"Уважаемые москвичи и гости Столицы. Московский Метрополитен - транспортное предприятие, связанное с повышенной опасностью."

Когда-то давно Московское метро замышлялось как гигантское бомбоубежище, способное спасти десятки тысяч жизней Мир стоял на пороге гибели, но тогда ее удалось отсрочить Дорога, по которой идет человечество, въется, как спираль, и одажды оно снова окажется на краю пропасти Когда мир будет рушиться, метро окажется последним пристанищем человека перед тем, как оно канет в ничто.
В 2014 году прошла война. Война без победителей. Война с испрользованием оружия массового поражения - ядерного, химического, биологического. Не стало городов, сел, деревень - все погибало. Но люди спасались. И для многих жителей умирающей Москвы последним прибежищем стал Московский Метрополитен.
Они живут в московском метро. Наверху - зараженная радиацией территория, внизу - глубокие подземелья, в которых обитает ужас. Людям, выжившим в глобальном катаклизме, остались лишь обитаемые станции-поселки и необитаемые перегоны, связывающие станции между собой. Существовать в таких условиях тяжело, но выбора нет.

Прошло время после того, как от Метро была отведена угроза удара Черных. Постепенно ритм жизни в Метро входил в обычную колею,ожидание угрозы немного улеглось. Близился конец 2033 года, началась подготовка к новогоднему празднику - он справлялся всегда, как память о той, прекрасной старой жизни. И в это время начались события, в которые оказались вовлечены некоторые жители Метро - события практически не связанные между собой, но сведшие этих людей воедино и вошедшие в историю Метро.

НРПГ: вводные выдаются игрокам индивидуально в ПМ.

"Нет ну какого черта?! «Знамение» Совсем в своих "солдатиков" заигрались старые ослы!... Умом подвинулись...."Знамение"... черта лысого им, а не знамение..."
-размышлял Иван, делая еще один микро шажок вдоль стенки тоннеля.
"И еды то дали с гулькин нос..две дневных нормы... это же даже на завтрак не тянет".
-Внезапно толстяк замер. Минут 15 он прислушивался, затем минут 10 решил посидеть, отдыхая от пройденного пути. Все же как-никак он прошел уже метров 90...а это для него очень и очень много. Почти кругосветное путешествие.
"Ну почему?! Ну почему нужно было отправлять на эту глупую станцию именно меня?"
-Вздохнув, Иван с трудом поднялся и потратил еще 5 минут на отдышку после такой нелегкой процедуры.
Где-то послышался легкий шорох, и Фадеев с трудом удержался, что бы не уронить автомат и не побежать обратно на станцию.
"А может быть ну его? Сяду здесь... перекушу....Пережду денек. А потом вернусь и скажу, что был на станции и ничего не нашел. В любом случае стоит сделать привал и поесть"-решил толстяк и вновь уселся на то же самое место.Им овладело уныние. Такое уныние иногда возникает у маленьких детей, которым родители не дают того или иного разрешения. В этих случаях дети обычно сядут, куда-нибудь насупившись, и размышляют о чем-нибудь вроде "Вот я умру... будете знать... и вспомните как мне... и.т. п.» Им становится жалко себя на столько, что часто дело доходит до слез.
-"Может быть они решили от меня избавиться?Лучше бы сразу в затылок"-проворчал он себе, под нос, набивая рот сушеными грибами из мешка.

Дмитрий Громков, немного подзапыхавшись от вынужденной пробежки, прислонился спиной к стене тоннеля в нескольких сотнях метров от входа на Курскую-АПЛ, перехватил поудобнее сумку, плотно прижав её к животу, закрыл глаза и медленно сполз спиной по холодному бетону, сев в конце концов на корточки...
"Ушёл... Это пол-дела. Дальше-то куда? На Революцию не сунешься - там красные меня живо Бауманке обратно отдадут. Придётся искать путь на Ганзу. Но у этих сволочей пропуска... Интересно, им техники нужны? Покажу им что-нибудь из своего - вдруг оценят?"
Дмитрий включает фонарик, прикреплённый ко лбу кепки, и начинает перебирать содержимое своего вещмешка: всё, что успел сгрести с верстака перед тем, как бежал...
"Та-ак, мясорубка с педальным приводом - вещь в хозяйстве полезная... Прицел ночного видения - из старой видеокамеры и платмассового бинокля собрал... Электрошокер из велосипедной цепи и разрядника - опасная вещь, особенно для владельца... Нож перочинный - давно искал... Так, коробка с реостатами - ценные штуковины... Мелочь какая-то... бельё запасное... Во! "Макарыч"! Пугач мой ненаглядный! С особыми патрончиками, хе-хе... Тубус. Чертежи не забыл - уже хорошо."
Громков засовывает травматический пистолет в одно из многочисленных отделений инструментального пояса, собирает обратно в мешок вещи, встаёт и направляется теперь уже более уверенный в своих силах к станции, на такой родной и милый свет красных  аварийных ламп... По пути, отключая фонарик на кепке и проверяя, все ли отвёртки на поясе, думает: "У меня много клиентов было в мастерской с Курвы, кто-нибудь да поможет..."

«Утро» 28-го декабря 2033-го года ворвалось в жизнь Мирославы оглушительно громким дребезжанием будильника. Будильника старого, если не сказать древнего, сделанного ещё в середине прошлого века и работающего не от дефицитных ныне батареек, а от завода. Мира приоткрыла глаз, наощупь отыскала несносную дребезжалку и прицельным ударом ребра ладони правой руки опустила шпенёк, одновременно левой включая неяркую лампу. Звон замолкнул, зажёгся свет. В наступившей тишине было слышно, как на нижней полке двухэтажной кровати что-то сонно пробормотала Люда и, судя по звуку – перевернулась на другой бок. Мира тихо позавидовала сестре. Сегодня она могла поспать подольше, а вот ей самой пора вставать.
Вздохнув, девушка уселась на постели и осторожно, чтобы не зацепить навешенные над ней книжные полки, застелила одеяло. Спрятав ночную рубашку под подушку, она быстро спустилась на пол по лесенке в изголовьи кровати и бесшумно оделась. Хотя могла и не стараться не шуметь, Люда и так не проснётся – нет сна крепче, чем сон после выключения будильника, это она знала по себе... Мира улыбнулась сестриному затылку и повернулась к шкафу.
Именно повернулась – комнатка в подсобке, в которой они с сестрой обитали уже три года, была неимоверно мала. Как в неё ухитрились втиснуть кровать и шкаф, сделав при этом так, что бы между ними можно было развернуться – до сих пор оставалось для Миры и её сестры Людмилы загадкой. Открыв раздвижную – купейную – дверцу, Мира встала так, чтобы свет падал на её лицо и голову. и быстро расчесала свои довольно длинные по меркам Метро волосы и заплела их в две толстые короткие косы. Затем она взяла с полки маленькую коробочку и вытащила из неё своё единственное сокровище – небольшой кулон с розовым камешком – мать называла его турмалином. Девушка всегда надевала его, отправляясь на дежурство. Она прекрасно понимала, что это всё глупости. И что от него нет никакой помощи, но в бесконечной, непроглядной тьме тоннеля ей отчаянно хотелось верить во что-то, во что угодно – но верить.
Мира тряхнула головой, отгоняя непрошенные мысли. Приоткрыв дверь так, чтобы полоска света падала на пол, девушка, потянувшись, выключила лампу. Затем, тихо ступая, она вскинула на плечо рюкзак, собраный ещё с вечера, и вышла из комнаты в коридор.

Антон сидел на полу в курилке и осмысливал происходящее. Что его привело сюда? Что вдруг побудило его собрать самые необходимые вещи в походный рюкзак, который достался ему от отца, и пройти два перегона с челноками до Курской? Сейчас, сидя и вдыхая сладковато-кислый дым сушёных грибов, он пырался разобраться в своих чувствах и ощущениях. Да, очень хотелось приключений... Но Антон не знал, как их найти...
Докурив, он вышел на станцию, обвёл её взглядом, в поисках часов и обнаружив рыжие цифры, над входом в тунель ведущий в центр, обнаружил, что время близится к девяти часам вечера. Надо было перекусить чего-нибудь и найти место, что бы переночевать. Проходя мимо торговых палаток, которых здесь было тьма-тьмущая и большая часть из них была с Ганзы, и слыша зазывания торговцев, на которые он отвечал лёгким покачиванием головы и иногда проговаривая "нет, спасибо", дошёл до полатки с едой. От туда тянулся запах жаренных грибов и свинины. Отдав хозяину 10 пулек за небольшой кусок мяса, порцию грибов и за стакан чая, сел за импрвезированный стол. Улыбнувшись и сказав "спасибо" хозяину, который принес ему тарелку с едой, приступил к еде.
Когда он почти доел, за соседней стол присели два человека в комуфляже, с большими рюкзаками и автоматоми. Они в один миг расправились с мясом и грибами и теперь о чём-то разговаривали. До Антона, медленно потягивающего чай, до летали обрывки фраз: "возможно придётся подняться... что-то странное творится и страшное... не справляются... людей мало..." Услышав это, внутри у Антона что-то ёкнуло. "Неужели сталкеры? - подумал он - Может получится с ними куда-нибудь отправиться? Нет, вряд ли... Они кого попало не принимают... Нет, я определённо должен попытаться... Эх, была-небыла!"
Молодой человек поднялся, взял рюкзак и подошёл к соседнему столику. Мужчины вопросительно посмотрели на него. "Простите, что отвлекаю, но я ненароком услышал часть вашего разговора..."

Руфь шла сквозь тишину и гулкость тоннеля, сквозь тусклый свет аварийных лампочек, шла спокойно и уверенно, оставляя за собой только звук своих шагов и металлический звон, которым поддакивали походке предметы из сумки. Снова путь, снова дорога и затхлые страшноватые перегоны. Немного озлобленный, взгляд скользил по путям и стенам тоннеля. Заканчиваются патроны, надо попытаться найти работу, надо как-то выживать. Суровая жизнь приучила не жаловаться, а действовать.
Она остановилась, достала из сумки флягу, сделала несколько глотков. Несколько минут Руфь стояла в какой-то задумчивости, а потом вздохнула и снова отправилась в путь.
Дорога, особенно, когда она проходит в одиночестве, очень располагает к размышлениям. Вначале девушка попыталась распланировать свои действия по прибытии на Боровицкую, но, решив, что не стоит на что-то рассчитывать, пока она даже ещё не преодолела перегон, не стоит, она погрузилась в какое-то мысленное молчание.

По-детски сильная и непримиримая обида клокотала в горле, мешала дышать, свившись тяжелым комком. Позади остались несколько сотен метров какого-то сумасшедшего истерического бега по темному тоннелю. Зареванная Алиса устала и перешла на шаг.
"Что он себе думает?!! Если он мой отец, так имеет право распоряжаться моей жизнью? Как будто я безмозглая и бесчуственная вещь? А она-то какова? И еще мать называется! "Слушай отца, Лиса, он плохого не посоветует!" - девушка скривилась, передразнивая мать - "Все, ноги моей больше там не будет! Ну их в болото! Я же человек!" -
- Я ЧЕЛОВЕК! ЛИЧНОСТЬ!!! - закричала Алиса, и тут же пожалела о глупой вспышке - ее голос, многократно отразившись от темных сырых стен, стал чужим и испуганной птицей метался по тоннелю. Страх сделал ноги ватными - вот сейчас, сейчас из мрака выскочит чудовище, которыми пугают детей... Девушка остановилась, присела на корточки и закрыла голову руками. Но минуты шли, эхо утихло, а никто не выскакивал. Алиса глубоко вздохнула и поднялась на ноги.
- Как маленькая! - тихо сказала она себе - Раз такая трусиха, так и сидела бы дома под папочкиным крылышком! - в глазах девушки плеснулась ярость - Ну уж нет! Лучше десяток чудовищ в темном тоннеле, чем одно в собственном доме!
Упрямо выпятив подбородок, Лиса зашагала вперед.
"Куда ведет этот тоннель? Кажется, на станцию "Полянка"..."

Hatter и Оранжевая_Ночь
Тишина перегона неожиданно была прервана громким криком.
- Я ЧЕЛОВЕК! ЛИЧНОСТЬ!!!
Женский голос донесся откуда-то со стороны Боровицкой, затем все стихло.
Hatter
Кроме того, с двух сторон послышались шаги. Со стороны Полянки - уверенная поступь, со стороны Боровицкой - прерывистый шаг.
Оранжевая_Ночь
Со стороны Боровицкой что-то хрустнуло, и послышался звук шагов. Кто-то шел, но очень неуверенно, спотыкаясь и замирая.
Freja
Впереди четко раздался звук шагов. Ровным и спокойным шагом кто-то приближался от Полянки.

Станиславский
За очередным изгибом тоннеля находиться внешний пост охранников Ганзы. Две трети тоннеля перегорожено толстым стальным листом, который для прохода мотовозов, специальным механизмом, убирается в подсобное помещение. Из подсобки видны отблески горящего костра. Один охранник скучает на посту, вглядываясь в тоннель. Заметив приближение человека, он направил в сторону Дмитрия свет тусклого фонарика.
- Хэй! Кто такой? – громко спросил он.

Nightwalker
Мужики чуть отстранились. Один из них накрыл рукой какую-то бумагу.
- И что, малец? – Спросил он. Антону бросилось бледно-синее пятно, как от плоховыведенной татуировки, на виске говорившего.

Звук шагов ударил по расшатанным нервам. От только что обретенной уверенности вновь не осталось и следа. Воображение услужливо предлагало Алиске картины, одна другой страшнее. Ну кто может топотать там, во мраке, если не жуткое чудовище? Мутант! Двухголовая жертва ядерной войны с полметровыми когтями! Или беспощадный убийца! Людоед! Да, точно, наверняка людоед! Тихонько ойкнув, Алиса в панике метнулась в темную нишу и затаилась, боясь вздохнуть.

Дмитрий остановился и, медленно вытаскивая из кармана на инструментальном поясе паспорт, прокричал:
- Дмитрий Громков, вольный торговец! С Бауманки! - и медленно двинулся к посту, выставив перед собой паспорт и другой рукой убирая фонарь в петлю на поясе. Кто их знает, этих пограничников, что у них на уме, ведь Громков прежде ни разу не ходил в одиночку на другие станции.

Станславский
- Парень, ты чего? Мы ж в своих не стреляем! Ты уж извини, что так резко, я обычно на перегоне к Красным стою, вот и привычка. - Мужик что-то сказал в подсобку, где, очевидно сидели другие охранники. Затем, повернувшись к Дмитрию, улыбнулся и обошел стальной лист блок-поста. - Меня Серегой зовут. Ну ты не бойся, проходи - там на станции и отметишся.
Сергей протянул руку, чтобы поздороваться.
***
Поднявшись по лестнице на довольно ярко освещенную платформу, Дмитрий остановился перед регистрационным столиком. Сидящая за ним дородная женщина внимательно изучая паспорт спросила - "Цель визита на Курскую?"

- Дима - улыбнулся широко и дружелюбно - Да тоже нервничаю, Сергей: первый раз поторговать со станции вышел. Спасибо.
Громков прошёл вверх по лестнице, с любопытством разглядывая устройство блок-поста, подошёл к регистрационному столу, протянул паспорт.
- Торговля железом и идеями, барышня! - Дмитрий снова широко улыбнулся, сбросил с плеча вещмешок и извлёк из него мясорубку, - О! Стопроцентно полезная вещь! Не желаете?

-И что, малец? – спросил он. "Может смогу оказаться чем-то полезен?" - ответил Антон. Повисло напряжённое молчание. Оба мужчины смотрели на него, а Антон на них. Один из сталкеров прикрыл своей большой ладонью какой-то листок и то и дело бросал вопросительные взгляды на своего товарища. "Поаккуратнее, малец. Не хорошо подслушивать чужие разговоры." - строгим голосом сказал мужчина и отвернулся от Антона, давая понять, что разговор окончен. Сказав "извините", молодой человек поспешил удалиться.
Выйдя из трактира, несостоявшийся сталкер побрёл в курилку. Там он сел на свободное место, свернул себе "грибную" самокрутку и сильно затянулся. Перед глазами пронеслась сцена разговора со сталкерами. "Ой, дурак... - прошептал он сам себе - Ну кто ж так делает?.." Антон, представив себе эту ситуацию со стороны, разочарованно улыбнулся - так глупо это выглядело... Затушив сигарету, он вышел на платформу. Он огляделся в поисках палатки с названием "гостиница". Отыскав онную, Тоша заплатил хозяину 7 пулек и зашёл в палатку. Сняв только куртку и бросив её на свой рюкзак, молодой человек лёг на "кровать". Сразу заснуть у него не получилось и поэтому перед глазами опять появилась сцена из трактира. Только на сей раз она была очень чёткая и Антон начал различать какие-то мелкие детали, на которые на обратил особого внимания тогда, но как-то сохранившиеся в памяти. Только сейчас Антон обратил внимание на профиль мужчины, который сидел ближе к нему и разговаривал с ним. Бледно-синее пятно на виске... Вроде как выведенная татуировка... Но такие, как доводилось слышать Антону, делали только в Полисе! Да, там татуировка определяла класс... или на оборот...
Антоша и не заметил как заснул. Он просто провалился в сон, теряя ниточку своих умозаключений.

Станиславский
- За три часа управитесь? - Cпросила она, заполняя мелким почерком небольшую картонку - временный пропуск, очевидно. На мясорубку она даже не взглянула.

Nightwalker
Не забывай, что пропуск на Курскую АПЛ и Чкаловскую у тебя хоть и условно-бессрочный, но права у тебя - максимум как туриста, а что либо продать можешь только на Курской-АПЛ в специально отведенных палатках. И, главное, у тебя нет прав переходить на кольцевую линию.

- Конечно, я за три часа успею и компьютер из швейной машинки собрать - Дмитрий подмигнул официозной пограничнице, стараясь не выказывать признаков паники: за 3 часа он должен успеть найти знакомых, которые смогут каким-нибудь образом перебросить его на Кольцо, хотя бы даже и транзитом до Таганки или Проспекта Мира (Комсомольская и Площадь Революции - явно не лучшая перспектива для побега, а на Римской сейчас чума... Хотя... Чем Бог не шутит! Может, просочиться по техническим туннелям через салатовенькую?!)

Внезапно тишину мыслей шедшей по перегону Руфи нарушил громкий, пронзительный женский крик:
- Я ЧЕЛОВЕК! ЛИЧНОСТЬ!
Руфь даже вздрогнула от неожиданности. Остановилась, прислушалась. Но в тоннеле снова воцарилась тишина, только какие-то капли с глухим плеском где-то у стены пополняли маленькую лужу мутной неприятной водой. Девушка про себя усмехнулась:
- Что же там впереди за разборки на идеологическом фронте? Странно...
Она собралась уже было продолжать свой путь, как вдруг услышала какие-то шорохи, как будто кто-то крадучись и неуверенно передвигался ей на встречу, то и дело останавливаясь, и то ли прислушиваясь, то ли переводя дыхание, то ли вообще непонятно зачем.
Девушка поправила сумку и пошла вперёд, ожидая скоро встретить ту, которая заставила тоннель на миг забыть привычную тишину и поиграть переливами голоса.

Спал Антон плохо: всё время ворочился, насколько это позволял матрац на полу, просыпался в холодном поту и, озираясь по сторонам, быстро пытаясь понять где он, тяжело дышал и снова забывался тревожным сном. Сталкер, с пятном от бывшей татуировки, никак не хотел выходить у него из головы. Тревожные сны посещали его этой ночью, ох тревожные...
За плохим сном последовало не мение хорошее пробуждение. Во-первых, он не выспался, во-вторых, в тяжёлую, словно налитую свинцом голову, каждый шаг отдавался тупой болью и пульсирующая в висках кровь не давала сосредоточиться на самых элементарных вещах. Если бы вместо чая он вчера пил бы самогонку, то его сегодняшнее состояние было бы вполне объяснимо. Антон сам поразился тому, как может плохой сон и перенапряжение сказаться на состояне человека... Надев куртку, он первым делом побрёл в трактир за горячем чаем. Пять минут он уговаривал трактирщика позволить ему взять чашку чая с собой в курилку (при условии того, что он вернёт её в целости и сохранности) и, когда он таки уговорил его и отдал 2 пульки за чай, направился в курилку. После сигареты с чаем ему значительно полегчало, а после того, как он ополоснул лицо холодной водой, почувствовал себя как заново родившийся.
Вернув трактирщику чашку, Антоша вышел на станцию и присел на пол у перехода на кольцевую линию, прислонившиь спиной к чугунной ограде. Эх... скверное у него складывалось положение: пульки заканчивались, оружия нет (нож это конечно замечательно, но надо бы раздобыть чего-нибудь огнестрельное), проход на Ганзу для него закрыт... Да, с Ганзой не хорошо получилось... Он пробовал туда пройти, но его туда не пускали, даже транзитный пропуск не хотели выписывать... А если бы нож в случае чего нашли, то тогда вообще проблем бы было выше крыши. Так что надо было думать обходные пути. "Может через Чкаловскую до Римской - думал он, разглядывая отцовскую карту метро, - Нет... говорят, там эпидемия чумы... Чёрт... неужто к Красным надо будет идти... Ладно, где наша не пропадала?.. "
Посидев так ещё минут 15, он отправился изучать товары в полатках, особенно его интересовало оружее...

Станция большей частью ещё спала. Не слышно было ни разговоров, ни лая собак, даже петухи, так и не расставшиеся с привычками Поверхности, ещё не начали выводить свои утренние рулады. Мира крадучись, чтобы никого не разбудить, прошла по коридору и вышла в помещение «внутренней кухни», где заботами её матери с подругами была установлена настоящая плита с духовкой, усилиями сталкеров доставленная сверху. И улыбнулась, обнаружив, что таилась зря. Тот, кого она не хотела будить, уже проснулся.
Дмитрий Волков улыбнулся и отсалютовал дочери хлебцем из грибной муки, кусок которого он в данный момент жевал.
- Привет, пап! Чего в такую рань подскочил? Тебе же вроде не дежурить...
Мира повесила сумку на крючок и тоже ухватила себе с тарелки хлебец. Заглянула в кастрюльку, которую отец собирался поставить греться и доложила туда грибов и на себя.
- Не дежурить... Но Хоббита с Мухой встретить надо. Поговорить кое о чём. А вы, юная барышня, что тут делаете в такое время? По-моему, твоё дежурство начинается в полдень.
Мира кивнула, помешала ложкой разогревающиеся на плите тушёные с ма-аленьким кусочком сала грибы. В преддверии праздников на станции всегда начинали экономить на всём, в первую очередь на продуктах, чтобы потом один день как следует повеселиться, насколько возможно веселье в Подземье.
- Я поменялась с Алёшкой. Всё равно подскочила бы спозаранку, а так хоть с толком время проведу. Да и Лёшка... ну ты знаешь сам, сова из сов, до десяти дееспособен только если не ложился.
Грибы разогрелись, Мира быстро разложила их по тарелкам, и разговор на время стих.
- Ну так всё же – зачем ты поменялась? – приподнял бровь Дмитрий. – Уж не затем ли, зачем и я? Поговорить с Хоббитом, спросить, не принёс ли он чего?
Мира почувствовала, что уши у неё начинают медленно, но верно краснеть, а Дмитрий продолжал:
- Вижу, что прав... Ладно, в конце-концов, это я тебе Перумова подсунул...Когда наконец получишь вожделенные томики ВМ-3 – не становись жадиной, дай почитать, а то я уже успел перезабывать половину...
Мира рассмеялась – это была их традиционная шутка. Уж кто-кто, а отец ничего не забывает! Тем более – книги любимого автора, в свое время зачитанные в буквальном смысле до дыр...

Станиславский
- Не забудьте на обратном пути сдать пропуск, - протягивая картонку холодно сообщила она. - На Кольцо переходить вам запрещено. Торговать можете только в палатках с радиальным знаком.
Она указала на несколько палаток, над входами в которые были намалеваны кольца, из которых в четырех направлениях выходили линии, заканчивающиеся стрелками. Стоит ли говорить, что цены там выше, чем в магазинах, для граждан Ганзы?

Nightwalker
Купить тебе не много чего предложат. Но из оружия:
Калаш, в плохом состании, толи его из под завала достали, толи еще что - 250 патронов.
Армейский калаш (7.62 калибр) - 400 пулек. Патроны к нему - 18 пулек за рожок.
ПМ - 160 патронов, 9-мм патроны к нему - 6 пулек на дюжину (в магазине ПМ помещается 8 патронов).

- Конечно-конечно! - приторно улыбнулся Дмитрий, уже двигаясь в сторону палаток. Едва отойдя от пограничницы, он тихо выругался про себя и быстрым шагом пробежался по станции вдоль лотков в поисках знакомых лиц. Есть ли хоть кто-то из бывших клиентов, с которыми Громков в хороших деловых отношениях? Что делать, если не удастся найти того, кто поможет?!...

Оранжевая ночь

Звук шагов впереди неожиданно оборвался, послышалось тихое "Ой", затем девушка - а голосок был девичий - судя по звуку, дернулась и затаилась где-то у стенки тоннеля.

Freja
Шаги приближались, человек - или кто-то еще - шел спокойно и уверенно, все ближе и ближе, практически поравнялся с тобой.

Руфь шла вперёд и слышала, что кто-то идёт ей навстречу. Она как-то неосознанно пыталась представить себе ту, что ожидала встретить. Вдруг звук шагов впереди оборвался. Руфь опять остановилась, прислушалась.
-Ой... - услышала Руфь негромкий женский голос. Видимо, шедшая ей навстречу притаилась где-то у стены, совсем растерялась, бедная, боится. Руфь беззвучно усмехнулась, но как-то по-доброму, жалея девушку.
Она сделала ещё несколько шагов, а потом тихо, осторожно позвала:
- Эй! Кто здесь? Не бойся...

Звук приближающихся шагов сводил затаившуюся Алису с ума. Топ-топ-топ... Казалось, кто-то отсчитывает последние секунды ее жизни. И вдруг...
- Эй! Кто здесь? Не бойся...
Вполне обычный женский голос. Даже приятный... В темноте тоннеля вырисовывался силует - тоже вполне приятный. По крайней мере, без явных признаков кровожадного хищника. От облегчения Алиса нервно хихикнула.
- Привет. Так значит, у тебя всего одна голова...
"Господи, ну и дура же я! Надо было такое сморозить незнакомому человеку!"

Она наконец-то увидела в тёмном тоннеле очертания девушки.
- Привет. Так значит, у тебя всего одна голова...
Услышав такое обращение, Руфь не смогла сдержать смеха, и ненадолго сумрачный перегон наполнился раскатами её голоса, удаляющимися, меняющимися и постепенно затихающими. Потом она подошла ближе к девушке и ответила:
- Привет! да, голова у меня одна. У тебя вроде тоже, так что, мне кажется, мы вполне можем найти общий язык. Ты кто, откуда и куда? И как тебя зовут? Извини, что спрашиваю, просто, судя по твоему поведению, ты явно не сталкер и не похоже, чтобы шла торговать.
Руфь улыбнулась своей новой знакомой и предложила, протягивая флягу:
-Кстати, попить не хочешь?

Борис шел по тоннелю от станции Боровицкая к Полянке. Тусклый свет фонаря разгонял темноту перед ним на несколько шагов и там исчезал (надо было экономить батарейки, да и предупреждать нежданных гостей о своем присутствии зараннее не имело смысла).
Он был горд - впервые ответственное задание ему было поручено выполнить в одиночку. Но требовалось соблюдать осторожность - все-таки первый самостоятельный поход по тоннелям. Поэтому палец правой руки постоянно находился поблизости от курка висевшего на плече автомата, а левая рука крепко сжимала фонарь.
Уходя, он оставил свой халат на станции и поэтому был одет в старые джинсы и джинсовую куртку. С собой у него была сумка с провизией и вещами.
Пройдя по тоннелю минут 10-15, Борис останавливался, полностью выключал фонарь и минут 5 вслушивался и всматривался в темноту. После чего снова включал свой источник освещения и продолжал идти дальше ...

- Спасибо! - Аля с благодарностью приняла флягу - после забега по тоннелю ее мучила жажда.
- Меня зовут... Лиса. Я иду из Полиса. А куда - пока не решила - девушка старалась придать голосу небрежности, но он предательски подрагивал. А в голове Алисы судорожно теснились мысли: "Нельзя так сразу говорить незнакомке, кто я такая! Но она, вроде, милая. А вдвоем было бы не так страшно. Отец наверняка назначит награду за мое возвращение. Если эта девушка узнает правду - как знать, останется она такой же любезной, или сдаст меня папочке? Чего бы такого соврать, чтоб было похоже на правду? Торговать я не умею... О жизни лабиринта знаю только понаслышке... Она наверняка заметила, что я нервничаю. Значит от этого и будем плясать".
- Меня выгнали из дома - несчастным голосом сказала она - Отец велел мне больше не показываться на порог - девушка жалобно вздохнула.

Вервольф

До Полянки оставалось пройти еще половину пути, когда ты услышал в тоннеле звуки. Сначала это был громкий женский крик: Я - человек!!! Личность!!! Затем наступила тишина, но, приблизившись к источнику звука, ты услышал тихий шорох и невнятные голоса.

Freja и Оранжевая_Ночь

Неожиданно из тоннеля со стороны Боровицкой послышались тихие шагти. Они прервались, потом опять продолжились. Человек или существо шло осторожно и неторопливо, но весьма уверенно.

Я - человек!!! Личность!!! - неожиданно женский крик пронзил гнетущую тишину тоннеля. Борис остановился и прислушался, но крик больше не повторялся. Путник постоял немного и осторожно двинулся дальше. Через какое-то время впереди раздались голоса. Борис внось остановился и выключил фонарь. Голоса не отдалялись и не приближались, т.е. говорившие оставались на одном месте.
"Как странно?" - подумал Борис. - "Обычно люди стараются как можно быстрее выйти на ближайшую станцию, а тут... Неужели они кого-то ждут? Засада? И что мне делать? Ждать пока они уйдут или быстро прорываться? М-да, на этот счет мне кшатрий, ответственный за инструктаж, ничего не говорил."
Но любопытство все-таки взяло верх над разумом, и Борис, в темноте пройдя еще немного, прижался к стене и стал прислушиваться к разговору ...

- Ну что ж, выгнали... - Руфь задумалась, а потом, глядя глаза девушке, ещё не совсем опомнившейся от пережитого, продолжила:
- Ты, конечно, можешь пока пойти со мной, но я-то иду на Боровицкую, откуда, видимо, тебя и выгнали...Кстати, документы у тебя...
Руфь резко прервалась и настороженно прислушалась. Да, действительно, ей не показалось. Со стороны Боровицкой слышались медленные уверенные шаги. Руфь жестом, положив палец на губы, предупредила свою новую спутницу о том, что лучше молчать. Напряжённо вглядываясь в темноту тоннеля, Руфь медленно нащупала холодную рукоятку ножа у себя на поясе и застыла в ожидании.

Борис внимательно прислушивался. Если судить по голосам, то разговаривали две девушки. Неожиданно голоса стихли.
"Неужели их что-то насторожило? Я или кто-то еще?" - пронеслось у него в голове. Он прождал еще немного, но ничего не изменилось. Надо было принимать какое-то решение: "Заговорить с ними? А вдруг они там не одни. Можно нарваться на неприятности."
Решение пришло внезапно. Борис вспомнил, что в отличие от граждан Полиса жители других станций непривычны к яркому свету. Это поможет при необходимостит выгадать необходимые мгновения. Приняв решение, он быстро приблизился к незнакомкам и включил свой фонарь, осветив их лица. Сначала он просто хотел пройти мимо, но затем его взгляд зацепился за показавшееся знакомым лицо.
Вглядевшись, Борис снизил свет фонаря до минимума и растерянно произнес:
- Прошу прощения, барышни. А ... э-э-э ... Алиса? А что Ты здесь делаешь?
Одна из девушек оказалась дочерью одного из самых уважаемых браминов Полиса.

Мира с отцом тихо вышли на платформу станции. Палаток на ней стояло немного. Большая часть населения обитала в подсобных помещениях по краям и под платформой, а свободную площадь платформы оставили под мастерские и общие кухни. Из тоннеля с другой стороны платформы донеслось сонное и несмелое, но всё же явственное «кукареку». Начали просыпаться петухи, значит, скоро послышится звонкий лай – на псарне в специально оборудованном участке взорванного тоннеля подрастали щенки. Станция и жила-то в достатке благодаря разведению и продаже ризеншнауцеров, предков которых привели в метро фанатичные заводчики. Как рассказывал Мире отец, сначала собак едва не съели, но появление крыс расставило всё по своим местам, и вот уже девятнадцать лет никто не видел ни единой крысы, по крайней мере, живой. Изредка псари видели штуку-другую, в задушенном виде в зубах своих питомцев...
Но путь людей сейчас лежал в другую сторону, в другой тоннель, где постоянно дежурили на нескольких заставах постовые, охраняя станцию не только от нежелательных гостей из глубин Метро, но и с Поверхности – совсем рядом с въездом на станцию располагались ответвления технических тоннелей, ведущие наверх. Тоннелей, по которым выбирались на поверхность сталкеры. Туннели, по которым вечером поднялись на промысел Хоббит и Муха.
Мира и Дмитрий нырнули в тоннель, оставив за спиной первую заставу, дежурившую у входа на станцию, и, освещая путь фонариками, углубились в недра пути подземных поездов, вырытого их предками век назад.
Пару минут спустя впереди замаячил огонёк – костёр второй заставы, охранявшей подходы к станции от транспортных и технических тоннелей. Дмитрий издал комбинацию сложных посвистов, подавая заставщикам сигнал «свой». На заставе отозвались, и вскоре отец дочь уже сидели у костра, переговариваясь с тремя дежурными. Никого из сменщиков ещё не было, они пришли первыми, так что им оставалось только ждать. Мира обменивалась с присутствующими замечаниями о грядущем праздновании Нового Года, а Дмитрий отправился к гермоворотам, запиравшим технический тоннель в десяти метрах от ответвления – там дежурил ещё один постовой. Ждать пришлось недолго – от станции один за другим подошли трое сменщиков, которым вместе с Мирой предстояло провести у костра следующие шесть часов. Распрощавшись, отдежурившие удалились, предвкушая еду и сон, а сменщики устроились у костра, проверив на всякий случай оружие.
Ещё через несколько минут раздался лязг и грохот открываемых гермоворот – вернулись Хоббит и Муха. Сталкеры подошли к костру, стягивая на ходу шлемы и противогазы, и протянули руки к теплу огня. Мешки свои они бережно устроили на полу, и Мира поймала себя на том, что не отрывает от них взгляда.
-Что, не терпится? – усмехнулся Хоббит, нагибаясь и развязывая мешок.
Он был славным малым – невысокий, за что и получил прозвище, сталкер отличался редкостным добродушием и невозмутимостью, редко что могло всерьёз нарушить его душевный покой. Мира с ним ладила с самого раннего детства, и на правах приятельства смогла подбить его при визитах в книжные магазины и библиотеки просматривать полки с фэнтези...
- Держи, чудом углядел! Стеллаж развалился, там такая мешанина, страх просто!
Мира с восторженным вздохом приняла томик в зелёном «малахитовом» обрамлении и нежно прижала к себе.
- Хоббит, я тебя обожаю! Спасибо тебе огромное!!! С меня порция пельменей и посвящение песни!
- А песня хорошая?
- Очень! Я только вчера закончила слова на музыку ставить... на празднике услышишь!!!
Тут вмешался Дмитрий, до этого негромко беседовавший с Мухой.
- Ладно, потом договорите. Мира, давай книжку, я её к тебе закину. Хоббит пошли...
Мужчины ушли, оставив дежурных наедине с костром и темнотой. Эти четверо не были последним рубежом, впереди была ещё одна застава, но пламя их костра терялось перед величием мрака, безбрежным морем затопившим тоннель. Мира не отрывала глаз от пляшущих языков пламени, но мысли её были далеко впереди, в тоннеле, там, где безраздельно властвовала Тьма.

Резкий свет ударил по глазам после полутьмы тоннеля. Аля зажмурилась и отшатнулась. Но вдруг...
- Прошу прощения, барышни. А ... э-э-э ... Алиса? А что Ты здесь делаешь?
Голос показался знакомым. Алиса открыла глаза и, сощурившись, вгляделась в лицо тому, кто так беспардонно с ними обошелся - это же надо, вот так ни с того, ни с сего яркий свет в глаза... "Где вы были в ночь с 17 на 23?"
- Опустите фонарь, Борис, разве вам не говорили, что светить людям в лицо невежливо? - холодно проговорила девушка. Алиса, как могла, тянула время, пытаясь придумать, как бы отделаться от некстати появившегося знакомца (чтоб его крысы сожрали!). А ведь еще надо, чтобы девушка, которая не успела представиться, тоже поверила в сказанное... Как же выкрутиться?
- По-моему, я не обязана перед вами отчитываться! - и Алиса с вызовом взглянула в глаза брамину.

- По-моему, я не обязана перед вами отчитываться! - в глазах Алисы читался вызов.
"Как неожиданно. Это же дочка Александрова. А что она тут делает? Беседует во тьме туннелей с какой-то девушкой. А ее отец-то знает?" - в голове растерянного Бориса вихрем носились мысли. Фонарь он автоматически отвел в сторону. Озарение пришло внезапно: "Да она же здесь по поручению отца! Тогда понятно, почему она так недовольна. Отец послал ее встретиться с агентом с другой станции втайне от кшатриев , а тут я со своим фонариком.Как неудобно. Надо как-то выкручиваться. Надо будет потом узнать осторожно - какие дела могут быть у Александрова вне Полиса"
Борис натужно улыбнулся:
- Еще раз прошу меня извинить. Я и не подозревал, что вы тут важными делами заняты (ой, какой вздор я несу). Я все понимаю. Я вас не видел и вы меня не видели. Я тоже пойду ... по своим ... делам. - Борис тихонько, шаг за шагом, не отводя от девушек глаз, начал перемещаться в сторону Полянки.

Да, без отца прогулки были интереснее, хотя, конечно и опаснее, но ведь именно в этом заключался весь интерес… Вот она – долгожданная свобода. Молодому человеку не составило больших трудов попасть на Барикадную, хотя несколько раз закрадывались мысли повернуть назад, но ведь он был «уже большим мальчиком», как любил говаривать его отец, и по этому приходилось «держать марку».
Так вот, до станции он добрался без проблем, и оставался последний рубеж – КПП в переходе на Краснопресненскую. Сказать, что очередь была большая – значит не сказать ничего. Все толпились, пихались и галдели, впрочем это было обычным явлением для Ганзы. Георгий честно пытался отстоять все «от и до», но, увы, этому не суждено было случиться… Перед ним оставалось всего человек десять, как вдруг очередь остановилась. Сначала от КПП доносились лишь едва уловимые обрывки слов, затем тихий спор перешел в довольно громкую перебранку… Спустя минуту нарушитель общественного порядка был схвачен и обездвижен.
Ведя орестованного, Андрей скользил взглядом по толпе, а вдруг сообщник преступника попытается отбить друга или напасть на КПП? Когда же взгляд наткнулся на Георгия, тот поприветствовал старого знакомого одними глазами. Караульный изо всех сил пытался скрыть улыбку, но все же легкая ее тень играла на губах.
… Они уже второй час сидели и разговаривали в маленькой комнатке КПП. Георгий, тут его называли просто: Гоша или Гога (так звали его только настоящие друзья), рассказал ему про то, как отец послал его черт знает куда, черт знает за чем, сказал, что так нужно, а кому это нужно, не сказал… Гоша поделился впечатлениями о самостоятельном походе, а Андрей рассказал ему последние сплетни и слухи, причем их достоверность была довольно высокой, что бы просто отмахнуться от них.
И именно при расставании, когда они уже пожимали руки друг другу, Георгий спросил старого друга о неком Романове, который должен обитать на этой станции, видимо стакан самогона сыграл свою роль… Андрей резко приложил палец к губам в знак молчания, надеясь, что никто ничего не понял.

Нож не понадобился, подошедший человек даже если и замышлял что-то плохое, передумал, потому что, как оказалось, знает Алису.
Руфь наблюдала за диалогом своей новой знакомой и человека с фонарём. Очень странно, что они знакомы, это явно не спроста.
Когда Борис (так его назвала Алиса) удалился " по своим делам" в темноту тоннеля Руфь повернулась к своей спутнице и сказала:
-Да, я не успела представиться, меня зовут Руфь. Теперь, после только что произошедшего с нами инцидента я хотела бы задать тебе несколько вопросов. Во первых, мне показалось странным, что вы друг друга знаете, а во вторых этот встреченный нами человек как-то уж почти подобострстно с тобой говорил. В чём же тут дело?

Станиславский
- Лёха! Какими судьбами? Неужто к нам податься решил? – От приближающегося к Дмитрию человека ощутимо несло именно тем перегаром, который бывает после Дубровской самогонки – они там, говорят, на особых грибах её настаивают. А ведь Дубрава сейчас недешево стоит – за девять пулек на Курской поллитру продают – чума ведь, опасно ходить к Печатникам. Сергей Дегтерёв, а именно так зовут приближающегося человека, приветливо раскинул руки намереваясь обнять старого друга. Нет, другом Дмитрия он никогда не был, но пару неплохих сделок на пару они провернули. Чего только стоила махинация с покупкой тех микроволновок и чайников, когда навар был почти в триста патронов. Вот только была у Сергея одна проблема – выпить любил.

- О, Серёга! Не узнал, богатым буду! - Дмитрий, широко раскинув руки, обнял Дегтерёва, лучезарно улыбаясь, с его ростом и длиной рук это скорее похоже на взмах крыльев, - Я ж Димка Громков, помнишь, мы с тобой тогда чайники эти и микроволновки... Чё празднуем-то, Серый? Давай я тя угощу, мне - штрафная, а птом у меня к тебе дело есть на миллион пулек. Шутка, конечно, но не далека от правды.

- А чего тут странного? - искренне удивилась Алиса - Я выросла в Полисе. Там не так много народу, чтобы его обитатели не знали друг друга в лицо. А мой отец - очень известная персона. И книжные черви вроди Бориса впадают при упоминании о нем в священный трепет. Вот и со мной предпочитают не связываться. Наверняка решил, что я тут по секретному заданию. Откуда ему знать, что мы с отцом рассорились? Впрочем, думаю, даже если бы он знал, то не рискнул бы соваться, папочкин крутой нрав - притча во язытцах.

Станиславский
- Димка, точно! Эх, совсем старый стал! Пошли ко мне, я на Чкаловской подсобку прикупил – и склад и дом в одном вагоне!
Дегтерёв жил в за станцией в сторону обрушившегося туннеля к Сретенской. Комнатушка не большая, примерно три метра на четыре, но вмещала и кровать со шкафом и кучу ящиков, пара которых под стол приспособлена. Для сиденья используются все те же ящики. В комнате ощутимо пахло спиртным.
Пришедшие выпили, Сергей рассказал о том, какую сделку по покупке Дубравы провернул, они снова выпили, закусили жареным мхом и еще выпили.

Руфь посмотрела на Алису, улыбнулась.
-Да, извини, что так резко спросила. Просто всякое бывает, разных людей можно встретить и не знаешь, чего от них ждать.
Девушка сделала паузу, пытаясь понять, не обижается ли Алиса на её расспросы. Вроде бы нет.
- Так, на чём мы остановились? - снова начала рыжеволосая девушка, - я хотела спросить, куда же ты собираешься направляться? Ты, конечно, можешь отправиться со мной, но ведь я шла на Боровицкую, откуда тебя прогнали, вряд ли ты будешь рада туда сейчас вернуться. Да, ещё один вопрос, как у тебя с документами?

- Нда, хорош, вполне, дружище, - протянул "пьяный" Громков, - а у меня вот конфуз вышел: взялся кое-что починить бандюгам с Китайки, да не знал, что они бандюки, и так получилось, что запчасти их были левые, и прибор уже мёртвый стабильно, без вариантов. А на кого теперь все шишки? На меня-а-а... Слушай, Серый, выручи: текать мне надо, а в Ганзу меня не пустят. Да и на Революцию только полный кретин полезет... А к Римской без химзащиты - только самоубийца. Может, у тебя какие завязки в Ганзе есть, а? А я в долгу не останусь - у меня в вещмешке пара вещичек интересных завалялась, и чертежи кой-какие...

Вервольф

Оставив девушек за спиной, ты направился в сторону Полянки. В тоннеле было тихо, спокойно. Только шуршали под ногами крысы. Но вскоре послышался какой-то невнятный шорох. Затем, как будто, тихий шепот, слов разобрать не удалось. Доносилось это со стороны Полянки.

Оранжевая_Ночь и Freja

Борис тихо ушел в сторону Полянки и вскоре исчез во тьме тоннеля. Еще некоторое время доносился звку его шагов. Больше, видимо, в тоннеле не было никого, только крысы.

Станиславский
- Ух, ну тебя и угораздило! Ну, за то, чтобы везло! – Мужчины чокнулись и опрокинули еще по стопке. – Но ничего, я с одним человечком познакомился, ик! Короче, за пару железяк и триста пулек он тебе пропуск по Кольцу сварганит. Что бы пульки не переводились!
Сергей поднял снова наполненную стопку, раздался звон стекла и очередная порция самогонки, довольно хорошей кстати, полилась в горла.

- Ух, за удачу! - Дмитрий глотнул самогона, - Серый, но тут вишь в чём дело, пулек-то у меня дай Боже половина от этих денег. Слуш, мож ты у меня перекупишь чего? Чертежи те же. Отдам по мизеру. А то край мне, сам понимаешь... - И, пока собутыльник не пришёл в себя, поднял новую стопку, - За то, чтоб с бабами везло!.. - глотнул, - А ты мужик башковитый, найдёшь кому продать с реальным барышом...

Станиславский
А чего у тебя? Показывай! – Звон стекла возвестил об очередной порции выпитого.
На самом деле не всегда хорошо, что Бауманском не была широко распространена выпивка. Нет, безусловно, пили, но напивались редко, алкоголь стоил дороговато, так что…
---
Дмитрий проснулся, нет, вернее очнулся: спал он, как оказалось, на двух ящиках, подложив под голову бутылку. Рядом, свернувшись на зеленом армейском ящике, спал, мерно похрапывая, его собутыльник. На столе, стояла мясорубка, некогда бывшая педальной, теперь к ней был подключен электрошокер, судя по всему, назначенный выполнять роль мотора, а в трубу для подачи мяса был аккуратно вкручен прицел ночного виденья (как припомнил Дмитрий – что бы продукты видели, куда им нужно попасть). Три часа явно уже прошли...
Да, и стоит ли упоминать о сотоянии головы, рта и других частей тела?

Тихо потрескивал костёр. Мира сидела, согнув ноги в коленях и обвив их руками, и не отрываясь, смотрела на танец язычков пламени. Миновал второй час дежурства, на станции наверняка уже все проснулись. Уже что-то напевает мама, спорит с кем-то Люда, мальчишки, готовящиеся в сталкеры, уже начали упражняться – ещё в самом начале поземной жизни отец с товарищами притащили с поверхности, из спортивного магазина, несколько тренажёров...
Девушка вздохнула и немного изменила положение рук. Где-то там, за её спиной, в другом измерении, на станции, шла обычная жизнь Подземья, а здесь и сейчас, под низкими сводами перегона, время, казалось, остановилось на том мгновении, когда мир, беззвучно крича в агонии, разрывался от первого солнца, взошедшего на его лице... Утро в ту ночь наступило рано и страшно... Сердце Миры зашлось в привычной боли при этой мысли, и она, не отдавая себе отчёта в происходящем, тихо запела:

Ненаступившее утро растает
В пламени чёрной зари.
Землю и море от края до края
Чёрное солнце спалит.

Поздно бежать нам и прятаться поздно
То не песок не слеза
С неба умершего алые звёзды
Падают в наши глаза.

Сослуживцы Миры молчали. Эта песня у девушки служила признаком вновь взявших верх тяжких раздумий, и ей старались не мешать. Аркадий и Максим оба были чуть старше двадцати, и жизнь наверху для них была сном. А вот Вадим помнил Москву прекрасно – в прошлом месяце ему исполнилось сорок два. Когда-то он учился в университете, а теперь – был одним из станционных механиков, и изредка присоединялся к дежурным на постах. Искоса Мира поглядела на него. Мало кто знал, на кого учился Вадим, и её отец был одним из посвящённых в тайну – как и она сама. И именно от Вадима она знала, сколько ещё времени человечеству надо прожить под землёй...

...- Тридцать семь лет. Именно таков срок полураспада, и девятнадцать лет из них уже прошли... Эх, если бы они не той старой дрянью зарядили, а кой чем другим... Мы бы уже четырнадцать лет, как наверху были бы.
- Значит, тот срок... полураспада – всего пять лет?
- Да, всего пять лет... Смотри, вот формула... Если бы... если бы...

Мира вернулась в реальный мир. Весело горел костёр. Из глубины тоннеля доносились еле слышные звуки – то гудение, то скрип, то шорох... К этому притерпелись, но не привыкли – нельзя было к этому привыкнуть. Невидящими глазами уставившись в костёр, Мира изо всех сил вслушивалась в тоннель, но не находила ничего. И не верила в это. Как там могло быть пусто, когда так колотится сердце? Когда не отпускает ощущение, что что-то происходит, что-то неимоверно важное? Важное настолько, что все их каждодневные дела кажутся пылью, прахом, пустотой?
Звук шагов заставил Миру едва не подпрыгнуть на месте.
- Спокойно, свои. Смена пришла, - негромко проговорил Максим.
Мира только затрясла головой – неужели она так глубоко погрузилась в ощущения, что не заметила, как летит время? Раньше с ней такого не случалось...
Продолжая размышлять над этой странностью, Мира вместе с остальными уже шла по тоннелю к маячившему впереди свету станции.


Стихи (с) Крейди

- Вот... незадача, млин... - Дмитрий оторвал голову от "подушки".
Та-а-ак, что там ещё успели решить? А хотя, какая разница? Время поджимает... Надо будить серёгу, но сперва... Что у него тут есть полезного?.. Деньги, оружие, документы... И, заодно, найдётся ли простая вода и соль - утолить жажду по-умному, а не просто глушить воду, не реминерализуя повреждённый спиртным организм...

Оставив девушек за спиной, Борис шел в сторону Полянки.
- Да, как-то по-дурацки вышло пообщаться с девушками, - размышлял он. - Ладно, добирусь до станции, там и буду думать - как исправить ситуацию.
Внезапно со стороны Полянки вновь раздался какой-то шорох и шепот. Брамин остановился: "Ну и что будем теперь делать?" - пронеслось у него в голове.
"Нет снова ту жу ошибку я повторять не буду. Надо смело смотреть страху в лицо", - решил он и, получше ухватив автомат, уверенным шагом двинулся к станции, навстречу неизвестности, голосам и ...

Риенс

- Романов? - Спросил Георгий. - Да, есть такой. Коммерсант местный, приторговывает всяким барахлом. Обычно он в палатке у гермоворот торгует, но сейчас я его не видал что-то. Ты у его коллег-приятелей поспрашивай, они лучше знают.

Вервольф

Шорох повторился, затем раздался легкий щелчок.
- ... шмальнуть? - Раздался шепот.
- Тихо... ближе подойдет... спугнешь. - Ответил кто-то второй.