Kono miyona Shinjuku-eki, Эта странная станция Шинджуку

[Bishop >>>]

Февральский ветер трепал простыни на веревках. Человечек снял европейскую шляпу, сразу сделавшись еще круглее, поклонился и быстро вернул головной убор на место. Оттопыренные уши остались торчать в стороны. Из внутреннего кармана короткого дорогого пальто вынул визитницу и протянул гладкий кусочек прямоугольного картона медсестре.
- Такемура Наоки, - представился незнакомец, одной рукой придерживая шарф.
Не местный, скорее всего, столичный: его выдал слишком чистый и строгий говор, одежда, какую здесь носил разве что городской глава.
- Я из министерства образования, - добавил необычный посетитель, видимо, убоявшись, что женщина не сумеет прочесть некрупный шрифт. – Мы работаем с сиротами и детьми из необеспеченных семей.
Он поправил сползшие на кончик носа очки.
- Нам сообщили, что к вам недавно попал неизвестный мальчик. Я бы хотел поговорить с ним.
- А, так вы за Совенком! – оживилась старшая медсестра. - Мори-сенсей пытался найти какие-нибудь сведения о нем, но у нас тут все по старинке...
Как и предполагалось: постель смята и пуста, тонкое одеяло небрежно отброшено в сторону. Медсестра заглянула на всякий случай под койку; больше ради успокоения совести, чем в ожидании найти там пропажу.
- Он никогда не прячется в одном и том же месте дважды, - сообщила она посетителю.
Искали они долго и тщательно, проверяли каждый угол. Вернее, искала женщина, Такемура послушно следовал за ней, потея в пальто, но не решаясь снять его и оставить где-нибудь; правительственный служащий чувствовал себя неуютно в почти деревенской больнице, так далеко от привычного Токио. Кухня, склад продуктов, комната медсестер, комната ожидания посетителей – нашлась и такая, с телевизором в углу и множеством растений – не принесли удачи. Казалось, искатели ходят по коридорам бесконечно, сворачивают за углы, поднимаются и спускаются по лестницам, заглядывают в двери. Менялись только таблички.
Пахнуло мокрым тряпьем, нагретым металлом и паром. Стало жарко. Такемура вытер пот со лба платком в крупную клетку.
- А! – обрадовалась старшая медсестра. – Вот ты где!

(sa)

[Далара >>>]

Беглец устроился среди тюков с грязным постельным бельем, сидел, крепко обхватив колени руками. Медсестра достала из кармана заготовленный заранее карукан, разорвала упаковку и протянула сладкий рисовый шарик мальчишке, чтобы выманить его из укрытия.
- Только не делайте резких движений, пожалуйста – вполголоса предупредила она.
- Хорошо, - ответил шепотом Такемура.
Он разглядывал мальчишку, похожего больше на какого-то зверька, чем на сову, и, наконец, определил словами свое ощущение - танучонок осенью. Уже оброс так, что из-под лохматой с рыжеватым отливом челки только блестят круглые влажные глаза, но еще не нагулял жирку к зиме. Руки вон какие тощие, хотя ладони по-деревенски крупные.
- Выйди к нам, пожалуйста, - попросил Наоки.
И присел на корточки, чтобы казаться меньшей угрозой. Под пристальным взглядом темных глаз становилось почему-то неуютно. Мальчишка расцепил чумазые пальцы и потянулся к угощению, но медсестра чуть-чуть отодвинула руку; не так, чтобы найденыш посчитал, что его бессовестно дразнят, всего лишь на сантиметр, так чтобы не сразу достал. Минут пятнадцать таких упражнений и увещеваний, и Совенка извлекли в коридор. Медсестра перевела дух и с трудом высвободила подол кофточки.
- Не бойся, - сказала она. – Этот человек пришел за тобой.
Мальчишка жевал карукан, не спуская мрачноватого взгляда с Такемуры.
Разговор долго был односторонним. Государственный служащий сидел, скрестив ноги, на полу в укромном углу перед мальчиком – так, чтобы тот понимал, что может уйти в любой момент, - и говорил. Трудно было понять, внимал ли ему единственный слушатель, но, по крайней мере, не убегал. Наконец Наоки перешел к самой существенной части своей речи:
- В Токио обеспокоены тем, что дети оказываются без пищи и крова, без будущего. Поэтому существует специальный отдел, и задача его сотрудников состоит в обеспечении всего этого потерянным или брошенным детям. У каждого человека есть талант, хотя бы один. Мы хотим, чтобы талант этот раскрылся как можно ярче. И у тебя есть талант. Возможно, несколько. И ты можешь развить их. Можешь приносить пользу другим. И главное, - Такемура наклонился ближе к сосредоточенному нахохленному «танучонку», - ты можешь быть счастливым. Настолько, насколько захочешь сам.
Ответственный момент.
- Ты хочешь изменить свою жизнь?

(и я присоединимшись)

Сообщение отредактировал Далара - 25-01-2010, 17:27

[Кысь >>>]

Токио, Йоцуя
18 тюня 2015 года
Через полчаса после катастрофы

Свет мигнул и погас на какое-то время, потом снова включился: заработала резервная линия. Ее давно хотели убрать отсюда, но нужно было разбивать стены дома для этого, и она оставалась живым реликтом эпохи, когда слово "реальность" еще писали с маленькой буквы. Антиквариат... Рен упал в кресло и потерся затылком о мягкую искусственную кожу обивки. Выходить в сеть сейчас было самоубийством. Подумав, разработчик перевел имплант в "полный оффлайн". Где-то в глубоком детстве, еще с родителями, в его доме иногда отрубали свет. Люди зажигали свечи и читали или играли в настольные игры. Рен усмехнулся: в его доме не было ничего, что работало бы без Реальности.
Даже входная дверь долго капризничала, прежде чем, наконец, открылась. Рисковать и запирать ее снова парень не стал: хаос в сети мог продлиться долго. Разве что лед или скука владельца остановят ненасытного... Гарма? "Если что, запру удаленно". Реальный мир был незнаком и полон сюрпризов, и Рен не мог выкинуть из головы навязчивое "любопытственнее и любопытственнее", особенно когда в самом низу некрутой лестницы колени ощутимо заныли. Остаток дня обещал быть насыщенным.
К его сюрпризу, на улице все еще находились работающие магазины и занятые, куда-то спешащие люди. К еще большему - толпа не слишком стремилась обтекать стоящего посреди тротуара, а потому несколько раз "мальчика" чуть не сбили с ног, а кто-то даже выругался под нос. Зато машин было мало. Рен сошел с тротуара и побрел вдоль дороги, невольно отмечая изменения в вывесках. Последний раз он всерьез гулял здесь... Четыре года назад??
Стоило свернуть с главной улицы на боковую, и картина переменилась снова. Рен непроизвольно отметил красивый переход из неонового хаоса в полусумерки. Здесь дома были скромнее, и мало кто мог позволить себе держать в рабочем состоянии две и больше систем охраны - потому вывески гасли, окна занавешивались железом, а редкие прохожие ускоряли шаг. Разработчик остановил взгляд на летящих по земле листочках бумаги, ослепительно, иссиня-белых на фоне сумрачно-серого. Камень был холодным и влажным на ощупь, от хаотичности звуков почти кружилась голова. Кроличья нора.

(пока один ))

Сообщение отредактировал Bishop - 2-02-2010, 12:34

[Bishop >>>]

Посреди дороги лежал человек. Можно было предполагать что угодно, но Рен уже знал, что с ним произошло, а потому, не множа сущностей, подошел и попытался разыскать на его затылке наружный коннектор. Если прохожий был еще жив, стоило перезагрузить и отключить имплант, пока его еще не доели.
Человеческая кожа была теплой на ощупь и такой жирной, что Рен невольно потрогал свою. Его собственные руки были песочно-сухими с тех пор, как он вышел из детства. Нашарив в кармане чип с нахальной надписью "стим", Рен извлек его и вставил бы в разъем, но в последний момент совсем рядом кто-то закашлялся.
Парень заинтересованно поднял голову... И уперся взглядом в дуло древнего на вид пистолета.
- Я вас слушаю... - реплика выглядела фантастически-неуместно, но ничего другого в голову разработчика не пришло.
- Брось стим. Чертов мародер... - небритый тип весьма... плотного вида презрительно осматривал щуплого "мальчишку", пожевывая сигарету. Презрение сменилось некоторой озадаченностью, когда его собеседник уверенно вставил чип в слот.
- Это не стим, - объяснил ему Рен. - Экстренная перезагрузка в оффлайн-режиме. Вам что-то нужно?..
- Урооод... Давай свою перезагрузку. И все, что есть тоже. А то сейчас рядом ляжете.
- Вы понимаете, что это уголовно наказуемое действие? - парень вынул чип и поднялся на ноги. - До свидания.
- Лучше отдай, - посоветовали рядом. – У этого жеребца с рогами мозги спеклись еще до сегодняшнего переполоха.
На решетке, что мешала пронырливым тануки и лисам добраться до пакетов с мусором, сидело неопределенного вида существо. И изучало разбитое в кровь колено. Должно быть, оно было все же мужского пола – если исходить, что ноги женщин не так волосаты.

(neko chan soshite)

[Кысь >>>]

Рен улыбнулся. Ситуация ощутимо пахла бензином, но он не мог не поражаться тому, как увлекательно здесь, должно быть жить. Ни шага без очередного сюрприза. Было так же четыре года назад? В памяти всплывало небо, резные перила балкона, кот из нарезанной бахромой бумаги - множество ярких, словно из детской памяти, образов. Но тогда он не выходил из сети до конца.
- Вы не сможете воспользоваться моей картой, а наличных у меня нет. Вам ни к чему мой телефон, на нем зачем-то встроен датчик для отпечатков. К тому же, он запечатан мобильной компанией. Моя одежда?.. - парень вздохнул. Обладатель старомодного пистолета несколько занервничал, получив свидетеля, но за его спиной привалился к стене еще один, уже поигрывавший чьим-то телефоном.
- Вытря-ахивай. И ты, мохнатая красавица, тоже, - бандит скорректировал прицел, теперь дуло почти упиралось тощему пареньку в солнечное сплетение.
- Я первый! – босоногий незнакомец сунул руку за пазуху.
Недоуменно свел брови над переносицей, тряхнул головой – перевязанные цветным платком патлы, будто множество длинных войлочных колбасок, - просиял. Деревянный с розовым пластиковым ремешком гэта, если умело метнуть, превращается в снаряд. Не убойной силы, но оглушить и выгадать время - можно. Мохнатый спрыгнул с решетки, дернул Рена за руку.
- Бежим!
Реакция у щуплого паренька была далеко не такой скорой, как логический аппарат, и первые шаги его пришлось тащить на себе почти волоком. Первый грабитель чуть не выронил пистолет, и сейчас бестолково тер ушибленный глаз, зато второй достал собственное оружие и уже не стал тратить время на разговоры. Пуля выбила из решетки искры.
- Shit! – мохнатый, сдаваясь, задрал руки вверх. – Но попытаться все-таки стоило.
Рена взрыв ошеломил. Он проводил взглядом пулю, снова посмотрел на бандита - взглядом человека, лицезревшего самоубийство из-за неправильно приготовленного обеда. Потом вынул из кармана куртки карту и щелчком уронил ее на мостовую.

(и Биш)

[Bishop >>>]

- Ты чего? – полюбопытствовал его не в меру обросший товарищ по несчастью. – Охренел?
Грабитель подошел ближе, не сводя прицела со странной парочки. Второй перестал, наконец, тереть глаз и с ревом бросился на патлатого, на ходу отводя кулак, но товарищ остановил его жестом и жестом же указал на пистолет. Скоро обе жертвы были на мушке.
- Он хотел карты? - "мальчишка" все еще рассматривал выстрелившего, так пристально, что, казалось, глаза вот-вот заслезятся от напряжения. - У меня больше нет ничего ценного.
- Телефон, - флегматично перечислил объект его исследований. - Куртка. И ты тоже.
Последнее было обращено к обладателю дредов. Рен пожал плечами и бросил на землю еще телефон. Хрупкая игрушка жалобно звякнула о камни.
- Я умру из кусочка пластика... – застонал мохнатый, выворачивая карманы.
По асфальту, подпрыгивая, покатилась мелкая монетка; следом вывалился засохший яблочный огрызок и хрустящая обертка из-под мармеладки.
- Нет, Бо, ты умрешь из-за собственной дурости.
С пятым участником ограбления – или свидетелем – трудно было поспорить. Он стоял, привалившись к стене с таким видом, будто он – ее единственная опора и надежда. И скучал. Один из грабителей, тот, что с подбитым глазом, забормотал что-то весьма нелестное, но второй оборвал его резким "заткнись". Он тоже не выглядел довольным вмешательством, но сдерживался успешно. Поклонившись новому участнику сцены, он толкнул соратника в бок.
- Уходим.
- Но...
- Я сказал, - глаза мужчины опасно сузились, и второй решил, что спорить себе дороже.
"Мальчишка" подобрал карту и с холодноватым любопытством обернулся на нежданного спасителя.
- Твой новый знакомый, Бо? – спросил тот.
Обладатель босых ног и дредов не ответил, сидел на корточках, сгребая с земли чуть было не утраченное богатство. Последней он забрал старую, большую – не по ноге – гэта.

(и Кысь)

[Кысь >>>]

Рен, не торопясь и даже не пряча улыбки, рассматривал то одного, то другого. "А вот и шляпник с... Нет, на кролика он не похож. Ладно". До следующего марта было еще далеко. Их спаситель кивнул, покинул наблюдательный пост.
- Лучше идти с ним, - предупредил Рена косматый. – Дольше проживешь.
- А он меня с собой возьмет? - поинтересовался хрупкий как стекло с виду "псих".
- А ты не спрашивай!
Разработчик пожал плечами и пошел следом за высокорослым. Мысль о том, что тот может и возражать, вызывала улыбку, но ее Рен предпочитал сдерживать. Звонкое пощелкивание деревянных подошв по асфальту – и их догнал Бо.
- Ты откуда здесь взялся? – рот он чем-то набил, говорил невнятно, но охотно. – Впервые вижу такое... такого...
- Дурака? – безразлично бросили спереди.
- Я бы нашел иное определение.
- Найди.
- Я думаю.
- В первый раз? - удивился Рен. - Это Йоцуя.
- И что с того?
Длинные космы занавешивали половину лица и, должно быть, мешали жить – кому-нибудь другому.
- Зависит от того, что ты считаешь подходящим под ненайденное определение, - его собеседник говорил размеренно и монотонно, даже слишком - словно привык говорить с читающей голос машиной, а не с живыми людьми.
Его собеседник поперхнулся, доказав, что не состоит из электроники и сервомоторов. Не дожидаясь помощи, он ловко стукнул себя кулаком по груди, приводя в порядок. Гэта – он все же обулся – выстукивали неуместно веселый ритм.
- Видел сегодняшний утренний «бум-м»?
- Только бумера. Что упало?
На него посмотрели – как на редкий экземпляр.
- Ну-у... вообще-то всё. Устоял только пятый уровень.
- Я смотрел с третьего.
- И как?
- Ушел. Резвая, - почти восхищенно улыбнулся "мальчишка". - Шапки не съест, но вокруг будет один песок.

Сообщение отредактировал Кысь - 2-02-2010, 12:35

[Fennec Zerda >>>]

Токио, Шинджуку, отель "Кейо плаза"
18 июня 2015 года,
Через сорок минут после катастрофы

Через некоторое время Омари оказалась в холле какого-то отеля - кто-то ее туда привел вместе с другими пострадавшими, завернул в смешное рыженькое одеяло и передал в руки врача.
- Со мной все в порядке, - проговорила ирландка, - Ушибы одни. Все хорошо. Я могу чем-то помочь?
Несмотря на ее уверения, врач все же быстро осмотрел О’Мали, посветил в глаза фонариком, задал несколько вопросов, собственноручно навесил на руку ирландке зеленый пластиковый браслет и отпустил. Девушка-горничная выдала Омари тележку, на которой рядами стояли бутылки с водой, и попросила помочь с водоснабжением раненых. Омари хотела было сказать, что она умеет оказывать и более серьезную помощь, но... Сказать по правде – здесь и без нее справлялись. Не было паники, не было суеты, все делалось быстро и четко. Работали врачи и спасатели, каждый делал свое дело и не вмешивался в работу другого.
- Ладно, - пробормотала Омари по-ирландски, - Мастер есть – нехрен лезть.
И послушно пошла с тележкой. Люди брали воду, вежливо благодарили. Находят ведь время и силы для этого, удивлялась Омари, а ведь гражданские лица, мирные люди, им должно быть страшно и плохо сейчас. А они - вежливые. А потом нашла человека, который уже ни с кем вежлив не будет. По правде сказать, ирландка приметила его потому, что он был европейцем. И еще на нем был черный браслет, а левая сторона одеяла, прикрывшего грудь и живот, тяжело провисла, красная и мокрая от крови. Но на лице не было иных повреждений, кроме пары ссадин, и глаза были открыты.
О'Мали смотрела на мертвого мужчину несколько секунд, потом отпустила тележку, встала на колени перед телом и, протянув руку, закрыла ему глаза.
- Господь - пастырь мой, - начала она, но затем замолчала, чтобы унять дрожь в голосе. «Соберись, тряпка, - думала она, - Ты же солдат!»
- Господь - Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться, - голос ирландки окреп, - Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим, подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего.

[SonGoku >>>]

- Omo wa watashi no hirtsujikai... – эхом откликнулись рядом; слова были другие, но знакомая ритмика фраз узнавалась даже с чужеродным текстом. - Watashi wa toboshii koto ga arimasen.*
- Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной. Твой жезл и Твой посох — они успокаивают меня…
- ...shi no kage no tani o aruku koto ga atte mo, watashi wa wazawai o osoremasen...
Человек, кем бы он ни был, читал молитву негромко, почти неуверенно, как будто боялся кого-нибудь потревожить.
- Anata ga watashi to tomo ni oraremasu kara...
Кто-то вздохнул с облегчением, не как после долгой тяжелой работы или избавившись от тревог, а так, будто все, что случилось, перестало быть важным.
- Anata no muchi to anato no tsue, sore ga watashi no nagume suru.
- Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих; умастил елеем голову мою, - перед внутренним взором Омари мелькнули застывшие бледные лица, - Чаша моя преисполнена. Так, благость и милость да сопровождают меня во все дни жизни моей, и я пребуду в доме Господнем многие дни...
- Watashi no katagi no mae de, anata wa watashi no tame ni shokuji o totonoe, watashi no atama ni abura o sosoide kudasaimasu. Watasi no sakazuki wa, afureteimasu. Makoto ni watashi no inochi no hi no kagiri, itsukushimi to megumi to ga, watashi o oitte kitaru deshou. Watashi wa itsumademo omo no ie ni sumaimashou.
Омари помолчала несколько секунд, а затем повернулась к тому, кто был местным эхом ее молитвы.
Лицо грешника и святого одновременно, с него можно было писать иконы или приговаривать к сожжению на костре. Падший ангел с припухшими от бессонных ночей глазами. По запястьям из сомкнутых в молитве ладоней текла кровь.
_______________
*主は私の羊飼い。私は、乏しいことがありません – Господь – Пастырь мой. Я ни в чем не буду нуждаться... (23-й (22-й по греческой и славянской Библии) псалом Давида); далее по тексту.

(мы с Фенеко-зердой)

[Fennec Zerda >>>]

Омари хотела было поблагодарить незнакомца, но ограничилась благодарным наклоном головы, словно опасалась лишних слов. Ей – так же молча - протянули руку. Ирландка бездумно посмотрела на свои ладони, и чуть не рассмеялась, подумав "Я как сноходец из секты Кастанеды". А потом отерла руку о юбку и вложила ее в ладонь того, кто знал двадцать третий псалом Давидов. Рядом какая-то женщина зашлась в пронзительном крике над мертвецом.
Рука была обыкновенная, тепловатая, как чай на высокогорье, когда в разреженном воздухе вода закипает, не успев нагреться... Обычная человеческая рука, но Омари вдруг почувствовала себя, как там, в горах, когда мир вокруг кристально чист, а краски ярче, чем внизу. Слух и зрение на миг обострились, и шоковое отупение сползло с ирландки. Она внимательнее глянула на мужчину и зачем-то отметила, что он, пожалуй, симпатичный. Более чем неуместная мысль в зале, полном страданий, да еще над трупом, но что уж тут поделаешь. Зато сознание прояснилось, и за это ирландка уже не смущаясь сказала:
- Go raibh maith agat*.
- Nonfinitium futurum est...* - ее сосед поднялся.
Волоча ноги, больше похожий на сломанную механическую игрушку, он сделал несколько шагов в сторону, с кончиков его пальцев срывались и разбивались о мраморный пол темные тяжелые капли. Кто-то шарахнулся от него. Другие обходили стороной, будто прокаженного. Старались не наступать на густые красные кляксы на светлых квадратах пола.

____________
*Благодарю вас (гельск.)
*Будущее не определено (латынь).

[сержант Ботари >>>]

Токио. Станция Шин-Окубо.
18 июня 2015 года.
Момент катастрофы.
Вдоль железнодорожной насыпи резво шагали две фигуры - одна большая, вторая поменьше.
- Гребаный насос, - Сашка зло сплюнул, - Зря только прокатались. Чё он там наплёл?
- Сказал, что выйдет на связь завтра, - уже в который раз пересказал фразу информатора Андреев, - Сань, ну не ерепенься ты, вон, гуляем, небо синее, птички поют...
- ... на бошки серят, - немедленно вставил Рысев, вытаскивая из поясной сумки коммуникатор.
- ... поезда катаются, - не обращая внимания на фразу напарника, продолжал Андреев. Действительно, мимо полицейских, весело татакая колесами на стыках рельс, неторопливо катил бело-зеленый пассажирский поезд, судя по низкой скорости, притормаживающий перед станцией. Сашка оторвался от коммуникатора, проводил поезд взглядом и вновь уткнулся в свой аппарат.
- И что ты там увидел? - вяло полюбопытствовал Андреев, - Черт, жарко-то как... - его некогда красная футболка оставалась такой только по названию, давно уже превратившись в пропитанную потом тряпку.
- Сам на прогулке настоял, - желчно напомнил Рысь, тыкая в экранчик стилом, - "Сань, давай пробздимся, Сань, погодка-то какая!", - передразнил он. В отличии от здоровяка-напарника сухощавый Сашка жару обожал, и не чувствовал совершенно никакого дискомфорта, поэтому вполне мог себе позволить позубоскалить на эту тему.
- Это потому, что ты чертов грузиняка, - фыркнул Балу.
- У, русопетина, сколько раз тебе говорить - я русский! Просто я тбилисец, вот и все.
За годы дружбы Андреев давно отказался от попыток поисков логического объяснения для подобного заявления, поэтому просто махнул рукой и принялся вертеть головой в поисках магазина, где можно будет разжиться бутылочкой холодной воды. Довольный своей победой Сашка гордо задрал свой длинный нос, готовясь морально добить соперника, но в этот момент произошло сразу несколько событий: заискрил и с резким хлопком треснул Сашкин коммуникатор, а затем с насыпи донеслись визг и грохот раздираемого железа. Рысь, с матом отбросивший коммуникатор, и Балу, задающий вопрос, так и остались стоять соляными столбами, раззявив рты: по путям, корежа и сметая с рельс бело-зеленые вагоны с пассажирами, несся брат-близнец тормозящего, постепенно замедляя ход в месиве из металла, пластика и ошметков человеческих тел. Вот стреловидный электровоз замер, нелепо задрав кверху смятый в гармошку нос, покачнулся, словно умирающий слон, и с разнесшимся далеко-далеко стоном завалился набок, прямо на опрокинутый пассажирский вагон.
Грохнул взрыв. Мишка еще успел удивиться - ну что могло там взорваться? - а уже в следующую секунду бежал к мету катастрофы, бухая тяжелыми "вибрамами" и волоча за собой отчаянно матерящегося напарника. Рысь на бегу вывернулся из Мишкиного захвата, прибавил скорости, и тут же остановился, глядя на жуткое зрелище: из огромного костра выползал - не выбегал, а именно выползал - объятый пламенем человек. Выполз, опрокинулся на спину, и замер, воздев к небу черные, несгибающиеся руки с скрюченными, словно от мороза, кистями. Человек был уже почти мертв, и только пальцами этими скрученными все еще подрагивал, словно пытаясь удержать отлетающую душу. В этот момент ветер изменил направление, и донес до полицейских страшный, ни с чем не сравнимый запах, запах жареного мяса и чего-то еще, такого, после чего оба русских долго не могли заставить себя притронуться к жареной картошке с масляной сковороды.
- Масло, это е....е масло, - шептал Сашка. круглыми глазами глядя на сгоревшего.
- Что? - не расслышал Мишка.
- Я говорю... - повысил голос Рысь, - Это масло горит! Сраное масло вылилось прямо на них из этого е....го двигателя и... - голос его опасно зазвенел. Балу, не церемонясь, влепил напарнику подзатыльник:
- Прекрати орать! Пошел! Стой! - гаркнул он, видя, что напарник дернулся к горящему вагону, - Не туда, идиот, ты им не поможешь! За мной! - и первым подал пример, метнувшись к опрокинутому и смятому вагону. Рысь мотнул головой и рванул следом.
- Погодь... - он отстранил напарника, собирающегося влезть сквозь разбитое окно, - Там смято все, застрянешь... - зачастил Сашка торопливой скороговоркой, - Там тесно, перекручено все, а ты большой. Давай в тот, который поцелее, а я помельче, тут просунусь...
Балу кивнул, хлопнул друга по плечу:
- Сам тоже не рискуй... - и побежал к следующему вагону. Рысь глянул ему вслед и ужом ввинтился в оконный проем, торчащими кусками разбитого стекла напоминающий раззявленую пасть хищника.
Спрыгнув внутрь, Сашка постоял несколько секунд, дожидаясь, пока глаза привыкнут к полумраку, а присмотревшись, едва не вылетел обратно с паническим воплем. Только теперь он понял, что его настораживало - тишина. Точнее, отсутствие звуков-спутников катастрофы: стоны, мольбы о помощи, крики... Вагон был завале мертвецами, и не нужно было быть судмедэкспертом, чтобы сделать подобный вывод - живой человек ТАК лежать не может. Сведенные судорогой тела, перекореженные лица, раскрытые рты, выпученные в пустоту глаза - все это смешалось в чудовищной картине, достойной пера сумасшедшего художника.
Первой мыслью было - газ. Как в девяносто шестом, когда группа религиозных фанатиков пустила зарин в Токийское метро. Затем - что-то биологического характера, вирус или еще какая дрянь. Черт, мама, забери меня отсюда! Господи, Боже, как мне страшно... Рысь сглотнул, с трудом пересилил себя и, отчаянно матерясь от ужаса, принялся осматривать вагон в поисках выживших. Он щупал пульс переворачивал лежащих вниз лицом, тормошил за плечи, вглядывался мертвецам в глаза, надеясь уловить движение зрачка, кричал, звал, матерился, размазывая по лицу пот, грязь и слезы.
Он был уже в конце вагона, когда услышал слабый звук, словно кто-то быстро-быстро лопотал по-японски. Сашка повернул голову на звук и увидел старика, придавленного лежащими на нем телами. Дед смотрел на лейтенанта и что-то говорил тихим голосом.
- Ща, дед, ща...
Рысь подлез под свисавшую сверху диванную подушку. Что-то дернуло его за штанину. Оглянувшись, полицейский увидел, что зацепился накладным карманом за какую-то изогнутую крюком железяку. Рысь выматерился, изо всех сил рванулся и, оставив на "крюке" изрядный клок штанов, добрался до пострадавшего. Тот с неожиданной силой вцепился Сашке в запястья и опять залопотал с молящими интонациями. Рысь по-японски не понимал абсолютно ничего, и в командировку попал по чистой случайности, поэтому потянул деда за собой, пыхтя:
- Не дрейфь, деда... Ща вылезем, и все тип-топ будет, мамой клянусь... Да верю я, что ты Перл Харбор бомбил, у меня дед тоже воевал, жаль, правда, что я его почти не помню...
Неся подобную околесицу, он, бесцеремонно распихивая тела, оттащил старика к разбитому окну, стянул грязную футболку, обмотал ею руку и, выбив оставшиеся куски фибергласса, начал восхождение вверх.
На насыпи сидел перемазанный Мишка и ошалело таращился в небо. Услышав голос напарника, он встряхнулся, словно вылезшая из воды собака, помог вытянуть и спустить спасенного на землю, а затем сипло произнес:
- Сань, там никого, понимаешь? Никого живого... - он сглотнул, судорожно сжимая кулаки, - Представляешь? Девочка лежит, ей лет двенадцать, а она как кукла сломанная, и глаза... - гигант закрыл лицо ладонью и плечи его затряслись. Сашка только хлопнул его по плечу, а затем выблевал остатки своего завтрака, половину названий блюд в котором он так и не запомнил.
Разогнувшись, Сашка вытер рукой рот, зачем-то натянул бренные останки футболки, и тут его внимание привлекла хрупкая женская фигурка, что, пошатываясь, брела по насыпи. Рысь издал нечленораздельный звук и пихнул Балу в плечо, привлекая внимание. Когда напарник уставил на него шалые глаза, Сашка мотнул на девушку головой, а сам обернулся на приближающийся вой сирен. И замер - у подножия насыпи неподвижно торчала фигура в замызганном светлом плаще и наблюдала
- И как ему не жарко... - пробормотал Сашка, подспудно ловя себя на том, что еще остались силы чему-то удивляться, и приглядываясь к фигуре. Бомж? Псих? Скорее всего, два в одном - нормальный человек по такой жаре не будет носить замызганный светлый плащ, и уж явно не будет так спокойно, можно сказать, отстраненно, наблюдать за последствиями катастрофы.
В этот момент с воем и визгом подлетела целая колонна пожарных, полицейских и медицинских машин, сопровождаемая обязательной оравой репортеров. Люди в коричнево-желтых куртках оттеснили его от вагона, кто-то потянул за собой вниз, и когда Сашка оглянулся, то фигуры в белом плаще уже не было.
Их отвели вниз. Кто-то что-то допытывался на японском, потом сунулся белозубый репортер с синим шариком микрофона, затем кто-то в темно-синем мундире по-английски попросил их представиться, и они сунули ему под нос свои удостоверения, прочитав которые, синий мундир (так они его и запомнили - ни лица, ни имени, ни звания, только темно-синяя ткань и вежливый голос) попросил "коллег из Интерпола оказать помощь коллегам из Токио", и они пошли к патрульной машине. Затем они стояли в цепочке, отгоняя чересчур любознательных; потом - тоже в цепочке, но, уже сдерживая толпу родственников погибших; потом в окружении таких же ошалевших, подавленных происшедшим "коллег из Токио" писали рапорта в префектуре, и кто-то забрал у них исписанные листки, сунув взамен стаканчики с кофе из автомата; и только в номере, разглядывая лохмотья, в которые превратилась его одежда, Сашка понял, почему молоденькая девушка за стойкой в вестибюле так на них таращилась испуганными глазами.

Сообщение отредактировал SonGoku - 5-02-2010, 15:27

[Далара >>>]

Токио, Шинджуку, отель "Кейо плаза"
18 июня 2015 года,
Через сорок минут после катастрофы

Со стороны за ним внимательно наблюдали – человек, чье место было в офисе высшего класса, а не среди жертв катастрофы. Пятна крови и сажи на идеальном костюме были неуместны, будто нарисованные. Ухоженное лицо портила гримаса нескрываемого отвращения. Взгляд не покидал согбенную поломанную фигуру.
Но человек двинулся вперед, когда раненый полуангел-полудемон споткнулся и повалился на пол.
Омари живо оказалась рядом, перевернула мужчину лицом вверх и огляделась, выискивая взглядом врачей.
- Ну, вот, - негромко заговорила она по-ирландски, - Что ж тебя ноги совсем не держат, а, мальчик? Как же тебя доктора отпустили? Приятно встретить здесь католика, но лучше бы ты лежал, где брошен, а то дошляешься до комы. Вот помню, еще когда я состояла в школьной группе Сопротивления, был у нас парнишка...
Омари несла всякую чушь, не имея иных успокоительных средств, кроме собственного голоса. Но не бросать же ей этого симпатягу валяться на полу.
- Прошу прощения, - раздалось у нее над ухом по-английски.
Это до них добрался наблюдатель. Вблизи он оказался не таким лощеным, как издалека: волосы спутанные, под глазами темные круги усталости, кожа на скулах натянута так, что хочется немедленно накормить его.
- Этого человека нужно вернуть под капельницу. Вы мне поможете?
Ни приказа, ни нетерпения, ни холодности. Дружелюбия, впрочем, тоже не было. Скорее, профессиональная утвердительная мягкость хорошего школьного учителя.
- Да, конечно, - Омари тоже перешла на английский, - Вы врач?
- Нет, - честно ответил незнакомец и тут же представился: - Кетсу. Кадзуя Кетсу.

(соображаем на троих: Фенек, Сон и я)

[SonGoku >>>]

Водворенный обратно под капельницу Тойохара был похож на тряпичную куклу, которую уже сто раз окунали в грязь дети и стирала потом мать. Полинялую, топорно сшитую, с отвалившимся глазом-пуговицей куклу. Оранжевый плед до подбородка. Игла, тонкая пластиковая трубка, пакет с прозрачной жидкостью.
Ирландка ловко вогнала иглу в вену. Привычная работа: в ИРА неумехи не ценятся, а Омари командир группы. Но окружающим об этом знать не обязательно.
- Чудовищная манера - сбегать от врачей, - сообщила она тому, который не Кадзуя Кетсу, - Еще раз поймаю - привяжу.
Затем ирландка подняла глаза на того, который Кадзуя Кетсу и проговорила по-японски:
- Меня зовут Омари. Очень приятно познакомиться.
Кетсу сидел на корточках рядом с носилками, которые заменяли сейчас больничную койку. Шум за спиной, кто-то стонет неподалеку – тоже под капельницей, едва ли в сознании. Остальные в этом углу находятся слишком близко к черте, отделяющей жизнь от смерти, чтобы издавать звуки.
Ангельское лицо с опущенными ресницами, длинные волосы разметались по тощей, твердой как камень, подушке, вокруг рта неуверенно пробивается щетина. Вот он – виновник трагедии, падший ангел. Это знание – тяжкий груз. Но от него и радостно: убийца найден, он здесь и никуда не денется.
Кетсу перестал разглядывать больного так, будто влюбился в него, и повернулся к Омари.
- Не могли бы вы принести бинты? Нужно перевязать ему раны на руках.
Ирландка вовремя осеклась, но все же чуть не ответила: "Есть, сэр".
- Разумеется.

(и все еще на троих!)

[Далара >>>]

Кадзуя оглядывается. Нет, никто не смотрит, всем не до того. Спасатели, медики, служащие гостиницы и просто случайные прохожие. Все действуют во спасение. И он, Кетсу, тоже. Если сейчас задушить это отродье, никто не увидит. Пульс едва чувствуется под сдавливающими горло пальцами. Хорошо. Подумают, что он умер сам.
- За все, что ты сделал, - вылетает низким почти нечленораздельным рыком.
Цивилизованность, стильность, утонченность – все слетает в один миг. Уничтожить зло, прекратить...
Застывает.
Один взгляд заставляет сердце замереть и тут же ухнуть куда-то в пропасть. Сведенные брови, резкие линии на щеках, хищная ухмылка-оскал и лишенные разума глаза. Там, в зеркале на пол стены – это он сам? Это обезумевшее животное... Убийца...
Вопросительно приоткрытый детский рот, губы бантиком. Взъерошенный хохолок. Сосредоточенный взгляд устремлен в круговерть воды и материи. Мальчишке не нужно было присаживаться на корточки, чтобы смотреть прямо сквозь круглое стекло стиральной машины. Их ряды тянулись вдоль стены автоматической прачечной, но смотрел он именно в эту. Трогал кнопки на пластиковой панели.
Жизнь вертелась головокружительно, как белье, - не разберешь, где что. И кнопок, которые управляли ею, в ней он не знал.
Пульс все еще толкается под пальцами. Если сжать посильнее...
- Вам нужна помощь? – слабый голос утонул в общем нестройном, зато многозвучном хоре.
Секунды две-три на то, чтобы собраться с ошметками сил, и Тойохара предпринял отчаянную попытку сесть. Из прикушенной губы брызнула тонкая струйка крови и испачкала ему подбородок. Кетсу отдернул руки, вытер ладонь о штанину. Ярость еще не ушла, но разум не позволил утонуть в ней.
- Это вам нужна помощь.

(опять же)

[Fennec Zerda >>>]

Простые слова оказались наполнены таким количеством эмоций, что показалось, сейчас проскочит электрический разряд. Лицо падшего ангела наполовину скрывали длинные вороные пряди; там, где оно оставалось открытым, проявлялась мучительная надсадная боль. Еще секунду Кетсу наблюдал за борьбой Масаюки с земным тяготением. Затем надавил на его плечи – заставить лечь обратно оказалось чересчур легко.
Еще через минуту ирландка опустилась на колени возле носилок, в руках у нее была упаковка бинтов, которую Омари начала вскрывать еще по пути обратно:
- Его раны уже обработаны? Я не знаю, как спросить о лекарствах по-японски, поэтому не принесла никаких препаратов... О, черт, ему же хуже! Где врач?
Выглядел "католик" действительно паршиво, и Омари вдруг подумала, как странно будет читать молитву над ним. Кетсу взял их подопечного за руку, перевернул ладонью вверх – кожа на ней растрескалась, раны сильно кровоточили, но были чистыми.
- Не похоже, что он порезался.
- Слишком много... - вдруг пробормотал Тойохара. - Мне не исправить... Как бы я ни старался, все равно слишком много чужой боли.
Он мотнул головой и скривился, закашлявшись.
- Ничего не изменить и не исправить, - Масаюки закрыл глаза.
- Опять заговаривается, - сказал Кетсу таким тоном, словно уже в десятый раз за сегодня слышал его бред.
Он стоял на коленях над треклятым священником и не мог заставить себя подняться и уйти. От ситуации разило такой воображаемой гнилью и гарью, что пришлось прикрыть рот рукой, чтобы унять тошноту.
- Жизни не бывает без боли, не правда ли?

(и опять)

[SonGoku >>>]

Он не рассчитывал на ответ, вообще на то, что собеседник понимает его, и позволил проникнуть в голос иронии, горечи и глубокой убежденности.
- В год, когда зло вышло из заточения... Люди были пожраны огнем с небес. Я видел... - Масаюки облизнул пересохшие соленые губы. - Вы когда-нибудь убивали?
- Да.
- Нет.
«Но хотел бы», мысленно добавил Кетсу.
- Они взяли каждый свою курительницу, и положили в них огня, и вложили курений, и принесли огонь чуждый, нести который не было велено. И вышел огонь с небес, и сжег их, и умерли они перед лицом бога. И было сказано: голов ваших не обнажайте и одежд не раздирайте, чтобы не умереть вам. Но братья ваши могут плакать о сожженных...
Масаюки захлебывался словами, он тонул в них, как в омуте, обессилев настолько, что не мог вынырнуть на поверхность. Он торопился, как будто кто-то всесильный ограничил для него время. Кто-то, с кем не заключают выгодных сделок, и надо было успеть сделать так, чтобы собеседник все понял до того, как закончится последний отсчет. Это было смертельно необходимо.
- ...Если кто согрешил тем, что слышал голос проклятия и был свидетелем, или видел и знал, но не объявил, тот понесет на себе грех, - голос Тойохары слабел, и чаще слова лишь угадывались в сиплом выдохе. – Или если прикоснется к нечистоте человеческой, не зная того, но позже узнал, он виновен. Если сделает что-нибудь, чего делать не надлежало, то понесет на себе грех по неведению... И пусть священник оденется в льняные одежды и снимет пепел от всесожжения...

(и опять же, ун)

[Далара >>>]

Мимо них проскочила, толкая перед собой тележку с чистыми полотенцами, перепуганная санитарка (первокурсница, возведенная в должность на время), но тут же вернулась, оборвав бессвязную речь Тойохары. Опустилась на корточки рядом с матрасом, положила ладонь на покрытый испариной лоб Масаюки.
- Шимпу-сама...* - не дождавшись ответа, девочка гневно уставилась на ни в чем не повинного Кетсу. - О чем вы только думаете? Почему он лежит на полу?
Оторопевший от сердитого напора Кадзуя попробовал объяснить, что святого отца укладывали и на переносную складную койку, и на кожаный узкий диван (сейчас на них уже не было свободных мест), но все без толку. Тойохара наотрез отказывался от какого бы то ни было минимального комфорта.
- Кто позволил вам беспокоить его? – не слушая, неистовствовала девчонка, успевая одновременно выдернуть из стопки сложенное полотенце.
- Он хотел, чтобы его выслушали, - не соврав, отперся Кетсу, борясь с ощущением, что сейчас он получит по недавно еще холеному, гладко выбритому лицу этой самой, только что смоченной в воде тряпкой.
- Дай человеку покой, Сачико.
Мягкая понимающая улыбка на осунувшемся сером лице показалась бы вымороченной, но девчонка купилась. Вручила Кадзуе влажную, прохладную ткань и отправилась дальше, оставив их в относительном одиночестве.
«Эху» явно становилось все хуже, и Омари ждала, что девочка, устроившая разнос Кетсу, озаботится, наконец, состоянием пациента. Но та всего лишь сменила компресс и отправилась дальше. "Вот же овца, - возмущалась ирландка, - Что ж они тут все не шевелятся?" И тут Омари поняла - браслет у Эха был желтым, значит "стабилен", а суетились в основном вокруг "тяжелых" с красными браслетами. Омари даже не стала воровато оглядываться и делать таинственный вид. Просто сдернула верхний цветной слой, обнажив следующую градацию состояния - красную полосу.
- Позовите, пожалуйста, врача, - попросила она Кетсу по-английски, - Пациент нестабилен.

(и снова)

---------------
*shinpu - 神父 – (букв. «божественный отец»), католический священник.

Сообщение отредактировал Далара - 15-02-2010, 13:05

[Bishop >>>]

Токио, Йоцуя
18 тюня 2015 года
Через пятнадцать минут после катастрофы

Тихая улочка сменилась еще более тихой, потом впереди снова показались люди. Здесь разбили витрину какой-то лавочки и старомодная сигнализация надсадно выла. Пострадавших здесь тоже было достаточно. Рен остановился, чтобы проверить имплант одного из них, потом перезагрузить злополучной флэшкой. Вирус давно мог успокоиться, но проверять это на своем импланте разработчик не собирался. Подумав, он достал плоский, словно взятка карт, телефон и вбил в его память участок на карте.
Его спутника больше интересовали дела земные - добыча, которую можно было опробовать на зуб. Из разбитой витрины иногда доносились повышенные голоса - кто-то там выяснял отношения, но из-за сирены ничего не было слышно. Бо стащил "компейто" в яркой обертке, посмотрел в спину их спасителю - и проводнику в хаосе, - положил обратно. И с сожалением вытер липкую ладонь о штаны. Наконец, из магазина выскочила растрепанная девчонка лет едва ли шестнадцати. Посмотрев на сладкоежку так, словно именно он был виноват во всех ее несчастьях, начиная с рождения, она решительно направилась по улице прочь.
- Задержите ее! - пронзительно крикнул кто-то из глубины лавки.
- Без проблем!
Догнать беглянку было просто, сложнее - выполнить вторую часть просьбы. Девчонка, не останавливаясь, прожгла Бо ненавидящим взглядом и ускорила шаг.
- Oi, в чем дело? Я только хотел познакомиться...
Ответ не был ни положительным, ни даже цензурным. Перехватив поудобнее не застегнутую сумку с вышитым стразами именем какого-то европейца, незнакомка пустилась почти бегом. Из лавки с разбитой витриной вышла пожилая женщина и с бессильной ненавистью уставилась вслед. Бо с дурашливым выражением на круглом лице развел руками: что тут делать?
- Эй, доходяга! - окликнул он Рена. - Ты со мной?

(neko chan soshite)

Сообщение отредактировал Bishop - 19-03-2010, 14:56

[Кысь >>>]

- Нужно выключить сигнализацию, - возразил ему разработчик. - Потом пойдем.
- Брось, люди сами отлично справятся и без нас.
- У нас есть дела поважнее? - вдруг рассмеялся Рен. - Это не займет много времени.
"Мальчишка" уже осматривал провода. Электроника не была его коньком, но обязательные предметы никто не отменял. Вскоре нашелся и блок, как ожидалось, простой и древний.
- Какие сложности... - вздохнул Бо; до того он отколупывал чешуйки подсохшей крови на разбитом колене.
Теперь же подскочил - и выдрал кабель из гнезда. Стало тихо. Его спутник улыбнулся.
- У тебя талант. Идем теперь.
Чем больше сокращалось расстояние между ними и огромным, сложным по топографии и устройству комплексом станции, тем больше напряжения ощущалось в окружающем их пространстве. Как будто то, что происходило в Реальности, просачивалось в повседневную жизнь. Центральную магистраль перегородили, по ней сейчас пропускали лишь машины "скорой помощи" и спасателей.
- Расписания, - только сейчас догадался Рен. "Если они не сумели сориентироваться... Надеюсь, в чрезвычайном в госпиталях сидят не идиоты". Впрочем, проезжающих машин было достаточно. От мысли о крови в виски ударил адреналин. И одновременно разработчик почувствовал любопытство - как оно выглядит в настоящем мире?.. - Там будут нужны люди.
Кажется, каникулы заканчивались, но это почему-то не слишком огорчало, тем более, что делать в городе, Рен все равно не знал. Он невольно ускорил шаг, прямо по дороге пытаясь вспомнить основные приемы восстановления удаленных баз. В теории, на ноги можно было поставить почти все что угодно, но на практике для этого нужна была база лабораторного уровня, десяток незанятых ничем студентов и много времени. А Рен не рискнул бы светить даже собственные, обвешенные вполне современным льдом, сервера.
- Поэтому он туда и идет, - Бо пристроился рядом, беззастенчиво ткнул пальцем в спину их спасителя; того невозможно было потерять, толпа расступалась перед ним, но угнаться порой было сложно, так как она за ним и смыкалась. - Он якудза.
Рен только кивнул, соглашаясь, и в очередной раз ускорил шаг. Он не привык ходить в городских условиях, но дыхание пока не сбивал, спасибо доктору Мизуяме.

[Bishop >>>]

Упорядоченный хаос станции Шинджуку - оксиморон наяву. С первого взгляда ничего не изменилось, чудовищный комплекс остался прежним... и все-таки чего-то не хватало. Что-то царапало, фрагмент мозаики не сочетался со всеми остальными. Осознание приходило позднее. Не работали светофоры, их работу выполняли присланные с остановленных строек охранники. Погасли телеэкраны. Люди больше не двигались в стиле, что присущ только этому городу: одновременно, плотно, но - каждый в своем направлении.
Чем ближе к станции, тем плотнее делалась толпа. Новый знакомый первым распознал опасность и - едва вывернув из-за угла следом за их проводником - отработал задний ход. По дороге прихватил и Рена. Глаза у Бо возбужденно горели, как у маленькой, одуревшей от изобилия добычи рыси.
- Сейчас будет весело! - предупредил он, вытянул указательный палец, притворился, как будто стреляет из пистолета. - Пиф-паф!
За углом - точно более громкое эхо - раздались три хлопка. Затем еще два. Бо коротко заглянул за угол, снова спрятался.
- Ух ты! - от восторга он запустил обе руки в путаницу войлочных косиц. - Раз-раз, и готово!
Его спутник спокойно подошел к самому краю безопасной зоны, остановился, подумал, улыбнулся и - шагнул вперед. Это был совсем небольшой шаг, впрочем. Перед разореной лавкой на асфальте корчились трое. Поправка - признаки жизни подавали лишь двое, третий ни на что больше не был способен. Рен подошел ближе. Сзади простучал деревянными гэта Бо, остановился, полюбовался на то, что осталось после побоища. Хозяева лавки заносили обратно товар, с которым чуть было уже распрощались. Рен поискал взглядом "ценного друга", потом скользнул следом за ним. Ускорение шага отозвалось мгновенной испариной - физическая нагрузка давала о себе знать, но этого парень предпочел пока не заметить. Бо догнал его, но сначала - пнул мертвое тело, будто куль со сгнившей картошкой.
- Не одобряешь?
- Чего? - "мальчишка" дышал тяжелее обычного, хотя не бежал.
Бо снова изобразил, будто держит в руке пистолет.
- Не в полицию же ему было звонить! - кудлатый фыркнул в ладонь; хорошо развитое воображение надолго вывело его из серьезного настроения. - Им следовало раньше думать. Лузеры!

(и - neko chan!)