Битва на Лалангамене, пешки рвутся в ферзи

[Somesin >>>]

Одни называли эту акваторию Тоспарским морем, вторые – Праотцем Всех Вод. Одни пытались уйти миром от хромированной длани закона, истребляющей пострадавших от наводнения небывалых вещей и событий, вторые – от неисчислимых полчищ извне, разоряющих и губящих. И те, и другие пришли к единому выходу. Выходу, обрывавшемуся в волны.

Исихара Дзокай, полковник в отставке 7-го кавалерийского полка Республики Иранети, ветеран Тиресканнской экспедиции.

Согласно общей версии всех ученых, причиной конфликта на субконтиненте Лалангамена стали истощение природных ресурсов Запретного материка в сочетании с развитием возможностей цивилизации естественнического типа, с одной стороны, и образовавшееся движение ультрарадикальных противников применения магии, нашедшее благодатную почву в Доминионе Края Света после того, как вследствие Чароизвержения небывалой доселе силы административные структуры Прибрежных Штатов себя исчерпали.

Лука Казилука, вранский историк и теолог, декан кафедры военной истории Мезанкской академии офицеров.

Давайте на мгновение закроем глаза.
Давайте прислушаемся к шуму волн и посвисту ветра, звучащему совершенно особо как посреди улиц и площадей Лямара, как в поймах Великих Рек Запретного Материка, так и у берегов Лалангамены.
Давайте представим себе, как звучали эти волны в дни, когда еще не отгремело самое первое, раскатистое и оглушающее, эхо Чароизвержения Тоспары, когда в Доминионе еще только пытались подумать о том, как же быть дальше, и что же делать с тем, что вышло из упорядоченной, полностью рациональной жизни. Как звучал ветер в ушах Верных, впервые столкнувшихся с возможностями безумных конструкций неживи – и впервые понесших страшнейшие потери. Давайте представим, в какие края предстояло прийти Двинувшимся с Места, и в какой дивный новый мир попали эмигрировавшие ветераны Тиресканнской экспедиции.
Что бы ни говорили яйцеголовые, никакой вражды с магами у нас, ветеранов Тиресканны, не было. Да и быть не могло – среди «экстремистов-антимагистов» чародеев, ну, по крайней мере, выходцев с Волшебной Стороны было едва ли не столько же, сколько и выходцев из Нашего Края. Но как бы высоко ни ценил я дружбу, установившуюся промежду нас, в Доминионе нам пришлось туго.
Не скажу, что шибко-то легко было и до Доминиона – слышать призывов к миру и постепенной ассимиляции не желал никто. Коллаборационист – самое малое, что можно было услышать, едва заикнувшись о том, что в военные времена запросто делили кров и стол в часы перемирия с «отвратными магусами». Магусам, конечно же, приходилось не в пример хуже: чужая земля, что поделать! После Грандиозного Чароизвержения стало стократ хуже.
Одних из нашего боевого братства ветеранов то и дело пытались закидать камнями либо вывалять в смоле, других и подавно травили по смехотворнейшим поводам. Ветераны одномоментно оказались совершенно лишними, а восхваляемые заслуги – накрепко позабытыми. Что, как говаривал один мой знакомый, весьма примечательно – чем ближе страна оказывалась к Стене, тем непримиримее относились в ней к чародеям, и сколько они ни трудись на благо новой отчизны… Наши проекты сочетания волшбы и научно-технических достижений откладывались, а сравнительно легко реализуемые – порицались и запрещались намертво. А между тем, шли слухи, кто-то вовсю пытался поверить алгеброй сухой науки бурную гармонию магии и принудительно скрестить их в интересах окончательной победы – но способы, коими обеспечивалось скрещивание, заставляли усомниться в здравом рассудке смелых естествоиспытателей, и пуще того – властей, дозволивших им баловаться подобными прожектами. Способы пугали. Припоминаю одних только револаканов, возникших на кухнях в небогатых съемных нумерах Тавадея – и выселивших за черту в двенадцать лиг – либо в два фута, коли отсчитывать вглубь почвы, - весь город в каких-то восемьдесят пять часов. Или же железные лианы в Охризате… Оставалось ждать, когда дойдет черед и до нас – в качестве подопытных либо же материала для исследований. Бороться-то… смешно говорить о борьбе в таких условиях: не одна республика или королевство, не империя даже либо конфедерация…
Нет: ждать своей участи, или… Или бежать.
Несколько лет в Доминионе оказались чудесной передышкой, позволившей как отыскать все необходимое, так и подновить опыт боевых действий – не было здесь мира, и не было иного закона, кроме мира и закона, написанных на костяшках кулака. И много же, особенно в первые годы, пришлось цитировать, скажу от чистого сердца… Однако все миновало – и магия пошла на убыль, как и всегда допрежь на Нашей Стороне. И едва в нашей обетованной земле стало спокойнее, как появились люди, ждущие навести самый идеальный порядок – и это в местах, где чуть ли не отовсюду видать Лямар! Однако – было бы желание, не упоминая уж о деньгах и миротворческих силах чуть ли не со всего мира.
Так наступил день, когда мы задумались о том, что и в Доминионе воцаряется ненавистный порядок, а стало быть, и тут на нас с году на год начнется дикая охота. Когда произошла первая и последняя революция унитариев, завершившаяся установлением единого правительства в половине округ Доминиона – и подписанием Конкордации с миротворящими соседушками. Когда перед нами впервые замаячил призрак Острова. Очень быстро налившийся красками самой взаправдашней плоти.
Да, остров… ну, остров стоил всего, что мы оставили позади, и всего, что было утрачено в пучине Тоспарского Моря. Остров стоил пролитой крови; и пролитого пота стоил тоже. Это я говорю Вам, потому что я был там. Все мы там были. Но были там не только мы…
А теперь давайте откроем глаза…

/обсуждение/

Сообщение отредактировал Nomihin - 23-08-2010, 19:36

[Зверекъ >>>]

*совместно с Muse, E7 и граница D7*

Река опала, и там, где ещё недавно мчался широкий поток, обнажилось дно: топкое, черное русло. Сначала оно тянулось между скальными склонами, слишком скользкими и обрывистыми, чтобы пройти по ним, но теперь на горизонте замаячили зелёные стены, а воздух стал гуще и теплее. Не совсем тот пейзаж, который предполагаешь увидеть, двигаясь по направлению к морю. Впрочем, кое-кому из компании было не до того. Болотистая земля под солнцем быстро проросла буйной зеленью, но Ларай уже проклинала каждый неуместно ярко сияющий цветочек травы ша-ак. Любоваться не хотелось. Ноги до самых колен облепили тяжелые грязевые "сапоги" - ржаво-коричневые сверху и совсем черные к лодыжкам. Колючее дно, казалось, было сплошь покрыто шипами и ветками, а прекрасные кожаные мокасины со всхлипом погрузились в трясину еще на рассвете, вскоре после того, как этот скользкий Наре заявил, что знает, как в это время года сократить путь на целый день. Ларай подняла глаза к небу: солнце едва перевалило за середину. Остальные двигались куда более уверенно. Впереди маячила прямая спина старика Малты. Вместо остальных аненки наблюдала только их атли. "Низшие существа", подумала Ларай раздраженно, напоровшись пальцем на очередной то ли корень, то ли камень. "Они настолько несовершенны, что даже несовершенство окружающего не способны воспринимать с должной чувствительностью". Эта конструкция немного успокоила айакатчи. Тогда она еще немного подумала о метафоричности мерзкого болота и его отношении к Пути Истины - такие размышления всегда настраивали Ларай на созерцательно-отстраненный лад. "Проклятые камни! Ненавижу!" Ну, или не всегда. Потом Ларай подумала, что начинает получать представление о Вечности. Они шли, и шли, и шли.

- Не все притоки Сунгаи ведут к морю, - сказал Малта Ми.
- Это пословица? - вяло огрызнулся Наре. - Народная мудрость и все такое?
- Это описание текущего положения дел, - безмятежно ответил старик.
Желтая Рыба остановился и сложил руки на груди. Вот как.
- Этот приток - ведет.
- Я предвижу привал, - сказал Малта. Когда он начинал говорить "пророческим" тоном, спорить было бесполезно. - Еще пред моим внутренним взором стоит Наре Желтая Рыба, который покидает отряд, чтобы в ближайшей деревне разведать, куда впадает эта река.
Они огляделись. Скалистые берега сменились поросшими зеленью холмами, и время от времени на глаза и правда попадались проложенные к воде тропинки.
- Возвращайся, овеяный славой, - крикнул старик вдогонку. Наре скрипнул зубами и зашагал быстрее. Можно подумать, он не знает эти края! Можно подумать, он не доходил до моря в одиночку и с одним ножом... Наре загнал поглубже тихий голосок, твердящий, что в эту легенду так никто и не поверил. Подумаешь!
- Вот выйду на берег, и не стану возвращаться, - пообещал себе Жёлтая Рыба, на ходу сорвав пучок сочной травы и растерзав его в мелкие клочки. - Ещё не хватало туда-обратно... Ещё не хватало...
Река сделала резкий поворот, и Наре уткнулся взглядом в переплетение мощных корней незнакомого дерева. А на путника в ответ смотрел лес. Смотрел не то хищно, не то насмешливо.
Наре Илогский, Верный Миру, никогда не заходил вглубь леса. Ему случалось покидать земли мулут - то есть, он добирался до равнины, двигаясь по реке Самныхай, и даже отбился от нападения какой-то странной твари, после чего повернул обратно. Как ни странно, эту историю, правдивую, он никому не рассказывал. Неохота вспоминать. Но то равнина, один из путей к побережью... А здесь его встретили неприветливые заросли. И ни следа разумных обитателей.
Наре безрадостно добрёл до дерева и опустился на широкий корень, который вытянулся на болотистой земле, как отдыхающий зверь. "Вот как". Попытался вспомнить, кто может обитать поблизости. Торговля между соседями процветала только до Вторжения, а сам Наре обращал куда больше внимания на платёжеспособность, чем на внешние особенности появлявшихся в племени чужаков. Единственный факт, который Жёлтая Рыба смог припомнить, утешительно гласил, что эти места - не необитаемы.
- И жители достаточно общительны, - попытался убедить себя Наре вслух. Получалось не очень достоверно.
Воздух был приятным, влажным, хотя становилось жарко. Организм рыбы вырабатывал густую жидкость, без цвета и запаха, не позволяющую пересохнуть коже, но Наре вдруг вспомнил, что некоторые из иноплеменных воспринимали эту чудесную особенность как нечто неприятное. Достаточно вспомнить, какие взгляды время от времени бросала на него Ларай. "Не то чтобы мне было интересно, что там себе думает эта айакатчи..." Наре сбросил на колени мешок, уже изрядно оттянувший плечо, и углубился в изучение его содержимого. Вот оно. В объёмном свёртке оказался длинный белый балахон, в который рыба немедленно завернулся. Правда, при ближайшем рассмотрении оказалось, что по подолу балахона змеится длинный разрез: нож, изготовленный в ещё более дальних краях, чем сам балахон, лежал в мешке как-то неудачно...
Вторым Наре выудил результат одной из самых удачных сделок - короткие ненастоящие волосы из чёрного меха. Они натягивались на голову и прекрасно прилипали к коже. Замечательная маскировка!

Длаур прервала транс, резко распахнув глаза и недоуменно поведя ушами. Девушка специально забралась в самую глушь, чтобы предаться медитации и провести ежедневный ритуал тренировки духа подальше от любого проявления разумных чувств. Но в данный момент в воздухе разливался знакомый и такой неуместный здесь, на пограничье, запах чужого присутствия. Сквозь обычный животный фон звучали отголоски совершенно разумного страха, намек на обиду и что-то еще незнакомое, что девушка не взялась распознать.
Любопытство взяло верх над обычным опасением любого места выше собственного роста – Длаур влезла по одному из корней в сплетении ствола и снова прислушалась. Боковое зрение зарегистрировало знакомое движение, мелькнувшее в густых зарослях, уши поднялись в ожидании опасности. Что за?.. В глаза тут же бросилось ярко выделяющееся на фоне джунглей белое пятно. Длаур резко оттолкнулась от ствола, на ходу перестраивая организм для лучшего прыжка. Охотничий инстинкт обострился, но девушка не сразу поняла, что виной тому животное влияние хищника.
Толчок, подмять под себя и откатиться в сторону, успев полоснуть кинжалом пролетевшего в сантиметрах зверя. Лишь царапина, но уже что-то.
– В сторону, – бросила девушка сквозь обнаженные в боевой трансформации клыки. Резко вскочив на ноги, Длаур приняла некое подобие боевой стойки – в когтях кинжал, уши прижаты к голове, расширенными зрачки не сводят взгляда с обозленного хищника, лишенного легкой добычи.

Сообщение отредактировал Зверекъ - 8-09-2010, 19:34

[Muse >>>]

Муза и Зверекъ. Где-то на границе между D7 и E7.

Реакция у Наре Жёлтой Рыбы была великолепная. Самое то, чтобы было о чём рассказать соплеменникам у костра. По крайней мере, он успел несколько раз мысленно проклясть своё решение пройтись по опушке, не углубляясь в лес, а также получить сильнейший удар в спину и обнаружить себя впечатанным во что-то мягкое, потом во что-то жёсткое... Перед глазами замаячило яркое пятно смятой телами орхидеи. Умопомрачительный запах.
- Что ещё...
По глазам хлестнула волна зелёных волос. Наре заморгал, и пропустил, когда незваный спаситель - спасительница? - приняла что-то вроде охотничьей стойки. А напротив... Жёлтая Рыба заранее почувствовал себя обедом. Наре и не заметил, как инстинктивно прижался спиной к какому-то стволу и выхватил из мешка нож, но сделал он это очень вовремя. Тварь, которая скалилась перед ними - кажется, зеленоволосая успела задеть её кинжалом, - была похожа на огромную кошку. Кошек в рыбьих поселениях не жаловали, а эта была особенно зубаста, дышала яростью и силой, да ещё и была больше их обоих раза в два. Наверное, быстрая. И по деревьям лазает.
Наре сделал шаг вперёд. Не то чтобы девушка была похожа на победительницу больших кошек, но действовала она уверенно, да и сама выглядела как хищник. Будем надеяться, это не драка двух зверей за добычу.
- Куда его лучше бить? - выпалил Жёлтая Рыба, чтобы не успеть передумать. Можно было бы удрать, пока эти двое сражаются... Хотя тварь наверняка кинулась бы на движущуюся цель.
Длаур дернула ушами и мягко шагнула в сторону, не сводя кошки глаз. Бешеный ритм крови, адреналина и, один Истинный знает, каких еще гормонов бил в виски. Казалось, даже кончики пальцев вибрировали в напряжении. Боевая трансформация почти закончилась - тело, поющее в предвкушении схватки, уже успело позабыть о чужаке. О чем тот быстро позаботился.
- Не суйс-ся, - прошипела она в ответ. Клыки страшно мешали нормальной речи. Хищник вскинулся и зарычал в ответ, перенося вес на передние лапы. - Шшш... Гласса и шиввот.
"Гла... чего?"
Размышлять было некогда. Рыбьи зубы Наре тоже были достаточно острыми, хотя и не мешали разговаривать, и он подумал, что в случае чего, тоже вцепится зверю в, скажем, "шиввот". Если успеет.
Кошка прыгнула.
Зверь метил куда-то между Длаур и Наре, будто так и не определился, кто из противников представляет бОльшую опасность. Или большее лакомство, тут уж с какой стороны посмотреть. Девушка сместилась в сторону и резко оттолкнулась – навстречу кошке в попытке пробить толстую шкуру, используя силу столкновения. Удар прошел по касательной, лишь снова оцарапав зверя и раззадорив его охотничий азарт еще сильнее. Длаур оттолкнулась от противника ногами, тем самым сбив его с траектории прыжка, и упала на землю. Чтобы тут же вскочить, готовая к следующей атаке. И обнаружить, что последняя отбросила зверя прямиком к собрату девушки по несчастью.
Когда рядом с Наре грохнулась эта туша, земля вздрогнула, а сам Жёлтая Рыба снова очутился в траве. Не раздумывая, он рукой ухватился за мощную шею и вцепился в шерсть. Пальцы скользили.
Совсем близко вращался мутно-рыжий яростный глаз.
"Глаза!"
Вторая рука взвилась в воздух, и нож, чудом не вылетевший из руки, нанёс несколько беспорядочных ударов по морде. Зверь заревел и яростно тряхнул головой. Наре наугад воткнул оружие глубже. А перед лицом маячило острое чувствительное ухо, в которое он и впился зубами.
Клинок незнакомца достал кошачий глаз - дело оставалось за малым, но Длаур только крепче сжимала кинжал, не веря своим глазам. В племени айтви старались держаться подальше от свирепых лесных котов, справедливо считая их одной из главных лесных угроз. Стычки случались, но обычно на взрослого самца, какого они здесь повстречали, шли минимум трое. Минимум три охотника. И, хорошенько подумай девушка, прежде чем прыгнуть на защиту незнакомца, ждал бы хищника не бой, а плотный ужин.
Чужак же смело оседлал гигантского зверя, вцепившись в его шкуру разве что не зубами. А, вот и зубы!
Длаур восхищенно присвистнула, даже не заметив, как боевые клыки снова стали обычными. Пойманный врасплох зверь повернул голову, пытаясь достать обидчика. Девушка перехватила удобнее кинжал и вонзила его в оставшееся беззащитным кошачье горло. Хищник дернулся, взмахнул когтистой лапой и начал оседать.

Челюсть свело. Наре, придавленный здоровенной кошкой, с трудом высвободился и съехал по боку зверя на землю. Рёбра болели. Балахон висел клочьями, зато меховые волосы прилипли намертво. Нож так и остался торчать, куда вонзили: Наре подумал, что нужно выдернуть, и его замутило. Паника, неизвестно куда канувшая на время сражения, снова поднималась внутри. Честно говоря, вот теперь он с радостью смылся бы куда подальше, но усталость не давала пошевелиться.
- Много у вас таких водится? - прохрипел он, стараясь говорить беспечно. - Никогда таких з-здоровых не видел.
Длаур поморщилась, пытаясь закрыться от эмоций собеседника. Своего и так хватало. Девушка вытерла кинжал о траву и убрала его обратно в ножны сапога. Плечо жгло – противник огрел ее на прощание когтистой лапой – но рана должна была скоро затянуться.
- Достаточно, – вздохнула она в ответ, устало плюхаясь рядом. Скосив глаза, девушка украдкой оглядела, наконец, незнакомца. Странный. Но…
- Здорово мы его? – протянула она и с улыбкой закрыла глаза, откинув голову на теплую еще шерсть.

Сообщение отредактировал Muse - 8-09-2010, 19:38

[SergK >>>]

Белый ферзь на D1. Без хода.

Прибывший на аэронавтиконе гонец из Майавидги весь трясся от холода, и Снург решил проводить его вниз и угостить кружечкой горячего, чтобы не дал дуба прямо на причальной вышке. Прочитав послание короля Матео, гоблин объявил сбор старшего командного состава. Чуть позже, когда парень подогрелся парой глоточков крепкой медовухи, а в просторном и теплом помещении внизу, которое аэронавты называли кают-компанией, собрались капитаны мегавионов и старшие офицеры (теперь под командованием у Снурга служили не только гоблины, но и люди), ветеран начал перекличку:
— Всем капитанам доложить о готовности вверенных судов к боевому вылету. Не вилять, сообщать по существу — Дрогг, это я тебе говорю!
— А чё сразу я, дрог?! Вон Крогг постоянно…
— Заткни варежку, когда комэск говорит, крог! — взвился похожий на бочонок Крогг, — У меня всегда всё по уставу, дерьма ты мешок!
— МОЛЧАТЬ!
Когда ты дни напролет выкрикиваешь команды экипажу воздушного судна, стоя на палубе под ударами ветра, глотка твоя приобретает поистине богатырскую закалку. Неподчинение правилам и отсутствие дисциплины у гоблинов в крови, поэтому кричать капитану приходится постоянно. Снург был аэронавтом уже девяносто шесть лет, из них шестьдесят семь — капитаном дирижабля... Короче говоря, через минуту, когда звон в ушах присутствующих слегка поутих, командиры экипажей стали по-очереди выходить к комэску и докладывать.

— Капитан третьего ранга Цург, мегавион-носитель «Пузатый»! Машина у нас в порядке, цург, только снаряды не загружены, и аэронавтиконы в трюме стоят как попало… Но за пару часов управимся, командир, только команду дай!
— Капитан третьего ранга Ригеон Ценный, мегавион снабжения «Кормилец»! Корабль на ходу, а вот припасов у нас в трюме — кот наплакал. Ждем поставку из Малленвиля: сегодня привезли бочки с медовухой, завтра утром будет солонина и хлеб. Экипаж по такому случаю принял слегка, но к вылету все готовы.
— Капитан второго ранга Крогг, тяжелый мегавион «Жуткий»! Готовы к войне, крог, только покажи, кого бомбить! Набортный насос только барахлит чуток, а механик мой упился вдрызг и лыка не вяжет, крог. Уже разобрался: сказал своим макать его в бочку с водой, пока не очухается!
— Капитан второго ранга барон Лерон фон Вайнхель, мегавион обеспечения связи «Толмач». Корабль и техника в безупречном состоянии, экипаж готов к работе и, прошу заметить, абсолютно трезв!
— Капитан первого… не, спутал, второго ранга Дрогг. Я в этих новых званиях ни в зуб ногой, Снург, клянусь клыками Ургога! Если по делу — всё на «Хаосе» путем, летит быстрее ветра, дрог! «Жуткого» обставит зараз…
— Чего ты там пропищал!?
— Я сказал «зараз обставит», жабья ты морда, дрог! Извини, командир, но у Крогга такой же толстозадый корабль, как и он сам. А ребята мои сами уже воевать просятся, дрог, невтерпеж им огненных цветов на этих островах насажать!

Когда капитаны закончили, Снург сам шагнул вперед и сказал:
— Я капитан первого ранга Снург, флагманский мегавион «Палец Матео». На моем корабле блестит каждая деталь, трюм заполнен, экипаж полностью укомплектован, все здоровы, каждый знает свое дело и все готовы к вылету хоть через десять минут. Если к завтрашнему утру хоть у кого-то из вас не будет такого же порядка на судне — я прикажу его выбросить с вышки с бомбой А-класса в обнимку. Разойтись!

Сообщение отредактировал SergK - 11-09-2010, 22:05

[Cordova >>>]

Черный ферзь - d8 (без хода).

Долина Виру оказалась больше, чем Каньете могла себе представить. Учитель не объяснил, что делать, если они не успеют вернуться к ночи, он больше говорил, что уединение поможет юным душам услышать шепот А’атля. Как и все айакатчи, девочка не боялась темноты, но сейчас, когда небо затянули тучи, спрятав звезды, ей вдруг стало тоскливо и одиноко. Она села на еще теплый камень и опустила голову на колени.
- Я вижу твой Атль, - негромкий голос заставил ее обернуться.
- Я вижу твой Атль, - Каньете ответила на приветствие, и тут же воскликнула, - Ику! Как хорошо, что мы встретились!
Пока, вознося хвалу Ацтлаку, Ику разводил костер, Каньете соорудила невдалеке шалаш, который мог бы укрыть их от дождя. Перекусив запасенными фруктами, они обнялись и, позабыв о наказах Учителя, принялись болтать, вновь став детьми – за всю их жизнь Древо Тонатиу лишь десять раз покрывалось цветами.
- …. а в топях Уантара он увидел замысловатый танец разноцветных лучей, появляющихся над водой, - Ику спешил поделиться подслушанной накануне историей. - А потом, прямо из трясины вырвался такой яркий свет, что день померк и стал ночью. Ходят слухи, что этим пучком света, выброшенным в пространство, Сияющие способны уничтожать небесные тела, плавающие в звездном океане. А учитель сказал, что это был всего лишь призыв Ацтлаку…
- Но я бы не хотела сидеть в болоте как они. Там наверняка холодно, - девочка посмотрела на свои руки и поежилась, представляя, как мокрая грязь скрывает узоры на ее запястьях.
- Твои татуировки очень красивые, - улыбнулся Ику.
Ночное небо вдруг посветлело. Тучи разошлись, выпустив на небосклон огромную луну.
И тут же где-то вдалеке раздался приглушенный рык.
- Зверь Рекуай, - прошептала Каньете, вглядываясь в темноту. - Луна вышла, и он появился.
- Да перестань, - передернул плечами Ику. – Про Лунного зверя только разговоры одни. Его не видел никто из тех, кого мы знаем.
- А вдруг мы? Вдруг мы его встретим?! Представляешь, как было бы здорово.

Разговоры про зверя ходили давно. Лунным его называли потому, что кто-то когда-то видел пуму с серебристой шерстью. Сначала подумали, что это один из Теки Аутоке слился со зверем и луной одновременно, соединив себе такие разные Атли. Но потом ветер и странники донесли вести о сильном и хитром айакатчи по имени Рекуай. Ни один рассказ о нем не был обычным, и все они противоречили друг другу. Если кто-то говорил, что он питается огнем страсти женщин - айакатчи, оставляя в уплату свое семя, то другой тут же рассказывал, что на самом деле Рекуай охотится на сильных мужчин, и что сила каждой такой жертвы под луной достается Зверю.

Если что-то происходило в землях Верных Миру, то в гуще событий всегда был Рекуай. В последнее время новости о нем приходили чаще, потому что сами новости стали куда более регулярными и куда более тревожными. Но с каждым таким событием о самом Лунном звере становилось известно все больше. Нередко он бывал в Коатлях, чаще всего вестником, и поэтому в обычной форме айакатчи, и скоро о нем уже знали, как о немногословном, молодом и сильном айакачи, с черными глазами без зрачков и серебристыми волосами. Но даже необычная внешность была ничем по сравнению с его Атлем. Это, несомненно, был Атль айакатчи, но ни один, даже самый проницательный, взор не мог сказать, откуда родом этот горящий столь ярко Атль, к какому народу принадлежит. А Лунный зверь ни с кем не спешил делиться своей историей, появляясь в ночи, и в ночи же исчезая.

Возле костра бесшумно возникла фигура в широком темном одеянии, глубокий капюшон скрывал лицо.
- Ничего хорошего встреча с Лунным зверем тебе не сулит, девочка, - сказал незнакомец, - Я вижу твой Атль. И твой вижу, - он кивнул Ику и без приглашения сел рядом.
Поначалу Каньете оробела, но потом вспомнила, что она урожденная Тау Тонатиу– смелая и решительная, какой и подобает быть айакатчи. Она не обратила внимания на предостерегающий жест Ику и спросила:
- Ты с ним встречался под небом Ацтлака, раз так говоришь? Или пересказываешь чужие речи?
Путник протянул руки с костру: белоснежная кожа без татуировок, длинные ногти, испещренные узорами – так могли украшать себя юноши Тау Тонатиу, достигшие совершеннолетия. Ику еще больше насторожился. Да, он видел его Атль, но уж больно он был странный – очень сильный, очень яркий, как будто в нем три или четыре Атля одновременно.

- Иногда лучше довериться рассказам, - усмехнулся незнакомец. – Целее будешь.
- Разве идущий путем Трех истин аненки будет бояться какого-то Лунного зверя? - озвучил свою догадку Ику.
- Это ты спроси, при случае, у самих аненки, - незнакомец усмехнулся. – Но я видел, что они тоже умеют бояться. Существа из Вне-мира не признают ни одну из Истин. Айакатчи похоже сильно разозлили Ацтлака, раз он исторг из себя этих тварей.
- Но Рекуай ведь из Верных Миру? – Каньте пыталась заглянуть в лицо незнакомцу, но тот не поднимал головы. – О нем говорили куда раньше, чем начали появляться эти… - она не хотела никак называть этих существ. Кроме того куда интереснее было послушать про Лунного зверя.
- Что ты хочешь узнать о нем, девочка?
- Правду! – Каньете вскинула голову. – Ты расскажешь мне правду о себе, Рекуай?
Вместо ответа путник достал из складок одежды сверток и развернул его на камне у огня.
- Я думаю, что голод любопытной айакатчи непременно нужно удалить, - со смехом в голосе сказал незнакомец и, кивнув в сторону насупившегося и настороженного Ику, добавил, - И твоему верному защитнику – тоже.
Каньете сделала вид, что не заметила предостерегающего жеста Ику и потянулась за сладкой лепешкой. Откусив кусочек, она удовлетворенно причмокнула. Путник взял другую лепешку, разломил ее пополам и поднял наконец голову, встретившись глазами с Ику. Паренек вздрогнул и, сам того не ожидая, принял еду из чужих рук. Потом они по очереди прикладывались к фляге с чуть подбродившим соком. И молчали…
Атмосфера доверия повисла над маленьким костром. «Может он и Лунный зверь, - думал Ику, - Но рядом с ним так спокойно», - он прилег на траву и стал смотреть на огонь.
Голова Каньете медленно клонилась вбок, пока не устроилась на плече странника.
- Спи-спи, - прошептал тот, обнимая девочку, - Я согрею тебя.

Зверь Рекуай открыл глаза за миг то того, как вскрикнул Ику. Перенек лежал на земле, отраженным лунным светом из его глаз лился ужас - руки и ноги по сторонам, накрепко притянуты к земле гибкими и прочными корнями, и уже наполовину ушли в землю.
- Не шевелись, - шепотом приказал мальчишке Рекуай, - Ты тоже - ни звука, - не поворачивая головы, бросил он встрепенувшейся Каньете.
Очень медленно, как будто боялся потревожить ночной воздух, он достал из-за пояса оружие. Деревянный нож больше походил на только что изготовленную детскую игрушку – еще сочащееся соком лезвие было совсем не острым, а из рукояти торчали ветки с зелеными листочками. Но существо, желавшее получить Ику в качестве позднего ужина, забилось всеми своими отростками, когда молниеносно подскочивший Рекуай, то там, то здесь стал пронзать самые толстые щупальца. Земля вокруг задрожала, загудела, но Лунный зверь, не моргнув глазом, принялся раздирать путы на теле Ику. Освободив парнишку, он подскочил к оцепеневшей от страха Каньете и, откинув капюшон, посмотрел ей в глаза.
- А теперь бежим, - Рекуай подхватил девочку, закинул ее себе на спину, потом обернулся к Ику и тихо добавил, - Отстанешь от меня – умрешь.

Взбежав на пригорок, Ику оглянулся. Костерок все еще был виден. Как вдруг огонь он стал подниматься все выше и выше. Из-под земли полезли огромные щупальца, извиваясь и корчась в лунном свете. А потом воздух задрожал - чудище охватило пламя, и оно выплеснуло все свою ненависть в последнем крике, наполненном яростью и отчаяньем. Ику прикрыл уши руками и рванул за Лунным зверем.

Земля под ногами шипела и извивалась голодными щупальцами. Они бежали так долго, что Каньете потеряла счет времени. Она старалась лишь крепче ухватиться, но когда Рекуай резко вильнул, едва не упала.
- Отцепишься – умрешь, - прорычал он сквозь зубы, и, повинуясь неведомому чувству, обернулся. Вовремя.

Между ним и Ику было от силы пять шагов, всю дорогу он чуял запах мальчишки, слышал его дыхание и знал, что тот следует за ним шаг в шаг. Сейчас же парень изо всех сил пытался высвободить ногу, но огромный отросток был куда сильнее любого айакатчи. Исход этой схватки был предрешен. Спасти обоих даже Лунному зверю не под силу.
- Пожалуйста, умоляю, - он не услышал, а скорее ощутил отчаянную мольбу Каньете у себя за спиной.
«Ну почему, почему я не могу отказать этой девчонке? - со злостью подумал Рекуай и резко повернул в сторону. Не замедляясь ни на миг, петляя и перепрыгивая через новые и новые щупальца, он пролетел мимо Ику, успев вложить тому в руки деревянный нож и сказать «беги к озеру». - Теперь твоя жизнь в твоих руках, парень. А мне пора позаботиться о своей. Если Ацтлак к нам расположен сегодня»…

Сначала Каньете почувствовала запах воды, а потом на нее обрушился холод. Рекуай с разбегу бросился в воду. Когда он остановился, девочка разжала руки.
- Я хорошо плаваю, - объяснила она.
- Эти твари не переносят воду. С рассветом они уйдут обратно под землю, - его голос срывался, глаза лихорадочно блестели. - Здесь мы в безопасности. Если только не замерзнем раньше…
Вода действительно была ледяной. Озеро питали подземные ключи, а небо еще и не думало светлеть.
- Эй, вы здесь? – вместе с негромким всплеском воды послышался голос Ику.
Вместо ответа Рекуай несколько раз ударил ладонью по воде. Ику все понял и скоро оказался рядом.
- Ты спасся! Ты живой! Хвала Атцлаку! - Каньете обнимала парнишку и плакала, а Ику во все глаза смотрел на Лунного зверя.
Могучий и хитрый воин, слава которого бежала впереди него самого, сейчас стучал зубами от холода. Серебристые волосы слиплись и спутались от воды, глаза полузакрыты, а свет луны явил совсем юные тонкие черты, искаженные неподдельным страданием. «Конечно же, - догадался Ику, - он же полу-кошка. Вода - не его стихия».
- Мы поможем тебе, Рекуай, - Ику подал знак Каньете. – Мы не дадим погаснуть твоему Атлю.

С первыми лучами, обезображенная ночным нашествием земля, успокоилась, и Ику помог Рекуаю выбраться на берег. Обессиленному, но живому. За остаток ночи его Атль несколько раз был готов угаснуть совсем, но Ику с Каньете приводили Лунного зверя в чувство, не позволяя уйти под воду. Как могли они, они согревали его своим собственным теплом. Как могли, они заставляли его открывать глаза и отвечать на их вопросы.
Молча натянув на глаза мокрый капюшон, Рекуай сел возле большого камня и закрыл глаза. Каньте с Ику, тоже в мокрой одежде, примостились по обе стороны от Лунного зверя. Тот недовольно пошевелился, но потом прижал к себе девочку и положил голову на плечо Ику.

Сообщение отредактировал Cordova - 13-09-2010, 8:54

[Clye >>>]

Черный слон F8 (без хода)

Под бегущими облаками, под дикими ветрами, под сенью вековечных лиственниц, пробираясь сквозь пышные кусты лесной ягоды, перепрыгивая через мелкие ручьи на восток шел небольшой отряд. Возвышаясь на больших - с человеческий рост - кореньях восседали в своих деревянных доспехах Всадники. Одного чипока седлал Туфис, другого Свесс. За их спинами в небольших "башенках" - то, что когда-то было стволами - у одного сидел Гурун, у другого - крылатый Кчоай. Гурун сидел обернутый в тряпки. Кчоаю этого не требовалось. Он не мог чувствовать за чипока и не мешал Свессу.
Коренья неторопливо ступали по земле, усыпанной листьями, поднимая поочередно по две, а то и по три ноги. Быстрее идти здесь было и нельзя, хотя они и торопились - вернуться на стоянку до заката. А день уже был не нов.
Кчоай, мерно покачиваясь в башне чипока, посмотрел вверх. Небо, видневшееся сквозь узенькие, но многочисленные просветы листьев, казалось белым.
Пару раз всадники перекинулись несколькими словами на своем диалекте, но по большей части все молчали и вслушивались в звуки леса.
Стоянка всадников была вдали от поселений, но теперь они несомненно шли по чьей-то территории. Впрочем, здешние айкатчи не были слишком воинственны. По крайней мере, так хотелось думать Кчоаю.
Стало светлее - они вышли на опушку. Неподалеку журчал ручей.
- Это где-то здесь, - произнес Свесс своим звенящим голосом на общем языке.
Туфис что-то сказал на диалекте надорванным от окликов голосом.
Они стали спускаться по довольно крутому берегу к ручью. Ручей разделял здесь лес и деревьев возле него не росло. Возможно, здешние племена специально для этого изменили деревья, чтобы обозначать границы территорий.
Чипоки с легкостью переступили ручей и остановились. Все спешились. Кчоай подумал, что теперь оба чипока похожи просто на сухие выкорчеванные корни крупных деревьев.
Туфис принялся наполнять фляги водой в ручье, а Свесс и Гурун стали подниматься по противоположному берегу. Кчоай последовал за ними.
Они дошли до деревьев. Некоторое время Свесс стоял, высматривая что-то в чаще, потом пошел вдоль леса направо. Гурун и Кчоай пошли за ним.
- Вот оно, - сказал Свесс, остановившись у крупного дерева и проведя рукой по его коре, - Торосс говорил, что здесь где-то еще штуки три, - он указал куда-то рукой, - Хочешь поискать? - спросил он Гуруна.
- Нет, этот выглядит крепко, - ответил тот.
И он с силой похлопал по стволу дерева. Тогда Свесс сложил руки у рта и издал звук, похожий на крик какого-то животного.
Через минуту подошел Туфис. Он нес четыре топора.
- Вообще-то всадник должен сам срубить себе свой чипок, - объяснил Кчоаю Свесс, пока Гурун и Туфис делали приготовления, - Но, во-первых, это не первый чипок Гуруна, а во-вторых - мы торопимся.
Он улыбнулся Кчоаю, а тот понимающе улыбнулся в ответ и кивнул.
Все вчетвером встали вокруг дерева. Гурун наступил обеими ногами на корни и первым взметнул топор. Как только его топор вонзился в дерево, Гурун вскрикнул и скорчился от боли.
- Ну, - подбадривающе сказал Туфис, - По крайне мере мы точно знаем, что это чипок.
Все рассмеялись. Гурун тоже. Он опять наступил на корни, приготовился и снова сделал зарубку, превозмогая боль. Потом еще одну. Потом еще. Свесс все это время глядел на него, а потом сделал знак остальным. Теперь все вчетвером принялись стучать по дереву топорами.
- Всадник должен настроить связь со своим чипоком, собственноручно срубив его, - говорил Свесс Кчоаю, когда они сидели на берегу час спустя и жевали корень го, - Чипоку больно, но и сам причиняющий эту боль чувствует.
Сзади, в лесу, Гурун и Туфис вырубали топорами "башню", чтобы чипок был легче и не нес лишней древесины.
- Весвервез никогда не рубят деревьев, - ответил Кчоай.
- Да, многие айкатчи не делают этого... - согласился Свесс, - Они больше любят делать изменения, которые длятся годы, а то и века... Мы не такие. Хотя когда-то, наверное, были. Кто-то же вырастил чипоков.
Они засмеялись.
- Говорят, в Катапаган есть народ, который способен на такое... - начал Кчоай.
- На "такое" способны все Верные, - сказал Свесс и поднялся.
До них донесся клич. Кчоай тут же вскочил:
- Опасность!
Но Свесс уже взбегал на высокий берег.
- Холодные! - крикнул он, всмотревшись вверх по течению ручья.
Снова раздался клич. Кчоай побежал за Свессом, который рванул к чипокам. Он глянул на небо, ища что-то глазами. Как он и ожидал, там, широко расправив крылья, парил Рокмой. Рокмой в третий раз издал клич и указал в ту сторону, куда бежали Свесс и Кчоай.
Свесс запрыгнул на чипока - громадина резко поднялась еще до того как тот уселся. Следом взлетел Кчоай. Привычным движением он прыгнул на один из выступов-ног чипока и тот с силой выбросил его вверх.
Наконец подоспел Туфис. Гурун на своем новом чипоке встретил их уже на опушке.
Паря над лесом, Кчоай видел как всадники встали в одну линию, а прямо на них сломя голову бежало... двое айкатчи. Кчоай отчетливо видел их Атли.
Рядом с Кчоаем пристроился Рокмой.
- Что это? Мне показалось издалека, что это холодные... Они блестели на солнце прямо как холодные... - сказал он.
Внизу всадники обездвижили нападающих, заключив их в объятия своих чипоков. Когда крылатые спустились, Свесс уже допрашивал айкатчи.
- Зачем вы нацепили эту дрянь? - говорил он одному из пленных.
Толстое тело того было покрыто железными пластинами, а у другого вместо ног были какие-то металлические ходули, измятые и покрытые ржавчиной. Те не отвечали, а только переводили безумные взгляды с одного на другого.
Свесс повторил свой вопрос на местном диалекте. Потом попробовал Туфис. Они даже попросили крылатых поговорить с ними - но все без толку. Те только безумно глазели на них и ничего не говорили.
- Это гиблые айкатчи... - сказал Гурун, - Я даже не могу рассмотреть за этой ржавчиной их Атль.
Свесс хмуро поглядел на него и произнес:
- Надо взять их с собой. Пусть Торосс на них поглядит.
Так и решили. Они уже усадили было пленных в чипока Гуруна, как к ним обратился Торосс. Он отправил послание немедленно возвращаться.
Пленные айкатчи, видимо, тоже почувствовали присутствие Верховного Чипока и это их сильно испугало. Истошно крича, они рванули прочь в лес быстрее, чем всадники или крылатые успели спохватиться.
- Оставим этих гиблых. Нужно немедленно отправляться. День заканчивается, - сообщил Свесс.
Они подбросили Кчоая, а сами перешли ручей и двинулись в обратный путь.
Кчоай поправил лук, прикрепленный к поясу, поймал восходящий поток и полетел над лесом, делая широкие круги, чтобы сильно не обгонять Атли всадников, которые просматривались сквозь листья.

Сообщение отредактировал Clye - 14-09-2010, 9:47

[Тунгуска >>>]

Ладья а1 (селение Ней, заповедник Меривиан, без хода)

Спустившаяся на город ночь принесла с собой не только тишину улиц, но и тревогу, спрятанную в тени деревьев и в отсветах блеклой луны. Жителям Нея днем могло показаться, что опасность ушла, растворилась кусочком сахара в теплом оранжевом соке полуденного солнца, что их жизнь также спокойна и размеренна, как когда-то, когда-то давно... когда жизнь небольшого городка, расположенного близ древних развалин Брата-и-Сестры, была наполнена торговыми делами его обитателей, жаждой наживы и ежедневными рассказами о приключениях охотников за сокровищами заповедника Меривиан. Иллюзорная, призрачная атмосфера спокойствия и размеренности, неспешное течение жизни, суета в повседневности, служили благодатной почвой для ночных кошмаров, потому как, давали последним право быть неожиданными и неотвратимыми. Контраст дня и ночи был настолько велик, что стал проявляться на лицах жителей Нея, как тавро, которое ставится на закате и стирается первыми лучами новой надежды, впущенной людьми сквозь широко распахнутые, тяжелые железные ставни на окнах.

Печать перемен не коснулась лишь волевого лица капитана Гросса. Вернее сказать, она коснулась его гораздо раньше и с такой силой, что навсегда заменила ему прежнее лицо молодого, бравого офицера. Стереть ее теперь были не в силах ни ласки любимой жены, ни девичий щебет единственной дочери, ни, тем более, осколки прежней счастливой жизни, которые трепетно рассыпали, как лепестки роз перед идущим королем, горожане, просыпаясь каждое утро и усердно делая вид, что благополучие не оставило этот мир. Пройдя через страшные испытания, сквозь кровь и страх, Эдвард Гросс, в отличие от других, утратил веру в то, что возможно все вернуть и жить так, как жили поколения назад - может не так спокойно и тихо, как хотелось бы, но со вкусом и пониманием того, для чего живешь и к чему нужно стремиться. Однако, в душах сильных людей не бывает пустоты - капитан был полон решимости и понимал, что выход есть, что надо искать другие смыслы и идеалы, нужно стремиться вперед, при этом сохранив свою семью и, волею судьбы, вверенных ему сирот-кадетов. Вполне обоснованно, Гросс считал, что находится в более выгодном положении, чем все остальные: пусть в тяжелых условиях экономии, в серых, иногда полуголодных буднях, в ежедневных заботах - он способен подготовить юнкеров к встрече с новой реальностью. Глубоко в душе он гордился тем, что у них есть пусть маленький, пусть не слишком пока умелый и опытный отряд, который сможет, если не защитить город, то хотя бы попытаться отстоять его и спасти свои жизни. По нынешним временам, видит свет, это не мало.

По заведенному им самим распорядку, Эдвард Гросс, перед тем, как лечь спать, проверил все двери и окна, дергая массивные ручки и шумно лязгая старыми ключами в замках. Потом попросил жену, усилить чары осторожности, которые она поддерживала благодаря своим магическим способностям, чем немало помогала Гроссу - в ином случае комендант был бы вынужден дежурить сам и ставить в наряды юнкеров. Уже после отбоя он, как обычно, заглянул в спальню ребят и, удостоверившись, что там царят тишина и покой, поднялся наверх...
- Доставай ночной свет, ушел Шрам, - раздался нетерпеливый шепот Смави Фука, который тут же замолчал, переосмысливая сказанное, и, по большому счету жалея, потому что получил законную увесистую оплеуху от соседа по койке.
- Капитан Гросс, Кувалда, мы договаривались, не взыщи, - раздался в темноте голос Вайрена Добса, который не просто не выносил дурацкой клички, напоминающей об увечье капитана, а готов был драться с любым, кто проявит неуважение к персоне наставника. Делал он это настолько искренне и последовательно, что друзья давно перестали смеяться над ним и острить в его адрес, называя "подлизой". Тусклый свет лишь слегка тронул контуры спальни, придавая обстановке немного нелепый вид и скрывая потрескавшиеся стены. Гвоздь, он же Амро Стиллверстерн, зажег магический луч в старой лампе, добытой ребятами в магазине старьевщика:
- Ее едва хватит на час, может попросить Эль чтобы добавила заряда? Она не откажет и не проболтается.
- Я займусь этим сам, - осек его Рэй, который ревностно следил за всеми попытками друзей найти способ пообщаться с дочкой капитана или побыть в ее присутствии хоть мгновение.
- Давайте по делу, - Александр, как самый старший, частенько собирал ребят после отбоя, чтобы обсудить прошедший день, планы на будущее, да и просто поболтать. Собраться всем вместе днем редко когда удавалось и, как правило, сие событие сопровождалось вылазками в город, вкупе со всевозможными проказами. Юнкера тесно окружили Рэя. Вслушиваясь в его приглушенный голос, они зябко ежились в своих пижамах, которые, все как одна, были аккуратно заштопанны умелыми руками мадам Лильерн Гросс.
- Важный разговор, гвардейцы, - сказал Александр Мастрейн, прищурив голубые глаза, в которых заиграли огоньки таинственной недосказанности. - Слышал кто-нибудь из вас про Излучающего?
- Рэй, ты же это несерьезно, да? - разочарованно глядя на друга ответил Мариус. - Ты что, совсем голову потерял от любви или на зарядке с брусьев упал?
Вопрос повис в воздухе, дав юнкерам перевести дух. Такая грубость могла сойти с рук только сильфу. Он, вопреки своему ангельскому виду, всегда был резок, а временами даже жесток и циничен:
- Нет, если ты хотел рассказать сказку на ночь кадету Шилю, я не против, но заставлять меня торчать здесь, уволь, - Эльхард чуть поднялся над полом, всем своим видом излучая негодование.
- Шиль во всем виноват, вечно...- обиженно вскинулся самый младший из отряда.
- Дослушай ты, летающий стог сена, - намекая на золотистые кудри сильфа, прервал левитацию Рэй. - А ты не ори на весь дом, - добавил тут же, строго глядя на Арона.
- Кадеты, дело серьезное. Смотрите, что я откопал.
Александр привстал с постели и, просунув руку глубоко под матрас, достал увесистую книгу в темном потертом переплете.
- Похоже на кожу птицебыка, - вышел из привычной задумчивости Гвоздь и провел пальцем по корешку фолианта.
- Аккуратно, - резко убрав книгу, воскликнул Рэй, - здесь магии столько, что в один миг останешься без клешни.
- Где взял, стибрил? - заинтересованно и не без доли восторга в голосе, спросил Пирами Барабукс.
- Одолжил, Пират, - увильнул от ответа Рэй, - потом вернем.
- Ну, и? - все также ехидно улыбаясь, нетерпеливо вставил сильф, присев на прежнее место.
- Я нашел эту книгу в подвале, в старом, покрытом плесенью сундуке, она древняя, как сам Меривиан.
Мастрейн бережно, лишь кончиками пальцев, приподнял твердую обложку переплета и друзья увидели надпись: "Источающий силу. Познание тайны."
- Как ты ее открыл-то? - глядя на испещренные ажурной сеткой трещинок замки, лишенные чар защиты, спросил молчун Добс, который по слухам, обладал большими магическими способностями.
- Неважно, - уклончиво ответил Рэй, но всем и так было понятно, что здесь не обошлось без помощи Эль Гросс. - Важно то, что в этом доме до Чароизвержения жил человек, который организовывал походы в пещеры, снаряжал экспедиции для поисков философского камня, запретной чаши познания и много другого, что спрятано во чреве Брата-и-Сестры. Но главной его страстью был Источающий. Тот, кто его найдет, будет обладать непобедимой силой. Все жители предгорья знают о его существовании. В книге есть много того, что рассказывали Охотнику гномы, подкупленные или опоенные зельем правды...
- Вранье это все, что гномы жадные, - подскочил, будто ужаленный, Фук, как на грех, демонстрируя всем свой низкий рост и большие сильные руки.
- Жадные, жадные и любят сырое мясо, - вставил пару слов Барабукс, смотря на Кувалду сверху вниз.
- Ты - ящерица кривозубая, - шипел Фук.
- Сам ты пузырь овцерога.
- Червяк безголовый...
- Заткнитесь оба, - вмешался Рэй, - хватит. Вы что не понимаете, что я сейчас держу в руках? Это же может все изменить. Если мы найдем Источающего...
- Как ты себе это представляешь, - перебил его сильф Харди, тряхнув золотыми кудрями, - как мы доберемся до него?
- В книге есть карты, точно указывающие на местоположение Хранилища, это немного севернее от Большой Мощеной Дороги.
- Подожди, - Амро жестом остановил друга. - Севернее Дороги? Там же Шоссе и... там Станции, Рэй. Тишина воцарившаяся в спальне кадетов была абсолютной, потому что каждый замер на вдохе леденящего ужаса, который, как глоток эльфийского рома застрял у них в груди, разрывая легкие морозными иглами.
- Да, - там рядом нежити, - почти беззвучно прошептал Александр.
Еще какое-то время все молчали, а потом заговорили разом, дружно, перебивая и жестикулируя, спрашивая и тут же отвечая самим себе. Остановил этот поток рассуждений, простой вопрос юнкера Шиля, который смотрел на друзей по-детски испуганно:
- Мы что сбежим отсюда?
Ребята переглянулись... Ответ был готов сорваться с губ Мастрейна, но внезапно за дверью, в коридоре, скрипнула половица. В мгновение ока, Мариус потушил лампу и кадеты оказались в своих койках. Было слышно, как хрипло дышит слуга гоблин, разбуженный возней и разговорами в спальне курсантов, как приставляет свое морщинистое волосатое ухо к замочной скважине, как переминается с ноги на ногу в надежде узнать, о чем говорят юнкера. Кроме топота босых ног и скрипа пружин в кроватях, Моху ничего разобрать не удалось. К сожалению, не удалось...

Сообщение отредактировал Тунгуска - 8-12-2010, 17:50

[Cordova >>>]

Черный ферзь - d8 (все еще на своей клетке).
Лунный зверь Рекуай, урожденный айакатчи.

   Стоило Ику пошевелиться, Рекуай тотчас открыл глаза. Солнечные лучи и тепло их тел уже высушили одежду, а короткий сон придал сил. Настало время отправляться в путь, но Рекуай не шевелился, как будто боялся потревожить девочку. Она обнимала его за шею и улыбалась во сне.
Ику встал и бросил на Каньете ревнивый взгляд. Сколько он себя помнил, они всегда были вместе. «Почему же она так безоговорочно принимает этого чужака? – думал он, - Может, дело в его Атле? Или? – Ику наткнулся на внимательный взгляд Рекуая и похолодел, - Вот оно! Ночью он тоже смотрел ему в глаза, и после этого взгляда Ику был готов пожертвовать и жизнью и Атлем, лишь бы… Лишь бы просто быть рядом». Это красивое бледное лицо с тонкими, хищными чертами, эти черные зрачки, не отражавшие ничего даже при ярком свете, эти серебристые, спутавшиеся от воды волосы, это осознание собственной силы в мимолетном жесте – облик Лунного зверя завораживал, подчинял и околдовывал. Ему было просто невозможно противиться.
Лунный Зверь поймал в глазах мальчишки огонек прозрения, усмехнулся, надвинул на глаза капюшон и очень тихо сказал:
- Если ты сейчас промолчишь, то еще сегодня вернешься в земли Панпа Марка. Если решишь промолчать чуть дольше, то твой Атль не погаснет, пока я буду гостем Уантара. Если сумеешь молчать, когда я уйду, то при нашей следующей встрече я обещаю сохранить тебе жизнь.
Ику нервно сглотнул. Рекуай не лукавил и не пугал, но его тихий голос и его сияющий Атль были сильнее и красноречивее слов. Лунный зверь умел быть благодарным, и его благодарность за ночь в ледяной воде была щедрой – свои тайны он хранил ревностно.
- Пора двигаться, - вместе с этими словами Ику просто кивнул. Ответом на условие о молчании может стать только молчание.

   Их племя обитало на окраине Панпа Марки. Жилища местных айакатчи были разбросаны вокруг огромного Древа Тонатиу, у его подножия всегда горел огонь и был слышен детский смех. Каньете волновалась. Они были уже достаточно близко, а встречный ветер не доносил запаха дыма. Ику тоже чуял неладное, и шел на шаг впереди, прикрывая собой девочку.
В напряженном молчании они вступили в земли Уантара. Их встретило такое же молчание и взрытая, исковерканная земля под ногами. Небольшие деревья вывернуты корнями наружу и повалены, а которые побольше - сильно накренились, готовые последовать за своими младшими собратьями. Было ясно, что здесь тоже побывали щупальца из вне-мира. Древо Тонатиу уцелело – теперь его было видно издалека. Путники прибавили шагу.
- Хвала Атцлаку, вы живы! – Ту-Синкан вскинул руки, по старческим щекам потекли слезы радости, когда он обнял своих учеников.
Между корней Древа ютились десятка полтора юных айакатчи. Учитель рассказал, что успел втащить их наверх, куда щупальца дотянуться не смогли. Все остальные, кто был ниже или на земле, не спаслись.
- Но вы-то как уцелели? Или Долину Виру эти чудища обошли стороной?
- Нам помогли, - ответил Ику и указал на стоявшего поодаль Лунного Зверя.
- Вижу твой Атль, учитель, - Рекуай подошел ближе и склонился перед Ту-Синканом. – Я спешил предупредить тебя, но все же опоздал. Простишь ли ты меня?
- Реку! Мальчик мой. О, Атцлак!... – от волнения старик растерял все слова. Его губы дрожали, он жадно вглядывался в бледные черты, держа Рекуая за руки.

Каньте с Ику оказались самыми старшими из выживших детей. Оставив учителя и Рекуая наедине – им явно было о чем поговорить, они стали разводить огонь, чтобы согреть и накормить испуганных и дрожащих малышей. Запах печеных орехов и горячий отвар из трав заставил тех подтянуться к огню. Насытившись, маленькие айакатчи повеселели, и даже начали играть, но далеко от Древа отходить не рисковали. Солнце начало скатываться к зениту, и они чувствовали, что в сгущающихся тенях таится смертельная опасность.
- … остается лишь надеяться, что Древо Тонатиу устоит еще одну ночь, - Рекуай с учителем подошли к огню, продолжая начатый разговор, - Ручей их не остановит – слишком мал.
До самого заката Ику и Рекуай лазали по ветвям священного Древа. Сначала затаскивали на самый верх плачущих, но не сопротивляющихся, малышей. Потом подняли запас продуктов и воды. Когда на Землю Верных миру спустились сумерки, Лунный зверь сказал «Я вернусь раньше, чем придут они. Ждите» и соскользнул на землю.

- Счастье, что вы повстречали Реку, - выдохнул Ту-Синкан. – Атцлак бережет вас, - он внимательно посмотрел на прижавшихся друг к дружке Ику с Каньете и добавил, - И вы берегите друг друга.
- Ты можешь нам рассказать про него, учитель? – осторожно спросил Ику.
- Про Лунного Зверя вы знаете больше моего, - улыбнулся старик, - Я же знал маленького Реку. Он урожденный Тлоку Науока. Его мать была лесной кошкой. Откуда знаю?.. Аненки сказали, которые его нашли. Мал он был еще, чтобы без помощи обходиться, вот они и выкормили его. Но Атль у него был почти как у зверя, только глаза умные. Только аненки и смогли разглядеть в нем айакатчи.
Он долго жил с ними – то с одним рядом, то с другим. Слушал, учился, далеко не отходил. Да и куда ему было идти? Белый зверь издалека виден – ни в чаще не укрыться, ни пропитание не добыть. А под луной так вообще светится. Аненки его Рекуаем и прозвали…,- учитель замолчал, погрузившись в воспоминания.
- Но сейчас-то он совсем как айакатчи, - Каньете забыла обо всех опасностях, ей хотелось продолжения истории.
- Да, - встрепенулся Ту-Синкан, - Рядом с аненки, его Атль разгорелся. Да так, что теперь любой признал бы в нем айакатчи. Тогда-то я и повстречал его. В ту пору я частенько хаживал к странникам. Мы посмотрели друг на друга, и он пошел со мной. А как-то ночью, когда луны не было, заглянул я к нему, и вижу, мальчонка спит беловолосый. На утро правда снова зверем вышел, но скоро перестал оборачиваться и говорить начал. И Атль его снова изменился.
- Как это? Разве такое бывает? – спросил Ику.
- А ты разве сам не видишь, каков он? Не удивляет тебя этот айакатчи? - учитель озадаченно покачал головой. – Когда он пришел ко мне, Атль его был совсем обычный. Думаю тот самый, который обрел он, живя у аненки. Когда он уходил из Уантара, горел он уже вдвое ярче. За те годы, что Реку провел вдали, его Атль стал еще сильнее. Он – из Верных миру, это точно, но с малолетства шел путем всех Истин одновременно, впитывает их, принимает в себя. Вот и разгорается его Атль. Да так, что уже ярче многих Коатлей.
- Тогда почему он сам не стал Коатлем?
- Коатлем какой земли? Хотя мы и айакатчи все, и чтим Атцлака, но у каждого своя Истина. Ну хорошо, у странников три сразу. Но еще есть Сияющие, Мирмо-зы, Механисты, Босмеры, Сеидхе, Кобольд… Да всех и не перечтешь. Все Атцлака ищут по-своему, и все особенны в своих поисках, и оттого разделены. Даже в Тацаткоатле не знают всех племен. А Реку, так уж вышло, готов принять любую Истину, и тут же забыть о ней, вступив на новые земли. Поэтому и слава у него такая. Не принимает он насовсем ничьих Истин и ничьих правил. У него свои отношения с Атцлаком.
- Как жалко его, - вздохнула Каньте.
- С чего это? – удивился Ику.
- Он совсем один. Ни родных, ни близких, ни племени своего, ни Истины, ни дома, куда можно вернуться после долгих странствий…
Ику хотел было возразить, но тут рядом с ним бесшумно приземлился Лунный зверь.
- Держитесь. И не дышите, - сказал он едва слышно.

Земля дрогнула. Раз, другой, третий. С дерева посыпались листья, а черная земля у его подножия ожила, зашевелилась тысячью голодных отростков, готовых схватить и поглотить любого, в ком светился Атль. Самые мощные, самые длинные щупальца тянулись к укрывшимся наверху айакатчи. И яростно бились о ствол, о нижние сучья, когда их попытки раз за разом оставались бесплодными.
А потом вдруг все стихло. Волна из вне-мира прокатилась по опустевшим землям Уантара и ушла вглубь Панпа Марки.
- На этих землях айакатчи больше жить не смогут, - Рекуай первым подал голос.
- Да, так и есть, - вздохнул Ту-Синкан, - С рассветом мы уйдем Мохамтишамбу.
- Они и туда доберутся. Зет-Харков можно остановить лишь светом и водой, а уничтожить – только огнем. В Древороще мало света, вся вода в корнях под землей, а огонь и вовсе уничтожит ее.
- Древо Тонатиу устояло даже здесь, а Мохамтишамба вся – такие вот Древа. И сила Древних нам поможет.
- Возможно, ты прав, учитель. Значит, идем в Древорощу.

   Едва только небо начало светлеть, они двинулись в путь. Дети не могли идти быстро, самых маленьких Ику, Кеньете и Ту-Синкан несли на руках. Не обремененный ношей Рекуай шел впереди, прокладывая самый короткий и самый безопасный путь. Привалов не делали. По лицам юных айакатчи было видно, что они очень устали, но никто из них не ныл и не жаловался. Солнце, их союзник в схватке с вне-миром, уже не слепило глаза, прячась в верхушках деревьев. И чем быстрее оно клонилось к закату, тем быстрее шел маленький отряд.
Самой Мохамтишамбы еще не было видно, или ее уже скрыли густые сумерки, когда отряд вооруженных айакатчи преградил путникам дорогу. Выслушав Ту-Синкана, они лишь закивали головами. Тревожные новости уже докатились до Древорощи, а остатки племени Уантара были не первыми, кто пришел просить убежища. Воины подхватили уставших детей на руки и пригласили Ику с Каньете следовать за ними. А Лунный Зверь со старым учителем направились прямиком в Коатль – принесенные ими обоими вести не могли ждать рассвета.

Сообщение отредактировал Cordova - 17-09-2010, 21:36

[Мара >>>]

Конь G8. Без хода.

Он повсюду следовал за ней. Следил. Наблюдал. Высматривал. Ждал.
Успел изучить все её привычки и распорядок дня. Знал, когда она встает по утрам, с кем встречается днем и в какое время отходит ко сну. Пронюхал, что она любит рисовать перед сном лежа в кровати, а верный релид подает ей кисти и краски.
Её волосы, цвета прохладной речной воды, не зеленые и не синие никогда не знали прикосновений пигментов и красителей, а необычным фиалковым цветом пугающе прекрасных глаз она обязана природе, а не приписываемым ей способностям изменять свою внешность в сознании других ингмаров. Но как бы внимательно он не смотрел за ней, все равно не видел ничего, кроме того, что она позволяла знать о себе.
Младшая дочь главы клана Лейн всегда была окружена свитой поклонников, никогда не оставалась без внимания гвардейцев-релидов и не подпускала к себе никого из тех, кто не входил в Ближний Круг.
На сегодня никаких официальных мероприятий намечено не было, поэтому искатель, приблизившаяся к истине внутри, проводила время на живописной открытой поляне, среди ровно подстриженных и празднично убранных гирляндами из цветов деревьев, окруженная маленькими стайками отпрысков семей клана. Релиды уже с привычной безукоризненностью за каких-то пару часов превратили не тронутую цивилизацией лесную поляну в благоустроенное место для пикника. Кто сказал, что странники не могут совершать свои путешествия с комфортом? Угощения и напитки громоздили на раскладных столиках, откуда питомцы их разносили своим хозяевам.
Кар-Тан-Ал устроил его в тени дерева, постелив на корни, торчащие из земли, сначала грубую циновку, а затем мягкую подушку. Он наблюдал за ней зная, что Илейн чувствует на себе его взгляд, ощущает всеми обостренными чувствами приблизившейся к истине, но не прогоняет. И вот это-то и было для него главной загадкой. Разумеется, не он один является её поклонником, но в отличие от других искателей, странников его статус обывателя не позволял даже надеяться на ответное внимание.
Малолетние отпрыски знатной семьи Игоры и Дайнира запускали в небо тряпичную птицу – яркий лоскут ткани, натянутый на тонкие тростинки и удерживаемый в руках за длинную прочную нитку. Внезапно налетевший порыв ветра набросился на птицу и вырвал нитку из слабеньких пальчиков белокурой Джениры. Игрушка, долетев до ветвей высокого дерева, благополучно там застряла. Маленький релид, не дожидаясь повеления, начал карабкаться на кряжистый дуб, но его ноги то и дело соскальзывали со ствола дерева, а сам он падал в траву.
Взрослые релиды оживились, поглядывая на своих хозяев в ожидании решения, кому снять тряпичную птицу для рыдающей малютки. И тут произошло нечто, чего никто не ожидал. Илейн поднялась со своего кресла и сама приблизилась к дереву.
Шум взволнованных голосов начал нарастать. Наблюдающие разделились на два лагеря. Одни ингмары с жаром отговаривали младшую дочь главы клана рисковать собой, а другие недоумевали, почему она не может сделать то, что хочет. Питомцы же молчали, коли уж хозяева не могут договориться, то куда им влезать? Илэйн же с упрямством, достойным лучшего применения, подпрыгнула и ухватилась за ветку. Ветер раздул белоснежным облаком её легкие, свободные одежды.

(продолжение следует)

[Torvik >>>]

Король Е1 D2-D4
Матео сидел в кресле и думал. Война давно прошла. Города разрослись. Промышленности требовались новые запасы, а разведчики... Увы, разведчики всё ещё почивали на лаврах. Секретные агенты доносили до короля, что дела идут всё хуже и хуже и пора бы уже... Пора пришла.
Король отшвырнул от себя недопитую бутылку вина, плюнул в горшок с комнатной пальмой и, звякнув в колокольчик, приказал:
- Зайца ко мне.
- Не понял, ваше величество, - вошедший королевский мажордом был сама напыщенность, Вам жареного или...
- Или! Королевского казначея, дурак. Давно пора привыкнуть.
- Маркиз фон Махаелус...
- Он же Заяц. Давай, давай и не говори, что он опять в гараже с Репой под каретой лежат.
- Репа на кухне, Ваше ве...
- Репа у нас в гараже. Заяц в казначействе, а на кухне Масима, он же королевский повар! Послал же мне тесть идиотов, не могут десятка погонял запомнить!
- Так Маркиза...
- Сюда и по-пырому. Одна нога тут, другая...
Мажордом скрылся в дверях, а Матео вновь отхлебнул из бутылки. День начинался скверно и голова после вчерашней... ужина при свечах болела. Впрочем, это была не новость. Отнюдь не новость.
- Матео... - осторожный голос донёсся из-за двери.
- А где "Ваше-ство", А?
- А надо?
- Нет, но всё же. Там у нас деньги ещё есть...
- Ну, смотря на что, - осторожно отвечал королевский казначей, он же Заяц, полноватый мужчина роста чуть ниже среднего с румяным лицом.
- На новые заводы?
- Ну, на пяток девиц, как ты обычно заказываешь, хватит, а на заводы...
- Ну!
- Боюсь что...
- Ясно! Матео откинулся на кресле. А потому - дуй в Округ Парахаор. Пускай территорию впереди там разведают. Сам дойдёшь или Репу дать?
- Доеду на экипаже, Матео...
- Ишь ты, свой экипаж. Ладно, валяй. Потом доложишь. Как разведают. Вот тут и тут.
Король ткнул пальцем в карту и ещё раз хлебнул из горла бутылки. И покличь Томыча. У него что-то там с похмелки есть. Пускай возьмёт...
Королевский казначей скрылся за дверью.

[Сейден >>>]

С8. Ньянда за узази
Время – неделя первого хода
Действующие лица – леммеринги Чар и Хард
«На плато, вблизи поселения леммерингов»

Ньянда за узази, открытое всем ветрам и помыслам место. Под плато, где-то под самыми ногами, где-то глубоко в толще земли хранится старая история этого места. Ни ветру, ни травам, ни недремлющим сильфам оно не нужно, не интересно и, по большому счёту, не существует. Кому нужны туманные миражи древности, когда прямо здесь, за небольшим ущельем, можно наслаждаться журчанием ручейков, вытекающих из изумрудных в своей зелени рощ. Деревья и кусты словно приглашают пройтись средь их теней и полутонов, послушать музыку. Которая способна жить только здесь, только в этих дивных местах.
Но, как и любое разумное существо, ставящее себя во главу цивилизации (даже если таких вот цивилизаций много и каждая из них самая-самая), Чар предпочитал всего этого не замечать, но залечь в укромном местечке прямо посреди завала и притворяясь собратом остальных каменюк. Рядом с ним чернел зев одной из пещер или каверн. Но и голый камень Чара не привлекал, убедившись, что внутри вблизи него нет ничего живого, Чар решил использовать местность по прямому назначению, а именно прятался от старшего брата, Харда. Подросток в своём народе, Чар искренне считал, что все правила вроде – ложись спать вовремя, кушай только травы, о который знаешь (или имей желудок ветра или знахаря под боком). К счастью или не счастью, но по блаженному праву детей, подростков и дураков у Чара ещё не открылся дар видеть, читать и чувствовать свой народ и мир, тем более что на новом месте эта способность проявлялась всё позже и позже. Пожалуй, первое и едва ли не единственное, что Чар научился ощущать – это забавное тянуще чувство, когда кто-то пытался его отыскать. Как будто где-то рядом, в земле или в воздухе крались невидимые лианы, пытаясь его «вынюхать», нащупать.
С того момента как Чар понял это, мучения его брата и сестёр были предопределены. Несмотря на угрозу ожидаемого подзатыльника, мальчишка с удовольствием замирал, старательно делая вид, что его здесь нет, даже мысленно приговаривал «ран нейи, нейи райанне», меня здесь нет, он там, там, где-то там.
- Чар-р-р! – Переполошившаяся крага, пещерный падальщик, шумно хлопая крыльями и очень тонко и высоко пища, бестолково сорвалась с росшего куста. Но Хард только досадливо поморщился. Ну и где этот бездельник бродит? – Я тебя к Меану привяжу, чтобы не сбегал!
Позавчера Чар на это купился и с возмущением ответил, сегодня же подросток только улыбался, прикрывая рот ладонью, чтобы смех не выдал его положения брату.
Бестолковый полёт птицы начал вызывать раздражение, но Хард не захватил с собой пращи, да и вряд ли это понравится сильфам, начать хотя бы с того, что эти духи как бы невзначай, но твёрдо подавляли все попытки нащупать восприятием Чара. Забавно, что малыш этого даже не осознавал.
Чар вздохнул и попробовал расслабиться. В очередной раз. За сегодня он уже так находился, что, ей-ей, был способен даже на такой подвиг. Медленно, словно проступая на внутренней стороне коры, плато начало открываться перед ним. Вначале появилось ощущение огромности, но ушло на задний план, ярко засветилась тропка от ног Харда мимо призрачных странных форм, в которых с трудом угадывались камни, возвышенности и деревья, в сторону большого огня. Этот путь сильфы юноше не закрывали, дорогу домой каждый ветерок, да что там, каждый леммеринг чувствовал интуитивно.
Но от неё сейчас надо было отказаться, иначе не отыскать иной маленький огонёк, который где-то здесь скрывается, он же Чар.
Под ногами, под землёй, простиралась тягучая пустота. Как Хард знал от Меана и других сплетателей знаний, что занимались воспитанием молодых леммерингов, это гигантские сплетения пещер, в глубине которых скрыты древние чудища, старые народы, забытые достижения – Хард не любил этих мест, там не было и не будет солнца. Юноша искренне не понимал интерес предков, как можно жить так глубоко под землёй, ещё и получать от этого удовольствие. Правда, Меан рассказывал, что по крайней мере некоторые из них могли строить корабли, которые умели плавать прямо по земле. Только было это ещё до того как неживь стала для этих мест настоящей угрозой.
- Поймал! – Хард подскочил на месте, когда маленькие ладошки ухватили его за плечи и тут же длинные тонкие руки крепко обняли, не давая повернуться. Весёлый смех и фырканье помогли Харду придти в себя.
- Чар! Врана тебе в гости, я тебя искал!
- Ага, - беззаботно откликнулся подросток, довольно улыбаясь и давая брату наконец поймать себя и, скорее профилактики для, встряхнуть, - я тут занимался исследованиями местной растительности и животного мира.
- Что-нибудь нашёл?
- Ага, жука, который бродит сам по себе и тебя.
- Тебя, кстати, сегодня с остальными полагалось сдать на воспитание, прогульщик.
- Да-да-да, Меан это тоже говорит. Что если я не буду хорошо учиться, он будет давать мне дополнительные задания.
- Он не шутит.
- Давай сегодня прогуляемся?
- Хей, я что сказал?!
- Ха-ард?

[Олорин >>>]

Белый слон на С1 (без хода).
Тогда же, в округе Вельтон.

- Безделье развращает солдат! - наставительно произнес обер-лейтенант Штрмйр, стукнув лапой по столу. Он грозно обвел взглядом своих подчиненных, собравшихся в штабе на ежедневное совещание, на котором трое командиров отделений и взводный писарь, как обычно, с наигранным интересом внимали его рассуждениям о военном искусстве. Вещи, которые он говорили были банальны и очевидны, однако комвзвода считал необходимым снова и снова доводить их до свведения подчиненных. Обер-сержант Озене, служивший вместе со Штырем уже больше десяти лет, утверждал, что у того в запасе всего сорок три выступления, и постоянно спорил об этом с несколько менее опытным сержантом Гкаелом, который за восемь лет службы во взводе насчитал только тридцать восемь "проповедей" командира. Сегодня был день речи, обозначенной сержантами как "Номер двадцать три: "Поддержание дисциплины в части, расквартированной около крупного населенного пункта, в военное время"".
- ...а потому всякие подобные контакты категорически недопускаемы! - закончил свое выступление обер-лейтенант и снова стукнул по столу. Вторая часть совещания была посвящена, как обычно, обсуждению текущих взводных дел, так что сержанты, доселе погруженные в мысли об отпуске, следующем визите в Город и прочих нехитрых солдатских радостях, как по команде подняли головы. Даже капрал Лерои отложил листок бумаги, на котором втихаря рассчитывал количество продуктов, пытаясь определить день очередного рейда за провиантом. По всему выходило, что ехать придется уже послезавтра, и это обстоятельство не на шутку расстроило писаря.
- Я уже говорил, что увольнения не допускаются. Если кто не понял, повторю: увольнения не допускаются! Мы в состоянии постоянной боеготовности, и приказ наступать может быть уже завтра! Я не допущу, чтоб о нас говорили, как о втором взводе, где перед королевским парадом не оказалось трех солдат! А это не парад, это война! Так что сегодня будет общий смотр взвода. Через час! Все, свободны! - Он не заметил, как Гкаел и Озене облегченно вздохнули, а сержант Шемил нервно щелкнул жвалами. Или сделал вид, что не заметил.

Спустя три часа Фназ Шемил и еще трое бойцов из его взвода уже находились на дроге к Городу. Сержант грязно ругался про себя. Взвод был расквартиван на проклятом аэродроме уже почти три месяца, и все это время командир строжайше запрещал увольнения, ожидая приказа о наступлении в следущую же минуту, однако сержанты были более лояльны и иногда отпускали солдат в Город за скромное вознаграждение. Дабы не привлекать внимания обер-лейтенанта, они поделили дни между взводами и никогда не выпускали из расположения части больше двух человек. Об общих смотрах командир их обычно предупреждал заранее, а тут вдруг решил устроить сюрприз. И как назло в тот день, когда двое из людей Шемила прохлаждаются в каком-то кабаке в Городе. За час, проведенный после смотра наедине со Штырем, сержант узнал много нового о себе и своих родственниках до шестого колена включительно, о своей грядущей безвременной и ужасной кончине, а заодно и о посмертной участи. Теперь же он шел в Город, чтобы вернуть двух отсутствоваших, и придумывал всевозможные планы мести, один изощреннее другого. Чем дольше они шли, чем ярче светило солнце, чем хуже была дорога, тем ужасней была участь двух солдат, мирно напивавшихся в одном из дешевых кабаков Города. В конце концов, сержант решил, что они достойны того, чтобы всю следующую неделю чистить взлетное поле и ночевать на гауптвахте. "А еще, - с наслаждением подумал он, выщелкивая жвалами бодрый мотив марша десантников, когда их маленький отряд уже входил в Город, - у меня будет два с половиной часа обратной дороги, чтобы в деталях объяснить им их провинность и описать дальнейшую участь". Жизнь определенно налаживалась.

[Вито Хельгвар >>>]

Пешка D2 - D4. Ход

Солнце рассыпалось бликами на острых сколах стекла, слепило глаза и мешало нормально прицелиться.
Виталиано прикрыл глаза живой ладонью, потом сдавил виски пальцами. Мигрень распирала череп изнутри, словно проклевывающийся птенчик.
- Ни аменнахай гур, - устало проговорил он по-леужойски, придыхая как уроженец юга островной республики. Потом снял окуляр и бережно протянул его технику, - Мне не подойдет. Никак. Нельзя фильтровать световые блики – даже такую мелочь, как от бутылочного боя, подхватывает и закрепляет… посмотри, если хочешь, да не спеши; продолжим завтра. Время есть.
Виталиано закинул на плечо своего верного Рвуна, поправил Кромсалу, без которого не выходил из дому вообще никогда, и медленно захромал к невысокой ажурной калитке, покрытой стебельками пожелезника. Листва уже облетала: близились Ночи Изобилия и конец лета.
Петли скрипуче проныли, заставив капитана тряхнуть головой и поморщиться. В следующий миг пространство вокруг Арканумани словно выцвело и увязло само в себе, голоса ребятни на углу, мяв здоровенного приблудного кота и посвист вороблотв зазвучали издалека, протяжно, затухающе… Библиотекарь бросился ничком, выговаривая короткую команду на последних остатках воздуха, выжимаемых из груди нагнетаемой энергией, больно ушиб колено – и тут грянуло.
Над Старой Садовой сверкнуло, звонко запели стекла, что-то мерзко и раскатисто хрупнуло, и сразу же там завопили, завыли и зарыдали одновременно. До библиотеки пока что докатывались только тугие, давящие волны не то жара, не то несказанного подкожного зуда, Исторжение, походило на то, будет крошечное; но авиклея отчего-то уже стремительно сворачивала листву и медленно сводила ветви в подобие метлы. Арканумани бдительно ловил каждый звук, предчувствуя неприятности, и не ошибся: характерный размеренный топот появился после одиннадцатой волны, и едва это случилось, как крики изменились. Приблизились, набрали силу и обрели оттенок насыщенного, неподдельного ужаса. Громыхнуло и залязгало. Виталиано медленно поднялся, чувствуя, что вот-вот сорвется, скользнет в свою битву и свое прошлое, навстречу демонам, оставшимся по ту сторону Стены.
Курок Рвуна взвелся легко и привычно.
Даже ковыляющей походкой до угла было рукой подать, но нечто, вышедшее из Поллюции, с похвальной расторопностью добралось туда много раньше библиотекаря. Впрочем, остановился Виталиано даже не поэтому.
Посреди металлической головы голема виднелась чудом уцелевшая фара грузового стимкинета, который вместе с воротами постоялого двора Санджари и парой легковушек и послужил основой для конструкции. Вышло диковинно и, чего греха таить, очень даже внушительно. Хуже того, верхом на образине, лязгающей неплотно прилегающими элементами, восседал наездник, при виде наливающегося алым глаза библиотекаря практически спрятавшийся за спиной верховой зверушки.
Голем завизжал и ахнул длинной, достающей до ступней рукою по мостовой. Брызнули искры, которые Арканумани разглядывал уже в прицел.
- Ну, - почти весело буркнул он, - дем-моны вы этакие!.. – и плавно нажал на крючок.
Проявив неожиданную резвость, голем пригнулся и двинулся вперед, используя все четыре конечности, - пуля же угодила в фару, разбрызгав осколки, и прошла слишком высоко для того, чтобы поразить центральные чаропроводящие каналы. И все же, все же, решил Виталиано, передергивая затвор, даром выстрел не пропал.
Голем покачнулся и выпрямился, оставаясь на месте. Тишина оказалась неожиданно мучительной, почти нестерпимой. Потом визг, казалось, расколол небо аккурат перед дождевыми тучами, - и Виталиано выстрелил еще трижды, четко кладя пули, куда и советовали ротные колдуны. Без видимых последствий: двимеритовые пули были только в личном оружии вроде револьверов, в силу невероятной дороговизны такого металла по всему Доминиону в последние годы. А личное оружие бойца Волчьей роты скромному библиотекарю таскать как бы и не вполне прилично. Зачем напоминать людям о войне лишний раз?
Виталиано медленно отступил немного назад, перевел дыхание и пошел увереннее, хоть и не рискуя поворачиваться к колдовскому созданию спиной. Под ногами хрустело.
Голем не шелохнулся, и Арканумани получил возможность приблизиться к кованой ограде библиотеки и аккуратно вытащить один из прутьев, предварительно хитрым образом его довернув. Трех вписанных в очертания узора знаков хватало для защиты от воплощенного зла. Криво усмехнувшись, он двинулся вперед, занося прут навроде дротика.
Но – обошлось: гора металла заскрежетала и начала медленно, неправдоподобно плавно и неторопливо разваливаться на куски.
Виталиано остановился, всматриваясь в полуразорванное тело, изломанно лежавшее поверх остатков кабины. Библиотекаря мутило: недотрансформированные демониды редко выглядят привлекательно, и практически никогда – ужасно. Оплывшие черты лица, торчащие кости и полуразвитые рога, буграстый лоб… наездник голема был отвратителен, не став исключением из правил.
Только теперь Виталиано сумел расслышать прочие звуки, погибшие для него с началом схватки. Только теперь он увидел двух детишек, сидевших на мостовой в нескольких шагав от погибшего чудовища.
- Убегайте! – прохрипел он, подходя ближе, - Уходите отсюда, детишки! Чудище мертво… не бойтесь.
Мальчик продолжал надрывно всхлипывать, но девочка медленно подняла курчавую голову и внимательно поглядела на библиотекаря. Он помнил такие взгляды. Знал, как выглядит, и знал, что для детей выглядит ничуть не меньшим кошмаром, нежели любой демон на свете. И все же – не мог уйти, оставив их рисковать познакомиться с остаточными эффектами выплеска дикой магии.
- Это не чудище, урод, - звонким, нежным голоском синдара напела девчушка. – Это был наш папочка. Ты его убил. Убил нашего папу.
- А теперь, - никуда конкретно не глядя, раскачиваясь, словно от большой боли, выговорил паренек, - а теперь уходи отсюда, мессир. И бойся. Бойся, слышишь?!
За спиной капитана медленно разворачивала ветви авиклея.
***
Комельхавен растянулся услужливой расторопной девчонкой вдоль громадной, разработанной еще при Штатах, железнодорожной развязки. Нынче паровозный порт стал вотчиной бандитствующих молодых людей, на которых, тем не менее, у решительных джентльменов всегда находится управа.
Нужный эшелон был виден издали. Викогар увидал все едва ли не раньше Захора, и придавил педаль газа, отчего стимкинет понесся вперед сущим дзереном. Остальные неспешно вставляли рожки в оружие и застегивали подбородные ремни касок. В воздухе пахло большой бедой.
Вблизи эшелон выглядел куда хуже, чем издали: пламя пожрало некоторые вагоны до остова, в других оставив достаточно много, чтобы хорошо видны были следы беззастенчивого грабежа.
Команда Кевада быстро двинулась по обе стороны вагонов, осматривая их окрестности и отслеживая любое шевеление в округе. Густав Фридемайер мягко коснулся плеча командира и незаметно указал в нужном направлении. Захор вздохнул скорее удивленно, нежели зло, - и кивнул. Один из стрелков немедленно взял на прицел процессию, направлявшуюся к Волчьей Роте. Часть крупных, упитанных и мускулистых ребят, торопившихся к наемникам, резко остановилась.
Подошли четверо.
Одного, с усами, Кевад отлично помнил еще с весны, когда Волчьей Роте попытались надоедать нахрапистые радетели, сами себя прозвавшие ремесленным товариществом грузчиков. Мужик не изменился – не сбрил висячие усы, не взял в привычку пудрить краснейший нос пропойцы, не ретушировал с помощью доступных чар или хемотехнического пластыря уродливые шрамы от ожогов на щеке (сквозь которые полусиндару все равно было хорошо видны шрамы более старые, в виде знакомых рун ДГ, обозначавших каторжан, имевших на совести не меньше троих покойников).
Кепку Кевад к изменениям отнести не желал – как и очевидно облагороженный костюм мастера: вполне возможно, спустя пару минут разговора что костюм, что кепку придется экстренно снабдить дополнительной вентиляцией. И все же он сухо усмехнулся:
- Дон Каброне, если не ошибаюсь?
- Каппоне, - напыщенно отрезал вислоусый, - господин Захор, дон Каппоне. Альманзурадориллио Бертоллуччиарно Сигизмариабилио Домениагустос Каппоне. И я владею этой землей.
Кевад испытал некоторое искушение приказать врыть хозяина земли в оную же ради вятшего их единения, но - понимал, что ребят вдали могло оказаться куда больше. Что означало бы потери. И не исключено – среди своих.
- Порт принадлежит общине Комельхавена, - задумчиво сообщил Фридемайер, оказываясь чуть сбоку от Каппоне. – Если верить статуту, то к порту приписана вся земля на двести футов от железнодорожного полотна либо складов. Эта, - он ткнул пальцем под ноги, - в том числе.
- Это формальности, - поморщился портовик, - Как мы знаем, с некоторых пор Комельхавен, а в особенности муниципалитет сего города, немыслимы вне меня…
- К делу, - попросил Кевад, складывая руки на груди, - господин этой земли, к делу. Я до сих пор не возьму в толк, какое отношение имеет факт поедания живьем муниципалитета Комельхавена кем бы то ни было к тому, что МОЙ эшелон сожжен и внаглую разворован.
- О… - притворно вздохнул «дон», - видите ли, даже на моей земле есть вероятность несчастливых случайностей, и она, увы, невероятно высока. Невероятно. Но! Мы нашли возможность бороться с оной, и за умеренную помощь рачительным охранникам постараемся предложить ее всем желающим… да хотя бы и Вам. Вы ведь… не местные, верно?
- Это не относится к теме разговора, - цыкнул зубом Сатем, уже успевший бесшумно снять с предохранителя свое шикарное ружьишко. – Где груз, вот о чем стоило бы сказать… несчастливцам-случайностям. Пока им случайно не… понесчастливилось.
- Хм, - махнул рукой вислоусый, мило улыбаясь щербатым ртом, - конечно же, с нами ничего не… Видите ли, у нас кон-тракт с некоторыми господами, поддерживающими порядок в сей юдоли слез и скорби – при помощи мечей, карабинов и алых мундиров. Их слово, заверившее мою безопасность, я ценю, уж простите великодушно, выше…
Кевад, увидев последний из сигналов от своих, закрыл глаза и молча выслушал все положенные в таком случае выстрелы. Их оказалось семнадцать.
К появлению кавалерии в алых мундирах дон Каппоне с коллегами висел в ряд на перекладине над воротами порта, а груз Роты вместе с бойцами спешил в Гурриду.
Поистине, несчастливые случайности в порту случались поразительно часто, сообщили лейтенанты миротворцев командованию.
***
(начало хода, и пешка пока еще не тронулась. Э-э-э, но все будет. Да.)

[Somesin >>>]

Пешка С7. Племя Куай.
Ход С7-С6.

Внизу плавно и неторопливо тек через ложбину отряд верховых охотников в черных малахаях. Вытягивались в галопе варги, мягко кружили над кавалькадой скатсаны, плавно шевеля широкими плоскими плавниками и хищно бросаясь вниз на любую замеченную живность. Отсюда все выглядело колдовским танцем, а не бешеной, кипятящей кровь охотой. Завораживало.
Крона и Семео, отирающихся вдоль боковых чешуй, сверху видно не было. Слышались только взвизгивания когтевых ударов по плотной поверхности, которую требовалось отчистить от паразитов и загрязнений. Рубалль же вместе с Человеческой Кровью занимались прочисткой спинного паруса, мягко и мощно движущегося сквозь струи ветра. Мико сносила все терпеливо и безропотно.
- Э-эй! – заорал кто-то снизу хрипловатым мявом Семео. – Агу-у-у! Чесальщики! Долго Вас ждать еще-то?! Мы тут уже с час дожидаемся!
Человеческая Кровь вздернул бровь, подмигнул и перебросил свою щетку товарищу, нацепил на правую ладонь роговые когти и, подбежав к краю, спрыгнул чуть вниз, откуда, видимо, уже мог наблюдать за Семео:
- Ах-ах, дружочки-скребнички! Ах-ох, сколь велик и важен Ваш труд, который Вы управились завершить всего-то на полдня позже меня с Рубаллем… - он на миг запнулся и продолжил: - Во-о-от насколько он громоздок и важен. Во-о-от как он почетен! – Рубалль фыркнул и на всякий случай присмотрелся к парусу. Парус был удовлетворительно чист, увядшие кожистые пленки удалось отскрести и скинуть вниз, парящим вокруг Мико кунокудам.
Кто-то из хаджитов, увидав демонстрируемое Смилли, завопил в притворной ярости. Человеческая Кровь белкой взлетел на спину Мико, пронесся к плавнику, прыгая то на ногах, то на всех четырех конечностях, родной рукой зацепился за толстый передний шип паруса и развернулся прямо в воздухе, укрывшись тем самым за самим плавником. Семео, уже почти его настигший, пролетел мимо, упал на четвереньки, но зацепиться не поспел и прокатился дальше, повисши уже на левом боку рыбины-стойбища.
- Вр-р-р-ра-а-аууу! – донеслось немедленно с правого бока, и возник взъерошенный Крон, мчавшийся по чешуе непринужденно, словно по разнотравью внизу. Древесный скребок у него в руке пролетел рядом с Рубаллем и оказался в руках у Смилли. Тот озадаченно крякнул и подпрыгнул, оттолкнувшись задней лапой от плеча Крона, а затем уселся тому на плечи и щелкнул по лбу.
А мгновением позже снизу донесся посвист многорогой флейты, сзывающий племя. Человеческая Кровь лукаво ухмыльнулся, отбросил скребок и отпихнул аккурат налетевшего Семео.
- Вы скоро охотниками станете, а ведете себя… - буркнул он, передразнив шипение немолодого старейшины Ра-Вииршш-сэна, - и опрометью скользнул вниз, чуть скрипнув обмираешными когтями.
Фальсребра крутыми шипастыми гребнями вздымались вдоль боков. За каждым из них пульсировало дыхала, из которых доносились знакомые ароматы готовящейся пищи, меха, кож и чего-то еще, густо намешанного, что в совокупности вызывало приятное ощущение родного дома. Человеческая Кровь остановился у устья дыхала и дождался товарищей, чуть позже возникших рядом. Крон, щерясь, потрясал щетками и скребками, которые пришлось тащить ему, и всячески подначивал спускавшихся налегке.
Не успели они пройти за ближние хижины, сгрудившиеся возле фонтанчика, как оказались в целой толпе мохнатых, преимущественно рыжевато-желтого окраса соплеменников. Откуда-то спереди, из центра сборища доносился голос Лекуаги, вождя фратрии, которой принадлежала Мико.
Парни остановились позади всех – ближе им по младолетству просто не разрешалось пока подходить. Впрочем, хлещущие по бокам хвосты и прижатые уши старших родичей дали понять, что речь тут о неприятностях.
В воздухе пахло крупной дракой: возмущением, недовольством, взаправдашней яростью. Отовсюду разносилось короткое отрывистое шипение, и в конце концов Лекуага таки рявкнул.
В мертвой тишине его слова донеслись даже до Человеческой Крови сотоварищи. И они в ужасе и растерянности поглядели друг на друга.
Вождь говорил, пришла пора откочевывать прочь, и совет вождей и старейшин решил уходить мористее, вдаль от Кунзе и всех иных Курганов, вдаль от поясов вязнотравки. Сделать это следовало сию же минуту, потому что, оказывается, вчера поутру неживь прорвалась к стойбищу Гхаргурраш – здесь, в сердце безопасных земель, - и хоть и истреблена, но... Всех выживших – троих девушек-орчинок, двух матерущих опытных охотников и Вещую Матерь – пришлось разместить на Ксиай, центральной рыбе племени; больше пойти им было некуда.
Рубалль медленно опустился на корточки, неосознанно щерясь.
Слышно было мерное движение мощнейших мышц над головами да перещелк жаберных крышек.
***
Кунокуда шла в упряжи совершенно непохоже на паука, решил Смилли, однако все же оказалась достаточно послушной. И – еще некоторое время помудрив над способом быстро и надежно ее подчинять, - можно было всерьез подумать о том, чтобы приспособить кунокуд для охоты.
Кунокуда вильнула и мягко скользнула на поверхность Белозвездчатого Когтя, опершись о крепкие мускулистые плавникрылья. Человечья Кровь потянулся к атлю животного и послал теплый импульс, заставив кунокуду вильнуть хвостом.
- А как же беговые пауки? – спросили у него почти над головой, и Смилли медленно поднял взгляд. Вязнолианки с правого браслета мгновенно оплели ассегай и подтянули его к пальцам. Вычурная резьба на древке успокоила еще прежде, чем он осознал, что пялится на орчанку Мыгхрэт, чьи полноватые лодыжки раскачивались под толстой веткой одного из деревьев, примостившихся на вершине скалы.
- Пауки спят, - негромко сказал он, спешиваясь. – Пока мы здесь, охотникам нужны другие ездовые существа, разве нет?
- Кунокуды, - пожала плечами Мыгхрэт, и уставилась прямо в глаза Человечьей Крови: - Да, почему бы и не они?
Смилли внимательнее поглядел на нее, и увидел то, что следовало бы заметить чуть раньше: орчанка плакала.
- Все еще образуется. Пройдет немного времени, и мы вернемся в Малавак Катапаган. Ты найдешь родственное племя, выйдешь замуж, нарожаешь много… - Смилли запнулся, но лишь на пару сердцебиений. - … и над твоей родней насыплют новый Курган! – закончил он, продолжая думать о кунокудах, только о кунокудах, чтобы атль не отразил лживости его слов.
- Нам некуда возвращаться, разве нет? – прошептала орчанка, бесшумно спрыгнув на траву рядом с ним.
Человеческая Кровь задумался… но потом мысли попросту разбежались. Он по-новому увидел небеса над Праотцем Вод, длинный гребень Когтей, уходящий вдаль в обе стороны, вереницы и стаи зверовидов и рыбовидов, рассекающих волны и ветер, кочующих по всему взморью, отдаляющихся от пампас и от родины… мириады рыбоптиц и сотни Верных Миру, мерцание множества атлей.
Возможно, все действительно обстояло так.

[Дана >>>]

Пешка b2. (граница с а2 )
Без хода.

(& Late)

Алексия мысленно потянулась вперед, ища тайные метки. Ничего. Пустота. Никаких маячков и даже малейших всплесков магической активности. Улица, вдоль которой тянулись два ровных ряда бревенчатых домиков, по-прежнему оставалась безлюдной, или даже вернее – безжизненной, так как домашний скот исчез также непостижимым образом.
- Пусто, - вернувшись после обыска своей части улицы, сообщил Сэт.
Алексия кивнула, она тоже никого не нашла. Битый час прочесывали это селение и никаких следов, а ведь утром еще все было в норме: жители в огородах, скотина на полянке рядом с деревней.
- И куда все подевались? – Кэм уселся на поваленное у забора бревно, пристроив у себя на коленях небольшой сверток. – Зато я пирожки нашел. Кто-нибудь хочет? – он развернул льняную ткань, в которой на самом деле оказалась горка выпечки.
- Вот только бы пожрать! Что ты, что Лимка – оба одинаковые, – возмутился Сэт.
- С чем пирожки? – Неро подошел как всегда бесшумно. Ему выпало обследовать окрестности, поэтому и задержался он дольше всех. - За деревней в лесу следов полно, а здесь все «замели», постарались, чтобы не нашли. Маг у них сильный, но там, на окраине, «наследил». Похоже, ушли все...
- Сбежали. Иначе бы вещи не побросали, как попало, - Кэм протянул пирог альбиносу, Эм-м… да не знаю я, с чем, сам смотри. Сэт, а ты не ломайся, пожуй, на ужин все равно опоздали.
- Вот еще, может они тухлые или отравленные, или еще что…,- скривился тот, скорее из упрямства, чем действительно от отвращения. – Я все подряд в рот не складываю... Зачем сбегать из родной деревни? Утром мимо пролетали, все в порядке было.
- Нормальные вроде пироги, съедобные вполне. Зря гонишь, - Неро присел на бревно рядом с Кэмом и потянулся за второй порцией. – Вот перекусим и сходим в лес. Разберемся.
- Сэт у нас личность благородная, деревенская пища у него не переваривается, - подколола Алексия, и с наигранной грустью заметила, - А меня вот никто и не угощает...
- Кто-то ж говорил, что на диете. Нет? – тут же напомнили ей. Со своим лишним весом девушка уже прожужжала все уши, и это притом, что, не то что толстой, но даже пухленькой или упитанной ее нельзя было назвать – доска доской!
- Ага, тебе лучше поголодать, - тут же съехидничал Сэт, - Иначе Риф не выдержит тяжести и рухнет, не долетев до Питомника.
Неро закашлялся, подавившись куском пирога, Кэм, смеясь, от души принялся дубасить приятеля по спине.
- Хватит ржать, - прекратила балаган Алексия, и, одарив Сэта злобным взглядом, скомандовала. - Раз не голодный, иди остальные дома осматривай.
- Я ничего и не ржу, - примирительно ответил парень, с трудом сдерживая улыбку, и, насвистывая несложный мотив, неспешно отправился в сторону непроверенных строений.
Внезапно, в лесу раздался стрекот, затем листва зашевелилась, словно там двигалось что-то большое и малоповоротливое. Спасаясь от чего-то невидимого, взлетела стайка птиц. А шум нарастал и приближался к самой деревне.
Алексия обернулась, всматриваясь в даль, но вроде бы ничего особенного не заметила. Местные там, что ли, попрятались и дурью маются?
- Неро, ты говорил, в лесу следов много?
- Ага, - тот кивнул. - Чуть подальше от деревни отойти и можно проследить, куда все ушли...
Всё стихло, а через мгновение из зеленой листвы появилось черное пятно, кляксой расползающееся во все стороны. Ещё мгновение, и клякса "собралась" и направилась прямиком в деревню. В лесу раздались какие-то неразборчивые крики. Пятно, тем временем, уже достигло первых домов.
Грифоны, до сих пор с равнодушным видом дремавшие на травке у забора, всполошились, зашипели, хищно щелкая клювами.
- Это еще что? - удивился Неро. - У меня глюк?
- У нас коллективный глюк, - подтвердила Алексия. Резко выставив правую руку перед собой, девушка выпустила вперед огненный шар. Не нравились ей непонятные черные пятна.
Пятно замерло, словно не понимая, откуда тут взялись люди и что теперь делать. Летящий шар ни сколько не "смутил" кляксу, которая просто расползлась в разные стороны. Огонь столкнулся с домом и рассыпался искрами. Из леса вылетело ещё три фигуры - по виду человеческих, но с крыльями.
- Окружай его! - раздался гневный крик.
Клякса стремительно собралась в единое целое и так же стремительно понеслась сквозь улицы в другую сторону.
- Мда... Похоже, у нас гости, - протянула Алексия.
Неро кивнул, а Кэм наконец-то оторвался от процесса поглощения пирогов. За тем, что произошло только что, парень не особо следил – завтрак, обед и ужин для него всегда были важнее каких-то там черных пятен и пропавших жителей деревни:
- Ребята, а вообще в чем дело?
Ему не ответили, мало того даже внимания не обратили.

Сообщение отредактировал Дана - 17-10-2010, 19:56

[Late >>>]

пешка a1, без хода
деревушка в округе Вежимон, на границе с округом Лазарус
(с Даной)

Распадаясь на мелкие струйки, пятно разбрелось в разные стороны. Охотники, вылетевшие из леса, дружно чертыхнулись и разлетелись в стороны, образуя правильный треугольник над деревней. Одна из струек, проползая мимо Кэма с пирогами, неприятно ударила того током и исчезла в доме. Чертыханье в воздухе стало громче. Вскоре от черной субстанции на улице ничего не осталось. Только в воздухе кружили охотники, караулящие своего зверя.
- Что за ерунда? - Кэм потер ушибленный локоть и крикнул парящим в небе крылатым. - Эй, кого здесь забыли?
- Уж точно не тебя, - раздраженно ответил блондин, высматривая свою цель.
- Крылатый, не хами, ты не на своей территории, - Неро тем временем успел достать лук и наложить стрелу на тетиву.
- Эй-эй-эй, - встрепенулась девушка, опасливо посматривая на лук и хватаясь за сетку, готовясь её активировать. Шарахнет по людям, так по людям. Нечего тут луками размахивать.
- Мы с миром, если можно так выразиться, - раздался спокойный голос брюнета. - Нам всего лишь надо поймать Черный Дым... А ты Эрик будь повежливее в чужом округе.
Эрик только гневно сверкнул глазами.
- Видели мы ваш Дым, - ответила Алексия. - Только как вы его ловить собираетесь, если он ... хм, дым? И зачем он вам? Впрочем, мы не мешаем, ловите, только деревню, желательно, не сжечь дотла... Неро, да убери ты лук. Хватит на "соседей" наезжать!
- Они первые, - ответил альбинос, но послушался, лук опустил.
- Тогда уберите свои тушки из деревни, - все так же раздраженно крикнул Эрик.
- Эрррик, - одновременно прорычали брюнет с девушкой. Брюнет же продолжил. - Мы вполне сможем его поймать, но если вас не будет в зоне действия наших сетей...
Девушка с брюнетом переглянулись.
- Ага, у них сети на полдеревни, - пробурчал Неро, собираясь все-таки пальнуть по белобрысому нахалу.
Алексия остановила его взглядом. В принципе, ей было без разницы, кого крылатые будет ловить, но оставлять им на растерзание деревню, а потом получить за это по шее от начальства тоже как-то не хотелось.
- Эй, я кого-то нашел, - из-за угла дома вырулил Сэт. - Но выходить и что-то объяснять упорно не хотят, - он глянул вверх. - "Соседи" пожаловали?
- Пожаловали... - фыркнула Алексия. - Стоп ребята, у нас здесь похоже еще и местное население, - крикнула она охотникам и поспешила за Сетом. - Идем...
Эрик и не подумал двигаться с места. Как же его всё раздражало - Черный Дым не удирает, его вполне реально поймать и тут... эти. Мужчина зло посмотрел на командира, словно предлагая задействовать сети прямо сейчас. Ну, подумаешь, людей ещё чуть-чуть заденет. Ответом стал красноречивый взгляд брюнета.
- Кейра, Эрик, вниз, - спокойно скомандовал мужчина и, подавая пример, спустился на землю, складывая за спиной крылья. Впрочем, сеть так и осталась у него в руках. Девушка сразу же последовала за командиром, Эрик, немного покружив в воздухе, нехотя присоединился к отряду.
Грифоны с интересом рассматривали крылатых людей, тут же окружив их, стоило только тем спуститься на землю.
- Ням-ням? - обрадовано прошепел Лим, попытавшись укусить оказавшуюся рядом девушку.
- Я тебе дам ням-ням! - ловко щелкнула Кейра грифона по носу, но на всякий случай, отойдя на пару шагов назад. Существа, конечно, милые, но кто знает, что им взбредет в голову. Да и не хотелось бы, чтобы это "ням-ням" понадкусывало её крылья. Чини их потом.
- Фу, Лимка, девушек нельзя "ням-ням", - махнул рукой в его сторону Кэм и обернулся к вновь прибывшим людям. - Пирожков хотите?
Неро зло глянул на товарища (нашел вообще с кем разговаривать?), отогнал грифонов в сторону и сам отошел от греха подальше, а то, не дай бог, не удержится и начистит кому-нибудь физиономию.
- Н-нет, спасибо, - озадаченно отмахнулась Кейра и огляделась - Дым всё ещё прятался. Что ж, радует, не придется взлетать в небо, как ужаленным. Хотя, скорей всего придется. Дым не любил долго сидеть на одном месте… И чего он тут застрял, да ещё и не в своем округе? Такого на памяти Кейры раньше не происходило.
- Не хотите, как хотите, - флегматично заметил Кэм и отправился докармливать остатки пирогов своему Лимке.
- Мы сюда спустились пирожки кушать? - едко поинтересовался Эрик у командира. - На высоте больше шансов использовать сети удачно.
- Эрик, да успокойся ты, - буркнул брюнет. - КАК ты используешь сети, если в деревне люди?
Судя по недовольному взгляду Эрика в сторону Неро, он бы использовал сети с огромным удовольствием. Командир как-то тяжко вздохнул.
Алексия тем временем быстро догнала Сэта, промчавшись вслед за парнем через огороды, и лихо перемахнув по пути через плетень. Дом, который парень собирался ей показать, оказался маленьким и покосившимся. В единственной комнате Сэт опустился на колени рядом с плотно закрытой крышкой погреба.
Разговор был примерно следующим:
- Может, выйдите и поговорим?
- А вы кто?
- Патруль. Я уже сказал...
- Плохо работаете.
- Это с чего вдруг?
- Коты шляются, где хотят. Спасения от них нету…
- Да фиг с ним с котами. Вылезайте и все объясните по-человечески!
- Не-а, о чем нам с вами говорить?
- Что у вас случилось…
- А вы его поймали?
- Кого?
- Ну, кота этого..
- Нам делать больше нечего, как ваших кошек ловить? Издеваетесь?
- Это вы издеваетесь! Вот поймаете, тогда и поговорим.
Сэт озадаченно обернулся к Алексии и пожал плечами. Весь его вид говорил : «Идиоты! Что с них взять?»
И тут на улице раздалось оглушительное “Мяу!”.

[Muse >>>]

Пешка d7. Племя Айтви.
Ход d7-d5.

Длаур торопилась. С каждым резким шагом родные деревья были все ближе, а вместе с тем в воздухе нарастал поглощающий все и вся страх. Казалось, даже хищники притаились, стараясь сейчас держаться отсюда подальше. Все замерло в неестественной для священных охотничьих чащ Айтви тишине. Эмоции становились все гуще, эхом отражаясь от каждого сердца племени, охваченного липкой паутиной ужаса. Бешенный ритм в груди нарастал, сбивая остатки здравых мыслей в бесполезные обрывки почти животных инстинктов.
Длаур подобралась, мышцы, напрягшиеся в охватившем девушку дурном предчувствии, несли сквозь острые листья и густую темноту священного леса, звенящую от раскаленных эмоций ее соплеменников.
Племя Айтви все делила поровну – радость и счастье, горести и печали. Сейчас в чащах Бакаван Шума царили отчаяние, боль и агония страха.
Сквозь исполины черных стволов в селении пылали охотничьи костры, что посреди тихой ночи могло означать лишь одно – опасность, срочный совет племени. Права была Мать, не желавшая сегодня отпускать Длаур на ритуал.
Девушка поймала за руку шмыгнувшего мимо нее ребенка, на искривленном в страхе детском личике вспыхнули большие глаза. Одного взгляда хватило, чтобы несвязный поток шумящих вокруг эманаций начал, наконец, приобретать смысл.
Нападение, снова. И одному Истинному известно, сколько братьев пало от лап Алчущего Жизни Неживья.
Длаур переступила порог жилища Хранительницы, нетерпеливо поклонилась Дому, хозяйке и гостям, как того требовал обычай, и вдруг замерла. Медленно подняла потерянный взгляд, недоверчиво пробежалась глазами по напряженным лицам. И, прижав уши к голове, попятилась назад. Осознание ураганом ворвалось в сердце, разрывая его в бессильном ужасе, растворяя в той буре, что и так властвовала над чащей.

Мать племени мертва.
Да узрит Истину новая Мать.


Длаур Тор-ан-Айтви смутно помнила события последних солнцеоборотов. Прощание с павшими братьями, гнетущий Ритуал Посвящения. Все в спешке и суете, ей бы сейчас уйти далеко, надолго, спрятаться в глуши Бакаван Шума, окунуться в медитацию. Длаур было просто жизненно необходимо привести в порядок мысли. Вот только времени на то не было совершенно.
Решение уходить было принято быстро и почти единогласно. Неживье и угроза полного уничтожения племени надвигались слишком быстро, уже отняв у Айтви слишком многое. Оставленные позади родные леса были невысокой ценой.
Путь лежал неблизкий – далеко за Воды, через Даптун, с народом которого Айтви издревле поддерживали нейтралитет. Там, вдали от дурманящих тело и душу священных ароматов родной земли был призрачный шанс на спасение.


Длаур задумчиво провела пальцами по фиолетовым узорам на руках. Точно такие же теперь украшали спину и глаза девушки. Символ власти.
Власти над остатками племени.
Над чужими землями Края Пяти Озер.
И даже над ступающей по пятам смертью.
Судорожно выдохнув, Хранительница отпустила лишние мысли. Она прикрыла глаза и опустила уши. Теперь она могла позволить себе пару минут одиночества и медитаций.

[Clye >>>]

F8, черный слон, племя Всадников

Кчоай наклонил тело и сделал вираж над относительно свободном от деревьев участке, на котором почему-то остановились его спутники. Севшее наполовину солнце заставляло тени массивных ездовых кореньев выглядеть вытянутыми и искаженными. Далеко на горизонте виднелся паривший в воздухе шар. Его поверхность кое-где отблескивала последними золотистыми лучами солнца.
«Вилха Бота... удивительное творение... Нужно обязательно побывать там», - думал Кчоай.
Облетая остановившихся всадников, он начал постепенно опускаться к ним на землю. «До стоянки еще нужно дойти», - подумал было Кчоай, но тут раздался клич Рокмоя. Кчоай быстро сложил крылья и спикировал вниз.
- В чем дело? Мы не будем идти до стоянки?... - спросил он, опустившись на примятую траву.
- Мы пришли, - сказал Гурун своим глухим голосом, слезая с новенького чипока.
Крылатые оглядели окружающий пейзаж. От небольшого холма, на котором они стояли, лес отступал и возвышенность была лишена крупной растительности. Вокруг оставались только коряги да пни — как будто здесь прошел ураган, но не затронул остального леса.
Крылатые удивленно переглянулись. Кчоай открыл было рот, чтобы спросить Свесса что в действительности происходит, как вдруг из-под «пней» выскочила дюжина всадников и с криками и смехом начала подпрыгивать и стучать деревянными «наручами». От этих звуков с ближайших деревьев взлетели, испугавшись, птицы. Свесс, Туфис и Гурун тоже хохотали и пытались показать друг другу выражение лиц крылатых.
- Похоже, мы и вправду пришли, - сообщил Рокмой Кчоаю, пока окружившие их всадники похлопывали их по плечу и приговаривали что-то сквозь смех на своем диалекте.
Кчоаю показались слова Рокмоя слишком серьезными – он не выдержал и тоже засмеялся и похлопал Рокмоя по плечу.

Через час после наступления темноты Верховный Чипок назначил общее собрание на вершине холма. Всадники выбирались из закопанных в землю чипоков, в которых предавались сну после короткого, но интенсивного перехода, и шли на холм.
Крылатые сидели на своих спальных мешках и тихо разговаривали, когда к ним подошел Свесс и пригласил на собрание. Они тотчас поднялись. Втроем они пошли мимо воткнутых в землю (или между отростков чипоков) палок-светильников, пока не подошли к месту собрания. Там уже собралось все племя, обратившись взором к массивному черному корчавому пню, увешанному украшениями и лоскутами материи.
Торосс ждал только Первого всадника. Свесс вышел чуть вперед остальных и приготовился слушать.
- Грядет смерть... - сказал Торосс, и голос его был низок, и доносился он как будто из недр большого рога, звучавшего отчетливо и перекрывавшего все другие звуки (ведь он звучал как наяву, так и в голове у каждого), - Я вижу множество Верных Миру, - протрубил Торосс, - Мертвые. Растерзанные. Разорванные в клочья!
Последняя фраза была сказана с такой силой в голосе, что крылатые почувствовали желание сейчас же где-то укрыться.
Свесс услышал, как сзади Гурун тихо спросил кого-то: «Он говорит о холодных?».
- С моря... - продолжил Торосс, как будто отвечая на вопрос Гуруна, - ...придет армия из металла. Вместе с ними придут их Изменяющие. Я вижу как велика их сила! Они способны изменять мгновенно — на погибель своим врагам!
- Кто их враги? - спросил Свесс.
- Верные, - прозвучал ответ, хотя все уже и знали его.
Свесс постоял недвижимо несколько секунд, сминая и разминая пальцы. Когда он, наконец, повернулся к племени, его лицо было омрачено думой. Торосс замолк и все смотрели на Свесса, а тот смотрел поверх них. Когда он наконец опомнился, то вгляделся в лица соплеменников, и то, что он в них увидел, не понравилось Свессу. Он увидел возмущение, кое-где – сомнения, но на большинстве лиц был страх и их атли дрожали, как дубовый листок на ветру. Лишь Гурун, Туфис и Гшак, да еще крылатые, поймали его взгляд и их атли отразились готовностью.
- Хорошо, - протрубил Торосс, - А теперь будем решать что нам делать.
Начался совет.
Если слова Торосса крылатые понимали благодаря его телепатии, то о чем говорят всадники они могли только догадываться, так как еще недостаточно хорошо выучили их язык. Они видели, что сначала речь держали Туфис и Гшак. Потом оживились и другие всадники. Одни говорили хмурясь, другие пытались что-то втолковать остальным, и все делали это на столько эмоционально, на сколько им позволяли их покрытые древесными пластинами тела.
Последним говорил Свесс - не спеша и поддерживая свои слова размеренной жестикуляцией. Он часто поднимал руки к небу и указывал куда-то, и остальные, похоже, соглашались с ним. Когда он закончил, слово снова взял Торосс: "Да будет так".
И такими были его последние за эту ночь слова.

Крылатые подошли к Свессу после того, как все разошлись и спросили о том, что решили на совете.
- Мы мало знаем об окружающих лесах, ведь солнце только трижды село с тех пор, как мы пришли в Бос Веллез. Да и многое изменилось с тех пор, как мы были здесь в последний раз. Поэтому решено было разослать разведчиков и узнать ведают ли остальные Верные о надвигающейся опасности и какого они мнения о том, что нужно делать.
- Можем ли мы присоединиться к кому-нибудь из этих разведчиков? - спросил Рокомой.
- Конечно! Ваши умения бесценны для нашей цели. Зная свое племя, я говорю, что в леса пойдет если не наибольшая часть, то половина его. Остальные останутся с Верховным Чипоком и будут ждать нас в юго-восточной окраине леса, под Вековечным Буком.
Крылатые решили, что Кчоай пойдет во Свессом, а Рокмой останется с племенем и будет предупреждать его об опасности.
- А теперь всем нужно отдохнуть, - заключил Свесс.

[Cordova >>>]

Био-сторона. Начало хода Qd8-a5.
Лунный зверь Рекуай, урожденный айакатчи.

    Еле слышный шорох разбудил Каньете. Она так устала за предыдущий день, что сон одолел ее, как только голова опустилась на плечо примостившегося рядом Ику. Приоткрыв глаза, она увидела Рекуая, крадущегося меж спящих вповалку малышей.
- Иди сюда, - прошептала она, указывая на свободное место рядом с собой.
Лунный Зверь сел рядом и вздохнул. Тяжело и устало. Его ледяная рука легла в раскрытую ладошку девушки. Он дернулся, хотел было отодвинуться, но Каньете сжала пальцы.
- Тебе нужно поспать. Иди сюда, я согрею тебя, - она потянула его за руку, но Рекуай как будто окаменел.
Каньете подняла полный удивления взгляд. Что такое? Почему он не хочет разделить тепло? Или он так давно ушел от Тау Тонатиу, что забыл обычаи?
- Я больше не принадлежу твоему племени. Ты не обязана делиться огнем своего Атля.
Его голос дрожал, его пальцы дрожали, его Атль сиял так, что будь он пламенем костра, он осветил бы всю округу.
- Не обязана, но я хочу, - Каньете еле заметно улыбнулась и лишь сильнее потянула его за руку.
Судорожно выдохнув, Лунный зверь откинул с лица капюшон и сдался.
- Тогда будем согревать друг друга, - сказал он, накрывая девушку своим плащом. – Я тоже хочу поделиться своим Атлем.

   В сердце Древорощи не увидеть рассвета, но Ику открыл глаза в тот миг, когда первые лучи солнца пробились из-за невидимого горизонта. Он улыбнулся, посмотрев на спящую рядом Каньете, и тут же нахмурился, увидев, во что именно та кутается. Некоторое время он лежал, прислушиваясь к гулу просыпающейся Мохатишамбы и отчаянно тоскуя по старым добрым временам, когда все они счастливо жили в родных землях Уантара. От грустных мыслей его отвлек тихий голос Учителя:
- Тацат-Коатль принял решение. Народам айакатчи придется покинуть Земли Верных Миру. Даже если мы сейчас в относительной безопасности, это не означает, что так будет всегда. Кроме того, пусть даже Древороща огромна, здесь не смогут жить все, кто потерял свой дом.
- И что они хотят от меня? – с раздражением спросил Рекуай. – Мне уговорить Атцлака, что бы он явил для нас новые земли? Мы с ним не настолько близки! Я могу сражаться, я могу помочь хоть ненадолго спастись тем, кого еще можно спасти. Но творить чудеса – это не ко мне!
- Послушай, Реку…
- Не хочу ничего больше слышать! Нежить повсюду! И вы столкнулись еще не с самой страшной! Этих тварей хотя бы можно увидеть, услышать. Что будет, когда до нас доберутся невидимки?! – он горько усмехнулся, - Да-да, я наверное единственный, кто может про них рассказать. Потому что после них не остается вообще никого. Против них нет оружия, от них нет спасения. Нашему миру приходит конец! И я могу только умереть вместе с ним. Я слишком устал, Учитель. Слишком устал…
Ику затаил дыхание, но снаружи больше не доносилось ни звука. Тогда он поднялся и осторожно раздвинул руками ветви. Рекуай – Лунный зверь, непобедимый воин, живая легенда Земель Верных Миру беззвучно плакал, уткнувшись в плечо старого учителя.

   Целый день Каньете провела в хлопотах. Нужно было обустроить новый дом, перевести туда малышей, приготовить еду. Она то и дело оборачивалась и оглядывала окрестности. Ику знал, что она высматривает Лунного зверя.
Он появился к вечеру. Бесшумно соскользнул с ветки и устроился возле огня, укрывшись от холода и взглядов под неизменно глубоким капюшоном. Он молча принял из рук Каньете горячую лепешку. Потом, так же молча, пил ароматный отвар. Никто не решался с ним заговорить – Лунный зверь был явно не в духе. Его Атль горел как обычно ярко, но этот свет был холодным и колючим.
Глубокой ночью Каньте вышла наружу и увидела неподвижную фигуру у почти угасшего костра.
- Пойдем, Реку. Уже совсем холодно, - она тронула его за плечо.
Лунный Зверь вздрогнул, очнувшись от невеселых раздумий.
- Позже, - ответ прозвучал неожиданно мягко. – Мне надо еще немного подумать.
- Тогда я посижу с тобой, - она бросила в кострище несколько толстых веток и раздула огонь. – Так и теплее и веселее. Давай поговорим?
- Сегодня я не самый приятный собеседник. Впрочем, как и всегда.
- А ты попробуй. Расскажи интересную историю. Ты ведь много путешествовал, много видел и слышал, а я нигде не бывала.
- О чем ты хочешь узнать? – он повернулся к девушке, - Я попробую, только скажи, что тебе интересно.
- Праотец Всех Вод. Ты видел его?
Рекуай кивнул.
- Странники говорили, что он похож на Панпа Марка, только синий, - Каньете хи-хикнула, - Как это может быть?
- Ну, если посмотреть сверху. Ты же забиралась на дерево Танатиу. Так вот если взлететь еще выше … - он замолчал и отвернулся, пытаясь скрыть охватившее волнение. Потом вскочил на ноги и забормотал, - Взлететь… Выше…
- О чем ты говоришь? Мы же не птицы, чтобы летать.
- Летающие рыбы… Племя Куай…С ними можно договориться…. Они не откажут! – он снова сел, схватил девушку за руки. В его глазах вспыхнула надежда, губы тронула едва заметная улыбка. – Каньете, спасибо, ты воистину дитя Атцлака!
Ничего не понимая, девушка кивала головой и тоже улыбалась. Атль Лунного зверя теперь горел как солнце, отгоняя прочь мысли о потерях и несчастьях.

   А наутро Каньте не могла сдержать слез. Рекуай рассказал ей, что отправится искать племя на летающих рыбах, чтобы уговорить их отправиться за горизонт Праотца Всех Вод и найти для айакатчи новые земли. Рассказав обо всем Ику, она бросилась собирать все необходимое для долгого пути. Но возвратившийся от Коатля Лунный зверь был непреклонен: он пойдет один!

[Torvik >>>]

Король E1 (D рамках хода E2 - E4)
- "Надо провести разведку боем. Для чего? А кто там разберёт?" - ворковал Мате сам с собой, переставляя на полу тапочки. Правую направо, левую налево. Потом наоборот. Левую направо, правую налево. Что-то надо было делать. И с потёртыми тапочками и с государством. Чтобы всё зажурчало. А что делать, когда делать нечего? Что-то развивать? А что развивать проще всего? Проще всего развивать дороги. Потому, что они всем нужны. И рабочую силу займут. И империю расширят. И... можно и ещё что-то придумать. А то нищих развелось. Новичок уже докладывал (рот бы ему чёрными нитками зашить за такой доклад), что нищие бунтовать хотят. Ладно, от их он и пошлёт. Авантюристов хреновых. Лучше, чтоб бузили где-то там, нежели, чем где-то тут.
- Новичка сюда.
***
- Ну, тута я.
- Отойди и сядь, смердишь, мать твою.
- Работа...
- Знаю, знаю, но всё равно смердишь. Да и рука так и чешется по твоей харе вмазать.
- Грим...
- Тьфу ты! Не убалтывай. Дело есть.
- Ну...
- Гну! Значит так - кидаешь клич и двигаешь буянов вот сюда. В карте немного кумекаешь?
- Да так...
- А меня не волнует как! Всё. Разведать и доложить. Если что - дорогу сюда потянем.
Новичок почесался, кивнул и вышел. В рыночных кварталах всегда найдутся те, кто за бросовой королевской монетой прыгнут даже в пекло.