Огненная элеманталь, в отличие от своих нововоплощенных брата и сестры, легко и беспечно свыкалась с человеческими способами общения, образом мыслей и собственным телом. По длинной косе уже реже проскакивали багряные искры, заставляющие смирную лошадку испуганно прядать ушами, а в глаза Джигеши теперь можно было смотреть без опасения увидеть там пламя подземной бездны. Украдкой поглядывая на Джеяна и Аору, а также на встреченных смертных, Огненная сделала для себя следующие выводы: во-первых, посланники Мелькора были в этой крепости гостями, имеющими право приказывать; во-вторых, несмотря на звания, разговаривать на их языке надо было вежливо и не громко; в-третьих, оттенки красного и теплая атмосфера нравились не всем. Человеческая речь с ее многозначностью и образностью далась Джигеши легко - например, на вопрос об происходящем в мире она заявила, что в Эфире что-то шевелится и пахнет драконами. А после подслушанной ругани двух солдат элементаль сильно засомневалась в постулате "Эфир - лучший способ общения". Близящиеся события ее не пугали и она с интересом наблюдала за сборами Илласа.

Как мастер, отыгрываю за исчезнувшую Лисенка.

Аора задумалась, формулируя ответ. Она почувствовала и поняла больше, чем Джигеши – не стоило забывать, что Воздушная была самой опытной из духов стихий, участвовавших в борьбе. остальные элементали по жизненному и магическому опыту в сравнении с ней были фактически младенцами.
- Я чувствую очередное изменение баланса, Джеян, - слегка растягивая фразу, произнесла она. – Пока не могу сказать, в чью пользу, но чувствую… появившуюся тяжесть и в то же время завершенность. Скорее всего, это означает, что воплотилась Земля и четырехугольник замкнулся. Но если это и так, Воплощение совершенно не похоже на хорошо знакомую мне Ориен.

Несколько долгих секунд Джеян молчал. Элементаль... Вкупе с драконессой... Или несколькими? Что могла почувствовать Джигеши - появление на сцене еще кого-то из драконов, или, может быть, просто превращение упомянутой разведчиками драконессы в свою истинную форму? Даже появление одной элементали (Джеян привычно думал о духе стихии как о создании женского пола) существенно снижало шансы сторонников Мелькора на легкую победу. А если еще и драконы? Но поводов для серьезного беспокойства пока не было - если бы драконов стало слишком много, Аора бы тоже это почувствовала. Наверняка. И, в любом случае, стоило поторопиться.
Майя оглядел Думвинга и Клыка и остался доволен обоими - они выглядели существами именно того сорта, с которым Джеян любил иметь дело: мастера своего дела, прошедшие сквозь огонь и воду и славу, физически неспособные сдать в самый ответственный момент. Бэйнина он даже не пытался оценивать - мастерство этих людей не поддавалось визуальной инспекции. Отряды уже были готовы к походу - иного Джеян и не ожидал, впрочем.
Еще не успели остынуть тела последних убитых, как небольшой отряд выдвинулся на север - по следам драконов и духов стихий.

Они ехали в молчании. Каком-то затяжном и глупом, но кто решиться проронить слово, когда знаешь, что едешь на, возможно, главный бой в жизни. Если сам Маршал прибыл в обществе двоих элементалей - как же веет от них силой, это чувствовал даже Иллас, а уж Бэйнин старался держаться подальше, говоря, что это может негативно сказаться на его снадобьях - не человек, а ходячая аптека, но свое дело знал - Гарсиаса недавно пронзило несколько эльфийских стрел, одна задела сердце, так Бэйнин его на ноги поставил всего за две недели...
Конечно таким как Маршал и его спутницы лекарь не нужен, а вот его ребятам - пригодиться как раз. Седенький и пухлый целитель заметно контрастировал с людьми Думвинга, что окружали его - подтянутыми, мускулистыми - сейчас они его охрана, а как знать - может завтра их жизни будут в его руках. Эктор, Мраск, Тарвил, Гурск - все четверо облачены в вареную кожу, проклепаную металлом, сверху маскировочные плащи - сразу и не догадаешся кто из них кто - у каждого короткий меч на поясе, у седла приторочен лук, на бедре колчан со стрелами, смазанными ядом Соламнийской гадюки, опаснейшей твари, что водилась в лесах бывшей родины рыцарства. Такая гадость по слухам даже дракона свалит, пусть и не убъет, хотя быть может у зеленых и был иммунитет, Иллас не проверял, а верить рассказам полкового алхимика на слово - не мог. Кинжалы за голенищами сапог, у одного на груди перевязь метательных ножей. Думвинг своих вышколил неплохо.
Трас и Брас, двое братьев из Торбардина, хотя уже с порядком разбавленной кровью, хотя и походили на гномов шириной плеч, ехали впереди, и их спины иногда исчезали из виду. Эти плащей не носили, и улыбки на их широких, гладко выбритых лицах казались поистине детскими. за спинами широкие секиры, с боков арбалеты - опасные, очень опасные, поговаривали, что до того, как вступить в ряды армии - они промышляли на дорогах. И сам Думвинг, с его монументальной фигурой, широкими - почти вдвое шире чем у Илласа - плечами, сложенными за спиной черными крыльями, поблескивающей из под формы чешуей, острыми клыками - всем своим видом он внушал ужас. И к тому же обладал превосходным чутьем, что сделало из него одного из лучших следопытов порубежья.
Клык и его ребята рассредоточились по лесу, стремясь найти следы искомого отряда противника, или же иные зацепки - как только найдут, их место займет Думвинг, и тогда уже все дело станет вопросом времени...

Тересенна задумалась, затем оглядела своих спутников и обернулась к Даламару.
- Даже в лесу может быть слишком много ушей у Владыки Тьмы. И ни к чему им слышать слишком много. А то, что говорит наш новый спутник, может услышать каждый на расстоянии полета стрелы. Маг, ты можешь укрыть нас завесой молчания?
- Даламар, против обыкновения, не стал отпускать никаких замечаний – возможно, еще до конца не проснулся. Он сделал шаг ближе к Тессе и Тариму и прошептал несколько слов. руки мага в это время плели некую странную паутину, а в воздухе рассеивался порошок, вытряхнутый из мешочка, который маг достал так ловко, что никто даже не заметил. Порошок не опадал на землю, а держался на лету, а потом начал исчезать. растворяясь в воздухе.
И тот как будто изменился. Нет, дышать труднее не стало, но словно вата забила уши, приглушая все звуки, даже рокот Тарима стихал в радиусе пары шагов. Он и Тересенна стали лицом друг к другу и начался долгий и явно мучительный диалог. Мучительный, ибо слишком уж различны были и мышление и словарный запас эльфийки и Воплощения. Остальные могли судить о происходящем только по выражению лиц, но Тересенна более ста лет училась владеть собой, а мимика Тарима и вовсе страдала крайней бедностью, чтоб не сказать полным отсутствием.
Так или иначе, хотя нескоро, диалог завершился, королева и Земляной направились к остальным. Они отошли на несколько шагов к краю поляны, где заклинание теряло силу. Даламар было оглянулся, но передумал тратить силы – через час так или иначе магия рассеется.
- Тарим пойдет с нами, - произнесла Тенна. – И, думаю, лучше отправляться немедленно. пока кто-то нас не почуял. тем более, что уже светает.
И действительно, увлеченные эффектным появлением Тарима члены отряда только сейчас обратили внимание, что угасающих углей костра почти не видно, а верхушки деревьев освещаются первыми лучами еще невидимого за горизонтом светила…

Элтанас молча наблюдал за всем, что происходило перед его глазами - тем более что мысли витали где-то далеко, совершенно не обращая внимания на происходящее. Мечеклюв спокойно глевал хлеб, сам же Элтанас тоже успел сжевать свою краюху - в большем он не нуждался по причине, известной только ему одному - и теперь встал, неторопливо расправил полы робы и спокойным голосом произнёс:
- Раз всё решено, предлагаю двигаться дальше. Уверен, что времени терять не стоит. Наверняка ничего хорошего Мелькор в это время не предпринимает, а значит, с каждым часом, пока мы в пути, что-то делается против нас. И не потому,ч то он знает о том, что происходит в мире - хотя я уверен, что он наверняка хоть что-то знает. Просто всё, что он делает - всегда против нас. Каждый его шаг - против нас. Каждая его мысль - против нас. Это значит,ч то чем быстрее мы доберёмся до цели - тем меньше зла он сумеет причинить. А его уже и так достаточно.
С этими словами эльф чуть ли не в несколько движений оседлал своего коня и выразительно-холодно посмотрел на других: ну что же вы медлите?
Элтанас чувствовал, как что-то из его сна неотступно преследует его, словно крадётся в тени и тоько ищет момента, чтобы схватить его...
"Беги... беги..." - в голове раздался странный голос, от которого Элтанаса бросило в холодный пот. Его лицо на мгновение исказилось удивлением и толикой непонятного,а оттого жестокого страха... Но он резко заставил себя восстановить душевное равновесие хотя бы внешне, и ледяная маска спокойствия опять накрыла его лицо, скрывая все чувства, кроме деланного, но очень умело разыгрываемого безразличия. Чуть пришпорив коня, Элтанас направился дальше, явно показывая, что ждёт, пока остальные к нему присоединятся.

Из разговора со странной, непохожей на других смертной он понял очень многое. Гумм! Идут черные воины, целые стаи этих... злобноглазых-чернолапых-кривоногих-кремнесердых-когтепалых-ненасытоутробных-кровожадных-моримайте-синкахонда... И несут с собой смерть для деревьев и лесов, бобров-строителей, козлов-попрыгунчиков, вепией клыкастых, медведей-пчелятников... ха, хм! Черное дело эта чужая смерть. И если она свое дело свершит, недолго морщинам этого мира стоят неизменными. Содрогнутся горы, почернеют моря и напоенными жженым дымом станут ветра...
Одного Тарим не понимал - из рассказа Тесеренны он узнал, что другие (похожие и непохожие на него и Дангину) когда-то служили чужой тьме. И вполне возможно, воспряли сейчас для нового служения...
Как такое могло быть? Ветер и Огнь, оба чуждые Тверди состояния - конечно, Тарим не понимал их так же легко, как голоса камней и шелест деревьев, но элементы Пламени были для него достаточно близки. Ведь если черные одержат победу в... как это назвали смертные? Война?
Ах да, припоминаю. Война. Тогда угаснет и пламя, и светило скроется с небес - наступит вечная Ночь и сумрак уйдет в звездную Первотьму. Или... или нет?

Тарим подумал и решил не торопиться. Сначала надо было увидеть, потрогать, послушать речи, понаблюдать за поступками, осведомиться у близких - а тогда можно было и решать, кто тебе враг, а кто друг. Черные воины, или эльфы.
...Эээ-эльфы-ыы...
...Лаурелиндоренан линделорендон малинорнелион рнемалин... Таурелиломэа-тумбалеморна Тумбалетарэа Ломэанор... Абмаронэ, Алдаломэ...
...Эльфы, значит...
Незнакомые мысли - безмолвные слова - рождались в его голове, прилетая из ниоткуда, неся с собой чудесные видения далеких белых башен и зеленых островов, где туманная даль расстилает перед окрыленным небо. Смертные, возможно, сочли бы эльфийские картины прекрасными. Тариму было далеко до этого чувства - так, приятные - но он не мог не признать, что иной свет был более его, нежели чужая тьма.

Высокий эльф обратился к присутствующим резкой фразой, из которой Тарим, подумав, вычленил несколько крупиц смысла. И отправился прямиком за ним - сначала пешком, а потом, когда понял, что лошадь ему не догнать, побежал. Он мог бежать очень долго. Правда, вряд ли дольше лошади...

Значит, в-о-й-н-а. Война. Зачем? Гу-ум, как же - выгнать черную смерть! Бурарум! Что же, пока его нынешние спутники, и - что было гораздо важнее - Дангина следуют выбранному пути, он пойдет с ними.

Клык следил за лесом. Клык знал лес. Лес знал, что с Клыком шутки плохи. Однажды, упустив того, за кем должен был неотступно следовать из-за проливного дождя, Клык подрубил с десяток деревьев, позволив им сгнить в дождевой воде заживо - о да, он знал, что деревья способны чувствовать боль. И боль эту чувствует весь лес - пусть поймет, что Клыку следует помогать, не укрывать следы опавшими листьями, не заращивать тайные тропы травой...
Он был лучшим, не зря была потрачена молодость, когда он босоногим мальчишкой шестерил на гильдию воров в Палантасе, не зря прятался столько лет по лесам от рыцарей Тьмы, чтобы потом самому придти к ним на службу, едва лишь беглым ворам объявили прощения за былы преступления. Сейчас ему было тридцать - мужчина в расцвете сил, ловкий и умелый, необходимый для всего дела Великих, по крайней мере так считал сам Клык, и его самомнение было оправдано теми навыками, которыми он обладал. Следопыт не признавал мечей - лишь ножи и кинжалы. Перевязь на груди. Два в рукавах, два за голенищами, один в длинных волосах, на манер шпильки, один прикреплен к предплечью и вылетает, по мановению кисти, пронзая врага. И гордость его - длинный изогнутый кинжал с волнистым лезвием, покрытым зазубринами - Клык Дракона...
Сейчас следовало найти эту группу, что случайно заметил Раф, скрытные, хитрые, уж коли Раф не смог подобраться к ним достаточно близко, и лишь позвал Клыка, но и сам следопыт не сумел многого разобрать - одно ясно, те кого ищут их Благородия и эти путники - лица одни. А значит надо найти их во что бы то ни стало - награда будет соответствующей, уж коли сам Джеян пожаловал.
- Они были здесь! - бросил Карп, эльфийская морда из сильванести, незнамо каким ветром занесенная на порубежье, быть может у него какие-то счеты с квалинестцами, или просто хотел славы. Его эльфийское имя было непроизносимым - потому так и остался - Карп, хорошо еще что не Окунь, иногда отшучивался эльф, впрочем в стрельбе из лука он превосходил остальных членов отряда на голову, за что и добился уважения среди разведчиков.
- И давно? - напряженно спросил Клык.
- Не могу знать, следы сокрыты мастерски, - эльф одобрительно покачал головой. - Квалинести, одно слово.
- Да не то что вы, Сильванские бормо... - подал голос Марий, тот еще шутник, ничуть не сдержанный на язык, который впрочем был не более остр, чем его клинок. И тут же осекся, поймав взгляд Карпа.
- Довольно, мы должны проследовать дальше, а вечером встретим Дорна и остальных, - примирительно произнес Клык.


Дорн - широкоплечий молодец лет двадцати от роду, появился уже после заката, и через круп его коня было перекинуто что-то в мешке. Это что-то постоянно ворочалось и брыкалось, но веревки держали крепко. Двое разведчиков спрыгнули с коней и взвалили груз на плечи, бросив его перед Клыком, развязывая тесемки.
Когда холщевый мешок упал, главный следопыт разглядел эльфийское лицо пленника, молодое и надменное лицо, надо отметить.
- Это что? - осведомился Клык у помощника.
- Пленный, кто ж еще, - усмехнулся детина. - Пытался следить за нами, да вот Рагни его быстро заметил, и уж тут брыкайся - не брыкайся, исход один.
- Как твое имя, - на эльфийском спросил Карп, правильно, молодец, нечего этому знать, что Клык тоже обучен эльфийскому.
- Предатель! - Сплынул на Карпа пленный.
- Какое занятное имя, - усмехнулся сильванец, откидывая с лица прядь волос, и в тот же миг его лицо посуровело. - Не стоит играть с нами, мальчик, если ты конечно хочешь сохранить жизнь и здоровье.
В его глазах было что-то, что заставило эльфа поверить - они не остановяться ни перед чем.
- Талнас, - прохрипел узник на общем наречии.
- А меня прозвали Клык, - ощерился следопыт, поглаживая лезвие любимого кинжала. - Знаешь почему?
- З-знаю, - только и смог ответить квалинестец.
- Вот и хорошо, а теперь расскажи мне, милый друг, не видел ли ты в этом лесу отряда, небольшого, но весьма интересного на вид...

Через некоторое время вся компания – во всяком случае, отрядом это, с прибытием дополнительного нестандартного фактора в лице-виде-образе Тарима, называться стало еще с большей натяжкой – двинулась в путь. Смирная лошадка Дангины не стала протестовать против душа, ибо по рассеянности, так как продолжала витать мыслями в эфире, общаясь с Земным, элементаль весьма наглядно текла. Впрочем, так как сбруей кобылку никто не обременял, особых проблем от того не было, а работать бесплатной поливалкой Дангина перестала через полчаса пути. Спохватилась, называется. Метаболизм, ускоренный не в ту сторону.
Однако взамен капающих волос явились ставшие неестественно прозрачными очи. Настолько неестественно, что заметили даже вроде бы привыкшие к мокрой спутнице эльфы. А уж когда Дангина закинула лицо к небу, раскинув руки, словно ловя ветер – а может, даже поймав... судя по нарастающему вихрю в волосах, - окружающие стали серьезно беспокоиться за придурь высшего создания.
К счастью, долго испытание нервов не длилось. Элементаль в темпе свернула лиричную картину, переделав ее из «девушки, ловящей свет» в что-то мрачное, более смахивающей «воина, грозящего небу», ибо кудри Дангины опали, задумчивое выражение с лица исчезло, а между вскинутыми ладонями сверкнула радуга. Острая такая.
Присутствующих бойцов, разбирающихся в оружии, немедленно пробило острым чувством, при мысли если мокрая и рассеянная выудит свою радужную цепочку не вовремя, и будет слегка неаккуратна. Благо если от рассеянности только лошадь мокрая, но с таким оружием это будет намного чреватее...
Водяное оружие воплотилось в руках стихии лишь на мгновение, но было замечено. Всеми, кроме самой хозяйки оружия. Но посерьезнели все, даже неисправимо задумчивую Дангину включая.
Видимо, досмотрев где-то и что-то, возмутившее вплоть до хватания за цепь, элементаль опустила руки, прояснила взгляд в нормальный темный, и, обернувшись в поисках Тересенны, двинула коня к ней. На удивление, лошадка послушалась, хотя до сих пор являла пример «иду как все остальные, без уздечки глуха на все четыре ноги», а узду как раз таки забыли еще в Квалиносте.
- За вами... в смысле, за нами, - прожурчала водная, на диво сориентировавшись в выкрутасах языка, и не став злоупотреблять эпитетами «смертных», - следуют. Кто-то. Неприятный, я не люблю смотреть сквозь красную воду. Нет, не воду... кровь. Взгляд – больной. Отряд, гм... – ненадолго замолчав, она подобрала слово: - с прикрытием. Дальше даже через красное не видно, но... среди дальних – Джигеши.
Не услышав вокруг пораженного оханья, Дангина слегка обиженно обернулась, однако, увы, спутники не знали имени Джигеши... смертные, эх. Пришлось договаривать:
- Она – огненная... Нет, остальных не разглядела. Они закрывают все. И себя, и тех, льющих красное. Но огненную я... мы... я, чувствую. И... – журчанье мягкого, все таки женского голоса стало меняться. В глубине тембра словно затрещали торосы, когда сотни тонн льда сталкиваются, ломаясь, взлетая, и падая. В воздухе вновь повеяло чуждостью, как в момент радуги между ладонями элементали. – Я... Должна... Встретиться... С Ней.
Но, несмотря на явное желание немедленно бросить все и через ближайшую лужу отправиться к исконной противнице, Дангина говорила с Тересенной. И даже с какой-то просьбой. Нет, скорее, интересом, вопрошающим – когда настанет время, когда... Она еще интересовалась, но в этой способности к ожиданию одновременно крылось жгущее, острое разочарование. Оно стало ясным, когда в ответ на все такие же, не совсем вникающие лица вокруг, водная добавила:
- Ждать трудно, – за этим невысказанно рвануло души, на миг метнувшееся вокруг чувство воплощенной воды, как трудно может быть ждать вечно гибкой, вечно текущей, вечной. Подвижной, даже во льду. Как ожидать той, что нашла пламя, и даже давно, что чувствует, но не ищет, хотя это вечный и единственный противник. Сердца смертных меньше долей секунд бились как временное сердце элементали – существа, уже своим существованием служившего ошибкой природы, именуемой магией, - но они поняли. За этим резким ментальным пинком от Дангины едва не забылась первопричина происшествия, вообще-то бывшая сообщением о преследователях.

Количество произошедшего за последнюю ночь впечатлило даже Даламара. Впрочем, этот факт он не стал делить ни с одним из спутников.
Сообщение о преследовании его, конечно, не обрадовало, но нельзя сказать, что удивило. Нет, не то, чтобы он знал о нём, но догадывался, знал, что возможность такого исхода наиболее вероятна. Мелькор наверняка знает, что-то слышал, о чём-то догадывается... Сам факт похода не мог не укрыться от новоявленного чёрного Бога. А отсюда можно сделать недвусмысленнуые выводы.
Ладно с преследованием разобрались, но один из этих преследователей... Теперь Дангину будет оочёнь трудно удержать. Она будет рваться на встречу, на бой с Джигеши не думая о других (знакомо ли ей вообще такое понятие?). Вряд ли водная будет думать о соблюдении хотя бы примитивных мер безопастности, а поток воды, стекающей с неё теперь заметно увеличится. Ох...
- Госпожа - обратился маг к Тессе - должен вам сказать, что теперь поведение и эмоции Дангины будут куда более неконтролируемыми. Я вас предупреждаю. И ещё - тёмный эльф выразительно обернулся на бегущего за ними Тарима - вам не кажется, что из-за шума, который производит новоприбывший нас услышат даже в Палантасе?

Тесса нахмурилась. Сообщение Дангины о севших им на хвост преследователях стало для неё не слишком неожиданным - так или иначе их уловку должны были раскрыть, всё-таки рубежи охраняли не полные идиоты, и способности свои они демонстрировали не раз... Только вот лучше бы господа противники пробыли в неведении чуть-чуть подольше. Если бы все они успели добраться до Гавани - то ищи ветра в поле, то есть на морском просторе! А теперь - придётся ехать быстрее и тщательнее заботиться о заметании следов, хотя тщательнее, казалось бы, уже попросту некуда... А уж о Огненной и говорить нечего - если она окажется поблизости, то Дангину не удержит ничто... Ситуация. Эльфийка ласково потрепала Сполоха по шее, он мотнул головой в ответ - хорошо обученный конь давно знал, что ржать в походе - страшное преступление. Вздохнув, Тесса взмахнула рукой и чуть увеличила темп езды, призывая остальных последовать её примеру. Через несколько минут её нагнал Даламар:
Госпожа, должен вам сказать, что тепрь поведения и эмоции Дангины будут куда более неконтролиремыми. Я вас предупреждаю. И ещё - добавил он, выразительно взглянув на Тарима - вам не кажется, что из-за шума, который производит новоприбывший нас услышат даже в Палантасе?
- Кажется, - покачав головой согласилась Тесса. - Но пока ничего поделать не могу. Я собираюсь купить ему лошадь в Утехе, если, конечно, там найдётся конь, способный его выдержать... А пока, боюсь, единственное, что можно сделать - это обратиться к нему самому. И попытаться уговорить передвигаться потише.

Глупо думать, что Клык служил кому-то, кроме себя. Глупо думать, что Клык мог испытывать такие чувства как дружба, привязанность, верность. Глупо думать что ему знакомы были понятия - долг и честь. О нет, он пошел в приграничную стражу Мелькора вовсе не за этим - ему нравилась абсолютная власть, власть над жизнями, та самая, которая не дана сидящему на троне владыке, что лишь отдает приказы. тот, за кого все исполняют руки многочисленных слуг никогда не вкусит терпкого аромата настоящего господства и подавления чужой гордости, никогда не испытает радости от того, что внутри человека сломался тот стержень, на котором держалось все его сознание. Клык любил ломать людей, любил применять пытки и угрозы, любил видеть неподдельный страх в глазах своих жертв, страх и жажду выжить во что бы то ни стало...

- Молодец, умничка... - похлопал Клык пленного эльфа по холоднеющей щеке. - Вот так бы сразу, съэкономил бы кучу времени и себе и нам.
Следопыт оттер окровавленный кинжал о одежды узника и поднялся, убирая оружие в поясные ножны. Эльфа он не удостоил и прощальным взглядом - что смотреть на покойнико, пришпиленного к земле вонзенными в ладони и стопы, так, чтобы кровь стекала на почву медленно и болезненно. Он, словно столичнй хирург, мастерски вскрыл утробу пленника, с тем расчетом, чтобы тот оставался в сознании, но испытывал невыносимую боль. А ведь все могло быть намного проще - лишь один аккуратный разрез от уха до уха, не заартачся эльфеныш. Ну что же - не захотел говорить сразу, выложил все сквозь слезы, лишь бы быстрее окончились его мучения. И надо признать информации он выдал много, в том числе поистине бесценной - попади она в его руки всего-то неделю назад, но сейчас это уже не имело значения. Про тех, кого искал Маршал пленник не знал ничего, именно не знал, ибо смолчать после примененных пыток не смог бы и дракон. Кстати интересно, а как поведет себя дракон, если доведеться допрашивать эту ящероподобную тварь?
Ну что же - два с лишним часа потраченны в пустую, благо Дорн и Карп за это время успели найти еще одну ниточку, тонкую, готовую вот-вот оборваться, но - Клык был уверен, именно эта нить выведет их на настоящий след.

"Становится все интереснее. Элементали... Их двое и нас двое.
Огненная и Водная... Это будет интересно.
Драконы. Такие разные, но вместе...
Джеян..."
Аора поймала ветерок, счастливо улыбнулась, вспомнив последние события перед выходом. Но тут же нахмурилась. Предстоящие осбытия обещали быть интересными. Но и сложными.
Элементали чувствуют друг друга. Их тянет друг к другу. Особенно этих двух.
Легким ветерком взгляд пробежал по Джигеши. Как она была непохожа на свое старое воплощение. Аора не знала, хорошо это или плохо. Время покажет.
Джеян... Нет, голова категорически отказывается работать правильно, стоит только взглянуть на него.
Но надо спешить. Надо узнать, что же задумали эти "светлые".

- Не спроста все это, милорд, - кивнул Бэйнин, переходя на шепот.
- Что не спроста? - Отрешился Иллас от своих дум. Он и сам часто думал о некоей тайне, что окутывает его спутников. Тайне, которую ему не доверили. Конечно - кто он такой для тайн Великих - всего лишь генерал приграничья, который уже который год выигрывает для них войну, пока они сидят в своих укрепленных замках!
Крамольные мысли, ничего не скажешь - как бы кто их не прочел. Древние легенды говорили о магах читавших мысли для Короля-Жреца и выискивающих недовольных. Король-Жрец, сколько десятилетий он считался воплощением Света. Странно, что мысли Илласа ушли в сторону Короля-Жреца, того кто возомнил себя богоравным и получил заслуженную кару, а заодно обрек полансалона на судьбу хуже гибели. Но ведь ему в первую очередь должны быть обязаны своим появлением Рыцари Терновника, Рыцари Тьмы, к которым относился его отец.
Рыцарь потряс головой, отгоняя тяжкие раздумья - нет, он не теолог и не мудрец, он - солдат, и не к чему забивать голову событиями многовековой давности - от Короля даже праха не осталось, ровно как и от истинного создателя Ордена - Ариакана, отдавшего жизнь, дабы мир мог жить дальше, в то время, как боги трусливо бежали.
К черту! Так и свихнуться недолго - а вдруг эти... он невольно покосился на спутниц маршала, умеют читать мысли? Вдруг все о чем он думает для них как раскрытая книга.
Так, надо сосредоточиться, как он делал это в приюте, когда стоял один против толпы насмешников, что осмеивали его остроконечные уши и слегка раскосые глаза - тогда лишь полная концентрация помогала ему отрешиться от других забот и не пропустить внезапного удара, не подпустить их к себе за спину - и если он проигрывал, то неминуемо ходил битым не меньше недели. Однажды так и было.


- Что, эльфеныш, поутих? - Шмык был старшим в этой компании, и потому всегда начинал первым - рослый и широкоплечий, он достиг уже своего предела, и потому верховодил всей шайкой.
Ил не отвечал, крепче сцепив зубы, когда сопог врезался ему под ребра.
- Никак речь человеческую разучился слушать! - Усмехнулся Краб, опуская палку ему на спину - после третьего удара дерево надломилось. - Ну такой язык для тебя, нелюдя, попонятней будет!
Их было пятеро, он один, младше их, слабее... Перевернувшись на спину, полуэльф перехватил сапог обидчика, резко сворачивая его - раздался хруст и парень упал на камни со сломанной ногой. Двое отшатнулись, но Шмык лишь прикрикнул, пробуждая их злобу и они навалились все разом, обрушивая удары, так словно хотели его убить.
- Убирайтесь, крысы! - Холодный голос остановил их, но лишь для того, чтобы обернуться и увидеть говорившего. Невысокий парень, слегка худощавый, с едва пробившимися усиками, и хищным, точно у ястреба носом. В руках он сжимал тонкий стальной прут, какие делали для решоток.
- Иди своей дорогой, соламниец, - Шмык сплюнул ему под ноги. - Такие как ты лишь позорят новое королевство!
Похоже эти слова ударили сильнее, чем любой меч, парня аж передернуло, а затем он нанес молниеносный удар прутом по запястью Шмыку, ломая кости. На глазах вожака выступили слезы и он отпрыгнул назад, бросившись наутек, желая укрыть свой позор и свою боль. Остальные последовали за ним, точно щенки за сукой.
Незнакомец протянул Илу руку, помогая подняться.
- Гар, - представился он.


Воспоминания схлынули, рядом ехал верный пухлый Бэйнин, что-то тараторящий заговорщицким шепотом.
- Подумай генерал, не так часто Джеян выбираеться из своей крепости, он там словно пес цепной при Великом (да простят меня за слова мои), а тут сорвался и не один, а с этими. Ох, не спроста, милорд, не с проста.
- Вижу, - сдержанно кивнул Иллас, словами в таком деле разбрасываться не следовало. Итак понятно что они все тут - разменная монета, а на кону нечто, о чем он даже в самых смелых мечтах не помышлял. Клык сейчас на острие удара, а там - драконы, и нечто похуже, например черный маг Даламар, переметнувшийся на сторону света - впрочем Иллас никогда магам не доверял.
И не похоже, чтобы Джеян и его спутницы преследовали отряд врага лишь из спортивного интереса, здесь ставки гораздо больше, нежели просто желание поймать наиболее опасных врагов.
- Тише, Бэйнин, мы после поговорим...
А вестей от Клыка все не было.

Думвинг первым почуял запах крови, и понял безошибочно, что это дело рук Клыка, и пожалуй командиру лучше не видеть методов следопыта - рыцари обладали одной лишней, на взгляд драконида чертой - иногда они были слишком сентиментальны и добры к врагам.
Слегка свернув в сторону, он повел отряд немного восточнее того места, где лежал истерзанный труп эльфа, допрошеннго Клыком. Потерять след драконид не боялся, а прикрыть соратника от возможного гнева командира был обязан.

Каждый час Джеян заново творил это заклинание. Простенький магический радар, нацеленный на самого яркого "маяка" среди светлых, на водную. И каждый час, каждый раз заклинание откликалось только звенящей пустотой. Возможно, постоянный радар был бы эффективнее, но у последнего был ощутимый минус - его могли заметить маги отряда. За людьми Илласа майя даже не пытался следить - разведчики знали свое дело, и, похоже, куда лучше, чем Джеян свое. Да... Где-то на самой границе восприятия майя мелькнул гибкий стан и легкое одеяние Аоры и темный с трудом удержался от искушения повернуть голову. Худшие подозрения его подтверждались - если верить ощущениям Аоры, земля воплотилась, а это значит, что они встретятся. И, возможно, у Джеяна не будет возможности прикрыть любимую в этой битве.
Майя заставил себя переключиться на другие мысли. Куда направлялись светлые, было ясно с самого начала. Но вот за чем?.. Годы штудий не прошли для Джеяна даром - теперь он разбирался в магии и истории Ансалона значительно лучше - но его знаний все-таки не хватало даже на то, чтобы делать какие-то предположения. А узнать можно будет только идя на риск. На всякий случай маршал окликнул Илласа.
- Если твои ребята выйдут на след отряда, мы должны приложить максимум усилий, чтобы остаться незаметными. И ни в коем случае не захватывать пока ни одного из них.


Кетариэль ехала тремя корпусами позади Джеяна, стараясь сохранить невозмутимый вид. Это давалось сложно - ноздри эльфийки, не уступающие по чуткости драконидским, уже учуяли такой знакомый аромат... Голову посетила шальная мысль - а что, если... Нет, опыта в разведке у нее почти не было. Убивают они не так часто, и похоже, это убийство - уже часть истории. Лишь едва заметное движение губ выдало разочарование, которое чувствовала Кетар.

- Будет исполнено, - откликнулся Иллас, не оборачивая головы. Приказ конечно разумный, но, такое впечатление, что маршал не доверяет его людям, или же - не желает что бы они получили его славу. И с каких пор он сделался таким подозрительным? Нет, это все влияние магии - как отчасти эльф он слишком хорошо чувствовал ее в спутницах Джеяна и в нем самом.
Проклятая магия - до Квалинести рукой подать, а его воины словно о стену лбами бьются о незримый барьер.
В Бездну их всех, этих колдунов - добрый клинок всегда решит дело лучше и аккуратнее, дайте только подобраться полближе - даже Даламар не выстоит против удара в горло.


Карп слегка изогнул тонкие губы:
- Мы нагоняем их, следы совсем свежие, - произнес эльф вполголоса, так чтобы слышал только набольший. - Они опережают нас не более чем на восемь часов пути, и бьюсь об заклад завтра мы сократим это расстояние.
- Хорошо, прибавьте ходу, и... - Клык задумался, вглядываясь в кроны деревьев. - Нет, пока ничего не сообщайте генералу, мы должны быть точно уверены, прежде чем подгонять остальных.

Заклятия указывали Мелькору на Палантас, хотя было в них что-то непонятное и непостоянное. Судя по всему, в Палантасе находилась не конечная цель, и лишь некая промежуточная. А при попытке определить сколько-нибудь стабильное положение искомого заклятия Бога давали сбой. Увы, если б знать, что это и как оно выглядит… Увы, всеведущ, возможно, только Творец Сферы Миров, и то не наверняка.
Впрочем, достаточно, может быть, остановить светлых. В конце концов, им есть к чему стремиться нарушить баланс сил, а он? Выиграет ли Черный Вала, если рухнут невидимые стены Квалинести, туда хлынут его солдаты… Да, падет Квалиност, не станет гнезда мятежа. Будет повержена Элинсинос. А выиграет ли он? Сейчас есть враг, враг грозный и очевидный. В боях с ним набираются опыта солдаты, да и сплачиваться и объединяться всегда проще против кого-то. Не пришлось бы тогда искать нового врага и новую цель!
И Элинсинос? Ненавидел ли ее Мелькор? И да, и нет. Она была ненавистна, как воплощение враждебного Света, причинившего столько боли и столько раз разрушавшего то, что он пытался выстроить.
Повелитель Тьмы уничтожил бы при возможности Богиню Света, но личность королевы эльфов, державшей неподъемный груз и сражавшейся против него, вызывала двойственные чувства злости, восхищения и уважения. в которых он сам так и не смог до конца разобраться. Впрочем, это отношение никак не влияло на войну. Дело жизни, построить мир Смертных под своей рукой таким, каким он его видел в своих мыслях, превыше всего, с ним ничто не стоит рядом. Несколько раз в своей многотысячелетней жизни он позволял себе быть просто собой, а не Властелином тьмы. И заканчивалось это в лучшем случае ничем, а в худшем, и чаще – неприятностями.

Хумм, хм, румти-тумм-туммм... Потише? Враги? Хммм, а что это такое?.. Ах да. Воины черной смерти. Они опасны?
Выходило, что да. И могут причинить вред Отряду, называющему себя светлыми. Гумм, что-то здесь не так... Тарим и Дангина вдвоем могли одержать верх над парой сотен воинов, не прибегая к власти Стихий. Во второй же Форме воплощения Дух Земли был практически неуязвим для оружия смертных, и он думал, что у Воды также есть похожий облик. Так зачем же, хм, бояться? Тем более что среди Отряда есть и волшебники, и существа, называемые драконами, которые были едва ли не могущественнее самого Тарима.

Порасспросив Тесеренну, Твердь выяснил все, что его интересовало. Оказывается, с черными идут Огонь и Ветер! Гм, тогда дело и впрямь нехорошо... За себя Тарим не беспокоился - не дело могучим горам из костей земли, существующим с момента Сотворения, бояться переменчивых вихрей с небес - но вот Огонь мог действительно помешать предназначению. Тем более, что это страшный противник Дангине, из которого Водная, быть может, и не выйдет победителем.
Кроме того, с черными наверняка были и маги. Один из них, как представлялось Тверди, обладал недюжинной силой и был одним из верховодящх в стане чужой смерти. Сила темных - ничто перед мудростью Земли и Творца, но она может оборвать существование его текущей Формы, а это не следует допускать.
Но бежать? Ха, хм! Не к лицу лису бежать от охотничьих собак по прямой, так он быстро выдохнется и станет добычей. Чаще же он заметет следы осенними листьями, петлями и ложными цепочками следов. Так почему бы не сделать так?

Тарим получил ответ. Оказывается, он сам слишком заметен для того, чтобы играть в прятки. Хмм, придется бежать полегче. И приготовиться к бою, встретить Ветер.

Путешествие продолжалось - постоянно на грани, как рассуждал об этом Элтанас. Постоянно под присмотром прекрасныъ очей королевы Элинсинос... и тёмного взгляда Мелькора. Всё-таки любопытно, как много он уже знает, как о многом догадывается? Элт ловил себя на мыслях, что порой от рассуждений о Тёмном Боге его отрывает развае что мечеклюв с его раздражённым карканьем, да ещё Тесса - просто потому, что Элтанас считал себя не только участником опасного предприятия, почти равносильного добровольному шагу в Бездну, но и личным защитником госпожи. И хотя он понимал, что защитник из него куда хуже, чемиз драконов, эелементалей или Даламара - но в то же время он был единственным из них всех, кто не преследовал помимо основной какие-то свои цели. А это хотя бы могло гарантировать его верность, что в такое тяжёлое время было немаловажным.
Продолжался не только путь... кошмары тоже не оставляли Элтанаса, каждую ночь мучая и разрывая душу на мелкие кусочки, чтобы возродить её утром и терзать на следующую ночь... То ему снились знакомые горящие леса, стрелы-змеи и пятиглавая тень... которые уже казались отдыхом по сравнению с другими снами... то - огромные ледяные пустоши, по которым за ним гнались волосатые мамонты с горящими огнём глазами... а под ногами осколки льда првращались в мечи... и через несколько минут бега он падал с обрубленными по колено ногами и полз, истекая кровью... А потом он вдруг резко оказывался в пасти всех пяти голов, очертания которых всё также не мог рассмотреть... Или его руки вдруг пропадали, а глаза наливались оранжевым огнём, и он чувствовал, как кровь вытекает из него, уступая место холоду,он встаёт и видит, как его тело рвут на куски стервятники и дикие волки... Он похудел и вытянулся, кожа его ещё больше побелела - одним словом, польза кошмаров была в том, что он ещё сильнее стал походить на жреца Мелькора. Но такую сомнительную "пользу" Элтанас с готовностью обменял бы на пару часов спокойного тихого сна.
И вот наконец, через несколько дней пути, глаза Элтанаса узрели впереди знакомые места. Когда-то он уже был здесь... Прекрасная долина, поражающая буйством красочной, сочной и полной жизни... Величественные, прекрасные валлины, своим великолепием способные поспорить с эльфийскими красотами Квалинести.. золотистая дымка, окутавшая пики Харолисовых гор... два неба - воздушное и водное, отражённое прекрасной, спокойной поверхностью озера Кристалмир... уютные дома как у подножья огромных валлиновых стволов, так и на их раскидистых ветвях... Как это ыбло прекрасно когда-то... И какая тоска напала на Элта при виде всего этого сейчас... Всё было то же - и не то одновременно... чужое... грустное... словно какая-то зловещая тень накрыла этот город соими чёрными крыльями...
- Мы прибыли... - тихо бросил Элтанас ехавшим рядом спутникам. - Это Утеха.
А взгляд его медленно переползал на внушительных размеров здание, сразу бросавшееся в глаза... Когда-то торжественно- скорбное, но преисполненное надежды и гордой красоты, ныне и оно потемнело - ведь никому уже не было до него дела, и только благодаря стараниям местных жителей за забвением не последовало разграбление...
Поле Священной Битвы... Усыпальница из мрамора и обсидиана... прекрасные эльфийские деревья вокруг - теперь такие же мрачные и грустные... Усыпальница Ушедших Героев...
"Интересно, а как назовут наше последнее пристанище... если оно у нас вообще будет..." - подумал Элтанас, подстёгивая своего коня...

- Завтра значит догоним? - Клык презрительно изогнул бровь, то глядя на Карпа, то многозначительно кивая на видневшиеся вдали пейзажи, красноречиво говорившие - "лес давно остался позади". - Пять дней пути, и все...
- Но они явно увеличили скорость и загнали коней, иначе...
- Мне не нужны твои оправдания, эльф! - Слова изрыгались, точно удар кнута. - Хорошо, что я знаю эти места. Там, впереди, Утеха.
Клык знал - искомые неминуемо остановяться в городе, а значит будет время с ними расправиться, особенно если те разделятся или займут пару комнат в гостинице. Или еще чего удумают.
- До города еще не один час ехать, Клык, - буркнул Дорн, хрустя закостеневшими суставами. - Может быть стоит послать гонца генералу?
- Нет! - резко бросил набольший. - Ни к чему это, пока мы полностью не уверились, конечно.
Соглядатаем двигало отнюдь не чувство неуверенности - он - то точно знал, что в Утехе их пути пересекутся, но желание самому захватить в плен столь важных персон, как Темный Даламар или эльфячья королева застилало ему разум. Он жаждал славы, и потому держал руководство в неведении относительно своего успеха.
- Гоните к городу, - коротко сказал он. - Мы вступим в Утеху с последними лучами солнца.



Иллас в который раз украдкой смотрел на сопровождающих - Маршал, стихийные, эльфы... рядом с одной стороны ехал пухлый лекарь, чьи склянки задорно бренчали в походной сумке, с другой же - драконид, зло скаливший все шесдесят острых зубов. Шестой день пути, а от Клыка ни одной новости, если не считать указатели пути, что тот оставлял на деревьях и кустах.

Боль. Ужас и смерть. Гордость. Надежда и смерть. Тьма и Свет. Добро и Зло. В одном единстве сошлись противоположности, объявив войну Хаосу. Они настолько переплелись, что создали новую неповторимую жизнь.
Иридия стояла в тени величественной усыпальницы. Она чувствовала, впитывала покой этого места. Только здесь она могла на миг забыть себя, потушить то пламя, что вечно горело в ней, сжигая ее изнутри. Кто она? "Такхизис и Паладайн, кто же я?!" - мысленно кричала девушка. Вот уже не один век, она странствовала по мирам, пытаясь найти ответ. и снова Путь привел ее на Кринн. "Там где все началось, там все и закончится" - прошептала Иридия.
Ветер играл ее белоснежными волосами. Черный плащ оттенял и без того бледное лицо. Синие глаза по-прежнему были холодны и опасны.
Что-то привлекло внимание девушки. Она была здесь не одна. Иридия быстро обернулась, и заметила группу существ, явно направляющихся в Утеху.
Глаза девушки широко раскрылись, когда она, наконец, поняла кто это...
"Ты не за этим пришла сюда, сестричка". Иридия кивнула в подтверждение собственным мыслям. Казалось, что был еще и третий, кто читал ее мысли, потому что на миг туча закрыла солнце и скрыла фигуру девушки от посторонних взглядов.
Успел ли кто-нибудь ее заметить?...

Усыпальница Ушедших Героев. Место последнего упокоения Рыцарей Палладайна и Такхизис, погибших в битве с Хаосом... Тесса Молча разглядывала древнее здание, про себя радясь, что прихвостни Мелькора не разрушили, не разграбили и не испоганили его... Всадники и пеший Тарим в ровном темпе приближались к городу на деревьях, когда...
Солнце в какой-то момент особенно ярко осветило поляну у Усыпальницы, и все одновременно увидели - стройную фигуру в чёрном плаще. Длинные белые волосы рассыпались по тёмной ткани. У Тессы неожиданно перехватило дыхание. Не отдавая себе отчёта в действиях, она натянула поводья Сполоха, командуя тому остановиться. Эльфийке нестерпимо захотелось прикрыть глаза, что бы не видеть этой фигуры, потому что...
Неожиданно солнечный свет угас - на небо набежало облако. Потрясённая Тесса несколько раз моргнула, потрясла головой и вновь посмотрела на то место, где только что находилась странная фигура - но там уже никого не было...

Гуммм! Странно, очень странно... Свет! Да, свет - но тусклый, как серый огонь мертвых свечей. Откуда он здесь? Гум-хм-хум-мм, очень странно...
Твердь, воплощенная в Тариме, была чужда мертвым. Звери, птицы и гады, все живое, летающее, ползающее, появлялось только на земле. Мертвые же уходили кто куда. Кого также хоронили в объятиях Матери, некоторые перешагивали порог в огне или просто падали в мелькающие ладони ветра... Но потом - дороги мертвецов уходили за известные Тариму пределы, и никто из них больше никогда не появлялся в мире живых. Тени, возвращенные некромантами души - были лишь отблесками некогда полхавшего пламени существа, утратившие Имя. Одежда, которую можно сбросить, и которая лишь отражает сущность носителя (и то не всегда), но не является им.
Земля не враждебна Смерти, как равно и обратное. Невозможно сказать, кто из них сильнее и мудрее. Они просто чужие друг другу, и кто знает, что ожидать от каждого?
Тарим почувствовал - на краткий миг - слабое колыхание присутствия, но совсем другое, нежели в случае с Дангиной. Словно... нет, как будто огонек свечи решил сойти с фитиля, прогуляться между вашими ногами, накинув плащ из прозрачного сумрака. А потом, когда вы в изумлении протерли наконец глаза, желая избавиться от наваждения, он исчез - и остается только гадать, было или не было...
Было!
Нет?
Не было!
Или?..

Да, дело превыше всего для восставшего против Илуватара, отринувшего Свет и ставшего врагом своих братьев и сестер и сказкой, пугающей детей, и дело идет. Никогда прежде у Мелькора не было таких возможностей. Некогда он был повелителем незаселенного еще Средиземья, но что может сотворить правитель, единственными подданными которого являются Барлоги и разные монстры? Да и кому это нужно? Нет, не зря Боги населили миры более слабыми созданиями. Без этого их существование было бы пустой и бессмысленной чередой мгновений, часов, дней, веков, тысячелетий…
В разных мирах их обитатели разумны и не очень, ходят на двух, четырех, шести или ином количестве ног, а то и вообще ползают либо летают. Иногда в своих неукротимых стремлениях они уродуют лицо мира, но что прекрасный необитаемый мир? Сказка, где можно пожить неделю, месяц или год, полюбоваться закатами и рассвета, испить чистой воды и вернуться вновь, пока не накатила пустота и тоска. Ибо лишь присутствие цели придает смысл и интерес нашему существованию.
Впрочем, в сторону, в сторону! Он думал не о том… Да, тогда Средиземье не имело разумных рас, а когда они появились, он, Мелькор, оказался сперва пленником покоев Мандоса, потом полупрощенным врагом под надзором, затем вновь почти узником под неприступным, но осажденным Тангородримом, запертый в искалеченном теле и лишенный большей части сил. ушедших на творение и подчинение своих легионов.
А после победы над Нолдор перед войной Гнева прошло слишком мало времени, к тому же сильно мешали покорные и полезные, но малопригодные к исполнению его замыслов орки.
И лишь теперь он здесь, весь мир лежит перед ним и его сила также при нем. Черный Вала не ошибся, сделав ставку на людей, причем тех. кто пришел к нему без воздействия и сковывания магией. Все более он убеждался, что будущее за ними, и сейчас это будущее поднимается стенами закладываемых городов, куется в кузницах, обрабатывается в мастерских, ложится строками в пергаментах ученых.
Да, он жесток. Он не будет лить кровь ради удовольствия, где разумнее прибегнуть к угрозам или обещаниям. Любой союз, любое служение прочно, когда оно выгодно обоим. Однако, если это будет самым рациональным путем, Мелькор прольет еще столько же крови, сколько уже проливалось в ведомых им войнах против света. Или даже намного больше. Смерть, боль и кровь - останавливаться нельзя. Иначе бессмысленно все уже сделанное, а цель стоит того.
Тьма таит много знаний. Частью из них он делится с людьми, часть они добывают сами. И придет час, когда неугомонные Смертные в своем неукротимом стремлении вперед и вперед будут пересекать океаны и континенты не за месяцы. А почти так же быстро, как он, как они и новой техникой и темными магическими знаниями сравнятся с Майя, а то и с Богами. Конечно, вместе с их силой будет расти и его сила и власть…
Потом они не ограничатся этим миром, пойдут в иные, хотя бы в Арду. Почему нет Тут Повелитель Тьмы злорадно и жестоко усмехнулся, представив армию будущего, которая сметет сияющий Валинор, и стихиям Арды не поможет их мощь. Что ж, месть – удовольствие богов, как сказал какой-то мудрец.
А его мысли все текли дальше…

Утеха. Усыпальница Ушедших Героев. Даже не так. Усыпальница Ушедших Героев! Это название нужно произносить с должным трепетом, благоговением, гордостью, благодарностью! И, может быть, с радостью, что ты там не лежишь. Лучше быть живым, а не мёртвым героем. Хотя... В последнее столетие иногда думалось иначе. Даламар даже немного жалел, что не погиб тогда, сражаясь с Хаосом. А так бы... лежал сейчас с Героями и не видел бы ничего этого. Да... не видел... Не видел? Показалось? Что-то смутное... Как будто чья-то фигура. Женская, мужская. Какая? Всё... всё. Вот и всё. Лёгкая тучка и ничего нет. А, может быть, и не было?
- Госпожа, - обратился маг к Тессе. - скажите, пожалуйста, вы тоже что-то видели?

Раф спрыгнул с лошади, припав на колено, и потрогав землю, он, словно хороший садовник, прощупывающий почву, находил даже искусно заметенные следы. Он любил такие игры, во время обучения следопытов часто делили на две группы - одни убегали, другие пытались их найти - суть игры была в том, что проигравшие оставались без ужина, а порой и на недельном голодном пайке. Волей-неволей они становились мастерами своего дела - или умирали. Раф выжил.
Тонкий и гибкий, словно тростник, он тем не менее обладал достаточной силой, дабы на равных сразиться с драконидом, но чаще побеждал противников благодаря ловкости. Знающий лес лучше эльфов, Раф стал последним, что видели в свой жизни многие из квалинестийского сброда, а иногда и не видели, а лишь слышали свист рассекаемого стрелой воздуха.
У седла Рафа был приторочен длинный составной лук - его гордость и главное богатство, любовно отполированный до блеска, прекрасно гнущийся, тугой, расписанный рунами и замысловатыми символами - оружие искусного стрелка. Не менее ценными были и стрелы - у большинства стальные древки и раскрашенное в ручную оперение, у других - древко тисовое, но наконечнки из вороненой стали, смазанные смертельным ядом, а оперение ядовито-зеленого цвета. Колчан висел, так же притороченный к седлу, чтобы можно было извлекать из него стрелы на полном скаку.
"Такая стрела, да в глаз - дракона свалит!" - любил похваляться следопыт, но пока его жертвами становились эльфы и рыцари, что покидали пределы квалинести.
Рядом с ним ехал Широкоплечий Рагни, парень из семьи кузнеца, чьи ладони, широкие как черенки лопат, без проблес гнули подковы, а мозолистые пальцы сминали монеты. Его излюбленным оружием была булава, и он готов был поклястся, что ее шипованное навершие размозжило череп не одному врагу. Подле Рагни держался Найл, молодой парень, с непропорционально длинными руками, который сумел таки обратить этот недостаток себе в достоинство, обучившись владеть парными клинками - которые сейчас мерно покачивались, закрепленные у него за спиной - теперь против его "восьмерки" мало кто мог устоять, да и по скорости удара - ему не было равных в отряде, на спор Найл перерубал стрелы в полете, и рассекал каплю воды, летящую вниз, успевая убрать клинок в ножны прежде, чем брызги коснуться земли.
Клык ехал впереди, спиной ощущая напряжение бойцов - "Черный Смерч" устал, людям требовался отдых и разрядка, и то что Утеха была уже близко, было весьма неплохо - надо дать парням хоть на денек забыть, что они воины Мелькора, пусть побудут просто людьми.

Услышав голос тёмного эльфа, столь неожиданно заговорившего в наступившей тишине, Тесса с трудом подавила невольную дрожь. Усилием воли заставив себя повернуться, она посмотрела на Даламара, почему-то почти готовая к тому, что и он исчезнет, растворится в сумерках, как и эта фигура... Что он сказал?... Ах, да...
- Я видела... кого-то. Какую-то фигуру в чёрном плаще. - Эльфийка прикрыла глаза, чтобы поточнее вспомнить виденное. Вспоминать вообще-то не хотелось - страшно, как ни стыдно это было признавать - но лучший способ одолет свой страх - взглянуть ему в глаза.
- Это была женщина. С длинными белыми волосами и... Она... очень странная. Мне она показалась чужой, очень чужой и чуждой... - Тесса говорила негромко, а перед её внутренним взором почему-то проявлялось другое лицо - нежное, с большими тёмными глазами, обрамлённое серебристыми волосами... И то не была та, что только что появилась перед ними - откуда-то сестра Эллининсос это знала, но вот кто же тогда? И почему она видит это лицо?

Аора ехала, ехала, ехала... Нет, они все, конечно, направлялись к своей цели. Но Ветерку быть неизменчивой? Сидеть вот так вот стационарно? Надо чем-то себя занять. Чем бы?
Взгляд Аоры скользнул по Джеяну. Внутри что-то сладко защемило, но он даже не смотрел в ее сторону. Воздушная едва не разрыдалась, чувствуя себя одинокой, брошенной. Но на глаза вовремя попалась Джигеши.
"Хм, я же ее совсем не знаю. И она разительно отличается от Юттрей. Пожалуй, нам стоит познакомиться поближе."
Легким сжатием бедр Аоры направила скакуна к Огненной.
- Джигеши, мы так и не перекинулись ни словом. Хотя никто кроме одного элементаля не поймет другого. Я - Аора, Воздушная, что ты, естесственно, знаешь. Но может нам стоит подзнакомиться поближе?

Джигеши радостно улыбнулась. Наконец-то на нее кто-то обратил внимание. То есть не бросил опасливый взгляд и не спросил об Эфире, а предложил поговорить.
- Ты хочешь познакомиться ближе с существом, которому пара дней от роду? - Лукаво спросила она. - Я сама еще не слишком хорошо себя знаю..
Элементали редко помнят своих предшественников. И это правильно, потому что они и так знают, что им делать в этом мире.
Но стихиям закон не писан, и сейчас память (своя? или все же чужая?) услужливо подсунула Джигеши яркий и в чем-то жутковатый образ: высокая, смуглая, темноволосая женщина с мрачным взглядом и надменной складкой губ. Юттрей. Что сказал бы о ней человек? Что она ходила по этой земле несколько веков, прекрасно владела оружием смертных, воевала на стороне Мелькора, убила элементаль Воды и погибла в схватке с дриадой. Да, конечно... Но перед Джигеши проносились эти картины с необыкновенной четкостью и ясностью. Она видела огромные древние города и захудалые деревушки, пещеры отшельников и неизмеримые безлюдные пространства. Она видела огненного демона с кнутом и мечом и видела глазами этого демона гибнущую ледяную змею. Гиганские армии, стаи драконов в небе. Два багровых клинка и две сабли с зелеными рунами. Боль, да, настоящую боль - видела, слышала, осязала всем существом - и проносящийся вал пламени и зеленого света.
А вслед за этим перед ней прошла череда воплощений Огня. Веселые и мрачные, рыжие и темноволосые, красивые и не очень, мужчины и женщины - такие разные, но с одинаковыми горящими пламенем подземной Бездны глазами, век за веком появляющиеся на Кринне ради одной цели. Видела Джигеши и Воду - вечно меняющуюся. Казалось, эта стихия испробовала все образы, какие можно найти на в мире. Но и ее воплощения имели общую черту - Бездну океанских глубин в глазах. Джигеши больно было даже смотреть в эти глаза.
Элементали странствовали и оседали при дворах властителей, изучали искусство боя и древнюю магию, любили и страдали, поддавались человеческим слабостям и ввязывались в войны смертных. Но несмотря ни на что ими всегда управляла одна страсть - ненависть.
И сейчас, как ни разу за ее короткую жизнь, Джигеши ощутила эту ненависть, эту ярость, это пламя всем своим существом. Вспыхнули волосы, испуганно фыркнула лошадь, между пальцев пробежали языки пламени. Она и раньше знала, что пришла в этот мир вслед за Дангиной, но сейчас это имя глыбой льда ударило по натянутым нервам. Ненависть... Всепоглащающая, жгучая, некуротимая, беспощадная ненависть. Ненависть, так похожая на любовь. Ненависть, неотделимая от Пламени.
Эта страсть заставляла элементалей вечно стремиться друг к другу, но их цель никогда не была убийством. Смерть противника теряет смысл, когда противник бессмертен и воплощается вновь. Не уничтожить - сразиться. Выплеснуть ненависть. Ибо эта битва - одна из сил, движущих миром.
Наваждение рассеялось. Джигеши вновь оказалась в отряде Мелькора и увидела удивленное лицо Воздушной. Все, о чем она хотела узнать, рассеялось как дым. Но зато появились новые вопросы.
- Аора... Ты помнишь того, кто был Воздухом... до тебя?

- Дело не в возрасте. Ты - непохожа, ты - другая. Я хочу тебя узнать. Познать.
Джигеши задумалась.
Аора внимательно наблюдала за Огнем. Веселая, в чем-то беспечная девушка помрачнела, налилась багрянцем ненависти... Так уголек подергивается чернотой, но потом вспыхивает, опаляя кожу.
Воздушная потоками потянулась к Огненной, пытаясь обнять ее, дать необходимый Огню кислород и... Отпрянула. Аорой двигала любовь. Которая сейчас на нее практически не обращала внимания, заставляя страдать... Волосы закрутились в вихре, отражая бурю отрицания, закрутившуюся где-то глубоко в Аоре.
"Посмотри, согрей взглядом, докажи, что все не напрасно." Беззвучная мольба. Бессмысленная?
Стоп. Просто стоп. Аора вынырнула из тела, стала шаловливым ветерком, не ураганом. Вернулась в себя.
Джигеши задала интересный вопрос. Аора обратилась к Стихии, пытаясь увидить ту, что была до нее. Что она чувствовала? Как ушла? Но знание было рассеяно в воздухе, убегало от Аоры, рассыпаясь серебристым смехом.
- Нет, - девушка пожала плечами и улыбнулась. - Да и незачем мне помнить. Я та, кто я есть. И ты тоже. Ты - новая. И интересная. Тебя тянет к Воде?
Внезапно Аору захлестнуло... Она почувствовала, как играет в белоснежных волосах... Кого?.. в Усыпальнице Ушедших Героев. И присутствие других, Земли и Воды, где-то рядом.

Элтанас тоже заметил силуэт... но не обратил на него внимания, по крайней мере явно. Он поступил проще. Возможно, глупо, а возможно и безрассудно, но он чувствовал, что ему нужно поступить именно так. Спрыгнув из седла, он уверенным шагом направился к Усыпальнице, минуя умирающие и увядшие деревья...
Некогда прекрасные блестящие ворота теперь выглядели уныло и покинуто, словно их уже давно никто не касался, кроме невзгод. А ведь когда то сюда приходили паломники со всего мира... Особенно кендеры. Кендеры обожали путешествовать к гробнице, рассказывая множество историй о Тассельхофе Непоседе, великом герое, одолевшем Хаос. Эльфы рассказывали о Танисе Полуэльфе, Соламнийцы - о рыцарях, как о светлых, так и о тёмных, и о великом Стиле Светлом Мече - как и о его отце, Стурме, чьи благородство и доблесть жили сквозь века в сердцах всех рыцарей. Теперь же у ворот стояли двое стражей, грозно, но несколько вяло сжимая в руках боевые алебарды.
Элтанас толкнул двери и вошёл в гробницу. Святой дух, что наполнял её божественной благодатью, не исчез с уходом Богов. Тела героев, покоившихся в Гробнице, всё ещё оставались нетленны, и им всё также иногда приходили поклониться.
Элтанас, выглядевший подобно жрецу Бога Тьмы, да ещё, судя по выражению лица, настроенный решительно, бросил на стражей гробницы жёсткий взгляд, от которого по спине у них запрыгали мурашки.
- Оставьте меня, - резким тоном прошипел Элтанас. Мечеклюв, вторя ему, угрожающе каркнул, расправив вороные крылья. Стражи всё ещё пребывали в замешательстве - зачем же жрецу их властителя входить в покои святыни, которая связана с прежними Богами? Это порождало недоверие... а недоверие таких "мелких сошек" было ключом к провалу всего отряда. Этого Элт допустить никак не мог, и потому, угрожающе запустив руку под манию, он нащупал медальон Паладайна (жреца Мелькора носили такие же, но с другой, какой-то чуждой символикой, которую Элтанас смутно помнил по рассказам тех, кто сталкивался с ними), плотно сжал его в кулаке - так, что края впились в ладонь - и прошептал:
- Это место хранит в себе много могущества для нашего Властелина. И если он узнает, что я не смог раскрыть секреты Усыпальницы из-за вас... вы позавидуете даже восставшим мертвецам, даю вам слово!
Лица стражей побледнели, зетм потемнели почти также, как темнеют и гаснут звёзды на ночном небе, и наконец они, неуклюжен кланяясь, бросились наутёк, чуть не роняя свои несчастные алебарды.
Убедившись, что ему никто не мешает, Элтанас притворил дверь (если бы кто-то захотел войти, ему бы это не помешало), аккуратно подошёл к лежащему на чёрном ложе Стилу Светлому Мечу и прошептал:
- Стил, слуга Пятиглавой, носящий клинок добра - молю тебя о той же силе и непреклонности, что вела тебя сквозь всю твою жизнь. Молю тебя и твою Владычицу.
Последние слова для жреца Паладайна звучали бы как кощунство - но сейчас Элтанас думал лишь об одном: ему понадобится вся мощь ушедших Богов, что ещё осталась в этом мире. И всех Богов, без исключения, если он хочет хоть чего-то добиться.
Простояв так несколько мгновений, Элтанас повернулся к Танису Полуэльфу. Бородатое лицо... мендалевидные глаза... Элтанас поймал себя на том, что именно таким и представлял себе Таниса. Странно, нов реальной жизни они ни разу не встречались... хотя ведь должны были бы! Впрочем это была лишь маленькая несбывшаяся мечта - и ничего более. Элтанас заглянул в спокойные глаза Полуэльфа и прошептал:
- Даруй мне его мудрость и его доброе сердце, Паладайн. Прибудь со мной в мой самый тяжкий час, Танис Полуэльф, и помоги сделать верный выбор... Осени меня своим лучезарным светом, Платиновый Дракон, Эли, Так... Паладайн, Бог Добра. Молю тебя.
На мольбу Паладайну Элтанас потратил ещё несколько минут. Затем, в последнем порыве, аккуратно достал из-за пояса, укутанный в искусно сработанные ножны соламнийский меч и коснулся кончиком клинка зажатого в руках Стила меча Стурма. Тонкий лучик света, неведомо откуда проникший в гробницу (может, но просто просочился через плохо закрытую дверь?) , пробежал по лезвиям обоих клинков и пропал, словно потонув в окружающем полумраке. Элтанас снова убрал меч и, резко развернувшись, направился к выходу их гробницы, смотря себе под ноги... Мечеклюв продолжал время от времени недовольно стучать его по плечу...

НРПГ: Информация об Утехе

Широкоплечий Дорн замыкал отряд, он всегда замыкал отряд, равно замкнутый в себе, и неразговорчивый - но всегда готовый исполнить приказ. Именно он оставил последний знак для генерала и Думвинга, указывающий на Утеху. Весьма предусмотрительно с его стороны, отметил Клык, кто знает что может случиться с ними в Утехе, а так - остальные не собьются с пути.
Впрочем мысли о поражении Клык отринул давно - его интересовала слава, власть и богатства, и всего этого он сможет добиться всего одной операцией, пусть и самой сложной в его жизни.
Дорн поглажвал рукоять широкого меча, такие несведующие люди называли бастардами, но опытный взгляд мог различить существенную разницу - клинок был почти вдвое шире, и немного короче. Добротная кольчуга, пододетая под камзол почти не звучала - но чуткий слух Клыка все же различал звон отдельных, несмазанных звеньев.
Возможно на первый взгляд Дорн и не отличался от обычных воинов, что составляли армию Мелькора, но Клык сам был свидетелем того, как парень в схватке одолел соламнийского рыцаря и троих эльфов, ловко орудуя своим клинком.
По правую руку от набольшего ехал Карп, эльф, второй (или вернее первый) лучник в отряд - его стрелы промаха не знали, стрелял он благодаря эльфийской крови - что в темноте безлунной ночи, что при свете палящего солнца - безупречно. Каждая стрела его несла метку Сильванести, но были в колчане и другие, сделанные точь в точь, как у следопытов мятежного Квалинести. Один выстрел в горло государю Галларану, лишивший этого вне всяких сомнений достойного лидера соламнийцев, жизни едва не посеял вражду между рыцарями и эльфами, но к сожалению новый глава Ордена нашел путь к примерению, а заодно шлем и латный ворот, что избавило его от судьбы предшественника. Хотя - Карп часто пускал квалинестийские стрелы в дело и после, дабы ввести врага в заблуждение.
Клыку иногда становилось не по себе от взгляда опасного стрелка, но и Карп не выдерживал его взгляда.
Четыре часа пути, солнце, медленно клонящееся к закату, и дорога - вот все что отделяло их от Утехи...

Литас, хрупкий, даже по эльфийским меркам (а ведь он был человеком!) юноша, лет девятнадцати от роду, слыл лучшим наездников в "Черном Смерче", именно поэтому генерал Иллас не пожалел собственного жалования, чтобы купить ему породистого и сноровистого скакуна. Коняжку Литас объездил довольно быстро и приноравился к службе гонца, пока генерал не приказал собрать "Черный Смерч" заново для новой, не слишком-то легкой задачи. Откровенно говоря весь путь по лесу, поиск следов, что так заводил Рафа и Клыка, Литас скучал, ему не хватало бешенной скачки, погони и играющего в волосах ветра, но вот они вышли на дорогу, ведущую в Утеху, и парень дал волю истосковавшемуся коню (с согласия командира, конечно) - они оставили шестерку далеко позади, с каждым мгновением приближаясь к городу.
Конечно был велик соблазн вьехать по ближайшему тракту, но Литас потратил бесценные десять минут, дабы обьехать город и зайти с иной дороги, попутно избавившись от плаща с гербом Мелькора, и других опозновательных знаков (кроме разве что лежащего в кармане личного символа отряда и армии).
Поэтому...
По восточной дороге, на исходе дня, в Утеху приехал ничем, кроме как худобой, не примечательный юноша в потрепанной кольчуге, облегающей стан, с легкой саблей на поясе. Ехал парень на столь же стройном и статном жеребце, явно стоящем больше, нежели ближайшие кабаки вместе взятые. Ветер лаского трепал редкие светлые волосы пришельца, но он, наморщив лоб, сосредоточенно размышлял - понимая, что искомые должно быть уже пару часов назад прибыли в город, а значит успели оставить кое какие следы.
Литас знал лишь две достопримечательности сего славного города - гробницу древних героев, и таверню, которую некогда парочка из этих (или не этих) героев содержали. Следуя простой логике - мятежники несомненно наведались бы в гробницу, но самому Литасу туда идти было совершенно не к чему, посему он направил коня к ближайшему от усыпальницы кабаку (не дешевому, надо сказать заведению), отнюдь не с целью промочить горло.
Дверь закрылась со скрипом - похоже петли не смазывали еще со времен Войны Хаоса. Литас обвел пытким взглядом посетителей, найдя в глубине двоих воинов, отставивших к стене алебарды. Пили они по черному, учитывая количество пивных кружек, стоящих на столике, возле них.
- Не против, если я присяду? - осведомился парень, отодвигая стул. Стражи кивнули, и судя по их пьяным взглядам - оба были готовы. - ЧТо за кручина вас гнетет, служивые? Али жалование не платят? Али ворог эльфийский уши острые кажет?
- Да уж если б ельфы, так не ушли бы живыми, - рассеянно бросил воин, а тут - гробница эта, будь она неладна, давит, каждый кто караул у нее несет - потом три ночи спать не может, на видения жалуется. Вот мы сегодня на карауле были...
- И вроде не ночь еще, а мерещиться, будто Мелькор Владыка, на нас гневаеться... - продолжил второй, опустошив свою кружку. - И все бы ничего, так ведь жрец окоянный мелькоров приходил в гробницу нынче, и пуще страху нагнал. А ворон его, тот вообще...
- Ворон? - резко прервал Литас, да, похоже он пришел как раз вовремя. Эти вояки значит видели жреца с вороном, точь в точь, как рассказывал Раф. - И что он делал в гробнице?
- Ворон-то? Да каркал и глазищами сверкал... страшно так...
- А жрец - кто его знает, молился знать, - почесал мокушку стражник. А потом вышел, довольный такой.. или нет, скорее - умиро... миро... творен... ный.. - проговорил трудное слово пьяный воин.
- Держите на опохмел, ребята, - кинул он пару медяков. - Благодарю за компанию.
Литас знал когда следует завершать распросы, и потому поспешил прочь из кабака - быть может еще удастся найти следы священника, или кого-либо из его сообщников. Время поджимало - оставалась всего пара-другая часов до появления Клыка, а Литас хотел принести командиру, как можно больше сведений.

Когда общество прибыло в Утеху, Дангина с некоторым неудовольствием приобрела относительно человеческие расцветки, перестав напоминать утопленницу прошлогодней давности. Лошадка тоже была обрадована прекращение локального ливня, а спутники элементали приятно удивились, обнаружив, что глаза стихийной почти всегда нормально черные. Без прозрачности, знаменующей, что разум Дангины плавает где-то в Красном Море и возвращаться не собирается.
На редкость флегматично отреагировав на явление кого-то или чего-то на холме, элементаль сочла мельтешение силы очередной придумкой разумных – вроде черно-белого строения неподалеку, и, как обычно, промолчала. Примерно через полторы минуты забыв вовсе.
Куда больше интереса у женщины вызвала кузнеца, в которую Дангину и понесло. Правда, к некоторому огорчению спутников, понесло пешком, а так как смылась элементаль по обыкновению незаметно и тихо, выяснить потом где ее искать было довольно трудно. Единственный ориентир мирно трусил позади отряда, полагая что все кроме его, ориентира, законной хозяйки позаботятся о нем лучше.
В кузнице при появлении Дангины немедленно потухло пламя, но, так как потом элементаль обуздала привычки, подмастерьям удалось раздуть меха снова. На вежливый вопрос самого кузнеца, что тут потеряла госпожа путешественница, упомянутая зачарованно ткнула пальцем в сторону наковальни и мутным голосом попросила разрешения понаблюдать. И что-то странное было в этом голосе, и просьбе, что никто не стал спорить.
А потом даже забыли о присутствии незнакомки. Может, это бездонные глаза Дангины вызывали у смертных такой склероз...
Мысли же элементали резкими водоворотами мутили голову. Пробыв в кузнице больше часа, стихийная так же незаметно вышла из жаркого помещения, с трудом осмысливая увиденное.
В нашей ненависти, в борьбе воды и огня, создаются... рождаются...
В ненависти...
- Как говорят смертные, от любви до ненависти один шаг, - пробормотала Дангина, заходя куда-то. «Где-то» было прохладным, там не горел очаг, и потому элементали понравилось. Правда, она не знала что это очаг просто не успели разжечь, а дверь была открыта как у любого работающего трактира. Другое дело, что бормотание внешне симпатичной женщины, по виду – страннице, и вроде бы не бедной, поняли не совсем правильно. Но отнеслись с пониманием. И умудрились из-за этого понимания не связать прибытие Дангины с появлением странного отряда, остановившегося в другом месте. В Последнем приюте.

Странные фигуры, тени..И эти непонятные предчувствия...
Девушка никогда не была в Утехе, и тем более в усыпальнице героев. И потому с жадностью наблюдала за всем происходящим. Ничего не могло ускользнуть от острого взгляда драконицы.
Последний приют. Какое до боли знакомое название.
Она слабо улыбнулась, рассматривая качающуюся вывеску. Сколько легенд она слышала,сколько молитв она произнесла погибшим Героям...
Врядли можно было назвать страрый трактир неуютным. Даже наоборот.
Кинув взгляд на остальных, она направилась к столику у камина.

Хотя, конечно, не ради мелочной, хоть и приятной мести все это затевалось. Это будет лишь шагом в сторону, ради своего удовольствия и во имя торжества Тьмы в родном мире. И надменные эльфы Валинора либо склонят головы, либо умрут. Кто сказал, что правитель всегда должен быть великодушен? Да, можно не обращать внимание на пьяную болтовню или проклятия бессильных, но врагов должно карать, иначе ни они сами, ни друзья не будут тебя уважать, да и в конечном итоге к чему это приведет?
Пример он помнил хорошо, хотя наблюдал его уже из-за Грани Мира. Достаточно было одного слова. слова, вызывавшего ужас, восхищение, осуждение, горечь, память величия и еще очень много эмоций. Несмотря на тысячелетия, это гордое и звонкое слово помнили в Арде по сию пору. Нуменор! Дар Валар соратникам Нолдор и Ваниар, отнятый затем. Столбы огня из вулканов, трясущаяся земля, рушащиеся здания и гибнущие люди, целый народ! Гигантская волна, смывающая огромный. почти равный материку остров и самое могучее государство в истории Средиземья! А ведь именно бессмысленные мягкость и привела Валар к самой страшной жестокости. Если бы они в самом начале примерно наказали первых дерзких крикунов и непокорных королей, великая страна б сразу прониклась пониманием кто есть кто и Саурону не удалось бы построить в столице его, Мелькора, алтари. Да, милосердие в итоге обернулось лицемерием и своей противоположностью. Вовремя пролитая чаша крови предотвратит кровавое море потом…
Он покарает врагов и поднимет друзей и… Повелитель Тьмы вернулся от воспоминаний к планам. Нет, пока картина будущего рисовалась очень смутно. Но в то, что люди, никогда не остановятся на достигнутом, Черный Вала верил. Надо не стоять у них на пути, а вести их, делясь знаниями и силой и получая их силу и поддержку. И сотворят они такое, что Богам и в голову не придет. Тогда, рано или поздно во главе их он, Мелькор, постучится как равный во Врата Обетованного, откуда Великие Боги правят всей Сферой Миров. Может быть, потом придется встретить и выдержать взгляд Творца…
А возможно, люди сперва пойдут не в иные миры, а к далеким звездам, что сияют высоко в небесах. прекрасные и равнодушные. Ведь не везде они, как на Кринне – отражение Богов, за этими близкими огнями сияют и другие, далекие, странные и манящие своими тайнами!

Компания, вступившая в город, была не то что привлекающей внимание... ну, скажем, необычной. Одетый в черное одеяние "жрец Моргота" смотрелся к месту, но отчаяно притягивал взгляды. Девушки-драконицы в человеческом облике были, правда, почти неотличимы от человека - но вот эльфийскую королеву рано или поздно распознают. Эльфа видно по полету...
А самыми необычными среди них были Тарим и Дангина. И даже не потому, что первый серьезно напоминал по комплекции молодого тролля, а вторая была изменчивой и оставляла за собой водяные лужицы.
Просто... попробуйте пройтись как-нибудь по улице мимо Воплощения стихии. Что до Дангины - не знаю, но Тарим определенно старался держать свою силу в узде, иначе бы прохожих просто глушило мощными волнами магии. Хорошо еще, что благодаря Мирэ он разжился кое-какой одеждой, которая отчаяно трещала по швам. Особенно с учетом того, что ему приходилось бежать пешком, а не ехать конным. Самому Тверди это никаких неудобств не доставило, но вот выглядело на редкость странно.
Человек, держащийся наравне с конным?
Наравне с конным?
Человек?!
Гум-ммм! Против воли Тарим становился все более торопливым, начиная временами задумываться сверх меры об их противостоянии чужой смерти. Говорят, у их врага есть могучий господин, что зовет себя падшим и есть правитель большинства здешних земель... Твердь отдавал себе отчет в том, что если обрывки сведений о Мелкоре действительно хоть наполовину правда, то ему в одиночку и впрямь будет не справиться с тем. С другой стороны, не дремлет ведь Господь Миров, Вечно Сущий Вовне? Х-ммм... Господь Миров? Прошу прощения, я хотел сказать, Элен Сиила Луумен Оментиэлво Наур-ан-эдраит-аммен... Язык смертных все больше липнет к моим устам... Что значило - все они фигурки, выставленные для противостояния и баланса друг другу. Сила - против силы, мудрость против хитрости, ловкость против коварного ума - даро! Коли и впрямь так, а это так наверняка - не может ведь допустить Создатель, чтобы мир свой разом превратился в бескрайнюю мертвую пустошь, то и враг наверняка должен это понимать?
Наверное должен понимать, что будь он действительно "темным врагом мира" в глаза Творца, тот ниспроверг бы его одной мыслью. Однако Мелкор до сих пор жив... значит, он жив для чего-то.
Для чего?

Для чего?..

За раздумьями Тарим и не заметил, как они подошли к странному скособоченному строению. Трактир? Ах да, трактир, верно. Надпись над входом что-то значит, но не стоит торопиться... Войдем? А зачем?
Впрочем, можно и войти.

В небольшом городке чужаки не могут остаться незамеченными - грузный мужчина, людоедского телосложения, на котором одежда сидела в облипочку, девушки неземной (или уж покрайней мере нечеловеческой) красоты, темный жрец с вороном на плече и черный маг, скрывающий лицо. Такие хорошо запоминаються даже после мимолетного взгляда - да и главное просто знать кого и о чем спрашивать. Есть у людей такая способность - память, а медь, ровно как и серебро умеет развязать даже самый тугой язык лучше любой пытки.
Литас не вел откровенной слежки - зачем? когла гораздо проще перекинуться парой слов с лавочником, выразить почтение торговке зеленью, подмигнуть девчушке, что продает цветы на углу, и словно невзначай спросить - не появлялись ли в городе чужеземцы. А язык, он до Палантаса доведет. В данном случае в роли Палантаса была корчма "Последний Приют".
"Какое говорящее название, - изогнул бровь юноша. - Она ведь действительно станет последним приютом для наших эльфийских друзей, и их сторонников."
- Эй, мальчик, - окликнул он уличного попрошайку, и тот подбежал на блеск серебрянной монетки. Еще бы, видать всю жизнь одни медные гроши видел.
- Чего пожелаете, благородный судать? - Паренек попытался изобразить поклон. Смышленый, это хорошо.
- Я бы хотел снять комнату на ночь в этой гостинице, окажи любезность, узнай у хозяина какие свободны, и потом расскажешь мне, - Литас подкинул монету и мальчуган тут же подхватил ее, пробуя на зуб. - Я буду в трапезной. Если проявишь рвение - получишь еще одну.

Обеденный зал Литас оглядел взглядом полководца, выбирающего поле боя - не исключено, что именно здесь Клык расправиться с квалинестийскими мятежниками, поэтому юноша старался запомнить каждую мелочь. Там столы, повернутые к очагу, тут окно, так кстати выходящее на улицу - как бы они не вздумали через него бежать.
- Эля и вашей знаменитой картошки! - Бросил он подавальщице, садясь на свободное место, и отстегнув ножны с клинком, положил их на скамью. Пора было немного выпить и сыграть роль пропойцы, быть может удасться увидеть тех, кого он искал. В памяти всплыли легенды о героях былого и хрустальном жезле, что родились именно в этой таверне. Вот только новым "героям" противостоять будут отнюдь не хобгоблины.

Женщина... странная женщина с длинными белыми волосами. Странная, очень странная... чужая... чуждая... Кто это? Кто это может быть? Это... нет! Нет-нет! Мысль то и дело ускальзывала от Даламара. Смутные догадки мучили его, но он не мог полностью поверить им. Проверить... Сомнения, догадки, исчезающий образ. Мысль, за которую он никак не мог ухватиться...
Тёмный маг и не заметил, как отряд подошёл к Последнему приюту. Даламар ухмыльнулся. Н-да... Последний приют. Как много в этом звуке!
Они вошли в таверну. Огляделись. Конечно же, все взоры сразу были устремлены на них. Ещё бы! Такой разношёрстной компании нельзя не удивиться! Под такими пристальными взглядами отряд и подошёл к стойке хозяина.
- Мы бы хотели снять - Даламар пересчитал всех союзников - 7 комнат. И позаботтесь о наших лошадях. Напоите их как следует, накормите, почитите, в конце концов!
Маг замолчал, хозяин выжыдающе уставился на эльфа.
- Ах, да! Конечно же! - на стойке появилось достаточно монет, чтобы служащие выполнилди все просьбы.
- Ваши комнаты наверху, с 10 по 16. Вот ключи. - теперь хозяин улыбался.
- Отлично, спасибо, мы пока пройдём в комнаты. Правда? - обратился тёмный эльф к остальным. Не дождавшись ответа, он продолжил - Лично я - да. Думаю, нам пора.

Задумавшаяся Дангина весь вечер провела в одном из маленьких трактиров Утехи, даже не вспомнив о спутниках. Впрочем, Тарим прекрасно знал, что водная в полном порядке, и при желании мог бы найти – наверное, так что особого беспокойства отсутствие стихийной не вызывало. Тоже: наверное.
Странную путешественницу в кабачке отметили, однако так как зашла в залу Дангина с философским сообщением на тему природы любви и ненависти, завсегдатаи во главе с хозяином решили, что у дамы проблемы в личной жизни и все странности списали на этот уважительный повод. Несколько не очень трезвых посетителей, прельстившихся оригинальной внешностью элементали и явным отсутствием оружия на виду, попытались было предложить свои услуги насчет сердечных проблем... Но почему-то, сами не осознавая что творят, после пары минут «общения» - одностороннего, ловили взгляд бездонно-темных очей женщины, и отходили. После чего потеря трезвости шла в ускоренном темпе.
Однако один посетитель все таки выдержал двухминутный рубеж, то ли слишком пьяный, чтобы соображать, то ли наоборот излишне трезвый – не в ту строну. Предложив озадаченной элементали, до которой только спустя четверть часа дошло что за ее стол кто-то подсел, вина, удивительный человек пустился в пространную беседу.
Еще через четверть часа до Дангины дошло, что вино смертные пьют как способ замутнения разума, а говорит ее неведомый собеседник о любви. При чем тут любовь? Да еще его? К какой-то женщине? Умершей? Лет десять назад?.. какая, право, мелочь.
- Всего лишь десять?.. – буркнула-булькнула она, впервые за полчаса открыв рот. Мужчина почему-то одарил ее диким взглядом, в котором вдруг проснулись бездны сочувствия. И жестом распорядился налить еще вина. Этого Дангина оценить не смогла, однако сообщать человеку, что он пытается залить вином Красное Море, и еще надеется на заметное повышение содержания алкоголя в оном в процентах – не стала. Вместо этого с интересом взялась за изучение своих способностей смотреть через зеркала водных поверхностей в ракурсе всех окрестных кружек и кувшинов.
А собеседник в это время плел что-то о времени, которое все лечит, и великом умении прощать, которое тоже должно родиться из течения лет. На этом месте Дангина расфыркалась, прикинув, что было бы, если ее вековую ненависть к Огню лечило время и течение лет. Однако комментировать снова не стала. Вместо этого мысли свернули на недавно утоптанную дорожку, начинавшуюся со слова «рождение».
- Я была в кузнице, - задумчиво сообщила бессмертная собутыльнику, прервав его исповедь-проповедь на полуслове. Тот с интересом посмотрел на нее, и, будь Дангина чуть поопытнее в делах смертных, то разгадала бы этот испытующий взор человека как оценку «уже допилась или еще соображает?».
- Так в жаре огня и холоде воды рождается сталь, - продолжила она, машинально взяв снова наполненную кружку. Доля алкоголя в процентах с двадцатью восемью нулями после запятой в одной из проточных рек около Утехи повысилась. – Но в ненависти ничего не может родиться... Или может?
Неопознанная личность, которую не трогали удивительные глаза Дангины, и которая искренне хотела утешить страдания элементали посредством бесплатного спаивания, тоже допила содержимое своей кружки и кивнула:
- Может.
Почти тотчас личность облило водой, ибо резко вставшая Дангина зацепила край стола и опрокинула стоящий рядом с собутыльником кувшин. Правда, это был первый и наверняка последний раз, когда текучая стихийная умудрилась обо что-то зацепиться, да еще так неловко, но неизвестный и ныне мокрый этого не знал. Затем элементаль гулко буркнула «Спасибо», на ходу вернув кувшин в надлежащее положение, и стремительно вышла из трактира. Слишком стремительно для выпившей около кувшина хорошего вина. Но этого благословленный водой тоже не знал, не заметил, и очень скоро вообще забыл.
Склероз смертных на присутствие бессмертной превосходил все ожидания.

"Последний приют"... Тот же самый? Да, именно тот...Здесь Отик готовил когда-то свою восхитительную картошку со специями, здесь Тика весело болтала со служанками...Здесь Здесь восьмеро, ставшие потом героями, начали свое совместное путешествие. Здесь...
Мирэ терпеливо подождала, пока Даламар договорится об оплате комнат, взяла ключик от своей, а затем, когда все ушли, подошла к трактирщику намереваясь потихоньку поговорить с ним о чем-то.
- Скажите, сохранилась ли еще комната, именовавшаяся когда-то "Чуланчик Рейстлина"?
- Да. Таверна была перестроена, но эту комнатушку разрушать или менять мы не стали- ответил трактирщик, одновременно с разговором протирая кружку.
- А могу ли я заглянуть в это местечко? - с быстро бьющимся от нетерпения сердцем спросила Мирэ.
-Конечно, только ночевать там нельзя! А то явился тут пару месяцев назад один полоумный. Тоже про чуланчик выспрашивал, а как проводили - потом еле вытащили...
-Нет-нет, я обещаю, что долго там задерживаться не собираюсь - улыбнулась драконэсса.
От одного из тех, кому благоволит Нуитари, Мирэ узнала, что если оставить там амулет, даже ненадолго, он может приобрести новые свойства. Маг чувствовал в себе больше сил, если находился в чуланчике хотя бы несколько минут. В предвкушении чуда, девушка торопливо взбежала по лестнице и открыла дверь, ведущую в заветное местечко. Ничего особенного она там не увидела - но слухи не врали, она действительно стала чувствовать в себе больше сил...
Вознеся короткую молитву Богу Темной Луны, Мирэ сняла с шеи странный амулет, и положила его на полочку, недалеко от двери. Сама же девушка села на пол, прижав колени к груди и погрузилась в магический транс...

Паренек оказался на редкость расторопный. Спустя две кружки разбавленного (и это в лучшей таверне города) эля, и порции знаменитой на всю Утеху картошки, он вернулся, умело обходя посетителей, и прочих, мило прикурнувших за столами завсегдатаев, упившихся в хлам.
- Милсударь, - протянул он, жалобным голосом, точно прося прощения. - В гостинице осталось лишь две комнаты, хотя с утра больше половины пустовало, но... человек в черном, без сомнения маг, - лепетал мальчик. - Он снял сразу семь комнат буквально...
- Меня не интересует кто и что снял, - резко оборвал его лепет Литас, про себя возрадовавшись очередной удаче и, покрутив на пальцах серебрянник, бросил его парню, а так же еще пять таких же кругляшков. - Пойдешь и снимешь оставшиеся комнаты, парень, и смотри не пытайся сбежать с деньгами. - В его руке появился золотой. - Выполнишь все как я сказал, получишь "желтый", мой старый друг скоро прибудет, и я хочу чтобы к его появлению - оба номера были готовы.
Литас надавил на последние слова, заставив мальчонку вжать голову в плечи, а затем, слегка пошатываясь, направился к выходу. Темнело в Утехе быстро, и потому пора было пойти на встречу Клыку.


Шестеро вьехали в Утеху когда солнце уже скрылось за кронами могучих Валлинов. Никаких опозновательных знаков - лишь потертые дорожные плащи, не более.
Клык приподнялся в стременах, втягивая ноздрями воздух - наконец-то город, наконец-то они смогут отдохнуть, но сначала.
Условный свист раздался совсем рядом, и из-за угла появился Литас, размашистой походкой шедший на перерез всадникам, так, словно он был мертвецки пьян. И лишь поровнявшись с лошадью, он поднял голову и произнес:
- Последний Приют, семь комнат с десятой по шестнадцатую, - и покачнулся, Клык спрыгнул с коня, дабы поддержать его. - Один выдает себя за жреца Мелькора, при нем черный ворон, другой, по словам людей весьма тяжел и силен, и черный маг, остальные лишь женщины и не стоят особого внимания.
- Будь готов, - шепнул в ответ Клык, и оттолкнул парня прочь с гневным выкриком. - Ты еще по карманам моим шарить будешь, тварь пьяная!
Литас неосторожно оступился, и едва не рухнул в лужу, едва успев схватиться за придорожный столб, на поверку оказавшийся молодым деревцем.
Отряд уже не смотрел за ним, а сам Литас, с чувством исполненного долга пошел в ближайшую корчму, дабы переждать ночь - в самой операции у него не было никакого желания учавствовать.

Клык направился в комендатуру, точнее в особняк коменданта Утехи, понимая что в деле, касающемся магии, лучше все же заручиться поддержкой местных бравых вояк, чем самому лезть на рожон. Посему, он скинул личину разведчика, возвращаясь в образ капитана приграничной стражи Эссена Майригана, каковым он и являлся после получения высокого звания за операцию по устранению одного из лидеров квалинестийской разведки.
Благо, комендант еще не спал, и слуга, взглянув на личный знак Эссена, допустил его в дом. Капитан Херварт (ну и имечко, отметил про себя Клык), оказался тучным мужчиной лет сорока, весьма, по всей видимости, довольным жизнью. Со слов слуги у капитана была и любимая жена, и двое детей, и вне всякого сомнения пара любовниц, учитывая его чин и материальное благополучие.
- Приветствую Вас, милорд, - произнес Клык, стараясь польстить капитану - угрозы и приказы пойдут в ход потом.
- И я Вас, сударь, - ответил Харварт, отрываясь от партии в шахматы, которую он играл с (какая удача) темным жрецом Мелькора, и судя по количеству пустых бутылок, играли они уже давно. - С чем пожаловали в мой дом?
А капитан не дурак, понял, что раз лакей пропустил, значит дело важное.
- Есть у меня приказ от генерала Илласа, командира приграничных войск, - начал Эссен, поглядывая на вытягивающееся лицо коменданта - сразу видно, не чист на руку, и ревизии боиться. - На арест, - продолжил Клык, ожидая, когда же капитан бухнется на колени со словами "помилуй, отец родной, у меня жена, дети!" - нескольких личностей (вздох облегчения со стороны Херварта), и я рассчитываю на ваше участие в сием благородном деле.
- Приказ Генерала для нас свят, - отчеканил Херварт. - Сделаю все, что в моих силах.
- Пока мы говорим, прикажите вашим людям перекрыть дороги на случай их бегства...
- Парки! - Позвал комендант лакея. - Беги к сержанту Браску, скажи я послал - пусть срочно поставит лучников на выходах из города, стрелять на поражение в любого, кто попробует покинуть город!
"Вот это рвение, аж второй подбородок трясется" - отметил Клык.
- Ваше преподобие, - обратился он уже к священнику.
- Да, сын мой, - отозвался темный жрец, задумчиво потирая в руке пешку.
- Среди преступников есть человек, что выдает себя за жреца вашей Братии, вводя в заблуждение верующих, что воздают ему почет, как жрецу Мелькора.
- Поступок сей достоин тягчайшего наказания, - вздохнул жрец, поднимая из - за стола свои телеса. - Мои братия будут судить его судом Мелькора.
Священник со всей прытью покинул дом - видимо в делах веры он не терпел отлагательств.
- Собери всех воинов, каких сможешь, Херварт, и еще одно - среди них опасный маг, так что пара колдунов бы и при нас не помешала...
- Я делаю что могу! - огрызнулся капитан. А ведь он правда делал - скоро, очень скоро кольцо тугой петлей затянеться вокруг Приюта, и - точно нож, рассекающий плоть, они рассекут силы врага.

Серебряная увидела, что ее черная родственница куда-то довольная, убежала. Обладая природным любопытсвом, она последовала за ней и девушкой, которая провожала ее в комнату.
Интересно, что она там забыла?
Вианда остановилась у самой комнаты и вдруг чуть не упала-огромная сила заставила сделать ее несколько шагов назад. Не ожидая такого, она изумленно захлопала глазами, держась одной рукой за стену. Что это было такое?
Неподалеку от нее сидела Мирэ и что-то шептала. А на полу лежал ее амулет.
Может, ей плохо?Или какие-то темные силы подействовали на нее?Хотя..она и так же темная...
О, Паладайн, что же делать?...

Херварт потрудился на славу - поднял на ноги едва ли не весь гарнизон, и теперь сам, в полном боевом облачении (с трудом правда налезшем на его разжиревшее за годы безделья тело) раздавал указания сержантам и младшим офицерам, выстраивающим свои отряды полукругами, сетью охватывая пространство у таверни.
- Больше лучников, - резко, словно ударом бича, приказал Клык. - В рукопашную не соваться, сначала истыкать их всех стрелами, как ежей. И приготовьте зажигательные стрелы...
- Но ведь эта таверня - памятник прошлому, - попытался поспорить капитан.
- А от успеха операции зависит твое будущее, - отрезал Эссен.
Вкоре появились и жрецы, числом пятеро, но, как понял Клык - трое из них лишь послушники, а один - старый хрыч, видимо заставший время зарождения культа Мелькора. Впрочем тот мясистый толстяк, что играл в шахматы с комендантом внушал уважение - ныне он пришел в парадной черной ризе, расшитой серебром, на пальцах блестели перстни, а медальон свисал на золотой цепи - из-под капюшона торчали только два розовых подбородка. Послушники пришли вооруженные шипастыми (и явно освященными в храме) булавами, а старец - опирался на резной посох, украшенный рунами, причем даже Клык понимал, что руны эти отнюдь не простые.
Фиск подтянулся едва ли не последним, этот магик, с гордостью носящий красную мантию, но при этом давно уже отдавшийся Тьме, насколько Эссен смог узнать из разговора с Хервартом - Фиск был опальным магом толи из Гавани, толи из Палантаса, и теперь, сброшенный на дно, он изо всех сил хотел вернуться на прежнее место, и не побитым псом по господской милости, а в блеске славы. Сопровождали его двое других магов - юный ученик, еще не прошедший испытание, и потому щеголявший в цветастом костюме, и утехинский пропойца в черных одеждах, весьма довольный тем, что ему во всех тавернях отпускали по кружке другой за счет заведения.
И эта троица будет противостоять Даламару - Клык даже улыбку подавлять не стал.
С дальнего конца улицы подали условный сигнал - круг замкнулся, теперь если кто и вырвется из таверни - далеко без боя не уйдет. Облаву Херварт проводил мастерски, по всем правилам охоты на крупную дичь, а ночная темнота олично сливалась с цветами черноплащников Мелькора.
Осталось расставить на доске последние фигуры, и завершить столь успешно начавшуюся партию.

///нрпг: звиняюсь, мало было времени... поэтому я ненадолго отыграю прошедшее. Пост мой по идее, заканчивается одновременно с концом поста Тельтиара///

Тарим, оказавшись в "Последнем приюте" время терял не даром, а старался разменять это бесценный дар с как можно большей пользой в эквиваленте событий. Для начала он тщательно побеседовал с хозяином о содержимом местного меню, попросил на пробу красного полусладкого, и выяснил, что у смертных принято расплачиваться "деньгами". В чем была их ценность - лучше не спрашивать, поэтому Твердь направился обратно в комнату Тесеренны (лестница под ним жалобно скрипела) и ненавязчиво попросил у нее небольшую сумму. Так сказать, на карманные расходы.
...Вино оказалось горьким и горячило горло, не утоляя жажды, поэтому элементаль решил сменить хмельное на родниковую воду, после чего напился всласть и направился в непродолжительную экскурсию по городу, клятвенно пообещав скоро вернуться и не уходить далеко. Издалека - сущий ребенок, да вот способный свернуть трубочкой кинжал, причем вдоль ребра жесткости. Может быть поэтому уличная шваль обходила заезжего богатыря, на вид южанина, улицами и переулками, оглядываясь на него через несколько десятков шагов. Причиной служило, возможно, и то, как Тарим шел - неестественно прямо, смотря ровным и прямым взглядом из-под полуопущенных век. Казалось, он спал, а его сложение и походку можно было вполне счесть признаком неуклюжести, но это было далеко не так...
Ошибка многих людей в том, что они считают - если двигаться плавно, нельзя при этом двигаться плавно и быстро.
Незнакомый голос отчетливо прозвучал в голове. Кто это был? Как его звали?
Продираясь сквозь толпу, он кожей ощутил, как прикоснулась к карману чья-то рука. К карману, где лежали "деньги".
Не то что бы Тариму очень ценны были золотые и серебрянные кружочки, просто он не любил тайные действа. Хочешь познакомиться, обратить внимания - так поприветствуй, а не тянись спереть что-нибудь ценное. Он круто развенулся, присел и рефлекторно выставил вперед руку, даже не ожидая, что произойдет.
В общем-то, ничего особенного не произошло - парнишке, вступившему на пагубную тропу присвоения ценностей ближнего своего, даже ничего и не сломало всерьез - просто он пролетел метра три и от души поприветствовал стену.
Твердь не стал ждать, пока он очухается и встанет. Он направился туда, где недавно побывала Дангина - но за более конкретными целями.

...Спустя получаса он уже возвращался к "Приюту", крутя в руках здоровенный шестопер, который венчал на конце недлинный широкий клинок. Собственные руки - это, конечно, надежно - но большинство людей привыкло все же пользоваться оружием, и против них лучше использовать соответствующее.

Раф удобно расположился на крыше дома, находящегося близь таверни, и разложил рядом свои стрелы - каждая произведение искуства, тисовые, осиновые, кленовые, ореховые, с оперением из перьев, стали или даже кусочков крыльев драконов. Длинные и короткие, толстые и узкие, со сталью наконечников и заточенным деревом. Смазанные разнообразнейшими ядами, способными лишить жизни, свести с ума, парализовать. Раф всегда сам готовил свои яды, и именно поэтому он прослыл книжником среди разведчиков - иные и читать не умели, а он долгие ночи просиживал за старинными фолиантами отравителей былого. Но одно правило Раф исполнял всегда - никаких контактных ядов - лишь те, что действуют, попадая в кровь.
Составной лук лежал рядом с ним, любовно начищенный, с идеально натянутой тетивой - такое оружие стоило целой деревни. Он следил за окнами Последнего Прияюта, уже давно определив для себя те семь, что его интересовали, и обеденный зал.
Пожалуй он сможет послылать стрелу за стрелой, еще долго оставаясь незамеченным в тени листьев и ветвей, и это его устраивало.


Рагни и Найл поднялись в саму таверну, быстро найдя указанного Литасом шалопая и обменяв ключи от снятых им комнат на золотой "Мелькор" - монеты с изображением Бога все больше распространялись по ансалону. Семнадцатая и двадцатая (находящаяся подле комнатки Рейстлина) - последние, что еще оставались незанятыми - наскоро побросав в комнаты скарб, незадолго до этого занятый у коменданта и спустились в трапезную. На выходе из комнаты Найл отметил двух симпотичных девушек, видимо из любопытства заглянувших в келью легендарного мага, но - как бы это было не жаль, на женщин времени не оставалось - с минуты на минуту Клык объявит атаку, и им следовало быть на своих местах - то есть прикрывать выходы из трапезной.

Хмурый Дорн остался подле Клыка и Херварта, ожидая приказаний, но судя по его виду - он бы с большим удовольствием пошел в первых рядах, нежели оставался здесь. Но начать операцию выпало двадцатке сержанта Триска, и потому его черноплащники, отделившись от основных сил уже подходили к таверне, держа на готове короткие мечи и топоры, поскольку от копий пользы было бы немного в столь ограниченном помещении.

Карп вытер лезвие ножа и убрал его за голенище сапога. Еще трое на его совести - не так уж и много, если вспомнить скольких он убил раньше. Мужчина был удивлен, когда кинжал вошел в его грудь, женщина испугана - но страх сдавил ей горло и сдержал готовый вырваться крик, прежде чем клинок погрузился в податливую плоть, а ребенок... ребенок принял смерть во сне - всего лишь акуратный разрез от уха до уха. Этих троих обывателей потом припишут квалинестийским мятежникам, об этом Карп позаботился, оставив, как бы не в значай пару улик, что указали бы на врагов Мелькора. Пусть, пусть ярче пылает пламя вражды, пусть злость и праведный гнев охватит жителей Утехи.
Оттолкнув от окна столик, эльф слегка одернул шторы, так чтобы наблюдать за находящейся напротив таверной и полностью раскрыл ставни. Теперь обеденный зал и находящиеся внизу улицы были полностью в поле его зрения. Оставалось лишь дождаться сигнала.

Тум-тум... тумм-тум-туммм... Хм... Хумм-гомм-том румти-тумм-тум... Ллэй-данн-таннн... Ыхм-хм-хмм-м?.. Хм-х-мм... Думм-тдум-рум-умм... Х-хххм...
Читать мысли элеметаля - занятие из бесполезных. А особенно - мысли Воплощения. Буде какому-то из магов, конечно же, придет в голову заняться этим занятием, не опасаясь гнева слепой (в представлениях смертных; на деле же куда более зрячей, чем некоторые) стихии. Хмм, ухм-ум-хм-ум-ммм... Айдэ-аэра-фиэнаа-трэл-ль-фентари, увы безумию наших дней...
Тарим занял живописную позицию в двери, скрестив руки на груди и опираясь на длинное и толстое древко шестопера, благо оно без проблем доставало до оной груди. Оружие было, наверное, неплохим - с точки зрения смертных. По крайней мере, ребристый овал навершия был неплохо отлит, края формы зачищены и отполированы, да и сталь была неплохой - Твердь, благодаря внутреннему взору видел рудные жилы и металлы насквозь, отличая аляповатую поделку от настоящего материала. Не помешала бы еще стальная шкура или мелко сплетенная сетка из колец, которой смертные покрывают тело, чтобы защититься от оружия. Впрочем, Тариму об этом можно было не слишком беспокоиться, его плоть была несколько крепче человеческой. Разумеется, если рубануть по телу клинком, то рана останется, и может быть даже смертельной - но вот пинок в живот Твердь мог выдержать без особых последствий, например.
Хумм-аум-мммм-м-мм-мммм... Спокойствию мешало назойливое чувство присутствия - правда, далекое и неприметное, но все же оно было. Ымпф-фф? Хм, хм. Возможно, но подобные призрачные огоньки преследовали Тарима достаточно часто. Например, когда кто-то останавливал свой взгляд на нем, или среди отряда "светлых" начинался разговор на его тему. Возможно, кто-то всего лишь - ахм... - обсуждает план игры в шахматы и задумался о его фигуре... Х-ххм-м-м... Ха!
Скука - для элементаля вещь настолько отвлеченная, как Солнце от Земли. Но, стоит отдать парус истине, нельзя сказать, будто Твердь был полностью доволен положением. Он по-прежнему не знал, что делать с черной смертью, куда идут его временные (или постоянные?) союзники, и на что надеются. Насколько он понял, выходить силой против силы было бы слишком невыгодно, и навряд ли Моргот и Тесеренна сведут свои армии в решающем бою, а сами сойдутся в поединке - и даже не потому, что эльфийская королева не станет достойным противником богу. А потому что добрая часть мира считает именно черную смерть своим знаменем - бурарум! - зачем? Неужто надеются на власть, на добычу, не задумываясь притом об песнях эльфов и благородстве рыцарей, о сияющем свете? О том, что с падением его, Тарима, союзников, на леса снизойдет черная немощь, и вместо зеленых распадков будут мрачные чащи, где заведется нечисть; а реки замутнятся и будут течь ровным темно-красным потоком, позабыв журчание ручьев Нимродэли... Глупы же эти люди, последовавшие за властью - и недалек их бог, раз не думал он о другом, у-уухммм...

Хозяин ничего против несколько странного места для раздумий гостя не имел. Смотрелся Тарим как завзятый вышибала, служа одновременно своеобразным пугалом пьяным гулякам и прочему лихому люду, и одновременно защитой, залогом того, что в "Последнем приюте" нынче можно мирно поесть, выпить, расспросить трактирщика о житье-бытье, новостях и ценах на зерно, да поинтересоваться, как идут бои на бравом мелкоровском фронте, и скоро ли ворота города украсят головы остроухих мятежников.

Да вот только долго ли оно продлится, это мирное время?

Непокорный голосок никак не желал утихать. Будь на месте Тверди смертный, наверняка бы занялся головоломками на тему "принять наконец одно решение и не колебаться". Элементаль же просто отпустил чувство присутствия - пусть полетает неподалеку, но не мешает сознанию.

Не сказать, чтоб за Хервартом водились какие-то слишком серьезные нарушения. Нет, конечно, никто не безгрешен, тем более в таких сравнительно спокойных провинциальных, но достаточно зажиточных городах. Однако придраться, как известно, при большом желании можно к любому. Тем более Херварт, сам прослуживший близ Барьера всего месяца три стажировки, и то в форте, побаивался и недолюбливал всех этих бешеных пограничников. С ними рядом никогда не почувствуешь себя спокойно и уверенно, жизни своих они ценят не выше, чем чужие. Когда появился этот самый Эссен Майриган, или как его там, начальник гарнизона сразу понял, что неприятностей не оберешься.
И начальник его, генерал Иллас, не лучше, судя по слухам, хотя и другой. Разное про него толковали, предан Владыке, но что скажет или сделает, не предсказать. Впрочем, толку о нем думать, и этого хватает. Поставил всех на уши! Нет, дело, конечно, действительно важное, но лучше бы все случилось в другом городе. Вот хоть в Гавани! Пусть бы Фастер, тамошний комендант, расхлебывал. Уж неясно, повесят ли за успехи награду, а если повесят, то что она? Чай, ему по столицам не разгуливать, и здесь неплохо.
Утеха благодаря окрестным лесам, умелым ремесленникам и торговым путям не бедствовала. Здесь строились новые здания, большинство из них внизу, на земле. Население ее выросло за прошедшие сто лет, и то сказать – наконец-то сильная власть, и не перекатываются через поселение из стороны в сторону враждующие армии, как повелось на Кринне довольно-таки регулярно с Войны Копья. Можно вести торговлю с варварами степей и с Гаванью. С эльфами, конечно, уже не поторгуешь, да эти гордецы и раньше не больно с людьми общались!
Стерев государственные границы, власть Мелькора облегчила торговлю, были введены единые пошлины. Да и сменить место жительство стало легче, хотя различия исчезать пока не собирались – все предпочитали держаться своих народов и обжитых мест. То есть почти все, разные сорвиголовы и бродяги во все века были…
Конечно, немало молодежи в армию да жрецы пошло, Повелитель Тьмы это поощряет, но и льготы давать тем. кто армию кормит да одевает, не позабыл. Ну а уж эти коменданта уважают – налог-то ему собирать, да и защищать их тоже. Правда, надо сказать, что, несмотря на регулярно проводившиеся занятия, неизвестно было, чего будут стоить подопечные коменданта в бою. Среди них было всего три-четыре ветерана, участвовавших в настоящих сражениях, да и те смотрелись рядом с уверенными в себе, с каким-то злым блеском в глазах пограничниками как дворняга близ волка.
Стоило немало трудов в такой краткий срок собрать и мобилизовать почти весь гарнизон, приготовить к настоящему бою и заставить соблюдать дисциплину и беспрекословно повиноваться.
Но как-никак Херварт был офицером, и умел, когда очень надо, и прикрикнуть, и повести душевную беседу. Так что все уже знали, что предстоит задержать врагов Мелькора и, если надо, геройски погибнуть, а Владыка уж в таком случае не оставит вниманием семью погибшего (и это была правда). Хотя, конечно, об этом было сказано вскользь, а вот о том, что победа должна остаться за сторонниками Повелителя, было сказано более настойчиво, да и жрец, Бартек, поддержал своего товарища по веселому досугу. Толстяк вообще был хорошим жрецом, истинно верующим, несмотря на не слишком аскетический образ жизни. да и то, как не верить, если он сам Бога несколько раз видел, в Ангбанде…
В общем, все привели оружие и доспехи в надлежащий вид. как смогли и сейчас под командованием странных типов, которых привел капитан майриган. заняли свои места и приготовились к атаке. рядом с вышеупомянутым капитаном и размышлял Херварт, что в лучшем случае от «Последнего приюта» одни воспоминания останутся, и тамошней кухни ему уже долго не попробовать, а готовили в гостинице прекрасно! Это если пол-Утехи не загорится от зажигательных стрел, лес ведь вокруг. Он уже тихонько предупредил подчиненных, чтоб на это не налегали, по возможности лучше обычными обойтись. Но чует его сердце, что не все так просто, как кажется, а в случае неудачи неизвестно, что хуже – гибель в бою или гнев Мелькора.

Тесса не могла успокоиться - неясная тревога, поселившаяся в сердце вскоре по прибытию в "Погследний приют", не желала уходить, а наоборот, становилась всё сильнее. А начиналось всё вроде спокойно...
После встречи с призраком они направились в гостинницу, где, не мудрствуя лукаво, сняли сразу семь номеров. На некоторое время все (почти все) разошлись по комнатам, что бы немного отдохнуть...
Затем отряд собрался в общем зале и принялся за уничтожение знаменитой на весь Ансалон картошки со специями. Тесса угощалась вместе со всеми, но не ослабляла внимания, из-под выбившихся из косы прядок волос рассматривая других посетителей трактира. Большинство из них ничем из окружающей толпы не выделялось, но вот эти двое мужчин за столиком в углу... Вообще-то, и они не были чем-то из ряда вон, но каждый раз, когда взгляд эльфийки скользил по ним, в голове её словно пел сигнал тревоги незримый и неслышный рог. Конечно, это могли оказаться просто парочка забияк, ищущих, с кем бы подраться из-за красивой девушки, не решающиеся подходить к столу, за которым устроились жрец Мелькора и чёрный маг... Или она вообще ошибается, а все её опасения - реакция на ту призрачную девушку... Только вот Тессе совсем не хотелось попадаться под удар солдат Мелькора. Лучше быть смешной, чем мёртвой или пленной... Тересенна приняла решение.
Она осторжно толкнула под столом ногой Даламара и со стуком положила на столешницу нож, указывая его остриём на тех двоих, что привлекли её внимание...

Черноплащники вошли в таверну спокойно, и по хозяйски, как делали это уже не раз - Триск был бывалым воином, долгое время прослужившим в гарнизоне форта, близ границы, хотя в битвах и не учавствовал, но тренировали в форте значительно усиленнее, нежели утехенских бойцов. Да и двадцатка его состояла из наиболее рослых, широкоплечих парней, пусть новобранцев, но в черных плащах и шлемах, они выглядели почти как гвардия Мелькора, разве что держались не слишком уверенно.
Сержант с удовольствием отметил, как начало вытягиваться лицо у хозяина таверни, когда в зал прошел седьмой воин, восьмой, девятый. Обычно солдаты не приходили в подобного рода заведения больше чем в пятереом-шестером, а сейчас.
- Служивые, у вас никак праздник какой? - Услужливо поинтересовался трактирщик.
- Да, - усмехнулся один из солдат, широко улыбаясь кривыми зубами. - День дохлого эльфа!
На мгновение в зале повисла странная тишина, а затем воины Мелькора разразились раскатистым смехом, от которого сотряслись стены, поскольку в зале появился уже пятнадцатый боец.
Триску подобное веселье не слишком нравилось - как на прогулку вышли, вон уже некоторые бороды отрастили, а все одно - что дети малые. Сержант сразу приметил массивного парня, удобно устроившегося в паре шагов от двери, и опириющегося на ладно откованный шестопер - опасное оружие в руках умелого бойца, хотя - достаточно того, что у него в руках оружие - жители города обычно ходили невооруженными, а значит пришелец, и судя по той краткой инструкции, что он получил от капитана Эссена - один из искомых. Ничего себе парень - шире в плечах любого из его ребят, пусть и не слишком высокий, попробуй возьми такого, если разойдется, да дачнет шестопером шестоперить - тут то и пиши: "прощай жизнь..."
И взгляд сержанта переметнулся на разношерстную компанию за столом - и черный маг, и лжежрец, о котором предупреждал Бартек, да еще и девка с ними эльфийская...
Триск положил руку на рукоять короткого меча:
- Именем Мелькора, и наместника его в Утехе - коменданта Херварта, приказываю вам сдаться, и проследовать за нами.


"Идиот!" - одними глазами указал Рагни на сержанта. Нашел время в законность играть.
"Его жизнь, пусть делает с ней что хочет" - Найл особого интереса к происходящему не проявлял. Пока. Хотя и следил искоса, так словно пытался разглядеть искорки света факелов в мутной глади вина, сквозь стенки граненого стакана.
Надо подождать, пока эта компания проявит себя, и быть может выдохнеться в первой же атаке, и лишь тогда приступать непосредственно к делу - а воины Утехи, лишь расходный материал, топливо для победы.

- Фиск, ты ведь уже в курсе, что я исполняю приказы лично Маршала Джеяна?
Маг неохотно кивнул.
- Тогда ты понимаешь, что одно его слово может вернуть тебя в Палантас. - Клык говорил шепотом, маг вновь кивнул, уже понимающе.
- Ты сможешь поставить барьер, нейтрализующий любую магию в этой таверне? "Надо избавиться от Даламара!"
- Поставить то могу, - разомкнул уста Фиск. - Но вот удержать - одно-два заклятия, не больше...

Солнце успело миновать зенит, а затем и закат, но Дангина очень смутно отметила сей неопределенный факт смены освещения. Тем более мысли элементали бродили довольно далеко от тела, сидящего в тени валлина, и в тех краях стоял жаркий полдень. Или уже глубокая полночь, не все ли равно.
За вечер успехи стихийной в выпивки достигли ощутимого потопа в паре подвалов, а так же кратковременной эпидемии пьяни рыб и мальков в одном ручье. Заодно удалось узнать множество бытовых истин от каких-то собутыльников, несколько грустных (по идее) историй с единственной моралью о бренности всего сущего, а так же анекдот про три факта, что де на них можно смотреть вечно. Самое смешное по мнению Дангины в нем было, что рассказан анекдот был сразу за мудростью про бренность сущего.
Проведя время за такими немудреными для смертных, но очень оригинальными для элементали занятиями, Дангина однако добилась желаемого – задвинула мысли о кузнице подальше – и наконец покинула очередной трактир. Не забыв буркнуть на пороге «что вода принесла – вода унесет», и вызвать у окружающих повальную амнезию на пункт бессмертной личности, и ее пребывания где-то тут около.
После чего, целых восемь секунд обдумывая вопрос не вернуться ли к спутникам, на исходе девятой отправилась к ближайшему ручью. Правда, по близким он был только по мнению самой Дангины, так как по пути до именно того протока удалось миновать полдюжины других – но чем-то они стихийной не понравились.
Но, добравшись до особенного ручья, и устроившись на корнях статного валлина, под чьей кроной вился говорливый поток, воплотившаяся в лучших традициях своих привычек отправилась на мысленную прогулку. Тело осталось у подножия дерева, а разум умчался одновременно верх и вниз по течению.

От любимого занятия Дангину отвлек какой-то мутный привкус – или оттенок – в обычном мареве видений-мыслей. Неохотно собрав мысли в кучку, элементаль сообразила что одна из нитей наблюдения снова вляпалась в кровавое зеркало. Подобные окна-очи бессмертная не любила. Раздражало. И потому аккуратно обходила все подобные сцены в мире... Но сейчас почему-то не обошла. То ли кровью залили весь мир, либо она пролилась рядом.
Слишком.
Близко...
Чисто по-человечески ругнувшись (тоже плоды прогулок по злачным местам), элементаль окончательно оборвала мысленные путешествия, и сосредоточилась на кровавом видении. Через минуту уяснив, что при некотором желании через кровь можно обнаружить ее собственных спутников (что и было проделано, хотя обзору мешала чья-то фигура и оконная рама. Ближняя, и дальняя), Дангина, не прерывая наблюдения, быстро обулась, поправила плащ и направилась от полюбившегося ручейка обратно в город.

Мысль же тем временем легко растеклась по кровавой лужице, отразилась в полном ведре на крыльце, мелькнула тенью по окрестным колодцам и неслышно вбежала по древесным сокам в Последний приют. Как раз вовремя, чтобы через десятки маленьких мокрых пятен в кружках рассмотреть входящих в таверну солдат.

Идущая по дороге женщина снова выругалась, на этот раз много изобретательнее, ибо проснулась память прошлых воплощений. А жизнь упомянутых настраивала на владении ненормативной лексикой. После чего ощутимо прибавила шаг.

В то же время на полу трактира, расположенного на ветвях огромного дерева, откуда-то стала проступать вода. Не много, но чтобы поскользнуться в драке – хватит. Заодно вместе с лужицами рос кругозор Дангины, а так же головная боль Джигеши.