Ответом стал молчаливый кивок, слившийся с затаившейся в уголках алых губ улыбкой. Улыбки Эйвилль ни на йоту не казались ласковыми, и их можно было назвать любыми, но только не мягкими, потому что вампирэсса и не стремилась быть лучше, чем стала за годы, за века жизни. Которая после смерти. Но было что-то утонченно-завораживающее, когда на изогнутых в полуулыбке губах слегка показывались кончики белых игл, казавшихся такими простыми, но бывших столь смертельными…
Вновь взвихрившийся плащ опал уже на стойке в углу залы для смешанных поединков, и следом небрежной россыпью стальных слез легла обвивавшая талию вампира цепь. Только странные для украшения подвески показывали, что Эйвилль носила ее вовсе не для красоты. оставшись без плаща и открыв лицо искусственному свету, жрица своей единственной богини, Ночи, показалась еще более мрачной. Похоже, все лучшие традиции вампиров воплотились в слегка звенящем имени – Эйвилль… Черноглазая, черноволосая и способная убить даже улыбкой, девушка отличалась от старинных картин только отсутствием черного платья. Его успешно заменила того же цвета блузка, с видимой небрежностью охватывавшая точеную фигуру, и юбка в тон, отличавшаяся от вроде бы практикуемой готики высокими размерами. Хотя на скромное понятие разрез такие прорези никак не тянули, но это было легко объяснимо любовью вампирэссы к холодному оружию и некоторых условий, которое ставило применение оного. Высокие сапоги до бедер оканчивали наряд, а в ускользнувший от сознания миг жеста появившийся в руках Эйвилль клинок окончательно завершал облик дщери Темноты.
Сейчас меч был легко опущен и казался странным и чуждым в красивых ладонях девушки, но так могли бы подумать лишь те, кто никогда не видел вампира. В бою. Вампиру не могли помешать столь часто мешавшие людям мелочи, к коим Эйвилль с одинаковой легкостью относила и носимые распущенными волосы, и длинные юбки, и нечеловеческую силу в том числе. Способность же быть тенью, сливаться ее сущностью девушка получила так давно, что не видела, как другие могут пытаться найти подобие этого слияния, да так и не отыскать.

Серые глаза быстро обежали фигуру вампирки, удовлетворенно разошлись в нежной улыбке губы. Екатерина тоже скинула длинный плащ, подбитый лисим мехом, ведь в ее родной стране почти всегда холода, бушуют метели, и осталась в легкой серо-серебристой блузке и клешенных брючках, облегающих сильные стройные ноги и почти совсем не ощутимых на теле. Удивленный взгляд Эйвилль, на тему - а где оружие?.. вампирка проигнорировала, задумчиво разминая руки и рассматривая представленный на оружейной полке арсенал. Клинки в большинстве своем были хорошо сбалансированы и более менее подходили хрупкой вампирки, но те, кто знал семейство Цепеш, сразу бы откинули варианты легких мечей. Родственники Влада предпочитали или тяжелый двуручники, вес которых не особо много для них значил, или парные длинные клинки, быстрые и подвижные. Задумчивая Екатерина остановила таки свой взгляд на двух приютившихся в уголке эбонитовых мечах с изящной, мастерски выполненной гравировкой. Клинки легко ложились в руки, были одуряюще красивы, опасны.. Но с явно видимым сожалением вампирка отложила один из прекрасных мечей, Эйвилль гордо стояла только с одни клинком, не смещать же чашу весов на свою сторону только тем, что берешь два клинка?.. Нет, она будет сражаться честно, на равных, на абсолютно равных возможностях, ибо возраст двух проклятых был примерно равен, также как и познания в единственно верном искусстве - искусстве войны.
Не пренебрегая таким чудом цивилизации как резинка для волос, Екатерина собрала непокорную черную гриву в хвост и закрепила так, чтобы не дай Бог волосы в бою ей не помешали. И уж тем более, их не отрезали случайно, ведь для вампирки волосы длинное до талии - минимум сто лет жизни. А Цепеш свои волосы любила и расставаться с ними ой как не хотела..
Заколебавшееся от яростно влетевшего в помещение порыва ветра пламя свечи ярко и сверепо отразилось на отполированной до блеска стали клинка Екатерины, пробежало по ним от гарды до самого кончика и умерло там последними отблесками заката. Вампирка подняла необыкновенные серые глаза и молча поглядела на свою соперницу. Та поняла ее без слов и стремительной тенью скользнула в приоткрытые двери зала для смешанных боев, Цепеш, не долго думая, последовала за ней и остановилась в южном углу помещения, держа клинок в спокойно опущенной к полу руке, по которой изящно вилась татуировка, забираясь под рукав блузки. Девушка с легкой улыбкой рассматривала соперницу из под черной челки, предоставляя ей право начать сегодняшний поединок.

Эйвилль встретила выбор оружия Екатерины очередной улыбкой, но на этот раз куда менее яркой, просто она не могла не улыбнуться. Впрочем, яркость тоже оценивалась лишь в сравнение с самой вампирэссой, вряд ли кто-то из смертных женщин мог так… убийственно улыбаться.
Дождавшись пока сестра по проклятью, или по благословению проклятого, окажется готова, девушка резким движением закрутила свой клинок, в мгновение ока превратив свой меч в стонущий от скорости воздух, в котором терялись очертания оружия, и за которым скрывался даже силуэт самой Эйвилль. Прошедшие следующими долгие секунды окончательно преобразили место, где стояла вампирэсса в вихрь… даже не воздуха, а невообразимого смешения стали и движения, со стороны казавшееся искривившимся вокруг дочери Ночи пространством. И в это искривление с каждым следующим мгновение подали все новые и новые частицы окружающего, превращая порядок в какой-то призрачный хаос.
Эта демонстрация, бывшая словно приветствием или салютом, закончилась в столь же краткие миги бытия, как и началась. Сначала казавшееся вихрем нечто, вообще-то бывшее вампиром, пребывало в дальнем конце залы, а в другое мгновение оказалось уже почти перед Екатериной. Глаза другой вампирки различили в пелене стали отдельные движения и теперь уже ее собственный клинок уверенно влетел в стену смерти, вторым вихрем ворвался в наведенную гармонию хаоса… И через три секунды утонул в ней – теперь два вихря стали двух вампиров сплелись в один, чудовищный в силе, но поразительно прекрасный.
Эйвилль, не признавая ритуальных поединков с длинным вступлением, изучением противника и прочими премудростями осторожных, с первых секунд взвинтила ход боя до максимума своего искусства, вынудив Екатерину поступить так же. То прогибаясь до пола в задорном увороте, и тем рискуя, так как гибкость вампиров явно превосходила способности других рас, а это касалось что защиты, так и нападения, то ввиваясь в атакующем прыжке, казавшимся полетом, Эйвилль скользила между тенями, растворяя свои движения между гранами воздуха, и свои жесты в течении времени.

-Ну чтож, если ты хочешь настолько активных действия...-Тихо прошептала Цепеш, с места вклиниваясь в быстрые движения своей противницы. Мелькавшая вокруг сталь абсолютно не раздражала Екатерину, приходилось бывать и не в таких поединках, однако соперница была просто таки великолепна, даже очень, в искусстве обращения с клинком.
Сталь о сталь, серебристо-белые искры от яростных ударов, завораживающая красота безумства поединка двух бессмертных. Екатерина ловко уворачивалась от клинка соперницы, тщетно искала прорехи в ее защите, но та была безупречна, впрочем как и защита самой дочери рода Дракулы. Однако же Екатерина абсолютно не понимала, как реально драться в юбке.. Поэтому для прогулок, подрузумевающих под собой бои, вампирка всегда предпочитала высокие сапоги и плотно облегающие тонкие ноги брюки. Этим самым наличием юбки у соперницы девушка и решила воспользоваться.
Екатерина резко ушла от очередного выпада Эйвилль и проскочила под мечом, перекатываясь через голову и подсекая ноги соперницы клинком. Прыгать в юбке, знаете ли, не очень приятная вещь, однако Эйвилль она и предстояла как раз.

Про качество прыжков в ракурсе ношения юбок и платьев Эйвилль знала не хуже Екатерины. Но. Ведь она все таки вышла на поединок… Смертные, они бы так не поступили – потому что не знали хода, или не могли им воспользоваться. Вампирэсса могла себе позволить игры с огнем, или точнее – просто игры, огня для ее ледяного сердца не существовало уже давно.
Звон клинков, сливающиеся в один неразличимый танец пируэты и вольты… мелькнул меч Цепеш, потом Эйвилль успела заметить рассыпающейся змеей разлетевшиеся волосы соперницы, и уже не успевая подумать вбила свой клинок в пол. В то же мгновение на него налетел меч Екатерины, а вся сила – немаленькая – сероокой вампирши, перебежав по двум скрестившимся в неподвижности лезвиям, ударила по рукам Эйвилль. Даже волна магии не причинила бы черноглазой ощущения такого удара… Кончик ее клинка прочертил глубокую борозду на каменных плитках пола и сорвался, но прежде вампирэсса успела сорваться в высоком прыжке, пользуясь одновременно как собственной силой, так и перешедшей в виде отдачи Екатерины.
Перелетев через поднимающуюся с пола противницу, девушка приземлилась у самой стены, и, продолжением слитного движения, начавшегося еще на ударе мечом в плиты пола, оттолкнулась ногой от стены. Вновь приобретенная таким образом скорость вылилась в стремительный разворот, еще более усиленный отведенным мечом, а мгновением позже силуэт Эйвилль растаял между тенями, окружившими Екатерину.

Спокойно поднявшись с пола, Екатерина тихо ругнулась под нос и одним плавным движением закинула рассыпавшиеся по плечам и мешающие обзору волосы за спину. Правая рука едва заметно ныла, отдача от удара была ощутима не только для Эйвилль, но и для Цепеш, меч которой с размаху натолкнулся на преграду в виде второй полоски хорошей каленной стали.
Постояв пару секунд на месте, вертя головой из стороны в сторону, дабы понять, где сейчас находится ее неуловимая соперница, Екатерина нервно обернулась и закрутила клинком вокруг себя, создавая два овала почти идеальной защиты. Серебристая сталь, мелькающая вокруг вампирки, делала из той зыбкое марево, больше похожее на почти невидимое приведение, чем на обычного человека; воздух вокруг меча завихрялся в быстрые бурунчики, которые трепали длинные волосы Цепеш за спиной, пространство недовольно выло, рассекаемое молниеносными взмахами смертоносного оружия вампирки. Она ждала пока соперница покажет себя, а крутить "бабочку" - как у мечников называлась защита, которую сейчас демонстрировала с самой лучшей стороны Екатерина - девушка могла очень долго, абсолютно не выбиваясь из сил. Есть в проклятье вампиров и положительная сторона, которая с легкостью перечеркивает все негативное, что дает одинокое бессмертие и вечное скитание в ночи..

Соваться к воину, который крутит «бабочку», мельницу», «восьмерки» или что иное, крутящегося типа – самоубийство. Если вы конечно еще живы, чтобы иметь возможность умереть. Эйвилль к почетной касте живых перестала относиться так давно, что сама забыла когда, в следствие чего все таки сунулась к крутящей все упомянутые способы быстро нафаршировать противника его же оружием Екатерине. Со стороны это правда выглядело немного по-другому: размытая тень, блеснувшая переливом темного огня на кончике вороненого лезвия, и спустя мгновение – звон столкнувшихся мечей. Несколько слившихся в один высокий звук, потом – резкий скрежет, когда лезвия мечей срезают друг с друга слои искр, опилок и стружек, и сразу же вслед – оглушительный звон разлетевшейся, и чудом не лопнувшей стали…
…Сунув клинок в «бабочку» Цепеш, Эйвилль в первое мгновение подумала про вентилятор. Потом – про два вентилятора. Далее – про сломанный вентилятор и наконец – мертвую бабочку… последняя мысль совпала во времени с моментом оглушительного звона, когда ее противница окончательно разорвала крутящийся вихрь и на всей приобретенной инерции постаралась вышибить меч из рук Эйвилль. Удар предугадать несложно, труднее успеть ему противопоставить хоть что-то.
Успев подставить меч боком, и тем переводя силу удара из кистей по всем рукам – хотя удовольствие ниже среднего конечно – вампирэсса окончательно растворила отдачу лишний пируэтом (унесшим ее куда-то прочь от Цепеш, но оставив при мече, руках и скорости), и обратным разворотом сама атаковала.