День 13
После погони
(Визет и я)

Город приближался не в пример медленнее. Со всех сторон, отовсюду наступала тишина - Столица словно затаила дыхание, ожидая, когда наконец снова коснётся тверди острова сам Император. Только волнения и счастья, которые чувствует мать при виде возвращающегося домой из дальнего опасного пути сына, не было. Совсем.
Город устал. Город устал безмерно, почти также, как и его правитель.
Медленно покачивались крылья Малатаронта. Дракон молчал. Молчал Давион. Приближался город. Приближался. Приближался.
Приблизился и снова нырнул под драконье брюхо. Всё та же тишина стучалась в сердце, ныл и отдавался во всё лицо, словно колючий шиповник, взявшийся расти сквозь кожу, проклятый шрам-молния. Маги. Министры. Демоны. Война. безумие.
Опять.
Давион вздохнул, наблюдая, как бегают - маленькие, словно песчинки, несомые ветром, по улицам люди; как чуть медленнее летают волитары. Город был удивительно тих, и уже почти не отходили из портовой гавани корабли: все, кто хотел и успел спастись - спаслись. Прочие остались. Умирать или выживать, биться или прятаться, молиться, рыдать, смеяться и кричать - от боли ли, от ярости или безысходности, кто как.
Все лежали на плечах - его плечах. Не только его... но ЧЕтверо, как же тяжело!
Шрам снова дёрнуло. Болезненно. Почему, что с ним такое?
Давион хмыкнул. Меч давно покоился в ножнах, но тихое сияние вокруг него всё не унималось.
Маги были заметны издалека; Мастера Воды и Огня все еще превращали демонический лед в безвредную жидкость, парившая чуть выше коллег Саймии внимательно следила за тем, чтобы таковая не плеснула в сторону. Прислонившийся к стене Киймар что-то записывал, пристроив тетрадь на протезе; Демрис неподалеку внимательно изучал мостовую, словно находил в ней что-то невидимое остальным.
Архимаг парил на одной высоте с драконом, скрестив руки; лицо Рантельма было мрачным и непроницаемым.
Когда же Малатаронт оказался немного ближе - глава Университета медленно полетел навстречу. Казалось, полет не затрудняет его никоим образом; старый маг выглядел в небе не менее естественно, чем облака.
Грозовые.
- Приветствую. Сказал бы, что вы вовремя... Но время сейчас всё несвоевременное. Элокхай ушёл. Погибли невиновные... Снова я где-то ошибся, - нервно выдохнул Давион, поглаживая спину дракона - усталость взяла своё, "полёт", устроенный каким-то неведомым образом, порядочно вымотал волитара. Теперь он просто сидел. Сидел, прислонившись к драконьему гребню и не желая шевелиться лишний раз... больше нужного, конечно. - Что чары. Обошлось? Сколько воинов погибло?
- Только те, кто столкнулся с ним, - промолвил Рантельм. - Мои коллеги сделали все возможное, чтобы прикрыть тех, кто был на земле, им это в немалой степени удалось...
Он помолчал.
- Ваше величество, вы получили вестника, которого послала Мастер Саймии?
- Получал... поздно только. Так получилось... - мрачно буркнул Джаст. - Когда вы отсылали его?
- Как только к нам пришли военные. Мастер Саймии как раз заканчивала создание вестника, когда они пришли, - Рантельм вздохнул, на мгновение показавшись очень старым. - Сейчас я пытаюсь понять, не совершил ли ошибку, не нарушив клятву.
- Клятву?
- Правила... - с тоской произнес Корион. - В отличие от этого демона, Венаат и его спутник не нарушили слова, не убили и не ранили. Они пришли, сказали слово и ушли. Я не смог заставить себя атаковать поклявшегося не причинять вреда другим, зная, что тогда почти неминуемо погибнут все люди и волитары, которые в тот момент были в здании и домах рядом.
Архимаг осекся - слова для него самого прозвучали как оправдание.
- Сейчас я стараюсь осознать, был ли прав.
- Знаете... и я пытаюсь. Пытаюсь понять, был ли прав. Только уже не первый день. День за днём я думаю, прав ли я. Вот сейчас... кто я? Герой или дурак? Скорее всего и то, и другое, - Давион снова вздохнул. - Сейчас на меня набросятся министры, так что будем кратки: магическая оборона Столицы готова. Так?
- Да, - коротко ответил Рантельм. - Если и есть что-то, что мы еще можем сделать, мне это неведомо.
- А Воля? Вы готовы воззвать к ней?
На лице Кориона мелькнула усмешка.
- Уже давно готов, ваше величество. Более того - у меня такое чувство, что Воля желает явиться в мире, обрушиться на тех, против кого ее мощь действительно надо направить. И...
Он вдруг оборвал фразу, недоуменно прислушавшись к своим ощущениям. Даже будучи посвящен совершенно иной Стихии, Рантельм не мог не почувствовать приближающуюся внизу силу - словно исполинскую волну земли, спрессованную в небольшом пространстве.
- В чём дело, Корион? Что-то не так? - Давион оторопело схватился за меч. Сияние благородного клинка не стало ярче, хоть и не поблёкло - и всё равно в движениях Императора сквозила угловатая, дёрганная резкость. И усталость - снова, снова, снова... Вечная спутница, подруга и уже почти жена. Больше, чем любая невеста. - Вы словно вновь его перед собой видите.
- Нет, ощущение совсем иное... - медленно произнес Архимаг. - Я не очень понимаю, что это, хотя похоже на...
Завершить фразу Рантельм опять не успел.
Снизу взметнулась полоса камня - длинная, стройная стелла, казавшаяся хрупкой и непрочной. Даже непонятно было, как она выдерживает вес огромной фигуры в черных доспехах, застывшей на конце каменного луча... но ведь выдерживала. Более того - изогнулась, легко подводя того, кто еще этой ночью носил имя Истарилон, к дракону, Императору и Архимагу.
- Так, - пророкотал глубокий бас, в котором слышался грохот лавин и землетрясений. - Как я понимаю, это и есть тот светоносный сын волитаров, о котором ты говорил, брат?
" - ОН САМЫЙ, БРАТ".
Давион смотрел на творящееся перед ним во все глаза. Усталость не давала уже даже сгладить удивление - магия могла многое, но... Постоянно что-то новое. Постоянно.
- Рокларион?
" РОКЛАРИОН, БРАТ. ДРАКОН В ТЕЛЕ КОРЛАДА"
Малатаронт завис в воздухе.
- Где же вы были? Сейчас - где? Ваша сила была бы нам так нужна... - само собой вырвалось у Джаста.
- Я вижу, - дракон чуть повернул голову, прислушиваясь к еще висевшему в ощущениях жуткому влиянию демона. - И сожалею, что меня тут не было; иначе бы Мяснику пришлось вспомнить, почему Горнарис так трудно было штурмовать. Не думал, что на инициацию дочери людей уйдет столько времени, а стоило бы рассчитать.
- Время, которого всегда не хватает, - горько усмехнулся Давион. Показалось, или и огромную пасть Малатаронта тронула та же усмешка? - Где вы будете во время обороны? С корладами?
- Я буду везде, где потребуется, - шевельнулись мощные плечи. - Город в небесах, но тут достаточно камня, чтобы я пересекал его за считанные вдохи.
- Понятно. Удачи вам, Рокларион. И вам, Корион.
Голос Джаста едва звучал. Лицо Императора снова скрутило судорогой - шрам на щеке словно разошёлся на миг надвое, тут же слившись воедино. Усилием воли юноша вернул себе видимость спокойствия - всё равно безумно усталого.
Скрежетнули зубы. В бессильной, тяжёлой, болезненной злобе.
- Спускайся, Малатаронт. Прямо ко дворцу. Времени совсем мало.
- Тебе бы сейчас не помешал отдых, - без всякого пиетета заявил Рокларион. - Брат, это я, в частности, и тебе говорю. Если кто-то полезет с вопросами - советую отогнать к зеленой домне.
Архимаг невольно кашлянул: он и сам задумался о том же, но высказать это по-драконьи прямо у Рантельма бы не получилось.
- Отдых - это когда есть время на вдох и выдох. Большего не нужно, - Давион заставил себя улыбнуться. Почти искренне. - Сейчас его почти не осталось - нечем дышать. А я не люблю густого воздуха и серого неба. надеюсь, вы со мной солидарны.
В глазах измученного правителя мелькнул огонь - казалось бы умерший, он снова медленно разгорался, без желания, без задора... Горел.
Так надо. Эти слова Император усвоил лучше любых прочих уроков.
Рокларион коротко усмехнулся.
- Тогда и я спущусь с тобой.
- Думаю, и я последую этому примеру, - добавил Рантельм, рассматривавший дракона в теле корлада с нескрываемым интересом.
Давион кивнул. Дракон, медленно нарезая круги над дворцом, начал снижение.

Вечер 13

Стены пропасти очень стары. Время, орудуя ветрами и водой, не нанесло сетку морщин, а напротив – стерло все выбоины. Камень гладкий, как зеркало и там, где темнеет обсидиан, действительно можно увидеть отражение – сгусток абсолютной тьмы, выделяющийся на черном, как обычная тень в полдень.
Он в настоящей бездне, глубокой, как отчаяние. Не на дне – ибо она бездонна, но так низко, как возможно...
Это уже было.
Все было.
Ничего нового здесь уже нет и, кажется, не может быть. Если бы дно все-таки существовало – он давно заполнил бы бездну своей ненавистью и болью и поднялся бы на их гребне над поверженной твердью. Впрочем, он ничего не может заполнить – наоборот, и в этом сила..
Все было и повторяется в полной неизменности.
Полной? Нет, не так!
Там, наверху, что-то происходит. Обжигающий свет все меркнет и тускнеет, давимый силой. Его силой, его частью, его плотью, что смогла разорвать бесконечность и оказаться наверху. Это его частицы, но это все же не он.
Надо прийти туда самому. Прийти, чтоб вновь броситься на сияющий клинок и расплавить его сиянием алых глаз, надломить тяжестью Пустоты.
Он ощущает нить, ведущую туда. Связь. Очень слабую.
Если он сможет вырваться наверх... Он никогда не станет миром, но может, растягиваясь, сделать мир – собой. Пустоте ведь не грозит разрыв, она может растягиваться бесконечно.

Треск рвущейся материи. Холодный пот на лбу. Непонимание.
Было светло, насколько может быть светло тусклым вечером в комнате, но это было ярчайшим сиянием Отца Небесного после того, что он видел. Болели скрючившиеся пальцы – Алфар с трудом разжал их и увидел, что, вцепившись, разорвал плотную ткань матраса. Приснится же такое... Снова. На этот раз уже не свалишь на Менгаарда... О Четверо!
Он, не вставая, потянулся к стоявшему рядом кувшину с водой и жадно, стуча зубами о надтреснутую у края глину, осушил его целиком, и лишь тогда оказался готов признать все очередным сновидением и вернуться к реальности.
Главное, не думать о виденном.
Мать орка корладского, сколько же он проспал?
Ночь оказалось очень насыщенной, а встал Манфри рано. Потому, видя, что битвы пока не предвидится, лег отдыхать перед боем, закончив перед этим все приготовления. Но не опоздал ли к началу? Да нет, уже было бы слышно, если б дрались. Но, кажется, темнеет, так что не мешкать. Он наскоро оделся и выбежал на кухню... И там чуть не расплакался от досаду, кусая зачерствевший хлеб. Демоны были в Столице, огромный Вэйн-Элокхай говорил с Императором и бегал по улицам – а его никто не позвал! И теперь этого неповторимого зрелища уже никогда не увидеть. Сволочи все! И Наори, и Тами, и Архимаг... Ладно, ему простительно, он старый. Да что же это такое, самое интересное – и пропустить. Соня Водной Матери! Нет, все, больше до начала битвы не спать!
Манфри вернулся в свою комнату и вскоре, набив совершенно необходимыми вещами карманы, с наполненным ведерком потащился искать Шангриетт и Ровену – чтоб не опоздать снова.

Вечер 13
После погони. Алсиманд

И снова она всё пропустила.
Знала, к чему это приведёт. Знала, чем может закончиться. Сама подтолкнула. Сама позволила. Не остановила, не затормозила. А теперь – не выясняла, куда делась Мири после этого безумства. Что уж там… она даже не смотрела. Иначе – не смогла бы не вмешаться.
Интересно, может Мириам и нужна такая мать? Или сестра? Или кто она ей теперь? К демонам, кто она! Она - нужна Мири или нет. Вопрос гулял по саду, срываясь с губ немыми обрывками слов, не думая ни на минутку обратиться ответом. Будто неприкаянный дух, стенающий в холодном каземате, где было уморено его бренное тело, вопрос жаждал покоя, просил о нём - но не мог даже произнестись громче сдавленного шёпота.
Одиночество - оно такое? Новый вид, новое открытие для себя. Когда ты одна в целом мире, когда отец делает из тебя игрушку, братья - один другого хуже, вернее ненужнее, что хуже чем хуже, друзей почти что и нет, жених увлечён другой - и славно, чтоб его, пня дубового! - а старая подруга снова куда-то пропала, это не одиночество. Ни капли, ни орка с два это не одиночество. Когда тебе никто не нужен и ты никому не нужна - это нормально, это здорово и легко, и отвечаешь только за саму себя, и думаешь только сама о себе, и весь мир - твой и не твой, чужой, холодный и от этого такой совершенно правильный. Безразличный? Чуждый? Просто справедливый той странной справедливостью, когда удар ножа убивает, а крепкое вино бодрит и пьянит; когда молния рассекает воздух, а не щеки, а сталь во взгляде кажется всего лишь "ещё одной".
А потом появляется кто-то близкий. Редко больше одного.
И вдруг ты понимаешь, что и ему ты не нужен - на чистоту-то если. Это так. Он живёт так, как жила ты, и его мир как раз такой - холодный, чуждый, справедливый. Может быть на самом деле и не так - но ты не знаешь другого. И потому для тебя мир его такой, и тебе в этом мире есть одно место - маленькое, такое же холодное и убийственно-правильное своей абсолютной одинаковостью со всеми прочими. Ты - ещё одна песчинка, ещё один абсолютно ровный стеклянный шарик в огромной пустоте этого неприятно, неприлично, леденяще справедливого мира.
Ты кто-то - и потому ты никто.

Наверное, нужно было снова отправиться куда-то и пометать ножи. Или может накричать на слуг. Или снова померить платья, полюбовавшись своим видом – чем дальше, тем ярче, нахальнее и фривольнее, хотя леди Аш с её обнажёнными прелестями Алси не обставить – да и желания опускаться до такой вульгарной игры на собственном теле у юной Рейс не было. Показать мужчине краешек плеча – он за тобой пойдёт. Показать ещё чуть больше – поползёт. Это может почти каждая – при дворе дамы умеют себя держать холеными и красивыми. Зачем это нужно?
Ещё можно было выяснить снова, где сейчас Гудрин, и попытаться подговорить её утешить Джаста после случившегося. Нет, гвардию определённо надо расширять – мало её, двести волитаров и людей, куда это годится. Пять сотен, а то и тысячу! И стражу разогнать в шею, всех дельных – гвардейцами, прочих – а хоть куда! Надо подкинуть Давиону идейку, только не сразу после утешений…утех? Нет – не время, да и все эти «немного любви» откровенно попахивали хорошей фантазией сказочника, лет этак двести назад полезшего искать скрытый смысл в «Истории кронпринца Мейэлрона, Уэльви-заступницы и могучего Гверха». И скрытый смысл оказался не в подвиге, не в славной гибели ради любимого, не в спасении от нашествия и признания доблести даже орочьим воителем. Он был короче и формулировался быстро.
Все умерли.
Не тот смысл, которого Алсиманд желала для меднокосой красотки и её непутёвого воздыхателя-Императора.
Может, её отловить где да связать, пока жуть не утихнет? Или до конца… какого-нибудь.
Нет. Вырвется, а то и чего хуже.
Убеждать? Её? Даже не смешно.
Опоить? Не сейчас, раньше надо было.
Или может солгать, что он сам попросил… Ага, а так она и поверит. Ну и что делать?!
Постепенно в голове осталась только одна мысль. Мысль, которая бесила больше всех предыдущих и потому, скорее всего, являлась правильной.
Пусть всё идёт, как есть. Бездействовать, чтобы не помешать ничему. Уповать на чудо? Наверное и это тоже. Как повторял в последнее время Давион – едва ли не ежечасно – легенды и сказки резко начали оживать…
И будь она проклята, если понимает, как всё получится!

- Пссс! Пс! Розочка-а…
Голос, донесшийся из-за кустов, был неприятным. И кто бы это мог быть? Какой-то заблудившийся маг? Учитывая, как восхитительно обработали дворцовый сад чародеи, тренировавшиеся тут… всё ещё? Или уже переставшие. В этой части сада просто ничего не было слышно. Ну и велик же Малатаронт, раз умудряется обогнуть собой всю эту территорию. Хотя скорее длинен, а не велик. Хвост длинный наверное.
Хвост. В памяти всплыло что-то гадостное, что хотелось вымыть руки. А ещё лучше вымыться всей, целиком, и вытереться насухо. Всего мгновение, но так хотелось!

- Розочка-а…
- Это ещё что?! А ну пошёл… куда лезешь?!
- Оставь, он вечно нарывается. Конечно, с такой мордой ему не светит, вот и позволяет себеб лишку! Он смирный. Хвост! Смирно!
- Всё ради божественной!
- Целуй руку!
Свою хочется отдёрнуть. Настолько поганая у него рожа… Прыщи, несколько старых шрамов – и глаза. Холодные, рыбьи, без капли чувства, мерзкие. И ухмылка – паскуднее некуда.
- А за что кличка?
- А за волосы. Видишь?
- Хвост?
- Ну да.

- Розочка, золотце моё!
Одетый в неприметный костюм городского обывателя среднего пошиба, Хвост просто лучился любезностью, отчего желание дать ему по морде, а потом бухнуться в воду и долго отскребать от себя даже запах паршивца становилось непреодолимым.
- Ты как сюда пролез?
- Так гвардии сейчас на всё не хватает. Привыкли, что туточки драконище разлёгся, решили – можно и не ходить там, раз он такой большой да сильный… А я возьми и прошмыгни, пока он в отлучке-то. Розочка, как же я давно тебя не видел!
Нет, ну надо же послали Четверо такую напасть! Ещё и целоваться полезет ведь! Ой схлопочет, схлопочет сейчас… Может, потому и морда такая, что взаимности не добивался?
- Оставь свои манеры для дешёвых шлюх! Говори, чего надо!
- А для дорогих?! – умилился Хвост, тряхнув хвостом. Асли едва не посинела от злости, рука сама начала складываться в кулак – не пощёчину же отвешивать этому обормоту. Не дворянин небось, и так дойдёт… - Ну ладно, не сердись, я разве ж о тебе! Да чтоб меня на месте прибило, если я о тебе такое думать мог! Я же по тебе так скучал, не поверишь, так скучал! А с тобой и не словишься – совсем меня, горемычного, позабыла!
- Хвост!
- Ну что-о? – заломил руки гильдеец.
- Ты только по мне соскучился или есть дело, ради которого такая погань, как ты, не испугается на обратном пути быть изжаренным драконом? – осведомилась Алсиманд.
- Розочка, да чтоб меня на месте…
- Сейчас прибьёт. Говори уже, зря воздух тратишь.
- Ой, дело-дело, дело такое, Розочка, - оскалился хвост. – Есть у нас к тебе дело… важное-преважное! Слыхала, что в городе делается?
- Что именно?
- Душат нас, как котят душат, Розочка, - по лицу Хвоста едва не скатилась слеза, но тот, гулко шмыгнув носом, вовремя мазнул рукавом по лицу. – Смотрители жизни ну совсем не дают! Посажали, похватали, половили нашего брата ой сколько, и считать не буду! Много. Ну вот и вышло так, что надобно нам от них… того. Ну того самого.
- А им от вас. Как это касается меня?
- Розочка, ну не дуй губки. Или ты не наша?
- Могла бы что сделать – сделала бы. Не могу, сам знаешь, красавчик.
- Ой вот и нет, вот и нет! – «красавчика» Хвост вроде бы и вовсе не заметил. – Можешь-можешь, я потому и здесь, сладенькая моя.
- И что же? – кулак всё же сжался, но Хвост успел отскочить, словно детский мячик, и опереться на ближайшее дерево. – Убить лорда-Смотрителя? Тебе напомнить, чем оно кончилось?
- Не надо, что ты! - всплеснул руками Хвост. – Меня до сих пор в дрожь бросает! Не-ет, радость моя! Тут дельце тоньше. Получили мы заказик давеча, вот прям только что! Ой и хороший заказик! Всем заказам заказик!
- Кого?
- Кого – то я знаю, да говорить не велено, - поклонился Хвост. – А вот только есть у нас одна проблемка… Девочка маленькая. Ой плохо нам от неё, ой плохо! Опасная, жуть!
Сердце Алсиманд нервно ёкнуло.
«Как туда-то тебя занесло, Мири? Что ты ещё успела натворить? С Гильдией связаться… Четверо, помилуйте!»
- И что?
- Как что? Надобно её того… того самого. Чай не маленькая, сама понимаешь.
- Послушай, Хвост, Мириам… - начала было Алси, но посыльный требовательным жестом прервал девушку.
- Мириам она Ии не Мириам, мне знать не надо. А только сроку тебе – до завтрева, и чтоб головка её слёпенькая с плечами-то попрощалась. Усекла? Ты прости, коль резко – это ж не я так говорю, сама понимать должна.
- Постой… слёпенькая? Ты о чём?
- Да о том же. Ходят слухи – другого просили. А он – ни в какую. Не буду мол, не интересно, какой толк-то? Вот и вспомнили о тебе.
- Погоди, я ничего не понимаю… о ком речь? – вконец путаясь в собственных догадках и словах порученца, выдавила Алси. – Что за слепая…
Второй раз сердце ёкнуло не так сильно. Но легче не стало.
Повсюду с ним. Давион Волитар, идиот коронованный, ещё кого ты втянешь в этот омут? Что ты вообще задумал? Четверо, дайте сил! Ему тоже… но сейчас ей, Алсиманд Рейс – дайте!
- О, кажись всё поняла! Ну вот и ладушки! – хлопнул в ладоши Хвост. – Ты прости, дела у меня ещё, ой и дела! А ты подумай, да недолго, слова-то не мои! К завтрему изволь, так уж сказано. А не изволишь, так тебя, золотце, саму малость так изволят…
- Угрожаешь?! – Алсиманд рванулась за Хвостом, но тот, словно кошка, уже взметнулся на дерево, перепрыгнул с него на другое, на третье, мелькнули в листве дрыгнувшие по воздуху ноги… Прыткий гад уходил, как считал нужным. Смеясь, сказав последнее слово.
- Завтра-завтра! Быва-ай, Розочка-а-а!
Алсиманд разразилась орочьими ругательствами. Тихо, сквозь зубы. И пообещала себе, что когда-нибудь обязательно припомнит Хвосту этот разговор. А если получится – и не только ему.

Суд Чести.
Со Скорпом


Лучшая команда, лучший корабль, лучшее вооружение. Здесь каждая доска, каждый гвоздь кричал о превосходстве Альянса, а ветер разносил этот крик на много миль вокруг. Его превосходительство, Лорд-Адмирал Альдоф Стерн ступил на борт линейного корабля "Гастон Тайл", всего несколько дней назад присоединенного к Столичной Эскадре.
Блеск золота, отражающего солнечные лучи слепил, а золотом здесь были покрыты даже края бортов, резные скульптуры, украшавшие капитанский мостик, перила, даже бронированные пластины отливали позолотой, а в парусах сияло золотое шитье.
Корабль, более великолепный, более быстрый, более величественный, нежели "Серебрянный Страж". Во всем. Лорд Тайл постарался на славу, когда строил это судно. И сейчас Стерн жалел лишь об одном - что этот превосходный флагман находился на другой стороне города, когда Солидор удирал прочь. Будь у них еще немного времени, и эта тварь не ушла бы так легко!
- Ваше Превосходительство!
Офицеры выстроились по краям ковровой дорожки, постеленной перед адмиралом, приветствуя его прибытие.
- Капитан, господа офицеры, - ответил им кивком Альдоф. - Все ли готово?
- Так точно, Лорд-Адмирал! - Отчеканил командир корабля. - Линейный Корабль полностью снаряжен и готов к бою. На борту находиться шестнадцать катапульт и полсотни баллист, десять боевых магов, двое из которых в старшем ранге, и еще трое в звании капитана. Офицеры тщательно отобраны со всего флота, абордажная команда и десантный отряд лучшие в своем деле. Так же боевая мощь усилена полусотней всадников на грифонах.
- Благодарю за службу, капитан, - Стерн пожал офицеру руку. - Выводите судно на боевой рубеж.
"Гастон Тайл" медленно и величаво развернувшись, поплыл над устремленными к небесам дворцовыми шпилями к восточному краю города, где уже выстраивалась в боевой порядок Столичная Эскадра. Согласно Плану Генерального Штаба, первыми в сражение надлежало вступить Восточной и Северной Флотилии, которую в качестве резерва поддерживала часть Южного Флота, так и не успевшего прибыть в полном составе. И лишь в том случае, если этой силы оказывалось недостаточно, им на помощь следовало выступить эскадре Лорда-Адмирала. Однако, Стерн предпочитал выстроить корабли заранее.
Лодка подлетела к борту линкора где-то на середине пути. Помимо ветроплава, в ней находилось еще несколько человек в черном.
- Эй, лейтенант, - окликнул стоявшего возле борта дежурного офицера смотритель. - Его Превосходительство на корабле?
- А тебе что с того, ворона? - Лейтенант несколько неприязненно взглянул на нежданного гостя. - Он кого попало не принимает, особенно перед боем.
- Мы заранее сообщали, - процедил смотритель. - Он нас ждет. Точнее же, не нас, а вот это.
Смотритель кивнул на сидевшего подле него мужчину в кандалах и с мешком на голове.
- И как мне о вас доложить? - Известие о том, что им все же было назначено, заставило офицера проявить некое подобие вежливости, а двое солдат помогли пришвартовать лодку к линкору.
- Как о посыльных лорда Элана, приведших, согласно приказу Его Величества Императора, полковника Брандира Турссона и желающих передать оного в руки Лорда-Адмирала.
- Все слышал? - Хлопнул ближайшего подчиненного по плечу лейтенант. - Так беги, выполняй! Эй вы, двое, помогите поднять полковника!
Солдаты аккуратно втащили Турссона на борт, и офицер сорвал с его головы мешок.
- Ну все, руби концы, - бросил один из смотрителей. - Он теперь ваш, а мы полетели.
- Скатертью дорожка, - даже не взглянув на них, отозвался лейтенант.
Турссон выругался. Коротко, очень выразительно, перемежая изысканные по звучанию староволитарские выражения с отборной пограничной орочьей руганью.
- Дышать совершенно нечем, - наконец подвёл черту под руганью полковник. - Чем дальше, тем нахальнее становились господа конвоиры. Сразу видно - наёмники, армейской дисциплины нигде нет. разрешите доложить, полковник Брандир Турссон, ныне обвиняемый в увесистом списке прегрешений перед ликами Четверых и лезущего к ним в Пятые Лорда-Смотрителя, уже,к ажется, отпихнувшего по пути верховного демона, доставлен для прохождения службы и искупления оного списка кровью.
- Спокойно, полковник, поберегите дыхание, - произнес лейтенант. - Вы теперь снова во флоте! Обопритесь на мое плечо.
- Спасибо, я сам. Куда меня назначат?
Говорил турссон бойко, но бравада давалась ему с трудом - лицо кое-где посинело, руки подрагивали, держался в воздухе волитар не очень уверенно - как стоял бы человек, которому повредили ногу.
- Сможете следовать за мной? - Офицер обернулся к солдатам: - Рядовой, принять вахту!
- Есть принять вахту!
- Смогу, - Брандир сплюнул. На губах осталась тёмно-синяя слюна, полковник неаккуратно попытался утереть её, задев губы рукавом... - Чтоб их всех... всё же, где я буду служить?
Лейтенант пожал плечами, вполголоса произнеся:
- Надеюсь, здесь, господин полковник.
- Я тоже... веди, куда сказано.
Его Превосходительство парил в паре ладоней над покрытыми алым ковром ступенями, ведущими в капитанскую каюту. Позади него стоял адьютант, а чуть поодаль капитан, утиравший лоб платком. Ладонь Стерна лежала на рукояти Небесного меча, холодный взгляд остановился на приближающемся полковнике.
- Оправьтесь, Турссон! - Велел он. - Что за вид?!
- Виноват, господин Лорд-Адмирал! - отчеканил полковник и закашлялся. Губы снова посинели, но кровь снова не выступила. - Только поступил из распоряжения Смотрителей. Физически здоров, морально крепок, за исключением явных изменений в оценке отправления правосудия Альянса. Готов к несению дальнейшей службы. Осанка волитара сама собой изменилась, разошлись в глубоком вздохе плечи, грудь вылетела вперёд колесом, и даже тут же дёрнувший всё тело болевой спазм не притушил огня в глазах, вспыхнувшего с новой силой.
"Эти минуты стоили всего... кроме пятнадцати жизней. Жаль. Это не должно было продолжаться так. Жаль".
- Вы на службе Альянса, а не в бандитском притоне, - одернул его Стерн. - Чтобы рассуждать об отправлении правосудия, одобренного Его Величеством.
Адьютант Адмирала ударил в колокольчик, созывая свободных от несения вахты корабельных офицеров, вскоре выстроившихся у подножия лестницы.
- Объяснитесь, полковник, относительно вашей причастности к Гильдии убийц, - приказал Альдоф. - Перед командиром, офицерами и дворянами.
- Разрешите спросить, господин Лорд-Адмирал, какое объяснение я должен дать? Задайте ваши вопросы,я на них отвечу. Без этого, боюсь, любое моё слово будет трактоваться против меня - к этому были склонны господа Смотрители.
- Не разрешаю, - отрезал Стерн. - Твое признание засвидетельствовано самим Императором. Большей вины на тебя уже не возложить, но суд офицерской и дворянской чести требует, чтобы ты рассказал обо всем, что связывало тебя с Гильдией и этим очистил свою душу перед лицом Богов и товарищей. Этим людям и волитарам сражаться с тобой плечом к плечу уже через несколько часов, а потому я хочу быть уверен, что они могут тебе доверять. Поскольку сам я сейчас в этом сомневаюсь.
- Хм, любопытно, - Турссон окинул взглядом всех присутствующих, словно изучая каждого за долю секунды, что встречались взоры волитара и окружавших его военных. - Итак, господин Лорд-Адмирал, разрешите доложить: по мере несения службы в вооружённых силах Альянса я всё больеш убеждался, что карательная и судебная машина в государстве несовершенны, и особенно - в последнее время. Переизбыток взяточничества, укрывательства, подлости и откровенных насмешек над законом, происходивших в моём присутствии, подтолкнули меня к необходимости поиска новых методов наказания тех, кто сумел избежать его от рук настоящих палачей, на чьём попечении их жизни должны были бы завершаться.
Ещё один взгляд - всем и каждому в лицо, чуть дольше первого.
- Гильдия стала для меня удобным инструментом, поставщиком связей и информации, ресурсов и подходов к знаниям и умениям, позволявшим отправлять правосудие там, где доказательств, собранных законным путём, было недостаточно.
- А ты сам стал инструментом Гильдии в рядах Северного Флота! - Воскликнул капитан линкора, яростно топорща усы. - Это возмутительно!
- Я считал тебя волитаром чести, - медленно произнес Альдоф Стерн. - Хотел приставить тебя к награде и новому званию за безупречную службу. А вот как все обернулось. Сам решил. Сам вступил. Сам преступил ту границу, которая отделяет честного офицера от разбойника. В том рапорте, который я получил от Смотрителей, было сказано, что ты отказался назвать всех известных тебе членов Гильдии, утверждая что тебя с ними связывает некая клятва, торговался и вытребывовал поблажек для своих подельников. Что это, если не измена Альянсу? Присягу ты приносил служить отечеству, а не убийцам. А выходит, они для тебя большие друзья и товарищи, так это следует понимать. Стой смирно, когда к тебе обращается Лорд-Адмирал Альянса!
- Возмутительно, что отравители, насильники, работорговцы, детоубийцы остаются на свободе,а достойные и честные люди и волитары с этим мирятся, - холодно отчеканил Брандир. - Разбойник? Никак нет, господин Лорд-Адмирал. Убийца - да. Я не горжусь этим - нечем гордиться, когда приходится убивать в спину, тайком, вместо того чтобы казнить, как положено. Гильдию у меня в одиночку уничтожить бы всё равно не получилось. Что я не хотел, чтобы бойцы, попавшие из-за меня в плен к Смотрителям, были перебиты по их капризу - правда. Я не выбирал между Альянсом и Гильдией - я честнос лужил ему так, как считал нужным. Очищал его от грязи, на которую многие, в том числе и армия с флотом, смотрели сквозь пальцы. ЧЕсть, которая мешает карать прситупников, но позволяет осуждать тех, кто их карает. Может, у Императора тоже нет чести, раз он замечает демонов и борется с ними? Нет, это не так, господа офицеры Альянса. Моя служба в армии - моя гордость, а работа с Гильдией - позор. НО этот позор сделал много больше для Альянса, избавив его от нескольких выродков, которым не стоило и рождаться.
- Судят тебя, Брандир Турссон, помни об этом, - оборвал его Стерн, неприязненно поджав губы. - Ты здесь не для того, чтобы бросаться обвинениями в своих товарищей, честно выполняющих свой долг перед Альянсом, и не пятнающих себя сговором с преступниками. Обвиняешь Смотрителей в том, что делал сам и чем гордишься, когда выступал палачом, казнящим без суда, без приговора, без государевой на то воли, а лишь по своей прихоти. Спроси себя сейчас: "кто ты такой, чтобы решать кому жить, а кому умереть"? Чем бы стал Альянс, если бы каждый мог запросто лишить жизни другого?! Гордыня ослепила тебя, Турссон. Ты решил, что можешь встать над законом, презреть офицерскую честь и дворянское достоинство.
Лорд-Адмирал тяжело вздохнул:
- Я хотел видеть твое раскаяние, желание что-то исправить, изменить. А вижу только непомерную спесь и презрение к окружающим тебя людям и волитарам. Суд окончен. Можешь сказать последнее слово, прежде чем офицеры огласят вердикт. И будь краток, я устал от твоих словес.
- Господин Лорд-Адмирал, я пришёл сюда умирать, - взгляд турссон не отводил ни на минуту. Кто бы ни смотрел - сломленным его они не увидят. Не это нужно, чтобы сломать того, кто верит в то, что делал! - Я пришёл сюда умирать, как солдат, хоть и жил убийцей. Я не раскаиваюсь в тех смертях, которые принёс - ни одного порядочного человека, волитара или орка среди них не было, если речь об убийствах, а война - это война. А что до гордыни - вы правы, Альдоф, - первый раз Брандир назвал командующего по имени. - вы полностью правы. Тогда она ослепила меня, и я сейчас не вполне прозрел. Сейчас она слепит Смотрителей. А в руках у этих слепцов - мечи и факелы. Подумайте над собственными словами, прошу вас. А пока что дайте слепцу умереть, как подобает, дабы не плодить новых слепцов.
Лорд-Адмирал медленно кивнул, с некоей долей удовлетворения во взгляде.
- Господа офицеры, прошу вынести приговор.
- Виновен, - выдохнул в усы капитан "Гастона Тайла".
- Виновен, - поддержал его старший помощник.
- Не виновен, - подал голос лейтенант, принявший Турссона на борт.
Следом за ним высказывались остальные - некоторые односложно, некоторые - более пространно, однако сложилось так, что среди младших офицеров храбрость и стойкость Брандира отыскали симпатию, старшее же командование считало, что его поступок нельзя оправдать.
- Суд чести окончен, - подвел итог Альдоф. - Я так же считаю тебя виновным в преступлениях и замаравшим честь мундира, который ты более не достоин носить. Как Лорд-Адмирал, я подвергаю тебя разжалованию в солдаты, и направляю прошение Его Величеству Императору о лишении тебя, Брандир Турссон, дворянского титула. Однако, принимая во внимание некоторые смягчающие обстоятельства, ты не будешь подвергнут унизительной процедуре бичевания, должной сопровождать подобное разжалование. Лейтенант, сопроводите рядового Брандира Турссона к месту несения службы. Теперь он поступает под ваше командование.
- Благодарю за это право. Большего мне не нужно, господин Лорд-Адмирал. Да хранят вас Четверо. Лейтенант, готов исполнять ваши приказы, - Брандир отдал честь сперва офицерам, потом - новому командиру. - Прошу разрешения удалиться к месту службы для её прохождения.
- Идемте, господин полк... Турссон, - юноша немного замялся, смущенный тем, что ему выпало взять под командование известного военачальника. - Моя рота - сражается в абордажном бою.
- Отлично. Благодарю за честь, господа!
Альдоф ритуально взмахнул рукой, отпуская офицеров, и проводил фигуру Брандира взглядом, подавив еще один тяжелый вздох.

Вечер 13
Заразная месть

- Т-ты всё правильно сделал?
Голос Чилиэла Лестаста становился твёрже, когда он смотрел на небольшую колбу, зажатую в руке подельника. Тёмно-синяя жидкость внутри прозрачнейшего стекла то и дело вспенивалась медно-бурым, грязным плеском и снова улегалась, как ни в чём не бывало. На ощупь пузырёк был горячим и едва дрожал. Всё время.
- Чил... тебе нужно к врачу, - увещевать сообщника Саматро пытался уже раз в десятый. Без толку. Потерянный, жуткий взгляд гниющего на глазах убийцы становился осмысленным лишь тогда, когда речь заходила о смерти Смотрителей, о мести и каре "ублюдкам, погубившим его жизнь". Слышать такое от мужа Сайдиры Лестаст было странно и в иное время наверное даже смешно. Но в расслоившемся, едва шевелящем губами лице гильдейца, уже лишившегося почти всех волос, синюшного от прилившей крови, покрытого густыми бурыми пятнами, затвердевавшими коростой и отваливавшимися вместе с кусками мускулов и безумной болью... В этом лице не было ничего - и не только смешного. Вообще ничего.
- Это сработает? Т-ты точ-чно ув-верен? - промямлил Чилиэл, выплёвывая ещё один зуб. Оставшихся во рту едва хватало, чтобы речь волитара ещё оставалась членораздельной.
- Я добавил катализаторы, смешал это с твоей мёртвой плотью, сцедил крови... Надеюсь, я хотя бы не заразился сам! - проскрипел Саматро тоном приговорённого на казнь, которого повезли на другой остров, потому что не нашли верёвки для виселицы. - Ты хоть понимаешь, что шансов на успех - почти нет? С какой бы это радости им...
- Он-ни это сделают, - просипел Лестаст, утирая со лба грязный пот. - Не могут не сделать. Проклятые подонки! Четверо нам помогут.
- Уже помогают, раз ты ещё в воздухе держишься! - буркнул художник.
Подойти к особняку Закона и Равенства было бы сейчас немногим легче, чем сойти за своего среди демонов, одевшись в лидиумный доспех, и двое убийц ютились в проулке за несколько улиц до него. Смотрителей, впрочем, хватало и тут, пройти дальше, оставаясь незамеченными, не смогли бы даже демоны. Саматро уже минут пятнадцать ворчал, скалился, пытался отговорить, кивал то в одну сторону, где на дальнем краю улицы проходил патруль стражи, то на другую, где словно бы виднелась чёрная шляпа или такой же плащ. Бесполезно. Чилиэл Лестаст решил умирать, и твёрдо был намерен сделать это не в одиночку.
- С-сможем урыть одного из них?
- Прямо тут?! Ты...
- Тишшше... Лестаст кинулся, пытаясь зажать рот Саматро ладонью. Тот в ужасе отшатнулся, прижавшись к стене одного из домов, тесно жавшихся друг к другу, почти не оставляя места в переулке.
- Не трогай меня, - прохрипел художник, хватаясь за воротник - лёгкие словно сдавило орочьими пятернями. - Чил... оружие-то хоть... а?
- Н-нельзя. Просто с-сверни ему ш-шею... - просипел Лестаст. - По моей команде, когда я заведу одного с-сюда... Сможеш-ш-шь?
Саматро безнадёжно кивнул.
- Х-хорошо. Выбираем одного, и так ч-что-бы не заметили...
- Тебе легко говорить...
- Т-тихо... вот тот! - Чилиэл ткнул пальцем в мужчину лет тридцати в чёрном одеянии Смотрителя. Высокий, статный, широкоплечий и рукастый, с трёхдневной щетиной, мечом на поясе и пронзительным взглядом голубых глаз, он выглядел внушительно и просто излучал уверенность в собственной силе и власти.
- Ид-деально, - выплюнул Лестаст и кинулся на улицу прежде, чем Саматро успел даже вскинуть руку.
- Пом-могите мне, г-господин Смотритель! П-прошу вас! П-прошу вас-с!
Люди и волитары, обернувшиеся на внезапный крик, быстро отворачивались, бормоча под нос просьбы Четверым защитить от заразы. Никому не было дело до блажащего больного. В конце концов, мир и так катился невесть куда - демоны, темнота, уже подступавшая к городу... И - этот. Кто он такой? Какая разница, кто. Просто заразный, к которому лучше не прикасаться.
Наблюдая, как Чилиэл, подползая к Смотрителю, что-то лихорадочно лепечет, хватаясь за штанину и пояс человека, Саматро улыбнулся довольной улыбкой хищника, подстерегшего крупную дичь: Смотритель не отвёл взгляда, не оттолкнул нищего, болящего побирушку, хоть и побледнел. Спектакль продолжался не более двух минут, после чего Чилиэл, увлекая за собой служителя закона, пополз в проулок. Саматро, не переставая наблюдать за происходящим, вжался за край одного из домиков в переулки, растворяясь в тени...

На горле Смотрителя едва билась тонкая жилка. Сворачивать шею Кейда не стал - несмотря на все уговоры Чилиэла, который, хлюпая и брызгая слюной во все стороны хрипел, что труп будет надёжнее... Но.
- Нет. По трупу нас найдут. Просто заберём кошелёк. И... давай нож, - прошелестел Кейда.
Чилиэл, засунув руку за спину, вытянул из-за пояса тонкий острый клинок, почти сапожное шило. Сжав губами футляр - зубов уже не осталось, и удалось только со второго раза - обнажил лезвие.
- Только б-быстро... Я х-хочу это увидеть...
- Ты понимаешь, что если нам не повезёт - умрут не только Смотрители? - Саматро последний раз взглянул в безумные, налитые гноем и злобой глаза Лестаста. Тот кивнул, уронив на землю ещё несколько капель гноя. Вздувшийся на щеке прыщ лопнул, сине-бурая грязная кровь стекла к подбородку большой каплей...
- ты безумец, - простонал Саматро и, наклонившись к едва дышащему Смотрителю, закатал тому рукав. Быстрый тычок - из руки тонким, медленным потоком потекла кровь...
- С-скорее. Я д-дышу с трудом... Хочу видеть. Сам н-не могу уже... Саматро... С-саматро?
- Не мешай мне.
Жидкость из тёплого сосуда текла по сгибу локтя Смотрителя, смешиваясь с кровью. Вокруг перепачканной алым дыры в человеческом теле с каждой секундой набухала, медленно и постепенно, буровато-коричневая опухоль.
- Сильный катализатор. очень сильный, - Саматро отвернулся. Во флаконе оставалось всего несколько капель - на дне. - И это - на губы.
- С-саматро? Т-ты тут?
- Чил, ты что?
- С-саматро... Саматро!
Чилиэл вскрикнул, отшатнулся к стене. пальцы, прогнившие уже почти до костей, взметнулись к лицу.
- Саматро, я н-не вижу тебя... Г-где ты? Где свет? Уж-же ночь... д-демоны? Что происх-ходит, Саматро-о-о...
- Чил... Ч-чилиэл...
- Саматро... что-это... а-а... Ааа!

Саматро Кейда, волитарский художник и член Гильдии, убийца-портретист, летел по переулкам, нахлобучивая капюшон так, словно тот мог защитить его от собственной памяти. Он нередко работал с заразами и ядами, душил, травил, резал... даже порой работал отравленными красками - это был его любимый способ убийства. Но зрелище, представшее перед ним, когда Чилиэл Лестаст отнял руки от лица, хватаясь за воздух и называя его по имени, пронзило сердце ледяным ужасом страшнее, чем холод самых высоких гор Неизведанного Севера...
Две ямы коричневой коросты, в которые обратились за какие-то несколько минут полные гнева и злобы глаза. Две ямы мягкой коросты, стекавшей грязными потоками по лицу, оставляя за собой пустые провалы глазниц.

День 13. Разговор во дворце

(со Скорпом)

Возвращение во дворец не было триумфальным. Впервые с тех пор, как он, сделав откровенную глупость, упустил Матиаса Нукулайса.
Военный министр и ещё некоторые смотрели на Императора волками - спасибо хоть не Летучими. Свои, волитарские лорды скромно и натужно отмалчивались. Рантельм и Рокларион, да и Малатаронт - вот уж право помогли, союзнички! - наверняка сверлили спину мудрыми взглядами, но оборачиваться, влетая во дворец мимо всех и пропуская объяснения, кому куда и зачем срочно нужно, Джаст не стал. И так на душе было погано.
Шлем ныл, как грудной младенец - постоянно и истошно. Уши под шлемом наверняка уже приобрели от стыда и смущения отчётливый синюшный оттенок. В глазах Императора блестели молнии куда чище и ярче, чем его же собственный клинок, вновь не успевший сразить ни одного демона.
"Разящий Свет! ну и кого ты поразил? Мелкого дворянчика-одержимого? Этого маловато, друг мой".
Клинок не ответил - благо был клинком.
У самого входа в покорёженный мечом Герцога Бойни тронный зал гвардеец, наверняка всё пропустивший и смотревший на Императора с прежним восхищением (наверное, как на лейтенанта), выпалил сходу о явлении орка Гротха из числа Смотрителей.
- Давно ждёт?
- Никак нет.
"Может тоже ничего не видел".
Двери перед Даивоном гулко распахнулись, и порыв ветра легонько хлестнул по лицу, убежав дальше играть по дворцовым коридором со светом и пылью там, где мог найти вдоволь того и другого.
Разумеется, орк Гротх из числа Смотрителей и слыхом не слыхивал о волитарском этикете ожидания. Нет, он даже не думал почтительно замереть по левую сторону от трона - просто привалился к одной из колон и, кажется, тихонько похрапывал. Ночь у него выдалась бурной, день до того - ещё более, и сейчас сон властно требовал некую бруюу физиономию в свои объятия. Гвардейцы из почётной Стражи трона Смотрителя демонстративно не замечали, старательно прикидываясь элементами декора.
- Гротх?
Давион, почти не оглядываясь ни на Смотрителя, ни на гвардейцев, пролетел весь зал ансквозь, злобно глянув на отверстие в полу. Боль в шраме потихоньку отступала, словно близость дворца помогла... Или не дворца? Близость чего?
Устало, тяжело плюхнувшись в кресло и успев помянуть декоративные воздушные чары, вновь вздыбившие мантию, дурным словом про себя, зато очень выразительно, Давион властным жестом поманил к себе орка.
Тот при первых звуках монаршьего голоса вздрогнул и проснулся, непроизвольно дёрнув рукой в сторону пояса. Разумеется, ятаган у орка отобрали при входе, но некоторые привычки просто так не искореняются.
С явным трудом прикрыв зевок ладонью, Гротх подошёл к трону, немного подумал и снял шляпу.
- Звал, твоё императорское? - спросил он, тщетно пытаясь выглядеть менее помятым, чем есть на самом деле.
- Звал, как не звать, - манера общения орков на примере одного Аграта, да Шахета впридачу много понятнее Давиону не стала. Впрочем, Гротх ведь был, кажется, не совсем армадским орком, и потом... Просто перейти сразу к делу. - Усталый ты чего-то. Ночь не спал? А то у меня дело есть, помощь нужна. Ненадолго, но потом может и серьёзнее. Так что давай, проспись и пой. То есть не пой конечно сейчас мне - но спеть нам с тобой придётся.
- Меня казнят, если мы с тобой будем петь те песни, что я знаю, - хмыкнул орк. - За глумление над императорскими святынями и Альянсом в целом.
- Главное - идея в народ уйдёт. ты же вроде бы Смотритель - значит за идею бороться готов, нет? - подмигнул Давион. С усталого, бледного лица жест выглядел странно и нездорово.
- Всегда готов! - мрачно отозвался Гротх. - Чего случилось-то, что тебе именно я понадобился? Вино понравилось, что ли?
- Вино... ох и понравилось, - от ухмылки властителя волитаров оное вино могло бы немедленно скиснуть. Услужил ты мне тогда - прямо скажем, очень услужил, правда, не знаю, как благодарить тебя. Но сейчас дело к тебе другое. Ты особняк свой, смотрительский, хорошо знаешь?
- Спрашиваешь! У меня память на это...тренированная. Ну, скажем так, где был - всё помню. А вина, если хочешь, я тебе ещё сделаю. Травок только и грибочков надо нашенских, орочьих найти...
- Спасибо... может при случае пригодится, - памятуя, как подействовало вино, Давион мысленно вздрогнул. Нет, никто, никто не умудрялся так подставить Императора за последние дней десять, как он сам в сочетании с одним единственным случившимся орком! - Но пока что важнее другое. Мне нужен план особняка. Две штуки. нарисовать сможешь. Хотя нет, давай лучше три. И нужен сейчас.
Брови Гротха, до того скрупулёзно отражавшие степень пробуждения его мыслительной активности, вдруг сошлись на переносице.
- Я-то конечно сделаю, не вопрос, - как-то осторожно и слишком медленно ответил орк. - Дружище Менгаард просил тебе помогать во всём, так что, проблем нет. Ты только скажи: зачем тебе?
- Сказать - скажу. Только - слушать будешь? Не перебивая. Дело важное, трудное... не самое безопасное.
Обманывать орка? Нет, обманывать Гротха Джаст по сути не собирался. Более того - говорить ему он планировал только правду, и ничего больше. Гротх был неплохим малым, какие-то вещи мог бы даже понять... Но, учитывая, что самого Давиона мысли о предстоящем деле злили, что подумает орк - было решительно непонятно.
- Если послушаешь - крикни слугам, пусть стул внесут.
- Эгей, ребята, кто там есть?! - немедленно рявкнул орк, силой и тембром голоса заставив скривиться даже Императоров прошлого на потолочных фресках. - Тащите стул, его Императорское велел!
Слуга-волитар, влетевший на клич, вбил в пол стул для орка - массивный, резной, но всё же не кресло - с такой силой, что впору было бы позавидовать самому Герцогу Бойни. Хоть визит последнего и пугал больше - но орк-то обращался лично к слуге, а Герцог - к Императору, которому сами Четверо велели не гнуться под ударами судьбы, что чёрными с багряными глазами, что зелёно-клыкастыми.
Проводив слугу в чём-то понимающим взглядом, Давион кивнул Гротху, указывая на стул.
- А теперь скажи, что ты о своей работе вообще знаешь? накрываете бандитов, преступников, убийц, прочую мерзость. Хорошее дело, верно?
- Хорошее, - согласился Гротх, осторожно садясь и кивая. - Правильное. Только...ну,я понимаю, времена крутые и методы тоже нужны крутые, но вот как-то от некоторых с души воротит. Те же допросы! Правду узнать можно куда менее гадостными путями, как орк тебе говорю.
- Вот и я так думаю, - согласился Джаст. - Дело нужное, порой грязное - но нужное. Да слухи ползут - с непривычки напугаешься, и привычка не больно-то помогает. А потому есть у меня две мысли. Одна хорошая, важная и нужная. Другая... труднее, и тревожит меня сильно. Первая... посмотреть хочу на устройство особняка. Чтобы понять - может спрятано где чего, может закрыто. Вторая... дошёл до меня слушок один. Плохой слушок. И опасный. Лорду вашему поверить его не могу... опасно. тебе могу. ты орк - заметный, подозрительный. Тебя к этому не привлекли бы.
- Что за слушок?
- Слушок, что нападут на Смотрителей. Когда точно - не знаю. Но могут и сегодня. И нападут - сурово, жестоко. наступили вы на хвост кому-то, и думаю - Гильдии. Врядл и это так просто безнаказанным останется. Слухи - катятся. Вот вроде слышал, что многих ваших потеряли, многих ублюдков и взяли при этом. Больше - расскажешь?
- Взяли, - после минутного раздумья подтвердил орк.
Ему не нравилось, что Давион Волитар вот так напрямую лезет в дела Смотрителей. С другой стороны, уж кому, если не Императору в них лезть?! А до собачьей и слепой преданности делу Лорда Дрейна Гротху было далеко, слава Четверым!
- Пришла информация, уж не знаю, откуда, о нескольких крупных убийцах гильдейских. Ну, нас, тех, что поопытней, и отправили за ними с наказом брать живьём, пока только можно. Я сам двоих притащил - одного как звать не помню. Плотник, спец по ловушкам, а второго зовут Двионом Скалзом. Купчина такой на вид, жирный, аж сало с загривка капает. По ядам спец.
- Ясно. Потери велики?
- Двоих насмерть, - откровенно помрачнел орк, хмурясь и сжимая увесистые кулаки. - И ранило нескольких. Умелые они, эти гады из Гильдии!
- Умелые.
Новость о ранении, полученном Стронцем, догнала Давиона на пути от входа до тронного зала - вместе с нагоняем от наори. да, именно нагоняем. Хорошо, что они были одни - в выражениях леди не стеснялась, и Давион о себе узнал много нового. Что в это время делала Наори, впрочем, не узнал - телохранительницу в последние дни он беспокоил редко, твёрдо веря - чем бы ни занималась, всё к лучшему... Наверное. да и в манерах ,в облике женщины что-то явно изменилось. Что - Давион был не в настроении и не в состоянии рассматривать.
- Так вот, мне бы кое-чего хотелось - считай это блажью. Во-первых, чтобы Смотрители, если их осмелятся атаковать сегодня - были готовы к атаке. Во-вторых, чтобы стражники или гвардейцы - уж кто будет свободен тогда, поглядим, но лучшие из тех, кого смогу дать - смогли бы прийти на помощь. Для этого мне нужна вторая копия плана. Третья - на всякий случай, перестраховаться. Ну и наконец - я не хочу, чтобы ваши, а заодно и мои верные слуги и воины были перерезаны сейчас, как скоты, пока кто-то из них ранен, кто-то обессилен, а Гильдия озверела, как бешеная виверна, которой на хвост наступили. Как видишь, поводов у меня немало. Сможешь мне помочь? Планы - это начало. Если да - тоя отдам тебе приказ. Личный - подчиняться или нет, решай сам, ты не мой подданный. Но на пользу пойдёт. длинно, знаю - у вас так не принято. Но ты парень толковый - думаю, понял. Итак?
- Понял, уж как уж не понять, - казалось, нахмуриться больше, чем было Гротх уже не сможет. А смог ведь! - Нарисую, чего там. За точность не получусь, сам понимаешь, не картограф. Чего ещё хочешь?
- Хочу, чтобы ты и твоё начальство пережили эту ночь. Особенно те, кто в госпитале - слышал, ваших там потрепали сильно. там же мой гвардеец. Всего-ничего гвардеец, а пользы принёс... Он нужен мне живым. Я хочу, чтобы вы его защитили. И лично ты. Не в ущерб себе конечно. Это выполнимо? - усмехнулся Давион.
- Как кости лягут, - задумчиво кивнул орк, вспоминая шамана-гадателя. - Но если смогу - вытащу. В крайнем случае, добью, чтобы не мучился, сердешный твой.
- В крайнем случае лучше не надо, - пожал плечами Джаст. - У меня ещё много дел сегодня. Скажи, Гротх... ты веришь, что Смотрители могут принести в Альянс покой и порядок?
- Верю, - тут же кивнул орк. - Только оттуда надо поганой метлой выгнать некоторых садистов и поднабрать парней попроще и почестнее.
- Если мы переживём эту войну - надо будет этим заняться. Думаю, мне в том числе. Я хочу, чтобы эти самые "парни попроще и почестнее" стали лицом Смотрителей. Чтобы втречали их, как избавителей и защитников, а не палачей. А чтобы это получилось - многие достойные должны пережить эту ночь. Я доверяю это тебе. И рассчитываю на тебя. Я - прав сейчас? Ответь честно.
- Не прав, - вздохнул орк, извиняющимся жестом разводя руки. - Я тут новый совсем. Убийц этих ваших не знаю толком, да и вообще. Драться могу, Смотрителей не брошу, конечно. Только я им, всё же, чужой ещё пока. Понимаешь, про что я? Извиняй, уж, не всегда могу объяснить понятно.
- Понимаю. Но ты хороший воин. Сейчас это главное, что нужно. И ты - самый не-орочий орк в Альянсе, каких я знаю. Ты понятнее. Учитывая, что наши отношения с орками, я думаю, сильно изменятся - мне нужны будут такие, как ты. А таких пока что - один. Потому я считаю, что прав. А теперь...
Два хлопка. Двое слуг - всё также с сомнением взирая на Гротха - вынесли что-то наподобие парты или столика, несколько свитков и чернильницу с пером.
- Нарисуй планы, - Давион помедлил. - Спасибо, Гротх. И удачи тебе ночью. Надеюсь, увидимся.
- И я надеюсь. Сейчас всё нарисую, только ответь на вопрос сперва. Если переживём эту ночь, чем думаешь простой люд вооружать? С саблями-то и копьями против демонов много не навоюешь...
- Огнём. Простых демонов убить - не убьёшь. Задержать, пока будут жечь - можно. Лидиум - любой. Подносы, канделябры, ножи. Что у кого есть. Хоть в глаз вилкой тыкать. Не у всех есть - дают. Весь лидиум - на войну, как угодно. Что ещё хочешь знать?
- Так, а если лидиум на мечи быстренько наковать? - продолжал расспрашивать орк. - Ну, полосой на лезвие, хотя бы.
- Пробовали. Всё с оружием пробовали. Он крошится. Не куётся во всё оружейное. Даже лучшие мастера бессильны... Словно проклятье. Может, оно и есть. легенды, сам знаешь. Они... сбываются, - Император осторожно коснулся рукояти клинка. - Только вот это. И ещё три таких же. не хватает одного... только одного.
- И где же он? А, ладно, нет, значит нет. А если...если в пыль и смазкой нанести? Пробовали так?
- Пробовали. Оружие словно само отторгает лидиум. Говорят, чары со схожими свойствами корлады могут нанести, но это непросто, и таких орудий тоже мало. А времени у нас почти нет.
- Эх, жалко! - вздохнул Гротх, досадливо хлопнув себя по колену. - Ну, значит будем подсвечниками, да бирюльками с демонами воевать, будет чем внучат потом посмешить.
Взгляд орка вдруг стал очень и очень жёстким.
- А теперь то, что я на самом деле хочу знать. Что ты, императорское величество, думаешь о Смотрителях. И что собираешься с ними делать. Только честно.
"Иначе дуля тебе с грибочками, а не помощь моя", - было написано на открытой орочьей физиономии, но вслух Гротх ничего подобного не сказал.
- Думаю... Честность на честность, Гротх. Думаю то же, что и ты. И делать собираюсь то же самое, о чём мы говорили, - Давион встретил взгляд орка спокойно, не двинув ни мускулом. Лишь искривился, не причинив, однако, боли, раздувшийся, страшный синий шрам-молния на щеке Императора.
- Хорошо. Не обманешь - я тебе всегда помогу, - очень и очень серьёзно сказал орк, не отрывая взгляда от глаз волитара.
- Я тебе не лгу. Это то, что я думаю и то, что я собираюсь делать. И ещё раз... спасибо.
Давион откинулся на троне.
Он ни в чём не лгал. В который раз.

Вечер 13
Демонические откровения
(вместо Янтарь)

Бал. Бал у самой Катрины Аш!
Ну разве могла его пропустить такая особа, как сама леди Айнелла Таладред, изысканнейшая и величайшая из современных поэтесс Альянса?
И какая разница, что до балла ещё неделя? Или сколько там? Присцилла не думала. Перебравшаяся зачем-то в свою резиденцию волитари была интересной женщиной... Но сейчас как заказ интересовала больше.
А настоящая Айнелла Таладред уже столько лет не покидала Солнечной Долины... Так почему бы не сделать красавице приятное? Напоследок.
Карета, запряжённая четвёркой гнедых пегасов, резко затормозила перед входом в поместье, и шикарная женщина, одетая и украшенная по последней моде, так, словно не было ни погромов, ни грядущего нашествия виера, словно кошка, спорхнула на мостовую.
- Симон, лошади! - длинный лакей-волитар услужливо кивнул. - Проследи и позаботься.
- Всё будет исполнено, миледи. Когда вас ждать?
- Не очень скоро. Но будь наготове. Меня ожидают. Приглашение при мне, и дел у меня немного - из тех, что я хочу сделать заранее.
Звонок – и калитка как по волшебству распахнулась. Слуга-привратник вопросительно смерил даму взглядом, даже не удостоив кивка или слов. Взгляд человека не выражал никаких эмоций.
- Айнелла Таладред, поэтесса. В гости к вашей госпоже, - Присцилла изящно поклонилась, испытующе глядя на слугу исподлобья. Тот лишь бросил «я передам, проходите пока», развернулся и исчез. А убийца, совершенно не по-дворянски – кто поймёт этих поэтов, они же с причудами! – опершись на закрытую калитку, принялаьс изучать окружение… И пришла к первому досадному выводу.
Спрятаться было негде. Совершенно. Всё пространство хоть с пары сторон да просматривалось, то тут, то там суетились слуги, едва заметные, словно тени, молчаливые и исполнительные. Среди гильдейцев лучшие были как раз такого пошиба. Интересно, а тут-то на чём ребята срезались? Непонятно. Да, Катрина Браунди, да, леди Аш. Да сколько в Альянсе ещё леди? Вон недавно де Кастанью умерла – тоже леди была. Леди тоже смертны. Вопрос подхода.
Или подлёта!
- Айнелла, дорогая Айнелла!
Леди Аш – вполне смертная, но стремительная и прекрасная, одетая в изумрудное платье, сияющее настоящими же изумрудами, и лёгкие шитые серебром сандалии, словно аристократка древних времён, скользила по дороге от дверей особняка прямо к Присцилле. Вот это и называется – задумалась, замечталась! Непростительная ошибка, таких даже Алси не делает, а уж на что мечтательна… Эх, подруга-подруга, тебя бы сюда – уж для леди Рейс леди Аш была бы открытой книгой. А тут – приходилось импровизировать. Благо изображать из себя прекрасную светскую леди Божественная умела более чем неплохо.
- Айнелла, вот уж не ожидала вас так скоро! – всплеснула руками Катрина, обнимая гостью. Та ответила лёгким поцелуем в щёчку. – А я уж решила, что меня все, решительно все забыли! Война, эта проклятая война!
- Да, вы правы! – освобождаясь из цепких пальчиков волитари, смущённо обмахнулась извлечённым откуда-то лёгким, молниеносным движением веером Присцилла. – Война – это ужасно! Я только-только начала новую поэму – хочу поведать о тяжёлой судьбе женщин, когда их мужья воюют…
- Мужья? Но причём же тут я, право? Я ведь свободна, как ветер, - умильно хлопнула ресницами Катрина, увлекая за собой посетительницу. – Впрочем неважно, всё это неважно! Вы – моя гостья, и всё! Пойдёмте скорее,я прикажу принести нам чаю! С пирожными! Вы любите корзиночки? Я обожаю, только приходится следить за фигурой, толком и не порадуешься, правда? А эклеры? А…
- Да-да, конечно! – ну и сорока. Трещит и трещит! И чего же с ней не так? Волшебница, но скрывает? Возможно, очень возможно. И всё же… Нет, ни одна волшебница не устояла бы, они были готовы. Тогда что? Заговорила до безумия? – Хотя мне больше по душе яблоки в карамели. Будете смеяться, любезная Катрина…
- Катари! Просто Катари или Катти, Айнелла – можно я буду звать вас Нелла? Можно? – как подругу. Мы ведь станем подругами, правда? – Катрина кружилась вокруг гостьи, рассыпалась в любезностях, вспархивали, как крылья бабочек, изумрудно-зелёные юбки, звенело золото и драгоценные камни…
- С-станем, я думаю, - рука Присциллы нервно пробежалась у выреза корсета, где таился льдисто-холодный, короткий нож – идеальное средство самообороны, и не только. Футляр, встроенный в лиф, подбрасывал рукоять по одному правильному движению правой руки, а Цилла уже не первый год носила такие одеяния, чтобы не совершать правильные движения в неправильные моменты.
Что-то в ней всё же не так. Что? О Четверо, что же…
- А скажите, ваша последняя поэма, о которой вы говорили – не продекламируете немного?
- Конечно-конечно. Только пройдём, хорошо? Вы так… заинтриговали меня пирожными. Я, право, давно их себе не позволяла.
- Да-да, я тоже, я уже говорила.
Такой напор… Словно это какое-то колдовство. Ничего, до порога всего несколько шагов, эта дурочка порхает, как бабочка… Мотылёк однодневка, время умирать! А я – твой огонёк…
- Конечно…
- А всё же почему я?
- Кто ещё так хорошо знает мужчин, как вы? – три шага. Три шага вперёд, дурочка, а потом ты будешь истекать кровью, а я перемахну через ограду, сорвав по пути юбки, из-за угла метнётся карета, и всё, только меня и видели. Айнелла Таладред убивает леди Аш! Новость из новостей. Если слуга запомнил, как ему представились… Если этот слуга вообще хоть как-то обращает внимание на посетителей. Два шага. Ступеньки. Вот, вот, ещё, лети, лети, пташечка моя…
- А если писать про тяжкую долю мужчин – обратитесь к Императору? Или к кому?
- Не знаю, может быть, - пожала плечами Присцилла.
Один шаг. Рука медленно отводится в сторону, резкое движение веером – рукоять вылезает из лифа, взять её вместе с веером, всё совсем просто, пальцы гнутся привычнее некуда… Ну же! Что с тобой не так, крошка…
- Всё намёки да намёки, а? Вас не утомляет этот женский говорок? – в голос Катрины словно налили холодной воды. Порхающая бабочка обернулась, когда Присцилла начала заносить руку. Веер ещё закрывал нож. – Вам не жарко?
- Ж-жарко, - мысли сбивались, в голове что-то путалось, глаза Аш смотрели остро и пристально, хоть на лице ещё и не угасла улыбка. Поняла? Не поняла? Что же… что же… - Точнее душно наверное, да. Да, душно. Это всё…
- Корсеты. Бич нашего времени. Советую вам от них избавиться, - Аш щёлкнула пальцами. Холодные тиски ладони в перчатке слуги скользнули к Присцилле откуда-то из-за спины. Без шороха, без шума, без единого звука. Ледяные пальцы сомкнулись на запястье, острая, пронзительная боль свела руку по всей длине, веер и нож выпали из рук…
Лже-Айнелла дёрнулась, пытаясь высвободиться – но ледяные пальцы держали крепко. Там, где ещё недавно был нож, тонкой ледяной струйкой откуда-то из глубин души сочился теперь страх.
- Понимаешь ли, дорогуша, так уж вышло, что талант к стихосложению у Айнеллы Таладред… не совсем собственный, - леди Катрина упёрла руки в бока. Пронзительный взгляд впивался в душу Присциллы ледяными иглами. – Но это не принято афишировать. А вот я зна-аю… Хитро, а? Сама себя и перехитрила. Кто ты?
- Я… - язык отнялся. В глазах милой, доброй волитари тихо разгорались полуостывшими углями два огонька. Страх мигом прорвал последнюю плотину сознания и ринулся вперёд неукротимым ледяным потоком. Бежать… бежать и всем рассказать, скорее, скорее! Резкий поворот, ногтями в глаза… глаза… гла…за…
На Божественную смотрели глаза гильдейца. Из первых покушавшихся. Бесчувственные, холодные. Мёртвые. На почти таком же мёртвом лице.
- А теперь пойдём, дорогуша, - раздался над ухом вкрадчивый, пропитанный холодным, животным ужасом и таким же непреодолимым могуществом голос. – Помнишь,я обещала? Чай. Пирожные. Может даже яблоки в карамели. А ещё ты мне расскажешь, кто и зачем тебя прислал. И уж поверь, я найду, что с тобой сделать. Поинтереснее, чем с этими дилетантами. Намного поинтереснее.

Один шаг.
Двери особняка хлопнули, закрываясь за слугой и двумя дамами – тяжело и гулко, как упавший камень.

Дела Гильдейские

Солнце медленно исчезало с небосклона, и без того тусклое свечение, стало практически неразличимым на фоне зажигающихся на улицах фонарей. Солдаты занимали оборонительные рубежи как внизу, так и в Верхнем городе. Стража, согласно приказам, должна была удерживать центр Столицы и дворец, совместно с гвардией.
Лейтенант Мэтт Талкер обходил патрули и заставы, пробираясь через установленные ополченцами баррикады. Каким образом это все могло помочь против демонов, наверное, никто не понимал, но видимость обороны повышала боевой дух, в том числе и у стражников.
- Эй, Мэтти, - шикнул кто-то из проулка, схватив стража за локоть. Офицер вздрогнул, и потянулся к эфесу, но его руку накрыла чья-то ладонь. - Ну-ну, что же ты нервный такой стал?
- Да... что за?! Какого демона вообще ты сюда приперся?! - Испуг сменился злостью, когда Талкер разглядел, с кем его свела судьба. - Если меня заметят разговаривающим с тобой...
Гильдеец толкнул его в грудь, и офицер упал в проулок, оказавшись скрытым в тени.
- Ну вот, никто и не увидит, - ухмыльнулся убийца. - Знаешь, как легко было бы тебе горлышко тут вскрыть?
- А потом пришлось бы искать новых друзей в страже, - хмыкнул ему в тот Мэтт. - Чего надо?
- Спасибо тебе передать, от всей Гильдии, - прошептал преступник. - Вовремя предупредил. Не даром свой хлеб жрешь. На вот, с особой благодарностью Самого.
Перед лейтенантом на мостовую упал звонкий кошель.
- Стало быть, помогли мои слова? Ваших ведь много повязали...
- А это уже не твоего ума дело! - Отрезал гильдеец. - Бери деньги, и радуйся, что эту ночь переживешь.
- Кому-то все же будете глотки резать? - Лейтенант сгреб кошель, припрятав в кармане брюк. - Позвольте хоть поинтересоваться кому?
- А, много кому. Вот, хотя бы бабе Оррика-младшего, чтобы не совал нос куда не просят.
- Ох, - Талкер медленно поднялся, придерживаясь за стену. - Дангер очень опасный человек, он - страха не знает. Совсем. И жизнь не ценит. Вы не сможете его напугать.
- Глупости, любой человек чего-то да боится.
- Вот именно, - кивнул стражник. - Дангер боится потерять свою девку. Если вы ей, как говорите, глотку перережете - он полстолицы вашей кровью зальет еще до появления демонов.
- Да иди ты, умный нашелся, - сплюнул убийца.
- До вас-то мне дела нет, а вдруг он про меня узнает? Мне же тогда головы не сносить!
- Ты не Дангера бойся, а нас.
Гильдеец шагнул в тень и пропал, оставив перепуганного лейтенанта в одиночестве.

Вечер 13
Измученный властью

Золото.
Он торгует жизнью и смертью. Чужой и своей. Наверное ещё и душой – в первую очередь своей. Четверо простят ему это?
Нет. Никогда они ему ничего не простят. И наверное и правда лучше бы ему умереть в этом кошмаре, ценой жизни и души купив право для мира на жизнь. Красиво, хоть сказки потом сочиняй – Император жертвует собой ради спасения Альянса. А на поверку – истеричная, безумная попытка юнца, не справляющегося со своими обязанностями, уйти, убежать, улететь от собственной некомпетентности, хоть в смерть, хоть в минутное забвение имя которому – конец.
Он не имел на это права. Грехи, мерзости, обманы, души – всё, сделанное за последние дни, давило сверху тяжелее, чем груз обязанностей Императора. Взгляды тех, кто понимал, что происходит – хлестали бичами. Взгляды тех, кто не понимал – жгли восторгом и вонзались стрелами обожания.
Спаситель, торгующий за золото кровью и душой. Он не мог больше этого вынести, не мог, не мог он!! Сколько можно? Неограниченная власть? Императору такая и не снилась, ему приходится всё время пытаться что-то объяснить, замаскировать, чтобы оно выглядело прилично, чтобы мерзость не липла, не имела к нему отношения – и делать, делать, делать и ещё раз делать вещи, от которых у нормального волитара или человека леденеет кровь в жилах! Казнить того, кто зарвался? Как?! Как, если он хитрее лисы и изворотливее змеи, если ты точно знаешь, что что-то нечисто, если слухи ходят, множится произвол – но доказать ты ничего не можешь? Если жертвы смолкают навеки, а живые – молчат от страха, из жадности или подлости?
Власть, где ты? Почему я должен выпрашивать твои крохи у всего, я же Император! Я имею право казнить, миловать, приказывать – как надо, как считаю нужным, как хочу! Потому что я знаю, что и как нужно делать, только не мешайте мне, не мешайте, чтоб вас всех…

Давион открыл глаза. Так, наверное, и приходит оно – последнее, окончательное безумие, когда упившийся властью правитель не может насытиться, не может остановиться… Оно приходит так. А ты остаёшься с ним наедине и не понимаешь, что оно уже овладело тобой и только подстёгивает жажду.
Ему не хватало власти. Она уже ела его изнутри, ела с удовольствием, причмокивая и чавкая. Она была довольна, она хотела ещё, хотела вырасти, хотела напроситься в руки, как податливая девица… Вот бы засмеялся народ, если бы узнал, какая женщина сейчас поставила свой каблук на горло их Императору. Или не смеялся бы. Власть многим ставила на горло сапожок, а каблуки оказывались острыми-острыми. Лорд Алсимар, например, так и захлебнулся ей… или умер от её жажды. Сложно сейчас сказать.
Джаст расправил плечи – доспехи казались сейчас слишком тяжёлыми – лёгкие, легче иной повседневной одежды, они сгибали плечи нависшим на шлеме и наплечниках грузом власти и греха. Становилось душно, безумно душно…
Ответ от лорда Бриона не заставил себя ждать. Отец Сивара даже и слова не сказал. Тоже верил. Конечно сказать не сказал – написал, предупредил об опасности таких затрат, о сложности транспортировки, но зато и подсказал выход.
Драгоценные камни. С приписками о возможности выкупа короной в будущем по соответствующим заявленной стоимости суммам. Реестр и список приложены, подпись, печать. Мешок с камнями получился куда как меньше, чем если бы всю оплату убийцам пришлось отдавать золотом. Конечно, сюда угодила немалая часть годовых доходов и его земель, и брионовских, да и от собственных владений Императора, коими считались Столица и Солнечная Долина, за последние пять лет, но… но лучше так. Тем более что поставлено на карту было многое.
Гонец с планом – одним экземпляром, первым – и суммами на оплату уже отбыл. Неприметный, но надёжный и неразговорчивый – такой сразу выискался у лорда Кайриса, которого в детали посвящать не стали – и снова эта бессмысленная, но очень полезная преданность сыграла добрую службу…
Последние приготовления на сегодня. Сивар и Эшен. Дальше – вроде бы всё.
И «Лорд Габранс Наррот». До его отправления меньше часа.
Шрам не болел с тех пор, как он вернулся во дворец.
Зато болело почти всё остальное. Не самый выгодный размен в его жизни.

Визитёр
С Тельтиаром по старой памяти
Ближе к полуночи, день 13

Время неумолимо двигалось к тому моменту, когда Столица окажеться в осаде демонической армии. Однако, даже сейчас в городе оставались люди, которые не взирая на тяжелое положение, продолжали преследовать в первую очередь личные цели. Одним из таких был человек, крадущийся в тени особняков центрального квартала, и высматривавший здание, принадлежащее начальнику стражи - Дангеру Оррику.
Обнаружив оное, таинственный субъект не стал стучать в дверь, но обошел дом и, присмотрев окно на втором этаже, ловко забрался в него, почти бесшумно открыв ставни, и проник внутрь.
Вот только "почти" было совсем не в счёт в осажденной Столице, особенно в доме начальника стражи, особенно в покоях его невесты, которая едва-едва забылась тревожным и чутким сном.
Шиара села на кровати, щурясь усталыми глазами в темноту:
- Дангер? Это ты?
Силуэт в тусклом оконном проеме качнулся и исчез.
- Молись, - раздалось совсем рядом с постелью девушки.
Шиара сделала вид, что оцепенела от испуга, а потом ее рука скользнула под подушку, и в тонких пальцах девушки оказался короткий, остро заточенный кортик - первый подарок, который преподнес своей невесте предусмотрительный жених.
Как бы не скромны были навки Шиары в обращении с оружием, свою жизнь она намеревалась продать как можно дороже.
Перекатившись через кровать, она в одной сорочке замерла у туалетного столика, всего в пяти шагах - в целых пяти шагах - от дверей спальни.
- Сегодня я уже молилась, а у Четверых и без меня полно просителей, - хрипло, слишком плохо скрывая испуг, ответила она.
Незнакомец оказался совсем рядом, почти на расстоянии вытянутой руки, так, что Шиара могла слышать его дыхание:
- Твой Дангер совершил большую ошибку, перейдя нам дорогу, - процедил он. Спустя мгновение раздался скрежет вынимаемого из ножен кинжала. - И не вздумай звать слуг.
- Кто ты такой? - задала вполне ожидаемый вопрос Шиара. Дангер в последнее время перебегал дорогу слишком, слишком многим.
- Я представляю Гильдию. - Мужчина произнес эту фразу медленно, нарочно растягивая слова.
- Гильдию? - переспросила Шиара, не сводя уже привыкших к темноте глаз с мужского силуэта.
Сон окончательно схлынул с нее, унося с собой силы, необходимые для бравады и безраличной к собственной судьбе храбрости. Его мыстозаняли лихорадочно сменявшие друг друга мысли. Нужно бежать. Нет, тянуть время. Нет, бить первой, пусть наугад, и будь что будет.
"Ну же, Шиара, придумай что-нибудь. Ты всегда была умной девочкой"
- Будет жаль умереть, не узнав, за что.
- Умирать пока рано, - прошептал убийца. - Просто передай своему благоверному, чтобы больше не смел вмешиваться в дела Гильдии. Или однажды вернувшись домой он обнаружит твое безжизненное тело.
Страх, подступивший было к горлу, быстро разжал свои тиски. К угрозам и приказам Шиара привыкла уже давно, и немало от них устала. Она лишь покачала головой.
- Я передам. Но тебе не приходило в голову, что к вечеру этого дня мы все можем стать безжизненными телами?
Преступник пожал плечами.
- Гильдия переживет этот день. И придет за тобой и Орриком, если переживете вы.
- Я немнго завидую твоей уверенности, - Шиара положила кортик на туалетный столик. - В таком случае, до встречи.
- Для тебя же будет лучше, если этой встречи не случится.
Силуэт гильдейца вновь обрисовался в едва освещенном окне, и исчез.

Последние штрихи

Мешок из рук в руки. Бледное лицо обрамленное клиноподобной бородкой и жидкими бакенбардами озарило подобние улыбки. Как если бы мертвец оскалился, выползая из могилы, но нет - это был живой человек, несомненно отправивший многих на тот свет. Тонкие, костлявые пальцы зашуршали бумагами, проверяя перечень драгоценностей.
- Иди, милейший, более тебя не задерживаю, - отослал он гонца, принесшего оплату.
Если документы с печатями будут соблюдены, то на полученные деньги можно будет возродить Гильдию лучше прежней. Если же нет - тогда драгоценности знатных волитарских родов разойдутся по всему Альянсу.
Отдельного, более пристального взгляда удостоился переданный план - вполне обычный дворянский особняк, три этажа над землей, два - под. Назначение помещений указано вполне ясно, даже отмечено сколько обычно бывает человек внутри. С таким на дело идти - одно удовольствие.
"Не иначе, как смотритель рисовал, - ухмыльнулся Могильщик. - Никак, и среди этих ворон крыса завелась!"
- Томми, родной, возьми, передай дяде Джареку, - велел он тощему мальчишке лет пятнадцати, притаившемуся за ящиками. - Да поторапливайся.
- Одна нога здесь - другая уже там! - Пообещал парень, схватив план особняка и побежав так быстро, как только мог.
Могильщик мог не сомневаться, что Джарек, так же известный, как Череполом, уже скоро получит столь необходимую ему бумажку. Томми был молодчиной - сирота, случайно попавший на попечение матерого убийцы, весьма лихо постигал не только ремесло гробовщика, но и науку отправлять людей на тот свет. Уже в одиннадцать лет он, по приказу опекуна содрал шкуры с нескольких бездомных кошек и выпотрошил собаку тупым, зазубренным ножом. А после Могильщик дал ему возможность потренироваться на таких же сиротах, как и он сам, с умилением наблюдая, как Томми входит во вкус.
- Все, ребята, посидели - и хватит, - по слову Могильщика появились и остальные убийцы. - Вот, возьми тяжкую ношу бесценного груза.
Один из клевретов принял у него мешок, аккуратно перебросив его за спину и закрепив веревку на плечах.
- Встретимся, когда станет поспокойнее. Идите!
Могильщик вновь остался один, обведя несколько усталым взглядом склад, ставший местом для двух столь важных встреч. Пожалуй, на всякий случай стоит его сжечь, когда начнется осада. С этой мыслью он покинул помещение и неспешно направился к центру города, в надежде пересидеть осаду в особняке Кавдайна.
Свернув в ближайший переулок, убийца почувствовал неладное, как будто за ним кто-то следил. Не оборачиваясь, он ускорил шаг - неприятное ощущение не пропало, и, как будто даже позади послышался странный, и одновременно такой знакомый звук. Могильщик упал ничком, прямо в грязь, а над его головой пролетел пущенный из арбалета болт, с лязгом смявшийся о каменную стену.
Перекатившись на спину, гильдеец выхватил нож и рывком вскочил, сбрасывая неудобный плащ. Едва заметив в темноте чей-то силуэт, он бросил в него оружие, и сам ринулся следом. Лезвие пролетело мимо, вновь щелкнула тетива арбалета, и нестерпимой болью ожгло плечо, едва не повалив убийцу на землю, однако он устоял и в два прыжка оказался возле обнажившего кинжал противника. В следующий миг Могильщик вскрыл ему глотку его же лезвием.
Лишь удостоверившись, что у негодяя не было сообщников, убийца занялся своей раной - извлек болт, лишь чудом не раздробивший кость, и наложил повязку из обрывков собственного плаща.
"Однако, каков наглец - только патрули с улиц сняли, как тут же ворье выползло!"
Неприятная догадка ожгла Могильщика, словно хлыст, и он что было сил, побежал по тому маршруту, каким отправил товарищей с драгоценными камнями. Однако, добравшись до узенькой улочки, по которой они должны были идти, понял, что опоздал - окровавленные тела гильдейцев валялись в беспорядке. Они попали в засаду, и большую часть их попросту расстреляли из арбалетов, а остальные оказались в меньшинстве, когда началась рукопашная, и погибли.
Но, что самое отвратительно - пропал мешок с авансом за смотрителей. Понимая, что сделает с ним Кавдайн, когда узнает об этом, Могильщик искренне позавидовал погибшим.

Поздний вечер 13
Дела - разные дела
(Соуль и я)

Говорят, что если часто нырять и резко выныривать - может взорваться голова. Кажется...
Интересно, что взрывается, когда часто ныряешь и резко выныриваешь из себя? Может быть - сердце? Или душа, если она не выдержит очередной перегрузки?
Давион Волитар ответа не знал. Сейчас, каждый раз, когда он нырял в себя, в свою измученную им самим душу или резко выныривал обратно, в тёмную, мрачную реальность вокруг - каждый раз становилось всё больнее. Даже если это и было не так - всё равно казалось, что отвернуться от Джаста решили все. Друзья, соратники, гвардия, любовь, Четверо... Хотелось протянуть руки к свету, хоть какому-то, даже к огоньку свечи или зачарованной лампе... Хотелось, но света не было даже там, где он был. Это темнело на улице или в глазах у него потемнело?
Тея... Где Тея? Джаст так привык к этой тихой девушке - словно к собственной тени... Привык, словно почти и не замечал её. А ведь она была всегда рядом...
Стоп. Всегда? Мог ли он ручаться за полёт на драконе. Нет. Все силы уходили на Вэина и Элокхая. Поймать, схватить, не упустить, не дать уйти. Азарт? жажда мести? Неважно, главное - его внимания тогда точно не хватило, чтобы посмотреть, с ним ли девушка. А потом возвращался он как в тумане, Гротху диктовал про планы - вот два, в руках... Потом ещё с дядей говорил о камнях. Камни - цена крови... Тея. Тея?
- Тея? - сухие, треснувшие губы Императора уронили имя спутницы - тихо-тихо, едва слышно.
Она была рядом, молчаливый, золотистый слепой светлячок. Рядом - бесшумно и звонко одновременно.
- Тея? - почувствовать её... живую, добрую, ту, что всегда может успокоить разорванную душу, унять боль... Как-нибудь.
Давион осмотрелся. В глазах и правда темнело. Как же он всё-таки устал.
Император протянул своей хранительнице руку.
- Ночью будут бои. Демоны пришли. Мне... страшно. Только я не их боюсь. Или не только их...
Она все так же молча обхватила запястье пальцами и осторожно сжала, слабо, легко.
- Я себя боюсь. Я сейчас снова... снова делаю подлости.
Гвардейцы у входа, по бокам... Ничего, не услышат.
- Кровь. За одну плачу, другой умываюсь. Лгу. Без капли лжи - лгу. Сейчас сюда придёт Эшен. У меня для него задание. Сложное и не самое благородное... Проклянёшь ты меня после всего этого. И не ты одна, если поймут. Ведь хочу же помочь, сделать правильно, как надо!... А всё равно кровь. Сплошная кровь. А ночью будет Пустота. У меня шрам болел, когда тебя рядом не было... очень. Словно там что-то проснулось. Ты не отходи от меня, хотя бы пока... ладно?
- Я не прокляну.
- Ему придётся рисковать. Да, это его служба, но... у них у многих кто-то есть. Они - лучшие. За меня идут, куда скажу. Каждый - как зарубка на душе.
- Или на теле, - холодный, остро-злобный женский голос прозвенел в зале разбитым стеклом, и в тронный зал влетела Алсиманд Рейс. Изящно, величественно... и только вблизи, приглядевшись, можно было разглядеть, что плечи у девушки дрожали. От холода? - Я искала вас. Обоих.
Тея обернулась на голос, не отпуская чужой руки.
- Ты всё слышала?
Пальцы Давиона нервно сжались... и тут же расслабились. Повредить Тее он не хотел даже сейчас.
- Всё - не всё, а кое-что. Но твоё нытьё меня уже не интересует. Как ты мог убедиться, я тебе верю.
Алси медленно подплыла к трону. Тихо шелестели полы платья, тихо и тяжело, подхватывая слова, срывался с губ воздух - почему-то холодный и колкий.
- Можешь меня поздравить. У меня новое дело образовалось. Даже не так - можете оба меня поздравить.
- И что же за дело?
- О, не поверишь, весьма выгодное. На одной чаше весов - лично я, какая есть прекрасная...
Леди Рейс толкнула в сторону свободную руку Давиона и уселась на подлокотник трона. В глазах волитари, додумайся Давион хоть взглянуть в её лицо, смущённо сбивались в уголках прозрачные капельки слёз - маленькие и хрупкие, цеплявшиеся за кожу, не желавшие сорваться ни в коем случае...
- На другой - я? - безразличие в голосе Императора дышало тем же холодом.
- Если бы ты... - махнула рукой Алси и кивнула в сторону Теи. - На другой - она.
Тея пожала плечами и улыбнулась.

- Ты... чему улыбаешься? - голос волитари дрогнул - ощутимо, так что, кажется, стукнули зубы во рту.
Давион поднял глаза на Алсиманд. Чистые, ясные... ожившие. Не произнося ни слова. Не выпуская руки Теи.
- Чему? Ты что... смерти не боишься?
- Я не боюсь, - тихо ответила Тея. Тихо - просто потому, что громкий голос мог что-то разрушить.
- К-как?!
- А ты разве боишься? - удивление в голосе Давиона Волитара было почти искренним. Как и снова тихо поднявшаяся откуда-то сила. - Тея... а ведь я хотел сказать "не бойся". И не сказал. Знать - не знал, а что-то остановило.
- Двинутые вы... оба, - Алси улыбнулась, покрутив пальцем у виска. Движение вышло неловким - одна слезинка всё же не удержалась, сорвалась и блеснула солёным алмазом на краю изогнутых губ. - Они ведь меня убьют, если я этого не сделаю... точно. Понимаете? Гильдейцы ведь... они таких вещей не прощают. Как ты им дорогу умудрился перейти, чтобы... Как ты им дорогу перешла, это хоть ответь?!
Наследник Астерионов лишь виновато пожал плечами.
- Если так нужно, можешь убить, - ответила Тея. Она осторожно разжала пальцы, кольцом охватившие запястье Давиона - длинные пальцы.
- Кому нужно? Мне, думаешь, нужно? - вторая слезинка. Третья - чуть погодя. В свободной руке Алси сверкнуло что-то серо-блестящее - словно спица. Сверкнуло, порхнуло между пальцами и снова ушло в рукав, как его и не было. - да не нужно мне... просто... я боюсь. Боюсь я. Жить очень хочу, а тут... так умирать не хочу. От ножа в бок, или ещё как-то так... Не хочу так! - последние слова сорвались на визг.
Давион осторожно снова взял руку Теи в свою - нежно и требовательно. Словно старший брат. Вторую руку протянул Алсиманд.
Та сжала пальцы Императора. Рука самой девушки была холодной и мокрой. Уж не от слёз ли? Нет, слёзы показались только теперь. Ещё одна. И ещё... и снова.
- Я не стану тебя убивать. Ни тебя, девочка, - волитари медленно перевела взгляд с Теи на Джаста. - Ни тебя, хотя и следовало бы за всё, во что я по твоей вине влипла. Как судьба выведет. Может, ещё и останусь жива. Но... я друзей не убиваю. И никто моих друзей не убивает.
Тея молча кивнула.
- И они, кажется, не боятся смерти.
- Мой Император! - рявкнули два зычных голоса от входа. - Благородный Сивар Брион-Волитар в сопровождении гвардейца Эшена.
Давион кивнул Алси. Та откинулась назад и, на лету утирая слёзы, метнулась за ближайшие занавеси. Всё это - без единого звука.
- Пусть войдут.
За миг до того, как раскрылись двери зала, юный Император легко, словно пытаясь поймать воздух, притянул к себе ладонь Теи и аккуратно коснулся пальцами щеки.
- Я не дам тебя в обиду... Только кажется тебе это и не нужно, будто кто-то ещё защищает. Или ты всех защищаешь. Тебя потом отпустить побыть с братом?
- Когда все закончиться, хорошо?
- Хорошо.
Девушка кивнула и благодарно наклонила голову, коснувшись чужой руки лбом.

День 13
Дорога на запад
(Кысь и я)

- Так... теперь мы на одной стороне, - не перед толпами Карг говорил осторожно, словно нащупывая свои слова неспешными чуткими пальцами. Солнце уже поднялось и корабли летели на полной скорости, но между узкими корпусами уже были натянуты ходовые трапы, и орки катались от корабля к кораблю со смелостью настоящих безумцев. Гарратх с удовольствием наблюдал за особенно рисковыми виражами, и не сразу повернулся к шаману. Но для Каменного время ответа, казалось, вовсе не имело значения. Он пожал дерево борта шершавой ладонью.
- Почему ты согласился, гранд-капитан?
- Настала пора вашей пользы, - усмехнулся зеленокожий орк, все еще глядя левее Карга.
- Ты оседлал свой ветер, - согласился Каменный. - Но вот только ли?
- Только, - теперь Гарратх посмотрел в глаза шаману. Спокойно, холодно, с непочтительно-открытой улыбкой. Но улыбка Карга интересовала меньше всего. То, что хотел, Каменный увидел. И сам Змей это увидел тоже.
- Чего ты хотел, шаман?
- Я хотел рассказать тебе старую сказку.
- Мне не нужна она.
- Так ли? - теперь улыбнулся Карг. Каменный еще раз провел рукой по шершавому, протравленному крепости ради дереву.
- Так. Вместо сказок, готовь свои силы, - зеленокожий орк отвернулся. Шаман покачал головой и побрел в каюту. На полупути обернулся.
- Только без сказок, хватит ли наших сил, капитан?

Почему-то было холодно. И непонятно ни демона.
Вроде бы и утро было неплохое, и всё складывалось как надо, орки шли на помощь (так и непонятно, за какую цену).
А там, в прошлом остался Аграт. Там же – вирры, напавшие на орков.
Вирры. Как быстро словечко-то привязалось!
Уж не становишься ли ты орков, Рейнальд?
Каждый день, просыпаясь, можно говорить себе, что «всё ещё совсем недавно было просто». Можно снимать или одевать доспехи, малевать себя орочьими красками, пытаться сказать что-то величественное или что-то простое, переходить к сути дела или разводить дипломатическую муть. Можно пить – или не пить, убивать – или не убивать.
Умирать наверное тоже можно каждый раз заново. Как-то там Давион, сестрёнка Алсиманд и дубинушка-братец?
Рыцарь, вглядываясь в холодный горизонт, до половины запруженный тучами, ещё недавно бывшими облаками, думал о доме. И о Гере – так получилось, что всё последнее время он думал о Гере хоть каплю времени каждый час. Не мог понять, не был уверен. Не знал, чего ждать – отдельно от будущего и от оркины.
Синий доспех Несущего Кару теперь был расписан белой краской. Белый и синий. Его цвета. Кажется, многие волитарские лорды тоже носят что-то похожее. Белые и синий, синий и серебряный, белый и лазурный, фиолетовый и серебряный… Что значит серебряный, он толком так и не выяснил.
Впереди, где-то там за облаками – или под облаками, а может над – висели, медленно продвигаясь вперёд, части Восточных. Те, кто искренне верил, что надо воевать сейчас с Армадой. Кто-то – может быть его друзья или сослуживцы, по прошлым временам. Мог ли он когда-то предположить, что полетит в авангардом орочьего флота на помощь Альянсу? Орки, спешащие на помощь Альянсу… Это и сейчас звучало непривычно. Словно протянутый в руке помощи зазубренный кинжал. Пожмёшь такую – а ну куда денется лезвие?..
Корабли снижались, и, чем ближе становилась земля, тем чаще между кораблями протягивались веревки. Орки перебирались по ним, словно по подвесным мостам между незыблемыми сторонами ущелья. Гыркрап, беспокойно и без ясной цели блуждавший по палубе уже добрый час, почесал ежик жестких волос и подозвал матроса. Ответ его не утешил. Приветственно махнув рукой рыцарю, капитан закурил грубую плоскую трубку.
Рейнальд махнул в ответ. Помедлил мгновение и, поняв, что ещё немного времени наедине с собой загрызут его окончательно, размашистым шагом направился к орку.
- С такой скоростью - к завтрашнему дню долетим?
А что ещё было спрашивать?! Надо с чего-то начать разговор. Дальше должно быть легче... по идее.
- Долетим к ночи, - качнул головой Гыркрап. - Ахарака нет, Кхайта нет, Гооронга нет. Они выйдут.
- Зато есть Ханкаар. Где-то очень рядом, - буркнул Рейнальд. - НЕ верю. Совсем не верю. На пути буду Восточные. Могут напасть. Если что - будете убивать?
- Гарратх его знает, - сочетание вышло удивительно гармоничным. - Но он хочет скорости. Мне нужна Ирэ. Здесь.
- Срочно сейчас и здесь? Кстати... Карг скоро вернётся? Попросить об одном деле хочу. Можно сказать - вопрос чести.
- Он хотел говорить с Гарратхом. Карг боится исхода войны, - покачал головой Гыркрап. Помолчал. - Нет, просто здесь. Для Шагры.
- Боится чего? Вирров? Гарратха? Танов?
Тонкости политики орков горе-посол постигал постепенно и постоянно спотыкаясь. Говорить - удавалось через раз. Думать - через три. Слушать - единственное, чему рыцарь, кажется, научился. И задавать вопросы.
- А что Шагра?
- Гарратха больше чем вирров. Дитя дракона - куда его завтра шатнет? - невесело усмехнулся Гыркрап. Похоже, в убедительную силу шамана он мало верил. Или просто тревожился о своем. - Не выходит она.
- Из-за Аграта?
Рейн неловко похлопал по рукояти притороченной сбоку палицы. Ещё немного потрудись тот урод клыкастый - он бы тоже сейчас не выходил. Или Гера... хотя тут всё в руках богов, Четверо их там или Пятеро. Может, ещё и доведётся ей услышать, что он погиб... Ничего. Она жива. Ирэ присмотрит. Мать-Земля, благослови своей милостью оркин.
- Кто знает? - но звучал вопрос утвердительно. Гыркрап вздохнул и замолчал. Похоже, его просто не хватало на то, чтобы признаться вслух: он тревожился за корабельного мага.
- Вирры. Всё от этой мрази. Сам-то что думаешь о союзе?
Рейн уже забыл - на "ты", "вы" или "ты, ..." он говорил с капитаном. Суматоха. Ни шута не ясно, руки чешутся, задница Ханкаара призывно плачет по булаве рыцаря-капитана, а впереди Восточные... впереди - война со своими, за своих, против вирров. - Шагре бой нужен, я думаю. Вирр сожжён - рана поменьше. Десяток - запеклась. Сотня - зарубцевалась. Только пусть аккуратно.
- Надеюсь... - отвечать капитан начал с хвоста. - Гарратх драконов сын, у вас у каждого тана свой интерес. Кто кого?..
Гыркрап усмехнулся.
- Не загадываю я так далеко.
- Что он может потребовать за то, что делает сейчас, как думаешь?
И снова - задавать вопросы. Кому? Себе без толку, не знаешь ты, Рейнальд, ответа. Остаётся - оркам.
- Может и вовсе не требовать, - покачал головой Гыркрап.
- Может. Но думаю потребует. И интересно, чего. Драконов сын, конечно... - вздохнул Рейнальд. - Ты не знаешь, что означает серебряный цвет боевой раскраски?
- Шаманы знают. Или Гарратх. Есть легенда, что в старых семьях в самом деле есть кровь драконов. Она их изнутри жжет, и они от боли мечутся, то туда, то сюда. Понимаешь? Вот и гранд наш такой.

Драгоценные камни

Когда Могильщик добрался до одного из домов, принадлежащих Гильдии, его плечо ожигало нестерпимой болью. Кровь, обильно смочив повязку, медленно стекала по разодранному рукаву, и лишь то, что город находился в осаде, позволило ему избежать расспросов стражи.
- Что это с?..
- Найди лекаря! - Оборвал встретившего его гильдейца Могильщик. - И всех сюда! Всех!
- Да кого: "всех"? - Искренне удивился тот. - Кто были - с Череполомом...
- Демоны вас дери!
Оттолкнув его с порога, Могильщик вошел в дом и, опустившись на стул, сорвал пропитавшуюся кровью повязку - та хлынула из раны с новой силой, и убийце пришлось зажать плечо рукой.
- Не надо лекаря - тащи чистую воду и подогрей вино!
Ему не в первый раз приходилось самому зашивать свои раны, однако обычно он возвращался победителем, сейчас же все пошло совсем не так, как рассчитывал Кавдайн. Шестеро гильдейцев убиты, оплата - целая прорва драгоценностей! - украдена, и оставалось лишь гадать, подстроил ли эту западню заказчик или же кто-то прознал об их сделке.
А Череполом уже, несомненно, начал выполнять работу, еще не зная, что произошло. И в городе не осталось людей, которых можно было направить по следам грабителей - кто уцелел в утренней облаве и не покинул Столицу, пошли с Череполомом и Призраком. Оставалось только ждать, когда они вернуться. Если вернутся.
В любом случае, у него еще оставались бумаги с заверениями о выкупе драгоценностей, и Могильщик был готов использовать их для шантажа, если не удастся вернуть украденные камни.

Мужчина, укрывший лицо темным шарфом, запустил ладонь в мешок, нащупав горсть драгоценных камней. Вынул их, поднес к факелу, насладился блеском. И невольно удивился, как он столько лет находясь возле сокровищ Альянса, лишь теперь смог вкусить - каково это, обладать такими богатствами!
Те наемники, что выполнили грязную работу и избавились от гильдейских убийц, так же получили солидную плату - достаточно камней, чтобы несколько лет вести безбедную жизни и обеспечить семьи погибших в ночном налете. Став обладателем столь огромного состояния, ему хотело почувствовать себя щедрым человеком.

Вечер 13
Приказ

Стук шагов по полу, раненому Герцогом Бойни. Он как-то надломлено отзывается звуком – словно теперь боится и гвардейских сапог. Пол боится – шутка, только никому не скажешь.
С губ Эшена не сходила привычная усмешка, и лишь в тронном зале спряталась за бесстрастным, положенным по этикету выражением лица – выражением статуи, изваянной бездарным скульптором, который не умеет передавать эмоции. Чувства не положены гвардейцу перед лицом Императора.
- По вашему приказанию прибыл, - отчеканил Шут, отметив лишь, что с теей не случилось ничего плохого.
- По вашему приказания явился! - отчеканил подтянутый, переодетый в новый военный мундир Сивар Брион. Огненно-рыжие волосы то и дело подёргивались багровыми или золотистыми сполохами, пальцы тоже то и дело вспыхивали. Настроение такого рода можно было бы, наверное, назвать для огненного мага хорошим... или боевым. Что было по сути одним и тем же.
- Пришли, - благосклонно кивнул Давион. Осанка владыки, взгляд, лицо - всё изменилось до неузнаваемости. Снова властный, снова значительный и уверенный в себе, государь волитаров был юным богом, достойным славы Четверых, отдававшим приказы не народу... пастве. Напрямую. - Маг-капитан Брион, как говорит наш друг лорд-командующий Данатор - является только розовая скриа после трёх бочонков! Подтянитесь! Для вас обоих есть здание!
Сивар подтянулся. деланно, нахально, немного приосанившись и рисуясь перед гвардейцами. А заодно и Теей, словно не замечая, что та не могла его видеть. Шут вытянулся с неуловимым безразличием, которое дается многолетней привычкой. Конечно, бывали долгие периоды, когда деликатные поручения требовали тишины и скрытности, а не строевой подготовки... и тем не менее – этого не вытравишь из тела и души солдата, разве что старческой немощью.
- Эшен, два шага вперёд.
Император поднял с колен свиток. Внушительный, запечатанный императорской печатью.
- План одного здания. Ваша задача, - голос Императора стал тише и глуше, - проста. Взять шестьдесят гвардейцев. Из тех, что не заняты. Проследовать туда. Есть подозрение, что на данное здание - особняк Закона и Равенства - подвергнется атаке убийц. Сегодня ночью. Смотрители предупреждены, но кто знает... могут не справиться, сформированы недавно. Задача - оказать помощь по мере сил. Аккуратно и небыстро, соблюдать максимальную секретность. Парадных лат, гвардейского оружия не одевать. В арсенале перевооружиться нормальным, двигаться группами, небольшими, довольно быстро. Не мне вас учить. Вопросы?
- Убивать нападающих, защищать Смотрителей... Скрытность – до момента начала боя?
Шут пытался сократить приказ, пока не останется ни одного лишнего слова, которое может нести неясность. Сейчас он был образцовым солдатом, и залог его верности находился рядом с Давионом Волитаром.
- Именно. До момента начала. Всех убийц - уничтожать нещадно. Никаких выживших, - глаза Давиона мрачно сверкнули, словно в них на миг зажёгся тёмный огонь. Повторяю: никаких. Выживших.
Эшен склонил голову. Это куда больше походило на его совсем недавние деликатные миссии, чем на гвардейскую службу – и он понял, что даже успел слегка соскучиться по таким делам. Слегка – он давно разучился даже скучать, за одним исключением. Так что предстоящее дело привлекало, и ничего не меняло бы, даже если бы Император приказал...
- Больше вопросов нет, Ваше Величество! Выполнять?
- Выполнять... и - остальное в свитке с планом. Подробно и исчерпывающе. Выполнить по возможности без потерь. Берегите себя, не оставляйте в живых врага. Трупы - сжигать. Сивар - это по твоей части. Всё ясно?
- Всё понятно. Разрешите выполнять? - щёлкнув каблуками, повторил за Эшеном Сивар.
- Посерьёзнее, капитан Брион-Волитар, - прикрикнул на огненного Давион. - Это задание особой важности. Выполните хорошо - награжу. Выполните плохо... лучше бы и вовсе вам не возвращаться. Но вы меня не подведёте, я знаю. Всё понятно? Это, впрочем, утверждение. Вольно!
Украдкой Шут мрачно посмотрел на невольного сотоварища. То ли отличиться хочет, то ли еще чего. Плохо. Такие обычно о деле не думают. Точнее нет, думают, но мелочей не замечают. Не глянет командир под ноги – и с десяток солдат в яму. Он поклонился и направился к выходу, будучи уверен, что маг следует за ним.
А маг и следовал. Кинул напоследок короткий взгляд на Джаста, кивнул Тее - снова, будто та могла его видеть! - и гордо пролетел вслед за Эшеном.
С почтительным лязгом щёлкнули гвардейские алебарды, за ними - скрипнули и помпезно хлопнули двери.
Чуть отойдя от входа в тронный зал, гвардеец повернулся к спутнику.
- У тебя есть комната? Надо ознакомиться с подробностями и обсудить план.
- Есть, но там отец и сестра, - буркнул Сивар. - Я последнее время на кухне сижу, там уголок найдётся, если устроит. Шугануть прислугу - невелико дело.
Говорил парень вполне серьёзно. Волосы потухли, от напускного лоска и следа не осталось.
- Да, именем Императора, - усмехнулся Эшен. – Пошли, а то в казарме шугать сложнее.
- Ещё бы, казарма-то гвардейская, - хмыкнул Сивар.
Расшугать прислугу и добыть немного перекусить и правда оказалось нетрудно. Угловой стол под лестницей, пара тарелок съестного, к которому Сивар, к слову, не очень и притрагивался, и свеча на всякий случай.
- Ну что, смотрим наш полный и исчерпывающий приказ? - осведомился волитар, пододвигая стул.
Самым верным и внятным ответом стал шорох разворачивающегося свитка. Тот чуть не соскользнул со стола – с такой готовностью он выплескивал то, что им нужно было знать. Эшен сосредоточенно заскользил взглядом по строчкам. Он не очень быстро читал. И детство, и юность прошли совсем не рядом с книжными шкафами, а вопросы жизни и смерти решались чаще на практике, и пока в сторону жизни. Своей. А если смерти – то чужой.
И его не поразило прочитанное. Шальная мысль, мелькнувшая в тронном зале, глупая и ироничная, как всегда, оказалась верной, как стрела, с перепугу пущенная в глаз дракону. Что ж... Давиону – виднее, да и не все ли равно. Чего стоят жизни. Но... нет, это было не страшно, а неожиданно. Этот порывистый властитель, с которым он по большому счету говорил лишь один раз, при приеме на службу – отдает такой приказ? Впрочем... полно, Эшен, тот ли это волитар, что был несколько дней назад. Вспомни, сколько времени прошло со дня смерти родителей до того, как ты впервые голыми руками убил и съел большую серую крысу – потому что украденное яблоко отдал Тее. Вспомни и не думай о том, чего не знаешь. Выполняй приказ... И убери воспоминания туда, где им место. Да, так что думает наш лорд?..
Сивар, пробежавший содержимое свитка, кажется,к уда быстрее Шута, теперь сидел, озадаченно поглядывая то на сам свиток, то на напарника.
- Приказ прост и ясен, - покачал головой Сивар. - Будем выполнять. Магом-капитаном на одной родовой славе не станешь, повидал разного. Это - не самое странное.
- Надеюсь, ни у кого нет еще одного приказа, - пальцы изувеченной руки щелкнули, словно показывая фокус. Напарник начинал нравиться. Поймет, не поймет, неважно, это все равно ничего не меняет. – Не должно быть. Ну что ж, давай изучать план и составлять маршруты по быстрому. А то еще людей отбирать.
- Знаешь... я - Брион-Волитар, наследник великого волитарского рода, - Сивар на миг вскинул нос в деланном жесте высокомерия. И тихо продолжил. - Только вот тоже... надеюсь. Давай.

(со Скорпом)

(продолжение с Кысь)

- Не легенда. Правда, - коротко отрезал Рейнальд. - Почти все легенды - правда. Я не особо верил. Оказалось - так.
Рейнальд устало сморгнул. Перед глазами словно на миг очутилась Гера - здесь? Откуда?
Он сморгнул ещё раз. Гыркрап. Совсем Гыркрап. Но - Гера... Четверо, что за хрень-то мерещится? Но что-то общее в этих двух было. Или орки ему до сих пор на одно лицо? Непохоже... Ладно, неважно.
- Может и правда. Только дай Пятеро, чтобы метнуло его в этот раз куда надо, - вдруг как-то теплее обычного улыбнулся орк. - Вон и Карг.
В самом деле, фигура шамана как раз в этот момент отделилась от борта стройного черного флагмана. Карг управлялся с веревками медленней небоходов, но и непохоже было, чтоб собирался упасть.
- Говорить станет - или сейчас не трогать? Может... к Шагре позовём?
Почему-то именно сейчас на рыцаря разом, со спины, прямо из засады, напала... неловкость. Как же много было того, что ещё нужно было понять... но переминаться с ноги на ногу при Карге, который одним своим видом напоминал о значении слова "твёрдость" и "крепость" (живая, не каменная... хотя как посмотреть) - вот уж нет! Он - посол! Лицо Альянса!
Ох, ну не лучше ли было бы на месте оного лица - забрало?!
Каменный, тем временем, успел преодолеть тошнотворный даже на вид переход и встать обеими ногами на твердую палубу "Носоряса". Шаман оглянулся и долго смотрел на флагман из-за плеча. Словно впервые видел этот юркий черный корабль, насечки на стройных бортах которого означали не сбитых врагов - безнадежные ситуации, из которых легкая бригантина выбиралась без единой царапины. На второй палубе "Быстрой" дремали станковые арбалеты, ни разу еще не приведенные в действие, а в недрах, как говорили, пряталось больше лидиума, чем во всем объединенном дворце Альянса. Черные доски надежно скрыли бы и дракона.
Рейнальд двинулся в сторону шамана первым, не дожидаясь ответа Гыркрапа. Остановился прямо напротив, глубоко кивнул - не сгибая спины, признавая превосходство Каменного.
- Позволишь говорить?
Карг ответил кивком и внимательным взглядом. Морщины на его лице походили на трещины в глине в солнечный день.
- Просьба к тебе. У меня встреча назначена, - Рейнальд кивнул куда-то за борт. - С таном Ханкааром. Точнее с отдельными частями его. Двумя. Подготовиться нужно. Хочу помощи и совета спросить. Помощь - тут, - Рейн хлопнул по рукояти булавы. - Не чары. Она простая. надпись. Чтобы ничем не свести было, и со временем не пропадала.
Шаман взял булаву, задумчиво повертел в руках. Пальцы Карга были не крупней человеческих, но грозное оружие почему-то казалось в них меньше и легче, чем было на самом деле.
- А почему не чары? - усмехнулся Каменный.
- Потому что сам хочу. Хотя можно конечно... если подозрения верные, - пожал плечами Рейнальд. - Но могу и сам. "За Аграта" написать - прошу об этом. На рукояти. Чтоб знал... почему, если что.
Шаман тихо рассмеялся.
- Ты думаешь, чары это молнии на оголовье? Будет надпись.
Ладонь орочьего мага легла на рукоять булавы, словно чертя широкую, глубокую дорожку в песке. Только сталь не прогибалась. Вместо этого сизо-серый цвет кое-где сменял оттенок мерцающего серебра. Человеческий язык, и причудливая, совсем незнакомая вязь чуть ниже.
- Это что? - с почти детским интересом спросил Рейнальд, любуясь работой Каменного. Нет... нет, это всё же достойно университетских мастеров. Вот бы им с шаманами поговорить. И вообще, говорили ли хоть иногда?
- Орочий это, - качнул головой шаман. - На таком книги пишут, вашими буквами - больше по бытовой нужде. Старики верили, так больше силы словам.
- А написано что? - Рейн чуть покраснел. И правда - сущий несмышлёныш. - То же? Ещё... я снова синий и белый выбрал. Может, если к ответу призывать, другие цвета надо?
- То же, что и на человеческом, - шаман и говорил с ним, как говорят со своими младшими, а не с чужаками. - Выбирай то, что тебе по душе. Никто не закладывал смысл в цвета, просто были те, кто их выбрал.
- Хорошо, - кивнул Рейн. - Последнее... К Шагре зайди. Очень прошу.

13 вечер
(призрак Даэ был тут)

Последний тихий – условно, конечно... - вечер жители Столицы проводили по-разному, но с четким ощущением тени над головой. По-разному же они реагировали на эту тень, что вдвойне ярко проявлялось во дворце. Тяжесть власти, страсть юности, спокойствие верующих, тоска обреченных, судороги надежды, вспышки паники, вздохи усталости. Нетерпение живых.
Наори, едва вернувшись, с внезапной остротой "а могло бы..." обнаружила, что страсть шагать вперед, переходить через реку, сжигать мосты и безоглядно, от души и со всей полнотой осознания рисковать своей ответственность – не ее личная привилегия. Как минимум один император уже научился тому же, хотя, если честно, взглянув на совет мастеров – это еще вопрос, кто от кого.
Однако отражение оказалось беспощадным, особенно чародейку вдохновил оцененный в двести монет ущерб на напольном покрытии. Что, правда, не помешало тихому голосу из левой пятки, честному до отвращения, шепнуть... А ведь хорошо, что вы опоздали. Смотри в зеркало, помни, благородный риск – удел стоящих на краю пропасти; кто хочет идти и дойти – должен идти, идти и идти. Не бросаться в бой, чтобы ты обязательно сделала, с мощью драконьей магии в крови и восторгом первой удачи в голове.
Да, риск – право тех, кто верит судьбе. Не твой. Боги иногда делают подарки, но ты уже одарена.

Полюбовавшись в итоге на разбитые полы и выслушав уйму несвежей информации что еще нечаянно сломал, разбил и отравил "посол", Наори вдохновлено уравновесила пьяную эйфорию кровавой магии мантрой "помни о зеркале" – сорока восьми повторений почти хватило, еще немного поскрипела зубами и отправилась наконец-то заниматься делом. Выяснять, сколько в итоге есть прошедших ускоренные курсы магов, чем они занимаются и что готовы продать занимающиеся оравами учеников члены "магобанды". Анэхай, один из редких счастливчиков почти избежавший педагогического поветрия, вчера уже излагал список вариантов. Самое грустное – на полном серьезе. Варианты были от продать душу до уменьшить зарплату, проходя мимо любимой шпаги, вычислительного шара, трубки, полутора процентах во вкладе на старость, картин батюшки, честью матушки, приставкой перед фамилией, вообще какой-нибудь фамилией, обещанием бросить все вредные привычки одновременно, идеи обетов о целибате – или прощания с ним, и даже угрозы: умереть самому или убивать окружающих.
Последними фонтанировала Холера, что пришлось учесть; в подозрительно щедрые обещания Кадара никто не поверил сразу, что все равно не помешало ему начихать на последнее утро; фамилию Верта, если его никто не уговорит перестать ныть, Грация обещала анонимно сообщить кому следует, после чего саботаж обучающего процесса прекратился...
И в конечном итоге, к немалому удивлению Ваш'тэ, запланированным вечером все десятки, команды и просто одиночки магов-ополченцев были вполне вменяемы, подучены в меру сил и вдохновлены на великую битву в разных концах обороны под чьим-то там командованием, во славу Альянса, ура. Цитата Анэхая.
С удовольствием добавив, что отныне реставрация парка лежит за пределами сил любого мага земли из ему известных, окромя – леди Наори, возьмите зеркало – секретарь с присущим ему черным юмором известил об окончании хороших новостей и радостно передал связку "каналов" связи. С потенциальными жертвами на должность кого-то тама из командующих – щаз-з! курирующих в условиях гораздо хуже учебных, в боевых! – да-да, тем самым героически подготовленным ополчением.
Если до этого мгновения у Наори были дурные мысли, что в мире много сложностей и в операции Роклариона было недопустимо много риска, то теперь она удивленно поняла – героизм, герои и сильные мира сего это цветочки. Ягодки – низшие мира, на которых эти узколобые высшие стоят и... Кто сказал, что наследники престола и подчиненные работники умирают по-разному?
Они же умирают.

"Зачем вам дробить наши связки из колец и тандемов на все это мясо?"
"Я всегда работал в одиночку"
"Да мы просто сожжем и своих и чужих, честное слово, я кудахтать не умею!"
"Видите ли, у меня мало боевого опыта..."
"Наа... ш... к ... хватит с меня обучения!"
"Леди Ваш'тэ, со всем уважением, готов отдать половину зарплаты чтобы больше не слышать о таких заданиях, я совершенно не одарен талантом лидера"
"Что?"
"За что?"
"Я что, должен не только умирать по приказу, но даже соглашаться делать это именно с ними?"
"А это вы "мы подумали и я решила", или еще не решили? Решили? А я был против"
"А можно уволится в армейские добровольцы?"
"Пошел обратно в гильдию"
"Хочу в университет, там повесят, но быстро"
"Этот день худший в моей жизни, но вы обещаете что завтра будет еще страшнее"
"Я застрелюсь из баллисты. Да, осадной"
"Нет, просто интересно напоследок – где вы потом новых аналитиков найдете..."

Треть команды удалось вдохновить неумолимой логикой, что сейчас на счету каждый маг, а лезть в пекло вперед всех она даже не просит. Еще трое нашли в недрах души ответственность за прирученных, в смысле обученных, и согласились командироваться с ними в соответствующие части назначения, дабы переводить ополчению с нормального на мажеский языки. Уважительную причину "да я всех убью, нечаянно", поступившую экспрессивным мыслевоплем Айми Ра, Наори решила считать уважительной и освободила тандем от всех попыток работать с кем-то при ком-то. Кадара, наоборот рвавшегося присоединить свое имя к трем ответственным, она сама обозвала "да ты всех, нечаянно", и отправила искать подходящего огненного. При всей необходимости начинать забивать тупые гвозди корладским микроскопом – за микроскопы, естественно, шли тридцать вольнонаемных идеологических магов "банды", а уж кого они все считали гвоздями понятно, - доску советница не недооценивала.
Еще треть без лишних споров уточнили, какой станет зарплата если по окончании мероприятия уцелеет Альянс, казна, их жизни и способность считать деньги, после чего переоформили договоры с учетом всех "если". Расценки оказались безобразными, помня и раньше не жадничали, но числу нолей не удалось обмануть, наверное, никого. Хотя все честно сделали вид, будто верят в деловую корысть. А патриотизм тут совершенно ни при чем, это вотчина гвардии, армии, носящих клятвы Боевых, всякие заскоки высокородных. Дворцовые несуществующие серые мыши спрашивают расценки, ворчат и ругаются, не хотят и идут из-под палки. Да.
Все сделали вид.
Далее у Наори проснулся приступ оптимизма и веры в будущее, подкрепленный мантрой о зеркале, так что оторвавшись от безоглядного риска и оценив емкую прелесть последнего вопроса – а где вы потом возьмете новых... – она решительно отменила остатки "повесток" и предложила домашнему "штабу" заняться координацией. "Потом". Какое волшебное слово накануне битвы.
Штаб, кстати, на исполнение желаний обиделся донельзя, но этому тоже никто не удивился. Так обычно с желаниями и происходит.
Ан, переждавший пик представления наглухо закрывшись от любой связи, к концу цирка вынырнул с готовыми приказами и с привычной равнодушной миной брякнул прекрасное:
- Леди Лаари ждет.
Огненный венец, кх-хм, ополчения. Да, они совсем не Боевые. И даже уже не серые.
Венец, кх-хм. Ополчения, кхе-кхе-кхх...
"Интересно, а где король?" – замечательная по своей своевременности мысль стала таким же венцом распределительно-стратегическим трудам Наори. Чашечка чая, посплетничать о драконах, корладах, демонах да правителях, построить планы на двадцать лет вперед, обсудить идеи для магистерской диссертации. Согласиться, что с уходом Его Величества в госпиталь кухня многое потеряла и какие-то времена безвозвратно ушли, да еще пара слов об уместных в эту ночь нарядах.
На этой высокомудрой ноте чародейки прикончили остатки чая, пожелали друг другу в следующий раз найти печенье получше и разошлись. Забивать гвозди чем придется, хоть голыми руками.

"Я сдам вам всех..."

Лорд-Смотритель медленно кивнул, но во взгляде его оставались сомнения – говорил-то убийца складно и логично, однако Элану все еще сложно было поверить, что один из наиболее влиятельных гильдейцев так просто сдал своего Главу. Даже без пыток. В то время, как низшие убийцы, даже женщины, столь упорно сопротивлялись допросам, не щадя себя. Впрочем, быть может, Ремек действительно был умнее их и понимал, что дни Гильдии сочтены.
Внимательно все записывавший Хессо, даже не скрывал своего удивления услышанным, но при этом, кажется, даже больше верил Тазару, нежели лорд. По крайней мере, тщательно фиксировал каждое слово на бумаге.
- То, что ты сказал, - задумчиво произнес Элан, хмуря лоб. – Сложно поверить, чтобы все было вот так просто. Ведь могли же догадаться, и опасно, опять же.
- Мы со смертью на ты, привыкли уже к опасности, - покачал головой Тазар. – А что до столь «простой» маскировки, так ведь, когда ответ лежит на поверхности – его зачастую никто не замечает. Мимо проходят, думают: «Ну не может же быть все так просто».
Зубастый хлопнул ладонью по колену и рассмеялся:
- Знай я заранее, стребовал бы с тебя чего другого.
- Знай ты заранее, поди уже обезглавил бы Гильдию-то, - парировал Ремек. – А давай, я тебе расскажу, как стал одним из Пятерки. Просто так, без условий.
- А это стоит потраченного на твою болтовню времени? – Приподнял бровь Хессо.
- Думаю, что стоит. Моим предшественником был человек, получивший заказ на вашего лорда – Дрейна…
- Ты понимаешь, о чем говоришь?!
Вскочил с табурета Элан, поднимая кулак. На лице его появилась злая гримаса.
- Да, - спокойно, даже не отстранившись, ответил убийца. – Его методы, предшественника моего, стало быть, Гильдия признала откровенно провальными, а сам он понес наказание в виде смерти.
- Даже жаль, - медленно опустился обратно на сидение Зубастый. – Жаль, что я не смогу поговорить с ним с глазу на глаз.
- Говорю, как есть – я на его место пришел, как освободилось. Да вот, не долго пробыл в главарях-то, - губы Угрюмого сложились в кривую ухмылку: - Зато с пользой. Особенно для вас.
- Милорд, еще немного, и он начнет хвастать, что мы одолели Гильдию только благодаря ему, - заметил смотритель в белом, отрываясь от пера.
- В каком-то смысле, действительно благодаря мне, - убийца, вновь опровергая свое прозвище, усмехнулся. – Но, скорее, все ваши успехи связаны с глупостью Турссона… хотя он называл это «честью».
- Что ты хочешь сказать этим?
- Оставь он в живых Клоута, и вы не смогли бы предъявить ему никаких обвинений, так ведь?
Элан оскалился, но вынужденно кивнул.
- Вот, чего я понять не могу, что с вами не поделил этот клоун? – Подал голос Хессо. – Может объяснишь, раз уж мы тут беседуем.
- Если дадите пожрать, - Ремек пожал плечами. – Расскажу.
- Эй, там, - бросил лорд. – Принесите чего перекусить! Давай, выкладывай, что знаешь.
- Дело все в том, что столкновение с Гильдией стало для покойного Клоута неприятным сюрпризом. Он искал девочку…
- Потрахаться, что ли не в терпеж было?
- Не удивлюсь, если и это тоже. Жаден он был, этот фиарец…
- Погоди! - Хессо махнул рукой, разбрызгивая чернила. – Что за девочка-то?
- Есть при дворе одна. Император спас ее во время мятежа и с тех пор держит при себе. Так вот, девица эта – дочь Солидора.
- Вот так-так… - протянул лорд-смотритель. – И откуда ты все это знаете?
- И что за дело до нее Клоуту?
- Интересовался в свое время. А дело – простое: вы может слышали, а может и нет, что на Тимею Бейли некто совершил дерзкое нападение, - судя по лицам смотрителей, они об этом ничего не знали. – Так, лорд Николас решил, что это ему так Солидор отомстил. Ну, Клоут и захотел прогнуться перед господином. Может сам решил, а может и надоумил кто – того уж не ведаю.
Зубастый нервно одернул край плаща. Прошелся от одной стены к другой, затем еще раз. Итак, вся резня случилась из-за дочери злейшего врага Альянса: Клоут пытался ее убить, Гильдейцы – получить выкуп. Но что-то не срасталось в этой истории. Например, почему выкупать девочку пришла леди Рейс – для благородной дамы не самое лучшее занятие, да к тому же и не безопасное. Ведь могли же послать доверенного слугу, или даже рыцаря.
- Итак, Клоуту нужна была девочка… которую вы, сволочи, выкрали из дворца с целью выкупа. Так?
- Мы никого не крали, милорд, - оспорил Ремек. – Да и сами подумайте, как мог Клоут узнать о подобной сделке? Нет, девчонка сама сбежала. А мои люди ее искали по просьбе другой убийцы…
- Что за ерунду ты порешь?! – Тяжелые пальцы лорда сомкнулись на плече убийцы.
- Я говорю правду, - процедил Тазар. – Железная Роза ее имя. Волитарка из благородных. Хотела найти дочку Солидора.
- Поклянись! Поклянись Четырьмя!
- Клянусь, так все и было. А теперь отпусти меня! Ты хотел узнать, из-за чего произошла резня у Цепи – ты узнал. Думаю, почему Турссон тебе ничего подобного не рассказал, и сам поймешь.
Элан отпустил арестанта и поджал пухлые губы, едва не прикусив их острыми клыками. Все переворачивалось с ног на голову, и надо было снова думать, решать, взвешивать. А Роута рядом не было!
- Записал?! – Прикрикнул он на Хессо.
- А то! Такие страсти кипят!
- Тогда хватит на сегодня, - решил Элан и бросил Угрюмому: - Пока посидишь в заперти, а мы твои слова проверим.
- Да, пожалуйста. Только когда еду-то принесете?
- Скоро…
Дверь захлопнулась. Лорд и его вынужденный писать в молчании пошли по коридору к лестнице. Навстречу им, сильно скрипя зубами, втащили чье-то тело.
- Что это?
- Эрих, милорд, - произнес шепотом один из смотрителей. – Посмотрите, что с ним… лучше даже не смотрите!
- Ужас какой!!! – Хессо отпрянул, едва увидел гнойные нарывы на теле. – Он же болен!
- Что произошло?! – Потребовал объяснений лорд.
- Нашли его в проулке, а рядом еще один гниет… уже дохлый.
- Мы страже велели его сжечь. А Эриха… ннуу… он живой еще.
- Отнесите к Маэлю, - Зубастый вздохнул. Разбираться, что случилось с его человеком времени не было. Совсем не было. – Пусть решит, можно ли ему помочь. Хессо, сопроводи их!
«Нужен Роут! Немедленно нужен! Сейчас же!»
Тяжелые кулаки Элана сжимались в бессильной злобе.
Тем временем смотрители положили Эриха на стол в одной из камер подземного этажа, где проводил эксперименты Маэль, и поспешили отойти, не желая более находиться рядом с гниющим товарищем.
- А ну стоять! – Взвизгнул колдун, заставив всех их вздрогнуть. – Кто-нибудь к нему прикасался? Ладони покажите!
Осмотрев их, маг удовлетворенно кивнул и велел всем немедленно пойти вымыться, а одежду сжечь, сам же в задумчивости склонился над зараженным смотрителем. Быстро отыскав набухшую от гноя ранку на его теле, Маэль определил каким образом тот был подвержен болезни, и даже догадался, кто с ним так поступил – столь схожие были симптомы. Но, что не давало покоя чародею – болезнь изменилась, стала не совсем той, какой он наградил книготорговца. И эти изменения следовало изучить, пусть даже жизнь смотрителя, которого еще можно было вылечить, станет ценой этого эксперимента.

Поздний вечер-ночь 13
Последний поцелуй

- Распоряжения на сегодня кончились? Или сиятельный Император ещё что-то запланировал?
Никакой грусти. Никакого убитого, несчастного голоса. Только привычное, немного развязное ехидство. Алсиманд выпорхнула из-за занавеси и зависла над Джастом, как на старых картинах сварливая жена над мужем-подкаблучником. Правда, выражение лица Алси было почти медовым, даже глаза – и те улыбались. И всё равно – что-то…
- Сиятельный Император устал, как загнанный пегас, - выдохнул Джаст, откидываясь на троне. – наверное, милосердно обезглавить было бы лучшим выходом. В крайнем случае – можно было бы повесить.
- Милосердно?
- За шею, - Астерион попробовал улыбнуться. Вышло натурально, даже шрам не дёрнулся.
- Что ты задумал?
- Не знаю ещё. Что получится.
- А что пытаешься хоть сделать?
- Сделать Альянс лучше.
- Помимо «спасти»?
- Помимо. Государство в таком… - Давион добавил орочье ругательство из самых популярных, - что диву даёшься. Казнокрады, садисты, бандиты, изменники… И вся эта шваль – везде, везде, везде. Как в кошмарном сне, знаешь? Лезут на тебя пауки, или например ты падаешь с острова и никак не упадёшь, не упадёшь, не упадёшь, а земля всё где-то там, и удержаться, затормозить даже – не получается. Бесконечность сплошная, отчаянье без шанса на спасение.
- Даже так?
- Ну не совсем так, но порядочно погани накопились. Я не удивлён был бы, если бы Четверо от нас, таких, и вправду отвернулись да приглядывали за одними корладами.
- Ясно. Сколько?
- Что?
- Что-что, чтокалка с крылышками! Сколько крови ты на всё это выльешь, сколько жизней положишь?
- Не трави душу!
- Да я что, я просто спрашиваю, - пожала плечами Алсиманд. – Извини… я понимаю, тебе не всё равно же. Прости чёрствую дурру.
- Ничего. Всё в порядке, - покачал головой Давион. «Ничего не в порядке. Но пусть. Не до того» - говорили глаза правителя. Рот, похоже, тоже попытался продолжить беседу, но…
- Государь, гвардеец Валлахейн просит личной аудиенции по делам службы!
Давион подавился словами – заметно. Достаточно, чтобы Алси прыснула в кулак.
- Так, спокойно, герой. Выпей чего-нибудь и сделай благородное лицо. Твоя прелестница явилась пожелать тебе удачи перед тем, как она бросится на смерть. Если в этом и есть что-то нелогичное, то изменить это уже не в нашей власти, так?
- Ты всё будешь говорить вместо меня? – огрызнулся Джаст.
- Не всё, но очень многое, до тех пор, пока ты сам не будешь говорить то, чего от тебя ждут… не только нашему доверчивому народу, - Алси громко хлопнула в ладоши. – Вина для Императора!
Занавеси одной из боковых дверей открылись, и в зал, кокетливо покачиваясь в воздухе, вплыла Мельдира с подносом, на котором красовались большой графин и кубок, украшенный золотистой резьбой. Не обращая внимания на Давиона и Гудрин, которая, войдя, тут же обнаружила Императора в обществе трёх женщин (присутствие гвардейцев тут же было отброшено и забыто) и едва заметно залилась краской, служанка поднесла Императору кубок, налила в него густой красной жидкости и поклонилась едва ли не до пола.
- Что это?
- Лучшее вино для лучшего Императора, - проворковала Алси. – Выпей и прими царственный вид, я тебе говорю.
Джаст выпил. А что оставалось?
- ну вот… а теперь – веди себя как достойный правитель, - Алси буквально лучилась от удовольствия. – Поднимись, приветствуй подданную, окажи ей милость говорить с ней… Ну что, сообразишь сам или как?
- Алси? – Да, мой дорогой жених?
- Заткнись наконец, а?
- Как прика-а-ажешь, - мурлыкнула волитари и, повысив голос, возгласила. – Не смею более отвлекать Императора от государственных дел. Мельдира, унеси вино, голову властитель желает держать ясной!
- Повинуюсь, благородная Волитар-Рейс, - второй поклон был немногим короче первого, и каким образом служанка умудрялась балансировать с вином и возвращённым Джастом кубком? Неизвестно, но сам Давион, смерив взглядом всех присутствовавших – кроме Теи – девушек, счёл это чудом.
Император поднялся. Чары снова привычно всколыхнули мантию, звякнул о бок Разящий Свет.
- Приветствую доблестную воительницу.
- Мой Император.
Гудрин почти в точности повторила поклон Мельдиры. На девушке были гвардейские латы, круглый щит висел на спине, широкий клинок позвякивал на поясе тихо и размеренно. Словно и не было той опасности, той обещанной верной смерти, до которой и осталось-то с полчаса, не больше.
Она выпрямилась. Заглянула ему в глаза, силясь, кажется, отыскать в них что-то… что-то. Глаза смотрели холодно, благородно и оттого официально, как на просительницу или жалобщицу из купеческих жён, чьих мужей схватили на обвесе…
Глаза делали всё, чтобы смотреть так. Руки вцепились в пояс и рукоять клинка мёртвой хваткой: дашь расцепиться пальцам – и они кинутся обнимать, кинутся ловить её, держать, не пускать, ни в коем случае не пускать! Ноги в первый раз хотелось поставить на холодный пол – а то ведь рванёшься к ней, не удержишься, не позволишь себе держаться высокомерно и гордо.
- Мой Император, я хотела бы поговорить с вами с глазу на глаз.
- Здесь никого нет из тех, от кого я стал бы скрывать что-то важное. Говорите смело.
- Я прошу возможности остаться с вами наедине. Это касается вашей безопасности.
- Хорошо, прошу за мной.
Они вышли на балкон. Медленно, словно шли за похоронной процессией, оплакивая умершего.
Или умерших? Умершее? Что? Неважно.
Они оплакивали – без слёз. Прощались без слов и понимали даже без взглядов.
Темнота наползла на город. Не далее как в часе лёта возвышался среди тёмно-синих небес угольно-чёрный силуэт Левиафана. Цитадели Смерти, которая уже скоро могла бы дострелить до Столицы. Может, как раз через час. Или через полтора? Два? Три? Кто знает.
- У меня осталось полчаса. Потом – улетаю.
- Успеешь на корабль?
- Как раз успею. Джаст?
Джаст. Не «Мой Император», не «Давион». Джаст. Снова – хотя бы сейчас, хотя бы для неё – просто Джаст.
- Да? Что же такого о моей безопасности ты хочешь сказать?
- Береги себя. Пожалуйста.
Он отвернулся от холодной, мертвой темноты, от окружённого силуэтами вражеских кораблей чёрного столба чудовищной крепости. Отвернулся от армии демонов, которая уже подползала к Столице на расстояние начала штурма – тихо скользя в тенях, маршируя по земле, летя на крыльях рока.
Он отвернулся от кошмара и посмотрел ей в глаза. В глаза, в которые готов был рухнуть и навеки пропасть там, в глубине; он смотрел на её губы – те самые, которые хотел целовать даже не губами, душой, сердцем! Четверо, ну Четверо же! Сделайте… хоть что-нибудь!
- Гудрин, ты…
Она резко подняла руку и приложила палец к его губам.
Он обхватил её ладонь – порывисто, словно сорвавшийся с цепи ветер. Прижался лицом к её пальцам, как измученный жаждой припадает к чистому, прозрачному роднику. Коснулся губами ладони – едва-едва, осторожно, нежно. Но – ничего не боясь.
- Гудрин…
- Я ухожу, Джаст. Пожалуйста, останься в живых. Ты нужен Альянсу. Ты нужен…
«Ты нужен мне». Простые слова, рвавшиеся откуда-то из глубины души. Слова, разрывавшие грудь когтями дикой, обезумевшей виверны.
Несказанные слова
Он осторожно притянул её к себе. Она не стала сопротивляться. Руки волитара были холодными – даже без доспеха. Лицо, подбородок, щёки – тоже словно заледенели, не решаясь пылать. Не решаясь? Не желая? Подавляя себя вопреки всему, вопреки единственному, самому надёжному и важному из шансов – подавляя себя.
У Императора была железная воля. Железная душа. Железное сердце.
Всегда, когда он меньше всего желал этого..
- Я…
«Я люблю тебя». Простые слова, бившиеся в сердце тысячей колоколов. Слова, ради которых она отдала бы сейчас жизнь, судьбу, надежду – потому что зачем это всё, когда вот оно, то единственное, то священное, самое важное, вот оно, вот, вот! Вот они, слова, после которых вокруг нет мира, нет людей, волитаров, демонов, ничего вокруг нет – но нет и Пустоты, потому что мир невероятно, бесконечно, оглушающее и восхитительно полон!
Несказанные слова.
Несказанные слова, венчающие не случившуюся любовь. Соединяющие навеки недозволенное, неправильное по чьему-то слишком разумному разумению счастье…
Она осторожно отстранилась. Он не стал держать.
Всё.
Теперь – точно всё.
- Мне пора.
- Ты вернёшься.
- Нет… не знаю. Я ведь…
- Ты вернёшься. Это приказ.
- А мне будет куда возвращаться?
«И будет к кому?»
- Да. Да, будет.
Он опустил взгляд. Последние несказанные слова сказаны. Последний правдивый взгляд солгал. Последняя честность обернулась последним предательством, и последний неполученный поцелуй отдан…

Нет.
Бережно, словно касаясь лба младенца, она прикоснулась к его губам своими. Мягко, как лепестки розы. Железная воительница и Император-спаситель с руками по локоть в крови и огромной горой греха за спиной. Она взяла его лицо в плен ладоней, не притягивая к себе и не отторгая, не решая за него и не желая решать вообще. Он повиновался, не противясь и не покоряясь.
Он. Она. И всё, всё, всё вокруг – в них, всё счастье, какое только возможно, вся горечь, ан которую хватает двух живых сердец, вся боль и все искры надежды.

- Это…?
- На удачу. Вернись. И я тоже вернусь.
Он проводил её долгим взглядом, сидя на волитарском троне.
На самом пороге она обернулась и помахала ему рукой.
Он помахал в ответ, не стесняясь остальных гвардейцев.
Слёзы убили оба. Жестоко и коротко, где-то у самого сердца, резанув его до крови. Молча. Одно на двоих.

Полетели!
Со Скорпом

- Вот увидишь, я убью тысячу демонов!
- Врёшь, их там нет столько!
- А если есть?
- Тогда убьёшь пятьсот. Мне вторая половина полагается!
- С чего это?
- По-дружески!
- Ну раз по дружески – ладно – уговорил. Но не больше!
Сорогот Йогсор последний раз чиркнул точилом по лезвию алебарды. Строевая сейчас была бы может даже удобнее – кто знает, какого размера там эти твари? Но дворцовая, утяжелённая алебарда, больше напоминавшая секиру…
«Всё равно почти бесполезна против демонов», - старый гвардеец присвистнул и недовольно покосился на спорящих Малсура и Дейлара. Юнцы! А всё туда же…
«Габранс Наррот» или «Габранс Волитар» - название никто из гвардейцев запомнить не успел и не захотел - отчаливал. Минуты утекали, как песок с края острова, люди и волитары загружались быстро и без лишних слов, не считая этих двух трепачей. Гудрин – единственная из смертников-героев женщина, чем она если и гордилась, то молча – умудрилась пролезть почти на самый нос и теперь только что косы или ноги вниз не свешивала, всё смотрела куда-то вдаль.
А Сорогот смотрел на Верхнюю. Последний раз.
Лучшие годы жизни его прошли здесь. Служба – старая и безупречная. Множество поощрений, а взыскания – коли и были, то все по молодости. Лейтенантом или сержантом он так и не стал. Не захотел. Служил честно, врагам не кланялся, перед Императором вытягивался, перед демонами вроде тоже не плошал.
Пришла пора не оплошать в последний раз.
- Эй, остолопы, грузимся! – громко буркнул старик и пропустил мимо ушей что-то про «хрыча» и «отвали». Сегодня – было можно.
Команда хранила странное молчание. Странное даже для секретной операции.
- Ну что, где кто куда? - деловито покачивая свеженаточенной алебардой, осведомился старый вояка у ближайшего ветрохода. Тот отвёл глаза и куда-то поспешил.
- А командир наш где? - поддержал Дейлар ветерана. - Где лорд Наррот?
- И почему в трюм не пускают?
- Не велено, - процедил суровый тип в военном мундире со знаками, указывавшими на принадлежность к дому Нарротов. В данное время или вообще - на лице написано не было. - Ожидаем сигнала и отлетаем. Прячемся в облаках.
- Зачем прятаться, и так ведь темно?
- У виера глаза получше наших, вполне возможно, - голос Гудрин с носа корабля звучал чисто и пронзительно, словно помогал ей сам ветер. - Сказано - делаем.
- Даже и перед смертью командуют, - насупился Малсур. - А ведь перед ней, родимой, все равны, нет?
- Нет, - отрезал Сорогот. - Вот умрёшь по приказу - тогда и перестанешь их выполнять, уразумел? А пока живи, дыши и иди в атаку, когда скажут.
- Ничего не поменялось, - нахохлился вслед за насупившимся товарищем Дейлар. - Мы тоже на нос.
- Стоять. Тут сидеть будете. Готовить оружие, молиться Четверым. И делать серьёзные лица. Гордитесь - Альянс спасать летите!
- Ну-ну, - Малсур уселся у борта, возложив на колени алебарду. Доспехи волитара громко звенькнули в темноте.
- Много ещё осталось?
- Вы вроде последний были.
Ни намёка на уважение или участие в судьбе гвардейцев нарротовский хлыщ не проявлял. И Четверо с ним.
- Так чего ждём? У неба ветров?
- Готовимся к взлёту.
Постная физиономия хлыща, как ни в чём не бывало, смотрела куда-то вдаль. Громада Левиафана надвигалась на город, и, если хорошо приглядеться, можно было заметить, как неторопливо покачивается на фоне тёмного-тёмного неба чёрная вершина огромной цитадели.
- Что, гвардия, страшно? - Коренастый мужчина в форме армейского капитана подошел со стороны кормы. - Неужели наши дела настолько плохи, что и вас решили на убой послать?
В какой-то мере, это офицер выглядел чужим на судне, всю команду которого от последнего матроса и до командира корабля составляли воины лорда Наррота.
- А чего бояться? Дадим красноглазым жару! - залихватски бросил Дейлар, но, поймав от Сорогота суровый взгляд, умолк.
- А вы кто такой, с вашего позволения? - подбоченясь, обратился к "капитану" старый гвардеец. - По какому делу тут?
- Я - капитан Гэртан из Северной армии. А дело мое простое - посмотреть, как кучка изнеженных волитаров и расфуфыренных гвардейцев будет спасать Альянс. И помочь.
- Изнеженных, расфуфыренных! - передразнил Малсур. - Глядите какой неизнеженный, строгий и солидный пришёл! А чего не в гвардии, раз так хорош? Не взяли что ли?
- Малсур? - донёсся со стороны носа голос Гудрин. - Не трепись. Устала.
- Перед боем уставать вредно. Извини уж, - пожал плечами волитар и снова сосредоточился на своём оружии, краем уха прислушиваясь, что ответит чужак.
- Потому, что за Альянс воевал, а не в Столице по парадам да дворцам расхаживал.
- Славно же воевал, раз в гвардию не пригласили, - хохотнул кто-то из гвардейцев. - Сюда лучших отбирают, понимаешь? У большинства здесь - за плечами долгие годы отменной службы, талантов-чудес вроде Тарренса нашего - не ищи, не тут он! - голубь наплакал. И на весь Альянс нас всего двести. Чем удивить можешь, защитник государства?
- Лучшие каждый день на границе гибнут и страну защищают, а вы только и умеете, что во фрунт вытягиваться, когда на карауле стоите. Первый раз вас вперед армии послали, так уже от гордости чуть не лопаетесь, - капитан скривился. - Эти двое тут спорят, кто больше демонов убьет, а вы хоть с ними в бою встречались? Лицом к лицу с этими отвратными рожами, видели, как ваших товарищей рвут на куски их мерзкие когти? Как боевые маги сгорают в огне, пытаясь захватить с собой побольше этих тварей? И падают, падают, истекая кровью... не в силах ничего сделать, потому, что демонов не берет ни сталь, ни магия?!
- Видели, - коротко ответил Йогсор. - мы тут за две недели такое видели, что в армии и не снилось. И живы не потому, что в задних рядах отсиживались, так что ты, парень, языком-то не маши особливо - он у тебя остёр, вот кабы и клинок был не хуже, такой нам сгодился бы. А рожами их нас пугать что? Мы пуганные уж, не пугались, шли вперёд, бились. Не берёт их сталь, магия - не всех. Даже огонь не всякого. НО видно нас не для пустой бойни посылают, ежели посылают. Исполнять приказы в Северной не разучились ещё?
- А ты, никак, приказывать мне решил, старик?
- А надо будет - и прикажу. Уж коли с нами - так изволь делать что надо, а не вздор молоть. Я в северной небось втрое дольше тебя лямку тянул. Охота глотки им рвать, краснозырым - милости просим, только по делу, не для красоты, - прищурился Сорогот. - Или может ты боевой, как мечом помахать, а как дело сделать, что надо - так сразу и нервы сдают?
- Приказы мне Лорд-Адмирал отдает. И здесь я, потому, что не нравится ему происходящее в такой тайне, что и в штабе не известно, - капитан положил ладонь на рукоять меча. - А мне он доверяет.
- А лорд-командующий в курсе?
- Я могу тот же вопрос задать тебе, гвардеец. В курсе ли Лорд-Командующий о том, что происходит на этот корабле? Знает ли король о происходящем?
- Можешь попробовать. Заодно можешь ещё и ответить, как о чём-то узнаёт лорд-адмирал, ещё много о чём. Так и будем спрашивать друг друга, или ты ответишь и мы полетим - с тобой или без тебя?
Офицер пожал плечами и отвернулся, глядя за борт.
- Ну что с ним делать, Сорогот?
- Спустить в шею на землю, пусть подумает, как грубить?
- А может ну его?
- Кой ну! Грубит же!
- Оружие при себе какое? - женский голос с носа встрял в разговор в третий раз.
- Мне кого-нибудь из вас убить или вы так заткнетесь?
Не оборачиваясь бросил Гэртан.
- Не ответил. Оружие при себе - какое?
- Глаза разуй, - мозолистые пальцы снова легли на рукоять меча.
- Оставьте его. Не терпится убиться - а пусть! - голос с носа умолк.
- Сорогот, а ты что...
- Оставьте, - буркнул старый гвардеец. - Правду сказала девка. Пусть себе стоит, лишь бы не мешался потом. Капитан... Поглядим, какой капитан.

День 13
В глубинах Пустоты. Судьба древнего рода

– Вы пришли... – голос, донёсшийся разом отовсюду, болезненно ударил по ушам людей. Кборгаз заскулил и чуть попятился, и тут доспех качнулся вперёд. Раз, другой, третий... Сделал шаг навстречу. – Нам слишком поздно. Всем слишком поздно. Давно вы видели живые звёзды, те, кто полон?
Сайте запрокинула голову, гляда на стража. Ее волосы, растрепанные, со спутанными прядками, упали на спину. На лице женщины не отразилось ничего, да и вообще, с тех пор, как они ступили на остров, казалось, что оно каменеет с каждой минутой; как будто шаг за шагом Юлаль запирает в себе все чувства, чтобы не дай Четверо, упаси! Не вырвались... Может быть, она просто знала, что вырвись они – и она просто не сможет идти дальше.
– Только тусклые, – громко и ровно ответила стражу Хранительница.
– Не поздно. Вы убеждаете себя и нас, – повторил Балтьер. – И даже тусклые звезды – живы.
– И мы тоже будем жить, – закончила Юлаль. Она посмотрела на Дейзена – сейчас мальчик стоял рядом, положив руки на червивую шкуру Кборгаза.
– Звёзды... яркие. Вы сияете ярко. Я – Мормегар. Я – обезглавленный.
Дым над шеей... над пустым отверстием в доспехе дрогнул, и из колец и струек клубящегося серо-чёрного марева проступило лицо. Усталое, невероятно усталое, старое, как мир, лицо волитара, о примеси человеческой крови в котором говорили только длинные, густые, словно у пирата с книжных иллюстраций, обвисшие усы.
– Вы уже ничего не боитесь. Ваша чаша страха уже опустела. Скоро опустеют и другие... Ваши сердца. Ваши души. Ваш разум. Ваше... но вы ведь устали слушать это? Так зачем? Идите за мной. И помните – дверей здесь нет. Есть проходы. Есть места, где пройти нельзя. Кборгаз, пойдёшь последним.
Червепёс громко гавкнул правой головой, левая низко, утробно рыкнула и оскалила клыки. Черви на шкуре вскинулись, словно вставшая дыбом шерсть, тварь снова окатило гноем – кажется, случайно, потому что сам зверь злобно фыркнул и подчёркнуто аккуратно отряхнулся.
– Пойдешь за мной, – словно любимому щенку и даже с какой-то безбашенной веселостью сказал Кборгазу Дейзен. Юлаль посмотрела на сына:
– Спасибо тебе, – почему-то сказала она и, отбросив про себя прочь слова стража, подтолкнула вперед Бальтера. – Мне надоело, что они пугают нас. Пусть это закончится быстрее.
– Мы не пугаем, – дымный образ дрогнул, распался на несколько клубящихся облачков и почти тотчас же собрался заново.
– Не пугаете, – решительно ответила Сайте, – тогда говорите по делу.
– Мы боимся. Сами боимся... Потому что знаем, что тут происходит с такими, как вы... С такими, как мы. Каким ты видишь себя, человек, когда Пустота сожрёт тебя? Тоже безголовым? Летающей серой тенью? Вросшим в землю деревом с костями вместо ветвей? Ты ещё многого не видела... Но увидишь. Идём.
– Это будет потом, а не сейчас, – отрезала Юлаль.
– Что здесь надо делать, кроме как идти за тобой? – отрывисто спросил корсар. – Смотреть, драться?
Мормегар, кажется, усмехнулся – и весь сад, лестница, Кборгаз – на мгновение вздрогнули, как от подземного удара.
– Стараться выжить. Да, смотреть. Да, драться. Те, кто может – дерутся. Остальные идут.
Не говоря больше ни слова, Обезглавленный резко раскинул руки. Кборгаз, присев на задние лапы, пронзительно завыл в две глотки, и плач пса прокатился, наверное, по всей Пустоте скорбной, печальной волной.
Дейзен мягко потрепал Кборгаза по затылку. Когда Юлаль обернулась, в ее глазах на мгновение вспыхнул ужас, который женщина тут же запечатала глубоко внутри себя, рядом с остальными чувствами.
А за спиной гиганта, разросшись и переливаясь всеми оттенками чёрного и синего, открылся проход – словно сама Пустота, не дающая вырваться чему-то ещё.
– Туда.
Мормегар исчез в проходе первым. Кборгаз потянул за собой Дейзена и боднул правой головой Юлаль. Она взглянула на сына, а потом твердо опустила ладонь на голову пса. Любимая собака. Как будто лишь любимая собака.
Капитан опередил и мать, и сына, следуя за гигантом. Усталость наваливалась все сильнее, повисая на плечах, как собаки на медведе. Тонкие пальцы Хранительницы на мгновение коснулись его плеча:
– Я рядом, – почти неслышно шепнула Юлаль. Капитан кивнул, но слова не находились.
Синева проглотила в один миг и отпустила, как строптивая ветреная барышня. Перед гостями раскинул свои просторные объятия древний мраморный зал. Словно ещё вчера дышавший, живший вместе с домом и Домом, вместе с потомками рода, что кружили здесь под потолком в танцах, доступных только волитарам чистой крови; вместе с суетившимися слугами и озабоченными, деловитыми гостями, утомлёнными гонцами, бегущими насквозь, чтобы скорее принести известие – с другого конца острова ли, или вообще из Столицы, поварами, определяющими, что подать к столу на будущее пиршество, красавицами-служанками в чепцах, натирающими до блеска полы... Живший со всеми ними, и их же забравший с собой сюда.
Стены зала были украшены зеркалами в белых и чёрных оправах, то там, то здесь высились прекрасные, но теперь словно изъеденные по лицам морской солью статуи древних волитаров, в двух или трёх местах на стенах висели картины, под потолком мерно раскачивалась огромная, старинная и оттого жутко массивная люстра, а у дальней стены, возле плохо различимого звериного чудища, зиял другой проход – тоже чёрно-синий, там, где должна была бы быть дверь.
Дейзен тихо вздохнул, тряхнул растрепанной головой и сделал несколько шагов вперед.
– До сегодняшнего дня я не думал, что Пустота может делать такое, – глухо, негромко произнес капитан. – Убивать, разрушать, калечить души... Но так менять облик вещей и... и живых?

(с Соуль, а больше всего здесь и дальше Скорпа)

Вопрос вкрался лишь на последних словах, а до них тон был на диво ровен и лишен выражения. Юлаль аккуратно и ненадолго обняла капитана за плечи, потом с тревогой нагнала сына. Он легкомысленно, обманывая и успокаивая, улыбнулся.
– Там, у вас – не может. Но если Рождённый Сном будет свободен... тогда всё будет Пустотой. И Пустота будет всемогуща в мире живых. Это – тень, которую отбросили мы в Пустоте... Мы слишком наивно связали себя с ней. Слишком...
Мормегар остановился и резко взмахнул рукой.
– Стойте... Здесь кто-то есть. Кто-то...
Звук голоса гиганта порвался на тысячи осколков. Не дожидаясь, не давая договорить, не глядя – да и могли ли они глядеть, чувствовать? – три ближайших зеркала разлетелись на куски, осыпая всё вокруг стеклянной крошкой.
– Коракс. И Каранна, – простонал безголовый гигант. – В проход, живее!
Осколки зеркал падали на пол – медленно, словно завороженные собственными отблесками – какими, когда здесь не могло быть настоящего света, только тусклое сияние люстры... Тоже непонятное и диковинное. Крошки стекла кружились, свивались, поднимались от пола, как вихри листьев по осени. И начинали двигаться к гостям – небыстро, осторожно, крадучись – и неотвратимо.
Только одно мгновение потратил Бальтер понапрасну – или не зря?! Одно, что обернуться на Юлаль, убедиться, что с ней все в порядке и взглядом попросить – быстрее! И бросился в проход. Сабля закружила в руках стальное колесо – отбить, раскрошить в пыль ожившее стекло. И в то же время он понимал – это все равно, что сражаться с осиным роем.
Хорошо, что нет двери, это тоже лишние мгновения...
Дейзен сделал единственное, что мог – сжал печать, ринулся вперед, защищая. Юлаль не успела его остановить. В руках Сайте блеснул лидиумный меч. Атака и одновременно скоропалительное отступление к спасительной синеве.
А осколки, приближаясь, всё кружились и кружились в смертоносном танце... сближались, шумели – так, словно каждое их движение било их ещё надвое, натрое, на сотни мельчайших частей, в острую стеклянную пыль. Облачко к облачку, пылинка к пылинке – чистое, острое стекло собиралось в прозрачную, роящуюся фигуру, которая, словно смеясь над убегавшими, медленно обретала знакомые черты...
– Ну куда же ты, Юлаль? – и голос, голос тоже сделался совсем знакомым. Стеклянный, дрожащий и звенящий капитан Балтьер шёл на беглецов – на Хранительницу, её сына, Кборгаза. На самого себя. – Некуда спешить. Мы успеем. К нему опозданий не бывает... Подойди сюда. Обними меня, дай хотя бы руку... Это же я, разве ты не видишь?
А крошки стекла всё вплетались и вплетались в причудливую хрустальную фигуру, где каждый осколок становился новой частичкой лжи.
– Зеркала всегда лгут, – отсвет меча рассек лицо Хранительницы надвое.
– И всё равно в них смотрят, – усмехнулся стеклянный корсар, подступая всё ближе. – А ты – не побоишься заглянуть? Ну же, Юлаль, взгляни в мои глаза... взгляни!
Треск и звон вторично разнёсся по залу. Огромный портрет волитара в чёрных, украшенных серебряной вязью узоров доспехах, вытянул вперёд длинные, скрюченные руки с грязными, окровавленными ногтями и наотмашь ударил ими по сторонам – разбивая стекло в двух зеркалах. Глаза волитара горели багрянцем, с губ капала кровавая пена – синяя и потому отчётливее всего заметная. Осколки разломленных стёкол повторяли движения прежних, пополняя собой беснующийся вихрь стекла и острой пыли, складываясь рядом с наступающим хрустальным капитаном во вторую фигуру – точную копию самой Юлаль, только совсем, совсем тонкую – но с каждым мигом всё новые и новые крошки занимали место в колдовской пляске пылинок-лезвий.
А настоящая тем временем подняла клинок, и он решительно рассек стеклянный обман.
Стекло разлетелось во все стороны, лезвие Райн поразило множество осколков, размолов в пыль наиболее крупные... и тут же искривлённое злобой лицо двойника собралось вновь.
– Моя очередь, – хохотнуло существо – и кинулось вперёд волной бритвенно-острого и мелкого, словно сахарные крошки, стекла... Мормегар кинулся наперерез, закрывая бронированной грудью от осколков – но всех ли?..
Сайте отклонилась в сторону, потом бросилась мимо, оглянувшись на Дейзена.
Когда стекло брызнуло дождем, Балтьер метнулся вперед, и сабля в руках завертелась еще быстрее, словшись в полупрозрачное сверкающее колесо. Его первый капитан-орк, научивший этому, таким манером продержался какое-то время под дождем, останавливая капли. Впрочем, многие из команды считали это слишком показушным – но не юный тогда Тандор. Сейчас он этим колесом и собой пытался прикрыть женщину и мальчика. Кажется, несколько осколков пробили одежду на плече там, куда не хватило кругового вихря, и один зацепил мочку уха.
И когда шквал осколков иссяк, он шагнул вперед, и воронка стала наступательным оружием. Не переставая вращаться, вгрызлась в копию Хранительницы.
Стекло брызнуло в стороны, отстраняясь, давая дорогу движению капитана, пытаясь уйти – тщетно. Осколки разлетались, крошились, бились беспощадным оружием корсара – и всё равно стремились вперёд, пытались собраться, чтобы снова разлететься по сторонам... Мормегар, шагнув вперёд, ударился бронированной грудью в колышущийся стан стеклянной женщины с её левой стороны, давя и растирая в крупицы всё, что ещё оставалось больше пылинки.

Волитар на портрете, пылая глазами, ревел, размахивая руками, ломая окровавленные ногти и пытаясь выцарапать самого себя из рамы, полосуя холст, отвисавший вниз лоскутами выцветшей, лопавшейся кожи. Кожи волитара...
За спинами раздался дикий рёв, и чучело, оказавшееся огромным медведем, облезлое, траченное некогда молью, а теперь – кишащее, как оказалось, какими-то бледно-бежевыми личинками размером с палец каждая, сдвинулось с места. Сделало шаг, другой, неуклюже переминаясь с лапы на лапу. Поднялось на дыбы и снова оглушительно заревело, выставляя вперёд огромные, истлевшие и обгнившие лапы...
– Быстрее! – крикнул Балтьер, буквально продавливаясь рука об руку с рыцарем сквозь стеклянное облако. Пройдем через них!
Сайте схватила сына за локоть и рванулась следом за капитаном. Дейзен... Дейзен. Сейчас они удивительно походили друг на друга – не внешне, отнюдь. Внутренне – странным спокойствием, созданным усилиями воли.
Обглоданный труп медведя рванулся наперерез. Его встретил Кборгаз, с громовым рыком кинувшись под ноги зверю и повалив – прямо на себя. Мормегар бросился сверху, схватил верхнюю челюсть чудовища, начал тянуть к себе. Рёв мешался с хрустом, стекло за спиной крутилось и дребезжало, выл и ревел полосующий себя грязными ногтями волитар на портрете, откуда-то сверху послышалось каркающее старушечье кряхтение:
– Не уйдёте, не уйдёте, не уйдёте! Вам – опустеть, мне – посмеяться! Кости ваши в себя вдену, буду щеголять перед роднёй!
А потом всех троих снова накрыла синева. И снова отпустила – через миг.
Длинная, широкая, крутая лестница из белого мрамора, посередине рассечённого искажённой, словно огромная молния, чёрной прожилкой, заворачивалась вдоль толстой колонны вверх, поднимаясь на второй этаж внутренних покоев. Множество портретов старых, знатных волитаров висели вдоль стены, а на повороте прямо из угла на гостей смотрел большой воин с белым мечом – доспех, стоящий на возвышении в позе, занесённой для удара.
– Прошли, – за спинами пришельев раздался голос Мормегара. Безголовый силач вынырнул из иссиня-чёрной воронки, исцарапанный, но живой... если был таковым. Кборгазу досталось больше – на боку плоть была продрана до кости, пёс ощутимо хромал, а вся морда правой головы оказалась покрыта запёкшейся кровью – так, словно бой произошёл много часов назад.
– Теперь вверх.
Дейзен гладил одну из голов, успокаивая пса, как будто тот был – родным. Сайте шла между сыном и капитаном. Она не отпускала меч, но не выглядела напуганной, только решительной, твердой.
– Благодарю, – шепнул Дейзен – Кборгазу.
– Весело, – в голосе капитана прорезалась острая, как клинок, и столь же быстрая усмешка.
Бой слегка оживил его. С куда большим удовольствием Балтьер сражался бы с противниками из настоящей плоти, и все же это был – бой. Запястье болело – вихрь требовал немалого напряжения кисти, и капитан переложил оружие в левую руку.
– Что ж, вверх так вверх, – он зашагал по ступеням, держась подальше от портретов, да и от статуи тоже. Меч ведь мог и опуститься...
– Тан, не уходили далеко, – попросила Юлаль.
Он обернулся и улыбнулся, как улыбаются в пятнадцать лет – бесшабашно и чисто.
– Не отставайте. Быстрее пойдем – быстрее выйдем!
– Мы справимся. Мы обязательно со всем справимся, – она не уговаривала себя, Балтьера или Дейзена, а просто произнесла утверждение, в котором уверена полностью, до конца.
– Справитесь, – смех Мормегара звучал глухо. – Теперь я, кажется, и сам в это поверил.
Лестница чуть дрожала, словно тоже была сделана из стекла, но нет – мрамор был крепок и надёжен...
"Куда ты?"
"Куда?"
"Зачем?"
Портреты заговорили, стоило гостям ступить на первую ступень – тихими, шипящими голосами. Серые, затянутые бельмами глаза медленно разгорались багровым, руки зашевелились, ощупывая сами себя. Сайте отступила от картин как можно дальше, немного потянула в сторону Дейзена, а тот – Кборгаза.
– Не подходите к ним близко. Они хорошо держат и тянут... – посоветовал безголовый великан. И зубы у них тоже очень острые. Я и сам не знаю – предки ли это нашего Рода... или просто ещё одно извращение, что Пустота так горазда выдавать, будто... Нет, не могу сравнить. Здесь всё одно и то же. Новых сравнений нет... даже язык пустеет. Хоть у меня и нет языка. Идёмте.
Правую, свободную сейчас руку капитан протянул назад – вслепую, словно не желая отворачиваться от портретов. Впрочем, почему словно? Попытался поймать тонкую руку Юлаль, потянуть за собой. Тонкие пальцы Хранительницы снова сомкнулись на запястье, еще крепче, чем прежде.
– Идем быстрее. Пока не полезли.
"Боишься?"
"Боишься?"
"Трусишь, Смелый Человек?"
Последнее почти в лицо прошипел изящный волитар с одним единственным глазом на третьем портрете по лестнице. Древние, но легко узнаваемые одежды выдавали в нём ветроплава, и не из последних – возможно, адмирала, но даже надпись на золочёной раме стёрлась.
Балтьер не останавливался, лишь косым взглядом удостоил портрет. Быстрее.
– Боюсь. Это забавно. Но не трушу.
"А тааак?"
Длинные, обломанные, испачканные синей кровью ногти чиркнули у самого носа капитана. Руки с портретов и правда вытягивались далеко...
– Так? – сабля взвилась, метя в запястье.
"Принято..." – одноглазый ветроплав на портрете, кажется, рассмеялся. В уголках губ волитара сбивалась клоками синеватая пена, но лицо смотрелось яснее и живее, чем у прочих. Рука резко втянулась обратно в портрет.
"Веришь или нет... но я ещё помню... какой он – ветер..."

"Зачем ты говоришь с ним?"
"Он всё равно умрёт! Умрёт и опустеет!"
"Каранна изуродует нас ещё больше!"
"Разве ты не боишься? Не боишься Каранны?"
– Помолчите, – и это была отнюдь не просьба; Юлаль Сайте, когда становилась такой, как сейчас – спокойной, каменной, истинной Хранительницей, не умела просить. И даже, если просила – эти просьбы походили на приказ.
"Боюсь. Но не трушу. Как поднимешься – смотри вверх, капитан Смелый Человек. И держу руку на клинке"
Длинная трещина, словно молния, рассекла портрет ветроплава, по краям обвисли лоскуты давно высохшей кожи, побежали вниз, скапливаясь на раме, струйки синей крови... Сияние багрового глаза потухло, снова став серо-грязным бельмом. Не исчезла только дерзкая улыбка...
Еще один взгляд, глаза вспыхнули не ненавистью, а заостренная полоска металла взлетела в подобии гвардейского салюта. Корсар отпустил Юлаль и перебросил саблю в правую руку, что успела немного отдохнуть, и все – на ходу. Однако Хранительнице не требовался отдых. В ладонях Дейзена мелькнула печать, в руках Сайте – вспыхнул лидиумный меч.
– Аккуратно, – прошептал Мормегар... насколько мог шептать доспех с дымом вместо головы. Капитан кивнул. И вовремя... предчувствие не обмануло Балтьера – доспех с белым мечом, высеченным, похоже, из монолитного куска мрамора, с оглушительным треском сдвинулся с места... Медленно, тяжело отрывались от лестницы каменные ступни – гигант начинал подниматься в воздух, замахиваясь для удара.
– СМЕРТЬ! СМЕРТЬ! СМЕРТЬ И ОПУСТОШЕНИЕ! – бьющимся стеклом разлетелись слова жутко искажённого женского голоса.
– Каранна в бешенстве! Бегите! – рявкнул Мормегар, поднимая меч навстречу гиганту. Тот приближался – неотвратимо, но всё ещё достаточно медленно... – Бегите наверх! Скорее!
Кборгаз взвыл и, не дожидаясь, кинулся на воина. Дейзен попробовал ухватить пса за шею, но тот оказался слишком быстр.
Здесь драться было бесполезно. Если безголовый и мог удержать удар исполинского меча – Балтьер не имел ни единого шанса. Но при такой скорости исполин точно так же не имел шансов попасть – все равно как если бы сам капитан пытался зашибить бревном муху на лету. Он кинулся так, чтобы не попасть под удар слишком медленно опускающегося белого меча, а еще надо было смотреть под ноги... Корсар всей душой надеялся, что Юлаль и Дейзен следуют за ним – как в бою доверял товарищам, не проверяя каждый их шаг. Юлаль буквально тащила сына за собой, перехватив его запястье.
Меч рухнул. Мормегар принял удар, хрипя, пригибаясь под жуткой мощью мраморного клинка. Кборгаз, хрипя и визжа, рванул огромную ногу в сторону обеими пастями, ломая собственные зубы и выбивая крошки – словно уже нечего было терять. Может, так и было?
– Бегите, бегите! – ревел чёрный гигант, отбиваясь от белого – с трудом... но до конца. А конец с каждым ударом становился всё ближе – мраморный меч оказывался мощнее чёрного, острее, тяжелее... Всё сразу. Всё сливалось в едином грохоте, доспех летел, доспех падал, Кборгаз истошно завизжал, потом раздался хруст... У Дейзена ёкнуло сердце.
Верх лестницы сверкнул яркой синевой прохода, закручиваясь также внезапно, как и всё здесь. Ещё один истошный визг расколол пустотную тишину, и бесформенная груда плоти рухнула прямо у портала, перелетев бегущих, словно куль гнилой плоти.
Шеи Кборгаза были сломаны – обе. Дейзен сжал зубы. Невольно мальчишка пожалел зверя, но времени удивиться этому чувству у юного Сайте не было. Скрип стали и хруст крошащегося мрамора за спиной...
– Бе...ги..те... – простонал затухающий голос. – Ка..ра..н..на... убей..те..!
Громовой раскат удара, проламывающего металл нагрудника, прервал Мормегара в последний раз.
Балтьер краем глаза заметил это, и выразил все эмоции привычным в бою способом – в выражениях, которых не полагалось знать Дейзену... и которые он не позволял себе при Юлаль. Женщина только хмыкнула.
Они остались одни. Он уже собрался прыгнуть в проход, но заставил себя остановиться и, пока неуклюжая громадина разворачивалась, дождаться, пока женщина и ее сын догонят его и, подчиняясь жесту, исчезнут в густо-синей, как вечернее небо былых лет, вспышке. Края одежд утонули во всплеске индигового цвета. Сайте подтолкнула сына вперед, не позволяя задержаться рядом с мертвым Кборгазом. И только следом за Юлаль и Дейзеном Балтьер прыгнул сам, оставляя по ту сторону падающий меч, как не раз оставлял за горизонтом бросающиеся в погоню корабли.
За спиной раздался стеклянный хлопок. Синевой окатило, словно всплеском воды – всех. Кборгаз, Мормегар, великан с белым мечом – всё осталось по ту сторону, и не осталось ничего. Только огромная голая комната с шахматным порядком напольных чёрно-белых плит – и большая, круглая, топорно сработанная люстра под потолком, украшенная множеством свечей, ни одна из которых не горела... Дейзен выдохнул, опираясь ладонями о колени. Зажмурился. А затем изо всех сил саданул по коленям кулаками.
– ЖИВЫЕ! УБЕРИТЕСЬ ИЗ МОЕГО ДОМА! ВЫ ПОЛНЫ! НО Я ОПУСТОШУ ВАС, ОПУСТОШУ, ОПУСТОШУ!
Подсознательно подросток снова сжал печать.
– Сверху! – раздался прямо над ухом знакомый голос. Ремрод?
Прямо у ног капитана вонзилась в пол длинная, острая, расколовшая мрамор... иссушённая временем кость. Она взялась ниоткуда, как из пустоты – или Пустоты? Люстра, свечи, потолок, пол, стены – нигде нет движения.
– На кости рассыпаешься и на глаза показаться боишься? – насмешливо спросил корсар невидимого собеседника. – Ай-ай, хозяин!
Он не отпрянул прочь от кости. Зачем?
– БОЮСЬ? Я?!! И... прояви уважение! Перед тобой не хозяин, но хозяйКАААА!!!!

– Берегись!
Голос Ремрода снова прорвался откуда-то извне, и следующая кость ударила слева от пришельцев, совсем близко. Пол принял удар с каменным стоном, выжелченное острие кости вошло в него на добрую ладонь. А на потолке – медленно повернулась люстра.
На другой стороне колеса, словно огромный волшебный шар, освещающий мрак, сияла блеском алых, пылающих глаз голова. Некогда – женская – это ещё можно было понять. Теперь – облупленная, уродливая, потерявшая брови, почти все волосы и большую часть кожи, но всё ещё сохранившая в себе подобие жизни. Спицы колеса неторопливо, с чудовищным скрипом расходились, одно за другим, становясь то рукой – иссохшей, трясущейся, худой; то ногой, босой, с длинными ногтями чёрного, гнилостного цвета; то – обломанными, точёными неизвестной заразой рёбрами. Губы головы, еле открываясь, начали двигаться – и с ними зал наполнил безумный, гремящий стеклянным крошевом
визг:
– Я – КАРАННА АШКРАЙ! И КЛЯНУСЬ ЧИСТОТОЙ МОЕЙ КРОВИ, Я ЗАБЕРУ ВАШИ ЖИЗНИ! Я СОЖРУ ВАС, КАК ПУСТОТА СОЖРАЛА МЕНЯ!
– Хватит, мать! – громыхнул голос Ремрода, но вслед за ним заверещал следующий – Коракс:
– Кушай, мать! Ничему не бывать! Всё для тебя, я вёл их любя, им уже конец, пусть смеётся отец, испей её тьмы – насытимся мы!
– У НЕЁ В КРОВИ ПУСТОТААА... – ВСЁ БОЛЬШЕ! – восторг, смешанный с нескончаемой жаждой, наполнил голос Каранны. Сквозь лабиринт сплетения спиц-рёбер с диким хрустом проломилось новое – и устремилось в полёт, оторвавшись от высушенного колеса тела. Сайте хмуро скользнула взглядом вдоль лезвия клинка. Пугало ли ее то, что ждало? Нет. Она спрашивала себя и сама себе отвечала: нет. Все, кого Юлаль увидела из рода Ашкрай, были безумцами. А сумасшедшим безразличны терзания. Если ее, старшую из дочерей Сайте, пожрет пустота – значит, она, Юлаль, тоже станет безумицей. И так же ей будет безразлично все.
– Косточек-то хватит?
Балтьер играл с огнем, и глаза его сейчас тоже пылали, только не алым, а черным, неистовым, словно последнее представление цирка на площади зачумленного города. Раздразнить одержимую – демона? – еще. Хотя казалось бы, дальше некуда! Он вовремя отпрыгнул – и острие снова пробило камень и вошло в него, как не смог бы сделать даже арбалетный болт. Сабля взлетела вверх, угрожая, хоть и бессильная дотянуться до потолка. Вся надежда была на "Император или ничто" да на печать Дейзена, но он лишь мимолетным взглядом мог дать это понять.
– Спускайся, уважаемая хозяйка!
– НЕУЖТО ГОСТЬ НЕ УВАЖИТ СТАРУЮ ЖЕНЩИНУ?
– Успокойся! – выкрикнул Дейзен.
Рёбра Каранны словно лопнули, и вместо одной в сторону гостей метнулось штук десять костей – целый дождь гнилых отмирающих лезвий. Сайте отскочила от Балтьера в сторону, утягивая за собой сына. Там, где Дейзен стоял несколько мгновений назад, воткнулись в холодный каменный пол кости.
Каранна визжала, словно царапая стекло каждым словом, а из обезображенного колеса туловища лезли новые рёбра – длиннее, острее... словно бы уже даже не рёбра, а огромные костяные отростки-щупальца, лезли одно за другим, ломаясь и искривляясь, расползаясь по потолку и опускаясь третьей, четвёртой, пятой парой рук к полу, хрустя растянутыми суставами и дрожа каждый раз, когда крошки костяной пыли слетали на пол, устилая его выеденным трупным ковром праха.
– Отпусти, – тихо рванулся мальчик. – Позволь мне.
Он посмотрел на мать через плечо и увидел в глубине зрачков страх. Страх за него.
– Держись капитана. Он тебя сохранит, – решительно, не дожидаясь ответа, бросил мальчик. Руки Юлаль, секунду назад крепко обхватившие плечи мальчика, разжались. Быстро. Аккуратно. С воинской точностью.
– Ты умный мальчик, – прищурилась Сайте. Дейзен лихо улыбнулся.
Мальчик прикрыл глаза, позволив себе капельку грусти о Кборгазе. А затем положил печать в соединенные ладони и, кивнув капитану, двинулся вперед. Знак Ашкрай лежал в сомкнутых цветком руках. На основаниях ладоней.
Сейчас их накроет этой сетью, как незадачливых рыбешек, подумалось капитану. Сухой мертвой сетью, ловящей живое, а выпускающей мертвое и опустошенное. Силенок хватит, рыбак? А пока пусть все внимание будет сосредоточено на нем, на нем одном... Не на Юлаль, не на Дейзене, который обходил его, продвигаясь вперед. Пусть они делают, что нужно. Что могут.
Отвлечь, отвлечь!
– Медленно как-то, – сабля над головой снова сплелась в вихрь. – Спускайся, и я тебя уважу, как ты хотела. Или уже стара слишком для танцев? Поди, красноглазые ублюдки Пятого танцевать не умеют?
– Танцевать... я много лет не танцевала! – прошелестел голос Каранны, смягчившись как будто... Или только показалось?
А кости всё падали и падали, костяные наросты тянулись вперёд, ломались, рвались и трещали, трещали, трещали, раскалывая пол... Но жуткая тварь начала-таки опускаться, раскачиваясь на огромной цепи... или сухожилии.
– Что ж... потанцуем! Только хватит ли у тебя ррррук, крассавец?! – тише во много раз прошипело костяное создание – и три длинных конечности выстрелило в сторону Балтьера. Толстые, обглоданные и в то же время на вид куда прочнее остальных, они вряд ли поддались бы удару сабли... Отростки, растопырив острые пальцы с длинными, обломанными, грязными ногтями, обогнули Дейзена, лишь толкнув его – от одного к другому, и кинулись к капитану, метя то ли в глаза, то ли в лицо...Мальчишка кинулся вперед, пытаясь ухватить костяные руки.

Капитан какой-то частью души еще раз успел обрадоваться, что взял абордажную саблю, а не шпагу. Хотя даже ее бешеного вращения и веса было мало, слишком мало, чтоб отбить все паучьи лапы-кости. Удар, сухой треск – и он вынужден был отступить.
– АааааИИИИИЙАААА!!!!
Визг, истошный, жалобный и исполненный самой глубокой женской обиды, казалось, потряс зал до основания. Пол начал расходиться от костяных разломов глубокими трещинами. Золотая вспышка озарила всё вокруг, руки-крюки Каранны разлетелись мелкими крошками и облаком серой пыли. Золотистое свечение, обвив костяные наросты тонкими линиями, вплеталось в безумную фигуру извращённой леди, проникая внутрь, вызолачивая то, что было бы венами и сосудами. Прожигая незримым огнём то, что осталось у Каранны от души – если что-то осталось.
– ПЕЧААААТЬ!! РЕМРООООД, УБЛЮДОЧНЫЙ ПРЕДАААТЕЕЕЛЬ!!! УБЛЮДОК!! ТВАААРЬ!!! – визжала Каранна, раскачиваясь на своём сухожилии всё яростнее, едва не обрывая его. – ПЕРЕДУШУУУ!! ВЫСОСУ ВСЕЕЕХ!!
Золото наползло на лицо, две сверкающих линии вонзились в глаза. Обезумев от боли, чудище ринулось вниз, выставляя остатки костяных шипов и обломки рёбер, как гигантскую клетку, чтобы смести с пути сперва мальчишку, причинившего ей такую жуткую боль, а затем и всех остальных. Натужно лязгнула металлом растягивающаяся жила, хрустнуло что-то, большой кусок умирающей твари откололся и с грохотом упал в сторону, раскалывая плиты пола – но тварь уже было не остановить... Не хватило бы и десятка рук, и капитан, отшвырнув поворотом кисти бесполезную теперь саблю в сторону, бросился вперед. Нырнул, пожалуй, превзойдя не столь уж давний – правда?! не верится, – пируэт в поединке с третьим помощником. Он, пытаясь опередить Ашкрай, смёл своим весом Дейзена, обхватив его, чтобы вместе не то скользнуть, откатиться, прокувыркаться, наконец подальше от места удара. Подросток обхватил пирата обеими руками за плечи, вцепился, крепче сжимая пальцы левой руки вокруг печати – чтобы не дай Небесный Отец, не выронить. Младший Сайте почти заставлял себя не смотреть в сторону матери – и хорошо. Она отбежала в сторону несколькими едиными слитными движениями. Губы женщины, сжатые в тончайшую паутинку, побелели.
Свечи, вблизи похожие на острые корявые наросты-шипы, разом вспыхнули сияющим золотом. Каранна снова завизжала, пролетев мимо капитана и мальчонки, взревела, бросаясь к Юлаль. С громовым раскатом разорвалась жильная связь с потолком, золотой свет вырвался из обрывка, длинным лучом полосуя зал, освещая и чертя на стенах причудливые узоры – всего на какой-то миг... Словно пустой воздушный пузырь на болоте, схлопнулось что-то, окатив всех золотым, выбеленным изнутри сиянием, в лицо женщине пахнуло огненным жаром, капитана и Дейзена обдало горячими обрывками чего-то невесомого, из глаз всех троих, не спрашивая, брызнули слёзы...
Свет померк также, как вырос. Каранны не было. Маленький золотой водоворот клубился там, где в последний миг своей не-жизни-не-смерти оказалась мать Ремрода.
– Идите... – разадлся отовсюду голос Ашкрая-сына. Ремрода. Усталый, безумно измождённый, высушенный и надтреснутый, как подломленный грозой дуб... – Последний шаг до правды. Я жду вас... ещё жду...
Юлаль быстро подошла к Балтьеру и Дейзену, обняла обоих, помогая подняться. Капитан провел рукой по лицу, стряхивая влагу с глаз и проверяя – жив ли. Жив.
– Пошли?..
Женщина кивнула молчаливо. Она позволила себе легкое прикосновение к чужим волосам, а потом убрала – почти отдернула – руку, словно решив, что сейчас сделанное – лишнее. Нежность – лишняя. Тревога – лишняя.
Синева, чернота, лиловые вспышки... Мир, казалось, бунтовал против Пустоты, позволяя то и дело заполнять себя чему угодно, хоть бы заполнение и было мигом, а что-то – отблеском или сиянием, без капли излишней жизни. Проходило мгновение, второе, третье... И вот уже в который раз золотой свет померк, как и всё, что пропускало по пути до этого, и трое усталых путников оказались посреди довольно большого, на этот раз – почти правильно круглого зала, заполненного мраком почти до краёв, кроме маленького пятна света, спадавшего на монотонно-серый, истрескавшийся и запылённый каменный пол. Здесь была пыль. И кровь. Грязная, перемешанная с пылью кровь, в луже которой лежал знакомый силуэт.
– П-приш-ли...
Голос наследника Ашкраев звучал глухо, едва слышно. Если бы он мог умереть, то давно должен был бы – столько крови быть в живом волитаре просто не могло. Но она текла и текла – густая, то кажущаяся в неверном свете чёрной, то – просто тёмно-тёмно-синей, застывшей, медленной, не желавшей покидать своего прежнего владельца вместе с остатками... существования.
Кровь текла. Грудь Ремрода вздымалась, а волосы превратились в одну сплошную, перемазанную кровавой кашей корку. Одеяния, изорванные и разодранные, будто когтями, тоже слиплись с кровавым месивом, сохраняя в одном, едва трепещущем теле ехидную пародию на жизнь и смерть разом.
– П-подойдит-те... Нельз-зя, чтобы он снова проснулся... – прошептал Ремрод. Каждое следующее слово – глуше предыдущего.

Приближаясь, Балтьер держал саблю наготове. Он не до конца верил Ашкраю, несмотря на то, что победой они были обязаны ему. И все же волитар был безумцем, а путь сюда – слишком труден, чтобы успокоиться на том, что все закончилось. Более того, пустота и бой вместе создавали странное ощущение – они словно бы набросили плотную завесу на память. Южные острова, храм, даже "Белиас" у пристани – казались далекими, словно бы это было давным-давно, не меньше месяца, а возвращение – отдаленной перспективой. Словно он был героем странной легенды, который должен путешествовать по странному месту, ступая из одного свечения в другое, вступая в бой, не зная ни сна, ни отдыха. Как по-настоящему не спят и не едят на сцене актеры. А темнота вокруг была зрительным залом, в котором вот-вот станут видны глаза десятков или сотне зрителей. Алые?
– Кто?
– О-о-т-тец... – простонал Ремрод. – Киерон Ашкрай. Тот, из-за к-кого мы... все... з-здесь.
Пустота, словно услышав своё имя, ответила ужасным, громким, тяжёлым вздохом. Раз... тишина.
Второй. И снова – тишина.
Три. И опять тихо. Вздохи, которые некому было делать; живая, плотная, дрожащая в нетерпении, погружённая в ненастоящий, притворный, но очень глубокий сон Пустота не открывала сотни алых глаз, не разевала пастей и не тянула вперёд когтистые лапы. Ждала – и жила; жила – и не жила, но эта Пустота – окружала, оставляя место лишь для скромного круга света вокруг распростёртого в крови Ремрода.
– Я уб-бил его... – первый раз в голосе несгибаемого Ашкрая, кажется, дрожали слёзы. Мёртвые, высохшие за века до того, как могли бы родиться. – Я уб-бил Коракса... Он хотел п-помешать вам... Я... теперь ещё и б-братоубийца...
– Ты – живой, – тихо сказал капитан. – Ты не пуст.
– А ты?
На лице корсара появилось удивление. И невольная улыбка.
– А разве не видно? Благодаря тебе и Дейзену я жив, и благодаря себе – не Пуст.
– Х...х... – горлом у Ремрода пошла кровь. Дико, почти невероятно скосив голову, волитар сплюнул большой, слипшийся комок и закашлялся. – Х-храбрый. От-тец... ключ ко всему. С-сделай то, что нужно. ты видел, ч... ч... – волитар снова громко кашлянул и сплюнул, ч.. ч-то было с Каранной. Повтори... те. Повторите. И потом... Меч – это ключ. Ключ – это меч. П-помни... П... П-п-п...
– Ты умрешь? – почти бесстрастно спросил капитан.
– Меч – ключ? – прозвучал голос Юлаль.
– П... П... П-П-П-П...
– ПОЗДНО!
Пустота вокруг прогоготала последнее слово в яростной, безумной вспышке триумфа. Ремрод дёрнулся, пытаясь встать – любым способом, как угодно, но встать – простёр вперёд руки, силясь что-то ухватить скрюченными пальцами, с трудом, надломленно рванулся в сторону... Упал, размазывая по серому полу кровь. И затих. Но – не голос, такой похожий на голос Ремрода, но громче, осипший, глубокий и жёсткий, как кусок острого льда:
– Я – КИЕРОН. Я – ВЛАДЫКА, РОЖДЁННЫЙ СНОМ, И НЫНЕ СОН МОЙ ОКОНЧЕН. А ВЫ... ВЫ ТЕ, КТО ПРИНЕСЛИ МНЕ МОЙ МЕЧ. ТАК ОТДАЙТЕ ЖЕ ЕГО. ИМПЕРАТОР ИЛИ НИКТО!
– Подойди и возьми.
Ощущение, что он на сцене, все еще не оставляло капитана, и голос прозвучал излишне гулко, как-то по-актерски. Слишком торжественно. Сайте, бросив на сына взгляд, коснулась ладонью плеча капитана. Она шагнула вперед. Меч несла она. Она взяла клинок... и клинок не давался в другие, кроме ее, руки.
– Попробуй, – слова Юлаль прозвучали тихим, каким-то уютным и домашним приглашением. Глаза были спокойны.
– ЕСЛИ ВЫ ТОГО ХОТИТЕ...
Пустота начала уменьшаться и таять, свет – расти, заполоняя собой всё вокруг. Холодный, почти выцветший, он всё равно сиял и открывал глазам капитана и Хранительницы...
... тело. Огромное, обрюзгшее, циклопически мощное, заплывшее жиром, искажённое и исковерканное. Блестящее то тут, то там наростами, похожими на хитин насекомых, увеличенный во много раз, разорванное вырвавшимися сквозь толщи жира и мышц мощными, гибкими щупальцами с бледно-розовыми, в тонких синих прожилках присосками, ощетинившееся десятками лап, ножек, шипов... Весь кошмар, всё безумие, которое можно было собрать в одном месте, всё пространство, что раньше не занимал неясный свет и пятно крови с мёртвым Ремродом, оказалось заполнено чудовищным колоссом из плоти и бесчисленного количества уродств. Тело возвышалось над путниками голов на двадцать, дышащее, грузное, но полное противных природе сил, которые, даже роди их Пустота, вряд ли могли бы стать столь омерзительными.
– Я РОЖДЁН СНОМ. ВО СНЕ Я ПОЗНАЛ РОЖДЕНИЕ, А В ПУСТОТЕ – ПОЛНОТУ БЫТИЯ!
Голос Киерона звучал сверху, оттуда, где, ощетинившись клыками, жвалами и обрастая жидкими, свалявшимися, пропитанными каким-то грязным ихором волосами до середины груди – если это ещё было грудью – высились и взирали шестью жёлтыми бельмами в никуда три сошедшихся шеками головы. У одной вместо правого глаза было ухо, у другой – изо рта вывешивались четыре языка, один – наполовину оборванный.
– ВЕРНИТЕ МНЕ МЕЧ – И УХОДИТЕ! Я ДАМ ПУСТОТЕ СОЖРАТЬ ВАС, НЕ УТРУЖДАЯ СЕБЯ!
Дейзен его послал. Витеевато, красиво, в такие дали – что не снились и оркам. Просто и неблагородно, так... что Юлаль захотелось отвесить сыну крепкий подзатыльник. Капитан одобрительно цокнул языком.
– Корабельная школа!
– А то... – фыркнул мальчик, в его ладони лежала печать.

– ХРААБРЫЙ МАЛЫШ, – хохотнул голос. СМЕШНОЙ. МОЙ БЫЛ ТАКОЙ ЖЕ. ОДИН. ПОКА НЕ ЗАХЛЕБНУЛСЯ СОБСТВЕННОЙ КРОВЬЮ. А ВТОРОЙ – ТВЁРДЫЙ, ЖЁСТКИЙ... НА ВКУС.
Длинное, тонкое щупальце, щёлкнув в полёте о стену, стегануло Дейзена сзади под колени, пытаясь сбить с ног...
– ТАК ТО ЛУЧШЕ! КЛАНЯЙТЕСЬ РОЖДЁННОМУ СНОМ!
Сайте рубанула по щупальцу мечом. Белая вспышка озарила зал, заствив померкнуть даже тусклый, струящийся откуда-то свет. А затем снова раздался голос:
– СРАЖАТЬСЯ ПРОТИВ МЕНЯ МОИМ МЕЧОМ... ТЫ НАХАЛКА, ДЕВОЧКА. И Я ПРОУЧУ ТЕБЯ ЗА ЭТО!
– Ты только с женщинами сражаешься? – капитан придержал Дейзена за плечо, чтобы тот не упал. – Храбро. Кстати, до Рожденного Сном тебе далеко. Он – недобрый бог, а ты – осьминог-переросток!
– ДВА НАХАЛА? ТАК ДАЖЕ ИНТЕРЕСНЕЕ! НЕ ПОЖЕЛАЛИ СКЛОНИТЬСЯ ВЫ... СКЛОНЯТ ВАС!
Хохот чудовища сотряс стены зала. Из открытой раны на месте удара мечом поползла к двоим – капитану и женщине – чёрная-чёрная, первозданная Пустота...
Теперь фразу, весьма похожую на ту, что недавно сказал Дейзен, произнесла Юлаль. И эти слова вполне отражали ее отношение к происходящему.
– СМЕШНАЯ.
Щупальца взметнулись в воздух. Большие и маленькие, с наростами и шипами, костяными лезвиями и усиками, они рванулись в бой отовсюду, гневно, яростно и неостановимо.
Не к капитану. К женщине. Со спины, спереди, сзади, снизу. Закрыться ото всех было просто невозможно.
И Юлаль не смогла.
Щупальца, оплели тельце Хранительницы за какую-то долю секунды. За вторую – с треском сжались. Послышался сдавленный крик и хруст, брызнуло на свет что-то красное, лязгнул упавший на пол лидиумный клинок.
Ещё три удара сердца. Щупальца разошлись также, как сходились.
На месте Юлаль дрожало, кутаясь в содранную кожу, как в мантию, убогое чудище. Вывернутые кости, обращённые в подобие когтей на руках рёбра, переплетённые в змеиный хвост, неестественно вывернутые ноги и ободранное, слепое, с выбитыми зубами лицо в ореоле смятых гривоподобных рёбер...
Лицо Юлаль Сайте, Хранительницы Истории Альянса.
Тварь гневно зашипела, и меч сам прыгнул ей в руку. Из раны на шее страшилища показался длинный, растроенный язык, вырезанный из куска мышцы. Чудище метнулось вперёд, расшвыривая щупальца и набрасываясь на Балтьера с невыразимой яростью...
– ТЫ ЭТОГО ХОТЕЛ? – усмехнулся голос Киерона. – ПОЛУЧАЙ. ДЛЯ НАЧАЛА. МАЛЬЧИШКА БУДЕТ ВТОРЫМ... ЕСЛИ ТЫ НЕ СТАНЕШЬ ПОПОКЛАДИСТЕЙ, СОПЛЯК!
Пустота. Пустота перед ним, злая и враждебная, безжалостная и холодная. Пустота внутри – она поднималась от сердца, заполняя капитана, становясь не менее злой, безжалостной и холодной.
– Ты не бог. Ничтожество. Умрешь.
Сабля ударила по щупальцам одновременно со стремительным броском тела вперед, туда, где была Юлаль или то, что от нее осталось. И если бы капитан мог, то рассек бы эту холодную пустоту лезвием острее и тоньше бритвы.
Чудовище, шипя и размахивая клинком, двигалось навстречу – стремительно, неудержимо и безумно, как орочий абордажник. Неумелое и слегка неловкое владение мечом компенсировалось пылающим в алых глазницах гневом загнанной в угол виверны. Лидиумный меч продолжал описывать дугу за дугой, пытаясь поразить тело капитана, триединый язык то и дело метался из стороны в сторону, вычерчивая дуги перед самым лицом Балтьера.
– СДАВАЙСЯ, ЧЕЛОВЕК! – хохотал Киерон. – И РЕШАЙ! ПРИНЕСЁШЬ МЕЧ САМ – ОТПУЩУ ЩЕНКА. А НЕТ... СДЕЛАЮ ИЗ НЕГО БЕЗГОЛОВОГО – КАК МОРМЕГАР БЫЛ! ПО НРАВУ?
На лице корсара было мертвое, пустое и холодное бешенство, исказившее его лицо почти так же страшно, как лицо мертвой женщины. Притом, что не был перекошен рот или выкачены глаза, черты изменились почти неуловимо – и жутко. Застыли. Лишь губы слегка шевельнулись – плевок под ноги врага.
Он увернулся, пропуская меч, добавил ему скорости ударом тяжелой сабли. И она, остановившись, как живое существо, прянула назад. К сердцу того, что не было и не могло, не должно было быть Юлаль Сайте.

Щупальца кружились, заслоняя всё вокруг. Гоготал Ашкрай, кровавое месиво и тело Ремрода давно скрылись в круговороте лезвий, наростов и шипов. Дейзена, как ни странно, ни один из них не коснулся. То тут, то там взлетали рядом уродливые отростки Киерона, грозя перешибить пополам, распороть шею или спину, оторвать руки и ноги... и уходили в сторону, не причиняя вреда, лишь не давая вмешаться – во что? Непонятно – в первые же мгновения стена движущейся переплетённой плоти, тонкой, но почти непроницаемой, оградила мальчика от матери и капитана... Дейзен сделал единственное, что он мог. Он рванулся вперед, пытаясь налечь на щупальца всем телом. Рука, сжимавшая печать, влетела в переплетение колец. В другой – сверкнул обыкновенный нож. Мальчишка хотел разрезать отвратительную плоть, рассечь, запихать в нее чужой символ – как будто забить смрадную глотку.
– Молодец! Дай помогу! Так ему ничего не сделаешь! – послышался над ухом уверенный, твёрдый голос. Голос командира, зовущего окружённого солдата к знамени – в двух шагах от него.
Мощные, мерно светящиеся руки, привыкшие, видимо, держать меч или копьё, схватили руки Дейзена и подправили движение – всего на палец в сторону. Нож вошёл глубоко в плоть страшилища, разбрызгивая тонкие струйки чёрной крови – та вылетала, будто из подземного источника, пачкая всё вокруг.
– А теперь коснись печатью! Давай, сынок, давай! – голос требовал, приказывал... и молил.
Мальчишка прижал печать.
Щупальца разлетелись – одни в стороны, другие – во прах. Тут же. Золотое сияние, окружившее руку Дейзена, обожгло ладонь, словно в ней был зажат уголёк.
Балтьер и Юлаль... сражались. Жестоко, яростно, неостановимо – как заклятые враги. На глазах у Дейзена, прорубаясь сквозь щупальца, окружавшие обоих, Хранительница и капитан бились лицом к лицу, явно намереваясь убить – или быть убитыми...
– Сейчас, парень! – обладатель командного голоса и могучих рук снова приказывал своему солдату. – Я смогу тебя поднять. Полоснёшь по морде этой твари – и пихай её в самую голову! Сможешь – все вытянем и выберемся. Не сможешь... Сможешь. Всё понял? Времени готовиться нет!
– Понял, – коротко ответил мальчик. Он не признался бы даже себе, что боится дико и отчаянно.
– САКРУС! ЯВИЛСЯ, НЕУЖТО?! УБЛЮДОК ЧЕТВЕРЫХ!
– Полетели!
Сабля капитана устремилась к сердцу противницы...
Могучая сила – словно большой, тёплый воздушный поток – подхватила Дейзена и понесла вверх, легко и свободно. Вокруг мельтешили щупальца и щёлкали жвалы, лезвия и костяные гребешки проносились в каком-то волоске от кожи парня, несколько осколков поранило кожу или впилось в спину, прошивая одежду – неглубоко, но болезненно.
А впереди заходилась гоготом и смехом растроенная голова Киерона Ашкрая.
– ВСЁ ЗРЯ! Я – РОЖДЁННЫЙ СНОМ Я – БОГ! Я – ВЛАДЫКА НАЧАЛА И КОНЦА! Я! Я! Я – ИМПЕРАТОР ИЛИ НИКТО!
Как и сказал невидимый, Дейзен протянул руку, запихал печать в вопящую глотку.
– Жри, урод! – видно, обладатель голоса и рук всё же переживал не меньше юноши...
А потом раздался рёв.
Тряслись и трескались стены, дрожал до основания весь остров рода Ашкраев – пустой и полный, полный и пустой. Хрустели, рассыпаясь, живые-мёртвые деревья в лесу, сплетённом из волитаров. Где-то вдали раздался, перекрывая рёв боли ярости, срывающийся на визг счастливый щенячий лай, а с ним – мириады криков, исполненных ликования. Волна золотисто-белого пламени, родившаяся в руке мальчика, проникла в каждую его каплю крови, в каждую толику души – в едином порыве, в одном бешеном, взрывном приливе тепла и света – и смыла Киерона Ашкрая. Разом – как того и не было.
Золотым пеплом опадали остатки ужасных хитиновых панцырей и зловещих жал. Таяли на глазах куски жирной плоти и омертвевшие щупальца. Тем же золотым пеплом осыпались в глазах Юлаль и капитана Балтьера наброшенные на них друг для друга личины – за миг до того, как верная пиратская сабля поразила бы женщину у самого сердца, если бы не сияющий огонь...
Посреди побелевшего, словно одетого в мрамор зала, утопавшего в золотисто-белом сиянии, высилось то, что можно было бы назвать алтарём... если бы не одно но.
На этом алтаре сидел, тихо улыбаясь, лорд Финеас Санкрист – прозрачный и сам лучашийся светом. И держал в руках Дейзена, осторожно баюкая руку мальчишки.
– Пройдёт, сынок. Ты молодец. Справился.
Дейзен молчал... и короткие светлые волосы падали слипшимися прядями на его глаза и мокрый лоб.
Капитан успел лишь повернуть руку – и удар прошел мимо. А затем пальцы разжались, и верное оружие с легкой обидой звякнуло о плиты. С лица корсара словно бы тоже опадали куски сковавшего его льда или камня и оно снова становилось человеческим. Пустота внутри исчезала медленнее. чем снаружи – скованная боязнью поверить. Потом он тихо сказал:
– Не Император. Ничто.
Как эпитафия мятежному лорду.
Женщина, стоявшая напротив, не шелохнулась. Ее лицо словно окаменело. Невыразительное. Неживое. Только сама Сайте знала – лишний жест, лишнее движение – и сама она уже не сумеет удержать равновесие: сорвется. И, продолжая движение, начатое в ударе и оборванное вдруг, корсар сделал еще шаг вперед. Нелепо откинутая вбок рука, которая так и не нанесла удар, медленно поднялась и легла на плечо. Так же медленно, как бывает во сне, он сделал еще шаг и прижал ее к себе. Молча. Почему-то хотелось заплакать. Ее плечи были деревянными. Кожа – холодной. Юлаль смотрела в плечо корсара и не видела перед собой ничего. Губы замерли на половине слова в ломанной и кривой черте.

Он не хотел отпускать сейчас женщину. Даже на шаг, чтоб вновь не случилось страшного чуда. Прижал еще сильнее, на волосок от того, чтоб сделать больно.
– Ты... в порядке?
– ...я... люблю тебя, Тан, – прошелестела Сайте.
Она закрыла глаза.
– Прости.
Он опустился на одно колено, будто бы на плечи двруг надавила невидимая тяжесть. Уткнулся лицом в грудь.
– Ты прости. Я мог... Юлаль... Жива!
Последнее слово он выдохнул и замолчал, будто весь воздух в комнате закончился. Женщина наклонила голову и прижалась щекой к мокрым от пота волосам.
– Мама... – позвал Дейзен.
Женщина вздрогнула, капитан – тоже, но он сейчас не мог шевельнутся. Не мог – и не хотел. И лишь потом, когда очень медленно, опять как во сне, Юлаль – повернулась – поднялся, снова прижал ее к себе и посмотрел поверх головы. Первое, что бросилось ему в глаза – светящийся и улыбающийся Санкрист. И на лице капитана явственно отразилось желание немедленно врезать по физиономии призрака. Юлаль накрыла руками лежавшие на ее ключицах ладони и посмотрела сыну в глаза. Он улыбнулся, дернул уголком рта. Это было нечто, среднее между улыбкой, ухмылкой и тиком. Глаза вспыхнули. Дейзен попытался выбраться из объятий Санкриста, потянулся вперед. Сайте подняла голову, чтобы заглянуть в глаза Балтьеру.
– Хороший у тебя сын, Юлаль, – Санкрист гладил парнишку с совершенно отеческой теплотой – осторожно, чуть придерживая у себя. – Не растерялся, всё сделал правильно... Ну ладно, сынок, иди к маме. Вы всё же справились... Ремрода только жаль. Хороший был волитар... храбрый, честный. Последний настоящий Ашкрай.
Сайте обняла сына, прижала к плечу лохматую голову. Она до сих пор казалась каменной или стеклянной, и почти неживой. Все ее силы уходили на то, чтобы удержать себя в руках.
– Какого... ты здесь делаешь? – хмуро спросил капитан. Голос еще подрагивал. Теплые пальцы Сайте погладили его ладонь.
– Спасаю ваши... – в тон капитану отрапортовал почти военным голосом Санкрист. – Хотя спас не я – он бы и так справился, но кто знает, сколько бы вас вышло отсюда тогда. Вот я и попробовал... прорваться. После вас это было куда проще. Идёшь по следу из разрушений и суматохи – вот и все дела. Но ты, капитан, тоже молодец... Не сплоховал. Я всегда знал – всё у вас получится, слава Четверым.
– Спасибо, – тон неохотно смягчился. – Если бы ты еще умел иногда вовремя исчезать и не затрагивать некоторые темы – вообще б цены тебе не было!
Санкрист расхохотался – громко, заливисто и, кажется, хоть каплю расслабленно.
– А знаешь, капитан... честное слово, не обижусь, если ты за всё это двинешь мне в челюсть. Прямо сейчас. Ты – не Солидор, да и моральное право у тебя и правда... есть, – переводя дыхание, выпалил отсмеявшийся лорд.
Посмотрев сверху вниз на женщину, которая, кажется, держалась столько же на нем, сколько на своих ногах, Балтьер с иронией в голосе ответил:
– Если подойдешь. Я слегка занят, но вряд ли еще когда-нибудь удастся стукнуть призрака, и шанс упускать не хочется.
– Я добавлю, – мягко пообещала Сайте, – если мне позволят.
Санкрист, оглядевшись по сторонам и словно убеждаясь, что других привидений и лордов вокруг нет, пожал плечами и, спорхнув с алтаря юной пташкой, крутанулся в воздухе, останавливаясь прямо возле пары измождённых странников.
– Ударят по правой щеке – подставь левую, но сперва опусти забрало, как говорил старина Сакондар Элрус, – подытожил свои пируэты лорд. – Я весь в твоём распоряжении... господин пират!
Непроизвольно Балтьер сжал кулак, потом задумчиво посмотрел на него и, развернув в ладонь, отвесил призраку хлесткую пощечину. Дейзен сделал в сторону от Юлаль шаг. Женщина опиралась и о его руку, и о плечо пирата.
– Нда... что-то мне подсказывает, что в этом больше за "пирата", чем за всё остальное, – потирая щёку, пожаловался Санкрист. – Миледи, у вас-то повод будет более уважительный?
Вторая оплеуха прилетела с противоположной стороны.
– Чтобы не подсматривали. – когда и за чем, Сайте не стала уточнять.
– Это хотя бы не за "миледи", – демонстративно вправляя челюсть "в другую сторону", отмахнулся Санкрист. – И на том спасибо. А теперь, если есть какие-то вопросы... да, кстати, как рука-то, парень? Кожа небось вздулась, а то и треснула?
– Заживет, – ответил Дейзен.
– А я думал, рука сквозь пройдет, – задумчиво сказал Балтьер. – А вопросов много. Но, может, сам расскажешь?
– Это смотря что конкретно тебя интересует, – пожал плечами лорд, поднимаясь чуть вверх и снова потирая ушибленные щёки – по очереди. – ты лучше спрашивай, мне так попроще.
Корсар на некоторое время задумался.
– Зачем нас привели сюда? Только чтобы очистить Ашкрай?
– Почти, – кивнул Санкрист. – Киерон Ашкрай был великим лордом. Великим по меркам древности, что уж говорить о хилых потомках вроде меня. Он ведь даже ошибся – я Санкрист, не Сакрус. Но... но кое-чего я стою, как оказалось. И всё равно это – ничто по сравнению с лордами древности, и Киерон среди них был из первых... Он создал этот меч, – короткий кивок был адресован лидиумному мечу, что держал в сердца саму Пустоту, – по образцу. И образец был достойнейший. Назывался он... Гасящий Звёзды. Узнаёшь название, Юлаль? Или мне подсказать?

День 13
Армада. Встреча с Восточными
(Кысь и я)

Когда впередсмотрящий орк подпрыгнул и резко засвистел, на шум обернулся не один только Гарратх. И не один только Гарратх, всмотревшись, увидел впереди и внизу троих скриа. Птицы суматошно набирали высоту, а орки на них, словно в издевку над сотнями локтей пустого пространства под ними, танцевали в седлах, оживленно жестикулируя и гримасничая. Впрочем, когда гримасы удалось разглядеть, скриа уже делали последний рывок к кораблю.
Когда посланники приземлились, а корабельные орки, уворачиваясь от острых клювов разгневанных скакунов, увели птиц подальше, главный из них - высокий бурокожий детина с обломанными зубами - подошел к Гранду и отчеканил поклон.
- Ухнаг, с крыла Зарха, Вашш... Гранд-Капитанство. Сказано было ждать здесь и ловить флагман-стаю. По пути была обнаружена армия, - в чеканном слоге орка было что-то общее с выкриками военных на человеческих кораблях. Возможно, капитану его клиона "настоящая дисциплина" нравилась. Гранд сощурился.
- Что за армия?
- Люди, вашшш-грандство. Тихоходы и флотския. Сами навстречу вышли, вашш-грандство, не дожидаясь.
В глазах правителя армады заплескалось что-то, похожее на веселье. Гарратх кивнул.
- Сколько мягких?
Орк задумчиво поизучал свои пальцы. Сжал ладонь в кулак, потом снова раскрыл пятерню - по одному.
- Никак не меньше восьми стай, вашграндство. Но и не больше двенадцати. Будем бить? - Ухнаг осклабился.
- Я решу, - оборвал его Гранд, снова продемонстрировав ледяное выражение на скуластой зеленой морде. Ветвистый шрам и лапа виверны, почти изящно обнимающая могучие плечи, впечатлению очень способствовали. Посыльный даже отстранился немного, но сразу же жизнерадостно закивал.
- Я тогда к команде, вашграндство. Что передать?
- В хвост стаи и ждать. - В довершение, гранд продемонстрировал набор крепких, слегка заостренных зубов.

Весть об армии распространилась как ветер - корабли начали снижаться, а незанятые матросы - вытаскивать и демонстративно точить друг перед другом оружие. Вспыхнул даже спор, чей топор больше.
Неудивительно, что на "Носорясе" новость вызвала только большее оживление. В основном за счёт Рейнальда, чья палица уступать чьему-то там орочьему топору ну никак не собиралась. Гыркрап был снова оторван от дел - резко и сразу - сейчас времени жалеть о том, что чего-то не успел или чего-то не знаешь, не было даже у самых распоследних паразитов - не тех, что портят дерево, а тех, что жрут зря запас харчей. Время ускорилось в единый миг, как и речь рыцаря.
- Лететь есть на чём? Мне срочно? - широкоплечий великан громко, с лязгом потянулся, но на лице не было признаков ни усталости, ни ленцы. - Тороплюсь, а то начнётся сейчас.
- Куда лететь? - опешил орк. Гыркрап как раз перевязывал узел, не без помощи сапога затягивая толстенный канат на креплении.
- Стой, - орк подумал, и уточнил вопрос. - Ты на флагман или вперед?
"Как же трудно с людьми" - было написано на его бурой физиономии большими буквами.
- На флагман можно... - запнулся Рейнальд. - Успею, нет? Смотря на чём лететь. Но Гранду бы сказать надо. Не поймёт - хуже будет.
- На флагман веревками, - Гыркрап кивнул в нужную сторону, - там посыльных птиц взять. Хотя... Бери мою лучше. Хэй, Огрох!
Дюжий детина, судя по виду, никогда не слышавший о понятии "ванна", поднял голову.
- Тащи мою птицу.
"Огрох - а не оглох", - сложилась в голове дурацкая присказка. Рейнальд тряхнул шевелюрой, расправил усы. Присказка не ушла.
- Идёт. Спасибо. Гранд не сразу хоть бить будет? Хотя дай угадаю... "Драконья кровь", - последнее было сказано себе под нос, едва слышно. - Если не договорюсь и живым вернусь - бейте. Выбора нет. Себя берегите, не вирры, дурьи бошки, мать их...
- Кто его знает, - пожал плечом Гыркрап, словно дополняя мысль самого Рейнальда. Из погреба послышались звуки борьбы, потом показалась изрядно осоловелая от перемены света голова скриа. Умело пользуясь ее замешательством, Огрох выскочил из трюма сам, и выдернул за веревку птицу. Скриа была крупной, с рыжеватым отливом перьев, и явно не самой смирной. Или не самой умной - в зависимости от того, как именно был отбит ее клюв и получены шрамы на сильных когтистых лапах.

- Как его звать?
Рейнальд осторожно, спокойно подошёл к скриа сбоку. заглянул в глаз - огромный, даже по меркам грифонов.
"Это также, как на моём Сером... Так же. Давай, давай уже, забирайся и лети".
- И какого пола? - времени любоваться, что там под хвостом, и желания быть лягнутым не находилось решительно, даже если в шлеме.
- Сорка, петух, - не обращая внимания на агрессивно щелкнувший недалеко от его лица клюв, Гыркрап потрепал птицу по холке. - Пожестче с ним, тогда лучше не найдешь.
- Понял, не дурак, - Рейн примерился, вскинулся и, спружинив, взлетел на спину птице. Трепыхание и возмущённые звуки были тут же посланы по-орочьи, цветисто, с огоньком, кованые сапоги впились в бока, руки ухватили крепко, надёжно, давая понять, кто тут хозяин. - А ну...
И снова несколько ругательств. Обычно люди от них цепенели, волитары падали на землю, орки - те шевелились быстрее. на птицу, по идее, тоже должно было подействовать.
Скриа еще поупрямился демонстрации ради, потом глухо крикнул и распахнул крылья. Правда вот полетел не туда.
Рейн, повторяя себе дальше "это просто как на Сером", тут же бросился разворачивать пернатое нечто, помогая себе ногами, руками и криком.

Гранд-капитан на флагмане, судя по виду сверху, увлеченно наживал себе врага в лице по-утреннему хмурого Ахарака. Последний, похоже, не совсем понимал, зачем его вообще подняли и что от него хотят теперь. Матросы старались держаться от пары подальше.
Здоровенная тень с над-небес, словно послание Пятерых или нахальный вирр, взметнулась на палубу трепыхающимся пятном. Вслед за ней прилетели два крика - человеческий - на рочьем и скриа - ан своём родном. Переговоры велись интенсивно, и успех псола Альянса у пернатого гиганта был едва ли лучше успеха у орков.
- Гранд, - перекрикивая скриа, опускавшуюся на палубу флагмана под дикий шум, огласил окрестность Рейнальд. - Там мои. В бошках дурь. Надо вправить. Дай слетать поговорить, а то и время, и жизни с острова на землю, камнем.
Гарратх обернулся, в глазах его, удивительно и для зверской внешности Гранда, и для ситуации, плескался смех. Его собеседник глядел раздраженно. Правитель Армады сощурился.
- С тобой Гера, от орков.
- Лететь может? Да - хорошо, - утвердительно кивнул рыцарь. Заодно подавив вздох от возможности снова увидеть любимую. Эх... верит ли ещё? Хоть бы верила, хоть бы только верила!
Не прошло и пары минут, как когтями о брус на палубе затормозила некрупная черно-серая птица. Ее всадница не выглядела здоровой, но держалась в седле уверенно, а еще - похоже, привела бы того, кто попытался бы уложить ее снова в постель, в еще худшее состояние без лишних разговоров. Жесткие повязки, стянувшие ноги, прикрывала плотная ткань, похожая видом на доспех, удержаться на спине птицы помогали ремни. Впрочем, в отличие от Сорки, эта крылатая не казалась настроенной на войну.
- Вперед, - махнул рукой Гранд. - Оставьте живых.
Рейн отсалютовал Гранду, кивнул Гере - чуть более глубоко, а поднял глаза - чуть раньше, чем следовало бы, и пустил Сорку в полёт. Птичий мустанг дёрнулся несколько раз в неправильную сторону, но выровнялся после очередной серии ругани и твёрдо взял курс параллельно флоту - навстречу войскам Альянса.
- Голос усильте, чтобы на подлёте не сбили-и-и! - раздался с небес яростный крик.

Скриа....
Всё же это был не совсем грифон. Точнее - совсем не грифон. Рейнальд уже давно не боялся свалиться с верхового летуна (даже зная, что такое редко бывает дважды в жизни), но скриа... Орки. И скриа. Что-то общее у них было, также как у жителей Альянса - с грифонами. И пегасами. Или всё же больше с грифонами?
Сорка снова что-то заорал. Интересно, а как можно понимать язык скриа? Оркам удаётся или оно "и так всё понятно"?
Порой Рейнальд умудрялся обернуться, бросая озабоченный взгляд в сторону Геры - как держится на своём, как смотрит... О чём, о Четверо, думает? Оркина выглядела сосредоточенной - похоже, управление птицей занимало большую часть ее мыслей и сил. Только один раз она перехватила взгляд Рейнальда - и кивнула, словно отвечая на мысль: все в порядке. Тот кивнул в ответ и отвернулся. Потом. Всё потом.
Восточный флот. И армия - где-то там, внизу... Кого-то из них он, может, даже знает. Или знал. Сколько их осталось в живых с тех пор, как он последний раз летал сюда? Воевали они от души, помнили его по гулянкам и по славным налётам на тех самых орков, от которых он теперь и летел. Эх-х, лишь бы воздушники не подвели.
Рейн приметил летящий впереди корабль и медленно начал снижение, стараясь не таиться больше положенного.
На палубе почти сразу появилось несколько арбалетчиков, взявших гостей на прицел, а затем вышел солдат с флажками знаками приказал им снижаться.
- Школа... - буркнул Рейнальд. Эхо подхватило полушёпотом и понесло вперёд - воздушники-таки делали своё дело! Хорошо! Ну чтож... - Восточный флот, Восточная армия! Говорит рыцарь-капитан Несущих Кару Рейнальд Зегенхайм! Прошу разрешения на посадку для себя и своей спутницы! Срочно!
Рыжеватый скриа громко, протяжно и заливисто гаркнул, словно подтверждая слова седока.
"Садитесь" - просигналили им в ответ флажками.
Гера первая приземлилась на палубу незнакомого корабля, и, стараясь не показывать неудобства, спешилась с птицы. Оружия на ней не было, только недлинный поясной нож.
Рейнальд и Сорка немного притормозили - "Петух" всё ещё не желал слушаться, то и дело пытаясь клюнуть если не ездока, то хоть что-то или кого-то... Безуспешно, зато устрашающе и демонстративно, словно точно зная, какие чувства будит в людях такое поведение.
Рейн лихо спрыгнул из седла на палубу и, подбоченясь, втянув живот (хоть его и не было толком, да и под панцирем не видно - но привычка!), отсалютовал хозяевам.
- Приветствую вас и вашу… спутницу, - немного замявшись, словно не зная, как еще назвать орку, произнес офицер, вышедший их встретить. – Я – капитан Пирейл, командир этого фрегата. Назовите цель столь неожиданного визита.
Вокруг собралось несколько свободных от службы воинов, не стесняясь глазевших на столь внезапных визитеров.
- Цель визита - переговоры. Вы в курсе, что именно происходит в Альянсе? - обнажать оружие, даже для церемонии, Рейнальд не стал. Не поймут. да ещё и в присутствии оркины. - Позвольте представить вам Геру, посланницу Гранд-Капитана Армады.
Оркина кивнула, но промолчала, предоставляя переговоры своему спутнику.
- Вот как, - Пирейл немного помолчал, раздумывая как поступить. - Я сообщу генералу о том, что Армада желает провести переговоры. Думаю, он примет вас.
- Вы всё же не ответили на мой вопрос, капитан. Что вам известно о происходящем в Альянсе?
- Рыцарь-капитан, вы прилетели с кораблей нашего врага, а потому я воздержусь от разговора до того, как вы переговорите с моим командиром, - после паузы он добавил уже тише: - Иначе меня самого могут наказать.
- Предусмотрительно. Ладно, воля ваша, только за скриа присмотрите. Гера? - Рейнальд кивнул оркине.
"Пойдём".
Женщина пошла за ним - настолько спокойно, насколько позволяли стальные объятья шин. Благодаря уходу Ирэ она не чувствовала боли, и о том, хорошо ли держали повязки, могла узнать только много после, а потому - старалась не трепать лишний раз разбитую ногу.
- Вы даже грифонов променяли на этих птиц, - вскользь заметил офицер. - Следуйте за мной.

Генерал Джулио Ханлан принял их в капитанской каюте, помимо него послов встретили еще трое офицеров, включая и вице-адмирала Саланни, внешностью больше походившего на южного пирата, нежели на высокопоставленного офицера Альянса.
- Рейнальд Зегенхайм собственной персоной, - скупо улыбнулся генерал. – Что же делает здесь столь известный рыцарь?
- Да еще в такой необычной компании, - усмехнулся его адъютант.
- Столь известный рыцарь, верите ли, волей Четверых оказался послом Альянса в Армаде, - облокачиваясь на стену и скрестив руки на груди, заявил Зегенхайм. - У меня для вас много новостей, господа. Моя спутница - Гера, и она представляет здесь Гранд-Капитана Армады. Могу я узнать, что вы делаете здесь конкретно сейчас? И я, разумеется, не о вас лично, а о флоте и армии?
- Мы здесь, чтобы покарать Армаду за нападение на земли Альянса, рыцарь-капитан, - ответил Ханлан. - Согласно приказу генерала-полковника Корка.
- Какой даты ваш приказ? - В первый раз за визит подала голос оркина.
- Это секретная информация, - отрезал адъютант генерала. - Лучше объясни, орк, что значат вырезанные вами крепости и разоренные деревни? Объявление войны?! Если так, то к чему эти переговоры?!
- Переговоры выбрал Император с согласия Короля, это было... - Оркина на секунду задумалась, - два дня назад. Гранд-капитан дал согласие вчера. Возможно, ваш приказ устарел.
- Более того, у меня для вас много другой ценной информации, если вы, господа, соизволите выслушать, - рыцарь был сама любезность, елси бы в глазах гиганта не сверкнул холодок. - Дело серьёзное и срочное. Срочнее некуда. ТОлько я от вас тоже хочу немало узнать. Вы слышали обо мне или знаете меня лично, я сам не раз воевал на востоке Альянса и на территории Армады бывал. А потому я надеюсь на вашу помощь и ваше понимание.
- Зегенхайм, видел бы ты то, что видели мы, пока шли сюда, - с горечью в голосе произнес вице-адмирал. - Изрубленные на куски крестьяне, насаженные на колья головы, сожженные дома... это все - их рук дело!
- Пока высокие лорды в Столице делят власть - наши границы подверглись нападению! А ты еще и всю Армаду сюда притащил! Это больше похоже на вторжение, чем на мирный визит.
- А теперь может немного притушите пожар страстей и поговорите со мной как офицеры, а не страстные поэты или историки? - внезапно рявкнул Рейнальд. - "Видел бы ты". Видел. И за жизнь не раз видел, и недавно - много чего видел, пришлось насмотреться. Будете слушать - или слагать стихи о погибших вместо того, чтобы воевать с врагом. С вашим врагом, а не с тем, которого вы себе придумали! Кто вас сюда направил?!
Саланни вздрогнул, немного оглушенный басом Зегенхайма, генеральский адъютант подался назад, а сам Джулио поднялся со стула и ударил по столу кулаком:
- Желаете говорить как офицеры, тогда соблюдайте субординацию. Я выше вас по званию, не забывайте этого впредь. Теперь докладывайте.
- Я официальный посол Армады сейчас, - оркина говорила тихо, но четко - человеческую речь она знала не хуже коренных жителей столицы. - Представитель Гранд-капитана и договора между Императором Давионом Астерион-Волитаром и Гранд-капитаном Армады Гарратхом. Утром вчерашнего дня я доставила предложение мира и военного союза в Армаду, это предложение было принято. Навстречу вашим кораблям сейчас летит первое крыло стаи Армады. Возможно, вы повернетесь и полетите с нами. Возможно, будет битва здесь. Может быть, Гранд расценит вас как изменников, возможно, как измену Императора своему слову. Ваше решение.
- И пока вы его не приняли, господа - прошу вас всё же рассказать мне всё, что вам известно, о причинах вашей отправки сюда. Касательно уничтоженных пограничных поселений и возмездия за них у меня для вас тоже есть важная информация. А что до генерал-полковника Корка, то, думается мне, нам найдётся о чём поговорить. Пока же хочу верить вас, что Альянсу со стороны Армады сейчас ничто не угрожает. А вот то, что сидит и в Альянсе, и в Армаде - угрожает всем. Пока ещё не поздно остановить это. Император и его наследник погибли. Регент погиб, и только усилиями Давиона Астерион-Волитара, следующего по праву наследования и принявшего власть начиная с отсутствия регента, Альянс ещё остаётся Альянсом, а не перегрызся, пока на его руинах пируют твари. В Армаде нанесён удар в самое сердце, на Глыбе. Удар предательский, подлый и нацеленный на то же, что и устранение праивтелей волитаров - попытка обезглавить страну. Если вам интересно, я могу продолжить, пока вы и орки не утопили друг друга в огне орудий вместо того, чтобы решить всё дело к вящей славе и Альянса, и Армады!
- Вот только что упрекал нас, - заметил вице-адмирал. - А сам поет мадригалы, вместо того, чтобы говорить четко и по-военному...
- Довольно, Саланни, - остановил его Ханлан. - Рыцарь-Капитан, его превосходительство Зориан Корк предупреждал нас о том, что его могут обвинить в измене, равно как и нас. Мы скорбим о трагедии, постигшей императорский род, но то, что произошло в Столице после - скорее вызывает негодование. Генералу Корку докладывали о том, как лорды прибирают к рукам власть, манипулируя молодым принцем и безвольным королем, как безжалостно расправляются со своими противниками и придумывают нелепые обвинения по отношению к лучшим людям Альянса. Таким, как Вэин Солидор...
- Лорды прибирают к рукам власть? Простите, позвольте спросить, какие лорды? Лорд Рейс - весьма властолюбивый лорд, верно? - погиб. При Бужербе. Расстреляны несколько кораблей Альянса. Кем? Вэином Солидором.
- Я знаю, Рейнальд! Слышал. Лорда-Командующего хотели низложить, убить - многие пытались. Но если это гражданская война, я встану рядом с ним, а не возле властолюбивых лордов, подобных покойному Рейсу, которого, несомненно, уже заменил его сын.
- Отец Давиона Астериона, как вы помните, уже давно не может ничего прибрать к рукам, - Рейнальд продолжал перечислять. Спокойнее, много спокойнее, - Лорд Гхис Берган и его сын Матэус - мертвы. Лорд Финеас Санкрист - убит на дуэли. Кем - Вэином Солидором! Не кажется ли вам, что слишком многое ведёт к Солидору так сразу? Я знаю его славу. Он известен в армии, многим - как отец родной. Но речь идёт не о грызне за власть, поймите! На кону нечто большее! И речь не о гражданской войне, страшнее!

- Хватит уже нас пугать, Рейнальд, - подался вперед Саланни. - Говорите, что за угроза такая!
- Значит, вы не видели вир... демонов? - так же спокойно поинтересовалась Гера, с почти человеческой "вежливостью" пропустившая мимо ушей обмен любезностями, но уловившая суть беседы.
- Как бы это ни звучало - да, - пожал плечами Рейнальд. - Господа, позвольте спросить - лидиум у вас при себе есть? если есть - храните поближе. Потому что могу вас обрадовать - или огорчить, уж кого как. Демоны Пустоты, Виера, или вирры, как их называют орки. Вот угроза. От рук демона погиб Император. Руками демонов Нижняя Столица обращена в руины. Демоны пытались убить Гранд-Капитана Армады. Второе и третье - у меня на глазах.
Адъютант генерала нервно засмеялся, содрогаясь всем телом, и его смех почти сразу поддержал пиратоподобный вице-адмирал - только громче.
- Де-де-демоны, - сквозь смех произнес он, и немного смутился под суровым взглядом Ханлана. - Прошу прощения, генерал. Ну и байка.
- На что только не идут люди, чтобы оправдать себя в этой грызне, - тихо сказал командир армии. - Не ожидал от вас, Зегенхайм. Многого ожидал, но подобных небылиц - нет.
- Вот и подумайте, пчоему я вам их рассказываю, если не ожидали их от меня, - огрызнулся Рейнальд. - Вам проще поверить марионетке демонов Солидору, на руках которого кровь Императора! Валяйте! Но когда наш мир сожрут не орки, не борьба за трон,а красноглазые ублюдки-пустотники, сами будете локти кусать. кстати, о локтях - так вам может интересно, кто спалил и вырезал пограничные поселения?
Гера подняла руку, прося спутника прерваться. Потом заговорила сама.
- У армии орков договор с правителями. На военную помощь. Против.. - она кивнула, - демонов.
- На военную помощь против командующего Солидора, - поправил Ханлан. - А я, еще не принял окончательного решения, поддерживать ли мне человека, которого я знаю и уважаю столько лет, или - мальчишку на троне, жирного обжору и свору жадных лордов.
- Так или иначе, нам не выгодна битва здесь. Вам она... тоже не выгодна. Вы можете повернуть назад и присоединиться... К кому хотите. Вы можете вступить в бой и попробовать свои шансы.
- Если я пропущу вас, орков, то вы ударите в спину моему командующему... и это в лучшем случае. А может просто разграбите оставшиеся без защиты земли.
- Если вы не уйдете, вас ждет бой с превосходящим врагом, - холодно заметила Гера. - А ваше командование, каким бы оно ни было, будет разбито по частям а не целиком.
- Я офицер Альянса и давал клятву защищать родину не щадя жизни, - в тон ей ответил генерал. - Возможно, сейчас я задержу ваши полчища на время, достаточное, чтобы моему командованию собрать остальные силы.
- Насколько я знаю ваши присяги, вы даете их правителям, а не генералам, - оркина задержала дыхание, чтобы поправить повязку на руке - на такое воздействие обезболивающих не хватало. - Моя надежда в том, что вы разберетесь на месте, а не устроите конфликт здесь. Мне не хочется объяснять моему правителю, что в Альянсе у каждого тана свое мнение, и правители не имеют власти.
- Я присягал императору Вэйларону - он мертв, а мой командир Зориан Корк приказал сражаться с Армадой.
- Эльмара Данатора вы тоже, может, позабыли? Сколько он сделал для флота - всего флота, каждого в отдельности в том числе, - вставил Рейнальд. - Его слово для вас что-то значит?
- Вы ставите меня в неудобное положение, Рейнальд, - вздохнул Ханлан. - Данатор видный военачальник, я бы жизнь за него отдал - но, что если он тоже попал в сети лордов?
- Демон вас дери, Зегенхайм, - выпалил Саланни. - Вы можете доказать ваши слова, здесь и сейчас? Мне уже порядком надоел этот спор!
- У Гранда есть бумаги, подписанные вашими правителями. Если ваши представители поднимутся на борт флагмана, они увидят доказательства, - качнула причудливо причесенной головой оркина.
Ханлан обернулся к офицерам, но не произнес ни слова, так, будто умел читать по глазам. Затем нахмурился, и ответил гостям:
- Бумаги, в которых наш Император просит помощи у Армады, чтобы разбить лучшего полководца Альянса? Так я понимаю?
- Какие иные доказательства вам нужны? Я не предлагаю вам очевидцев-орков. Людей на кораблях нет, - Гера медленно сощурила глаза.
- Прямо перед вами вызвать демона? Или что вы приняли бы за доказательства? - снова как можно более спокойно поинтересовался Рейнальд. - Я понимаю, как дико это звучит. Но... ваш генерал-аудитор - где он, кстати? Где сам генерал-полковник Корк? Почему вы, не узнавая ничего более, верите на слово ему и Вэину Солидору, мне же верить не хотите?
- Тарнал отправлен в отставку по выслуге лет, а его заместилель при генерал-полковнике, - начал с генерала-аудитора Ханлан. - Рейнальд, я уважаю то, что вы делали на благо Альянса, иначе не стал бы так долго с вами говорить. Скажу откровенно, мы не единственная армия, которая сейчас вторглась в пределы Армады. Есть еще несколько, и одну из них возглавляет Зориан Корк.
- Как давно вы связывались с ним?
- Три дня назад, - ответил Саланни, желая поскорее закончить споры.
- А с остальными армиями? Как вы поддерживаете связь?
- Гонцами на пегасах.

- Я хочу знать - какие доказательства нашей правоты вы примете? Или - никаких, - Рейнальд тяжело вздохнул. - Поймите. Можно избежать бойни, которая никому не будет на руку. Можно сделать большее, чем просто пасть с честью или победить со славой. Нужно развернуть армии. Не чтобы ударить в спину Солидору - вас же никто не заставит это сделать! А орки - так будь вы рядом, вы им этого не позволите! Ещё есть время.
- Вы думаете я хочу положить здесь десять тысяч человек и волитаров ради прихоти? Рейнальд, считайте, что вы убедили меня... по крайней мере не нападать сразу. Гранд-капитан будет готов встретиться со мной, чтобы обсудить детали столь непростой ситуации лично?
Рейнальд обернулся к Гере, вопросительно взглянул на оркину.
- Да, - бурая кивнула. - Вы или выбранный вами представитель встретитесь на флагмане с Грандом и Верховным Шаманом.
- Лететь надо мне лично, - кивнул Ханлан.
- Постойте, милорд, - воскликнул адъютант. - А если это западня? Если они вас убъют?! Надо встретиться на нейтральной территории, где ни у кого не будет численного превосходства.
Гера честно постаралась скрыть невольный презрительный взгляд - ей представился тан... любой тан, опасающийся западни от переговоров. Многие так и погибали, но отказ лететь был еще хуже. Опустив ресницы, оркина дала понять, что дает возможность людям обсудить и принять решение.
- Рейнальда же, вон, не убили, - Саланни едва заметно усмехнулся. - Или, конечно, если вы боитесь за жизнь генерала - могу полететь я.
- Ты такого наболтаешь, что потом разгребать неделю, - отрезал Ханлан.
- Я буду с вами, - скрежетнул зубами Рейнальд. - Надеюсь, что бы кто ни думал, моя рыцарская честь ещё при мне. И я сделаю всё, чтобы обеспечить безопансость посланника. Клянусь честью и кровью. Обеими - и волитарской и людской.
- Потому, как и той и другой по-отдельности в тебе маловато будет, - съязвил адьютант.
- Извини его, Зегенхайм, - генерал покачал головой. - Я ничуть не сомневаюсь в твоей чести и доблести. И нет, кто бы что ни думал, мне не страшно лететь на ваш флагман, или даже принять смерть за Альянс. Но если Гранд действительно согласится встретиться на нейтральной территории и с небольшой свитой, мои офицеры воспримут это как добрый знак.
- Встречу на земле или в воздухе я не могу гарантировать, - Гера качнула головой. - Мне нужно будет вернуться и принести ответ. Гранд может отказаться останавливаться надолго.
- Сражение продлится дольше любых переговоров. Скажите Гранду, что я готов встретиться с ним в сопровождении не более чем двенадцати спутников на равном удалении от наших армий.
- Встреча на земле? - уточнила Гера.
- Это было бы лучшим вариантом, - Ханлан кивнул. - Или, если угодно - на небольшом корабле.
- Если я вернусь с согласием, мне будут нужны двое, чтобы выбрать и проверить место, - кивнула оркина. - У вас есть корабль?
- Да. Вы получите и людей, и судно.
- Я отправлюсь сейчас. И приведу с собой проверяющих, если Гранд согласится.
На секунду сжав веки, Гера повернулась к выходу.
- Пирейл вас проводит.
- Я сейчас, Гера, - кивнул Рейнальд. - задержусь на минуту. дальше лечу с тобой.
Оркина кивнула и покинула каюту первой.
- Генерал... - голос Рейнальда стал непривычно тих. - Среди орков есть один тан. Зовут Ханкаар. Когда я был на их совете... он делал всё, чтобы мне помешать. Его шаман поддержал одержимого демоном орка. Он может попытаться пойти на провокацию. Будьте готовы к такому. Думаю, он тоже одержим. Это всё сказки на первый взгляд... но - аккуратнее.
Ханлан тяжело вздохнул:
- Ты говоришь с такой уверенностью обо всем этом. В любом случае, благодарю за предупреждение.
- Я просто видел. Дрался. И я хочу, чтобы люди, волитары... Четверо, да даже орки не гибли зря. Никто не заслуживает того, что некоторые твари могут с ним сделать, - Рейнальд расправил усы. - Пойду догонять Геру. На неё этот ублюдок тоже может напасть. Нужно проследить.
- Эй, Зегенхайм, постой, - догнал его уже на палубе Саланни. - Может, ну его все - пропустим по стаканчику, пока переговоры не начались? Или бой. Знал бы ты, как не хочется умирать трезвым.
- Мне тоже... но прости, нет, - вздохнул Рейн. - Не до того. И я надеюсь, мы оба останемся живы. за победу пить приятнее, а?
- Чем бы все ни кончилось, до победы еще далековато. И ни одного человека в моем чине на всю армию. Вот с кем пить?
- Пока что ни с кем. Больше на празднование останется, - улыбнулся рыцарь. - Пожелайте мне удачи, господа офицеры. И... постарайтесь поверить. Стерегитесь Ханкаара.
Не дожидаясь прощаний, Зегенхайм отсалютовал командирам армии и вышел вслед за оркиной, думая, что Сорка уже небось застоялся.

Во власти демонов

Генерал-Полковник Зориан Корк стоял на носу линейного корабля "Гордость Солидора". Новое название, намалеванное поверх старого, перечеркнутого и замазанного, смотрелось вычурно и пугающе. Впереди была Столица, ее очертания, вознесшиеся над Землей уже различались невооруженным глазом, равно как окружающие ее, подобно рою пчел, боевые корабли. Сотни боевых кораблей, почти весь Небесный Флот. Как бороться с такой силой? Неужели Солидор надеется только на свою летучую крепость? Или он уверен в том, что его демоны смогут одолеть любого врага? Это нападение, спонтанное, лишенное всякого четкого плана было так непохоже на гения тактики Солидора, каким его помнил Корк. Как будто, в теле командующего теперь находился другой человек. Человек ли? Вовсе нет - демон. Жуткая тварь, всего несколько мгновений назад вернувшаяся из Столицы, затмевая небо черными крыльями.
Генералу было страшно. Победит он или проиграет этот бой, его все равно ждала гибель, и он понимал это. Когда все завершиться, демонам уже не нужны будут люди, по глупости своей и неведению принявшие дары Рожденного Сном. Ставшие предателями своей Родины, Богов и всего рода людского. Десятки тысяч одержимых сегодня должны были умереть ради того, чтобы древнее чудовище отпраздновало на их телах свою кровавую победу.
Этого монстра называли Герцогом Бойни, и не зря называли, судя по тому, что оно задумало. Демон, поселившийся в теле Зориана с упоением в подробностях рассказывал генералу, что и как сделает Элокхай, когда Столица окажется в его власти. Как Верхний Город рухнет на Нижний и это станет концом Альянса. Как сотни тысяч людей и волитаров захлебнуться собственной кровью. Демон создавал в разуме Корка вереницы кровавых образов, настолько живых, что генералу казалось, будто он окончательно утратил рассудок.
Так и было. От храброго военачальника, защищавшего Альянс не осталось ничего, кроме пустой оболочки и изможденного разума, кроме бесконечной боли и сломленной воли, не способной сопротивляться твари, свившей гнездо у него под сердцем.
Они приближались к Столице. Медленно, неотвратимо, как сама погибель. Стройные ряды фрегатов и галеонов, с демоническими командами на борту - в десятки раз уступающие в числе флоту Альянса, но исполненные нечеловеческой решимости превратить поле боя в кровавое месиво. Раздавить и уничтожить все, что встанет у них на пути. Следом же шли тысячи одержимых, плелись, ползли, ковыляли, падали и вновь поднимались, ведомые волей чудовищ, захвативших их тела. А над всем этим мрачным предзнаменованием зависла черная твердыня Вэина Солидора. Левиафан.
Это был марш самой смерти. Самой Пустоты, воплотившейся в безвольных, жалких предателях, не сумевших найти в себе силы, чтобы противостоять самым низменным своим желаниям, либо же обманутых в лучших побуждениях.
"Во что я превратился?! Чем стал?! Ведь я же хотел защитить Альянс! Спасти его от алчности лордов!"
"И ты его спасешь, - издевательски ответил демон. - Спасешь от него же самого. Ты станешь одной из причин, многих причин, приведших ваш ничтожный Альянс к гибели!"
"Оставь меня, демон! В последние минуты моей жизни - оставь меня!"
"Нееет, Зориан, мы с тобой связаны до конца твоих дней".
"Хвааати! Перестань изводить меня!"
Он что было сил ударился головой о борт корабля, затем еще раз, словно хотел проломить себе череп, но на третий раз некая сила не позволила ему даже пошевелиться, сковав тело прочнее цепей.
"Даже не думай, Корк. Ты еще увидишь, как будет умирать человечество. Я хочу, чтобы ты это видел и знал, что ты - виной всему происходящему!"
Они приближались. Осталось не больше часа, прежде чем передовые суда вступят в сражение с флотом Альянса и тогда уже ничто не сможет спасти город.

Начало боя.
Воздушное пространство неподалеку от Столицы.

Небесный Флот выступил навстечу приближающимся ордам демонов, первую линию обороны возглавлял адмирал-капитан востока Кэриар Фоксворт, бывалый командир, множество раз сталкивающийся на границе с орками и заслуживший репутацию грозного стратега. Он и сейчас хотел применить свою излюбленную тактику воздушного превосходства, видя, как мало кораблей у его врага. Кэриар уже представлял, как сомнет и раздавит эту солидорову эскадру, а затем уничтожит пешие армии одержимых - и на этом война завершиться. Даже махина летучей крепости не пугала адмирала - пусть врагу удалось заставить лететь в нужную сторону целый остров, но зато в его распоряжении находиться целая флотилия линейных кораблей и тяжелых фрегатов, а значит - и столь необходимое численное преимущество. Пусть даже в бою вновь появится та жуткая тварь, что убежала из Столицы несколько часов назад - ничто не сможет одолеть такой флот, какой был под началом Фоксворта, особенно, если Северная флотилия была готова в любой момент оказать ему поддержку, атаковав демонов широким охватом по всему фронту.
"Сближайтесь", гласил сигнал, поднятый на мачте флагманского корабля Восточного Флота, "Бича Армады" - могучего линкора, окрашенного в красный цвет и обитого медной броней.
А навстречу им летели корабли Солидора и медленно приближались тысячи одержимых, казавшихся столь ничтожными с высоты полета.
Черная фигура, стоящая на мостике Парящей Цитадели, указала в сторону армии Альянса. В кромешной темноте вокруг, лишь пары алых глаз выделялилсь, и немой приказ разошелся почти мгновенно. Черная крепость плыла безмолвно, и лишь гудение нефицита, да появившийся словно из ниоткуда скрежет от вращения платформы главного калибра, напоминали, что Левиафан жив, и кишит демонами. Но они были терпеливы, и терпелив был и их повелитель, молчаливо ждущий, когда Набради откроет глаза и коротким кивком сообщит, что они готовы вести огонь. Пока армия одержимых в лесу неуклюже шла к стенам Нижней, немногочисленный флот Солидора так же медленно и неуклюже приближался в безупречному строю Альянса.
Элокхаю же не терпелось начать бой внизу, ведя армию демонов за собой - но пока те не добрались до стен, особого смысла не было - герцог прекрасно понимал, что его роль в данном бою будет скорее как осадного орудия, нежели обычного бойца. И вот, когда Набради наконец кивнул, все в том же сводящем с ума гудении и скрежете, Элокхай издал пронзительный стрекот. Тот час же из недр парящего острова, и туннелей под его укреплениями, из многочисленных платформ и ангаров для кораблей, которые их армия так и не получила, рванулись все крылатые демоны, кроме разве что златоглазых. Огромный стрекочущий рой, мириады алых глаз, горящих древней как этот мир ненавистью, и желанием убийства. Сам Левиафан теперь напоминал потревоженный улей, чьи обитатели были готовы обрушиться на любого, кто подойдет слишком близко. Главный калибр Цитадели хищно выглянул на флот, и последние десятки метров разделяли корабли от залпа.

Адмирал Фоксворт невольно вздрогнул, увидев рой демонов, готовый обрушиться на его флотилию. Но затем вновь приосанился и улыбнулся - сколько бы ни было крылатых тварей, он сможет справиться с ними еще до того, как медлительные отряды вражеской пехоты окажуться под его кораблями. Неужели Солидор был готов дать ему уничтожить свою армию по частям? Это было непохоже на бывшего командующего. Впрочем, вполне возможно, что Вэина как такового больше не существовало, остался только демон, занявший его тело.

- Флагман в зоне поражения, Герцог. - Нукулайс, казавшийся бледной тенью себя, был на удивлеие лаконичен. В прошлый раз его перерасчет стоил ему нескольких секунд холодной ярости Герцога - и потому на сей раз он собирался дейсвовать строго по приказу.
- Учитывай взрыв на этот раз, инженер. - Элокхай, казалось, был уже весь поглощен предстоящей резней - Готовьте корабли десанта к началу действий. Ориентировка на центр строя.
Немой приказ вновь разлетелся по рою, и похищенные корабли вдруг ускорились, беря курс прямо на флот противника, словно игнорируя формальный боевой строй. Пространство пред Левиафаном, однако, оставалось свободным. Новый звук пронзил воздух - пронзительный визг вращающегося ускорителя нефицитов. Нукулайс на этот раз отмерил время превоходно - спуся мгновение белая линия вновь разделила небо надвое, а крохотный, сравнивая с огромными кораблями, кристалл пересек расстояние за долю мгновения, взрезаясь, ослепляя и испепеляя.
Это ослепительное мгновение стало последним, что увидел в своей жизни блестящий адмирал-капитан Кэриар Фоксфорт, наследник благородного волитарского рода, несостоявшийся лорд и славный воин, одержавший немало побед в былые времена. Единственная ошибка стоила ему и жизни, и корабля, и поломанной линии, ибо когда центр строя исчез в свечении взрыва команды кораблей, находившихся рядом оказались ослеплены, и неспособны открыть артиллерийский огонь по приближающемуся противнику.
Прошло не больше времени, чем понадобилось бы для одного единственного вздоха, и свет погас, оставляя после себя зияющую пустоту на месте "Бича Армады". Находившиеся возле погибшего линкора суда попытались заполнить эту пустоту, восстановить линию, но на этот требовалось время, которого попросту не оставалось из-за роя стрекочущих чудовищ, рухнувших на Восточную Флотилию в неистовой абордажной атаке, поддерживаемой залпами с фрегатов и галеонов Зориана Корка, которые подошли почти вплотную.
Чтобы хоть как-то исправить положение, края боевой линии начали смыкаться, беря врага в окружение, маги и артеллеристы открыли ответный огонь, стремясь поразить вражеские корабли, однако те, даже фатально поврежденные, продолжали движение на полной скорости, словно собираясь стать гигантскими таранами, несущими на себе орды голодных демонов.

- Прямое попадание! - Нукулайс был явно в восторге от собстенного детища.
- Атаковать преимущественно офицеров и рулевых! Рвите паруса, ломайте мачты! Если нужно - сами толкайте кобрали! Заставьте их сойтись ближе для второго залпа!
- Полчаса до входа в зону поражения протиника, Герцог.
- Развертывайте наземные войска! Готовьтесь к перегруппировке, как было приказано!
- Будет исполнено.
- Утопите их в крови!
Элокхай отдавал приказы мысленно, а многчисленные младшие-лейтенанты тут же передавали их орде тварей пустоты. На сей раз они не собирались таиться - и решили показать всю свою мощь, принимая огромные насекомоподобные формы прямо в телах ставших уже ненужными им хиетра, разрывая их тела на куски. Окрашенный кровью черный хитин тускло блетел в лучах умирающего солнца, а армия, казалось, выросла втрое, за счет больших размеров демонов. Твари с насекомым стрекотом бросились вперед огромными скачками - в основном младшие охотники, жаждущие крови первыми. В то же время их летающие сородичи, словно пчелы, безжалостно набрасывались на корабли с насекомьей яростью, сбрасывая смертных с кораблей, и даже отгрызая куски обшивки - единой волей и всеми силами добиваясь, чтобы как можно больше коралей оказалось рядом. Где то далеко, на Левиафане, Набради глазами своих слуг указывал Нукулайсу о происходящем. Смертельное жало Левифана вновь начало сдвигаться - но на сей раз медленней, аккуратней, словно каждый миллиметр решал судьбу этого боя. Бой был абсурно-проигрышным на первый взгляд, но Солидор сдерживал свое слово Элокхаю - и старался всеми останками своей души, дабы армия его Повелителя победила. И потому его план был гораздо многогранней, чем казалось сначала - и ставка была именно на то, что враг будет уверен в том, что гений Лорда-Командующего канул в Пустоту вместе с его преданностью Альянсу.

С носа своего линкора, Зориан Корк наблюдал за разворачивающимся сражением - он, как и экипажи боевых кораблей, все еще оставались живы, в отличии тех несчастных, которые шли в пешем строе. Годы обмана, обещаний и искушений, тысячи людей, поддавшихся на коварную ложь и ставших игрушками в лапах демонов, крестьяне, бродяги, нищие, отчаявшиеся и исполненные несбыточных надежд - все они в одно мгновение превратились в кровавые ошметки, высвобождая затаившихся в их утробах демонов. Неужели все эти несметные орды одержимых нужны были Солидору лишь для того, чтобы разодрать их на куски у стен города? Конечно, в этом была своя, чудовищная логика. Тактика беспощадного устрашения, должная сломить волю защитников Столицы.
Со смертью Фоксворта Восточная Флотилия лишилась командира, и многих видных офицеров, находившихся на флагмане. Теперь адмиралы и флаг-капитаны остались предоставленны сами себе, и вынуждены были либо выполнять полученные вначале битвы, уже не соответствующие обстановке, приказы, либо самостоятельно искать выход из сложившегося положения, находясь отрезанными от товарищей - темнотой и врагом. Только сейчас многие офицеры и солдаты осознали, с какой жуткой силой пришлось им столкнуться - даже во время столичного мятежа, даже когда Давион совершил Ритуал Правосудия, ведь тогда демоны пусть и гибли десятками, но вокруг не было тысяч и тысяч новых тварей, готовых затять место уничтоженных.
Катапульты и баллисты, столь эффективные против судов неприятеля, оказывались попросту бесполезны в борьбе с верткими демонами, ускользающими от снарядов, и пикировавшими прямо на палубы кораблей, когтями и жвалами, разрывая плоть солдат и воздухоплавов. Некоторые из чудовищ издавали столь пронзительный визг, что воины валились на палубу, зажимая уши ладонями, и не помышляя ни о каком сопротивлении, иные с легкостью отражали удары клинков, раздирая человеческую плоть, а третьи - самые жуткие из всех, - поглощали чары, оставляя боевых магов совершенно беспомощными перед лицом стрекочущей мириадами клыкастых глоток гибели.
За собой демоны оставляли опустошенные корабли с истребленными командами, столь стремительно и беспощадно проходили их атаки, что в большинстве случаев, люди гибли даже не успев оказать сопротивления, да и как драться с тварью, вдвое быстрее, сильнее и к тому же неуязвимой для твоего оружия?!
Замолкали орудия, бились друг о друга лишенные управления фрегаты и линейные корабли, вгрызались в борта острые, обитые железом носы судов Зориана Корка, и каждый раз, когда корабль приходил в негодность, а его команда становилась бесполезна, демоны сбрасывали человеческие личины и бросались на защитников Альянса, яростно щелкая кровожадными жвалами. Немногочисленные огни, которыми освещались корабли, гасли при их приближении, а в кромешной темноте сражаться с демонами становилось и того сложнее.
То, что происходило, вселяло в сердца солдат панический страх - они видели, как легко были истреблены одержимые, как из их окровавленных, изломанных и изорванных в клочья тел вырвались на свободу демоны, как тухнет пламя боевых магов, так и не достигнув цели. Как падают, сраженные тварями офицеры... и не многие могли выдержать подобную пытку страхом. Солдаты - вчерашние крестьяне и горожане, бежали прочь, в тщетной попытке спастись от беспощадных клыков и когтей, бросались вниз с кораблей, так, словно при падении с такой высоты можно было выжить.
А демоны продолжали стаскивать все ближе друг к другу наиболее мощные линейные корабли Восточной Флотилии.
- Почти... Почти... - Нукулайс, казалось, разве что не пританцовывал от предвкушения залпа по скоплению кораблей. По армия внизу, на земле, стремительно сближалась с городоскими стенами, воздушные войска Пустоты несли минимальные потери, преимущественно за счет выгодного начала боя. Элокхай сидел недвижимо. Он все ждал адекватных контрмер, которые Альянс должен был подготовить. Слишком часто смертные уходили живыми за последние дни, чтобы не иметь свои козыри в рукавах.

Лорд-Адмирал Альдоф Стерн, стоявший на золотом мостике "Гастона Тайла", всматривался во вспышки разбушевавшегося сражения - блестящие молнии, огненные валы, и нестерпимо-светящий свет, но не мог разобрать, что происходит, столь велико было расстояние.
- Ваше Превосходительство! - Гонец буквально спрыгнул с пегаса, рухнув у ног адмирала. Он сильно запыхался, и говорил очень торопливо. - "Бич Армады"... его больше нет.
- Как это нет?! - Воскликнул адъютант Стерна. - Объяснись!
- Вспышка... та... она... поглотила корабль...
- Как регента, - выдохнул сам лорд-адмирал.
- Как бы здесь не повторилось Бужербы!
- Не повторится! - Отрезал Стерн, прерывая дальнейшие споры. - Что с Восточной Флотилией? Сражается?
- Нас теснят, господин лорд-адмирал. Сильно теснят, нужна помощь.
Альдоф задумчиво постучал пальцами по золоченым периллам. По его рассчетам, Фоксворт должен был задержать и сильно потрепать врага, а вышло, что целая флотилия пала, так толком и не начав сражения.
- Северную Флотилию на подмогу Восточной. Пусть сделают все, что в их силах, но не пропустят врага. Подготовьте Осадные корабли и нацельте их на эту проклятую крепость - когда подойдет на расстояние выстрела, сравняйте ее с тем островом, на котором она построена!
- Так точно, ваше превосходительство! - Отчеканил гонец, прежде чем уйти.
- Ты, - махнул Стерн рукой одному из офицеров. - На пегаса. Вели Южным Эскадрам атаковать вражескую пехоту. Быстрее, это наш последний рубеж обороны перед городом!
Когда посланник убежал выполнять приказание лорда-адмирала, Альдов устало вздохнул, утерев лоб платком.
- Доложите Командующему Данатору, что Второй Лорд-Адмирал Кэриар Фоксворт героически погиб при защите Столицы...
- Вы хотели сказать: "адмирал-капитан"?
- Нет, Лорд-Адмирал. У меня был приказ о его назначении, хотел передать после сражения. Но не успел. И, вот еще что - с этого мгновения Элайно Ворлинге - исполняет обязанности Лорда-Адмирала. Если я погибну, переходите под его командование.
- Милорд, - немного удивился адъютант. - Вы считаете, что это внезапное повышение заставит Элайно лучше сражаться?
- Нет. Он и без этого образцовый командир.

- Они выдвинули дополнительные войска, мой Герцог.
- Огонь по готовности. Пусть крикуны займут господствую позицию, и атакуют их сверху - безразличный голос Солидора быстро объяснял Элокхаю быстро изменяющийся план, и тому нужны были мгновения, чтобы сосредоточиться на Хиетра. Точнее на том, что от него осталось - пусть поглотители внизу приготовятся сдерживать удар. Как только достигнут предела заряда - пусть просаются прямо на стены!
Тем временем, первая линия кораблей была успешно собрана рядом.
- Они сгруппированы!
- Отдать приказ об оступлении! Пусть все виера сейчас же вернутся к Левиафану!
Словно по мановению волшебной палочки, твари рванулись назад, словно в панике, занимая места внутри невидимого поля Левиафана. Тотчас же Нукулайс проорал "огонь!", и новый сияюще-белый снаряд отправился прямо в центр придвинутых друг к другу кораблей.
-Девять снарядов осталось, мой Герцог.
Еще одна вспышка. Столько кораблей сразу Альянс не терял ни в одном сражении. А находившиеся рядом воины, те, кто выжил - были ошеломлены случившимся. Когда свечение погасло, от четырех линкоров не осталось и следа, остальные же, находившиеся по краям сияющей сферы, выходившие за ее пределы, теперь рассыпались на куски - по крайней мере то, что от них осталось. Лидиумные ядра взмывали в воздух, сверкая подобно звездам от обилия демонов вокруг, дерево и железо осыпалось дождем на фрегаты нижней линии, в спешке отходившие в стороны.
- Прямое попадание!
- Превосходно. Полный курс на Верхнюю Столицу.
- Три часа до входа в радиус поражения, мой Герцог.
- Исполнять.
Восточной Флотилии, как организованной военной силы больше не существовало.

За час до боя в Особняке.

(С Тельтом)

Парадную дверь Особняка Закона открывали по-разному. Трепетно, со страхом, буднично, головой ведомого на допрос...но чтобы пинком, нет. Тут Гротх однозначно окозалася первопроходцем.
Орк ворвался в прихожую и тут же взревел во всю лужёную воздухоплавательскую глотку:
- Боевая тревога!!! Смотрители, всем готовиться к отражению штурма превосходящих сил, демоны вас отымей во все паруса!
В ответ воцарилась кристальная тишина, нарушаемая лишь жалобным дребезгом оконных стёкол.
- Эй! Ты что?! - Молодой смотритель, едва успевший отшатнуться от двери, чуть не упал от грохота орочьего голоса. - Какие демоны?! Уже!?
Из соседних дверей высовывались удивленные и испуганные лица нагонявших страх на всю столицу людей Лорда-Смотрителя.
- Да какие демоны, чтоб тебе виверна хрен отгрызла! (где-то анверху Цепкий беспокойно шевельнулся во сне) Убийцы! Информация от самого Императора - за наши головы назначена награда, скоро Особняк будет взят штурмом! - Гротх перевёл дыхания и снова взревел, громче прежнего: - Чего встали, как у шамана на жрицу?! А ну марш барикады делать!
Прежде чем хоть кто-то оспорил право Гротха командовать, он сорвался с места, устремившись по лестницам наверх - к кабинету Элана.
- Зубастый, лордская твоя задница, ты здесь? - громогласно вопросил орк, без церемоний тараня дверь плечом.
По какой-то удивительной случайности, Элан действительно был наверху, а не в пыточной - после столь продуктивного допроса, какой был устроен Тазару, лорд хотел немного отдохнуть, поразмыслить над полученной информацией и, в конце концов, просто восстановить силы.
- Да, я тут?! Чего орешь как резаный скриа?! - Осадил орка Зубастый.
- Элан...беда, - выдохнул Гротх срывая шляпу. - Ты знаешь, что на нас убийцы идут?
- Они на нас?! - Брови лорда взлетели к бритому черепу. - Мы же еще утром всю Гильдию накрыли!
- Не всю! Мне лично Император информацию предоставил - на нас поступили заказы. На всех, но особенно на командование, сам понимаешь. Угадай, как скоро они будут здесь?
- Вивернову мать! Так! Разэтак! Сволочи!
Элан несколько раз ударил кулаком в стену, и только после этого немного успокоился.
- Не могут просто сдохнуть. Эй, кто там есть - быстро задвиньте все окна на первом этаже! Рассказывай что знаешь, но побыстрее.
Гротх быстро, но ёмко и красочно описал весь разговор с Императором.
-... такие дела, - закончил он. - Элан, мы тут конечно герои, но надо бы тебя того...спрятать куда-нибудь подальше. В Особняке совсем небезопасно.
- Что бы лорд-смотритель прятался, пока его люди гибнут? - Элан покачал головой. - Отобьемся. Да и Император же обещал помощь подогнать. Надо же, гвардию не пожалел, так о нас забоится.
- Заботится. А ты именно что Лорд-Смотритель! Должен понимать, сколько труда стоило получить для тебя этот титул и что с нами будет, если тебя тут прирежут. Элан, как орка, тьфу ты, человека, тьфу ты! Как мужик-мужика прошу - давай тебя укроем где-нибудь!
- Если меня не станет, есть - Роут, он - голова, ааа, ладно... - махнул рукой Зубастый, решив, что дальше приператься с упрямым орком бессмысленно. - Бери топор, или что у тебя. В катакомбах укроемся. Там никакая мразь не достанет.
- Спасибо тебе Элан, только вот...Роут. Роут? Роут!!!
- Роут... он в госпитале, неужели они посмеют напасть там?! - Не то, чтобы Элан бы этому сильно удивился, но все же у него в душе еще теплилась надежда, что Роута не тронут хотя бы этой ночью. - Да еще в такое время?
- Ещё как посмеют. Так, Элан, в подвалы лезть нельзя - придётся драпать. В городе заимки какие есть?
- Город через пару часов станет полем боя, Гротх. Если бы не это - ушли бы, а так - у нас толстые стены и крепкие двери, - приободрил орка лорд. - Сможем выдержать первую атаку, а может и отбросить мерзавцев. Если повезет, так и закончим наши дела с Гильдией прямо здесь.
- Пожалуй что. В общем, давай так: ты с парой надёжных парней прячешься в подвале и если что делаешь ноги. А я иду к госпиталю и постараюсь вытащить Роута.
- Хорошо, Гротх.
Элан хлопнул его по плечу.
- Мы тебя выпустим и захлопнем дверь. Найдешь Роута - переждите бой. Если выживем - встретимся утром.
- До утра, Элан. Учти - помрёшь, я тебе на том свете таких люлей навешаю, что вирры удивятся!
Гротх хлопнул Лорда-Смотретиеля по плечу и вышел из кабинета. Когда за его спиной закрылась дверь Особняка, орк позволил себе вздохнуть и обернуться на здание, будто запоминая. Возможно он видел его в последний раз.
Больше времени на сантименты не было: Гротх проверил, легко ли выходят из ножен привычный ятаган и длинный кривой кинжал, поплотнее натянул на голову шляпу и почти бегом припустил в сторону госпиталя. Времени оставалось всё меньше.

Воздушное сражение

Элайно Ворлинге в прошлом был адъютантом Стерна, затем показав должную доблесть вознесся до адмирала, а совсем недавно заменил своего учителя на посту командира Северной Флотили. В отличии от блестящего дворянина Фоксворта, чья боевая слава осталась в прошлом, Элайно был еще молод и амбициозен, он направленно метил на место Лорда-Адмирала и хотел сделать столь же головокружительную карьеру, какая удалась Солидору. Только, без демонов.
К тому же, Элайно не стеснялся импровизировать прямо во время боя, если видел, что заранее подготовленные стратегии – не приносят ожидаемого результата. Как раз это и происходило сейчас, ведь линейная тактика, отлично работавшая в приграничных сражениях, отработанная до автоматизма восточным и северным флотами, оказалась гибельной в этом бою.
- Рассыпной строй, - наблюдая за сражением с мостика «Северной Звезды», велел Элайно.
- Но, ваше превосходительство, тогда мы потеряем в кучности и мощи огня, - попытался поспорить один из штабистов. – Сложнее будет уничтожать их корабли…
- Вы где-нибудь видите их корабли, капитан?! – Взорвался Ворлинге. – Только орды демонов и эта крепость, которая за раз может снести полдесятка линкоров, если они соберутся вместе! Я приказываю развести корабли на безопасное расстояние!
- Так точно! – Отчеканил адъютант.
- Сосредоточьтесь на летающих тварях, пехоту пока не трогать.
Вся ошибка Фоксворта, как считал Элайно, была в том, что тот хотел выиграть всю войну в одиночку. Как до него Рейс. Но оба они погибли практически одинаково. Следовало как-то изменить тактику, если они хотели выжить и отстоять город.
Крылатые демоны набросились на корабли вновь, желая добить отступающую, разбитую и деморализованную Восточную Флотилию. Солдаты и матросы, находившиеся на бортах этих судов, были слишком напуганы, чтобы оказывать сопротивление жестокому врагу, а потому вновь и вновь становились жертвами чудовищ, опустошавших палубу за палубой. Именно этим несчастным и хотел в первую очередь помочь Ворлинге, велев магам сосредоточить огонь на летающих тварях.
Первый вспышки пламени сразили отбившихся от роя демонов, превратив их в пылающие факелы, стремительно понесшиеся к земле. То с одного, то с другого корабля срывались молнии, наповал разящие пустотные отродья. Те атаковали большими группами, набрасывались на магов, порой жертвуя кем-либо из своих, чтобы добраться до горла чародея острыми жвалами и когтями, чтобы разорвать на части и оставить корабль без защиты. А затем демоны хватались за борта и начинали тащить один линкор к другому, как велел им их Герцог. Тащить для того, чтобы сделать большую мишень их смертоносному оружию, расположенному в летучей цитадели. И именно в этот момент демоны становились наиболее уязвимы не только для заклинаний, но и для зажженных снарядов, вырывающихся из катапульт и баллист.
- Пусть тащат, - решил адмирал-капитан, велев передать следующий приказ. – Лавируйте! Избегайте захваченных кораблей.
И все же, не смотря на то, что новая тактика оказалась намного эффективнее предыдущей, и демоны понесли ощутимые потери, боевые маги Северной Флотилии очень скоро начали выдыхаться. Казалось, еще немного, и они просто упадут на палубы, лишившись чувств от напряжения. Допустить этого и лишить свой флот хоть какой-то защиты Элайно не мог. Это было бы попросту бессмысленно, не говоря уже о моральной стороне подобного поступка.
- Отходим, защищаемся!
Сигналы на мачте флагмана повторяли его приказы.
- К Столице!
Остатки Восточной Флотилии смогли благополучно покинуть поле боя, благодаря той передышке, что дало им наступление Северных эскадр, и теперь Элайно следовало сохранить собственный флот. «Северная Звезда», медленно развернувшись, полетела обратно к городу. Несколько магов, собравшись на корме, отбили атаку десятка демонов, попытавшихся догнать их.
Но участь некоторых других кораблей была куда печальнее. Ворлинге с сожалением посмотрел на то, как демоны стащили в кучу свою добычу – пять фрегатов и три линейных корабля, на которых все еще находились воины, храбро отбивавшиеся от демонов.
- Сообщите Лорду-Адмиралу, что мы сделали все возможное, - посылая всадника, велел адмирал-капитан. – Магам нужен отдых, огненные быстро слабеют без солнца. Орудия бесполезны. Мы не можем больше сдерживать их.
Демоны перестали преследовать отступающий флот. Они повернули назад, и на глазах у солдат, разорвали на куски их товарищей, находившихся на отставших кораблях. Адмиралу Ворлинге казалось, что он до конца жизни не забудет их душераздирающих криков.

Продолжение Боя.
(И Скорп, и Виз)

- Прямое попадание!
- Превосходно. Полный курс на Верхнюю Столицу.
- Три часа до входа в радиус поражения, мой Герцог.
- Исполнять.

- Приближаются!
Даже в кромешной темноте защитники, оставшиеся в Нижней Столице, видели, как вздыбилась и зашевелилась тьма, вмиг окрасившаяся мириадами красных точек и зашумев... Такого шума не могло существовать в природе. Он не говорил, не шептал, не кричал. Он молчал. Молчал до безумия громко. Если десятки тысяч ног разом топнут - топот грянет ударом грома. Но как описать звук сотни тысяч бесшумных шагов?
- Держись, сынок.
Старый, седой, покрытый шрамами наёмник хлопнул по плечу молодого парнишку в пехотной форме, вцепившегося в рукоять своего меча, как в опору, не дающую упасть. Лезвие оружия ушло между камнями мостовой - когда-то тут была мсотовая...
- Держись, сынок. Не падай духом. Сейчас они нам за всё заплатят.
- А мы?
- А мы будем подсчитывать оплату, - присвистнул наёмник. - Завалишь хоть одного - с меян кружка пива и цыплёнок.
- А елси двоих? - дрожа, спросил паренёк.
- Тогда гуляем на общее жалование неделю. ты только сам жив останься, идёт?
- Д-договорились, - выдавил из себя солдатик.

Пешие порядки демонов напоминали волну. Большую, бегущую вперёд чёрную красноглазую волну - с неба, конечно. Какими они казались снизу, в Нижней, артиллеристы и ветроходы кораблей Южной Флотилии сейчас думали в последнюю очередь. Перед ними, медленно опускавшимися ближе, ближе к земле, лежало огромное море.
Целый прилив... целей.
Громовой голос офицера-человека огласил палубу Солнечного Света, флагмана юга:
- Как подойдём - приказ всем кораблям. Передаю буквально: "Забейте этих сукиных детей в землю, достаньте обратно и снова забейте!" Все орудия по наступающим, пока не добежали до Нижней.
- Предупредительный давать? - послышался откуда-то робкий голос, и палуба, несмотря на виденную трагедию восточных и ужасающее оружие в руках врага, огласилась дружным взрывом хохота.
- Ты что, сынок, в детстве на мачту сесть пробовал, да свалился? Какой предупредительный? Он и орков-то не всегда пугал, а тут пустотники! По полной их! Идём линией наперерез им, и - так, чтобы у них задницы алее глаз засверкали! ПОнял?
- Так точно! - дружно воскликнули несколько молодых голосов. Остальные снова засмеялись.
- А эта башнища нас не достанет?
- Достанет - поздно будет. Авось ниже себя она не стреляет, - подбодрил молодчика седоволосый волитар с большим косым шрамом через весь лоб. Подбодрил и мысленно попросил Четверых, чтобы так оно и было.

Демоны рвались вперёд - в безмолвии и кошмарном гневе алого света. Но прежде, чем в темноте можно было различить руины южных окраин города, небеса над ордами виера взревели громовым раскатом - своим или чьим-то, кто знает - и на демонов обрушился пылающий, раскалённый дождь.
Балисты бросали воспламенённые снаряды, катапульты отправляли дожди пылающих зарядов, орошая землю и бегущих по ней виера живым пламенем. раз попав на тело твари, оно не гасло, а впивалось в шкуры и панцыри, словно вспоминало древнего врага. Первые ряды набегавших чудовищ редели, то тут, то там расцветал пламенный цветок, чтобы погаснуть через несколько мгновений, но успеть пустить корни в десятке-дюжине уродов.
Южная флотилия вступила в бой. С небес лился огонь.

- Наземные войска атакованы с воздуха.
- Выпускайте крикунов.
Демоны скакали вперед достаточно быстро, чтобы уходить о целевого огня - но вот их количество делало стрельбу сверху делом простейшим - фактически было все равно, куда попадали снаряды - они находили своих жертв. Однако, демоны не смешивались - хотя то тут, то там, нападавшие запинались о трупы своих сородичей. Воздух наполнили агонизирующие вопли умирающих насекомых. Молодые охотники, которым не всегда давалось испить крови смертных - жажда битвы гнала их сильнее, и потому смерти виера вокруг не останавливали их.
Часть роя отделилась от Левиафана, и направилась к воздушным защитникам, прячась в облаках и пользуясь тем, что все орудия были нацелены вниз. Огромные, похожие на саранчу, твари, которые обладали двумя, а то и тремя парами крыльев. Они группировались по несколько десятков, и занимали позиции над флотилией, готовясь нанести свой удар. Как только все оказались на местах - демоны безмолвно распределили цели, и спикировали вниз, останавливаясь буквально в двух-трех десятках метров от кораблей. Воздух наполнился пронзительным гулом машущих в унисон крыльев - воздух, казалось, завибрировал - пока гул становился все выше, превращаясь в невыносимый визг, а ударная волна звука отправилась вниз. От малых отрядов проку было мало - они лишь отвлекали артиллеристов невыносимым звуком, пока самый большой из отрядов крикунов замер над линкором - и выдал совершенно невероятный скрип, настолько мощный - что воздух зарябил, словно в жуткую жару - а звуковая волна начала буквально вбивать корабль в землю.
Прямо в черный прилив.

- Сноси-и-и-ит! - с трудом перекрикивая вражескую атаку, орал рулевой, пытаясь любыми способами удержать корабль на ходу - и бессильный что-либо сделать: руль не слушался, корабль трещал и стонал, словно раненое животное. Волна звука пыталась согнуть мачты, трепала оснастку и рвала паруса....
А потом навстречу ей взметнулась стена ветра, останавливая корабль. Линкор кренился, бойцы с трудом удерживались на палубе, земля приближалась, но ветер тормозил, тормозил движение что было сил.
Второй раскат грома - и в самое сердце орды летучих тварей ударила раскидистая рогатая молния, словно огромный трезубей или невыносимо яркое копьёт. За ней - вторая, затем - третья.
Соседние корабли продолжали, сохраняя линию, окатывать демонов снизу огнём - но теперь с палуб то одного, то другого корабля в воздух взлетали шары переливающегося электричества, тонкие, но объёмные облака едкой кислоты, острая гранитная крошка.... Боевые маги Альянса били по летучим тварям, зажимая уши в перерывах между заклинаниями. по шеям и щекам некоторых уже стекала кровь из разорванных перепонок - но сила Четверых поддерживала своих избранников, не давала уступить виера нив доблести, ни в мощи. И заклятия разили крикунов, сбивая силу, затыкая нечестивые глотки раскатами громовых ударов и рассекая острыми гранями гранитных осколков, сжигая кислотой, ослабляя звуковую атаку.

Немой приказ прозвучал вновь - и хотя их ряды поредели, но им все же удалось взлететь выше, вновь спрятавшись в облаках. С отходом Северной Флотилии прибытие основной летающей армии Солидора было лишь вопросом времени, которое работало против смертых сейчас. Крикуны перегрупировались, и на сей раз бросились всей стаей вниз в безрассудное пике, встречая ответный огонь своими телами, напрыгивая на линкор со всех сторон, цепляясь за обшивку и сломанные мачты - и тут же создали резонаннс звука еще более мощный - но все все стороны от корабля, превращая тот в их собственную артиллерийскую установку - и нарушая строй кораблей. Люди на самом линкоре были обречены - ибо находились в самом эпицентре атаки.
Демоны на земле, тем временем, получившие передышку, ускорились, стараясь обойти огневой рубеж флота как можно быстрее - первая волна с заметными потерями почти пересекла опасную зону, и приближалась к Столице.

Корабль затрещал, грот-мачта - крепкая, надёжная, из лучшей мачтовой древесины - треснула и обломилась посередине, падая на демонов и команду одновременно. Затем прогнулись и затрещали палубные доски - одна за другой. Ветроходы падали, вырывая себе волосы - даже самые смелые, оглохнув, теряли ориентацию и валились с палубы за борт. Боевые маги со соседних кораблей продолжали жарить молниями и лить кислоту, уже не различая своих и чужих, и крики чудовищ сливались с криками погибающих людей и волитаров. наконец воздушный поток, поддерживавший корабль, разошёлся во все стороны, охватывая его сплошным коконом. Несколько вспышек - и сияющие молнии охватили корабль переливающейся аурой, с треском которой мог спорить только треск ломающейся палубы.
Нескольких слоёв палубы, скрывавших лидиумное ядро.
Сияющее, огромное, переливающееся сотнями отблесков серебристо белого, ядро вылетело из разломленного чрева распадавшегося на глазах корабля. Вылетело, обжигая закрытых крикунов, заключённых в молниевой ловушке.
Сколько магов воздуха сейчас делало всё это? Трое? Четверо? Насколько сильных?
Достаточно, чтобы наэлектризованный воздушный поток, словно огромная праща, подхватил лёгкий, летучий лидиум, освобождавшийся от остатков древесно-металлических нагромождений, и закружила по сияющему воздушно-молниевому кругу, перемалывая крикунов - подряд, не мудрствуя и не стесняясь.
Хлопок - третьим громовым раскатом - и молнии разлетелись, сбрасывая на землю труху, серый пепел и отзвуки озверелых, диких криков чудовищ, исчезнувших в плену разрядного светопредставления. остаток воздушного потока швырнул ядро вниз, и тяжёлый кусок лидиума, словно игрушечный меч, ухнул в толпу демонов, спалив несколько десятков виера прежде, чем снова вознестись к небесам.
Оставшиеся корабли Альянса, потрёпанные, но целые, снова соединялись в смертоносную линию небесного пламени, хлёстко гремевшую с неба артиллерийским огнём. Потеря линкора была тяжким ударом, но экипажи кораблей и усталые, полные смертоносной уверенности в собственном деле боевые маги давали бой самому жуткому из кошмаров в своих жизнях. Ни один не дрогнул. Ни один не отступился и не испугался.
Южный Флот держался и держал свой фронт.

- Большая часть крикунов мертва.
- Акаша точно расстроится... - интонация Элокхая чуть изменилась - Снижаемся! Пусть они вернутся. Армии держаться внутри поля. Мы раздавим их флот Левиафаном!
И действительно - гигантская крепость стала ощутимо терять в высоте, фактически сраниваясь с Южным флотом. И несмотря на то, что расстояние все сокращалось - а Парящая Цитадель, казалось, летела на таран - Демоны внутри едва заметного полупрозраного черного кокона не спешили атаковать. Они то знали, что станет с кораблями, как только дистанция станет слишком малой. Одновременно - вторая волна демонов на земле бросилась вперед, пользуясь прикрытием Летающей Крепости. И вместе с настоящими слугами Элокхая, невидимыми силуэтами скользили тысячи теней. Многие охотники тащили на себе огромных, неповоротливых Шепчущих. Уродливые пауки с кристаллами нефицита вместо брюшка так же двигались к Столице, защищая своих более уязвимых сородичей от магии. Вторая волна была намного больше, шире, и опаснее - и именно потому Левиафану пришлось опуститься, чтобы не допустить слишком больших потерь. И хотя основной калибр Цитадели давно не гудел - многочисленные укрепления и башенки самой крепости ощетинились осадными орудиями - ожидая, когда же Южный Флот окажется ближе. В то же время многочисленный рой перестроился - тысячи лап уперлись в остров, и совместными усилиями начали толкать Левиафан вперед, давая ему достаточную скорость, чтобы нагонять отступающие корабли.

Исполинские, угольно-черные крылья распахнулись в воздухе; багровым огнем загорелись глаза. По сравнению с ними взгляд других виера казался тусклым и невзрачным; сравниться с этим темным пламенем мог бы разве что взгляд Элокхая.
Нагриаш очень давно не поднимался в открытое небо, и сейчас позволил себе несколько секунд наслаждаться почти забытым ощущением. Из памяти почти стерлось это чувство - смотреть на землю сверху, осознавать, что она принадлежит тебе и твоим сородичам.
Волитары, которые с высоты своего полета могли предаваться подобным размышлениям, вызывали у Герцога лишь презрение.
От крыльев огромной тени распространялся леденящий холод; но если к таковому за последние еще можно было привыкнуть - то куда сложнее было побороть иное впечатление. Несокрушимая чернота, немыслимо древний и бессмертный ужас, ледяное презрение ко всем краткоживущим и не меняющимся, жестокая непоколебимая уверенность в том, что смертных ожидает лишь конец их жизни - все это Нагриаш буквально впечатывал в сознание тех, кто сейчас видел его. Если же взгляд багровых глаз останавливался на ком-то из людей и волитаров - то на разум того обрушивалось еще и колоссальное давление, словно смертный оказывался глубоко под землей, в удушающей тесноте и черноте могилы.
Герцог Искажения не спешил, выбирая цели, лучившиеся силой Четверых. Обычные солдаты и суда... Элокхай любит войну, и сейчас его час великой тьмы. Не стоит портить Герцогу Бойни триумф; пока что Нагриаш лишь собирался внести в таковой свою лепту.

Артиллерия Южной замолчала. Демоны, понеся немалые потери, теперь держались за крепостью, а та набирала ход. Бить же тот кошмар, что витал в небе, не было смысла - слишком подвижен... и большинство воинов просто не решались поднять на него глаза, несмотря на окрики офицеров и капитанов, которые пытались вселить в сердца подчинённых хоть каплю мужества, сами не рискуя лишний раз поднимать взгляд. Линия кораблей начала заворачивать к Столице, вспомогательные суда и корабли охранения двигались быстрее неповоротливых фрегатов и линкоров, но флотилия, не нарушая строя и продолжая огрызаться наиболее нахальным демонам в морды кормовыми орудиями, твёрдо брала курс на отход. паруса кораблей наливались свежим ветром, который вдували и перенаправляли со всех сторон корабельные воздушники. Маги воды, земли и огня также не оставались в стороне, разя особенно наглых чужаков, но ускорить корабль больше, чем это делали воздушники, никто из них не смог бы, а слухи о чудовищных свойствах ауры Левиафана ходили по флоту не зря - оставаться вблизи вражеской цитадели не рисковал никто.
Кроме двух среднего размера патрульных кораблей в хвосте линии-колонны. Шедшие выше и не так чётко, теперь они завершали последний этап манёвра, а с кормы каждого отлетали последние шлюпки, переполненные экипажем - сколь ни мало его требовалось для поставленных целей, позволить себе большее Южная Флотилия не могла, на счету были секунды.
- Э-эх, а думали ведь, что по кораблям шуганём! Жаль, не вышло! - тоскливо понурился один из последних спасавшихся ветроходов.
- Погоди, может ещё и выйдет, - буркнул другой. - Смотря как пойдут...
Корабли, отрываясь от хвоста южан, легли курсом на Левиафан, хмуро хлопая парусами и любуясь миром сквозь слепые иллюминаторы пустых кают.

Нагриаш наблюдал за происходящим с усмешкой, отражавшемся в излучаемой им ауре лишней долей острого ледяного презрения. Конечно, смертные поступали правильно - отступали, что им еще оставалось.
Только Герцог не собирался давать им шанса довести отступление до конца.
Сперва Нагриаш хотел всей своей мощью обрушиться на магов, лишая суда волшебной поддержки, но отбросил эту идею. Все же их много, и даже Герцог не может ударить по всем одновременно. А кроме того... Венаат и Нагриаш были похожи во многом, и одной из схожих черт была любовь не убивать врага, а заставлять работать на благо собственных планов. Обычно это касалось интриг... но кто сказал, что в бою нельзя остаться верным такому принципу?
Тьма, составлявшая тело Нагриаша, замерцала - словно в небе взошла громадная непроглядно-черная звезда. Холод, веющий от крыльев Герцога, усилился - но это было лишь внешнее проявление тонких и сложных чар, сплетаемых сейчас высшим виера.
Они не убивали, нет... они вообще не касались ничего телесного. Вместо того незримые нити искажающей силы потянулись к ветру, направляемому волей магов и силой Ашех Хассы. Касаясь этого ветра... изменяя... Маги могли этого не заметить сразу - но Нагриаш вносил поправки в их усилия, обращая таковые в свою противоположность, заставляя магию не порождать ветер, а напротив - высасывать окружающий воздух. Чем больше сил вкладывалось в чары - тем быстрее шло и выкачивание.
Эта тонкая манипуляция доставляла Герцогу истинное удовольствие. Не каждый день получившие дар Верхнего Дыхания своими усилиями помогают виера, сами того не зная.

- Дать им возможность уйти, мой Герцог?
- Нагриаш позволяет забрать несколько их последних кораблей. Пусть рой займется ими.
- Как быть с теми, что отправлены, хехехе, таранить нас?
- Перенаправить. Используем их так же, как и против восточной. Или сбросим на стены.
В целом, затея смертных удалась - Левиафан притормозил свой неумолимый ход, теряя мощь толкающих его виера. Однако рой, пользуясь тем, что у части кораблей просто не осталось попутного ветра, с насекомьим стрекотом бросился вперед, набрасываясь на смертых с упоением детей Бойни. Оставшиеся крикуны, коих было совсем немного, направились к пустым кораблям, стараясь развернуть их с помощью своего звука. Несмотря на то, что скорость приближения к Столице была потеряна - вторая волна демонов, которая была и оставалась основной ударной силой армии Пустоты, вышла чуть вперед от Парящей крепости, и догоняла тех, что уже приближались к стенам. И несмотря на то, что потери действительно были неприятными - тактический гений Солидора не ошибся - потери были несопоставимы, а результат близился. Печальный финал смертных, о да. Это стоило даже того, чтобы отправить несколько сотен, а то и тысяч младших на перерождение. Только одно смущало Элокхая - ощущение присутствия словно бы старого знакомого, которое несколько ослабляло его пыл. Но для смущения не было времени - и Столица была видна его демоническим зрением уже четко. Несколько часов - и все будет кончено. Как только в бой вступит и Акаша, тогда смертные наконец узрят, что такое настоящая ярость детей Рожденного Сном.

Последние, отставшие корабли - а вместе с ними и неудачливые экипажи тех двух, что пытались остановить Левиафан, сбились в кучу, и аура Левиафана начала неминуемо настигать их - один за другим. магов кораблей, вмиг ощутивших улетучивающиеся силы, начинало мучать удушье, и вскоре, даже не осознавая, что помощь, которую они оказывали своему флоту,в последние моменты обернулась помехой, почти все воздушники прекратили попытки раздуть паруса и добавить скорости кораблям. так или иначе, большая часть флота успевала уйти, а остальные...
Остальные принимали безнадёжный бой, сбиваясь плотной группой - три-четыре корабля, да ещё те два, котореы теперь пытались переправить демоны в сторону. озверевшие виера упивались резнёй, хоть и та шла не без потерь. Солдаты, ветроходы, экипажи кораблей, даже абордажные партии в лучшем случае успевали уничтожить от одного до пяти-шести демонов прежде, чем волна багровоглазых тварей захлёстывала их - воспламенённые, горящие, даже ударенные лидиумным оружием в самые морды - твари продолжали бесноваться, обматываясь обрывками кожи и жил поверженных. С офицерами приходилось труднее, с капитанами - ещё хуже - порой один вооружённый благословенным оружием, даже самым слабым, своим мужеством и храбростью пробивал в рядах виера брешь, укладывая к своим ногам восемь, а то и десять демонов прежде, чем быть разорванным на куски.
Последний капитан, великан-человек, вооружённый огромным факелом и вырванным из стены лидиумным подфакельником, бился яростнее бешеного орка и отправил обратно в Пустоту дюжину тварей. Тринадцатая оторвала капитану голову, накинувшись сзади, и, нахлобучив лицо ветрохода, триумфально завыла.
В следующий же миг голова твари разлетелась на тысячу капель едкой кислоты. Последний из оставшихся боевых магов - водник, неопытный, толком необстрелянный парень с огромным потенциалом, взорвал её со слезами на глазах. И следом же - себя, обратив собственную кровь в сияющие ледяные кристаллы. Дождь льдин унёс с собой ещё два десятка демонов.

Флоты Альянса собирались ближе к Столице, чтобы перегруппироваться на новых позициях. Первые бои стоили дорого и тем, и другим. Но у демонов было время. А у Альянса,у волитаров и людей - не было.
Началась последняя ночь детей Четверых.

О Драконах и Змеях
Со Скорпом

«БОЙ НАЧАЛСЯ, БРАТ»
«Я знаю.»
«ЧУВСТВУЕШЬ?»
«Нет. Просто знаю. Солнце зашло»
«ЭТО НАША ПОСЛЕДНЯЯ НОЧЬ. ПОСЛЕДНЯЯ НОЧЬ МИРА ТАКИМ, КАКИМ МЫ ЕГО ЗНАЕМ»
«И, может быть, будет первый день. А может не будет. Незачем гадать, Малатаронт. Бой – значит бой. Мы сделали этот выбор не сегодня и не завтра. Мы сделали его, когда появились в мире теми, кем появились. Ты – драконом. Я – волитаром. Остальные… увидим. Нам пора».
«ПОРА».
Глупо лязгнули сочленения Драконьего Доспеха. Тихо, почти беззвучно звякнул о бедро Разящий Свет. Гулко били о пол алебарды гвардейцев, которые разворачивались вслед за Императором и, сходясь в колонну, шли и парили по пята за своим господином.
С протяжным, необычайно долгим скрипом отворилась дверь тронного зала – прежде, чем набиравшаяся процессия из джаста и восьми гвардейцев подобрала последнюю пару у дверей.
- К вам лорд Эвейяр, государь!
Алебарды стукнули снова. Синхронно и категорично, как печати в руках чиновников.
Давет был облачен для боя - в черные латы, украшенные алыми и зелеными змейками, причудливо переплетающимися на сгибах доспехов. С плеч его спадал пурпурный плащ с меховой оторочкой, а длинные седые волосы заплетены в несколько кос, стянутых на затылке.
- Ваше Высочество, - церемонно поклонился он. - Позвольте мне отнять у вас несколько минут.
- Если вы - на бой вместе со всеми, то нам по пути. Говорите, милорд, я слушаю вас.
- Я сражался бок о бок с Вэйлароном и Алсимаром Рейсом, - ответил грузный старик. - И мой меч все так же остр. Почту за честь находиться на вашем корабле, когда начнется сражение.
Лорд, некогда прозванный Костоломом и Душителем, никогда не уклонялся от битвы, но раньше всегда выступал под стягом своего сюзерена - Гхиса Бергана.
- Буду рад видеть вас подле себя, - улыбнулся Давион. – пару недель назад я сказал бы, что нам предстоят великие подвиги. Сейчас скажу – у нас много работы. И тот вертеп, в котором мы все оказались, нужно тушить, пусть он и напоминает сейчас нечто среднее между разрушающимся замком и горящим борделем.
- Хорошо, что вы сохраняете присутствие духа в такой ситуации, Давион Астерион-Волитар, - особенно подчеркнул вторую часть фамилии Эвейяр. - Это безмерно важно для всех ваших подданных. Мой сын не далее, как два часа тому прислал гонца с Аэты. Вам следует знать, что он славно послужили Чистокровному Престолу.
Другой отличительной чертой лорда Давета, равно как и других Эвейяров было их трепетное отношение к чистоте и благородству крови, что текла в жилах Высоких Лордов. Редко в каком разговоре Костолом не говорил хотя бы пары фраз, посвященных тому, как важно блюсти чистоту волитарской крови, и каким преступлением в глазах Небесного Отца будет выглядеть ее смешение.
- Расскажете, как именно? - вскинул бровь Император. - Сейчас любая хорошая новость на вес золота.
- Он вновь сплотил дворян, служивших покойному лорду Бергану. С сожалением вынужден признать - то было не легко. В столь тяжелые времена, не все остились верны трону... и сейчас, без Высокого Лорда на Аэте, все его труды могут вновь пойти прахом. Не могу, просто не смею скрывать от вас настроения волитаров в тех местах - их лояльность сильно пошатнулась, они считают, что Ваше Высочество незаслуженно наложило на них опалу, а иные открыто обвиняли вас в гибели рода Берган. Мой Канниас пресек эти наглые разговоры!
- Знаете, Давет… бывало, что род погибал и прежде, - мрачно рассудил Давион, касаясь рукояти клинка левой рукой. – Бывало, что имя менялось в сторону побочной ветви. Бывало. Но никогда ещё мне не приходилось видеть запись «род уничтожен демонами» на страницах летописей. Я не виню тех, кто усомнился в этом – в это трудно поверить даже теперь. Но это так. Я благодарен вашему роду за помощь и поддержку. Надеюсь… надеюсь, мне поверят. А нет… главное, чтобы мы увидели новый рассвет. Потому что он будет означать конец демонов. Раз и навсегда. А нет – конец нам. Всё проще простого. Сперва – рассвет и небо над головой. Потом – всё остальное.
- Я не меньше вас хочу, чтобы вся та мерзость, что вылезла на свет - издохла, - немного возвысил голос старый лорд. - И я хочу видеть, как вассалы моего покойного господина поведут в бой свои рати и докажут на деле верность, как змеиная гвардия Гхиса Бергана вновь будет вселять страх в сердца врагов Альянса. Они могут придти к Столице уже на рассвете, но нужен тот, кто возглавит их. Нужен Высокий Лорд, чтобы заменить Гхиса. Чтобы все они увидели, ваша опала не распространяется на них, а лишь на недостойного отпрыска славного рода.
- Это будет правильно и справедливо. Лорд нужен.
- Смею напомнить Вашему Высочеству, что род Эвейяр состоит в ближайшем родстве с Берганами и всегда был предан Трону.
- И достоин возглавить вассалов Берганов в это трудное время, - заключил Давион. Дружелюбно, без капли иронии, - Чтож, значит так я повелеваю, и да будет так. Я надеюсь, что впереди у рода Эвейяр ещё не один век славногос лужения Чистокровному Престолу, милорд. И, если стяги Змей покажутся в небе завтра к утру, благодарность и милость Императора будут для него первой, но не единственной из наград.
- Я преданный слуга Вашему Величеству, - немедленно заверил Давет. - Без промедления сообщу эту радостную новость сыну и велю ему поднимать знамена.
- Буду рад встретить вас на поле боя живым и победоносным, и сам собираюсь быть таким же, - ухмыльнулся Император и, протянув лорду Давету руку, подмигнул. – А после войны – нам ведь ещё выдавать ваших дочерей замуж. Представляете, сколько благородных героев высокой крови будет биться с их именами на устах в надежде отпраздновать помолвку в день нового начала мира?
Старик с благодарностью и поклоном принял руку правителя:
- Да здравствует Ваше Величество.

Госпиталь

Еще утром положение дел в госпитале казалось критическим, но не безнадежным – раненых было много, однако лекари каким-то чудом успевали обслуживать хотя бы тех, кому помощь была необходима. Немало способствовало этому присутствие короля и корладки, а так же множество добровольцев, из числа беженок, не пожелавших покинуть Столицу – теперь эти женщины меняли повязки и обмывали раны пациентам госпиталя.
Однако, все изменилось, после того, как в городе побывал Элокхай. На площади, в давке пострадало слишком много людей, и те из них, кто выжили, теперь осаждали госпиталь – хромые, увечные, в лохмотьях и покрытые синяками, некоторых тащили на себе стражники или друзья. Из-за нехватки мест в комнатах, тех, кто чувствовал себя получше бросали в коридорах в полнейшем беспорядке. По всему зданию разносился беспрерывный стон и крик, мешавший докторам работать, люди хватали проходивших мимо лекарей за ноги, просили и требовали помощи, однако успеть ко всем было решительно невозможно.
Смотрители, заняв несколько палат, бесцеремонно выставили оттуда всех других пациентов, заявив, что они – люди короля, и не собираются делить и без того небольшие комнаты с простонародьем. Кто-то из врачей попытался пожаловаться Менгаарду, но Его Величество изволил отдыхать после тяжелой операции, и охранявший его покой Рикардо отказался нарушать сон государя «хоть бы даже демоны брали здание приступом».
В одной же из переполненных палат лежал Дерек Стронц, тихо постанывая, и пытаясь потихоньку есть пресный бульон, который ему принесла одна из волонтерок. Гвардеец пришел в себя относительно недавно, и всякий раз скрежетал зубами, когда невольно дотрагивался до рваной раны на боку – нож убийцы распорол ему печень, и даже теперь, когда рану зашили, он продолжал чувствовать жуткую боль.
Дверь тихо открылась, кто-то вскрикнул, видимо задетый створкой, и внутрь вошел молодой парень в наброшенном поверх одежды госпитальском переднике. Опытный взгляд Стронца различил на поясе визитера кинжал.
- Так вы и есть знаменитый Дерек Стронц? – Спросил юноша, усаживаясь рядом с гвардцейцем.
В помещении было еще несколько больных, но на них гость не обращал решительно никакого внимания.
- Он самый, молодой человек, - прокряхтел в ответ Дерек, приподнявшись на локте. Он уже видел где-то этого юношу, но не мог вспомнить, где именно. Хотя, вполне возможно, что просто боль мешала нормально соображать.
- Убийца Белой Маски?!
- Да, именно так… - Стронц закашлялся, попытавшись немного перевернуться, и парень помог ему не свалиться с койки.
- А я – Стэн! Стэнли Коршун, человек короля!
- О, какой у меня… г-гость, - раненый попытался улыбнуться в бороду, и протянул юноше мозолистую ладонь. Стэн поспешил скрепить рукопожатие.
- Вы… я как узнал, что вы здесь – все хотел увидеть! В последнее время – только о вас и говорят, особенно дворяне.
- Еще бы, - Дерек усмехнулся и скорчился от боли. – Я ведь… их… избавил от такой напасти.
- О да, - парень кивнул, но не слишком восторженно.
– А расскажите, что вы чувствовали, когда убили Маску?
Наверное, Стэнли хотел услышать что-то возвышенное – о возмездии и справедливой каре, но Стронц лишь пожал плечами:
- Ничего, - медленно произнес он. – Я просто должен был остановить то, что он делал, так как находился на службе у Их Величеств.
Говоря эту фразу он почти не сбился, и теперь поспешил перевести дыхание.
- Совсем ничего? – Коршун выглядел несколько разочарованно.
- Разве что… быть может – радость. Но это уже позже, когда награждать стали, - не желая расстраивать мальчишку, Дерек немного задумался, и добавил: - А еще – боль. Он меня тогда крепко задел. Больно было. Больно…
Стэнли подхватил под голову затрясшегося Стронца, и аккуратно положил его на подушку. Разговор быстро выматывал бравого, но уже весьма старого и ослабшего гвардейца:
- Но… разве вы не сомневались? Ведь Маска наказывал тех, кто этого заслужил, - внезапно вспыхнул Стэн, наклонившись к уху старика. – Тех, кто народ притеснял. А ты его убил!
Рука Дерека, неожиданно сильная, для столь изнуренного человека, опустилась на шею парня, прижав его ухом к усам старика. Стэн попытался вырваться, но хватка у гвардейца была крепкой:
- Слушай меня, мальчишка – еще он убивал стражников, кучеров, телохранителей, наемников и моих гвардейцев. Они тоже народ притесняли?! Слишком…кха… много развелось людей, возомнивших себя правосудием. Может потому-то демоны Альянс на куски и рвут?!
- Отпусти… - прошипел Стэнли.
- Иди, свободен, - оттолкнул его старик. – Глупый юнец. Наслушался красивых словес и уши развесил. Убивать легко. Особенно за «правое» дело.
- Но сам ты убил Маску!
- Я… кхе…кха… предлагал ему сдаться. Я убивал на войне, когда тебя еще на свете не было, я убивал защищаясь, убивал по приказу, но никогда – не убивал просто потому, что так хотел!
Коршун обиженно растирал шею, слушая гневную тираду старого вояки.

Огромный, пугающий силуэт летающей крепости – Левиафана, уже маячил на горизонте, приближаясь к Столице. Он был еще далеко, но в то же время ужасающе близко, словно предвещая гибель всего живого, неизбежную, словно сгущающиеся сумерки. И армия, и флот уже были готовы встретить врага во всеоружии, готовились к сражению ополченцы, пытаясь унять паническую дрожь. Женщины и дети, оставшиеся в городе собирались возле храмов и гостиниц, надеясь в общности обрести недостающую им храбрость, а старики и немощные сидели в кабаках, готовясь к неизбежному.
Впрочем, в госпитале эти настроения почти не ощущались, сливаясь со стонами и болью пациентов. Разве что зажгли больше светильников, из-за наступающей темноты. Людей и волитаров, искавших врачебной помощи было множество, для лекарей большая их часть превратилась в просто бесконечную вереницу лиц, ничем не выделяющихся из толпы.
Двое парней, принесших на плечах третьего, заляпанного кровью утверждали, что их товарища ранило на площади, и они с трудом смогли его найти. Их пустили внутрь, велев занести истекающего кровью мужчину в одно из помещений, указав на свободный угол с подстилкой – здесь и так находилось уже почти полтора десятка человек, ютившихся на койках и жестком полу (тут уж кому как повезло).
Вскоре подоспел один из лекарей – запыхавшийся и усталый, с помощником, несущим чистые повязки. Опустившись рядом с раненым, он рывком распахнул на нем куртку задрал рубаху.
- Но, позвольте, что за шутки?! – Возмущенно воскликнул врач. – Вы же абсолютно здоровы! Ни следа от порезов! Чья это вообще кровь?..
- Твоя, - ответил «пациент», резким ударом вогнав нож в горло лекарю, пробив жилу. Другой визитер вогнал лезвие в бок служителю, ошарашено смотревшему на убийство.
- Что вы делаете?!...
Заорал кто-то из пациентов, но тут же нож третьего убийцы заставил его замолчать навсегда.
- Еще кто-нибудь пикнет и сдохнет! – Пригрозил остальным «раненый», пока его товарищи переодевались во врачебное облачение. – Все, уходим!
На выходе убийца бросил в кучу тряпья светильник, разжигая пожар, и захлопнул дверь. Изнутри послышались крики, но они слишком сливались с воплями больных, ожидавших помощи в коридорах, да и на лекарей в окровавленных передниках никто не обратил внимания – сегодня таких было полно по всему госпиталю.
Гильдейцы, не желая больше терять времени даром, поспешили к своей цели, стараясь как можно скорее миновать затемненный коридор, освещаемый неровным светом факелов. И, что самое жуткое, они такие были здесь не одни.
По другому этажу, подволакивая якобы сломанную ногу, медленно шел мужчина лет тридцати с проплешинами на затылке. Опирался он на костыль, тяжело припадая и едва дыша. Те, кто попадались ему на пути, обычно сторонились, чтобы пропустить увечного, столь целенаправленно куда-то идущего, однако какой-то молодой санитар, очень спешащий, и потому не заметивший мужичка вовремя, едва не врезался в него – в ответ «калека» огрел его костылем несколько раз, сначала раздробив лодыжку, а затем, когда парень упал – проломив затылок. Несколько человек стали свидетелями этого жестокого убийства, но они успели лишь закричать, прежде чем из костыля появилось лезвие. Гильдеец жестоко расправился со всеми, кто находился рядом, прирезав немощных и больных, не способных оказать ему хоть какое-то сопротивление, а затем схватил со стены факел и ткнул в мертвое тело, поочередно поджигая одежду на всех убитых. Люди рядом кричали, но в царящем вокруг оре разобрать их слова было практически невозможно.
Девушка с обезображенным ожогами лицом была третьей, кто шел по коридорам госпиталя. Невысокая, щуплая и замотанная в какое-то тряпье. Она осторожно переступала через лежавшие на полу тела, иногда заглядывала в комнаты, но почти сразу же выскакивала обратно, захлопывая за собой дверь. Позади нее раздавались крики, исполненные боли и страдания, а так же запах паленой плоти. В Гильдии эту девушку звали – Пиромант, она не обладала даром Небесного Огня, однако имела достаточно средств, чтобы купить заколдованные огненными магами вещицы. Ее появление всегда сопровождалось пожаром.
- Эй, ты что творишь?! – Один из больных , судя по изодранному мундиру – солдат, схватил ее за ногу. В следующий миг острый каблук вошел ему в горло, и мужчина затих, давясь кровью.
Пиромант шла дальше, у нее даже не было никакого конкретного заказа в госпитале, просто Могильщик велел (и передал, что Сам будет весьма доволен этим) сжечь все здание дотла, чтобы не осталось никаких следов. Убийце подобный приказ был только в радость.

Нож порхал в ладонях гильдейца бабочкой, вонзаясь в тело престарелого водяника, одного из целителей госпиталя – колдун случайно зашел в подвал, и увидел, как убийца, переодетый стражником, пытается устроить пожар. Тот зажал старику рот, и стал бить ножом до тех пор, пока худосочное тело не перестало дергаться в его руках.
Закончив, преступник плюнул на тело, и поджег его, решив, что если огонь сначала разберется с водяником, будет даже забавнее. Массивные каменные своды подвала оставляли небольшой запас времени, прежде чем пожар распространиться, и убийце надо было воспользоваться этим временем с умом, чтобы завершить свое основное дело – избавиться от человека, перешедшего дорогу Гильдии и каким-то чудом до сих пор еще остававшегося в живых.
Надвинув на глаза шлем, он поспешил наверх, чтобы изобразить стражника, находящегося на посту – благо, из-за атаки демонов, охрану госпиталя сильно уменьшили, и он почти не рисковал столкнуться с настоящими стражами, врачи же вряд ли всех воинов в лицо.
- Эй, родной, - поймал он за рукав спускавшегося в подвал санитара.
Парень с удивлением взглянул на стражника, и вздрогнул, увидев на его одежде кровь.
- Что… что? – Промямлил он.
- Все нормально, просто разбойник пытался нас ограбить.
- И его… надо было убить?
- Время военное, не думай об этом. Скажи лучше, где у нас сейчас лежит Дерек Стронц?
- А вам зачем знать?
- У меня приказ от начальника стражи.
- Но, вы же госпиталь охраняете, - санитар оказался слишком любопытным и разговорчивым.
- Да какое твое дело! Говори уже, время уходит!
Убийца схватил его за плечи и основательно тряхнул.
- Да… на втором… эт-таже… - он начал заикаться от страха. – Н-направо… вы чуете? Запах!
- Какое еще запах?
- Горит… Отец Небесный! Мы го…
Кинжал вошел под подбородок юноше, обрывая его крик. Тело безвольным кулем упало на лестницу и покатилось по ступеням.
- Ну и дурак, - проводил его взглядом убийца.
Тем временем еще двое гильдейцев проникли в здание через чердак, забравшись в небольшое окно и теперь методично устраивали поджог наверху, так, чтобы согласно плану Пироманта, госпиталь вспыхнул словно пропитанная маслом тряпка, в единый миг, снизу до верху.
- Ну, поджигай, давай!
Один из них, более нетерпеливый, уже открыл чердачную дверь, и выскочил наружу. Когда второй догнал его, то увидел рядом тело целителя со свернутой шеей.
- Знаешь… а мне жаль, - произнес убийца. – Жаль, что за них не платят.
- Не валяй дурака, - оборвал его второй. – Нам нужен только смотритель. Роут. И сразу уходим. Пока тут все не сгорело.
- А я успел узнать, где этот гад лежит, - короткий кивок в сторону трупа. – Хочешь посмеятся?
- Быстрее давай!
- Отхватил себе целую комнату, и никого туда не пускает.
- Тем хуже для него.
Они бросились бежать по лестнице, затем по коридору, порой перепрыгивая через пациентов, порой задевая их или даже откровенно пиная и вызывая стоны боли и озлобленные крики. Какому-то санитару, пытавшемуся их остановить, гильдеец разбил лицо, другую – женщину - просто ударил головой о стену.
- Эй, стойте! – На пути у них оказалось двое стражников, направивших в их сторону алебарды.
- Во дурни, - первый убийца, не сбавляя темпа, упал на колени, так проехал несколько метров, и схватился руками за древки алебард, оказавшихся над его головой. Второй метнул два ножа, оборвав жизни стражей.
- Их же всего десять здесь осталось, - огрызнулся, поднимаясь, гильдеец, и перетянул поцарапанные ладони. – Как мы могли сразу на двоих наткнуться?
- Стражу убивают! Люююди!
- Заткнись! – Остервенело прорычал убийца, ногой размозжив крикуну череп.
- Пошли! Пошли!
Потянул его товарищ, опасавшийся, что задержись они дольше положенного – и тоже сгорят.

У плана, составленного Пиромантом, было лишь одно слабое место, и касалось оно водяных магов, которых слишком много, по мнению убийцы, приходилось на один госпиталь, особенно в последнее время. Впрочем, учитывая, что именно водяники были самыми лучшими целителями, ничего удивительного в подобном положении вещей не было, но в то же время – устроить пожар становилось несколько сложнее, нежели не будь тут колдунов вовсе. Так или иначе, всем гильдейцам было велено расправляться с колдунами сразу, как те появятся в поле зрения безо всякой жалости.
И именно для устранения этого, неимоверно важного, препятствия, в отряд убийц был включен сам Кремень – безжалостный маг земли, о котором ходили слухи, что некогда он был боевым магом, истребил весь свой отряд и подстроил собственную смерть, чтобы армейские чины его больше не искали. Даже в Гильдии о нем с уважением и страхом поговаривали, что у него сердце из кремня. А еще, говорили, будто бы он уже давно мог войти в Пятерку, но предпочитал оставаться простым убийцей, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания.
Внешности он был самой невзрачной – низкорослый, с небольшим животиком и залысиной, - словом, назвать его «кремнем» с первого взгляда можно было только в шутку.
- Сюда нельзя, здесь только господа лекари… - попытался остановить его у входа в комнаты отдыха стражник. – Стойте, я вам говорю! Стой!.. А…рх…кха…
Пальцы мага превратились в острейшие каменные когти, и разодрали охраннику горло. Больше одного удара не потребовалось – умирающий воин медленно сполз по стене к ногам убийцы на глазах у десятка испуганных пациентов. В следующий миг кожа колдуна преобразилась, ее затянул прочных каменный доспех, идеально облегающий тело. Кремень стал словно немного выше ростом, шире в плечах… он больше не был человеком, скорее напоминал исполина из детских сказок.
Каменный кулак вышиб дверь. Деревянный пол изогнулся треща и ломаясь, обломки разлетелись в стороны, протыкая испуганно верещавших врачей – мужчин и женщин, молодых и старых. Они просто сидели, отдыхали от тяжелого дневного труда, пили чай и вели неспешную беседу, но в единый миг их чаепитие обагрилось кровью. Кто-то попытался проскользнуть мимо убийцы, но каменный кулак раздробил ему грудь и отшвырнул тело к стене.
Куски камня откалывались от стен и, повинуясь воле мага, летели в обреченных лекарей, сбивая их с ног, нанося увечья и переломы.
- Прошу… не убивайте… я же просто лечу людей… - верещала пухлая целительница, схватившись за ногу гильдейца. – Не надо… ну что я вам сделала?!
- Ты – маг, - коротко проскрежетали каменные челюсти, и тяжелая стопа раздавила ей шею.
Зоркие глаза Кремня выискивали целителей, где бы они ни пытались спрятаться, да и прятаться им по большому счету было негде в столь маленьком помещении. Некоторые вновь предприняли попытку сбежать, едва только убийца отошел от двери, но выход завалило камнями, погребая под ними и лекарей. Гранитные кулаки гильдейца обратились в кремневые лезвия, рассекающие плоть и крушащие кости. Ничто не могло остановить его, или причинить хоть какой-то вред, пока он находился под защитой каменной брони, а колдуны-водяники не обладали достаточным опытом в боевом чародействе, чтобы быть ему соперниками. Кто-то из них попытался заморозить его, облив водой из ведра, но прежде чем лед хоть сколько-нибудь сковал убийцу, незадачливый целитель уже был пронзен половыми досками, расщепившимися прямо у него под ногами.
- Именем Океанской Девы! Замри! Замри! – Маг едва не выл, пытаясь усилить заклинание, сотворенное им и заставить кровь убийцы застыть в жилах, и действительно, сердце Кремня стало биться медленнее – но столь коварная магия требовала куда больше времени, чем бросок камня в голову заклинателю.
Водяник упал на пол с пробитым черепом.
- Шестой, - удовлетворенно отметил Кремень число убитых колдунов.
Седьмой спрятался в умывальне, обрушив на гильдейца ледяной град из всей воды, что была в его распоряжении. Когда осколки прекратили бить по каменной коже, убийца подвесил жертву затылком на крюк для одежды, и несколько мгновений наблюдал, как тот бьется в предсмертных конвульсиях. Уголки каменных губ чуть дрогнули в издевательской улыбке.
Кремень развернулся и пошел к выходу, движением ладони отбросив обломки из дверного проема и пройдясь по телам придавленных лекарей. Всего в комнате отдыха погибло почти три десятка целителей, однако, не останавливаясь на достигнутом, земляной маг обрушил за собой потолок, погребая убитых под обломками и калеча тех, кто лежал этажом выше.
- Ни главного колдуна, ни корладки, - проскрежетал он, недовольный, что столь интересных жертв не оказалось на месте. – Какая жалость.
На грохот и разрушения, произведенные им, сбегались люди. Руки убийцы вновь превратились в лезвия – ему еще предстояло хорошо потрудиться, прежде чем покинуть госпиталь.