Мастер - Дженази

++++++++++++++++++++++
Первый пост.

Ей.

…Ты проснулась. Ногам холодно, руки дрожат мелкой дрожью, а лицо горит, словно его растерли колючей варежкой. Стон, помимо твоей воли срывается с губ. Плохо. Во рту, словно кошки нагадили. Я уже говорил, что тебе плохо? Ну, ничего, скажу еще раз. Тебе плохо. Но ты вскоре находишь в себе силы подняться с…пола? Холодного, металлического, грязного пола?
У тебя вырывается неприличное слово. Ну что поделать, такая вот ты, да и у кого бы получилось бы нечто иное? Так как ты спросонья, мысли, – словно улитки, безмозглые и тупые улитки, ворочаются в твоей голове. Ты недоуменно оглядываешь место, в котором очутилась. Ох, я знаю, что все это выглядит как дешевый беллетристический романчик. Ну и что? Где же ты оказалась?

Это место…ужасно. Холодные, металлические стенки, замкнутая комната, без окон и дверей. На потолке размещается парочка неоновых ламп, освещающих помещение ровным белым светом. В нем нет углов, помещение абсолютно круглое…то есть овальное. Как яичко. А по периметру этого овала…Кстати, а у овалов есть периметр? Так вот, по периметру у этого овала расположены восемь зависших в воздухе сфер. Да, да, сфер! Не три глаза, они никуда не исчезнут. И не щипай себя! Больно? Убедилась? То-то же. Итак, сферы. Сферы, размером с баскетбольный мяч, и все висят над полом на высоте что-то около метра. Они полые изнутри, и словно небольшие фонарики светятся в них. Красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый и белый. Что дальше? Думай сама. Я тебе не помощник. Пока, по крайней мере.


Ему.
…Ты проснулся. Как всегда, глаза залеплены какой-то гадостью, сотый раз укоряешь себя в том, что не промываешь глаза чайным раствором перед сном. На автомате убираешь из уголков глаз желтоватые комочки, высмаркиваешься…В руку? Животное! Бяка. Ищешь на прикроватной тумбочке платочек, и не находишь его. Собственно и тумбочки ты не находишь. И лежишь ты…Пардон, сидишь не на своей мягонькой кроватке, а на очень даже жестком холодном металлическом полу. Вот. А мерзкая субстанция из твоей носовой полости, неприятно липнет к пальцам. Вот. Но ты этого не замечаешь. Вскакиваешь с места, как ошпаренный и словно загнанный зверь оглядываешься вокруг. И что ты видишь?

Холодные, металлические стенки, замкнутая комната, без окон и дверей. На потолке размещается парочка неоновых ламп, освещающих помещение ровным белым светом. В нем нет углов, помещение абсолютно круглое…то есть овальное. Как яичко. А по периметру этого овала…Кстати, а у овалов есть периметр? Так вот, по периметру у этого овала расположены восемь зависших в воздухе сфер. Да, да, сфер! Не ругайся сильно, ибо нас вполне возможно читают дети. Итак, сферы. Сферы, размером с баскетбольный мяч, и все висят над полом на высоте что-то около метра. Они полые изнутри, и словно небольшие фонарики светятся в них. Красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый и белый. Что дальше? Думай сам. Я тебе не помощник. Пока, по крайней мере.

Мысли в голове путались, я отказывалась верить в окружающую реальность. А реальность ли это? Может это сон, просто дурной сон. Нет, нет, я же знаю что это бред, я никогда не верила в эти пафосные фразы, вычитанные в книжках!! Кроме этой, в мозгу стали вспыхивать другие версии – яркие и пестрые импульсы, появляющиеся ниоткуда и так же быстро исчезающие.
- А может я попала в аварию? Да, да, наверное я попала в аварию и потеряла память.. А может даже впала в кому, или как это правильнее говорить? - истеричный смех. - О боже, я уже начала говорить сама с собой. Тогда уж я скорее сошла с ума и меня положили в психушку…
Мысли были все бредовее и бредовее. Сейчас бы не помешала сигарета, хотя в данной ситуации и не хватило бы целой пачки.. На самом деле я курю, или вернее сказать курила только по очень редким случаям. Вот примерно по таким.. Ведь в жизни периодически случается какая-нибудь гадость. Тьфу, о чем я говорю!! Объясняю сама себе то, что и так знаю, пытаюсь себя этим успокоить..
Замерзли ноги, на грязном металлическом полу было противно стоять. Боже, боже, боже!!! Мысли смешались с реальностью, спутались в один густой комок нервов. Что это за сферы? Подойди? А может закричать? Бред, это все бред..
- Итак, давайте по порядку. Я в странной формы комнате, почему-то овальной. Меня украли инопланетяне, - для того чтобы успокоится, я говорила вслух, путешествую вдоль стены. - Сферы расположены как в радуге.. "Каждый охотник желает знать, где сидит фазан", именнно. А белый... Белый можно разложить на остальные цвета! - Я подошла к голубому шару и положила на него руки - не холодный, не теплый, немного шершавый, самую малость. Или это просто замерзли руки? Наклонилась, принюхалась - а вдруг? Но нет, никаких запахов, хотя я ожидала едва уловимого запаха эфирного масла. Странно..

А я вижу? Ха! С моими-то глазами…
Но все равно. Оглядываюсь…
Комната-эллипс. Какая там формула у этой чертовой геометрической фигуры?
А реально ли то, что я вижу, пусть и смутно? Глюки часто подкрадываются неожиданно, с силой бьют по голове, и я не знаю, реально ли то, что меня окружает.
«Эллипс – это геометрическое место точек, сумма расстояний от которых до двух заданных точек постоянна…»
А тут заданных точек не две, а восемь.
Как же режет глаза свет от этих сфер! Мало того, что светятся, так еще и разными цветами!
Какая мне более неприятна? Красная чересчур ярко светит, да и вообще, она явно не по фэн-шую тут висит.
Я пытаюсь сорвать так раздражающую меня сферу, уничтожить ее к дьяволу. А если получится – то и остальные. Кроме двух. Фиолетовой и желтой. Раз я сказал – эллипс, значит, эллипс тут и будет!

Ему.

Красная сфера. Она чуть тепловатая на ощупь, но вместе с тем гладка и прозрачна словно стекло. Ярко-алый огонек просвечивает сквозь её поверхность, маня и гипнотизируя. И уже непонятно где ты находишься, в этой ужасной комнате, или в ярко-ярко красном свечении, что охватывает тебя всю, поглощает…обволакивает…

Ретроспекция первая.

Я вздохнула. Ну до чего некоторые мужчины, похожи на детей! Взрослый мужчина, лет тридцати – тридцати пяти, а как маленький, на лужицах прокатывается. Ой. Красочно вписался, аж ноги выше головы взлетели. А ударился серьезно. Головой. С детства привитое правило помогать ближнему своему, сработало автоматически. Я уже подбежала к несчастному, и спросила его как можно безразличней:
-Вам больно?
Он в ответ что-то пробурчал, я так и не поняла что, но явно не «Да, да все хорошо». Он попытался встать, и я уж было облегченно вздохнула, но…Он с нецензурным словом вновь уронился на «накат».
-Давайте я помогу.
Решив что явно не дождусь от него утвердительного ответа, я решила взять инициативу в собственные руки. Обхватив его ладони, я с силой потянула его на себя. И чуть не упала сама. Какой же он все-таки тяжелый. Однако, мне таки удалось поднять его на ноги...Он посмотрел на меня раздраженно, понятно, многие из них не любят показываться слабыми, в этом все они...Но вдруг он обмер, словно увидел привидение. Я даже оглянулась себе за спину, что бы удостовериться, вдруг там что-нибудь случилось, но ничего не увидела. Решив, что сей индивид все же смотрит на меня, я ответила ему милым взглядом. Вполне возможно, что ему просто больно. Неожиданно подловила себя на мысли, что изучаю его лицо. Мужественное, как у gringo с обложек журналов. Конечно не совсем соответствующее всем канонам мужской красоты, но…Нос, чуть с горбинкой, темно-карие глаза, волевой подбородок. Красивая форма черепа. Ой.
Погнав от себя посторонние мысли, я как можно более вежливее спросила:
-Все хорошо?
А у него щетина на щеках. Странно, никогда не любила что-либо подобное. Колется, да и создает неухоженный вид. Вообще на самом деле – признак наплевательского отношения к собственной внешности. Но на нем смотрится весьма…симпатично. Странно.
-Да, все хорошо.
И голос у него…глубокий. Мужской. Не слишком хриплый, не прокуренный, не тонкий. Именно глубокий.
-Спасибо за…помощь, благодарю. Но мне по…
Он уже собирался куда-то пойти, но внезапно пошатнулся. От нового падения его удержали только мои руки. Уф, чебурашка. Тяжелый.
-Нет, по-видимому, все совсем НЕ хорошо. У вас кажется сотрясение. Вот что, давайте-ка я вам помогу, здесь неподалеку есть поликлиника, обопритесь на меня…
Пробормотала я, и снова удостоилась странного взгляда. Интересно, чему он удивляется? С горя-пополам мне все таки удалось дойти с ним до поликлиники. Противные сотрудники явно не хотели принимать «постороннего» клиента, но пара красных бумажек уладила весь конфликт. В мою сторону. И вот он сидит на кушетке, и отстраненно смотрит куда-то за окно. Но почему то я чувствую внимательный взгляд, каждый раз когда смотрю в другую сторону.
Доктор, пожилая женщина с цепким взглядом, спрашивает его имя. Я опять слышу его голос:
-Алексей Меркушев.
Тепло разливается по моему телу. Странно, да?

Ей.

Ну? И чего ты ждала? Нету никакого эффекта. Хотя...Ощущается некоторое болезненное покалывание. Больше ничего.

Ничего… Совсем ничего. Я-то надеялась что произойдет что-то особенное, ведь зачем-то они тут висят. Боже, как же все-таки болит голова. Да что там болит, просто раскалывается и от этого даже немного подташнивает. Эта глупая ситуация начинает меня раздражать. Дурацкая комната, дурацкий холодный пол!!! Я ненавижу это все, не-на-ви-жу!!! Что я тут делаю…
А какая разница, теперь это уже не важно. Красная сфера манит своим огоньком. Кажется, вот сейчас доберешься до нее, положишь руки и согреешься, и..
Я, слегка пошатываясь, пытаюсь дойти до нее. Она почти напротив голубой, идти приходится через всю эту неправильной формы комнату. Не бывает овальных комнат, бывают только прямоугольный, ну или квадратные, а эта неправильная!.. Почти на середине свого пути с споткнулась, упала. Растянувшись на грязном полу, я пыталась понять. Что же все таки сделала не так.. Ох, как это противно, надо вставать, вставать…
Побежала, не рассчитав скорость и вес своего тела, буквально врезалась в красную сферу..

Ей.

Красная сфера. Она чуть тепловатая на ощупь, но вместе с тем гладка и прозрачна словно стекло. Ярко-алый огонек просвечивает сквозь её поверхность, маня и гипнотизируя. И уже непонятно где ты находишься, в этой ужасной комнате, или в ярко-ярко красном свечении, что охватывает тебя всю, поглощает…обволакивает…И вскоре ты услышала нежный женский голос…

Ретроспекция первая.

-Вам больно?
Я оглядываюсь на неё с раздражением. Да, черт возьми, мне больно, идиотка несчастная! Блин, надо же так растянуться, да еще и при всем честном народе. Проклятый гололед…Руки не слушаются, в голове ноющая боль, будто палку в мозги воткнули, а тут еще эта «сестра милосердия».
-Вы можете сами встать?
Могу ли? Да конечно могу, и сейчас я…Оп, не могу оказывается. Попытка оказалась неудачной, и вот я снова лежу на застывшей лужице изо льда.
-Давайте я помогу.
Курица. Мать Тереза, чертова. И без тебя… Теплые руки обхватывают мои ободранные ладони и тянут вверх. На этот раз, мне удается встать. Покачиваюсь на месте, ноги разъезжаются, голова болит невыносимо. Черт, что ж такое то?
-Вы…Вы в порядке?
Я с новой волной раздражения смотрю на нее. Нет я не…Боже…
-Все хорошо?
Нет, НЕ хорошо. Боже, разве могут существовать в природе такие огромные глазища? Серые, с темными крапинками, глубокие, красивые…манящие? Она все что-то у меня спрашивала, а я лишь пялился на её лицо, забывая о том, что это неприлично. Носик маленький, симпатичный. Губы тонковаты, ну и фиг с ними. Волосы…Из под желтой шапочки выглядывают рыжие, явно ненатуральные прядки, но ей это только идет…Однако самое главное…Глаза. Большущие, смотрят с испугом, как у лани. Вспомнив, что надо что-нибудь ответить, я все-таки спокойным (насколько это вообще возможно) голосом отвечаю:
-Да, все хорошо.
На её лице высвечивается облегчение.
-Ой, я так испугалась.
И самое главное, эти слова не звучали наигранно. Она действительно за меня испугалась. Из-за чего? Из-за того, что какой-то незнакомый мужик, растянулся на земле? И все? Кто она такая вообще? Инопланетянка, не иначе.
-Вы сами идти сможете?
Опять эта искренняя забота. Интересно, если я отвечу «нет», то что она сделает? Побежит звонить в скорую? Или прямо тут меня излечит, прикосновением руки?
-Да, могу.
Блин, эти односложные ответы…Банальность.
-Спасибо за…помощь, благодарю. Но мне по…
Ноги, проклятые ноги, почему вы меня не слушаетесь?! Я покачнулся, и от нового падения меня удержали лишь заботливые руки незнакомки.
-Нет, по-видимому, все совсем НЕ хорошо. У вас кажется сотрясение. Вот что, давайте-ка я вам помогу, здесь неподалеку есть поликлиника, обопритесь на меня…
И снова она была удостоена непонимающего взгляда. Кто ты такая, девочка? С какой планеты прилетела? Зачем? Зачем?! И главное, я не мог ей сопротивляться. Глаза, её колдовские глаза, словно загипнотизировали и уже сидя на больничной кушетке и тщательно ощупываемой пожилой докторичкой, я услышал строгий вопрос фельдшера:
-А вас как зовут, милочка?
-Аня. Аня Сергеева.
Словно бархатная лента касается моих ушей. Непонятно.

- Что за чертовщина?! - с надрывом спрашиваю я у пустоты, отшатнувшись от красной штуковины, с трудом сняв с ее поверхности руки.
Оглядываюсь, как загнанная в угол крыса, но, как всегда, ничего четкого не вижу. Не знаю, как я тут оказался, но без очков я долго не выдержу. Истерика начнется скоро, как только придет осознание, что я, практически слепой, нахожусь в эллиптической комнате, да еще и в компании 8 фонариков.
Я смотрю на красную сферу со злобой, но не решаюсь еще раз ее коснуться. Оступаю от нее к предыдущей - белой. И, не придумав ничего лучше, пытаюсь кинуть эту белую в ту красную.

- Ой… - все что я могла сказать. Зрачки расширились от испуга, радужка стала тоненькой полоской. Это было так необычно, так… страшно? Нет, не страшно, скорее немного жутковато. Кончики пальцев онемели, и я стала чувствовать легкое покалывание в них, как будто растерли шерстяной варежкой. Все страннее и страннее. Нет, я уже и не надеюсь понять что здесь происходит!
Еще раз коснулась красной сферы – ничего. Очень захотелось выругаться и, картинно развернувшись, убежать отсюда. Но это вряд ли мне бы помогло, к тому же бежать все равно некуда. Глубокий вдох, выдох. Когда-нибудь ты будешь вспоминать обо всем этом как о страшном сне, а пока..
Выбора не было. Я подошла и , закусив губу, коснулась сначала двумя пальцами, а потом и всей ладонью оранжевую сферу.

Ей.

Оранжевая сфера. Такое ощущение, будто бы она пылает ярким огнем. Горячая на ощупь, пружинистая, словно упругий мяч. Когда ты касаешься его, тебя охватывает яркий пламень, не обжигающий, но выворачивающий наизнанку все мышцы твоего тела…

Ретроспекция вторая.

-И ты хочешь мне сказать, что пропустил встречу лишь из-за того, что ушиб головку?! Мать твою за ногу, Меркуш, ты что совсем (censored) ?!
Визгливый, голос с истерическими нотками. Принадлежит он, довольно-таки толстому мужику, в красном пиджаке, который еле сходится на его необъятном пузе.
-У меня был сотряс. Даже если бы я пришел, что изменилось бы? Вырвало бы меня прямо на заказчика, рухнул бы я там в обморок. Что изменилось бы?
Голос успокаивается. Превращается в слегка раздраженный.
-Ладно, ладно. Не кипешись. Успокойся. Та-а-к… В общем вкратце. Работка для тебя есть одна. Небольшая, но выполнить надо филигранно. Без шума и пыли, понял? Есть короче одна бабешка…Ну сам понимаешь, вроде как наследница какого-то офигительного капитала, сам без понятия, не интересовался этими делами. Так вот, за работу пятнадцать косарей. Не деревяшек, сам понимаешь. Ну, это только тебе, разумеется. Крупная рыбка…

Пятнадцать…Да после такой вот работенки он может сразу на отдых уйти, и ни о чем не задумываться…недолго правда.
Но ему хватит.

-Ну как? Не кисло?
-Не кисло. Че за бабешка, то?

Толстый вытащил из ящика стола увесистый конверт. Плюхнул его на стол.

- Держи. Там все: фотки, инфа и задаток. Бери и вали.

Сволочь. Ну, ничего, я и тебя за горло ухвачу, дай только время.
Выйдя из душной конторы, я с силой вздохнул свежий воздух. Ну-ну…
Садясь в небольшой автобус, я слегка улыбнулся, предвкушая будущее. Пятнадцать штук, надо же…Кто же эта бабешка?
Дойдя до своей временной квартиры, я уже стоя в прихожей вскрыл зубами пакет, и молча уставился на огромные серые глаза, смотрящие на меня с фотографии. Паспортная фотография, не иначе. Ксерокопия. В углу бумаги, подписано оранжевым фломастером «Сергеева А.». Зеленые купюры скользнули между пальцев и упали на пол. Обжигающая боль хватила по груди…

Ему.

Белая сфера, безусловно висит в воздухе, но...Но не просто так висит. Как только ты касаешься её холодных боков, по твоему телу проносится слабый разряд электричества. Это довольно больно.

Я отшатываюсь от этого чертового шара, крик комом застывает в горле... Хочется вопить от боли, но получается только сухой хрип.
"Электричество! Эти сволочи пустили по мне ток!" - мысленно кричу я, не задумываясь о том, кто эти "сволочи" вообще такие, если они могут похитить человека и устраивать над ним такие опыты...
"Им нужно, чтобы я хватался за эти шарики? Ну нет уж, не дождетесь!"
- Я больше в этом не участвую! Делайте, что хотите, я больше не буду дотрагиваться до этих чертовых шаров! - кричу в пустоту, уже заранее уверенный, что никто не слышит. Я чувствуют, что сейчас расплачусь, как какая-нибудь баба, и, ненавидя, как себя, так и обстановку, бью кулаком по ближайшему ко мне предмету. По оранжевой сфере.

Ему
Оранжевая сфера. Такое ощущение, будто бы она пылает ярким огнем. Горячая на ощупь, пружинистая, словно упругий мяч. Когда ты касаешься его, тебя охватывает яркий пламень, не обжигающий, но выворачивающий наизнанку все мышцы твоего тела…

Ретроспекция вторая.
-Послушай, девочка. Ты вообще понимаешь, о каких ДЕНЬГАХ идет речь?
Я с омерзением смотрю на эту, с позволения сказать, женщину. Тонко поджатые губы, бледно-голубые глаза смотрят из под очков-половинок со злостью. Конечно, я понимаю.
-Да, безусловно. Но что я должна была сделать? Пройти мимо?
Я помогла человеку, и не вижу причин стыдится этого.
Она молчит, но по её лицу видно было что именно я должна была сделать, с её точки зрения.
-Деточка, тебе что важнее, деньги или мужик какой-то? Кем иы себя возомнила? Ты думаешь одна руки погреть на наследстве сможешь? Ошибаешься, здесь столько всяких стервятников…Сейчас главнее всего – сделать все филигранно и четко. А ты…
Да провались оно пропадом, это чертово наследство! Слышать о нем я уже не могла. Сколько появилось проблем…Да, признаюсь, лишние деньги не помешали бы, но…Если они достаются ТАКОЙ ценой…
"Дядя..." - подумала я, невольно сжимая одеревеневшие пальцы. "Почему именно я? Почему именно меня?"
- ...Ты скоро станешь наследницей очень внушительной суммы. И скорее всего, родственники Александра Геннадьевича, твоего дяди, будут этому не рады. В общем так, завтра мы идем на встречу с ними. Нам нужно обсудить кое-какие вопросы...
"Обсудить?.." - я невольно прижала руку ко рту. Стало слегка подташнивать. "Я же...я же их почти не знаю" - почти вырвалось у меня, но я вовремя подавила этот позыв.

Я со вскриком отшатнулась от горящей сферы. Рука противно ныла, пальцы с трудом сгибались, на лбу выступила испарина. Однако, все это походило на извращенную пытку, на… Да, на одну из газовых камер немецкого концентрационного лагеря. Только газ здесь баз без запаха и не убивал, а лишь создавал галлюцинации. Захотелось истерично рассмеяться от своей безумной идеи - и откуда я только откопала это в своей голове?! Наверное, вычитала в какой-нибудь книге.
- Нет! Нет! Нет!! – кричу я в пустоту, но не слышу ни намека на эхо. Кажется, здесь даже воздух не такой, а полностью пропитанный тишиной. Как ватный тампон, смоченный в хлороформе что ли.
- И вы думаете, я не поняла что мне надо делать? - уже спокойнее спрашиваю я у тишины. – Думаете, не догадалась, что надо делать дальше? Идиоты… У кого-то точно извращенное чувство юмора.
Она висела в воздухе всего в нескольких шагах от меня - лимонно-кислого, ядовито-желтого цвета. В любой другой ситуации можно было ее принять за маленькое солнышко или оригинальный светильник, но только не тут. Но я боюсь, боюсь ее трогать! Я знаю, что будет дальше, я… с размаху шлепаю ладонью по желтой сфере.

Не выдерживаю этого огня, этого жуткого ощущения, и падаю на колени, наконец-то освободив руки от сферы.
Меня как будто вывернуло на изнанку, и теперь я лежу, согнувшись почти пополам, и чувствую, как по лицу текут слезы. От боли ли, от злости, от безысходности.
- Твари, - шепчу так тихо, что и сам едва слышу. – Какие же вы твари!
А мне интересно уже. Да-да, именно интересно. Я смеюсь немного сумасшедшим смехом.
Что-то там будет дальше с этой Аней? За какую сферу мне подержаться, что бы увидеть продолжение? Ха-ха!
- Господи, за что?! – что толку кричать, но хочется выплеснусь хоть часть переполняющих меня эмоций.
Вскакиваю на ноги, и, бегом почти – к ближайшей, ярко-желтой. Почему бы и нет?
Одной рукой, даже не рукой, пальцем одним – касаюсь…

(И вовсе не я, а Дженази))

Ей.

Когда ты касаешься сферы, она внезапно бледнеет. Такое ощущение словно вещество её наполняющее, медленно вытекает…Куда? В тебя. Ты чувствуешь поток информации, запахов, мыслей, чувств, это сводит с ума, это невыносимо больно, это невыносимо страшно. Стон срывается на визг…И ты не замечаешь что это твой собственный стон и визг боли, что децибелами взрывает пространство и время…Больше ничего. Комната со сферами забыта на время. Только мысли, только чувства.

Ретроспекция третья.

Мои мысли, словно огромные сонные мухи. Голова болит, словно подбитая изнутри кошачьим мехом. Забавно да? Столько раз…Столько раз, мне удавалось провернуть свое грязное дельце, даже особо не задумываясь. Я ведь с измальства славился своим «аналитическим, холодным складом ума». Ха! Я ведь всегда был хладнокровен. Я ведь всегда…Нет, я не испытывал от своей работы (да, да, именно что РАБОТЫ) какого бы то ни было удовольствия. В моей голове всегда четко стоял незыблемый афоризм, вычитанный в какой-то книге: «Memento mori». И да, я помнил о смерти. Я знал, что она неотвратима, и нет разницы когда это случится…Все ведь умрем, верно? Кто-то раньше, а кто-то позже. Хотя…Похоже, вру. Мне доставляло безумное удовольствие, обрисовка ситуации. Нет, не сама смерть клиента, нет. Как выйти на клиента, как правильно выбрать время и место, как обустроить все так, что ищейки даже не подумали бы о неслучайной смерти клиента. Этот момент доставлял мне бешеное удовольствие, адреналин в кровь выливался огромными количествами. Я восхищался своим острым умом и отточенным мастерством. Да, восхищался! Ну, убейте меня за это! Ха…Убейте киллера…Истерический смех рвется наружу, рвется ничем не сдерживаемый. Хихихи…
Но самое что интересное знаете что? Нет, не это. То, что в последнее время, удовольствие получать стало все сложнее. Стало все проблемнее. Заказы однообразны, легки и просты. Я просто выбирал подходящий шаблон и забирал свои деньги. И скука…Выедающая.
Что случилось со мной? Кто теперь я? Машина, да? Машина для убийства, как мило. Машина…Машина, у которой оказывается, все же есть сердце. Душа, если угодно. Машина умеющая…Любить? Любить или испытывать жалость?
Чем зацепила меня эта девчушка? Кто она такая? Кто? Вопросы, вопросы, вопросы…Нету ответов у меня…Спросите у нее.
Она красива...Нет, скорее нет. Полно кукол, воистину красивых. Она же…Живая, да именно так, живая! Светлый огонек, который не каждый в силах затушить. Не у каждого поднимется рука. Кто же тогда мой заказчик?
Алкоголь затуманил мой мозг. Я ведь почти не пью, но сейчас…Сейчас все совсем по другому. И знаете что именно?
Знаете? Да? Нет? Ладно, скажу пока это пойло плавит мозг…
Я испытываю какое-то странное мазохистское наслаждение от этого. Впервые. За долгое время. Сладкая боль внутри…Как это прекрасно…Аня Сергеева…Аня Сергеева. Это будет интересная задачка, милая девочка…Интересная задача, милый огонек.

…Боль вперемешку с наслаждением…Ужасно чувство…Но оно не покидает тебя, как только ты убираешь руки…Так хочется продолжить…И так хочется остановиться. Так рыдающий зверь лижет острое лезвие, захлебываясь кровью, но не в силах остановиться. Хочется плакать и смеяться одновременно. Хочется свернуться в клубочек, и дрожать от холода, от смешанных состояний. Воздух со свистом выходит из легких. Страшно? Да, тебе страшно. Так, что глаза стекленеют.

А в центре комнаты, там где ты появилась в начале, появился неизвестно откуда столик с резными ножками, смотрящийся здесь так же архаично, как…как что-то не совмещающееся с чем-то. На его лакированной, гладкой поверхности, лежит маленький дамский романчик, ключи с брелоком в виде СпанчБоба и маленькая плюшевая игрушка в виде серого мышонка. Мышонок «говорящий». Там кнопка внутри. Нажимаешь – и мышонок поет смешную песенку. Но, похоже, в нем что-то сломалось. И теперь он непрерывно, не прекращая, поет писклявым мультяшным голосом:
«Я маленькая мышка,
Серенькая малышка
И пусть у меня маленький ростик,
Длинный, зато симпатичненький хвостик
И что б не обидели мышку,
Ты спрячь меня быстро под мышку!»
И так бесконечно…Пение мышки, гудение сфер…Пение, пение, пение!

(Писал Дженази, так что я пока выкладчиком подрабатываю))

Ему.

Желтая сфера взрывается, как только ты касаешься её теплой поверхности. Взрывается напором мыслей, чувств, запаха. Чужих чувств. Ты ощущаешь себя выброшенным в огромный океан, без края и конца. Теплый…Успокаивающий…Засасывающий…Он внезапно чернеет, холодная волна заливает рот, и давит готовый родиться крик. Боль.

Ретроспекция третья.

Пять человек. И все смотрят на меня. Смотрят с недоумением те, кто еще не в курсе. Смотрят с ненавистью те, кому уже все известно. Такое ощущение, словно жертва попала в центр стаи гиен. Все шипят, и настороженно оглядывают. Молчание затянулось. Дыхание остановилось где-то на пути к легким.
- Прошу всех сесть. Мы, пожалуй, огласим завещание господина Милорадова сейчас. Не удивляйтесь появлению этой чудной молодой особы…
Нотариус – старый толстый мужчина, лет эдак под сто-сто пятьдесят, смотрит на меня словно…нет я не скажу этого, ибо отвращение до сих пор гложет меня.
- И кто она? Очередная потаскушка старикана? Не смешите меня, неужели она пришла сюда что бы отцепить кусочек от нашего состояния? – в высшей степени презрительный голос, достигает моих ушей. Голос прокуренный и пропитый. Сиплый и мерзкий. Как и его обладатель. Он сидит с видом прожженного алкоголика, небритый, грязный, и смеет называть меня так? Я сжала кулаки. Мама…Это все для тебя.
- …Уважаемый Сергей Дмитриевич. Смею заметить, что подобные выражения недопустимы в нашей ко…
- А мне (нецензурное выражение). Кто эта цаца?
- Успокойтесь, УВАЖАЕМЫЙ. Это ваша двоюродная сестра, Анна Сергеева.
Ступор. Удивление. Они оказывается и не знали, что у них есть родственница. Надо же. Не знали, что где-то прозябает в однокомнатной каморке маленькая девчушка с матерью и бабушкой, что зарабатывали на жизнь тяжким трудом…Они не знали. А если бы и да?
- Сестра? Привет, сестренка! – мужчина отфыркнулся, как мерин на конюшне, потом угрожающе оскалил зубы. – Глупейшая фальшивка! Никаких сестер у нас нет и не было.
– Вот именно! – поддержал кто-то, смотря на меня буравящим взглядом.
– Вам-то откуда знать? – резонно заметила женщина, сидящая рядом с «алкоголиком» (судя по насмешливой улыбке, она находила ситуацию забавной).
-Прошу тишины! – промолвил нотариус, воздевая руки. – Так мы никогда не доберемся до сути дела. Мой клиент уверял, что запись, которую вам предстоит увидеть, ответит на все возникшие вопросы. Он также взял с меня слово, что каждый из вас получит копию. Дмитрий, раздайте их. – Заметив, что солнечный свет падает на экран телевизора, что стоял в уголке, он плотнее прикрыл жалюзи. – А я пока проверю, все ли готово для показа.
Ожидание. Ожидание…Ожидание.
Голос.
– Мое имя – Дмитрий Александрович Милорадов. Это не завещание, не последняя воля – о ней я давно позаботился, изменив то, что требовалось. Оригинал хранится в моем депозитном ящике, а заверенная копия оставлена в распоряжении адвокатской фирмы, представляющей мои интересы. Вторая копия есть тоже и, уж вы мне поверьте, не замедлит объявиться, если оригинал или первая копия пострадают или будут утеряны. Я ни словом не упомянул никому об изменениях в завещании по той простой причине, что не хотел тратить последние годы жизни на склоки, однако доктора единодушно уверяют, что мое время почти истекло, и я намерен... вернее, обязан кое-что объяснить, хотя и не думаю, что это будет понято или хотя бы интересно.
Милорадовы – это не только бренд торговых центров, но еще и длинный род со своей историей, печальной, надо сказать. И с сожалением я должен сказать, что ветвь, которая произошла от моей плоти и крови…выдохлась.
Греху невоздержанности было суждено передаваться в нашей ветви рода Милорадовых от поколения к поколению. Мои сыновья с успехом проматывали наследство и, что еще хуже, позорили наше имя. Старший, Сергей, пошел по стопам своего прадеда, и хотя женился на женщине достойной и благоразумной, это не помогло. Теперь он такой же забулдыга, каким был тот старый засранец. Спустил за гроши акции, облигации превратил в наличность и все это, до последнего гроша, разбазарил: на выпивку, женщин и один Бог знает, на что еще.
Средний, Олег, поумнее. Более ловкий. Вместо публичных дебошей просто исчезает на пару недель. Но с моими связями выследить его было нетрудно. Этот ударился в азартные игры. Только за последний год пустил на ветер более четырехсот тысяч. Вы только подумайте!
У младшего, Андрея, тяжелый нрав. Не умеет или не желает контролировать припадки ярости. Не будь ему по карману ловкий адвокат, давно бы сидел за решеткой – года два назад забил человека до смерти.
– Узнав, что жить мне осталось лишь несколько месяцев, я решил... как бы это сказать... заняться переучетом. Нанял сыщика – или, как теперь говорят, специалиста по частным расследованиям – и поручил навести кое-какие справки. Не хотелось верить, что дети остального рода Милорадовых– такой же жалкий народец, хотя, признаюсь, мной владели серьезные опасения, что гниль, порча у нас в роду. Я исходил из обоснованного предположения, что после смерти моего братца, его жена с детьми очень бедствовала и, уж конечно, не имела средств на то, чтобы дать им надлежащее образование... или хоть самое элементарное. Я впрочем, не сильно ошибся. Однако девушка, которая, я надеюсь, сидит перед вами – настоящий алмаз. Умная и образованная, она сумела закончить престижный ВУЗ без каких либо поблажек, не то что…впрочем, не важно. Важно то, что больше половины моего состояния, а именно восемнадцать миллионов долларов, я передаю ей. Не пытайтесь оспорить завещание, и проклинать меня, дети мои. Примите это как наказание.

Кровь прилила к лицу. Я знала, что Милорадовы – богатая семья…но…но…
– Как?! Он в последнюю минуту изменил завещание?! – завопил один из сыновей. – И никому ничего не сказал?!
– Давайте сначала! – крикнул другой. – Я не слышал ни единого слова за вяканьем братьев!
– Как ты это провернула, тварь?! Что сделала, чтобы заставить старого маразматика обобрать законных наследников?! – Один из них попробовал оттолкнуть ассистента, вовремя вставшего передо мной, но тот словно прирос к месту. – Ты, с дороги!

Такая сумма…Но…но…я ведь…

- Я не…я не могу принять такую сумму.

Все вокруг, даже эти Милорадовы уставились на меня с удивлением. Такое ощущение, будто увидели говорящую козу…да…козу…Боже…

– Это очень неожиданно, понимаю, – мягко заметил нотариус, подошел к столу и постучал пальцем по толстой папке. – Здесь все, что касается последней воли моего клиента. Ознакомившись с подшитыми документами, вы поймете, что это не был спонтанный, сиюминутный акт, что мой клиент распланировал все до мельчайших деталей. В конце приложены заключения нескольких ведущих специалистов по бухгалтерскому учету и консультанта по инвестициям. Возьмите материалы с собой, ознакомьтесь, составьте личное мнение, а завтра в три часа вернетесь ко мне в контору, чтобы переговорить со всеми этими людьми и задать им вопросы, которые придут вам в голову. Это поможет сделать переход имущества к вам как к наследнице безболезненным.

– Вы не поняли, – с нажимом произнесла я. – Я отказываюсь от наследства. Категорически.
– Это скоропалительное решение не делает вам чести, – все так же мягко сказал адвокат.
– А вы не вмешивайтесь! – крикнул Сергей. – Уговоры не входят в ваши обязанности!
– Верно, – поддержал брат, и лицо его просветлело. – Кстати, если наследник отказался, что тогда?
– Что тогда? – нотариус помедлил . – У вашего отца не было ни тени сомнения, что наследство будет принято, поэтому другие имена не были упомянуты.
– То есть, по закону о наследовании деньги перейдут к ближайшим родственникам?

Молчание…Обсуждение…И я как будто забыта. Нету меня. Я тихо вышла из комнаты нотариуса. Такие деньги…Прости мама. Ты ведь сама растила меня честной…Я останусь её до конца, верно мама? Эти деньги, они не мои, и я… Сумочка! Кажется, я забыла свою сумочку.

Я бросилась назад. Из конторы доносился дружный смех и звук сдвигаемых стаканов. Повторяя, что мне все равно, сдвинув брови и впившись ногтями в ладони, я шагнула к двери, но остановилась, так и не повернув ручку. Братья смачно обсуждали мою семью. В выражениях не стеснялись.
Некоторое время я прислушивалась, все больше бледнея. Такого потока оскорблений мне не приходилось слышать даже от компании уличных бродяг. Наконец я не выдержала и рванула дверь на себя.
При моем появлении смех и шуточки умолкли. Обходя братьев взглядом, как что-то нечистое, я взяла дрожащими пальцами сумочку, что валялась на полу возле моего кресла, потом, повинуясь внезапному импульсу, взяла со стола папку.
– Что?.. Что такое?! – воскликнул один из них, кажется Олег.
– Я подумала, отчего бы не принять деньги, раз уж дядя так этого хотел…
Затем обернувшись, я максимально медленно пошла к двери…Хотя все внутри горело.
– Продолжайте, джентльмены. На чем, то бишь, вы остановились? Ах да, что моя мать – грязная шлюха.

…И ты с криком отрываешь руки от сферы, словно от раскаленного железа. Боль теперь ощутима физически. Каждое мгновение.
Она затихает медленно, а в голове словно бьют мелкие противные молоточки…В центре комнаты, где ты появился в начале, теперь стоит небольшой столик. Пачка твоих любимых сигарет, пепельница, зажигалка. А в своем кулаке ты замечаешь сжатый и пропитанный потом маленький клочок бумаги.
…Онкологическое отделение…Умеренная стадия…Требуется срочная операция…
В углу стоит цифра, написанная коричневым карандашом для подводки глаз. Карандаш, судя по всему дешевенький, но тебе то откуда об это знать? Неровная, словно написанная пьяным, она показывает весьма астрономическую сумму, в переводе на рубли. А еще, маленький телевизор, показывающий одну и ту же сцену. Черно-белое кино. Вопят скрипки. В душевой кабине, закрытой полупрозрачной пленкой, так что виден лишь силуэт, моется девушка. Скрипки визжат.
Кто-то (по-видимому злодей) резко сдергивает занавеску. Крик. Ужас. И струйка красной жидкости стекает в слив кабины…И заново, и опять и опять…И смех…Тихий, издевающийся… Что здесь ВООБЩЕ творится!?!

Не хватало воздуха…
Мне не хватало воздуха, я не могла сделать ни одного вдоха. Сидя на коленках на грязном полу, я судорожно хваталась руками за грудь, остекленевшими глазами уставившись в желтую сферу.
Вдох. Чувства ушли, осталось лишь полное опустошение, полная безысходность. Наверное, так чувствует себя выкинутая на лед рыба – страх, ужас, непонимание происходящего. Почему-то очень хотелось потерять сознание, провалиться в полное забытье, в темноту. Туда, где нет этих непонятных картин и гудящих сфер, где нет тебя..

«Я маленькая мышка,
Серенькая малышка
И пусть у меня маленький ростик,
Длинный, зато……..»

- Я не могу больше это слушать, не могу! – в висках молоточками отстукивается незатейливая детская мелодия. Наверное, она хороша и мила когда ты слушаешь ее дома, в свое удовольствие, под теплым пледом, но не сейчас, не здесь. Она была похожа на зубную боль, надоедливую, выматывающую зубную боль. Все это казалось издевательством надо мной, чьим-то стремлением довести человека до предела.
Но сдаваться нельзя – это было бы слишком просто. Я подхожу к столику, провожу двумя пальцами по холодному лакированному дереву. Это успокаивает – по сути это единственная вещь здесь, похожая на реальную жизнь, а не на наркотический бред.
Злополучный мышонок с силой летит в одну из сфер, на секунду замолкает, но потом вновь начинает петь…
- Да заткнись уже ты! - я стараюсь не обращать на это внимания, затыкая одно ухо, начинаю перелистывать книгу. Боже, какая глупость, какая глупость! Я никогда не читала этих дешевых дамских романов, гордо говорила всем, что они разрушают мозг, а теперь... Теперь я около двадцати минут пыталась вникнуть, кто есть кто, путаясь в витиеватых средневековых именах. Но сосредоточиться., уйти в чтение не получалось. Взгляд, как намагниченный, раз за разом возвращался к следующей сфере, зеленой. Я знаю, что другого выхода все равно нет, что рано или поздно придется подойти и коснуться ее, но я боюсь, боюсь..
Я подобрала мышонка и, прижав его к груди для большей храбрости, встала напротив зеленого шарика. Оставалось только перебороть себя, коснуться гладкой поверхности. Рука тянется вперед, но внезапно резко отлетает в сторону и шлепается на голубую сферу.
- И ничего… ты и так это знала, - говорю я сама себе, и с решительным вдохом. – Зеленая так зеленая.

Ей.

Зеленая сфера. Каждый охотник желает знать…Больше половины уже, круто да? Ну, давай, давай, коснись её. Давай!
Видишь, какая она теплая, мягкая…липкая. И руки словно втягивает в эту сферу. Как в студень. И неожиданно холодно.

Ретроспекция четвертая.

…Голодный я чего-то. Проснулся утром, голова болит, меньше пить надо. Эх… А в сердце – как игла тупая. Сердце. Оно у меня вообще есть? Стучит. Значит, есть еще. Смешно, блин. Три ха-ха. Ну? Вон там за углом есть шаурмечная. Правда один Бог знает, из чего эту шаурму делают. По-моему один раз мне там даже попался волосок. Вроде как собачий. Собачачий. Ха. Собачачачий. Нет, пойду-ка я цивильно покушаю. Да вот даже в эту кафешку. Как она там? «Лакомка»? «Лакомка» - это хорошо. Доброе такое название. Вкусное.
А внутри... О МАЙН ГАД. У меня глюк? Да, определенно глюк. Что еще? Это ведь она. Да, определенно. Тушь растеклась, волосы растрепаны, плачет. Смотрит испуганно. Кикиморка. Маленькая, симпатичная кикиморка. О чем я думаю?! Но грешно упускать такой шанс, коли он сам прет в руки. Улыбаюсь непринужденно, хотя с моей то рожей…И сердце стучит как…
- Привет, чего делаешь?
Глупейший вопрос. Меркуш, ты – придурок. Сделай себе татуировку на лбу: «Я-придурок».
Она улыбается. Сквозь слезы. Мило так.
- Как видишь, коктейль пью.
Улыбаюсь еще шире. Блин, как заставить рот вернуться в нормальное состояние?
Делаю смелый шаг. Пододвигаю к себе коктейль, и обхватываю губами напомаженную трубочку. Соленый, черт возьми.
Лицо её меняется. Идиотина!
- Ээээ…Может, закажешь свой?
- Да, пожалуй. Этот пересолили, похоже.
ИДИОТ.
А она внезапно улыбается. И хихикает. Как мне знаком подобный смех. Полуистеричный, полусчастливый.
- Д-да…Пересолили.
- И…почему?
Взгляд темнеет. Похоже, она вспомнила что-то неприятное. А я ведь знаю. Знаю, сволочь, и не говорю.
- Да так…Проблемы…
- Проблемы, вообще свойственны жизни. Знаешь…
И тут я начал говорить какую то белиберду. Просто так, анекдоты, случаи из жизни, просто бред…Лишь бы она не вспоминала. Лишь бы улыбалась. Лишь бы…И она улыбается. Спокойно так. Мило, слегка непонимающе, но улыбается.
И я говорил, говорил, говорил. Фонтан незатыкаемый. Что же я говорил? Неважно. Главное она смеется. И уже не вспомнить тот момент, когда я на автомате осторожно поддел пальцем слезинку в уголке её глаза. Поддел и отправил в рот. Солено. Идиот. Который раз. Она одернулась, и испуганно на меня посмотрела. И быстро засобиралась. Куда?
- Я…Я пойду наверное, засиделась. Мне на работу завтра, а за окном уже темнеет. Мама волноваться будет.
Не будет Анечка. Ей, наверное, уже глубоко наплевать. Знаешь, когда у тебя рак о чем-то другом вряд ли думаешь
- Можно твой телефон?
- Телефон?
Телефон, телефон. Знаешь, такая штука, по ней еще говорят.
- А, да. Вот.
Она что-то пишет на салфетке. Роется в сумочке, вытаскивает кошелек. Осторожно беру её за руку и мягко отвожу.
- Не надо. Я сам.
Она смотрит, как загипнотизированная. Резко выдирает руку.
- Я. Сама.
Кладет купюры на стол. И выходит, нет, выбегает. Что я наделал? Риторический вопрос.
Беру купюры, пересчитываю. Четыреста рублей. Многовато за коктейль и пироженку. Машинально отпиваю из кружки пиво. Пиво? Я заказывал пиво? Странно. Кислое какое-то. Беру в руки салфетку. Номер, интересно свой записала, или из головы взяла? Аккуратно складываю салфеточку вчетверо. Кладу в бумажник. Вытаскиваю сотенную. Не рублей, разумеется. Анечка…Зря ты так. Моему мужскому самолюбию нанесен удар.

Вырываешь руки из студня. Холодно…холодно…так холодно, что руки горят. Каламбурчик. А на столике, между прочим, появилась та самая салфеточка. Ты на автомате подходишь и подносишь её к носу. Пахнет знакомым запахом. Лосьон после бритья, кажется. Его лосьон. Hugo Boss, не иначе. И твои духи. Дешевенькие.

Опять, опять боль… И снова я не могу кричать, а только хриплю. Голова раскалывается на части, и я держусь за нее обеими руками, пытаясь хоть как-то унять боль. Глаза закрыты – я не хочу смотреть.
Я атеист, точнее, всегда считал себя им, но тут я не могу сдержаться:
- Господи, за что?
Звуки раздирают горло, скребут его, как наждачная бумага.
- Это не мои чувства, не мои, это не со мной! За что?! Господи…
А потом я понимаю, что вокруг уже не бьющая по ушам тишина, а не менее неприятные звуки. Оглядываюсь, и смотрю на экран телевизора. Очень хочется отвести взгляд, но почему-то не могу. Красное, черное, белое… и скрипки. А мне остается только смотреть на это, слушать жуткие звуки, окружающие меня сейчас, и вновь задавать один вопрос.
- За что? – шепчу я, заткнув уши, лишь бы не слышать визг скрипок и этот смех. «Кто здесь может смеяться?» - спрашиваю я себя, но сам же не хочу знать ответ на этот вопрос.
Краем глаза вижу сигареты и кидаюсь к ним, как к единственному спасению. Закуриваю с наслаждением, и только тут замечаю, что держу в руке какую-то бумажку.
Три слова и какие-то цифры… Сумма? Уж не то ли самое наследство, про которое мне так мило поведала желтая сфера?
Кидаю бумажку в пепельницу, а недокуренную сигарету тушу о столик, и от этого становится легче.
- Продолжим? – спрашиваю я то ли у себя, то ли у моих неведомых палачей. – Осталось всего ничего… Что там дальше, какой цвет? Неужели зеленый? Ха-ха!
Пусть будет зеленая. С размаху бью по зеленой сфере ладонью.

Ему.

И вот, ты вновь касаешься очередной сферы. Зелененькая, да? А она…ээ…против ожидания, теплая какая-то. Даже мягкая на ощупь. И липкая, черт возьми! Как обсосанная мармеладка. Зеленая шарообразная мармеладка. Борешься с желанием укусить её. Тьфу. И вновь почти-привычное состояние. Ты, это уже не ты. Ты…

Ретроспекция четвертая.

…Боже, Боже! Что же я наделала!? Я…нет…я…Мысли путались, так хотелось заплакать. Но я ведь сильная…Я, ведь сильная, да? Сильная!? Да ладно…Поздно обманывать себя, я ведь всегда была рохлей. В школе, где меня дразнили «зубрилкой» и «очкастой», в институте, где каждый считал долгом подколоть меня. Ах, бедная я, бедная. Тьфу, самой противно стало. Это у меня зрение помутилось, или я все-таки плачу? Сладкого хочется. Сладкого…Надо зайти в ближайшую кафешку. Сажусь за угловой столик, в тени. Пусть никто не видит. Пусть меня как будто и не будет.
Заказала дорогой молочный коктейль и пирожное. Фигура? Какая к чертям фигура!? Вдруг спохватилась: «Какой мне коктейль?! Зарплата ведь…». И тут на меня накатил истерический смех. Зарплата! Ха! Я ведь теперь наследница многомиллионного состояния, не так ли? Не так ли!? Значит…Значит я могу заказать себе хоть два, хоть три коктейля…Или вообще купить это дурацкое заведение вместе с официантами и посетителями! И что теперь делать? Может пойти, пораскидываться сотнями долларов, как в давней-давней мечте детства? Ха! Или отдать половину в детский приют, или гринписовцам? Смех перешел в хихиканье. На меня глазели посетители. Как на сумасшедшую. А так и есть, да! Я – сумасшедшая миллионерша, которая пришла попить коктейлей! Официантка смерила меня странным взглядом, и поставила заказ. Как на неземное лакомство, как на амброзию – пищу богов, я накинулась на этот несчастный коктейль с пирожным. Насытилась. Вроде бы.
И тут, словно из открытого крана потекли слезы. Они падали в бокал для коктейля, текли по щекам, заставляли меня дергаться в конвульсиях. Неслышных. Сволочи! Сволочи…Какие же они уроды…Тушь растеклась.
Что же теперь делать дальше? Деньги нужны срочно, а судя по всему братья намеривались завести долгую судебную тяжбу. Мама…Мамочка…Подожди еще. Пожалуйста, ради меня. Не уходи как бабушка…Внезапно в голове неожиданно четко послышалась фраза сказанная когда то моей мамой. Она тогда смеялась. «Деревья умирают стоя, милочка. А мы – раком». И опять слезы, чертовы слезы, вперемешку со всхлипываниями и хихиканьем. Все равно. Все равно на этих холодных истуканов, на этих…
И тут…Тут вошел он. Я помню его. Это тот мужчина с улицы. Александр…или Алексей? Не помню точно. Хотя фамилия впечаталась в память. Меркушев. Да, Меркушев. Ой, хоть бы он меня не заметил. Хоть бы он зашел и вышел. Хоть бы он…подошел? Что за мысли?
И он подошел. Он меня заметил! Он удивлен…кажется. Он меня действительно заметил! Боже…

Впервые, ты убираешь от сферы руки с улыбкой. Так легко и приятно. Тебе не кажется это странным?
А на столике появилась новая вещичка. Листочек, вырванный из блокнота, на котором красивым подчерком отличницы написано твое имя. Вернее имена. Алекс, Алешка, Алексий, Ал, Алексей, Алешенька, Алик, Алешка-Картошка…
Все разными подчерками. Но писалось одной и той же рукой. Где-то отрывисто, где-то аккуратно и с любовью. Где-то, выделено розовым фломастером. Боже, какая пошлость.

На глаза навернулись слезы. Двумя обжигающими ручейками они пробежали по прохладным щекам. А может быть, я это все себе внушила? Ведь может такое быть, что эти сферы вовсе и не холодные, не бьются током и не похожи на студень, а это все кажется мне на нервной почве?
Салфеточка. Запахи смешивались, образуя причудливую консистенцию. Мои духи, да, дешевенькие, сначала жутко пахнущие спиртом, а потом тянущиеся за тобой легким ароматом ландышевой поляны. Неоригинально, просто, но мне всегда казалось, что это очень мило, по-человечески что ли… Хотя кому я вру, мне просто никогда не хватало денег на дорогие, такие как у него! Знаете, по одной этой салфетке можно было угадать чью-то историю, жизнь.. Мою например.
Я вытираю слезы тыльной стороной руки, сильнее прижимаю к груди мышку – она почему-то перестала петь. Наверное, обиделась.
- Вопрос, – говорю я философским тоном в пустоту. – Долго ли я тут еще протяну? –ответа конечно же не последует.
Нет, серьезно, это меня начинает беспокоить, в ближайшие лет пятьдесят я не собиралась сходить с ума. Хотя будут ли эти лет пятьдесят?
- Вопросы, вопросы, вопросы. И ни одного ответа на них, - резкий поворот на сорок пять градусов. – Ну что, моя милая голубая сфера, теперь ты? Ведь ты же меня обрадуешь, ведь правда?! Ты же мне с самого начала понравилась!
Хлопаю свободной рукой себя по лбу – дожила, все таки разговариваю с ними. В голове появляется очередная бредовая идея – а ведь это как гномики из Белоснежки! Может стоит и сферы так назвать, как там их… Молчун, Ворчун… А больше не помню ничего. Ну и ладно.
Рука уверенно ложится на пятую сферу.

Ей.

Голубая сфера. Она…не такая как кажется. Ты касаешься ее, и кровь приливает к рукам. Словно она – железо, а сфера –магнит. И ярость. Чистая, незамутненная.

Ретроспекция пятая.

Я с улыбкой наблюдаю за маленькой фигуркой, что гордо подняв голову идет по тускло освещенному тротуару. Фигурка пышет яростью. Где та девица-размазня, что была еще два часа назад? Нет, передо мною уже яростная амазонка, фурия. Ловлю себя на том, что хихикаю. Хихикаю!? Меркуш, в кого ты превратился?
Как вдруг…Она останавливается. Она почти подошла к дому, почему она остановилась? Может, меня заметила? Да чушь, вряд ли. Я иду на достаточном расстоянии, что бы остаться незамеченным. Она упала?! ЧТО ЗА!?!
Бугай, какой то бугай…(Цензура)!!!
Ярость. Чистая как снег, нет, как кровь. В голове все взорвалось. Нет больше Алексея Меркушева, спокойного и уверенного в себе мужчины. Есть зверь Меркуш. Яростный. И кровожадный.
Удар! Жесткий, и хотелось бы попасть в одну точку на шее, но промахнулся. Впрочем и этого достаточно. Свалился, словно куль с экскрементами. И животная ненависть к этому уроду, животная ярость…Удары…Ногами. Никогда раньше не бил лежачего. Но сейчас…Я готов был превратить его в месиво, в кровавую кашу на асфальте. Чьи то руки обхватывают мой рукав. Я готов отбросить того кто мне помешает, замести в пыль…Это Аня.
Аня, я о тебя почти забыл. Давай, поднимайся. Быстро, быстро…
Куда я её тащу? Из горла рвется рык, она что-то шепчет, я не слушаю. Сейчас главное – отнести её в дом. Да, в безопасное место. Но откуда я знаю, что оно безопасно!? Звоню жирному придурку. То есть шефу. Что я говорю?..
Вот и её квартира. Да давай же, копуша! Нетерпение. Открываю дверь сам. Оставляю её в гостиной, сам проверяю комнаты на наличие бандюков-насильников…Боже…
ЯРОСТЬ.
Проверив все комнаты, даже чертовы шкафы и кухонные полки, я выбегаю наружу. Вниз по ступенькам…Ожидание.
Спускаюсь. Эта тварь все еще там. Должна быть там.
Лежит…Сдерживаюсь, не трогаю. Хотя удерживать себя сложно. Дьявольски.
А вот и ребятки…Ребятки…Хаха…Как всегда вовремя, как всегда оперативненько. Раньше, чем добрые дяди в синей форме. Или какая там у них форма?
Похоже, готовы что-то там мне сказать. Щас, только делать мне больше нечего как вас слушать.
- Так, быстро забираете этого урода, и на какую-нибудь дачку. Подальше от черты города, желательно. Поговорите…А потом…как можно болезненнее…
Наверное, было что-то в моем взгляде такое, что «ребятки» умеющие открывать бутылки пива, зубами другого человека, как пионеры подхватили тело и потащили в машину.
Я стоял под снегопадом и курил. Да, курил. Руки дрожали как у эпилептика. Нервы…Стальные. Когда-то были.
- Аня. – Прошептал я, и бросив окурок побежал в квартиру. Дверь приоткрыта! Холод…Холод в груди. Вдруг…Нет…Я просто забыл захлопнуть дверь, я просто…И тут я услышал вой. Женский. Обреченный. Ужасный. Он раздавался из ванной, стопроцентно.
Мгновение, даже меньше и я там. Она…Она лежит, прямо в куртке, в одежде, под душем…Струи бьют по материалу, отлетают, глаза прикрыты, и тихое поскуливание. Девочка, что же они с тобой сделали…Что я с тобой сделал? Что я должен сделать? Смогу ли?
Ярость ушла. Бережно, как величайшую драгоценность, я поднял её с узкой ванны. Крик.
- Отпусти, отпусти! Тварь!!! Не трогай меня! Не трогай, не трогай!!! Не трога-а-а-а-ай!!!!!!
Кулачки бьют хаотично. Она просто размахивает руками. Мне попало в скулу. Не больно. Даже приятно. Заслуженно.
А вода холодная. Ледяная. Бедная…
- Тише, тише, маленькая…Тише...Тише…Все… Все прошло, все прошло…
Что я шептал? Да я не помню! Просто не помню. Она…Я…Её глаза открылись.
- Леша?..
- Леша, Леша…Давай маленькая…
Она как-то внезапно успокоилась. Размякла. И опять заплакала. Впрочем, она и так уже мокрая. И я тоже.
Что было дальше? Дальше…Кажется она переоделась. Халатик со смешной мультяшкой…СпанчБоб кажется.
- Посиди, посиди здесь…
Она кивает. Слезы высохли. Больше нету. Ничего нету. Глаза сухие. И от этого еще страшнее.
Иду в ванную. Остудиться. Отмыться. Очиститься. Смыть все. И боль, и грязь и ту сосущую пустоту внутри. Проблемы отступили на второй план. Есть только она. На автомате вышел из душа. Оделся. Штаны и футболка. Все.
Боюсь идти обратно. Ведь там она, с пустыми глазами…Там…Пересиливаю себя. Она спит. Какое счастье.
Ложусь рядом. Приобнимаю. Я знаю, что буду об этом сожалеть. Я знаю, что этого делать не надо. Я знаю. Но от этого не легче.

И ты отрываешь руки от сферы с сосущим чувством где-то внутри. Левое плечо отдает болью. На нем синяк. От пальцев…Кажется.

Я – робот. Я из стали. Мне нет дела ни до чего вокруг. Я – робот…
Когда-то эта нехитрая мантра помогала мне сохранять спокойствие, только теперь она перестала работать. Ну и пусть. Пытаюсь заставиться себя сделать вид, что мне все равно. А из горла рвется уже ставший привычным товарищем резкий смех сумасшедшего. Мой смех!
Интересно, я уже сошел с ума или пока только схожу?
Мармеладка… Мммм… Что же я делаю?!
Опомнившись, пытаюсь оторвать руки от сферы, но уже поздно.

- Бумажка… какая милая бумажка… хи-хи-хи… Смотрите, у меня есть бумажка! – я хотел сказать все это тоном маленького ребенка, со всеми шепелявостями, но мое пересохшее горло не позволило. Я сказал – и поразился жуткому звучанию моего голоса.
Листок из блокнота отправляется в пепельницу к салфетке, а я закуриваю, пытаясь прекратить истерически хихикать. Кажется, единственное, что я хочу – чтобы это закончилось побыстрее, что бы не ждало меня, когда все сферы закончатся.
Тушу сигарету все о тот же стол и решительно (или мне так только показалось?) направляюсь к голубой сфере.
Спокойно кладу на нее ладонь и замечаю, как сильно дрожит рука.

Ему.

А вот голубенькая сферка. Противная. Пра-а-а-ативная. Сферка в смысле. И ощущения, действительно противные. Тьфу.
Как в навоз руки сунул.

Ретроспекция пятая.

…Идиот! За кого он меня посчитал? Боже, ну какой же…Красивый. Умный. Веселый. Он…Черт! Не думай, не думай, не думай. Ты – тумбочка. У тумбочки нет мозгов, следовательно о Алексее думать не чем…Не помогает. Алексей. Имя то какое вкусное. Так бы и смаковать его…Может день, а может два. А может вечность. Алешенька…Попович, знаменитый древнерусский богатырь, тридцать три года сидел на печи, а потом встал и…Или это Илья Муромец? БРЕД!
Сергеева, ты влюбилась, что ли?! Нет, нет, нет, нет! Да. Идиотка.
Мои шаги все сильнее и сильнее, четче и четче. Поздно уже, кажется.
- Эй ты! Да ты, глаза не лупи…
О нет. Я ведь почти пришла домой. Вот и мой подъезд. Вот и мой…Может побежать? Может изо всех сил закричать, вдруг кто-нибудь…
- Э, ты! Иди сюда, говорю.
И я побежала.
- Э, ты че не поняла что ли?! Ну ты…(цензура).
Руки…Руки на горле! На шее, на рту, стон! Нет, нет, это сон, это глупость, это…НЕТ!
- Ну-ка, пойдем со мной, цыпа. Давай ножками, ножками.
Этот гад трогает мои ноги! Тварь! Как не противно, вцепляюсь зубами в руку. Сжимаю. Визжит, урод.
- (цензура)!!
Удар. Больно…Больно…щека горит…что под руками? Земля? Лед? Грязь? Белая куртка. Стала грязной. Я на земле?
- Ты…
Голос внезапно прерывается. Затем я слышу как падает на землю чье-то грузное тело.
- Ты не ушиблась?! Он тебе ничего не сделал?! Ну? Говори, говори, Анька! Говори!
Голос…Чей? Леша? Алеша?..
- ТВАРЬ!
Хруст неприятный. Такое ощущение, словно бьют по мешку с мясом. И еще…И еще…
- Пожалуйста!
Кажется, я висну на нем. Останавливаю. Он ведь его убьет так? Из-за меня? Из-за меня убьет? Нет…Не надо!
Он страшен в этот момент. Глаза…Глаза зверя. Злого, яростного, матерого волка. И я бы отшатнулась, если бы он не обхватил меня за руку.
- Пойдем.
Тон, не терпящий возражений. И мне становится страшнее от этого нового Алексея и даже больше чем этого выродка.
Поволок. А поверженный противник так и остался лежать на земле. Снег вокруг него покраснел. Кровь? Меня затошнило.
- Алло? Да, это я – Меркуш.
Меркуш? Похоже на кличку. Он бандит? Мафиози? Или…
- Разберись, там на улице Посменной рядом с театром…этого…Драмы какой-то, ну ты знаешь, возле пятого дома за рядом с подъездом лежит один урод. Подъезжай и поговори с ним. Быстро. Ты где? Вряд ли он за пять минут очухается. Давай короче. Я там буду, посторожу. Только быстрее, иначе я его самолично прибью. Все тебе объясню потом. Давай.

Мое слабое «не надо» он просто не слышит. Мы подходим к моей двери…Я достаю ключи…Как в тумане все. Я открываю дверь. Долго открываю. Он с рычанием вырывает у меня связку из рук и быстро открывает проход. У меня дрожат пальцы. Да еще эти тиски на локте…Теперь точно будет синяк. Падаю на диван. Вернее меня на него швыряют. Стук шагов. Резко захлопывается входная дверь. Сижу в отуплении. Есть такое слово? Ой…На шатающихся ногах, бегу в санузел. Где меня благополучно рвет. Запах…Ненавистный. Кружится голова. Смываю. В ванную, в ванную, в душ…
Струи воды бьют по куртке…Истерический хохот…Долгий протяжный вой…Мой вой.

И ты отрываешь руки от сферы, и в ушах еще стоит протяжный вой. Так воют от безнадеги, от боли, от ужаса. Так воют звери, попавшие в капкан. И готовые отгрызть свою попавшуюся в ловушку ногу.

Меня начало мутить. Я с трудом сдерживала приступы тошноты. Боже мой, боже мой… В который раз за сегодня я это говорю? В двадцатый, не меньше. Не могу отпустить эту голубую сферу – она дает мне хоть какую-то опору, в коленях подозрительная слабость, руки дрожат мелкой дрожью. Глубокий вдох, выдох, вдох… Так учили когда-то очень давно, еще в школе, восстанавливать дыхание после бега. Вроде стало немного получше, но надолго ли?
- Вот! – наконец отрываю руку от шара, щупаю ей синяк на другой. – Вот доказательство того, что это садисты меня тут держат!
О господи, ну что я говорю, что за глупости… Я и голос-то свой не узнаю, писклявый какой-то, как будто записанный на пленку. Из глаз опять стали капать слезы. Стало вдруг казаться, что я маленький обиженный ребенок, которого нужно пожалеть, а не взрослая образованная женщина. Самое главное об-ра-зо-ван-на-я!
- Плакса! Плакса и истеричка, вот ты кто! – всхлипывая, размазывая по лицу слезы говорила я сама себе. – Вот теперь завтра точно глаза будут опухшие и красные. Как у крысы! – истеричный смешок.
И снова глубокий вдох, выдох. Пора привести себя в чувство, хватит строить из себя неизвестно кого, ну подумаешь – синяк на руке и всего-то. А осталось ведь всего три сферы, хотя в дальнем уголке сознания вертится: «А только ли?» .
- Да, только, - кончики пальцев касаются сферы глубокого синего цвета. Красивая…

Никогда не верил в Бога. Бог - это я сам, и никак иначе. А сейчас хочется поверить, помолиться. Какой же бред лезет в голову!

Бог мой, это лишь сон.
Бог мой, какой страшный сон!*

Только две строчки из песни я могу вспомнить сейчас.
В глубине души, если она у меня, конечно, есть, я все еще надеюсь, что мне снится все это. И эту надежду я у себя отнять не позволю!
Скорей бы все кончилось. Я устал, и я становлюсь все более равнодушным.
Мне это опротивело до тошноты.
Следующую, синию сферу, я обнимаю и прижимаюсь к ней щекой.
"Миленькая, красивенькая, спокойная, не мучай меня. Убей сразу..."

-----------------
*© Сплин, «Сломано все»

Ему.

Синяя. Предпоследняя. Тебе не страшно? А мне – да. Не за тебя, дурында. Вообще страшно. Просто страшно.
Ну? Ну? Ну? А ничего. Холодно только.

Ретроспекция шестая.

Мне не часто удается поспать без снов. Обычно снятся. Веселые, грустные, странные, обычные, цветные, черно-белые.
А сейчас, как будто что-то выключили. Темнота. Добрый Оле-Лукойе, где ты? Где твой цветной зонтик? Я хорошо себя вела. А вот и он. Мой хороший сон. Солнце в глаза светит. Тепло так. Я в своем любимом халате. Лежу в объятиях красивого мужчины. Так не хочется просыпаться. Запах приятный. Чистоты. Именно что чистоты. Не парфюма, не лосьона, ни чего бы то ни было другого. Запах здорового тела и чистоты. Все. И…блин, волоски выглядывают из разреза футболки. Нос щекотят. Чихаю. Нет, какой красивый сон. Даже просыпаться не хочется. Мне то не хочется, а ему…Глаза открыл. Смотрит на меня так удивленно. Смешной какой. Это мне удивляться надо, это ведь не я лежу…Это ведь не сон, да?
- Анечка…Проснулась?
Глупый вопрос. Наверное. Настороженность в его глазах, рождает настороженность во мне. «И тут я вспомнила», как говорится в одном анекдоте. Он это уловил. Крепче прижал.
- Тише, маленькая…Тише…тише.
Тише? А я кричать собиралась? Нет вроде бы. Нет. А вот поцелуй был, кажется реальным. И…Колется ведь. Щетина-то.
А приятственно. И…Нет, рядом с ним, совершенно невозможно вести внутренний монолог!
- Маленькая…милая…ведьмочка…кикиморенок ты мой…
Кикиморенок? Я ожидала от такого мужчины каких то…Ну, более приятных комплиментов, знаете ли. Он явно не смотрит сериалов. Ну ладно. Кикиморенок, так кикиморенок. От него, хоть «гарпиненок». Руки…Эй, куда там идут его руки? Эй-эй! А потом слова потеряли смысл.

И все, да? Детям до шестнадцати…Ну ладно, признаюсь, я – пошляк. Слушай, а если ты коснешься последней сферы, мы увидим продолжение? Или нет? Ну, подумай пока.

Ей.

Синенькая. Маленькая такая. А на вид холодная. И вправду. Холодная. Руки горят.

Ретроспекция шестая.

…Она уснула. Опять. Как сурок. Маленький сурок-кикиморенок. Кикиморенок? Я идиот, или как?
В душ, в душ. Смыть все мысли. Ну и все остальное. Жыыызнь прекра-а-а-сна…Почти. Когда я вышел из душа, и пошел готовить кофе, почему то мне казалось, что оно у неё есть…Так вот…Виброзвонок. Мобильник.
- Меркуш?
- Да, шеф.
- Так, а теперь по быстрому выкладывай, что за …. вчера была?
Визг. Как из рая в ад. Опять.
- Ничего не было. Лучше скажи, что вы сделали с этим…
- А? А, несчастный этот? Ну…как ты вежливо попросил…Паренек-то неслучайно там стоял, оказывается. Конкурентик, блин. В общем так, к нему вчера подошел какой-то хух. Говорит забулдыга обыкновенный, а денюжки то имеются. И нет бы ему, идиоту стукнуть его побольнее, да лавэшники забрать…Не-е-ет, наш добрый молодец, решил честно отработать. Взял фотку девицы. Пошел к дому нашей клиенточки. Ну и подождал её там…
Руки сжались в кулаки. Кто? Кто!?
- И что вы…
- Ну и как ты просил…Мы его…того. Ну, отряд не заметит потери бойца, в общем. Ха.
- Болезненно?
- Очень. Если его и найдут…То по кусочкам. Маленьким таким, симпатичненьким кусочкам. Давай не юли, что у тебя там? Как там наша девица?
- Нормально.
- Меркуш, ты сдурел да? Ребята говорят, что им особо и работать то не надо было. Мы из него и те крохи еле выбили. Зверь ты. Странная у тебя забота, о клиентке то…
Подозрительный тон. Мягкий слишком.
- Пятнадцать кусков. Понимаешь, нэ?
- Ха…Да разве я тебя не знаю? Придумай что-нибудь посерьезнее.
Черт. Черт, черт, черт!
- Хочешь - верь, а хочешь - нет.
- Ты давай не базарь там слишком. А то ведь легко и…базарилку оторвать. В общем так. Сдается мне, ты там в нашу девочку – красотулечку слегка втюрился, верно? Ты давай, короче, все это брось. Клиенточка то наша…Не за просто так. Ты мне где такую сумму найдешь, что бы заказ-то перебить? Брось-брось.
Сволочь!
- К завтрему, мне нужен отчет. Полный, желательно. Чисто и филигранно, как я тебе говорил. Чисто и фи-ли-гран-но.
Да я тебе ствол туда откуда ноги растут засуну, чисто и фи-ли-гран-но. Урод.
- Хорошо.
- Вот и ладушки.
Черт! ЧЕРТ, ЧЕРТ, ЧЕРТ, ЧЕРТ!

Руки прилипли к сфере. Или просто ты не можешь их оторвать? Не можешь? Думай, девочка…

Руки прилипли к сфере…. Боже, боже, это от нервов! Интересно, сколько же прошло времени с начала этого.. Чего этого? Да всего! Может час, два, день?
Нервничать, переживать, плакать – на это уже совсем не осталось сил, да и желания тоже. Ведь все бесполезно, да? Чувствую себя космонавтом, закрытым в барокамере (или вроде это по-другому называется?), у которого нет другого выхода, как ждать. Хих, а что если постучать в стенку, может мне ответят. Три коротких, три длинных, три коротких…. Опять бред, в последний час мой постоянный спутник прямо.
Но все таки сначала стоит оторвать руки от сферы! А это не так-то просто, прямо как заклинило меня. Ноги ничего, шевелятся, только замерзли очень стоять на ледяном полу, а вот рук не чувствую. И пальцы онемели. Паралич?
- Ну уж нет, умирать я тут не собираюсь! – изо всех сил пытаюсь отдернуть руки, оттолкнутся ладонями от ненавистного синего шара. Внезапно меня как будто током ударило… и руки оторвались. Ну слава богу!
Нет, это точно проводят испытания возможностей человеческого тела. Для космонавтов, чтобы знать, какую перегрузку, в том числе и психологическую, они смогут выдержать в космосе! А я как всегда оказалась добровольцем.
Надо же, с каждым разом мои идеи все оригинальнее и оригинальнее. Как выберусь отсюда сразу же подам в суд на тех, кто это устроил! И не важно, что раньше я был скромная, стеснительная и не любила лишних конфликтов. Уже ничего не важно.
И да, черт возьми, да – я касаюсь фиолетовой сферы! Надоело ждать, думать, хочется чтобы это все поскорее закончилось!!

Холодно... Мне показалось, что я медленно опускаюсь в ледяную воду какого-нибудь озера зимой.
Я тоже пошляк, слышишь, ты?..
По крайней мере, я им был.
Тоскливо оглядываюсь на столик, на котором забыл свои сигареты. Дьявол, как мне хочется закурить... Что бы отсрочить неизбежность, что ли?
А зачем мне это? Все равно ведь рано или поздно, но мне придется коснуться этой сферы.
Последней. Что будет дальше? Смерть? Поскорее бы, в самом деле!
Я устал бороться. Устал смеяться, устал... от всего устал.
Так что пусть оно кончится.
Пожалуйста, пусть кончится. Я изменился, правда!
Я же теперь невротик, да еще явно с ума схожу, если еще не успел.

Мои руки дрожат, когда я кладу их на фиолетовую сферу.

Развязка. Улыбайтесь и смотрите. Помните и измените. Знайте и решайте. Все будет так как этого хотите вы.

Фиолетовое.

Ему.

Каждый охотник желает знать, где сидит фазан…Каждый охот…Мне помолчать? Давай, давай…Развязка уже быстро.

Ретроспектива седьмая.

…И мне снились сны. Я нарожала Алексу детей…Мальчика и девочку. Мальчик пойдет в него, а девочка – в меня. Нет, пусть лучше оба в него пойдут. Я красивых детей хочу, правильно? И умных. И веселых. Еще я приняла наследство. Четверть в приюты. Четверть в фонд изучения онкологических заболеваний. Половину нам. Нам хватит. Алеша поворчит немного, но согласится. Обязательно. Мама выздоровеет. Она станет тещей. На второй день свадьбы, она напечет блинов. Научится. У неё будет время. Нехорошо так думать, но братьев Милорадовых пробьет склероз, паралич и гемморой. Мы купим квартиру в центре города. И дачу. Дачу за городом. Я, наконец, узнаю, где работает Лешка. Еще я узнаю, каково там за границей. Может быть, я даже вместе с ним заведу общее дело. Может. Все может быть. А пока я сплю, все дозволено. И так не хочется просыпаться. Но сон меня уже покидает. Сквозь сон и сквозь радужную пленку будущего, я вижу…Дуло пистолета.

Ей.

Каждый охотник желает знать, где сидит фазан…Каждый охот…Мне помолчать? Давай, давай…Развязка уже быстро.

Ретроспектива седьмая.

Как больно…Ты ведь этого хотел, да? ЭТОГО ХОТЕЛ, ДА!?!? Чертово зеркало. Я…Я…Я…Как больно. В груди жутко жжет…Такого еще не было…Я не помню как натянул свитер и плащ. Не помню. Не помню как одел ботинки. Не помню как…Не помню как пошел к Анечке…Что бы поцеловать её…В щеку…На большее, я недостоин.
Я пойду и убью Жирного. Из пистолета. В голову. У меня будет время. И что? Анечка…Анечка…Кажется я не могу тебя уберечь…Тебя ведь все равно найдут…Почему? Почему ты не отказалась от наследства? От чертовых денег? К чему такой милой девушки такие деньги? Маме? Да… Попросила бы у меня, я бы дал… Больно…Жутко. Глаза…
Слезятся? Слезы? Да, слезы. Я плачу, представьте себе, да я – плачу! Они заливают глаза... Катятся по щекам. Аня...Аня…Аня…Я остановился перед тобой, как громом пораженный. Ты красива, как неземное видение. Ты красива…А может…Может…Может мне убить её сейчас? Пока она спит? Пока все так тихо…А потом я убью себя. И не будет страданий. Не будет боли. Мы встретимся с тобой на небесах…То есть я, конечно, буду в аду, а ты меня будешь навещать. Ведь будешь, Анечка? Будешь?.. Аня…Ты ведь…
Я решил все для себя. Мы уйдем вместе. Сначала ты, потом я. И все будет хорошо. Ты слишком легка для этого мира, да…Аня…
Я поднял пистолет. Палец задрожал на курке.
- Алеша?
Мир взорвался.

Темнота, пустота, холод… Наверное, я потеряла сознание. От наступившей тишины звенело в ушах, рвало расшатанные нервы, выворачивало наизнанку душу. Казалось, сам воздух был наэлектризован, как перед грозой, и вот-вот взорвется, а может и уже взорвался. Воздух…. И тут как будто кто-то щелкнул выключателем – яркий поток воспоминаний, мыслей, чувств единой волной смыл тонкие нити сознания. Свернувшись калачиком на ледяном полу, я сжимала голову руками, пытаясь унять дрожь, остановить вновь хлынувший поток слез, прийти в себя.
Я, она, он? Где? Почему? Как утопающий я хваталась за эти вопросы, пытаясь найти с помощью них ускользавший смысл всего. Кое-как села на колени, убрала с лица спутавшиеся волосы, чтобы хоть чуть-чуть согреть руки коснулась ими шей. Слева, в сонной артерии маленькими толчками пульсировала кровь, глухо вторя тяжелым ударам сердца. Почему-то только сейчас я стала понимать, как хрупка человеческая жизнь, и как легко ее можно разбить.
-Чаю хочется, очень, - говорю я сиротливо валяющейся на полу и забытой мною на время мышке. – Но ты ведь мне не поможешь.
Захотелось завыть от окружавшей меня безысходности. Точнее нет, это была не она, а скорее страх. Ведь я же знаю, что мне надо сделать – всего лишь коснуться белой сферы и узнать, что будет дальше. Но я боюсь, боюсь что это будет совсем не то, что я жду, боюсь, то открытая истина будет слишком ужасна. Да, я никогда не отличалась смелостью.
Снова безуспешные попытки читать книгу – глаза болят от пролитых за сегодня слез, веки распухли, строчки прыгают перед глазами. Интересно, на кого же я сейчас похожа? Книжка летит в противоположную стену.
И вот последний рывок, последний белый шарик. Если после того, как я его трону это все не закончится, то я точно сойду с ума, все и так уже слишком сильно запуталось.

У меня никогда не болела голова – так уж повезло, зато сейчас боль, кажется, решила взять свое и отыграться на мне за все прожитые годы. Я убрал руки со сферы и понял, что обсчитался (или недоглядел?) что осталась еще одна. Белая. Как кости, как снег, как смерть…
Я так надеялся, что все кончится на фиолетовой. Но, конечно, здесь не место надеждам.
Я ведь умер уже, разве нет? Так мне ли бояться какого-то шарика?
А я боюсь этой хорошенькой сферы, боюсь, что она покажет мне, как летят красные-красные брызги… Если бы я мог изменить… А что я, собственно, мог бы? Ничего, ровным счетом ничего. Откажется один, пришлют другого. Ничего не изменится.
Жаль, сферы высоко. Я бы ее пнул со всей дури… А так просто спокойно кладу руки на белую сферу, успевая подумать: «…все?»

Белая сфера.

Ему.
Финал. Когда ты касаешься белой сферы…Комната исчезает. Теперь уже по настоящему. И ты стоишь посреди гостиной. В твоих руках пистолет. Катарсис. Аня смотрит. Аня…Ты...Что ты скажешь сейчас? Что ты сделаешь сейчас?

Ей.
Финал. Когда ты касаешься белой сферы…Комната исчезает. Теперь уже по настоящему. И ты лежишь на кровати. Дуло пистолета смотрит тебе в глаза. Катарсис. Он…Ты...Что ты скажешь сейчас? Что ты сделаешь сейчас?

И Морфь)

Алексей медленно, очень медленно опустил пистолет. В голове роем гудели мысли, только верной никак не находилось.
- Анечка... - Очень нежно прошептал мужчина. - Послушай меня, только не перебивай, хорошо? Я - киллер... ну или наемный убийца, какую версию ты предпочтешь. И меня наняли, что бы я тебя убил. Тихо. Дай я договорю! Аня... если бы я знал, что так получится... но теперь уже поздно. И если я откажусь, к тебе пришлют другого, а дальше третьего и так далее. Единственный способ спастись для тебя - это отказаться от этого чертова наследства. Ради своей жизни. Ты готова?
"И если ты скажешь "да", все будет еще сложнее, потому что мне придется объяснять, что придется делать для твоего спасения. Прости меня, Аня", - Алексей замер, боясь двинуться с места и еще больше напугать девушку. Только все пытался заглянуть Анне в глаза.
А в них у молодой женщины застыл ужас. Казалось сделаешь хоть один неверный жест и она закричит, завоет, убежит. Да, убежит! Забьется в угол и будет тихо плакать. Понимает ли она, что происходит?
«Леша, Леша, Лешенька….. Да как же так? Ну почему это произошло именно с нами, какого черта мне оставили это наследство?!» - руки изо всех сил стиснули одеяло, лицо исказилось судорогой. И как же ей было страшно!
- Да, го… готова, - как за спасительную ниточку ухватилась Аня за этот ответ. Ведь Леша такой сильный, не то что она, он сможет это все распутать.
- Хорошо, - Алексей попытался улыбнуться, но не получалось. Ему очень хотелось сейчас подойти к девушке и обнять ее, но мужчина боялся нарушить тот хрупкий защитный кокон, который, как ему казалось, окружает Аню. - Анечка... Вот и хорошо. Если не будет наследства, то появится шанс, что они откажутся от своего замысла. Только... Аня, мне придется в тебя выстрелить. И ранить... Аня, ты согласна на это?
Алексей замолчал, дожидаясь ответа девушки. Ему было страшно. Очень страшно - первый раз, кажется, за всю "карьеру". Не за себя - за Аню.
«Глупый, какой же ты глупый. Как ты не понимаешь, что ради тебя я на все согласна, готова пойти с тобой на край света. Лишь бы у тебя… у нас было все хорошо,» - сердце еще сильнее сжалось в груди, голова раскалывалась от бесчисленных расспросов, причитаний, невыплаканных слез. Но это все будет там, впереди, когда закончится этот ужас, и пройдет много времени, прежде чем все уляжется и забудется, а пока надо было всего слушаться Леши.
- Да, конечно. Но скажи, с тобой все будет в порядке? Я… - Аня опустила глаза, судорожно дернула рукой, - Я не хочу жить без тебя!
"Анечка, Анечка... Заварил твой папаша кашу, а нам теперь расхлебывать", - думал Алексей, пытаясь скрыть свой страх за показной уверенностью.
- Конечно, милая моя, со мной все будет в порядке. А теперь слушай, котенок. Откладывать не будем, времени у нас нет совсем. Сейчас ты оденешься и пойдешь куда-нибудь... Ну, скажем, в магазин. Здесь ведь много их окрест? Пойдешь медленно, осторожно, хорошо? Я выстрелю, как только ты окажешься в более-менее людном месте: чтобы и толчеи не было, но и скорую тебе вызвали... Не волнуйся, только не волнуйся. Все пройдет хорошо, я тебе обещаю. Все пройдет хорошо, - повторил Алексей больше для себя. - Как только окажешься в больнице, сразу же попытайся связаться с адвокатом. У тебя ведь есть его координаты?
Мужчина дернулся было - "обнять, успокоить, защитить!" - но потом, решив, что лучше сейчас Аню не трогать, остался стоять столбом посреди комнаты.
А она не могла больше переносить всего этого одна. Она тряслась мелкой дрожью, как будто ее облили с ног до головы ледяной водой, и часто моргала, силясь отогнать слезы.
- Леша-а-а! – Аня бросилась в объятья мужчины. Уткнувшись носом его рубашку, она всхлипывая, ответила. – Да… есть. Я все сделаю как надо!... Все будет хорошо.
Он даже не покачнулся, только вздрогнул и крепко обнял девушку.
- Тише, маленькая, тише... Да, все будет хорошо... Обязательно. Будет. Не плачь, не плачь, лапушка, - бессмысленно шептал Алексей, пытаясь успокоить, подбодрить.

И Велусик)

Толкнув тяжелую дверь подъезда, Аня выбежала на улицу. Был хороший солнечный зимний день, не слишком морозный, а поэтому на улице было достаточно людно. Поправив наспех надетую шапочку и заправив под нее непослушно торчащие пряди, молодая женщина торопливо направилась в сторону большого супермаркета, находящегося на соседней улице.
«Я не боюсь, не боюсь! Мне не страшно,» – как мантру повторяла она одно и то же.

Из чердачного окна было видно все, как на ладони, особенно через снайперский прицел. Вот Аня выбежала из подъезда... Киллер стряхнул с себя оцепенение и прижался к прикладу винтовки. Медленно, практически нежно лег на спусковой крючок указательный палец. В перекрестье прицела попала фигурка девушки, и Алексей заставил себя отключиться от эмоций...
Пуля, со свистом ввинчиваясь в воздух, стремительно приближаясь к Ане.
Профессионализм не предал. Цель была поражена - пуля угодила в левое плечо, пройдя навылет. Алексей отбросил винтовку, и, стараясь не оглядываться, ушел.
В голове крутились бессвязные мысли... нужно будет еще объясниться с заказчиком, с главным. Придумать оправдание для себя.
"Держись, Анечка!" - мелькнула в голове нежная мысль и пропала, уступив места более насущным.

Резкий толчок в левое плечо, яркая вспышка боли, падение на землю. Вокруг начались крики, суматоха. Сердобольные старушки, оказавшиеся рядом, начали причитать и охать, молодые мамы спешно отводили своих чад подальше, кто-то кричал в трубку диспетчеру скорой. Утоптанный снег за считанные минуты окрасился ярко-красной кровью. Перед глазами у Ани все плыло, сквозь обступившие ее лица она видела лишь кусочек неба, такого голубого, такого красивого.. Ускользающее сознание на миг выхватило из памяти образ Леши, зацепило нарастающий рев сирены скорой, а затем провалилось в спасительное забытье.

Она пришла в себя гораздо позже, сначала не поняв, где она находится. Плечо под тугой повязкой глухо ныло, мешая сосредоточиться и собраться с мыслями, правую руку опутывали провода, капельница. Рядом стояли два букета с цветами – тот что поменьше, наверное от коллег, а другой, пышный и скорее всего дорогой, от нотариуса. Вряд ли от новоприобретенным родственников. «Все прошло, слава богу, осталось совсем немного. Леша, милый, появляйся поскорее, мне одной так тяжело!» - попробовав двинуться, Аня застонала от боли. Прибежали медсестры, врач…
А дальше началась череда вопросов, удивленные восклицания, непонимание. Будет ли она заводить уголовное дело? Нет, не будет. Она собирается отказаться от наследства, но как же? Просто. Ане было противно смотреть на лицемерные улыбки и блеск в глазах ее родственников, слушать их притворные сокрушения о случившемся. «Поскорее бы это все закончилось и они оставили нас вдвоем!» - шептала она про себя, подписывая очередную кипу бумаг.
"Если выживу, точно верующим стану!" - Так Алексей решил, уходя спокойным, небыстрым шагом от дома Анны. За спиной взвыла сирена скорой помощи, мужчина вздрогнул, но, переборов себя, даже не оглянулся.
В том, что жить ему осталось недолго, Меркуш был уверен на 99,9%, так что он с философским спокойствием потребовал с шефа половину суммы - за практически выполненный заказ ("Я своё дело сделал, нэ? Кто ж знал, что мымра эта дернется в последний момент, а? Половина денег законно моя! И формально я условия договора выполнил, так что умываю руки, дальше сами).
"Не зря говорят, что наглость - второе счастье!" - в некотором оторопении думал Алекс через час после разговора с шефом, ставя свечку за здравие Ани в небольшой церквушке.

Пока девушка лежала в больнице, он, до сих пор не верящий в собственное счастье, все не решался к ней прийти, особенно после того, как заметил за собой слежку. Приход к Ане был бы слишком опасен для нее, в первую очередь.
Осторожная разведка показала, что других киллеров в окружении девушки пока не наблюдалось, но беспокойство все не отпускало Меркуша.
Приходилось быть чрезмерно осторожным... "Пока не узнаю, когда она выйдет из больницы, билеты покупать нет смысла..." - думал Алексей, выбирая по электронному каталогу букет. Интернет его сильно выручал в плане скрытия действий.

В палату к Ане был направлен огромный букет хризантем - почему-то Алексею показалось, что ей эти цветы понравятся - и небольшая коробочка с мобильным телефоном, в списке контактов которого был только один номер, названный "А.М"
…Девушка прижала к себе букет и вдохнула немного терпкий аромат цветов.«С ним все хорошо, все в порядке!» - с ликованием подумал она. Казалось, все вокруг стало больше, светлее, чище. Ощущение какого-то глубокого, почти детского счастья подхватило молодую женщину. Зарывшись лицом в еще пахнущие морозной свежестью лепестки, она глупо улыбалась, никак не могла решиться нажать кнопку вызова. Ей так не хотелось терять это сладостное ощущение, предвкушение того, что она услышит его голос. Аня боялась разбить еще такую хрупкую, но такую привлекательную иллюзию их будущей мирной жизни. Но…
- Леша, – тихо прошептала она в трубку, отсчитывая гудки.
Алексей ждал Аниного звонка с того самого времени, как отправил мобильный в службу доставки. И когда долгожданная трель резанула уши, мужчина кубарем бросился за телефоном, буквально роняя тапки на ходу.
- Да? Аня?
- Лешка-а-а, - с трудом сдерживая неизвестно откуда появившиеся слезы, пробормотала молодая женщина. - Это правда, правда ты?
По сердцу резануло дикое, несказанное облегчение.
- Я. Правда, я. Как ты, маленькая моя? - Алексей и сам удивился прозвучавшей в его голосе так несвойственной ему нежности.
- Хорошо, все хорошо! Я почти поправилась, врач говорит что еще чуть-чуть и меня выпишут, все уже почти зажило, - Аня инстинктивно дотронулась рукой до повязки. – Но как ты? Все хорошо? Мы скоро увидимся?
Алексей тепло улыбнулся, слушая ее голос.
- Я жив, солнце. Так что все хорошо. А ты молодец, так быстро поправляешься! Раз недолго осталось... Понимаешь, я не вижу смысла оставаться в России. Значит, мы должны как можно скорее отсюда уехать... Скажи, в какой стране ты бы хотела жить? - Он старался, что бы его голос звучал как можно более уверенно.
- Я? жить? – она немного не ожидала такого вопроса. Не в России… Это было сложно для нее, тут было много дорогого и близкого ей, даже несмотря на последние события, но она понимала, что так будет лучше, что там они смогут начать новую жизнь. – Куда-нибудь во Францию, с детства мечтала об этой стране.
Потом, чуть помедлив, она неожиданно выпалила:
- Но я так тебя люблю!
- Будет тебе Франция, - Алексей давно не улыбался так долго. - Я куплю билеты... через неделю ты сможешь улететь. Я тоже тебя люблю, котенок.
- Не угадал, я – кикимиренок! - гордо ответила девушка, и добавила, скорее даже для себя. – Теперь все будет хорошо.
- Хорошо. Конечно, хорошо. Жди билетов, Анечка. До связи! - Алексей первым повесил трубку, опасаясь, что со всем эти он становится похож на героя дамского романа за семнадцать рублей.

& Ежик))

И Велусичка

Заказать билет в один конец, до аэропорта Шарля де Голля, было делом пары минут. Алексей мог бы отправиться во Францию раньше, но никак не мог уговорить себя уехать, пока Аня еще здесь. Бывший (теперь он был в этом уверен) киллер очень хотел верить, что от девушки отступили, но общая подозрительность, уже давно ставшая нормой его жизни все не позволяла ему успокоиться.
Но все было спокойно. Пока однажды вечером Меркуш не наткнулся на подозрительного мужчину, внимательно наблюдающего за окнами квартиры Ани. Ярость, в тот же миг всколыхнувшаяся в Алексее, отступила только тогда, когда он осознал себя остервенело избивающем ногами того подозрительного типа. К счастью, мужчина не заметил лица Меркуша...
"Завтра она улетит. И всё у этого кикимерёнка будет хорошо!" - Думал Алексей, отправляя Ане билет на самолет и кредитную карточку.
А рано-рано утром, когда до отлета оставалось часов шесть, он послал девушке смс-ку (звонить не решился) и отключил телефон...

"Анюта, надеюсь, ты получила билет и карточку. С её помощью можно снять около пяти тысяч евро. Я не смогу вылететь с тобой одним рейсом, не хочу подвергать тебя ненужной опасности. Прилетай в Париж, устраивайся в отеле и тогда позвони мне. Люблю тебя. А."
Ему всё казалось, что получилось слишком сухо... Но по-другому Алексей практически не мог.

Аня тяжело вздохнула. Ну вот, он снова не позвонил, снова эта сухая смс.. А ей так хотелось услышать его голос! Кажется, она была не пределе своих сил, такое не могло больше продолжаться. Оказывается, она зря надеялась, что все быстро встанет на свои места, что ранение – самое плохое, что могло произойти.
- Да, да, так лучше, конечно так лучше. Это правильно, что мы сейчас не вместе, за нами могут следить, - в сотый раз уверяла она себя, укладывая свои дешевенькие немногочисленные вещи в чемодан. И ее беспокоило не столько свое одиночество, сколько ощущение собственного бессилия.
- Он заботится обо мне, делает так, чтобы у меня не было никаких проблем. А я… я ничем не могу ему помочь, хоть ненамного облегчить ему жизнь. Вот и сейчас – я улетаю, а он остается тут, совсем один. Лешенька.. – слезы горячими ручейками покатились по щекам молодой женщины.
И это тяжелое ощущение чего-то нехорошего, давящего на сердце, заставляющее возвращаться к одной и той же мысли преследовало ее вплоть до аэропорта. «Хоть бы все было хорошо, хоть бы все получилось» - эта фраза стала для нее уже привычной за последнее время.

(Конечно с Морфиком)

Алексея неведомая сила заставила приехать в аэропорт часа за четыре до отлета самолета. Впрочем, непонятное беспокойство не отпускало его вплоть до того, как шасси оторвались от асфальта взлетной полосы.
"Ну, с богом", - подумал бывший киллер и отправился в церковь, молиться напоследок и свечи поставить. Его самолет улетал через два часа, в Англию - Алексей решил, что в Париж он будет добираться через Ла-Манш.
На удивление, перелет прошел нормально, как и поездка до дну пролива.
Буквально через десять минут после приезда во Францию ему пришло сообщение от Ани: «Я тебя жду…».
Ей не хотелось звонить, говорить ему что она его любит, жаловаться – он и так все это знал. Просто хотелось поскорее оказаться рядом с ним, обнять, но.. Но это все так глупо! Она даже не распаковала чемоданы в отеле, чтобы по первому его зову сорваться, убежать отсюда. И она просто сидела на кровати в отеле, сжимая в руках телефон, и смотрела в небо.
Алексей, наверно, нарушил все правила дорожного движения, пока добрался до отеля. Наверняка напугал своим внешним видом работников гостиничного бизнеса, а о том, чтобы вызвать лифт, и речи быть не могло.
Уже перед дверью аниного номера до Алексея дошло, что врываться с криком будет глупо, и он тихонько постучал костяшками пальцев...

Молодая пара вышла из небольшого отеля, не оглядываясь, и как будто расворилась в полусумраке парижской ночи...


Конец.

закрыто.