НРПГ: Список участников, обсуждение игры, все в соответствующей теме.


-"Давным-давно, в эпоху Грейтвика Скромного, боги были очень добры к нам, и проявляли заботу о заблудших детях своих. Урожаи были обильны, девушки были послушны и красивы, дети слушались своих родителей, брат не шел против брата, сын против отца. Даже подлый Шеррим не смел нарушать покой Мортока и других городов Триера."

Ниру сделал большой глоток из своей кружки.
-" Старый пустозвон. Давным-давно... Десять лет назад. И не сказал бы я, что Грейтвик был особо мягок к своим подданным... но всяко лучше той склочной бабы ,впрочем."

Изрядно подвыпивший старик не обращал внимания на комментирующего его рассказ Ниру. Как ,впрочем ,не уделял он внимания и пытающимся остановить его посетителям таверны.
Хмель выпустил наружу все то негодование, что было на душе у бедного крестьянина.
-" А из-за чего Боги к нам благоволили? А я вам отвечу! Наш покровитель Морток обронил свой божественный сандаль на голову Удмунду Основателю.
Это был божественный знак! Построить Град, который объединит все свободные города в одно великое государство...
Приносил нам Сандаль и радость и удачу... А теперь его нет, и что? А я скажу вам что!"
Один из присутствующих умудрился быстренько подскочить к рассказчику и закрыть ему рот.
-" Старый дурень! Ты не знаешь что ли, что Великая и Прекрасная Майла, слышит все твои слова? -
В другое время сочетание таких слов как "прекрасная" и "Майла" - рассмешило бы всю таверну, но... Просидеть лишнюю ночь в тюрьме никто не хотел.
Если хочешь почесать языком - расскажи-ка парочку баек про Лайтнинга. Я слышал он опять что - то учудил. Еще похлеще пьянки с Великанами"

Бывший герой подавился темным пивом. Десять лет унижения, глупых историй, похабных песен и присказок... Он должен был привыкнуть к ним. Должен был...
Быстро расплатившись и сделав еще один глоток из своей кружки, Ниру покинул помещение.
Действительно. Морток стал мерзким городком с тех пор как Триер был захвачен...
Ниру хотел уйти отсюда. Все равно куда -но уйти. Но кошелек уже давно не радовал глаз героя. А единственное что он мог сделать - попытать счастья на Турнире(что за глупый каламбур). А потом...Потом прочь из этого проклятого города.

Великая и Прекрасная восседала на диковинном кресле перед огромным зеркалом. Зеркало показывало Майле немолодую уже особу, на лице которой маской застыло раздражение и что-то ещё, что-то необъяснимое, но никогда не предвещающее ничего хорошего. Особа скребла чёрным ногтем золочёный подлокотник и смотрела неотрывно в одну точку.
За окном что-то зашелестело, захлопало, потом клацнуло по подоконнику, но Майла даже не повернула головы. На подоконнике, со стороны комнаты, сидел огромный чёрный ворон, склонив голову набок, и изучал женщину в кресле. Не дождавшись реакции, он перелетел с окна на спинку кресла и что-то тихо проклокотал ей на ухо. Реакция хозяйки заставила птицу кубарем слететь с насеста, и, потеряв пару перьев, в панике взлететь обратно на подоконник - к спасительно открытому окну: Майла, до этого неподвижная, настолько резко вскочила с места, что тяжеленное кресло зашаталось, норовя перевернуться.
- Опять?! - Вскричала наместница до того пронзительно, что видавший виды ворон счёл сообразным сделать пару шажков назад. - Клянусь, если людишки в этом городе не перестанут болтать, здесь будет место только крысам и летучим мышам!
Кое-как справившись с нахлынувшим гневом, женщина стала расхаживать туда-сюда вдоль огромных окон, иногда всё же сверкая яростным взглядом.
- О, их счастье, что на носу этот глупый турнир! Их счастье, что я и без того занята сверх всякой меры! Болтуны! Разгильдяи! Грязные пьяницы!
Ворон быстро пришёл в себя, и теперь с интересом, и не без доли иронии смотрел на бушующую хозяйку. В конце концов, он был намного старше, и перевидал на своём веку многих злодеев и деспотов. Что любопытно, все они обладали взрывным характером и излишней нервозностью. Впрочем, ворон, вечный шпион и доносчик, пережил их всех.
Окончательно успокоившись, наместница снова подошла к зеркалу, поправила широкие рукава своего неизменно чёрного платья и повернулась к ожидавшему дальнейших указаний пернатому осведомителю.
- Я хочу знать, что говорят о Турнире. Жду тебя вечером. Лети! - Майла резко махнула рукой, заставив ворона вылететь наружу, и подошла к окну. Под окнами зеленел парк, шумел фонтанами, сверкал богатством. Пожалуй, он был единственным местом в городе, которое не тронули нищета и убогость, царившие во владениях Великой Наместницы. Впрочем, Майла редко выходила за пределы парка, и её нисколько не заботило общее положение дел.
- Где запропастились эти распорядители... - раздражённо пробурчала она себе под нос, - Вечно приходится их ждать, а не дождавшись, делать всё самой.
Это было неправдой по трём причинам. Первая причина заключалась в том, что назначенное распорядителям время ещё не пришло, вторая - в том, что сама Госпожа Наместница никогда ничего не делала, а третья - в том, что сейчас она больше ждала вовсе не организаторов турнира, а одного интересного человека, который тоже был связан с предстоящим действом, но несколько иначе. Человека звали Ваэль И., и слава о нём ходила самая, что ни на есть, дурная.

Редкий купец, курсирующий со своим торговым караваном между городами некогда процветающего Триера мог удержаться от того, чтобы не выразить в самых изысканных выражения свою оценку тем многочисленным новшествам, что привнесла оккупация в складывавшуюся здесь ни одно столетие и ставшую уже само собой разумеющимся благом прекрасно отлаженную системы товарно-денежных отношений. С падением законного правительства Мортока канули в Лету и столь ценимые деловым людом торговые привилегий. Ну а пришедшая им на смену не шибко разумная налоговая политика заставила расползтись все торговые маршруты на такое отдаление от стольного града, что на появление любого торговца сбегалось поглазеть чуть не все окрестное население.
По поросшему бурьяном и разобранному на хозяйские нужды торговому тракту ползла аккуратного вида крытая повозка, запряжённая единственной лошаденкой вороной масти, покрытой разноцветной попоной. Возница – составить хоть какое-то представление о его внешности мешал мешковатый кафтан и соломенная шляпа с широкими полями – уверено вел телегу к воротам, насвистывая какой-то старый мотив на тему: «…я не могу ответить вам на чувства, ведь я Его Величеству верна…»
Стоящий на вахте торговый смотритель, из состава стражи, преспокойно спал на посту. Надобности в его должности, в виду полного отсутствия внешней торговли, не было. Тем более, было видно, что бедолага намучился за ночь, мародёрствуя в городе и весело празднуя завоевание по всем кабакам. Очухавшись, разбуженный скрипом колёс, он, сперва, несказанно удивился, ведь вид торговца едущего по торговому тракту в Морток был по нынешним временам зрелищем редко кому являвшимся даже в состоянии подпития. Страж протёр глаза, поправил висевшую поверх брони связку где-то сворованных сосисок, спрятал за камень бутылку, подтянул вывалившийся, было, из-за ремня живот, и попытался придать своему лицу умное выражение.
- Стой, кто идет! – произнёс он, с трудом ворочая заплетающимся языком.
- Торговец Лойдек из вольного города Глюккена. Везу груз дурман-травы по заказу дворцового алхимика. – Дружелюбно ответил хозяин повозки.
- Эта… - охранник поднял щит и, сфокусировав взгляд, прочел текст, предусмотрительно нацарапанный на его обратной стороне комендантом Превратной крепости. – Согласно Постановлению оккупационных властей за номером 4960-Р 6.30, от третьего двенадцатого четыреста сорок шестого, - монотонно вещал он - я уполномочен принять с вас пошлину за проезд через город, а так же следующие виды обязательных платежей в погашение долга данного населенного пункта по выплате контрибуции…
- Конечно, офицер. Никаких проблем – Улыбнувшись, ответил торговец
- Что!?
- Что «что!?»? – переспросил торговец.
- Ты эта… совсем дурак? – Прищурился охранник.
- Простите, офицер? Что вы имеете в виду?
- Нет… у тебя лишние деньги есть, что ли? Слушай сюда! Два золотых – мне. И я тебя пропускаю, как будто и не видел… Дошло?
- Э-э… Честно говоря, офицер, я являюсь поставщиком наместника и предпочёл бы не иметь дел с… - замялся торговец
- Стой-стой-стой! – вдруг радостно заверещал подвыпивший страж – А то я думаю: что он такой странный? Это же вы! Точно! Вы! Сэр, не откажите в любезности… автограф!!! Пожалуйста! Ту самую собачью голову, что вы рисуете кончиком кинжала – мне и ребятам из моего взвода.
- Во-первых, офицер – это голова койота, - запротестовал торговец - во-вторых, вы меня с кем-то путаете…
- Да нет же, а то я смотрю… я ведь ваши мемуары читал! Это ведь – он указал на лошадь – Тёмный Гамелькар, ваш верный скакун?! А ваш знаменитый приём инфильтрации под видом торговца веселящими травами – это вообще классика! Вы к матери-командирше?… гы-гы… это мы так нашу наместницу за глаза кличем. Кого-то убить хотите, да? Круто! Тайная операция?
- Чёрт…
- Какой «черт»? - не понял охранник, и тут же его лицо перекосило выражение ужаса. Молнией блеснул в воздухе кинжал, грузное тело повалилось на землю, и вскоре исчезло в недрах крытого фургона.
Приближался следующий пост Превратной крепости. Койот без лишних слов сунул следующему охраннику взятку и поинтересовался, как найти дворец наместницы. Вдруг из фургона донёсся невнятный стон, начавший складываться в слова: «пожалуйста,… моя шея… помогите… меня кто-нибудь слышит?… как больно…»
- Что это за такое? – насторожился охранник.
- Чёрт…

Деннис похлопал по висящему на поясе кошельку - тот отозвался уверенным позвякиванием, обещая ужин, крышу над головой и вдобавок кое-какие немудреные развлечения, доступные на празднике. Сохранить наличность, заработанную тяжким трудом помог медальон - увидев его и вспомнив какому богу он принадлежит, стражник в воротах заодно вспомнил и об обширном арсенале мелких, но от этого не менее неприятных пакостей, которым славились жрецы Шеррима. Поэтому стражник ограничился обычными пошлиной и взяткой, не прибавляя к ним сбор на ремонт улиц, налог на ношение оружия, налог на торговлю и прочие многочисленные и разнообразные причины обязывающие всех проходящих попрощаться с деньгами.
Клирик окинул взглядом площадь. Небольшой помост, с которого унылые актеры повествовали о свержении Грейтвика Подлого Майлой Благодетельной, кучка зрителей, с кислыми улыбками изображающая верноподданнический восторг... Огороженные площадки для состязаний, пока еще не начавшихся... Лоток, с которого торговали разбавленным по случаю праздника вдвое против обычного пивом... Пока ничего стоящего внимания. Кажется, он все-таки успел вовремя и турнир еще не начался. Осталось лишь немного подождать...

И город дурацкий, и жители - дурак на дураке! У них есть редкая возможность узнать свою судьбу из уст самой Дженнифьоры Прозревающей, а они...
С раннего утра Дженни крутилась на полупустом, убогого вида базаре. Жрать хотелось ужасно, и утешала лишь мысль, что голод слегка погасит ненавистный румянец на щеках и сделает лицо бледным, благородно-землистым. Ведь эта смазливая рожица, которая подошла бы скорее крестьянской девахе, - единственное, что мешало Дженнифьоре Прозревающей повергнуть к своим стопам весь мир... разве не так?
В двух шагах от Дженни ругались две женщины: торговались из-за петуха. Птица обреченно висела в руках хозяйки-крестьянки, не подавая признаков жизни, но цену за нее продавщица ломила, как за живого феникса. Покупательница же интересовалась, какой именно дурной смертью околела эта несчастная тварь и давно ли произошло это печальное событие...
Наконец обе пришли к согласию, покупательница полезла за кошельком.
И тут у ее плеча возникла смуглая румяная физиономия.
- Ви-и-ижу! - трагически взвыла Дженнифьора Прозревающая. - О женщины, беда протянула к вам свою грозную руку! Внемлите мне...
Договорить пророчице не удалось. Ее пронзительный вопль совершил чудо.
Петух, до той минуты смиренно вспоминавший свои цыплячьи дни, от ужаса вдруг почувствовал себя орлом, мощно рванулся из рук крестьянки, воспарил над базаром, круто перелетел через повозку с хворостом и шустро улепетнул за лоток булочника.
Женщины дернулись было следом, но сразу сообразили, что уже поздно.
- Чего стоишь? - спросила горожанка. - Беги, лови своего петуха.
- А чего это - моего? Мы уже по рукам ударили! Денежки давай!
- Угу, прям щас! Ты мне его в руки не отдала...
- Дамы, - робко встряла Дженни, - пока вы меж собой не рассчитались - может, заплатите мне? Я же вам предсказала беду - и пророчество сбылось...
Обе женщины разом перевели взгляды на гадалку.
Общеизвестно, что пророки и прорицатели не могут видеть свое будущее. Но сейчас в глазах горожанки и крестьянки Дженни прочла свою судьбу, столь ужасную, что немедля дунула наутек под два пронзительных голоса вслед: "Стра-а-ажа! Хватайте эту мерзавку!.."

Как Муня оказалась на площади, где проводили соревнования описывать даже не стоило. Оказалась так же, как и прочий народ, пришедший поглазеть на то, что организует нынешняя наместница вместо традиционного праздника урожая. Кто-то ворчал, кто-то недовольно пыхтел, держа свои мысли при себе, многим было просто всё равно и они радовались даже такому поводу прервать повседневное вкалывание на ниве своей профессиональной деятельности. Дети галдели, путаясь в юбках бледных рассеянных мамаш. Младенцы орали благим матом, грубо наплевав на торжественность мероприятия и всяческую субординацию. Муня морщилась и протискивалась в первые ряды, ставя свою котомку на плечи стоящих впереди. Лохматые мускулистые грузчики, субтильные портные и напыщенные мелкие чиновники неохотно расступались перед ней, так как иметь на своих плечах чужую котомку не хотелось никому. Пару раз её обозвали дешёвой шлюхой, разок сильно звизданули по афедрону, но Муня терпела. Желание увидеть состязание вблизи побеждало всё. К тому же Кошара тайно надеялась, что, если она будет стоять в первых рядах, её непременно заметят. Заметят влась имущие, срочно нуждающиеся в её знаниях и советах.
А ещё Муня страшно боялась за свой желудок. Последние два сухаря, которые девушка утром съела, сидя на задворках таверны возле бака с мусором, имели вкус плесени, хотя вид имели самый аппетитный. Это характеризовало их, как предметы заколдованными, а колдовство было сильным коньком Кошары. И теперь Муня думала о том, что же это значит и что необходимо принять, чтобы нейтрализовать все побочные эффекты злонамеренного умысла её многочисленных врагов, которые давно уже жаждут изничтожить колдунью в пятом поколении.

«Шаг. Шаг. Еще шаг. И какой рогатый дернул идти пешком по торговому тракту в этот городишко? Все равно работы там не найдешь! На один Турнир этот надеяться приходится. Вот проезжала же повозка, можно было попросить подбросить…»,- так рассуждала Морико, плетущаяся по дороге в Морток. Отсутствие стражи ее ни в коей мере не смутило- они вообще давно обленились после того как купцы стали объезжать столицу стороной.
Город был в предвкушении Турнира. Идя и думая о своем, Морико не заметила откуда выскочил ей под ноги этот мерзавец-петух. Падение, последовавшее за столкновением с наглой птицей, вызвало ряд неприятных последствий. Спасительная шляпа, скрывавшая уши слетела с головы. Тут же люди вокруг начали оборачиваться, послышались визги крики. Ну все как всегда. Что за реакция? Схватив шляпу девушка поспешила ретироваться куда подальше от людей, пока те, чего дорого за ней не погнались… «скорей бы начался турнир»- пронеслось в голове-«может отвлекутся»

Ниру терпеливо ждал, пока сержант распорядитель поднимется с земли... Беднягу надолго выбило из душевного равновесия всего лишь одна фраза Лайтнинга, и заставила его взорваться непрекращающимся, громким (практически конским) ржаньем.
-Ни...Ни...ру... Я то думал вы, не оправились от вашей последней встречи со стаей драконов... Ой, не могу...
Писарь же, мерзко хихикая, делал какие то заметки (по ходу весьма скабрезного содержания)
Сержант в это время попытался взять себя в руки.
- Тааак....
Бравый солдат пристально посмотрел на Проклятого и буквально согнулся пополам.
-Оооой, я не могу... вы будете звездой турнира... Студент, запиши Нашего Великого героя. А я пойду, скажу ребятам, что сегодня жители Мортока лично увидят новые подвиги Ниру Незабвенного.
Не говоря ни слова (а только скрипя зубами) с высоко поднятой головой, новый участник турнира прошел к остальным рыцарям.
Слова проклятия, сказанные десять лет назад, вертелись в его голове.
- "Никто из людей никогда не вспомнит ни одного твоего подвига, но будут до конца радоваться твоим неудачам... И сама Природа будет против тебя".
Стараясь отвлечь себя от грустных мыслей( и как-нибудь с пользой скоротать время ожидания Турнира) Лайтнинг стал наблюдать за своими соперниками.

Совместно с бабкой Гульдой

Собственно, погони и не было. Покричали глупые бабы да заткнулись. Какая уж там "стра-а-ажа", когда всем известно: когда стражники нужны, их рядом не бывает. Это такой закон природы...
Дженни остановилась возле деревянной загородки, огораживающей турнирное поле. Собственно, остановилась, чтобы не сбить с ног какого-то щуплого и мелкого парнишку в потрепанной пестрой одежде, который старательно расправлял на голове шляпу с обвисшими полями.
Пробежка только раздразнила чувство голода, поэтому Дженнифьора Провидящая решила, что незачем тратить время на поиски другой жерт... э-э... другого клиента, которого можно осчастливить предсказанием.
- Стой, где стоишь! - хмуро потребовала она. - Разве можно так неосмотрительно относиться к собственной жизни? Разве можно идти вперед с завязанными глазами, когда можно за пару медяков узнать свою судьбу? Ведь злой рок капризен и прихотлив. Его орудием может стать даже...
Тут Дженни вспомнила недавнюю сцену и совсем уж мрачно закончила:
- ...даже петух!
Морико не была настроена прислушиваться к словам гадалки, да и денег лишних не бывает, что б на такие бредни тратить, однако слово «петух» ярко выделилось на фоне остальной речи. С новой силой заныл ушибленный лоб, вспомнилось и падение и погоня, от которой не так давно удалось укрыться. Сомнение закралось в голову девушки. «ладно послушаю, хуже не будет»,-подумала она.
- Ну и каким же орудием на этот раз грозит мне злой рок?- ехидно спросила девушка- мешком с мукой, свалившимся с обоза мне на голову?
- Будь почтительнее, ибо с тобой говорит сама Дженнифьора Прозревающая! - строго сказала гадалка. - Покажи ладонь - и положи на нее два медяка.
«Ага, обязательно. Ты сначала нагадай что-нибудь путное»,-подумала девушка. Подумала, но промолчала. Скрипя сердце, она полезла в кошелек, достала деньги.
-Ну-с?- нехотя протягивая руку.
Легкое движение смуглой ладошки гадалки - и деньги исчезли из пальцев Морико. Это чудо изумило бы каждого, кто не знал, что в бродячем цирке юную Дженни обучали, помимо прочего, и фокусам.
- Никакой мешок тебе на голову не свалится. Более того: сегодня тебя ожидает большой успех... О-о! - удивленно воскликнула Дженнифьора. - Так, значит, именно тебе предстоит победить на сегодняшнем турнире?!
Жертва подняла на гадалку небесно-голубые глаза - и Дженни содрогнулась. Да это же девушка!..
Но признавать свою ошибку Дженни не умела и дурой себя не считала ни разу в жизни. Раз она предсказала победу, значит, будет победа!!!
- Ты слышала, что сегодня на турнире будут избирать самую красивую девушку Триера? Вот тебя и признают первой красавицей. Только умойся сначала.
«красавицей? Как же! С моими-то ушами?! Вот трепло, только зря деньги потратила А хотя… я же правда первая красавица… и фигурка ничего… может правда, а? Чем рогатый не шутит?».
-Ладно, будем считать что я тебе верю.- для проформы проворчала Морико. Хотя душа ее пела,как же наконец-то ее единственную прекрасную и неповторимую заметят и оценят.
Дженнифьора Прозревающая открыла рот - и медленно закрыла его. Не каждый день ей приходилось слышать слово "верю". Собственно, даже не каждый год.
- Еще бы тебе не верить! Моими устами говорят боги! И духи! И тени предков! И...
-ну-ну, боги , говоришь? вот трепло...
Любая гадалка бы оскорбилась. А Дженни лишь удивленно распахнула глаза:
- Мы что, уже знакомы? В смысле - встречались раньше?
-Слава богам нет. И надеюсь больше не встретимся- вспомнилось, что кошелек то от встречи уменьшился.но,может,это того стоило?

Михаэль, одетый в лохмотья, выбрался из воды, «осыпанный» водорослями, будто золотом. Вытащив надоедливую рыбкшу из-за шиворота, он, постоянно отряхиваясь от рнчной растительности, выбрался на скользкий берег. За что ему это все? Ну почему именно Он из многих наступил на одну гнилую ступеньку моста из сотен хороших? Почему потом прямо ему на голову свалились еще две, помимо гнилой? Эх, хоть бы на турнире в него не попали бы стрелой! Ну да ладно, авось пронесет! Человек вышел на дорогу и, под хохот окружающих, вытащил еще одну рыбу из пояса и снял водоросли с плеч.

«Ха-ха-ха! Посмотрите-ка! Водяной выполз! А ракушку тебе не дать? На память? Ха-ха-ха! – с такими словами один из озорных школяров бросил раковиной прямо по несчастному простолюдину. Бывший солдат и что с того? Какая от этого польза? А относятся к нему еще хуже, чем к прокля… хотя, а кто он, если не проклятый? Черт его знает. Михаэль, еле стерпев камни и насмешки окружающих, прошел к своему месту на трибунах и, присев на голую землю из-за так некстати пришедшего барона с его рабами и слугами, смиренно уставился на готовящееся начаться ристалище. Зал вокруг гудел. Гудел от нетерпения, недовольства и предвкушения крови, шуток и многих других вещей, которые то и дело случаются на турнире. Михаэль, найдя какой-то старый квадратный кусок доски, и прикрывшись им, будто щитом, приготовился к стреле, которая сегодня по закону подлости пригвоздит его к скамейке. Закрыв все тело доской в слепой надежде спасти свою жалкую шкуру, простолюдин забыл о своем горе, желая пережит этот день. Странная философия! Погибнуть от своей руки – освобождение; погибнуть от чужого меча или стрелы – несчастье. Жалка человеческая страсть к выживанию. И противоречива! Рядом с Михаэлем присел мужчина в сером балахоне. Руки его были спрятаны в полах, а посох был облокочен на деревянное ограждение. Странный мужчина с лицом, закрытым капюшоном, в перчатках, торчащих из рукавов его балахона. Он, искоса посмотрев на простолюдина, закрыл оба глаза и откинул голову назад. Церковнослужащий, а храпит, по меньшей мере, на всю округу. И что он здесь делает? Что такого священного в этом месте? Где здесь найти духовную пищу? И так всегда! Нравственность народа? Подчинение заповедям? Ха! Ну и кто им следует? Все мы порождения этого мира. Каков мир, таковы и мы. И Михаэль, и этот священник, и каждый зритель вокруг – все они не более, чем грешники. Может, неудачливость и есть проклятие Господне за все грехи человеческие? Кто знает. Михаэль оглянулся рядом с ним на несколько мест - никого. Только рядом посапывали два стражника, да начальник арены копался в бумагах неподалеку. В такой атмосфере добыть деньги было проще всего.

Простолюдин запустил свою руку, со сжатым в ней ржавым ножом, в балахон своего соседа. Послышался легкий шорох, затем звон. Церковнослужитель одернулся, но тут же снова погрузился в сон. Михаэль ссыпал золотишко в свой карман, и сделал вид, что спит. Проще простого! Хоть в этом мелком карманничестве ему сопутствовала удача! Хоть…

Дверь в покои наместницы с грохотом распахнулась, и оттуда врассыпную бросились служанки. Следом за ними, вращаясь, в коридор вылетел увесистый золочёный канделябр и загремел по каменному полу. Майла собиралась почтить своим присутствием начинавшийся на городской площади Турнир. И очень злилась.
Какой бы деспотичной она ни была, всё же пост обязывал идти на уступки простонародью. И терпеть народные гулянья, пусть не часто, но всё-таки терпеть. Политика. А всё Майлино тёмное нутро протестовало и кипело, предчувствуя ненавистное зрелище – целую площадь праздношатающихся и, что самое ужасное, веселящихся людей.
По сути, она не была виновата в том, что такой стала. Уж такое получила воспитание, в такой среде росла. Но, при одном взгляде на брезгливо сморщенное Вампирино лицо, невольно приходила мысль, что, вырасти она в благополучной богобоязненной семье, результат был бы, в целом, тот же. Только улыбки и радость вызывали бы в ней не омерзение злобной и чёрной натуры, а праведный гнев истинного аскетизма. А лицо было бы тем же. Такая уж она была.
В последний момент передумав встречаться лично с прибывшим Койотом из соображений секретности, теперь она нервничала и ломала локти. Разумеется, только когда её никто не видел. Нервничала, потому что вовсе не была уверена в том, что послание, которое она отправила новоиспечённому тайному агенту, найдёт адресата. Майла не верила никому из людей. Поэтому наспех составленное мелким угловатым почерком письмо понёс её личный курьер – старый Ворон, успевший заблаговременно выследить легендарного головореза. Хоть Ворон и был самым надёжным и верным её подчинённым, и почти никогда не давал осечки, ему она не доверяла тоже. На всякий случай.
Итак, покинув, с горем пополам, свой дворец, а вместе с ним оставив в покое измочаленных и запуганных слуг и придворных, Майла тряслась в огромной тяжёлой карете, приближаясь к главной городской площади, и в беспокойстве кусала губы.
Впрочем, её беспокойство было неоправданно. Ворон, несущий накрепко привязанный серебристой тесьмой к когтистой узловатой лапе свиток без подписей и печатей, был уже близок к цели.

Даже через пару часов, после бесконечных петляний по городу, Койоту так и не удалось выяснить направление. Горожане если и не пытались уйти от разговора при упоминании дворца наместницы, то связный разговор, по случаю какого-то местного фестиваля, вести всё равно не могли. Стражи же, как сговорившись, только узнав о конечном пункте его следования немедля порывалась проверить личные бумаги «торговца травами», а те, надо сказать, сработанны были… дурно (если не пользоваться более откровенными выражениями). Неминуемо случались конфликты, который далеко не всегда удавалось уладить по средствам желтого метала. Повозка Ваэля И. сильно потяжелела. Не найдя взаимопонимания с представителями властей, он таскался по закоулкам, пока не решил воспользоваться не до конца ещё угасшим в нём чутьём профессионального киллера. Пара секунд сосредоточения дали ему абсолютно ясное понимание того, что цель его находится именно в той точке, куда стекается сейчас всё разумное население города – некий турнир.
Койот уже хотел в очередной раз восхитится той «властью на жизнью этих букашек», которою дает идеальный сплав его безупречной логики и тонкой интуиции, как вдруг, у его темной музы (о существовании которой он, по правде говоря, забыл ещё много лет назад из-за её отказа вдохновлять его на новые «симфонии смерти») совсем снесло крышу и она повела его по таким-то ухабам: то некий неадекватный петух, вдруг выскочив из-за угла, расцарапав агенту всю физиономию, то фургон застрял на мосту, провалившись в дыру от вышибленных кем-то ступенек. И даже, при желании перевести дух и глотнуть пивка на площади, Ваэль И. обнаружил, что пиво, мало того, что не отвечало даже минимальным санитарным требованиям, но ещё и было разбавлено водой чуть не на четверть.
«Каждый момент пребывания в этом треклятом городе даёт всё более… и более… Нет. Это не то, что проникать в гарем того олуха-падишаха» – Койот улыбнулся, вспомнив один из немногих приятных моментов, выпавших на его долю за всю многолетнюю службу. Вдруг с небес спикировало что-то чёрное, и в кружку агента рухнул свиток без печатей подписей. Агент развернул его, распознавая зашифрованный текст в режиме реального времени, и скривил самую недовольную мину, которая только была в его арсенале (чем, конечно же, заставил продавца пива стыдливо потупить взгляд и виновато развести руками: «али я один напитки разбавляю»)
Через четверть часа он уже стоял рядом с каким-то странным бормочущим дедом на площадке для стрельбы. В списки соревнования на Кубок Мортонского Сандаля Койот зачислился под именем Джона Смита из Сырой Хмари, лучшего стрелка По-Ту-Сторону-Болот. «О, привет тебе, шедевр чистого идиотизма… – тихо прошипел он - сейчас будем стрелять по баночкам… В чем только ни примешь участие во благо страны… мда… думаю, мне даже обещанный «административный ресурс» не понадобиться для победы над всей этой деревенщиной»

Площадь гудела, как огромный пчелиный улей. И мельтешила всеми цветами радуги, да так, что у наместницы уже добрых полчаса рябило в глазах. Сама наместница сидела на возвышении, под натянутым от солнца тентом, постукивая тонкой посеребрённой тростью по деревянному полу помоста. Главный организатор ещё минут двадцать назад решился на свой страх и риск сунуться к Майле с тем, что, мол, пора бы уже начать. На что, к всеобщему удивлению, она только рассеянно покивала, пробормотала что-то, и вновь уставилась на шевелящуюся массу людей.
И вот, оставшийся в добром здравии организатор, рискнул снова появиться за широкими спинами личной охраны Великой и Прекрасной. Робко протиснувшись между двумя внушающими всяческое уважение молодцами, он, непрестанно кланяясь и семеня, подобрался к высокому наместническому трону и что-то промямлил. Майла на секунду оторвалась от созерцания толпы внизу, в который раз бросила взгляд на безоблачное небо, и повернулась к распорядителю. Он к тому моменту был уже изрядно бледен, и мысленно успел попрощаться со всеми своими родными и близкими.
- Да, да. Сейчас начнём, сейчас. – Болезненно поморщилась Майла.
Лицо её, хоть и было по своему обыкновению недовольным, всё же не выражало излишней злобы. Наместница, скорее, казалась растерянной и взволнованной.
- Ваше… - начал, было, распорядитель, но тут в небе появилась большущая чёрная птица, хрипло и очень громко каркнула, сделала пару кругов перед наместническим помостом, и скрылась из виду.
- Начинайте! – Вскрикнула, даже слегка подскочив, Вампира. – Ну же, чего вы там копаетесь, начинайте!
Организатор, побледнев ещё больше, приказав себе ничему не удивляться, подпрыгнул и сорвался с места, как ужаленный. И через пару минут, оглушая народ на площади, грянули трубы, возвещающие о начале Турнира.
Люди внизу притихли, и глашатай, во всю силу своих тренированных лёгких, начал занудно перечислять правила и условия, не забыв перед этим вознести хвалу Великой Наместнице.
Майла слушала его вполуха, она, прикрыв глаза, откинулась на спинку своего кресла, и думала о чём-то своём.
Когда глашатай, вконец охрипший, многозначительно замолчал, кто-то осторожно кашлянул у Вампиры за спиной. Она открыла глаза, неспешно встала и подошла к краю помоста.
Площадь надрывно завопила, и Майла, сдерживая раздражение, величественно повела рукой в знак приветствия и повеления начинать. Площадь возопила ещё раз, снова заиграли трубы, и новый, пришедший на смену охрипшему, глашатай стал перечислять имена участников.

Турнир начался. Точнее - началась та длинная и муторная прелюдия, которая занимает большую часть времени и не даёт ничего никому, кроме власть имущих, которые (уж Муня-то знает) всегда рады выступить перед прочими смердами, дабы возвести своё высокое имя на пьедистал истории. Сперва читали длинный список имён, потом проверяли орудия труда (то бишь стрельбы или борьбы) на наличие заклинаний, механизмов и прочих недозволенностей. Парочку рыцарей и одного стрелка даже выперли прилюдно, уличив в чём-то таком, чего делать следовало, но не здесь или не следовало совсем. Потом... Потом какой-то детина, воспользовавшись сутолкой, попытался залезть Муне под юбку своей шершавой рукой и она отвлеклась. Не то, чтобы детина был совсем уж плох или Муня слишком привередлива, просто сейчас ей было не до этого и она наступила ему на ногу, не преминув больно врезать по причинному месту. Пока детина приходил в себя, охая и выбирая в толпе более сговорчивую добычу, Кошара пробилась ещё на два ряда вперёд и выставив свой острый нос прямо под локтем длинного трубочиста оглядела оставшихся. Кандидат, к которому её повлекло так, что остальные отошли на задний план, был один. Муня поставила бы три медяка против десяти золотых, что именно он займёт первое место, что бы там ни говорили другие. Но, как твердила её бабушка, историю творят маги, а магом тут была именно Кошара. А значит - кто должен помочь симпатичному кандидату на приз, если не она. А он её потом накормит вкусным ужином и...
Муня размечталась, чуть прищурив глаза и начала одними губами шептать отличное заклинание, которое всегда должно приносить удачу тому, на кого направлено, увеличивая силу его рук за счёт меткости последнего. Зачем, спрашивается меткость стрелку? Главное - хорошо натянуть бечёвку, которую натягивают на лук, чтобы послать стрелу куда подальше.
Муня перехватила торбу,скрестила пальцы на правой руке и, плюнув в их перекрестье, послала заклинание в сторону героя своих грёз.
- Фьють! - заклинание светлой змейкой окутало фигуру на линии прицеливания.
- Ты что творишь, курва? - толстенная лоточница с плоским носом схватила Муню за волосы...

Мероприятие проходило скучно и уже порядка на три зашкалило за верхнюю строку составленного Ваэлем И. личного рейтинга самых тягостных способов времяпрепровождения. Но, в соответствии с утвержденным планом операции, вид Койоту следовало иметь «лихой и придурковатый, дабы сойти за героя истинно народного». Так что он, в ознаменование очередного меткого попадания в очередную тыкву, выдал победный клич, отвесил поклон обрадованным зрителям и даже сочувственно похлопал по плечу какого-то выбывшего на этом этапе соревнования деревенского слюнтяя, пообещав, что нальёт тому пивка в случае свой победы. Он старался, но чувствовал, что долго так не выдержит.
В итоге, оставалось только несколько финалистов – сам Койот, тот дед («а борода-то точно клееная…» - отметил агент) и парочка людей, которых он почему-то определил для себя как «йомены-наёмники», хотя абсолютно не представлял себе значение этого термина. К своему большому удивлению он, также, обнаружил, что в его голове крутятся ещё и такие удивительные понятия, как «логовазов дуплет» и «мерчендайзер». Объяснений этому могло быть только два. Либо, выдаваемая за местное пиво, отрава спровоцировала в мозгу Койота некие необратимые процессы, либо… Охота Началась(!) (а именно так особо настроенные на эстетику тёмного романтизма своей профессии коллеги, называли то, что, так же, описывалось как «волею самой Смерти сплетенные воедино нити двух судеб – жертвы и палача – причудливой вязью скользящие по ткани событий к точке, где лишь обрыв одной из них определит развязку»). Сам он был далёк от подобных суеверий, однако некую ментальную связь с жертвой действительно начинал иногда чувствовать и потому огляделся в надежде сообразить, откуда же ему было послано знание о «мерчендайзере».
Между тем все было готово к последнему туру. Участникам раздали по две стрелы и объяснили, куда их следует выпускать. Ваэль И. конечно не сомневался в успехе, но мало ли что… Да и руки в это время дня у него теперь часто дрожали. Он подал тайный знак и, как из-под земли, на дальнем конце площадки вырос некий гражданин. Гражданин мигом подскочил к судье и, предъявив ему какой-то документ, быстро сообщил нечто, что заставило того взять под козырек ещё до того, как по его лицу стало видно, что смысл сказанного понят. Первым стрелял некий ветеран мортокской стрелковой ассоциации и (как и ожидали все, без исключения, зрители, следившие за его выступлениями уже 50 лет и слегка даже удивившиеся его выходу в финал) промазал. Второй участник всадил обе стрелы точено в цель, но неожиданно был дисквалифицирован из-за вдруг открывшегося факта несоответствия длинны его лука и коэффициента натяжения тетивы только что принятому гос. стандарту. Третьего участника Койот угостил из своей фляги, и тот тоже промазал, после чего впал в кому прямо на позиции для стрельбы (от огорчения, как констатировал судья). Пока шла суматоха с попытками реанимации, Ваэль И. украдкой вынул из сапога заготовленные стрелы из заговоренного магнит-метала. Стрелы эти, по замыслу устроителей, непременно должны были достигнуть мишеней точно в той точке, куда нужные люди вставили соответствующие заговоренные стрелоловушки.
«Ха! Да это ведь вообще не серьёзно. Утройте расстояние до целей, что ли! – Потребовал «Джон Смит» - Я хочу, чтоб мой выстрел был последним на этом турнире! …Мои два выстрела точнее. Этот – он продемонстрировал магнитную обманку, высоко подняв её на головой – я посвящаю трудолюбивому и… во всех отношениях славному… народу Мортока! А этот – он показал другую – нашей госпоже Великой и Прекрасной Майле, наместнице нашего, процветающего одной лишь мудростью её и самоотверженным служением на благо народа, города! Ура!!!» И он выстрелил. Стрелы пролетели мимо целей, покружили над трибунами, прошили пару флагов и одного глашатая, снесли голову статуе наместницы и, о чудо, таки угодили ровно туда, куда и должны были – каждая в центр своей мишени. «Ну? – ехидно обратился он к оставшимся соперникам, когда стихли возгласы (возможно не только испуганные) – Есть желание побить рекорд, или я уж пойду награждаться?»

С начала турнира прошло уже немало времени, и победители в каждой номинации должны были определится в течении получаса, не более. Неизвестно из-за чего Денниса неудержимо тянуло посмотреть на состязания стрелков, хотя к лукам клирик испытывал стойкую неприязнь. Луки, в свою очередь, платили ему той же монетой. Но тем не менее, вот уже изрядное время Корни стоял у барьера, ограждавшего стрельбище, наблюдал за состязанием и время от времени заключал пари с окружающими. Ставки росли по мере выбывания лучников, споры о том, кто же выиграл и кто здесь мошенник и плут, становились все горячее, и вот, наконец, на стрельбище остались лишь пятеро претендентов.
Первый промахнулся, увеличив шансы Денниса на выигрыш. Вторым стрелял тот, на которого Корни поставил весь свой сегодняшний выигрыш - и выстрел был великолепен! Но по какой-то причине, невнятно пробубненной глашатаем, стрелок был дисквалифицирован. Клирик огорченно сплюнул, постаравшись попасть на сапог толстяку, постоянно пытавшемуся отпихнуть Денниса и протолкнуться к барьеру. Уже без особого интереса Корни продолжил наблюдать за соревнованием. Третьему участнику внезапно стало плохо прямо на стрелковом рубеже, и его место занял четвертый. Выстрел! Казалось, стрелы летели куда угодно, кроме мишеней, по невероятным траекториям - но, тем не менее, вонзились точно в цели. Остался последний претендент - старик в дурацкой шляпе. Неожиданно медальон клирика нагрелся, и у Денниса появилось ощущение, что сейчас должно произойти нечто забавное.

Михаэль, вернувшись на свое место, доедая странную пищу, продаваемую у лавочника в третьем ряду, обнаружил свое место занятым (а как же иначе) каким-то толстым господином, скрывающим свою личность под красным плащом с капюшоном. Рядом с ним, на счастье Михаэля, отпихнув мужчину рядом (теперь его не смогут побить за кражу), стояли двое, закованных в латы, с полуторными мечами наперевес, двое широкоплечих охранников. Забрала их шлемов были подняты, что позволило минуту насладиться их лицами. Один из них был круглолицый, смуглый, черноволосый человек, лицо которого было похоже на шар. Второй же, наоборот, был худощав. Его лицо было похоже на трость, а бледно-белая кожа по-настоящему делала его похожим на скелет. Михаэль прислонился к барьеру в паре метров от этого сборища и обратил свой взор на участников. С момента его ухода, их число заметно сократилось. Теперь соревнуются всего пятеро участников. Михаэль бросил взгляд на наместницу… «Великая и Прекрасная Майла»! Бред! Очередной тиран, хорошо о котором подхалимы говорят прилюдно, простолюдины втихаря, а все остальные – про себя. Кто мы для нее? Люди? Личности? Разве мы что-то большее для этой «Великой», чем просто мусор? Мусор, который можно убирать? Убирать жестоко, любым образом… Мусор, который только рабочая сила, и ничего более? Наместники… Они недооценивают силу простого народа. А народ – гораздо сильнее их. Михаэль легонько ухмыльнулся и вернулся к турниру. По каким-то странным обстоятельствам, трое участников выбыли, и теперь стрелял четвертый…. Что-то в нем смущало проклятого… Его внешность, манеры, его взгляд – все говорила о чисто отрицательных чертах его характера…. На площади суматоха и возня, которая собралась вокруг одного из несчастных участников, но на проклятого это не произвело ни малейшего внимания. Он просто увидел нечто гораздо интереснее и в тоже время гораздо грустнее. Жулик… Странно, но судья ни сказал ни слова. А, хотя, чего тут необычного? Подкупили. Сейчас все так делают. Неужели, все началось со смены власти? Кто знает…

Сколько там собралось стрелков и во что они пуляли - это Дженни как-то не заинтересовало. Пробившись к самому оцеплению у трона Наместницы, Дженнифьора впилась глазами в Майлу Сухую.
Вот он, недостижимый идеал красоты! Дженни отдала бы год жизни, лишь бы быть похожей на эту женщину!
Какая мертвенно-белая кожа - прямо маска! Какие глубоко запавшие глаза! И как лихорадочно они блестят! И какие бледные губы! Невозможно представить, чтобы на этих бледных, чуть впалых щеках заиграл плебейский румянец!
Ну да! Богатой женщине можно быть красивой! Вон какой наряд - изысканно-мрачный, вроде как небрежный... Одна черная кружевная накидка, гневно сброшенная с плеч и повисшая на локтях, чего стоит! Кружева-то, небось, валланьерские!..
Дженни глянула на свое обтрепанное крестьянское платье и тихо выругалась.
Тут сзади послышались крики. Дженни обернулась.
Ага, дурацкая забава подходила к концу. Сейчас будет стрелять старичок в смешной шляпе...

Морико злилась, очень сильно злилась. Раздражало абсолютно все: и долгая, нудная церемония объявления участников, и подготовка к турниру, и сам турнир раздражал не меньше. А уж эта глупая стрельба по ни в чем не повинным бутылочкам… В общем, что она делала в этой шумяще-гудящей разношерстной толпе зрителей, она не понимала. С тем же успехом она могла искать гадалку и после турнира,чем терять здесь время. И все же, тут она хоть немного отвлеклась от того, что произошло, когда она, окрыленная предсказанием, прилетела записываться на конкурс красоты.
Когда эти мужланы и хамы, сержант распорядитель и писарь, сквозь нескончаемый смех кое-как растолковали, что такого вида состязаний у них не предвиделось, несостоявшаяся мисс Морток была действительно в гневе. Она даже не услышала мнение писаря о том, что не с ее-то внешностью, собственно, красотами на конкурсе хвастаться. Какое там… В мыслях она уже представляла, что ждет эту гадалку попадись она ей еще раз на глаза… Правда сначала досталось ближайшему дереву, на котором срывала свой гнев непризнанная красотка. Ну дереву-то что, и не такое видело … Морико же, испинав несчастного представителя Триерской флоры , отправилась смотреть на Турнир, с четкой целью искать гадалку.
От воспоминаний девушку отвлек явно жульнический выстрел одного из участников. Нет, конечно же видно, что жульничал, но ведь не докажет никто… Остался только один участник. Смотреть казалось бы больше нечего, вряд ли этот старик побьет рекорд, но какое-то предчувствие заставило Морико отвлечься от сладких и простых мыслей о мести и внимательнее смотреть за соревнованием…

Получив второе место в Турнире Клинков Мортока( все его мастерство не могло все же побороть проклятье. Его меч по каким то весьма странным обстоятельствам просто выскользнул из правой руки, когда дело дошло до последнего поединка) бывший герой с интересом наблюдал за финалом Турнира лучников.
Раздраженный весьма глупым поражением(ну нельзя к этому привыкнуть.. ни через десять ни через сто лет) , Ниру просто потерял голову, увидев как все сошло с рук одному откровенно обманывающему всех участнику( ну конечно же , Лайтнинг допускал некоторую ловкость рук, но настолько наглый и мерзкий ход...) Что то щелкнуло в голове рыцаря и он, не заметив как попал непосредственно на арену, направился к "подлому , грязному, несчастному, черт его побери го...сподину!"

-Как смеет человек, унижать всех таким поганым мастерством? Как можно придти к славе Истинной путем низкого обмана?

Все присуствующие на турнире замолкли. Для того чтобы разразиться диким громким смехом и улюлюканьем.
Ниру так сжал зубы что те,кто стояли рядом, могли слышать их скрежет.. Они узнали его...все узнали... сейчас начнется.. И вообще, зачем он это сделал... С каждым днем , появляется все больше и больше анекдотов и песен про Ниру "Великого"(и плевать всем, что когда то его называли так без всяких кавычек), и все это в первую очередь по его же вине...Идиот..


Между прочим рыцарь был прав - началось. Толпа начала петь одну из самых похабных песен про похождения Ниру в Логове Великанов(слова которой могли заставить сменить зеленый цвет на красный, самого грубого в мире орка).
-Дааавай - доносилось из толпы - научи этого дурня уму разуму, Ниру! Даваааай!

     И без того незатейливое состязание вылилось и вовсе в унылую профанацию. Шельмец купчик, на которого Бихуд так внимания и не обратил, а зря, оказался в результате подсадным или подставным, сути это не меняло, его верноподданническая тирада только укрепляла в подобной гипотезе. Народец погрустнел - явно ж без магии не обошлось, но судьи внимания на это не обратили, а значит... По толпе прошелестело что-то из лесозаготовительного лексикона, навроде "распила" и "отката", но быстро затерялось в непонятно по какой причине возникшем хохоте, громких выкриках и похабном пении. Робби тоже поначалу взгрустнулось, не то чтобы он стремился к первому месту, в его, какие-никакие предварительные прожекты входило попадание в призеры: и нестыдно, и живые деньги вместо дурацкого кубка или чего там выдают, и светиться особо не придется. Что, в общем-то, уже состоялось, а первое место... он это уже проходил: бежать, как правило, приходилось быстро, далеко и надолго, и без приза притом. И было бы ему по тамбурину, так осадочек остался бы, кабы не насыщенная продуктами хмелесолодоварения кровь.

     Эх! Размахнись рука! Раззудись плечо! Что с того, что мишени и не видно почти! Силушки-то чтой-то в руках - ой-ой-ой! Чтой-то нынче - на пятерых! Бато в ухе только ойкнул. Впрочем, самого неприятного не приключилось - тетивой по устам, веждам и ланитам зачарованный одной близорукой кудесницей избранник не схлопотал. Тетива оборвалась, причем почти одновременно на обоих концах уже после отпускания. Какова спросите вероятность? Х-м-м... Сейчас Робби было не до статистических выкладок. Как ему не оторвало большой палец на левой руке, вообще осталось загадкой - и на том спасибо. Тетива в результате издевательски угодила прямиком в центр мишени, и намоталась на заговоренные купеческие стрелы. Стрелы же Бихуда ушли куда-то чуть ли ему не за спину, где, описывая почти вертикальные параллельные траектории, на секунду зависли в вышине над площадью и, подумав, устремились куда им и положено - вниз, в пока еще молчаливо шарахнувшуюся во все стороны толпу. В образовавшийся на мгновение погостной тишине прорезался только чей-то одинокий крик.

     - Ле-е-екаря-я! - Не своим, вернее, как раз очень некстати своим - протрезвевшим, зычным и молодецким голосом, со страху забыв все правила маскировки и конспирации, заорал злополучный мастер поражения случайных прохожих. В голову ему полезли пронзенные женщины на сносях, кровавые мальчики, юные поэты и прочий ужас. Бато затянул свою плаксивую волынку про то, что он, дескать, так и знал, и что пьянству - бой. Как ни печально, приходилось констатировать, что он в который раз прав, и что еще печальнее - что все возвращалось на круги своя. А стрелы, они хоть и тупые, но раз уж обернулось на как всегда, то... Короче, еще парочку невинноубиенных он бы не перенес. Да и вообще, гуманист он, страшное дело, наш Робби и человеколюб. Так что супротив имиджу, совсем не по-стариковски, длинными упругими прыжками помчался он к месту кучного приземления спортивных снарядов. - Ле-е-екаря-я!

Раздосадованный но уже остывший Ниру больше всего хотел провалиться под землю и никогда( никогда!) не вылазить на поверхность. Но оставалось только уйти с арены под крики невежд... Но и этого ему не дали.
Одна из Шальных стрел попала прямо в правое плечо бывшего героя. От такого неожиданного и весьма многозначительного ответа Судьбы на его выходку, Ниру упал на пятую точку. Не смертельно( если конечно стрела не отравлена) но и приятного, я бы сказал мало.

Умереть, исчезнуть, забыть этот глупый мир и ту Ведьму которая произнесла те слова.... Может быть сейчас все оставят свои глупые насмешки и если не помогут так хотя бы дадут умереть спокойно. От потери крови... Ну дайте помечтать моему персонажу в тяжелую минуту.

НРПГ: мастер в курсе, с участью своего героя смирился.

Нет, ну как сердце чуяло, что произойдет таки сегодня еще что-нибудь эдакое! Так и есть. Какой-то д…остойный, несомненно всяческих похвал борец за справедливость вынесся на центр арены с явной целью объяснить жулику по-свойски, по-простому что так впредь делать не стоит. Уж про то, что распевали на трибунах вслед герою, Морико и вспоминать не хотелось, не прилично образованной девушке такое слушать. Ей даже стало немного жаль храбреца. А уж когда она заметила летящую в его сторону стрелу, не удержавшись, начала плести заклинание в надежде сделать какой-никакой, а щит. Щит ,однако, быстро сделать не удалось. Говоря честно его вообще сделать не получилось. Мало того, что появился результат колдовства слишком поздно, так еще и не слишком радостным оказался этот самый результат. Как для Морико так и для ее подзащитного. Еще бы, кто ж ожидал, что получится не щит, а корыто? Учили же ее маг должен сохранять спокойствие… А то понервничаешь и получишь… Пристыженная девушка попыталась сбежать, затерявшись в толпе

Стрелы, так странно и непорядочно себя ведущие... ну, разве это не знак свыше? Причем в прямом слове - свыше. Сверху.
Уважающая себя пророчица в такой миг молчать не станет, даже если она немая!
Забыв про кружевную накидку и грозную красоту Майлы Сухой, Дженнифьора Прорицающая вскинула руки и заголосила так, что шарахнулись в сторону стражники, оцепившие трон:
- Ви-и-ижу!!! Зна-а-аю!!! Гнев небес над градом сим! Грядет Время... Время Зеленой Кобылы! Раскроются небеса, явится Зеленая Кобыла, и найдут страшную гибель грешники под копытами ее!
Откуда взялась в пророчестве сия небывалая тварь и какое отношение она имела к турниру и стрелам, Дженни ответить бы не смогла. Но раз она так сказала, значить, так оно и будет, ибо сами боги говорят сейчас ее устами.
- Падите ниц, смертные, устрашитесь! Грядет кара богов - Зеленая Кобыла, и на крупе ее восседать будет Рыжий Петух!
Вот насчет петуха - это еще можно было как-то объяснить, но Дженнифьора ничего не объясняла ни другим, ни себе. Она возвещала волю богов.

- Это всё она! завопила толстая торговка мелочами вытолкнула Муню из рядов и, продолжая держать ту за встрёпанную шевелюру.
- Да я ничего не де-е-елала! - перепуганно завопила Кошара, дёрнулась. Торба соскочила с плечей девушки и всё её содержимое высыпалось в грязь. Все фолианты пяти основных школ в старых переплётах предстали перед взором народных масс, отношение которых к чародейству и колдовству можно предсказать и без предсказателей. Отпираться было бесполезно.
Муня шлёпнулась на колени и принялась запихивать книги обратно в торбу, плюнув для верности на подол ошеломлённой толстухе.
- На костёр её... - тихо сказал в образовавшейся тишине какой-то ушастый сапожник.

А как всё хорошо начиналось!
Всё, казалось, шло по плану, и Майла, будучи уверенной в успехе, вполглаза следила за происходящим, и как-то лениво, даже, пожалуй, благосклонно, покачивала головой в такт елейным нашёптываниям главного распорядителя, посчитавшего своим долгом вводить Госпожу Наместницу в курс дела по ходу турнира.
«Сейчас», - думала она, - «да, сейчас я покажу Мортоку, насколько я снисходительна к их нуждам и идеалам. Сейчас, уже скоро, Морток получит своих героев, и хоть меня тошнит от этих глупых предрассудков…»
Додумать она не успела. Площадь взвыла, а распорядитель, от страха, стал нашёптывать в три раза быстрее. Он что-то сбивчиво объяснял про местного героя-неудачника, приводил цитаты из какого-то народного творчества и пытался объяснить, что там кричит взорвавшаяся толпа. Оторванная противным звуком всеобщего буйного веселья от своих приятных раздумий, она бросила злобный острый взгляд на турнирную площадку, и тут…
Что там произошло в этом сумбуре, Майла так и не поняла. Зато она отчётливо расслышала зычный вопль: «Ле-е-е-каря-я-я!», разнёсшийся над гудящей площадью. Организатор, обливаясь потом, всё ещё что-то мямлил, испуганно таращась на площадку для стрелков, а Майла, скрипя зубами, уже гневно поднималась на ноги, всерьёз собираясь рвать и метать. В голове замелькали страшные мысли о тайных народных обществах, о предательстве, и о гибели новоявленного агента.
В те доли секунды, что Майла поднималась на ноги, ей полностью заслонили обзор могучие спины охранников – они успели уже плотным кольцом встать по краю помоста, с арбалетами наизготовку.
Отрезанная от происходящего, она круто повернулась к организатору, и лицо её, искажённое, пуще обычного, мыслями о срывающемся предприятии, ясно дало несчастному понять, сколько ему осталось жить.
Между тем, судя по звукам, доносившимся с площади, там творилось что-то невообразимое. Сомнения быть не могло - все недоразумения, все странности, отодвинувшие турнир на задний план, сплетались в голове наместницы в огромный восклицательный знак: «Измена! Саботаж!».
- Всех участников этого безобразия – ко мне! - Взвизгнула наместница, пронзив несчастного организатора взглядом. – Немедленно! Всех подозрительных, правых, виноватых, всех!

- Ле-е-е-каря-я!
- Человека насмерть уби-и-ли-и!
Осознав, что именно произошло, Корни перемахнул через барьер и начал пробираться через группу любопытствующих, сочувствующих и злорадствующих, мгновенно образовавшуюся вокруг одного из пострадавших.
- Пропустите! Я целитель! - Надрывался Деннис. - Сам ты баран! А недельную почесуху не хочешь? Пропусти говорю!
Добравшись, наконец, до раненого, которого чьи-то заботливые руки успели поднять, отряхнуть и усадить на невесть откуда взявшееся корыто, священник профессионально (ну почти...) поставил диагноз: колотое ранение в правое плечо, предположительно стрелой, и травма головы неизвестного происхождения. Подтверждением диагноза служила сама стрела, торчащая из плеча. Та-ак. Сначала - снять боль, затем извлечь стрелу и остановить кровотечение.
"О великий Шутник, избави от мучений этого человека, ведь он еще не раз может развеселить тебя!" Деннис возложил ладони на плечо пострадавшего. Мгновение спустя их окутал мутно-белый туман с рыжеватыми вкраплениями. "Боль я снял. Надеюсь. Теперь нужно выдернуть стрелу." Корни взялся за древко и аккуратно потянул. Стрела была турнирной и ее конструкция не предусматривала разных забавных деталей, вроде отделяющегося наконечника или зазубрин на нем же. Теоретически...

     "Да что ж такое то! Точно - чары! Но чьи? Кто-то узнал? Невозможно..." - У Робби и без того сердце кровью обливалось, а тут... В первом пораженном, в обносках каких-то и сидящем отчего-то на корыте гражданине, он с удивлением опознал не кого-нибудь, а самого Ниру Лайтнинга, героя бесчисленных баек и анекдотов, но для самого Бихуда в первую голову - Героя, пусть и малость невезучего в последнее время. Раньше Робби, - чего греха таить, - как и все любил послушать и поржать над очередным его "подвигом", но в последнее время он на своей шкуре ощутил, каково это быть бывшим героем, и свое отношение к деяниям Ниру коренным образом поменял. Так и этого оказалось мало. Далее все произошло почти одновременно, ну не совсем, но очень быстро. Болотной выпью про Кобылу и Петуха возопила какая-то розовощекая, как сама легендарная Красная Пашечка, девица, а следом понеслось. Вместо помощи раненым, как водится, уже нашли виноватых, и на костер уже собрались волочь какую-то несчастную бродяжку. Робби затормозил возле поверженного Ниру, уперся в лук и стал перетягивать тетиву.

     - Пропустите! Я целитель! - Тут еще и юный курносый молодчик, с дубиной к тому ж прорывается сквозь уже успевшую образоваться вокруг группу особо любопытных. Пока Робби кроя себя почем зря возился с луком, молодчик успел таки прорваться и - о, чудо! - поистине оказался целителем-храмовником, по крайней мере, начал бормотать молитвы и производить действия вспоможительного свойства. Наконец лук был приведен в порядок, и стрела легла на тетиву.
     - Назад! Все назад! - Стрела указывала в сторону избранной к аутодафе замарашки, а недобро сверкнувшие на солнце ее кончик и взгляд, показывали, что дедок вовсе не шутит. Да и дедок ли? Неуловимо-быстрое движение и окладистая седая борода вместе со шляпой уже лежат возле ног, русые кудри развевает ветер, на молодых губах под изящными усиками играет недобрая усмешка, а тетива уже снова натянута до мочки уха. Кто-то еще сомневается? Извольте обернуться на плакатик: десять золотых (вот позорище, когда-то была тысяча, но все же) за голову, Роб Би Худ, собственной персоной.

     - Отпустите ее! Или клянусь Зеленой Кобылой и Петухом!.. - Что за этим последует, он пока не придумал, но вновь грозно поводил стрелой по толпе вокруг несчастной бродяжки и продолжил нести в массы апокалипсическую ахинею. - Или Великая Прорицательница проклянет вас до седьмого колена вовеки вечные! - С вещуньей расчет был, конечно, на профессиональное чутье и гордость. Какая же уважающая себя прорицательница откажется от подобного, пусть и немного опасного бенефиса? После всех этих велеречивых тирад собравшаяся было возле Ниру группка, как-то сама по себе почти полностью рассосалась.
     - Как тебя зовут, отче?! - Это извлекающему стрелу бесстрашному целителю. - Устыдитесь и покайтесь! - Это толпе. - Не бойся, иди сюда! - Это замарашке.
     Как же он был хорош! Совсем как раньше. Горящий взор меж тем тревожно блуждал над головами, в поисках второго пораженного и в надежде его не найти. Действительно, второй пока не обнаруживался, а вот некая, увы, знакомая и нехорошая деятельность - да. Пока еще довольно далеко, за всем огромным людским морем, но наметанный к таким вещам глаз разобрал и дорисовал детали - вырисовывалось оцепление.

Одно дело - это когда тупая, нечесанная и раз в месяц мытая толпа в панике трясется перед истинной магией, падает на колени и возносит молитвы величайшему... ну хорошо, хотя бы просто магу. Конечно, Маркус в этом образе уже давно видел себя, но тут, вот незадача, его мечтания и ленивый просмотр турнира прервали события, которые происходили слишком быстро для размякшего под солнцем мозга Швиммера. Студиоза ткнули в бок локтем, пихнули, уронили, обругали, подняли, снова уронили - и при этом беспомощное и неготовое к такой пытке тело Маркуса продолжало двигаться вместе с людским потоком, несмотря на все протесты магика и его отчаянное брыканье.
А потом... потом кто-то что-то завопил, но натренированный слух Швиммера тут же разоблачил те самые нотки в голосе вопящей - так эта самая мытая раз в месяц толпа трясется и боится... но тут - совсем другое дело. Ибо, во-первых, трясется эта толпа перед каким-то самозванцем (а иначе и быть не могло; точнее могло, конечно, но Маркус предпочитал считать, что досконально просканировал астральное пространство вокруг себя на наличие присутствия выпускников Самого Знаменитого и Так Далее Университета - тут он, по идее, не ошибался, хотя и не знал этого). А, во-вторых, невзирая на сии вопли перед шарлатаном, призывы явно перейдут к чему-то очень горячему, если даже не горящему. С одной стороны, поделом этому невежде, решившему прикоснуться к великому искусству магии своими грязными ручищами, но с другой стороны престиж профессии требовал заступаться даже за такие отбросы магического общества. Ведь иначе, ежели не пресечь на корню подобное, как же тогда этой толпой руководить?
Все размышления Маркуса протекли в продолжении борьбы с людским потоком. Когда его уронили в очередной раз и наступили на ноги, обдав пылью, Швиммер, не на шутку рассвирепев, решил превратить их в лягушек, однако вопли резко сменились на призывы отступать. Только поднявшийся будущий великий маг вновь оказался захваченным толпой, которая потекла назад.
- Устыдитесь и покайтесь! - крикнул кто-то.
- Сейчас стража тебе покается, - зло буркнул один из потока, наступил Маркусу на ногу.
Это, пожалуй, и было той последней каплей, которая переполнила чашу терпения Швиммера. Он просто и банально вообразил себе пузырь, который, проткнутый чей-то иголкой, лопается и...
... толпа, тащившая Швиммера к появляющемуся позади оцеплению, неожиданно замерла, а в следующий момент - разлетелась в стороны с громкими воплями взмывших в воздух тел. В центре этого невидимого взрыва с земли поднялся человек в потрепанной черной робе, с куцей бородкой клинышком и с растрепанными курчавыми волосами. Он раздраженно оттряхнул рукав от пыли, потуже затянул ремень одеяния, затем, удивленный, обернулся на раздавшиеся позади звуки. Один из стражников оцепления поднимал арбалет, завороженно глядя на фигуру Маркуса.
- Я - великий и... - закончить он не успел - болт пролетел совсем рядом.
- Взять их! - рявкнул капитан оцепления, указывая на скопившуюся поодаль от Швиммера кучку, где стрелой угрожал всем угрожающим улыбчивый молодой человек, рядом с которым стоял астральный призрак.
- Стойте, я тут совершенно не... - поднимая руку, начал объяснять Швиммер, когда его, грубо схватив за бороду, отправили на землю, присовокупив аргумент увесистым ударок кулака по скуле.
Было больно. Правда, Швиммер быстро потерял сознание - физическая подготовка в число положительных качеств магов не входила.

- Виииижу! Знааааю! - неслось над толпой.
Внезапно на плечо пророчице легла тяжелая рука в кожаной перчатке с металлическими пластинами.
- Вииижу то ли мошенницу, то ли подстрекательницу! - передразнил девушку начальник караула. - Знаааю, что ее надо срочно арестовать.
Дженни рванулась было прочь, но куда там!..
- Грядет Зеленая Кобыла! - неуверенно посулила пророчица грубияну-стражнику.
- Ну да, я слышал. Когда твоя крашеная лошадка явится, я ей передам, чтобы она навестила тебя в каталажке... Ребята, уведите это трепло!

Вот так всегда и происходит: только попытаешься воспользоваться шумихой и сбежать, как цепкие лапы судьбы бросят тебя в самое пекло. Услышав вопли о какой-то там цветной лошадке, Морико обернулась и увидела ту самую лже-гадалку, предсказавшую ей победу на конкурсе. Ну конечно же, какой в таких обстоятельствах здравый смысл, о чем вы? Вновь нахлынувшая злоба отключила рассудок и понесла девушку прямо в самую гущу событий… Пока она протиснулась сквозь толпу к арене, гадалку уже держал стражник, приказывая ее куда-то увести… С криками «стооойте, дайте сначала я над ней поколдую что б больше врать неповадно было» девушка вынеслась к стражнику. Тот на нее, собственно, особого внимания не обратил, лишь только сказав:
- Эй, ребят, и эту психованную тоже заберите.

НРПГ: дальше следует пост от нашего на время исчезнувшего мастера.

Вы думаете Ниру уже реагировал хоть на что-то, после того как получил корытом по лбу? Вроде он успел что то пробормотать добрым людям которые нашли в себе смелости помочь несчастному герою, но это было что то уж совсем невразумительное.
Дальше же Лайтнинг и совсем перестал мыслить трезво и разумно, так как над ним стали колдовать...

Боль исчезла... как и люди... Зато вместо кричащей, и вообще плохо ведущей себя толпы появилось много пушистых красивых розовых кроликов. Особенно симпатичные и милые кролики стояли рядом с ним. Один протянул к нему лапки и вытягивал стрелу из плеча.
Другой стоял с луком (!!!) и говорил что то торжественное и красивое.
Лайтнинг протянул левую руку к мордочке кролика и взял его за нос.
-Уу, лапочка. добрый кролик, хороший кролик....Когда я был маленький у моей мамы было много кроликов...я их кормил. да...
Бывший герой улыбнулся и погрузившись в воспоминания детства отпустил нос гигантского кролика.

Да уж... Наводить бред и галлюцинации, не это ли одно из прямых обязанностей служителей Шеррима?

Кошару приволокли в казённое помещение почти волоком. Она крепко вцепилась в свой баул и бормотала нечто невразумительно, вращая круглыми, словно остекленевшими глазами.
Торговка, "поймавшая" такую важную птицу, двигалась рядом со стражником и "полоскала" всех магов своим великим и могучим народным языком. Молчаливый сутулый стражник с чёрными усами жесткой щёткой морщился, но тащил упирающуюся Муню за собой.
- Баррака, мубара, отка! - выдала наконец та, за что получила кольчужным локтем по правой щеке, когда влекущий её в каталажку почувствовал, как свинцовой тяжестью налилась его правая рука. Удар был весьма-таки болезненным и с полминуты Муня не могла даже сопротивляться насилию над собой. А когда начала - её рот уже был заткнут лоскутом сомнительного происхождения, кажется, чьим-то исподним, которая та же полоумная торговка с особым рвением затолкала книжнице в глотку до упора.
Муня ещё раз покрутила глазами и... позволила себя утащить. Лучше уж с ней разберутся беспристрастные судьи, нежели местное быдло. Ох, как она ненавидела этот плебс. Ну почему, чем тупее эти свиньи, тем больше они хотят унизить её, колдунью в третьем поколении, которая хочет только добра всей этой до нельзя неблагодарной публике и всему человечеству в целом.

Последовавшие за неожиданным окончанием турнира события утвердили Койота в понимании, что ранее разработанный план сыпется теперь ко всем чертям и любые соображения по его корректировке, учитывая стремительность развития ситуации, в общем-то, бессмысленны. Оставалось только покинуть, как можно быстрее, опасный район, и попытаться связаться с наместницей для получения дальнейших указаний.
Тем он и занялся, аккуратно пробирался к краю площади и стараясь обходить отдельных не в меру возбуждённых граждан (ведь по толпе уже поползли слухи о первых случаях самосуда). Известия о появлении на площади разного рода народных мстителей, пороков, чернокнижников и иных, часто всплывающей в условиях гражданского неповиновения, субъектов так же спокойствия не прибавляли. Далее начались аресты. Койот тем временем (помятый, местами, побитый, многократно обруганный, но сохранивший, однако, чувство собственного достоинства) уже протолкался к первой полосе оцепления.
- Не велено! – объявил страж, откидывая агента древком алебарды - площадь того… блокирована до выяснения личностей зачинщиков, вот.
- Я тебе сейчас ток крови блокирую, идиот. Я здесь при исполнении важного государственно… – прошипел Койот, и только потом начал вспоминать, что документов, подтверждающих статус, ему, в целях конспирации ему не выдали, и на подтверждение своей правоты может уйти некоторое время. Пока он думал, в воздухе пронёсся странный свист и далее агент мог лишь зачарованно наблюдать как, затмив собой солнце, к его лицу несётся огромный солдатский кулак. Слова «сам идиот!» и чудный хоровод разноцветных звёздочек были последним, что помнил Ваэль И., находясь ещё по эту сторону сознания.

- Э, дядя, ды чебо? Одбузди! - Когда крепкие пальцы вроде бы не слишком сильно но тем не менее весьма цепко стиснули нос Денниса, священник слегка оторопел. Затем пострадавший с блаженной улыбкой понес какую-то околесицу про кроликов, совершенно не обращая внимания не безуспешные попытки Денниса высвободить нежно любимую часть лица. Окончив монолог, воин разжал пальцы и не ожидавший такой подлости Корни, дернувшийся в этот момент особенно сильно, плюхнулся на землю, сжимая в руках злополучную стрелу.
- Шут-точ-ки... - Пробормотал священник, глядя как рана перестает кровоточить и затягивается на глазах, что интересно, без всякого вмешательства с его стороны. Очевидно, Шеррим остался доволен. Помотав головой и приведя в порядок мысли, "отче", едва разменявший второй десяток лет, вспомнил что кто-то интересовался его именем.
- Деннис! Деннис Корни... - Уже не столь уверенно продолжил целитель, глядя на кольцо весьма неулыбчивых ребят с разбойничьими рожами, почему-то одетых в цвета городской стражи.
- А... Чего им от нас надо? - Хитрая физиономия стрелка-защитника доверия тоже почему-то не внушала.

     - Шоколада... - Непонятно и немного невнятно, сквозь зубы и самым краем рта, ответил господину Корни Бихуд, и еще более непонятно продолжил про себя - "План-перехват результаты - дал... в кои-то веки..." Вообще, все шло не так как обычно, ну не так как раньше, наперекосяк как-то. Пора бы привыкнуть, но все как-то было недосуг. Робби не знал как тут с остальным, но охрана правопорядка была на вызывающей невольное уважение высоте: прорицательницу оперативно повязали, замарашку, кажется тоже; они не успели не то что среагировать не его потуги, даже ойкнуть. Быть истыканным арбалетными болтами Робби как-то не улыбалось, по крайней мере - вот так, запросто, да еще и за компанию. Лук перекочевал за спину, стрела - в колчан, улыбка на лице изобразила полное миролюбие, признание своего поражения и покорность судьбе-злодейке.
     Подняв руки и все также улыбаясь стрелок неспешно пошел сдаваться. Однако, расслабленно пройдя пару шагов, он вдруг резко метнулся и побежал. Себя самого он уже как-бы списал, но все же покрытая предательскими мурашками спина каждое мгновение ожидала удара арбалетной стрелы, но главное было все-таки, хотя бы напоследок, отвести подозрения от ни в чем неповинных храмовника и Лайтнинга. И даже на секунду показалось, что удалось, несмотря на все "не", ускользнуть... Но тут мир неожиданно опрокинулся... Последнее что запомнило угасающее сознание Бихуда: блеск покрытых великолепной гравировкой доспехов сержанта-распорядителя в общем, и тончайшую филигрань на вновь сверкнувшей на солнце стальной перчатке в частности...

Это был просто прекрасный, красивый сон... Плечо перестало болеть, и Ниру тут же решил потанцевать с водящими вокруг него хоровод кроликами. Ведь во сне же можно (ну или в бреду) отбросить все условности и наслаждаться положением? Правда потанцевать ему так и не дали...Один, (самый красивый кстати) кролик прложился своей лапкой к итак плохо работающей на данный момент голове Лайтнинга, и приложился так сильно что рыцарь просто потерял сознание.

Сержант - распорядитель обреченно вздохнул.. Ну и денек. Бегать за идиотами, бить их по голове...Это конечно увлекательно, но потом знаете ли приедается.
Отправив беспомощного рыцаря в нокаут, служитель правопорядка повернулся к священнику
-"Сам в каталажку пойдешь или тоже хочешь чтоб тебя на руках понесли?"

Ниру и Бихуда тем временем уже взяли за ноги и за руки( все знали , какая тяжелая рука у сержанта, и потому изначально оставили все попытки разбудить бывшего героя) и понесли Ниру в сторону Дворца Майлы. ( да да, как не странно вся пенициарная система(говоря на простом языке - сажать и наказывать) города Морток, с тех пор как у него появилась новая наместница, функционировала исключительно в резиденции Несравненной( в подвалах Дворца)

Ну вести бунтарей нужно было не просто в тюремную камеру, а сразу в камеру пыток. Но говорить это пленникам не имело смысла, вдруг это прибавит им резвости. Была вероятность, что на пытку может придти сама Майла(поговаривали что Наместница любила такое времяпревождение гораздо больше любого турнира).

Никогда не говорите себе «ну, хуже не бывает». Ибо по закону жанра в следующие пять минут вам покажут, что бывает. И еще как бывает… Ладно, девушка вполне ожидала, что стражники промурыжат ее, попытавшись заглянуть в ее честные глаза и допытаться какое отношение она имеет к срыву Турнира.. Оказавшись в лапах вышеупомянутых стражников она уже была вполне себе готова к этому… Даже подготовила хорошо выученную в Академии улыбку «ни в чем не повинной овечки». Но использовать навыки академии менее разрушительно чем с этим чертовым корытом, девушке не пришлось… Всех собранных «злоумышленников» потащили в Дворцу Майлы Великолепной… Последнее, что увидела Морико (а может ей это просто показалось) был непонятно откуда взявшийся нагло прогуливающийся по арене петух. Потом дверь захлопнулась, их протащили по коридорам и кинули в какую-то темную комнату, сопроводив такое грубое обращение лишь вскользь брошенным : «Ждите, с вами еще разберутся».
Вот тут-то в ее голове и пронеслось «ну, хуже уже быть не может»

"Эх, где наша не пропадала! - бодро подумала Дженни - и мрачно закончила: - Наша везде пропадала. Кроме этого паршивого городишка. А теперь наша и тут будет пропадать!"
Опыт сидения в подземельях уже имелся. Однажды Дженнифьора предсказала некоему мелкопоместному баронишке, ютившемуся в замке с прохудившейся крышей, что ему отдаст свою руку первая красавица королевства, она же по совместительству самая богатая наследница. Баронишка взгромоздился на свою единственную лошадь (которая даже ухитрилась не сдохнуть по дороге) и отправился свататься. Вернулся с фингалом под глазом, с грязным отпечатком сапога на заднице и почему-то очень мрачный. Велел засадить пророчицу в подземелье до тех пор, пока не поседеет и мхом не обрастет.
И Дженнифьора Провидящая торчала в темнице, развлекаясь тем, что дрессировала крыс и обрушивала на стражника, приносящего еду, потоки предсказаний, из коих самыми безобидными были чума, потоп и урезание жалования.
Крысы не желали дрессироваться, стражник не желал пугаться. Впрочем, он по-своему привязался к чудачке-арестантке, и, когда барон отправился на свадьбу той самой первой красавицы (справедливо рассудив, что, коль не досталось приданое, так хоть напиться на халяву!), стражник тихонько выпустил Дженни, сказав на прощание: "Катись из наших краев, трепло бестолковое, а хозяину я скажу, что тебя крысы съели..."
Дженни отбросила неприятное воспоминание и огляделась.
Большое полутемное помещение. Свет в позорно малом количестве льется из крошечных окошек вверху. Все помещение разгорожено решетками на узенькие клетушки. И за ближайшей решеткой - надо же! - знакомая персона. Тоже озирается, присматривается к незнакомой обстановке...
На всякий случай Дженни подергала решетку - крепкая! - и окликнула знакомую персону:
- Эй, красавица! Ты что тут делаешь? Ты же на конкурс красоты опоздаешь!

Маркус Швиммер

Когда Маркус учился в Том Самом Университете, он не очень любил посещать факультативные, но навязанные каждому студиозу физические занятия. Аргументация преподавателей была проста, как Первое Заклинания Воспламенения: "Каждый, кто владеет Тайной Искусства, должен уметь быстро унести эту Тайну на своих собственных ногах!". Аргументация студиозов - большей частью, самонадеянных и уверенных в собственных силах, к каким и принадлежал Маркус - была также проста: "Всегда можно сотворить портал третьей сложности и перенестись в пространстве...". Они забывали лишь о том, что порой в мире встречались места, где магии было столько же, сколько сухого пороха в нескольких бочках - поднеси свечу и рванет так, как Создателю и не снилось.
А еще порой магов били по лицу. И даже ногами. И, порой, долго били. Что потом было не выколдовать даже заносу в башмаке у охранника. Не то, что портал третьей сложности.
- ... же на конкурс красоты опоздаешь! - сквозь пелену беспамятства пробился голос, и Швиммер открыл глаза, с ужасом осознавая, что ослеп. Он рванулся на грязной соломе, которой выложили пол камеры, ударился головой о стену, вскрикнул от боли, потирая ушибленное место. Снова заморгал, поняв, что в камере банально темно, и что он не ослеп, но просто не привык еще к такому освещению.
У решетки виднелась темная фигура, которая пробовала прутья на прочность и смотрела куда-то вперед, видно, на соседнюю камеру, где, вероятно, сидел кто-то знакомый и опаздывающий на конкурс...
"Какой еще конкурс, когда ты в темнице, Маркус?!" - одернул себя будущий великий магикус, оправляя потрепанное одеяние.
- С кем имею честь... - "...сидеть в одной камере?". - Эй, ты! Как там тебя!
Почему-то подумалось, что даже в камере следует сразу дать понять, от кого тут должно веять авторитетом и уважением.

- Сам в каталажку пойдешь или тоже хочешь чтоб тебя на руках понесли?
Оба варианта не устраивали Денниса в равной степени, однако первый был немного привлекательнее.
- Сам. - Вздохнул Корни. - А за что хоть нас арестовывают?
- Вот приговор будут зачитывать - и узнаешь! - Стражник ухмыльнулся. - А пока смени-ка одного из моих ребят и помоги тащить своего дружка. И им легче, и тебе в голову глупые мысли поменьше лезть будут.
Как назло, Ниру весил изрядно и Деннис взмок еще до того, как они добрались до дверей тюрьмы. Лабиринт коридоров, скудно освещенный немногочисленными факелами, закончился просторной, разгороженной решетками на отдельные клетушки камерой. Некоторые уже были заняты, большинство - пусты.
- Так, вот сюда заноси, а теперь - клади! - Замок лязгнул прежде, чем священник распрямился и перевел дыхание. Только теперь Корни обнаружил отсутствие торбы с пожитками на плече, кошеля на поясе и ножа в сапоге. Профессионализм стражи в избавлении арестованных от "лишних" вещей был просто поразителен.

     - Ахха! А-а-а! Кхаа!
     В общем-то, обычная расплата за приступ благородства и обычная реакция, если тебе съездили прямо по лбу или в лоб, что в данном случае было едино и симптоматики не меняло. Бихуд кое-как подполз к дыре отхожего места и принялся опорожнять в нее содержимое желудка. Спустя некоторое время, кажется, отпустило: голова еще немилосердно трещала, но позывов вновь склониться над ароматным отверстием не возникало. Сокамерники между тем уже завели непринужденную светскую беседу. Один голос Робби опознал - прорицательница, трудно ошибиться. Второй был совершенно незнаком, точно не братца-клирика, и похоже не Лайтнинга, как-то не веяло от него героическим, даже бывшим. Повалившись на спину и ловя приятный сквознячок на вспотевшее лицо, Бихуд осторожно, стараясь не усилить боль, поводил головой: сокамерников точно было больше двух. Все это наводило на невеселые размышления. Робби закрыл глаза.
     Походило на то, что им или будут, или уже шьют организованную преступную группировку, сиречь банду. По-одиночке, кого-то просто выпороли бы, да отпустили, кое-кому светили бы рудники, ничего хорошего, но поправимо. А вот ежели организованно - петля, даже без отягчающих, а отягчающие, увы, имелись. - "Шеррим меня дернул эту пророчицу приплести. Ладно. Мне и одной замарашки хватит. А все вместе - это провокация и склонение народа к мятежу на почве ереси, пахнет веселым костерком". - Итак: он сам, замарашка, пророчица, уже достаточно, плюс весьма вероятно Лайтнинг и Деннис, плюс как минимум еще один невезунчик, как это всегда бывает, прихваченный за компанию. Отрицать, что все они незнакомы бесполезно. Несколько незамысловатых, но действенных процедур произведенных мастерами заплечных дел и он сам будет искренне уверен, что жил с прорицательницей в счастливом браке, а замарашка их дочь или вторая жена, что, учитывая еретичность статьи, не так уж невозможно.
     Но. Можно ведь и не отрицать. - "Вот только кто тогда? На странствующий церковный хор или артель богомазов мы явно не тянем, на цирк лилипутов тоже. Хотя... А что? Вполне. Сеансы черной магии с последующим разоблачением, ну и всякие развлечения попроще, чудеса меткости и борьба на пальцах. Ну, оплошали. Факир был пьян. Авария на производстве так сказать - батоги, и на лесоповал ". - Однако при детальном рассмотрении эта линия защиты не выдерживала никакой критики. Самое печальное, что они действительно друг дружку не знали, и оперативно сговориться было, вряд ли возможно. А сосредоточение неудачных стечений обстоятельств явно зашкаливало обычный уровень. Что-то тут было нечисто. От всей этой судорожной пульсации мысли голова снова разболелась и, дурнота, кажется...
     - По голове в основном. А потом попытают для порядка, да сожгут как мятежников и еретиков... всех... - Про альтернативные варианты типа посажения на кол и колесования Робби поведать не успел, может и к лучшему, успел только подползти. - Ахха! А-а-а! Кхаа!

НРПГ: прежний пост убран из-за неточности)

- Эй, ты! Как там тебя! - прозвучало рядом.
Дженни обернулась на голос, неприятно пораженная тем, что оказалась в камере не одна. Если уж рядом сокамерники, то пусть уж они будут отделены решеткой! А этот оказался к тому же порядочным хамом!
Еще в бродячем цирке Дженни научилась не спускать грубости... ну, если грубиян, конечно, не выше тебя ростом и не выглядит двуногим слоном, способным забивать кулаком гвозди.
Понадеявшись на наглость и на крепкие когти, Дженни подбоченилась и ответила:
- Меня тут пока никак! Надеюсь, что и дальше никак! А тебя тут как, чем, сколько и по какому месту?

«Эй, красавица! Ты что тут делаешь? Ты же на конкурс красоты опоздаешь!»- услышала задумавшаяся девушка знакомый голос прорицательницы. Пока Морико вспоминала как бы это трепло превратить в курицу, предсказательница уже увлеклась разговором с другим пленным, так и не дождавшись ответа от девушки… « ну и ладно, подумаешь. Я до нее еще доберусь, пусть пока живет»-подумала она, решив пока не ввязываться в склоку с прорицательницей.. Навряд ли этот поступок был вызван сдержанностью девушки или ее хорошим настроением. Первого у нее вообще отродясь не было, да и со вторым сегодня явно не заладилось. Просто сейчас она увлеченно смотрела на других попавших в эту передрягу. И каково же было ее удивление, когда стражники привели за собой молодого монаха, тащившего с собой того самого «героя», которого девушка ненароком пристукнула корытом на турнире… «нет, все же порой бывает хуже, куда хуже»- пронеслось в ее голове-«будем надеяться что никто так и не понял чьих это рук дело».
- А тебя то за что тут заперли- обратилась она к стоявшему к ней спиной молодому человеку.

Маркус сел, помотал головой, приходя в себя, подбоченился, хотя вряд ли этот жест могла оценить его сокамерница:
- Я - хранитель тайного знания, владеющий запретным искусством, повелитель стихий и говорящий с духами! - Швиммер гордо поднялся (забыв, опять же, что в темноте это оценить было проблематично). - И эти олухи, именующие себя, явно по недоразумению Четырех Стихий, людьми, да еще и стражей этого несчастного города, подлежащего разрушению огнем, имели наглость обладать близорукостью, чтобы не разглядеть истинного мага среди всего того отребья, что крутилось на площади!
Маркус повел носом. И - совсем не так, как должны истинные маги - чихнул. И тут же наступил в что-то мягкое и вязкое. Новый запах ударил ему в нос, убеждая Швиммера в своей лихорадочной догадке относительно происхождения этой вязкой субстанции.
- Мерзкая пакость! - выкрикнул Маркус, дергая ногой в воздухе, дабы стряхнуть чьи-то эскрименты. - Shandall argh geroz!!
Маги часто забывали, что во главе стола даже у них, владеющих запретным искусством и так далее, стояли простые человеческие эмоции, страсти и слабости. Когда человека хорошо прикладывают по голове, он вряд ли, после пробуждения, начнет сочинять стихи.
Заклинание, должное огромным огненным шаром снести половину этого города, сумело родить лишь сноп искр, озаривший картину скачущего на одной ноге истинного мага.

- Да ни за что! Невинен я! Хватали всех, кто под руку подвернулся, и правых и виноватых, без разбору! - Деннис вдруг с ужасом осознал, до какой степени его ответ совпадает с речами каторжников, которым он одно время пытался даровать утешение и исцеление. Точно так же отвечали "невинно осужденные" с клеймами "неисправимых" и лицами, не обезображенными печатью гуманности и интеллекта.
- Я только раненому помочь хотел... - Возмущенный крик одного из собратьев по несчастью и последовавший за ним сноп разноцветных искр оборвали поток неубедительных оправданий. "Маг какой-то чудит. Интересно, а у стражи есть какое-нибудь средство заблокировать магию, кроме удара поленом по лбу, разумеется?"

"О, боги дна и покрышки! Детский сад. Я не хотел. Не бейте дяденька... Дык, это тебе отче, не корнеплоды с грядок тырить". - Сквозь фейерверки и шаманские танцы до Робби донесся неожиданно приятнознакомый голос храмовника. Стрелок улыбнулся, но отнюдь невесело. - "Можно понять - божий человек, пропал почитай по доброте душевной". Однако это светопреставление начинало утомлять.
- Да прекратите, ваше истиномажество, эти пляски! Говно от этого не отлипнет, уверяю вас. Прожгите ежели можете стену - больше пользы будет... - Невольно рявкнул Бихуд и схватился за голову. - Деннис! Ты это. Не переживай... - Чем утешить безвинно пострадавшего лекаря и над чем ему следовало "не переживать" Бихуд и сам с трудом представлял, но, взяв себя в руки, абсолютно твердым, ясным и бодрым голосом (это он по атаманскому опыту знал - помогало) закончил. - Выпутаемся! - Вообще то, сам для себя, неформальным лидером камеры Робби определил Лайтнинга, но по причине временной недееспособности последнего взял инициативу на себя.
- А вообще, это. Может, ознакомимся? Приятнее на одной перекладине болтаться с людьми знакомыми, не находите? Я вот - Роб Би Худ, к примеру, ежели кто слышал. - С невольным трепетом, вдруг, кто помнит? - лесной разбойник и кхм... - Про ярмарочное настоящее делиться не хотелось, но на пороге мученической смерти он посчитал это мелочным и продолжил, правда, невольно гротескно стушевав краски, - и кхм... шоумен...

Летящие от соседа по камере искры заставили Дженни присмиреть. Кто знает, что еще может отколоть такой тип!
Дженни прикинула: может, кинуться на решетку, воплями привлечь внимание стражников и потребовать, чтобы ее посадили в другую клетку? Про искры рассказывать ни к чему: похоже на донос, а доносчиков Дженни не любила. Лучше попросить, чтобы посадили вместе с женщиной: мол, она, Дженни, боится стать жертвой насилия...
Но Дженни вовремя смекнула, что ее ведь могут запереть вместе с девицей, которой обещана победа на конкурсе красоты. А та учинит бедняжке-пророчице что-нибудь такое, что уж лучше встретиться с компанией насильников...
Но тут раздался голос из-за решетки: вежливо представился один из соседей, некто Роб Би Худ (где-то Дженни это имя слышала, но где?).
Тут бы с той же вежливостью назваться в ответ...
Увы, в бедняжке Дженни проснулась (как всегда, не вовремя) Дженнифьора Провидящая).
- Ви-ижу! - взвизгнула она в ответ на разумную, учтивую речь. - Вижу будущее твое, Роб Би Худ! Не коснется твоей шеи петля, но призовет тебя глас свыше. Удалишься ты в пустыню, будешь денно и нощно замаливать свои грехи, питаясь саранчой и верблюжьим навозом, и слава о святости твоей пройдет по землям от моря до моря...
Прекратив завывать, она закончила совершенно спокойно:
- А меня зовут Дженнифьора Провидящая, для друзей просто Дженни.