Давион развернул предложенное и углубился в изучение:
- Та-ак... а как это крепится?... Если вот так, на перчатку? Минутку-минутку, а основа... Основа... Зигфрид, вы что, хотите сказать, что там в основании... там кристалл? Или не кристалл... непонятно, простите, я не специалист. Я понимаю, как оно там держится, но в результате... это молот или лезвие? Кажется всё же молот? Нет... никогда таких ещё не делали! И если это работает, господин Пферцберг - это шедевр!
Тея подняла голову, внимательно слушая разговор.
- Можно? - она протянула на шелест бумаг руку.
Джаст молча протянул чертёж, не обращая внимания на Пферцберга. Вопрос "а как ты поймёшь" он уже счёл бы наивным. Поймёт, раз спрашивает. Девушка накрыла ладонью тонкие линии.
- Вот... это переделка ашкрона в боевое... что-то, такой насадки на перчатку я прежде и представить не мог.
Уголки розоватых губ тронули в неуверенной улыбке.
- Кажется, я представляю... что-то такое, - она улыбнулась немного шире и убрала ладонь, тихо поблагодарив.
- Представить и я это могу... внешне, - развёл руками Император. - Только... как это всё будет работать? Просветите, господин Пферцберг.
- О, тут всё довольно просто, - конструктор спрыгнул со стола и подошёл ближе. - Вот смотрите, тут движущиеся элементы - шестерни, позволяющие лезвиям свободно ходить вперёд-назад по специальным желобкам. Вот пружина, которая обеспечивает резкое движение вперёд и, соответственно, возвращает в исходное положения. А вот это, да-да, эта капсула - баллон с сильно сжатым газом. При нажатии пальцами сюда часть газа высвобождается и лезвия выбрасываются вперёд, после чего тут же уходят обратно. Я тут собрал быстренько прототип...не готово ещё, разумеется, грубо, топорно, но, если хотите - попробуйте.
Тея села немного дальше от края, все так же, как маленькая девочка, держа на коленях ладошки. Она внимательно выслушала все, что сказал старый инженер и тихо отозвалась в сторону волитара.
- Это не опасно, я чувствую.
- Ну... я был бы рад. Поможете... закрепить? Или прототип с отдельной перчаткой? - деловито осведомился Джаст.
- Скорее на каркасе, - Зигфрид смахнул со стола кипу чертежей и извлёк из-под них...да, это действительно иначе чем каркасом с прикреплёнными элементами назвать было нельзя. Тем не менее, это вполне можно было надеть на руку.
- Значит пробуем, - глаза Давиона сверкнули азартом.
Изобретение, хоть и приделанное на демон знает что, завораживало. А стоило украсить это как следует и присоединить к паэлэд драконис... Лучшего знака Императора, идущего на бой во имя своего народа, и в легендах не сыщешь! Если бы только это ещё могло поражать демонов... И всё равно Джаст протянул руку уверенно и нетерпеливо, словно в первый раз, когда увидел настоящий меч и получил право его потрогать, подержать в руке...
Наверное, это закон - клинки всегда завораживают мужчин. Особенно - волитаров благородной крови. И Давион Волитар ни капли не был исключением. Его спутница слушала - так наблюдала за всем - тихо.
- Да, вот так, - Пферцберг помог закрепить ремни так, чтобы клинки оказались на руке в боевом положении. - А теперь вот эту грушу сожмите и лезвия ударят.
- Вот так? - Джаст пригляделся, осторожно отвёл руку в сторону, чтобы никого случайно не задеть, и сжал кулак.
Пружина резко щёлкнула, разворачиваясь, и...
Тея вздрогнула.
Одной из основных проблем Зигфрида было то, что прототипы он мастерил ровным счётом из того, что попадётся под руку. Разумеется, ни о какой гармонии прочностей материалов и речи не шло, а потому неудивительно, что тугая стальная пружина резко распрямившись, с лёгкостью преодолела сопротивление хилого каркаса.
"Дзанннг!" - пропела она
"Вжжжжик!" - отозвались три клинка, посланные в полёт.
"Бамммм!" - подытожила дверь, с явной укоризной приняв их в себя едва ли не до половины.
- Кхм, - прокашлялся Пферцберг. - А это мысль.
На стуле подтянула колени к груди девушка, обвив их руками, положив на ладошки подбородок. Она могла бы испугаться, но - нет. Она улыбнулась Джасту и инженеру успокаивающе-мягко.
- Мысль, - мрачно кивнул Давион, первым резким движением которого, как только клинки сорвались в полёт, была попытка кинуться к Тее - на всякий случай, вдруг что.... - А может, можно отрегулировать степень нажатия, чтобы вылетали они только при полном сжатии руки. Или... может быть, сделать так, чтобы два лезвия могли вылететь - сперва одно, потом другое, а центральное осталось бы ударным? Понимаю, запросы у меня императорские... но это реально?
- Мгм, позвольте, позвольте, - Зигфрид задумчиво аннексировал императорскую длань, уложив её на стол. - Если вот здесь добавить стопор, а тут...нет, слишком тяжело. Дополнительные пружины? Не нравится. Может отказать, а если... молодой человек, тьфу, то есть, ваше величество, скажите мне как волитар: форма клинка значение имеет?
- Не самое принципиальное. Ашкроны бывали очень разными, особенно церемониальные. Другое дело, что боевые обычно делались довольно схоже, отличаясь в основном украшениями - если дуэльные, если для настоящего боя - формой нанесения повреждения, - словно повторяя абзац из любимой книги (отчасти так и было), рассудил Давион. - Бывали зазубренные, раздвоенные - кажется один из предков нынешних Берганов... нынешних, звучит то как! В общем, у него был двузубый ашкрон. Ещё точно помню, что какой-то из сподвижников внука или правнука Волитара Великого сражался ашкроном с крюком. Это, по-моему, всё.
- Зубья... - эхом прозвучал голос девушки, - это больно, кажется...
- Мгм, - повторил Зигфрид. - Да, любопытно. Любопы-ы-ытно.
Он выпустил руку Давиона и притянул к себе лист бумаги. С обратной его стороны располагались какие-то сложные расчеты, но конструктора, судя по всему, это не смущало. Он вытащил из кармана короткий свинцовый карандаш и принялся уверенными движениями вычерчивать форму будущего клинка. Получалось нечто листовидное. И в три слоя.
- Хм... - Давион склонился над новым наброском, потёр подбородок, наморщил лоб. Шрам на щеке Императора сжался в неровную, скомканную молнию. - Интересно, оч-чень интересно. Как думаете, сколько времени у вас уйдёт на создание такого... экземпляра? Очень не терпится проверить в бою. Или хотя бы испытать работающий образец.
Слушая эти слова Тея снова странно улыбнулась.
- Мой старший брат, всегда тоже любил оружие, - она говорила как будто сама с собой.
- Сегодня к вечеру. Да, это интересно. К вечеру, молодой человек, к вечеру. Хотя, надо ещё у племянника узнать - он ковать будет, - неопределённо ответил конструктор и покосился на дверь, которую резко распахнул молодой человек растрёпанного вида и бледного лица.
- Господин Зигфрид! Господин Манфред вас того...зовёт.
- Хорошо, спасибо, вы свободны, - нетерпеливо отмахнулся Пферцберг. - Что ж, видимо придётся мне вас покинуть. Хотя, нет, погодите. Идёмте со мной. Идёмте-идёмте!
- Вы хотите мне ещё что-то показать, я прав? - улыбнулся Давион. - Секунду-секунду. Тея, тебе будет интересно, так ведь? Потому что мне уже интересно.
- Я сказала, что буду следовать за тобой.

- Прости... никак не привыкну, - виновато пожал плечами Император. - Господин Пферцберг, времени у меня совсем немного, но на ближайшие пятнадцать минут я ваш. И эта прекрасная леди - со мной.
- Думаю, мне понадобится несколько больше времени, но вы не пожалеете, что задержались, - туманно ответил конструктор и неожиданно хитро подмигнул Давиону. - Император же хочет знать, чем будет вооружена его армия?
- Ещё как хочет, особенно когда понимает, что не всё так просто. Ведите! - торжественно скомандовал Джаст.
- Есть, мой командир! - браво рявкнул Зигфрид, резко выскакивая из-за стола и печатным шагом двигаясь к двери. - А ну, все дорогу высокому начальству!
Кого старый конструктор имел ввиду было не вполне понятно, однако его призыв был услышан - хаотичное движение в общей зале несколько упорядочилось и сместилось в сторону от их пути, который лежал к массивной, густо прошитой огромными заклёпками двери. Той самой из-под которой раздавались равномерные удары, будто кто-то вбил сваи прямо в пол.
- Прошу сюда, - Зигфрид повис на двери почти всем весом и таки сумел её открыть. - Только тихо, а то испортите впечатление.
- Впечатление от чего? там куются доспехи или выплавляются клинки из живого огня? - все образы из древних легенд и сказок молодости (ещё не вполне прошедшей), все перечитанные книги, все красивые гравюры и проникновенно, возвышенно рассказанные матерью, мастером Бактром или отцом истории словно оживали. Кузница, благословенная и созданная самими Богами для своих детей... Что-то похожее?
- В некотором смысле, - улыбнулся Зигфрид. - Скорее полигон...
Он говорил что-то ещё, но потом внутри грохнуло. Раз, потом ещё раз и ещё. За спиной Давиона девушка снова вздрогнула. Звук был такой, словно огромным каменным молотом бьют по несокрушимой деревянной колоде, а пол, на котором она стоит трещит и крошится. Потом всё стихло.
- Шестой клапан заклинило, - взревели внутри металлическим, замогильным басом. - Господин Красс, поправьте крепление!
- Что это означает? - негромко спросила девушка.
- А это мой племянник испытывает свою машинку новую. Совсем, бедняжка, ум потерял - с ночи не спит, вторую команду ассистентов загнал! - очки Зифрида пылали чем-то инфернальным. - Вы посмотрите сами, не стесняйтесь.
За приоткрытой дверью резко зашипело, а потом что-то мелькнуло и с грохотом врезалось в стену сбоку. Тея опять дернулась.
- Это...
Божественная кузница на миг показалась дверью в пасть Рождённого Сном. Но только на миг.
Джаст смело протянул руку и потянул дверь.
- Поглядим... надеюсь, "загнал" - это фигура речи?
- Как посмотреть, - туманно отозвался Зигфрид, закрывая дверь за их спинами.
Помещение, открывшееся взгляду Давиона более всего напоминало громадный винный подвал, из которого вытащили все бочки, вместо этого разместив несколько огромных верстаков и не менее роты доспехов. А потом зачем-то начали эти доспехи крушить кувалдами и...чем-то совсем невообразимым. Чем-то, что способно проделывать в литых нагрудниках дыры размером с кулак. Впрочем, всё это первое впечатление мгновенно меркло, стоило им взглянуть в правый угол, откуда раздавалось то самое непонятное шипение. На Императора шёл...корлад. Правда этот сын Камня зачем-то облепил свой доспех трубами, разрезал в нескольких местах, заново склепал, а потом повесил на спину громадный цилиндр с трубой, из которой время от времени валил серый пар.
- Дядя, - тем самым замогильно-металлическим басом взревел корлад. - Амортизаторы работают. Температурная изоляция - тоже. А кто это с тобой?
- Да так, практически никто, - первый раз за время посещения этого дивного хранилища Джаста, кажется, начал разбирать смех. - Представляешь, Тея... меня ещё всё-таки не все знают в лицо. Пожалуй, и хорошо.
- Оно живое?..
Доспех склонился над Джастом, потом поднял руку и зачем-то хлопнул себя по шее. Зашипело, шлеп приподнялся, извергая из открывшейся щели клуб всё того же пара, и сам собой откинулся назад, открывая вполне себе человеческую голову, смотрящуюся на широченных плечах совершенно неуместно. Голова разрумянилась от жара, обладала самым что ни на есть простецким лицом и носила короткие рыжие волосы.
- Я где-то вас видел, господин волитар, - сообщил человек и потянулся громахной латной перчаткой почесать затылок, но вовремя остановился. - Простите, не могу вспомнить.
Теперь стало понятно, что от корлада в фигуре разве что доспех, да и тот изменённый, причём явно человеческими мастерами - множество заклёпок, металлических трубок, спаек. Да и правая рука изменена слишком сильно - не станет корлад себе на предплечье цеплять толстунную трубу, постепенно сужающуюся к месту, где должно быть запястье.
- Господина волитара зовут Давион Жеррод Астерион-Волитар. Можно просто Император волитаров Альянса... или Джаст, - Давион, сам плохо понимая зачем - поклонился. Было так смешно видеть... человека внутри корлада? Корладского доспеха, наверное. - Вы что же, умудрились посадить внутрь лат вот этого красавца, и как-то их... зачаровали, я правильно понимаю? Или тут что-то сложнее? И да, Тея - он живой. Просто очень крепко забронированный и весь в дыму и пару.
- Странно...
- Дядя, это не смешно, - укоризненно сказал человек, укоризненно глядя на Зигфрида, старательно сдерживающего пароксизмы смеха. - А вы, господин Император, меня простите, что не признал. Я Манфред Пферцберг, племянник и помощник, господина Зигфрида. Вы, как я понимаю, пришли посмотреть на то, чем мы комплектуем вашу армию? Что ж, хорошо. Сейчас.
Он снова хлопнул себя по шее и шлем вернулся на своё место.
- Боевой доспех системы "Ярость", - прогудел он, видимо через какую-то трубу. - Никакой магии - приводится в движение движущей силой сильно сжатого пара и сложной системы шестерней и пружин. Двадцатикратно усиливает движения обычного человека, оснащён тяжёлой бронёй парадного корладского доспеха. Дополнительно прилагается щит из листового сплава чугуна и стали, боевой молот, а так же устройство для метания снарядов, в том числе паровых капсул. Демонстрация боевой силы вам угодна?
- Угодна, - кивнул Джаст. - Но аккуратно, пожалуйста. И сколько ушло на изготовление? Кстати, а что за метание паровых капсул? Не паром же демонов шпарить, так? Мы ведь с демонами воюем сейчас.
- Вам нужен огонь?
- У нас есть огонь, - отозвался Зигфрид. - Просто для доспеха установку ещё не сделали. Только большую, уж извините.
- Паровой капсуль, - громогласно объявил Манфред. - Господа, макет номер девять будьте добры!
Только сейчас стало понятно, что в зале кроме них присутствуют ещё девять человек в одинаковых комбинезонах очень плотной кожи. Тея озиралась по сторонам. Она сейчас напоминала небольшого, золотистого и очень чуткого зверька, который, хотя ничего не видит - все слышит, все чувствует.
Ассистенты, на всякий случай, старающиеся даже не смотреть на Императора, выкатили макет человека в полном латном доспехе. Броня была очень простой и явно старой - из запасников дворца, но все ещё крепкой - умели делать. Ассистенты выставили доспех шагах в двадцати от Манфреда и что было сил бросились прочь.
Мэнни понял правую руку, ту самую, что заканчивалась раструбом и резко согнул её в локте. Зашипело, раздался тот самый звук, весь корладский доспех чуть качнулся назад, но устоял. В воздухе что-то мелькнуло, а в груди макета появилось изрядное отверстие. Мгновение ничего не происходило, а потом человеческую броню разорвало изнутри и скрыло в облаке чего-то мелкого и белого.
Тея задумчиво наклонила голову к плечу. Упали, соскользнув по негладкой ткани, золотистые волосы, свернулись колечками. На лице слепой отразилась задумчивость; остался на щеке мазок сажи.

- Огненные шары - без Дара? Как...? - удивлению Давиона не было предела. Вовремя прикрыв уши, Император теперь только и мог, что моргать и переводить взгляд с Манфреда на Зигфрида и обратно. - Господа, многие меня поражали, но чтобы сразу - и вот так... вы определённо крайне талантливы.
- Они не пахнут огнем, хотя горячие, - тихо заметила Тея.
- Это называется технология, - гордо ответил Зигфрид. - Мой разрывной капсуль действует за счёт мгновенно вступающего в реакцию с кислородом газа, который резко расширяется и разрывает свою оболочку с обильным выходом энергии. Мы несколько усовершенствовали конструкцию под конкретного противника. Сей капсуль был начинён обычной мукой. А как думаете, что будет с виера, который попадёт под разрыв такой капсулы, начинённой лидиумной пылью?
- Недолго же им пылиться, не то что платьям моей невестушки, начиная со сто шестьдесят третьего - не успевает их все сносить, - шутка была нервной, но работники, сквозь доносившиеся отовсюду толчею и шум расслышавшие Императора, дружно захохотали. - В любом случае,у нас осталось мало времени. Солидор и его армия демонов уже на горизонте - а может и ближе. Сколько войск вы успеет оснастить аз оставшееся время?
- Мы потеряли счёт капсулам, ваше величество, - ответил Манфрэд вместо дяди. - Они довольно просты для сборки, так что речь идёт уже не о единицах, а о ящиках с ними. Но у нас заканчивается лидиум.
- Какие подразделения и войска будут вооружены? Ветроплавы, пехота, десант?
- Это уже вам решать, - отмахнулся Зигфрид. - Мы не солдаты, а...
- ... конструкторы, - с лёгкостью перекрыл его Манфред. - Но, если вам интересно, то я бы рекомендовал пехоту. Иначе у них нет никаких шансов против демонов.
- Как это - нет?! А огнемёты?
- А огнемёты, дядя, ещё не готовы.
- Да вы, господа, волшебники на зависть Университету! - привзлетев, похлопал Манфреда по бронированному плечу Давион. - Есть ли стихия, с которой вам не удалось бы совладать своими механизмами?
Старший конструктор явно опечалился, а эмоции младшего оставались недоступны из-за шлема.
- Увы, - горько вздохнул Зигфрид. - Мы ничего не смогли придумать, чтобы работать с Пустотой. Строго говоря, мы даже создать её не смогли! Стыдно, право слово...
- О, не переживайте, - Давион снова опустился ниже. Просто работайте и оснащайте моих бойцов так быстро, как только сможете. Это приказ и просьба. А мне, думаю, пора вас оставить... Кто-нибудь проводит императора до выхода из вашего царства металла и огня? Ах да... Зигфрид, я знаю кое-кого, кто тоже мог создать что угодно, кроме Пустоты. Редкого таланта были личности, между прочим.
- О, вы должно быть говорить о господине Нукулайсе? - явно воодушевился конструктор. - Блестящий ум нашего времени, клянусь жизнью! Жаль, что он не на нашей стороне - мы бы с ним отлично сработались бы.
- Да нет, - невинно ухмыльнулся Джаст. - Я имел ввиду всего-навсего Богов. У них тоже Пустота никак не выходила, видите?
- О, - хором и с одинаковой интонацией сказали Пферцберги.
- Да, кажется я понимаю, о чём вы, - Зигфрид поправил очки на носу. - Что ж, мы займёмся...текущими делами.
- Мы можем поставить для пехоты несколько десятков доспехов...почти, как мои, - продолжил Манфрэд. - Несколько легче, конечно, но они серьёзно увеличат физическую силу носителей.
- Мэнни, не перебивай! Так вот: кроме того я предложил бы оборудовать Верхнюю Столицу особыми орудиями, спсобными стрелять большими разрывными капсулями на гигантское расстояние. Увы, тут мы нынешними силами не обойдёмся - орудия будут большие.
- Кроме того, я бы хотел сказать, что огнемёты у нас таки будут. Пусть не ручные, но в Нижней столице поставить можно. И я собираюсь быть там, кстати.
- Делайте всё, что успеете, господа. Не жалея сил, - кивнул Давион, давая понять, что разговор на этом окончен. - Помните - вы служите Альянсу. Мы не имеем права проиграть эту войну.

Результаты облавы

Сапожник свернул шею, когда телега перевернулась, а вот гвардеец успел выпрыгнуть – и лишь этим спасся. Теперь он помогал быстро слабеющему Стронцу добраться до корзины. Поначалу хотелось найти солдат и потребовать полкового лекаря, однако в царящей неразберихе целителя можно было прождать до вечера, а рана у Дерека была слишком серьезной, и терять время было непозволительно.
- Плоховато мне, дружище, - простонал Стронц, когда соратник вытащил его из корзины. – Совсем…
- Поговори тут еще, - огрызнулся гвардеец, и бросил стражникам: - Эй, парни, помогите мне. Это Дерек Стронц и он ранен!
- Убийца Маски, - воскликнул тот из воинов, что помоложе, подбегая к ним.
- Капитан Стронц, - уважительно добавил его напарник, подставляя раненому плечо. – Я был рад служить под вашим началом.
- Не болтай, - прошипел старик. – Тащи меня к лекарю!
Тем временем, в особняк Закона и Равенства привели последнего из захваченных убийц – Ремека Тазара. Всех их определили на третий подвальный, заперев в одиночных камерах – некоторые из арестантов еще находились в бесчувственном состоянии, а иные напротив бранились, вырывались или же выражали готовность к сотрудничеству за поблажки. Особенно Элана порадовал Двион, практически сразу пообещавший сделать все, что необходимо, если ему сохранят жизнь. Лорд Смотритель не знал, как именно довел его до такого состояния Гротх, но вне всякого сомнения, орк действовал очень убедительно. В то же время, Герри Бредда Зубастый приказал отпустить, после допроса стало окончательно ясно, что парень не знал о кровавых делах отца. Впрочем, даже после этого, лорд велел не спускать с него глаз, поскольку подельники мясника могли объявится в лавке или попытаться разузнать у юноши подробности.
- Мы понесли серьезные потери, господа, - произнес Зубастый, когда все его ближайшие соратники собрались в гостиной на первом этаже. Помимо это, присутствовал и молодой начальник стражи, сыгравший столь важную роль в сегодняшней облаве. – Несколько наших товарищей погибли, многие ранены. Особенно тяжела утрата Старшего Смотрителя…
- По счастью, Хейдан остался жив, - поспорила Сибилла (так до сих пор и не снявшая парик).
- Но парализован, и целители не могут определить яд. Даже ты не смогла.
- Прошу прощения, Элан, - в голосе женщины было не меньше отравы, чем в игле, поразившей Роута. – Но мне известны далеко не все яды в мире.
- Довольно, - оборвал ее лорд. – Шайран едва жив, Найл лишился ноги, Эдри вот-вот преставится…
- Мы помним список, - холодно произнес Хессо. – Если Роут и делился с кем-нибудь планами, то с вами, милорд.
- Да, это так. К сожалению, некоторых убийц живым взять не удалось. Например, Тансгальба.
- Манн сумел доказать, что это был несчастный случай, - ответил Тернель, улыбнувшись.
Совсем недавно, запугав слабовольного лордика обвинениями в пособничестве гильдии, бывший библиотекарь сумел вытрясти из него почти половину всего, чем тот владел в качестве жеста доброй воли, доказывающего, что Аликсас невиновен. Казалось, трусливый дворянчик был готов отдать все, но Тернелю стало его немного жаль.
- Если бы кто-нибудь из вас соблаговолил придти ко мне, - напомнила волшебница. – То Кейда тоже оказался бы здесь.
- Художника мы арестуем потом, не убежит, - покачал головой лорд. – Скажите лучше спасибо господину Дангеру Оррику, он сумел арестовать нескольких мерзавцев, которых даже в списке не было. Равно, как и Дерек Стронц.
- Жаль старика, - развел руками Маэль, однако ни намека на жалость в его голосе не было, скорее ирония. – Расправился с Белой Маской и так глупо напоролся на нож.
- Придержи язык, - осадил колдуна Дангер, после чего поднялся. – Прошу простить меня, господа – служба. Если потребуется помощь стражи, можете обращаться ко мне. Пока же я вас покину.
Зубастый велел Хессо проводить начальника стражи до выхода.
- Итак, кто у нас есть?
- Обезображенная наемница, свихнувшийся лудильщик, торговка книгами, пара купцов, один из которых уже пообещал все рассказать, - начал перечислять Тернель. – А так же содержательница притона, отделанная до такой степени, что теперь даже орка не соблазнит. Кстати, Стронц постарался.
- Держу пари, она оказала сопротивление, - равнодушно заметил водяник.
- Только сговорчивее будет, - согласилась с ним Сибилла.
Элан пожал плечами. Убийц ему было не жалко, тем более, что за невинными масками они прятали звериные оскалы.
- А так же, множество людей, чья принадлежность к гильдии пока не установлена, - продолжил, не обращая внимания на спор, Тернель. – их мы разместили столь же комфортно, сколь и остальных. На мой взгляд, пора приступать к допросам, пока к нашим гостям не вернулось самообладание, тем более, что Брандира скоро придется выпустить.
- Действительно, - немного поразмыслив, кивнул Элан. – Надо использовать его, пока он у нас. Маэль, Сибилла – подготовьте все для допроса и позовите палача.
- Он же вроде живет у себя в пыточной?
- Я его пообедать отпустил… кстати насчет обеда – ваш огненный коллега собирался печенье делать или нет?

День 13
Полеты и искусство
Едва прибыв в Столицу и согласовав будущие действия с командирами Альянса, корлады взялись за дело. Размещение, подготовка, согласования с теми, кто руководил на местах…
И, конечно, осмотр города, совмещенный со всем остальным. В конце концов, выбирать наилучшую точку для обороны и не заметить ничего остального… на это по общему мнению были не способны даже демоны.
Каммель Элверон, один из старших квинор-кераев, направил зверя немного вниз, скользя взглядом по домам Столицы. Он вообще во время полета предпочитал больше смотреть на них, чем в небо или к горизонту… корлад до сих пор не мог привыкнуть к тому, что над головой нет прочного камня, а до края неба нельзя долететь.
А вот дома его удивляли. Элверон даже сделал несколько кругов над дворянскими особняками, пытаясь понять, зачем им столько совершенно непрактичных украшений. Снижаться и изучать квинор-керай все-таки не стал, резонно отнеся это к очередным завихрениям верхних, недоступным нормальному рассудку.
Он осторожно направил Эскларена к востоку; квинор недовольно фыркнул, ощущая непривычный ветер.
– Спокойно, спокойно, – улыбнулся корлад, погладив металлической ладонью прочную чешую. – Давай посмотрим, что тут еще есть. Вот там, кажется, что-то нео… это что еще?!
– Ррррм? – вопросительно отозвался квинор, послушно снижаясь.
Элверон поморгал, борясь с желанием протереть глаза. Нет, острое зрение его не обмануло – на крыше дома внизу действительно стояла статуя корлада. Причем изваянная просто идеально: можно было подумать, что это на самом деле житель Горнариса, обращенный в камень.
Квинор-керай понял, что пролететь мимо он просто не сможет: до такой степени было любопытно. Движение руки – и Эскларен скользнул сквозь ветер вниз, к маленькой площади, замедлив движение лишь у самой земли.
Элверон неодобрительно покачал головой: его квинор питал неизбывную страсть к эффектным движениям. Когда дело было действительно важным, он отбрасывал привычку… но в иное время не упускал случая показать себя.
– А если бы за дома зацепился? – сердито выговорил корлад зверю. Тот, сложив крылья, оглянулся и высокомерно фыркнул – еще чего!
Элверон только головой покачал.
– Жди здесь. Никого не пугай.
Оговорка была сделана не зря – из домов уже выглядывали изумленные горожане.
– Дракон! – шепнул кто-то.
– Дурень, – прогудел в ответ могучий бас, – какой это тебе дракон? Драконы небо крыльями закрывают.
– Так и этот вырастет и закроет, – не уступил первый.
– А я знаю! – вклинился звонкий мальчишеский голос. – Уже слышал, это на таких зверях корлады летают. Они свинорами называются.
– Не мели ерунды, – возразил бас, – где летают-то? Корлады под землей живут, знать надо!
– Я и знаю! – не отступил юный собеседник. – В пещере, которая размером больше Столицы, вот и летают. Только головами о камень стукаются, поэтому шлемы всегда и носят.
Эскларен покосился в сторону увлеченно обсуждающих горожан и прикрыл голову крылом.
Меж тем соскользнувший с седла и прошедший сотню шагов до дома Элверон вежливо постучал в дверь. Та затряслась и корлад с опозданием сообразил, что «вежливо» было с расчетом на двери Горнариса.
Действие, впрочем, возымело – очень быстро дверь отворилась, взгляду корлада предстал человек среднего роста, с растрепанной русой шевелюрой.
– Добрый де… о.
Он с изумлением поднял взгляд на корлада – квинор-керай возвышался над ним более чем на полторы головы.
– Чем могу помочь?
– Прошу прощения, – сообщил Элверон, – но я заметил статую у вас на крыше, и просто не мог не заинтересоваться…
– А, да, совсем новая работа! – весело улыбнулся хозяин дома. – Заходите, прошу.
– Благодарю.
Корлад переступил порог и замер, изумленно оглядывая дом.
Похоже, чуть ли не все помещение внутри занимала громадная мастерская. Сквозь большие окна лился свет, блики плясали меж статуй, которыми просторный зал был прямо-таки уставлен.
Забыв о хозяине дома, квинор-керай прошелся меж ними, вглядываясь в лица.
Сидящий старик с трубкой и хитрым выражением лица. Юная девушка с книгой в руках. Могучий рыцарь в тяжелых латах. Волитар, который, казалось бы, сейчас оторвется от постамента и взлетит. Кряжистый орк с широким тесаком.
Каждая статуя была изваяна так, что Элверону приходилось напоминать себе – перед ним камень, обычный камень… но до чего же великолепно обработанный.
– Потрясающе, – обернулся корлад; скульптор, улыбаясь, развел руками.
– Я всегда любил работать с камнем… и умею это делать. А, прошу прощения, не представился – Анхаль Реллем.
– Каммель Элверон, – представился в ответ корлад. – Как вы только этого добиваетесь? И почему тогда вашими работами не уставлен весь город?
– Честно говоря, – смутился Реллем, проходя мимо корлада, – мне помогает дар. Я маг Земли, правда, очень слабый. На то, чтобы обучаться в Университете, дара хватило, на то, чтобы делать все, на что способны другие маги…
Он вздохнул, но тут же и улыбнулся.
– А вот на скульптуры у меня волшебного таланта хватает, – с гордостью сообщил он. – Раньше, правда, получалось с большим трудом… теперь же я все-таки сумел, похоже, овладеть мастерством. Резец почти не нужен.
– Теперь понятно, – задумчиво кивнул корлад, разглядывая лица статуй – печальные, суровые, веселые, задумчивые. – Но почему тогда в других местах нет ваших работ?
– Говорят, что это нечестно, – спокойно признал скульптор. – Другие работают резцом, множеством инструментов… а я лишь прилагаю волшебную силу и свою фантазию, леплю камень как глину.
– Это несправедливо! – возмутился Элверон.
– Почти, – вздохнул Реллем. – Магия и в самом деле дает мне преимущество; увы, на то, чтобы работать без нее, у меня банально не хватает здоровья.
Квинор-керай медленно кивнул: припомнив уже виденных верхних и прислушавшись к голосу скульптора, он понял – тот не пытается вызвать к себе жалость. Действительно не очень крепкое здоровье.
– Простите, а как вы заметили статую на крыше? – с любопытством поинтересовался Реллем. – Она же с улицы не видна.
– Так я смотрел сверху, – пояснил корлад. – Я всадник квинора, мы с Эсклареном летали над городом.
– Вы прилетели? – подскочил скульптор. – На одном из этих удивительных зверей, о которых со вчерашнего дня говорят?!
– Да, – подтвердил Элверон.
– А можно на него посмотреть? – мгновенно загорелись глаза Реллема. – И зарисовать?
– Пожалуйста, – улыбнулся квинор-керай, прекрасно понимая смысл вопроса.
Скульптор метнулся в угол комнаты, схватил крупный альбом и кусочек угля.
Когда корлад и человек подошли к квинору, тот мигом вскинул голову, презрительно рыкнул в сторону все еще живо обсуждавших его крылья, лапы и хвост горожан.
– Потрясающе, – выдохнул Реллем; уголек заметался по белому листу.
– Спокойно, спокойно, – Элверон погладил недовольно ворчащего квинора; тот ответил уже более мягким фырканьем.
– Я обязательно сделаю такую статую, – пообещал скульптор. – Если недели через две зайдете – точно сделаю.
– До этого надо еще дожить, – заметил квинор-керай, с сожалением взбираясь в седло.
– Я не сомневаюсь в исходе войны, – пожал плечами Реллем.

Вернувшись в дом, скульптор прошел в дальний угол мастерской, к окну – там сейчас стояла еще незаконченная статуя. Молодой волитар со шрамом на щеке; на лице читались одновременно твердая, неумолимая решимость и безмерная усталость.
Реллем задумчиво коснулся выступавшего из каменного монолита эфеса; твердый материал потек, начиная приобретать форму длинного клинка.
Хорошая статуя.
Голос прозвучал из густых теней неподалеку, куда даже в полдень не падало ни единого луча солнца.
– Надеюсь, – задумчиво ответил Реллем, не отрывая взгляда от изваяния. – Ты не возражаешь?
А должен?
– Это все-таки ваш враг…
Да. Но враг сильный – и когда мы победим, стоит оставить хотя бы такую память о нем.
– А если проиграете? – скульптор внимательно взглянул в тени, где сейчас светились алые глаза.
А если проиграем…
Экаделл помедлил, и твердо заключил:
Тогда он точно будет достоин статуи твоей работы.

Дом Наррот.
День 13. Чуть за полдень.

Они стояли напротив, в одеждах одного цвета, с похожими лицами, одинаково устало-отчаянными глазами, и даже уголки губ были приподняты почти идентично. Схожесть заканчивалась на резном ноже, прижатом к горлу Высокого Лорда, и капле синей крови, стекающей по его шее.

Проклятье, это ведь было неожиданно.

Даже Кейрати внутри одобрительно отметил храбрость юного Наррота - идти против одержимого демоном с обычным ножом. В мыслях Габранса проносились куда менее одобрительные определения, самым нежным из которых являлось "безрассудный". Ведь не приведи Четверо он повторит такое через несколько часов. Там - армия Элокхая, воплощенная смерть и жестокость, а адьютант тут с ножиком играется. Габриел же, с перекошенным то ли от страха, то ли от ярости, лицом, уже почти полминуты пытался решиться перерезать глотку родному дяте, и по совместительству убийце своего отца. Габранс старательно пытался сохранить напуганное (как казалось его племяннику) выражение лица, хотя на самом деле его захлестнуло удивление. Но стоять с лезвием у горла было хлопотно, потому тут же случилось несколько демонически-быстрых движений, и первый-после-Лорда оказался в захвате своего дяди. Вывернутая кисть хрустнула, юноша вскрикнул и выронил нож. Габранс почти по отечески-добродушно отпустил племянника, и сложил руки на груди. Габриэл поморщился, встал, и казалось бы уже собрался стащить перчатку и объявить дуэль родному дяде, но тот оказался быстрее:

- Может быть хотя бы обсудим это? - Высокий Лорд играл в дипломата, но увы, недостаточно хорошо против юношеского максимализма.
- Ты продал душу демонам! - Негодование было воистину испепеляющим.
Габранс покачал головой:
- Давай на пару секунд просто забудем, что это случилось, хорошо? Посмотри на свою одежду, на свой нож, на свою мать в конце концов! Ты же помнишь свое детство, Габр - никакой роскоши. О Боги, да мы разве что не продали родовые реливкии, только бы купить поесть. Все, чем стал теперь дом Наррот - заслуга моя и моей маленькой тайны. - голос был мягок и тих. Так обычно говорят с детьми. Большая ошибка.
- На твоем злате рыжие пятна, дядя. И ты знаешь это не хуже меня! Должен был быть другой способ!
- Другой способ означал бы смерть для всех нас. Слишком большие ошибки я тогда совершил, слишком мало возможностей было их исправить. Я не отрицаю того, что я сам загнал себя в это, но я пытаюсь это изменить!
- Как же? Выкупить армию демонов возможно?! Или закидать их золотом?!
- Глупец, ты даже не понимаешь, насколько это делает меня другим. Если бы ты видел мир, каким сейчас его вижу я - ты бы тоже все понял, Габриэл. Я - всего лишь фигура на огромной доске. Но меня можно назвать одной из старших фигур - а вот ты так и останешься пешкой, если не научишься думать головой!
- Даже большие причины никогда не искупят твой грех! Скольких ты убил?! И ты живешь, тебе плевать, сколько слез мать выплакала из-за тех, кто погиб по твоей вине!
- Мне не наплевать... - Габранс вздохнул -... Но я делаю все, что могу!
Габриэл аж фыркнул от омерзения.
- Покупаешь златом материнскую любовь, о высокий Лорд? Как же низко ты пал!
И вдруг в комнате стало очень тихо. Габрасу даже не был нужен Кейрати - от его сжавшихся в синюю нитку губ и прищурившихся золотых глаз, которые стали вдруг почти бирюзовыми - настолько сильно налились кровью - повеяло холодом ледяной ярости.
- Еще раз ты скажешь нечто подобное, Габриэл Наррот Волитар, и я отлучу тебя от права наследования, а потом отдам оркам в рабство.
Конечно, угроза была пустой по факту. Но интонации лорда сделали свое дело - и Габриэл смущенно потупился. Габранс, однако, не стал молчать:
- Ты думаешь я не страдал, когда понял, что натворил?! Они отняли сначала мою любовь, потом мою душу, а потом и мою семью! Все ради того, чтобы я сделал одну простую вещь - заработал денег. Твои родители, да, Габриэл - даже они подыхали с нищеты! И всем было нужно только одно - золота да побольше, чтобы сытно поесть и вообще жить как аристократам. Даже ты был тогда ребенком, и ненавидел те обноски, в которых приходилось ходить потомку Первого Волитара. Но нет. Сейчас, когда в семье все спокойно и сытно, вы вдруг озаботились о том, что младший выбрал политику двойных стандартов! Ты думаешь я сделал это ради золота? Титула Лорда? Власти? Нет - я сделал это только ради того, чтобы быть со своей любимой, и моя семья наконец-то оставила меня в покое! Подальше от династических браков, уродливых и жирных дочурок настоящих богачей и что самое главное - как можно дальше от умирающей с голоду семьи, что тогда была хуже Берганов - где за золотой женщины устраивали склоки, а мужи были готовы красть друг у друга! У своей семьи! Я дал им то, что они хотели. И знаешь что, Габриэл?! Я не жалею. Это они начали жить как короли на мои окровавленные деньги, и именно они себя этим убили. Они набросились на даренное как свора псов на кусок ветчины, и можешь мне не верить, но твой отец был там одним из первых. Единственное, что я выкупил в Доме Наррот - это его честь. Я забрал её, и сохранил. И вот, в результате приходишь ты - никогда не страдавший, никогда не нуждавшийся. Приходишь и говоришь мне, что я еще и злодей. Любой из наших древних сказал бы, что я лишь очистил нашу семью от грязи. Ты можешь клеймить меня одержимым, братоубийцей, да и кем вздумается - хоть самим Рожденным Сном! Я сделал то, что должен был - привел свою семью к процветанию. Так что будь добр, прояви почтение к своему Высокому Лорду, и молись Четверым, что ты доживешь до конца недели!
Ему нужно было перевести дыхание.
Габриэл стоял мертвенно-синий, в ярости и смятении от количества яда, который вылил его дядя на их благородный (или уже не такой) род.
Он уже собрался ответить, но быстрый жесть одержимого заставил Габриэла замолчать и вытянуться по струнке.
- Я рад, что ты это ты, Габриэл. Ты вырос не таким, и мне искренне жаль, что для этого нужно было омыть твое детство в чужой крови. - Габранс, казалось, постарел лет на тридцать - вот, возьми.
Лорд отстегнул с шеи амулет в виде летучей мыши, держащей в лапах песочные часы. Едва он прекратил касаться его кожи, как мышь тут же сложила крылья и закрыла ими фигурку часов, словно защищая.
-...Я думаю, ты знаешь, что с этим делать. Я сделал свою часть, а ты - ты теперь официальный наследник. Пусть твоя мама гордится. - Лорд слабо улыбнулся. - Печать признает тебя, когда погибнет предыдущий Высокий Лорд Наррот. Ты очень прав в одной вещи - мне не сбежать от этой вины, что на моем сердце. Я надеюсь, что меня убьют быстро. Если не убьют - ты сам все поймешь, когда мышь расправит крылья. Прости меня, Габриэл.
Габранс молча склонил голову, и направился в темноту дворцовых корридоров. Габриэл, не в состоянии понять до конца, что же произошло, ошарашенно держал в руке печать Высокого Лорда, внутри которой часы уже отсчитывали последние минуты жизни своего избранного владельца.

День 13
Власть Пустоты

И наконец глыба оказалась рядом, почти под ногами.
– Причал... – шепнула Сайте.
– Правь на него, – тихо ответил капитан. И снова командным тоном: он поддерживал странный двойной диалог – с Хранительницей и с командой. – Причаливаем! Никому не высаживаться на берег. Держитесь, чтоб не свалиться при резком толчке!
Даже закаленные воздушные разбойники старались не смотреть вперед и делать вид, что готовятся к обычному бою. Абордажная команда готовила клинки, глядя друг на друга, на товарищей – куда угодно, только не в серо-лиловое полотно и тем более не на остров. Балтьер не позволял себе отворачиваться, упрямо глядя вперед, только слегка побледнел.
Постепенно начали убирать паруса. Юлаль правила уверено, слишком уверерено для такой маленькой и испуганной женщины. Она закусила нижнюю губу, а потом очень тихо сказала:
– Я пойду. Дейзен... Ремрод и Санкрист хотели, – голос сорвался в хрип.
– Да, – он коснулся ее порезанной мечом руки. На миг, лишь на миг. – Помню. Зогга! Где юнга? Пусть идет к штурвалу!
Не прошло и двадцати секунд, как на ют взбежал Дейзен. Он вспотел, и волосы мальчишки были спутаны. Рубашка липла к спине и рукам.
– Да, капитан.
– Ты пойдешь с нами. Не отставай от Хранительницы. Надеюсь, ты все помнишь, – спокойно произнес корсар.
– Осторожно. Помни – ты здесь не просто так, – голос Ремрода, обращаясь к Дейзену, словно немного смягчился. – Береги сестру. И не бойся, даже когда не останется ничего, кроме страха. А теперь – туда. Я встречу там.
Корабль замер у небольшой пристани, словно настороженный зверь. Огромный – и маленький по сравнению с островов. Перед Пустотой, которую ничто не способно наполнить. Вниз упал трап.
– Идем, – властно бросил Балтьер. – Алан, если будет опасность – отчаливай, но далеко не улетай.
выросший словно из ниоткуда помощник кивнул, и капитан пошел, не оглядываясь.
Сайте поспешила за ним. Господин Сайган сел на ее плечо, вонзив когти в накидку. Дейзен шел от нее справа, как будто защищая.
Старый, одинокий, мрачный... Так, наверное, можно было сказать обо всём, что здесь было.
– Замечаете?
Ремрод Ашкрай стоял посреди старого, но довольно неплохо сохранившегося причала, вытянувшись, словно армейский офицер на плацу. Похожий на огромное чёрное пятно, на взъерошенного воронёнка и придавленного горем безумца разом. Кажется, с каждой встречей в нём становилось всё больше от Коракса и всё меньше от него самого.
– Замечаете? Здесь нет пыли. Пыль – и та есть, а потому в Пустоте её нет. И всё стареет медленнее... а меняется быстрее. Идите сюда.
Сайте остановилась. Рядом с женщиной замер Дейзен.
– Здесь есть мы, – капитан спрыгнул за ними. – Слышишь: мы – есть! Кто-то еще нужен?
– Может нет. Может, и вы ничего не измените, – пожал плечами Ремрод. – Тут всё слишком пустое. И оно ненавидит всё слишком полное. Слишком существующее. Оно будет... Хотя неважно. Идите вперёд. От причала – лес. Через лес – тропа. Этот лес рос здесь уже многие и многие годы. Он появился, когда мы оказались здесь. Он пророщен из храбрости – и храбрость его одолеет. По тропе дойдёте до великого дерева. Там снова буду ждать я.
Ремрод качнулся и начал расплываться. Словно огромная клякса, расходились в стороны и рассасывались перья-обрывки, лицо волитара серело и растекалось каплями живого дождя – на ровном месте. Последней пропала улыбка – стекла, словно горсть брошенной воды, разом и вся.
Не осталось ничего. Причал, пришельцы, "Белиас". Мраморные белые и ониксово-чёрные плиты, вымощенные на манер древних мостовых, кое-где выщербленные или растрескавшиеся, стёртые шагами – и всё равно явно волитарские, убережённые от хождения ног иных народов.
Небеса расчертила вдруг бледно-лиловая молния, окатив всех вокруг отблеском сиреневатого багрянца. Белые плиты подёрнулись алым, чёрные – словно загустели коричневой запёкшейся кровью. Раздался шум – из-за причала, из-за грани слуха. Из леса – леса, который не мог шуметь без порыва ветра... Но шумел. Шумел. Шумел.
Балтьер не дождался исчезновения волитара до конца. Двинулся к тропе первым – без слов, но было ясно, что возражения не будут приняты. Ни в каком виде.
Сайте последовала за ним. Дейзен растерянно моргнул, сжал в руке печать.

(Скорп, Соуль, Хигф)

Тропа была узкой и заброшенной, но и здесь то тут, то там виднелись торчащие из сыпучей земли обломки плитки, украшавшей некогда дорожку для прогулок. Белая-чёрная, чёрная-белая, белая-чёрная, чёрная-белая...
Сыпучая земля – без пыли. Шумящие деревья – без ветра. А небо всё также разламывают одна за другой лиловые молнии – рогатые и яркие, словно вспарывающие небо когти.
– НЕ на-адо... Не на-адо...
Деревья вокруг путников начали качаться. Медленно, словно от блуждающего между ветвями ветерка – которого всё также не было и не могло быть.
– Не на-адо... Не сме-ейте-е...
Худые пальцы Сайте плотно сжали предплечье капитана на несколько мгновений, а потом разжались. Юлаль поймала запястье Дейзена, как будто боясь потерять сына.
– Не отпускай, – сказал Балтьер каким-то деревянным голосом. – Держи меня за руку, пожалуйста. Чтобы идти вперед, я должен знать, что ты здесь. Что тебя не съела эта... мерзость. Не бойся.
Пальцы снова вцепились в рукав капитана. Он шевельнул своими, словно стараясь коснуться кожи Юлаль, но не смог, и больше не пытался. Лиловые молнии резали глаза, заставляя щуриться.
– Мерзо-о-ость! Ме-ерзость! – эхом прокатился по лесу недовольный шёпот. С каждой вспышкой молнии становились ярче – огромные когти пустых небес опускались, пропарывая бездну небытия, словно учуяв жизнь и полноту естества в тех, что шли сквозь лес. Длинные ветки стали всё чаще наклоняться к тропке, заслонять путь и переплетаться на глазах, цепляясь за одежду, за волосы, за что угодно – лишь бы уцепиться, порезать, чиркнуть хоть краем, хоть кончиком серого, почти бесцветного листа, хоть самой маленькой из иголок или веточек ткнуть куда-нибудь...
Балтьер то и дело отстранял ветки рукой, раздраженно встряхивал головой, затем в руке оказалась сабля – та самая, которую он использовал в поединке с третьим помощником. Он взял с собой ее. Не шпагу. Теперь ветки отстраняла, а то и сшибала стальная изогнутая полоса.
Совсем рядом, почти над головой что-то словно взорвалось. Пустоту снова расколол лилово-сияющий разрез, и прямо к глазам капитана, к шее Дейзена, к плечам Юлаль протянулись...
Мальчишка сжал печать...
Они были руками. Когда-то, а теперь уже не заслуживали этого имени. Тонкие, изломанные, как иссохший кустарник. Дрожащие, как осиновый лист. Потемневшая волитарская кровь, будто черная синева умирающего дня, покрывала их. Вместо кожи, которой не было.
Кусты. Лист. Черное небо. И лишь от рук в них не было ничего – форма, утратившая сущность. Капитан удержал невольный крик. Он не мог сейчас кричать, даже от внезапного испуга. За спиной стояла женщина.
Вместо возгласа во рту вскипел вкус крови – от прокушенной губы. Капитан взмахнул клинком...
– Не на-адо... Не сме-ей...
Руки-ветви тянулись вперёд, голоса стонали. Лиловые вспышки озаряли всё вокруг, превращая руки в ветви, сухожилия – в трещины коры. А откуда-то из глубины чащи раздался истошный, израненный вопль.
Свободной рукой Сайте сжала рукоять лидиумного меча.
– Не нужно, – раздался шепот Дейзена.
Тела? Призраки? Морок? Неизвестно. Лезвие рубануло по чему ломкому – то ли иссохшие ветви, то ли такие же кости. Сухой стук – что-то упало на землю, но уродливые конечности продолжали тянуться. Зогга рассказывал, как на юге прорубают путь среди лиан широкими ножами, но лианы не вырастают за миг. Он пытался двигаться вперед, наполовину прорубая дорогу, наполовину пытаясь растолкать хищные крючья, и каждый миг ожидая, что они сомкнутся на горле.
Что-то ухватило капитана за ногу. Снизу, из земли, лезли с яростью змей, которым отдавили хвосты, гибкие, тяжёлые и одновременно острые на концах корни, извиваясь и скручиваясь вокруг голеней, щетинясь острыми шипами. В отсветах безумных вспышек они казались костлявыми отростками со множеством маленьких острых пальцев, и на конце каждого горел тёмнотой чёрный, перепачканный кровью ноготь...
– Прорывайтесь вперёд! – голос, мгновение назад огласивший шепчущий лес безумным воплем, полный муки и мольбы, прозвучал снова. Тонкий, пронзительный, срывающийся на визг. Женский.
Если бы это был кто-то из надоевших призраков-волитаров, капитан бы ответил им коротко и емко, но тут, ломясь вперед, только зло подумал: «А я что делаю??!»
Вспыхнул лидиумный клинок. Раненная рука, казалось, едва заметно дрожит, но удар шел ровно.
Ми вокруг окатило всплеском – но не ярким лидиумным блеском сияющего клинка. Коснувшись ветвей, клинок дрогнул, застонал и, словно умирающая в муках рожаница, вытолкнул из себя волну чёрного, безмерно чёрного цвета. Именно такой Пустотой переливались демоны. Именно такая Пустота была готова пожрать сейчас их собственный мир. Именно такая Пустота была когда-то в основе, в самой сути Рождённого Сном.
И она была голодна. Голоднее матери-виверны, отдавшей всё своим детёнышам – даже куски из собственной груди...

Пустота кинулась на протянутые руки, ломая их, разрывая, поглощая всё на своём пути. Гнев пятой стихии был неостановим, и холодная, дикая неотвратимость, словно не видя тех, кто осмелился выпустить её на свободу, сочилась вперёд всепоглощающим потоком.
– За ней! – громыхнул раскатом живого, небесного грома голос Ремрода Ашкрая где-то совсем недалеко – впереди.
– Не могу... Она сожрёт меня! Я не могу это остановиииить! – голос женщины снова сорвался на визг, слёзы сотрясли весь лес, и деревья взревели – хором, оглушительно и безумно, забыв обо всём, кроме боли и гибели в пасти пожиравшей их Пустоты. Пустоты, пожиравшей саму Пустоту...
Балтьер вывернул руку, за которую держалась Юлаль – все так же, не оборачиваясь, не в силах оторвать взгляд от вала черноты и опасаясь удара в спину. Он нашел ее запястье и схватил, вцепился в него и рванулся полушагом-полубегом, пытаясь не то тянуть, не то волочь женщину.
– Юлаль, быстрее! Не теряй Дейзена!
Пустота глодала лес. Лес погибал, стонал и ревел, по стволам то там, то тут без видимых ударов проступали разрезы, трещины, а вниз стекала кровь – словно синий сок неведомой породы дерева... Дупла смотрели несчастными, изувеченными взглядами, как в старых страшных сказках. На одних стволах проступали обломанные, пожелтевшие рёбра; на других распарывая кору, вылезали безумные, лишённые остатков сознания, обтянутые кое-где сгнившей, висящей обрывками кожей лица... Лица волитаров, когда-то благородные и надменные – теперь воплощение кошмара.
– За что-о? За что-о ты отдала нас ЕМУ-У?!
У леса не было сил противостоять Пустоте, рождённой клинком. Та прогрызала дорогу, и сухие, искорёженные, усыпанные стигматами и шрамами стволы-тела расступались, вырывая корни-кости, отдёргивая колючки-пальцы. Те, кто не успевал или не мог, безжалостно пожирались.
Пустота насыщалась Пустотой. Волна, прорывавшая для путников дорогу, съедала даже остатки тропки, оставляя за собой лишь серый гладкий шрам... Багровые и лиловые всполохи то и дело срывались в стороны, разрывая лица и обламывая несчастные иссохшиеся ветви.
А потом... потом волна пропала. Наверное, насытилась. Деревья, постанывая и дрожа, расступились даже там, где она только что была. Небесный разрез озарил лиловым сиянием широкую поляну, посреди которой возвышались двое.
Ремрод Ашкрай, чел силует дрожал, то распадаясь на нечёткие грани, то собираясь снова. И огромное, исполинское дерево.
Сайте опустила руку, в которой сжимала меч. На повязке проступили темные пятна, тоже пустота. Шедший за матерью Дейзен до крови закусил губы.
– Мы здесь, – лаконично произнес капитан, пытаясь разжать собственные пальцы – казалось, им передалось окостенение мертвого леса. Голос его не дрожал, но был хрипл – в горли словно перекатывались камни. – Здесь.
– Хорошо, – вместо Ремрода ответило дерево. Ответило – и начало оборачиваться.
Четверо могут многое. Почти всё. Они могут создать новую жизнь, могут её изменить. Но такого Четверо создавать бы не стали.
Посреди дерева, словно вмурованное в огромную, нанесённую невероятных размеров топором окровавленную рану, истекавшую вперемежку синей кровью и чёрной пустотой, прорастало из ствола тело девушки-волитари. Иссушенное меньше, чем многие прочие, она, видимо, некогда было одето в прекрасные одеяния рода, но теперь ткань истлела, и висела на обнажённом теле жалкими обрывками. Множество шрамов прорезали кожу, а ветви и сучья проросли сквозь грудь и плечи, намертво привязав тело в ужасной тюрьме. Белые, сухие и грязные волосы отросли настолько, что уже оплели сам ствол, словно побеги плюща. Живыми остались на всём лице, также украшенном шрамами, только полные горя и муки глаза...
Дейзен вздрогнул, сжимая в ладони печать.
– Кто это?
– Это лес посмертия тех, кто вместе с Ашкраями перешел к Пустоте, – хрипло произнес корсар, которого мутило от увиденного. – Или их.
Он отвернулся – не выдержал взгляда пленницы. Пленницы ли?
– Моя сестра, – тихо поизнёс Ремрод. – Киниарефь Ашкрай.
– Этот лес... они – войско нашего рода, – простонала девушка. С губ её стекали струйки чёрной крови – снова вперемешку с синей. – Они последовали за нами. Пустота съела нас... И меня... она давно поглотила. Мне больно... очень... Я ещё помню боль. После стольких лет...
Сайте не могла оторвать взгляд.
– Можно ли прекратить ее мучения? Если клинок поглощает пустоту...
– Оно... скоро прекратится. Вы же здесь, – волитари закашлялась. Её вырвало кровью, пачкая синевой и чернотой космы волос, ниспадавших к корням древа. – Вы... я должна была дать вам пройти... но я не смогла. Он чувствует, что вы проникли сюда. Мне не удержать в повиновении даже их...
– Сделай, что можешь, – тихо попросил Ремрод.
Тяжёлый вздох, сорвавшийся с губ Киниарефь, кажется, был слышен всей Пустоте.
– Хорошо.
Дерево наклонились. Чёрные струйки потекли из глаз, из груди, из-за спины страдалицы, но она всё клонилась вниз, и пустотная кровь, окрашивая волосы-плющ в грязно-чёрные тона, натекала у корней огромной, угрожающей поблёскивающей лужей.
Небесные когти лиловых молний и раскат грома ударили вновь. В глазах Киниарефь отразился алый отсвет...

– Веди их, – последнее слово сорвалось с губ женщины последней каплей, упало в лужу пустотной крови – и та, медленно перетекая, огибая корни и словно размывая твердь, потянулась сквозь лес.
– Наши воины не тронут вас на этом пути, – договорил за обессиленную сестру Ремрод. – Берегите себя. Берегите клинок.
– Клинок и себя, себя и клинок, здесь выбор жесток, клинок и себя, судьбу не любя, не сможешь смолчать, подставив печать, подставив ладонь – кинь деву в огонь! – прокаркал в небесах безумный голос Коракса.
– Вот кое-кто точно не умеет молчать! – огрызнулся в пустоту над пустотой Балтьер. Сейчас он сам напоминал ворона – встрепанные волосы, потемневшее лицо. Злиться было легче, вспышки словно на миг раздвигали стягивающийся тугой пеленой, не дававший дышать кокон Ничто. – Мы вернемся. Ты умрешь, если хочешь.
– Я умру... Ты не понимаешь, верно ведь? – если бы несчастная могла смеяться, сейчас бы она смеялась. Но с окровавленных уст сорвался только сдавленный, булькающий хрип. – Я даже не мертва... Я пуста. Пуста, как кувшин с пробитым донышком... Мы все пусты. Ремрод, брат...
Киниарефь закашлялась, тело мученицы свела злая, болезненная судорога. жалобно хрустнуло, словно застонало огромное древо.
– Ремрод... для нас всех ещё есть надежда. Но берегись... там... дети. Дети вырвались. Дети... берегитесь... Идите скорее. Стой... ты, женщина... ответь мне.
Сайте посмотрела в искаженное болью лицо:
– Что именно вы хотите услышать?
Дерево снова попробовало нагнуться – но не смогло.
– Я красивая? Была... красивой?
Женщина сделала несколько шагов вперед и протянула вперед ладонь. Пальцы невесомо коснулись бледной и ледяной скулы. Сайте ответила просто:
– Да.
Балтьер едва сдержался от перекошенного, как рассохшаяся шкатулка, смешка. Неуместного и нелепого, но не более нелепого, чем этот вопрос, и не менее человеческого. И все же он удержался.
Рядом с ним Дейзен задержал дыхание и силой заставил себя остаться на месте.
– Красивая...
По щекам измученной женщины катились слёзы. На этот раз – обычные, не чёрные.
– Спасибо.
Глаза сестры Ремрода закатились, и дерево упруго, с хрустом распрямилось. Ремрод громко выдохнул. Голос волитара дрожал.
– Идём... Дети на свободе. Это плохо.
– Идем, – эхом повторил капитан, и поспешно повернулся в сторону от дерева – туда, куда вела дорога, что не была дорогой.
Сайте на прощание коснулась руки Киниарефь.
Деревья расступались во все стороны, давая дорогу волитару и его спутникам.
– А ты бережёшь команду, – усмехнулся Ремрод, не оборачиваясь. – Они ведь пошли бы сюда за тобой. Пошли бы... Они тебе верят даже теперь, когда ты завёл их в Пустоту.
Сайте посмотрела на волитара:
– Если мы не справимся, они погибнут.
От голоса матери у Дейзена пробежал вдоль позвоночника холодок.
– Они конечно. А вы – разве нет? И... погибнут – разве это страшно. Здесь делают другое... Киниарефь – всего лишь пример, и довольно милосердный. Бывает хуже... намного хуже.
– Прекрати пугать, – отрезала женщина. На полсекунды она закрыла глаза. – Нам достаточно страшно, чтобы бояться еще больше.
– Я – пугаю? – Ремрод обернулся, бросив взгляд сперва на Юлаль, потом ан капитана. – Нет. Сейчас – не пугаю. Сейчас вы всё равно не можете уйти или отвернуться, не взглянув судьбе в лицо. Сейчас... тихо. Стойте!
По тому, как напряглась со спины фигура волитара, было ясно – рядом беда. И тут же деревья снова затрещали – но теперь так, будто кто-то арздвигал их руками. Огромными, могучими руками...
– Кто там?
Бальтьер напрягся, сабля, которую он не выпускал из рук, поднялась и слегка вздрогнула в готовности ударить – как голова змеи.
– Менямся? – коротко, немного нервно, хохотнула Юлаль, крепче сжимая лидиумный меч.
– Хочешь – давай, – закусил губу корсар, невольно отводя взгляд от Райн-ле-Виера.
– Это... дети. Не двигайтесь. Они, скорее всего, нас не заметят... А если заметят – то не тронут.
Треск нарастал, деревья, словно сухие прутья старой ограды, ломались, не успевая убрать костлявые ветви. Три больших, дрожащих тени медленно приближались к странникам, приковав к себе всё внимание Ашкрая...
Дейзен замер.
– Хорошенькие дети, – пробормотал Балтьер, беря Юлаль за руку. Про «не говорить» им ведь ничего не сказали...
Тени вышли – нет, вывалились три гиганта. Чёрные, расплывчатые, дрожащие по всему силуэту, они напоминали волитаров... но шли. Шли, не парили – тяжело переставляя ноги, роняя обрывки дрожащей, еле заметной, тут же растворяющейся материи... Лица их, словно сшитые из кусков множества чужих, постоянно плыли, расходились, корёжились и меняли выражение, не отражая ни единой эмоции. Только Пустоту – насколько она может быть чувством.
– Берегитесь... Если они заметят – захотят поиграть, – предупредил Ремрод. – И тогда – бегите без оглядки. За следом. Он выведет. Там или я, или Коракс, или Финеас помогут...
– Весело тут у вас, – хмыкнул Балтьер. – Игры, развлечения...
Несмотря на небрежный тон, тело его было напряжено, как струна, пальцы сильно сжались на запястье Хранительницы.

День 13
Последний аккорд для полковника
(С Тельтиаром)

Время текло быстро в этот день - казалось, совсем недавно Роут ушел из камеры Турссона, унося список убийц с собой, и вот уже вновь заскрипели засовы, но в этот раз к арестанту пришел не Старший Смотритель, а сам лорд Элан.
- Брандир, ты оказался честен с нами, и твое освобождение уже близко, - произнес он вместо приветствия.
- Благодарю, милорд, - Турссон казался немного присмиревшим, но ехидная ухмылка на лице волитара блуждала, как и прежде, а глаза сверкали озорным задором. Загнанного в угол зверя, но - задором. - Не желаете немного посидеть со мной тут? вам хорошо - вы-то можете выйти когда угодно... Скажите, чем вы занимались до того, как вас завербовал милорд Дрейн?
- Вас это не касается, - отрезал Зубастый. - Идемте, мне от вас еще кое-что нужно, прежде чем мы распрощаемся.
- Что же? - усмехнулся Брандир. И - если уж мы идём, кандалы снимите, ладно? Поясните мне, за что вы лично меня так презираете? Всё-таки мы делаем одно дело, пусть и разными методами, или вы считаете иначе?
- Ты мерзкий прихвостень Гильдии Убийц, и будь моя воля - я отправил бы тебя на плаху, - бросил со злостью Элан. - А потому, сделай то, что от тебя требуется и сгинь с глаз моих.
Он развернулся к выходу:
- А кандалы с тебя снимут, когда придет время.
- Ну, если не считать того, что я прикован, кажется, к стене, - пожал плечами Брандир. - И чем же я настолько более мерзок, чем те палачи, что выбивают признания у попавших в ваши руки? Это же всё на благо Альянса, нет?
- Разница в том, что мы отправляем правосудие, а ты совершаешь самосуд, - Зубастый подозвал двоих смотрителей: - Перезакуйте мерзавца.
- То есть отправлять правосудие можно любыми методами. И разница лишь в том, у кого на груди королевская бляха? Без неё ты подлец, с ней - герой, - вздохнул Брандир, подставляя руки. - Знаешь... знаешь, лорд Элан, ты можешь стать для Альянса спасением. А можешь - мерзостью хуже меня. Выбирай. Время ещё есть. Теперь о насущном - что с моими бойцами, где они, в каком состоянии?
- Твои солдаты, - казалось, на этом слове в голосе Элана прозвучала ирония. - Отбудут в распоряжение Северной Флотилии, как и ты, но прежде, осталась одна формальность. Идем.
Смотрители сняли с арестованного цепи, но крепко сковали ему руки за спиной, и вывели из камеры.
- Формальность? Не думал, что у хранителей Закона и равенства, - передразнил волитар, - столько формальностей прежде, чем погубить - виновного ли, нет ли, вопрос вторичный. Мне снова надо будет что-то подписать или кого-то опознать?
- Да, ты должен будешь подтвердить, что арестованные по твоему слову - действительно гильдейские убийцы, глядя им в глаза.
- И много вы поймали из тех, что я перечислил?
- Почти всех.
- И в каком они состоянии? Подтвердить-то, что меня знают, смогут? - в глазах волитара заблестело любопытство. И - всё. Ни капли страха или неуверенности, ни капли сомнений. - А то ещё опять вам что-то не понравится.
- Перестань задавать вопросы, - отрезал лорд-смотритель. - Я тебе не Роут, чтобы болтать без умолку.
- Кстати, насчёт Роута - с ним-то что? Я уж думал, наше сотрудничество будет обоюдным, да и привязался я к старине Хейдану... Дела? - и на этот раз голос толком не изменился.
Зубастый эту фразу просто проигнорировал. Вскоре они добрались до камеры, у которой их уже ждал смотрительский писарь с дощечкой и грифилем.
- Начнем, пожалуй, - Тернель улыбнулся, открывая дверь. - Представлять вас, думаю, не стоит, вы ведь и так знакомы.
На соломенной подстилке, прикованная за ногу, лежала обезображенная женщина, чья кожа больше напоминала сплошной ожог, руки же ее были сожжены чуть менее, чем полностью.
- Что вы с ней сделали?
Брандир осторожно нагнулся над женщиной, приглядываясь к ожогам. - Да, я её знаю. Она была телохранительницей у лорда Эльдиава. И теперь... вряд ли будет кем-то, кроме увечной калеки. Ваша работа?
- Она - из Гильдии? - Вскинул ладонь, прерывая речь волитара, Элан.
- Она живая, и заслуживает, чтобы ей хотя бы не дали подохнуть. Раны воспалены. Она не протянет и дня.
- Она. Из. Гильдии?
- Я дал показания. Они верны. Там написано, что она из Гильдии. Но от неё вы ничего не добьётесь, если будете над ней измываться.
- Она убила смотрителя, - железом прозвенел голос Элана. - И ее страдания - заслуженны. Идем дальше.
Воины схватили волитара за плечи, выводя из камеры, и повели его к следующей двери.
- Да... война убийц в чёрном. С трёх сторон. Демоны, Смотрители и Гильдия. И посреди - один Император в белом, чистый и непорочный, - философски рассудил Брнадир и припечатал, - охренеть можно, как сказал бы любой орк.
Зубастый внезапно усмехнулся, что-то вспомнив, и произнес:
- Наш примерно так и сказал.
- О чём?
- О происходящем.
- Второй номер, - объявил писарь, жестом приглашая Брандира входить. - Это мастер по разным железякам.
В углу, согнувшись и тихо постанывая сидел лысоватый старик в железном ошейнике, от которого к стене тянулась цепь.
- Он самый. И его вы, как я вижу, тоже неслабо отделали, - пожал плечами Брандир. - Кто-то не оказывал сопротивления?
- Турссон, сссука смотрительская! - Взвыл, вскакивая лудильщик, кинувшись на волитара. Цепь со звоном натянулась, и убийца рухнул на пол. - Предал... Гильдию... гад...
- Вот она - слава, - ухмыльнулся стоявший позади Зубастый.
- Ну, вы мне бросали "предал Альянс", они - "предал Гильдию". разница немаленькая, но всё равно обидно, - пожал плечами Турссон. - Кто следующий?
- Это то, что ты есть, Брандир - просто предатель, не способный никому сохранить верность.
- Третий, - немного скривился Тернель. - Некто Грассли. Купец.
Лицо волитара напоминало сплошной кровоподтек на фоне свернутого носа, однако в целом он смотрелся куда более здоровым, нежели предыдущие, и даже улыбнулся остатками зубов.
- Оскорблять меня ты, к твоему сведению, права ещё не получил, - заметил Брандир. - И уверяю тебя, что верность собственной кровожадности и изуверствам, которую ты мне только что продемонстрировал, лично тебя не красит... лорд.
Последнее было брошено в лицо, словно перчатка вызова.
- А вот и тот, кто пошёл сам, как я понимаю. Или... кто тебя взял, Грассли?
- Нафяльник фтраши, - прошамкал арестованный. - Профто жверь...
- Зверь? Не помню у нас таких начальников, вот хоть убейте, - прыснул в кулак волитар. - ну ладно, кто у нас следующий-то? Затягивать не будем - милосердия от вас они не дождутся, а остальное - так, показуха, вам самим и нужная. Так что - идём.
- Давай к шлюхе, - распорядился Зубастый.
- Не получится, - покачал головой писарь. - Траванулась чем-то, тварь. А пока Сибиллу дозвались - она уже дохлая была.
- Дурость какая... - скрипнули зубы лорда. - Ей же проще всех было помилование получить.
- Верная оказалась слишком, - пожал плечами Тернель. - Ладно, пошли к торгашу, он как раз по пути.
- Интересно, как это так просто получают шлюхи помилование у Смотрителей? Наверняка потому, что знают все секреты своих прежних клиентов и с радостью ими делятся в обмен на милосердие, - назвать это не намёком осмелилась бы только наивнейшая душа, но выражение лица Брандира оставалось неизменным. - Ещё один труп. А что за торгаш, который из?
- Увидишь, - Элан тычком в спину отправил Турссона в камеру.

Сидевший там человек тут же вскочил со стула:
- Это Брандир Турссон, - объявил он, лишь мельком взглянув на гостя. - Из нашей Гильдии! Он - жестокий убийца, уж я-то знаю! Как хорошо, что вы его поймали! Господин лорд, я как раз хотел вам назвать его имя! И не только его!
- Так... насчёт жестокого он загнул, а вот момент про "хотел назвать имя" я запомню, - лучезарно улыбнулся в ответ полковник. - Кстати, что-то я смотрю вы всё меньше их бьёте по мере обретения опыта. Хватка растёт или слава дурнеет, что люди сразу руки поднимают, а волитары в штабеля сами падают?
- Этот торгаш уже на полпути к помилованию, - когда захлопнулась дверь, произнес Элан. - Уверен, он назовет гораздо больше имен, чем ты, и сделает все, о чем бы я его не попросил. Потому, что жить хочет.
- Ну, он в армии не служил, Альянсу службу не отправлял, - хладнокровно рассудил волитар. - Был слизняком, слизняком и умрёт. А жаль - даже от такого бывает польза.
У следующей двери их поджидал карлик-колдун, с неизменно отвратительной гримасой на лице.
- Милорд, я вас уже заждался.
- Можно подумать, ты опаздываешь куда-то, - одернул его Зубастый. - Заходим.
Внутри на соломенной подстилке лежала волитари, которую без преувеличения можно было назвать настоящей красавицей.
- Спит? - Немного удивился Элан.
- Спит, - кивнул Маэль.
- Ну, так разбуди.
- С ней вы что сделали? - первый раз за весь длинный экскурс в будни Смотрителей Брандира, кажется, передёрнуло. - Не поверю, чтобы ничего. Яд? Проклятье? Отрава? Или наслаждаетесь предвкушением пока? У неё же... муж у неё, и вся жизнь ещё впереди. Это - как?
- Это - просто, - гадко улыбнулся колдун, и склонившись над ухом женщины, что-то прошептал, прерывая колдовской сон.
Лицо девушки потемнело, затем снова просветлело, из-под ресниц скатились две крупные слезинки.
- Ах, Чили... мне такой сон приснился, не поверишь, - томно прошептала она, потягиваясь, и открыла глаза. На свою беду.
- Кто вы такие? Где мой муж? Что это за мес... стойте, я вас помню! - вскрикнула девушка, прижимаясь к стене. - Что вы со мной сделали?!
- Это особняк Закона и Равенства, - произнес лорд, и обернулся к волитару: - Ты подтверждаешь ее причастность к Гильдии?
- Я... - Брандир Турссон запнулся, встретившись глазами с Сайдирой. Слова не шли на язык. Хотелось резко развернуться и хоть чем-то - кандалами, зубами, хоть бы чем! - но перервать глотку уродливому карлику и мерзавцу, что возомнил себя воплощением закона. Но...
Сайдира заговорила сама. Прежде чем он успел хоть двинуться.
- Не нужно. Он всё признаёт. Да, я состою в Гильдии.
- Как это мило с твоей стороны, - оскалил клыки Элан. - Чистосердечное признание, говорят, облегчает вину.
- Вот, взять например Брандира, - Тернель что-то чиркнул на доске грифилем. - Только взгляните, как ему весело и хорошо стало, едва только он все нам рассказал.
- Сайдира, я... - начал было Брандир, но женщина оборвала его, резко взмахнув рукой.
- Не нужно. У тебя были свои мотивы. Всегда. Наверное, и сейчас есть. Твоё право. Незачем за них умирать, если можно жить. А эти... пусть глумятся. Они не стоят ещё и твоей головы.
- Сайдира... прости, - тихо вымолвил Брандир и перевёл холодный, полный презрения взгляд на Зубастого. - Она - убийца из Гильдии. Ты это знаешь. Идём дальше.
- Вот видишь, дело Дрейна живет, хоть вы и убили его!
Турссон промолчал.
- Удачи, Брандир, - бросила вслед Сайдира. Тепло и непринуждённо. - Может ещё увидимся. Храни тебя Отец Небесный.
- Советую тебе подумать хорошенько, - сказал Тернель волитари, прежде чем они ушли: - Хочешь ли ты остаться такой же красивой и выйти отсюда. Это - только от тебя зависит.
- У меня, в отличие от Брандира, нет веры или чести, - хмыкнула Сайдира. - Так что вы зря тратите время... Сморители!
Женщина громко, зло рассмеялась и провела в воздухе какой-то знак указательным пальцем.
- У тебя есть возможность подумать, - повторил писарь. - В конце концов, мы можем возвращать тебя мужу по кускам.
- Или мужа тебе, - гаденько улыбнулся Маэль. - Уверен, он тоже причастен к вашим преступлениям.
- Мой муж невиннее младенца. Только меня очень любит... Но и хорошо. Вам не за что его карать, - хохотнула Сайдира. - Может, хоть кто-то будет меня помнить. А вас? Кому вы будете нужны, псы Дрейна? Когда вас вырежут - одного за другим - кто вспомнит вас иначе, как кровавыми мясниками, резавшими свой же народ за идеалы, в которые и половина вас не верит? Герои в чёрных одеждах - и мрази-прихлебатели, что наживаются на этих героях, вымазываясь с ними одной грязью. Хороша история? Думаю, вы в какой-нибудь книге её всё же найдёте. Лет через пять-семь!
- Тернель, мне нужны ее показания, - Зубастый чуть ощерился.
- Она их даст, - пообещал молодой смотритель. - Я обещаю.
- Все, Брандир, пшел, - один из людей Элана вытолкнул волитара из камеры.
- Удачи, - повторно махнула рукой Сайдира.
Волитар не оборачивался, лишь сутулил плечи и смотрел под ноги, словно что-то потерял.
Тычками под ребра, смотрители подвели его к еще одной камере, и открыли ее. Взглядам вошедших предстал чернобородый мужчина, кутающийся в драный черный плащ, сквозь дыры которого просвечивала голая кожа.
- Это кто? - поинтересовался волитар бесцветным голосом. - Тоже убийца? если так, то одно из двух - или в кого-то из гильдейцев так втравилась маскировка, или же... или же он не из Гильдии. Ну если предполагать, что мы идём по известному курсу.
- Ты так мало знаешь о Гильдии, Брандир, - проскрежетал заключенный. Судя по синякам на его лице - досталось ему крепко, но вполне терпимо. - А уже так сильно успел навредить. Почем ты нас продал?
- По фераю за штуку. Учитывая, сколько нас - я богач, верно? - невесело скривил ухмылку полковник. - Всё, или тут вообще вопросы все всем задают, кроме меня?
- Ах ты мразь продажная, - плюнул в него бородач. - Мы тебя полковником сделали! В люди вывели!
Элан тем временем прислонился к дверному косяку и явно наслаждался разворачивающимся действием.
- Меня - полковником, в это я ещё мог бы поверить, если бы не знал свою карьеру на зубок. Но меня - человеком? Я волитар, и меня это вполне устраивает! - возмущённо проворчал Брандир. - Нет, это уже нахальство! Лорд-Смотритель хочет, чтобы я обо все своей жизни узнал от убийц из Гильдии?
- Думаю, это можно считать подтверждением, - вскинул ладонь Зубастый. - С тобой мы еще потолкуем, а ты - пошли.
Смотрители выволокли Турссона из камеры.
- Хочешь еще кого-нибудь из старых друзей увидеть?
- Какая связь этого чучела и меня - мне всё ещё не очевидно. В остальном - это даже не смешно.
- А мне плевать, что ты думаешь, ублюдок, - с некоторой издевкой ответил Зубастый. - Радуйся, что не отправился на эшафот.
- Знаешь, лорд... вот смотрю я на тебя снова, - вздохнул Брандир, - смотрю и думаю: кто же ты всё же? Спаситель Альянса от таких, как я и прочие - или просто хищник, пришедший, сожрав прочих хищников, и забравший себе охотничьи угодья. Порой мне кажется первое, порой - второе. Я - ублюдок в твоих глазах. Спорить не буду. Но если окажется, что хоть один из запытанных тобой до смерти - невиновен? Что ты почувствуешь? Ничего. Я уже знаю, что совсем ничего. Как ты так живёшь? Понятия не имею, но даже мои руки скоро в сравнении с твоими будут белыми, словно утренний снег зимой.
- Дурак ты, полковник. И никогда не поймешь всего величия замысла лорда Дрейна.
- Может так. А ты их до конца понял? Хотя... да кой демон мне спрашивать - всё равно не объяснишь, только издеваться будешь, - отвернулся Турссон. - Что у нас дальше по списку, о называющий меня ублюдком с полным правом на это?
- Думаю, тебе понравиться, - мрачно констатировал Элан.
Они спустились на этаж ниже, и один из стражников открыл дверь - простую, достаточно хлипкую деревянную дверь, никак не способную закрывать камеру с опасным преступником. Впрочем - это была всего лишь кладовая, вот только на полках красовались недавно отрубленные головы пятнадцати людей Турссона, с застывшими на лицах предсмертными гримасами.
Брандир умолк. Посмотрел на Элана - коротко, холодно, словно нож бросил. Взглянул на окровавленные головы. Снова перевёл взгляд на Элана.
- Вот значит чего стоит слово Смотрителя? Я был прав, Зубастый. Я следующий, как я понимаю?
Лорд сгреб его за ворот и вжал в стену:
- Я предупреждал тебя, что мы не шутки шутим. Хотел побравировать напускной храбростью - вот результат. Ты обрек этих людей на смерть.
- Это интересно, чем же? - тон Брандира был холоднее льдов Неизведанного Севера. - Тем, что твоя гордость стоит дороже твоего слова? Тем, что ты даже страх не способен вызвать иначе как рубя чужие головы вероломно и подло? Нет, Элан Зубастый, Лорд-Смотритель Альянса. Эти люди были под моей ответственностью - но погибли они потому, что обещание, данное мне, не было выполнено честно. Не мне тебя судить. На то есть Боги и будущая молва, которая уже сейчас костерит твоих героев не хуже, чем Гильдию. И когда нас будут судить Четверо - посмотрим, как они рассудят.
- Если кто-то тебе что и обещал, так только - Роут, а он сейчас при смерти.
Крепче сжав пальцы, лорд отшвырнул волитара в руки смотрителей.
- Живи с этим, Турссон. А вы - уберите эту мразь с моих глаз, чтоб я его больше не видел.
- Знаешь... не увидишь, Элан, - Турссон отряхнул руки в сторону лорда прежде, чем его успели подхватить. - Но мне интересно, что скажет Роут, честь которого ты замарал только что - из-за того, что не умеешь держать и чужое слово. Увидим. А я свою часть договора соблюдать буду. Вопреки тому, что я здесь - ублюдок, а ты - герой. Удачи тебе этой ночью - да и следующей. Пусть демоны, как придут, оставят от твоей души хоть немного.
Один из смотрителей с силой пнул волитара под колено, другой ударил в живот.
Тот задохнулся, сжавшись пополам, но глухие хрипы выводимого заключённого всё равно напоминали сдавленные, судорожные, злые смешки.
Стоявший сзади смотритель огрел его по затылку.
- Ладно, хватит, - прервал их Элан. - Я обещал принцу, что этот выйдет живым.

День 13
Мрак в душе Императора

Сообщение о том, где и когда назначили встречу гильдейцы, Давион получил почему-то из рук Тайлы Брион-Волитар. Просто получил – прямо в ладонь, немного помятое и затеребленное по краям. Похоже, по пути от Алси (почерк был её, тон письма – тоже) дочь лорда Бректора упорно боролась с собственным любопытством, но письмо так и не вскрыла. Только буркнула что-то себе под нос, развернулась и улетела.
Кажется: «Не обижай её, пожалуйста». Кого не обижать? Алсиманд? Попробовал бы кто её обидеть!
Повторять себе, что это неправда и что он и правда наверняка обидел Алсиманд сегодня, Джаст не стал. Было незачем. В душе что-то мешалось и саднило, чудеса, показанные конструкторами-умельцами, поражали воображение, а новый ашкрон радовал глаз, хоть и представлялся всё в том же воображаемом виде… И всё равно внутри было неспокойно. Доведётся ли ему ещё хоть когда-нибудь отдохнуть? Закрыть глаза и просто заснуть, увидев не кошмар и не пророчество… И не что-нибудь ещё. Иногда вспоминались старые шутки про одного слугу с Астеры, которые рассказывал Бактр: будто бы тот заболел тяжёлой бессонницей, когда его жена сказала, что беременна двойней, и, чтобы не валиться с ног от усталости, завёл себе полезную привычку «спать перед сном». Но жена родила, двойня оказалась здоровой, оба – парни, крепенькие, розовые, слуга-то был человеком… А привычка осталась, и пришлось лечить уже не только бессонницу.
Так или иначе, сейчас эта привычка совсем не казалась ненормальной. По ночам всегда или «находилось срочное дело», или что-то случалось и так.
Этой ночью тоже что-нибудь случится не так. А если успеют явиться демоны – «не так» случится всё. Совсем-совсем всё. Просто будет война на истребление. Короткая и безумная.
Хотя она и так есть. Глупые мысли. И повод – снова отсутствие сил и бессонные ночи.
Где-то здесь, в его – уже с неделю, а то и больше как его – дворце живёт сейчас орочий шамах Шахет. Орки стремятся сюда. Или не стремятся. Если не поверили Рейнальду. И тогда у них на одного союзника меньше. Если орки вообще – союзники.
Быть ни в чём не уверенным в один момент и уверенным, как корлад в своём металле – в другой. Это значит «быть Императором»? Загадка, которую разгадать Давион уже и не пытался – но по старой памяти перебирал варианты.
«Малатаронт?»
« ДА, БРАТ МОЙ?»
«Где ты?»
«ГДЕ Я ТЕБЕ НУЖЕН, БРАТ МОЙ?»
« Ты не ответил. Но это неважно. Жду тебя у меня в покоях через десять минут»
«Я БУДУ ТАМ ЧЕРЕЗ ДВЕ. В КАКОМ ОБЛИКЕ?»
«Волитари. Той, беловолосой…»
«ХММММ….»
«Что за «хммм?»
«Я БУДУ ТАМ».
«Через окно – лучше».

Через десять минут влетевшая в окно комнат Давиона Волитара беловолосая волитари стала свидетельницей наистраннейшего зрелища. Император волитаров Альянса, переодевшийся в богатую, но довольно неприметную на общем фоне городскую одежду, сидел на краю собственной кровати и смотрел на клинок Разящего Света, мерно покачивавшийся перед лицом владыки – в метре с небольшим от пола.
- И что же ты задумал?
Император поднял голову, перевёл взгляд на Малатаронта. Посмотрел в глаза странной женщине с минуту. Снова отвёл взгляд.
- Видишь этот клинок?
- Да. И что ты хочешь мне этим сказать.
- Он – из лидиума. Светлый металл, который разит скверну демонов, проходя сквозь пустотную плоть, как горячий нож сквозь масло.
- Да. К чему это всё?
- Металл, на котором почиет благость Четверых. Священный, светокованный…
- И?
- Я его недостоин. Я так думаю.
Малатаронт на миг опешил – так резко, что даже не смог скрыть этого. Давион ухмыльнулся.
- Удивил дракона. В легендах обо мне, если будут их слагать… Если будет, кому их слагать, конечно. Я хочу, чтобы это там осталось. Запомнил?
- Запомнил, - кивнул Малатаронт, усаживаясь рядом – у ног Императора, на коленях. – Что случилось?
- А случилось то же, что и всегда. Я хочу поныть, как видишь. Ищу, кому бы. Уже успел надоесть Тее. Даже послал за Анехаем, чтобы сделал её невидимой.
- Зачем это ещё?
- Зачем за Анехаем или зачем невидимой?
- Зачем невидимой. Но если тебе так скучно и у тебя есть время…
- Нет.
- …то ответь и на первый.
- Времени нет. Но я отвечу на оба вопроса. Первый – а кого ещё отвлекать? Сиор или Верт – учат молодёжь на убой в ближайшие дни, надеясь, что из каждого десятка выживет хоть один. Дёргать военных по мелочи я не собираюсь, а Кадара… сам убью, когда поймаю.
- Хочешь, я его могу поймать для тебя. Это нетрудно.
- Сиди. Сам справлюсь. Его счастье, что у меня нет более насущных дел, ну да и… ему и так покажут небо в алмазах. Или лидиумных ложках. Или золотых глазках. Может всё сразу…
- В летающих кошках?
- В этом тоже что-то есть. Приятно, что мой собрат-дракон не обделён фантазией.
- За столько лет сна чего не приснится, - совершенно по-женски хихикнул великий змей. – Ты не рассказал про невидимость.
- Тея следует за мной. Всегда. А у меня… довольно трудное дело. Не нужно, чтобы меня узнавали.
- Просто приказать ей остаться ты не можешь?
- Не хочу. Хотя… может быть и не могу. Не пробовал, и желания нет.
- Понимаю.

- Серьёзно? - вздёрнул бровь Давион, не отрываясь от клинка. – Нет… всё же я недостоин его. У Императора должны быть чистые руки. И сердце… хотя бы чистое.
- И голова. Так что… делай-как ты, что задумал. Для чего меня-то вызывал? – уточнил дракон, накручивая локон на палец.
- Будешь мной.
- В каком смысле? Превратиться в тебя и делать вид, что ты в своей комнате?
- Да. Отсыпаюсь. А ещё – приведи мне пегаса из конюшен. Чёрного. Так, чтобы на него можно было и Тею усадить.
- Хорошо. Я прикажу подавать обед для тебя?
- Прикажи. Малатаронт, скажи… Императоры…
- Что ты хочешь знать о них, брат мой?
Дракон подбросил себя в воздух с места, скрестив ноги и зависнув напротив Джаста. Меч разделял их, словно столп заледеневшего света.
- Они всегда поступали правильно? Или…?
- Правильно с чьей точки зрения, Давион?
По имени дракон не называл Джаста давно. Если называл вообще когда-либо. Взгляды Императора и Малатаронта снова встретились – на миг – и разошлись. Дракон любовался клинком. Джаст – просто смотрел на своё отражение в блестящей поверхности оружия.
- Речь не о точке зрения. Мне всё – всё! – словно кричит: «Ты можешь победить! Можешь добиться многого, можешь многих спасти! Только самая малость – искупай свою душу в грязи. Полностью, с макушки до пальцев ног. Окунись в кровь и муть – и всего достигнешь!» И я… я так и делаю. Не первый раз, Малатаронт. Я начал с этого. Как Император. Что хорошего я могу сделать, если я… если вот так.
- Вот так, - полубезразлично повторил дракон, откидывая со лба упавшую светлую прядь. – Ну и что? Ты хочешь сказать, что больше не можешь?
- Какая разница?
- Верно, никакой. Так чего ты от меня хочешь.
- Кроме того как побыть здесь вместо меня… наверное, сейчас ничего.
- Неправда. Ты хочешь, чтобы я сказал тебе, что делать. Но если ты без меня неплохо справлялся – то почему сейчас спрашиваешь меня. Почему вообще кого-то спрашиваешь, если знаешь, что нужно – и будешь продолжать это делать. Зачем? Одобрение нужно?
- Нет! – огрызнулся Джаст. Рука Императора взметнулась вверх, и благородный Разящий Свет, чиркнув в воздухе серебристой линией, сам вложил рукоять в подставленную ладонь. – Не одобрение! Понимание! Я не хочу, понимаешь?! Не хочу этого дальше!
- Строить мир, полный добра и света, зная, что для этого пришлось летать над горами трупов и обливаться кровью? Если высокопарно говорить.
- Да. Я хотел стать героем. Героем, понимаешь! Чтобы спасти свой мир, своих родных и близких, свой народ…
- Ты и спасаешь их.
- А цена?
- А что – цена? – изящная волитари один-в-один повторила жест Давиона, но тонкие пальцы сошлись на клинке, сжимая лезвие. Тем не менее на коже не выступило ни капельки крови… - Что – цена? Император, послушай своего брата. В жизни бывает так, что ради чего-то приходится, уж извини, нырнуть в дерьмо, не зажимая носа. И прежним Императорам приходилось. Договариваться с Гильдией – да-да, ты не первый; тайно переговариваться с орками о мире, откупаться от них или угрожать им; провоцировать, интриговать, обманывать, подставлять. Порой – даже убивать. И знаешь что?
- Ну? – нетерпеливо, ловя каждое слово дракона, поторопил Джаст.
- Я знал многих из рода Волитаров, которые были на это способны. Многие на это решались. И только четыре раза встретил я тех, кто готов был всё это делать не ради своего народа и высшего блага. Только у этих четырёх в глазах Богов не было бы оправдания. Только они были бы по-настоящему виновны.
- С чего ты взял?
- Ни один из них не вышел из моего огня живым, - просто ответил Малатаронт, проводя ладонью по глади славного клинка.
- Ты точно знаешь…
- Нет. Точно знают только Четверо. Но иного объяснения у меня нет. Что-нибудь ещё?
- Да. Приведи пегаса.

День 13
Важный заказ
(с Телем)

Сюда уже несколько дней никто не совался, а показать дорогу, не задавая лишних вопросов волитару на чёрном пегасе, кажется, даже опасались. Немного - пока у волитара не начинал мило позвякивать кошелёк. С гифонами - платить фераями было слишком заметно сейчас, да и белила на лице выглядели неаккуратно - замазывать шрам пришлось чётко и старательно, и всё равно казалось, будто лицо ниже левого глаза когда-то пострадало от оспы. Приметная черта. Но волитаров, получивших оспу, может быть больше, чем носителей синего шрама-молнии, который, стоило ему удалиться от Теи, снова немилосердно заныл.
Двери склада тихо скрипнули, выпуская наружу успевший осесть запах затхлого воздуха, пыли, оборванный край паутинки и шорох мышей, разбегавшихся от нового источника света. Давион расправил плечи, надвинул пониже капюшон и...
... на условленном месте оказался почтенный господин Ратилов из числа высокородных волитаров. Оказался и, величаво приосанившись, выступил в перекрестье тусклых полосок запылённого света и поднял правую руку в немом, предельно тихом приветствии.
- Премногоуважаемый Ноивад?
Обладатель низкого голоса и сам оказался невысок, а лицо его скрывала черная клювастая маска, сливающаяся с капюшоном.
- Да. Вы - тот кого я жду, надо полагать? - поинтересовался "Ноивад", вглядываясь в собеседника. В блёклом свете разглядеть клюволицего было трудно. А голос... кто знает, слышал ли благородный "Ратилов" этот голос прежде? - Я рад вас видеть.
- Взаимно, - отрезал его визави. - Перейдем непосредственно к делу.
- Хорошо. Как мне вас называть? Думаю, обойдёмся без имён, верно?
- К делу, милейший. А называть меня вы можете как вам угодно.
- А вы торопливы. Что ж, если Вы - это Вы, а я - это Я, значит нам есть, о чём говорить. У меня для вас крупный заказ, который будет соответствующим образом оплачен. Заказ срочный, важный и выгодный обеим сторонам, гарантирующий плодотворное сотрудничество в дальнейшем. Заинтересованы, так как вы здесь. Всё верно?
- Предположим, - качнулся клюв.
- Ладно. Если так, я задам вам три вопроса. И мне хотелось бы получить на них ответы прежде, чем я буду точно уверен, что смогу вам доверять. Первый и самый простой - как быстро вы можете выполнить крупный заказ на более чем одну персону?
- Это зависит исключительно от того, кто эти персоны.
- Персоны важные. наделены значительной властью и могуществом. Но в должный момент будут... доступны. Второй вопрос - какова моя гарантия, что вы - тот, с кем я хотел бы говорить, а не любой его... поверенный. Я не знаю лица, прямых доказательств у меня нет. Понимаю, мне и этого должно быть достаточно - но вопрос задан.
- В таком случае, любезный "Ноивад", вам придется поверить в меня, равно как и в мои возможности.
- Допустим, я верю. Третий вопрос вытекает из второго. Я точно знаю, что вы не стражник или гвардеец. Вряд ли также наёмник. Где гарантия, что вы - не Смотритель? Сами понимаете - дело деликатное. В этом вопросе всё тоже идёт на откуп моей вере в вас?
- Итак, вы задали три бесполезных вопроса, - подвел итог человек в маске. - И получили три бесполезных ответа. Ваше любопытство удовлетворено?
- Нет. Но это не имеет никакого значения. Вы, конечно, знаете, где находится средоточие порядка в этом городе вот уже скоро как две недели?
- Милейший Ратилов, вы пришли сюда играть со мной в загадки?
- Аккуратнее, аккуратнее со словами - всегда, - дружелюбно развёл руками Ноивад. - Чтож, тогда коротко. Особняк Закона и Равенства.
- Я знаю обо всем, что происходит в этом городе, - бесстрастно ответил клювастый. - Однако же, вы сказали, что ваш заказ срочен, и потому я бы хотел узнать, в чем он состоит, ибо в противном случае, мы упустим время за пустыми разговорами.
- Хорошо. Итак: мне нужно, чтобы это помещение перестало существовать. Желательно - со всей его начинкой, но поскольку я не знаю, насколько это возможно, то буду полностью доволен выполнением двух заказов. Их имена - Маэль и Сибилла. Плюс - все их эксперименты. Все, кто станет на пути - аналогично. Если есть возможность - уничтожить и всё внутри здания. Много, я понимаю. Плата будет соответствовать такому запросу.
- Для этого стоило бы одолжить дракона, да кто ж мне его даст, - человек глухо усмехнулся. - Итак, цена - каждый маг по тысяче фераев, результаты их экспериментов - еще тысяча, каждый отдельный смотритель - сотня. Помимо это - уничтожение самого здания обойдется вам в десять тысяч.
- Если я буду с вами торговаться - вы не скинете. Если буду - повысите, либо опять же останетесь при своём. Такие вещи я предпочитаю не обсуждать, - пожал плечами заказчик. - Мне оттуда ничего не нужно. Если я могу облегчить вам вашу... деятельность, скажите, как именно.
- Для начала, вот это, - собеседник нанимателя достал из кармана аккуратно свернутую бумагу и протянул Ратилову. - Тем более, это входило в изначальные условия.
- И что же здесь?
- Здесь то, что сильно поможет в данном деле, если будет должным образом дополнено.
- Ну разумеется. Всё как условились, - усмехнулся гость и, засунув руку за пояс, вытащил оттуда немалых размеров печать. Вполне узнаваемую, если задаться целью. Вытащил и подмигнул, - Воск найдётся?
- В том ящике были свечи.
- Отлично.
Много времени установка печати не заняла, и вскоре свежее красное восковое пятно отметило грамоту своим присутствием.
- Что же, спасибо, - бумага вновь исчезла в кармане клювастого. - Осталась сущая мелочь - договориться о сроках. Когда будет предпочтительнее всего выполнить работу?
- Сегодня через три часа после заката. У вас будет полная схема Особняка и максимальная возможность застать всех, кто нам... нужен по заказу, - кивнул волитар.
- Выходит, у меня только полдня на то, чтобы подготовиться?
- Всё верно. Привлеките лучших из лучших. Будет результат - заплачу больше, если это подразумевается. Плюс премии за конкретные личные достижения... Прошу прощения, эти документы всех изводят формальностями. Вассалы, знаете ли, - нехотя передёрнул плечами Давион. - Только к вам я мог обратиться с подобным запросом, сами понимаете. Профессионалы нужны высшего уровня.
- За срочность я возьму еще половину от оговоренной суммы, - спокойно произнес клювастый. - Когда и где мне передадут планы?
- Я пришлю вам их сюда же, если это удобно. Либо укажите, кто и где для вас получит... проект застройки. Если ничего не случится - через пару часов. Будем соблюдать осторожность.
- Хорошо, пусть бумаги принесут сюда, - согласился убийца. - А так же задаток. Половину платы у нас положено брать вперед.
- С удовольствием, - потирая руки, произнёс гость. - Только вопрос - вы назначили её в зависимости от количества тех, с кем столкнётесь. А оно не определено. Как мне отмерить половину от этой части? Или вы обязуетесь сделать работу на какое-то количество персон? По остальным моментам я вопросов не имею.
- Что же, действительно, - вынужден был согласится клювастый. - Будем считать половину суммы, за вычетом случайных жертв.
- Договорились. Итак, я присылаю деньги сюда или назовёте иное место?
- Это - подойдет. Деньги, планы особняка, и... ваше обещание, что рядом не будет стражи или военных.
- Подписанное?
- Если я правильно понимаю, господин Ратилов, вам будет достаточно просто отдать несколько приказов.
- Правильно понимаете. У меня... есть контакты в страже, - усмехнулся Ноивад. - Всего доброго, господин... господин.
И снова усмешка, растянувшая набеленные щёки.

Детали деликатного дела

Обычно в такие моменты их собиралось шестеро, чтобы обсудить все возникшие вопросы и решить, как выгоднее будет поступить, однако на этот раз в темном помещении, некогда служившим пристройкой к полуразрушенному дому в центре Нижнего Города находилось лишь трое мужчин. Первый – невысокий, в черном камзоле и высоком цилиндре, второй – лысый громила, носящий черную кожаную куртку со стальными пластинами, третий же отличался от них обоих белизной наряда.
- Вынужден сообщить вам, господа, что наше положение весьма безрадостное, - начал гробовых дел мастер, пригладив редкие волосы. – И стало оно таким всего лишь за несколько часов. Быть может, вы уже слышали что-либо об этом?
- Обижаешь, - прохрипел лысый. – Знамо дело – знаем. Предали нас, выходит.
- Последним Угрюмый попался, - светловолосый произнес это с некоторым сожалением. – И это, особенно неприятно.
- Очень хорошо, что вы понимаете, насколько все серьезно.
Иразий Кавдайн и сам был настолько потрясен произошедшим, что едва мог сохранять хотя бы вид невозмутимости. Сейчас Гильдия оказалась на самой грани уничтожения, что случалось всего дважды за долгие столетия: во время Незримых Войн и Справедливой Кары. Однако тогда ситуация была совершенно иной.
Незримые Войны шли столь давно, что тогда и самой Гильдии еще было – зато существовало множество небольших организаций и банд, готовых продать свое умение убивать за звонкую монету. А поскольку, большинство из этих шаек искало работу в Столице, то между ними случались жестокие конфронтации, порой приводившие к полному истреблению наемников друг другом. Именно из этого противостояния родилась Гильдия, в которую объединились те убийцы, что хотели тихо делать свою работу и получать золото, а не бесплатно резать глотки товарищам по ремеслу. Тех, кто отказался присоединиться – устранили и жестоко, в назидание другим. А спустя еще почти сотню лет, во всем Альянсе осталась лишь одна Гильдия, и одиночки, служащие могущественным лордам, но не способные представлять настоящую конкуренцию.
Что же касается Справедливой Кары, то так это событие назвали сами гильдейцы – позарившись на невероятную плату, они согласились убить самого Императора, и уже скоро поплатились за это, когда все силы Альянса были брошены на то, чтобы изничтожить их на корню. Гильдия лишь чудом пережила те времена, и много лет еще восстанавливала утраченное влияние. С тех же самых пор у главы Гильдии был небольшой список с именами тех людей и волитаров, заказы на которых не будут приняты ни при каких обстоятельствах.
Однако, Кавдайн и подумать не мог, что Лорда-Смотрителя следует включить в этот список.
Теперь же выходило так, что всего за одно утро оказались схвачены наиболее видные из членов Гильдии, а их тайные убежища теперь обыскивала стража. Почти половина всех столичных убийц либо погибли, либо оказались в гостях у смотрителей. Конечно же, здесь Иразий имел в виду лишь тех, кто был принят в Гильдию и приобщен к ее тайнам, и не считал многочисленных кандидатов или временных соучастников, поскольку все они были скорее расходным материалом, нежели его братьями по ремеслу. К тому же, так сложилось, что в провинции гильдейцев, даже всех вместе взятых, было меньше, чем в Столице – по той простой причине, что работы там было слишком мало, а способных достойно оплачивать тяжелый труд – еще меньше, ведь все знатные и состоятельные люди (равно как и волитары) стягивались ко двору. Смотрители же нанесли удар в самое сердце Гильдии, едва не повергнув ее на колени. Именно поэтому Кавдайн уже начал подумывать о том, чтобы на время остановить всю деятельность, и затаиться… если бы не поступивший заказ.
- Итак, господа, не смотря ни на что, у нас есть работа, - после затянувшейся паузы, произнес Торговец Смертью. – И я хочу, чтобы ее выполнили именно вы.
- С ним, - скривил губы белобрысый волитар, покосившись на громилу. – Я обычно действую один.
- У нас, как ты мог заметить, не совсем обычная ситуация.
- Х-хорошо, - вздохнул тот. – Не смею более спорить.
- Расскажи, чо за дело, - гигант подался вперед, навалившись на стол локтями. – Кто заказчик.
- Весьма знатная и уважаемая персона, чьи цели очень выгодно совпали с нашими, - ответил Иразий. – Платит золотом, не скупясь. И довольно о нем. Работа же будет состоять в том, чтобы убить Смотрителей.
- Ух ты, - вскинул белесые брови волитар, едва не свалившись со стула.
- Чо, всех скопом?! – Пробасил громила, и в его голосе послышалось явное одобрение.
- По возможности, - кивнул гробовщик. – Основные цели – двое водяных магов, некто Маэль и Сибилла, они принесут нам по тысяче фераев.
- Ух ты, - повторил с не меньшим удивлением альбинос. Каждый колдун был оценен в стоимость пяти-шести его наиболее удачных заказов.
- Так же, достойный заказчик хочет, чтобы вы уничтожили все, что касается их деятельности – за это полагается целых пять тысяч.
- Твою-то мать-землю! – Воскликнул гигант, потирая лысину. - Это же целая гора золота! Когда я служил в гвардии – наш лейтенант столько получал за десять лет.
- Ну, ты-то уже давно не в гвардии, - не упустил случая поддеть его волитар, однако громила лишь расхохотался в ответ.
- А теперь – самое вкусное: каждый попавшийся вам под руку смотритель – стоит по сотне, - прервал хохот глава Гильдии. – Так что уши им отрезайте, или еще как учет ведите. Если же вы сможете сжечь весь дом дотла, то Гильдия станет богаче на целых десять тысяч. Фераев.
- С радостью, - ответил за обоих волитар. – Какие сроки?
- Сегодня ночью.
В помещении воцарилась гнетущая тишина. Казалось, убийцы даже перестали дышать и замерли, словно пораженный коварным заклятием.
- Это невозможно, - наконец процедил альбинос.
- Исключено, - поддержал его бывший гвардеец. – Это же демонова уйма работы! Мы не успеем даже понять что к чему.
- Одна подготовка сколько займет?! – Волитар вновь взял слово. – Это ведь… мы же так не работаем, Ира…
- Никаких имен, - оборвал его Гробовых Дел Мастер. – Это дело – особенной, равно как и эта ночь, господа. Будет сражение.
Его собеседники вновь подались вперед, волитар кивнул, а человек сдвинул брови. Конечно, грядущая битва могла стать сильным подспорьем, но только в том случае, если одержимые не окажутся возле Особняка, иначе они будут только мешать.
- Итак, приоритетные цели заказчика вы запомнили? – Порой Кавдайн любил повторять основные позиции своих приказов, словно опасался, что подчиненные их забудут.

- Пара колдунов, - кивнул здоровяк. – И все сжечь.
- Именно, однако, господа, нам выпал уникальный шанс, раз и навсегда положить конец омерзительной деятельности смотрителей в Альянсе. Раньше, некоторые из нас, ныне покойные, считали, что все завершиться со смертью Дрейна, но он, к величайшему сожалению, успел заразить своими опасными идеями и взглядами почти всех людей, что находились у него в подчинении.
- Выходит, надо всех убрать? – Сделал вывод бывший гвардеец.
- Это же демонова уйма народа, - согласился с ним альбинос.
Глава Гильдии лишь пожал плечами:
- Смотрителем больше – смотрителем меньше… когда еще представится случай расправиться с личными врагами за счет заказчика? И, тем не менее, не разменивайтесь на каждого черноплащника, большая часть из них – люди простые и особой для нас угрозы не представляют. Но, есть люди, чья смерть буквально спасет Гильдию.
- Назови имена – и считай, что их уже нет, - пообещал здоровяк.
- В первую очередь – это Хейдан Роут, - Кавдайн сжал кулак. – Он доставлял нам неприятности еще будучи стражником, но тогда мы еще могли его урезонить, теперь же… Без преувеличения могу сказать, все наши потери – дело исключительно его рук. Он весьма хитрый и опасный противник, а потому – должен умереть.
- Как скажешь.
- Малагант его ранил, а потому Роут сейчас в госпитале – расправьтесь с ним и с другими смотрителями, которых там найдете.
- Как-то не красиво, - поджал губы волитар. – Это все же госпиталь…
- Не красиво лиловый жилет к серым порткам надевать! – Кавдайн редко повышал голос, но сейчас спор явно разозлил его. – А твоя задача – дело делать!
- Кого еще? – Спросил, потирая кулаки бывший гвардеец, когда увидел, что его товарищ более не посмеет оспорить волю главы.
- Лорда Элана, некоего Тернеля – секретаря смотрителей, орка, служащего им… Уберите всех, кто занимает там хоть сколько-нибудь видное положение, только в таком случае мы сможем быть уверены, что не появится нового Лорда-Смотрителя.
Он перевел дух и откинулся на спинку стула.
- Только так. А еще, я бы хотел, чтобы вы, когда будете в госпитале, наказали гвардейца Дерека Стронца – после победы над Маской он слишком возгордился и решил, что может бросить нам вызов.
- Так, а кто за него платит?
- Никто, - отрезал Иразий. – Но вы это сделаете. Для меня.
Здоровяк медленно кивнул.
- Понял, не дурак.
- В заключение у смотрителей наши товарищи. Их имена известны, и теперь они могут лишь доставить Гильдии неприятности.
Оба убийцы кивнули, но медленно, словно нехотя, ведь Кавдайн требовал, чтобы они убили своих собратьев по ремеслу. Однако, выхода не было, и каждый гильдеец знал, что если его род занятий будет предан огласке, то Гильдия от него избавиться без сожаления.
- Кроме Угрюмого, - все же добавил, немного подумав, Иразий. – Его, если сможете – верните живым. Ну, а если не сможете – так не сможете. Да, и еще, новый начальник стражи стал проблемой.
- Убить?
Волитар вновь скривился. Ему казалось, что они явно не успеют провернуть все это за одну ночь.
- Нет, только его девку, - отрезал Торговец Смертью. – А ее голову оставьте на обеденном столе. Это станет для молодого Оррика предупреждением, что не стоит переходить дорогу гильдии.
На лице альбиноса появилось неприязненное выражение, однако его коллега просто кивнул:
- Значит, отрежем башку.
- Хорошо, - подвел итог Иразий. – Ты свободен, а вот Призрака я прошу задержаться.
Взгляды убийц пересеклись, волитар пожал плечами. Бывший гвардеец хлопнул его по плечу и пошел к выходу, однако дверь распахнулась снаружи – на пороге стоял лакей Кавдайна, так же бывший и его телохранителем:
- Там… там… - парень немного заикался от волнения. – Прибыл… он.
- Да кто же? Говорит толком! – Прорычал здоровяк.
- Солидор… он в городе!
- Как?! – Даже Кавдайн искренне удивился. – Что ему здесь надо?!
- Не знаю, - гильдеец помотал головой, словно желая придать веса словам. – Ко дворцу идет. Говорить, значится, с милордами.
- Добром это не кончится, - Торговец Смертью махнул рукой, пресекая дальнейшие споры. – Все, идите. Призрак!
Волитара, решившего, что и ему тоже можно уйти, Кавдайн окликнул уже у дверей.
- Твое заклинание что-нибудь отыскало?
- Да, - кивнул альбинос. – Наш клиент приходил не один. Его сопровождал человек под прикрытием магии.
- Вот как, - без явного удивления протянул Иразий. – Обманул, значит, наше доверие наниматель.
- Ничего опасного, на мой взгляд, - пояснил волитар. - Это просто та слепая девушка, которая всюду его сопровождает.
- И способна определять по запаху демонов и людей! Дурак! – Проскрежетал Гробовых Дел Мастер. – Я вхож во дворец! Если она узнает меня – всем нам конец! Ты должен убить ее тоже.
- При всем уважении, это просто дворцовая девчонка. Я не стану этого делать.
- Она может узнать меня! – Процедил, выделяя каждое слово, Иразий Кавдайн. – Ей следует умереть, чтобы Гильдия была в безопасности.
- Вы же знаете, что для меня это не просто убийство – это искусство и противостояние. Борьба с терпким привкусом опасности. Но она не сможет даже для видимости оказать мне сопротивление…
- Ты мне эти шутки брось! Завел моду – давать жертвам шанс на спасение, - перебил его глава гильдии. – Тебе разве за это деньги платят? Раньше я смотрел сквозь пальцы на твою придурь, Призрак, но – хватит. Гильдия в серьезной опасности, и всем нам следует приложить усилия для ее спасения. А потому, будь добр – никаких шансов нашим врагам.
- Вы лишаете меня всякого стимула работать на гильдию.
- А у тебя есть выбор?
- Нет, - после некоторого размышления, ответил волитар. – Но девочку я убивать не стану.
Взгляд Кавдайна, быть может, мог бы металл расплавить, но альбинос глаз не отвел.
- Хорошо. Займись смотрителями, - наконец согласился Иразий. - Иди.

Спустя некоторое время, Гробовых Дел Мастер, мэтр Иразий Кавдайн покинул свой особняк на окраине Верхнего Города. Идеально подогнанный черный костюм с иголочки сидел на нем как влитой, а цилиндр даже поблескивал в редких лучах солнца. Следом за мэтром шел и рыжий лакей, несущий в руках два больших чемодана. Возле кареты, куда юноша с облегчением погрузил кладь, его встретил высокий мужчина с бледным лицом и острой бородкой клинышком, одетый так же, как и хозяин дома, но несколько менее элегантно.
- Кэррин, мальчик мой.
- Господин Кавдайн, - мужчина тепло пожал ладонь Иразия обеими руками, и помог ему залезть в экипаж. Лишь после этого, он и сам сел напротив. - Ваше приглашение было для меня сюрпризом.
- Уж прости, - глава гильдии положил головной убор на свободное место рядом с собой. - Я бы не стал тебя звать, однако обстоятельства сложились весьма неприятным образом.
- Я всегда готов вам услужить, мэтр.
- И за это я тебя очень ценю. Эй, трогай!
Последние слова были обращены к кучеру. Карета скрипнула и покатилась по улице, направляясь в самый центр города.
- Кэррин, прежде чем ты покинешь город, надлежит решить несколько маленьких проблем. По сути, совсем ничтожных.
- Все, что попросишь.
- Брандир Турссон нас предал, понимаешь.
- С вашего позволения, мэтр, я всегда сомневался в искренности его лояльности Гильдии. То, что произошло, всегда было лишь вопросом времени.
- Да, понимаю. Это был, своего рода эксперимент. Опыт. К сожалению, неудачный. Но, что-то мне подсказывает, что господин полковник не сможет пережить этой ночи. Ты не мог бы убедиться в достоверности моего предчувствия?
- Несомненно, я прослежу за этим.
- С твоей стороны это будет весьма любезно, мой дорогой.
- Но, я так понимаю, это не все?
- Правильно понимаешь.
Кавдайн провел ладонью по лысине, пригладив остатки волос, и тяжело вздохнул.
- Есть одно дело, очень важное. Его Высочество, принца Давиона Волитара повсюду сопровождает одна особа.
- Его сопровождает довольно большое количество дам, позволю себе заметить.
- О да, но эта - особенная. Видишь ли, она слепа, но Боги наделили ее весьма экзотическим чутьем.
- Я, кажется, догадываюсь о ком вы говорите, мэтр. Принц, если верить слухам, часто прислушивается к ее словам.
- Хорошо, Кэррин, замечательно. Мне бы хотелось, чтобы она замолчала навсегда.
- Будет сложно пробраться во дворец, особенно сейчас.
Убийца протер глаза, и откинул голову назад, коснувшись макушкой стенки кареты.
- Впрочем, сложно - не значит невозможно. Тем более, что у нас во дворце уже есть кое-кто.
- Да, наша очаровательная Железная Роза. Уверен, она получит массу незабываемых впечатлений, выполняя это дело.
- Ваш замысел просто поражает воображение, мэтр, - в восхищении мотнул головой бородач. - Я незамедлительно отдам соответствующие распоряжения.
Карета остановилась у Цепи. Уже скоро Иразий Кавдайн спустился в нижний город и там сел в ничем не примечательный экипаж, направлявшийся на запад.

Утро-день 13

В последние дни в жизни Наори обнаружилось некоторое разнообразие, приятно оттенившее суровые учебные будни. Хотя, если здраво оценивать события прошедшей половины луны, на скуку жаловаться не приходилось ни разу, но практическое преподавание навыков защиты-атаки свеженабранным Одаренным, или попытки заделать дыру в дворцовой защите после очередного визита кое-кого Ваш'тэ за приятное не считала. Не говоря уже об авралах, которые друг на друга лезли и катастрофами погоняли.
Приятности начались со знаменательного бала, наутро после которого чародейка сияла и втихаря гордилась волитарским правителем, продолжились затишьем назавтра и окончательно обрадовали предыдущей ночью. Когда впервые за неделю получившая совершенно свободную от безопасного "быта" голову Наори посвятила все остатки терпения в ней на собственную учебу, со всем энтузиазмом заучившегося магистра экспериментируя с собственной кровью. Подобное гремучее сочетания – остатков терпения, энтузиазма магистра и неодобряемой умными магами кровавой магией – было обречено, ибо любыми естественными способами превратить не-лидиум в лидиум Наори просто отчаялась.
В подобной эйфории от учения, когда ее перестали дергать во все шесть сторон одновременно с попытками выяснить кого бить и как сильно, в условиях занефицитенного дворца и демонической столицы, чародейке удалось пробыть до вечера, после чего на кухню отправился заказ на красное вино, а Ваш'тэ задумалась над вариантом "впасть в депрессию". Восполняя затем запас гемоглобина и изучая рабочий бардак в кабинете, водница целых восемнадцать минут отдала сладким мечтам о черной хандре, безделье и опускании рук, и даже написала пару уравнений на скорость пробивания отремонтированных стен собственным лбом. При минимальной поддержке "каменной кожи" трех часов могло хватить.
Потом вздохнула, помянула обеих богинь покровительниц, стерла уравнение и без всякой "кожи" стукнулась благородным серым лбом об ребро чаши с песком, пытаясь убедить себя, будто во фразе "корлады же могут!" есть еще хоть что-то новенькое.
Не убеждалось в упор.
Фраза потихоньку превращалась во что-то матерное, но тоже про корладов.
Лоб заболел.
К концу получасового отдыха Наори почти вдохновила себя страдать дальше, когда те самые приятные разнообразия прорвались даже через секретарский заслон Ана. Благодаря чему все остатки науки вылетели из одаренной головы как пробка из бутылки, даже ради приличия не задержавшись, недолеченные шрамы на запястьях остались недолеченными, а зачарованно-остекленевший взгляд волшебницы уставился в угол комнаты. И дальше, сквозь, мимо всех "паутин" и "очей", напрямик через стены, коридоры, пролеты и в одном месте чердак. Дальше, поверх деревьев, над чужими крышами, мимо флигелей и переулков, - ко дворцу Высокородных. Где-то там... столп Силы, на которую мастер Сведений не смог смотреть наяву, и которую дочь Земли разглядела сквозь стены и расстояние, силы, похожей на недостижимый образ, над которым она билась пытаясь кровью людей создать силу корладов. Чувство, похожее на попытки нарисовать радугу барабанным ритмом и потом внезапно увидеть палитру, которой боги расписывали рассвет.
С кисточкой.
С кисточкой...
Явление Волитарского Дракона во плоти, наяву и прямо под окном так не трогало чародейку, как далекое эхо родной стихии, вдобавок, ближе к утру внезапно раздвоившееся. Вторая кисточка притянула взгляд Наори куда-то в пол, после чего она осознала, что раньше ее представления о магии были неполными. И с этой мыслью, одним пинком затянув порезы, решительно отправилась на балкон медитировать на двойную звезду. Правда, ее расположение грозило при выходе из медитации оказаться с прогрессирующим косоглазием, но с этим Ваш'тэ решила смириться, если наконец что-то поймет.

Утром очам умиротворенной и все таки не окосевшей чародейке предстала дивная картина. Серебристая гора мощи в воздухе, парящая с легкостью прирожденного Крылатого, и вместе с тем остающаяся в восприятии горой. Вихри силы вокруг него, сливающиеся в магическом зрении с серебристым мерцанием наяву.
Такая же гора силы на земле, пассивные волны от присутствия камня – чувство, знакомое любому магу Матери-Земли – плавно перетекающие в ворочающиеся глыбы присутствия того, кто стоял на этих камнях.
И, на десерт, как последний завершающий штрих в великолепной картине – точка уютной силы неподалеку, во дворце. Поднявшаяся за ночь из глубины на поверхность, разгоревшаяся, маленькая... и могущественная.
Называлось это дивное видение "Малатаронт общается с Рокларионом, и где-то в спальне Ровена спит с найденышем". Подперев подбородок ладонью, Наори тихо размышляла, что по чести признаваясь, за удовольствие видеть Корладского Дракона почти готова смириться с падением родного мира. Рядом еще бегала мыслишка про Людского, отчего в кончиках пальцев скакали мурашки восхищения...
Определенно, до этой ночи она знала о магии земли и воды – не все.

К концу видения мысли были энергично утрамбованы на дно сознания, волосы приведены в порядок, Анэхаю велено сделать "лестницу", и прямо с медитационного коврика волитарская советница шагнула на парковые дорожки. Три этажа, эка мелочь.
Рокларион почувствовал ее приближение, когда волшебница еще и не подошла; обернулся, глядя сверху вниз - при разнице в росте это было нетрудно. Чуть сощурился, удивленно приподнял бровь.
- Две стихии, - задумчиво пророкотал дракон. - И мастерство в управлении ими. Редкий случай. Нерушимой скалы и чистой волны, дочь людей.
Ответом стал не менее задумчивый, но куда более открытый взгляд и, с легкой паузой – реверанс, о котором, похоже, помянутая дочь людей в присутствии живой легенды просто напросто забыла. Отливающие сейчас зеленью глаза чародейки с живейшим интересом рассматривали пробужденного уже-не-корлада, почти-что-дракона, и судя по сиянию этих глаз – Наори нравилось все, сразу и заранее. Что-то вроде, гм, воплощенной любимой стихии и работы: корладского формата, два двадцать...
- Благодарю, - еще после одной паузы чародейке удалось вернутся из астральных подземелий на грешную подоблачную землю. – Элгран Истарилон? Эм... Рокларион?
- Сейчас мое имя - Рокларион, - последовал спокойный кивок. - Потомок моего ученика вернется, когда я уйду.
- Наори Ваш'тэ, - собеседница сделала что-то, в культуре людей наверное называвшееся "шаркнуть ножкой", после чего окончательно похоронила остатки правил этикета. Он и так сделал слишком много, - вдохновленное любопытство в душе советника по безопасности, одаренной чародейки и просто серьезного и ответственного человека бегало кругами, бурлило силой, дергалось невнятными ассоциациями и клубилось каким-то комом разнообразных "а как?".
- Это чары крови? – вырвался наконец самый наболевший. – Чары, связанные с душой, тело, не сотворенное драконом, но с их изначальной силой.
- Их можно так назвать, - согласился Рокларион. - Я еще не полностью разобрался в их устройстве - эти чары мои ученики создали уже после моей смерти. Я бы скорее назвал "чарами крови и земли" - кровь помогает позвать и удержать, сила Земли же дает возможность вообще соприкоснуться... в конце концов, это как раз моя сила.
Дракон Корладов усмехнулся, с явным удовольствием вытянув руку; земля у ног колыхнулась волной, и тут же опала.
- Ночью в Столице появилось две звезды силы от нашей Матери, - рука чародейки неопределенно указала на самого Роклариона, затем так же смутно махнула назад, в сторону дворца; тем не менее вполне ясно спроецировав план с кусочком парка, занятыми собеседниками, и недалекое дворцовое крыло где мирно спала Ровена, - почти одновременно. Это..?
- О второй лучше спросить у Малатаронта, - улыбнулся дракон. - Это он их хранил долгие годы.
- Восхитительно... – людская волшебница зачарованно уставилась в никуда, то ли в задумчивости, то ли умчавшись взглядом и сознанием в какую-нибудь кружку, или лужу, из которых можно было полюбоваться на прочих драконов. – В последнее время, - рассеяно-доверительно добавила она позже, - меня посещало чувство что явь и сон тонут в кошмаре. Наверное, ваше возвращение можно назвать утром. – пауза. – Рассветом.

(&V-Z)

Быть может, для Наори это и правда было рассветом, после затянувшейся на половину луны долгой и мрачной ночи. Наступившей вместе с гибелью тех, кого она должна была охранять, и показавшейся окончанием всего. Чуть отсроченным ради обязательств, но - окончанием. Больше не творить новое, но собирать осколки; искать не лучшие и собственные дороги, а любые, которые ведут хоть куда-нибудь. Не искать, не творить и не собирать – просто мчаться по течению сорвавшейся водопадов реки черных событий и пытаться выловить в ней хоть одну рыбку для себя. Рыбку под названием "месть".
Накануне стукнувшись лбом об астральный факел мощи, наглядно продемонстрировавший Одаренной что ее дар, даже двойной и даже отточенный в меру способностей, - не более чем тень возможного, Наори восторженно обнаружила, что предел, конец и вердикт: "рыбалка" – вовсе не предел. Если благословение богов сходит вопреки крови, расе и бурлящая наглядно не-корладская сила умещается в корладе – злосчастная имитация лидиума людьми, в том числе, возможна. Если создание богов – ее богов! Ее богини, сущности, души, силе, тому, чем она дышит – стоит на расстоянии вытянутой руки, мир не так мрачен, как кажется.
Тем более, это создание считалось умершим.
И оно стоит рядом.
Неизвестно, что из этих соображений и ощущений больше всего вдохновило Наори, но то что вдохновило сомневаться не приходилось.
- Кароллар Тейгар поделился техникой вашего народа... – после периода лирического восторга чародейка в традиционной своей манере взяла быка за рога, героически утрамбовав еще сотни "акаков" подальше.
- Какой именно? - чуть нахмурился Рокларион, в глубине души радуясь смене темы. К почитанию дракон, в принципе, привык, а вот взгляды, какими смотрят то ли на привлекательную личность, то ли на произведение искусства, ему все же были внове.
Правда, Наори едва не зависла снова, обнаружив что со сменой настроения восприятие драконьей силы также меняется, но сумела справится с рефлексом первооткрывателя "все пощупать, осмотреть и записать". Скончавшийся этикет не был подмогой, но спохватившийся здравый смысл напомнил, что все существа любой расы, возраста, крови и степени одаренности отличаются одним общим свойством: в периоды их эмоциональных накалов собеседники могут не оценить прелесть того накала. В силу специфических технических деталей.
- Придание материалу свойства другого, с возможностью и без поддержки имитации чарами. Говоря конкретнее, я пытаюсь освоить корладскую магию имитации лидиума... И результаты, несмотря на свое присутствие, очень далеки и от идеале, и от оригинальной идеи.
- Ах, вот как... - задумчиво протянул Рокларион. Помедлив, неожиданно усмехнулся. - Надо же, насколько любит шутить судьба - этот метод когда-то создал один из моих учеников, и я был рад его перенять и усовершенствовать. Вот только...
Дракон вновь оглядел Наори.
- Я не думаю, что эту методику сможет освоить не-корлад. Просто слишком разные способы взаимодействия с Силой Земли, и...
Он прервался на середине фразы. Замер, глядя куда-то поверх головы волшебницы.
А потом без особой уверенности признался:
- Хотя, конечно, есть один способ. Но опробовали его опять-таки лишь корлады.
- С магией крови, - да не вопросительно произнесла волшебница. Знакомая с чарами, творимыми над серой кровью одаренных Океанской девой, так же близко, как магией, идущей плоть от плоти земли.
И так же отлично знающая, что здравомыслящие люди оную магию крови используют... либо ученики, не знающие ничего, либо мастера, знающие все.
- Да, - подтвердил Рокларион. - Когда-то именно для этого я влил свою кровь в учеников - чтобы они могли совершать недоступное им обычно. Я помню все, что следует совершить для этого... но я не знаю, как переживет человеческий организм.
Могучие плечи шевельнулись, на лице на мгновение отобразилось смущение.
- Вы довольно хрупкие.
В голове Наори возникла раскладка "за и против" с вероятностями исходов, довольно короткая из-за недостатка точных данных, но и в сокращенном виде наглядно-доказующая. Переживет или нет, если да – получится или нет, если получится – с какой скоростью оправиться, вовремя или нет, и стоит ли полученная малая вероятность удачи... синицы в руках? Тоже зачарованной на кровавую магию, но какой-никакой лидиумный удар у нее уже получался.
Раскладка дополнилась иллюстрациями – магобанда, не объединяющая силы в четырехстихийное кольцо, и пара цифр напротив, во сколько раз падает коэффициент полезности поотдельности. Представилось лицо Ана, обнаружившего что обязан создать "круг" и наконец-то теряющего извечную невозмутимость. И каскад невнятных видений, где Наори могла бы оказаться, не собирайся скончаться при рискованном эксперименте чужого народа, и, самое главное – что она могла Бы сделать при этом.
Одухотворенная зелень в глазах чародейки притухла, и вместо рассвета духа там отразилась глубочайшая ночь аналитического прогноза. Один-единственный пригодный вариант – лучший и безусловно стоящий риска, но одинокий до абсолюта; ни одно отхождение от груды "если" Наори устроить не могло. И океан всех остальных, неподходящих. В лучшем случае заканчивающихся... гм... не важно, лучший и худший из не-лучших вариантов все одинаково вели к тому орочьему богу, которого любили вспоминать то Кадар, то Айми.
Осмыслив все это, волшебница немного помолчала и без удивления убедилась, что, находясь в здравом уме и трезвой памяти – формулировка ехидно всплыла вместе с возвращающейся прозеленью серых очей – зная "за и против" все равно собирается безответственно рисковать.
Потому что один пример безответственного риска летал над головой серебристой горой мощи, являя миру гордый дух старых легенд – бессмертный дух... А другой, смертный, но все равно оказавшийся бессмертным стоял прямо перед ней и рассуждал о событиях тысячелетней давности как о вчерашнем и, и... Да просто случившийся "рассвет" оставил в душе Наори, там глубоко, где тихо плакала не могущественная чародейка, а просто душа, чуткая и девичья, как плачут над потерянными близкими – сознавая безнадежность и пытаясь не то смириться, не то забыть, или заставить поверить, - шепнул. Два слова, которые и были ясной зарей после темной ночи.
Смерти нет.
- Это больше, чем я надеялась, - просто ответила она. - И именно то, чего хочу.
Глаза, тонущие бездонно-серыми океанами, с переливами земной зелени в глубине и оттенками голубой воды на поверхности, смело взглянули на древнего дракона. "Именно то, что я должна" – несказанное. Согласие с долгом, как незыблемость камней; свежесть первого весеннего дождя, надеждой на будущее; и шалая искра чего-то, совсем незнакомого сыну стихии, Дракону Земли. Не пламя, не ветер, не земля и не вода. Искорка радости, такая странная рядом с тяжелой ответственностью или прочувствованной верой, смешная немного для существа, измеряющего время не годами, буквально...
Да, детская. Юная радость. Узнать – новое. Попробовать. Испытать. Открыть... незакончившиеся под серым небом Фераи чудеса.
А риск, долг и надежда – это другое.
Глаза как океаны. С зеленью, синевой и шалостью.
Рокларион не мог не улыбнуться - когда-то похожими глазами смотрели его лучшие ученики, те, кто потом становился опорой народа корладов. Опасность, непроверенность, риск... все это вызывало у них один-единственный вопрос - "а почему бы не попробовать?"
И пробовали.
Усилием воли Дракон Корладов заставил себя не сказать "можно начать сейчас" - все-таки рациональное мышление, присущее народу Горнариса, было крайне развито и у Роклариона. Так что он произнес:
- Нужна подготовка, и не помешает целитель рядом. На всякий случай.
- Какого рода? – лаконично уточнила представительница "довольно хрупких существ", едва заметно кивнув на целителя.
Рокларион развел руками.
- Еще не знаю, с людьми такого никогда не пробовал. Я, конечно, буду контролировать процесс, но может случиться что угодно.
Подумав, он с долей сомнения заметил:
- Ну, чешуя точно не вырастет... наверное.
- Освежающая мысль, - с зеркальным сомнением хмыкнула Наори, энергично представившая недостатки хвоста в быту. – Тогда, полагаю, лучше полигон экранированный от всплесков стихийной магии?
- А такое у вас есть? - заинтересовался Рокларион. - Не помешает.

(и Латигрэт)

Чародейка припомнила историю архитектуры Столицы, в ходе которой появились катакомбы с определенными свойствами, затем – военные полигоны в южном районе, и наконец природные пещеры самого острова, считавшиеся скорее местами для экзотических экскурсий, нежели специальными постройками.
Подвалы удалось забраковать идеей обвалов – масштаб грядущего мероприятия не оценивался даже примерно, и, случайно ошибившись на три порядка, устроить обвал двух кварталов Ваш’тэ не хотелось. Армейские были просто-напросто заняты.
- Что-то вроде, - слегка улыбнувшись. – На дне Столицы. Хотя добираться надо по воздуху.
- Не сказал бы, что полет в числе моих талантов, - заметил Рокларион. - Мне это было не особенно нужно.
- Моих тоже... Целитель, воздушник, - принялась вслух считать "подготовку" Наори, - и тот кто потом будет все объяснять, - тихонько себе под нос.
- Еще?
- Мне больше ничего не нужно, - покачал головой Рокларион. - Для самых сложных чар дракону нужен только он сам.
В следующий час узкий круг специалистов имел сомнительное счастье убедиться, что профессиональная болезнь этого круга, кодовое название «шило там где могут быть кнопки», иногда несколько обременительна для коллег.
Первым в этой давно известной, но каждый раз неприятно удивляющей аксиоме убедился Анэхай. Прямое начальство сообщило что ему прямо сейчас изволится лететь далеко-далеко, под Столичный остров, и честь побыть транспортом для нескольких центнеров живого веса корлада, начальства и «какого-нибудь целителя» выпала именно ему. Лучше сказать – упала, с грохотом, сравнимым с тем же суммарным весом планирующих улететь.
Однако так как Наори прекрасно знала достоинства и недостатки своих работников и описанную честь уронила таки на Ана, обойдя вопрос летуньих качеств например, Кадара – существо на полетах помешанное и экипированное не в пример секретарю, - разница проявилась тотчас. Анэхай молча кивнул, уточнил место назначения и отправился за Миалиной Веллари, выбранной в качестве лекаря. Не будем развивать мысль, что вместо всего этого сделал бы, как именно и с какими комментариями «экипированный летун».
Водница, к чести факультета Океанской девы, отреагировала может чуть-чуть менее бесстрастно, но весьма достойно и собралась с внушающей уважение скоростью. Хотя вопросы, зачем волитарской советнице и возрожденной одной седьмой Роклариона в лице Истарилона нужен транспорт невесть куда и целитель про запас – поразмыслить было над чем.
Таким образом, к окончанию часа Ан сделал физиономию кирпичом, сложил ладошки в молитвенном жесте и, кивнув пассажирам, изобразил «черная зависть Кадара». От сведенных ладоней воздушника с гулким хлопком разлетелась сфера смерча, охватившая четверых одаренных куполом, волосы мага сорвались в пляс – чародей сразу начал напоминать помесь медузы с одуванчиком – и вся конструкция, напоминающая мыльный пузырь с начинкой, воспарила.
Пару раз крутанулась, попортив еще целые прически, и, шустро набрав скорость, рванула к краю. Недолгие сомнения и размышления о грифонах, наземном транспорте до Цепи и других технически деталях вымело из голов пассажиров еще быстрее, признав за воздушным передвижением удобство не-соблюдения правил дорожного движения и вытекающие из того возможности.
В пещере, где белоглазый ссадил своих сереньких – двое из-за Девы, третий просто так – спутников, действительно было где разгуляться дикой магии. Нижний слой Столицы, изрезанный таинственными гротами и промоинами, укрепленный магией Воли и способный держать на себе все исполинскую громаду острова – место, куда экстремалы любили летать на прогулки, романтики просто так, исследователи – подумать, а маги – повалять дурака.
Оставив выдохшегося воздушника заворачивать всех, кому припечет прогуляться здесь и сейчас отсюда до обеда, «серенькие» отправились выбирать подходящее место. Рокларион, деликатно подбирая выражения, пытался объяснить Веллари что от нее требуется и каким именно образом они собираются создать ситуацию с необходимостью целителя. Водница не менее деликатно пыталась это понять и иногда как-то непонимающе смотрела на коллегу и потенциального пациента, то ли собираясь спросить «как давно вы посещали целителя душ?», то ли просто за более ясными терминами, человеческой школы. Наори слушала обоих и заодно впаривала Миалине теорию «круга», при которой ее (Наори) собственные силы можно было направлять на ее (Миалины) чары, благо вода и там и там.
Впрочем, дракон очень быстро предоставил волшебницам общаться самостоятельно, углубившись в осмотр грота и удовлетворенно хмыкая. Пару раз он бурчал «нет, это не Горнарис, но все ж…» и наконец выбрал подходящее место.
Подготовил его Рокларион на удивление просто – повел ладонью, и каменный пол послушно воздвиг что-то вроде постамента, в котором немедленно образовалось углубление, в точности по фигуре Наори.
– По сути, можно приступать, – задумчиво сообщил дракон.
- А инструменты, или что еще применять?! – врачебный долг оказался в Миаллине сильнее даже уважения к легендарным существам. – Как вы собираетесь…
Рокларион молча поднял руку; металлические пальцы корлада внезапно удлинились и истончились, превращаясь в блестящие лезвия, столь острые, что они, казалось, резали сам воздух.
– О стерильности не беспокойтесь, – заверил дракон обеих волшебниц. Глянул в сторону Наори. – Если и погибнешь, то не от болезни с клинков.
Веллари невольно поежилась, не особенно понимая, считать это прямолинейным предупреждением или проявлением драконьего юмора.
- От заражения – просто не успею, - тем временем согласно хмыкнула Наори, вполне освоившаяся с гарантиями на уровне «чешуя не вырастет... наверное». Занимая место на оригинальном «операционном» столе она как раз размышляла, что сейчас – последний шанс удариться в панику, потому что дальше либо паниковать будет некому, либо – не о чем. С другой стороны, разве это всегда пугало рискованных любителей лечь под... хм... допустим, кисть корлада? Вряд ли. Сама не последняя в ряду лекарей, пусть даже не хирургов, Ваш’тэ могла смело доказывать – не боли, удачных или неудачных последствий боятся лечащиеся. Неизвестности, результата, который никто не ждал, а придется как-то с ним жить. Перемен, нового образа жизни, расставания со старой силой или слабостью. Изменений...
Двадцать пять «если» еще раз пробежали перед глазами чародейки и были безжалостно отправлены к таинственному орочьему богу. А потом... да, паниковать стало поздно.
Сами камни расцвели от прокатившейся сквозь них силы, призванной воплощением земной стихии. Взгляд Роклариона из заинтересованного мгновенно стал внимательным и сосредоточенным; неизмененной рукой он коснулся каменного возвышения, прикрыл глаза.
Камень еле заметно задрожал; звука слышно не было, но сквозь тела всех троих прокатился неслышный гул. Миаллина, осознав, что делает Дракон Корладов, беззвучно ахнула: Рокларион при помощи собственной силы сканировал Наори, изучая отличия человеческого тела. Веллари ранее была уверена, что такое можно проделать лишь при помощи Воды… но ведь драконы превосходили магов не только чистой силой.
– Хорошо… - пробормотал Рокларион, – две Стихии и крепкое здоровье – это хорошо, они закаляют тело…
Он задумался, машинально погладив щеку другой рукой; лезвия пальцев мелькнули в опасной близости от глаз, но дракон не обратил внимания.
Несколько секунд длилась тишина, не нарушаемая никем.
– Мне понадобится твоя помощь, дочь ветров, – внезапно сказал Рокларион, и Миаллина вновь невольно вздрогнула. – Я смогу влить кровь в чужие жилы, ты же разгонишь ее по телу. Причем быстро, чтобы она протекла по всем сосудам.
В голове Веллари мигом пронесся целый ворох мыслей. Невольный трепет от перспективы ассистировать дракону она подавила, потом – возблагодарила преподавателей Университета и лично Сагемира Велгеста за то, что ее научили хорошо работать с кровью… а затем пришло удивление: неужели, проводя такой ритуал с корладами, Рокларион тоже прибегал к помощи Водника?
Последнюю мысль волитари очень хотелось озвучить, но не успела – дракон коротко усмехнулся.
– Раньше проблем не возникало, потому что корлады – мой народ. И те семеро были магами Земли, проникшимися своей стихией до глубины металла; я был властен над их телами.

«Он что, мысли…?»
– Нет, мысли я читать не умею, – последовала новая усмешка. – Просто мы посреди моей Стихии. Приготовься, дочь ветров.
Волитари согласно кивнула, и положила руку на плечо Наори, вежливо наклонив голову. Тактильный контакт всегда облегчал работу; сейчас же он еще и позволял настроиться на конкретного пациента. Миаллина чувствовала, что это не помешает.
Она прикрыла глаза, ощущая биение собственного сердца и поток Стихии, струящийся сквозь тело и душу; потянувшись к Наори, расширяя чувства – чтобы ощутить чужое сердце и чужую силу, заставить собственную кровь и волшебство струиться в унисон с ними. Немалый дар советницы, с готовностью распахнувшей собственные оздоровительно-управляющие щиты, показался попутным ветром в чарах.
Рокларион тем временем небрежно сбросил верхнюю одежду, которая сейчас бы только помешала: с невероятной легкостью черный доспех словно стек с его фигуры, и обрел прежнюю твердость, только грохнувшись об пол. Лезвием-пальцем дракон провел по коже между металлическим плечом и ключицей; струйка темной крови побежала по клинку, изменившему форму и вытянувшемуся с другой стороны кисти тонкой трубкой.
Вторая ладонь потекла, меняя форму, превращаясь в чашу: ее Рокларион подставил под струйку, ожидая, пока сосуд наполнится. Когда чаша оказалась полна наполовину, он коротко хмыкнул и отнял трубочку, возвращая ей форму лезвия; ранка мгновенно зажила.
Взгляд дракона устремился на пролитую кровь: он вдруг стал абсолютно недвижим, словно сделавшись частью пещеры и всего огромного острова. Волна Земной мощи, незримая, но ощутимая всеми, завихрилась вокруг высокой фигуры; пол и потолок задрожали, когда отголосок сосредоточенной Драконом Корладов магии хлестнул по ним.
Миаллина по-прежнему не открывала глаз – но она ощущала, как кровь в руке-чаше темнеет все больше, становясь еще более густой, и с каждым мгновением напитываясь силой. Еще через мгновение она поняла, что происходит, и с трудом удержала концентрацию.
Рокларион был призван обратно в мир через тело корлада; душа и магия принадлежали дракону, но вот тело оставалось иным, кровь его по большинству признаков была кровью горнарисского мага. И сейчас дракон превращал его кровь в свою настоящую, жизненную силу корлада – в жидкую магию из драконьих жил.
Это было… невероятно. Волитари с трудом понимала, как вообще такое можно – для этого надо было досконально знать как собственный организм, так и корладский… но ведь именно жителей Горнариса он и называл своим народом, не так ли?
Неподвижное сосредоточенное лицо расколола улыбка. Рокларион чуть наклонился вперед.
– Начинаем, дочь людей, – тихий голос, казалось, заполнял все пространство вокруг. – Тебе помогут; самой же тебе надо сосредоточиться на том, чтобы тело не сопротивлялось и приняло иную кровь.
Металлический коготь прочертил линию на руке Наори – точно вдоль вены. Линия пореза мгновенно заалела… и в то же мгновение чаша превратилась в замкнутый сосуд, из которого потянулись тончайшие иглы, скользнувшие в разрез.
Воздух вновь задрожал от собравшейся вокруг Земной силы; одним вливанием дело не ограничивалось, корлад касался той части сути волшебницы, что принадлежала Земле, помогая принять драконью кровь. Если можно было бы услышать музыку струн души, то, наверное, именно сейчас. Нарастающий гул воды, гортанные шорохи песка; осязаемая тишина, готовая взорваться скрежетом столкнувшихся скал, но пока еще не сорванная, еще тишина, все еще. Музыка затишья.
Зазвучал неспешный, мощный, глухой голос; незамысловатые слова дрожью отдавались в камнях и костях.

Крошка лежит в основанье скалы,
семя - предтеча могучего древа.

Рокларион бросил короткий быстрый взгляд на Миаллину и та, ощутив и правильно поняв приказ, вдохнула, направляя в тело Ваш’тэ собственную силу, прежде всего – к тому месту, куда вливалась кровь дракона.
И чуть не вскрикнула – такой напоенной Земной мощью она оказалась. Полузакрытые глаза Наори меняли цвет калейдоскопом, но отсветов водной синевы там мельтешило все меньше, а оттенки гранита – чаще и гуще...

Мелкий ручей – у истока реки,
нота одна - в основе напева.

Дракон замер абсолютно неподвижно: казалось, вся его воля направлена на то, чтобы контролировать поток вливаемого жидкого волшебства, и лишь шевелящиеся губы показывали, что он по-прежнему в сознании.
Веллари же старалась изо всех сил, стараясь разгонять чужую кровь по телу Ваш’тэ одновременно быстро и бережно – чтобы не повредить спешкой.

Капелька крови – жизни основа,
крови поток – перемена в себе.

Камень, на котором лежала чародейка, внезапно начал светиться – сперва тускло, потом все ярче и ярче, разгораясь изнутри. Мгновение – и сияние охватило и пол, перекинулось на стены и потолок.
Отблески света плясали на металле, вживленном в корладское тело, на волосах и лицах двух волшебниц; блики кружились на сосредоточенном застывшем лице Роклариона.

Новая сила – твое назначенье,
новая кровь – перемена в судьбе.

Сияние камней вдруг стало совсем ярким, проникая даже сквозь плотно сомкнутые веки; Миаллина, не позволяя себе отвлечься на свет, заставляла все дальше разгонять иную кровь, одновременно пытаясь следить за той, что уже текла по жилам Наори, с радостью убеждаясь – да, получается…
Минута.
Вторая.
Третья.
Поток крови иссяк – Рокларион влил все, что собрал в чашу. Да и сосуда больше не было: иглы втянулись обратно, а обе руки медленно приняли прежнюю форму.
Миаллина, внезапно ощутив, как наваливается невероятная усталость, все же завершила работу – потянулась к руке Наори, заращивая порез.
– Похоже, получилось, – с легким удивлением произнес Рокларион, выпрямляясь. – Только скажи своим потомкам – пусть не пытаются призвать меня в будущем через себя. Такого человеческое тело точно не выдержит.
А в переставших светиться и застывших в гранитной крапинке очах Наори сверкнула одинокая искорка смеха. Медленно возвращаясь со дна водоворота, омута силы в котором разум пытался раствориться подальше от соблазнов и горестей, она с таким же заторможенным восторгом представила потенциальную возможность упомянутых потомков заиметь.
Мысль была освежающей, почти как про чешую. А главное, такой своевременной!
К искре смеха после паузы хлынул целый фейерверк радостных отсветов, когда с той же благородной медлительностью (во врачебном лексиконе называемой «отходняк») разум волшебницы осознавал. Да, получилось. Жива. И одарена...
Чужая, но ощущаемая своей сила плескалась в крови, вокруг, в мыслях и невидимым пульсом разошедшегося силача билась в ауре. Ей еще предстояло улечься, прежде чем Наори рискнула бы использовать драконий дар в бою – как бывает с нужными вещами, которые грудой коробок оставили в комнате, но те еще нужно разобрать, разложить и рассортировать по полкам, - но...
Коробки плавали в крови и бились пульсом эйфории. Стягивающееся по воле чародейки кольца щитов, связи, поддержки и десяток бытовых заклинаний, которые Наори последние годы носила с легкостью привычной одежды, притертыми деталями мозаики вставали на изменившуюся ауру. Кровь растворяла кровь, магия – магию...
- Оформлю завещание, - согласилась вслух, возвращаясь из созерцания изменений. Наверное, просто чтобы не перечить дракону.
Сев на своем каменном ложе, она взглянула в оказавшиеся вблизи корладо-драконьи глаза. Остановившееся время, потоки... мыслей? Информации? Эмоций?.. – пронесшиеся между двумя настолько разными, и ставшими в чем родственными существами. Для уставшей Миалины прошла секунда, которую советница Ваш’тэ замешкалась поднимаясь с камня.
Для Наори пролетела маленькая жизнь, где-то с четверть века. Или дольше, но объективнее она оценить не могла.
Сколько прошло для Роклариона в теле Истарилона – трудно представить.
А потом время снова потекло, безвозвратно исчезая в вечных пирамидах, скопившихся под мировыми песочными часами, утекая каплями вселенских клепсидр, убегая лучами теней, унося один мгновенный взгляд, повторить который было так же невозможно, как поймать свое прошлое.
Поднявшаяся волшебница церемонно склонила голову в поклоне мастеру, и все еще чуть шалыми от силы глазами посмотрела на волитари. Роли водниц поменялись, та была готова лечить лекаря. И отправляться обратно, в мир.
Их ведь ждали.

Середина дня 13
И пришли они во мраке - во свет ступивши...
(Я, Тель, Анми)

Черная точка, оторвавшаяся от громады Левиафана несколько часов назад, увеличивалась куда более стремительно. И несмотря на то, что в небе царил полный штиль, а на самом судне почти и не было парусов, а древо его стало угольно-черным от долгого нахождения подле Левиафана, он все равно сохранил остатки отличительных знаков Альянса. Хоть и казался скорее обугленным трупом себя самого, нежели гордым фрегатом славной армии. Воистину, ничего славного в нем не осталось – только фигуры в доспехах чернее самой ночи мерно ходили по палубе, словно не зная, что им делать. Арканитовые доспехи судей все меньше походили на что-то созданное людьми – и все больше на хитин каких-то чудовищных насекомых. Из-под уродливых, покрытых черными наростами, шлемов, иногда проглядывали алые глаза, и все они были обращены к Столице. Вэин Солидор, напротив, не был в своем судейском доспехе. На нем был мундир Лорда-Командующего, однако и тот выцвел от одного только присутствия Элокхая так долго, и теперь сам человек, с его пепельно-серой кожей и выцветшими до седины волосами, казался угольным наброском какого-то древнего короля. А корабль все приближался в Столице, и пред демонами предстал готовящийся к бою флот Альянса. Вэин не мог не отметить, что кораблей здесь было больше, неприятно больше, чем должно было быть. Слишком многие из виера не справились с выполнением своих приказов, и встретили забвение. Но даже по предварительной оценке можно было судить, что пока что шло по плану – и Альянс целиком сосредоточен на армии Элокхая и Левиафане. А значит – замысел Нагриаша близок к осуществлению как никогда. Командующий махнул рукой, и несколько судей, скрипя арканитовым хитином, начали поднимать белый флаг. Каждый на корабле ощутил, как сотни орудий нацеливаются на них. Как люди дрожат, и боятся, не зная, ждать ли им самого Рожденного Сном, или просто горстки одержимых. Элокхай внутри Вэина не мог сдержать ликования от предвкушения большой битвы – жажда убийства захлестнула сознание человека, и тот улыбнулся гораздо шире и агрессивнее, чем обычно улыбаются люди. С этой улыбкой можно было увидеть, что у Вэина появился новый, внешний ряд белоснежных зубов – и все они были острыми, как клыки у дикого зверя, и вид этих зубов был настолько пугающий, насколько и безумным. Черный фрегат с белым флагом начал снижение.

Люди, видевшие, как чёрной стрелой из сердца тёмного облака на горизонте летит в их сторону некогда гордый, а теперь обращённый во прах носитель славы Альянса и мира, тихо шептали молитвы Четверым, кто какие помнил. Вычурно, изящно и с нескрываемой злобой проклинали чёрного вестника волитары, наиболее ретивые из ветроплавов уже наводили на противника орудия, но кто-то из командного состава всё же умудрился догадаться отправить гонца во дворец - сообщить...
Фрегат приближался. Становились отчётливо различимы пугающие, совсем знакомые чёрные фигуры Судей. Женщины уводили детей с улиц, сами запирались, закрывали ставни, задёргивали шторы... кажется, баррикадировали или хотя бы запирали на засовы и двери. Мужчины - почти все, других в городе не осталось - высыпали на улицы, вооружённые кто чем попало. Руки у некоторых тряслись - словно морозный ветер, по толпе уже успел разлететься тревожный шёпот: "Солидор! Солидор, говорят, с ними!" Самые смелые забирались или взлетали на крыши, чтобы разглядеть чёрного посланца получше, другие лишь сжимали в мигом вспотевших ладонях крепче - кто меч или палицу, кто - ножик, пусть столовый и еле заточенный, зато лидиумный, а третьи и вовсе факел или кочергу - тоже лидиумную, да хоть с малым напылением, или трость с крошечным шариком-набалдашником из светокованного металла - свою ли, чужую ли...
Толпа стекалась в порт, к причалам, забитым кораблями. Те, кто всё же не успел улететь, грузились на свои посудины скорее, на любые, лишь бы убраться из города... хоть затемно, хоть в последний миг! Иные, наоборот, слезали и оставались - или преисполнившись мужества от народного порыва, или смирившись со своей участью.
Над головами толпы, сбившейся в порту, пролетел пегас. Вестник - молодой волитар в форме городского стражника - молнией метнулся наверх, к кораблям, выстроенным в боевой порядок, наиболее близко расположенным к курсу фрегата. Ветроплавы у орудий замерли в ожидании команды.
Открыть огонь. Прямо по Солидору. В лице бывшего лорда-Командующего для многих воплотилось всё, чем стали двенадцать последних дней. Двенадцать дней кошмаров и резни, погибшие товарищи и предатели с алыми глазами, тянущие к тебе искривлённые чёрные когти. Кровавая каша и сожжённая Нижняя.
- Пропустить!
Толпа застыла.
На мгновение застыла.
А затем взорвалась.
- Как пропустить?
- Кого? Ублюдка?! Убийцу?!
- Да как же это?! Мы ж его как погибели нашей ждали! Мразь чёрная!
- Нельзя пропускать! Нельзя! Урыть мерзавца! Лидиума наплавить и башкой его туда, урода!
- В огонь его! В огонь!
Когда трап опустился, никто из них не проронил ни слова. И только сейчас можно было увидеть, что даже сам Солидор, сохранивший свой человеческий облик, был буквально натянут на доспех начиная с места, где раньше было его солнечное сплетение. Черный доспех, который был выше любого из смертных, ибо в нем хиетра Бойни был почти трех метров ростов, больше напоминал оголенные мышцы - ровные рельефные полоски, повторяющие структуру руки человека. Вот только обе кисти были гипертрофированно большими, а пальцы заканчивались огромными арканитовыми когтями, каждый размером с хороший стилет.
Бритвенно острые прикосновения герцога, тускло отсвечивающие в свете умирающего солнца. Судьи за ним, семь рядов по семь воинов - и у каждого доспех из арканита больше напоминал невиданную плоть. А алые глаза их повелителя уже смотрели на беснующуюся толпу, и порыв ледяного ветра встрепенул опавший, черный плащ лорда-командующего. Словно тень метнулась в сторону, а сам Элокхай смотрел глазами своего носителя, и видел в глазах смертных только страх наступающей агонии битвы. Но, к большой удаче всех этих глупцов, герцог хотел оставить побольше веселья для войны. И потому он ждал, хотя нутро его трепетало от нетерпения. Белый флаг, благоразумно снятый с корабля, нес один из безымянных судей. Просто как символ. Элокхай не сомневался, что смертные не нападут - что сможет толпа глупцов против тех, чья плоть состоит из арканита. Что может плоть и кровь, против того, кто сражался на равных с самим Небесным Огнем.
И потому демоны ждали молча. Ждали, когда за ними придут, и из Герцог выполнит свой маленький ритуал.
- Зачем ты вернулся? - голос офицера, отвечавшего за порт и причалы в этот день, вопреки замершей при виде того, во что обратился изменник, толпы - не дрожал. Старый ветеран, с лицом, располосованным множеством мелких и с полудесятком крупных шрамов, даже если боялся, считал ниже своего достоинства показывать это. - Тебя ждали здесь, как врага, как врага и примут. Неужто ты ждёшь, что кто-то подаст тебе руку и пойдёт за тобой теперь, злодей? Или мне просто звать тебя демоном?
Пара алых глаз посмотрела сквозь душу обратившегося. Солидор говорит спокойно, тихо, и почти безэмоционально, но так, что каждое его слово, каждая интонация словно пронзали сердца насквозь:
- У каждого будет возможность умереть от моей руки. Нужно подождать. Сейчас - мы пришли говорить. С вашими лордами, о дети Богов.
- А если наши лорды не пожелают говорить с тобой, Пустой? - процедил ветеран, поглаживая рукоять широкого, старого на вид меча, прошедшего с хозяином не одно сражение.
- Бронэм, сказано ж - пропустить, - из-за плеча воина высунулся юноша с копьём - простеньким, словно вчера сделанным и больше всего похожим на насаженную вертикально и наскоро выпрямленную косу.
- Знаю. Просто любопытно, зачем нашим государям говорить с Пустотой. Всякий, кто из ума не выжил, с пустотой не разговаривает, верно?
Робкие смешки и крики одобрения раздались за спинами причальных стражей. Толпа, тем не менее, медленно раздвигалась, образовывая что-то наподобие неровного коридора.
-Не желаешь говорить, живой - пусть скажет твой клинок. - Безразличие в голосе было пугающим. Отряд двинулся вперед ровным, гнетущим маршем арканитовых сапог. Мертвый холод, окружавший их, заставил толпу расступиться не хуже молотов судей в былые времена. Однако они все же шли достаточно медленно - чтобы все желающие могли попытаться.
Люди и волитары стояли, парили, высовывались из окон и свешивались с крыш... Оружие сжимали все, кто-то следил взглядом за демонами. За спинами проходивших гигантов тут же смыкались ряды, а спереди, перед Солидором-демоном, словно волны перед гордым кораблём прежних времён, расступались ряд за рядом... Лишь однажды взметнулась навстречу проходящему судье с белым флагом чья-то рука с длинной, тонкой шпагой - словно могла пробить доспех... но опуститься не успела.
- Не позорь наших правителей, сынок, - раздался откуда-то сбоку насмешливый голос. - Уж не хочешь ли ты, чтобы парламентёры добрались до дворца все в мелкую дырку? Нехорошо ведь это!
Шпага дрогнула - и опустилась снова.
Это замечание, возможно, оставило юнцу жизнь и обе руки при себе.
И так они шли - мрачные и молчаливые, овеянные смертельным холодом и ненавидящими взглядами смертных. Если бы вокруг все понимали, насколько мало от людей и волитаров осталось за этими доспехами, и насколько велика многовековая ненависть этих чудовищ ко всему, порожденными богами - они бы сбежали куда раньше. Но Элокхай жаждал увидеть своих соперников, а судьи, которые уже давно стали охотниками куда больше, нежели слугами закона, не несли страха смерти в своих черных сердцах. И подходя к парадному входу, черная процессия, сопровождаемая ненавидящей толпой, все так же молча оглядывала алыми глазами столицу врагов своих.

При виде судей, чеканным шагом продвигавшихся ко входу во дворец, гвардейцы, стоявшие у входа, сдвинули алебарды - резко, с громовым лязгом. Вся выучка, вся дисциплина и воля, все бойцовские качества, которыми так славилась гвардия, и которые в последнее время то проявлялись на ура, то словно где-то терялись, полезли наружу вместе с главным чувством, которое Давион Волитар зажигал в своих подчинённых как Император даже ярче, чем в прежние лейтенантские дни.
И в пылающие алые глаза тварей Пустоты взглянула из-под низко сдвинутых шлемов ожившая, несломленная людская и волитарская гордость.
- Что вам здесь нужно? - голос спрашивавшего был глух и формален. - Белый флаг - древний символ мира. Зачем вам приходить с миром туда, куда вы несёте войну и гибель?
- Война имеет свои традиции и обычаи, смертный, даже война на истребление. Передайте вашему Императору, что Элокхай, Герцог Бойни, Убийца Королей, Третье Дитя, просит аудиенции. - Голос Солидора оставался безразличным.
- Пошлите передать, - дал отмашку гвардеец, и один из его товарищей развернулся было на каблуках, срываясь с места.
- Никого не надо посылать. Я и так всё прекрасно слышал, Элокхай. Герцог Бойни, Третье Дитя и Убийца Владык, если угодно, - голос Давиона раздался из-за спины Судей. - Виноват, что заставил тебя ждать, Убийца Королей. Нда, Убийца... в этом что-то есть. Чтобы назваться Победителем Королей, оснований у тебя, Элокхай, куда как меньше.
Давион парил у самого входа, за спиной процессии. На Императоре был богатый зелёный плащ с капюшоном, вышитый золотом, и дорогая одежда цвета ночного неба, украшенная сапфирами на застёжках. Сейчас, без доспехов и меча, Давион казался заметно меньше ставшего привычным в Столице в последние дни светло-сияющего "мальчишки-Императора", и лучшим опознавательным знаком государя был, пожалуй, синий шрам-молния на щеке.
- Я выполняю свое предназначение, о Император. Как и вы - свое. Но сейчас - мое предназначение велит мне говорить. Можете ли вы говорить от имени своих народов - Волитаров Отца Небесного и Людей Девы Океанов?
- От имени Отца Небесного и волитаров - могу. Но люди, думается мне, хотели бы всё заслушать лично. Исторический момент, кто захочет его пропустить? Ох уж эти лорды... Тебе ли не знать, раз уж ты так долго пробыл в теле Вэина. Кстати... что с ним? - Давион медленно облетал колонну Судей, и при виде самого Элокхая лицо Императора, хоть и сохранило прежний насмешливый вид, побледнело. - Что... от него осталось?
- Ты видишь все, что осталось, о Император. Вэин Солидор, ваш герой войны, больше не существует. Он растворился во мне, как и все до него. Его знания со мной, все же, ровно как и его память. А люди - пусть смотрят. Все истории заканчиваются. - при упоминании Вэина Элокхай чуть оживился, словно вспомнил что то забавное. Ему уже не терпелось объявить войну, бросить клинок в мостовую, и сбросить с себя эти отшметки человека, который принял его. Его нетерпение пред убийством было велико, и именно потому мертвое лицо Солидора было идеальной маской, чтобы не выдать себя.
- Все. И твоя тоже закончится, - спокойно ответил Давион. - Мне жаль, что придётся рассказать Мириам о судьбе отца. Но она имеет право это знать. Зачем ты пришёл? Просто объявить войну?
- Я, Элокхай, Герцог Бойни, говорю от имени народа Виера, детей Рожденного Сном. И я пришел предоставить вам выбор. Склонитесь пред нами, иль будьте истреблены.
- Щедрость Рождённого Сном привычно не знает границ: склонитесь и станьте ничем добровольно или не склоняйтесь и станьте ничем насильно. Но, - Давион чуть издевательски расшаркался, не касаясь земли, - было бы несправедливо не донести такую ценную информацию до короля людей, да и лорды двух народов с удовольствием послушают. Через полчаса направляйся в тронный зал со всей процессией, и не забудь флаг, а то может случиться... непредвиденное. Надеюсь, в этот раз ты не будешь торопиться чрезмерно. Тебе это обычно только вредит, Элокхай.
- Я с радостью узрю твою надменность, когда буду потрошить твое тело, о Император Волитар. - Злость захлестнула Герцога испепеляющей огненной волной. Как этот мальчишка смеет насмехаться над воплощением жестокости и смерти?!
- Я затем и отдаю сейчас излишки, чтобы оставшееся ты искал подольше, разве ты не понял? Впрочем неважно. Воины должны решать свои дела как воины. Так что - через полчаса, потом все эти формальности, и дальше... а дальше на всё воля Четверых, Элокхай. Жду тебя в тронном зале.
Давион отвернулся и влетел во дворец, эффектно перепорхнув через сдвинутые алебарды своих гвардейцев. Лишь, вторя тонкому смешку хозяина, колыхнулся по ветру край зелёного плаща.
Демон повернулся к мрачным судьям. Короткий обмен фразами меж алыми глазами, один сдержанный кивок. Фигуры в черном встали в строй, и алый свет внутри нескольких доспехов погас. С десяток теней метнулось к Герцогу, словно вплетаясь в арканит, а доспехи их бывших носителей тут же оплавились, и потекли к Элокхаю, обвивая его ноги. Спустя несколько мгновений вырос новый, огромный нарост, который напоминал пилу, если бы зубцы не были настолько кривыми, и, казалось бы, шевелящимися. Отросток все вытягивался, пока не стал в длину едва ли не с самого Элокхая, после чего арканит с хрустом выпал из спины демона, а проворная когтистая рука не поймала его за основание. Двуручный меч герцога, оплетенный тенями и их алыми глазами, словно инкрустированный рубинами, несколько раз моргнул десятком алых глаз. Герцог вонзил клинок в мостовую, и принялся терпеливо ждать.
Люди и волитары, сквозь раскрытые ворота наблюдавшие за происходящим кто с трепетом, кто с гневом, в ужасе шарахнулись кто куда. Послышались крики, ругань, площадь за спинами судей начала резко пустеть, в спины одержимым летели проклятья и угрозы, но ни одного камня или чего побольше. Гвардейцы, побледневшие, но всё равно гордые и решительные, стояли на своих местах, не спуская глаз с Элокхая и чудовищного клинка. Ни один из них не произнёс больше ни слова.

Черные как смоль воины и их поганый предводитель стояли возле дворцовых ворот, окруженные разъяренной и испуганной толпой. Даже во дворце чувствовался холод и гнетущее ощущение неизбежной гибели, исходящее от предателя.
«Каково же людям, стоящим совсем близко к нему?»
Военный министр мог только догадываться, и догадки его были не веселые. Из окна он видел достаточно, чтобы сказать, что происходящее ему совершенно не нравится. Солидора следовало утопить в огне еще на подлете к Столице, вместе с его судьями, кораблем и белым флагом, словно в насмешку поднятым над черным воинством. Иного мерзавец не заслуживал, и уж тем более незачем было пускать его в город. Данатор почему-то рассудил по-другому и отдал приказ, даже не спросив мнения министра.
«Волитарский командующий».
Про себя Миклас прозвал Эльмара именно так, не смотря на то, что тот был полукровкой, ведь несомненно, что принц Давион был осведомлен о возможном прибытии одержимых. В подобном их отношении к человеческой власти был виноват, конечно же, безвольный Менгаард, слишком часто в последнее время позволявший молодому Волитару принимать решения в одиночку.
- Гарс, - велел он магу-телохранителю. – Прикажи полковым магам придти во дворец. Огненным.
Полчаса должно было хватить, чтобы собрались практически все боевые маги, расквартированные в верхнем городе, и если Солидор задумал какую-нибудь подлость, то отпор ему будет дан достойный.
Военный министр поправил генеральский мундир, перекинул через плечо перевязь с черным палашом, и направился во временный штаб.
- Господа генералы? – Произнес он, войдя.
- Господин министр, - ответил ему Ларранк, приподнимаясь из-за стола.
Здесь были почти все полководцы, за исключением тех, кто находился в расположении своих войск.
- Как вы уже видели, предатель здесь, - коротко произнес Дерри. – Кто-либо из вас был осведомлен о его… визите?
- Нет, - покачал головой седогривый Тарнал. – Могу с уверенностью сказать, что хоть это и не неожиданность, но предупреждения заранее не поступало.
- Что же, каковы будут ваши предложения?
- Выслушаем его, - первым высказался Фоксворт.
- Да, хотя самое его присутствие мне не по нраву, но раз уж он здесь – пусть говорит, - согласился с ним Крейст.
- Однако, - Ларранк говорил тихо, но отчетливо: - Я более чем уверен, что если с Солидором что-либо случиться во время переговоров, мы получим безоговорочное преимущество в бою с его армией. Это ли не повод для размышлений?
- Вынужден согласится, - немного подумав, кивнул Тарэн.
- Это было бы бесчестно, - оспорил Стерн. – Мы – офицеры Альянса!
- И в первую очередь, должны думать о его благе.


Страх. Это мерзкое чувство липким комом встало в горле Вице-Короля, едва только он увидел Солидора Вэина, так, словно одержимый пришел лично за ним. Бледнея, Таллас отступил от окна, и лихорадочным взглядом обвел комнату – спрятаться было негде, бежать – уже поздно. Прижавшись к стене спиной, Айрон медленно сполз на пол, уткнувшись лицом в колени.
- Зачем… - прошипел он. – Зачем я только согласился…
Не лучше чувствовал себя и казначей, ведь Солидор обещал еще расправиться с ним за Совет и низложение. Постоянные боли, мучавшие его, лишь усилились с появлением демонического посольства, и Джереми казалось, что сейчас его голова лопнет.
- Мортимер! Морти! Лекарство! – Возопил он.
- Еще не готово, господин, еще не…
- Двойную… нет тройную дозу! – Потребовал Казначей, бросаясь к слуге.
- Но ведь это…
- Мне так больно! Сделай ее, быстрее! Я приказываю!
Винзор стал трясти лакея за воротник, и не успокоился, пока Морти не пообещал ему сделать все, как следует, чтобы лорд более не чувствовал боли.

Рыцарь Оррик спешно вернулся во дворец, едва только услышал о появлении «послов». Выглядел он ослабшим, сильно прихрамывал, опираясь на трость. Позади шел лейтенант Талкер, готовый в любой момент поддержать начальника.
- Полно вам, милорд, шли бы домой – вы и так жизнью рисковали.
- И показать, будто бы я боюсь? – Оборвал его Дангер. – Наверное, мой отец так бы и сделал. Но я – другой. И я – начальник стражи, а стража встретит врага как подобает, раз уж переговоры.
Вскоре появился капитан Кирби с небольшим отрядом воинов и посеревшим от страха колдуном Пфайфелем.
- Это все? – Удивился Оррик.
- Так точно, господин, - угрюмо кивнул южанин. – Стражники разбежались, едва узнали, что Вэин вернулся. Прошу простить меня, но я смог собрать только отчаянных храбрецов.
- Я всеми вами горжусь, - вгляделся в испуганные лица подчиненных Дангер. – Вы – надежда Альянса. А теперь, идите в тронный зал и встаньте плечом к плечу с вашим братьями-гвардейцами! И где этот Мурдал?
- Первый сбежал, - презрительно бросил Кирби.
- Он больше не капитан стражи, - процедил в ответ юноша. – Он большее вообще не стражник.
Лицо Дангера вдруг перекосилось от боли, он пошатнулся, хватаясь за бок, и навалился на трость, едва не упав, но затем поднялся, тяжело вздохнув.
- Ты, - указал он на одного из стражников. – Принеси мой плащ и рыцарский щит. Кирби будет вами командовать, а я займу место в свите своего лорда.
Стражи поспешили выполнить его приказ, отправившись к тронному залу, и только один, уже отойдя за угол, тихо, но восхищенно произнес:
- Могучий человечище. Не то, что папаша.
- Это точно, - добавил второй. – Но, говорят, он…
- Врут, - перебил его первый. – Глупые сплетни!

Раньше лорду Тайлу казалось, что дворец – место безопасное, и демоны сюда сунуться не посмеют, а теперь – сам император их пригласил.
- Послы нашлись, - в сердцах бросил он. – Сначала орки, теперь эти.
Когда юноша узнал, что Солидор желает что-то сказать правителями и дворянам, он захотел и сам присутствовать при этом событии – из интереса. По крайней мере, чтобы точно знать, стоит ли оставаться в городе, или лучше, пока не поздно, вывезти прочь семью из Дворца, и вовсе из столицы. Благо корабль у него для этого был.

Середина 13 дня
Черная сила и белый флаг
Несение караула у Дворца Чистокровных всегда считалось занятием почетным, ответственным, но не самым тяжелым. Даже с началом войны, когда любое важное здание в Столице могло оказаться целью демонов, стражники были рады оказаться у ворот дворца.
Двое несли службу и сейчас, застыв у входа – седой бородач и молодой темноволосый парень. Последний старался держаться как можно более прямо, по всем правилам; старший стражник косился на него с легкой усмешкой.
– Не напрягайся так, – негромко посоветовал он. – Вытянуться по струнке всегда успеешь.
– А если командир? – резонно ответил тот. – Да и не только… знаете же, кто сейчас во дворце.
Бородач ухмыльнулся:
– Молодой ты еще. Как будто магам Университета делать больше нечего, чем на нас пялиться и за выправкой следить. Они нас и не замечают, думаю… и хорошо. Запомни, парень, от начальства надо держаться подальше, что обычного, что волшебного, что высокородного. А то оно мигом и кучу провинностей углядит, и кучу дел придумает, как одержимый пахать будешь.
Молодой стражник неуютно поежился; с недавних пор это выражение приобрело куда более реальный и пугающий смысл.
– А вот теперь действительно вытянись, – посоветовал старший, – кто-то идет.
И сам мгновенно застыл изваянием – идеальный часовой, недвижимый и суровый.
К воротам неспешной походкой приближался человек; старший стражник поймал себя на мысли, что не может понять, кто он такой. Одет просто, как обычный горожанин, но двигается так, как ходят бывалые воины… или маги. В руке – какой-то длинный шест, завернутый в ткань, несет его без особого напряжения. Лицо спокойное, в глазах ирония… Чем-то стражнику лицо было знакомо (он не первый раз нес здесь службу и повидал многих влиятельных персон), но вспомнить он не успел.
Гость замер в двадцати шагах от ворот – где страже всегда и было приказано останавливать визитеров.
– Вы подошли ко Дворцу Чистокровных, – в точности по уставу отчеканил молодой стражник. – Назовите имя и цель прибытия.
Гость расслабленно улыбнулся; шест в руке глухо стукнул о камни мостовой.
– Ларса Венаат, – прозвучал мягкий голос, – настаивает на аудиенции у Совета Университета.
Дневной шум Столицы не умолкал, но сейчас обоим стражникам показалось, что наступила абсолютная тишина – такими оглушающими были слова. Имя Венаата с совсем недавних пор означало для Альянса то же, что и имя Вэина Солидора; возможно, было даже и более пугающим. Предатель-маг всегда страшнее, чем предатель-воин.
Венаат же не мешал стражникам приходить в себя, с улыбкой глядя на побелевшие лица. Бородач опомнился первым, перехватил оружие, отчетливо понимая, что совладать с одержимым он не сможет – но отступить он просто не мог. Не тому учили.
Но прежде чем стражники успели сделать хоть что-то, маг небрежным движением сдернул ткань, закрывавшую шест; еще одно плавное движение – и по ветру расплескался развернувшийся флаг.
Белый как снег, казавшийся еще более светлым на фоне затянутого облаками неба.
– По праву парламентера, пришедшего с флагом мира, я вторично настаиваю на том, чтобы обо мне доложили, – произнес Венаат. – Клянусь не причинять вреда никому во дворце и у его ворот, если не буду атакован первым.
Стражники вновь застыли в нерешительности. Наконец бородач очень медленно кивнул, бросил короткий взгляд на напарника, и тот рванулся внутрь, стараясь не оглядываться на неподвижно стоящего мага.
Тот едва заметно улыбался, и стражнику с каждой секундой становилось все более не по себе. Мелькнула мысль, что лучше было бы, напади предатель на дворец – тогда бы все было ясно и очевидно. А сейчас…
Стражник не знал, что надо делать, но был уверен, что не спровоцирует одержимого. Потому и послал напарника с докладом; в стойкости парня он был не уверен.

Тем временем Совет Университета собрался в одном из самых крупных залов Дворца; сейчас мраморный пол был покрыт песком, который, повинуясь воле Демриса, принял облик точнейшей копии Столицы. Маги вновь и вновь уточняли мельчайшие детали предстоящей обороны, стараясь предусмотреть все, что только возможно.
Больше всех пришлось говорить Киймару; Мастер Сведений из любопытства некогда обошел весь огромный город, запомнив едва ли не каждый закоулок.
– По-моему, мы больше ничего не добавим, – подвел итог Рантельм, поглаживая бороду. – Коллеги?
Мастера молча кивнули, соглашаясь со мнением Архимага.
– В таком случае, перейдем к…
Двери зала с грохотом распахнулись; молодой стражник, тяжело дыша, ввалился внутрь. Под изумленно-недовольными взглядами магов он застыл, сглотнул, попытался что-то произнести.
– В чем дело? – сурово осведомился Рантельм, шагнув от песчаной модели города к дверям.
– Там… – выдохнул стражник. – Там… он… мы не знали, что и думать…
– Кто «он»? – раздраженно спросил Архимаг.
Парень глубоко вздохнул, успокаиваясь, помедлил, собираясь с духом, и наконец сказал:
– Ларса Венаат. С белым флагом. Просит аудиенции, по всем правилам.
Тишина, наступившая после этих слов в зале, была такой же, как и оглушившая стражников у ворот; на лицах магов стремительно сменялись выражения. Недоверие, взгляды друг на друга, изумление…
Прежде чем смятение переросло в гнев, Рантельм коротко взмахнул рукой; порыв ветра распахнул большое окно.
– Я спущусь к воротам, – отчеканил Архимаг, – и увижу, кто там стоит. Если это какая-то дурная шутка…
Под взглядом Рантельма молодой стражник попятился, в горле у него пересохло.
– А если он и в самом деле набрался наглости?! – громыхнул Астремис.
– Тогда посмотрим, – проронил Архимаг. – Мастер Саймии, позаботьтесь, чтобы все здесь слышали происходящее.

Величественная фигура выплыла из окна, спускаясь к воротам; казалось, что Архимаг не летит, а стоит на затвердевшем потоке ветра, направляя его движение, и при этом не шевеля даже кончиком пальца.
Венаат, подняв голову, улыбнулся еще шире. Дождался, пока Рантельм опустится на землю по другую сторону ворот, и вежливо поклонился – в точности по правилам этикета.
– Приветствую вас, Архимаг. Сожалею, что не смог выразить почтения при нашей предыдущей встрече. Невзирая на обстоятельства, это было неучтиво.
– Зачем ты пришел? – холоду в голосе Рантельма могли позавидовать самые древние ледники.
– Я пришел под флагом мира и с клятвой, запечатывающей мое оружие, – Венаат чуть приподнял шест. Белое полотно билось на ветру. – Клятва уже произнесена, и я повторяю: я не причиню вреда никому во Дворце или у его ворот, если не буду атакован первым.
Рантельм сдвинул брови. Он хорошо знал дипломатический этикет; Венаат пользовался хотя и немного устаревшей, но все еще имевшей силу формулой. Произносивший ее и в самом деле оказывался под защитой посольского статуса; он не мог причинить вреда никому, но и сам становился неприкосновенен.
– Чьего эмиссара я вижу перед собой? – ответил формулой тех же времен Архимаг.
– Народа виера и правителей его, – отозвался Венаат. Чуть заметно улыбнулся. – Доказательства тому я могу предоставить, ибо один из правителей сопровождает мое посольство.
Рантельм вздрогнул, и точно так же вздрогнули маги в зале наверху, слышавшие каждое слово благодаря Виане Саймии. Они прекрасно поняли смысл сказанного.
– Говори, – проронил Архимаг.
– Право посла – обращаться ко всем, – возразил Венаат, – и я настаиваю на том, чтобы воспользоваться им. Клятва произнесена, и я ручаюсь не только за себя.
Рантельм на мгновение прикрыл глаза. Он не доверял пришедшему, он подозревал ловушку… он больше всего сейчас хотел обрушить на Венаата всю ярость своей Воли. Но кресло Архимага не занимает тот, кто легко поддается собственным чувствам.
Ловушка наверняка таилась не в неожиданном нападении. Даже для Венаата в союзе с Герцогом Искажения было бы опасно сойтись в открытом поединке с сильнейшими магами Альянса; те же помнили и слова Кейрати… о которых Нагриаш знать не мог.
Архимаг на мгновение восхитился парадоксом: он обосновывал ненападение на одного демона словами другого. Кейрати он тоже не доверял нисколько – но, похоже, его словам доверял Давион. А Рантельм, в свою очередь, был готов положиться на мнение волитара.
Молчание затягивалось, и Корион стиснул зубы.
– Хорошо, – бросил он. – Прошу посла следовать за мной, не делая ни единого шага в сторону.
Бородатый стражник шарахнулся в сторону, когда Венаат с легкой улыбкой шагнул в ворота.

Дипломатия Бойни.

Ровно полчаса. Приказы Императора здесь привыкли исполнять скрупулёзно - что прежнего, что нынешнего. И главное - Давион Волитар говорил с Элокхаем без страха. При всех. Даже... смеялся? Кто-то сказал бы, что владыка волитаров окончательно утратил рассудок. Кто-то считал его спасителем народа, живым воплощением добродетели и доблести. Кто-то разрывался между этими двумя мнениями.
А алебарды гвардейцев меж тем угрюмо лязгнули, расходясь в стороны от прохода, открывшегося перед Судьями и Вэином-Элокхаем.
- Полчаса прошло. Император вас ждёт... посланцы, - сухо процедил тот из гвардии, что расположился слева от прохода. - И, надеюсь, дождётся скоро.

Герцог двинулся молча. Оставшиеся судьи на миг словно собрались пойти за ним, но немой приказ заставил их замереть на месте. Элокхай ступал медленно, тяжело, почти что торжественно. Громада черного клинка, любопытствующе оглядывающая дворец десятком алых глаз, поднялась в воздух и словно приросла к спине одержимого, словно в чудовищные ножны. Солидор помнил путь, и герцог шел уверенно. Страха не было. Да, набросься эти смертные всем скопом - они бы могли его ранить, но убить - нееет. Элокхай родился в те далекие времена, когда пророки не ошибались. И потому смерть ему была суждена лишь от Отца или от проклятых Четверых - и эта уверенность в своей неуязвимости давала ему сил и мрачного спокойствия охотника, который изучал добычу, прежде чем броситься за ней. Арканит бился о пол глухо, а безразличная маска Вэина все так же смотрела в никуда. Тронный зал распахнул свои двери, открывая пепельную плоть Солидора неестественному и неприятному свету. Убийца Королей прошел к Императору как равный, и следуя ритуалу, склонил голову в молчании.

Алебарды гвардейцев и оружие тех стражников, что осмелились присутствовать при явлении Герцога Бойни пред очи Императора, отбили мерную, чёткую дробь по полу. Сам Давион Волитар, снова - в императорских доспехах и при мече, поднялся с трона во весь рост, приветствуя давнего знакомца и верного, надёжного врага, каких не пожелаешь никому на свете - и от какого не уйдёшь, не спрячешься... да и не захочешь. Что толку позорить себя в глазах воплощённого боя, владыки крови и гибели?
Рядом, по правую руку от Джаста, толпились высокородные волитары. Радн таращил глаза, не понимая, зачем его вообще сюда привели, и стараясь не схватиться за сердце; Брион, утром вновь обретший сына, казалось, готов был теперь посмотреть в глаза хоть бы и самому Рождённому Сном, и держался гордо и уверенно; Кайрис, несколько спавший с лица, старался не выказывать тревоги - война была всё же не его призванием; горделивой грозовой тучей, украшенной далёкими сполохами алой грозы, высился за спинами всех Эрбрейс Рейс; необычайно бледный (и невероятно напуганный - настолько, что это можно было заметить), но всё равно изящный и подтянутый, с краю в подчёркнуто официальной позе (не в силах, тем не мене, побороть хроническую непринуждённость манер), разместился Габранс Наррот. Элохай удостоил того взглядом лишь однажды, но этого хватило, чтобы Кейрати в страхе быть раскрытым сжался комком тьмы где то в сердце лорда. К счастью, Герцог слишком был сосредоточен на дипломатической части, чтобы задавать вопросы. Да и верность барона до сих пор не подвергалась сомнениям. Лорд Эвейяр до сих толком не свыкся с мыслью о возвышении своего рода и теперь нервно теребил край плаща, из-за которого выглядывала рукоять клинка. Сандер Элрус был хмур и угрюм, но и его руки покоились на эфесах клинковой пары.
Людской же трон пустовал. Причины, по которым Его Величество Менгаард не смог придти знали слишком немногие, да и те предпочитали молчать о них. Позади королевского сидения встал лорд Эрнесто, объявивший, что будет говорить от имени правителя, как его ближайший фаворит. Чуть поодаль, в окружении многочисленных вассалов, сидел на резном кресле Николас Олдгейт, весь вид которого словно говорил "Я - правитель людей", другие лорды терялись на его фоне, и выделить можно было еще разве что Джереми Винзора, больше похожего на статую с пустым и безжизненным взглядом. Перед тем, как придти сюда, он выпил столько лекарства, что перестал чувствовать не только боль и страх, но и вовсе лишился возможности понимать, что происходит вокруг. Генералы стояли отдельно, и дальше от тронов, нежели знатные лорды.

- Я приветствую тебя снова, Герцог Бойни. Я, Император в белых доспехах и чёрном плаще, приветствую демона в чёрных латах под белым флагом - и, уж коль скоро ты пришёл с ним в руках, я хочу знать, почему ты осмелился поднять его? Или демоны всё же одумались и готовы сдаться детям Богов и покаяться пред их ликами в своих прегрешениях? Это было бы как нельзя более кстати, а то ожидание, увы, чересчур томительно даже для самых закалённых из нас.
Меч Давиона, разящий Свет, легонько щёлкнул в ножнах, словно Император и не думал его доставать, а лишь слегка погладил верный эфес... но лидиумная вспышка света, испускаемого благородным лезвием, дёрнулась вдоль фигуры Элокхая, подсветив лицо и глаза.

- Я приветствую тебя снова, Император детей Удушителя и вас, его вассалы, дети Удушителя и Топящей. Мое имя - Элокхай, третий из детей Рожденного Сном, убийца Королей и Герцог Бойни. Я пришел говорить от имени народа виера, рожденных из Пустоты за этими облаками. Внемлите словам моим, ибо слова эти прозвучат лишь однажды. Армия виера подходит к вашим Столицам. Время, отданное детям Четверых, заканчивается. Мы приняли ваше желание бороться как достойное возможности отступить с честью, нежели просто вырезать вас как скот. И не позвольте гордыне вашей ответить за вас сейчас, ибо не можете представить себе, что ждет вас в бою. Мы позволим вам уйти на ваши дальние острова и закончить ваши жизни. Чтобы ваши женщины и дети не были съедены заживо и убиты охотниками тьмы, чтобы ваши жизни закончились не от рук неподвластной и неодолимой силы. Я - Элокхай, Герцог Бойни, командующий армией Рожденного Сном в Фераи, требую полной и безоговорочной капитуляции Альянса людей и волитаров народу Виера.
Герцог демонстративно медленно, дабы не спровоцировать случайную агрессию, вытащил свой гигантский клинок из-за спины, и упер острием в пол, плашмя к Императору. Глаза моргнули. Толстые черные мышцы под доспехом едва напряглись, а лезвие погрузилось в камень на добрый десяток сантиметров, и прочно встало там так, что поддержка Герцога уже не требовалась. По полу прошло несколько трещин.

Сандер Элрус положил руки на рукояти клинков окончательно. Бректор Брион молча щёлкнул пальцами так, словно ему предложили задачу на скорость вычисления, и невинно прокомментировал:
- Двести фераев?
- Двести пятьдесят, - уточнил дрожащим, но полным досадливого ехидства лорд Кайрис. – Это не считая того, где мы найдём таких работников. И отделка, и материал…
Эрбрейс Рейс угрюмо лязгнул перчатками.
Давион Волитар снова сел на трон и закинул ногу на ногу – драконьи латы даже это, на удивление, позволяли.
- Итак, благородные лорды, прошу задавать вопросы. Нам было сделано любопытное предложение, и мне, как хорошему монарху, хотелось бы услышать мнение придворных как моей стороны, так и стороны людей, которые являются такими же членами Альянса, как и волитары. Думаю, наш славный гость Элокхай, успевший перечислить все свои титулы… или не все, я не уверен – думаю, он с удовольствием расскажет нам всё, что нас может заинтересовать.
- Полагаю, дальнейшие переговоры бессмысленны, - первым высказался Эрнесто, как представитель короля. - На условия предателя мы не пойдем, и уж тем более не станем торговаться с демонами.
- А я бы хотел услышать, на чем основана такая его уверенность, - вмешался военный министр. - Тем более, что сегодня нам так или иначе выпала последняя возможность лицезреть бывшего лорда-командующего.

- Потому что война которая может начаться, не знакома никому, кроме вашего дракона. - Элокхая до крайности раздражало высокомерие смертных. Подумать только - сама смерть стучится в их врата, а они и бровью не поводят! - В прошлый раз у вас было четверо драконов, и четверо Богов. Теперь - против все той же армии Виера, подкрепленной вашими же предателями, остался лишь один дракон Удушителя, да полный мяса флот, который не сравнится с Левиафаном Нукулайса.
- Наивно, но громко. "Ваши же предатели", "Левиафан Нукулайса"... - Давион осторожно поднялся с трона, любуясь, как Эрбрейс Рейс, раздвинув толпу лордов, вышел вперёд. Тёмно-красные элементы доспеха казались набухшими кровавыми порезами на теле гиганта-волитара. - У нас есть мы сами. Вы отлично били в спину и резали беззащитных в этом бою. Уже показали, как умеете предавать и суетиться в тенях. Где бой, которым вы так хвалитесь? Бужерба? Гирувеган? Далмаска? Все эти предательства вам удавались отлично. Посмотрим, каково-то будет там, где вашу мразь выжгли белым огнём, а? Некому теперь лезть изнутри и резать глотки в постели... а один на один поглядим, так ли крепок "Герцог бойни", как он о себе говорит.

- Ваши слова полны негодования и их можно понять. Я клянусь своим народом, что в бою виера не станут прятаться. Предательства ваших подданных не наша вина. Мы лишь предложили пути ночи детям Четверых - но урожай вы пожинаете только свой.
- И чего ради ты пришел все это рассказывать?! - лорд Матеус вышел из-за трона, негодующе дергая ус. - В твоих словах одна смерть, что бы мы не избрали.
- Интересно, что ещё можно было ожидать от "бесстрашного воителя", учитывая, что мясника отправили голубем мира? - кажется, настроение повелителя передалось и прочим волитарам, да так, что даже невзрачный лорд Радн сподобился пошутить. - Но он достаточно благороден, чтобы предложить нам, как именно умереть, верно?
- Ну так поинтересуемся, всё забавнее выйдет, - Бректор Брион поравнялся с Эрбрейсом. - И что же будет, если мы откажемся принять ваши щедрые условия, вельможный герцог?

- Тогда война будет не до победы, а на истребление. - это Элокхай сказал куда более спокойно.

Наверху магия Воздуха донесла слова Рантельма до других магов; те потрясенно застыли.
– Что он делает? – рявкнул Астремис, сжав кулаки; глаза мага пылали пламенем. – Да если эта тварь хотя бы на порог ступит, я его…
– Вы с ним поздороваетесь, Гинвар, – тяжелые слова Демриса прервали огненную речь. – И выслушаете, что он захочет сказать.
Взгляды всех магов обратились на Мастера Земли; тот пожал плечами.
– Господа, вы же сами неплохо знаете Ларсу Венаата. Он ни на мгновение не отступил от дипломатического этикета, и я не сомневаюсь, что если мы потребуем у него верительные грамоты, подписанные рукой Нагриаша – они у него найдутся. Так что если мы на него нападем – то это будет нарушением одного из древнейших законов.
– Проклятие, мастер Демрис! – Виана взмыла едва ли не под потолок; молнии закружились вокруг ее пальцев. – Этот предатель… Этот мерзавец…
– Виана, – мягко ответил Мастер Земли. – Если он сделает хотя бы угрожающий жест в сторону кого-то из нас – я первым всажу ему в грудь каменные когти. Но до тех пор…
Он развел руками, обводя коллег взглядом.
Те мрачно смотрели в пол. Каждому из магов хотелось того же, что и Рантельму – выплеснуть на предателя всю силу своей Стихии. Но магами Совета не становятся те, кто не научился подчинять свой разум великому множеству жестких законов; и потому лучшие чародеи Альянса просто не могли переступить через принципы, проросшие в душу, и ударить по тому, кто пришел под белым флагом и не нападал.
Точно так же, как твердо следовавшие своим принципам рыцари не смогли бы всадить меч в грудь безоружному и сдающемуся – даже если ненавидели этого противника всем сердцем.
И потому, когда Ларса Вената переступил порог зала, в его сторону не полетело ни единого заклинания. Мастера Совета расположились полукругом, Рантельм прошел в центр этой дуги. Их и Венаата разделяла песчаная модель Столицы; смятенные неожиданным визитом маги забыли убрать ее, а сейчас этого делать было нельзя.
Только не на глазах у слуг Дворца, которые жались на узкой галерее, охватывавшей зал наверху. Весть быстро облетела все здание, и слугам пришлось выбирать между ужасом и жаждой увидеть все своими глазами; вторая у многих оказалась сильнее.
Венаат остановился в тридцати шагах от Рантельма – по-прежнему в точности следуя этикету. Поклонился.
– Мы рады принести слово Совету, – произнес он.
– Если тут «мы», – мрачно заметил Астремис, – то где твой хозяин, Ларса? Пусть и он покажется, а не прячется в твоей тени.
– Если вы пожелаете этого, – после секундной паузы ответил Венаат, – Герцог Нагриаш удостоит вас ответной аудиенции.
Астремис скрипнул зубами – фраза звучала издевательски, но по-прежнему в рамках этикета. Ничего не поделаешь – один из трех властелинов своего народа имел право на такую формулировку.
– Мы желаем, – совершенно спокойно произнес Рантельм. – Совет требует представить ему все посольство.
– Да будет так, – мягко улыбнулся Венаат.
Секунда – и его тень, мгновенно ставшая чернее угля, плеснулась вверх, разворачиваясь в исполинский силуэт, вознесшийся за спиной мага. По залу хлестнуло ледяным, пронизывающим ветром; казалось, все звуки умерли, утонув в непроницаемой черноте создания, вставшего за плечами человека.
Алые глаза медленно обвели взглядом весь зал; слуги на галерее отпрянули, прижавшись к стенам; некоторые сползли по ним в беспамятстве, остальные молились, чтобы чудовище не заметило их.
Даже маги невольно сделали шаг назад; они видели виера не только обычными глазами. Немыслимо древние, безбрежные холод и тьма, которые источал Герцог, невидимыми волнами расходились от него, и свет, проникавший сквозь окно, становился тусклее с каждым мгновением, выцветая и превращаясь в бледное сумеречное свечение.
Только Рантельм остался на месте, без страха глядя в темно-рубиновые глаза.
– Нагриаш, Герцог виера, – голос Архимага разрезал мертвенную тишину. – Лицемерием было бы сказать, что я рад встрече.
Слова – лучшее, на что я мог рассчитывать при этом знакомстве, Архимаг Корион Рантельм.
Голос виера был таким же, как и внешность – ледяным, пронизывающим, заставляющим цепенеть на месте.
Но сейчас и здесь вы, маги Альянса, согласились выслушать Ларсу Венаата.
– Твоего прислужника, – не сдержалась Саймии.
– Партнера, мастер Саймии, – вежливо поправил Венаат. – Боюсь, что вы не полностью понимаете принцип связи c виера.
– Я думаю, что выражу общее мнение, – прозвучал голос Демриса, – если скажу, что никто из присутствующих не хотел бы ее понять на практике.
Неожиданная ирония заставила немного отхлынуть лед присутствия Нагриаша; даже на галерее послышались робкие смешки.
Впрочем, они тут же умолкли, стоило исполинскому виера небрежно повести рукой – черные тени на мгновение показались длинными изогнутыми когтями.
– Мы собираемся обсуждать здесь не связи одержимых и демонов, – заметил Рантельм. – Что желает сказать посол?
Венаат склонил голову.
– С вашего позволения, мы бы желали выразить свое предложение предельно кратко и отчетливо…
Он помедлил несколько секунд.
А потом заговорил – и одновременно с ним заговорил и Нагриаш. Голоса человека и виера звучали в унисон, каждое слово странным и жутким образом раздваивалось; звуки не смешивались, не тонули один в другом – но они звучали вместе.
– Д е т и Р о ж д е н н о го С н о м г о т о в ы с о к р у ш и т ь А л ь я н с. Д р е в н е й ш и й н а р о д г о т о в в е р н у т ь с е б е с в о е в е л и ч и е. О д н а к о м ы г о т о в ы б ы т ь и м и л о с е р д н ы м и. Н а ш у л ь т и м а т у м з в у ч и т т а к – с л о ж и т е о р у ж и е, с д а й т е с ь в и е р а, и ж и в и т е. О т к а ж и т е с ь – и п о г и б н и т е. Р е ш а т ь С о в е т у.
Слова отзвучали, и в зале вновь наступила тишина, наполненная все тем же мрачным холодом, исходившим от Нагриаша.
Маги не отрываясь смотрели на Венаата – одного из своих, коллегу, талантливого чародея, одного из ярчайших в Университете… смотрели на него и на черный монолит Нагриаша за его спиной.
Худощавый человек и огромный демон, светлая кожа и непроглядная чернота, живые улыбающиеся глаза и древние рубины взгляда. Они отличались всем; но каждый из Совета поймал себя на мысли, что в жизни не видел более похожих существ.
– И з - з а т о г о, к а к о б с т о и т д е л о, – продолжили Венаат и Нагриаш, по-прежнему звуча странным, жутким двойным голосом, – н а р о д в и е р а в ы н у ж д е н о ж и д а т ь н е м е д л е н н о г о о т в е т а.
– Ответа?! – Астремис, зло оскалившись, шагнул вперед. – Будет…
– Гинвар! – окрик Рантельма заставил Мастера Огня застыть и нехотя вернуться на место.
Рантельм обвел взглядом зал. Ультиматум виера еще больше заставлял стремиться к схватке, к удару по предателю и одному из демонов-правителей… и сейчас мешало даже не предупреждение Кейрати. Мешали все те же принципы – пока что посольство оставалось в рамках дозволенного, и атаковать было нельзя.
А даже если бы и можно было… Бить можно было только внезапно; и значит, слуги не успели бы покинуть галерею. И значит – непричастные люди практически наверняка стали бы жертвами схватки с демоном; бой с Герцогом определенно был бы из тех, во время которых рушатся целые здания.
Рантельм никогда не задумывался о карьере военного мага, хотя и получал некогда такие предложения. Потому что знал одну свою черту – он мог пожертвовать собой, но не был способен обречь на смерть тех, кто не может себя защитить. Даже если это было критически важно для Альянса.
– Сказано было «живите или погибните», – медленно произнес Архимаг. – Это и в самом деле выбор? По тому, что Столица видела в последние две недели… жизнь и смерть под рукой демонов для человека и волитара одинаковы.
– Д л я т е х, к т о п р о т и в о с т о и т Д р е в н е й ш е м у Н а р о д у, – отозвались Венаат и Нагриаш. – Д л я т е х, к т о и с к р е н н е и ч е с т н о б у д е т с л у ж и т ь, м а л о ч т о и з м е н и т с я.

- А чем она будет отличаться? Или возможность вымереть самим считается у вас благородным милосердием? - деловито учтонил лорд Кайрис. - Не вижу выгод.
- Склонен поддержать, - усмехнулся Cандер Элрус. - Многовато крови на ваших когтях, твари. Чище не станут, а вот оторвать их вам - дело чести рода и народа.

- На ваших руках крови не меньше, но видеть свои ошибки - это не для смертных. Если бы ваши сердца не были черны внутри - не было бы одержимых. - Теперь настал черед Герцога говорить иронично.

- Мы стоим перед тобой, демон! И все люди в Столице! - Прокричал Эрнесто Матеус. - И будем драться до последнего человека или волитара! А те, кто поддались твоим посулам - не достойны зваться людьми!

- Спросите любого из одержимых, что заставило его отдаться нам. И вы увидете, что два ваших народа погрязли во тьме. Это вы предаете, лжете, возвышаетесь за счет страданий других. Ваша жестокость порождает страх, который порождает еще большую жестокость. Сами себе паразиты, о дети Четверых!

- Быть может, но такими нас создали наши Боги, - холодно проронил военный министр. - И не тебе их судить, отродье Пустоты.

- Вы созданы болезнью на лике Отца. Мы - лекарство от вас. А против паразитов хороши все средства, особенно когда они жрут сами себя.

- Возможно, нам даже стоит сказать вам: "Спасибо", - впервые вступил в разговор лорд Олдгейт. - Благодаря вам, Альянс практически очистился от всякой мрази. Остались лишь достойные люди и волитары.

- Загубленные достойные. Множество. Двое Высоких Лордов волитар, которых вы довели до предательства. Усердный чародей, отвергнутый в поисках знаний для борьбы с болезнями. Даже Солидор - я дал ему лишь тело и второй шанс, но это он сам создал вашу армию. Вы оставили умирать от голода лучшего полководца в истории Альянса - а ведь он просто хотел увидеть рождение дочери. Нет смысла взваливать вину за то, что у этих отвергнутых не осталось ничего, кроме нас.

- С этим никто и не спорит, - тихо вымолвил сын Сакондара Элруса. - Возможно, вы - наш урок в том, к чему может привести небрежение с заветами наших Богов. Урок для всех, и для тех, кто не нашёл в себе силы воли противиться соблазнам демонов, и для тех, кто устоял и умирал, терял последнее, но не сдавался. Спросите лорда Кайриса - почему в темнице, не имея ни капли надежды на освобождение, он не поддался вашим посулам? Почему наш Император, которого вы, думаю, тоже искушали - сидит на троне, и в руках у него клинок из светокованного металла, что может раскалывать ваши сердца, как гнилые тыквины... да полно, есть ли у вас сердца? А у тех, кто принял вас в себя - что теперь у них внутри, там, где была душа? Что? Вы. А вы - Пустота. Ничто. Разменять себя на ничто... Небогатый же это выбор, даже если за него даются богатства, власть и успех.

- Их самые сокровенные мечты исполнились.Мы никогда не лгали, что плата за счастье будет малой. А вы - вы гонитесь за ним. Как рыба за червем. У них осталось ничто и без нас.

- Спроси Вэина, Элокхай, - Давион снова поднялся, и на этот раз Разящий Свет послушно покинул ножны, серебряным светом озарив весь тронный зал, кроме того места, где сгустком мрака возвышался клинок Герцога - и он сам. - ты дал ему многое. Так спроси его, если от него хоть что-то осталось - счастлив ли он? Женщина, которую он, наверное, любил, и добрый человек, который заботился о ней - мертвы. Спроси его дочь - счастлива она оттого, что отец её повинен в гибели матери? Не он один - все мы виновны в случившемся. Но - спроси их, рады ли они такому дару, даже если следом к их ногам падёт весь мир. вы лгали смертным, смертные верили, потому что не видели другого исхода. Вы лгали искуссно - что правда, то правда. Но...
Яркое, быстрое движение расчертило тронный зал всплеском лидиумного сияния - это благородный металл чиркнул по клинку Элокхая.
-.. но время лжи прошло. Пора вынимать мечи из ножен - или чужого пола, уж кто где оставил свой - и поднимать их, метя в души противника. Или в то, где когда-то были души... Вэин, может ты слышишь меня сейчас. Мне жаль, что это случилось с тобой. Элокхай прав - ты был и остаёшься лучшим полководцем, какого знавал Альянс. В память о тебе я... позабочусь о Мириам. Даю слово. Может,я смогу что-то сделать и для остатков твоей души. Но сегодня - мне нечего больше сказать тебе, и нечего - твоему чудовищу, что поглотило тебя. Это пустой разговор, а Пустота - ваш удел, не наш. Мы - есть. Потому мы - против вас. До конца, и да помогут нам Четверо.

- Вэин Солидор получил то, о чем просил. Его дочь достигла совершеннолетия, его месть приспешнкам Маркоса свершилась. Таким был договор. Теперь он и его талант генерала принадлежит виера. Дело не в радости от единственного выхода, кроме теплой ванны да бритвы. Дело в исполнении одного желания. И мы не лжем о том, что будет дальше. Ваша недальновидность привела к такому печальному финалу. Ты можешь забрать своего Полководца, о Император! -
С этими с словами Герцог сорвал с себя отшметки кожи Солидора, которые оторвались с мерзким шелестом, и бросил пепельный лист к ногам Джаста. Подлинный лик Элокхая при свете оказался куда чудовищнее, чем в темноте кабинета Солидора - тварь словно выросла, хелицеры с неровными рядами кривых зубов хищно раскрылись, мрак вокруг сгустился, оставляя лишь ярко-алый свет его глаз, а ледяной порыв пробежал по клинку. Казалось, что Герцог был готов броситься вперед и убивать, убивать, убивать. Но Элокхай словно впитывал страх вокруг - в особенности страх маленького огонька души Солидора, запертого в недрах черной плоти Герцога.

Лорд Матеус, готовый, казалось, выступить навстречу демону, так и застыл у трона с открытым ртом, несколько дворян, окружавших Олдгейта, подались назад, кто-то из них даже спрятался за спины соседей, дрожа от испуга. Прислонился к стене, тяжело дыша, Анкер Тайл - глаза его были столь широко распахнуты, что в них можно было прочитать весь охвативший юношу ужас. Не дрогнул в этот момент только Винзор, но судя по его взгляду, он смотрел куда-то сквозь Герцога, даже не видя того.

Давион не дрогнул. Лишь, осторожно опустившись на колени, уперев остриё благородного меча в пол, коснулся того, что осталось от Вэина, и покачал головой.
- Да... и вы говорите, что не обманываете? Интересно, мог ли Вэин представить себе, что с ним сделают. думаю, нет... Но что это меняет, демон? Сколько личин и кож ты способен снять? Достаточно, чтобы покрыть ими дорогу от дворца до порта? Даже если и так - что с того? Ты погубил много людей, много волитаров. Погубишь ещё, если не остановить тебя. Это ясно. И ясно, что нужно вбить в твоё сердце этот клинок, - Джаст поднял взгляд и усмехнулся в лицо уже не генерала Альянса, но владыки воинов и убийц виера. - Может, тогда я смогу вырвать оттуда каплю того, что ещё осталось в тебе от Вэина. Жаль, жаль, что я не боюсь тебя, демон... Это, - Давион коснулся сильно болевшего шрама, лицо дёрнулось судорогой, - - достойная память о том, что не всякий, кто бьётся с тобой, погибает. В следующий раз - моя очередь оставить тебе отметину, и клянусь - она будет на самой твоей сути. Ярко-серебряная, как свет моего меча.

- Ты всегда можешь попытаться, смертный. Я обрушу на вас и на вашу Столицу наш гнев, и потом обрушу вашу Столицу вниз, дабы ваша гордыня узрела свой крах. Мы истребим вас как крыс, забившихся в единственный безопасный угол в этом мире! А после, когда вернется Отец, мы отправим ваших "богов" в забвение. Через три часа Левиафан подойдет на расстояние выстрела, и тогда вы поймете, что лучше бы было сдаться сейчас, чем пасть и узреть смерть всего и вся! - Голос Герцога был очень низким, чуть вибрирующим и хриплым. И что страшнее - он был абсолютно уверен в своих словах.

- Мы... все... умрем... - прошептал Анкер Тайл.

- Не все, - пробасил Эрбрейс Рейс, любуясь, как огромные кулаки оглашают эхом тронный зал, сшибаясь один о другой. - Только некоторые. И я думаю, в основном - одержимые. До встречи, Убийца.
Других слов вслед Элокхаю сказано не было. Разве что Давион спокойно вложил сияющий клинок в ножны.

Демон легко выхватил свой клинок, безмолвно развернулся, и направился обратно к площади. Всего три часа, и начнется их печальный финал.

(всё те же Анм, Тель и Скорп - для вас)

– Как это бывает и всегда, – Венаат продолжал уже сам, и мягкий спокойный голос звучал даже странно, когда его перестали оттенять ледяные интонации виера. – Смена короля, смена династии – для обычных людей мало что меняется. Я надеюсь, что Мастера не подвергнут сомнению то, что я знаю о виера больше всех других и сотрудничаю с ними дольше всех – и, как могут видеть главы Университета, я вовсе не мертв.
– Душой мертв! – бросил Велгест, не выдержав. – У тебя теперь вместо души Пустота, Ларса… где было раньше было благословение Девы.
– Я знаю и Пустоту тоже, мастер Велгест, – покачал головой Венаат. – Позвольте мне разделить с Мастерами немного этого знания… Да, Четверо дают силу магам, и те служат ее проводниками в мир. Но стихии антагонистичны, и в Университете это подчеркивается постоянно. Нельзя соединять огонь и воду в одном заклинании, один и тот же маг не может быть одарен Воздухом и Землей разом. И даже сочетание двух непротивоположных встречается редко, и считается необычным. Сила нашего мира раздроблена, уважаемые Мастера, расколота на четыре части; Пустота же цельна и нерушима.
Слова лились легко и плавно; Венаат всегда умел говорить убедительно, даже когда изрекал ложь. А сейчас он искренне верил в то, что произносил, и потому речь его была напоена этой искренностью.
– Вы знаете свои Стихии, уважаемые Мастера. Пламя сжигает, водоворот засасывает, землетрясение разрушает, ураган сносит с лица мира. Каждая Стихия – разрушительна, и именно о разрушении повествует большинство легенд о магах. Пустота же объединяет в себе все стихии, и успокаивает их, даруя цельность; она дарит мир и покой….
Он прервался на краткое мгновение, сделав вдох – и вот в эту паузу ворвалось обманчиво неспешное замечание Демриса:
– Могильный.
Венаат осекся; люди и волитары невольно улыбнулись – до того язвительно и метко прозвучало одно слово, разбившее чарующие витражи речи мага.
– Не могу не согласиться с мастером Демрисом, – прогудел Астремис, усмехнувшись прямо в лицо Венаату.
– Я не сомневаюсь в том, что с мастером Демрисом соглашаются всегда, – парировал тот, – ибо его мудрость действительно велика. Столь велика, что в ее присутствии можно забыть о своей.
Саймии и Велгест дружно вздрогнули – из всего Совета они чаще всего советовались с Мастером Земли и принимали его сторону. Сейчас и в самом деле показалось, что они неспособны что-то решить самостоятельно.
Сам же Крайдон не отреагировал никак; даже ни один мускул на лице не дернулся.
– Хватит, – проронил Рантельм. – Послы желают услышать ответ; я предлагаю членам Совета высказаться. Коллеги?
– Я хотел бы взять слово первым, – произнес Велгест, – ибо посол принадлежал к одной Стихии со мной.
Щека Венаата чуть дернулась.
– И мой ответ – никогда, – продолжил Мастер Воды. – Да, водоворот засасывает, а наводнения губят города. Но без воды нет жизни, без ее вечного течения нельзя представить себе бытие… а жизнь с виера превратит ее в ядовитое болото.
Он поднял руку – и водная спираль, завертевшаяся на кончиках пальцев, устремилась в потолок, почти касаясь его.
– Ураганы разрушают дома, – в тон коллеге подхватила Саймии, – но мы все дышим воздухом, и свежий ветер необходим любому, кто чувствует себя живым. А жизнь с виера превратит вольный ветер в затхлый туман.
Смерч, устремившийся ввысь с пальцев волитари, оттянул к себе несколько капель из водной спирали, закружив их в себе.
– Пожар страшен и губителен, – процедил Астремис, – но без огня нет теплого дома, нет кузни, нет всего, что лежит в основе нашей жизни. А жизнь с виера превратит яркое пламя в черные угли.
Фонтан пламени метнулся в потолок, и, казалось, даже тени, исходящие от Нагриаша, отступили.
– Землетрясения меняют карты и губят цивилизации, – неспешно заговорил Демрис, – только вот все ходят по земле. Даже волитары, дети неба – и те предпочитают иметь внизу не бездну, а опору. Земля – это изумруды лесов и трав, золото пшеницы и свежесть весенних лугов. А жизнь с виера превратит ее в покойную каменную пустыню.
Он подбросил вверх посох – и тот устремился к потолку каменной колонной, которую Мастер Земли без видимых усилий удерживал одной рукой.
– Разумные стремятся к знаниям, – тихо произнес Киймар, молчавший до сих пор, – даже к запретным. Это понятно, и без этого разум нельзя назвать разумом. Но каждый волен в своем выборе – и даже если назвать силу расколотой, то у каждого есть выбор, тянуться ли к ней, и изучать ли другие ее фрагменты по мере сил. А жизнь с виера превратит знание в черные капли, которые дети Пустоты соизволят уделить в обмен на служение.
Спираль ветра завертелась вокруг худощавой фигуры мага; искры молний блеснули у металлической кисти.
– Посольство слышало эти слова, – заключил Рантельм. – Я же скажу последним…
Архимаг выпрямился; единственный из всех, он не призывал сейчас Стихию – но это было и не нужно. Рантельм сам казался воплощением волшебной мощи – непреклонный как земля, с глазами, в которых метались молнии и пламя… и гремевшая речь его походила на бурную горную реку.
– Мы не сдадимся никогда. Мы будем драться до последнего – и мы победим, именно потому, что не сдадимся. Если я погибну – то виера переживут меня ненадолго. Если мы все погибнем – то виера не выживут вообще. Это слово Совета, Ларса Венаат и Нагриаш, послы своего народа, и иного слова не будет.
Он помолчал несколько секунд и с короткой усмешкой осведомился:
– Посольство желает что-то сказать?
Венаат, без страха смотревший на стихийные силы в руках магов, смотрел прямо в глаза Рантельму. Он улыбнулся – и вновь зазвучал двойной голос, заставивший слуг на галерее вновь отпрянуть.
– В ы р е ш и л и и в ы б р а л и с в о ю с у д ь б у. В и е р а м о г л и д а т ь в а м н о в ы е п у т и, к о т о р ы е н е п р е д с та в и т н и ч е л о в е к, н и о р к, н и к о р л а д, н и в о л и т а р. В и е р а м о г л и д а т ь в а м в е ч н у ю ж и з н ь – а в ы п р е д п о ч л и с о б с т в е н н у ю г о р д о ст ь. К а ж д ы й и з т е х, к т о с т а л н а с т о р о н у д е т е й Р о ж д е н н о г о С н о м, х о т е л н е м н о г о г о: о б ш и р н ы х з н а н и й, с ч а с т ь я с е м ь и, в о з м о ж н о с т и з а н и м а т ь с я т е м, к ч е м у с т р е м и л с я… и м м е ш а л и. Ч у ж а я г о р д о ст ь, ч у ж а я з а в и с т ь, ч у ж и е т р а д и ц и и. М ы д а л и и м в с е, ч е г о о н и х о т е л и . Мы м о г л и д а т ь э т о и в а м. Н о в ы о т к а з а л и с ь. Д а б у д е т т а к.
С последним словом человека и виера песчаная модель Столицы, и так еле державшаяся в присутствии Герцога, наконец не выдержала – и распалась мелким песком, с шелестом раскатившимся по мрамору.
Снова повисла тишина – вязкая и тяжелая.
– Я прошу у Совета позволения удалиться, – наконец произнес Венаат, и Рантельм коротко наклонил голову в знак согласия.
С каждым шагом, который маг делал к дверям, Герцог словно уменьшался – и к выходу подошел уже только человек.
– Ларса, – бросил вслед Архимаг; Венаат остановился и обернулся. – Почему ты встал на их сторону?
В голосе Рантельма звучала искренняя боль. Талант, мастер, один из лучших – и ныне один из самых страшных противников.
– Я доверяю мудрости Архимага разрешить эту задачу, – отозвался Венаат.
По-прежнему с улыбкой.

Маги и офицеры
И Визет

В то время, как предатель имел беседу с Советом внутри дворца, ко входу его подбежал запыхавшийся офицер в чине лейтенанта - он был весьма молод, и носил отличительные знаки курьера Генерального Штаба. Остановившись возле караульных, юноша кивнул им в знак приветствия - пусть даже это были простые стражники, но ведь они находились при исполнении.
- У меня срочное донесение к Архимагу от Его Светлости военного министра!
Отчеканил он, отметив про себя, что стражи выглядят слегка испуганными и возбужденными.
- Придется подождать, - покачал головой бородач. Молодой стражник, вернувшись на пост, все еще приходил в себя. - Сейчас у магов...
Он оглянулся на дворец с откровенным, хотя и тщательно скрываемым, испугом.
- Посол.
- Посол у Архимага? - Реакция старшего караульного пробудила в лейтенанте подозрение. - Что ты несешь?! У меня архиважное донесение!
- Па... господин лейтенант, - вздохнул бородач, - поверьте, вы сами туда сейчас входить не захотите, пока он не уйдет.
- Ты говоришь с офицером Альянса, мерзавец! - Воскликнул юноша, замахиваясь на стражника. - Немедленно отойди в сторону и объясни, что здесь происходит!
Тот молча насупился, шагнул в сторону, и демонстративно вежливым тоном пояснил:
- Совет сейчас принимает Ларсу Венаата, посла де... виера.
Лейтенант поперхнулся:
- Ко.. Ве... тьфу! Какой он посол?! Это безумие какое-то! Доложи все как есть!
Стражник коротко, по-военному рассказал обо всем, что произошло с момента появления Венаата у ворот дворца. Бросил взгляд на молодого сослуживца и тот добавил:
- Зал сейчас закрыт, и к дверям никто не подходит.
- Вот как.
Офицер немного сник, и шепотом произнес:
- Вэин Солидор сейчас в Тронном Зале.
Молодой стражник дернулся, лицо его побелело; старший сумел сдержаться, но глаза расширились.
- Вот как... - эхом отозвался он. - Они что, все решили прийти?
- Несите службу, - одернул их лейтенант, решивший что панибратства с рядовыми хватит. - Я должен доложить министру. Если Ве... предатель покинет дворец, проследите, куда он пойдет.
Стражник коротко кивнул, не выразив вслух сомнения в том, что они смогут это сделать.
Спустя несколько мгновений от офицера остался лишь стук сапог по мостовой - столь быстро он побежал обратно к Императорскому дворцу. Однако, было ясно, что очень скоро он вернеться с новыми указаниями от милорда министра, а быть может - и кого более высокопоставленного.

Стражников несомненно сложно было уже сегодня чем-либо удивить, но вид появившихся из-за угла боевых магов под началом полковника, по правую руку от которого вышагивал знакомый им лейтенант, несомненно впечатлял. Ведь этот отряд состоял по меньшей мере из двух десятков чародеев, чьи инсигнии сверкали серебром и золотом, лица же их застыли в мрачной решимости.
- Изменник во дворце? - Коротко осведомился старший офицер, для важности положив ладонь на рукоять меча, инкрустированную костью.
- Уже нет, господин полковник, - покачал головой бородач. - Он ушел несколько минут назад.
- Я попытался за ним пойти, - добавил молодой стражник, - но он свернул за угол, и когда я туда подошел - его уже не было. Как сквозь землю провалился.
- Ах ты сволочь! - Раздраженно надул усы полковник. - Такого простого дела не мог исполнить!
Стражник промолчал. По его мнению, незаметно проследить за опаснейшим вражеским магом был способен разве что Мастер из Совета, но втолковывать офицеру было бесполезно.
- Молчишь? Я тебя велю плетьми высечь! - Лицо военного немного покраснело от гнева. - Запомни это.
Последние слова относились уже к лейтенанту.
- Идемте, господа.
Отряд вошел во дворец, чеканя шаг - не столь слаженно и красиво, как это делали обычные солдаты, но боевых магов обучали лишь самым основам строевого шага, уделяя этому искусству совсем немного внимания.
Первым на пути попался пожилой слуга; лицо его было откровенно бледным. Старик еще не отошел от недавнего присутствия Герцога.
- Веди меня к Архимагу, немедленно, - бросил ему офицер.
Слуга поспешно кивнул и почтительным жестом пригласил следовать за ним.
Маги так и не покинули зал, где приняли посла. Демрис стоял над рассыпавшейся моделью, задумчиво поглаживая бороду, Киймар наклонился над песком, проводя над ним здоровой ладонью. Саймии замерла у открытого окна, вдыхая свежий ветер. Астремис беседовал с Велгестом.
Рантельм же сидел в дальнем конце зала, соединив кончики пальцев; взгляд Архимага был мрачным.
А галерея наверху уже давно опустела.
- Господа маги, - поприветствовал их штабист. - Архимаг. Я полковник Мэррит.
Взгляды Мастеров устремились на офицера; Рантельм неспешно поднялся из кресла.
- Добрый день, полковник, - кивнул он. - Чем обязаны?
- У меня есть приказ на арест изменника Ларсы Венаата, - ответил офицер. - Потрудитесь объяснить, господин Архимаг, руковдствуясь какими соображениями вы позволили ему уйти от правосудия, и, более того, имели сношение с врагом Альянса, не поставив в известность Короля, принца и Верховного Главнокомандующего?!
- Он прибыл как посол, под белым флагом, соблюдая все законы и нормы, не отклоняясь от дипломатических правил, - сухо ответил Архимаг. По тону было ясно, что и самому Рантельму произошедшее совершенно не по душе. - Касательно известий... Мастер Саймии, вы готовы?
- Да, Архимаг, - Виана отвернулась от окна. - Послание ветра составлено, и оно готово в любую секунду отправиться к Императору.
- Действуйте.
Волитари кивнула, и с ее ладоней вспорхнула прозрачная птица, сотканная из ветра.
- Если разбойник встречается со стражей, его все равно бросают в темницу, если убийца приходит говорить - ему на шее затягивают петлю, - лицо полковника вновь начало наливаться краской. - Если изменник и предатель поднимает белый флаг, его следует подвергнуть справедливой каре! Вы же дали ему уйти просто потому, что он помахал у вас перед носом тряпкой, господа маги!
- Развяжи мы схватку, - прозвучал тихий голос Велгеста, - погибли бы все люди во дворце. Район обратился бы в руины. И не обязательно бой закончился бы нашей победой.
- Кстати, - Демрис оторвал взгляд от погибшей модели, - полковник, а как вы собирались его арестовывать?
- Вы не уверены были в победе сейчас?! Как же вы собираетесь бороться с ним, когда подойдет армия виера?!
- К этой схватке, в этих условиях мы подготовились, - бросил Рантельм. - Полковник, мастер Демрис задал вам вопрос.
- Мы пришли убить его, если вы об этом.
- Не факт, что справились бы, - рассеянным тоном проронил Демрис, вновь возвращаясь взглядом к распавшейся модели. - Я оценил.
- Вы просто трус, мастер Демрис, - проронил полковник. - Конечно, вы подготовились к тому бою, ведь там за вас будут умирать солдаты, а здесь пришлось бы сражаться самим.
- Вообще-то, - возмущенно заметил Астремис, - именно мастер Демрис погнался за Венаатом после того, как тот попытался истребить всех нас, и чуть не погиб...
Мастер Земли коротким жестом остановил коллегу, и флегматично отозвался:
- Полковник, мне не так много осталось жить, чтобы я боялся смерти. Надеюсь, у вас будет возможность повторить эти слова, если мы окажемся в бою рядом.
- Если бы вы были в моем подчинении - я подвег бы вас наказанию, - ответил офицер. - За то, что вы дали уйти опаснейшему врагу Альянса. Но, к счастью министр предвидел подобную вашу недальновидность.
Архимаг поднял бровь, призывая продолжать.
- Все вы нужны во Дворце - наш враг, Солидор, все еще там, и коль скоро не удалось расправиться с обоими демонами, быть может, мы еще успеем остановить хотя бы одного!
- Солидор здесь?! - одновременно выдохнули Велгест и Астремис.
- Когда он появился? - добавил Архимаг.
- Я уполномочен рассказать вам, - немного остывая, кивнул полковник. - Но - по пути.
- Император одобрил эту... операцию? - уточнил Рантельм.
- Архимаг Корион Рантельм, если вы не хотите, чтобы по вашей вине погибли верные подданные Альянса, немедленно следуйте за мной - и получите ответы на все вопросы от самого императора.
- Хорошо, - после короткого молчания кивнул Архимаг. - Пойдемте и посмотрим.

День 13
Мерзость в застенках
(Тель и я)


После того, как лорд-смотритель закончил с Турссоном, Тернель вернулся в камеру к волитари в сопровождении двоих смотрителей:
- Ну что, красавица, расскажешь нам всю правду?
- С какого момента, господин Сморитель? - обворожительно улыбнулась Сайдира. - У меня много тайн. Иные вам могут понравиться, другие заставят кровь в жилах застыть, а третьи - разогреют, как чайник на очаге? Ну так? Спрашивайте, я вся ваша.
- Не играй со мной, дрянь, - скривил губы щуплый книжник. - Хуже будет. Ты отлично знаешь, о чем я говорю.
- Хам, - нежно мурлыкнула женщина. - И чего ж тебе надобно, господин мясник?
- Мясником был твой приятель, пока глотку себе не перерезал!
Смотритель возмущенно вскинул голову.
- Говори: кто еще в вашей шайке?! Где живут?! Кто главный?!
- ты кажется глуховат, дружок. У Брандира были принципы, была совесть, даже кажется честь, - ехидно ухмыльнулась Сайдира, скрестив руки на груди. - У меня этого нет. А шкура моя и без того подырявее твоей. Какой смысл мне кого-то сдавать?
- Как раз потому, что у тебя ни чести, ни совести нет, - парировал Тернель, передразнивая ее улыбку. - Зачем тебе за них умирать?
- За кого? Я вроде бы ни за кого умирать не собираюсь.
- То есть хочешь умереть просто так?
- Не хочу. Но меня ведь вроде не спрашивают, верно?
- А Маэль говорил, что ты умная.
- Это тот хмырь, что нас обманул? Мерзавец конечно, но те драгоценности почти стоили того. Из конфиската?
- Я теряю терпение.
- Только это? - хлопнула бровями Сайдира.
- Ударь ее, - велел Тернель одному из своих людей. Тот замялся:
- Ну... это вроде баба.
- Размазня! Именем Дрейна! - Книжник взвизгнул от негодования, и ударил волитари в живот.
- Аааргхр! - хрипнула Сайдира. На глазах выступили слёзы. - Име-нем ублюдка только баб и бить, мразь... Подох же вроде, а всё ещё гадит!
- Ссука! - Взъярился смотритель, что было сил ударив ее по лицу. - Так! Говорить! О лорде Дрейне! Да я тебя сгною! Как последнюю шлюху!
Каждый его возглас сопровождался новым ударом. Бил бывший библиотечный писарь неумело, но со злостью.
Сайдира получила несколько ударов в лицо, шею, по плечам, пытаясь закрыться руками. Кандалы мешали двигаться, на коже оставались синяки и кровопотёки... Но сдаваться девушка явно не собиралась: улучив момент, подставила щёку и, чуть не рухнув от сокрушительного тумака, выпрастала руку. пальцы ткнулись чуть ниже пояса Смотрителя, словно острые спицы - и тут же, зацепившись, сжались в жестокий давящий захват.
- Дряяяянь! - Взвыл Тернель.
- Мужик не бьёт женщин, - сплёвывая кровь, прошипела Сайдира, что было сил сжимая пальцы и впиваясь поломанными ногтями в плоть мучителя. - Вот ты - и не мужик!
Воя и скуля, писарь следовал за каждым ее движением, словно это могло спасти его от печальной участи.
- Остановись, если хочешь, чтобы твой муж жил! - Предостерегающе крикнул один из смотрителей, не решавшийся применять силу, пока Тернель находился в ее руках.
- Если его тут нет - он и так жив, - простонала Сайдира, резко рванув руку на себя и надавив в последний раз. - Но пожалуйста. Следующие лет десять его ни одна страхолюдина не приголубит, даже если захочет. Мужчины не бьют женщин. Всё справедливо... Сморители.
Тернель убежал прочь, оглашая исполненным боли воем весь особняк. Ему почему-то казалось, что пока он бежит - боль чувствуется не так сильно, и потому он никак не мог остановиться, метаясь от камеры к камере, пугая криками заключенных и смотрителей.
- Что делать будем? - Переглянулись оставшиеся двое.
- Зови Маэля, пусть сам с ней разбирается.
- Он вроде просил его не беспокоить по пустякам.
- А это по-твоему пустяк?
- Может к лорду?
Они захлопнули дверь и вышли, продолжая спорить - разбираться со случившимся самостоятельно после увиденного ни один из них не имел ни малейшего желания.
- Лорда так лорда, - вымученный крик ударил в спину камнем. - Я любого могу так... обрадовать. Мясники.
Лорд появился довольно быстро, привлеченный криками писаря, равно как и еще человек десять из смотрителей. Лицо Зубастого было перекошено от злости и негодования, и те, кто служили с ним с самого начала, могли сказать, что последний раз он так гневался, когда не смог уберечь лорда Дрейна.
- Совсем охренела, подстилка гильдейская?! А ну на пол ее! Что встали, бараны! Она вашего товарища изувечила!
- Тот, кто девушку избивает - сам по себе увечный, - не глядя на толпу, вломившуюся в камеру, буркнула Сайдира. - А на пол зачем? Не слишком торопишься, милашка?
Элан шагнул вперед и ударил ее ногой в живот, еще двое смотрителей схватили за руки, выворачивая кисти.
- Ааа! - взвизгнула Сайдира.
- На пол, руками вперед! - Скомандовал лорд.
Его люди сбили женщину с ног, и повалили, прижав к полу коленями, а руки вытянув перед ней.
- Что же ты за тварь такая, а? - С презрением процедил Зубастый. - С тобой по-человечески, а ты как змея подколодная.
- Бить по морде женщину - по-человечески? - простонала Сайдира, едва дыша. - Ну да, конечно... волитары вроде так себя не ведут.
- После того, что ты сказала о милорде, тебя убить мало.
- Так убивайте, чего тянуть?
Зубастый наступил на ее кисти, поворачивая стопу, пока не услышал хруст перемалываемых костей.
Сайдира завизжала. Громко, истошно, совсем по-женски. Из глаз женщины брызнули слёзы, смешиваясь с натекавшей на пол из рта кровавой пенной слюной.
- Так, стерва, так, - удовлетворенно произнес лорд. - Это еще цветочки. Ты меня еще умолять о смерти будешь.
- А ты меня - о кое-чём... другом, - прохлёпала Сайдира, пытаясь приподнять голову. Волосы женщины слиплись от пота и пымазались в крови, лицо превратилось в посиневшую маску боли. - Потому что я была твоей... последней надеждой, золотце...
- Какое удивительное упрямство, - он обернулся, оглядев подчиненных: - Ну, чего собрались? Дел других нет? Стоять, не расходиться.
Его острые зубы скрипнули от злости.
- Можете ее выдрать по разу. За Тернеля. Потом снова меня позовете.
- Наконец-то перешли к делу... подонки, - Сайдира уже не стонала, только шептала. - ну подходите, кому ваши игрушечки не дороги... Я коллекцию собирать... буду...
Волитари всхлипнула и снова замерла. Глаза её закрылись, только тихое дыхание и едва слышные стоны давали понять - убийца до сих пор жива.

День 13
Девушки разных миров
(и Янтарь)

Скука и ежедневное однообразие быта никогда не утомляли Анику. За годы, проведенные в фамильном особняке, юная леди Тайл успела к ним привыкнуть и даже в какой-то степени сродниться с ними. Скука всегда шла об руку со стабильностью, а стабильность сторонилась бед, а за это, по мнению Аники, вполне можно было расплачиваться часами, днями и месяцами, лишенными каких бы то ни было перемен.
Но в последнее время привычный порядок вещей был нарушен.
Во дворце Анике жилось ничуть не веселее, чем в родном доме, но впустую потраченное время здесь было наполнено не скукой, а тревожным ожиданием и предвкушением беды. И как ни старалась Аника гнать прочь от себя дурные мысли, ей все чаще удавалось коротать часы за книгой или вышивкой, напустив на себя безмятежный вид.
Сейчас ей снова стало душно в дворцовых покоях и она опять выскользнула за дверь в коридор - просто постоять у мраморной колонны. Почувствовать хоть какую-то перемену, в которой не было ничего непоправимого.
После встречи с Аэцией Аника почти не виделась ни с кем, кроме Рика, и даже со слугами она сталкивалась чрезвычайно редко. Но сейчас она с удивлением заметила, что по коридору навстречу ей движется незнакомая фигура. Аника угадывала в ней женские черты, которые не могли скрыть даже порывистые движения и слишком твердый шаг, но могла с уверенностью сказать, что столкнулась в коридоре не с человеком. И уж никак не с волитаром.
- Вы корладка? - выдохнула Аника прежде, чем успела подумать над тем, что следует и чего не следует говорить.
Стук шагов замер, и прохожая с удивлением взглянула на девушку. Серый доспех квинор-керая скрывал фигуру, но шлем всадница держала в руке, открывая несомненно женское лицо, синие глаза-кристаллы и коротко подстриженные темные волосы.
Роста по меркам корладов она была совсем невысокого - лишь на полголовы выше Аники.
- Да, - прозвучал звонкий ответ. - Эррена Дакаль, квинор-керай. А ты? Или "вы"...
Она весело-смущенно улыбнулась.
- Я не так хорошо говорю по-людски.
- Ты, - улыбнулась Аника. Отчего-то ей хотелось улыбаться этой женщине. - Меня зовут Аника. Аника Тайл.
- Рада знакомиться, - снова сверкнула в ответ улыбка. - Или познакомиться? А, неважно. А ты кто?
Вопрос был задан с непосредственностью то ли ребенка, то ли того, кто Столицу и ее обычаи представляет крайне слабо.
- Я?
Аника была немного сбита с толку. Пусть на публике она появлялась нечасто, но в любом обществе, где она бывала, всем и каждому было известно, что Аника - дочь лорда Гастона, младшая леди Тайл и дальше по списку. А если кто-нибудь не был знаком с титулами и прочими формальностями, ба быстро исправляла это упущение.
- Я дочь Гастона Тайла, - выдавила из себя девушка, подозревая, что Эррене эта фраза ровным счетом ни о чем не скажет.
- Это... - неуверенно наморщила лоб корладка. Развела руками. - Я мало кто знаю. Мы только-только прилетели, немногих видела. Извини.
- Ничего страшного, - поспешила успокоить корладку Аника, хотя ей самой стало вдруг очень неловко от этого объяснения. - Я не отвлекаю вас? То есть тебя? То есть вас?
- Я очень давно хотела познакомиться с корладами, - призналась она, совершенно смущенная, мгновением спустя.
- Так знакомься, - весело предложила Эррена. - Отвлекать... нет, я только с облета. Что-то о нас хочешь знать?
Аника смутилась еще больше. Как можно объяснить жизнерадостной и... очень человечной собеседнице, что еще пару недель назад юная леди Тайл была уверена: корлады - чудовища, по ужасности и опасности находящиеся где-то между мифическими тогда ещё демонами и, опять же, тогда ещё вполне реальной Белой Маской.
- А вы правда живёте под землей? - брякнула она первое, пришедшее на ум, и, как с ней часто случалось, тут же пожалела о сказанном.
- Да, - отозвалась Эррена. - Ну, то есть некоторые дежуриют... или дежурят? Наверху, у входа в Горнарис. А весь город - под землей, да.
Она помедлила и пожала плечами.
- Я плохо осознаю, как вы тут живете в небе.
- Ты чувствуешь себя неуютно здесь, да? - задумчиво спросила Аника, хорошо представив, насколько ей самой непривычно и пугающе было бы оказаться вдруг в сотнях футов под землей.
Как ни странно, такое различие во взглядах только прибавило ей симпатии к корладке и даже заставило почувствовать тонкое, едва уловимое родство душ.
- Почти, - призналась корладка. - Но мне легче чем другим могло, я квинор-керай. Привыкла к высоте. Хотя когда над головой нет камня...
- А кто такие квинор-кераи? - уцепилась Аника за незнакомое слово.
Эррена на секунду задумалась, потом нашла нужные слова:
- Всадник квинора. Мы летаем, потому доспехи, - она постучала по серому наручу, - легче. Мы летаем на квинорах, как у вас на... гриффинах, да?
- Ух ты! - дочь лорда не смогла удержать восхищенного вздоха. - Это прекрасно! Если бы ты знала, как я всегда мечтала прокатиться на грифоне.
- А почему не смогла? - удивилась Эррена. - Разве их так мало?
- Мне не разрешают, - пожала плечами Аника, досадствуя, что ей снова приходится жаловаться на проблемные отошения с бабушкой.
Корладка недоуменно нахмурилась.
- Ты боишься высоты?
- Нет, но моя бабушка считает, что девушке из хорошей семьи не пристало ездить на спинах животных. Только в карете, и то - под строгим присмотром с занавешенными шторами.
Эррена снова задумалась, и развела руками.
- Не понимаю. Зачем себя скрывать? Неужели "девушек из хороших семей" так боятся?
Другой причины для поездок исключительно в закрытом экипаже корладка просто не видела.
Аника улыбнулась - а улыбалась она очень редко, особенно когда жаловалась на свою жизнь. Но непосредственная реакция Эррены не могла не развеселить юную леди Тайл.
- Это нормы этикета. Я сама понимаю в них не больше твоего, но бабушку приходится слушаться.
- Вы, верхние, странные, - откровенно заявила корладка. - Что такое вообще "хорошая семья" у вас?
- Не знаю, - замялась Аника, обескураженная таким прямым вопросом. - Наверное, уважаемая, с достойной родословной, богатая...
- А за что уважают? Что такое "достойная родословная"? - в глазах Эррены светилось искреннее любопытство. - Вот моя семья - хорошая. Отец - квинор-керай, он наставник молодых, уже много лет учит. Мама - Дарующая... врач, говорят, что лучше нее в Горнарисе лишь двенадцать. Родители отца - квинор-кераи, дед еще и выращивать квиноров хорошо умеет. Родители мамы - мастера металлов. Вот хорошая семья, уважаемая. У вас так же?
- У нас... - Аника засомневалась ещё больше, основательно помедлив перед ответом. - У нас и так, и не так. Мой отец был кораблестроителем, но корабли он строил не сам, только руководил людьми на верфях.
Она помолчала еще несколько мгновений и наконец пришла к удивительному для нее выводу.
- Я никогда об этом не задумывалась, но у нас, наверное, больший вес имеют не те, кто делает что-то своими руками, а те, кто ими руководит.
- Вы странные, - повторила Эррена. - Великие Мастера правят корладами - потому что они лучшие воин, ремесленник, врач. Кодарон Тормариан возглавляет Багровые Сердца - потому что нет лучшего воина в Горнарисе. Эквирен Харандор ру-ко-во-дит квинор-кераями - потому что нет лучшего всадника и знающего, как должны биться всадники. Как можно больше уважать того, кто меньше умеет, а только распоряжает?
- Я не знаю, Эррена, - плечи Аники поникли, девушка хорошо понимала справедливость слов корладки и отчего-то остро чувствовала свою вину. - Просто не знаю.
- Не расстраивайся, - корладка совершенно естественным жестом коснулась плеча Аники закованной в металл рукой. - Вы странные, конечно, но вы другие - так и должно быть. Наверное.
Аника всхлипнула - но всего лишь раз. Странно, но от её стало тепло от холодного прикосновения металла.

Торжество Правосудия

Черный плащ смотрителя довольно вычурно смотрелся на грязно-белом костюме, который тот так и не успел сменить. Особенно же выделялся повязанный на шее бант с золотистыми блестками.
- Убери ты его нахрен! - Гаркнул лорд, в очередной раз ловя себя на мысли, что не может сосредоточиться, отвлекаясь на блеск.
- Да... да... - Хессо поспешно сорвал украшение, и запихал в карман брюк. - На чем я остановился, милорд, так это...
- Арестованные стражей.
- Именно. Проверили всех - голь подзаборная, ворье, мародеры, скупщики краденного и прочая мразь. Гильдейцев среди них не обнаружено.
- Вот как? Плохо.
Смотритель был вынужден лишь кивнуть на замечание лорда. Последние два часа он провел в городской тюрьме, где вместе со стражей, допрашивал всех, арестованных в борделе - народец попался ушлый, но к сожалению, занимавшийся всем, кроме заказных убийств. Наконец, отчаявшись найти среди них кого следует, Хессо попросту оставил арестантов на попечение коменданта тюрьмы и вернулся в особняк с докладом.
- А что до торгаша?
- Я предложил поставить ему клизму с одним специальным раствором, - улыбнулся сквозь зубы лорд. - Не выдержал.
- Умер?! - Присвистнул Хессо.
- Раскололся. Всех сдал.
- Прямо - всех?! - Смотритель невольно удивился. Ему казалось, что большая часть арестованных будет столь же несговорчивы, сколь и Брандир... хотя, с другой стороны, полковнику никто клизму не ставил. Тем более - со специальным раствором.
- По крайней мере, рассказал с подробностями, кто из его гостей относился к Гильдии, назвал еще несколько интересных имен.
-Поздравляю, милорд! Мне собрать людей для их ареста?
- Пока не стоит. Мы переполошили это паучье логово, - тяжелый кулак лорда обрушился на стол. - Они теперь будут ждать новой атаки. А мы переждем, и соберем необходимые сведения.
- Это мудро, господин. К тому же, дождемся, когда наши товарищи поправятся.
- Именно, - кивнул Зубастый. - Мне нужен Роут, чтобы все спланировать.
- Тогда, какие будут распоряжения относительно меня?
- Проследи, чтобы купца устроили в одной из приличных камер, - ответил лорд-смотритель. - Выпускать его мы пока не можем, но послабление он заслужил. А когда все кончится - передашь его страже.
- Что вы ему вообще обещали, милорд?
Зубастый оскалился:
- Жизнь. И только. Ты ведь грамоте обучался?
- Немного, милорд, но читать умею... и писать... если надо.
- Это хорошо, - Элан вновь задумчиво кивнул. - Потому, как с Тернелем случилось несчастье.
- С Тернелем? Господин, как это вообще возможно, - повысил голос от удивления смотритель. - Он же не выходит из особняка!
- Эта сука ему яйца оторвала.
- Какая именно? - Хессо аж передернуло.
- Волитарка.
- Вот дрянь, - мужчина поморщился. - Но Тернель тоже хорош, раз позволил ей это сделать.
- Ладно, довольно об этом. Будь вести документацию, пока наш кастрат не оклемается.
- Сделаю, что смогу. Но, все же, я не писарь.
- А вот это уже - твои проблемы, меня они не интересуют, - отрезал лорд-смотритель. - Подготовь все бумаги, пойдем устроим допросец еще парочке мерзавцев.
- Сию минуту.

День 13
Кисть и зараза

Гениальный художник и убийца Саматро Кейда возвращался к себе домой в дурном, хотя и не окончательно испорченном настроении. Встречи сегодняшнего дня, сомнительные, полупонятные и во многом туманные намёки – к такому Саматро привык давно, но сегодняшние события как-то цепляли глаз, не давая душе волитара успокоиться. В преддверии нашествия демонов Саматро, будучи волитаром на самом деле довольно практичным, вопреки расхожему мнению о художниках, испытывал некоторое волнение по самому факту своего пребывания в городе, но… Но. Оставить свои работы он не мог и не собирался. Память, цепкая, прекрасная, не замутнённая ничем память держала волитара, заставляя заново переживать гибель каждого, кто был запечатлён на его работах. О, как он упивался этим моментом. Всегда. Яд ли, нож ли, сложное заклинание, наложенное по просьбе коллегой-гильдейцем за половину гонорара… Саматро Кейда был разнообразен, был оригинален и был всегда эффективен. Эту даму следовало убрать как можно быстрее, её мужа – тоже. И за каждого с каждого получить гонорар. Вот так вот просто. Ибо деньги – вперёд, как говорили классики… торговли.
И всё-таки… как убить? Может, перерезать горло? Или выколоть глаза ночью и просто столкнуть с лестницы? Нет, гильдейская работа слишком очевидна. Во времена, когда нужно было вселить в сердца тех, кто ещё не понял, кого нужно бояться, страх – это всегда работало. Это делали с начальниками стражи – века полтора назад, пока однажды до такого умельца не добрались. Делали даже с министрами… Но не теперь. Теперь, когда в любой момент мог явиться человек в чёрном и с ним боевой отряд с мечами, топорами и факелами, да ещё и мага с собой привести вполне могли, нужно было действовать тоньше.
И всё же с одним Саматро поспорить не мог – с той женщиной следовало сперва как следует наиграться, р а уже потом… потом он сможет и помучить её, так, для удовольствия, совсем капельку… Пара надрезов, пара уколов, немного кислоты так, чтобы она прочувствовала это всем телом. О да, это Саматро Кейда умел прекрасно, просто прекрасно! Но ей будет хорошо. ОН мог гарантировать это ей. Не зря же речь зашла о змее… Да, ей будет хорошо!

- Господин!
Плечистый слуга, тот, что пониже, смотревший за заказами и провожавший в галерею посетителей, окликнул Саматро почти под самым носом. Тот, вздрогнув от неожиданности, поднял на привратника задумчивый взгляд и легонько взмахнул пальцем, как дирижёр – палочкой:
- Говори. Что стряслось?
- Господин, к вам посетитель.
- Сегодня я больше не принимаю. И так работы выше головы. Прогони его, пусть приходит потом.
- Он уже в галерее, господин. Осмелюсь доложить…
- Я же сказал, я не хочу больше ни с кем иметь дела! Прогони его! В шею! – щека волитара нервно дёрнулась. Повторять дважды слуге Саматро не привык, и теперь очень хотел разделаться со своими проблемами побыстрее, чтобы осторожно спрятаться и переждать ужасы штурма. Воевать и тем более умирать за Альянс гильдеец считал недостойным столь утончённой натуры.
- Господин, он… странный. Говорит, что хочет вас видеть срочно, и что у вас дела… общие. ПО старой работе.
«По старой работе». Простейший пароль, без каких-то преувеличений. Обычно с таким к Саматро приходили раз в три месяца – в начале каждого сезона, и нынешнее появление было невовремя… Щека снова предательски дёрнулаь. Вспомнив слухи о том, как Императора якобы ранил какой-то демон в самом начале всей этой глупости, и теперь у него на щеке синий шрам-молния, художник нервно сглотнул.
- Что он сказал?
- Только – по старой работе и что он принёс книги.
- Книги? Он? Это точно мужчина?
Книги обычно приносила Сайдира. Её Саматро знал прекрасно – одна из тех редких сцен, когда написанная картина была просто подарена, без каких-либо попыток ликвидировать нарисованную. Да и как же можно было покуситься на такую красоту?
- Книги, господин.
- Как он выглядит? Ну, что умолк? Говори! Говори, бездельник! – но слуга смущался. Первый, кажется, раз на памяти нанимателя. Что могло так смутить видавшего виды… помощника? Волитар облизнул губы, нетерпеливо что-то промычал.
- Господин… я не видел лица. Он замотан в какие-то тряпки, но одежда кажется богатая… - промямлил сконфуженный прислужник.
- Час от часу не легче! Веди уж… болван! – гневно всплеснул руками волитар.

Гость сидел прямо на полу в середине галереи. Лицо и руки его и правда были замотаны тряпками из некогда дорогой, но теперь пропитавшейся чем-то бурым, дурно пахнущим ткани. Вся остальная одежда выглядела добротно, даже с шиком, нов районе воротника тоже выступали пятна чего-то бурого и мерзкого даже на вид.
- Что вам угодно? – фигура показалась Саматро смутно знакомой. То ли осанкой, то ли такую одежду он когда-то видел, будто бы даже и на празднике… Но бурая грязь и тряпки мешали всю картину, а шедший от гостя мерзостный запах не давал сосредоточиться.
- Здравствуй… Саматро, - голос из-под тряпок был глух и прерывист, каждый вздох говорившего – напротив, громок и хрипл. – Ты… меня не узна.. ёшь?
- Не имею чести вас знать. Что вам нужно, милейший? – художник даже и не пытался скрыть в голосе раздражения: попрошаек, которые «знали его отца», он никогда не любил.
- Саматро… у меня мало времени, - пришедший поднялся в воздух. Волитар. С тряпок на полу спела натечь целая лужа грязно-бурой жидкости. – Прошу… тебя…
- Да кто вы такой, в конце концов? – взвизгнул Кейда, видя, как медленно, покачиваясь в воздухе направляется к нему волитар.
- Это… я. Они… Саматро, они на нас напали… Сайдира… у них…
Словно загипнотизированный, Саматро Кейда смотрел, как собеседник медленно разматывает импровизированные бинты. Буро-грязная комковатая масса, прилипшая к ткани, кусками отслаивалась вместе с ней. Неузнаваемое, с несколькими выпавшими зубами, без половины носа, с облезшими наполовину, свисавшими ниже подбородка лоскутами кожи на ушах и щеках, с гноящимися глазами и выпадающими на глазах волосами, это лицо всё ещё было узнаваемо.
- Т-ты… Лестаст, ты?! Четверо! – выдохнул хладнокровный убийца и изувер, глядя на обезображенное заразой лицо. От волитарской бледности и синевы крови не осталось и следа – словно весь гость исходил грязью, на глазах обращаясь в кучу нечистот. – К-кто это сделал с тобой?
- Смотри…тели. Они… они на нас напали… под прикрытием… Они… Сайдира…
- У них?
- Д-да… я брёл к тебе… так, видишь… я не знаю, - пришедший запнулся. От лица, отслоившись, упала на пол прядь волос с куском лобной кожи. – Говорят… они хватают… по городу…я едва слышал, а тут эти… с-судьи, демоновы отродья… Не понимаю, Саматро… Смотрители взяли кого-то… и ещё берут. Они словно… знаю что-то.
- Надо действовать, раз так. Срочно сообщить всем… кого ты знаешь, кроме меня? – ужас, схвативший за горло волитара в первый миг, отступил теперь, оставив место только решимости и злобе. Предчувствие не обмануло! Странный вызов, нервы заказчицы… непонятный дом. Уж не на него ли была расставлена ловушка? А он, как последний молокосос, чуть не попался! Неслыханно! Но раз Саматро Кейда ещё жив – что-то у ублюдков-Смотрителей не заладилось. Значит, Четверо ещё пока берегут его для великого, для его лучшей работы! Или… может, он совсем с ума сошёл, шарахается от теней?
Впрочем, за последние дней десять привычка «шарахаться от теней» не одному спасла жизнь. Тени-то… кусались.
- Н-нельзя! Я… долго не протяну! С-сделай, как я скажу, и мы отомстим им… в-вдвоём. За всех! И за Сайдиру тоже.
- Не будешь пытаться спасти её? – удивлённо вскинул брови Саматро. – Вдруг она ещё жива! Чил, это же может быть…
- Они спрашивали книгу о… заразе вроде этой… или я не понимаю, к ч-чему это, - пробурчал Лестаст. – Всё р-равно… времени нет. Мне н-нужно проникнуть в их о-собняк… как-то. Хоть… трупом.
- Сейчас?!
- А когда ещё?
- Безумие! Чил, давай сообщим всем, кому можем… потом – переждать. Может, как-то ещё…
- Не трепись, - грубо оборвал его гость, облизнув гноящиеся губы – бледно-серым, как поганка, языком. – П-просто помоги мне попасть внутрь их ос-собняка… дальше я всё сделаю сам.
- Чил, - вздохнул Саматро, - ты рехнулся. Сам это знаешь…
- Да, - утвердительно кивнул волитар, поморщившись, когда ещё одна грязно-бурая капля слетела с подбородка. – НО я им от-томщу. И тебе придётся мне помогать, Саматро. Потому что иначе моя м-месть начнётся с тебя.
Родившиеся было в глотке слова протеста сжались в ёмкий, сухой комок, стоило взгляду художника встретиться с безумными, озверелыми глазами прокажённого.

День 13
Полчаса после объявления войны.

- Мири! Мири!
Появление в городе Вэина Солидора взбудоражило многих, в том числе и тех, кто к нему мог бы не иметь никакого отношения. Леди Алсиманд Рейс, избавившись от всех, кто мог бы помешать ей издеваться над собственным отражением, уже провела достаточно времени с полным принебрежением к еде (сладости, принесённые арсторопным слугой, были проглочены тридцатью возможными способами, в том числе в прыжке и стоя на голове), одежде (несколько перемерянных платьев, и в итоге - снова толком не запахнутый и плохо подвязанный алый халат) и всем в округе (ибо - надоели, и кроме слуги в комнате с тех пор никого не побывало). Теперь же девушке не терпелось хоть немного развеяться, и халатик (хотя - вот бы было забавно!) всё же был заменён на давешнее платье пошива "от Императора с любовью, или дурь по-волитраски на всю голову". Оставалось только накраситься, когда в комнату вломилась совсем ошалевшая Мельдира - теперь уже сообщница по сватанию Императора к его ненаглядной - и сообщила, что в гороле, а теперь уже почти и во дворце - Солидор. К счастью, как удалось быстро вытрясти из служаночки, это была только дипломатическая миссия, не имевшая никаких особых целей, да и важности тоже... для всех. Кроме, наверное, одного человека.
И, хотя в дипломатических способностях Демонов Алси сомневалась ещё больше, чем в таланте покойного брата к магии, известить Мириам было делом чести. Девичьей, да, но это мелочи.
- Мири! - Алси взлетела на подоконник, разумеется снаружи, не успев толком оглядеть комнату. - Там... там отец твой. В городе.
- Уже? - Мириам бросилась к окну. - Где битва?
- Битвы нет. Пока, - Алси закинула ногу на ногу, стараясь изо всех сил не дать голосу дрожать. - Он вроде бы... дипломатическим послом. От наших пустотных знакомцев. С белым флагом. И... говорят, не в лучшем виде.
- В каком виде? И чего хочет? - Мири развернулась в проеме - темный силуэт из ломаных линий и недоверчивости.
- Чего хочет -а кто его знает? Но вроде резню пока отложили. Вид... от отца мало. ОТ урода этого - много.
Ее собеседница молча рассматривала совершенно пустой стол. Или, может быть, что-то, видимое только ей. Потом просто кивнула.
- Спасибо.
- За что? Я просто сообщила. Ты... посмотреть на него не хочешь? Хотя... что я говорю! - Алси наотмашь хлопнула себя по лбу. С треском. - Просто я своего отца... не видела. В последний момент. Вдруг твой ещё жив, где-то там? Внутри... наверное?
- Может быть, - голос Мири звучал так спокойно и холодно, словно это она родилась волитарской принцессой. Девушка забралась на подоконник и, прислонившись затылком к торцу стены, отвернулась. - Увидим.
- Мири, - Алси подогнула колени под себя, чуть придвинувшись к девочке. - Только честно: какую глупость ты выкинешь на этот раз? Мне заранее брать оружие или обойдёмся гвардией моего красавца-жениха?
- Можно не беспокоиться, - темноволосая улыбнулась отсутствующей улыбкой. Подумав, добавила, - я сама не знаю, что будет. Помнишь я тебя просила о лидиуме?
- Принесла, - усмехнулась Алси. - Хватит смелости - бери, кто запретит-то? Хотя... извини, я не могу без этих штучек. Благородное воспитание и моя жизнь порой... странно сочетаются. Мириам снова улыбнулась и протянула ладонь. Алси картинно распахнула накинутый плащ. В вырезе алого сукна призывно колыхалась головка лидиумной спицы, чуть крючковатая и с изящной, тонкой вязью узора, сделанного, видимо, по заказу какой-нибудь богатой сумасбродки.
- Персональная, - кокетливо передёрнула плечиками Алси. - Тебе - в самый раз. А подрастёшь - даже научу носить... вот так. Если захочешь, конечно, солнышко.
- Захочу, - кивнула Мириам и пристроила спицу уже в собственную одежду. - Спасибо.
- Аккуратно, не поранься только. Там кончик заточенный, даже резать можно - чуть-чуть, - Алси снова сменила позу, обхватила руками колени. - Мириам Солар... ты отца убить хочешь? Или... эту тварь, что его вот так... не знаю, вот так в общем?
- Я не знаю, - снова улыбка, на этот раз совсем нездешняя. - Но я не хочу идти безоружной.
- И хочешь идти одна?
- Да.
- Переубедить тебя я смогу? - Алсиманд смотрела на девчушку, как мать солдата, уходившего на войну, с которой никто не возвращался. - Или... слушай, ну зачем тебе? Всё обойдётся, вот увидишь! Джаст справится, сделает всё, он у меня сильный, он вытянет... Ну прошу тебя, не ходи!
- Я не уверена что все кончится плохо, - Мириам протянула руку и легко коснулась щеки волитари. - И ты не будь.
- Мири...
Алси дрожащей рукой прижала к щеке ручку подруги. По щеке волитари украдкой скатилась и, упав на ключицу, потерялась где-то в шикарном вырезе тихая, скупая слеза. Женщина отпустила Мириам, одним движением соскользнула с окна наружу.
- Они тебя выпустят... я не буду мешать. Только... возвращайся пожалуйста, доченька.
Называть Мири так было глупо. Глупее не придумаешь. И хладнокровная убийца рванулась вниз, стиснув зубы и тихо костеря про себя поганый мир, не дающий даже ребёнку лишней капельки счастья.

Когда ворота распахнулись, оставшиеся судьи, которые уже начали опасаться подступающей толпы, с завидной синхронностью отсалютовали. Слишком многое демоны перенимали от своих носителей - в том числе и маленькие ритуалы. С точки зрения Герцога это было забавно, но несерьезно. Однако происходящее было игрой, спектаклем, которая была сделана для смертных, и смертным же должна была нравиться, в весьма странном виде. Подойдя к судьям, и легкомысленно бросив белый флаг ближнему к себе, исполинская фигура оглядела толпу. На сей раз он не сомневался, что кто-то точно попробует напасть. И это тусклое солнце - даже сейчас оно неприятно резало глаза. А Герцог Бойни не любил чувствовать дискомфорт от обстановки в окружении своих врагов. Такие мелочи и внимательность к ним и делали его безупречным бойцом, и потому мановением перста заставил другого демона оставить тело судьи. Черная тень послушно опутала ноги Герцога, и слилась с отростком на коленном суставе, превращаясь в острый арканитовый шип с алым глазом ровно по центру. Тело судьи покачнулось, а его арканитовый доспех стал словно светлее, без поддержки тени. Элокхай властно, одним движением, опустил человечка на одно колено, и чуть прикрыл глаза, готовясь впустить себя в новое тело. Его тело почти тут же превратилось в черный дым, и окутало тело хиетра. Одно мгновение, и казалось бы, что они слились в единое целое - но тут площадь потряс вопль, в котором было и удивление, и ярость, но что самое удивительное - боль.
Спустя долю мгновения черный туман рассеяла вспышка ярчайшего света, и даже в вихре закрутившейся тьмы была видна огромная сияющая печать в виде сокола. Она тут же погасла, как туман рванулся к паникующе-шокированному хиетра, и вновь вопль, и вновь свет отбросил Герцога. Облако черного пепла вновь собралось в мрачную фигуру, на сей раз уже не такую угрожающую, но даже тени, что так недавно слились с доспехом, в панике рванулись от своего повелителя. Дрожащий человек пал ниц и начал истерично умолять Элокхая о жалости, но ледяная ярость Герцога тут же проявила себя - волна убийственного холода прошла вокруг, оставляя в добром десятке метров от исполина слой инея. Стоящего в упор смертного мгновенно заморозило до смерти, чтобы долей секунды позже яростным ударом Элокхая быть расколотым на множество черно-серебристых кусочков. Покореженный от удара арканит тут же оплавился, и маленькими темными каплями потек к ногам демона. Фигура замерла. Но ненависть, исходившая от нее была физически ощутима. Ненависть не к смертным, демонам или даже богам. К одному единственному волитару, чья подлость наконец-то вскрылась.
Финеас Санкрист. Ублюдок, который проклял Солидора зачарованным клинком, дабы тот не мог приближаться к своим близким. Вот только не знал он о том, что заклятье коснулось и Элокхая, привязывая его к крови и плоти бывшего лорда-командующего, и не позволяющее ни одному хиетра впустить герцога в себя. Ни одному, кроме тех, в чьих жилах течет кровь предателя.
Кроме Мириам Солидор.
Смертельный холод, медленно расползавшийся от него, вдруг замер, словно задумался. Думал и Герцог Бойни, стараясь решить, что же ему делать в сложившейся ловушке. Без хиетра он чувствовал некомфортно - по крайней мере пока. Бросаться во дворец и искать Неприкасаемую было заманчиво, но значило нарушить свое слово. И пока тени опасливо приближались к Герцогу, тот медленно оглядывал толпу.

Называть Мири так было глупо. Глупее не придумаешь. И хладнокровная убийца рванулась вниз, стиснув зубы и тихо костеря про себя поганый мир, не дающий даже ребёнку лишней капельки счастья. Человеческая девчонка не ответила, но долго смотрела ей вслед. Потом - отвернулась в комнату.
На маленьком столе больше не было еды и фруктов, но ваза осталась, и граненый хрусталь собирал теперь тусклый свет в теплые звезды на полированном дереве. Мириам спрыгнула с подоконника, взяла вазу в руки и отнесла к окну. Здесь было видно, как солнечный свет становился из блекло-серого белым, а те звездочки, что пришлись на руки, были даже едва ощутимо теплыми. На дне оставалась лужица почти чистой воды, в ней отражались стриженые волосы Мири и темные, почему-то очень испуганные глаза. "Нет, не пойду", - решила она и скользнула к двери.
Гвардейцы не стали ее преследовать, и вниз по почти знакомому уже дворцу Мириам добралась с удивительной легкостью. Караульный в ответ на вопрос скривился и указал в сторону парадного выхода. В основной коридор ее не пустили, но разрешили посмотреть издали из бокового, и даже показали, куда идти. Вслед девчонке долетело приглушенное нелестное определение, но она не обратила внимания. С узкого решетчатого балкона, откуда во времена мира, наверное, подавали верхнюю одежду для уходящих с бала гостей, виден был вход во дворец, и эскорт судей, и фигура Герцога, в которой не было уже ничего человеческого. Существо заморозило и разбило кого-то, кого - Мири не успела увидеть. "Выгляни сейчас солнце..." - пронеслась мысль. Настоящий демон. Без оболочки.
Ждать было глупо, а время уходило. Фигура безразлично оглядела таящие осколки льда, который теперь стал розовато-алым, а мертвый холод вновь вернулся к своему хозяину. Фигура вновь обрела черты насекомоподобного гиганта, и медленно, торжественно зашагала обратно к пристаням. Тени сгустились вокруг своего повелителя, сливаясь с его доспехом, и вновь покрывая его причудливым узором алых глаз, что неотрывно смотрели на толпу. Фигура, однако, шла совсем не спеша, и к моменту, когда Элокхай поравнялся с предусмотрительно отбежавшими от вспышки его гнева судьями, они едва миновали половину площади. Одержимые вновь встали за своим Герцогом, и процессия мерно двинулась, а глухие удара арканита о мостовую сливались с какофоничным гудением толпы.
Когда чудовище покинуло дворцовый выход, каменнолицый стражник рядом с Мириам вздохнул с явным облегчением.
- Ну что, девочка, посмотрела?
- Да, - кивнула его собеседница, - где здесь выход?
- К демонам в армию хочешь? Не волнуйся, они вернутся, - грубовато отшутился стражник, но девушка не опускала взгляда, и в конце концов он махнул рукой. - Там. Скажешь что я разрешил.
Выход действительно оказался не так далеко от главного - все для тех же лакеев, со всех ног бегущих на помощь своим господам и на запятки своей кареты. Здесь тоже стоял караул, и только поэтому толпа не прижималась вплотную к дверям. Первой мыслью Мириам было - уйти обратно: люди в целом были выше и тяжелее ее, и попытка протиснуться сквозь толпу могла стоить и выдранных волос, и разодранного подола, и даже бессчетного количества синяков. Второй - что скоро, наверное, всем уже будет все равно. Наконец, решившись, девчонка шагнула в людское месиво.
Люди в самом деле были в целом намного выше нее, и определить направление можно было только отыскав сторону, куда было повернуто большинство лиц. Кто-то все-таки разорвал подол юбки Мириам, но ближе к центру, там, где приходилось быть ближе к демонам, толпа редела сама собой. Девушка и сама остановилась на почтительном отдалении, там, где уже можно было дышать, но еще не веяло по-настоящему ледяной жутью. И в какой то момент Элокхай замер. Одно из алых очень на его спине, что до этого безразлично оглядывало толпу, вдруг выцепило кого-то с настолько знакомыми темными волосами, и широко раскрылось. Тут же все глаза, которые могли видеть девушку, постарались запомнить её, не потерять из виду. По площади пронесся шепот порождений пустоты: "Неприкасссаемая!" Фигура Герцога вновь развернулась. Фасеточные глаза насекомого нашли Мириам. Внезапно, в один миг, и угасающее сознание Вэина, и тени, и сам Герцог поняли, что сейчас произойдет. Он убьет Неприкасаемую и отнимет её тело, пока кровь еще теплая, чтобы спрятаться от этого ненавистного света. Все алые глаза смотрели прямо на Мириам, и толпа, словно ощутив концентрацию внимания, почти тут же расступилась, оставив её совсем одну на расстоянии трех десятков метров от Элокхая - все отшатнулись от неё как от проклятой. Мири, внезапно оставшись одна, попятилась назад, тоже не спуская с герцога круглых от страха глаз. Она тоже поняла что-то, одну единственную вещь: это чудовище искало ее, и сейчас нашло. И искало вовсе не для того, чтобы отпустить снова. Лидиумное лезвие под тканью платья сейчас жгло так, словно было раскалено. То, что произошло дальше, длилось какую то жалкую долю мгновения, но все, кто был там, видели все неправдоподобно четко. Тени метнулись в стороны верными силуэтами, а на месте Герцога, казалось, осталось только белое пятно -словно его силуэт вырезали, забыв вернуть фон. Широкая черная полоса, в одно невероятно стремительное и резкое движение протянулось к девочке. Огромный клинок, поднятый вверх, ощетинившийся живыми шипами из хищного арканита. И больше всего - пара алых глаз самого Герцога, в которых словно горела сама эссенция убийства. Одинокий вкрик из толпы только рванулся к Мириам, когда мир вокруг взорвался ярко-белым светом.
Мири не успела подумать о смерти, только осознать ее, даже нет, не так, осознать что ее саму у нее сейчас отберут, и все кончится совсем не так, как нужно. А еще - что способ как-то ответить есть только один. Девушка судорожным движением сжала головку спицы, почти не чувствуя собственных пальцев, рванула оружие на себя и снова вогнала обратно, чуть изменив направление. Боли не было.

А потом арканитовый меч догнал ее.

С уходом Элокхая в огромный тронный зал словно вернулся свет. Лица волитаров и людей, сведённые в холодные, порой надменные, порой испуганные или воинственные маски, начали разглаживаться. Император Давион молча, как ни в чём не бывало, восседал на троне, расслабленный и чем-то довольный. Тем, что достойно встретил такого врага? Врядли, вслед Солидору-Элокхаю правитель почти не смотрел - только перебирал пальцы и думал о чём-то своём.
- Нет, господа дворянство людей и мои славные собратья по крови... каков нахал! - нарушая всеобщую шепчущуюся тишину, рявкнул Эрбрейс Рейс. - Если у меня когда-нибудь будут потомки - а они будут - мне бы хотелось, чтобы им читали легенды о виера. пусть знают, насколько порой несносны бывают эти твари.
- Будем надеяться, что "эти твари" к тому времени закончатся и останутся только в легендах, - лорд Брион, утративший свою дипломатическую сдержанность, казался настроен решительно и твёрдо. - И нам придётся приложить к этому руку.
- А они уже тянут свою - к обратному, - с безапелляционной точностью бывалого дельца подметил лорд Кайрис. - Но - пусть попробуют. мы не имеем права лишать их шанса.
Вельможи переглянулись и заулыбались. Как-то очень похоже и неожиданно хищно.
- Довольно, господа, - едва только воцарилось хоть какое-то подобие тишины, произнес военный министр. - Кто-либо из вас уже знает, что в этот самый момент изменник Ларса Венаат мило беседует с Архимагом во Дворце Чистокровных?
Большинство волитаров громко вздохнуло - не столько обескуражено, сколько... закономерно. Давион - перевёл взгляд на Дерри.
- Это логично. С магами говорит маг, с воинами - воин. Запугивают они, должен признаться, качественно. И главное - вот чему нам бы у них поучиться! - в своей самоуверенности настолько непоколебимы, что дадут фору корладскому мастерству. И тем не менее не вижу, чтобы они добились здесь чего-то, кроме траты своего времени. Старомодные существа, господа.
- Это не логично, Ваше Высочество, - оспорил Миклас. - Все происходящее здесь мне глубоко отвратительно. И я думаю, что выражаю общее мнение дворян.
- Отвратительно - да, без сомнения, господин министр, - согласился Давион. - Но того, что это логично в конфронтации такого масштаба, наше с вами отвращение не меняет ни капли. Виера воюют точь-в-точь как в легендах. Но это - жизнь. И кто-то из нас - или мы, или они - не вполне понимает, как она сейчас устроена. Я искренне надеюсь, что за время, данное нам со времён побед наших великих предков под знамёнами Четверых мы не стояли на месте, и не только старательно теряли наследие Богов, но и создавали своё, достойное наших творцов. Если это так - мы, я полагаю, в более выгодном положении, чем демоны. Если нет... Это не вариант, правда?
- Вот именно, принц Астерион, - подчеркнул министр. - И поэтому мы с вами ни в коем случае не должны уподобляться героям легенд, а жить и действовать своим умом, пользуясь всеми достижениями нашего просвещенного века.
- Что мы и делаем? Или поправьте меня.
- Герцог бойни Элокхай здесь, в наших руках! И мы не вправе дать ему уйти невозбранно после всего, что он совершил!
- Господин министр, - осторожно вмешался лорд Брион. - Вы точно представляете себе то, о чём сейчас говорите? Если вы не против, я поясню вам кое-какие детали. Не смея задерживать вас в вашем благородном порыве, хочу всё же отметить - это не было бы разумным поступком сейчас.
- Лорд Брион, вы не военный и вряд ли имеете представление о предмете нашего разговора.
- Что тут говорить! - Бросил лорд Матеус. - Он заслуживает смерти!
- Знаете, даже будучи не военным я прекрасно понимаю, что, попытайся мы атаковать Элокхая до его прихода сюда - он бы начал резню на несколько часов раньше, - холодно парировал вельможа-волитар. - Хорошо, мы этого не сделали - каким-то чудом, я должен заметить. Он приходит сюда. Предлагаете атаковать его здесь?
- Не будьте глупцом! - Вспылил Эрнесто. - Его армия еще далеко от столицы. Пусть начинает резню один, если у него это выйдет.
- Далеко от Столицы - Левиафан. вы, кстати, видели толпу, скопившуюся посмотреть на это страшилище. Сколько народу оно бы перерезало? Тысячу. Две? Сколько?
- Лорд Брион, как я и думал - вы ничего не смыслите в тактике, - резюмировал Дерри.
- Так просветите меня. Ваши знания я под сомнения не ставлю, но пока вы только предлагаете всех скорее схватить и уничтожить. Прошу вас, - съязвил волитар.
- Господа, ссориться сейчас - не лучшая идея, - осмелился вставить слово Кайрис. - Альянс всегда основывался на взаимоуважении, и подобные заявления с обеих сторон нам чести не делают.
- Коль скоро славный лорд Брион не будет вмешиваться в ратные дела, я стану относиться к нему с должным уважением, - пожал плечами Миклас. - Теперь же, спешу напомнить, враг наш уже у ворот и скоро покинет город. Зовите дракона, принц.
- Милорд, вы хорошо себе представляете, что будет делать Элокхай и чем именно мы рискуем, нападая на него сейчас? - осведомился Давион. - Вы никому ничего не объясняете, но уже берётесь приказывать всем. И потом - вы предлагаете опозорить себя на века в глазах Богов и потомков? Хоть это, конечно, и договоры с демонами, которые никак, кроме вероломства, себя не проявили, и всё же... основания для вашего решения, что риск обоснован?
- Спустя три часа здесь будет армия демонов, летающая крепость, способная уничтожить Столицу и все тот же Элокхай, который в данный момент будет вынужден противостоять всем нам в одиночку.
- Или, принц, - добавил лорд Матеус. - Вы считаете, что через три часа, наши силы волшебным образом возрастут?! Смею заметить - скоро зайдет солнце, а демоны в темноте лишь становятся сильнее, тогда как одаренные огнем - слабнут.
Давион только раскрыл рот, чтоб ответить, как в тронный зал влетел запыхавшийся гвардеец.
- Мой Император! Мой Император! Там… Элокхай!
- Что Элокхай!? – никто не заметил, как Давион оказался в центре зала, с мечом в однйо руке и сжатой в кулак другой. – Докладывай.
- Там… кошмар. Жители врассыпную – от него… Он попытался убить кого-то. Кажется, какую-то девчонку, а дальше…
- Дальше – ни слова. Господин военный министр, господа! Вы, кажется, хотели возможности уничтожить эту тварь прямо сейчас? Она вам представилась! Прошу! – прозвенел под древними сводами леденяще-стальной голос владыки

(продолжение сцены на площади)

Но не коснулся. Элокхай зашипел - ядовитым, ледянящим голосом. На фоне гаснущего света он казался просто черным пятном, но свет почти померк, и вокруг Мириам вновь воцарилась тьма. Кроме фигуры, словно сотканной из светящихся нитей. Это был человек, не самого большого рота, в офицерской форме еще времен Маркоса, с лейтенатской саблей, которой он как раз и заблокировал роковой удар. Он был похож на призрака, если бы не был лишь отголоском своего прежнего "я" - Вэин Солидор, лейтенант армии Альянса, за несколько недель до событий, сделавших его предателем рода человеческого. Нужно было едва взглянуть, чтобы увидеть, что он ещё совсем молод, но спокойный взгляд и темные волосы выдавали в нем отца Мириам. Элокхай смотрел на него, и не мог понять, в чем причина бунта почти пожранной им души. А Неприкасаемая, лежащая на земле, была словно окружена невидимым барьером. Было ясно, что чтобы получить нового хиетра, Герцогу придется убить старого. Нарушить клятву - и убить Неприкасаемую. Шепот окатил площадь вновь - но на сей раз в нем был только холод неотвратимой смерти:
-Как смеешь ты, раб, поднимать руку на своего господина?!
- Ты не тронешь её. Таков был уговор, демон - моя дочь останется жива!
- Ты смеешь ставить мне условия, Солидор? Мне - тому, кто вот вот ввергнет твой жалкий мир в Пустоту?
- Плевать на мир. - Солидор сплюнул в сторону толпы - Прикоснешься к моей дочери, ублюдок - и я лишу тебя радости сражаться в этой битве. Ты отдавать приказы, а не умываться кровью своих жертв!
Элокхай переступил с ноги на ногу. Каким бы незначительным не казался Солидор сейчас, и каких бы незначительных усилий не требовало убийство обоих, в его словах была доля истины. Герцог Бойни был самым великим бойцом, что знали Фераи, но вот его полководческий дар устарел на добрых десять тысяч лет. Как бы это не было неприятно, но Вэин был нужен ему, потому что армия Вэина была их врагом сейчас, и никто лучше него не знал о её слабостях.
- Я сделаю каждое мгновение твоего существования таким болезненным, что ты будешь молить меня убить свою дочь уже через час.
- Это не страшнее, чем пребывать с тобой в одном теле, Третье Дитя! Оставь мою дочь в покое, иначе я вырвусь, и расскажу им, как тебя убить!
И в этот момент Элокхай вздрогнул. Конечно, его хиетра знал и о пророчестве, и о той части истории, про которую никто уже не мог передать потомкам. И пока Герцог собирался с ответом, Солидор быстро обернулся к лежащей девушке, и прошептал одними губами - так, чтобы слышала только она: "Не бойся, Мири, никто тебя не тронет. Я здесь с тобой."
- Не уходи, пожалуйста... - боль все-таки проявилась и из глаз Мири невольно потекли слезы. - Не уходи. Он все равно меня не получит.
- Я обещал твоей маме, что буду защищать тебя, какой бы не стала моя судьба. - По призрачному лицу скатилась слеза - Я... не могу позволить, что с тобой что-то случилось.
-Как. Это. Отвратительно. Твоя жалкая любовь любой ценой привела к тому, что все твои близкие мертвы! Облегчи её страдания, хиетра! Потому что если это не произойдет сейчас - она умрет в муках, которые ваш слабый разум даже не может понять!"
Вэин нахмурился, словно не зная, что делать. На его лице страдание было вырезано проявляющимися шрамами от ожогов, и на руках стали выступать серебристые пятна, словно от вплавленного в плот металла.
- Я защищу тебя. Любой ценой. - Призрак повернулся к Герцогу - Оставь её. Я уже отдал тебе весь мир - и если ты победишь, [i]повелитель, то мне уже будет все равно.
- Останься со мной. Мне все равно, умереть сейчас или завтра. Меня... не защитить уже, - ни героически, ни даже трогательно Мири не выглядела: разорванное платье, потеки крови на темной шерсти, спутанные волосы, слезы.
- Я всегда с тобой. С самого твоего рождения я оберегал тебя и хранил - пусть и из теней и мрака. И даже растворившись в пустоте я останусь с тобой, дочь моя. Ты самое дорогое и важное, что когда-либо было в моей жизни или будет после моей смерти - и моя отцовская любовь всегда будет укрывать тебя от всего плохого. Просто знай это. - Солидор едва заметно улыбнулся дочери, словно смутившись непривычным для себя словам нежности.
- Все плохое уже случилось, - тихо проговорила Мириам, поднимаясь на ноги. - Но я рада что ты был рядом.
- А теперь беги, родная. И не оборачивайся, пока не будешь в безопасности. - Солидор повернулся к Элокхаю, и они оба опустили свои клинки. Призрак преклонил колени пред Герцогом.
Мириам покачала головой и скользнула назад ко дворцу.
-Ты пожалеешь. - яркий свет вдруг померк, становясь крохотным светлячком, которого тут же опутали путы черноты, и утянули вглубь арканитового доспеха. Пара алых глаз еще смотрела в затылок уходящей дочери Солидора.
- Четверо! - Четверо с нами! Это их посланец был! Кажется, никто толком не понял, что вообще произошло. Но толпе многого было и не нужно. Люди и волитары, словно море, вспененное налетевшим ураганом, начали сжимать кольцо. - Тварь! Убийца проклятый! Четверо против тебя! - Белый флаг, как же! Вперёд, сыны Богов! - За всё ответишь, скотина! Толпа гудела и дрожала, словно озверелая, в воздух вслед за криками поднялись у кого дубинки, у кого мечи или топоры - кто что достал. Хмурые, перекошенные злобой и яростью лица впивались в Герцога Бойни бешеными взглядами, крик и шум взвивались к небесам. - Убить его! За Рейса! За Рейса! - За Санкриста! - За Императора и наследника трона! - За преданных солдат, за измену! Убить предателя!
-Хватит. - Шепот, казалось, был настолько громогласным и холодным, что бегущая толпа остановилась на месте как вкопанная. Потому что сам воздух вокруг Герцога завибрировал, и стал мертвенно - ледяным. Тени смертных стали удлинняться, и протягиваться к Элокхаю. Если кто-нибудь увидел бы это сверху, то герцог словно стоял в центре черной звезды, которая становилась все более темной, черной, какой может быть только бездна Пустоты. Звезда завибрировала, и образовала вокруг Элокхая ровное кольцо. Демон с презрением оглядел толпу, и закрыл глаза. Мгновение тишина была абсолютной, и вдруг тьма рванулась вверх на добрые три десятка метров, словно чудовищное щупальце кракена, и словно задрожала, принимая форму, расширяясь, и изгибаясь. Толпа тут же бросилась врассыпную обратно - только бы избежать невиданной тьмы, а смертельный холод, по мере того, как все больше становилось черное месиво, покрывал инеем все больший участок мостовой. В эпицентре черного смерча в эйфории вращались тени, становящиеся единым целым с плотью своего Повелителя.

День 13
В Пустоте - да не в обиде - продолжение линии с Пустоте
(Хигф, Соуль и я)

Не двигались люди. Не двигались волитары – ни Ремрод, ни колоссы Пустоты. Наконец один из исполинов, видимо не выдержав долгого молчания, простонал – громким, высоким, совсем ребяческим и оттого ещё более страшным голосом:
– ДЯ-А-ДЯ-А!
– Узнал! – Ремрод криво усмехнулся. – Калтор, это я! Ремрод. Здравствуй, малыш!
"Малыш" наклонился и протянул вперёд огромную лапищу. Ремрод осторожно коснулся её.
– ИГРА-АТЬ?
Холодок пробежал по спине капитана. Не мурашки страха за себя, а колючие льдинки ужаса и отвращения перед тем, чего не должно быть. Он сжал зубы – словно это помогало не двигаться.
Сайте закрыла глаза.
– Не сейчас, маленький мой, – успокаивающе прошелестел Ремрод. Голос волитара предательски дрожал и дёргался. – Нам надо идти. Нас ждет папа.
– ПА-А-ПА-А?
– Мой папа, милый. Мой...
– Па-ПА-ПА-ПА-ПА-ПА-ПАААА!!!! – рёв гиганта – истошный крик младенца – казалось, сотряс вокруг даже почву.
Ярко-лиловая молния чиркнула в небе прямо над великанами, на миг придав их лицам чёткость – безобразную, словно носившую следы жуткого, многовекового вырождения чёткость... Огромные ноги затопали, с корнем вышвыривая живые деревья из земли, дети-чудовища замолотили вокруг руками.
– Они боятся отца, – прошептал Ремрод. – Смертельно боятся... нам лучше уйти, пока можно. Вперёд.
Сайте, вздрогнув, поднялась. Она опустила меч лезвием вниз, а потом вымучено посмотрела на капитана.
– Возьмешь? – спросила Хранительница одними губами.
Одним движением капитан уронил саблю в ножны и схватил меч Ашкраев – не время было ни спорить, ни играть в благородство. Снова вцепился в тонкую руку и прошипел:
– Бежим, пока говорят! – и рванул с места.
Но меч не согласился. И возразил – прямо, уверенно, гневно.
"Император или никто". Император среди мечей.
Меч задрожал, и в тот же миг, рванувшись отвратительной кляксой прямо в лицо капитану. Алые глаза вспыхнули в самом сердце кляксы, и на миг в сердце черноты проступили знакомые черты. на Балтьера, плотоядно улыбнувшись, взглянула Юлаль Сайте... нет, Дейзен... и в тот же миг – он сам, пылающий алыми глазами. В следующий миг меч, повинуясь порыву чёрного спрута, кинулась, выворачиваясь из рук капитана, и влетела в ладонь Юлаль...
– Па-Па-А ЗЛО-ОЙ! ХО-ТИ-ИМ ИГРА-АТЬ!
Женщина жестко усмехнулась:
– Не следовало ожидать.
Балтьер покачнулся, удерживая равновесие – его будто ударили, ударили изнутри. Не упал. Бледный, скорее от гнева, корсар метнул взгляд на клинок, и тот, судя по всему, для был по сравнению с его саблей королевской коброй против ужа.
– Бежим же, – прошипел он. – Я не буду... играть!
Пустотные колоссы бросились вперёд, как огромные осадные башни из древних времён. Отталкивая друг друга, обдавая всё вокруг обрывками живой Пустоты, великаны чуть не смяли Ремрода, чудом отскочившего в сторону, и разом бросились к сиявшему в руке у женщины мечу...
– Безумцы! Безумцы из мрака во мрак, явились – уйдёте, не вспомните как! Кинь душу в огонь, прямо в копоть и гарь... Отравленной кровью алтарь мой ошпарь!
– ПРЕКРАТИ, КОРАКС! – возревел Ремрод. – Киниарефь, помоги!
Деревья, будто услышав голос волитара, сомкнулись вокруг великанов. Те проламывались через них, гремели костями-ветками, совали стволы в рот, разламывая стволы в искорёженных пастях, боролись друг с другом...
– Быстрее. Пока сестра задерживает их, – Ремрод метнулся мимо обезумевших колоссов, хватая Юлаль за руку. – Капитан, хватай его, – кивок на Дейзена, – и беги по следу. Я понесу её. Меч... он в гневе. Так будет быстрее. А времени совсем нет...
– А ты неплохо устроился, – проворчал капитан, подхватывая мальчишку. – Я бы охотно поменялся.
Он старался как можно быстрее оставить за спиной детей, не забывая оглядываться – не предал ли пустой волитар, не уносит ли женщину?
– У тебя есть все шансы присоединиться! Скорее! Как увидишь ворота – входи! Как бы они не выглядели – входи! Даже если будут заперты – входи! Мы перелетим! – Ремрод сглотнул – нервно дёрнулась на шее едва заметная жилка. – Держись, Юлаль... И ещё – если будет больно и непонятно, почему – сразу скажи мне. Один раз... что-то смогу сделать. Вперёд!
Вскоре капитан перестал оглядываться и только молился Четверым, чего давно не делал, и молился бы Пятому (Первому?), если бы не полагал, что от этого будет только хуже. Лишь бы не отстала! И не упасть! Дважды он все-таки спотыкался, так как Дейзен в руках частично загораживал дорогу, но ухитрялся удерживать равновесие. Временами слышал звук шагов Юлаль. Быстрее! Перед глазами появился красный туман, добавляя цвета в хищные переплетения ветвей. Когда вспыхивали молнии, эти пятна становились багровыми. Закололо в бока и начало казаться, что бег бесконечен.

Но и бесконечность в Пустоте часто внезапно и жёстко кончалась. Оплетённые деревьями-мучениками ворота и примыкавшая к ним обвалившаяся кое-где, вся увязанная растениями и пронзённая костяными корнями-наростами стена почти внезапно взметнулась в жутком пустотном лесу, проглотив остатки чёрной дороги. Ворота были заперты наглухо, и огромный замок, выглядевший так, словно провисел здесь уже не одну тысячу лет и за это время ни разу не открывался, поблёскивал во тьме алыми всполохами глаз-рубинов. Огромное, страшное, раскуроченное и оплывшее лицо замка напоминало чудовище-людоеда из древних сказок, разве что замочная скважина не ощетинилась зубами. Скованные замком воротные кольца-ручки змеились двумя серо-чёрными червями, поблёскивая пламенем глаз, и даже не подходя в упор, можно было различить злобное, гневное шипение... заглушаемое тут же грохотом колоссов-"детей", не оставивших надежды поиграть... а может и пообедать.
– Туда? – Сайте резко остановилась, и носок сапога заскользил по земле. Дейзен схватил мать за руку.
– Туда, – коротко кивнул запыхавшийся Ремрод. – Быстрее. Входите.
Балтьер, опустивший мальчика на зесмлю, как только перед ними показалась стена, сделал два-три вдоха, шагнул вперед и решительно рванул за ручки.
Змеи не подались, а та, что держала вторую, злобно с шипением вцепилась Балтьеру в руку, прокусив железными зубами до крови.
– НЕ СТУЧИСЬ! СТУЧИТСЯ ТОТ, КТО ЗДЕСЬ ХОЗЯИН – ИДЁТ БЕЗ СТУКА. ТОТ, КТО ОТВЕРЖЕН, НАМ НЕ ИНТЕРЕСЕН. ТОТ, КОМУ ЗДЕСЬ НЕ МЕСТО – ОПУСТЕЕТ ПРЯМО ЗДКСЬ. ДА СЛАВИТСЯ РОД АШКРАЙ, ГЛАШАТАИ РОЖДЁННОГО СНОМ! – возопила замочная скважина на обрюзгшем лице-замке, после чего тут же смолкла снова. Земля под ногами тряслась всё громче, иные шаги гигантов-детишек уже подгибали беглецам колени и почти сбивали с ног...
Капитан скорчил гримасу, чтоб удержаться от вскрика и с ненавистью покосился на змею, отдернув руку.
– Задолбали вы своей Пустотой и криками, – сказал он неожиданно устало. – Ремрод, как войти?
Дейзен достал печать, она впилась в ладонь подростка, и тому показалось – почти до крови. Мальчишка схватил змею и рванул на себя. Резанула по глазам вспышка золотого света.
– ИЗМЕННИК! ОТВЕРЖЕННЫЙ! ЧТОБ ТЕБЕ ВАРИТЬСЯ В ОДНОМ КОТЛЕ С ЧЕТВЕРЫМИ, КОГДА РОЖДЁННЫЙ СНОМ ЗАГЛОТИТ ВАС ВСЕХ, ВСЕХ, ВСЕЕЕХ!!! – истошно заверещал замок, скрежеща чем-то. – РЕМРОД АШКРАЙ, ПРОКЛЯТЫЙ СВОИМ СМИРЕНИЕМ И ПРЕДАВШИЙ СВОЮ ГОРДОСТЬ _ УБИРАЙСЯ ОТСЮДА!
Золотое сияние начало окружать Балтьера и Дейзена, Юлаль и почему-то Ремрода, хоть тот и стиснул зубы, чтобы не закричать... Где-то позади топнули снова, и вдруг взревели медведями колоссы-пустотники, словно в глаза им ткнули раскалённой головнёй. Жуткий топот, затихнув на миг, кинулся в обратную сторону, продолжая хрустеть сучьями и ломать сухие костлявые стволы, когда-то бывшие живыми...
Врата не изменились. Лишь на замке остался небольшой оплавленный след, словно светлый всплеск обжёг распухшему уроду-привратнику щёку.
– Просто войди... прости, я не могу это сделать сам, первым, – выдохнул Ремрод, пряча глаза – смотреть даже на собственный свет ему было больно. – Ты слышал... Я – отверженный.
– Давай, Дейзен, – произнес капитан, все таким же голосом, из которого словно испарились чувства.
Дейзен просто шагнул вперед, и металл его поглотил. Юлаль взглянула на Бальтера и поймала его руку, потянув следом. Корсар последовал за ним – молча.
– ВЫ ВСЕ ПОГИБНЕТЕ И БУДЕТЕ СТОРОЖИТЬ ЭТИ ВЛАДЕНИЯ! ВСЕ!
Но Дейзен уже не слышал этого рёва. Стоило ему коснуться металла – как парня потянуло вперёд. Сперва было холодно, потом – всё горячее и горячее, с каждой минутой, так, что по спине побежали капли пота, а щёки раскраснелись... и тут же снова холодно, и словно откуда-то вынырныли и бросились на него сами створки врат. Створки, которые провалились, погребая под собой, рухнули прямо в лицо ночным, непроницаемым, беззвёздным мраком и... горячо, с утробным, не сулящим ничего доброго рычанием почему-то нежно и ласково лизнули в лицо. Раз, другой, третий. Дейзен ничего не видел – мрак не желал убираться, но стал живым, кажется – копошащимся и точно расставил верх и низ по местам – уложив юношу точно посередине.
Наверное, исчезновение Дейзена должно было смутить капитана. Хотя вряд ли. После всего случившегося это не было даже мелким чудом. Так, обстоятельство. Он просто шел следом, держась за руку Юлаль.
Низкий, гневный рёв был им обоим приветствием на той стороне. Над распростёртым на земле Дейзеном склонилось огромное, шестиногое... точнее шестилапое, двухголовое существо, и левая голова его, разинув пасть, вылизывала мальчику лицо, в то время как правая пасть, оскалив огромные, тёмно-серые, растрескавшиеся клыки, не отрываясь смотрела на гостей, пылая злобой на дне глубоко посаженных жёлтых глаз. Чудище ничем не отличалось бы от обычной двухголовой и шестилапой собаки, если бы не одно "но": вместо шерстинок из шкуры твари торчали многочисленные, толстые, сочащиеся бледно-серым гноем черви, и два таких же переплетённых огромных червя служили псу двумя хвостами.
– Кборгаз, тихо! – из-за спины раздался властный голос Ремрода. Пёс, однако, рычать не прекращал...

Дейзен протянул руки, нащупывая морду зверя.
– Тише, тише... – Дейзен сел, выбрался. Сайте стояла на месте, смотря на сына широко раскрытыми от ужаса глазами. Она понимала, что не стоит бросаться, что опасности нет, но... – Тише!
Балтьеру очень хотелось потянуть из ножен шпагу – на всякий случай, по привычке. Просто от вида жуткого животного. Но что-то подсказывало ему, что это не поможет. Потому капитан просто шагнул вперед, стараясь поймать взгляд собаки.
Дейзен встал и накрыл ладонями обе собачьих морды, заставляя сомкнуть горячие пасти.
– Фу. Друзья. Друзья. Хор-роший мальчик... хор-роший...
– Ву-уф фрууув! – жалобно проскулила левая пасть. Правая просто убрала клыки и, переведя взгляд на Дейзена, испытующе взглянула мальчонке в глаза. Почти как человек.
– Кбор Саллндаз был нашим поваром. А Газзатагз – моим псом. Он часто обретался на кухне – любил таскать у Кбора косточки... А когда мы оказались здесь, я не знаю, как это произошло, но... В общем, вот. Кбор с тех пор словно рехнулся, зато Газза наверное поумнел. Они и сейчас что-то среднее... Между самими собой и едой, которая налипла на их искорёженное тело и прогнила – внутрь. Эти трупные черви лакают их отравленную кровь и грызут души. Сразу две.
Кборгаз, вывернувшись от Дейзена, лёг на живот и послушно завилял двумя червями. С кончиков "хвоста" срывались и падали на землю серые гнойные капли.
– Идите за ним. Не замечайте дверей.
Кборгаз, снова вильнув хвостом, кивнул обеими шеями в сторону, куда указал Ремрод. Большой, некогда ухоженный – но безумно древний и оттого запущенный внутренний двор большого поместья-дворца был больше похож на забытый парк или продолжение леса, только кусты и деревья тут, кажется, были всё же обычными. Просто сухими. А у самых дверей особняка – высоко вверх по чёрно-белой, из мрамора и обсидиана, лестнице – возвышалась огромная фигура в чёрном доспехе. Без шлема. Там, где у всех смертных должна была быть голова, из доспеха поднимался и мёртвым столбом уходил в небеса чёрный дым. Кустарники, протянувшие свои корявые ветви уже и на перила лестницы, обвившие длинными лианами скамейки и колонны, успевшие обвалиться почти везде, напоминали армию завоевателей, вторгшихся в королевство и уже подходивших, чтобы замкнуть кольцо осады вокруг вражеской столицы...
– Веди к Мормегару, Кборгаз. Пусть он проведёт внутрь и защитит. И ты – тоже. Внутри будет опасно, сам знаешь.
Головы червепса синхронно тяфкнули, а из левой пасти небрежно скользнула на землю струйка слюны.
Балтьер, видимо, уже перешел порог, за которым происходящее еще вызывало ужас и изумление – для корсара этого было уже слишком много. Да, пес-человек, терзаемый червями. Погибший сад. Рыцарь в давно забытых доспехах без головы, великанского роста. Это казалось декорациями... Нет, декорации не настоящие, а это – могло действительно поранить или убить, оно имело те же размеры, что и виделось... по крайней мере, большинство. Но потрясти новые явления уже не могли. Словно пустота пленкой обволокла душу, и та сделалась похожей на посеревшее небо.
– Разве ты не идешь с нами, Ремрод? – только и спросил он.
– Я буду ждать вас в конце. Мне нужно... Коракс совсем обезумел. И кажется, он может нам помешать. Если в самом конце вы встретите не меня, а его – убейте его, – голос Ремрода чуть подрагивал, вынося брату приговор. – Всех, кого не признают друзьями Мормегар и Кборгаз – всех убивайте. Не бойтесь и берегите себя... Мы можем больше не увидеться. Юлаль Сайте, я горжусь, что знаю тебя... И тебя, Смелый Человек, каким бы ни был конец. Юноша... береги печать.
Фигура Ремрода дрогнула и распалась. Тысячи капель, крошек, неправильной формы осколков пустой оболочки с дребезгом, слышным, наверное, по всей Пустоте, ухнули вниз и раскатились у ног пришельцев из Жизни.
– Ты неправ, – вдруг сказал капитан, словно бы исчезнувший еще мог услышать. – Ты говоришь, что вы пусты. Но НИЧТО не может страдать и бояться. Вы просто убедили себя. И теперь пытаетесь убедить других. Незачем.
– Пойдем, Балтьер, – резко попросила Сайте.
Ни говоря ни слова, корсар зашагал по лестнице. С каждым шагом черный страж казался все больше. Кборгаз тихо трусил впереди, и на ходу с червивой шкуры пса падали тёмные или грязно-бежевые капли, отмечая путь с двух сторон. Величественный чёрный доспех при виде зверя словно немного наклонился, но даже плечом не повёл. Пустота, кажется, давно выела то, что было внутри, и поднимавшийся вместо головы дым, дрожа на несуществующем ветре, уходил выше и выше. Из никуда в никуда.

Последние приготовления

На столе перед широкоплечим воином лежало оружие, уже не раз сослужившее ему добрую службу: пара зазубренных кинжалов, кастет с острым краем и, конечно же, его неизменная булава, утыканная шипами. Убийца давно утратил счет проломленным ею головам - в гильдии его так и прозвали: Череполом за то, что он всякому изящному способу, предпочитал грубую драку.
Приближенным Кавдайна бывший гвардеец стал, буквально проложив себе дорогу по телам предшественников, чем немало позабавил Торговца Смертью. Мэтр сделал его командиром боевых отрядов Гильдии, использовавшихся лишь как самое крайнее средство убеждения, когда все иные возможности уже исчерпаны.
И сейчас Череполому предстояло доказать, что он не зря был удостоен высокой чести - именно ему поручено было пресечь кровавый беспредел Смотрителей, посмевших бросить Гильдии столь дерзкий вызов.
На холщовую рубаху убийца надел до блеска начищенную кольчугу - простого плетения, не слишком прочную, но способную уберечь от случайного удара. Лишь после этого клинки легли в ножны.
- Ты, как на войну собираешься, - усмехнулся Призрак, оправляя камзол.
- У нас как раз одна скоро начнется, - Череполом раздраженно огрызнулся. - Вон, во дворце Солидора принимают.
- Да, пусть хоть на брудершафт с ним пьют, - махнул рукой волитар. - Нам-то что?
- Вот и я о том же, - убийца аккуратно закрепил булаву у бедра. - Человечки пришли?
-Ждут.
Человечков было немногим менее трех десятков - осознавая важность своей миссии, Череполом собрал едва ли не всех, кто мог откликнуться на его призыв, причем в их числе были не только полноценные гильдейцы, но и кандидаты, жаждавшие вступить в избранное общество.
- Пятеро пойдут в госпиталь, - распорядился Призрак, когда они вышли к остальным убийцам. - Там есть несколько человек, которые слишком зажились. Еще двое, вот вы, нанесете визит страже, а то слишком уж кирасники осмелели в последние дни.
- Остальные будут с нами, - громыхнул Череполом. - Кишки смотрителям повыпускаем.
Собравшиеся загомонили, вскидывая кулаки.
- Наконец-то!
- Совсем житья от них нет!
Призрак, глядя на них, скривил губы: эта толпа головорезов мало походила на гильдейских убийц, но лучше в городе попросту не осталось, стараниями все тех же Смотрителей. Хорошо еще, что они собрались в Нижнем городе, где стража не так лютовала, после устроенных с утра облав, как наверху.
- Ну, хватит! - Оборвал крики Череполом. - Расходитесь постепенно, встретимся в условленном месте на закате. Тогда и начнем.
Единственное, что еще интересовало в этот момент убийц - получил ли Кавдайн задаток, и готов ли план Особняка - остальное же было делом нехитрым.

День 13

Предательство

(с Тельтиаром)

Торговца держали в одной из камер второго подвального этажа, в этом отношении ему даже в чем-то повезло больше, нежели некоторым другим арестованным. Когда дверь, скрипнув, открылась, внутрь вошел лорд и сопровождавший его писарь в нехарактерном для смотрителей белом костюме.
- Двион Скалз, - холодно процедил Элан. - Ты принадлежишь к гильдии убийц. Чужие жизни для тебя ничего не значили, но мне интересно, насколько ты ценишь свою.
Купец, которому ни разу не приходилось отнимать чужую жизнь собственоручно, да и вообще к физическим лишениям не привычный, за эти несколько часов успел дойти, что называется, до нужной кондиции. Лицо его было землистого оттенка, глаза бегали, губы то и дело пытались пуститься в пляс, но всё же, какое-то самообладание у Скалза оставалось. Поэтому, услышав вопрос Элана, он подумал, собрался с духом и всё же смог ответить ровно и без мольбы в голосе:
- Думаю, мы с вами сможем договориться, милорд. Уверяю вас, после получения выкупа за мою жизнь и свободу, вы не будете ни в чём нуждаться до конца дней.
Зубастый побагровел, услышав это:
- Подкупить меня хочешь?! Меня, Лорда-Смотрителя!
- Что вы, что вы! - замахал руками Двион, пытавшийся за наигранным страхом скрыть настоящую панику. - Это не подкуп - это взаимовыгодное сотрудничество! Подумайте, сколь многое можно сделать для Закона и Справедливости, на средства, полученные за одну единственную жизнь тихого старика, который всего-навсего увлекался алхимией...
- А знаешь, звучит заманчиво, - оскалился Зубастый. На лбу его морщины собрались в несколько складок, словно показывая тяжкие раздумья, но затем он покачал головой: - Но, дела обстоят так, что твое имущество в любом случае может быть конфисковано. К сожалению для тебя.
- Милорд, ну, вы ведь понимаете, что мудрый человек не хранит все яйца в одной корзине, - смог вымучить улыбку Скалз.
- Если надо - мы тебя до капли выжмем, - заметил смотритель в белом.
- Но, подумай сам, Двион: почему в то время, как твоих коллег подвергли весьма жестоким наказаниям, тебя лишь заключили в эту комнату, - продолжил Элан. - А когда подумаешь, поделисть своими размышлениями с нами.
- Чего уж там думать, - купец развёл руками. - Я человек пожилой, семейный и мирный. Сражаться не умею, боль терпеть не обучен, сердце слабое, кашлять последний год начал страшно.
Его голос сорвался, а глаза приняли умоляющее выражение.
- Милорд, прошу вас! Я лишь изготавливал вещества на заказ, не более! Я даже не знал, для кого...или чего они предназначаются, клянусь!
Элан медленно кивнул, скорее подчиненному, чем купцу.
- Вот именно, Скалз, - смотритель сделал росчерк стилусом по восковой табличке, хотя врядли записал что-то важное. - Нам доподлинно известно, что сам ты никого не убивал. Поэтому, у тебя есть шанс искупить свою вину.
- Небольшой, - заметил лорд. - Но есть.
Двион с надеждой уставился на Зубастого, буквально ловя каждое его слово.
- Мне нужно от тебя нечто, помимо добровольных пожертвований. Скажем так, заверение, что ты порвал с преступным прошлым и доживешь остаток дней в согласии с законом Альянса.
- Я согласен предоставить такие гаранти, но, только умоляю, ради Четверых, не сочтите за дерзость, милорд, мне тоже нужны гарантии.
- Это даже забавно, - бровь Элана раздраженно дернулась, а его помощник тихо хохотнул.
- Мои, кхм, бывшие наниматели очень не любят...отступников, - пояснил Скалз. - А мне бы хотелось дожить свой век спокойно и не слишком быстро, если честно.
- Для начала, расскажи как ты присоединился к гильдии, - потребовал лорд. - Редкий случай, чтобы их человек не совершал убийств. Дядюшка Дви тихонько вздохнул, поёжился и начал свой рассказ.
- История у меня простая. Я ещё в юности увлекался разными веществами и тем, как ких составляют. Отец у меня был строгий, так что, заикнуться о том, чтобы заняться зельями, бросив семейное дело я не смел...но, тем не менее, в хобби своём весьма приуспел.
- Продолжай, - разрешил Элан.
- Ну, видимо, кое-кому стало известно о моих увлечениях, потому что однажды ко мне подошёл незнакомый молодой человек и предложил хорошо заработать. Нужно было сделать на заказ зелье с весьма интересными и явно незаконными эффектами, - не стал его томить Скалз. - Увы, порок оказался сильнее меня - я согласился. Теперь-то знаю, что они так проверяют - берут один раз за большие деньги, а потом смотрят, как потенциальный коллега будет себя вести. Должно быть,я вел себя хорошо, потому что заказы стали повторяться. А потом, лет через десять, меня посвятили в то, на кого я работал всё это время.
- Любопытно, - заметил Зубастый, прислонившись к стене. - Рассказывай подробнее о своих товарищах. И помни - от каждого слова зависит твоя жизнь.
- Милорд, если вы дадите мне несколько листов бумаги и перо, я вам запишу имена, род деятельности и прикрытия тех, о ком мне известно, - улыбнулся Скалз. - Поверьте, так будет куда удобнее, чем слушать сухой поток фактов.
- Мне нравится то, как ты подошел к нашему делу, - Зубастый хлопнул в ладоши, велев оставшемуся у двери смотрителю принести все необходимое. - Надеюсь, ты понимаешь, что пока мы не проверим твои сведения, ты останешься в этой камере?
- Разумеется, - купец склонил голову. - У меня к вам лишь две просьбы перед тем, как мы начнём наше сотрудничество. Во-первых, не могли бы вы обеспечить меня горячей пищей? Я не молод уже, сами понимаете, милорд, в моём возрасте лишения тела могут весьма пагубно сказаться на здоровье.
- Я распоряжусь подогреть, - произнес Хессо, увидев кивок лорда.
- Благодарю! Так вот, во-вторых, перед тем, как писать столь интимные бумаги, я бы хотел услышать, милорд, какие гарантии безопасности вы можете дать моей скромной персоне?
- Жизнь, телесную неприкосновенность и защиту от Гильдии.
- Вот о последнем-то я и хотел бы узнать чуть больше. Каким образом?
- Ты останешься моим гостем на некоторое время, - Элан широким жестом обвел камеру. - А тем временем Гильдия станет достоянием истории.
- Что ж, в таком случае я бы хотел остаться здесь, в камере, - купец обвёл своё временное пристанище красноречивым жестом. - И под надёжным замком, вы понимаете?
- И с доверенной охраной, - подмигнул старику смотритель в белом.
- Впрочем, теперь в твоих же собственных интересах выдать как можно больше гильдейцев, - добавил лорд. - А, вот и письменные принадлежности.
- Разумеется, милорд, я всё понимаю, - Скалз принял бумагу и перо с чернильницей и коротко поклонился. - С вашего позволения, я начну прямо сейчас.
- Уж будь добр, - Зубастый развернулся к выходу. - Когда закончишь - постучишь. Хессо заодно принесет тебе поесть.
Его помощник несколько возмущенно вздохнул, но спорить не стал.
Спустя час с небольшим, в верь постучали, а когда Хессо открыл, Скалз протянул ему всё ту же пачку бумаги, но теперь густо исписанную мелким, аккуратным почерком.
- Это для милорда Элана, - пояснил Двион. - Передайте в кратчайшие сроки и, пожалуйста, распорядитесь подать мне ужин. Надеюсь, кухня у вас достойная.
- Ты тут все же не дома, - забрал бумаги смотритель. - Так что поешь что дадут.
Дали, по приказу Хессо похлебку с хлебом и кашу, подогретые, как и просил Скалз.
- О времена, о нравы! - вздохнул экс-убийца, потом коротко возблагодарил Четверых за сохранение его жизни и ниспослание хлеба насущного, и принялся за еду, неторопливо и степенно.

Интересное предложение

Хессо, в виду неприятностей, случившихся с другими смотрителями, неожиданно для себя стал правой рукой лорда, а потому отвечал за проведение допросов оставшихся убийц. С лудильщиком, правда, разговор не заладился, и у смотрителя даже возникла мысль, что бедолага окончательно свихнулся - бормотал что-то невнятное, рычал по-звериному, пытался бросаться на охранников. Жалко его, конечно, не было, но смотритель жалел о том, что теперь он вряд ли сможет что-нибудь рассказать.
- Дайте ему плетей, - поморщившись, велел он, но затем, передумав, вскинул ладонь: - Нет. Лучше - палок, может мозги на место вправим.
- По башке, что ли лупить? - Удивился его подчиненный.
- Нет, по пяткам! - Огрызнулся Хессо.
- Да понял, понял. Чего орать-то?
- Тьфу!
Со злостью ткнул стилусом в восковую табличку смотритель. Оставался только один явный убийца, взятый под арест начальником стражи, и Хессо намеревался с ним жестко потолковать, внутренне даже надеясь на то, что допрашиваемый окажется столь же несговорчивым типом, что и та волитарка, которую оттрахала добрая половина находившихся в здании воинов.
Дверь в камеру медленно и с отвратительным скрежетом отворилась. Факел в руке смотрителя осветил тесное помещение, где в углу устроился косматый убийца, прикрывавший причинное место рваным плащом.
- Ну, здравствуй, дорогой ты мой, - улыбнулся Хессо.
- Я смотрю, у вас новая форма, - мерзавец ухмыльнулся, увидев, что смотритель одет в белое. - Позови своего лорда.
- Это еще зачем?
- Хочу ему сказать кое-что.
- Скажи мне - я передам.
- Это должен услышать лорд лично, - холодно произнес убийца, и Хессо даже вздрогнул от его тона, но тут же скрипнул зубами от злости: проклятый мерзавец его пугать вздумал!
- Да я тебя!..
- Позови лорда! Ни с кем другим говорить не стану.
Несколько мгновений они давили друг друга взглядами, но в итоге Хессо все же сдался и кивнул.
- Ладно, будет тебе лорд. Но если ерунда какая - шкуру сдеру.
- Ему понравится, - заверил убийца и крикнул уже в догонку: - И одежды какой пусть принесут. Не нагишом же мне с лордом говорить!
- Вот сволочь, - процедил сквозь зубы Хессо. Хотелось угостить ублюдка кнутом, но ведь по всему выходило, что он и так готов рассказать необходимые сведения.
По дороге к лорду Элану, его встретил один из смотрителей, наказывавших лудильщика:
- Господин Хессо, - схватился он за рукав белой рубахи: - Плешивый издох... вот-с.
- С чего это?! - Смотритель аж поперхнулся от неожиданности.
- Ну так, мы же ему черепуху палками раскроили!
- Какого хрена, прости Четверо?!
- Вы сами ведь велели...
- Я по пятками бить приказывал!
- Дык... мы думали - то шутка... - смотритель виновато опустил голову.
- Дурень, - отвесил ему оплеуху Хессо. - Пшел вон!
Теперь показания купца и торговца ядами становились еще ценнее, коль скоро кроме них все остальные арестанты были мертвы, а значит лорд Элан действительно мог заинтересоваться тем, что хотел сказать бородатый убийца.
- Идем, - решительно поднялся из-за стола Зубастый, выслушав Хессо, и отложил признание Скалза в сторону - дочитать всегда можно было успеть. - Ты ему чем прикрыть срам-то дал?
- Да... нет.
- Ну так дай.
К тому времени, когда они добрались до камеры, заключенный уже натягивал портки, оказавшиеся ему несколько велики.
- Ну, и что же ты хотел мне сказать такого важного?
Лорд-Смотритель оскалился, всматриваясь в глаза убийце.
- Я могу назвать вам главу Гильдии.

День 13
Погоня - в Столице и далее...
(Я, Тельтиар, Анмориум, Визет)

Толчея и давка возникли сразу же. Вид чудовищного демона, возвышавшегося над площадью, жуткий холод и расходящийся во все стороны кошмар отшвырнули народ, словно упавший камень, пустивший по воде круги. Кто-то кинулся к воротам и дальше - во дворец, кто-то пытался убежать улицами и переулками, волитары взлетали и сталкивались друг с другом, падали, кричали, роняли палки и камни, а кто - вообще топоры или мечу. Наиболее везучим в задних рядах удалось развернуться вовремя, кого-то затолкали или смяли... Гвардейцы и стражники, оказавшиеся ближе всех к происходящему, пытались как-то растолкать, развести толпу, проредить её, не нанося ударов даже обезумевшим от страха, наиболее стойкие, что не обратились в бегство сразу, пытались помочь им - но всё напрасно. Без Императора, без короля, наедине с Герцогом Бойни каждый чувствовал себя трупом. Даже хуже - пустым местом. Местом, которое Пустота уже забрала и теперь хищно скалилась...
Новые гвардейцы, выбегающие из ворот дворца, попадали сразу в толчею и едва успевали пропустить мимо ломившийся народ. суматоха, паника и крики заполнили площадь, подчиняясь единому военачальнику - страху.
Когда демона можно было разглядеть вблизи, он уже мало напоминал бесформенное черное пятно. Посреди площади, закрывая тусклое солнце, возвышалось чудовище, при одном присутствии которого начинал душить смертельный страх. Огромная фигура, напоминавшая богомола, скалилась гигантскими, покрытыми рядами неровных зубов жвалами. Огромные алые фасетчатые глаза со злобой оглядывали убегающих. Арканитовые наросты казались теперь естественной броней, а не уродливыми вкраплениями - и даже шипы на многочисленных суставах лап теперь были точно на своих местах. Передние лапы оканчивались гигантскими, похожими на зазубренные мясницкие тесаки, лезвиями из заточенного черного металла, который тускло блестел в отсветах красного. Громадные хитиновые пластины на брюшке с шелестом открылись, обнажая гигантские полупрозрачные крылья, которые раскрылись, погружая площадь в невыносимое жужжание, в то время как сам Элокхай огляделся в поисках пути к отступлению. Такое представление могло привлечь слишком много внимания.
- Маги, позовите магов!
- Нельзя, пока он здесь!
- Огнём, огнём его, скорее! Где Архимаг?! Где мастера?
- Он же народ бить кинется!
- Ах ты тварь...
Встревоженные, взволнованные голоса звучали отовсюду, гвардейцы выставляли вперёд алебарды, на фоне гиганта казавшиеся спичками и зубочистками, кто-то размахивал мечами, другие хватались за факелы, но не успевали пробиться сквозь метущуюся, забившуюся и застрявшую в переулках толпу...
... когда явился Император. С мечом в руке - таким же маленьким, но почему-то сиявшим, словно солнце в руках в юного волитара, и совсем не таким хрупким и беспомощным на вид, как любое другое оружие.
Глаза Давиона, холодные, словно ледяные колодцы, смотрели на Элокхая без капли трепета. И в глазах этих, кажется, плясали такие же молнии, как та, что снова налилась синевой на щеке владыки.
- Передайте приказ по всем кораблям! Срочно! - воскликнул Давион. - Как только тварь кажется в радиусе поражения - открывать огонь. До полного искоренения. Преследовать, пока не уберётся из нашего города или пока не подохнет, поганое отродье! Над Столицей - как угодно. Дальше - главным калибром! Сейчас же!
Тварь распрямила огромные задние лапы и оторвалась от земли. Жужжание стало оглушительным. Демон старался набрать высоту как можно быстрее, дабы основные калибры, предназначенные для борьбы с судами, не могли его достать. Вопль Элокхая донесся до Столицы, когда тварь спикировала вниз, не в силах выдерживать яркий солнечный свет высоко в облаках, и с ревом пронесся над главной улицей, набирая скорость, устремляясь на восток, к своей армии. Стрекотание гигантских крыльев было невыносимо, ибо тварь летела над самыми крышами, дабы корабли не могли открыть огонь по своей же столице. За ним на мостовых и крышах оставался мерзкий серый иней.

- Гарс, - военный министр, видевший демона лишь в последние мгновения перед тем, как тот стремительно покинул площадь, схватил мага за плечо. - Передай приказ - сжечь! Сжечь эту тварь, где бы ни было! Города не щадить!..
Пораженный исполинской фигурой Герцога Бойни, Дерри лишь еще больше уверился, что необходимо истребить его любой ценой, прежде чем здесь появится демоническая армия.
- Ваше Высочество! Давион! - Министру пришлось кричать, чтобы хоть как-то его голос был услышан в оре испуганной толпы. - Где дракон?! Это наш единственный шанс!
" - Я ЗДЕСЬ!"
Светловолосая волитари, словно из ниоткуда, возникла за спиной министра.
- Малатронт, - голос Давиона был холоднее ледников Неизведанного Севера, - принимай истинный облик. И - в погоню.
" - ТЫ УВЕРЕН?"
- Это приказ, - отчеканил Давион. - Господа министры, не знаю, встретимся ли мы ещё, но по закону легенды я должен дожить до четвёртой встречи с ним. А это будет третья. Если что - распоряжения и план обороны города у вас есть. Пожелайте мне удачи.
- Давион Волитар, - церемонно произнес Миклас. - Пусть это не доживет до четвертой встречи с тобой.
- Ему же лучше.
Освободившаяся площадь снова заполнялась - на этот раз огромным бело-блестящим телом дракона. К небесам устремились острия сложенных крыльев, а исполинской силы вопль, должно быть, достиг ушей самого удалявшегося Элокхая.
"САДИСЬ, БРАТ! ВРЕМЯ"
- Время - против нас, - Давион болезненно сморщился - шрам на щеке искривился, будто пытался закрутиться в спираль. Что-то было не так... совсем не так.
- За ним!
Дракон расправил крылья, яростно оскалив пасть. Белоснежно-золотистое пламя вырвалось изо рта гиганта, устремляясь в небеса неукротимым потоком. Подобно урагану, расшвыривая остатки брошенных камней, палок, срывая шляпы с не успевших убежать и теперь застывших в оцепенении горожан, взмахнули белоснежные крылья. раз, другой, третий. Фигура демона виднелась издалека - промахнуться было трудно...
" - КАК СРАЖАЕМСЯ, БРАТ?"
" - Тебе виднее. Как ты бился с ним прежде?"
" - НАЛЕТЕТЬ И РАЗОРВАТЬ. СЖЕЧЬ. ИСКОРЕНИТЬ".
" - Это сработало?"
" - НЕ ЗНАЮ. НЕБЕСНЫЙ ОГОНЬ ВСЕГДА УСПЕВАЛ РАНЬШЕ МЕНЯ".
" - Всегда?"
" - ПОТОМ".

Черная фигура была заметна издалека - и в особенности для чувств магов. Рантельм и следовавшие чуть за ним Мастера одновременно вскинули головы, видя, как исполинская фигура устремляется прочь от них.
- Мразь наглая, - мрачно произнес Астремис. - Уже и днем ходить не боится.
- Архимаг! Ваше... мажество!
- Полковник, сопровождавший мастеров, говорил торопливо, точно боясь что-то упустить. - У армии был приказ атаковать его, если что-то случится... вот - случилось.
Он сглотнул, нервно дернув ус:
- Четыре десятка боевых магов в любой миг могут обрушить на него все свои заклятья, какие есть. Рантельм прищурился, оценивая расстояние - около километра. Задумался, покачал головой.
- Мастер Астремис, точность?
- Если бить прямо отсюда, - мрачно отозвался Мастер Огня, - слишком велик шанс промахнуться, или что он увернется... короче, весь огонь достанется домам.
- Молнии тоже, - не менее угрюмо добавила Саймии. - Мы не успеем его догнать, только двое из нас могут взлететь.
Строго говоря, магов Воздуха в Совете было трое, но Киймар, ступавший сейчас позади всех, мастерством боя не славился... во всяком случае, не с такой мощью, чтобы выступить против одного из высших демонов.
- С вами или без - битва все равно начнется! - Воскликнул офицер.
- Но только тогда у нас будет меньше шансов одолеть эту тварь... и больше жертв.
- Мы слишком далеко, - проронил Рантельм, не останавливаясь. - Если другие атакуют прямо сейчас - мы прибудем в лучшем случае в середине боя.
- Будь вы во Дворце, когда вас звал министр - этого бы не произошло! Сигнал был подан еще до того, как сияющее тело дракона ослепило тех, кто остался на площади блеском чешуи - сигнал, понятный боевым магам, но уже не нужный, ибо взвившийся над городом демон был красноречивее любых приказов. Он летел огромной черной кляксой, распространяя вокруг себя ауру панического ужаса, леденящего кровь холода и всепоглощающей ненависти... но в тот миг, когда до Восточного причала, до самого восточного края Столицы оставалось уже меньше половины пути, навстречу ему ударили фонтаны пламени, сотворенные магами Альянса. Корабли же разворачивались в его сторону, нацеливая орудия. Летящее насекомое даже не стало затормаживать, да и не успело бы. Тварь понеслась прямо в пламя, и лишь на мгновение алые глаза померкли, сливаясь с огненной стеной, как волна ледяного холода от герцога открыла путь порождению Пустоты. Долгую долю секунды жар лизал арканитовую плоть - но едва волшебное пламя касалось проклятого метала, как оно тут же слабело и замирало. Бойня, едва ощутив на себе взгляды канониров, рванулся вниз, и, чуть сбавив скорость, отталкиваясь огромными черными лапами по мостовой, поскакал вперед, оставляя глубокие борозды на камне. Волшебники, первые ударившие по врагу, за считанные мгновения остались далеко позади, но они были не единственными, кто противостоял сейчас Герцогу Бойни - тяжелые фрегаты и линкоры, успевшие навести катапульты, дали залп по несущемуся галопом демону раскаленными магией ядрами. - Если пом... - возмущенно начал Астремис, но договорить не успел. Белое сияние - не только для глаз, но и для волшебных чувств. Словно чистый свет разогнал давящее присутствие Элокхая, ощутимое даже издали - над площадью взмыл сверкающий силуэт дракона. - О, а вот это к месту, - сузил глаза Рантельм, - и меняет дело. Виана, следуйте за мной. Остальные - приближайтесь к месту действия как можно быстрее. И Архимаг, не останавливаясь, оторвался от земли, устремившись в небо; мгновением позже за ним легко взлетела Саймии. Едва сияющие огненные вспышки появились в воздухе, как тварь отпрыгнула в сторону, изменяя направление бега на юго-восток, и вновь расправляя крылья. Как только первый залп ударил где-то уже за спиной, Элокхай вновь рванулся вверх, оглушая все вокруг стрекотом, дабы уйти от следующего залпа. Черное пятно набирало высоту словно дым из трубы кузнеца. Едва солнечный свет стал невыносим, тварь вновь бросилась в пике - на сей раз край острова был уже виден, и стрекочущее чудовище намеревалось уйти в тень от острова, намного ниже, чем могли достать корабли на высоте облаков.
" - УХОДИТ!"
" - Сможешь лететь так низко?"
" - СМОГУ. БЫСТРЕЕ КОРАБЛЕЙ!"
" - Вперёд!"
Разящий Свет в руке Императора переливался бледным сиянием. Клинок почти ощутимо вибрировал в руке, чувствуя близость противника, и Давион подгонял дракона, стиснув зубы - боль в шраме то росла, то убывала, но не давала покоя ни на миг. Как удавалось остатьс яна спине летающего великана, сам Император понять не мог - волитары не ступали ногами по любой поверхности, он не сидел, дракон был слишком велик для этого, но всё же... если он и летел, то с одинаковой с древним ящером скоростью.
" - МЫ - БРАТЬЯ".
" - Я помню".
" - ХОРОШО".
Заложив крутой вираж, Малатронт, едва не касаясь крыш домов, рвался в погоне за Элокхаем. пар валил из носа дракона клубами, а крылья поднимали вокруг небольшие вихри. Охотник рвался за дичью - опасной, но сейчас - дичью. Как только блаженная тень окутала его изнывающую от яркого света плоть, ему стало проще. Голова герцога повернулась, оглядывая гигантскими фасеточными глазами пространство вокруг, оценивая ситуацию. Элокхай не сбавлял скорости, и продолжал отдаляться от города, стараясь пролететь прямо под флотом, пользуясь их невозможностью снизиться так быстро. Едва заметный блик белого мелькнул позади, но сейчас нужно было уйти из зоны обстрела. Герцогом он был или нет, но артобстрел мог серьезно ранить даже его. А пред сражением это было бы прискорбно. И совсем не так кроваво. А прямо позади дракона, все сокращая расстояние, приближались еще две фигуры, развившие максимально возможную сейчас скорость. Сейчас Рантельм и Саймии, при всем внешнем несходстве, были похожи; оба они были магами Воздуха, и для обоих полет был совершенно естественным и приятным. Старик и гибкая волитари смотрелись в небе совершенно естественно, словно принадлежали ему. Внизу же, поглядывая на небо и следя за перемещениями там, стремительно мчался Крайдон Демрис. Каменная волна, поднявшаяся под ногами Мастера Земли, легко несла и его, и оказавшихся рядом. Исключение составил Велгест - Мастер Воды элегантно скользил рядом на водяном диске.

Адмирал Альдоф Стерн находился на одном из кораблей, и видел, как огромная черная туша герцога скользила под его эскадрой, опустившись настолько низко, что ни баллисты, ни катапульты не могли до него достать сейчас. Судовые маги вновь обрушили на демона волны пламени, стараясь вложить в заклинания всю силу, какой располагали, но даже этого было мало, чтобы остановить столь опасного и могущественного врага.
Скрепя сердце, Стерн отдал новый приказ: с кораблей взвились десятки всадников на грифонах - лучшая северная кавалерия, гордость его флота, и со всей скоростью, какую могли развить выдрессированные звери, спикировали на Герцога Бойни.

Едва он услышал клекот, его огромные лапы рванулись вверх, готовясь встречать всадников. Демон ощерился неровными клыками, а в гранях его огромных алых глаз отражались маленькие черные точки, которые все увеличивались. Едва первый из них приблизился на расстояние удара, как Элокхай перевернулся брюхом вверх, и резко отмахнулся лапой, малыми шипами нанося грифону и всаднику множество кровоточащих ран. Да и сам удар был достаточно силен, чтобы легко отбросить их в сторону. Еще двое врагов, не успевших снизить скорость пикирования, так же отправились в короткий полет к земле. Остальные вились вокруг, пытаясь подойти на расстояние удара, но, к чести северной армии, на явное самоубийство о Герцога никто из них не шел.
" - Мразь... Клятвопреступник."
" - НЕ ГОВОРИ, ЧТО ТЫ ВЕРИЛ СЛОВУ ДЕМОНОВ, БРАТ".
" - А если скажу, что верил?"
" - ТОГДА НЕ ГОВОРИ ОБ ЭТОМ КОМУ-ТО ЕЩЁ. ВСЁ. БОЙ"
" - Бой"
Малатронт нагонял. Нагонял, вытянувшись стрелой, петляя, словно большая белая молния, почему-то летящая вопреки обычаям грозовых ударов. По воле Отца ли небесного, или просто от радости, пьянящего азарта, но скорость дракона сейчас не уступала демону.
" -Узкая струя - прямо в морду. Не задень наших!"
" - ДАЛЕКО"
" - Постарайся!"
" - ХОРОШО!"
Оглушительно зарычав, Малатаронт отверз пасть. Вырвавшееся пламя и само походило на молнию - гибкое, яркое, словно изогнутая капризной рукой юной художницы линия серебристой краски, разрывающая мир холста на две половинки, поток огня устремился к врагу Альянса и всего мира.
Элокхай едва успел среагировать, и вновь ушел в сторону и вверх, набирая высоту, и надеясь на то, что корабли не начнут огонь по пространству, где через секунды будет их император. Белая полоса огня пронеслась ниже, обдавая спину жаром. Мерзкие всадники на грифонах все выжидали, а наводчики где-то наверху ожидали команды. Элокхай понимал, что ему осталось не так много, чтобы оказаться в зоне поражения Левиафана, и отогнать их всех одним залпом. Да и дети Элокхая давно ждут возможности разорвать драконью плоть.
Воздух вокруг демона словно замер - чудовищная магия пустоты обращала его в ледяное ничто, словно каждая крупица холода собиралась у левой лапы чудовища неведомой сферой. Огромный шар ледяного воздуха задрожал, и раскололся от удара могучей лапы, отправляясь к настигающему принцу и магам дождем бритвенно-острых осколков черного льда.
" - Играет... как с мышами."
" - ОБОЙДЁМ?"
" - Нет. Прожигай нам дорогу!"
Новый, на этот раз широкий, гневный поток огня обдал всё пространство вокруг дракона. Короткий, но широкий, совсем не похожий на первый, он расплавлял чёрный лёд, опадавший вниз потоками мутной грязи и пепла, но ярости Малатаронта и этого было мало.
" - Не успеем! Вёрткий, зараза!"
" - ЕЩЁ ОДИН ВЫДОХ!"
" - Давай"
Пламя взметнулось, изгибаясь тысячей тонких огненных змей, языки огня призывно взревели - громче самого дракона - и, словно расходясь на три отдельных потока, кинулись на Герцога Бойни с неистовой силой. Будь Элокхай чуть ближе, будь чуть медленнее - и уже сейчас ему было бы не уйти от ударов когтей или огромных зубов Малатронта, каждый размером с рыцарский меч. Но Герцог уходил, и уходил наверняка, словно годы назад... Тогда быстрее успевал Небесный Огонь - а теперь? Теперь огонь был только своим, драконьим.
Элокхай начал внутренне закипать от азарта битвы. Так давно, так давно не было ничего стоящего! И вот теперь, отбиваясь от Грифонов, и отплевываясь льдом назад, он словно вернулся во мгновения первой войны, когда ему было дано сражаться с богами. Радостный вопль испустило чудовище. Он рванулся вниз, снова, почти к самым деревьям, уходя от атаки огнем, и тут же извернулся, и изрыгнул огромную струю кислоты навесом назад, помня о скорости дракона, и помня о том, как ведется бой с избранниками Четверых. Плевок, взметнувшись на добрую сотню метров, опал вниз ядовитым, омерзительным дождем, покрывая и тех всадников, что отстали, и тех, кто, кто мог бы лететь за ними.
" - Не успеем,, опять!"
" - Я УСПЕЮ!"
" - А они? Они же..."
" - Я попробую огонь, но..."
" - Магам бы щит догадаться... хоть ледяной, хоть какой-то!"

Ни мысль, ни слово не могли сейчас достичь магов - но они, словно услышав беззвучный разговор, вмешались.
Воздушный поток завихрился вокруг всадников, накрывая каждого стремительно вращающимся щитом - и кислота, падая на него, уходила в сторону, рассеивалась мириадами капель, не нанося вреда живым. Каждый получил свою защиту - пусть и недолгую, но надежную.
В работе с защитными чарами Воздуха Виане Саймии равных не было.
Внизу же вскинул руку подоспевший Велгест - щиты Мастера Воздуха отклоняли кислоту примерно в одно место, и сейчас навстречу ей ударил фонтан воды, обволакивая едкую массу, заключая ее в прочную оболочку.
Последнее, что собирались сделать Мастера - дать яду виера пролиться на город.
Черная точка Левиафана вдалеке стала значительно больше, и, вновь набирая высоту, Герцог внимательно следил за приближающейся к нему омерзительной белой точкой. Еще совсем недолго. Новая волна холода понеслась вперед, но на сей раз демон не стал разбивать её - вместо этого он метнул новую струю кислоты так, чтобы она прожгла лед в самом центре - там, где должен был быть Император. Черный лед на сей раз играл роль завесы - но целью всего трюка было задержать преследователей, а не убить.
Навстречу струе ударил плотный воздушный поток - достаточно сильный и быстрый, чтобы перехватить едкую жидкость, швырнув обратно в Элокхая. И даже если ему это бы не повредило... Корион Рантельм направил на кислоту лишь толику своего внимания; основной же удар был совсем другим.
С руки Архимага сорвалась слепящая шаровая молния, блеск которой мог соперничать с сиянием дракона. И вряд ли у кого оставалось сомнение в том, что она предназначена ударить в цель... и взорваться с мощью, достойной главы Университета.

" - Левиафан. Летающая крепость. Всё ближе".
" - ЧТО ПРИКАЖЕШЬ?"
" - Вниз. В последний момент!"
Рыцари благополучно отстали - угнаться за драконом не мог даже грифон, несмотря на немалые размеры летающего ящера. Стремительно, словно огромный снаряд, приближалась к Императору и его побратиму огромная ледяная глыба...
Малатаронт не зря был даром самих Четверых, и выполнить приказ "в последний момент" буквально - мог не задумываясь. Отточенные прежними боями привычки били сейчас в голове дракона, словно молоты крови в виски его собрата-Давиона, а у сердца, дрожа и заставляя замирать от предвушения, бил азарт, азарт сродни тому же, что так подстёгивал Герцога. Бело-сияющиая молния, сложив крылья, спикировала вниз, увлекая за собой наездника, и взметнулась выше, почти чудом не коснувшись ни молнии, ни обращённых назад последних кислотных капель.
" - ПОМНИТ. ВСЁ ПОМНИТ"
" - И ты тоже. Дальше - сможем?"
" - СМОЖЕМ. НО ОКАЖЕМСЯ СЛИШКОМ ДАЛЕКО. А ОН К СВОИМ - БЛИЗКО"
" - Поворачивай."

Ликующий вопль демона пронзил воздух. Он мог ощущать невидимую тонкую грань, которая была так близка - он мог видеть, как отступает от желанной добычи дракон, и он знал наверняка, с каким ожиданием смотрит Архимаг на то, как его шаровая молния все ближе к демону. Одного маг не знал - что поле Левиафана, в который Элокхай только что влетел, поглощало магию, и использовало её чтобы питать двигатель в утробе Парящей крепости. Огромный шар, казалось бы, испепелил фигуру демона, который вдруг остановился, словно ожидая приговора молнии. И будь со стороны наблюдатель, он бы увидел, как молния меркнет, и невидимые струи магии устремляются к черной громаде - в самое её сердце. Когда свет померк, Элокхай стоял - невредимый. Он внимательно смотрел на удаляющегося Императора, после чего поспешил на капитанский мостик.

" - ТВОЙ НАРОД ЭТОГО НЕ ПОЙМЁТ..."
" - Мой народ скажет, что я отогнал нарушившего клятву демона."
" - ТВОЙ НАРОД СОЧТЁТ ТЕБЯ БЛАГОРОДНЫМ ГЕРОЕМ. КАК ВСЕГДА"
Дракон гулко выдохнул, снижая скорость.
" - Что-то не так?"
" А ДЛЯ ТЕБЯ - ТАК?"
" - Я знаю, о чём ты думаешь"
" - И О ЧЁМ ЖЕ?"
" - Ощущаю ли я..."
" - ... САМ СЕБЯ ГЕРОЕМ. ВЕРНО. ТВОЙ НАРОД МОЖЕТ ВИДЕТЬ ТОГО, ЧТО ЧЕСТНО ОБОШЁЛСЯ С ВЕРОЛОМНЫМ ПРОТИВНИКОМ. ТОГО, КТО ЗАЩИТИЛ ИХ ОТ ЭТОГО ВЕРОЛОМСТВА. ТОГО, КТО БИЛСЯ С ДЕМОНОМ ДВАЖДЫ И БЕСЕДОВАЛ ТРИЖДЫ - И ЖИВ. НО НЕ ВСЕ. НЕКОТОРЫЕ, КАК Я. ОНИ УВИДЯТ ТОГО, КТО УПУСТИЛ ДЕМОНА, КОТОРОГО САМ ЖЕ ВПУСТИЛ В ГОРОД. НА ПЕРЕГОВОРЫ, КОТОРЫЕ НИЧЕГО НЕ ДАЛИ И НИ К ЧЕМУ НЕ ВЕЛИ".
" - Особенно те, кто пострадал в давке на площади. Я знаю. Я молю ЧЕтверых, чтобы там не было смертей... Малатаронт?"
" - ДА?!"
" - Почему я снова ошибаюсь? Почему снова делаю не так... что-то. Иногда я совершаю то, что и правда достойно легенд. Я знаю это, мне удаётся! Удаётся же! Почему - иногда, а не постоянно?"
Дракон замолчал и хранил молчание несколько минут, пока широкий крен не повернул его обратно к Столице.
" - Так почему?"
" - ПОТОМУ ЧТО УЧИШЬСЯ. ПОТОМУ ЧТО НИКТО ИЗ ВАС НЕ ГОТОВИЛСЯ К ВТОРЖЕНИЮ ДЕМОНОВ С САМОГО НАЧАЛА, С САМОГО РОЖДЕНИЯ."
" - Моя учёба оплачена чужлй кровью. А завтра - экзамен. И я снова срезаюсь на простейших вещах. Тот же МИклас Дерри..."
"... НИКОГДА НЕ ЗАКЛЮЧИЛ БЫ СОЮЗА С ОРКАМИ. НИКОГДА НЕ ПРОВЁЛ БЫ РИТУАЛ ПРАВОСУДИЯ. НИКОГДА НЕ СДЕЛАЛ БЫ ЕЩЁ МНОГО ВСЕГО, ТЫ - ВОЛИТАР, ХОТЬ И ДРАКОН. ВОЛИТАРЫ ДЕЛАЮТ ОШИБКИ. ВСЕ ДЕЛАЮТ"
" - И Четверо?"
" - НЕ ЗНАЮ, Я У НИХ НЕ СПРАШИВАЛ."
" - Я думал, что учёл всё. Я был уверен, понимаешь?"
" - ПОНИМАЮ. ПЕРЕСТАНЬ НЫТЬ!"
" - Я не ною! Я просто... просто вся эта лишняя кровь - на мне. Как мне за неё распалчиваться? Ч Четырьмя, с людьми, с волитарами - как?"
" - ЭТО ТЕБЕ РЕШАТЬ. ИМПЕРАТОРЫ ВСЕДА РЕШАЮТ ЧУЖИЕ СУДЬБЫ. ЛЬЮТ КРОВЬ - ЗА ПРАВОЕ ДЕЛО. ПОРОЙ - ЗА НУЖНОЕ. ТЫ ТОЖЕ БУДЕШЬ ТАК".
" - Это неправильно... Должен быть способ лучше. Должен".
" - ЕСЛИ ТЫ ТАК ДУМАЕШЬ... МОЖЕТ, ТЫ СОВЕРШИШЬ МЕНЬШЕ ОШИБОК, ЧЕМ НЕКОТОРЫЕ ПРЕЖНИЕ ИМПЕРАТОРЫ. НО - УЧИСЬ СЛУШАЙ СОВЕТЫ. ДУМАЙ. РЕШАЙ. ПРИНИМАЙ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ. ПОТОМУ ЧТО ЗА ТЕБЯ ЭТОГО НЕ СДЕЛАЕТ НИКТО. ИЛИ..."
" - Или?"
" - ИЛИ НЕ БУДЬ ИМПЕРАТОРОМ".
Теперь замолчал Джаст.
Город снова приближался, приближались оставшиеся в живых, замершие в небе рыцари, приближался скопившийся флот....
- Я буду, - едва разжав губы, процедил Джаст. - Иначе - никто. Я буду.

Ледяная глыба, сотворенная Герцогом, не получила шанса рухнуть на город; воздушные потоки охватили ее, удерживая, не давая рухнуть - и направляя к земле. Снизу ударил фонтан пламени: мрачный Астремис плавил черный лед, превращая его в водяную массу. Велгест же, коснувшись воды собственной волей, перехватывал ее и отклонял в сторону, собирая вместе. Кто знает, какой яд она может в себе нести?

Неожиданные выводы


Брови лорда-смотрителя предательски дернулись. Он всякого ожидал от убийцы - угроз, мольбы, насмешек, но не такой прямолинейной сделки.
- И, почему же, ты решил пойти на это?
- Простой расчет, - лаконично отозвался Тазар.
- А я, стало быть, должен тебе верить?
- Нет. Разве лорд-смотритель может быть что-то должен убийце?
Они оба рассмеялись над шуткой.
- В любом случае, откуда мне знать, что ты назовешь подлинного главу?
- Моя жизнь, быть может? Я, знаете ли, жить очень люблю.
Зубастый хлопнул в ладоши:
- Эй, там! Два табурета и письменные принадлежности!
- Ох... - Удрученно протянул Хессо, выглядывая из-за спины лорда. Перспектива снова записывать показания арестованного его расстраивала.
- Жить, значит любишь. При задержании была убита твоя любовница, как я знаю. Разве тебя это не злит?
- Девок много, жизнь - одна, - Ремек пожал плечами. - И не напоминай только, что мои товарищи тут костьми легли, а ни слова вам, подлым мучителям, не сказали. Они - дураки.
- Вот как, - пухлые губы лорда искривились. - А ты, стало быть, умный?
- Стараюсь, милорд, - последнее слово было произнесено с едва заметной иронией. - В конце концов, ведь этот чистоплюй Турссон предал Гильдию. Почему бы и мне не попытать счастья.
- Ты, как-то не слишком серьезен для человека, желающего сохранить жизнь, - заметил Хессо, раскладывая перед собой пергамент и чернила. Оба смотрителя устроились на табуретах перед стоящим убийцей.
- Я - человек веселый, но будьте уверены, говорю со всей серьезностью. Впрочем, у меня есть несколько условий.
Элан при этих словах зевнул, Хессо скривил рот в улыбке:
- И почему ты решил, что можешь требовать больше, чем получил Турссон?
- Потому, что я дам вам больше, чем он.
- Резонно, - обрубил лорд. - Называй условия.
Убийца медленно прошелся по камере, расправил плечи и потер синяк, оставленный тростью начальника стражи.
- Вы оставляете меня в живых и не применяете пытки. Это раз.
- Дальше, - махнул ладонью Элан.
- У меня есть некоторые сбережения... на старость. Я бы хотел оставить их себе, - Тазар улыбнулся в бороду. - Если, конечно, милорд не против.
Смотрители переглянулись, Хессо покачал головой, но Зубастый кивнул:
- В виду необычности ситуации - уплатишь с них подати, как полагается и оставляй.
- Вы так добры, что я уже начинаю задумываться, а не ложью ли были все те слухи о жестокости смотрителей, - убийца снова ухмыльнулся, скрестив пальцы на животе.
- Поговори у меня еще в таком тоне, - предупредил лорд. - И узнаешь, какие слухи правдивы, а какие нет.
Ремек отступил на шаг к стене:
- Благодарю покорно, не стоит. Ну, и самое главное, заниматься любимым делом я больше не смогу... а, к стыду своему, ничего другого не умею.
Лорд медленно кивнул, разрешая продолжить:
- Возьмите меня смотрителем.
- Вот наглец! - Возмутился Хессо, едва не опрокинув чернила. - Только что предал свою Гильдию, а теперь хочет, чтобы мы его приняли! Может тебя обнять и поцеловать еще?!.
- Ну, довольно, - остановил его лорд. - Зачем ты нам нужен? Убийца, мерзавец, предатель.
- Например, потому, что здесь я буду у вас под присмотром, искуплю старые преступления доброй службой, да и, чего скрывать, я один из лучших в ратном деле - такой человек не будет вам лишним.
- Ты - убийца. Как мы сможем тебе доверять?
- Да что ты его слушаешь, Элан! На кой хрен он нам сдался?!
- Можете меня убить, - Тазар развел руками. - Но какой вам в том прок? Сидя здесь я многое переосмыслил и хочу начать жизнь с чистого листа, а где, как не у смотрителей лучше всего отстаивать правое дело?
Зубастый медленно поднялся, закатывая рукава:
- Да ты, похоже, издеваешься надо мной?!
- Ни коим образом, милорд. Для меня было бы честью присоединиться к людям, сумевшим нанести Гильдии такой удар. До сего дня я думал, что это не возможно...
- Хватит! Хессо, запиши: "Арестованный Ремек Тазар, убийца из Гильдии, изъявил желание вступить в смотрители". Решение по этому вопросу я приму позже, когда увидим, насколько полезные сведения он нам предоставит.
- Вы нанесете Гильдии смертельный удар, располагая той информацией, которой я располагаю...
- Откуда она тебе вообще известна?
- Я - один из Большой Пятерки, управляющей Гильдией.
Его рассказ был прерван смехом Хессо:
- Крупная рыбешка в наши сети угодила!
- Мне известно многое, в том числе имена других видных убийц, включая и нашего Главу. Человека, во всех отношениях выдающегося. Вы и сами, я думаю, придете к такому же выводу, когда узнаете, о ком я говорю.
- Так не томи! - Велел лорд-смотритель.
- Что же, действительно, не буде более держать вас в неведении. Во главе Гильдии убийц стоит...

День 13
Раненые и лекари (с Тельтиаром)
Ближе к полудню, когда никто из горожан и помыслить не мог, что спустя всего несколько часов, к ним явиться для переговоров сам Солидор, в здание госпиталя привезли первого из Смотрителей, раненного утром. Вытащив окровавленное тело из кареты, двое мужчин взвалили его на плечи, и потащили ко входу. Их сопровождал другой смотритель, припадающий на левую ногу и постанывающий при каждом вздохе.
У самого входа они натолкнулись на Алику, как обычно, спешившую с парой бумаг в руках. Девушка остановилась, бросила один лишь взгляд и немедленно заявила:
- Налево и во вторую дверь.
- Ну, слышали - тащите! - Прикрикнул на мужиков смотритель, затем обернулся к девушке. - Кто им займется?
- Если корани Даклен свободна сейчас, то посмотрит, - пожала плечами Алика.
- Что значит... - его лицо перекосилось от боли, и он схватился за стену, чтобы не упасть. - Это "если"? Шайран умирает!
- Здесь каждый час у кого-то ухудшается состояние, - Алика побледнела, но ответила твердо. - Предлагаете выбирать между разными умирающими?
- Ты хоть знаешь кто мы? - Процедил сквозь зубы смотритель.
- Люди, которые привезли раненого и раненый, - отрезала Алика. Бросила взгляд на окровавленную ногу говорившего. - Двое раненых. Это все, что имеет значение. Несите его в палату, я сейчас схожу за корани или мастером Вальрином.
- Послушай меня, милая, - резко бросил он, схватив ее за рукав: - Им лучше придти сразу. Для их же блага.
Девушка коротким движением вырвала рукав, сердито сверкнув глазами:
- А вам лучше сесть, дать покой ноге и дожидаться перевязки. Для вашего же блага.
- Не играй с огнем - обожжешся.
- Вы хотите, чтобы я позвала врачей - я это делаю, - коротко ответила Алика и быстро двинулась по коридору, по направлению к другим палатам.
Держась за стену, смотритель доковылял до помещения, куда положили Шайрана. Слуги все еще были там, рядом с раненым:
- А вы чего стоите?
- Так, тащили... - замялся один. - Тяжелый. Нам бы на закусь.
- Бог подаст. Пшли вон!
Выгнав обоих, он уселся возле Шайрана, тревожно поглядывая на торчащий из раны болт.
Примерно через четыре минуты в дверях возникла облаченная в белое фигура; Риена Даклен стремительно прошла к кровати, наклонилась над раненым, бросила его спутнику:
- Как его ранили?
Вопрос был не праздным; Риена уже выяснила, что если в верхнем мире желают убить - то могут не ограничиться внешне обычными способами.
- Что "как"?
- Обычная драка, или что-то с участием тагэради? - металлические пальцы легко и быстро касались груди и пронзенной болтом руки. Задержались над кинжальной раной.
- Тагэ... таки... тьфу! Что за дурацкие вопросы! - Услышав непонятные слова, смотритель только разозлился. - Ты его лечить будешь вообще?! Или разговоры болтать?
- Повежливее, - не отрывая взгляда от раненого, бросила через плечо Даклен. - Дивен!
В дверь заглянул молодой волитар.
- Принесите все для тяжелых ран, арбалет и кинжал. Захватите сумку с девятью флаконами. Срочно.
Меолль коротко кивнул и стремительно сорвался с места.
Он вернулся через пару минут; Риена, успевшая пододвинуть свободную койку, кивнула на нее, забрала у волитара рулон бинтов и повернулась к спутнику раненого.
- Давайте ногу.
Миолль тем временем принялся раскладывать все для лечения.
Смотритель вытянул ногу перед собой.