Один день из жизни девушки – с рассвета и до заката. Ее жизнь глазами людей, с которыми она сталкивается – знакомыми и незнакомыми. Что они могут знать о ней?
Кто-то, смотрит на нее глазами случайного попутчика в вагоне метро, кто-то давно работает с ней в офисе, а кто-то видит одинокую девушку за столиком кафе….
Каждый видит и судит о ней по-своему. Они рассматривают ее в зеркале собственной жизни и выносят свой вердикт.
Но если собрать их все - можно ли судить о ней по этой мозаике, составленной из маленьких кусочков чужих жизней.
И будет ли собранное отражение – истинным?
Что они увидят и подумают. И вообще, есть ли им дело до чужой судьбы?

Прикл по сути экспериментальный, поскольку главная героиня будет вестись неписью.
Пожалуйста, внимательно читайте предыдущие посты.

Обсуждение, сценарий, квенты - здесь.

Мастер – Локки. Мастер с удовольствием ответит на все вопросы (если знает на них ответ)
У прикла новый мастер – Ясмик.

Действующие лица (будут пополняться)

ГЛАВНАЯ ГЕРОИНЯ

--Соседка по комнате -- Мышара
--Попутчица в маршрутке -- Mayflower
--Продавщица газет -- Spring
--Попутчик в метро -- Radical Dreamer
--Коллега по работе – Даглас
--Коллега по работе (женская роль) -- Оранжевая_ночь
--Официантка -- Сельмина
--Шеф-- Hideki
--Цыганка - гадалка -- Hinode no otome
--Мальчик на улице - Ясмик
--Котенок -- MitRana
--Случайная знакомая -- RinaHunter
--Собеседник (по телефону) – СРОЧНО ТРЕБУЕТСЯ!
--Незнакомец в парке - Фандорин
--Странный молодой человек - Беннет

У Риммы болела голова. Нет, похмелья у нее не бывало - юный девичий организм еще не успел пресытиться излишествами, чтобы они начали выходить ей боком. И не в том было дело, что он почти не спала, на самом деле она сегодня вообще не спала. И не в том, что вернулась домой она лишь под утро. Дело было в том, что ревела она три часа подряд, не переставая. Как начала в том клубе так и не умолкала. Дома пришлось давиться слезами, чтобы Катька не услышала - проснется, пристанет с расспросами, утешеньями. Нет, рассказывать, что она в очередной раз потерпела фиаско, Римма была не в состоянии. Ну как тут признаешься, что он ее выставил за дверь, что она со зла помчалась в папин клуб и там целовалась с первым встречным… ммммм одна эта мысль заставляла ее стонать от ужаса и стыда. И рыдать, рыдать, рыдать не переставая. Ну как ей признаться в ТАКОМ? Ей - на которую соседка смотрит, открыв рот, как дворняга на гончую.
За что ей это, а? Ну за что? Эта любовь буквально выбила почву из-под ног, словно колодезный люк открылся под ней и она провалилась в длинный, узкий и вонючий каменный пищевод и несется куда-то без остановки к центру земли в ад кромешный. Ну куда сбежать от мыслей о нем, куда деться от тоски и боли - он с другой и с кем! С той, кому она душу излила, выплакалась всласть, рассказала все без утайки, а она... увела... Тварь!
Было бы странно, если бы Римма смогла уснуть, было бы удивительно, если бы после всего этого у нее не разболелась голова, было бы невероятным, если бы ее не разбудили ежеутренние соседкины сборы на работу. Какое все же счастье, что Римме на работу не надо, это было бы настоящей пыткой в таком состоянии идти куда-то, где ты обязана быть и делать то, что обязана делать.
Она отвернулась опухшим от слез лицом от стенки и принялась наблюдать в щель из-под одеяла, как Катерина собиралась при тусклом свете настенного бра. Бегает, ищет, куда засунула колготки, не дай ей бог не найти их как неделю назад и попытаться попросить у Риммы ее пару. Рискует нарваться на грубость, о, еще какую грубость. Римма даже придумала, что скажет в ответ на просьбу, но к этому моменту колготки были найдены и Катерина принялась их натягивать, сидя на краю заправленной кровати. В этом доме только она заправляла кровать и Риммину тоже, правда уже ближе к вечеру. Кулема! Ну кто так надевает? Она деревенщина что ли? Куда удобнее собрать их в гармошку и надевать от носка, чем пропихивать ногу по всей длине. Римма не удивится, если колготки пустят стрелку. Не знать таких элементарных вещей! Красится как попало, как будто левой пяткой, кто учил? Да никто, скорее всего… ножки тоненькие, коленки выпирают, еще носит туфли без каблука – не в уме, не иначе! Плачевное зрелище, не удивительно, что парни из них двух выбирают всегда Римму – суммарная стоимость ее гардероба потянула бы на покупку этой квартиры целиком, а Катька – носит вещи с барахолки. Как не противно только? Кто поручится, что на рынке продается не б\у? Где нашла эту блузку – голубая в белую полоску… поперечную – мрак и ужас!
Колготки выдержали, черная юбка повыше колена напялена поверх, блузка поправлена, на очереди прическа. «Только тронь мою пенку», - злобно думала Римма, наблюдая за ней – ее сегодня злило все без исключения! Опять не случилось поругаться – Катерина воспользовалась своим гелем – снова ужасная ошибка. Феном-то посушить нельзя – Римма «спит». Намазала челку, прочесала серенькие волосики и почесала в прихожую, судя по звуку, споткнулась по дороге. Только Римма набрала воздуха в легкие, чтобы крикнуть ей вслед про забытый свет, как она вернулась и выключила. Ну что за невезуха – хочешь на кого-то зло сорвать, и не на кого! В носу снова защипало. Эта Катька ну полная клуша, и даже у нее все лучше, чем у Риммы! Никто ее не предавал, не топтал ее любовь, никто не бросал ее сердце в миксер и не включал режим измельчения. Ну почему такая злая судьба досталась ей – Римме, той, что очевидно лучше, красивей и успешней, чем соседка, ну почему?
Хлопнула входная дверь¸ она в ярости села в кровати – сна как не бывало, скандала не бывало тоже, а так хочется… и Римма завыла от бессилия, падая обратно на подушку.

В окно Аня выглянула только в последний момент. Нет, не то чтобы она совершенно не смотрела туда все утро, пока торопливо собиралась (будильник в очередной раз предательски не сработал - подлец!), просто она не обращала внимания. Поэтому можно сказать, что низко нависшие тучи оказались сюрпризом, но не особенно серьезным, так что мысленно отметив все эти обстоятельства, молодая женщина вышла из квартиры.
Несмотря на то, что зима медленно заканчивалась, уступая место весне, на улице было достаточно холодно, а промозглый ветерок так и норовил забраться под одежду. Аня мысленно порадовалась, что надела джинсы, а не юбку - в такую погоду это было весьма разумно. Поправив яркий шарфик на шее, женщина, стуча каблучками по асфальту, заспешила к остановке.
Мысли ее тем временем крутились вокруг не удавшегося вчера свидания. Глупо как-то все получилось! Аня так готовилась, одела свое любимое черное платье, даже встала пораньше, чтобы хорошенько накраситься и привести себя в порядок. Короче, была при полном параде, так что даже на работе все отметили ее внешний вид! Неудивительно, в их весьма демократичной фирме разрешалась любая форма одежды. И Ане было приятно, когда мужчины смотрели ей вслед восхищенными взглядами, но думала она только об одном человеке, о том, ради корого все это, собственно и было сделано. Она так надеялась, что это свидание-примирение даст новую жизнь их отношениям! Но за час до конца рабочего дня Вадим внезапно позвонил Ане и сообщил, что в этот вечер у него слишком много работы.
Поежившись от холода, Аня поняла, что окончательно замерзла, но в этот момент как раз показалась маршрутка, так что уже через пару мгновений женщина уселась прямо позади водителями и принялась дыханием согревать замерзшие руки, с которых так и не сняла перчаток. Но и здесь ее мысли крутились вокруг вчерашнего вечера, поэтому чтобы хоть немного отвлечься, Аня принялась смотреть в окно. Но такой привычный вид ей быстро надоел, и взгляд переместился на попутчицу, что сидела прямо перед ней.
Не особенно красивая, но милая девушка сосредоточенно читала какие-то бумаги, разложив их на коленях. Какая вдумчивая! У самой Ани никогда не хватало усидчивости вот так что-то читать, хотя перед работой это частенько бывало просто необходимо. Но заставить себя она не могла! А это девушка вот так вот сама... Вообще в ней явно было что-то располагающее. Аня не могла бы сказать, что именно, но именно с таким вот человеком хочется поговорить по душам и зачем-то выложить все-все-все! А она утешит, скажет, что все будет хорошо, да еще и даст дельный совет. Аня мысленно вздохнула: наверное, так всего лишь кажется, особенно когда действительно хочется с кем-то поговорить. Но девушка напротив и в самом деле была очень милой, в другое время и в другом месте Аня, скорее всего, даже познакомилась бы с ней. Она вообще всегда ужасно гордилась своим умением с первого взгляда различать людей!
Дернувшись, маршрутка остановилась и, кинув последний взгляд на случайную попутчицу, Аня выбралась из машины.

Сегодня Виктория Листопадова пришла на работу раньше обычного, так как утром должен был быть привоз нового товара.
Приняв новое поступление, продавщица открыла свой киоск «Союзпечать» и принялась раскладывать газеты и журналы в определённом порядке. Стаж работы сказывался, и вскоре кажущаяся огромной кипа отпечатанной бумаги равномерно распределилась по всему киоску.
Виктория от скуки взяла «Котавасию» и принялась решать сканворд, чтобы хоть как-то провести время.
Покупателей в такую рань обычно не было, поэтому робкое покашливание снаружи, призванное привлечь внимание продавщицы, оказалось для Виктории полной неожиданностью. Она вскинула глаза от газеты и увидела перед собой молодую девушку.
- Простите, не могли бы вы показать мне этот журнал? – спросила она, указывая на одну из глянцевых обложек за спиной продавщицы.
Голос нежданной покупательницы звучал несколько напряжённо.
«Редко что-то покупает,» - машинально отметила Виктория, вставая и снимая со стеллажа требуемое. Им оказался журнал «Сериал».
«Любопытно… - подумала продавщица. – Жизнь звёзд или ещё что-то заинтересовало?..»
Девушка осторожно взяла журнал и начала его наскоро просматривать.
Она выглядела абсолютно невзрачной и ничем не примечательной с виду, однако в ней всё же таилось какое-то странное очарование. Манеры и одежда покупательницы убедили продавщицу в том, что перед ней одна из «этих умных серых мышек» по её (продавщицы) собственному выражению. Виктории нравились такие люди, и она даже жалела их, так как им, по её мнению, было сложно жить в этом суровом и враждебном мире. Продавщица вспомнила, что несколько раз видела девушку, когда та проходила мимо киоска, направляясь ко входу в метро, но она ни разу ничего у продавщицы не покупала. Что же сегодня вдруг случилось?
«Ладно, не стоит мне этим голову забивать,» - решила Виктория и вопросительно посмотрела на покупательницу.
- Сколько я вам должна? – поинтересовалась девушка, почувствовав её взгляд, не отрываясь от журнала.
Продавщица назвала цену, и покупательница, неловко достав кошелёк, закопошилась в нём.
Виктория терпеливо дождалась, пока девушка набрала из кучи медяков нужную сумму и, внимательно пересчитав деньги, вручила ей покупку.
Покупательница, взглянув на часы, заторопилась, зачем-то сбивчиво извинившись, взяла журнал и поспешила к входу в метро.
Продавщица проводила её задумчивым взглядом, а потом ссыпала горсть медяков в кассу.
«Девица явно избавилась от тяжести! – фыркнула она про себя. – Что ж, теперь у меня хоть будет чем сдачу давать.»
Виктория вернулась к разгадыванию сканворда. Вскоре ранняя покупательница вытиснилась из её головы другими проблемами, но воспоминания о «серой мышке» крепко отложились у продавщицы в памяти.

«Осторожно, двери закрываются...»
«Чёрт, а что за станция-то была? Вот только опоздать сейчас нехватало. Уже представляю, как обрадуется Аксенов - "Вы, молодой человек, не только совершенно не знаете высшую математику, так вы еще умудрились опоздать на переэкзаменовку". Представляю его довольную физиономию при этом. Вот <censored> буду - если отчислит меня, набью ему рожу.
Хм, а эта чего на меня так уставилась? Привет, симпатяга. Улыбнуться ей что ли? Или, может, познакомиться? Вроде, я ей понравился. А, ладно не до неё сейчас. К тому же, я, кажется, обещал не бегать за тётками. "Не тётками, а девушками.." Тьфу, вот только не хватало Юлькины нотации еще и в моей башке слушать. Как хочу, так и выражаюсь, в самом деле. А уж думаю - и подавно. Слишком грубый я, видите ли. Да, именно так. И мне это нравится. Не хватало еще, чтобы у меня замашки какого-нибудь эстета-педераста были. Не, ну она реально на меня смотрит. Убрала свой журнал, и пялится на меня. Ничего такая, кстати. Не фотомодель, конечно, но потянет даже без пива. Глаза красивые. И губы. Хм, ладно, про губы не будем. Хотя, скорее всего, ботанка. Интересно, куда едет? Блин, Андрей Михайлович, это же абсолютно не ваше дело, вы лучше думайте не об этой тётке, а о том, как через полчаса вышку сдавать будете, ни одного билета ведь так и не удосужились выучить, весь вечер с пацанами пиво пили. В следующий раз, кстати, надо будет побольше сухарей взять, или еще какой херни к пиву. Оп-па, моя станция. Быстро что-то. Ну ладно, удачи тебе, симпатяга, я выметаюсь.»

Столы Лариски и Юрика стояли рядом так, что Юрик частенько поглядывал на сослуживицу, точнее на её ноги. Раньше, правда, Сурков поглядывал на Катерину, но с того момента, как она ему сделала отворот-поворот, Юрик смотрел на Катю исключительно исподлобья или сморщившись. Он был жутким циником и скептиком, что помогало ему вовсю сплетничать и притворствовать.
Юрик провел ладонью по черным волосам, забранным сзади в хвостик и, прихлебнув кофе, вновь углубился в ворох бумаг. Мимо прошла техничка, нахмурив брови, глядя на хвост Суркова. Она давно точила на него ножницы. Если бы Юрик не умел бы направлять людей друг против друга, то его давно ненавидели бы все в офисе, и не сидел бы он за этим столом, прихлебывая остывший кофе.
- Добрый день...
Дверь открылась и в помещение вошла Катя, направляясь к вешалке. Полосатая бело-голубая блузка, миниюбка, ножки в колготках. "Опять опоздала. Вот ведь кокетка, - подумал Юрик, - А ещё строит из себя сестру милосердия и Мать Терезу... На шпильках не ходит. Зато миниюбка, колготки, но ножки - развернутый кузнечик... Тьфу! Смотреть противно..."
Юрик таинственно ухмыльнулся и, нагнувшись поближе к Лариске, процедил сквозь зубы:
- Ишь ты, смотри как вырядилась сестра милосердия. Никак на свидание после работы... А лицо-то, лицо-то! Мать Тереза, часть вторая. Сама невинность...в миниюбке.
Далее Юрик громко прихлебнул кофе, и, как бы невзнчай, так же громко спросил:
- Лара, а отчеты для Прозорова уже готовы?

Рабочий день в офисе начался как обычно. Лариса Васильевна приехала, как и всегда, за десять минут до начала рабочего дня. Неторопливо сняла пальто, поправила пиджак и причёску, бегло глянула в зеркало. "Сегодня не будет ничего нового" - думала Лариса, - "опять Юра весь день будет разглядывать мои ноги, а я буду от скуки с ним флиртовать, опять на перерыве обожгу губы и язык горячим кофе, опять не сдам квартальный отчёт".
Женщина расположилась на рабочем месте, с серьёзным видом принялась вчитываться в какие-то бумаги, но её отвлёк
звук открывающейся двери. Подняв глаза, Лара увидела Катю. Кивнув вошедшей, она подумала, что даже Катин приход подтверждает обычность всего происходящего сегодня, потому что она всегда опаздывает и нынешний день Катерина тоже не наградила приходом во время.
Рассматривая свою молодую коллегу, Лариса отвлеклась от пессимистических мыслей и занялась скептической оценкой её внешнего вида.
"Ну понятно, что всё мужики сопровождают её взглядами из-за её длинных ног...не спорю - они длинные...хотя и немного худые для такой короткой юбки...но как можно так одеваться? За что на свет появляются люди с полным отсутствием вкуса? Ну вот куда к её голубым полоскам на блузке эти розовые украшения на сапогах? Неужели не видно, что такие вещи не сочетаются? Она бы ещё пояс оранжевый нацепила и глаза зелёными тенями накрасила..."
Лариса Васильевна недовольно отвернулась и хотела было снова попытаться погрузиться в работу, но в этот момент послышался приглушённый голос Юры из-за соседнего стола:
- Ишь ты, смотри как вырядилась сестра милосердия. Никак на свидание после работы... А лицо-то, лицо-то! Мать Тереза, часть вторая. Сама невинность...в миниюбке.
Лариса также тихо ответила:
- Безвкусно одетая невинная Мать Тереза пришла к нам на работу...
Ещё раз глянув на Катю, она добавила:
- Интересно, она в зеркало на себя смотрит? Образ и стиль должны соответствовать внутреннему миру...
Потом уже громко и также демонстративно, как и Юрий, Лариса ответила на его последний вопрос:
- Отчёты почти готовы, но не знаю, успею ли сегодня закончить, может, придётся отложить до завтра.
Вдруг Лариса подумала, что нехорошо, наверно, так зло обсуждать девушку, с которой она, Лариса, вроде бы находится в хороших отношениях. Вчера вот только сидела с ней в кафе на обеденном перерыве. Беседовали, смеялись, совсем как подруги. А минуту назад она шепталась по поводу Кати с этим длинноволосым пошляком. Ей стало досадно на саму себя и как-то даже неприятно.
"Надо как-то более лояльно смотреть вокруг...но что я могу сделать со своим характером в моём возрасте?" - с такими размышлениями Лариса Васильевна наконец-то принялась за отчёт, иногда возвращаясь снова к ним, а потом снова обратно к работе.

- Прозоров Виктор Сергеевич, - мерным голосом произнес гибэдэдэшник, сверяя фотографию в водительских правах и человеком, который сидел за рулем. – Нарушаем, гражданин, превышаем скорость.
- Товарищ лейтенант, - начал Прозоров говорить и протянул в окошко свой паспорт, - виноват, исправлюсь.
- Да? Обещаете? – сурово спросил мент. Купюра, что предусмотрительный водитель положил в паспорт, мирно перекочевала в карман гибэдэдэшника. – На первый раз прощаю, но в следующий раз предупреждением не отделаетесь.
- Спасибо, товарищ лейтенант, - оконное стекло мерно полезло верх. Он дождался пока мент отвернется и пройдет несколько шагов в сторону своей машины, и грязно ругнулся. Такими выражениями он обычно не злоупотребляет, но сейчас исключительный случай.
Машина тихонько въехала на свое место на стоянке, и двигатель перестал работать. Из «черного бумера», проклятая песня из-за нее ему придется покупать другую машину, вышел высокий мужчина, одетый по последней моде. Люба всегда заботилась, что бы у мужа одежда была самой лучшей, ведь «мурмусику» некогда бегать по магазинам.
Открыв дверь в здание, он кивком головы поздоровался сразу со всеми, кто находился в данный момент в вестибюле, и проследовал к лифту. Нажав на кнопку с цифрой «5» он поднялся на этаж, где располагался его кабинет. Открывшиеся двери лифта показали пустой коридор, по которому семенила одна из сотрудниц. Явно чем-то озабоченная и взволнованная она поспешила прочь, едва увидев Прозорова. Он знал эту девицу. Симпатичная, но какая-то не собранная, Катерина вызывала в нем, как у мужчины, живой интерес, блондинки его слабость, но, как начальник… Он хотел сегодня с ней поговорить, но решил это сделать попозже. Проследив взглядом за виляющей походкой, он продолжил свой путь.
Пройдя немного по коридору, он подошел к двери, где висела золотая табличка, гласящая, что за ней сидит генеральный директор Прозоров Виктор Сергеевич. Вышеупомянутый директор, пройдя в свой кабинет и усевшись за свой стол, первым делом облегченно вздохнул. Ему нравилась работать, здесь он по настоящему отдыхал душой.
- Лариса Васильевна, пусть Катерина зайдет ко мне, - спокойным голосом произнес он в телефонную трубку. Он требовал от своих сотрудников быстрых и четких действий, а главное правильных. Он посмотрел на стол, на котором лежало заявление об увольнении. В нем было вписано имя «К. А. Логова». Не хватало только мелочи - подписи.

И опять все снова. Снова эти скандалы по вечерам, после того, как Катерина приходила с вечеринок или из ночных клубов. Мать набрасывалась на нее как фурия, пыталась что-то выведать, что-то разузнать и уличить дочку в какой-нибудь гадости. Нет, не то чтобы она не привыкла к таким скандалам, нет. Они ее уже достали! Но вчера вечером она превзошла себя – мать объявила, что теперь Катерина встречается с наркоманом, и сама уже подсела на эту гадость. Видите ли, ей позвонила лучшая подруга доченьки и все рассказала, чтобы уберечь подругу от опасности. Но такого девушка выдержать не могла – в начале она еще пыталась объяснить матери, что это все неправда, но, когда та отказалась ей поверить, Катерина раскричалась на нее и хлопнула дверью.
На следующее утро Катерина постаралась как можно быстрее собраться и, даже не позавтракав, выскочила из дома. Она шла по улице, разглядывая соседние и, такие до боли знакомые дома и думала, чем же она смогла завоевать такое недоверие матери. Вроде бы и в школе хорошо себя вела и училась нормально. Экзамены тоже сдала не хуже всех и в универ поступила без проблем. «Как же мне это уже надоело! Сколько раз я ни пытаюсь объяснить ей все, она ничего не понимает. Любой мог бы сказать, что это типичная проблема родителей и детей, но ведь я уже не ребенок, я хочу жить сама и делать свои ошибки. Ну ладно, не буду больше о плохом. Сегодня у меня все должно быть хорошо – весь день в ресторане, среди нормальных людей, не то, что дома…» Катерина любила свою работу – клиентура в ресторане была приличная, коллектив тоже не подкачал – никто не пытается сделать другому гадости или занять чужое место. Да и вообще там было уютно.
До места назначения Катерина добралась без проблем и уже с поднятым настроением вошла в ресторан. Почти все столики были пусты – завтракали здесь редко, а до обеденного перерыва было еще далеко. Поприветствовав всех подруг и друзей, девушка уединилась в своем закутке около кухни. Можно сказать, что это было ее самое любимое в мире место – здесь ее никто не трогал и не допекал, не учил жить и не пытался принудить сделать что-нибудь. Обычно она коротала здесь время до наплыва клиентов читая или готовясь к универу. Сегодня объектом ее интереса была книжка, только вчера купленная в книжном магазинчике. Девушка открыла первую страницу и почти сразу погрузилась в новый мир.
- Катька! Эй, да проснись ты! Неужели такая интересная книга, что ты уж ничего не замечаешь? – Катерина подняла голову и увидела Лену – очень милую девушку, тоже работавшую официанткой – Давай, вставай. Там народу привалило, так что работы всем хватит.
Выйдя в зал, девушке сразу бросилась в глаза толпа молодых людей, которые весело что-то обсуждали и постоянно перебивали друг друга. А в центре внимания компании была девушка, одетая в яркую кофту, размашистую юбку и с кучей всяких браслетов, бус. А главне ее глаза- они постоянно сверкали таким азартом, они были настолько живые, что неверилось, что они пренадлежат обычному человеку.
- Ну, чего застыла, как в первый раз? Иди принимай заказ. Вон, видишь около окна девушка сидит? Вот к ней тебе и надо.
Катерина взглянула на тот столик, о котором говорила Лена, и увидела девушку, со светлыми волосами, совсем неброскую, но показавшуюся ужасно знакомой. Пока Катерина шла к столику, мозги самостоятельно пытались найти ответ на этот вопрос. «Ага, ну точно! Она к нам иногда заходит, наверное где-то рядом работает и, когда есть возможность обедает у нас».
Обслужив клиентку, Катерина, от нечего делать, решила поподробнее рассмотреть девушку. Она не была очень красивой, но и не уродиной точно. Вот если бы немного другой макияж, да приятную улыбку, ее смело можно было назвать симпатичной.
- Слушай, Ленка, мне кажется ей эта прическа немного не идет. Или цвет. Даже не знаю что именно, но если ее немного поменять, то от нее мужики не будут отлипать. А?
- Да вполне возможно. Но ей, мне кажется надо не внешность, а внутренний мир менять. Сколько я ее помню, она всегда была зажатой, стеснительной, что ли. Хотя взгляд у нее твердый, видимо характер все-таки имеется.
- Да, но к вниманию она не привыкла. А может она вообще, этакая серая мышка, которая работает в каком-нибудь крупном офисе секретаршей. Все задания выполняет прилежно, даже сверх меры. Да еще и дома, наверное, работает. В общем завидовать нечего!
- Да, и никакого сравнения вон с той, - Лена кивнула головой в сторону другого столика за которым расположилась еще одна девушка. На этот раз вся ее внешность говорила о том, что это была полная противоположность «серой мышки». Хоть фигура у нового объекта обсуждения была не так хороша, как у первой девушки, ее это, видимо совершенно не смущало, потому, как она выглядела уверенной, - Сразу видно, своего не упустит.
-Эй, девчонки! Хватит сплетничать, что у вас работы больше нет?, - к официанткам приблежался их непосредственный начальник Дмитрий, который постоянно шпынял девушек за их сплетни, потому как считал себя центром этих самых сплетен, - Быстро-быстро, потопали!
Катерина кинула последний взгляд на веселую компанию и на совершенно невеселую девушку у окна и поплелась на кухню.

Работу свою Аня любила: каждый выполненный заказ был для нее не столько рекламной акцией (которой он, в общем-то, и являлся), сколько объектом творчества, к которому нужно подойти с особой стороны, найти нужный подход, и тогда он нехотя, но уверенно превратиться в интересное и привлекательное дело. Да и коллеги подобрались хорошие. Все-таки заказы обычно выполнялись группами, причем чаще под улыбки и веселый смех, хотя, разумеется, иногда бывали и сосредоточенные лица, когда заказ оказывался особенно серьезным.
Раньше было не совсем так: начальство требовлао от подчиненных серьезности и сосредточенности, постоянных отчетов. Но недавно пришел новый руководитель, молодой и креативный, так что работать стало гораздо легче и еще интереснее.
Обедать ходили обычно тоже если и не всем коллективом, то группами в близлежащие кафе. Но сегодня Ане хотелось побыть одной, так что она заявила, что ей еще нужно кое-что сделать и прямо сейчас. Коллеги не стали приставать с распросами, так что молодая женщина спокойно отправилась обедать одна. После недолгих колебаний она выбрала небольшой, но уютный ресторан, находящийся чуть дальше от работы, чем обычные кафе, где она обедала, но зато никто из коллег туда не заглядывал.
Удобно расположившись за одним из столиков, Аня поставила сумочку рядом и уверенно огляделась, ожидая, когда к ней подойдет официантка, чтобы принять заказ.

У "компанейского" столика сидела группа молодых людей, пестрым и неформальным своим видом заметно контрастировавшая с элегантной строгостью заведения. Бородатый парень в армейских берцах и с экспедиционным рюкзаком за плечами, чумазый мальчишка с двумя палками, обмотанными бинтами, девушка в городской одежде, разрисованной фломастерами, мускулистый детина в кожаной безрукавки, еще одна девица совершенно цыганского вида, бледный молодой человек в плаще, словно только что из театра, и еще некоторое количество менее примечательных личностей оккупировали все стулья в этой части помещения, и оживленно спорили между собой.
Когда официантка подошла чтобы принять заказ, ее поначалу даже не заметили. Невольно прислушавшись к разговору, девушка поняла, что говорят они о той же самой девушке, которую Катя и Лена обсуждали всего минуту назад.
- Не, не, ничего ты не понимаешь в женской красоте! Ручаюсь, она даже хорошенькая - просто совершенно не умеет себя держать. Вот что ты на это скажешь?
- Скажу что родом она из малообеспеченной семьи, скорее всего интеллигентов совкового разлива... Знаешь, из тех, что до сих пор считают, что макияж - для кокеток. И мама ей наверняка неоднократно выговаривала в детстве, что модничать - удел легкомысленных девиц, а она, конечно же, не такая.
- И она ей верила?
- Верила, конечно же, верила! Но вот только годы прошли, мамы рядом уже давно нету, парни смотрят в другую сторону... И она уже и сама бы рада быть "такой", да вот не выходит все.
- Нее.. Чушь ты городишь, ежик. Если бы она хотела быть такой, она бы вон с тем портфельчиком не таскалась. Кто сказал сумочка? Это - сумочка? В общем, не прав ты. Она серьезная девочка и все делает как мама сказала - прилежно учится, работает.
- А кроме этого?
- А кроме этого и ничего. Порядочной девушке не пристало, как ты знаешь... Только перед сном читает любовные романы, да мечтает о принце, который разглядит принцессу под всеми этими атрибутами золушки.
- И долго так будет продолжаться?
- Еще несколько лет, я полагаю. Потом она встретит "принца", залетит... Принц упорхнет, а она будет растить дочку и передавать ей свои заблуждения.
- А если будет сын, то будет растить принца из него?
- Угу! И тогда к сорока-пятидесяти годам она станет толстой и властной, как теть Зина, и бедной будет та девица, что посмотрит на ее кровиночку...
- Именно. А сынок вырастет такой же беспринципной сволочью как отец, ибо на своей шкуре познает, как тяжела бывает женская забота.
- Круг замкнется.
- Круг замкнется.
На этом месте компания разразилась дружным хохотом и, наконец, заметила подошедшую девушку.

- Вы, наверное, слышали, что у нас идет сокращение штатов, - спокойным голосом произнес Прозоров, сидя в своем мягком кожаном кресле.
- Да, слышала, - так же спокойно ответила девушка, что стояла пред ним.
Прозоров вспомнил, что видел ее утром, когда выходил из лифта, тогда она ему показалась более живой и подвижной, чем сейчас, стоя перед ним. Ну, не танцевать же она должна перед ним, ее ведь увольняют и она об этом догадывается. Хотя по лицу видно, что она гонит эту мысль всеми силами. Не может она поверить, что, проработав в компании чуть менее года, ее увольняют.
«Только бы не было соплей и воплей», - думал про себя Виктор Сергеевич, смотря на девушку, которая явно была серой мышкой в этой жизни.
- Со всем своим сожаление к вам хочу сказать, что вы попали под это сокращение, - он даже попытался придать своему голосу игривый оттенок, но видать говорить людям, которые ни в чем в принципе не виноваты, подобные вещи он не любил. Лучше предоставить эту заботу отделу кадров. В конце концов, он им за это деньги платит.
- По трудовому кодексу наша компания предоставляет вам неделю на то, что бы вы нашли себе новое место. Я не каменный идол и прекрасно понимаю, что вы сейчас чувствуете, - еще по молодости, будучи выпускником ВУЗа, его уволили с работы за то, что посмел выразить свое отношение к начальству и ведением дел на фирме. И где теперь та фирма, и где теперь он.
- Вот заявление. Вам нужно его только подписать, – он протянул листок бумаги и Логова, дрожащей рукой, взяла его. Было видно, что она до сих пор не может поверить в то, что уже произошло. Ее ресницы подергивались, а это был первый признак надвигающихся слез. Прозоров решил, что экс-сотруднице лучше излить свои чувства в любом другом месте, но не в его кабинете.
- Вы можете идти, - все тем же спокойным голосом произнес он.
Девушка свернула лист бумаги в трубочку и, качнув головой в знак того, что она все поняла, глубоко вздохнула. Это не хитрое упражнение давало ей возможность придти к спокойствию и внутренней концентрации. Глупая и немного виноватая улыбка появилась на ее лице. Так люди всегда делают, что бы показать, что все хорошо, и они прекрасно владеют как ситуацией, так и сами собой, а точнее своими чувствами. Развернувшись, она нарочито громко прошла расстояние от стола директора до двери, цокая каблуками по паркету. Резким движением она открыла дверь и выйдя в приемную довольно грубо закрыла ее за собой.
Когда девушка вышла, Прозоров облегченно вздохнул и принялся за текущие дела, дабы отвлечься от неприятного эпизода, который произошел в его кабинете. Посмотрев на большие часы, что висели на противоположной стене над дверью, он понял, что до начала концерта, на который он собрался с женой в восемь вечера, оставалось еще четыре часа. Он еще успеет поработать, прежде чем заехать домой за женой.

Грубые зимой люди... На оклики не оборачиваются, а остановишь - так и обругать могут. Ходят, втянув голову в плечи - а одеваться тепло не желают. Не та спесь.
Зарина теснее запахнулась в серый шерстяной платок, накинутый на голову цыганки "косынкой", и свисавший уголком до самой юбки. Неудачный сегодня был день, студеный слишком - люди спешили мимо, озабоченно глядя прямо перед собой - ни судьбы по такому взгляду не угадаешь, ни на хлеб денег не вытянешь. Даже на ребенка наверняка не посмотрели бы - да и без детей сегодня Зарина. Дура - решила что и так наберет.
Ан нет, пришла удача! Взгляд цыганки зацепился за девушку, которая шла медленнее остальных. И выражение лица у нее было другое - не сосредоточенно-серьезное выражение спешащего человека, а потерянное, отрешенное, словно бы и не знала она, куда ей идти и что делать. Одежда рабочая вроде бы, на студентку не похожа - они сейчас все в джинсах ходят, а время еще раннее - в такое не отпускают. Неспроста. Потрепанная куртка, явно лучшие времена видала, а уж сапоги... Небогато живет девица, да и одеваться не учили. Миловидное личико накрашено неумело и наспех. Нету у нее мужчины - не красятся так чьи-то. Да и глаза свежие - видать, рано ложится спать. Видать и детей нет. Худая, лицо землистое - далеко родители.
- Эй, остановись, милая, я тебе такое скажу сейчас - все открою тебе! Что ждет, чего беречься надо, да где счастье найдешь - ничего не утаю!
Девушка чуть замедлила шаг, посмотрела непонимающе, словно бы и не признала цыганку в Зарине. Женщина даже платок приспустила - вот, смотри, дескать. Не теряя времени, схватила девицу за руку, и тараторить начала, быстро-быстро, чтобы опомниться не успела.
- Вижу, живешь ты одиноко, красавица. Были у тебя неприятности в казенном доме, а еще соперница тебя ой хулила! Только вот втуне ее хула пропала - как бы самой вреда не вышло. А ждет тебя, сладкая, остановка в дороге, да друг на час, да то, о чем и подозревать не смеешь. Жди подарка от чужого короля, и иди тогда без страха. Много обретешь, но коли повернешься - все потеряешь. Будет тебя ждать на дороге злая душа, да коли позолотишь ручку, научу как ее обойти - и тогда тебе никакого вреда от нее не будет.
Девушка некоторое время колебалась. Зарина не волновалась - раз колеблется, точно даст. С проблемами, хорошо, угадала - по глазам видно. И девушка попалась правильная, сразу видно что верит. А коли так - все она даст, еще и сама предложит.
И правда, потянулась за кошельком. Немного у нее с собой - но и дает мало.
- Ты когда идти будешь, вокруг поглядывай. Кто к тебе сам подойдет - тот и есть твоя защита. Не пропусти смотри! И опасайся женщины с отметиной на лице - в могилу она тебя заведет. Ты дай денег, мне детей кормить надо. А я тебе карты раскину, они еще точнее скажут. Все узнаешь - где принца своего встретишь, как беду отвести, да куда дорога выведет!
Потянулась за кошельком. Ну все, она куплена. Теперь можно что угодно говорить - все как миленькая проглотит. В кошельке фото собаки. Староватое - умер пес уже, а жаль. И женщины старой - не иначе мать. Сует десятку, виновато просит не гадать, и пытается уйти. Ну уж нет - Зарина ее так не отпустит.
- Не бойся, звездочка, карты вреда не делают. - Цыганка схватила Катерину за рукав. - Если беде быть - она и случится, только ты и знать не будешь что делать-то. И будешь горевать. А я тебе и расскажу все, и покажу что сделать надо - и, глядишь, отведем.
Нет, не дается. Уже почти в панике вырывает руку и ускоряет шаг. Суеверная, ммать. Зарину же за тридцать рублей так стукнут - неделю живая не будет.
А вон мужчина стоит под дверями, да курит. Обиженный у него вид, шапка наспех напялена... Неуж женщина постаралась?

Одетый в черные джинсы и не совсем чистую мятую спортивную куртку, по улице на скейте ехал мальчишка. Павлику (а среди приятелей – Пашке) было не более 12 лет отроду, три из которых он провел на улице. В зубах паренька дымилась папироса. Курил он без малого год. Школу бросил еще во втором классе. Перебивался мелкими кражами и попрошайничеством. Часто, подражая более взрослым приятелям, он ругался и сплевывал сквозь зубы. Родители, вернее один родитель, у мальчика был. Отец. Вечно пьяный, от которого он и сбежал в неполные 9 лет на улицу. И еще где-то жила бабушка по материнской линии. Точного адреса Пашка не знал. Только город…
Вечер этого дня для подростка начинался как множество предыдущих. Он также, не спеша, ехал на скейте, презрительно усмехался, ловля на себе неодобрительно-осуждающие взгляды пожилых женщин. Впереди подросток заметил девушку, идущую ему навстречу. Остановил скейт, затянулся, немного понаблюдал за девушкой. Не слишком привлекательная внешность, короткие серовато-желтые прямые волосики, курточка, черная юбка, сумочка через плечо. Пашку личности противоположного пола еще не интересовали, но он вспомнил, что девушек с подобной внешностью его старшие приятели обычно даже не замечали. Или же презрительно усмехались вслед. И Пашка тоже усмехнулся, глядя на нее. Потом тронул скейт с места, разогнался, проехал совсем близко от идущей девушки, задумчиво опустившей глаза и сорвал с ее плеча сумочку… Скейт продолжал двигаться дальше и Пашка, естественно не собирался останавливать его. Проехав еще немного, мальчишка оглянулся. Иногда ему нравилось оборачиваться и смотреть за реакцией людей. Кто-то с криком бросался вдогонку, кто-то без крика… И в том и в другом случае Пашка лишь смеялся и быстро скрывался на своем скейте. Но девушка не побежала вслед. Не закричала. Она молча стояла на том самом месте, где паренек выхватил у нее сумку. Стояла и смотрела на него. Готовый сорваться с губ смех, снова забился тяжелым комком в горло мальчишке. Пашка сглотнул. Глядя в эти отчаянно-печальные большие глаза, Пашка почувствовал себя последним негодяем на земле. Никто еще не смотрел на него так. Подросток спрыгнул со скейта, который по инерции поехал дальше по прямой и, врезавшись в бордюр, замер. Девушка все еще стояла на месте. Пашка опустил глаза. Смотреть в эти печальные, чуть покрытые дымкой слез глаза, он был не в состоянии. Уши подростка запылали. Пашка пошел к девушке и протянул сумочку. Та взяла ее, пробормотала «спасибо» и вскоре мальчишка услышал удаляющиеся шаги. Поднять голову и посмотреть вслед удаляющейся девушке, Пашка не смог. Уши все еще горели, а комок в горле мешал не то что говорить, но и нормально дышать. Только спустя 10 минут, он поднял голову. И медленно побрел к скейту. Делать подобные дела, а именно выхватывать сумочки или красть кошельки, Пашке больше не хотелось...

Из-за груды размокших коробок, валяющихся у стены маленького магазинчика, выглядывали зелёные светящиеся глаза. Заметить, что глаза кому-то принадлежат, можно было лишь очень тщательно приглядевшись, потому как серая шкурка обладателя этих больших зелёных глаз в надвигающихся тусклых сумерках практически сливалась по цвету с грязным снегом и грязными же стенами магазина.

Котенок (а это был именно котенок) негромко чихнул и раздраженно дёрнул задней лапкой, пытаясь стряхнуть налипший на шерсть снег. В светящихся при свете фар глазах читалось спокойное недоумение, котенок оглядывался, не веря в происходящее... Сегодня днем он нежился в привычном тепле огромного мохнатого тапочка у батареи, а несколько часов спустя домом ему оказалась улица. Ему казалось - это ненадолго, это игра - сейчас знакомые ласковые руки девочки Маши поднимут его в воздух и они вместе будут кружиться по комнате.

Котенок не осознал ещё, что этим миром правят взрослые люди, которым плевать на маленькие радости маленьких существ вроде девочки Маши и серого котенка Тимохи. Будь рядом мама-кошка, возможно, объяснила бы она котенку - почему тетя Света, выбирая между своим вязаным свитером (новый, кремового оттенка! а этот гад на нем валялся и петельку потянул!) и представителем породы кошачьих(а Машке мы скажем, что он с балкона упал!) не колеблясь выбрала свитер... Люди не любят кошек. Люди любят себя в роли хозяев... Как? Кошки любят гулять без спроса? Замки и поводки. Как? Они закатывают концерты по весне? К ветеринару. Как? Мой ребенок проводит с ними время в играх вместо занятий на скрипке? Выбросить на улицу. Причем изгнаниям подвергаются, обычно, не взрослые независимые (слишком уж независимые, по мнению обывателей) кошки (они приняли бы наказание за милость), а неопытные маленькие кошачьи дети, которые не успели понять, что бумага от колбасы - это вкусно, что пьяные дядьки, собаки и мальчишки - это страшно, что человек - не всегда друг.

Вот и котенок, уже проголодавшийся и замерзший, но всё ещё не верящий в такую "засаду"/предательство/подлость, постепенно подбирался поближе к дверям магазина, из которого тянуло соблазнительными запахами, заставлявшими усы шевелиться, а пустой живот урчать. Освященная дверь приоткрылась, и котенок юркнул внутрь. С непосредственным видом перейдя зал, котенок уселся перед прилавком с мясными деликатесами и робко мякнул. Похоже, в платежеспособность маленького, серого, дрожащего комочка никто не верил - через несколько секунд что-то рявкнула сильно "наштукатуренная" продавщица, что-то гыркнул в ответ слоноподобный охранник и котенок шлепнулся на середину тротуара, прямо в кучу талого снега, а ярко освещенные двери магазина снова захлопнулись, более основательно на этот раз.
Мир рушился на глазах... Котенок, едва увернувшись из-под колес какого-то сумасшедшего человека на доске с колесами, метнулся в коробки и притаился. Вспыхнула неподалеку дымная спичка, прикуривающая сигарету... Или это вспыхнул огонь понимания в кошачьих глазах? Брошен, брошен как спичка, летящая сейчас в урну. Разбилась в переулке бутылка, выскользнувшая из дрожащих рук пьяницы... Или это разбилось маленькое сердце под серой шкуркой, нескольких месяцев от роду? И возможно стало бы на этом свете одним циничным бездомным кошаком больше (доживи он до года, разумеется), но Судьба распорядилась по другому.

По тротуару не быстро, не медленно, просто - отсутствующе, шла молодая девушка, на близорукий кошачий взгляд чем-то слегка напоминающая Машу увеличенных размеров. Котенок, должно быть, обнаглев от отчаяния, в два скачка оказался у нее на дороге, и, требовательно глядя куда-то в сапоги, внятно сказал: "Мя-у", а задумавшейся девушке показалось, наверное "Ау!" и она судорожно оглянулась, едва не наступив на котенка, но в последний момент заметила и подхватила страдальца на руки. Пару секунд они приглядывались и принюхивались друг к другу, а через пару минут котенок уютно устроился на сгибе локтя, грея лапы на тёплой куртке, и хрустел какими-то диетическими хлебцами, купленными в ближайшем ларьке и по-братски разделенными на двоих. Девушка шла и вполголоса говорила: "А ты знаешь, у меня сегодня тож день не ахти - уволили меня". И, наверное, думала, что урчащий на рукаве котенок понимает, отчего на его не слишком сухую шкурку падают иногда мелкие соленые капельки, хотя дождя нет... И котенок, конечно, всё понимал, иначе, зачем же ему так сочувственно урчать, заглядывать в глаза и выпускать когти, цепляя мягкую ткань рукава? Кошки не лицемерят.

На перекрестке девушка помедлила и повернула в сторону городского парка. "Нам сейчас не хочется никого видеть, правда ведь?" - шепнула она в мягкое замшевое ухо. Ухо дернулось: "Правда, уже насмотрелись...". Две родственные души, нашедшие друг друга, направились по пустынному парку, сопровождаемые граем наглых ворон.

День был не из лучших. Почему-то Кристина, шагающая по аллейке парка, очень хотела, чтобы пошел дождь. Наверное, думала она, чтобы тот смыл хандру, пришедшую так не кстати, чтобы помог улицам улыбаться, радуясь новому чистому дню, который начнется завтрашним утром, наставшим после тихой ночи полной шорохов дождя…
«Нужно запомнить! Домой приду, запишу. Глядишь, где пригодится.
Когда плохое настроение, я терпеть не могу солнце. Я хочу попасть в сумрачную полутемную комнату и посидеть там, глядя на тонкий луч света, пробивающийся сквозь щель между плотными шторами. А потом встать, задернуть их совсем, подумать, что никому не нужна, что родители опять что-то запретят, не понимая, что это что-то мне очень нужно, в конце концов. что пора бы взяться за ум… Хотя, как я возьмусь за то, что проработано мною, прорабатывается и то, в чем я наметила пути? Что со мной не так? Ну что? Молчишь, небо, молчишь… Хотя бы ветерок мне послало, или еще чего-нибудь. Почему нельзя быть такой, как есть? Ну почему же нельзя? Можно. Просто нужны такие… Кому? Может, я серенькая слишком? Но вычурность – не лучшее качество. Это ведь даже отвратительно. Найду. Пригожусь. Кому-нибудь, да понравится.»
Обычно на этой коротенькой и простенькой мысли Охотова поднимала голову, начинала улыбаться, мечтать, что вот-вот вернут из починки плеер, что вот-вот из-за поворота выйдет кто-то, желающий узнать, кто же она на самом деле и способный исполнять её девичьи мечты. Самые обычные, только чуть скромнее, чем у других. В гранях разумного, приносящие крупицы счастья. А о чем еще мечтать в пятнадцать весной?
Она поправила на плече легкий рюкзак, в котором громыхнули кисти и краски. Спиной девушка почувствовала, что внутри гнется папка с рисунками, скинула рюкзак, села на скамейку и достала подмятые работы.
-Думала же, что в руках нести надо… Дуреха…
Помялся только верхний рисунок. На листе легкими мазками был набросан серый котенок, рисунок этот был очень простым и незатейливым, и особо его жалко быть не могло. Но Кристина вздохнула, попробовала на папке разгладить картинку. Животных она рисовать толком не умела, а этот обещал быть более чем неплохим. Зная свою особенность, Кристина могла поклясться, что кому-нибудь его подарит. Только вот кому? Мало ли кто из знакомых, претендующих на рисунки Охотовой, окажется первым?
Рядом тихо опустилась девушка, очень грустная и, кажется плакавшая до этого. На руках она держала похожего на нарисованного котенка, только грязного и измученного, но уже начинающего вспоминать, что такое забота. Начинающая художница улыбнулась довольной мордочке зверька, Блаженствующего от того, что его нашли и пригрели снова. Кристина все время улыбалась, растягивая при этом лист.
Девушка была одета, по мнению девчонки, не очень правильно. Голубой с розовым не сочетается, это во-первых, а во-вторых, Охотова ненавидела розовый. Но на сидевшую рядом было жалко посмотреть, Кристина вгляделась ей в лицо (тихо всхлипывая, та смотрела на все еще растянутый рисунок). Лицо простое, таких много, они даже не всегда запоминаются. Глаза же … Красивые, но неправильные. Кристина жадно запоминала ее лицо. Она нарисует. Найдет эту девушку и отдаст ей очень непохожий портрет. Ну и пусть, все равно же приятно будет, наверняка! Кристине было бы приятно. Глаза запоминать было сложнее всегда, тем более такие.
«Когда мы не такие, как другие, мы не серые,» - подумала Охотова, навсегда оставляя в памяти глаза: один серый, другой карий. Не приглядываясь, можно было и не заметить. Но на то и была Кристина творческим человеком, чтобы отмечать мелочи.
-Меня Катей зовут, - внезапно сказала грустная девушка.
-Я помню, - призналась в ответ Кристина.
Она действительно помнила. Когда живешь в одном районе с человеком, можно и не помнить имен. Но она помнила невзрачную девушку только потому, что уважала её, оправдывая ею себя. Мол, вот она придерживается своих принципов, работа есть, образование отличное. Чем я хуже? Я буду даже лучше. И нечего обращать внимание на всяких там, люди разные бывают. А Кристине хотелось быть разной и не серой.
-Возьми, - протянула котенка Катя. –Куда его мне? Меня дома-то не бывает. Кто за ним присмотрит? Хотя теперь…- потеряно и тихо говорила она.
В ответ Охотова протянула рисунок.
-За этим присматривать не надо. Возьмите.
В ответ только грустная улыбка и загнанный в тупик взгляд, просящий о том, чтобы ей, самому обычному человеку, далеко не железному, дали побыть в одиночестве.
Кристина прижала к себе котенка, взяла в другую руку папку и пошла дальше.
Точно нужен дождь. С ним проще быть одному и переживать что-то вновь. Он поймет, поплачет вместе с обиженным. Дождь обязан пойти. Или небо – не небо, и ничего не понимает…

Нрпг: а глаза действительно разные)

- Ну конечно я жду, как Мухтар на г-границе. Ты поинтересуйся, у этого Музофарова, у него совесть есть? - Алексей немного нервно постучал носком туфли по асфальту дорожки.
- Мне кажется, он дал ее кому-то поносить, - хихикнула она в трубке, но ему было совсем не до смеха.
- Так я жду?
- Ну конечно жди, я буду, сейчас опять попрошусь.
В трубке застучали гудки. Алексей нажал на кнопку сброса звонка и засунул мобильный в карман. От радостного предвкушения свидания, словно в первый раз, остался легкий, неуловимый дымок. Взамен осталась надежда, что стоит только его будущей жене появиться в конце аллеи, как сердце вздрогнет и радость снова наполнит все существо. Пока же она опаздывала, вернее задерживалась. На кафедре без нее не обойтись и ректор Музофаров без нее как без рук и плевать ему, что сегодня у нее годовщина, что ее ждет букет ее любимых лилий, прогулка и обед в ресторане. А еще ее ждет жених. Он устал - полтора часа не шутки, он слегка раздражен и готов вот-вот сорваться, отправиться в университет и высказать все Музофарову в лицо. Но тогда она не защитится и будет несчастна, поэтому Алексей терпел и ждал.
Зазвонил мобильный.
- Да! Ты выходишь? - С надеждой спросил он в трубку.
- Любимый, прости... - она плакала, - я не смогу сегодня никак. Он нашел ошибку в моей работе, там целую главу переделывать! Если мы сегодня не сделаем, то до защиты я его уже не поймаю, ты знаешь, что будет, если я... прости меня! Давай отложим назавтра?
- Нет п-проблем, Алис, завтра так завтра, в конце концов, это же не золотая свадьба. - Внутри все упало, но он отчаянно изображал непринужденную легкость, - не плачь и спокойно работай. Я не сахарный, не растаю до з-завтра.
- Тогда я побежала?
- Б-беги.
Снова гудки и теперь уже ни дымка, ни надежды... один букет. Что же теперь с ним делать? Алексей запустил ладонь в волосы – давно пора постричься – пришла непрошенная мысль. Медленно, нехотя он пошел по дорожке, букет казался теперь нелепой деталью, а нести его домой еще нелепей.
Внезапно его взгляд скользнул и остановился на одной из лавочек. Там сидела девушка, миловидная, приятная, она чем-то напоминала его двоюродную сестру Марину, но Марина беззаботная и смешливая, а девушка на лавочке такая печальная. Печальные девушки – такое же неправильное явление, как парень с букетом, который не собирается никому дарить. Он так внимательно на нее смотрел, что девушка почувствовала это и повернулась. Ему тут же стало неловко. Они синхронно отвели глаза, Алексей ругнул себя сквозь зубы – уставился, как дурак, смутил ее, а ей и так несладко по глазам видно. Способ исправить сразу три недоразумения: букет, грусть девушки и неловкость из-за непрошенных взглядов.
Он смело шагнул к незнакомке и протянул ей букет.
- Улыбнитесь мне, милая барышня, от вашей печали скоро и небо з-заплачет. – Он дружелюбно ей улыбнулся.
- Зачем? - она почему то испугалась, глядя на букет.
- Не зачем, а п-почему. Я дарю вам букет, потому что вы грустите, а вы улыбнетесь мне, потому что я дарю вам букет. Берите же или вы не любите лилий?
- Люблю, - она робко взяла букет в руки и улыбнулась, улыбнулась так, как будто луч солнца проткнул плотный слой облаков, словно солнечный зайчик ослепил глаза, словно хрустально чистый ручей зажурчал по ледяному насту.
Грусть из-за несостоявшегося свидания будто смыло этим самым ручьем. Девушка, чьего имени он не знал, улыбалась, цветы очень шли к этой улыбке – нежной, смущенной, но очень счастливой.
- Спасибо вам, - Алексей улыбнулся ей в ответ и пошел дальше по аллее, сопровождаемый удивленным и счастливым взглядом.
Завтра еще будет день и он подарит Алисе другой букет, впереди еще столько дат и годовщин, что и не сосчитать, а жизнь прекрасна и удивительна, как улыбка незнакомки.

Мария Васильевна Лихачева вышла из поликлиники и подняла глаза к небу. Серые тучи словно отражали настроение пожилой женщины. Никогда еще ей не было так одиноко. Тяжело вздохнув, она начала осторожно спускаться со ступенек. Впереди был утомительный путь домой.
Мария Васильевна редко выходила из дома. Сказывались годы, да и здоровье не позволяло долго находиться на ногах. К тому же с возрастом в её сознании сформировалось мнение, что кругом одни бандиты и на улицу выходить опасно. Возможно, женщина пришла к такому выводу, целыми днями смотря телевизор, показывающий фильмы и сериалы со сплошными перестрелками, насилием и разбойными нападениями. Ведь люди её возраста свято верят всему, что показывается на голубом экране.
Дойдя до остановки, старушка решила передохнуть. Она села прямо на грязную лавку. На соседней скамейке расположилась компания подростков. Две девушки и три парня. Всем было не больше шестнадцати. В руках они держали по банке пива, а у размалеванных девиц в зубах дымились сигареты. Громкий разговор перемежался отборной трехэтажной бранью. Сначала пенсионерка не могла понять, о чем эти, по её мнению, дети вели столь оживленную беседу. Однако вскоре смысл стал доходить. Речь шла о каком-то празднике, на котором была изнасилована девушка. Обсуждались и сам процесс, и участники этого процесса. Самым страшным было то, что всех это событие ужасно веселило. Всех, кроме самой Марии Васильевны. Не выдержав, она обратилась к молодёже с вполне, как она считала, логичным вопросом:
-Молодые люди, а разве не надо заявить в милицию? Ведь это же преступление!
Разговор резко прекратился. Один из парней, резко смяв допитую банку, зло посмотрел на женщину:
-А твое какое собачье дело, карга старая? Давай, шкандыбай от сюда, пока люлей не навешали за большие уши и длинный язык!- и он сделал пару шагов в сторону бедной старушки.
Пенсионерка шарахнулась от грубияна, быстро схватила свою котомку и потопала в сторону парка. После этого инцидента на душе стало совсем тоскливо. Разве ради такого будущего поколения её муж воевал с фашистами? Разве ради таких людей она сама прошла через ужас войны, вытаскивая раненых с поля боя? Значит, такое отношение они заслужили, защищая Родину? Воспоминания нахлынули сами собой, в глазах защипало от набегающих слез обиды. Ничего не видя, старая женщина медленно шла по дорожке парка, в котором когда-то бегали её дети. Погруженная в свои мысли, она не замечала ничего вокруг. Не заметила она и наледь…
Тихо охнув, Мария Васильевна поскользнулась и, не удержав равновесия, опрокинулась на асфальт. Казалось, в её теле не осталось ни одной целой косточки. Острая боль быстро расползалась по позвоночнику. Собрав остатки сил, женщина попыталась встать и тут почувствовала, как кто-то взял её под руку и потянул наверх. Опершись на помощника, она начала подниматься, слыша над ухом тихий заботливый голос:
- Вы не сильно ушиблись? У вас что-нибудь болит?
Старушка подняла голову и встретилась взглядом с глазами незнакомой девушки, в которых читались беспокойство и участие. Приятное лицо девушки было заплакано, но добрая светлая улыбка говорила о том, что все горести остались позади. Подмышкой у неё был зажат букет, а из сумочки торчал скрученный лист бумаги. Незнакомка очень отличалась от встреченных старушкой ранее девиц. Не яркий макияжа, простая одежда. Возможно юбка немного короче, чем надо.
- Спасибо тебе, внученька!- от всей души поблагодарила Мария Васильевна свою спасительницу,- Вроде цела я. Совсем рассеянная стала, под ноги не посмотрела, вот и растянулась. Сейчас еле ноги переставляю, а ведь раньше летала на высоченных каблуках.
Пожилой женщине вдруг захотелось рассказать этой доброй девушке про все, что наболело за последнее время. И про детей, которых она не видела уже почти два года, и про нахамивших ей подростков, и про войну, и про мужа, умершего несколько лет назад, и про одиночество, скрашиваемое лишь визитами своей соседки да телевизором. Про всю её жизнь. Ей захотелось узнать, что так расстроило этого приятного человека. Кто её обидел. Но только она открыла рот, чтобы спросить у девушки её имя, как та, ещё раз внимательно посмотрев на старушку, быстро попрощалась и пошла к выходу из парка.
Тяжело вздохнув, женщина побрела дальше. Там, за деревьями, уже виднелись огни её пятиэтажки, где её ждали маленькая квартирка, старенький телевизор и одинокая жизнь. До самой смерти.

Трёхметровый серый шарф тремя кольцами сковал простуженное горло Антону, снежные белые мухи в избытке посыпались из небесного брюха. Казалось его жизнь прекрасна и беззаботна, белоснежная полоса непрерывно превращалась в белоснежную бесконечность, как и мир вокруг, погружающийся в сказочный снегопад. И правда, молодой парень ни в чём не нуждался, он не работал, а жил на громадное наследство оставленное троюродной сестрой золовки дедушки по материнской линии. Единственной неприятностью случившейся с ним за последний месяц, было лишь то, как неделей ранее он запутался ногами в собственном шарфе и растянулся в луже. А в остальном всё было прекрасно. Парень вздохнул, ведь на самом деле всё было ни хрена не прекрасно. Он был один и жизнь теряла смысл, его никто не любил, всем нужны были лишь его деньги. И белоснежная полоса его жизни начинала отдавать ледяным привкусом смерти. И с моста он не прыгал, лишь потому что река скрыта льдом… Но вот из снежной стены раздались раскаты стального грома, и показалась улыбчивая морда трамвая. Даже тот не заставил себя ждать и это начинало бесить Антона, но несмотря на это молодой человек не пренебрёг уютом этой консервной банки и скрылся от снегопада в недрах экологически чистого транспорта. Взмахом головы он сбросил с волос снежный налёт и уселся на свободное место, как всегда утопая в собственных депрессивных мыслях…
Трамвай, извергая дребезжание и хрюканье и уже многие годы непрерывно угрожая развалиться, затормозил напротив парка. Но липкий снегопад отбил всякое желание выходить и Антон решил продолжить кататься, ему всё равно некуда спешить… Вся в снегу в трамвай поднялась девушка. Сначала Антону показалась, что она вся в слезах, но потом он понял, что это лишь талые снежинки. Незнакомка стряхнула снежные хлопья с волос и с куртки, и села напротив. Странно, а что она делает здесь посреди дня? Трамвай действительно был пуст и только несколько пожёванный кондуктор исполнял свои обязанности. Девушка оплатила проезд и уставилась за окно, рассматривая сказочный снегопад, который полностью скрыл улицу. «Хм… Она красива, совсем не похожа на тех накрашенных стерв, и скромная… - лениво стал оценивать Антон свою единственную спутницу, - у неё конечно же есть парень, и она счастлива в браке, - продолжил рассуждать парень… - даже не смотрит на меня…» Его рассуждения были прерваны настойчивым требованием всё того же помятого кондуктора, толи от небольшого ума, толи от воспалившейся хитрости он взывал:
- Оплатите проезд!
- Я уже оплатила, - робко возмутилась девушка.
- Ничего не помню! Оплати.
Несчастная в отчаянье полезла за кошельком и уже собралась совершить повторную трансакцию.
- Она же сказала, что уже оплатила, - достаточно громко, весьма замогильно, жутко категорично отрезал Антон вложив в эти слова всю экспрессию, выразив ненавистной интонацией всё, что он думает о кондукторах вообще и об этом кондукторе в частности… и охрипший голос только подчеркнул всё это…
Кондуктор обернулся, проворчал что-то невнятно-извинительное и отправился поджидать очередную жертву. Причём так поспешно, что стало ясно, что требовать оплаты проезда от этой девушки он не буде в ближайшие лет пять это точно…
Девушка скромно улыбнулась и стала безотрывно рассматривать длинючий шарф парня.
- Погодка у нас чудесная, - первым пошел на контакт Антон.
- Да, такой снег… - девушка задумчиво уставилась на его шарф.
- Да, денёк сегодня странный, уже несколько раз было солнце, то тучи, то хмуро было, потом опять солнце… а вот теперь вот это.
- Спасибо вам… за него… - она взглядом указала на демонстративно отвернувшегося кондуктора, на что Антон лишь улыбкой показал, что благодарностей не стоит.
- Может это из-за глобального потепления или новый ледниковый период нас ждёт… Кстати, я Энтони, Энтони- Бенедикт -Яцек-Олешь, - Антон вовремя остановился, чтобы не начать читать свои титулы, ему страстно захотелось понравиться этой девушке не родословной, а… просто понравиться…- зовите меня просто, Антон
- Катя, - скромно улыбнулась в ответ спутница.
- Ваши глаза… почему они так печальны, - она была прекрасна, она совсем не пыталась понравиться, просто общалась.
- Не обращайте внимания, так… пустой быт… с работой проблемы…
- Поверьте мне, что бы не печалило вас, оно не стоит ни одной вашей слезинки… Хотя если что-то и стоит, то оно не станет вас печалить…
Катя улыбнулась, но только сейчас Антон увидел букет у неё в сумке. Конечно, у неё есть парень, с ним она счастлива. И Антон будет лишним, парень вздохнул.
- Мне сейчас выходить, - робко проронила Катя.
- Я провожу.
И они вместе покинули нутро трамвая. Антон распахнул плащ и охватил им свою новую знакомую… Ему с ней было тепло и спокойно и лишь ледяной снег всё падал и падал… А потом они дошли.
- Вы одна живёте? – робко спросил Антон.
- Нет, с девушкой… с соседкой…
- Возьмите, если вам вдруг станет плохо и никто некуда будет обратится – звоните, - Антон протянул визитку. Катя улыбнулась своей потрясающе нежной улыбкой, ловко достала ручку и блокнотик, который тут же лишила листочка. И быстро начиркала свой номер.
- И вы звони…т-те… - она улыбнулась и исчезла в лабиринте лестниц.
Снег кончился и побелевший город злорадно превращался в океан слякоти. Весь несчастный, Антон брёл домой, сегодня он неплохо погулял, далеко не каждый день он встречал таких девушек. Он больше не встретит её, он был уверен в этом… Табуны трамваев встретили его раскатами грома…. Может под трамвай… Он ещё не понял, что теперь его жизнь не бессмысленна. Теперь Катерина стала его смыслом… Только решится ли он поверит в это? Он брёл по слякоти, забыв о шарфе, а шарф печально волочился по лужам, как бы пытаясь остановить своего непутёвого владельца, цепляясь вязанной лапой об асфальт…

- Здоров, братва! - Антон весело оскалился, подходя к подъезду пиная банку из-под пепси - А че такие квелые? А пиво где? Ты ж обещался, Казбек... "
Казбек сверкнул на него глазами:
- Тебе бы все пиво. Потом будет.
- Ага. - Взгляд Антона выражал искреннее сомнение, что обозначенный напиток он вообще увидит - Так че случилось то?
- Да так. Фигня. Опять кому-то морду набил, теперь вот менты бабки тянут, говорят, что можно на тормозах спустить вроде. - к разговору присоединился высокий парень в красной с черным кожаной куртке.
- Привет, Костян. А я слышал, что ты вроде собирался свалить из города на выходные? - отозвался Антон.
- Да не вышло. Дела. - криво улыбнулся Костян.
Смотри, какая девочка! - Казбек прищурившись смотрел в сторону соседнего подъезда - Видели? - перевел он взгляд на своих друзей.
- А-а… Это Катька из соседнего – отмахнулся Антон, живший в этом доме. – Так, ниче особенного. А это что за пацан с ней рядом? Ухажер?! Ну-ну… Вот так новость: эта тихоня себе ухажера нашла. Гляди и цветочки подарил…
- Странный какой-то ухажер - пробормотал Костян - гляди, девчонка-то грустная... Уж не прощаются ли?
Ребята некоторое время молча наблюдали за происходящим у соседнего подъезда. Разговора Кати и молодого человека они не слышали, но по тому, что Катя вскоре скрылась в подъезде, сделали вывод, что они действительно прощались. После этого интерес к тихоне-соседке у Антона сразу пропал. "Так и знал, что Катька не способна удержать пацана рядом" - подумал он, а вслух произнес:
- Ну ее, братва. Пошли лучше по пиву...
Его друзья согласно кивнули и они толпой пошли брать штурмом ближайший ларек.

Римма выползла из-под одеяла в третьем часу. Да, это, несомненно, было зрелище, как рыжая представительница золотой молодежи, почесываясь, натирая опухший со сна и от слез глаз и шаркая ногами, топает в ванную. В голове у нее воцарился блаженный вакуум, не нарушаемый вторжениями мыслей.
Дверь ванной проглотила Римму на долгий час, зато, когда выплюнула, девица уже походила на ту красотку, что надменно взирала с портретного фото над ее кроватью. Все так же молча, она щелкнула ногтем по кнопке включения чайника и уселась глазеть в окно. Больше всего ей хотелось сейчас, чтобы мозг не включался! Воспаленный и истерзанный мыслями о нем он только опалит ее новой взрывной волной переживаний, но он включился сам и ее разрешения не спросил. Поэтому, наблюдая за улицей и проезжающими мимо машинами, Римма привычно шмыгала носом, не пытаясь смахнуть катящуюся по щеке слезу, плотину прорвало давно, так что к сырости она уже успела привыкнуть.
Чайник уже начинал шипеть и шуметь, когда в замочной скважине скрипнул ключ. Римма резко обернулась, вытирая кулаком слезу.
- Ты откуда взялась, савраска? – Удивленно спросила Римма.
- С работы уволилась, - странным голосом сказала Катя, вроде и бодрилась и глаза улыбались, а что-то не то…
- Веник? – подняла брови рыжая и проследила глазами за букетом, который переместился из пакета в вазу. – От кого?
- Парень подарил, - она хотела ложной скромностью и напускным безразличием показать соседке, мол, не ей одной в этом доме дарят цветы, но та все равно не впечатлилась. Ей цветы дарили и чаще и букетики были дороже, к тому же она доподлинно знала, что не такое уж обычное дело цветы в ручках Катерины.
- Ясно, - льстить излишним вниманием невероятному происшествию Римма не собиралась – цветы, парень, с работы уволилась, Римме бы ее проблемы! – А он все не звонит, - она тихонько всхлипнула.
- До сих пор? – Катя казалось, искренне расстроилась.
- Да, может мне снова самой позвонить?
- Не стоит, он решит, что ты навязываешься. – Назидательно ответила соседка.
- А мне плевать, пусть даже и навязываюсь, лишь бы он дал мне с ним поговорить, а лучше увидеться и залезть в… ну да это не для детей. – Римма уже была готова снова сорваться на истерику и сама это чувствовала, - так, мне немедленно надо забыться, напиться, оттянуться, раз бросила работу, мы это отметим, собирайся, мы идем в папин клуб.
Катя открыла было рот, чтобы возражать, но Римма перехватила инициативу:
- Или ты хочешь оставить меня одну в таком состоянии? Я же неизвестно что натворить могу!
И соседка понуро кивнула.

- Махито, - сказал Алхимик бармену и отвернувшись от стойки окинул взглядом помещение ночного клуба. «А ничего - атмосферка» - слушая ди-джея подумал он. Надо бы почаще сюда заглядывать. Сегодня ему было хорошо. Промелькнула мысль, что совсем неплохо было бы сейчас с какой-нибудь девчонкой...
- Ваш Махито, - произнёс бармен и поставил стакан с коктейлем на стойку перед Виктором.
Небрежным движением Виктор взял стакан и отпил глоток коричневатой жидкости – «да, сегодня определённо хорошо». Внезапно взгляд молодого человека выцепил из толпы девицу в противоположном конце зала. «Хм, а я кажется её знаю. Да это же, как её зовут-то, м-м-м имя ещё у неё такое – Римма, точно Римма». Его взгляд осторожно оглядел, не вьётся ли рядом с рыжеволосой девушкой какого-нибудь ухажёр. Убедившись, что нет, отпил еще один глоток из стакана, поставил коктейль на стойку и направился на встречу неожиданной знакомой.
Виктор словно акула стремящаяся к своей цели, скользя среди непрерывно танцующих тел посетителей и пренебрежительно отталкивая с пути случайных встречных. Наконец он пересёк зал и оказался радом с Риммой, которая беспечно разговаривала с какой то девчушкой.
- Привет, как дела - спросил Алхимик, небрежным движением поправляя чёлку сползшую на глаза.
- Дела у прокурора, а у меня настроение. Так вот настроение у меня паршивое, я тебя не знаю, ты меня не узнаешь, свободен. - Небрежно ответила Римма. Всякая рвань к ней сегодня еще не клеилась, а у данной особи и на первый и на второй взгляд на оплату ее счета зелени не хватит, даже если газон пострижет.
- Да нет, знакомы, два месяца назад у Винегрета, - молодой человек попытался выправить ситуацию которая, кажется, начала выходить из под его контроля.
- Знаешь, амнезия! - Отозвалась Римма и скосила глаза на свою подружку, может ей сосватать непрошенного кавалера? - Вот Катя тоже там была, а ты наверняка ее не помнишь, - рыжая подмигнула соседке, мол подыграй, будет тебе перец на вечер.
Алхимик посмотрел на спутницу Риммы. «Да», - подумал он, - «таких я видел тысячи. И почему рядом с красавицами всегда видишь такую посредственность». Тяжело вздохнув, он ответил:
- Да, да. Кажется видел. Вас ведь Марина зовут, так?
- Д-да, то есть нет…, - девушка, кажется совсем растерялась. Её взгляд метался то к Алхимику, то к Римме. Девушка видимо попыталась что-то сказать, но из её раскрывшегося рта не раздавалось ни звука.
Виктор, на мгновение почувствовав приступ жалости к спутнице Риммы, неожиданно сам для себя произнёс:
- Пойдёмте я вас чем-нибудь угощу.
Вообще, угощать первых встречных девушек в привычках молодого человека не было. Но слова вырвались сами собой и надо было им как то соответствовать, хотя бы в глазах Риммы. В свою очередь Римма, видимо решив оставить их одних, прошептала что-то, что Виктор разобрал как: «Я скоро подойду», помахала рукой куда-то в сторону, видимо той компании в углу и поспешила скрыться, оставив свою подругу одну.
«Что же», - с тоской подумал Виктор, - «вечер безвозвратно потерян». Взяв под локоть свою новую знакомую, он потащил её через весь зал обратно к стойке бара.
Девушка не сопротивлялась, видимо совсем растерявшись и ничего не понимая. Продравшись через весь зал к бару, Колинов усадил её за стол. Для порядка спросил, чего бы та хотела и как и ожидал не получив ответа направился к стойке делать заказ сам.
Через пол минуты он появился, держа в одной руке бокал «Кровавой Мери» в другой тарелку с канапе. Поставив тарелку на стол, Виктор сунул своей новой знакомой в руку рюмку и сказал: - Пей.
Девушка, видимо не разобравшись, что ей предлагают разом влив в себя половину рюмки закашлялась, пытаясь остановить подступившие разом слёзы.
Через секунд десять, она вскочив на ноги и спросив направление дамской комнаты, поспешила в ней скрыться.
Виктор остался стоять около стола с полупустым стаканом в руке. Спустя минуту, он подошёл к барной стойке и заплатив бармену за вечер, вышел из клуба в ночь.

______________________
нрпг: совместно с Мышкой

Сидя на крышке унитаза, восходящая звезда модельного бизнеса Мариса тщательно изучала шатающийся каблук. Приговор был один: в мусор. Даже шаг на шатающийся шпильке - верное самоубийство. Кто придумал эти каблуки? Такие шпильки хорошо смотрятся только на витрине бутика. Это когда вместе с именем дизайнера и поднебесной ценой. А при должном умении даже есть шанс продефилировать по подиуму и не сломать при этом лодыжку. Но по пересеченной местности в подобных туфлях можно передвигаться только одним способом – припрыжку. Как жаба. С кочки на кочку. И без шанса столкнуться с принцем.
Ну, и что теперь с ним делать-то? В унитаз спустить? Пусть владельцы сами с засоренной канализацией разбираются. В отместку за ту неприметную решеточку около бара. Конечно, никто не думал, что найдется такая дура как Мариса, которая попытается в середине вечеринки слинять от самого веселья и запихнуться в темный уголок. Так вот нашлась же. Слиняла. Запихнулась. И каблучок ровненько провалился между перегородок решетки. Как нож в масло вошел.
От мамы влетит. Сначала за туфли, а потом и за поведение. Вместо того, что б прихрамывая уходить в туалет и запираться в кабинке, Мариса должна была красиво и элегантно растянуться посреди бара. Держаться за «подвернутую» лодыжку, следя за тем, что б поза была сексапильной. Смотреть на присутствующих мужчин полными слез глазами. В общем – добиться максимальной шумихи. Засветиться в прессе. Дать скорбное интервью. Милостиво выслушать извинения владельцев.
Мариса не выдержала и всхлипнула. Осторожно всхлипнула – что б никаких слез. Тушь, хоть и водостойкая да кто ее знает. Потечет еще.
Дверь в туалет скрипнула. Мариса услышала торопливые шаги, шум воды и какие-то приглушенные звуки. Незнакомая девица то ли плакала, то ли кашляла. Или ее попросту тошнило. Ничего, умоется, макияж поправит и успокоится. У нее-то все в поря-я-ядке….
Мариса не выдержала, всхлипнула и громко высморкалась в кусок туалетной бумаги. На глаза навернулись предательские слезы. Точно ведь теперь тушь потечет! Бли-и-и-ин! Мать ее убьет! Еще один всхлип.
--«Извините» - В дверь занятой Марисой кабинки тихонько поскреблись. - «С вами все в порядке?» - Голосок неуверенный и тонкий.
Ну вот, черт принес в туалет какую-то жалостливую дуру! За активным жалением себя родной, модель даже не слышала, как та перестала возиться у раковины и подошла к кабинкам..
--«Вы меня слышите?» - И не отстанет же!
--«Слышу» - Буркнула Мариса, - «отвянь».
--«А вы плачете да…?»
За, что господи? Ну, что я тебе сделала-то а?
Модель подумала, сунула туфли подмышку, а испорченные чулки бросила в унитаз. И мстительно нажала кнопку смыва, искренне пожелав: «Что б вас затопило!»
--«Что?»
--«А ничего» - Фыркнула Мариса, щелкнула блестящим замочком и толкнула дверь, едва не пришибив стоявшую за дверью кабинки девицу.
«Жалельщица» оказалась молодой девушкой чуть старше двадцати. Светленькой, довольно симпатичной, но какой-то серенькой. Не «бесцветной», какими бывают модели, что б их легко было раскрасить под любой образ, а именно «серенькой». Запуганной и неуверенной. Как с другой планеты.
Мариса оттеснила «серенькую» с дороги и принялась мыть руки, тщательно проверяя нанесенный макияжу урон. И не стесняясь рассматривать в зеркале безымянную жалельщицу.
Симпатичная… кожа хорошая. И волосы густые. А вот за цвет и прическу твоему стилисту, дорогая, надо ручки оторвать. Или… у тебя нет стилиста? Сама, что ли перед зеркалом челочку равняешь? Похоже.
Опытный взгляд модели прошелся по фигуре. Платье. Ничего, норма. Только это – позапрошлогодняя коллекция, дорогая моя. И с плечика-то чужого. Не с такой плоской доски как ты. А в вырезе полагается брюликам сверкать, а не твоему сиротскому крестику. И чего ты все время юбку вниз тянешь? Ноги хоть и худые, с выпирающими коленками, но вполне ничего. Глядишь, на ноги засмотрятся, так и прокатит.
Девушка под пристальным взглядом модели смущалась и чувствовала себя неуютно. Точно – с другой планеты.
Ты в элитный клуб-то как попала, крестьянка с покоса? Кого-то из золотых мальчиков потянуло на запах экологически чистого навоза? Бывает. Со скуки и не на такое чудо в перьях западут… А чего в туалете прячемся? Глазки заплаканные. Что, в баре молока для детей не оказалось, пришлось коктельчик пить? Коктельчики - то здесь забористые, знаем, проходили.
--«А у вас что случилось» - сочувственно спросило «чудо» разглядывая голые ноги модели. - «У вас колготки порвались, да?»
«Колготки»! Это кто ж под вечернее платье от Дольчи и Габано одевает «колготки»? Ну, дает! Вот только где-то я тебя уже видела.
--«Вы не расстраивайтесь» - Тем временем продолжала девушка, уверившись, что Марису действительно расстроили порванные колготки. – «Хотите, я у Риммы новые попрошу? Здесь наверняка есть»
Имя Римма подействовало: Мариса вспомнила, где она видела эту девицу. У входа! В компании рыжей стервы Риммы – драгоценной доченьки владельца клуба. Почему судьба так несправедлива?! Когда Мариса так несчастна, золотые девочки вроде Риммы наслаждаются жизнью под папенькиным крылышком. И все им на блюдце с синей каемочкой приносят.
Мариса оттолкнула девушку и направилась к двери, осторожно ступая босыми ногами. Для полного счастья ей не хватало только Риммы, сунувшейся посмотреть, куда же задевалась ее крестьянка. А цапаться с рыжей стервой сил у Марисы уже не было.

Петр Александрович Щеглов, он же ди-джей Петрарка, занимался своей непосредственной работой в элитном клубе, а именно крутил виниловые пластинки на пластинки дорогостоящей аппаратуре. Из высоко-ватных колонок, расположенных по всему залу, вырвалась музыка; у самого «дарителя» этой музыки создавалось впечатление, что техника «выплевывает из себя эту, с позволения сказать, музыку, как будто, стараясь избавиться от чего-то осклизло-тошнотвороного внутри себя. Многочисленные знакомые не уставали удивляться и возмущаться: как можно ненавидеть музыку, которую ты играешь, и при этом быть одним из самых востребованных ди-джеев города?
Ну что он мог ответить, как мог объяснить, что за пару часов он зарабатывает больше, чем среднестатистический человек за месяц; что он получает удовольствия, наблюдая за нелепым дерганьем людей, под биты клубной музыки. А кто эти люди? Сыночки и дочки богатеньких родителей, ничего не добившиеся в этой жизни своими усилиями. Тошнит от таких, точнее раньше тошнило, а теперь вызывает презрение и жалость, а порой и приступы смеха, особенно если рядом лучший друг Валерка. У них возможность посмеяться над этакими красивыми пустышками стала чем-то вроде хобби.
Но, конечно, не все посетители клуба вызывали у Пети рвотные позывы, порой сюда заходили и нормальные люди, правда, заходили настолько редко, что казалось, будто они просто ошибаются дверью. И вот сегодня он как раз увидел одну из тех девушек, на которых может отдохнуть взгляд, кому можно улыбнуться, с кем можно поговорить.
Девушка только что вышла из Жентельменской комнаты, как порой шутят недалекие товарищи, и села за барную стойку. Что радовало, представительница слабого пола, была красива, даже очень красива, но красота ее не была кукольной, к каковой обычно привыкаешь, глядя на модниц с тонной макияжа на лице. Да и фигурка не подкачала, по крайней мере, та ее часть, что выглядывала из-за стойки.
Внезапно ди-джей скорее почувствовал, нежели услышал, что, что-то идет не так; и точно уже несколько секунд, больше не позволил опыт, музыка прекратила играть и люди на танцполе стали оборачиваться на зазевавшегося ди-джея. К счастью, все тот же опыт, дав тревожный сигнал мозгу, ловко подхватил новую пластинку с музыкой и колонки исторгли из себя очередную порцию новомодной попсы.
А девушка все сидела и тоскливо осматривала клуб, словно ища взглядом кого-то знакомого.
- Паша, будь другом, подмени меня на десять минут.- Петя подозвал одного из отдыхающих официантов.- Пойду, посижу, а то ноги отваливаются. Ты все знаешь: на кнопочки не нажимать ничего не крутить, только уровень звука на усилителе можешь регулировать.
- Конечно, о чем разговор.
Сняв с себя наушники и передав их молодому пареньку, впрочем, паренек был только на год младше ди-джея, неделю назад отмечали его восемнадцатилетие.
Не долго думая Петруха, как звали его друзья, сел на соседний к девушке стул и заказал два бокала вишневого сока.
- Простите, милая девушка, понимаю, что покажусь банальной и заурядной личностью, но, тем не менее, пораженный вашей красотой, так резко выбивающейся из этой серой массы,- он указал на разгоряченную толпу в центре зала,- я решил, что вы не откажете выпить со мной мой любимый сок.
Девушка на некоторое время смутилась, а потом, отчего-то вздохнув, взяла бокал в руку:
- Спасибо. – аккуратно отпив сока, он поставила его на стойку.- А меня Катя зовут.
Пете показалось, что все это уже происходило с девушкой: кто-то ее угостил, кому-то она назвала свое имя, оставалось надеется, что он сможет придумать что-нибудь новое.
- Это как в клипе Зверей «До скорой встречи»? А сейчас вы меня спросите: Это вишневый сок? И мне останется ответить: Нет, это вода, краситель Е-95, аспартам и другая химия.
- Надо же. Никогда не слышала.- поддержала разговор Катя.- Только вы не сильно удивляйтесь, если потом окажется, что я работаю на химической фабрике.
Молодые люди, до этого улыбающиеся, негромко рассмеялись. Тут ди-джей спохватился:
- Ой, простите, забыл представиться – Петя.
- Очень приятно.
- Мне тоже.
Они сделали еще по глотку. Помолчали. Катя отпила еще немного, Петя сдержался. Помолчали.
- Простите еще раз за столь бестактное поведение, но можно узнать ваш номер телефона, потому как мне нужно бежать вон к той большой электрической штуке, сгонять Пашку и веселить посетителей. Хотя, скажу вам по секрету, я терпеть не могу эту музыку.
Взяв, написанный на какой-то бумажке телефон, Петрарка раскланялся( причем без всяких фигуральных выражений, если он говорил раскланиваться, то именно это он и делал) и поспешил в сторону рабочего места.
Надо обязательно позвонить…

Мариса уселась на высокий стул и не стесняясь пристроила на барную стойку свои горе-шпильки. При удаче такое поведение сойдет за своеобразный шик. Если же нет, так никто и внимания не обратит. (В такой ситуации главное вести себя как с бешеной собакой: выглядишь сильной и уверенной, так и обойдется. Будешь зажиматься или стесняться – загрызут.
Сравнение «золотой молодежи» с бешеной собакой Марису позабавило.) Отработанным жестом она положила ногу на ногу и чуть прогнулась назад – поза, наиболее выгодно подчеркивающая все достоинства ее модельной фигуры.
Мужик, которого она с самого начала обозвала про себя «ментом» не обратил на нее никакого внимания. «Ментом» он стал за откровенно немодные шмотки, дешевую трубку а еще потому, что когда пришел сюда, Сашка-вышибала у двери сморщился и сделал круговой жест рукой. У Сашки на представителей власти было настоящее шестое чувство, и Мариса ему верила. А вот отсутствие у мента реакции на ее откровенную позу удивило.
«Надо же, какой спокойный. Или у него воображения уже не хватает?»
Зато взгляд соседа слева тут же утонул в откровенном вырезе. Но вместо того, что б почувствовать свою красоту и превосходство девушка ощутила только безумную усталость.

Хотелось, наконец, поехать домой, вылезти из надоевшего платья и, выслушав очередной «разбор полетов» от мамы запереться в ванную. Ванная была единственным местом в доме, где мама не могла ее контролировать. Блаженные полтора часа свободы и счастья….

«Сорок минут» - Пообещала себе Мариса – «Еще сорок минут и домой. К теплой ванне, любимым тапочкам с заячьими мордами и мягкой постели»

Мысль о тапочках ее поддержала. Тапочки были откровенно дурацкими – с огромными ушами, ухмыляющимися мордами и пушистыми помпонами на пятках – там, где должен был быть хвост. С образом блестящей супермодели тапочки совсем не вязались. Ее мама тапочки ненавидела. И эта покупка была единственной победой Марисы в их бесконечной войне. Тапочки ее поддерживали. Пошлые китайские тапки стали для нее символом далекой сладкой свободы.

-Во дает! – Восхитился кто-то из устроившихся рядом девчонок. – То Алхимик ей выпивку покупает, теперь Петрарка снизошел. А с виду то моль-молью! И на что позарились?
-Тсс! Ты что, не видела с кем она пришла…?
От предчувствия беды сжалось сердце. Мариса медленно повернула голову. Девушка, с которой она встретилась в туалете сидела за стойкой бара и весело смеялась, держа в руке бокал с чем-то, похожим на красное вино. А рядом с ней сидел ди-джей клуба, тот, кого здесь знали под именем Петрарка. И его заразительный смех модель слышала даже сквозь сумасшедшую музыку.
Она не видела глаза молодого человека, но знала, что если б сейчас поймала взгляд ди-джея, то прочла бы в нем искорки веселья, нежность и искреннее восхищение….
В этот момент Мариса умерла. Только никто этого не заметил. Физическая оболочка дышала, таинственно улыбалась, пила коктейль маленькими глотками, обхватывая трубочку идеальными губами и заставляя мужчин застывать с остекленевшим взглядом и мечтать о несбыточном. Но сама Мариса умерла. Потому что все, ради чего стоило бы жить и бороться за свободу, только что с невинной улыбкой было раздавлено этой девчонкой.

«Моль» как сказала о ней соседка. «Молью» чувствовала себя сама Мариса. Небрежно прихлопнутой молью «что б не летала и вещи хорошие не портила». Мариса была влюблена в обаятельного ди-джея уже год. Таскалась в это ужасный клуб, что б посмотреть на него, зная, что опять получит в ответ лишь равнодушный взгляд и полночи прорыдает в подушку. Искренне пыталась полюбить его музыку, за которую приходилось расплачиваться головной болью. И когда ей это уже почти удалось, в ответ на свои восторженные слова получила лишь милую улыбку, скрывающую презрение: сам Петрарка свое творение не любил. Только ради него она доводила себя до изнеможения на фото-сессиях и подиумах. Раде него стремилась на вершину модельного Олимпа.
Себе она говорила: «чтоб он понял, что отверг!» Но в глубине души знала – чтоб дал ей хоть призрачный шанс выделиться из безликой тусовки. Ради Петрарки Мариса готова была умереть. Ради него совершала подвиг – жила.

Девушка что-то писала на салфетке. «Телефон. Он попросил у нее телефон».

В душе ничего не осталось. Только боль и желание ударить побольнее. Не его – на Петрарку у нее рука не поднимется. Ее. Девушку, только что разрушившую мир Марисы.
Ди-джей тепло улыбнулся девушке, захватил салфетку и, раскланявшись (в его исполнении этот шутовской жест приобрел неповторимое обаяние) направился к рабочему месту.
Мариса была мертва. Но это не значит, что она готова была отказаться от посмертного проклятия. Будь она проклята!
- И, правда, странно, что это ди-джей подходил – это же не по его части. – Мариса уверенно улыбнулась в ответ на удивленные взгляды:
-Бросьте, мы же все прекрасно знаем, что могло заинтересовать Алхимика в этой серой мышке. Немного счастья за деньги! – Мариса в знак презрения слегка покачала в воздухе босой ступней и добавила, не глядя на мента:
-Она и мне предлагала… в туалете… но я посоветовала ей искать клиентов в другом месте. А по виду такая тихоня. Кто б подумал?
Мужчина, безошибочно распознанный Марисой, как "мент", поднял голову. Обрывки разговора сидящих рядом за стойкой девушек его заинтересовали.
Он уже достаточно долго исподволь разглядывал обитателей клуба. Обычная для таких заведений публика, к коей старший оперуполномоченный Степанов - да, чутье Сашку-вышибалу не подвело! - относился со смесью презрения и недоверия. Мелькнуло знакомое лицо: Виктор Колинов, в присущих ему кругах общения более известный как Алхимик. Проматывает в клубах отцовские денежки, живет с шиком, пару раз попадался на употреблении легких наркотических веществ... Опять же, располагая финансовыми резервами отцовского кошелька, всякий раз отмазывался сравнительно легко. Молодой дурак и прожигатель жизни, не более того. Не подонок.
Остальная публика не была ничем особо примечательна, разве что девица, сидящая рядом, усиленно изображала из себя нечто, что по идее должно было сразить наповал окружающих мужчин. Плавали, знаем. Старший опер лениво покосился на незнакомку и тотчас потерял к ней всякий интерес.
Однако источники у Степанова достоверные, и если они ненавязчиво указывают, что кто-то из посетителей клуба приторговывает наркотиками, к ним стоит прислушаться.
- Вы вон о той девушке? - он кивнул на миловидную светловолосую посетительницу, только что разговаривавшую у стойки с местным ди-джеем. На вид она была достаточно неприметной и простоватой, но среди клубной тусовки именно этим и выделялась. Надо сказать, что представлениям Степанова о наркодилерах она не соответствовала совершенно, но тот уже привык, что человек зачастую производит очень обманчивое впечатление. Однако верилось почему-то с трудом.
Удивительно, правда? – Мариса вздохнула. Категорическое нежелание мужика пускать слюни над ее фигурой слегка раздражало модель, но она умело скрывала это за профессионально-обольстительной улыбкой. – Она когда мне в туалете начала наркоту предлагать, я чуть от удивления не свалилась. – Улыбка сменилась усталым пожатием плечами. – А ведь никогда б не сказала.
Опер пожал плечами и подтвердил:
- Да, вот ведь как бывает... В тихом омуте... - он изобразил задумчивый интерес. На самом деле его интересовал другой вопрос: есть ли у нее при себе наркотики. Если есть, тогда все гораздо проще. - И что, скажите, прямо так при себе товар и таскает? Не боится, что сдадут с поличным?
-Здесь?! – Фыркнула Мариса. – Это же частный клуб! Кого ей здесь боятся? – На мгновение модель задумалась, не сдать ли уж заодно и Римму, как «крышу» но решила не рисковать: та быстро все на место поставит. Зубки о нее менты пообломают и, если честно, то и она, Мариса, тоже. А значит, придется этой девке расплачиваться и за подружку:
– Ну, не знаю, чем-то же у нее Алхимик разжился,… да и мне под нос что-то тыкала – я же не рассматривала! У меня каблук сломался. – Девушка грациозно покрутила босой ножкой, иллюстрируя свои слова. – Но мы же это чисто теоретически обсуждаем, верно? Ну, кто заподозрит эту выпускницу школы благородных девиц? Да если и заподозрит - так она и дала себя обыскать!
- Да уж, действительно... - протянул опер. - Что поделать, не мы такие, жизнь такая.
На этом он умолк и некоторое время еще просидел, не сводя взгляда с той девушки, с девушки-наркодилера. Да, это какая же должна быть жизнь, чтобы заставить это создание заняться торговлей наркотиками? Впрочем, в жизни Степанов разочаровался давно и не очень по этому поводу беспокоился. Но чем дольше он смотрел на девушку, тем меньше видел в ней коварно замаскированного преступника. Наконец, он решительно поднялся и, буркнув что-то своей недавней собеседнице в качестве прощания, направился в сторону подозреваемой.
Модель несколько секунд смотрела ему вслед, потом ругнулась себе под нос и залпом допила свой бокал. Радости месть не принесла. Еще никогда Мариса не чувствовала себя такой дрянью.

Вместе с ORTъ. Спасибо тебе, ORTъ, за удовольствие писать совместный пост. Мастерам Ясмик и Локки – за бесконечное терпение.

А опер, чувствуя себя редкостным идиотом, подошел к сидящей у стойки девушке, девушке, которая менее всех в этом клубе походила на наркодилера, но по иронии судьбы именно им и оказалась. Положение Степанова и впрямь трудно было назвать иначе как дурацким - ему приходилось основываться лишь на словах той девицы. Однако дожидаться манны с неба тоже не приходилось, если "выпускница школы благородных девиц" в самом деле приторговывает наркотиками, то ее нужно брать сейчас, иначе потом уже ничего не докажешь. Можно было бы потрясти Алхимика, да без толку - у него всегда при себе какое-нибудь зелье, совсем не обязательно приобретенное у нынешней подозреваемой, а пока он ощущает у себя за спиной папкины бездонные закрома, ему сам черт не брат и ничего от него не добиться. Так что путь оставался только один и не самый приятный.
- Здравствуйте, - окликнул старший опер девушку. Та обернулась, в глазах читалось невинное удивление, которое тотчас наткнулось на удостоверение: - Старший оперуполномоченный Степанов, отдел по борьбе с наркотиками.
Удивление в ее лице читалось с непониманием. Ни испуга, ни напуского спокойствия. Или она очень хорошая актриса, или...
- Здравствуйте, - девушка робко улыбнулась и добавила: - Катя, очень приятно.
- Мне тоже, - зачем-то пробормотал Кирилл.
"Приятно ему, - сердито одернул он себя мысленно. - В том-то и дело, что ни черта тебе не приятно, потому что она похожа на драгдиллера - гаденькое словечко, кстати! - как ёж на курицу. Но это ведь не твоего ума дело, верно? Ты все делаешь правильно. А она... Смотрит выжидательно, слегка улыбается, только грустно немного... Приехали! Ты ее еще разглядывать будешь!"
- Дело в том, что... в общем, к сожалению, - "К какому сожалению, старший оперуполномоченный, ты чего несешь? Да видано ли дело, чтоб ты так робел перед девкой... Ну мало ли что красивая... Черт, кстати, а ведь она в самом деле красивая. Почему-то сейчас это особенно заметно. Только ты ведь не из-за этого, правда? Нет? Ну и хорошо" - Вам придется пройти со мной.
- Куда? - робко спросила Катя. - Ой, то есть... зачем?
Она была растеряна и смотрела на Кирилла прямым наивным взглядом, теребя в руках бокал.
"Наркодилер?! Да такой "наркодилер" не проживет и двух дней! Это какая-то ошибка, это бред и глупость, эта девушка просто не могла бы... никогда в жизни не смогла бы..." - мысли Степанова смешались, он погладил ладонью массивную шею - так с ним бывало в моменты смущения и смятения.
- В отделение, - отозвался он, оставив второй вопрос без ответа. Ответ он знал, но до чего же нелепым тот ему казался! И, взяв себя в руки окончательно, уже с настойчивой холодной вежливостью добавил: - Прошу вас.
Он подал девушке руку. Катя нерешительно встала, затравленно озираясь и ища поддержки.
- Пойдемте, - повторил опер с легким нажимом.
- Подождите! - робко пролепетала Катя. - Так вы что же, думаете, что...
- Думать, милая барышня, над этим будут другие, - кисло перебил Степанов. - Мое дело маленькое.
Девушка непонимающе посмотрела на него, потом окинула взглядом помещение клуба, поспешила за Степановым. Она казалась напуганной и сбитой с толку, беспомощно оглядывалась по сторонам, и, казалось, готова была заплакать.
Кирилл шел в мрачном молчании, чувствуя себя уже не идиотом, а подонком.
"Успокойся, - уверял он себя. - Если она не при чем, ее сразу же отпустят, всего и делов! А ты что, ты делаешь то, что должен..."
Опер снова бросил взгляд на "подозреваемую". Подозревать ее всерьез было совершенно невозможно.
"Отпустить-то отпустят. Только проторчит сперва в отделении неизвестно сколько, волокита на пустом месте, злые и нервные рожи... У нее стресс, она напугана, она ничего не понимает! У нее и так жизнь явно не сахар, это доведет ее окончательно. Ох, Катя-Катя... нет, глупо как-то все".
- Подождите, - почти взмолилась Катя, едва они вышли на улицу. - Подождите пожалуйста! Можно мне позвонить... недолго... я со своего! - она дрожащей рукой выудила мобильный. - Только можно я отсюда позвоню, а не из отделения?
- Конечно, - устало вздохнул старший опер.
Сбивчиво поблагодарив и пролепетав еще что-то невнятное, она набрала какой-то номер, некоторое время нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, наконец, в отчаянии отняла телефон от уха. Вид у нее был несчастный.
- Подождите, прошу вас... я... я сейчас! - она снова беспомощно огляделась и достала чью-то визитку, шепча себе под нос что-то сбивчивое и лихорадочно набирая номер.
Степанов вздохнул и прислонился к стене, со смешанным чувством наблюдая за Катей.

Шипение бурлящей воды сплелось воедино с трагическими звуками «Реквиема» Моцарта, и Энтони с головой погрузился в окутанную розовым паром ванную, пенная влага звонко обрушилась на пол, норовясь затопить не только четвёртый этаж, но и остальные три. Но молодого парня это мало задевало, его мысли были полны новой знакомой, столь непохожей на современных пустых девиц. Отчаявшись заснуть, он утопал в её образе, но назойливый звон заставил его вздрогнуть. Решив было, что это в дверь, он вспомнил, что звонок его давно сломан, и соседям снизу пришлось бы долбиться кулаками, а пока этого не произошло – можно расслабиться и снова представить Её небесно голубые глаза. Посторонний звон повторился. Многие месяцы Энтони забывал оплачивать городскую связь, и по сему винить телефон в звуке не приходилось – Бенедикт снова погрузился в ароматную воду: новый поток окатил кафель. Но когда уши парня снова оказались над пеной, назойливый звонок снова отвлёк его от сладких мечтаний о Катерине.
- Треклятые трамваи, даже в ванной от вас покоя нету! – злобно пробормотал молодой человек, уже многие годы безобидный муниципальный транспорт назойливо звенел под его окнами. Но лишь только он это сказал, как сразу понял нелепость своих слов – трамваи по ночам не ходят, а он отлично знал природу своего жестяного противника.
Смутная догадка сверкнула в сонном сознании. Парень гепардом выскочил из ванной, очередной поток рванулся за ним и разлетелся мелкими брызгами. Ледяная лужа алчно схватила за щиколотки своего создателя, беззвучно угрожая сиюминутно обернуться ливнем у соседей снизу, её коварного рвения наверняка хватит до самого подвала, но Бенедикт лишь расплескал мыльную смесь, поскользнулся, чертыхнулся и, сорвав белоснежный халат, выскочил в комнату.
С момента покупки на его мобильник звонили лишь однажды, и то ошиблись номером. Поэтому звонкое тилиньканье было незнакомо парню, но, теперь он понял в чём дело, и звонить ему мог только один человек… Энтони дрожащими руками вцепился в треснувшую Nokia, да это был он, дисплейчик холодно высвечивал, столь ласково набранное «Катенька».
- А… Алллл-ло! К-катя? Э-э-э-это в-вы?- дрожащим голосом пробормотал Антон, но титаническим усилием воли взял себя в руки и продолжил, – я ждал вашего звонка, и не мог заснуть! Как здорово, что вы позвонили, - но трепетная радость паренька внезапно сошла на нет, и он даже не услышал пьяные нотки в голосе его возлюбленной. – Что случилось Катя? Конечно, я помогу вам! Как арестовывают?! Вы где?! Где, где это? – Антон дрожащей рукой нашёл распахнутую тетрадь и, беспрестанно заливая пустые стихи мыльными каплями, стал записывать адрес незнакомого клуба. – В какой участок? Я мигом! Катенька, только держись, не делай глупости! Я мигом!
Такого поворота судьбы Бенедикт даже ожидать не мог, его любовь посмели тронуть, она зовёт его. Но он так далеко! На лице у молодого парня пылало жуткое отчаянье. Так он выглядел лишь однажды – будучи маленьким мальчиком, изо всех сил пытающимся не стукнуть головой о трамвайные рельсы безжизненное тело матери у него на руках, когда впереди уносилось дребезжащее окровавленное чудовище. С тех пор он был совсем один, и лишь увидев Катерину, он вновь обрёл смысл жизни. Он не мог потерять её! Молнией парень рванул на кухню, совершенно серьёзно проклиная господа за то, что на его стене не обнаружилось парочки титановых мачете. Не раздумывая, он выхватил из стола самое холодное оружие в доме – мясной нож, затем рванул в комнату и натянул белоснежные джинсы на влажную плоть, они тут же прилипли. Но это его ничуть не смутило, он быстро напялил туфли на босу ногу и схватил джинсовый пиджак. Забыв захлопнуть дверь он поскакал по лестнице так, что наверняка побил все рекорды не только в спринте, но и в прыжках, попутно натягивая пиджак. Выбежав на трассу он начал отчаянно голосовать и фортуна вняла его мольбам – почти сразу напротив притормозил ночной частник.
Даже в лучшие времена Энтони производил впечатление человека, который слегка не в себе… ну если выражаться очень мягко… А теперь он производил впечатление полоумного беглеца из палаты с мягкими стенами. Оторопевший таксист уставился на его туфли, в которые до сих пор стекала вода, под мокрыми волосами сверкал безумный взгляд, а в грудь водителю парень пихал руку с огромным ножищей. С перепугу водила совсем не увидел скомканный листок, под тяжёлым лезвием.
- Прошу вас, отвезите меня по этому адресу, - спокойный тон парня резко контрастировал с его обликом, Бенедикт переложил нож в другую руку и протянул влажную бумажку с адресом. – Сколько я вам должен? - Водитель так оторопел, что, лишь прочитав адрес, молча рванул, осторожно косясь но лезвие.
Бенедикт, откровенно забыв о ноже, да и обо всём на свете, кроме своей любимой, машинально достал бумажник, отсчитал сотню и протянул шофёру. Тот, судорожно вспоминая правила поведения в присутствии психоненормальных, сунул купюру и молча рванул в ночь. Хотя они неслись очень быстро, Антон вежливо просил ехать быстрее, размахивая ножом, а шофер жал на газ, опасливо поглядывая на маленькую индейку, выгравированную на широком лезвии. В пути отчаявшийся было парень успокоился, собрался с мыслями, причесался, застегнул пиджак и вполне сошел за человека. А когда машина обогнала ленивый милицейский уазик, он даже понял, что его возлюбленную ещё не успели увезти в участок. Затем таксист затормозил напротив сияющего ночной вывеской клуба. Бенедикт очень вежливо поблагодарил водителя за быструю езду и выбрался на влажный асфальт.
Она стояла на обочине, свежий ветерок развевал волосы, а на глазах слезинки отражали неоновый свет рекламы. Позади возвышался человек с наручниками на ремне. Успокоив себя тем, что наручники не на руках Кати, Антон подбежал к ней и страстно схватил за руку:
- Что с тобой? Что случилось? – сейчас он был спокоен, но это была только игра, зверь упорно рвался наружу. К тому же он забыл нож, оставив его на память таксисту, которого уже и след простыл.
- Молодой человек, кем вы приходитесь задержанной? – беспристрастно спросил страж порядка.
- Я тот, кто жизнь отдаст за неё, - твёрдо заявил Бенедикт прямо в глаза менту и уже собрался сжать кулаки, чтобы начать отдавать жизнь… но здравый смысл и просящие глаза Кати охладили его бешенный пыл: скоро тут будут другие, поэтому разумней всего сохранять спокойствие и бдительность, чем он и занялся.
- Паспорт пожалуйста, - продолжил опер, на что Энтони протянул документ и даже объяснил происхождение своего составного имени. Он был спокоен, его любимая невредима и он с ней, а разве ему что-то ещё надо? Отвесил шутку о том, что по возбýжденному делу нет никаких докýментов, а по возбуждённому делу, нет никаких докумéнтов. И стал пламенно доказывать, что знает Катю уже очень давно, и никогда в жизни и предположить не мог такой безгранично глупой вещи, как её связь с наркотой.

Поблагодарив Пашку за замену, Петрарка «встал за станок», одел наушники и продолжил развлекать почтенную публику, впрочем, особого почтения он не ощущал, как и желания работать.
«Лучше б пошли куда-нибудь с Катей погулять, чем тут торчать. Тело, конечно, работает на автомате, но мозг все время хочет думать, а думать, как известно, вредно».
Исходя из своих размышлений, ди-джей стал заниматься своим привычным развлечением, а именно разглядыванием клиентов клуба. Половину посетителей он знал по имени-отчеству, другую половину знал в лицо, и лишь пара-тройка новых людей ему была неизвестна. Здесь, в силу элитности и приватности помещения, собиралась одна и та же шайка-лейка, как любила говаривать мама. Один… точнее одна из постоянных клиентов, как раз попала в поле зрения молодого человека. Миловидная девушка, с обольстительной фигурой, которую, как нельзя лучше, подчеркивало изящное платье. «Наверняка от производителя с оглушительно громким именем и трендом.- подумал Петя.- Но, надо отдать ей должное, сидит платьице хорошо и, как-то… нет, не богато, а скорее заставляет думать о наличии вкуса и этакой аристократичной элегантности.- имя у девушки было несколько необычное – Мариса, кажется. И Петрарка ей нравился. Сделал он это заключение не из своего самолюбия и мнения о том, что неотразим, скорее наоборот, самокритика была ему вовсе не чужда. Из огромного количества недостатков, как он часто повторял, можно вычленить и небольшое количество положительных качеств, одно из них - это наблюдательность. Вот она то ему и подсказывала, что он небезынтересен этой милой дамочке, которая могла с легкостью охмурить любого парня.- Да и его, собственно, могла бы, пришла в голову очевидная мысль,- но - почти всегда есть это сакраментальное «но» - было, как минимум две причины, по которым дальше дежурных клише дело не шло.
Причина номер один: ди-джей не очень любил такой тип девушек. Нет, усиленное биение сердца и желание эти шикарные дамы вызывали, но думать о чем-то более серьезном не получалось. Обычная картина похода в магазин за продуктами представлялась чем-то ужасным, не говоря уж о приготовлении пищи… Конечно, можно каждый день обедать в ресторане, но это радикально противоречило мировоззрению Петрарки об отношениях между парнем и девушкой.
Причина номер два: такие девушки никогда не подходят первыми, а завязать отношения можно было только таким способом, так как желания первым подходить не было (см. причину один), а если бы первый шаг сделала она то… кто знает?
Пока «даритель музыки» проводил причинно-следственные связи, рядом с Марисой оказался какой-то немолодой уже человек, присутствие которого в клубе было несколько сомнительным (уж поверьте наметанному глазу работника сферы развлечения). Они о чем-то беседовали, и Петрарка продолжил рассматривать людей, пока, наконец, не добрался взглядом до Кати. На сердце стало тепло и захотелось промолвить: Как. Это. Мило!!! Она спокойно сидела и потихоньку пила сок, поглядывая по сторонам. Вот их взгляды встретились. Она улыбнулась. Он тоже. И внезапно музыка прекратилась, а через несколько секунд заиграла вновь, но вместо взрывного хита, раздалась медленная мелодия из песни The Scorpions - Still loving you. Люди на танцполе разбились по парам, неудачники сели, а Катя смотрела на ди-джея, а он на нее. Казалось, может пройти вечность, а он все будет смотреть в эти глаза… эти прекрасн… Размышления прервала чья-то рука, трясущая плечо.
- Какого черта?!- сзади стоял Паша, удивленный незаслуженно-резким тоном.- Ой, Павлик, прости! Задумался! Чего хотел?
- К телефону тебя. Мама.- сказал он многозначительно.
- А, ну мама – это святое! Замени меня. Только музыку не меняй, пусть эта пластинка пока поиграет. Хорошо?
Разговор с мамой занял минут десять – что-то случилось с любимым котом – но, когда Петя вернулся Кати уже не было. Ди-джей бегло оглядел зал, но там ее не было.
«Ладно, не всю же жизнь ей тут торчать. Дом тоже есть и там надо порой бывать».
- Петро!! Петро!!
- Что опять случилось, Павел Андреевич?- шутливо бросил Петрарка, подойдя к своему заместителю.
- Я подумал тебе станет интересно, что какой-то мужик только что увел за руку ту девчушку, к которой ты подходил. Ну, та с короткой стрижкой.
- Ты про Катю?
- Да почем я знаю как ее зовут? Просто видел…
- Погоди. Опиши мне этого мужика.- в описании Петя узнал того типа, что несколько минут назад говорил с Марисой. В сердце закралось нехорошее предчувствие.- Аппаратура на тебе!- крикнул он и побежал в сторону бара.
- Мариса, привет!- торопливо улыбнулся Петя, подбежав к девушке и взяв ее за плечи.- Извини, но мне нужно, чтобы ты быстро сказала, кто тот тип, с которым ты только что говорила?
-Я, я… - Мариса смертельно побледнела. Если бы Петрарка повел себя по-другому: накричал бы на нее, потребовал бы ответа или проявил грубость, она бы знала как себя вести. Блистательная модель Мариса холодно сообщила бы, что это не его дело и удалилась. Она – профессионал. И «делать лицо» - это ее работа. Никогда в жизни Петрарка не догадался бы о ее чувствах! Ну и мотался бы по кутузкам за своей ненаглядной!
Но он был таким, каким был. А она была просто безумно влюбленной шестнадцатилетней девчонкой, которой смертельно надоело быть какой-то там звездой, а хотелось собаку, пикников по воскресеньям, прогулок вдвоем и нежных слов. А еще придумывать вкусные блюда к обеду, делать маленькие смешные подарочки и слушать музыку, которая нравилась бы им обоим. Нормальной жизни.
Почему-то она верила, что Петя мог бы вывести ее из того кошмара, в которую превратилась ее жизнь. Мог бы быть ее рыцарем и спасти от всех драконов. Вот только сама Мариса на проверку оказалась совсем не принцессой, а старой вредной ведьмой. Ведь только ведьмы поступают так, как сделала она! Все правильно: хорошая, светлая, доброжелательная Катя – вот кто достоин принца. Мариса сама все сотворила.
-Петя, я…я такого натворила! Я.. я не знаю, как это получилась. – Разве поймет он, если она скажет, что Катя разбила ей жизнь? Нет. И оправдываться она не будет. - Мне так жа-а-аль…!
Шестнадцатилетняя девочка Маша прижала ладони к лицу и, сбивчиво рассказывая, что произошло, безутешно разрыдалась, уже не заботясь о подтеках туши.
Какое-то время Петрарка внимательно смотрел на девушку, его друзья, будь они рядом, не позавидовали бы бедняжке. Что-что, а взгляд у ди-джея был очень «тяжелым», не многие могли выдержать с ним визуальный контакт, особенно, если тот злился. Сейчас он был зол, но не на Марису… на себя, хотя неизвестно почему.
- Ладно. Хватит рыдать. Сделанного не воротишь, но вот нынешнее исправить можно. Вставай. Поедешь со мной и все расскажешь этому менту. – Не слушая, что скажет юная клеветница, Петя взял ее за руку и потащил за собой через заполненный людской массой танцпол. – Ничего. Все еще можно исправить. Все можно исправить…

Совместное творение с Переплетчицей.

Было очень больно. Больно, когда Петрарка посмотрел на нее неживым холодным взглядом. Больно, когда на запястье сомкнулись сильные пальцы, и он потащил ее за собой на улицу. Но больнее всего было понимание, что жизнь закончилась. По сравнению с этой пульсирующей в мозгу мыслью даже острая боль в ступне, когда девушка неосторожно наступила на осколок бокала, уже не имела значения.
За ди-джеем Мариса, нет для него – Маша, прошлась бы даже по раскаленным углям. Вот только ему таких жертв было явно не нужно.
Отравлюсь. – Мрачно решила она, закусывая губку. – Выскажу маме все, что думаю, покажу всему миру средний палец и отравлюсь. Мечты о семейном пикнике, смешном толстом щенке и малыше, так похожем на отца из почти невыполнимых, стали абсолютно невозможными. А, значит, и жить незачем.
Да что рядом с этим какой-то унизительный разговор?! Она же мертва, а мертвым не бывает стыдно.
К ее удивлению, догонять пришлось недолго. Мент и Катя стояли в чуть стороне от входа. Рядом с энергичной жестикуляцией что-то доказывал странный молодой человек в белых джинсах и одетом навыворот джинсовом пиджаке. Но, разве что-нибудь из этого теперь имело значение? - Я вас обманула. – Холодным, неживым голосом сообщила Мариса менту, глядя ему в глаза. Таким тоном она могла б рассуждать о птичках или философском трактате. – Ничего этого не было. Я все придумала.
Наивная девочка Катя изумленно приоткрыла рот. В непонимающих глазах читалось «Но зачем? Что я тебе сделала?»
И Мариса, вдруг почувствовав, как ее щеки заливает тяжелый температурный румянец, не выдержав этого вопрошающего взгляда, опустила глаза.
Петрарка, слегка нахмурив брови, внимательно смотрел на раскаивающуюся Марису, когда та закончила, он перевел взгляд на Катю – девушка, казалось, была до глубины души поражена признанием клеветницы. В ее глазах отражалось изумление, обида, обреченность и… жалость, но не к самой себе, а к Марисе, которая подложила ей такую свинью. Петя еще раз понял, что это необыкновенная девушка и, будучи прожженным романтиком, вновь поверил в перст судьбы и отсутствие совпадений.
- Я полагаю, у вас больше нет оснований задерживать эту девушку, а посему…- ди-джей взял Катю за руку и притянул к себе, подальше от блюстителя правопорядка. Глаза возлюбленной (уже возлюбленной) все еще выражали панику и непонимание происходящего. - Не переживай Катенька, все уже закончилось.
Степанов поднял на подошедших усталый взгляд, в котором читалось, где у него засели все здесь присутствующие, что он думает о них и обо всей их родне до двенадцатого колена и куда им теперь надлежит идти. Тем не менее он тихо и мрачно проговорил:
- Да, конечно... разумеется, инцидент исчерпан... - в самом деле, доказательств все равно бы не было, а если эта сопливая красотка вздумала бы повторить сказанное в суде, то не только никого бы не убедила, но скорее села бы за дачу ложных показаний. Чего тогда все эти люди суетились? И почему на душе как-то погано? - Я думаю, вопрос в самом деле закрыт и никаких разбирательств, - выразительный взгляд в сторону Марисы. - По делу поднимать не стоит. В таком случае честь имею, - он вяло козырнул. Надо было бы сечас прочитать пару нотаций клеветнице или сказать еще что-то в таком роде, но почему-то совершенно не хотелось. Навалилась ужасная тошнотворная апатия. Стараясь не смотреть в сторону Кати и Марисы, старший опер развернулся и зашагал прочь.

Всё кончилось лучше, чем Бенедикт мог ожидать, и быстрее, чем оно могло быть. Никаких арестов, судебных тяжб, летальных исходов, угроз и прочих развлечений, конфликт исчерпан и всё тут. Конечно же, ему следовало впасть в бешенство и начать выяснить какого лешего ему пришлось чапать через весь город. Но разве способен он был на злобу, когда она рядом? Но помимо её рядом был парень, который держал её руку. Долго вникать в их отношения не пришлось, всё было ясно по тому, как парень глядел ей в глаза. Тут Алексу тоже следовало впасть в бешенство, но только истинно любящий человек, может быть счастлив лишь от мысли, что она счастлива, а с ним ли или нет уже не важно. И она будет счастлива. Обязательно.
- Ну что, Катя, я прибыл на твой зов. Теперь тебе ничего не угрожает. Ты можешь пойти со мной, можешь остаться. Тебе самой решать.
А тем временем, где-то очень далеко, огромные часы пробили полночь – день кончился. Катя, несомненно, сделала правильный выбор, но это был уже другой день и другая история.

Совместно с : ORTъ, Переплетчицей и Amigo Petrificus


Прикл завершен

А потому будет вскоре с почетным эскортом отправлен в архив. Спасибо мастерам и участникам!
Модератор Dae.