Хроники древнего королевства, эпическая средневековая летопись

Мелиссе было плохо. Жарко, слишком жарко. Горло иссохло, а по коже бегали мерзкие пауки. Хотелось плакать от того, что она, девочка за которой ухаживает стая служанок, что именно она так внезапно заболела. Люди говорят нельзя жить без цели, без желания. Говорят, что взрослый человек всегда должен чего-то желать и к чему-то стремится. Теперь у нее было желание сильное, непреодолимое. Она желала, чтобы все это просто закончилось. Значило ли это, что она теперь готова к взрослой жизни? Взрослая жизнь.… Было в этих простых словах что-то тревожащее Мелиссу. Но у нее не хватало сил, чтобы осознать, Когда казалось, что вот-вот она сорвет покров этой глупой тайны, осознать которую она не может, Мели проваливалась в тяжелый сон. Но даже сон не давал ей покоя, он душил ее, душил руками Анри де Пуатье. А потом вместо него появлялся Сэр Алекс, который казалось, наоборот должен был ее защищать. Но все смешалось, те на кого она надеялась, уничтожают ее. В своем сне она видела Эрика, который, смеясь, превращался в Ричарда. Все смешалось. Как она их отличила? Она была бы рада, если бы смогла спутать жесткий взгляд короля, с мягкой теплотой Эрика. Эрик был ее братом, Эрик был другим.…
Через несколько дней она вышла из этого состояния. И поняла, что на нее так подействовало появление Эвана МакГрая. Ее все еще трясло, когда она вспоминала о том, что ей довелось увидеть в тот день, когда лейтенант спас ее. Она вспомнила сэра Гринса Теренса, молчаливого, но улыбчивого. Этот человек умел улыбаться так, словно уголки губ ползут вверх против его воли, и из-за этого казался невероятно искренним. Он уже давно служил в ее личной страже, для нее присутствие Теренса было само собой разумеющимся. Мели часто заморгала и с силой укусила руку. Это помогло. Она больше не плакала. Хотя она до сих пор не могла осознать, вот был человек, улыбался, шутил или строил серьезную мину, а теперь человека нет. Вообще. Такая простая истина, как-то, что все рождаются и все умирают, ускользала от понимания девочки. Она все еще чувствовала вину за то, что.… А, правда, за что? Она не знала, но тяжесть на сердце оставалась по-прежнему. Возможно, это была вина за то, что Мели осталась жива? За то, что лейтенант спасал ее, а не других людей, которые погибли там. Если так, то эта вина никогда не покинет ее. Вдруг она услышала шаги в коридоре, девочка закрыла глаза и притворилась спящей, так как меньше всего ей хотелось быть объектом заботы и беспокойства. Дверь отворилась.
- Я беспокоюсь о принцессе, мы не должны были допустить это недомогание. – раздался голос Альбины.
- Не стоит и дальше обращаться с ней как с ребенком. Скоро она станет женой хибернийского принца и нам придется с ней расстаться.
Мели узнала голос Шанны. К горлу подкатил ком, а в глазах предательски защипало.
- Не представляю себе жизни, в которой не нужно будет заботиться о девочке.
- Воля короля – это закон.
Король?! Ее брат продает ее как породистую кобылу! И кому? Странному, незнакомому чужому человеку, с которым она будет жить в такой же чуждой стране. Мели казалось, что она сейчас закричит. Но к счастью Шанна и Альбина покинули комнату, продолжая свой разговор. Едва стихли шаги, Мели швырнула подушку, та отскочила от стены и упала на ковер. Девочка тихонько завыла. Было больно и унизительно ощущать себя вещью, пусть и очень ценной. Как ни странно слезы быстро высохли. И Мели была почти спокойна, но на душе, будто кошки скребли.
Она казалось бы смирилась, но внутри уже бурлил протест, пусть и усиленно подавляемый. Если раньше она усердно посещала занятия, то теперь Мели не собиралась тратить драгоценное время на бесполезные вещи. Этот принц и так должен быть доволен, а она не собирается угождать его самолюбию. Мели позвала Шанну, она похоже недалеко ушла. Когда Шанна вошла в комнату на кровать уже было брошено светло-зеленое платье.
- Я одену это. Помоги мне. – высокий, звонкий голос Мелиссы сейчас был странно резким и хриплым.
Мелисса безразлично смотрела на себя в зеркало, пока Шанна расчесывала ее спутавшиеся волосы. Когда она наконец закончила, Мели спросила:
- Как скоро я смогу увидеть лейтенанта МакГрая?

Сообщение отредактировал innocent - 22-08-2006, 10:11

Магнус Росби ехал в своей "анонимной" карете и снова и снова прокручивал в голове события этого утра.
"Такой прокол. И так по глупому попасться. - бормотал он себе под нос. - Лорд Шелдон, вы идиот. Вы хотели завербовать Норвича - в итоге Норвич там же где он и был, а завербовали меня. Если что, прошу не обижаться, лорд Шелдон. Ваше поручение оказалось глупейшей ошибкой изх всех возможных. Хотя это может и просто невезение. Ну кто мог подумать, что там будет этот прохвост Тампти? Мне еще повезло. Повезло в том смысле, что Лорд Тампти оказался ставленником Малихера и мне удалось его немного пошантажировать тоже. Хотя и это он умеет лучше меня. Что ж, посмотрим, каково быть слугой двух господ. А еще лучше было бы сдать всех их королю, или кто там у него всем заведует, и получить свою скромную награду. Тампти может сдать меня в любой момент - когда захочет. Это значит, что я должен плясать под его дудку и петь ему дифирамбы. И Шелдон не станет меня защищать, ес ли запахнет жареным. Значит надо готовить почву для защиты... Они должны меня бояться... Доказательства, нужны доказательства. Как только я соберу достаточно, чтобы даже этот юнец поверил... Только вот кто всем заправляет? Не Боллард, и не Комьер - они воины, а не игроки. Остается Штенберх, и Норфолк... Причем Норфолк играет в первую очередь на кардинала. Чего хочет кардинал и так ясно. Не так уж и много. А вот Штенберх - темная лошадка. Крехен, чтоб его... Темная лошадка. Никогда не знаешь, что от него ожидать. Малихер, вы старый осел. Сместить Болларда чтобы поставить этого старого лиса - значит не иметь мозгов. Неужели он не знал на что соглашается? Или у вас свои планы? Что ж, так или иначе, нам давно пора было объединиться. Мы не можем больше играть мускулами, осталось... Что нам осталось? Просить короля о милости? А война... Войну можно будет спровоцировать в любой момент. Все вроде бы готово для заварушки..."
- Сэр, мы приехали - крикнул кучер.
Харчевня "Вельский Вепрь" была в трех кварталах от королевского замка, и потому сюда частенько наведывались солдаты из королевской гвардии, чтобы пропустить по стаканчику и откушать поросят поджареных с яблоками в собственном соку. Заведение славилось отличным вином (между прочим Вильенским которое загадочным образом продолжало сюда поступать) и отличной поросятиной приготовленной в любых видах и с любыми приправами - все готовилось здесь же по прихоти посетителя и на его глазах. Еще заведение втихаря оказывало кое-какие услуги - не совсем законные, и не совсем нравственно чистоплотные - но об этом мало кто знал из посторонних, а у лордов-правителей Хеалдана руки до него все никак не доходили. Магнус по своему обыкновению нахлобучил черный парик, прикрепил сверху своей редкой растительности роскошные фальшивые усы и бороду, и надел другую широркополую шляпу. Камзол и плащ он переодел еще в карете.
Проделав все эти манипуляции, Магнус вошел в трактир. Среди солдат, решивших после утренней смены пропустить стаканчик он с удовлетворением обнаружил своего старшего сына Таллада. Тот слегка кивнул, показывая что заметил отца и помнит уговор.
Навстречу Росби поспешил трактирщик, и увидев на его пальце перстень, тотчас же повел его к черному ходу, а оттуда в "комнату для особых гостей".
Через некоторое время в комнату вошел Таллад в обнимку с трактирной девицей. Таллад хлопнул девушку по упругому заду, и сунул ей в руку монету, попросив подождать его полчаса в соседней комнате, после чего уселся за дубовый стол.
- Ну как прошло утро? - спросил Магнус.
- Можно сказать, что отлично. Графа Комьера, правда, вернули на место, но поначалу его обязанности выполнял лейтенант Лампорт. Если с Комьером что-то случится, судя по всему именно Лампорт будет заведовать стражей.
- Тем лучше, - Магнус облегченно вздохнул. - Что там с бывшим коннетаблем?
- Слухи весьма определенные. И, судя по всему, имеют реальную основу. Судя по всему, есть цыпочка, к которой он определенно питает нежные чувства. Насчет нее сложно сказать. Это еще надо проверить.
- Проверьте. Вы бы написали ей записку...
- О чем?
- Ну, например, о последнем происшествии. Допустим: "известно ли вам, в чем была причина произошедшей дуэли в саду ночью несколькими днями назад? Мы знаем кое-что компрометирующее вашего любезного друга Рауля Болларда. Нужно встретиться. Только вы можете ему помочь". Если она так неравнодушна к сэру Болларду - она придет на встречу. И тогда с нее хоть веревки можно будет вить. Там уже можно будет рассказать и про его жену, с которой он официально все еще женат, и про его тайную возлюбленную, из-за которой он подрался с Норвичем-младшим. Это уже планы. Главное - передать ей записку. Записку я напишу сам. А ты действуй. Передай ее с кем-нибудь. Да с тем же шутом. Он у нас добряк, дамы в нем души не чают и доверяют всецело, да и от монеты-другой он не откажется. Не жлобись, дай ему золотой в задаток, и два после, когда передаст ответную записку. Деньжат я тебе дам и так. А вообще завел бы себе какую-нибудь хорошенькую горожанку - зачем платить за то, что ты можешь получить бесплатно и намного лучше?
- Хорошо, отец, я подумаю. Как понимаю, деньги скоро закончатся?
- Именно так, сын мой... Хотя через некоторое время я могу получить другой источник поступлений - но не так скоро. Так что тебе придется немного изменить свой образ жизни. Научись преумножать свое имение, а не разбазаривать его. Что с послом?
- Посол крайне раздражен. И, кажется, вполне податлив. Вроде должен согласиться на встречу завтра.
- О да. Мы ему устроим встречу. У него будут роскошные проводы, достойные его звания. Старый Лис будет крайне недоволен...
- Что вы задумали? - обеспокоенно спросил Таллад.
- Увидишь. - Магнус нахмурился. - Много будешь знать, скоро состаришься. Меньше знаешь - лучше спишь. Ну что, задание понял?
- Да, отец, - Таллад кивнул. - Вполне представляю себе, что и как нужно сделать.
- И еще кое-что. - Магнус прошептал ему на ухо длинную тираду, отчего лицо у парня недоуменно вытянулось.
- Вы это серьезно?
- Увы, да. Слухи - мощное оружие. А наш источник слухов немного испортился с тех пор как та старая стерва заманила его и заперла в складских помещениях. Кажется, побыв два дня взаперти он всерьез тронулся рассудком. А ведь он был лучшим другом кухарок - так же как они любил почесать языком. Так что, парень обрати внимание на горничных. И не смотри на то, насколько красива мордашка. Смотри на фигуру и на то что она может узнать и увидеть. И постарайся, чтобы они ответили взаимностью - я тебя кажется уже учил как это делается. И не скупись на подарки - но не до, а после. Женщины умеют быть благодарными за приятные моменты. А про этих своих подружек советую тебе забыть. Ты скоро войдешь в приличное общество, так что меняй свои привычки...
- Как скажешь, отец... - ответил юноша, потупившись. - А деньжат подкинешь? На подарки ведь тоже чай деньги нужны...
- Вот - Магнус выложил на стол 10 золотых. - А это - для шута - он выложил еще 2 монеты. - Когда у тебя смена?
- В три часа пополудни...
- Поздновато. Передай записку шуту как можно раньше. Время уходит... Вечером эта цыпочка должна быть у нас в руках. Или ичезнуть из дворца, если будет сильно трепыхаться...
Магнус запечатал лист пергамента сургучем и вложил записку в руку молодого человека.
- В общем действуй, как я сказал...
- Слушаюсь, отец...
- А я пока поеду навещу твоего хитрого братца. Он мне тоже понадобится в скором времени...
- Я могу идти, отец?
- Да, иди. Отдыхай, и наслаждайся пока можешь... Эх, мне бы твои годы... Ничего, скоро все изменится... так или иначе. И я женю тебя на графине... А пока потренируйся на горничных...
Отец и сын обнялись, и Таллад вышел.
- Ну что же, все идет по плану... Пока что...
Росби вышел через основной вход, и снова уселся в свою карету.
- К нашему старому другу... Ты его знаешь... Тот кто плохо слышит но хорошо говорит...
- Слушаюсь, сэр, - ответил Кучер с ехидным смешком. - А вы не забыли прихватить трость?
- Думаю что сегодня она мне не понадобится...

Сообщение отредактировал Skaldaspillir - 22-08-2006, 17:50

Люсинда проспала. Всю неделю она была просто сама не своя - во-первых, всё ломала голову над неясными предсказаниями астролога, а во-вторых, очень беспокоилась за сэра Болларда, которого давно не видела. А ходят слухи, что он вызвал кого-то ночью на дуэль из-за какой-то дамы... Имена как всегда быстро вылетели из головы юной Лантогенет, но она даже не пыталась ни вспомнить, ни узнать подробнее. Зачем, если самое важное она и так знает? Если он вызвал кого-то на дуэль ради той леди, значит, он в неё влюблён... И...
Эта мысль не выходила у неё из головы ни днём, ни ночью, мешая спать и лишая аппетита, хотя Люси и понимала, как это глупо. Ну как она могла надеяться, что заинтересовала такого человека? Он ей ничего не обещал, стихов не читал, серенады не пел, на балу даже на танец не пригласил! Это она вбила себе в голову чёрт знает что! Но что же поделать с этим чувством? Как будто она падает в пропасть, до крови обдирая сломанные крылья...
Так что не удивительно, что девушка опаздала. Честно говоря, она предпочла бы и вовсе не вставать с постели... Но Клари всё утро жужжала над ухом, напоминая, что Люси теперь не дома, где она госпожа и любимое чадо, а на службе. Что она фрейлина и должна быть подле королевы. И что скажет мама, если узнает, как молодая леди преступно пренебрегает своими обязанностями?
Насильно подняв, умыв, одев и наскоро накормив лишившуюся радости жизни госпожу, служанка вытолкала Люсинду из комнаты. Пришлось той идти... Молодая Лантогенет надеялась хотя бы, что успеет раньше Её Величества, но, как назло, когда девушка вошла в покои, леди Лианна уже вышла к весело щебечущим фрейлинам. Бледная и немного растрёпанная Люсинда скромно встала в стороне, надеясь, что её опаздания никто не заметит. Вроде, Её Величество раньше практически не обращала внимания на новенькую...

Альбина Суар неспеша вернулась в комнату Мелиссы и села рядом с ней, возле зеркала.
- Девочка моя, зачем тебе понадобился этот МакГрай? Ты еще не настолько здорова, чтобы куда-либо ходить. Лучше вернись в кровать, поспи. Сон лечит лучше любого лекарства.
Альбина посмотрела в глаза принцессе, на секунду задумалась, и отдала распоряжение Шанне:
- Найди лейтенанта МакГрая. Пусть зайдет в покои принцессы.
Шанна, отрывисто кивнув, убежала исполнять поручение.
- Теперь, Мели, ложись в постель. Лейтенант сам придет и тебе не надо будет никуда ходить. У тебя усталый вид, да и голос какой-то не такой. Послушай меня, так будет лучше. И меньше беспокойся по всяким причинам - это плохо сказывается на твоем здоровье.
Альбина стала хлопотать, расстилая постель, и одновременно думала о тяжелой судьбе принцессы:
"Бедная девочка. Казалось бы, у неё есть все. Но в то же время у нее нет главного - свободы выбора. Ее используют как какую-то вещь, запросто и без ее ведома выдают замуж. Как же это все несправедливо. Мелисса ведь совсем еще ребенок. Да... Такая обстановка очень плохо сказывается на ее здоровье. Надо что-то с этим делать. Может быть, уехать куда-нибудь на природу? Там, вдалеке от всей этой дворцовой суеты, Мелиссе будет легче..."
С такими мыслями Альбина заканчивала стелить постель.

Сообщение отредактировал Преданный пламени - 27-08-2006, 13:36

-Я не хочу. – голос Мели звучал по-детски упрямо. Поняв, что Альбину так не убедишь, она скривилась, но, справившись с собой, поднялась и подошла к леди Суар.
- Я прекрасно себя чувствую. В самом деле, я лежала в постели так долго, что было бы удивительно, если мое здоровье могло вызвать беспокойство.
В каком-то смысле Мели была приятна подобная опека, но она и надоедала изрядно. Хотелось, чтобы ей позволили быть чуточку более самостоятельной. Прежняя обида и вызванная этой обидой резкость улетучились, когда она увидела тревогу в лице Альбины.
- Я совсем забросила свои занятия пора возвращаться. Спасибо, что позволила мне увидеть лейтенанта, хороша я была бы, если бы не поблагодарила этого человека.
Девочка села в свое любимое кресло и взяв книгу, находившуюся на столике, стала просматривать страницы.
Мели не отрывала взгляда от страниц, надеясь не сталкиваться взорами с Альбиной, которая всегда угадывала ее состояние и мысли. С другой стороны она всем свом видом показывала, что возвращаться в постель не намерена. Такого непослушания у принцессы в привычках не было, но она не хотела провести всю жизнь в своей комнате.

Сообщение отредактировал innocent - 27-08-2006, 18:07

Говард Шелдон
Стол был залит солнечным светом – наилучшее время для письма.
Вот только сидевший за столом человек писать не собирался – хоть и вертел в пальцах перо. Чернильница стояла рядом, однако по отсутствию следов на бумаге можно было судить, что упомянутое перо в нее сегодня еще не погружалось.
Привычку постоянно вертеть что-то в руках Говард Шелдон приобрел не так уж давно – после войны и известия о гибели старшего сына. Тогда ему просто необходимо было чем-то занять пальцы – чтобы не поддаться искушению сжать горло любого «сочувствующего», и прежде всего – так называемого коннетабля.
Потом злость и горечь отступили. А привычка осталась.
«Надо же – прошло немногим больше недели, а сколько всего вместилось в этот краткий срок… Убийства, бунт, расследования, покушения… И к некоторому из перечисленного я нисколько не причастен – даже обидно».
Граф Шелдон умел ждать – и сравнения с пауком, терпеливо стерегущим мух, его не оскорбляли. Даже вызывали удивление столь верной ассоциацией.
Впрочем, действовать все равно пришлось бы…
Только вот на кого он может рассчитывать?
Прежде всего – семья. «Родные и близкие»…
Кейтилин – жена, верная и тихая спутница. Как хозяйка дома – прекрасна, но вот в качестве участника Игры… всего-то и достоинств, что тетя королевы-матери. И что с того? Лианна и Генриха-то не всегда слушала, а уж тетя Кейтилин и подавно на нее влиять не сумеет.
Джакоб… Джакоб…
«Почему ты не вернулся из того боя? Почему, проклятие, я не настоял на своем? Или не использовал все свои связи – чтобы уберечь тебя?
Тридцать шесть лет – и смерть. А я вдвое старше – и живу.
Будь проклят мир, где такое возможно!»
Невестку Фелицию Говард не учитывал; чем она может помочь? Тем более, что глава рода дружит с Малихером, а Речные Хольмы – не сильно влиятельная ветвь…
Памела… несмотря на то, что славится она лишь своими нарядами, дочь способна помочь. Хотя бы тем, что ее деверь пытается проломиться к трону с упорством, достойным кабана, а не черепахи. Что ж, это полезно – отвлечет на себя излишнее внимание.
Робер… старший теперь… Послал же Господь «мужа пламенного»! Говард не отрицал, что и сам он характером отнюдь не кроток; но свой нрав граф Шелдон научился смирять. Робер же этого не умел – и не хотел учиться. Отослать бы его в замок… но нельзя. Сейчас каждый человек важен.
Внучки – хорошие девушки. Хотя вмешивать их в Игру не стоит; с Баклфопами лучше иметь дело через Памелу, а молодой Аспен слишком долго сидит в родовом поместье, не интересуясь делами столицы.
Тереза и Марк еще слишком юны. Но Говард был уверен, что они род не подведут.
Хорошо, что Аман в оруженосцах у Хайлайна. Хитрый Лис и Паук смогут найти общий язык, разве не так?
А вот Эдриана надо бы под каким-то предлогом от Малихера забрать. Не приведи Господь, тому придет в голову воспользоваться присутствием внука Говарда Шелдона…
С семьей все ясно. А другие?
Эдмон Малихер – хитрый и коварный змей. «И меня еще называют Пауком! Посмотрели бы на «милорда десницу»… вот уж кто умеет плести тенета». Как ни странно, но нынешняя деятельность Малихера Шелдона почти устраивала – он всеми силами убирал от короля верных людей. Главное – в нужный момент отодвинуть и самого Малихера. И не упускать любой возможности узнать, что же он действительно замышляет... потому что спрятать один план под другим - вполне возможно. Говард это по себе знал.
От десницы мысли Шелдона скользнули и к повелителю такового – к Ричарду Элленрофу.
Иногда Говард думал, что хотел бы видеть своим сыном именно этого юношу – вместо пылкого, но бездумного Робера. Однако сейчас они – по разные стороны крепостной стены; и в нынешней Игре благородство не в чести.
Ричард не настолько крут нравом, как его отец – но он умен. И умеет собирать вокруг себя людей; а это может осложнить все дело.
Впрочем…
«Меня называют Пауком – и из-за герба, и из-за внешности… Хм. Господа, а вы когда-нибудь попадали в жвалы пауку? Если нет – то узнаете, каково это».

Малкольм Дайен
Примерно тогда же, когда Говард Шелдон задумчиво вертел в руках перо, в столицу въехал одинокий всадник; дорожная одежда не позволяла точно судить о сословии, к коему он принадлежал.
Так что стражники у ворот вполне логично усомнились, когда он представился: «Граф Малкольм Дайен». Уж слишком не похож был он на вельмож – ни богатого платья, ни слуг позади…
Что-то в этом роде один из стражников и шепнул другому, не ожидая, что путник услышит.
А он услышал. И не замедлил отозваться:
– Любезнейший, вы врач?
– Нет, – оторопел от такого вопроса страж порядка.
– В таком случае, не стоит судить о людях по внешности. Я вполне способен передвигаться без помощи слуг; кроме того, вам самому они вскоре могут понадобиться. Для этой же цели.
Остальные дружно фыркнули: усомнившийся отличался завидными габаритами, и быстро ходить был неспособен.
– Кстати, слуги мои прибудут, – добавил Малкольм, въезжая в ворота. – Предупреждаю – а то вы еще примете их за герцогов…

Вообще-то, граф Дайен намеревался прибыть к коронации и там же принести оммаж новому венценосцу. Только вот все планы смешал шторм – и несмотря на то, что островные графы привыкли к непогоде, выходить в море в такое время было бы безумием.
А безумными Дайены никогда не были – хотя отдельных представителей рода так называли.
Так что Малкольму пришлось дожидаться окончания скверной погоды и уж тогда отправляться в Хеалдан; и добрался он только к сегодняшнему дню.
Граф рассудил, что врываться к его величеству в дорожной одежде прямо с утра – это поведение, прямо скажем, не слишком достойное дворянина. Поэтому он преспокойно направился в те покои дворца, что занимали представители его рода; разумеется, после предъявления страже всех необходимых документов и родового перстня.
Ключ провернулся в замке на удивление легко; правда, представшая перед глазами Малкольма картина была не столь вдохновляющей.
Граф Дайен прошелся по небольшой гостиной, заглянул в спальню. То же самое…
Вернувшись в коридор, Малкольм остановил первого же попавшегося навстречу дворцового слугу.
– Поведайте мне – давно в этих покоях убирались?
– Давно, ваша светлость, – верно оценил спрашивающего слуга. – Перед тем, как отец ваш уехал…
– Однако. Отец был в столице восемь лет назад… Право же, я рад тому, что род Дайенов тут так уважают – решили все оставить точно так же, как и в тот день, когда отец покинул Хеалдан.
Слуга решил не комментировать высказывание – и правильно сделал.
– Ну что ж, я не настолько привержен памяти отца. Пусть покои немедленно приведут в порядок; я заплачу. Правда, в качестве стимула… что ж, за каждые пять минут промедления я буду снижать плату.
Передав комнаты в руки слуг, Малкольм заключил, что в ближайший час делать ему тут нечего. Хороший повод для прогулки по дворцу…
Куда занесут его ноги – Дайен и сам не знал. И это делало прогулку еще более интересной.

Эван МакГрай

Юноша встрепенулся, пытаяясь отогнать мысли.
Хотя... теперь, после всего, что произошло, назвать себя юношей Эван попросту не мог. Казалось, что "юноша" - это нечто такое давно потерянное, забытое за гранью, которая, словно пропасть, разверзлась в последний год, навсегда изменив молодого гвардейца в момент, когда его назвали "лейтенантом".
- Эван? - спросил Эррен, трогая МакГрая за плечо. - Эван, ты с нами?
Он поспешно кивнул. Да, он здесь. Он никуда не делся. Просто... на краткий миг задумался. А это не подобает лейтенанту королевской гвардии.
- Где Аларик? - спросил он, выныривая из глубин своей памяти.
- У себя, - ответил Кай, проглатывая еду. - Беседует с Лампортом. Кажется, им получено какое-то известие из дома. И, судя по всему, на несколько дней он нас покинет.
- Тогда почему он беседует с Лампортом? - Эван потянулся к кружке, которую пододвинул Эррен. - Где в таком случае Росгард?
- Эван, - губы сержанта "королевского отряда" тронула слабая улыбка. - Это не нашего ума дела, что делает Дерек в данный момент и почему граф Комьер беседует не с ним, а с Раймоном.
Он отправил яичницу в свой рот, прожевал, проглотил и, качнув вилкой, добавил:
- Могло быть и хуже.
Они замолчали, поглощая завтрак. Перед взором Эвана вновь мелькнули картины ночного покушения, когда Аларик, с присущей ему вежливостью и стойкостью, выслушал все обвинения в свой адрес. Плечи юноши передернулись.
- Эван! Тебя вызывает к себе принцесса! - крикнул кто-то, появляясь на пороге столовой.
Кай ухмыльнулся:
- Ого! А она, оказывается, про тебя не забыла, Эван! - он хлопнул юношу по плечу, но смех сдержал, наткнувшись на жесткий взгляд МакГрая. - Простите, лейтенант.
Эррен промолчал. Казалось, известие вообще прошло мимо его ушей.
- Как бы там ни было с Лампортом, - поднимаясь из-за стола, произнес Эван, - стража не должна бездействовать в данный момент. Раз граф беседует с Раймоном, а на дворе - день, значит командую пока я. Следовательно, мне нужно знать, где находится король.
- Во дворе, - незамедлительно ответил Эррен. - В данный момент его охраной командует Уитнерсон, через час заступаю я с Гилроем.
МакГрай кивнул и направился к выходу, но в дверях задержался, чтобы обернуться и бросить быстрый взгляд на Эррена. На какой краткий миг перед внутренним взором юноши мелькнула картина, которая вогнала его в ступор и заставила замедлить привычный быстрый шаг: косые лучи света, падающие в залу, звон мечей и окровавленное лицо Эррена, падающего на стоящего позади гвардейца. Поразило не мимолетное видение взбудоражившейся фантазии, а то, что взгляд Эррена, даже в момент его вымышленной смерти, оставался сосредоточенным и четким...
Он переступил с ноги на ногу, задумчиво оглядел коридор и двинулся по направлению к покоям принцессы.
На верхнем этаже он прошел мимо молодого человека, стоящего у раскрытой двери в жилые покои - память лейтенанта услужливо подсказала, что в этой части находятся аппартаменты нескольких островных лордов, самыми крупными из которых были Дайены, - вместе со слугой:
– ... настолько привержен памяти отца. Пусть покои немедленно приведут в порядок; я заплачу. Правда, в качестве стимула… что ж, за каждые пять минут промедления я буду снижать плату.
Эван мельком оглядел человека, запоминая его лицо. В последнее время в замке становилось слишком много гостей - и это не могло радовать гвардейца...

Говард Шелдон
Окончив размышления, лорд Шелдон придвинул к себе чернильницу и лист бумаги.
Впрочем, написать ни строчки не успел.
Потому что на пороге объявился не кто иной, как Робер Шелдон. Причем явно не в лучшем настроении.
– Что случилось? – поднял бровь Говард.
– Я его точно убью! – выпалил Робер.
– Кого? – изумился такому началу разговора Паук.
– Еще не знаю… но на дуэль я его вызову обязательно, и плевать на все эдикты!
– С этим подожди, – поднял ладонь Говард. – Рассказывай, что случилось.
Робер с размаху рухнул в кресло рядом и рассказал.
По его словам он просто ехал по улице столицы и заинтересовался некоей оружейной лавкой; отец эту картину мысленно дополнил – Робер просто повернул коня поперек улицы и стал разглядывать витрину с седла, считая, что если кто хочет проехать – его проблемы.
Видимо, путник тоже так считал.
А конь у него был хорош – и здравомыслящий скакун младшего Шелдона решил убраться с дороги.
– Сударь, смотрите, куда едете! – возмутился Робер.
– Сударь, смотрите, где стоите, – в точности скопировал его интонацию незнакомец.
– Да вы… – задохнулся от возмущения Шелдон; оглядев одежду путника, он надменно заметил: – Вижу, вы издалека… как эти места называются, даже не помню…
– Он долго в лоб стучал перстом,
Забыв названье тома.
Но для чего стучаться в дом,
Где никого нет дома?* – с совершенно невинным видом завершил фразу незнакомец.
Прохожие фыркнули; не сдержался даже каменнолицый стражник.
– Кажется, у нас при дворе появился новый шут? – попытался ответить остротой Робер.
– Какое хорошее выражение – «у нас при дворе», – восхитился незнакомец. – И до чего верноподданное – просто изумиться можно.
– Сударь, вы надо мной смеетесь?
– Смеяться можно лишь над умной шуткой, – вздохнул тот. – Над глупостью смеяться не стоит – не имеет смысла. Поэтому над вами я смеяться не буду никогда.
– Вы считаете меня дураком? – побагровел Робер.
– Ну, если вы сами высказываете такую мысль… – пожал плечами собеседник.
Только присутствие стражника не позволило Шелдону схватиться за меч; хотя путника он проводил взглядом, полным откровенной ненависти.
– Так вот, я его точно убью!
– Как он выглядел?
– Хм, – озадаченно начал вспоминать Робер. – Моих примерно лет, выше среднего роста, волосы черные и длинные… глаза синие, очень яркие…
– А на лице выражение «да плевать мне на любые титулы», – добавил Говард.
– Верно… Отец, откуда…
– Малкольм Дайен собственной персоной, – задумчиво подвел итог Шелдон-старший. – Что он, что его отец… больше ни у кого не видел манеры общаться на грани между шуткой и оскорблением. А я-то думал, что его не видно было на коронации… Значит, он лишь сейчас приехал.
– Ну так и уедет – в могилу!
– Забудь! – повысил голос Говард. – Я запрещаю тебе искать с ним ссоры.
– Почему? – вспыхнул Робер.
– Во-первых, он может быть нам полезен. А во-вторых, Малкольм, может, и не лучший фехтовальщик королевства, но тебе с ним в драку лезть – верная погибель. Я не хочу терять второго сына. Понял?
Говард не отводил взгляда, пока Робер не кивнул. Очень неохотно.

*Из книги эпиграмм в переводе С. Я. Маршака

Малкольм Дайен
Прошедшего мимо человека в форме дворцовой стражи Дайен не заметить не мог; он вообще любил обращать внимание на все вокруг.
Пристальный взгляд гвардейца Малкольма не удивил – он вполне понимал стражника.
«Конечно, незнакомое лицо во дворце – повод тягостных раздумий для стражи. А вдруг это не гость, а лягушка в оленьей шкуре?»
Впрочем, чувства стражников Дайена не слишком-то интересовали. Поэтому он, сделав несколько быстрых шагов, догнал гвардейца.
– Доброго дня, сударь… Я как раз искал человека, который может мне рассказать о том, что недавно происходило в столице. На мнение городской стражи особо полагаться я бы не стал… вам же по должности положено быть в курсе.
Замедлять шаг Малкольм и не думал, шагая с той же скоростью, что и гвардеец.

Эван МакГрай

- Может быть, - уклончиво ответил Эван. - В обязанности королевской стражи не входят разговоры о случившемся в столице.
Незнакомец не отставал, уверенно шагая в ногу с лейтенантом. МакГрай хотел поморщиться, но вовремя припомнил, что это будет не самый удачный ход со стороны гвардейца.
- Городская стража знает больше о том, что происходило в городе, - все-таки произнес Эван, затем вновь взглянул на человека и добавил: - милорд.

Ричард Элленроф

Отряд оказался несколькими стражниками, прибывшими с докладом по поводу оценки настроений в городе. Одинокий путник, въехавший в ворота замка впереди отряда, оказался вовсе не Найджелом, потому что приехал он один и успел войти в замок прежде, чем Ричард достиг внешних стен.
Стало тоскливо. Так тоскливо, что показалось - на какой-то краткий миг - будто холодная рука сжимает сердце в груди, заставляя его биться все слабее и слабее, заполняя все внутри тела сковывающим холодом.
Он вдруг почувствовал, что в глазах собираются капли слез, и мотнул головой, прогоняя минутную слабость. Я - король. Короли не плачут. Даже тогда, когда отправляют на верную гибель сотни... тысячи людей!..
- Сэр Колин, - выпрямившись в седле, громко сказал Ричард. Гвардеец подобрался, вслушиваясь в слова своего господина. - Передайте коннетаблю... - на секунду король задумался, ибо ему показалось, что он сказал что-то неверное. - Передайте мастеру над войной, чтобы нашел своего адъютанта, сэра Болларда. Я хочу его видеть в своем кабинете.
- Милорд, - отсалютовав, ответил Колин и развернулся, чтобы передать распоряжение стоявшим во Внешнем Дворе стражникам.
- Я - король, черт побери, - тихо, сквозь зубы выдавил Ричард. - Я докажу вам всем, что я - король...

- Городская стража знает то, что видит, - вежливо уточнил Малкольм. - А из-под шлемов видно не так уж и много. Хотя вы правы - любому стражнику следует владеть острым мечом, а не долгим языком.
Был ли это комплимент или же совсем наоборот - Дайен предоставил решать собеседнику.
Настроение гвардейца ясно показывало, что особо подробных ответов от него не дождешься. Поэтому Малкольм предоставил ему идти своей дорогой и направился в другую сторону.
Найти во дворце умеющего рассказывать - невелика проблема. Интересно... а как выглядит тот шут, с которым сегодня Дайена сравнили?
Что ж, сейчас Малкольм был бы не против любого собеседника.

Увы, даже самую интересную сплетню трудно очень уж долго обсуждать в одном кругу. Сплетня, как маленький костер, нуждающийся в постоянной подпитке из новых поленьев, требует, чтобы, когда у одних иссякает запас ехидных комментариев, прибауток и домыслов, появлялись новые собеседники. Чем больше появляется новых слушателей, чем чаще новость переходит из одних уст в другие, тем пикантней, тем более неправдоподобно и более захватывающе она звучит.
Здоровье леди Тампти, безусловно, как и она сама, ее амбиции, притязания и внешность, манера держаться и одеваться, было интересной темой для обсуждения, но все же постепенно разговор о нем стал затухать. Фрейлины принялись вяло переговариваться о другом, решив, что перескажут все, что сейчас говорилось своим знакомым при случае.
Шерилл с довольной улыбкой переводила взгляд с одного хорошенького личика на другое, мысленно сравнивая себя с ними, и каждый раз результат сопоставления был в ее пользу, что делало улыбку еще более довольной.
-Хм, а вот и леди Лантогинет!- неожиданно воскликнула она, улыбаясь Люсинде как приятной знакомой, которую очень рада видеть. Даже руками всплеснула. Девицы мгновенно повернули головки в сторону племянницы кардинала, словно желая удостовериться, что это действительно она.
Шерилл сделала несколько шагов и продолжила, лукаво наклонив голову набок:
- Выспались наверно, миледи? Мягка перинка - вставать не хочется? Или не пускал кто?

-Хм, а вот и леди Лантогенет! - поприветствовала Люсинду её мучительница леди Шерилл. Девушка ужасно смутилась и присела в реверансе, низко склонив голову, чтобы не видеть ехидной улыбки леди Лерлиннь и взглядов остальных фрейлин, несмотря на свой вид цветущей клумбы, вызывающих у Люси мысли о стае воронья, готовой накинуться на тебя при первом признаке слабости. А юная Лантогенет прекрасно давала себе отчёт в том, что уж она-то точно выглядит лёгкой добычей...
Будто в подтверждение этой мысли, леди Шерилл продолжила лукаво:
- Выспались, наверное, миледи? Мягкая перинка - вставать не хочется? Или не пускал кто?
Люсинда мучительно покраснела, искренне надеясь, что за волосами этого никто не разглядит. Как Шерилл может такое говорить? Леди Лантогенет никогда не опозорит свою семью подобным бесчестьем!
- Я очень извиняюсь за моё опаздание... - пролепетала чуть слышно Люсинда, не поднимая глаз. - Больше такого не повтортся, леди...

-Что, не понравилось?- сочувствующе спросила Шерилл, состроив гримасу. В равной мере способную выразить и лукавство, и сопереживание, - А главное, мне то от вашего опоздания ни горячо, ни холодно, а вы у меня отпущение грехов просите. Пора бы уже запомнить, что за индульгенциями- это к вашему дядюшке. А вот Ее Величество стоило бы о снисхождении попросить,- леди Лерлиннь повернулась к Лианне и присела в полупоклоне, глядя на свою повелительницу в стремлении узнать, не слишком ли далеко она зашла, поддразнивая фрейлину королевы, которая к тому же и кардиналу не седьмая вода на киселе. Но подобные выходки обычно легко сходили ей с рук, а потому ехидные слова очень часто слетали с ее язычка.
- Как есть кошка,- подумала о себе молоденькая фрейлина, вспоминая герб своего дома, - да к тому же еще и рыжая… Зато какая грация, какие коготки.
-Ну, да на самом то деле, не все ли равно, кто и почему проспал! Вон леди Тампти себя по утрам да днем неважно чувствует, а вот к ночи… Нам то что,- девушка передернула плечами,- Вы нас лучше чем другим повеселите. Не просто же так Вас Блямс так защищал давеча- должны же хоть какие-то таланты быть? Может споете, станцуете, поэму прочтете- всяко веселей…

Говард Шелдон
Дав различные указания Роберу, Шелдон-старший отправил сына прочь и вновь погрузился в размышления.
Итак, сын Марка добрался до столицы. Интересно… что он предпримет? Дайены вообще славились любопытством и умением совать нос всюду, куда только можно; судя по всему, Малкольм эти фамильные черты унаследовал.
«Что ж, об этом можно будет поразмыслить позже. А пока… что я хотел сделать, когда ворвался Робер? Ах да…»
Говард вновь обмакнул перо в чернильницу и принялся писать.
«Дорогая Памела,
К сожалению, я не смогу навестить вас в будущем месяце, как обещал – в нынешние сложные времена любому настоящему дворянину следует быть рядом с троном, дабы поддержать правителя.
Если же вы с Дениэлом решите навестить меня – я буду очень рад вас видеть; как жаль, что Амадей чрезмерно занят государственными делами; посоветуй ему быть поосторожнее…»
Дальше шли разные домашние и столичные новости – таковыми Памела всегда интересовалась. В общем, самое обычное письмо отца к замужней дочери… если не считать разбросанных по тексту значимых фраз.
Поставив подпись, Говард невольно улыбнулся, вспомнив давно прошедшие дни…
– Папа!
Говард Шелдон (только что закончивший разъяснять управляющему, что он ценит его таланты, но это не значит, что можно запускать руку в казну) обернулся и с его лица мигом исчезло суровое выражение, а глаза потеплели.
Именно так Паук всегда смотрел на своих детей.
Высокий для своих тринадцати лет Джакоб в охотничьем костюме; восьмилетняя Памела – как всегда, нарядная маленькая леди; пятилетний Робер, размахивающий игрушечным мечом.
– Что случилось?
– Мы в королевский двор играем, – несколько смущенно пояснила Памела. – Только вот… я никак не могу тайное письмо сочинить.
– Какое письмо? – удивился Говард.
– Пам должна написать письмо, – принялся объяснять Джакоб, – так, чтобы я не понял, о чем там говорится. А Роб – его положить в особое место так, чтобы я не заметил. Вот тут у него получается, – он с гордостью взъерошил волосы младшего брата. – А вот сочинить… не выходит.
– Ну, – улыбнулся Шелдон-старший, – это уметь надо. Главное – это чтобы выглядело все совершенно невинно. Слушайте…
Кто бы мог подумать, что тот детский шифр пригодится в будущем? И что он поможет Говарду Шелдону претворять в жизнь многие планы – при поддержке детей и родственников?
Право же, неисповедимы пути…
Впрочем, ладно. Есть другие поводы для размышления.
К примеру, Магнус Росби… Пожалуй, единственное его скверное качество – это чрезмерные амбиции, как и у Баклфопа. Впрочем, сие тоже можно использовать.
Так. Между прочим, он должен был навестить Норвича-старшего и побеседовать с ним на определенные темы. Не помешает проверить…
Шелдон вновь взялся за перо.
«Милостивый государь,
Робер передал мне, что ваш повар изумительно готовит жаркое из вепря. Не убедите ли его поделиться рецептом? Ибо грех скрывать такое чудо от общества.
Искренне ваш,
Говард Шелдон».
Осталось только вызвать одного из верных слуг и приказать отнести записку Росби.

Малкольм Дайен
После десятка минут, проведенных в коридорах, Малкольм сделал вывод, что архитектор был либо помешан на опасности, либо просто чрезмерно увлекся. Ориентироваться в этих коридорах не было никакой возможности… если, конечно, ты тут каждый день не бываешь.
Что ж, по крайней мере дорогу к своим комнатам Дайен запомнил. В любом случае, можно притянуть на помощь любого из слуг…
А за очередным поворотом граф натолкнулся на человека с весьма необычной внешностью.
Кем может быть встреченный в королевском дворце молодой горбун с очень живыми глазами? Кандидатур не так уж много.
– Добрый день! Так это на ваше место меня сегодня прочили? – такой фразой Малкольм Дайен приветствовал королевского шута.

У шута с утра выдался день спокойный, без особой нервотрепки. А потому окликнувший его знатный молодчик не вызвал ни злости, ни даже раздражения. Скорее любопытство: откуда взялось это долговязое чудо и съедят ли его при дворе?.. Пожалуй, не съедят. Пожалуй, такой сам кого угодно съест.
Шут поклонился знатному господину и не без интереса спросил:
-- На мое место, сударь? А ваша милость умеет жонглировать всем, что попадет под руку, кувыркаться и лизать высокопоставленные задницы? Без первых двух искусств не стать шутом, без третьего вобще не продержаться при дворе...

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 5-09-2006, 14:40

- Королевский шут - это на редкость шаткая должность, - улыбнулся в ответ Малкольм. - Просто при дворе столько дворян, которые успешно могут на нее претендовать... Я лично предпочитаю жонглировать словами, кувыркаться на морской волне... ну а "высокопоставленная задница", если ее подставят, может получить только клинок.
Дайен прислонился к стене, чуть прищурив глаза.
- Кстати, о "удерживании при дворе"... Что вообще происходило? А то городские стражники поминают бунт, дворцовая гвардия смотрит на всех новоприбывших как волкодав на пуделя...

"Вот уж на пуделя этот тип совсем не похож!" — сказал себе Блямс, приглядываясь к новоприбывшему дворянину.
— Бунт? — нарочито лениво протянул он. — Было в городе такое дело, но его величество изволили лично топнуть своей царственной ножкой — и всё прекратилось...
Он нахмурился, подчеркнуто припоминая:
— Что важного было при дворе? Так, сударь, почитай что ничего. На кухне окотилась кошка, господина коннетабля сместили до помощника, конюх подрался с метельщиком, на десницу короля было покушение, только злодеи малость обознались и вместо десницы пришибли его собаку. Супруга барона де Фержена взяла себе пятьдесят четвертого любовника — легкая добыча, сударь, не зевайте! — Аларик де Комьер попал в немилость, а одну из горничных укусил пес, пришлось делать прижигания. Некая леди Тампти, по слухам, научилась петь колыбельные песни его величеству, а в погребе прокис бочонок пива.

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 5-09-2006, 18:29

- Царственная нога стоит полка гвардии, - восхитился Малкольм. - В первый раз радуюсь, что у нашей семьи нет дома в городе - а то бы и его за компанию прихлопнули.
Комментировать покушение на десницу Дайен не стал - ибо если кто-то убивает собаку вместо хозяина... то либо все организовано хозяином, либо убийца - удивительный неумеха.
- За баронессу - спасибо, учту, - продолжил он. - А откуда вы так хорошо знакомы с ее приключениями? И... из-за чего же попал в опалу де Комьер?

— Комьер? — прищурился шут. — А не будет разбрасывать свои перстеньки где попало... Эти побрякушки — ой какое опасное дело! Не то что до опалы — до плахи могут довести, если найдутся где-нибудь не там... Я вон каждый час свои бубенцы пересчитываю — да-да, сударь, я как раз до пяти и умею считать, специально для этого выучился! А что до госпожи баронессы де Фержен — так про нее только глухой не слыхал! И то сказать — что же еще несчастной женщине делать? Муж-то у нее — отведыватель королевских блюд! Человек усердный, к своему делу прилежный... так ему, надо думать, пузо мешает справлять супружеские обязанности. Вот госпожа и крутится, как может!

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 6-09-2006, 21:03

Решив не спорить с принцессой, Альбина полностью заправила постель.
- Пожалуй, ты уже действительно здорова, хотя я все же хотела бы еще подстраховаться. Но раз ты не хочешь лежать в постели, то я не буду настаивать. Лечение против воли, думаю, все равно не привело бы к хорошим результатам.
Няня, тяжело вздохнув, села на стул рядом с Мелиссой и задумалась.
"Вот ведь несносная девчонка. Хочешь ей лучше сделать, а она упрямиться. Королевская кровь играет, наверное. Но это и к лучшему. Ни к чему девушке быть безвольной куклой. Кроме того, это может помочь ей противиться решениям Его Величества по поводу её судьбы. Как же мне не хочется, чтобы её выдали замуж по расчету, просто из политических соображений. Это ведь так бесчувственно! И я ведь не смогу тогда с ней видеться."
Альбина настолько погрузилась в свои думы, что немного забылась. И потом чуть было не расплакалась, спохватившись в последний момент.
"Что это я так расчувствовалась. Ни к чему принцессе видеть меня такой. Я должна быть сильной, подавать ей пример."
Совладав с собой, Альбина успокоилась и решила заняться полезным делом.
- Да уж. Давно мы не занимались. Напомни мне, пожалуйста, на чем мы остановились? Старость не радость, уже подзабыла…