Когда пытаешься заглянуть в неведомое, а так часто поступал Нуар, то он в своих снах оказывался в темной пещере, резко переходящей из непроницаемой тьмы в освещенный магическими кристаллами дом. Маг мог поклясться, что уже видел это помещение, ибо часто его охватывало такое чувство, что он бывал здесь и не раз. Нуар оглянулся и волшебное зрение его скользнуло дальше из пустой комнаты, уставленной лишь горшками с экзотическими цветами. То видимо была оранжерея, хотя и под землей. Заклинатель сделал такой вывод по причине, что не заметил даже единого намека на окна. Дальнейшее что он увидел был красиво обставленный дом, гобелены прошлой эпохи (насколько позволяло судить Ниару об этом его знание истории данных земель), вазы из тончайшего фарфора, которые изготавливают в далеких заморских землях люди, что говорят на необычном мелодичном языке и живут в гармонии с природой, выстраивая свои жилища по необычной науке согласия. Но все так же ни одного окна в этом жилище. И тишина. Он побывал во многих комнатах, направляя сияющий синий глаз по коридорам, заглянул даже в винный погреб, заметив там странные кучки пепла, и затем снова вернулся в место, которое он скорее бы назвал прихожей. Но дверь, которая вела дальше, напоминала скорее витраж в церкви. И он скользнул сквозь нее. Маг практически что не остолбенел, сидел старый знакомый из его прошлого, поглаживая по каштановым волосам прекрасную юную деву. Одетый в старомодный костюм, более характерный для времен ученичества Нуара, бледная кожа и мраморно гладкая, она приводила в ужас светлого эльфа одним своим видом. С губ хотело сорваться - "Что же ты с собой сделал... Мэт... Что же ты с собой сделал...". А девушка была прекрасна: смуглая кожа; правильные, скорее аристократические черты, которыми так всегда гордился Мэт, так же присутствовали у юной девы; свойственная только богатым леди ухоженность и легкое сложение, более характерное для эльфов. Лишь только едва заметный след какой-то истощенности, может быть бледности или малокровия, выдавал в этой ласке чувство, когда один влюбленный успокаивает другого и нежно шепчет что все будет хорошо... Ниар продолжал еще некоторое время наблюдать за парой, а затем приблизился к кровати, у изголовья которой и стоял на коленях его друг прошлого. Но стоило превысить какую-то черту, как Мэт взглянул в его сторону. Глаза друга горели красным и в слабом свете единственного магического камня, Ниар заметил виднеющиеся синие вены. Его как будто оттолкнуло. Последнее что он видел это полный злобы взгляд, как бывает, когда незваные гости врываются в дом хозяина.

А за пределами безоконного дома мир был темен. Ниар каждый день, каждый день своей службы в гарнизоне, раздумывал над причинами, почему в столь тихом некогда месте, где народ храбр и чист сердцем, могли восставать мертвецы. Почему серые тучи нависают только над Дикими Вратами? Почему солнечный свет если и пробивается сквозь облака, то озаряет этот мир в кроваво-красные оттенки? Почему каждый, кто выходит за стены города, защищенные статуями горгулий от суеверных варваров, не возвращается? А ведь это продолжается уже год... Силы как физические так и моральные на исходе. Никто не может добраться до Диких Врат. И никто не может их покинуть. Лишь храбрые дворфы помогают приносить в город провизию, чтобы вдруг не начался голод. Торговцы боятся входить в небольшую речную гавань. Они теперь предпочитают плыть по другому руслу реки. Ибо воды... воды древней эльфийской реки Мир отравили темные заметит их и имеет глупость войти в реку, порой появляясь на поверхности в таком объеме, что могут поглотить целый корабль. Эльфы давно покинули местные леса. Лишь несколько осталось. Двоих рейнджеров все знали. Они единственные могли выжить в лесах близ Диких Врат и провести кого-то тайными тропами. Именно их попросил Ниар добраться до ближайшей деревни и послать весточку в главный город страны - Керак, что Зло пробудилось на землях барона Розена.
Но не смотря на всю сложность ситуации, мага больше беспокоило почему дворфы отказываются помогать им, даже за вознаграждение. И одной из причин бородатый народ указывает на него, потому что они не хотят работать с эльфом.


- Спи, моя южная роза, - говорил Мэт. - Сегодня нам не удалось, потому что люди стали очень осмотрительны. Следующей ночью я буду осторожнее и не позволю тебе так рисковать.
"Твой отец все еще ищет тебя. Но тебе не следует его больше видеть. Его сердце разорвется от созерцания твоей новой жизни" - Не произнося ни слова, телепатически, произнес Мэт.
- Пришло наше время вмешаться в судьбы людей.

Нрпг: В принципе это классическое фэнтези, темного темного фэнтези, с эльфами и другими волшебными народами, демонами и неживыми. Тут вполне хватит места разным персонажам. Но главное все же это вначале найти причину почему тела и души умерших не могут упокоиться, а затем спасти их. Здесь определенно есть политическая подоплека почему правитель не желает помогать своему вассалу. Даже какой интерес безумного магу терроризировать именно данный город. И почему жрецы солнца, над чьим единственным храмом светит солнце и нет туч, ничего не могут исправить.
Мне было бы интересно набрать еще 3-4 игроков.

Возвращаясь в дом без окон.

- «Он принес новый смысл. Он смешал, сплел его со старым, поглотил старый. Он подарил мне ночь,» - сквозь легкую пелену забытья нашептывала сама себе девушка.
Теперь она была Анной, прекрасной розой Мэта, его юной спутницей. Но раньше её звали как-то по-другому, правда она сама уже не помнила того имени... И еще не так давно у нее была другая жизнь. Однако какими же блеклыми казались воспоминания о пестрых коврах дома ее отца, диковинных цветах и изящных украшениях по сравнению с тем смыслом, который ей подарили. Да и сам отец (о, её когда-то горячо любимый отец!) стал не более чем призраком, о котором изредка напоминал Мэт.
Теперь он, Мэт был для нее смыслом всего, и это было куда глубже, чем чувства любовников, намного острее, полнее. Король в этом заколдованном доме без окон, хозяин сумерек, он был тем, кого Анна никогда не поймет и не разгадает. «Пока не поймет,» - поправляла она сама себя, и в этом угадывалась её прежнее упрямство, теперь приглушенное и стертое, но все еще являвшееся неотъемлемой ее частью. Так же, скорее по привычке она продолжала собирать волосы лентой, которая раздражала Мэта и часто вырывалась из её густых вьющихся волос. Нет, Анна еще не сдалась, не сломалась под его пристальным взглядом, но и не рвалась в бой. Она ждала, привыкала, пыталась понять. Но что?
- Когда-нибудь я пойму вас, - шептала она, чувствуя его холодную руку на своих волосах.

Я видел ее смерть, я видел ее перерождение и я должен был ей позволить идти со мной, но вот уже месяц не мог заставить себя опорочить ее душу. Жрецы из храма Солнца говорят что у таких как мы нет души. Но это неправда. Наша кровь принадлежит ночи, а это всегда пугает людей. Необъяснимая болезнь, которая позволяет сравниться с эльфами и пережить их, под названием бессмертие. И наша кровь становится вдруг так желанна для всех тех темных магов, которые вожделеют ее испробовать.
Но я не могу позволить себе держать ее в заточении, подобно птице в клетке. Это живое создание с горящим в глазах пламенем. Подвижная, что за ней можно наблюдать столетиями. Ее тело умерло юным, а разум еще не оформился в зрелую женщину. Как я могу позволить ей, изумруду моего сердца*, оставаться здесь, когда на Поверхности кипят столь грандиозные события. Ведь я жил еще в те времена, когда легенды ступали по тогда не существующим мощенным улицам Диких Врат. Когда я был молод и вместе со своим остроухим другом учился у величайшего мага Королевских земель, безумца и гения, который уехал в столицу страны, как только узнал о случившемся со мной.
- Я бы тоже этого хотел. - нежно произнес Мэт. - Отдыхай. Завтра привезут твои новые наряды и мы отправимся к барону на прием.
Мысли Мэта не могли успокоиться. Анна немного приглушала чувства, потому что часть его была занята тем, когда мужчина думает о женщине. Но в эти прекрасные думы последнее время врывалось нечто постороннее. Какой-то прилив сил и тихий шепот из северной комнаты. И даже когда он бывал в городе, этот непрерывный шепот не оставлял его. Мэт старался заглушать его, но все было много сложнее. Анна тоже слышала тихий призывный голос с севера, но он подавлял это и у нее. Складывалось такое впечатление что проблемы Диких Врат затрагивают не только смертных.

* Мэт предпочитает окружать себя природой (потому в его жилище всегда несколько оранжерей) и изумруду напоминают ему о сосудах жизни этой мира

Да, Анна тоже чувствовала перемены. Воздух колебался, дрожал как натянутая струна, грозившая со звоном лопнуть от любого неосторожного движения. Такое же чувство было в детстве перед грозой – гулкие раскаты грома и напряженное ожидание первых капель. Но она слышала шепот с севера гораздо реже, чем Мэт, и гораздо глуше - для нее он был даже не шепотом, а отдаленным эхом, дуновением ветра. Куда больше ее сейчас интересовали перемены, происходившие с ее перерождения. Тело и благородная кровь древних купцов не хотели до конца свыкаться с новым положением, новой сущностью. Иные ночи она проводила во сне, пробуждаясь лишь ближе к рассвету, ловя настороженный взгляд сира, сидящего у изголовья, в другие же видела все с невообразимой четкостью – каждую пылинку, каждый стежок висящего на стене гобелена. Походка, бывшая легкой еще при прошлой жизни, сейчас ничем не уступала поступи эльфов, а гибкость и подвижность могли быть сравнимы только с грациозностью кошки. Но в общую гармонию почти всегда вкрадывалось неловкое движение – задетая книга, скрипнувшая половица. Мэт понимал, что девушка никак не может до конца подчинить себе силы, данные им.
Была еще одна мысль, отвлекавшая их от зова с севера – навязчивая идея Анны посетить храм Солнца.
- Душа моя, поверь, ты не найдешь там того, что ты ищешь, - часто отвечал Мэт на её настойчивые требования.
- Ах, но ведь я должна проверить, - упрямо отвечала она, однако каждый раз сдаваясь и откладывая свои попытки до следующего раза.
«Сама не знаю, почему меня туда так тянет, в этом нет никакого смысла. Это всего лишь призраки прошлого. Ни один из верховных жрецов не в силах противостоять моему господину,» - убеждала она сама себя и в этот раз, погружаясь в сон. – «возможно, завтра я пойму это.. на приеме у барона пусть даже».

нрпг: позволила себе небольшую вольность ^^

(с Ньянтери)

Мэт уложил Анну спать и сам лег рядом. Одиночество всегда пугало его и в особенности последние сорок лет. Если бы не она, то он бы не смог продолжить занятие магией. Уже несколько лет его ничего не интересовало. Случайность или судьба что он встретил это нежное создание с необыкновенным характером, которая всегда удивляет его и приятно радует. Хотя радует не всегда, но это врожденная особенность женщин.

Зашло солнце и Мэт почувствовал это, как случалось всегда с момента Перерождения. Он старался вставать раньше Анны. Но так было не всегда. Когда люди не были столь настороженными и не прибегали по пустякам к помощи жрецов Рассветного Лорда, то можно было не опасаться, что кто-то мог проникнуть в его фамильный склеп.
Мэт сел рядом с кроватью Анны, она вот-вот должна была проснуться. Кудряшки красивым веером лежали на подушке и один локон на щеке девушки.


***
Шеддон Кант шел по пыльному тракту в направление города Диких Врат, как ему завещал его наставник. Путь был долгим, если добираться пешком, но торговцы, которые согласились подвезти молодого заклинателя, боялись пересекать границу владений барона Розена, словно им перешла дорогу черная кошка. Там, в деревне под названием Фесимал, они высадили его и далее направились своей дорогой. Маарлиз, столица Идализа, из которой прибыл заклинатель огня, располагалась в нескольких месяцах езды верхом. Шеддон знал, что никаким другим способом в Дикие Врата не попасть кроме как верхом либо на своих двух. Окружающие баронские владения эльфийские леса мешали спокойно перемещаться по его территории при помощи магии. А река в этой части была либо не судоходна из-за темных вод, либо торговцы боялись сплавляться по ней. Что ж... стоило найти здесь доброго скакуна, благо наставник не сильно ограничивал своего ученика в средствах. Все-таки когда речь идет о фамильных сокровищах первого основателя города и столь существенных изменениях в природе и магической ауре, то делать исследователю лишних проблем не стоило.
Деревня Фесимал напоминала по расположению зданий, деталями росписи ставен и некоторым архитектурным решениям в построение крыш лесные эльфийские поселения. Но не более того. Когда Шеддон вступил в пределы села, то бывшие в этот момент на улице жители, с интересом следили взглядом за направляющимся на главную площадь путником. В середине мощенной неровным темным камнем площади стояло трое людей. Необычайно красивая женщина с серебристыми волосами в белых одеждах и мандолиной за спиной. Спешившийся всадник, на вскидку от двадцати до двадцати пяти лет, держал за уздцы коня. Немного заостренные уши и некоторые незавершенности в чертах лица выдавали в нем полукровку, полу-эльфа. Он разговаривал с крепким мужчиной в добротных одеждах и лакированных высоких сапогах которому было чуть больше тридцати.
Шеддон услышал при приближение:
- Сэр Маммун. Лучше вам не ехать одному в Дикие Врата. Многие уже пытались. А с вами еще и такая красивая дама. Один арбалет да песни вам не помогут. Путь весьма опасный, да и на дорогах объявились какие-то разбойники, которые пользуясь слухами о пробудившемся зле грабят и убивают честных путников.
- Но мне казалось эльфы защищают свои леса от вторжения людей или не так? - мелодичным голосом произнесла женщина и краем глаза заметила человека, судя по одеждам не деревенского жителя. Шеддон разглядел необычные глаза незнакомки - полностью золотистые с черными зрачками. Кожа у нее была загорелая и немного блестела, словно покрыта мерцающими частицами. Лицо у висков покрывал тонкий узор-татуировка точно такого же как глаза цвета. И маг сразу узнал в ней потомка ангелов - аазимара.

Шеддон, как и многие в этом мире, считал, что глаза – это зеркало души и потому душа этого «ангела» должна была быть как золото, холодной и, как золото же, опасной. Большую часть жизни проведший среди людей, он вообще весьма предвзято относился к существам, мало на них похожим, но эта странная пара направлялась к Диким Вратам, а значит, они могли быть друг другу полезны. Маг направился прямо к ним.
- Боюсь, что эльфам сейчас не до разбойников, миледи, - приблизившись, сказал он, - И потому честным путниками приходится рассчитывать только друг на друга, - маг слегка склонил голову в знак приветствия, - меня зовут Шеддон и нам с вами, кажется, по пути.

На лице появилась лёгкая пренебрежительная усмешка.
- Разве вы не знаете, сиятельная, люди - наглый народ. Хотя, не скрою, эта черта мне в них нравится. - полуэльф, которого называют Маммуном, обратился к спутнице. - Пока эльфы отвлекаются на борьбу с неживыми, с орками или драу, люди исподтишка заползают в леса.. Конечно речь идёт не о всех, а о тех, у кого нет дома.. К тому же не всегда среди разбойников встречаются исключительно люди.. - полуэльф сам себя оборвал, перевёл разговор.
- Знаете, - продолжил говорить Маммун, обращаясь уже к мужчине, - Только дурак откажется от помощи в столь недобрые времена. К тому же, учитывая конечную цель нашего с сиятельной путешествия, лучше не пренебрегать союзниками.
Конь полуэльфа фыркнул, боднул носом плечо хозяина.

- Мир в наших руках и свет в наших сердцах, путник. - Поприветствовала новоприбывшего аззимар. - Я Аврора Савэ, а это мой спутник - Маммун из Утгарда.
Вы обеспокоили меня господа. Эльфы никогда не перестанут оставлять попытки оградить свои леса от людей. Наверное что-то случилось.

В разговор вмешался деревенский староста.
- Что ж... двое мужчин это уже лучше, чем один. Мисс Аврора права.
До нашего поселка редко доходят вести из Диких Врат в последнее время, но кое-что я все же знаю. Белый Старец проходил по тракту. Он рассказал, что великое зло пробудилось не год назад - с начала нападений неживых. Хотя мы здесь не видели ничего подобного. А уже несколько столетий висит над родом потомков барона Вулфруна, основателя речного города. Он сказал, что владыка Розен и его сестра Арибет могли нарушить какие-то законы... В этом я не разбираюсь. Вам лучше самим узнать в городе. - При этом староста встревоженно глянул на возвышающуюся одинокую гору, темную как уголь и не отражающую свет кровавого солнца.
- Маммун, порой мне кажется что я вас понимаю, понимаю ваше отношение к людям. Но некоторые их действия и причины побудившие их к поступкам ранят мое понимание справедливости.
- Люди не так плохи, мисс. Но нам всегда нужна крепкая рука, чтобы сдерживать свою натуру. Я бы хотел попросить всех вас. Мы давно не получали весточки с дальнего хутора, там живет фермер по имени Ноом. У него недавно умерла жена и он один остался с ребенком. Не могли бы вы, когда будете проходить рядом, заглянуть к нему. Упрямец отказался покидать их бывшее гнездо с супругой и переехать в город когда тени нависли над Дикими Вратами.

Маммун пожал плечам:
- Если будет по пути, зайдём, почему нет?

Затем, обращаясь уже к Шеддону:
- Всегда приятно встретить человека, который отличается благородством помыслов. С какой целью вы идёте к Диким Вратам? И как сможете леди Аврору защитить в случае опасности? Простите моё любопытство, но не могу сдержаться, чтобы не спросить. - Маммун доброжелательно улыбнулся.

Шеддон вежливо улыбнулся в ответ, хотя насчет благородства собственных помыслов он бы еще трижды поспорил.
- Я - маг огня. Не самый слабый. Уверен, что чем-нибудь да пригожусь, если станет туго, - детально расписывать то, как ему нравится сжигать людей, маг не стал – мало ли что? Эти полуэльфы, они такие… моралисты, что уж говорить о полуангелах с их «чувством справедливости»! – А вот что бы мне самому действительно пригодилось, так это хорошая лошадь. Учитывая уже проделанный мной путь, пешком я далеко не уйду. Не скажите ли, староста, где в вашем поселении можно раздобыть коня?

- Так вы владеете чарами инвокации? - спросила полу-солар. - Может вы вели когда-либо армию за собой? Не расскажете о себе подробнее? - Аврора взяла в руки лютню и стала перебирать струны, наигрывая малоизвестный марш.

- Хм... - староста задумался. Последнее время наших лошадей крадут, но думаю вы сможете купить пару скакунов у семьи Хаапаса. Идите в северо-восточную часть деревни. У него большой двух этажный дом, единственный в округе, так что не ошибетесь. И спасибо вам, если загляните к Ноому.

- Да, миледи, - усмехнувшись своим мыслям, качнул головой маг, - можно и так сказать. Но мы не призываем огонь и не просим у него помощи, а всегда носим его в своем сердце. Что до подробностей моей жизни, у нас будет достаточно времени для того, чтобы обсудить их в дороге. А пока прошу меня извинить, мне жизненно необходимо разжиться средством передвижения. Не думаю, что вам обязательно меня сопровождать, уверяю, я вернусь довольно быстро.

Шеддон быстрым шагом направился в указанном направлении и не прошло и получаса, как он вернулся верхом на прижимистом сером коне, не достаточно быстром для погони, но достаточно выносливом для долгого пути - лучшего в деревне не нашлось.
- Я готов, - бодро отчитался он.

- Я уважаю вашу профессию. Маги.. Познают мироздание, манипулируют первоосновами...Видимо вы ещё не пресытились мирской жизнью, раз путешествуете среди простых.. - Маммун хмыкнул. - Хотя нас с Авророй простыми назвать можно лишь с натяжкой.
Поблагодарив за информацию и простившись со старостой, троица не спеша побрела из села. Маммун не торопился садиться на коня.
- Как вы, наверно, уже догадались, мэтр Шеддон, Аврора - странствующий бард. У неё очень хорошие песни, но поёт она их исключительно в особых случаях и под настроение. Надеюсь, такой случай нам скоро подвернётся, - усмехнулся полуэльф. - Что до меня, то я исследователь. Интересуюсь необычными существами, расами, монстрами, животными. У меня дома, на родине, есть большая коллекция книг и гравюр с изображением драконов. Они - одна из моих.. страстей.
Маммун шёл в сторону дома за околицей села. Где живёт фермер Ноом...
- Аврора, как тебе такой сюжет для шутливой баллады? Староста невзначай посылает нас как бы мимоходом заглянуть к вдовцу с ребёнком.. Мы заглядываем в его дом, думая что вдовец в горе, голоде, пьянствует, а ребёнок, который которую неделю питается чем придётся, играет с муравьями... Так вот думаем что будет так. А на деле оказывается, что папаша уже давно стал одержим призраком своей жены, его ребёнок стал неживым, и эта милая парочка нас.. того. - Маммун доброжелательно улыбнулся. - Это, разумеется, шутка.

- Не существует «простых» людей, как нет ни одной повторяющейся среди бесконечного числа человеческих судеб и поэтому нельзя пресытиться мирской жизнью, так как нельзя узнать людей настолько, чтобы они надоели. Самые, казалось бы, простые люди, постоянно преподносят сюрпризы… чаще, конечно, неприятные, но они меня все еще удивляют. И поэтому люди – одна из моих страстей, - выслушав сюжет для баллады, маг недобро усмехнулся, - В каждой шутке есть доля правды. Ведь была же какая-то причина по которой этот фермер ни разу не пришел в селение за помощью, а ему там одному да еще и с ребенком явно не легко.

Мэт и Анна


Анна приоткрыла глаза. Будучи еще под властью чудесных грез, она не хотела возвращаться к реальности. Каждый раз ей казалось, что во сне она нашла ту идеальную истину, которую тщетно пыталась найти в ночи, и каждый раз закат пробуждением вырывал ответ из её рук.
Сегодня в её снах было много света. Квинтэссенция всех воспоминаний о погожих солнечных днях, нашедшая выход в ночных видениях. А еще там был юноша, прекрасный юный эльф, хотя эльфы всегда кажутся юными, будь им даже не одна сотня лет. Но его лицо, каждую черточку которого Анна ясно помнила еще пять минут назад, теперь ускользало от неё, расплываясь и становясь просто ярким пятном.
- Тебя что-то беспокоит, любовь моя? – раздался тихий голос Мэта, сидящего рядом с кроватью. Его рука, на секунду задержавшись в воздухе, коснулась щеки девушки, убирая непослушную прядь волос.– Это всего лишь грёзы, их не стоит бояться.
- Нет, я вовсе не боюсь, – и, повинуясь внезапному порыву, спешно добавила. – Ах, а нельзя ли найти мне эльфа? Они такие прекрасные..
- Что?! – воскликнул мужчина, резко отдернув руку. – Тебе стало недостаточно моей любви?! Я не прощу измену, ты же знаешь!
- Ох, нет же, - поняв свою ошибку, Анна, однако, ответила совершенно спокойно. – Так, всего лишь развлечься…
- Развлечься?? – глаза Мэта загорелись красным, и в мгновение ока вазы и книги, стоявшие на столике, оказались на полу. – Ты моя!
Но столкнувшись с испуганным взглядом девушки, мужчина немного успокоился. Красное сияние померкло.
- Прости меня, не знаю, что на меня нашло, - привычным ровным голосом ответил он, слегка потирая виски руками. – Я так боюсь тебя потерять.. Ведь столь недавно обрел успокоение.
Грациозно сев на кровати, Анна наклонилась к Мэту и зашептала, стараясь прятать невольную улыбку:
- Не сомневайся в моих чувствах, - тонкая рука девушки легко коснулась его груди, там, где было сердце. – Но непостоянство – неотъемлемая моя черта, ты знаешь.
- Ах женщины! Даже спустя сотни лет вы остаетесь такими же, - ответ раздался через долгую минуту. – Чтож, я подумаю над этим..

*с мастером

Маммун почесал голову, слегка взлохматив волосы - на солнце они отливали тёмной синевой. Прищурив глаза, взглянул на мага Шеддона. В пурпурно-алых глазах нечто промелькнуло.
- Я думаю, вы не совсем правы. Конечно среди людей, как впрочем, и среди других народов, встречаются свои уникумы. Но большинство представляет из себя среднее серое ничто. Разумеется, познакомившись с кем-то поближе, мы узнаём личность более.. более близко. Замечаем индивидуальность.. Но, вот штука-то такая, большинство индивидуальностей заняты своими бытовыми делами, огородом, и вглубь леса не рискуют удаляться из-за страха.. Знаете, есть такое выражение: человек, который обошёл вокруг избы, гораздо умнее того, кто остался сидеть на печи. Я к тому веду, что вы, я, Аврора - мы необычные личности. Мы не побоялись в своё время покинуть родной дом, не побоялись и сейчас пойти к фермеру, навестить которого страшится староста, хах. Тшш, тише, Габи, тише, - успокоил коня Маммун, погладив по морде.
- Надеюсь разговор вас не сильно утомляет, мэтр Шеддон?

- Нет, нисколько. У меня уже много дней не было интересного собеседника. Возьмем старосту к примеру, коль вы заговорили о нем. Вы считаете его «обычным»? «Простым»? – маг улыбнулся, - о, нет! Он не так прост. Даже если он по какой-то причине боится навестить фермера, хотя я считаю, что ему просто некогда, он нашел прекрасный способ избежать этого, не так ли? Отправить кого-то, кто точно не откажется и не свернет с дороги, раз уж пообещал. Кроме того, мы с вами не из его поселения и нас ему вовсе не жалко, ведь так или иначе он едва ли увидит нас еще раз. Он весьма расчетливо использовал нас, разве можно сказать о таком человеке, что он «простой»?
Мы покинули свои дома и отправились в полный опасностей путь, но для того, чтобы навсегда остаться в одном городе, завести семью и ежедневно, ежечасно нести за них ответственность, защищать их, содержать и при этом знать, что это твоя единственная доля и никогда больше ничего не изменится в твоей судьбе – требуется столько же мужества, сколько и для того, чтобы уйти и ежедневно сражаться за одну единственную жизнь – свою собственную. Я думаю, что если в этих местах вдруг начнется война, наш пресловутый староста во мгновение ока станет хорошим стратегом, способным принимать решения о жизни и смерти больших отрядов своих земляков, а не только о том, кто какую работу должен выполнять, куда идти и что делать.
Люди… и не только люди от рождения наделены уникальными особенностями характера, ума, личности, которые никогда не повторяются в одинаковых сочетаниях. И даже самый казалось бы безнадежно бедный безграмотный крестьянин непременно удивит Вас чем-нибудь, если ему представится такая возможность.

- Как вы можете так говорить о людях, которые не сделали ничего плохо? Как можно обвинять старосту, он честный и порядочный человек, это веет от его сердца? если все боятся приближаться к темной границе, которая отделяет эту деревню от Диких Врат. Вам должно быть совестно за подобное отношение. Мы все знаем, что в деревне может начаться паника, если не останется лидера, которого бы эти землепашцы могли слушать.
И руки сами коснулись струн, наигрывая быстрый мотив, так чтобы сердце сжалось и голова закружилась.
- Забыв, что люди
Лис не прощают,
И что под маской
Людских обличий
Не скрыть звериной
Души отличий.
Огнём по ветру
Нам негде скрыться:
Бежать ли полем,
В капканах биться…
Плечом к плечу мы,
Мы вечно рядом.
Сквозь боль и пламя
Прорваться надо.
Не ценят люди
Любовь, доверие,
Не пожалеют.
Для них мы звери,
Нас ненавидят
(Ведь мы свободны!)
За то, что вместе…
За что угодно.
Собачьей сворой
Зажаты в угол.*

И когда песня закончилась, Аврора произнесла, - Сколько недоброго в ваших словах.

С нехорошим ощущением, вызванным музыкой небесного аазимара, компания разглядела две тени, нависшие над поросшим плющом одноэтажным домом. Он был немного вдалеке от пыльного тракта, на котором трое всадников оставляли пыльный след. Дверь дома резко распахнулась и из нее выбежал человек в мешковатых коричневых одеждах. Он размахивал руками словно пытался что-то схватить.

*Anna-Semirol

Маммун попытался сказать что-то Шеддону, но вежливо умолк, когда заговорила бард.
Чуть отстав от спутников, полуэльф отвернулся, смотрел вдаль, что-то свистяще шептал под нос, при этом поглаживая себя по левой руке.
Шеддон смог видеть, как Маммун нервно елозит на седле, почесал нос, ухо.

Когда Аврора замолчала, Маммун нетерпеливо сказал:
- Ты, конечно, красиво всё говоришь, сиятельная, но мы с мэтром не говорим что люди плохие или хорошие. Мы беседуем об их интересности и скучности. А что до честности, порядочности... Есть люди, в которых живёт добро. Есть те, в ком живёт тьма. А есть те, в ком живут глисты. Во мне не живёт ни то, ни другое ни третье, и это меня устраивает....

Увидев мужчину, Маммун переключил своё внимание на него, приблизился к дому:
- Эй, что у вас случилось? Вы Ноом?

Аврора не стала отвечать на слова Маммуна, ее более обеспокоило то, что он оторвался от них и быстро направился над виднеющимися в дали фигурами.
- Постойте! - выкрикнула менестрель, в бессильном жесте протянув руку вперед, но это не могло остановить иследователя.
Он не добрался до Ноома, но успел заметить, как всадник на виверне в темных одеждах выстрелил огненной стрелой в грудь недогадливому путнику. Второго наездник смерти, наблюдая за фермером и случайной жертвой, держал в руках плачущий сверток с ребенком. У существ горели красным глаза, а лица представляли собой человеческие черепа. Хвост виверны с жалом сбил на землю тянущегося к ребенку Ноома.
Воздух огласил злой рычащий смех псевдодраконов.

«А мы ведь только за ограду вышли! - скрипнул зубами Шеддон, соскакивая с лошади, - И нас уже осталось только двое!»
Мысли в его голове заметались, словно хищные птицы. Нельзя бить по всаднику с ребенком, но и нельзя просто скрыться, ничего не предприняв. Однако, руки этого нелюдя сейчас заняты – он не сможет стрелять.
- Аврора, спрячьтесь! – крикнул он и, выставив правую руку вперед, а за ладонью правой руки – левую, он быстро собрал небольшой энергетический заряд и метнул его под ноги всаднику, только что поразившему полуэльфа – от сухой земли поднялось большое облако пыли, ненадолго лишив нежить обзора и возможности прицелиться. Секунды текли мучительно медленно, пока Шеддон растил в правой руке заряд побольше и, когда пыль практически осела, он метнул шипящий огненный шар во всадника.
Клубы золотистой пыли облепили темного всадника, но виверна вылетела из зоны заклинания. Пока частицы не осели, и Шеддону и Авроре было трудно различить что-то.
- Не задень фермера! Я вытащу его, а ты огради нас от этих мерзких созданий. – она тронула струны лютни и в мерцании исчезла вместе с лошадью. Шеддон мог слышать звук копыт по твердому каменистому тракту, и судя по отчетливости звука, лошадь Авроры бежала галопом.
- Легко сказать, Сиятельная! - фыркнул маг, вновь собирая огонь на кончиках пальцев, превращая мириады искр в смертельное оружие. Всадник на своем странном скакуне был слишком шустр, Шеддон намеривался избавить его от этого преимущества. И едва из-за пыльной завесы показалась морда виверны, а над ней - горящие глаза неживого, он разделил огненный заряд надвое и отправил первый в глаза скакуна, а второй, мощнее и ярче - во всадника.
Виверна резко замахала покрытыми острой чешуей крыльями, когда огненный шар неожиданно для нее обжег глаза, уши и морду. Она накренилась в бок, из-за чего всадник, так же подожженный заклятием Шеддона, едва не выпал из седла. Одежды на скелете обгорели, оставив кости черными от копоти. Тетива его лука лопнула. Виверна совсем обезумев от боли и от кусков догорающей у нее на спине одежды темного всадника, влетела в край крыши. Столкновение отдалось грохотом ломающихся костей и падающих и раскалывающихся черепичек.
Второй всадник вознес перст и указал на фермера, отчаянно пытающегося руками держать за хвост псевдодракона, но лишь ободрал их до крови. Он дышал сбивчато и так, словно что-то мешала ему совершать эту жизненно важную функцию. Внезапно он исчез и череп, издав ужасающий окрестности крик, направился прочь от хозяйского дома вместе с ребенком.
Пронзительный крик ударил по перепонкам так, что у маг покачнулся, но устоял - не было и речи о том, чтобы преследовать нежить, очевидно, ребенок все же станет чьим-то ужином сегодня. Громоздкая, но быстрая виверна даст фору любой лошади, а уж его рабочей, не преспособленной для спринтерских дистанций, серой кобыле - тем более. Шеддон отдышался и огляделся по сторонам - Авроры нигде не было видно.
Маг направился к лежавшему навзничь телу полуэльфа, чтобы по обычаю закрыть павшему глаза, но едва он это сделал, ему показалось, что грудь Маммуна слегка приподнилась, как если бы он сделал вдох, однако лицо умершего выражало полный покой и не билась жилка на шее.

Аврора появилась вместе с фермером на том же месте, где он исчез. Лошадь аккуратно лежала, подобрав под себя ноги. Они оба, менестрель и конь, прикрывали собой истерзанного человека. Только сейчас стало понятно, что он пытался сражаться с неживыми воинами. Ссадины, синяки и порезы остались на его теле. След удара от хвоста виверны рдел под порванной чешуйками одеждой на руке и груди землепашца.
- Ребенка, ребенка… - слабо двигая губами еле слышно шептал Ноом.
- Мы обязательно спасем его… - успокаивала человека аазимар. Лежите смирно, я залечу ваши раны.
А шез моэ. А шез моэ. А шез моэ, - произнесла она мелодичным голосом с ритуальным оттенком. Белое сияние охватило Аврору и Ноома и белый поток как будто всосался в тело фермера.
- Шеддон, он еще жив? – обратилась она к волшебнику.
А тем временем, не оставляя более шансов на действия кроме как на защиту, с поломанным крылом и окровавленной мордой поднялась с земли виверна и на двух массивных лапах понеслась на путников.
- Вы все будете уничтожены. Все вы. – Раздался в воздухе голос неживого, парализующий, пугающий, словно с тобой говорят уже, когда ты лежишь в могиле. И если аазимар просто слышала язык проклятого, то Шеддон отлично понимал язык мертвых.
***
- Ты очень красива в этом платье, шерри. – Произнес Мэт, всегда сдержанный и спокойный.
- Платье действительно чудесно, сэр. – Защебетала швея, всячески расхваливая свою работу. - Но не могли бы в следующий раз приходить раньше? Сложно работать при свете свечей.
- Это довольно сложно, - с легкой улыбкой ответил Мэт.

Прием в замке.

Замок баронов Вульврун возвышался черной цитаделью, окруженный широкими стенами с одной сторожевой башней позади, пронзающей небо острым шпилем. Каменный мост вел через окоп к массивным железным откидным воротам, удерживаемым цепями из необычного черного металла.
Четверо смотрителей бдительно наблюдают с высоты за всеми кто появляется у ворот замка. Шестеро стражей постоянно ходят на стенах, следя за периметром. Темные облака сгущаются на замком более плотно чем в любых других местах над Дикими Вратами. Замок построен из вырезанных в Одинокой горе блоков. Мэт помнил каким этот замок был. Когда их карета въехала по мосту во двор замка, он мысленно представил себе прежнее убранство еще при основателе города – бароне Вульфруне, чье имя стало родовым для его потомков. Замок всегда был холодным и строгим. Украшенный только трофеями от побежденных врагов: мечами с зазубринами, головами монстров и покореженными доспехами.
Семь месяцев, до сего дня, барон не устраивал балы и не созывал себе почетный эскорт. Сегодня в замке собрались богатейшие и благороднейшие люди и нелюди: волшебники, торговцы и рыцари, благородные дамы и сеньоры.
Когда Мэт вошел вместе со своей юной избранницей в зал, полном существ в роскошных одеждах, все молчали. Корона Вульфрунов не красовалась на голове Розена. И Мэт знал, что фамильные сокровища барона Розена похищены и уже год он по этой причине не собирает эскорт и не устраивает игрищ. Молодой мужчина выглядел измученным, его красивое юное лицо сейчас было угрюмо. Каштановые волосы волнами спадали на плечи. Под глазами залегли мешки от бессонницы. Среди подобного разнообразия прекрасных тел, юности, благородства и бьющихся сердец, Мэт чувствовал небывалую жажду как в давно забытые времена после Перерождения.
Герольд прокричал:
- Сэр Мэт Грин и Анна де Бомон.
Мэт почувствовал запах отца Анны и он знал, что она тоже это чувствует. Он крепче сжал руку любимой.
- Забудь. Все пыль и прах. Я лучше отыщу для тебя эльфа, мечта моя.
- Мое почтение и преданность барону Розену, сыну могучего Вульфруна. – Он резко опустился на колено, когда приблизился к трону, и дотронулся сжатым кулаком до давно не бившегося сердца. – Ваш покорный вассал. – Мэт прислушался к своим чувствам. Ему было интересно что происходило внутри барона. Сердце благородного правителя билось медленно, словно что-то насильно сдавливало его. Кровь не желала приливать к голове и Мэт осознал, что дни барона сочтены.
Рядом с троном барона стояли его сестра, леди Арибет, и знаменитый волшебник Диких Врат – лунный эльф по имени Назос Хатранский. Маг был одет в плотно облегающее зеленое треко, как у лучников, с наручами и поножами из кости. Лицо его скрывала уродливая маска из черепа дракона. А серебристые волосы были едва видны за разноцветными петушиными перьями. На пальце у него красовался перстень с огромным сапфиром. Его синие, как зимнее небо, глаза внимательно следили за всеми, кто приближался к барону.
***
Корабль «Честный» только ночью причалил в порту города. Это было неслыханное событие для всех судоходцев. Таких оваций два серых эльфа никак не ожидали от жителей. Они не могли сойти на берег три часа и только после того, как ликующая толпа удалилась в кабак, они вылезли из своего убежища на корабле. Одетые во все черное, скрывая лица шарфами, они двинулись по пристани, запахнув плащи, так чтобы на ночной беззвездной улице стать лишь призраками. С легкой поступью на мягкой подошве сапог они с грацией, не свойственной обычным людям, высматривали следы существа, за которым гонятся уже месяц. Даже для таких смертоносных профессионалов сражение с ракшасой достойное задание.
Эти серые эльфы были специально выращены чтобы убивать, хитрые и коварные создания. Обучением их занимались лучшие мастера теневого искусства Керака. Этот город, оплот пороков, и без того был подчинен магам. Архимаг столицы – волшебник Малагар, не столько занимался политиков, как остальные, сколько проводил исследования… разного рода. Он любил истязать и издеваться над природой существ, что он и проделал с серыми эльфами и сбежавшей ракшасой. Малагар всегда славился созданием злобных и опасных тварей. То что он сделал с этими тремя было самым меньшим. У серых эльфов не было сердца. Их кровь двигалась при помощи магии рубиновых камней заменявших им этот орган. Сердца хаоса были отражением их натуры. Но нельзя сказать, что все, что занимало мысли этих созданий было зло и насилие. Нет. Потомки эльфов, лучшая из подрас, они получили великолепное образование от самого Малагара и способны были призывать магию из Лимбо. Призывать такую же непостоянную и дикую магию, какова была их натура и сердца.
- Как понравилась рыба? – просила Наяда бархатным голосом. – Нам подавали ее с особым рецептом. – Одно было жаль, что победной улыбки за шарфом не видно. Наяда явно намекала на особый яд, который подсыпала в пищу.

Фир'наэль легко усмехнулся, воспроизведя звук, не предвещавший ничего, кроме угрозы и обозначавший высшую степень насмешливости. В его глубоких синих глазах мелькнула яркая искра, а хитрую ухмылку скрывал черный, словно беззвездная ночь, шарф.
- Рыба? Великолепное блюдо, я даже не ожидал столь высокого мастерства нашего повара, - эльф вновь ехидно хмыкнул и расплылся в довольной улыбке. - Кстати, помнишь того матроса, что постоянно строил тебе глазки? - Небольшая пауза. Затем, он мечтательно и задумчиво продолжил: - Ты должна была видеть его лицо, когда он осознал, что не спосоьбен сопротивляться моей воле. Вот капитан-то обрадуется новой картине на стене, написанной кровью его бравого матроса, - тут эльф не смог сдержать смех, выражавший столь высокую степень ехидства и злосчастности, которой позавидовал бы и тэйянский зулькир.

"Рано или поздно, так или иначе, - подумал Шеддон, вбирая из воздуха силу в руки, - Мы все там будем. Но кто-то будет уничтожен позже, а кто-то значительно раньше..."
Маг прицельно швырнул огромный огненный шар виверне в морду - послышалось не только шипение, но и хруст ломающихся шейных позвонков. Животное рухнуло на землю в двух шагах от путников, основательно запылив и без того не слишком чистую одежду мага. Он глубоко вздохнул и направился к полуэльфу.
- Он мертв, - с сожалением проговорил Шеддон, - Мир праху его.
Маг поднялся с колен и отошел подальше, вновь собирая в руках силу огня.
- Я не силен в эльфийских традициях и не знаю, должен ли он быть захоронен в земле или предан воде, так что поступлю единственно доступным способом.
Он сделал особый пас обеими руками в направлении умершего, и тело его вспыхнуло, словно сухая трава. Разумеется, маг мог бы закопать полуэльфа где-нибудь под деревом, но это заняло бы слишком много времени и сил, а Шеддон Кант вообще с большим скепсисом относился к похоронным обрядам, считая, что они устраиваются по большей части для родственников, ведь самому умершему уже глубоко все равно что станет с его телом – хоть ты сожги его, хоть в лодку положи и отправь плыть по реке воронам на радость, хоть земляных червей им накорми. В этом свете сожжение – самый что ни наесть благородный способ уйти из этого мира.
- А насчет ребенка, Сиятельная, я бы не стал давать таких обещаний, - наблюдая за пламенем, спокойно проговорил Шеддон. Он-то давно уже в своих мыслях похоронил фермерское чадо, - Наверняка эта тварь направилась туда, где таких как она еще много, а я, как Вы, наверное, успели заметить, едва справился с одной из низ. Жизнь - не песня, не перепоешь...

Аврора плохо знала своего спутника, вместе они провели не более двух-трех дней. Маммун не любил о себе распространяться.
- Какая глупая смерть… - в голосе аазимар слышалась истинное сожаление. – Ты будешь жить в сердцах тех, кто любил тебя, исследователь.
Тело полу-эльфа охватило пламя и быстро поглотило плоть и кости. В голове рождалась грустная, даже горестная песня.
- Мы не можем оставить все просто так, - ответила она Шеддону, помогая подняться фермеру. – И обязаны рассказать в Диких Вратах что увидели. Мы еще не добрались до темной завесы, а нежить свободно расхаживает и здесь.
Как вы себя чувствуете? – спросила она человека.
Ноом, в заляпанной собственной кровью одежде, кое-как поднялся. Горе запечатлелось в его влажных глазах, как в зеркале. – Я вам признателен. Вы можете использовать мой дом как хотите. – Безнадежность слышалась в голосе землепашца.
- Когда-нибудь, но не сейчас. Только в час нужды мы возможно вернемся сюда. Не отдавайтесь в цепкие лапы уныния и горя. Мы… я постараюсь вернуть вашего ребенка. Скажите лишь, интересовались ли раньше неживые похищениями? Я не слышала, чтобы они занимались в этих окрестностях чем-то большим, нежели нападениями на город.
- Я не знаю…
- Нам нужно поспешить до заката. – Очень серьезным голосом произнесла наследница крови соларов.
***
Наяда обошла вокруг Фир'наэля, стараясь все время смотреть ему в глаза. – Я забрала твой антидот. Почему ты еще жив?
Теневой кинжал бесшумно скользнул в руку.
- И я забыла сказать тебе… Та юная полу-эльфийка сейчас гниет в подворотне, где я тебя с ней видела.
Ночной порт был пуст, лишь звук ветра, врывающийся в гущу зданий, шелест окрестного леса и шум бьющихся о берег волн. Свет в домах не горел, лишь в нескольких кабаках в доках. Радужка эльфийки горела слабым красным свечением инфразрения, прибавляя к угрожающей позе гневности.

Эльф лишь рассмеялся. Он старался не упустить взгляд своей вечной спутницы и, даже когда она оказывалась за его спиной, он был напряжен и готов ко всему, словно пружина.
- Не стоит меня недооценивать, любовь моя, - словно молния, блестунла в ночной мгле холодная сталь кинжала, но Фир'наэль лишь стал играючи вертеть его в руке.
- Я жив лишь потому, что тот флакончик, который ты забрала, был наполнен ядом. А антидот находился в другом, - он вновь пожалел, что победно-ехидная ухмылка, игравшая на его лице, была скрыта шарфом.
- Полу-эльфийка? Ммм, - он изобразил задумчивость, почесав рукой подбородок и закатив глаза. - Аа, я кажется, вспомнил. Ну что ж, сегодня крысам предстоит бурное пиршество, - он зловеще расхохотался, от чего стайка ночных воронов отделилась от ближайшей крыши и полетела в даль.
- Мне кажется, - продолжил он после небольшой паузы. - Не стоит нам терять время на очередную попытку убить друг друга, любовь моя, не стоит ли нам для начала, найти Визиря?

- Да, - кивнул маг, - а Вам, Ноом, лучше отправиться в поселение. Из-за своего упрямства Вы уже потеряли своего ребенка. Может, стоит наконец задуматься о собственной жизни?
Не слушая причитания фермера, он подошел к своей лошади. Ошарашенная криками неживых, она испуганно прядала ушами, но в остальном была в полном порядке. Шеддон вскочил в седло и стал ждать пока Аврора последует его примеру.

Впервые за свою новую жизнь Анна была окружена таким количеством людей. Ей казалось, что от них исходили невидимые волны первобытного, манящего тепла крови. Стук сотни сердец, смешиваясь с шорохами платьев и перешептываниями, казался монотонным гулом. Взгляды, прикованные к ним – сотнями ножей. Да, Мэту следовало быть осторожным и внимательней следить за своей розой, ведь не было ничего проще для этого юного существа, чем потерять контроль и коснуться хоть одной из этих хрупких шей с призывно пульсирующими артериями..
- «А узнал ли меня он?» - подумала девушка, почувствовав присутствие своего отца. Перерождение оставило след на её внешности, сделав её смуглую кожу немного светлей, а черты лица тоньше. «Хотя я уже его забыла,» - мысленно ответила она Мэту, удовлетворенно улыбнувшись, поняв, что её прихоть о ручном эльфе будет исполнена.
Заволновалась Анна лишь тогда, когда, склонившись в глубоком поклоне рядом со своим спутником, почувствовала на себе взгляд волшебника в маске.

Леофин, такого было имя отца Анны, внимательно смотрел за пришедшим Грином. Сорок лет он уже жил в этом городе, и всегда сэр Грин был такой же, как сейчас. Мало когда он видел его на приемах. Ни новостей, ни сплетен. Разве что слухи из тени шли по городу, уходящие корнями куда-то в районы дока, где местные воры и убийцы тихо перешептывались о долгожительстве столь богатого семейства. Леофин Худ отметил красоту леди де Бомон, но так и не узнал ее. Если он и обращал на нее особое внимание, то ссылался на красоту молодой дебютантки.
- Встаньте с колена, Мэт Грин. Вы так похожи на своего отца. Благодаря вам некоторые корабли все же заходят в порт Диких Врат в эти темные времена. Окажите мне удовольствие и сядьте на пире рядом со мной.
Мэт поднялся под пристальным взглядом волшебника. Назос, не отрываясь, смотрел на спутницу вампира.
«Тебе не стоило приводить ее сюда, мертвец» - услышали они оба слова заклинателя у себя в голове. «Ты ставишь ее под удар. Сегодня утром в город прибыл жрец Рассветного Лорда. Пророчество должно быть исполнено».
Последнее заставило недоумевать даже бессмертного вампира.
«Пророчество?»
Маг обращался уже только к Анне.
«Куда ты пойдешь, если он умрет? Готова ты рискнуть?»

***
- Вы… ох, я думаю, вы правы. Я отправлюсь в деревню.
- Пусть лесные духи сопровождают вас и обезопасят путь. – Произнесла Аврора и направилась к своему белоснежному коню. Лютня снова заиграла и вся пыль и грязь вместе с кровью слетела с белой одежды бардесы. Плащ со знаком крыльев снова сиял в свете солнца, а высокие бартфорты выглядели так, будто она не провела недели в пути.

Они гнали коней, пытаясь скорее добраться до города. Вдалеке виднелся мост. Дорога шла неровно, уходя в поворот. Всадники еще издали заметили брошенную рядом с дорогой телегу. Колеса ее прорыли колею в грязи, как будто кто-то очень сильный тащил ее боком. Приглядевшись, они заметили несколько тел, лежащих немного поодаль от телеги, в таком порядке, словно пытались защищаться.

***
Наяда убрала в ножны кинжал. Огонь в ее глазах весело плясал.
- Как бы твое тело не грызли сегодня крысы, мон амур. – Она с улыбкой убрала кинжал. –
К Визирю, так к нему. Если ты помнишь, он подобен нам.
Два серых эльфа направились в Бластоун, магазин ростовщика.
- Ракшаса видимо уже сбежала, пока мы выжидали выхода. – Тихо произнесла она, оглядывая старое, покосившееся здание ломбарда.
Дверь выглядела хрупкой, но оба эльфа знали, что оно усилено заклинаниями.
Наяда приоткрыла дверь. Нежный звук колокольчика раздался, когда эльфы вошли внутрь. Внутри было пыльно, как будто сюда не заходили уже год. Легкие эльфы оставляли глубокие следы на полу. Изнутри повеяло запахом совсем неведомых ароматов и всевозможным маслом для оружия.
С такими же красными, светящими инфразрением глазами, их встречал такой же тонкий как эльф тифлинг. Он был в пушистом черно-красном халате с красными драконами по рукавам и спине. В руке он ловко подкидывал кинжал.
- Добро пожаловать, друзья, - улыбнулся он, отходя назад и приглашая эльфов присесть в кресла. Кожа тифлинга имела слегка красноватый оттенок и была покрыта черной чешуей, хотя это не влияло на его привлекательность. У него были когти и хвост, который сейчас стряхивал пылинки с атласной обивки кресел. – Извините меня за простоватую натуру моего скудного дома. – его черные как Бездна глаза разглядывали посетителей запоминая каждую деталь.
- Я Серджио Визирь, - сказал он, еще раз подбросив свой кинжал. Его улыбающееся лицо не оставляло для обычных существ лишних мыслей о возможном обмане, но только не двоих эльфийских убийц. – Визирь Диких Врат наблюдает за вами страстно и внимательно. Чем могу служить?

Шеддон осадил лошадь и пустил ее шагом – второй битвы за день ему бы не хотелось, но тут, похоже, все было уже давно кончено. Он внимательно огляделся по сторонам, кто бы ни расправился с беднягами, его уже не было поблизости.
- Интересно, что могло заставить их без защиты отправиться в такой опасный путь? – задумчиво проговорил маг, - то, что они об опасности не знали – исключено.
Проезжая мимо трупов, спешиваться он не стал – помогать было уже некому, люди признаков жизни не подавали, а сами по себе мертвые тела не представляли интереса. Шеддон мельком подумал, что неплохо бы и их предать огню во избежании распространения всякой заразы, но времени у них было слишком мало, чтобы отвлекаться на такие мелочи, да и мертвецам, скорее всего, тоже было все равно.

Фир'наэль принюхался, затем, состроив явно недовольную гримасу, постарался особо глубоко не вдыхать аромат местных благовоний. Быстро оглядев помещение и оценив обстановку, он выдавил из себя легкую улыбку, впрочем, не предвещавшую ничего хорошего, предварительно стянув с себя шарф, о чем впоследствии очень пожалел. Обведя взглядом покрытые, казалось, вековой пылью, кресла, эльф предпочел повременить с усаживанием. Он взглянул на свою спутницу и, состроив ядовито-ехидную улыбку, произнес:
- Наяда, любовь моя, присядь, раз наш гостеприимный хозяин приглашает, - еще ненадолго задержав взгляд на умопомрачительной эльфийке, убийца взглянул на тифлинга. - Мое имя - Фир'наэль, мы благодарны тебе за гостеприимство. Надеюсь, ничто не сможет бросить кровавую, - он явно подчеркнул это слово, - тень на наше...хмм, взаимопонимание, друг мой.
Затем, эльф вновь взглянул на Наяду и выжидательно уставился ей в глаза, начав легко барабанить ловкими пальцами по рукояти одного из кинжалов.

- Они могли отправиться и не без защиты, господин Шеддон. - тихо произнесла Аврора. Аазимара пугал вид истерзанных тел, с запекшейся кровью на траве, одежде и коже. Она так же пустила коня шагом и осматривалась по сторонам.
Шеддон в это время заметил, что колея ведет в гущу леса, как будто еще одну повозку уволок кто-то очень сильный. Похоже скорее всего это был гигант или огр, ибо следы, оставленные на грунте, напоминали человеческие, только большего размера.

В ночной темноте Фир'наэлю привиделось, наверное, или тени не так легли. Кресла были чисты от пыли, разве что лишь пара пылинок.
Наяда слегка наклонив в бок голову с каким-то, свойственным скорее юным человеческим девицам, задором присела в кресло и поглядывала по-очереди то на своего смертоносного спутника то на Визиря.
- Чаю? - почесав за ухом острием кинжала спросил тифлинг и облокотился о спинку кресла, в котором сидела Наяда. Рядом с рукой прилег и хвост с наконечником как у стрелы. Внешне непосредственная демоническая улыбка даже обладала очарованием, что редко бывает, когда смотришь на подобных чудовищ.
- Не откажусь, - благосклонно отозвалась эльфийка, стаскивая шарф.

- Как бы то ни было, Сиятельная, нам лучше поскорее убраться отсюда, если мы хотим добраться до Диких Врат, пока виновник этого разгрома не вернулся за второй порцией, - он кивнул на оставшуюся повозку.
Маг снова пришпорил лошадь и та послушно пошла рысью по грязной дороге, выворачивая копытами куски мокрой земли.
Шеддон начинал нервничать, а когда он нервничал находиться рядом с ним было крайне опасно для жизни, так как он был достаточно близок к тому, чтобы начать палить в каждый подозрительно шевелящийся куст. Конечно, но то были причины - дорога была действительно опасной и вся ответственность за жизнь сопровождаемой им дамы, а так же за его собственную жизнь лежала на нем и положиться было совершенно не на кого. Но все же подобное состояние никак нельзя было назвать привелегией в его положении.

Отбросив накатившее виденье и, все еще сдерживаясь, чтобы не чихнуть, Фир'наэль посмотрел на свою, не менее прекрасную, чем смертоносную, спутницу с такой нежностью, от которой у любого теплокровного кровь превратилась бы в лед. Зетем, переведя взгляд и уставившись прямо в глаза тифлинга, эльф, все же последовал предложению полукровки, и сел в кресло. Отметив про себя, что кресло вполне удобное, ассасин обратился к Визирю:
- Ты, ведь, знаешь, зачем мы пришли? Меня интересует одно - ты готов предоставить нам то, чего мы от тебя хотим, - он вновь бросил предупредительный взгляд на Наяду, как бы намекая, что тифлингу не обязательно выполнять все их, а, если точнее, ее желания, - за плату, которая, я уверен, тебя устроит?
Он ловко подбросил в руке мешочек, наполовину полный чем-то, явно металлическим и привлекательным, и весело звеневшим, когда он подкидывал мешочек.

- Согласна, - она направила коня следом за Шеддоном. - Скоро будет мост через реку. И мы уже почти придвинулись к завесе.
И действительно, чем они ближе приближались к одному из русел реки, источник которой являл собой водопад в горах, тем отчетливее становились очертания темного мира.
Кустарник обступал сухую и пыльную дорогу. Очень близко к тракту росли деревья с пышными кронами. Они не заметили цвет реки, пока не оказались в нескольких десятках метров от моста. Вода была черная как ночь и блестела на солнце. А на другом берегу, точно густая тень от здания, только слишком необычная, начинался иной порядок.
- Стойте. - Послышался мужской голос на мелодичном эльфийском языке. - Там дальше ловушка.
Аврора отклонилась в седле, из-за чего лошадь попятилась, но бард все же сумела выпрямиться и посмотрела в сторону звука, который исходил откуда-то слева, очень близко и с высоты. Своим магическим зрением Шеддон разглядел сидящего на ветви дуба эльфа-лучника. Аврора продолжала осматривать лес, выискивая взглядом источник голоса.
Эльф сидел на корточках. Напряженный как струна, он видимо приготовился к бою. У него была темная, немного землистого оттенка, кожа и ярко-зеленые глаза. Одежда была соткана из листьев, оставляя загадкой, как изящному народу удается создавать подобные одеяния. Голову охватывала лента, чтобы не мешали волосы, падавшие на лицо.

Наяда любила когда на нее так смотрят, но только если это Фир’наэль. В подобные мгновения она становилась лукавой. Было и еще кое-что, что она предпочитала тщательно скрывать ото всех.
Тифлинг тем временем внимательно следил за новоприбывшими. Его взгляд стал наигранно испуганным, когда оба мужчин заглянули друг другу в глаза.
- Скорее смутно догадываюсь, - ответил Визирь. По тону Серджио создавалось впечатление, что сейчас был не тот момент, когда бы он стал врать. Он отошел от кресла Наяды с огромной неохотой и бросил извиняющийся взгляд красных глаз серой эльфийке. Кинжал скользнул в ножны за поясом. Его походка была пружинистой и танцевальной. В особенности этому помогал ритмично двигающийся хвост. Он походил взад вперед, разыскивая чайные приборы на полках шкафов.
Когда Визирь услышал звон монет, он едва не уронил одну из белых кружек, но его хвост успел ее вовремя подцепить. Его лицо расплылось в улыбке, обнажая ровные треугольные зубы, а руки сами складывались домиком, хотя с кружкой и чайником это смотрелось крайне странно. Он театрально поклонился, приложив чайник к сердцу и подняв указательный палец, на котором висела кружка, словно желая заметить одну деталь. – Если плата будет достойна трудностям, - говорил он чуть ли не мурлыкающим голосом, - то я вынужден согласиться и не отпускать столь дельного заказчика, месье!
Он поставил на маленький столик три чашки и чайник. Выбросил давно засохшие цветы из вазы и налил оттуда в чайник воды. Слегка постучал по нему серебристой ложечкой.
- Так какое дело вы мне предлагаете, дорогие гости?.. Ах, да. Чуть не забыл. Противоядия вон на той полке.
- Спасибо, у меня свое. – Ответила Наяда, с азартом следя за всеми манипуляциями тифлинга. Зеленоватый флакончик она зажимала в ладонях, словно пойманную птицу в поле, которая запуталась среди колосьев.

Пророчество?
На миг яркими пятнами вспыхнул в её сознании сон, полный солнечного света, но затем так же быстро померк. Мэт ничего не говорил ей о ни о каких пророчествах. Хотя - она смутно это почувствовала - он сам ничего не знал.
-«Куда ты пойдешь, если он умрет? Готова ты рискнуть?»
Рискнуть, умрет – сначала эти слова показались Анне сущей нелепицей. Её мастер не мог умереть, хотя бы потому, что он – это он, глупо было даже думать о таком. Но что-то в той уверенности, с которой это было сказано, заставило её на секунду поверить.
-«Рискнуть? Почему нет. Я всегда готова следовать за своей судьбой» - ответила девушка, с возможно лишней ноткой иронии.
"Тогда в ночной темноте вам стоит опасаться охотников. Люди, они... Они жестоки и глупы." - Ответил Назос. Взгляд ледяных глаз смягчился. И до Анны начало доходить понимание того, почему ни Мэта ни ее никогда не тревожили в этом городе. Эльфийский волшебник охранял своих странный союзников, даже если их натура была противна всей их расе.
"Но вечно жить в теплице... Лучше ли это?" - смело бросила девушка, поправив складку платья. И добавила, очаровательно улыбаясь, на этот раз уже только Мэту: "Ты ведь знаешь, я всегда была упрямой".
"Последующие события сведут вас с ума, если вы не будете осторожны" - отозвались мысли волшебника с холодным спокойствием. Время казалось для них троих замерло.
"Сложно говорить о том, чего еще нет. Мне не дано заглянуть в будущее и я не знаю, чего мне стоит опасаться.." - Анна только сейчас заметила, что, разговаривая с волшебником, перестала слышать стук сердец - "..но я уверена, что я сделаю все возможное, чтобы достигнуть цели".
Что девушка имела в виду под целью она сама толком не знала, но почему-то ей казалось, что это важно. Гордость светилась во взгляде её карих глаз.

Анна слышала только одно бьющееся сердце. Сердце мага билось как бывало только у пожилых людей. Эльфийские сердца никогда так не бились и это она знала отлично. Назос кивнул толи соглашаясь, толи принимая во внимание слова молодой Перерожденной. время снова возобновило свое движение. Барон дышал тяжело. Волшебник вгляну в этот момент на леди Арибет. Незаконнорожденную сестру Розена и полу-эльфийку. Этот взгляд не укрылся от вельмож.

с мастером)

- Благодарю за предупреждение, - отозвался Шеддон, но воздух между пальцев его левой руки накалился, - Но нам просто необходимо пройти… Можем ли мы рассчитывать на помощь?
- Этот мост обрушится, стоит вам только ступить на него. А местные воды пропитаны черным ядом, о котором не слышали даже старейшины эльфийского народа. Но вы можете пройти по тайной тропе. Но прежде чем помогать вам я хочу спросить кто вы, откуда направляетесь и с какими намерениями следуете в Теневой Город?
- Я – маг и следую за древней силой огня, как за высшим благом своей жизни, какими бы путями она меня не вела, - ответил мужчина, в конце концов полуправда – это тоже правда… пусть и только наполовину, он посмотрел на Аврору, - а моя спутница преследует собственные цели.
Шеддон опустил руку и горячий воздух невидимой волной поднялся вверх, если от эльфа этот маневр не укрылся – тем лучше. Пусть знает, что он играет честно.

(С моим лучшим наемным убийцей - Seth)

Часть разговора разговора между убийцами проходила мысленно и очень быстро.
- Посмотрим. – Произнес эльф.
- А на счет Визиря - поглядим. В конце концов, от него нам нужна, лишь, информация. В остальных аспектах для нас он бесполезен
- Кто знает, кто знает… - хищно улыбнулась Наяда.
Визирь окинул двоих незнакомцев опасливыми взглядами, но постарался сохранить улыбку.
Фир’ наэль продолжил ледяным тоном. - Я знаю. - Повторил недавний взгляд, что пробирает до самых костей. Задумчиво устремил взгляд в потолок. - Ну, быть может, из его зубов можно было бы сделать ожерелье...
Наяда зевнула. - Эти зубы тебе еще придется достать. Хотя их ты даже в Сигиле не продашь. Что толку уподобляться человеческим варварам? - самым невинным голосом произнесла она, пытаясь подавить дрожь.
Настал черед Фир'наэлю оскалиться в хищной улыбке. Мягким, немного мурлыкающим и приглушенным голосом, чуть наклонившись к Наяде ответил он, - Что ты, любовь моя, это не для продажи, а тебе - на память. Думаю, подобное ожерелье великолепно украсило бы твою изящную шейку.
Она уперла ладонь ему в грудь и заглянула в глаза. - Всегда все ты не так понимаешь или вообще не понимаешь. - Голос был спокойным, хотя взгляд эльфийки стал печальным.
Серый эльф заглянул своей спутнице прямо в глаза. Заглядевшись и утонув в их глубине, сравнимой лишь....ни с чем не сравнимой, он аккуратно и медленно, дабы не вызвать ненужно реакции, вытянул вперед правую руку, мягко прикоснувшись к ее щеке, аккуратно провел по ней пальцем. В глазах виделось спокойствие, боль и азарт. - Я понимаю многое, любовь моя, порой, слишком многое. Но... даже, если это - не так, тебе придется с этим мириться. - Он убрал руку, отстранился чуть назад и вновь хищно оскалился.
Наяда полуприкрыла глаза, когда ощутила на своей щеке легкое касание, более приятное чем шелка из Маарлиза. Она чуть вытянула шею, как бы следуя за рукой Фир'наэля, словно стараясь дольше ощущать прикосновение. - Неужели у меня есть выбор? - спросила она полурыча. Сейчас серая эльфийка была похожа на дикую кошку, вырванную только что из родной местности и посаженную в клетку, но все такую же непокорную.
Улыбка стала немного шире, убийца пожирал глазами свою незабвенную спутницу, наслаждаясь каждым мигом, каждым мгновением. - Ты можешь рискнуть. Но это опасно... смертельно. -Последние слова он выговаривал уже совершенно мурлычащим тоном.
В глазах мелькнул азарт с искрой жажды, какую бывает испытывают бессмертные. Уголки губ дрогнули в еще не родившейся улыбке. Безмолвное согласие? Или что это было? Рука сама потянулась схватить за кисть того, от прикосновения которого можно было погрузить во тьму всю мультивселенную. Нога уже опрокидывала столик, чтобы лишить своего спутника равновесия этими двумя одновременными движениями. В то время вторая рука уже наставляла тонкий клинок стилета в незащищенную доспехом прорезь. В глазах горел древний огонь и сердце в груди пульсировало в предчувствие кровавого удовольствия.
Фир'наэль слегка наклонил голову набок, неотрывно глядя Наяде в бездонные манящие глаза. Левой рукой он, незаметно, еще пару мгновений назад, нащупал ближайший острый предмет на своем, оскалившемся многими острыми, словно бритва "зубами", теле. Это оказалась дага, что, впрочем, его нисколько не расстроило. Тем временем, правой рукой, неуловимым движением, он легонько потянул за незаметную ниточку своего доспеха, после чего острое смертоносное лезвие чуть выдвинулось из правого локтя доспеха. Он перенес вес на левую ногу, ничуть при этом, не двинув корпусом. Левую руку с дагой он, пока, предпочел оставить за спиной. Он быстро, но плавно и легко, перенес правую ногу за левую, готовясь в любое мгновение перенести вес на нее и увернуться от удара. Или нанести свой.
Визирь с криком полного ужаса подхватывал чайник с кружками, стараясь не разлить ни одной капли великолепного напитка, который он с превеликим трудом добывал в далеких южных плантациях, охраняемых огромными волосатыми пауками. Жонглируя горячим чайником и кружками руками и хвостом, он подпрыгивающими движениями кое-как увернулся от стола. - Что вы творите?! Эти кресла бесценный антиквариат! - Тифлинг беспомощно застонал.
Наяда была не в лучшем положение. Она продолжала сидеть в кресле. Неотрывно смотрящий Фир’наэль для нее сейчас был таким же лакомством, как для высшего демона бывает кубок наполненный крошечными детскими пальцами, приправленные красными лепестками роз. Хотелось сделать больно и в тоже время нет.
В этом было какое-то ненасытное удовольствие. Наяда успела схватить его за руку, но вместо того, чтобы просто потянуть на себя, она постаралась вывернуть эльфу кисть с заворотом, так чтобы локоть ушел вверх, угрожая поранить напарнику щеку или еще какую-то миловидную часть лица. Но оставалась еще вторая рука, которую хитрец отвел за спину. Оставаться сидеть в кресле не имело смысла. Стилет был у нее в правой руке, и разделываться с сюрпризом было бы проще стоя на двух ногах. Наяда оттолкнула от себя, разделявший их стол, чтобы лишить Фир’наэля устойчивости и одновременно с этим развернуть его боком к себе, чтобы у нее появился шанс занять более удобную позицию.
Фир'наэль, стоявший в боевой позиции - ноги чуть согнуты, одна заведена за другую, в левой руке - смертоносная дага, в глазах - смерть и наслаждение, просто вновь перенес вес тела не левую ногу, чуть отодвинув при этом правую назад, встав полу боком к Наяде. На обезумевшего тифлинга он не обращал внимания, неотрывно глядя Наяде в глаза. Он подумал, что мог бы легко испортить ее прекрасное лицо дагой, резким ударом левой руки, но, во-первых, он не хотел портить ее прекрасное лицо, а, во-вторых, это было бы неинтересно. Ему хотелось поиграть. И он играл. Совершив усилие, он установил правую руку в несгибаемое положение, напряг все мышцы и, как могло показаться на вид, легким свободным движением, мягко и аккуратно, будто приглашая на изощренный и элегантный танец смерти, направил руку по отношению к себе. Локоть был согнут, направив лезвие в сторону. Левая рука – за спиной на уровне поясницы – лишь отточенная до совершенства, реакция, позволяла эльфу быть уверенным в том, что при случае, он успеет парировать удар своей возлюбленной. В движении, он подался чуть назад, дабы расстояние между ним и Наядой сократилось, но не полностью.
Возлюбленный крепко стоял на ногах. Это так в его стиле. Горящие диким огнем глаза, улыбка, полная торжества… Наяда позволила ему увлечь себя за ним в повороте и, пока он переменял ноги, атаковать его незащищенный бок, выводя припрятанную для сюрприза дагу. Хотя Фир’наэлю никогда нельзя было отказывать в хитрости. В последний момент ее стилет поменял направление, защищая уже, а не атакуя. Раздался характерный звон скрещенной стали, сверкнули клинки. Они описали изящный полукруг, переступая ножку стола.
Наяда выпустила из захвата руку эльфа и отошла к шкафам на пару шагов. Визирь ловко раскидал по пустым местам чашки с чайником. Серая эльфийка почувствовала как плащ натянулся. Его что-то определенно порвало, но она не могла оторваться от созерцания напряженного любимого тигра. Фир’наэль заметил белое оперение стрелы, пролетевшей мимо и воткнувшейся в косяк двери. Комната была небольшой. Пять шкафов: два стояли у стены, и три образовывали проходы. Перед ними у входа и располагались три кресла и стол. А за шкафами комната заканчивалась стойкой, какие обычно бывают в любом магазинчике, и еще одна дверь вела куда-то. Стрела вылетела как раз из-за шкафов.
Взгляд эльфа стал немного тревожным. Он любил играть. Любил быть на волосок от гибели и держать на этом волоске свою даму сердца. Но когда кто-то иной смел покуситься на нее серый эльф преисполнялся холодной ярости. Он не мог отвести взгляд от Наяды, но, все же, сумел краем глаза приметить Визиря, только что разделавшегося с чашками и чайником. Серый эльф предполагал, что тифлинг бы отреагировал на появление незваных гостей, следовательно, либо эти гости были приглашены на вечеринку, либо это, всего лишь, сработала ловушка, что совсем неудивительно для логова тифлинга. Лицо убийцы, вдруг, вновь озарилось тем, что глупец посчитал бы юношеским задором, и лишь немногие могли осознать, что это выражение лица означает лишь одно – кто-то сегодня умрет. Или очень сильно пострадает и пожалеет о том, что не умер. Он сделал легкий шаг назад и довольно низко поклонился, не опуская взгляд и разведя руки в стороны. В этот момент было сложно не заметить, что в его правой руке появился длинный узкий кинжал, в полтора раза длиннее и много шире даги.
В плаще Наяды осталась рванная дырка от стрелы арбалетного болта. Визирь куда-то скрылся и было странным, что он бросил свои кресла, чайный набор и прочий «ценный» товар. Серая эльфийка сняла с пояса черный кнут из кожи морского дьявола. Она взмахнула им, ломая доску пола рядом с сапогом прекрасного и встревоженного зверя, такого красивого в этот момент. Дом стоял на сваях, как практически и все дома в доках, потому что река имела особенность разливаться в этих местах. Стилет тем временем красовался в левой руке, которая была не менее умелой, чем правая. Хвост кнута двигался словно отдельное живое продолжение руки Наяды, ведя какую-то свою игру. Своеобразную затравку зверя. Да… ее зверя. От этой мысли хотелось мурлыкать.
Фир'наэль расхохотался, выражая этим, не то высшую степень удовольствия, не то что-то иное. Он резко развернулся вокруг своей оси против часовой стрелки, сводя руки ближе к телу. В повороте, он сделал быстрый шаг в сторону шкафов. Пока крутился, эльф успел оглядеть всю комнату - голова не кружилась совершенно - когда он остановился в боевой позиции, чуть повернувшись левым плечом к своей незабываемой, заставляющей бурлить кровь в венах, Наяде, оказалось, что в правой руке кинжала больше нет, ибо он метнул его в левое плечо своей божественно смертоносной возлюбленной. Свободная же правая рука тянулась куда-то к поясу.
Наяда позволила себе вольность и подвигала бедрами так, словно приглашая противника атаковать. Этот смех. Воля. Хотелось как в былые времена выйти на улицы города и убивать всех на своем пути. Вдвоем. И в этот же момент танцевать свой танец смерти. Этот танец любви, ненависти и ревности, когда не столько желание смерти проливает кровь случайных жертв, сколько они подворачиваются под руку двух воплощений Первородного Хаоса.
Два клинка опали на пол и по инерции прокатились к ногам Наяды, ибо клинок Фир’наэля был тяжелее ее собственного. Она ловким движением ноги откинула их к стене и щелкнула кнутом у уха любимого, которое он так любил, когда ее губы его целовали. Язык облизал пересохшие губы, делая их влажными.
Фир'наэль медленно, наслаждаясь каждым звуком, вынул вакидзаси из ножен на поясе и приготовился поймать этот кнут. Облизав, так же, пересохшие губы, требовавшие не то, воды, не то встречи с губами Наяды, серый эльф вновь расплылся в довольно-хитро-хищной улыбке, и танцующим шагом, медленно, стал продвигаться по периметру комнаты в сторону стойки, при этом, яростно впиваясь в Наяду своим жадным взором. Страсть и ярость - вот основы хаоса, его хаоса, его любви. Два полюса в теле - пламя гнева и жажды убийства и лед холодной ярости, леденящей душу не хуже самой смерти. Сердце билось все сильнее, впрочем, не мешая, а наоборот, пробуждая древнюю смертоносную силу в теле убийцы. Он шутливо поднял вакидзаси вертикально перед собой и повернул плашмя к Наяде. Затем, смеясь, поманил ее, после чего быстро перехватил оружие и продолжил мягко ступать, глядя на ту единственную, за кого был готов отдать любую жизнь, включая свою и ее, в том числе.

Визирь стоял у стойки. Краем глаза эльф заметил как он делает успокаивающий жест в темноту.

С Мастером

Она окатила Фир'наэля оненным взглядом и губы растянулись в хитрой улыбке. Выражение лица само говорило без слов "Ты пойдешь за мной", что обрисовывали надутые бантиком губы. Наяда аккуратно двинулась назад, пятясь, и не выпуская из виду серого эльфа. Его напряженные руки, фигура, равномерно двигающаяся грудь с каждым вздохом. Хотелось вырвать у него вакидзаси и рвать словно она сама древний демон. Сердце билось неспокойно и с трудом приходилось выравнивать дыхание. Фир'наэль сам последовал за ней. Стоило ему ступить в проход между шкафами и хлыст шёлкнул, обрушая верхние полки с книгами, зельями, шкатулками и всяческими интересными магическими вещами на голову наемному убийце. Из ножен скользнул короткий меч, т\сливающийся с тенями, словно он сам являл собой тень. Наяда напряглась, готовая броситься вперед. Клинок, а точнее его рукоять из странного черного металла, указывал, что он застыл у нее над головой, готовый в любой момент обрушиться на противника сверху. Фир' наэль знал, что Наяда всегда использовала два клинка для подобного нападения. Фир'наэль рад был бы оценить ситуацию и немного подумать, но времени не было - страсть, словно лава дремавшего веками вулкана, бурлила в его крови, заставляя действовать, убивать. Моментально оценив свои шансы при сокращении дистанции до минимума, убийца понял, что они совсем невелики - из преимуществ у него только дага, а ей особо не пофехтуешь - лишь один удар он мог бы нанести своей возлюбленной. Он отступил назад, защищаясь от летящих склянок и прочих редкостей и, дождавшись их падения, резко рванул вперед, выставив вакидзаси перед собой, а левую руку с дагой, чуть отведя в сторону. По пути он пнул какой-то хрустальный шар, который, как ни странно, не разбился при падении, и направил его в район прекрасного лица Наяды. Кнут отлетел в сторону, когда она бросилась вперед. Мир вдруг потерял краски. Все падало необычайно медленно. Она сама размылась, словно художник пролил воду, где полоскал кисти от черной краски. Звуки достигали ее с опазданием, уже задолго после того. как она ступила на скрепучую половицу или спустя несколько моментов как содержимое врехних полок с грохотом достигло пола. Она легко поймала шар свободной рукой и метнула его обратно Фир'наэлю. Мгновение которое длилось час. Она бы прожила это еще множество раз. Теневой клинок описав красивую дугу опустился свурху на выставленную перед эльфов вакидзаси, отводя ее в сторону. Шаг и растояние между ними сократилось минимально. Наяда вскрикнула. Она оттолкнула Фир'наэля от себя, точнее его левое плечо, когда ушла в сторону. Пол дымился и источал едкий запах от смешавшихся зелий. Серая эльфийка продолжала оставаться в размытие с резкими, едва уловимыми глазом движениями. Все несколько ее копий, наложенные одна на другую, сжимали левый бок. Все происходило быстро, так, что с непривычки, зритель мог бы решить, что это – не два эльфа-ассасина и множество дорогих безделушек Визиря, а просто черная клякса какого-нибудь портала, ведущего в Тартер. Фир’наэль все продолжал хищно скалиться, его лицо выражало безумную смесь ярости, страсти и…чего-то еще, недоступного обычному зрению. Он спокойным легким движением, оттолкнул от себя шар, направив его куда-то в сторону. Его левая рука была напряжена сильнее, он, будто бы, чувствовал кровь, что слегка покрывала тонкий и острый клинок даги. Он аккуратно и медленно поднял кинжал, и, не сводя глаз с Наяды, неторопливо, выражая высшую степень наслаждения, слизал кровь с клинка. Тоненькая струйка крови вытекла из уголка рта и устремилась к подбородку, тем самым, придав его улыбке, и так уже ставшей более широкой и довольной, гораздо более хищный и кровожадный оттенок. Он выжидал, казалось, не особенно торопясь наброситься на жертву, на самом же деле, его губы начали тихо шептать слова древнего, забытого в веках, языка, пальцы левой руки сжимали щепотку какого-то светлого порошка. Наяда было снова решила броситься на Фир’наэля. В ней пылала ярость, ненависть и то, чтобы смертные назвали любовью. Желание мстить переполняло, заглушая боль от раны в боку. Клинок серого эльфа был остр, как и все произведения темных эльфов, оставляя противника если не умереть сразу, то от потери крови. Для легких изящных эльфов подобные ранения особенно смертельны. Но при этом Наяда не могла оторвать взгляда от Фир’наяэля. Она словно сама сейчас вкушала солоноватую кровь. Эльфийка отчетливо чувствовала его во рту. Наяда с трудом сдержалась, чтобы не закусить губу, чтобы не выдать переполняющее ее желание не просто наслаждать созерцанием удовольствия и напряженной острожной фигуры, сияющими глазами, пляшущим в них огнем, каждым едва уловимым движением мышц, а ловить кожей это разгоряченное дыхание, выбить из рук Фир’наяэля недостойные клинки, чтобы не их, а ее сжимали эти руки, ощущать вкус собственной крови, оставшейся в уголках его губ, выпить эту улыбку хищника, снова ощущать биение двух сердец, которые позволяют соединять сознания, как умеют только боги... С губ Наяды сорвался стон, как бывает зажато вскрикивает пантера, когда не получила долго выслеживаемую жертву. Она единым быстрым движением левой руки сорвала припрятанные лезвия и четыре метательных клинка устремились в Фир’наэля, образуя крестообразный рисунок. Она отпустила зажатую рану, хотя и знала, что это ей повредит. Она вся напряглась и бросилась к эльфу. Стилет скользнул в левую руку. Оба клинка, словно веера, готовы были атаковать. Наяда желала только одного… Вкусить эту кровь вместе с Фир’наэлем. Фир’наэль резко прекратил читать заклинание, сделав маленький шаг назад и перенеся вес на левую ногу, он резкими, отточенными за долгие (неизмеримо долгие, благодаря Наяде) годы, движениями, отбил два из четырех кинжалов, один из них прошел мимо его уха, другой же, скользнул по правому плечу. Фир’наэль увернулся от предпоследнего, чуть пригнувшись и согнув переднее (правое) колено. Получилось нечто вроде поклона, разве что, острая сталь выставленных вперед клинков, не очень-то напоминала акт вежливости. Мельком глянув на рану, эльф решил, что она особой опасности не представляет и, развернув клинки, и готовясь парировать и контратаковать, сделал шаг по направлению к Наяде. Солоноватый привкус крови, бешено стучащее сердце и она – та, что отражалась в его глазах, и без того, полных ярости безумия, заставляли его вновь стать тем созданием Первородного Хаоса, без мыслей – основываясь лишь на чувствах, эмоциях, ощущениях. Каждый импульс – будь то физический раздражитель, или новая волна ярости – придавал ему сил, заставляя древнее сердце биться в разы сильнее, а смертоносное тело рваться вперед, к смерти. Чьей? Какая разница?.. Сверкнула сталь и снова. Наяда усиленно наступала. Острые «веера» ускоренные заклятиями пели в воздухе свою смертоносную песню. Из-за ее неестественно быстрых движений полки на уровне пояса блестели пока еще теплой кровью, напоминая росу на зеленых травах, такой же быстрой, как и ее владелица. Серая эльфийка метнула стилет и еще один нож под углом в то место, где только что была кисть Фир’наэля с дагой. Он отбил их, открываясь, и постарался защититься вакидзаси, сделав шаг назад. Наяда не стала медлить и с силой ударила по концу клинка, проскальзывая вплотную. В голове творился сумбур. Она как будто утонула в глазах Фир’наэля и очнулась только сейчас, когда ее руки свободные от оружия, только недавно крепко сжимавшие рукояти, с нежностью и настойчивостью обхватили грудь серого эльфа. А губы, все еще влажные и жаждущие шептали на эльфийском, - Мелме-сер*… - тихо и проникновенно. Наслаждение уже было просто ощущать прикосновение убийцы. Зеленые глаза горели огнем, красным, как в тех рубинах. Она смотрела, слегка растерянно, взгляд бегал, словно в каждом из зеркал Фир‘наэля обитали две разных души, которые она так любила и до изнеможения ненавидела на этом празднике ярости. Синхронно звякнули клинки об пол, упав и разлетевшись по разным углам, руки, цепкие, словно щупальца, обвели изящный стан Наяды, мягко, но уверенно и страстно приживая ее к ее возлюбленному. Рука аккуратно скользнула в волосы, другой Фир’наэль прижимал серую эльфийку к себе, будто каждой фиброй мечущейся души, впитывая страсть, что пылала холодным пламенем в них обоих. Всплеск за всплеском, волна за волной, хаос, страсть, вечность – одно слово, любовь. Он тонул в безумном взгляде эльфийки, тонул с удовольствием, с блаженством, эйфорией листа, подхваченного диким ветром урагана, счастьем хаоса и любви. Сердце билось в такт ее сердцу, глаза в глаза, танец смерти перешел в танец любви. Боль в плече ни сколь не заботила его, либо осознание того, что Наяда ранена, заставляло его быть готовым в любой момент оказать ей помощь любыми средствами.



*Люблю

От эльфа не укрылся странный жест, хотя по выражению лица лучника Шеддон не определил насколько тот искушен в колдовстве.
- Я следую за темными водами, Лесной Смотритель. Это странное явление отзывается на мою музыку. – Бард поклонилась.Тем временем эльф ловко спрыгнул к ним.
- Мое имя С’а’Йомеан. – Он склонил голову. Этот жест часто заменял эльфам другие способы приветствия с менее долгоживущими расами. - Ваши цели довольно необычны.
- Я – Шеддон Кант, - представился маг. Его раздражала эта заминка, он терпеть не мог эльфов за церимониальность в каждом жесте. Им, конечно, некуда торопиться с их прославленной продолжительностью жизни, но как быть с этим людям, которые торопятся достигнуть своей цели до заката? Маг так же склонил голову в приветствии и заметил, - наши цели не несут в себе угрозы. Можем мы пройти тайной тропой?
- Да... - немного растерянно произнес эльф, но следующие его слова были же тверже и ничем не выдавали его интереса. - Следуйте за мной. Вам лучше спешится с коней. Верховому всаднику не проехать по охотничьей тропе.
Аврора спешилась, хотя в каждом жесте чувствовалось, что она не испытывала к эльфу особого доверия. Все трое сошли с дороги и двинулись по диагонали от моста. Эльф явно собирался делать петлю, а это значило, что до города они к закату уже не поспеют.
Как и сказал охотник проехать по охотничьей тропе верхом не представлялось возможным, если только не наклониться к шее лошади и не обхватить ее руками, но тогда положение будет уязвимым. Следопыт шел впереди. Тропа была узкой и приходилось идти след в след, следя заодно чтобы лошадь не испугалась чего-нибудь из чащи кустарника и плотно-растущих деревьев. В самом лесу лучше чувствовалось то, что происходило в Диких Вратах. Они пересекли Границу Теней. Мир стал угрюмым и отовсюду словно веяло могильным холодом, хотя Шеддон мог поклясться, что земля у него под ногами излучала тепло, подобное ощущение бывает, если призываешь огненного элементаля, правда оно исходит обычно от него, а не от земли.

По тёмной улочке Диких врат скользила тень. Бесшумная и стремительная, она медленно двигалась вперёд, казалось, никуда не спеша. На самом деле, у тени, у её обладательницы, точнее, были вполне ясные цели и выполнение их было крайне важным и срочным делом.
Невысокая и тонкая, тень в странного для поверхности покроя плаще явно принадлежала женщине. Женщина-наёмник из Подземья. Наёмница-дроу. Будучи у себя на родине не самым уважаемым членом общества, здесь один вид её тёмной кожи вселял ужас в сердца и без того запуганных жителей Врат.
Дэйя остановилась около деревца на обочине дороги, спряталась в его тени. Это тщедушное растение носило, видимо, ритуальный характер (хотя, может, жители слишком долго пребывали в страхе и оттого начали лепить около своих жилищ самые безумные обереги)... На тонких ветвях деревца висели ключи самых разных форм.
Дэйя Мар'Гил как зачарованная смотрела на это странное дерево. Пережитый давно ужас снова прокрался в сердце наёмницы, стоило ей только подумать о том задании, что она должна исполнить. Хотя даже не столько трудность его выполнения пугала дроу, а скорее то, что ждало её, когда она справится с ним и вернётся к той жуткой женщине, что дала его. Верховная жрица. Конечно, Дэйя испытывала к ней и отвращение, и ненависть, однако в том далёком страшном мире, лежащим глубоко под ногами, женщины вроде её заказчицы правят баллом. И именно они являются оружием в руках Ллос, по чьей воле безродная дроу-воин оказалась здесь в этом красивом и странном мире.
На смену ужасу пришла ярость, как это и бывало обычно. Ярость, которая помогала выжить в Подземье, которая помогла Мар'Гил пройти жестокий обряд взросления и убить какую-то жрицу, что вдруг попала в немилость богини.
Девушка тряхнула головой, капюшон сполз чуть ниже. Резкое движение помогло немного прийти в себя. Дэйя разозлилась ещё сильнее. На себя, на верховную жрицу, на жрицу-жертву, на загадочного Назоса, из-за которого наёмница оказалась на поверхности, на весь мир... Это помогало. Чаще всего только это и помогало. Ярость - отличный двигатель.

Дэйя Мар'Гил шла рядом с районом доков по маленькой аллее, окруженное плотно стоящими домами, потому ей сразу показалось, что здесь будет вольготно, ибо в солнечное время дня образовывалась тенистая, как вечером местность. Странная гробница располагалась у дальней стены, немного заросшая из-за скапливающейся на ней земли. Дроу увидела в темноте красный флаг с изображением волнистого кинжала. На верхушке странного дерева с подвешенными древними замками висела изящная корона, и верхние ветки дерева были увешаны уже не замками, но медными монетками.
Дэйя Мар'Гил оглядывалась в поисках хоть кого-то. Казалось тени сгустились и начали двигаться. В сердце закрался страх, дикий ужас, как бывало от одной мысли превращения в драука. Со всех углов слышался шепот, злой, навязчивый, предупреждающий. "Подозрения... подозрения..." - смогла разобрать Дэйя. И среди этого повторяющегося, наводящего ужас шепота, она различила один голос, мягкий, говорящий нежно, словно кто-то любящий шепчет ей на ухо, - "Три ключа, два лорда, одна корона...".

Шеддон спешился, он угрюмо следовал за проводником, но его едва ли хватало на то, чтобы следить за происходящим вокруг. С каждым шагом поднимающееся от земли тепло отвлекало на себя внимание мага, манило, словно родниковая вода, напиться допьяна, напитаться силой… Огонь из Земли… не человеческая, а стихийная всепоглощающая энергия, кроме огромной силы, таящая в себе и огромную опасность. Каждый маг имеет предел своих возможностей и если, согласно людской поговорке, откусить больше, чем можешь проглотить, кусок застрянет в горле и вряд ли тебя кто-то спасет. Он только по рассказам старших мог догадываться, что случиться, если сразу вобрать в себя такое огромное количество силы, но рисковать не желал. Шеддон брал понемногу, как неопытный игрок, знающий, что делает с людьми азарт: он сдерживал себя, растягивал бурные потоки в нити и понемногу, трепетно, осторожно насыщался.
Путь был усыпан листвой и каждый шаг сопровождался шуршанием и треском. Здесь царил безраздельный сумрак. Идеальное место для мира ночных животных.
Неожиданно Шеддон почувствовал резкую боль, слабую, и понял как злюбовавшись наливающей его силой не заметил, что не уклонился от ветки и пара волосков с корнями осталась висеть на ней.
Маг поморщился, рассеяно потер царапину и продолжил путь. Он уже старался выбраться из легкого тумана магии огня, царившей под этой землей, но все еще слишком был обращен в себя, чтобы наблюдать за окружающим миром.
Где-то через час эльф, их проводник, остановился.
- Я должен вас покинуть. Вы уже почти вышли. Никому не говорите об этой тропе. Только властям Диких Врат, если они попросят помощи. - Солнце уж близилось к закату. Глаза Авроры засияли красным свечением, при помощи которого ее взгляд мог пронзать тьму.
- Мы не успели, - с покорной ноткой перед роком и болью в голосе произнесла она. Эльф тем временем сошел с тропы и двинулся в гущу леса. Аврора и Шеддон продолжили путь впред и вскоре вышли из леса. Стояла ночь. Они были на другой стороне реки. Воды были чистыми, а не затянутые темной вязкой дрянью.
- Я думаю, нам надо разбить лагерь и накормить коней. Они устали.
Голос аазимара окончательно вывел Шеддона из его болезненной задумчивости. Он неторопливо стреножил коней, снял поклажу и молча метнув быстрый взгляд на землю и сопроводив его едва заметным жестом правой руки, развел магический огонь, не потрудившись собрать дров для костра - сегодня ему было совершенно не жаль магических сил. Пламя ничем неотличалось от настоящего, разве что не дымило.
Бард и Шеддон быстро разбили лагерь. Аврора сплела из звука заклятие, неплохо знакомое волшебнику в период его обучения магии, позволяющее узнать о приближении противников и успеть проснуться до того, как тебя накроют злые чары или кинжал резанет по горлу. Они оба улеглись спать. Сон необычайно быстро завладел ими, ибо они весь день провели в пути. Шеддону снилась Луна, огромная, полная. Снилось что он один на один говорит с ней и взирает на ночной лес,точно это его собственное детище и среди деревьев он разглядел блестящую звезду... Маг проснулся. Аврора спала, но не долго. Они оба расслышали легкий шорох в кустах. Аврора перекатилась на бок словно спящий человек желающий лечь поудобнее и растерянно взглянула на Шеддона. Его взгляд упал на отблеск короткого клинка - кинжала, который наследница небес припрятывала рядом, перед тем, как они легли. Кусок чего-то серебристого блеснул в темноте среди лествы кустарников.
Что это было? Чешуя? Или металл? А может шерсть?
Магический огонь припал к земле, чтоб не слепить глаза хозяина, но на месте, где магу почудилось какое-то движение, уже ничего не было. Шеддон сел, настороженно вглядываясь в темноту, он снова потянул за невидимые горячие нити, пронизывающие землю. Сейчас это не помешает. Чисто теоритически, достаточно "набравшись", он мог спалить весь лес в радиусе мили и спокойно лечь спать, но смутно подозревал, что лесной народ его не поймет.

Шеддон конечно же понимал, что несмотря на то, что его огненные заклятия стали сильнее, он не уподобился Богам и выжечь в одно мгновение лес в радиусе мили у него точно бы не получилось. Если только постепенно, переходя от одной области к другой.
Деревья, а точнее кустарники и другая мелкая поросль, раздвинулись, словно это был занавес на сцене, без единого звука. Аврора мгновенно вскочила сжимая кинжал обратным хватом и готовая пустить его вход.
Такое ощущение сложилось у мага, что его внезапно отрезали от стихийных потоков, оставив только возможность ощущать бушующую в этих местах магию. Призванный огонь потух, его пламя больше не освещало их произвольный лагерь. Осталось лишь серебристое сияние от старца: седого, с длинной бородой и белыми волосами, и в необычном серебристом одеянии, переливающимся подобно чешуйкам, хотя маг был уверен что на нем ткань, а не кожа какого-нибудь ящера. У старика в руках был посох, на вид самый обычный, в виде переплетения стволов молодых древ. Вершину его венчал посеребренный символ из трех Лун и одной звезды.
- Приветствую вас, странники. Простите меня, что потревожил ваш сон. Могу ли я присоединиться к вашему огню? - Стоило ему это сказать и языки пламени снова заплясали в вырытой яме под кострище. - Я устал с дороги. - Оба, и Аврора и Шеддон, почувствовали мощь, именно огромную мощь, исходящую от старца.

Дэйя подавила в себе ужас, нахлынувший волной в этом странном зловещем месте. Да и с чего бы опытной обитательнице Подземья впадать в панику? Все места этого мира были одинаково негостеприимны, особенно к дроу, особенно к женщине-дроу. Однако игнорировать призрачные голоса, шептавшие над самым ухом, было почти невозможно.
Наёмница дёрнула плечом, будто скидывая с него чью-то тяжёлую руку, и пошла вперёд в поисках входа. Один незадачливый юный воришка, попавшийся под руку рассказал как на духу темнокожей женщине, как и где найти его страших товарищей. Мальчишка был вообще на удивление учтивым и общительным. Может, просто он знал, что за птица женщина-дроу... А может, просто перед смертью захотелось побыть честным и открытым? Ну смерть его оказалась не такой скорой: на его счастье парнишка умел плавать, а зубастые чудовища не водились в местной речушке.
Слова, слова... Дэйя изо всех сил старалась заставить себя поверить в то, что воображение разыгралось, что это просто... ветер? Глупость! В этом есть какой-то смысл. И смысл этот Мар'Гил найдёт! Женщина взяла себя в руки. В конце концов она найдёт вход, а с ним и какие-то ответы. Или не найдёт... Хотя отсутствие результата уже результат.

- Так-так-так... Кто это у нас? - услышала женщина-дроу мужской голос, очаровывающий не меньше чем одна из тех оживших статуй Ллос в Подземелье. Фигура выплыла из темноты. Да, именно так. Мар'Гил могла поклясться, ведь она отлично пронзала взглядом темноту на таком расстояние, что ранее в том месте никого не было и не предвидилось даже намека на его появление. Перед ней предстал чернокожий мужчина, не очень высокий, но все же выше самой Дэйи. Сухопарый и ловкий. На нем переливался чешуйками странный доспех, словно созданный из шкуры теневого дракона. Нечто подобное носили лучшие убийцы благородных домов Андердарка. Черные непослушные волосы мужчины были свалены в клоки, называемые жителями Чульта, Сияющего юга и диких эльфов - дредами.
И не успела Мар'Гил ощетиниться оружием, как по бокам услышала шорох шагов и плащей. Ей не надо было оглядываться что бы понять, что ее взяли в кольцо. От чернокожего веяло силой, но не такой как веит от великих воинов или очень уверенных в себе личностей.

Кольцо... Ну, ничего, вы у меня ещё спляшете ритуальный танец!.. Женщина напряглась, приготовилась к бою, пусть даже и безнадёжному для неё. Однако здравая мысль вовремя посетила её буйную беловолосую голову - возможно, это те самые молодчики, которых она чаяла найти. И возможно, половина вопроса уже решена - искать никого не надо. И в таком случае, оружие сейчас не самый лучший выход, нужно проявить всё терпение и толерантность (О, Ллос, что это - толерантность?..)
- Доброй ночи, - с сарказмом выдала Дэйя. - Не хотела тревожить вас, о достойнейшие.
И пусть от чернокожего незнакомца веяло мощью, гордая дроу вряд ли бы показала хоть каплю испуга, она предпочитала не менять своей обычной маски, хотя и получала частенько по зубам за небрежную манеру общения.
- Хотя нет, - добавила она. - Пожалуй, хотела. Я считала, что вы сможете ответить на несколько моих вопросов, чтоб мы разошлись полюбовно...
Конечно, Мар'Гил не была дурой, она понимала, что находиться на поверхности, загреметь в ловушку гильдии воров и тут же выставлять им какие-то условия и задавать вопросы было крайне рискованно и глупо, однако другого выхода дроу не видела перед собой.

- Разумеется, - зевнув, проговорил Шеддон и кивнул на место у огня, - Это был опасный путь, держу пари, он отнял у Вас много сил.
Лицо мага при этом излучало крайне мало радости, ибо теперь, вместо того, чтобы как следует выспаться, он должен был проявлять чудеса гостеприимства. Если старику и вправду так нужен отдых, так что же он не остановился на ночлег часа три назад, когда солнце зашло за горизонт?
Маловероятно, что он шел сюда среди ночи специально, чтобы не дать путникам выспаться... С другой стороны, много лет наблюдая за людскими жизнями, Шеддон так и не нашел предела человеческой подлости.
Маловероятно так же, что старику доставляло удовольствие в кромешной тьме пробираться сквозь лесную чащу. С другой стороны, к старости у многих могущественных магов от напряженной работы со стихиями и постоянных паранойяльных опасений за свою жизнь развивается злейшая бессонница.
И что всего невероятнее, так это то, что магистр Кант будет спокойно спать в его присутствии.
- Благодарю вас, - произнес старец. Только он сделал шаг к костру и тот снова загорелся. Аврора расслабилась и незаметно убрала кинжал. - Путь был действительно нелегким. Я бы хотел поблагодарить вас за то, что вы не оттолкнули старого человека в момент нужды. Знаю зачем вы идете в город. Тьма в этих землях проснулась. В их недрах. - Старик внимательно взглянул на прилегшего спать Шеддона, но решил продолжить говорить. - Ты это отлично чувствуешь, колдун. Что-то в твоей крови, очень старое, заставляет ее двигаться быстрее. И это что-то очень близко мне. Когда вы найдете Темного Врага, это одно из его имен, сотканного из камня и адского огня, то отыщите искомое. А пока... Если вам понадобится помощь или совет вы сможете меня найти в полнолуние в городе в таверне "У Роуз".
И старик на глазах Авроры растворился, оставив в воздухе сияющее серебристое мерцание. Мир оглашал только один звук - взмахи крыльев далеко в небе.

***
- Ночь принадлежит нам. - Сказал мужчина с таким серьезным голосом, словно действительно правлял восходом и закатом. - Задавай свои вопросы путница из Подземелья, но вначале скажи "Что ты здесь видишь?".