За двадцать восемь лет до начала всем известных событий...

- Пятый день лазурного цикла, год четыреста тридцать третий от основания королевства Фиртана -

Положись на меня.

Шесть великолепных най-най клочьями ветхой серой шали на ветру пронеслись мимо. К дождю или смерти правителя, как гласит мудрость народа Кана. Словно язычки пыльного холодного пламени, казалось – прикоснись только и обожжешься, с серебряным звоном роняя на землю осколки оледенелых пальцев. И, даже несмотря на это ощущение, находились смельчаки, верившие, что легкое касание не принесет боли, а лишь только шелковую мягкость призрачного меха. И то и другое было неправдой.
Я закурил. Трава чуу, которую следопыты еще называют "лисьей", почти не дымила и оставляла легкий сладковатый привкус осенней грусти, в чем-то родственной най-най. Я проводил призраков взглядом, чуть улыбаясь. Как мне кажется, дождя сегодня не ожидается. Однако же не могут приметы врать?
- Странные, странные твари, - Тихо пшикнуло у левого бока. Впрочем, пшикало оно всякий раз, когда я выпускал изо рта пряные струйки, - Они некрасивы, но всякий раз находятся такие идиоты, что неизменно желают их погладить.
- Думаешь?.. Ну, знаешь, они в чем-то похожи на тебя, - Он уже знает этот ответ. Во многом потому, что фраза «он (или она) некрасив (ужасен, отвратителен, мерзок)…» стала его любимой. Он кривится, как карлик, съевший свой колпак с соусом из прокисшего молока. Но я молчу, выпуская бесцветные струи, и он, вздохнув, замолкает.
Шшш, коротко предупреждает ветер, нагнув деревья долу; пока они полощут ветками, мы падаем в овраг. Едут.
Приглушенный стук копыт становится все громче – не так далек, около семи дат от нас, и очень велик шанс, что нас могут заметить. «И учуять» - говорит мне прожигающий взгляд карих глаз. Возможно, это единственная черта, что досталась ему от прославленного предка – умение глазами выразить все, что он думает о той или иной недостойной букашке, что мешает его планам. Мне остается только молчаливо стыдиться, ибо в глазах его отражается правда – слишком запоминающийся запах у травы чуу, слишком редкий.
Я отворачиваюсь. Взгляд...отпрыскам нынешней династии, по преданиям, достался от василиска. В камень не обратит, но я лично видел, как его высочество, что сейчас нервно пощипывал метелки трав, одну за другой, посмотрел в гневе на некоего хара Микеша. А потом высохшую до состояния папируса тушку хара даже погребать не потребовалось - рассыпалась. Ох, дурные мысли, не вовремя.
Ласточка над дорогой мелькнула, низко-низко. Добрый знак?
Стук копыт стих. Что же, ласточка не обманула.
- Аларо! – Громкий окрик, царапающий слух. В другое время я назвал бы голос сильным, мощным. Но сейчас он казался мне карканьем особо жирной птицы-падальщицы, что пытается отпугнуть от добычи своих товарок. Все же заметил. Понял. Почувствовал. Ищет. Взгляд невольно падает на спутника – тот злится, ногтями царапает землю. И уже почти слышно тихое шипение – уже не жалкое, а тревожно стягивающее что-то в груди, - Саэтари, леот…
Наконец, тот что рядом со мной, тонко, горлом, хохочет, выкарабкиваясь из оврага за счет выдранных с комьями земли травинок. Он на дороге, он смотрит, подбоченясь, на своего старшего брата.
- Ты зря стараешься. Годрик. Здесь, - широкий жест рукой влево-назад, - целые заросли лещины. Только аэ зря потратишь, - и он снова смеется, сиплым горловым кашлем. Я затягиваюсь и выпускаю прозрачное облачко дурманящего дыма. Трава чуу не просто вкусная травка.
- Кто говорит мне это, Атари? Тот, что с такой непростительной глупостью вылез из укрытия? – Путник не удивлен. Скорее обрадован, просто вне себя от счастья. И это пугает, это удивляет, но настраивает на нужный лад, верно, мой маленький друг?
- Оо, дорогой брат, пожалуй, я настолько рад нашей встрече, что буду великодушен и отдам его тебе. А заодно и несколько щелков*, вдруг ты успеешь убежать?
Юный Атари не сделал и жеста, чтобы собрать аэ или хотя бы подготовиться к атаке. Он был уверен - во мне.
Чтож, я тоже был в себе уверен.
Они так непохожи. Помню, в свое время мне посчастливилось видеть семью Аэда в полном составе. Пусть даже не всех – живых, но ведь художники Пестрого Пера не зря славятся своим мастерством. На той картине они стояли рядом – бледный и высокомерно смотрящий Атари, рядом с презрительно усмехающимся Годриком. Оба – высокие принцы. Оба – полнокровные родственники. Но единственное что их связывает кроме кровных уз – лишь любовь к горностаевой мантии их отца. Той самой, что они оба так желали примерить.
- То время что ты провел в странствиях сделало тебя поразительно болтливым, возлюбленный брат мой.
Годрик изменился едва заметно, будто невидимое дерево накрыло его своей тенью. Такое... фосфоресцирующее дерево, как гнилушка на ведьмином болоте.
Невидимый за травами и громким разговором, я тихонько мял в пальцах аэ. Я был готов.
- Ты начинаешь? – Серьезно спрашивает Атари, и с лица его исчезает та недавняя легкая бравада, - Я жду, Годрик.
Я усмехнулся. Наш младший Аэда держался уверенно до нахальства, Годрик даже опустил руки в немом удивлении. И тут же вскинул их, взывая к Рааз, своей покровительнице, и она тут же ниспослала в ладони короля слепяще-синее пламя. Я резко растянул сплетенное заклинание-щит. От лучины Рааз спасет, и еще как!...
Вспышка, тысячей мелких синих мошек распавшаяся перед глазами, и тишина – так всегда бывает. Только стук молоточков-притоков в висках. В горле слегка першило, а кончики пальцев начало неприятно покалывать – признак подходящей старости. Нет, не то время, не то… Не для таких лихих вязей, и уж точно не для таких резких выбросов аэ.
- Как всегда неплох, Шаррэ, - Он улыбается, потирая онемевшие после заклинания ладони, и глядя на чуть тлеющие останки того, что совсем недавно было его братом.
Я выбрался на дорогу, отряхнул штаны, достал кисет. Ай, мало травы осталось, на две самокрутки.
- Да ерунда, я ж ничего не сделал. А ты вот не перестарался ли с братцем, а, Годрик?
Шестеро великолепных най-най парили к закату. Дождя сегодня не намечалось...

__
*щелк - мера времени, около половины секунды

- Двенадцатый день лазурного цикла, год четыреста тридцать третий от основания королевства Фиртана -


Lords and Ladies.


- Расчеты моего милорда оказались верны, впрочем, как и всегда, - скрипучий, пыльный голос, больше похожий на шепот гарпии, разнесся по полутемному залу, переплетаясь с потрескиванием огней даэку. – Наш нынешний правитель Годрик Аэда, показал себя весьма просвещенным в делах государственных – события последних дней только доказывают это. Впрочем, дальнейшие его планы вызывают у меня немного… тревожащие мысли.
Широкая улыбка проложила трещину на морщинистом лице, обнажая два ряда игольно-острых зубов. И одна лишь эта улыбка заставляла нас вздрогнуть – даже несмотря на то, что мы видели этот оскал далеко не в первый раз. Впрочем, Таиф не зря считали одной из самых опасных женщин королевства Фиртана.
Леди Тьянрау, единственная женщина среди нас, точеной рукой цвета белого хашского мрамора, отбросила с плеча идеальный локон.
- Не так давно лорд Годрик, умудрился устранить эту лягушку Атари, а до этого - завербовать Шаррэ. Я не знала, что он владеет псионикой, иначе вообще не понимаю, как ему удалось, - она фыркнула, откидываясь на спинку. – Я не вижу причин для того, чтобы его недооценивать.
Нас семнадцать, по числу звезд в созвездии Енота, которое считается покровителем правящей династии. Я всегда считал астрологию лженаукой. А три четверти Собрания - напудренными дураками.
- Миледи Сания, - громким, и довольно невнятным голосом пробормотал Куфри, - Я полагаю, что слово «недооценивать» в данном случае имеет несколько… Неприятную окраску. Право слово, мы ведь не собираемся говорить, а уж тем более задумывать против лорда Годрика… ничего плохого! Это собрание…
Поток косноязычных слов все лился и лился изо рта этого плешивого толстячка с вечно потными руками, вызывая легкую, но оттого не менее раздражающую, мигрень. Куфри был наиболее «молодым» участником Собрания, что пробился во внутренний круг благодаря своему неимоверно толстому кошельку. Естественно, его неблаговидное прошлое, вкупе с неприятным внешним видом вызывало справедливое раздражение… Именно поэтому, «Миледи Сания Тьянрау» лишь едва заметно поморщилась, все еще сверля холодным взглядом миледи Таиф Тэдайэ.
- И именно поэтому… М-мне кажется…
- Достаточно, высокий лорд Дайзо, - голос Таиф был мягок (насколько это вообще возможно), но оттого даже более ясно проступало оскорбление – «дайзо» - «паж лорда» на древнем наречии.
Удовлетворенная улыбка белой змеей проскользнула по губам всех присутствующих. Сплоченность - удел оборванцев, лорды собрания могут быть рыцарями до конца.
- Продолжайте, леди Таиф. Мы невероятно заинтересованы, - подал голос лорд Хемфри. Миротворец, только жена его, говорили меж собой слуги, делает огуречно-медовую маску, синяки скрыть.
О, я знаю этот тон. «Мы невероятно заинтересованы» - говорят они, подразумевая: «Переходи к делу». «Нам интересно ваше мнение по поводу сказанного», читай: «С нами ты, или нет?». Дворянство наших земель изучает науку красноречия не как искусство изъясняться красиво, но как еще один инструмент в «делах благородных лордов».
- Благодарю, лорд Хемфри. Даже если слова милорда Дайзо могут показаться несколько... отстраненными от темы, я бы, в свою очередь, хотела бы подчеркнуть их правильность. Мы не планируем совершать каких-либо неблаговидных поступков, что могли бы опорочить честь наших потомков. Мы лишь высказываем, своего рода, осторожное мнение насчет планов нашего Вайтана. Несмотря на то, что состояние страны безупречно и взаимопонимание между нами и нашим правителем не вызывает сомнений… Не кажется ли вам, что мы, как представители семнадцати Звезд находимся в несколько неблагоприятном положении?
«Разумеется, мы находимся» - было написано на лицах, как минимум у половины присутствующих. Довольно шаткое «взаимопонимание» Годрика и дворянства, вкупе с «безупречным состоянием страны» после затяжной войны с Талией… Зная Годрика с трех лет, я могу с уверенностью сказать о том, что в скором времени мы получим нечто очень похожее на «подавление вероломного восстания».
- Леди Таиф, вы говорите так, будто уже прячете в шикарных рукавах вашего шелкового платья пару свертков с планом того, как объяснить Годрику, что будет лучше для страны? - лорд Ший-Даран. Терпеть его не могу, в первую очередь за то, что он однажды отверг мою дружбу. - Уж не юную ли Карэну хотите использовать против собственного брата? - лорд посмеивался, как над удачной шуткой, которая вот-вот взорвет Собрание хохотом семнадцати глоток. - Леди Аэды особенно опасны, вспомните покойную мать короля.
Быть может, «шутка» высокого лорда и имела бы успех, в конце концов, чувство юмора многих участников Собрания вызывает вполне определенные сомнения… Однако, последняя его фраза задушила на корню даже ту легкую улыбку, что гуляла на лице у Сиа – бесстрашного, хоть и глупого, лорда северных земель.
Тана Аэда – это явно запретная тема среди дворянства. И объяснять почему не нужно никому – достаточно вспомнить ту лестницу из трупов соперниц, по которой она взошла на престол.
- Милорду Ший-Дарану, вероятно, доставляет удовольствие упоминать всуе имена, что слишком чисты для наших губ, - раздраженно промолвила леди Тьянрау. Ну, разумеется, уж не ей ли знать о последствиях неприязни спутницы вайтана? От доброй порции кильвы в бутылке с вином её спасли только жадные слуги.
Ший-Даран лишь только хмыкнул, все еще не снимая с лица премерзкую ухмылку. Я опустил голову, рассматривая носки своих сапог. Вся эта трескотня.. птичий базар на берегах северной Ююты. Я там однажды охотился на тюленей. Най-най опять же видел, красивые они там, большие, белые.. да, это как раз в то время, когда почил отец Годрика. Я улыбнулся своим мыслям. Интересно, когда Таиф надоест этот bazar, и она перейдет к делу? Прав Ший-Даран, будь он проклят тысячи тысяч раз, у нее что-то есть предложить Собранию, иначе просто не было смысла начинать разговор. Я продолжал молчать.
- Поскольку некоторые имена действительно… Как вы выразились, леди Сания? «Слишком чисты для наших губ»? Очень интересный оборот, надо признаться. Так вот, поскольку это действительно так – я предпочла бы перейти к именам не столь великим, но более важным для нас. Здесь и сейчас.
Голос этой старой гарпии в шелках все еще звучал спокойно, но мне, как человеку знакомому с интонациями, и тому, что за ними прячется, было видно – Таиф в бешенстве. Тихое, холодное, незаметное, но очень сильное бешенство. Ладони с длинными, похожими на лапы таека*, пальцами переплелись, и едва заметно подрагивали. Водянистые, серо-белые глаза смотрят чуть отстраненно, но всем уже давно известно, что это ничуть не мешает ей замечать все, или почти все. Правая рука лорда Кхема? Ха! Вот уже три года она является его «представителем» на собраниях подобным этому – и надо ли говорить о том, что практически никто не был удивлен, только лишь позволяя окончательно убедиться в том, что не просто «лечебные растворы» пьет её сюзерен…
- В частности, мне бы хотелось узнать мнение наиболее высокого среди нас… - Ухмылка. Опять эта ухмылка. И «наиболее высокий». Разумеется… - Лорд ТарЛайн, почему ваши губы до сих пор соединены печатью? Я уверена, ваше мнение с глубоким интересом выслушают все присутствующие.
О да. Лорд ТарЛайн. Титул, что мне положено нести с восхищением и радостью. Наследник пяти Обручей**, из которых на данный момент, остался только один – и он медленно начинает блекнуть, равно как и слава семьи ТарЛайн. Мой прапрадед всегда был больше солдафоном – в отличии от большинства предков здесь присутствующих. В отличие от них, его Обручам всегда находилось применение…

- О, - я дернул ухоженными бровями. Не надо, не выщипываю. - Какое.. неожиданное внимание, миледи. Неужели все так плохо? - Я поймал себя на том, что копирую Ший-Дарана. Тьфу ты, гувр! - Я думаю, если действовать, то уже сейчас, пока Годрик не встал на ноги и не получил посвящение Магов. Заручившись их поддержкой, он станет практически неуязвим - и нам оставит жалкое существование будуарных интрижек - междусобойчиков и кулуарок, - я покачал сапогом, положил руку на колено. - Чтобы юная леди Чиира выросла при стабильном государственном режиме. Яд?
Мои слова ввергли их в растерянность. Так бы я сказал, если бы мне нужно было в очередной раз потренировать искусство изящного слова. Но в своем мастерстве на данной стезе я уверен. А они – слишком привыкли к тому, что факел только светит, но не опаляет. Пора убедить их в обратном.
Впрочем, даже несмотря на то, что пятнадцать из нас были удивлены, лишь одна сохранила на лице хладнокровную и бесстрастную ухмылку. Или… Довольную? Это уже чуть позже она, словно повинуясь общей волне, повесила на лицо ошеломленную маску. Но если сравнить лицо Таиф с испуганной мордой того же Куфри… Кстати, у него кажется слегка шалит сердце. Уж не перестарался ли я?
Спустя мгновение после моих странных мыслей, раздался хохот. О да, этот хохот я знаю. Ший-Даран, ты доволен?
- Кха! Кха-кхаа! О да, «высокий лорд ТарЛайн», меньшего от предка Грязного Генерала ждать и не стоило! Теперь видно, что кровь все же не имеет свойство испаряться безвозвратно, - Грязный Генерал… Да, мой прапрадед. Прозванный так за то, что не слишком-то различал (или не хотел различать?) поле брани и изящный бал при дворе. Впрочем, ему это прощалось, ибо он был лучшим. А простится ли мне?
- Благодарю, лорд Ший-Даран. Мои Обручи еще сияют, - Сияют… В другом мире. – Равно как и ваши…
- Неизменно, лорд ТарЛайн, однако это не извиняет вашего…
- Это возмутительно, и…
- Никто, никому еще не позволялось, даже во времена…
- Да, лорд ТарЛайн. Яд, - тихо, но четко. Таиф, ты меня обыграла, верно?
Чтож. Прекрасно.
- Кто исполнитель? - пожалуй, хватит словоблудия. Искусство строить длинные и витиеватые фразы ни о чем, в конце концов, нужны для спасения от скуки. В разговоре пара таких фраз, по полтора часа на выискивание смысла в каждой - глядишь, и вечер. Все довольны. - Какой вид предпочитаете? Нервно-паралитический? Таический? Реактивный? Комбинированный? - я говорю тоном дельца, а у самого холодеет внутри предчувствие. Лорд, а ведь исполнитель - ты. Самый ненужный. Самый беззубый.
- Леди не пристало разбираться в таких вопросах, ТарЛайн, - Я удивлен. Еще никогда она не позволяла обращаться к Семнадцати без учтивого «лорд-миледи». Но удивление слабое – и вы уже догадываетесь почему. Таиф говорит на правах… Будущего правителя, сколь бы громко ни было сказано. Серого, невидимого правителя, которому не нужны обручи, чтобы привязать к себе сотней нитей из взглядов и слов. Я становлюсь поэтичен – похоже слишком волнуюсь. – Поэтому яд мы оставим на ваше усмотрение.
Вот так. Все просто. Таек за тобой бежит, таек зол и он не спит. От него не скрыться, и тебе водиться… ***
- Отлично, - если уж пренебрегать приличиями, так до конца. Я встал, хлопая себя по коленям. - Тогда мне понадобится помощь леди Тьянрау. Ведь это их род, по легенде, произошел от самой Вербены, колдуньи и знахарки? Той, что возвела на трон первого Аэда, для чего отравила последнего Харрея? Леди Сания, вы позволите? - в моем тоне нет ни капли насмешки, в поклоне - ни тени иронии. Почему тогда Дайзо красен, как подушка, на которой он сидит? Гипертоник, гурв его…
- Леди Сания окажет максимальное содействие, поверьте моему слову. Не останется в стороне и такдос Куфри, ведь кому как не ему знать вкусы и пристрастия высокого двора, а в частности – вайтана Годрика. Я права?
Этот взгляд. Холодный взгляд и скрипучий голос. Даже когда я был придворным юнцом, всего лишь маленьким комком локтей и коленок, что носится под ногами у взрослых… Даже тогда, я изредка чувствовал на себе её взгляд. Может быть, даже тогда?.. Нет.
- Вы…
- Я… права?
Взгляды. Слишком много взглядов. Слишком много слов. Но это только снаружи – внутри гораздо больше. Гнойник. Единственная мысль. Гнойник, нарыв. Я только что… И все это…
- Вы… правы, госпожа.
Дайзо – ты всего лишь мелкий купец. В тебе никогда не было гордости рода, да и откуда ей взяться? По сравнению с лордом Даэру, чье место ты сейчас занимаешь своим жирным задом… Так вот, по сравнению с ним, ты - просто ничтожество.
- Вы… правы, миледи Тэдайе.
Тьянрау. Колдунья. Волшебница. Ведающая. Твоя куда более зловещая прародительница хохотала бы до слез, увидев твои наряды и твои неуклюжие попытки сохранить статус «повелительницы аэ».
- Надеюсь, ни у кого нет возражений?
Улыбка. Опять улыбка. Острые зубы. Таиф, ты действительно человек?
Молчание. Нет. Молчаливое согласие.
- Вот и прекрасно.
Они согласны. Все. Слава Кинали.

… Личная охрана Годрика Аэда знала свое дело. Ей не были ведомы сомнения, она не мучалась вопросами, слово «правильно» и слово «неправильно» не входило в её лексикон. Она делала только то, что велит правитель – Годрик Аэда. Все.
Так и сейчас, компания мрачных мужчин в легких доспехах лишь выполняла свою работу – беззвучно и профессионально протыкала острыми дактисами визжащих Высоких Лордов. Из последних за меч схватилось только двое: Ший-Даран и Сиа. Но первый последние пять лет носил меч только как украшение, а второй – лишь чтобы картинно вставать с ним в позу перед очередным художником Пестрого Пера.
- ТарЛайн, почему твое лицо так бледно?
Этот голос. Насмешливый. Презрительный. Лорд Годрик, а не пойти бы вам в…
- Милорд Аэда, это просто свет даэку. Со мной все в порядке.
- В порядке... Кстати, ты знаешь, за что ценили Грязного Генерала?
- За что же, мой лорд?
- Он всегда был превосходным инструментом.
- О.
- Как и ты, мой друг, как и ты…
- Это честь для меня, милорд. Мои Обручи еще сияют.
- Неизменно.
После того, как я закончил созерцать кровавые пузыри на губах Ший-Дарана, мой взгляд опустился на запястье. Пять обручей намертво стягивали руку, и их не снять. Я оглянулся. Иссохшая, похожая на гарпию, женщина с некоторым удивлением рассматривала свое запястье, на котором тускло блестели пять обручей из сагасской стали. Таиф, ты тоже думаешь об этом?

___
*Обручи - легендарные наручные браслеты, с покоящимися в них чарами разной направленности. После окончания давней войны с Талией, далекий предок Годрика Аэда, Маллэ Аэда подарил семнадцати генералам данные артефакты, как знак почета. Чем больше обручей, тем выше положение при дворе. Уже один обруч позволяет считать себя высоким Лордом, в то время как пять - чуть ли не правой рукой самого повелителя. Ирония в том, что помимо престижа и силы, обручи связывали незримой связью с правителем. По некоторым источника, генералов было двадцать. Трое отказались. Исход очевиден.
**Таек – небольшой монстр гуманоидного вида, встречается, в основном, на кладбищах. Славится своей страстью к мертвечине и длинными когтевидными пальцами, которыми так удобно расчленять тела. Во время войны, таеки отходят от относительно тихого существования. Наглеют, жиреют (за счет полей брани), размножаются. "Неужели ему так хочется накормить таека?" - "Неужели он хочет развязать войну?"
*** Старая считалка для игры "таек", возникшей после времен войны. По принципу похожа на «пятнашки», «голю» и проч. Возникла в связи с тем, что для уже особо наглых, пресытившихся таеков мертвая плоть уже не кажется такой вкусной. А самая легкая добыча...

- Четырнадцатый день лазурного цикла, год четыреста тридцать третий от основания королевства Фиртана -

Солнце по-разному влияет на людей, это я заметил давно. Некоторые неизменно морщатся под его яркими лучами, некоторые улыбаются и, как я это называю, «чистят перья» - встряхиваются, становятся чуть живее. Есть те, кого светило бодрит, есть те, кого клонит в сон от солнечного тепла. Как раз к последним можно отнести и меня.
День, выдавшийся на удивление светлым и жарким, вызывал у меня непреодолимое желание залезть куда-нибудь, где прохладней и как следует отоспаться. Как минимум – до ночи.
Но сон, в последнее время, слишком уж дорогое удовольствие, а посему пришлось довольствоваться лишь горькой жвачкой из смолы раги. Вкус омерзительный, но идти еще около семи дат… По крайней мере, это станет гарантией того, что я не усну стоя как какой-нибудь гурф.
Трейр поставила вокруг своей территории толстенную стену-завесу, мягкую на ощупь, как шкура огромного хищника - потому что второе касание обеспечивает приличный разряд, который дерзкому отшибает память лат на десять назад, а третье может и от руки избавить.. в лучшем случае.
Трейр - это сестра. Маленькая, мохнатая от шкур, в которые завернуты ее голени, запястья, бедра, грудь и голова. Хорошая у меня сестренка, ну и что, что шаман.
- Хеу, Говорящая - зверю, открывай, - это я нащупал завесу и по-родственному ее окликнул. Не то, чтобы я не мог обойти ее заклятий, но пусть встречает старшего рода.
Несколько секунд молчания – ответ, как всегда. А потом, медленно-медленно, напоказ неохотно расплетается перед вторым взглядом часть замысловатого узора, словно живая лоза лим осторожно оттягивает свои плети-руки от жалящего пятна солнечного света.
И видно, что расплетает вязь с раздражением, с неслышным «Жди теперь, раз пришел». Да только мне ли не знать, что едва-едва сдерживается, чтоб не завизжать… А может, и не сдерживается. Все-таки, давно, очень давно не виделись.
Я хмыкнул. Осторожно, со всей своей ловкостью, пробираюсь в образовавшийся проход. Хоть она за мной и следит, на случай чего, а все равно задевать упругие нити-лозы не хочется, руки мне пока дороги.
Уфф, все, кажется, теперь свободно.
Сестренка сидит посреди своей поляны, на пятках, в единственном здесь пятне яркого солнечного света. Камлать собирается?
- Теплого солнца, мягкой травы, Трейр, - наконец говорю я, намеренно опуская второй её титул – пусть позлится немного. Знаю, как бережно его охраняет, знаю, что требует к нему уважения. Не без причины, разумеется… Но на то и есть старшие братья – они всегда старшие. А посему, будь ты хоть даже королевой Ванглийской, хоть сиррой закатной…
Она дергает бровью раздраженно, и больше не шевелится; руки спокойно лежат в меху юбки, на лице сосредоточенность, как будто прислушивается, ждет чего-то.
- Тихо ты, я солнце слушаю. - наконец, говорит она, почти не размыкая губ. Это значит, почти три раны ее тревожь-не тревожь, получишь самое большее вот такое движение бровью.
Пятно света немного сместилось. Солнце она слушает. Ну точно собралась ночью камлать. Ну, а раз так – то делать нечего, садись и жди теперь. Может, даже удастся немного отдохнуть… Мягкая тень укрыла меня не хуже одеяла, ветер убаюкивал тихо, но настойчиво – мог ли я отказать? Навряд ли. Глаза закрылись сами собой – три ночи уже не…
Проснулся я от щекотного прикосновения беличьего хвостика к лицу.
Трейр сидела рядом, глаз не видно в тени мехового хвостика, и с видом заклинателя щекотала меня.
- Вот не знал я, что… ЧХИ! Беличьей Кистью именно так пользуются. Обычно-то для рисунков обрядных или еще для чего…
Полусонное состояние, полудрема-полуявь. Еще немного – и либо проснуться, либо заснуть крепче прежнего. И выбор, прямо сказать, трудный.
- Как подготовилась?
Она повела крепким плечом.
- Ночью обряд поведу, - скривилась, - заказали. - Беличий хвостик исчез за ухом шапки. - Ты какими судьбами? Чего в королевстве слышно? И кто из этих толстозадых уродов подстрелил моего оленя?
- Оленя? Мм… Файдурский князек, наверное. Я слышал, недавно приезжал к местному управителю. Уж чем угодить племяннику одного из Семнадцати, кроме добротной охоты? – я хмыкнул, потирая затекшее плечо. Охота… Зная того князька, об «утонченных нравах в любовных притязаниях» которого, шли недобрые слухи по всему внутреннему двору, можно предположить какова была та охота. Небось, не изволил ручки луком утрудить, с отдаления наблюдал да в ладошки хлопал.

______
*Жвачка из смолы раги – по внешнему виду, напоминает нечто вроде серы. Содержит некий аналог кофеина, и славится своим ОЧЕНЬ И ОЧЕНЬ горьким вкусом (чем горше - тем свежее). Неподготовленного и слабого желудком человека от одного вкуса может вывернуть наизнанку. Однако, несмотря на это, сия жвачка довольно-таки дорога, ибо дерево редкое, смолы мало, а бодрящий эффект довольно силен, плюс, одного кусочка хватает на несколько дней непрерывного ободрения. Также, есть и более дорогой вариант чуть подслащенной Раги (для чиновников среднего и высшего ранга, преимущественно.

- А в королевстве… Все перевороты, все интрижки какие-то второсортные. Словом, нормально все.
Она по-звериному склонила к плечу голову. Не верила.
- Ладно тебе юлить, Шаррэ. Что вы с Годриком с младшим Аэре сделали, м?
- А что с ним сделать? – вопросы у неё непривычно вредные. Обычно сама все понимает, сама до всего доходит, да лишнего не спрашивает… А тут – «что сделали?», да «не юли». – Атари Аэда, как и положено предателю королевской крови… И прочее, и прочее. Словом, один у нас теперь представитель правящей ветви. Один.
Трейр покачала головой, пощелкала языком, достала из мехового кармана три мутных шарика стал катать в пальцах.
- Молодец. А аэ юного Аэда вы закрыли, умники?
А вот на это ответить вроде как и нечего было. Некоторое время я смотрел куда-то вдаль, стараясь не встречаться с сестричкой взглядом.
- Ну…
- Ну, - передразнила она. - Вот благодаря вам, умам государства, мне приходится по ночам заниматься грязной работой - а сейчас вторая треть луны, позволь напомнить! - ее язвительность да в кувшины и на черный рынок, обогатиться можно. - Ладно. Справлюсь.. наверное. Надеюсь, ты завязал с нынешней династией?
И опять вопрос, на который трудно подыскать ответ. Вздохнув, я уже хотел было пожаловаться на то, что не так обычно встречают дорогих гостей, особенно если они – старшие братья. Впрочем, передумал.
- Не знаю. Впрочем, вряд ли Годрику в ближайшее время понадобится что-нибудь связанное с моими способностями – но там увидим. Платит он неплохо, позволю сказать.
- Чем же? - шаманка деловито защипала кисти куртки, такая покорная младшая сестра. Младшая сестра, которой лучше показать все прямо сейчас, а не то…
Глубоко, и несколько обреченно вздохнув, я полез в карман за небольшим и очень уютно пристроившимся мешочком. Лежать бы ему там век, да… Тихо шикнула нитка, перетягивающая горловину, одновременно расплетая нехитрый скрывающий узор.
- Смотри, вымогательница.
Тонкой змейкой в её протянутую ладонь упала тусклая серебряная цепочка с кулоном в виде оскаленной головы льва.
- Оо...- в тени хищно блеснули зеленью глаза, шаманки, - неплохо нынче правительство платит. - Цепочка проворно обвила шею, примеряясь. Кулон лежал как родной. - Моя доля?...
- Вымогательница, - горько констатировал я, впрочем, не особо огорченно. Цепочки-подвески… Бижутерия. – Только осторожней, зверушка откусила прежнему хозяину руку… По самую голову.
- М?...
Как же звали её прежнего хозяина? Титул помню, вроде какой-то Властитель… Повелитель… Хозяин… В общем, нечто вроде. А вот имя запамятовал.
- Что ты за человек, а? Вот взяла не глядя, а посмотреть повнимательней не удосужилась. А вот он бы выскочил в самый неподходящий момент, и сцапал бы… что-нибудь. Или кого-нибудь. Кроар это. Тот самый.
- К-Кто? - Трейр опомнилась, шарики в руке завертелись быстрее. Кулон так и остался на груди, в шерсти куртки. - Сцапал? Ты родную сестру извести собрался?!
Некоторое время я просто смотрел на неё очень внимательно. А затем расхохотался.
- Пха! Вот уж кто-кого бы сцапал – вопрос еще открытый… Все ж таки, чтоб тебя извести что-то посерьезней нужно. Наверное, - я усмехнулся максимально гадкой ухмылкой, на которую только был способен. – Но все ж таки… Неужели не чувствуешь? От него ж за дат аэ шибает.
Меховая шапка отрицательно качнулась.Трейр накрыла ладонью львиную морду, поджала губы.
- Не-к. Ничего. Серебро и серебро. Ты же знаешь, я по вашим колдунским штучкам не того.. Я зверя чую, а тут зверя нет. Эй. ну чего скалишься! Расказывай! - девчонка девчонкой.
- А чего рассказывать-то? Жил-был какой-то колдун. Как водится, страшный да жуткий. И было у этого колдуна желание – завести себе зверушку домашнюю. Но, как и всякий порядочный колдун, просто кошку завести, или там, хрюпа, ему не по чину было. Вот он и вызвал, в один прекрасный день, из Нижних Слоев, львенка. Львенка назвал Кроар. А тот возьми, да и откуси ему полтуловища вместе с головой и рукой. Такая вот, забавная история.
- Из нижжжних слоееев? - поторила зачарованно сестренка. и ласково погладила кулон. Ну все, теперь и спать с ним будет, и в речке мыться. - Какая... киска. Спасибо, Шаррэ. А он вызывается как-то или сам приходит? - все, мысль о необходимости проведения ночных обрядов для закрытия королевской аэ, которая вам не дыню почистить, уже ее не злила
- А черт его знает… в истории прямо не сказано, гадать приходится. Я вот сам думал, пока нес, что не столько Годрик одарить хотел, сколько, - Сознание услужливо и очень вовремя перекинулось на другую тему. – Это неважно, впрочем. Как ты?

Она мотнула головой, сосредоточив всю нежность на кулоне.
- Я сейчас спать лягу, на ночь силы нужны. Ты со мной останешься или дела какие-то?
- Во-от как мы встречаем единственных старших братьев, вот как мы чтим родство, - мне оставалось лишь сокрушенно развести руками, в знак своей удрученности. – Пожалуй, останусь – все равно делать особо нечего.
Шальная мысль, закравшаяся в голову, нагло раскидала всех своих товарок и очень настойчиво стучалась в сознание. Интересно, а достаточно ли этого гостинца для…
- Позволишь поглядеть на искусство, Агары?
Трейр выпучилась на брата, будто он попросил прямо при нем содрать с себя скальп и перевязать золотой ленточкой.
- Ты что! Камлание - это таинство! Даже шаман у другого шамана смотреть обряд не будет, иначе духи "услышат" и спутают все! Ты вот что, - она примирительно коснулась плеча следопыта. - Ты правда оставайся у меня? Я тебе травы насушила. М? - смотрит из-под шапки лукавым зверьком, только что ресницами не хлопает. Родная кровь, чтоб ее…
Мне оставалось лишь сокрушенно разводить руками, и сетовать на тему молодежи, что совсем не уважает кровные узы. Впрочем, попытка была заранее обречена на провал – и это я знал. Просто, быть может, немного надеялся…
Вздохнув в последний раз, я повесил на лице обиженную гримасу и горестно промолвил:
- Травки? Единственный, ЕДИНСТВЕННЫЙ брат приезжает из дальних краев, дабы проведать свою ненаглядную, но безответственную младшую сестру, и что она ему предлагает? Травки! Просто поверить не могу… Лисий хвост хорошо просушен?
- Обижаешь, - возмущается она, уже повиснув на братской шее. - Так остаешься?
- Так остаюсь, - ответил я, зарываясь носом в особо пушистую шкурку на плече сестрицы.
- Вот и чудно!- сделала вывод Трейр, отталкиваясь ладонями. - Где хижина, помнишь? Принеси воды, пожалуйста? В ту бочку, ну в сенях, которая на десять ведер? Ты мой любимый братик...

Ночь того же дня

Полная, огромная луна, белое зеркало, следит за лесом, огромная, любопытная. Властная.
Трейр по-волчьи закинула голову, лунный свет мазнул по горлу, оставив лицо в темно-синей тени-маске. Шаман усмехнулась.
В лесу стало тихо. Ветер вернулся с полуночной стражи на плечо Трейр, забился между трех беличьих хвостиков, затих. Деревья замерли в ожидании. Залегли в травах и норах звери. Шаман обвела взглядом поляну по краю, сложила ладони на обтянутом гулкой серой кожей тамтаме.
Тух-тух, отозвалось пустое нутро тамтама. И снова тишина. Луна благосклонно промолчала.
Тух-тухтухтутутутутутту-тух
Ладони шлепались на натянутую кожу по очереди, так быстро, что в обманчивой усмешке луны казались прозрачными, как порхающие крылья комара.
Тумутуму-тумутуму-тум
Протяжный, нарастающий вой протянулся из груди, выплескиваясь в лицо Луне, которая с достоинством приняла вызов, как будто еще приблизившись. Трейр удовлетворенно оскалилась, завершая вой. Стук все учащался, и лунные волки теперь задрали призрачные пасти к Ней, дающей жизнь, будящей кровь, поднимающей навеки-упокоенных. Ладони в безумной ласке касались и касались тамтама, лунные волки, бестелесые резко-бирюзовые призраки, по одному выходили из непроглядных пещер леса и садились вкруг, по краю поляны.
Камлать «всухую», без огня и травяных настоев, мог себе позволить только Агары шаманов, но аэ закрывали только «всухую», чтобы себя ненароком не закрыть или частичку не по правилам усопшего не оставить. Да и много было всяких «чтобы», младших хевве в них и не посвящали, а Агары сам доходил.
Трейр, махава-Агары Фиртаны, камлала третью ночь из пяти, требуемых обрядом Волчья ночь. Немного не по канону, третьей ночью частицы аэ собирают закатные птицы, но солнце сегодня тусклое, слабое, небо непрозрачное, а луна в полной силе, и тени длинные, темные, как волчья пасть.
Когда духи собрались, Трейр, не переставая выбивать быструю дробь, от которой закипала кровь в жилах, посмотрела в глаза каждому. И каждый кивал, поднимаясь, каждый приникал к земле на согнутые упруго лапы, каждый прыгал, дымком потухающего костра, звездным вихрем, пролитой в воду кровью. Лунные волки разлетелись по Фиртане, собирать звериное аэ павшего Аэда. До ухода луны должны собрать, Трейр же проводила нарастающей до отголосков в груди дробью последнего лунного волна, огладила тамтам, сложила на него руки, опустила подбородок в замок пальцев. На сухой обряд даже жертвы не принесешь, собственное аэ выплетаешь только в сеть, разбрасываешь по поляне.
Махава-Агары поднялась, резким прыжком на четвереньки, пробежала до дерева, положила на ствол ладонь-лапу, обнюхала кору. Оттолкнулась, упала на спину, перекувырнулась и вновь побежала, метаться по поляне, замирать и вынюхивать время от времени, сверкая в темноте неестественно-бирюзовыми глазами без зрачков. И как она, рыскали по стране лунные волки, собирая частицы аэ, и приносили в зубах на поляну, где Трейр клала на него астральную лапу, запечатывая громкой отрывистой фразой, и волк возвращался в круг, садился статуей-стражем.
Когда вернулся последний, Трейр снова обняла коленями тамтам, наполнила барабан низким гудением. Сложенное аэ тускло светилось под любопытными руками луны, серебрилось, нехотя поддаваясь лунному притяжению. Трейр гортанью шипела нараспев заклятья, волки выли, дружно подняв к небу длинные морды, и сам лес, сбросив оцепенение, шумел и шелестел, все громче, ветер сорвался с плеча, смазал одним порывом лунных волков в сплошное кольцо. Смесь воя, дребезжащих слов, топота тамтама, шелеста и оглушительного шороха закружилась, свиваясь под ветром в спираль, по которой луна осторожно тянула к себе аэ младшего Аэда.
Потом упала тишина.

песня с местного праздника весны

Когда устанут плясать дожди,
Молчи, моя флейта, молчи,
Когда устанут плясать дожди
Над старой долиной Меру,
Когда туманы рассеет ветер,
Когда предстанет, весел и светел,
Лик золотой дневной звезды –
Молчи, моя флейта, молчи.
Пусть брызнут золотом лучи,
Молчи, мой бубен, молчи,
Пусть брызнут золотом лучи
По старой долине Меру,
Пусть ослепит хрусталь росы,
Пусть эльфы высунут носы,
Молчи, мой бубен, молчи.
Мы подкрадемся посмотреть,
Молчи, рожок мой, молчи,
Мы подкрадемся посмотреть,
Как в старой долине Меру
Танцует сказочный народ
И веселится за весь год,
И людям-нам весну поет.
Молчи, рожок мой, молчи.
А после мы вернемся домой,
Пой, сестра моя, пой,
А после мы вернемся домой,
В нашу долину Меру.
Пусть флейта поет, пусть поет свирель,
Пусть старый трактирщик выкатит эль,
Проснулась земля и в этом году,
Пой, сестра, и пляши.


__
*А еще там был Майский Всадник. Он у Трейр. Но об этом - вследующей серии))

Закрыто истечением сроков.