Велика Русь. Обильны и изумительно прекрасны просторы ее, от Нёва-моря, от храмов Ретры и Арконы до великой южной Корсуни. Многие красоты и чудеса озаряет светом своим солнцеликий Хорс, изо дня в день гуляя по небу с востока на закат. Видит он полноводные широкие реки, полные рыбы да лодьями купеческими украшенные, густые леса, в коих зверья, грибов да ягод немеряно; видит поля бескрайние с травами высокими, морями ржаными да табунами вольными; видит города богатые с детинцами крепкими, палаты княжьи да капища Божски. Славна Русь!
Есть на просторах земли Русской городок Подгорск. Стоит он меж двух холмов. Молва бает, мол, сам Велес-Батюшка по ним в незапамятные времена туром златорогим скакал, оттого камни самоцветные частенько находят. И все бы хорошо, и правил бы князь Всеслав Милованыч, бед не зная, кабы не Ведьмина Пуща, что севернее его владений, за трактом широким пролегла.
Звери в той чаще человечьим языком говорят, нечисть, роздыху не зная, зимой и летом балует, Змей Горыныч, говорят, пролетывал… А кто Хозяину Леса не по нраву – тот вовсе сгинет, как не было!
Страшна Пуща... да своей давно стала. Привыкли. Диковинкой слывёт у местных. Без надобности туда не захаживают, а с надобностью, ну, так смотря у кого какая надобность. Когда и помогут, когда посоветуют, а когда и... Не каждый выберется, если что...

(совместно с Ночной странницей)

Лес был самым обычным, ничем не примечательным лесом. Осинки, березки, местами ельник. Встречались и дубы, и рябины. Одно было плохо - конца-края этому лесу видно не было. Словно тонкая тропинка, петлявшая меж деревьев, замыкалась в кольцо, и шагая по ней, выйти куда-нибудь было просто невозможно.
- Осинка! Осинушкаа!! Ца-ца-ца-ца!! - голосил среди всей этой лесной благодати молодой, богато, но небрежно одетый юноша,- Осина!! Деревянная ты башка, куда ты запропастилась?!
Княжич Александр Каневский, седьмой сын Великого князя, устало плюхнулся на поваленный ствол.
- Волчья сыть, травяной мешок, ужо я доберусь до тебя, ты у меня таких шпор узнаешь, так узду закусишь!
Лошадь не появилась и на этих словах. Княжич вздохнул, снял шапку и принялся оглядываться по сторонам.
Ничего нового или особо интересного тут не было. Старое гнездо птицы, свалившееся с дерева, любопытная мордашка какого-то зверька из под пня, сухие ветки... Зато ветер неожиданно принес не очень-то обычный для леса запах - ароматно пахло жареным мясом. И пахло явно со стороны видневшейся сквозь деревья опушки.
На этом обдумывание положения завершилось. Александр резво поднялся и поспешил к источнику аромата. Про лошадь парень и думать забыл, он вообще слишком просто относился к вещам или коням. Потому как они всегда доставались ему за чужой счет или даром. Точно так, не жалея сафьяновых сапог и дорогого кафтана, шитого золотом, он перемахнул через еще парочку поваленных сосен, продрался сквозь кустарник и наконец выбрался на открытое пространство.
Опушка оказалась даже больше, чем он представлял себе. Посередь нее стояла большая бревенчатая изба в два жилья с резным коньком на крыше с одной стороны и хвостом-мочалом на охлупне с другой. Маленькие окошки были по летней поре не затянуты ни бычьим пузырем, ни промасленной тканью, из печной трубы подымался дымок. Пара хозяйственных клетей, банька, коновязь под навесом – неужто постоялый двор? Больно великовато жилище для живущей на отшибе семьи, да и дорога рядом пролегла. А известно же – не ставь избы у дороги, счастье вместе с домовым от тебя уйдет. Но парню про такое мыслить было недосуг, уж больно вкусно из-за приоткрытой двери пахло.
Не мудрствуя лукаво, Александр взошел на резное крылечко и открыл дверь.
У порога ему встретилась зареванная женщина, выскочившая из двери, которая, не обращая совершенно никакого внимания на очередного гостя, метнулась на задний двор. Чувствуя себя как нельзя лучше, княжич бодро толкнул дверь и вошел в корчму.
Просторную горницу озарял свет сальных свечей в поставцах. Три накрепко сколоченных стола с лавками были начисто выскоблены, пол свежей соломой устлан. Жарко грела государыня печь, подманивала запахом варева да печева, за ней виднелась дверь в хозяйское жилье, да всход, ведущий наверх.
Хозяин корчмы, лохматый угрюмый мужик в широких шерстяных штанах, заправленных в крепкие сапоги и просторной льняной рубахе, расшитой почему-то волчьими оберегами болтал за одним из столов с… говорящи
м котом и старцем в медвежьей шкуре поверх одежд. Взгляд у старика был пронзительно-нездешний, на груди и поясе побрякивали обереги, рядом стоял высокий резной посох а на плече восседал громадный филин. Нельзя в нем было волхва не признать, хотя, кто знает, слыхал ли княжич про таких.Заметив вошедшего, хозяин поприветствовал того взмахом руки:
- Заходите, заходите, открыто!
Догадавшись по одежде, что клиент не из простых, добавил:
- Милости просим, Ваше благородие! Угощения на любой вкус!
- Так уж и на любой? - хитро прищурился княжич, и, приосанившись, прошествовал к прилавку мимо шумной компании, не удостоив тех и взглядом.
Подойдя к трактирщику, он облокотился на стойку и с издевкой произнес:
- Ну тогда скажи мне, трактирщик, есть ли у тебя в погребах палестинское ароматное или киликийский мускат? А еще лучше - вино из красного граната, есть?
Парень рассмеялся вполголоса, жеманно прикрывшись изящной ладонью.
- Ну-ну, не задумывайся сильно, такие сорта правда есть, я в Византии их пробовал, в Цареграде. Великолепный букет! Но ты мне можешь предложить и чего попроще, я не сноб, знаешь ли.
Мужичок бледнел от каждого произносимого названия, но услышав последнюю фразу, немного расслабился:
- Медовуха, Ваше благородие! И отличнейшая дичь, женушка готовит. Есть и кабанятинка, и фазанчики. Хлебушек только испеченный, горяченький еще... Фрукты-овощи местные - и яблоки и... Ох, пироги с черникой! Стол наш, Ваше высокоблагородие прост, да животу полезен будет. А лошадей Ваших что-то не слыхать было, как Вы подъехали... Может, Вы верхом? Так я сей же час скажу мальцу, чтоб покормил лошадку. Вы с ночевкой, али как?
Бородач, разглядев камзол гостя, пел соловьем, предчувствуя хороший заработок. Не часто к нему "благородия" заглядывали.

Осталось из Винегрета
(совместно с Кое-кем и Ночной Странницей)

А вдруг дед расколется на подковырку?..
- А я почем знаю, может, подарочек не понравился. А ты, мил дружок, поскрипи умишком-то, а то до утра тут просидим.
- А он совсем-совсем молчит,- опять поинтересовался Том. - И даже спасибо не скажет?
- Я так понимаю, - проскрипел леший, - отгадывать ты устал. Мохнатьич как-то недобро глянул в сторону Тома, а потом перевел взгляд на навку.
"Ой-ей", - поплохело менестрелю. "Кажется, если я не отгадаю, меня съедят, или еще что похуже!"
- Что вы что вы! - замахал руками Том. - так, просто уточняю....
- Смотри, доуточняешься, - промурлыкала Навка. - Правда, Мохнатьич?
Том лихорадочно соображал. Кому, кому обычно не надо то, что для него покупают?! Да еще молчит при этом?! Разве что... мертвец? Живой уж всяко что-то да скажет.
- Мертвяк! - выдал Том. - Тот который молчит!
- Ну уж это ты загнул, паря, некоторые мертвяки оччень даже разговорчивые, - лешак лукаво подмигнул своей подруге, - Так что? Отвечать будешь, али это твой ответ?
- Купить мертвецу можно только погребальную урну, чтобы в нее пепел сложить, вот! - победно выдал менестрель, торжествующе глядя на настырного старичка и его подружку. - Или утварь, которую в могилу кладут.
- Ой, ну до чего народ нынче неразумный пошёл, - Мохнатьич обхватил голову руками, от чего соломенная шляпа съехала набекрень, - Вот бывало помню добры молодцы в наш лес похаживали, вот те один к одному умные были, а этот, - дед уазал скрюченным пальцем на Тома, - как есть дурачина. Ты понимаешь, что такое ответ, дурья твоя башка, али как? Ответ должен быть чётким и понятным, а то потом с тобой беды не оберёшься. Плаавали, знааем! Будешь потом ныть, что ты не то сказать хотел. Учёные мы. Не темень какая-нить!
- Дык, я и говорю - погребальная урна, - захлопал глазами менестрель. Что еще мертвецу надо, особенно бедному?
- Ага!!! - леший просиял, в его глазах заплясали чёртики, - говорил же, что нынче народ неразумный пошёл, - дед подмигнул навке, - НЕ -ПРААА-ВИЛЬ-НО!
- Да почему неправильно-то??? - возмутился менестрель, внутренне холодея от шипения раззадорившейся навки. - Мертвецов сначала сжигают, потом пепел в урну и хоронят, все!
- Так хто ж им мешает-то, пусть себе хоронят, а отвеееет... неправильный.
- Да почему? - менестрель не знал, что и думать. Другого решения на ум не приходило.
- Почему да почему, - дедуля аж крякнул с досады, - ПОТОМУ ЧТО!
- Ну тогда я так не играю! - фыркнул Том
- А кто тебе играть-то предлагал. У нас серьезный уговор был.
- Эгегей! - раздался вдруг залихватский вопль, и, умело лавируя между деревьями, над собеседниками в ступе пронеслась та самая старушка, домик которой так необдуманно захотел спалить бард. - Ух, соколики! - тормознула Яга, заметив троицу, и, слишком резко развернув свое нестандартное средство передвижения, но не рассчитав влияния инерции, врезалась в одну из елей. - Ёлки зеленые, туды их растудыть! - раздалось из под густого лапника, - Баба Яга, прихрамывая, выбиралась из колючего плена с намерением вернуться к "соколикам".
Навка пискнула и спряталась за лешего. Том нервно дернулся.
Мохнатьич сплюнул в траву и, пригладив рукой бороду, сказал Яге:
- Тебе чего тут? Дела пытаешь, али от дела лытаешь?
- А ты чаво это со мной так разговариваешь, а? - буркнула старуха лешему, подходя к теплой компании и хитро посматривая на Тома, - я, мож, вот за этим соколиком весь день летаю, а он, вишь, у вас тут отсиживается! Ну, милок, полетим домой-то?
Волоча за собой ступу и метлу, Яга приблизилась к менестрелю, злобно ухмыляясь. Мысль "Попался, гаденыш" - буквально светилась в ее глазах.

Мизери определённо нравилась Ведьмина Пуща: замшелые вековые деревья с чудовищными корнями, вросшие в землю, покрытые грибами-чагами, изумрудной плесенью и багровым лишайником. Толстые сучья закрывают небо над головой, погружая всё в таинственный зеленоватый полумрак. Сапоги мигом увязли бы в мягком, как дорогой карнийский ковёр, мхе, если сойти с узкой утоптанной тропинки. В чаще пахло сгнившей листвой и кислыми яблоками.
Ведьма шла, никуда не сворачивая и отодвигая липкую паутину с ветвей.
«Интересно, каковы здешние ведьмы. Как колдуют? От чего берут силы?
Встретить бы хоть одну...»
Единственное, что напрягало: мавки хихикали за спиной и прятались в густой оливковой листве. То там сучок под ноги бросят, то здесь птицей дикой крикнут. Шутницы, тоже мне.
Где-то глубоко в чаще ворочался леший, недовольный тем, то его разбудили. Музыкально скрипели старые пни и валежины.
«Магии-то здесь полно, и вся разная, и от земли, и от деревьев, и от...»
Мизери посмотрела под ноги. Тропинка обрывалась на ровном месте, как раз на громадном белом валуне, усыпанном жёлтыми вкраплениями янтаря.
«Вот дьявол. И что, куда дальше?»

Прямо за валуном стоял камень. Большой такой, ушедший в землю наверное на добрую треть. Камень стоял и грелся на солнышке, поставляя тот свой бочок, на котором было меньше мха, солнечным лучикам. Стоял, то ли как часовой в этой дубраве, то ли как скучающий лешак. Он тут был не лишним, совсем не лишним. И понять это было совсем не трудно. Это было видно каждому. Как и надпись на нём, написанная странными рунами, но, вместе с тем, почему-то понятная каждому, кто её читает:
"Направо пойдёшь - наешься, налево пойдёшь - напьёшься, прямо пойдёшь - самого съедят".
Если назад не поворачивать, то выбор предстояло сделать идущему. Выбор всегда делает идущий.

Мизери кусала губы и невольно улыбалась неведомо чему.
Есть, конечно, после всех приключений с Мором, старухой Изергиль и комнатой хотелось очень. Пить, опять же ещё больше.
Но тут мавки запустили в спину колючей шишкой и прыснули врассыпную, хохоча и тряся листьями.
Мизери обернулась и погрозила кулаком:
- Вот я вам!
«Решено. Двумя смертям не бывать, одной не миновать. К том уже, какая из меня пища? Сама кого хошь слопаю».
Ведьма отправилась прямо, по пути странному и нехоженому. Переплетения ветвей становились всё гуще и гуще, просветы всё реже, а воздухе всё сырее. Рукава дублёной куртки драли острые сучья, ноги выше сапог подверглись беспардонной атаке комаров. Всё чаще встречались громадные мухоморы в полметра, причудливо изогнутые коряги.
Вскоре стемнело так, что, казалось, наступила ночь. Над головой, правда, не было видно ни луны, ни звёзд, только круглые совиные очи.
Мизери, наконец, выбралась к широкой поляне с невысоким холмом посередине. Небо, хвала богам, немного развеялось, и сонная луна выбралась из-за драных туч. Холм венчала старая избушка с покосившимся коньком и полуразвалившейся трубой из жёлтого кирпича. Что самое примечательное, вокруг домишки высился частокол, на каждом колу которого белели человеческие черепа с горящими глазницами. Ведьма подошла ближе, ожидая увидеть внутри зажженные свечи, однако кости горели сами по себе, но вот как?
И тут Мизери поняла, что не холм этот вовсе, а лапы куриные. Здоровенные такие, мощные.

(совместно с Ночной Странницей, Торвиком и Кое-кем)

- Ты погодь-то! Погодь! Чего взвилась-то?! У нас, между прочим, к этому молодцу тож дело есть. Должок! Вот давай таперича и разберемся, как мы с ним поступим.
- А чаво тута разбираться? Давай сварим да съедим, а, лохматый? Давненько мы с тобой вместе не ужинали! - бабка почесала морщинистую шею торцом метлы и беззубо улыбнулась старому лесному знакомому.
- Оно-то так... - лешак мечтательно зажмурился, - да а тут вишь какая штука вышла: обещал я его ребенку поиграться дать, - дед кивнул в сторону навки, - давай, дитя побалуется, а мы уж с тобой потом и пообедаем. Негоже дитятю обижать.
- Фу! - хмыкнула старушенция, - после этого "дитяти" там есть нечего будет, она ж из яго бедного, все соки выжмет! - Яга хрипло захехекала. Ну да я седня добрая, согласная и на троих поужинать, если она готовить помогет. Помогешь, дитятко?
- Почему бы и нет... - мурлыкнула нежить, облизывая остреньким язычком жемчужные зубки. - Как Водяной говорил, на безрыбье и рак - рыба.
Менестрель переводил затравленный взгляд с одной хари на другую и уже вовсю молился великой Дану, но Богиня, вестимо, не слышала его излияний, далека была. Заметив, что нечисть препираясь, явно забыла смотреть на него, менестрель тихо сполз с корнеища и юркнул за ствол дерева, отчаянно вспоминая, в какой же стороне корчма.
- Ну вот и ладушки! - обрадовалась Яга, но, оглядевшись, заметила, что "ужин" удирает.
- Эй! Ты куда это, соколик наш! Ась? А ну стоять, наглая твоя харя, я и так за тобой по лесу весь день ношусь, как чумовая! Ловите его, чево встали! - обратилась она уже к лешему и навке.
Мохнатьич слегка присел, подсобрался и по-звериному прыгнул вперёд, стремясь ухватить Тома за край плаща. И у него даже отчасти получилось - ухватил. Правда, за цветную заплату, которая тут же оторвалась. Том припустил еще быстрее.
- Упустишь! Лови его! - возмущенный вопль Яги остался только воплем - прыгать в ступу и догонять барда она почему-то не стала.
Еще бы, ей, старой, посметь! Блудный менестрель канул в никуда, скрывшись в зеленоватом тумане.
За ним улетела и бабка. То ли догонять барда, то ли по своим старушечьим делам. Леший остался один, наедине со своими мыслями, чувствами, переживаниями.
- Дяденька леший... - донёсся вдруг снизу хрипловатый голосок, - Насилу тебя нашёл... Там, там... такое деется.
Говорил ёжик, поднявшийся из травы прямо перед Мохнатьичем.
Несколько секунд леший внимательно разглядывал зверька, потом его лицо озарила широченная улыбка, открывшая миру незлобивый нрав и недостаток нескольких зубов:
- Эх ты, зверьё моё. Хто ж тебя так настращал? Что там деется-то?
- Там, там... - ёжик прокашлялся, потом фыркнул и продолжал, уже немного успокоившись, - лесорубы там. Один, ещё один и ещё. С телегою. И не кривые сосны пилят, а к дубам-колдунам подходят. Кострища сварганили. Подпалить хотят. Олешки уже дрожат. Лиска сбёгла, словно косой. Про мелких уже молчу. Кабан пытался попереть - в рыло получил. А я к тебе. Выручай. Куда ж мы без дубов-то?
Ёжик ещё раз фыркнул и просяще посмотрел на Мохнатьича. А как иначе? Он же был тут вроде как за старшего и все звери это очень хорошо знали.
Дед подмигнул смотревшим на него глазкам-бусинкам, пригладил бороду и отправился в путь, который, конечно, нельзя назвать долгим, но и считать его легким вряд ли было возможно, потому что Мохнатьич решил сократить расстояние и отправился напрямик через бурелом.
На поляне возле дубов вольготно расселась компания из пяти лохматых мужиков. Они ещё не приступили непосредственно к рубке и пилке, но один уже точил топор, мрачно глядя на окружающий его пейзаж, двое подтаскивали же сушняк к недавно разведённому костерку.
- Вот разгорится побольше - корни и пережжём, - хриплым голосов подбадривал их чернявый детина с трубкой в углу рта, - Жаль, кабан убёг. Сразу б и схарчили...
Последняя фраза не осталась серетом для лешего, стоя в кустах он пристально смотрел на лесорубов, поглаживая свою бородищу. Понаблюдав за мужиками некоторое время и, видимо, приняв решение, дед вышел из кустов и обратился к честному люду:
- Здравы будьте, сынки.
- Не кашляй, батяня, - кивнул Мохнатьичу чернявый, - Шёл бы ты куда, сейчас вона будем валить энту труху. Матерьял закончился, понимаешь. А нам надо не вот тебе что. Дуба надо! Эй, Третьяк, замерил, сколь влезет или посечём все, а потом уж свезём.
- Давай, сколь успеем. Тут их жги-не жги - хрен спилишь, - кивнул тот, что точил топор.
- Ээээх, молодёжь... - вздохнул дедуля, - хто ж так с кондачка-то решает. Надо бы всё обдумать... порешать...мыслить надоть... вот..., - речь старика становилась все размеренней, опершись на свою палку, он, казалось, уснул.
- Чё мыслить? Пилить надо. Мы ж не фухры-мухры, домовину делаем. И тебе, старый, сделаем. Хочешь? Дубовую! Будешь, что те князь в энтом своём. Знаешь, что сиё такое? Эх, лапоть-лапоть... К нам кто не приди - княжью домовину сбацаем. Только давай, плати. И не шкурками, а гривной.
Чернявый обернулся к своим:
- Чё ждём? Палить кто станет?
Двое, подкладывающие до этого в костёр сушняк, схватили по наполовину прогоревшей жердине и двинулись к ближайшему дубу.
Ни с того ни с сего на вершину одного из деревьев с клекотом опустился большой беркут. Уселся, сложил крылья, склонял набок голову то так, то эдак, разглядывая мужиков и лешего круглым птичьим глазом.
- Эвона что..., - протянул лешак очнувшись, - домовину стало быть, - домовину захотели... ну что ж... так тому и быть. А не рановато ли помирать собрались, сынки, нашто она вам, домовина-то? - свой вопрос Мохнатьич почти прокричал, стараясь чтобы все его услышали, хотя посторонних шумов было не так уж много: потрескивал костер, шелестели зеленые ветви и трава, жужжали пчелы. Вот эти-то как раз довольно громко жужжали. И откуда их столько?
- Купец заказал. Хочет, чтоб почитали...
Огонь начал жечь траву в корнях могучего великана.. Птица на ветвах дуба недовольно заклекотала и взмахнула крыльями.
А мужики всё подкладывали и подкладывали. Дым костра отгонял насекомых..Отгонял их подальше от дубов, что нисколько не мешало им виться вокруг лесорубов. Одно из насекомых подлетело прямо к Третьяку, запуталась у него в волосах и, естественно, пребольно ужалило.
Мохнатьич тем временем подошел поближе к дубам и сказал:
- Оставили бы вы это дело. Негоже из такого дерева домовину рубить. Срубишь - в нее и ляжешь, а не станешь - дольше проживешь.
- Иди ты к лешему, дед! - отмахнулся ругнувшийся мужик, вытрясая из волос застрявшую там пчелу. - ребяты, травы подложи побольше, щас мы их выкурим всех.
Лесорубы закивали и стали подкладывать сырые ветки и охапки травы, для большей дымности. Глаза щипало, но отступаться они вовсе не собирались.
- А я говорю, негоже, - дедуля неожиданно крепко схватил мужика за предплечье. Рука лесоруба тут же почернела от слетевшихся на неё пчел - не причиняя никакого вреда насекомые уже переползали на плечо и шею парня.
- Ма-ма, - еле промолвил тот, потом перевёл взгляд на Мохнатьича, - Чёртов дедка! Ты что? Мы ж нормальенько всё... Мы ж ничего... Может, может пойдём куда, а, мужики?
- Чаво? Да ты, Третьяк, что? Опупел? Вали-вали, коли струхнул!
Чернявый, бывший, кажется, тут за старшего, сам схватил горящую орясину и направился ко второму дубу.
Орел на вершине яростно вскинулся, заклекотал, как засмеялся. Где-то вдалеке послышался раскат грома.
- Ээх, что ж вы за люди-то такие?! Все ради денег стараетесь. А нашто они вам, коли жизни лишитесь? Новую что ли купите?
Мохнатьич нахмурил куститстые брови и довольно сурово произнёс:
- А ну, чернявый, подь-ка сюды!
В этот же миг послышался страшный рык, и из кустов за вторым дубом поднялся медведь.
- Эй, эй, а вот этого не надо! - всю напускную браваду лесоруба как рукой сняло, - Дядько, может не надо, а? А мы пойдём, пойдём.... Сила! Сворачивай костёр. Видишь, Самого дядька не боится.
- Какой дядько? - спросил обернувшийся Сила и так и встал с раскрытым ртом.
- А ты не понял, дурной? Сам Хозяин с нами речи водил, а мы и не прочухали...
- Лады, Третьяк, уходим, уходим... - только и вымолвил Сила и тут же принялся оттаскивать от дуба горящие ветки и затаптывать их. Другие мужики последовали его примеру и тоже стали тушить тот огонь, что не так уж и давно яростно раздували.
Довольный Леший, пофыркивая, притопывая, что-то бормоча себе под нос, отправился назад в чащу. Сидевший на ветке беркут довольно заклекотал и, тяжело взмахнув крыльями, снялся с ветки и скрылся с глаз долой.

(практика зачтена)

(совместно с Мизери)
Черепа словно насмешничали, посверкивая мертвенными зеленоватыми огоньками глазниц. Если бы взбрело в голову их пересчитать, то насчиталось бы ровно тринадцатью тринадцать. Некоторые клацали челюстями и хихикали, некоторые отпускали колкости:
- О, ужин, ужин!
- Сам идет, сам себя несет!
- Чу, чу! Черепок на тын вскочит, грай ворон к ночи!
- Бабусины кости погреешь!
Избушка к воротам почему-то стояла не дверью, а задом.
- Это мы ещё поглядим, кто кого погреет, - усмехнулась Мизери.
Она порылась в памяти, что насчёт общения с вот такими вот чужеземными ведьмами говорили старые книги и предания Пондерозы, подошла к избушке вплотную, поплевала на ладони, растёрла и, уперев руки в боки, крикнула:
- А, ну, встань избушка к лесу задом, а ко мне передом!
Избушка недовольно заквохтала, заскрипела всеми своими бревнами и стала раскачиваться, выдирая из земли вросшие в нее лапы. на ветке ближайшего дерева истошно каркнул ворон, потом еще раз. Дом медленно поворачивался, с крыши сыпалась труха. Показалась, наконец дверь с оторванной ручкой. Никакой лесенки к порогу почему-то не вело. Когда избушка встала совсем, дверь распахнулась, и в проеме показалась старуха вида не то чтобы зверского... но устрашающего. Худая, костлявая, с крючковатым носом, она была замотана в рваные тряпки непонятного вида. Из-под юбки торчали кривые ноги, клочковатая голова повязана бурого цвета платком, на крючковатом носу висела мутная капля. Картину дополнял клык, оттопыривший губу. Левый нижний. Бабка уставилась на гостью.
Мизери мельком глянула на ворона.
«Вот звйхова птица. По всему видать - не к добру».
Бабуся из избушки глядела волком, Мизери аж отшатнулась. Этому поспособствовал ещё и тяжёлый запах плесени и старых тряпок.
«Тоже голодная», - определила Мизери, с опаской поглядывая на торчащий клык.
Она снова порылась в памяти, откашлялась и крикнула, сложив ладони рупором:
- Доброй ночи тебе в хату, бабуся! Как у вас тут гостей принимают? Пирогами али банькой потчуют?
- Ты чаво ет безобразишь? - скрипуче поинтересовалась бабуся. - Домишко мой без спросу ворочаешь, а? - она принюхалась, повела огромным носом. - И пахнет-то нерусским духом, фу-фу...
Мизери округлила глаза и принюхалась. Подмышками вроде как не пахло. Может, носки в сапогах такое амбре дают, а она и не чувствует? Да вряд ли, вчера ещё новые надевала.
Ведьма пожала плечами:
- Так в гости тебе, бабуся, иду. Опытом международным обмениваться. А ты ко мне задом. Нехорошооо... Напои-накорми, в баньку своди, а потом уже расспросами гостью с дороги мучай. Чай не каждый день собратья по ремеслу захаживают.
Подумала, глядя на голодный бабусин взгляд:
«Недоедают у них тут ведьмы, однако».
- О-опытом? - недоверчиво протянула хозяйка избы. - Да еще и по ремеслу-у? Ой, врешь, девка, не похожа ты на ведьму. Мала больно! Ходют тут усякие...
- Молодааа... ну, бабуся... - Мизери закусила губу и нетерпеливо переступила с ноги на ногу, - добром не хочешь, будем по-нашему, по-ведьмачьи...
Ведьма расправила плечи, порылась в ещё более глубоких омутах памяти и весело запела, приплясывая:

А, ну, избушка, попляши,
Попляши-ка от души!
Хóди хата, хóди хата,
Хóди курица хохлата!
Хóди хата, ходи печь,
Хóзяину негде лечь!

Она не знала, как пляшут ведьмы здесь, в этом мире, поэтому плясала на свой манер: уперев руки в пояс и выворачивая ногами замысловатые коленца. Сапоги отстукивали коленца в ритме: пятка-носок-пятка, пятка-носок-пятка.
Квохтанье избушкино стало громче, довольнее, она принялась переступать лапами, подражая молодой ведьмочке, встряхиваться, подпрыгивать. Бабка охнула и повалилась спиной вперед прямо на пол, высоко задрав тощие ноги в грязной разношенной обувке.
- А ну, цыц, окаянная! - хлопнула она ладонью по избушкину полу, и та замерла. Бабка довольно шустро поднялась на ноги и засветила юной незванной нахалке в лоб кочерыжкой, слетевшей со стола.
- Ой!
Высохшая кочерыжка стукнула прямо в лоб так, что ведьма сбилась с такта и так и села в густую траву, хохоча до упаду.
- Хорошо у тебя избушка пляшет, бабуся! Весело...
Мизери поднялась, потирая ушибленное место и слёзы от смеха, и показала бабусе большой палец.
- Тебе бы, бабуся, стрелком на турнирах за наших выступать! Цены бы не было! И не смотри, что молодая, много повидала, много где побывала, много чего наколдовала... Есть чего рассказать-поведать. Ну, так что, насчёт баньки и супа из свежих нетопырей? Посидим, посекретничаем по-нашему, по-женски... А?

C Мизери и Рыской
Ыть-ыть-итить, ишь ты! Суп ей из нетопырей! А хрена с незабудками не надо? - удивилась бабка. - Колдовала она. - Ну заходи, чаво там...
Ее глазки-буравчики при этих словах засверкали как-то особенно хитро.
- А ты лесенку спустишь, али как? - хитро прищурилась Мизери. - Лебедем к тебе лететь? Али сизой горлицей?
- А и лети, милая, лети, - заскрипела-захихикала старуха, показывая в улыбке выщербленные желтые зубы. - Перелетишь, коли ведьмой назвалась.
Мизери всё ещё не слишком дружила с крыльями. Они то слушались, то нет, будто чужие. Ладно, боги дали - надо пользоваться. Она мысленно развернула за спиной два прозрачных крыла и для пробы помахала ими в вязком воздухе.
- А и полечу, бабуся, полечу.
Она оттолкнулась от земли и повисла над поляной. Первые взмахи дались тяжело, с явным усилием, зато дальше пошло как по маслу: магией всё вокруг было пропитано так, что каждая клетка тела пела и дрожала. В несколько мгновений Мизери очутилась на пороге перед старухой, брякнув подошвами сапог о древние доски.
Та покачала головой, противно похихикала, поцокала языком - ишь, еще и летучая! - и посторонилась - проходи, мол.
Сразу различить убранство - если можно было так назвать заполнявший единственную горницу хлам - не удалось. Ой, а горницу ли? В узкое волоковое оконце с одной стороны едва пробивался полусвет лесной глуши.
Половину черной от времени и копоти избы занимала печь, тоже не очень чистая, хотя под слоем сажи можно было различить изразцы. На полу валялись частью побитые горшки, кочерга, лопата, какие-то тряпки, стол от прыжков избы сдвинулся к одной из лавок, тянувшихся вдоль стен. В углу возле печи дымно булькал котёл, в котором что-то жутковато светилось красным нутряным огнем. Варево из него отчасти выплеснулось на пол и теперь шипело не хуже разъярённой кошки. Ворон сидел на матице под крышей и недовольно каркал.
- Кар-раул! Гр-рабят кур-рвы! - ругался ворон, глядючи сверху вниз на пришедшую, - Вор-ровка! Кр-рылышки - рвань!
Кажется, его словарь был достаточно обширен. Впрочем, всё познаётся в сравнении.
- Ох-ох-ох-оз! - запричитала старуха. - пришла девица, осрамила светлицу! Фу-фу, беспорядок!
Крылья теперь долго не хотели убираться. Мизери вся измучилась, пока сложила их и сунула под куртку. Это всё равно как раскинутый шатёр собирать с завязанными глазами, не меньше. Аж взмокла вся.
Внутри неубрано, но на удивление уютно, что ли. Всё, как у ведьмы. Только бы подмести да печь выбелить. Ну и тенёта из углов убрать - паукам и в паутинах хорошо живётся.
На ворона Мизери повела ладонью:
- Сгинь-пропади, глупая птица.
- Дур-ра! - спокойно каркнул, словно выдохнул, ворон. И .. никуда не пропал. То ли заклинание было не то, то ли защита ворона от примитивного домашнего выворота была выше средней.
Мизери быстро-быстро закружила в воздухе пальцами и тут же осколки собрались обратно в горшки, варево на полу испарилось, лопата, постукивая черенком, уползла в угол, тряпки свернулись, закружились юлой и упали на подоконник, а кочерга послушно ускакала к печи.
Мизери встряхнула кистями рук.
- И всего делов. Гости за стол, ужин на стол.
И добавила:
- Нехорошо гостей ругать.
Повела другой рукой и стала накладывать на ворона печать молчания, которая спадала через какое-то время.
Бабуся наблюдала за нахальной гостьей молча. Вот только руки в боки уперла, ногой притопывала, да фыркала зловеще. В глазах нехорошие красные огоньки проскакивали. Ишь, наглая, да нахальная, молодая да зеленая!.. Проучить бы надо, уму-разуму дать. Ишь, в доме самой Яги Виевны колдовать вздумала, дозволения не спросив!
- Чуффырь, чуффырь... - старуха похихикала, пробормотала себе под нос какую-то тарабарщину и хлопнула в ладоши.
В тот же миг на голове у девушки объявились роскошные, ветвистые оленьи рога.
- Кр-расота! Р-рога под р-рожу! - высказал своё мнение и ворон.
- Ах, вот ты как... - насупилась Мизери. - Я тебе, значит, тут всё прибрала, подмела, пристроила, а ты мне рога?! На, получи!
Она хлопнула три раза в ладоши и бабка принялась отплясывать не хуже избушки, придерживая нос, который вдруг начал расти с неудержимой силой.
- Свир-рель бы. Или бр-ревном по р-рукам, - посочувствовал хозяйке чернокрылый, так и не тронувшийся с матицы.
- Ты в моем дому позволения колдовать спрашивала? - гаркнула вдруг Яга во все горло. - Не спрашивала! Ишь, сыскалась девчонка, без почтению, без уважению!
- Ой-ой - передразнила Мизери, уморительно покачивая рогами, - а кто сетовал, мол, пришла девица, осрамила светлицу! Фу-фу, беспорядок!
- Так быть же тебе у Кащея за то невестой!
И она в свою оччередь трижды хлопнула в ладоши и трижды притопнула ногой, повернувшись через левое плечо.
- Дур-ра... - только и услышала Мизери, а в глазах её уже мутилось... Избушка словно растворялась в воздухе, а вместо неё проявлялись палаты какого-то обширного, тёмного, но весьма роскошного и величественного дворца При этом сама она, кажется, была одета в белое под стать самой Смерти платье в пол и такую же белую накидку на голову с рогами, сквозь которую, однако, было всё видно, словно это и не материя, а пыль, паутина, нечто недолговечное и иллюзорное.
- И кто это тут? - прогремело под сводами.
- Невеста видать, Ваше Бессмертие, - отозвалось следом подобострастно.
- Вот, звайх побери, вздорная какая бабуська оказалась... - пробормотала Мизери, ощупывая макушку на предмет наличия... нет, дурацкие рога на голове так и остались.
Как только головокружение прошло, она поднялась, но запуталась в какой-то липкой белой накидке, которая, как назло, закрывала подлым образом весь обзор. Кое-как отыскав край невесомого полотна, ведьма забросила его на рога, чтобы хоть как-то разглядеть говорящего.
- Какая... какая... к бесам невеста... вы тут, что с ума все посходили?

C Мизери
- Дур-ра... - только и услышала Мизери, а в глазах её уже мутилось... Избушка словно растворялась в воздухе, а вместо неё проявлялись палаты какого-то обширного, тёмного, но весьма роскошного и величественного дворца При этом сама она, кажется, была одета в белое под стать самой Смерти платье в пол и такую же белую накидку на голову с рогами, сквозь которую, однако, было всё видно, словно это и не материя, а пыль, паутина, нечто недолговечное и иллюзорное.
- И кто это тут? - прогремело под сводами.
- Невеста видать, Ваше Бессмертие, - отозвалось следом подобострастно.
- Вот, звайх побери, вздорная какая бабуська оказалась... - пробормотала Мизери, ощупывая макушку на предмет наличия... нет, дурацкие рога на голове так и остались.
Как только головокружение прошло, она поднялась, но запуталась в какой-то липкой белой накидке, которая, как назло, закрывала подлым образом весь обзор. Кое-как отыскав край невесомого полотна, ведьма забросила его на рога, чтобы хоть как-то разглядеть говорящего.
- Какая... какая... к бесам невеста... вы тут, что с ума все посходили?

- Взять её! - неслось по зале. Откуда-то слева, то ли из ниши в стене, то ли из незаметного бокового прохода шустро выскочили два скелета и неторопливой рысью бросились к гостье. Жёлтые кости, осклизлые черепа и блестящие даже в этом малоосвещённом помещении, кажущиеся такими острыми палаши. Можно было и испугаться, по крайней мере задуматься о том, какую линию поведения предпочесть на этот раз...
Мизери всякого повидала на своём веку, но тут не сдержалась и, то ли от неожиданности, от ли от страха, оглушительно завизжала. Всё это время она усердно пыталась сбросить рогатый подарочек, что было весьма непросто: нужно было сначала превратиться в мужчину, затем в оленя (ведь все знают, что у оленух рогов не бывает), убрать рога, а потом снова в мужчину, и тогда уже в саму себя. Слова путались, а тут ещё и эти... суповые наборы ходячие...
«Чёрт, и чем их, ножом? Кольтом? А... была - не была...»
Мизери плюнула на все приличия, низко наклонила голову и резко боднула ближайшего скелета, стараясь с грохотом отбросить того к стене. Скелет боднулся и... рога застряли в рёбрах последнего. Да, хорошо бодать то, что мягкое, гораздо сложнее бодать то, что структурное, тем более такое, что готово своим оружием, которое совсем не казалось искусственным, съездить тебя по голове. Правую руку между тем второй скелет зажал своими холодными костяными пальцами, словно тисками. Скорее всего, команду "Взять" они понимали достаточно буквально и жизни "гостьи" по крайней мере в этот момент ничего не угрожало.
Пока Мизери в весьма неудобной позе складывала в голове наисложнейшие колдовские комбинации превращения и оборотничества, рога, что-то негромко хрупнуло. Застрявшие в рёбрах скелета ветвистые рога, отломились и остались в клетке из жёлтых костяшек. И Мизери, наконец, почувствовала долгожданную лёгкость на голове, которая уже, признаться болела от тяжёлой ноши. Ведьма с облегчением вздохнула, от радости почти не чувствуя железную хватку второго скелета.
- Ну, хвала богам...
Впрочем, отломился только маленький кусочек. Ветвистая конструкция так и осталась на голове девушки, не превратившись ни в воздушный шарик, ни в игрушечную лошадку. Левую руку, аналогично правой, словно в жомы зажал тот скелет, в котором до этого застревал рог колдуньи. Скелеты словно переглянулись и всё той же методичной медленной рысью потащили героиню за собой, туда, где на высоком постаменте стояло сооружение, напоминавшее трон в готическом исполнении. Сутулый долговязый мужчина в фиолетовой мантии и в короне шёл по залу по направлению к трону. Дойдя же, он тяжело опустился о кресло, постучал длинными пальцами по подлокотнику и скрипучим голосом промолвил, вопрошая то ли скелетов, то ли советника, еле поспевшего за ним на полусогнутых кривоватых ножках:
- И вот эта лосиха - невеста?
Мизери, пока тащили по залу, уже вполголоса слала самые страшные проклятья обоим скелетам, палатам, замку, рогам и бабке, а заодно и тому, кто отдал приказ «взять».
«Превратить их в камни? Сама застряну. В птичек? Одни коршуны получатся. В букашек?..»
Когда же увидела на троне длинного и худого в фиолетовом, а потом услышала ещё и «лестный» эпитет, недобро прошипела:
- Ссссссивая кобыла тебе невесссста!.. Прикажи им меня отпустить!
- Ишь, дикая, - хмыкнул долговязый, - Я скажу отпустить, а ты - бодаться? Пусть подержат. Не покалечат. А покалечат, так - невелика потеря. Так кто ты такая и по что сюда припёрлась? Лешак что ли опять с бодуна мне свои чудеса бесплатно поставлять удумал?
Сидящий на троне явно получал удовольствие от невыгодного положения Мизери, откровенно глумясь над последней.
Мизери оскалилась:
- А ты лучше у бабуси спроси, которая меня сюда закинула! Вредная такая, и нос кочергой. Бодаться!.. Нечего меня хватать было! Шла через лес, никого не трогала... И на тебе! Так у вас гостей встречают? Прикажи, пусть отпустят! Запястья больно.
Она сердито тряхнула головой и мстительно боднула скелета, того, что слева.
Скелет, правда, оказался вне зоны действия внезапно приобретённого оружия ближнего боя, а оттого сильно и не пострадал.
- Бабуся? Знаю чёртову бабушку, она может и не такое. Зря ты, лосиха, с ней спорить стала, ой, чую, что зря! Старушка та дряхлая, да не простая. Впрочем, причиндалы-то ветвистые, не она ли тебе наколдовала? Иль уродилась такая?
Сидящий на троне слегка пододвинулся к краю и сложил руки на коленях, постукивая пальцами с дорогими перстнями друг о друга.
Мизери пошевелила в воздухе пальцами, пробуя, свободны ли они для волшбы, и нетерпеливо топнула ногой:
- Ах, ты обзываться... грубиян! Вели, чтобы отпустили, не то заколдую. В жабу превращу. Или в камень. Нет... ещё лучше в коврик для ног! Во!
"Да что ж это такое? Сначала рогами наградили, а потом ещё и руки выкручивают... Безобразие!"
- У вас так со всеми ведьмами поступают? Или только мне так повезло?
- Ха-ха-ха! Наколдует она! - мужчина на троне явно сегодня пребывал в хорошем настроении, - А колдовалка не отвалится? Ты хоть знаешь, где ты и кто перед тобой, лосиха?
Мизери прищурилась, сплетая пальцами небольшое, но очень забавное колдовство:
- И кто же - кто же? Небось, грубиян в кресле?
Наконец, получилось, и она быстро выскользнула из лап скелетов белой пичужкой, порхнув к ближайшему окну.
Казаться, конечно может что угодно... Кода кажется, говорят, то ли Перуна надо вспоминать, то ли знаки сакральные на себя накладывать. Голова закружилась, выдавая реальное за мнимое, а кажущееся за действительное, но тут же и прояснилась, оставив только нехороший свинцовый привкус на губах.
- И не пытайся, - спокойно предупредил мужчина, - Звать-то тебя как, упрямая?
Голова жутко кружилась от усталости и голода. Ноги подгибались. В горле пересохло. Всё плыло перед глазами. Мизери уже ничего не соображала, повиснув на скелетах. Долговязый что-то спрашивал, кажется, имя. А, может, и нет. Может, опять лосихой обозвал, грубиян. На всякий случай ведьма прошептала:
- Мизери я...
- Стой прямо, не на карнавале, гляди мне в глаза и отвечай, - рога бабка наколдовала?
Голос, казалось, проникал в саму суть, пугая и завораживая..
Всё было, как в тумане. Будто кто-то смешал ладонью все краски. Мутным маревом дрожали стены, трон, ступени и сам долговязый. Разноцветными пятнами плавали его перстни перед глазами. Мизери казалось, что она снова и снова плывёт по бесконечному Тои-дону, серой реке смерти, а рядом не скелеты, а такие же мёртвые в белых, как она, саванах.
Ведьма слабо прошептала:
- Да... она...
- Выкусит пусть...
И сразу стало легче. С головы словно килограмма три сняли. Рога исчезли. Исчезли вместе с белым покрывалом...
- Значит, не лосиха... Чем же ты так ей не угодила, девица? Да отпустите её. Табуретку что ли дайте... - длинный поморщился и костлявые пальцы разжались. Вскоре один из скелетов принёс и табуретку. Железную, крепкую, с тремя ногами и круглым сидением сверху.
- Отомстить хочешь?
Мизери не верила ни глазам, ни рукам, но тиски разжались, а полегчавшая голова мотнулась в сторону. Ведьма быстро пригладила подол шёлкового платья и устало опустилась на табурет, опасливо придерживаясь за него обеими руками (а кто его знает? вдруг пропадёт?). Подозрительно оглянулась на скелетов и, приблизившись к долговязому, заговорщически прошептала:
- А что, можно?.. Так, подшутить? Невсерьёз? Я ж помочь ей хотела, горшки из черепков собрать, пол подмести...
- Можно, отчего же нельзя, - хмыкнул собеседник, - Есть у неё одна вещица... Сам бы отнял, да нельзя нам открыто ссориться. А ты подмогнёшь. А потом я отдам ей. Как набегается по лесу, разыскивая... А мы посмеёмся вместе. Ты да я. Шутка. Вещица небольшая, да ценная в определённом смысле. Возьмёшься ли? А в награду - отправлю тебя туда, куда зама захочешь. Так как?
Он вроде бы был не страшным. Почти своим. Почти ласковым. Пусть с металлическим голосом и в короне, но ведь с чувством юмора и развитым самоуважением. Не чухонский шаманишко. Нечто поядрёнее.
«Эх, и вляпаюсь я... - подумала Мизери, почесав нос. - Надуют оба, как пить дать. А я ещё и крайней останусь».
Выбралась, что называется, из глухого рёму да в болотное окошко.
Ну, да ладно, кто там дорожку прямоезж... прямую выбирал? Кто говорил, мол, двум смертям не бывать, одной не миновать?
- По рукам, - улыбнулась ведьма. - Только знать бы ещё хоть примерно, как вещица выглядит, чтоб не хватать всё подряд...
- Клубочек такой. Красненький. На дорожку кинуть - сам катится. Только успевай догонять. Впрочем, остальные тоже прихвати. бабка ушлая. Может и морок навести. А уж тот от не того я сам отличу. Вот тут распишись и я отправлю тебя прямо к Ягинькиной избушке.
Мужчина протянул девушке бумагу, на которой мелким, но каллиграфическим почерком было что-то написано.
Мизери прищурилась, разглядывая мелкие буковки убористого почерка.
«Кащей и Мизери, далее именуемые Заказчик и Исполнитель, заключают договор подряда. Заказчик обязуется... в целости и сохранности... со всеми частями тела... Исполнитель обязуется... доставить заказ не позднее... в случае форс-мажора... землетрясения... подписи сторон... акты выполненных работ прилагаются...»
Ведьма поставила аккуратный вензель и вернула бумагу Кащею.
«Вот во что я опять вляпалась...»
- Фух! - дунул тот на бумагу и... Когда часто кружится перед глазами, приходится привыкать. Второй телепорт по умолчанию получился легче, чем первый. За одним исключением. За тем, что место приземления выбирает тот самый Заказчик, указанный в договоре. А выбирает в соответствии со своим чувством юмора... Или сатиры на худой конец, так как шлёпнуться в болотную жижу метров с двух не то, чтобы очень больно, но уж больно неприятно. Хоть и всего по пояс жижи, но ведь и чистого места на белоснежном платье теперь искать и не найти...
Вид сзади на объект конструкторской хитрости, сочетающий живое и неживое был, прямо сказать не лучшим. Помойка, да и только. Судя по всему, бабка совсем не заботилась об окружающей среде, складируя мусор и отход жизнедеятельности прямо за своим домиком на куриных ножищах.

(совместно с Торвиком и Мизери)

Выбираясь из жижи, Мизери помянула Кащея всеми известными, малоизвестными, а также труднопроизносимыми словами. Потом со знанием дела принялась за бабку так, что стебли жухлой травы гнулись, краснея от неловкости. На твёрдой земле ведьма нашла-таки пару широченных лопухов и принялась тщательно оттирать испачканное платье, коленки, сапоги. Запах, самое мерзкое, правда всё равно остался. Но Мизери вспомнила очищающее заклинание, пощёлкала пальцами, зашептала:
- Лютики-маки и ветры-пассаты,
Верните цветочные мне ароматы!
Пусть закружилась голова, но теперь от ведьмы запахло чистотой и лавандой. Выдохнув, она направилась к избушке Яги.
Хозяйка избушки, по всей видимости, была на месте, из трубы валил дым, а громкие вопли старой колдуньи оглашали округу:
- Ах, ты, негодник! Чтоб тебя!
Дверь открылась со страшным лязгом и, перемахнув порог, оттуда пулей выскочил здоровенный чёрный кот, тащивший в зубах увесистый кусок мяса.
Яга заметила возвращавшуюся гостью и подбоченилась, поправляя платок:
- Неужто тебя отпустил Кощей? Аль ты, и вправду, ведьма?
- Дур-ра она! Дур-рища дур-ственная, - смакуя понравившееся слово выдал Кондрат со своего места.
Мизери прищурилась, провожая голодным взглядом кота с мясом в пасти:
- А то. Самая что ни на есть. Говорила ж - опытом обменяемся...
А я к тебе, бабусь, по делу. Может, в избу пригласишь? Гляжу, птица твоя так гостей встречать и не научилась...
- Да чавой-то ты всё ко мне в избу метишь? А давайка-сь я к тебе спущусь?
Стукнув кулаком по косяку двери, бабуся гаркнула на избу:
- Сядь-ка, выйти хочу, - и дождавшись, пока та послушается, ступила на землю, меряя взглядом настырную девушку:
- И ты моего Кондратия не трожь! Он поболе тебя в гостях понимает! Рассказывай давай, какое у тебя ко мне дело, да проваливай.
Усевшись на трухлявый пень, высившийся неподалёку, она вытирала засаленные руки прямо об одежду.
- Замёрзла я, вот и прошусь.
Мизери для наглядности передёрнула плечами от подустившего утреннего холода: туман стался по траве низко, будто плащ заблудившегося призрака.
- Замёрзла - погреем! - захихикала старушенция, - печка-то она вон, большая. Ты туды, пожалуй, целиком влезешь. А дело-то, дело-то какое?
Старая ведьма, похоже, ещё не слишком доверяла Мизери, помня шутку той с её избушкой.
Мизери призадумалась, подперев пальцем подбородок и устремив взгляд в заоблачные выси, ещё затянутые сонной лиловой пеленой.
- Слышала я, будто есть у тебя шерсть волшебная, в клубок до поры скатанная. Чудеса какие-то тот клубок творит, а вот какие... так узнать и не удалось. Покажи, а? Я тебе за это магическое зелье сварю и заклинание к нему подарю. Кто его ни выпьет - всё, что ни попроси, сделает.
- Отр-раву... - прокомментировала сверху хищная птица.
- Ха! Вон оно чего тебе нужно! - закачала головой носатая, но призадумалась, - значит, клубочек, говоришь? Да он, милая, мне и не особо-то нужен, если честно... Вот ежели согласилась бы ты для меня кой-какое порученьице выполнить, то я б его тебе даже и подарила... А просто глядеть - и нечего. Клубочек да клубочек. Что ты, ниток не видала?
Мизери мысленно застонала, даже не желая думать о том, чего попросит бабка.
- Так нитки-то, бабусь, волшебные... конечно, не видала! Что ж такого в них, что и показать нельзя? А, бабусь?
- Врёт, врёт! - каркнул ворон.
Ведьма изобразила самую милую улыбку, на которую была способна.
- Не веришь, значит? - вредная хозяйка домика на ножках причмокнула несколько раз, поковырялась в зубах кривоватым ногтем и сплюнула на землю:
- Ай, да леший с тобой, покажу. Только стой тут, не ходи за мной!
Встав с пня и поохав, распрямляя спину, бабка сурово погрозила Мизери пальцем:
- Ещё один фокус и я тебя саму на мелкие клубочки распущу!
После этого Яга направилась к избушке, вошла внутрь и прикрыла за собой дверь изнутри.
Мизери изо всех сил постаралась спрятать победную улыбку, которая так и ползла от уха до уха. В голове уже крутилась волшебное:
В котелке варю я зелье,
Ола-ола-ла!
Плесень подпевает в келье:
Ола-ола-ла!
Ноги сами так и приплясывали в такт песенке.
«И плевать, что холодно. Что живот от голода подвело».
Неожиданно захотелось достать свирель, усесться на пень, вот прямо на котором только что восседала Яга, и сыграть что-нибудь совершенно несерьёзное, лёгкое, как клочок тумана, утреннее. Яга что-то задерживалась, поэтому ведьма не утерпела, вытащила свирель и приложила к губам.
Первые звуки потянулись неуверенные, грубоватые. Первый луч солнца, заблудившийся в густом переплетении ветвей, скользнул на поляну, и тут же роса в траве вспыхнула россыпью аметистов. Мелодия пошла веселее, искристее, как рассыпчатый искренний смех. Мизери закрыла глаза, успевая дуть в отверстия свирели.
Старуха, слыша столь непривычные звуки, аж выглянула полюбопытствовать, но убедившись, что новых гостей не прибыло, успокоилась и снова юркнула внутрь. Впрочем, ненадолго. Вынеся небольшой красный клубочек из избушки, помахала кулаком с зажатым в нём сокровищем перед носом молодой ведьмочки:
- Ну вот, вот! Чаво на него глядеть-то? Говорю ж, обычный, ничуть не отличается с виду. А пустишь по дорожке, так куда нужно и приведёт! Ну, чего теперь? Согласна моё заданьице выполнить?
Едва Яга оказалась в зоне досягаемости, Мизери резко оборвала мелодию и сунула свирель в карман куртки. Сердце после игры колотилось, как сумасшедшее. Ведьма выхватила клубочек и крикнула:
- Возвращай меня скорей назад!
Возможно, всё бы и получилось, если бы не одна досадная неприятность: именно в это мгновение над поляной что-то сверкнуло, короткий резкий хлопок сотряс воздух, и на Мизери сверху упала девушка-эльфийка, выбив из рук заветную вещицу. Растерявшаяся на мгновение старуха не успела схватить клубок, и движимый неведомой силой, он покатился в сторону избушки, а затем исчез в болоте, из которого совсем недавно выбралась молодая ведьмочка. Кинувшаяся было за ним, Яга оказалась не так шустра, как следовало, и теперь решила выместить зло на принесшей ей столько неприятностей девчонке, не обращая внимания на вновьприбывшую.
- Ах ты... гадюка! - возопила старушенция, хватая метлу, стоявшую возле избы и кидаясь на Мизери с самым угрожающим видом, - Да я тебя!
Мизери сдавленно охнула, когда почувствовала сверху удар чего-то мягкого, но весьма тяжёлого. Клубок выскользнул из рук, а сама ведьма упала под весом этого самого «чего-то». Всё хорошее настроение улетучилось, как тёплый ветер с моря Овлахат.
«Вот же... звайх тебя забери... сегодня явно не ведьмин день...»
С трудом сдвинув с себя что-то живое и брыкающееся, Мизери выбралась и вовремя: на полном ходу на неё летела разъярённая Яга с метлой. Ведьма, костеря про себя на все лады свалившуюся с неба девицу (а заодним и Кащея), нарезала на полянке круги, уворачиваясь от колючего помела и разгневанной старушенции.
- Бабуся! Бабуся, стой! Это недоразумение! Эта... как её... непреодолимая сила! Это она с неба свалилась! Вот её и колоти! Ааа!
- Какая! Такая! Мерзавка! Теперь к водяному за ним идтить! - орала Яга, гоняясь за шустрой девчонкой и раз за разом безрезультатно пытаясь огреть ту посильнее. Наконец, утомившись, уселась на любимый пенёк, и отерев со лба пот и тяжко дыша, злобно зыркнула на Мизери, в упор не замечая новоприбывшей:
- Значит так! Ты этот клубок потеряла, тебе за ним к водяному и лезть, доставать. Но он тебе его не отдаст, фух... Уморила. А почему не отдаст? А потому что он знает, что энто мой клубочек. А чтобы отдал, я тебе слово скажу тайное. - Старая ведьма пожевала губами, и, опять подумав, добавила:
- Но просто так я тебе его не скажу. Мне надо, чтобы ты... - хитрый прищур старушечьих глаз выдал, что она думает о том, как бы не продешевить, но и лишнего не загнуть, ибо клубочек для неё был уже и так безнадёжно потерян, - чтобы ты...
Раздумья приняли весьма серьезный оборот, и старушенция подперла голову рукой, погрузившись в задумчивость. Проблема была, действительно, серьёзной. Доверять девчонке было никак нельзя, обмана следовало ожидать на каждом шагу, а значит, "оплату" за волшебное слово надобно было требовать вперёд. Наконец, Яга подняла вверх костлявый палец и громко возвестила:
- Знаю, прохвостка, знаю, чего мне от тебя за слово волшебное потребовать! Если ты, конечно, в клубочке нуждаешься и за ним полезешь... Ась?
Мизери остановилась, оперевшись о ствол тонкой сосёнки и пытаясь отдышаться от весёлой пробежки.
- Ладно... бабуся... ты погоди...
Смахнув со лба пот и упрямую прядь, ведьма внимательно выслушала Ягу и ещё раз мысленно пожелала эльфе провалиться к звайху, да поглубже. Покачала головой, вздохнула, вложив во вздох всю мировую скорбь. Махнула рукой.
- Бес с тобой, бабуся... и чего... потребуешь?
- Значится, согласная? - захихикала ведьма, довольная таким раскладом, - Я, понимаешь, стара стала... Спина болит... - погладив поясницу, Яга покачала головой, словно сочувствуя сама себе, - А какая ведьма без снадобий, так? Так! У меня за избушкой есть огородик небольшой, я там сажаю, чего надобно, да достать трудно... Кровохлёбку, или там... Да, чего я тебе рассказываю, сама знать должна! Так вот... прополи-ка ты мне этот огородик, моя хорошая, и я тебе словечко скажу, чтобы водяной клубочек-то отдал. Только ты у меня гляди, - погрозила она пальцем молодухе, - не сметь колдовать! А то вся сила целебная да волшебная из моих растеньиц пропадёт... А крапиву всю однако ж, выдерни! Так что, по рукам?
Мизери вспомнилось, как ругалась колдунья с Озера Снов, Аледани, в сильном подпитии. Вот именно эти самые непристойные слова и пришли сейчас ведьме в голову.
Ведьма вспомнила и про клубочек, и про рога, и про скелетов.
«А может, ну это «отплатить» к звайховой матери, а?»
На всякий случай уточнила:
- Это ты, бабуся, не про то ли болото, что за избушкой твоей на курьих ножках, а?
- Так ты чего ж, не видала, куда он укатился? - не поняла старуха вопрос, - да, в то самое болото он и нырнул, а Водяной не спит, небось уж заграбастал, как пить дать! А огородик ты не видала, он в крапиве весь, вот ты его и не приметила...
Мизери вдруг вспомнила договор с Кащеем.
«И что там будет, если я не принесу ему клубочек? Рога? Копыта? Оленьи уши?»
Она закрыла глаза и глубоко вздохнула.
«Съеденной быть выбрала. По прямой пошла. Прямо-упрямо. Прямо в яму...»
- Ладно, бабуся. Огородик, так огородик. Крапива, так крапива. Только как мне узнать, что и ты меня не обманешь?
Яга вытаращила глаза:
- Так разве ж я тебя хоть разочек обманывала? Чаво обещаю, то и делаю, не то что некоторые! - старуха ехидно сморщилась, - Ну так не хошь верить - не верь, иди к Водяному, и проси свой клубочек, пока не позеленеешь. А я чего? Да мне он вообще и не нужон, куда мне ходить-то? Я и на ступе куды надоть - долечу!
«Может, и вправду к водяному, а?»
Мизери, прищурившись, разглядывала Ягу, пытаясь прикинуть, врёт она или нет.
«А вот кто их знает, они тут все одним миром мазаны, рука руку моет - а если и водяному от меня за клубочек чего понадобится? »
Ведьма подняла глаза вверх, словно бы спрашивая у Семерых совета и кивнула:
- Ладно, бабуся, по рукам.
- Вот и ладушки! - обрадовалась та, и впервые кинув подозрительный взгляд на всё еще сидевшую посреди поляны эльфийку, поманила Мизери за собой:
- Идём, покажу мой огородик.
Обведя рукой огромные, высоченные, в рост человека, заросли крапивы за избушкой, Яга гордо заявила:
- Доверяю тебе выяснить, какие растения я сажала тут. Да не смей воровать! А то хуже будет. До заката управишься - так сегодня же и к водяному успеешь, а не управишься - вон там солома есть, на ней переночуешь и утречком продолжишь. А как будет вся крапивка в кучке лежать, так и получишь ты от меня словечко заветное.
Не дожидаясь ответа, старая ведьма отправилась выяснять, что ещё за чудо прибыло на её поляну в столь удачный (или неудачный, это уж как посмотреть) момент.
Ведьма, обогнув избушку, оказалась перед небольшим клочком земли, совершенно не видной из-за густых зарослей репейника, крапивы, малинника и ещё чего-то вьющегося, как мышиный горошек по толстым стеблям.
«Да тут с косой ходить надо».
Мизери стянула кожаную куртку и намотала её на правую руку, оставшись в лёгком платье.
«Ладно, всего-то огород прополоть.
В конце концов, спьяну Аледани хвасталась, будто свою преемницу заставит свои бра стирать...»
Ведьма решительно шагнула в заросли крапивы, рванула защищённой рукой толстый пук крапивы и бросила за спину. Ещё шаг - и ещё связка стеблей. Дальше.
Толстые сапоги защищали икры и лодыжки от ожогов, но подол платья поднимался чуть выше колен и не мог защитить ноги от колючих листьев. Левую руку, которую ведьма старательно отводила назад, всё-таки ожгло. Надо ли говорить, как чесался локоть и коленки.
Шаг за шагом Мизери продвигалась вглубь, складывая по краю вырванные с корнем стебли. Скоро по краям «огородика» выросли приличные ворохи крапивы - хоть рубашки лебедям вяжи. Показались едва заметные грядки, на них самый обычный пырей, кровохлёбка, вороний глаз, мать-и-мачеха.
К полудню на солнцепёке у Мизери закружилась голова. Она осмотрелась - оказывается, всё прополола, смогла. С трудом сдержала желание почесаться от укусов крапивы и направилась к колодцу. Ведьма отпила из ведра воды, сложив ладони горстью, смочила водой ужаленные колени и левую руку, а затем направилась обратно к Яге:
- Ну, что, бабуся, принимай работу.
Яга, отставив в сторонку котелок, из которого прямо руками выуживала куски мяса, направилась проверять состояние своего огородика:
- Ай, да молодец! Ай, да умничка! Вот мои хорошие, теперь вам тут и солнышко будет! - бормотала ведьма, бродя вдоль освобождённых от крапивы растений.
- Ну, чего ж, - обратилась она к гостье, налюбовавшись, наконец результатом, - заслужила! Скажу я тебе словечко волшебное, да покажу как до Водяного добраться. Слухай сюды. Пойдёшь сейчас вдоль края болота до огромной кривой ели, что на берегу растёт. Тама болото, значит, с озером соединяется. Вот там этот охальник и живёт, да. Захватил, понимаешь, и болото и озеро разом! У! - погрозила она "охальнику" кулаком, зная, что он её не слышит.
- А словечко-то, милая простое, ты, главное, не забудь: "По-жа-луй-ста!" Вот! Еле выговорила! А ну-кась, повтори!- старуха загыгыкала.
Мизери аж зажмурилась от удовольствия, на секунду представив, как всполохнётся бабка, когда обнаружит, что клубочек исчез.
- Пожаааалуйста! - передразнила старуху ведьма.
Она была уже и рада покинуть поляну и направилась вдоль болота. Хорошо хоть сапоги крепкие, хорошей работы, не промокали на чавкающих кочках - недаром золотой отдала.

Мизери, Рыска и немного я
Вокруг частых маленьких островков покачивалась зелёная и чешуйчатая, как жабья кожа, ряска. Запахло гнилью и тиной. Где-то на задах квакали лягушки. Куртку царапали острые сучья чахлых берёзок. Мизери хваталась за них, перебираясь с кочки на кочку, осторожно пробуя ногой почву на прочность, и шла дальше.
Так незаметно, шаг за шагом, Мизери и вышла к протоке, соединяющей озеро и само болото.
- Эй, - негромко спросила она, - есть тут кто?
Тут сбоку из затянутого яркой ряской болотного окна-бочаги, плюхнув затхлой водой, вылезла любопытная женская голова с зелёными волосами.
- Тебе чего надо? - спросила она, надув синеватые губки.
Мизери никогда не видела никого с зелёными волосами, поэтому удивилась:
- Водяного надо... А ты кто?
- Я-то? - насторожилась голова и вылезла по плечи. - Тебе он зачем? Утопиться решила?
В томном голоске послышались визгливые и ревнивые нотки. - Так я тебе скажу, аховая ты мне соперница, вот! - особа высунулась уже по пояс, колыхая полной голой грудью, кое-как прикрытой волосами, тёмную воду. За спиной её по воде плеснуло.
- Ага-ага, вот только утопиться мне и не хватало, - вздохнула Мизери, почёсывая укушенный крапивой локоть. - Клубочек в болото укатился, достать бы его мне... А ты его случайно не видела? Может, здесь где-нибудь в траве застрял? Красненький такой...
- Мне больше делать неча, как твои клубки разыскивать! - фыркнула девица. - Утоп и утоп, сама виновата, растяпа. Че с вязанием по болоту шастаешь? Мужа моего соблазнить хошь?
Похоже, эта тема была у здешней обитательницы больным местом. По сторонам то-оненько и противно захахакали коряги. Откуда-то прилетел бравый наглый комар и впился ведьмочке прямо в кончик носа.
- Звайх... Да дался мне твой муж... - фыркнула Мизери, оборачиваясь, чтобы разглядеть, кто это там хахакает, но никого не увидела.
Ведьма замахала руками на комара, но он уселся на нос, где его и пришлось прихлопнуть. Мизери поморщилась.
- С вязааанием, ага... падают тут с неба всякие, клубочки из рук выбивают... Ты вот мне лучше скажи, как мне к водяному попасть, чтобы клубочек этот красненький обратно достать?
- Утопись в речке, - невозмутимо ответила девица, скрестив руки под грудью. - Этак прямехонько на дно попадешь... сразу к Водяному...
- Зашибись, - прокомментировала Мизери, сложив руки на груди. - А потом я с хвостом, как у тебя вылезу, ага?
- А откуда ты знаешь, что у меня хвост? - насупилась лоскотуха Марфа (а это была, к слову говоря, именно она, главная жена здешнего Водяного, вернее, Болотного). - между прочим, очень красивый... - и она гордо подбоченилась, выставив наружу широкий хвостовой плавник, - а здесь Водяных нет, на тридцать верст кругом одни Болотники-соседи. Хочешь к здешнему хозяину за клубком лезть - в самую трясину и топай, там он живет.
Мизери уныло протянула:
- Так я вроде и без того в самой трясине, куда уж дальше-то... Я ж видела, то сюда клубочек катился... Значит, где-то здесь должен быть.
Она тоскливо оглядела жёлтые лилии и тинистые сучья ив.
- Мало ли, что ты видела, - хихикнула нежить. - В наше болото что упало - то, считай, пропало. У Болотника он, или у меня хвост отсохнет.
Мизери задумчиво смотрела в тёмную яму омута и тёрла виски, всё никак не решаясь прыгнуть в холодную воду.
«Как надоело - всё в грязь да в грязь... Вот веселье-то...»
Изумрудное одеяло ряски бросало тень, скрывая, что же там, под этим самым одеялом. Бочаг завораживал, словно водоворот. Казалось, кто-то снизу помешивает болото, будто суп. И вода всё ближе, ближе. Ближе...
Кажется, уже видишь, как скользят между стеблями мелкие рыбёшки и головастики. Как жуки-плавунцы отталкиваются от листьев, как покачиваются под едва уловимым течением длинные тонкие водоросли. Как притаилась у камня ракушка с моллюском. Как...
Мизери упала в воду и пошла на дно. Перед глазами крутился водоворот и та самая ракушка.
Очнулась она на берегу. В том же месте, с какого и занырнула. Нечто косматое, с вислыми усами из тины смотрело на неё сверху из-под кустистых моховых бровей и тяжело вздыхало:
- Не время ещё тебе топиться. Срок не вышел. Совсем что ли глупая, да?
- Добрый... эээ... - мокрая Мизери покосилась на заходящее солнце, - вечер.
Со спины болотника падала тень и разглядеть его никак не удавалось. Ведьма кое-как села и отжала волосы. В сапогах хлюпала вода.
- А Вы случайно не болотник? А то я тут клубочек потеряла... Краааааасненький такой...
- Болотник-болотник. И клубочек твой у меня, - подтвердил тот, - Хороший клубочек. Дочке меньшой подарю. Она ещё мелкая. Пусть катает. А ты ещё найдёшь. Сама ж, небось, ко мне и закинула. А потом за ним, так?
- Да я... - Мизери уже и смех от всех этих объяснений разбирал, и холод вечерний донимал так, то зубы стали клацать, - да я его креп-пко держжжжала. И удеррржала б-бы, кабы дев-вицы непон-нятные с неб-ба на меня не п-падали... Отдд-дайте клуб-бочек, а? Не м-мой он, в-вернуть надо.
Ведьма на всякий случай пошевелила пальцами в сапогах - так, проверить, нет ли хвоста, как у лоскотухи.
- Отдать? - Болотник с сомнением посмотрел добрыми глазами на ведьму, - Отдать.... А ты слово волшебное знаешь?
В глазах его загорелась искорка надежды, что, возможно, сия девица не знает нужного слова, которое открывало дверцу к суровому сердцу местного водомутилы.
Ведьму колотило уже не по-детски. Растирая застуженные ноги и изо всех сил стараясь не дрожать, и не рассмеяться, она протянула:
- Пожжаааалуйстаааа...
- Так, девица, волшебное слово знаешь. Значит - не зря вытащил тебя. Согреться хочешь, смотрю? Тогда вот что. Я к болоты привязан, сама понимаешь, работа такая. А ты нет. Сгоняй-ка милая вон по дорожке и направо домушко стоит. Там один мил человек хозяйство ведёт. С виду угрюмый, но на самом деле - лапушка, каких мало. Спроси у него медовушки. И сама погреешься, пока бегаешь, и мне принесёшь. А я тебе клубок. Только тссс! Жене не говори. Она... шибко беспокойная что-то нынче.
Болотник вздохнул и большими глазами посмотрел на девушку, ожидая реакцию той.
«Боги, пока бегаешь... согреешься...»
Но дрожь никак не проходила, и Мизери решилась.
«Ладно, всё же жизнь спас».
- Ладно, схожу. Только кто там живёт, как его звать-величать? И не попросит ли он меня чего сделать или слово заветное сказать?
- А в каком настроении будет. Может - поплясать попросит, может - супчиком угостит. Да ты не пугайся. Если что - скажи "Дядько всегда долги отдаёт. Всякие долги". Слово "Всякие" позначительнее так. Он понять должон. У нас с ним особые кхе-кхе отношения. Так что - беги милая, пока солнышко ещё не село. Как раз к темноте у него и будешь, коли поторопишься.
Мизери потихоньку выбралась из болота на дорожку и отправилась к домику, неприметному ранее. На небе высыпали звёзды, выкатилась медной монетой луна, заливая ожившее болото лимонным светом. Заголосили лягушки. Ведьма любовалась преобразившейся волшебной гатью и перебирала в уме заклинания. Наконец, нашла нужное, ладонями провела с головы до пят и прошептала:

- Уходи, вода-вода,
Во болото без следа...
Уходи в туманы гати,
Просуши мне куртку с платьем...

Одежда постепенно высохла, в сапогах перестало неуютно хлюпать. А волосы на ветру просохли сами, только кончики снова стали виться.
Домишко с жёлтым окошком вырос из-за густого ивняка, тесно сплетённого с ольшаником. Мизери обогнула плетень со старыми глиняными горшками и постучала в толстую дубовую дверь:
- Доброй ночи в хату! Я от болотника...

Мизери, Рыска и немного я
Вокруг частых маленьких островков покачивалась зелёная и чешуйчатая, как жабья кожа, ряска. Запахло гнилью и тиной. Где-то на задах квакали лягушки. Куртку царапали острые сучья чахлых берёзок. Мизери хваталась за них, перебираясь с кочки на кочку, осторожно пробуя ногой почву на прочность, и шла дальше.
Так незаметно, шаг за шагом, Мизери и вышла к протоке, соединяющей озеро и само болото.
- Эй, - негромко спросила она, - есть тут кто?
Тут сбоку из затянутого яркой ряской болотного окна-бочаги, плюхнув затхлой водой, вылезла любопытная женская голова с зелёными волосами.
- Тебе чего надо? - спросила она, надув синеватые губки.
Мизери никогда не видела никого с зелёными волосами, поэтому удивилась:
- Водяного надо... А ты кто?
- Я-то? - насторожилась голова и вылезла по плечи. - Тебе он зачем? Утопиться решила?
В томном голоске послышались визгливые и ревнивые нотки. - Так я тебе скажу, аховая ты мне соперница, вот! - особа высунулась уже по пояс, колыхая полной голой грудью, кое-как прикрытой волосами, тёмную воду. За спиной её по воде плеснуло.
- Ага-ага, вот только утопиться мне и не хватало, - вздохнула Мизери, почёсывая укушенный крапивой локоть. - Клубочек в болото укатился, достать бы его мне... А ты его случайно не видела? Может, здесь где-нибудь в траве застрял? Красненький такой...
- Мне больше делать неча, как твои клубки разыскивать! - фыркнула девица. - Утоп и утоп, сама виновата, растяпа. Че с вязанием по болоту шастаешь? Мужа моего соблазнить хошь?
Похоже, эта тема была у здешней обитательницы больным местом. По сторонам то-оненько и противно захахакали коряги. Откуда-то прилетел бравый наглый комар и впился ведьмочке прямо в кончик носа.
- Звайх... Да дался мне твой муж... - фыркнула Мизери, оборачиваясь, чтобы разглядеть, кто это там хахакает, но никого не увидела.
Ведьма замахала руками на комара, но он уселся на нос, где его и пришлось прихлопнуть. Мизери поморщилась.
- С вязааанием, ага... падают тут с неба всякие, клубочки из рук выбивают... Ты вот мне лучше скажи, как мне к водяному попасть, чтобы клубочек этот красненький обратно достать?
- Утопись в речке, - невозмутимо ответила девица, скрестив руки под грудью. - Этак прямехонько на дно попадешь... сразу к Водяному...
- Зашибись, - прокомментировала Мизери, сложив руки на груди. - А потом я с хвостом, как у тебя вылезу, ага?
- А откуда ты знаешь, что у меня хвост? - насупилась лоскотуха Марфа (а это была, к слову говоря, именно она, главная жена здешнего Водяного, вернее, Болотного). - между прочим, очень красивый... - и она гордо подбоченилась, выставив наружу широкий хвостовой плавник, - а здесь Водяных нет, на тридцать верст кругом одни Болотники-соседи. Хочешь к здешнему хозяину за клубком лезть - в самую трясину и топай, там он живет.
Мизери уныло протянула:
- Так я вроде и без того в самой трясине, куда уж дальше-то... Я ж видела, то сюда клубочек катился... Значит, где-то здесь должен быть.
Она тоскливо оглядела жёлтые лилии и тинистые сучья ив.
- Мало ли, что ты видела, - хихикнула нежить. - В наше болото что упало - то, считай, пропало. У Болотника он, или у меня хвост отсохнет.
Мизери задумчиво смотрела в тёмную яму омута и тёрла виски, всё никак не решаясь прыгнуть в холодную воду.
«Как надоело - всё в грязь да в грязь... Вот веселье-то...»
Изумрудное одеяло ряски бросало тень, скрывая, что же там, под этим самым одеялом. Бочаг завораживал, словно водоворот. Казалось, кто-то снизу помешивает болото, будто суп. И вода всё ближе, ближе. Ближе...
Кажется, уже видишь, как скользят между стеблями мелкие рыбёшки и головастики. Как жуки-плавунцы отталкиваются от листьев, как покачиваются под едва уловимым течением длинные тонкие водоросли. Как притаилась у камня ракушка с моллюском. Как...
Мизери упала в воду и пошла на дно. Перед глазами крутился водоворот и та самая ракушка.
Очнулась она на берегу. В том же месте, с какого и занырнула. Нечто косматое, с вислыми усами из тины смотрело на неё сверху из-под кустистых моховых бровей и тяжело вздыхало:
- Не время ещё тебе топиться. Срок не вышел. Совсем что ли глупая, да?
- Добрый... эээ... - мокрая Мизери покосилась на заходящее солнце, - вечер.
Со спины болотника падала тень и разглядеть его никак не удавалось. Ведьма кое-как села и отжала волосы. В сапогах хлюпала вода.
- А Вы случайно не болотник? А то я тут клубочек потеряла... Краааааасненький такой...
- Болотник-болотник. И клубочек твой у меня, - подтвердил тот, - Хороший клубочек. Дочке меньшой подарю. Она ещё мелкая. Пусть катает. А ты ещё найдёшь. Сама ж, небось, ко мне и закинула. А потом за ним, так?
- Да я... - Мизери уже и смех от всех этих объяснений разбирал, и холод вечерний донимал так, то зубы стали клацать, - да я его креп-пко держжжжала. И удеррржала б-бы, кабы дев-вицы непон-нятные с неб-ба на меня не п-падали... Отдд-дайте клуб-бочек, а? Не м-мой он, в-вернуть надо.
Ведьма на всякий случай пошевелила пальцами в сапогах - так, проверить, нет ли хвоста, как у лоскотухи.
- Отдать? - Болотник с сомнением посмотрел добрыми глазами на ведьму, - Отдать.... А ты слово волшебное знаешь?
В глазах его загорелась искорка надежды, что, возможно, сия девица не знает нужного слова, которое открывало дверцу к суровому сердцу местного водомутилы.
Ведьму колотило уже не по-детски. Растирая застуженные ноги и изо всех сил стараясь не дрожать, и не рассмеяться, она протянула:
- Пожжаааалуйстаааа...
- Так, девица, волшебное слово знаешь. Значит - не зря вытащил тебя. Согреться хочешь, смотрю? Тогда вот что. Я к болоты привязан, сама понимаешь, работа такая. А ты нет. Сгоняй-ка милая вон по дорожке и направо домушко стоит. Там один мил человек хозяйство ведёт. С виду угрюмый, но на самом деле - лапушка, каких мало. Спроси у него медовушки. И сама погреешься, пока бегаешь, и мне принесёшь. А я тебе клубок. Только тссс! Жене не говори. Она... шибко беспокойная что-то нынче.
Болотник вздохнул и большими глазами посмотрел на девушку, ожидая реакцию той.
«Боги, пока бегаешь... согреешься...»
Но дрожь никак не проходила, и Мизери решилась.
«Ладно, всё же жизнь спас».
- Ладно, схожу. Только кто там живёт, как его звать-величать? И не попросит ли он меня чего сделать или слово заветное сказать?
- А в каком настроении будет. Может - поплясать попросит, может - супчиком угостит. Да ты не пугайся. Если что - скажи "Дядько всегда долги отдаёт. Всякие долги". Слово "Всякие" позначительнее так. Он понять должон. У нас с ним особые кхе-кхе отношения. Так что - беги милая, пока солнышко ещё не село. Как раз к темноте у него и будешь, коли поторопишься.
Мизери потихоньку выбралась из болота на дорожку и отправилась к домику, неприметному ранее. На небе высыпали звёзды, выкатилась медной монетой луна, заливая ожившее болото лимонным светом. Заголосили лягушки. Ведьма любовалась преобразившейся волшебной гатью и перебирала в уме заклинания. Наконец, нашла нужное, ладонями провела с головы до пят и прошептала:

- Уходи, вода-вода,
Во болото без следа...
Уходи в туманы гати,
Просуши мне куртку с платьем...

Одежда постепенно высохла, в сапогах перестало неуютно хлюпать. А волосы на ветру просохли сами, только кончики снова стали виться.
Домишко с жёлтым окошком вырос из-за густого ивняка, тесно сплетённого с ольшаником. Мизери обогнула плетень со старыми глиняными горшками и постучала в толстую дубовую дверь:
- Доброй ночи в хату! Я от болотника...

(совместно с Ночной странницей)

Олирейя не сразу сообразила, что произошло: еще мгновение назад она сидела в кухне Башни, а тут вдруг оказалась посреди леса, да и приземление вышло не совсем удачным. Округлившимися от удивления глазами девушка наблюдала разворачивавшуюся перед ней сцену, ожидая развязки, однако персонажи были настолько заняты своей личной драмой, что не обращали на эльфийку абсолютно никакого внимания. В голове крутились мысли о том, что если все пойдет так и дальше, не долго и с ума сойти, все прошлые горести покрылись неопределенного цвета дымкой и казались очень далекими.
Наконец бабулька, что гоняла по поляне молоденькую девушку, вышла из-за избушки и обратила внимание на прибывшую:
- И хто ж ты такая? Ещё одна ведьма на мою голову, ась?
В глазах старухи не было ни намека на дружелюбие, поэтому Оли решила не затягивать с ответом:
- Нет, нет. Я вовсе не ведьма. Я... путешественница, если можно так сказать.
Старуха чуть смягчилась и уже более дружелюбно уточнила:
- Ну хоть не ведьма, и то ладноть. А то лётают тут усякие. А чавой-то тебе у нас в лесу понадобилось? Мож чего ищешь, а?
- Не знаю как и объяснить. Дело в том, что я путешествую не совсем добровольно, меня скорее можно назвать жертвой путешествий. Сегодня утром я была в Мид-Аллоне, моем родном мире, ближе к обеду оказалась в Башне, где один человек, Алхимик, обещал мне помочь найти дорогу домой, а теперь я здесь. Поверьте, все это абсолютная правда, эти непонятные перемещения происходят помимо моей воли, я уже начинаю бояться, не исчезну ли я и отсюда.
- О как... - задумалась ведьма, она хоть и не все слова поняла из речи очередной гостьи, но смысл уловила, - и чего же мне с тобой делать-то? Где ж такой Лалон-то находится, я не представляю... Ты чего-нибудь вообще умеешь, а? Ну там... петь, аль готовить вкусно? А мож лекарством занимаешься? Польза от тебя какая?
- Всего по немножку, - улыбнулась Олирейя, - могу петь, с готовкой, правда, посложнее, изысканных кушаний готовить не приходилось, людей и зверей лечить умею, немного в травах разбираюсь... кхм... хотя вряд ли это мне поможет здесь. Местных растений я в глаза не видела.
Старуха ещё сильнее нахмурила густые брови, задумавшись, а потом, внимательно оглядев девушку с головы до ног, выпалила:
- А замуж - хошь?
От удивления эльфийка потеряла дар речи и только быстро-быстро замотала головой.
- Да ладно тебе! Не стесняйся! - махнула рукой ведьма, вставая, - Тут у нас особо женихов-то нету, но давеча я Иван-царевича видала, ничего паренёк вымахал, видный. И шустрый какой... Но правда, наглый, да, эт есть... Я тебе скажу, как его охомутать, а ты мне за это услугу одну окажешь, как тебе такое предложеньице? А то ведь ща пойдешь по лесу, разбойники поймают, кому ты потом нужная будешь, а?
- Послушайте, я совсем не хочу никого "охомутать", но у меня есть встречное предложение: я помогу Вам, а Вы скажете мне, где можно найти доброго и, желательно, могущественного мага, - девушка внимательно смотрела на старуху, ожидая ответа.
Старуха расхохоталась:
- Ну чем ты мне можешь помочь, а? Вот даже есть тебя и то не хочется, одни кости! А мага я тебе скажу где найти, только... Слушай, а давай! - что-то задумав, ведьма потёрла руки и хитро прищурилась. Пнув вернувшегося на поляну черного пушистого кота, так, что тот, громко вякнув, снова скрылся в кустах, бабулька засеменила к избушке, зашла внутрь, и, что-то бормоча себе под нос, полезла за печь.
Через минуту появилась на поляне с большой пустой фляжкой:
- Держи. Сходишь в трактир, купишь тама наливки мне, скажешь Яге, они знают. И не смотри на меня так, мне для колдовства нужно... А я тебя потом прямиком к этому самому сильному магу и отправлю. Согласна?
- Хорошо. Только вот мне не понятно, что не так с эти магом, - Олирейя чувствовала, что старушенция что-то задумала, и ей вовсе не хотелось нажить себе неприятностей.
Яга подозрительно посмотрела на девушку:
- А чего не так? Ты хочешь к магу? Хочешь. А уж что за маг - выбирать не приходится... И вообще, с чего ты решила, что чтой-то "не так", а? А как тебе надобно? - судя по всему, ведьма начинала злиться на несговорчивую гостью.
- Я уверена, что вы меня прекрасно понимаете. Мне нужен не маг, а шанс вернуться в свой мир. Я согласна на честную сделку, надеюсь, Вы тоже.
Бабка сплюнула в сторону, зашвырнула пустую фляжку в траву возле входа в избушку и снова уселась на пенёк:
- А я вот хочу смерть Кощееву. Потому что он у меня клубочек надумал отнять. А ещё хочу, чтоб Болотник местный тут не шалил. А ещё хочу быть молодой и сильной, как ты. А ещё хочу... Ну ты поняла, да? Давай так - я и сама ведьма хоть куда, но дело такое, что нет у меня Книги заклинаний, чтобы тебя назад в твой мир отправить. А книжица сия находится у того самого Кащея распроклятого. Вот ежели ты мне ту книгу добудешь - я тебя сама и отправлю назад, а ежели нет, то проси Кощея. Так пойдёт сделка?
- Определенно. Говорите, что я должна сделать, - Оли приняла такой серьезный вид, что это было даже немного смешно.
- Так чего делать-то? - опешила старуха, - Я ж говорю, книгу достань! А к Кащею-то я тебя ща мигом закину, только, гляди, не говори, что это я тебя послала, а то он мигом догадается, чего мне нужно-то...
Ведьма встала с пня, подошла к девушке, сделала несколько пассов руками, что-то бормоча, и вот очередное перемещение в который раз размыло очертания мира.

(Совместно с Мизери)

Дверь распахнулась вроде бы сама собой, явив ее глазам большую прибранную и пустую по дневному времени горницу , только за одним из столов сидел огромный лохматый угрюмый мужик и мрачно разглядывал миску с квашенной капустой и кружку с чем-то пахучим у себя перед носом. Кажется, его мучило похмелье.
- Кого там еще несет? - невнятно пробормотал мужик, силясь повернуть гудящую голову в сторону гостьи.
Мизери, уже предчувствуя очередную подлянку, разглядывала лавки и спину хозяина корчмы в шафранном сиянии свечей. Ведьма обошла широкий стол и, присела на певучую скамью, поморщилась.
От мужика разило перегаром, почище чем от шеддских завсегдатаев, что неделями не вылазили из трактира старого Гарма, обмывая очередной самородок. Мизери выпрямила спину, стараясь не вдыхать стойкое амбре:
- Доброй ночи в ха... в корму. Я от болотника. Медовухи он у вас просил...
- Ик! - сказал мужик и скосил в ее сторону мутный, налитый кровью глаз. - Ч-чего?.. Ик!
Мизери отодвинулась ещё дальше.
- От болотника я. Медовухи... уф... у вас взять просил...
Она не выдержала и села на соседнюю лавку.
- Я так понимаю, есть она у вас...
Хозяин помотал кудлатой головой, пофыркал. Видно было, что мысли ворочаются у него в голове с трудом, хуже мельничных жерновов. Он громко осушил свою кружку с рассолом и только тогда изволил поднять на женщину уже более внятный взгляд..
- Ну а если и есть, то кто тебе сказал, что я ее прррросто так отдам, ааа? ик!..
Мизери помотала головой, прогоняя алкогольные пары.
- Как же, как же. Просил передать, что дядько всегда долги отдаёт. Всякие долги, - нажала ведьма.
Мужик как-то странно посмотрел на нее и протрезвел почти сразу, зато окончательно.
- Про долги, значит, вспомнил, да? - еще более угрюмо, чем раньше, поинтересовался он.
Мизери сосредоточилась, закрыла на мгновение глаза и прошептала про себя:

«Ветры-ветра,
Что легче пера,
Унесите чадный смрад
Дальше Неба, дальше Врат...»

И, хвала богам, алкогольные пары рассеялись. Сразу почувствовался запах сена от пола, печёного лука от печи. Ведьма снова села напротив хозяина корчмы:
- Ага. Можно и так сказать. Только вам лучше знать - про какие. Мне то неведомо...
- Да чтоб ему на месте провалиться в трясину, болотнику ентому... - пробормотал мужик. Глаза его, вроде бы темные, внезапно затлели из глубины то ли красноватым, то ли желтым огнем. - ладно, будет тебе медовуха твоя. но не за просто так.
он встал и сразу оказался ростом чуть ли не под самый потолок. навис над девушкой этакой тучей и прорычал в самое ухо: - Отработаешь поперва!
Стало заметно, что зубы у него при этом не человечьи, а скорее волчьи.
Глядя на огни в глазах хозяина корчмы, Мизери невольно подалась назад. Когда поднялся во весь рост - мелькнула мысль: бежать. И звайх со всеми этими медовухами и клубочками. К бесам. Целее будешь. Кто его знает, может, он не ел три дня.
«Прямо пойдёшь - съеденной быть», - всплыла нехорошая мысль.
Ведьма, ни слова не говоря, поднялась и, по-прежнему молча, принялась красться к выходу. Спросила на всякий случай:
- А может, как-нибудь так?
- Э, нет, девка! - сразу угадал ее намерения странный хозяин, одним быстрым движением-прыжком перегораживая ей дорогу. - ты теперь мне это дело, как пить дать отработаешь, иначе Болотник с меня шкуру спустит. А нет, так съем тебя - и весь сказ!
«Ну, сейчас, точно должно получиться».
Мизери прижалась к стене, машинально повторяя про себя без конца:

«Об пол раз,
Рукой три взмаха,
И летети
Белой птахой!»

На третье повторение скороговорки хозяин корчмы вместе с залой стали просто огромными. Руки вытянулись и отяжелели. Ведьма взмахнула раз, другой третий, пискнула по-птичьи и порхнула к двери.
И непременно вылетела бы, кабы не возникший на пороге здоровенный полосатый котище размером чуть ли не с собаку. При виде птахи серая шерсть на загривке его встала дыбом, зеленые глазищи разгорелись охотничьим азартом и - о ужас! - зверюга с победным ревом ринулась за неожиданной дичью, начисто забыв, что умеет разговаривать.
«Вот и люби после этого хвостатых хищников».
Белая птица металась по горнице, истово хлопая крыльями. Вот кого-кого, а кота увидеть она никак не ожидала. Перед глазами мелькали трепещущие на ветру от крыльев огоньки свечей, тёмные углы с тенётами, усатая кошачья морда, потолочные балки...
Ведьма запыхалась.

«Нет ни дуба, ни осины -
Превращайся срочно в псину...»

Зубастая пасть щёлкнула в трёх пальцах от птицы, и снова замелькали свечные поставцы, столешницы и невольная физиономия хозяина корчмы.

«Чтобы в псину превратиться -
Об пол хлопнись белой птицей...»

Птица со всего маху ударилась о пол и поднялась белой псиной с чёрными ушами торчком. Собака угрожающе зарычала на кота, показав внушительные клыки.
Кот со всего маху заехал собаке когтистой лапой прямо по кожаному мягкому носу и с воем сиганул куда-то вверх и за печь. Зато корчемный хозяин, глядя на все это, выругался и, опрокинув мимоходом одну из скамей, кувыркнулся вперед через голову. Тотчас на его месте поднялся громадный матерый волчище в летней рыжей с проседью шкуре и с рваным ухом. было он больше собаки раза в два, а весил, вестимо, и того больше. И он по-прежнему перегораживал собой путь к двери.
Псина раздражённо мотнула массивной башкой и загрохотала на кота лаем. Кот скрылся и псина чихнула и потрусила было к выходу, но путь преградил матёрый волчище раза в два больше самой псины.

«Если псина не сильна,
Превращайся в кабана...

Разбегайся прямо в лоб -
Будешь вепрем будь здоров!»

Псина повела исцарапанным носом и со всей дури ринулась на волка, прямо на бегу превращаясь в дикого вепря - со здоровенной башкой и смертоносными клыками.
То ли кабан давался ведьме изначально плохо, то ли она просто устала, вымотавшись за день, а кабан получился у нее какой-то странный. Во-первых, мальенький, во-вторых, покрытый пушистым ярко-бирюзово-зеленым мехом, в-третьих, с маленькими тупыми клыками. Когда это чудо с истошным "И-и-и-и!" кинулось на волка, но застряло между лап, тот сначала опешил, а потом плюхнулся на задницу и расхохотался в голос:
- Ну... ты... даешь, ведьма, гыгыгы! Давно я таких... гыгыгы.... ухватистых не видал!
Кабанчик упал на задние лапы и принялся отряхиваться, как мокрая собака, разбрасывая во все стороны разноцветную шерсть.
Через минуту перед оборотнем сидела взъерошенная Мизери с царапиной на носу и с диким блеском в глазах. Ведьма запыхавшись, утёрла пот со лба и улыбнулась хозяину корчмы, который оказался не таким страшным, как показалось поначалу.
Она села на лавку и сбросила куртку, обмахиваясь рукой:
-Умотал ты меня совсем... Ну, так как насчёт... медовухи?..
Волк, все еще посмеиваясь, с кряхтением поднялся на все четыре лапы, потом привстал на задние, выгнулся и... вернее, хотел кувыркнуться назад, но что-то у него не получилось и он грянулся об пол спиной вперед, тоненько взвыв.
- Ауууууу!... Едрить твою через пень-колодууууууу....
- Ой... ты что ж... дядя... неаккуратно-то так...
Ведьма опустилась перед волком на колени, пытаясь определить, где болит.
- Где болит? Что болит?
- В поясницу вступило... Ой... - проскулил зверь. - Боги, как жеж я теперь обратно-то...
Она прошлась горячей ладонью по спине волка, задержалась там, где у людей (хотя бы примерно) должна была находиться поясница и кожей почувствовала холод чужой боли. Ещё одно небольшое колдовство могло вытянуть последние силы, но...
Но чего ж че... оборотня так бросать-то? И вовсе не злой он, с похмела просто...
В конце концов, на войне и не такие раны лечить приходилось, а здесь всего лишь ревматизм. Мизери закусила губу и мысленно направила энергию от сердца через грудь, дальше - по рукам. Через шерсть волка дальше, дальше, внутрь, разогревая, убирая этот ледяной осколок... Уходи, боль, уходи.
- Давай, дядя... разгибайся... живи и прыгай дальше в разные личины...
В голову влезла непрошеная мысль, что мол, как-то неприлично вот так незнакомого дядю лечить, но Мизери снова вспомнилась война, на которой этих дядь было - хоть в штабеля складывай - все палатки в раненых да страждущих. Кому боль убрать, кому раны залечить, а кого и из шока вывести.

Продолжение следует...)

совместно с Рыской

Волчара извернулся и легко, по-молодецки вскочил на все четыре лвпы, потом так же легко кувыркнулся через голову спиной вперед. И посередь корчмы снова стоял лохматый великанище, потирающий поясницу.
- Ну ты даешь, девка! - прогудел он уже незло. - Как зовут-то?
- Мизери. А тебя?
Ведьму пошатывало. Под глазами залегли синие тени. Излечение отняло ещё часть сил.
«Интересно, где она граница, когда силы заканчиваются совсем?»
Мизери, покачиваясь, добралась до ближайшей лавки, мечтая уснуть на сутки. А то и на двое.
- Перваком кличуть, - ответил мужик, потом поглядел на ведьму и хмыкнул. - Э, да ты, девка, совсем того... Переколдовалась. Эй, Даренка! - во весь голос гаркнул он.
Со двора послышалось ворчание, какое-то громыхание, лязг - и на пороге возникла молодая дородная женщина в расшитой рубахе и клетчатой длинной юбке-понёве. Через плечо перекинулась змеей толстенная русая косища, а глаза были такие же, как у первака - с желтинкой.
- Чего опять надо? Рассол кончился, ты весь выхлебал, а браги и не проси - все одно не дам!.
- Тьфу на тебя, Даренка, охолонь! - замахал на нее руками корчмарь. - не вишь вон, гостья сидит устала, накормить-напоить надо!
- Хорошее имя, - отозвалась Мизери, как из тумана, - первый во всём, значит... Так как насчёт медовухи?
Ведьма пыталась собраться с мыслями, но те пока кружили вокруг да около, не собираясь воедино. Увидев Дарёнку, Мизери немного оживилась.
- Мне б того... водицы...
- Налей ей. И снеди принеси. Вона сил сколько угрохала, - кивнул желтоглазый мужик помощнице. Вскоре перед Мизери появились чашки и плошки, от которых шёл явственно мясной запах и ендова, наполненная малиновым напитком, не то вином, не то морсом.
Ведьма, стараясь не показать насколько голодна, с жадностью принялась за поздний ужин (или ранний завтрак?). Дарёнка явно умела готовить: пирог рассыпчатый, с какой-то крупой, тесто нежное, так и тает во рту. Похлёбка с зеленью, кусочками дичи, и ещё чем-то (может, картошка, кто знает?), а в кувшине какой-то ягодный морс. Объедение!
Силы вернулись от такой вкуснятины быстро, в голове прояснилось и глаза снова засверкали. Мизери даже подумала, было:
«Как-нибудь на досуге надо попробовать в ветер обратиться...»
- Спасибо хозяину и хозяюшке, - от души поблагодарила ведьма, выкладывая на стол серебряную монету, - давно такой вкуснятины не едала. Так как насчёт медовухи-то болотнику?
- Да охолонь, девка, будет медовуха. Первак добро помнит. Только... услуга за услугу. Сама понимаешь. Ты свою силу показала, я свою. Померились, стакнулись, теперича и деловые разговоры вести можно. Тут дело - не лапотникам мужикам под стать. А в тебе и смелость вижу и хватку. Справишься.
Первак подсел к столу и опершись локтями о столешницу, своими пронзительными звериными глазами пристально посмотрел на девушку:
- Слухаешь? Так вот. Нынче ночью наши все тут будут. Ну ту поняла, да? Покуролесим слегка, пообщаемся. Да и ... не столь важно, но всё же. Видела меня перевёрнутого? Так вот таких десятка два будет. Это окромя нас с Дарёнкою. Так вот - после вечеринки надо б залу прибрать. Мы-то не в можах будем. А ты... Начку в чулане посидишь. Проспишься как раз. А утречком, как откроем - посуду приберёшь, да вычистишь всё и - топай к дядьке свому болотному и с медовухой и с подарочками от Первака. А? Что скажешь?
Что-то подсказывало Мизери, что есть в словах оборотня подвох. И ещё какой. Ну, вот как же так: просто посидеть в чулане, а потом прибраться в горнице? Разве так бывает? Это ж не крапива, не помойка ягинская. И даже не болотная жижа. Но каким-то седьмым (а то и восьмым) чувством ведьма чувствовала, что справится, сдюжит. Всё получится. И пусть только попробует не получиться.
- А и ладно. И договорились. Скоро гости прибудут?
Оборотень посмотрел в окошко и... словно испугался чего-то.
- Да как солнышко сядет так и... Дарёнка, ставни-ка давай прикрывай. Скоро пожалуют. А ты, девица, вставай давай. Не дело тебе с нашими гостями встречаться. Ох, не дело...
И Первак сам поднялся со своего места, намереваясь проводить Мизери в то помещение, где ей предстояло провести ночь, следующую за таким длинным и таким необычным днём.
Мизери юркнула в тёмный чулан и затихла среди старых горшков, плетёных коробов, пыльных бочек и боги знают чего ещё. Здесь сразу пахло и квашеной капустой, и прошлогодним сеном, и малосольными огурцами. Устроившись поудобнее на мешке из-под муки, девушка сыто зевнула и довольно зажмурилась, вспоминая волшебную дуэль и уже почти свернулась калачиком, чтобы наконец-то подремать. Вдруг она заметила, что между толстенной железной дверью на аршинных запорах и стеной внутрь падал слабый луч света. Любопытная ведьма приблизилась к узкой щели и увидела часть горницы, облитой желтоватым сиянием свечей.
«Не чулан... темница прямо... Интересно, чего это они там такое вытворяют, если дверь так укрепили?»
Мизери попыталась вообразить, но тут же передёрнула плечами и снова уставилась в щель.
Сперва ничего не слышалось. Всё та же возня Дарёнки, бурчание Первака, стук передвигаемой мебели. Потом... потом словно кто-то пришёл. Голосов стало больше. Сперва вроде бы добавились мужские, потом к ним присоединились и женские. Послышался смех.
«Шабаш, не иначе, - решила Мизери. - Совсем, как у наших, наверное. И почему им меня видеть нельзя?»
Она прильнула к щели, стараясь не дышать. По полу заскользили длинные тени, застучали когти. Где-то недалеко от входа кто-то басовито рыкнул. Голоса как-то совсем незаметно стали переходить в рёв или лай, понять сразу было почти нереально. Потом призывно, заливисто, заголосила-завыла какая-то собака, а может и не собака совсем, а зверь побольше, поматёрей. Ей завторили другие, уже отнюдь не людские. Завторили страстно, яростно, словно собачья свадьба готова была разыграться прямо посреди обеденной залы. Послышался топот, стали падать с характерным звуком предметы мебели. Потом словно всё стихло, лишь одинокие повизгивания возвестили о том, что, кажется всё уладилось куда более чем полюбовно и никто не пострадал...
Мизери, немного оглушённая лаем и воем, от которого кровь стыла в жилах, отползла назад и помотала головой. Вроде всё затихло и ведьма снова с любопытством приникла к щели.
«И всё? А что же дальше? Вовсе и не так страшно...»
А страшное только ждало своей очереди, ждало того срока, когда можно будет выйти наружу и продемонстрировать весь свой звериный, свой волчий оскал.
- Рррва-ть! - пронеслось по трапезной.
То ли крик, то ли рык, то ли лай множества лужёных глоток и вдруг дверь перед девушкой содрогнулась от сильного удара. Мощный зверь заклацал в неё зубами, стараясь проникнуть в кладовку, чтобы там то ли просто отдохнуть, то ли чего-то отведать из того, что было там. Вот только...чего?
От неожиданности Мизери отпрыгнула назад и айкнула. Тяжёлая дверь сотрясалась от мощных ударов, по стальной обшивке с противным скрежетом скребли чьи-то клыки. Ведьма попыталась представить того, кто с таким азартом атаковал дверь. Ассоциации вышли не из приятных.
«Уже не сам хозяин ли? Или он прикармливает гостей другими гостями? Мило...»
Ведьма отползла ещё дальше, надеясь на надёжность запоров.
Вскоре грохот прекратился, зато послышался стройный хор волчьего воя. Звери слаженно выводили сложные красивые рулады, то словно стелющиеся к самой земле, то взлетающие к небесам этакими крещендо. Звери явственно ликовали, изливая Луне свои души, а душа человечья, слыша так близко волчьи песни, предпочитала отсиживаться в пятках...
«Вот ведь как выводят, собаки, - усмехнулась Мизери. - Не хуже менестреля акаферского князя... Заслушаешься!»
Ведьма снова подползла к двери и села, задумчиво прислонившись щекой к доскам, вслушиваясь в ночную песнь. Некстати вспомнилась Пондероза: в окне белая, как блин на сковородке, луна в сети чёрных ветвей, индиговое небо в сизых тучах над горами. Заливистый плач койотов плывёт в тихой полуночи... Все затихло только перед самым рассветом, когда небо на восходе из черноты подернулось тонкой полоской еле заметной сери. Грохнул засов, возвещая ведьме, что можно выбираться на волю.
Мизери выбралась на свет, позёвывая и дрёмотно потягиваясь. Сквозь запертые ставни в горницу сыпались первые тонкие лучи, что освещали половицы, на которых клочья шерсти перемежались с клочьями разбросанной соломы, разгрызенными костями мелкой живности, следами когтей, просто грязными пятнами и комьями земли. На столах высилась горами грязная утварь, кое-где пахуче растекалось море разливанное из пива и кваса.
Мизери стащила куртку, чтобы удобнее было колдовать и встряхнула руками. Силы здесь - много, хоть отбавляй, ведьма зачерпнула горстями и принялась за дело. Первым делом взмахом рук выдвинула задвижки и распахнула ставни.
- Да будет свет. И свежесть...
В горницу рванулся сонный утренний свет - туманно-лазоревый, холодный. Студёный воздух сразу потащил кислые запахи наружу, проветривая корчму.
- Всё я в доме приберу,
Приберу да уберу,
Вымою посуду...
А Мизери тем временем «потянула» за собой метлу из угла, сделала для начала пару движений, показывая, как нужно, а потом уже берёзовая помощница сама принялась за дело, сметая в угол кости, солому да шерсть.
Ведьма вздохнула и нашла взглядом в углу тряпицу. Дирижируя ей, прогнала на улицу и намочила в кадке с дождевой водой. Тряпка заюлила по полу в безумном танце, обгоняя метлу.
Что теперь? Утварь. Горшки...
Пришлось зачерпнуть дополнительно силы чтобы совладать с ними, и уже через пару мгновений горшки, корчаги и обратины маршировали во двор, чтобы окунуться в корыто, полное чистой воды.
Мизери хотела было уже расслабиться, как метлу повело, а тряпица полезла на стену. Пришлось снова удерживать их в подчинении и направлять, направлять, направлять...
Вскоре пол был выметен и вымыт, на столе тускло блестела чистая посуда.
Мизери удовлетворённо крякнула и вышла за порог, чтобы сполоснуть лицо.
Вр дворе ее поджидал давешний серый котяра. Сидел на самом верху поленницы, умывался, словно не замечая девушку, только косил аме же в ее сторону зеленый глаз.Изредка. Я, мол, тут совершенно не при чем.
Кота Мизери погладить не отважилась, только погрозила пальцем и прошла мимо - к кадке. Сбрызнула лицо ледяной водой и помотала головой, отфыркиваясь. У порога валялись клочья шерсти, в земле виднелись следы тяжёлых лап и когтей. Ведьма обернулась к коту:
- Где хозяин твой?
- Опохмеляетсяаааауу... - невозмутимо ответил тот.
- Ясно, - рассмеялась Мизери, приглаживая растрёпанные волосы. Она присела на лавку у поленицы, щурясь на встающее из-за леса солнце. - И долго он обычно?..
- Дооолго, - зевнул, показав полный набор зубов, котище. - Не жди его... Кувшин для тебя он вооон там оставил, возле клети... Почеши за ушкомммммау?
Кот встал, выгнул дугой спину, задрал хвост и с громким урчанием стал тереться о бедро девушки.
Мизери почесала и за ушком, и под подбородком: ну как перед таким котищем устоять?
- Хороший, хороший котик... охотник...
Она почесала царапину на носу и усмехнулась.
- Ладно, пойду я. Пора.
Прижала к боку кувшин и отправилась по тропинке обратно помахав коту на прощание.
- Увидимся! Спасибо хозяину за хлеб-соль!
- Перрррредамммммррррр... - донесслось в ответ.

совместно с Торвиком

Солнышко ещё не подошло к зениту, а знакомая избушка уже показалась из-за поворота. Болото так же однообразно чавкало и рыгало на задворках. Комары зудели одним им понятный мотив на высоких нотах, настоятельно стараясь устроить импровизированный аэродром в районе левой щеки подходящей к их исконной территории девушки.
Мизери сорвала ветку можжевельника и вовсю отмахивалась от приставучих комаров. Проклятые насекомые никак не желали отставить, хотя, надо признать, с "опахалом" стало намного легче. Ведьма подошла как раз к тому самому омуту, откуда её вытащил болотник, наклонилась и тихонько позвала:
- Э-эй... дядька болотник, ты гдееее? Я тебе медовуху принесла.
- Бульк, бурбррббб, - заурчало в трясине и мутный зелёный глаз выплыл из под одной из кочек.
- Ты ли девица? Вот уж не ждал... - ухнуло и показалась уже знакомая Мизери голова, облепленная со всех сторон зелёными водорослями. На голове сидела лягушка и лупоглазо озиралась, видимо, не понимая, почему это её несравненная кочка столь внезапно пришла в движение.
- Кыш, дура, - могучая рука стряхнула земноводное с насиженного места, - Так, говоришь принесла? Ась?
- Ага-ага, принесла, - Мизери показала пузатый бок кувшина и улыбнулась. - А где же клубочек?
- Дай-ка сюда, - Болотник долги всегда отдаёт...- пробурчал тот в ответ и протянул огромную руку прямо к девушке.
- А клубочек? - ещё шире улыбнулась Мизери, отодвигая за спину кувшин.
- Ты хоть понюхать дай. Мало ли какой дряни тут есть. А клубочек - вот Она...
Вторая рука водяного поднялась, осыпав грязноватыми брызгами ближайшую территорию и продемонстрировала поднятый вверх весьма мокрый клубочек, отдалённо напоминающий тот, что укатился прямо из рук Мизери в пресловутую трясину.
- А, ну-ка погоди, - засомневалась ведьма, - давай-ка его поближе разглядим. А вдруг это не мой клубочек, а грязь просто?
Она пристально вглядывалась в "клубочек", но кроме болотной жижи в нём ничего не видела: ни ниток, ни шерсти.
- Ну, не хочешь, как хочешь, - вздохнул Болотник... Я тебе и ещё пяток могу вытащить, но раз тебе именно ТОТ надобен....
Рука начала медленно опускаться...
- Или зашвырнуть куда подальше и предложить самой выкупаться? Так ныряешь не очень... Опять притонешь.
Мизери прищурилась, внимательно разглядывая болотника и поглаживая кувшин с медовухой.
- Ай-яй-яй, дядя... А кто говорил, все долги отдаёт, ась? Мне-то медовухи не жалко...
Ведьма принялась мысленно ощупывать кочки на предмет тепла - шерсть бы отозвалась иначе, чем трава да земля.
- Так пока и отдавать нечего, - рука опустилась ещё ниже, но всё ещё держала клубок над водой, - Ты мне медовушку, я тебе клубочек. Долги Болотник отдаёт, но сам в долг своё... это не к нашим. Кидай, дивчина, кидай, не расплещется, а я тебе тут же клубок в подол, Ну, раз, два, три!
Мизери нехотя протянула кувшин.
- Ой, дядя, ежели обманешь...
Кувшин перешёл к дядьке, тот его понюхал, распечатал, крякнул одобрительно и занырнул, словно и не было тут ни Болотника, нги кочки с лягушками... ничего. Даже клубка...
- Вот... гад... - сказала Мизери, пнув от души близлежащую кочку.
Она в раздумьи села на трухлявый пенёк и подперла подбородок руками. Машинально, не думая ни о чём и не обращая специального внимания на комаров, достала свирель. Пальцы привычно пробежались по отверстиям. Мизери затянула длинную сипловатую мелодию, которая понеслась над болотом, словно невидимые нити тумана посреди бела дня. Тоскливо падали звуки на чешуйчатую ряску, на деревца, обмазанные тиной. А ведьма всё играла и играла, окутывая болото тоскливым мотивом.
- Ну вот и заныкал. Не найдёт баба эндакая, - пробулькало рядом вроде как вразумительно.
Потом уже знакомая кочка вновь поднялась и Болотник (кто же ещё?) собственной персоной хмуря брови, обратился к Мизери:
- Что, ещё сидишь, девонька? Клубок ждёшь? А оглянуться никак? Позади себя смотреть дядька леший будет? Нет, я ему намекну, что тебе от Болотника ничего не надо, он возьмёт. Али с новой кручиной пожаловала. Тоскливо больно свирелишь. Лучше уж так сыграни. чтоб лягушки петь стали. Мелодичные они у меня, - хмыкнул Болотник и, посчитав свою миссию выполненной, скрылся из глаз под слоем ряски.
Клубочек и взаправду оказался там, куда указывал дядька. он лежал, нет, он чуть ли не подпрыгивал на дорожке между болотом и избушкой, явно ожидая девушку. Ожидая, чтобы та в конце концов закончила свои трели и обратила на него своё внимание.
От неожиданности Мизери выронила свирель, потом снова подхватила, потёрла о край куртки и сунула в карман. Затем рысью бросилась за клубочком. Петляя между кочками, ей всё-таки удалось схватить его и крепко сжать в руках. Не веря своему счастью, она посмотрела на клубочек и, затаив дыхание, прошептала:
- Ну, Кощеюшка, переноси меня уже скорее назад...
Назад, так назад. Вспыхнуло, грохнуло, туча искр перед глазами промелькнула и блямц.... Носом в тот самый зал, на тот самый пол (если б ещё хорошо помытый, а так...) И снова пара скелетов, медленной рысью приближающихся откуда-то сбоку. Дежа вю, да и только! Лишь рогов не хватает на макушке для стопроцентного повтора ситуации.
Мизери поднялась и теперь лавировала между скелетами, уворачиваясь и спеша к трону.
- Стойте! Стойте!- ведьма размахивала руками, чтобы привлечь к себе внимание. - Ауу! Здесь есть кто-нибудь? Кощеюшка, я клубочек принесла! Как договаривались...
- Клубочек? Хм, и правда...
Тот самый мужчина вышел справа и направился... нет, на этот раз не к трону, а к Мизери.
В правой руке у него была поглоданная куриная ножка:
- Не могла чуток попозже? Видишь - трапезничаю? Кстати, не присоединишься? Сегодня кровь девственниц на крайне изысканного вкуса дали. Наверное, рыженькая попалась...
- Так вот, как смогла - сразу и маякнула, - пожала плечами Мизери. - Ну, нет, я бы лучше чего покрепче, а то, что кровь... кровь и есть...
- Ну, каждому своё, - улыбнулся Кощей, - Так, постой ка... Сейчас испытаем твой клубок. Если он тут - отправлю тебя туда, куда Макар телят не гонял, ты ведь туда хотела? Ну или ещё куда, хоть к чёртовой бабушке, впрочем, у неё ты уже была.
Кощей остановился в десяти шагах от девушки, дожевал мясо и бросил кость прямо в череп ближайшего скелета, которые, словно эскорт встали справа и слева от Мизери, на этот раз не пытаясь её взять в свои костлявые объятия.
- Повторяй за мной, - "Катись, катися ты клубок, через запад на восток, через голову и шею приведи меня к Кощею" и бросай его на пол. Давай, давай. Надеюсь, слова хорошо запомнила?
- Погоди-погоди, - удивилась Мизери, - это как это так: через "голову и шею?"
- Ты волшебные слова давай повторяй, думать я за тебя буду, - хмыкнул ей в лицо собеседник.
- Это как в том анекдоте, да, - усмехнулась Мизери, - у коня голова большая, вот пусть он ей и думает... не-не-не, я так не согласная. Рога уже были, кабанчики тоже, так что хотелось бы ближе к делу...
- Куда уж ближе... А как я по твоему проверю тот ли клубок, как не волшебными словами? Или домой не хочешь? Давай, давай, не кобенься. Заклинание повторить или всё же запомнила?
Кощей не подходил к девушке, продолжая стоять от неё на том же расстоянии.
- Так как же домой, - продолжала упорствовать Мизери, - когда "через голову и шею приведи меня к Кощею"?
Ведьма уже поглядывала в галереи, подумывая, а не пора ли сматывать удочки, да побыстрее. Как-то "через голову и шею" сулили совсем не радужные перспективы...
- А что-то не так?
На руки собеседника Мизери словно из ниоткуда возник тот самый договор, который она неосторожно подписала в первое посещение этого самого места:
- Вот тут ведь твоя подпись? Твоя. Читаю вслух, - "Клиент обязан доставит во дворец Кащею вышеозначенный клубок и активизировать его полученным заклинанием". Вроде всё ясно. И - мелкими буквами - "В случае недобросовестного исполнения бурам-бурам жизнь клиента отдаётся безвозмездно вышеозначенному Заказчику. Процесс изымания - стандартный".
Мизери театрально закатила глаза, проклянув про себя все договоры контракты, сутяжничество и собственное легкомыслие заодно.
Она долго стояла и молча водила по полу мыском сапога. Потом разглядывала потолок с тенётами и пауками. Потом буковки на договоре. Потом самого Кащея.
И, в конце концов, неразборчиво пробормотала, бросив клубок на пол:
- Катись, катися ты клубок, через запад на восток, через голову и шею приведи меня к Кощею...
Клубок вдруг ожил, словно это был и не клубок, а хитрый маленький ёжик, уютно устроившийся в шерстяных нитках, прыгнул, ещё раз, перепрыгнул через девушку, ловко обогнул зал и остановился прямо возле ног хозяина здешнего дворца. Тот медленно, словно ему было очень лень наклонился к нему, сел рядом, поднял правой рукой чудо колдовской техники, затем улыбнулся и всё так же, из полуприседа, поглядел на девушку:
- Не обманула. Что же одним Кощеем больше многими Иванами Царевичами меньше. Впрочем сиё - не твоя печаль. Готовься девица к... впрочем, ты ведь что заказывала за службу? Прибыть откуда в прошлый раз тебя принесло, не так ли?
- Ой... мне бы на ту тропинку, с которой я пришла, там и камень волшебный был, а там дальше я сама, - покивала Мизери, - и желательно живой. И чтобы все конечности на месте были. И чтобы без рогов... и чтобы...
- Значит - к камню тебя? Что на камне написано было скажешь? А то ведь камней у нас понатыкано, хоть дорогу застилай. Баловался тут один. Илюшкой звали. Да понаписал всякого. Головка-то у него совсем маленькая. Получил по ней пару раз моргенштерном - умным заделался... Ну так помнишь надпись или тебя к любому камню в округе?
- Там было... Там было... - Мизери почесала в затылке, - щас вспомню... Направо пойдёшь - поешь... а, нет! Наешься... налево пойдёшь - убьёшься... эээ... напьёшься... прямо пойдёшь - самого съедят". Во, как-то так...
- Съедят... А, знаю, знаю. Прямо - Яга. Нелево - харчевня. Направо - болото. Ладно, закрой глаза, чтоб не зарябило. А то будешь, как мухоморами облопавшись.
Кощей подошёл к трону, положил на него клубок, потом вновь обернулся к девушке и, выставив вперёд костлявые пальцы, стал что-то шептать. Золотые сполохи молний прошли от них в направлении девушки и скрыли её в себе, словно в коконе. Через каих-то несколько минут молнии стихли. Девушки в зале уже не было.
Мизери закружило, завертело и подбросило куда-то вверх. Перед глазами сыпались изумрудные искры, всё подёрнулось золотыми прожилками молний, прямо как в яшме. Из-за дикого ветра слезились глаза, дышать стало тяжело. Трясло так, словно ураган нехемульской силы подхватил и потащил, как щепку. Ведьма сгруппировалась, вся сжавшись в комок и зажмурившись.
Наконец, мотать и швырять перестало и девушку приземлило на лесную полянку в мягкие и широкие лопухи. Оглядевшись, Мизери увидела всё тот же густой лес с мшистыми стволами дубов и кряжистых елей. Между чёрных ветвей берёз белела развесистая паутина. Сладковато пахло земляникой.
Ведьма поднялась, покачнулась, возвращая себе равновесие. Затем отряхнулась, привела в порядок «воронье гнездо» на голове и чихнула. Где-то далеко аукала кукушка. Под ногами деловито прошуршал встревоженный ёж. Тропинки нигде не было видно. Зато, обернувшись, Мизери увидела тот самый камень, к которому и просила доставить.

С Кое-кем
- Ты погодь-то! Погодь! Чего взвилась-то?! У нас, между прочим, к этому молодцу тож дело есть. Должок! Вот давай таперича и разберемся, как мы с ним поступим.
- А чаво тута разбираться? Давай сварим да съедим, а, лохматый? Давненько мы с тобой вместе не ужинали! - бабка почесала морщинистую шею торцом метлы и беззубо улыбнулась старому лесному знакомому.
- Оно-то так... - лешак мечтательно зажмурился, - да а тут вишь какая штука вышла: обещал я его ребенку поиграться дать, - дед кивнул в сторону навки, - давай, дитя побалуется, а мы уж с тобой потом и пообедаем. Негоже дитятю обижать.
- Фу! - хмыкнула старушенция, - после этого "дитяти" там есть нечего будет, она ж из яго бедного, все соки выжмет! - Яга хрипло захехекала. Ну да я седня добрая, согласная и на троих поужинать, если она готовить помогет. Помогешь, дитятко?
- Почему бы и нет... - мурлыкнула нежить, облизывая остреньким язычком жемчужные зубки. - Как Водяной говорил, на безрыбье и рак - рыба.
Менестрель переводил затравленный взгляд с одной хари на другую и уже вовсю молился великой Дану, но Богиня, вестимо, не слышала его излияний, далека была. Заметив, что нечисть препираясь, явно забыла смотреть на него, менестрель тихо сполз с корнеища и юркнул за ствол дерева, отчаянно вспоминая, в какой же стороне корчма.
- Ну вот и ладушки! - обрадовалась Яга, но, оглядевшись, заметила, что "ужин" удирает.
- Эй! Ты куда это, соколик наш! Ась? А ну стоять, наглая твоя харя, я и так за тобой по лесу весь день ношусь, как чумовая! Ловите его, чево встали! - обратилась она уже к лешему и навке.
Мохнатьич слегка присел, подсобрался и по-звериному прыгнул вперёд, стремясь ухватить Тома за край плаща. И у него даже отчасти получилось - ухватил. Правда, за цветную заплату, которая тут же оторвалась. Том припустил еще быстрее.
- Упустишь! Лови его! - возмущенный вопль Яги остался только воплем - прыгать в ступу и догонять барда она почему-то не стала.
Еще бы, ей, старой, посметь! Блудный менестрель канул в никуда, скрывшись в зеленоватом тумане.
За ним улетела и бабка. То ли догонять барда, то ли по своим старушечьим делам. Леший остался один, наедине со своими мыслями, чувствами, переживаниями.
- Дяденька леший... - донёсся вдруг снизу хрипловатый голосок, - Насилу тебя нашёл... Там, там... такое деется.
Говорил ёжик, поднявшийся из травы прямо перед Мохнатьичем.
Несколько секунд леший внимательно разглядывал зверька, потом его лицо озарила широченная улыбка, открывшая миру незлобивый нрав и недостаток нескольких зубов:
- Эх ты, зверьё моё. Хто ж тебя так настращал? Что там деется-то?
- Там, там... - ёжик прокашлялся, потом фыркнул и продолжал, уже немного успокоившись, - лесорубы там. Один, ещё один и ещё. С телегою. И не кривые сосны пилят, а к дубам-колдунам подходят. Кострища сварганили. Подпалить хотят. Олешки уже дрожат. Лиска сбёгла, словно косой. Про мелких уже молчу. Кабан пытался попереть - в рыло получил. А я к тебе. Выручай. Куда ж мы без дубов-то?
Ёжик ещё раз фыркнул и просяще посмотрел на Мохнатьича. А как иначе? Он же был тут вроде как за старшего и все звери это очень хорошо знали.
Дед подмигнул смотревшим на него глазкам-бусинкам, пригладил бороду и отправился в путь, который, конечно, нельзя назвать долгим, но и считать его легким вряд ли было возможно, потому что Мохнатьич решил сократить расстояние и отправился напрямик через бурелом.
На поляне возле дубов вольготно расселась компания из пяти лохматых мужиков. Они ещё не приступили непосредственно к рубке и пилке, но один уже точил топор, мрачно глядя на окружающий его пейзаж, двое подтаскивали же сушняк к недавно разведённому костерку.
- Вот разгорится побольше - корни и пережжём, - хриплым голосов подбадривал их чернявый детина с трубкой в углу рта, - Жаль, кабан убёг. Сразу б и схарчили...
Последняя фраза не осталась серетом для лешего, стоя в кустах он пристально смотрел на лесорубов, поглаживая свою бородищу. Понаблюдав за мужиками некоторое время и, видимо, приняв решение, дед вышел из кустов и обратился к честному люду:
- Здравы будьте, сынки.
- Не кашляй, батяня, - кивнул Мохнатьичу чернявый, - Шёл бы ты куда, сейчас вона будем валить энту труху. Матерьял закончился, понимаешь. А нам надо не вот тебе что. Дуба надо! Эй, Третьяк, замерил, сколь влезет или посечём все, а потом уж свезём.
- Давай, сколь успеем. Тут их жги-не жги - хрен спилишь, - кивнул тот, что точил топор.
- Ээээх, молодёжь... - вздохнул дедуля, - хто ж так с кондачка-то решает. Надо бы всё обдумать... порешать...мыслить надоть... вот..., - речь старика становилась все размеренней, опершись на свою палку, он, казалось, уснул.
- Чё мыслить? Пилить надо. Мы ж не фухры-мухры, домовину делаем. И тебе, старый, сделаем. Хочешь? Дубовую! Будешь, что те князь в энтом своём. Знаешь, что сиё такое? Эх, лапоть-лапоть... К нам кто не приди - княжью домовину сбацаем. Только давай, плати. И не шкурками, а гривной.
Чернявый обернулся к своим:
- Чё ждём? Палить кто станет?
Двое, подкладывающие до этого в костёр сушняк, схватили по наполовину прогоревшей жердине и двинулись к ближайшему дубу.
Ни с того ни с сего на вершину одного из деревьев с клекотом опустился большой беркут. Уселся, сложил крылья, склонял набок голову то так, то эдак, разглядывая мужиков и лешего круглым птичьим глазом.
- Эвона что..., - протянул лешак очнувшись, - домовину стало быть, - домовину захотели... ну что ж... так тому и быть. А не рановато ли помирать собрались, сынки, нашто она вам, домовина-то? - свой вопрос Мохнатьич почти прокричал, стараясь чтобы все его услышали, хотя посторонних шумов было не так уж много: потрескивал костер, шелестели зеленые ветви и трава, жужжали пчелы. Вот эти-то как раз довольно громко жужжали. И откуда их столько?
- Купец заказал. Хочет, чтоб почитали...
Огонь начал жечь траву в корнях могучего великана.. Птица на ветвах дуба недовольно заклекотала и взмахнула крыльями.
А мужики всё подкладывали и подкладывали. Дым костра отгонял насекомых..Отгонял их подальше от дубов, что нисколько не мешало им виться вокруг лесорубов. Одно из насекомых подлетело прямо к Третьяку, запуталась у него в волосах и, естественно, пребольно ужалило.
Мохнатьич тем временем подошел поближе к дубам и сказал:
- Оставили бы вы это дело. Негоже из такого дерева домовину рубить. Срубишь - в нее и ляжешь, а не станешь - дольше проживешь.
- Иди ты к лешему, дед! - отмахнулся ругнувшийся мужик, вытрясая из волос застрявшую там пчелу. - ребяты, травы подложи побольше, щас мы их выкурим всех.
Лесорубы закивали и стали подкладывать сырые ветки и охапки травы, для большей дымности. Глаза щипало, но отступаться они вовсе не собирались.
- А я говорю, негоже, - дедуля неожиданно крепко схватил мужика за предплечье. Рука лесоруба тут же почернела от слетевшихся на неё пчел - не причиняя никакого вреда насекомые уже переползали на плечо и шею парня.
- Ма-ма, - еле промолвил тот, потом перевёл взгляд на Мохнатьича, - Чёртов дедка! Ты что? Мы ж нормальенько всё... Мы ж ничего... Может, может пойдём куда, а, мужики?
- Чаво? Да ты, Третьяк, что? Опупел? Вали-вали, коли струхнул!
Чернявый, бывший, кажется, тут за старшего, сам схватил горящую орясину и направился ко второму дубу.
Орел на вершине яростно вскинулся, заклекотал, как засмеялся. Где-то вдалеке послышался раскат грома.
- Ээх, что ж вы за люди-то такие?! Все ради денег стараетесь. А нашто они вам, коли жизни лишитесь? Новую что ли купите?
Мохнатьич нахмурил куститстые брови и довольно сурово произнёс:
- А ну, чернявый, подь-ка сюды!
В этот же миг послышался страшный рык, и из кустов за вторым дубом поднялся медведь.
- Эй, эй, а вот этого не надо! - всю напускную браваду лесоруба как рукой сняло, - Дядько, может не надо, а? А мы пойдём, пойдём.... Сила! Сворачивай костёр. Видишь, Самого дядька не боится.
- Какой дядько? - спросил обернувшийся Сила и так и встал с раскрытым ртом.
- А ты не понял, дурной? Сам Хозяин с нами речи водил, а мы и не прочухали...
- Лады, Третьяк, уходим, уходим... - только и вымолвил Сила и тут же принялся оттаскивать от дуба горящие ветки и затаптывать их. Другие мужики последовали его примеру и тоже стали тушить тот огонь, что не так уж и давно яростно раздували.
Довольный Леший, пофыркивая, притопывая, что-то бормоча себе под нос, отправился назад в чащу. Сидевший на ветке беркут довольно заклекотал и, тяжело взмахнув крыльями, снялся с ветки и скрылся с глаз долой.

Мастер - Ясмик
Игрок - Вергилий Марон

Джек шел по городу, очередному серому многолюдному городишке. Шел и курил очередную сигарету. Чехол с гитарой и сигареты, что ещё нужно?!
- Да ничего. - тихо произнес Джек и выдыхнул сгусток тяжелого дыма.
Здесь все куда-то спешат. Куда-то опаздывают. Нормальная людская жизнь. Но Джек знал, что такая жизнь не для него. Он ненормален, слишком ненормален...даже опасен.
Спускаясь по узкой улочке можно было разглядеть лес, показывающий свои верхушки старых деревьев из-за стен этого тугово(?) города.
- Вот там хорошо, - опять полушепотом произнес Джек.
Хотелось есть, а в кармане ни гроша. Если сесть у городских ворот и поиграть на басу за деньги, то эти тупоголовые охранники быстро выкинут тебя в ближайшую лужу.
- Нет спасибо, - лицо музыканта стало озлобленным, но вскоре обрело бренный вид.
"Пойду в лес, там есть ягоды и грибы. Немного повожусь, зато с гордостью все будет впорядке. Если получится, то вернусь до темна, все постоялые дворы работают круглосуточно", - подумал Джек.
Выйдя из города, и встретившись взглядами со всеми, кто держал путь внутрь стен, Джек отметил для себя, что на него все смотрят как-то странно, опасаясь.
- Ну и ладно. - бесчувственно произнес Джек.
К трем часам дня он был уже на окраине леса. Старый лес, вековой, наверняка люди вырубили его и построили город. Все для своего блага, а ведь сочувствие все равно прорывается через скорлупу брутального горожанина.
- Сегодня определенно спокойный день для меня. Нужно ловить момент, - сказал Джек сам себе.
Он насобирал ягод и грибов, а теперь, устроившись возле старого дуба в самой чаще леса, жарил грибы на недавно разведенном костре.
- Вот ведь неплохо! - удивился Джек, - Давно я не чувствовал себя так хорошо! Эх! Где мой бас?!
Чехол с акустической бас-гитарой привычно зашумел открывающей его "собачкой", и Джек начал наигрывать спокойную мелодию. Он играл так полчаса и потом сказал:
- Это произведение, я, Джек, назову "Спокойствием погребального леса"! - сразу после слов, над головой прогремел гром. Но ведь сейчас нет туч и дождя?!
Неожиданно голова Джека начала раскалываться от головной боли, он не успел среагировать и потерял сознание.
Верхушки деревьев затрепетали, будто бы от сильного порыва ветра. Да что там верхушки - казалось, будто сам воздух в лесу всколыхнулся и прошелся рябью. Будто и не воздух-то вовсе, а водная гладь... Впрочем, природа достаточно быстро приобрела прежнее спокойствие. Молодой человек по-прежнему лежал в лесу на палой листве, по которой уже давным-давно кроме всякого лесного зверья никто и не хаживал. Рядом валялась гитара, которую молодой человек выпустил из рук. И даже чехол. А вот тоненькой струйки дыма от костра не видать было. Да и был ли костер вообще? Над головой Джека склонили свои ветви мохнатые ели. Где-то между нагромождением их иголок нет-нет да и мелькал осколочек неба. Неба чистого, без туч, но уже подернутого сумеречным покрывалом приближающегося вечера...
Джек не открыл глаза сразу, сознание пришло только после часа лежания на земле и бездумного стеклянного взгляда. Все-таки оклемавшись от нежданного ментального безумия, Джек поднялся и огляделся вокруг. Ничего не изменилось, только приближался вечер.
- Вот черт! - выругался Джек и сплюнул.
"А ведь это не мои приятели пошутили. Нет, не они. Иначе я бы сейчас видел множество кошмарных сновидений и возможно бы и не вернулся назад. Давно меня так не прижимало." - мысли прогнали сложившуюся ситуацию и Джек начал потягивать онемевшие конечности.
Ответом на голос молодого человека был только легкий шорох - какая-то птичка-пичужка малая, вспугнутая неведомыми ей звуками, порхнула с ветки и улетела прочь. А лес промолчал, лишь слегка шелестя листвой, словно вел меж собой сплетни да новостями обменивался за день...
В голову как током ударило, где бас?! Повертев головой Джек, обнаружил бас возле себя и чехол рядом.
- Ну надо же! - басист выдал улыбку на лице, как будто бас хотел от него убежать, но не получилось.
Вооружившись гитарой в чехле Джек ещё раз оглядел лес. Незнакомый лес. Не сюда он приходил этим днем.
"Пойду в город, не под открытым небом же спать. А там знакомый трактир есть, как-нибудь до утра продержусь." - подумал человек и зашагал в сторону города. Он думал, что город именно там.
Тропки под ногами не было, ели да дубы, да всякие старые вязы в компании с кустарниками то и дело преграждали путь так, что приходилось обходить их, делая петли. Так мало еще этого - цеплялись ветками за одежду и чехол. Иные веточки, особо цепкие да колючие, так и норовили оставить росчерки-царапины на теле да за волосы подержаться. А лесу этому конца-краю не было видно...
Грязный человек вывалившись из очередного куста-колючки, прокатился по склону метров пять и приземлился на свою филейную часть.
От гнева вены на висках вздулись и Джек начал разбрасывать руками листву от злости, и орать:
- Ааааа! Сколько можно?! Где город, что за чертовщина?!
После пяти минут истерики Джек поднялся с земли и проверил гитару - всё в порядке, повезло. Достал сигарету, зажигалку и закурил.
- Опять есть хочется. Что бы пожрать? - оглянувшись, он увидел всё тот же бескрайний лес, - Может, грибы? Каких-нибудь поганок нажрусь, побалдею денька два и дальше пойду.
Джек, конечно, говорил это в шутку, из-за безвыходности ситуации. Бросил окурок в сухую листву и побрел дальше.
- Начну молиться, - с усмешкой сказал Джек.
Вслед уходящему парню из чащи сверкнули злые огоньки, после какая-то взлохмаченная фигурка молча скользнула к окурку и раздавила его камнем.
А лес и не думал кончаться. Но уже через четверть часа до ушей Джека донеслись и иные звуки, кроме шелеста листвы да хруста веток под ногами.
- А... Ау? Ау-у... - Тоненький голосок часто прерывался всхлипами.

Мастер - Ясмик
Игрок - Вергилий Марон

Джек обернулся на странный голос и осмотрел пространство между деревьями. Никого.
- Черт, опять глюки. Когда же эти демоны перестанут играть с моей головой? - сделав несколько шагов, Джек опять обернулся. Снова никого.
- За мной определенно кто-то следит. - тихо прошептал он, осматривая чащу леса, - Может сделать как в сказках, попробую. Ну, или, что-то наподобии.
Джек развернул чехол, достал бас-гитару и по всему лесу раздались чарующие мелодии низких частот, под них Джек просто проорал слова:
- Если ты парень, выходи, будешь мне братом! Если будешь ты девицей, выходи, ко мне жениться! Если, бабка ты седая, будешь кашу мне варить! Если, дедушка ты вредный, выходи, поговорим! - звуки гитары казались волшебными, какими-то гипнотическими.
Пока Джек то ли пел, то ли орал, послышалось еще несколько всхлипов, но они тут же стихли. Прошло еще пару минут - звуки струн таяли в воздухе, а где-то впереди, там, куда шел до этого Джек, послышался легкий шорох. Словно кто-то ступал осторожно-осторожно маленькими шажками. Но эти шажки замерли, оборвались метрах в десяти от Джека. Там, где старая ель свешивала свои лапы-ветви над какой-то гнилой корягой, мелькнула чья-то голова и тут же снова спряталась. А тоненький голосок с испугом и детским любопытством поинтересовался:
- Дя-аденька, а вы и взаправду не тать?
Джек от удивления завалился на спину и ударился затылком о землю. Полежав минуту он поднялся, положив бас на чехол и медленно стал подходить к старой ели, разминая кулаки.
- Чего обзываешься? А?! - орал Джек, - Я ничего не воровал и не грабил! Ты тут самый умный, шутить со мной вздумал?! Ты куда город спрятал? - сознание Джека после удара о землю было явно немного сдвинуто, обычное дело для него. Как будто это был не Джек, а его второе я. Или третье,..или пятое - не разобрать.
- Кругами меня водишь?! - не унимался горе-музыкант, - Это твой лес?! А ну, выходи! Я с тобой быстро разберусь!
- Дя-а-аденька! Не бейте меня! - из-за ели мелькнула детская головка с замурзаной мордашкой.
Большущие карие глаза были темными, как два лесных озерка, рот искривлен, готовый вот-вот разразится очередным ревом - Я от тятеньки сбежа-ал... Тятенька, как пьяные, ужо злые, ужо злые... Мы с братейками тогда кто куды... Кто к бабке Агафке, кто в сарайчики или в поле... А я к дедуньке побежал... Вы не бейтесь, дя-дяденька... Я к дедуньке шел, а тута вечер ужо... я и за-аблудился... Зову-зову... А туу-т вы...
Мальчонка перестал пояснять, всхлипнул, утер грязной ручонкой слезы, еще больше запачкавшись и на всякий случай отступил на пару шагов, готовый дать стрекача. Одет ребенок был в грязносерую рубаху без пояса до колен и настолько подраные да замусоленые штанишки, что вообще можно было диву даться, как они еще не развалились. Босые ноги были украшены ссадинами и царапинами от веток. Голову украшала шапка всклоченных волос, таких же грязно-серо-белых, как и вся его худенькая фигурка.
Джек удивился до глубины души, мальчишка, в лесу, один!
- Парень, откуда ты? Не бойся, я друг. Что ещё за тятенька? Успокойся, расскажи поподробней. - Джек неожиданно успокоился, видимо на него так действовали маленькие дети - как успокаивающие.
Мальчишка перестал пятится.
- Тятька мой. Мой и братеек моих. Он добрый, когда не пьет. А я к дедуньке шел. Дедунька то маменькин тятенька. Он хороший. А вы дяденька откуда тут? - за разговорами парнишка снова вернулся к коряге и забрался на нее верхом, свесив босые ноги-тростичночки и болтая голыми пятками в воздухе.
Джек развернулся и начал засовывать в чехол гитару, одновременно разговаривая с пареньком.
- Я из города неподалеку. Только я теперь не могу найти его. Короче говоря, заблудился я. - надев чехол Джек подошел к пареньку, - Ты хорошо знаешь здешние места? Есть тут город? А покушать где-нибудь можно?
- Не-а. Города нету тут рядышком. Тут только Мальковка да Дубравка. Через лес верст десять топать надо. Я из Мальковки, а дедунька в Дубравке живет. А город он далеко. Сорок верст топать. - Мальчишка похлопал себя по карманам штанишек, вытащил оттуда краюшку хлеба, размером примерно со свою ладошку и протянул Джеку половину. - А еще в лесу ягод полно. - Добавил он. - Вку-усные!
Музыкант удивился от такого фокуса и сказал в полуприказном тоне:
- Парень, спрячь хлеб! Не такой, чтобы брать еду у детей. По крайней мере в этой ситуации. - почему-то мальчик напоминал Джека в детстве, - Может тебе чем-нибудь помочь? Хочешь до деревни провожу? С дядей твоим разобраться помогу? Ты меня не бойся, я не злой. Голова больная у меня, но не злая. Ну, дак что?
Мальчонка, похоже, обрадовался, что его скудную еду не забрали и быстро припрятал хлеб, одновременно спрыгивая с горяги. По росту ему можно было дать лет восесь-девять.
- Не.. Я к тятьке не пойду. Я к дедуньке иду. Дедунька добрый - он оглянулся на ель - Дедунька добрый, он и покушать даст и тулуп у него мягонький есть...
Паренек подошел к ели и ухватился ручонками за ветви, намереваясь залезть.
- Ты куда малыш? - Джек просто удивился неожиданным действиям деревенского паренька, - Тебя может до деда проводить? А братья где твои? Хочешь помогу найти их? А дед меня накормит? Может ты сможешь мне дорогу до города показать?
- Не-е... до города далеко-о - донеслось откуда-то сверху. - Не видать его... - послышался шорох ветвей и мальчишка уже снова был на земле. Стряхнув с волос пару еловых иглочек он уверенно указал рукой направление - А до Дубравки ближе. Вона там огоньки видал. Идёмте дяденька!
И, показывая пример, сам потопал в указанном направлении...
- Ну, если так то пошли. - Джек потопал за пареньком и закурил. Может в деревне кто-нибудь доведет до города.

Мастер - Ясмик
Игрок - NightBlaze

Все свое детство Кулдарарау провел в кузнице. Ему пророчили замечательное будущее в этой профессии. Еще будучи учеником, он создавал достойные клинки, которые не шли в переплавку, а продавались людям и другим расам. В свои 75 лет дворф перестал быть подмастерьем, что было неслыханным достижением. Но обзавестись собственной кузницей Синеглазый не успел. В тот день, когда Мастер сказал ему, что больше научить его ничему новому не сможет и дальше Кулдарарау должен продолжить свой путь обучения сам, совершенствуя свой и без того огромный дар, началась война.
На подземный народ дворфом пошли войной их извечные враги орки. Они вихрем пронеслись по верхним ярусам подземелья, разгромив и захватив их. Толпы беженцев ринулись в глубь, спасаясь в рабочих ярусах. В основном это были торговцы, не способные держать оружие.
Настало время, когда по-настоящему решалась судьба Синеглазого. Остаться в тылу и чинить сломанные доспехи или вступить под знамя Золотого Молота? Кулдарарау не сомневался ни мгновения. Отложив кузнечный молот и одев доспехи, он записался в армию.
Завязалась долгая и жестокая война. Ярусы переходили из рук в руки. Каменные полы пещер уже давно стали красными, от впитавшейся в них крови дворфов и орков.
***
- Сегодня важный день! - прогремел на всю залу голос командира. - Сегодня мы выгоним этих вонючих орков из залов наших предков! Сегодня решающий день нашей войны! Эти зеленые твари пожалеют, что вторглись в наш дом! Прогоним их!
В ответ раздался громоподобный рев тысяч гномьих глоток. Казалось, что от этого звука обвалится потолок и что этот рев было слышно и на поверхности.
***
Кулдарарау был весь в крови. Благо не в своей. Его тяжелейшие молоты порхали, словно бабочки, забирая одну орочью жизнь за другой. Воин без страха врывался в ряды врагов, проходился среди них ураганом и выбирал себе другую жертву. Среди дворфов уже прошел слух о бесстрашном соплеменнике, что сражался уже несколько часов кряду, отправив к праотцам сотню-другую орков. Кажется, в этот день Кулдарарау стал легендой.
Проходило время. Мышцы наливались болью, а молоты все тяжелели и тяжелели. Движения становились не такими быстрыми, не такими верными. В ушах гулко стукало, словно барабанщик выбивал на невидимых барабанах. А потом резкая боль в затылке. Кулдарарау резко обернулся, обрушив всю силу, всю накопившуюся ярость на своего врага. Он почувствовал, как его молот продавливает грудную клетку орка. Последнее, что видел Синеглазый перед тем, как рухнуть в обморок, это обмякшее тело зеленокожего.

Мастер - Ясмик
Игроки - Вергилий Марон, NightBlaze

Вергилий Марон

- А вы дяденька откель? А что у вас то такое в... - паренек оглянулся и замер, нахмурившись, глядя на молодого человека. Вытянул тощую ручонку в сторону мужчины, переступил с ноги на ногу, опустил руку, потом взъерошил свои волосы и продолжил - в мешке?.. - Мальчишка шмыгнул конопатым носиком и зашагал дальше, время от времени оглядываясь через плечо - идет ли за ним молодой человек? Сам он шел метрах в двух впереди, уверенно перелазил через ветви да коряги, обходил кустарники и отодвигал ветки от лица, легко и мягко ступая по ковру из опавшей листвы, слежавшихся еловых иголок, веточек и островков мха.
Лес, похоже, пока не думал заканчиваться, но мальчишку это не смущало. Он шел вперед и продолжал щебетать, забывая даже выслушать ответ Джека.
- А нас у тятеньки четыре братейки - старшой Елька, другой Валька, я - Лешка и меньшой - Веточка... А мамки нету... Померла зимой...
Над головой шумели деревья, а в затылок Джека что-то врезалось и отскочило на землю. Отскочившей вещью оказалась старая еловая шишка...

NightBlaze

Если сознание воина еще успело уловить поверженного врага, то упавшее тело уже не ощутило под собой мягкий покров из травы и мха. Сознание покинуло Кулдарарау за мгновение до этого. И не видел он лучи вечернего солнца сквозь листву, не слышал шума ветра в высоких кронах, склонившихся друг к другу, словно сплетницы...

Мастер - Ясмик
Игрок - NightBlaze

Невысокая трава не могла скрыть лежащего в ней дворфа. Полный доспех был почти полностью покрыт кровью. И только в некоторых местах можно было разобрать великолепной работы узоры, изображающие золотой молот - символ несгибаемого подземного племени. Рядом с закованной в латную руковицу ладонью лежал, казалось, увеличенный символ народа - огромный боевой молот, с большим, рубинового цвета, камнем на конце рукояти. Оружие, как и его владелец, было покрыт запекшейся кровью. Исключение составляли лишь дворфские руны, слабо мерцающие теплым золотистым светом на фоне вечернего неба. Во второй руке Кулдарарау был крепко стиснут брат-блезец неподъемного молота. Некогда ухоженная, а сейчас растрепанная длинная борода перекинулась через монолитный, загнутый к шее, наплечник. Надо отдать должное создателям данного доспеха. Дворф производил впечатление танка, закованного в броню. Однако множество скрытых сочленений делало это произведение военного искусства достаточно подвижным, обеспечивая достаточную маневренность своему хозяину. Предплечье и плечо защищали семь идеально подогнанных друг к другу стальных пластин, собранных по принципу черепицы. На локте была дополнительная массивная пластина, которой, если согнуть руку, можно было хорошо заехать находящемуся сзади врагу. Что изображено на монолитной кирасе разобрать, к сожалению, не было возможности. Сочленения доспехов, защищающие ноги, были похожи на аналогичные для рук. Венчали полный доспех массивные сапоги.
Солнце медленно скрылось за верхушками деревьев. И, как всегда бывает, в лесу очень быстро наступила темнота. То здесь, то там было слышно уханье филинов, вышедших на охоту. Они бесшумной тенью перелетали с ветки на ветку, высматривая добычу. И лишь один из них уже некоторое время не спешил продолжить свое обычное занятие. Он сидел и наблюдал за странным созданием, лежащим на земле. Своим зверинным чутьем филин понимал, что то живое существо не из этого мира и данный факт, по какой-то странной причине, увлекал ночного охотника. Но это не было интересом, какое испытывает человек, разгадывая какую-нибудь страшную тайну. Это, скорее, был интерес охотника. В его лесу появился незванный гость, и филин должен был узнать, что от него можно ожидать.
Сознание к Кулдарарау вернулось резко и первой мыслью, которая посетила его, было: «Я на полу! Надо подняться и в бой!» Резко вскочив - в крови еще играл адреналин - дворф, не разбирая и громко рыча, со всей силой завертел вокруг себя молот. В глазах было мутно и темно, затылок болел. Почему-то вокруг стало темно, когда раньше в зале горело множество факелов, освещая все вокруг. Но все это было не важно. Главное орки. Убить! Прогнать! Спустя мгновение, к рыку прибавился громкий глухой звук «бам!». Оружие на всем ходу врезалось в дерево, спугнув, все-таки решившего не исптывать дальше судьбу, филина. В лицо дворфу полетели щепки, а от мощного удара в голове вспыхнула резкая боль. Воин, инстиктивно, отступил назад и выставил перед собой молот, защищаясь от выпада соперника. Но его не последовало и только сейчас Кулдарарау начал различать где он.
Дворф потряс головой. Потом еще раз. Потом протер глаза. Обернулся на 360 градусов. Быстро заморгал и незаметно для себя разинул рот. Потом еще раз с силой протер глаза. Ударил себя по лбу, надеясь выбить наваждение. Но никакие его действия не могли изменить действительности. Он стоял посреди леса.
- Где я? - из горла вырвались хриплые звуки.
На его вопрос некому было отвтетить.
- Куда я попал?! - на этот раз вопрос звучал громко и даже угрожающе. - Это ваши проделки, вонючие зеленокожие маги? Выходите! И давайте сразимся честно, как полагается настоящим воинам!
Озираясь по сторонам, Кулдарарау простоял на месте 15 минут. Но ничего не происходило. Лес жил своей обычной жизнью.
- Трусы! - выкрикнул дворф, поняв что враги не собираются показываться ему на глаза.
- Берегитесь моего гнева, ибо я вас найду! Рано или поздно найду!
Воин подобрал второй молот и направился в неизвестное.

Мастер-стажер - Саа
Игрок - NightBlaze

Лес, по которому пробирался дворф, оказался достаточно густым - тут и там под ногами путались корни деревьев, некоторые словно нарочно цеплялись за ноги, так и норовя дать подножку бредущему. Мох пружинил и противно хлюпал водой, ветви, словно скрюченные гигантские пальцы, скребли по шлему и латам, когда Кулдарарау шел мимо. Кроме шума, который производил воин, в лесу повисла тишина. Впрочем, дворф этого слышать не мог...
- Ме-е-е! - звучало как-то глухо и при этом словно бы начинало распадаться на несколько голосов, - Ме-е-е! - козленок крутил по сторонам своей комолой головкой, но лес хранил молчание, не желая разговаривать с беглецом. Неужели он тоже осуждает бедолагу за то, что он ушел от сестрицы? Эта мысль, словно вожжа, стегнула мальца, и тот побежал дальше, перепрыгивая с корня на корень, под которыми застыл ковер изо мха. Один неверный шаг и можно остаться в этих дебрях навсегда. Но козленок не боялся, он был очень ловкий, к тому же, копытца были идеально предназначены для лазанья, как это не странно. Едва не соскользнув с очередного скользкого корешка, комоленький решил перебраться чуть повыше, там и ветки посуше и видно подальше. И вовремя же он это сделал! Сосредоточенно, осторожно прыгая по корням, козленок совсем увлекся и не заметил, наполнившие лес звуки, а стоило ему забраться на верхние ветки, как он тут же увидел чудо дивное - по чаще лесной шел богатырь. Козленок притих на ветке.
В мире есть много несовместимых друг с другом вещей: никогда не будет дружбы между огнем и водой, протон и электрон никогда не будут вместе, или, например... Хотя этот список можно продолжать очень долго. Но об одной несовместимой паре все же стоит упомянуть. Дворф и зеленые заросли деревьев абсолютно не созданы друг для друга.
Кулдарарау проламывался, а другое слово сложно подобрать, через лес. Для другого создания, человека например, прогулка по этой местности не вызвала бы особого труда. Но представители подгорного племени никогда не отличались особым умением ходить по лесной местности. А уж чего и говорить, когда дворф облачен в полный доспех. Непонятные тихие ругательства вылетали из его рта с той же переодичностью, с которой он спотыкался об очередной корень. То есть часто. В общем не заметить издали продвижение этого двуногого было очень и очень сложно.
Хотя Кулдарарау особо и не скрывался. Не в том состоянии он сейчас находился, чтобы осторожничать. Он шел, глядя прямо перед собой, и в голове один за одним мелькали вопросы: «Что происходит сейчас на сражении?», «Где эти маги, что закинули меня сюда?», «Как отсюда выбраться?» Но превыше желания получить ответы была жажда битвы. Если бы дворфу сейчас повстречался хоть один орк, да что там орк! Хоть одно существо с немного зеленоватой кожей, то сперва дворф раскроил бы ему череп, а уж потом ругал бы себя за несдержанность: сперва надо было бы допросить.

Мастер-стажер - Саа
Игрок - NightBlaze

Наблюдал козленочек за богатырем неведомым, да дрожать начинал от страху-то. Больно лют ему богатырь показался. И угрюм. Впрочем они всегда слыли мужиками суровыми, но с добрым сердцем. Только страшно все равно было козленочку, а ну как примет за чудище лесное, да и зашибет бедолагу одним ударом. Так что не решился он заговорить с воином хмурым, лес своим голосом грубым, мужицким пугающим. А решил козленок последить за богатырем, одному-то тоже страшно в чащобе. Дождался, пока пройдет тот мимо дерева и поспешил во след. Только подвели копытца ловкие, подвела веточка окаянная. Сорвался нарост моховый, когда козленочек на сучок прыгнул, да копытце подвернулось, соскользнуло. И полетел малой кубарем прямо на спину, идущего по лесу, воина. Только и успел, что охнуть. Испугался сильно, зажмурился, упал и лежит, не дышит-то как-будто.
А лес молчал. Ни стрекота насекомого, ни щебетанья птичьего, ни хруста веточки под лапою зверя неведомого, ни чавканья болотного. Только раз послышалось, словно далеко-далеко голосок человеческий звал. Да только снова все стихло. Ни дать ни взять нежить здесь водиться, наверняка и сейчас следит за своими гостями, не по своей воле здесь очутившимися.
Кулдарарау издал вопль, больше всего напоминающий рев разъяренного медведя. Дворф резко, насколько позволяла вся его прыть, развернулся через правое плечо, с размаху ударяя по ожидаемому за спиной противнику молотом в вытянутой руке. Но там никого не было. Лишь воздух. Воин зарычал еще сильнее и крутанулся еще раз. Результат оказался тот же. "Ведь кто-то же по спине меня ударил! Кто?!"
- А ну выходи, трусливый маг! - пророкотал Кулдарарау.
Ответа не последовало. Дворф с досады сплюнул на землю, а потом с мыслями:"А вдруг все-таки там кто-то есть!", обернулся за спину. Врагов не оказалось, зато на земле лежал козленок. Воин уставился на него, туго передвигая мысли у себя в голове.
- Это ты что ли на меня свалился? - риторически спросил он, не ожидая ответа. - Тьфу ты! А как ты, - он посмотрел наверх. - Аааа! Хаз'горот тебя забери!
Дворф отвернулся от четвероногого создания и продолжил свой путь.
Притворившийся мертвым козленок лежал и слушал, как сначала над ним просвистел воздух, а потом пыхтящий воин разразился бранью и пошел прочь, грузно и шумно преодолевая корни древесные. Комоленький наконец приоткрыл глаз, убеждаясь, что двуногому до него нет дела. А и хорошо, что без рожек, иначе бы точно богатырь за фармазона принял, да по рогам по этим самым отходил. И поднялся козленочек на копытца дрожащие, да побрел в сторону да в другую. Долго ли, коротко.. В общем не далече ушел наш козлик. Преградило ему путь чудище страшное и протянуло к нему свою руку корявую, проскрипело чо-то, пытаясь схватить бедолагу, но только по шерсти своею лапищей прошлось. Как припустил комоленкий, только копытка засверкали, да мох с щепочками полетел. А позади так и осталась лежать коряга древесная. И то ли и вправду лешего слуги резвились, то ли, как говорится "у страха глаза велеки".
Бежал комоленкий не оглядываясь, не разбирая дороги. Оттого и не понял сразу, что нагнал наконец богатыря славного сильного. А когда понял, то уже врезался козленочек наш прямо в воина. Только не как в первый раз, а пониже спины. Упал, но тут же вскочил, затряс головушкой ушибленной сильно-сильно, а потом вылупился глазами большушими на двуногого.
И в этот момент, из самой из чащи сего леса дремучего вдруг голос послышался. Такой детский, плаксивый:
-Аууууу...
И снова, только уже вроде как дальше:
- Аууу...

Мастер-стажер - Саа
Игрок - NightBlaze

Тут уж козленок совсем не выдержал и затараторил:
- Не бееейте меееня, дядееенька Баааагатырь.. - он еще что-то говорил, но за блеяньем толком и не разлечить было.
Кулдарарау уставился на животное. Слышал он легенду про поющие камни, которые находили в самых глубоких шахтах. Но вот про говорящих козлят он ничего знал. Да и даже представить себе такого не мог.
- Богатырь? Кто это? - самое умное, что смог спросить дворф.
Крики "ау" он попросту проигнорировал. Точнее не заметил. Какое "ау", когда тут козлы разговаривают?
Козленок аж замолчал от такого вопроса. Ох, зря он сестренку не слушался, зря в лес дремучий убежал. И не богатырь это вовсе, а сам леса хозяин! Вон и борадища какая, и страшный, и ругается! Русскай человече не стал бы в лесу ругаться, лешего гневить. И взмолился козленочек снова, кланяясь в ноги двуногому:
- Хозяяяяин лееесной! Нее губииее! Я боольше неее буудуу.. Выыывеедии иииз леееесу! - а под конец и вовсе расплакался.
Даже чаща молчаливая, угрюмая вдруг проснулася, зашумела. Кроны ходуном заходили, словно по ним какой зверь невиданный бегать стал, али сила нечистая играть задумала.
Козленочек ойкнул и мордочкой в подстилку из мха уткнулся, передними копытцами головку свою комоленькую закрыл, а хвостик вверх задрал - лежит трясется.
Шум лесной также быстро стих, как и начался. И снова голосок тоненький далекий-далекий позвал:
- Аууу...уаа...ааа.. Аууу.. - и на этот раз вроде как ближе, четче.
"Хозяин лесной? - дворф почесал голову кулаком. - Какой я ему хозяин? Да еще и лесной. Вот ведь орки проклятущие, даже животину бедную заколдовали, одурачить меня хотят. Не иначе. Ничего. Найду, за все им отомщу. Ветер как-то странно завывает..."
- Успокойся, успокойся. Лучше расскажи кто на тебя проклятье наложил и говорить научил. А еще лучше отведи-ка к ним, - Кулдарарау хищно улыбнулся. - А из леса выйти легко, это тебе любой дворф скажет, идешь прямо и все. Рано или поздно он закончится.
Житель подземного царства немного наклонил голову, прислушиваясь к чему-то, пожал плечами и во всю мощь своих легких выдохнул:
- Аууууууу!
"А и вправду не богатырь вовсе это, - подумал козленок, выглядывая из под копытц и получше присматриваясь к чудищу лесному, - А коли не леший, то.." Мысль оборвалась, когда бородач вдруг проорал на весь лес "Ау". Не решился комоленький гневить странного двуногого, заговорил сбивчиво:
- Алеееенушку, сееестрииицу маааю, неее послуууушааал.. Напииился водиииицы из кааапытцаа, каааазлееееночком стаал, - поведал он свою горькую историю, а потом рассказал, как в лес они с Аленушкой по грибы-ягоды отправились, а Иванушка разыгрался, да сбежал от сестрицы. Заблудился маленечко, стал он Аленушку кликать, а чаща дремучая, да и звери лютые здесь водятся. И вот тут-то и вышло к нему страшилище двуногое. И вот стоит теперь козленочек перед чудищем бородатым, хвостик дрожит, на глазках слезки блестят.
А лес новыми звуками полнится стал. И вот уже кажется, что водица где-то бежит ручьем, звоном заливается. Совсем близко, вот пройти немножко, свернуть за ту елочку раскидистую, и увидишь чистую влагу живительную.