Святая – свой парень, упакованный в хорошенькую девчоночью фигурку, тощеватую, конечно, ну, так Джошу ее не жрать. Джош ею гордился, как художник – шедевром, а ремесленник – справным изделием. Он ее нашел, выходил, воспитал и натренировал, как бойцовского пса. Откормить так и не смог, но тут уж не его вина. И поет она здорово – чисто, ровно, не сбивая дыхания даже при прыжке, что при ее-то узкой грудной клетке казалось чудом. Гордился, как художник, как ремесленник... Будь Джош сентиментальнее, сказал бы «как отец», но это было бы враньем.
- Не будет впредь родимый дом приютом деспота с рабом, - Дылда очень любил эти строчки и пел их с какой-то особенной страстью, даже остервенением. И опять немузыкально.
По виду не скажешь, что Дылда половину жизни провел в качестве раба в каком-то мерзейшем месте, про которое Джош никогда не спрашивает и знать не хочет. Остальные тоже умные, тоже не спрашивают. Сейчас Дылда здоровый и даже, пожалуй, симпатичный мужик, только зрение плохое. Киборгов вот разве что недолюбливает и опасается, и это заметно. Но к своим привык, и больше его не перекашивает, как увидит инструменты и протезы у Чудика.
- Мы цепи рабства разорвем, пусть смерть иль свет войдет в наш дом, сквозь залпов вой и рев споем! – подхватил Чудик.
Его пивом не пои, дай поковыряться в технике. Вот как говорить с человеком, у которого в перевязи для метательных ножей – набор отверток? Единственное существо из плоти и крови, которое он не считает слабым и ничтожным подобием механики – это Святая, но и той, на его взгляд, не помешало бы прикрутить парочку протезов для полного эстетического совершенства.
- Мы песнь споем солдат! – прогремело в воодушевленных пять глоток, и Бузер поморщился. Хоть какая-то реакция.

Арри после своего так называемого доклада, сначала немного помотался по окрестностям, выгоняя лишние мысли, и только потом пошел в кабак, за слухами. А мыслей было много: служба ему нравилась, нравилось быть ищейкой, равилось новое тело, но одновременно с этим это все было чуждым, непривычным. Все ещё , несмотря на год адаптации. А может это киборг просто старался "отпихнуть" ненужную вторую жизнь, цепляясь за прежнюю индивидуальность. В любом случае сейчас их было двое: самандар Арри, и охотник Коррпи, быстрый, стремительный, по-своему безжалостный и главное ,незаметный.
Вот и сейчас, в кабаке тихо проскользнуть внутрь, оценивая обстановку, сесть в угол, да и так, что не сразу отследишь, чутко прислушиваться к посторонним разговорам. Арри так себя не вел.
В винарне тем временем становилось шумно и драчливо. Арри как-то брезгливо дернул плечом, выказывая недовольство, зато Корппи внутри него аж весь подобрался загоревшимися глазами следя за дракой, точнее, избиением младенцев. У него было три варианта, нет даже четыре: торчать тут, уйти или ввязаться в драку на какую-либо сторону.
Ещё немного посидев и крепко подумав Арри решил помочь избиваемой стороне. Киборгу было все равно, но драться на стороне сильных было неинтересно, а уходить тем более.
Возможно, он и не создавал сильного перевеса, но проблем рыжему быстрый, верткий и прыгучий птичий киборг подбавил.
К примеру знающий приемы птиц успел мимоходом освободить парочку избиваемых из захватов, а уворачиваясь от недовольных самоуправством легко вспрыгнуть на ближайший стол, а уже с него в длинном красивом прыжке на голову ближайшему супротивнику. Душу отвести.
После, рассудив, что сейчас все внимание переключится на него Арри, вспрыгнул на ближайшую балку подальше от доброжелателей. Для таких финтов он и был создан. Ну а ещё бывший самандар с полупроваленным, как он считал, заданием и дурным настроением был не чужд чувства юмора.

- В долинах, скалах, свете глаз,
Живет отцов отвага,
Сражавшихся за нас в свой час
Под гордым древним флагом!
Не обесчестим стяг отцов,
За матерей, сирот и вдов!
Вперед! Сметая наглецов,
Мы песнь поем солдат.
Джош уперся ладонью в чей-то лоб и отодвинул от себя низкорослого противника на всю длину руки. Противник размахивал кулаками, но до Джоша не доставал. Очень простой и страшно обидный прием.
Рыжий обернулся к Айхо – высокая нескладная фигура стояла не шевелясь, плащ с капюшоном скрывал и особенности телосложения, и лицо. Неподвижность Айхо - хороший признак. Джош кивнул этой мысли и резко отпустил лоб противника. По инерции тот качнулся вперед и напоролся репродуктивным на выставленное Джошем колено. Сдавленный всхлип ознаменовал конец куплета.
Песня закончилась, фумарета истлела, и Джошу пришлось на время удалиться из бурной рукопашной дискуссии. Он отвесил пенделя особо резвому посетителю винарни и присоединился к Айхо в углу.
- Жаль, что ты никогда не поешь с нами, брат, - посетовал в порыве чувств Джош, сворачивая фумарету.
Айхо никак не отреагировал на слова, но Джош знал, что и ему жаль.
Незнакомец, что вдруг соткался из жаркого прокуренного воздуха рядом с ними, почудился вначале отражением Айхо – тоже закутанный в плащ с капюшоном длинный узкий силуэт.

(опять таки SonGoku вместо загулявшей Феняки)

Потом уже стали понятны отличия: под капюшоном темные очки на пол-лица, острый нос, вполне человеческий рот, черные перчатки на руках. Непохоже, чтобы он примерялся вступить в драку или просто зашел выпить пивка. Поди разбери, куда он смотрит, но кажется, его внимание было сосредоточено на Джоше и Айхо.
- Ты кто еще, мужик? - дружелюбно спросил Рыжий, направляя фумарету на неведомого явленца. - И отчего не участвуешь в общем веселье?
Общее веселье кипело вокруг них, орало, било бутылки и швырялось мебелью.
Человек – по крайней мере, видимая нижняя половина лица давала повод считать его человеком, - изобразил улыбку. Занятие для него явно непривычное: вместо дружелюбия получился скошенный набок плохо "приклеенный" оскал. Но без агрессии.
- Рыжий Джош? – искаженным, будто пропущенным через вокодер, голосом уточнил странный парень.
Джош сунул фумарету в рот и погонял ее из одного уголка губ в другой и обратно. При этом он оглядывал незнакомца, прищурившись, но не подозрительно, а скорее недоуменно.
- Стремный ты тип, - озвучил Джош свои выводы. - Ну, я Джош. Чего надо-то?
Неизвестный повернул голову, чтобы видеть неутихающее буйство пьяной жизни; вышибала меланхолично курил в своей нише. Оскал уступил место деловой нейтральности, но, похоже, обладатель коричневого плаща оценивал действия Чудика, Дылды и Святой.
- Как насчет иного развлечения? – поинтересовался он, не меняя позы. – Не спонтанно, как вы любите, но с деньгами в итоге.
- Интим не предлагать, - хохотнул Джош. - Здесь расскажешь, или отскочим за угол, перетрем?
Говорил он лениво, с растяжечкой, не сказать, чтобы унижающе, но и не сказать, чтобы совсем всерьез. Только взгляд внимательный, глубокий.

(и это все Фенька)

Реакция на внезапно вторгнувшегося в честную драку киборга последовала незамедлительно. Кто-то отпрыгнул, свалив стул, кто-то крепко выругался, честя и винарню, и драку, и всех родственников "помощника" до седьмого колена. Вобщем случилось то, чего киборг и добивался. Разрядка. Даже настроение как-то повысилось. Он поудобнее устроился на балке, обозревая "окрестности". А пейзаж, тем временем стремительно менялся: появились новые странные лица, завязался разговор. Киборг еле слышно выругался (не хотел он новых неприятностей) и прислушался. Уходить было поздно, а информация могла бы и пригодится.

- Камни прячь среди скал, разговоры в людском гомоне, - сухо отозвался незнакомец.
Высокий – чуть-чуть выше завидного роста Джоша – он теперь стоял с рыжеволосым лицом к лицу, словно выключил из зоны внимания все окружение, даже Айхо.
- Барк с ценным грузом. Есть покупатель. Действуем твоей командой плюс еще несколько участников. При удачном исходе...
На небольшом куске слюды, который вдруг-наниматель держал двумя облаченными в перчатку пальцами, была вырезана цифра. Очень заманчивая.

"Хм, барк? Может оказаться полезным". Киборг, на свой страх и риск висел уже вниз головой, цепляясь за балку ногами. Так было слышно гораздо лучше, но не исключало опасности быть обнаруженным и пойманным. Наниматься в грабители он не собирался, но счел, что его хозяевам будет интересно услышать...

Джош глубоко затянулся и мазнул взглядом по табличке. За плечом высохшей мумией маячил Айхо.
- Много ли защитников у повозки? - спросил рыжий, улыбаясь, - со стороны и не скажешь, что обсуждается что-то посерьезнее задницы мамаши Гезет из порта.

- Пятеро охраны. Экипаж двенадцать. Все люди.
Человек-черные очки – и это в почти тьме при густой пелене дыма от дешевого курева, что он там видит-то? – скрыл табличку в недрах плаща.

"Хм, что за барк-то? Если собираются грабить, то она наверняка достаточно богатая и известная. А судя по секретной личности нанимателя, то и важная. Значит надо проследить, да так что бы не заметили".
(совместно с Даларой и Фенькой Зердой)

- Сколько еще народу с нашей стороны? - уточнил Джош, потирая щеку с красовавшейся уже дня три рыжей щетиной. - В моей команде три обученных бойца, боюсь, нешуточная потребуется подмога.
- Мощная боевая единица, человек, - даже через вокодер просочилось некоторое сомнение в этом факте. – Подрывник, мастер боя мечом, также две проныры-диверсантки и два ловких матроса.

Арри на балке с энтузиазмом раскачивался, чтобы рассмотреть и запомнить лица говоривших. В полутьме винарни разглядеть хоть что-то сверху даже для птичьих глаз испытания. А ещё ему стало казаться, что он где-то видел нанимателя: было что-то смутно знакомое в движениях.

Тот, кто скрывался под коричневым плащом, поднял голову, словно его постучали по плечу. И узрел киборга. Вряд ли кому-то приходило в голову, что очки черные только снаружи, и их обладатель отлично видит в том мраке и дыму, что царили в винарне. Бывший Алый страж на мгновение ощутил прилив радостного воодушевления: неужели Тэймон отправил за ним шпиона? С тех пор, как убили одного из регентов и по совместительству базового нанимателя Канмона, их негласная игра с Драконом-хранителем потеряла увлекательность. «Я знаю, что ты знаешь, что я знаю...», такова была игра в последние два с половиной года. Регент умер, телохранитель остался при Тэймоне – теперь и знать было особенно нечего. Кроме как раз обсуждаемой небольшой авантюры.
И вот – шпион. Отлично, очень вдохновляет. Если шаги, которые может предпринять хозяин замка Черного пламени, еще можно было с долей вероятности просчитать, то время, когда он сделает следующий шаг, не поддавалось вычислению. И это будоражило кровь.

(втроем)

А вот киборгу то, что его заметили? не особо понравилось. Слишком уж он опасался крика "бей гада". Точнее не то чтобы его совсем страшило, но было не очень приятно. Поэтому он быстро "втянулся" обратно на балку и замер, готовясь к прыжку.

Неизвестный – он больше не смотрел наверх – скрестил затянутые в перчатки руки на груди.
- Окажу боевую поддержку, если не справитесь.
- Проныры... - задумчиво хмыкнул Джош. - Если все так, как ты говоришь, приятель, то шансы у нас есть. Будут ли искать того, кто забрал груз?
- Разумеется, - «обнадежил» наниматель. – Но в пору смены Сына огня у сыскарей другие заботы. За нужный груз – чистые деньги. Прочее – ваша забота, меня не касается.
- Я тебя понял, ты меня понял, мы все друг друга поняли! - Джош улыбался и, казалось, вот-вот хлопнет собеседника по плечу дружеским жестом. - По пиву? Или растворишься в тенях до следующей встречи?
Айхо шевельнулся за спиной Джоша, и это движение было ошеломляющим – как если бы статуя вдруг почесалась.

[трио]

Порт, нижние уровни Столицы
33 день первой четверти 10 года Дагер

На сей раз Рато вернулся из своего обычного путешествия удивительно рано. Пополнение запасов, впрочем, привез, - в этом Адзусе сомневаться не пришлось, его припахали к разгрузке и переносу тяжелых позвякивающих стеклянными бутылками ящиков на баржу. Должно было насторожить, что младший из двух компаньонов не стал спорить, но Рато, которому не улыбалось самому целый вечер таскать эту ношу, временно махнул рукой. Нашкодил и нашкодил - теперь можно извлечь хоть какую-то выгоду.

Летяги, по-видимому, чуяли любимое "топливо" за вирст, даже в закупоренном и запечатанном виде. Иначе как объяснить, что они загодя пробрались на большое и неуклюжее с виду, зато устойчивое судно, пришвартованное в седьмом доке, и заняли наблюдательную позицию у решетки трюмного люка.

Хозяева баржи занимались обыденными делами: Адзуса воплощением вселенской лени возлежал в гамаке; Рато, басовито мурлыча себе под нос песенку, любовно раскладывал на рабочем столе инструменты из запретного для всех, кроме него, ящика стола. Большой черный зонт со следами хлопьев раскаленного пепла – дождь из них не такое уж редкое явление по ночам в океане к западу от Столицы – лежал в углу в ожидании очистки и нанесения нового защитного слоя. Второе необычное явление: Рато обожал свой зонт и относился к нему слишком бережно, чтобы оставить вот так дожидаться, когда дойдут руки.
- Как я и подозревал, выскочки всегда получают по носу, - высказался приземистый владелец баржи.

Широ, а быть может, Куно (в общем, та из летяг, у которой серьга украшала левое ухо) подтолкнула локтем сестру, указав коготком на закутанную в плащ фигуру: третий лишний. Кажется, на баржу прибыл гость.
- Кто заказчик? – не открывая глаз, захотел узнать Адзуса.
- Хозяева То-ген.
Близняшки одновременно пискнули от удивления и зажали друг другу рты лапками. Неприметного вида, белесый, словно моль, человечек – гость старой баржи – достал из-за пазухи кожаный, даже на вид тяжелый кисет и, хлюпая носом, взвесил его на ладони.
- Все дела Столицы остаются за воротами Хоэн-сау. Хочешь кого-то убить, пожалуйста, кто мы такие, чтобы возражать или спорить? Только - не на нашей земле. То-ген предназначен для наслаждений и всевозможных утех. Мы не вмешиваемся в дела Столицы, а дела Столицы не касаются нас.
На секунду оборвалось мерное поскрипывание гамака. Сестры настороженно переглянулись и вновь приникли к решетке, выставив уши с кисточками в положение «строго вверх».
- Скверно, - отозвался маленький коренастый и очень деловитый Рато; за его спиной на столе красовался моток разноцветных проводов. – Такие законы не следует нарушать.
В кожаном переднике, со сложенными на животе ручками, он напоминал больших пещерных крыс. Внимательный взгляд темных глаз тоже наводил на мысль об этих грызунах.
- Но к деньгам нужно присовокупить кое-что еще.
- Все, что пожелаешь, - восковую маску лица расколола понимающая улыбка. – Хозяев То-ген не упрекнуть в скупости.

Куно (или ее сестра-близняшка) едва слышно хихикнула.
- Я много не запрошу, - пообещал хозяин баржи, вынул из одного из разномастных карманов куртки мягкую тряпочку и взялся протирать тонкие инструменты. - Ночь с прелестной красоткой меня очень порадует и даст силы работать лучше. Я не жадный, простой ван-джи вполне достаточно.
При виде узкой металлической пластины с изображением старинной монеты, которую гость положил на рабочий стол, у сестренок заблестели глаза. Близняшки облизнулись в приливе алчности. Их земные радости не простирались так далеко, как у людей, но летяги не могли устоять перед блеском добычи.
- Дом Кинбаро с радостью распахнет двери, - посланник хозяев То-ген поклонился, указав на пластину. – Покажете в воротах.
- Ничуть не сомневался в справедливости таких почтенных людей, - довольно откликнулся Рато и упрятал пластину-пропуск во внутренний карман куртки. – Благодарю вас за заказ, будет выполнено четко и без проволочек.
Гость ушел, вслед за ним вышел Адзуса...

...впрочем, быстро вернулся назад, держа в каждой руке по летяге. Чтобы не укусили, он нес их, крепко прихватив за шкирки.
- Нечего было подкрадываться, - беззлобно сообщил пронырливым девчонкам коренастый, похожий на крысу, человечек. – Шпионкам не наливаем.

Ответный стрекот мог поспорить с грохотом заведенного на полную мощь двигателя. Близняшки умудрялись ругаться то дуэтом, то по очереди, будто заранее вызубрили речь. А их страсти и экспансивности хватило бы на четверых. Когда буря чуть-чуть поутихла, в основном, из-за необходимости набирать воздух в легкие, Рато проинформировал:
- Будет от вас польза, будет вам доля.
Оглушительный тарахтёж начал сбавлять обороты, вскоре в нем обозначились отдельные слова, а порой даже фразы. Разудалые хвостатые малышки то ли выдохлись, то ли призадумались. Та, у которой татуировка украшала лапки от запястий к локтям, даже бросила попытки пнуть "захватчика" ботинком под ребра.
- Чего...
-...делать?
Рато будто невзначай открыл дверцу заветного шкафчика так, чтобы девчонкам были хорошо видны ряды бутылок с жидкостью цвета солнца перед бурей. Образцы попроще стояли внизу и наверху, самое ценное хранилось в середине. Старые выдержанные напитки, один их глоток способен был заменить полбутылки обыкновенного пойла. Коренастый невысокий человечек оглядел свою коллекцию с любовной гордостью.
- Знаете механических людей, которые не уважают чужую территорию и ничьи правила, кроме своих?
Риторический вопрос – в Столице летяги были вездесущи и всюду совали любопытные носики. И как только вся информация умещалась в этих рыжеволосых головенках? Сестры помнили всё – что, где, сколько, почем и когда. Хотя были физически не способны затвердить, куда спрятали часть добычи.
- Не знаю, как вы это сумеете, но мне нужно знать действия и перемещения всех до единого.

Адзуса разжал пальцы; плюхнувшись на палубный настил – шмяк, шмяк, - две летяги зачарованно уставились внутрь шкафчика. Хотя Куно все же бдительно косила левым глазом на подельника Рато.
- Их корабль в порту.
- Был.
- Вчера ему дали трепку.
- Не мы.
Два подвижных вздернутых носика одновременно принюхались, втягивая божественный аромат, истекающий от бутылок. Два розовых языка одинаково облизали губы. Не сводя взглядов со шкафа, близняшки вновь загомонили. Затем одна (вторая отдувалась) спросила:
- Дашь бинокль?
За возможность развинтить, изучить внимательно каждую деталь и свинтить обратно то чудо, которое хозяин баржи вынул из ящика стола, близняшки продали бы даже Императора. И солнце в придачу. Большой ручной сборки, словно ювелирное изделие, бинокль выглядел сложнее, чем самый навороченный гинрин. Ручек и колесиков настроек у него точно было больше.
- Сломаете – убью, - пообещал Рато тоном неизбежности сродни вращению звезд и циклов приливов и отливов огненного океана.
Сестры немного (и без должной ярости) подрались за право первой разобраться с новой игрушкой, затем та, у которой серьга была в правом ухе, взяла верх и уселась исследовать возможности инструмента. Вторая, подрагивая кисточками на ушах, потянулась к колесу зубчатой передачи, неосмотрительно оставленной без присмотра под верстаком.
Довольно мурлыча баском под нос песенку, Рато вернулся к любимой работе с порошками, субстанциями и проводами, но все-таки поглядывал на воодушевленную порядком бесполезным агрегатом летягу. На нее одну, иначе недолго заработать косоглазие. Когда накал осторожного подкрадывания к добыче достиг пика, квадратный человечек произнес:
- Бери, так и быть.

Похоже, у близняшек созрел некий план. Но ручаться на все сто процентов не стоило, хотя деятельность они развели такую, что казалось, будто по трюму баржи скачет с цоканьем сотня рыжих созданий. Широ вожделенно вцепилась коготками в гамак, но, наткнувшись на сонный взгляд Адзусы, решила, что гамак им не нужен. Даже в качестве маскировочной сетки. Зато без медных гирек от старинных часов безусловно не обойтись. В ход пошли так же спицы от зонтика (сломанные), найденные в чулане ремень от кобуры и протертое одеяло.
Навьючившись барахлом, сестрички удалились на палубу сочинять новый, быстрый летательный аппарат.
Рато полуобернулся к своему то ли партнеру, то ли постояльцу на странных условиях, то ли просто другу – а может, все вместе.
- Сходил бы за водой, а то опять всю истратил.
И кивнул на большие ведра рядом с помывочной.
- Почему я? – вяло донеслось из гамака.
Пристальный взгляд некрупного, но очень собранного хозяина баржи наводил на малоприятные мысли о возможных последствиях.
- Больше некому.
По трапу кубарем скатилась Широ (или все же Куно), потребовала разводной ключ, получила его и ускакала обратно, по дороге прихватив два мелка и дощечку для письма.
- Я пью мало.
Он не врал – по сравнению со многими обитателями островов Адзуса потреблял воды даже меньше, чем требуется человеку. Зато был до исступления чистоплотен.
- Но выливаешь на себя столько, что хватило бы целому отряду, - парировал Рато. – Иди и принеси.
Аргументы иссякли. Гремя ведрами – и споткнувшись (тут был возмущенный взвизг) о вторую близняшку, на этот раз летягам понадобились шатуны и кассета с трещоткой, - Адзуса побрел пополнять запасы живительной влаги.

Лимбо
33 день первой четверти 10 года Дагер

Гигант был спокоен, лишь ходила волнами на загривке пестрая шерсть и подергивалось левое ухо.
- А... шкипер разве не отправится вместе с нами? - поинтересовался Нюлэй.
Закутанная в черный балахон с капюшоном фигура на носу корабля не шелохнулась. Кхар скосил на нее темно-желтый, с вертикальным зрачком глаз.
- Шкипер-р с "Векслинга" не сойдет, шкипер-р будет дер-ржать для нас ветер-р.
Яростный короткий спор - экспансивный Ву'ху все когти отбил, стуча в гонг и готовился перейти к насильственным действиям, грозный Кхар пригрозил рассказать всем калонгам женского пола в Столице про самочек, с которыми их радист и акустик гнездуется в других портах, - завершился не в пользу гиганта. Скагга молча указал на механический погрузчик, из-за которого и разгорелись дебаты. Фелиноид - он считал, что достаточно и его грубой силы, - рыкнул пару угроз, но подчинился. Утешал себя тем, что ко времени их возвращения Ву'ху надоест торжествовать небольшую победу.
Нюлэй в какой-то мере уже привык к диковинным партнерам по кораблю, хотя еще четверть года назад чурался загадочного шкипера, неожиданно разумного и общительного калонга и невероятных размеров и окраса гато. То есть, Кхар вовсе не был гато, как он как-то раз объяснил весьма недвусмысленно. Да и так видно было: те звери невелики, обычно трутся о колени, а Кхар разгуливает на задних лапах, выше человека ростом, к тому же разговаривает, хоть и странно. Но впервые Нюлэй оказался с фелиноидом в напарниках. Если решит, что легкий завтрак ему не повредит, бежать некуда, звать некого. Ноги слегка подкашивались.
- Знаешь точно, куда нам идти?
Кхар ответил не сразу – впихивал себя в закуток, предназначенный на катере для рулевого; тот, кто строил эту лохань, не рассчитывал на особей его размеров.
- Знаю коор-рдинаты, - проурчал он, запуская двигатели. – Дальше – как получится.
Катер накренился, отрываясь от палубы.
- Как получится... – обреченно повторил человек и мертвой хваткой вцепился в поручень.
Очень скоро захотелось знать, где лежат некие особые полезные пакетики... иначе могло стать грязно. Хорошо, что Кхара редко пускали за штурвал, плохо, что в этот нечастый момент Нюлэю довелось оказаться с ним на одной же посудине. Похоже, для фелиноида верх и низ были ровно такими же направлениями, как вперед-назад и вправо-влево. Катер в его лапах разве что «мертвую петлю» не сделал, но кажется, только пока. А еще – ему это нравилось. На пестрой морде царила широчайшая ухмылка, а в те секунды, что отделяли их от того неприятного момента, когда острый край скалы мог вспороть обшивку, точно нож, Кхар блаженно жмурился. И мурлыкал на басах.

Замок Темного пламени,
Столица, верхние уровни
33 день первой четверти 10 года Дагер

Встречу согласовывали очень долго. Угодить всем сторонам (а их тут насчитывалось целых девять!) удалось далеко не сразу, и потребовалось вмешательство с неожиданной стороны, чтобы закончить споры. К старшему регенту Флипу Пангобе обратились монахи из уединенного монастыря Скатткаммар, предложив для переговоров свою обитель.
- А ведь это только начало, - усмехнулся хранитель Столицы, аккуратно разглаживая сгибы сложенного в несколько раз листка шероховатой бумаги; чтобы подчеркнуть значение встречи, приглашение написали на ней. - Что же будет, когда начнется грызня...
Длинный и тощий, как жердь, телохранитель в алом плаще, прислонившись к баснословно дорогим деревянным прутьям решетки, что закрывала громадный оконный проем, отрешенно разглядывал пустынную площадь между замком Черного пламени и императорским дворцом. Сегодня Канмон изменил привычке скрываться в тени и притворяться одной из статуй. Перемены накатывались неотвратимо, как прилив океана лавы, и следовало пересмотреть многое. В свете, отраженном бесчисленными украшениями на белоснежном дворце, непокорная кудрявая шевелюра казалась золотой, и переливался живым огнем драгоценный камень в кольце на среднем пальце левой руки. Базовый наниматель отправился к предкам, и больше не имел значения; теперь его функция перешла к хозяину этого громадного кабинета из черного с зелеными жилами полированного камня. Нельзя сказать, чтобы новый был более или менее важен, чем предыдущий.
- Много крови, - без эмоций предрек бывший Алый страж. – Кто всех превзойдет - победит.
Будь он азартен... впрочем, азартен он как раз не был. Просто имел свое мнение о вещах, о которых Алым стражам думать не полагалось. А тому, что действительно важно, Канмон не изменял никогда.

Механическая кукла с безмятежным выражением на белой маске, заменяющей ей лицо, поставила на низкий широкий стол расчерченную линиями на квадраты доску из матового стекла и две пластиковые шкатулки с фишками для джян-джи – из черного обсидиана и белого горного хрусталя. Шурша чересчур просторными и тяжелыми одеждами, Тэймон сел, скрестив ноги, на положенную прямо на пол второй куклой подушку. Словно погрузился в плотное грозовое облако, пронизанное зигзагами молний; один из вышитых на ткани драконов при движении складок поднял когтистую лапу. Глава клана Темного пламени сам расставил фигурки – в две шеренги по противоположным сторонам доски и затем еще по две фишки на пустую линию между рядами. Сделал приглашающий жест:
- Составишь компанию?
Бывший Алый страж обернулся; за полусонным взглядом светлых до прозрачности глаз невозможно было распознать эмоции и чувства. Перед ним сидел маленький, по сравнению с Канмоном, человек с крупноватой для его субтильного телосложения головой, зато без непомерного вожделения власти и денег, столь часто заметных в людях, приближенных к императору. Что не лишало Дракона-хранителя Столицы хитрого ума и определенных намерений – Канмон надеялся, что угадал их большую часть. Но никто не застрахован от сюрпризов.
- Тот, кто не знаком с правилами игры, обречен на скучный проигрыш. Другой партнер развлечет господина больше.
- Джян-джи не сложнее войны, - пропустив слова телохранителя мимо ушей... или лишь сделав вид, что не слышал, ди-жу провел тонким пальцем над рядом из девяти одинаковых фишек. – Вот пехота, она ходит вперед на одно поле. Но...
Тэймон взял плоский обсидиановый камешек и перевернул.
- В таком виде она лишается своих качеств, зато приобретает свойство ходить по шести направлением. И зовется джи-шу.

«Пехотинец» отправился в строй, а в ладони у техномага оказались те две фишки, что стояли между шеренгами.
- Вот летающая колесница и магистр. Колесница ходит на любое число полей по горизонтали и вертикали, а магистр – точно так же по диагоналям. Если их перевернуть, они ничего не потеряют, лишь добавят себе свойство монарха делать ход на любое из восьми соседних полей. Магистр сделается кей-рин, а колесница – королем-драконом. Она самая сильная из фигур.
Телохранитель опустил безразличный взгляд на расчерченную на квадраты доску. Движения рук – и ди-жу, техномаги, превращают людей в механических монстров джи-шу, все так и есть в жизни. Колесница в короли-драконы? Неплохой скачок. Но с магистрами чушь – кей-рин слабее.
Как и всем Алым стражам, в детстве Канмону игры заменяла муштровка, которая длилась до тех пор, пока мальчишки не падали замертво. Позже, когда они получали кольцо и звание стража, никому не приходило в голову развлекаться играми. И сейчас было странно. Его приглашали не решить ответственную задачу, но произвести войну понарошку.
- Что заставляет их перевернуться?
Длинные полосы дневного света превращали черный каменный пол в подобие игровой доски.
- Желание игрока, - Тэймон вернул фишки на место. – Но есть правила. Видишь эти горизонтали, три с твоей стороны, три с моей? Там – твой лагерь, здесь мой. Если я зайду своей фигурой на любую из трех твоих линий или выведу фигуру оттуда, я смогу ее перевернуть. Или же если мой пехотинец дойдет до последней линии и не сможет больше двигаться...
Белоликая кукла принесла еще одну плоскую жесткую подушку и оставила с другой стороны игрового стола.

- Наконец, основные фигуры. Два копья, они стоят на разных флангах шеренги. Ходят только вперед, превращаются в трезубцы гин-ча. Дальше – стражи, их ход странный – два поля вперед, а затем одно поле направо или налево. Если их ввести в лагерь противника... ну, ты сам догадаешься, как их следует называть.
Круглое смешливое лицо не ребенка и не взрослого сморщилось в проказливой детской улыбке. Канмон неожиданно почувствовал себя старшим из двоих, хотя по годам они примерно равны. Еще одна новость сегодняшнего дня – раньше не возникали мысли о человеческой стороне Тэймона.
По расчерченной на квадраты громадной пустынной площади между дворцами ветер гонял серо-бурую пыль. Телохранитель с обманчиво сонным взглядом занял отведенное ему место. Если бы на императорском параде можно было сидеть, это выглядело бы именно так.
- В фигурах есть Алые стражи – где тот, кого они защищают?
Техномаг указал на белую фишку без надписи, но с изображением солнечного цветка.
- Вот он, но из вежливости его здесь зовут просто монархом. Белые не всегда одерживают победу. Его противника...
На черную фишку на той же позиции, но с другой стороны доски, был нанесен рисунок заключенных в круг трех языков пламени.
- Его противника принято именовать «генерал».
Аналогию понял бы даже ребенок. Итак, ему предлагали играть за белых. Канмон тронул пальцем золотой цветок и изобразил неуклюжее подобие усмешки – неестественное и дикое.
- Странно. Сыну огня ценнее всего безопасность Сына огня. Как не запретили эту игру?
- Наш прадед как-то раз задал тот же вопрос, но затем благоразумно решил, что гораздо безопаснее, если покушаться на Огненный трон будут не всерьез, а в игре. Умный был человек...

Гладкий полированный камешек отдавал холод, словно его только что принесли из глубокой пещеры.
- Что происходит, когда фишки сталкиваются в одной клетке?
Ди-жу подтолкнул указательным пальцем одного «пехотинца», затем, протянув руку через доску, взял белого «стража».
- Скажем, ты своим ходом окажешься на том же пересечении...
Тонкий солнечный луч отразился от зеркала на стене и попался в ловушку, превратив округлую каплю горного хрусталя в маленькое светило.
- Тогда твой «страж» возьмет моего «пехотинца» в плен. Фигура не выбывает из игры, она делается твоим резервом, и в любое удобное время можно обменять ход на ее сброс. Ставить фишку следует на любое пустое поле, кроме не скольких исключений. Запрещается ставить «пехотинца» на вертикаль, где уже стоит твой солдат. Запрещается сбрасывать фигуру на поле, с которого ей некуда ходить. Запрещается объявлять сбросом «пехотинца» поражение главной фигуре противника.
- Неожиданный десант, - заключил Канмон; если переводить с языка забавы на привычный, становится легче.
Играть роль главнокомандующего, пусть только лишь в незначимой игре, в диковинку. И с начала этого года нового все больше. Бывший Алый страж, к своему удивлению, обнаружил, что ему нравится такое положение дел – интересно.
- Кто выступает первым?
- Тот, кто пришел узурпировать трон, - Тэймон двинул в бой пехоту на левом фланге. – В игре можно совершать ошибки, но, как в жизни, если противник не заметил оплошности, ход засчитан. Если же противник спохватился не сразу, но остались следы, нарушитель проигрывает. Твой ответ?

Порт, нижние уровни Столицы
34 день первой четверти 10 года Дагер

Старую баржу содержали в идеальном порядке. Вовремя счищали окалину с днища и бортов, отдраивали маленькую открытую палубу и рубку от хлопьев пепла и налета из минералов – всего, чем могли «порадовать» тяжелые свинцовые тучи над Столицей. Гостей здесь не привечали, а для тех, кто не понял аккуратно выведенной надписи «Не входить», заминировали швартовочную эстакаду.
Холостыми, впрочем. Существо в коричневом плаще до пят с накинутым на голову капюшоном и темными очками в пол-лица, наклонив голову, изучило дымок на том месте, куда наступило и тут же убрало ногу секунду назад. Репутация владельца баржи подтвердилась, теперь следовало не наткнуться уже на боевой заряд.
Рато всегда чуял, когда поблизости взрывалась одна из его мин, а потому ждал незваного визитера. И держал мечи в ножнах под рукой – не каждый способен пройти весь ряд, взорвав только первый сюрприз и не потревожив остальные. Красть на барже было что, Рато оскорбился бы, если бы ему сказали, что взять тут нечего.
- Ждешь кого-то? – Адзуса лениво елозил лысой шваброй по решетчатому настилу.
Это у него называлось: драить палубу. Он проштрафился и даже не спорил, но любые хозяйственные работы в наказание лишались смысла. Все равно пришлось переделывать.
Маленький человечек дернул носом точь-в-точь как пещерные грызуны – он называл это «вынюхивать угрозу» - и отрицательно качнул головой, без тревоги: значит, пока надо ждать.
У гостя было всего две приметы: высокий рост и выбившаяся из-под капюшона светлая прядь. Он сделал ровно один шаг за порог и встал живой скалой. Ну, может быть, живой.
- Заказы принимаем только по рекомендации, - недружелюбно буркнул коренастый хозяин баржи и накрыл тряпкой разложенные на столе детали произведения своего весьма специфического искусства.

- Вас хвалит Шоко, - с мертвенным дребезгом озвучил вокодер.
Рато оглядел гостя еще раз. Судя по запаху, человек, не киборг, нет примеси металлов – вот и третья примета. Шоко девушка хорошая, недаром хозяйственный Рато свел с ней Адзусу, когда выяснилось, что тот и думать не знает о здоровых физиологических процессах. Но, увы, девушка она также недалекая, зато выгоду свою не упустит, продаст да еще поторгуется.
- Что за дело?
Новоявленный заказчик дал сжатое до предела описание; синтезированный голос резал чуткий слух Рато. Коротышка-механик бросил взгляд на напарника, что притих в самом дальнем углу. Этот - чуял кровь вирст за сто, ну а свежую - за все двести.
Надо было признать: они не могли друг без друга. Там, где Рато высчитывал каждый шаг, Адзуса пер напролом - на удаче, на вдохновении, на экстазе голодного хищника. Там, где Адзуса импровизировал, Рато брал хладнокровием. По отдельности каждый был гениален, вместе - их никто не мог остановить.
Что по этому поводу думал его странный партнер - неизвестно. Порой Рато казалось: он вообще никогда не думал. Ни о чем.
Младший кротко фыркнул. Затаился и ждет, то ли взять предложенный мясной шмат, то ли горло порвать доброхоту, получив крупный бонус к добыче.
- Сколько всех? - спросил он.
- Пятеро обучены бою, двенадцать – экипаж.

Под прикрытием черных очков новоявленный заказчик изучал Адзусу; о Рато он много раз слышал раньше, этакая слегка устаревшая легенда, не было нужды уделять ему внимание сейчас. А вот парень – лет, наверное, на пять младше самого Канмона – фигурой был новой и занимательной. Непонятно, догадался он или нет, что они уже сталкивались не так давно при обстоятельствах, которые лишили бывшего Алого стража необходимости предавать своего первого нанимателя. За смертью последнего. Еще тогда закрались в голову интересные предположения о природе этого существа – Канмон не стал бы спешить называть его человеком. Полезный бонус: рекомендованный «девушкой с хорошим пивом» Адзуса оказался тем самым убийцей, с ним операция пройдет лучше.

- Первая задача – попасть на борт, - безжизненно-механическим голосом возвестил заказчик. – Имеете решение?
Рато сморщил нос. Невесть-кто торчал коричневой вышкой посреди уютно обжитого главного отсека, неудобный и лишний, зато с предложением греющей сердце прибыли и щекочущего нервы дела – самое то для Адзусы, а то застоялся мальчик, как бы не пошел убивать направо-налево.
- Баржу использовать не дам, не дождетесь, - заявил коренастый человечек и скрестил руки на груди, мол, не надейтесь, я серьезен. – Шлюп, может... Но он догонит разве что стоячий барк, скорость не та.
- Сумеете остановить барк? – невозмутимо, будто речь идет о перевозке дешевых товаров на ближние острова, осведомился таинственный наниматель.
- Если сначала доставите меня или моих «малышек» на борт – в любой нужный момент, - с гордостью сообщил Рато.
Заказчик походил на недвижимую скалу.
Хозяин баржи хорошенько прикинул выгоду и решил пойти на повышение ставки:
- Метательные взрывные снаряды по особой цене. И лучшую «пращу» для них сделают наши девчоночки.

Рато специально выбрал полупустую бутылку. С полной не добьешься нужного эффекта, а пустой в его хозяйстве не водилось. Неулыбчивый заказчик в темном плаще проследовал за ним на верхнюю палубу и изобразил чуть поодаль телеметрическую мачту. Коренастый, весь коричневый – от загорелого, словно вырубленного из скалы лица, до рабочего передника – хозяин открутил крышку и поднял бутыль над головой.
- Главное, поймать ветер, - поделился он секретом.
Ветер в Столице гулял, как хотел. На нижних уровнях у него был один характер, на верхних другой, среди дворцов знати - третий. Тот ветер, что носил пыль по площади между Белым дворцом и дворцом Черного пламени, был особенным. Какие-то поэты тщились описать его, но выходило банально и скучно, никто пока не сумел выразить отличие, хотя ощущали все.

Разгульный портовый ветер обнаружил бутылочное горлышко и начал играть с ним, как маленький гато с обрывком ткани. Хозяин баржи, видно, чуял его порывы, он ловко подставил ему бутыль, и над портом разнеслось тонкое, с присвистом, пение. Из трюма через открытую решетку прилетел недовольный возглас. И заглядывать вниз не надо, и так ясно, чем там занят напарник – сидит, скорчившись и зажав ладонями уши.
Ждать пришлось не так уж и долго; зов сестренки обычно слышали издалека, но порой им требовалось время, чтобы добраться до места. Если только они не шастали по всем уровням Тига-ом-хамн в поисках наживы. А сегодня они заявились даже раньше обычного. Проскакали, цокая, по причальной мачте и уселись перед хозяином баржи.
- Дай! – потребовали хором.
- Сначала уговоримся, - не пошел у них на поводу Рато, закрыл бутыль и указал ею на молчаливого заказчика: - Вот он предлагает выгодную работу. Присоединитесь, будет вам много виски.
Две рыжие взлохмаченные головы синхронно повернулись.
- Он ел у Шоко.
- Она дала ему хорошее пиво.
- Sim.
Девчонки переглянулись и кивнули. Хозяин баржи отдал им бутылку, и летяги немедленно устроили драку с яростным стрекотом. Угомонились они только тогда, когда огненная жидкость закончилась вся до последней капли. Адзуса - он, как правило, не участвовал в переговорах, но сегодня оказался на подхвате - выдал сестрам орехи, каждой по одному. Летяги сунули угощение в рот, Широ - в правый защечный мешок, Куно - в левый.
- Мало! - констатировала та, чья сережка раскачивалась в правом ухе.
- Sim! - подтвердила вторая.

Столица, Блошиный рынок,
нижние уровни, место недавнего взрыва
35-й день первой четверти 10 года эры Дагер

Все, кто мог и хотел поживиться, уже здесь побывали. Мародеры, побирушки, местные оборванцы и просто добрые соседи вынесли с полуразрушенного большого склада все, что уцелело при взрыве, и даже то, что при нем повредилось, оставив посреди выжженного и засыпанного пылью и мягким пеплом пространства лишь остов здания. Центральную часть пакгауза словно вмяли внутрь ударом невидимого гигантского кулака, но пристройка, в которой располагался своего рода «кабинет» ныне покойного хозяина склада, уцелела; стены там не шатались и не грозили сложиться при легком сотрясении почвы, и даже уцелела кое-какая мебель.
Встречу назначили именно здесь – в месте, с которым не был связан ни один из участников.
Высокая крепкая фигура остановилась в тени искореженной взрывом стены. Щелчок. Язык пламени опалил кончик самокрутки и оставил тлеть. На миг виден стал прищур и огненная шевелюра. Мужчина глубоко затянулся и неторопливо, прогулочным шагом, прошествовал сквозь руины. Слышна стала тихая песенка, которую мужчина мурлыкал под нос; следом за ним по неровной, зазубренной, черной на фоне коричневого неба стене проскакали две небольшие хвостатые тени. Пришелец останавливался – замирали и они, возобновлял путь – и его преследователи тоже не оставались на месте.
Мужчина вошел под крышу и с хрустом, в свое удовольствие потянулся. Затем широко зевнул, чудом не потеряв при этом фумарету. И уселся в перекошенное, кое-где изодранное кресло.
- Я пришел, - сообщил он дверному проему, - а никого нет. Говорят, самые дорогие гости приходят последними... Что ж, дешевым гостем я быть не хочу, посему буду хозяином!
Он закинул ногу на ногу и вольготно развалился в кресле.

Сумрачный красноватый свет, что проникал сюда сквозь пустые зевы окон, скорее сгущал тьму, чем рассеивал ее. Густая чернота скопилась в углах. И вдруг один из них залило яркое по контрасту с только что царившей здесь ночью сияние. Лампу держал давешний «стремный тип», по совместительству заказчик. Или кто-то в его одежде.
- Добро пожаловать, - глухо прохрипел вокодер. – Остальные?
- И вам добра. И им добра. Всем добра! - улыбнулся Джош, прикрывая глаза от слепящего света. - Насчет остальных - не моя печаль. Кто-то шнырял снаружи, но спрашивать пароль и отзыв я... как бы это сказать... постеснялся. Постеснялся, да-а.
Из-под потолка в него метко кинули обгрызенной кочерыжкой.
Заказчик поставил лампу на стол - целый по большей части, не хватало только одного угла, словно его отъел кто-то острозубый. Тени вновь затаились.
- Грязи здесь... – проворчали с порога.
Низенький широколицый коренастый человечек в кожаной куртке оглядывал усеянный мусором пыльный пол с нескрываемым отвращением. Оказалось, что он принес с собой раскладной стульчик, на который и уселся на некотором отдалении от Джоша. В большой сумке через плечо у него что-то булькало. И звякнуло, когда сумку поставили на специально подстеленную тряпку. Человечек уделил пристальное внимание рыжему громиле.
- Его одного не маловато будет?
- Я и не один, - ответствовал Джош, продолжая жмуриться и улыбаться.
Еще двое пришли вместе и, похоже, были знакомы друг с другом: высокий широкоплечий весельчак, чьи обожженное солнцем, украшенное сеткой шрамов лицо и выгоревшие добела волосы (и даже брови) выдавали матроса, и красноносый нахохленный коротышка с механическим протезом вместо левой руки.

- Меня звать Хёг Тиммер, - назвался любитель портовых побоищ. - А это Ойкеус. Поручиться за него я бы не смог, да вам и не требуется, э?
Под стрекот и пулеметные очереди ругательств вниз большим рыжим клубком откуда-то из-под не везде целого потолка скатились негодующие летяги. Та, у которой серьга болталась в левом ухе, потерла ладошкой пострадавшую филейную часть. Ее сестра схватила металлический обломок, на который приземлилась, и даже замахнулась швырнуть в невидимого обидчика, но передумала и по-хозяйски припрятала железяку в карман легкой жилеточки. Близняшки принюхались и вожделенно уперли взгляд раскосых немигающих глаз в большую сумку на тряпице. Вальяжную раскованность Джоша стерло мгновенно и безвозвратно. Он не изменил ни расслабленной позы, ни наклона головы, но посерьезнел глазами, и мимика стала суше.
- Заходи, - предложил скрытному гостю хозяин «вечеринки».
Тот принял его предложение – но не сразу. Прошло несколько долгих секунд, затем вниз, подняв небольшое облако пыли, спрыгнул еще один участник тайных переговоров; старая черная безрукавка не скрывала татуировок, опутавших ему руки. Он дернул коротким носом, будто собирался чихнуть, подождал, когда усядется пыль. Ткнул пальцем в рыжеволосого великана:
- С ним пришел еще кто-то. Не могу сказать точно, кто. Далеко.
- Мешать не будет, - заверил Джош собравшихся. - Это я гарантирую. Но если кому-то страшно, могу попросить отойти подальше...
Последний гость – видимо, он должен был считаться самым почетным, если верить громиле, только не догадывался об этом, – пренебрежительно фыркнул.
- Вот и ладненько, - Джош довольно кивнул. - Теперь мы перейдем к делу, да? Пора бы перейти.

Таинственный заказчик передвинул стол к стене под пронзительный - как душа вопит, расставаясь с телом, - визг металлических ножек о камень. Обвел пеструю разношерстную компанию взглядом – по крайней мере, так показалось; глаза по-прежнему скрывали широкие темные очки. Подобрал кусок песчаника, быстро и уверенно, словно копировал, а не вспоминал, начертил на стене в круге света схему. Ткнул по очереди в три объекта:
- Порт. Скалы. Цель – барк-каботажник. Экипаж – двенадцать человек, охрана жетонов – пять человек, один самандар.
Беловолосый матрос присвистнул:
- Жирный там, видать, груз!
Его красноносый приятель, упреждая возражения, поднял металлическую ладонь.
- Эй, о храмовниках речи не было!
Из его рта, полного желтых кривоватых зубов, несло гнилью и кислым запахом жевательной пасты из джин-ко.
Долговязый организатор встречи – он походил на мрачную каменную башню в коричневом плаще до пят, натянутом на голову капюшоне, в перчатках и черных очках – развернулся к Ойкеусу. Так разворачивается на противника главная турель.
- Проблемы?
Коротышка резво попятился, миролюбиво поднимая перед собой руки.
- Стой, не хочу больше ничего знать. Ухожу, пока ты не рассказал мне лишнего. А вам всем - удачи! Понадобится, раз у цели на борту самандар.
Из развалин он вышел неторопливо, зато по улице припустил со всех ног.

Далеко не юный крепыш-владелец сумки потянулся к торчащей из ножен за спиной рукояти. Молчаливый красавчик с татуировками, что разлегся на куче битого камня, будто хищник в засаде, вроде бы сменил позу, но всех опередили сестрички. Рыжеволосые бандитки одновременно взвились, как подкинутые распрямившейся пружиной, в воздух, раскручивая (одна левой, вторая правой лапкой) пращи. Чпок-чпок! - два чпока слились в один; отказник пробежал еще несколько шагов - по инерции - и уткнулся носом в ржавую пыль, механические пальцы сжались, набрав ее целую пригоршню. Хёг восхищенно показал летягам большой палец.
- Я сейчас все улажу, - он приметил среди обломков и мусора обрывок крепкой веревки, подобрал его и ушел.
- Замечательно начинается вечер, - лениво процедил Джош.
- Останься, - бросил человечек в кожаной куртке татуированному и двинулся следом за Тиммером.
Слышно было, как тот, словно любящая мамаша, воркует над поверженным в грязь приятелем, о чем-то договаривается с непрошенным помощником, а затем - шорох перетаскиваемого с дороги тела. Далеко у ворот Сай-Ваан еще раз ударил большой барабан, возвещая, что порт закрыт до утра, а всем честным горожанам полагается вернуться домой и покрепче запереть двери. Заговорщики вернулись, коренастый молча занял складной стул. Хёг обтер о широкие полотняные штаны (когда-то светлые, а теперь разноцветные от коллекции застиранных пятен) ладони; с шеи у него исчез клетчатый платок.
- Пошел на кляп, - пояснил смешливый матрос, присаживаясь на большой камень. - До утра отдохнет, а на завтрак я скормлю ему "кашку", он и помнить не будет, где был. С одного раза на нее не подсядешь.
Он достал из кармана небольшую трубку и принялся ее набивать.
- Не везет ему с самандар. Как-то раз мы нарвались на лохань, ее тоже охранял храмовник. Шестерых играючи отправил к праотцам, а троих покалечил. Бедолаге Ойкеусу пришлось раскошеливаться потом на протез. Еле ноги тогда унесли. И ведь, главное, ничего не боятся! Объявили их вне закона, ну так спрячься и затаись, да куда там!
Он махнул рукой и кивнул заказчику:
- Извини, что перебили. Продолжай.

Дорогой набор для игры в джян-джи, который мрачный тип выставил на стол, был на этой встрече еще неуместнее, чем светящиеся любопытством курносые круглые мордочки близняшек. Отполированными до блеска фишками – черные из вулканической лавы, белые из пластика, – похоже, редко пользовались: краска в желобках надписей и рисунков, как известно, быстро стирается от многих касаний рук. «Монарх» и «генерал» были отложены в сторонку, а доска развернута углом к зрителям, чтобы получился ромб.
- «Бронзовый дракон», - обозначил его заказчик и начал выставлять фигуры: - Ходовая рубка. Носовая пушка, стреляет картечью. Три скорострельных орудия.
- В блистерах по правому и левому борту, - встрял Тиммер. – И еще одно на брюхе гондолы. Знаю это корыто. Четырехпилонный барк на несколько грузовых палуб. Его шкипер хвастает, что остановить его сможет разве что «шагающая крепость» хранителя нашей Столицы.
- Трепло и провокатор, - высказался Джош о шкипере.
Хёг не обиделся; создавалось впечатление, что улыбку с его лица можно стереть тоже разве что залпом «крепости».
- Пока еще никто не взял его на абордаж, насколько я знаю.
- Значит, к нашему деянию будет привлечено особенно много внимания. Учтем.
Близняшки из последних сил таращились на схему, не в силах противостоять зову сумки. Ее хозяин извлек два маленьких стаканчика, налил в них поровну (проверил уровень с особой тщательностью) жидкость цвета предзакатного солнца из большой бутыли и вручил девчонкам. По «залу заседания» разлился резкий сладковатый с легкой горчинкой аромат. Летяги облизали розовыми язычками носы.
- Так они сосредоточатся. У них внимания, как у меня крыльев, - и он демонстративно взмахнул раз-другой руками. – А ты, Хёг Тиммер, значит, ориентируешься на «Драконе», это нам на руку. Будем знакомы, я Рато.
Похоже, коренастый крепыш строил планы на дополнительную добычу во время рейда. Он производил впечатление плотно сконцентрированной домовитой обстоятельности. Поэтому следующее требование никого не удивило:
- Раз там храмовник, а они все сумасшедшие, надо бы поднять оплату. Каждому равная доля от продажи жетонов это хорошо, конечно, но риск-то вдвое больше.
- Справедливо, – глухо прохрипел вокодер. – Пятнадцать гинка каждому сверх того.
- Иий-ииииииии... - проскрипело старое кресло.
Ножек на нем явно был "не комплект", поэтому долговязому рыжему парню не составило труда качнуться назад.

- Ииииии-йиииии... - и вперед.
Джош притушил самокрутку о ладонь и спрятал окурок в нагрудном кармане. Из другого кармана извлечена была массивная зажигалка, бронзовая, с завитушками, травлением и даже выгравированной надписью, разобрать которую не представлялось возможным. Джош задумчиво повертел зажигалку в руках и крутанул подушечкой большого пальца блестящую шестеренку.
- Щелк, - отозвалась зажигалка, выглянул на миг язычок пламени, и кресло вновь пошло назад. - Иииий-йиииииии...
На этот раз стрекот вышел приглушенный, ровный и сосредоточенный. Летяга с серьгой в левом ухе рисовала щепочкой в воздухе схему, ее сестра, не отрываясь, следила за блестящей добычей.
- Даже не помышляйте, - проговорил рыжий тихо, словно сам себе.
И снова щелкнул зажигалкой, задержав огонь чуть подольше.
На скуластом лице владельца татуировок - подперши щеку ладонью, он наблюдал за манипуляциями близняшек, - отразилась мимолетная работа мысли. Он что-то подсчитал, загибая пальцы свободной руки, затем кивнул. Постановил:
- Деньги делим на тех, кто тут.
- Итого доля от жетонов, да еще пятнадцать гинка, да еще то, что кому на борту приглянется... - рыжий вздохнул и почесал подбородок, поросший короткой и жесткой рыжей щетиной. - Меня устраивает.
- А как мы подберемся к барку? – полюбопытствовал Хёг Тиммер.
- У меня есть кораблик, - Джош качнулся назад, - но неразумно класть все яйца в одну корзину и лететь всем в одном корыте.
Близняшки переместились ближе к нему, Рато многозначительно хмыкнул, и летяги вернулись на прежнее место.

На подходах к шхерам Вибора,
в нескольких часах лёта от Столицы
37 день первой четверти 10 года эры Дагер

Одноногий Браборд, шкипер "Бронзового дракона" утверждал, что на всем Архипелаге не родился еще человек (геноморф, киборг, эмиши), который сумеет взять его барк на абордаж. Заявление смелое, но имеет под собой основание. Четырехпилонный красавец мог похвастаться ровным ходом, прочной, в несколько слоев, обшивкой и могучими пушками. Ну, и главная гордость всего экипажа была установлена на носу - многоствольная скорострельная картечница в виде зверя, чье имя носил воздушный корабль.
Поговаривали, что один раз "Дракону" удалось обставить легендарного Скаггу. Жаль, что подтверждений пока не нашлось. Тот, кто был достаточно глуп или смел, чтобы спрашивать Кхара, могли ознакомиться с взрывным темпераментом штурмана с "Векслинга" и с десятком острейших когтей на его передних лапах. Если тем же вопросом беспокоили Ву'ху, то крылатый радист переставал распознавать не только речь, но и сигнальную азбуку. И пытался нагадить любознательному собеседнику на голову. Даже маленький тихий Глазастик свирепел и в мгновение превращался из комочка пушистого меха в миниатюрное кусачее чудовище.
Соперничество двух кораблей было любимой темой разговоров в припортовых тавернах, и к тому времени, как заканчивались деньги и пиво, а удары в гонг возвещали, что ворота закрыты, утомленные пьяные спорщики сходились на том, что рядом с тяжелым могучим "Драконом" юркий и быстроходный "Векслинг" все равно что огненная стрекоза рядом с панцирным зверем-курма. И, к тому же, осторожный расчетливый Браборд предпочитал иметь дело с Гильдией (хоть и баловался порой контрабандой) и не иметь проблем с законом, в то время как хитроумный авантюрист Скагга не связывался с законом вообще. Кроме тех нередких случаев, когда тот, воплощенный в городской страже, безуспешно доказывал упрямцу свое право на существование.

Возить грузы и товар на "Драконе" было дорого, зато безопасно. Шкипер Браборд не скупился, нанимая охрану. Не зря же любимой поговоркой было: "Тише летишь - дальше будешь", а тяжелую броню он всегда предпочитал скорости.
Корабли получают по-разному. Кто-то крадет, кто-то берет с боем, кто-то разживается и приобретает... И все же чаще всего они передаются по наследству, как было и с Брабордом. Так, да не совсем, потому что от отца ему достался другой корабль. Почтенный родитель тоже был преуспевающим купцом, но больше полагался на скорость и удачу, возил дорогие скоропортящиеся товары, уходил от пиратов. До поры, до времени, потому что однажды за ним погнался грабитель, не уступавший в скорости, а после того, как своим огнем повредил двигатель - и превосходивший.
Из двух китов осталась только удача, но в одиночку ее хватило лишь на корабль, да частично на сына, а вот самому владельцу уже не осталось. Клипер сумел скрыться в скалах под дном ближайшего острова, но был изуродован вражеским огнем, и купец лишился жизни, а его сын - ноги.
После этого Брадборд старый корабль отремонтировал и продал, и заказал себе "Бронзового дракона". Чтобы не потеряться во времени и пространстве, если вдруг повредятся приборы, в его ногу встроены часы и компас. Тиканье хронометра и стук металла сопровождают владельца по палубе корабля и на улицах городов. Но иногда, очень редко, он делает так, чтобы хронометр шел почти беззвучно, а из ноги выдвигается резиновая подушечка... Так он ловит беспечных членов экипажа, которые рискнут задремать на вахте.
Годы сгладили старые шрамы на лице, так, что те стали похожи на морщины. И углубили морщины так, что те стали похожи на шрамы.

Но на этот раз переплюнул сам себя.
- Во что впутался старый пират?
Оказалось: этот вопрос весь далекий путь до Столицы не давал спать не только Скиди Лёву. На подобные разговоры умный Браборд смотрел сквозь пальцы, полагая, пусть лучше его экипаж обсуждает его приказы, а не противодействует им.
- Что же мы такое везем? - Скиди поскреб поросшую щетиной макушку.
Круглую, как тыква, голову он брил часто, но не регулярно; жесткий черный пушок не скрывал давних шрамов - во времена бурной юности получил по куполу в пьяной драке. Хотя сам уверял, что все это произошло в схватке с пиратами. Его кок-приятель - единственный, кому сходили с рук шуточки в его адрес, - клялся, что Скиди прав, были и корсары, и бой, вот только бравый моторист "Бронзового дракона" находился по тем временам не среди мирных торговцев.
Он уже сунулся в трюм, хотя делать ему там было нечего, и вернулся, прихрамывая, прижимая ладонь к левому глазу, и с парой треснувших ребер. Уверял, будто неудачно скатился по трапу, но на нового охранника с той поры поглядывал с недовольством и уважением.
Его нынешний собеседник тоже не мог похвастать безупречным прошлым, но был не столь прямолинеен и более осторожен, потому не носил на себе следов былых подвигов. А носил карго-мастер Сагета кучерявую шевелюру, короткую бородку и древний на вид пистолет. Среди матросов Браборда он слыл интеллигентом – шутка ли, по слухам, прочитал целую книгу. Правда, когда любопытные товарищи, дождавшись его смены, сунули носы в его вещи, обнаружить удалось только таблички с непристойными рисунками хорошо известного на дальних островах изобразителя. Зачинщик имел неосторожность повеселиться над этим при всех, и теперь ходил со сломанным носом.
- Слышал про такого зверя, самандар? – невпопад поинтересовался Сагета. – Никто не проверял, но говорят, они водятся даже там, - он указал вниз.

Глубоко под массивным корпусом дышал жаром и пузырился мировой океан. Время от времени оранжевые пузыри лопались, разбрызгивая жидкий огонь.
- Уж про храмовников-то наверняка слыхал даже такой чурбан, как ты. Эти ребятки взяли ее себе символом, вроде как, в противовес Алой страже – летучая ящерка, сгорает и из пепла каждый раз возрождается. Вот Сыну огня и не понравилось, что у него на островах сидят несгораемые.
Сагета любовно дочистил последнюю деталь пистолета и собрал его обратно.
- Я это все к чему... думается мне, что охранник наш из тех самых, из самандар.
- Зуб даю...
- Почему же не правую руку? – полюбопытствовал кок; он как раз вынес с камбуза чугунок каши с мясом, над палубой растекся завлекающий аромат.
Скиди Лёв отмахнулся:
- Она мне пригодится, а зубов еще много...
- Ты болтал бы поменьше, - одернул приятеля кок. - А то ненароком лишишься всех зубов разом...
- С головой вместе, - добавил Сагета. – Храмовники-самандары вне закона, если ты не в курсе. И смертную казнь в Столице не отменяли, это тебе не Остров свободы.
Скиди Лёв сложил пухлые губы трубочкой, словно вознамерился задумчиво посвистеть, но вовремя спохватился. Шкипер Браборд сам не признавал суеверий, но и вольностей на своем корабле никому не позволял.
- Мне-то что опасаться? Не мою ж башку выставят на всеобщее обозрение после казни.

Стук и настойчивое тиканье возвестили, что меры предосторожности были приняты не зря – на палубе показалась сперва лысеющая шкиперская голова, а потом и весь владелец судна.
- Что еще за казни тут у вас? – пробурчал он. – Опять вместо дела попусту языками мелете?
- Так ведь ужин! – ухмыльнулся Лёв.
Неподалеку кучковались пассажиры, выгнанные на палубу духотой внизу – а кое-кто там и ехал, не пожелав доплачивать за каюту. Привлеченные манящим запахом еды, они начали поглядывать на матросов и кока.
- Так и не зевайте, а то кусок изо рта вынут, - ухмыльнулся Браборд. – Скиди, как моторы? Мне их стук каким-то подозрительным показался.
Лёв навострил уши – шкипер мог придираться, мог и нет, да и в пузырящийся внизу океан нырять вовсе никому не хотелось. Три огромных винта работали в унисон, лишь четвертый, кормовой, отставал от них на полтакта.
- Да в порядке, сайр. В ночную вахту еще раз взгляну.
Резковатый тоскливый голос флейты вплелся в их разговор и заставил на минуту умолкнуть. По-детски круглое лицо музыканта было чистым, словно грязь и болезни опасались приближаться к нему. В сотню тонких косичек были вплетены темно-синие шнуры - неплохое решение, если хочешь, чтобы длинные волосы не мешали в бою. Свет двух лун, запутавшийся в широкой полупрозрачной накидке, обволакивал неподвижную фигуру у правого борта, как туман.
- И такую красу обезглавят, - вздохнул опечаленный моторист. - Или сбросят вниз, в океан.
Он заработал половником по лбу, но не обиделся (он вообще был не очень злопамятный), а полез в карман бушлата.

Браборда прозвали Тихоходом не только за скорость его корабля, но и потому, что он не любил принимать скоропалительных решений. Вот и сейчас предпочел не услышать лишнего. Его взгляд ненадолго остановился на музыканте, будто сомневаясь – да разве это стремительный и беспощадный боец? А потом скользнул по горизонту, откуда, перегоняя друг друга, набегали мохнатые облака. Если ветер не переменится, они закроют сначала одну луну, затем другую.
- Видимость будет плохая, - хмуро бросил он.
Все собравшиеся промолчали о том, что не поскупись шкипер на масло, то прожекторы светили бы ярче. Пассажиры тоже ничего не сказали, поскольку ничего не знали. И только карго-мастер Сагета позволил себе буркнуть что-то неодобрительное, ибо без него лететь, конечно, можно, но кто еще упакует груз так, чтобы способствовать устойчивости корабля?
- А, да ладно! – Скиди Лёв облизнулся, наблюдая за раздачей еды. – Нам осталось-то пройти через шхеры Виборы, а оттуда до Столицы лёту от силы часа два.
Брадборд снова посмотрел на стоящую у борта фигуру и покачал головой.
- Половина неприятностей случается, когда думаешь, что дело сделано, уж я-то знаю. Так заключишь сделку, а как пойдешь за товаром – контракт уж перехвачен кем-то, кто подешевле берет. А что мы долетим, а они как небеса рассудят – думают в последнюю очередь. То ли будет, то ли нет, а с деньгами расстаться жалко, - шкипер, не отличавшийся щедростью, искренне не понимал тех, кто скупился по отношению к нему. – Сагета, я хочу, чтобы товар был готов к выгрузке сразу, как причалим.
Кучерявый карго-мастер отсалютовал:
- Все схвачено, кэп, легкое и более ценное идет сначала. А если надо, можем быстро сбросить нижний груз как балласт - тяжелый и дешевый.

Собственные слова не давали Браборду покоя в его небольшой каюте. Он присел на край койки, достал из кармана неразлучную колоду и задумчиво принялся раздавать карты на две руки – себе налево, партнеру направо. Иногда воображаемым вторым игроком был конкурент, иногда императорский чиновник, от которого зависело что-то важное. Иногда – не человек или другое существо вовсе, а опасения либо надежды. На этот раз справа легли тонкие прямоугольники, предназначенные для удачи.
Владелец «Бронзового дракона» часто поигрывал во фьёре*, хотя и здесь оправдывал свое прозвище – Тихоход, предпочитая малые ставки и тщательную проверку чужих подсчетов, даже если партнеры торопили. И знал, как опасно предвкушение победы. Не раз, особенно в молодости, ему случалось добиться превосходства в очках, полюбоваться пришедшим на руку, на миг расслабиться – и победа тут же превращалась в поражение, а почти достигнутая цель становилась чужой добычей.
Вот и сейчас слова Лёва напомнили ему о такой ситуации. Напомнили, несмотря на то, что не в первый раз он шел этим путем, Не в первый, и даже не в десятый раз приближался к Столице, не видя оснований для беспокойства. Не было опасений и сейчас, если не считать рыцаря-самандар на борту. Но, в конце концов, чуть ли не каждый рейс имел те или иные особенности из-за взятого товара.
Все как всегда – сказал себе Браборд. Как всегда – согласилась голова лейона, скалившаяся с крышки его сундука. Как всегда – подтвердили подзорная труба и чернильница на столе.
Шкипер посмотрел на рубашки карт, но сплетенная из лозы сетка молчала. Он потянулся, чтобы осмотреть обе руки, замер, а потом раздраженно хлопнул себя по протезу и, не желая видеть результат, замешал все обратно в колоду.
Надо приказать проверить спасательные винтолеты, подумал он.

- Ты это ему скажи, насчет красоты, - посмеялся Сагета. – Флейтой сполна и получишь; они, говорят, используют как оружие все, что под руку попадет.
Неожиданно легкий в движениях для своего телосложения карго-мастер поднялся и забрал у юного матросика, что нерешительно топтался за спиной кока, сразу две плошки. Подставил обе, мол, положи каши.
- Даже если он и самандар, - косой взгляд на матросика: "распустишь язык, зашибу или я, или Скиди", - и в огне не горит, но от голода загнется не хуже простого смертного.
Императорские стражники-сувэй - трое из пятерых, они дежурили у спецгруза посменно, а в свободное время резались в кости на верхней палубе, вот и сейчас устроились на перевернутых корзинах по соседству, - на музыканта косились с неприязнью; видно, чувствовали, что к чему.
А он не удостаивал их даже взглядом. Ухоженный, холеный мальчишка, перебирая длинными сильными пальцами отверстия флейты, любовался проплывающими вдали островами.
- Глянь, расселся, будто аристократ! - Скиди выудил оловянную ложку, вытер о рукав и, облизываясь, запустил в миску с кашей. - Головы даже не повернет, словно брезгует жрать с нами вместе.
С двумя почти до краев полными мисками Сагета отправился к флейтисту. С новичками на борту барка творилось разное – кто-то мучился от беспрестанной вибрации, порожденной большими винтами; другие до смерти боялись воздушных ям; бывали и совсем диковинные случаи. Карго-мастер, сколько себя помнил, бороздил просторы над океаном, и знакомые порой шутили, что он крепче стоит на обманчиво-надежной палубе, чем на тверди любого острова. Что ж делать, если в первый переход в совсем нежном возрасте его взял отец – представитель той же важной профессии. Сагета гордился тем, что от него зависит сохранность груза и устойчивость судна, что в его власти запретить брать на борт что-либо.

Одну миску он поставил на широкое ограждение перед охранником-музыкантом, вторую перед собой.
- Ложка-то есть? Ярви, тебя, вроде, так звать?
Мальчишка (он, должно быть, прожил на свете чуть дольше двадцати циклов), недоуменно поднял голову и отложил инструмент.
Сагета, как ребенку малому, указал на миску.
- Ешь давай.
И сам первый взялся хлебать горячее варево.
- Оне ж непривычные, должно быть, побрезгуют, - недовольно буркнул Скиди, выскребая дно миски; он всегда сметал свою порцию первым и искал, за кем бы подъесть. - Только харч зазря переводить.
- Дурак ты, Лёв, - кок привычно и очень умело пресек поползновения моториста зачерпнуть добавку из котелка. - И оракул из тебя никудышный.

Сагета, умяв наполовину миску каши, приценился к молчаливому юному красавцу-охраннику. Видно, что крепкий парень, добротно скроен, силы предостаточно. Только уж больно привязан к своей флейте, и взгляд... такой бывает у молодых недопесков, которых выпустили на первую охоту: и радостно, и боязно, и псарня далеко, не кинешься за помощью к старшим.
- Ярви.
Ага, опять встрепенулся, похоже, настоящее имя – дурень, нет бы записаться под вымышленным; карго-мастер небрежно облокотился о перила:
- Ты сколько раз был в бою?
В сумерках кажется, будто глаза мальчишки обведены черным, такие густые ресницы. Кожа темная, похоже, не прячется от солнца, но больно уж нежная; сквозь загар пробился румянец.
- Пока не доводилось.
И сразу отводит взгляд.
- Почему-то никто не нападал на караваны, которые я охранял.

Лучше уж кромешная тьма, чем этот тошнотворный желтый свет, чередующийся с резкими черными тенями: глаза привыкли бы быстрее. Штабеля груза кое-где едва не упирались в потолочные переборки. Возле пирамиды из тюков, накрытых брезентом и, для надежности, перехваченных толстыми тросами, невысокий человек изгибался и корчился в совершенно немыслимых позах. Иногда он издавал приглушенные звуки, больше похожие на шипение рассерженной гадюки, но тут же испуганно оглядывался (насколько это позволяло незавидное положение) и замирал на несколько секунд, после чего странное копошение возобновлялось.

Винить следовало, конечно, не джампер, а себя и собственное безрассудство. Удерживающая защелка расхлябалась уже давно, и в последнее время самопроизвольное раскрытие пружинного механизма можно было отнести скорее к ожидаемой неприятности, чем к неприятной неожиданности. Но для ремонта постоянно чего-то не хватало: то времени, то денег, а чаще - и того, и другого вместе. Теперь, обнаруживая у себя невиданную дотоле гибкость, Йонки пыталась освободить зажатый в проржавленном сочленении "прыгунка" клок конопляной ткани. В другое время и в другом месте она плюнула бы на сохранность чужого груза, распоров мешковину ножом, но карминовая надпись "НУТ", выведенная по трафарету на светлом боку объемистого тюка, останавливала от неразумного поступка - стоило лишь представить дробный грохот, с которым сухие бобы просыплются на металлическую решетку палубного настила. В трюме было жарко. Взмокшие ладони проскальзывали по колену джампера - закрыть его никак не удавалось. Вдобавок, правая - опорная - нога уже дрожала от напряжения. Девица на время оставила свои бесплодные попытки и, прислонившись плечом к горе мешков, утерла покрывшийся испариной лоб засаленным рукавом сорочки. Под никелевой накладкой, скрывавшей нижнюю часть лица, влажная кожа нещадно зудела, и Йонки досадливо скребла ногтем серебристо-белую поверхность, с трудом сдерживаясь, чтобы не сорвать маску. Надо было скорее выполнять задуманное и выбираться на верхнюю палубу. Вытерев руки о штаны, воровка предприняла последнюю попытку освободиться. На этот раз упрямая железяка поддалась, и механизм с тихим жужжанием сложился вдоль голени.

Хёг Тиммер считал себя неплохим человеком... ну, учитывая обстоятельства. Он легко сходился с джи-шу, эмиши и людьми, никого еще не подвел и не жадничал при дележке. Ну а если завидовал (был грешок!), так не каждому и всем, а лишь одному, да и тот был легендой, мифом, байкой, расказанной на ночь. Вместе с прочими обитателями (временными) и гостями (частыми) Тига-омн-хамн Хёг не раз наблюдал, как, сложив стрекозиные крылья-плоскости, между каменными колоннами фьорда к причальной мачте идет "Векслинг"; на украшенной странным узором броне играют отблески портовых огней, лопасти режут жаркий застоявшийся воздух на ломти. Не корабль - разумное существо, величавый пришелец из иных, незнакомых миров. Он был сказкой, мечтой, и Хёг Тиммер отчаянно жаждал хотя бы разок ступить на палубу знаменитого контрабандиста. Несколько раз он составлял замысловатые сложные планы, и лишь уверенность в том, что Скагга прикажет выкинуть незваного гостя за борт, а его верный шкипер предварительно выпустит Хёгу кишки, удерживало от последнего шага.
Его собственное быстроходное, но не слишком грузоподъемное суденышко называлось "Ву-лей мэй", и сейчас оно тенью висело между плавающих вирстом выше фарватера скал. На носу, точно каменная химера, неподвижно сидел на корточках разрисованный татуировками - словно окунулся как-то раз в черное пламя, и огненные языки, облизав кожу, оставили на ней витиеватый узор, - красавчик. Мальчишка повернул голову:
- Скольких?

Удивительно, насколько это своевольное неудержимое, как поток лавы, создание прислушивалось к невзрачному старшему напарнику. Человечек в кожаной куртке – он расстелил на палубе идеально чистую тряпку и мастерил на ней какие-то финтифлюшки – поднял голову и окинул младшего пристальным взглядом. Осталось неизвестным, действительно ли «Рато» его имя или крепко прилипшее прозвище, но он и вправду напоминал пещерных крыс.
- Сколько хочешь, - без эмоций, будто речь шла о банках бесплатной каши, разрешил он. – Только не увлекайся, помни о цели.
Необычный мальчишка облизал в предвкушении губы. Хёг давно знал, что такое оружие - покажите авантюриста, которому неведомо, как спускают курок или перекидывают из руки в руку нож, - но впервые в жизни он смотрел на оружие, способное говорить. И, кажется, еще и мыслить.
- Дашь попользоваться? - полюбопытствовал Хёг у молчаливого коротышки.
На малоподвижной квадратной физиономии появилось выражение: «Я вынужден идти на дело вместе с конченым идиотом».
- Спрыгни в лаву, дешевле отделаешься, - рокочущим баском буркнул Рато и вновь занялся своими штуковинами, которых набралась уже целая гроздь.
Хёг заслуженно мнил себя авантюристом, но, похоже, из всех возможных передряг на их вулканическом Архипелаге он сегодня ввязался в самую заковыристую. И он не был уверен, что судьба будет столь же щедра к нему в будущем.
- Если выживу, обязательно подберу деваху поздоровее и женюсь, - вслух пообещал Хёг сам себе и, перехватив вопросительный взгляд, пояснил: - Дождусь внуков и примусь хвастать на старости лет.

Четкого плана не было. Йонки вообще предпочитала в действиях импровизацию, особенно, если грабила не на заказ, а "для себя". Храмовников в порту она увидела случайно. Не потребовалось белых плащей, чтобы понять, кто эти крепкие ребята - их выдавала какая-то не поддающаяся описанию, особая манера держаться; движения - четкие, выверенные, и благородство в каждом жесте; и их лица, несущие нестираемый отпечаток острого ума и тошнотворной одухотворенности.
Увидев, как несколько человек волокут на борт забранный металлическими полосами сундук и оставляют на барке сопровождающего из "своих", можно было не быть семи пядей во лбу, дабы заподозрить, что на этот раз самандар перевозят нечто очень ценное. А "нечто очень ценное" - это как раз то, в чем воровка испытывала острую необходимость. Молоденький парень-воитель, несмотря на внушительное телосложение, почему-то не вызывал у Йонки должного трепета, хотя о репутации храмовников она была наслышана. Так почему бы не рискнуть? В конце концов, даже в случае неудачи можно ретироваться из трюма наверх, а там уже на подготовленной заранее спасательной шлюпке и вовсе покинуть барк. Если самандар не зашибет ее на месте, конечно. Это "если" впивалось в сознание очень неприятной занозой.

Взобравшись по пыльным тюкам наверх, Йонки через зазор между потолком и перегородкой заглянула в соседний отсек. Закрепленные найтовами короба в полутьме выглядели одинаково, поди разберись, в какой следует заглянуть! А откуда тут этот мешок? Темный куль пошевелился: видно, жестко сидеть или ноги затекли у охранника без движения. Юный страж сменил позу и опять застыл, привалившись спиной к переборке. Капюшон сполз с головы, по плечам рассыпались многочисленные косички.

Неужели спит? Вот тебе и самандар! Выждав для верности еще несколько минут и убедившись, что храмовник все так же неподвижен, воровка протиснулась в узкое пространство над нагромождением ящиков. Змейкой юркнула к проходу между коробами и, перегнувшись через край, глянула вниз, отмечая уступы, на которые можно опереться при спуске: спрыгивать с такой высоты Йонки не решилась. Обитые войлоком подошвы - скользят, конечно, но приноровиться можно, - беззвучно коснулись пола. Девица осторожно двинулась вдоль рядов. Шаг, другой, третий... воровка остановилась, шестым чувством предвидя опасность. Сощурила глаза, всматриваясь в темноту. Так и есть: носок ее потрепанного ботинка упирался в натянутую леску. Одно неверное движение - и маленькие колокольцы, привязанные к неприметной нити, известят охранника о незваных гостях. Медленно, стараясь даже не дышать, Йонки попыталась отодвинуть ногу, но по отсеку разнесся тихий нежный перезвон.
В тесной переносной клети за пластинами из слюды трепетал огонек. Он давал только видимость света, его силы едва хватало, чтобы зажечь тусклый блик на витиеватых заклепках наручи лун-сау. Храмовник не открыл глаз, даже не шелохнулся, но что-то в нем изменилось, - годы незаконного промысла научили воровку замечать такие перемены. Теперь это был затаившийся в засаде хищник - юный, совершенно дурной и поэтому беспощадный. Ловкой гато во время охоты требуются терпение и умение затаиться, чтобы раздобыть себе ужин и не стать добычей зверя покрупнее. Но и горному леао эти качества нужны не меньше, если он не хочет лечь спать на голодный желудок. В тот момент, когда один из соперников начинает движение, он перестает быть невидимкой. С этой секунды самый главный вопрос - кто охотник, кто дичь, - разрешает лишь скорость...

Звонко тренькнула тетива, из пробитого стрелой мешка тонкой струйкой посыпался красноватый сухой песок, наполняя оловянную кружку. Две летяги приоткрыли глаза (одна левый, вторая правый, оба косящие к переносице) и метнули подозрительный взгляд на устройство. К нему сестры питали обоснованное недоверие: вес мешка высчитывал Рато. Коротышку-механика хвостатые бандитки уважали, но не любили, когда кто-то вмешивается в их конструкции.
Та, у которой пониже спины было привязано сложенное в несколько слоев одеяло, недовольно дернула вздернутым носом. Вторая настороженно повела ухом с длинной, с колечками и перьями, серьгой и проверила состояние снарядов. Завернутые в скользкую пластиковую пленку, они лежали аккуратной кучкой наготове, словно яйца в гнезде калонга – только в десятки раз больше.
- Сим! – разнесся по крошечному островку звонкий возглас.
В бурой мгле было слышно, как потрескивают неостывшие за ночь скалы; далеко на поверхности океана, плюясь сгустками пламени, лопались пузыри. Чаша импровизированных весов, понемногу шла вниз. Широ (или, вероятно, Куно) потянула сестру за ухо:
- Ва-а!
Близняшки одновременно прислушались. Счетверенное "тын-тын-тын" лопастей стало громче, из-за поворота ущелья величественно и неторопливо выплыл барк - трехглазое пузатое чудовище, несущее ценный груз. Переполненная оловянная кружка опрокинулась, высвобожденный металлический шарик прокатился по узкому желобу и спустил механизм – и набитый старыми тряпками башмак пнул летягу в самый центр одеяла. Та пронзительно заверещала и дернула за рычаг.
В общем-то предполагалось, что тяжелая двутавровая балка перекроет узкий фарватер, но то ли рыжие вертихвостки напутали в своих расчетах, то ли скалы слегка разошлись, только продолговатый снаряд ухнул мимо и вниз, выворотив крепления рамы. Широ разочарованно цокнула.

Йонки прикидывала, хватит ли ей времени забраться наверх и юркнуть в соседний отсек прежде, чем храмовник настигнет ее. В теории начальное расстояние между ними позволяло безболезненно ретироваться, но, похоже, госпожа Удача сегодня смотрела не на воровку, повернувшись к ней известной стороной. Глухой, басовитый гул - словно кто-то ударил в огромный колокол - наполнил трюм; Йонки не успела осознать, какая неведомая сила отшвырнула ее назад, спиной на ящики. Только услышала звон лопнувших найтовов, который сменился нарастающим скрежетом сместившегося груза. Проход стремительно сужался, и девица отчаянно дернулась к выходу.

***

Шкипер, подстегиваемый уколами сомнений, решил сам все проверить. Винты, рама и продолговатая корзина были в полном порядке, надежно закреплены на палубе и, случись что, проворный экипаж собрал бы их быстрее, чем корабль пролетит половину расстояния вниз, даже откажи все четыре винта разом.
Успокоил даже не результат, а скорее процесс осмотра – методичные, не требующие размышлений действия. Однако именно в этот миг удача выложила первую карту против «Бронзового Дракона», сразу забрав взятку. Раздался грохот, и едва Браборд успел обернуться, как рухнул на палубу, потеряв равновесие. Рядом с ним, едва не задев, впечатался противовес, слегка погнув раму спасательного шлюпа. Корабль накренился и пошел по наклонной вниз под изменившийся стрекот, который теперь стал трехтактным – носовой винт прощально скрежетнул и умолк.
- Рулевой, задний ход! - изо всех сил заорал шкипер. – Выровнять корабль, орудие к бою!
Он еще не успел разобраться в ситуации, но полагал, что назад всяко безопаснее, раз спереди что-то происходит. Иногда главное – звук начальственного крика, который оповещает всех, что на этом накренившемся корабле еще осталось нечто неизменное.
Вцепившись в леера, Тихоход поднялся.

От удара - будто с размаху кувалдой - барк, застонав, клюнул носом и за долю секунды потерял в высоте.
- Эт что было?
- Неприятности, - процедил моторист Скиди Лёв, выбираясь из-под завала.
И высказывание это было в тот день единственным без хулы в адрес нового Императора, всей его неисчислимой родни, служителей и патронов пары-тройки религиозных культов в Столице и еще одного с того острова, откуда Скиди был родом. Неизвестным злодеям, покусившимся на возлюбленный мотористом "Дракон" тоже кое-что перепало. Им бы несдобровать, но, размазывая по лицу кровь и пот, Лёв орал на двоих перепуганных насмерть помощников, оборудование и мироздание, безуспешно пытаясь удержать разбалансированный барк в безопасном для всех эшелоне.


До атаки Сагета с парой матросиков и одним охранником императорского сундука резался в кости на палубе. Но вмиг добродушного и склонного к ленце, если только дело не касалось работы, карго-мастера будто подменили. Он выбил кость из руки матроса, чей был ход, и велел обоим отправляться за указаниями к старшему. Сувэю ничего орать не пришлось, он и сам подхватился и помчал к каюте с грузом. Сагета на ходу сгреб за ворот растерянного мальца из пассажиров и толчком направил его в нужную сторону:
- Твой отец там.
На борту у каждого своя ответственность – а Сагета отвечает за груз. В экстренной ситуации – за пассажиров. Он заглянул в каждую из немногих кают и, не церемонясь, выгнал их обитателей на палубу; тех, кто был жив. В другое время мокрая завернутая в полотенце и трясущаяся, будто желе, толстуха позабавила бы. В другое время.

Что у Святой на уме на самом деле - Джош никогда толком не мог этого понять. А если Джош не мог, то и никто не может. Это немного даже лестно. Очень лестно, вообще говоря, но делу нисколько не помогает. Иногда смотришь на нее: ничего такого особенного, девчушка как девчушка. Совсем молодая, улыбается, кивает вовремя, посмеивается в конце произнесенной шуточки... а глаза пустые. Никакие. Мертвые. Еще иногда внимательные, но и тогда не очень живые. Бывают ли внимательные мертвецы? Еще как.
И только несколько раз он видел, как Святая оживала по-настоящему. Видел, и больше видеть не стремился. Жизнь для нее - это только боль и нечеловеческая, невероятная, опустошающая жестокость. И если невозможна другая жизнь, то пусть уж лучше не будет никакой. Пусть остается как есть - внимательная и неживая. Святая.
Джош уже кучу времени положил на то, чтобы не дать ей ожить так, как она это делает, как с ней это делает что-то внутри... И готов еще столько же положить. Это притом, что он, вообще говоря, очень ленив.
Святая присела на форштевне, каким-то хитрым движением зацепившись за брус двумя ногами. Даже разбить это движение в уме на составляющие Джош бы не смог, не то что повторить. Как-то очень отточено. Она много чего так делает, чего не делают другие. Ловчее, гибче, точнее. Безжалостнее.
Взгляда Святой Джош не видел, но затылок ее выглядел очень... внимательным. И вся поза была сосредоточенной, без лишнего напряжения, но и без расхлябанности. Отточенная. Хорошее слово, подходящее.
Джош перевел взгляд на показавшуюся из-за скал цель. Впечатляет, что и говорить. Завалить дракона дело почетное.
- Готова? - спросил он полушепотом, зная, что Святая услышит.

(вместо Феньки кладет SonGoku)

- Готова, - голос подопечной был монотонен.
Джош еще раз посмотрел в затылок Святой и отошел на ют. Святая слышит все и лучше не забивать ей голову своим дыханием, сердцебиением и прочими звуками, которые издает организм. Джош как-то раз закрыл глаза в таверне и несколько минут внимательно слушал, что там творится - чуть с ума не сошел. А Святая слышит это все время - этот гул, смех, звон, удары, сопение, кашель, скрип, свист, хрип... Все время. Джош бы так не смог. Никто не сможет.
Он услышал выстрел потому, что ждал его - сконструированная Чудиком прибамбасина на ствол гасила звук. Если не предчувствовать хлопка всеми нервами, всей рыжей шкурой, если не настраиваться на него намеренно, то и не услышишь. Чудик смастерил его специально для Святой - говорил, что для незаметности, но Джош подозревал, что Чудик жалел Святую и ее чуткий слух.
То, что выстрел достиг цели стало ясно уже через секунды. Джош вернулся на позицию и почти столкнулся со Святой, спускающейся с бруса. Мертвый взгляд без малейшего отблеска удовлетворения. На ее месте Джош был бы очень доволен собой и об этом обязательно знали бы остальные. Но Святая просто кивнула и встала рядом с Джошем, повесив винтовку за спину.
Чудик крутанул штурвал и принялся дергать за рычаги, корректируя курс. Шипение и свист пара, лязг металла, приглушенные хлопки и нарастающий гул двигателя - все это, должно быть, причиняло бы Святой боль, будь она жива. Джош в который раз ощутил нечто вроде... жалости, быть может. Он не очень хорошо в этом разбирался - чувства, эмоции, бабские сопли. И не сказать, что он вообще как-то особенно чувствителен или жалостлив. Или раним. Но отчего-то он приобнял Святую за плечо и тут же, почувствовав себя неловко, хлопнул ладонью:
- Хорошая работа, малышка.
- Хорошая работа, - отозвалась безразличным эхом Святая.

(помогаю выкладывать)

Судьба определенно была против «Дракона». Будто криков, суеты, грохота было мало – в эту неблагозвучную музыку вмешался визг, нараставший несколько мгновений. Потом он будто устыдился себя и замолк – вместе с кормовым двигателем. Минус винт. Минус шанс. И все же удача сжалилась над покинутым ей Брабордом – боковые двигатели остались целы, и худо-бедно держали равновесие, не давая кораблю перевернуться и рассеять со своей огромной ладони горстку живого праха в огненный океан.
Проклятые храмовники – мелькнуло в голове. Все из-за них, наверняка. Будь проклята моя жадность, надо было отказаться. Чем, о непобедимые самандар, мне поможет ваш воин? Чем поможет самый великий в мире воин - сейчас?
- Сагета! Собирайте шлюпы. Команда, пассажиры, самый ценный груз – туда!
Не было нужды пояснять карго-мастеру, что здесь самое ценное. Он уже мысленно представлял, какой груз мог сместиться, и что стоит забрать из трюма, когда направлялся к лестнице вниз. Где-то в горле билась тревога за мальчишку-самандар, который и ночевал при своем сундуке.
Тихоход с редкой для себя резвостью бросился к штурвалу, оттолкнув рулевого. Надо быть готовым уйти, но он сделает все, чтобы спасти «Дракона». Это не только деньги, его средство их зарабатывать. Это способ жить, почти второе я, кредо, отлитое в металл, и пока есть надежда, пока стрекочет хоть один винт – его надо держать на лету.
Корабль немного подался назад, к неблизкому еще входу в шхеру.