с Эйрис и Янтарём

Найти сестру и Элеонору для Рэя не составило труда, так как китайское представление закончилось, и в зале зажёгся свет. Лорд Уинтер вручил девушкам бокалы - кровь для Энжел и вино для мисс Стеффенсон.
- Надеюсь, я не заставил вас долго ждать?
- Что ты, дорогой брат, ты как раз вовремя. Ещё немного, и мы бы заскучали.
- Я рад, что успел спасти вас от этой ужасной участи.
- Пожалуй, даже с меня на сегодня хватит оперы, - кивнула Элен, неудобно чувствуя себя с двумя бокалами сразу. К счастью, вовремя подоспевший слуга избавил душу девушки от пустых терзаний, а руку - от фужера с недопитым и уже совсем тёплым крюшоном.
- Остаётся надеяться, что больше не случится никаких представлений. Пора бы начаться танцам, - Рэй глянул на подиум Лоллии, но хозяйки замка там не заметил. - Кстати, о танцах. Элеонора, ваш первый уже кому-то обещан?
Элеонора не решилась поднять глаза на Рэя и, спрятав лицо за хрусталем бокала, ответила делано небрежным тоном:
- Боюсь, что нет с тех пор, как меня оставил мой легкомысленный кавалер.
- Если вас ещё не утомило моё общество, то вы могли бы пообещать его мне.
Лорд Уинтер обратил взгляд на сестру. Впрочем, с чего бы ей возражать, ведь она уже решила подарить свой первый танец тощему Роше, только и умеющему, что источать сомнительные комплименты.
- Мой брат время от времени доверяет меня присутствующим на балах кавалерам, хоть и божится, что никогда этого делать не будет. Правда, милый?
- Граф Роше клялся, что будет носить тебя на руках весь вечер. Как я могу лишить его такого удовольствия? - улыбнулся Рэй, возвращая своё внимание Элеоноре. - Так вы мне не откажете?
Маленькая пикировка между Уинтерами дала Элен возможность привести в порядок мысли, смятенные предложением Рэя. Она порадовалась, что уже больше двух лет ей не приходится волноваться, что её чувства выдадут участившееся дыхание или чрезмерно яркий румянец на щеках.
- Если Энжел не претендует на ваше внимание... - Элен уже гораздо теплее улыбнулась своей новой приятельнице, та благожелательно склонила голову, - то я с радостью приму ваше предложение. Но должна предупредить, что я не слишком искусна в танцах.
- Не стоит об этом переживать, - успокоил её лорд Уинтер. - С вашей природной грацией и лёгкостью движений вам ещё позавидуют здешние искушённые танцоры. Можете мне поверить.
- Вы невообразимо галантны, мой лорд, - судя по полному признательности взгляду Элеоноры, наконец-то обращенному в сторону Рэя, её комплимент вовсе не был пустой формальностью.
Энжел отпила из бокала и поморщилась - кровь была холодной и немного более отвратительной, чем можно было ожидать.
- О, милая Элен, Рэй поразит вас этим вечером не только своей галантностью, уверяю вас. Будьте готовы к сюрпризам.
- Не стоит пытаться выставить меня в её глазах лучше, чем я есть, дорогая. У прекрасной Элен ещё будет возможность самой узнать, чего я стою.
В этот момент бальный зал заполнился долгожданными звуками музыки. Одновременно с первыми нотами слева, за плечом Энжел, щёлкнул каблуками граф Роше, настолько раздражающе громко, что леди вздрогнула.
- Ах, Себастьян, я уж было подумала, что вы меня покинули, - пропела она сладким голосом и, сунула бокал в руки лорду Уинтеру. Тот сразу же поспешил избавиться от него с помощью слуги.
- Вы позволили найти вас к началу первого танца, миледи, и вот я здесь.
Энжел подала руку графу Роше и произнесла, глядя лишь на Элеонору:
- Позвольте ненадолго покинуть вас.
Элен не нашлась ответить ничего, кроме:
- Разумеется. Надеюсь скоро продолжить нашу чудесную беседу об искусстве.

С Эйрис (и незримым присутствием Рины)

Сестра упорхнула с графом Роше ровно в тот момент, когда в зал мягко и торжественно вступили первые ноты полонеза Огинского. Лорд Уинтер, заложив одну руку за спину, протянул другую Элен, и когда та накрыла её своей лёгкой ладонью, повёл девушку по залу. Ободренная его спокойствием и доброжелательностью, девушка, поначалу державшая спину неестественно прямо, чувствовала себя увереннее с каждым шагом. Её осанка оставалась безупречной, но движениям возвращалась природная грация.
Слившись с длинным шествием из по меньшей мере сотни пар, они двигались, чуть приседая на каждый третий шаг.
- Позвольте спросить, - глядя перед собой и улыбаясь, заговорил Рэй, - о чём вы так мило беседовали с моей сестрой?
- Мне неловко об этом говорить, - смутилась Элен. - Но я никогда в жизни не танцевала полонез, и ваша сестра любезно поведала мне пару маленьких секретов, которые уберегут вас от смущения перед гостями за неловкость вашей партнерши.
- Как это любезно с её стороны, - лорд Уинтер ничем не выдал удивления и уж тем более сомнений в словах партнёрши. - Я смотрю, уроки Энжел пошли вам на пользу. Вряд ли кто-то из присутствующих сможет усомниться в вашем танцевальном мастерстве.
Колонна остановилась. Дамы обошли по кругу своих кавалеров, и пары двинулись дальше.
- С моей стороны было бы нечестно упрекать вас за излишнюю галантность, тем более, настолько приятную мне, - стройный поток танцующих начал разделяться на два равных ручейка, и Элен позволила Рэю увлечь себя налево, - но в иных обстоятельствах я бы уже покрылась пунцовым румянцем, так и знайте!
Пары начали выстраиваться в круг, в котором Элеонора и лорд Уинтер заняли своё место одними из первых.
- Я чувствую, что начинаю в равной степени привязываться как к вам, так и к вашей милой сестрице, - решилась девушка на выверенную откровенность, - но должна заметить, что хоть и знакома с вами совсем недавно, уже начала подмечать различия в ваших характерах. И тем не менее, ваши отношения видятся мне до трогательного близкими. Вы брат и сестра по рождению?
"Какая прыткая оказалась девушка", - подумал Рэй, выслушав её неожиданное признание.
- Именно так. Мы живём бок о бок четыре века, стоит ли удивляться подобной близости? Когда люди проводят вместе половину вечности, они либо готовы убить друг друга, либо уже не мыслят себя без второго. Моя сестра хоть и является несколько эксцентричной, но очень мне дорога.
Лорд Уинтер поискал взглядом Энжел среди танцующих. Она смотрела только на графа Роше, который, наверняка, снова говорил ей свою красивую чушь.
- Очень воодушевляет, - пробормотала Элен, и первая смена партнеров дала ей несколько драгоценных секунд на размышления.
Растянув губы в вежливой улыбке, она заскользила меж мужских фигур - разного роста, разной комплекции и даже одетых по-разному, но в данную секунду казавшихся ей неотличимыми друг от друга.
"Если Рэй и испытывает ко мне чувства, о которых говорила Энжел, то умело скрывает их. Со стороны, должно быть, за его сестру можно принять меня, а не её", - досадствуя, размышляла Элеонора, но одновременно с досадой в ней всё сильнее разгоралось желание во чтобы то ни стало добиться внимания лорда Уинтера.
"Дыма без огня не бывает. Если в нём есть есть хоть искорка симпатии ко мне, я приложу все усилия, чтобы раздуть из неё пламя".
Мисс Стеффенсон остановилась напротив сухопарого графа Роше, который с воодушевлением принялся одаривать девушку комплиментами, потерявшими свежесть ещё при его жизни.
- Ваша улыбка подобна сиянию месяца в ясную летнюю ночь!
- Благодарю, - отозвалась Элеонора, порадовавшись, что чопорный танец полонез почти лишен тактильности. Однако порадовавшись лишь краешком сознания - даже если бы в этот момент танец свёл Элеонору лицом к лицу с Педро, тот сейчас вряд ли приковал бы к себе внимание девушки целиком.

(с Янтарём и уже зримым присутствием любимейшей сестры)

Рэю же смена партнёров подсунула княжну Аглаю Стивенсон. Увидав своего нового кавалера, та вспыхнула и хотела было что-то возмущённо заявить, но мужчина её опередил:
- Вот видите, вечер ещё только начался, а мы уже встретились с вами в танце.
- Лорд Уинтер, с последней нашей встречи вы ушли с моим веером! На кого я теперь похожа по вашей милости?
- На одну из прекраснейших леди на этом балу, - Рэй улыбнулся и откланялся, так как на его счастье пришло время вернуться к Элен.
Когда их руки соединились, лорд Уинтер продолжил прерванную беседу:
- Вам, должно быть, кажется, что мы с сестрой неразлучны? Вовсе нет. У каждого из нас своя жизнь, что, впрочем, не мешает нам тепло относиться друг к другу. А у вас, моя леди, есть братья или сёстры?
- Есть. Впрочем, теперь вернее сказать, что были, - улыбнулась Элен, и танец вновь прервал их беседу.
Рэй оказался рядом с сестрой.
- Что такого ты сказала Элеоноре? - тихо поинтересовался лорд Уинтер. - Она или влюбилась, или собирается выйти за меня замуж.
- А что, если и то, и другое сразу?
- Ты жестока, моя милая сестрица.
- Ровно настолько, насколько ты меня обучил. Полно, неужели не прелестно будет разбудить в пойманной тобой пташке ревность, не имеющую права на существование ввиду того, кем мы друг другу приходимся?
- В другой раз - пожалуй, но Элен, и вправду, необычайно мила. Даже жаль её.
- Не пойму, ты лжёшь, или пытаешься пошутить? Ни то, ни другое не выходит.
- Мне нравится твоя самонадеянность, - лорд Уинтер едва сдержал улыбку и поклонился сестре. Смена партнёров.
Вновь встретившись взглядом с Рэем, Элеонора закончила свою мысль:
- Поначалу мне сильно не хватало их общества, но сейчас я почти свыклась с одиночеством.
- О, не говорите так, моя леди, - лорд Уинтер на мгновение сжал пальцы девушки, лежавшие на ребре его ладони. - Вы слишком очаровательны, чтобы грустить в одиночестве. Если моё предложение не покажется вам бестактным, то знайте: двери замка Уинтеров всегда открыты для вас.
- Мой лорд, - глаза Элен сияли на бледном лице то ли от избытка чувств, то ли от выступивших в их уголках слёз, - поверьте, я никогда не позволю себе злоупотребить вашим гостеприимством, но знайте, что ваше сострадание согревает мне сердце.
Прозвучали последние бравурные аккорды музыки, и гости бала, развернувшись лицом в круг, раскланялись друг перед другом, благодаря за танец. Краем глаза Элен заметила, что Энжел мгновенно покинула своего велеречивого партнера, но на удивление не поспешила воссоединиться со своим братом.
Мисс Стеффенсон почувствовала себя почти виноватой за вдруг испытанную при виде этого радость.

с Rina_Rossa
Джонатан склонился над умывальником, позволяя каплям воды стечь с лица. Чувствовал он себя намного лучше, холодная вода прогнала остатки тумана из головы и две крошечные ранки на шее практически перестали болеть. В который раз Моррисон осмотрел место укуса в зеркале. Больше всего он боялся заражения, какой-нибудь инфекции, хотя Лоллия и заверила его, что порфирия не заразна. Однако признаков воспаления не было видно и больным себя Джон не чувствовал. Прикрыв ранки воротником, он поправил галстук и еще раз взглянул на себя в зеркало. Выглядел Джон отлично, учитывая обстоятельства. Освежившийся и полностью оправившийся от происшествия, Моррисон вернулся в бальный зал, успев как раз к концу первого танца.
Энжел заметила его сразу же. Наспех раскланявшись со своим нежеланным партнёром, графом Роше, она зашагала к мистеру Моррисону так быстро, как только позволяли приличия. Впрочем, ради её дела правилами этикета можно было бы и пренебречь. Внезапная мысль о том, что подходящего способа начать беседу после всего, что произошло, заставила леди Уинтер запнуться. Однако она довольно быстро овладела собой, решительно расправила веер и встала на пути мистера Моррисона.
- Я должна попросить у вас прощения.
- А, леди Уинтер. Я надеялся встретить вас. Госпожа Мондего рассказала мне о вашем... состоянии и я понимаю, насколько это может быть тяжело. В общем, чем бы ни было то, что случилось, я не держу на вас зла.
- Вот как... - многозначительно протянула Энжел. Интересно, что наплела америкашке рыжая ведьма, что он так спокоен? - В таком случае, я дерзну попросить вас обсудить со мной один важный вопрос. Насколько я помню, вас крайне интересуют инвестиции. У меня есть к вам выгодное деловое предложение, подразумевающее щедрое финансирование с моей стороны.
"Все, что нужно - уговорить твоего брата выделить немного денег" - подумал Моррисон, но вслух сказал
- Не помню, чтобы я говорил, что ищу инвестиции, но прошу, продолжайте.
- Ах, вы столь умно, с таким знанием дела говорили обо всех этих вещах, что я подумала, - Энжел описала веером круг так, будто это движение должно было предоставить исчерпывающий рассказ о том, что же она подумала. - Так вот, вы, несомненно, помните нашу племянницу Сесиль?
- Милое дитя, - кивнул Джон, - Но я не понимаю, к чему вы клоните.
Леди Уинтер демонстративно оглянулась по сторонам, и, понизив голос, произнесла:
- Уверена, что моё предложение вас заинтересует, однако обсудить его здесь нет совершенно никакой возможности.
Моррисон с непониманием посмотрел на Энжел.
- Право слово, я не думаю, что Сесиль нас подслушивает.
- Ах, разумеется, нет. Однако мы можем попасть в крайне неловкую ситуацию, если внезапно поблизости окажется мой дорогой брат. У него есть довольно неприятная манера оказываться поблизости и внезапно.
- Да, конечно, - согласился Джон, устало потерев глаза, - Можем отойти в любую сторону по вашему усмотрению. Я лишь хотел бы вернуться назад к началу вальса.
"И своим ходом" - добавил он про себя.
- Непременно, - пообещала Энжел и, подхватив мистера Моррисона под локоть, увлекла его прочь из бального зала, по коридорам, ведущим к лестнице на второй этаж с комнатами гостей. По пути она остановила слугу и велела принести в её комнаты бутылку вина, пару бокалов, яблоки и нож для фруктов.
- Кхм, леди Уинтер, я, конечно же, не отказываюсь внимательно выслушать вас, но я действительно должен вернуться к началу вальса.
- Не переживайте, это займёт минуту.
Леди Уинтер взбежала по лестнице, резким движением распахнула дверь в свои покои.
- Vai qui, carina, - крикнула она, а затем добавила, обращаясь к мистеру Моррисону: - Присядьте, прошу вас.
- Благодарю вас, я постою. Все еще чувствую небольшое... головокружение, - заметил Джон, надеясь пробудить в Энжел чувство вины.
В комнату зашёл слуга, расставил на низком белом столике перед диваном бокалы, пузатую зелёную бутылку и блюдо с фруктами, неслышно выскользнул в коридор. Сразу после его ухода из спальни вышла Сесиль. Потирая левый глаз, она встала рядом с Энжел.
- Что ж, это означает, что вы не забыли произошедшего, - улыбнулась Энжел. - К делу! Сесиль - невинный ребёнок, - леди Уинтер погладила девочку по голове, будто придавая большей убедительности своему заявлению, - и она совершенно незаслуженно страдает. На ваших глазах мой брат пытался её укусить. Однако вы его остановили. Мы живём уединённой жизнью, мистер Моррисон, в огромном пустом замке, где некому встать на защиту малышки.
Энжел отогнула воротничок бордового платья Сесиль. На шее ярко алели следы от недавнего укуса леди Уинтер.
- Если вы согласитесь забрать девочку под свою опеку, я заплачу вам столько, что хватит не только на её содержание, но и на финансирование любых проектов, которые вы только пожелаете воплотить в жизнь. В качестве залога можете получить мои сапфиры прямо сейчас.
Джон тяжело вздохнул.
- Леди Уинтер... Энжел, - он замолчал, словно пытаясь подобрать слова попроще, - Уверен, пропажа ваших сапфиров не пройдет незамеченной. И уж конечно ваш брат заметит исчезновение Сесиль. Не говоря уже о том, что это смахивает на похищение. В конце концов, я даже не говорю по итальянски. Думаю, этот вопрос вам стоит обсудить с Рэем... или с полицией, вам должно быть виднее.
Поразмыслив секунду, он добавил.
- Да, не сочтите за грубость, но у меня есть все основания полагать, что вы не располагаете собственными средствами.
- Собственность Уинтеров разделена между двумя наследниками. Я имею полное право распоряжаться своей частью. Сесиль прекрасно понимает по-английски. Рэй уже не раз подкупал полицию. Вы казались мне благородным человеком, который способен спасти девочку от постоянных мучений! Боже, ему никогда не придёт в голову, что Сесиль уехала с вами. Умоляю вас, Джонатан!
- Почему бы вам не заплатить полиции больше, чем ваш брат? - Похоже, обеспеченность Энжел волновала Джона сильнее, чем судьба Сесиль.
- Каким бы ужасным человеком Рэй ни был, он - моя семья. Как я могу натравить на него полисменов?
- А Сесиль? Она тоже ваша семья? Расскажите мне о ней, - Моррисон налил себе вина, и осознавая, что разговор затягивается, опустился на стул.
- Боюсь, если стану рассказывать её правдивую историю, вы не поверите.
Энжел присела на диван, разрезала яблоко на две части и протянула половинку мистеру Моррисону.
- И вы хотите, чтобы я вслепую рисковал своей репутацией, вероятно, даже своей жизнью, - Джон молча отказался от яблока, - Что, если Рэй натравит полисменов на меня?
- Он не узнает. Если боитесь расстаться с жизнью, могу приложить к деньгам ещё и бессмертие.
Энжел положила на стол обе половинки яблока, а рядом с ними - нож для фруктов.
Молодой человек поставил бокал на стол и прикрыл глаза рукой.
"Господи, ведь Лоллия меня предупреждала."
- Послушайте, Энжел. Я, очевидно, не тот человек, который вам нужен. Защитить Сесиль может влиятельный человек... как леди Мондего, например. Сейчас я встану, выйду из комнаты, - "И позову людей в белых халатах", - И найду ее. Или, если пожелаете, мы можем вместе пойти к ней с вашей... кхм... проблемой. Хорошо?
Энжел покачала головой.
- Вы невероятно наивны. Считаете, что госпожа Мондего проводит свободное время более подобающим образом, чем мой брат?
- Леди Уинтер, если вы планируете обсуждать за спиной чьи бы то ни было увлечения, я вынужден откланяться.
- Не злитесь, прошу вас, - мягко произнесла Энжел, встала и легонько тронула мистера Моррисона за плечо, - считайте, что мои слова были последним, отчаянным способом пробудить ваше благородство. Я уверена, Джонатан, вы добрый и смелый человек. И, как это ни странно прозвучит, мне совершенно не к кому обратиться.
- О, спасибо вам за комплимент. Знаете, если бы на меня действовала лесть, я бы работал в том самом заведении, где мы с вами впервые встретились. Вы просите меня о невозможном. Фактически, вы предлагаете оплатить похищение ребенка, - американец поднялся со стула, - Будь я чуть менее порядочным, я бы взял ваши сапфиры и исчез. Возможно, оставив Сесиль в том самом заведении.
Джон остановился, глубоко вдохнул и выдохнул, успокаиваясь.
- Простите, мне не стоило это говорить. Я был груб, но тем не менее, я не в силах сделать то, что вы просите. Сейчас, прошу извинить меня, но я должен идти. Могу только пообещать, что поговорю с леди Мондего о вашей проблеме, если вы не против.
"И тем более поговорю, если вы против." - подумал Джонатан и, сдержанно поклонившись, направился к выходу.
- Прелестно, немного жестокости этим дивным вечером. Как пожелаете.
Энжел отошла от мистера Моррисона, села на диванчик так, чтобы их разделял стол. Положила на столешницу левую руку и молниеносно всадила в ладонь нож. Сухой стук заставил человека обернуться. Леди Уинтер с довольной улыбкой демонстрировала нож, пригвоздивший ладонь к столу. Секунда понадобилась Джону чтобы осознать происшествие и еще пара мгновений, чтобы вылететь в коридор с криком "Врача!"

С Ириской

Танец окончился, но лорд Уинтер не отпустил от себя Элен. Под благожелательной улыбкой, направленной на собеседницу, он старательно скрывал недовольство сестрой. Какого, спрашивается, дьявола, Энжел опять любезничает с Моррисоном? Лоллия со своим ручным Джеймсом, наверняка, теперь с него глаз не спускают. Да, и вообще...
- Танцевать с вами - огромное удовольствие, - произнёс Рэй вслух. - Мне хотелось бы узнать о вас больше.
Всего лишь на одно мгновение он оторвал взгляд от Элен, чтобы найти сестру. Та стремительно покидала бальный зал, буквально волоча за собой Моррисона. Да что она творит?
- Вы снова чересчур любезны со мной, - устало улыбнулась Элен, - но я счастлива, что заслуживаю хотя бы вашей лести.
Она расправила несуществующие складки на серо-голубых юбках, краем глаза наблюдая за Рэем, и от неё не укрылась его мимолетная нервозность, причину которой она правда была пока не в состоянии угадать.
- На самом деле, я вряд ли сумею занять вас рассказом о своей жизни. Я родилась в Саффолке, в большой, но не слишком богатой семье, а в Лондон перебралась уже... перерождённой. Можно сказать, я нахожусь в самом начале новой жизни и ещё не вполне определилась со своим местом в ней.
- О, вы непременно обнаружите множество преимуществ, которые открывает ваше новое... положение, - лорд Уинтер расслабил напряжённые плечи. В конце концов, не может же он следить за каждым шагом Энжел. - А чего бы вам хотелось для себя?
Элеонора задумалась. Лорд Уинтер, сам того не ведая, задал девушке вопрос, над которым она часто размышляла сама - и до сих пор не смогла найти ответа. Конечно, можно было бы скормить Рэю красивую романтичную полуправду - что даже в холодном посмертии ей по-прежнему хочется понимания, любви и простого человеческого тепла. Но Элен понимала, что Рэй с большой вероятностью разоблачит её притворство, и даже если сейчас Элеоноре удастся вызвать его сочувствие, в будущем оно может иметь самые непредсказуемые последствия.
Потому Элен ответила хоть и уклончиво, зато не покривив ни единым словом.
- Я пока и сама не понимаю, чего хочу от новой жизни. Одно знаю наверняка - я не хочу затеряться в ней, не хочу опуститься на дно и заботиться лишь о том, как удовлетворить свой голод.
При воспоминании об обществе, в котором ей пришлось провести последние два года своего существования, Элен не смогла удержаться от того, чтобы брезгливо подернуть обтянутыми голубым атласом плечиками.

с Янтарём

- С таким настроем и решимостью вы непременно добьётесь всего, что только пожелаете.
Рэй подумал о том, пожелает ли Элеонора добиться его расположения? Это было бы весьма интересно. Она хороша, определённо хороша. Конечно же, женить на себе лорда Уинтера у юной и неопытной мисс из Саффолка никогда не получится, но Рэй с удовольствием насладился бы её попытками.
- Обращение захватило вас в такой чудный момент, когда вы юны и прекрасны. Вам определённо нельзя становиться одной из тех, - мужчина неприязненно поморщился, - тварей, о которых вы говорите.
- Вы правы, но я, наверное, зря упомянула о них, - Элен вполне правдоподобно изобразила подкатившую к горлу дурноту, - прошу, давайте поговорим на более приятные темы. Расскажите, что привело вас с сестрой в Оулхоллоу? У меня сложилось впечатление, что вы не особо впечатлены приёмом во многом потому, что изначально не ждали от него ничего соответствующего вашим вкусам. Вы много путешествуете? Часто бываете на подобных торжествах, чтобы выбрать из их количества наиболее приятные вам?
- Мы с Энжел любим бывать в Италии и на приёмах, тут вы правы. Да и на бал в Оулхоллоу мы отправились, полные надежд. О причудах Лоллии и её тяге ко всему экзотичному все наслышаны, так что ожидания были не столь уж занижены. Правильнее будет сказать, что приём нас разочаровал, - Рэй придвинулся чуть ближе к девушке и, склонившись, доверительно зашептал: - Мыслимо ли, чтобы хозяйка так бесстыдно шпионила за гостями? И не где-нибудь, а даже в выделенных им покоях! Пусть Лоллия сколь угодно прикрывается добрыми намерениями и заботой о безопасности, но я нахожу это низким и омерзительным.
- О, во имя всех святых! - охнула Элен, и только после этого осознала, как нелепо прозвучало это восклицание из её уст. - Неужели это правда? При знакомстве госпожа Лоллия показалась мне такой милой и добропорядочной женщиной...
Девушка вдруг вспомнила не предназначенную для её глаз сцену, которую подглядела случайно, невовремя обернувшись после обмена любезностями с хозяйкой бала, и осеклась.
- Впрочем, поводов не верить вам у меня ещё меньше. Что ж, если всё сказанное вами - правда, я готова разделить ваше разочарование.
- Простите, что невольно порчу ваш первый вечер.
Рэй собирался сказать что-то ещё, даже приготовил для этого наполовину сочувственную, наполовину ободряющую улыбку, но не смог. Его левую руку прожгло болью, будто в ладонь с размаху всадили нож. Лорд Уинтер едва не взвыл, схватился за истекающую невидимой кровью кисть. Поднёс её к лицу. На перчатке не было и следа пореза.
Что этот проклятый Моррисон сделал с Энжел?!
Коротко, на грани вежливости, Рэй извинился за то, что вынужден покинуть мисс Стеффенсон и быстро, едва не срываясь на бег, покинул зал для танцев. Элен непонимающе смотрела ему вслед. Вид у неё был ровно такой, как будто ей только что влепили звонкую пощечину.

с Эйрис и ignavus

покои леди Уинтер

Обильно посыпав столешницу итальянскими ругательствами, леди Уинтер вытащила нож, бросила его на пол. Америкашка вовсю вопил в коридоре, и это было скверно. Энжел вылетела за двери гостиной.
Забытая всеми Сесиль прокралась следом за ней и, посмотрев по сторонам, побрела по коридору налево, рассматривая картины.
- Пореза нет, чёртов вы идиот! - крикнула она и выставила перед лицом раскрытую ладонь. Рана, и вправду, успела затянуться за те несколько шагов, что Энжел сделала от столика до коридора.
Моррисон был ошеломлен.
- Действительно, - пробормотал он, - Думаю, нам пришлют психиатра в таком случае. Окей, простите меня на минуту.
Джон вернулся к столику, леди Уинтер последовала за ним. Вне всяких сомнений, стол был залит свежей кровью. Не веря своим глазам, молодой человек провел пальцем по кровавому пятну. Кажется, все еще теплая. Не удовлетворившись, он поднес руку к лицу и принюхался. Наконец, Джон слизнул кровь с пальца и повернулся к Энжел, ожидая объяснений.
Энжел вздёрнула брови, уголок её губ самодовольно поплыл вверх.
- Хотите последнее доказательство? Ваш пытливый ум должен признавать пользу научных экспериментов.
В это время Моррисон достал из-под стола нож и осмотрел его. Самый обыкновенный столовый нож, покрытый пятнами крови.
"А нож с секретом она спрятала в юбках... Ой, да хватит уже! Зачем ей это?"
- Зачем вам это? - озвучил он последний вопрос, - Хотя, знаете, постойте. Я бы предпочел услышать ответ от человека, которого не объявили... ладно, не объявили сумасшедшим. Извините.
Энжел хлопнула ресницами. За это мимолётное движение в её голове пронеслись и связались в единый клубок мысли о подозрительном спокойствии Моррисона, вопрос о том, что Лоллия ему наговорила, и словосочетание "беспринципная рыжая ведьма".
- Ложь, - с добрым фунтом льда в голосе сообщила Энжел. - Дайте руку.
- Нет, - произнес Джон, словно леди Уинтер задала ему вопрос и ответ был очевиден сам собой.
Энжел нетерпеливо дёрнула подбородком. Что делать с этим упёртым трусливым бараном? Всё, что сейчас нужно, - поцарапать его, поранить. Решить, что собственное исцеление - это очередной трюк, Моррисон не сможет.
В этот момент на пороге появился Рэй. Если бы он мог дышать, то непременно запыхался бы, но его тело было лишено подобной способности. Поэтому лорд Уинтер просто стоял, уперевшись одной рукой в распахнутую дверь, а другой - в косяк. Выглядел он так, будто пришёл не спасать Энжел, а кого-то убивать.
- Что ты сделал с моей сестрой? - делая паузы между словами проговорил Рэй. То, что он увидел леди Уинтер вполне невредимой, никак не изменило выражения его лица.
- Он псих! - крикнула Энжел, опередив Моррисона. - Я сказала ему правду, что мы вампиры, что мы бессмертны. А он решил проверить и всадил мне в руку нож для фруктов!
- Наверное, я выставил бы себя в невыгодном свете, если стал бы спорить с вашей сестрой. Право слово, я не берусь судить о сути или целях этого розыгрыша, но вампиры? Бессмертие?
- Рэй, сделай что-нибудь, - по щеке леди Уинтер скатилась слеза. - У него в руках нож!
Лорд Уинтер поборол желание тут же броситься на Моррисона. Нет, это даже не смешно: такой как он и попытка покалечить Энжел. Сестра заходит в своих причудах всё дальше и дальше.
- Я хочу знать, что здесь происходит, - сказал Рэй, закрывая дверь в покои леди Уинтер. Он прошёл к столику, залитому кровью, и предупреждающе посмотрел на Энжел: - Что происходит тут на самом деле.
- Я пыталась убедить господина американца в том, что являюсь вампиром, а не сумасшедшей, и воткнула в руку нож, - обиженно сказала Энжел.
"Боже, хоть бы у него оказалось хоть какое-то подобие совести, которое заставит его задуматься о судьбе Сесиль и промолчать", - взмолилась она про себя.
Моррисон молча смотрел на лорда Уинтера, ожидая его реакции.
- И воткнула в руку нож, - повторил Рэй, - просто прекрасно! Я думал, что тебя здесь убивают! Ты до такой степени хочешь доказать свою правоту мистеру "Я-не-верю-в-вампиров"?
- Серьезно? Вы... вы заодно, не так ли? Слушайте, я не знаю, что за игру вы ведете, но я не мог настолько задолжать вам за вашу услугу. И, кстати, если это все еще беспокоит вас, госпожа Мондего знает, что я прибыл без приглашения, можете не волноваться об этом. Теперь я оставляю этот замечательный нож вам, бутафорный нож, полагаю, тоже остается у вас, и покидаю ваше общество. Я сказал бы, что навсегда, но это было бы невежливо.
Джон направился к двери, бросив нож на столик, но по дороге остановился, вспомнив о чем-то.
- И это, наверное, не мое дело, но вам стоит обсудить вопросы, касающиеся вашей воспитанницы. Хотя для начала, наверное, вам стоит отыскать ее. Всего хорошего.
- Пошёл вон, - прошипела Энжел.
- Всего доброго, мистер Моррисон, - Рэй казался довольным.
Эта странная помешанность сестры на человеке и её желание во что бы то ни стало доказать ему свою истинную сущность начинала раздражать.

Рядом с бальным залом


Княжна сложила руки, будто они зябли. Очень человеческий жест, мало кто из вампиров сохранил такие. Но Дэкиэна была еще молода по меркам нежити. Скоро, должно быть, она все потеряет.
Княжна не была голодна, но подошла к столу с закусками. Просто посмотреть. Так дети облепляют витрины со сладостями, даже если у них нет денег - полюбоваться. Был слух о вечно юной вампирше, которая не пила кровь, выучившись питаться красным цветом, высасывая его из предметов. Дэкиэна часто думала, как удобно бы это было. Но, с другой стороны, как жить без упоения охотой? Что им, проклятым под луной, остается еще, кроме этого жадного горячего чувства?
После танца Сотер проводил Лоллию в комнату, где подавали вино. Или она его проводила, как утверждали всезнающие кумушки, перешептывающиеся у них за спиной.
К своему изумлению, около стола с закусками госпожа Мондего заметила трансильванку. Не выпуская из цепких пальцев локтя мужчины, хозяйка приема решительно направилась к гостье.
- Я фраппирована этим зрелищем, дорогая! Почему ты тут стоишь с задумчивым видом, вместо того, чтобы кружить головы представителям сильной половины нашего рода? Ну, или не нашего, но это не так весело.
- Отдыхаю, - просто ответила княжна и улыбнулась. - Танцы утомляют, если твой партнер двухсотлетний зануда - у него было время отточить мастерство.
Лоллия смешно сморщила нос и поглядела на Дэкиэну, прищурив глаза.
- Отдыхаешь... После полонеза... С ума сойти! Еще скажи, что вот-вот упадешь в обморок. Нет уж, не позволю: сегодня такая ночь, что все просто обязаны танцевать. Так, я не помню, знакомы ли вы с Сотером, но, если вдруг не знакомы, наверняка ты о нем слышала.
- Наверняка, - Дэкиэна присела в церемонном реверансе. - Господин Сотер...
Господин Сотер показался Дэкиэне настоящим гигантом. Взгляд у него одновременно и цепкий, и равнодушный. Словно бы его интересовало все в равной степени - никак. Но при этом ничто не оставалось незамеченным. Дэкиэне это понравилось. Странное, двоякое - всегда привлекает внимание. А для вампира господин Сотер был странен. Как же Лоллия любит экзотические вещи! И необычных мужчин... в их числе.
Мужчина склонился в не менее церемонном поклоне. Ради такого случая рыжеволосая бестия даже выпустила его руку. Заговорщицки понизив голос, Лоллия отрекомендовала:
- Сотер, это княжна Дракулешти. Она тут по долгу службы на благо высокопросвещенного общества Трансильванских вампиров, ради укрепления скреп, наведения мостов и возведения замков... Ой, ну ее, эту скучную официозность: княжна тут, чтоб повеселиться, а остального я знать не хочу.
Мужчина взглянул на хозяйку с легким упреком и обратился к Дэкиене:
- Надеюсь, вы достигнете успеха на любом поприще!
- Я ослышалась, или ты изволил пошутить? - немедленно съязвила Лоллия.
- Я не слишком хороша в возведении замков, - покаялась Дэкиэна, - уступаю эту честь нашей дорогой хозяйке. Что до веселья, здесь все не так безнадежно.
Это была, пожалуй, неправда. Безнадежно. И в кои-то веки Дэкиэна пожалела, что не умеет всегда быть яркой, дерзкой и - почему нет? - нахальной. Как Лоллия, как прочие гости. То, что прочие принимали за высокомерие, - как же, княжна из Трансильвании, те самые Дракулешти, - сама Дэкиэна назвала бы внезапной скованностью. Быть может, дело в воспитании, а может, в душевных качествах, если только есть еще душа у вампиров, но иногда Дэкиэна совершенно терялась, когда ее представляли кому-нибудь, и была смущена. Как сейчас. Почему вдруг? Кто знает.
Вампир не удостоил вниманием грубоватый выпад Лоллии. Впрочем, Дэкиене он тоже не ответил. Молча стоял и смотрел странным рассеянным взглядом не то на прическу княжны, не то на что-то за ее плечом.
- Сотер, ну хоть один вечер не будь букой, - негодующе притопнула ножкой рыжая дама. Светильники в комнате слегка моргнули и на мгновение создалось впечатление, будто белоснежная кожа Лоллии светится слабеньким голубоватым светом. Впрочем, это наверняка был обман зрения из-за новомодных лампочек. Все же живое пламя, пусть даже подпитываемое газом, куда привычнее и приятнее глазу.
- Не могу отказать тебе в этой маленькой просьбе.
Мужчина вышел из оцепенения и неожиданно улыбнулся: открыто, искренне, совершенно по-детски. Улыбка до неузнаваемости преобразила его лицо, казалось, что в мгновение ока Сотер сбросил с плеч огромное количество прожитых лет.
Дэкиэна всплеснула руками, наблюдая за преображением Сотера.
- Ах! Да вы совсем не то, чем кажетесь, - проговорила она, зачарованная. - Пожалуй, истинный вы - гораздо интереснее скучающей маски...
Тут зашевелились музыканты, короткий отдых их был окончен. Дэкиэна бросила быстрый взгляд в зал, в ожидании того, кому обещала вальс, но он так и не появился.
Улыбка исчезла с лица Сотера, хотя он уже и не выглядел таким отстраненным, как раньше.
- Лоллия, свет очей моих, я знаю, что тебя совершенно не интересуют вопросы морали и этики, тем не менее танцевать два танца подряд с одним и тем же партнером - верх неприличия. Надеюсь, ты простишь меня, если я тебя временно покину. Впрочем, это зависит от того, есть ли у княжны Дракулешти какие-либо планы на ближайший танец, - мужчина вопросительно взглянул на Дэкиэну.
- Ишь, разошелся, - буркнула себе под нос хозяйка, прикрыв губы веером.
- Совершенно никаких, - Дэкиэна подала Сотеру руку, - к тому же вальсы удаются мне лучше мостов. Вы оцените.
Первые такты поплыли по залу и пары заняли свои места. Будучи еще человеком, она уставала от вальсов с незнакомцами: нельзя опереться на чужие руки слишком сильно, повиснуть на них, расслабив сведенную спину. Вампирам легче. Дэкиэна повернула голову на бок, скользнув взглядом по линии плеча Сотера и откинулась назад, не опасаясь устать раньше времени. И голова у мертвецов не кружится. Разве не чудо?


[с Ленорой]

По залу плыли чарующие звуки вальса. Забавно, ведь именно вальс был единственным танцем, который Элен умела исполнять более-менее сносно и которым надеялась очаровать местную публику. Но сейчас знакомые такты болью отзывался в сердце, которому в посмертии было не положено чувствовать ничего, но которое отказывалось подчиняться всяким правилам. И Элеонора не могла винить - ведь за последний вечер это сердце уже дважды не без успеха пытались разбить.
Пробравшись у самой стены, не отнимая кончиков пальца от обоев - то ли оттого, чтобы не мешать танцующим, то ли в глупом страхе лишиться чувств - Элеонора выбежала в коридор прочь из бальной залы. После недолгих размышлений она решила не возвращаться в свои покои, перепачканные ненавистным зеленым, где за её неизбежными слезами наблюдали бы бесстрастные глаза хозяйки замка и её слуг. В место этого она вернулась в гостиную, где подавали напитки и закуски. В те минуты, когда под сводами Оулхоллоу струилась музыка долгожданного первого вальса, здесь не было почти никого, кроме слуг, вино сиротливо грелось в фужерах, а обтянутые атласной тканью банкетки стояли свободными. В сторону столиков с напитками Элеонора даже не взглянула - сил хватило только на то, чтобы добраться до ближайшего диванчика и, тяжело опустившись на его подушки, спрятать лицо в ладонях. Девушка понятия не имела, что ей делать дальше - и не могла найти в себе малейшего желания сделать хоть что-нибудь.
Внезапно на плечо ей легла рука, широкая и горячая. Элен вздрогнула от неожиданности, но не убрала чужих пальцев с плеча, их прикосновение внезапно придало ей сил: было в нём что-то почти по-отечески ободряющее. Девушка подняла глаза и встретилась взглядом с мистером Кавендишем, одетым ещё более нелепо, чем обычно, но всё таким же благодушным.
- Мисс Элеонора, не вы ли говорили мне вчера, что вам не требуется дополнительных косультаций по части вальса? - вежливо спросил он, убрав ладонь с плеча девушки.
- Не требуется, - подтвердила Элеонора хрипловатым от ещё не схлынувших эмоций голосом.
- Тогда почему же вы здесь? И где вы потеряли Педро?
Но заметив, как от этих слов задрожали скулы девушки, махнул рукой.
- Можете не продолжать. Возможно, я поступил не по-дружески, сразу не предупредив вас, что Педро прибыл в Лондон с определенной целью. Его аферы в Вальядолиде привели к тому, что парень оказался на мели, да к тому же закрепили за ним дурную славу. И здесь он рассчитывал поправить своё финансовое положение и в каком-то отношении даже начать новую жизнь. А зная Педро... готов биться об заклад, что для этих целей он в первую очередь предпочтёт близкое знакомство с влиятельной и падкой на комплименты дамой из высшего света.
Кавендиш пожал плечами.
- Но мне, каюсь, казалось, что и вы не питали к нему никаких глубоких чувств, и ожидали от потенциальных знакомств в Оулхоллоу гораздо большего, чем от ваших отношений с Педро.
- Это правда, - неохотно кивнула Элен.
- Если этим знакомствам нужно как-то поспособствовать, вы смело можете обратиться ко мне, - на этот раз неправильно расценил её жест Кавендиш. - Я, правда, посоветовал бы более подобающие девушке вашего возраста и положения формы покровительства. Например, не так давно леди Виктория Броуди в личной беседе со мной обмолвилась, что ей требуется компаньонка. Это женщина из очень уважаемого рода, уже более трехсот лет проживает в особняках в Белгравии и Кенсингтоне... разумеется, раз в полвека переезжая из одного в другой и меняя при этом имя. Она без сомнения способна посвятить в все тонкости жизни в высшем свете и со временем организовать вам множество полезнейших знакомств. Или княжна Аглая Стивенсон, моя старая приятельница. Конечно, она всего лишь человек, но очень респектабельная особа, к тому же бездетная вдова. Я слышал, она не слишком ладит с роднёй и, возможно, как раз задумывается об усыновлении, чтобы её солидное наследство не ушло племянникам. Фамилии Стеффенсон и Стивенсон созвучны самым приятным образом, не находите?
- Мистер Кавендиш, - Элеонора остановила его рассуждения слабым взмахом руки, - прошу, не продолжайте.
В ответном взгляде Кавендиша она прочла столько неподдельного удивления, что поспешила объясниться.
- Вы правильно поняли мои намерения, и ещё час назад я была бы вам беспредельно благодарна за эти сведения, но сейчас... обстоятельства изменились.
- Постойте, - Кавендиш поскреб пальцами массивный подбородок, - не связана ли эта перемена в ваших целях с тем юношей, которому вы подарили первый танец и с которым имели непродолжительную беседу после?
- Да, именно так, - ответила Элен, несколько уязвленная тем, что Кавендиш, оказывается, наблюдал за нею всё это время. - Его зовут Рэй. Лорд Рэй Уинтер.
Похоже, в этом замке не так-то легко хранить секреты.
- Имя звучит знакомо, но его самого я никогда раньше не видел, - нахмурился её собеседник, - готов спорить, что он не из Лондона. А значит, приехал сюда либо в поиске развлечений, либо с той же целью, что и вы, и Педро. Мисс Элеонора, вы уверены, что в вашем положении стоит поддаваться зову сердца, заглушая доводы разума? Тем более, по вашему расстроенному виду я легко могу сделать вывод, что новое знакомство принесло вам не так уж много радости.
Элен промолчала. Лицо её мрачнело с каждым словом Кавендиша, но умом она охотно признавала его правоту.
- Послушайте, мы оба знаем, что этот приём слишком важен для вас, чтобы терять драгоценные мгновения, в одиночестве переваривая свою тоску. Я предлагаю вам вернуться в бальную залу, чтобы я мог представить вас нескольким своим знакомым. А вы уже сами решите, желаете ли продолжать общение с ними и дальше.
Он снова протянул ей массивную теплую ладонь.
- Ну, мисс Элеонора, что скажете?
Элен глубоко вздохнула. Элен поджала губы. Качнула головой... И, слегка помедлив, вложила пальцы в руку Кавендиша, поднимаясь с оттоманки.

"Идиот, что же ты делаешь? Вот тебе деньги, вот проклятый стартовый капитал, о котором отец в свое время и мечтать не мог. Подойди и возьми" - корил себя Джонатан, пытаясь отыскать дорогу обратно в зал. Леди Уинтер расположилась совсем не в соседних с ним апартаментах, и по дороге сюда мысли Джона были заняты... скажем, он думал не о дороге.
"Да, а еще отец подумать не мог о том, чтобы похищать детей" - мысленно возразил самому себе Моррисон. Привычка говорить с самим собой появилась у него достаточно давно. Должно быть, так ему легче было принимать решения.
"Не похитить, а... взять на время. Потом оставить в каком-нибудь работном доме." - буркнул он, понимая, что ни сапфиров, ни ребенка ему не видать, как... как бессмертия. Американец засмеялся. "Чертовы психи".
Завернув за угол, он едва не столкнулся с ребенком, в котором тут же узнал Сесиль. Малышка молча уставилась на него огромными карими глазами и немало удивленный Джон ответил ей тем же. Медленно, словно боясь спугнуть ее, он огляделся - коридор был совершенно пуст.
- Тс-с-с, - Моррисон поднес палец к губам.
Еще раз оглядевшись, он осторожно, словно ядовитую змею, обошел Сесиль и поспешил дальше, все еще надеясь успеть к началу вальса.

И Rina_Rossa в роли леди Виктории Броуди

Под руку с мистером Кавендишем Элен вышла из гостиной и, к вящей радости девушки, они повернули по коридору прочь от бальной залы, остановившись у неплотно закрытых дверей. Изнутри выплывали струйки запахов - настолько разнообразных, что Элен с трудом узнавала даже половину из них.
Кавендиш толкнул двери, и они оказались в полумраке комнаты, темной скорее не из-за скудного освещения, а из-за того, что помещение было заполнено клубами дыма, словно низины близ Кентона - туманом весенним днём. Даже обострившимся зрением Элен различала лишь выборочные детали обстановки - восточные панно на стенах, шелковые ширмы в углах... Невысокие столики с приставленными к ним мягкими креслами, в которых нежились дамы, поигрывая зажатыми в тонких пальцах мундштуками и кальянными трубками и лениво беседуя друг с другом. Кавендиш, по-видимому, ничуть не смущенный интимностью обстановки, повел Элеонору к одной из них - худощавой женщине в элегантном платье из тёмно-зелёного шёлка, задумчиво и с некоторой грустью глядевшей, как другие женщины наслаждаются, выпуская изо рта плотные кольца кальянного дыма.
- Леди Виктория, позвольте отвлечь вас буквально на несколько мгновений!
- Лишь в том случае, если сообщите, что приготовили приятную тему для беседы.
Дама продемонстрировала выверенную улыбку, гостившую на её губах не одну тысячу раз во время других балов и приёмов, неотличимо меж собой похожих, жестом пригласила присесть мистера Кавендиша и его спутницу.
Мужчина степенно опустился в одно из кресел у столика леди Виктории, девушка присела на краешек другого, нервным жестом расправив юбки. От густого дыма у неё начинало щипать глаза.
- Уверен, что предложенная мною тема вас как минимум заинтересует, - ответил мистер Кавендиш, расплывшись в обезоруживающей улыбке, - позвольте представить вам мисс Элеонору Стеффенсон. Я имею смелость предположить, что эта милая девушка чудесно подойдёт на роль вашей компаньонки.
- Вот как. Что ж, мистер Кавендиш, тогда я попрошу вас принести дамам вина. Вас ведь не затруднит, не правда ли? К тому же, моей компаньонке придётся много времени проводить вместе со мной, развлекаясь беседой. Прекрасный маленький шанс, мисс Стеффенсон, посмотреть, насколько вам и мне приятны такие ситуации.
- Разумеется, разумеется! - довольно пробасил Кавендиш. - Я постараюсь как можно тщательнее подойти к этому ответственному заданию.
Украдкой - как ему казалось - подмигнув Элеоноре, он с несвойственной для его лет живостью поднялся с кресле и бодрым шагом вышел прочь из накуренной комнаты. Элен с тоскою посмотрела ему вслед, а потом обернулась к леди Виктории, стараясь побороть неловкость. Она понятия не имела, о чем беседовать с этой женщиной и как вообще себя вести в подобных ситуациях.
Леди Виктория откинулась на спинку кресла и принялась изучать Элеонору из-под полуприкрытых век. Она ничем не помогала девушке, наоборот, её хищные глаза цвета топазов разгорались искорками веселья тем ярче, чем неудобнее чувствовала себя мисс Стеффенсон.
- По крайней мере, - не скрывая улыбки, нарушила молчание леди Виктория, - мне нравится ваша скромность. Однако, если вы действительно подумываете о том, чтобы стать моей компаньонкой, выкиньте привычку сидеть на краешке стула. Ни у кого не вызывают симпатии юные девушки в образе бедных родственниц.
Как ни странно, шпилька леди Виктории ничуть не смутила Элен. Устроившись в кресле поудобнее, девушка подумала, что ей всегда было гораздо легче общаться с кем-то своего пола - ничего удивительного, учитывая, что с ранних лет девушку окружали не только бесконечные тетушки, гувернантки и кумушки её матери, но и три старшие сестры. И мало кто из этих дам отличался лёгким характером.
- Простите, больше это не повторится. Поверьте, образ бедной родственницы мне ничуть не свойственен, - Элеонора всё ещё избегала смотреть собеседнице в глаза, но по крайней мере её голос не дрогнул ни разу.
- А что вам свойственно? - леди Виктория скучающим взглядом обвела тонущую в дыме и полумраке комнату. Её лицо говорило, что ровно тот же самый разговор она вела уже неисчислимое количество раз, и все реплики, начиная с этой, были заучены ей, будто актрисой, два десятка лет играющей в одной и той же пьесе. - Удивите меня, умоляю, - сказала она без всякой надежды.
- В первую очередь мне свойственна, как вы правильно заметили, скромность. Не бедной родственницы, но воспитанной в приличной семье девушки, которая никогда не станет кичиться своими добродетелями, - ровным голосом ответила Элен. - Возможно, я не удивлю вас этим, но уж точно не покривлю душой.
- У вас неплохо получается описывать свои добродетели косвенно. Чудесное свойство, крайне полезное. Как насчёт маленького испытания? Если пройдёте, то всё, что нам останется - обсудить подробности и условия, которые устроят нас обеих.
- Маленькое испытание? - переспросила Элен, и уголок губ дрогнул в такт её мыслям. - Хорошо, я готова.
Леди Виктория задумчиво расстегнула и застегнула рубиновый браслет на правой руке, один, два, три раза, и лишь затем заговорила.
- Расскажите мне историю. Про влюблённого садовника и его розы. При этом рассказав, наконец, о своих добродетелях. Без кича. Но так, как подобает умной, уверенной в своих силах девушке, воспитанной в приличной семье.
Дама взглянула в глаза Элеоноре. Она не пыталась скрыть, что испытание - не более, чем её прихоть. Однако компаньонка, в представлении леди Виктории, обязана выполнять прихоти своей покровительницы.

Элеонора отвернулась и молчала добрую минуту, а профиль её, который чересчур любезные молодые художники часто называли классическим, таял в ароматных туманах.
Наконец она улыбнулась:
- Мои добродетели скучны даже мне самой, давайте поговорим о них потом. А вот история, что пришла мне в голову, напротив, кажется мне очень занятной.

Сказка для леди Ви

В небольшой усадьбе близ Хауорта жил Садовник. Был он уже совсем не молод, но ещё далеко не стар; половину жизни он трудился в саду у пожилой вдовы, которая часто и охотно поощряла его работу не только добрым словом, но и звонкой монетой. Постепенно Садовник, неприхотливый в быту и не склонный к пустым тратам, накопил внушительное по его меркам состояние. И когда старая леди мирно простилась с земной юдолью, а во владения усадьбой вступили её шумные, охочие до всего новомодного племянники, имевшие весьма амбициозные планы по переустройству тётушкиного сада, Садовник смог позволить себе безо всяких душевных терзаний тут же попросить расчёт.
На сбереженные деньги он приобрел себе чудесный домик с участком необычайно плодородной земли, вдобавок находившийся на почтительном расстоянии от города. Здесь Садовник намеревался прожить остаток жизни, выращивая розы - а именно в этом он видел своё призвание, мечтая однажды вывести сорт, красотой которого даже столетия спустя будет восхищаться вся Англия.
Много прекрасных цветов вырастил он на просторных клумбах близ своей усадьбы. Иные достойны были цвести и в Садах Кью, но даже они не трогали сердце Садовника, которые твердо знал, что его величайшее произведение ещё не увидело свет.
И вот на четвертый год в четвертый день лета на дальней от дома тенистой клумбе расцвела Роза. Нежная и хрупкая, она была цвета утренней зари, и когда ветер играл с её лепестками, в воздухе слышался перелив серебряных бубенцов. Едва увидев Розу, Садовник понял, какими наивными были мечты, что его творение переживёт века: как не дано человеку повторить первую любовь, так нигде в мире больше не распустится цветка, подобного Розе. Всё, что оставалось Садовнику теперь - наслаждаться красотой её лепестков, пока тех ещё не коснулось время.
С тех пор каждый день Садовник приходил к Розе и, завороженный, часами стоял перед ней на коленях. Постепенно он забыл о других цветах в своём саду, и те увядали под палящим солнцем, зарастали сорняками и чахли, обреченные на медленную смерть. Но Роза, что росла на дальней клумбе, не видела, как гибнут её сёстры. Поначалу её смущало неотступное внимание Садовника, а потом Роза постепенно привыкла, научилась ценить его нежность, и скоро уже скучала по Садовнику в недолгие часы их разлуки.
Между Садовником и Розой установилась невидимая связь: он научился различать шорох её лепестков в порывах ветра, она - узнавать тепло его рук в летнюю жару. Роза не знала жизни без Садовника, а Садовник не помнил жизни без Розы. Дни летели друг за другом, овеяные сладким цветочным ароматом.
Но век цветка недолог, и Роза помнила об этом. На четвертый день осени она склонила свой золотистый венчик и прошептала Садовнику, который дремал, свернувшись у её корней:
- Любимый мой, я увядаю. Прошу, оставь меня теперь, чтобы навсегда запомнить цветущей и полной сил.
- Нет! - вскочил на ноги Садовник. - Не говори так!
Он зарыдал, а потом склонился к Розе так близко, что его горячее дыхание колыхало шёлковые лепестки, а слёзы падали на них капельками росы.
- Обещай мне потерпеть ещё немного. Я обязательно придумаю, как сберечь нашу любовь.
И Роза обещала.
Теперь каждый час, проведённый вместе, стал для них бесценным даром. Садовник оберегал Розу от дневного зноя и ночной влаги, от порывов ветра и от желтокрылых бабочек, порхавших в воздухе вокруг заброшенного дома и всё чаще терявшихся среди осенних листьев. Однажды, когда Роза уснула особенно сладким сном, Садовник тайком срезал все другие цветы в саду, измельчил их тела, залил холодной водой из ручья, а наутро напоил этим целебным отваром корни Розы.
Но всё было тщетно, и когда четырежды четвертый день осени принёс с собою первые холода, с венчика Розы сорвался и, покачавшись в воздухе, упал на землю первый лепесток.
Теперь Садовник уже не ронял ни бесполезных слёз, ни слов. Бережно, словно собственную душу, он поднял золотистый лепесток и унёс в дом. А Роза не смогла найти в себе решимости спросить, зачем.
С тех пор каждый день она роняла по лепестку, а Садовник всё так же молча уносил их в свою обитель. Исхудавший, с нечесанными прядями волос, в которых было пополам грязи и седины, с отросшими ногтями, в оборванной одежде, он и сам день за днём терял жизнь по капле. И только глаза его сияли всё ярче - уже не любовью, но мрачной решимостью. Лепестки он относил в дальнюю комнату особняка, самую тёмную и холодную, где на столе у заколоченного окна стояла хрустальная ваза. День за днём Садовник бережно опускал туда лепестки, а потом резал запястье острым ножом - и вслед за лепестком Розы в вазу капала его кровь.
На четвертый день зимы Роза готовилась увянуть. Смерть по-прежнему не страшила её, но ей до боли стыдно было стоять перед Садовником нагой, прикрывшись последним лепестком, а ещё больнее знать - когда упадёт и этот лепесток, она навсегда оставит любимого наедине с горем.
Садовник возвышался над нею молчаливой статуей, и в его тени зимний воздух был особенно холоден. Розе отчаянно хотелось проститься с любимым, но сил в ней хватало лишь на то, чтобы поддерживать угасающую искорку жизни. Отчаянным усилием она попыталась шевельнуть лепестком - и тот вдруг оторвался от чашечки, закружился на ветру - и успокоился в протянутой ладони Садовника.
И тогда Садовник достал из-за пазухи тонкий полый стебель из горного хрусталя.
Этот стебель он купил ранним утром у местной ведьмы, желчной старой карги, выложив за него остатки своего некогда внушительного состояния. “Только лишившись чистоты, любовь способна нарушить вечные законы, - прошамкала ведьма, протягивая Садовнику завернутую в полуистлевшую тряпку вещицу. - Возьми, это поможет тебе”. И старуха не солгала.
Душа Розы, готовая подняться к небесам, вдруг оказалась пойманной в стеклянный прут, забилась в нём испуганным мотыльком - но не сумела выпорхнуть на волю. Садовник, бледные щеки которого теперь пылали лихорадочным румянцем, вбежал в дом и захлопнул за собой дверь дальней комнаты - вечный мрак разбавляло слабое сияние волшебного стебля. Один за другим Садовник доставал из вазы опавшие лепестки - из золотистых они теперь стали кроваво-алыми. Едва лепесток касался стебля, то прирастал к нему, словно к живому. И когда последний лепесток, что единственный ещё оставался золотым, встал на место, Роза очнулась ото сна, который так и не стал для неё вечным.
В испуге потянулась она к солнечному свету, но вокруг были лишь тьма и холод. И среди холода Роза вдруг почувствовала знакомое тепло, когда-то бывшее нежным и мягким, а теперь обжигавшее нездешним жаром.
- Смерть больше не разлучит нас, - прошептал из темноты голос, в котором осталось так мало человеческого.
“Не поступай со мною так!” - хотела крикнуть Роза, но алые лепестки не слушались её, и лишь золотистый бился испуганным сердцем на хрустальном стебельке. Садовник, благоговея, коснулся его испачканном в крови пальцем.
- Я не отдам тебя ни ветру, ни солнцу, ни времени, - пробормотал он, накрывая Розу стеклянным колпаком. - Теперь ты навсегда будешь только моей.