- Вы когда-нибудь задумывались, мон амур, для чего всем этим разряженным павлинам их побрякушки? Подумать только... десяток лет и они превратятся в разлагающиеся вонючие мешки с костями.
Но не буду портить нам аппетит от созерцания их живой красоты. Да, не удивляйтесь, я считаю их красивыми даже для нас, - собеседница помолчала, разглядывая свое отражение в высоком зеркале с позолоченной рамой. - Они поистине великолепны в своем беззащитном неведении. Хм...
Женщина поправила уложенные в высокую прическу черные волосы. Миниатюрная француженка с прямыми волосами в строгом платье, украшенном жемчугом и расшитое золотыми нитями. Руки в перчатках. А дорогая косметика скрывает болезненный синеватый цвет кожи. Ярко красные губы и фосфоресцирующие нечеловеческие глаза притягивают взгляды.
Витая золотая цепочка спускается в ложбинку приподнятой корсетом груди, скрывая от посторонних глаз единственный отличительный знак.
Она отвернулась от зеркала, раскрыла кружевной веер, но держала его низко.
Губы приоткрылись с жаждой и желанием Диана повернула голову к спутникам, глядя из-под полуприкрытых глаз.
- Вы слышали, что учудил Регент на этот раз? - Мысли женщины витали не о Филипе, как могли подумать случайные свидетели разговора, ведь и у стен бывают уши, а скорее вокруг того, что на самом деле могло герцога заставить поступить так, а не иначе. Только смертные могли поверить, что герцог уступил парламенту. Парламенту! Подумать только, демократия! Это же смешно!

Тореадор, сидящий в глубоком кресле недовольно фыркнул, но никак не прокомментировал данную реплику.
Как и все представители его клана, он обладал естественным для живых цветом кожи, при желании отлично имитировал дыхание и мог даже через силу выпить вина или съесть немного мяса. Одним словом – он отлично вписывался в общество тех, чью кровь он пил.
Кстати, говоря о крови. В данный момент Грегори Айвори держал в руке коньячный сниффер с ярко алой кровью молодого французского юноши. В среде приближенных расплачиваться с художником кровью было общепринятой практикой. А парень получил отличный портрет своей возлюбленной.
Тореадора повеселило отношение француженки к демократии. Если монарха не ограничивать – он быстро превращается в самодура. Но разве этих консервативных Тремеров переубедишь.
Не вступая в спор, Грегори перевел взгляд на третьего вампира, находящегося в комнате. Хотя ему больше нравилось смотреть на Диану, но этикет требовал взгляда в лицо говорившего. А говорить сейчас, бесспорно, будет второй Тремер.

Откинувшись в просторном кресле, заложил ногу за ногу, рассматривая идеальный маникюр на длинных пальцах. Медленно перевел взгляд на стоящую у зеркала красавицу, затем на сидящего в комнате Тореадора.
-Быть может, это и не так плохо. Так или иначе, казна Франции постепенно пустеет. Мне кажется, что если бы это не сделал Филипп, это сделал бы кто-то другой. Как бы кто-либо не презирал этот ничтожный желтый металл, стоит признать, что без него страну ждет крах, - голос был тих, спокоен, он шуршал будто листья, в осеннюю пору упавшие с деревьев. -Ну а оценку поступку Филиппа даст время. Нам некуда торопиться. И, смею надеяться, что у нас хватит ума, что выжить.
Тремер протянул руку и взял изящный тюльпанообразный бокал, до середины наполненный свежей, еще теплой кровью.
-За Вас, мон шери, - обратился он к Диане.

Диана отлично расслышала пренебрежительное фырканье Грегори, но готова была ему простить его английское происхождение, пока он сдерживал поток своих возмущенных речей в ее присутствии. Да и к чему портить столь приятное знакомство с художником, чьи связи в обществе помогли им узнать больше о планах регента и о тех бессмертных, которые стоят за спиной несчастного, марионетки в коварных замыслах неизвестных? Одного она не понимала, почему им нужна вся эта чехарда с монархией, когда жизнь молодого Людовика так хрупка, но об этом позже. Она на всякий случай закрыла свои мысли и от Андре, и от Грегори, ибо еще не время было. Если их враги так могущественны, что могут позволить себе использовать силу Камариллы против них, то лучше максимально уменьшить их шансы, чтобы никто не прочел ее мысли.
- Благодарю, - она кивнула своему порождению, прежде чем снова заговорить. - Финансы Франции... и мы будем уподобляться этой дикой ледяной России с их ничего не стоящими бумажками?! - презрение чувствовалось в каждом ее слове.
- Наш достопочтенный министр финансов, что так неразумно охраняет казну в руках наших же собратьев, - она грациозно повела плечами, точно готова была пуститься вперед по коридору и, не обращая внимания на презренных людишек, выведать у министра все, что он знает и даже то, о чем он и не подозревал. К примеру, о его любовных играх с молодыми.... - Было бы нехорошо оставлять его в недостойном обществе. - Это было равносильно тому, что она в слух скажет - "Я голодна". А уж ненасытная природа женщин отличается от той же, но мужской.

- А я хочу танцевать, - выдал с улыбкой Айоври, допивая содержимое своего сниффера, и направившись в зал.
Как и любой прием – этот сопровождался музыкой оркестра и неизменным и бессмертным вальсом.
Вампир не пропустил возможности недовольно зыркнуть на оркестр.
- Я бы сыграл лучше, - пробормотал он, хотя в игре на музыкальных инструментах был полным профаном. После английских балов с их непревзойденными оркестрами данная музыка была для него почти неприятной.
Айвори решил не тратить время на долгие ухаживания, и сразу принялся за использование своего дара. Именно поэтому он так плотно подкрепился кровью. Вчера он довольно неплохо изучил Жозефину – дочь министра. Он знал ее запах. Мог узнать ее голос. Мог отличить биение ее сердца от биения сотен людей, находящихся на приеме. Именно это и помогло Грегори испустить довольно сильный Зов.
Зожефина прервалась посреди танца, и не обращая внимания на удивление партнера направилась прямиком к вампиру.
Далее в ход пошла более низкая, но не менее мощная, ступень дисциплины Очарования – Благоговение.
Для Жозефины в зале больше не существовало ничего, кроме высокого черноволосого художника, который, не говоря ни слова, подхватил ее за талию, и закружил ее в танце. Ее сердце забилось быстрее.
«А вкушу ее сладкую кровь… непременно…», - подумал Айвори.
Танец закончился, пары похлопали оркестру, а Грегори и Жозефина незаметно вышли из зала в парк.

Стеклянные двери, ведущие прямо в холл, где кружились в вихре вальса разряженные пары, не смогли скрыть проявления власти вампира над простыми смертными. Тремер бессловесно наблюдал за действиями бывшего собеседника. Вот, девушка бросила своего кавалера и направилась к нему. Да, судя по ее взгляду, весь мир для нее замкнулся на Айвори. Неэлегантно. Дэ Остен поступил бы иначе. Он бы дождался конца танца, и лишь тогда бы пригласил даму либо потанцевать, либо сразу на прогулку. Тенистый парк, куда, судя по всему, и направился Грегори, отвечал всем предпочтениям Охотников Ночи. Там сейчас не так уж и много народу, самое место, чтобы насытиться. Но крови в организме Андрэ было вполне достаточно, на текущий момент, острой необходимости в питании не было.
-Мда, Тореадоры всегда действуют грубо, - Андрэ покачал головой и допил кровь. Промокнув губы салфеткой, он перевел взгляд на возлюбленную. -Итак, какие у нас планы на эту ночь?

В такие вечера, гуляя по паркам, Айвори начинал понимать диких Гангрел. Даже в нем, человеке искусства, шевельнулось то темное и ужасное нечто, что Каиниты привыкли называть Зверем. Правда пресечь попытки Зверя вырваться на волю не составило труда. Не так уж и голоден был художник.
- Дорогая Жози, не хотели бы вы присесть на эту скамью? Ночь так прекрасна! Я хочу провести ее с вами, в этом саду, в неспешном разговоре, погрузившись в звуки вашего голоса.
Девушка покраснела.
- О чем бы вы хотели поговорить, м’сье? – несколько неуверенно, а может даже и испуганно, проговорила она.
- Я думаю, что дочь столь влиятельного человека, как министр Годфруа, может пролить свет на некоторые непонятные, не менее интересные мне вещи. Я всегда интересовался политикой в целом, и демократией в частности. Ведь я – Британец.
Уже через пятнадцать минут неспешной беседы Грегори узнал довольно много. Сдерживаться уже не было сил, и он прошептал, отодвигая ее кудри от тонкой шеи:
- Жози, милая, прекрасная Жози, у вас такая прекрасная линия шеи, столь идеальные ключицы, столь красивая яремная впадинка. Как художник я могу сказать, что с удовольствием изобразил все это. Вы – эталон античной красоты.
Каждое слово произносилось все тише, а губы вампира были все ближе, пока не соприкоснулись с шеей молодой девушки, которая действительно была очень недурна собой.
Момент боли, тихий вскрик. Вампир и жертва слились в экстазе, который всегда сопровождал укус вампира. Тем более – укус Тореадора.

С каким-то хищным удовольствием Диана снова глянула в зеркало и слегка погодя направилась в сопровождении Андре в зал. Музыка ее мало волновала, во всяком случае не так, как чувство беспокойства. Они не единственное общество в Париже. Да, можно было сразу указать на... но Арман не будет им мешать. Не сейчас. Вампиров, даже в таком густонаселенном городе, как Париж, не так уж и много.
- Грубо? Грубо будет, если он ее убьёт. Тогда мне видится встреча с нашими неизвестными противниками несколько... более скорой.
Уголки губ тронула все та же легкая улыбка. Тореадор был старше ее. Старше самого их клана.
- Аккуратнее. Ты же не хочешь перепугать наших гостей? - мягко намекнула она о бокале с кровью. Раскрылся веер, прикрыв часть лица Дианы. Взгляд глаз скользнул на карточный стол, где играли трое.
- Я хочу, чтобы ты взял ту дебютантку, - шепнула она на ухо спутнику. - Такая молодая, - медленно и с наслаждение выговаривала она слова, - ее семья так рассчитывает на ее женские достоинства и очарование. Ни одного сына, а остальные дочери еще слишком молоды для выхода в свет. Причем у них трудности с финансами. - Голос вдруг стал жестче, - лиши их последней надежды. - Она замолчала, когда к ним подошел офицер королевской гвардии.
Диана улыбнулась и подала руку для приветствия.
- Иди, - напомнила она Андре, а сама направилась под руку со старым знакомым, тщательно прикрывавшим шею платком и расшитым воротом офицерского мундира.

Проводив взглядом Диану, хмыкнул, изучая взглядом цель. Да, она недурна собою, светлые волосы, округлое лицо, тонкие, но все же чувственные губы, темно-зеленые глаза, игривый, светящийся взор... Приятно будет иметь с нею дело.
Дождавшись окончания партии, ждать мне пришлось не более пяти-семи минут, которые я заполнил общением со знакомыми людьми, обсуждением сплетен и слухов, я подошел к девушке, только-только ставшей из-за стола.
-Вы, кажется, первый раз сегодня на приеме? - шуршащие листья окутывали собеседницу. Она раскрыла веер, медленно подняла на меня глаза, не решаясь заговорить. Я подбодрил ее взглядом.
-Да, вы правы, сударь.
Слово за слово... я пригласил ее на танец. Оркестр играл вальс. Пары закружились по залу.
-Теперь, когда я танцую с Вами, я не могу представить званные вечера без такой очаровательной особы.
Мари, а именно так ее и звали, смущенно поблагодарила и остаток танца мы просто смотрели друг на друга, ничего не говоря.
Танец пролетел незаметно. Мари тихонько сказала мне, что следующий танец она обещала одному майору. Но мне казалось, что события должны идти по-другому. Я потянулся к ее сознанию, подсказывая ей наилучший вариант дальнейшего время препровождения.
-Мари, не хотели ли бы вы прогуляться под этой великолепной луной? Парк сейчас особенно красив.
Девушка охотно поддержала мою инициативу, и мы вышли с ней через стеклянные двери, ведущие на улицу. В эти же самые двери вышел Грегори десятью минутами раньше.
Девушка взяла меня под руку, и мы двинулись вглубь сумеречных аллей, залитых призрачным лунном светом. Андрэ любил такую погоду. Не слишком яркие звезды компенсировались яркой луной, игриво преображавшей очертания.
-Красивая сегодня луна, да, Мари? - мы сели на скамеечку в беседке, увитой зеленым плющом.
-Великолепная, - улыбнулась девушка. Андрэ слушал ее чуть низковатый голос. Он знал, что в подобных вопросах спешка лишь испортит все, что было сделано до сего момента.
-Я бы хотел сравнить Вас с Луной, Мари, - вновь зашелестели листья. -Ваша красота может сравниться только со сиянием этого светила. Я наслаждаюсь ей, как старинным вином. Вы - совершенство, Мари.
Судя по сияющим глазами девушки, комплименты пали в благодатную почву. Оно и понятно - впервые на подобного рода приемах, и сразу к ней подошел статный кавалер, явно не из среднего класса. Они танцуют, а потом он восторгается ее красотой, сидя с ней в беседке, погруженной в полумрак.
Губы Андрэ потянулись к лицу Мари, но еще раньше, чем мужчина успел предпринять что-либо, Мари поцеловала его, не выдержав накала эмоций. Даря девушки томные, страстные поцелуи, Андрэ провел губами по щеке девушки. Медленно, неспешно, смакуя каждый сантиметр ее нежной кожи. Одарив ее несколькими поцелуями в шею, Тремер вонзил в Мари свои клыки. Напрягшееся было тело обмякло, предоставив Андрэ полную свободу действий.

Отойдя в дальнюю часть зала, Диана старалась не упускать из вида свое перспективное порождение. Не успело все произойти так, как полагается, она уже готова была испытать такое же удовольствие, как если бы лично выпила кровь девушки, только пронаблюдав эту сцену, но Андре... Андре! вышел в сад. Она чувствовала, как натягивается кожа от голода и примешивается горькое чувство неудовлетворенной кровожадности.
Справившись с эмоциями, чернокнижница прильнула у портьеры к своему обожаемому офицеру, и прикрывшись застенчиво (для взгляда посторонних) веером, жадно впилась в ладонь секунду назад ласкавшей ее щеку руки. Это немного уменьшило ее голод. Убивать его ей не хотелось. Возможно... Хм... Андре об этом знать не обязательно. Но собственные мысли отличались от дел, потому она послала мысленный образ, что у нее может появиться новый фаворит.

Удовлетворив свой голод без вреда для здоровья девушки, улыбнулся ей. Получив ответную улыбку вместе с поцелуем, я встал со скамеечки и предложил встать Мари. Девушка поднялась на ноги и сразу же слегка покачнулась, схватившись за руку кавалера - сказывалась потеря крови.
-Мадмуазель, я полагаю, что вам лучше пройти в тепло? - предложил Тремер.
-О, пожалуй, вы правы, сударь...
Андрэ повел Мари в залу, не забыв напомнить девушке о том, чтобы она прикрыла шею боа. Возвращаясь в залу, он вспомнил о мысленном образе, пришедшем к нему от Дианы, которому на тот момент значения не придал - слишком уж был занят поглощением пищи. Новый фаворит... Такая ситуация амбициозного француза никак не устраивала. Ему не хотелось терять столь красивую спутницу ночи, он был готов на все, только чтобы она оставалась рядом.
Войдя в помещение, он оставил Мари в компании подружек обсуждать поход в парк ("О, это было великолепно", "Он прекрасен..."), а сам нашел взглядом Диану и передал ей мысленный образ крайнего сожаления о случившемся.

Диана покачала головой, уловив этот печальный ответ, и сама погрустнела. Веер с хлопком сложился. Она зло сжала его кончик, так чтобы никто не видел этого несдержанного жеста.
- Извините меня, мой гвардеец, но я покину вас на время.
Она неспешно прошла через весь зал. На одежде и на губах не осталось и следа крови, болезненная синева исчезла. Она снова источала приятное, очаровывающее смертных сияние. Чары несколько более тонкие, чем тоже подчинение у их друга Тореадора.
- Ах, она еще жива, - присоединившись к Андре, и прикрыв от остальной публики кружевным веером часть лица, прошептала Диана. Чернокнижница продолжала закрывать свой разум от Андре, позволяя узнать ее желания и мысли не более, чем какому-нибудь смертному. А в удивительных радужных глазах лице не отражалось ни одного из испытываемых чувств.

-Жива и полна сил. Относительно, - хмыкнул вампир, склонившись к девушке. -Прошу меня простить за столь нелепое недоразумение. Этого больше не повторится, мон амур. Когда я вернулся, я нашел несколько приятных и укромных мест, которые не попали в пределы моей видимости на тот момент. Я приношу Вам свои искренние извинения.
Андрэ уязвлял сам факт того, что он, ненароком, обидел свою возлюбленную. И вполне естественным было желание поскорее разрешить этот конфликт.

- Человечность портит нашу породу, - сухо заметила она, но в следующую секунду смягчила тон своей речи. - Я хочу уехать отсюда. Думаю, наш друг уже выяснил всё, что нам надо. Не слишком много и не слишком мало. Хм... Хочу устроить себе небольшое торжество. Вели подавать карету, и захвати платье попроще, мне в этом будет неудобно.

Ах, эти женщины и даже дочери министров. Что может рассказать смертная старому вампиру? Одно то, что она подтвердила факт существования новой силы в Париже уже было достаточно интересно. Одна лишь подробность, что ни одного из «друзей» отца она так и не видела. Увы, дочерям не место подслушивать под дверью, когда свершаются кардинальные изменения в политике целого государства. Но одно было точным - она помнила, что незнакомые голоса говорили с итальянским акцентом.

-Разумеется, любовь моя, - Андрэ вежливо склонил голову. -Ждите здесь. Я пойду отдам все необходимые распоряжения и найду Вас.
Поцеловав руку девушки на прощанье, Тремер покинул танцевальную залу.
Задумчиво вышагивая по лакированному паркету, вампир предвкушал грядущее "торжество". Хотя... нет, лучше не фантазировать лишний раз, ведь всегда есть риск, что фантазии окажутся смелее реальности. Нечего портить себе удовольствие.
Дав лакею пару монеток, распорядился немедленно подать экипаж.
Судя по тому, как этот паренек подпрыгнул и умчался, едва положив в карман монетки, карета подъедет буквально минут через десять. Значит, можно неспешно вернуться в залу и пригласить Диану на выход.
"Так и сделаю".