – Бог возлагает на него долг заботы о государстве.
– Повидала я в своей жизни и королей, – авторитетно заявила Маэджана, предусмотрительно отходя при этом подальше от края пропасти, – Точно скажу – не королева. Слишком чумазая. Не поняв издёвки, Вхен простодушно кивнула. Это ж и слепому понятно, что никакая она не правительница, а что до чумазости, так и тут не поспорить. Вода попадалась им куда реже, чем грязь.

[Reylan >>>]

– Еще есть святые... – брат Поль приподнялся на локте и вновь упал – непослушные мышцы подвели, так что договорил он, снова лежа, – благословенные Господом. Иногда, правда, Сатана дает дар ложного исцеления.
– Темные силы обычно предлагают более лакомые плюшки в награду за службу, – заговорщицким шепотом сообщила Маэджана.
Священник покосился на нее с неодобрением, явно вспомнив изгнанного демона.
– Например, наделяют твое зрение потрясающим свойством видеть сквозь одежду! – завершила воровка и, округлив глаза точно изображая некий колдовской взгляд с теми самыми необыкновенными возможностями, воззрилась на Азру.
Та отреагировала неожиданно спокойно. То ли не поверила, то ли просто не знала о том, что женщины могут разглядывать друг друга с... особым интересом.
– Какой-то глупый дар, – ответила она с сомнением в голосе.
– Нет, ну почему же, очень даже полезный, – возразила воровка, – Можно узнать, где именно объект прячет деньги и драгоценности. Путешественники редко выставляют такое на всеобщее обозрение... И потом, обычно дар идет в комплекте со способностью видеть сквозь стены, что, согласитесь, тоже весьма полезно.
– Не знаю, – неожиданно протянула загорянка. – Наверное, такой дар принесёт меньше бед, чем мой.
Брат Поль даже не сделал замечания по поводу того, что воровать нехорошо. Он заворочался, и наконец сел – к Маэджане боком, то и дело ерзая и оценивая угол ее зрения.
– А твой – это который? – с любопытством спросила воровка, покосившись на брата Поля и вновь обернувшись к Азре.
Та с некоторым недоумением посмотрела на Маэджану, но довольно скоро отвела взгляд, будто это зрелище было ей не слишком приятно.
– Я умею делиться своими силами и исцелять людей, – тихо призналась она. – Немного, но умею.
– Тогда я тем более не понимаю, – хмыкнула воровка, – о каких таких бедах ты говоришь? Нет, разумеется, особого вреда не будет, если я, прозревая сквозь сие потрепанное облачение, – тут воровка ткнула пальцем в сторону священника, – узнаю об... гм... особенностях строения некоторых сокрытых от нас частей его тела... Но ведь от твоего исцеления тоже не будет бед. Наоборот!

[Aertan >>>]

Охотница только ниже опустила голову и, казалось, как-то потухла.
– Вас двоих не было рядом, когда я рассказывала одну историю, – нехотя начала она. – А почтенный Гарэль, наверное, вспомнит её.
Коротко, почти сухо Вхен повторила сказание о целителе, что звучало в стенах замка клыкастого.
– Это был мой предок, – просто пояснила она, завершив повествование. – Со мной случалось иное, но в этом было не больше радости.
– Это было безбожное деяние, – хмуро отметил священник, который, увлекшись рассказом, сменил позу на более свободную. – Никто не может чувствовать себя спокойным за свою жизнь, как бы праведен он ни был, пока не установилась Царствие Господне. Впрочем, наверняка после смерти его ждала награда...
Он покосился на воровку – и не задал загорянке вопроса.
– Вот же бедняга, получил от благодарных людишек, – сочувственно покивала воровка, – Знаете такую поговорку: не делай добра, не получишь зла?
– Какая глупость, хей-най! – возмутился подзабытый было в прострации Гарэль. – Если не делать добра, то что же, кроме зла останется, осмелюсь спросить? Маэджана-ванье, а ты другую поговорку не слышала: сеющий ветер пожнёт бурю?
Сорока был занят очень важным делом. Кое-как вернув контроль над левой рукой, он неловко и с явным трудом отгибал в стороны пальцы правой.
– Неа, не слышала, – нахмурилась Маэджана, – сдается мне, в ней кроется какой-то подвох.
– А не пора ли нам пойти... – попробовал размять ноги брат Поль, и тут же исправился: – Ох... не пора ли нам устроиться на ночлег?
– Пора-пора, – охотно согласилась Маэджана, – а еще пожрать, выпить и покурить.
– Благословив за пищу Господа и не злоупотребляя вином, – уточнил служитель божий.
– Да, мы его благословим, пусть только пошлет нам ту самую пищу, – заметила Маэджана и принялась оглядываться. На той стороне, откуда они пришли, никакой надежды раздобыть пропитание не было, и она надеялась, что может быть здесь будет лучше.
– А у нас ничего не осталось? – огорчился брат Поль.
Накрытых столов в пределах видимости не наблюдалось.
– Есть крупа на пару котелков, – обыденное дело вернуло загорянку из омута болезненных воспоминаний, – но лучше бы оставить её про запас, а сейчас добыть свежую пищу.

[Барон Суббота >>>]

Оглядев безрадостную степную картину, взгляд Вхен наткнулся на едва преодолённую отрядом пропасть.
– И отсюда стоило бы отойти. Вдруг то, что мешало перебраться, вылезет оттуда? – тихонько, будто боясь быть услышанной неведомым хозяином пропасти, добавила она.
– Только недалеко, – предложил священник.
Маэджана кивнула:
– Давайте пойдем... пока эта кошка не сожрала всю дичь в округе, спорим, ей и в голову не придет с нами поделиться? – и она шагнула вперед, вынимая из перевязи метательный нож и внимательно осматриваясь уже на ходу.
– А как же Нарх... Дракон? – спросила загорянка, глядя на оставленный по ту сторону меч.
– Дракон вернётся, – объяснил Гарэль, постоянно оборачивающийся в сторону обрыва и верёвки, один конец которой был всё ещё обвязан вокруг меча, а другой эльф крепко примотал к запястью. – Только мне нужно отдохнуть. Дёргать придётся очень сильно.
– А вы не ранены, брат Гарэль? – спросил француз, и добавил: – Тогда нам лучше остаться здесь...
– Хорошо. Или я догоню вас позже, осмелюсь доложить, – отозвался Сорока, не отрывая взгляда от меча.
– Не нужно уходить далеко друг от друга, – тихонько высказала своё мнение охотница. Догонять Маэджану, впрочем, она не бросилась.
Священник с кряхтением поднялся и коротко помолился, вознося хвалу за успешную переправу и прося за заблудшую кошку-зимнюю, потом вновь растянулся на земле и уставился в ночное небо, словно пытался разгадать геометрические узоры звезд. Время незаметно кралось в темноте вокруг них.
Загорянка уселась в стороне, подальше от разлома, и тихо пела что-то на своём родном языке. Была ли это священная песня, молитва или просто рассказ о произошедшем за день? Кто его знает.
Гарэль Сорока просидел без движения всё ночь. Мгновения песком летели мимо того, кто видел, как умирают века, а он сидел на земле и лишь медленно поглаживал кончиками пальцев верёвку, которую так и не выпустил. Верёвку, на другом конце которой слегка серебрился в ночи одинокий Дракон. Древний клинок чуть заметно светился изнутри, перекликаясь с далёкими звёздами, которые некогда зажигал своим дыханием и гасил движением. Ночь шла между этих двух процессией чёрных кошек в тёмной комнате. Ночь шла, а они не замечали.

[higf >>>]

Топаз. День четвертый

Лишь под утро встал эльф, как встают тени со смертного ложа. Призрачный свет ещё толком неродившегося дневного светила тронул его волосы драгоценной платиной, зажёг в глазах неземные огоньки, а с той стороны ответил золотистым взблеском истомившийся Дракон.
– Estade mellon!* – взлетел к светлеющему небу звонкий голос, и в тон ему запел резко натянувшийся канат.
А с той стороны, опоздав на пару секунд, догоняя уже эхо восклицания, с явным свистом летел Дракон. Это было невозможно, худосочный эльф просто не мог дёрнуть так сильно, чтобы выдернуть из земли меч, который выдержал вес даже брата Поля. Не могло быть, а было, и древний клинок лёг рукоятью в ладонь счастливо смеющегося Гарэля Сороки.
Разбуженная восклицанием, Вхен отчаянно тёрла лицо и моргала от яркого утреннего солнца. Грязь с рук ложилась на кожу тёмными полосами и разводами, а попытка вытереться рукавом (тоже уже не особенно чистым) привела лишь к более равномерному тону чумазости.
– Маэджана не возвращалась? – оглянулась в поисках воровки загорянка.
– Похоже, что нет, – тревожно откликнулся моргающий священник. – Надеюсь, с ней ничего плохого не случилось.
Он сидел рядом с охотницей и не удержался, чтобы не задать вопрос:
– Что же такого случилось с вами? Вы вчера говорили... не подумайте, но... – голос его стал почти извиняющимся, – возможно, исповедь поможет.
– Исповедь? – непонимающе повторила Вхен. – А что это?
– Таинство, – ни секунды не задумываясь, ответил брат Поль. – Таинство веры. Человек, чтобы очистить свою душу от тяжести совершенных грехов, кается в них священнику. Хотя нет, вернее будет сказать – богу, ибо смиренный служитель в этот момент – лишь сосуд для Бога, который слышит его ушами и говорит его языком, благословляя и отпуская грехи. Прощение же дает сам Господь, а без исповеди нельзя очиститься от прегрешений.
Некоторое время загорянка пребывала в задумчивости, припоминая что такое грех, как и зачем его отпускает.
– Но я не... – девушка запнулась на малознакомом слове, – совершала грех. Зачем мне ис-по-ведь? И зачем говорить кому-то, когда можно рассказать Тэзерату? И куда вы отпускаете этот грех? Скверна или есть, или нет. Выжечь её в себе может только сам человек.

_______________________
* зову друга – диалект квэньи

(все те же)

[Reylan >>>]

– Не человек, но Господь! – резко возразил брат Поль. – Если человек того хочет и кается искренне. Ибо не должен человек сам себя судить и прощать, лишь Творец, что выше его!
Получив такой отпор охотница снова замкнулась и замолчала. В её голову никак не укладывалось, что несовершенства и слабины души нужно не исправлять самому, с советом и поддержкой Тэзерата, а зачем-то вымаливать у него. А в чём тогда твой труд и рост? Но спорить об этом со старшим и, очевидно, убеждённым в своей правоте человеком она не решалась. Да и не хотела.
– Покаяние – не сожаление о прошлом, но раскаяние, мысль о Боге. Когда он в центре всего Бог, всё встает на свои места, – задумчиво продолжил француз. – Всё, что Божие – настоящее и важное. Всё, что вне Его, не имеет ценности. Но, – он вздохнул, – должно быть добровольным...
Молчание длилось ещё какое-то время. Загорянка пыталась понять как этот человек умудряется сложить верные, в общем-то, слова в какие-то странные, непонятные сочетания.
– Когда я была маленькой, – с некоторым трудом начала она, – на нашу деревню напали, как и на многие другие в той войне. Я тогда уже научилась использовать дар и о нём знали.
Фразы звучали отрывисто, рвано, будто произнести каждую следующую было сложнее, чем предыдущую.
– Почти всех убили, а меня забрали с собой и посадили в клетку, в каких обычно держат зверей. Эти люди продавали мой дар тем, кто платил за исцеление. Сначала я отказывалась, но меня били палками пока не образумлюсь. В чём я должна каяться? – неожиданно резко и зло спросила Вхен у священника. – За что просить прощение?
Тот отвернулся, и его взгляд утонул в пропасти, наискосок падая вниз и натыкаясь на склоны.
– Я не знал... думал, что-то совершённое тяготит вас... Верьте – Господь вознаградит за испытания!..
Он попытался сказать это с подъемом, но фраза прозвучала слабо, почти жалко.
– За что тут награждать? – с каким-то болезненным недоумением поинтересовалась девушка.
– За перенесённые с достоинством невзгоды, – с не меньшим удивлением ответствовал брат Поль.

[Aertan >>>]

– Перенесённые? – похоже у загорянки появилась привычка повторять слова за собеседником. – Беды, невзгоды и испытания происходят затем, чтобы научить нас чему-то, изменить нас к лучшему. Что толку с того, чтобы стерпеть и перенести? Если урок не усвоен, такая беда будет возвращаться снова и снова. Немногие из нас способны учиться, живя счастливо. Мы получаем то, что нам необходимо, чего мы сами себе просили, воплощаясь в жизнь. Неужели Тэзерат должен награждать нас за то, что вынужден раз за разом повторять один и тот же урок, в то время как мы вместо того, чтобы понять что нам втолковывают, будем просто переносить невзгоды с достоинством?
Заметив, что непочтительно повысила голос и вообще вступила в спор со старшим уважаемым человеком, Вхен смутилась и опустила голову.
– Простите, уважаемый, я забылась.
– Что вы, – вздохнул француз. Он посмотрел с грустью и провел ладонью по лбу. – Это просто я недостоин и не могу донести до вас, как должно, учение Христово. Будь на моем месте человек более ученый и красноречивый, обладающий даром зажигать сердца – вы просто не могли бы не понять, не могли не поверить... А я...
Слова утонули в накатившей волне тишины.
Первым её нарушил эльф. Весь разговор он простоял чуть в стороне, как и всегда очень-очень внимательно слушая. Гарэль как-то смущённо кашлянул и негромко проговорил:
– Я не уверен, но по-моему, Дракон говорит с вами. Если я правильно понял, он говорит, что величайший дар, который когда-либо получали живущие – это дар свободной воли. Он говорит тебе, Азра-ванье, что нет никаких уроков Тэзерата, которые надо выучить, потому что мудрый брат никогда не ставил задач с решением. Он всегда предлагал вопросы, которые не имеют ответа, и драгоценен сам поиск, сам путь к нему. А тебе, брат Поль, Дракон говорит очень просто, но я не понял, что он имеет ввиду. "Бог живёт в твоём сердце", – вот, что он сказал.
Сорока пожал плечами, забыв добавить "хей-най" или привычное "осмелюсь доложить", и замолчал.
Слова, переданные эльфом были простыми, и даже банальными...если забыть, чем, а вернее кем был его меч раньше. И на какое имя откликался.

[Барон Суббота >>>]

Брат Поль кивнул – на этот раз он был согласен с эльфом. ведь и в Библии говорилось "да обережет Господь Бог твой сердце твое..."
Загорянка же промолчала. Сказанное настолько не укладывалось в привычную ей картину мира, что девушка просто отказалась это принимать. Не может язат говорить такое. Может, Старший неверно понял Нархэта? Ведь речи Творца и его язатов не похожи на людские. Они не облечены в слова, а полны смысла, который искажается при попытке выразить грубой и примитивной речью. Поэтому существует столько разных трактовок и мнений, столько разных песен, описывающих одни события на разные лады. Если бы суть возможно было передать словами, эти самые единственно верные слова давно бы прозвучали. Да, наверное Старший просто по-своему понял послание язата.
Гарэль приподнял одну бровь, потом прищурился и незаметно для себя принял вид пророка, готового изречь Истину.
– Там костёр! – сказал он, и это прозвучало особо сложным откровением. – Ну, в смысле дым. Осмелюсь доложить...
Охотница проследила за его взглядом. Прищурилась. Напрягшись, она рассмотрела дымок. Наверное. Или же ей просто очень хотелось увидеть то, что так легко разглядел остроглазый Старший?
– Наверное это госпожа Маэджана, – неуверенно предположила Вхен. Воспоминания о том, зачем ушла воровка вызвали урчание в животе. Да уж, поохотиться и поесть определённо стоило.
– Может, она подает нам сигнал? – предположил брат Поль, вставая на ноги. – Пойдем?
Перед ними, как теперь можно было разглядеть, расстилался зеленый ковер равнины, где светлый фон травы кое-где сменялся клубком более темных нитей, обозначавших рассыпанные кучки деревьев. Из-за одной из них и струился к небу тонкий полупрозрачный шлейф, который разглядел остроглазый эльф.
– Пойдём! – радостно согласился Гарэль, вскочил на ноги, но потом осёкся.
Какая-то смутная, непонятная тень омрачила его лицо: губы чуть поджались, лоб прорезала еле заметная морщина, глаза сощурились. Мгновение, но перед священником и охотницей стоял соверешнно незнакомый им эльф, которого язык не повернулся бы назвать Сорокой.
– Только я пойду вперёд, – сказал он, и черты его вновь смягчились. – Там может быть нечто опасное.

[higf >>>]

– Берегите себя, брат Гарэль – пожелал священник, но не стал оспаривать этого права. Загорянка же молча взяла в руки лук и вынула стрелу из колчана.
Эльф кивнул, поправил Дракона и быстро пошёл в сторону костра. Его лёгкие шаги постепенно перешли в бег, бесшумный и летящий.
Если бы Маэджане сказали, что ее драгоценную персону причислили к разряду "нечто опасное", это, возможно, польстило бы ее самолюбию. Впрочем, едва ли Гарэль имел в виду ее, когда говорил об опасности. Однако, кроме воровки, сидящей, скрестив ноги, подле небольшого костерка, на пути эльфа не встретилось никого. Маэджана сосредоточенно поворачивала над огнем ветку с нанизанной на нее тушкой какого-то небольшого зверька. Больше всего он напоминал какую-то крысу, только без хвоста. Рядом на расстеленных на земле больших темных листьях лежала парочка уже прожаренных, судя по виду.
Гарэль пристально рассмотрел всё это, не показываясь воровке на глаза, после чего вложил два пальца в рот и пронзительно свистнул. Резкий звук взлетел над верхушками деревьев и растаял, на несколько мгновений погрузив мир в тишину. Лишь сделав это, Сорока вышел к костру.
От неожиданного звука Маэджана выронила свой шашлык в костер, подскочила, и в руках у нее появилась пара ножей. Увидав, кто это здесь развлекается, она раздраженно поинтересовалась:
– Ты что, забодай тебя корова, сдурел, ушастый, так пугать честную женщину?!
– Не кричи, Маэджана-ванье, – спокойно отозвался эльф, подходя ближе к костру. – Теперь наши друзья знают, что опасности нет. Иначе я не стал бы так шуметь. Кроме того, теперь они знают, куда именно надо идти.
Игнорируя оружие в руках воровки, Гарэль прошёл мимо неё и сел у огня.
– Твоя охота была удачной, осмелюсь спросить?
– О даа, – отозвалась воровка и принялась выуживать с помощью ножей оброненное в костер мясо, – И поскольку ты меня напугал, именно твоя порция будет более прожаренной.
– Это ничего, – обронил эльф. – Я соберу ягод и трав. Постарайся не напугать Азру-ванье, она может идти со стрелой наготове.
С этими словами он вновь скрылся между деревьев.

[Reylan >>>]

– О да, – сварливо отозвалась Маэджана, – Порядочная женщина всегда должна иметь что-нибудь весомое наготове. Иначе она очень скоро перестанет быть порядочной.
И воровка вновь принялась колдовать над нехитрым завтраком.
Когда раздался свист, брат Поль вздрогнул и вгляделся вперед – священник и охотница изрядно отстали от эльфа.
– Ему не грозит опасность? – посмотрел француз на девушку. – Как вы думаете?
Та только пожала плечами. Откуда ей знать? Об условных знаках никто не уговаривался, так что свист мог в равной мере обозначать как призыв на помощь, так и знак отсутствия опасности. А может это у старших вообще такая традиция. Или забава...
– Если мы поспешим – хуже не будет, – небыстрая мысль наконец выразилась в словах.
Когда они вышли на поляну, Сорока уже успел вернуться с пучком разлапистых зелёных листьев в руках. Полный энтузиазма, он явно пытался накормить ими Маэджану, всё с тем же не вполне здоровым возбуждением, что и всегда.
Воровка этой щедрости не оценила, впрочем, тут же предложила попробовать высушить и скурить принесенную эльфом растительность.
Брат Поль с энтузиазмом принюхался и озабоченно пробормотал:
– Надеюсь сегодня не постный день, я запутался с календарем...
– А что такое "постный"? – незнакомое слово, как водится, озадачило охотницу.
Вздохнуть француза заставили, видимо, тяготы миссионерского труда и невежество предполагаемой паствы.
– В дни поста надо быть очень воздержанным в пище, вкушать ее единожды в день и не есть мяса, также яиц и не пить молока.
– Если у вас постный день, нам больше достанется, – жизнерадостно сообщила Маэджана, раздавая спутникам нанизанные на прутики кусочки мяса.
Вхен какое-то время обдумывала услышанное объяснение священника, потом размышляла стоит ли признаваться в том, что смысл этих слов от неё ускользнул. Проблема решилась очень просто. Аромат жареного мяса увёл мыслительный процесс от абстрактных понятий к вполне конкретным потребностям и, коротко поблагодарив воровку, загорянка принялась за еду.
Сорока, расстроившийся было, невниманием к его листьям, большую их часть покрошил небольшим ножиком на свой ломоть мяса и теперь сочно хрустел получившимся блюдом. Остатки же скрылись в недрах одеяния эльфа.
– А почему нельзя именно мяса, яиц и молока, брат Поль? – поинтересовался он, не прекращаяя жевать.

[Aertan >>>]

– Согласны ли вы, что человек должен обуздывать свой гнев, свою леность, жадность и другие страсти и пороки? – вопросом на вопрос ответил священник.
– Неа, – встряла Маэджана, хотя ее и не спрашивали, – Не стоит держать в себе. Вот вы пробовали когда-нибудь долго не мочиться?
– Согласен, – как-то быстро и резко ответил эльф. – И?
Покосившись на Маэджану и решив пока не обращать внимания на паршивую овцу в стаде, брат Поль продолжил:
– Обуздание своего тела помогает обузданию духа. Пост учит человека сдерживаться. Учит ограничивать себя в удовольствиях, не погрязать в страстях. Это время задуматься о своей душе.
Теперь загорянка выглядела ещё более озадаченной.
– А разве вы делаете это не всю жизнь, а в какое-то определённое время? – изумлённо поинтересовалась она.
– Это было бы прекрасно... – развел руками священник. – Но скажи, тебе не случалось за делами, радостями или горечью забывать на время о Тэзерате? Иногда – надолго. Если бы человек был совершенен, ему не было бы нужды обуздывать себя. Но так бывает, что ритуалы – посты, молитвы, церковные праздники – помогают напомнить то, что ускользает в суете дней.
– А что такое "церковные"? – загорянка, похоже, задалась целью извести брата Поля подобными вопросами.
– И почему получать удовольствие плохо? – добавил эльф, не в силах больше молчать.
– Церковь – это единство верующих. Я – служитель Божий, несу его слово. У меня есть братья, которые поступают также.
– Несёте Его слово... – повторила Вхен. – Вы – пророк?! – ошарашенно воскликнула она.
– Нет-нет, – помотал головой брат Поль, которому не дали договорить. – В Церкви были пророки, но... Разве у вас нет тех, кто лучше других толкуют заповеди Тэзерата и объясняют их другим? Мы – дружина. Как у владетелей земных есть солдаты, так и у владыки Небесного – тоже. Только они несут мечи и копья, а мы проповедуем Слово, Чтобы те, кто погряз во грехе – задумались. Те, кто никогда не слышал – услышали. Те, кто задает вопросы – получили ответы... – он так увлекся своей речью, что вопрос эльфа вылетел из головы, но, встретившись взглядом с Гарэлем, француз вспомнил и продолжил тоном ниже: – А удовольствия часто отвлекают от мыслей о Боге. И чрезмерное увлечение радостями земными часто толкает на грех – отобрать их у ближнего, совершить нечестный поступок. Плохо не радоваться, а не уметь сдерживать себя. Именно сдерживать себя учит пост...

[Барон Суббота >>>]

Священник перевел дыхание. Пребывающая в явном замешательстве, Вхен неуверенно переспросила.
– Получается, у вас есть особые люди, которые рассказывают о Творце?
– Да, – ответил француз тихо, явно смутившись своего порыва и не понимая, как он воспринят. – Те, кто основным делом своей жизни делает изучение трудов пророков Его, постижение замыслов Его, и помогает другим в их духовной жизни.
– А разве это не дело всего народа? – удивлённое выражение, похоже, прочно укоренилось на лице загорянки.
– Брат Поль, наверное, хочет сказать, – вновь подала голос Маэджана, смачно облизав пальцы, – Он хочет сказать, что пока остальные люди получают всяческие удовольствия, такие, как он, постигают... как вы сказали?.. замыслы? Вот... А потом остальным переводят. Более кратко и доходчиво. Да, непростая работа.
Француз посмотрел на Маэджану удивленно, но кивнул:
– Да... примерно так, вы верно поняли.
– У нас, – поколебавшись, решилась рассказать охотница, – слово Тэзерата передаётся в священных песнях. У нас нет специальных людей, которые как-то особенно служат Ему. Есть те, кому лучше других удаётся отвечать на вопросы и помогать понять что-то, но ведь таких людей много. Каждый передает Его Слово, каждый несёт в мир Его волю. Не по особым праздникам или "постам", – малознакомое слово прозвучало несколько неуверенно, – а всегда. Если кто-то болен, его душа полнится скверной, то люди просто помогают ему исцелиться, или изгоняют, если он не желает избавляться от скверны. Получается, что наш народ – церковь?
– Получается, что так, – вместо священника ответил задумчивый Гарэль. – Видишь ли, Вхен, у многих народов люди, лучше других слышащие Богов собираются вместе, учат себе преемников и со временем становятся тем, что брат Поль называет церковью. А вообще, мне нравится, что он рассказывает. Любви только не хватает. Вот вы, друзья, когда-нибудь любили?
В первое мгновение охотница даже не поняла, что Старший обратился к ней по настоящему имени. А когда сообразила – так переменилась в лице, что это не могло остаться незамеченным.

[higf >>>]

– Да как ты можешь, ушастый, смущать порядочных женщин подобными нескромными вопросами! – картинно возмутилась Маэджана, от глаз которой не укрылось внезапно изменившееся настроение загорянки, – Ты на Азру посмотри, бесстыдник, на ней же лица нет!
– Бог есть любовь, – вскинул голову священник. – Превыше всего его любовь к детям своим, даже если им кажется, что это не так. И возлюбив Бога, ты любишь людей.
Он заметил странное обращение и необычную реакцию, но желание защитить достоинство своей веры возобладало над любопытсвом. По крайней мере – на время.
– Азра-ванье, а ты чего так...напряглась? – мимоходом удивился эльф, но тут же переключился на священника. – Тогда всё в порядке! Если ты об этом помнишь – то всё хорошо. Только скажи: если любишь людей – любишь Бога?
– В каждом человеке есть частичка Бога, – серьезно ответил брат Поль. – И каждый, кто умеет любить, приближается к Богу. Только Сатана иногда искажает любовь, и она становится разрушительна...
– Понимаю, – Сорока серьёзно кивнул. – А не в людях? Скажем, в эльфах? Или в Маэджане-ванье?
– Эээ! Минуточку, а я кто – тролль по-твоему, что ты меня отдельно от людей выделяешь? – моментально возмутилась Маэджана.
– Не знаю, кто ты, но на человека как-то не очень похожа, – Сорока нахмурил брови, пытаясь сформулировать мысль. – Даже не знаю, чем, но чем-то отличаешься.
– Ладно-ладно, я тоже о тебе плохо думаю, – отозвалась Маэджана с оскорбленным видом.
– Мы же говорим о любви! – воззвал к собравшимся несчастный брат Поль. – В каждом из нас есть частичка Бога! Только некоторые ее убивают ненавистью и злобой... – грустно добавил он.
– О любви, так о любви, – вздохнула Маэджана, – Когда надумаете перейти к практическим вопросам, могу нарисовать несколько интересных позиций.
– Правда? – почему-то обрадовался эльф. – Ой, обязательно нарисуй! Это ведь тоже любовь.
Воровка заметно оживилась. Она несколько раз провела подошвой перед собой, выравнивая пыль, выбрала веточку поострее и принялась сосредоточенно чертить что-то на земле.

[Reylan >>>]

– Это есть грех и разврат! – брат Поль перекрестился, вскочил и демонстративно отвернулся в сторону.
– Да бросьте вы, здесь все схематично! – попыталась успокоить Маэджана, – Вот если бы я начала лично с кем-нибудь в паре демонстрировать, вот это был бы разврат, а так...
– Да что ты, брат, где грех? Смотри, как интересно! Девушке очень приятно, наверное... А здесь, так и вообще!
– Те, кто посвятил себя Церкви, отрекаются от этих плотских наслаждений! – сурово и поучительно заметил священник. – Это удел мирян... Тех, кто верует, но не служитель Божий.
– Да? А тех, кто не верует? – заинтересовалась Маэджана.
Загорянка и вовсе сидела тёмная как очень спелый помидор. Коментировать происходящее она не собиралась и старательно делала вид, что её нет вовсе.
– Я не могу судить их по законам Божьим, это будет делаться не в этом мире. Могу лишь нести им порученное мне свыше Слово.
Маэджана задумчиво поглядела на рисунки.
– Не вижу тут ничего предосудительного, – заметила она, пожав плечами.
"Не спорьте, здесь так уютно и спокойно..." вдруг почудилось каждому из людей и нелюдей. Они даже не могли бы сказать, что это произнес голос – будто без слов прошелестел ветер, умиротворенно склонилась трава. Вроде бы и слов не было – был смысл, пришедший извне.
– Эээ... вы что-нибудь слышали? – моментально озадачилась воровка.
– Да, – со смесью удивления и настороженности ответила Вхен.
– Мне что-то померещилось, – озадаченно проговорил священник, все еще не оборачиваясь.
– Я тоже слышал, – кивнул эльф, и пальцы его коснулись меча. – Вхен, прислушайся, может ты почувствуешь кого-то?
– Откуда вы знаете моё имя?! – не выдержала охотница и тут же смутилась собственного повышенного голоса.
– Так это твое имя? – француз так охотно уходил от затронутой недавно темы, что был рад схватиться за любой повод и даже забыть о странных голосах. – Я уже слышал, как он так тебя назвал...
Охотница лишь коротко кивнула, продолжая удивлённо смотреть на эльфа. Она явно ждала объяснений.
Тот нахмурился, почесал нос и переспросил:
– А ты разве не так представилась? Хм, действительно, не так. Не знаю, просто Вхен – это ты. Так бывает: смотришь на кого-то и знаешь, кто он. Ну, Вхен – это ведь ты! И иначе никак.

[Aertan >>>]

Маэджана покосилась на Гарэля с подозрением и невольно отодвинулась подальше.
– Но ведь раньше вы звали меня иначе, – заметила охотница.
– Раньше я тебя не совсем видел, – судя по выражению лица, эльф понимал, что говорит нечто странное и очень страдал от того, что не может объяснить толком.
– А что ещё вы видите? – в голове загорянки некстати всплыли сказанные когда-то Маэджаной слова о способности видеть сковзь одежду. Вхен поплотней укуталась в халат, будто опасаясь что видение эльфа распространяется и на более приземлённые аспекты жизни.
– Тебя, – пожав плечам сказал Гарэль. – Кого же ещё?
Священник посмотрел на загорянку с удивлением.
– Послушай... Азра или Вхен – почему ты скрываешь имя от нас? Иногда люди делают это, чтобы скрыть прошлую жизнь от тех, с кем говоришь. Но ведь и то, и другое мы услышали бы от тебя впервые, так какая разница?
– Когда я впервые увидела вас, – пристыженно призналась охотница, – я не знала чего ждать. Ходят слухи об имперских колдунах, способных причинять вред, зная одно только имя. И, кроме того, под этим именем знали целительницу. А Азра всего лишь охотница. Потом же просто не видела смысла. Разве кому-то есть дело до моего имени?
– Ничего нет плохого в том, чтоб называться разными именами, – высказала свое мнение воровка, – Я частенько так делаю. Иногда это очень удобно. В добавок к парикам и накладным носам очень действенно.
Мыслительный процесс в голове брата Поля, однако, продолжал идти. Он почесал нос и спросил:
– Скажи... сестра, если брат Гарэль видит твое имя как твою суть – оно что-то означает? Ведь имена – это слова, и мир начался со Слова...
– Вьюн, – кивнула загорянка. – Это такое лесное растение.
"Расти – это..." дальнейшему не было подходящего слова, ведь нельзя в одном сплести и весеннее солнце, и соки, текущие по жилам, и целующий ветерок, и покой осени и еще много что – а это было именно одним образом, вмещающим все. И снова все ощутили мысль.
– Вы слышали!? – воскликнул священник. – Опять! О Господи, помилуй меня, грешного...
– А вы попробуйте изгнать это... этот голос. Кажется, у вас неплохо получается, – насмешливо предложила Маэджана.

[higf >>>]

Топаз. День четвертый
(с Рейлан и Кошкой)

Коридор сперва был просто каменным коридором, ведущим в пещеру, потом стены его стали покрываться водорослями. Но росли те не беспорядочно, а образуя некий колючий с виду орнамент. От него в стороны отходили похожие, только поменьше. А затем за поворотом открылась огромная пещера, полная существ, похожих на тех, что привели их сюда.
Стены ее отсвечивали таким же чешуйчатым блеском, что у их спутников, и по периметру зала с них скалились головы огромных рыб, разинувшие зубастые пасти, развесившие нечто, напоминавшее удочки, покрытые множеством причудливых наростов. По центру напротив них висела голова, затянутая не чешуей, а скорее мокрой черной кожей, но, несомненно, рыбья или очень похожая. Она устремляла вперед рог, который по длине не уступал росту зрелого мужчины, а прямо под рогом стояла раскрытая раковина, в которой сидела женщина. Была ли он чешуйчатой, сразу было не разглядеть, потому что, единственная из всех, закутана в нечто, напоминавшее платье. Остальные щеголяли почти полной наготой, которую у мужчин нарушала лишь одежда, которую нельзя было назвать штанам. Во-первых, она прикрывала их тела лишь чуть ниже того, что должно быть прикрыто, если есть хоть какая-то одежда, и, таким образом, сильно не доходила даже до колен. Кроме того, будучи сделана из рыбьей чешуи, так похожей на собственную, и сильно обтягивая фигуру эти недоштаны так сливались с телом, что сперва обитатели подводного мира могли показаться голыми.
У женщин лента обтягивала еще и грудь.
– Гости к королеве! – возгласил позвавший их распорядитель.
Сидевшая в раковине кивнула, и стало ясно, что то был трон.
Ее развевающиеся одежды то виделись желтыми, то отливали пурпуром, то уходили в синеву.
– У нас веселье, – милостиво хлопнула она в ладоши. – Итак, дорогие гости, чем таким вы развлечете нас, чтобы вернуться на поверхность?
– А я все гадал, зачем бы мы сюда попали, – вздохнул Хейлин. Легко поклонился в сторону монаршей особы, восседающей в раковине: – Приветствуем вас, королева, и просим разрешения поинтересоваться – это единственное условие нашего возвращения наверх?
Рейлан раздраженно закатила глаза. Только чокнутой бабы в их путешествии и не хватало. Чокнутой бабы, наделенной властью, поправила она себя.
Капризно поведя плечами, особа на троне протянула:
– Да, наверное... Только нам должно понравиться!

[Reylan >>>]

– А вдруг вам так сильно понравится, что вы не захотите нас отпускать? – бард обезоруживающе улыбнулся. – Я слышал, иногда со странствующими менестрелями бывали такие случаи.
– А вдруг вам понравится здесь? – королева, подхватив его слова, кокетливо подмигнула собеседнику.
Гимир скрестил руки на груди. Лично он никогда не считал себя хорошим шутом.
– Даже если и так, – Хейлин, кажется, принял "игру", – долг, обязанности и высшее предназначение ни в коем случае не позволят нам остаться здесь. И посему, кажется, нам не остается ничего иного, как развлечь вас, согласно высочайшей просьбе... – он поклонился королеве еще раз. – И удалиться.
Вздох, что он издал, был исполнен легкой и светлой печали.
– Хорошо-хорошо, об этом мы поговорим потом, произнесла Лимнейль нетерпеливо. – Так что вы покажете мне и моей сестре?
В великолепии зала, сосредоточенном на правительнице, они не сразу заметили неподалеку от королевской вторую раковину, похожую на престольную, но поменьше. Там восседала особа, весьма напоминавшая Лимнейль плавными, чуть резковатыми чертами лица, но носившая, в отличие от угольно-черной шевелюры королевы, льняного оттенка волосы.
– И с чем прикажешь мне выступать? Петь в хоре имени нашего работодателя... как там его? – раздраженно шепнул воин барду.
– Его там Вейтан, – вспомнил Хейлин, тоже шепотом, – но это неважно. Важно вот что – сможем ли мы петь вообще, ибо...
Он сбросил с плеча ремень котомки, в которую помещался его музыкальный инструмент, расшнуровал ее и вытянул формингу за гриф.
– Она и так не сахар, а мы тут слегка под водой. Я, может, даже играть не смогу, – в его глазах мелькнуло что-то, вполне сравнимое с ужасом.
Эльф осторожно, одним пальцем, дернул верхнюю струну.
Рейлан, чье выражение лица все это время оставалось таким, будто она недавно прожевала лимон, подошла к братьям и тихо заметила.
– Сдается мне, одними песнями и плясками вы все равно не отделаетесь. Может, стоит перейти сразу к главному? Сделайте так, чтоб ей понравилось, а потом валим отсюда.
– Ну я же не могу без песен сделать так, чтоб ей понравилось, – усмехнулся солнечный. Тут же помрачнел: – Погоди-ка, не понял...
Дернул струну еще раз.
Да, звук был. Только верхняя струна отчего-то звучала как нижняя. Он нахмурился, зажал нижнюю и дернул...
– О боги, – на его лицо жалко было смотреть. – Вероятно, даже песни тут не спасут. У нее... у нее поменялся звук!

[Хелькэ >>>]

– Я упоминала, что каждый должен что-нибудь сделать? – настиг их голос королевы.
Кажется, подводные жители никуда не торопились, с интересом взирая на гостей.
– Ты же тоже сделаешь так, чтоб кому-то из них понравилось, правда? – бросил Гимир ответную реплику Рейлан и уставился на Хейлина. – Э... а что это значит?
Рейлан одарила Гимира презрительным взглядом.
– Что мне теперь проще играть на ней вверх ногами, – буркнул менестрель. Обратился к Лимнейль: – Милостивая госпожа, вы имеете в виду, что каждый должен порадовать вас отдельно?
– Вы можете помогать друг другу, – смех будто волной раскатился по залу, и ему вторила сестра. – Но конечно, каждый должен что-то сделать.
– Интересно, – прошептала Рейлан, – Как им понравится мороженая рыба?
– Ты что хочешь сделать? – подталкиваемый не на шутку обеспокоенным жрецом, неохотно спросил белобрысый.
– То, что я умею лучше всего, – ядовито отозвалась Рейлан, – Охладить чей-нибудь пыл. Кстати, как думаешь, если я заморожу тебя им на потеху, их это развлечет?
– Меня – нет, – отозвался воин. – А ты успеешь?
– До того, как ты попытаешься им же на потеху изрубить меня в капусту? – невозмутимо предположила Рейлан.
– Примерно так, это их точно развлечет, – в тон подтвердил белобрысый.
Зимняя насмешливо прищурилась. Она не пошевелила и пальцем, но вода вокруг нее и ее спутников заметно похолодела. Рука Гимира легла на рукоять выкованного Хорном клинка.
– Эй-эй! – Лепящий, отойдя от них подальше, решил выступить в качестве примиряющей (но с безопасного расстояния) силы. – Вы же не собираетесь драться, правда?
Хейлин, искоса посмотрев на всех троих, красноречиво вздохнул и возвел глаза к... э-э... небу? Вверх.
Рейлан покосилась на Лепящего, на всякий случай угрожающе прищурившись, а потом вновь посмотрела на Гимира:
– Но тебе ведь хочется, да? Порубить меня мечом? Мне кажется, это можно устроить.
– Вообще-то рубить мечом женщин – не самое любимое мое развлечение, – ответил тот удивленно – напряженные пальцы слегка расслабились от неожиданности.
Вода продолжала холодеть, но теперь стало видно, что лед образуется вокруг самой Рейлан. Он покрывал ее ровной коркой с ног до головы, оставляя лишь небольшие щели для глаз, носа и рта.
– Когда я закончу с этим доспехом, – пояснила Рейлан, – твой меч не достанет до моего тела, так что можешь не стесняться, но я полагаю, этим чешуйчатым фифочкам может понравиться схватка воина и ледяного голема?

[higf >>>]

Хейлин, убираясь в сторонку, не без надежды подумал: "Может, они наконец-то подерутся по-настоящему – и успокоятся?"
– Веришь в свое колдовство? – фыркнул Гимир. – Ну ладно, проверим, только не жалуйся!
Странно сбалансированный клинок, выдернутый из ножен, проложил круг в воде – стальная хищная рыба. Движения здесь немного замедлялись, но совсем не настолько, как должны были бы, словно вместо жидкости их окружал очень густой воздух.
Слой льда на теле Рейлан продолжал увеличиваться, постепенно скрывая очертания ее фигуры и превращая в угловатую тяжелую громаду.
– Хейлин, а ты, как лучший оратор, можешь объявить наш номер, – предложила зимняя. Голос из-под ледяного панциря звучал странно изменившимся, точно и сам сделался ледяным.
– Думаю, пусть им лучше покажется, что это по-настоящему, – предложил не понявший шутки – если это была шутка – Гимир.
– По-настоящему, так по-настоящему, – согласилась Рейлан. Огромная ледяная рука начала медленно подниматься, заставляя воду бурлить: – Тогда поберегись!
И лапа ледяного монстра понеслась вниз на Гимира с куда большей скоростью.
– Эй-эй! – воин отскочил в сторону, искренне надеясь сбить кого-то из приблизвишихся зрителей – в чем не преуспел – и от души ударил мечом по сковавшему запястье льду – в чем преуспел вполне.
Ледяные осколки разлетелись искристым веером, медленее, чем если бы дело происходило на воздухе. Голем чуть отъехал назад: ледяные ноги были толстыми и устойчивыми, и повалить монстра было бы не так просто. Казалось, земля, ну или дно, содрогнулось от его следующего шага, и вторая рука с силой ударила в то место, где мгновение назад находился воин.
Спине стало холодно и послышался треск раздираемой льдом рубах, но самого воина там уже не было. Он , сделав шаг вперед и в сторону крутнулся вокруг своей оси на выставленной ноге. Завершая широкую дугу, рубящий удар пришелся ледяной фигуре пониже спины.
– Ах ты!.. – выругалась Рейлан, присовокупив не вполне печатный эпитет, выставила вперед тяжелый руки и правую ногу, но вновь устояла, и развернулась для следующего замаха.

[Reylan >>>]

Ледяные искры продолжали отлетать в стороны, но доспех был достаточно толстым, а появляющиеся от ударов меча трещины и сколы постепенно – достаточно быстро – заростали. Благодаря наличию вокруг воды, подобная магия давалась Рейлан куда проще, чем на воздухе.
Рука, прочертив воде бурлящий след, в очередной раз устремилась к воину.
Тактика, весьма однобразная, была беспроигрышной, и Гимир задумался, насколько это – представление. В конце концов один раз он вполне может не увернуться. Пока, впрочем, удалось отскочить назад, и выбрав расстояние, куда рука чуть не достанет, Гимир быстро побежал вокруг противницы, отчаянно вдыхая воду и надеясь, что, вращаясь, она просто запутается в собственных ногах.
Рейлан, понимая, что уступает в скорости, принялась отталкиваться одной ногой, поворачиваясь вокруг своей оси. Вторая нога голема ввинчивалась в дно, поднимая клубы песка.
Зрители недовольно зашумели. Королева повелительно помахала ручкой, колыхнулся широкий рукав и песок принялся оседать на дно гораздо быстрее, чем ему положено.
Проделав пару кругов, Гимир понял, что вопрос только в том, у кого быстрее закружится голова – у него, у Рейлан или у зрителей. Причем последнее не устраивало, похоже, всех. Неожиданно он бросился вперед и нанес короткий удар, второй – баланс меча позволял – и отскочил. Вновь полетели осколки льда от руки-лапы, и опять это не принесло результата. И как она такой вес выдерживает – удивился про себя воин. Ну ладно... Сделав еще круг, он дождался, пока одна нога Рейлан основательно оторвется от почвы и прыгнул вперед, рассчитывая, что рука его не достанет. Его веса хватило, чтобы оба тела рухнули на песчаную почву зала, подняв еще тучу песка. И, конечно, гораздо более легкий и верткий Гимир оказался сверху. Сейчас как стукнет сама по себе и пришибет – мелькнуло в голове. Он чуть не соскользнул, но удержался и почти наугад, ибо видно было плохо, остановил острие напротив рта, оставшегося не затянутым льдом – то ли для дыхания, то ли для разговоров. И... почувствовал холод у затылка.
– Хватит? – хрипло спросил он.
– Ты это у кого спросил? – поинтересовалось Рейлан в ответ, и от ее дыхания повеяло холодом.
– У тебя, – хмуро отозвался он, и сжал меч до боли в ладони, держа острием вниз – если что, противница должна понимать, как он упадет...
– Радует, что не у чешуйчатой, – хмыкнула зимняя, – Эти рыбы вполне могут пожелать досмотреть до конца, а потому лучше слезь с меня!

[Хелькэ >>>]

Воин наконец соскользнул в бок и молча уставился на королеву, потом покосился на Хейлина – может, догадается, как там надо сказать?
Рейлан села, сопроводив это движение ледяным хрустом. Поднять упавшую махину ледяного доспеха на ноги было довольно сложно. Но даже в сидячем положении он мог защищать ее и представлять опасность другим, и зимняя пока не спешила от него избавляться.
– Чокнутые, – доверительным шепотом сообщил обоим бард, выходя на середину площадки, где только что происходило сражение. Самое, пожалуй, напряженное из всех, что он видел – в первую очередь потому, что напрягаться оно заставляло его самого. Заставляло вздрагивать при каждом взмахе меча, при каждом выбросе магической энергии... ибо он поклялся сам себе, что если один из них все-таки ранит другого, то он, Хейлин, собственноручно разберется с обоими за такое самодурство.
– Итак, любезные господа и прелестнейшие дамы, – провозгласил он, на последних словах специально отыскав глазами сначала Лимнейль, потом ее сестру, – только что вы стали свидетелями поединка, в котором великолепная Рейлан и неумолимый Гимир продемонстрировали верх свеого мастерства! Надеемся, что это зрелище было достаточно захватывающим – и достойным ваших рукоплесканий! – он приумолк, оставляя водным обитателям возможность продемонстрировать свое удовлетворение.
Те не стали бить рукой об руку, и вообще воздерживались от жестов, пока королева не кивнула – весьма милостиво. Тогда обитатели дворца затопали ногами, поднимая волны, которые заставили путников покачиваться, несясь к ним со всех сторон и напоминая, что они в воде.
– Браво, браво, – заявила королева. – Ну что ж, вы свободны, можете...
Тут ее прервало осторожное касание. Лимнейль резко обернулась и увидела сестру, которая, покинув свое место, незаметно подошла к ее раковине.
– Прошу меня простить, но... – она наклонилась к уху королевы что-то зашептала. Та, выслушав, кивнула.
– Да, вновь громко произнесла она и ткнула пальцем в сторону Рейлан. – Ты можешь быть свободна, а ты, – палец, словно стрела, готовая сорваться с тетивы, переместился острием длинного ногтя на Гимира, – подойди сюда.
Бросив взгляд на товарищей, воин осторожно приблизился.
– Жди, – бросила королева, и указала ему на место рядом с сестрой. – Кто следующий?

[higf >>>]

Топаз. День четвертый

– Зачем его изгонять? – удивилась Вхен. – Он ведь не делает ничего плохого.
– Нуу, когда начнет делать плохое, будет уже поздно!
– Но воистину, из чего же мне изгонять его? – вопросил брат Поль.
– Вы ведь слышали его в своей голове? – намекнула воровка.
– Но и все остальные слышали то же!
– Нуу... с кого-то же надо начинать, – скрестив руки на груди заметила Маэджана
– Не надо, – покачал головой Сорока. – Давайте лучше попробуем поговорить с...кстати, ты кто?
Он посмотрел по сторонам, опустил взгляд к земле, а потом уставился в небо.
Шепоток, нечто неясное... Молчала земля, молчало небо.
– Хха! Кто. Так тебе сразу и сказали, – фыркнула воровка.
– Ну, ладно, можешь не представляться, – Гарэль пожал плечами и снова огляделся по сторонам. – Ты что-то хочешь от нас?
Полная тишина, осязаемая, наполненная льющимся недоумением – как можно от кого-то чего-то хотеть?!..
– Ну ладно, – пожал плечами эльф. – Тогда мы продолжим тут сидеть. Ты говори, если вдруг захочешь, не стесняйся.
– Не забыли ли вы, почтенные, что нам нужно достичь своей цели? И голоса, будь они от Бога или от Сатаны, захотят проявить себя.
Нет ответов... Лишь шелест травы иногда оборачивается шепотом, будто и не с тобой говорит невидимый голос. И в то же время с тобой, но слышит ли ответы? Мир и покой... И – ничего не происходит. Ни монстров, ни хищников, ни людей. Мягкая, стелящаяся между перелесками тишина, что приглашает остаться.
Приглашает – но они шли, а казалось, что кружат на месте, потому что одна россыпь деревьев напоминала другую, а та – третью.
И только шепот в ушах обещает мир и покой – без слов. навевает мысли о высшем.
– Послушайте, – подала голос воровка, – вам не кажется, что это что-то морочит нас? Брат Поль! Вы, как специалист по... гм... злонамеренным наваждением, могли бы что-то сказать?
– Я в растерянности, – признался священник. – Это похоже на голоса дьявола, но оно не выглядит злонамеренным...
– Как бы там ни было, оно нам мешает, или я не права?
Маэджана огляделась, подобрала ком земли и зашвырнула его вперед, сопроводив сие действо бранью и изобразив пальцами непристойный жест.
Это не заставило голоса ни замолкнуть, ну даже не изменить тон. Тихое умиротворение было в интонациях земли, будто для нее так мало значил чужой гнев...

[higf >>>]

– Воззовите к Господу, – посоветовал брат Поль.
– К которому? – уточнила Маэджана.
Священник, полагая, что достаточно говорил о своем Боге за эти дни, чтобы понял любой, кто хочет понять, промолчал.
– Думаю, у вас это лучше получится, – заметила воровка, чуть погодя.
– Я молюсь, – кивнул брат Поль.
Маэджана присмотрелась к нему.
– А нам что-то мешает? – удивился Сорока. – Хей-най, я не понимаю.
– Нам пытаются что-то... предложить, – произнес священник.
Охотница пребывала в растерянности. С одной стороны покой, что навевало это место, был желанным. С того момента, как она попала в это странное место, голова идёт кругом. Её неспешная, основательная и одинокая жизнь в один миг закончилась, превратившись в череду запутанных и сложных событий. И больше всего Вхен хотелось просто остаться одной, в тишине и покое. Подумать, осмыслить, понять.
С другой же эта безмятежность настораживала. Хорошая земля, прекрасные пастбища, на которых может кормиться зверьё. А его ест другое зверьё, покрупнее и поопасней. Но до сих пор они не встретили никаких сколько-то крупных и опасных существ. И людей нет. Редко бывает, что добрая земля остаётся незанятой. Да ещё и с волшебными голосами, дарящими покой.
И это однообразие... Она неплохо ориентировалась даже в незнакомом лесу, различая неприметные другим детали, но тут, в незнакомом мире она решила не рисковать и проверить. То и дело на протяжении пути она незаметно заламывала веточки на деревьях и кустах. Вопреки тайным опасениям, своих примет она до сих пор не встретила. На то же место путники не возвращались.
– Если мы не можем понять что нам пытаются предложить, может просто поскорее уйдём отсюда? – неуверенно предложила Вхен спутникам.
– Эти голоса говорят так искренне... Я чувствую, в них нет фальши, – растерянно произнес брат Поль. – Кто-то желает нам добра.
– Кто-то, может, и желает, – не стала спорить охотница. – Но то, что прогнало с хорошей земли всё крупное зверьё, меня пугает. Может, тут кроме добрых голосов есть что-то прожорливое и голодное.

[Aertan >>>]

– Вот именно! – согласилась Маэджана, – Тот, кто жаждет тебя сожрать, не станет кричать на весь лес "Все, кто хочет познакомиться с остротой моих зубов – сюда!". Он придумает что-нибудь более... пфф... заманчивое.
– А вдруг это рай? – спросил священник, и словно сам испугался своего предположения.
– Думаете, наш клыкастый наниматель послал нас в рай? – скептически отозвалась Маэджана, – Вот уж не думаю.
– Что такое "рай"? – тут же привычно встряла загорянка. Любознательные нотки в голосе, впрочем, не изменили настороженного взгляда, которым она то и дело обводила окрестности.
– Это Царствие Господне, место вечного блаженства для праведников. Правда, туда обычно попадают после смерти... так что нет, я впадаю в ересь! – брат Поль поспешно перекрестился.
– А что такое "ересь"? – не унималась охотница. Расспросы про вечное блаженство, праведников и то, что бывает после смерти она решила оставить на потом.
– Это желание, зная богоявленную истину, не слушать ее, толковать так, аки угодно для козней дьявола, и откалывать от Матери-Церкви ее детей, смущая их умы.
Тон, которым брат Поль произнес эту тираду, был жарок. Быть может, чуть-чуть недостаточно жарок.
– Ой, ну может хватит уже? – усталым тоном протянула Маэджана, – Пока вы тут друг другу лапшу на уши вешаете, эта штука, которая нас морочит, подбирается все ближе. Вот зазеваетесь, и она вас ам!!!
На последнем слове воровка повысила голос и вскинула руки вверх в некоем устрашающем жесте. Охотница поражённо уставилась на неё.
– Зачем вешать пищу на уши? – наконец произнесла она. – Её надо есть.
Воровка в свою очередь покосилась на загорянку изумленно.
– Не обращай внимания, – наконец выдала она, – это просто фигура речи... Впрочем!
Тут глаза воровки хитро блеснули.
– Знаешь, один мой знакомый как-то обмазал портовую девку вареньем и принялся ее облизывать. Все бы ничего, вот только не надо было вытворять подобное на жаре средь бела дня. Осы налетели, понимаешь... А вот если взять не сладкую пищу...
Брат Поль снова перекрестился и отошел подальше. Вхен же снова переменилась в лице, вот только вместо смущения и растерянности в её облике читалась злость.

[Reylan >>>]

– У имперцев так казнили за некоторые преступления, – в голосе проскользнули недобрые нотки. – Обмазывали мёдом и сажали к осиному гнезду.
Сдержавшись, она промолчала о том, что за те речи, что обычно вела Маэджана, ей как раз пришлось бы принять живейшее участие в этой церемонии.
Маэджана и не подозревавшая о подобных мыслях серьезно покивала:
– Ну да, ну да. Твои имперцы, похоже, знают толк в извращениях... – она задумалась, – Вот я и думаю, если хочешь остаться живой и непокалеченной, то можно использовать сметану. И лучше в помещении.
Священник внезапно повернулся лицом к спутникам. Глаза его светились.
– Братья и сестры! А стоит ли нам куда-то идти? Здесь мы можем быть спокойны и счастливы. Зачем же выполнять прихоти нечистой силы, которая прячется от света?
Маэджана покосилась на брата Поля с подозрением, затем перевела взгляд на Гарэля и поинтересовалась:
– Признавайся, ушастый, ты скормил ему свою траву?
Эльф промолчал, и выглядел он при этом довольно странно.
– Затем, что иначе мы станем как тот несчастный, – мысль Вхен нередко отличалась той неспешной рассудительностью, что любят путать с тугодумием. – Лишёнными памяти о самих себе и своей человеческой сути.
Чуть помолчав, она продолжила.
– Да и готовы ли вы жить в столь странном месте, когда есть возможность вернуться домой?
– Что есть память, когда нас наполняет священный дух? – горячечно, пожалуй, даже слишком для себя, возразил священник. – Домой... Это место может стать новым домом!
Последние слова заставили загорянку крепко задуматься. И впрямь, может. Ведь и раньше она жила уединённо, в лесу, в дали от других людей. И не осталось никого, кто бы ждал её возвращения. А тут так спокойно... Нет имперцев, нет воинов Нархэта, нет войны...
Взгляд охотницы помимо воли скользнул по Гарэлю, но подумать о старшем иначе как с глубоким почтением и преклонением загорянка не осмелилась.
– Можно остаться... – задумчиво согласилась Маэджана и покосилась на Азру, – Как мужиков делить будем?

[higf >>>]

Загорянка вновь потемнела лицом. Если до этого момента она всерьёз обдумывала возможность остаться, то теперь, во всей красе представив долгое соседство с Маэджаной...
– Нужно уходить, – тихо, но с упрямыми нотками в голосе высказалась Вхен.
Кажется, Гарэль что-то хотел сказать по этому поводу – но вместо этого неожиданно ноги его начали подгибаться, а глаза – закрываться. Эльф не рухнул мешком, а изящно осел на траву – как падают в театре...
Движение это было настолько гармоничным, что загорянка даже не сразу поняла, что старшему худо. Да и её дар молчал, будто телесно Гарэль был в порядке.
– Началось! – вырвалось из её уст. Что именно началось она и сама не знала, просто долгое ожидание неизвестной пакости дало о себе знать.
К упавшему эльфу охотница подскачила резво и без всяких колебаний. Больные каким-то немыслимым образом не вызывали у неё такого привычного смущения и даже страха прикосновений. Попытки привести старшего в чувство не увенчались успехом. Потерянно оглядевшись, Вхен только повторила: – Нужно уходить.
– Уходить? – переспросил француз. – Уходить? Но... зачем? Что с братом Гарэлем?
У него был вид человека, с трудом осознающего реальность.
– Я не знаю что с ним! – неожиданно эмоционально воскликнула Вхен. Переживания и страх за жизнь старшего... да что там старшего... Гарэля Сороки, выжгли навеянное этим местом умиротворение. Остались только необъяснимые странности, от которых хотелось сбежать. И побыстрее.
– Он здоров, – взяв себя в руки пояснила загорянка. – Может, это место так действует?
– Я слышала о таком, – с обычным ехидством заметила Маэджана, – Волшебный поцелуй может помочь.
Но тут же посерьезнев, добавила:
– Но ты права, надо уходить, пока кто-то еще не свалился.
– Не может быть, чтобы место! – запротестовал священник и озадаченно посмотрел на эльфа. – Но если и так – как мы его унесем?
Хмуро окинув взглядом присутствующих, воровка решительно подошла к бесчувственному Гарэлю и приподняла его за плечи.
– А вы хватайтесь за ноги, – указала она священнику, – Уберемся отсюда, а уж там, если не очухается, носилки соорудим что ли...

[Aertan >>>]

– Мы быстро устанем, – не согласилась Вхен. – Кто знает насколько далеко... это, – нескладно завершила она мысль. – Лучше сразу соорудить волокушу.
Очнувшийся священник, хоть и неохотно, принялся помогать загорянке – точнее, выпонять то, что она просила. Оцепеневший Гарэль выглядел вполне здоровым, но в себя так и не приходил до тех пор, пока они не двинулись прочь – впрочем, и в дороге тоже.
– Я слышал голос, который предлагал остаться здесь, – заговорил брат Поль. – Он утверждал, что тут нет врагов, нет хищников, нет крови и зла...
– Мы всегда успеем вернуться, если захотим, – пожала плечами Вхен. Она не любила лишних сложностей и смотрела на мир просто.
– Не стоит верить голосам, – отозвалась Маэджана.
– Я чувствую, они говорят правду, – ответил священник. – Он безразличен к этим гонкам, ему ничего не надо от нас. Он предлагает спокойствие, потому что такова его сущность.
– Но он же не вернет нам то, что мы потеряли, а без этого, как угрожал наш наниматель, мы превратимся в этих... – тут Маэджана скорчила рожу.
– Но, может, память не так и важна в таком благословенном месте... – священник провел рукой по лицу, медленно-медленно, будто пытаясь стереть что-то и увязая.
– Память может и нет, – согласилась воровка, – но и выглядили они не очень-то...эээ... аппетитно.
– Я не хочу забывать ни себя, ни свою жизнь, – упрямо покачала головой загорянка. – Мы можем выиграть, а вы, если пожелаете, потом вернётесь в это место.
– Если он станет еще менее оживленным, ему это совсем не пойдет, – одарив критическим взглядом брата Поля, высказала мнение Маэджана.
Вхен же окинула священника внимательным взглядом, задумалась о чём-то и, поколебавшись, подошла поближе. А в следующее мгновение неожиданно, безо всякого предупреждения отвесила ему болезненную пощёчину, ожёгшую кожу.
– За что?! – вскинулся тот, моргая круглыми глазами и изумленно глядя на девушку.
– О, вот это дело. Так с ними и надо! – одобрила воровка.
– Простите, уважаемый, – виновато склонила голову загорянка. – Просто вы выглядели так... как бывает с опоенными нехорошими отварами. Боль помогает вернуться... – она вновь ненадолго умолкла, ища подходящее слово, – ... в жизнь.

[Reylan >>>]

– Я действительно слышал голоса... – брат Поль задумался и честно поправился, – точнее, голос. Наверное, он говорил правду, как ее понимал. Я не знаю, ловушка ли это.
– Давайте я тоже помогу вам изгнать этот голос, – с готовностью предложила воровка, – Метод Азры очень действенен, а если длинным прутом по голой заднице, так будет еще лучше.
Взгляд загорянки опять стал недобрым. Похоже, она всерьёз размышляла по поводу применения оного лечения к Маэджане.
– Телесные наказания к братьям может применять только епископ, – снисходительно разъяснил священник, – по церковному уставу.
И, не дожидаясь ответа, взялся за волокушу.
– Ага! – обрадовалась Маэджана, – Я так и знала, что вы что-то такое практикуете!
За волокушу она, впрочем тоже взялась, помогая тащить бесчувственного эльфа. Чуть посверлив взглядом спину воровке, загорянка сбросила лук с плеча, положила стрелу на тетиву и, то и дело настороженно оглядываясь, отправилась следом. Если никаких опасных хищников не было в том странном месте, это не значит, что их не будет впереди.
– Брат Поль, – шепнула Маэджана, – А можно вопрос?
– Можно, – пропыхтел француз, освободив правую руку и потерев щеку, все еще слегка красную.
– А вы это... часто с епископом балуетесь?
Француз непонимающе захлопал ресницами.
– Ну эти, телесные наказания, как вы их называете, – пояснила воровка.
– А... это за серьезные провинности против церковного устава!
– Оо.. – уважительно покивала его собеседница, – И много раз вы уже провинились?
– Меня с послушнических времен не били, – наивно пояснил священник. – С юности.
Маэджана посмотрела на него сочувственно.
– Так мало удовольствий... да и тех лишили.
– Чего же в этом хорошего? – нахмурил лоб священник. Он чувствовал, что в разговоре что-то не так, но не мог понять, что. – Когда бьют...
– Ах, ну, конечно, – улыбнулась воровка и отчего-то подмигнула, – Я все понимаю, хотя здесь вы могли бы называть вещи своими именами. Я с пониманием отношусь к любым пристрастиям. И не осуждаю.
К счастью для неё, Вхен тоже совершенно не понимала скрытого смысла разговора, обрывки которого нет-нет да и доносились до её ушей.
Возможно, воспитывайся брат Поль в каком-то ином месте – возможно, понял бы лучше. О монастырях близ крупных городов ходили дурные толки... Но он учился в старенькой полуразвалившийся обители в сельской глуши, где монахов было раз, два и обчелся... А потому француз только пожал плечами и недоуменно посмотрел на девушку.
Та в свою очередь решила не продолжать этот разговор, поняв, что никаких волнующих подробностей от скрытного священника не добьется.

[higf >>>]

Изумруд. День четвертый

Доспех Рейлан начал потихоньку оттаивать. Ледяные углы сглаживались, делаясь похожими на облизанные кем-то леденцы.
Глядя в спину Гимира, Рейлан усмехнулась.
– А я ведь так и знала, что рыбы захотят большего, – тихо пробормотала она.
Хейлин же, чуть застенчиво кашлянув, выступил вперед:
– Я буду следующим. Владычица Лимнейль, я, увы, не знаю, как у вас относятся к искусству музыки, – он продемонстрировал свою формингу (надеясь, вероятно, что подводные жители распознают в ней музыкальный инструмент) и продолжил: – Однако, я надеюсь, что эта баллада будет оценена по достоинству именно здесь.
Следующим жестом он – со страдальческим выражением лица, – сделал то, что могли отметить, наверное, только спутники. Все то время, пока Гимир и Рейлан развлекали королеву поединком, менестрель старательно подстраивал что-то, подкручивая колки, а теперь зачем-то взял и перевернул инструмент, так что гриф оказался в правой руке, а корпус в левой.
Но ведь Хейлин не был левшой!.. Во всяком случае, до этого момента.
– И да помогут мне все боги, которых я знаю, – тихо пробормотал он и заиграл. Музыка была сначала тихой и осторожной – бард явно испытывал собственные силы в игре на перевернутой форминге. Постепенно аккорды зазвучали более увеернно и громко; это была неспешная мелодия, успокаивающая, обещающая только развлечение и ничего больше.
А потом Хейлин запел.

Раз с суровой войны ехал рыцарь один,
Возвращался с победой домой.
После дола – сквозь лес, после горных вершин –
Через берег над быстрой рекой.
А вода в той реке глубока, холодна,
Тронешь – дрожь проберет до костей.
И вода так темна, что не видно в ней дна,
Что не видно, что прячется в ней.
Он проехал бы мимо, спускаться б не стал
К черной кромке мерцающих вод.
Только вдруг, присмотревшись, вдали увидал,
Как вдоль берега кто-то плывет.
Соскочил он с коня и спустился к воде,
Позабыв обо всем остальном.
Рыцарь чуда такого не видел нигде –
Дева юная... с рыбьим хвостом!
И заметив, что он наблюдает за ней,
Дева тотчас к нему подплыла:
Ее волосы были травы зеленей,
И как снег была кожа бела...

(втроем, но в основном Хелькэ, песня тоже ее)

[Хелькэ >>>]

Песня больше походила на неторопливый рассказ под музыку. Впечатление это усиливалось, во-первых, тем, что менестрель не стоял на месте и не сидел, а медленно расхаживал по площадке, обводя зрителей-слушателей взглядом; а во-вторых, тем, что музыка заняла откровенно второе место в этом маленьком представлении.
Кажется, левой рукой играть ему было не очень удобно.
А баллада, как и следовало ожидать, свелась вот к чему – после пространного описания девы-русалки начался ее с рыцарем диалог: он не без удивления интересовался тем, кто же она такая и откуда тут взялась, а она отвечала, что если рыцарь желает все узнать, то непременно должен отправиться с ней в ее чудное царство.

"Я хотел бы узнать", – деве рыцарь сказал,
"Но тебя отчего-то боюсь.
Словно внутренний голос мне вдруг прошептал –
Коль пойду, то уже не вернусь".
Опечалилась дева с зеленым хвостом,
Тихо молвила: "Что ж, уходи,
Но прошу, прежде чем настоишь на своем,
Еще раз мне в глаза погляди".
Он взглянул – и, ее колдовством поражен,
Сделал шаг, сам себя позабыв.
А речная вода режет, словно ножом,
Острым холодом тело пронзив.
Он идет вслед за девою на глубину,
Под ногами не чувствуя дна.
Позабыл уже дом свой, детей и жену,
В его сердце – русалка одна.
Над его головою сомкнулась вода,
Но внезапно стал холод – теплом...

Хейлин провел по струнам, вдруг замолчав. Но лишь только отзвуки нот стало уносить течение, он закончил, опустив формингу:

– И не видели больше его никогда,
И не слышали больше о нем.

Гимир молчал, понурив голову – на сердце его от песни брата поселилась тяжесть, прорастая дурными предчувствиями – словно полусгнившая коряга на дне, пища для водорослей. А вот местные реагировали совсем иначе. Королева снова милостиво кивнула, и обитатели дна радостно зашумели. Похоже, песня им показалось веселой. Не менее забавной, чем поединок воина и Рейлан. Они обсуждали хитрость и ловкость русалки, совсем не жалея рыцаря и тем более даже не вспоминая про его близких.
– Благодарю тебя, ты тоже выполнил порученное, – милостиво кивнула Лимнейль. – Но я хочу еще поговорить с тобой наедине, после того, как последний из вас покажет, на что способен.
– Наедине?.. – Хейлин постарался не подавать виду, что это замечание правительницы изрядно насторожило его. – Это будет великой честью для меня, королева.

[Reylan >>>]

И украдкой он потер друг о друга разболевшиеся подушечки пальцев на правой руке – они совсем не привыкли удерживать струны.
Пока звучала песня, доспех Рейлан окончательно растаял, зимняя отошла в сторону и наблюдала за происходящим не менее хмурая, чем ее недавний противник. Песня Хейлина была чудесна, впрочем Рейлан куда больше внимания уделяла зрителям, наблюдая за ними и ожидая чего-то не слишком приятного. Ожидать чего-то хорошего от тех, кем управляет столь неприятная особа, как эта Лимнейль, зимней и в голову не приходило.
– А последний из нас... – Хорн с опаской выступил чуть вперед, держа руки за спиной. Товарищи его могли увидеть, как пальцы Лепящего то сплетаются, то сжимаются в кулаки; он явно волновался. – Это... это, выходит, я? Только я совсем не знаю, что мне показать, я же ничего не уме...
– Еще как умеешь! – зашипел на него менестрель, повернувшись. – М-е-т-а-л-л, смекаешь?
Лицо Хорна, капельку простодушное, стало вмиг просветленным. И опять омрачилось:
– Но тут же нет металла, разве только... – Лепящий повернулся к воину и с надеждой поинтересовался: – А можно одолжить твой меч, Гимир? Я тебе его потом отдам, как он был, честное слово!
Белобрысый, шагнув от трона, протянул ему клинок. Отдавать оружие не хотелось. С другой стороны, всех здесь все равно не порубить...
Хорн весьма бесцеремонно взял клинок за лезвие (ох, взгляни на него какой-нибудь мастер мечевого боя – руки бы оторвал!), одной ладонью охватив его, а второй – легонько мазнув над крестовиной. Порезаться он явно не опасался, чего и не случилось, зато произошедшее с мечом должно было порядком все удивить.
Рукоять отвалилась и упала на дно, пару раз прокрутившись вокруг себя.
С лезвием же и вовсе начало твориться что-то невообразимое. Лепящий – пусть и не без легкой робости, – подошел к трону Лимнейль поближе, чтобы от королевских глаз не скрылся ни один фокус. Двумя пальцами отщепил полоску металла, та дрогнула, покачалась и выпрямилась, затвердев. От оставшейся части он отщепил ромбовидный кусочек, прилепил его на верх тонкого прутика… потом еще один кусочек-листик, и еще…
Лепестки. Очень скоро стало понятно, что это будет цветок, пусть и невозможно было определить его вид – выходило у Лепящего что-то среднее между розой и лилией. Сначала бутон, полностью раскрывшийся, на гладком стебле, потом веточки и листья, все – разной формы.
Вышло чуть грубее, чуть топорнее, чем он задумывал – все-таки пальцы не слушались его так хорошо, как Хорну хотелось бы. Но он остался доволен.

[higf >>>]

– Вот, – сказал он, не без гордости протягивая цветок королеве. – Наверное, все его могут подержать по очереди… если кто хочет… Только потом верните, это все-таки меч!
– Да можно и не возвращать, – пробормотала себе под нос Рейлан, – Он найдет себе дубину и будет смотреться с ней гармоничнее.
Гимир смотрел грустно – похоже, не очень верил, что Лепящий сможет привести металл в прежний вид. Зато королева улыбалась. Она вертела превращенное оружие в руках, давая подданным лишь прикоснуться.
– О, как ты это делаешь? – спросила она, глядя широко открытыми глазами, в которых отражался маленький Хорн. – Я о таком не слышала... Неужели ты не подаришь цветок девушке и королеве?..
Лимнейль кокетливо улыбнулась.
– Я бы с радостью, – простодушно улыбнулся Лепящий, – но это ведь не мое. Вот если Гимир подарит, тогда и я не против; я же взял просто показать. А вообще, – неожиданно вдохновился он, – если у вас тут где-нибудь есть металл, я вам сколько угодно цветов подарю!
– Железо ржавеет... только золото, но золотые украшения есть у всех... А ты можешь сделать, чтоб оно не ржавело?
Хорн серьезно задумался.
– Я... попытаться, наверное, могу. Тут кругом вода, а ведь нужно, чтобы железо осталось железом, то есть и прочность сохранило бы, и... – он почесал затылок, потом потер лоб, что означало крайнюю степень озадаченности. – Может, сделать так, чтобы вода сама образовывала на нем покрытие?
И юноша огляделся, словно ища поддержки и у самой королевы, и у своих товарищей, стоявших рядом – словно они все как один разбирались в металлах и покрытиях и посвятили этому не меньше, чем свою жизнь.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – надула губы Лимнейль. – Если можешь, просто сделай!
– Если мне дадут другое оружие, я не против, – подал голос Гимир, который решил сейчас не перечить хозяевам. – Только сам выберу.
– Да-да, конечно, – небрежно отозвалась правительница.
– Тогда хорошо! – кивнул Хорн. Забрал цветок, осторожно держа его за стебель, коснулся пальцами лепестков... Зачем-то закрыл глаза. Подушечки пальцев легко постукивали по металлу, хотя звука, конечно, было не различить.

[Хелькэ >>>]

Он давно не пробовал "заглядывать" в металл так глубоко. Словно переплетение тысяч и тысяч нитей, из которых тебе надо потянуть всего за две-три, там, здесь... Такая мелочь способна изменить все.
Предположим, что несколько таких "нитей" – которые не существуют ни для кого, только для Лепящего, – выходят на поверхность, заодно оплетая и все остальные. Наружный каркас. Доспех, сказал бы воин. Доспех для меча – не шутка ли? Но ведь существуют же ножны!
Вот и это, думал Хорн, натягивая одни "нити" и убирая внутрь другие, и это как будто ножны, только очень-очень тонкие, невидимые. Прошло несколько минут. Он открыл глаза, приглядевшись к своему творению.
На одном из листочков вода собралась в каплю. Хорн изумленно улыбнулся, тронул ее пальцем – и она исчезла, слившись с водой вокруг. Само железо стало на ощупь немножко скользким – или просто очень-очень гладким.
– Ну, – пробормотал он смущенно, – вот. Теперь не заржавеет... не должно.
Хейлин усмехнулся в сторонке и проговорил, ни к кому конкретно не обращаясь: "А я-то думал, это я здесь маг и чародей".
Королева же подалась вперед и погладила ножку – та стала более влажной... и скользкой.
– Благодарю тебя, добрый юноша... как ты сказал, тебя зовут? Сможешь приколоть мне это у сердца? Только чтоб я не укололась...
Она сделал приглашающий жест, подаваясь вперед и демонстрируя, что прикалывать есть к чему – ткань на груди вздымалсь высоко.
– Э-э, – выдавил из себя Лепящий, неотвратимо краснея, – э... Я... да, меня зовут Хорн, и... и я вас немножко боюсь... То есть не вас, а случайно вас уколоть! Может, вам кто-нибудь другой... приколет?
При этом он сначала отвел глаза в сторону, а потом вернул взгляд обратно – туда, где следовало бы оказаться розе, если бы не чья-то нерешительность.
– Я думаю, у тебя получится, – откровенно насмешливо улыбнулась Лимнейль. – Ведь у тебя такие умелые руки.
Кто-то из приближенных чуть поодаль захихикал.
– Да она издевается, – еле слышно фыркнул Хейлин, повернувшись к брату. – Как бы это нам не вышло боком...
Хорн тем временем сглотнул, продолжая вертеть в пальцах стебелек, и сделал шаг вперед, встав почти вплотную к подводной правительнице.
– С-сейчас...

[Reylan >>>]

Пальцы потянули за один из листочков, превращая его в длинный и острый шип, и тут же – загибая его в сторону. Булавка!
– Вы только не шевелитесь, – страдальчески попросил Лепящий, совершенно уже пунцовый, и потянул ткань на груди королевы за отворот, на себя, очень стараясь не прикоснуться ненароком к тому, что было под тканью. Острие "булавки" вошло с одной стороны – и почти сразу вышло с другой, не оставив Лимнейль никакой возможности уколоться.
Цветок был достаточно тяжелым, чтобы потянуть ткань на себя, поэтому Хорн тут же отвел взгляд.
Зато не отвел Гимир, кивнувший брату. Правда, королева и не глядела на него, в отличие от ее сестры...
– О, благодарю, – Лимнейль совершенно естественным жестом провела пальцами по ладони Хорна.
– Благодарю всех вас. Вы выполнили мою просьбу. Но прежде, чем расстаться с гостями, я хочу с ними попрощаться отдельно. Я хочу сказать тебе пару слов, мой юный друг, – королева поднялась одним движением и посмотрела на Хейлина: – А ты не желаешь мне еще что-нибудь спеть? Я думаю, юная леди, – она поглядела на Рейлан, – тоже может найти себе компанию, если захочет.
– Ну, – замялся Хейлин, которому совсем не хотелось испытывать еще раз свою удачу на примере игры на форминге другой рукой, – если вдруг посетит вдохновение, я не замедлю исполнить что-нибудь, что придет в голову. Но эта песня, она была настолько исключительно для вас, что подобное я вряд ли смогу повторить, – он склонил голову, словно извиняясь.
Лепящий, не в пример ему, дара речи лишился совершенно. В голове у него была одна мысль, и была она о том, что ладонь ему почему-то жгло, хотя следов ожога на ней не было, и вообще Лимнейль явно не сделала с ним ничего ужасного. Вроде бы. Не сделала.
"Не смотреть на нее, не смотреть!.."
Королева посмотрела на Хейлина слегка разочарованно и сердито, но поднялась, поведя плечами, и двинулась к выходу, сделав властный приглашающий кивок Хорну.
– Я... я скоро, – не слишком уверенно пробормотал тот, оглянувшись на остальных, и последовал за правительницей.
Рейлан явно не спешила воспользоваться предложением королевы и найти себе компанию. Она отошла в сторонку и присела, скрестив ноги и напустив на себя неприступный вид. Сейчас она и впрямь выгладела, как должно выглядеть снежной колдунье: красивое ледяное изваяние. Вода вокруг нее заметно похолодела. Все это вместе взятое вполне могло остудить смельчаков, решившихся на общение.

[higf >>>]

Для ожидавших, наверное, прошла вечность, а здесь, в подводной пещере, время суток не существовало вовсе, как будто небо находилось далеко-далеко, в другом мире. А здесь им были камни...
Собрание понемногу разбрелось и в зале остались немногие любопытные представители подводного народа, все еще глазевшие на гостей, когда Гимир снова появился в проходе, куда ранее исчез с сестрой правительницы. Он торопливо направился к Рейлан и Хейлину и, подойдя, махнул рукой и прошипел:
- Идемте быстрее! Боюсь, надо выручать Хорна!
- А что такое? - лениво поинтересовалась Рейлан. Она все еще пребывала в медитативной позе со скрещенными ногами, прямой спиной и сложенными на коленях руками, - Есть риск, что его залюбят до смерти?
- Меня пытались зачаровать, чтобы я навсегда остался здесь, - все с той же интонацией произнес белобрысый.
- Интересно, - оценила зимняя.
Она поднялась и добавила насмешливо:
- А что, рыбья принцесса настолько плоха, что оно того не стоит?
По лицу Гимира пробежала злая гримаса, но он не стал утруждать себя, чтоб напомнить женщине очевидную причину не оставаться.

Сообщение отредактировал higf - 29-09-2011, 22:08

[Хелькэ >>>]

Хейлин вопросительно поднял брови:
- А как ты узнал и смог помеша… а, это, видимо, господин жрец. За тобой еще не гонятся, я надеюсь? – он торопливо огляделся: вдруг сюда уже плывет грозная стража.
Гимир сморщился, будто проглотил что-то кислое.
– Не гонятся. Быстрее.
Он повернулся и сделал полшага, приглашая остальных следовать за собой.
Зимняя шагнула следом. Поравнявшись с Хейлином, она шепнула эльфу на ухо:
– Неудивительно, что он такой злой. Нелегко, наверное, уединяться с дамой, когда у тебя в голове посторонние.
Тот хихикнул, но тему развивать не стал – брату, и правда, не очень сладко должно быть в постоянном присутствии "внутреннего голоса". Он тоже торопливо последовал за Гимиром, размышляя, что они станут делать – если подводная армия все-таки против них ополчится.
Однако прошли они на удивление тихо. Впереди следовал Гимир, гораздо более плавным шагом, чем обычно. То ли вода влияла, то ли необходимость соблюдать тишину. Однажды поток от их движения колыхнул дверь, и в щель стало видно постель и лежавшую на ней полуодетую женщину. Может быть, это и была сестра королевы, во всяком случае, лежала она так, словно вдруг забылась в кошмарном сне... Впрочем, дверь тут же закрылась, а белобрысый вел их дальше, пока внезапно не остановился и жестом пригласил выглянуть из-за угла.

Сообщение отредактировал higf - 29-09-2011, 22:08

[Reylan >>>]

Однажды поток от их движения колыхнул дверь, и в щель стало видно постель и лежавшую на ней полуодетую женщину. Может быть, это и была сестра королевы, во всяком случае, лежала она так, словно вдруг забылась в кошмарном сне... Впрочем, дверь тут же закрылась, а белобрысый вел их дальше, пока внезапно не остановился и жестом пригласил выглянуть из-за угла.
Там оказался еще один щедро увитый подводными растениями коридор, по которому плавали морские коньки, а перед одной из дверей стояло два стража из местных. Точнее, стоял в ленивой позе один, а второй пытался подглядеть не то в щелку, не то в замочную скважину.
– Надо их нейтрализовать втихую, – прошептал Гимир.
– Втихую? – округлил глаза его брат. – Это как, например?
Он взвесил в руке свою формингу, прикидывая, сможет ли убрать стражника ударом корпуса по затылку... смочь-то сможет, но это будет совсем не "втихую".
– Зачаровать как-нибудь, – предложил воин.
– Рейлан, – солнечный эльф повернулся, – как насчет ледяных статуй? Это было бы и тихо, и... назидательно.
– Гораздо надежнее ледяные стрелы, вот только я не уверена, что вода не помешает мне придать им нужное ускорение, – пробормотала зимняя. Она прищурилась, оценивая расстояние и прикидывая, как все же действовать, – Но ты, быть может, хочешь разделать одного из них сам? Какой тебе больше нравится?
– Который подглядывает, – ухмыльнулся эльф, – я не одобряю извращенцев.
Зимняя серьезно кивнула и обратила свое внимание на стоящего стражника. Затем опустилась на колени, приложила ладони к полу. Ледяные дорожки быстро и тихо заструилились по дну в сторону жертвы. Когда лед достиг ног стражника, Рейлан стремительно отняла руки от земли, и холод, повинуясь ее указаниям, сковал воду перед лицом подводного жителя, первым делом обхватив его голову и затыкая рот.
Он дернулся и попытался замычать. Второй страж обернулся и на миг замер, не понимая, что творится с товарищем.
Хейлин сосредоточился, вызывая в памяти яркий, ослепляющий свет солнца... Пусть они под толщей воды, но свет вполне способен проникать сквозь воду. Он представил, как крохотные частицы света несутся сюда, чтобы собраться в итоге перед лицом стражника – и обернуться вспышкой, сияющей и обжигающей.

[higf >>>]

Подводный житель выронил оружие, закрыв лицо руками, и вскрикнул.
Ледяные щупальца как раз добрались до него, обхватив лицо маской и сковывая руки.
Хейлин, уже было размахнувшийся формингой (ну чем еще ударишь?) как следует, опустил ее и облегченно выдохнул:
– Спасибо! Я что-то, гм... не рассчитал.
"Да уж", подумал он в то же время, "по-тихому получилось, ага".
– Ну что, врываемся внутрь?
– В такой момент не советуются, – прошипел Гимир и помчался по коридору. Добежав до стражника, он ударил кулаком в висок, и тот упал. Второй попытался достать воина копьем, однако промахнулся и получил подножку от Хейлина.
В считанные секунды оба охранник оказались обездвижены с помощью магии, за неимением времени вязать узлы.
Королева явно не услышала шума под дверью или не придала ему значения, что вполне возможно, ибо в этот момент под музыкальное журчание воды (как вода ухитрялась журчать при отсутствии воздуха – загадка) исполняла какой-то танец перед замершим на кровати Хорном, который был полностью одет. И в этом составлял контраст хозяйке дворца, на которой не было ни единой ниточки. Гимир на миг замер, потом выдохнул и, подбежав к Лепящему, дернул его за руку.
– Молчи, всех перебили и тебя убьем, – прошипел он королеве. – А ты – побежали.
На лице Лимнейль разочарование перебивало даже страх и злость.
Панику, видимо, никто поднять не успел, потому что их бег по дворцу вызывал лишь недоуменные взгляды, и только на выходе стража попыталась остановить «гостей», но, кажется, после неразборчивого шепота Гимира что-то случилось с их зрением – оба бросили оружие и принялись тереть глаза. Лодочка была там, где они ее оставили, и послушно взвилась вверх, когда четверка села в нее.
Они добрались почти до берега, когда суденышко вновь стало тонуть – наверное, королева подводных жительниц опомнилась... Впрочем, ноги уже касались дна, и вскоре путники повалились на влажный песок...
Когда они высохли, отдохнули и двинулись дальше – на горизонте появилась, а затем начала расти и приближаться высокая, причудливых очертаний скала, воздух в районе которой дрожал, как обычно было на границе квадратов, но гораздо сильнее.

[higf >>>]

Вечер четвертый
Топаз (и Изумруд тоже)

Тропа, огибавшая выступы, и нигде не становившаяся слишком крутой, была будто специально создана, чтобы тащить носилки с не приходящим в сознание Гарэлем, и все же это оказалось весьма утомительно. Однако некуда было деться от ощущения, что в этих скалах, окутанных легким мерцанием, их ждет финальная точка путешествия.
Точнее, финальная площадка, небольшое плато, открывшееся взорам сквозь смахиваемый со лба пот.
Ровное каменистое место среди валунов. В середине – площадка из черного камня, ровный четырехугольник. Четыре идеальных окружности возле углов и небольшой алтарь в центре.
А еще – четыре человеческих фигуры, только что появившиеся с другой стороны. Три мужских и одна женская.

[Aertan >>>]

Вхен, успевшая сменить одного из утомившихся спутников в импровизированной упряжке, с беспокойством поглядела на незнакомцев, а затем оглянулась на всё ещё не пришедшего в себя Гарэля.
– Мне одной кажется, что впереди цель нашего путешествия? – в её голосе звучала тревога.
Маэджана присмотрелась, приложив руку козырьком ко лбу, после чего понимающе закивала:
– О, да. Там целых трое, и на вид совершенно здоровые. Гораздо более приятный выбор, чем толстый святоша и обкурившийся эльф в отключке.
Несколько секунд загорянка непонимающе смотрела на воровку, пытаясь понять о чём та говорит. Когда же, наконец, поняла, снова потемнела лицом и указала рукой на плато.
– Я об этом месте, – слова прозвучали излишне резко.
Брат Поль замешкался – слишком много свалилось на его голову.
– Э... полагаю, нам надо возблагодарить Господа за окончание пути и попросить благополучного разрешения дела, – наконец пробормотал он.
– Не за что пока благодарить, – заметила Маэджана, – Помните, что наниматель нам говорил? Приз достанется только одной команде.
– Вы пропустили вторую половину того, что я сказал, – ответил француз сухо.
– Вы хотите за ЭТО благодарить? – фыркнула воровка и указала на носилки с бесчувственным эльфом, – Боги наших соперников, если только они у них есть, явно позаботились о них лучше. Их четверо против нас троих.
– А зачем кому-то проигрывать? – высказала неожиданную мысль Вхен. – Давайте объединимся с ними и достигнем цели одновременно.
– Осталось только их в этом убедить. При численном преимуществе вполне вероятно, что они не захотят делиться победой, – с сомнением покачала головой Маэджана.
– Не всеми людьми движет только корысть, – судя по тону, к кругу бескорыстных людей загорянка не относила.
– Может быть, нам начать что-то делать? – неуверенно спросил француз.

[Reylan >>>]

– Есть идея! – оживилась воровка. – Вы снимаете мантию и танцуете стриптиз. Это непременно должно деморализовать наших противников!
– А что такое... стриптиз?
Слово прозвучало как-то ломано и колко, как сочетание звуков. Понимание языков между людьми из разных миров, достигнутое с помощью неведомой магии, было так велико, что иногда само собой забывалось – колдовство не в силах передать то, для чего нет словесных понятий в родной речи слышащего.
– Вы никогда не видали стриптиза? – изумилась Маэджана. – Вы многое потеряли. Это прекрасное шоу с музыкой и танцами, участники которого постепенно раздеваются, оставаясь в итоге практически... как бы это для вас подоступнее? В общем, такими, какими их создали боги, без всей этой ненужной шелухи из ложных комплексов и стыда. Впрочем, рекомендуется оставить резинку вот здесь или здесь, – воровка указала рукой, где именно, – Чтобы восторженные зрители могли засовывать за нее купюры. Но, раз уж денег у нас все равно нет, вы можете не заморачивать себе голову этим моментом.
– Мерзость какая! – перекрестился француз.
Щёки загорянки снова потемнели, но она настойчиво показала рукой в сторону незнакомцев.
– Может, кому-то из нас следует двинуться вперёд и поговорить с ними?
Она с сомнением покосилась с Маэджаны на брата Поля. Первая, вероятно, прекрасно бегала, однако доверять этому злому языку договариваться о добре... Священник же дотащится до них ненамного быстрее, чем они дотащат носилки с бесчувственным старшим. С другой стороны, она с её косноязычием тоже не лучший выбор для разговоров.
"И почему Гарэль так и не приходит в себя?!.." – пронеслась обеспокоенная мысль.

[higf >>>]

(все оставшиеся игроки и персонажи)

Тем временем вторая группа людей приближалась, и компания с носилками не могла оставаться не замеченной.
– Вы посмотрите, – вполголоса проговорила Рейлан, обращаясь к своим спутникам, – Неужто цирк приехал?
– Я, конечно, разных циркачей видал, – слегка озадаченно заметил Хейлин, приглядываясь к чужакам, – но эти явно... то ли с каната допрыгались, то ли в метании ножей неудачно практиковались. Вон, у них там... тело.
Рейлан пересчитала людей, которые похоже, живо обсуждали что-то, посматривая в сторону их компании, и кивнула.
– Да, четверо. Ну или... трое и тело. Мне кажется, нас предупреждали о равном количестве учасников в каждой команде, – тут зимняя скосила глаза на Гимира, – а потому интересно, у кого из них в голове находится их пятый?
– Если он дошел, – отозвался тот. – Не всегда же путаница происходит.
– А нам теперь что, драться с ними? – нахмурился Хорн. – Вроде же кто-то из нас победить должен. Из нас с ними, то есть.
– Интересная мысль, – согласилась Рейлан, скрещивая руки на груди, – Кого выбираешь?
– Это в смысле – драться? – опешил Хорн. – Ну... тогда того, что на носилках.
– Разумно, – усмехнулась зимняя, – Но подумай сам, а вдруг он просто притворяется. Ты подойдешь к нему, а он АМ!!!
Последнее словечко Рейлан почти выкрикнула, резко подавшись к Хорну и вскинув руки. Лепящий попятился, нервно вздрогнув.
– Как хорошо, что среди них нет тебя, – пробормотал он, – вот был бы ужас.
– Действительно, – мило улыбнулась Рейлан, – Со мной лучше дружить.

В это время над центром площадки воздух задвигался, будто расступаясь, и образовал словно бы два окна и в них появились две физиономии – клыкастая и полнолицая, каждая из которых была хорошо знакома одной из групп участников.
– Наконец-то! – произнес Вейтан.
– Да уж, – согласился вампир, на лице которого было написано беспокойство и недовольство.
Его конкурент по очереди оглядел обе стороны и улыбнулся.

[Reylan >>>]

– Попридержал бы свой скепсис! – выкрикнула Маэджана, – По-твоему, это было так уж легко?
– Скажите, уважаемый, – повысила голос загорянка, – знаете ли вы что с госпожой Марой?
Рейлан вскинула брови и недоверчиво прищурилась, затем шагнула вперед, опустив руки.
– Простите, вы сказали – госпожа Мара? – так, громко, чтоб ее могли расслышать, спросила она.
Крылья за спиной вампира взметнулись и сложились, будто в поклоне, светском и немного издевательском.
– Она, кажется, предпочла... потеряться. Последствия известны вам, ей – тоже...
Взгляд алых глаз стал неприязненным и она с надеждой обратилась к незнакомке: – Может вы встречали госпожу Мару в пути?
Лицо зимней приняло расстроенное выражение.
– Нет... просто я услышала это имя и подумала... ваша Мара – светлокожая хрупкая девушка с синими волосами, умеющая превращаться в большую кошку?
Оставалась небольшая надежда, что упомянутая здесь пропавшая в этом безумном мирке Мара все-таки не ее подруга.
Загорянка кивнула, но, сообразив, что этот жест собеседница могла и не разглядеть, сделала пару шагов навстречу. Растерянно оглянувшись на спутников и носилки, она тряхнула головой и осторожно, шаг за шагом, стала приближаться к, как теперь стало ясно, соперникам. Она намеренно шла к ним, а не к цели их путешествия.
– Да, это она, – крикнула охотница в ответ на вопрос. – Она обернулась кошкой и оставила нас на последнем отрезке пути. Мы надеялись, что она ещё вернётся, уважаемая.
Рейлан также отделилась от своих спутников, направившись к незнакомке, стараясь при этом не выпускать из виду окна, явившие их взору Вейтана и клыкастого конкурента.
– Мое имя Рейлан, – представилась зимняя, приблизившись настолько, чтобы можно было говорить, не напрягая связок, – Я знала Мару до того, как попасть сюда.
Сказанное о последствиях для всех проигравших доходило до нее удивительно медленно, будто Рейлан внезапно поглупела. Быть может потому, что осознание того факта, что ее подруга, а иногда и соперница, но при всем при этом дорогой человек, с которым они пережили многое, уже проиграла этой нелепой игре, никак не укладывалось в голове.

[Aertan >>>]

– Азра, – вежливо поклонилась загорянка, приложив ладонь к сердцу. Она поколебалась, но всё же высказала безумную мысль: – Может мы вместе сумеем отыскать госпожу Мару и дойти до цели? Не будет проигравших, все победят. И я смогу загадать желание о том, чтобы всем, кто когда-то проигрывал в этой игре, вернулось утраченное.
Рейлан улыбнулась, затем скосила глаза на окна в воздухе и двух соперников, использующих их всех, словно они пешки, которыми не жаль пожертвовать.
– Если я хоть что-нибудь понимаю во всем этом спектакле, ни одного из них не устроит ничья. А вот о желании... мысль интересная! Не ясно только, будет ли исполнено такое желание.
– Не выпустив стрелы не поразить цели, – ответила охотница поговоркой её народа. – Если вы попытаетесь, мы все будем благодарны.
Она уже приняла то, что игра проиграна. Не драться же им, в самом деле? Да и кому? Гарэль всё ещё не пришёл в себя, брат Поль... с ним всё понятно. Сама Вхен не имела ни малейшего желания пытаться убить таких же безвинных участников всего этого, как и её спутники. Разве что Маэджана не согласится с подобным исходом, но она одна, а их четверо.
– Заблудшая душа... – печально произнес француз. – Полагаю, нам надо помолиться за нее сейчас или позже. Здесь так много тех, за кого стоит молиться, понимаете?
Вдвоем с Маэджаной они подтащили носилки с Гарэлем туда, где беседовали Рейлан и Азра, и вновь опустили эльфа на землю.
– Быть может, прочитаете какой-нибудь экзорцизм, чтобы эти двое сгинули, а мы проснулись каждый у себя дома в своей кроватке? Если это случится, я готова записаться в вашу секту и платить взносы, – произнесла Маэджана. Удивительно, но сейчас в ее голосе не было ни капли привычной язвительности. Он казался лишь немного печальным, и если бы спутники не видели, что говорит Маэджана, они едва ли узнали бы ее.
– Я могу помолиться об этом, но не знаю, ответит ли Господь. Быть может, его планы были иными, – чистосердечно ответил брат Поль.
– Хотите сказать, его планы – оставить нас здесь медленно лишаться памяти? – уточнила воровка.

[Хелькэ >>>]

– Он видит больше. Ваши планы никогда не приносили кому-то ущерба и бед?
– О, я понимаю, к чему вы, – кивнула Маэджана, – Ну ладно, допустим, меня можно пустить в расход. А вы? Или вот она? – воровка махнула в сторону Азры.
– Воины, молодые и сильные, часто гибнут, чтобы выжили женщины и дети, их родные и близкие. Может быть, если пропадем мы, спасутся многие где-то еще? Вы можете сказать, что это не так?
Священник шагнул к собеседнице, он выглядел даже воинственным в эту минуту.
Маэджана окинула брата Поля оценивающим взглядом, затем кивнула в сторону конкурентов.
– В данном случае, если проиграем мы, спасутся они. Откуда вы знаете, что они достойнее?
– Я не знаю. Господу виднее.

Хейлин, вначале оживившийся при виде заветной площадки и крайней заинтригованный появлением "новеньких" на пути, теперь был задумчив, грустен и глядел себе под ноги, не поднимая взгляда – даже не заинтересовался подошедшей девушкой.
Они почти дошли, если они победят, их желания сбудутся, и они все вспомнят.
Вспомнят – что? Что вспомнит лично он, Хейлин, который даже не знает, что именно забыл и который прекрасно себя при этом чувствует? Все то время, что они были в пути, "в Игре", менестрель ощущал себя так, словно у него забрали тяжелый и давящий груз. Когда Вейтан только явился к ним, изрядно озадачив всех своей говорящей головой, именно Хейлин был тем, кто беззаботно сказал нечто вроде – ну, нельзя же помнить все, люди постоянно что-то забывают. Нашел, мол, чем пугать.
Тогда ему не было страшно, а сейчас – было. Эльф не хотел вспоминать.
– Что с тобой, брат? – спросил Гимир. – Мы ведь дошли. Неужели ты хочешь остаться здесь? Я не знаю, о чем они думают...
– Мы дошли, – уныло откликнулся Хейлин, только теперь подняв голову. – Но я не знаю, что с этим делать дальше. Мне... мне как будто не нужен тот кусок памяти, что у меня забрали. И если мы победим, значит, не дадим чужим желаниям сбыться. И что самое смешное, – он усмехнулся, – у них там наверняка кто-нибудь думает то же самое.
– Вот когда ты дрался, то никогда не задавался вопросом, что там думают враги, – пожал плечами старший брат. – И сейчас не советую. Допустим, тебе и не нужен тот кусок, а другие? Те, что еще остались? Опускаешь руки.
Он смотрел сердито, но в этом, кажется, было больше разочарования.

[higf >>>]

– Нет-нет, не может никто не проиграть, – встрепенулся Вейтан. – Никто не победить – может, но это будет печально... для всех. Вы должны занять это место, – он указал на площадку, – встать в круги и активировать выполнение задания. Но только одна команда!
Рейлан хмыкнула и обернулась к своей команде.
– Хейлин! Гимир! Идите сюда! – позвала она и после паузы добавила, – Хорн, и ты не бойся, не укусят. Пока.
– Ну если ты обещаешь, – фыркнул Хорн и поплелся к Зимней.
Солнечный все еще медлил.
– Это не то же, что драка, Гимир. Разве сейчас стоит на кону моя жизнь? Или твоя? Можешь сказать мне "да", тогда я посмотрю на солнце и попытаюсь убить кого-нибудь – но ты сначала хорошо подумай, ладно?
– Я не предлагаю убивать их. Лишь занять положенные места и... что там произойдет. Кажется, они не хотят мешать. Ты тоже подумай...
И воин двинулся следом за Хорном. Маг отправился за ними далеко не сразу.

Когда все, наконец, встретились в одной точке, повисло неловкое молчание. Игра ещё не завершилась, но победители и проигравшие уже определились. Во всяком случае Вхен так казалось. И, судя по лицам, победителям смириться со своей ролью оказалось даже сложнее.
– Никто из вас не может ему помочь?– нарушила тишину загорянка, присев у носилок Гарэля.
Рейлан с сомнением покачала головой, целительство в Шпиле она изучала лишь факультативно. Но на всякий случай уточнила:
– А что с ним произошло?
– Мы не понимаем, – призналась Вхен и подняла беспомощный взгляд на Рейлан. – Последнее место было тихим, спокойным и манило остаться. В какой-то момент Старший просто лишился чувств и до сих пор не пришёл в себя. Но при этом он ничем не болен! Это должно быть какие-то чары.
– Остаться? – зимняя насторожилась, но во время остановила себя, дабы не высказать внезапную догадку, тем более, что это действительно было только предположение: а что если он действительно "остался" в том странном месте? Она присела рядом с носилками и повела руками над лежащим на них телом, осторожно потянувшись сознанием к эльфу, пытаясь уловить хоть какие-то отзвуки присутствия. Там, где обычно собственное сознание встречается с чужим, Рейлан ощутила, хоть и не сразу, нечто вроде кокона. Рейлан никогда не сталкивалась с подобным и не представляла себе, что могло вызвать такое состояние, но во всяком случае, она не ощутила ничего враждебного или пугающего.

[Reylan >>>]

– Мне кажется, – задумчиво произнесла она, – это какая-то защита. В любом случае, сейчас я никак не смогу достучаться до него. Я, увы, не специалист в подобных вопросах.
– Если бы мы все веровали, то могли бы помолиться... – начал брат Поль, но его перебил Гимир.
– Мы верим. Только в разное! И хватит болтовни!
Изменения, произошедшие с ним после русалочьего дворца, сейчас виделись отчетливей. Было в голосе и движениях много не-гимировского, совсем не-гимировского...
Резкие злые слова заставили Вхен сжаться и чуть попятиться от человека. Алые глаза теперь настороженно и неотрывно следили за незнакомцем. Кто его знает, что у него на уме, когда такое на языке?
– Какая русалка тебя укусила? – ехидно осведомилась Рейлан, смерив Гимира холодным взглядом.
Хейлин же только усмехнулся при этой вспышке брата. Он понимал – тому хотелось уже делать, а не думать, хотелось победить, вернуть себе утраченное... Еще он понимал то, что сам он назвал бы "выбором" и предпочел обдумать и обсудить, для Гимира уже было "болтовней". Или не для Гимира, а для того, кто прочно обосновался у него внутри?
Воин не удостоил Рейлан ответом, вместо этого он осмотрел всех, ища в них поддержки и готовности действовать или наоборот...
– Кто хочет занять положенные места и покончить с этим? И кто хочет помешать?
– Надо же, какой воинственный, – фыркнула Маэджана, – Ну я бы заняла, но ты ж меня с собой не возьмешь? А первой полезу – за подол меня стащишь, о благородный муж?
– А почему бы не попробовать? – хмыкнул тот. – Нас нужно четверо, как я понимаю...
– Четверо? – переспросила Рейлан, – Как бы не так. Судя по всему, изначально команды состояли из пятерых.
– Вы тоже кого-то потеряли? – поинтересовалась Маэджана.
– О нет, – хищно улыбнулась зимняя, – У нас все гораздо интереснее.
– Я вижу здесь четыре круга, которые так и призывают в них встать, – возразил старший сын Хортара. – Может быть, этого достаточно, и устроители игры предусмотрели возможные потери в пути?
– Не сомневаюсь, что ты с удовольствием выкинешь из своей команды меня, – заметила Рейлан.
– Так где же ваш пятый? – напомнила заинтересованная Маэджана. Во время всего разговора она с интересом разглядывала зимнюю. Казалось, интерес этот был даже чересчур пристальный. Впрочем, та пока что этого не замечала.

[Aertan >>>]

– Наш пятый находится прямо там, – она бесцеремонно ткнула пальцем в сторону Гимира, – в той белобрысой башке. В ней, видишь ли, было слишком много свободного места.
– Ух ты! – восхитилась воровка и перевела таки взгляд с Рейлан на Гимира, – Мне кажется, брату Полю будет интересно на это посмотреть.
– Он... тоже одержим? – вылез вперед священник.
– Не знаю, что ты имеешь в виду, служитель неведомого бога, но с тобой говорит человек!
– Не неведомого! Создатель вездесущ и всемогущ! – горячо произнес священник.
Гимир засмеялся.
– Не стоит обращать внимание на неотесанного грубияна, – фыркнула Рейлан, обращаясь к брату Полю, – Они все такие: когда сказать нечего, ржут или рыгают.
– Почему? – не удержала вопроса внимательно слушающая разговор охотница. Последнее утверждение было таким удивительным, что любопытство пересилило смущение и настороженность.
– Чтобы последний звук оставался за ними, – резко ответила зимняя, – для этих целей даже звук отхождения газов подойдет.
Этот ответ лишь усилил недоумение загорянки. Она растерянно оглянулась на спутников тайно надеясь, что те растолкуют в чём же дело.
– Странно, – задумчиво произнесла Маэджана, – И правда, чего только не встретишь в разных мирах. В некоторых землях отрыжка и прочие звуки, организмом издаваемые, наоборот почитаются за одобрение. Если, скажем, уплетаешь угощение за обе щеки, попукивая и рыгая, значит вкусно тебе, а повару – радость.
Хейлин, отчаянно делавший вид, что не прислушивается к дискуссии, поперхнулся и выдал себя.
– Какой, – с содроганием произнес он, – ужас.
"И какое счастье", подумал эльф при этом, "что меня все еще отвлекают подобные мелочи".

В это время на центральном алтаре, который до сих пор был пуст, что-то сверкнуло, и там, блестя стеклянными боками, появились огромные песочные часы. Тонкая струйка, почему-то с зеленоватым оттенком, немедленно потекла из верхней половины в нижнюю.
– Время не бесконечно, – хором произнесли оба Игрока. – Проиграть могут все.

Сообщение отредактировал Aertan - 25-10-2011, 20:57

[Хелькэ >>>]

Вхен зачарованно следила за утекающим песком. Казалось, вместе с этими крупинками скользят в неизвестность и её воспоминания, одно за другим. Или это просто страх перед неизвестностью? Она тряхнула головой, развеивая наваждение.
– Похоже, вам пора, уважаемые, – поклонившись на прощание, загорянка уселась прямо на землю рядом с носилками эльфа. Какого бы зрелища не жаждали жестокосердные игроки их жизнями, она не потеряет достоинства и уж тем более не бросит беспомощного Старшего одного посреди чужого мира. Во всяком случае, ей хотелось, чтобы спутники и противники не заметили ужаса, притаившегося в глубине багрянца глаз.
– Идите, – Хейлин махнул рукой. – И позаботьтесь о том, чтобы я не вспомнил... того, что я забыл.
Он отошел подальше, словно опасаясь, что его силком соберутся тащить к победе, – и сделал вид, что ему все равно. Только махнул Рейлан, как бы прощаясь: мол, сама понимаешь, дело тонкое, а я тот еще остолоп.
Гимир шагнул было к брату, но потом замер и словно против воли повернулся и пошел к одному из источников. Не оглядываясь. Все больше было заметно, что походка – совсем не его.
– Я... – брат Поль осмотрелся вокруг, – у меня очень важное дело, я не хочу никуда возвращаться, но мне нужно желание. Хотя, надеясь на милость Создателя, могу уступить...
Маэджана проследила взглядом за воином из команды конкурентов и шагнула вперед:
– Эй, как вас там, – обратилась она к игрокам, – что-то я не поняла, так кто из вас выиграет, если туда заберутся пешки... ах, простите, люди из разных команд?
Рейлан тоже посмотрела вслед Гимиру, подозрительно прищурившись, но ничего не сказала, а повернулась к Хейлину:
– Ты... уверен? Тебя тут вряд ли ждет что-то хорошее.
– По-моему, там меня ждет еще меньше хорошего, – эльф дернул плечом. – Давайте, должен же кто-то проверить эту игру на прочность!
Вампир почесал когтем в затылке и болезненно поморщился.
– Да я сам точно не знаю. Сложно будет. Обычно те, кто приходит вместе, держатся друг друга. Это... нормально, наверное?!

[higf >>>]

По мнению загорянки, в происходящем вообще было мало нормального. Начиная с этой самой Игры. Но вслух она этого не сказала, лишь почувствовала навязчивое желание взять Старшего за руку, ощутить немного уверенности и живого тепла. А ещё – остаться одной и поговорить с Пресветлым. В памяти всплыло видение того безумца в замке клыкастого. Возможно, это будет её последнее обращение к Тэзерату. Или?.. Или она усвоит тот урок, для которого попала в это безумное место. Не важно, что говорят эти странные существа о своей игре. Тэзерат творит миры, никакая злобная забава не нарушит его воли и не пленит душу его дочери. Рано или поздно, она вернётся к Нему и отправится за своим следующим уроком. Надо лишь не предавать собственную душу.
– Ну, наверное, – передразнила Маэджана, – Простите великодушно, что вас лишили зрелища финальной потасовки, но увы, развлекухи не будет. Хотя меня очень волнует вопрос обещанного вознаграждения, ибо ваша шарага доверия не внушает.
– Если ты нам не веришь, зачем спрашиваешь? – удивился вампир.
– Потому что вы напоминаете того агента, который совершенно честно впаривает вам договор, где самое главное прописано по краю мелким шрифтом, обрамленным орнаментом, так что невозможно разглядеть. И ведь, сволочь такая, ничего не утаивает, а то что вы сами не прочитали весь текст – его ли проблема? А я знаете, что-то слаба глазами стала, а потому хочу, чтобы вы сами зачитали мне все, что там мелким шрифтом, ну или, если по-простому: перечислите, как именно и что можно желать, чтоб наверняка сбылось, а не... как это в казино бывает? У вас был шанс поставить на оба цвета, и кто виноват, что выпал не ваш?
– Это Игра, – вмешался Вейтан. – В ней нет и не может быть гарантий, рискуйте.
Хейлин едва слышно фыркнул. Нарисковались уже, спасибо.
– Прошу заметить, что нас вовлекли в нее помимо нашей воли, а потому мы вполне имеем право на некоторые... как бы это сказать... бонусы, – продолжила торговаться Маэджана.
– И вы собираетесь это обжаловать в суде? – ехидно спросил клыкастый игрок. – Обычно претензии бывают подкреплены чем-то, кроме желания.
– Послушай, красавчик, ты хотя бы ничью хочешь или нет? – Маэджана повела рукой в сторону бездействующих пока спутников, – По-моему, вполне очевидно, что пока удача не на твоей стороне.

[Reylan >>>]

– Согласен. Так какая мне разница, чего именно вы пожелаете? Это уже ваш выигрыш, а не мой. Мне важно, кто, а не чего.
– Нет, ну ты тупой или как? – раздраженно выдохнула воровка, – Именно этого я от тебя и добиваюсь: рекомендаций, как именно мне получить свой выигрыш гарантированно, а не уведомление вида "вы пожелали несуществующий лот". Как только узнаю – сразу место займу, и будет уже один-один. Или... – тут она припомнила слова Рейлан о невидимом спутнике Гимира, – один на полтора?
– Если вам все равно, что именно мы пожелаем, – торопливо вмешалась Рейлан, стараясь пресечь назревающую перепалку и обмен любезностями, – тогда вас вероятно и впрямь не затруднит дать нам некоторые советы, скажем, по части того, как нам использовать желание, чтобы помочь нашим оставшимся здесь друзьям. Вы, – она чуть поклонилась в сторону вампира, – верно заметили: некоторым свойственно держаться вместе, и даже если они из разных команд.
Вхен бросила благодарный взгляд на Рейлан. Так приятно ощутить немного доброты и заботы. Даже если они не принесут плодов.
– Думаешь, если бы я мог выиграть гарантированно и получить все, чего хочу, – вскипел Вейтан, – я бы тут сидел и наблюдал за придурками, которые вместо того, чтобы бороться за свою шкуру и разум, сидят и болтают?
"Или молчат", подумал Хорн, который и был как раз тем, кто молчит.
Затем он подумал, что за свою шкуру, вероятно, стоило бороться. Вот только – как? Если тут едва не каждый второй пытается сдаться поскорее, а раз они сдаются, значит, "команда" точно остается в проигрыше... или нет?
С кем ему пойти? Он, наверное, мог бы решить что-нибудь. Что-нибудь дельное придумать – ведь придумывал же когда-то давно, еще там, где... где? Лепящий Металл уже не помнил. Где он был до этого, что делал, не помнил даже, почему его так называли – Лепящий Металл. Кто называл его так. Где-то там, далеко отсюда.
"Наверное, этого никогда не было".
Песок действительно продолжал сыпаться, отсчитав уже около трети.

[Aertan >>>]

Вампир вздохнул, но, впрочем, ответил, явно торопясь воспользоваться шансом.
– Если вы пожелаете вернуться домой и получить замок, титул и богатство или там новую книгу заклинаний – они у вас будут. Если захотите власти над миром или игру разрушить – ничего не получится... Хотя скорее всего, если Игру посмешите подобным бредом, даже желание не отнимут. А вот коли такого, на грани... вроде как хочу быть самым могучим в свое мире волшебником... кто знает. Может и сбыться, может и нет.
– Ну хорошо, отлично! – согласилась Маэджана и подалась было вперед, за Гимиром, но обернулась на бывших спутников: Азру и брата Поля. Первая, кажется, уже приняла решение, а второй – воровка пока не поняла, хотя, если кто-то из конкурентов все же захочет бороться за оставшиеся места, священник вряд ли одержит верх. Маэджана вдохнула, точно собираясь что-то сказать, но лишь развела руками и в итоге пробормотала:
– Ну, вы это... удачи, что ли... А!.. – она махнула ладонью, точно говоря "да пропади оно все", развернулась, собираясь занять одно из свободных мест, но внезапно замерла, как вкопанная, и опять поглядела на вампира:
– Кстати, а если я попрошу ее себе в наложницы? – поинтересовалась она, ткнув пальцем в сторону Азры. Та, несмотря на серьёзность, даже трагичность ситуации, не сумела сдержать возгласа полного одновременно возмущения, изумления и протеста. Не будь охотница так ошарашена недопустимостью и невозможностью услышанного – это дерзкое предположение воровки могло закончиться стрелой в горле. И стрела эта определённо опередила бы мысль о том, что Маэджана может всего лишь пытаться спасти её.
– Нечестивое желание! – возмутился француз. – Это не по заповедям Создателя. Надо просить об угодных Творцу делах. Я хочу остаться здесь и получить возможность нести слово Божье в этот мир – в нем здесь нуждаются, как нигде. Я понял, ради этого промысел Создателя привел меня сюда!
Священник воздел руки к небесам.
– Какой бред, во имя Всебесцветной, – холодно произнес Гимир, но брат Поль не услышал его слов или не обратил на них внимания.
– Любовь угодна везде и во все времена! Кто кого любит, это уже вторично, – парировала Маэджана, наконец присоединившись к Гимиру и заняв одно из мест победителей.

[higf >>>]

Вампир в своем окне схватился за голову и растерянно захлопал крыльями. Вейтан наблюдал с физиономией торговца, быстро высчитывающего, какой барыш можно извлечь из сложившейся ситуации.
Охотница и вовсе отвела глаза от финальной точки игры и, в особенности, от Маэджаны. Взгляд невольно упал на незнакомца, решившего остаться. У него за спиной висел какой-то струнный инструмент. Как и все загорцы, Вхен любила музыку, но не решалась вот так взять и попросить сыграть что-нибудь. Тем более, в такой напряжённый момент. Наконец она не выдержала, и осмелилась на нейтральный, ни к чему не обязывающий вопрос.
– Что это за инструмент, уважаемый, – тихонько обратилась она к Хейлину.
– Этот?.. – он как будто и забыл, что у него за плечом. – Форминга.
Эльф потянул за ремешок, сбрасывая "любимую" доску со струнами со спины, и показал ее Вхен поближе.
– Когда-то у меня была лютня, намного лучше. Но нас с ней развели пути, вот и довольствуюсь, чем придется, – он кисло улыбнулся. Алые глаза загорянки по-детски восторженно распахнулись. Для неё этот инструмент явно не проигрывал какой-то неведомой лютне. Хотя бы потому, что был прямо перед глазами, настоящий и чарующий.
– Разве справедливо обижать её, – девушка кивнула на формингу, – только потому, что есть что-то лучшее?
Стыдно признаться, но Вхен искренне обиделась за ни в чём не повинную вещицу.
Маг пожал плечами:
– Наверное, нет... Но к тому, что лучше, я привык. А эту мне навязали. Вместе с Игрой.
Юная охотница задумчиво склонила голову набок. Волосы, выбившиеся из небрежно стянутого хвоста, упали на чумазое лицо.
– Но ведь и ей вас навязали, – с наивной рассудительностю возразила она. – И она, может, тоже не рада. Особенно слыша такие обидные слова.
Хейлин прищурился.
– А вы какая-то интересная. Вроде говорите обычные вещи, я и сам ведь думаю, что у инструмента есть душа... но я никогда не решался предположить, что у него могут быть желания или мысли. Что он может судить меня, как я его.
Вхен смущённо опустила взгляд и покосилась на носилки.
– Наверное это от того, что я познакомилась с Нарх... Драконом, – тут же поправилась она. – Он может говорить, даже показывать видения. И петь, – поколебавшись, добавила она, припомнив удивительно мелодичный звон клинка.
– Дракон, который умеет петь? – восхитился эльф. – Воистину, я бы не отказался на такое посмотреть. То есть, послушать, конечно!
"Отвлекайся", шепнул голос внутри, "забывай дальше, так держать. Скорее, забудь лица тех, кто взойдет на площадку без тебя, ты никогда не увидишь их больше. Отвлекись, забудь". Он мотнул головой, заставляя голос заткнуться.
– Если почтенный Гарэль проснётся, – с грустью и надеждой предположила охотница, – то Дракон, быть может, и споёт.
Она вновь скосилась на клинок, упрятанный в ножны. Тот молчал, как и Старший. – Но, может, если ему спеть, он и подпоёт, – робко предположила она. Во всяком случае и без Нархэта благодарные слушатели найдутся.

[Хелькэ >>>]

– Я бы, может, и спел. Но разве сейчас – время для песен? Что-то вот-вот произойдет с нами... и с ними, что-то такое, что все изменит. Может, мы даже умрем, потому что остались. Я не знаю, что будет, и только теперь понимаю, как это жутко.
Хейлин смахнул со лба длинную темную прядку.
– А с другой стороны, может, сейчас самое время для песни.
– Мой народ знает, – загорянка сказала именно "знает", а не "верит", – что Пресветлый создал всё сущее Песней. И что всё вокруг, каждый из нас – часть этой Песни. Просто мы не всегда можем её слышать. То, что происходит сейчас с нами – тоже Песнь. Наверное, грустная... – подумав, призналась Вхен.
– Как знать? Мы ведь не услышали еще, чем она закончится. Споем свою песню... вдруг поможет?
Он улыбнулся и опустился на землю. Перехватил поудобней формингу – и, как ни странно, теперь его прикосновения к инструменту стали нежнее, мягче. Подкрутил колки, натягивая струны, и, немного подумав, сменил лад. Наверное, форминга давно уже хотела зазвучать по-другому. И – о другом.
Когда эльф запел, это не было похоже на песню. Негромкая мелодия, голос мягкий, глубокий – он вроде бы должен был тянуть слова, но он говорил, а не пел. Просто рассказ, под музыку, о чем-то своем, но одновременно понятный им всем.
– Мы видели море и небо, пещеры и скалы,
Мы шли наугад, а судьба выбирала за нас.
Ведь мы – игроки. Мы пока еще не проиграли,
Но неотвратим, как ни грустно, решающий час.
Слушать песню о событиях, участником которых являешься, было очень... необычно. Вхен замерла и ловила каждое слово, втайне сожалея, что Старший не слышит. Он бы оценил. И, наверное, подарил бы незнакомцу и его форминге подарки.
– Мне не повезло, – резюмировал Вейтан. – Они свихнулись.
– Нам обоим не повезло, – поправил вампир, – и хотя бы это меня радует.
Песчинки падали и задыхались, погребенные под массой себе подобных, словно тела в бездонной могиле. Воздух центра звенел, будто уже готовясь то ли принять, то ли заглушить песню. Внезапно по воздуху пролетела мимо людей и нелюдей пушинка одуванчика.

Гимир, уже занявший одно из мест, смотрел на говоривших растерянно.
– Вы же говорили, на всех места не хватает, – окликнул он. – Но теперь есть свободные!
Все это время Рейлан стояла молча, не зная, стоит ли еще что-то говорить. Кажется, Хейлин был единственный из их компании, кто относился к ней теплее других, а она так и не нашла времени, чтобы узнать его чуть лучше. А теперь было поздно, и любые слова, вроде пожелания удачи и выражения надежды на благополучный исход и, может быть, встречу, казались глупыми и неуместными. Не прерывая беседы Хейлина и их новой знакомой, которая хоть и не принадлежала к остроухому племени, чем-то на них походила, а потом – песни солнечного, Рейлан отступила в сторону. Оставаясь здесь, она вряд ли поможет кому-то из них или пропавшей Маре. Вернувшись и вернув утраченные воспоминания, она, возможно, сможет узнать что-нибудь об этом мире-ловушке, ведь Шпиль существует много веков, его архивы хранят и не такие тайны. Подобные мысли служили некоторым утешением.

[Reylan >>>]

Зимняя обернулась и окликнула стоящего неподалеку Хорна:
– Ну, а ты что решил?
Уверенности в ответе того не слышалось, ни на секунду:
– Я... идти, наверное, должен. На площадку. Чтобы победить.
– Тогда пошли, – невесло улыбнулась зимняя, – Как видишь, наши спутники лишили нас удовольствия поваляться в грязи и выяснить, кто сильнее. Места как раз для двоих.
Поодаль, словно подхватывая эти слова, прозвучало совсем другое:
– Фигуры столкнулись. Чей ход? Где король, а где пешка?
Не зря ли рискнули мы жизни поставить на кон?
Для всех нас Игра обернулась жестокой насмешкой,
Не раз и не два мы жалели, что это не сон.

– А что ты попросишь? – вдруг спросил Лепящий. – Есть у тебя какая-нибудь мечта, которую хочешь исполнить? Такая, чтоб ради нее стоило победить в этой мерзкой игре?
Рейлан задумалась, вспомнив наивные предположения Азры о том, что если она победит, то попросит, чтобы всем когда-либо проигравшим вернули память. Зимняя не верила в возможность удовлетворения подобного желания, вряд ли создатель этого странного механизма отличался большим человеколюбием, чтобы оставить такую лазейку.
– Он сказал... – задумчиво проговорила зимняя, – если мы пожелаем разрушить игру, у нас ничего не выйдет, но если попросим новую книгу заклинаний... Что если мне попросить книгу? Но не заклинаний, а книгу об этой игре? Как думаешь, среди духов-исполнителей желаний найдется такой, что напишет ее для меня и не сочтет ли Игра это угрозой своему существованию?
– Не знаю, – Хорн пожал плечами, – но вряд ли какой-нибудь дух напишет в книге о том, как Игру уничтожить. Будь я духом, я бы, наверное, не написал.
– Этого и не нужно. Знание об устройстве механизма уже дало бы многое, но ты, вероятно, прав. А чего хочешь пожелать ты?
– Чтобы руки были живые. И чувствовать все, как раньше. А еще я хочу все вспомнить, потому что без памяти, – юноша вымученно улыбнулся, – прямо как без рук.
– Память нам обещали гарантированно, – хмыкнула Рейлан, – Если, конечно, кому-то тут можно верить.
– Я даже себе сейчас верить не могу. Куда уж – другим-то...
А Хейлин как будто подбадривал их песней, в которой ничего бодрящего не было вовсе. Это было обращение. Конечно, эльф не мог окликнуть ее по имени – отчасти стесняясь, отчасти думая посвятить ей когда-нибудь иную балладу, не столь печальную. Но будет ли у него возможность? Хейлин не знал.
– Полшага всего до победы. Но я уступаю.
Иди же, прошу – и не смей оглянуться назад.
Мы все – игроки. Даже если мы вдруг проиграем,
Тому, что я был здесь с тобой, я несказанно рад.
Зимняя чуть повернула голову, скосив глаза в сторону певца из-под упавших на лицо черных прядей, и шагнула к площадке.
Строки ложились на сердце Вхен, помогая преодолеть робость. Она бережно, будто боясь разбудить спящего, положила руку Сороки на эфес Дракона. На мгновение ей показалось, что клинок благодарен за эту незатейливую заботу. Чуть приободрившись, загорянка взяла Старшего за свободную руку, да так и осталась сидеть, не выпуская длинных прохладных пальцев Гарэля. Впервые с того момента, как охотница попала в этот мир, её губ коснулась улыбка.

[Aertan >>>]

Пару мгновений Рейлан колебалась, хотя и знала, что выбор уже сделан, прежде чем заняла третье место на площадке. Ощущения были гадкими, совсем не теми, которые обычно называют вкусом победы.
Священник слушал песню Хейлина, прикрыв глаза. Не так он представлял себе финал и эту встречу... а как? Да, наверное, вообще не представлял, и сейчас это место, так похожее на языческий жертвенник, казалось ему храмом, а стих барда – молитвой. Не правильными, не каноническими словами – но их не ведают души, коим не был явлен свет.
– Скажите смиренному служителю Божию, мне молиться о вас здесь или там, – он кивнул на последнее, четвертое место.

Игра завершается. С ней завершится и песня
О том, что случилось, о том, чего быть не могло.
А мы, игроки – мы пока еще все-таки вместе,
Пока не иссякнет бессчетных песчинок число.

– Я иду, – поспешно произнес Лепящий Металл, и больше незанятых мест не осталось.
Он ощутил горечь и, кажется, даже стыд, потому что перед ним – вне площадки – были другие, не менее достойные (он верил!) люди. Отчего бы им не стоять сейчас там, где стоит Хорн, и не радоваться победе?
"Нет", подумал юноша, "никто не радовался бы". В это он тоже отчего-то верил.
Кроме, казалось, Гимира. Но вдруг лицо последнего исказила мучительная судорога, и он сделал быстрый шаг прочь с занятого места и вдруг рухнул на колени.
– Хейли..! – голос перешел в шипение и стих.
Зимняя глянула на него с некоторым сочувствием. По-видимому, сосед по разуму был сильнее Гимира, что неудивительно.
Бард вздрогнул, услышав свое имя и заметив, как Гимир отчего-то покидает площадку; песня оборвалась, полуэльф бросился к брату, выпустив формингу из рук. Загорянка успела бережно и уважительно подхватить оставленный инструмент.
– Ты раздумал? Отчего?.. Что случилось? – он напряженно всматривался в лицо старшего, пытаясь отгадать, кто сейчас перед ним, кто заговорит – тот, кто снаружи, или тот, который внутри.
Тот молчал, и черты его лица слегка исказились, а затем губы разомкнулись – и фигуру окутал скрадывавший черты полумрак. Хейлин сначала отпрянул, затем – протянул руку, словно надеясь, что от касания этот мрак развеется.
"Гимир, это – ты? Или уже не ты?!"
Он не хотел потерять брата. Если бы тот ушел в какой-то иной мир, путешествовать дальше, победив в Игре – одно, если тот, кто внутри, отчаянно рвется наружу, захватывая власть – совсем другое.
Сквозь зубы, так, что не разобрать голоса, едва можно различить изуродованное сжавшимися челюстями слово – упало:
– Отойди!
Эльф сделал полшага назад. Вскинул лицо, искаженное непониманием, к небу:
– Вы! – как назвать их? Игроки, кукольники, насмешники? – Что с ним?!
– С которым? – уточнил Вейтан. – ты же знаешь, что при транспортировке произошла накладка, к которой мы не причастны и не можем объяснить. и теперь, сущности вступили в борьбу за тело – ведь это так естественно...
Игрок посмотрел даже укоризненно – мол, чего удивляться, все верно, это вы себя не так ведете...
- Ну и где вы были с этими вашими объяснениями, пока сущности еще не вступали в борьбу? - маг гневно взмахнул руками, рукава разлетелись крыльями бабочки. - Почему сейчас-то? Ведь победят все равно оба, если Гимир будет стоять там! Мы что, все так и будем смотреть и ждать?

[higf >>>]

- Надеюсь, что нет, - вампир посмотрел на них с некоторым презрением. - Уж я бы точно не стал.
Хейлин тихо выругался. У него не оставалось иного выбора, кроме как...
Если Гимир победит, сможет побороть эту темную тварь, что внутри него - так тому и быть, но если тварь одержит верх - то он, Хейлин, должен будет остановить ее, не пустить на площадку. Чтобы жрец неведомых ему богов, да получил право на исполнение своего желания?! Нет уж.
А вот брату нужно было помочь. Что ж, раз других вариантов не было - что сможет рассеять мрак лучше, чем солнце? Что сможет согреть, поддержать то светлое, что теплится в душе, лучше его лучей? Пусть даже солнце сейчас - лимонная долька над линией горизонта, пусть вечером оно лишено жара, пусть.
Он раскинул руки, поднимая ладони к нему, чувствуя отчего-то, что сейчас и без посоха сила покорится ему полностью; он не впитывал свет - много ли тут впитаешь? - он вспоминал его и заново создавал, чтобы передать Гимиру.
Согрейся, вспомни, прогони от себя темноту.
Вернись.
Фигура дернулась, будто свет впрямь ожег ее, зашаталась, а потом воздела руки к тому же самому небу, будто ища на нем того, чего сейчас нет, но что всегда рано или поздно приходит.
- Всебесцветная! - воззвал голос, уже ни капли не напоминающий гимировский и не скрывающий этого. - Снизойди к моим мольбам! Полночь!!
Яростный хриплый крик будто надбил небесный свод, и из тени скал вытянулось темное облачко, окутав стоявшего, а затем начав распространяться на остальных. В нем потонули Рейлан, Маэджана, загорянка, оставшаяся около старшего, Хорн, брат Поль и, наконец, часы, в которых оставалось уже совсем немного песка...

[higf >>>]

Рейлан не знала, что предпринять. Она хотела вмешаться, но что будет, если ее магия холода столкнется с солнечной магией Хейлина в теле его брата? Глядя на Гимира магическим зрением, она едва могла различить, где сам Гимир, а где его нежеланный сосед. Она не была уверена, что ее магия подействует только на одну сущность и не затронет другую, но стоять и бездействовать она не могла. Она выпрямила руки и тонкие струйки холода полились с ее пальцев по воздуху едва заметными искорками, в которые превращались замороженные частицы влаги. Плети поползли по рукам Гимира, пытаясь скрутить их ледяными путами, обездвижить, не давать ворожить. А сама Рейлан вслед за холодом, который был ее родной стихией, устремилась сознанием к телу Гимира, а через него к темному жрецу: попытаться остановить, лишить его силы, помочь хозяину тела бороться с чужаком..
– Ну ничего себе! – подала из сгущающейся темноты голос Маэджана, – Если у его богини получилось, то может получится и у ваших? Азра, брат Поль, начинаем вечеринку! Зовите всех!
Вхен, наблюдавшая за происходящим широко раскрытыми глазами, недоумённо покосилась на воровку. Зачем начинать праздник в столь неуместной обстановке, да и чем он поможет, она не поняла. Но согласно кивнула в ответ на мысль, что Тэзерат мог бы помочь чужаку в его неведомой беде. Что за дэв вселился в несчастного и как это произошло она не знала, но могла представить как это ужасно, вдруг оказаться гостем в своём собственном теле.
Охотница крепче сжала пальцы Старшего, будто прося у него и Нархэта поддержки, она тихо запела. Песнь, обращённая к Пресветлому, всегда рождается в душе. У неё нет какого-то признанного текста, а иногда и вовсе нет слов. Но разве всесильному Творцу нужны слова, чтобы понять своих детей?
Сложно сказать почему, но петь у Вхен получалось только на загорском. Язык сам собой переходил с волшебного, всем понятного языка на родной, певучий и мягкий. И пусть никто не улавливал смысла напева, становилось ясно, что она льётся подобно тому же свету, что исходил от Хейлина.
Всё было просто. Даже очень просто. Точнее, сложно сделать – одержимость всегда относилась к вещам, с которыми сложно было бороться даже высоким иерархам Церкви. Зато брат Поль здесь знал, что именно надлежит предпринять, а уж успех был не в его руках. Он прикрыл глаза... Слова молитвы легко узнала бы Маэджана, если бы помнила, что тогда предпринимал священник.

(все те же четверо игроков - в последний раз)

[Reylan >>>]

Жрец захватил контроль над телом, когда подводная жительница, применив очаровывающее заклятье, усыпила Гимира. И была очень неприятно удивлена, оказавшись лицом к лицу с другим человеком, поглядев в черные расширившиеся зрачки, видевшие Бездну в своих снах. Она было очень больно удивлена...
И тогда казалось, что Владычица Такхизис близка и отвечает каждому его слову, но нет.
Заклинание полуночи, почти неодолимое на его родине, здесь действовало хуже, много хуже. Земля будто поглощала часть силы, уравнивая его с этими жалкими существами.. Тьма медленно сужалась, а в груди ворочался пробуждающийся хозяин тела. И тогда Кэллар резко выдохнул, взмахнул рукой, и тьма спала. Он стоял перед своими противниками, приставив острие кинжала из подводного города к груди.
– Вам, кажется, был дорог этот человек? – с неприятной усмешкой спросил он. – если хотите, чтобы у него был шанс, просто сделайте, чтобы я получил свое желание.

Игроки наслаждались, наконец получив долгожданное зрелище.

– А может мы сделаем так, что не выиграет вообще никто? – процедила Рейлан, придя в ярость от того, что этот тип оказался ей не по зубам.
– Да-а, нас внезапно посетят суицидальные настроения, и мы решим, что жизнь – это очень невыносимая штука, чтоб за нее еще и бороться, – поддакнула Маэджана, далеко не всегда высказывающая свое истинное мнение, а говорящая лишь для того, чтоб поддеть собеседника, – Я вот вообще его не знаю, так что мне все равно.
Хейлин стиснул кулаки.
– Значит, ты предлагаешь нам возможный шанс, – спросил он у Гимира... нет, Кэллара, – а взамен требуешь точных гарантий? И ждешь, что мы тебе скажем – давай, проходи, место свободно? – эльф прищурился. – Брат дорог мне, это верно, но ценой его возможной гибели я дарить тебе победу не собираюсь.
– А что же ты можешь мне предложить, – недобрый, незнакомый прищур, исказивший привычные черты. – На поражение мне соглашаться, сам понимаешь, незачем.
– Не верьте ему, что бы ни пообещал, – заметила Маэджана, – Он загадает желание, в то время как ваш белобрысый приятель будет в отключке. Возможно этот даже пожелает себе его тело. А что, вполне целое не старое тело.
– Я тоже так думаю, – согласился Хейлин и развел руками: – Поэтому мое предложение...
Он поморщился, словно у него вдруг заболели зубы. То, что он собирался делать, было неприятно. И ему самому, и вообще.
– ... таково. Я займу там место. Это будет мое желание. И что бы ты сейчас ни сделал с моим братом – я его спасу.

[Хелькэ >>>]

Жрец замер, размышляя.
– Ты правда хочешь потратить желание на это? Как хочешь, я буду желать для себя.
– Это богоугодное дело – спасти брата, – произнес священник. – Но чье место ты хочешь занять?
– То, что освободилось, – эльф взмахнул рукой. – Место, на которое претендует молящийся Всебесцветной.
Жрец помотал головой и отступил обратно, к своему кругу.
– Нет! Ты можешь занимать любое другое и спасать своего брата, но мое желание – не отдам!
Пока они беседовали, Рейлан едва заметно шевелила губами, произнося заклинание. Ее собственные ноги и площадка вокруг покрылись слоем идельно гладкого льда. Закончив шептать формулу, зимняя резко раскинула руки в стороны, сделавшись эпицентром возникшей будто бы ниоткуда метели, пытающейся сбить с ног всех, кто находился на площадке, кроме самой Рейлан, чьи ноги намертво примерзли к ледяной поверхности.
Взмахнув руками и непристойно выругавшись, Маэджана кубарем покатилась с площадки. Следом за ней, тщетно пытаясь ухватиться руками за лед, отправился и Хорн – с выражением абсолютного непонимания на лице.
– Не отдашь, значит? – фыркнул Хейлин, созерцая снежную бурю на том самом месте, куда так отчаянно рвался Кэллар. – Ну-ну...
Жрец поскользнулся, нелепо взмахнул свободной рукой и упал вперед, не успев убрать руку с ножом. В последний момент его тело гибко извернулось, явно демонстрируя рефлексы воина, но все же клинок вошел в тело. Гимир-Кэллар откатился и замер. Глаза были закрыты. Из-под ребра торчала рукоять. Слабый стон... В ту же секунду Вхен вскочила на ноги и бросилась к раненому. К сожалению, она была слишком далеко от центра круга.
– Время, – одновременно вскрикнули брат Поль и вампир.
Песчинок осталось уже совсем-совсем мало. Минуты? Скорее секунды.
– Надо забрать его отсюда! – крикнула опомнившаяся первой Рейлан. Площадка оттаивала, лед стекал холодными каплями, – Хейлин, скорее! – она протянула руку.
– Собираешься бросить нас! – крикнула Маэджана, которой не удалось сразу подняться из-за вороха юбок, – Ах ты!..
Она дернулась, почувствовав, как что-то держит ее: подол был крепко приморожен к земле.
Солнечный эльф метнулся к брату, проклиная всех и вся, обхватил его под мышками и потащил на площадку.
– Надеюсь, твоего желания хватит, чтобы помочь ему, – скороговоркой выпалила Рейлан, помогая Хейлину втаскивать Гимира, – Потому что я собираюсь просить о знаниях. Мне надо вернуться за подругой.
"И за ней тоже" – подумала Рейлан, слушая проклятья Маэджаны. Человеколюбие и раскаяние обычно не свойственно расе ангварисс. Все-таки Рейлан слишком долго общалась с иными.

[Aertan >>>]

Подбежавшая загорянка растерянно замерла, будто налетев на стену. Раненого вносили на площадку и войти туда означало занять место Маэджаны. Но если не входить – она не сможет коснуться раненого и попытаться исцелить его. Бросив взгляд на воровку, Вхен наконец заметила её бедственное положение. Решение пришло внезапно.
А Хорн, стоявший неподалеку, смотрел на загорянку и тоже не двигался с места. Может быть, думал он, ей желание нужнее? Может, она попросит чего-то, что важно для целого мира? Ведь сам-то он, если окажется в победителях, станет просить за одного себя.
Маэджана уже ожесточенно кромсала вмерзший в землю подол ножом. Заклинание, хоть и быстрое, было выполнено на совесть: все многчисленные слои юбок воровки проморозило насквозь. Казалось, коварный лед был живым: он намерзал снова и уже кусал воровку за пальцы.
Брат Поль посмотрел на небо... И встал на колени, сложив руки в молитвенном жесте.
– Иди, – неожиданно резко рявкнула Хорну робкая обычно охотница. Не пожелав войти на площадку, она шагнула к Маэджане и протянула руку, помогая той подняться. – Спешить уже некуда.
Маэджана посмотрела на нее оскоробленным взглядом и продолжила высвобождать свои юбки.
Лепящий же словно только и ждал, пока кто-нибудь подтолкнет его к этому шагу. Но встав в последний круг, он обернулся, отыскав взглядом Вхен, и пробормотал:
– Спасибо... и прости.
– Пожелайте чего-то достойного, – попросила его охотница.
"Я хочу знать все, что только можно, об этой Игре" – мысленно произнесла Рейлан, – "Если кто-нибудь когда-нибудь писал об Игре книги, я хочу получить их все, если же нет, пусть правдивая книга об Игре будет написана специально для меня. Я хочу получить эти знания от того, кто ими владеет. Или от самой Игры."
"Я желаю", – одними губами произнес Хейлин, крепко стиснув пальцами ладонь Гимира, – "чтобы мой брат вернулся в то же состояние, в котором был до начала Игры. Чтобы его разум принадлежал только ему. Чтобы он был цел и невредим. Я желаю..."
Хорн озирался по сторонам, стараясь, чтобы этого никто не заметил. Они уже загадали свои желания? И если да, почему не видно, чтоб они исполнялись?
"Пожелать достойного" – эхо чужих слов все еще звучало в его голове. "Достойного... Тогда я хочу... Хочу, чтоб они были счастливы – те, кто остался. Я желаю, чтобы у них все сложилось удачно. Чтобы от того, что они не выиграли, с ними не произошло ничего плохого". Он не знал, как сказать – подумать – это яснее. Знал только то, что просить за себя теперь стыдно.
Раненый на своем месте внезапно приподнялся, и его губы шевельнулись в тот момент, когда верхняя половина часов опустела.
И тут же они со звоном раскололись, разлетелись на мелкие куски, а песок свился в кольца.
Игра была окончена. Вовремя.

[higf >>>]

Эпилог

Удивительно – в часах не могло быть столько песка. Тем не менее дымка заволокла весь мир, оставив каждого в одиночестве, с легким вкусом песка на зубах, который исчез очень быстро. Вместе с пеленой и теми, кто только что завершил странную игру, которая чуть было не стала игрой в поддавки.
Погасли и оба окна, напоследок показав торжествующего, победившего вчистую Вейтана и его стиснувшего клыки противника...

«Вспомнить и вырваться» – последнее, что осталось на устах и в памяти Гимира, на мгновение – нужное мгновение – взявшего верх над своим соперником. Вспомнить и вырваться...
Что значат эти слова? Беловолосый непонимающе огляделся вокруг. Вроде бы на мгновение помутилась голова... о чем это он подумал? Пустые слова. Только что они шли вместе с братом и Лепящим... А вот оба, только Хейлин почему-то бледен, а Хорн закрыл глаза руками.
– Что случилось?
Перед ними лежала дорога. Ровная дорога, и Гимир точно знал, куда по ней надо идти, чтобы выполнить задание отца. Откуда? Неизвестно.
Об Игре он не помнил ничего, в отличие от спутников.
Полуэльф разглядывал свою лютню. Она чем-то напоминала формингу... но такой работы ему видеть не доводилось. Наверное, сам, если бы умел, сделал именно такую.
Лепящий металл, отдав желание другим, ничего не потерял и не приобрел, кроме памяти. Хотя нет... Прежние умения давались ему так же легко отныне, словно он все еще пребывал в своем странном мире.
Его желание не пропало даром... и все же на всех его не хватило.

Кэллар пришел в себя на полу полутемной комнаты. Башня Высшего Волшебства... В последний момент непослушные губы шевельнулись не в такт, по чужой воле. Победитель без приза, оставшийся в сторонке. Он хотел оставить то тело, но зачем было тратить желания, если проклятый бард все равно отменит его. Нет, лучше было – могущество. Занять место подле Владычицы, или нет – сделать то, что не удалось Рейстлину...
Жрец знал, что близость несбывшегося будет грызть его всю оставшуюся жизнь.
За окном шло сражение – Палантас в очередной раз переходил из рук служащих Владычице к преданным Паладайну. Или наоборот – если Игра немного промахнулась во времени.

Обитатели разных клеток нередко видели силуэт огромной кошки. Она казалась неуязвимой для охотников, будто что-то отклоняло стрелы желающих в нее попасть. А некий эльф клялся, что однажды животное вышло к костру, а потом долго смотрела ему прямо в глаза, и сквозила во взгляде некая мучительная невозможность, будто хотела что то ли вспомнить, то ли сказать...
Да не могла.
Напоследок встряхнулась и перекатилась на земле, словно из себя хотела вывернуться. Потом убрела во мрак.

Увы, брат Поль не смог просить о том, чтобы в Игре была создана единая церковь Создателя. Но он давно понял, что должен принести сюда свет истинной веры, и потому бродил по квадратам, начав с того, куда перенесся, светлого города людей, и привлекал последователей. Одним из первых, став апостолом новой веры, присоединился к нему некий вампир, оставшийся без пристанища.
Число верующих в Творца и переписывающих надиктовываемую святым отцом Полем Библию не было много, но все же – не единицы и не десятки. Он прекрасно помнил каждое слово из священных текстов, но с каждым днем забывал, кто он и откуда, потом – имена новых знакомых... Казалось, святая книга и вера – все, что осталось от него.
Говорят, умер он потому, что забыл, как дышат.

Небо, которое увидела Вхен, было ночным небом ее родины.
Сердце лежащего рядом Гарэля билось все реже... А потом, когда, несмотря на все усилия – перестало, заговорил Нархэт.
– Его душа теперь во мне – это все, что я мог. Носи меня.

– Это было занятно, но мало, – услышала в своей голове голос Маэджана, оставшаяся одна на опустевшей площадке. – С тобой ничего не случится, но ты пригодишься для еще какой-нибудь партии. Жди.

Замок показался бы знакомым любому из тех, кто носил кольцо с топазом – но не Рейлан. Мрачный и высокий, отделенный мостками над водой от берега, лишившийся хозяина. Девушка стояла в библиотеке и смотрела, как на полках появляются новые книги. На обложках некоторых из них были совсем незнакомые руны...
– Здесь есть вся правда, – прозвучало у нее в голове. – И у тебя есть шанс в ней разобраться. Тем более, что теперь ты можешь посмотреть на всё с другой стороны... Игрок.