Зарисовки, Красивые эскизы

[Маришка >>>]

Меня одолевает разочарование и безразличие, второе вытекает из первого. Моя философия теряет почву под ногами. 6 долгих лет и все может пасть в пропасть, хоть и выведено на основе реального.
Убийство уже не бередит мою кровь, а былая живость угасает. Кажется ничего не произошло внешне, но за 6 лет можно научиться контролировать выражение своего лица, но только не тусклый свет глаз. Все превратилось в плохую пьесу с неумелыми актерами.
"...кто бы выиграл" А хочу ли я узнать? Нет. Вы не верите? Я...

Образец целенаправленности и решительности... куда все делось...
Даже новый жрец говорит, что пожертвовать своей жизнью ради другого - глупость. Он прав. Погибнуть ради другого нерационально.
Академия…
Он вел беседу подобно греческому философу, а мы отвечали. Он повторял те идеи, которые пошатнулись и дают трещину в моем понимании. И вера теряет былую силу.
"...кто бы выиграл" Конечно я. Другого ответа просто нет, иначе слова Смиллы имеют смысл больший, чем я им уделила.

Сообщение отредактировал Маришка - 13-02-2007, 21:12

[makaveli >>>]

Эндрю Гэврил не спеша шёл по ночной улице. Стрелки его наручных часов уже давно перевалили за полночь, и единственный на ближайшие метров 200 фонарь, раскачиваясь со скрипом на ветру, едва освещал столб, на котором он весел. Луна же и вовсе не соизволила выйти из-за облаков и хоть как-то скрасить человеку его путь. Холодало. Ветер усиливался, принося с собой всё больше песчинок с пляжа, которые так противно хлестали лицо. Эндрю достал из кармана шапку, неохотно натянул её на голову и нагнул голову слегка вниз, пытаясь поберечь лицо от песка. В это время от стены дома впереди отделилась небольшая тень и направилась к дороге. Вскоре на дороге стояло «нечто» человеческого роста в тёмном плаще, с вытянутой вперёд рукой. Почувствовав какое-то движение на дороге, Эндрю приподнял глаза и, увидев впереди «нечто», тут же засунул руку в карман. Нащупав там необходимую вещь, он схватил её и вытянул перед собой руку, сжатую в кулак. В темноте под капюшоном сверкнули две искры огня, существо знало, что у него в кулаке. Оно, поколебавшись пару секунд, всё же сделало шаг вперёд, и Эндрю разжал кулак и слега дунул на ладонь, шепнув «Верю». Лёгкое перышко слетело с ладони и, весело кружась и качаясь в объятиях воздуха, стало опускаться на землю. Оно падало ровно и прямо, как будто никакого ветра и не было. Искры под капюшоном вспыхнули ярче, существо в попытке поймать перо, совершило безумный прыжок, но напрасно. Они приземлились ровно друг напротив друга. Перо и Существо. Существо тут же схватило перо в надежде. А с неба в это время уже сыпались сотни таких же перышек. Существо успело всего лишь подняться на колени и проползти пару шагов, когда первое перышко коснулось его…
Эндрю в это время сидел в кресле дома, массирую двумя пальцами висок и потягивая ром из бокала.

[Wilran >>>]

Вчера умер Кэйти. Руфус восемь дней не отходил от его подстилки. А он только лизал руки и жалобно скулил, пытаясь перевернуться на другой бок. Руфус похоронил его ночью тайком на городском пустыре. Он так и не понял, что в нем, сутулом, уже немолодом докторе наук, нашел этот пес, чей вызывающе беспородный триколор сводил с ума окрестных шавок.
Какое сегодня число? Уже восьмое. Пора снова отмечаться на Бирже. «Зачем?» - тоскливо подумал Руфус, машинально оделся и пошел по направлению к Сити. В такой ранний час на улицах жизнь затихала. Бригады «сизарей» отправлялись на покой, дав передышку блюстителям порядка.
Биржа начинала работу с девяти. Но очередь уже заняла весь переулок. Марвин тоже был здесь. Он сидел как всегда на складной табуретке. Раньше такой стульчик не выдержал бы его сокрушительного веса. Все раньше было по-другому. Не было домов со слепыми окнами, не было воя сирен и убежищ, не было Биржи, а репутация, «репа», как теперь говорили, оценивалась не в баллах по шкале благонадежности, не было военной лаборатории в старом здании университета, и с коллегами он встречался не в очередях за очередным «продпайком для невоеннообязанного». Руфусу не нравились перемены.
Марвин приподнял шляпу и жестом пригласил Руфуса к себе.
- В прошлый раз вы нанесли сокрушительный урон моей коннице. Я требую сатисфакции.
Марвин шутливо погрозил пальцем. Он расположил на костлявых коленях разлинованную углем доску и начал расставлять яркие целлулоидные фишки.
- Я слышал, набирают рабочих на заводы ближнего внеземелья…
- А я слышал, по последним результатам пересчета «репы», некоторые умники, уклонившиеся от написания ура-патриотических фальшивок, не годятся даже для земных рудников, - Марвин зло сплюнул. Он никогда не отличался безупречными манерами.
- Тебе опять понизят «репутацию», - грустно констатировал Руфус. Марвин и ухом не повел.
- Пехота окружает и выигрывает! – он шлепнул фишкой по доске, по-мальчишески вздел руки к небу и погрозил кому-то кулаками.
«Что ж, неплохой способ игнорировать действительность. Надо попробовать.»
- Ну уж нет-с, молодой человек, извольте объясниться, по какому праву ваши солдафоны перепрыгнули моих гвардейцев? – придирка была плевая, но два полководца увлеченно склонились над воображаемой диспозицией своих несуществующих армий. И единственное, что поддерживало в них иллюзию, что от их решений в этом мире что-то зависит, – это игра.

[Маришка >>>]

Удар за ударом. Глухой звук… или мне показалось? Уже ничего не ощущаю, и только одна мысль занимает разум.
- Ах, у меня есть разум?! Дура я! Круглая дура! Ничего не умею делать!
Последовал еще один удар об пол. И правда ведь – «Дай дураку Богу молиться, он и лоб расшибет».
- Если бы еще Богу молилась… Голова моя, голова! – голос такой слабый, страдальческий и в тоже время ощущается насмешка над собой.
- Ну что ж это такое… - удар лбом об пол, - что ни скажу… все бред…

[Айсберг >>>]

Неудачный день...звёзды показали что день будет неудачным, а звездочёт привык им доверять. Он доверял им уже семьдясят три года и не жалел об этом.Шаркающёй походкой астролог подошёл к окну и взглянул на город близорукими глазами.
-Так и есть, сегодняшний день будет явно не удачным, как и вся оставшаяся жизнь.- С этим словами старый звездочёт стал собирать вещи, натужно кряхтя ... а за окном демоны добивали последних защитников города.

[Сигрид >>>]

- Пойдем со мной?
Нэй подняла голову. На лице лежали мокрые тощие пряди, похожие на крысиные хвостики, скользкие, потемневшие.
- Пойдем со мной, Нэй?
Яррен не протянул ей руки. Не смотрел на нее.
- У весны есть имя, Нэй. И у смерти есть. У всего есть имя. Только знают его не все.
- Причем тут я?
- Ни при чем. Просто пойдем со мной.

- Ты не поняла, ласточка. Я уже умер.
- Лоран…
- Не зови. Я не слышу. Я уже – там.
Черные от обморожения руки на белой жесткой простыне. Черные зрачки в легкой дымке ресниц. Крик лавины – он глотает крики тех, кого настигает – жизни тех, кого ловит.
Он ушел с улыбкой.

Нэй не умела извлекать уроки. Каждый раз наступала на свои юбилейные грабли, которые судьба ей подкладывала, едва не перевязывая ленточкой и не опрыскивая дорогими духами.
- Ты веришь в переселение душ?
- Я… не знаю. Может, и верю.
- Это правильно.
Нэй бросила взгляд на Яррена. Что – правильно? Что не знает? Или что на горизонте мелькнули три темные тени вспугнутых птиц – так пристально смотрит на них провожатый.
Думай, что хочешь. Думай. Думай, Нэй.

__________________________***___________
- Кто ты?
- Я не знаю
- Зачем ты пришел?
- Я ищу истину
- Ты хочешь найти её здесь?
-Да
- Откуда ты?
- Из ничто
- Ты не найдешь ее
- Я ищу истину

- Ты один?
- Да
- Кто эта девушка?
- Мое сердце
- Ты не найдешь ее здесь
- Я ищу истину!

- Наш мир погибает. Ты знаешь об этом?
- Да
- Откуда?
- Я был на стороне тех, кто губит его
- Ты чужой
- Я заблудился. Я ищу свет
- Что ты будешь делать, если мы прогоним тебя?
- Я уйду
- Ты не найдешь ее

- А если мы убьем тебя?
- Я умру
- Нет. В смерти нет истины
- А где она?
- За ней. По ту сторону грани. Ты не найдешь.
- Я верю
- Твоя звезда.. она есть?
- Не знаю. У меня есть сердце
- Оно горячее. Но этого мало, чтобы найти. Только чтобы осветить.

- Уходи. Ты чужой
- Я пришел с миром
- Ты дитя войны. Уходи
- Хорошо
- Ты вернешься?
- Да. Всегда
- Ты помнишь нас?
- Да
- Знаешь?
- Нет?
- Где ты?
- Здесь. На перекрестке. Не знаю. Я уже ни в чем не уверен
- Ты видел время?
- Я жил в Матрице
- Уходи
- Дайте мне
- Что?
- Лучик. Свет. Истину….

Сообщение отредактировал Faelturiel - 16-06-2007, 14:07

[Соуль >>>]

Я этого никогда не вспомню.

Ангар. Ржавый, семнадцатый. Когда смотришь на него через призму информационного слоя, перед глазами – разноцветный снег. Подставила ладони, и вскоре он наполнил живой ковшик до краев, стал перетекать сотнями водопадов.
Водопады – черной мошкарой, вьющейся вокруг. Заслезились глаза, и сквозь пелену, как от нестерпимой жары – серебряный фюзеляж чайки, за ним, за тонкой линей похожего на луч крыла – ржавая стена семнадцатого ангара. На ее фоне, как на фоне аляповатых декораций, – локти, пахнущие машинным маслом руки, солоноватые следы чужих губ на липкой от пота коже. Влажные плечи. Страх, реальный, ощутимый: когда пытаешься не захлебнуться чужим дыханием. Боль от резковатых прикосновений дрожит искрящимися линиями.
Информационный слой хранит память мест.
Все закончилось быстро, не успев начаться толком – ненастоящая страсть обрывается мягким движением: мужчина ссадил с колен на каменный пол и набросил на плечи рваный, штопанный плед. Оделся, ушел; словно собаку, успокаивающе похлопав по загривку и оставив мерзнуть, сжиматься в комок – худая дворняга.
Что-то не получилось в игре, не вышло искренне.
Красно-зеленое покрывало на плечах, в реальности – вчетверо сложенное за ящиками. Гая села на него и опустила голову на сомкнутые вокруг колен руки. Прикрыла глаза, вздохнула – заплакать не получалось.
Информационный слой через восемь миров; память, захлестывающая, безжалостная: мириады единиц информации. Поминают. Пожирают. Схватиться за виски, сжаться – и не думать больше.

Сообщение отредактировал Соуль - 25-06-2007, 21:17

[Маришка >>>]

Полумрак. Оглядываюсь, и на меня смотрят желтые глаза. Казалось бы ничего важного, но взгляд кошачьих глаз словно бросает вызов. Пантера улеглась на книге, подобрав под себя лапки. Хвост лежит неподвижно, но кошка навострила уши, ожидая следующую фразу, которая только родится из уст. Усмехаюсь черному сфинксу, а она не реагирует, лишь пристально смотрит.
- Спишь на Книге Зла*? Охраняешь? - тихо задаю ей вопросы, медленно приближаясь. Присев у низкой тумбочки рядом и продолжаю смотреть пантере в глаза.
В голове проносится шальная мысль. "Смотришь на мою гриву... да, мне только седых волос не хватает и черной краски."
Жестоко скидываю черную кошку рукой с книги, словно рыцаря пробравшегося в логово зеленого дракона.
- Нашла от кого защищать, - взглянув в след обиженной пантере, говорю вдогонку. Проводив кошку взглядом, пристально осматриваю книгу. За раздумьями о невероятном могуществе понимаю, что меня как будто соблазняет волшебный артефакт, ибо подобные мысли мне не присущи.
"А если бы ты сделала меня богом, то возможно... Хаотично-злое божество охоты, обмана, убийства, природы, хаоса, зла и покровительствующее наемникам и следопытам? Хм... а на каком домашнем плане обитать? Кому-то придется подвинуться, - ухмыляюсь. - Но... нет... злобная книжка, лежи и не мучай меня глупыми размышлениями."
И вернув Книгу Зла на полку к легендам о Севере, отправляюсь на тренировку.

* ПХБ-шник

[Aylin >>>]

До взрыва - три дня.

А я иду по улице. И чего это я тут делаю? В городе светло… от фонарей, все прохожие сидят по домам. Даже машин - практически нет. По ТВ говорят, что на федеральном шоссе оживление движение, понятно в какую сторону. Наивные. Или самые шустрые? Краешком внимания цепляю, что там, на углу соседнего дома болтает диктор. Уже почти пройдя мимо, вижу, как новости сменяются рекламой. Ха. Кто ж это теперь купит?
Маленькая улица, по которой я бодро куда-то топаю, совсем пуста. Вот я и топаю прямо посередине и вперед. Смотрю на небо, темное-темное, но звезд не видно. Смотрю на дома, в них сидят люди и смотрят ТВ. Смотрят свои матчи, свои сериалы и лишь чуть-чуть чаще, чем вчера, охают от новостей. На да улицу никто не выходит, куда теперь идти? А я иду, смотрю на фонари, и смотрю на Солнце. Как не наше. Будто подменили его вчера. А и подменили же! В каком-то смысле.

Ясно! Улыбаюсь. Так вот почему улицы пустые. Солнце! Пока сидишь дома, вроде как ничего и не изменилось? Иду, смеюсь на всю пустую улицу.
Черно-красное солнце. Больше обычного, просто огромное, будто полнеба. Его можно было бы назвать красным, если бы не пятна черноты, выросшие со вчера так, что красное почти исчезло, осталось багровыми протуберанцами по краям втиснутых друг в друга чернильных луж.
Красивое солнце. Не каждый день такое увидишь! Глупые люди – сидят дома. Смешные люди – убегают на другую сторону планеты. А я просто иду, любуюсь призрачно-телевизорным городом и смеюсь.

А вот и трасса. Ой, машин-то, машин! В этом тихом городке никогда такого не было! Столько машин, и какой-то совершенно глупый котенок мечется вдоль дороги.
Смотрю на небо. Смотрю на дорогу. Котенок тыкается мне в ноги. Поднимаю. Царапается дурашка. Котенку надо туда, значит «я в танке». Иду. Визг покрышек. Ругани водителей не слышно, по крайней мере мне. Все, трасса за спиной. Удачи, котенок!

Смотрю на солнце. До взрыва сверхновой осталось три дня.

Сообщение отредактировал Ri - 4-08-2007, 7:46

[Маришка >>>]

" Они называют себя кровавыми когтями Малара... но когда Ао злится, скрежали предстоит искать каждому живому существу."
Время Перемен

Женщина бегом бежала по лесу. Мелькали стволы деревьев перед глазами. Перепрыгнув через большую корягу, она ловко приземлилась и продолжила бег. Еще не рассвело, но скоро взойдет солнце и тогда Латандер вступит в свои права. Охотница держала на изготовку лук с наложенной на тетиву стрелой, наконечник которой смотрел вниз. Распущенные черные волосы, точно подхваченные ветром, развивались за спиной и только две косички по бокам слегка раскачивались. Шумела листва крон древ еще не проснувшегося леса. Птицы не щебетали, но вот-вот должны были очнуться после неспокойно ночи. Утренние сумерки – время возвращения хищников в свои убежища. Но бегущая по звериной тропе охотница не могла спать в такую ночь. Медальон на шее с символом окровавленного когтя покачивался в такт, коготь Малара – кровавого божества всех охотников. Тессел Эвенвуд – рейнджер людской расы бежала за пумой, мелькающей среди травы. Прыжок, и кошка скрылась среди кустарника. Тес притормозила. Тетива короткого лука натянулась, стрела целила точно в сердце попавшегося в ловушку… оленя. Следопыт примеривалась взглядом, оценивая расстояние. Она вдруг фыркнула. Ее пантера била когтистой лапой попавшегося в ловушку человека. Охотница низким басом прорычала что-то пуме, и хищник отстал от своей подвешенной ногами вверх игрушке. Следопыт предстала пред человеком в запачканной от ночевок в лесу и долго путешествия одежде. Плащ и сапоги были заляпаны коричневой грязью от бесконечных переходов с места на место, в желании поскорее добраться по велению Малара до божественного подарка и в одном смысле проклятия. Кожаный доспех от множеств стычек имел несколько дыр, рукава рубахи приобрели грязно-землистый оттенок, широкий кожаный пояс укреплен металлическими пластинами для защиты живота. Рукояти двух сабель видны из-за спины, и небольшой рюкзак с самым необходимом в долгом пути. У бедра колчан со стрелами для короткого лука, оперение сделано из пера совы. И неизменный охотничий нож в открытых ножнах на поясе. Охотница шла налегке, рассчитывая кормиться на время своей миссии охотой на дичь или собирательством даров леса. Одежда ее была защитных цветов с пятнами коричневого на зеленом фоне. Экипировка более характерная для путешествия по лесу, чем по степям. Черные глаза на загорелом лице смягчились, исчез охотничий задор и ненависть к врагу.
- Глубоко в лес вы забрались, для путешествия в одиночку. – Произнесла она почти позабытые звуки всеобщего языка. Пума вернулась с следопыту и мягко ступая, следовала в темп шага Тес. – Позвольте освободить вас из моей ловушки, не думаю, что моя совесть выдержит, чтобы вас сожрал медведь или другой житель дикого леса. И людское мясо… - Стрела отправилась обратно в колчан, а лук она закинула за спину. Рейнджер отвязала скрытую под листвой и дерном веревку, удерживая ее, чтобы человек не упал.
- Итак? – деловито поинтересовалась Тес.
- Я искал вас.
- Меня?
- Мы собираем группу наемников, которым нужен проводник. О вас мне рассказали…
- Слава моя идет впереди меня… я больше не наемник и у меня много дел, - взор Тес похолодел.
- Во имя Малара, даже если ты найдешь отмщение? – переспросил незнакомец, когда охотница уже повернулась, чтобы скрыться в чащобе леса. Пусть ее знания и чутье ведут к заветной цели.
- Ты кто такой?! – остановилась рейнджер, выхватывая нож. – Что тебе может быть известно?
- Это неважно. Считай у нас общие цели и награда будет достойной.
- Награда…
- Тебе бы не помешало закупиться в магазинах. Направляйся в…
- Как ты нашел меня? – на лицо Тес набежала тень. Светало. Лес наполнился птичьим щебетанием.
- Узнаешь, как только прибудешь на место.
- Слишком много вопросов и слишком мало ответов. Так друзья не ведут дела.
- Кто сказал, что мы друзья?
- Тогда мы враги.
- К чему такие громкие слова, рейнджер. Немного тайн, которые ты узнаешь позже, и не более того.
- Если не слишком поздно.
- Так ты согласна?
- Клятвою, данною Лорду Тварей, я согласна.
Человек исчез во вспышке искр, оставив на земле ровный черный круг. Тес осмотрела землю, смазав подушечками пальцев сажу. Она смотрела вокруг. Дуб, под которым она рассчитывала поймать кабана, пугающее кряхтел, когда одна из его массивных ветвей терлась под напором ветра о ближайшее дерево. Что-то зловещее витало вокруг, чего не разогнали даже лучи вступающего в свои права Латандера.
***
Охотница, в сопровождении своей верной спутницы – пумы, вошла в комнату, где уже собрались другие наемники. Она кивнула в знак приветствия. Один едва уловимый знак был адресован кошке, и та улеглась в стороне, чтобы никому не мешать, но хищник поглядывал за движениями присутствующих
- Тесел Эвенвуд. – Не дожидаясь пока ее представят, произнесла рейнджер. – Я буду вашим проводником по лесу Аргиз.

Сообщение отредактировал Маришка - 19-08-2007, 6:40

[Silencewalker >>>]

Самурай медленно поднялся и осмотрелся вокруг. Кругом гнили тела убитых. Победители ушли, бросив их здесь, на этом бескрайнем поле. Острая боль пронзила бок и спину. Самурай посмотрел на рану. Сквозное круглое отверстие зияло в боку. Сделав несколько шагов, он качнулся и посмотрел на закат. У этого оружия нет чести... Он избрал путь воина. Он сорок лет шел по нему. Бессчетные схватки, тренировки, медитации. Он совершенствовал свое тело и дух для этого пути. И вот... его победил крестьянин. Этот мир меняется. Те, кто раньше собирали рис, теперь вершат судьбы на поле боя. Теперь не человек вдыхает силу в оружие, а оружие вдыхает храбрость в человека. Самурай не мог этого понять. Теперь крестьянин, проведший на учениях месяц, ровня самураю, тратившему годы на тренировки. Раненый в сердцах сплюнул кровью на землю. Шаг. Теперь все сражаются, ползая у земли, как крысы, а не гордо вышагивая, бросая вызов врагам. Люди в страхе за свою жизнь забыли о чести. Без чести война перестала быть войной. Она стала убийством. Шаг. Теперь, когда убивать стало проще, чем дышать, этот мир захлебнется в крови, и таким как он нечего будет здесь делать. Он вспомнил свою первую победу. Победу, которую он добыл потом и кровью. Это была честная победа, и все признали это. Потому что в те времена война была церемоний. Долгой и трудной. Когда на весы возлагалась жизнь, и человек отстаивал свое право на нее. А теперь жизнь ничего не стоит. Ничего. Шаг. Самурай падает в траву.

[Темная леди >>>]

Маленькая философская зарисовочка:

Снежинка… хрупкая частичка зимы. Такая маленькая и такая большая. Одна снежинка почти незаметна, а миллионы укрывают землю белым покрывалом.
Снежинка… такая уникальная. Невозможно отыскать две даже отдаленно похожие. У каждой свой узор, своя судьба. Одна снежинка упала на землю, затерялась среди пожухлой листвы, растаяла. Вторая приземлилась на мою перчатку. Белое на черном. Миниатюрная паутинка, целое произведение искусства. Но, увы, ее не сохранить, ее видишь только ты, и она жива лишь в твоей памяти. А третья снежинка присоединилась к себе подобным, вместе образующим маленький сугроб. Эта малышка может прожить до весны, а может не увидеть и завтрашнее утро. Судьба…
Снежинка… легкая, воздушная. Так похожа на нас, и так неповторима. Целый гимн зимы. Снежинка...

[Кнопка >>>]

Небольшая лирическая зарисовка.

Мне сегодня хотелось проснуться на пожелтевшей траве под сиреневым небом. Мне хотелось проснуться и дышать холодом и осенью, и долго смотреть в пустоту, и, протянув руку, коснуться облака…
Я открыла глаза. Я увидела пыль и потолок. Вышла из дома. Надо мной цвело небо. Я посмотрела вверх – и удивилась, здесь небо обычно блестит, как сталь, а оно цвело. Сиреневым, синим и белым. Так красиво, что хотелось сесть на асфальт и долго-долго смотреть вверх, пока не опадут эти цветные лепестки с небес.
Было грустно, легко и светло, и хотелось дышать и молчать. И по-прежнему хотелось осени. Легкой и грустной, мокрой и тихой, серой и золотой, свистящей и смеющейся осени.
Приходящая, беспричинная грусть. Смотреть на цветущее небо. Или закрыть глаза, и представлять ледяные воздушные замки, которые плывут где-то там, как белые-белые киты, над землей. Обнять это тихое, цветущее небо, и перебирать в ладонях звезды, а потом ссыпать их в вазу и поставить на подоконник.
Тихая, беспричинная грусть. Взлететь – куда-то вверх, чтобы быть где-то между сном и явью, ночью и днем, звуком и словом…
Улыбнись мне, город. Разбросай по асфальту полосы солнца, развесь яркие плакаты, выведи на прогулку веселых людей – мне будет легче. Улыбнись мне…
Мне не больно, не горько, просто мне сегодня хотелось проснуться не здесь. Просто меня сегодня любит моя грусть… Но если город, мой милый, осенний город, ты есть, то сделай так, чтобы моя грусть, исчезая Чеширским котом, оставляла улыбку на мокром асфальте.

[Ормаль >>>]

Ультрадесант, Враг у наших Ворот. Враг самый омерзительный из всех наших противников. Это богохульники, предатели и еретики, отвергнувшие слово Божественного Императора. Проклятый Легион Несущих Слово. Тех, кто некогда поклялся нести слово и волю Божественного Императора, а сами подло ударили в спину. Они окружили нашу крепость несметными полчищами культистов, гонят их вперед живым щитом. Они помнят, как мы уничтожили их силы на Калте. Помнят, что каждый новобранец бился как десяток ветеранов. И говорю вам, и здесь они не получат победы. Они хотят увидеть нашу кровь, но захлебнуться в своей. Наша боевая баржа встала на ударной орбите и готова обрушить на нечестивцев священный огонь. Новые отряды наших братьев придут нам на помощь. Мы выбьем предателей с этой планеты и втопчем их нечестивые сердца в грязь. Сам Божественный Император с нами. Наш примарх смотрит на нас. Вперед братья. Убьем предателей, сожжем еретиков, вышвырнем нечисть.


Слушайте меня, презренные Ультрадесантники. Вам не победить. Тысячи тысяч верных Хаосу стоят у ваших стен. Это говорю я. Тот кто сражался с вами десять тысяч лет назад. Вы радуетесь тому, что смогли остановить наш удар, но в этом не ваша заслуга, а лишь промах нашего примарха Лоргара, бросившего на ваш оплот только половину воинов. Это и только это дало вам шанс выжить. Но сегодня этого шанса у вас не будет. Вы окружены, вы уповаете на помощь с орбиты. Но линкор Черный Крестоносец уже вступил и скоро уничтожит вашу орбитальную поддержку. Победа будет принадлежать Хаосу Великому и Неделимому. Лживый Император вам не поможет. Сдавайтесь и примите его руку, и вам будет дарована вечная жизнь, и служение великой цели освобождения галактики от деспотии трупа на троне.

Редактировал орфографию. Цензор Оррофин

Сообщение отредактировал Orrofin - 27-02-2008, 19:52

[Сигрид >>>]

...
Ребра темницы трутся о плечи. Дышать нечем.
До рассвета совсем чуть-чуть.
Изрешеченное солнце сквозь прутья грудью пробивается и на коленях моих клетками умирает, истощенное, больное.
До рассвета моей жизни.
Я потерял что-то, иначе бы в тюрьму не пришел, сам, без чьей-либо помощи, а теперь мощи солнца по щекам хлестаю, чтоб очнулось, глупое – ему над миром светить. Ему рассказать обо мне и тех, кто не со мной.
Я уже его слышу.
Тех, кто за меня жил, мной думал. Крылья чешутся, запаршивели, видно, в такой грязи, немудрено, не отвалились бы – тогда все равно, будет рассвет, нет ли.
А слышит он меня?
Пробую повернуться, проснуться, рассыпаться крошками хлебными с мокростью плесени, чтобы собрали в ладони стражники черствые, к губам поднесли. Дыхание бы пил, а там и ожить можно.
Где же ты, где.
В безмолвии плавится мозг, и на ниточку минут нанизываю слова бессмысленные, смысл теряющие и просто обыденные, не понимаю, зачем свет оставил, архангелом был в золоченой кирасе, теперь в темноте паршивею медленно. Грязь под ногтями – не самая страшная грязь, только б выйти отсюда. Только б музыка эта зовущего горна во мне прекратилась!!!!!!
Уснуть бы. Надолго.
...

Сообщение отредактировал Сигрид - 21-10-2007, 16:46

[wwwolk >>>]

Ласковое солнышко весело жмурилось в тающей синеве, глядя на пушистые верхушки стройных сосен. Деревья шумели под напором молодого ветра, крепкой дружиной выстроившись над обрывом реки. Галдящие стрижи сновали над водной гладью, то и дело ныряя в песчаные норки, вырытые в берегу. На самом краю обрыва, глядя на все это чудесное безобразие, сидел воин. Среднего роста, крепкого телосложения, широкие плечи таили скрытую силу, но опытный глаз видел и кошачью гибкость, до поры укрытую мастерством. Глаза выдавали в нем человека много повидавшего на своем веку, но так и не сумевшего озлобиться на этот мир. Изредка он улыбался и тогда, в уголках глаз, брызгали стайкой веселые морщинки.
Потянувшись так, что хрустнули кости, воин лениво повалился на спину и увидел человека отделившегося от темной стены леса, идущего к обрыву. Было нечто странное в походке идущего, какая-то звериная настороженность и вечное недоверие к миру. Узкие глаза, цвета неспелой смородины, цепко охватывали каждый кустик на пути, каждую мелочь сияющего летнего дня.
- Вечно ты ищешь подвохи Волчара, – добродушно усмехнулся лежащий.
- Я оборотень, – беззлобно отозвался подошедший и присел рядом.
- Не поспоришь, - согласился воин – однако пора бы привыкнуть, что там, где спокоен я, можно быть спокойным тебе.
- Ты вождь, - глядя на плавный бег реки, отозвался оборотень – тебе положено быть спокойным.
Какое-то время они молчали, наконец, оборотень спросил – Скажи Улмо, что ты знаешь о Темном?
- То же что и все, – отозвался воин – почти ничего. Он сорвал травинку и принялся жевать ее, задумчиво глядя в небо.
- Говорят он почти бог, – после недолгого молчания сказал он – я не знаю, если честно, верить или нет.
Оборотень не оборачиваясь, кивнул.
- Можно вопрос? – спросил он осипшим вдруг голосом.
- С чего это ты стал спрашивать, можешь ли ты задавать мне вопросы? – удивленно приподнялся на локте Улмо.
- Ну, - смущенно протянул, пожав плечами, оборотень и умолк.
- Слушай, Волчара, не темни, выкладывай, что там у тебя?
- Почему ты взял меня в клан? – обернувшись и глядя ему прямо в глаза, спросил Волк.
- Глупый вопрос, - спокойно отозвался воин – мы вместе дрались за империю и вместе шагнули в портал. А то, что нас разбросало на время так то не наша вина верно?
- Но от меня же никакой пользы, – не унимался Волк – воин я никудышный, маг и вовсе плохой, а про все остальное я вообще помолчу. Одно то, что я оборотень, заставляет честных людей творить охранные знаки по ночам и просить защиты у богов.
- Я был бы плохим вождем, – хмуро промолвил Улмо – если б ждал от друзей только пользы. Этот новый мир не менее суров, чем тот, из которого мы ушли. Мы стояли плечом к плечу там и я не вижу причин почему я должен отвернуться от своих людей здесь. Мы клан друзей ты еще помнишь?
Оборотень кивнул.
- Ты не спроста затеял этот разговор Волк, - сказал воин, глядя в напряженную спину оборотня – тебе что-то известно?
- Нет, - Волк передернул плечами и тихо продолжил – просто сны последнее время сняться нехорошие и мучают дурные предчувствия. Мир изменяется, – произнес он – и мне кажется виной тому они. Неназываемые.

[Vela >>>]

Звонок в дверь. Подойдя к двери, я на секунду остановился, сердце непроизвольно екнуло в груди- неужели это Она? Да нет же, не может быть, о ней ничего не было слышно уже больше года, но… Но это не передашь словами, как будто кто-то шептал мне на ухо: «Да это точно она, ты же знаешь! Ну кто еще может прийти в двенадцатом часу ночи?»
И еще один настойчивый звонок.
- Привет, - сказала она легко и беспечно, как всегда. – Не ждал меня?
И что можно было на это ответить? Что ждать ее – это как ловить первый порыв весеннего ветра? Что она мне мерещилась бессонными ночами и что ее я иногда забывал на целые месяцы, полные работы и хлопот.
- Ждал, проходи.
А она ничуть не изменилась, все такая же худенькая и юная, как студентка, несмотря на то, что та страшная цифра «тридцать» уже не за горами. Только раньше у нее были рыжие волосы, а сейчас темно русые, и чуть длиннее… Но они все так же на кончиках вьются колечками, которые так приятно накручивать на палец. А у глаз появилась тоненькая сеточка морщинок.
- Ты сделал ремонт? Мне нравится, правда в коридоре стало чуть-чуть темновато, - сказала она, снимая пальто. Она немного нахмурилась, захотев поставить сапоги на привычную для нее полочку для обуви, и не найдя ее.
- Я ее выкинул три недели назад, теперь вся обувь здесь, - я открыл створку шкафа. Она широко улыбнулась и крепко обняла меня, бросив сапоги посередине коридора. А я ее…
- Будешь чай? – ее волосы пахли ванилью и зимней свежестью. И она снова тут, со мной, рядом. Такая близкая, теплая, родная! Казалось бы и не было того года без нее.
- Ну конечно! А зачем ты думаешь я к тебе пришла? – она лукаво улыбнулась и, отстранившись от меня, побежала на кухню.
А действительно, зачем? Чтобы через месяц, а может даже через два снова внезапно исчезнуть из моей жизни, как будто ее и не было, вырваться из моих крепких объятий в столь любимую ей ночную жизнь с постоянными вечеринками, вином.
- О ты даже мою кружку оставил! Она же тебе так не нравилась, - послышалось с кухни. Зайдя туда, я минуту смотрел, как она ловко управляется с окружающими ее предметами, теребит моего старого и также любящего ее кота. И в гудящей голове как туго натянутая струна вибрировал лишь один вопрос.
- Слушай, а что будет, если однажды ты вернешься, а я скажу тебе на пороге. Что у меня жена и маленький ребенок?
Она посмотрела на меня своими золотистыми глазами и просто ответила
- Я скажу привет и войду в квартиру.

[wwwolk >>>]

Когда ты умрешь, я не стану валять дурака. ©

Окровавленное солнце бессильно падало за горизонт. Раскаленный за день песок плавился и струился меж пальцами, обжигая кожу. Я скрипел зубами от бессилия и злобы и смотрел, как ты умираешь. Зной пустыни стекал с вершин барханов и растворялся в ложбинах. Скоро, очень скоро придет леденящая мгла. Она укроет нас и твое холодеющее тело раствориться в ней. Я закричал. Я больше не мог молчать. Я катался по песку, в бессильной злобе молотя руками. Я выл и рвал на груди одежду. Тебя больше нет! Тебя больше нет! Тебя…
Сколько раз мы дергали смерть за усы? Издевались над ней. Ходили по самому краю и смеялись ей в лицо. Почему мы думали, что это будет вечно?

Удар, пируэт, уход. Снова удар, быстрый как вспышка молнии. Ты смеешься, глядя мне в глаза. Скользишь по краю черты, я знаю, ты дьявольски опасна, но еще более красива.

Зачем, зачем мы сделали это? Наверное, мы просто не могли иначе. Иначе, не стоило жить.

Их было много, а нам было смешно. Мы убивали быстро и страшно. Мы были ангелы смерти. Мы заигрывали с ней, флиртовали. Нельзя флиртовать со смертью. Но нам хотелось. И мы лезли в самое пекло.
Кровь была всюду: брызгала фонтанами из перерезанных артерий, стекала ручьями по каменным плитам пола, заливала фрески на стенах. Мы были с ног до головы перемазаны чужой кровью, чужой, не своей! Мы убивали! Скользили как тени, неслышно и стремительно, уклонялись от ударов и били сами. Нас переполнял восторг от собственного могущества.
Бойня. Мы устроили бойню в храме лезвий. Тех самых пресловутых лезвий, что держали в страхе весь город. Ну, как же - лучшие клинки империи. Мы убивали их как хотели. Они были бессильны. Так бессилен ремесленник перед мастером.

Мгла упала на пустыню. Я не мог шевелиться, упал без сил, едва сумев положить голову тебе на грудь. Я не хотел отпускать тебя. Но смерть смеялась надо мной. Она не любит, когда с ней флиртуют.

Несколько дней мы шли на север. Ты слабела с каждым днем, но во мне жила надежда – мы успеем. Смерть шла за нами по пятам, но разве это в первый раз?
Мы не успели. Она настигла нас, распласталась над нами белесым обжигающим небом, повисла в зените яростным солнцем, струилась у нас под ногами расплавленным жаром песка. И я потерял тебя.

Те, что шли за нами в надежде настигнуть, были глупы. Они не были посланцами смерти. Они были слепыми загонщиками. Смерть всегда играет по своим правилам.

Тебя больше нет, а значит, мне нет смысла идти на север. Я рассмеялся в лицо вплывающему над горизонтом солнцу. Я смеялся в лицо смерти. Я больше не флиртую с тобой! Я иду убивать тебя! Я иду убивать смерть!

Я накрыл твое тело плащом, скрестил клинки у тебя в изголовье и бросил к ногам фляги с водой. Тому, кто идет убивать смерть, нет пути назад. Я вздохнул полной грудью, поправил перевязи мечей и двинулся прямо на юг.

Когда ты умрешь, я не стану валять дурака…

Сообщение отредактировал wwwolk - 21-02-2008, 12:12

[wwwolk >>>]

- Война парень… Война - это всегда кровь, война - это всегда ужас и боль. В войне юноша нет ничего романтичного – сказав это, ветеран потер белесый шрам пересекавшие его лицо снизу вверх, встал и направился к стойке – пару темного – бросил он трактирщику.
Они находились в таверне приграничного городка. Встреча их была абсолютно случайной, но не случайным был разговор.
- Война кажется тебе романтичной, – произнес ветеран, обернувшись к собеседнику и опершись локтями о стойку. Но поверь мне, романтикой там даже и не пахнет. Хотел бы я посмотреть на твое лицо, когда рядом с тобой убивают твоих друзей. И что, скажи ты мне, романтичного в разваленном надвое ударом топора сопернике? А представь врага со вспоротым животом удивленно разглядывающего собственные внутренности, где тут романтика? Ветеран удрученно покачал головой – нет ее. Он взял пиво и вернулся к столу.
- Война - это работа и зачастую в войне побеждает не тот, кто сильнее, а тот, кто упрямее, хотя упрямее, не то слово. Ветеран сделал глоток и задумался, глядя на увешанные оружием стены. Я бы сказал тот, кто сильнее духом. Он удовлетворенно кивнул - именно так юноша, тот, кто сильнее духом.
Однажды на заре моей юности, я тогда был моложе тебя. Мы брали штурмом один городок, времена тогда были смутные, сам черт не разберет, кто против кого воевал. Мы были на стороне короля и считали себя правыми, как впрочем, и те которые защищались. Так вот, городишко-то был так себе, но не выходило у нас никак и все тут. Мы бросались на него как бешенные псы, и каждый раз теряя друзей, откатывались обратно. Нас было больше, мы были лучше вооружены, но люди на стенах были сильнее нас духом.
И даже когда к нам подошла подмога, мы ничего не могли сделать.
Там юноша я и увидел настоящий пример воина сильного духом. Когда тараном взломали ворота и когда в пролом бросили тяжелых латников, всего один единственный человек встал на защиту. У него не было ничего кроме копья, но у него была вера и сильный дух. Видел бы ты, что он творил, его удары были разящей молнией, он вертелся как волчок, отражал, нападал, разил направо и налево, злой, окровавленный и бесстрашный. Это длилось недолго, но он не дал нам ворваться до прихода подмоги. Завязалась настоящая сеча, и я потерял его из вида, скорее всего его убили, но он сделал главное, он сломил наш дух. Мы так и не ворвались в тот вечер в город. А на утро ворота были закрыты вновь, правда, теперь проход был завален обломками дерева, камнями и мусором. Мы так и не смогли взять тот город, пришлось осадить его и ждать катапульы.
Люди внутри понимали, что они обречены, но ни один из них не запросил о пощаде, ни один! Вот это юноша и есть стойкость духа!
- А что это была за город? – спросил юнец, возможно, впервые в жизни задумавшийся об иной стороне войны.
- Увы, я не помню, - тяжело вздохнув, ответил ветеран. Тот город выжгли до основания и сравняли с землей, никто не уцелел. Но именно тогда я понял главное, глупо сражаться за правду, ибо у каждого она своя, глупо сражаться за деньги, ибо их всегда не хватает, еще глупее сражаться за веру, ибо не нам указывать людям каким богам им молиться. Для этого у них есть сердце. Я сражаюсь за ЧЕСТЬ! Честь юноша это то, что у тебя невозможно отнять, если ты сам не потеряешь это. Честь во все времена, у настоящих людей, стоила дороже любых денег. Честь - это то, что позволяет тебе смотреть людям прямо в глаза, невзирая на ранги и полномочия. Честь - это все, что есть у настоящего воина.
Ветеран закинул за спину секиру на ременной петле и положил перед юношей маленькую медную монету – запомни юноша простую истину, у всякой монеты две стороны. Встать на тропу чести трудно, очень трудно, а оступиться на ней легко, вот только после этого вернуться туда уже практически не возможно.
И он не оборачиваясь, вышел.
Юнец еще долго смотрел вслед воину в доспехах носивших следы многих сражений. Он думал, и хочется верить, что в его голове рождались правильные мысли.

[Dein >>>]

Шарманка бренчала на свой старый изъеденный лад. На небе сгущались тучи. Ветер становился всё сильней и сильней. Громко хлопая на ветру плащом, на мостовую площади спустился шарманщик.
- Привет, Старушка! – вскричал шарманщик и похлопал шарманку по крышке и прокрутил ручку.
- Другую сторону давай! – поскрежетала «Старушка» - самой надоел ентот лад!
- Но «ентот лад» мой любимый лад! – лишь посмеялся шарманщик и пошёл по улице, по которой скоро пройдётся шторм.