Грегори смерил взглядом отшельника (в особенности его посох) и с мрачным выражением лица вернул меч на стойку, взяв вместо него небольшой дубовый посох. Услышав слова Анахорета, он уже хотел сделать замечание, что, мол, с набитым ртом разговор не ведут, но в последний момент сдержался. Когда Энгус вошел в зал, его противник уже успел задремать. Тонкие губы старого мага растянулись в злорадной усмешке.
- НЕ СПАТЬ НА ЛЕКЦИЯХ!
Эти слова были сказаны тем особым голосом, который в свое время будил даже самых нерадивых студентов, и возвращал относительную трезвость мысли даже самым пьяным ученикам. "Извините, привычка", - осклабился Энгус проснувшемуся Анахорету, и не давая тому время на раздумья, начал плести одно из самых простейших заклинаний. Магические ветра легко и не принужденно сплетались в спелл и вот, перед отшельником уже стоят пять скелетов.
Грегори вновь широко улыбнулся, демонстрируя длинные и острые резцы Некрарха.
- Я мог бы делать это бесконечно!...

- Прошу извинения Энгус. Усталость, но сейчас все хорошо…
Отшельник делает левой рукой знак Вур: ладонь от себя, мизинец и указательный пальцы выпрямлены, остальные сжаты - большой палец прижимает средний и безымянный, - обращается к скелетам:
– Уничтожать не желаю, как и пользоваться вами...
Костяки щелкают пастями, медленно бредут к стене, садятся и поджимают колени к ребрам – ждут владыки приказаний.

Переливаются багровым огнем темно-синие глаза бродяги, воздух и сталь накаляются.
– Некрономикон изменил меня… Я слышу Крадущийся Хаос, взывающий из-за звезд...
Анахорет поднимает стальной посох - что не под силу человеку. С оголовья срывается, подобный комете, огненный шар и, словно образование в высушенной земле трещины, устремляется к сопернику.

- Какая банальность! Чуть что и огненный шар!
Энгус презрительно фыркнул. Грегори сосредоточился, и плетения заклинания начали расползаться, подобно прогнившей материи. Огненный шар погас, не долетев до вампира, а тот уже плел новое заклятье. Шепот на древнем языке, что давно уже мертв, сорвался с губ Некрарха, и по ТУ сторону прорвался зов, просящий и повелевающий тем, чьи имена давно уже стерлись из скоротечной памяти смертных. Под ногами отшельника разверзлась щель, костлявые руки хватали Анахорета за полы одеяния, цеплялись за ноги и тащили. Тащили вниз, во тьму, в глубь мира мертвых. В то же время скелеты вновь почувствовали над собой волю вампира и устремились к отшельнику, замахиваясь на него обломками древнего полуистлевшего оружия.
Энгус же лишь возбужденно посмеивался и злорадно потирал руки.
- Неплохое заклинание, неправда ли?

Анахорет делает знак Старших Богов: ладонью вперед, безымянный, средний и указательный пальцы вытянуты, - отмахивается:
- Анабот, останови их...
Подобно проникновению иглы в материю, черными нитями пронзается пространство... Страшно корчатся скелеты, а из глубин земли поднимаются дикие вопли, - словно они испытывают забытые боли: тринадцатый Йог-сотхотха загоняет мертвых обратно. Раздается печальный замогильный стон... Зал приобретает прежние очертания.
Отшельник поправляет одеяние и довольно произносит:
- Пахнет темной магией, - достает жертвенный кинжал, делает на руке легкий надрез и восклицает, - взываю к Тебе, Сын Пылающего Диска АНУ!
Вниз устремляется капля крови, темнеет, - кажется, за время падения пробегает вечность. Тихий о камень звук и… пол воспламеняется! Бродягу же, подобно волнующим нежным прикосновениям женщины, ласкает лиловый огонь.
- Энгус, как ты? – осведомляется вежливо человек. – Разве я не говорил, правой руки голые кости – последствия некромантии... Мы - борьба одной Силы.

«Если и говорил, то не мне», - донеслось из шара непроглядной тьмы, окутавшей фигуру некроманта. Пламя дошло до шара и остановилось не в силах продвинуться дальше. И вот, из сердца тьмы начал распространяться жуткий холод. Пламя застывало подобно живому существу, пораженному силой смерти, и угасало, как свеча жизни угасает под ветром времени. А из глубин мрака донеслись обрывки заклинания, произносимого шепотом: «О, Чамир, ветр Изменений…ведомы все… повелеваю,… Закон Стали!» В тот же миг, стальной посох в руках Анахорета раскалился и начал оплывать, теряя форму, как свечки воск под действием огня. То же стало происходить и со всеми стальными предметами на отшельнике…

- Дурсон, повелитель знаний о деяниях прошлого, помоги!..
На мгновение, появляется черный ворон и, словно отдает двадцати двум демонам приказ, движет крылом, - возникает небольшая воронка, которая стремительно поглощает великое оружие. Кажется, в точке исчезновения, время приобретает вид песочных часов... Подобно перемещению в прошлое посох принимает первоначальное состояние. А сделанного из кости кинжала – важного атрибута некроманта - заклинание старика не касается.
Вроде обошлось… Неожиданно, отшельника пронзает острая боль: нагревается ошейник, форму которого сохраняет пропитанная магия. И все же, человек постепенно приходит в себя, ибо Сила ошейника призвана: как причинять муки, так и охранять носителя. А вот из-под рясы - вытекает шипящая жидкость. Бродяга краснеет, но, после внимательного изучения вещества, хохочет:
- Это расплавился пятак, а я думал мо… - запинается, хитро подмигивает и восклицает, – не стоит отвлекаться!

- Арупа Манас! – звучат красиво острые, как шипы алой розы, слова. Через покров Маномайя в разум Грегори, подобно вбиванию гвоздей, проникают тонкие нити. Должно быть жутко больно, но как прекрасно, если расслабиться и забыться…
«Желаешь испытывать такое страдание?.. Приляг, отдохни… И тебя будут укрывать дивные, словно мягкий поток озорного ручейка, запахи девственных цветов… поднимать в нежные объятия свободного неба, как приятный по телу живой огонь сладкой неги… одаривать ласками красот вселенной и поцелуями страстной любви…» - выстраиваются плавно в голове старого вампира изумительные образы чистейшего Мира…

Энгус досадливо поморщился, - отшельник точно никогда не сталкивался с Некрархами и по сему допустил некоторую ошибку.
- Во-первых, мой немногоуважаемый соперник, вампиры мира, откуда я родом не чувствуют боль. Если, конечно не подвергаются воздействию определенных…
Грегори осекся, понимая, что едва не выдал своему противнику все козыри в борьбе с Некрархами.
- А во-вторых, твои видения не влияют на меня, ибо единственный образ мира, который я нахожу прекрасным, - это образ мертвого мира!
Глаза старика разгорелись, седые волосы встопорщились подобно иглам дикобраза, открывая при этом заостренные уши мага. Сейчас он определенно выглядел жутко, от него расходились волны потустороннего холода и ужаса. И вновь Энгус начал плести заклинание, - пальцы привычно исполняли сложные пассы, но ни одно слово не было произнесено. Из глаз некроманта ударили два луча незамутненного зла и тьмы, устремляясь к Анахорету, но видимо видения все же отвлекли его, и концентрация была нарушена, так как один из рукавов его мантии начал тлеть. С яростным шипением Грегори начал хлопать по ткани, стараясь не дать рукаву загореться, а потому он не видел реакции своего противника на заклинание.