«Будда! Я что в прошлой жизни был каким-то сёгуном?!!»
Кодзи блестяще умел чуять, когда дело начинало пахнуть в жареным, в данный момент ему действительно грозило зажариться прямо на этом судне. Судорожная работа мозга сделала всего один возможный вывод, музыкант со всей силы пнул свалившуюся на пол котомку. Та подлетела вверх, щедро рассыпая свое содержимое, и один из пакетов оказался в руках у синоби. Кодзи с размаху швырнул его об пол, материя лопнула, внутри пакета раздался звон раскалывающегося фарфора, и наружу повалил густой белый дым.
«Поймайте Хитрого Дыма в этом дыму!»
Прежде чем необычайно быстро расползающаяся пелена накрыла собой все, музыкант плюнул шипом в смутно виднеющуюся фигуру горбуна и сам бросился на пол. Скользя ужом, обдирая локти и колени, Кодзи завертелся на полу, подобно сбесившейся змее, которая при этом была совершенно бесшумна.
Несколько минут спустя из люка, окутанного белыми космами, Кодзи выскочил на палубу. На груди его крест накрест болтались его собственная котомка, в которую даже удалось частично запихать треть разбросанных вещей, и аптекарская сумка старика. В правой руке синоби сжимал «ремингтон», подобранный совершенно случайно, в левой руке была свирель с ядовитым шипом. Два патрона сорок четвертого калибра были наскоро заряжены оба патронника, сколько удалось сохранить в сумке оставалось большой и проблематичной загадкой.

Сверкнув глазами в сторону Юкио, она пнула камень в ругающегося воина и поспешила за самураем.
Достигнув его рукава, она не стала по привычке цеплятся за него,А, недовольно кряхтя, пошла вперед, обгоняя вояку.Выходило достаточно неплохо, правда ей приходилось почти бежать, чтобы держаться впереди Юкио.

Вот вам, благодарность...Еще раз фыркнув в сторону идущего сзади парня,она поправила свою кимоно, провела пальцами по лезвию ножа, спрятанного в складках одежды и посильней нахлобучила шляпу. Когда же ей хотелось пить, она так же молча и угрююмо подходила к самураю и сама доставаля фляжку с водой.
Бойкот. Молчаливвый бойкот. Будет знать, как с ней так обращаться!

Окито шел по пыльной дороге и морщился, как от зубной боли. Прошедший разговор с "молодым человеком" оставил очень неприятное впечатление... Да какое ему собственно дело! Впрочем, ненужные мысли следовало выбросить из головы - впереди еще минимум два дня пути и время терять не стоило. Окито ускорил шаг. Над головой светило полуденное солнце, за спиной шел верный товарищь, впереди предстояла важная миссия - что еще нужно истинному самураю, кроме разве что чашки саке?

Кодзи
Казалось, что пущеный в горбуна шип убил его, но через секунду стало ясно, что он пригвоздил к стенке лишь желтую тряпку. Сам горбун же отбросил тело старика и побежал наверх, вслед за юношей, стряхивая со своих стальных когтей кровь....

На палубе все уже пылало, вокруг были расбросаны тела матросов и пассажиров. Корабль начал медленно заваливаться на правый борт, настала пора просто покинуть корабль...
Но горбун оказался уже на палубе и что-то подсказыало юноше, Что поворчиваться спиной к такому противнику совсем не стоит...

Идзуна, Гокайшин.
Среди листвы придорожного дерева на мнгновение мелькнула фигура, замотанная в серые лохмотья, лицо которой скрывал капюшон. Будь рядом Кодзи он бы наверное подумал, что этот человек так походит на убийц, напавших на корабль...
Вобще было чудо, что Гокайшин заметил эту фигуру... Наверное потому, что человек высматривал воина и бродягу, а не семейную пару... А может ему просто повезло.

Недзуми.
Оябун снова улыбнулся и бросил к ногам девушки нож-кодзуки.
- Да серьезные испытания устраивать не мне. Мы мало знаем о НАСТОЯЩИХ умениях людей подобных тебе. Но кое-что мы можем проверить. За спиной у тебя стоит оддин из моих людей он бывшый борец...Порежь себе ладонь и сделай так, чтобы он упал на пол... Ути, что как только твоя кровь прольется, он перестанет ждать и начнет действовать.

Юкио, Широ.
Бандит с ненавистью посмотрел на Юкио.
- Лучше тебе было убить нас...

Окито.
Чситая дорого расстилалась перед инспектором, да и вообще мало дураков, которые рискнут связаться с полицейским... Да еще вооруженным новомоднйо винтовкой... Только вряд-ли удастя быстро настигнуть преступника передвигаясь пешком...

Горбун все не отставал, хорошо хоть где-то в дыму потерялись его подручные. Кодзи отступал спиной к борту, следя за тем, чтобы никто не подобрался к нему сзади. Свирель по-прежнему не пускалась вход. Сове излюбленное оружие, синоби держал на последок. На горбуна же уставились два черных провала револьверных стволов. Шаг, еще шаг…
Первый выстрел музыкант сделал даже не рассчитывая, что попадет, знал, что, скорее всего, «акробат» увернется. И это откровенно его бесило, какие-то горбатые ублюдки прыгают и бегают лучше него, ну почему мир так устроен! Кто-то может все, а кто-то должен всю жизнь изворачиваться и искать обходной путь!
Второй выстрел, как и внизу, был сделан с учетом траектории ухода от первого, правда, резкий отскок в сторону не шел ни в какой сравнение с кульбитом горбуна. Он оказался совсем близко, шип полетел прямо в скривленную рожу. Рука Кодзи беспорядочно шарила в котомке в поисках патрона… Два шага, шип тоже ушел мимо…
Синоби метнул во врага первое, что попалось под руку – небольшой полотняный сверток. Железная рука горбуна перехватила его еще в воздухе, буквально раздирая на части, и облако зеленого тумана вспухло прямо перед ним, облако ядовитого смертельного тумана, мгновенно ворвавшегося в легкие и бронхи. У горбуна пошла носом кровь, спустя мгновение алая струйка потекла и из уголка рта, но Кодзи уже не видел этого. С разбегу музыкант кинулся щучкой за борт, и в фонтане брызг ушел под воду.

(Написано совместно с SonGoku)

Торговец все еще расхваливал свой товар. Гокайшин нахмурился, и тот решил, что благородному самураю не нравится предложенное. Удвоил усилия. Он буквально рассыпался в любезностях. Сделал несколько витиеватых комплиментов даме. Гокайшин поджал губы, чтобы не рассмеяться.
- Хорошо, я беру это. И это тоже.
Взяв новоприобретенное, Минамото подошел к коню, на котором восседал Идзуна, потянул бродяжку за рукав, чтобы наклонился, и нахлобучил ему на голову шляпу с покрывалом.
- О, поверьте мне, так гораздо лучше! - воскликнул торговец. - Ваша жена выглядит просто замечательно!
Идзуна открыл было рот для достойного ответа, да вовремя спохватился.
- Господин так добр, - донесся из-под покрывала едва слышный шепот.
Торговец воспалился еще больше. Гокайшин коротко поблагодарил торговца, прерывая его словесный поток.
- Тебе удобно? - спросил Минамото Идзуну, стараясь представить на его месте кого-нибудь из женщин, например, госпожу Ли из... впрочем, не важно. - Не упадешь?
- Как мило с вашей стороны так беспокоиться обо мне, - в шепоте прорезались игривые ноты. - Но может быть, мой господин хочет побыстрее продолжить наш путь?
Закутанная в покрывало фигура в седле покорно сложила руки.
- Конечно. К вечеру нам надо быть в Хачодзи, путь неблизкий. Поторопимся.
- О, Хачодзи, - воскликнул торговец, - тогда вам как раз по этой дороге. Немного впереди будет развилка, там сверните на север.
- Благодарю, - сказал Гокайшин. Взял поводья Сейтаки и пошел в указанном торговцем направлении. Конь послушно следовал за ним.
Не медленным, но и не быстрым шагом они добрались до поворота, скрывшего их от взгляда торговца и, как надеялся Гокайшин, серой фигуры на дереве. Поворот был довольно далеко от места встречи с торговцем, лесные звуки заглушат стук копыт по мягкой земле. Оглянувшись и никого не заметив, Минамото остановил коня, снял Идзуну, влез в седло сам и посадил слепого позади себя.
- А вот теперь держись покрепче.

- Лучше тебе было убить нас...

Ну вот - опять все не так. Девчонка за что-то сердится, ее так и распирает от эмоций. Сейчас лопнет, как мыльный пузырик. Любопытно: что подумает первый встречный, увидев их на дороге? Что времена так изменились, а женщины совсем забыли стыд и приличия, вышагивают впереди мужчины? Было бы кому встречаться...
Лучше тебе было убить нас...
Наверное, бандит прав. Двумя мертвецами больше, двумя меньше - кому какая разница посреди леса. Он тогда ответил якудза: "Это легко исправить". Может, стоило допросить ребят, а как они так ловко вышли прямо к костру? На следопытов не похожи. Городские битюги не без умения держать оружие, но не больше. А синоби просто не стали бы вступать в беседу. Наверное, хорошо, что оставил в живых. Может, в их пустых головах, кроме ненависти, отыщется капля разума. А может и нет.
- Oi...
Головы не повернула, только плечиком дернула: отстань, я с тобой не разговариваю.
- Oi, Широ...
На дорогу они не вернулись, шли лесной тропой. Ближе к перевалу тропинка свернет к тракту, там и видно будет. А за перевалом Юкио знает местность, как свою ладонь.
- Oi, Широ... перестань дуться, а то не узнаешь, что я хочу тебе спасибо сказать.

Идзуна пришел к выводу, что путешествовать ЗА спиной хозяина лошади гораздо удобнее, чем мешком трястись поперек седла ПЕРЕД ним. Хотя чем дальше, тем сильнее становилась проблема отбитого седалища. Бродяжка держался за спутника так, что отцепить его не смогли бы все демоны, которые водятся на свете. И, если честно, ему начинала нравиться поездка, теплый ветер приносил столько новых запахов сразу, что у слепого голова шла кругом.
Среди разнообразия ароматов он уловил один очень сильный, очень приятный и навевающий воспоминания.
- Азалии! - прокричал Идзуна на ухо спутнику, указывая в ту сторону, откуда ветер принес цветочный запах. - Замок Сунпу в той стороне!

Девчонка все норовила забежать вперед, на каждой развилке останавливалась, ждала, независимо задрав нос, и бежала дальше. Юкио так и подмывало замедлить шаг, но получать поленом по голове не хотелось. А девчонка вполне была способна его угостить. И вроде бы намеревалась при случае повторить недавний свой подвиг.
День прошел бы быстрее, разговаривай они друг с другом. Но - не получалось. Но вскоре перевал остался позади. Им повезло: нагнали несколько телег, крестьяне направлялись в соседнюю провинцию (или как они там сейчас называются? Кумихимо не следил за модой все переименовывать). Юкио приходилось сопровождать таких путешественников, платили скупо, зато и трудов почти никаких. Это года два назад от разбойников или просто голодных людей было не отмахаться. А сейчас... один-два бандита на перевале - не в счет, до реальной схватки не доходило. У Кумихимо в здешних местах сложилась определенная репутация: мол, он малость "того", а может и не такую уж малость.
Юкио подумал было - не содрать ли с нежданных попутчиков плату "за сопровождение". Даже заикнулся на эту тему Широ, чтобы расшевелить девчонку. Перестарался. Маико закатила ему настоящий скандал. Пришлось сказать, что пошутил.
- Глупая шутка! - огрызнулась девчонка.
Теперь они шли вниз, но легче от этого не становилось. По крайней мере - самому Юкио.

Сунпу? Это очень кстати. Правда, в связи с событиями последних лет еще неизвестно как тут отнесутся к данным конкретным путникам, вернее, одному из них. Но не попробуешь - не узнаешь.
- Тогда едем к замку. Заодно узнаем, кто здесь сейчас живет.
Гокайшин повернул коня в направлении, указанном Идзуной. Когда за деревьями стали угадываться остроконечные крыши, Минамото остановил коня. Спешился. Теперь они снова являли собой супружескую пару. К замку они подошли уже в темноте.
Замок окружал ров. На темной поверхности воды едва заметно колыхались пятна света - отражение факелов на стенах и у входа. Похоже, ждут кого-то, отметил про себя Гокайшин. От воды поднималась крупная каменная кладка, выше шли белоснежные стены, увенчанные пагодами.
Копыта коня процокали по выложенной булыжниками дороге, потом загрохотали по деревянному мосту. У ворот стояли стражники с фонарями. Один из них окликнул путников.
- Я Минамото но Гокайшин. Мы хотели бы переночевать в замке.
Стражник начал было давать отказ, когда до него дошло, какую именно фамилию назвал этот человек. Он поднял факел, пытаясь разглядеть лицо высокого самурая. Потом склонился в поклоне.
Один из стражников с фонарем проводил нежданных гостей внутрь. По дороге Гокайшин поинтересовался, кто сейчас владеет замком.
- Господин Токугава Кейки, - ответил стражник почтительно.
- Он кого-то ждет сегодня вечером?
- Нет, мы ждем его самого с охоты. Господин с другом и свитой охотятся на вепря.
- Значит вечером будет пир...
- Именно так, господин.

Идзуна не успел опомниться, как очутился в стайке хихикающих и щебечущих на разные голоса девушек, и эта стайка его куда-то поволокла. Бродяжка лишь надеялся, что окажется в результате в комнате, отведенной им с Гокайшином, а не на женской половине жилища, например. Когда с него принялись снимать шляпу и покрывало, он слабо запротестовал (на большее после долгой езда верхом не оставалось сил).
Кто-то ахнул:
- У госпожи такой глубокий порез! Неужели никто не позаботился о вас?
Идзуна вовремя прикусил язык, пряча лицо за рукавом.
- На нас напали разбойники, - пролепетал бродяжка, стараясь, кроме покрывала, не расстаться с большей частью предметов одежды и жизнью впридачу.
Одна из женщин посетовала, что такие прекрасные волосы пребывают в столь запущенном и неухоженном состоянии, после чего остальные устроили диспут, а некоторые вызвались помочь. Идзуна всполошился всерьез, заподозрив, что еще одного купания он не переживет. Равно как и окружающие.
- Но почему они такие короткие? - удивилась другая женщина.
Воображение заработало на полную мощность. Усилием, достойным богов, сдерживая рвущиеся с языка некоторые слова, выражения и грамматические формы, Идзуна выдал душещипательную историю про несчастную, отданную в монашенки девушку, спасенную от унылого прозябания в горном храме доблестным самураем, за которым вышеозначенная беглая монашенка и пребывает на данный момент замужем. В основном - от безмерного чувства благодарности, но и многие иные достоинства храброго мужа тоже повлияли на ее решение. Чтобы не дать опомнится слушательницам, юная "супруга" поведала о полном опасностей и стычек с разбойниками числом более трехсот путешествии из Эдо в... в... ну, скажем, к озеру Бива, к дальним родственникам этой самой супруги, которых она надеется там разыскать, так как в обеих столицах сейчас одно беспокойство и смута.
Под конец Идзуна приплел обет, не разрешающий ему принимать помощь при купании, но про мытье головы забыл, а посему подвергся этой унизительной с его точки зрения процедуре.
Дальше оставалось полагаться на удачу. Но ни одного возмущенного вопля или испуганного визга не раздалось, а значит, никто не подсматривал. Зато девушки взялись за принаряжение своей новой подружки и даже помогли ей с прической и прочим, чтобы вечером мужчины, если пожелают, смогли бы усладить свои взоры прелестным видом.
Идзуна дал себе твердую клятву если не поджечь этой же ночью замок, то по меньшей мере попытаться возлюбить императора Мейдзи в ближайшее время. Как бы противно ему это ни было.

Служанки у Токугавы оказались на редкость проворными и заботливыми. Они быстро и ловко оказали гостю достойный прием. Гокайшин, наконец-то, почувствовал себя дома, в Японии. После бани ему перевязали рану, принесли чаю и оставили одного в комнате. Не забыли дать одежду взамен испачканной и порванной. Идзуну, как и следовало ожидать, увели на женскую половину. Открытые седза вели в сад. В черном небе причудливым узором уже заглись звезды. В саду цвели азалии, наполняя воздух ароматом. Комната тоже была убрана ими. Гокайшин сел и стал разглядывать один из цветков. Белые лепестки, нежная розоватая с красными пятнышками сердцевина цветка. Есть на что полюбоваться. И какой необыкновенный аромат.
Кстати об аромате, откуда Издуна знает о связи азалий с замком Сунпу? Откуда бродяга может знать такие вещи? Гокайшин осторожно погладил нежные лепестки цветка. Надо будет спросить "жену" об этом. И почему ему сразу не пришло в голову? Наверное, из-за усталости - весь день в пути.
Через некоторое время пришла служанка. Сказала, что приехал с охоты хозяин замка, привез добычу. Его известили о прибытии в замок гостей, и теперь он приглашает их к обеду. Но сначала он хотел бы поговорить с неожиданно объявившимся родственником наедине. Гокайшин последовал за служанкой. Токугава Кейки приветствовал родственника, расспросил, какими судьбами. Некоторое время они провели за общей вежливой беседой. Похоже, хозяин замка остался доволен разговором. По крайней мере, не велел немедленно убираться и не попытался зарубить катаной. Гокайшин не преминул отметить, что Кейки оставил меч в ножнах, заткнутых за пояс хакама.
Напоследок Токугава предложил родственнику с женой отобедать со всеми свежепойманным вепрем. Гокайшин, разумеется, согласился. Служанка проводила его в главный зал. В коридоре к ним присоединилась Идзуна (Гокайшин сейчас препочел думать о слепом бродяге в женском роде, дабы было легче притворяться. Все равно ему пока не удалось точно установить пол своего спутника) в сопровождении другой служанки. Впрочем, мысль о бродяге немедленно испарилась при виде "жены". Гокайшин изо всех сил постарался сделать вид, что ничего странного не происходит и такое он видит каждый день. Хотя очень хотелось встать столбом с открытым ртом и откровенно разглядывать.
Женская прическа из смоляно-черных волос, аккуратно наложенный макияж и цветное кимоно с широким женским оби делали Идзуну неузнаваемой. Гокайшин порадовался, что она не может видеть его лицо. Иначе бы без ехидного комментария не обошлось. Они молча прошли в зал, где уже собралось довольно много народа, и сели на отведенные им места.

Казалось: пожар был не три года назад (или больше?), а вчера. Ощущения подводили. Каменные стены обжигали ладони, от рухнувших деревянных балок еще н тянуло дымом. Юкио тряхнул головой, прогонал наваждение. Он не видел пожара, его не было, когда все случилось. Никого из них не было, из тех, кто мог организовать защиту стен. Теперь здесь живут только призраки, а людям - не место.
- Ночуем здесь, - вынес решение самурай.
Широ не возражала. Трудно возражать, если все время молчишь. Только пробормотала что-то такое о проклятии.
- Нам ли беспокоиться? - хмыкнул в ответ Кумихимо.

Хозяин и его друг все еще были разгорячены охотой. Они жадно обменивались мнениями и возгласами. Некоторые из сидящих в зале разделяли их возбуждение, другие молчали или тихонько совещались. Слуга у дверей выкрикнул имена вновьприбывших:
- Минамото но Гокайшин и его супруга...
Возникла небольшая заминка, поскольку Гокайшин еще не придумал, каким именем представить "супругу", а имя "Идзуна" как-то не очень подходило. Но Кейки сам решил эту проблему, к вящему изумлению Минамото.
- Прекрасно! А с госпожой Тозоко мы хорошо знакомы.
"Госпожа Тозоко" скромно потупилась и едва слышно хихикнула. Гокайшин едва не споткнулся о татами. Их проводили к местам. Обед проводился в традиционном японском стиле. Господин Кейки, к счастью, не страдал любовью к новомодным европейским веяниям. Поэтому Гокайшин и хотро поджавший губки Идзуна удобно устроились на подушках, положенных прямо на пол.
Господин Кейки извинился, что он первый начинает есть, и начал обед. Остальные с небольшим отрывом последовали за ним. Идзуна взяла палочки... вернее, взял, понял Гокайшин, собиравшийся налить "жене" сакэ. Руки у слепого были явно мужские. Не бывает у женщин таких крупных рук. Быстро поставив кувшинчик на стол, Гокайшин схватил Идзуну за края рукавов и дернул, закрывая кисти рук.
- Руки никому не показывай, "госпожа", - яростным шепотом посоветовал он слепому.

Принятие еды произошло без особых осложнений, если не считать за таковые туманные намеки хозяина дома на прошлое "юной супруги". Госпоже Тозоко даже удавалось превращать оскал лисьих зубов в подобие милой улыбки и радоваться, что не видит выражения лиц. Ночь тоже не принесла никаких неприятностей, так как "супруг" с усталости сразу завалился спать, да и Идзуна от него не слишком отстал, разве что с проклятиями повыдергивал из волос многочисленные заколки, шпильки и прочие украшения. Правда, с утра посчитал их законной добычей и заботливо завернул в фуросики. Пока Гокайшин о чем-то договаривался с господином Кейки, Идзуна очень сильно удивил местных замковых ремесленников просьбой сделать ему чехлы под кунаи. Работники о чем-то посовещались, стребовали с "госпожи Тозоко" объяснение ("путешествия такие опасные, нельзя оставлять супруга без защиты", - пролепетала мило покрасневшая госпожа) и выделили искомое. Три ножа Идзуна пристроил в ножнах, которые прикрепил на руку, а два сунул в волосы в дополнение к гребню.
Оказывается, Гокайшин выпросил у господина Кейки транспорт! Идзуна хотел было показать норов и отказаться плыть морем, но не признаваться же в страхе перед водой... Тем более, так действительно будет гораздо быстрее. И безопаснее, как уверил его Гокайшин, хотя именно в безопасности плавания Идзуна всерьез сомневался.
Кажется, его спутник наслаждался путешествием, Идзуна не мог о себе утверждать того же самого, поскольку забился поближе к лошади, которая разделяла его мнение о море, и старался не думать о том, что в воде он тонет, а вовсе не плывет по воле волн. Еще он высчитывал, сколько времени неизвестным преследователям понадобится, чтобы сообразить, что добыча ускользнула, добраться до Хачоджи, выяснить, что беглецы туда не добирались, придумать несколько заковыристых ругательств и вновь собраться в путь. Вообще-то по всем прикидкам от перекрестка до Хачоджи почти двадцать пять миль, а уж куда беглецы могли подеваться дальше... одному ветру известно. Во всяком случае, на месте противника Идзуна не мог вообразить, чтобы люди, отправленные на север, вдруг повернули на юго-запад. Так что если их преследователи объявятся слишком уж скоро, то Идзуна заподозрит кого-нибудь в мошенничестве. Например, богов.

Недзуми наклонилась, подняла нож-кодзуки, выпрямилась и повернулась лицом к противнику. Бывший борец угрюмо взирал на нее. С беззаботной улыбкой девушка раскрыла левую ладонь, а правой ножом нарисовала диагональный порез поперек ладони, нисколько не поморщившись. Окровавленный нож упал на пол, на ладони вспухли красные капли, что быстро соединились и начали все увеличиваться, вот вот грозя перелиться через край ладони тонкой алой струйкой, испортив циновку оябуну.
Пора! Недзуми начала действовать и думать на вдох-выдох. Вдох - синоби стискивает кулак до белизны пальцев, предварительно захватив в пятерню край рукава, который моментально пропитался кровью, не давая ей стекать и метнулась к охраннику оябуна. Шаг, другой, третий, выдох. Она за спиной у противника, он поворачивается к ней лицом, но рука быстрее - одно точное, выверенное до миллиметра движение - ладонь словно кобра выстреливает вперед и вдавливает шейный позвонок, смещяя его и защимляя нерв. Теперь, если она все сделала правильно - все тело ниже смещенного позвонка откажется слушаться хозяина. Если да - она справилась, если нет, значит не заслужила доверия, не прошла испытания и уйдет.

Мокрый и злой Кодзи выбрался на берег, вернее сначала, он преодолел широкую полосу прибрежных зарослей, которая подарила ему не менее трех камэ тины, водорослей и сотню-другую комариных укусов. Музыкант вылез на глинистый берег, немного попрыгал, чтобы согреться, и похромал прочь...
К утру он добрался до далекого леса и, сидя на прогалине, сумел наконец-то развести костерок и перейти к осмотру "спасенного" имущества, как своего, так и старика.

Пишу по просьбе Ласти

Она лишь сверкнула глазами и хмыкнула. В проклятия она верила... Шепнув что-то про то, что нужно развести костер, она медленно брела по развалинам замка, пиная перед собой камешек. А перед ее глазами вставали ужасные картины...Снова эти страшные воспоминаниякровавой бойни у них в деревне. Ведь она тоже была сожжена...

Она побежала вперед, споткнувшись, сильно стесала руку. Но зеленый камешек так и не выпустила...Вытерев лицо от сажи, она еле увернулась от падающей деревянной балки, обьятой огнем. Девочка закричала, когда увидела, что внутри дома сгорает женщина, привязанная к стулу. Широ, отплевывая от грязи, шмыгнула под телегу. И правильно-мимо нее промчались трое конных, раскидывая факелы на не успевшие еще загореться крыши.
Девченка выползла из-под своего укрытия и, достав ножик из кимоно, запустила в спину одному из них. А потом снова побежала, обжигая босые пятки, перепрыгивая огонь.

Никто не остался жив. Только она. И тот самурай.

Она сама подошла первой.Тихи села сзади и обняла его за шею, полжив голову на плечо. Девушка почувствовала, как тот вздрогнул.

Всего трое суток, как он сошел с корабля на сушу, и вот он снова на палубе, хотя в его планах не было ничего подобного. Удивительно. Гокайшин расположился на складном стуле и с любопытством разглядывал окрестности. Справа расстилался берег: то каменистые пляжи, то песчаные дюны, то лес, подступающий почти прямо к воде. Если повернуть голову влево, взгляду открывается громадное водное пространство. Где-то вдали ребристая поверхность моря сливается в вечном поцелуе с опрокинутой чашей небес.
Идзуна, трусишка, забился чуть ли не под живот Сейтаке и сидит там, не показывая носа. Матросы заняты своим делом, охрана стоит на страже - вдруг кому-нибудь придет в голову самоубийственная идея напасть на этот корабль. Путешественнику только и остается, что смотреть на море, на солнце в небе, да на те скалы вдали. Жаль, что пришлось бросить свитки на поляне.
Минамото достал одно из своих главных сокровищ - охичирики - и приложил к губам. Полилась тягучая мелодия, созвучная волнам, ритмично ударяющим в деревянный борт.
Оборвав мелодию, Гокайшин полез в рукава кимоно за маленькой стутэткой Аматэрасу, которую когда-то подарила ему мать. Она давно умерла, и статуэтка эта оставалась единственным напоминанием. И вот тут его прошиб холодный пот. Статуэтка тоже осталась на той злосчастной поляне.
Через мгновение флейта снова заиграла, но на этот раз в мелодии звучали ноты невозвратной потери.

Юкио видел, как девчонка перелезает через россыпь камней, и все равно вздрогнул, стоило ей положить ему руки на плечи. Ладони у нее как у призрака – ледяные.
- Не боишься, что изнасилую?
Вместо ответа Широ отпрыгнула.
- Да попробуй только!
- Успокойся, не буду. Возьми деньги и уходи. Ты красивая, молодая, быстро найдешь себе мужа...
Опять что-то не то сказал? Точно: мотает головой, раскраснелась (разозлилась, видать, о смущении речи нет) и решительно сжимает кулаки. Вот-вот драться полезет.
- Я останусь, я хочу быть с тобой.
- Со мной ты пропадешь. Видела же, в покое не оставят.
- Не боюсь.
- Дуреха...
- Я могу за себя постоять! – запальчиво выкрикнула девчонка.
- Вот этого и опасаюсь...
Юкио поднялся, отыскал в мусоре подходящую палку, сунул Широ в руки.
Двор густо зарос травой, но еще был пригоден для занятий.
- Вставай сюда, - хмуро приказал Юкио. – Рукава подвяжи, мешают.
Широ прислонила палку к ноге, вынула тесемку и умело подвязала чересчур широкие рукава кимоно. Самурай скептически хмыкнул.
- Представь, что это меч...

Ориентироваться было легко, Идзуна просто-напросто пошел на звук флейты, сначала перебирая руками вдоль борта и широко расставляя ноги, так как предательская дощатая поверхность под ногами все норовила перекоситься самым неприятным и непредсказуемым образом. Вокруг хохотали и подшучивали матросы.
Оставшийся участок пути бродяжка преодолел на четвереньках, потому что все-таки шлепнулся, не удержавшись на ногах при очередном крене. Зато так гораздо быстрее получилось.
Идзуна долго копался в фуросики, чтобы половчее выудить из платка нужный предмет, не рассыпав все остальные, а потом, зажав искомую вещь в кулаке, подергал Гокайшина за рукав.
Спутник прекратил играть.
- Что-нибудь случилось? - удивленно поинтересовался он.
Идзуна быстро, чтобы не передумать, сунул ему в руку небольшую статуэтку.
- Держи. И перестань грустить, а то я заплачу.

Ветер развевал длинные собранные в низкий хвост волосы. Свежий вечерний ветер. Если поспешить, то он успеет до темна к Тияну. Он слышал, что деревню после пожара восстановили. На заработок, а подрабатывал юноша каллиграфией, особой надежды не было, но он шел сюда совсем не за заработком.
Он слышал, что здесь видели человека похожего на того, кого он искал вот уже 3 года. «Если это он, то как он посмел, - негодование выдавала лишь бледность, да блеск в глазах, - как посмел вернуться сюда!»
Негодование придало сил, за последние три года ему часто приходилось ходить пешком, и поправив сверток за спиной он зашагал быстрее».
С холма открывался прекрасный, и одновременно печальный пейзаж. Если бы он умел, то непременно запечатлел бы на бумаге и этот закат, и неспешные воды Такасуки, что огибала развалины замка. Все это вдалеке, нужно спуститься с холма, и подняться на другой, на тот где находились развалины. Черные, в свете заходящего солнца словно пылающие стены. Они и раньше до пожара были черными, но почему то сейчас этот цвет обрел иной смысл.
Стены пламенели, как будто в огне. Хотя сгорели в действительности три года назад. Он не видел тогда пожара, зато видел его сейчас. В свете заката.
Тоскливо защемило на сердце, он оперся рукой о ближайшую сакуру. Символично, но дерево было мертвым.
Печальная и прекрасная картина. Но он не умел слагать танку и не так хорошо рисовал, чтобы запечатлеть эту картину.
Опустив глаза с которых сорвались невольные слезы боли юноша увидел маленький зеленый росток. Дерево стремилось жить. И это тоже было символично. Он улыбнулся и не думая больше о ночлеге в деревне побежал к замку. К его развалинам. Становившись в проеме, бывшем некогда воротами.

Недзуми
Оябун улыбнулся и медленно покачал головой.
- Не впечатляе, ты сделла то, что я просил, но чем это поможет тебе в деле? ... Но ладно. У нас есть конкурент здесь. На дргом конце селения собирается банда Кейтаро - вот я хочу, чтобы его нестало.

Идзуна, Гокайшин. - ну запарился мастер, бывает
На берегу виднелась фигурка невыского полноватого монаха, опирающегося на сво посох, амигаса скрывала его лицо, но было понятно, что он очень пристально смотрит за кораблем.

Кодзи, Окито, Юкио, Широ.
Ничего особеного. На вас не стремятся напасть разяренные якудза, не летит в спину из-за угла отравленная стрелка.
Так-что не топчитесь на месте и не ждите, пока это произойдет.

Юкио подзабыл, что уроки могут приносить столько веселья. Сначала дело шло наперекосяк: девчонка хоть и схватывала движения, но силы ей не хватало, да и умения. Кумихимо твердил себе, что умение приходит с годами, а не за пять минут. И как-то постепенно забылся. Словно ничего еще не случилось, замок цел, и вокруг живут люди, а он гоняет очередного волчонка, захотевшего во взрослую стаю.
Даже замечания и шуточки стал отпускать. После одного из них чуть было не заработал палкой - девчонка пошла в атаку по-настоящему.
- Oi, охолони чуть-чуть!
Как же... Широ вошла в азарт - и тут же попалась на простенькую уловку. Юкио отобрал у нее импровизированный бокен. Смотреть на девчонку сейчас было особенно приятно.
- Отдай меч! - завопила Широ.
Юкио помотал головой и забрался на россыпь камней. Девчонка полезла следом. Дожидаясь ее, самурай оглянулся: в воротах стоял призрак из прошлого. Так мог бы выглядеть Канеко, стань он старше. Другая одежда, выше ростом, раздался в плечах... и перестал напоминать девчонку лицом и манерами. Если бы мальчишка не умер здесь, вместо со всеми...

Юноша старался отдышаться опираясь о стенку ворот одной рукой. Замок, был разрушен, иначе и быть не могло. Он осмотрелся приводя дыхание в порядок, на тренировках они и бегали дольше и нагрузка была сильнее. Они тренировались вот в этом самом дворе. Вот сейчас бы взять бокен и… И почувствовать себя мальчишкой, каким он был еще три четыре года назад. Он слышал о людях, которые достигали Менкё Кайден в 15 лет, но сам таких успехов не достиг. В то время. Впрочем он не успел примерить свое не слишком великое мастерство в тот день. Его не было ни с отцом в отряде, когда они погибли. Его не было и в замке при пожаре. Он был послан в отряд, и не успел. Не успел умереть. И он должен отмстить, просто должен.
То, что открыто носить мечи сейчас запрещалось всем, а не только неблагородным ниче5го не меняло для котенка. Он старательно учился. Пока через два года таки не добился степени мастерства. Додзе даюшие итто-рю были и в Киото и в Отцу.
Во внутреннем дворе шла тренировка.
Тренировка?
Да именно тренировка. Хироюки-сенсей тренировал какую-то девицу.
ОН. Он действительно был здесь. Здесь? Как он посмел?
Взяв себя в руки юноша поклонился, длинный хвост свесился на плечо.
- Конничива, Хироюки-сенсей, - произнес он холодно.
Самурай спрыгнул обратно в траву, недоверчиво разглядывая пришлого. Довольно долго молчал. Потом поклонился.
- Здравствуй, Конеко-кун.
Юноша с женским именем, сколько неприятностей Котенку принесло это ко- маленькая и привлекательная частичка в женских именах), снова поклонился.
- Я искал Вас, Хироюки-сенсей, - спокойный тон, Конеко думал он будет даваться с трудом, но ошибся. Решительность и спокойствие были сейчас необходимы.

(Этот адский труд сотворен на пару с Тсузуки. Gomen dozou - заранее)

О теплой встрече придется забыть, слишком холодный взгляд у мальчишки. Ладно... Юкио оглянулся на Широ, та осталась стоять на злосчастной каменной куче. Кинул ей обратно палку; девчонка поймала.
- Не вмешивайся.
Мальчишка разглядывал его исподлобья.
- Искал? - повторил его слова самурай. - Зачем?
Юноша поднял глаза, черные и холодные как зимняя ночь.
- Вы выжили, Хироюки-сенсей, - сенсей было брошено с вызовом.
- Ты тоже не спешил умереть.
Нет, это не призрак, это Конеко из плоти и крови. Значит, жив... интересно, каким образом выжил? Юкио пытался разбудить старое раздражение; не получалось. Но и радости не испытывал.
Если бы взгляд умел убивать, то самурай бы уже умер, пронзенный двумя парами кинжальных взглядом. Глаза сузились.
- Спешил, - процедил сквозь зубы юноша, - но шинигами обошли меня стороной. - А где вы были, умамаварияку клана Матсумото, когда умирал ваш дайме?
Никогда еще звание второго лица рода не произносилось с таким презрением.
Юкио усмехнулся. Вот, значит, какие песни мы теперь поем...
- Рядом с твоим отцом, Конеко-кун. Там, где мне и было положено быть. И мне жаль, что я там не остался.
- Если дайме уходит раньше, чем умамаварияку, какова его цена? - спросил юноша доставая из-за спины сверток, и вынимая катану, - я хочу знать ее! - закричал Котенок, вставая в боевую позицию.
Широ с кучи камней выкрикнула предупреждение, Юкио только кивнул, не оглядываясь. Неторопливо вытянул из-за пояса меч. Он больше ничему не удивлялся: раз люди одного клана собираются сражаться друг с другом, чего ждать от всех остальных.
- Начинай, - предложил Юкио бывшему ученику.
Котенок кивнул, не отрывая взгляда от глаз сенсея.
Он знал сильные стороны своего направления кэндо, знал и то, что нападающий в данном случае получает половину проигрыша. И он был готов к этому. Сейчас он просто хотел знать каков учитель в бою. Не как учитель как противник. Даст ли это возможности оценить его как телохранителя? Да! И даст ответы на несколько вопросов. На первый сенсей ответил верно. Он не вспыхнул как сухой хворост и не кинулся в бой на прямое оскорбление.
Юкио начал обходить противника по широкому кругу, пробуя почву под ногами. Меч в ножнах так и лежал на плече. Широ опять что-то крикнула. Теперь ее не слушали оба.
Кумихимо ждал.
Конеко снова кивнул. Он вспоминал. То, как его учили учителя, одним из которых был сам Хироюки-сенсей. Так - техника требует очень мощного движения всего корпуса и скорости. Он будет ждать моей атаки, чтобы закончить все одним ударом. Что еще, следить за рукой, за левой рукой. Смотреть не за мечом...
Уроки в долю мгновения проносились перед его глазами.
И он более не медлил, положившись на ложный выпад, надеясь успеть вовремя слиться и ударить снизу.
Юкио сделал шаг в сторону, пропуская атаку мимо, и развернулся, чтобы не выпускать противника из виду. Он больше не думал о мальчишке как о Конеко. Противник во время боя всегда противник, кем-то другим он станет после.
Меч все так же без дела лежал на плече.
- Твоя техника стала лучше, - одобрительно заметил самурай.
«Противник применил тактику ухода. Что же продолжим», решил Конеко, «моя цель сейчас не убийство, как и сенсей не настроен на причинение вреда».
- Рад принять похвалу от вас, учитель...
Мальчишка снова повел ложную атаку – короткий прямой удар, быстрый уход и замах для нового удара. И получил по запястью, несильно, но чувствительно. Оружия, правда, не выпустил.
«И все-таки он мой учитель, - думал Котенок, - как я не старался, но он превосходит меня, видит мои ходы насквозь».
Сердце билось ровно, главное сохранять спокойствие, контролируя себя, контролируешь ситуацию. Йокомен-учи, удар сверху-вниз, если бы он прошел и прошел в реальном бою, тело сенсея через долю секунды лежало бы рассеченное от шеи до плеча. Косой удар. Если он пройдет, это чистая победа.
Если...
Знакомый прием. Юкио принял меч противника на рукой, благодаря всех ками, что не снял защитную котэ, усиленную металлическими полосками (так и без рук легко остаться, Конеко действительно стал намного сильнее), перевел удар в другую плоскость и оттолкнул мальчишку.
- Торопишься, - процедил самурай.
Юноша кивнул, его взгляд потеплел. Поединок с учителем на время дал забить, о том, что произошло, о том, что это время было. Сенсей всегда сенсей. И потом он был так спокоен, когда говорил о смерти отца. Но скажет ли он причину, по которой сам сейчас жив? Сможет ли помочь в поиске врага? Того рода, или человека, который погубил отряд отца.
- Да, сенсей, - подтвердил Котенок; Хироюки мог научить его еще очень многому. - Что значит быть умамаварияку, для тебя, сенсей? - спросил юноша, делая выпад в подреберье.
Юкио надоели увертки; так и не вынув меч из ножен, он ударил противника по рукам – на этот раз со всей силы. Второй удар должен был вспороть мальчишке живот, но всего лишь сшиб Конеко на землю, так как пришелся в под дых.
- Не лезь не в свое дело.

- Это мое дело, сенсей, - прохрипел юноша, - ответь. Ответь, - повторил он еще раз.
Он старался привести дыхание в норму и подняться, укладывая меч в ножны.
- Это важно, - почти умоляюще добавил Конеко, поднимая глаза, в которых блестели две слезинки, от физической боли. От удара.
- Скажи, что произошло тогда. Скажи, - повторил он.

Худая костлявая фигура бодро ползла по дороге, опираясь на свежесрубленный посох. Мазь, которую дал погибший аптекарь, и вправду помогла. Почти сутки Кодзи провел на ногах, после того как украл лодку в рыбацкой деревне и доплыл таки куда нужно. Небольшая передышка у костерка в лесу дала время изготовить и смазать ядом новые иглы взамен потерянных, провести ревизию снаряжения, после которой решено было все же не выбрасывать оставшиеся от винтовки патроны, а продать их в первой же лавке. Двуствольный револьвер вновь надежно спрятан на дно котомки, вместе тремя оставшимися пакетами, двумя дымовыми и одним отравляющим.
Высаживаться в порту Кодзи не стал, сделав крюк. Теперь же музыкант шел, насвистывая под нос мелодию, до конечного пункта назначения - Тияны, оставалось не более пяти часов ходу. Как ни странно, иногда Кодзи умел не уставать так быстро, как он активно демонстрировал... Правда, что там делать без сопровождающего, парень представлял себе довольно не ясно.

Недзуми понимающе улыбнулась. Им воинам не понять искусства крадущихся - не зрелищной, но эффективной победы, победы любым путем, безусловной, неизбежной и окончательной победы. Им нужен бой, кровь, зрелище. Недзуми неибыла воином, она была хитрой и изворотливой шпионкой, воровкой, убийцей, а между воином и убийцей есть разница и она ее знала.
- Я готова выполнить это задание, пусть господин скажет, имеет ли для него значение, как умрет его враг или важен результат? - она бросила короткий взгляд на охранника - брата горы Фудзи, что лежал недвижный у ее ног. Она даже не сможет перешагнуть его, поэтому синоби обошла тело и приблизилась к оябуну, с кончиков ее пальцев стекала кровь и впитывалась в циновку на полу. Все же она ее испортила.

(Все как обычно, пост написан совместно с SonGoku)

- Держи. И перестань грустить, а то я заплачу.

Гокайшин оторопел. Несколько секунд он тупо разглядывал статуэтку у себя в руке. Та самая, вон даже маленькая выщербинка присутствует - результат одной юношеской стычки во дворце. Помнится, тогда несколько солдат пытались разнять разошедшихся принцев. Кончилось тем, что прибыл генерал с ведром воды.
Значит, Идзуна успел статуэтку спасти... но откуда ему было знать?..
- Госпожа Тозоко, откуда у тебя эта статуэтка? - сарказм скрыть не удалось, впрочем, не особенно и старались.
Бродяжка изобразил, что он на самом деле святее и безгрешнее Каннон-сама - и весьма успешно, если судить по фырканью случайного зрителя. Не в меру веселый охранник получил острый взгляд.
- Подобрал, когда... э-э... господин выронил ее в спешке... мне показалось, что она еще пригодится.
- Твои лисьи способности воистину не имеют границ, - усмехнулся Гокайшин. Надо было бы отчитать бродягу, но сейчас делать это не хотелось совершенно. Статуэтку Идзуна вернул, пешком идти не надо, беспокоиться о нападении очередных охотников за "секретным" свертком тоже. Можно пока расслабиться и, хвала богам, насладиться великолепными окрестностями.
- Смотри только, чтобы мой меч вдруг не оказался у тебя.

- Смотри только, чтобы мой меч вдруг не оказался у тебя.
Бродяжка клятвенно обещал меч не трогать даже кончиком пальца, одновременно прикидывая, куда можно будет спрятать данный предмет, если все-таки он, Идзуна, окажется клятвопреступником. Поскольку ничего умного в голову не пришло, а наказания не последовало, повеселевшая "госпожа Тозоко" отправилась исследовать палубу. По дороге она пару раз наткнулась на матросиков, один из которых, пользуясь тем, что супруг "госпожи" не вмешивается, осмелел и сделал попытку ее приобнять. Идзуна, не сильно задумываясь, врезал ему коленом между ног, после чего возмущенную донельзя госпожу, взяв за шкирку, доставили к матросам на допрос, а любвеобильного бабника оттащили полежать в тени паруса.
За честь "госпожи" вступился один из охранников, более-менее знакомый с ней, и вскоре матросы сменили гнев на милость, а закончилось все это общим весельем. Идзуна вновь обрел душевное (но не физическое из-за качки) равновесие и устроил для народа целое представление с песнями и танцами.
- Занятно, - услышал он в перерыве между взрывами хохота озабоченный голос кого-то из охраны. - Готов поклясться, что вон тот монах наблюдает именно за нами.
- Да нет, - ответил первому стражнику другой. - А если и так, все равно мы скоро причаливаем.

(Пост написан вместе с Тсузуки)

Если и начало появляться хорошее настроение – вмиг исчезло. Все-таки это место проклято. Юкио сунул меч за пояс от греха подальше. Помог Широ слезть с камней.
- Нет, - сказал он бывшему ученику.
Это было очень невежливо, но Котенок все-таки спросил:
- Почему нет? Потому, что при посторонних?
- Нет, - повторил Кумихимо, но уже в ответ на другой вопрос.
Дело не в посторонних. Не объяснять же мальчишке, что он чувствовал и как хотел поступить три года назад. Это вообще никого не касается, это его – и только его – дело. А уж о насмешках в свой адрес вообще вспоминать не хотелось.
- Ты выжил, а отец мертв, - скорее констатировал факт юноша. - Я вынужден еще раз просить тебя сказать, что произошло тогда. Я должен знать, чтобы узнать, кто виновен, в гибели отряда.
Он и просил и требовал одновременно.
Было стыдно признаваться, что последовать за остальными Юкио попросту испугался. Нет, смерти он не боялся, потому что терять больше было не чего. Но – очнувшись после бойни в деревне, он так удивился и обрадовался этому обстоятельству, что сама мысль о самоубийстве показалась противной. Стыд пришел позже.
А теперь является этот сопляк, считает себя главой рода, не иначе, и раздает приказы.
- Позор твоей жизни, это твой позор - сказал юноша, - расскажи мне лишь то, как это было. Кто эти люди. Ведь их можно как-то найти. Ты знаешь больше меня, брат.
Он закрыл лицо руками.
- Мы единственные, - прошептал он, - единственные члены рода. - Мы должны отомстить. То, что мы остались живы не случайно.
Он открыл лицо и, встав в полный рост, добавил:
- Это наш путь.

(Пост написан вместе в Бишопом)

Он смотрел на единственного члена своего рода оставшегося в живых. Вокруг развалины замка, но даже они более не принадлежат им. Ни они, ни земля, ничто вокруг.
Конеко убрал меч и немного смущенно пожал плечами,
а потом подошел к брату поближе и обняв произнес тихо-тихо: Прости меня, jikei.
Ему давно хотелось это сделать с самого детства, но решился он только сейчас. Его любимому старшему брату самому нужна сейчас помощь.
Юкио шевельнул плечом в попытке стряхнуть непрошенного утешителя. Не получилось. Ему было холодно; он представить не мог, какой нужен костер, чтобы согреться.
- Давно хотел так сделать, - продолжил Конеко, - всегда хотел быть как ты, даже хотел занять твое место, когда-нибудь потом, когда стану достойным. - Он не дал Юки выбраться из объятий. - Ты очень дорог мне, анитян. Очень. Я рад, что ты жив.
Кумихимо уже не был уверен: рад ли он сам, что выбрался из той переделки. Как из многих последовавших за ней. И даже не знал, рад ли видеть Конеко.
- Устраиваемся на ночлег, - проворчал самурай, стараясь быть максимально грубым. - Надо найти место, где не будет виден костер.
Конеко улыбнулся, очень озорно и открыто.
Его последовавшие за улыбкой слова не вязались с этой улыбкой, - Ты, готов, Хироюки, доно? Готов найти врагов рода?
Он отошел от Юкио, длинные волосы трепал ветер, а голос звучал почти нежно, - Хироюки-сенсей, Хироюки-анитян.
- Хай, анитян! - старательно делая вид, что вообще ничего не случилось согласился Конеко, - я разведаю развалины. И побежал в стену, искать место для костра.

А ей оставалось лишь стоять в сторонке и удивленно хлопать глазами, впитывая происходящее, как губка.
Значит, этот странный паренек, который даже не обратил на нее внимание-брат Хироюки?...
Девушка нахмурилась и уселась на развалины, облокотившись на камень. Не нравилось ей, как этот странный паренек смотрит на Юкио. Не нравилось.

Хотя, для Широ открылось много интересных подробностей об самом Юкио. Так вот значит кого она спасла! Личного телохранителя дайме клана Матсумото! Да уж, дела...

Широ проследила глазами за ушедшим парнем, и молчаливо посомтрела на самурая. Она начинала привыкать, что он часто не обращает на нее никакого внимания. Но это не значило, что девушке это нравилось. Рейко убрала волосы с лица,поправила кимоно, убрала палку в сторону. Дыхание после непродолжительного учебного боя постепенно востанавливалось.

(пост написан вместе с Last Unicorn)

Юкио повернулся к девчонке.
- Oi, Широ... может, из тебя вышел бы самурай лучше все, кого я знаю. Жаль, что ты женщина.
Она еле удержалась, чтобы не выдать парочку слов из лексикона сапожников... Глаза ее злобно сузились, и Широ, схватив палку, со всего размаху ударила Юкио.
-Жаль! Жаль что я женщина? - закричала девчонка.
По голове не попала – потому что успел отодвинуться; зато болью прострелило подставленную руку.
- Нет, - одобрительно хмыкнул самурай. – Не жаль. Пойдем, я хочу тебе кое-что показать.
Он с трудом отыскал нужное место; нижние этажи и стены затянуло плющом, от верхних, деревянных, вообще ничего не осталось. Сохранился остов лестницы, Юкио не рискнул опробовать его на прочность.
- Мы здесь жили, - он указал наверх. – А теперь я не знаю, где похоронены мои жена и сын. Если их хоронили...
- Это твой замок?...- Широ подняла голову, рассматривая старые стены... Видимо, здесь давно никого не было.
Самурай рассмеялся, смех оборвался кашлем. Юкио незаметно прижал локоть к распоротому боку, все же больно. Вот ведь угораздило так по-глупому сунуться под удар.
- Это замок моего клана, - пояснил Кумихимо. - Был.
Она нахмурилась, пытаясь помочь ему.
- Ну что ты так... нельзя было тебе драться с такой раной, Юкио-тян, - и все-таки ей нравилось называть его по этому имени.
- Заживет... Принеси воды, а? Во фляжке немного оставалось. Я тебя здесь подожду.
- Hai! - кивнула Широ и побежала назад, за водой. Ей так и не терпелось порасспрашивать про этого парнишку...
Девчонка обернулась быстро. Юкио поболтал фляжку, в ней булькало. Ладно, хватит, а потом можно и к реке сходить. Помыться бы как следует... Самурай отыскал пару округлых камней, положил в траву у основания лестницы. Вытащил пробку из фляжки и полил камни водой.
А девушка в это время удивленно наблюдала за его действиями..Зачем он это делает?...
Интересно, сколько же ему лет, если у него были жена и сын..Широ Рейко задумалась всерьез о своем спутнике..Хоть и видела она его часто, но почти ничего не знала о его прошлом и образе жизни..И зачем-то пошла с ним..Просто пошла следом за ним...
- Пошли, - Юкио повернулся спиной к сгоревшей башне. – Найдем Котенка, пока он шею себе не сломал в этих развалинах.
-Конечно..-снова кивнула она,догадываясь, что Котенок-это тот самый паренек. СТранное имя, не так ли?

Нужно было найти место для костра, да еще такое, чтобы и самим не задохнуться и дым не было видно находясь снаружи.
Он знал расположение ходов внутри стены неплохо. Полазив немного он нашел подходящее место.
- Вот здесь, наверрное будет неплохо, - удовлетворенно произнес он.
Впрочем удовлетворение быстро сменилось грустью и обидой. Обидой на самого себя.
"Наверное, - думал он, - если бы тогда за отрядом отправили кого-нибудь другого. Думал он, все бы изменилось. Тот, другой непременно успел бы. Не то, что он".
Сегоднявний "бой" ранил душу, не хуже чем сеппуку ранит живот. Это боль души убивала.
Он скатился по стене, закрывая лицо руками отпозора. От позора собственной жизни. Учитель сегодня был слабее, чем раньше, но справился с ним быстрее и проще чем справляется крестьянин с лишними котятами.
"котенок и есть котенок". Этот бой снова и снова проворачивался в голове. "Даже не достал меч, не посчтал нужным". Он вспоминал движение за движением. А ведь он был ранен, - понял мальчишка. - Я недостоин жизни, я не достоин рода, которого нет. Я не могу позорить его. Я должен уйти, - он медленно достал вакидзаси.

- Помощь не требуется? Чтобы все было по правилам.

(написано с Тсузуки)

В наступающих сумерках, в темноте каменных завалов они бы никого не нашли, если бы не осыпавшаяся щебенка – то ли из-под ног Конеко, то ли тот спугнул нынешнего обитателя развалин, крысу какую-нибудь или птицу. Юкио предположил, что искомое – там. И оказался прав.
Ну, и чем он там занят?
- Помощь не требуется? – едко поинтересовался самурай. – Чтобы уж – по правилам.
Котенок вздрогнул, поднимая растерянный взгляд.
- Да, - произнес он, - конечно.
И стал отодвигаться от стены.
- Вот, - добавил он, - ничего достойно сделать не могу, - бормотал он виновато. - Сейчас подожди, - он отодвинулся на середину проема, - и, посмотрев на Юки, спросил, - так достаточно.
За спиной Юки была та же девушка. Даже бывшая майко, лучший ученик, чем я, - кольнуло в сердце.
- В темноте, в грязи, - продолжал Юкио, качая головой. – Чему только учили?
Он присел на корточки перед бывшим учеником, положил ладонь на рукоять злосчастного вакидзаси поверх рук Котенка.
- Нет, - сказал Кумихимо. – Не достаточно. Ты никому не отомстишь, если выпустишь себе кишки, разве что мне покажешь, что лучше меня. Ты этого хочешь?
Конеко отрицательно помотал головой.
- Нет, - прошептал он. - Нет.
- Хироюки, - Котенок нарочно опустил все частицы, да и то, что он смотрел прямо в глаза было невежливо, - если ты считаешь, что я достоин жить, ты приложишь все усилия, чтобы действительно сделать меня достойным?
На него смотрели надеждой.
- Убери меч, - попросил Юкио. – Убери.
Конеко разжал пальцы, принимая слова за согласие.

Гавань славного города Тсу оказалась не слишком велика. Несколько минут Гокайшин даже сомневался, влезет ли туда их корабль. Но обошлось, корабль вполне поместился. Втроем (Гокайшин, Идзуна и лошадь) они сошли на берег. Идзуна, похоже, очень этому обстоятельству обрадовался. Сейтака обрадовался еще больше. Матросы лишились понравившегося им развлечения, а охранники и не подумали менять выражения лиц.
В Тсу пришлось запастись провизией, потому что до ближайшего населенного пункта (деревушка Секи) идти никак не меньше пяти-шести часов. И все время по горам. Почти сразу от побережья начинался подъем на Хасеяма. Сердобольный торговец предупредил, что не стоит уходить с дороги - в горах очень легко заблудиться.
Продолжая маскарад, Идзуну посадили в седло, не забыв надеть ему на голову покрывало, как приличествует благопристойной жене самурая. Так они и отправились в путь: Гокайшин, ведущий коня под уздцы, и "госпожа Тозоко", восседающая на коне.

Потянуло вечерней прохладой, и бродяжка поплотнее закутался в легкое покрывало, он уже не ныл, зачем оно ему сдалось. Спутник и не думал останавливаться, должно быть, собирался проделать большую часть пути в темноте. Идзуна не протестовал и не спорил, на сегодня с него и так хватило приключений. Сначала корабль, теперь злобное кошмарное длинноногое животное, сидя на котором он боялся пошевельнуться, чтобы не свалиться с неведомой высоты.
Идзуна предпочитал твердо стоять на ногах, а с этой скотиной у него были связаны самые неприятные воспоминания. К тому же, после недавних приключений скотина ощутимо хромала.

Девушка флегматично наблюдала за действиями этого паренька и Юкио. Странные они. Оба.
Широ достаточно громко хмыкнула и подошла к сваленным для костра веткам, лежащим неподалеку, в углу. Начала разводить костер...

Когда, наконец, этот Котенок решил, что стоит еще пожить немного, она презрительно окинула их обоих взглядом, и наконец произнесла.
-Может, познакомишьнас?...

Идзуна, Гокайшин.
Далеко впереди по дроге на встречу шел низенький, полный монах, чье лицо было скрывала амигаса. Он шел опираясь на длинный посох, и при каждом соприкосновении посоха с землей кольца, закрепнные на навершии, мелодичн звенели. Правда издалека звон казлся приглушенным из-за расстояния.
Звон насекунду прервался резким свистящим звуком. С диким ржание конь начал оседать на землю, а из его горла торчало сразу несколько метательных ножей. По бокам о дороги появилось десять облаченных в грязно-серые лохмотья фигур, четверо вооружены мечами, В руках остальных оружия небыл овидно, но сомнительно, Что они пришли с пустыми руками. Капюшоны, как и всегда ( ) скрывали их лица.
Раздался голос. Возможно то же, что и раньше, а возможно и другой.
- Признаюсь, что погоня за вами потребовала от меня достаточн осил и терпения, но не была самой тяжолой. Свиток я больше просить не буду, я его просто возьму.
Возможно, голос допустил ошибку, позволив своему щеславию взять над собйо верх. Окруженные путники за то время пока он разглагольствовал успели оценить ситуацию и, возможно, даже сделать первыйе шаги. Так-что когда убийцы ринулись на своих жертв, то и те уже были готовы действовать.

Недзуми.
- Мне всеравно, главное, чтобы он был мертв. - Масумото улыбнулся. - Мы заплатим триста пятьдсят йен.
Увидев, что девушка не настроена обсуждать цену, оябун улыбнулся даже чуть шире.
Приведя обездвиженного борца в норму, девушка вышла из игорного дома, где на крульце сидел тот самый бродяга.
На его спине виднелся отчетливый отпечаток чужой ноги, губа и нос были разбита, но сам он был счастлив - где-то раздобыл сломанную трубку и кое-как раскуривал её содержимое.

Юкио, Широ, Конеко. Кодзи. Окито.
Пока без изменений, радуйтесь и живите насущными проблемами.

Он был все еще здесь этот странный человек, он вызывал у Недзуми противоречивые чувства: с одной стороны брезгливое недоумение - ну как можно довести себя до такого состояния? С другой к этим эмоциям примешивалась жалость и как ни удивительно страх... вернее этакая безотчетная опаска, возможно, давало себя знать профессиональное чутье. А так как бояться за собственную жизнь она была не приучена, это представлялось весьма странным... И вот теперь, остановившись за его спиной она опять же испытала двоякое джелание - пройти мимо, сделав вид, что не заметила его или что они вообще не знакомы или же остановиться и предложить помощь, заодно попытавшись выяснить, чего же в нем такого, что заставляет ее испытывать боязнь.
Вопрос решился сам собой, бродяга покачнулся и, упав в бок, перегородил ей путь, а о том, чтобы перешагнуть его, Недзуми и помыслить не могла. Она быстро наклонилась и помогла бродяге вновь принять сидячее положение.
- Послушайте, вам нельзя здесь оставаться, в любой момент вас могут тут увидеть хозяева дома и тогда они вас просто убьют, понимаете? - последнее слово она произнесла потому, что всерьез не была уверена в том, что он все-таки понимает хоть что-нибудь вообще.

Если бы конь споткнулся, и Идзуна полетел кувырком через его голову на дорогу (вероятнее всего, столкнувшись по пути с Гокайшином), то во-первых, получилась бы куча мала, а во-вторых, бродяжка окончил бы жизнь намного раньше уготованного ему срока. А так он просто очутился внизу, перепуганный и взъерошенный больше обыкновенного. В правой руке была зажата в очередной раз вырезанная после выезда из города палка, ладонь левой руки легла на запястье правой, там, где под широким рукавом крепились выклянченные в замке ножны для метательных ножей.
Неизвестный преследователь еще недоговорил, а на звук его голоса полетел первый кунай, второй - с поправкой на чье-то движение левее. Первый нож в цель не попал, судя по:
- ...просить не буду, я его просто возьму.
В результате второго броске Идзуна был так же уверен, вскрик и звук падения если не мертвого (на такую удачу бродяжка не рассчитывал), то уж раненного тела определенно.

- Может, познакомишь нас?..

- Может, и познакомлю...
Юкио наблюдал, как девчонка умело орудует возле костра. Интересно, где они оставили пожитки; там, вроде, еда оставалась...
- Этого с-с... молодого человека, - сделал над собой усилие Кумихимо, - зовут Конеко. Матсумото Конеко. И он сын главы нашего клана.
Подробности зачатия и появления на свет сына главы клана Юкио умолчал. Сейчас все это - в прошлом. Все равно мальчишку признали и даже усыновили, так что теперь на стену лезть. От стены и так ничего не осталось.
- А это Широ, - он ткнул прутиком в сторону девчонки. - Широ Рейко.
Ну и что дальше? Назвать ее маико - опять получишь дубиной. Не назвать? Странные все-таки времена пошли, глядишь, он еще встретит какую-нибудь гейшу, за чей пояс будет заткнуто два самурайских меча.

Конеко вежливо поклонился в сторону девушки.
- Очень приятно, Широ-сан, - произнес он.
- Вы очень заботливая и вежливая девушка. Приятно, что сейчас вы находитесь с нами.
Он еще раз вежливо поклонился. "Пожалуй этой девушке можно доверить судьбу сенсея".
Все таки место для костра было выбрано неплохое, да и Широ-сан ловко и быстро его сложила. Так ни за что не смогла бы никакая химе. Сложить костер не так просто, иной раз сложнее, чем красиво нарисовать сложный иероглиф.
Широ с задачей справилась. Костер был красив и функционален.
Стало теплее.
- У меня есть немного риса и соленых слив, - предложил Котенок, доставая из торбочки припасы.

Она даже изумленно бровку вскинула-мнение о Котенки начало менятся в более хорошую сторону. Хм, интересно, откуда он знает, что она заботливая и хорошая?На лбу написано? Беловолосая нахмурилась-ей и с Юкио вдвоем было хорошо,а тут еще кто-то...
-У нас оставалась рыба.-она встала с земли и пошла за вещами, по ходу забирая рис.
Еды было не слишком много, но на троих должно было хватить. Как хорошо, что в детве ее всему научили...Если бы не этот пожар..Никогда бы она не была маико...
Рейко вздохнула, возвращаясь обратно к костру с рыбой.
-А нас тут никто не заметит?думаю, на ночь нужно чтобы кто-то остался сторожить..Ведь дым от костра далеко виден...

Вероятно, нападавшие не подумали, что делают, а может, их ввел в заблуждение легкомысленный вид Гокайшина. По всей видимости, им и в голову не пришло, что придворный, каким бы шутом он ни казался, все-таки самурай. И как самурай с детства великолепно обучен обращению с оружием. И они сделали то, чего делать не стоило - убили любимого коня этого самурая.
Второй ошибкой стали разглагольствования одного из окруживших путников людей. Когда голос замолчал, девять человек в капюшонах оказались против одного разъяренного самурая с китайским мечом наголо. Взгляд изподлобья, перекошенный рот. От воинственного крика в горах могла начаться лавина, но Минамото это не заботило.
Первыми бросились в атаку четверо с мечами. Жесткие лезвия катан неожиданно оказались в проигрыше против гибкого лезвия китайского меча. Этот меч запросто обходил защиту, впиваясь в тело владельца катаны.
Гокайшин думать забыл об Идзуне, сейчас он жаждал лишь уничтожить этих kusotare. Он вихрем носился по дороге и обочине, рубя всех, кто оказывался в досягаемости. Сыграло роль и преимущество в росте.
Количество нападавших резко уменьшилось. Все смешалось, и стало непонятно, кто за кем гоняется. Под ногами уже оказалось несколько трупов. Камни и дорожную пыль залило кровью.

Кажется, Гокайшин очень обиделся за гибель животного. Идзуна не настолько оплакивал отход к праотцам несчастной лошади, но и сам с удовольствием поквитался с убийцами. Проблема заключалась лишь в том, что Гокайшин и его противники устроили столько шума и гама, что свели на нет все возможные действия бродяжки. Почти на нет... Идзуна потратил еще один кунай и, кажется, с неплохим результатом. Еще удалось сунуть палку кому-то между ног. От таких ударов редко умирают, но неприяностей на какое-то время не оберешься.
Сквозь топот и тяжелое сопение Идзуна слышал мерное позвякивание колец, словно неподалеку прогуливался странствующий монах. Великолепно, будет кому прочесть молитву...
Бродяжка отскочил, чтобы не затоптали.

Конеко подсел подлиже к костру. После неудавшегося харакири стало так холодно.
- Надеюсь, что костра никто не увидит. - он протянул руки к огню, стараясь согреться.
- Я постарался выбрать место так, чтобы дым сильно рассеялся до того как выйти на поверхность. К тому же скоро станет совсем темно. А сторожить можно по очереди. По полночи.
Почему-то теплей от костра не становилось. Мороз проходил по коже. А вот еда заставила поверить, что он еще жив. Рыба и онигири со сливой показались необычайно вкусными.

К еде Юкио едва притронулся, не хотелось. Спать, впрочем, тоже не хотелось. Кумихимо сел подальше от огня, уставился в темноту.
- Спите, - распорядился он. - Я посторожу.
Девчонка кивнула, приканчивая поздний ужин. Конеко сейчас будет возражать, Юкио приготовился его не слушать. Настроения спорить не было, но Котенок на удивление быстро согласился.
- Тогда я буду сторожить вторую часть ночи!
Было: желание вернуться назад, когда все здесь было не так, как сейчас. Над развалинами висела мертвая тишина.
Но назад по времени еще никому не удавалось пройти.
Юкио подождал, когда Конеко и Широ устроятся на ночлег, сказал, ни к кому не обращаясь, что будет снаружи, и вышел во двор. Уже почти стемнело, но дорогу еще разобрать было можно. Да и не нужен ему тут свет.
Самурай постоял у разрушенной лестницы, вышел за ворота и быстро зашагал по дороге к деревне. Если погоня все-таки увязалась за ними, что будет почти чудом - больно быстро перемещаются эти якудза - то детишек они не тронут. Будем надеяться. О Конеко им вообще неизвестно. Он специально не прятался, сейчас его издалека было видно на залитой лунным светом дороге.
Если повезет, до деревни он доберется быстро и успеет вернуться (если потребуется возвращение). Не повезет - в жизни Котенка станет одной проблемой меньше.