Доктор ведьм. Серия 2-я, "Случай с колдовским зельем"

[Bishop >>>]

鬼も黄泉乱れも、人の迷い心あって生まれるもの。*


Кто-то как-то сказал: если мужчину после сорока посадить в тюрьму без объяснений, то он точно будет знать - за что. Как-то так. До критичного срока мне еще далеко, но все вышесказанное применимо ко мне. Мое имя - Шимада Тадаоки, я - witch doctor.
Этот термин я вычитал в одной западной книге, здесь меня называют "китоши"*.


Серия II: «Случай с колдовским зельем»

Большой электрический фонарик гулял из рук в руки, и по беленому потолку метались шустрые тени.
-...она заглянула в замочную скважину и увидела, что все-все в доме ярко-красного цвета.
- А она не умерла?
- Нет, но с тех пор у нее глаза красные!
Дверь шкафа подперли учительским стулом - для верности, - опасались, что живущее там чудище выскочит в самый неподходящий момент.
- А оно его не сожрет? - опасливым шепотом спросила Мачико.
- Эй, новичок, ты там жив? - толстый Дебу*, которого все звали только так и не иначе, хоть и опасались получить в лоб, постучал в дверцу шваброй.
Лучше было бы кулаком, - форсить так форсить! - но Дебу все ж таки опасался.
Шкаф молчал.
Фонарик перекочевал к другому рассказчику, мальчишка сглотнул и отрицательно замотал головой.
- Твоя очередь! - распорядился толстяк-заводила.
- Ну-у... Ладно. В одном черном-черном городе есть черная-черная улица...
Сидящие на полу одноклассники затаили дыхание.
- Если пойти по ней черной-черной ночью, то выйдешь к черному-черному кургану, внутри которого выкопан большой грот. Там на огне стоит черный-черный котел, и старуха с большими зубами помешивает черное варево поварешкой.
Похожая на отощавшего зайца Маки звонко икнула с испуга и зажала ладонями рот; два перевязанных разноцветными резинками хвостика торчали в разные стороны. Луч голубовато-белого света превращал скуластое лицо рассказчика в маску.
- Но если старуха узнает, что за ней подглядывают, она в полночь заявится к тебе в дом и большим черным-черным ножом вырежет тебе печень!
- А зачем? - осмелился подать голос закутавшийся в куртку по самые уши Свинюшка Масанари.
- Чтобы приготовить из нее колдовское зелье, конечно!

-----------
*Демонов и тьму порождают заблудившиеся души людей.
*kitoushi - 祈祷師 – буквально «тот, кто знает, как молиться», шаман, врачеватель, знахарь.
*debu - デブ - толстяк.

Сообщение отредактировал SonGoku - 27-02-2012, 17:53

[Далара >>>]

Медицинский центр Красного креста,
4-1-22 Хироо, Шибуя,
27 июня 2015 года, суббота

Тоненькая юная девушка с глазами на пол-лица казалась полупрозрачным мотыльком-однодневкой. Воздушное белое платье, ореол пушистых волос, бездна печали во взгляде. На фоне спокойных кремово-зеленых тонов палаты, трубок и проводов, приборов жизнеобеспечения и единственного подзавядшего цветка, принесенного кем-то из медсестер вчера, девочку-бабочку можно было принять за ангела смерти. Но было некому. Единственный обитатель палаты – вымытый, насколько это возможно с находящемся в коме человеком, побритый, причесанный и облаченный в больничную пижаму, - оставался неподвижным, и признаки жизни за него подавал аппарат.
Гостья долго смотрела на больного, как будто изучала каждую черточку его лица. Может быть, ждала, что он проснется от одного только ее пристального внимания. Потом осторожно, словно к огню, протянула тонкие пальчики и дотронулась до плеча китоши.
Ничего не произошло.
Осмелев, толкнула ладонью несколько раз.
Встала, перегнулась через металлические поручни койки, заглянула в лицо. Подула в лоб, в веки. Поднесла пальцы к ноздрям.
Ничего.
Тогда она сгребла Тадаоки за плечи пижамы и, тряся его, разметав длинные волосы по его лицу, разрыдалась – громко и бессловесно, со всем отчаянием смертельно обиженного ребенка.

[Кысь >>>]

Кен'ичи
История его любви напоминала «Красавицу и Чудовище». Нет, скорее «Призрака Оперы» - принц и зверь не делили одно тело, и счастливый поцелуй для принцессы означал, что монстру пора удалиться. Но он не ушел, оставшись невидимым стражем ее спокойствия. Он был тем, кто ставил на место зарвавшихся однокурсников и отстегивал глупому принцу деньги на цветы и кино. Он выбрал профессию врача, зная, что очень скоро Акеми будут нужны хорошие доктора. Он, поняв, что современной медицине уже не успеть, забросил учебники и журналы, и обратился к ненаучному, противоречивому и опасному миру традиций, легенд и сказаний. Врачи древнего Китая собирали знания тысячелетиями, и знали больше, чем кто угодно еще. Им не приходилось отказываться от гипотез под давлением современной морали, не приходилось отправлять теории на помойку, потому что статистика не понравилась принимающему бюро. Если где-то и был ответ...
И ответ нашелся. Через несколько смутных ссылок, после длинного поиска, электронная копия документа, такого затертого, что часть приходилось восстанавливать через программу. Старая каллиграфия, не стесненная ни стандартами языка, ни желанием автора быть легко понятным. Даже китайская медицина давно оставила позади некоторые лекарства, но эта инструкция, после многих часов перевода, оказалась внятной и удивительно детальной. Но почему-то заставила вздохнуть и стереть экран – того, кому еще вчера казалось, что он готов на все.
Несколько дней ушло на туманные планы – без еды, сна, без ясной головы и единой спокойной мысли. К исходу этого странного времени он начал видеть длинных, словно змеи, крыс по углам и темные завитки собственного дыхания с угасающим в нем живым теплом. Одинокая лампочка под потолком казалась ослепительным пустынным солнцем, комната – выжженной коробкой без выходов. Он уже всей душой был готов последовать собственному жуткому желанию, но еще не готов был заснуть, а без сна нечего было бы и пытаться. Для того, чтобы сохранить тайну надолго – не от закона, от Акеми – нужен был ясный рассудок.
В какой-то момент Кен’ичи стало явственно казаться, что в комнате он не один, и это продолжалось много часов. Он оборачивался и бесконечное количество раз проверял крошечную «1дк» от угла до угла, но ощущение только становилось сильнее. К утру он начал слышать голос – сначала бессвязный шум, но потом звуки вдруг явственно сложились в коварное «не успеешь». Кен’ичи резко обернулся – и успел разглядеть в углу мрачную женщину с ножом и в грязной одежде. Подхватив обеденный стол, он со всей силы швырнул его в угол – дешевая прессованная древесина разлетелась на неаккуратные части.
Когда солнце добралось до его окна, он уже крепко спал.

[SonGoku >>>]

Норико

Норико была почти, что в трансе. История с убийством мучила дзашики-вараши, не давая покоя. Некоторое время она бесцельно бродила по городским улицам, не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Пока путь ей не пригородил упитанный человек с всклокоченной пестрой шевелюрой. Она бы обошла его и продолжила дальше свой путь, погрузившись в собственные мысли.
Если бы он был человеком.
Но, перед ней стоял такой же, как и она. Приглядевшись повнимательней, Норико определила, что он принадлежит к племени тануки. Он сказал, что его зовут Кьёно и что работает таксистом, потому что в деревне сейчас неурожай, и что просто не может, пройти мимо попавшего в беду собрата.
На вопрос, почему он так решил, Кьёно честно ответил, что не нужно быть гением (как говорят люди), чтобы понять столь простую истину и попросил Норико не стесняться. Взвесив все «за» и «против», она все же решилась поведать ему о трагедии, свидетельницей которой она стала в своем собственном доме. Таксист внимательно выслушал ее историю.
- Искать и ловить преступников я не умею. Но, я знаю человека-детектива, который может помочь тебе найти виновного. Садись в машину, отвезу тебя в его офис, - Кьёно, почесав живот, добавил: - Бесплатно.
- Спасибо вам, Кьёно-сан!
Норико уселась на заднее сиденье, и такси помчалось по городским улицам.

(практически все Нигель)

Сообщение отредактировал SonGoku - 1-03-2012, 18:20

[Далара >>>]

Медицинский центр Красного креста,
4-1-22 Хироо, Шибуя,
28 июня 2015 года, воскресенье, утро

Со времени того дикого ритуала прошло больше суток. Коги сам не понял, как ему удалось убедить массивного, будто валун, и столь же несдвигаемого (и кто здесь Фудо мьё-о?) упрямого Кумаиши позвонить ему, когда очнется Шимада. Но договоренность так и не потребовалась – криминалист явился в больницу раньше.
Весь прошлый день он надеялся. На лучшее; на то, что Шимада проснется и скажет что-нибудь внятное; да хотя бы на чудо.
Не сбылось. Когда в начале утренней смены, едва не путая дверь с косяком, Коги ввалился в лабораторию, ему преподнесли неприятный сюрприз. Изрядно потрепанную за много лет использования подвеску на этом мобильнике - с бело-розовыми жемчужинами и изображением ДДГ 175 "Мьёко" - он узнал бы и за сто метров. Сказали: нашел и сдал "мальчик-хост" в Ни-чомэ. По описанию: миленький такой, манерный и беловолосый, по виду девочка, но скорее молодой фазанчик, недотрога.
- Похож на птичку? – уточнил Коги.
- Ой, а как вы узнали?..
Йотака... только его не хватало.
Остаток дня криминалист провел "в полях", едва вспомнив перехватить что-то из еды. Йотака не порадовал: нашел телефон, когда тот вдруг зазвонил, на улице за автоматом по продаже напитков, и все тут. Масляные призывные взгляды Коги проигнорировал. Надеялся встретить случайно если не Йошиэ, то хоть Кендзаки, и снова обошел весь район вдоль и поперек. Но эти двое как в воду канули. Даже не попалась та компашка, на которую наткнулся еще до встречи с Кензо и всей этой дрянью с ваньюдо. Он тогда спросил крепких мальчиков, где Кендзаки, но они, неприязненно поглядывая исподлобья, сообщили, что не в курсе.

[Bishop >>>]

И к вечеру субботы Коги явился в больницу. Не спавший две ночи, небритый и выживающий лишь на перехваченном по дороге случайном перекусе, он походил на зомби. Упал на скамейку рядом с Кумаиши и там же отключился, успев предупредить, что его обязаны разбудить, как только Шимада придет в себя. На утро его с трудом растолкала дежурная медсестра.

Был ли то изначальный замысел или получилось случайно, но палата походила на абрикосовый торт. Со взбитыми сливками. Возможно, тому виной был солнечный луч, что просочился сквозь золотисто-розовые занавески и окрасил комнату в теплый тон. Неуместно жесткими здесь были лишь столик в ногах, рама больничной койки - да и та светло-серая, - и металлический штатив капельницы с физраствором.
А всего неуместнее тут выглядел пациент.
Коги сел на табурет рядом с койкой, заглянул в лицо, чтобы убедиться – собеседник в сознании.
- Кхм-кхм.
Включил запись на имплант, снял очки... поймал себя на последнем действии, но не стал ничего менять. Сунул очки в карман жилетки с разноцветными кенгуру.
- Ваньюдо. Вы оба знали, что виновато именно оно. Ты был на месте всех причиненных им смертей, – тут Коги немного покривил душой, снимки были отнюдь не отовсюду, но интуиция не давала сомневаться: Шимада присутствовал везде. – Тебя я видел на холме в Центральном парке. Говори, что с ним.

[Далара >>>]

Поначалу в глазах была только серая пустота - как у сонных котят, - затем промелькнула искорка осознания.
- С кем? - сил едва хватало на шепот.
Хорошо (вовремя вспомнил!) в бумажнике отыскалась фотография; ее аккуратно вырезали из старого школьного снимка, Коги давно уже позабыл, зачем. Брат упрямо избегал фотокамер.
- Я не...
Взгляд Шимады уплыл в сторону, в пустой угол, зацепился за что-то. Коги машинально тоже глянул туда - ничего, только облупившаяся штукатурка; крошечные белесые чешуйки походили на пыльцу с крыльев бабочки.
- Есть какая-нибудь его вещь?
На не очень новом мобильнике братца Коги мог опознать все царапины и сколы, но в пластиковом пакете для вещественных доказательств боевой потрепанный гаджет казался чужим. Кто угодно владелец, но только не Йоши. Криминалист аккуратно вытряхнул коммуникатор на подставленную ладонь.

Как цветные стекляшки в трубке калейдоскопа, закрутились осколки событий - клочки чужой жизни.
...старый полуразобранный мотоцикл – металлическими кишками наружу. Внутри помещения темно, шумно, накурено...
Официант – хоть прямо сейчас седлай байк и в бой, но утром, наверное, в школу – поставил на стол два стакана воды со льдом и приготовил потрепанный блокнот и огрызок карандаша.
此所勝母乃里*

----------------------
* kono tokoro shoubo no sato - 此所勝母乃里... – что может означать как «здесь поселение Шобо», так и «здесь поселение всепобеждающей матери».

Сообщение отредактировал Далара - 27-02-2012, 17:21

[Bishop >>>]

...петли конопляной веревки несколько раз обхватывают запястья...
...тяжелая чугунная кочерга в углу возле входа, хотя в доме ни печи, ни камина...
- Теперь ты мне веришь?
- ...смертями, возможно, даже виновен в них. Можешь узнать подробности его биографии?
Оно выперло из проулка в объятиях адского пламени - колесо от старинной повозки, только очень большое, много больше, чем та, что показывают в Дайкаку-джи*. Показалось, что на ободе еще заметны потрескавшийся от невыносимого жара черный лак и следы позолоты. Здравый смысл - его остатки - утверждал, что гигантское колесо не пролезло в узкую щель между домами... или чем-нибудь зацепилось за... как же днем-то его не заметили? Инстинкт самосохранения в панике завопил: да беги же ты, наконец!
Ночной воздух рябил, тетивой огромного лука звонко лопнули провода, натужно застонала металлическая пожарная лестница, и массивный фантом вывалился на Сакура-дори. Лысая голова - там, где должна находиться ступица, - дико вращая глазами, выплюнула зажатый в зубах обрывок синего полотнища с желтой надписью «...uraya».
- Я постараюсь через наших детективов поднять официальную версию, но мы же знаем, что неофициальная обычно намного богаче. Даже слухи и россказни, и то хорошо... Эй. Эй! Ты меня слушаешь? Эй!

Время медленно процеживалось по капле, дневной свет застывал на полу, точно мед.
- Ваньюдо не имеет привычки прятать трупы, кейджи-сан.
Слова можно было принять за издевку, но смотрел Шимада серьезно.

-------------------
Daikaku-ji - 大覚寺 - буквально «храм большого воспоминания», буддийский храм в Киото, где хранятся изображения Пяти мудрых правителей с Фудо мьё-о в центре. Некогда постройки были загородным домом императора Саги, через тридцать лет после смерти которого (то есть в 876 г.) его старшей дочерью, императрицей Масако был основан храм и дано имя. По традиции принцессы являются его настоятельницами.

[Далара >>>]

- И это все, что ты можешь сказать? – криминалист бесцеремонно отобрал мобильник. – Никакого от тебя толку.
Призрачная, не сформулированная надежда разлетелась в прах, и Коги теперь злился на Шимаду, но больше на себя – за ненаучное поведение, за неэффективность. И никак не мог решиться положить телефон обратно в пластиковый пакет для улик. Вертел в пальцах, мусолил подвеску.
Отец гордился предками-самураями, свято чтил традицию, по которой сыновья наследуют часть имени. По их линии – "義"*. Старший – Йошиаки. И что? Никакого смысла, а света хоть и полно вокруг, но внутри полная тьма. Да и младший Йошиэ не лучше: вместо домовитости – бродячий драный кошак.
- Зачем ты вообще занимаешься всем этим?
- У меня нет сестер, - губы дернулись в неопределенной улыбке. – Отдуваться приходится мне.
Воздух, что в больничной палате, почти неподвижный, пахнет антисептиком и лекарствами. Шимада вздохнул.
- Если бы ваш брат повстречался с ваньюдо, на улице нашли бы не только его телефон, - объяснил он терпеливо, будто капризному ребенку. – Йокаи не прячут тела убитых ими людей. Они – не мы. Если что-то произошло, виноваты не они, а люди.
Коги открыл рот, собираясь сказать что-то... но фразу на корню задушил сигнал мобильника в кармане. Рабочий вызов, других по этому номеру не бывало. Даже с Йошиэ вне дома общались только по делу. Криминалист отошел к стене, отвернулся от Шимады, принял звонок. Первая фраза для собственных ушей прозвучала нейтрально-пусто, но дальше пошло легче, наработанная за пятнадцать лет манера речи заняла свое место. В конце концов, полицейский диспетчер ни в чем не виноват.
- Конечно, - азартно подтвердил Коги. – Сейчас-сейчас буду. Не уносите без меня!
Отбой.
Йошиаки обернулся к осунувшемуся полусонному Шимаде.
- Вызывают. Спасибо за разговор.
Уже в коридоре сжал в пальцах еще раз подвеску с розовыми бусинами и изображением сторожевика и положил все-таки телефон обратно в пластиковый пакет для улик.

--------------------
*義 – yoshi, "справедливость, долг, честь; смысл" (яп.). То есть в переводе имена братьев звучат как «свет справедливости» (Йошиаки) и «дом справедливости» (Йошиэ).

[SonGoku >>>]

Норико

- Слушай, что расскажу.
Такси поднырнуло под железнодорожные пути и увязло в общем потоке.
- Я тут как-то пассажирку одну подобрал возле кладбища Аояма, знаешь, где это?
- Нет, я не знаю где это место!
- Ух ты! Неподалеку от дворца Акасака. Ночь, дождь, она в дождевичке с капюшоном, вся в мокрая, попросила отвезти ее в Чибу, путь неблизкий. Ну, она молчит, я молчу...
С трудом верилось, но кто знает?
-...а ливень стеной. Ну, приехали, а она наружу не вылезает и не платит. Только пролепетала, что мол, можно ли чуть-чуть подождать, а потом мы в другое место поедем.
Таксист высмотрел бреши между автомобилями и таки ухитрился вырулить на площадь перед вокзалом.
- В общем, страх и жуть. Дождь идет, она, как зачарованная, уставилась на окно второго этажа. Пять минут, десять, полчаса, она смотрит, ничего не говорит и не плачет. А потом вдруг: отвезите меня назад в Аояму, дом в ич-чомэ*, двадцать два – пять, возле станции Ногидзака. А с небес льет и льет.
- И что случилось потом, Кьёно-сан? - спросила Норико.
- Дом хороший, добротный, и район, в целом, ничего, там закусочных много. Открываю я дверь, поворачиваюсь, чтобы забрать плату, а тут – здрасьте! – и нет никого, только лужа воды натекла у сиденья, - таксист глянул через плечо, словно хотел убедиться, не сбежала ли и сегодняшняя пассажирка. – В общем, сижу с открытым ртом, а тут кто-то вежливо так стучит в окошко. Я чуть головой крышу не прошиб, представляешь!
Они свернули на тихую улочку, пробрались между лавками с электроникой и дешевой едой.
- Оказалось, отец этой девочки. Представляешь, она умерла пять лет назад и похоронена как раз на тамошнем кладбище. А с приятелем попрощаться не успела.
Он вздохнул.
- Ну меня-то зачем было дурить, а?

---------------
*ichi chome - 一丁目 – то есть, первый квартал.

[Joseph >>>]

- Всякое бывает, - дзашики-вараши сочувствующе покачала головой. - Там, где я раньше жила призраки не отличались особым миролюбием. Хорошо, что она оказалась не мстительным духом.
- Просто бедная девочка... – таксист остановил машину возле кирпичного здания с кованными чугунными решетками на миниатюрных балконах.
Дверца автомобиля плавно открылась.
- Приехали. Тебе вон в тот дом на четвертый этаж.
- Спасибо вам, Кьёно-сан. К сожалению, у меня нет денег, чтобы заплатить вам. Но, в благодарность примите от меня этот оберег, я сделала его сама, - Норико протянула вещицу таксисту-тануки. - Он принесет вам удачу.
Поднявшись на четвертый этаж, дазашики-вараши без особого труда проникла в офис. Но, к сожалению, никого из сотрудников не оказалось на месте. Норико пришлось вернуться обратно. К ее огромной радости такси стояло на прежнем месте, а сам тануки сидел внутри, что-то активно жуя.
- Извините, Кьёно-сан, что мне вновь приходится отрывать вас от ваших дел. Но, Шимады-сана нет в офисе, - произнесла Норико, подойдя к машине со стороны водителя.
- Ух ты.
Таксист вытер пальцы о цветастые пляжные шорты и выудил из кармана мобильник, к которому уже был приделан новый амулетик.
- Погоди-ка...
Ожидание чуть-чуть затянулось, но зато они получили результат.
- Что ж, - тануки кивнул на заднее сиденье. – Забирайся, я знаю, где он.

(все Нигель)

Сообщение отредактировал Joseph - 2-03-2012, 10:55

[Орна >>>]

Медицинский центр Красного креста,
4-1-22 Хироо, Шибуя,
28 июня 2015 года, воскресенье, утро

Медицинский центр блистал чистотой, радовал душу привычным ароматом лекарств и химикалий, и Хира почувствовал себя здесь намного лучше. Шимаду сразу куда-то уволокли на каталке, юноша походил по зданию, поинтересовался у медсестры палатами реанимации и интенсивной терапии, сделал несколько записей в тетрадке - на этот раз, кажется, по анатомии - и, коль скоро никто из ночных знакомых им не интересовался, отправился домой. К великой радости Котонуке, который не упустил возможности по пути рассказать "нерадивому подростку" о всех прелестях почтения к родителям.

Солнце мягко золотило крыши домов, и Хира, наслаждаясь покоем и свежестью утра, почти не возражал. После ночи, проведенной в обществе духов, струсившего при виде ашуры хранителя, кучи незнакомцев и невозможности как пристало отвечать на подколки личного йокая, спорить как-то не хотелось. Дома юноша упал на кровать и уснул, а Котонуке уселся в изголовье и принялся чутко сторожить сон друга, то и дело отгоняя ненужные сны и воспоминания.

Потом были уроки, домашние дела и, конечно, споры, а к вечеру следующего дня Акихира отправился в больницу под нескончаемое "ну я же тебе говорил!", отмахиваясь ленивым "я хочу увидеть своими глазами". Котонуке, убедившись, что никакие уговоры не действуют, смирился и мрачно следил, как приближается больничный корпус.
- Если...
- Я знаю.
Вздох. Такой же вздох последовал, когда Хира набрел на вышедшего в коридор Шимаду, и значил он все то же стоическое "ну я же говорил!"
- Ладно, вы тут побеседуйте, а я пока отлучусь... - Котонуке шагнул в стенку и пропал, а Хира, поздоровавшись с Шимадой, осведомился о его здоровье. Были у него и другие вопросы, но он решил их приберечь для продолжения разговора.

[Bishop >>>]

- Бывало и хуже, - улыбка получилась бледной, тень - не больше. - А вы кто?
Хира внимательно пригляделся к Шимаде и присел на лавочку напротив:
- Киёмидзу Акихира. Вы меня совсем не помните, Шимада-сан?
Трудно было понять - что осталось от тех событий. И какие из них произошли на самом деле... Китоши сунул мобильник в рукав.
- Мы встречались? А... ну да. Ваньюдо.
- Да, - Хира кивнул. - Я рад, что Вы поправляетесь.
Еще раз пригляделся к состоянию пациента. Нет, слишком плохо - не до вопросов.
- Если позволите, я зайду попозже, когда Вам будет лучше, Шимада-сан. Я хотел поговорить с Вами о той ночи, но вижу, что сейчас не время.
Подросток вопросительно взглянул на экзорциста. Тот кивнул: не проблема. Оперся на прохладную стену, прижался к ней затылком. По углам коридора клубился белесый туман - слишком много здесь чужой боли, чужих смертей.
- Откуда у вас ручной баку*?
- Ручной? - переспросил Хира и слегка улыбнулся. - Хорошо, что он Вас не слышит - обиделся бы. Он не ручной баку. Он мой друг.
Говорить об "особых отношениях" почему-то не хотелось - только не сразу. Да и не он один "владелец информации".
Мобильник в рукаве вновь чирикнул - напоминал о себе.
- Наверное... хорошо жить без ночных кошмаров.
Хира улыбнулся.

------------------
*baku - 獏, ばく – мифический зверь с телом медведя, крепкими тигриными лапами, пятнистой шкурой, коровьим хвостом и хоботком. Он пожирает сны, поэтому его стараются вызвать среди ночного кошмара, чтобы он переварил и видение, и дурное предзнаменование в нем. Так же считается, что баку выслеживают души умерших, но не погребенных людей, а так же души больных. Изображение баку часто держат возле постели, чтобы отгонять злых духов и плохие сны. Говорят, что если сделать постель из шкуры баку, не заболеешь даже во время эпидемии.

(Орна mo)

[Орна >>>]

- У меня бывают кошмары. Так куда мне прийти, Шимада-сан, когда Вы поправитесь?
Мимо, прижимая к груди «планшетку» - кажется, боялась уронить, - проскочила медсестра, вернулась, не добежав до поворота, и сунула Шимаде в ладонь пакетик с одноразовыми салфетками. На вкладыше-флаере стоял адрес: 東京都新宿区西新宿1-14-1 *. Китоши протянул бумажный прямоугольник мальчику.
- Вот тут.
На фоне полного лунного круга раскачивалась кленовая ветка.
Хира поглядел на флаер, потом на Шимаду и снова на флаер.
- Спасибо, я приду, - посидел еще, глядя то на собеседника, то на клубящийся в коридоре туман, и встал. - Поправляйтесь, доброго Вам здоровья.
Поклонился и, убрав листок в задний карман джинсов, направился прочь по коридору, оставив китоши наедине с его мыслями и делами. Уже у поворота подростка нагнал Котонуке:
- Что-о? Уже?! Быстро ты!
- А о чем долго разговаривать? - вполголоса ответил подросток. - Мы толком незнакомы.
- Ну познакомишься... когда-нибудь!
Хира сделал неопределенное движение бровями и скрылся за углом. Дальнейший разговор проходил уже вне стен больницы.
-------------------
*Токио, Шинджуку-ку, Ниши-Шинджуку, 1-14-1

(+Bishop)

Сообщение отредактировал Орна - 6-03-2012, 17:09

[SonGoku >>>]

Тяжела и неказиста, думал Котонуке, мрачно покачиваясь на плече Хиры. Вот как теперь сказать этому пню, что остерегаться надо?! Краем уха услышанные в больницы ужасы будоражили воображение духа. Надо же! Куродзука! Опять! Сколько лет, сколько зим... Только этого и не хватало! Вот почему раньше жили себе спокойно и никто не трогал, а теперь то ашура, то куродзука? "Взрослеем..." - догадывался йокай и втайне обдумывал подходящие к случаю манипуляции, но сначала... Сначала надо все хорошенько разузнать!
- Хира, я могу тебя попросить? - обиженно-загробным голосом начал дух.
Подросток кивнул.
- Пожалуйста, не ходи по ночам один. Даже если очень надо.
Они вышли из медцентра и пошли по улице, глядя, как закат расцвечивает мир в яркие краски.
- Думаешь, ваньюдо снова появится?
- Думаю, может, случится всё, что угодно, - тоном прожженного ментора отозвался Котонуке. - Не выходи без меня на улицу.
- Домашний арест? - улыбнулся Хира.
- Если тебе так нравится.

(весь пост - Орна, ага)

[Bishop >>>]

"Братец, я прилетаю в Токио в понедельник 6 июля в 9 утра
У меня для тебя подарок. Помнишь ту самую книгу - Баитал Пачиси* – я, наконец, купил ее на распродаже в прошлый выходной.
Если ты не сможешь меня встретить – я не обижусь. До встречи.
Токия"

Коридор был слишком узкий и темный – даже если сидеть, выпрямившись, подобрав ноги под диванчик, что был рассчитан на карликов, не иначе, обязательно кто-нибудь случайно заденет. Либо кому-нибудь тоже понадобится позвонить, а больше неоткуда, разве что спуститься – или подняться – на другой этаж. Либо проскочит медсестра, собранная, подтянутая, улыбчивая. Либо прошаркает, опираясь на стойку с капельницей вечно всем недовольная бабка из соседней палаты; навещают ее редко, и она находит любой повод обратить на себя внимание. Пусть незнакомца.
- Извините, юноша, я сослепу.
- Все в порядке...
Шимада нахохлился, точно растрепанный воробей; коммуникатор сиротливо мигал курсором, намекал, что требуется ответ.

Хорошо...

Врать противно, сказать правду – никак. Придется выкручиваться, как обычно.

-------
*Баитал Пачиси – वेतालपञ्चविंशति - или Vetala Panchavimshati. «Двадцать пять историй Баитала». Коллекция сказаний и легенд о нечисти, написанные в Индии и датируемые 11 веком. Истории основаны на реальных событиях и описывают случаи возникновения призраков и духов, а также способы борьбы с ними.

(Joseph mo)

Сообщение отредактировал SonGoku - 12-03-2012, 11:45

[Далара >>>]

РЕАЛЬНОСТЬ

«Черной-черной ночью...»
モダン怖い怪談のサイト*

発言/更新
[入室者:3人] [退室]

shikyou> \(>o<)/
[06/29 12:25 210.210.261.15]
inuyasha178> согласен. ничего не вышло. может, что-то не так делаем? Или ваньюдо – бред.
[06/29 12:27 210.219.281.93]
Y十M> Не гони... Похороны Prince_of_tennis, скажешь, тоже бред?
[06/29 12:28 207.115.359.22]
shikyou> проклятье, совсем забыл, ты идешь? кстати, где все будет?
[06/29 12:29 210.210.261.15]
Y十M> В "After life". Это в Ниши-Асакуса. Встречаемся возле станции, на автобусной остановке. Оттуда пешком минут двадцать.
[06/29 12:31 207.115.359.22]
inuyasha178> я пас, предки все еще домашний арест не отменили. (^-^')
[06/29 12:34 210.219.281.93]
shikyou > я буду. но – почему не удалось с ваньюдо? мы же все сделали правильно...
[06/29 12:37 210.210.261.15]
sanzosama> //\(o.o)/\\
[06/29 12:37 210.213.217.86]
sanzosama> я тоже хочу. Кто-нибудь захватите последние серии Detective_Nogami_Neuro.
[06/29 12:38 210.213.217.86]
ShinsengumiKitty> Я возьму. Может быть, нам кто-нибудь помешал? Timezzz, ты тут?
[06/29 12:40 221.230.289.72]

____________
*moden kowai kwaidan no saito – сайт современных страшных историй про призраков

[SonGoku >>>]

発言/更新
[入室者：6人] [退室]

timezzz> (>x<!) фотки не добыл, родаки камеру отобрали, пока не сдам зачет.
[06/29 12:41 210.115.378.90]
timezzz> кто пробовал вызывать ваньюдо, колитесь, почему не вышло. струсили?
[06/29 12:41 210.115.378.90]
shikyou> мы с Kitty - не струсили ни разу, все сделали по книге. результат - ноль целых ноль десятых.
[06/29 12:44 210.210.261.15]
timezzz> ботва. эмоции-то приложили?
[06/29 12:45 210.115.378.90]
ShinsengumiKitty> Еще какие!
[06/29 12:46 221.230.289.72]
sanzosama> да ладно. Небось, перепугались до смерти.
[06/29 12:46 210.213.217.86]
shikyou> сам-то пробовал, умник? критиковать все горазды.
[06/29 12:47 210.210.261.15]
ShinsengumiKitty> До утра просидели в парке. Сначала вроде бы что-то начало проявляться, но не поручусь. А потом вот так "чпок!", и оно исчезло. Говорят, его видели в Мегуро перед рассветом. Но мы-то точно не туда его хотели заслать.
[06/29 12:50 221.230.289.72]
sanzosama> ага, еще и галлюцинаций словили… если так, почему не вышло то?
[06/29 12:51 210.213.217.86]
shikyou> нинай!
[06/29 12:52 210.210.261.15]
sanzosama> (p_-)? А повторить слабо?
[06/29 12:53 210.213.217.86]

[Joseph >>>]

Похоронное бюро «Аfter life»,
Токио, Тайто-ку, Ниши-Асакуса, 2-16-1,
30 июня 2015 года, вторник, день

Металлические беговые колесики - недавно купленные - дребезжали и ударялись о прутья. Клетки занимали отдельную комнату; на кухне, в слабо освещенном углу с застывшим на стене, будто масляное пятно, плафоном находился террариум из пластика – отсадник для новорожденных мышей.
Если бы не анонсирование новостного выпуска на экране телевизора, Сакума бы уснул прямо за рабочим столом.
Последние дни выдались не легкими. Один из «клиентов» имел мало чего общего с обычным человеческим трупом – семнадцатилетний Сумидзоно Масару напоминал работнику похоронного бюро искалеченную куклу с недостающими частями тела, да еще и родственники покойного экономили по полной программе. Однако Окадзаки лично взялся за дело, любезно выписал тридцати процентную скидку и пообещал, что в последний путь паренек отправится как новенький.
Интересы Сакумы были скудными: ограничивались чтением специализированной литературы по уходу за грызунами, ведением семейного бизнеса в сфере ритуальных услуг и созерцанием покойников разной свежести. Окадзаки любил людей, но только мертвых. Он даже нашел способ общаться с ними - во сне; ночами, во время чтения бесконечных свидетельств о смерти, случалось задремать и оказаться в комнате с обоями в желтую полоску - в ней велась беседа с каким-нибудь человеком, кремированным накануне. В своем воображении Сакума разговаривал с усопшим о древесине гроба, интересовался, не тесновато ли одеяние, в котором того похоронили и насколько удачным получился макияж. Такие моменты, в его понимании, приравнивали человеческую жизнь к течению свинцовой пыли внутри песочных часов. Превращали ее в искривленное и бессмертное отражение бытия, застревающее в трещинах стекол полых колб.
Внимание к монотонной речи новостного ведущего прервалось телефонным звонком, и Сакума, сложив бумаги в черную канцелярскую папку – он подробно описал этапы бальзамирования, – потер аккуратно выстриженную бородку вокруг обветренных губ. Взял трубку. Сообщили о новом «клиенте» - начинка для короккэ*, а не тело, - как раз из тех, над которыми Окадзаки работал особенно трепетно.
У мышиной кормушки собрались пушистые комочки зверьков; пятнистые мордочки зачавкали размякшим в молоке хлебом.
Стрелки больших коридорных часов настойчиво торопили – нужно было забрать свежий материал прямиком из морга.

--------
*korokke - コロッケ- котлета из толчёного картофеля с добавлением мяса, морепродуктов или овощей.

[Орна >>>]

Акихира
5 июня 2015

Для Хиры дни потянулись, как прежде: работа, учеба, учеба, работа, работа, пьяный в стельку отец и - с начала. Раз в неделю ходил в медцентр, проверял, как себя чувствует Шимада, раз или два прогулялся по предрассветному Токио. Котонуке отмалчивался и частенько отлучался - больше, чем обычно, - но Хира списывал все на обиду за ту ночь с ваньюдо и старался особо не надоедать. А хранитель исследовал прилегающие к дому кварталы, напрягал былые связи в Мире Духов - с единственной целью: выяснить как можно больше о куродзуке. В его обязанности как-никак входило уберечь неуемное чадо, а для этого необходимо располагать знаниями, и немалыми. Где, как, почему появилась? Что ищет, чего добивается? Есть ли у нее цели, помимо охоты? С кем общалась, в чьем обществе ее видели? Наконец, сколько их...
Пока будущий студент медицинского училища препарировал трупы, писал лекции, драил полы и носил тяжело больных, - Котонуке охотился за новостями, но по ночам, когда подросток оставался один, хоть и дома, йокай отлеживался после дневных трудов под кроватью и глядел недоверчиво и хмуро на сгорбленную спину Акихиры.
- Опять допоздна занимаешься? - иногда нудел он.
- Да, - охотно откликался подросток. - Интересно же!
- Интересно ему... - ворчал йокай и переворачивался на другой бок, чтобы не видеть и не раздражаться. Завтра ему предстоял еще один долгий день изнурительных поисков. Хира порой оборачивался и улыбался, но тут же возвращался к своим занятиям, ведь помимо такой обычной учебы в училище его поджидал странно изменившийся семпай.

[Bishop >>>]

(это все написала Орна)

Токио, Шинагава-ку, Оосаки, 3-6-1
5 июля 2015 года, воскресенье, утро

Заняться семпаем Хира толком не успел. Работа и учеба отвлекали его в равной степени, а потом вернулся из своих познавательных странствий Котонуке и стало резко не до чужих странностей.
- Сегодня мы идем в храм, лежебока, вставай! - Котонуке непоседливо топтался по спящему подростку. - Ау! Ты еще долго спать будешь? Скоро всё позакрывается!!! Подъём!!!
- Сегодня воскресение... - Хира перевернулся на другой бок и попытался спрятаться в одеяло. Напрасно.
- Подъём, я сказал!!! - что есть мочи рявкнул дух и для убедительности попрыгал перед лицом товарища.
- Ну что там еще?..
- Храм. Мы. Быстро. Одевайся, - лаконично проинструктировал йокай. Терпения за прошедшую неделю у него уже не осталось.
Делать нечего, пришлось вставать, стараясь не опрокинуть мебель, одеваться - под деловитое "наизнанку, наизнанку надеваешь!" - и идти со двора.
- Опять не поел? - ворчал дух.
- Я деньги взял. Немного.
Котонуке почмокал нижней губой и хоботом, но промолчал - в конце концов, его целью был храм, а вовсе не лишние пререкания. Доставив подростка ко входу в святилище Хикава, йокай принялся шипеть тому на ухо: "А теперь покупаем. Амулет. Для рожениц. Для легкого разрешения от бремени. Без вопросов. Лучше два, нет, три! Я кому сказал - покупаем?!".
Стоять посреди толпы народа и интересоваться в воздух, на кой ему сдался амулет для рожениц, Хира не стал. После внушительного промедления, когда все окружающие могли насладиться, как он с растерянным видом озирается вокруг - не спасет ли его кто от сего глупого действия? - пришлось отправиться к прилавку и обзавестись тремя новенькими андзан-омамори.*
- Сестре, - отчаянно краснея, объяснил Хира ясноглазой мико**, хозяйничавшей над амулетами. - И матери, и... кузине еще.
И поспешно ретировался, пока его не уличили в столь явной лжи, ведь если эта смутно знакомая девушка - его соседка, она прекрасно осведомлена, что никакой матери у Акихиры нет уже давно...
___
*Андзан-омамори - амулет на легкое разрешение от бремени.
**Мико (巫女), буквально «женщина-колдунья», в прежние времена общее название для женщин-шаманок, которая сообщала людям слова божеств, позднее оно стало обозначать девственницу, посвященную какому-то божеству, прислуживающую в синтоистком святилище. Архаичное написание мико - 神子, то есть «божественное дитя». Обязанности храмовой мико заключаются в проведении обрядов, осуществление предсказаний, брачных обрядов, исполнении ритуальных танцев и поддержании чистоты и порядка в святилище. Первый ритуальный танец-кагура, считается, исполнила Амэ-но удзумэ, выманивая из пещеры Аматэрасу, поэтому некоторые традиционные школы мико утверждают, будто ведут свой род от Удзумэ.

[Орна >>>]

"Повесишь на ленточку, будешь носить везде с собой, даже в ванной... Эй, ты куда?" - Котонуке нервно переступил на плече, когда подросток свернул с дороги домой к ближайшему скверу.
- Нет, я тебя спрашиваю? - не унимался дух. - У тебя еще куча дел! Ты уроки не сделал!
Хира молчал до тех пор, пока не нашел уединенную скамейку среди зелени, и только тогда, убедившись, что рядом никого нет - ни людей, ни духов, - неторопливо ответил:
- А теперь специально для идиотов: что происходит?
- А что происходит? Мы купили амулетик...
- Зачем?
- Видишь ли...
Йокай с самого начала знал, что рано или поздно этот разговор придется вести, но здесь и сейчас он оказался не готов. Да и как подготовишься к этому строгому взгляду, когда всего пару часов назад кого-то зверски убили? Вид у Котонуке был жалкий и растерянный.
- Ну... ты ведь заметил, что я много отлучался на прошедшей неделе, да?
- Еще бы.
- Так вот...
Хира терпеливо ждал.
- Онибаба вернулась, - кисло признался йокай.
- И?
- И она жаждет крови, как всегда!
Следующие пятнадцать минут дух, захлебываясь, рассказывал страшную историю о подневольной крестьянке, которой пришлось нянчить немую девочку, и о том, как некий оммьёджи посоветовал накормить больную печенью нерожденного младенца. Как та женщина поселилась при дороге и опаивала беременных травами, и как однажды у нее остановилась родная дочь...
- Так, с горя, та женщина и стала демоном, а узнала она дочку по амулету, выпавшему из рукава, потому и боится она с тех пор всего, что связано с родами, и особенно таких амулетиков... - Котонуке заботливо заглянул юноше в глаза. - Ты ведь не сердишься, да? Я, знаешь, тоже могу помешаться и стать демоном, если с тобой что-нибудь случится!
Хира кивнул.
- Я буду носить амулеты, - терпеливо улыбнулся. - Мы что-нибудь сделаем?
- Не знаю... - йокай виновато повел глазами куда-то в сторону. - Опасно это, но...
- Надо, - твердо закончил за него мальчик, и дух только печально кивнул.

Сообщение отредактировал Орна - 15-03-2012, 20:41

[SonGoku >>>]

(помощь в выкладке, не больше, а так авторство Орны)

Следующие несколько часов они увлеченно спорили. Котонуке, конечно, выложил все, что знал, и даже немного больше (например, идти к якудза, пусть и не высокого ранга, он запретил слету), а дальше начались муки выбора. Вариантов было два: либо идти к тому плюшевому, Коги, либо к его младшему брату - Йошиэ.
- Он меня серьезно не воспринимает, - терпеливо втолковывал Хира. - Коги. Я для него - "мальчик", он слишком взрослый...
- Как будто для Йошиэ ты будешь ровесником, - бурчал йокай. - Двенадцать лет разницы.
- Двенадцать - это все же не двадцать... - продолжал надеяться подросток.
- Тридцать четыре - тоже не возраст, чтобы чувствовать себя стариком!
На этом разговор делал петлю и возвращался к началу:
- Я и говорю: слишком взрослый...

После третьего захода йокай сдался:
- Ладно, все равно к кому-то идти надо, хотя я бы предпочел, чтобы ты, как умный мальчик, последовал моему примеру и напряг свои связи - не все же мне бегать по знакомым и спрашивать: "Вы видели Онибабу? А когда? А что про нее знаете? А Вы уверены?" И все в таком духе...
Хира озадаченно перебрал в уме всех своих знакомых и удивленно посмотрел на хранителя.
- Святилище Койясан Токио Бецуин, - чопорно подсказал дух, глядя в небо.
- А, Ишшин-хоши! - улыбнулся Хира. - Можно. Но сначала к Йошиэ.
Котонуке надуто кивнул.

[Кысь >>>]

Арт-бар "Лимон"
2 июля 2015 года, четверг

До заката солнца это заведение казалось складским подвалом - прочная дверь с давно облупленной краской, украшенная полудюжиной разновозрастных замков, без удобной ручки и без единой таблички с надписью. Но ближе к вечеру тяжелую створу открывали и привязывали к стене. На ее черной внутренней стороне, кроме незамысловатой выдержки из меню, ярко-желтым мелом было выведено: арт-бар "Ремон".
Внутри заведение было просторным, уютным и вкусно пахло, но главное - здесь собирались те, кто по каким-то причинам уже считал себя богемой, но еще не готов был расставаться с режимом дня и расписанием лекций. Значительная часть посетителей знала друг друга в лицо, а тех, кто не знал, всегда могла познакомить Чизу-сан, невысокая и совершенно круглая женщина, работавшая здесь в баре. Кроме имен, она обычно знала хобби, вкусы и подробности личной жизни.
В этот вечер здесь обещали концерт-соревнование двух джаз-банд, и потому даже свободных мест за чужими столиками уже явно не хватало на всех. Целые стайки студентов располагались в углах на полу, кто-то даже захватил с собой набор для пикника. Ни один из двух коллективов еще не показался, но у случайных наблюдателей уже возникали сомнения, что акустические инструменты перекричат шум полного зала подростков.
Аюму был здесь почти с утра, а потому умудрился занять самое удобное место - широкий кусок стойки у стены, относительно тихий, но с отличным видом на сцену с высоких стульев. Завидев в толпе оттенков коричневого вызывающе-светлую шевелюру Джен, он помахал ей рукой. Та не сразу заметила приветственный жест, и некоторое время растерянно озиралась по сторонам, пытаясь среди множества отчаянно похожих друг на друга лиц найти знакомые черты. Она окидывала людей скользящим взглядом, изредка ловя на себе ответные - заинтересованные. За все время, что Дженнифер находилась в чужой стране, она так и не смогла привыкнуть к тому, что ее внешность вызывает у некоторых японцев оживленное любопытство, почти неминуемо перетекающее в навязчивые попытки познакомиться. К счастью, на этот раз прежде, чем кто-либо обратился к ней, девушка увидела, наконец, приглашающие взмахи Аюму. С того момента, когда конечная цель была обнаружена, Джен больше не волновали взгляды незнакомцев.

______________
(я и Тео)

Сообщение отредактировал Кысь - 16-03-2012, 12:10

[Тео >>>]

(Кысь и я)

- Привет! – улыбнулась она, подходя к приятелю и занимая место по левую руку от него.
- Добрый вечер, - радостно объявил Аюму в ответ. Возле него на стойке лежала увесистая кипа бумаги, и, судя по счастливому выражению безбрового лица юноши - сплошь хорошие новости.
- Это что? - англичанка кивнула на стопку листов.
- Конспекты, - будущий актер зачем-то поскреб пальцем глянцевый чехол на верхних листах. - Как твоя школа?
- Не спрашивай, - девушка заерзала на стуле, словно желая сбросить невидимый камень с плеч, - не хочу портить вечер и себе, и тебе.
- Трудно? - моргнул Аюму. - Не волнуйся, это, наверное, временное. Старайся... завтра.
Последнее слово сопровождалось подмигиванием, но не Джен, а круглой смотрительнице барной стойки. Та плавно, словно воздушный шар, подплыла к их углу.
Помещение бара больше не заполнялось - все равно было некуда. Кто-то выходил на улицу, кто-то заходил снова. Под радостные взвизги появилась группа местных студенческих звезд - то ли сыновья больших шишек, то ли призеры каких-то конкурсов. Аюму почему-то поморщился.
- Еще кофе? - осведомилась Чизу-сан у парня и, не дожидаясь ответа, картинно поклонилась девушке. - Добро пожаловать. Могу ли предложить вам напиток?
- Спасибо, - Джен благодарно кивнула и воззрилась на своего соседа, словно тот мог помочь ей сделать выбор. Секундное замешательство - и девушка решительно ответила: - Мне тоже кофе.
То, что им дали, очень мало напоминало обычный кофе крупного американского города, тем более тот, что могли бы подать в занятом молодежном баре. К двум чашкам черной горячей жидкости прилагались пакетики с сахаром и маленькие пластиковые баночки с молоком. Аюму сразу же растворил и то и другое, придирчиво наблюдая за тем, как темно-коричневый становится шоколадно-бежевым.
- Тебе уже есть двадцать? - вдруг осведомился он у Джен.
Та откликнулась не сразу. Созерцание того, как не самый приятный на свете напиток портят еще больше, подслащивая его и примешивая к кофейной терпкой горечи нежный молочный вкус, произвело на англичанку действительно сильное впечатление. Поэтому вопрос Аюму застал ее врасплох:
- Да, а что?

[Кысь >>>]

- В следующий раз покажу мой бар, - пообещал парень. - Но туда не пускают без документов. Иногда.
- Звучит заманчиво, - Джен улыбнулась, обнаруживая на щедро посыпанных золотыми веснушками щеках очаровательные ямочки.
На сцене все-таки началось шевеление: группа пугающе-тощих молодых людей возилась с аппаратурой, среди них проскальзывали представители старшего поколения, некоторые - с редкими для Японии афроамериканскими прическами. Вскоре раздались и первые звуки - фортепиано и какой-то духовой инструмент, больше всего похожий на флейту-альт. У маленькой девушки-вокалистки оказался неожиданно-низкий голос.
С первыми аккордами, приглушившими ставший уже привычным гомон - словно неосязаемое, но плотное, сотканное из музыки покрывало накрыло зал, - лицо Джениффер неуловимо изменилось. Маска тревожности, напряженности растрескалась и, подхваченная музыкой, слетела с девушки, обнажив ее отрешенность от внешнего мира: привычное выражение, когда она была увлечена чем-то или погружена в собственные мысли. Музыка была похожа на шар - в ней не было острых углов, она обволакивала нежно, обнимая сразу со всех сторон. Джен прикрыла глаза - спокойное звучание клавишных, вкрадчивое прикосновение духовых, низкий, бархатный тембр голоса (ну и что, что слов она почти не разбирала?) - унесли ее, словно медленное течение широкой реки, в прошлое. В ее тихую и размеренную внутреннюю Англию.
Один ансамбль сменился другим, а тихий зал постепенно наполнился приглушенным гулом: настроение музыки было другим, и люди в зале, не заметив, отреагировали на это. На стойке бара начали появляться сложные десерты и бокалы с яркими, словно тропические птицы, напитками: они сразу же слетали вниз, в зал, и уютно устраивались в руках посетителей. Освещение незаметно сменилось тоже: теперь Аюму с трудом разобрал бы даже заголовки своих бумаг.
- Твоя девочка? - высоковатый, но субтильный, словно ребенок, парень без усилий вклинился между Аюму и Джен. Вместе с ним свое место между кофейных чашек занял бокал для мартини с сияюще-зеленой жидкостью.
- Откуда у него девочка? - другой, круглее и ниже, но чем-то похожий на первого как брат-близнец, занял место между стеной и будущим актером.
- Думаешь, это мальчик? - первый из двух незваных собеседников критически оглядел Джен.
Девушка немного опешила. В Лондоне нарваться на хамство в клубах было делом привычным, собственно, именно по этой причине Дженнифер нечасто выбиралась в подобные заведения. Здесь же, в Стране Восходящего Солнца, столкнуться с таким явлением было весьма неожиданно, - и она растерялась. Наверное, нужно было что-то сказать, но мысли в голове путались, как нитка заигранного котенком клубка.

[SonGoku >>>]

- Бросайте его, - предложил первый и кинул в рот выловленную из коктейля оливку; крупные, словно детские, кубики льда бултыхались у него в бокале. - Давайте мы будем вашим эскортом сегодня вечером?
Джен меланхолично провела указательным пальцем по широкому ободу маленькой чашечки, будто всерьез обдумывая озвученное предложение. Потом посмотрела на нахалов - сначала долгого оценивающего взгляда удостоился долговязый (про себя девушка уже успела окрестить его Noodles*-ом ), потом скользнула глазами по тому, кто был пониже. Линия губ скривилась в мучительную гримасу:
- Нет, мальчики, меня учили, что старый друг лучше новых двух, - англичанка старательно выводила каждое слово, будто желая донести свою мысль максимально четко.
Парочка беззлобно загалдела, перебивая друг друга. Их дуэт плюс музыканты плюс зал - в результате все их новые идеи утонули в общем гаме.
- ...казать вам город, - завершил выступление "колобок".
- Не понимаю, - почти честно выдохнула девушка, - вас не затруднит повторить?
Оттенок легкой иронии в голосе, понятный разве что ей и Аюму, говорил о том, что Джен в который раз использует статус иностранки для невинной, в общем-то шутки, - заставить слишком назойливого собеседника говорить одно и то же в разных вариациях до тех пор, пока он не догадается, что над ним издеваются. Парни исполнили тот же номер "на бис"; кажется, они время от времени менялись репликами, а может, и нет. Суть сводилась все к тому же: здесь уже становится однообразно, надо срочно менять дислокацию.
- Ну так как?
Обладательница огненно-рыжих локонов медленно помотала головой, едва сдерживая довольную улыбку и собираясь, очевидным образом, испытать терпение этой парочки еще раз, но в это самое мгновение в кармане узких джинсов завибрировал телефон. Джен извлекла трубку и с искренним недоумением воззрилась на экран: "Ты опять опаздываешь, сколько мне еще ждать?" - гласила sms.
- Извините, мальчики, не сегодня. Меня ждут... Пойдем, - она тронула Аюму за рукав, демонстрируя текст сообщения. - Проводишь.
Едва ли не волоком протащив несчастного по всему залу, уже на улице Джен соизволила объяснить - в ответ на полные недоумения взгляды, - что на самом деле ее никто не ждет, и sms ее подруга Нанако прислала специально, чтобы, если что, у англичанки был повод тактично уйти.
- Я же не знала, как получится. Видишь, пригодилось, - она растянула губы в широкой улыбке. - Ну что, куда дальше?
Переулок озарила, на миг ослепив Дженнифер, мощная вспышка фотоаппарата.
- What the hell?!* - девушка недоуменно потерла глаза, смахивая проступившие от яркого света слезы.

-----
*Noodles (анг.)- лапша
*What the hell?! (анг.) - Что за черт?!

[Тео >>>]

(с SonGoku)

Студенческий кампус "Кокон",
3 июля 2015, пятница, утро

Джен оставила раму открытой на режиме проветривания и опустила плотные жалюзи, - иначе небольшая комната, выходящая единственным окном на солнечную сторону, к вечеру напоминала сауну. Кондиционер, конечно, спасал студентку от удушающей жары, но все же она старалась не включать его без особой необходимости. Слава богу, что Нанако, которая, наоборот, любила выморозить воздух так, что хотелось накинуть на плечи флисовый плед, уже несколько месяцев не жила в общаге, но исправно оплачивала свое место, - и новых соседей у англичанки в ближайшее время не предвиделось.
Повесив на плечо блестящий черный тубус, девушка окинула комнату внимательным взглядом, не забыла ли она чего. Похлопала себя по карманам. Телефон!.. он лежал на столе, призывно поблескивая синим диодом. Быстрым движением засунув плоский аппарат в передний карман джинсов и заодно мельком глянув на часы, - еще чуть-чуть и опоздает! - Джен подскочила к двери, когда в ту постучали. Вежливо, корректно, но очень решительно. Призыв, на который лучше ответить, чем делать вид, будто ты ни при чем, даже если рождается такое желание. Англичанка несколько опешила и дернула ручку вниз, легонько толкнув дверь наружу и одновременно отступая на несколько шагов назад.
Гость производил странное впечатление. Молодым людям с подобной внешностью (как правило, и это правило неизменно в любой стране по всем континентам) следует приятно и расслабленно проводить время в окружении девушек или хотя бы с одной-единственной подружкой. А чего не следует, так это носить деловые костюмы, пусть и с цветасто-неоновым галстуком, а в руке держать удостоверение с голограммой кёкуджицусё*.
-----------------
*кёкуджицусё – эмблема японской полиции в виде стилизованных лучей восходящего солнца

[SonGoku >>>]

- Старший офицер Модзумэ Шигенори, - представился утренний гость. - Полицейский участок Ниши-Шинджуку. Можно с вами поговорить?
Он смотрел так, будто спрашивал разрешения поцеловать - причем немедленно.
Джен несколько секунд ошарашенно разглядывала визитера, привыкая к мысли, что тот оказался выше нее самой... Шумно сглотнула и непроизвольно обернулась через плечо, отмечая совершенно чудовищный - даже по лояльным студенческим меркам - беспорядок.
- Э-э-э, д-да, конечно, - самые простые слова чужого языка сейчас застревали в глотке. Девушка чуть сдвинулась в сторону, приглашая полицейского войти. Сдернула со спинки стула цветастое легкое платье и, не придумав, куда его деть, спрятала, зажав в руке, за спину. - Только недолго, если можно. Я опаздываю.
Красавчик проскользнул в комнату, словно боялся, что его застукают у чужой двери. Огляделся - не то, чтобы внимательно, так, мазнул взглядом по сторонам.
- Ошима Нанако, - он сверился с записью в небольшой записной книжке. - Вы знаете госпожу Ошиму?
- Да, это моя соседка, - Джен сама вряд ли могла сказать в этот момент, почему она произнесла "соседка", а не "подруга". - Но ее сейчас нет, она здесь временно не живет.
Кажется, мысль о том, что они говорят на не родном для обитательницы комнаты языке, медленно, но очень верно отыскала дорогу в красивую голову гостя. Жаль, никому сейчас не надо было рисовать эльфов, посетитель идеально подошел бы в качестве модели. В наличии были даже затуманенный взгляд и чуть-чуть заостренные уши. Дело портил двубортный пиджак...
- А вы, значит... - на помощь опять пришел блокнот. - Обури... обу... риен Дженнифа?
Сквозь обычную здешнюю смуглость пробился румянец, но от смущения или натуги, трудно было сказать.

(вместе, ун!)

[Тео >>>]

- Ну да... - когда девушка услышала свое исковерканное имя впервые, она с трудом поняла, что обращаются именно к ней, но за пару месяцев уже смирилась. - Можно Джен. Это, может, и не правильно, но гораздо короче.
Она нетерпеливо переминулась с ноги на ногу. За опоздания обычно по голове не гладили, а будет ли визит офицера полиции достаточно уважительной причиной, студентка не знала.
- А в чем дело?
- Вы позволите посмотреть ваш паспорт? - полицейский красавчик хмурил брови, как будто ему не нравилось ни то, что он хочет сказать, ни то, что происходит вокруг.
- К-конечно, - хозяйка комнаты попятилась к шкафу, словно боялась поворачиваться к представителю правопорядка спиной. Нашарив ручку, распахнула дверцу - при этом неминуемо уронив к ногам разноцветную тряпку нещадно скомканного платья. В руках ее появилась расшитая бисером, похожая на клатч, но все же немного больше его, сумочка. Щелкнула металлическая застежка. Джен извлекла красную книжицу со львом и единорогом на обложке и протянула ее офицеру, имя которого - как ни силилась - не могла вспомнить.
Полицейский читал ее паспорт, словно увлекательный детективный роман, только что из типографии. Несколько раз уточнял незначительные детали. Почему-то пришел в непонятный восторг, разбирая латинские буквы.
- Вы носите его с собой, пожалуйста, - сказал он, возвращая владелице документ. - А когда вы в последний раз видели Ошиму Нанако?
- Ну как же... вчера, на занятиях, - растерянно проговорила девушка и убрала было паспорт обратно в сумочку, но, вспомнив наказ ее "гостя", сунула удостоверение личности в нагрудный карман своей карминовой рубашки.
- На занятиях... - он напоминал чересчур старательного ученика, прописного отличника, разве что кончик языка не зажал между зубами, так усердно фиксировал в книжке слова Джен. - А она не говорила, куда хочет пойти вечером? Может быть, вы были вместе?

(те же)

[SonGoku >>>]

- Не-ет, - англичанка честно попыталась вспомнить о планах Нанако, но кроме договоренности, что та напишет ей sms на всякий случай, ничего в голову не пришло. - Да что случилось-то?
Виновато отводит взгляд.
- Может быть, вы знаете каких-нибудь ее друзей?
Белесые брови Джен сосредоточенно сдвинулись. Эти японские имена - хуже скороговорок. Как же его звали? Ханука? Нет, это праздник какой-то. Еврейский, кажется...
- Харума... - было, наконец, извлечено из недр памяти нужное имя. - Это... это ее мужчина.
- Харума... а фамилия? Или адрес? - полицейский (нужно было сделать усилие над собой, чтобы думать о нем как об офицере) нахмурился, почесал за ухом концом авторучки.
Англичанка проследила этот жест. Недовольство - именно так она его истолковала - привело ее в почти священный трепет, хотя блюститель порядка пока не изложил даже цели своего визита. Взгляд серо-голубых глаз испуганно-смущенно забегал по стенам, обретшим в полумраке особенный, тревожный желтый оттенок. Свет, упираясь в опущенные пластиковые полоски, делал прямоугольник окна похожим на негатоскоп, и комната, несмотря на разноцветные пятна разбросанных всюду вещей и полки, уставленные нелепыми безделушками, отчего-то на мгновение обрела в сознании Джен вид больничного кабинета. Несколько широких шагов - девушка, обогнув красавчика-японца, резко дернула шнур, поднимая жалюзи и распахивая окно. Яркие солнечные лучи заполнили пространство и, отражаясь от хрустальных фигурок, устроили на стенах и потолке фейерверк пляшущих бликов. Ворвавшийся в комнату жаркий ветер и влекомый им утренний уличный шум окончательно развеял неприятное видение. Не отходя от окна и не поворачиваясь к офицеру, хозяйка комнаты, наконец, прервала повисшее молчание:
- Я не знаю. Не знаю фамилии и адреса. Я его никогда не видела. Мы с Нанако не настолько близко общаемся, - последняя фраза была бессмысленной и глупой ложью, но Джен как будто кто-то тянул за язык. Почему-то ей казалось, что узнай этот смазливый полицейский о том, что они с соседкой являются хорошими подругами, и это тут же потянет за собой череду новых вопросов.

(ага)

[Тео >>>]

Безжалостные стрелки на фиолетовом квадратном циферблате настенных часов, меж тем, отмеривали минуту за минутой... Но то ли полицейский ей достался нелюбознательный, то ли его крайне смущала необходимость разговаривать с иностранкой, только беседа не затянулась. Дальше уточнений, надолго ли Джен собирается оставаться в Японии и есть ли у нее здесь друзья, не пошло.
- Благодарю вас, - "эльфийский принц" спрятал записную книжку в карман и поклонился. - Вы очень помогли следствию.
- А что случилось?.. - если бы стоявший перед ней не был офицером полиции, рыжеволосое дитя Туманного Альбиона, вероятно, не сдержала бы порыв и схватила бы его за рукав. Но сейчас она просто загородила ему путь к выходу, невзначай оперевшись спиной на дверной косяк.
- А... - отступать было некуда. - Госпожу Ошиму убили. Вчера ночью.
Полицейский замешкался и добавил невпопад:
- Мои соболезнования...
- Госпожу Ошиму что?.. - в первый момент Джен подумала, что не расслышала или что-то не так поняла. Память лихорадочно перещелкивала значения иностранных слов, пытаясь выкрутить из страшной комбинации что-то более удобоваримое. Веснушки на побледневших в миг щеках проступили настолько ярко, что, казалось, могли ослепить офицера. Чувствуя, что пол под ногами прогибается и устоять на нем становится так же тяжело, как на пружинящей растяжке батута, девушка медленно сползла вниз и сидела теперь перед злым вестником потерянная, обескураженная и абсолютно несчастная, неверяще мотая головой. Почти невидящим взглядом она скользила по комнате, пытаясь отметить что-то, какую-то несуразную деталь, которая подсказала бы, что это просто сон, дурной кошмар, и сейчас она проснется. Но все вокруг - вплоть до потускневших уже пятен в углу за мольбертом (однажды с Нанако они в шутку брызгали друг друга водой с кисточек, одна из которых оказалась не очень хорошо промыта от краски) - было до одури, до тошноты реальным.

(уф)

[Bishop >>>]

Кабуки-чо, Шинджуку
5 июля 2015, 16:30

Узкие параллельные (не всегда, но, как правило) друг другу проулки, где за вывесками не видно окон, где дома тонут в неоновом сиянии, а голоса – в общем гуле. Музыкальный грохот, который вместе с клубами табачного дыма и металлическим звяканьем игровых автоматов вырывается из дверей «пачинко»-салонов, выкрики зазывал, ароматное облако над фургончиком со сладкими блинчиками, лавочки дешевых товаров и огромные кинотеатры. Место, где когда-то было болото. Неожиданно тихая извилистая аллея, где огни горят лишь под ногами, а в листве деревьев заводят басовитые песни цикады. Голден гай и Ханадзоно, в которых бок о бок живет прошлое с настоящим. Драка в темноте, обувной магазин и процессия сумрачных молодых людей в пестрых рубашках под черными деловыми костюмами. Бордели. Пьяница возле мусорного бака. Иностранцы – туристы с неизменно испуганным выражением – которые заблудились и не могут взять в толк, почему здесь никто не говорит по-английски. Квадрат города, названный в честь того, что здесь так и не выстроили. Бары, полицейский на велосипеде, стайка девушек, неумело накрасивших лица и потому кажущихся младше, чем они есть. И манящие, очерченные красными лампочками ворота в этот рай или ад («все зависит от угла зрения» (с) Сэйва Коичиро)...
Вот что такое Кабуки-чо.

Возможно, в другое время и при других обстоятельствах Хира бы остановился рассмотреть ворота и район за ними, пригляделся бы к вывескам, к людям, йокаям... Но когда у вас на плече сидит невидимый слонокот и раздраженно шипит в ухо, оказывается, что все удовольствия мира могут подождать. Да и у подростка была цель - некогда отвлекаться. Ведомый указаниями время от времени ненадолго отлучавшегося на разведку Котонуке, юноша уверенно продвигался по улица и проулкам, то и дело морщась от советов немедленно опустить взгляд в асфальт и ускорить шаг. Тем не менее, рекомендациями сими не пренебрегал, особенно когда где-то на заднем плане проявлялось шебуршание, похожее на драку. Заиметь личного демона вместо хранителя ему не хотелось.

(Орна soshite)

[Орна >>>]

Шинджуку, Кабуки-чо, 2-й чомэ
5 июля 2015 года, 17:45

Мимо промаршировали трое очень воинственно настроенных молодых людей, на ходу выуживая из-под ярких курток гибкие металлические стеки, что опять вошли в моду у серьезно настроенной молодежи. Акихира их не интересовал, они выцелили большой черный автомобиль у дверей клуба «Nom Nom». Возле лимузина скучал дылда-телохранитель.
- Эй, бойцы.
Из проулка, почти щели между домами - он там что, поджидал их? - шагнул новый участник событий. Ростом, может быть, с Акихиру, может, ниже; по одежде ничем не отличался от решительной тройки.
Хира поспешно опустил взгляд и сделал вид, что его тут не стояло, как...
- Это он! - Котонуке неприлично пялился на того, кто вышел из переулка. Хира машинально поднял взгляд, оценил обстановку и... прошел мимо, понимая, что здесь и сейчас он лишний. Йокай не возражал, но и не унимался:
- Что делать будем?
Подросток пожал плечами. А что тут можно сделать? Отойти в сторонку и ждать с риском для жизни, а потом здесь больше не появляться. В витрине ближайшего магазинчика, кажется, очередная распродажа - Хира сделал вид, что заинтересовался, а сам принялся наблюдать за отражением в стекле, чтобы не пропустить момент, когда ценный свидетель, наконец, освободится.
- А ну-ка остыли, - приказал вновь прибывший.
Мрачный телохранитель невозмутимо взирал на него с высоты своего роста. Правда, руку из кармана убрал. Троица тормознула, сдала немного назад. Напряжение чуть-чуть ослабло.
- Передайте Кендзаки, что он не там роет.
В темноте кто-то коротко свистнул - словно подзывал убежавших собак. Парни растворились в ночи. Телохранитель отвесил поклон (недостаточно низкий, чтоб сойти за издевательство, но и не пренебрежительный), отвернулся; он по-прежнему не проронил ни слова.

(+Bishop)

[SonGoku >>>]

"Сейчас!" - решил Акихира и направился к разогнавшему молодежь Йошиэ.
- Добрый день, - вежливо поздоровался он. - Я могу отвлечь Вас на пару минут?
Котонуке в позе внимательной кошки ловил каждое слово незнакомца, сидя на плече Хиры.
- А тебе не рано гулять здесь? – Касуджима окинул студента подозрительным взглядом. – Из какого ты клуба?
- Клуб любителей куродзуки, - не меняя спокойного, вежливого тона, отозвался мальчик. - У меня к Вам дело, если не возражаете.
Котонуке от нетерпения лизнул лапу.
- Вот дурак, - беззлобно обронил в пространство долговязый телохранитель.
Йошиэ оглянулся – тот скучал, глядя поверх их голов вдаль.
- У меня к тебе предложение, - Касуджима вытряхнул из пачки сигарету, спохватился, засунул обратно. – Ты сейчас разворачиваешься и уходишь. И больше никогда не появляешься в моем районе.
- Нет. Потому что от этого зависит чья-то жизнь.
- Мне-то что?
Из «Nom Nom» вышел неприметный с виду господин и направился к автомобилю. Телохранитель распахнул перед ним дверцу салона.
- Мне-то что до того? – повторил Йошиэ.
- В самом деле, - отозвался Хира. - Вам незачем было отгонять этих молодцов. Какое Вам дело? И если она заявится к Вам, Вам тоже будет уже все равно. На этот раз Вы вряд ли избегнете ее внимания. Нельзя быть везунчиком дважды.
- Касуджима-кун, - вкрался в их разговор чужой голос. – Сделайте мне одолжение...
Рядом с ними стоял давешний господин. Походил он на любителя старых книг и старинных вещей, даже подслеповато помаргивал, словно всю свою жизнь проводил за столом. Переулок наполнялся народом, свет квадратных уличных ламп перемешивался с ледяным сиянием неона.
- Не на моей территории, хорошо?
Господин уселся в машину, следом загрузился и его телохранитель.

(те же и немного я)

[Bishop >>>]

- Еще слово, - предупредил Йошиэ, - и кому-то из нас двоих очень крупно не повезет. Это – точно.
- Мы можем прогуляться до любого удобного Вам места, - отозвался Хира, когда лимузин уехал.
- Он просил не убивать тебя здесь, идиот.
Мальчик стоически вздохнул.
- Вы можете злиться столько, сколько Вам хочется, но это не изменит сути. Опасность есть, и Вы можете помочь ее избежать. А можете... стать жертвой. Угрозы мне не изменят реальности. Впрочем, дело ваше. Я намерен покончить с этим, с вашей помощью или без. Но это займет время. Сколько человек погибнет - решать вам.
Наверное, целую минуту – время остановилось, стали глуше музыка и уличный шум, - Йошиэ смотрел на... сквозь студента. Глаза у него были прозрачные, как льдинки, и такие же холодные.
- Иди домой, - ровным голосом произнес Касуджима. – И не попадайся мне больше.
Он повернулся, сунув руки глубоко в карманы, словно боялся пустить кулаки в ход, бросил через плечо:
- Если куродзука найдет меня – тем лучше.
- Очень "ответственное" решение, - "похвалил" Хира. Кажется, он хотел сказать что-то еще, но тут взбунтовался Котонуке.
- Я тебе что говорил? Что говорил, а? - йокай буквально подпрыгивал на плече. - От взрослых ничего хорошего не бывает! Делай, что говорят, и извинись еще, понял?
- Не буду, - решительно отозвался Хира и продолжил: - Рад за Вас, Касуджима-сан. Теперь Токио может спать спокойно.
И не скажешь по голосу, сарказм или нет. С этим он тоже повернулся и пошел прочь под жалобные вопли хранителя: "Ну что на тебя нашло, а? Не мог по-хорошему? Такой лапа обычно, а тут прямо как с цепи сорвался".

(Орна тож)

[Joseph >>>]

Student Box 13400 Houghton Street, London
5 июля 2015 года, воскресенье

Токия уже который день занимался чемоданом – десяток рубашек, несколько пар брюк, книги. Каждый свободный час он перекладывал вещи туда и обратно, а потом убрал чемодан в угол, убедив самого себя, что это не самый удачный способ справиться с волнением.
Хорошо...
Ну что ж, на брата это было вполне похоже. Во всяком случае, ясно, что он не изменил своему характеру, даже если взять в расчет, что они не виделись целый год.
Влажный ветер Лондона врывался в окно просторной двухкомнатной квартиры, которую юноша снимал в городе. Токия выложил на стол весьма крупную сумму денег, что присылали родители в течение года и которую он перед каждой поездкой снимал со счета; туда же положил билеты «London – Tokyo, Narita International Airport».

***
Аэропорт Нарита
6 июля 2015 года, понедельник, утро

Неразрешенная до сих пор (если такое вообще возможно!) загадка Нариты: в какой пространственно-временной континуум исчезают пассажиры в зоне прибытия? От самолетов до паспортного контроля человеческая толпа течет полноводной рекой - мимо сканеров медслужбы и инспекторов в марлевых повязках, мимо ярких рекламных плакатов с обязательными алыми листьями, пагодами и не очень понятной для иностранцев размашистой надписью «Yokoso Japan!»*... Затем улыбчивый, несмотря на ранний или поздний, все зависит от времени рейсов, час служащий ловко перераспределит чемоданно-людские потоки, и в просторном зале, где таможенники машут руками, зазывая к себе на досмотр, как торговцы в лавку, одуревший от долгого перелета пассажир может очутиться почти в одиночестве.

-------------
*Добро пожаловать в Японию! (не очень грамотно ни с точки зрения японского языка, ни с точки зрения английского)

(+Bishop)

[SonGoku >>>]

Зал отлета – другой разговор, но сейчас речь идет не о нем.
На выходе под огромным табло пространство и время вновь делаются прежними, и чтобы отыскать друг друга, требуется хорошенько покрутить головой, озираясь по сторонам. Но только не с Тадаоки. Узнать было несложно – словно невыспавшаяся ворона посреди стаи взволнованных голубей. Хотя на этот раз брат действительно выглядел не лучшим образом.
- Мне нужно на похороны, - известил он.
- Да, я тоже рад тебя видеть, - сдержанно улыбнувшись, ответил Токия.
Слово «похороны» его не удивило.
В сменяющих друг друга людских потоках международного японского аэропорта, стоя рядом с братом, он, наконец, чувствовал себя дома.
Не задавать лишних вопросов, не вмешиваться в обыденный ритм жизни и, главное, не лезть в дела агентства – такое ни разу не было произнесено, тем не менее, Токия старался следовать трем установленным собою правилам, хотя и причислял себя к числу тех, кто имеет право их нарушить.
Он оглянулся на выход, намереваясь осадить первое же попавшееся "jumbo-такси", по обычаю предпочитая транспорт не из дешевых, но тут заметил одну странную деталь: Тадаоки ссутулился так, словно приходилось нести на спине невидимую ношу.
- Неважно выглядишь. Ты не болен? Если хочешь, я могу подождать тебя в агентстве.
- Все в порядке, - брат невесело усмехнулся. – Трудный случай попался.

(просто помощь в выкладке, ничего более)

[Bishop >>>]

Один шаг на улицу – и будто обернули в горячее влажное полотенце. Воздух загустел, точно патока, полный запахов близкого моря, цветов и нагретого на солнце дерева; от ближайшей остановки отчалил и проплыл мимо ярко-желтый лимузин-бас. Таксист - он нес чемодан, - покосился на свежие бинты, что необычными браслетами охватывали запястья Тадаоки, брат, не глядя, поддернул длинные, несмотря на оглушающую жару, рукава. Металлические тяжелые кольца, которые он носил, ни разу не снимая, с детства, почернели, словно он возился химикатами.
В кондиционированной прохладе пятиместного «jumbo» они разместились, как короли; Тадаоки тут же откинул голову на накрытую кружевной салфеткой спинку сиденья, закрыл глаза – двигался он осторожно, будто экономил силы. Между сведенными бровями поблескивала испарина. Таксист вырулил на шоссе. Кудрявые от буйной, неудержимой растительности горы, квадратные зеркала полей в долинах, укрепленные склоны, что ступенчатыми пирамидами вставали по обе стороны широкополосной дороги, сменились двухэтажными жилыми домами и пакгаузами Чибы, лишь попискивал датчик на платных воротах. Ближе к городу, когда слева вдруг открылась ослепительная полоса океана, Тадаоки словно очнулся, наклонился к водителю:
- Извините!
И назвал другой адрес – в Йоцуя, четвертый чомэ.

(Joseph to)

[Далара >>>]

Полицейский участок
Ниши-Шинджуку, 6-1-1, Шинджуку
6 июля 2015 года, 10:15

Два кровавых убийства за неделю. Труп в первый раз, четыре во второй. К той, убитой в одиночестве девушке, Коги отправился из больницы – отличное завершение разговора с ненормальным шаманом, что тут скажешь. В следующий раз криминалисты приехали всей командой. Но только Аки увидел, узнал – и отмел догадку, как предположение, лишенное доказательств. Пока.
Теперь у него были новые улики. Один плюс четыре – пять вскрытых тел острым, как бритва или хирургический нож, инструментом. У всех аккуратно вырезана печень, остальные органы на месте... ну почти все органы. Причина смерти: глубокие раны от ударов большим и острым режущим предметом, все нанесены очень точно.
Ссутулившись и уперев подбородок в сложенные ладони, а локти в колени, Йошиаки просидел битый час в морге, глядя на блестящие металлические дверцы. Он хотел бы заявить, что все это время размышлял о деле, но в действительности, он боролся. Безжалостно тянул из себя, словно жилы, воспоминания. Препарировал их.
И не без результата. По дороге пришлось завернуть в туалет, чтобы убедиться, что на лице нормальное выражение, а волосы обладают должной всклокоченностью, но в лабораторию Коги вернулся привычной всем пружинящей походкой и, воздев палец к потолку, объявил:
- У меня идея!
Спасибо "волшебству" Рисуко, результат анализа они получили очень быстро. Пока не доказательство для полиции, что эти убийства связаны с еще одним, но уже достаточно для Йошиаки.
- Я сообщу, - вызвался он и набрал номер главы занятой на деле группы следователей; везет же Накано и его ребятам...

[Joseph >>>]

Автострада Хигаши-Канто

Почти всю дорогу младший брат молчал: глядя в окно, внимательным задумчивым взглядом очерчивал тянущуюся линию горизонта, что золотило утреннее солнце.
Каждый раз, возвращаясь в Японию, Токия думал о том, чего его лишил "The Great Wen"* со всеми своими Британскими островами, смогом и "квадратными милями". И чем сильнее хотелось отмахнуться от Тауэров, Сохо с пабами, напичканными гомосексуалистами, злосчастных фунтов, Темзы, затянутой вечным туманом, тем глубже он проваливался в воспоминания. Перед лицом неожиданно стали проплывать огромные жирные карпы - их Токия кормил в детстве в Гловер Гарден в Нагасаки. А потом с искренним детским восторгом рассказывал брату о ленивых рыбинах и невесть по каким причинам называл Тадаоки карпом. Только став старше, Токия, кажется, понял, что было у них общего - это умение хранить молчание. Воспоминания невольно прокладывали улыбку на губах.
На обочине в сменяющих друг друга пейзажах, точно цветные кадры кинопленки, то и дело мелькала одинокая фигурка в белоснежном невесомом платье; девочка – лица не разобрать, - пристально смотрела на проплывающее в знойном мареве такси.
Призраки… и часа не прошло.
От одной этой мысли в просторном салоне машины становилось невероятно тесно. Токия сглотнул - вжался в сидение, но промолчал. Потом достал начатую пачку настоящих английских Kent и тут же снова спрятал в кармане. Вероятно, вспомнил о том, что запрет на курение в такси никто не отменял, или о Тадаоки, который о его новой привычке до этого момента не знал.

------------
* The Great Wen - неофициальное название Лондона. Wen — это старое английское слово, которое означает буквально как «фурункул», в этом контексте - «перенаселённый город».

[SonGoku >>>]

Токио, Шинджуку-ку, Йоцуя, 4-чомэ
6 июля 2015 года, понедельник, 11:30

Раньше дома здесь лепились вплотную друг к другу, хорошо, если между ними оказывалась узкая щель, ведущая к задней калитке. Сейчас дело обстояло не лучше - даже в каком-то смысле хуже. Бетон, стекло и кирпич сменили бумагу и дерево, город ринулся ввысь. Но внутри его кварталов еще можно было отыскать эхо прошлого, даже в центре.
Квадрат, что остался от снесенного дома, приспособили под парковку; на расчерченном белыми линиями асфальте прыгали через длинную скакалку голенастые школьницы. Ярко-красные ранцы были свалены грудой в сторонке.
- А я помню эту считалку, - младший из детективов прислушался и добавил, перехватив взгляд коллеги: - У меня две младших сестры.
Резиновый шнур со свистом рассекал воздух, клетчатыми пузырями вздувались форменные юбки, в такт прыжкам взлетали распущенные по плечам волосы.
- ...на огне стоит черный-черный котел, и старуха с большими зубами помешивает черное варево поварешкой...
Старший сержант нахмурился, присматриваясь к азартно скачущим девчонкам. На миг ему показалось, что у одной на брелоке, прицепленном к поясу, изображена маска-ханнья*.
- Напомни, на том сайте было ограничение по возрасту? - уточнил он у напарника.
Тот наспех сверился с записями в блокноте.
- Никакого, достаточно знать пароль для входа. Судя по регистрации IP-адресов, там почти все ученики средних и старших классов. Есть студенты, но они, как и взрослые, почти не сидят в чате.

-----------------
*hannya-nomen - 般若能面 - маска для театра Но, а так же юмористических пьес-кьёген и ритуальных плясок-кагура, она изображает душу женщины, которую ревность обратила в демона. Маска вырезана таким образом, что когда актер в ней смотрит прямо, она выражает ярость и угрозу, но стоит ему склонить голову, как лицо демона становится печальным. Белая маска-ханнья обозначает аристократку, красная – женщину из низших классов, темно-красная – истинного демона. Само слово ханнья переводится как «мудрость»; по одной из версий художнику требуется огромная мудрость, чтобы создать идеальную маску.

[Bishop >>>]

6 июля 2015 года, понедельник, 11:35
Возле дома стоял полицейский, а один угол сада, чересчур игрушечного даже по здешним понятиям, загораживали от чужих назойливых взглядов синие пластиковые полотнища. Из темно-зеленых помпонов хвойных шапок поднимался похожий на рыбий скелет скос крыши; чешуей матово отблескивала черная сланцевая черепица.
- Вот проклятье... не соврал.
Тадаоки в задумчивости потер шершавую небритую щеку.
- Если не хочешь ввязываться, подожди меня у Кензо, адрес знаешь.
Взгляд говорил обратное: "ты идешь?".
- Я с тобой, - младший брат слишком хорошо все понимал.
Затем Токия расплатился с таксистом, договорившись, чтобы чемодан отвезли по месту назначения, и последовал за Тадаоки.
Он и в этот раз не стал интересоваться, но теперь сомнения развеялись: старший брат – позвоночник выгнулся, шаги отяжелели, - вновь водрузил на плечи видимый только ему бурдюк.
Тадаоки присел, - узел на шнурках ему стал вдруг интересен, - пропуская шар-наблюдатель с полицейской эмблемой на круглом боку, что совершал облет квартала. Наклонил голову, черные сосульки волос заслонили лицо. Выпрямился он не раньше, чем легкая электронная игрушка скрылась за дальним углом.
- Надеюсь, что соседи здесь не любопытны, - без особой надежды пробормотал Тадаоки.
Но через высокую, почти в его рост, каменную с черепичным скосом ограду перемахнул, не задумываясь о свидетелях.

(Joseph mo)

[Joseph >>>]

Идти за Тадаоки приходилось след в след; ограждение для младшего тоже оказалось не помехой - не зря играл в футбольном клубе колледжа.
Когда Токия начинал представлять сколько раз брат проделывал подобные вещи, становилось совершенно понятно, почему родители отправили его подальше от Шимады - на другой континент .
Зазвонил телефон, заранее поставленный на бесшумный режим. Токия запустил руку в карман и одним нажатием отключил устройство - что бы там ни было, оно подождет.
Пригибаясь, прячась от чужих взглядов за низкорослыми корявыми пиниями – с длинными выпрямленными ветками, что были привязаны к бамбуковым распоркам, отчего казалось, будто деревья растут параллельно земле, согнутые ураганом, - братья подобрались ближе к дому. Пришлось рискнуть, выступающие из утоптанной земли неправильной формы плоские камни, из которых были выстроены дорожки, начинались лишь у веранды, но именно там тщательно разровненный граблями крупный песок был вытоптан полицейскими. Тадаоки пристроился на шероховатой, влажной ступеньке, порылся в карманах. Содержимое их никто не мог предсказать, но оно с детства являлось причиной семейных конфликтов. Мать вытряхивала из одежды старшего сына всевозможные колющие, режущие, взрыво- и огнеопасные предметы – лишь затем, чтобы завтра все повторилось с начала. Занятый на работе отец от домашних скандалов держался подальше.
На этот раз Тадаоки выудил складной нож-«бабочку» и, стараясь не шуметь, разрезал синий пластик. Затем скинул обувку и нырнул в «лаз».

(+Bishop)

[Bishop >>>]

За всем этим Токия наблюдал со свойственным ему саргассовским спокойствием.
В детстве он пытался быть во всем похожим на Шимаду, но ему никогда не хватало смелости во многом поступать так, как брат. После ссор с ним мать всегда была на взводе, поэтому Токия не хотел привлекать внимания еще и к себе. В моменты скандалов, он уходил подальше от дома, но быстро возвращался, боясь того, что в один прекрасный день Тадаоки просто уйдет и исчезнет из его жизни. И даже спустя много лет, он не изменил своего мнения - попадать в подобные переплетения ситуаций гораздо приятнее, чем сидеть за книжками в городской библиотеке и ждать уготовленной участи банковского червя.
- Только не говори, что это место преступления, - Без единой нотки озабоченности, произнес младший брат, полезая за Доктором. Если бы кто-нибудь заглянул ему в глаза – в них застыл живой интерес.
Тадоки оглянулся через плечо.
- Почему? Это оно.
- Убийство?
Шоколадного цвета, натертые до почти зеркального блеска доски пола негромко поскрипывали у них под ногами. Тадаоки споткнулся обо что-то – звякнула фарфоровая кошачья миска, но звук захлебнулся в мертвой тишине большого дома, - и замер, готовый на поспешное отступление, если постовому у наружной двери почудится что-то неладное. Прошла в напряженном ожидании минута... вторая... «Китоши» достал из кармана пакет с соевым молоком, налил в плошку. Рядом на лист бумаги положил совсем неожиданное угощение: нанизанные на бамбуковую палочку шарики из разноцветного риса.

(Joseph mo)

[SonGoku >>>]

Тела давно увезли, остались только их очертания – белым мелом на темном полу, - и засохшие брызги крови повсюду, мазками на светлых стенах, сыпью на низкой столешнице из матового стекла. Тадаоки молитвенно сложил ладони, постоял так, достал коммуникатор.
- Кумаиши? У нас есть клиент.
Не глядя на брата и не вслушиваясь, Токия осторожно прошел навстречу стеклянной столешнице. Пусть он уже как сутки ничего не ел, пришлось приложить не мало усилий, чтобы желудок его оказался не на полу, в компании кровавых подтеков. Может быть, Тадаоки и питал своеобразную любовь к таким местам, а вот его младший брат становился участником очень редко. И если хорошенько подумать и вспомнить, то именно благодаря Шимаде, Токия стал открывать мир, такой не похожий на его розовые будни. Он прикрыл ладонью нос, отчетливо ощущая запах крови.
Под ногами заскрипел иней. Дыхание, застывая, повисало в хрустящем морозном воздухе, обжигало губы, змейками разбежались по стеклу ледяные узоры. Тадаоки вытянул руку, провел вниз ладонью над полом - белые хлопья, кружась, мельтеша, собрались в подобие лежащего человека. Один сугробик, второй, за открытыми дверьми в темноте коридора у лестницы белел третий. В разинутые в немом крике рты набился снег, волосы женщины растеклись безобразной кляксой.

(помогаю)

[Joseph >>>]

- Piece of... - Бросил Токия почти без акцента, пятясь ближе к брату. Его не интересовало происходящее - со всем желанием он бы не смог понять, что происходит. А вот выражение лица Шимады, на которое он теперь смотрел, должно было хотя бы сказать в какую переделку они попали.
Звонко щелкнуло ребристое колесико зажигалки, язычок пламени облизал свернутую змейкой бумажную полоску с наспех нацарапанными письменами. Углы комнаты затянуло пааутиной, будто сотканной из ледяных нитей.
- Встань мне за спину, - хрипло приказал Тадаоки. - С призраками шутить опасно.
Токия ничуть не сомневался в сказанном. Оказавшись за братом, он встал к нему спиной, оглядывая помещение. Машинально сунул руку в карман - пастырь Оливер, старый ирландский католик, всегда набивал его куртку пузырьками со святой водой. Вот ведь, не повезло, вместо баллончиков слезоточивого газа мальчишка бегал по дворам с карманами, полными жидкости. А уж если на пути попадались любители «дерби»*, то оставалось лишь рассчитывать на собственные физические данные. Однако в этот раз Токия оставил все в чемодане.
- Что им нужно? – по голосу полоснула дрожь.
Но он спросил лишь для того, чтобы услышать голос Тадаоки – благоговейной тишину назвать было нельзя.

----------
* «Дерби» - в хулиганском определении – день генерального сражения футбольных группировок.

(+Bishop)

[Bishop >>>]

- Они злятся, потому что умерли неожиданно и жестоко.
Братья стояли – спина к спине, почти касаясь лопатками друг друга.
- Им все равно, кому мстить. Они не различают, кто прав, кто виноват, и хотят лишь одного – причинить страдания любому, кто окажется рядом.
Снежный вихрь прошелся по всему дому.
- ...от семи бедствий – зла, катастроф, неудач, фальши, непристойности, прошлой жизни, пожаров и слепой прихоти меча...
Шимада закрыл глаза; вместо четок он сжал в кулаке струйку дыма - как призрачную веревку.
- Боги пусть снизойдут в этот дом, - голос Тадаоки окреп, - чтобы не осталось здесь ничего темного, ничего мутного, ничего, чтобы обращаться к вам еще раз...
- Judica, Domine, nocentes me: expugna impugnantes me. Confundantur et revereantur quaerentes animam meam, – вертелось у Токии на языке, как и все то, что говорил старый католик во время очередного «отчитывания».
Он сильнее прижался к брату. «Вступись, Господи, в тяжбу с тяжущимися со нами, побори борющихся с нами; Да постыдятся и посрамятся ищущие душ наших» - повторил он про себя.
Они были прозрачные, как стекло - тени, что обступили братьев со всех сторон. И их было много, гораздо больше, чем людей, еще вчера живших в доме. Молочная пелена слоилась, в ней угадывались фигуры: женщины и мужчины... Молодая девушка обеими руками поддерживала большой живот, между ногами теней ползали тени детей, обиженно заплакал младенец.
- Почему вы все еще здесь? - Тадаоки начертил в воздухе оградительный знак; колыхающиеся фигуры отпрянули, но не исчезли. - Идите к Осорэ, идите в Аокигахару, лезьте на Ишидзучи. Почему не хотите оставить мир живых?

(Joseph to)

[SonGoku >>>]

Токия старался даже дышать незаметно. Он вслушивался в каждое слово Шимады, повернув голову и разглядывая то, что можно было назвать детьми.
- Я бы тоже не хотел умирать, так и не появившись на свет. – Сказал он, обводя взглядом очертания теней.
Тени забормотали; с каждым мгновением туман, из которого они были созданы, становился плотнее. Яркий цвет в этом льдисто-снежном царстве казался почти невозможным, но тряпичный мячик, что выкатился к ногам Токии, был пестрым.
Младший брат в другой ситуации бы ни за что не оторвался от спины Тадаоки, но игрушка казалась ему настолько реальной среди всех этих безжизненных молочных призраков, что он нагнулся и взял ее в руку, словно краска должна была быть какой-то особенной на ощупь.
Потолочные балки над их головами заскрипели, прогнулись; кто-то очень большой и тяжелый осторожно ступал мягкими лапами по чердачной пыли. Тени замерли - то ли отгородили от напасти, то ли заперли братьев в кольцо.
- Уходите! - попросил Тадаоки. - Теперь я буду говорить вместо вас.
Голоса на крыльце (кто-то разговаривал с полицейским) донеслись, словно эхо в горах, они казались более призрачными, чем бесплотные тени, обступившие братьев.
Токия следил за потолком, он казался – живым? Или это ощущение бережно оттеняло существование чего-то наверху? В том, что кольцо фигур являлось своеобразной границей, у него не было сомнений. Хотелось вытянуть руку и коснуться бесплотной стены. Он сделал шаг вперед, возможно, впервые отойдя от Тадаоки за то время, как здесь все это началось.

(на правах того, кто на мягких лапах ходит по чердаку)

[Далара >>>]

6 июля, понедельник, 11:45

Машину оставили на обозначенном белой разметкой тротуаре, «притерев» ее почти вплотную к стене двухэтажного кирпичного дома, чтобы, вздумай кто-нибудь еще проехать по этой улице, ему не пришлось бы сдавать назад и выбирать другой путь. Модзумэ упорно отказывался признавать за этим крошечным городским отростком столь гордое название и упражнялся в изобретении синонимов. Не слушая его изыски, Накано показал постовому удостоверение и прошел за ограду. За таким садом следует ухаживать ежедневно, уделять ему время и любовь. Но трагедия позапрошлой ночи, ужас прислуги, которая обнаружила хозяев – отца, мать и их малолетнего сына, и работа полицейских превратили место для отдыха и созерцания в заброшенный уголок. Долговязый и суровый, как свод законов, глава небольшой группы детективов прошагал по дорожке из плоских камней к ступеням на веранду. Остановился перед входом и на секунды сложил молитвенно руки.
Модзумэ отстал от старшего коллеги на несколько шагов. Он недавно утопил связку ключей, все закончилось благополучно, собственность изъяли из писсуара практически сразу же, и даже запах уже выветрился. Но теперь барахлила электронная «пищалка» противоугонной системы.
- Мы в Шинджуку, - прошипел «красавчик», заработав неприязненный взгляд, и тоже сложил ладони для короткой молитвы. – Не успеешь моргнуть, как угонят...
Накано прямо с веранды уточнил у постового, не приходил ли кто-нибудь. Выяснилось, что после отъезда рано утром криминалистов и детективов любопытные соседи пытались разглядеть хоть что-то в саду, в остальном все было спокойно. Ни журналистов, ни подозрительных личностей. Старший сержант кивком поблагодарил за сведения и, откинув занавесь из синего пластика, шагнул в сумеречную прохладу дома. Сквозь еще различимый запах крови пробивались нотки дерева и свежей соломы – недавно перестилали татами.

[SonGoku >>>]

Черемица, розовое масло, рута - бессмысленные методы борьбы католических священников со злыми духами. Токия ловил эти вспышки в памяти, ужасаясь тому, что, оказывается, и вовсе не знает ничего ни о призраках, ни о происходящем, ни о Тадаоки.
- Похоже, мы здесь не одни, - младшему брату искренне хотелось ошибиться.
Ладонь сжала мячик. А вторая рука так и норовила дотянуться до молочно-бледного кольца теней и содрать глухую непроницаемую пленку напряжения, сотканную призраками.
- Да, ты прав, - кивнул старший брат. – Мы уходим.
Но не смог сделать и шага: кто-то удержал его за запястье, крепко сжал, так что сквозь повязку проступила свежая кровь. Другой рукой призрак указал в направлении кухни.
В темноте дверного проема туман вроде бы был пожиже, новый призрак обрел плоть и краски - если посчитать таковыми те ошметки, которыми был облеплен скелет. Кожа, ссохшаяся, будто старый пергамент, обвисала с хрупкого костяка, как одежда из желтой бумаги. Паутиной ложились на тощие плечи пряди жидких волос. Обеими ладонями она стискивала рукоять большого кухонного ножа.
Тадаоки шумно выдохнул:
- Куродзука...
- Это все из-за нее, да?
Токия старался не шевелиться – лишь встал рядом с братом, образуя одну линию. Биение собственного сердца казалось ему громче голоса.
Почему-то все истории о духах вызывали в нем только безмерное чувство жалости. Как и это существо, взбухшей почкой прорезавшееся в мир живых и затянувшее собой проход.

(помогаю выкладывать, ун!)

[Bishop >>>]

- Похоже на то... - Тадаоки зажал между пальцами, средним и указательным, длинную полоску бумаги. - No-o maku sanmanda bazaradan senda...
Безобразная старуха замешкалась, бросила на Шимаду подозрительный взгляд.
- ...makaroshada sowataya un tarata kanman*
Ворох узких о-фуда разлетелся веером, колодой необычных карт, бумажки облепили дверной короб - невидимый здесь, он был очерчен ярко-синей прожилкой телефонного кабеля. Письмена на них полыхнули огнем, почернели, только если приглядеться, заметно, как проскакивают оранжевые искры...
...в такт которым налились светом металлические витые кольца на указательных пальцах Тадаоки.
Токия расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Мелькнул старенький медальон на шарнирном соединении с миниатюрой апостола Петра, вытягивающего рыболовную сеть, точь-в-точь повторяющей «рыбацкий перстень»*.
Цепочка с серебряным овалом зябко вздрагивала, пока не оказалась намотанной на руку. На запястье под засученным рукавом одежды появился манипул*.
- Аники, - неподвижный взгляд Токии не отпускал существо. – Скажи мне, если что-то пойдет не так...
- Уже все не так.
Запах сушеной иваси перемешивался с ароматом остролиста.
Гости, что возились в прихожей - кажется, живые люди, они там разувались, медлили, не решаясь войти, - тут же насторожились. Липкое сумеречное напряжение между двумя мирами, потусторонним и материальным, разбил неуместный, как снежок в жаркий день, звук – уверенные шаги по старым доскам. Двое одновременно полезли во внутренние карманы пиджаков.
- Что тут происхо...
- Почему вы здесь? – потребовал тот, что был выше.

-----------------
*Nômaku sanmanda bazaradan senda makaroshada sowataya un tarata kanman – мантра, обращение к Фудо мьё-о.
* «Рыбацкий перстень» - печатка Папы Римского, где «Иисус Христос, Сын Божий, Спаситель» складываются в слово «рыба», символизирующее самого Христа.
*Манипул – полоса ткани с вышитым по центру крестом. Ношение допустимо клириками.

(еще - Joseph)

[Joseph >>>]

- ...Ad te clamamus exules filii Hevae, Ad te sospiramus gementes et flentes; In hac lacrimarum valle...*
Не безмолвствовал и манипул – вздрагивал, будто уколотый ветром. Только ленту больше привлекали обитатели этого дома. Расчерчивая кипенно-белые тени, взгляд Шимады-младшего горошинами рассыпался по кривой ломаной линии, ведущей в прихожую.
- Собирайся, Томми, мы уходим…*
Старший был конкретнее и – хотя бы сейчас! – приземленнее.
- Бежим... – выдохнул он.
На старательно отполированных, покрытых лаком досках веранды он чуть не поскользнулся; трудно нырять за обувкой, если на вираже тебя заносит, точно мышь из мультфильма.
Токия лишь вцепился взглядом в его спину. Он не отставал даже на поворотах.
- Эй! – недоуменно заорали сзади. – А ну стоять!
Куда там, Тадаоки лишь наддал. Младший брат бежал следом.
Синий пластик, едва не треснул на всю длину, но устоял, в результате – погоня увязла в нем, подарив, хоть и без желания, лишние секунды, за которые удалось преодолеть забор. Дальше дело пошло много хуже: на прямой полицейские воспользовались преимуществом физической подготовки.
Длинная скакалка ритмично описывала вытянутый овал, длинные черные волосы взлетали и падали вновь на плечи в такт прыжкам.
- ...в полночь заявится к тебе в дом и большим черным-черным ножом...
- Что-о? – полицейский, что был пониже и посмазливее, споткнулся. – Ты слышал?
- Не время слушать детские считалки!
- Раз – если ночь провели в любви...

--------------------
*Ad te clamamus – "К тебе взываем, изгнанные сыны Евы, к тебе воздыхаем, скорбя и плача, в этой долине слез" (лат.), "Salve Regina" ("Славься, царица"), один из четырёх марианских, то есть обращенных к деве Марии, грегорианских «финальных» антифонов, призывающий духов отступить.
*Собирайся, Томми, мы уходим – фраза из популярного гангстерского фильма Мартина Скорсезе «Славные парни».

+Bishop

[SonGoku >>>]

Сегодня везение сопутствовало беглецам или же судьба решила припомнить полиции какой-то давний грешок. Модзумэ подотстал, но усердно работал ногами, чтобы не догнать начальство.
- Что? – потребовал Накано, вынув на бегу и раскрыв одной рукой трезвонящий мобильник.
И мельком пожелал абоненту стать новой "жертвой ваньюдо" или просто свернуть себе шею за столь несвоевременный звонок.
- У меня крутые новости! – жизнерадостно сообщил Коги. – Не поверите. Такие дела...
- Короче! – осадил его старший сержант.
- Излагаю короче, - покорился шут гороховый отдела криминалистики. – В Йоцуя у нас не четыре трупа, а пять... Да-да, еще короче: пятая жертва – неродившийся ребенок.
Теперь споткнулся уже Накано.
- Ребенок?!
- Десять – ползая в луже крови, испустишь последний вздох!
Девчонки с визгом и хохотом прыснули зайцами в разные стороны.
- Чтоб вас...
- Ой!
По инерции Модзумэ проскочил метр-другой на четвереньках. Вертикаль он восстановил тут же, но момент (как и подозреваемые) был упущен.
Добежав до перекрестка, детектив завертелся юлой, словно потерявшая след гончая: как же! Углядишь кого-нибудь в этой толпе. Резвым молодцам хватило ума сбросить темп, и теперь они не отличались от полутора-двух тысяч живописных ребят - десанта из Хараджюку. Должно быть, вечером сегодня у станции назначен концерт.
У дальнего спуска в метро укоризненным телеграфным столбом высился раздосадованный начальник.
- Ну и не ай-яй-яй ли, молодой человек?

(+Далара и удирающие Josepf и Bishop)

[Далара >>>]

- А?.. - Модзумэ попытался освободить локоть, но руку как будто зажало медвежьим капканом.
Голубую форменную рубашку, наверняка, шили на заказ, потому что на складе едва ли нашелся бы нужный размер - в ширину постовой был примерно того же размера, что в высоту. Но не круглый, скорее, квадратный; на плоском крестьянском лице написаны как упрямство, так и подтверждение мысли, что так просто здесь не отделаешься. И удостоверение не поможет. Черная фуражка съехала набекрень. Не новый уже, но в приличном состоянии велосипед стоял неподалеку.
- Что ж вы по улицам бегаете, не глядя? Девочку вот сбили. И не извинились даже. Ведь взрослый человек, а какой пример подаете детям?
Строгий назидательный взгляд буравил Модзумэ – почувствуй себя школяром на ковре перед директором. Накано на мысленное послание: "SOS!" не отреагировал, занятый попытками выцелить в толпе беглецов.
«Красавчик» заполошенно оглянулся. Вся круглолицая миниюбочная стайка окружила пострадавшую в столкновении подругу, но смотрели девчонки в их сторону.
- Я...
- ...обязаны показать себя достойным членом общества и извиниться, - завершил за него патрульный.
Черная вышивка над левым нагрудным карманом голубой рубашки складывалась в очень не токийское имя: "棹見六囲*". Выговор у настырного хранителя порядка был тоже не столичный.
- Я... – Модзумэ все же выудил из кармана полицейское удостоверение, но уже было ясно, что сражение он проиграл.

-----------------
* Саоми Рензабуро.

[Bishop >>>]

6 июля 2015 года, понедельник, день
Полицейский участок
Ниши-Шинджуку, 6-1-1, Шинджуку

Младший офицер Дайго Мичио ненавидел бумажную работу, он мечтал приносить людям пользу. Составление рапортов, заполнение документов и предоставление разных отчетов не укладывалось в это понятие. Да - Дайго признавал, - кто-то должен. Да, название устарело: что бумажного в компьютерном файле?
Но...
Почему именно он? В академии их учили охранять закон и порядок. Дайго с ненавистью посмотрел на завалы - гора папок на столе плюс аналоги их в Реальности, - и опять углубился в работу. Строчка к строчке, зерно к зерну, сам себе он напоминал хомяка, сортирующего добычу. Что геройского в толстопопом пушистом комочке с шерстью цвета абрикоса и дрожащим розовым носиком. От отчаяния захотелось постучать головой по стене.
Дайго взял из лотка очередное "пшеничное зернышко", изучил и хотел было отправить назад в архив, но - задумался. Что-то было не так. Что? По внешнему виду файл ничем не отличался от прочих. Аватара - Дайго машинально пририсовал ему на спинке полоски, - колупнул тонкую оболочку. "Шинджуку-эки, южный выход, LUMINE 2. Пострадавший: Умуса Хидэёши. Опрос свидетелей. Показания, список имен, адреса. Заключение: трагическая случайность, приведшая к гибели". Дата, подписи. Офицер Саоми Рензабуро».
Дайго снова перечитал старый рапорт. Все в порядке, но... едва заметные царапины – как следы от острой бритвы.
Сосредоточенный полосатый хомяк покрутил в лапках файл. И положил в защечный мешок.

[Joseph >>>]

6 июля 2015 года, понедельник
Детективное агентство «Кагецу»
Токио, Шинджуку

В большой комнате на четвертом этаже, которую занимало агентство, было тихо и пусто - видимо, ради разнообразия. Даже Кура-кура-тян не шумела, перед тем, как уйти Кумаиши набросил на ее клетку большой цветастый платок. С постера на стене азартно скалился длинноволосый молодой человек в черном. Размашистую надпись: «カムイ外伝»* будто сделали свежей кровью.
- Не открывай жалюзи, - предупредил Тадаоки.
Младший брат кивнул, разглядывая затянутое пластиковой шторкой окно - сейчас оно было куда занимательнее, чем остальное содержимое этого места. В узкой щелочке - через нее едва пробивался золотистый дневной свет, - можно было разглядеть крошечного мотылька, что беспомощно ударялся крыльями о стекло.
Токия вздрогнул - точно отогнал сон.
- Я собираюсь сходить за бэнто. Ты будешь?
Из картонной коробки, что стояла на самом верху - остальные были вкривь и вкось заклеены липкой лентой, чтобы не развалились, так туго они были набиты, - извлекли пачку соли. Не глядя смахнув с плоских блюдечек вчерашние подношения, Тадаоки аккуратно насыпал свежие конусы.
- Да, - кивнул он. - "Сумида-бен" или "чуку".
На столе Токия разместил пару игрушек амигуруми* - бледных представителей кошачьих с шарообразными головами. На диване стоял чемодан. Рукава выуженной из него кожаной куртки в крупный красно-белый квадрат с эмблемой «Kurōzu Zero» обтянули руки.
- Я скоро вернусь.
Повисший на шее «Pentax» мягко намекал на обратное.
- Полицейским не попадайся на глаза.
Тадаоки дважды хлопнул в ладони, отошел от "полочки для богов", ногой отодвинул стул у компьютера. Слишком много надо было отыскать, еще больше - понять, а времени ни на то, ни на другое катастрофически не хватало.

-----------------------
*カムイ外伝... – фильм «Kamui gaiden» (русское название "Одиночка"), режиссер Ёичи Саи, 2009 год.
*amigurumi - мягкие вязаные на спицах игрушки

+Bishop, да

[Bishop >>>]

Младший улыбнулся в знак того, что тот мог бы и не напоминать.
- Ушел! - громко бросил он, да так и замер у выхода от неожиданности.
- Чуки у меня нет, - кроме туфель, у женщины, проскользнувшей в дверь, не хватало еще, как минимум, двадцати сантиметров юбки.
Она была по-своему очень красива, но именно той красотой, которую лучше видеть в журнале или на сцене: вблизи от точеных, чуть неправильных черт брала жуть. На ладони неожиданной посетительницы балансировали коробки-дзюбако.
А еще – гостья произвела, и, похоже, не впервые, неизгладимое впечатление на канарейку; Кура-кура заголосила так, будто настал последний день ее краткой жизни.
- Мие-сама...
- Тадаоки-сама, - чуть поклонилась в ответ зашедшая.
Коробки перекочевали на обшарпанный журнальный стол, а сама гостья свернулась в кресле клубком, и только потом вперила немигающий взгляд в новенького.
Токия так и остался стоять на месте. Искреннее удивление смешалось с оттенком какао-шуа его глаз, которые теперь смотрели на брата.
- Это... – Тадаоки на мгновение запнулся, потер двумя пальцами лоб, точно не мог унять давнюю боль, – ...госпожа Курокава из дома напротив. Не серди ее.
Разумеется, никто не подумал подключить «лаптоп», несчастный, забытый всеми компьютер собирался героически сдохнуть, когда старший Шимада все-таки нашел его «хвост».
- У молодого господина - проблемы? - женщине, наконец, надоело рассматривать юношу, и она снова перевела взгляд на владельца агентства.
- У молодого господина всегда проблемы... - проворчал тот.
- Значит, он не клиент... - Мие задумчиво потерла запястье, только сейчас заметив темный след от соуса.
- Я не работаю на людей.
- Не... Участник проблемы? Мне нужна твоя помощь, и я пришла предложить услуги.
"Лаптоп" упорно - но медленно - грузился.

(Joseph mo, Кысь тож)

[Кысь >>>]

- Что стряслось? - Тадаоки пересел к журнальному столу, что был призван изображать "стол для переговоров", вскрыл одну из коробок.
- Необходима очень хорошая трубка. Я дам золото.
- Трубка?
Женщина поднесла два пальца к губам и наглядно (хотя и не особенно правильно) продемонстрировала, какая трубка.
- Быстро. Маленький зверь долго не живет.
Младший брат не имел привычки вмешиваться. Впрочем, надобности идти за бэнто тоже больше не было, поэтому он сел на диван и начал листать книгу – то самое коллекционное издание, которое привез из Лондона в качестве подарка.
- Бедняжка...
Шестиугольный контейнер "под дощечки" отодвинули в сторону. Возможно, среди многолетнего хлама, что оставили предыдущие жильцы, нашелся бы короткий обрезок бамбуковой палки нужной длины и даже необходимого - для устройства нового дома - диаметра, но рыться там можно было до утра. В результате пострадал старинный пенал для кистей, который Кумаиши хранил на видном месте, почти раритет. Малышка куда-гицунэ* сумела бы устроить там себе жилье из нескольких комнат.
В легкой блузке посетительницы сложно было спрятать даже то, что по идее должна была прятать блузка, но небольшая, перевязанная лентой коробка не давала никаких намеков на свое существование до тех пор, пока не была извлечена на свет. В коробке, кроме слоя шелка, лежали осколки старинной курительной трубки. Внимательный взгляд мог заметить облачко неуверенного, почти прозрачного дыма над ними. Мие бережно, словно покалеченного ребенка, положила коробку на стол рядом с бывшим пеналом.
Токия оторвался от статьи о фольклорной нечисти и криптозоологии – с картинки на него пугающе смотрел древнеармянский вампир, парящий над горами Ултиш Альто-тэм.
- А это что?

----------------
*kuda-gitsune - 管狐 - букв. "трубочная лиса", небольшой магический зверек с мягким мехом и вертикальными глазами; отвечает на любой вопрос, если хозяин заключит с ней договор "на содержание".

[Bishop >>>]

Он знал – в жизни Тадаоки даже трубка была не просто трубкой.
- Ш-шш, не спугни ее...
- Погоди, отото-кун*, - одновременно прошептала женщина. Она отступила от стола подальше.
- Это трубочная лисичка, - тихо, почти на грани дыхания пояснил Тадаоки. - Она может ответить на любой вопрос.
- Абсолютно любой? - Прошептал юноша.
Он растерянно выпрямился. Его челюсть и локти не туго, но ощутимо стянула невидимая прочная нить. Стянула - и отпустила.
Токия сердито скрестил руки на груди. Незнакомка, определенно, ему не нравилась.
В комнате установилась, наконец, тишина, такая, что почти не было слышно дыхания. Сюда не долетал сквозняк, но дымок над разбитой трубкой зашевелился, словно от пробуждающегося ветра. Наконец, первый настоящий порыв сдул его весь в сторону нового дома. Гостья удовлетворенно склонила голову.
- Я должна тебе услугу, Тадаоки-сама.
Шимада-старший опять взялся за еду - теперь без опаски спугнуть стеснительного зверька.
- Как-нибудь рассчитаемся.
Напоминая о себе, звякнул загрузившийся, наконец-то, "лаптоп"; Тадаоки, прихватив еду, перекочевал к компьютеру. Его гостья подцепила сладкий рисовый пирожок из самой нижней коробки и снова свернулась на кресле. Ее пальцы с длинными, прихотливо раскрашенными ногтями потянулись к новому дому подопечной лисы.
Токия лишь фыркнул и зарылся в страницы.
Минутная стрелка на скринсэйвере видеофона успела переместиться с шестерки на цифру девять, когда женщина снова нарушила молчание.
- Маленькому зверю нравится Тадаоки-сама, - Мие задумчиво склонила голову набок. - Я оставлю ее пока?

-----------------------
*otouto-kun - "младший братец", очень неформальное обращение к младшему мужчине.

(втроем)

[Joseph >>>]

- Я за ней присмотрю.
- Не забудь обо мне в нужде, - улыбнулась гостья. Выскользнула из комнаты она так же тихо, как и пришла. Но напоследок - все-таки прошла очень близко к клетке.
Кура-кура-тян облегченно вздохнула под цветастым платком, но не раньше, чем за странной посетительницей закрылась дверь. Тадаоки спрятал пенал с куда-гицунэ за пазуху.
- Кто это был?
Токия хоть и сидел с видом занятого чтением человека, глаза его все еще смотрели на дверь. Вероятно, предыдущее объяснение брата, его не удовлетворило.
- Хозяйка соседнего дома, - брат копался в Реальности, но, похоже, что без особого толка; хмурился и бурчал себе под нос. - Госпожа Курокава Мие. С ней действительно лучше не связываться. Или ты про лисичку? Их еще называют "канко". Интересно, что она любит? Мы могли бы подкупить ее вкусной едой, а потом договориться. Может быть, узнали бы, откуда взялась Куродзука...
- Предлагаешь мне все-таки сходить за чем-то вкусным?
Токия поднялся с места – видимо, странности «соседки» замечал только он.
Затем приблизился со спины и встал рядом. Сидеть без дела он не любил, да считал, что Тадаоки всегда слишком чем-то занят, чтобы бродить с ним по Токио. На экране - блеклым отражением Реальности - раскрывались, прокручивались, закрывались "окошки". Брат мельком взглянул на часы.
- Скоро похороны. Пойдешь?
- Не оставаться же мне здесь одному.
Токия улыбнулся.
- Кстати, где Кумаиши?
- Не знаю, - Тадаоки вытер тыльной стороной ладони рот. - Лишь надеюсь, что его не посетила очередная идея с рекламой.
- Он неисправим, - подхватил младший Шимада.
Потом задумался, припоминая, когда в последний раз видел второго совладельца агенства. Токия испытывал к нему симпатию, ведь этот человек в какой-то степени присматривал за Тадаоки. При встрече Кумаиши ждал jab* - своеобразный ритуал, которым Токия каждый свой приезд встречал этого мужчину.

--------
* jab - быстрый, прямой удар ведущей рукой в голову и корпус.

(втроем)

[Кысь >>>]

После недавнего происшествия на станции в Реальности еще зияли дыры, кое-где она походила на соты, кое-где - на ветхое полотно. В конце концов, Тадаоки набрал вызов - надоело тыкаться, как слепому котенку. Рен? Рен, откликнись, срочное дело.
Вместо привычного опрятного молодого человека в видеофоне показался встрепанный мальчишка в бледно-серой футболке: Рен не имел четкого графика и спал в самые непредсказуемые часы. Узнав Шимаду-старшего, он сонно улыбнулся.
- Не разбудил, не волнуйся. Привет. Я слушаю.
Из-за границы экрана появилась кружка. От крепости этого кофе морщился даже сам автор напитка.
- Тебе повезло, тебя Кумаиши не видит. Слушай, в Йоцуя, четвертый чомэ, на днях произошло убийство, в новостях еще не было... я надеюсь. Кажется, я уже видел нечто подобное, но давно. Мне нужна информация по всем случаям за последние десять лет. Весь Шинджуку.
- Какие-то подробности из малоизвестных?.. - юнец на экране видеофона задумчиво почесал лоб и быстро напечатал что-то на невидимой клавиатуре. Одной рукой и не открывая глаз, как раз моргающих. Очень медленно. - В частном доме без камер, так?
- Верно.
- Я вижу его в одной... новостной ленте. Но там нет подробностей.
- У жертв вырезана печень.
- О. Это будет интересно. Я пришлю сборку к вечеру. Не говори Кума-сану.
- Хорошо, - Тадаоки откинулся на спинку стула, устало закрыл глаза; спать хотелось смертельно, веки по ощущениям были отлиты из свинца, не иначе. - Спасибо, Рен.
- Не за что. Легкого дня, - мальчишка на экране смотрел сочувственно, но отключился очень поспешно: видимо, чтобы не втягиваться в настроение.
Все это время Токия наблюдал со стороны, нависнув над Тадаоки хмурой тенью. Произошедшее в доме до сих мурашками пробегало по коже.
- Есть не будешь?

[Joseph >>>]

Подкрепиться все-таки стоило, хотя после разговора кусок вряд ли полез ему в горло.
- Не хочу.
Голос получился на выдохе. Токия бросил взгляд на мобильный телефон, который показательно вынул из кармана.
- Это ты сказал матери, что я в городе?
- А не надо было? - Тадаоки собрал все гостинцы Мие, отнес в "кухонный закоулок". - И я не говорил, я послал ей sms.
- Понятно.
Младший брат спорить не хотел, но больше всего не желал жить у родителей.
- И ты, конечно же, написал ей, что я остановился у тебя?
Он повысил голос, чтобы Тадаоки услышал слова в любой части комнаты, в которой бы не находился. Сейчас брат копался в большой картонной коробке, на которой хозяйственный Кумаиши сделал ярко-зеленым, цвета первой травы, маркером пометку: "Чистая одежда. Без нужды не лазать".
- Нет. По-моему, она сама догадалась. Не тревожься - сюда она не придет.
Не тревожиться получалось с трудом.
Из распахнутого настежь чемодана скоро появился бумажный пакет с надписью *«Leonard». Сквозь прозрачное окошко белела светлая ткань.
- Передашь от меня Кумаиши, пока не забыл.
Токия рассмеялся, представив лицо мужчины и отправив сверток в руки к брату.
- Сам отдашь, - тем не менее, подарок спрятали, завернув в плед. - Мне еще повезет, если он не обнаружит пропажу пенала...
Тадаоки достал обиталище куда-гицунэ, осторожно - чтобы не напугать еще больше - подержал бамбуковую трубку у уха, как будто мог слышать секреты, что нашептывает хозяевам необычный зверек. Тот молчал. Спрятав трубку обратно, Шимада потер обеими ладонями лицо, прогонял сон.
- Что ж, - сказал он. - Пойдем.

-------
*«Leonard» - марка английского хлопкового мужского нижнего белья

и Биш

[Кысь >>>]

Рен

Работа дизайнера в чем-то схожа с работой мангака - но персонажи приходят в этот сюжет извне, и только после печатного пресса. И так же, в хорошем сайте можно увидеть слишком много от автора, больше, чем, может быть, он сам бы хотел показать. А потому, работа дизайнера - это еще и работа уличного музыканта: выдать то лучшее, что сумеешь, и надеяться, что проходящие мимо не увидят удобную мишень для острот.
Рену давно не приходилось делать заказ на сайт от корки до корки - обычно ему доставались эскизы, планы, какие-то осколки впечатлений заказчика, которые нужно было вырастить до целой идеи. В этот же раз дали только эмоцию. Сайт должен был выворачивать наизнанку, заставлять почувствовать под ребрами комок ледяной слизи, но так, чтобы ни один цензор не мог указать пальцем в неэстетичные средства. Заявка была откровенно "темной", но всего за какой-то месяц необычный работодатель нашел способ выжать из программиста согласие. В глубине души Рен был уверен, что никто другой просто не взялся бы за работу. Даже под давлением.

Хорошо бы было взять несколько опытов и выжать из них что-то общее, но кроме собственного рассудка Рен не располагал ничьим. И он был слишком пресыщен правдами жизни в обеих реальностях, чтобы реагировать "по учебнику". Хотя... Кто в эти дни не был пресыщен? Рядовой житель сети регулярно видел вблизи ангелов, демонов и богов, а также мертвецов всех калибров. Мало кто побоялся бы похлопать лишенного кожи приятеля по плечу в каком-нибудь виртуальном клубе.
Нужно было другое. Может быть, сон, забытый, но оставивший беспричинный озноб до конца дня. Может быть, беспричинная жуть, разлитая в воздухе - словно у эпилептика перед затмением. Может быть, ощущения, возникающие тогда, когда мозгу перестает хватать крови - постепенно сходящие с ума чувства, скачка мыслей, из которых только последнюю, самую дикую, вдруг осознаешь... Последнее Рен хорошо знал, а, главное, мог смоделировать.

[Далара >>>]

На подготовку ушло несколько дней - потоки визуальной и текстовой информации, чужие сайты, когда-то впечатлившие или испугавшие, специальная литература, записки психиатров тех времен, когда болезни изучали не с помощью СТ-сканов, а методом долгого наблюдения. Еще - отсутствие сна, утомленные до пляшущих цветных пятен глаза и мешанина постепенно сливающихся в сознании образов. Финальная стадия была материальной и по-своему эстетичной - ирландский кофе в просторном коньячном бокале.
Во время попытки посадить два кофейных зернышка ровно в центр кремовой поверхности, ожил видеофон. Тон вызова был расчитан на крепкий сон мертвых: перекличка труб, начальные ноты самого страшного католического гимна. Красота сбилась. Перелив содержимое бокала в невинную непрозрачную кружку, Рен побрел отвечать.
Собеседником был Шимада, и это уже само по себе означало две вещи. Первое - поиск. Второе - намечается интересное. Или страшное. Еще не повесив трубку, на лишней вкладке программист нашел историю Куродзуки. Сейчас его почему-то больше всего заботил вопрос - долго ли она решалась на это убийство...
К удивлению Рена - привычного и безнаказанного преступника - ради единственного найденного убийства не пришлось даже совершать ничего противоправного. Сведения о случае лежали почти в открытом доступе, хотя и нашлись не сразу - кто же думал, что временных рамок лучше не ставить?.. По слепому наитию он запустил еще несколько поисковых ботов в аналоговые библиотеки, но этот процесс обещал занять часы. Пока предстояла работа значительно большая, и значительно более неприятная.

(это все Кысь, я только помогаю выкладывать)

[SonGoku >>>]

Когда на почту известного дизайнера по имени Сагами пришло непритязательное приглашение на "предварительный тест-драйв" с лаконичным "нужно мнение" в "теле", на улицах уже зажглись фонари.

Неотлаженный, с задирами и кусками непрописанных кодов сайт висел посреди черного пустого пространства, как цветная заплата, маленький лоскут жизни в окружении Ничего. Гость внимательно огляделся.
- Ты для этого меня позвал? - он сменил аватару на рабочую; теперь это был схематично набросанный карандашом носильщик времен Эдо, головной платок завязали, как полагается, отчего не было видно лица.
Невидимый дизайнер, похоже, поленился отвечать на это словами - гостя телепортнуло снаружи внутрь. Здесь цветная загогулина, увешанная яркими треугольниками системных пометок, выглядела иначе. Но, кроме слаженной графики, мало что указывало на законченность. Ломаный серый коридор был просто пространством, ограниченным гладкими плоскостями: здесь не было даже теней, способных остановить на себе взгляд. Гость сделал несколько шагов на пробу. Неуверенности не было, скорее, он проверял надежность виртуальной конструкции. От его действий сквозило надменностью профессионала, помноженной на расчетливость идущего по болоту человека. Стоило начать двигаться, и контуры коридора окончательно смазались. Во всех направлениях было только серое; взгляду не за что было зацепиться, а потому не работала и перспектива, и стены постоянно казались то слишком близкими, то слишком далекими.
- У меня голова закружилась, - хмыкнул гость.

(а это мы с Кысью)

[Далара >>>]

Он присел на корточки, опробовал пальцами упругую однородную поверхность. Гладкий синтетический материал чем-то походил на металл, но не вызывал воспоминаний. Что-то успело произойти, но даже гостю понадобилось время, чтобы понять, что именно - температура медленно, слишком медленно, чтобы заметил обычный посетитель, снижалась. Можно было бы сотворить тулуп или, на худой конец, шарф, но не хотелось отвлекаться на мелочи. Посетитель зябко поежился.
- Дай заявку на Касумигасеки, клетка для виртуальных преступников, - сказал он.
Если неизвестно, куда хочешь прийти, все равно в какую сторону начать путь - так или примерно так говорилось в одной давней книге. И на этот раз гость попробовал сделать шаг к правой от себя стене. На ощупь последняя тоже норовила пропасть все время, но кое-как вела.
Идти пришлось не особенно долго. Коридор обрывался небольшой - не больше шести татами - комнатой с темными серо-красными стенами. Два одинаковых квадрата, три одинаковых прямоугольника, и еще один, несколько меньше - то, насколько плоскости копировали одна другую, начинало действовать на нервы. Словно перелистываешь страницы, а на каждой - одна и та же картинка. Хозяин будущей симуляции находился здесь. Аватаром Рена был угловатый черноволосый молодой человек с узким скуластым лицом и светлой кожей, одетый в городскую одежду. Такие вещи - тонкую светлую футболку, грубо прошитую рубашку с капюшоном, свободные штаны и тяжелые темные ботинки - можно было найти в каждом магазинном комплексе, но на аватаре они были перекрашены в простую серо-черную гамму. Юноше на аватаре трудно было дать больше восемнадцати, его худоба и нездоровый вид бросались в глаза. Он сидел, подогнув под себя одну ногу, и уложив локти на колене другой.
- Для эффекта нужно побыть здесь несколько часов, - тряхнул головой программист. - Сейчас думаю, как ускорить.

(это они с Кысью, а я помогаю выкладывать)

[SonGoku >>>]

Гость без приглашения опустился на прогибающийся, то и дело подергивающийся рябью пол.
- А цель? - полюбопытствовал он и попытался колупнуть ногтем изменяющуюся поверхность.
- "The quarters that are, while being not outwardly repulsive, disgust an individual to the point of phobia over just a short period of time" - дословно процитировал Рен техническое задание. - Та еще головоломка... Я могу оформить собственное отвращение, но это слишком субъективно.
- А-а... - гость сунул руки в широкие короткие рукава. - Как знакомо звучит. Значит, это ты взял заказ. Предлагали, я отказался.
- Он копал под меня несколько месяцев. К тому же, я именно сейчас работаю над сенсорными потоками, - хмыкнул программист. - Нравятся качели?
- Не в моем вкусе. Но сделано качественно.
- Оно подстраивается под ответ твоей нервной системы... в теории. Не через этот блок, - вздохнул Рен.
- Удивительно, что здесь так спокойно. Можно было ждать цунами, - гость невесело рассмеялся.
- В техническом этого нет, но мне тоже грезится тюрьма... Та клетка для виртуальных преступников, о которой ты говорил. - программист устало потер бровь. Проекция, код которой не менялся долгие годы, исправно отражала фиолетовые тени на заострившемся лице и круги под глазами: не самая необычная внешность, если учесть профессию обоих и место встречи. - Здесь мало помещений, и я позаботился о том, чтобы формы повторялись...

(ага, это мы с Кысью)

[Bishop >>>]

Гость потянул за уголок бело-синего, в крупную клетку головного платка, развязывая узел.
- И чего ты от меня хочешь?
- Сторонний взгляд, - пожал плечами Рен. - Это было в письме.
Сагами еще раз огляделся.
- На колышущиеся серые стены? - устало вздохнул он. - Назови сайт Delirium, хотя нет... много умников добавят tremense, а ты, кажется, добивался чего-то другого.
- Именно так и сделаю, - кивнул Рен.
- Крепко сшито. Еще будут детали?
- Не для заказчика, может быть.
- Параноик. Зачем тебе сюда "черный ход"?
- Мне интересно, чем это место станет само по себе.
Рен помолчал, запрокинув голову и разглядывая потолок.
- Для заказа здесь есть три коридора с переменным кодом, и проекции одной и той же комнаты. Этого достаточно для хорошей тюрьмы. Но если сделать его больше и глубже, мне кажется, здесь могут начать появляться жители.
Сагами передернуло:
- Главное, чтобы не заключенные! Извини.
Его аватара (теперь он приобрел цвет и плоть и более всего походил на персонажей гравюр Кунисады - прорисованная одежда и в три взмаха кистью обозначенное лицо) проморгался; должно быть, у носителя действительно болели глаза.

(помогаю)

[Орна >>>]

Токио, Шинагава-ку, Оосаки, 3-6-1
5 июля 2015 года, воскресенье, вечер

И снова - скамейка среди зелени, на этот раз неподалеку от дома, только Хира теперь злой-презлой, не сидит, а ходит взад-вперед, Котонуке же, свесив хвост со спинки скамейки, водит головой влево-вправо.
- У меня сейчас голова отвалится, - жалуется он. Немного погодя: - Что все-таки случилось?
- Ничего, - отрывисто бросает подросток.
- Ну, то есть ты сделал то, что хотел, и тебе не понравилось?
- Да! То есть нет! Слушай, чего ты всё...
- Что - всё? - йокай даже приподнялся, чтобы лучше расслышать ответ.
- А, да что тут говорить!
- Ну, например... он тебя обидел?
- Нет!
- Оскорбил?
- Не совсем!
- Это как? - опешил дух.
Хира, наконец, остановился и после некоторого раздумья уселся на скамейку.
- Святилище Бецуин? - подсказал Котонуке.
Хира тяжело кивнул.

[Кысь >>>]

Кен'ичи

Об убийстве написали в газетах, которых Кен'ичи не покупал - но новый выпуск отобразился на его рабочем столе, стоило подключиться к сети. На какой-то момент ему показалось, что в комнате пахнет постепенно разлагающейся человеческой кровью. Это был очень знакомый запах - не по учебе, а по темным переулкам и подъездам тех дыр, в которых Кен'ичи привык находить углы для себя. Иллюзия рассеялась, стоило открыть форточку.
Его работа продвинулась далеко за эти дни. Перевод документа удалось восстановить и, порывшись в накопленных за годы запасах, Кен'ичи нашел множество подтверждений в современной академической литературе. Непрямых подтверждений, конечно, но откуда там быть прямым?.. Были готовы контейнеры и реагенты, и, поднапрягшись, он даже сумел по знакомству устроиться в лабораторию с нужными аппаратами. Не хватало одного. Печени.
Самой очевидной идеей было взять донорскую, но на нее стояли очереди больных, и контроль за пересадками осуществляло сразу несколько ведомств. Чтобы увести орган из этой стройной системы, нужно было располагать огромными суммами. Но у Кен'ичи были и другие идеи. Куродзука с ножом снилась ему все чаще. Сначала она просто смотрела на него из темного угла комнаты, а в последний раз - протянула нож. С этого момента студент-медик знал одно: они не враги друг другу. Куродзука знала о его метаниях и предлагала способ. И, может быть, прикрытие. Кто-то же убил этих, из газеты...

Кен'ичи весь вечер прошлялся по улицам, выбирая места и людей. В его планах было долгое ожидание, выбор одинокого старика или инвалида, о которых никто не справится; тихое убийство в квартире. Когда таких находят, следы преступления успевают покрыться пылью или исчезнуть под разложением. Но случай представился почти сразу. Тело, лежавшее в темном проулке у мусорной кучи, несомненно, было живым, но не подавало признаков жизни и не имело силы бороться. Средних лет мужчину ударили по голове - широкая струя крови на его лице уже подсыхала.
Кен'ичи заметил место, и вернулся под утро. Сначала он думал, что пострадавшего уже нет на месте, но чуть позже услышал стоны - человек уже приходил в себя. Студент-медик подобрал ближайший темный пакет, скомканный и покрытый чем-то похожим на потекший фруктовый лед. Лицо мужчины - нет, будущего невольного донора - побагровело под темным пластиком, когда его живот умело прорезал кухонный нож для рыбы, но кричать ему было нечем: воздух в легких словно съежился до двух обжигающих комьев. Когда все для него было кончено, хрупкий на вид очкарик рядом с ним запечатал контейнер с красным крестом, снял с себя пластиковый передник и стерильные хирургические перчатки. Скоро единственным звуком, нарушающим тишину проулка, было чавканье бездомной собаки, привлеченной запахом крови.

[SonGoku >>>]

Койясан Токио бецуин*,
Токио, Минато-ку, Таканава, 3-15-18
6 июля 2015 года, понедельник

Столичное отделение открывалось в одиннадцать утра и закрывало на засов высокие деревянные ворота, выходящие на Нихонэноки-дори, в восемь вечера, ничем в этом не отличаясь от всех прочих городских храмов шингон*. За одним исключением. От узенького, круто взбирающегося на холм переулка Кацура-дзака двор Койясан бецуин не отгораживало ровным счетом ничего, если не считать столба с надписью, валуна, на котором оставляли денежные подношения (горсти мелочи могли лежать там неделями) и машин полицейского участка, с которым небольшой монастырь соседствовал почти дверь в дверь. Молодой (чересчур, по мнению многих, для кого сорок пять лет не возраст) настоятель шутил, что неясно, кто кого охраняет - то ли стражи порядка монахов, то ли те полицейских. Сам хонден* Ишшун-хоши запирал совсем поздно, утверждая, что амулеты людям могут понадобиться в любой час суток, а не от зари до зари; в помещении рядом будущие мико обучались храмовым и индийским танцам. Под раскидистым деревом прятались от дождя и солнца изваяния Каннон и Кобо Дайши.
Долговязый, худой, точно жердь Ишшун-хоши больше походил на своих предшественников с горы Койя времен Воюющих царств*, чем служителя Будды двадцать первого века. Он недавно вернулся с Шикоку, и обветренное лицо настоятеля еще было покрыто красновато-коричневым, неуместным в столице загаром.

----------
* Koyasan Tokyo Betsuin - 高野山東京別院 – буддийский храм школы шингон, посвященный монаху Кукаю.
*shingon - 真言宗 – буквально «школа истинного слова», одна из базовых буддийских школ в Японии, основанная монахом Кукаем (空海). Концентрирует внимание на сутрах, которые происходят от Будды Дайничи-нёрай (Махавайрочаны), тесно связана с синтоизмом, поскольку Дайничи-нёрай (Махавайрочана) означает «Великое сияющее светило», то солнечная богиня Аматэрасу стала в школе шингон одной из манифестаций Будды.
*honden - 本殿 - центральное святилище, где расположено изображение божества, которому посвящен храм.
*sengoku jidai - 戦国時代 – буквально «эпоха воюющих стран», период в истории Японии со второй половины XV (потеря сёгунами Ашикага контроля над страной) до начала XVII века (изгнание последнего сёгуна династии Ашикага из Киото по приказу Оды Нобунаги).

[Орна >>>]

- Я тебя тут подожду, да? - Котонуке как-то разом спал с мордочки еще внизу холма. Хира кивнул:
- Как обычно.
- Да... Ну, я пошел! - и, не дожидаясь долгих прощаний, йокай скользнул в кусты. Подросток проводил его взглядом и стал подниматься по склону, обдумывая предстоящий разговор с наставником.
В дальнем углу двора, как раз наискосок от здания полицейского участка открывался вход на кладбище. Может быть, не самое удачное место, зато тихо, и вода всегда под рукой, потому Ишшин-хоши отвоевал небольшой закуток для бонсаев именно там. Наверное, там должен быть и Ишшин-хоши, но... обязанности настоятеля никогда не бывают малочисленными. Хира вздохнул и направился в административное здание, по пути без особой надежды заглянув в хонден и в уголок для бонсаев. Как ни хотелось ему полюбоваться творениями старшего товарища - сейчас было не до того.
Наставник отыскался в зале для танцев, он сидел в углу, обложившись бухгалтерскими фолиантами (поверх одной стопки лежала электронная «читалка» с сутрами) и, обмахиваясь веером, так как, несмотря на жару, кондиционер не включал, быстро заносил в гроссбух столбики цифр. В повседневных полотняных штанах и длинной нижней рубахе Ишшин-хоши больше походил на послушника, даже светло-серая ракуса не добавляла святости.
Услышав шаги, настоятель поднял обритую голову.
- А, давненько не виделись!
Юноша ощутил некоторое подобие бессилия. В очередной раз. Почему каждая встреча - как экзамен? Достоин - не достоин... Глупо, конечно, но от этого никуда не деться: без Котонуке пусто, одиноко. Даже когда йокай спит под кроватью, не проявляя себя, - он одним своим видом придает Хире стойкость, словно бы говорит: все будет хорошо, я же с тобой! А здесь словно бы чего-то не хватает - будто часть сердца оставил за воротами. Хира коротко поклонился и начал, смущенно и издалека:
- Котонуке просил передать: некто Киёмидзу Акихира совсем отбился от лап. Доброго Вам дня, Ишшин-хоши.
Снова эта неуверенная улыбка.

(+SonGoku)

[SonGoku >>>]

- Приветствую того, кто есть источник просветления! – наставник рассмеялся.
Ему бы не бухгалтерией заниматься, а вколачивать дорожным монашеским посохом учение в головы несведущих... похоже, Ишшин-хоши сам был того же мнения, но обязанности есть обязанности, даже если они далеки от служения.
- Твой хранитель тебе опять докучает?
Вот и пойми, шутит ли он или говорит вполне серьезно.
- Скорее уж, это я докучаю ему, - еще больше смутился Хира.
Ишшин-хоши отодвинул книги; веер в его руке продолжал движения вверх и вниз, без пауз, без спешки, словно ветка на слабом ветру.
- Тебя что-то гнетет, Хира-кун?
- Не совсем.
Стоять уже решительно невозможно, и мальчик опустился напротив монаха.
- Всё так запуталось, мне трудно назвать главное.
Помолчал.
- Я встретил человека, который может то же, что и я. То, чему Вы учили меня, но обстоятельства... были странные. Котонуке обеспокоен, он не хочет, чтобы я общался с ним, но как я могу?! Остаться в стороне? Разве это не безответственность? Хотя что есть ответственность... - он отвел взгляд. - Я повздорил с человеком, от которого надеялся получить помощь. Котонуке не понимает. Разладилось что-то, да еще эта Онибаба - совсем все карты спутала.
Хира поник головой.
Есть люди, рядом с которыми комфортно молчать. Не нужно придумывать, напрягаясь, темы для разговора, волноваться, что сморозишь глупость или что собеседника просто не интересует то, что хочешь ему поведать. А есть люди, с которыми можно беседовать, так же не забивая голову теми же беспокойствами. Ишшин-хоши, похоже, относился сразу к обеим категориям.
А уж направление и виражи его мысли порой ставили в тупик и людей, хорошо с ним знакомых.

(это мы с Орной говорим о духовном)

[Орна >>>]

- Котонуке сказал, почему? – без иронии спросил он.
Наставник ни разу не подвергал сомнению существование капризного баку, но ни разу и не говорил, будто верит в его присутствие. Столкнись они нос к носу, он, похоже, взирал на пожирателя снов со спокойствием Будды. И, возможно, пригласил бы на чай.
- Что - почему? - не понял Хира.
- Котонуке встревожен, но мне показалось, что его пугает не столько ведьма с болот Адачи-га-хара, сколько твой новый знакомый, - пояснил Ишшин-хоши сел удобнее, скрестив ноги.
Жаркий ветер с улицы вяло дергал за бамбуковую занавеску, по улице проехал автобус.
Учитывая неясность - верит наставник в баку или нет, - разговор приобрел некоторую двусмысленность. Говоря "Котонуке", собеседник вполне мог подразумевать "Акихира", но подросток не пожелал вдаваться в такие подробности. Неуверенность заставила его качнуться в сторону ворот, как будто он хотел немедленно встать и уйти, - желание увидеть духа и спросить у него, чем он на самом деле встревожен, было сильно. Но от разговора, который мальчик сам же и затеял, никуда не деться.
- Котонуке встревожен тем, что я не слушаюсь. Если бы не ведьма - это было бы не так уж важно... - и тут страшная догадка пронзила его от макушки до пяток. - Вы хотите сказать, нет никакой Онибабы, а есть Касуджима Йошиэ? Или Вы говорите об этом докторе ведьм, с которым я познакомился? Они с Котонуке вроде подружились... то есть не совсем, но почти.
- Доктор ведьм, вот как? – Ишшин-хоши приподнял брови. – Что же, тут Котонуке виднее...

(+SonGoku)

[SonGoku >>>]

Он налил кипяток в чашку с чайным пакетиком, пододвинул своему юному гостю; обнаженные по локоть руки наставника были точно свиты из коричневых тугих жгутов.
- Онибаба, горная женщина, демон Адачи-га-хары, куродзука... Знаешь, есть история про двух странствующих монахов, которые попросились на ночь в одну горную хижину. Там жила старуха, она им пожаловалась на одиночество. А еще она пряла пряжу. Затем она пошла собрать хворост для очага, но запретила гостям заходить в дальнюю комнату, - держа чашечку на ладони, Ишшин-хоши смотрел в нее, точно искал ответ в горьковатом темно-зеленом напитке. – Разумеется, они туда заглянули. И нашли кости и разлагающиеся человеческие тела.
Монах хмыкнул.
- Куродзука вернулась и, конечно же, рассердилась. Обычно эту притчу рассказывают, чтобы подчеркнуть важность сутр, но меня всегда мучил вопрос... Может ли быть, что в рассказе нет никакого подтекста? А еще говорят, что если долго носить маску демона, она прилипнет к лицу. Может, это и случилось с тем человеком? С Касуджимой?
- Может, - пожал плечами Хира. Он не был уверен, но готовность наставника встать на его сторону успокаивала. Вместе с чаем разливалась по жилам и заставляла думать о хорошем. - Раз Вы считаете, что Котонуке прав, мне не надо соваться в это дело. У меня нет доказательств, и лучше сидеть дома и помалкивать. Я передам Котонуке привет от Вас, Ишшин-хоши, - он будет доволен.
Подросток улыбнулся.
- А что думаешь ты сам? – настоятель аккуратно протер чашку и спрятал платок за пазуху. – Нет желания заглянуть в ту запретную комнату? А вдруг там не только скелет?

(и Орна, ун!)

[Орна >>>]

- Но там ведь есть и скелет! - засмеялся мальчик. - Сам...
Хира задумался. Действительно, так ли уж он хочет во все это вмешиваться? Зачем идти против верного Котонуке, против совета Ишшина, против голоса разума? Какой смысл настаивать на своем, если все вокруг будут недовольны? Абстрактная справедливость? Необходимость спасти мир? Полноте, мы же не в манге живем, зачем нам такие преувеличения? Вопросов больше, чем ответов. Подросток покачал головой.
- Мне интересно поближе познакомиться с тем человеком, доктором ведьм, но какой в этом смысл? Раненому нужна помощь, несведущему - совет, слепому - поводырь, а здоровому и счастливому - не мешать жить так, как нравится. Я не нужен Шимаде Tадаоки, а Котонуке хочет, чтобы я держался подальше от сомнительных происшествий. Этот человек пахнет неприятностями, большими неприятностями, и хранитель встревожен. Может быть, в моей жизни никогда больше не произойдет ничего яркого и значительного, но разве спокойствие Котонуке этого не заслуживает?
Лгать про отца Хира не стал. Соблазнительно сослаться еще и на долг перед семьей, но некрасиво - оттого что лицемерно.
- Тадаоки... необычное имя... – Ишшин-хоши, задумавшись, вывел на половице влажной кистью «верность, преданность» и «увеселение».* - Интересно, так ли уж счастлив и весел тот, кому достался от предков тяжелый дар разговаривать с мертвыми?
Монах перехватил взгляд своего юного друга.
- Полагаю, он откуда-то с севера...
- Вы его знаете?
- Нет, не думаю... - наставник подождал, когда бритоголовый мальчишка принесет свежей воды и опять включит электрический чайник. - Но хотел бы узнать. Старинное имя у человека, который беседует с призраками и мертвецами. Слепые итако* с Осорэ и шаманки из Аомори известны своими способностями. Даже сейчас в деревнях остались ками-сама*. Правда, все они женщины. Может быть, наследственность передала дар не тому?
-------
*то есть кандзи chuu (忠) и kou (興), которые составляют имя Тадаоки.
*itako - イタコ - слепая женщина-шаманка (не обязательно, но как правило) на севере Японии, которая способна общаться с умершими и даже злыми духами, если ей позволяет внутренняя сила. Так же обладает способностями изгонять злых духов. Как правило, старые итако могущественнее молодых.
*kami-sama – 神様 – дословно: «божественное существо», шаманы и медиумы из района Цугару (префектура Аомори), которые ведут жизнь аскетов, занимаются излечением больных и говорят с мертвыми. Они могут быть связаны с определенными синтоистскими святилищами и даже буддийскими храмами или действовать самостоятельно. В отличие от слепых шаманок-итако, которые начинают обучение с детства, ками-сама начинают практику в зрелом возрасте, часто после серьезной болезни или семейного кризиса. Как правило, ками-сама посвящены какому-либо божеству, чаще всего дракону Рьюджину или Фудо мьё-о. Тем же самым словом обозначается вообще любое божество.

(+SonGoku)

[SonGoku >>>]

Сбитый с толку странным поворотом разговора, Хира молчал. Всё может быть, и Ишшину, конечно, виднее, но беседа оттого лишь затягивается... На улице темнеет, где-то в кустах ждет одинокий йокай и, наверняка, уже пошел по второму кругу припоминать, чем подросток не угодил своему хранителю. Еще пару минут назад юноша собирался попрощаться и встать, но теперь он уже не был уверен, что это будет вежливо. Наставник явно сказал не все. Мальчик ждал, вопросительно глядя на собеседника.
- Я не думаю, что могу судить о таких вещах, - наконец, заставил себя ответить Хира. – Познакомить вас?
- Будь так добр. Почему-то мне кажется... – взмахом бумажного веера наставник прогнал мысль, точно надоевшую муху. – Он слепой?
- Нет, не думаю, - Хира потихоньку перенимал непривычную манеру речи. - Выглядит обычным. Я собирался навестить его в четверг после школы. Вам удобно?
- Ты же знаешь, я всегда рад тебе.
Наставник сидел прямой, точно палка, скрестив ноги, на жестком полу, но, похоже, не чувствовал неудобства.
- Скажи, Аки-бойя, чего тебе больше хочется, покоя или нового знания с возможностью помочь людям?
Нить разговора окончательно потеряна, и непривычное сокращение имени вносит лишь еще больше сумятицы. Подросток в очередной раз не понял, чего же на самом деле хотел наставник, и непонятливо сдвинул брови.
- По-моему, только в старинных книгах есть какой-то выбор между тем и этим, - засомневался он. - В жизни все как-то прозаичнее. Покоя нет нигде, даже после смерти, а знания... вся жизнь - одно сплошное получение знаний: сначала развивающие игры, потом школа, училище, если повезет - институт, а напоследок - курсы повышения квалификации до самого конца. И всё - ради помощи людям. Другое дело - онмьёдо, но за это не платят денег, и никто не обещал мне работы онмьёджи. Я, может быть, и хотел бы... но сначала надо уговорить Котонуке! - помолчал. - Может быть, если он увидит хоть какие-то мои успехи на этом поприще - он смягчится. Ему-то надо всего лишь, чтобы я мог позаботиться о себе сам.

(и, разумеется, Орна!)

Сообщение отредактировал SonGoku - 28-05-2012, 10:19

[Орна >>>]

На узкой полочке у стены лежали оранжевые глянцевые мандарины, Ишшин-хоши взял их и сложил в холщовый мешочек.
- Мой подарок для Котонуке, - сказал он, протягивая цитрусы мальчику. - И тебе. Ты страшишься пути, и это нормально. Может быть, небольшой о-сеттай* приободрит и тебя, и йокая?
Кажется, за него уже все решили. Хира с улыбкой поблагодарил наставника и стал прощаться, пообещав зайти за Ишшином в четверг.
Пока Хира решал, как ему быть дальше, Котонуке с азартом гонял по окрестным деревьям голубей и не сразу сообразил, что пора домой.
- Ну как? - поинтересовался он, догоняя задумчиво спускающегося с холма подростка.
- Не знаю, - Хира покачал мешочком. - Это тебе.
Йокай критически оглядел ношу.
- Подношение? - понюхал мешочек. - Что-то сладкое...
- Мандарины, - безразлично отозвался мальчик.
- Это же вкусно! - хранитель сунул хобот внутрь тары и захлюпал, высасывая сок. - Он чего-то от нас хочет?
Хира пожал плечами.
- Может, да, а может, нет, - помолчал. - Сначала он сказал, что лучше не соваться, куда не следует, а потом, что это может дать что-то новое... Я не понял, чего он хотел, но в четверг мы с ним идем к Шимаде. Хочет познакомиться.
- Tы тоже хочешь, - констатировал совершенно очевидный ему факт Котонуке.
- Уже не знаю. Всё так сложно...
- Всё из-за этого Касуджимы?
- И да, и нет. Люди не хотят, чтобы им помогали. Какой смысл вмешиваться?
Вопрос повис в воздухе - йокай увлеченно расправлялся с мандаринами. Хира вздохнул и отправился домой спать.

--------------
*o-settai - 接待 – буквально «совместное ожидание», небольшое безвозмездное подношение паломнику в знак уважения к нему и как своеобразное участие в его паломничестве; это может быть еда, питье, маленький сувенир. Паломник не может отказать дарителю, он обязан принять о-сеттай, но не возбраняется передать подарок другому человеку или оставить в качестве подношения в храме.

(+SonGoku)

[SonGoku >>>]

Токио, Шинджуку, Модо Гакуэн "Кокон" тауэр
6 июля 2015 года, понедельник, вечер

Рука горела, будто он сунул ее в огонь, и болела нещадно. Не помогали ни холодная вода, ни лед. Черно-багровая полоса пораженной ткани расползлась шире, захватывая еще здоровые участки; пятна кровоподтеков складывались в след тележного колеса. Ниже все онемело - кисть, запястье, пальцы отказывались сгибаться.
От болеутоляющих таблеток постоянно клонило в сон. Вероятно, следовало обратиться к врачу, но Сагами опасался, что в больнице попросят рассказать, как все было, а, выслушав, поставят диагноз. Сагами не хотел попасть в сумасшедший дом.
В конце концов, все-таки пришлось носить руку на перевязи. На осторожные вопросы коллег он отвечал, что упал; помогало, но не от вездесущих заботливых (как будто это он был ребенком, а они - коллективной мамашей) учениц.

Джен, отступив от мольберта на несколько шагов назад, придирчиво осматривала переплетение линий, складывающихся в монохромный рисунок. Подходила, делала несколько штрихов, и отходила обратно. Англичанка, конечно, отличалась усердием, что несколько компенсировало хромающую технику, но сегодня в стараниях явно превзошла саму себя. И дело тут было не только в стремлении довести работу до совершенства. Сегодня она выжидала, пока сокурсницы, окружившие молодого преподавателя стайкой щебечущих птиц, не выберут лимит вежливости. Жизнь в Модо Гакуэн шла своим чередом. Без Нанако.

(и Тео)

[Тео >>>]

(с SonGoku)

Губы - истерзанные в порывах отчаяния и оттого вызывающе и неестественно алые - сомкнулись в упрямую тонкую линию. Джен ненавидела сейчас эту культуру, когда чужое горе встречает волну понимающих и несколько виновато отведенных взглядов, без возможности всплыть из глубины души на поверхность и быть высказанным. Первичный шок, охвативший все чувства пожирающим пламенем и оставивший после себя только выгоревшую пустоту, прошел, и теперь по пепелищу, подгоняемый ветром воспоминаний, катился tumbleweed*, сплетенный из боли и страха.
Дженнифер машинально провела рукой по бедру, оставив на светлой джинсе грязно-серую угольную полосу: лист с пугающими смыслом иероглифами лежал, сложенный в четыре раза, в переднем кармане. Постановление явиться в полицию было подобно внезапной пощечине: вроде бы ты знаешь, что не сделал ничего такого, за что бы тебя ударили, но другая сторона, кажется, считает иначе...
- Сагами-сенсей? - внезапная робость осыпала щеки налетом пурпура. - Мне, кажется, нужна ваша помощь.
Он что, икнул от испуга? Похоже, во всяком случае.
- Что-то с работой? – Сагами поправил очки в тонкой, почти невесомой оправе. – Нет, кажется, что нет...
Их проводили неприязненными взглядами из-под длинных челок; в группе начал формироваться кружок с девизом «Sonnō jōi»*
На разноцветных пластиковых стульях в рекреации угнездилась голосистая стайка с отделения fashion design. Трое, надвинув на лица черные непроницаемые визорами, самозабвенно лепили как будто из воздуха сложную многоуровневую фигуру, остальные, мечтательно прикрыв глаза и встопорщенностью шевелюр напоминая обезьянок в горячем источнике, наблюдали в Реальности за результатом. Дальний угол был оккупирован будущими парикмахерами.

-----------------
*tumbleweed - "перекати-поле"
*Sonnō jōi - 尊皇攘夷, - «Слава Императору, изгнать варваров», политический лозунг в 1850-60 гг. в Японии во время Реставрации Мейдзи.

[SonGoku >>>]

- Что случилось?
Дженнифер замешкалась. Может, зря она затеяла этот разговор?.. Англичанка не разделяла общего восторга, коим щедро осыпали однокурсницы (и не только они) молодого преподавателя. На ее вкус, Сагами не помешало бы чуть-чуть брутальности - и во внешности, и в поведении... Тем легче складывалось их общение на уровне "учитель-ученик", не отягощенное ни повышенным вниманием с ее стороны, ни назойливым кокетством. Джен, в отличие от многих, просто искренне любила предмет. И теперь, собираясь посвятить сенсея в трудности личного характера, девушка засомневалась, не сочтет ли тот подобную откровенность попыткой перевести общение в иное русло.
- Я... меня... - узкая ладонь скользнула в карман. Дрожащими руками расправив листок и оставив тщетные попытки справиться с напавшим косноязычием, мисс О'Бриен протянула постановление преподавателю. - Вот.
Она стояла теперь перед Сагами, как школьница в лучших традициях анимэ: потупленный взор больших светлых глаз, встревоженное лицо в огненном ореоле роскошных локонов, чуть ссутуленные болезненно худые плечи, сомкнутые в скорбный замок тонкие длинные пальцы.
- О...
В сухой кондиционированной прохладе слабо верилось, что за треугольными секциями внешней стены царит уже набравшая летнюю мощь жара. Сагами пробежал взглядом по строчкам.
- Тебе нечего опасаться... я думаю. Если хочешь, я могу пойти вместе с тобой.
Каким образом у него вместо утверждений получались вопросы, сказать было трудно. Наверное, врожденный талант.
В первое мгновение Джен отшатнулась от преподавателя, словно тот попросил ее немедленно выйти за него замуж, а не предложил с неуверенной (и, верно, рассчитанной на отрицательный ответ) интонацией сопроводить в участок. Навык устной речи постепенно возвращался к девушке, и англичанка, поначалу излишне эмоционально помотав головой, выдавила:
- Я просто не имела опыта общения с полицией...

(в паре, ага, но я лишь подыгрываю)

[Тео >>>]

(с SonGoku, которая почему-то скромничает)

Ложь. Щедро сдобренная стыдливым румянцем ложь. Несколько лет назад, когда Лондон потрясали молодежные бунты, Дженнифер О'Бриен уже имела несчастье поговорить с копами "до душам". Впрочем, как раз в их представлении души Джен не имела, равно как и совести. По крайней мере, именно так охарактеризовал молодую англичанку пухлый и отчаянно потеющий офицер - хозяин маленькой душной конуры, по недоразумению носящей гордое название "кабинета". Джен предпочитала выкинуть из памяти этот эпизод своей жизни, и теперь опасалась, как бы ее маленький секрет не вскрылся в самый неподходящий момент:
- ... Не имела опыта общения с полицией и совершенно не знаю, как себя вести при разговоре, что стоит надеть... Боже, это все ерунда! Я даже прав своих не знаю.
- Хочешь кофе?
В ответ студентка наградила Сагами долгим недоуменным взглядом. Как предлог, чтобы уйти подальше от любопытных ушей, предложение выглядело разумным, но согласиться с ним означало нажить сейчас - немедленно - несколько десятков недоброжелателей, а отношения Джен с женской частью студенческой общины и без того едва ли можно было назвать хотя бы приятельскими. Единственной подругой была Нанако, за которой из-за их общения моментально закрепилась репутация "странной".
- Хочу, - ответ был неожиданным даже для нее самой.
На губах мелькнула неуверенная улыбка - словно луч солнца на мгновение скользнул по лицу, сделав взгляд более живым и теплым.

[SonGoku >>>]

Кафе на первом этаже называлось Blue square, и имелся в виду именно синий квадрат, если судить по вывеске. Но, если не считать оформления бумажных стаканов, в которых там подавали кофе, и меню, ничего синего внутри не было. Темно-коричневые высокие, под потолок, стеллажи с музыкальными новинками и ярко-красные смешные стойки-столики на одного. У стойки молодая семья с жизнерадостным карапузом выбирали пирожные, а у входа - сам себе человек-оркестр – студент жужжал под нос неслышную другим мелодию.
- Тут сказано – nin-i shutto, - Сагами вернул повестку. – Это значит «добровольная явка».
Он негромко засмеялся, увидев, как на секунду изменилось лицо Джен.
- Извини. Никто не собирается тебя арестовывать, они всего лишь хотят задать дополнительные вопросы. Из-за Ошимы, верно? Говорят, вы с ней подруги.
- Говорят? - рыжие дуги бровей недоуменно взметнулись вверх.
- Разве нет? – удивился сенсей; он поморщился, неловко шевельнув покалеченной левой рукой. – Значит, мне показалось.
- Мы действительно дружим. Дружили, - девушка аккуратно сняла со стаканчика черную крышку. - Но едва ли я знаю про ее жизнь больше, чем кто-либо из группы. Она готова была слушать, а не говорить.
Малыш, воспользовавшись тем, что родители устроили небольшой пир, ринулся на свободу; он успел преодолеть две трети пространства, прежде чем опустился на четвереньки и продолжил свой путь более уверенно, хотя и не всегда по прямой. Юная мама в полосатой майке и укороченных широких брючках время от времени поглядывала, далеко ли уползло дитя, и бессознательно поглаживала вторично округлившийся животик.
- Может быть, полицейские думают, что ты можешь сказать им что-то полезное? – Сагами сделал глоток; черный кофе в его стаканчике был обильно приправлен взбитыми сливками и корицей. – Иностранцы боятся говорить с полицейскими. Почему?

(на пару, ага)

[Тео >>>]

(совместно с SonGoku)

Джен пожала плечами: вряд ли все иностранцы могли похвастаться участием в беспорядках на улицах европейской столицы.
- Наверное, они боятся не понять. Или быть неверно понятыми, - дурацкий ответ на идиотский вопрос.
Проследив взглядом за чужим ребенком, студентка поспешила отвернуться. Когда ее губы коснулись бумажного края, стакан в руках мелко дрожал. В ее комнате на полочке над кроватью, подпирая нестройные ряды книг и папок с эскизами, на самом краю стояла жестяная коробочка, перевязанная зеленой лентой - Дженнифер не знала, ждет ли Нанако мальчика или девочку, - в которой терпеливо дожидался своего маленького хозяина плюшевый джентльмен Teddy, ведь всякий англичанин знает, что у каждого ребенка должен быть свой мишка. Джен почувствовала, как от соли защипало глаза.
Сагами, привычно ссутулившись, он как будто стеснялся, что высок для окружающих, баюкал на коленях левую руку; под глазами лежали пока еще едва заметные тени. Похоже, он не слишком-то много спал в последнее время. Забытый кофе в бумажном стаканчике превращался в бурду, смешиваясь с растаявшим льдом.
- Так мне пойти с тобой? – спросил Сагами.
- Необходимости в этом нет... да и у вас, наверное, найдутся на вечер занятия более интересные, - неуверенно пробормотала девушка, пряча сведенный болезненной гримасой рот за синим стаканчиком. Смотреть на преподавателя она словно боялась, и поэтому взгляд ее беспокойно метался по книжным стелажам: знакомые иероглифы упрямо не желали складываться в слова. Едва ли сенсей обладал даром предвидения, чтобы рассказать ученице о том, что ждет ее за стенами полицейского участка. Самое главное - то, что ее никто и ни в чем не собирается обвинять, - Джен уже уяснила.
- Н-ну... хорошо, - то ли Сагами огорчился, то ли, наоборот, даже обрадовался, что груз снят; он поднялся, чтобы отнести размокший стаканчик к полке для грязной посуды. – Держись.
- Спасибо, - его студентка коротко кивнула и отодвинула стул, вставая.
Уже у выхода, все еще сжимая в руках бумажную чашечку с остывшим черным напитком, она обернулась:
- А вы и правда могли бы?..

[SonGoku >>>]

6 июля 2015 года, понедельник, вечер
Храм Тайэйдзан Рьюзен-джи
Шимомегуро, Мегуро-ку, Токио

Удивили не стайки школьников - небольшие, зато их было поразительно много, - а то, как тихо ребята себя вели. Присмирели даже главные возмутители спокойствия и бунтари, из тех, кто, подражая старшеклассникам, превращает школьную форму в знак протеста. Кто-то еще стоял в одной из трех очередей к длинным, крытым простыми белыми скатертями столам, чтобы оставить свое имя в книге записей, кто-то растерянно теребил в руках белые гвоздики. Несколько девчушек шмыгали носами в сторонке.
- Любимчик, - с отвращением пробормотал Модзумэ себе под нос, перехватил негодующий взгляд старшего напарника и смущенно наморщил нос. - Капитан их спортивной команды.
Сам он в школе не отличался особенными успехами в спорте, считался маменькиным сынком, каковым (что скрывать-то?) и пребывал до окончания старших классов, после чего удивил всех родных и знакомых, подав документы в полицейскую академию. До того предполагалось, что он вступит в семейный бизнес.
- Нашел время думать о подобных вещах, - строго, но негромко отчитал его Накано. – Мы на похоронах, дело не раскрыто, виновные не наказаны.
Полицейские уже отметились около столов, принесли соболезнования семье, выполнили все необходимые формальности. Хотя, похоже, для стойкого и упорного, будто скала, долговязого ханчо за много лет службы эти действия так и не стали обыкновенной рабочей рутиной. Выглядел он мрачн и решительно; оставалось только заранее соболезновать преступникам.
- Не теряй бдительность.
Взрослые собрались внутри,
- Странно. Церемонию сначала назначили в Аояма-согишо... - Модзумэ сверился с записной книжкой. – Это в Минами-Аояма, Минато-ку...
Хмурый Накано стал похож на вулкан Асама, чья серо-черная вершина вздымается над полными жизни зелеными окрестными горами.
- Когда и почему ее перенесли?
Заложив руки в карманы, он внимательно рассматривал людей, строения, кусты, ловил посторонние движения. Скоро уйдет солнце, и осложнит задачу стражам закона.

(+Далара)

[Joseph >>>]

Утопающая в тени вечерних сумерек дорога вела братьев к входу в храм, зажатому между прямоугольниками душной листвы.
Существовало множество мест, в которых смерть имела какой-то особенный плотный запах; даже на шагающего человека похороны накладывали отпечаток неподвижности. Сооружения трепетно замерли, залитые засыпающим светом, рваные мазки облаков неравномерно стягивали небо над Шимомегуро мраморной сеткой. Каменные карашиши* величественно взирали на входящих. В глянцевой глади водоема с высеченными желобами отражалась каменная лестница, ведущая в хонден; будто набросок на бумаге из бамбуковой пульпы, затемненными штрихами пролегала дорожка, окаймленная развесистым кустарником.
- Кому скажешь, что первый день каникул начался с дома с призраками, а закончился похоронами – не поверят, - Токия отправил подобранный камешек в воду. – Ты хорошо знал покойного?
Тадаоки подставил ковшик на длинной ручке под тонкую струю, затем плеснул водой на каменный трон повелителя Дхармы; позеленевший от сырости и времени бронзовый дракон весело скалился, играя с жемчужиной.
- Он умер из-за собственной глупости, - Шимада молитвенно сложил ладони, постоял, опустив взгляд. – Не нужно было лезть в чужую сумку.
Младший брат - он уже заканчивал ритуал, - вскинул голову, разглядывая игру теней на матовых, оставляющих ощущение недавно прошедшего дождя, пластинах крыши.
- Как нам не нужно было лезть в чужой дом? Интересно, что бы ты сказал, окажись тогда Куродзука более находчивой.
Старший бросил на него быстрый взгляд из-под длинной нестриженной челки.
- Возможно, что-то вроде «ama neki kongou zon ni rei»*, - он потер ладонями бледное от бессонных ночей лицо. – Что-то в этом деле не так. Не хватает данных.
Токия лишь вздохнул с немым упреком, выдержал тишину в несколько секунд. Потом сунул руки в карманы и, глядя под ноги, зашагал в сторону храмового здания.
- Из-за глупости или нет, но мне не хочется, чтобы ты оказался на месте погибшего.
Яростный Фудо мьё-о пригвождал братьев грозным взглядом.

-------------------
*karashishi - небесные львы, защищающие от злых духов, символизирующие начало и конец мира.
*ama neki kongou zon ni rei - あまねき金剛尊に礼 - часть обращения к Фудо мьё-о, "о владеющий небесным оружием".

(+Bishop)

[Далара >>>]

- Три дня назад родители позвонили в ритуальное агентство и сказали, что им не по карману оплатить все услуги и что им посоветовали обратиться сюда.
Детективы держались в стороне от всех у стенда, ощетинившегося деревянными табличками-эма* с подписями и рисунками на разный манер. В просторечии таблички не случайно назывались "лошадь", на каждой обязательно присутствовал нарисованный конь – символическая жертва вместо настоящего животного. Младший сотрудник делал вид, что вдумчиво читает написанные там пожелания. Старший не считал нужным изображать что-то. Отсюда хорошо просматривались лестница к хондену и вся площадка перед ней, включая "драконий" прудик и тэмидзуя*.
- Модзумэ-кун, - тихо окликнул Накано подчиненного и кивком указал направление. – Наш новый знакомый соучастник.
- И, кажется, не один.
«Красавчик» вглядывался в толпу. Сгустившиеся черные тени перемешивались с живыми людьми, точно призраки.
- И все-так я не понимаю... – проворчал Модзумэ, чтобы не молчать. – Почему в храм к Фудо мьё-о?
- Похороны – очень дорогое удовольствие в нашей стране, и цена разнится от храма к храму. Семья не самая богатая. Здесь могло оказаться дешевле, - предположил ханчо; его сильно заботила и огорчала эта внезапная смерть настолько юного существа. – Сегодня удачный день, Недвижимый окажет покровительство.
- А... – сказал Модзумэ. И, подумав, добавил: - Ну да. Седьмой день после смерти*.

--------------------
*ema - 絵馬 – буквально «изображение лошади», небольшая деревянная табличка с рисунком какого-нибудь животного, чаще всего коня, на которой пишут молитву или пожелание. Затем эма оставляют в храме, чтобы боги могли прочитать их. Некогда существовала традиция дарить святилищу коня, чтобы сопутствовала удача, в последствии лошадь заменили дощечкой с ее изображением. Эма преимущественно распространены в синтоизме, но сейчас их можно купить и в буддийских храмах.
*temizuya - 手水舎 – буквально «павильон для мытья рук», как правило, небольшой навес, под которым находится каменная чаша для ритуального очищения.
*Фудо мьё-о по версии школы Шингон как один из тринадцати божеств (пять Будд, семь бодхисатв и Фудо мьё-о) является проводником умерших защищает и помогает им первые семь дней после их смерти.

[Joseph >>>]

Двор звенел от напряжения - между землей и небом как будто были туго натянуты струны; люди, призраки, ветер задевали, цеплялись за них, и тончайшие серебристые нити отзывались на каждый их вздох, каждый жест. Темно-синие сумерки загустели, в помещении храма зажгли свет. В металлических корзинах во дворе, в их огненных глотках трещали сухие поленья.
Тадаоки сделал неуверенный шаг, он предпочел бы остаться в тени старых высоких деревьев - не вышло. В городской толпе он чувствовал себя неуютно, а среди людей, что были объединены общим чувством, испытывал состояние, близкое к слепой панике.
Хонден был опутан невидимой остальным участникам огненной сетью: войти - страшно, не войти... как, если ноги сами несут вперед?
Младший брат уже исчез из виду. Он был погружен в собственные мысли; напыжился, словно бочонок с забродившим рисовым солодом и, не оглядываясь, присоединился к одному из горизонтальных рядов, сложенных из фигурок присутствующих - нужно было внести запись в журнал. Затем, желая не выделяться и не оставаться в стороне от сердечного соучастия, Токия и вовсе смешался с толпой.
В янтарном сиянии светильника засыпал похоронный алтарь с пожертвованиями; повсюду стояли вазы с душистыми веточками шикими*.
Морщась от запаха фимиама, ванильным облаком застывшего в воздухе, юноша сложил ладони вместе и совершил поклон. Он неожиданно подумал о крематории – позже ему предстоит принять украшенный катафалк с покойным. А пока что - осязаемое ощущение утраты проносится сквозь каждого присутствующего, заставляет помнить о суетной и бренной жизни и о том, кто лежит в деревянном гробу, так скоротечно покинув мир живых.
Токия смахнул с лица коричневые прядки волос, насыщенные оттенком цветущего каштана из-за местного освещения, и обернулся – то ли вспомнил о брате, то ли отогнал назойливую муху.

-------------
*shikimi - 樒 - разновидность вечнозеленого растения, которым по традиции в религиозных целях украшают алтарь в буддийском храме.

(+Bishop)

[Bishop >>>]

Тадаоки поежился - точно за шиворот опустили ледышку, та скользнула между лопатками, оставляя на коже холодный и влажный след. Кончики пальцев жгло, покалывало. Так хватаешь сдуру оголенный электрический провод, тряханет - и не можешь понять, на каком же ты свете.
Ветер вновь повел широкой ладонью, поддевая когтями струны, и заполнил разноголосой мелодией двор.
В руку сунули джюдзу*, гладкие бусины были приятны на ощупь. Тадаоки - не глядя - благодарно кивнул, намотал их, точно веревку, на запястье.
Полицейские насторожились, как охотничьи псы, на которых сама идет добыча. С нечесаной гривой черных волос и вчерашней щетиной осунувшийся Шимада-старший походил на молодого ворона, еще не сумевшего отвоевать себе место под солнцем и изрядно потрепанного собратьями. Короткие, чуть ниже колена черные мешковатые штаны, нежно зеленая футболка с поросенком - одной линией, в темных очках и с сигарой - на весь живот и кеды в бело-красно-синюю клетку с желтыми шнурками выдавали неуклюжую попытку взъерошенной птицы мимикрировать под человека. Люди не сторонились его, просто, не задумываясь о том, отодвигались, создавая вокруг пузырь напряженного отчуждения.
- Модзумэ, - негромко окликнул подчиненного Накано. – Берем его.
И первым двинулся на перехват. Его младший коллега не заставил себя долго ждать; отсекая путь к отступлению через задний двор храма, подошел прогулочным шагом, но готовый сорваться с места в бег в любую секунду... если, конечно, добыча попытается убежать. Их заметили - и узнали, - когда было уже слишком поздно. Шимада попятился, опустив голову, как провинившийся школьник. Модзумэ поймал его за плечо.
- Пойдешь с нами.
- Но... я не...
- Поговорим в участке, - Модзумэ перехватил упирающуюся добычу за шиворот. - Ты же не хочешь испортить людям похороны?

-------------------------------
*juzu - 数珠 - буддийские четки, обычно из ста восьми бусин.

(minna)

[SonGoku >>>]

6 июля 2015 года, понедельник, вечер
Полицейский участок
Ниши-Шинджуку, 6-1-1, Шинджуку

В комнате для допросов - помещение два на два, стол, в углу небольшая "конторка" для ведущего протокол, - люди ведут себя по-разному. Кто-то, развалившись на стуле, напускным безразличием и бравадой маскирует страх и неуверенность. Кто-то замыкается в себе, будто в панцире. Кто-то сразу падает духом, спасовав перед неизбежностью кары. И еще сотни две вариантов.
- Долго он так сидит?
Старший офицер Модзумэ бросил взгляд на бегущие в левом верхнем углу экрана цифры.
- Вот уже два часа. Даже не шелохнулся. А что?
Руки сложены на коленях, ярко-желтый шнурок развязался, чуть ссутулены плечи и опущена голова - если бы арестант не забывал про бритье по утрам, образцовый ученик, да и только! Вызван к директору школы и пытается вспомнить за собой хоть какую-нибудь провинность.
Судя по взгляду ханчо, Модзумэ следовало бы пройти аттестацию на соответствие должности. Или обрести зачатки рвения. Немедленно.
- При наших уликах, вернее, их отсутствии, если он не признается, нам придется отпустить его... – глава их крошечного подразделения сверился с наручными часами, – ...через сорок пять часов и сорок две минуты. Прокуроры завернут все необоснованные теории. Как и недостаточно обоснованные.
Поросенок с сигарой на нежно-зеленой футболке потерялся в складках ткани – немудрено, если владелец так сутулится. Немытые, сосульками, лохмы занавесили лицо.
- Он тебе симпатичен?
Вот поди пойми, шутит Накано или всерьез. И о чем. Лицо-то у него почти всегда доброе, если только не довести совсем – тогда лучше держаться подальше, пока гроза не пройдет мимо. Модзумэ решил, что время окапываться пока еще не настало.
- Ну-уу... да.
- Будешь изображать хорошего полицейского. Я – плохого. Вперед.

(и Далара, и Bishop)

[Bishop >>>]

Дайго встретил их как избавителей. В воздух чепчиков не швырял, но готов был станцевать от восторга. Возможно - если бы сегодня ему поручили вести допрос, - то старшие коллеги увидели бы необычное зрелище. Стараясь об этом не думать, Модзумэ сел за стол и открыл папку.
- Вы – Шимада Тадаоки, родились 28-го ноября 1990-го года в Шичиноэ, Аомори?
Арестант один раз качнул головой: нет. Модзумэ удивился.
- То есть как?
- В Тенмабаяши...
Чтобы услышать ответ, пришлось напрячь слух. В углу за спиной детективов Дайго что-то лихорадочно набирал на ноутбуке.
- Поселок Тенмабаяши с две тысячи пятого года вошел в состав города Шичиноэ, - наконец, возвестил он.
Накано в извечном строгом костюме живым символом невозможности побега возвышался у двери. С крайним безразличием к происходящему он чистил и шлифовал ногти крошечной пилкой – коим занятием чуть было не заставил изумленных подчиненных испортить все дело. Модзумэ схлопотал ледяной взгляд и поежился. Дайго по уши зарылся в работу.
- Продолжай.
- В 2006-м окончили среднюю школу в Йоцуя?
Полицейские решили принять вялый кивок за согласие – на всякий случай.
- С 2012-го совладелец детективного агентства «Кагецу».
- Что-то вроде...
И вот так - три с лишним часа. Не помогли ни доверительное общение, ни откровенная прессовка. Арестант как будто плотно закрылся от мира за семью дверями. Бронированными, к тому же. Единственное изменение в его внешности произошло с пронзительно желтым шнурком на обувке – его он все же завязал по требованию.
Отчаявшиеся и почти сломленные полицейские совершили тактическое отступление за кофе. Дайго выглядел несчастным школьником после мучительно проваленного экзамена. Его старший товарищ держался лучше, но и его хотелось отправить в горячую ванну и спать. Накано, мрачнее тучи над океаном, своим появлением у столов дорожной полиции перепугал кружок щебечущих девушек в сине-голубой униформе. На него уставились снизу вверх шесть пар округленных глаз. Он молча вернул пилку, которую одалживал, – и ретировался, пока его не успели одарить куском торта. Уничтоженное почти на треть бело-розовое творение кондитеров было водружено в центр стола.

(втроем)

Сообщение отредактировал SonGoku - 22-01-2013, 11:01

[Далара >>>]

Нацуми

Тринадцатилетняя Кавара Нацуми сидела на краю кровати в своей комнате на втором этаже, уложив подбородок поверх скрещенных на столе рук, и пустым взглядом смотрела в учебник. Соломенного цвета обои, кровать, стол, стенной шкаф, окно с балконом шириной в ладонь – вся обстановка. Ни одной плюшевой игрушки. На балконе покачивалось на круглой пластиковой сушилке белье. Круг света от настольной лампы.
Внизу громко спорили и гремели посудой, мать опять до хрипа лаялась с отчимом. Нацуми протянула тонкую, хоть смотри на просвет, руку к желтому, словно яйцо разбили, ноутбуку и провела кончиками пальцев по крышке – надо же, антивирус обновляется даже в спящем режиме. У других девчонок в школе и на занятиях в «Коконе» лаптопы были обклеены стикерами с анимешными персонажами или любимыми айдору. Нацуми хотела бы украсить так и свой, но не знала, как превратить в наклейку сделанную тайком фотографию того, кого хотела бы тут видеть. К тому же, тогда все стали бы задавать вопросы, очень-очень ненужные вопросы. Ей не хотелось подводить Кетсу-сенсея.
Изгой в школе и пугливая птичка дома, девочка превращалась в живчика-колибри только рядом с Кетсу-сенсеем и на занятиях у Сагами-сенсея.
Не глядя, она попыталась сделала глоток апельсинового сока... и обнаружила, что стакан пуст.
Ступенька за ступенькой, осторожно, словно по тонкому льду. В доме всегда шум и спертый воздух, удушье.
«Она корячится для него, жизнь отдает; он содержит ее и никчемную девку от первого брака, все положил на них» - ничего нового. Слова уже не ранят, Нацуми научилась пропускать их мимо ушей. Они ничего не значат в ее будущей жизни – так говорит Кетсу-сенсей. Осторожно, чтобы не нарваться на побои, она выглядывает из-за широкого столба у последней ступени старой деревянной лестницы.

[SonGoku >>>]

Мать сейчас уродливая неуклюжая кукла с большим животом. Внутри нее будущая сестра Нацуми. Полу-сестра. Уже, заранее, ненавистное существо. И жалкое. Эти двое не будут любить ее тоже.
Пустой взгляд, опущенная голова, лицо – бледная маска, Нацуми приготовилась идти к холодильнику, но застыла, не сделав и шага. Вторая составляющая шума исчезла, ругалась только мать, громко, на весь дом. В комнате наверху зазудел оставленный на столе мобильник.
Отчим рабочий человек, большой и крепкий, всегда решительный и резкий, сейчас был похож на сомнамбулу. На марионетку из театра, когда неумелые школьники на экскурсии пытались дергать за нитки и путали руки-ноги. Большая-большая страшная кукла.
Зачем он полез в ящик с ножами? Тот самый набор – из-за него была крупная ссора, слишком дорогой. Мать настояла.
Она стоит у плиты, не видит, не чует угрозы.
Как быстро... Неужели такие вещи происходят мгновенно?
Нацуми рухнула на ступеньку, больно ударилась копчиком и затолкала себе в рот нижний край майки, чтобы не завизжать от страха.
Подвывая и хныкая в майку, она смотрела, как недо-отец разрезает уродливый живот, достает оттуда большой красный ком и что-то творит над ним. Как автомат. Неживой. Весь в крови.
На локтях, ладонях и коленях, что только удавалось подставить, девочка уползла по лестнице назад, в спасительную крошечную комнату и там свернулась тугим клубком. Она не смела закричать – ведь тогда он явится за ней.

- Сенсей!..
- Что, Нацуми? – Кетсу-сенсей откликается всегда.
- Спасите...

Он приехал и вызволил ее, дрожащую, как травинка, отвел, закрывая рукой и полой пиджака от всего мира, вниз. И вызвал полицию.

[Bishop >>>]

Полицейский участок
Ниши-Шинджуку, 6-1-1, Шинджуку
6 июля 2015 года, понедельник, 23:30

Нет ничего, кроме справедливости. Но, что делать, если ты сама не в состоянии принести справедливость? Для начала придется спросить себя, где вы можете найти того, кто поможет вам? Задачка не из простых. Тем не менее, вполне выполнимая.
- Наконец, я вас нашла Шимада-сан! – дзашики-вараши, появилась в комнате, словно призрак из далекого прошлого.
Китоши оглянулся. Крохотная девочка в традиционной одежде - словно кукла-хина* спрыгнула с праздничной полки - казалась здесь еще более неуместной, чем набитый призрачными тенями дом посреди мегаполиса.
- Что стряслось?
- Мне нужна ваша помощь, - девочка выглядела очень грустной и чем-то встревоженной. - Скажите, вы слышали о загадочном убийстве в поместье семьи Тамия?
Доктор кивнул: да.
- Хочешь, чтобы я нашел, кто это сделал?
- Верно. Я хочу, чтобы вы нашли виновного в столь гнусном преступлении, Шимада-сан! Он осквернил дом, который я оберегала. Там, где раньше был свет, ныне осталась лишь тьма.
За единственным - под самым потолком, не окно, а щель в стене, забранная матовым стеклом - давно стемнело, часы над дверью показывали половину двенадцатого. В темном, почти черном зеркале непрозрачного стекла отражался взлохмаченный силуэт арестанта.
Норико сделала глубокий вдох и спросила:
- Вы беретесь расследовать это дело?
- Чем платишь?
- У меня нет ничего ценного, что я могла бы отдать вам, - дзашики-вараши прижала руки к груди и слегка наклонила голову набок, словно о чем-то задумавшись. - Я могу стать духом-хранителем в вашем доме, если вас это устроит в качестве вознаграждения за вашу работу?

---------------------
*hina - 雛人形 – или правильнее hina ningyo, то есть «птичка, куколка», очень нарядная особая кукла, которую выставляют на всеобщее обозрение во время Хина-мацури, Праздника кукол или праздника девочек в третий день третьей луны. В древности в этот день женщины и девушки спускали по реке в плетеных корзинках бумажных кукол, чтобы те унесли с собой злых духов, а вместе с ними болезни и несчастья, которые те вызывали.

(и Нигель)

[SonGoku >>>]

Кажется, Шимада растерялся:
- Но... я живу в агентстве...
Губы Норико тронула легкая улыбка.
- Если вы считаете это место своим домом, тогда почему я должна думать иначе, или вас будет смущать мое присутствие?!
В кармане нашелся блокнот – не бог весть что, но оборотные стороны всех страниц были нежно-абрикосового цвета, - Тадаоки вырвал один лист, завернул в него монету. И обеими руками протянул посетительнице.
- Приглашаю тебя тогда войти в мой дом. Прошу только – если вздумаешь его покинуть, не забирай у меня удачу. Хорошо?
- Я принимаю условия, - произнесла дзашики-вараши, забирая подарок. - Обещаю, что если я когда-нибудь покину ваш дом то, не со зла. Мое имя Норико. Прошу, позаботьтесь обо мне, Шимада-сан!
Оставленная включенной камера за односторонним зеркалом на стене фиксировала все с дотошностью и равнодушием электроники; что подумают люди и как они будут себя чувствовать, когда просмотрят запись, аппаратуре не было никакого дела.
- Ты можешь мне рассказать все, что знаешь?
- Это был человек. Он без труда прошел сквозь барьер, которым я окружила дом, - казалось, что девочка вот-вот заплачет, настолько горькими были те воспоминания, однако она сдерживалась. – Он был очень странным, словно кукла-бунраку*, которую кто-то невидимый дергает за ниточки, и от него шла очень сильная йоки*. Я оказалась бессильна против него и не смогла ничем помочь семье Тамия!
- Человек? – Тадаоки нахмурился, посмотрел на свои руки, кивнул. – Хорошо, не горюй. Отправляйся ко мне, отдохни. Я найду негодяя.
- Благодарю вас, Шимада-сан! - Норико уважительно поклонилась и растворилась в воздухе, будто ее никогда и не было.
Лишь легкий запах полевых цветов напоминал о том, что она была в комнате всего секунду назад.

------------------
*bunraku - 文楽 – иногда нингьё джёрури или «кукольная история», традиционная форма кукольного театра, в котором используются очень сложной конструкции куклы почти в человеческий рост. Изначально слово «бунраку» относилось лишь к основанному в 1612-м году в Осаке театру «Бунракудза» - от имени Уэмуры Бунракукена (植村文楽軒), кукольника и постановщика первых спектаклей. Представление идет под голос певца-гидайю и аккомпанемент на сямисенах и барабанах. По традиции, если соединить вместе возраст главного кукольника, декламатора и старшего мастера игры на сямисэне, то должно получиться более 200 лет.
*yoki - 妖気 – буквально «энергия призраков».

(отыгрывали Нигель и Bishop)

[Далара >>>]

Йоцуя, 3-й чомэ, Араки-чо
6 июля 2015 года, вечер

Раньше - при родителях, но об этом в их доме не было принято говорить, - они ели за большим обеденным столом, "по-европейски", но, оставшись вдвоем, взяли за привычку ужинать на полу, время от времени поглядывая в телевизор. Меню зависело от того, кто из братьев ходил в магазин за готовой едой: старший неизбежно дополнял трапезу множеством разных дессертиков в ярких банках, младший ограничивался якисобой Nissin UFO быстрого приготовления. Надо отдать ему должное – было вкусно.
На экране очередная звезда медиа-мира отвечала на вопросы очередной шуточной викторины под дружный смех зала. Мягкий желтый свет торшера в углу создавал видимость домашнего уюта. За окном пробовала голос первая в этом году цикада.
- Те люди... – Йошиэ набил рот политой соусом жареной лапшой. – В доме Тамийя... у кого-нибудь из них была удалена печень?
Йошиаки уложил палочки на миску и пристально посмотрел на младшего брата. Когда-то они ввели запрет на разговоры дома о работе, но с тех пор, как они стали встречаться почти только здесь и то редко, правило кануло в небытие.
- Почему ты хочешь знать?
Официально они не имели права обсуждать даже друг с другом текущие дела, но формальности внешнего мира уже пятнадцать лет как стали для них чем-то мифическим и необязательным.
- Просто так.
Но – взгляд в угол, и лапшу Йошиэ жует вдруг без должного энтузиазма. Обычно ему не хватает одной порции, а тут возит палочками в миске, ведет раскопки в еде, археолог малолетний... Так дело не пойдет, эти выкрутасы мы уже проходили. Аки изъял из холодильника пакет с соком, налил добавку сначала себе. Потом – в полупустой стакан младшего и поставил демонстративно перед Йошиэ, как знак: «мне нужно твое внимание здесь и сейчас».
- Что тебе известно? Рассказывай.

[Bishop >>>]

Полицейский участок
Ниши-Шинджуку, 6-1-1, Шинджуку
7 июля 2015 года, вторник, 00:45

- Не понимаю... – бормотал младший офицер Дайго Мичио.
Он устроился в помещении смежном с допросной, прожигал взглядом монитор, где бесформенный светлый мазок - словно кто-то задел испачканным в флуоресцентной гуаши большим пальцем экран - завис рядом с Шимадой.
... Хочешь, чтобы я нашел, кто это сделал?...
- Что за шутки? - возмутился Дайго.
- Не смотри на меня, - Модзумэ от дверей изобразил, как глубоко его ранят голословные обвинения коллеги.
В узкой комнатушке, по сравнению с которой допросная казалась просторным залом, они вдвоем-то едва помещались, а когда на пороге возник ханчо, стало совсем тесно. Он окинул сотрудников, понурого арестанта за прозрачным стеклом во всю стену и пятно на мониторе взглядом коршуна и поинтересовался у самого младшего:
- Ты уже оформил заявку в технический отдел?
...Приглашаю тебя тогда войти в мой дом. Прошу только – если вздумаешь его покинуть...
- С кем он там разговаривает?
Светлый блик "рассосался". Дайго - результаты его не удовлетворили - пустил запись с веб-камеры. В помещении воцарилась тишина, подобная той, что бывает перед извержением. У младшего сержанта промелькнула неуместная мысль, что их с Модзумэ непосредственный начальник действительно напоминает вулкан Асама. Высотой, мрачным обликом и количеством жертв в результате активности.
- Не успел...

Сообщение отредактировал Далара - 21-06-2012, 14:29

[SonGoku >>>]

Арестант поднял голову. Из динамика донеслось:
- ...у женщины или ребенка в том доме вырезана ножом печень?
Детективы переглянулись.
- А откуда он узнал? - озвучил их общий вопрос недоумевающий крошка Дайго.
- Перемотай на разговор, - велел Накано и тут же получил исполнение приказа.
В том месте, где на обычной записи красовалось постороннее пятно, стояла круглощекая девочка лет шести, одетая в кимоно – редкость для Токио – абрикосового цвета с вытканными некрупными цветами. Она почти не двигалась, только говорила... беззвучно. По крайней мере, для полицейских наблюдателей.
- Ничего не понимаю, - подвел общую мысль Дайго.
Модзумэ хлопнул дверью – два раза. Один раз, когда пулей вылетел из тесной для тройих человек комнатушки, второй – когда, словно тайфун, ворвался к арестанту в допросную. И навис, как дамоклов меч, над Шимадой.
- Они умерли, не успев совершить добрых дел, - их задержанный не поднимал головы. - И злых тоже. Но своей ранней смертью причинили друзьям и родным слишком сильную боль. Им не пересечь реку Сандзу*.
- Тоже мне - воплощение Кобо Даиши*! - возмущенно фыркнул Дайго.
- Напомни-ка мне, чем занимается это его с... – Накано сверился с записью в черной электронной записной книжке, наследнице таких же маленьких черных полицейских блокнотиков, - господином Кумаиши агентство.
Младший офицер уже открыл рот и даже начал произносить первое слово, когда в наблюдательной стало тесно окончательно и бесповоротно, как в метро в час пик.
- Э-хе, - провозгласил глава участка Анакура с плотоядной ухмылкой некрупного бурого медведика над уже освежеванной рыбкой и отечески похлопал Дайго по плечу. – Что это у нас тут?

--------
*Sanzu-no kawa – (三途の川) – дословно «река трех пересечений», река Сандзу на полуострове Шимокита, префектура Аомори (ранее префектура Муцу) возле горы Осорэ. Считается, что на пути в загробную жизнь мертвец должен пересечь эту реку на седьмой день после смерти. Тот, кто творил в жизни добро, перейдет по мосту, тот, чьи добрые и злые дела уравновешивают друг друга, идут вброд, а творившие зло должны плыть через быстрину, кишащую змеями.
*Kobo Daishi - (弘法大師), то есть «Великий учитель – распространитель закона», посмертный титул-псевдоним монаха Кукая (774 – 835 гг.), религиозного и общественного деятеля Японии, основателя буддийской секты Шингон. В 804-м году Кукай в составе экспедиции из четырех кораблей отправился в Китай, где приобрел богатейшие знания, был принят при дворе и прославился как каллиграф. По возвращению основал первые в Японии общественные школы, принимавшие учеников вне зависимости от их сословия. Считается, что именно он внедрил перенятую у китайцев письменность, как и многое другое. По легенде Кукай не умер, а вошел в глубокий транс в ожидании Будды Майтрейи.

[Bishop >>>]

- Шимада Тадаоки, - без нужды просветил его Накано, который вынужден был терпеть своим начальником человека, чьи поведение и манеры не соответствовали его, Накано, представлениям о норме для полицейского, а порой опасно балансировали на грани фола.
- Как же, как же, помню, он у вас был на той схеме. И что, удалось получить улики или, там, признание?
- Нет. – Старший сержант подобрался. – До меня доходили слухи, что он несколько раз появлялся в участке вместе с преступниками, которых арестовывали, а его всегда отпускали. Вам об этом известно, не так ли?
Анакура проказливо улыбнулся, мол, я знаю один секрет, но ты до него еще не дорос, и перевел взгляд на Шимаду.
- Давно он у вас сидит?
Дайго забеспокоился: не случится ли смертоубийства? Их «красавчик», похоже, был готов растерзать арестанта.
- Со вчерашнего вечера, - он взглянул на часы. – Почти девять часов.
- Подозреваемый замкнулся в своем внутреннем мире. Мы зря тратим на него силы, его нужно отпустить и установить наблюдение.
Нетерпение не из присущих Накано черт, но его можно было понять: со времени общего совещания, скатившегося к абсурдной презентации, прошло больше недели, а дело не двигалось с мертвой точки. Наседали и глумились журналисты. Хотя бы не было новых подростковых смертей – следственная группа тщательно изучала каждый день все сообщения о происшествиях в городе.
- Думаешь? – хмыкнуло ласковым басом начальство. – А по мне, так пусть еще посидит, не вредно.
- Дайго, - велел ханчо, - забери оттуда Модзумэ и отправляйтесь пить кофе. Через двадцать минут – у моего стола.
Сейчас грянет буря. Младшего вымело за дверь комнаты наблюдения, через секунду он появился на экранах.

[Далара >>>]

- В Йоцуя и Шин-Окубо... – маловнятно донеслось из динамика.
- Что?!
- Два разных человека... не один и тот же убийца...
Старший сержант устремил фирменный ледяной взгляд сверху вниз на Анакуру. Тот безмятежно разглядывал поросенка с сигарой на футболке арестанта.
- Шимада ваш информатор?
«Медведик» развернулся к подчиненному и оглядел его с добродушной жалостью.
- Это он-то? Накано-кун, ты чересчур сильно стараешься, ты отдыхай почаще, не то мы рискуем лишиться ценного сотрудника.
- Работа бы шла эффективнее, если бы у меня было больше людей, - отрезал младший по званию.
- Мы уже много раз говорили об этом, - терпеливо, будто общался с ребенком малым, вздохнул Анакура и открыл дверь, обернулся на пороге. – С таким финансированием мы можем только сокращать штат.
Упрямый Накано последовал за ним, на ходу пытаясь донести мысль о недопустимости небрежного отношения к работе полиции, необходимости принятия мер и поддержания уважения к силам правопорядка в глазах граждан. Где-то в середине он натолкнулся на группку патрульных, которые вели в стельку пьяного буйного арестанта в наручниках, и потерял начальство из виду. Но не требуется ищейка, чтобы обнаружить Анакуру. Накано встал перед закрытой дверью дальней кабинки в мужском туалете на втором этаже, оттуда несло крепким дешевым табаком.
- Вы прекрасно знаете, что в здании курить запрещено, - объявил он.
Дверца открылась. Глава участка стоял, опираясь локтем на кафельную стенку, и стряхивал пепел в унитаз.
- Э-хе, донесешь на меня... мне?

[Bishop >>>]

Полицейский участок
Ниши-Шинджуку, 6-1-1, Шинджуку
7 июля 2015 года, вторник, утро

Среди коллег по службе младший сержант Дайго Мичио слыл бесстрашным человеком. Хотя некоторые полагали, что причиной тому нежный возраст и юношеское отсутствие мозгов. Или неумение ими пользоваться. Пару раз он уже получал - для начала по голове бейсбольной битой, повезло, что деревянной, затем выговор от начальства.
Слыть бесстрашным приятно... почему же Дайго вместо криминалистической лаборатории очутился в маленьком закутке, куда, кроме высокого столика, автомата по продаже горячих напитков и пепельницы, с трудом втиснулся человек? Самый младший офицер следственной группы бросил в пластиковый атавизм - на стене красовался плакат с перечеркнутой сигаретой, - жестяной язычок вскрытой банки с «кохи босу»* (без сахара!) и задумался.
Он старательно размышлял об испорченной записи. Мысли - столь же упорно - сворачивали, перекрещивались и свивались в клубок.
Выходило:
- кто-то с чувством юмора и талантом взломал "лёд" защищенной полицейской сети;
Или:
- здесь орудовал свой, с кодом доступа.
Нет, не думать о любителе розыгрышей Модзумэ! Или - думать и искать доказательства.
Помощь следовало искать у криминалистов. Дайго присосался к спасительной узкой баночке; горький крепкий напиток мыслей не прояснял, но зато помогал сконцентрироваться. Настолько помогал, что младший сержант поперхнулся от неожиданности, когда обнаружил в десяти сантиметрах от собственного носа широкие очки в черной оправе на знакомом лице. Прилагались: кудлатая, в овечьих завитушках шевелюра и жилетка извечной невозможной (сегодня сине-желто-черно-зеленая) пестроты. Их обладатель распрямился – ему пришлось нагнуться, чтобы заглянуть в глаза детективу, - неожиданно ловко выхватил у Мичио полупустую черную баночку с большой белой надписью «BLACK» и повертел ее в руках.

----------
* Boss coffee (ボス Bosu) бренд кофе и кофейных напитков, которые компания Suntory продает в пластиковых бутылках и банках.

[Далара >>>]

- Так-так... Им бы стоило продавать их с бесплатными сладостями, - заявил известный сладкоежка Коги. – Ты из-за него такой кислый, или опять получил нагоняй?
- Еще нет, - сознался Дайго. – Но скоро.
- Лапал улики без перчаток, - догадался жизнерадостный криминалист.
То ли обнаружил новый промах крошки-следователя, то ли уже перестал сомневаться, что снова найдет четкие, пригодные к идентификации отпечатки с места преступления в базе данных сотрудников.
- Ну да... а еще, - Дайго принялся загибать пальцы. – Владельца сайта... ну этого, Такахаши, на него зарегистрирован форум любителей городских легенд и квайдана*, не нашел, подозреваемый не сознается. Ну, и кто-то залез в нашу сеть...
- Погоди, не вали все в кучу, утонешь.
Коги разжился банкой кофе – сладкий «кьюкейчу» - для себя и теперь осторожно держал ее кончиками пальцев, потому что горяченная. Черную полупустую он, впрочем, отдавать не спешил.
- С чего ты решил, что у нас взлом?
Дайго подпрыгнул на месте, потом еще раз. Низкорослый младший сержант с трудом доставал макушкой Коги до плеча, что уж говорить о том, чтобы вызволить злополучную банку из вытянутой строго вверх руки.
- Наша сетка... (прыг) ...защищена... (прыг) ...государственным «льдом»! Отдай, а? А на записи... (прыг) ...ерунда.
Криминалист немного повернулся, и спортивная задача сделалась почти невозможной, особенно в этом узком закутке.
- Ерунда это по нашей части. И где она?

-----------------
*kwaidan - 怪談 – или правильнее «кайдан», буквально «таинственные рассказы», истории о призраках, привидениях, духах и бакемоно.

[SonGoku >>>]

Коронер Ямадзаки Тецуо отличался по-детски незамутненной искренней любовью к телесериалам с Asahi TV и исключительно саркастическим взглядом на жизнь. Следует добавить: по первому пункту - он смотрел лишь детективы и время от времени джидай-геки*, по пункту второму – Хосокава из дорожной полиции утверждал, будто видел собственными глазами, как тот улыбался. Один раз. Что едва ли, потому что всему участку Ниши-Шинджуку известно – еще ни одна из многочисленно предпринимаемых попыток застукать коронера с другим выражением лица, кроме неизменного вдумчивого скепсиса, не имела успеха.
А еще от него всегда пахло табаком и мужским одеколоном, хотя ни в курилке, ни на крыше, ни за углом возле въезда в гараж, куда, как старшеклассники, бегали покурить несознательные детективы, он замечен не был. В борьбе высшего руководства с пагубной привычкой сотрудников (данного конкретного) руководство проигрывало.
На Коги он смотрел сверху вниз, хотя следовало бы наоборот; долговязому криминалисту коренастый Ямадзаки едва доставал до плеча. И производил впечатление, будто делает величайшее одолжение, а не явился с отчетом. Младший сержант Дайго в разговор не вступал, так как дулся. Накануне он требовал от коронеров поскорее произвести вскрытие жертвы, а в ответ выслушал нравоучение и лекцию о загруженности патологоанатомов.
Коги же близоруко-недоуменно рассматривал коллегу сквозь очки, но всем видом излучал готовность к свершениям и открытиям.
- И что получилось?
- Смотри сам, - Ямадзаки перекинул ему ридер с уже вставленным инфокристаллом. – В каждом случае орудия убийства разные, способ действия – один.
Он нашел взглядом Дайго – младший сержант притаился за спиной у дылды-криминалиста, - кисло скривил тонкие губы; ниточка аккуратных усов придавала ему неуместно-щегольской вид, делая похожим на актера пятидесятых годов прошлого века.
- У вас, в городе, что, завелась секта, практикующая извращенные жертвоприношения?

----------
*jidai-geki - 時代劇 – буквально «историческая драма», жанр кино и телефильмов, сериалов и спектаклей, действие в которых развивается в определенный исторический период, чаще всего эпоху Эдо, так же популярны Хэйан и ранние годы Мейдзи.

[Bishop >>>]

Токио, Шинджуку-ку, Йоцуя, 4-чомэ
7 июля 2015 года, среда, утро

Шероховатые доски по контрасту с прохладной гладкой изолентой обжигали ладони.
Трех рулончиков не хватило - дом старинный, хозяева не перестраивали его, даже крыша была из ребристого черного сланца; окруженный садом особнячок выделялся среди бетонных строений. Ярко-красные полосы изоляционной ленты разлиновывали деревянные стены. Постового, что обязан был охранять вход, нигде не было видно. То ли сняли - не рано ли? - то ли отлучился, без разницы. Главное, что не мешал.
- Молодой человек, чем это вы тут заняты, а? Вы читать не умеете?
Немолодой обладатель деревенского говора, голубой рубашки с вышитым на нагрудном кармане именем и форменной черной фуражки указывал на желтую ленту с красноречивой надписью: "Не входите, пожалуйста". Откуда только подкрался этот широкоплечий до квадратности, коренастый представитель закона вместе со своим велосипедом? Похож на бульдога. От такого, пожалуй, и не убежишь – догонит. А уж если схватит, то все, не вырвешься.
Йошиэ глянул через плечо и - продолжил заклеивать щели.
- А по-вашему, на что это похоже?
Изнутри тянуло морозом, ледяной дом, что снаружи обшит досками и накрыт черепицей, притаился, его нынешние обитатели ждали лишь удобного случая, чтобы выползти на свободу. Они все еще были внутри.

[Далара >>>]

Трудно ждать от токийского патрульного понимания в таких вопросах. Его вообще мало от кого можно ждать в поднятом на универсальный для всего мира уровень мегаполиса. Охранитель порядка наклонился к Йошиэ с непривычным сочувствием.
- У каждого есть свое дело, и именно его он должен исполнять. А вы, молодой человек, занимаетесь делом не своим вместо того, чтобы позвать нужных людей.
- Мало времени, - Йошиэ прихлопнул серебристо-морозный тонкий усик тумана, что пробился сквозь незамеченную раньше щель; двойной слой липкой ленты и надежда успеть, вот и все, что ему оставалось.
Касуджима протянул последний моток настырному постовому - все равно не оставит в покое, все проверено и не раз, так пускай от него будет польза.
- Помогите. Потом я схожу в любой храм, на ваш выбор.
Острый лучик звезды - брат привез о-мияге* из Киото, и с тех пор Йошиэ таскал металлический пентакль на шее, - больно врезался в кожу. Полицейский покосился на амулет с интересом и взял скотч.
- Сынок, покажи-ка мне руки.
За стеной кто-то скребся, почти на грани слышимости, точно мыши в амбаре. Йошиэ продемонстрировал чистую – если не считать пары давних шрамов – кожу на запястьях.
- Рукава закатать? – мрачно полюбопытствовал он.
- Я бы еще на плечи и спину твою полюбовался, - сообщил правоохранитель. – Но так и быть, не стану на этот раз. Но ты имей в виду – ты у меня на примете. Нехорошее дело свершилось там, внутри, а.
И полицейский скрупулезно взялся помогать заклеивать красной лентой малейшие щели.

-------------------------
*omiyage - お土産 – буквально «продукт земли», часто переводят как сувенир, хотя суть о-мияге несколько специфичнее. Из поездок или с посещения необычных торжеств принято привозить небольшие подарки, как правило, сласти местного производства, но так же жто могут быть амулеты из храмов.

[SonGoku >>>]

Полицейский участок
Ниши-Шинджуку, 6-1-1, Шинджуку
7 июля 2015 года, вторник, 15:30

Дело было за малым... Модзумэ не рискнул сунуться к криминалистам: неприступный Табата подозрительно относился к любому, кто осмеливался нарушить границы вверенного ему отдела, а энергию маленькой Рисуко можно будет использовать в мирных целях, если по какой-то причине вдруг отключится БН-600 «Монджу».
Жертву следовало отловить на нейтральной территории и застигнуть врасплох.
Модзумэ сел в засаду. Он с гораздо большим удовольствием в нее бы залег, но боялся заснуть; сказывались ночные бдения. Кроме того, в закуток с автоматиком по продаже напитков не влезал даже стул, что уж говорить о диване.
От вчерашней выволочки еще пощипывало щеки и уши, ханчо, как всегда, был весом, конкретен и не выбирал выражений. Хорошо еще, подождал, когда шеф Анакура выйдет из кабинета. А от долгого сидения в Реальности видение становилось двойным безо всякой мистики. Модзумэ вскрывал третью баночку с кофе, когда в коридоре услышал, как кто-то выводит мелодию – немузыкально, зато с большим чувством.
Обладатель голоса не заставил себя долго ждать, вывернул из-за угла. Шут гороховый всего участка. Ведь если ж одеть и причесать нормально, получится вполне приличный человек, мог бы даже иметь популярность у девушек. А так оставалось только краснеть за него в присутствии посторонних. Особенно Модзумэ убивали разноцветные мишки на кедах.
- Привет трудягам, - бросил Коги и принялся рыться по карманам в поисках мелочи.
Модзумэ сделал глубокий вдох, будто собирался нырнуть в глубокую мутную воду... но, по сути, так оно и было. Он вытряхнул из портмоне монетки и протянул их криминалисту; на душе было противно и томно.

[Далара >>>]

Шут средним пальцем подтолкнул уродливые очки вверх на переносицу и посмотрел на деньги, словно ему прямо в постель принесли улики. На Модзумэ, снова на деньги.
- Под пятьдесят процентов? – уточнил он недоверчиво.
- Не дури, отдашь, когда сможешь.
В залитое пластиком отделение, где обычно носят водительскую лицензию, была сунута фотография: две похожие друг на друга (и на хозяина бумажника заодно) девчонки хихикали в объектив. Модзумэ перехватил взгляд почти-собеседника.
- Мои сестры.
- Милашки, - неохотно расщедрился на комплимент Коги. – Старшие, младшие?
Он все-таки взял монеты и уже вскрывал красную жестяную банку кофе.
- Обе младше, - Шигенори легонько щелкнул по фотографии ногтем. – В головах полный хаос. Одна все никак не может попасть замуж, а вторая в университет.
За окном хлынул дождь, но внутри помещения оставалось по-прежнему солнечно.
Долговязый криминалист с хлюпаньем втянул в себя сладкую жидкость и стал похож на довольную мохнатую ламу.
- Может, им поменяться местами, и все получится? – предложил он.
Они обсудили разные варианты, неизменно приходя к выводу, что младшие братья и сестры – неодолимое зло, данное нам в ощущениях. И от них не избавишься, да порой и не очень-то хочется. Модзумэ геройски расправился с очередной порцией кофе и спросил:
- У тебя, вроде, тоже сестра?
- Брат, - без раздумий поправил Коги.
Критический момент напряженной тишины.
- А здорово ты меня подловил, прямо как допросе, - расхохотался вдруг криминалист и отсалютовал банкой. – Отлично работают эти ваши штучки.
Может, лучше бы обозлился и напрямую дал в глаз?

[Тео >>>]

Полицейский участок
Ниши-Шинджуку, 6-1-1, Шинджуку
7 июля 2015 года, вторник, 17:00

Удобство не предполагалось, но на узких скамьях при желании можно было устроиться с некоторым минимумом комфорта. Темный пол и мышиного цвета стены - никаких ярких пятен, если не считать за таковое голубую форменную рубашку дежурного офицера за конторкой у двери к лифтам, - не способствовали улучшению настроения.
Джен шумно сглотнула. Одернула синюю тартановую юбку, неожиданно показавшуюся слишком - непозволительно - короткой, хотя подол заканчивался всего на пол-ладони выше колена; поправила легкую, почти невесомую белую блузу - верхняя продолговатая лазуритовая пуговица так и норовила выскочить из петли.
Неуверенным шагом, будто отмеривая расстояние до эшафота, девушка приблизилась к конторке:
- Здравствуйте. Извините, вы не могли бы мне помочь? - она протянула офицеру листок.
Скорее всего, той было за двадцать пять, но смешливая курносая девица с ямочками на щеках рядом с Джен выглядела юной куклой. Она из последних сил пыталась сохранить невозмутимую серьезность, но природная живость характера брала свое. На узком бэйдже указывалось, что ее фамилия Йошиока, что ей подходило как нельзя лучше*.
- Обуриен Дженифа... – офицер одарила посетительницу улыбкой. – Вам на третий этаж.

--------------
*Yoshioka - 喜岡 – буквально «предаваться веселью на холме».

[SonGoku >>>]

Случившееся за последние сутки вывело Токию из равновесия. Идти прямиком в агентство за поддержкой к Кумаиши – отважное решение, но от того же не столь привлекательное (участь получить в лоб младшего Шимаду сейчас не прельщала) поэтому он решился действовать иначе: отправиться в участок и дождаться брата, чем и занимался последние двенадцать часов.
Телефон с пропущенными звонками все это время был в его руке, и Токия – долгое отсутствие Тадаоки его не на шутку встревожило, - поглядывал на часы, как будто это могло ускорить или скрасить ожидание.
Иногда он поднимался, начинал ходить вдоль стены, чтобы не уснуть и хоть как-то разделить с братом незавидное положение, в котором тот оказался; иногда выходил на улицу, доставал пачку сигарет, но тут же возвращался назад – когда еще представится случай, только появись аники в коридоре, вырвать его из цепких лап полицейский и уйти отсюда. Главное, чтобы появился.
Сонный, утомленный, он неподвижно сидел в углу и раздражался от каждого звука: угнетали не столько шаги, нарушающие тишину, сколько собственное молчание. Глаза подводили - слипались, и смертельно хотелось спать.

Миновав несколько лестничных пролетов (подниматься на лифте Джен не захотела, пытаясь хоть на минуту отсрочить момент, когда ей придется войти в кабинет), англичанка оказалась в коридоре третьего этажа. Нужная дверь, к ее великому сожалению, обнаружилась почти сразу. Набрав в грудь побольше воздуха - так, словно готовилась преодолеть стометровую дистанцию под водой не выныривая, - девушка постучала.
- Хаааай... – раздалось изнутри; что-то было в этом возгласе деревенское.

[Тео >>>]

Рядом остановился молодой человек в щегольской голубой униформе с белыми аксельбантами - дорожная полиция, если судить по зажатому под локтем мотоциклетному шлему.
- Лучше сразу входить, - посоветовал он. – А то будете ждать разрешения до смены власти. Вы к кому?
- Я к... Мод-зу-мэ Ши-ге-но-ри, - старательно, по слогам выговаривая имя, ответила англичанка, чувствуя себя крайне неуютно. Следуя нежданному совету, приотворила дверь и обернулась: - Спасибо.
- Да пожалуйста!
Ее уверяли, что все японцы уважительно относятся к чужому жизненному пространству. Или наврали, или конкретно этот всклокоченный абориген не утруждал себя нормами местного приличия, то ли как-то иначе понимал термин. Во всяком случае, он сунулся следом за Джен, так что едва не втолкнул ее в кабинет. В комнате было как-то... голо. Контора небольшой фирмы среднего достатка, а не полицейский участок; одинаковые столы, одинаковые офисные кресла, канцелярские принадлежности, ноутбуки.
Только странно здесь смотрятся зеленые ветки, украшенные полосками разноцветной бумаги.
Разнообразие и цвет вносила и плюшевая игрушка, пристроенная на невысокой перегородке. Джен не могла определиться, что в открывшейся картине смущает взор больше: это оранжевое чудо в голубом колпачке или офицер, сидящий за столом по левую руку от входа, - тот самый "эльфийский принц", с которым она беседовала несколькими днями ранее. Имени его девушка не помнила абсолютно и искренне надеялась, что Модзумэ не он. Выбор у нее, в принципе, был не так уж велик – либо остроухий красавчик с томным взором, либо его коротышка-сосед, больше всего напоминавший взъерошенного ежа, которого хозяин сада застукал за покражей спелых яблок и насильственно выставил за ограду.

[SonGoku >>>]

- Ой! – сказал громко «ёжик».
- Благодарю, что пришли, - промурлыкало «его высочество».
В дверном проеме изнемогал от любознательности офицер дорожной полиции. О'Бриен, в свою очередь, изобразила на лице некое подобие улыбки (мученическое выражение глаз свело ее усилия на нет), и, откинув за плечи две тугие косички, преодолела последний метр, отделявший ее от стола Модзумэ. Застыла в нерешительности: похоже, что стулья в этом "милом" заведении предназначались только для сотрудников.
Место все же нашлось, но не здесь, а в комнате дальше по коридору. Встопорщенный любитель чужих яблок и дорожный патруль, откликавшийся на имя Пипо-кун* ко всеобщему, но непонятному Джен ликованию, увязались за ними, но были безжалостно изгнаны «принцем».
- Здесь никто нам не помешает, - Модзумэ указал на один из двух стульев, друг напротив друга у еще более простого стола в центре. – Поскольку вы пришли добровольно, запись вестись не будет.
Почему-то в его речи подразумевалось «пока».
- И на том спасибо, - буркнула девушка, присаживаясь на край сидения. Разместив на коленях вязаную сумочку на несколько тонов темнее клетчатой ткани юбки, она подалась чуть вперед: - Чем могу быть полезна?
Показалось или он, правда, чем-то расстроен?
- Ошима Нанако, - сказал «эльф». – Вы сказали, что о ее планах на вечер вам было ничего неизвестно.
Ощущение замкнутого пространства повисло как раз над столом, который разделял собеседников. Кондиционер исправно гнал прохладный сухой воздух, за темным непрозрачным стеклом не шевелились тени; кажется, в смежной комнате никого не было. А еще пахло чем-то странным... храмовыми благовониями, вроде бы.

------------------
*Pepo-kun – «PE(ople) PO(lice)», талисман токийской полиции.

[Тео >>>]

- Д-да, - Джен дополнила свое, вышедшее не слишком уверенным, согласие энергичным кивком головы. - Мне действительно ничего не было известно о ее планах на вечер.
Она всматривалась в лицо офицера, как будто то представляло собой лакмусовую бумажку для определения степени его удовлетворенности данными ответами.
- «Ты где?», - процитировал красавчик; тень скорби, омрачавшая безупречное чело, придавала ему больше шарма. – «Я тебя заждалась». Госпожа Ошима послала вам смс в тот самый вечер.
- Ах, это... у нас просто был уговор, - начала Джен довольно бодро, впрочем, секундного раздумья хватило для осознания - объяснить, для чего была нужна треклятая смс, в условиях, когда тебя "взяли на карандаш", будет сложно. Поэтому дальше ее речь стала в изрядной степени сумбурной. Путаясь в словах и временах, англичанка попыталась донести до офицера полиции светлую мысль о том, как нелегко приходится девушке ее внешности в ночных клубах и к каким уловкам порою приходится прибегать. - Поэтому я попросила Ошиму прислать мне это сообщение. Мы не собирались встречаться на самом деле, - студентка немигающе уставилась на своего собеседника. Поверил ли?
Понять трудно, потому что Модзумэ сказал: «sou desu ne...» и что-то черкнул в распечатке. Писал он быстро и почему-то карандашом.
- Вы сказали, что госпожа Ошима «всего лишь соседка», вы про это тоже солгали?
Ну уж дудки! К чему он клонит?! Возможно, память у Дженнифер была и не слишком хороша, но тот самый разговор девушка запомнила, наверное, слово в слово.
- Я действительно так сказала? - стараясь сохранить видимую невозмутимость, ответила Джен вопросом на вопрос. Пальцы, однако, нервно теребили застежку сумки. - Мне казалось, что на ваш вопрос, знаю ли я Ошиму, я ответила, что она моя соседка. И это правда.
- Хорошо.

[SonGoku >>>]

Новый росчерк.
- Не подруга?
- Подруга.
- Хорошо.
Некоторое время они играли в эту незамысловатую игру, то ли стараясь выбить друг у друга почву из-под ног, то ли скрыть, что каждому из них (может быть) известно чуть больше, чем собеседнику. «Принц» был вежлив, только печален, но сохранял градус легкой скорби неизменным на протяжении всей беседы. И исправно делал пометки после каждого вопроса.
- Спасибо, - наконец, сказал он.
Девушка бросила на полицейского быстрый недоверчивый взгляд:
- Я могу идти?
- Разумеется, - он поднялся со стула. – Благодарю за содействие.
Окружение чуть-чуть смазывало первое впечатление, а быть может, он просто устал. И, похоже, не выспался.
- И что, вы даже не спросите, что я делала в тот вечер? - Джен нахмурилась: по крайней мере, правдивость ее ответа на этот вопрос мог подтвердить, как минимум, один человек.
- А что вы делали в тот вечер? – с неожиданным интересом спросил «принц».
- Была в баре с другом, - бросила юная особа с каким-то непонятным раздражением, словно не она сама побудила Модзумэ задать этот вопрос. Испугавшись, насколько резко прозвенел ее голос, она продолжила уже на порядок мягче: - В арт-баре «Лимон». Мы пробыли там какое-то время... потом гуляли по городу.
"Мы гуляли по городу, а в это время бедная Нана-тян... "- мысль раскаленным металлом прижгла сердце. Если бы они с Нанако действительно встретились тем вечером, возможно, подруга осталась бы жива.

[Bishop >>>]

Джен от всей души пожалела, что решила воспользоваться лифтом. Ее личное пространство было невольно нарушено "попутчиком" - кабина оказалась слишком тесной. И хотя мужчина был совсем в этом не виноват, девушка чувствовала, что ненавидит этого случайного нарушителя границ. Длинные немытые волосы слиплись в черные сосульки, занавесили лицо, кто и что – не разобрать. На несвежей футболке цвета мяты дымил сигарой поросенок-мафиози. Вдобавок ко всему, от него – от соседа, не от хрюшки, - не слишком приятно пахло. Не добавляло настроения и мгновение "мини-позора": японец был вынужден нажать кнопку закрытия дверей, про которую Дженнифер даже не вспомнила. В общем, тот десяток секунд, которые занял спуск на первый этаж, показался девушке вечностью.
- Извините...
Она на короткое мгновение отвлеклась от созерцания собственных балеток: взгляд безжалостной серой стрелой уперся в незнакомца. Белесые брови сошлись к переносице, придавая лицу выражение скорбного замешательства. Недоуменно пожав плечами, Джен снова опустила голову.

Сонный взгляд метнулся к дверному проему, откуда доносился звук остановившегося лифта – Токия опустил лицо, разглаживая ладонями болезненную бледность, и поморщился, словно все это время находился в полной темноте, а сейчас тусклый свет лампы слепил глаза.
Он снова посмотрел на время – кажется, задремать не удалось. Потом нетерпеливо поднялся, и почему-то в этот момент холод от плеч, отекших за время ожидания, пробежал по всему телу.

[Тео >>>]

Двери бесшумно разъехались в стороны, впуская в кабину - слава богу! - прохладный воздух. Сложно сказать, стремление поскорее выйти на улицу вообще или же желание поскрее избавиться от неприятного соседства заставило Джен с проворностью, выходящей за рамки приличного поведения, покинуть лифт. Такая спешка сыграла с девушкой злую шутку: встреча локтя с дверным косяком оказалась довольно чувствительной. Досадливо зашипев, англичанка потерла ушибленную руку. Ну что за невезение?.. Взвинченная разговором с эльфоподобным офицером, толком не понимающая, к чему ведут все распросы, О'Бриен испытывала неприязнь буквально ко всему вокруг, и суровая реальность, казалось, отвечала ей ровно тем же.

Младший Шимада, что теперь шагал навстречу распахнувшимся дверям лифта – руки в карманах куртки, голова опущена - был похож на брошенного побитого птенца. Конечно, появление брата его приободрило; он даже чуть улыбнулся, понимая, что Тадаоки понадобится если не временный покой (на сон и сытный обед им обоим рассчитывать вряд ли приходилось), то помощь в дальнейшем расследовании.
- Ну, наконец-то, - Токия остановился с таким видом, словно собирался прямо сейчас взять низкий старт и вместе с братом поскорее сбежать отсюда.

[Bishop >>>]

Мир был как набор коробок - самых разных размеров, от крохотных до больших, вложенных одна в другую, - и в одной из них прятался он. Люди-куклы, их маленькие игрушечные пожитки, их дома, все упаковано, перевязано лентами, ждет, когда неведомый кто-то их достанет, расставит на полке. У коробки-плафона лампы на потолке вилась очень сердитая бабочка.
- Идем, - Тадаоки моргнул, точно филин. - Не хочу больше здесь оставаться.
Младший брат кивнул, двинулся вперед, шаркая ногами. Пространство за большими дверьми полицейского участка мнилось ему безграничным и наполненным свежим утренним воздухом - то, что им обоим сейчас было нужно. Казалось, солнечный свет будет настолько осязаем, что с первым шагом на волю хрусталиками застынет на их изнуренных лицах.
- Чего они хотели?
В раскаленной духовке КПЗ густой воздух можно было резать ножом, и в прохладу лифта окунуться - хоть на несколько коротких минут, - словно в воду, это как подарок небес. А затем ждет уличная жара, что пахнет пересоленной морской водой, йодом и цветами.
- Все очень плохо, - Тадаоки обеими руками крепко растер лицо, уколол ладони об отросшую щетину. - Я не вижу убийцу, она где-то прячется.
У дверей застыл с длинной палкой в руках полицейский.

[SonGoku >>>]

Культурный шок, который неминуемо, вне зависимости от подготовки и восприимчивости настигает людей на первых шагах по аэропорту, прячась в кабинках улыбчивых инспекторов иммиграционной службы или вместе с веселыми таможенниками, больше похожими на рыночных зазывал, накидываясь, как тигр из засады, на измотанных длительным перелетом гостей страны, в случае с Джен получил совсем уж неожиданное развитие. Но сначала два слова о восприятии. Есть три способа (возможно, и больше, но сейчас мы рассматриваем только базовые) пережить встречу с новым: окинуть его холодным пустым взором оловянных глаз, сделать вид, что тебе все равно, но в душе пережить настоящую бурю, или безрассудно и без оглядки открыться. Первая категория безнадежна, эти люди могут изъездить земной шар вдоль и поперек, встречая новый рассвет в другом городе, но так никогда и не выкарабкаться из скорлупы толщиной в танковую броню. Те, кто входит в следующую группу, еще не потеряны... при условии, если не станут так отчаянно цепляться за замыленные образы и впечатанные (может, и верно написанным, но без осмысления воспринятым) понятия. Третьей группе следует опасаться лишь восторженного экстаза, в который они могут впасть от увиденного.
Белый мопед с кокетливыми розовыми бантиками на стойке зеркала заднего вида вежливо протарахтел мимо прохожих и был абсолютно безжалостно брошен на газон. Прикатившее на нем существо одернуло юбку, поправило гриву оранжево-красных кудрей и, держа на сгибе локтя одной руки необъятную сумку, а в кулаке второй сжимая рукописный плакат, решительно прошагало к входу. По дороге оно легким движением могучего плеча отодвинуло попавшегося ему под ноги патрульного, хихикнуло, извинилось и метнуло оценивающий игривый взгляд подведенных коричневым глаз.

[Тео >>>]

Джен еще в детстве учили, что некрасиво таращиться на незнакомых людей, как бы они ни выглядели. Camden Town, где за излишне пристальный взгляд можно было потом очень долго и не всегда успешно рассыпаться в извинениях, объяснил это правило уже наглядно, едва не в буквальном смысле вбив в голову простую истину - люди даже очень эпатажной внешности не всегда рады повышенному вниманию со стороны окружающих. Несмотря на это, на некоторое время англичанка застыла, ошарашенно уставившись на возникшее между ней и вожделенной дверью "препятствие". Место действия и данный персонаж явно никак не желали увязываться в ее бедной голове в единое целое.

- Кензо! – подал голос недавний сосед Джен по лифту.
Цветастое недоразумение тормознулось, едва не сломав высоченный каблук; плакатик, на котором от руки было выведено: «Очистим Шинджуку от мусора!» и поставлено несколько восклицательных знаков, в его руке казался веером.
– Кензо, что на этот раз?
В ответ на них была вылита лавина возгласов и слезный водопад, из чего стало ясно, что проблема у жалобщи... цы?.. более насущна, чем у многих других. Меньше всего красно-оранжевое чудо волновала проблема вывоза мусорных пакетов. Гораздо большее она... он... оно жаждало сделать улицы второго квартала безопаснее.

[SonGoku >>>]

К концу дня дитя Туманного Альбиона соображала уже очень плохо, поэтому поток иностранных слов, слившийся в единую и категорически неусваиваемую мозгом кашу, подстегнул О'Бриен к скорейшему решению дилеммы - обойти этот ходячий (а если точнее, на данный момент стоячий у нее на пути и, похоже, не собирающийся куда либо более передвигаться) образец экстравагантности справа или слева. Обогнув голосящее существо, Дженнифер миновала стеклянные двери и оказалась на улице. Темное небо, подсвеченное маревом неоновых вывесок, словно причудливым закатом; густой, влажный и тяжелый воздух, окутывающий многоголосием вечерних звуков, - неожиданно принесли успокоение, словно не было этой изнурительной двухчасовой беседы в тесном и лаконичном пространстве полицейского кабинета с красавчиком-офицером в роли мудрого удава и с ней в роли подопытного кролика.

Кензо вытолкали наружу, и он(а) там внес(ла) предложение: пойти и немедленно расчистить от скверны рассадник зла и скопище тлетворного влияния. Ей посоветовали заткнуться и пойти в известное место. Пышнотелая манифестантка согласилась на предложение с таким энтузиазмом, что обеспокоился даже ранее невозмутимый постовой у двери.
- Джен-тян?
Парни тоже остановились рядом; тот, что был в майке с сумрачным поросенком, судорожно обшаривал карманы – будто что-то забыл.
- Джен-тян, все в порядке?
Та недоуменно потрясла головой, будто отгоняя видение. Нет, это действительно был сенсей. Сагами сейчас меньше походил на преподавателя и больше на завсегдатая пятачка у Южного выхода, хотя по-прежнему не знал, куда деть старомодный портфель. Случайно проходил мимо? Или ждал ее?..

[Тео >>>]

- Да-а-а, спасибо, - ответ прозвучал не слишком уверенно. Девушка остановилась, привычно спрятав руки за спину, - как всегда делала, когда не знала, как поступить. - Не ожидала увидеть вас здесь...
- В деканате сказали, что тебе нужно заполнить бумаги, - Сагами полез в пухлый, расползающийся под давлением содержимого портфель, пытаясь в тусклом желтом свете уличного фонаря отыскать нужную папку. – Я подумал, что все равно...
Он запнулся.
- То есть... я решил, что могу передать их тебе. Вот, держи.
Значит, ждал...
- Ого, - Джен перелистала пачку, насчитав с десяток листов, - и в какой срок это необходимо сделать?
- Говорят, что до завтра. До обеда нужно сдать в деканат.
Студентка тяжело вздохнула. Она сейчас и говорила-то с трудом, а теперь ей предстояло провести несколько часов за кипой бюрократической макулатуры.
- Спасибо... - взгляд, впрочем, был далек от благодарного. - Похоже, планы на вечер радикально меняются.
Еще один долгий, печальный вздох измученного человека. Почему именно сегодня, когда больше всего хочется отдохнуть и расслабиться?
- Проводить тебя до метро?
Прохожих в этот час становилось все меньше, люди перекочевали ближе к станции. Кто решил пройтись по магазинам, кто встал в очередь на автобус, кто спешил занять место в многочисленных ресторанчиках, кафе и барах. Еще, может быть, полчаса, и вся станция, как огромный старинный многоэтажный речной пароход возьмет курс на веселье.
Джен отрицательно покачала головой:
- Наверное, нет, - виноватая улыбка, - Вы и так делаете для меня очень много, мне неловко пользоваться вашей добротой, Сагами-сенсей.

[Кысь >>>]

Кафе Brooklyn Parlor
3-1-26 Шинджуку, Шинджуку-ку, Токио
7 июля 2015 года, вторник, 19-30

Расположились в небольшом уютном кафе, выбранном из-за ярких ламп и большого незанятого стола. Аюму заказал что-то сложное, в высоком стакане, украшенном клубникой, вафельными трубочками и пластмассовыми сердечками на зубочистках, но на поверку - обычный охлажденный кофе с разноцветным мороженным вместо ледяных кубиков. У будущего актера оказался целый набор разноцветных фломастеров, которыми он расчерчивал незаполненные документы, и которые энергично стирал с заполненных.
- У тебя нет именной печати, да? - вопрос прозвучал немного невнятно: Аюму взял фломастер в зубы и потянулся за кофе.
- Нет, - подтвердила Дженнифер, - а надо?
Сознание никак не желало сосредотачиваться на поставленной задаче, в мыслях девушка постоянно возвращалась к разговору с Модзумэ: вот на этот вопрос надо было ответить иначе, дать больше подробностей, а здесь, наоборот, моно было промолчать, но сказала лишнего... Эту беседу в полиции невозможно было "переписать" или "пережить заново" (последнего, впрочем, и не хотелось), и анализировать все свои ошибки, по большому счету, было занятием неблагодарным и почти лишенным смысла, тем не менее...
- Тебя когда-нибудь допрашивали?..
- Родители, - почесал в голове Аюму. Щедро сдобренные гелем волосы качались как иглы. - Они все искали того урода, который со мной это сделал. Так - нет.
Он снова опустил голову к листу бумаги, но тут один из лежащих на столе телефонов - почти одинаковых на вид, только с разными брелками - зажужжал и звонко пискнул: пришло сообщение. Японец нахмурился, читая, и быстро набрал ответ.
- А меня вот второй раз уже, - зачем-то поделилась Джен. - Чувствую себя мерзко, будто действительно в чем-то виновата.
Она поднесла к лицу чашку и потянула носом воздух, наслаждаясь ярким, терпким ароматом крепко заваренного чая.

[Тео >>>]

- Наверное, они просто никого не могут найти, - вздохнул парень. - Сегодня здесь снова кого-то убили недалеко.
Он задумчиво пролистал бумаги, отложил две заполненных формы в сторону и принялся за третью. Снова пискнул телефон. Аюму кинул в его сторону раздраженный взгляд, но не стал раскрывать.
- Так страшно... - англичанка сделала маленький глоток, - Страшно, что это все близко. Когда смотришь новости, кажется, что тебя-то это никак не коснется, а потом шарахает где-то рядом и...
Джен поставила чашечку на блюдце. Немного помолчала.
- Хорошо, что хоть не попросили никуда не уезжать. У меня билеты куплены, домой на каникулы поеду... Не знаю, рассказывать ли родителям.
- Они могут понять неправильно, наверное, - Аюму взял телефон в руки, но чуть не выронил, когда тот снова пискнул: пришло сообщение. Отложив аппарат, будущий актер с энтузиазмом взялся за кофе.
- Да уж, - безотносительно того, кого именно имел в виду товарищ - родителей или полицейских, - его собесеница была готова согласиться. Кивнув в сторону телефона, она поинтересовалась: - Я тебя, видимо, отвлекаю от дел со своими документами?
- Нет, - Аюму задумчиво погрыз трубочку. - Это долгая история сама по себе.
- Хорошо, - Джен решила не задавать уточняющих вопросов. - Спасибо, что согласился помочь, без тебя бы я всю ночь просидела... Эти бумаги на меня как снег на голову свалились, их доставили прямо в полицейскому участку, - она кисло улыбнулась, - вот такой ненавязчивый сервис.
- Это было нетрудно. Сейчас еще эту, и... Вот эти, я их пометил синим - завтра нужно показать коменданту, он за тебя поставит печать. Эти - красные - в деканат.
Телефон зазвенел. Гордость театральных подмостков (в недалеком, разумеется, будущем) раздраженно рыкнул и взял трубку.
- Уже ночь, какие фотографии?.. О! Правда? А если я не верну? Пфф! Ладно. Ладно. Через десять минут. И ты мне должен!

[Кысь >>>]

Бросив трубку на стол, будущий актер с удвоенным рвением принялся за последнюю форму.
- Торопишься? - девушка выглядела смущенной и обеспокоенной одновременно. - Я могу закончить сама, наверное. Твоя помощь и так неоценима.
- Не, - Аюму запустил пальцы в собственную челку. Он не сразу продолжил. - Он мне когда-то нравился. Но стучит только за услугами. И даже не ему самому... Честное слово, хуже некуда.
Джен понимающе кивнула.
- Да, знаю, таких много... - задумчиво закусила губу. - Сочувствую.
Вопрос, внезапно возникший в голове, так и просился наружу:
- Слушай, а как понять, что ты человеку нравишься?.. Если человек - японец?..
Пожалуй, более глупой формулировки придумать было сложно.
- Ну, если он нормальный, то он, наверное, будет очень стесняться, - Аюму задумчиво поковырял остатки мороженого. - Еще... у вас мужчины бегают за женщинами. У нас чаще наоборот. Наверное, очень сложно подойти к девушке самому. Но, наверное, можно понять по взгляду.
- Ага, - англичанка потерла подбородок, но, кажется, ответ ее вполне удовлетворил. - Как все сложно...
- У нас проще. Мы уже как бы за чертой, можно не слишком оглядываться на других, - собеседник оставил легкомысленный росчерк на свободных полях формы, потом аккуратно стер его. - Все готово.
- Ты мой спаситель! - Джен сложила руки в молитвенном жесте. - Спасибо!
- Не за что. Но теперь мне надо срочно бежать, - Аюму подскочил и, почти не глядя, сгреб фломастеры, телефон и некоторое количество крошек в сумку. - До встречи!
- Cheers!* - О'Бриен помахала товарищу рукой и углубилась в чтение заполненных им документов.

------
*Cheers - (англ. слэнговое) "Пока!"

[SonGoku >>>]

РЕАЛЬНОСТЬ

«Черной-черной ночью...»
モダン怖い怪談のサイト

Полутемный кабинет заброшенной школы. Покрытые толстым слоем пыли нестройные ряды парт. Бумажки вперемежку с кусками штукатурки под ногами. Не всегда целые, но всегда грязные стекла окон. Там, где кипела жизнь причудливых персонажей, сейчас царило почти полное запустение.

発言/更新
[入室者：3人] [退室]

Y十M> Эй, сегодня передавали в новостях – в Шин-Окубо нашли труп. Выпотрошили, как ту рыбу. Кто-нить слышал?
[07/07 21:05 207.115.359.22]
ShinsengumiKitty> Какой ужас. Timezzz, ты тут?
[07/07 21:10 221.230.289.72]
Y十M> Вам-то ладно, а мне туда на занятия...
[07/07 21:11 207.115.359.22]
shikyou> в Шин-Окубо?!!! ＼(>o<)／
[07/07 21:13 210.210.261.15]
Y十M> Я из Васэды вообще-то... Так кто-нить знает про труп?
[07/07 21:14 207.115.359.22]

------------------------

[Bishop >>>]

Шевелящаяся масляно блестящая масса черными ручейками втекла в комнату, зацепилась крючочками, которыми заканчивалась каждый живой волосок, за стены, за потолок. Что-то лопнуло, из пола вывернуло лист линолеума, по стене пробежали сначала узенькие, похожие на крохотные молнии трещины, затем странное существо напряглось, и в клубах известковой пыли обрисовалась женская фигура в старинной одежде.

------------------------

[入室者:4人] [退室]

Y十M> Ух ты... ты кто, «ледоруб»? Чего сайт калечишь?!
[07/07 21:16 207.115.359.22]
hari-onago> ты смеешься надо мной?
[07/07 21:16 ---.---.---.--]
Y十M> Да нет... Зачем стену сломала?
[07/07 21:17 207.115.359.22]

------------------------

Анимешный круглолицый мальчонка материализовался в пустом пыльном воздухе и завис вверх ногами под потолком на выдранном из-под штукатурки проводе, словно большая лампочка. Черную строгость школьных брюк и курточки нарушали пронзительно-зеленые челка и кончики прядей. Гравитация, правда, не действовала на прическу.

------------------------

[Далара >>>]

[入室者:5人] [退室]

timezzz> киттян, говорю ж, сначала на мобилку кидай, потом взывай тут. у меня оповещение не работает, отец – ламер криворукий.
[07/07 21:18 210.115.378.90]

------------------------

Коротышка-школьник огляделся. От крушения стены грифельная доска с трещиной в углу не пострадала, чего не сказать о нескольких сдвинутых вместе партах. К извечной строительной пыли добавились сиротливые свежие обломки кирпичей. Из-за груды камней в углу высовывались аккуратные кошачьи ушки (с бантиком на правом) и краешек голубого хаори

------------------------

timezzz> чо за бардак?
[07/07 21:18 210.115.378.90]
Y十M> Новенькую спроси. *~●　ε=ε=ε=ε=\(;ﾟﾛﾟ)/\(;ﾟﾛﾟ)/\(;ﾟﾛﾟ)/\(;ﾟﾛﾟ)/
[07/07 21:19 207.115.359.22]
ShinsengumiKitty> Эй, новенькая, тебя кто рисовал?
[07/07 21:19 221.230.289.72]
hari-onago> вы смеетесь надо мной?!!
[07/07 21:20 ---.---.---.--]
ShinsengumiKitty> Вот заладила...
[07/07 21:20 221.230.289.72]
timezzz> мож, какой шутник подослал вирус?
[07/07 21:21 210.115.378.90]

-----------------------

[SonGoku >>>]

За каменной грудой произошло шевеление и яростный спор в привате, затем кому-то выдали добрый пинок – и на середину разрушенной классной комнаты выкатилось плюющееся и шипящее хвостатое существо, на ходу вытаскивая из ножен катану. Голубое с белыми зубцами по рукавам и подолу хаори было существу велико, шерсть на некогда аккуратном загривке стояла дыбом, а подведенные черным глаза пылали огнем.

------------------------

ShinsengumiKitty> Вирусы на моем сайте?!!
[07/07 21:22 221.230.289.72]
shikyou> Σ(･口･)
[07/07 21:23 210.210.261.15]
timezzz> берегитесь бешеной кошки ~(=^‥^)_=目 пойду звать yama_hien, перерисовывать тут все @_@
[07/07 21:23 210.115.378.90]

------------------------

Клинок прошел сквозь пришелицу так, словно гостья была соткана из цветного тумана. Изображение задрожало, затем его будто размазали мокрой тряпкой; одежда смялась в клубок, тот скатился в дыру между разошедшимися половицами. Следом втянулся шлейф длинных волос. Ронин, что сидел на корточках у стены, потрогал оставленные на досках зазубрины.

------------------------

Y十M> Ну ничего ж себе! Вы это видели?
[07/07 21:24 207.115.359.22]

[入室者：4人] [退室: 1人]

Сообщение отредактировал SonGoku - 27-07-2012, 10:54

[SonGoku >>>]

Шин-Окубо

Лиловый, с подвеской-солнышком мобильник-«раскладушка» зазудел, щекоча ладонь, на выходе со станции. Искореженное ограждение уже срезали и убрали, разгребли завалы, лишь глубокие борозды в асфальте напоминали о крушении в прошлом месяце, когда город накрыла неожиданная и непроницаемая тьма. Вызов повторился. Джен несколько помедлила, глядя на внешний экран, затем все же откинула крышку:
- Да?
- Не ходите туда!
Голос был незнакомый, звонкий и по-мальчишечьи ломкий. Кажется, невидимый собеседник запыхался.
- Пожалуйста, не ходите туда!
- Куда? - на всякий случай решила уточнить девушка.
Ответ не привнес ясности:
- Кто вы?
- А вы? - последовал встречный вопрос.
- Мое имя не важно. Главное, вам нельзя в Шин-Окубо.
- Почему?
Пауза была длинной. Наконец:
- Объяснять очень долго.
- То есть, вы предлагаете мне просто вам поверить? - судя по тону, девушка не восприняла предупреждение всерьез.
- Именно так...

[Далара >>>]

Шин-Окубо было одним из тех мест, где Джен меньше всего хотелось бы оказаться поздно вечером и в гордом одиночестве. Но Аюму впопыхах прихватил ее телефон, а его трубку девушка сейчас держала в руках, пытаясь дозвониться до своего рассеянного товарища, в который раз – безуспешно. Долгие секунды тянулись одна за другой, и точно так же, как и дюжину раз до того, англичанка вслушивалась в мерные гудки… Телефон пиликнул: садился аккумулятор.
- Прекрасно… просто прекрасно! – Джен ненавидящим взглядом уставилась на экран. Открыла список последних смс: "Привет! Мне нужна твоя помощь. Здесь недалеко, в первом чомэ Шин-Окубо, рядом с лавкой "Асаран" вчера ночью было совершено убийство. В трех десятках метров на северо-запад на строительном песке отпечаток следа и тяжелого цилиндрического предмета. Мне нужен этот отпечаток, чем четче, тем лучше" – гласило первое; второе подсказывало еще один возможный адрес: "Привет! Я буду писать, пока не ответишь. Не волнуйся за темень, в "Джелли" тебе одолжат камеру нужных параметров"; и последнее: "Привет! Ответь, наконец. От этого снимка может зависеть еще несколько жизней".
Если бы речь шла о чем-то более обыденном, девушка, вероятно, спокойно дождалась бы утра, но, впервые прочитав сообщения еще в кафе, она испытала непонятное беспокойство и сочла необходимым разыскать Аюму сегодня, а уж после звонка таинственного незнакомца...

Вокруг нее раскинулся далеко не самый приятный район Токио. Подключившись к Реальности, Джен сверилась с картой. Прикинула время – наверное, приятель уже должен был забрать камеру, а значит, вероятность застать его за съемкой была несколько больше. Навигационная программа услужливо высветила нужную точку – не так уж далеко.
Чем дальше она отходила от станции, тем пустыннее становились улицы.

(помогаю с выкладкой)

[SonGoku >>>]

С одной стороны, меньше неприятных, липких взглядов, с другой - жутковатое ощущение: повстречайся ей сейчас шалая компания (коих в Шин-Окубо в избытке), и неприятностей не избежать. Навигатор прокладывал путь по лабиринту из малоэтажных домов. За спиной раздался громкий окрик:
- Эй!
Дженнифер не обернулась - только, повинуясь внутреннему напряжению, ускорила шаг. Но ее догнали. Два не слишком рослых парня, пьяных в той степени, когда алкоголь уже мешает думать, но – к сожалению – еще не мешает передвигаться в пространстве, преградили девушке путь.
- Может, познакомимся? – неприятно осклабился один из них, явно не японец по говору. Ничего хорошего.
- Может, в другой раз? Я спешу...
Незнакомцы загоготали. «Запертая» с двух сторон, Джен неуверенно отступала в темный проулок, по стечению обстоятельств оказавшийся конечной точкой ее маршрута, о чем довольно громко поведал навигатор.
- Да-а? – немедленно отреагировал второй преследователь. – А твой телефон вот считает, что ты уже пришла. И мы с ним согласны...
Шаг, другой... под подошвой хлюпнуло – девушка наступила в липкую жижу и в следующий момент, споткнувшись обо что-то, растянулась во весь рост, слегка приложившись затылком об асфальт.
- Ни-фи-га себе, валим отсюда, живо! – почти выкрикнул один из парней. Джен, пересиливая боль, повернула голову. Прямо на нее остекленевшим взором мертвых глаз смотрел Аюму.

(за кормящую комаров и детей Тео)

Сообщение отредактировал SonGoku - 6-08-2012, 13:36

[Тео >>>]

В вагоне последнего в этот вечер поезда Яманоте-лайн Джен была одна: сидела, отстраненно уставившись в пол. Вязаная сумочка, испорченная огромным темно-бурым пятном, раскачивалась в такт движению поезда, повиснув, как маятник, на длинных ремнях, обвивших запястья.
Камеры слежения безразлично фиксировали, как на станции Шинджуку девушка вскинулась, но снова тяжело рухнула на сидение, опустив голову почти к самым коленям. Темно-рыжие косы давно растрепались - неопрятные локоны с правой стороны и на затылке слиплись от запекшейся крови. Когда, проехав еще пару станций, пассажирка все же поднялась, ее ощутимо шатало.
Поезд подъехал к Шибуйа. В самом модном районе Токио жизнь кипела, несмотря на поздний час. Джен посмотрела в сторону памятника Хачико: именно рядом с этим бронзовым псом она обычно встречалась и с Нанако, и с Аюму, собираясь неплохо провести время в выходные. Сейчас там стояли несколько человек: знакомое выражение ожидания на незнакомых лицах. Студентка поспешно отвернулась. Голова гудела, словно внутри поселился рой очень раздраженных пчел. Не имея ни малейшего представления, что делать дальше, Дженнифер побрела наугад - без какой-либо цели. Дождаться утра и идти в полицию?.. она горько усмехнулась: красавчик-офицер, наверняка, будет просто счастлив услышать очередную невероятную историю…
Бывает так, что взгляд случайно выхватывает из вроде бы чуждого окружения какую-то запомнившуюся деталь. Широкие улицы, подсвеченные яркими неоновыми вывесками шопинг-центров, давно уже сменились темными кварталами небольших частных домов. Англичанка остановилась и огляделась. Она, несомненно, уже бывала здесь. Да, точно… буквально месяца полтора назад. Глупая игра в «Слабо? Не слабо!»: покорно приняв свой жребий, одногруппница Хина, смущаясь и краснея, стояла перед этой самой панельной пятиэтажкой с огромным букетом цветов, который ей предстояло вручить Сагами-сенсею. Нана-тян тогда вызвалась проследить за выполнением задания, прихватив в качестве второго свидетеля отчаянно сопротивлявшуюся Джен. Девушка как сейчас услышала тихий голос подруги: «Ну давай, иди же!» - только в тот вечер Ошима обращалась к Хине, а теперь как будто подсказывала путь ей, Дженнифер.
Поднявшись на третий этаж, студентка остановилась перед дверью. Прямоугольник окна, выходившего на эту сторону, был засвечен – похоже, преподаватель еще не спал…
…В квартире раздался долгий, пронзительный сигнал дверного звонка.

[SonGoku >>>]

Трель вплелась в сон, и наваждение удалось стряхнуть не сразу. По столу россыпью улеглись листы ватмана с незаконченными карандашными набросками: футакучи-онна, неко-мата, аши-магари, умибодзу, хари-онаго*... Обещал сдать эскизы и заснул за работой, как студент-третьекурсник. Сагами глянул в зеркало на стене: мда, видок соответствует. Шевелюра всклокочена, на скуле отпечатался след, где щека прижималась к татами. Полосатая, бело-синяя майка липла к влажной коже; дом был старый, кондиционер - без проблем, но за свой счет. Ну, квартирка, конечно же, так себе, зато тихий район, и до "Кокона" полчаса, плюс недорого...
Может, не открывать? Звонок в дверь повторился; ночной гость не спешил уходить.
Сагами, щурясь, глянул в "глазок". Управляющий экономил на всем, даже на освещении, но оранжево-алый пожар длинных волос трудно с чем-нибудь перепутать.
- Джен-тян?!
- Извините, - даже в ночной тишине ее шепот был едва различим. Больше студентка ничего не сказала, только посмотрела - умоляюще, испуганно, - и опустила голову. Выглядела она очень скверно.
- Что ты делаешь здесь?
Она вся была в темных пятнах, словно кто-то опрокинул ей на голову большой чан с вишневым вареньем. Блузка порвана.
- Что случилось?

----------
*futakuchi-onna – 二口女 - буквально «женщина с двумя ртами», йокай в виде женщины, у которой под волосами на затылке образовывается второй рот с губами, зубами и языком. Этот рот вечно требует еды и выкрикивает оскорбления или угрозы, причиняя боль своей владелице. Порой волосы футакучи-онна способны двигаться самостоятельно, подобно змеям и приносят пищу второму рту. Женщина, которая при жизни мало есть, после смерти может сделаться футакучи-онна.
Neko-mata - 猫又 – буквально «и еще раз кошка», кошка-йокай с двумя хвостами, способна манипулировать мертвецами, словно марионетками, любит петь и танцевать.
Ashi-magari - 足まがり- буквально «скручиватель ног», йокай из префектуры Кагава, Шикоку, он похож на котенка или лоскут мягкой ткани и, обертываясь по ночам вокруг ног путника, лишает того возможности передвигаться. Часто в их трюках обвиняют тануки.
Umibōzu - 海坊主 – буквально «морской монах», обитающий в море огромных размеров йокай с круглой абсолютно лысой головой (откуда и название), серым, похожим на грозовое облако телом и змеевидными конечностями. Считается, что в умибодзу превращаются утонувшие буддийские монахи, по другой версии это души тех, за чьими могилами некому приглядывать. Умибодзу топят корабли тех, кто осмелится с ними заговорить. Порой, как и фуна-йюреи, умибодзу просят дать им бочонок или черпак, а затем набирают в них морскую воду и опрокидывают на корабль; чтобы избежать печальной участи, следует дать им дырявый черпак или бочонок без дна.
Hari-onago – 針女子 - иногда хари-онна (針女), буквально «игольчатая женщина», красавица из префектуры Эхимэ, Шикоку, с невероятно длинными волосами, на концах которых находятся острые колючки. Харионаго способна управлять своими волосами и ловит ими мужчин. Она странствует по дорогам и, заметив привлекательного юношу, смеется над ним, и если тот засмеется в ответ, то пускает в ход волосы.

[Тео >>>]

От Сагами не укрылся короткий взгляд, брошенный Джен в сторону лестницы: будто опасалась увидеть там кого-то, а может, подумывала уйти. Неуверенным жестом отвела от лица слипшиеся волосы. Она была даже не бледной, а серой – несмотря на тусклый желтый цвет лампы. Тонкие пальцы нервно скользили по плетеному ремешку сумки, издавая при этом тихий, неприятный скребущий звук. Наконец, со вздохом, будто приняв трудное решение, не нарушила молчание:
- Я могу войти?..
Наверное, не имело значения, что уборка в комнате случилась примерно два года назад, разве что Сагами мыл посуду, когда количество грязных тарелок начинало преобладать над количеством чистых. Что было не так уж и сложно, учитывая их общее число. Мешки с мусором, правда, не залеживались.
- Да... конечно... - он посторонился, надеясь, что никто из соседей не выглянет сейчас в коридор, пожелав разузнать, что за поздние гости.
Джен кивнула и прошла в небольшой коридорчик. Движения ее были какими-то неестественными, словно девушка была марионеткой, управляемой не слишком умелым кукловодом. Поочередно наступив на задники балеток, сняла их. Запнулась о приступку, но каким-то чудом удержала равновесие. Замерла, так и не войдя в комнату, и растерянно оглянулась на Сагами. Может, выпила лишнего? Но алкоголем не пахло - скорее чем-то металлическим, со сладковатым привкусом. Надо было что-то сказать, только в голову лезла какая-то чушь. На рисунке у хари-онаго разметавшиеся длинные волосы заканчиаканчивались рыболовными металлическими крючками, те поблескивали, некотрых капала свежая кровь. Должно быть, не так давно ей попалась добыча... Сагами нелово собрал одной рукой кисти и карандаши, попытался все разом запихать в матерчатый пенал.
- Что-то произошло?

[SonGoku >>>]

Девушка смотрела прямо на него, но, похоже, видела совершенно другое: нечто страшное, что невозможно забыть и очень тяжело пережить. Пересохшие губы беззвучно шевелились, как будто англичанки утратила способность говорить. Наконец, Сагами услышал ее пугающе бесцветный шепот:
- Его убили...
Совершенно потерянный вид. Ровные интонации без признаков эмоций. Шок?
- Его убили, и он лежал там... - молчание. Джен неловко развела руками, словно извиняясь, и застыла в этой странной позе. - Я не заметила... упала... споткнулась и упала. Об него... споткнулась...
Она произносила слова медленно, перемежая их долгими паузами, - так капли поначалу монотонно капают из прохудившейся трубы. Надо было что-то ответить, но можно было только слушать, не перебивая. Все равно в голове пусто. Воображение тут же нарисовало город-призрак, ветер метет по улице сухую пыль, скачет, подпрыгивая на ухабах, колючий шар перекати-поля, ухмыляется черный оконный проем с осколками пыльных прозрачных зубов. Сагами тряхнул головой, подставил чайник под струю воды в раковине.
- Ты сообщила в полицию?
Джен вздрогнула, как от удара хлыстом.
- Нет… - неверяще уставилась на свои ладони, измазанные в чужой крови, и попыталась отереть их о подол юбки. - Нет.
Когда она снова посмотрела на Сагами, в серых глазах плескался почти животный страх - первая живая эмоция.
- Вы не вызовете их?..

[Тео >>>]

Подчеркивая нереальность происходящего, на лампе висел носок – когда-то белый, теперь уже не очень и с намечающейся дыркой на пятке. Вот он где, оказывается... Сагами поставил на стол кружку с чаем и указал на одну из двух подушек-дзабутонов.
- Садись... Нет, я не буду им звонить.
В ответ послышался вздох облегчения. Студентка неловко опустилась, а вернее будет сказать - почти рухнула на плоскую соломенную подушечку, и зачем-то сообщила очевидное:
- Я грязная вся.
Оказалось, что легче придумать, как быть дальше (просто отложить решение до утра), чем найти, во что переодеть неожиданную и незваную гостью. В классе он и не обращал внимания, какая она большая. Ну да, выше прочих студенток и не рубенсовская Венера, конечно... В тесной комнате все встало на место. Странно, ведь Британия - тоже остров, и не такой уж большой.
Полотенце было несвежим, Сагами все никак не мог набраться смелости и дойти до прачечной на углу. Павильончик казался ему полигоном, на котором все женщины их квартала только ждали удобного случая, чтобы наброситься всей толпой. Необходимость провести полтора часа на одной с ними крайне ограниченной территории сводила с ума.
- Ванная комната вон там, - Нао положил на стол полотенце и одну из рубашек.

[SonGoku >>>]

Проулок рядом с магазином «Асарам»,
Шин-Окубо, 1-й чомэ, Токио
8 июля 2015, 05:45

Когда утро начинается с задницы, поневоле задумываешься над вопросом: "А каким будет весь оставшийся день?". Модзумэ Шигенори ощущал себя цветочным горшком, владельцы которого не придумали, куда же приткнуть столь громоздкий предмет. Поднятые ни свет, ни заря (в переносном, разумеется, смысле, раз о трупе сообщили в пять утра) и потому ворчливые больше обычного криминалисты уже трижды переставляли сержанта с места на место - под предлогом, что он затопчет следы.
Тоскливое место: когда-то здесь стоял дом, но его снесли, освободившееся пространство заасфальтировали, и получилась стоянка на четыре автомашины (первые две ячейки были пронумерованы, остальные почему-то нет). С четырех сторон закуток подпирали стены разных оттенков светло-серого, только по как будто нарисованным окошкам и удавалось определить, где два этажа, где три. Жители одного дома попытались то ли устроить себе палисадник, то ли парник – за зеленой сеткой торчал невнятный куст, остальное укрывало синее пластиковое полотнище.
Чужой, обтянутый форменными синими брюками зад надвигался, Модзумэ вжался в стену; отступать больше не было ни пространства, ни смысла. И неминуемая коллизия произошла.
Но судьба сегодня была немилостива к детективу – криминалист и не подумал не то что повернуться к нему лицом, но даже остановить неразборчивое, зато постоянное бормотание себе под нос. Он, видите ли, нашел ценный окурок и теперь обнюхивал его со всех сторон. Модзумэ попытался отодвинуться в сторону и не думать о том, что побелка со стены оказалась на серой ткани костюма, зацепился за выпирающий крюк неизвестного происхождения и зажмурился, услышав треск.
- Эт-то...

[Далара >>>]

- Да?
Наконец-то Шигенори обнаружили и сочли за человека. Зато он не сразу узнал того, кто повернул голову через плечо на звук его голоса – без очков Коги выглядел совсем иначе, его выдал только «безумный баран» вместо прически. Да и то детектив засомневался, достаточно ли это веское доказательство, что перед ним тот самый шут гороховый. Для страховки «красавчик» окинул взглядом все асфальтовое пространство: Рисуко азартно копалась между синими пластиковыми мешками, Табата ползал вокруг трупа с рулеткой и делал замеры. Оставалось признать, что поза «Титаник» (нос в грунт, корма строго вверх) принадлежала оставшемуся из трех криминалистов.
- Тут вот...
Разговаривать он мог лишь короткими фразами, так как спать лег часа два назад.
Коги воздвигся – просторная форменная темно-синяя куртка с яркими желтыми вставками делала его массивным, как будто мало недюжинного роста, - и, повинуясь указующему пальцу, тщательно оглядел тот самый губительный для пиджака неведомый крюк.
- Ну-ка, ну-ка, что тут у нас, - заворковал криминалист, как будто ему принесли дюжину любимых десертиков, и он не может решить, с которого начать, а что оставить про запас.
В голове Модзумэ появилась расплывчатая от недостатка сна мысль, что, кажется, тут должна быть фотокамера, иначе откуда потом берутся снимки. Но додумать он ее не успел, потому что дылда-шут бесцеремонно взял его за плечи и развернул, словно манекен.
- Эй! – возмутился «красавчик».
- Шерсть, - глубокомысленно возвестил Коги, ковыряясь в злополучной прорехе на фалдах дорогого пиджака.
- Вообще-то габардин... – несмело возразил Модзумэ, чувствующий себя игрушкой в руках судьбы.
Подкрепление в виде коллег не спешило прибыть. А ведь едут общественным транспортом... и вот как объяснить, что он на машине по утренним пробкам успел раньше всех? И зачем он это сделал?

[Bishop >>>]

- Для собаки высоковато, даже очень крупной, к тому же, не бывает такой расцветки, но надо проверить, - не обращая на сержанта внимания, разглагольствовал сам перед собой криминалист; Шигенори совсем упал духом, вспомнив, откуда взялось прозвище «Коги» - «лекция». – Шерсть длинная, тонкие ворсинки, цвет красно-черный. Псиной не пахнет, запаха средств ухода тоже нет. Комков нет. Упаковываю.
В маленьком пластиковом мешочке для улик на «зиппере», какие бывают на пакетах с чаем, действительно лежала чья-то шерсть. Мешочек отправился в сумку к другим таким же.
- Ты что-то сказал? – обернулся Коги к Модзумэ. – И почему ты зеленый?
- Там лежит труп, - пояснил Шигенори, вытряхиваясь из испорченного пиджака и перевешивая нарукавную повязку из темно-красного пластика. – А я не завтракал.
- Вот и ладушки...
Постепенно начали скапливаться зеваки; в основном, любознательные домохозяйки со всей округи. Женщины топтались за пределами пространства, ограниченного кордоном (бета-андроиды из постовой службы сдерживали их напор вежливо, но не давали приблизиться и на шаг), вытягивали шеи, точно утки, и обменивались соображениями. Их было не так уж и много, человек пять-шесть, но они ухитрились перегородить собой и без того узкую улочку. Поэтому наконец-то прибывшему подкреплению в лице Накано и Дайго пришлось изрядно потрудиться, чтобы добраться до желтой ленты. Выглядели они не бодрее, чем Модзумэ. Старший сержант, похоже, вообще не ложился, по крайней мере, аккуратный костюм на нем был тот же, что ночью, когда они уходили из участка.
- Второй труп за два дня на одном и том же месте, - констатировал ханчо; нахмурившись, он оглядывал безликий закуток.
- У нас маньяк или тут слишком удобно для чик-чик, - вклинился в разговор до отвращения бодрый Коги.
- Может, спишем на сердечный приступ? – предложил Дайго; младший сержант тер кулаком глаза в попытке не дать векам слипнуться окончательно.

[Кысь >>>]

8 июля, раннее утро,
Рен

За окном давно рассвело и постепенно становилось теплее - воздух в комнате слоился и, опустив ноги с подоконника, еще можно было поймать ночной холод ступнями. В банке из-под пива, которого Рен не пил, остыла сигарета, которой Рен не затягивался. Он не так часто курил, но часто жег впустую табак, ловя отголоски запаха. Сейчас эти простые ощущения затягивали, словно наркотик - хотелось прижаться спиной к холодному полу, достать еще одну "семерку" из пачки и пить из нее дым, пока никотин не начнет тревожно биться между ушами. Нужно было чувствовать что-то, грусть, потерю, хотя бы досаду, но в голове было пусто и звонко, и эту пропасть нужно было заполнить хоть чем-нибудь. Впрочем, может быть, он просто устал.
Пролезть под ледяной панцирь полицейской сети Рену пришло в голову еще до рассвета, но аккуратное использование лазейки не терпело спешки, и, к тому же, тогда он считал это всего лишь формальностью, очисткой совести перед тем, как можно будет уйти спать. Но информация, висевшая на местной "доске", не допускала ошибок и толкований. Она придавала дурацкому ритуалу ночного бодрствования - нет, всей истории работы с агенством, знакомства с Аюму, дурацких попыток завязать контакт с людьми, никогда не попавшими бы в его виртуальный мирок, оттенок бесславно закончившейся истории, песка, ускользнувшего из пальцев незаметно, но навсегда.
С тех пор прошло несколько часов, дурацкая растерянность сменилась дурацким ощущением бессмысленности, а потом, с последним холодом и запахом дыма, исчезло и это. За окном проснулся и почти отделался от утренней спешки обычный уличный мир. Стоило связаться с каждым из двух агенств, может быть, еще раз пробраться под лед, отследить фотокамеру и телефон Аюму. Может быть, поймать уличный наблюдатель.
Фотоагенство выпало первым - набирать текст всегда было легче, чем говорить. В полицейском сообщении не было ничего о дорогой фотокамере, но она могла спокойно пропасть до утра, а у ребят уже были снимки и должен был быть код, позволяющий найти местоположение. Оставив несложную просьбу, Рен набрал номер видеофона детективного агенства.

Сообщение отредактировал Кысь - 4-09-2012, 22:06

[SonGoku >>>]

Йойогикамидзоно-мачи, Каминами, 2 чомэ, Шибуя, Токио
8 июля 2015 года, 10:05

Собеседник был весьма округл в талии; собственно, ее-то как таковой у него и не наблюдалось, зато можно было обозреть грушевидную тушку и заостренные полосатые уши. А вот ростиком необычное существо не похвасталось бы - оно было, наверное, чуть-чуть выше трехлетнего ребятенка и едва доставало по-деревенски коренастому Тадаоки до пояса.
- И не надо все валить на меня! - густо поросший встрепанным черно-красным мехом пляжный мяч обиженно надул влажные, ярко-алые губы. - Да, мне нравится людская печень, но зачем убивать, если можно труп выкопать?
Чудище подслеповато щурило на ярком солнце круглые, желтые, будто масло, в прожилках кровеносных сосудов глаза.
- Что-то ты далековато уехал...
- Кому ж не хочется перебраться в большой город? - собеседник встопорщил мех на загривке.
- А почему твои следы в переулке?
- Жрать хотел, - виновато потупившись, йокай колупнул когтями асфальт. - Только не повезло, кто-то уже вырезал деликатес...
Он водрузил на морду огромные солнцезащитные очки и, величественно развернувшись, вперевалку затопал прочь.
- И чего ты пристал к безобидному парню? - проворчал Кумаиши, складывая аккуратно газету и засовывая очки в футляр. - Ведь и без того знал, что морьё* не убийца.
- Для очистки совести...
- Чьей?!
------------------------
*mouryou - 魍魎 - йокай, поедающий мертвецов. Ростом он с трех- или четырехлетнего ребенка, цвет кожи черно-красный. Глаза красные, косматые уши торчком. Больше всего обожает человеческую печень.

[Bishop >>>]

Якимару

- О ком ты?
- Та старуха в углу, - на секунду оторвавшись от дела, Якимару махнул ножом, указывая направление. - Ничего не заказывает, только смотрит и смотрит, аж мурашки по всему телу.
В "стекляшке"-закусочной, воткнутой между обувным магазином и отделением банка, все места были заняты, пустовал лишь один (и единственный, здесь клиенты сидели вдоль стойки) стол у входа. Небольшой зал весь просматривался из кухни, посетители жевали кто лапшу, кто рис с карри. Тетка в чересчур ярком платье попросила еще воды со льдом; рядом с ней на полу были сложены маленькой горкой многочисленные покупки. Кондиционер работал вполсилы, и на ее пышном бюсте капли пота оставили влажные извилистые дорожки.
- Посмотри на них, - Якимару снова застучал ножом, превращая овощи в крошево. - Точно стадо. Жрут и жрут, как будто ничего в жизни нет важнее.
Он ссыпал порезанные морковь и зеленый перец в большую миску.
- Тупые, немые скоты, ни умных слов, ни мыслей... Жуют и жуют.
Взмокшая цветастая тетка на грани скандала захотела узнать, почему здесь так жарко; ее голос визжал, как пила.
- Отнеси ей воды, пусть заткнется. И скажи той старухе, пусть выберет что-нибудь или убирается вон отсюда.

Кровь смешалась с водой из опрокинутого стакана, сгустки плавали в бледно-розовой луже, как амебы. Посетители жались в углу.
- Я хочу быть андроидом, - простонал, Модзумэ, который так и не успел с утра перекусить, но сейчас только этому радовался; кровавые отпечатки ладоней на полу и стекле складывался в незапланированный дизайнером орнамент. - Бета-версией, без эмоций и чувств.

[Тео >>>]

Токио, Шибуйя, Хиро-о, 2-6-10
8 июля 2015 года, 13:15

С мгновения, когда за сенсеем захлопнулась входная дверь, прошло чуть более часа. Джен пугало все - случайные тени, скрипы, возгласы, которые изредка доносились с улицы и из соседних квартир. При каждом шорохе несчастная вскакивала и на цыпочках обходила небольшую комнату. Немного успокаивалась и садилась перед столиком, подолгу разглядывая пустой разворот своего moleskine. Иногда девушка брала в руки карандаш, но тут же выпускала его из пальцев: воображение неумолимо рисовало ей картину вчерашнего вечера, щедро добавляя подробности, которые Дженнифер не могла видеть в темноте.
Неразборчивое бормотание - из общего потока слов гостья Сагами разобрала разве что "Шин-Окубо" и "убийство" - заставило ее встрепенуться.
- Кто здесь? - она обеспокоенно завертела головой в поисках источника звука, чувствуя, как на лбу проступают липкие холодные капли.
После недолгой паузы невидимый собеседник заявил:
- А теперь к другим новостям...
Джен закрыла лицо ладонями. Радио!..
- Господи, так нельзя, - до боли сдавила пальцами виски. - Я сойду с ума. Я уже схожу с ума...
Взгляд скользнул по столешнице: раскрытый блокнот терялся среди вороха эскизов Сагами. Каждый набросок, даже если он был незавершен, дышал жизнью - странной, потусторонней, - будто преподаватель умел видеть то, что скрыто от глаз обычного человека. "Он или гений, или сумасшедший, - подумала девушка, откладывая последнюю работу в получившуюся аккуратную стопку. - А может быть, и то, и другое..."

[SonGoku >>>]

Под кипой ватманских листов обнаружился ноутбук. Студентка провела ладонью по иссеченному царапинами пластику, смахивая пыль. Некоторое время в нерешительности разглядывала наклейки с изображениями йокаев. Потом, воровато оглянувшись, будто кто-то мог ее видеть, откинула крышку. Отношения Дженнифер с техникой были особенными. Ее собственный лэптоп был в каком-то роде частью ее самой, неким дневником, хранящим информацию о ней Реальной. Поэтому, позволив себе влезть в чужой ноутбук, она чувствовала, будто вторгается в совсем уж запретную область. Мысль сопроводил нервный смешок: дико размышлять о нарушениях границ, заявившись к Сагами и заставив его чуть не до утра выслушивать истерические рыдания... Дура! Провести ночь в квартире преподавателя, сидеть сейчас чуть не полуголой, зато в его рубашке... со стороны ситуация выходила более, чем пикантной. И плевать, что между ними ничего нет, не было и быть не могло - своим присутствием Джен грозила обрушить на голову сенсея большие неприятности, это она понимала хорошо. И это было абсолютно нечестно и несправедливо по отношению к человеку, который оказал ей помощь и поддержку.
- Надо пойти в полицию и все рассказать про вчерашний день, - уговаривала себя англичанка, - в этом нет ничего страшного. Я ни в чем не виновата. А раз не виновата, то чего мне бояться?..
Пароль на вход в систему отсутствовал. Редкая беспечность! Ноутбук Джен в этом смысле напоминал крепость. Вероятно, у Сагами не было вредной младшей сестры, способной организовать электронную рассылку любовных писем от его имени.
Первым делом девушка зашла на давно знакомый сайт - Expat Japan Community. Дизайнер представил сообщество в виде своеобразного кампуса: здания в несколько этажей утопали в зелени, ориентироваться помогали указатели. К полицейскому участку Джен отправилась впервые. Дорожка кое-где заросла травой - непохоже, что направление пользовалось особым интересом посетителей. Перед входом стоял до боли знакомый персонаж - рыжее существо в голубеньком колпачке. Маскот японской полиции приветливо махал рукой.

(помощь в выкладежке)

[Тео >>>]

В просторном, залитом ярким солнечным светом холле первого этажа можно было ознакомиться с информацией на многочисленных стендах, либо устроиться в просторном бежевом кресле с какой-нибудь книгой или газетой - и те, и другие лежали на низком стеклянном столике. Ничего общего с участком Ниши-Шинджуку.
Страницы изданий пестрели кричащими заголовками: "Без вины виноватые", "Иностранец? Преступник!", "Невыносимая жестокость"... - весьма в духе желтой прессы. О'Бриен углубилась в чтение.
Общая картина вырисовывалась малопривлекательной. По всему выходило, что любой контакт с японской полицией мог обернуться грандиозным проблемами. Особенно впечатлила девушку статья, где в красках описывали жизнь арестанта. В финале повествования автор упоминал, что попасть в КПЗ рискует каждый, кто вызывает хоть малейшие подозрения у следователя. В комментариях - их было несколько сотен - люди приводили в пример опыт знакомых своих знакомых и смаковали обстоятельства историй, от которых Джен стало дурно. Почему-то в памяти всплыл образ немытого и дурнопахнущего человека в узком пространстве лифтовой кабины. Тоже, наверное, "узник" расследования. С таким несколько секунд в лифте-то находиться рядом неприятно, а если, не дай бог, в камере? Несколько часов? Суток? Недель?! Мысль пойти в участок и все рассказать теперь казалась ей крайне неудачной. Наоборот, спрятаться, укрыться где-то, пока все не прояснится, - вот единственная возможность не угодить за решетку.

Глухо завибрировал телефон. Дженнифер потребовалось какое-то время, дабы понять, что это не звуковой эффект Реальности. Рядом с ней, на столике, действительно "ожил" телефон Аюму, поставленный с утра на зарядку. А может, это еще ночью было?.. Джен не помнила этого момента точно так же, как не помнила, каким чудом чужая "раскладушка" все-таки оказалась в ее сумке: она была уверена, что выронила ее при падении. Удержать мобильник в дрожащих от волнения - или от страха? - руках оказалось сродни попыткам не упустить кусок мыла из влажных пальцев: глянцевый округлый корпус так и норовил выскользнуть. Пришедшее сообщение гласило: "Выйди на связь. Есть разговор" - и ссылка. Ни номера, ни имени - вероятно, отправитель воспользовался онлайн-сервисом. Это запросто мог быть кто-то из знакомых Аюму, кто еще не знает о случившемся. Дженнифер задумалась: с одной стороны, ее это не касается; с другой - человек, приславший эту смс, наверняка, будет ждать, и стоит сообщить ему неприятную новость... Хотя, скорее всего, тот и сам вскоре узнает. Как обычно, когда девушка не могла принять какое-то решение самостоятельно, она прибегла к старому доброму способу:
- Решка - перехожу по ссылке, орел - нет, - подброшенная бронзовая монетка с громким стуком упала на стол, покружилась немного и, наконец, замерла.

[Кысь >>>]

Безопасности ради Джен зашла на указанный сайт с ноутбука, на всякий случай перед этим сбросив свой аватар, - наивно, конечно, полагать, что так ее не смогут вычислить, но почему-то в виде безликой серой тени англичанка почувствовала себя более уверенно.
Комната была приватной, и первые полминуты представляла собой отрисованный на миллиметровой бумаге куб - потом загрузилась основная картинка. Бухта-фиорд внизу была нарисована с пугающим реализмом. Здесь, наверху, на плоской скале у самого обрыва, стелился мягкий мох и низкие, привычные к жестоким зимам, кустарники. С ними играл ветер.
На самом краю скальной площадки уже ждал аватар собеседника - молодой парень с каре и симметричным кукольным лицом. Он сидел, скрестив ноги, и, не мигая, рассматривал серую тень.
- Как тебя зовут?
- А кому интересно мое имя? - ответила Джен вопросом на вопрос. Нынешний образ, а, вернее, его отсутствие, обладал механическим голосом, полностью лишенным интонаций. Непривычно.
- Я Кай, - ее собеседник поднял откуда-то из-под куста простой линованный блокнот и задумчиво всматривался в написанное.
- Ну тогда я Герда, - вряд ли стоило ожидать, что шутка будет оценена.
- Возможно, ты иностранец? - парень озадаченно изучал содержимое второй страницы. - Возможно, имеешь отношение к Сагами-сенсею? Возможно, женщина?
Шмяк! Крышка ноутбука захлопнулась с такой скоростью, как если бы Дженнифер вознамерилась прибить ею ползавшую по клавиатуре муху.
Через полминуты молчания телефон снова ожил. Сообщение гласило: "Не пугайся. Аюму-кун - мой друг. Был". Да мало ли кто это может написать?! Англичанка фыркнула, стараясь этим действием вернуть себе утраченное спокойствие. Но в маленькой квартирке она больше не чувствовала себя в безопасности. Незнакомец уже знал про смерть Аюму и сообщение посылал специально. Более того, он спросил про Сагами, а значит, догадывается, где Джен прячется и легко найдет ее при необходимости. Сама виновата, конечно, - нечего было лезть в Реальность. Не надо было вообще к компьютеру и близко подходить! Англичанка запустила пятерню в растрепанную рыжую шевелюру и с силой сжала пальцы, рискуя выдрать клок. Как будто это могло помочь привести в порядок спутанные мысли. Гнетующую тишину нарушало разве что противное жужжание назойливого насекомого: муха все-таки улизнула.
Снова пришло сообщение. "Посмотри историю смс. Это я их писал вчера".
А вот это можно было и проверить. Девушка набрала ответ: "Позвони. С того же номера".
Через несколько секунд на экране в самом деле появился вызов от вчерашнего собеседника Аюму. Звонок сбросили, едва Джен нажала на кнопку приема. Тот, кто значился в контактах телефона как Никкай, явно не желал общаться вне Реальности.
"Вернись в онлайн".

[Тео >>>]

145
Токио, квартира Рена
8 июля 2015 года, день

Рен вздохнул и откинулся на спинку кресла, прикрыв руками глаза от неожиданно-яркого света лампы. Эту ночь он не спал и почти не отходил от рабочей машины. Руки тряслись - то ли от утомления, то ли от сигарет. Рену почти не приходилось бороться с собственными эмоциями: они существовали параллельно с рассудком и часто служили рабочим материалом, но очень редко выходили на первый план, как сейчас, душным спутанным комом, в котором трудно было разыскать отдельные нити. Программист старательно не замечал этот ком с самого вчерашнего вечера, но представить себе эмоции кого-то другого, анонимного, но напуганного, было слишком сложно: вместо понимания наваливались усталость, вина, растерянность и запоздалый ужас. Рен не знал, что с ними делать. Поговорить нужно было сейчас, до того, как незнакомая собеседница решит, что спасение в отключении всех электронных средств связи... Или что-нибудь еще в духе. Но и придти в себя нужно было - до разговора.
Как результат, кукла с блокнотом появилась на своем месте у самого обрыва с некоторым опозданием. Тень уже маячила неподалеку.
- Ну? - чужой аватар обзавелся приятным женским голосом.
- Вы случайно обменялись телефонами? - парень с каре явно имел привычку смотреть на собеседника, даже если смотреть было толком не на что.
- Ну не нарочно же! - отсутствие мимики с лихвой компенсировалось выразительностью интонаций.
- Что думаешь делать дальше?
- Отдать, - предложение прозвучало с очень осторожными вопросительными нотами, будто та, кто назвала себя Гердой, проверяла реакцию.
- Ты уже знаешь, что его убили, так? - голос аватара оставался спокойным. То, что услышал сам Рен, сломалось и упало до шепота на середине фразы.
В ответ донеслось нечто подозрительно похожее на всхлип - его собеседница, очевидно, не пользовалась никакими фильтрами. То ли не умела, то ли не считала нужным, то ли просто не имела такой возможности.
- И не... - Рен вовремя остановился. - Знаешь - из новостей?
Отчего-то с ответом Тень не торопилась, молчание было нарушено только спустя пару минут:
- В новостях передавали... - фраза показалась незавершенной.

[Кысь >>>]

На этот раз паузу взял уже ее собеседник. Рен задумчиво потер виски пальцами. Девушка была напугана не на шутку, это даже он видел. Боялась убийцы? Но почему, у нее только телефон... Который, наверное, следовало сразу же сдать. Может, она видела убийцу и он знает об этом? Может быть, она считает убийцей себя - по какому-нибудь необъяснимому поводу?
- Ты видела или знаешь что-то, так?
- Почему я должна доверять тебе? - в принципе, такая реакция сама по себе уже была подтверждением его догадки.
- Мне будет очень трудно тебе навредить, - аватар улыбнулся уголками губ. - Но я не могу доказать, что я не убийца и не полицейский. Могу только сказать это.
- Это очень убедительно, - судя по всему, "Герда" все же немного успокоилась - в голосе проявился сарказм.
- Я тоже не знаю, кто ты. Ты можешь сейчас выйти из дома и пойти заявить на меня как убийцу. Ты можешь быть убийцей.
- Да-а, в полиции, наверняка, тоже так думают, - хоть малая, но крупица информации. По каким-то причинам его собеседница вполне видела себя в роли подозреваемой.
- Ты читала вчерашнюю переписку Аюму-куна? - на лице аватара почти не отражалось эмоций, но Рен почувствовал себя спокойнее.
- Читала, - согласилась Тень и поспешно добавила, будто оправдываясь, - я хотела телефон вернуть.
- Если она попадет в полицию, мне будет очень сложно выкрутиться.
- Да уж догадываюсь, - хмыкнула девушка, - тяжело найти достойное объяснение, почему твоего друга убили именно там, куда ты его отправил на ночь глядя.
- Наоборот, легко, - аватар Рена нахмурился. - Но это тесно связано с копанием полицейских архивов, взломом уличных наблюдателей и кражей личных данных. От убийства я отмажусь, от этого - никогда.
Собеседница покачала головой. Возможно, на самом деле она выразила более сильную эмоцию, но серый образ имел весьма ограниченный набор движений.
- Ты так легко об этом говоришь... - непонятно, было в этой фразе больше осуждения или удивления.
- Я выкладываю свои мотивы на блюде. Ты знаешь, что я замешан в расследовании убийств. Теперь ты знаешь, что я это делаю нелегально.

[Тео >>>]

Его перебили:
- Ожидаешь подобной откровенности от меня?
- Нет. Но, возможно, я могу тебе помочь.
- С чего ты решил, что мне требуется помощь? - если лучшая защита - это нападение, то оборону "Герда" держала крепко. Непонятно только, от кого и почему. - Я вообще-то собиралась сегодня в полицию...
- Я не знаю, нужна ли тебе помощь. Мне нужна история телефона. Мне нужна информация об убийстве, потому что это единственный способ двигаться дальше. В обмен на это я готов сделать все, что смогу.
Не то он показался девушке достаточно убедительным, не то она просто "сломалась" под грузом обстоятельств, только после значительной паузы она, наконец, выпалила:
- Для меня ваша переписка - единственное оправдание, почему я оказалась на месте убийства Аюму-сана... куна. Более того, только он мог подтвердить в полиции, что вечер, когда убили другую мою подругу, я провела с ним...
Рен не сразу нашелся, что ответить. Он хорошо догадывался, что видеть фотографии мест преступления и быть там - очень разные вещи, и уже знал эмоциональность своей собеседницы, а потому ощущал себя сейчас человеком, пытающимся перейти пропасть по тонкому ледяному мосту.
- Ты была на месте во время или после убийства?
- Я хотела получить назад свой телефон... Аюму-кун не отвечал на звонки, - паузы между предложениями увеличивались, иностранный акцент стал еще более явным, было очевидно, что девушка с трудом подбирает слова, едва справляясь с волнением, - Я думала, что могу найти его там, если он не ушел еще...
В какой-то момент показалось, что незнакомка сейчас снова покинет Реальность, но Тень осталась и продолжила:
- Когда я пришла, Аюму-кун уже лежал там... Трудно сейчас объяснить, я поскользнулась в луже крови и упала.
- Там были другие люди?
- Нет... то есть, да... два пьяных козла, которые меня буквально затолкали в тот проулок...
- Можешь вспомнить, как они выглядели?

[Кысь >>>]

Тень отрицательно помотала головой:
- Было темно. И, если честно, вы для меня все немного на одно лицо. Кроме хорошо знакомых.
- Одежда, акцент, размеры?
- Не помню! Я их не рассматривала, они мне мешали!.. Я не пом... акцент! Да, у одного точно был акцент. И у второго, кажется, тоже.
Рен не сразу ответил.
- У меня есть идея, которая сделает жизнь легче нам обоим. Но она включает немного доверия с твоей стороны. Решишься?
- Говори, - доверия в голосе не было ни на йоту, но, похоже, "Герде" просто некуда было деваться.
- Подключи телефон Аюму-куна к сети. Я перепишу историю так, что получится, что я вас обоих послал на место преступления. Таким образом у тебя будет свидетель.
- Профит от подобной замены мне кажется сомнительным... да и тебе-то это как жизнь облегчит? - засомневалась Тень.

После долгих и невыносимо медленных объяснений Рен, наконец, получил доступ к содержимому "раскладушки". Аюму, не страдавший избытком денег и технических знаний, и телефон выбрал себе под стать. Дурацкая игрушка вместо операционной системы имела фиксированный набор заданий и директив, которым в полной мере владели только сами ее создатели. Общаться с ней было сродни игре в кости. Шестерка означала правильную команду, пятерка - понятное сообщение об ошибке, четверка и тройка - отсутствие результата. Если команда была понята неправильно, но ничего особенно страшного не происходило - два. Единицей был "режим паники", зашитый во все подобные выкидыши кодинга, и означать он мог все что угодно - от экстренных сигналов производителю и полиции, и до полного обнуления данных. Рен надеялся, что проверять не придется.

Сообщение отредактировал Кысь - 21-09-2012, 20:50

[SonGoku >>>]

Для начала он занялся самым простым делом: все протоколы для связи с сетью хотя бы отчасти были написаны понятным языком, и хотя бы отчасти подчинялись обычным средствам. История не синхронизировалась с сервером, и сам "спутник", похоже, записывал только разнарядки, не трогая содержимое. Номер, с которого шла связь с Аюму, был официально зарегистрирован на имя Рена, и это давало что-то похожее на запасной выход. Может быть, имело смысл просто стереть всю информацию. Это бы означало много неприятнейших объяснений со стороны Рена, но, по крайней мере, исключало вариант с блокировкой базы.
Идеально было бы просто "потерять телефон", оставшись с разнарядкой и устным свидетельством, но в том, что "Герда" встретит это предложение очередным приступом паники, сомнений не было. Утомление брало свое, и Рен прервал работу на то, чтобы сходить умыться холодной водой. Даже чая он себе сейчас позволить не мог.
Доступ к данным удалось получить почти сразу. Параметров хранения и сортировки не существовало: дурацкая машинка просто лепила из информации комья, которым присваивала каталоги и номера. На экране телефончика сейчас одно за другим мелькали сообщения о звонках, окна просмотра смс, выпадные меню, сообщения о неверных командах. В мастерской же "Кая" они были одной длинной схемой, ветвистой, но состоящей из тупиков. Вокруг этого некрасивого бонсая суматошно скроллились вверх и вниз раскрытые книги. Чем ниже спускался Рен, тем больше книг появлялось, и тем опаснее становилась работа: английские слова имели четкие значения, последовательности символов - нет. У системки не было встроенных средств редактуры, и единственным выходом было - прямо сейчас их создать.
"Паническая кнопка" сработала именно тогда, когда Рен меньше всего этого ожидал - при попытке поставить импровизированный аддон. Похоже, создателей аппарата не столько беспокоила безопасность данных клиента, сколько неповторимость собственного детища. Телефон обнулил данные, и, на всякий случай, стер еще и часть собственной системы.

(все написано Кысью)

[Bishop >>>]

Токио, Шинджуку, 3-23-7

Дайго в общем - и в кои-то веки! - не спорил. Лишь опасливо косился на кухню, откуда доносилось постукивание ножа о разделочную доску и легкомысленное посвистывание. В тесном узком проходе между стойкой и наружной стеной, некрасиво разбросав ноги, лежал труп. И при жизни эта женщина не прославилась бы красотой, а теперь и вовсе напоминала обряженную в кричащее платье выпотрошенную свинью.
- И никто даже не попытался его остановить? - выудив из кармана электронный блокнот в черной кожаной обложке, уточнил Модзумэ у сутулого тощего официанта; у того были волосы цвета вареной свеклы, а передние зубы выдавались вперед, как у зайца.
Пусть не с первого раза (и пришлось чуть нажать на свидетеля), но они восстановили картину. Выходило, что повар Якимару ни с того, ни с сего подошел к скандальной клиентке и вспорол ей живот. А затем вернулся на кухню и продолжил готовить заказ.
- ...даже лезвие не обтер, - пробурчал коротышка Дайго. - Все нарезанные овощи перепачкал.
- И еще... Кто-то ей позвонил...
Перламутрово-желтый мобильник обнаружился в дальнем углу, перепуганные очевидцы не решались к нему прикоснуться, зато все как один подтвердили, что действительно: был звонок. Модзумэ присел на корточки, осторожно ткнул карандашом в кнопку вызова. «Абонент не определен...».
- Он все твердил про старуху... Мол, сидит в углу и таращится.
- Ну так где же она?
- Эт-то... так ведь не было никакой бабки!

[Далара >>>]

Полицейский участок в Ниши-Шинджуку
8 июля, понедельник, утро

В дверь начальственного кабинета сунулась кудлатая голова.
- Можно?
Глава участка отвлекся от ноутбука, на котором читал свежую прессу. Далеко не всю по полицейской тематике.
- Конечно, заходи. Какими ветрами?
- По делу ванью...
- Кхм?
- Трупов с некрозом...
Коги начал раскладывать на столе бумаги, бумаженции и бумажки.
- Ну, надо же, - развеселился Анакура. – Я-то думал, ты нам сдал теорию и потерял интерес.
Если не опустить жалюзи, кабинет просматривался со всех сторон света, исключая запад, потому что именно там стоял шкаф. Прозрачная восточная «переборка» была изрисована синим маркером и украшена фотоснимками – как жертв, так и подозреваемых, окна выходили на север, а на юге, точно придворный из гвардии Императора в воротах Судзаку, торчал некто взъерошенный в небесно-голубом мундире дорожного патруля. Он был без флейты, зато с мотоциклетным шлемом под мышкой и, похоже, подслушивал. Хозяин кабинета не стал обращать на него внимания: если Хосокава из дорожной полиции пришел по делу, его не остановишь и танком, не то что присутствием кого-то у начальства. К счастью, случалось такое крайне редко, чуть-чуть почаще великого землетрясения.
Криминалист захламил своей макулатурой весь стол. Казалось, после той безумной презентации у него возникли какие-то заботы поважнее: всю прошлую неделю Коги присутствовал на рабочем месте телом, но никак не мыслями. И едва кончалась смена, срывался куда-то, хотя обычно его было не выгнать из здания. Взволнованная Рисуко поведала в доверительной беседе, что не терпящий небрежности в работе коллега даже совершил грубую промашку – впрочем, вовремя исправил, и все обошлось. Рассказала она и о телефонном звонке в доме Коги, когда старший напарник кричал кому-то в трубку, было слышно даже за дверью. "Ходит тенью сам не свой", пожаловалась крошка-мышка. Так не могло продолжаться, и Коги по предложению самого Анакуры взял отгул на два дня – без ожидаемых возражений и препирательств.

[SonGoku >>>]

Вернулся из отпуска уже их привычный Коги. Всем подарил безделушки из Киото, рассказывал про Гион-мацури, на вопросы о здоровье бабки и деда отвечал, что хорошо, спасибо за заботу, словом, вел себя так, будто на прошлой неделе не происходило ровным счетом ничего. Анакура всем видом дал понять, что желает услышать подробности событий, но не настаивал. И, разумеется, не дождался откровений. Взлохмаченный долговязый криминалист в «фирменной» жилетке – на этот раз с изумрудными и синими бабочками – оценил готовность слушателя внимать и принял лекторскую позу.
В их участке шутили, что главной достопримечательностью у них является четкий отпечаток уха на стекле перегородки – любознательность Хосокавы не знала никаких границ и приличий. Хоть и была дифференцированной: по-сереезному он никуда не лез и с первого раза понимал, когда следует придержать жажду знаний. Зато по пустякам он разбился бы в лепешку. А потому сунул нос в отгороженный закуток, гордо именующийся кабинетом.
- А... вы заняты...
Криминалист обернулся и засветился от радости: наклевывался еще один слушатель. Анакура мысленно вздохнул: два клоуна на один такой маленький цирк. Говорят, клин клином вышибают, может, удастся направить их заряды друг на друга?
- Заходи, заходи, у нас тут не секретно. Вообще не понимаю, почему мы не наблюдаем новую красочную презентацию.
- Потому что Рисуко сортирует улики по маньяку с ножом для парней с Сакурадамон, - доложил вездесущий и всезнающий Хосокава, скромно пристраиваясь в уголке. – А Табата заперся в хранилище. Говорит, что иначе пойдет на должное преступление и задушит кого-нибудь.
- Кхем, итак, я проверял теорию о ваньюдо и пришел к выводу, что она антинаучна и неправдоподобна.
- Э?! – изумился оскорбленный в лучших чувствах Хосокава.
- Вот как? - Анакура сложил холеные ладони (он не терпел пренебрежения ко внешнему виду) в замок и откинулся на спинку кресла, похожий на медведика, который прикидывает, хорош ли в этом улье мед.

[Далара >>>]

И Коги подтвердил верность своего прозвища на триста процентов. Той тщательности, с которой он разложил по полочкам и разжевал до преснейшей доходчивости информацию, хватило бы дела на три-четыре. Под грузом фактов можно было погибнуть, изыскания не ограничивались территорией Японии.
Анакура Соичиро остановил катастрофу приказом:
- К сути! Не увлекайся.
В сухом остатке оказались бесспорное утверждение, что не только мозг воздействует на Реальность, но и она на мозг; что многими странами проводятся исследования и разработки по воздействию на физиологию человека через воздействие на мозг всевозможными способами; и что можно удобно – и бесплатно! - проверить эффективность методов на ни о чем не подозревающих подростках, которые стаями слетаются на сайты о мистике и страшных историях.
- И этот «модан ковай квайдан» – да-да, в старом звучании, а не теперешнем «кайдан», - сайт как нельзя лучше подходит для подбора жертв.
Коги победоносно оглядел слушателей. Где-то на самом краю его подсознания бледной тенью мелькнула полузатертая мысль, что надо было зафиксировать внешний вид Хосокавы до начала и сравнить с тем, что он видел теперь. А без этого не определить, встали ли у представителя дорожного патруля волосы дыбом от полученных сведений или все дело в геле и лаке. Сам Хосокава смотрел куда-то в угол с выражением полного отсутствия разума на лице.
- О как... – ошеломленно пробормотал он.
Глава участка пристально изучал своего криминалиста: что-то здесь было не то.
- Предлагаешь отдать это все в прокуратуру?
Морщится. Вот она, заноза, – Коги уверен в чем-то другом, но вопреки себе настаивает на этой версии. Впервые с начала их совместной работы. Соичиро давно научился улавливать настрой ценных подчиненных в острых ситуациях. И предпочитал защищать их, когда пахло жареным.
- Я передам твою информацию следователям с Сакурадамон.
Анакура сбил ворох бумаг в папку и отложил ее на край стола.
- Завтра.

[Тео >>>]

Токио, Шибуйя, Хиро-о, 2-6-10
8 июля 2015 года, 15:40
На маленьком экране высветилось яркое предложение обратиться к производителю.
- Сволочь! - других слов для Кая у Дженнифер не нашлось.
Как? Ну как можно быть настолько доверчивой?! Девушка вышла из Реальности. И, на всякий случай, выдернула ноутбук из сети. Правда, что теперь толку-то?
Плохо. Все очень плохо. Никто не подтвердит, что она не виновата. Телефон Аюму издевательски мигал красной надписью, не откликаясь ни на какое действие, - здесь тоже тупик.
Ее станут подозревать. Ее будут искать - и хорошо, если только полиция. Но ей нужно держаться. Она должна. Обязана. Когда сердце гонит кровь со скоростью под двести ударов в минуту, когда мысли сливаются в один клубок и лихорадочные попытки его распутать приводят лишь к тому, что все становится еще сложнее, когда кажется, что пространство вокруг тебя превращается в лабиринт, из которого нет выхода, - это значит, что ты уже признал себя проигравшим. Принял за истину то, что от тебя ничего не зависит, и все, что ты можешь сделать - только сидеть и ждать своей участи. В семье О'Бриен детей воспитывали иначе...

... Иногда самое простое, обыденное действие становится ключом, открывающим потайную дверь - еще не выход, но хотя бы неиспробованное направление. Маленькая ванная комната. Вода, загасившая пожар эмоций. Мимолетный, скорее случайный взгляд в зеркало: непривычные тени усталости под глазами; волосы - что закрученные куски медного провода, которые торчат во все стороны; чужая мужская рубашка - чуть длинновата и, может, несколько широка в плечах, но смотрится ничего... Если зачесать волосы назад, Джен станет похожа на кузена Томаса. А если?..

[Кысь >>>]

Токио, квартира Рена
8 июля 2015 года, день
«Герда» ожидаемо испарилась. Рен, с одной стороны, совсем не понимал ее логики, с другой – мог легко представить, как она сейчас удаляет адрес комнаты из истории соединений. Или, может быть, физически отключает сеть. Сам он мог придумать множество способов отвертеться от лишних вопросов, но состояние паники... Было чем-то непредставимо чужим. Его собственные чувства всегда контролировались и послушно уходили на задний план, стоило появиться срочной задаче или завибрировать пульсомеру-часам.
Но сейчас он в чем-то завидовал способности поддаваться эмоциям.
Первым делом стоило попробовать единственную оставшуюся ниточку, ведущую к «Герде». Даже если она ничего не видела, Рен чувствовал некоторую ответственность за стертый телефон, и поэтому отпускать даже призрачный шанс уладить дело - совсем не хотелось. У него самого было не так много шансов избежать тесного общения с полицией, и попытка добавить ее истории веса не прибавляла и не убавляла проблем, но девушка могла сделать что-нибудь непредсказуемое. Через несколько минут на почту Сагами пришло сообщение:
«Привет.
Сегодня я говорил в сети с человеком, который выходил с твоей машины. У него сейчас очень большие сложности. Я буду признателен за любые сведения о нем».
Следующим шагом была попытка связаться с агенством, но там было пусто и серо. Оставалось ждать. Рен мало надеялся на что-нибудь кроме враждебно настроенного полицейского детектива, но все-таки даже Сагами был не до конца безнадежен... наверное.

[Bishop >>>]

Канал Сотобори, Ичигайя, Чьёда-ку, Токио
8 июля 2015 года, 13:20
Ветер, задирая девчонкам короткие юбки, прокатил вдоль набережной клубок пыли. Охнула нагруженная пакетами домохозяйка, обнаружив в сумке прореху - полоснули, как бритвой, вытащили кошелек, а вокруг никого. Почтальон, что проезжал мимо на мопеде, уже больше никуда не спешил, лишь недоуменно разглядывал искромсанные в хлам покрышки. Завизжали школьницы, хватаясь за обрезанные пряди волос. Шимада неохотно слез с качелей.
- Ох-хо, - вздохнул опытный Кумаиши и удовлетворенно кивнул, заприметив через улицу сине-бело-зеленую вывеску. - Я пошел за лейкопластырем.
Тадаоки запустил руку в пыльный вихрь - по локоть, - морщась, выудил из обрывков бумаги и листьев на свет дня длинного, точно шарф, зверька.
Пленник злобно шипел и молотил по воздуху лапами, оснащенными серпами когтей. По противоположному берегу канала пробежал поезд с горчично-желтой полосой на боку.
Волосы – не наша работа!
Порыв ветра – или кто-то невидимый, кто катался на воздушной струе, - чуть не сбил с ног; из глубоких ран на руке во все стороны брызнула кровь. Тадаоки встряхнул «арестанта», тот повис.
Над твоей головой. Посмотри.
Там, в развилке ветвей, примостилось совсем уж необычное существо, оно щелкало клювом и парой клешней и озирало набережную в поисках новой жертвы.
Потом они сидели здесь же в парке, в тени на скамейке, гигант бережно, с умением опытного санитара заклеивал глубокие порезы на руках у Шимады и ворчал по своему обыкновению. Больно не было – кама-итачи* об обязанностях не забывали, но, как и их простые собратья, отличались зловредностью и мстительным нравом.

---------
*kama-itachi (鎌鼬), буквально «хорьки-косцы», йокаи с острыми, как серпы, когтями, они катаются верхом на сильном ветре. Первый сбивает ничего не подозревающего путника с ног, второй наносит порезы, а третий накладывает лекарство на раны, так что к тому времени, когда жертва камаэ-тачи сообразит, что произошло, она останется с болезненными, но не кровоточащими ранами. Говорят, камаэ-тачи братья-тройняшки. В виде хорьков их первым изобразил Торияма Секиен, который воспользовался сходством названий: kama-itachi (鎌鼬) – «хорек» и kamae-tachi (構え太刀) «позиция для атаки большим мечом». После чего этих йокаев стали называть кама-итачи.

[SonGoku >>>]

Асакуса, 2-й чомэ, Тайто-ку, Токио
8 июля 2015 года, 17:00

Сизая брюхастая туча цеплялась бахромой дождя за крыши, наваливалась на город - неторопливо, неотвратимо, - загоняла туристов в автобусы, а местных жителей под навесы и крыши.
- О-джо-сан*... – робко воззвал мужчина в средних лет в поношенном, но еще приличном коричневом деловом костюме, с прозрачным зонтом в одной руке и кожаным портфелем в другой. – О-джо-сан...
Она была крохотная и очень беззащитная на вид. Наверное, школьница, хотя ни юбочка, ни тонкая кофта поверх блузки не форменные. Одна вплетенная в косу лента развязалась, вторая все еще торчала бантиком. Плач юной девушки – самое страшное оружие на свете. Вот и этот типичный клерк средней руки пал его жертвой. Он беспорядочно переминался с ноги на ногу, то порывался коснуться согнутых плеч, то вспоминал, что руки заняты. В конце концов, он растерянно-искательно заглянул в лицо молодого человека с черным зонтом, который остановился в двух шагах от них. Тот качнул головой:
- Не советую...
Девочка помедлила, а затем отняла от лица руки. Глаз у нее не было (там вообще не было ничего, только гладкий, блестящий, словно выточенный из слоновой кости, белый шар), но казалось, что она разглядывает обратившегося к ней прохожего. Хлынул дождь и мгновенно отгородил этих троих от остальной улицы почти непрозрачной водяной занавесью, только сурово взирали на них со своих мест по бокам от алых ворот Фуджин и Райджин.
--------------------------
*o-jouchu - お女中 - буквально «дева», обращение к незнакомой молодой женщине.

[Далара >>>]

Мужчина посерел и чуть не выронил портфель. Мелко-мелко задергал нижней губой, попятился, а потом, выкинув уже бесполезный, сломанный порывом ветра зонт, бросился вскачь по лужам подальше от безликой незнакомки.
- Предполагалось, что я тоже убегу? – полюбопытствовал молодой человек в насквозь мокрой зеленой футболке с суровым на вид поросенком.
Зонт из дешевого пластика - в каждом "комбике" по четыреста евро-йен за штуку - от тайфуна ненадежная защита. Ветер гнал по мостовой воду, кеды с ярко-желтыми шнурками хлюпали, точно каппы в канаве.
- Далеко?
Девчонка протерла ладошками раскрасневшееся лицо, возвращая туда нос, рот, глаза - все, как положено, - и состроила гримаску.
- Вон до той палатки, - она ткнула пальцем туда, где под древними, могучими, как вход в замок, Громовыми воротами* прятался от дождя престарелый лоточник.
- Он ведь тоже нопперабо*?
- Нет, он муджина, - обитательница квартала «сухой травы»* помолчала. - Но готовит вкусный удон.

---------
*Kaminarimon - 雷門 – буквально «ворота грома», внешние ворота храма Сенсо-джи в Асакуса высотой почти в 12 метров и общей площадью 69 кв.м. Знамениты деревянными изображениями богов и огромной лампой. Были возведены в 941 г. Тайрой-но Кинмасой, в 1635 г. перенесены на свое нынешнее место и считается, что именно тогда в воротах были установлены скульптуры Райджина и Фуджина. Через четыре года ворота были уничтожены пожаром и восстановлены в 1649 г. по приказу Токугавы Иемицу.
*nopperabou - のっぺら坊 – буквально «безликий монах», безликий призрак, который обожает пугать людей, но никакого иного вреда им не приносит. У него человеческая фигура и гладкое, точно яйцо, лицо без носа, рта, глаз и ушей. В сборнике рассказов Лафкадио Хирн ошибочно называет нопперабо муджиной; тем не менее, выдру-оборотня (муджина) и тануки часто обвиняют в том, что они принимают облик нопперабо и пугают прохожих.
*Asakusa - 浅草 – буквально «высохшая трава», старый район Токио, некогда центр развлечений, был знаменит театрами, храмами и увесилетительными домами. Несмотря на то, что бомбардировки американцами Токио во время Второй мировой войны практически уничтожили все постройки, при перестройке был сохранен стиль довоенного города.

[Кысь >>>]

8 июля, утро
Первой шум подняла канарейка. Эта деятельная пичуга ухитрилась стянуть на пол большой, клетчатый красно-белый платок, что набрасывали вечером на ее клетку, и теперь горланила песню во славу нового утра. Телефонная трель ненадолго смутила ее; Куракура-тян оставила в покое мини-бубен, который смастерил для нее Кумаиши, наклонила голову набок и прислушалась.
Затем нервы не выдержали у дзашики-вараши. Несколько веков, что она провела в домах с большим количеством детей и прислуги, научили ее добиваться в таких случаях своего.
Минут пять - больше-меньше, но в надежде, что оставят в покое, - Тадаоки безучастно пялился в потолок. Затем все-таки прочистил горло:
- Детективное агентство "Кагецу". Если вы еще не умерли, нам до вас дела нет.
Глаза были распахнуты и без тени мысли, начинался рабочий день.
- Аюму умер, - в голосе, донесшемся из видеофона, не было и намека на шутку.
На темном экране трудно было разглядеть собеседника, но трехярусный роутер, перемигивающийся сам с собой розовыми, желтыми и синими лампами, выдавал комнату Рена.
В голове было мутно, в душе тоже. Позевывая, подтягивая сползающие трусы, Тадаоки убрел в закуток - искать чайник. Старый шар-наблюдатель, переделанный благодарным клиентом в камеру для видеофона (предварительно мобильный дивайс найден был на помойке), кое-как порхнул следом; на блестящем ребристом боку матово выделялась заплатка из тускло-желтой латуни.
- Когда?
- Ночью, не знаю точно когда. Недалеко от места другого убийства.
С той стороны экрана пискнул почтовый клиент, и Рен на несколько секунд отвлекся от разговора.
- Но это вряд ли йокай, - наконец, буркнул он. - Там скальпель и, похоже, больничный контейнер.

[Bishop >>>]

Связь прервалась.За окном на одной ноте - и без остановки - механический женский голос предупреждал быть внимательнее, "сдаю задом". Там уже второй день шли работы, то ли меняли трубы, то ли перекладывали асфальт. Дряхлый шар-наблюдатель обессилел и рухнул бы на пол, а потом закатился бы невесть куда, не подставь китоши ладонь.Из крапчатого от черно-зеленой патины небольшого зеркала на стене на Шимаду смотрело его собственное отражение – йюреи*, и те краше поднимаются из могил. Отросшая челка сосульками закрывала глаза.
Тадаоки набрал номер Рена. Вздохнул.
- Дай подробности.
Рен ответил не сразу, но полностью, начав со вчерашнего задания и закончив только что пришедшими на почту фотографиями. Когда факты кончились, он замолчал снова. В его комнате окна закрывали "римские шторы", и потому до сих пор царила темень. Только одна неуместно-яркая полоса света рассекала надвое угол стола и далекую стену, и роутер подмигивал сам себе огоньками.
- Хорошо, - сказал Тадаоки, хотя ничего хорошего не было, а с каждым часом становилось все хуже.
В электрическом чайнике забурлил кипяток, как раз хватило на чай и сиротливый пакет быстрорастворимой лапши.
- Я все понял.
Тоже ложь. Соображать он начнет через час, когда окончательно проснется. А пока было ощущение пустоты и нелепости.

-------------------
*yurei - 幽霊 - буквально «отделенная, прозрачная душа», духи мертвых. Различают бореи (亡霊), «потерянная, разрушенная душа», ширьё (死霊), «мертвая душа», а так же онрьё, мстительных духов, которые возвращаются, чтобы отплатить за зло, причиненное им при жизни, убумэ, призрака умершей при родах матери (они возвращаются, чтобы позаботиться о своих детях), горьё, мстительных духов людей из высших классов общества, и так далее. Йюреи не слоняются без цели, они как правило держатся определенных мест – тех, где были убиты или где лежит их тело, - либо преследуют определенных людей, своих убийц или своих возлюбленных. Чаще всего после отмщения они исчезают, но сильные йюреи, такие, как онрьё, не успокаиваются на достигнутом. Обычно йюреи появляются между двумя и тремя часами ночи, когда завеса между мирами тоньше всего.

[SonGoku >>>]

Канал Такахама, Конан, 4-й чомэ, Минато-ку, Токио
8 июля 2015 года, 19:55

В фиолетовых сумерках гигантскими светляками разгорались бледно-зеленые фонари. Их отблески расцветили звездочками отполированные до блеска металлические перила вдоль высокой набережной. Цокая коготками по белой каменной плитке, мимо пробежал ухоженный спаниель; его ошейник жизнерадостно подмигивал разноцветными огнями, следом, привязанная к собаке поводком, со всех ног спешила хозяйка. Под мостом в картонных коробках расположился на ночь бездомный, спать было рано, и он при свете садовой лампы читал книгу.
- Узнал что-то полезное? - Кумаиши аккуратно сложил мусор в тонкий пакет и потряс жестяную золотистую банку с изображением довольного толстячка с рыбиной и удочкой – проверить, осталось ли там еще пиво.
Волна гулко ударила в стену набережной, что-то булькнуло, по воде, дробя блики, прошла рябь; в густых зарослях кустов вдоль серо-коричневых стен многоэтажных домов кто-то вздохнул: "оста-авьте!". Соседняя скамейка под навесом пустовала; ее бывшие обитатели – юные влюбленные – упорхнули с наступлением темноты, видимо, чтобы не получить нагоняй от родителей. Тадаоки ответил не сразу - вылавливал из лапши кусочки жареной капусты и откладывал в сторону.
- Пока нет... Йокаи либо не знают, либо не хотят говорить.
- Клиент утверждает, будто это был человек, - Кумаиши шумно отхлебнул пива, рыгнул, прикрыв рот широкой ладонью.
- ...словно кукла-бунраку, - процитировал на память Шимада. – С сильной йоки.
В бездонную вечернюю тишину ворвался гул мотора. Едва касаясь черной воды, мимо промчалась крохотная моторка; ветер донес радостное гиканье пассажира.
Вдоль канала брела невысокая женщина: ничего примечательного, лишь повязка из белой марли закрывает половину лица. Грипп, должно быть. У скамейки девушка остановилась.
Она робко опускала голову, бросая на неожиданных собеседников только быстрые короткие взгляды исподтишка, как будто стеснялась.
- Китоши-сама считает меня красивой? - пролепетала она; голос из-за маски звучал приглушенно.

[Bishop >>>]

Кумаиши опасливо покосился на своего взъерошенного - нахохлившийся вороненок на жердочке - соседа; Тадаоки кивнул, буркнув маловнятное "угу" с набитым жареной лашой ртом. Незнакомка присела на самый краешек, прикоснулась к марле кончиками пальцев, но замерла, когда перед самым ее носом встряхнули кульком с леденцами.
На тыльной стороне ладони Шимады была маркером выведена кандзи: 犬*.
- Я боялась, это будет помада для волос, - вздохнула красотка.
- Не нашел ее, зато есть чеснок.
- Еще хуже. Ненавижу их запах.
- О-джо-сан покажет, что в сумке? - Шимада отложил наполовину опустошенный пластиковый лоток с якисобой и вытер о штаны ладони.
- Слушай, Доктор, - девица прижала аляповатый мешок из клеенки с логотипом Louis Vuitton к груди. – Да, я режу людей, я же не отрицаю! Такова моя сущность, тут уже ничего не поделать.
Тадаоки протянул обклееную лейкопластырем руку; в полумраке кольцо на указательном пальце налилось тусклым светом.
- Но охочусь я за только старшеклассниками, ты же знаешь!
- Отдай сумку.

Неподалеку гомонили, устраиваясь на ночлег, утки. На другом берегу раздевалась компания шумных подростков, чтобы, пользуясь темнотой, устроить ночной заплыв.
- Серп! Кто в наши дни ходит по мегаполису, вооруженный серпом? - Кумаиши не мог успокоиться.
Доктор ведьм указал в ночной мрак; на мерцающей речной глади вдалеке еще можно было различить силуэт молодой женщины.
- Она.
Пиво в банке у одного, сок в пакетике у второго стали теплыми, потеряли вкус.

-----------------------
*inu - 犬 – собака, яп.

[Кысь >>>]

Рен
Ближе к закату пришло письмо из фотоагенства - камеру нашли и вернули. Без карты памяти и без лишних вопросов, разве что форму проката пришлось показать. Похоже, занятые убийством детективы просто не знали о возможностях дорогой игрушки. Теперь Хидео, владелец, недоумевал, пытаясь решить, стоит ли отдать фото полиции самому. Рен послал ему письмо с двумя огромными иероглифами. Один имел отношение к рогам и оба - к копытным животным.
Рен не сразу нашел адрес Сагами на городской карте, но сам район был смутно знаком, и дальше все пошло легче. Маршруты наблюдательных камер, стационарные "глаза" парадного входа. У "Герды" не было пока лица, но она наверняка была, как минимум, полукровкой, а значит, выделялась бы в этом тихом районе. Даже если и нет, записи могли неожиданно оказаться полезны.
Поставив камеры в режим записи, программист потушил монитор, повернулся в кресле и щелчком пальцев зажег лампу у потолка. В комнате снова накопилось изрядно пыли. Ее сметал с пола робот, но на тренажерных балках уже был издалека заметен толстый серый налет, а на низком столике у кровати явственно проступали недельной давности следы пальцев. С самого вьезда Рен был единственной живой душой в этих стенах. Изредка, выгрузившись из обычной сетевой работы и оставшись наедине сам с собой, он переставал даже по настоящему верить, что реальный мир и живые люди существуют где-то снаружи. Иногда он казался себе безумно жалким: ему до стиснутых зубов хотелось обычного прикосновения, может быть, даже просто шороха бумаг под пальцами или звука дыхания... И одновременно сама мысль о том, что в его личном пространстве окажется кто-то еще, пробирала острым приступом неприязни. Людей всегда становилось слишком много еще до того, как их становилось достаточно. Еще желая побыть рядом с другими, Рен уже искал способ снова остаться один, уйти от шума, чужих взглядов, незнакомых разговоров и затапливающей сознание информации. Выражения лиц, особенности речи и поведения, неожиданные контакты, физическая дистанция и собственное тело, выставленное напоказ - все это сыпалось одновременно и отовсюду, не давая ни времени подумать, ни возможности отделить одно от другого. Когда Рен уставал или заболевал всерьез, переставал интересоваться окружающим миром и даже заботиться о себе, он иногда невольно представлял в полусне, что кто-то живой, но молчаливый и неощутимый живет рядом с ним. Этот кто-то ходил по комнате, говорил себе что-то под нос на самой грани слуха, и иногда, когда Рен, не замечая того, задремывал, он просыпался в панике от того, что сосед-невидимка брал во сне его вещи или одежду. Это был неприятный, липкий, необъяснимый страх, но сейчас Хасу недоставало этого невидимого присутствия. Он перебрался на кровать и долго вслушивался в тишину комнаты, но даже уличное движение за окном было глухим и далеким.
А когда Рен, наконец, заснул, выдуманный сосед, в самом деле, пришел к нему в дом. У него было лицо Аюму, и он тихо, но с упорством отчаяния искал что-то в тенях компьютера и тренажера, в ящиках шкафа, под подоконником, в тумбочке, даже под кроватью и в складках пледа, под которым лежал тощий, но бесконечно тяжелый веб-разработчик Эндо Хасу, прижимавший к груди чужое, багровое, похожее на огромную драгоценность сердце.

[SonGoku >>>]

Пристань Такешиба, Одайба, Токио
8 июля 2015 года, 21:30

- Нет, милок, это не наши, - одноногая седая старушка отрицательно качнула головой. – Мы в Фурусато-мура чужого не берем без спросу...
Ее соседка, невысокая деревенская толстушка с усиками над верхней губой, болтала в воздухе ногами (те не доставали до земли); на правой еще держалась стоптанная деревянная сандалия-дзори, с левой уже свалилась.
- Только рыбу! - отрезала кроха, смерив Доктора мрачным взглядом из-под густой челки; два бантика топорщились, словно кошачьи уши.
В глубине желтых глаз танцевали зеленые искры, а от кимоно в широкую бело-рыжую полоску попахивало рынком Цукиджи*. К рукаву прилипла рыбья чешуя.
Бабуська жизнерадостно – и ощутимо! - пихнула Шимаду концом бамбуковой палки, которую сжимала крепкими, в россыпи коричневых веснушках кулачками.
- Переселяйся-ка к нам, а то в Эдо опять неспокойно.
Она щурилась от яркого света, но не пряталась под навес.
- Люблю кишочки! - вставила ее соседка.
Тадаоки поспешно отодвинулся - на всякий случай. Хорошо, что объявили посадку на паром через Мияке до Хачиджо-шимы, парочка заторопилась, подхватила узелки и котомки. Кумаиши, который сидел на соседней лавке с бумажным веером в одной руке и бутылкой зеленого чая в другой, облегченно вздохнул.
- Они ушли? – спросил он.
Шимада кивнул.
- У меня от них мурашки по коже бегают, - гигант поднялся. – И что дальше?
- Кучи-йосэ*
- Ты уверен?
- Ничего другого мне не остается. Только мертвые не соврут.

---
*tsukiji-shijo - 築地市場 – самый крупный рыбный рынок в Токио.
*kuchiyose - 口寄せ – ритуал «разговора за мертвых», когда шаман взывает к недавно умершим, помогая оставшимся родственникам переговорить с ними.

[Тео >>>]

Токио, Шибуйя, Хиро-о, 2-6-10
8 июля 2015 года 21:45

За окном уже порядком стемнело и зажгли фонари. Тусклый свет пробивался через бамбуковые жалюзи и тонкими полосами ложился на пол: лампу девушка включать побоялась - кто знает, насколько любопытны и наблюдательны соседи? В коридоре уже несколько раз раздавались шаги, но не те. Каждый раз Джен вскакивала с места и с разочарованным вздохом садилась обратно и гипнотизировала взглядом стоящий в углу будильник в виде манеки-неко*. Белая с желтыми и черными пятнами кошечка качала левой лапкой в такт убегающим секундам, но зеленовато-голубые цифры на толском пузе не спешили сменять друг друга. Беспокойство нарастало - не случилось ли чего с преподавателем? В узком дворике, отделенном от улицы мусорным баком и двумя велосипедами под навесом, похожая на редиску хвостиком вверх миниатюрная бабка сметала разноцветные бумажные полоски. По карнизу, мягко топая лапами, прошла кошка. За стенкой кто-то дергал гитарные струны, иногда попадая в ноты, иногда нет, и напевал про то, как «шуршат листья бамбука, а звезды мерцают, глядя на нас с небес, золотыми и серебряными зернами».
Наконец щелкнул замок.
- Я дома, - не очень уверенно произнес Сагами.
Было в этой фразе нечто очень уютное, и Дженнифер почувствовала, как губы растягиваются в идиотской улыбке. Поборов первое желание выскочить навстречу сенсею в тесный коридорчик - столь яркое проявление радости было бы чересчур, - она бодро откликнулась:
- Добрый вечер!
Светлый полотняный пиджак сенсей нес в руке, на город наваливалась оглушающая летняя жара, которая не собиралась давать его жителям передышку даже после заката. Кажется, от Джен ожидали, что она заберет полотняную пухлую сумку, набитую всем необходимым – пособия, альбом для эскизов, «читалка», большой матерчатый футляр для карандашей, - но Сагами протянул своей гостье пластиковый пакет с логотипом Circle K Sunkus.
- Греть не надо.

------------
*maneki-neko - 招き猫 – буквально «подманивающая кошка», фигурка кошки, которая поднятой лапкой зазывает посетителей в лавки, рестораны и магазины, талисман на удачу.

[SonGoku >>>]

Девушка тут же сунула внутрь любопытный нос: запах лапши с курицей пробудил острое чувство голода. Потом вопросительно уставилась на сенсея. У себя в комнате Дженнифер не задумываясь устроилась бы хоть на полу и, разумеется, с удовольствием лопала бы содержимое непосредственно из пластикового контейнера. Но то она, а у Сагами на этот счет могли быть совершенно другие взгляды.
Квадратный светильник в деревянной раме нависал над столом; чтобы погасить свет, достаточно было протянуть руку и дернуть за длинный шнурок. Сейчас из трех люминесцентных колец работало лишь одно, белый свет не так резал глаза и разбрасывал по углам тени. Тарелки решили не использовать, чтобы потом не утруждать себя мытьем, взяли только чашки.
- Как прошел день? - не то чтобы Джен испытывала потребность в разговоре, но молчать было совсем тягостно, поэтому она спросила первое, что пришло в голову.
У нее дома, собираясь за обеденным столом, вся семья делилась даже незначительными новостями. Отец говорил о работе (почему-то каждый день там происходило что-нибудь этакое, очередной забавный случай с его шефом), мать охотно пересказывала соседские сплетни, младшая сестра Триша привычно жаловалась на учителей и на мальчишек... Сама Дженнифер обычно ограничивалась парой общих фраз, вроде: "Ничего особенного" или "все как обычно", - и лишь иногда показывала свои работы. До отъезда в чужую страну она не понимала этого ритуала - каждый вечер пережевывать события, приключившиеся за день. Кому оно нужно? Но в Токио ей стало резко не хватать такого незамысловатого общения. Регулярные звонки домой, короткие - всего несколько минут, - не могли стать полноценной заменой. А теперь девушка была лишена и этого.

[Тео >>>]

Сагами на секунду оторвался от нехитрого ужина; ему было не очень удобно, приходилось придерживать контейнер с лапшой ребром ладони. Перед едой он принял обезболивающие таблетки, но, похоже, они не помогали.
- Ничего особенного.
Отложив палочки, он налил себе холодного чая из бутылки.
- О тебе никто не спрашивал.
- Это хорошо... наверное, - сообщать о происшествии в Реальности не хотелось. Главным образом из-за того, что пользоваться ноутбуком ей никто не разрешал. Поэтому Джен сочувственно поинтересовалась: - Очень больно? Я чем-то могу помочь?
Молчание. Нет, а чего она, собственно, ждала? Пожалуй, единственное, от чего учителю стало бы если не лучше, то спокойнее - это если бы его ученица сейчас ушла. По крайней мере, именно так думала О'Бриен и ощущала себя от этого премерзко.
- Я у вас надолго не задержусь, обещаю, - на Сагами девушка не смотрела - изучала обстановку комнаты, - день-другой, если позволите, конечно...
Мыть "посуду" не стали, просто выбросили в ведро.
- Ты похожа теперь на мальчишку, - Сагами взял чистый лист.
- Да, это специально, - Джен машинально коснулась встопорщенного ежика волос - все, что осталось от некогда роскошной шевелюры. С любопытством заглянула через плечо преподавателя.
Человек на рисунке - пока не было видно лица, непонятно, старик или молодой, - восседал на большом валуне, скрестив ноги.
- Он жесток, но должно быть, - Сагами большим пальцем растушевал карандаш, обозначив тень под глазами, - ... так и надо. Но меня все не оставляет одна мысль...
Отложив карандаш, он подпер подбородок здоровой рукой.

[SonGoku >>>]

- М? - студентка вопросительно склонила голову набок.
- Почему в ту ночь он спас жизнь нам с Нацуми, но позволил убить Харуку? - Сагами вновь принялся за рисунок.
Копна спутанных длинных волос, лицо юноши на портрете (теперь уже стало понятно) сразу сделалось беспокойным, как у вспугнутой кошки. Меч, прямой, с затейливой рукоятью, был зажат в левой руке, вокруг правой змеей обвилась простая веревка.
- Полагаю, это мне в наказание.
.... бабушка Дженнифер больше всего на свете дорожила своей шкатулкой. Небольшая деревянная коробочка: потрескавшийся от времени лак, обшарпанные края, сбитые уголки, - словом, ничего особенного. Но бабушка всегда брала ее с собой, даже когда уходила совсем ненадолго. Кроме того, старушка всегда запирала шкатулку, а ключик наподобие кулона носила на цепочке. Именно эти два обстоятельства делали вещицу магически притягательной.
Однажды, идя по коридору, Джен заметила, что дверь в бабушкину комнату приоткрыта. Пожилая женщина покачивалась в своем кресле. В узловатых, скрюченных пальцах она держала ту самую шкатулку. Увидев внучку, старушка неожиданно позвала ее. Пытаясь попасть маленьким ключом в замочную скважину, бабушка что-то бормотала - разговаривала больше сама с собой, нежели обращалась к ребенку. Чужие воспоминания рождали яркие, сказочные образы, и маленькая Джен чувствовала, что ее посвящают во что-то, никому более недоступное. И в то мгновение, когда ключ с тихим шуршанием провернулся в замке, девочка не выдержала и спросила:
- Бабушка, а что там?
Та окинула ее вмиг изменившимся, посуровевшим взглядом и выставила прочь из комнаты.

[Тео >>>]

Сейчас девушка испытывала то же, будоражащее сознание, чувство открывающейся перед ней тайны, познать которую можно, лишь став немым свидетелем. Любой вопрос, любое неосторожное действие - и шкатулка захлопнется.
- За мою невнимательность к людям.
Сагами выбрал темно-алую кисть, очертил языки пламени вокруг сидящей фигуры; на клинке, рукояти и на ожерелье из продолговатых нефритовых бусин заиграли металлические отблески.
Невнимательность?.. Учитель, не раз предлагавший ей помощь, давший сейчас крышу над головой, - просто не мог быть невнимательным. Или - мысль была неприятной, но Джен не смогла ее отогнать, - может, сенсей таким образом пытается заслужить прощение, раз уж считает себя наказанным?
Джен вздрогнула, будто очнулась от тяжелого сна, неожиданно обнаружив себя слишком близко к Сагами, - она сидела, едва не касаясь щекой его шеи. Испуганно отпрянула и, стыдливо пряча глаза, буркнула:
- Я так не думаю... - взгляд скользил по рисунку, все время возвращаясь к лицу изображенного юноши. Словно Дженнифер уже где-то видела этого человека раньше. Она задумчиво хмурила брови, силясь вспомнить, но это не помогало.
- Ладно...
Лист с незавершенным рисунком отодвинули в сторону.
- Ты укладывайся пока, - Сагами сунул ноги в растоптанные старые мокасины. – Прогуляюсь немного.
Джен протянула было руку в останавливающем жесте, но вовремя спохватилась. И так уже перешла все возможные границы. Молчала, понуро опустив голову, до той секунды, пока не скрипнула открывающаяся дверь.
- Пожалуйста!..

[SonGoku >>>]

Она возникла на пороге - взъерошенная, потерянная, испуганная:
- Не оставляйте меня. Мне страшно.
За стеной в соседней квартире негромко бубнил телевизор. Вечер за опущенными жалюзи быстро перетекал в ночь. Кто-то скребся снаружи в стекло. В полумраке легко было делать вид, будто жизнь течет, как обычно, хотя... мог ли каждый из них предположить, что окажутся заперты вместе в четырех стенах.
- Ты слыхала о ками-сама? Их еще называют шаманами.
- Нет, кажется, - девушка неуверенно пожала плечами. Кивнула на рисунок: - Это один из них?
Она энергично растерла пальцами виски: хотелось спать и от этого болела голова.
- У меня такое ощущение, будто я сталкивалась с этим человеком раньше. Но это вряд ли.
Как и в прошлый раз ей достался футон с одеялом и такой крохотной подушкой, что во всем остальном мире она вряд ли сошла бы даже за диванную. Сагами расстелил себе одеяло по другую сторону от стола. Неработающий вентилятор сиротливо притаился в углу, руки все не доходили починить его или отнести в ремонт.
- Перед тем, как стать шаманом, человек должен получить особый дар из мира духов, - Сагами лег и принялся пристраивать больную руку; то ли он начал привыкать к незваной гостье, то ли темнота помогала притворству. – Человек заболевает. Его тошнит, у него болит голова и ломит суставы. Может даже ослепнуть. И единственный способ излечиться – оставить прежнюю жизнь. Человек умирает, идет в мир духов, а затем возрождается шаманом. Это трудно, наверное...
- ... наверное, - неуверенным эхом отозвалась Джен.

[Тео >>>]

Она перевернулась и теперь, лежа на животе, вглядывалась в темноту, пытаясь различить силуэт преподавателя. То, о чем он говорил, было для юной англичанки незнакомо, чуждо и местами даже... нелепо. Она не понимала - да и хотела ли понять? - почему сенсей рассказывает всякие небылицы таким серьезным тоном, будто верит в это. Но спросить напрямую не решалась: вдруг, и правда, верит? Почему-то вспомнилось детство и каникулы в лагере. "Одной темной-темной ночью..." - так начиналось большинство историй, которыми запугивали друг друга подростки. Кто-то закрывал голову подушкой, но все равно напряженно вслушивался в зловещий шепот рассказчика. О'Бриен не любила все эти мистические ужастики, но и не боялась их: демонов ведь не существует... Реальность порой гораздо страшнее.
Джен всегда казалось, что, если она увидит мертвеца, то будет долго и истошно вопить. Верещать, пока не посадит голос. И потом непременно упадет в обморок. А в действительности... когда она увидела Аюму, когда поняла, что лежит в луже крови, рядом с безжизненным телом, она лишь беззвучно хватала ртом душный вечерний воздух, словно рыба, выброшенная прибоем на песчаный берег. А потом поднялась - и ушла. Убежала, вернее. Весь ужас увиденного и истерика настигли девушку гораздо позже, до этого ею двигал какой-то нечеловеческий, первородный инстинкт самосохранения. Вел ее подальше от смерти, туда, где будет безопасно. Джен провела ладонью по щеке, будто стирая кровавый след.
С улицы донесся звук полицейской сирены. Гостья Сагами вздрогнула.
- А что потом? - чуть громче, чем это было необходимо, спросила она, пытаясь отогнать тревожное чувство, неприятно холодившее живот. Вот бы хорошо завтра проснуться и узнать, что все события последних дней - просто дурной сон.

[SonGoku >>>]

Глаза давно привыкли к темноте, можно было различить очертания предметов, стопки книг по углам, даже смутно размытый профиль хозяина комнаты, непривычный без вечных очков в тонкой металлической оправе. Сагами, близоруко помаргивая, разглядывал потолок.
- Занимаются всякой всячиной. Некоторые ходят к ним за предсказаниями или если хотят еще раз поговорить с усопшими родственниками. Если смерть случилась недавно, для шаманов это легко. Есть еще один ритуал... сам не видел, как-то читал. Называется «привязывание к божеству». Для шаманов он очень важен, потому что божество, которое вселяется в них, делается их хранителем и источником силы. Обычно в ритуале на вопрос отвечают, что к шаману пришел Хачиман или Айто, но...
Сагами вдруг сел, скрестив ноги.
- А что если кто-то ответит «Фудо мьё-о»?
Джен тоже села, подобрав колени к груди и подтянув одеяло. Имя божества заставило ее переключиться с собственных мыслей и воспоминаний. Человек, сидящий на огромном камне, и языки пламени за его спиной... вот, значит, кто изображен на рисунке учителя!
- Шаман будет спасать людей и наставлять их на истинный путь? - прозвучало неуверенное предположение.
- Ну, второе маловероятно! – негромко рассмеялся Сагами. - Он все-таки не монах и не священник. Но когда имеешь дело со смертью, лучше всего обратится к нему.
Англичанка улыбнулась.
- Вы пробовали?
- Один раз. И не по своей воле.
Сообщи он сейчас, что ходил к негритянке, гадающей на хрустальном шаре, - эффект был бы примерно тот же. Взрослый серьезный мужчина, неглупый и, вроде, психически здоровый... Джен поперхнулась.
- Извините...

[Тео >>>]

Может, и не вполне нормальный, если вспомнить страсть учителя к изображению потусторонних сил. Как бы то ни было, девушке захотелось узнать больше. Стараясь, чтобы в голосе не было слышно иронических ноток, она попросила:
- Расскажете?
Ночью все делать легче. Темнота все скрывает, и не надо смущаться или думать, что скажут другие. Все равно не видно лица. А когда придет утро, можно даже забыть все, что было сказано накануне. Словно бы ничего не произошло...
- Я не знаю, кто первый из школьников призвал ваньюдо...
Что ж, историю пришлось начать издалека. Почему он решил поделиться с Джен? Может быть, потому что она не поверит. Она здесь чужая и не станет своей.
- Это уже не имеет значения. Но раз оно уже здесь, то достаточно простой формулы и желания, чтобы кто-нибудь умер. Ненадежно, конечно. Йокай - не питбуль, не науськаешь. Нам с Нацуми еще повезло, что там рядом оказался китоши... шаман. Он нас спас. Я не знаю, зачем. Ваньюдо вернулось к тому, кто им управлял... к тому, кому лишь показалось, что можно управлять чудищем. И теперь мы живем, а Харука мертва. Вот и все, конец истории.
Адское колесо, смерть Харуки... нет, в школе много болтали об этом, ну да если всему услышанному верить. Не то что правильной, а даже какой-либо адекватной реакции на слова сенсея не находилось, поэтому Дженнифер молчала, сосредоточенно сопя и периодически пошмыгивая носом. Потом встала, накинув на себя одеяло наподобие пледа. Возможно, сенсей просто пытается ее как-то отвлечь. А может, он действительно немного не в себе. О том, что сказанное может быть правдой, даже думать не хотелось.
Когда еще нарушать принятые правила, как не под покровом ночи?.. в нарушение всех норм поведения, Джен уселась рядом и уставилась на учителя. Когда Сагами будет отвечать на следующий вопрос - если будет, конечно, - ей просто нужно видеть его лицо. Пусть впотьмах, пусть хоть как-то.

[SonGoku >>>]

- Вы сами видели ваньюдо?.. Его наслала на вас Харука, поэтому колесо ее убило?
- Колесо убило ее, потому что не нашло нас. Ваньюдо убивает тех, кто смотрит на него. Вот поэтому я не оборачивался.... ну... почти.
- Но это Харука его натравила на вас, так получается?
- Получается, так. Кто ж еще?
Англичанка чуть слышно фыркнула.
- Зачем ей это было нужно...
В нагретой за день комнате даже сейчас было жарко и душно. Но отчего-то по спине пробежал холодок. Если на секунду представить, что в словах Сагами есть хоть толика правды, придется поверить в неупокоенных духов, в проклятия, во все то, что обсуждали одноклассники и что Джен на протяжение нескольких месяцев старательно пропускала мимо ушей.
- Вам было страшно?
Ответ был короткий и будничный. Никто не собирался храбриться или короткой усмешкой дать понять: это все - лишь страшные истории на ночь. Сагами лишь негромко вздохнул и сказал:
- Очень. Никогда в жизни я так не боялся.
О'Бриен вздохнула. Учитель не был похож на сумасшедшего.
- Мда, не слишком удачная тема для этого времени суток, - пробормотала она.
Еще раз с сомнением оглядела своего собеседника: почему-то очень хотелось увидеть на его лице улыбку, утверждающую, что сказанное - вымысел. Но Сагами был сосредоточенно-серьезен.
- Я бы хотела кое-что сделать завтра днем. У вас есть запасные ключи? - если складывающаяся картинка не удовлетворяет твоему мировоззрению, но менять что-то ты еще не готова, лучший способ - перевести разговор.

[Далара >>>]

Йоцуя, 3-й чомэ, Араки-чо
8 июля 2015 года, среда, вечер

Взбалмошный и всегда настолько пестро одетый, что шеф Анакура жаловался, мол, рябит в глазах, клоун Коги дома превращался в Касуджиму Йошиаки, уравновешенного и надежного главу крошечного семейства (после гибели родителей ничего другого не оставалось, как взять эту роль на себя). Под этим именем он фигурировал во всех официальных бумагах, но коллегам не взбредало в голову читать их, обходились прозвищем. И все-таки Модзумэ додумался – вот неожиданность, никто иной, как этот обеспеченный всеми жизненными благами баловень судьбы. Аки рассказал младшему об их стычке у кофейного автомата. Йоши принял к сведению. Понятно, если всплывет вся правда, из полиции уволят обоих – и навеки. Возможно, еще и начальство, за компанию и под горячую руку. Жаль будет.
Этим вечером Йошиаки, держа трубку пылесоса, будто самурайский меч, задумчиво возил шваброй по полу. Зарплаты, в целом, хватало на содержание доставшегося в наследство дома и даже на домработницу, но все агентства отказались присылать новых после того, как одна обнаружила в холодильнике рядом с пакетом молока и десертиками завернутую в полиэтилен человеческую голову. Все же берут на дом работу. Вот и Коги взял... Такой крошечный мегаполис Токио, всего-то почти сорок миллионов жителей, слухи разлетаются со скоростью звука. Хорошо, не догадались сдать эту историю журналюгам; в прессе обожают склонять полицию по всем строкам. С тех пор домашнее хозяйство легло на плечи братьев – неудивительно, что Рисуко в тот единственный раз, когда Коги пригласил ее в дом ради пресловутой презентации, морщилась, обозревая вовсе не художественный беспорядок.
Новая теория о причине смертей четверых школьников и одного якудза не была оторвана от действительности, как предыдущие мифические построения, но шла туго. Факты приходилось вбивать в нее, и все равно они топорщились во все стороны. Не лезло сюда и то, что после ритуала Шимады смерти прекратились. Как проверить? Да, Коги был очевидцем, но что он видел на самом деле? Реальность штука коварная. Можно было отдать запись с импланта на разбор и проверку достоверности экспертам с Сакурадамон или Рисуко, но здесь Йошиаки не доверял даже любимой лабораторной мышке.
Зато был человек, от которого можно не держать тайн и получить экспертную оценку.

[SonGoku >>>]

Киото, чайная «Бунбуку»
Три дня назад

Они сидели в крошечном традиционном кафе за деревянным столом века, наверное, из позапрошлого, если не древнее, и лакомились двумя произведениями искусства в глиняных плошках, собранными из красных бобов, желе и ломтиков фруктов. Киотские сладости всегда приводили старшего из братьев Касуджима в восторг и размышления, не перевестись ли служить в древнюю столицу только них ради. Круглолицый коротышка-программист в очках с толстой оранжевой в черную крапинку оправой разглядывал долговязого (с трудом удавалось пристроить чересчур длинные для старой мебели ноги) патлатого токийского гостя.
- Неважно выглядишь, младший.
Йошиаки скривился: еще бы, при таких-то делах. Решетчатую – точь-в-точь сёдзи, только стекло вместо промасленной бумаги – дверь отодвинули снаружи, и в кафе чинно прошествовали две дамы при полном параде в традиционных косодэ, можно выставлять в любом европейском музее на восхищение публики. Каждое стоит не меньше двух зарплат Коги. И уж точно никто в Токио не станет разгуливать в таком одеянии по улице. Древняя столица, ничего не поделаешь! Что ей век нового времени, когда позади тысяча двести лет... Следом ввалилась компания потных жизнерадостных туристов. На этом столы закончились. Заглянул кто-то еще и разочарованно пошел исследовать другие заведения – они лепились, как соты в улье, на этой улочке, да и на соседних тоже.
- Давай сюда твою занозу в седалище, - перешел к делу Фуда. - Разбираться будем.
Аки положил непрозрачный красно-синий кристаллик инфочипа между плошками с десертом и стаканами с холодным чаем.
- Переписывал напрямую, без сжатий, ускорителей и прочей лабуды? - вщелкнув инфочип в ридер, поинтересовался крашеный в рыжий цвет и потому похожий на апельсин программист.
- Ну, не держи меня за дурака, семпай... – возмутился токийский гость под псевдо-зловредное хихиканье старшего товарища.
Кондиционер если и работал, то, должно быть, в четверть мощности. Йошиаки пожалел, что не прихватил с собой веер – дамы за соседним столом наглядно демонстрировали пользу данных предметов. Туристы жадно общались и громогласно хохотали. Солнце нещадно било сквозь решетчатую дверь в полумрак кафе, несмотря на занавеску с крупным знаком «мороженое» над входом.
- Я заберу и чип, - известил Фуда, махнув ридером и мини-декой, на которую только что переписал файл.
- Ага.
- Долго еще будешь у нас?
- Завтра уеду. Переночую у деда с бабкой.
- Можем вечером пропустить по стаканчику. А мне пора, еще добраться надо, - круглолицый программист ткнул пальцем в потолок, имея в виду зависшее над городом пирамидальное здание корпорации «Сендзюцу», и засобирался. – В отделе без меня никак.

[Далара >>>]

Если Фуда и знал, что на свете существует телефон и что он из себя представляет, то не умел им пользоваться. Что бы он стал делать там, где нет подключения к Реальности? Напрашивался ответ: семпай попросту никогда не попал бы в такое место. В ответ на виртуальное приглашение Йошиаки выключил пылесос, сел в кресло и закрыл глаза.

РЕАЛЬНОСТЬ

Третий уровень. Дощатый пол четыре на три метра, бамбуковый забор, невнятные, будто картонные, деревья вдали, небо с облаками, как с компьютерной заставки. В эпоху, когда производители игр соревнуются, кто лучше заставит пользователя ощутить себя в настоящем, хоть и фантастическом, мире, такие условные декорации встречаются нечасто. Коги воспользовался официально выданным полицией аватаром: панда в сине-желтой униформе. В его модификации панда держала в одной лапе указку, а на шее висел диктофон. Громадный черный с фиолетовым отливом ворон опустился на штакетину забора и наклонил голову.
- По поводу той записи.
Йошиаки предпочел бы, чтобы собеседник не пользовался такими эффектами, когда каждое слово будто каркает птица.
- Спасибо, что нашел время, семпай.
- Да не вопрос. Любопытная картинка. В кино я на такое не пошел бы, конечно. Предпочитаю комедии.
- Я бы тоже, но мне взяли невозвратный билет. Что получилось с анализом?
- Никакой из тебя оператор. То расплывчато, то зернисто, композиция...
- По делу, будь добр!
- По делу, - согласился Фуда. – В запись не вмешивались, нет следов редактирования, все роскошные спецэффекты «живые». А кто этот мрачный мальчик?
- Доктор ведьм, - буркнул Аки.
- Ничего себе, ты ударился в фольклор?
- А я мог вообразить это все, и оно записалось ко мне на имплант?.. – осторожно полюбопытствовал Йошиаки, так как и сам чувствовал, что мысльна грани бреда.
- ...то получил бы Нобелевскую премию в области электроники и нейрологии. Специально для тебя ее создали бы и вручили, - отозвался Фуда и принялся чистить перья. – Кстати, проверься у ваших, не было ли хакерской атаки на твой имплант. Если твой «лёд» цел, то события подлинные.
- Я тут думал про игрушки – в них чего только не увидишь.
Черный ворон отвлекся от вдумчивой чистки и глянул одним глазом на собеседника.
- Ты сам-то запись смотрел, гений? – осведомился он.
- Да, и что?
- Невнимательно смотрел, значит. Ты на каком уровне был?
Панда застенчиво почесала ухо.
- На втором. Какая разница?
- А разница в том, что – сидишь, надеюсь, - просвечивают логи первого уровня. Очень слабо, не разобрать знаков, как ни обрабатывай, но это точно они. Знаю-знаю, у тебя спецпрограмма, она совмещает и записывает то, что видят твои глаза и что «показывает» имплант; в кои-то веки полиция не поскупилась на оборудование и софт. Но даже она не способна нанизать одно на другое изображения с двух разных уровней.

[Bishop >>>]

Тадаоки

...Трещали на сильном ветру детские бумажные вертушки, стелились выцветшие ленты, но воздух оставался неподвижным. Тяжелая - с бледно-желтыми пятнами - вода озера была как расплавленный жидкий свинец. По берегам щетиной топорщилась жухлая трава.
Словно многочисленные ладони уперлись в грудь и плечи, воздух стал густым, как сироп. Стой на месте, скрипнул старческий голос. Дальше тебе хода нет.
- Я пришел говорить с людьми по имени Тамия, - Доктор ведьм озирался по сторонам, но затянутый туманом берег был пуст; над заброшенным старым храмом поднималась гора. – Шодзука-сама*, разреши мне увидеть их.
Поищи! захихикала невидимая старуха. Они где-то здесь... может быть. Сколько дней-то прошло?
- Четыре.

Аромат благовоний перемешивается с запахом нагретого солнцем воска, которым натирают веранду. Очень хочется вытереть нос кулаком - украдкой, чтобы не заметила бабка, ведь не видит, зато откуда-то все узнаёт - мальчик морщится, чтобы не чихнуть... есть! От удара немеет плечо, бабка прячет в широкий рукав инструмент возмездия - четки.
- Пропустил Тоши-о*, - возвещает она; незрячие глаза, как обычно, закрыты. - Как ты собираешься идти к мертвым, не заручившись помощью всех тринадцати судей?
Язык жжет злой ответ, что гораздо веселее гонять мяч, пусть из класса - точнее, из всей школы, где не больше десяти учеников, - с ним согласны играть всего двое.
- Они думают, старая О-Суми выжила из ума. У тебя больше дара, чем у всех здешних итако*, вместе взятых, запомни! – бабка протянула руку и, словно клещами, зажала в сухих коричневых пальцах ухо упрямого внука. – Читай!
- Ом сан-дзан-са-ку-со-ва-ка... – послушно забубнил мальчишка.

Камни были повсюду - сложены в большие кучи и рассыпаны по обнажившейся отмели. Из земли во все стороны торчали расшатанными клыками обломки. Доктор ведьм сел, скрестив ноги, на прогретые невидимым солнцем доски моста; красный столбик перил уперся ребром меж лопаток. На корявых ветвях, что напоминали сломанные в нескольких местах руки, сушилась чужая одежда.

---------
*Shouzuka-no baba - 正塚の婆 - буквально «старуха с кургана правосудия», иногда ее называют Джигоку-но баба (地獄婆), «старуха из ада», Убакоромо-баба или Дацуэ-ба (奪衣婆), «старуха, срывающая одежду». Старуха, которая обитает под корнями высохшего дерева на берегу реки Сандзу (иногда – Шодзука), она срывает одежду с мертвецов, а ее супруг Кенео развешивает ее на ветвях дерева, так как умершие должны оставить любые материальные напоминания о прошлой жизни. Так же по ее приказу демоны разрушают курган из камней, который складывают души умерших детей.
*Toshi-o - 都市王 – Сейши-босатсу (勢至菩薩), буквально «приобретение силы», 9-й судья Ада, который присутствует на специальной поминальной службе в первую годовщину смерти, бодхисатва, который олицетворяет силу мудрости.
*itako - イタコ - слепая женщина-шаманка (не обязательно, но как правило) на севере Японии, которая способна общаться с умершими и даже злыми духами, если ей позволяет внутренняя сила. Так же обладает способностями изгонять злых духов. Как правило, старые итако могущественнее молодых.

[SonGoku >>>]

9 июля, четверг
За Ишшином-хоши Хира зашел сразу после школы, взяв выходной вместо субботы. Он уже почти преодолел в себе слабость, столь внезапно обнаружившуюся в нем при встрече с господином Касуджимой, и теперь удивлялся событиям прошлых выходных. Определенно, это был не он. И что на него нашло? Котонуке сидел на плече подростка и невозмутимо чистил шерстку и задние лапы, иногда резко уделяя вдруг внимание спинке и почти тут же возвращаясь к лапам.
- Скажи ему спасибо за мандарины, - деловито напомнил он, пока мальчик здоровался с наставником.
- Котонуке благодарит Вас за вкусный о-сеттай, Ишшин-хоши, - Хира поклонился, сложив руки лодочкой. О том, что домой он принес только шкурки, говорить не стал и повел монаха в медицинский центр, куда привезли Шимаду уже почти две недели назад.
Оказалось, съездили впустую (если не считать, что Ишшин-хоши надолго застрял перед небольшой католической церквухой, с тусклыми витражными окнами и облепившейся побелкой на стенах; в крохотном отгороженном от улице закутке возились разновозрастные детишки, за которыми приглядывала суровая, по-деревенски круглолицая девочка-подросток). Чем привлек настоятеля этот храм чужой веры, непонятно.
Хира с интересом, молча наблюдал за наставником и, лишь когда уже отошли, осторожно спросил:
- Конкуренты?
- В какой-то мере...
Долговязый монах оглянулся. Девочка смотрела им вслед, затем, указав на них пальцем, что-то очень негромко сказала молодому человеку во всем черном - точно священник, но на священника не похожего, - который вышел посмотреть, в чем там дело.
- О-о... - Ишшин-хоши медленно поклонился.

(и Орна, ага)

[Орна >>>]

Странная парочка поклонилась в ответ.
- Это место куда занимательнее, чем я думал.
Подросток обернулся, на лбу его обозначилась тревожная складка.
- Что-то не так? - поинтересовался он, тоже кланяясь девочке и парню. Котонуке прекратил вылизывание и, сузив глаза, смотрел на человека в черном.
- Пошли отсюда. Немедленно, - потребовал он от Хиры.
Ишшин-хоши кивнул на фонарный столб, на котором красовалась надпись: "К архангелу Михаилу - туда". И была пририсована стрелка.
- Тот, кто это писал, не догадывался, насколько он был близок к истине, - пояснил настоятель. Как всегда, не понятно.
Киёмидзу вздохнул. Чужая вера, чужой храм, чужие представления о должном и правильном. Разве сам он разбирается в буддизме настолько, чтобы аргументированно спорить с наставником? Нет. Он и в храм ходит раз в год по обещанию - если к Ишшину надо или Котонуке заставит, как недавно. О католичестве ему известно и того меньше. Потому и надпись вызвала у него лишь смутную догадку, что с ней что-то не так. Но что? Если бы кто-то написал у его квартиры "К Котонуке - сюда", Хира бы, конечно, возражал, но не потому что это лживо, а потому что он против известности своего йокая. Котонуке - только его, и ничей больше. И хранитель ведь не возражает!
- Вот и Котонуке что-то чувствует, - негромко признался мальчик, - но, как всегда, не говорит.
- Оммьёджи, сильный, - резко вклинился йокай. - Пошли!
- Сказал: лучше уйти, - добавил Хира.
- Что ж, не будем задерживаться, - согласился с ним Ишшин-хоши.
Хира кивнул и вместе с монахом пошел прочь, то и дело поглядывая на наставника, но ни о чем не спрашивая.

(+SonGoku)

Сообщение отредактировал Орна - 4-12-2012, 20:41

[SonGoku >>>]

Улыбчивая медсестра, робея перед величественным монахом, пояснила, что беспокойный пациент два дня как сам выписал себя из больницы, никого толком не предупредив. Но за лечение заплатил, воспользовавшись терминалом в холле.
- Что ж, с одной стороны, жаль, - кивнул бритой головой Ишшин-хоши. - С другой стороны, не могу не порадоваться, что здоровье его вне опасности.
- У него кома была! - Хира выглядел шокированным. - Но его знакомые говорили, он хорошо оправляется... И на этот раз тоже все обошлось.
Помолчал, отвел монаха подальше от справочной.
- Он мне адрес дал, разрешил проведать его, когда поправится. Я думал, он еще будет здесь какое-то время, но, видно, не рассчитал магической составляющей повреждений. Котонуке утверждал, кома имеет сверхъестественное происхождение...
- Колдовская! - насупленно поправил йокай.
-...Колдовская, - машинально повторил Хира. Из кармана на свет появился изрядно потрепанный флаер. - Это в Шинджуку, недалеко от станции. Идемте?
Наверное, где-нибудь в сельской местности (и в киото, хотя это никак не деревня!) тощий долговязый монах в джикитоцу* и кукури-бакама* на автобусной остановке - обыденное зрелище, но в большом мегаполисе на них оборачивались не только приезжие. Еще больший фурор Ишшин-хоши произвел на входе на станцию, когда извлек из широкого рукава проездной сезонный билет.
- Кому, вызванную сильной магией, невозможно рассчитать поминутно, - рассуждал настоятель, глядя, как за окном вагона мелькают дома. - И с обычной-то врачи еще не справляются. Что ж, похоже, твой новый знакомый - действительно сильный шаман.
Наверное, окружающие оборачивались не только на одеяния наставника, но и на их странные речи, но Акихира целенаправленно старался ничего не замечать.
- Вы с таким сталкивались? - спросил он у Ишшина. - С комой из-за волшебства?

------------------
**jikitotsu – повседневная верхняя одежда для тех, кто принял буддийские монашеские обеты, как правило, темных неярких цветов.
*kukuri-bakama - 括り袴 – хакама, которые подвязывались к лодыжкам, откуда их название «подвязанные хакама». Тем не менее, так чаще называют просто короткие или по щиколотку неширокие хакама для простолюдинов

(и Орна)

[Орна >>>]

- Один раз. Это было давно... в горах на севере. На деревенском празднике мальчика лет шести нарядили в старинные одежды, набелили лицо, а на лбу нарисовали знак Абэ-но Сеймэя, - настоятель вывел пальцем у себя на ладони пятиконечную звезду. - Усадили верхом на коня.
Объявили Йойоги; по обе стороны от насыпи потянулась полоса буйной зелени.
- Тот мальчик был голосом бога и к окончанию празднества впал в состояние, которое врачи назвали бы комой. Очнулся он, когда смыли знак.
Хира задумался. Приготовления той ночи он помнил смутно, и уж тем более про грим на лице Шимады вспомнить сейчас не мог, и потому просто запомнил слова Ишшина-хоши.
- Жаль, я знаю так мало об этом. Лечение могло бы быть эффективнее.
Помолчал.
- Tот человек, Шимада, тоже посвящен божеству - Фудо мьё-о, и носит перстни с его сидами. Tогда, у Фудо-сон, в позапрошлую пятницу, они призывали их обоих - Фудо мьё-о и ванъюдо, - и с ними был оммьёджи, который и проводил ритуал, - подросток вздохнул. - Я все-таки не понимаю, почему я ничего не чувствую? Вы вот почувствовали того человека, и Котонуке тоже, а я - нет. Хоть Вы меня и учили...
Закусив губу, он отвернулся к окну.
- У тебя еще все впереди, не спеши... - Ишшин-хоши расправил складки на подоле черного джикитоцу. - Слишком много знания не бывает, конечно, но как бы ни погибнуть под его массой. Значит, Недвижимый повелитель... занятно.
- Ага, защитник людей... - кивнул Хира.
Позади осталась станция Хараджюку и лес вокруг храма Мейдзи. Настоятель поднялся.
- Нам на следующей выходить. Может быть, ты просто не замечаешь, что чувствуешь?
- Tакое возможно? - поднялся за ним мальчик.
Толпа вынесла их на перрон, потекла наверх, в зал, по лестнице. Ишшин-хоши не торопился. Он смотрел по сторонам с любознательностью младенца.

(+SonGoku)

[SonGoku >>>]

- Ну конечно. Это свойственно юным. Вы так быстро живете, что проскакиваете иногда, словно поезд мимо станции, - настоятель весело улыбнулся. - Рассуждаю, как древний старец, не так ли?
- Скорее, как не человек, - смущенно отозвался подросток. - И как же... с этим совладать?
- Слушать... прислушиваться... не к словам, - переждав, когда схлынет людская волна, Ишшин-хоши пошел вверх по ступенькам; он шагал легко (что для человека, только что преодолевшего горы Шикоку, лестница токийской надземки?) и быстро. - Тот священник в католической церкви - он умеет.
- А он священник? Вроде бы не похож... А к чему тогда, если не к словам?
- К чувствам, дурак, - догадливо подсказал Котонуке и тут же спохватился: - Хотя кто его знает...
И он критически скользнул взглядом по монаху.

Они все-таки потерялись и, вместо того, чтобы выйти через достаточно спокойный проход на нужную сторону площади, оказались в самом центре бушующего моря, который в просторечии назывался "станция Шинджуку днем, ближе к вечеру". Люди шли во всех направлениях сразу, забегали в лавчонки, бутики и магазины, торопились на поезда или растерянно озирались, стараясь выбраться из пучины.
- Слова могут ввести в заблуждение, - философствовал Ишшин-хоши, прокладывая им обоим (плюс лентяй Котонуке) дорогу; его сторонились. - Чувства - нет.
- Чьи чувства? - переспросил сбитый с толку мальчик. - Как я могу знать, что чувствуют другие? Но и я сам, даже если что-то чувствую, как это может быть правдой? Tо есть, я хотел сказать, то, что я чувствую, ведь это же внутри меня, так? Как оно может сказать мне о том, что снаружи?
Косноязычно выразился, да, но по-другому не получилось. Он так чувствовал.

(и Орна, ун!)

[Далара >>>]

Детективное агентство «Кагецу»,
Токио, Шинджуку-ку, Ниши-Шинджуку, 1-14-1
9 июля 2015 года, четверг, 10:30

Как всякое большое и сильное по сравнению с другими представителями того же вида существо, Кумаиши отличался добродушным и спокойным нравом. Но даже его могут привести в ярость счета, когда платить по ним нечем. По-медвежьи суровый квадратный северянин под заполошный гомон лимонной канарейки в гневе разметал стопку бумажек и топнул ногой. Все затихло. Слышно было, как из крана тайком скатывается в раковину капля. Кумаиши вздохнул и полез под диван за улетевшими туда листками.
- Агентству нужны деньги, - пыхтя, изрек он. – Но кое-кто никак не хочет принимать сей факт во внимание. А почему? – осведомился он у чайного набора на столе и сам себе ответил: - А дурак потому что.
Кура-кура-тян завела песнь поддержки, ей не нравилась жизнь без корма. Шимада – он забился в угол дивана, подтянув колени к груди, и сверкал оттуда глазами сквозь завесу немытых волос, - вдруг подумал, не накрыть ли клетку старым пледом.
- Я ж работаю! – возразил он.
Получилось неубедительно.
- Ага, по ночам. Словно эти... – Кумаиши неопределенно кивнул куда-то за стену, - ...бабочки. То есть, мотыльки. С куколками. Но от них толку больше. С тем же успехом мог бы играть в пачинко дни напролет. Никакой прибыли, сплошные убытки.
Злосчастная стопка снова высилась на низком столе. Тадаоки насупился – точно ёж на улитку. Канарейка посмотрела на него одним глазом, затем перепорхнула на качели и, наклонив головенку набок, уставилась на Доктора ведьм вторым. Кажется, прикидывала, нельзя ли вырасти до размеров орла и перейти на мясную диету.

[Bishop >>>]

- Ну откуда у йюреи деньги? – стоял на своем Тадаоки.
Добросердечный северянин поглядел на него, как на выпавшего из гнезда и потерявшегося потрепанного вороненка: то ли взять домой и попытаться выходить, то ли из милосердия сразу свернуть тощую шейку. Младший совладелец агентства полчаса назад закончил ритуал «кучи-йосэ» и выглядел теперь – хоть звони в похоронное бюро. По этому поводу Кумаиши уже высказался: и о вреде благотворительности, когда самим есть нечего; и о том, что клиентами надо было брать живых родственников; не забыл напомнить, что не просто же так подобными вещами чаще занимаются итако – по мнению Кумаиши, все дело в том, что женщины выносливее.
- Вот именно! – нравоучительно поднял палец единственный хозяйственный человек в доме.
В дверях кашлянули – неуверенно. Спорщики замолчали, даже Кура-кура-тян прекратила нападки.
- Извините...
Посетители были похожи, точно брат и сестра. Оба очень высокие и точеные, словно прежде чем выпустить в свет, над ними потрудился художник. И одинаково не знали, куда деть руки.
- Проходите, пожалуйста, - радушно пригласил Кумаиши, который вмиг растерял всю грозность в угоду наконец-то клиентов, наконец-то людей. – Располагайтесь. Что у вас случилось, чем можем помочь?
- У нашей бабушки пропала Жемчужина...
- Нет, у дедушки...

[SonGoku >>>]

- Дед же умер на прошлой неделе!
Братско-сестринские отношения далеки были от теплых. Больше они напоминали вулкан. Вероятно, активный. Спор грозил превратиться в бесконечный, увлеченные им посетители перестали замечать всех вокруг. Кумаиши звонко поставил на стол перед ними чашки с холодным чаем, жалобно звякнули ложечки на блюдцах. Дебаты оборвались.
- Большая была жемчужина? – воспользовался моментом старший совладелец агентства. – Дорогая, наверное?
- У нас есть фотография.
Это, правда, было черно-белое фото, в рамке с бронзовыми завитушками: сухопарый древний старик в черном традиционном хаори* поверх длинной [i]юкаты[/]* и панаме и по-деревенски плосколицая бабка в праздничном кимоно. Они были похожи на влюбленных черепах, и по самым скромным прикидкам на обоих насчитывали лет, наверное, триста.
- Я не рабо...
Кумаиши насильственно лишил напарника дара речи; можно было сверкать глазами, негодующе заламывать брови, но сквозь мясистую, широкую, будто сковорода, ладонь северянина до клиентов доносилось лишь приглушенное мычание. Тоже очень сердитое, впрочем. В таком положении они и разглядывали фотоснимок.
- И где здесь жемчужина?
Вместо ответа два точеных пальца ткнули в кошку на руках у старика. Белое молодое животное щеголяло кокетливым серым пятнышком у самого основания хвоста и настороженно всматривалось куда-то вдаль – не надо ли бежать и проверять. Сам длинный хвост был загнут в вопросительный знак.
- Вы хотите сказать, что пропала кошка? – на всякий случай уточнил любящий во всем порядок Кумаиши.

-----
*haori - 羽織 - буквально «сотканное из перьев», верхняя, как правило, мужская одежда для торжественных случаев.
*yukata - 浴衣 - буквально «одежда для бани», летнее кимоно обычно из хлопка и без подкладки, с укороченными рукавами. Традиционно их красили в синий, девушкам, молодым женщинам и детям дозволялись цветочные узоры и более яркие цвета.

[Далара >>>]

Девушка осторожно покосилась на разбросанные по полу соль и рис и придвинулась ближе к брату, предоставив мужчинам самим разбираться в деликатных вопросах.
- Бабушка заперла ее после смерти деда...
- ...чтобы та не превратилась в каша*? – уточнил Шимада, воспользовавшись секундным ослаблением хватки; Кумаиши вновь передвинул ладонь.
- Ну да! – молодой человек воспрял духом. – И не уволокла труп.
- Хорошо, мы найдем вашу кошку, - успокоил ребят старший совладелец агентства, удерживая младшего от попыток вставить несомненно лишнее слово. – На какой день назначены похороны?
- На седьмой, - в голос сообщили клиенты.
- Почему не обрезали хвост? – снова вывернулся из-под руки Шимада.
Кура-кура-тян просвистела длинную переливчатую тираду, возможно, приняла фразу о хвосте на свой счет. Кумаиши горестно вздохнул и решил, что дальше удерживать Тадаоки не имеет смысла. Зато можно налить холодного чая в разномастные стаканы ему и себе. Дней-то на поиски осталось всего ничего.
- Какого именно числа ваш дед отправился в мир иной?
Выяснилось, что почтенный старец удалился к реке Трех пересечений пятого июля, аккурат в воскресенье. Рядом с телом все это время кто-нибудь да находился (спасибо традициям), кошка там не появлялась.
- Пятница, суббота… - пересчитал по пальцам массивный старший «частный детектив». – Что она любит есть? И как… э-э… насчет сходить по котам?
Покраснели сразу трое: оба клиента и младший напарник. А Кура-кура-тян посмотрела на громоздкого северянина одним глазом, словно прикидывала, не пора ли устроить скандал.
- Очень свежую рыбу...
- ...не консервы...
- ...и желательно прямо с рынка.

[Bishop >>>]

Хигашияшьё, Шинагава, Токио
9 июля 2015 года, четверг, 12:15

...Замороженный сок быстро таял, капли падали на плитку, украшали лазурными кляксами. Ловля в самом разгаре. По очереди были использованы (и в такой же последовательности выведены из строя) три сачка, одна снятая с ящика для мусора сетка, один старый, но любимый пиджак и панама. Доктор ведьм – он сидел, скрестив ноги, на одной из широких квадратных скамеек, - переложил палочку фруктового льда в другую руку, облизал испачканные липкие пальцы.
- Братья очень проворны, - сказал он.
- Знаю сам! - огрызнулся красный, как помидор, от натуги и негодования запыхавшийся Кумаиши.
Пыльный смерчик прокатился по набережной мимо «Сойи» и «Токо мару», мимо вытянутого в корабельный силуэт здания морского музея, разметал мелкий сор и обрезки травы. В самом центре его (если хорошо приглядеться) кувыркался клубок из трех гибких шкодливых зверьков. Северянин вытер пот и поднял с газона испоганенный безвозвратно пиджак; невидимые лезвия исполосовали ткань, не оставив живого места.
- Та-а-ак... - зловеще произнес Кумаиши.
Он искательно оглядел белое с голубой полосой здание, пушку на постаменте и длинный ряд стройных пальм, скамьи и чей-то велосипед. Ближе к мосткам, что вели на борт нестерпимо-рыжего с ослепительно белым «Сойя-мару», в траве около раскаленной на солнце металлической ограды валялась кем-то забытая бейсбольная бита.
- Разрешите, я позаимствую на время, - сказал в воздух старший совладелец странно-детективного агентства и взвесил биту в руке.
Обернутая тем, во что превратился пиджак, в руках массивного Кумаиши она выглядела грозным оружием.
- Не зашиби ненароком, - Шимада наблюдал за ним, точно кот.
Ловкий взмах, удар, возмущенный писк – и на розовато-серый камень вывалился оглушенный хорек. Ну, по крайней мере, четвероногий хулиган имел длинное узкое тельце, масочку темной шерсти на рыльце и влажный нос. Тадаоки подхватил зверька за шкирку, пока не опомнился и не пустил в ход серпы.
- Нам надо поговорить.

[Кысь >>>]

Токио, Шибуйя, Хиро-о, 2-6-10
9 июля 2015 года 12:45


Рен и сам не знал, зачем вывел камеру в этот день на отдельный экран. Может быть потому, что изображение было цветным и непривычно-хорошим для аппарата слежения: яркий солнечный свет беспощадным водопадом лился на асфальт перед домом, а часть куста, попавшего в кадр, была нестерпимо-зеленой. В затененной комнате, впрочем, эти краски не казались жестокими. Можно было легко представить мягкое тепло на коже, или легкий прохладный ветер, все что угодно, кроме того, чем это было на самом деле. Мелькнула и пропала девушка в легком светящемся платье: на белой ткани в эту погоду не было ни единой тени. Рен немного надеялся снова ее увидеть, а потому поднимал взгляд на экран чаще, чем позволяла работа.
Со стороны дома на улицу вывернул темнокожий молодой человек. Одет он был не по погоде - длинные серые брюки свободного кроя, но довольно плотные; сорочка с длинным рукавом и высоким тройным воротником-стойкой. Если бы не рубашка - ярко-салатового цвета - можно было бы принять парнишку за сотрудника какой-нибудь компании, вынужденного жариться в дневной токийской парилке в угоду официальному дресс-коду. Человек напоминал индуса, с которыми Рену частенько приходилось общаться по видеофону: короткие, бессмысленные конференции, в которых ни один собеседник не понимал другого. Выходящий из дома, где жил Сагами, житель солнечной Индии даже не казался особенно странным... первые две секунды.
Перемотав пленку назад, Хасу убедился, что в этот день индус в дом не входил.
Тем временем иностранец огляделся и сдвинул к переносице нелепые солнцезащитные очки - круглые, большие, они скрывали поллица, подчеркивая излишне тяжелый подбородок. Юноша пошел было навстречу шару-наблюдателю, а потом вдруг резко изменил направление: будто вдруг понял, что ему нужно совершенно другую сторону, или - что более вероятно - его смутил аппарат слежения. По крайней мере, подозрительный парень ускорил шаг. Было что-то странное в его походке - какая-то нарочитая небрежность движений. Рен переключил на другую камеру: ничего более интересного на улице все равно не было. Может быть, это была индуска? Трудно было сказать по неестественным, рваным манерам. Теперь человек был далеко и едва различим, но постепенно подходил ближе. Рен слабо надеялся, что и наблюдатель увяжется следом, но на это было немного шансов.

[SonGoku >>>]

Асакуса, 2-й чомэ, Тайто-ку, Токио
9 июля 2015 года, 13:00

Поджаренные дайфуку-мочи* были очень горячие, с пылу; тонкая хрусткая корочка трескалась под пальцами, выступал сок. Кумаиши взболтал в бутылке мутную травянисто-зеленую жидкость и сделал хороший глоток, смывая привкус пасты из красных бобов.
- И что рассказывают?
На скамейке между напарниками стояли друг на друге три картонные коробочки с пятнами кунжутного масла, еще две - пустые - Тадаоки только что отнес в урну.
- Что лет сто пятьдесят не видали здесь бакэ-неко*...
- А обычную кошку?
Гигант-северянин вздохнул: в его по-деревенски несложном (хоть и крайне расчетливом) разуме все никак не раскладывались по полочкам намерения и поступки Доктора. Кумаиши не приписывал себе величие мысли, отставной полицейский из дальней провинции, тратит пенсию на сомнительное агентство, вот он кто. Не дурак ли?
- Что?


--------
*daifuku-mochi – 大福餅 - буквально «пирожки на большую удачу», колобки из сладкого риса, начиненные пастой из красных бобов. С конца XVIII века их стали обжаривать в масле и продавать горячими. Считается, что они приносят удачу тому, кто их ест.
*bake-neko - 化け猫 - кошка-призрак. При некоторых условиях обычная домашняя кошка может превратиться в бакэнеко (если ее будут кормить на одном и том же месте тринадцать лет или когда она достигнет веса в один канн). И тогда она вырастает до огромных размеров и принимается заглядывать в окна и двери домов, словно в мышиные норки в поисках добычи. Так же она обретает способность принимать облик какого-нибудь человека. Кошек часто ассоциируют с мертвецами, поэтому на кошку, которая принадлежала недавно умершему человеку, смотрят с подозрением, а иногда даже запирают, чтобы не дать ей превратиться в «каша» - демона, который спускается с небес, чтобы красть трупы. Кошки с двумя хвостами – неко-мата (猫又) – умеют манипулировать мертвецами, словно марионетками.

[Далара >>>]

Полицейский участок
Ниши-Шинджуку, 6-1-1, Шинджуку
9 июля 2015 года, 15:15

Действительно важные разговоры с сотрудниками Анакура Соичиро предпочитал вести где угодно, кроме собственного кабинета. Формальности лучше оставить для высокого начальства, если оно вдруг снизойдет сюда от Сакурадамон. Вот и сегодня он отловил Накано в отроге между дальней частью коридора четвертого этажа и тамошним мужским туалетом. Старший сержант, зная манеру шефа, не даже не пытался найти более подходящее место, чем безликий – серые стены, яркие лампы дневного света, серый линолеум – отросток. Скрестил руки на груди и выжидательно посмотрел сверху вниз на Анакуру. Тот пристроился на узком подоконнике единственного окна с видом на унылую бетонную стену. Осведомился, не глядя на подчиненного:
- Уже известили прессу о подозреваемом?
Вот оно что. Глава участка беспокоится о – Накано уверялся в том все больше и больше – своем тайном информаторе. Один постовой видел шефа в сопровождении монаха рядом с Шимадой.
- Нет еще.
- Нет? – удивился Анакура, как всегда, очень искренне. – Почему?
Старший сержант поморщился, этот эпизод оскорблял его чувство собственного профессионализма.
- За двое суток мы ничего не смогли от него добиться. А улик толком нет.
«И официально дела у нас теперь тоже нет», - чуть не добавил он, но вовремя одернул себя. Будет слишком, если шеф улыбнется своей медовой улыбкой и промурлычет: «тогда займитесь кражей сумочки той крашеной блондинки в Голден-гай, нэээ?».

[Bishop >>>]

- Он даже не в первой очереди подозреваемых.
- И вообще невиновен, - вклинился в приватную беседу третий голос.
Стоило бы придумать обычай загадывать желание, если окажешься между людьми-противоположностями. Строгий, идеальный, «с иголочки» до последнего волоска в аккуратной прическе Накано по левую руку и вечно кудлатый попугаистый Коги по правую.
- Что? – немедленно перешел в оборону последний. – Я в туалет пошел, а тут вы.
Вот тебе и лишенное камер и сотрудников «безлюдное» место.
- Почему ты решил его оправдать? – тоном терпеливого многодетного отца осведомился Анакура.
- Только без пространных лекций, - вставил Накано.
Коги поправил очки в толстой черной оправе.
- Я еще могу связать его с убийствами в Центральном парке Шинджуку и в Чуо. Он есть на фотографиях оттуда. А в парке я его видел сам. Хотя оставаться на месте преступнику – идиотизм. Но чтобы он сумел проникнуть во двор охраняемого особняка и убить босса якудза... Вы посмотрите на этого Шимаду!
Но посмотрели на Коги. Пристально. В четыре глаза.
- Какого босса якудза?
- Ну...
Под двойным натиском припертый к стенке – буквально – криминалист оторопело поднял ладони: мол, не стреляйте, я свой.
- Босс Нирено-гуми. Убит в точности как все школьники. Знаю, его не включили в расследование, потому что у якудза свои дела. Но он - наша первая жертва.

[SonGoku >>>]

Станция Шинджуку
1-1-3, Ниши-Шинджуку, Шинджуку, Токио
9 июля 2015 года, пятница, 17:45

- Скажи-ка, Аки-бойя, ты видишь то же самое? - невозмутимый Ишшин качнул посохом, не указывая, а лишь обозначив направление; мелодично звякнули бронзовые тяжелые кольца. - Ходят слухи, будто деревенские камисама с йокаями на короткой ноге, но я не слышал, чтобы они их пробовали перевоспитать!

Уговор был простой - за кус лакомства одну часть информации. Морьё вредничал, дергал острыми ушами и ворчал.
- Человеческая вкуснее!
- А куриная полезней! - убеждал его Тадаоки.
Он сидел на поребрике и держал перед носом капризного собеседника двумя пальцами шмат печенки. Рядом высился Кумаиши с белым пластиковым лотком в руках. По изогнутой дугой галерее над улицей текла ручейками – то сливалась в единый поток, то опять распадалась на отдельные струи, - человеческая толпа.
Хира отвлекся от размышлений о молчании наставника и чувствах, которые внутри, но говорят о том, что снаружи... Обычные пять чувств именно таковы - находясь внутри человека, соединяют его с миром - дают видеть, слышать, обонять, осязать, но разве любовь или гнев дают представление о том, что их вызывает? А если да?.. Судя по всему, Ишшин-хоши отвечать не станет - уже отвлекся, но что ответить на его вопрос - не совсем ясно.
- Разве они не просто общаются? - уточнил Хира. - Полагаю, Вы уже знаете, кто это - как раз...

(тут еще Орна и Bishop, раумеется)

[Орна >>>]

И тут до мальчика дошло.
- Tак Вы их видите! Ура, признались!
Монах смущенно хмыкнул. Даже, кажется, покраснел, но под крепким южным загаром стыдливый румянец был не сильно заметен.
- Типа того...
На перилах рядом за спиной у прикорнувшего на скамейке бомжа пристроились три голубя и похожая на воробья йо-судзумэ*. Бурая, с острым хвостиком птичка наклонила голову набок и, открыв клюв, выдала пронзительное «чи-чи-чи». Доктор ведьм обернулся на звук, вытянул руку – словно просил не приближаться.
- Осторожно, - отрывисто бросил он.
- Думаете, стоит подойти, Ишшин-хоши? - засомневался Хира.
- Думаю, что если мы не будем выказывать страха, то с нами ничего не произойдет, - негромко отозвался монах и степенно согнулся в поклоне.
Похожий на медведя спутник Доктора ответил тем же, сам Шимада продолжал сверлить мрачным взглядом людей. Ишшин-хоши уже начал делать первый шаг, как вдруг замер и схватил Акихиру за плечо, удерживая возле себя. Хира вздохнул и подчинился - сначала, когда надо было кланяться, потом, когда его остановили. Он не совсем понимал, почему проявить вежливость и не прерывать чужого разговора - это означает "выказать страх", но на споры времени уже нет. Надо блюсти лицо. Проследив взглядом за тенью волка, разделившего их с китоши, мальчик мысленно пожал плечами - вокруг доктора ведьм йокаи и призраки буквально роились, стоит или привыкнуть, или уйти. Зверь, мягко ступая по горячей плитке, прошел мимо, затерялся в толпе. Доктор опустил руку. Встал. Красно-черный, похожий на обросший шерстью шар морьё спрятался ему за спину. Толпа обтекала их небольшое собрание, как река - большой валун.
---------------------
*yo-suzume -夜雀 – буквально «ночной воробей», йокай, которого чаще всего можно встретить ночью на горной дороге. Тот, кто, не подумав, поймает его, заболеет никталопией (расстройство, при котором человек частично или полностью теряет способность видеть в темноте). Часто резкий крик йо-судзумэ предвещает появление другого йокая, окури-ину («собаки-охранника»).

(+Bishop, +SonGoku)

[Bishop >>>]

- Подойдем, - решил Ишшин-хоши.
- Да, - Хира направился к переговорщикам. Наверное, если их сейчас ототрет людским потоком - это будет наилучшим развитием событием, но в такие минуты судьба обычно безжалостна.
- Пойду-ка я, пожалуй, - покрытый густой красно-черной шерстью толстячок неодобрительно покосился на монаха. - Компания тут неподходящая.
Доктор ведьм проводил его взглядом, пока морьё, уверенно лавируя в толпе, не скрылся из виду.
- Я не работаю на людей, - предупредил он.
- И Вам доброго дня, - приветливо улыбнулся Хира. - Вы меня, наверное, не помните, Шимада-сан, но сами Вы разрешили мне прийти к Вам в агентство. Мы с Ишшин-хоши как раз туда направляемся.
Тадаоки неуверенно оглянулся на своего горообразного спутника – тот тщательно завернул пластиковый лоток, где уже не осталось печенки, в пакет и спрятал в большую сумку, больше напоминающую саквояж. А затем застыл над толпой молчаливым укором. Доктор ведьм передернул плечами. Коренастый, широковатый в кости - он как будто навечно застрял между детством и взрослой жизнью, - Доктор выделялся в толпе, как взъерошенный черный ворон в стае чаек. Руки вкривь и вкось заклеены лейкопластырем, словно не так давно Тадаоки провел несколько раундов против сенокосилки. На запястьях - восковые на очень смуглой, слишком темной для горожанина коже - выделялись разной давности шрамы; левое было вдобавок обмотано конопляным шнурком.
- Ладно... - Тадаоки нахмурился. - Что у вас там случилось?

(те же трое)

[SonGoku >>>]

- Мы не вовремя, простите, - Хира вопросительно оглянулся на наставника. - Господин Ишшин хотел с Вами познакомиться, но если Вы заняты, мы зайдем в другой раз. Еще раз простите.
"Хорошо, что не дошли до агентства", - подумалось мальчику.
- Он не занят, - возвестил трубным гласом гигант.
Хира сосредоточился на Шимаде. И что сказать? Кажется, он допустил ошибку и неверно сформулировал предыдущее "если". Надо было сказать "если Вы не в настроении"...
- Пфф! - зашипел на ухо Котонуке. - Спроси у Ишшина, ага, а то дырку же в китоши протрешь.
Старшеклассник напрягся еще больше - наставник же все слышит. Вроде... Наконец, нехотя повернулся к Ишшину-хоши:
- Вы ведь в другой день не сможете, да? - по-детски поинтересовался он.
Ишшин-хоши кивнул и осторожно, словно боялся кого-нибудь спугнуть, положил ладонь на плечо Акихиры. Котонуке инстинктивно подвинулся, переселившись Хире на голову, и свесил хвост тому прямо промеж бровей. Мальчик стоически вздохнул.
- Мне позволено задать личный вопрос?
Доктор сунул кулаки поглубже в карманы, кивнул настороженно.
- Кто учил вас?
- Аракава Сумиэ-кенджя*...
-...из Цугару.
- Угу.

------------------
*kenja - 賢者 – мудрец, маг (яп.)

(и мы же трое, ун!)

[Орна >>>]

Улица текла, как река Сай*, а они разглядывали друг друга - не соратники, какими им не быть, не враги, которыми им не стать. За спиной у каждого была армия, небольшая, какая нашлась.
- Дракон Мутцу* и, возможно, Тигр Мусаши*, - со смешком обронил случайный прохожий.
Несмотря на жару, он, похоже, не страдал в старом пыльном плаще; ткань и длинные волосы обесцветило солнце.
Баку лениво покосился на нового собеседника - и внезапно весь распушился, сделавшись раза в полтора больше, чем был, а затем громко икнул, впившись когтями Хире в голову. Будущий студент медицинского училища не выдержал и придушенно пискнул, пытаясь не выглядеть слишком уж помешанным в глазах тех, кто не видит его хранителя. "Что это было?" - мальчик сосредоточил взгляд на болтающемся перед глазами хвостике и сказал это совсем тихо.
- Мы уходим! - с ноткой истерики прошептал в ответ Котонуке, дико обозревая окрестности в поисках случайных союзников, но нашел лишь знакомую кошку, невозмутимо вылизывавшую лапку в ближайшем скверике. Плохо дело! Если этот... с позволения сказать, прохожий решит, что они тут, и правда, как древние воины, - это может плохо кончиться. Предсказывать, какая муха укусит того, кто почти наверняка видел упомянутое им стояние на равнине Каванакаджима, йокай не собирался, тем более, что он не чувствовал в себе сил оказать Акихире хоть сколько-нибудь значимую защиту. А про других и думать не хотелось - и без них паршиво.
----------------------
*Saigawa - 犀川 – река на равнине Каванакаджима, возле которой в 1555 году произошла вторая из четырех «встреч» Уэсуги Кеншина (Дракона Эчиго) и Такеды Шингена (Тигра Кай). Обе армии, не атакуя, прождали несколько месяцев, кто начнет первым. Сражение так и не состоялось, потому что оба военачальника отвлеклись на дела у себя дома.
*Mutsu no kuni - 陸奥の国 – провинция на крайнем севере острова Хонсю, сейчас входит в префектуру Аомори.
*Musashi no kuni - 武蔵の国 – провинция у залива Эдо, сама крупная на равнине Канто, сейчас разделена между префектурами Сайтама, Канагава и Токио.

(+SonGoku)

[Bishop >>>]

Знал ли Ишшин-хоши о душевных метаниях Котонуке, сказать трудно. Если знал, то по своему обыкновению, не продемонстрировал. Как не выказал бы страха перед стихией. Он не то чтобы был героем, просто он так привык.
- Аки-бойя, - негромко произнес настоятель. – Не представишь ли ты меня своему другу?
Бронзовые, украшенные резьбой кольца на навершии посоха коротко звякнули, обозначив движение.
- А? - дернулся в его сторону Хира и внезапно покраснел. - Да, конечно.
Последовал короткий поклон, за время которого мальчик раза два успел пожалеть, что вообще сюда пришел, и указующий жест открытой ладонью - всё, как положено:
- Пожалуйста, позвольте представить: Ишшин-хоши, настоятель храма Койясан Токио Бецуин.
Великан, так похожий на вставшего на дыбы медведя, подтолкнул насупленного Доктора; так отец мог подбодрить заробевшего перед неожиданными и почетными гостями ребенка.
- Шимада Тадаоки... – едва слышно выдавил тот. – Рад знакомству...
Дыхание перехватило, словно кто-то стиснул его влажными ледяными ладонями.
- И я рад! - неожиданно солнечно улыбнулся Хира и застыл. Он никогда не видел ведьму с равнины Адачи, но по тому, как притих на голове Котонуке - как он насторожился и подобрался, а главное - неестественно тихим шепотом осведомился, далеко ли недавно купленные амулеты, - догадаться было несложно. Оставалось лишь найти в толпе согбенную фигуру, характерно подрагивающую на ветру, и перевести вопросительный взгляд на Доктора - в силах ли он справится с этой угрозой или... он и не собирается с ней справляться?

(опять - трое)

[SonGoku >>>]

Иппей

Он любил свое дело. Это ж весело - разбираться, к чему присоединен какой провод и куда он ведет. И куда ткнуть и что сделать, чтобы безжизненный электронный узел вновь стал действовать и служить людям. Чем сложнее задача, тем лучше.
Электрическая схема на первом уровне Реальности накладывалась на распотрошенный щиток; где-то здесь, в самом центре хитро переплетенных проводов пряталась неполадка. Оставалось найти ее и устранить. Иппей не обращал на толпу внимания, лишь украдкой поглядывал на студентов в серых форменных пуловерах с эмблемами одной из частных школ Васэда.
Девица - глазки пустенькие, сиренево-бордовый галстук-бант на шее - все болтает без остановки, то и дело дергая спутника за рукав. А ему - все равно. Позволяет собой любоваться, но не слушает, занят чем-то. Либо пишет в Реальности sms, либо прочно засел в чате с несколькими приятелями. Может быть, даже обсуждают девчонку, только вряд ли. Скорее - вчерашний концерт или новый выпуск «Bakunyū Chitai Dukushi»*. Рядом с ними пристроился на высоком бетонном поребрике парень в яркой рубашке и с мороженым в руке.
Через перекресток напротив между зданиями прилеились ворота, почти тории, только верхняя перекладина изгибается аркой. 歌舞伎町一番街*.
Он почувствовал на себе чужой взгляд. Поначалу еще ничего, но чем дальше, тем больше усиливалось неприятное ощущение. Стоит. Смотрит. Глаза круглые и прозрачные, будто льдинки. Снежно-белые паутинки волос как приклеены к желтоватому, в пятнах старческой пигментации черепу. Смотрит пристально, требовательно, не отводя глаз, дряхлая, облезлая...
Старуха указала высохшим, точно почерневшая на солнце кость, пальцем на девушку.

--------------------------------
*Bakunyū Chitai Dukushi - 爆乳痴態づくし – жанр эротической манги.
*Kabuki-cho ichi-ban gai – Кабуки-чо, первая аллея.

[Орна >>>]

- По-моему, надо что-то делать, - пискнул Котонуке, ерзая на шевелюре подопечного, и нервно поглядывая на Ишшина. - Я такой маленький и незаметный, что ни капли не уверен, что от меня будет хоть какой-то прок! Если бы кто-нибудь сильный и уверенный в себе... или мудрый и ди-пло-ма-ти-чный придумал бы план...
- Скоро кого-то убьют, - прервал его Хира. - Не берусь утверждать, сколько их будет, но начать могут вон с той девушки.
Tри амулета - это очень предусмотрительно, а из головы не идет мико - а если бы это на нее указывал тот палец? Долго размышлять мальчик не стал, вместо этого, коротко поклонившись доктору и иже с ним, направился к ничего не подозревающей жертве, нащупывая висящие на груди амулеты.
Белая кошка, не обращавшая внимания ни на что, кроме левой передней лапы, - с аккуратным черным пятном, между прочим! - скосила хищный голубой глаз в сторону странной компании. Люди, йокаи, Онибаба - какая разница? Свежий труп, в общем-то, даже хорошо, - кошка поменяла лапку, - но вот желтоватый паникер, лениво возлежащий на голове подростка, - это уже не очень хорошо. Раздражает. И будет раздражать еще долго, во всех забегаловках Tеневого Tокио, если сейчас всё закончится так, как предполагала кошка. А значит, всё же придется оторвать объемистый зад от лужайки и пойти поглядеть на это безобразие поближе. Одним глазком. Из праздного любопытства. Привычно сведя хвосты в один и тщательно следя, чтобы не расходились, она неторопливо направилась следом, как всегда, притворяясь бездомной и никому не нужной - а следовательно, и не вызывающей вопросов кошкой.

[Bishop >>>]

Ишшин-хоши оказался рядом, требовательно раскрыл ладонь:
- О-фуда, Аки-бойя, напиши о-фуда. Скорее.
- А? - всё самое нужное, как всегда, вылетело из головы. Что бы он делал, окажись он здесь один, без наставника? - Да... я и забыл.
Tревожно глянув в сторону девушки, Хира стащил с плеча сумку, уже становящимся привычным жестом извлек из нее наугад тетрадь - кажется, по математике, - и принялся методично вырывать из нее листы. Один, два, пять...
- Хватит, наверное? - вопросительный взгляд на Ишшина-хоши. Не дожидаясь ответа, достал маркер и принялся выводить древнее переплетение линий, пришедшее из Китая так давно, что уже никто не помнит дословный перевод. Иероглифы, превратившиеся в красивый ритуальный рисунок. Заклинание защиты от злых сил. Вспомнить бы еще соответствующую мантру...

Болели колени, после того, как с размаху опустился на них на асфальт. Живот жгло как огнем - будто кто-то вспорол его, достал внутренности, вместо них сунул раскаленные угли. Из-за звона в ушах донеслось: "Что ж ты делаешь, олух?". Он и сам знал, что Фудо мьё-о не придет.
Пальцы, сцепленные в мудре докко-ин*, онемели; кольца тускло светились, свет почти растворялся в полуденном солнце. Из дверей забегаловки струйкой дыма вытек чересчур любознательный эн-энра*.
- On baishiramantaya...*
- Чи-чи-чи! - звонко пискнула так похожая на обычного воробья птичка.

_____________
*dokko-in – иногда называется конгошин-ин (金剛身), мудра, ритуальный жест, означающий «печать молнии». Ладони вместе, пальцы переплетены, указательные пальцы вытянуты и прижаты друг к другу в изображении ваджры, небесного оружия. Символизирует мощь физическую и мощь разума, которые вместе подобны удару молнии. *en’enra - 煙々羅 – буквально «легкий, как дым, шелк», йокай в виде струки дыма, может принимать вид человека, как будто сотканного из дыма.
*«Восславься ваджра славы и самопожертвования» - мантра, обращенная к Бишамонтену.

(еще - Орна и SonGoku)

[Орна >>>]

Ишшин-хоши тоже сделал шаг, не к студентам, а к невысокому человеку в рабочем комбинезоне с шевроном городской энергетической службы на рукаве.
- Остановись! - зычно потребовал он, перекрыв даже уличный шум. - Вспомни, кто ты.
У рабочего был пустой взглял; в уголке полуоткрытого рта, блестя на солнце, повисла тонкая нить слюны. Ладонь левой руки он прижал к уху, словно тот разболелось, в кулаке правой сжал короткий, но даже на первый взгляд острый нож.
Хира оглянулся. Все заняты... какой же он самоуверенный тупица, если подумал, что его вопрос требует ответа! Совесть заговорила в полный голос, заглушив на пару мгновений здравый смысл и требования техники безопасности. Юноша рванул вперед - туда, где белая кошка, ничтоже сумняшеся, вспрыгнула на колени к девушке, на мгновение показав раздвоенный хвостик. Все было так быстро... Заметил ли кто? Не хватало еще к общей суматохе из-за куродзуки добавить страх школьников перед некоматой. На ходу студент придумывал объяснение...
- Это кто еще? - красавчик неохотно вернулся в реал. - Ты знаешь его?
Его спутница помотала головой оттянутая "утюжком" очень динная челка качнулась из стороны в сторону.
- Ну и что тебе надо?
- Прошу прощения, возьмите, пожалуйста, - стараясь улыбаться как можно натуральнее, Хира подал девушке бумажку с заклинанием.
- Да кто ты такой? - спутник девушки смотрел волком.
- Ой, простите, забыл представиться, - все та же милая улыбка. - Киёмидзу Акихира, выпускной класс, почти студент. Знаете, все дело в... - Хира смотрел на кошку, - не то что бы в этом милом животном, просто... реклама?.. Впрочем, не совсем - а, точно! Мы тут кино с друзьями снимаем - нельзя ли вас попросить нам немного подыграть? Я отвечаю за реквизит, и у меня будут проблемы, если я не найду нескольких школьников для заднего плана. Вы подходите! Простите, если обеспокоил.
Как же сложно объяснять такие вещи непосвященным! Кошка скептично оглядела подростка и уютно спрятала нос в хвосте. Котонуке кротко вздохнул.

(+SonGoku)

[Bishop >>>]

РЕАЛЬНОСТЬ
Третий уровень

Y十M> Народ, вы не поверите! Смотреть всем.
[06/09 17:58 207.115.359.22]

Город казался хрустальным; в острых гранях домов, в сетках тонкой резьбы отливали радугой искры. Сквозь далекое здание Номура солнце било навылет.
Тощая, будто скелет, и такая же высохшая старуха наотмашь полоснула большим мясницким ножом, отгоняя монаха. В ветках дерева прятались момонги*, перемигивались среди листвы. Прикрыв рот обьемистым рукавом, наблюдала за происходящим вся в промокшей насквозь одежде нурэ-онна*; ее длинные волосы растекались вокруг, точно струи. Перед трехмерной схемой внутренностей светофора встал автоматический грузовик. Через переход в ярком маскараде аватар, прошмыгнула белая, цвета первого снега, лиса.
Старуха - а по виду дунь, она и развалится - продолжала теснить монаха. Соседняя стена заморгала вразнобой сотней глаз.

Sunny: Мы и не поверим. Это прямая трансляция? Пруф, или не было!
[06/09 18:00 205.165.859.50]

Azimuth: Валите оттуда, прямо сейчас! Очень срочно! И молитесь!
[06/09 18:00 255.255.259.90]

Salamander: Это частое явление. Сначала чего-то очень хотеть, а как появляется шанс получить - сразу в кусты. Азимут, удали аккаунт. Иди туда, где пони и бабочки.
[06/09 18:01 215.335.215.16]

--------
*momonga - モモンガ – карликовые летающие белки, если они проживут сто лет, то превратятся в йокая момон-джии.
*nure-onna - 濡女 – буквально «мокрая женщина», йокай с телом и глазами змеи, женской головой, клыками и длинными очень красивыми волосами. Чаще всего ее можно встретить на берегу, она просит случайного прохожего подержать младенца, а когда тот соглашается, ребенок неожиданно становится очень тяжелым. Тогда нурэ-онна впивается клыками в жертву и высасывает кровь.

(так же - Орна и Fennec Zerda)

[Fennec Zerda >>>]

Y十M> Ты чего? Такой шанс! ))))))))))
[06/09 18:01 207.115.359.22]

CD: 2Sunny Какой тебе пруф? И так все видно. Помалкивай.
[06/09 18:02 209.326.101.10]

Caff Nia: Черт! Весело там у вас. Жалко, не могу подойти...
[06/09 18:02 210.003.41.15]
Caff Nia: А чего валить-то? Прикольно же! ;Р
[06/09 18:03 210.003.41.15]
Caff Nia: Жду продолжения трансляции
[06/09 18:04 210.003.41.15]

Y十M> 2Caff Nia Сейчас будет!
[06/09 17:58 207.115.359.22][06/09 18:04 207.115.359.22]

Azimuth: Удалю, когда их там на куски порежут. Одно дело, изучать потустороннее - другое, соваться к нему без огнемета и амулета.
[06/09 18:05 255.255.259.90]

Caff Nia: 2Азимут: Такой эксперт. Хи-хи! ^^
[06/09 18:06 210.003.41.15]

Salamander: 2Caff Nia +1
[06/09 18:06 215.335.215.16]


(тут еще Орна и Bishop, а выкладывает SonGoku)

[Bishop >>>]

ShinsengumiKitty> (>x<)
[06/09 18:06 221.230.289.72]

Caff Nia: 2Саламандер: *раскланялся*
[06/09 18:07 210.003.41.15]

Wind Dancer: Ой, мне что-то такое снилось вчера... Я думаю, у меня талант к предсказаниям.
[06/09 18:08 276.455.115.82]

Caff Nia: 2Wind Dancer: "Что-то такое" - это что?
[06/09 18:08 210.003.41.15]
Caff Nia: Записывал бы...
[06/09 18:08 210.003.41.15]

CD: 2Wind Dancer У тебя талант привлекать к себе внимание в чужой теме. Дальше будет что?
[06/09 18:09 209.326.101.10]

Wind Dancer: 2CD (=^･ｪ･^=))ﾉ彡☆ｼｯﾎﾟﾌﾘﾌﾘﾊﾞｲﾊﾞｲ♪
[06/09 18:10 276.455.115.82]

Y十M> 2all Все, записываю дальше... ну ничего ж себе!!! ∑(O_O;)
[06/09 18:12 207.115.359.22]

(много всех)

[SonGoku >>>]

- A ro kan man*...
Бабка взвизгнула, как ошпаренная, оглянулась; из-за длинных нечесаных, тонких, как паутина, прядей, углями горели глаза. Куродзука попыталась разрезать веревку, что обвила ей руки.

_________________________

Пронзительно, распугав ворон, завопила девчонка. Хире сильно захотелось ругаться. Всучив Котонуке два листа с заклинаниями и один из амулетов (сорвал с ленты на шее), юноша поспешил на помощь Ишшину-хоши, бросив духу на прощание:
- За нее отвечаешь головой.
- Это я-то? - запаниковал пересевший девочке на голову йокай. - А куда, куда это-то? - он потряс выданной ему "амуницией", зажатой в трех лапах из шести. Почти-студент не ответил. Встав чуть сбоку от монаха, он зашептал мантру - как уж вспомнил, - пытаясь претворить силу начертанных на о-фуда слов в реальность. А бакэ-неко изогнулась, привстала и, зло сверкнув голубым взглядом в сторону хранителя, лизнула девочку в щеку.
- Мур, - сказала кошка и улыбнулась. Хвосты отчетливо лежали на коленях студентки веером.

___________________________
*a ro kan man – мантра, обращенная к Дайничи Ньёрай, инкарнацией которого считается Фудо мьё-о; слог «а» пробуждает божество, «ро» - сжигает нечистые страсти и отгоняет демонов, «кан» - призывает доброту и мудрость четырех основных Будд, «ман» - помогает достичь просветления.

(толпа)

[Орна >>>]

- ...отвечаешь головой, - листочки взлетели, подхваченные шестилапым слоником, на подушечках некоматы зажглись голубые огоньки спящего в лапках пламени. Старшеклассник с тремя неаккуратно выдранными из тетради листами, на которых не самым красивым почерком накорябано нечто невразумительное, вернулся к монаху и прижал указательный и средний пальцы правой руки ко рту, спрятав остальные в кулак. Глаза ненадолго закрылись. Листы в его левой руке трепал ветер. Один удар сердца, два... За шумом города едва слышно легкое "бубубу"... Еще пол-удара, и верхний из тетрадных листов ощерился в небо молочно-белыми крыльями, закрывая всю компанию от старухи. "Бубубу" сделалось отчетливее и громче.
Удар. Еще удар.
Крылья дрогнули и опали под ноги противникам белыми лепестками. По виску мага скатилась струйка пота. Открыв глаза, он яростно воззрился на связанную и - вот уже явственно слышна мантра. Второй тетрадный лист разлетелся в клочья, давая жизнь хрупкому созданию, напоминающему куклу с крыльями. Белесая, просвечивающая на солнце девочка грустно посмотрела на валяющиеся на асфальте остатки предыдущего заклинания и направила длинное, тонкое копье в сердце старухе. Точно лучик света оно прошло сквозь иссохшую плоть, и его владелица растаяла, успев то ли вздохнуть, то ли запеть что-то, что так и не прозвучало.
Бубубу. Удар сердца. Мантра.
Лепестки взлетели, окутывая связанную женщину белым облаком, да так и остались кружиться вокруг нее. На лице юноши появилось выражение удовлетворения. Наконец-то. Похоже, все получилось, как надо. Сделав два шага вперед, маг прикрепил третий лист к шее - старухи ли? - и тот растекся серебристым пятном, заползая под одежду, прилипая к коже... Чернила ожили и охватили тело - рабочего? - блеклой татуировкой. Полощется на ветру тетрадный лист - уже совершенно пустой и ненужный. Очередной порыв срывает его и уносит прочь...

[SonGoku >>>]

Парень в пестрой гавайке - он так и не доел мороженое; фисташковая блямба украсила асфальт - спрыгнул со своего "насеста", в правом ухе болталась серьга-коммуникатор. Подоспевший от станции полицейский проталкивался сквозь толпу. Щуплый маленький человечек в мешковатом, чересчур широком ему комбинезоне трясся кроликом в крепких объятиях Ишшина-хоши и испуганно разглядывал нож, зажатый в собственном кулаке.
Хира смахнул с лица обильно текущий пот - а потом и еще раза два, что, впрочем, не сильно помогло, - и переключился на подходящих полицейских. Ни он, ни наставник ничего плохого не сделали, но вот в дурку их всех давно пора - с точки зрения обычных людей.
- Как Вы, Ишшин-хоши? - негромко поинтересовался юноша.
В общем гаме никто не услышал (или не обратил внимания) негромкий щелчок.
- Все за то, что я крайне вовремя вернулся в город...
Долговязый прохожий опустился на корточки возле Доктора; полы выцветшего дождевика разметались по земле, точно крылья.
- Что ж, Дракон из Небесной рощи*, конкурент, нэ? - он ткнул большим пальцем за спину в живописнную группу застывших живых скульптур, на веснушчатом скуластом лице проступало детское любопытство. - Как считаешь, ты справишься?
Тишина, в которой само время затаило дыхание, висела над перекрестком. Необычный прохожий сбил с плаща крохотные огненные язычки.
- Дам совет тебе, о Недвижимый. Не пытайся связать меня. Нуэ* тебе не по зубам.
Он поднялся, выпрямился во весь рост и опять щелкнул пальцами.

---------------------
*Название поселка Тенмабаяши записывается как 天間林, то есть «роща Небес».
*nue– (鵺) – легендарная химера, которую описывают как зверя с головой обезьяны, телом тануки, лапами тигра и змеиным хвостом, иногда крылатая. Нуэ можно превращаться в черное облако, летать и петь голосом пестрого дрозда. Предположительно, приносит неудачи и болезни. Согласно «Хэйке моногатари», после того, как над крышей дворца каждую ночь в два часа собиралось черное облако, император Коноэ начал видеть кошмары и заболел. Воин Минамото-но Йоримаса пустил стрелу в облако, из которого на землю упал мертвый нуэ. Тело химеры затем бросили в море, но его прибило к берегу, где местные жители в страхе перед проклятием нуэ и по совету местного заклинателя похоронили его и насыпали над могилой курган.

(и еще Орна)

[Орна >>>]

Котонуке тем временем беспомощно размахивал листочками, наконец, сунул амулет для рожениц девочке в карман блузки и замер. Сомнений быть не могло! Нуэ! Хранитель не стал оборачиваться в ту сторону и разгладил лапками кофточку несостоявшейся жертвы. "Что ему надо? - быстрый взгляд назад и облегченный вздох. Нуэ интересуется не его хозяином - значит, это не стоит его внимания и беспокойства.
- Что, боишься? - хитро прищурилась некомата, спрыгивая с колен замершей вместе с временем старшеклассницы.
- Просчитываю варианты, - быстро ответил йокай и тут же сменил тему: - Мы тебе многим обязаны.
- Пфф! Некоматы гуляют сами по себе.
- Это не отменяет нашей благодарности.
- Да ни за что! Этот твой... еще гладить полезет! Очень надо, - кошка гордо уходила прочь. Котонуке вздохнул. Он колебался: столько всего надо предусмотреть! Проследить за девочкой, когда время для нее снова пойдет, сказать Хире про амулет, вернуть о-фуда, проследить, чтобы на бывшую жертву тоже что-нибудь хорошее призвали - защиту какую или хотя бы "маячок". Листочки перекочевали Хире в сумку, и хвостик привычно обвился вокруг шеи подростка - в ожидании, когда нуэ соблаговолит вернуть всё на круги своя.
Щелчок, и юноша вздохнул, глядя на настоятеля монастыря. Вместе с ним вздохнул и хранитель, складываясь пополам, чтобы шепнуть товарищу в ухо: "На девочку тоже хорошо бы защиту повесить". Хира едва заметно кивнул.
А кошка... села за кустом, обвила лапы хвостами и продолжила наблюдение. Не то что бы у нее были планы, просто та девочка немного пахла сметаной.

[Bishop >>>]

Универмаг «Одакью», станция Шинджуку
1-1-3, Ниши-Шинджуку, Шинджуку, Токио
9 июля 2015 года, пятница, 21:00

Где указано, что размах чувств должен быть соразмерен тому, кто их испытывает? Маленькая куда-гицунэ переживала мощнейший стресс. Остроносая кроха, отказавшись исследовать только что приобретенное жилище, свернулась в дымное колечко, чтобы поразмышлять, как ей жить дальше. Но эмоций было так много, а лисички так мало (даже если распушить невесомую шерсть), что малышка незаметно для себя задремала.
Разбудил ее неоновый свет и манящий запах сладкого теста. Трубочная лисичка вспомнила, что за последнее время без аппетита пожевала лишь несколько зерен вареного безвкусного риса (и то - после длительных уговоров. И вцепилась - иголочками зубов и когтями - в липкий розовый сладкий шарик.

В Terrace City всегда много народа, Мозаичная улица опустеет лишь к десяти, когда на ночь закроются магазины, а людская активность сместится в кафе, ресторанчики и "почти настоящие" мешийя на других этажах станционного Левиафана.

[SonGoku >>>]

Шинджуку-гоэн

В "Лесу матери и ребенка" можно было ходить только по дорожкам, но сейчас в самом сердце нежной зеленой поросли - сидела на корточках женщина в длинном шелковом платье.
В парке темнело быстрее обычного, может быть, потому, что на улицах еще в сумерках загорались огни, а тут - тени росли и множились, переплетаясь друг с дружкой, смешиваясь в непрозрачные черные пятна. Все входы давно были закрыты, и сюда почти не пробивались даже звуки близкого города: их заглушал шорох зеленых листьев, хлопанье птичьих крыльев и редкие вскрики. Там, где сидела женщина, тишина была такой плотной, что, казалось, ее контуры можно было найти ощупью.
Нарушительница границ подняла голову - неправильное, слишком зауженное к подбородку лицо могло быть красивым при свете дня, но сейчас выглядело очень хищным и не совсем человеческим. Поднявшись, она зашагала вперед, скорым шагом, босыми ногами прямо по нежным проросткам, ничуть о них не беспокоясь, - но не оставляя за собой ни одного примятого стебля, ни одного следа на пушистом коричневом дерне. Женщина шла очень прямо, а ее руки беспрестанно шевелились, словно выбирая невидимую путеводную нить, наматывая ее на запястье.
И - она медленно менялась с каждым пройденным шагом. Длинное черное платье осталось струящимся и свободным, но теперь все больше походило на шелковистую шкуру демона или дикого зверя. Волосы нарушительницы, черные, гладкие, красиво уложенные, постепенно теряли блеск, расползались из городской прически, спутываясь, сливаясь с одеждой. Она стала еще женственнее, почти пугающе, неестественно женственной, но на человека походила все меньше. Наконец, она остановилась и отточенным, плавным движением позволила сползти с запястья невидимой путеводной нитке.
Перед ней была кошка.

(пост написан Кысью)

[Bishop >>>]

Белая, в ошейнике с бубенцом и кокетливым серым пятнышком у основания раздвоенного хвоста.
Изобилие незнакомых запахов и ощущений смущало непривыкший к огромному миру ум; кошка прижимала уши и негромко шипела на все стороны сразу. Получалось не очень. Ей хотелось обратно в теплый дом, под уютную крышу, к прежнему бездумному существованию, но без спроса проснувшийся разум нашептывал, что назад пути нет.
- Некомата, - ухватив невидимую петлю самым кончиком длинного ногтя, по новой моде украшенного золотистыми лепными листьями, женщина бросила ее в сторону кошки. - Ко-некомата.
Выражение лица демона-паучихи стало совсем неприятным: угрожающим, яростным и холодно-отстраненным одновременно. Так могла бы смотреть настоящая тайю, обнаружив в шкатулке вместо дорогой заколки, например, мертвого слизня.
Невидимая липкая сетка прижала кошку к земле. Кошка жалобно пискнула, распластавшись. Ее раздвоенный, вилочкой, хвост мелко-мелко застучал по траве. Женщина подошла ближе и присела на корточки.
- Знаешь, сколько проблем ты насоздавала? - вопрос растаял в вечернем воздухе прямо над новорожденным йокаем. Демон протянула руку - четыре пальца на ней, не считая большого, удлинились и начали менять цвет. Черные, многосуставчатые, с яркими золотыми полосками, они походили на огромные паучьи лапы. Невидимый шелк, прижимавший кошку к земле, из ловчей сети постепенно превратился в тюрьму. Зверек отчаянно заметался (в пределах возможного) и даже – совершенно неожиданно для себя - увеличился в размерах, поставив шерсть дыбом. И уж совсем огромным сюрпризом был утробный вой, вырвавшийся из ее глотки. Кошка подумала, что раньше предназначена была лишь мурлыкать. Вторая мысль ее ошеломила: кошка сообразила, что способна отливать состояние в слова.

(помогаю выкладывать)

[SonGoku >>>]

Закончив плетение, демон встряхнула рукой - и ее узкая ладонь медленно разделилась начетверо, словно располосованная тремя лезвиями между пальцами. Рана ползла вверх, и кровь на ее краях моментально темнела и стыла, а следом мягкую плоть укрывал толстый черный хитин. Когда все четыре лапы расположились в ряд на боку паучихи, каждая толщиной в руку, темная, прочная, сильная, с ярко-желтыми, словно горящими в темноте суставами, женщина просунула одну из них сквозь переплетение шелка, так, что тонкий, изогнутый наподобие когтя конец ее уперся в ложбинку между кошачьих лопаток.
- Я, курокава-но дзерогумо, хранитель этого места, накажу тебя за самовольное появление здесь.
Перепуганный зверек открыл пасть и...
- Я не виновата!!!
Припавшая к земле кошка оглянулась: кто это произнес?
Удивилась даже паучиха. Настолько, что едва не отдернула лапу. Не то, чтобы Курокава Мие, владелица китайского ресторана и небольшое синтоистское божество, незадолго после войны нашедшее второй дом в самом сердце Токио, не ожидала, что кошка окажется говорящей: такое случалось сплошь и рядом даже среди низших демонов и божеств, по мнению Мие, не отличавшихся ни разумом, ни настоящей свободой воли. Но вот выбор для первых слов был... нетривиальным. Обычно жертвы демона-паучихи начинали с воплей о помощи или просьб.
- Кто же тогда виноват? - промурлыкала Мие, словно себе под нос. И уставилась на новоиспеченную некомату парой больших, непроницаемо-черных глаз.
Недавно-еще-обыкновенная кошка задумалась. Действительно – кто?
- Не знаю, - призналась она. – Все началось со смерти хозяина.

(типа мы с Кысью)

[Bishop >>>]

- Он к тебе хорошо относился? Тебе сколько лет? Почему не отрезали хвост? - Взгляд демона не стал ни на фун легче.
Кошка не отрицала, что хозяин заботился о любимице, а сколько ей лет, она точно не знала, но была уверена, что достаточно молода. Хвост был предметом бурных споров хозяина и хозяйки, но, в конце концов, победа осталась за главой семьи.
- Тогда их вины нет, - решила Мие, хотя уже считала виноватым владельца: тоже, защитник животных... Но человек был мертв, и спрашивать с него было поздно. - Чья же тогда?... Может быть, маленькой кошки? Может быть, тебе теперь его тело нужно?
Кошка запротестовала. Нет, конечно, ей очень хотелось вновь свернуться в клубок на пергаментных от старости, но все еще сильных руках, но когда она в последний раз видела хозяина, его руки были чужие.
- Я голодная... – потупившись, созналась она.
- А я давно никого не убивала.
У кошки сложилось впечатление, будто она наглоталась живых бабочек, которые сейчас стайкой весело порхают у нее в животе.
Мие ненадолго задумалась. Желание крови у нее пропало уже почти целиком. Да и к опасным видам йокай, к моно-но-ке или демонам кошка пока не относилась совсем. Это стоило принять во внимание.
- Я оставлю тебя здесь. Найди себе отношения в этом новом мире. Тогда тебе будет дозволено жить здесь.
Паучьи лапы втянулись, снова став обыкновенной женской рукой. Мие коснулась пальцами своего шелка, и золотистые нити, туго переплетенные над новорожденной некоматой, проявились в остывающем ночном воздухе. Часть паучиха разорвала сама: негоже было оставлять всю работу тануки, хранителям парка.
Уже выбравшись на освещенную улицу возле станции, Мие подумала, что неплохо бы сообщить в агенство напротив. Но мысль так и осталась следствием мимолетного настроения. А вот лисичку проверить стоило...

(помогаю выкладывать)

[Далара >>>]

Универмаг «Одакью», станция Шинджуку
1-1-3, Ниши-Шинджуку, Шинджуку, Токио
9 июля 2015 года, пятница, 21:15

- Думаешь, она вернется? - хозяйственный Кумаиши затолкал весь мусор в пакет.
Доктор ведьм пожал плечами; он не знал наверняка. Внизу прогрохотала в направлении Шинагавы электричка, на станции гасили огни. Редкие прохожие не обращали внимания на странную парочку.
- Вечно одни убытки, - недовольно проворчал похожий на громадный валун старший совладелец агентства «Кагецу». – И почему она поселилась в моем пенале для кистей?
- Каждому нужен дом, - Шимада отколупывал от парапета комочки зеленого мха.

Клочок полупрозрачного дыма - будто кто-то выдул из трубки колечко, - колесил вверх и вниз по пространству зимнего леса, то рискуя подняться на пятый уровень, то ныряя почти к самой "земле", из которой жгутами пробивались потоки данных. И, в конце концов, он завис над показавшимся привлекательным местом, а затем с разгона ввинтился носом вниз.
Полминуты над разворошенным сугробом лишь раскачивался изогнутый вопросительным знаком пышный, только очень маленький хвост.

- Но почему мой пенал?!

[Bishop >>>]

- Ничего подходящего не попалось под руку...
Кумаиши побагровел. Казалось, вот-вот из ушей и ноздрей пойдет дым.
- Ничего подходящего? Да на нашей улице миллион лавок торгует всякой дребеденью! Мог пойти и купить или просто попросить!
Вооруженный пакетом с мусором старший совладелец агентства выглядел внушительно и грозно, как разъяренный сумотори.
- Нет, надо было взять мой старинный футляр! Ты хоть знаешь, сколько он стоит? Больше, чем все «Кагецу»! Он достался мне от пра-пра... пра...
Гигант запнулся и попытался на пальцах высчитать поколения предков.

Тогда кроха-разведчица решила сменить тактику и вскарабкалась на выпирающую изо льда решетчатую, раскинувшую гротескные ветви структуру железнодорожной станции. Трубочная лисичка прислушивалась и принюхивалась: не шуршит ли где в лабиринте "корней" информационная мышь? Острый крохотный нос подрагивал от возбуждения.
А затем посильней оттолкнулась и поплыла, распластавшись, точно белка-момонга, над заснеженными холмами.

В расстройстве остывший Кумаиши поднял и сунул в пакет оброненную кем-то палочку из-под эскимо.

[SonGoku >>>]

Шинджуку-гоэн,
Лес матери и ребенка

Хачиро, рыжий тануки с тремя черными полосками на спине и белым брюшком, сидел, развалившись, на дереве неподалеку от разыгравшейся драмы и лениво обмахивался хвостом. То есть это ему казалось, что обмахивался, представляя из себя величественное зрелище барской неги, а на самом деле просто растекся по ветке, изнемогая от жары. Ну, а как в таком меху-то жить? Лучшим решением было бы создать веер и пусть себе работает естественным вентилятором (что может быть естественнее магии?!), но Хачи, как обычно, влом. Зевнув, он скосил глаза вниз и... еще раз зевнул. Кошка. Но слезать влом. Бедняжечка. Общение на ночь глядя с кем-то вроде этой Мие не способствует хорошему пищеварению. Это жаль. Но кошка голодная. Значит, все в порядке. Хачиро икнул. Кстати, о пище...
- Ты забыл раздобыть еду? - спросили из густых зарослей у корней дерева.
Хачиро лениво глянул вниз.
- Кто-то читает мои мысли, - грустно сообщил он в пространство.
Внизу завозились, хрустя ветками.
- И давно.
На более-менее открытое пространство у переброшенного через ручеек замшелого бревна выбрался еще один пестрый зверь. Помассивнее, помохнатее и немного постарше.
Изучив дядьку, Хачи вздохнул.
- Извини, я, наверное, тебе помешал. Громко думаю, да. Поохотимся?
- Можно, - Кьёно понюхал темный воздух и встряхнулся. - Тамамо из Ханазоно-джинджя опоздает, так что есть еще время. Слезай.
По соседству кто-то вволю плескался в Верхнем пруду...

(и выбывшая по собственному желанию Орна)

[Далара >>>]

- Ох, - страдальчески выдохнул младший тануки и вниз головой сиганул с ветки. Где-то сантиметров за пятнадцать до земли воздух спружинил и подбросил Хачи вверх, а потом еще и еще, пока пушистый мячик не остановился и не сполз на землю.
- На кого? - зевнул племянник, стреляя глазами по окрестностям. В самом деле, не на кошку же охотиться! А вон те рябчики очень даже ничего! Хачи облизнулся.
Пернатый ужин оказался не слишком покладистым и на редкость подвижным. Они так увлеклись, что забыли про время. Наконец, более упитанный Кьёно сдул прилипший к носу пух и принялся обдумывать мысль о замене летающих на земноводных (благо, лягушек в пуду было много), когда рядом с расшалившимися тануки кто-то робко откашлялся.
- Эт-то... извините, пожалуйста.
От китайского павильона донеслось первое "помм!" - на пробу.
Кьёно оглядел приникшую к земле кошку.
- Привет, новенькая! - сказал он. - Ты откуда?
Первые секунд... сорок младший тануки исправно носился вместе с дядькой, но потом ему надоело. Усевшись под деревом, он сплел тончайшую сеть и принялся ждать, когда кто-нибудь съедобный в нее попадется. Как назло, "маячок" возвестил о добыче ровно в тот миг, когда к ним обратилась "новенькая".
- Умм, - проворчал Хачи. - Ты птиц ловить умеешь, кошка?
- Не... не уверена...
Глаза у кошки были круглые и испуганные.
- Жаль, - подытожил Кьёно, вычесывая из густой шкуры застрявшие травинки.

(помогаю выкладывать)

[SonGoku >>>]

- А что ты вообще умеешь? - Хачи потихоньку подтягивал к себе пойманного рябчика. "Маловат", - недовольно размышлял он, завистливо поглядывая на остальных. Птичка трепыхалась в воздухе, спутанная невидимыми нитями волшебства.
Над Камино-икэ повис новый "помм!", уже в несколько ", уже в несколько пузиков.
Кошке пришло в голову, что таланты дремать на коленях хозяев и исправно лакать молоко не помогут ей в новой жизни.
- Ничего, - признала она. - Не могли бы вы меня освободить?
Ниточка, подтягивающая птичку к жаждущему рту, утыканному частыми мелкими зубками, остановилась. Хачи сглотнул слюну.
- А сама? Сожги их, - посоветовал почти-енот. - Заодно и практика.
"Чавк, чавк", - и вокруг мордочки спешно образовался кружок из налипших перышек.
- Сжечь? Я не...
- Давай-давай! - подбодрил ее старший из хранителей парка.
Многочисленные самочки, разумеется, намекали ему, что есть можно бы и поменьше (в конце концов, всего лишь середина лета), но изрядная толщинка в "талии" не мешала ему ловко прыгать. Там, где он только что сидел, образовался круг выжженой травы, а сам Кьёно отскочил на полметра.
- Во дает! - восхитился он.
- Извините...
- А что... эффективно! - младший смахнул с носа угольки, в которые превратились остатки трапезы, и потрогал обгоревшие усы. - И эффектно, да.
Расправил опаленную шерстку:
- Лягушку будешь?

[Далара >>>]

Рыбный рынок Цукиджи, Чуо-ку, Токио
10 июля 2015 года, суббота, 00:45

Кумаиши ворчал: расходы пока сильно превышали доходы. Оставалось надеяться, что их покроет будущая оплата.
- Ты хоть знаешь, чего мне стоило раздобыть этот рыбий жир?
Плошка с драгоценным продуктом была выставлена на предъявителя, а напарники притаились в засаде. Где-то неподалеку равномерно и звонко, по капле, из плохо завинченного крана ударялась о жестяной контейнер вода. Сидеть на холодном влажном кафеле было не слишком уютно; Кумаиши, порывшись за соседним прилавком, разжился пластиковой скамеечкой и куском брезента.
- А старинные лампы в магазине не купишь, - ворчал он. - Антиквар с нас три шкуры спустит, если мы потеряем ее...
Пахло сыростью и свежей рыбой.
- ...или, чего доброго, повредим, - добавил он после короткого раздумья.
Для цикад был еще не сезон, и воздух пропитала густая вязкая тишина, которую нарушали только редкий шум припозднившегося автомобиля и стук капель из проклятого крана. За стенами рынка несла темные воды многое повидавшая на своем веку река Сумида.
Шимада молчал.
- И как мы ее увидим, хотелось бы знать, - не унимался громадный северянин.
- Сумида-гава... в водной глади отражая все кверху ногами... – пробормотал его низкорослый напарник.
Кумаиши покосился на него, потом шумно вздохнул – вот никакого толка разговаривать с человеком.
- Я кино прихватил как раз про это. И про ашуру. Может быть, скоротаем время? Рынок-то откроется только через три часа.

[SonGoku >>>]

Внутренний кольцевой маршрут, трасса 316, Чуо-ку, Токио
10 июля 2015 года, 02:15

Над асфальтовым полотном автотрассы зависло и унеслось прочь голографическое оповещение, что к Шиодомэ здесь налево, прямо же по С1 – на Хакодзаки и в Гинзу. Всклокоченный сверх меры таксист наморщил нос.
- Ой, ну ладно! – запростестовал он, хотя в салоне никто не произнес ни одного возражения. – Не по счетчику ж едем.
Справа клубились черные вершины деревьев в саду Хама-рикью, слева поднимались темные по ночной поре небоскребы.
- Не люблю я кататься в Шинбаши под мостами...
И в противоречие собственному заявлению нырнул в длинный туннель.
На кресле рядом с водителем привычно развалился тануки. Поглаживая пузико, он смотрел на проплывающие мимо небоскребы, все в клеточках окон и кое-где перечеркнутые "кирпичами" вывесок, и задумчиво крутил на кончике ногтя маленький шарик живого вихря. Как будто соображал: кинуть или не стоит.
- В них как в норах - темно и сухо, - меланхалично отозвался Хачиро на реплику дяди, пребывавшего в непривычном для племянника человеческом облике. - Я вот думаю: а чем рыбы от лягух отличаются? Ну, на вкус?
- Горожанин! – беззлобно фыркнул водитель и, оглянувшись через плечо, пояснил для второй пассажирки: - У них тут со свежей рыбой все плохо... если не живешь в Цукиджи, конечно.
Их зеленый с четырьмя оранжевыми полосками наискосок (по две на каждый бок) автомобиль все ж таки перестроился в крайний правый ряд. Впрочем, здесь машин пока было мало.
- Вот вонзишь клыки сейчас в макрель или того же тунца, сам поймешь!
- Не думаю, - хмыкнул младший. - Я ел. Просто по мне, что одно, что другое - мокрое и холодное. И в чем разница? То ли дело - рябчик...

(+Орна)

[Bishop >>>]

Рыбный рынок Цукиджи, Чуо-ку, Токио
10 июля 2015 года, суббота, 02:35

Тадаоки вдруг протянул руку, отключил звук. Кумаиши поплевал на ладони и взялся за веревку заранее приготовленного "силка". Этот третий элемент их ловушки беспокоил его больше всего. Дело было не в том, как (и где!) они раздобыли шименаву*, а в том, как ее вернуть в Ханазоно-джинджя и что после сказать каннуши*. Или в том, что тот скажет им.
В проходе между лотками прошмыгнули три хвостатые тени. Впереди скакал крупный, очень упитанный и на редкость кудлатый тануки, некомата*, как положено девушке из приличного общества, скромно держалась позади мужчин.

Все вокруг было мокрым, скользким и липким - за это, наверное, Хачи и не любил рыб и земноводных. Придавишь лапой - а оно сбросило хвост и убежало! И опять лови. Скукота! Другое дело - некомата... хм... не, не то. А, точно! Младший тануки обернулся:
- Слышь ты, не отставай, - проворчал он, испытывая с трудом преодолимое желание вытолкать кошку перед собой, дабы шею не свернуть, но она ж того... девушка! Начнет стесняться. И за что ему это?!

- Странные у нее знакомства, - прошептал северянин.
Теперь от него требовалась еще и точность – вряд ли клиенты захотят платить, если им вместо кошки подсунут тануки. Хотелось верить, что деньги агентство все-таки получит: надо же чем-то платить за аренду. Ловушку мастерили на пару. Точнее - мастерил Кумаиши, Тадаоки ограничился тем, что сидел рядом, бормотал сквозь дрему советы. Оставалось надеяться, что конструкция из бамбуковых прутьев, конопляной веревки и сложенных в змейки бумажных полосок не развалится. Второй шанс им никто не предоставит, а тем более - кошка в состоянии стресса.

---------------
*shimenawa - 注連縄 - веревка (縄 - nawa) из конопли или рисовой соломы со сложенными зигзагом полосками бумаги (注連 - shime), символизирующими чистоту пути богов. Такой веревкой отмечают священные места и предметы, чтобы дать понять о присутствии здесь божеств, и вешают над входом в храм или в священное место, чтобы преградить путь злым духам.
*kannushi – 神主 - буквально «божественный господин», изначально он посредник между божествами и людьми, позднее человек, который отвечает за содержание синтоистского святилища, а так же проводит в нем ритуалы. Иероглифы названия можно так же прочесть как jinshu, но значение от этого не изменится. Каннуши может жениться, и их дети, как правило, наследуют должность в храме. Каннуши не обязательно мужчина, были случаи, когда должность наследовала вдова.
*nekomata – 猫又 – буквально «кошка дважды», вид призрачных кошек, у которых два хвоста. Умеют манипулировать мертвецами, словно марионетками, любят танцевать.

[SonGoku >>>]

Кумаиши показал себя ловким охотником. Ловушка захлопнулась – вернее, свалилась – и отрезала некомата путь к отступлению. Северянин еще раньше сомневался, не стоит ли приделать сверху клетку, а то кошка перепрыгнет, и ищи ее. Но рассудил, что Доктору ведьм виднее.
Кошка ощутила желание всех порвать и для пробы располосовала протянутую к ней руку. Тадаоки вскрикнул от боли.
- Я же хочу помочь тебе, глупая!
Рассвирепевшая небольшая котишка так плотно прижала уши, что ее голова была сейчас круглой как шарик. Глаза с расширенными зрачками полыхали огнем. Некомата металась внутри огороженного пространства, но куда бы ни тыкалась, вместо воздуха ее встречала плотная, упругая и невидимая стена.
Смысла нет, озабоченно вздохнули рядом. Нам, малым сущностям, веревка из святилища не по зубам.
- И не по когтям.
Квадратный добродушный Кумаиши сел на корточки перед пленницей и посмотрел укоризненно сверху вниз.
- Что ж ты делаешь? Хорошие кош... тьфу ты! хорошие некомата так себя не ведут. Успокойся. Ты ведь приличная девушка. Мы пришли с добром.
Северянин открыл пластиковый контейнер, и оттуда потек аромат свежайшей рыбы.
Кошка снова припала к кафельному прохладному полу, но хвостами больше не молотила, да и шерсть на загривке улеглась, перестала стоять иголками. О-оооо... восхищенно протянул кто-то рядом.
- У тебя есть друзья, - снова подал голос Шимада. - И они беспокоятся о тебе.
Кошка робко посмотрела туда, где - два дзидзо* в пушистых шубках, с благочестием на мордахах - восседали ее спасители.

---------
Дзидзо - (地蔵), буквально «вместилище земли», бодхисатва Кшитигарбха, покровитель детей, путешественников и умерших, в Японии стал отождествляться с местным божеством Досоджином, выполняющим те же функции. Дзидзо (или Одзидзо-сама) облегчает страдания и сокращает умершим срок заключения на разных уровнях ада, дарует живым здоровье, удачу и потомство, воплощает оптимизм, сострадание и вселенское спасение. В Японии его небольшие каменные изображения можно увидеть на кладбищах, перекрестках или просто вдоль дорог, часто рядом с ними кладут небольшие камешки и игрушки. Дзидзо традиционно считается покровителем всех детей, в частности тех, кто умер при рождении или раньше своих родителей. Души таких детей не могут пересечь реку Сандзу на пути в загробную жизнь, так как у них не была шанса совершить добрые дела, а своей смертью они причинили родным много горя, поэтому они обречены складывать на речном берегу высокую кучу из камней, чтобы таким образом добраться до места назначения. Демоны по ночам разрушают их постройку, но Дзидзо прячет детские души у себя в рукавах и позволяет им слушать мантры. Так же существует ритуал, во время которого молящийся завязывает вокруг статуи Дзидзо веревку. Когда желание исполняется, веревку развязывают, а каждый новый год монах при святилище срезает веревки с неисполненными желаниями.

[Далара >>>]

- Твой хозяин тревожится о тебе.
Кумаиши изумился: неужели Тадаоки, в конце концов, научился врать и даже не краснеть при том? Не может он знать, тревожится хозяин или нет, не говорил с ним. Или они все-таки встречались? Поди их разбери, шаманов этих. Как знать, может, дед прямо сейчас стоит за спиной. Гигант непроизвольно передернул плечами.
Улучив момент, кошка аккуратно вытащила рыбешку. Она очень хотела не чавкать и не урчать, но от голода позабыла приличия.
- Хвост... Хвосты... обрезать нетрудно, но обратного пути нет, - Доктор ведьм осторожно, одним пальцем пощекотал кошку между выступающими лопаткам. - Жизнь не кончена. Изменилась - да.
Северянин, игнорируя пристальные взгляды «странных знакомых» Жемчужины, подложил ей вторую рыбинку.
- Зато теперь ты можешь петь и танцевать, - продолжил он уговоры. – Попробуешь и увидишь – тебе понравится.
Кошка поставила уши торчком и не, выпуская угощение из небольших, но крайне острых клыков, осторожно сделала первое па. Вышло как-то не очень... Пом-м! звонко ударил невидимый барабанчик. Кошка метнула на невозмутимого (только пестрая шерсть во все стороны) музыканта быстрый взгляд и затрепетала ресницами. Затем неуверенно поднялась на задние лапы. Тануки сжали кулачки. Поммм! гудели, как коцудзуми*, их округлые брюшки, помм-поко!
Сюда, светлячки, сюда...
От удивления вошедшая во вкус некомата проглотила рыбу, почти не разжевывая, но не обратила внимания на чрезмерно быстрое исчезновение закуски. Под мягкое притопывание и хлопки она кружилась и подскакивала, вертя обоими хвостами; бубенчик на ошейнике раскачивался и мелодично звякал в такт. ...Там вода горькая, здесь вода сладкая, сюда, светлячки, на тропу через горы на свет лампы, сюда светлячки, сюда...
Тануки постарше и попестрее толкнул рыжего молодого соседа лапой в бок.
- Пригласи ее на завтрашнюю вечеринку, - предложил он.

-----------------------
*kotsuzumi – 小鼓, буквально «маленький барабан», небольшой барабан в форме песочных часов, сделан из конской выделанной шкуры, скреплен конопляным шнуром-ширабео, натяжением которого можно менять высоту тона во время исполнения. Коцудзуми держат на левом плече, отбивая ритм правой.

[Bishop >>>]

Тадаоки

Город ночью - это водный мир. То в сиянии разноцветных огней ты проносишься вместе с другими нингьё* по стремительной широкой реке, то, свернув ненароком, попадаешь в протоку, где и время движется еле-еле.
Только настоящих ниньгё здесь не сыщешь, они все обитают в заливе. Здесь - другие. Среди круглолицых милашек, что задорно вытанцовывают на большой телестене - мысль ни разу не ночевала в их хорошеньких пустых головах - на секунду, на долю ее вдруг появится сорок девятая, с длинными распущенными волосами, с лицом белым, как луна сентября, и глазами волчицы. В человеческих водоворотах на перекрестках Шинджуку краем глаза можно заметить белесые, почти невесомые тени. Что скрывается за марлевой повязкой - воспаленные от простуды губы и сопливый нос или пасть от уха до уха с акульими рядами зубов? У полуночного гуляки, что торопится на последний автобус, шарф наброшен на плечи или обвился полотнищем и ждет времени, чтобы стянуть шею плотным узлом, иттан-момен*? И кто знает правильный ответ на вопрос аогами-акагами*: "Тебе красную бумагу или синюю?"
Это в деревнях злые духи и прочие обитатели гор и рек, словно тени, просачиваются сквозь призрачную границу. Здесь - ома-га-токи* оттягивается на более поздний час.
--------
*ningyo - 人魚 - буквально «человек-рыба», подобное рыбе существо с человеческой головой, сверкающей золотистой чешуей и приятным голосом. Мясо нингьё приятно на вкус, а отведавший его обретает долголетие и вечную юность. Но ловля нингьё приносит ураганы и неудачу, поэтому рыбаки, которым они попадаются в сети, торопятся выбросить улов обратно в море. Нингьё, выброшенный на берег, предвещает войну и бедствия.
*ittan momen - 一反木綿 - буквально «один гектар ткани», призрак из префектуры Кагошима, который летает по воздуху ночью и нападает на людей, часто обертываясь вокруг их голов, чтобы задушить и приглушить крики. Несмотря на свое явное сходство с ожившими вещами цукумо-гами, иттан-момен не из их числа. Рассказывают о человеке, который защищался от его нападения с мечом в руках, а после бегства призрака обнаружил на своих руках кровь.
*akagami-aogami - 赤紙青紙 – буквально «красная бумага, синяя бумага», городская легенда, невидимый демон, который спрашивает у человека в туалете: «возьмешь красную бумагу или синюю?» Если выберешь красную, он разорвет тебя и забрызгает все твоей кровью. Если синюю, то бдет душить, пока твое лицо не посинеет. Если выбрать любой другой цвет, то утащит в мир демонов.
*oma-ga-toki – 逢魔時, «время встречи демонов», 大禍時, «время большого зла» - час на закате, когда темнеет небо, а чимиморьё, злые духи гор и рек, пытаются прорваться в наш мир.

[SonGoku >>>]

Один город сменяет другой, люди уступают обжитые улицы тем, кто пришел сюда много раньше. Тадаоки остановился, приложил ладонь к сохранившей жар солнца высокой стене. Та была темно-серая, с чешуйками лишайника и усиком дикого винограда, что цеплялся за шероховатый бетон. Но - между пальцами будто проскочил электрический короткий разряд, кожу защипало. Словно тот, кто жил в этой стене, отозвался на прикосновение.
- Что?
Есть кое-что интересное.
- Покажешь?
За тем и позвал. Я шлю файлы тебе на имплант...
- И копию на мобильник.
В темноте пустой улицы звонкий смешок прозвучал будто наяву.
Разумеется. Это дело как раз по твоей части, Тада-кун.
- Что за девушка?
Не имею понятия. Я снимал не ее.
Черно-белая фотография не передавала цветов; тот, кто сделал ее, ставил перед собой совершенно иную задачу. Но Шимада и так знал – надпись レモン* на малоприметной облупившейся двери сделана ярко-желтым мелом. Двое молодых ребят... нет, не парочка, девушка идет впереди, иностранка с фарфорово-белым лицом и короткими волосами. Ее спутник – пониже, поуже, с вдумчиво поставленными дыбом разноцветными волосами.
Ты уже понял, верно?
У человека на фотографии не было лица - все поплыло, размазалось, словно по рисунку углем провели влажным пальцем.

-----------------------------
*лимон

[Bishop >>>]

Полицейский участок
Ниши-Шинджуку, 6-1-1, Шинджуку
10 июля 2015 года, 09:25

- И подробный отчет, пожалуйста.
Тот из двух посетителей, что среди полицейских участка в Ниши-Шинджуку проходил под кодовым именем "Принц" - он был вдвое моложе напарника и носил щегольской пиджак из тонкой кожи, - сменил одну красивую позу на другую. Теперь он не подпирал стену с видом утомленного вниманиием Адониса, но требовательно протягивал руку, будто не сомневался, что в ладонь ему тут же положат инфокристалл. Ямадзаки лишь презрительно скривил губы - словно надкусил, не подумав о последствиях, недозрелый судачи*. Присутствие в святая святых лощеных бездельников с Сакурадамон* оскорбляло морг, весь участок от первого до последнего этажа и патологоанатома лично.
Старший из посетителей был безупречен во всем, от идеально сидящего пиджака до очков в почти незаметной оправе. Невысокий и очень компактный, он стоял у окна и, сложив руки за спиной, наблюдал, как снаружи качается ветка клена. Теперь он повернулся к сумрачному Ямадзаки.
- Не упорствуйте, пожалуйста. Вы ведь понимаете, что это дело теперь в нашем ведении, и чем скорее мы получим все материалы, тем меньше тел придется вскрывать вашим коллегам.
Они скрестили взгляды. Кажется, «Принц» (который очутился точнехонько в эпицентре) подумал, что еще немного упрямства и должностного рвения с их стороны, и вскрывать будут уже лично его тело. Ему очень хотелось избежать такой участи, собственная персона ему нравилась, и умирать он пока не собирался.
- Пожалуйста, - повторил он, держась из последних сил.
-----------------------------
*sudachi - 酢橘 – небольшой круглый цитрус с глянцевитой зеленой кожицей, символ префектуры Токушима.
*Sakuradamon - штаб-квартира полиции Токио находится напротив ворот Сакурадамон Императорского дворца, поэтому носит такое прозвище.

[SonGoku >>>]

Бессловесные боевые действия грозили перерасти в атомный взрыв. Как назло, никто не являлся, чтобы спасти «Принца» и положение в целом.
Теперь ладонь протянул старший напарник. Ледяная до хруста на зубах вежливость:
- Будьте так любезны.
Ямадзаки помедлил еще и, в конце концов, как конфетку ребенку, положил леденец инфокристалла в ладонь старшему. "Принц" страдальчески улыбнулся - так обделенный сметаной кот намекает хозяевам, что настала пора прятать тапки.
Когда дверь за незваными гостями закрылась, судмедэксперт хирургическим зажимом взял из бокса для стерилизации инструментов недокуренную сигарету и, поглядывая на часы, затянулся. Затем аккуратно сложил улики своего маленького преступления обратно в плоскую металлическую коробочку и закрыл крышку. Окурок был утилизирован в банку с кислотой. На пятьдесят девятой секунде - считая от ухода гостей - в дверь, жадно блестя очками, всунулась взъерошенная голова.
- Не вытягивай шею, не то сделаешься рокуро-куби*, - сказал ей Ямадзаки. - Тоже жаждешь знать результаты вскрытия?
Надо полагать, кеды с мишками и жилетка в цветочек оставались снаружи; из коридора должен был открываться недвусмысленный вид.

------------------------------
*rokurokubi - - йокай, который днем сохраняет человеческий облик, а по ночам способен вытягивать шею на несколько метров. В своем одноименном рассказе Лафкадио Хирн спутал рокуро-куби нукэ-куби, йокаем, способным отделять свою голову от тела.

[Bishop >>>]

РЕАЛЬНОСТЬ

«Черной-черной ночью...»
モダン怖い怪談のサイト*

Невысокий монах вытянул вперед руку; в кулаке был зажат жезл-джюттэ* с зеленым шнуром и такого же цвета кистями. Лицо - да и всю голову целиком - закрывала сплетенная из ивовых прутьев корзина-тенгай*, отделяла пришельца от мира, замыкая в его собственном, отчужденном пространстве.
- Каймон!*
Маска-ханнья* на черных воротах раскололась на две половинки.
Местность поражала унынием - словно тот, кто творил ее, не хотел, чтобы по этой части сайта шастали толпы любознательных и болтливых "туристов" - и деталями. В узких трещинах между камней пробивалась трава, основание восьмигранной колонны утонуло в почти черном мху. Деревяные, темные от дождя и вечности ступени прогибались и влажно блестели.
Монах смерил огромное сооружение взглядом - пришлось запрокинуть голову к небесам.
- Я ж до вечера не управлюсь...
Он потрогал рукоять механизма, что приводил в движение колоссальное хранилище свитков, потянул наугад. В недрах кьёдзо* застонали, вздохнули, ожили невидимые шестерни.
お... か... が... き...ぎ...く*...

------------------------
*モダン怖い怪談のサイト - moden kowai kwaidan no saito – сайт современных страшных историй про призраков (яп.)
*juutte - 十手 - буквально «десять рук», иногда джиттэ, особой формы незаточенный кинжал с увесистой рукоятью, которой можно было пользоваться как дубинкой и крюком для удержания чужого клинка. Во дворце сёгуна всем, кроме сыновей сёгуна и хатамото, под страхом смерти запрещалось носить мечи. Правило касалось и дворцовой стражи, которая была вооружена джюттэ. В результате кинжал стал символом исключительного положения стража и «по наследству» достался первым полицейским. Цвет шнура и кистей на джюттэ обозначал ранг блюстителя порядка; по старшинству красный – йорики, синий – дошин, зеленый – комоно.
*tengai - 天蓋 - буквально «небесный колпак», соломенная или тростниковая корзина, которую комусо носили на голове, чтобы показать, что они отказываются от своего личного «я».
*kaimon - 開門 - требование открыть ворота.
*hannya-momen - 般若能面 - маска для театра Но, а так же юмористических пьес-кьёген и ритуальных плясок-кагура, она изображает душу женщины, которую ревность обратила в демона. Маска вырезана таким образом, что когда актер в ней смотрит прямо, она выражает ярость и угрозу, но стоит ему склонить голову, как лицо демона становится печальным. Белая маска-ханнья обозначает аристократку, красная – женщину из низших классов, темно-красная – истинного демона. Само слово ханнья переводится как «высшая мудрость»; по одной из версий художнику требуется огромная мудрость, чтобы создать идеальную маску.
*kyozo – 経蔵 - хранилище свитков с сутрами и хрониками монастыря. Так же может называться кьёко (経庫), кьёдо (経堂) или дзоден (蔵殿). Как правило, двухэтажное строение размером 3х3 кена (1 кен – приблизительно равен 2 метрам, в архитектуре – расстояние между столбами). В некоторых храмах центральная колонна служит осью вращающимся полкам, так что можно быстро отыскать нужный свиток. Такие хранилища называются риндзо (輪蔵), т.е. «хранилище-колесо».
*слоги хираганы «о», «ка», «га», «ки», «ги», «ку».

[SonGoku >>>]

- Куродзука!
После недолгой борьбы крошка Дайго завладел пультом от настенного голопроектора, неожиданного приобретения полицейского участка в Ниши-Шинджуку.
- Также известна как ведьма с пустоши Адачигара.
- Кому? - полюбопытствовал Модзумэ, жуя пончик; на столе перед ним красовалась картонка с логотипом от Mr.Donut.
- Что - кому?
- Кому это известно?
Но его злому умыслу не суждено было сбыться: если крошка Дайго взял низкий старт, тормознуть его не так просто.
- Хотя чаще ее зовут онибабой*. Когда-то давно она была нянькой девочки из богатой семьи в Киото. Девочка была очень красивая и веселая, но с самого рождения не произнесла ни одного слова. Родители обращались к одному доктору за другим, пока не пришел некий предсказатель и сказал, что вылечить ребенка можно, лишь накормив его свежей печенью еще живого зародыша.
- Человеческого, насколько я понимаю, – осуждающе покачал головой Накано; он сидел дальше всех от проектора, со стаканчиком кофе, окруженный ворохом бумаг, но только делал вид, что просматривает их. – Дайго-кун, у тебя была задача найти информацию, связанную с нынешними убийствами. А ты рассказываешь нам старую легенду.
- Я только начал! – нахохлился самый младший из детективов, став похожим на мокрого воробья.

[Bishop >>>]

- Это меня и беспокоит... – вздохнул ханчо и переложил два листка из одной стопки в другую. – Продолжай.
Модзумэ аккуратно смел в ладонь крошки разноцветной глазури и приступил к второму пончику.
- По одной версии обязанность раздобыть «снадобье» возложили на кормилицу. Та оставила собственную дочурку, примерно того же возраста, отдав ей перед уходом омамори, и отправилась в путь. Поиск женщины, готовой добровольно отдать печень неродившегося дитя затянулся, и кормилица, к тому времени, добравшись аж до Адачигахары, поселилась в пещере и решила там подождать. Прошли годы, и вот на пороге ее жилища появилась женщина на сносях. Куродзука схватила нож и, вспоров гостье живот, вырезала печень. И только после этого сообразила, что убитая женщина носила амулет, который кормилица давно отдала своей дочери. Она стала йокаем и с тех пор нападает на путников и питается их плотью.
Дайго сделал вдох и отхлебнул воды. Модзумэ посмотрел на него как на врага нации и положил надкушенный пончик обратно в коробку.
- Что-то мне расхотелось... – пробормотал он с несчастным видом.
Накано был терпелив и стоек. Пока что.
- Ты мог бы обойтись без иллюстраций.
- По другой версии, - вновь затараторил Дайго, понимая, что у него осталось крайне мало времени, - куродзука сама вызвалась добыть печень из любви к своей подопечной. В этой версии она бездетна, а лекарством является печень самой беременной женщины, а не ее плода.
- Мы слушаем эту историю, потому что в нашем деле есть убитые женщины, у которых вырезаны печень и плод? – старший сержант впился пристальным взглядом в подчиненного. – Дайго-кун, ты переобщался с Коги?
- Нет, но... то есть – да. То есть...

---------------
*Toriyama Sekien - 鳥山石燕 – (1712-1788), художник-график, изучал демонологию, собрал, каталогизировал и изобразил в нескольких сериях гравюр йокаев, демонов и призраков японской мифологии.
*Tsukioka Yoshitoshi - 月岡芳年 – (1839-1892), великий мастер гравюр по дереву в стиле укиё-э.

[Далара >>>]

- Но картина-то преступления все равно получается одна и та же, - неожиданно пришел на помощь Модзумэ. – За вычетом кровожадной бабуськи. Хотя...
Дайго вновь воспрял духом.
- Некоторые свидетели утверждали, что видели эту старуху.
Он указал пультом на повисшие в воздухе изображения; пять из них были составлены со слов очевидцев на компьютере, еще два Дайго позаимствовал из Реальности. С его точки зрения гравюра Ториямы Секиена* была ближе к оригиналу, зато Йошитоши* лучше отражал суть. Для наглядности он добавил еще трехлетней давности афишу «Куродзуки» из театра в Шимбаши.
Старший сержант внимательно изучил все картинки.
- Сумасшедшая подражательница? Это все замечательно, но хромает география. Мы в Токио, а место обитания куродзуки – Адачигахара, как ты нам сказал. Это префектура Фукушима, не слишком-то близко.
Соперники объединились и уличили ханчо. Дайго полез следом за Накано в Реальность.
- Фукушима... Фукушима... Нихонмацу... Вот, нашел - Адачигахара...
- Но! – встрял в обсуждение новый и до отвращения жизнерадостный голос. – Четыре года, три месяца и десять дней назад произошло событие, которое потрясло Фукушиму.
Кудлатый и нелепый в пестрой жилетке поверх белоснежной рубашки с аккуратно повязанным черным галстуком долговязый Коги распахнул дверь, в щелку которой подглядывал уже какое-то время, и выступил, словно певец на сцену.
- Потрясло во всех смыслах. Землетрясение у восточного побережья, также известное как Великое восточнояпонское землетрясение. – Он поправил средним пальцем съехавшие с переносицы очки. – Оно сдвинуло часть Японии и Тихоокеанскую плиту в целом... впрочем, не о том речь.
Слушатели не собирались аплодировать, а скорее намеревались гнать оратора вон.
- Позволь...
Коги отобрал у Дайго пульт, и в воздухе повисла карта.
- Адачигахара, город Нихонмацу, префектура Фукушима, - возвестил криминалист. – Пострадал от землетрясения, отмечены разрушения на территории замка, а также в нескольких храмах. Теоретически! – он воздвиг указательный палец, - могильный холм куродзуки могло сместить, ее дух освободился и пошел искать пропитание. В этом смысле Токио самое «рыбное» место.

[SonGoku >>>]

Гаки

В Ханазоно-джинджя было тихо, будто строгие каменные лисы отгоняли от храма не только злых духов, но и шумных гостей Кабуки-чо. Под воззванием на площадке перед вторым пролетом из одиннадцати ступеней – «не курить, не пить, не есть, не целоваться, не говорить по телефону», - прямо на нагретой за день солнцем лестнице ел мороженое юнец в пестрой "гавайке", пляжных шортах и старых "вьетнамках". Выше на три ступени от него клерк с портфелем под мышкой и пакетиком из Family mart безуспешно общался с невидимым собеседником, прижимая ладонью к уху серебристую рыбку "мобилки". Парочка у самого входа в хайден* не заметила бы и транспаранта через весь двор, не то что надписи от руки на дощечке размером с тетрадный лист.
Ярко-алый с золотом резной деревянный храм словно повис в темном воздухе в перекрестии прожекторов. От совсем игрушечной хокоры*, к которой вел узкий, низкий коридор из красных тории*, раздалось два громких хлопка.
Гаки молча смотрел человеку в старом выгоревшем плаще вслед, пока тот не канул в ночную толпу, будто в омут, а затем сунул пальцы в карман, нашаривая монетку. В телефонной будке на Ясукуни-дори, возле салона DoCoMo, липкая от растаявшего мороженого монетка ускользнула в щель. На четвертом гудке взяли трубку.
- Слушай, дед...
Собеседник на том конце связи обладал по-старчески скрипучим голосом, говорил медленно и питал слабость к сложным оборотам речи.
- Я тебя слушаю, говори, пожалуйста.
В динамике смутно слышался треск клавиш и щелчки «мыши» - их почти заглушали барабаны, электрогитары и голос Клауса Майне, - а значит, не стоило тратить время и называть адрес.
- Я нашел его.
Стену дома там, где странный прохожий вел ладонью, будто кто-то обработал резцом, на бетоне остались глубокие параллельные борозды. Гаки загородил микрофон ладонью, чтобы не мешал транспортный шум.
- Проверь еще вот этот блог.
Длинный адрес пришлось повторить, собеседник едва ли запомнил бы, но записывал быстро.
– Там есть видео. И пошли сюда шар-наблюдатель.
Через минуту рядом с телефонной будкой завис гладкий блестящий шар размером с теннисный мяч. Сбоку на нем красовалась эмблема "Кайки" - стилизованное синее изображение пятилопастного винта в круге.

---------
*haiden - 拝殿 – помещение в святилище, перед которым произносятся молитвы.
*hokora - 祠 – небольшое святилище, расположенное либо на территории храма, либо на обочине дороги или улицы, в котором обитает божество, не относящееся к большому храму.
*torii - 鳥居 - буквально «птичий насест», ритуальные ворота, отмечающие вход в синтоистский храм или другое священное место. Как правило, делаются из дерева или камня и покрываются алой краской. В храмах, посвященных Инари, обычно сооружают множество тории самого различного размера. Часто преуспевший в делах человек дарит тории какому-либо святилищу в знак благодарности.

Сообщение отредактировал Далара - 4-04-2013, 13:30

[Кысь >>>]

Кен’ичи

Первый день после убийства убийца и сам помнил плохо. Его изрядно трясло, даже лихорадило, и с работы его сразу же отослали домой. Но причиной, конечно же, был не вирус. Кен'ичи и сам не знал, что повлияло на него больше: необходимость устранить случайного свидетеля ради собственного спокойствия, или то, что тело пришлось оставить целым, не взяв оттуда такого важного сейчас органа. Печень пьяницы, несмотря на вовсе не старый возраст ее бывшего владельца, уже носила следы алкогольного повреждения и могла оказаться пригодной только отчасти. Его смерть даже не казалась Кен'ичи убийством – отобрать бесценный предмет у ребенка, который в своем невежестве уже почти его разломал – но и смысла в ней прямо сейчас, после анализов и подсчета рисков, было не так уж много. Другое дело мальчишка... Медик чувствовал физическую дурноту от мысли, что теперь, в самом деле, убил живого, невинного человека ради своей мнимой безопасности... У него было оправдание, сроки, нужные для того, чтобы найти лекарство, но вины с него это не снимало, только откладывало ответственность. И тем более горько ему было от мысли о том, как нужна и важна была бы сейчас чистая, неиспорченная печень той невинной жертвы.
Из моральных терзаний его неожиданно и жестоко вывела реклама в Реальности. Навязчивый яркий баннер представлял вниманию посетителей скромной медицинской библиотеки сразу несколько камер по очереди: грубых мыльниц, конечно, непрочных даже на вид. Но в изобилующих пунктуацией описаниях промелькнула строчка, которая заставила медика развернуть баннер и лихорадочно погрузиться в чтение. Среди свойств одного аппарата была пересылка изображений на сервер в момент их создания. "Никогда больше не теряйте важные кадры! Функция, давно признанная золотым стандартом зеркальных камер, теперь и в экстра-компактном формате!"

Сообщение отредактировал Кысь - 4-04-2013, 12:18

[SonGoku >>>]

Кен'ичи успел несколько раз перечитать эту строчку вслух, прежде чем осознал, чем именно она важна и какое значение теперь имеет для всей его жизни. Стандарт для зеркальных камер. То, что было в руках у мальчишки, было новым, дорогим и внушительным. Карточка памяти все еще находилась у Кен’ичи в кармане, но теперь в ней было не больше смысла, чем в соседствующих с ней мелких монетках. Хотя... Медик лихорадочно выловил прямоугольный кусочек пластика и вставил его в ноутбук, сначала едва не сломав о неподходящий слот.
Все было еще хуже, чем он предполагал. Не только след от транспортировочного контейнера с характерным оттиском ‘Biohazard’, но и семь из восьми цифр серийного номера. Это все еще не было пальцем, указывающим на Кен’ичи, но это все-таки было близко, пугающе близко. Времени, выигранного убийством, могло оказаться мало.
Приняв трудное решение залечь пока на дно, Кен’ичи проглотил сожаления еще и о невзятой им печени. Нужно было извлечь максимальную пользу из того, что осталось от поврежденного органа, каким бы малым и ненадежным не казался этот ресурс.
Несколько дней ушло только на подготовку сырья для лекарства, с самого начала устланную неудачами: две из трех больных крыс издохли, не дожив до эксперимента, а часть препарата неожиданно оказалась негодной без ясных на то причин: похоже, цирроз был не единственным фактором, угрожавшим здоровью пьяницы, но у Кен’ичи не было ни времени, ни желания выяснять, что именно. Здоровой ткани оставалось всего ничего, и под конец Кен’ичи боялся лишний раз вздохнуть возле колбы. Наконец, в довесок ко всем мучениям, крыса не стала демонстрировать никаких результатов и скончалась, похоже, от врожденного порока сердца.

[Кысь >>>]

Под самым потолком лаборатории висели круглые белые часы. Кен’ичи успел сделать свою работу (ту, за которую ему платили) до того, как тиканье начало понемногу разьедать его здравый рассудок, но в те считанные минуты до часа заветного «お先に...» стрелки уже казались ему неумолимыми холодными скальпелями, слой за слоем срезающими остатки драгоценного времени с того ничтожного срока, который еще оставался.
Все еще оставался.
О том, чтобы планировать новую человеческую охоту, не было даже речи. Нервный, напуганный медик был никудышним стратегом. Тем не менее, если бы кто-нибудь взял на себя добычу материала, он мог бы потратить даже оставшийся жалкий отрезок времени с пользой. У него была лаборатория, были все необходимые инструменты, были, наконец, знания и все нужные навыки. Оставалось найти кого-то, кто смог бы заняться людьми. Кен’ичи догадывался, что такие вещи имеют высокую цену, но он был готов платить. Оставалось найти предложение.
Запершись в будке долгосрочного кибер-кафе, он перебирал сайт за сайтом, пока, наконец, в его голову не пришло очень странное, сумасшедшее даже решение этой задачи: вместо сомнительных форумов, где хитманы если и были, то, наверняка, мешались с полицией, душевнобольными и шутниками, Кен’ичи открыл библиотеку мифов. Куродзука. Она искала лекарство?.. Идея партнерства была безумной, но теперь медик видел в ней скрытую логику и почти предназначение.
Как вызвать на разговор миф, городскую легенду, собственную галлюцинацию?.. Кен’ичи это даже не показалось проблемой, где-то внутри он уже знал, что никаких усилий не нужно. Он открыл чат и выставил приглашение в заголовке. И принялся ждать, иногда потягивая через трубочку крепкий, приторно-сладкий холодный кофе.

---------------------------------------
«お先に...» - часть «お先に失礼します/いたします», формальной фразы для тех, кто уходит с работы раньше, чем остальные (но часто уже после окончания формальных рабочих часов).

[SonGoku >>>]

発言/更新
[入室者：2人] [退室]

kurozuka> что угодно молодому господину?
[07/10 23:00 ---.---.---.--]

Свалявшиеся космы жидких волос стекали с ее головы, точно струи тумана с округлой, шишковатой скалы.

ken1141> я хочу предложить свои услуги и попросить о помощи...
[07/10 23: 01 153.122.4.53]

------------------------

Кофе в банке закончился именно тогда, когда человек за монитором вдруг ощутил острую потребность в этом до отвращения сладком напитке.

------------------------

Лохмотья напоминали длинные, выцветшие на солнце струпья горного лишайника или выбеленного зимой мха, они волочились за сгорбленной бабкой, пока та подхлдила ближе. Вроде бы вот она – стоит прямо перед собеседником, пряча за спину руку с ножом, а лишь моргнешь, как смещается, уплывает куда-то в сторону, на самый край поля зрения.

[Кысь >>>]

kurozuka> чем заплатишь?
[07/10 23:02 ---.---.---.--]
ken1141> лекарство. Я ищу лекарство, которое могло бы тебя заинтересовать. Лекарство, для которого печень.
[07/10 23: 02 153.122.4.53]

Ответ долго не приходил, лишь помаргивал курсор на мониторе. Наконец:

kurozuka> о-ооо... Молодой господин умен не по годам. Что же требуется от ничтожной старухи?
[07/10 23:03 ---.---.---.--]
ken1141> чтобы продолжать поиски, нужна печень. Я добыл одну, но... Ее было недостаточно. Поэтому я прошу твоей помощи.
[07/10 23: 04 153.122.4.53]

На этот раз пауза затянулась подольше.

kurozuka> а молодой господин не обманет?
[07/10 23:06 ---.---.---.--]
ken1141>и больше никогда не смогу выходить в Реальность? Я готов использовать свою жизнь как залог, если это потребуется.
[07/10 23:06 153.122.4.53]

---------------------------
Кен’ичи вдруг ощутил, как болят пальцы, и понял, что уже некоторое время с силой сжимает край компьютерного стола. Он был мокрым от пота, который уже начинал стыть ледяной липкой пленкой.

[SonGoku >>>]

Старуха заперхала – засмеялась - и, усевшись на вылезший из ниоткуда валун, принялась точить нож; он был длинный с необычным рисунком на потемневшем от времени клинке.

kurozuka> я найду молодому господину хорошую печень... свеженькую, нежную, теплую. Молодой господин останется очень доволен!
[07/10 23:07 ---.---.---.--]

ken1141> мне будет достаточно только места, куда подойти, в любое время дня или ночи. У меня есть все необходимые инструменты. Я выжму из этой печени все, на что только способна медицинская наука, и даже больше.
[07/10 23:07 153.122.4.53]

kurozuka>завтра, когда истечет час Крысы. Возле Ханадзоно-джинджя. Ищи у пятых тории от алтаря.
[07/10 23:08 ---.---.---.--]

ken1141> понял. Я буду там.
[07/10 23:07 153.122.4.53]

発言/更新
[入室者] [退室: 1人]

--------------------------------------------------
Старуха исчезла, и, если бы не сообщения на экране, Кен‘ичи уже решил бы, что разговор ему только привиделся. Впрочем, пока он пытался унять настойчивый звон в ушах и ходил к автомату за холодным, почти невыносимо-сладким рамуне, куда-то пропал и чат. Записав в рабочем блокноте по памяти время и место, медик откинулся в кресле и сделал еще глоток, перед тем, как закрыть глаза. Сон пришел быстро.

[Bishop >>>]

Парк Шиоказе,
Хигаши-Яшио 1-2, Одайба, Шинагава-ку

В непрозрачной воде залива плавали медузы - сад хрустальных, живых цветов, - и пластиковая бутылка. Хотя некоторые походили на грибы со слишком пышной "оборкой". За решетчатой аркой моста Токио гейт, над далеким, почти утонувшем в серебристо-розовой дымке "Светлячком" поднималось с утра жаркое солнце. Первой засияла в его лучах башня Sky-city, следом удар приняли "водяной фронт" Шинагавы и Токио-телепорт, а затем друзой великанских кристаллов среди зелени парков расцвели небоскребы Шинджуку.
- Легче всего было бы переложить ответственность на тоори-моно*. Мол, они виноваты в том, что произошло, а не я.
- Тоори-моно?
Кеды со шнуками разного цвета, один белый, второй ярко-алый, стояли рядом, на кафельном бортике неглубокого - половинкой луны - бассейна. В этот час парк был совсем еще пуст; только на соседней аллее сгребал листья служитель и какой-то ранний (а быть может, наоборот, припозднившийся не в меру) прохожий в разноцветной жилетке остановился покурить в тени пальм.
- Это демоны... в каком-то смысле.
- То есть убийца одержим дьяволом?
- Очень западное мнение, верно?
- Я учился в Америке.
- Говорят, там принято в злодеяниях обвинять не человека, а демонов и обстоятельства. Но тоори-моно не причина, они - следствие.

---------
*toori-mono – йокай, который разъедает душу человека с нечистыми помыслами и приносит ему неудачу и беды. Приход тоори-моно означает превращение обычного человека в преступника.

[SonGoku >>>]

Взъерошенный молодой человек покосился на собеседника, вздохнул.
- Видите ли часто ненависть или жадность - вовсе не повод, чтобы пойти на убийство. Но стоит подумать: "без него или нее жизнь наладится", как в вас вселится тоори-моно. И начнет грызть, подзуживать и нашептывать. Одному хватит сил не прислушиваться, недостаточно смелого поглотит его собственная тьма.
- Раньше я не поверил бы ни единому слову. Как-то все это...
- Детские сказки.
- Как-то так.
- Что ж, теперь у вас выхода нет.
Собеседник пошевелил в воде пальцами ног. Рассеченная яремная вена больше не кровоточила, но пятна на сорочке оставались по-прежнему свежими. Пиджак был аккуратно сложен, а штанины закатаны. Рядом с дорогими штиблетами лежал тонкий портфель из коричневой гладкой кожи.
- Я увижу семью?
Встрепанный и невыспавшийся молодой человек в застиранной футболке с рисунком сурового поросенка неуверенно пожал плечами.
- Вы пришли домой, вы устали...
- ...на работе был трудный день. Совещание...
- ...закончилось поздно.
- А жена подняла крик. Она тихая и спокойная женщина, но вторая беременность совсем измотала ее. Токсикоз, детсадовские капризы, перепады в настроении. А у меня неприятности на работе и больной желудок. Я хотел лишь, чтобы она замолчала.
- И тогда вы убили ее.
Собеседник закрыл лицо руками.
- Она все еще в вашем доме в Йоцуя, - молодой человек обтер ступни ладонью, принялся обуваться. - Кто-то хорошо потрудился, чтобы духи не смогли выйти. Но это - ваш дом. Кто мешает войти?
- Да... но...
- Я - всего лишь witch doctor, помогаю демонам, духам и чудищам. Я не умею мирить людей.

[Bishop >>>]

Станция Шинджуку, Западный выход
1-1-3, Ниши-Шинджуку, Шинджуку, Токио
10 июля 2015 года, пятница, вечер


Тележка торговца лапшой (кто ж не знает старого Кумодо; порой кажется, что когда Найто Киёнари настегивал лошадь, объезжая земли вокруг первой почтовой станции на Кошу-кайдо*), старик уже здесь готовил еду) напоминала миниатюрный китайский дворец на колесах. Похожие на мандарины красные бумажные фонарики раскачивались по углам загнутой волной крыши, за пластиковыми окошками купались в мягком свете лоточки с карри, миски с лапшой и овощной подливкой - сокровище по меркам некоторых обитателей станции. И над всем этим, разгоняя прохожих и привлекая бомжей витал запах кунжутного масла.
Здесь же можно купить дешевые благовония, амулеты на каждый день и еще ке-что, о чем лучше не извещать полицейских. Вот поэтому люди обычно ускоряют шаг, проходя под наружной галереей Odakyu.
Полицейские и бомжи в чем-то схожи.
Сегодня единственные раскладные стулья у тележки облюбовали два полицейских в штатском. Более несочетаемую парочку еще поискать. Выбор места объяснялся просто: до зарплаты оставалось несколько дней, и ужин за разговором следовало сделать как можно дешевле. В подобном случае нет ничего лучше, чем миска лапши. Тот, что помладше – высокий и до неприличия аккуратный во всем, - протянул хозяину стакан, где раньше был шочу со льдом.
- Будьте добры, еще порцию.
Чуть обрюзглый, сутулый лоточник с породистым длинноносым лицом уроженца "столицы-столицы"* аккуратно наполнил стаканчики из фаянсовой черной бутыли. Может, карри он продавал и дешевое, зато в выпивке знал толк. За глаза его прозывали Шутен-ойяджи*.

----------
*Koushu kaido - 甲州街道 – одна из пяти главных дорог, связывала Эдо (ныне Токио) с провинцией Кай (ныне префектура Яманаши)
*Киото - оба иероглифа в названии (京 – kyou, 都 - to) означают "столица".
*Shuten-oyaji - 酒顛親父 – буквально «дед, что варит сакэ».

[Далара >>>]

Кривя губы, коротышка-сосед щедро сдобрил еду из баночки, один взгляд на которую вгонял в жар.
- Меня кое-что беспокоит...
Что, как правило, означало: "я бы вызвал Токушю бутай*, но боюсь, что уже слишком поздно".
- Маньяка оставь умникам с Сакурадамон, - Ямадзаки с хлюпаньем всосал почти четверть порции за один раз. - Пусть потеют.
Он опять потянулся за желто-красной баночкой, заставив облиться горячей влагой если не коллег из Центрального управления, то соседа.
- Но убийство пятого июля в Йоцуя можем записать на наш счет.
Тихий и идеальный, почти как Фуджи-сан, старший сержант Накано смотрел на баночку с ужасом, но теперь переключил все внимание на собеседника.
- Из чего такой вывод?
Хоть одно у них с коронером было общее – ни тот, ни другой не стал бы утверждать что-либо без веских на то оснований.
- На кухонном ноже, который был зажат в руке господина Тамия, - Ямадзаки вытер пальцы об успевшую подсохнуть салфетку, - обнаружена кровь всех жертв в том доме. И отпечатки самого господина Тамия. Ну и, кроме того...
Коронер отложил палочки и, взяв невидимый нож, сделал жест, будто перерезал себе горло.
- Смертельный удар господин Тамия нанес себе сам.
Он взял палочки и невозмутимо принялся за еду.
- Вот оно что...

------------------
* Tokushu Butai - 特殊部隊 – отряды специального назначения в составе полиции.

Сообщение отредактировал Далара - 16-04-2013, 14:34

[Bishop >>>]

Ханчо кивнул и отправил шефу Анакуре запрос о возвращении дела в их участок.
- Господин Тамия перед этим принимал какие-нибудь психоактивные вещества? Человек в здравом уме не зарежет всю семью, а затем и себя, а по свидетельствам соседей и коллег, ничто не предвещало такого исхода.
Кажется, еще чуть-чуть и ханчо переместится из списка тех, кого коронер с трудом терпит, в список тех, кого не переносит на дух.
- Вскрытие было сделано лишь вчера. Родственники не давали никак разрешение.
Родилось подозрение, что согласие родня подписала под пытками. И Накано даже не сомневался, кто конкретно их проводил.
- Выпил ровно один стакан пива. Утром, возможно, энергетический напиток. От этого не сходят с ума.
Инфокристалл казался на первый взгляд новым, свеженьким, целлофановая упаковка хрустела в пальцах. Присмотревшись, можно было заметить, что ярлык переклеивали - аккуратно, но подручными средствами, - а сам чип поцарапан и изрядно потерт. Накано вставил его в ридер до щелчка, взглянул на собеседника – мол, ты именно этого от меня ждешь? – и раскрыл единственную хранившуюся на кристалле папку.
Брови взлетели чуть не до волос.
- Разве все данные не были переданы следователям с Сакурадамон?
Ямадзаки безразлично пожал плечами.
- Про Йоцуя они не спрашивали.

[SonGoku >>>]

Шочу в крошечном стаканчике перестал быть холодным, подрастаявшие льдинки плавали в нем, точно шарики из прозрачного пластика.
- И еще, - коронер протянул свой стакан Кумодо; тот извлек откуда-то из-под стойки пузатую бутыль темного стекла и без этикетки, аккуратно по самый край. – Дело в Шин-Окубо.
Любой обыватель встрепенулся бы, вспомнив недавнюю катастрофу в Шинджуку и столкновение поездов как раз около Шин-Окубо.
- То, где фигурируют бомж и юноша-студент? – уточнил ханчо.
По ту сторону площади, Цунохадзу* потихоньку тонул в тишине и чернильной, непроглядной тьме, даже желтые фонари не могли разогнать ночь. Вниз по лестнице с галереи кубарем скатился, грохоча деревянными старыми гэта*, патлатый мальчишка, ссыпал из ладони горсть монет в специальную плошку и умчался, сжимая в руках вожделенную порцию карри.
- Верно. В других случаях раны были нанесены тем, что попалось под руку, - Ямадзаки проводил шустрое недоразумение взглядом. – Кое-как, били несколько раз. Здесь же чувствуется рука хирурга. И бомжа, и студента убили скальпелем. Кстати, у бомжа тоже вырезали печень, очень быстро и профессионально.
- Как сказал бы Коги: «и беременным он точно не был», - произнес Накано, задумчиво разглядывая остатки лапши в своей миске. – А у студента все органы на месте?
С пятачка у южного выхода со станции Шинджуку донеслись первые гитарные аккорды, следом подключилась ударная установка. Мимо тележки, где ужинали полицейские, порхнуло блестящее воздушное чудо в ореоле белоснежных волос. Ямадзаки проводил его взглядом.
- Его вскрыли, как банку с сардинами. Но не выпотрошили. Можно мне умэбоши?
Лоточник положил ему в рис несколько желтовато-оранжевых соленых слив.

________________
*tsunohazu - 角筈 – буквально «должно быть, квадратное», район в Ниши-Шинджуку, где сосредоточены почти все небоскребы Токио.
**geta - 木屐/下駄 - традиционная китайская и японская обувь, напоминающая сандалии с высокой деревянной подошвой. Их часто носили в дождь и снег, чтобы сохранить ноги сухими.

[Далара >>>]

Йоцуя, 3-й чомэ, Араки-чо
10 июля 2015 года, вечер

Плазменный телевизор на полстены показывал что-то политическое, кажется, опять собирались выбирать премьер-министра. Ребенка и то дольше вынашивают, чем удерживаются на вершине эти деятели. Коги предусмотрительно выключил звук. Он забрался с ногами на диван, подтащив поближе низкий столик и, разместив на нем стратегический запас в виде большой керамической чашки горячего шоколада, листал школьный фотоальбом. Пластик не желтеет со временем, да и бумага нынче стареет куда медленнее, чем раньше. Снимки могли быть сделаны пять лет назад, а могли прожить и все тридцать.
Йошиаки не нужно было смотреть на дату, он и так знал, что фотографиям пятнадцать лет. Круглые гладкие мордашки, униформа, честные детские глаза. Тридцать два школьника плюс учительница – весь класс младшего брата, еще до событий, которые перевернули их жизни с ног на голову.

Тот зимний студенческий вечер удался на славу, а когда шумная компания разошлась, Аки не увидел ничего противоестественного в том, чтобы остаться у своей девушки. Кто бы стал винить его? Возможно, это спасло его, в конце-то концов.
Декабрьское утро начиналось лениво и беззаботно. Сытое довольство жизнью, молодая шаловливая игривость и солнечные лучи сквозь тюлевую занавеску. Развлекательное ток-шоу плавно перешло в бубнящие об экономике с политикой новости. И вдруг мир почернел, съежился, как сожженный в пепел лист. Когда видишь телерепортаж, требуется время, чтобы поверить: это случилось не с кем-то неизвестным, это случилось с тобой.
Он не запомнил, как натягивал штаны и свитер, как пулей вылетел из квартиры и, не разбирая дороги, помчался домой в Йоцую. Люди старательно не замечали бешеного взгляда и того, как он преодолевает лестницу в метро одним прыжком через десять ступеней. Кто-то пытался сказать ему, что стоило бы надеть пальто, но он проскакивал мимо слишком быстро, не слыша ни единого слова.

[SonGoku >>>]

Малышню рассадили для снимка в три ряда, кто-то остался недоволен, другие баловались, третьи держали себя степенно, будто взрослые. Все мимолетные эмоции читаются на фото.
Йошиаки вытащил снимок из пластикового кармашка, нашел брата.
У Йошиэ тогда было открытое лицо, полное детской готовности познавать мир. Строит рожки соседу слева. Исподтишка скрестил пальцы с закадычным другом, что стоит справа; Масанари живет в соседнем доме, и мальчишки каждый день ходят в школу вместе.
Жил. Ходили.

У дома были полицейские машины, желтая лента, озабоченные соседи. Круговерть лиц, чьи-то шарфы, руки, лица – они кидались в глаза цветными пятнами. Двадцатилетний Йошиаки ринулся внутрь, будто в полыхающий дом с голосящим ребенком. Его остановили – с громадным трудом, - накинули какие-то теплые тряпки, говорили что-то, он не запомнил. В круговерти лиц не было тех, кого он хотел видеть. Ни одного.

Потом пришло оцепенение.
Ему опять что-то внушали, но услышал он только одно: отец, мать и брат. Все умерли.

Он слонялся по улицам, как в тумане. Снежным комом на голову свалился вызов на опознание. В онемении и полумраке от собственных непролитых слез он трогал застывшие, окоченевшие тела. Отец. Мать.
И остолбенел, когда ему показали такое маленькое детское тельце.
- Это не он. Не братик. Соседский мальчик...

Коги провел ладонью по шелковистой поверхности снимка, словно хотел очистить запотевшее окно. Нахмурился: что-то в фотографии было не то. Присмотрелся. Коснулся пальцем одного, другого, третьего детского лица... Некоторые смазались, будто кто-то небрежно прошелся по изображению губкой. Сбоку, нахохленный и отгородившийся ото всех, словно отбившийся от стаи воробей, ссутулился круглолицый мальчик со взглядом, пронзающим навылет, и длинными немытыми волосами.
Похоже, грядет еще один визит в агентство «Кагецу».

[Bishop >>>]

Кендзаки

Фаянсовый стаканчик – других в "Шиншилле" не подавали, мама-сан и рада была бы выставить что подешевле, но единственный наемный бармен был непреклонен, - выпал из пальцев, покатился по узкой стойке, оставив серебристо-прозрачный влажный след. Какое-то время перед глазами плавали темные пятна, уши словно забило ватой, затем сквозь плотный кокон пробились встревоженные голоса.
- Аники*... ...босс, да не знаю, что с ним... ты что ему налил, гад..
Затылок, лопатки – да всей спиной он упирался во что-то твердое и плоское. Когда сверху луной на фоне темного, как закопченного потолка, нависло лицо босса Хигучи, Кендзаки сообразил, что лежит на полу. Бар с этой точки казался перевернутым вверх дном: табуреты у стойки, полки с толстыми, пузатыми бутылями. Девчонка-студентка, что устроилась за крохотным отдельным столом в углу - обложилась тетрадками и книгами, а сама в них почти не смотрела, лишь на красавчика-бармена, - тоже повернула голову.
Боль уже не протыкала раскаленной спицей от печени вверх по позвоночнику, а тупо и, сходя на убыль, толкалась в боку. Не сразу, но Кендзаки все же попробовал опасливо убрать руку; под ней было влажно, но не от крови - от вспотевшей ладони.
- Эт чё было, босс?..
Далеким эхом, как за хорошими наушниками, спорили тревожные голоса. Резкий стук, будто на стойку в гневе опустили бочонок сакэ. Рядом с бритой головой Хигучи возникла вторая, с дикобразом стоящих торчком от лака волос. На лоб шлепнули ледяную тряпку, струйки воды потекли за уши. Бармен повернулся к боссу.

-----------
*aniki - 兄貴 – «старший брат», частое обращение к старшему по группировке.

Сообщение отредактировал Bishop - 22-04-2013, 12:58

[Далара >>>]

- Я ни при чем, - Камия искал у старшего справедливости и защиты от разошедшихся подручных. – Налил то, что он просил. Сакэ хорошее. Может, у него непереносимость? Он же обычно пьет пиво.
Закрывать глаза было страшно - а что если в следующий раз глянешь и увидишь всклокоченную седину, будто нимб вокруг старческой головы, и пылающие угли глаз? Масанари кое-как приподнялся, тяжело привалился спиной к барной стойке.
- Да лежал бы ты, непоседа!
Говорить не хотелось, но пришлось; парни сгоряча - и без разбирательств - могли нашинковать бедолагу-бармена на закуску, вместо дайкона.
- Отвяжитесь от него, не виноват он...
Не было бы вокруг столько лишних глаз, не сдержался бы, обязательно посмотрел, что да как. Хотя что там разглядывать, пятнадцатилетней давности шрам, уже почти незаметный на смуглой коже?
Босс сделал знак парням, и те неохотно отпустили уже почти запаниковавшего Камию. Тот отшатнулся к клетке с пушистым серым зверьком, ободряюще погладил его сквозь прутья и принялся вытирать стойку.
Босс по-отцовски положил руку на плечо Кендзаки, надавил несильно. Если бы его учили, как говорить такие вещи словами, он бы сказал, но Хигучи знал только язык действия. Пятнадцать лет назад он взял к себе мальчика со шрамом, пугливого и всеми отверженного. Со временем Масанари становился взрослее и увереннее, а след от давнишней раны все незаметнее. Удивительно, теперь это новый человек, но тонкая белая полоска осталась – Хигучи видел ее в прошлый раз, когда они сидели в онсене. И видел, что его вакагашира все еще поглаживает – машинально, бездумно, - шрам, когда что-то идет не так.
- Забудь тот случай. Теперь ты сильный, можешь победить хоть самого Тенмао. – Босс осклабился во все зубы.

[SonGoku >>>]

Детективное агентство «Кагецу»,
Токио, Шинджуку-ку, Ниши-Шинджуку, 1-14-1,
4-й этаж

Кумаиши был очень расстроен, а в таких случаях чувства переполняли не только его. Они пропитывали каждый кубический миллиметр пространства. Удивительно, как, вышибая стекла, эта буря эмоций не выплеснулась наружу и не затопила улицы. Северянин, не глядя, нашарил скромный холмик на старом диване и прихлопнул ладонью.
- Нет! - отрезали из-под пледа.
Кумаиши согнулся в поклоне.
- Прошу нас извинить, Морокоши-сан!
Сам он не был особенно виноват и в свое оправдание мог сказать, что сделал все в его силах. Перед мощью отставного участкового гнулись прутья железных решеток, отступали стражи порядка и якудза, не выдерживали бетонные заграждения... но единственный, кто не сдвинулся бы и на миллиметр, был как раз тот, кто принял решение. Из когда-то оранжевого, кое-где протертого убежища раздалось еще одно сердитое "нет".
- Ты б хоть выслушал для приличия, что ли.
- Я на людей не...
Кумаиши извлек из пледа растрепанного напарника, взял за шиворот и встряхнул. Тот свисал, как застигнутый за шкодой тануки, лишь сверкал в негодовании глазами.
- Сидеть тут, - гигант ткнул указательным пальцем в диван, едва не украсив продавленное низкое сиденье дыркой. - Молчать. Слушать. Все понятно?
Шимада что-то пробурчал себе под нос. Кажется, несогласие.
- Вот и умница. Продолжайте, пожалуйста, Морокоши-сан.
Белоснежная кошка с круглым пятнышком возле хвоста приоткрыла один глаз и внимательно посмотрела на посетителя. А затем вновь свернулась в клубок на нераспакованных ящиках.

[Bishop >>>]

Возможный клиент взирал на перепалку со смесью изумления и легкой паники. «Куда я попал?» читалось на круглощеком, почти по-детски наивном лице. Молодой гость нерешительно мял ручку черного портфеля, какие есть у каждого «белого воротничка» в городе, и посматривал на дверь. Носки его черных ботинок тоже смотрели на выход. Похоже, от побега его удерживал только взгляд Кумаиши.
- Понимаете... Я очень волнуюсь... Со мной такое впервые, даже не знаю, как и...
Посетитель тоскливо покосился на уже пустую чашку на столике перед собой. Кумаиши пододвинул ему вторую порцию, справедливо рассудив, что партнер к чаю и не притронется, а выплескивать напиток зазря – трата денег. Тадаоки сидел, нахохлившись, и, похоже, снова уснул. Добродушный гигант на всякий случай подпер его своим локтем.
- Ну так с каждым может случиться!
Морокоши-сан растерялся еще больше. Похоже, ему до сих пор не приходило в голову, что он может быть не один с такой бедой.
- Но как же... – начал он, подумал и выплеснул в рот сразу половину чашки. – Понимаете ли, у меня есть жена. Красавица.
Еще-не-клиент посмотрел на младшего напарника, словно хотел удостовериться, что тот понимает, - и тут же перевел взгляд обратно на Кумаиши. Тот хотя бы выглядел участливо.
- У нас все было хорошо целых три года. Но теперь... Мне кажется, у нее появился кто-то другой.
- У нас уже есть заказчик, - не открывая глаз, сонно пробормотал Доктор.
- А чем будет расплачиваться? Прошлогодними листьями?
- В прошлый раз они были зеленые...

[Далара >>>]

Кумаиши расплылся в улыбке, которой хватило бы на половину Хонсю.
- Да он шутит так! Что взять с молодых... – он навис над столом и частично над вероятным клиентом. – А супруга ваша что... дала повод?
Морокоши-сан вжался в продавленное низкое кресло и попытался выставить его ручки вперед для самообороны.
- Она... Сейчас она иногда поздно приходит с работы, даже позже меня. И глаза у нее так, знаете, блестят по-особенному. Я сначала думал, это она мне радуется, но потом увидел, как она разговаривает по телефону и вся прямо светится.
Кумаиши могуче крякнул, но его юный напарник даже не повел бровью, а на лице посетителя нарисовалось искреннее желание выброситься в окно, если не получается удрать через дверь. Гигант аккуратно, четырьмя пальцами нацепил на нос узенькие очочки и, щурясь, вытряхнул на столешницу целый ворох разнообразных визиток. Он читал про себя, шевеля губами, имена на них, пока не отыскал нужную.
- Вот, - Кумаиши сокрушенно протянул гостю кусочек картона. – Не подумайте, что мы посчитали вашу историю недостойной...
- ...ну почему ж?
Северянин вдавил локоть в бок соседа.
- ...но этот человек лучше нас поможет вам в вашей беде. Вот, пожалуйста.
Круглощекий, с прической прилежного школьника и в образцово-безликом костюме токийского офисного планктона Морокоши-сан сложил пухлые губки бантиком, читая: «Нишихара Харумаса». Поднял удивленный взгляд на старшего владельца агентства.
- Человек с таким благородным именем – частный детектив?
И, не дожидаясь ответа, засобирался, стал прощаться; через минуту его уже не было в комнате. Кура-кура-тян проводила его ленивым поворотом клювика и звонко высказалась на тему, что пора бы подсыпать в опустевшую миску корма.

Конец второй серии