Дорожная сказка

В старинной сказке дивных дней,
Что до сих пор хранят
Дороги в памяти своей, -
Мой след, мой глас и взгляд.

О трех конях пойдет рассказ,
Их бравых седоках,-
Как чуден лес! Где спрятан лаз?-
О встречах и словах.

"Пусть дремлет трон, дрожит дракон -
Нас не собьют с пути!"
Один закон с седых времен.
Его ли не нести?

Пусть темен мрак и враг грозит,
Мы мчимся в дивный бой.
За шагом шаг. Для новых саг!
Под трубы и под вой.

А после - тихо прикорнуть
В тумане у реки,
Иль снова в путь - куда-нибудь,
Не видя в тьме ни зги.

Легенды канут в ряде лет,
Быль в небыль обрати;
Лишь сказка даст простой ответ.
О чем? Все впереди.

- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
Дорожная Сказка.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -


Зажав подмышкой два портрета и размахивая взад и вперед королевским указом, спеша так, что встречные дамы и кавалеры почитали за благо заранее уступить ему дорогу, по очень-очень важному делу по коридорам, лестницам и залам королевского дворца носился сломя голову скромный слуга Его Величества, Даниэль Хардинг.
Время давно уже перевалило за полдень, но ни утренняя рань, ни обед, ни жаркое послеполуденное солнце не принесли сегодня обитателям замка покоя.
Конечно же, все началось несколько дней назад. Его Величество пригласил к себе в гости своих подданных из Чудесного леса. На стол было выставлено немеренное количество вина, пива, эля и медовухи, фруктового и цветочного нектара. Феи, хранители, чудовища, сказочные народы – все откликнулись. Пришел даже старый больной единорог - одинокий житель северной опушки.
В общем, праздник удался на славу. Торжественная речь короля, стоявшего на барабане, салюты, стол, музыка (к слову сказать, Даниелю удалось даже поиграть для самого короля эльфов, но, к счастью, тот был уже к тому моменту мертвецки пьян и запомнил лишь, что с его ушами делали нечто ужасное и противоестественное). И тут прямо посередине праздника изволила пропасть принцесса. Стража и гости бросились ее искать и, о ужас!, прямо на стене замка бдительные королевские стражники обнаружили надпись, сделанную на драконьем языке. На высоте десяти футов над водой!
Король ушел в себя, в свои покои и в траур. Гости тихонько распрощались от греха подальше, а ровно через два дня, не получив от похитителей ни единой записки с требованиями, король отправил по стране гонцов. Мол, тому, кто вернет Его Величеству дочку или хотя бы привезет голову дракона, его монаршая милость облагодетельствует всем, чем только можно.
Охочих до богатства нашлось много. Вскоре секретарям да советникам короля надоело разбираться в бесчисленном множестве титулов заявившихся в замок соискателей (тем более, что никто из них пока не отправился на поиски, а только ел да пил да разгуливал по дворцу, петушась и задираясь друг с другом). Решение нашлось достаточно быстро, спихнуть весь бедлам… кому-нибудь. Угадайте, кому же досталось это почетное задание? Ни за что не поверите. Мне, Даниэлю Хардингу. Эмм… все-все, возвращаюсь к описанию от третьего лица. Это просто что бы вы поняли, какая незадача выпала на мои плечи. Я еще достаточно молод, получил свою должность совсем недавно. Меня призвал к себе тогдашний королевский бард и велел играть. Ну я и сыграл. К сожалению, сердце почтенного музыканта не выдержало и мне пришлось занять неожиданно освободившееся место. А? Все-все, замолкаю…
Наш бард оказался не глупцом и чтобы хоть как-то расшевелить скопившихся рыцарей, искателей славы и авантюристов, заказал двум художникам портреты принцессы и дракона. Должен заметить, эффект превзошел все возможные ожидания.
После показа рыцарям портрета принцессы отсеялась первая половина соискателей. Вернее, они почли за благо как можно быстрее ретироваться прочь, петляя, старательно избегая населенных пунктов и вообще тщательно маскируясь под местных пейзан от гонцов короля.
Вторая половина отсеялась после демонстрации портрета дракона…
В чем фокус? Должен признаться, что всему виной стала некоторая неувязка. Заказав портреты, бард совершенно не проследил, кому какой поручил писать. Потому получилось, что в первый раз Даниэль показал рыцарям портрет дракона… Замечу лишь, что художник обладал недюжинным воображением и чувством цвета. Увидев столь яркий и насыщенный образ, многие представили себе последствия совместной жизни с принцессой… К сожалению, не у всех такие крепкие нервы, какие, видимо, оказались у дракона, осмелившегося покуситься на принцессу.
Что касается мнимого портрета дракона, то в этом случае ситуация оказалась полностью противоположной. Художнику было скучно рисовать принцессу, и он обозначил ее весьма абстрактно. В результате посмотрев на эдакого сморчка, вторая половина рыцарей возмутилась до глубины души, демонстративно хлопнула абсолютно всеми дверьми, которые только сумела найти и удалилась прочь из замка.
Конечно, неувязка была вскоре обнаружена, портреты заново подписаны, а Даниэль бросился вдогонку за рыцарями. Но увы, те немногие, что остались в замке либо забаррикадировались в своих покоях, либо прятались от барда.
Вдалеке послышался стук металла по камню.
-Стоять!!! – Бард прибавил ходу, протянув вперед руку с зажатым в нем указом. Шапочка цеха, которую Даниель уже полдня носил не снимая, в очередной раз сползла от резких движений на ухо. - Именем Его Величества, подождите! Я уже рядом!
Но почему-то вместо того, чтобы остановиться, рыцарь припустил прочь, на ходу разоблачаясь. Добежав до места, где до этого стоял рыцарь, Хардинг огорченно вздохнул. Лишь куча доспехов валялась на каменном полу. Обреченно подобрав шлем, бард потащился в покои к королю, чтобы доложить о неудаче. Увы, но без помощи армии, у Хардинга совершенно не было шансов выловить хотя бы одного завалящегося героя.

-----
Обсуждение в теме "Рыцари пути"

Сообщение отредактировал Сейден - 1-04-2007, 11:34

Когда под копыта бежит себе мягкая, хорошо натоптанная дорога, солнце греет, но не палит, а ветерок приятно обдувает лицо, меч в потертых ножнах на поясе не только кажется надежным, но и впрямь надежен, щит прочен и копье по руке - на сердце не лежит никакая забота. А когда сердцу легко, оно поет...
Вот и у рыцаря, подъезжавшего к воротам замка, явно было очень легко на серце - потому что оно пело аж на два голоса. И очень громко, хоть и не без приятности.

Я поведаю вам о том,
Как по вересковым холмам
Ясным, ласковым майским днем
Всадник один скакал.
Всадник ехал и песню пел
Во славу прекрасных дам,
И словно птица, напев летел
По вересковым холмам.
Взлетали птицы из-под копыт
И славили песней май,
И пеньем, как чаша элем, налит
Был весь этот чудный край.

Подъехав к воротам, рыцарь ловко перекинул копье через руку пяткой вперед и постучал в тяжелую створку.
- Эй, на воротах! Что это у вас среди дня заперто? А ну, открывайте рыцарю! А то дальше поеду!
Жеребец покосился на своего всадника и насмешливо фыркнул...

Сообщение отредактировал Сэр Хантер - 24-03-2007, 23:39

Стражник не успел ничего ответить рыцарю, потому что к воротам подъехал еще один всадник.
Второй рыцарь был очень молод и весьма щеголеват: весь в бархате, ботфорты из мягкой кожи, плащ с вышитым гербом. На рыцаре были даже кираса и шлем - сияющие, сверкающие. Вряд ли он всю дорогу тащился в них по солнцепеку... На всем этом великолепии – ни малейшего следа пыли, что заставляло думать: не переоделся ли франт в придорожных кустиках, завидев замок?
Под юношей танцующим шагом шла великолепная породистая кобыла, серая в яблоках. Лошадь ничем не показывала усталости от дальнего пути. Похоже, она так же привыкла форсить, как и ее хозяин.
Юный красавчик соизволил заметить путника, прибывшего первым, и поклонился ему – небрежно и снисходительно. Затем привстал на стременах и звонким мальчишеским голосом крикнул:
– Эй, отворить ворота! К вам прибыл Флавий-Октавий, маркиз де Разорилль, владелец замка Курам-на-Смех!..

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 25-03-2007, 0:05

-Ишь! – два стражника, стоявшие на воротах, переглянулись. Тот, что постарше подтолкнул младшего локтем. – Бим, мне это кажется что ль?
-Ох, Брам, ох, да что ж это делается, - младший стражник, усатый детина, покачал головой и в свою очередь подтолкнул старшего сотоварища. – Что тебе кажется-то?
Старшой почесал висок, склонив голову набок, а затем опять подтолкнул младшего.
-Да нам энтот шустарь приказал строго-настрого не открывать ворота, кто бы в них не стучался. Ну мы никого и не выпускали, сколько ни стучались. А тут воно чего, целых два рыцаря. И снаружи. Нет, тут что-то нечисто.
Усатый стражник насупил брови и глянул вниз, на приезжих:
-Что ж теперь делать-то? Если впустить этих – разбегутся те, которые внутри, а ежели не впускать, то… Да как же можно? Это ж рыцари!
-О-хо-хо, - старшой вдохнул поглубже, от чего доспех на нем немного раздался во все стороны, а затем опять вернулся в привычное положение. – Нет, Бим, нечего нам тут заниматься самоуправством.
-Верно Брам, - молодой довольно улыбнулся. Хлопнул себя перчаткой по бедру. – Правильная мысль.
-Да, - старшой ухмыльнулся и махнул рукой. Затем повернулся спиной к рыцарям, ожидавшим у ворот, лицом ко внутреннему двору - а там текла себе размеренная замковая жизнь, - и крикнул. – Эй, Бом!
Из-под навеса где-то под воротами показалась бородатая физиономия третьего стражника.
-Чего тебе, дядька?
Старшой кашлянул:
-Сходи-ка за этим шустряком. Тут двое рыцарей. За воротами. Хотят попасть внутрь. Что с ними делать-то спроси.
Вслед за бородатым лицом показалась щуплая на вид фигура третьего стражника:
-Иду уже дядька, а ты пока пришли Бома, чтобы покараулил ворота. А то ей-ей, сквозь решетку сейчас полезут… Я про тех, что внутри.

Даниэль переползал со ступеньки на ступеньку, грустно посматривая себе под ноги. Весь его вид выражал горе.
«Что теперь делать…»
Король обещал не пережить неудачи. Встречные придворные дамы и кавалеры сочувственно посматривали вслед барду. С ними-то ничего не произойдет в любом случае. Короли меняются, барды меняются – Двор остается
Взобравшись на предпоследнюю ступеньку бард остановился и обернулся. Затем сел на следующую, последнюю ступеньку и, подперев голову кулаками, стал думать.
Вероятно, сидел бы он так и сидел, посматривая на лежавшие у него на коленях портреты, пока кто-нибудь случайно не споткнулся бы об барда. Но получилось все совершенно не так. Кто-то кашлянул у Хардинга над ухом, и бард вздрогнул, выронил приказ короля и посмотрел вверх. Прямо над ним стоял бородатый стражник и озадаченно глазел на Хардинга.
-Милорд бард, вас у ворот требуют.
-Опять какой-нибудь барон выйти желает? – Хардинг моргнул и опустил голову. Лишь краем глаза посматривая на стража. – Нет и нет, пока не принесут клятвы, что пойдут за принцессой – не выпускать.
-Хех, - стражник ухмыльнулся и переступил с ноги на ногу. – Тут такое дело, что не наружу, а внутрь хотят.
-А зачем они нам? – Даниэль непонимающе посмотрел на стража. – То есть куда это к нам?.. То есть, внутрь?!
Портреты полетели вниз по лестнице, вслед за королевским указом. Но барду уже было все равно. Перескакивая через три ступеньки, Даниэль несся к воротам. Стражник удивленно крякнул:
-Эка… - и не спеша направился вниз, подобрать бумаги барда.

А тем временем на воротах остался один лишь Брам – Бим спустился вниз, охранять сами ворота. От нечего делать, Брам поставил в сторону алебарду, поправил висевший на спине арбалет и облокотился на каменный зубец стены.
-Благородные рыцари, не извольте гневаться. У нас тут колесо вращательное заклинило – цепь не движется. Сейчас все починим – впустим вас как подобает….
Раздался треск, глухой удар металла по земле, а затем ворота медленно-медленно стали опускаться прямо на рыцарей. Но чем ниже они опускались, тем быстрее начинали двигаться, а затем с оглушительным грохотом опустились прямо перед носом лошади маркиза де Розарилль. Поднялась пыль, на несколько секунд полностью скрывшая обоих всадников от глаз Брама.
-Бим, что у тебя там?
В воротах стоял второй стражник и изумленно смотрел на облако пыли.
-Не знаю, дядька, она вдруг рухнула. Я только-только легонько потянул на себя колесо…
Старшой цыкнул:
-Эть, дурная твоя башка.

Когда грохнулся подъемный мост и взвилось облако пыли, юный Флавий-Октавий, стоявший до этого на стременах, плюхнулся в седло и ошарашенно захлопал глазами. Впрочем, юнец быстро пришел в себя и, полуобернувшись к второму рыцарю, надменно поставил его в известность:
–Полагаю, первым в замок въеду я, как подобает маркизу де Разорилль, за плечами которого сорок два поколения благородных предков, древнейшим из коих был прославленный в преданиях герой Нетудывлез, объединивший под своей властью племена задираков и разорваков, каковые племена... Альфонсина, ты куда! Я еще не закончил!
Протестующий вопль был обращен к кобыле, которая, не дожидаясь, пока ее хозяин вволю наболтается, двинулась вперед. Точеные копыта застучали по бревнам подъемного моста. Проходя мимо второго всадника, кобыла пренебрежительно взмахнула хвостом прямо перед мордой его жеребца.
Серая в яблоках Альфонсина-де-Аллюр не хуже хозяина знала, кому следует проследовать в замок первым, ибо возводила свой род к легендарному коню Баярду, который делил славу и честь подвигов с великим рыцарем Роландом...
Но на середине моста утонченной аристократке Альфонсине пришлось пережить истинное потрясение.
Навстречу из замка выкатилась и рванулась по мосту вопящая орава пеших и конных рыцарей. Они так целеустремленно ломанулись прочь, что едва не сбили Альфонсину вместе с ее всадником в грязный ров. К счастью, мост был довольно широк, и лошадь чудом удержалась на самом краешке – только пышный, ухоженный хвост мазнул по тине, которой густо заросла вода...
Обернувшись вслед удаляющейся от замка толпе, Альфонсина тревожно фыркнула. Ее томило скверное предчувствие...

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 25-03-2007, 16:01

Сэр Хантер не стал ломиться на мост - грохот изнутри недвусмысленно предупреждал о том, что там есть желающие выйти. А сэра Хантера всегда учили, что лучше пропустить таковых. Чем больше их выйдет, тем легче войти. Переждав нездоровый ажиотаж, он слегка подтолкнул заглядевшегося на круп Альфонсины жеребца шпорами и въехал в ворота, небрежно кивнув пыльной и помятой страже. Конечно, в чем-то сэр Хантер своего коня понимал - круп и впрямь был на загляденье, однако всаднику над этим крупом стоило пообщипать перышки.
Посреди замкового двора возмущенно гоготал гусак, которого едва не стоптали удирающие знатные особы. Сэр Хантер улыбнулся краешком губ. Сорок два поколения, говоришь? Соскочив с коня, рыцарь преклонил перед гусаком колено и обратился к своему коню:
- Фар Лап, взгляни, вот достойный потомок славных предков! Не менее двух тысяч поколений гусиного рода за его крыльями! И если его предки спасли Рим, то он сам обратил в бегство целое войско знатных прощелыг! На колени, Фар Лап, на колени перед доблестным рыцарем древнейшего рода!
Жеребец недоуменно уставился на своего хозяина, потом в карих лошадиных глазах мелькнуло лукавое выражение, и рыцарский боевой конь торжественно опустился на передние ноги перед гусаком.
К чести гуся, он не отступил ни на шаг. Только поглядел свысока оранжевым глазом и гневно гоготнул.

Стража перестала ошалело хлопать глазами и дружно расхохоталась. Зато захлопал своими длинными ресницами юный маркиз де Разорилль...
Обычно высокомерие и глупость хорошо уживаются в человеке. Но юный Флавий-Октавий не был законченным идиотом и понял смысл этого странного представления.
Первым его побуждением было ухватиться за меч. Но, как уже сказано, маркиз идиотом не был. И не стал расписываться в том, что насмешки направлены в его адрес.
Он легонько тронул Альфонсину шпорами и, проезжая мимо стоящего на коленях рыцаря и разгневанного гуся, весьма внятно сказал:
– Что ж, скучно тут не будет. По крайней мере, уже прибыл бродячий цирк...
Альфонсина презрительно пронесла мимо гнедого Фар Лапа свой измазанный в тине хвост. При этом у кобылы был надменный и злой вид придворной дамы, знающей, что на шлейф ее платья какая-то сволочь наступила грязным сапогом...

Легко вскочив на ноги, сэр Хантер рассмеялся.
- Бродячий цирк? Замечательно! А где ваша труппа? И где будет первое представление?
Отряхнув пыль с колена, сэр Хантер похлопал по шее своего жеребца и неторопливо направился следом за мальчишкой. Фар Лап потрусил следом. Тому, кто не проводит дни и ночи в седле, не понять, как приятно бывает размять ноги после долгого пути... да и коню отдохнуть не мешает...

У юного маркиза и красавицы-кобылы было одинаково возмущенное и оскорбленное выражение лица... то есть морды... то есть... ну, ладно.
Вот тут бы и ухватиться за рукоять меча, возопить о бесчисленном количестве предков, которые оскорблены в твоем лице, и вызвать наглеца на поединок. Но...
Было в дерзком незнакомце нечто, внушающее уважение. Возможно, за его широкими плечами и не стояло сорок два поколения предков. Но за ними наверняка стояли многие мили трудных дорог и схватки с врагами. В сердце романтического Флавия-Октавия даже шевельнулось что-то вроде зависти.
Чтобы задавить в себе эти чувства, юнец полуобернулся и самым светским тоном поинтересовался у спутника (проигнорировав его предыдущую реплику):
– А вы, сударь, приехали в этот замок именно к этому гусаку? Хотите поступить к нему на службу? Или вы уже его вассал?

- Что, господин маркиз, в очередь записаться хотите? - легкий прищур делал не менее светский тон почти оскорбительным. - Так и быть, пропущу вас и на этот раз вперед! Благо вы с гусаком чем-то очень похожи... родовитостью, наверное...
Рыцарь не сделал ни одного угрожающего движения, лениво вышагивал себе, держа руку на холке жеребца, но по двору вдруг ощутимо потянуло холодком...

Даниэль как заправский спринтер бежал по коридорам и галереям. Одна-единственная мысль пульсировала у него в голове.
«Уйдут, как есть уйдут!»
Где-то далеко позади, все больше и больше отставая от барда, бежал стражник с портретами и указом короля:
-Ваш милость, погодите!.. А, - стражник остановился, собрался было плюнуть вслед «его милости», но спохватился и лишь укоризненно покачал головой. – Да… дела. Ладно, если что, дядька разберется.
И стражник не спеша побрел дальше.
Хардинг же бежал. Любому нормальному человеку, бегущему с такой скоростью, каждый новый шаг должен был бы даваться все тяжелее и тяжелее. Но барда гнала его целеустремленность. Вперед по коридору, свернуть, сбив на пол безумно дорогую вазу, дальше… И где-то посреди этого безумия шапочка с мстительной предопределенностью вновь сползла барду на ухо.

…По составленной на этот же вечер описи уничтоженного имущества, было расколочено вдребезги пять ваз, сорван один гобелен, затоптаны (не до смерти, разумеется, просто отброшены к стене) два поваренка и одна благородная маркиза. Наказание – со всевозможнейшей скоростью выпроводить Хардинга из замка под благовидным предлогом…

Если бы рыцари не были бы так увлечены друг другом, а их скакуны и стражники замка не были бы так заняты устроенным рыцарями представлением, то они бы услышали, как со стороны замка все нарастал, все приближался некий странный шум.
И как и полагается в таких моментах, стоило ситуации принять угрожающий оборот, как случилось нечто, отвлекшее внимание абсолютно всех присутствующих.
Во внутренний двор вылетел бард. Нелепо взмахнув рукой он не снижая скорости понесся к рыцарям.
Хардинг уже раскрыл было рот, чтобы крикнуть… наверняка нечто приветственное, когда достославный гусак решительно подвернулся ему под ногу. Громко ойкнув, бард в прямом смысле слова полетел вперед и шлепнулся носом в грязь аккурат между двумя рыцарями.
Гусак обиженно гогоча и махая крыльями побежал прочь, под поленницу сложенную у стены.

- Однако много же желающих в вассалы к гусаку, - задумчиво протянул сэр Хантер, нагнулся и помог подняться странному незнакомцу. - Вон уже и летать учатся... Поздравляю, сударь, вы только что одержали победу над самым родовитым представителем птичьей аристократии в этом королевстве.
Пока он говорил, руки сноровисто отряхнули с незнакомца мусор и поправили шапочку.
- Сэр Хантер, к вашим услугам. Куда вы так спешили?

Ни за что на свете Флавий-Октавий не признался бы в том, какое облегчение он почувствовал, когда этот странный человек прервал его беседу с незнакомцем.
Но что это за тип? Дворцовый шут? Если судить по одежде – вряд ли...
Заинтересованный маркиз подъехал поближе.
Альфонсина с шумом выдохнула воздух. Поведение хозяина казалось ей попросту глупым. Сейчас он должен не торчать в седле посреди двора, любуясь на каких-то сомнительных людишек и не менее сомнительного жеребца весьма плебейского вида. Он должен был направиться во дворец, попутно распорядившись, чтобы его благородную лошадь напоили, накормили и тщательно вычистили! Особенно хвост!

-Какой-такой гусак? – Даниель смутно понимал, о чем ему говорил рыцарь, эмоции переполняли его. Когда же смысл слов дошел до головы барда, Даниель аж вцепился в руку упомянутого ранее рыцаря, который, к слову, помог барду подняться на ноги. – Вы хотите сказать, что здесь есть еще и третий рыцарь?!
Тут смысл слов просочился не просто в голову, а в мозги.
-А… Я к вам, - тут Хардинг вспомнил о своей официальном положении, отряхнул камзол и, слегка выставив левую ногу вперед, отвесил изящный придворный поклон. – Придворный менестрель Его Величества Даниэль Хардинг. Полагаю, вы оказались здесь сегодня не случайно. Вы прибыли, чтобы получить благословление самого короля на поиски принцессы? Пойдемте скорее. Король уже ждет вас.

То, что король уже ждет двух только-только приехавших рыцарей, не удивило Флавия-Октавия. Это было вполне нормально. Конечно, его величеству уже успели доложить о прибытии в замок маркиза де Разорилль. Не заставит же его величество столь знатного гостя ждать приема, подобно какому-нибудь безземельному рыцаришке?
Юнец приосанился. Чувство собственной значимости вновь вернулось к нему.
Легко соскочив с седла, он обернулся к подошедшему слуге:
– Проследи, чтобы мою лошадь как следует вычистили. И если узнаю, что ей в ясли положили сено, а не овес, я всей вашей конюшенной братии головы поотрываю!
(К чести Флавия-Октавия надо признать, что из-за собственных удобств он не стал бы поднимать особого шума. Просто он действительно любил Альфонсину и заботился о ней.)
После этого юноша обернулся к Хардингу:
– Я готов проследовать к его величеству!
Глядя на уверенное лицо маркиза, никто бы и не подумал, что он лихорадочно вспоминает имя короля, правящего в этой крошечной стране...

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 10-04-2007, 0:26

И тут принцессу искать?! О нет, только не это...
Сэр Хантер повернулся к маркизу, с любопытством прислушивавшемуся к беседе.
- А я уж думал, вы и до отхожего места верхом ездите, сударь... Наконец догадались дать кобыле отдых...
Придворный менестрель? Однако...
- Я бы лучше поискал дракона, - хмыкнул сэр Хантер, повернувшись к означенному менестрелю. - С тем хоть поговорить обычно есть о чем... Однако... вы говорите, король ждет? Странно, я не посылал сообщить о своем прибытии... но не будем заставлять его величество ждать.

«Мало ли чего вы там не посылали», - думал про себя бард, ведя рыцарей по замку. – «К королю, к королю! Все, теперь я не просто всамделишный бард, а личность, которая войдет в века в роли спасителя принцессы! Ну… в смысле, спутника спасителей принцессы».
Теперь Хардинг никуда не спешил и мог насладиться великолепием древнего места. И прежде всего громадными размерами его. Первый этаж поражал своей огромностью. Конечно, при этом скромно умалчивалось о том, что обитателям последнего этажа замка приходилось нагибать головы при ходьбе…
-Обратите внимание на эти гобелены, - посетители как раз проходили через большой зал, одна из стен которого была завешена упомянутыми коврами. Все они изображали сцены из той или иной битвы. При этом практически на каждой находился один из правителей королевства в позе весьма внушительной и явно победоносной. Один из гобеленов практически посередине стены, валялся на полу. Бард предпочел не заострять внимание на этом моменте. – Все они собственноручно вышиты женами старых королей по случаю той или иной супружней победы. Поговаривают, что одной из королев, Маргарите Смеющейся пришлось воспользоваться помощью трех женщин, чтобы запечатлеть подвиги своего благородного супруга, участвовавшего более чем в двадцати победоносных походах.
Бард ухмыльнулся, двинувшись дальше:
-Но, конечно, это наглое вранье. Королева была одной из самых ревностных блюстительниц традиций за всю нашу историю и просто не могла так поступить. Теперь гобелены, изображающие ее мужа, Альфонса Златоухого, можно найти практически в любом уголке замка…
-А вот следующий король, Август В-Три-Обхвата, так любил свою жену, что в помощь ей хотел завести еще двух-трех жен. Правда, сей уважаемый монарх в походы вообще не ходил, но это не суть важно.

– Ой, а вот это я зна-а-аю! – просиял вдруг юный Флавий-Октавий, глядя на один из гобеленов. – Это великая битва при Жабьей Луже, да? Там союзником вашего короля был мой прапрапрадед Горфред Быстроногий! Он именно тогда и получил свое гордое прозвище! Потому что применил необычную и в то же время простую до гениальности тактику... – Речь маркиза потекла гладко – сразу было видно, что сказанное он крепко зазубрил с детства. – Горфред бросился бежать, за ним в погоню бросились два вражеских отряда, что сильно ослабило вражеский левый фланг и послужило предпосылкой для победы союзников Горфреда...
Заметив вопросительный взгляд менестреля, Флавий-Октавий поспешил его успокоить:
– Нет-нет, преследователи не настигли маркиза! Иначе его прозвали бы не Быстроногим, а Злосчастным или как-нибудь похуже... Нет, его и свои-то отряды нашли только через два месяца! Это была поистине замечательная личность!

Бард радостно встрепенулся.
-Знаю! Нам эту историю рассказывали в академии. История знатных родов в стихах…
Бард на мгновение замер, очевидно, пытаясь припомнить хотя бы одну строку из той поэмы.
-Эм… Ну… ладно, - тут он смущенно улыбнулся рыцарям, а затем жизнерадостно защебетал – В общем, там говориться о том, что найдя использованную тактику успешной, милорд Горфред принял решение и в дальнейшем применять ее. Причем не только на поле боя, но и в других вопросах. Так, когда к воротам его фамильного замка приехал королевский сборщик налогов, никому так и не удалось ни перехватить, ни догнать маркиза… Насколько я помню, после этого маркизом стал ваш… э… ваш прапрадед, Фредграм Мохноног….
Тут бард понял, что сказал нечто лишнее и постарался незаметно перевести разговор на другую тему:
-В любом случае, мастерство наших королев трудно недооценить… или переоценить?... события, запечатленные на них, бесценны. На гобеленах, разумеется.

Сэр Хантер иронично усмехнулся, оглядывая все это великолепие. Отличная шерсть, натуральные краски - прямо-таки заповедные угодья для полчищ моли... Прихлопнув невзрачную серую бабочку, бестолково заметавшуюся перед ним, рыцарь покосился на юного маркиза и небрежно бросил:
- Теперь понятно, почему вы все время рветесь вперед, сударь. Слава предка не дает покоя? Ну, так вам тогда по идее не вперед, а назад бежать следует... иначе прозвища Быстроногого вам не завоюет даже ваша кобыла! В передних рядах, знаете ли, обычно очень опасно... смотрите, как бы не получить к имени добавление Безногий!
Потеряв всякий интерес к маркизу, сэр Хантер с любопытством начал осматривать стену - в том месте, где недавно красовался гобелен. Почистить они их тут собрались, что ли? Давно пора - судя по количеству до сих пор витающей в воздухе пыли и моли... а стены хорошие, старой кладки... только очень уж старой...

-Эмм… - глянув на начавшего было краснеть и раздуваться маркиза, Даниель поспешил вмешаться.
-Пройдемте дальше, не стоит тревожить историю просто так, она этого не любит…
Затем были несколько залов, пронзенных насквозь одним коридором. Лестница.
-Прошу обратить внимание - чистейший мрамор. Еще ни одному захватчику не удалось подняться по этой лестнице без потерь.
Рыцари начали подниматься вслед за бардом.
-…Осторожнее, здесь тридцать две ступеньки. Восьмая и двадцать шестая шатаются…

Сэр Хантер чуть поджал губы. Интересная складывается картина... С одной стороны, их чуть не волоком утащили со двора - он даже не успел проверить, хорошо ли устроили Фар Лапа, только отдал поводья конюху и попросил жереца не дурить. И хорошо, если проклятущий конь его правильно понял... С другой - если король так уж сильно их ждет, что это за экскурсия с осмотром достопримечательностей? Сэр Хантер с огромным интересом осмотрел бы, скажем, крепостную стену и ров, систему переходов и арсенал... а что хорошего в этой гобеленовой галерее?
Ну что ж, пока подождем и не забудем посматривать под ноги, однако на заметку возьмем, что не слишком-то менестрель торопится доставить желанных гостей к его заждавшемуся величеству...
- Чистейший, говорите? - голос рыцаря выражал глубочайшие сомнения в искренности слов собеседника. Проведя пальцем по перилам, сэр Хантэр посмотрел на пушистый серый налет на коже и хмыкнул. - Ну-ну...

-Эмм…. – бард автоматически провел по перилам пальцем вслед за рыцарем, а затем хмыкнул. – Не рекомендую. Где-то здесь наш маг позабыл свои ядовитые шипы… Кстати, мы потом к нему заглянем.
Затем был своеобразный мостик. Даниель остановился прямо на его середине и указал рукой куда-то вниз.
-Посмотрите… видите, за той занавесью стоят статуи? Только тише… - Хардинг осторожно огляделся по сторонам. Но вокруг никого кроме рыцарей и придворных дам не было…
-За той занавесью спрятано семь статуй странных существ. Поговаривают, что это существа не с нашей планеты… Конечно, вранье, такого быть не может, спросите у любого святого отца, но… - тут Даниэль заговорил едва слышимым голосом. - …Но я туда как-то заглянул. Э…
В отдалении послышались шаги. Бард вздрогнул и отпрянул.
-Пойдемте-пойдемте.

Сообщение отредактировал Сейден - 29-03-2007, 0:39

БАЙКИ КОРОЛЕВСКОЙ КУХАРКИ

-Нэ-э-энси-и-и! Нэнси?! Да где ж ты, милочка? Ох… - старая Кромушка словная некая ведьма склонилась над котлом с супом и помешивала его.
В кухне было тепло и темновато. Две поварихи готовили обед. Над огнем жарился бараний бок, а в печи румянилось тесто.
-Нэнси, ты нашла уже лук?
Старая Кромушка подслеповато прищурилась и наугад выбрала одну из баночек на столике рядом с собой. Окунула палец и попробовала. Затем плюнула.
-Фу ты, перец. Всегда под руки лезет, - повариха поставила банку на место, вздохнула и попыталась распрямить спину.
-Ох Нэнси, как это все надоедает. И готовь им, и пеки, и мой… Будто не благородное общество, а голодное войско каких варьятов.
Старуха выбрала другую банку.
-Хм… липовый корень… а я-то искала, - старуха от души высыпала в котел мелко толченый порошок.
- Нашла, нашла, не шуми...
Нэнси, слегка переваливаясь с боку на бок, выбралась из угла, где на узком столе свалена была всевозможная зелень. На ходу общипывая подсохшие кончики луковых перьев, она обмакнула пучок в ушат с чистой водой... относительно чистой - судя по плавающим на поверхности кусочкам салатного листа и веточкам укропа.
- Держи уже...
-Ага, - Кромушка радостно приняла луковицу из рук другой кухарки и принялась мелко крошить ее большим кухонным ножом. – Ну вот, хоть что-то приличное, а не всякие суфле да соусы, которые его величества велело завести «как у соседей знатных».
Старуха тряхнула головой и половину луковицы потратила на свиные ребрышки, а вторую высыпала в котел.
-Ну что они в них находят? Яичница фазанья, с гарниром из тонко нарезанной форели. Еще и полить, и посыпать, и посолить, и поперчить… Фу какая гадость. А помнишь, Нэнси, как, бывало, старый король. Заглянет сюда и эдак ласково попросит какого рассольника. Разве ж откажешь человеку в такой просьбе?
Старуха вздохнула и вновь с легким хрустом выпрямила спину.
-Тогда и домовые, черти, озорничали меньше. Уважали…
- А то ж, - поддакнула Нэнси, разбирая оставшуюся зелень, - поди не уважь, если тебе и молока в плошке, и всего прочего - честь по чести было. А с этой заморской стряпни и у домового брюхо вспучит. А со вспученным-то - какой уважение? Вот и озорничают...
-Ну, поперепутать мне все банки это еще не велика беда, - Кромушка рассмеялась. – Чего тут зла держать. Тем более, что озорники сами понимают, не по нашей вине. Чай, не жалко, соседи как-никак. А вот, помниться, был случай, когда у короля нашего сердешного утащили корону.
Кромушка вплотную занялась отбивными, изредка чихая от жара и дыма (еще одно достижение цивилизации – чтоб блюда были обязательно с корочкой) и потирая кулаком слезящиеся глаза.
-Мне нянька королевска рассказывала. Его величество проснулся по утру, потянулся, ладошкой по столику рядом с кроватью похлопал – хвать, а короны-то и нет. Такой крик тут поднялся. И ор, и рев. Всех перебудил, сердешный. Побежали на поиски по всему замку. Король как был в ночной пижаме, так и побежал по лестницам да по покоям вперед стражи..
Обошли каждую залу, каждую коморку, каждую стеночку простучали. Ан нету.
Ну все, его величество чуть ли не в слезах. Как же так, король и без короны?
Тут из-под картины какой-то раздается смешок, и такой тонкий-тонкий голосок казал королю:
-Приходи один ночью на три холма за замком. Будешь один и принесешь с собой кувшин с молоком – получишь свою корону назад. Не придешь…
Тут невидимый человечек засмеялся и исчез.
-Что? Что тогда? - взволнованно спросил король.
Но голос не отвечал...
-Это брауни, вашество, - вперед выступил старый служака. – Безобидный, но вредный народец. Ежели на кого затаят обиду – быть беде.
Весь день Двор провел на ногах. Стража перерыла весь замок, а не нашла и следа брауни. Наступил вечер, сгустились сумерки, а за ними на замок опустилась и ночь. Пришлось тогда королю, вооружившись кувшином в левую руку и свечей в правую, отправиться к холмам. Дул ветер с севера на юг. Аккурат королю под руку. Пришлось нашему золотцу идти, прикрывая свечку одной рукой, с зажатым в ней кувшином.
Темно, луна спряталась за тучи… А перед холмами у нас раньше роща небольшая была.
Вот и идет себе король меж деревьев, а вокруг страшно-то. Глаза за ним наблюдают, кто-то во тьме угукает.
Ну тут король остановился и чувствует, что уж не в силах сделать ни шагу вперед. Хочет назад… а ноги-то словно прилипли. Тут он как дернется от… разумеется, удали молодецкой – королям страх неведом, - и упал носом в траву - хорошо, успел руку с кувшином вперед вытянуть, не разбил, не разлил... Послышались шаги. Король оторвал от земли нос и видит перед собой небольшие ножки в деревянных башмаках. Рядом с ногами упала корона королевская. А уже знакомый королю голосок тонко-тонко проговорил:
-Король замка! – объявил он. – Коли ты и дальше будешь жалеть моему народу миски молока, ждет тебя страшная месть брауни. Ты потеряешься в собственном дворце или не найдешь двери в уборную. Твои корона и скипетр никогда не будут на своих обычных местах, а в мантии заведется моль. Но если и тогда ты не послушаешь меня, Калимина Башмачника, к тебе придет мой двоюродный брат, укротитель василисков и грифонов корнуольских, леприкон Готлем Злокозненный.
Кромушка закашлялась – особенно непокорный кусок свинины задымился особенно плотно.
Нэнси, с трепетом внимавшая рассказу, обнаружила, что мелко порвала всю зелень в деревянную миску, вместо того, чтобы разобрать ее по пучкам, и теперь с недоумением смотрела на дело своих рук, соображая, что с этим делать.
-Вот и ставит теперь король каждый день собственноручно мисочку молока у порога дверей. А кто уж его выпивает, брауни или коты, – того мне не ведомо.
Тут за печкой раздался шум кострюль. Кухарка вздрогнула, кастрюли так и посыпались. Кромушка взвизгнула и с ногами забралась на стол.
Нэнси с воплем подскочила и оказалась на столике для зелени. Проблема с салатом разрешилась сама собой - вся миска опрокинулась в подливку для мяса.
-Это брауни! Это сам их король.
-Эть, что здесь за шум? – в эту самую минуту в кухню заглянул дядька Брам. Завидев кухарку на стуле, он довольно ухмыльнулся.
-А ну-ка, хозяюшки, что здесь за война такая? Али мыши вышли погулять, поохотиться на кошек?
Кромушка молча указала дрожащим пальцем на печку. Бром ухмыльнулся и подошел. Заглянул в застенок, а затем резко выбросил вперед руку и что-то схватил.
-Вот так, так… Вот это зверь. Настоящее страшилище запечное, - дядька вытащил на свет старого толстого рыжего кота.
-Стасик! – Кромушка аж взмахнула руками. – Вот ты где, демон окаянный. А я ж было подумала…
-Ладно, хозяюшка, - Брам передал женщине кота. Затем взглянул в сторону котлов. – Чем кормить будете?
-Да вот… - Кромушка махнула рукой в сторону котлов, а затем охнула. – Горит!

Сообщение отредактировал Сэр Хантер - 27-03-2007, 21:33

-Мы уже близко, - счел нужным предупредить рыцарей бард. - Вот за этим поворотом...
Тут спутники повернули в очередной коридор.
-... А вот и двери. Настоящая работа наших мастеров. Дуб, сталь, золото и бархат.
Двери и в самом дели поражали своими размерами и своим видом. Вид... произведение искусства. Размеры... огромные. В них спокойно могли бы войти четыре рыцаря, полностью закованные в доспехи. По краям дверей стояли два стражника с алебардами в руках. Вид их показался спутникам весьма скучающим.
-Идемте! - Даниель жизнерадостно надвинул шапочку на ухо, от чего та тихо ошалев даже не попыталась сопротивляться, цепляясь за вьющиеся волосы барда.
-Именем короля, стоять! - одна из створок дверей приоткрылась, и оттуда кубарем вылетел королевский глашатай. Он чуть было не упал носом вперед, но каким-то чудом все же устоял на ногах.
-Его величество велели передать... - тут створка дверей с грохотом захлопнулась. Внимательный глаз мог бы успеть различить холеную руку в перстнях, поспешно ее прикрывшую. Глашатай и стражники замолчали, прислушиваясь. Раздался щелчок ключа, проворачиваемого в замкЕ.
Стражники с интересом посмотрели на глашатого. Тот откашлялся и смущенно выдал.
-Эм... его величество сегодня никого не принимает, у него траур. Но, - тут глашатай, наконец, обрел знакомую почву под ногами и с важным видом развернул королевский приказ, который был до этого момента зажат у него в кулаке. - Но ежели какой-нибудь смельчак или группа смельчаков решится отправиться на поиски принцессы, то пусть знает, что ждет его монаршее благословление и все к нему причитающееся. Все.
Глашатай свернул список и быстро удалился прочь от взглядов собравшихся. Поглазев вслед удалившемуся голосу короля стражники перевели взгляд на рыцарей, ожидая продолжения представления.
-Ну... - бард постарался замять ситуацию и улыбнулся. - Как видите, с формальностями все улажено. Теперь, если благородные рыцари того хотят, я могу проводить вас в малую обеденную залу. Ну а если вы сыты, то мы можем прямо сейчас подняться в башню к нашему магу.

Юный маркиз де Разорилль ошарашенно взирал на происходящее. Он уже понял, что без всякой своей воли угодил во что-то непонятное.
Он не собирался отправляться ни на какие поиски. Он и не подозревал, что в этом замке есть... вернее, была принцесса. Он всего-навсего путешествовал, чтобы доказать самому себе, что он уже взрослый. И в замок этот завернул, потому что надоели ночевки под открытым небом или на скверных постоялых дворах (в первых случаях кусаются комары, во втором – клопы).
А теперь ему сообщают, что все формальности уже улажены!..
Было бы у Флавия-Октавия побольше жизненного опыта, он бы твердо пожелал удачи тем, кто отправится на поиски принцессы, и выразил желание остаться в замке, дабы утешительными беседами смирять королевскую скорбь.
Но чтобы такое сказал вчерашний мальчишка?! А если кто-нибудь посмеет подумать, что он трус?! Неважно кто, хоть младший помощник дворцового истопника!..
Поиски были неотвратимы, как юношеские прыщи...
Октавий-Флавий вздохнул и сказал негромко:
– Может быть, до визита к магу мы посетим трапезную?

- Трапезную? - лениво протянул сэр Хантер. - Ну что ж, можно и в трапезную. На сытый желудок я даже мага переварю. Со всеми его сушеными лягушками.
Хотя ума не приложу, зачем бы он мне сдался?
Проводив взглядом распетушившегося глашатая, рыцарь повернулся к барду.
- Ведите в храм желудка, милейший. И заодно поведайте - что там причитается помимо благословения?

-Пойдемте... - бард на некоторое время погрузился в собственные мысли. - Ну что может причитаться к монаршему благославлению? Прежде всего, это прямое обещание озолотить в случае успеха нашего похода. А то и саму принцессу, расщедрившись, выдаст за кого из вас, сэры...
Даниель посмотрел поочередно, сначала на юнного маркиза, затем на сэра Хантера.
-А вообще в причитающееся входит обещание предоставлять стол и кров во всем королевстве. Беспрепятственно. В любой ее даже самой отдаленной провинции. Хотя... ну, кому как повезет. Не всегда приказы движутся быстрее благородных рыцарей. И не всегда их объявляют достаточно громко. - Тут Даниель посмотрел прямо на сэра Хантинга. - А насчет переварить мага, то тут вы, сударь, угодили в самое яблочко. Переваривать его придется.
Бард ухмыльнулся.
-Вернее, он переварит нас, - Хардинг многозначительно замолчал, но затем все-таки не выдержал. - А вообще он нам может дать какое-нибудь заклинание, зелье или амулет. В зависимости от того, в каком настроении мы его застанем. Звать его Григскуль... и попрошу не смеяться. Он очень могущественный чародей.

Смеяться рыцарь не стал, но... Ироничная ухмылка ясно дала понять, что именно сэр Хантер думает по поводу могущества королевского мага. В конце концов, чего стоят чары против честного холодного железа?
- Пожалуй, насчет озолотить я бы подумал... - протянул рыцарь.
Но вот поверил бы?
- А насчет самой приятной части вознаграждения... Не вижу проблем, - хмыкнул он. - Добудьте мне копию указа, сударь, и все будет в порядке. У меня с голосом все в порядке.

Больше всего юному маркизу хотелось очутиться где-нибудь подальше отсюда. Хотя бы посреди безводной пустыни. Или на плывущей в бурном океане льдине.
Но лучше всего, конечно, дома. В любимом с детства местечке меж зубцами замковой стены – там так хорошо придумывались славные приключения, так сладко мечталось о подвигах...
Да, драконы в эти подвиги очень даже входили. И спасенные принцессы – тоже. И они в знак благодарности протягивали своему спасителю белую нежную ручку. А иногда даже вознаграждали поцелуем...
Но чтоб в благодарность за твой подвиг тебя еще и женили... ужас...
Флавий-Октавий с невольной завистью покосился на идущего рядом рыцаря. Да, сразу видно бывалого человека! Как ловко он дал понять, какая именно часть вознаграждения его интересует...
Но что делать ему, Флавию-Октавию? Соврать, что женат? Нет. С детства мальчик чувствовал тонкую грань между "прихвастнуть-присочинить" и "нагло солгать"...
Стоп! Вот оно, спасение!
Разве не приезжал к ним в гости со своим семейством сосед, барон Реженграбен? Разве не привозил он с собою одиннадцатилетнюю дочку, веснушчатую Оттилию? И разве он, двенадцатилетний тогда Флавий-Октавий, не целовался с Оттилией за пыльной портьерой в Зале Доспехов?..
– Ваш государь благороден и щедр, – сказал юный маркиз, с трудом скрывая облегчение. – И его слова о женитьбе на принцессе были бы большой честью для меня... если бы меня уже не связывали некие особые отношения с очаровательной юной девицей из достойного дворянского рода. Отношения, о которых я не могу говорить в подробностях... вы же понимаете меня, господа...

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 1-04-2007, 22:47

Еще б ты сам знал, о чем лепечешь...
- Ну как же, как же, конечно, понимаем... - с ленцой протянул рыцарь. - И разумеется, честь дамы превыше всего... как и дворянская честь... А какой кухне отдают предпочтение при вашем дворе, сударь? - сэр Хантер с интересом принюхался к витающим в воздухе запахам. - У меня такое подозрение, что с ней не справится даже мой ко всему привычный желудок...
Пожалуй, рыцарь не преувеличивал: судя по витающему в коридоре жирному чаду, не стоило прерывать свою жизнь столь мучительным способом...

-Кхым, - уже некоторое время бард принюхивался к странным запахам, доносившимся из кухни - он и рыцари стояли неподалеку от нее, обсуждая мелкие детали предстоящего похода.
-Кхым, - бард склонил голову на бок и чуть наклонил голову вперед. – Эм… благородный маркиз… Конечно, порывы души в нынешние времена весьма похвальны, но… Вы считаете возможным не принять чести, которой решил удостоить вас король?
Бард серьезно и испытующе посмотрел на маркиза.
-Вы правда собираетесь сказать нет? Ну… даже не знаю, - Хардинг нахмурился. Король окажется недоволен. Какой-то маркиз – и отказывается. Это не просто война, это ж кровная вражда до десятого колена.
-Милорд бард! Милорд бард! – нарушив опасно нараставшую тишину из-за поворота показался один знакомый нам стражник. Бом. Он явно запыхался и двигался устало прихрамывая. – Уф, милорд, за вами бегать, доложу уж, то еще занятие. Вот ваши портреты. И приказ. Распишитесь.
Стражник передал барду свитки и тут же направился на кухню. Бард даже пикнуть не успел.
-Пик… В смысле, чтобы мои слова не показались вам бездоказательными, вот вам сэр Хантер ваш договор, а вот вам, маркиз Разо… прошу прощения… рилль портрет принцессы. Не раздумывая Даниель пихнул в руки маркизу оба портрета. Без подписей, разумеется.
-А какой кухне отдают предпочтение при вашем дворе, сударь? – поинтересовался сэр Хантер.
Тут Даниель обрел крепкую почву под ногами.
-О, тут его величество имеет право гордиться. Его кухня одна из лучших во всем нашем мире. Все соседи нам завидуют. Мы питаемся… Мм…У нас самые опытные повара. Подчас такие рецепты выдают, что аж от вида их творений аппетитного уже сыт будешь. Нечего нам стоять на пороге, кстати. Пройдемте…

Сообщение отредактировал Сейден - 2-04-2007, 0:24

Договор, значит... ладно, пусть будет договор...
Пробежав взглядом по строчкам, носившим явные следы крючкотворства, сэр Хантер довольно небрежно свернул в трубочку драгоценный пергамент, оснащенный внушающей уважение размерами королевской печатью и королевской же подписью, примечательной разве что количеством завитушек в оной, и убрал его за отворот камзола. Как бы не полинял... от королевской кухни. Или не прокоптился. Неудобно будет предъявлять официальный документ, от которого явственно тянет сбгоревшей в лесном пожаре кабаньей тушей...
...и вообще, не пора ли позаботиться о сохранности своего здоровья, а не только пергамента?..
- Ну пройдемте... - рыцарь позволил сомнению в собственном голосе стать более очевидным. - Хотя я, знаете ли, предпочитаю более традиционные блюда. Пара хороших ломтей мяса, поджаренного на решетке над угольями, с травами и кружкой доброго эля - то, что надо...
Сэр Хантер еще раз принюхался и как бы невзначай поинтересовался:
- Интересно, а указ насчет бесплатного питания во всем королевстве распространяется на столицу? А то, если у вас тут есть харчевни, можно было бы отметить знакомство... в более непринужденной обстановке?
Всей столицы было - замок да небольшой поселок за его пределами. Но попытка того стоила. Иначе придется разводить костер на замковом дворе и готовить из собственных припасов. На троих. Короля угощать сэр Хантер не собирался.
С каждым шагом к дверям трапезной легкий приступ ностальгии по свежему воздуху лесных дорог становился все сильнее...

Бард усиленно улыбался, стараясь не прислушиваться к запахам, доносившимся из кухни.
-Прошу вас, сэры рыцари…
Даниель провел рыцарей к большому столу, стоявшему прямо в центре зала. Свет из бойниц падал на него узкими полосками. Над самим столом довольно низко висела люстра, в которой горело около половины свечей.
-Кажется, сегодня у нас все самое ху… лучшее, - бард не задумываясь посадил маркиза по правую руку от главы стола, рыцаря по левую, а сам устало опустился в центральное кресло.
-Уф… - затем потянулся, поднял лежавший на столе колокольчик и позвонил.
Из-за дверей послышались шаги и вскоре появились два угрюмых лакея с огромными подносами в руках. Вся пища на подносах была старательно скрыта от глаз изящными серебряными крышками.
Подносы поставили перед едоками. Лакеи удалились, чтобы вернуть, принести вино и удалиться уже окончательно.
Хардинг нервно плеснул себе из графина, ну… самую малость, выпил, а затем принялся барабанить пальцами по столу.
-Ну… приступим?

Флавий-Октавий приподнял крышку и воззрился на содержимое блюда.
Радоваться можно было только одному: обоняние его не подвело. Именно так он и представлял себе угощение, когда брел по коридору в трапезную.
Но он же воин, рыцарь и путешественник! Ему стыдно быть привередливым в еде! Разве не читал он о подвигах великого героя Разгромилла, который в своих странствиях не раз вынужден был питаться мышами и лягушками, а иногда доходил даже до того, что делил трапезу с простыми крестьянами?!
Несколько мгновений гордость и восторженная романтичность вели борьбу с... с видом того, что лежало на блюде. А затем юный маркиз произнес жалобно:
– Но мы же сейчас не в походе! Нам же не обязательно смирять свои желания и обуздывать чревоугодие... как сказано в "Балладе о трех поединках"... Неужели обязательно надо это съесть?..

Сэр Хантер задумчиво смотрел в свою тарелку. Похоже, его величеству остается только посочувствовать... да и мальчишке - тоже.
- Это есть не надо, - рыцарь решительно отодвинул от себя блюдо с неопознанным жареным объектом. - Иначе наши подвиги закончатся не начавшись. Путешествующим пост не показан, а потому, сударь, добудьте-ка нам копию указа и покажите ближайшую харчевню. А к магу мы успеем зайти перед отъездом. И еще - если в опочивальнях такая же постель, как в трапезной еда, лучше скажите сразу. Я тогда переночую в стойле у своего жеребца.

-Копию? – бард похлопал себя по карманам штанов, извлек оттуда два небольших свитка, бросил на стол, затем похлопал себя по камзолу, вытряхивая при этом на свет божий еще три таких же свитка. – Выбирайте любой или берите все. Набор закончился. Его величество посчитал вас наилучшими претендентами на сей подвиг.
Больше оттягивать момент было нельзя, и Даниель дрожащей рукой приподнял крышку с собственного блюда и облегченно вздохнул. Всего лишь пережарившаяся дичь.
-Ну не все так плохо на самом деле. Прошу заметить, всех этих животных король заколол собственноручно на последней охоте, - бард старательно не обращал внимания на диковинных созданий и плел дальше. – Вот например эта прекрасная оленина… Это настоящая дичь. Вам ли, сэр Хантер, не знать, как почетно и благородно для настоящих рыцарей питаться истинно рыцарской, благородной пищей. Или попробуйте…
Столовый ножик в руке барда старательно обминул нечто студенистое в маленькой тарелочке и остановился, вжикнув по тарелке, на остатках птицы. – А вот это, судя по виду, была благородная цесарка…
Тут Даниель смущенно умолк, а затем осторожно глянул в сторону дверей в кухню и шепотом произнес, глянув поочередно спутникам в глаза:
-Господа рыцари, умоляю, будьте осторожны, хотя бы постучите вилками по тарелкам ради слышимости. Я не слепой и сам прекрасно вижу, ЧТО перед нами… И не говорите ничего лишнего.
Тут Даниель заговорил в полный голос, при этом положив себе на тарелку маленькую свиную косточку и ломоть хлеба, намазанный джемом:
-Неправда ли подвиг, достойный восхищения? А вы, сэр Хантер, может, под такое дело поведаете честному обществу о своих охотничьих подвигах?

Сэр Хантер аккуратно развернул свиток, вдумчиво прочитал, не забывая постукивать по краю тарелки вилкой в ритме здорового мужского аппетита. Все честь по чести... Подкинув каждому из сотрапезников по копии, рыцарь оставшиеся три рассовал по разным карманам - мало ли что...
- Да, сударь, - вполголоса задумчиво произнес сэр Хантер, - если ваш государь каждый день так питается, то это воистину подвиг, достойный... искренних соболезнований. А я своими подвигами хвастать не привык. Поедем потеряшку вашу искать - сами увидите, есть ли о чем говорить.

Легкий кашель заставил барда вздрогнуть и выпрямиться на своем месте.
«Старый бес! И чего ему не спится-то? Подслушивает. Ну вот. Но хотя бы хорошо, что я это слышу. Как не вовремя.
И понадобилось же этим еще и кушать изволить пожелать (ага, а мне предложить). А теперь нос воротят. У, благородные лентяи. Ну ничего, сейчас я их к магу, а затем живо из дворца. А заодно и со всей этой оравой советников распрощаюсь. А то каждое утро и поклонись, и титул припомни, и здоровья им пожелай. Надоело!!! Хочу назад, в академию.
Так ведь не возьмут…»
Затем Хардинг громко стукнул ложкой по тарелке и мужественно глотнул вина:
-Да-да, наш король, счастливейший из людей. А еще у него благороднейшие и знатнейшие из вассалов.
-Вот вы, ваша светлость, - бард обратился к маркизу, - от какого королевского поколения отсчитываете свой род?
Бард с отчаянным видом указал на некое желе.
-Если вам не сложно, сэр Хантер, не будете ли вы столь любезны подать мне сей вишневый пудинг?

"Вишневый пудинг? – изумился про себя юной маркиз.– Неужели на этом столе есть хоть что-то, что когда-то имело отношение к вишням? Тут же только нечто... э-э... вроде головешек из очага, приправленных золой..."
Он заметил тревожный взгляд, брошенный придворным менестрелем на дверь. Подслушивает там кто-то, что ли?
Да. Кто-то, кого менестрель боится... за себя или за других...
Флавий-Октавий был юношей не вредным и не злым, он не хотел ни для кого неприятностей. И хотя он ничего не понимал в происходящем, все же ответил на заданный вопрос самым вежливым и светским тоном:
– Сорок два, сударь, сорок два поколения... Кстати, здешний повар весьма искусен. Булочки с кремом, знаете ли, весьма недурны...

«О… Эм… Или мне кажется или в фамильном древе нынешнего короля не наберется и двух десятков фамилий. Ой, ой…»
Шум за дверью стал явственнее. Но Даниель лишь кашлянул и улыбнулся.
-Попробуйте еще бисквит… А впрочем, не стоит злоупотреблять, не стоит. Хорошая еда может сказать плохо даже на самом закаленном организме.
-Поговаривают, лет десять назад в здешних горах, что севернее от замка, жил один великий старец. Нет, рост у него был обычным, а вот дух у старца был чрезвычайным. Отшельник и аскет. Да только случилось жить у подножья тех гор пасечнице Марте. Каждый год собирала она вкуснейший мед. И даже сам король с удовольствием наведывался в ее хижину, чтобы попробовать первого медка. Но это к слову.
Как-то в дни сбора с гор спустился старец. Помог женщине, за что она пустила его ночевать на сеновал, разделила с ним хлеб и сыр. А утром, стоило Марте проснуться, как она почувствовала что-то неладное. Что такое? Кот мирно дремал возле очага, дверь закрыта плотно, да что-то не так. И тут пасечница схватилась за голову – меда-то и не было. Да и старец ушел. Видно, не выдержал. Захотелось на старости медку поесть.
День горевала Марта. Это ж какая беда. И как ей, горемычной, жить теперь? Что повезти на рынок осенью?
А под вечер видит из оконца – бежит к ней старец, аскет великий, пчелами догоняемый, мед перед собой держит. Еле-еле успел добежать. Стоит перед Мартой, хмурясь, склонив голову.
-Виноват я, хозяйка, да только в жизни моей не пробовал меда слаще. И не встречал стражей надежнее…
Поклонился старец и остался у Марты, помогать по хозяйству. А зимой ушел по привычке в горы. Аскетить.

Тут бард замолчал.
-Эм… А мы с чего, собственно, начинали? А! А мораль истории проста. Польститься на вкус или вид легко, а вот поступать так, как следует, это важнее.
Быстрыми движениями Даниель накрыл подносы крышками.
-Ну, поели, теперь к магу, благородные рыцари, - бард поднялся из-за стола, собираясь быстро исчезнуть через западные двери.
Но тут распахнулись южные. На пороге четко обозначился весьма обширный человеческий силуэт. Благодаря несколько неудачному расположению свечей эта дверь оказалась плохо освещена.

Сэр Хантер чуть приподнял вверх уголок рта в ироничной усмешке. От него тоже не укрылись пугливые взгляды менестреля. Кто ж их тут так выдрессировал? Не королевское же величество, которое не может даже поваров приструнить?
- Хорошо бы эту басню рассказать на королевской кухне, - тихо заметил рыцарь. - К магу, так к магу - хоть я, признаться, не испытываю особого почтения к этой братии...
Тут рука рыцаря как бы сама собой со столешницы переместилась на рукоять меча - сэр Хантер углядел нежданного гостя.
- А это еще кто такой?!

Подобно весеннему грому голос посетителя раздался неожиданно, грозно и всеобъемлюще. Был он, голос, густой и громкий одновременно, подобно львиному рыку.
-Кто такой?! Вы спрашиваете, кто я такой?!
Силуэт сделал шаг вперед и вошел в комнату. Теперь он вступил в круг света, являя собой грузного мужчину пятидесятилетнего возраста, на обширной талии которого с большим трудом удерживалась несчастная полоска ремня.
Грудь, укутанную в атласную рубашку и камзол, расшитый мелкими драгоценными камнями, украшало с десяток орденов разного достоинства.
-Барон Ганс Борхун фон Фандалин! Известнейший советник его величества короля.
Барон сделал еще один шаг по направлению к столу и весьма сурово обвел присутствующих своими слегка близорукими глазами. При этом кулаки у него разжимались и сжимались – явный признак вдохновленного состояния его государственной мысли.
-Вижу, вы воспользовались благоволением его величества, да будет его царствие нерушимым и счастливым. Постигнет вас нищета или величие, помните сей день, не забывайте, благодаря кому вы до него дожили, - и словно разъясняя малым детям добавил. - Милостью его величества и его верных слуг.
Закончив свою панегирику барон посмотрел прямо на барда.
-Хардинг, ты мне нужен. Пойдем.
Барон качнул головой (и это выглядело подобно тому, как со своего постамента сдвигается гора) и собрался было уже идти, когда бард неуверенно глянул на своих спутников, а затем обратился к нему с речью.
-Но… барон Ханс Бре…э… фон дер… господин советник, - барон Фандалин остановился и холодно посмотрел на барда.
-Что еще?
-Я назначен его величеством сопровождать сих благородных рыцарей к нашему достославному магу…
-И ты с честью выполнил свое распоряжение! – барону надоело ждать, и он хлопнул кулаком по ладони. – Вы уже почти пришли. Если сэр и сэр не найдут дорогу до мага отсюда…
Советник многозначительно промолчал.
-В общем, бард, за мной. А вы, господа, поднимитесь на третий уровень, пройдите по зеленому коридору до четвертого поворота на террасы, затем воспользуйтесь лестницей, доберитесь до библиотеки (не перепутайте ее с комнатой писаря – он человек нервный, бывший убийца, по зрению на пенсии). Если потеряетесь, спуститесь на второй уровень и доберитесь до главной развилки. От нее по алой стреле (коридор) идите на север до королевских ванных. Повернете налево и через комнату стражей наверх. Далее через узорчатые залы.
В конце пути вас ждет витая лестница в башню мага. Всего две тысячи сто сорок ступенек. Рекомендую подниматься быстро, маг наложил на них некое заклятие.
Барон сжал губы.
-Заклинание… непонятное. Все.

Сообщение отредактировал Сейден - 7-04-2007, 22:17

Сэр Хантер всю жизнь обожал хамов. Особенно хамов высокородных. Улыбнувшись барону очень нехорошей улыбкой, рыцарь медленно поднялся из-за стола.
- Прошу прощения, барон, - голосом сэра Хантера вполне можно было замораживать мясо впрок - в течение года не оттаяло бы наверняка, - мне показалось, или вы собираетесь отменить распоряжение его величества? Тогда мне придется попросить вашу милость самого исполнить обязанности проводника. Заодно посмотрим, что там у вас за заклятие... Вы ведь не откажетесь послужить короне, барон?
Ладонь рыцаря очень мирно покоилась на столешнице, но вот рукоять меча странным образом почти упиралась в запястье, как бы намекая на то, что мир этот очень непрочен...

Юный Флавий-Октавий тоже поднялся из-за стола. Он бы весьма удивился, если бы ему сказали, что это движение было точной копией движения сэра Хантера. И тем не менее это было так.
Стоя плечом к плечу со своим грозным спутником, Флавий-Октавий подхватил:
– Я уверен, что барон... э-э... Нафталин, да?.. просто горит желанием проводить нас к магу и лично пройти первым по двум тысячам ста сорока ступенькам. Потому что иначе мы с моим спутником подумаем, что вы просто решили нам нагрубить. А такого не вынесли бы все сорок два поколения моих благородных предков. Они бы решили, что у вас этих самых поколений максимум полтора...

К чести барона фон Фандалина следует сказать, что он не за красивые глаза дослужился до должности главного советника. Так его совершенно не тронули ни холод слов презренного рыцаря, осмелившегося угрожать самому фон Фандалину, ни напыщенное поддакивание щенка-юнца. Он гордо вскинул голову, от чего оба его подбородка гневно вздернулись. А зачем простым и небрежным движением два раза хлопнул ладонями.
Пару секунд ничего не происходило. Затем раздался отдаленный топот. Он нарастал, приближался. Барон презрительно рассматривал рыцарей. Бард смущенно топтался между ними, не зная, что следует предпринять.
И вот дверь распахнулась, и на пороге показался отряд стражников. В руках у них были мечи и алебарды. Человек десять. В помещении разом стало тесно.
Только теперь барон позволил себе заговорить.
-Вы желаете высказать свое мнение о своих правах в этом замке? – улыбка слегка коснулась его толстых губ. – Прошу, не стесняйтесь.
-Господа рыцари, господин советник… Прошу вас, одумайтесь, - Даниель развел руками. - Ну ей-ей. Тут заблудиться совершенно невозможно, сэры рыцари. А господин барон меня долго не продержит. Я ему спою колыбельную и все.
Атмосфера в комнате резко изменилась. Одно большое состояние вопроса. Барон принялся багроветь прямо на глазах. Наконец он не выдержал, развернулся, прорычал:
-Бард, за мной! – и быстрым шагом вышел из комнаты.
Даниель махнул рукой спутникам и потрусил за бароном. В комнате остались рыцари и отряд стражников. Впрочем, последние тут же опустили мечи и пики и начали неторопливо выходить.
Один из них толкнул другого:
-Нет, ну ты слышал, Бим.
-А то, - ответил ему приятель. – Ох уж эти высокоместные. Кричать кричат а без колыбельных как и простые люди спать не могут.

Рыцари остались уже наедине, когда неожиданно раскрылись двери, ведшие на кухню. Появился слуга, который нес в руках средних размеров поднос. Закрытый крышкой. Поставив его на стол слуга широко улыбнулся рыцарям, подмигнул и, прежде чем рыцари успели задать хоть один вопрос, убежал обратно на кухню.
Дверь закрылась, но готов поклясться вам как рассказчик, что перед тем как она окончательно сошлась со стеною раздался голос одной из поварих, Нэнси, стоявшей за дверью.
-Спасибо вам, добрые люди. Выручили...

Сообщение отредактировал Сейден - 9-04-2007, 23:46

Юный маркиз де Разорилль беспомощным, непонимающим взглядом проводил слугу и снял крышку с блюда.
Глазам его предстало отрадное зрелище: нарезанный толстыми ломтями олений окорок, несколько яблок и груш, россыпь крупных слив...
– Я так понимаю, это они не сумели спалить... – заулыбался маркиз. И тут же вновь загрустил: – К магу нам, сударь, придется идти самим. А я, честно говоря, даже дорогу не запомнил...
Флавий-Октавий взял с блюда ломоть окорока, откусил, прожевал – и повеселел:
– Впрочем, мы же можем поймать какого-нибудь слугу или стражника, сунуть ему под нос копию указа и потребовать, чтобы он проводил нас к магу. Выглядит указ солидно, а если слуга даже умеет читать... в чем я очень сомневаюсь... так он у нас враз разучится, если рявкнуть как следует. У моего покойного отца это здорово получалось – вовремя рявкнуть...

- А вот это совсем другой разговор! - сэр Хантер уселся обратно за стол, ухватил ломоть мяса и принялся за еду. Как следует утолив голод, он слегка сощурился на юного маркиза.
- Положим, дорогу запомнил я, - на сей раз, несмотря на прищур, голос был вполне доброжелателен. - Было б что запоминать... лесные тропки не в пример запутаннее будут. Вот только думается мне, что не стоит следовать указаниям господина барона... Не удивлюсь, если окажется, что маг наложил свое заклятие на лестницу, спасаясь от его дружелюбия. И еще...
Рыцарь покрутил в пальцах вилку на манер ножа, созерцая разгромленный и беспощадно уничтоженный ужин.
- Никогда не поверю, что в логове старого лиса не найдется запасного отнорка. Кто-то же ему должен с кухни носить еду? Маги крайне редко снисходят до трапез с нами, простыми смертными. Потому, если вы, сударь, закончили ужинать...
Сэр Хантер примерился и метнул вилку в дверь, за которой скрылись менестрель и похитивший его барон. Жалобно тренькнув, вилка вошла в старое дерево почти на всю длину зубцов. Она еще продолжала мелко подрагивать, когда рыцарь уже стучался в дверь, за которой скрылся слуга.
- Любезные, - негромко окликнул он, - раз уж вы спасли нас от голодной смерти, так может, поможете еще в одном деле? Проведите нас к магу той же дорогой, какой сами ходите, и заодно расскажите, что он за человек...

Вероятно, есть в государственных людях нечто значимое. Вот, казалось бы, идет он себе, еле ногами переставляет, а тебе приходится бежать следом, чтобы хотя бы из виду не выпустить.
-Негодяи! – гремел барон, скрываясь за очередным поворотом.
Пользуясь тем, что его никто не видит, Даниель перешел на бег, но стоило ему свернуть за упомянутый уже поворот, как он едва не налетел на величественную, гм,.. грудь барона, украшенную орденами (и несчастным ремешком).
-Где ты там копаешься? Сколько можно ждать? Нас ждет дело государственной важности! – барон отвернулся от барда и пошел дальше, словно царственный буйвол. – И откуда они только взялись... Горе королевству, горе. А ежели они спасут девчонку, что тогда? Да…
Хардинг попытался вставить свое слово:
-Но король…
-Ай, - советник поморщился и отвернулся. – Вот только не надо в это дело его величество вмешивать, оно его совершенно не касается. Он свою корону не потеряет в любом случае. А я?!
Тут барон вновь резко остановился, и на сей раз бард все же влетел в него. Но фон Фандалин даже не пошатнулся.
-Один наверняка на ней женится, второй потребует себе место хорошее – и адью! Меня выставят. Отправят в почетную ссылку в имение к сестрице короля. Этой старой карге.
Барон хмурился, размышляя над своим будущим.
-Что же делать… Бард, - Барон сделал шаг вперед, нависая над Хардингом. Он не попытался схватить того за одежду, чтобы удержать на месте, но и без того Хардинг встал как вкопанный. Столь подавляющим и опасным в этот момент выглядел советник. – Бард, не знаю как ты это провернешь, но если вы вернетесь втроем, живые и с принцессой – тебе не жить. Это к сведению. Лучше вообще не возвращайся. Или возвращайся без них. Ты меня понял?
Даниель сглотнул непонятно откуда подступивший к горлу ком (бард посчитал, что это сердце, готовое ретироваться) и кивнул. Больше он ничего не мог сделать.
-И… не слова им. Понятно? Пошли, – советник сделал шаг назад, и словно тень отпустила Хардинга. Он смог вздохнуть, только сейчас осознав, что все это время задерживал дыхание.
Фандалин отвернулся и пошел дальше, зная, что бард от него не отстанет.

Из-за двери на вопрос сэра Хантера донеслось жалобное:
– Не-ет... мы не можем, нам не велено...
И – звук быстро удаляющихся шагов...
Флавий-Октавий пинком распахнул дверь.
Спина слуги маячила уже в дальнем конце коридора, когда юноша бросился в погоню.
Да, фамильные черты – это вам не фунт сушеных тараканов! Горфред Быстроногий мог бы гордиться своим потомком! Юный маркиз догнал слугу, как тот ни спешил удрать, и вцепился в свою добычу, как рысенок вцепляется в дичь крупнее себя самого:
– А ну, стоять-дрожать-бояться!
Может, у юного маркиза еще и не получалось рявкать, как это делал его покойный отец, но он очень постарался!
Слуга боялся трепыхнуться, чтобы ненароком не зашибить знатного гостя, и потому покорно дал отвести себя опять к порогу трапезной.
– "Не велено", нет, вы слышали, сэр Хантер? – гневно вопросил да Разорилль. – А вот мы сейчас велим, так сразу будет велено!

Слуга (молодой еще совсем человек) попытался вырваться из рук маркиза. И это ему почти удалось. Он даже успел оттоптать Флавию-Октавию ногу, пока тот не крикнул нечто грозное, благородное, непонятное.
Как мышь в кошачьих лапах слуга старался не делать лишних движений, лишь постанывал и причитал.
-Ох, да что же это такое? Господа рыцари, не убивайте ни за что, ни про что... Нам не велено... А если об этом даложат самому?
Слуга уже готов был разрыдаться, когда предстал перед сэром Хантером

Сэр Хантер одобрительно проводил взглядом юного маркиза, сначала ворвавшегося на кухню, а потом вернувшегося с добычей.
У волчонка правильный прикус...
- Ну что вы, милейший, - ласково заговорил рыцарь, как говорил бы с испуганным конем, тихо, спокойно, даже чуть укоризненно, мол, чего ж ты так, дурашка, было бы чего бояться... - Никто вам ничего плохого не сделает. Ни мы, - выразительный взгляд на маркиза, - ни "сам", - не менее выразительный взгляд на дверь с торчащей вилкой. - И кто ему доложит, если никто ничего не слышит? - короткий кивок маркизу на открытую дверь кухни.
Рыцарь бережно, но непреклонно усадил слугу на стул и сел напротив него, внимательно глядя в глаза.
- Не велено, так не велено. Просто проводите нас до этой загадочной лестницы, а там уж мы сами разберемся, что с ней делать. Это-то вам ведь наверняка не заперещено? А если "сам" будет что-то иметь против, скажите ему...
Он вдруг улыбнулся уголком рта.
- Скажите ему, что выполняли королевский указ о всяческом содействии искателям принцессы. Так как, милейший, вы нас проводите?

Слуга понемногу успокаивался. Действительно, никто не вбежал, не начал грозить ему расправой. Но все же страх слишком глубоко впился в душу молодого человека, и он дрожал, и ничего не мог с собой поделать.
-Благородные рыцари… ну пожалуйста, не надо. Я не могу вас проводить. Никто из нас не осмелится. Тем более после того, - слуга перешел на шепот. – После того как советник нашего короля и король брауни заключили договор.
Слуга многозначительно посмотрел на стены.
-Но я могу вам сказать, как добраться до мага. Выйдите через восточные двери. Сворачивайте все время налево. Всего два поворота (а они будут на порядочном расстоянии друг от друга) и будет та самая винтовая лестница в башню мага. Только… там действительно две тысячи ступенек. Но можно подняться и быстрее, чем своим ходом.
Тут слуга замялся.
-Но есть одна сложность. Рядом с лестницей наш маг поставил шкаф, полный книгами. Выберите любую книгу, откройте любую страницу и прочитайте то, что на ней написано. Некоей магией там будет загадка. Каждый раз новая – мы проверяли. Если сумеете ответить – лестница сама вас отнесет наверх. Ежели нет – придется идти по ней.
Барон как-то попробовал отгадать… но так неудачно, что разозлился и велел сжечь шкаф. Книги сожгли, но на следующий же день на том же самом месте появился тот же шкаф с книгами.
Тут слуга вновь умоляюще посмотрел на сэра Хантера как на, очевидно, самого взрослого и ответственного (следовательно, главного) в столовой.
-Благородные рыцари, молю, не губите.

Сэр Хантер с сочувствие посмотрел на трясущегося, как осиновый лист, слугу. Эк же вас тут запугали... Ну, загадки разгадывать чуть погодим, сначала надо выяснить, что там с этим советником...
- А что за договор такой, милейший? - рыцарь с явным любопытством уставился на слугу. - Поведайте, я такие истории люблю! Разве у брауни тоже есть свой король? Вот не знал! И зачем такой важной персоне какой-то советник человечьего короля? Разве у него своих не хватает?

Слуга вздохнул, бросив грустный взгляд в сторону кухонной двери. Она так и осталась раскрытой настежь. Никто не решился придти ему на помощь.
Поэтому слуга немножко повертелся на стул, устраиваясь поудобнее, а затем принялся рассказывать.
-Когда-то в нашем замке жило целое семейство брауни. Откуда они пришли – никто не толком не знал. Только вели себя они прилично, не озоровали. Пили молоко с медом. Не отказывались от пряжи, из которой сами себе одежду и делали. Так что приняли их за своих и не обижали.
А потом начались нехорошие события случаться. Сначала ни с того брауни ни с сего украли у его величества корону. На целый день! – слуга состроил страшные глаза.
-Затем перестали выполнять свою обычную работу. И… что самое удивительное. Теперь они все хмурые ходят. Спросишь их – говорят, мол, король не велел отвечать. И тут же убегают. Да и король их… Весьма странное существо. Мы его только мельком видим. И то очень редко. На вид, - тут слуга поморщился, - отвратителен. Косматый, длиннозубый, с огромной головой.
После того как его величество наш король приказал выгнать его из замка, брауни сговорились с советником! Мы не знаем, о чем они там договорились, только жизни теперь совсем не стало. Король спрятался в своих покоях. Стражи меньше чем по трое уже и не ходят. Разве что дружина старого Брама. Но эти ничего не боятся.
А слугам и придворным совсем житья не стало. Многие торопятся убежать из замка.
Когда здесь было многолюдно – брауни попрятались. Но кто знает, как скоро они вновь покажутся.

Тут слуга воспользовался тем, что рыцари заслушались, толкнул стул в сторону Флавия-Октавия, перепрыгнул через стол, отделявший его от спасительной двери и намеревался уже было скрыться за нею.
Но дальше случилось неожиданное. В проеме показались странные маленькие существа. Слуга попытался притормозить, но его схватили за руки и за ноги и затащили в кухню, несмотря на протесты. Двери тут же закрылись. Но перед этим один из брауни успел проговорить хриплым голоском:
-Вы за это еще поплатитесь! Король никому не прощает измены!

Будь в трапезной чуть посветлее, было бы заметно, как побледнел юный маркиз. Но голос его не дрожал (ну, почти), когда он произнес:
– Косматый? Длинные желтые зубы, да?.. Но разве это не боггарт? Я слышал, что когда кто-то обижает брауни, тот превращается в боггарта и пакостит хозяевам дома! Такой злобный и вредный... Я... меня...
Флавий-Октавий замолчал. Ни за что на свете, даже под пыткой, он не продолжил бы эту фразу: "Меня в детстве нянька боггартом пугала..."
Возможно ли произнести такое в присутствии грозного и героического сэра Хантера?

Несмотря на свой высокий статус, на положение при дворе, господин советник предпочитал жить как можно дальше от короля, его министров и свиты, в северном крыле.
Эта часть замка во многом оправдывала свое название. И не только своим расположением по отношению к другим частям. Прежде всего она отличалась своим стилем. Холодным, пронизывающим.
Здесь гуляли сквозняки. Свернув из плохо вентелируемого, но все же теплого и даже в чем-то уютного главного коридора, Хардинг вслед за бароном угодил в самую настоящую северную крепость. Противная мелкая дрожь пробралась за шиворот и в рукава свободной рубахи. Зябко ёжась бард прибавил шага, стараясь хоть немного отогтать ее.
Здесь даже камень был уложен по-иному. Коридоры казались уже, а потолки выше. И там, на высоте из маленьких узких окошек падал на камень и редкие гобелены слабый свет. Но, удивительно, тот же самый свет, от которого в главных залах хотелось довольно жмуриться, здесь вызывал лишь еще большую дрожь.
Что за скверное волшебство? Нет, Хардинг определенно не удивился бы, если бы из окошек внезапно посыпался снег.
Еще раз подтвердилось превосходство сана (а может и добротно накопленных запасов под кожей). Барон двигался вперед совершенно не чувствуя неудобств. Его комната находилась в самом сердце этой холодной крепости.
Барду оставалось лишь молча следовать за Фандалином, стараясь не слишком демонстративно отбивать зубами барабанную дробь.
"Нет, определенно, хорошие люди здесь обитать не могут", - раздумывал себе бард. - "А вообще говоря, в здешних подвалах при прадеде нынешнего короля, добряке Генри Тонкорунном располагалась самая известная тюрьма всех времен. Даже провести здесь один день было величайшим испытанием для заключенного. Да что там, даже тюремщики и палачи отказывались проводить здесь время, помимо обязательного по службе. Страх сковывал самые сердца в те времена. Да и теперь ужас заключенных холодит коридоры замка. Вернее, холодил бы, если бы не предшественник нашего нынешнего мага, Мельхиорин, сумевший изгнать эманации духов мучимых в одно-единственное крыло.
А еще раньше тут жила вдова Чарльза Безумного, велевшего вырезать чуть ли не все города королевства. Лишь объединившись вместе дети его, Генри и Трор, сумели пресечь безумие папаши.
Началось тогда все, помниться, с сущего пустяка. Чарльз непомерно поднял налоги и послал младшего сына собирать их. Трор не поехал, назвав отцовский поступок безрассудным. Король обиделся и в качестве наказанию сына еще больше поднял налоги. Тогда уж возмутился и старший сын. Вдвоем они выступили против отца. Ну король и пригрозил устроить всеобщую кровавую расправу.
К счастью, лишь немногие войска поддержали волю безумца. Его усмирили... Должен заметить, не слишком удачно. Вернее, не выдержав крушения своих планов, Чарльз Безумный покончил с собой.
Королева-мать одела на себя траур и даже собиралась уйти в монастырь, но по настоянию детей осталась в замке. В ее распоряжении была собственная гвардия и собственная казна. Ее траур был таков, что из замка на полтора десятилетия исчезли все шути и затейники, а в северном крыле жила лишь она одна (если, конечно, не считать фрейлин, камеристок и стражников".
Барон и бард прошли Винную Залу. Здесь было немного теплее. Возле очага отважились нести караул двое охранников крепости. Перед внезапно вошедших советником они вытянулись по стойке смирно. Барон прошел дальше. Стражники расслабились и сочувственно кивнули барду. На столе возле стены стояла початая бутыль вина. Один из стражей кивнул на нее, мол, когда освободишься - подходи. Даниель благодарно кивнул им. Он с удовольствием принял бы их предложение прямо сейчас, но, увы, был обязан идти за начальством.

Сообщение отредактировал Сейден - 21-04-2007, 15:15

Чтобы нечисть распоряжалась в людском жилище?! Такого сэр Хантер спустить никак не мог. Тем паче, что сам заставил беднягу развязать язык. Уж если кому отвечать, так не слуге...
Многострадальная дверь вылетела вторично - под ударом тяжелого рыцарского сапога, и ловко ухваченный за шкирку брауни затрепыхался в руке сэра Хантера.
- А ну-ка, немедленно отпустить!! - раздался рык рыцаря. - Не то я вашего приятеля о стенку шваркну - мокрого места не останется!!

К чести юного маркиза нужно признать, что детские страхи заставили его заколебаться лишь на мгновение. Какие уж тут нянюшкины сказки, когда рядом настоящий рыцарь задает трепку всякой нечисти?..
Флавий-Октавий одним прыжком очутился на пороге кухни.
– Эй вы, комки лохмотьев! – задиристо крикнул он. Звук собственного голоса придал юнцу бодрости, он с вызовом продолжил: – Здесь кому-то очень хочется познакомиться с холодным железом да со святой водой? Устроим!..
Маркиз взглядом обежал кухню: в центре сгрудились перепуганные слуги, а по темным углам - какое-то дрожание-шелест-шуршание-колыхание...
На миг навалился прежний страх - но с ним пришло и воспоминание.
– Сэр Хантер! Надо поискать щель! В сказках говорится, что на кухне у очага может быть щель в полу - это нора боггарта! Если туда сунуть какой-нибудь хлам – боггарт выбросит его обратно! А если туда плеснуть святой водицей, а?..

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 23-04-2007, 19:45

Маленький человечек в руках рыцаря нелепо дергался, вцепившись в перчатки рыцаря. Не будь их на руках сэра Хантера, брауни до костей располосовал бы кожу и мясо ногтями, острыми, как у иного хищного зверя. А так человечек лишь безрезультатно пытался разжать хватку.
Его смелости можно было позавидовать. Даже в столь безвыходной ситуации он не прекращал сопротивления.
Остальной малый народец не стал убегать. Но и не бросился спасть своего товарища. Те что стояли совсем рядом с рыцарями были вынуждены задирать голову, но остальные, около слуг и кухарок и дальше, возле очага, несмотря на свой малый рост, казалось, смотрели сверху вниз на пришельцев.
Одеты они были по-разному, но довольно просто. Некоторые были в башмаках, один или два на ногах носили сапоги. Кое у кого поверх домотканых рубашек были накинуты куртки или сюртуки. Но не более того.
После того как рыцари замолчали на несколько секунд установилось молчание, прерываемое лишь тихими всхлипами слуг, шумом борьбы пойманного брауни и дыханием разгоряченных рыцарей.
Наконец один из фэйри не выдержал и сделал шаг вперед:
-Чужаки, вам здесь не место. Уходите, пока можете. Иначе король, - с этими словами брауни кивнул в сторону очага, - займется вами. И отпустите Миргрина. Силой вы ничего не добьетесь.
Брауни совершенно бесстрашно смотрели на людей. Кто знает, чего им стоила подобная храбрость. Кто знает, что заставляло их проявлять подобное безумие.

Сообщение отредактировал Сейден - 23-04-2007, 20:13

- Это мы-то здесь чужаки?! - рявкнул рыцарь. - Ты не забыл, где находишься, брауни?! Скажи еще, что это твое жилище, которое ты сам построил, и в которое мы вломились от нечего делать! Силу я пока не применял, - сэр Хантер нажал на слово "пока", - но если вы хватаете людей, не удивляйтесь, что люди хватают вас. Отпустите слугу - я отпущу вашего приятеля. Иначе, - рыцарь выразительно глянудл на своего юного спутника, - я и впрямь оставлю от него мокрое пятно на стенке. И всерьез задумаюсь о святой воде и хорошей порции свежего лошадиного навоза вдогонку!
Чуть помедлив, он добавил, глядя на извивающегося в рыцарской руке брауни:
- Дела я предпочитаю решать миром. Не вынуждайте меня изменять этому обыкновению - ни вам, ни мне это не пойдет на пользу. Но выбор за вами. Я жду.

-Слугу? – говоривший усмехнулся. Повернул голову в сторону своих, державших несчастного юнца, и повел бровью. Брауни тут же отпустили человека (тот упал при этом на каменный пол) и отступили в сторону.
Фэйри, взявший на себя роль переговорщика, вновь посмотрел на сэра Хантера:
-Он стоит. Теперь отпустите Миргрина. А насчет лошадиного навоза, - тут брауни поклонился, язвительная усмешка явственно читалась во взоре. - Ваше пожелание будет исполнено.

Рыцарь усмехнулся.
- Не пожелание - только предупреждение. Худой мир лучше доброй ссоры, брауни, и эта поговорка верна не только для людей.
Он перевел взгляд на свою добычу, извивающуюся в руке.
- Так твое имя - Миргрин? - сэр Хантер со всей возможной осторожностью поставил своего пленника на пол, отступил на шаг и слегка поклонился. - Уважаю храбрость, тем более необыкновенную, что она заключена в столь маленьком теле. А теперь, коль скоро наше недоразумение улажено, позвольте вопрос? Что заставило вас изменить своему обычаю жить в мире с людьми? Дело рыцаря - помощь тем, кто в ней нуждается. Возможно, она нужна и вам?

Сообщение отредактировал Сэр Хантер - 25-04-2007, 18:36

Миргрин не удостоил рыцаря ответом. Наоборот, он с достоинством принялся поправлять свою одежку, словно самое большое сокровище на свете, старательно при этом игнорируя людей.
Остальная пятерка брауни некоторое время молчала, словно к чему-то прислушиваясь. Затем один из них вздохнул, второй переступил с ноги на ногу, третий пошевелился руками и (рыцари могли бы отдать на отсечение руки) вся группа неожиданно приблизились, словно бы образовав полукольцо вокруг людей.
Конечно, все брауни считались равными друг дружке, но все же сэру Хантеру явно не стоило пренебрегать человечком, соблагоизволившим заговорить с ним. Тем более столь неудачным образом.
Тишина получилась настороженной. Предостерегающей. В помещение что-то явно было неладно. И прежде всего неестественные тени, двигающиеся на самом краю человеческого восприятия.
В конце-концов фэйри, согласившийся говорить с людьми, как бы нехотя ответил:
-Шли бы вы, судари, пока не поздно. Не в ваших силах совладать с несправедливо обиженного фэйри. Не в ваших силах и прогнать его. А проблем обретете немало. Или вы думаете, что даже вдвоем можете справиться с боггартом в его норе?

– В норе?! – возмутился маркиз. – Ну, не полезем же мы в нору! Мы же не крысы! Зато занятно проведем время, проверяя, что туда можно запихнуть или налить. Святую воду, кипяточек или еще что...
Флавий-Октавий чувствовал себя словно во сне – причудливом, сказочном. Страшно ему не было, хотя с детства одно слово "боггарт" могло лишить его сна и аппетита...
Но сквозь это пьянящее ощущение все-таки пробилось зернышко здравого смысла. В конце концов, какое им с сэром Хантером дело до того, будут ли местные брауни изводить здешнего короля, такого негостеприимного и невежливого?
– Но раз вы отпустили слугу, – уточнил юноша, – и пообещаете ему не мстить, то и мы, так и быть, отпустим вас целыми и невредимыми. Я знаю, Малый Народец не лжет. Может говорить двусмысленно, но лгать не станет.

Сэр Хантер покачал головой.
- О силе лучше судить, испытав ее, друзья мои... но я уже сказал: худой мир лучше доброй ссоры. И предложение мое остается в силе. До отъезда - думаю, вы сумеете меня найти. А после него - ну, на то вы и волшебный народ...
Отступив на пару шагов, он вежливо поклонился.
- Прошу прощения за горячность, судари, но всем свойственно защищать своих. Не мы первые применили силу, но мы первыми уступаем. Всего вам хорошего... и надеюсь, у меня больше не будет причин для ссоры с вами.
Сэр Хантер решительно подхватил за руку юного маркиза и почти выволок его из кухни.
- Не стоит нарываться на драку там, где можно решить дело миром, - с явственной прохладцей сказал он. - Так что, учили вас загадки разгадывать, сударь? Давайте-ка проверим...

(Вместе с Сейденом)

А В ЭТО ВРЕМЯ В СПАЛЬНЕ БАРОНА...

Государственные дела - такая обуза! Это подтвердит любой политик, да еще и выразительно при этом вздохнет. (Правда, при этом за всю историю человечества по пальцам можно пересчитать тех, кто добровольно эту обузу с себя стряхнул...)
Барон Ганс Борхун фон Фандалин возлежал на пышной перине под парчовым узорным балдахином и старался отрешиться от всяческих забот. Сон, как всегда, не шел к придворному светилу.
Из-за балдахина донесся робкий звон струн – бард проверял, хорошо ли настроена лютня
– Давай что-нибудь успокоительное, – повелительно бросил барон.
"Успокоительное. Чем же тебя успокоить?" - Бард примерился взглядом к мощному бароньему лбу, сравнивая возможность тела придворного и крепости лютни своей. Затем вздохнул и устроился на специально отведенный ему табурет.
-Я вам спою, барон, о красоте нездешней.
Бард на мгновение замолчал, собираясь с духом. И, перебирая пальцами по струнам, завел свой мотив:

Зарею ясной в небе стародавнем,
Мешая пыль и грязь путей-дорог...
Когда твой близок срок и сердцу невдомек,
Куда тропинка повернет.
И скромный пилигрим
Взошел на этот путь
Найти свой иль к небу повернуть...

Из-за балдахина донесся гневный рык:
– Ты что себе позволяешь, бренчало двуногое? Я тебе приказал успокоительную!.. Колыбельную!.. А ты тут сатиры распеваешь?! "Мешая пыль и грязь путей-дорог..." Я, между прочем, уже отчитался перед его величеством и придворными советниками за деньги, отпущенными мне из казны на благоустройство дорог в королевстве! До последнего медяка отчитался, так что не сметь тут мне петь про грязь! И про тропинки, которые невесть куда поворачивают! Давай другую песню.
"Тропинки... Вот же слепец. Какие тропинки?! Я даже до основной темы не добрался, а он... Ну, погоди..."
Бард сменил мелодию. Теперь она текла тихо и плавно, укачивая, унося вдаль. а там уже ждала дивная сказка.

Спокойный день ласкает,
Уносит вдаль мечты,
И солнце засыпает,
Склоняются цветы.
И за горой царит покой,
А под луной далекий вой
Уносит прочь тревоги и заботы...
Всё в ожидании большой охоты...

Гневный кашель прервал певца.
– Все, да? Ну, прямо все как есть в ожидании большой охоты? Это ты про последний указ, который я дал на подпись королю? Про то, чтоб вешать браконьеров, которые охотятся в королевских лесных владениях? И будем вешать! Этих самых, которые в ожидании большой охоты! Давай что-нибудь такое, чтобы я отвлекся, подумал о приятном!
Даниель недовольно сменил мотив, старательно выводя:

Течет реченька, журчит весело...

Бард постарался погрузиться в мелодию и слова.
Но дальше первой строчки допеть ему не удалось. Из-за балдахина донесся вопль:
– Тебе что, давно язык не вырывали? Думаешь, я не понимаю, что это намек на конфликт из-за пограничной реки Хрюшкина Радость?!
"Ах вот ты как!" - тут бард грозно нахмурился. К счастью, барон не имел возможности смотреть на лицо исполнителя, иначе схватился бы за шпагу... на всякий пожарный. - "Ну держись, сиятельство!"
Пальцы с чувством зацепили струны, а затем в самом залихвастском ритме повели:

Будь счастлив тот, кто враз найдет
Надежду и опору,
В простом сложение двух йот
И в умноженьи скором.
Один на два - резонен час
Дадут прибыток только раз,
Но дважды два - гип-гип ура!
Уж слышен голос злата.
Казна вдвойне богата.
И вот не два, а в четверА!
Как три на два умножить споро,
Замок не выдержит такого,
Амбар на части разорвет,
И шесть частей златых найдет...

И вновь певца перебили. Но не этот раз песня была прервана не гневным окриком, а храпом.
О, какой это был храп! Ликующий, радостный, даже музыкальный... да-да, заливистые рулады определенно повторяли мотив песенки про доходы. Легко можно было догадаться что спящему снится сказочный, дивный сон. Например, про налоги, собранные вовремя и в полном объеме... И тут же разворованные.

Но брауни не обратили внимание на поклон сэра Хантера, они повернулись к рыцарям спиной и направились в сторону очага. Возле него человечки выстроились в своеобразную очередь и один за другим юркнули в небольшое отверстие между очагом и стеной. Как знали слуги и как могли убедиться рыцари, никакого лаза там не было и в помине. По крайней мере видимого человеческому глазу.
Последний брауни, тот, что вел разговор, перед тем как уйти помедлил, а затем все же остановился и произнес прежде, чем рыцари покинули кухню:
-Что ж, даем слово, что мы не будем трогать этого слугу более. Надеюсь, вы понимаете, что совершили. Теперь боггарт не даст покоя не только нам и остальным, не включенным в контракт слугам, но и вам. Готовьте святую воду и молитвы, если хотите спастись.
Брауни повернулся, чтобы уйти, но лишь замер на месте. Его голос странно изменился. Следующие слова он произнес почти что шепотом.
-А лучше верните его драгоценный камень. Тогда он может быть успокоится. Во всяком случае точно уйдет прочь.
Закончив свою речь брауни повернулся и исчез вслед за своими.

Сообщение отредактировал Сейден - 29-04-2007, 21:38

Определенно что-то менялось в окружающем мире и в самом маркизе. Попробовал бы раньше кто-то без спросу ухватить под руку и вытащить в коридор!
Но у причудливого сна, в который превратилась явь, были свои правила.
Вместо того чтобы оскорбиться, маркиз забормотал:
– Загадки... да, правильно, камень... Допустим, у брауни был некий драгоценный камень... нет, откуда у них всякие там рубины-изумруды...
Флавий-Октавий замолчал, перебирая в уме нянюшкины сказки. Они были еще свежи в его памяти – и потому он первым вспомнил нужное:
– Камень, верно! Его так и называют - "камень брауни"! Если его положить в чан, где варится пиво, то пиво и сварится быстрее, и на вкус будет отменным! Брауни над этим камнем трясутся, как гномы над грудой золота!

Одна история о речке, называемой Хрюшкиной Радостью и о конфликте, с ней связанном.

Давным-давно, когда короли только-только начали отстраивать свои замки по кирпичику, когда солнце поднималось на востоке из-за высоких и могучих лесов, а не из марева дальнего луга, и садилось за ними же, на берегах небольшой веселой речки жило племя благородных свиней....
С древностью сего рода свиного не мог посоперничать ни один монарх нашего мира. И свиньи, полностью понимая свое положение и долг перед прочими существами подавать благородный пример поведения, вели себя самым подобающим образом. Они день-деньской валялись в небольших лужицах на берегах речки, там где разливаясь каждую весну она оставляла после себя ил и мягкие болотистые водоросли, подпитывая их летом и осенью лишь самой малостью воды. Чтобы утолить голод они рыли корешки и желуди в лесах под тенями могучих дубов. Имели склонность к знаниям и не боялись лесных хулиганов, таких как необразованных кабанов, хмурых медведей и вечно голодных волков (они не умели искать ни грибы, ни желуди).
В общем-то жили они в славные времена, когда образованность и чистота помыслов ценились на вес золота. И многие герои свинячего племени сыскали славу несусветную, блики которой доходили и до берегов их отчего дома, речки Свинячки. Правда в официальных королевских документах иначе как Хрюшкина Радость та река не называлась.
Уж поредели леса, а луга и пастбища стали радовать местных жителей, род свиной стал постепенно угасать. И теперь лишь в небольшой чащобе на самом севере, почти у подножия гор осталось одно небольшое племя.
Зато росли другие народы. Так в эти земли добрела и королевская власть. А точнее не одна, а сразу целых две власти. С северо-запада на речку претендовал Длинногон Зимний, а с юго-востока на эти земли предъявлял претензии Зоркогал Летний (к слову, кузены по одному из дедушек). Превеликое множество находили они поводов для заварушек. Так ради небольшого холма с вязом на вершине с каждой стороны собралось по три сотни ратников. А уж ради фермы старого Йохансена короли преломили бесчетное количество копий и голв, число павших даже в поэмах и восхвалениях тех славных дней сложно было назвать большим истинного.
В общем-то за три года короли-соседи поуспокоились, границу выровняли. Все что западнее реки отошло к Длинногону Зимнему, а все что южнее к Зоркогалу Летнему. И зажили бы короли спокойно, кабы не советники их.
-Что ж это такое? - говорили они друг дружке. - Это получается, что земли распределили и успокоились? Нет, ну возмутительно просто! А кому отойдет речка?!
Долго не хотели короли прислушиваться к нашептываниям своих подданых. У Длинногона родился сын, а у Зоркогала дочь. Уж и планы о браке строили короли. А там и границы вон. Но подданные не унимались, и короли, вздохнув и послав друг дружке ноты с извинениями, пошли очередной войной.
Первым выступил Длинногон. Шел по полям, оврагам, через озера и речки перебирался ускоренным маршем. Потому и до Хрюшкиной Радости добрался первым. Велел разогнать проживавших там свиней и на месте их обитания (не подумайте ничего дурного, это были ТЕ САМЫЕ свиньи, существа крайне чистоплотные и образованные) разбил свой лагерь. Выставил дозорных, построил перед сном план завтрашнего разгрома противника и лег спать.
Какое же было королевское удивление, когда среди ночи в его лагере раздался визг и хрюканье, издаваемое явно не королевскими солдатами. О! Что это было за сражение! Разгневанные бесцеремонным вторжением людей на земли их предков свиньи вспомнили славную память их отцов и дедов. Под пологом ночи ворвались они в стан захватчиков и голыми пятачками принялись громить его направо и налево.
Как можно устоять против такой мощи? Посрамленные перед всем честным миром (не меньше нескольких посрамлений каждому) люди беспорядочной толпой убежали прочь, лишь через четверть лье остановившись и отдышавшись.
Как должен был бы торжествовать Зоркогал Летний, узнай он о поражении своего соперника. К сожалению, знать он этого не мог, поэтому упрямо вел свои войска к месту намечавшейся схватки. Каково же было его удивление, когда вместо короля-соперника в лощине близ реки его ждали исконные обитатели, выстроившись военным порядком "свиньёй".
Король скомандовал:
-В бой!
Вожак свиней завизжал. Завязалась битва, кою и поныне воспевают менестрели племени пятачков и копыт и о которой стыдливо помалкивают людские барды. Ну а так как мы беспрестрастные рассказчики, поэтому упомянем лишь основные вехи того боя. Вот защитники прорываются сквозь сомкнутые ряды копий людей. Вот схватка не на жизнь, а насмерть, где копытцу и пятачку противостоит доспех и сапог. Вот вожак и король сошлись один на один и... Вершина! Победитель ставит свое копытце на грудь побежденного противника.
Зоркогал Летний оказался также посрамлен. Король пообещал вожаку, что войска его больше и близко не подойдут к здешним местам. На том и ретировался.
По тайному договору намеревались короли устроить схватку несколько южнее и западнее, вдали от победителей. Но куда там! Дабы пресечь дальнейшие поползновения, решено было устроить патруль вдоль всего русла.
И разумеется войска напоролись на дозорнного. Даже вид одной-единственной свиньи с повязкой на ухе (символизировавшей ее пренадлежность к великому речному братству) вызвала такую дрожь в коленках у рыцарей и простых воинов, что ни о какой схватке и речи быть не могло.
Войска побунтовали немного, и короли в чем-то огорченно, в чем-то радостно вздохнув вернулись по своим столицам. Советникам ясно объяснили всю их неправоту, а о том чтобы пытаться еще раз заявить свои права каким-либо способом кроме как на бумаге и речи быть не могло.

И было бы это делом давно минувших дней да ведь и поныне ничего не изменилось. Принц и принцесса не сошлись характерами и приняв у родителей власть над королевствами так же пошли войнами друг на дружку. И точно так же остановили их бдительные стражи. И из поколения в поколения длился этот конфликт ибо не могли успокоиться советники. Приходя на место своих предшественников разжигали в сердцах королей своих страсть к завоеваниям. И вновь на полях сражения слышался грозный звзук поступи копыта. И вновь войска в страхе отступали. Последний такой поход барон фон устроил три месяца назад...

Сообщение отредактировал Сейден - 29-04-2007, 22:13

Вполне удовлетворившись данным брауни обещанием не трогать слугу, сэр Хантер потащил своего юного спутника дальше, припоминая дорогу и прислушиваясь к его бормотанию.
- Камень брауни, говоришь? Ну-ну... Тоогда понятно, с чего они сами не свои. От плохого пива и озвереть недолго... Ладно, посмотрим, что тут сделать можно. Заодно, может, и нам нальют, а, маркиз?!
И рыцарь неожиданно подмигнул Флавию.
Тем временем все положенные повороты словно сами собой нашлись, и после очередного перед рыцарями предстал тот самый книжный шкаф. Сэр Хантер подтолкнул вперед маркиза.
- Читайте загадку, сударь, а я посмотрю, нет ли где опасности...
В виде еще какого-нибудь колоритного обитателя замка...

(вместе с мастером)

Пока сэр Хантер осматривал коридор, юный маркиз поспешно сдернул с полки первую попавшуюся книгу: толстую, в сафьяновом переплете, с бронзовыми застежками. Отстегнув их, Флавий-Октавий наугад раскрыл книгу и прочел выведенные старинной вязью строки:

Я мотылек, мой краток срок,
А путь так зыбок и далек.
Я на плечо, а ты вздохнешь.
В пыльце виденья - правда, ложь -
Так сплетены, что сам не знаю,
Меняюсь, в дымке исчезаю.
Из дня и в день уметь и мочь
Едино, быть и мчаться прочь.

Юноша еще раз перечел загадку. Нервно сглотнул. Воровато оглянувшись (не идет ли сэр Хантер?), поспешно перелистнул несколько страниц и убедился, что на каждой странице – те же стихи.
"Так. Влип. Придется топать пешком. Две тысячи сто сорок ступенек..."
Прочел загадку в третий раз.
"Правда и ложь? Это про любовь, что ли?.. Нет, в балладах поется, что она вечная, а тут бабочка какая-то! Мечта? Не-е, она меняется, а мечтать можно долго об одном же... Я вот всю жизнь мечтал стать странствующим рыцарем... стал, дурак, на свою голову... Меняется, в дымке исчезает..."
– Сон, – без особой уверенности сказал Флавий-Октавий, обращаясь к книге.
Книга в руках юного маркиза слегка пошелестела страницами, словно размышляя, а затем несколько страниц самопроизвольно перевернулись. Уже другим, не столь древним письмом там была написано всего одно-единственное слово.
«Почему?»
– А это уже второй вопрос! – нахально ответил юнец. – Я по правилам на один должен ответить!
Перевернулось еще пара страниц. Шрифт на них был явно расхлябистого и вредного вида.
«Второй, говоришь… По правилам... А вдруг ты знал ответ? Нет-нет, не считается. Вот тебе второй вопрос (кстати, первый – правильно). Что у меня в кармашке?»
Вот тут маркиз нахально хихикнул прямо в раскрытые страницы. Потому что ответ на этот вопрос он вот именно знал! Когда ему в детстве случалось нашалить, отец за ухо вел его в дворцовую библиотеку. И там под строгим оком сурового смотрителя библиотеки приходилось до одури клеить эти самые кармашки. Не-на-вист-ная работа! Особенно когда за окном лето...
– Формуляр у тебя в кармашке. Листок такой специальный. Когда тебя с полки заберут, библиотекарь должен там отметить, у кого ты в комнате валяешься. Чтобы потом найти и отобрать, пока тебя на раскуривание трубки не пустили!
Тут маркиз подозрительно прищурился на хитрую страницу и сердито добавил:
- Если там окажется чья-нибудь любовная записка, я иду пешком!
«А вот и не верно! - Книжка, словно смеясь, пошевелила страничками. – У меня там пусссто. Формуляр его магичество себе забрал и не возвращает..."
Тут книжка грустно закрылась. На обложке вместо названия появилась надпись.
«Подойди к лестнице».
Маркиз повертел книгу в руках и на всякий случай сунул ее под мышку - вдруг да пригодится! Подошел к лестнице. Расширившимися глазами поглядел на бегущие вверх ступеньки. И позвал, безуспешно стараясь, чтобы в голосе не звенело торжество:
– Сэр Хантер! Идите сюда! Я отгадал загадку! Сейчас наверх поедем, на все две тысячи сто сорок ступенек!

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 7-05-2007, 12:05

Не снимая ладони в перчатке с рукояти кинжала, сэр Хантер быстро обшарил окрестности лестницы. Ни души. Ни человеческой, ни какой другой. С одной стороны, это радовало. С другой...
Услышав окрик маркиза, рыцарь вернулся к лестнице, приподнял бровь, разглядывая бегущие вверх ступеньки. К магическим штучкам он относился с изрядным подозрением, но будучи хозяином говорящего коня, трудно не научиться не удивляться лишний раз...
- Надо будет спросить у мага, не найдется ли у него такого же заклинания для дороги, тогда лошадки будут меньше уставать, - фыркнул сэр Хантер и слегка хлопнул маркиза по плечу. - Молодец. А теперь - давай-ка к магу, а то как бы его тоже куда-нибудь срочно не вызвали...
И первым шагнул на ожившую лестницу.

Оба рыцаря плавно воспарили на несущихся ввысь ступеньках, остановились у дубовой двери, стукнули в нее массивным бронзовым кольцом и, не дождавшись ответа, толкнули резную створку.
Дверь отворилась.
Неизвестно, как юный маркиз представлял себе логово грозного мага, но уж не так же!..
Глазам гостей открылась просторная светлая комната, стены которой были оклеены веселенькими обоями - на зеленом лугу пасутся пасторальные барашки, рога их увенчаны венками из ромашек.
Изящная мебель, которой охотно обставила бы свою гостиную юная придворная кокетка. На хрупком столике с витыми ножками сервирован на троих чай: чайник на кружевной салфеточке, фарфоровые чашечки, серебряный сливочник, сахарница с нарисованной кошечкой, плетеная корзиночка с сухарями...
Над столом висит гитара с пышным желтым бантом на грифе. Бант немного развязался: похоже, гитара висит тут не только для красоты.
Ветерок, влетая в распахнутое большое окно, игриво шевелит голубые шторы в серебряную полоску.
Но что добило Флавия-Октавия, так это кушетка с сидящим на ней потрепанным плюшевым мишкой...

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 10-05-2007, 23:42

- Похоже, нас уже ждали, - сэр Хантер окинул взглядом накрытый столик. - Вон, чай уже остывает... Жаль, раньше не знали об этом, а то бы поторопились. И к чаю бы чего-нибудь прихватили, а то с пустыми руками - как-то даже неудобно...
В голосе рыцаря почти не слышна была тщательно скрываемая ирония. Что поделать - магов сэр Хантер недолюбливал, и осуждать его за это взялся бы разве что тот, кому не пришлось учиться рыцарству у собственного, далекого от снисходительности, жеребца. К тому же говорящего - по милости одного из собратьев обитателя этого будуарчика...
- Господин маг, простите, не знаем вашего вне всяких сомнений достойного имени, не уделите ли нам немного вашего драгоценного времени? - негромко сказал рыцарь.

Раздался мягкий, музыкальный смех. Он словно в изящном танце прокатился по комнате, украдкой подобрался к рыцарям и словно окутал их теплой волной эмоций.
-Я с удовольствием принимаю гостей, - уж не знаю как, но голос обретавшийся здесь мага раздавался словно бы отовсюда. А вернее, казалось, он стоит рядом с вами. Стоит лишь повернуть голову, и ты его увидишь.
-Кхе-кхе, - кашель раздался как раз напротив уха юного маркиза. - Имею честь представиться...
Если бы маркиз повернул голову, он бы увидел классического представителя паучьего племени размером с обеденное блюдце, со всевозможным удобством висевшего на нитке паутины прямо возле плеча юноши. Аккурат между ним и сэром Хантером.
-Магистр прикладных эфирных наук, декан королевского магического факультета сэр Рональд Григскроул.

Рыцарь повернул голову на голос. Слегка напрягся, увидев это чудо природы, но тут же расслабился. Уж к чему, к чему, а к паукам выросшему в лесу сэру Хантеру было не привыкать... даже к таким выдающимся.
Если есть говорящие лошади, почему не быть говорящим паукам?
Впрочем, чего еще ждать от мага? Да и настоящий ли это паук?
- Должен заметить, вы выбрали весьма экстравагантный костюм, сэр Григскроул, - заметил бывший лесник. - Немного выбивается из общего стиля вашего жилища.
Фрейлины в обморок не падают? И кстати, хотелось бы знать - как он в таком виде играет на гитаре?

Юный маркиз тоже не испугался паука. Во-первых, в воображении он уже представлял себе кое-что пострашнее. Во-вторых, в детстве, во время своих "наказательных" отсидок в библиотеке, он с удовольствием наблюдал за пауками, коротая тянущееся время.
Флавий-Октавий отвесил пауку изысканный поклон.
— Приветствуем вас, сударь! И... нам сказали, что вы поможете нам подготовиться к походу на дракона!

Паук рассмеялся. Вернее, по комнате прокатилась волна веселого задорного смеха. Но в, если так можно сказать, мимике паука ничего не дрогнуло. Разве что жвала еще плотнее прижались к отверстию рта.
Паук-маг принялся раскачиваться на паутинке почти перед самым носом юного Флавия.
-Вижу, судари, вы настоящие рыцари. Благородной крови, храброго сердца. Посему и помощь моя должна быть соответствующей, - паук странно мигнул россыпью своих глаз. – Мм, не будет вам так сложно помочь мне? Там в чайничке лежит одна закрытая склянка. Средство для превращения людей в пауков и обратно. Вы могли бы достать его и вытащить пробку? А то мне как-то… паук пошевелил лапками. Грустно, в общем. А я вам уж помогу по мере возможности с королевским поручением.

Сообщение отредактировал Сейден - 15-05-2007, 22:21

Ах, вот оно что...
Сэр Хантер едва не рассмеялся в голос. Стало быть, в паука маг превратился, а вот обратно... да уж, не паучьими лапками бутылки открывать.
Одного не пойму - если ты такой крутой маг, что ж ты магией не воспользовался для открывания?
Рыцарь хмыкнул и посмотрел на паука.
- Разумеется, ваша светлость, мы вам поможем...
Вот только чай ваш, уж простите великодушно, пейте сами - мало ли что там могло оказаться помимо склянки?
Выудив помянутый сосуд из чайника, сэр Хантер извлек пробку и протянул волшебное снадобье магу.
- Прошу вас...

Юный маркиз как раз пребывал в размышлении: а не опасно ли открывать эту склянку? Зелье-то не только для превращения пауков в людей, но и... э-э... наоборот!
Когда сэр Хантер бестрепетно открыл склянку и протянул пауку, юнец дернулся было остановить его — но не успел.
И тут Флавию-Октавию стало стыдно за свою трусость. Так стыдно, что уши побагровели, словно их только что надрал папаша-маркиз.
Он тут, понимаете ли, рассуждает, а настоящий рыцарь — делает! И ничего не боится!..

-Благодарю вас, сударь… - паук повернулся к сэру Хантеру и осторожно окунул одну из своих лапок в склянку, которую тот держал в руках.
Раздался звук, напоминающий сонное дыхание дракона, перед глазами рыцарей появилось и мгновенно выросло облако дыма пурпурного цвета. Оно все ширилось и ширилось, пока не достигло ноздрей рыцарей, от чего те (конечно, если только не были защищены заклинанием либо образом жизни) должны были б расчихаться.
Дым продержался недолго. Вернее, он практически мгновенно рассеялся, явив взорам любопытную картину.
На толстенном канате, намертво прикрепленном прямо к потолку, раскачивался молодой человек в достаточно практичной одежде, а вернее в светлой полосатой рубашке с закатанными рукавами, длинными практичными штанами странной формы и непонятного вида обувью. Узкой и длинноносой. В глазах мага плясали смешинки.
Он спрыгнул с каната на пол, смахнул со лба волосы, чтобы не мешались и кивнул рыцарям.
-Прошу вас. Не желаете, случаем, чая? – маг принял из рук сэра Хантера чайничек, придирчиво осмотрели его и со вздохом вылил чай в умывальник, примостившийся неподалеку от дверей. При этом сэр Рональд подмигнул Флавию. – В магическом деле одно из двух. Либо воды вообще не должно быть, либо она должна быть постоянно под рукой.
Затем маг наполнил чайник заново, поставил его на стол, на специальную подставку и что-то пробормотал. Чайник начал подрагивать и нагреваться.
-Его Величество велел посодействовать вашему походу. Он говорил, что вас ждет сражение с драконом. А еще спасение принцессы. По правде сказать, даже не знаю, что вам может понадобиться.
Маг задумался, вероятно, прикоснувшись в высшей точке своих мыслей к Астралу.
-Оружие у вас есть. Дорогу найдете, не потеряетесь. Головы на плечах тоже есть. Ну, могу заколдовать плащи, чтобы не намокли в случае дождя. Хотя это такой пустяк для настоящего рыцаря… Придумал! – внезапно воскликнул сэр Рональд. – Информация – вот самая большая магия. Я вам дам информацию о Лесе. Где кого можно встретить и как избежать опасностей и передряг.

Рыцарь задумчиво покивал, глядя на мага.
Что ж ты тут забыл, в четырех-то стенах?
- Не стоит благодарности, - сэр Хантер пожал плечами. - Это долг рыцаря - помогать тем, кто нуждается в помощи.
Чуть поразмыслив и не сводя с мага задумчивого взгляда, он неожиданно сказал:
- Информация - это самое ценное, на что я... мы могли бы рассчитывать. Но что вы скажете, если я предложу вам присоединиться к нашему небольшому отряду? Королевство без вас не погибнет, а так вы хоть вольным воздухом подышите...
А я пригляжу, чтоб ты больше не попал в такую передрягу, парень... а то не появись мы - так и сидел бы, похоже, в паучьем виде до скончания паучьего века...

Сообщение отредактировал Сэр Хантер - 18-05-2007, 11:32

-Помощь, - маг вяло махнул рукой. Помощь бы пришла в любом случае. В конце-концов один из этих слуг поднялся бы сюда по приказанию его величества и был бы вынужден помочь мне. Народец здесь трусливый. Одного моего паучьего образа было бы достаточно заставить их повиноваться. А уж если бы пригрозил.
Маг сел за стол и в задумчивости опустил голову на ладони, затем спохватился, выпрямился и приглашающим жестом указал на остальные стулья.
-Присаживайтесь. Что же вы… Думаю, больше подобных, гм, несколько неудачных экспериментов не будет, - в голосе мага не слышалось особой уверенности. Он поднялся, подошел к шкафу, открыл его и принялся рыться среди лежавших там свитков. – Думаю, за одну ночь вы справитесь. А я…
Сэр Рональд вздохнул, как-то враз ссутулился.
-Увы, нет. Я нужен его величеству. Подумайте, что может случиться, если понадобится моя помощь, а на месте не окажется дипломированного мага. Да и вообще, что я забыл у этого дракона?
Маг недовольно хмыкнул, враз как-то изменившись. В его повадках засквозило чувство подозрительности и расчета.

Сообщение отредактировал Сейден - 19-05-2007, 21:09

Маркиз де Разорилль был потрясен. Он совершенно не понимал, зачем им в отряде этот магопаук, наверняка опасный и коварный. В сказках маги почти всегда опасные и коварные.
Ему хотелось дернуть сэра Хантера за плащ и шепотом отговорить от этой неосторожной затеи... но как сделаешь это незаметно? Колдун наверняка углядит. А Флавию-Октавию совсем не хотелось занять опустевшее место на конце паутины. Он никогда не пробовал мух, но сомневался, что они придутся ему по вкусу...
Поэтому единственное, что маркиз себе позволил, - это одобрительно закивать, когда маг спросил: "Что я забыл у этого дракона?"

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 26-05-2007, 20:58

Сэр Хантер только руками развел.
- Против такого довода возразить нечего, - сказал он, присаживаясь на стул с величайшей осторожностью, опасаясь развалить изящную конструкцию, и испытующе глядя на мага. - Нужды его величества, разумется, прежде всего. Что ж, очень жаль... Потому что там все-таки будет дракон, а я не разбираюсь в ваших... - он чуть не сказал "фокусах", но вовремя спохватился, - снадобьях. А мне приходилось слышать, что дракон до кончика хвоста существо волшебное и крайне ценится вашими собратьями. Жаль будет, если столько драгоценнейшего материала пропадет впустую - нам-то от него ничего, кроме принцессы, не надо...

-Драконы, - маг передернул плечами, поднялся со своего места, отвернулся к окошку, заложил руки за спину и что-то забормотал. Затем вздохнул и печально покачал головой. - Не мой профиль.
Сэр Рональд взмахнул рукой, что-то просвистело и на столе появилась вазочка с печеньем. Рональд пристально осмотрел ее затем удовлетворенно кивнул наблюдавшим за ним рыцарям.
-Есть можно, - заметив недоверчивый взгляд юного маркиза, маг вздохнул, взял одно печенье и в несколько укусов умял его. - Вкусно, попробуйте.
-Нет, увы. Против драконов не выстоять ни целому отряду рыцарей, ни целому кругу дипломированных магов. Если двигаться на монстра прямо в лоб, конечно. Поэтому на подобную авантюру, зная вас, благородных, я в жизни не пойду.
Рональд выдержал пристальный взгляд сэра Хантера.
-Вот... - маг лениво взмахнул левой рукой в сторону шкафа с книжками. Тот задрожал, затрясся, книжки попытались вжаться вглубь своих ниш, но долго они так не продержались. Одна за другой с полок слетело с десяток объемистых фолиантов, которые приземлились в две стопки прямо перед носами рыцарей.
Маг благожелательно ухмыльнулся.
-Думаю, здесь есть все, что вам надо знать. Основы тактики по борьбе с драконами, рассказы об обитателях леса, знаменитые походы прошлого, карты, родственные древа победителей драконов, особенности ловушек на монстров и чар, обладаемых ими, - Рональд попытался спрятать улыбку, прикрыв рот рукой как бы в глубокой задумчивости. - Думаю, на ночь вам хватит работы. Не буду вас отвлекать. Света вам хватит, в том шкафчике найдете печенье, а на нижней полке кое-что и посущественнее. Чай в чайнике, вино, увы, не предложу, оно усыпляет. Ну все, не буду отвлекать, вернусь утром.
Сэр Рональд улыбнулся поочередно обоим рыцарям, а затем хлопнул в ладони. Комната дернулась. Затем вернулась в фокус. Мага на месте уже не оказалось.

- Уж мне эти магические штучки... - проворчал сэр Хантер, оглядываясь по сторонам. - Нет бы взять и выйти, как все нормальные люди... вот и получается - то в паучьей шкурке невесть сколько проторчат, то залетят куда-нибудь не туда... то ли дело старым дедовским способом...
Он вздохнул, взял верхний фолиант и полистал его. Обилие букв повергало в уныние...
- Что будем делать, маркиз? - спросил рыцарь у своего юного спутника. - За ночь нам это не прочитать и не запомнить... Разве что...
Он закрыл книгу, ласково провел по обложке кончиками загрубевших пальцев.
- Милая, тебе лучше знать, что в тебе написано. Ты не покажешь нам сама, что нам может пригодиться, чтобы мы зря не тратили время?
Но книга все так же лежала на столе, не подавая признаков жизни.
Вздохнув, сэр Хантер пожал плечами - не особо-то и надеялся, но попытаться ведь стоило? - и снова принялся за чтение...

Сообщение отредактировал Сэр Хантер - 28-05-2007, 18:19

Маркиз окинул стопку книг не столь унылым взглядом, как его спутник. Правда, вид книг вызвал у него воспоминания о замковой библиотеке, куда его, напроказившего, обычно проводил за ухо отец. Но в библиотеке, как со временем выяснил маленький Флавий-Октавий, были не только переплетенный в сафьян жизнеописния славных предков рода де Разорилль и не только постылые кармашки для формуляров, которые приказывал клеить зануда-библиотекарь. Там были еще захватывающие рассказы о рыцарях и прекрасных дамах. Были томящие душу описания далеких земель. Были книги о диковинных заморских животных — с картинками, господа, с картинками!
Так что Флавий-Октавий приступил к стопке книг, как бывалый полководец подступает к воротам очередного города, который он обязательно возьмет. Презрительно швырнул на пол родословные драконоборцев — им-то с сэром Хантером это к чему? Скосил взгляд на спутника и убедился, что тот еще ведет пальцем по первому абзацу. На миг возликовал в душе: хоть чем-то он превосходит своего героического напарника! Но сразу вернулся мыслями к заманчивым книжкам. По-мальчишески встал коленями на стул, улегся животом на стол, быстро заскользил глазами по строчкам, легко пропуская ненужное.
— Вот! Сэр Хантер, слушайте: "Драконы бывают как крылатые, летучие, так и ползучие, бескрылые, с по-змеиному длинным телом. Дыхание же у ползучих драконов не огненное, а ядовитое. Как те, так и другие покрыты чешуей. Живут же они либо в горных пещерах, либо на дне глубоких водоемов, покидая свои жилища, дабы поохотиться..." А вот еще: "Убить дракона можно, найдя на его теле (обыкновенно на брюхе) единственно уязвимое местечко и попасть точно в цель..." Сэр Хантер, а дракон согласится предъявить нам брюхо для осмотра?

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 28-05-2007, 20:11

Рыцарь пожал плечами, с легкой завистью слушая бойкое чтение юного маркиза. Что ж, у сорока двух поколений предков тоже есть свои преимущества. Маркизеныша явно не конь читать учил...
- Не согласится - убедим, - хмыкнул сэр Хантер. - Ядовитый или огнедышащий, ползучий или летучий - у всех у них есть одно уязвимое место помимо брюха. А именно - драконы неравнодушны к хорошей музыке и хорошей песне. А у нас с собой бард. Если, конечно, его советник при себе не оставит... ты читай, читай, я слушаю.

Флавия-Октавия не надо было уговаривать. Он поерзал пузом на скатерти, устраиваясь поудобнее, и начал читать, сам увлекаясь все больше и больше:
— "Рассказывают о воине Сигурде, схватившемся со змеем по имени Фафнир. Змей тот принадлежал явно к породе ползучих, ибо пытался ударить героя хвостом или поразить ядовитой слюной, но ни в каких источниках не упоминается об огненном дыхании. Когда дракон встал на дыбы, открыв брюхо и грудь, Сигурд заметил на груди незащищенное место и вонзил туда меч по рукоять. Извлекая меч из туши убитого дракона, Сигурд брызнул на руку жгучей драконьей кровью. Слизнув капельку с руки, Сигурд обрел способность понимать язык зверей и птиц..."
Маркиз на миг прервал чтение, мечтательно сощурился поверх головы сэра Хантера и негромко сказал:
— Конечно, это глупо — тащить в рот всякую пакость... а если бы она ядовитая была, эта кровь?.. Но все же — как здорово было бы понимать язык зверей и птиц! Я бы, например, охотно побеседовал с моей Альфонсиной-де-Аллюр...
Опомнившись, мальчишка виновато глянул на рыцаря и совсем тихо бормотнул:
— Глупо, да? Мечтать о разговоре с лошадью...

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 28-05-2007, 20:13

Сэр Хантер, увлеченно слушавший чтение маркиза, покачал головой.
- Глупо - не то слово, мой юный друг... Благодарите небеса за то, что ваша кобыла молчит, как и положено всякой благовоспитанной лошади. Если бы вы знали, как меня утомляет иногда болтовня моего жеребца...
Рыцарь сокрушенно вздохнул.
- Впрочем, вы это все равно узнаете в самом скором времени, так что наслаждайтесь последними часами тишины и покоя. В замке эта несносная скотина ведет себя прилично, но за пределами его наверняка не сумеет удержать язык на привязи...

Юный Флавий-Октавий широко распахнул глаза.
Он поверил сказанному сразу и навсегда. Слишком много чудес свалилось сегодня на юнца. Беседа с живым брауни, загадки волшебной книги, превращение паука в человека...
Маркиз не стал выспрашивать у сэра Хантера подробности о говорящей лошади. Если бы рыцарь расхохотался и сказал: "Здорово я тебя разыграл, мальчишка!" — это было бы обидно и пришлось бы вызывать оскорбителя на поединок. А этого совсем-совсем не хотелось. Лучше было промолчать и позволить себе еще немного поверить в говорящего коня.
Завтра они отправятся в путь. Если конь и впрямь окажется говорящим, это будет просто замечательно! А если нет... что ж, неумная шутка сэра Хантера забудется сама собой...
Маркиз опустил глаза в книгу и продолжил:
— "Драконы собирают в своих пещерах несметные сокровища и любят кататься по разбросанным монетам и драгоценностям. Некоторые исследователи полагают, что таким образом драконы избавляются от кожных паразитов, заводящихся под чешуей..."

Рыцарь только фыркнул.
- Какие паразиты согласятся жрать дракона, хотел бы я знать, - пробормотал он. - И уж коль на то пошло, то от паразитов лучше избавляться так, как это делают дикие свиньи - извалявшись в грязи, обсохнув и счистив оных паразитов вместе с высохшей грязью о ближайшую скалу...
Рыцарь поскреб пальцем переносицу.
- Я скорее поверю в то, что дракон таким образом метит свои сокровища, чтобы потом узнать их среди других или найти по запаху...

— Метит? — изумился мальчишка.
Пассаж о свиньях он оставил без внимания, ибо в нравах свиней он совсем не был знатоком и не хотел показать свое невежество. К тому же его больше интересовало другое.
— Метить сокровища, чтобы их потом узнать? Но зачем, сэр Хантер? Допустим, какой-то воришка утянет у дракона часть его клада и змей отправится на поиски. И найдет, скажем, купца с сундуком золота. Думаете, он будет принюхиваться: мое золото или не мое? А если чужое, то он извинится и улетит? Я так полагаю, он просто сожрет злосчастного купчину и унесет сундук в логово, не заботясь о его происхождении...

- Сундук-то он вне всякого сомнения унесет... - все так же задумчиво протянул сэр Хантер. - Чтоб дракон от золота отказался - такого еще не бывало... Ну, может, эти их катания-валяния по сокровищам сродни пристрастию скряг, накопивших горы золота, перебирать его... ладно, вот поймаем дракона - там и спросим, зачем ему золото.
Если он захочет разговаривать... и если согласится ответить...
Сэр Хантер покрутил головой, нашел блудоо с печеньем и потянул его на стол. С сомнением покрутив в руках одно печеньице, попробовал на вкус, хмыкнул и затолкал печенюшку в рот.
- Сойдет. Ешь, тебе расти надо. И читай.

Бард поднялся из-за своего места, подошел к кровати барона, глядя на это спящее тело. Во сне лицо барона приняло совершенно преотвратное выражение: щеки отвисли, рот приоткрыт в нелепейшем выражении. Даниель отвернулся и со злости поморщился. Как? Как мог такой человек стать советником самого короля?
Пальцы сами забегали по струнам инструмента. Мелодичные звуки складывались в грустную песню. Музыка, о чем ты хочешь рассказать? Бард вплел в нее свой голос.
О чем песня? Разумеется, о дальнем пути, о странствиях, о тоске по дому и родным.
Где-то многими лестницами и этажами выше над книгами склонили свои головы рыцари. Флавий-Октавий прилежно читал сэру Хантеру главы из книг, а рыцарь внимательно слушал, время от времени объясняя юному маркизу те или иные слова. Впереди их ждала долгая ночь.

А тем временем много ближе к земле, а точнее в тепле и в сытном сенном духе королевских конюшен занимались своими делами спутники рыцарей.
-Тише, залетные, тише, - Бим и Бом под руководством дядьки Брама ввели двух лошадей в их собственные покои.
Конюхи с почтением взирали на столь благородных животных. Конечно, королевские конюшни могли похвастаться еще более примечательными скакунами… еще при отце нынешнего короля. Увы, теперешнее величество взяло за привычку одаривать своих гостей лучшими кобылами и жеребцами. Очень скоро оказалось, что королевские конюшни, как и казна – не бесконечны, то есть лошади имели свойство заканчиваться. По крайней мере ничего достойного там не осталось. Поэтому вид вводимых в помещение изящной породистой кобылки бок о бок с огромным, в самом расцвете сил боевым конем привел в трепет конюхов. Словно на смотре они выстроились вдоль всего пути следования лошадей, от входа до самых стойл. Даже кобылы и жеребцы, местные обитатели, с удивлением косились на новичков.
-Нам сюда. Давайте-давайте. Не брыкайся, малец, что еще нужно перед добротным боем, как не полная кормушка с овсом и сеном? – Бром перехватил поводья гнедого жеребца и завел в одно из стойл. Рядом стояла небольшая пегая старая кобыла. С другой стороны от кобылы Бим и Бом не столь галантно, но не менее эффективно завели в стойло серую кобылу.
Пегая то ли всхрапнула, то ли вздохнула, поворачивая морду то в одну, то в другую сторону, придирчиво рассматривая своих новых соседей.
Она была много ниже их и на вид выглядела не моложе пятнадцати лет. Ее седоку оставалось лишь надеяться, что внешность обманчива, а под невзрачной оболочкой скрывается благородный скакун-иноходец. Очень сильно надеяться.
Как только стражники и конюхи, наконец, перестали бесцеремонно крутиться вокруг них, пегая еще раз вздохнула и опустила голову с самым строгим выражением на морде. Будь это в обычаях у лошадей, сейчас бы у нее в копытах замелькали бы спицы, а на коленях разместился бы клубок шерсти на новую попону. Вместо этого пегая выхватила из кормушки несколько стебельков и принялась неторопливо пережевывать их, глядя с отсутствующим видом перед собой.

Фар Лап много чего мог бы ответить конюху, обозвавшему его мальцом - это при его-то росте в человеческий рост в холке! Но между жеребцом и рыцарем давно было заведено соглашение: при посторонних рот держать на замке и не шокировать окружающих исполняемыми томным голосом серенадами. Поэтому рыцарский конь только всхрапнул недовольно и цапнул конюха за рукав крепкими желтыми зубами, предупреждая, что вольностей не потерпит.
Когда все затихло, Фар Лап внимательно прислушался, чутко прядая острыми ушами, пару раз потянул ноздрями воздух, удостоверился, что люди ушли, и наконец заговорил - само собой разумеется, на родном лошадином наречии:
- Доброй ночи, дамы. Меня зовут Фар Лап. Могу ли я спросить о ваших именах?

Серая в яблоках красавица, которая как раз брезгливо принюхивалась к кормушке, раздраженно повернула голову на голос.
Разумеется, надо бы игнорировать этого мужлана. Но ведь не отстанет, будет и дальше приставать с дурацкими беседами. Лучше раз и навсегда осадить его так, чтоб понял, с кем имеет дело.
Поэтому кобыла ответила холодно:
— Не уверена, что вы, сударь, сумеете выговорить мое благородное имя, не исказив его. Но все же... Альфонсина-де-Аллюр, от Алькасара Третьего, боевого коня его величества Фердинанда Лихтберийского, и Фонтанеллы, прославившейся своими ратными подвигами под седлом знаменитого рыцаря Годфруа Бульон-Шампанского.
И кобыла, полагая, что вопрос исчерпан, принялась пить воду, свежую и чистую. По ее внешнему виду можно было бы решить, что ей налили позавчерашние помои с кухни...

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 3-06-2007, 19:26

Фар Лап весело фыркнул. Его родословная могла бы смутить и юного владельца породистой красавицы при всех сорока двух поколениях предков маркиза. Но сотрясать воздух ее оглашением жеребец не собирался. Как бы ни задавалась Альфонсина, глупой она отнюдь не казалась. А умная кобыла прекрасно должна понимать, что такими статями не обзаведешься, родившись от обозной клячи.
- Очень приятно, леди Альфонсина.
Рыцарский конь дружелюбно всхрапнул и обратился к разделявшей их, подобно дуэнье, престарелой представительнице лошадиного племени:
- А вы, сударыня, так ничего нам и не скажете?

Сообщение отредактировал Сэр Хантер - 3-06-2007, 20:14

А Пегая тем временем невозмутимо продолжала отщипывать понемногу сено из своей кормушки и прядала ушами.
Стоило этому в высшей степени наглому и лишенному всяких манер жеребцу заговорить… вы только подумайте!... через круп ее, достопочтенной лошади, уважаемого жителя этого дворца, словно здесь никого нет, как пегая с видом крайнего осуждения фыркнула и демонстративно взяла на соломку больше, чем собиралась поначалу.
Вся ее поза выражала осуждение. Как можно! Разве так следует начинать знакомство? Где же теперь те старые добрые времена, когда настоящие скакуны знали, как найти верный подход к сердцу дам? Где галантное постукивание копытом? И почему вы болтаете хвостом, сэр, когда разговариваете с дамами? И самое ужасное, порядок знакомства. Нет, не участвовать вам в парадных смотрах, не ходить под очаровательными попонами и блестящими доспехами перед дамами…
Пегая все глубже и глубже удалялась в собственные мысли, составляя при этом весьма нелестное мнение о своих новых соседях, когда этот неотесанный конь осмелился заговорить с ней. Увы, он по-прежнему чересчур сильно помахивал хвостом. Пегая демонстративно всхрапнула, сделала шаг вперед, начиная с заднего правого копыта и вновь занялась кормушкой.
Шум, производимый конюхами, конюшенными мальчишками, слугами знатных персон и прочим людом постепенно затихал. Приближался вечер. Пару раз подходили конюхи. Один раз добросили села. Еще заходил дядька Бром. Он подкрутил ус, подмигнул гнедому, затем улыбнулся дамам и ушел.
Где-то в закутке за загоном Альфонсины раздался легкий шум, поначалу не слишком заметный. Он раздавался то с правой, то с левой стороны от, гм, крупа кобылы. Там что-то явственно двигалось. Большое. И почти невидимое.

Альфонсина-де-Аллюр брезгливо жевала сено. По ней нельзя было сказать, что она была ужасно голодна. Наоборот, любой, кто взглянул бы в этот миг на благородную кобылу, понял бы, что ей, привыкшей трапезничать отборным ячменем, нанесли оскорбление, насыпав в кормушку сушеной травы, годной лишь для крестьянских кляч...
На самом деле Альфонсина была недовольна тем, что не знала, как ей вести себя с гнедым Фар Лапом (безымянную старуху-соседку она попросту проигнорировала).
С одной стороны, она видела (не слепая же она!), что конь явно "не от сохи". Благородный боевой конь, чего уж там говорить... более того, Альфонсина понимала, что эти волнующие стати не оставили ее равнодушной, что еще больше злило кобылу.
А с другой стороны — что за манеры?! "Меня зовут Фар Лап..." И всё? А от кого он происходит? Да и всадника на себе терпит какого-то странного... мужик мужиком... чего стоит эта сцена с гусем!
Внезапно Альфонсина вскинула голову, прислушалась и коротко, тревожно всхрапнула.

Жеребец с явным сочувствием покосился на свою престарелую соседку и не стал настаивать на ответе. Вон какая заморенная, поди и сена хорошего не видела давно... пусть отъедается, пока гости на конюшне. Он бы охотно поделился с пегой овсом, если бы мог - рыцарь Фар Лапа берег, хоть и покрикивал, и латной рукавицей промеж ушей огрести можно было, если перегнуть с поучениями... Но в том, чтобы поваляться в шелковой траве на опушке во время привала, коню никогда не отказывали, а сочный сладкий клевер на опушке неподалеку от замка, которым подкрепился Фар Лап, достаточно сытная еда даже для такого сильного коня. Потому овес он только потрогал бархатистыми губами, а сено благожелательно понюхал. Хорошее сено, вот придется зимой в каком-нибудь придорожном трактире соломенной трухой пробавляться - вспомнит благородная дочь Алькасара Третьего это сено, ой вспомнит... Поди, из родной конюшни первый раз выбралась, дальней дороги и не нюхала... ну ничего, хорошая кровь - она себя покажет.
Тревожный всхрап Альфонсины заставил боевого коня подобраться. Вскинув голову так, что кончики острых ушей почти задевали потолок, Фар Лап горящими глазами уставился в темноту. Гулкий всхрап и короткое угрожающее ржание раскатились по конюшне.

-Кхе-кхе, - где-то за крупом Альфонсины раздался неприятный кашель. Затем шум перебрался за стойло Фар Лапа. Но если бы одна из кобыл или жеребец вздумали проверить, кто же это там метким попаданием копыт, ждало бы их разочарование – они ни в кого бы не попали.
-Так-так, сссвежие лошади, - шептал голос. – Аааа, я чую их запах здесь, да. На вас ездят эти гнусные людишки, смевшие вырвать клятву у моего народа. Хашшш…
Из тени наконец-то показалась невысокая уродливая тень.
-Шшшто мне ссс вами сделать? Привязать нить нехорошую в гриву или подбить копытоооо?
Голос неприятно шипел, завывал, а иногда срывался на бульканье.
-Нехорошшшие люди, не умеют весссти себя в гостях… а может… да! А напущу-ка я на васс сонливость и потеряй-направление.
Голос начал премерзко похохатывать.

Фар Лап прижал уши. Это его-то, боевого рыцарского коня, сонливостью и неумением найти дорогу стращают???
- А ничего смешнее тебе в голову не пришло? - ехидно осведомился жеребец, оглядываясь назад. По-человечески спросил. И добавил несколько таких выражений, от которых у любого кролика уши свернулись бы в трубочку, а петух поперхнулся бы собственным кукареканьем. Сэр Хантер сильно бы удивился, обнаружив, что его конь знает такие слова. - Ты еще поди вон на землю что-нибудь наколдуй, люди ж по ней ходят. И на воздух - они им дышат. И на воду - пьют ведь ее, сволочи! Или кишка тонка? На тех, кто послабее, отыгрываешься? Кто за себя постоять не может? Ай да вояка! Знаешь, как у нас в табуне про таких говорили? Молодец среди овец, а на молодца и сам овца! В точности про тебя!
Фар Лап прекрасно знал, на что идет, вызывая на себя гнев разозленной нечисти. Если повезет, мерзкая тварь займется им одним, забыв про кобыл... или устыдится, во что верилось плохо, и вообще уйдет. Но попытка того стоила. Хотя бы потому, что искаженное заклятие, напущенное на него тем магом, имело очень нестабильную структуру, и при попытке навести на коня ворожбу могло дать... какой-нибудь очень непредусмотренный эффект.
- Ну давай, давай, на безответных лошадках отрывайся! - продолжал благородный скакун. - Раз только на нас храбрости хватает!

На пару мгновений над стойлами повисла неприятная тишина. Слова Фар Лапа завязли в ней как в паучьей паутине. Затем тот же голос заговорил снова. На этот раз в нем слышалась явная издевка.
-Благородные. Что хозяин, что жеребец. Смелости хватит на целый замок, а вот разума. Что ж, - голос удалился к стойлу Альфонсины. - Сначала рассссправимся с мелочами, а затем займемся несссносным грубияном…
Пыльная, занозистая стена конюшни - прямо за спиной Фар Лапа - внезапно дрогнула. Тени качнулись - одна из них как-то чересчур самостоятельно отделилась от стены и выплыла в проход между стойлами.
У тени явственно обозначились четыре ноги, круп - к слову, довольно изящный, - аккуратная сухая голова с заплетенной в косички гривой и ровно подрезанный хвост.
- Уи-и-инни!!! - звук походил на ржание, как если бы оно звучало откуда-то издали - или во сне. - У-и-и-и!
Но на этом представление не закончилось. Вслед за первой тенью появилась и вторая, вернее, второй дух. Высокий и статный игреневый жеребец. Он не издавал ни звука, если не считать странно приглушенного поступа копыт. Он будто появился из воздуха прямо перед носом пегой кобылы, словно спускаясь откуда-то сверху. Вот его копыто дотронулось до земли, жеребец остановился, гордо тряхнув головой.
Серая кобыла тоже дернула головой - как кивнула в ответ - и решительно направилась в ту же сторону, что и обладатель скрипучего голоса.
- Уи-и-и! - снова заржала она.- Опять! Ты! Здесь! Тварь! А ну - пшел вон!
-Мерзкие духи! Я еще вернусссь, - боггарт сделал шаг назад, а затем еще один перед лицом наступающего призрака. Да будет ваш-ше проклятие вечным, - боггарт вскинул руку вскинул руку прямо в морду лошади-призрака. Странноватый серебристый порошок вылетел ей навстречу. Боггард, злорадно хихикая, принялся отступать.
Этого не мог вынести спутник серой. Он сделал совершенно невозможный прыжок через стойла и стоявших там Альфонсину и Пегую, приземлился на все четыре копыта прямо перед кривящимся от злости боггардом:
-Тварь! - удар копытом - и король брауни отлетел к стене. Ударился об нее и упал на солому. Зашипел, затряс головой, а затем резко дернулся в сторону и исчез.
Серая лошадка, мягко ступая, подошла поближе и заботливо оглядела своего спутника:
- Цел? - и тут же сконфуженно опустила голову. - Прости, никак не привыкну... Еще проклинать нас вздумал, поганец мелкий! Этих-то он, кажется, не успел?...
- Вроде бы нет, вроде бы… - игреневый повернулся к своей даме и с нежностью потерся носом о ее шею.

Мадам Филиппа и сэр Сейден Инъяр - совместно.
А также благодарю сэра Сейдена за чуткое руководство

Альфонсина-де-Аллюр отнюдь не была труслива. Но не каждый день ей, молодой и не очень опытной, приходилось сталкиваться с боггартом и оказываться под угрозой проклятия.
Альфонсина повела себя так, как и любая благородная, тонко чувствующая кобыла на ее месте: ударилась в панику.
Это было душераздирающее зрелище. Альфонсина грозно ржала, рыла копытом землю в деннике, пыталась копытами разнести заднюю стену, кидалась грудью на дверь, с храпом вскидывалась на свечку...
И вдруг произошло нечто странное. Кобыла опустилась на все четыре копыта, перестала храпеть. На нее снизошло странное спокойствие и умиротворение, словно она на зеленом лугу тыкалась мордочкой в теплый мамин живот...
Поверх двери денника глядела она на двух дивных призрачных коней, что шествовали к ней по проходу.

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 7-06-2007, 16:48

Серая шла первой – шерсть на ее крупе отливала лунным серебром, а когда невидимый луч луны уходил – теплым каштановым цветом.
Остановившись в нескольких шагах от Альфонсины, она критически оглядела ее:
- Надеюсь, ты-то не считаешь нас ночным кошмаром? – спокойно осведомилась призрачная лошадка. - И не станешь больше закатывать скандал и звать конюхов?
И, не дожидаясь ответа, продолжала:
- Люди! Служишь им верой и правдой, а потом тебя ни с того ни с сего обзывают ночной кобылой – и все потому, что я, видите ли, не той масти! Глаза бы разули! Ну разве я серая? Верно, милый?
Игреневый жеребец подошел поближе и молча кивнул – похоже, он не отличался разговорчивостью.
- И даже будь я серой – что с того? Обязательно хватать, резать горло и закапывать прямо здесь, под стеной? Дураки! Они думали, что уберегут конюшню от чар, а получили эту тварь – она всегда приходит на страх и боль... а мне было так больно, так страшно!
Игреневый конь, успокаивая, положил голову ей на спину. Серая обернулась к нему:
- Конечно, если б не ты, я и не знаю, что со мной случилось… Что ж, не самая плохая судьба, верно? Хотя я бы не возражала попасть в те бескрайние поля, куда,говорят, уходят все лошади…. Но если мы будем хорошо оберегать конюшню, то, может, когда-нибудь и попадем?
Игреневый конь тихо фыркнул в ответ.

Признаться, пегая очень сильно струхнула, когда боггарт шипел где-то в районе ее, гм, с позволения сказать, крупа. Расширенные ноздри, широко открытые глаза, нервно зыркающие по сторонам – так должно быть выглядела почтенная кобыла в те минуты. А еще ее била мелкая и противная дрожь по всему телу и особенно сильная в ногах.
Когда же появились привидения – пегая просто-напросто потеряла сознание. Очнулась она уже в тот момент, когда с ними заговорила серая кобылка.
Да, пегая уже слышала ранее про этих духов от соседки напротив. Но видеть воочию! И тем не менее она с достоинством тряхнула головой в приветствии и не спеша переставила копыта сперва вправо, затем влево, представляя привидениям своих соседей. Как и полагается, сначала юную даму, затем сэра рыцаря.
После чего принялась с подобающей вежливостью выслушивать историю кобылы, в нужных местах вздыхая и сочувственно кивая.
О да, как несправедливы эти двуногие, какую суматошную и бессмысленную жизнь они ведут. Как печальна судьба нынешних и предыдущих поколений. А уж о будущих и подумать страшно! Увы, молодежь еще не понимает, в каком мире она живет.
О как мы благодарны вам! Конечно, я и сама смогла бы в случае чего защитить этих двух милых детей, но все же приятно, что еще не перевелись благородные рыцари и прекрасные дамы, которые готовы стать на защиту ближних.

Сообщение отредактировал Сейден - 7-06-2007, 22:15

Фар Лап, после неудачной попытки вынести задними ногами дверь денника, в бессильной ярости наблюдал, как злодей направился к мечущейся Альфонсине. Слишком высокие стены... не перепрыгнуть, тем более без разбега, с места... но не смотреть же, как ее будут мучить, не двинув копытом ради спасения дамы?! Жеребец с утроенной яростью набросился на дверь, и тяжелые дубовые доски затрещали под его ударами.
Появление призраков коней он воспринял как чудо - кто бы они ни были, они спасли их от немалой опасности. Когда гнусная тварь исчезла, а призраки поведали свою историю, Фар Лап заговорил прерывающимся от волнения голосом, поглядывая на успокоившуюся Альфонсину.
- Благодарю вас, сударыня, и вы, сударь, простите, не знаю ваших имен... вы избавили дам от ужасной участи. Мало ли что мог натворить этот...
Фар Лап передернулся всей шкурой от омерзения и ужаса - не за себя...

- Уинни - так меня зовут! - серая тряхнула заплетенной в косички гривой. - И мой несравненный Фабио!
Игреневый поклонился, тревожно кося глазом на дверь.
- Что? - вскинулась серая. - Уже?
Жизнерадостность ее - если так можно сказать о призраке - тотчас же испарилась, и Уинни грустно понурилась.
Игреневый Фабио встал поперек прохода, словно желая удержать подругу.
- Не пущу! - и, предупреждая недоумение и вопросы живых лошадей, - выдавил:
- Заклятье... Ее опять убьют.. Каждую новую луну - ее убивают!
- Ничего, милый, - чуть слышно сказала серая. - Ко всему можно привыкнуть, да? Хотя неприятно, конечно, и так некрасиво - эти путы на ногах и на морде, и нож такой острый! Но я всегда возвращаюсь к тебе - я выдержу, не бойся!
Игреневый заржал, гневно раздувая ноздри.
- Правда, я слышала, что ржанье живой лошади способно разрушить заклятье - но проверить все случая не было - ведь лошадь-то должна видеть то, что происходит - а как она выйдет из денника?
Серая оглядела спасенных:
- Вообще-то здесь не так далеко - им... этим... обязательно нужна была полянка с березами, и чтобы ветки у них непременно росли не в сторону, а вверх - это на краю леса, хорошим галопом можно...
Договорить она не успела - какой-то темный вихрь словно подхватил и окутал ее, игреневый шарахнулся в сторону - прямо сквозь загородку - и Уинни исчезла. Фабио вскинулся, точно хотел рвануться вслед - но было поздно.

Фабио в отчаянии встал на дыбы и заколотил копытами по воздуху. Затем приземлился обратно на землю.
-Вы должны ей помочь, должны! О Уинни! Моя несравненная Уинни! Прошу вас, вы слышали, что она сказала. Помогите ей! - Жеребец в отчаянии побежал вдоль стойл к выходу, словно потеряв в безумии голову, в отчаянной попытке помешать проклятию. Лежавший на мешках у входа конюх, завидев призрака в ужасе вжался в стену. А Фабио уже исчез во дворе.
Пегая не могла подобного перенести. Да, конечно, она всего лишь лошадь. Не благородных кровей да и возраста почтенного. Но быть неблагодарной скотиной, которой дорога только ее собственная шкура пегая не собиралась.
Сосредоточенно просунув между досками морду, кобыла подцепила зубами стальной болт и морщась, вытащила его из задвижки. Затем толкнула дверцу и очутилась на свободе. Благодарность благодарностью, а вот помощь когда кого-то спасаешь всегда пригодится. Пегая проделала ту же самую процедуру с дверями сначала Фар Лапа, затем и Альфонсины.
Затем отступила на пару шагов назад, мотнула головой, заржала и поскакала вслед за призраком.

Сообщение отредактировал Сейден - 9-06-2007, 19:14

- Леди, благодарю! - одним ударом Фар Лап вышиб снятую с запора дверь денника и ринулся следом за призраком и неожиданно резво припустившей пегой кобылой. Краем уха он вслушивался в топот копыт Альфонсины, раздающийся за спиной, и одобрительно фыркнул - хорошая кровь. Впрочем, особо некогда было оценивать качества кобылицы - зыбкий силуэт призрака мелькал впереди, все удаляясь, и Фар Лапу пришлось вспомнить, чьих он сам кровей... Благородный потомок Ксара и Зиль Кадира, прижав уши и распластавшись в стремительном беге, летел, словно ветер, не чуя земли под ногами...

Альфонсина-де-Аллюр и в самом деле поскакала следом за жеребцом. Она бежала, словно в тумане, ничего не видя перед собой, кроме лоснящегося гнедого крупа, пышного темного хвоста и мерно бьющих по земле задних копыт..
По земле? Ну да, позади остался деревянный настил конюшни и выстланный булыжником замковый двор. Но за ворота они не выбегали. Призрачный вожак вел их куда-то между замком и крепостной стеной. И вот уже серый замшелый камень сменился деревьями — тонкими березами, легкими, словно свечи... да от них и идет свет, словно от свечей, иначе ничего бы и не увидеть вокруг, ведь сейчас новолунье...
Альфонсине было страшно, но она ни разу не засбоила, бежала легко и размеренно, словно несла всадника в бой...

А пегая неслась практически наравне с Фар Лапом.
Фабио с безумным ржанием скакал все вперед и вперед, но неожиданно словно налетев на незримую преграду попятился назад. В глазах его горел безумный блеск, но вся фигура словно подернулась рябью, готовясь исчезнуть. Повернув голову к Фар Лапу он едва слышно прошептал:
-Мне дальше нельзя, она... там. Там...
Призрак Фабио задрожал и начал испаряться. Пегая всхрапнула и сделала несколько безрассудных шагов вперед, прямо сквозь кусты.
Нервно глянув по сторонам кобыла видела лишь непонятный туман, пугавший ее до колик в брюхе.
На поляне, под лучами луны стояла толпа призрачных людей. Они окружали Уинни. Один из них, по виду священник, держал в руке нож.

Не помня себя, Фар Лап, не слишком хорошо разобравшийся в том, что говорили призраки и что происходило вокруг, вломился на поляну следом за пегой кобылой. Исчезновение Флавио заставило жеребца завертеть головой, оглядываясь по сторонам в поисках провожатого. То, что он увидел, повергло боевого скакуна в такую ярость и гнев, что Фар Лап не разбирая дороги ринулся на людей. Они собирались обидеть Уинни!
То, что спасительница - призрак, как-то потеряло значение. Как и то, что собиравшиеся убить ее люди - такие же призраки. В несколько скачков преодолев разделявшее их расстояние, Фар Лап с гневным ржанием вломился между Уинни и призрачным священником, отбрасывая грудью в разные стороны убийцу и жертву.

Вслед за Фар Лапом на поляну серой молнией промчалась Альфонсина. Отчаянный бег не давал ей прислушаться к своему страху, а теперь и вовсе было не до того, чтобы трусить.
Ночь, неизвестные недобрые люди, нож, поднятый над лошадиной шеей...
Альфонсина взвилась на свечку и с безумным ржанием обрушила копыта на голову ближайшему жрецу. Копыта прошли сквозь человека, как сквозь лунный луч...

А призрак в сутане продолжал что-то говорить. До ушей лошадей доносился лишь отдаленный гул, бормотание. Непонятный шум. Все те звуки, которые присущи живой материи, здесь словно бы исчезали. Даже ржание Альфонсины и Фар Лапа, а также стук копыт всех троих лошадей получались какими-то приглушенными.
Один из призраков покрепче ухватился за веревку, которая была обвязана вокруг шеи Уинни, и потянул ее на себя. Кобыла была вынуждена повернуть голову. Призрак в сутане занес нож и, кажется, повысил голос. Но ржание лошадей заставило его замедлить движение. Даже остановиться с занесенным ножом. Затем, встряхнув головой, он опустил нож и словно во сне принялся заново повторять молитву.
Увы, ничего не изменилось. Фар Лап и Альфонсина лишь отсрочили неизбежное. Нож снова начал подниматься над шеей Уинни.

(мы с сэром Хантером)

Всем известно, что петухам положено кричать трижды за ночь, последним, третьим заливистым криком приветствуя восходящее солнце. На птичнике королевского замка, как и на всяком уважающем себя птичнике, тоже имелся свой певец зари. И он, как полагается всякому петуху, в такое неурочное время сладко спал на своем насесте, прикрыв янтарные глаза белесыми пленочками век и упрятав клюв в пышном оперении на груди, как вдруг его слуха достигло пронзительное ржание. Встрепенувшись, петух привстал, тревожно оглядываясь и встряхивая алой бородкой. Неужели случилось невозможное и он проспал?! Быть того не может... рано еще... но с другой стороны - а вдруг и впрямь уже утро на носу, а он не кукарекал?! Ишь лошади заливаются...
Решив в итоге, что от него не убудет, и лучше перебдеть, чем недобдеть, доблестный горлопан приосанился, вытянул шею, выгнул грудь колесом, и выдал такое заливистое "Ку-ка-ре-кууууууууууууу!!!", что очумевшие со сна квочки с кудахтаньем посыпались на пол.
Исполнив свой петушиный долг, крикун гневно встряхнул гребешком в ответ на причитания своего гарема, устроился поудобнее на насесте, цыкнул сквозь перья на грудке в адрес взволнованных дам - и снова сладко уснул...
Пегая в ужасе жалась на самом краешке поляны, боясь смотреть на то, что разворачивалось перед ее глазами. Несчастная, как она поносила сааму себя за отсутствие смелости и решимости, но ничегошеньки, совершенно ничего не могла с собой поделать. Призраки пугали ее до чертиков.
Шаг вперед, еще. Пегая шкурой чувствовала, что если поднимет сейчас глаза – уткнется взглядом в спину одного из призраков – краешком глаз она видела его ботинки. С усилием пегая подняла голову и открыла глаза. Оправдались ее худшие ожидания. Да, тот призрак, что стоял перед ней, стоял спиной, но тот что рядом с ним смотрел прямо на нее и словно бы пронзал пегую взглядом.
Лошадь открыла рот, чтобы в ужасе заржать, но вместо ожидаемого ржания раздался оглушительный петушиный крик. Пегая чуть было не подавилась, в ужасе уставившись на собственный нос.
«Это… я?»
А тем временем с призраками начало твориться нечто неладное. Они поблекли, бессильно опустили руки.
-Мы… не сумели… - один за другим они стали словно исчезать. Марево, окружавшее поляну наконец поддалось дыханию ветра и поплыло прочь. Уинни дернулась, освобождаясь из рук державших ее людей, вырвалась на волю и призывно заржала. На звук ее голоса из-за деревьев появился Фабио. Чары, заставлявшие одно и то же проклятие повторяться из ночи в ночь многие века, спало. Игреневый освободился от них и поспешил к своей подруге, приветствуя ее освобождение.
-Спасибо вам, спасибо!
Последнее, что могли видеть Фар Лап, Альфонсина и пегая – это Уинни и Фабио, нежно прикасающихся друг к дружке носами. А затем они исчезли в ночном воздухе.
«Свободны…»

И тут же вокруг начали таять, исчезать призрачные березы. Жеребец и кобыла оказались возле распахнутых ворот конюшни... но как же так? Ведь Альфонсина помнит долгую скачку...
Вслед за Фар Лапом кобыла прошествовала по проходу между денниками, не обращая внимания на сжавшегося у двери потрясенного конюха, и заняла свое место у кормушки. Волнение медленно отпускало Альфонсину, она всхрапывала, постукивала копытом по доскам, пританцовывала в деннике.
И еще ее мучила мысль: показалось ей или нет, что в ужасные минуты появления боггарта гнедой Фар Лап говорил по-человечески?
Наверное, показалось...

Фар Лап с легкой грустью проводил взглядом призрачную пару и понурив голову в поэтической задумчивости, побрел в свой денник. В его голове уже складывались первые строки новой баллады...
Забывчивостью Фар Лап отнюдь не страдал, предупреждение о том, что язык следует держать за зубами, помнил прекрасно, но как всякий истинный поэт, считал, что вдохновение ограничивать нельзя. А потому, как только баллада обрела законченный вид, неплохо поставленным для лошади голосом запел:

Нам ворон разлуки прокаркал прощанье,
И бабочкой с губ упорхнуло рыданье,
И ветер забвенья унес обещанье
До смерти любовь сохранить.

Мне слепит глаза небосвода пыланье,
Подстреленной птицей трепещет дыханье,
Почти перетерлась о грани страданья
Нас вместе связавшая нить.

Какое меж нами легло расстоянье,
Куда занесли тебя крылья скитанья,
Когда нам даровано будет свиданье -
Кто сможет меня известить?

Почти позабылись мечты и признанья,
Почти что погасло надежды сиянье,
Но все еще живо во мне упованье
До встречи сужденной дожить.

Вздохнув, рыцарский конь уронил голову в кормушку, и по его благородному... лицу скатились две огромные слезы. Его глубоко тронула сцена прощания с призрачными конями...

(Сейден и я)

Пегая пошатнулась и достаточно слышно икнула. Мало ей было страстей с призраками, так теперь еще и ее собственный спутник решил на ровном месте с ума сойти. Кобыла в отчаянии посмотрела на Альфонсину: случаем, это только у нее, пегой, такие галлюцинации слышатся или же Фар Лап действительно распелся? По поведению Альфонсины пегая поняла, что рассудок потерял все же жеребец, а не она, уважаемая кобыла.
Во взоре, обращенном пегой к жеребцу, читался невысказанный вопрос: что с тобой такое?

При звуке человеческой речи Альфонсина-де-Аллюр встревоженно всхрапнула и затанцевала. В первый миг ей показалось, что злобные жрецы с ножами пришли сюда, в конюшню. За нею!
Но голос был совсем не страшным. И доносился... доносился из соседнего денника!
Он гневного изумления серая в яблоках красавица разом забыла только что пережитое ужасное приключение. Забыла чувство боевого азарта, веселого отчаяния, ненадолго объединившее ее с этим... этим поэтом!.. Который, разумеется, в ее глазах упал ниже подковы!
Тряхнув гривой, Альфонсина звонким ржанием высказала свое презрение к разным гнедым фиглярам, которым только в бродячем цирке выступать! К тем, кто унизился до того, чтобы подражать низкому человечьему хрюканью!

Углубившийся в свои переживания Фар Лап даже ухом не повел - для него окружающий мир просто перестал существовать. Он не видел выразительного взгляда почтенной матроны, не слышал презрительного ржания Альфонсины. Утром придет его рыцарь, и они наконец окажутся на свободе - там, где нет преград для песни. И он споет своему седоку... что-нибудь задорное и веселое. Только не эту балладу. То, что было рождено преданной любовью призраков, останется похоронено в его седце... пока не найдется та, которой он сможет его подарить...

Так закончился тот вечер для лошадей. Кто-то из них раньше, кто-то позже, но постепенно нервное напряжение оставило их, навалилась усталость, и они заснули.
-Харрис, вы свинья!
Пегая повела ушами и причмокнула губами. Ей снился особенно вкусный овес, который услужливый бард, стоя рядом с большущим мешком в руках, насыпал в кормушку. Ах, что это был за сон!
-Да-да, и я не возьму свои слова назад. Вы типичнейшая свинья, Харрис!
Пегая негромко заржала, чтобы назойливый голос поскорее убрался из ее сна. К сожалению, результат оказался обратным. К первому голосу присоединился и второй.
-Благодарю вас, сэр Фрэнсис, вы все такой же гусь, а ваше поведение по-прежнему высокомерно.
-Это благородство крови, Харрис! Имейте уважение к моим почтенным предкам! – голос странно скрипел.
-Ну да, ну да, а помните, как ваш незабвенный папаша ущипнул меня в зад? – насмешливо завизжал в ответ второй джентльмен… Постойте, завизжал?
-Что?!
Пегая открыла глаза, как раз в тот момент, чтобы увидеть, как прямо перед ее носом принялись выяснять отношения дородный гусь и хряк. У первого не хватало одного из перьев, у второго отсутствовал хвост-пружина.
-Вот вам, вот вам, Харрис! – гусь наскакивал на своего уважаемого собеседника, намереваясь защипать того в пятак. При этом гусь размахивал крыльями, поднимая с земли пыль и солому.
-Катитесь вы на жаркое, сэр Фрэнсис, - хряк низко опустил голову и как живая ощетинившаяся крепость двинулся на гуся.
Пегая против всех законов природы чуть было не взвыла на первые лучи солнца, пробивавшиеся в конюшню через открытые двери. Одно и то же пробуждение уже третий день подряд!

Тем временем многими этажами выше маг растолкал Флавия-Октавия и сэра Хантера, задремавших под утро.
-Вас уже ждет внизу ваш спутник, сколько можно спать? Вставайте, вставайте! – и не слушая возражений, лишь коротко попеняв на то, что вообще-то книжки рыцарям были даны чтобы читать, а не чтобы на них спать, сэр Рональд, гм, распрощался со своими гостями.
Витая лестница несла наших героев вниз с сумасшедшей скоростью, явно вознамерившись проверить рыцарей на устойчивость, а если они по какой-то причине не смогут устоять на ступеньках, тогда и на прочность.
Внизу возле лестницы рыцарей уже ждал бард,
-Маркиз, сэр Хантер, - Даниель по очереди кивнул обоим рыцарям, а затем сделал приглашающий жест рукой. - Пойдемте скорее. Чем раньше мы уберемся, гм, выйдем в поход, тем будет лучше.
Заметив несколько голодный отблеск в глубине глаз своих спутников, Даниель поспешил добавить:
-Завтрак устроим на первом же привале, доберемся только до края Медянок.
И бард повел рыцарей прочь из замка. По дороге им попадались отряды стражников, сменявших на посту ночную смену, а также слуги знатных лиц, спешивших прямым курсом на кухню, за водой либо же, с позволения будет сказать, на задний двор с миссией весьма деликатной и в то же время крайне будничной.

*Медянки – три небольшие деревеньки на дороге между замком и лесом, возле первого поворота речки Веретеницы. Названы в честь, не к ночи будь упомянутых, не вполне безобидных змей, еще в прошлом веке обитавших в этих местах.

Сообщение отредактировал Сейден - 12-06-2007, 20:17

Сэр Хантер только головой покачал. Задерживаться в гостеприимном дворце ему ничуть не хотелось, и будь такая возможность, его уже вчера бы след простыл...
- Придется позаботиться о пропитании самостоятельно, - хмыкнул рыцарь, шагая к конюшне. - На такой подвиг, как завтрак с королевской кухни, меня уже не хватит.
Он не особо расстоился тем, что приходится ехать натощак. В бытность свою лесничим он привык жить охотой, а образ жизни странствующего рыцаря не позволил растерять свои навыки. И сэр Хантер ничуть не сомневался, что на первом же привале устроит своим спутникам завтрак, которому позавидовал бы и король.
Фар Лап встретил своего спутника бодрым ржанием. Голова жеребца подпирала потолок конюшни, уши стригли воздух, бархатные ноздри раздувались в предчувствии дороги, и лиловые глаза задорно блестели из-под расчесанной челки.
- Ну, как спалось? - осведомился рыцарь, похлопав скакуна по атласной шее.
Жеребец повертел головой, не увидел поблизости никого, кроме спутников рыцаря, и негромко пожаловался:
- Конюх - лентяй! Он плохо вычистил мне левый бок, и холка чешется.
Сэр Хантер хмыкнул и потрепал конскую гриву.
- Ничего, на первом же привале пущу тебя поваляться по травке, почешешься.
И, не обращая внимания на окружающих, принялся седлать жеребца - это дело он не доверял никому.

Конечно, юный маркиз был предупрежден о том, что гнедой жеребец умеет разговаривать. Но убедиться в этом лично...
Случись такое дома, в фамильном замке, Флавий-Октавий был бы потрясен до полуобморочного состояния. Но после бесед с боггартом и превращения паука в человека юноша уже начал воспринимать чудеса как нечто такое, обо что приходится спотыкаться на каждом шагу...
Седлая серую кобылу, он тихонько сказал ей на ухо (надеясь, что при этом он не выглядит законченным идиотом):
— Здравствуй, моя хорошая... Ты тут... э-э... разговаривать по-нашему не научилась?
Вскинутая голова и оскорбленный храп ясно объяснили ему, что благородная Альфонсина-де-Аллюр подобной дурью не мается.

-Хэбби!!! – молодой человек подлетел к своей лошадке, той самой почтенной матроне, и со всего размаху чмокнул ее в ноздри. Кобыла взвыла нечеловеческим голосом и попыталась стряхнуть Даниэля со своей шеи. Но не тут-то было. Бард с таким самозабвенным удовольствием прижался щекой к холке своей спутницы, что той не осталось ничего иного, кроме как стоически пережить возникшую пикантную ситуацию, извиняясь взглядами перед Альфонсиной и Фар Лапом за этого необразованного юношу.
Впрочем, подобная ситуация продлилась недолго, молодой человек неожиданно отстранился от своей любимицы и оттолкнувшись от земли взлетел Хэббот на спину.
Копыта пегой послушно подкосились. Сначала передние, потом и задние. И в довершение картины Хэббот попробовала завалиться на бок.
-Эй, это нечестно, ты что делаешь? – во взгляде пегой читался аналогичный вопрос к Даниэлю. В конце-концов бард был вынужден подняться на свои две ноги, надеть и застегнуть как полагается седло, а еще угостить лошадь специально захваченной морковкой. – Держи, вымогательница.
После этого Хэббот снизошла до милости подняться на все четыре конечности и позволила Даниелю взобраться вновь на ее спину.
Бард приподнялся в седле и взмахнув рукой вошедшему в конюшню Биму, принялся декламировать:


Прощай, мой сад,
До встречи, дом.
Смотрю назад,
На все кругом.
Здесь лязг колес
И стук подков,
И капли слез,
И крики сов
Милее дальних рубежей,
Милее стрел чужих путей.
Но час пришел,
Всего! Друзья…
Последний вздох -
И в путь. Спустя
Года вернемся,
Может быть.
Каким застанем?
Как решить
В душе последний приговор,
Сказать «адью!»,
Покинуть двор…

Бим замер на месте и, мученически морщась, выслушал барда. Затем, когда Даниель замер, прислушиваясь к замирающим словам у него в голове, а Хэбби в крайнем смущении опустила голову вниз, делая вид, что она всего лишь лошадь и ничегошеньки из этого карнавала не понимает, стражник обратился сразу ко всем троим:
-Милорды готовы?

Проверив со всей тщательностью, нет ли на спине и холке жеребца соринки, способной натереть шкуру, сэр Хантер накрыл крутые бока скакуна тончайшим полотном с вышитыми по углам гербами. Этот кусок ткани, вальтрап, каковых было несколько, он менял каждый день, и при возможности отдавал выстирать прачкам, а если таковых не находилось, сам выполаскивал едкий конский пот в ближайшем ручейке и сушил, развесив у костра на ветках. Пару раз это спасало разбойников, желавших поближе познакомиться с его конем, от знакомства с мечом рыцаря. Колыхавшуюся на ветерке ткань в неверных отсветах тлеющих углей они принимали за привидение, а сатанинский хохот, летевший им вдогонку, надолго избавлял их от страсти к приключениям. Впрочем, сэр Хантер, которого будил гогочущий жеребец, этому не слишком радовался, и после очередной воспитательной беседы с конокрадами Фар Лап начал объясняться исключительно на казарменном жаргоне. Это было не менее действенно, зато куда более тихо...
Поверх тщательно разглаженного ладонями, чтобы не образовалось ни единой морщинки или складочки, вальтрапа лег потник из войлока, толстого посередине и сходящего на нет к краям. И только после этого на лошадиную спину наконец было водружено седло.
Многим лошадям свойственно надуваться, кгда им затягивают подпруги. Сэр Хантер этот фокус хорошо знал, и при первой же попытке проделать такой финт как следует саданул латной перчаткой под брюхо жеребцу. А при второй сделал вид, что ничего не заметил, да еще не слишком плотно затянул ремни. Фар Лапа хватило только на две мили - болтающееся седло немилосердно набивало ему холку. Третьей попытки не последовало. Поэтому сэр Хантер без проблем затянул подпруги - ровно настолько, чтобы седло не мешало жеребцу дышать, не ерзая при этом по спине, привесил щит, колчан со стрелами и лук, и лишь после этого взнуздал своего коня и вскочил в седло, уперев в стремя пятку копья.
Все эти приготовления как раз заняли то время, которое длилась песня, и потому сэр Хантер, не сочтя даже нужным отвечать на вопрос о готовности - будто и так все было не очевидно, чуть сжал колени, давая Фар Лапу знак двигаться вперед. Гнедой жеребец выгнул шею колесом, всхрапнул и плавной рысью вынес всадника к воротам.

Сообщение отредактировал Сэр Хантер - 17-06-2007, 7:26

Путники выехали во двор, а дальше к воротам. Бим не спеша вышел вслед за ними. Благородные не обратили на него внимания (бард тоже), но стражник по этому поводу не расстраивался. Сейчас они уедут, а значит и проблем, и шума станет на порядок меньше.
Выйдя на двор, он поднял руку. Бом, дежуривший на колесе кивнул и принялся вращать его, поднимая решетку.
Перед самыми копытами Фар Лапа пробежал громко визжа от возмущения Харрис. За ним несся сэр Фрэнсис, но он уже явно не успевал проскочить, поэтому, размахивая крыльями он резко затормозил и прокричал Харрису вслед нечто явно не лицеприятное. А путники уже проехали мост и выехали на развилку. Одна дорожка вела на север, в горы, другая на запад. Где-то там плескалось море. А третья дорога вела на восток, мимо деревень и холмов, к старому сказочному лесу.
Туда-то отряд и направился.

-Я вот чего не понимаю, дядька, - Бим и Брам сидели на зубце стены и покуривали трубки, лениво осматривая окрестности. – Вот скажи, ну благородные, ну ответственности на них много. Но чего им не сидится? Как будто зудит под доспехами, а почесать нельзя…
Бим выпустил колечко дыма, которое тут же подхватил ветерок и понес прочь от замка.
-Ты это к чему? – дядька хмыкнул и довольно зажмурился. Рука потянулась к лицу, чтобы по привычке подкрутить ус. – Им по-другому нельзя. Это ж не просто благородные да лорды. Это рыцари. Им если не совершить в день хоть одного подвига, так лучше и на свет не родиться.
Бим покачал головой:
-Да нет, дядька, я про другое. Ты же видел ночью странную тень, бродившую по двору? А вот сейчас как будто кто шастнул вслед за ними?
-Ясно кто, - дядька усмехнулся в ус. – Боггарт это. Они его за собой сманили.
-Но зачем?
-Да кто их знает. Может, жизнь спокойная приелась. Вот и ищут развлечений на свое, да, на свое седло. Зато его величеству полегчает. Эти-то может не видели да вот только у меня глаза находятся там где положено. Когда рыцари выехали во двор, я этими самыми глазами видел, как в окошке королевских покоев отдернулась занавеска, а затем появилась рука, которая благословила рыцарей, - Брам со значением поднял вверх указательный палец. А Бим засмеялся.
-Да уж, спасать принцесс то еще развлечение.
Дядька тоже усмехнулся и дружески толкнул локтем Бима под ребро:
-Не нашего это ума дело. Ты стой себе на страже, пропускай кого надо. Кого не надо угощай смолой или пикой... Да, постой тут, - Брам вздохнул и поднялся на ноги. – пройдусь немного, а то чего-то засиделся.

Замок остался за спиной. Высокие башни, грозные стены, флаги, слегка подрагивающие на ветру. Бард вздохнул и вновь повернулся к дороге.
Они ехали по широкой проторенной дороге, по которой и две телеги могли бы спокойно проехать, не зацепившись осями.
Впереди ехали маркиз и сэр Хантер, Даниэль чуть поотстал, увлеченно разглядывая окрестности.
Поля, травы, холмы. На горизонте угадывалась черная полоска. Но бард знал, что это еще не лес, а лишь большая роща. Возле нее расположилось село.
Меж холмов петляла речка Хлебенка. К полудню, глядишь, и доберемся до моста через нее. А речка изгибается дальше и снова пересекает дорогу. Но уж до этой петли доедем только к вечеру.
А дальше, уже за рощей, почти у самого края леса, а вернее прямо из него вытекала речка, называемая Хрюшкиной Радостью.
Но ближайшей целью отряда были деревни Медянки, расположившиеся на полторы мили восточнее замка, в небольшой низине. Там даже было маленькое озерцо, вернее, большая лужа, которая почти никогда не пересыхала. Даниель наклонился к уху своей лошади и негромко зашептал:
-Нас ждет замечательное приключение, Хэбби. Мы снова в компании блистательных рыцарей. И я буду не я, если с нами ничего интересного не произойдет.
Хэббот фыркнула и подпрыгнула повыше, чтобы бард от нее отстал, а лучше смотрел на дорогу. Все равно от него никакой пользы не было. На Даниель лишь покрепче вцепился в поводья и продолжал:
-На дракона, ты представляешь? Мы идем на самого дракона! Пока сэр Хантер будет мужественно отбивать удары монстра, защищая потерявшего сознание от собственной храбрости маркиза, мы с тобой атакуем зверя с боку. Ты его будешь бить копытами, а я разить своим мечом. Хо! А потом, мы с полагающейся скромностью выслушает похвалы наших спутников. А потом сложим целую балладу, в которой приуменьшим собственную роль и упомянем о их деяниях. А?
Даниель уже представлял себя в центре внимания десятков благодарных глаз, а еще короля, ведущего к нему под руку принцессу. По монаршему лицу катится слеза умиления и счастья. И маркиз, и сэр Хантер будут стоять рядом и тоже получат каплю славы барда.
И тут в своих фантазиях бард заметил один внимательный и хмурый взгляд. Барон фон Фандалин.
Бард поежился, потряс головой и подстегнул лошадь, чтобы поскорее догнать своих спутников, успевших оторваться уже на приличное расстояние.
Нехорошие молоточки стучали в голове барда.

Сообщение отредактировал Сейден - 17-06-2007, 15:07

Альфонсина-де-Аллюр любила эти первые мгновения пути. Мгновения, когда еще нет усталости, от которой тупеешь. Мгновения, когда тебя не бесят садящиеся на самые глаза насекомые, когда видишь не только дорогу перед собой, но и ту красоту, что расстилается по обе ее стороны... да-да, лошади тоже умеют видеть красоту, хотя не всегда находят ее там, где человек.
И сейчас Альфонсина не шла, а танцевала... нет, шла-то она красивым легким шагом, не приплясывая, но каждое движение ее было выразительным, как па танца. Кобыла гордилась собой и своим всадником, и эта наивная гордость словно светлым ореолом лучилась вокруг серой в яблоках красавицы.

Походный аллюр для лошади - шаг, время от времени сменяемый легкой рысью. Единственное преимущество такого способа передвижения перед пешим ходом - вместо двух ног устают четыре, и вместо человеческой спины болит лошадиная.
Ехать до моста на пустой желудок сэр Хантер вовсе не собирался. Уже через час после выезда из замка рыцарь схватился за лук. Тетива была натянута в мгновение ока, стрела сердито взвизгнула, рассекая воздух, и упитанный кролик кувыркнулся в густой траве и затих. Сэр Хантер перегнулся с седла, подбирая добычу за древко, выдернул ее, сунул кролика в седельную суму и звертел головой, вытирая наконечник стрелы.
Местечко в придорожном кустарнике у ручья приглянулось ему обилием сушняка, и рыцарь решительно повернул туда.
- Здесь привал и завтрак, - сообщил он своим спутникам. - Собирайте хворост.
О том, что ивняк и проточная вода - неподходящее место для нечисти, он говорить не стал. Но напомнил себе не забыть нарезать ивовых прутьев в дорогу. Мало ли... пригодится.
Быстро освежевав и выпотрошив кролика, рыцарь в несколько ударов тяжелого ножа порубил тушку на куски, сложил их в добытый из переметной сумы котелок и сходил к ручью - промыть мясо и набрать воды. По пути прихватил несколько пучков душистых трав, и когда из собранного хвороста разгорелся веселый костерок, а над ним в котелке забулькал кролик с травами, щепотью соли и горстью диких луковиц, сэр Хантер наконец расседлал своего жеребца и выполнил обещание - отпустил его поваляться на травке.
Чем Фар Лап и занялся, взбрыкивая всеми четырьмя ногами со свекающими на копытах полумесяцами подков.

Даниель не стал ни предлагать своих услуг рыцарю, ни безмолвно вмешиваться в процесс приготовления завтра. Да, иногда чутье подсказывало барду, что лучше оставить все как есть, положившись на опытность путников. Так что вместо каких бы то ни было необдуманных действий, бард устроился в самом эпицентре разворачивающихся баталий, то есть возле котелка, не сводя с побулькивающего варева глаз.
-А все-таки странный он какой-то, - бурчал бард себе под нос. - Вроде бы нормальный рыцарь не задумываясь освежевал бы тушки, на прутики да над огнем поджарил бы. Ну недожарил бы или наоборот, превратил бы в уголья - так на то ж он и рыцарь, чтоб подвиги совершать, а этот уцже и суп организовал, и травы какие-то достал. Словно не на заднем дворе отца своего, сеньора какого-нибудь влиятельного проводил детство, а на кухне.
Разумеется, бурчал это Даниэль исключительно, когда сэр Хантер отлучался от котелка. Вот рыцарь наконец оторвался от котла и занялся своим Фар Лапом.
-Хэбби, а ты не хочешь поваляться на травке? - бард немного понаблюдал за резвящимся Фар Лапом. Его Хэббот уже была избавилена от походного мешка и теперь довольно щурилась от солнечного света. На слова Даниэля она лишь пробормотала что-то себе под нос и переступив с ноги на ногу продолжила наслаждаться утром.
Бард же принялся потрошить свой походный мешок. К слову, перед походом Хардинг предложил каждому из рыцарей захватить по сумке с провиантом. Так что тот, кто пожелал, теперь имел при себе запас сухарей, а также свежего хлеба, который со временем тоже имел шанс превратиться в сухари. Остальное бард решил не инспектировать, разве что по запаху определил, что там есть нечто мясное.
-Мда. Такими темпами, думаю, к завтрашнему полудню доберемся до рощи.
Кто-то рядом согласно скрипнул. Даниель повернул голову в сторону звука, но там никого не было. Лишь невысокий куст дикой смородины да трава.
-Гм, странно...
Кто-то еще раз согласно скрипнул. Звук исходил из-под куста. Бард наклонился, присмотрелся и не поверил своим глазам. На листе подорожника сидел зеленый кузнечик и с плотоядным выражением на физиономии смотрел в сторону котелка. Бард бросил взгляд на своих спутников, но кажется, никто из них гостя не заметил.
-Гм, а разве кузнечики питаются супом? - Даниель наклонился к своему собеседнику, разговаривая в полголоса.
Кузнечик утвердительно скрипнул и вдобавок качнул головой. Усики на его голове согласно закачались в такт мыслям насекомого.

Дорога между замком и рощей представляла собой широкий, часто используемый тракт. Даже в столь раннее утро наши путники успели уже повстречать тяжелогруженную повозку, которую упорно тащили двое волов. Погонщик дремал на козлах. В одной руке он держал кнут, второй подпер щеку, а из-под широкополой шляпы выглядывала длинная травинка, которую погонщик пожевывал.
Сама дорога петляла меж полей и холмов, дважды пересекала речку и заканчивалась в селе Швецеров, примостившемся у самого края рощи. Там же по краешку проходила речка Свинячья Радость. Если пересечь ее и пройти сквозь рощу, можно выйти к отрогам южного горного хребта. Вернее, можно их увидеть если смотреть на юг в ясную погоду. Сама же по себе местность за рощей представляет из себя болотистую низину, с крутыми впадинами, забитую валунами. Слабая дорожка петляет по этой странной долине, пока не приведет путника к последнему поселению на востоке, где живут странные люди. Поговаривают, что они высокие, гибкие и изящные. Любят посмеяться и не чужды поэзии. А еще, что они прекрасно чувствуют себя в лесу. Правит этим поселением уже с незапамятных времен герцог Сэнделл (Sandall).

Тут кусты бесшумно раздвинулись, к костру выкатился юный маркиз. Мордаха его была такой довольной... за все время, что знали юношу бард и сэр Хантер, им не доводилось видеть на его физиономии такого безоблачного счастья.
— Ночью был маленький дождик, грибы так и прут! — сообщил он, прижимая к груди завернутую полу рубахи. То, что при этом наружу светило голое пузо, маркиза явно не смущало.
Альфонсина-де-Аллюр оторвалась от вкусного клевера и неодобрительно фыркнула. Маркиз этого попросту не услышал.
— Ууу, опоздал я! — на миг огорчился он при виде котелка с супом. Но тут же снова засиял: — А вот мы их сейчас над огнем, на прутиках!..
Ловко насаживая грибы на острый прутик, Флавий-Октавий пояснил:
— У нас в деревне был один... ох, ну скажем прямо — браконьер... он меня и следы учил читать, и грибы собирать, и рыбу ловить, и силки ставить... Если бы мама узнала — ой, рассердилась бы!
Тут до юноши дошло, что он ведет себя несколько несолидно, и он закончил "взрослым" голосом:
— Уже в те годы я готовил себя для стези странствующего рыцаря и обучался всему, что может быть полезным на сем благородном поприще!
Альфонсина-де-Аллюр недоверчиво фыркнула. Этот звук переводился на человеческий язык так:
"Стезя, рыцарство... как же!.. Скакал себе по лесу, как жеребенок!.."

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 24-06-2007, 9:08

Юному маркизу достался весьма одобрительный взгляд рыцаря.
- Вот это серьезный подход к делу! - усмешка, скользнувшая по губам сэра Хантера, на сей раз не имела ничего общего с язвительностью или иронией. - И даже ни одного мухомора нет. Сплошь добрые грибы. А вот насчет рыбки... думаю, найдем, где ее половить.
Между делом была развязана переметная сума, на свет явился мешочек, и сэр Хантер, сев верхом на седло, отмерил в котелок три пригоршни крупы. Помешивая свежеочищенной палочкой будущую кашу, рыцарь поглядывал на грибы. Браконьер явно знал свое дело - мальчишка укрепил жарево как раз на нужном расстоянии, чтобы грибы и пропеклись, и не подгорели. И можно было даже не проверять, свежие ли они - крепкие упругие шляпки говорили сами за себя.
Вода понемногу выкипала. Вскоре рыцарь снял котелок с огня, накрыл его крышкой и набросил сверху попону.
- Пусть пока допреет, - пояснил он глотающим слюнки спутникам, добывая из той же сумы плоские деревянные тарелки с как бы слегка обкусанными краями и такие же деревянные ложки. Маркизу досталась самая маленькая. Легкий аромат от нее подсказывал, что когда-то ею, видимо, отмеряли перец...
Быстро распределив по тарелкам кашу, рыцарь выдал каждому его порцию, уселся снова на седло, и принялся уплетать за обе щеки свое варево, обжигаясь и дуя на ложку.

Кусты снова вздрогнули, ветки закачались - и на поляну выбрался тощий рыжий пес. Казалось, он нарочно производил как можно больше шума и треска - словно желал, чтобы его заметили. Так же медленно - что давалось ему не просто - пес приблизился к сидящим и замер, помахивая недлинным хвостом с подвесом - когда-то роскошным, а теперь изрядно свалявшимся и полным репьев и колючек. Пес разительно отличался от деревенских шавок - и все-таки вряд ли кто-нибудь взялся бы определить его породу: если в нем и текла благородная кровь, то далеко не одна.
Несмотря на ободранный вид, впалые бока и сбитые лапы, пес не выглядел жалким - лишь взгляд, намертво прикованный к полупустому котелку, выдавал его с головой - взгляд домашнего пса, оставшегося без хозяина.

— Ка-кой рыжий! — умилился Флавий-Октавий, который с раннего детства обожал собак. — Кролика будешь, бродяга? Погоди минутку, горячее. Наш псарь в замке говорил, что вашему брату нельзя лопать горячее, можете заварить нюх.
Маркиз помахал в воздухе кроличьей ножкой, чтобы она быстрее остыла. Взгляд пса по сложной траектории следовал за ножкой, и это окончательно растрогало юношу.
— Господа, а ведь этот зверь бродяжит совсем недавно! Если бы одичал, к костру бы не вышел, побоялся бы... О, остыло! Держи, лохматый!
И кроличья ножка взлетела в воздух.

Естественно, ножка была поймана на лету и съедена почти мгновенно. Пес поднял голову и широко - во всю пасть - ухмыльнулся. Хвост его ходил ходуном, ероша траву.
Кажется, он всерьез рассчитывал на добавку. Когда же таковой не последовало, пес, уткнув нос в землю, покружил вокруг костра, заглянул в соседние кусты и вполне грамотно сделал стойку - словом, принялся отрабатывать ужин.

Сообщение отредактировал Мадам Филиппа - 25-06-2007, 17:18

(мы с сэром Хантером)

Флавий-Октавий пришел в такой восторг, что решил обойтись вообще без каши, одними грибами. Его порция была немедленно вывалена на лопух и предложена рыжему симпатяге.
Маркиз расхохотался, когда пес чихнул от запаха перца.
— Лопай-лопай, ничего... ах, славный зверь! Господа, а ведь он обучен... стойку как сделал — а, сэр Хантер?
Рыцарь сощурился на пса, молча выгреб из котелка остаток каши и плюхнул на тарелку маркиза.
- Зверь, может, и славный, - хмыкнул он, - но тебе еще до обеда в седле трястись, живот подведет не хуже, чем у этого охотника. Мне вот интересно, кого он там чует такого, что его даже наш гвалт не согнал с места. Наверняка наседка на яйцах. Ну-ка, Фокси, нечего тревожить почтенную мать будущего семейства...
Свистнув псу, сэр Хантер показал ему недогрызенный кроличий бок.
— Фокси? — поднял маркиз нос от каши (в которую уткнулся без уговоров). — А что, славная кличка!

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 25-06-2007, 18:36

-Фокси? – Даниель пренебрежительно фыркнул, поворачивая голову то так, то эдак, каждый раз разглядывая животину с нового ракурса. – В такой благородной компании, где есть и маркизы, и рыцари и их сопровождает лучший бард всего королевства - и Фокси?! Нет уж! Иди сюда, - бард повелительно взмахнул остатками своей доли крольчатины, приманивая пса. При этом кузнечик, до этого момента как примерный гвардеец сидевший возле Хардинга, жутко обиделся, чиркнул своими ножками напоследок и одним могучим прыжком исчез в листьях и ветках куста смородины, возле которого пристроился бард.
Но Даниель уже совершенно забыл о своем недавнем сотрапезнике, в запале вдохновения поднялся с земли и, встав перед псом на одно колено, окрестил его кроличьим боком.
-С сего момента нарекаю тебя главным охотничьим псом при нашем походном дворе. И имя тебе будет Фоксирнаульд Отважный!.. – бард замер в моменте воодушевления, упустив мясо из рук. Затем резко встряхнулся. - Можешь подняться с колен, Фокси.
И сам же последовал своему совету, резво вскочив на ноги.
-Ну, а раз с формальностями и завтраком покончено, не пора ли в путь? – свой вопрос Даниель адресовал сэру Хантеру, как наиболее, гм, ответственному по виду из всей компании. За исключением, разумеется, Хэббот, но уж собственной лошади бард не собирался давать права голоса – и так слишком много болтает по поводу и без. Вы еще не слышали? Как вам повезло, а вот мне пришлось. Еще в доме моих родителей, Лай и Стэнли. И потом в дороге. Гм, давняя история да и что-то опять сбиваюсь на речь от первого лица. Итак…
-Мм, - бард неожиданно дернулся почесать руку. Присмотрелся. – Что?
И в возмущении перевел взгляд на пса.
-Блохастая животина!

Сообщение отредактировал Сейден - 25-06-2007, 21:48

Пес не отрицал обвинений - напротив, уселся и принялся ожесточенно скрести задней лапой за ухом - клочья рыжей шерсти так и полетели во все стороны. Потом вскочил и закружился, снова и снова пытаясь поймать свой хвост. Охота его увенчалась успехом далеко не сразу - наконец, лязгнув зубами в последний раз, рыжий виновато склонил голову - словно просил прощенья за столь некуртуазное поведение.
Он даже подскуливал чуть слышно - дескать, все понимаю, это ж не я, это они, проклятые...

Сообщение отредактировал Мадам Филиппа - 26-06-2007, 15:11

(сэр Хантер и Филиппа)
- У кого покончено, а у кого и нет, - сэр Хантер сощурился на барда. - Котелок надо помыть, тарелки тоже, да и чаю попить не мешало бы, а? Но если вы так торопитесь... то я охотно предоставлю вам на следующем привале отдирать с тарелок и котелка присохшие остатки каши. А пока...
Сэр Хантер свистнул псу.
- Пойдем, Фокси! Составишь мне компанию!
Спустившись к ручейку, рыцарь быстро ополоснул тарелки, отскреб пучком травы и пригоршней крупного песка котелок, вымыл его, набрал чистой воды для чая и огляделся. А вот и нужные травки... пучок чабреца и несколько стеблей душицы, корзинка глазастых ромашек и листья дикой смородины... все сойдет в душистый и бодрящий отвар.
Пес радостно - как же, простили! И гулять позвали! - ринулся следом. Ручеек, как ни странно, его не заинтересовал, даже пить он не стал - другое дело кусты. Досконально исследовав и пометив их, рыжий вернулся к сэру Хантеру, обнюхал каждый сорванный стебелек и забавно сморщил верхнюю губу - я это не ем!
Зато мы это пьем, - сэр Хантер потрепал рыжего по загривку и подался назад к костерку - пристраивать котелок над огнем. Брошенные на уголья сухие ветки весело затрещали, занимаясь жадными язычками пламени, и вскоре в булькающий кипяток отправились травы, превращая простую воду в целительный напиток. Пока вода закипала, сэр Хантер сводил напиться своего жеребца, снова заседлал его, тщательно протерев спину тряпочкой, и разлил по грубоватым деревянным же чашкам пахучий отвар.
Пес на этот раз решил не сопровождать его – то сидел на безопасном расстоянии от огня, то и дело принимаясь чесаться, то совершал очередной обход окрестностей – словом, проводил время с пользой.

«Еще и посуду мыть», - бард уныло посмотрел на свою тарелку, но, к счастью, рыцарь тут же забрал ее с собой и пошел к ручью. Пса сэр Хантер также забрал и это не могло не радовать. Потом, когда компания сидела и пила настой, Даниель то и дело поглядывал на Фокси. Глаза барда при этом недобро горели, словно он уже задумал каверзу. Впрочем, так оно и было.
«Сейчас, конечно, не время, но вот на вечернем привале не избежать тебе, голубчик, кардинальной чистки».
А тем временем на дороге послышался стук копыт. Даниель с любопытством приподнялся со своего места, чтобы рассмотреть путника, при этом от излишней поспешности чай из кружки пролился прямо ему на колени. Не весь, но все равно неприятно. Бард вскочил на ноги и принялся отряхиваться. Ну и разумеется попал в поле зрения путника с дороги.
Был это монах на ослике. Оба, и осел и монах, окинули барда проницательными взглядами, затем обратили внимание на двух рыцарей, а затем монах перекрестил их.
-День добрый, дети мои! – голос монаха легко преодолевал расстояние, при этом не срываясь на крик. Чувство внутреннего достоинства, похоже, сделало святого отца сильнее духом. – Вы едете на восток? Одумайтесь, там сейчас властвует большой бунт еретиков. Я еду к королю просить у него солдат. Если вы подождете, через несколько дней великое воинство сынов церкви пройдет по этой дороге, дабы истребить заразу.
Монах еще раз перекрестил рыцарей и, после секундной задержки, барда, а затем стукнул ослика пятками. Тот покорно потрусил далее по дороге на запад, к замку. Уже отъехав на порядочное расстояние монах крикнул на прощание.
-Берегитесь лягушек, падающих с неба, и кузнечиков!

Сообщение отредактировал Сейден - 27-06-2007, 22:38

(Мы с Сэром Хантером)

- Лягушки, кузнечики... - хмыкнул сэр Хантер, допивая травяной чай. - Вот сейчас и посмотрим, чему тебя твой браконьер учил. На лягушку сом хорошо берет, а на кузнечика кто, а, ваше сиятельство?
Маркиз ни на миг не задумался.
— Голавля на них хорошо ловить, иногда и плотва клюет. Да не на зеленых, а на сереньких таких, они уловистее! Больших по одному на крючок сажать надо, а маленьких — по несколько, букетиком этаким!
- Молодец! - Рыцарь одним глотком опустошил кружку, дождался остальных, сложил в суму посуду, подвесил к седлу не слишком тяжелый мешок с походной утварью и тщательно затоптал почти погасшие угли. Тушить их общепринятым походным способом он в такой компании не рискнул. Спустя несколько минут пучок ивовых прутьев оказался в колчане вместе со стрелами, а сам сэр Хантер - в седле.
- Ну что, на сытый желудок путешествовать веселее? - с лукавой улыбкой спросил он у спутников. - Тогда вперед, к лягушкам и кузнечикам, чтобы добыть на ужин свежей рыбки!
Маркиз не тронулся с места. Он все еще был полон сладкими воспоминаниями детства.
— Так днем же мы их не наловим! — сказал он. — Их утром надо цапать, у них по росе крылышки намокают, они не прыгучие... может, хоть одного поймаем, чтоб про запас был...
Флавий-Октавий не договорил. С проворством, совершенно не подобающим для аристократа, у которого за плечами сорок два поколения благородных предков, он растянулся на пузе на росистой траве и сомкнул на чем-то руки лодочкой.
— Есть! Ух, какая кобылка здоровенная! Таких я ловил и в пустой горшок сажал, так они друг друга жрать начинали!
Сэр Хантер весело и с явным одобрением рассмеялся.
- Нам не придется их ловить, если верить святому отцу, они сами на нас посыплются, к вящей голавлиной радости! Но запас карман не тянет. А теперь не пора ли все-таки в дорогу, господа?
Альфонсина-де-Аллюр при словах "какая кобылка!" заинтересованно потянулась к ладошкам маркиза, но сразу опомнилась и неодобрительно фыркнула. Она тоже считала, что пора в путь.

Вскоре маленький отряд уже скакал дальше. Изловленный кузнечик был увязан в носовой платок и лежал в седельной суме Флавия-Октавия.

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 29-06-2007, 20:12

На большом тракте меж замком и рощей, у подножия самого высокого холма, которому его жители даже дали когда-то имя одного древнего мудреца, а потом это имя благополучно позабыли, аккурат друг напротив друга, разделенные достославным (то есть уже упомянутым) трактом, расположились поселение ткачей и поселение гончаров. Ни что им не мешало стать городом, тем более, что и крепость была у них общая, а за товарами к ним со всех окрестных и даже дальних мест съезжались. Ничто, кроме ихнего собственного упрямства. И ткачи, и гончары мнили себя наиважнейшими жителями во всем округе. Ну, лет двести назад доходило и до рукоприкладства, а потом как-то прижились, сговорились и каждое лето начали устраивать большой фестиваль, по результатам которого и решалось, кто же будет главнейшим весь следующий год, бургомист-ткач или же бургомистр-гончар. Беспристрастными судьями были призваны ремесленники-краснодеревщики, но не в том суть.
Все дело в том, что в день, когда наша славная тройка путников проезжала мимо этих двух поселений... Назовем их для краткости Подворьями. Так вот, в этот самый день случилось страшное.
Впервые за сто девяносто восемь лет фестиваль не решил спора о главенстве. В поединке на кулаках победил гончар Альрик, самым лучшим пловцом оказался ткач Илья, а в соревновании сказителей обе стороны так постарались, что почтенная публика до глубокой ночи слушала и смотрела за представлениями, а потом разом уснула, так и не в силах выбрать лучшего.
И вот в этот самый день, аккурат посередине тракта собрались по большой толпе народа с обеих сторон. Да и другие ремесленники и просто окрестный люд подтянулись в качестве зрителей. В общем, затор получился не шуточный. Здесь не то что телегу - короля не пропустят. А еще и снимут с коня и предъявят сопернику в качестве аргумента.
К полудню, когда и солнце поднялось высоко вверх, спор вместо того чтобы затихнуть, разгорелся настолько, что от одного вида спорящих можно было обжечься.
Путники издали увидели толпу народа, но решили не сворачивать, а подъехать поближе и посмотреть, что да как.
Не знаю ничего про остальных, но Даниель был пожалуй даже рад подобной задержке, острый глаз барда различил, что в задних, зрительных рядах помимо самой толпы наблюдались разносчики чего-то прохладительного, а еще закуси.

При виде толпы на тракте маркиз гневно приподнялся в стременах, готовясь разразиться речью о своих сорока двух поколениях предков, из уважения к которым чернь должна немедленно расступиться и дать ему дорогу.
К счастью для юного аристократа, его кобыла соображала молниеносно, как приказчик, подсчитывающий в лавке сдачу.
"Ах, бестолковый стригунок, он ничему не научился в деревне Большие Коряги, где коряжинцы у нас на пути устроили драку с соседями из-за заливных лугов, а мой дурень возжелал проехать прямо сквозь толпу... Нет, его не побили, я бы не позволила, не каким-то коряжинцам меня догнать, но камни вслед — это так неприятно..."
Полагаете, Альфонсина так и подумала? Ничего подобного. Ее умная головка не позволила себе такие длинные размышления, ибо некогда было. В мозгу ее возникло лишь одно слово, ёмкое и выразительное, включившее в себя все вышесказанное:
"Дурак!!!"
После чего Альфонсина-де-Аллюр рванула в сторону так резко, что маркиз вновь плюхнулся в седло. Свернула налево и пошла красивым шагом вдоль толпы. Причем на ее выразительной, гордо поднятой морде ясно читалось, что она ни за что не снизойдет до соприкосновения с этой грязной оравой...
Боевого коня не так-то просто смутить и втрое большей толпой, да еще в броне и при оружии. На то он и боевой конь. Собственно, Фар Лап без особого труда мог пройти насквозь это сборище, как горячий нож - масло, но как оставить без защиты кобылу, которая явно настоящего сражения не нюхала и хорошо, если хоть слышала без поэтических прикрас? Хорошо хоть додумалась не лезть в самую гущу, обошла краем... Опытный наездник мог бы возместить этот недостаток умением управлять конем в бою, но откуда было маркизу набраться такого опыта? Примерно схожие мысли бродили и в голове у сэра Хантера, потому рыцарь не стал возражать, когда гнедой жеребец решительно втиснулся между серой кобылой и краем толпы - во избежание. А то мало ли что могло прилететь из взбудораженного людского муравейника?

(Мы с СХ...)

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 3-07-2007, 13:36

От удивления бард даже привстал в стременах, глядя вслед удаляющимся рыцарям. Пожалуй, в этот момент Хэббот тоже разделяла беспокойство своего хозяина, что-то странное фырча по-своему, по-лошадиному.
-Мда. Ну ладно, Хэбби, - бард вновь опустился в седло, жизнерадостно улыбнувшись. – Давай устроим маленький сюрприз.
Лошадь одобрительно дернула ухом. И в самом деле. Ну и что, что толпа. Уж кого-кого, а ее, Хэббот, точно не прибьют. А этот щеголёнок выберется из любой ситуации, хоть в пустыне его привяжи к камню.
Поэтому Хэббот неспешно направилась в самую гущу толпы. Некоторые из зрителей, мимо которых проезжал Даниель с недоумением или безразличием посматривали ему вслед, но в основном лишь недовольно уступали дорогу и возмущенно хмыкали подобной наглости.
К сожалению для барда, кольцо зрителей очень скоро сменилось кругом участников спора.
А там в самом центре стояли два здоровенных детины и по наущрениям своих более умных соратников, осыпали друг дружку оскорблениями.
-Чтоб я когда-нибудь подчинился тому, кто пачкается в земле!
-А я близорукой сове, не видящей за иголкой белого дня!
-Что?! Значит одежа тебя не устраевает, да? Ту что у меня купил, я помню! А ну сымай, поганец, для нее найдется и более подходящий владелец!
-Ах так! Тогда гони сюда всю посуду, что у тебя в доме, а! Небось, ни одной-то чашечки деревянной нету. Все в узорах, а тарелочки так и вообще красота! Не про тебя и не про таких как ты созданы!
-Рожа воровская!..
Даниель смело вломился в ту толпу.
-Посторонись! Разойдись! Пропусти! Дорого королевскому барду!
Увы, его крики тонули в общем шуме, выглядя на его фоне слабыми и лишенными какой-либо значимости.
-Кому я говорю! – Даниэль окончательно завяз в толпе. Хэбби подняла голову вверх и заржала. Спокойствие-спокойствием, но если этот лопух сейчас чего-нибудь не придумает, у почтенной матроны может случиться нервная истерика.
-Я тебя по земле размажу, подельщик рванья! – не на шутку разошлись спорщики
-Собери сначала свою глиняную голову! – они уже закатали рукава, до драки оставались считанные мгновения
-Горячие смажни! – один из продавцов решил сорвать, похоже, последний барыш перед всеобщей потасовкой.
Бард вскинул вверх голову, смахнул волосы, прилипшие на капельке пота к щеке и как можно громче и беззаботнее запел:
-…
Хмелеет чья-то голова
От вида юных дев,
Ну а другим милей война –
Вот под вино припев!

И горячится кровь в сердцах
Под звуки труб и лир!
Гуляет ветер в головах,
Нам смерть и счастье - пир!

Беспечно день прошел – ура!
Нет против дурака.
Но подвиг есть – за ним пора!
Разгонится тоска.

И горячится кровь в сердцах
Под звуки труб и лир!
Гуляет ветер в головах,
Нам смерть и счастье – пир!

Но помним древних лет завет:
«Жизнь может быть любой».
И в ясный путь, и в жизнь во вред
Будь честен пред собой.

И горячится кровь в сердцах,
Под звуки труб и лир…
Но кем ты будешь там, в годах?
И после - будет мир?

Сомнений груз и бед толпа
Шагают об руку рука,
И поцелуй прекрасных дев
Cменяет плакальщиц припев.

И у дорожного столба
Представишь след свой сквозь века
И чудо – слышишь звуки лир.
И смерть, и счастье – пир!

Удивительный эффект от этой походной бесшабашной песенки дополнила Хэббот, аккомпанировавшая барду копытами по земле в такт мелодии. Ну
-А что такое «жизнь во вред?» - в задних рядах начались негромкие пересуды.
-Дурень, это значит вести лиходейский образ жизни!
-А…
-…Кажется, я такое уже где-то слышал…
-Да замолчите вы!
Толпа расступилась перед певцом, пропуская его в центр. А Даниель даже не притрагивался к поводу и не подстегивал лошадь. Хэббот сама спокойно и неторопливо направилась в образовавшийся проход.
Их встретили старейшины ремесленных цехов.
-Давненько в наших краях не появлялся королевский гонец. Хотя, почитай, под самым крылом замка и живем. Что нынче творится в замке? – голос взял седобородый старец, у которого была на удивление темная кожа, длинный нос и густые брови. Руки как раз прятали в этот момент во внутреннем кармашке большую швейную иглу, которую почтенный старец намеревался несколько минут назад пустить в бой.
-Ну, - Даниель смущенно отмахнулся. – Да, мы по поручению его величества, но ваше замечательное поселение лежало на пути еще более ответственного задания правителя.
-Мне выпала честь сопровождать двух замечательных рыцарей в их героическом походе по спасению принцессы из лап дракона… Вот они, кстати.
И бард махнул рукой в сторону рыцарей. Толпа заволновалась.
-Дракон?..
-Принцесса?..
–Где?..


*как автора меня мучают сомнения, что некоторые строки могли быть у других поэтов, даже точно были. Вот такая вот литературная кража. Но общая конструкция данного стиха выдает его с головой – мой. Исправления ацких кошек, Хэлиши и Иннельды.

Сообщение отредактировал Сейден - 8-07-2007, 14:17

Сэр Хантер чуть дернул щекой. Чтоб этому барду... Но что взять с человека, которому без внимания толпы жизнь не мила? Однако, разворачивая жеребца к толпе, рыцарь постарался оттеснить конским крупом кобылу подальше от толпы - чтобы в случае чего мальчишка мог унести ноги.
Сообразив, что лавры быстроногого пращура скорее всего привлекут юного маркиза в последнюю очередь, сэр Хантер тихо выругался сквозь зубы (Фар Лап с интересом прислушался, запоминая незнакомый оборот речи редкостной заковыристости) и указал на не в меру разговорчивого спутника.
- Я не речист, об этом лучше поведает наш провожатый. На то он и бард, чтобы красно говорить. А наше дело маленькое - избавить дракона от принцессы. То есть наоборот.
Легкий прищур давал понять, что оговорка не была случайной.

Маркиз де Разорилль был занят тем, что пытался справиться со своей кобылой. (Обычно он этим себя не утруждал, совершенно справедливо полагая, что Альфонсина сама знает, что ей делать... но сейчас на них смотрело столько глаз, что просто стыдно было идти на поводу у собственной лошади!)
Когда Альфонсина наконец подчинилась, Флавий-Октавий гордо вскинул голову — и успел услышать конец песни, ответы утихомирившейся толпы и реплику сэра Хантера.
Правильно! Так и должен вести себя истинный рыцарь, суровый и немногословный! А переговоры ведет бард!
Юноша украдкой бросил взгляд на своего мужественного спутника и расправил плечи, точно копируя манеру сэра Хантера сидеть в седле.

Даниель засиял как золотая монета, которую только что вынесли из горнила казначейства на божий свет, к солнышку. Ведь действительно, как это мило со стороны блистательных рыцарей предоставить столь ответственный и, безусловно, жизнеопределяющий разговор ему, барду.
На этот счет многоуважаемая Хэббот имела несколько иную точку зрения. По ней сейчас лучше всего было бы добраться до какой-нибудь гостиницы (все равно, похоже, дальше двигаться никто не собирается), сдать мальца на руки трактирщика-человека, а самой прошестовать в конюшню, где можно было б перехватить чего-нибдуь и послушать утренние новости. К сожалению, несмотря на весь такт, харизматичность и очарование Хэбби, лошадь не могла вот так просто взять и покинуть толпу. Похоже, вьюноше придется выкручиваться самому.
А Даниель любовно поправил шапочку, показывающую его принадлежность к цеху певцов, вздохнул, еще раз улыбнулся представительству обоих цехов и ляпнул.
-Велики подвиги, оставшиеся за плечами нашей дружины. Большие потери мы несли, изгоняя демонов с земель, верных руке королевской. И лишь трое нас осталось после последней схватки с чудищем многоголовым. Вот и сейчас ждет нас битва с драконом, королевскую дочку похитившим.
Старейшины хмуро переглянулись.
-Королевские, значит, - переспросил один из них.
-Глаза, Слово и Руки, - важно уточнил бард.
-Ну, - глава цеха гончаров посмотрел на главу цеха ткачей и развел руками. - Чего уж тут?
-Ась? - с не совсем успешно затаенной хитринкой в глубине глаз переспросил тот.
-Чего уж тут, - повторил первый. - Раз вы королевски, вам и решать, судари мои. Велики Подворья и знатны историей своей. И хлеб у нас, и ремесла не забыты. Да вот покоя нету. Должен же этим кто-нибудь заправлять? Раньше-то удавалось мирно решить. Но, видать, не всегда коту масленица.
Местные закивали головами, сочувственно завздыхали словам старейшины.
-Вот мы и надумали. Может кто из вас, благородных, решит стать головой города, а? Мы ж сразу с документами к королю. Он наш статус-то и подтвердит. Глядишь, недельки через две мы вас и бургграфом сделаем. А?
Бард счастливо покачал головой.
-Как чудесно-то. А я как бард разнесу весть об этом по всему королевству, а еще сложу песнь в честь столь мудрых жителей и их славного правителя.
-Не откажите уж, судари, а? - простой народ как-то незаметно, но безостановочно перемещался и вот уже рыцари оказались если не в кольце, то по крайней мере в окружении ремесленников, с надеждой смотрящих на них.

Сообщение отредактировал Сейден - 14-07-2007, 17:46

Чем дальше заходило дело, тем острее становилось желание рыцаря свернуть шею барду. Предварительно....
Мечтать о том, что будет предшествовать сворачиванию означенной шеи, сэр Хантер не стал - надо было срочно выпутываться. А хотелось, ох как хотелось...
- Благодарю, почтенные, за столь лестное предложение... но как вы думаете, что скажет король, узнав, что мы еще не выполнили его поручение, не спасли королевскую дочь? Что ближе отцовскому сердцу - страдания своего чада, или назначение на должность городского головы? Как бы вы на его месте рассудили, почтенные? Давайте уж лучше так сделаем. Королевское дело прежде всего. Вот им мы пока и займемся. А как принцессу освободим, так все одно через ваши Подворья проезжать будем - вот тогда, без спешки, все и обговорим... Что скажете, почтенные?

Тут все дело едва не испортил юный маркиз де Разорилль. Он порядком оскорбился: как же, его, доблестного рыцаря, устремленного к свершению доблестых деяний, собираются оставить в какой-то жалкой дыре и заставить решать вопросы, которые презренное мужичье не может решить само?
Он приподнялся на стременах и начал:
— Сорок два поколения моих благородных предков...
Но продолжить ему не удалось.
Умница Альфонсина всегда остро реагировала на цифру 42. Каждый раз, как ее юный господин произносил посреди большого скопления народа речь, которая начиналась с этих слов, толпа почему-то начинала швырять в него камни, большая часть которых попадала в лошадь.
Поэтому посреди гордой фразы лошадь вдруг панически заржала и встала на дыбы, изображая, что испугалась чего-то в толпе.
Она плясала на задних ногах, толпа с хохотом шарахалась прочь, а юный маркиз прилагал все усилия, чтобы удержаться в седле. Это ему удалось — не таким уж плохим был всадником.
Но когда Альфонсина, храпящая и злая, позволила себя успокоить, Флавию-Октавию было уже не до торжественных речей.

- Славные жители Подворья, - барда посетило внезапное вдохновение. - А что, если вы назначите благородных рыцарей главами города, а пока мы займемся спасением принцессы, вы решите вопрос с титулом и вернемся?
Горожане на несколько секунд замолчали, задумались, а затем староста от ткачей произнес, почесывая себя за ухом:
- И то верно. Или я неправильно говорю?
- Правильно!
- Куда уж правильнее!
- Так и поступим, - заключил староста и хмыкнул.Затем посмотрел на рыцарей. - Господа рыцари, спасибо вам за ваши намерения. Радетели вы наши. Ей-ей, впервые за много лет хоть кто-то...
Казалось, еще чуть-чуть и он расплачется. Но все-таки ткачу удалось взять себя в руки.
- Пойдемте к ратуше. Там вы принесете клятвы по обычаю благородному, а мы примем ваш сюзеренитет. Вот как.
Значимое завершение речи. Толпа, которая уже плотным кольцом окружила всадников, теперь начала подталкивать их в сторону Подворий.

Наградив барда ничего хорошего не обещающим взглядом, сэр Хантер вежливо поклонился старшинам.
- Почтенные, клятва для рыцаря - дело серьезное. Кому-то ее принести - что сплюнуть. Но я никогда не клянусь в том, чего могу не исполнить. Не на зайца ведь иду - на дракона. А с драконом никогда не знаешь заранее - ты его убьешь, или он тебя. И что же получится, если я проиграю этот бой, почтенные? Получится, что я нарушил рыцарскую клятву, и должен выполнить нарушенное слово любой ценой. Нужен ли вам в вашем замечательном городке неупокоенный дух рыцаря-клятвопреступника, почтенные? Я ведь не отказываюсь от высокой чести, оказанной мне... но уж и вы меня уважьте - не заставляйте губить мою бессмертную душу! Я уже обещал вам, что на обратном пути - если повезет нам, а не дракону, - мы еще поговорим об этом. И если вы к тому дню не найдете более достойного человека - вот тогда и клятвам будет самое время. А пока, прошу вас, не задерживайте нас, мы и так задержались сверх меры. Как знать, вдруг как раз сейчас дракон мучает бедняжку принцессу? Позвольте нам проехать почтенные, и примите слово рыцаря - мы вернемся, если сможем.

Но бард был в своей стихии и никакие взгляды не могли теперь поколебать его праведных убеждений. В отличие от Хэббот. Уж почтенная матрона заметила более чем внимательный взгляд сэра Хантера, обращенный к ее питомцу. И намекнула вьюноше об этом весьма чувствительно - встала на дыбы.
Толпа подалась в стороны. Даниель не ожидал ничего подобного и вывалился из седла, единственное, успев сгруппироваться, чтобы по возможности ничего себе не отбить. Кажется, именно в этот момент голову его посетила блестящая мысль.
-А с другой стороны, так ли вам нужен бургграф? Может, бургомистр, а? - слышавшие эти слова ремесленники невольно ахнули.
-Это ж... крамола! Это ж особый привилегий! Над нами, получится, никого кроме короля и церкви не станет! - зашептал, задыхаясь на каждом слове от волнения староста гончаров.
-И как? - староста ткачей вцепился в рукав куртки барда. Ремесленники моментально позабыли о рыцарях, переключив все свое внимание на Голос короля.
-Как-как, - недовольно буркнул бард, пытаясь высвободиться из цепких рук ткача. - Выберете голову города, создадите ему совет - и прошу. Власть готова.
Старшины переглянулись и одновременно покачали головами.
-Уж не первый год выбираем. Да все никак. Если побеждаем мы, ткачи, эти, желтоноги, делают все нам во вред. Ни с одним решением не соглашаются. А ежели верх берут эти гончары, то теперь уж мы не можем согласиться с их бездумной и бездарной, э... - старейшина на мгновение задумался, а затем все же вспомнил иностранное слово, - политикой. Вот. А может вы, сударь бард, станете во главе? Чай, человек почтенный, но не знатный. Аккурат бургомистрствовать.
-Нет уж, - бард решительно покачал головой. И подойдя к Хэббот положил руку ей на спину. - Я личный бард его величества! Как вы смеете предлагать мне такое?! Святотатцы!
-И! - многомудро ответил один старцев, находившихся в круге, но не пренадлежавший к соперничающим сторонам. Звали его Жак Пивовар. - Королевская милость - великая штука да вот насколько ее хватит? А тут и стол, и кров, и почтение. Да и дела найдутся на любой вкус.
-Нет и нет, - бард забрался-таки в седло. - Если только сэры рыцари не хотят все же стать главами ваших славных Подворий... Вон, прошу заметить, маркиз де Разорилль, еще слова своего не сказал, может, думает, взвешивает. Так вот, ежели рыцари все-таки не согласятся, знать, придется выбрать главу вам из своих. Вот у вас кто в городе пользуется уважением, но не является ни ткачом, ни гончаром.
-Ну, - старейшины переглянулись и нахмурились, затем неохотно кивнули в сторону давешнего старца. - Да пожалуй Жак Пивовар...
-Вот, - бард улыбнулся, казалось, на все стороны света. - Вот ежели рыцари не окажут чести, его и поставьте. Я, так и быть, освидетельствую.

- Сэры рыцари благодарят за оказанный почет, - покачал головой сэр Хантер. - Но предлагают подумать вот о чем... Кому лучше знать, что хорошо для городка - своему же горожанину, или заезжему рыцарю, будь он даже о сорока двух поколениях благородных предков? Кто будет больше радеть о благе своих земляков? Уж конечно же, не пришедший со стороны человек. Вы, почтенные, мудро рассудили, - он еще раз поклонился старейшинам. - Если бы мы знали, что у вас есть на примете достойный горожанин, отказались бы немедля.
Фар Лап, которому пару минут назад недвусмысленно дали понять, что сейчас придется прорываться с боем, расслабился и одобрительно фыркнул, покосившись на обеих кобыл - молодую и старую.
"Умницы!" - говорил его взгляд.

Формальности заняли почти половину дня. Солнце успело подняться высоко над головами, прикоснувшись своей макушкой к небу (как известно, Земля – это центр вселенной, а небо суть твердь ее окружающая), а затем начало медленно клониться к горизонту.
Были написаны и переписаны десятки полагающихся случаю документов. В частности, договор, по которому ремесленные цехи Подворий создавали ремесленно-торговый союз, статус которого в виде города следует другим документом представить его величеству на подписание. В другом документе регулировался порядок должностной очередности, а также порядок соблюдения будущими членами союза порядочности и правил объединения. В общем, порядочно попутались, пока разобрали всю гору документов. И только когда порядок был восстановлен, только тогда благодарные жители отпустили своих радетелей с полагающимися случаю выражениями признательности.
Но жизнерадостности барда можно было только позавидовать. С каждой новой строчкой он только расцветал. А когда все закончилось и путников, гм, проводили обратно на дорогу, он с нежностью провел пальцами по гриве Хэбби:
-Мы сделали это! Благодаря нам в мире стало на еще одно счастливое поселение больше! Сэры рыцари, мы можем собой гордиться. А теперь, в путь?

Юный Флавий-Октавий в бумажной неразберихе участия не принимал, ибо скучно.
Нет, сначала он покрасовался в центре внимания, повыпячивал грудь, но быстро потерял интерес и смылся. И, как выяснилось, не прогадал.
Альфонсина только фыркала, поглядывая на хозяина, восседающего под старой вишней, за врытым в землю столом, в кругу юных поселянок. На голове - венок из ромашек, на столе - кувшин молока и коврига хлеба, на физиономии - блаженная ухмылка, на языке - веселое вранье. А поселяночки вокруг млеют, хихикают, румянятся, шушукаются: мол, такой молоденький - и уже на дракона!..
"Жеребенок! Ну, как есть жеребенок!" - вздыхала Альфонсина.
Умная кобыла вздохнула с облегчением, когда узнала, что ночлега в деревне не предвидится. Вот и ладушки...
— И в какой же стороне у нас дракон, господа? — легкомысленно поинтересовался юный маркиз, не без сожаления оглядываясь на оставленное позади гостеприимное село.

Сэр Хантер провел время с гораздо большей пользой. Предоставив спутникам развлекаться кому чем нравится, рыцарь посидел в таверне, послушал разговоры, потолкался на ярмарке, к немалому огорчению Фар Рапа - не безрезультатно. Когда троица в сопровождении Фокси, чудом спасшего лапы и хвост в сутолоке, отъезжала от селения, седельные сумы изрядно округлились...
А вот во взгляде рыцаря, неотступно сверлившем спину королевского барда, явственно читалось желание укоротить тому что-нибудь. Как минимум - язык.

(мы с Сэром Хантером)

Лошадь шагала себе и шагала по пыли дороги. На ней покачивалось седло, а в седле точно так же покачивался бард. Прохладный вечерний ветер забирался ему за воротник и в рукава, холодил шею, спину, грудь и руки. Даниель съежился и напоминал своим видом какую-нибудь древнюю вымирающую птицу, примерно догадывающуюся о судьбе своего племени.
Эйфория прекрасно проведенного дня покинула его, оставив после себя чувство опустошенности и разбитости. А еще эта дурацкая нескончаемая дорога, по краям которой с безразличным спокойствием колыхались травы.
К тому же и рыцари, и даже Хэбби казались Даниелю крайне холодными и далекими от него в тот момент.
-Ну да, - тихонько вздыхал он. – Они-то своего дракона побьют. Да даже если и не побьют, я о них сложу балладу. Так что выживут – получат и славу и богатство. Не выживут – уйдут на небо. А мне трястись и трястись.
Рука погладила чехол лютни, прикрепленный с правого бока лошади. Роща все так же виднелась черной полоской на горизонте. Солнце все опускалось, и тени перед путниками все удлинялись и удлинялись.

Сэр Хантер медленно выходил из себя. Но успокаивался еще медленнее. И прошло немало времени, прежде чем он оставил кровожадные планы относительно не в меру склонного к самолюбованию спутника. Рука перестала поглаживать навершие меча, складка на лбу понемногу разгладилась, и хмурый взгляд постепенно начал сменяться безмятежным спокойствием.
Бормотание барда он пропустил мимо ушей, наслаждаясь дорогой. Нигде бродячий рыцарь не бывает так счастлив, как в пути... На губы сама собой легла мелодия, и слова песни, тут же подхваченной Фар Лапом, полились над простором, догоняя уходящие тени...

От этой тоски не излечит домашний уют -
Тоски по дороге, бескрайней, пустой и пылящей,
Тоски по ручьям, хрусталями и синью звенящим,
И по горизонтам, которые крылья дают.

От этой тоски не излечат покой и тепло -
Тоски по кострам, в чаще леса призывно горящим,
Тоски неизбывной по жизни, такой настоящей,
По жизни, которой живешь, а не видишь в окно.

И даже любовь не излечит от этой тоски -
Тоски по ни с чем не сравнимой бродячей свободе,
Тоски по несчитаным звездам в ночном небосводе,
По звездам, которые посеребрили виски.

От этой тоски оставалось бы лишь умереть,
Да вот ведь беда - даже вечное смерти забвенье
Бродячей душе от тоски не дает избавленья.
От этой тоски исцелить не способна и смерть.

Песня была хороша, но Флавий-Октавий ее не оценил. Даже то, что рыцарю явно подпевал конь, не привлекло внимания юного маркиза в должной мере, ибо веселое настроение его внезапно сменилось приступом ностальгии. Нахлынули воспоминания о родном замке, о сладком запахе пирожков с кухни, о мамином голосе — грудном, ласковом, похожем на воркование голубки. Даже рука отца, то и дело норовившая ухватить Флавия-Октавия за ухо, вспоминалась сейчас с умилением...
Грустное настроение передалось Альфонсине, которая, к своему удивлению, вдруг принялась вспоминать замковую конюшню, старые милые ясли с овсом и грубовато-ласковое ворчание конюха: "Жри, зараза, чтоб тебя живодеру продали..."
Под эти воспоминания Альфонсина сбавила ход и немного отстала от Фар Лапа и Хэббот... а потом и вовсе резко остановилась, чтобы не сбить с ног человека, внезапно возникшего из придорожных кустов и сунувшегося ей прямо под копыта.
Флавий-Октавий покачнулся в седле, стряхнул с себя воспоминания и схватился было за меч, но убрал руку с эфеса, увидев, что перед ним не грабитель, а всего-навсего нищий, протянувший руку за подаянием. Молодой еще парень, плутоватая рожа перевязана грязной тряпицей, правая нога поджата, под мышкой костыль.
"Такой молодой, а калека!" — посочувствовал нищему добрый Флавий-Октавий и, развязав висящий у пояса кошелек, достал медяк.
Нищий проворно поймал монетку на лету и произнес медовым голосом:
— Да хранит бог доброго господина... но если ему угодно будет дать мне еще одну монетку, я продам господину свою находку. Мне она ни к чему, я неграмотный, а там, может, что-то важное написано...
Усмехнувшись, маркиз швырнул еще медяк — и принял из грязной лапы нищего свернутый в трубочку кусок пергамента.
Развернул, глянул... и с новым интересом глянул на своего собеседника:
— Где ты это взял?
— Вчера мимо меня проскакали четверо господ. Спешили, даже не остановились бросить монетку бедному человеку... Ну, проскакали — гляжу, а на дороге фляжка валяется. Я обрадовался, думал — вино... а там только эта штука. Фляжку-то я, грешный человек, в трактире на обед сменял, а это трактирщику не надо было...
Маркиз де Разорилль уже не слушал, разглядывая нанесенные на пергамент линии карты. Только линии, без надписей.
Вот та река, где они завтракали. Вот деревня. Вот река, возле которой они намерены заночевать. Вот лес за рекой, вот полоса дороги. Вот лесное озеро в форме полумесяца. Вот утес за озером. Вот черное пятно на утесе — наверное, пещера.
А рядом с утесом — единственное слово: "КЛАД".
Флавий-Октавий пришпорил Альфонсину и поскакал вперед, чтобы скорее догнать спутников и показать им свою покупку.
Он не видел, какой насмешливо-злой взгляд бросил ему вслед нищий, прежде чем исчезнуть в кустах.

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 23-07-2007, 0:27

(мы с Сэром Хантером)

Звуки песни отзвенели, улетели за холмы и где-то в высокой траве лугов улеглись на вечерний покой. Бард выслушал слова и от тоски совсем уж съежился в седле. Зачем нужен он, бард, если в этой компании даже лошади умеют петь? Да еще так. И Даниель дал про себя клятвенное обещание не открывать рта ради песни, даже под угрозой смертельной опасности. Ну разве что вот эту, последнюю и если потом еще захочется.
Даниель завел песенку-бурчалку.

Ребенка обидеть?
Для сердца услада
Под шорохи ветра
И запахи сада
В тени винограда
Горячей порой
Дремать,
Урывая минуты покой.

А тут шум и топот,
И визг, и веселье,
Как будто не отдых –
Орды новоселье.
Ну разве не повод
Тут взвиться как овод
И броситься в омут
Страстей и безделья?

Обидеть ребенка?
Да как вам не стыдно!
Отняли конфету,
Убрали повидло –
Ему ведь обидно!
Вы хам и тиран!
Чтоб вам ваша жадность
Проела карман!

С другой стороны,
Профилактики ради,
Из чувства из лучшего,
Даже не глядя,
С душой пятернею…
Опять вам не стыдно?
Лежите в тени и терпите!
Обидно?

Езжайте подальше
И спите покрепче,
Терпите без фальши
И жить будет легче.
А тот кто не верит
В уют и покой –
Возьмите на отдых
Ребенка с собой!

С чувством и толком продекламировав последние строчки, бард с гордостью воззрился на рыцаря, а затем моргнул и повернул голову в сторону маркиза. А тот…
-Э… маркиз? – Хардинг повернулся в седле, рискуя из него выпасть. Маркиз оказался далеко позади, хотя спешил на всех парах (бедная Альфонсина) в руке у него был странный предмет, по виду напоминающий свиток.
Сэр Хантер резко осадил возмущенного такой бесцеремонностью жеребца и мысленно обругал себя последними словами. Как это он мог проворонить исчезновение мальчишки?!
"Хорошо еще, что все обошлось... но впредь придется следить за ним в оба глаза..."
- А ты куда смотрел, Фокси? - укорил рыцарь собаку. - Ну ладно, мы люди, но ты-то - умный ведь пес!

Сообщение отредактировал Сейден - 26-07-2007, 20:19

(Втроем)

Глаза юного Флавия-Октавия сверкали. О, это было не просто предвкушение приключения! В зрачках переливались и сверкали алмазы, рубины и сапфиры, короны древних королей и фермуары красавиц былых времен! Ибо именно это видел сейчас перед собою маркиз, размахивающий свитком перед лицами спутников.
— На дороге жемчуг купил бриллианты у нищего изумруды в пещере господа потеряли несметные сокровища за озером клад в форме полумесяца рубины на конях мимо проскакали!.. — оттарабанил он единым духом — и заставил себя замолчать, ибо сам догадался, что несет что-то слегка не то.
Заставил себя успокоиться — и довольно связно изложил историю своей удачной покупки.
Сэр Хантер молча выслушал этот бред, не сводя с юного маркиза пристального и очень хмурого взгляда. Повтор истории не сделал ее более привлекательной.
- А с чего бы нищему продавать этот свиток именно нам? - медленно спросил он. - Что, поближе никого не нашлось?
— А кто найдется? — изумился маркиз. — Много тут проезжает грамотных путников, что ли? Небось одно мужичье... а зачем мужику пергамент?
- Вот именно. Зачем мужику пергамент? Отнес бы его в село, уж какого-никакого грамотея нашли бы, - хмыкнул рыцарь. - И почему господа, потерявшие такой бесценный документ, не вернулись за ним?
— Догнать их и спросить? — обиделся маркиз. — Не заметили, вот и не вернулись. А как спохватились — поздно было уже!
Бард фыркнул:
-Да ладно вам, это ведь карта! Сэр Хантер, приглядитесь повнимательнее! Карта! К тому же, глядите, совсем недалеко. Мы ничего не потеряем, если свернем и углубимся на несколько миль в холмы. Право же слово, будет увлекательно!
— Еще как! — подхватил Флавий-Октавий. — Завтра будем проезжать по тем краям — и свернем к озеру, а?
Сейчас гордый маркиз де Разорилль напоминал не потомка сорока двух дворянских поколений, а щенка, который никак не может понять, возьмут его погулять или не возьмут.
- Позвольте вас спросить, господа, - тихо сказал рыцарь, переводя взгляд с одного спутника на другого, - какова цель нашего путешествия? Мы едем спасать прицессу или тратить время и силы на поиски клада, который все равно никуда не убежит, если он там есть, конечно.
— Так одно же другому не мешает! — горячо воскликнул юноша. — Ну, какая нам разница — ехать по дороге или сделать маааленький крюк?
Альфонсина-де-Аллюр нервно заржала. Для нее определенно была разница — ехать по ровной дороге или ломать себе ноги по бурелому в чаще.
- Разница очень большая, - так же тихо сказал рыцарь. - Например, как вам, ваша светлость, понравится такая разница: клад или разбойники, которые таким способом приманивают добычу прямо к своему логову? Зачем утруждать себя беготней по дорогам, когда можно подсунуть вот такой пергамент, и знатные господа сами придут в гости.
Маркиз де Разорилль отвел взгляд. В конце концов, он был не только сыном своего отца, известного в округе своим упрямством (например, замок соседа-графа он пытался завоевать уже двадцать шесть лет и не бросал этих попыток и сейчас). Он был еще и сыном своей матушки, которая этим самым папашей вертела как хотела.
— Ну что ж, — сказал он, — до завтра есть время, мы еще подумаем...
Про себя он решил, что в крайнем случае отправится на поиски клада один. Быстренько его найдет — и догонит друзей...

(мы с Сэром Хантером)

Ночь приближалась. Нависала. В общем, намеревалась поглотить все вокруг. Бард с трудом различал покачивающийся хвост Альфонсины, медленно плетущейся перед ним. А сэра Хантера с Фар Лапом так и вовсе не мог разглядеть, даже слабого силуэта. Хотя перестук копыт последнего слышал...
Иногда Даниель принимался клевать носом. Но Хэббот не будила мальца, полная материнских чувств она позволяла ему немного подремать. Все равно ночью спать не будет. Уж это почтенная кобыла знала хорошо. Не зря ведь в последнем приключении они на пару с Даниелем пуд соли съели... в буквальном смысе слова.
А еще ей то ли казалось, то ли чудилость, но позади что-то явно было неладно. Словно за ними кто-то брел. И даже примерялся, с какого бока будет удобнее всего напасть. Разве подобное приносит чувство покоя?
В какой-то момент бард очнулся в очередной раз и сонным голосом поинтересовался.
-Мы сегодня всю ночь двигаться будем?
- Всю не будем, - сэр Хантер пристально всматривался в окружающие дорогу кусты. - Вот найдем подходящее местечко... Считайте, уже нашли.
Фар Лап одобрительно всхрапнул и принялся протискиваться сквозь придорожную растительность. Ветки трещали и ломались о широкую конскую грудь. Выбравшись на почти круглую полянку, конь и всадник довольно осмотрелись.
- Вот тут и остановимся, - рыцарь спрыгнул на землю и первым делом принялся расседлывать коня. Повесив седло на сплетение веток, он снял с жеребца и уздечку, и шлепком по лоснящейся шее отправил своего верного спутника и наставника пастись. А сам принялся споро обставлять полянку ивовыми прутиками, втыкая их через каждые несколько шагов. Это действо сопровождалось бомотанием молитвы - так, на всякий случай. Только замкнув защитное кольцо вокруг себя и своих спутников, рыцарь успокоился и махнул им:
- Лошадок пустите отдыхать и давайте располагаться. Хвороста надо набрать побольше.
-Ну наконец-то, - бард вяло выбрался из седла, снял с Хэббот сумки, а заодно и расседлал ее. Кобыла остановилась в стороне, поджидая Альфонсину. Все-таки не след молодым кобылкам гулять одним в присутствии дерзких жеребцов, не умеющих правильно махать хвостом в присутствии дам. Не то, чтобы Хэббот была уж столь ярым сторонником традиций, но вы сами понимаете: ночь, кровь молодая...
А бард тем временем достал свой спальный мешок и уже готовился юркнуть в него, когда что-то его остановило. Возле дороги кто-то стоял и словно бы сигнализировал, мол, подойди. Бард извинился перед рыцарями, встал и пошел.
- Далеко собрались, сударь? - окликнул его сэр Хантер.
-Эм, да нет, видите? - Даниель махнул рукой в сторону старанного силуэта. - Там кто-то есть. Я сейчас...
И бард поплелся дальше, меланхолично склонив голову на бок, как-то нехотя раздвигая ветви перед собой.
- А я вот никого не вижу, - рыцарь с нехорошим прищуром поднялся и шагнул следом за бардом. - На дороге ночью много может померещиться. Вернитесь, прошу вас.
Бард моргнул, а затем протер глаза кулакали. Там действительно никого не было. Показалось.
-Странно... Ну ладно, - Даниель пожал плечами и поплелся назад, к рыцарям и вещам.

(Мы с Сейденом)

Трещали угольки и ветви в костерке. По ночном небу проползали рыхлые облака, Ярко горели звезды.
А Даниель не спал. Предсказание его спутницы свершилось в полной мере, барду совершенно не хотелось спать. Он кутался в одеяле и лежал, лежал, лежал…
Вот закончилось дежурство сэра Хантера, вместо него возле костра сел маркиз, а Даниель лежал и перебирал в уме события прошлого дня. Поначалу, правда, беспокоили тени там, за кругом огня. Они казались страшными, жуткими. А еще казалось, что там беспрерывно кто-то бурчит, вокруг ходит.
Наконец, бард не выдержал и сел. Сэр Хантер мерно дышал, видимо, уже спал. Лошади столпились по другую сторону костра, почти как тогда, в конюшне. На этот раз, правда, имея возможность и сопротивляться и убегать, если какая опасность.
А Даниель, посидев немного с видом разбуженного принца, поднялся, подошел к огоньку и сел рядом с маркизом. Конечно, было бы неплохо дозорному прятаться в тени да вот беда, кто знает, как далеко лежит круг, защищенный сэром Хантером молитвой?
Тем временем юный Флавий-Октавий приоткрыл глаз. Осторожно обернулся. Неподвижность часового его успокоила. Юный маркиз, действуя очень тихо и осторожно, вытащил из-за пазухи драгоценный пергамент и при свете костра начал изучать кривые полусмазанные линии.
Когда бард уселся рядом с часовым, Флавий-Октавий вздрогнул и попытался спрятать то, что разглядывал при свете костра. Но проделал он это весьма неловко, и бард успел увидать и узнать кривые полусмазанные линии на пергаменте.
Поняв, что он разоблачен, незадачливый часовой с вызовом глянул на Даниэля:
— Ну, посмотрел разок, и что? Это ж, получается, совсем рядом!
Но бард заткнул все эмоции куда подальше и лишь смотрел на юного маркиза непроницаемым взором. Так может вести себя прокурор, застукав ответчика по одному сложному и запутанному делу за кражей в дорогом магазине магических сувениров.
Юнец заерзал. Безобидное вообще-то разглядывание карты начало ему самому казаться чем-то непростительным, карающимся по меньшей мере изгнанием из отряд. Подбородок Флавия-Октавия вздернулся:
— Ну и пожалуйста! А зато утес... зато клад...
И тут барда прорвало. Он яростно зашептал:
-У! Тише ты! Рыцари, головы по две сковороды каждая. Если Хантер проснется – попалит нас, еще и карту отберет, - подумав. – И выкинет.
И уже совершенно иным, мирным голосом, Даниель кивнул Флавию:
-Это далеко?
Если Флавий-Октавий давал себе труд соображать, он делал это довольно шустро. Пергамент снова возник в поле зрения, разгладился на колене, а голос понизился до разумных пределов:
— Да вроде недалеко... слева от дороги, за озером.
- Мгм, - Даниель покосился на рыцаря, а затем на мирно дремавших лошадей. – Так может на рассвете и того, пока спит. Откопаем и тут же назад. Пусть тогда приводит возражения против сундука сокровищ.
И подумав, добавил.
-Я бы поставил на сундук в этом споре.
— Три сундука, — убежденно ответил Флавий-Октавий. — Обязательно три. Нас же трое, верно? Иначе просто быть не может.
- Угу, - значит, дождемся пробуждения, – бард коварно хмыкнул, а затем принял позу торжественную и явно соответствующую моменту – один конспиратор прославляет мудрость конспиратора другого. – Дорогой маркиз, утром, когда вы заявите сэру Хантеру о нашем решении, я вас безусловно поддержу и даже готов первым свернуть с дороги в нужном месте. Всего-то меньше мили…
Из темноты послышался смех. Хриплый и злобный.
-Сокровища захотели, да? Получите вы его, как же. Ох, наплачетесь. Эх, а не хочет никто из вас сударей прогуляться в тенечке, а? – голос был очень тихим, но неприятным. Мерзким. Казалось, он мог быть и слева, и справа, но его владелец явно не мог подойти к костру.
Юный маркиз вздрогнул, но, надо отдать ему должное, быстро взял себя в руки. Поднял ветку посолиднее, сунул конец в огонь и сказал, обращаясь к барду:
— Не вздумайте его приглашать к огоньку. Без приглашения он не подойдет, сэр Хантер поляну ивой обнес...
- Ох уж эти нелюди, - про себя бард даже пожалел несчастного ночного гостя. Сколько обедов у него сорвалось лишь из-за того, что глупые суеверия не пускают его в центр круга. - А разве он де должен будет соблюдать правила приличия. В смысле, вести себя именно как гость?
— Ну, если судить по... — Флавий-Октавий оборвал фразу, не договорив "по сказкам, которые мне рассказывала няня". — Ну... насколько мне известно, эту сволочь только пусти в дом - потом не выгонишь. И чувствует он себя хозяином, а не гостем. А хозяем помаленьку выживает.
- Так мы ж не дома, - бард хмыкнул. – Если мы ему хлеба предложим, он на нас как? Набросится или нет? Слышь ты, гость ушастый, что там сказано в правилах?
Флавий-Октавий перехватил руку барда с краюхой хлеба:
— И ничего ему не давай, не то потом не отвяжется...
— А я и так не отвяжусь, — успокоил их из мрака ехидный голос. — Даже если очень постараетесь...
-Вот ведь, - Даниель вздохнул, съел краюху сам и с набитым ртом сказал маркизу. – Ложись уж, все равно я спать не буду, кажется.
И разумеется, под утро бард наконец задремал.

(Сказка кузнечика)

Многие считают кузнечиков глупыми созданиями. Не правда! Они очень умные и первыми на земле (даже раньше пчел и муравьев) изобрели математику! Тут-то они и угодили в изящную ловушку природы. Гордые своими знаниями, они стали давать себе имена в шестнадцатеричной системе.
Ну а ко временам свершения событий в нашей истории, числа эти достигли несуразных размеров. В общем, кроме имен, ни на что больше памяти у них уже не оставалось.

Треньк EE89AB семейства 23CA2B608E рода DA800003 был гнусно пойман гигантским платком. Конечно, кузнечики и сами мастера шить себе платки. Но ведь не размером же со стену Тренька AA3 семейства B01 рода 01 Великого?
А так... поймали. Несчастный зверек стучал лапками, пилил ножками, но увы. Ткань была слишком плотна для него. О! если бы хоть одно отверстие!
И вы не поверите, отверстие нашлось! Кузнечик радостно вскарабкался к нему… но только чтобы обнаружить тупик. Кто-то гнусно испортил карму платка, завязав его узлом.
- Какая ужасная темница, - причитал Треньк. Если бы он мог плакать, он бы плакал. Вместо этого он сел и начал думать.
Под лапами у него ничего не было. Разве что эта материя, от которой он с трудом мог отрывать по микроскопическому кусочку.
Чудо пришло со стороны. Старейшина рода телепатически связался с заблудившимся сродственником. О!, это был мудрый седоусый кузнечик.
- Я в опасности! Меня захватили в плен! – только и успел передать Треньк. Но этого оказалось достаточно. Машина правосудия раскрутилась прямо на глазах.
Старейшина собрал родителей рода, те – глав семейств, а те созвали всех находившихся вблизи кузнечиков. Целая армада двинулась на спасение собрата.
Но Треньк не знал об этом. Ему оставалось лишь сидеть в платке и ждать, надеяться.
Час проходил за часом. Маркиз давно уже спал, а бард дремал у почти потухшего костра. Вокруг тренькали кузнечики. Они, конечно, старались сдерживаться, но все-таки это инстинкт. А с учетом, сколько их было…
И все же операция была произведена грамотно. Самый уважаемый из кузнечиков поднялся на пенек перед носом маркиза и произнес торжественную речь.
-Мы, старейшины Треньков, восхищены мудростью и благородством великого воина рода двуногих высокостоячих! – тут маркиз особенно сильно выдохнул, и старейшина слетел со своей трибуны. Но он не расстроился. Буквально через несколько секунд он снова запрыгнул на свою трибуну и продолжил речь.
- А посему согласно законам рыцарской чести, готовы уплатить любой выкуп, который достославный двуногий высокостоячий потребует! – на этот раз маркиз вдохнул и кузнечик едва не улетел в пасть этого чудовища. Лишь многодневные реакции позволили ему спланировать в сторону, стукнувшись о подбородок человека.
Но старейшина не отчаивался. Он снова вернулся на свою трибуну.
- За жизнь и свободу Тренька EE89AB семейства 23CA2B608E рода DA800003 мы даем тебе дар понимать языки птиц!
И на этот раз без всяких вздохов и выдохов старейшина подпрыгал к спящему и забрался ему в нос. Флавий чихнул, и кузнечик вылетел прочь. Но главное старейшина уже сделал – втер специальный порошочек.
А затем весь род подобрался, вытащил у маркиза платочек и прямо с ним скакал прочь, вызволять собрата из плена.

И с тех пор любой, кто обращал внимание на кузнечиков, прогуливаясь вдоль дороги, крайне удивлялся, видя как они щеголяют в штанишках из странного и непонятного материала.

Сообщение отредактировал Сейден - 3-08-2007, 22:58

Вы думаете, утро в лесу начинается с рассвета? Ничего подобного. Утро в лесу начинается с росы. Придорожные кусты - тоже лес, только маленький, и в них все происходит в точности так же, как в лесу настоящем. То есть утро в них тоже начинается с росы...
Влага оседает на листьях, на ветках, собирается в прозрачные тяжелые капли и начинает постепенно скатываться вниз... А если под этими кустами кто-то расположился, то утро для него начинается с холодного душа.
Для сэра Хантера оно именно так и началось: две сороки, пронзительно треща, сели на склоненные над рыцарем ветки, обдав его потоком капель. Недовольно крякнув, сэр Хантер выскочил из-под плаща, которым укрывался ночью, и принялся отряхивать его, ворча на неугомонных тараторок.
- Весь плащ вымочили, бестолковые...
Тут из кустов появился юный маркиз, который от сырости и холода проснулся чуть раньше и успел сбегать к ручейку умыться. Вид у его светлости был весьма заспанный и недовольный. Он склонился над почти потухшим, едва тлеющим костром, размышляя, вероятно, будут ли они разводить его заново в этой сырости или поедут дальше без завтрака. Обе эти перспективы явно не радовали юного путешественника.
Внезапно Флавий-Октавий выпрямился, резко обернулся и сказал оскорбленно:
— Это кто — паршивые бродяги? Это мы — паршивые бро...
Фраза оборвалась. Глаза юного маркиза поспешно обшарили поляну.
Рыцарь от неожиданности чуть не выронил плащ. Понаблюдав за растерянным маркизом, он осторожно поинтересовался:
- Сон дурной приснился? Бывает...
Вид у юнца и в самом деле был такой, словно он вот сейчас, сию минуту пробудился от нелепого и жутковатого сна. Он похлопал глазами и неуверенно спросил:
— Сэр Хантер... не кажется ли вам, что вон те сороки не просто тараторят, а нас ругают? Мол, мы паршивые бродяги... и занесло нас сюда непонятно зачем... и вид у нас дурацкий, словно нас хорек в зубах трепал, да чудом вырвались...
С минуту рыцарь смотрел на него так, словно решал - что это перед ним за диковинная зверушка и кусается ли она?
- Ну, что до меня, - сказал он наконец, - то мне кажется, что они как раз просто трещат. Ни разу не слышал, чтобы сороки разговаривали. С другой стороны, говорящие кони тоже обычно в сказках только бывают, а мне один такой все уши уже прожужжал рассуждениями о кобыльих статях. Так что я тебе поверю и соглашусь, пожалуй, что ничнго хорошего и полезного от таких балаболок не услышишь.
Маркиз де Разорилль поглядел на собеседника ошалелым взглядом, затем перевел глаза на верхушку дерева. Постарался взять себя в руки. Сказал сипло:
— Да... я... наверное, не проснулся толком... Я хотел спросить: мы завтракать будем или так поедем?
И вдруг, не выдержав, закричал вверх, в листву:
— Сами такие! Дуры!..
- Ну-ну, маркиз, возьмите себя в руки! - рассмеялся сэр Хантер. - Стоит ли опускаться до перебранки с дурами? А что касается завтрака... Пока поедем так. Вот солнце поднимется, высушит росу, тут и остановку сделаем. А пока давайте-ка будить нашего говорливого спутника...

Где пропадал все это время рыжий пес, известно ему одному - но поделиться этим знанием он не пожелал. Дождался, пока кто-то их троих не разорвал ивовую черту, и вылез откуда-то - мокрый, будто только что из реки, но вполне довольный жизнью. Отряхнулся, почесался и сел, скалясь во всю пасть - вот он я!
Если он и чувствовал себя виноватым - то совсем немного: мол, да, конечно, служба есть служба, но вы же понимаете - бывают неотложные дела, и вообще - у каждого свои сокровища и свои принцессы.
Оставаться с осчастливленной принцессой из ближайшей деревушки он явно не собирался, наоборот - был преисполнен желания отслужить прогулянное. А что, собственно, здесь без меня было? Ну вот, стоит на минутку отойти...

Даниель сонно потягивался, лежа почти в притык к костру. Результатом подобного необдуманного положения стали вполне объяснимые ночные кошмары.
Ух, кошмары, признаться, мучительные. Даниелю снилась комиссия дьяволов. Главный из них сидел за огромным столом, в то время как сам Даниель прилежно варился в котле, держа в руках горящую арфу. Любой нормальный инструмент за десять минут обуглился бы без остатка. Но эта арфа все горела и горела, словно костер инквизиторов во время восстания еретиков.
А дьявол (на удивление очень похожий на декана школы бардов), милостиво махал хвостом и все предлагал сыграть Хардингу ноту до и, желательно, в диез. Причем что такое диез (Даниель помнил), было четко расписано в шпаргалке. Только она где-то здесь утонула, и нащупать ее носком сапога все не удавалось и не удавалось.
Дьявол же хмыкал, клевал носом и настаивал на точной выдержке инструмента после оттяжки струны.
- Главное, сынок, вовремя отпустить, чтобы звук не получился ни натянутым, ни дребезжащим. Зря что ли мы тебе идеальный слух трижды прививали?
Ну а проснулся бард от того, что Хэббот наклонилась над ним и тыкалась холодным носом в лицо. Кобыла терпеливо дождалась, пока Даниель откроет глаза и посмотрит на нее, а потом тихонько произнесла, так, чтобы рыцари не слышали.
- Вставай, соня, и найди мне сухарик. Раз уж ты проспал свою вахту, хоть накорми верного стража.
- Хэбби, солнце, - бард улыбнулся и потянулся. А затем резко и без предупреждения вскочил на ноги, источая на весь мир в целом и на своих путников в частности уйму энергии.
- Итак, какие у нас на сегодня планы? Будем завтракать? Чья очередь кашеварить?

(Трое бродяг - совместно)

- Кашеварить? По такой росе? - сэр Хантер удивленно уставился на этот фейерверк энтузиазма. - Милейший, вас маг часом не снабдил чем-нибудь зажигательным? У меня лично нет ни малейшего желания битый час раздувать костер из сырых дров. Тот же час можно провести в дороге, пока не подсушит.
- Хм? – Даниель смущенно посмотрел себе под ноги, где услужливо блестела трава, затем хмыкнул и напоследок буркнул. – Ну хоть сухарик на дорожку перекусить можно?
И, не дожидаясь слов спутников, нырнул в сумку с провиантом. А вынырнул уже с сухариком в руках.
- Мы тут по карте посмотрели, сокровище не так уж и далеко. Свернуть через полмили буквально с дороги.
— И времени много не займет, — отозвался маркиз рассеянно. Да, вчера он очень бурно доказывал, что за кладом свернуть просто необходимо. Он и сегодня не отказался от этой затеи... но уж очень отвлекало его щебетание в кустах!
Даниель хмуро посмотрел на своего недавнего союзника. Что он вообще задумал? Где энтузиазм? Где готовность стоять до последнего? Он зашипел, стараясь, чтобы его слышал только Флавий.
- Маркиз, ты чего? Он же нас сейчас… - что «сейчас», бард не договорил, многозначительно скосив глаза в сторону рыцаря.
Не столько угроза, сколько фамильярность со стороны спутника, у которого за плечами не было сорока двух поколений предков, заставили его светлость прийти в себя. Все-таки не каждый день приходилось ему слышать "маркиз, ты чего?.."
Он бросил на барда оскорбленный взгляд ("Что вы себе позволяете, любезнейший?") и обернулся к рыцарю:
— Сэр Хантер, будьте добры объяснить мне, почему трое путников не могут сделать ма-а-аленький крюк, если этого хотят двое из троих путешественников?
- Угу, - тут же глубокомысленно подтвердил бард, дожевывая сухарик.

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 11-08-2007, 18:15

(бродяжим дальше. БГ, СХ и я)

- Причин может быть несколько, - глубокомысленно изрек сэр Хантер, принимаясь за ответственное дело - седловку жеребца. - Например, тому третьему досталось по наследству немного ума, и он полагает, что ничем хорошим поход за сомнительными сокровищами не закончится. Но если тем двоим жизнь не мила без приключений на все части тела, мне останется только смириться, - рыцарь подтянул подпругу. - Ищите свои сокровища, только потом не упрекайте меня в том, что я вас не остановил.
— Вот и славно! — возрадовался Флавий-Октавий, сразу отбросив свой высокомерно-враждебный тон. — Я же знал, что мы обязательно договоримся! А эти дуры пернатые галдят, что мы сейчас передеремся... — Тут он сообразил, что говорит странные вещи, и сконфуженно замолчал.
- Передай этим пернатым дурам, что не у всех птичьи мозги, - усмехнулся сэр Хантер. - А драться... если бы дракой можно было все решить...
Невеселая улыбка скользнула по его губам.
- Вы так и будете стоять, или мы все-таки едем?
Флавий-Октавий поспешно кинулся седлать Альфонсину. Та приплясывала, подозрительно косясь на своего юного хозяина.
Кобыла прекрасно слышала и поняла сорочью стрекотню... но как ее разобрал хозяин? А если он теперь, чего доброго, и лошадиное ржание понимать начнет, как будто он и впрямь разумное существо?!
Что касается Даниеля, то он уже занимался традиционной борьбой с Хэббот. Накинуть потник труда не составило, но пока бард нагибался за седлом, упомянутый элемент гардероба подозрительным образом соскользнул с бока Хэбби. Лошадь с искреннейшим изумлением посмотрела на него. Бард ругнулся, нагнулся, поднял одной рукой ткань и снова накинул на лошадь. Прихлобучил сверху седлом и попытался застегнуть лямки. Попытался, потому что пряжка не доставала даже до самой крайней из дырок ремня.
-Кхем…
Хэбби смущенно стриганула ушами, выказывая себя дамой крайне смущенной неожиданно обнаружившейся в ней полнотой. Последовало несколько минут борьбы с переменным успехом, результатом которой стало победное пыхтение Даниеля, застегнувшего таки ремень на нужном отверстии.
Победно выпрямившись и столь же победно постанывая, Хардинг направился за седельными сумками, лежавшими отдельно. Когда он повернулся обратно, держа сумки в руках, наградой ему оказалось приветливое помахивание лошадиного хвоста, неспешно удаляющегося прочь.
-Стой, зараза! – резвым галопом бард рванул вслед за кобылой.
- А казалось бы, такая благовоспитанная леди, - усмехнулся сэр Хантер, глядя на это представление.
Хэбби, пробегая мимо сэра Хантера, возмущенно фыркнула, тем самым выражая свое возмущение, мол, она же не вмешивается в тренировки, устраиваемые Фар Лапом его человеку-ведомому, так зачем же вмешиваться в ее собственный процесс обучения.
Пожав плечами, рыцарь заботливо собрал ивовые прутья, увязал пучок в торока, легко вскочил в седло и разобрал поводья. Фар Лап неторопливо выбрался на дорогу и потрусил, потряхивая гривой, прочь. Управятся - догонят.

Дорога вела прямо к роще. Вернее к большому селу, раскинувшемуся практически под самой сенью деревьев. Впрочем, дорога наших отважных искателей приключений, некоторое время следуя вдоль тракта, в конце-концов все же свернула в высокую траву, направившись к подножию холма.
А дальше - за него, старательно обходя камни в большом количестве раскиданные на пути.
Конечно, в самом центре королевства ни о каких горах и речи быть не могло, но вот окружающая путников местность почему-то упорно не хотела этого признавать, выдавая все более неровную дорогу, все более обрывистый спуск, пока в конце-концов они не приблизились к самой настоящей пещере. Далеко позади еще виднелась зеленая полоса луга, но впереди… Темнота и прохлада камня.
Хэббот благоразумно держалась позади рыцарских лошадей, справедливо полагая, что лучше уж благородные рыцари заранее проверят, что там да как, а уж ее охламон еще успеет нахвататься собственных приключений.
- Кажется, мы пришли, - Даниель еще по дороге ловко вытянул карту из-под руки маркиза и всю дорогу только и делал, что пытался сверить ее с местностью. Под конец он слегка запутался им был уверен, что до цели им осталось пройти не более полкоролевства. Впрочем, завидев цель, бард тут же напустил на себя знающий вид и уверенно кивнул в ее направлении. – Без сомнения.
Хэббот фыркнула. Вероятно, в поддержку своего всадника. А может ей просто захотелось фыркнуть от нечего делать. Но без всяких сомнений, сделала она это не для того, чтобы выразить глубочайшую иронию по отношению к словам своего короткоухого спутника.

(Все, кроме мадам Ф.)

Сэр Хантер, которому эта затея с поисками клада не нравилась с самого начала, хранил на лице невозмутимое выражение, но Фар Лапу, лучше спутников знавшему его, было очевидно, что это безразличие скрывает тщательно маскируемую настороженность.
Глаза рыцаря обшаривали все вокруг, выискивая малейшие следы возможной опасности, рука в кожаной перчатке ни на миг не расставалась с рукоятью меча, и Фар Лап, поневоле проникаясь настроем хозяина, пару раз с укоризной покосился на кобыл. Мол, что ж вы, леди, своих-то от такой глупости не удержали?
При виде пещеры и конь, и рыцарь насторожились еще больше. Сделав знак своим спутникам остановиться, сэр Хантер наклонился в седле, всматриваясь в землю перед входом в пещеру.
Пещера выглядела необитаемой. Ни лошадиных, ни человеческих следов перед входом, хотя последний дождь шел в этих местах неделю назад. Более того, почти до самого зева пещеры, за которым властвовала лишь тьма, землю устилал пусть и не высокий, но добротный слой травы. Вокруг холма (внутрь которого уходило логово с сокровищами) во множестве лежали каменные глыбы, кои одному человеку не сдвинуть. Однако кроме естественных звуков природы, предвещавшей разве что засаду кузнечиков, ни о какой серьезной опасности говорить не приходилось.
Хэббот послушно остановилась, нервно прядая ушами, а на укоризненный взгляд месье коня лишь возвела очи горе, вменяя вину в ведение высших сил.
Высшие силы не преминули воспользоваться выданным разрешением, и с неба пошел дождь.
Нет, в стороне светило солнце, по небу стелились не слишком плотные белесые тучи. Одна из таких, проползая над нашими путниками, и «плакала».
Лошадь нервно переступила с ноги на ногу, только дождя ей сейчас и не хватало. А Даниель спешился, задумчиво глядя на пещеру.
- Давайте зайдем под навес, хотя бы. Все равно с лошадьми мы туда не пройдем, так хотя бы не оставлять их под дождем.
Пещера рыцарю нравилась ничуть не больше всего этого сомнительного предприятия, и он бы сейчас предпочел мокнуть на дороге. Еще больше ему не нравились глыбы камня, наводившие на грустные воспоминания об одноглазых чудищах с далекого острова. Сказки про них рассказывал один бродячий сказочник. Так те чудища как раз швырялись такими вот камешками. Однако его мнения никто не спрашивал, и сэр Хантер последовал примеру барда, с тоской подумав, что ввязываться в неприятности на голодный желудок - сомнительное удовольствие.
Фар Лапу дождь был нипочем, что он и продемонстрировал тут же, принявшись завтракать свежей травой.
Альфонсина-де-Аллюр нервно подергивала ушами. Она ничего не имела против небольшого дождика, а вот пещера ей определенно не нравилась. И меньше всего ей нравились запахи, которыми из нее тянуло. Лошадь не могла их определить, это ее и тревожило.
А маркиз охотно спрыгнул с седла, взял кобылу под уздцы. Он явно был готов в пещеру хоть сию минуту...
Внезапно он оглянулся, лицо его омрачилось.
- Господа... — спросил он неуверенно, — а почему вон тот ворон... ну, на камне... сказал, что мы — отличный завтрак?
- Хэбби, - бард зашептал на ухо своей лошади, внимательно глядя на Флавия. – Мне кажется, или наш маркиз начал разговаривать с птицами.
Хэббот вздохнула, фыркнула, качнула головой, но промолчала.
- Нет-нет, - поспешно продолжил Даниель, - ты посмотри как он на них косится, а они, в свою очередь, на него.
Терпение Хэббот вышло и лошадь не слишком гуманно высвободила свою шею из под руки барда и чувствительно подтолкнула носом в спину, чтоб шел вперед.
А маркиз продолжал сверлить взглядом черную взъерошенную птицу.
— Нет, он еще и злится, что мы тянем, не идем в пещеру... — обиженно протянул Флавий-Октавий. Блеск рубинов и изумрудов явно поблек в воображении юнца.
Сэру Хантеру только этого пернатого подтверждения худших своих опасений не хватало для перехода в состояние хорошо информированного оптимизма. Обнажив меч, он слегка отстранил маркиза и шагнул вперед, прикрывая своих спутников.
- Возможно, эта головешка с крыльями привыкла к частой перемене блюд, - негромко высказался рыцарь, - но я бы не стал торопиться разнообразить его стол...
- Маркиз, сэр Хантер, - Даниель с возмущением переводил взгляд с одного на другого. – Вы чего? Обычная пещера. Причем явно в ней никого нет. Ну, может, медведь какой, так на то мы и взрослые мужчины, чтобы выгнать наглого зверя. Вон, даже костей никаких нет.
И, обернувшись ко входу, хмыкнул.
- И все-таки здесь не помешал бы факел.
Флавий-Октавий оживился. Это уже были нормальные житейские сложности, не разбавленные подозрительно членораздельными высказываниями разных крылатых-пернатых.
— Вон сухое дерево, да еще на ветках бороды засохшего лишайника. Должно хорошо гореть.
И кинулся за ветками. Но не удержался — на бегу показал ворону язык и пробормотал негромко:
— У-у, курица вредная!
- Если нет костей, это еще не значит, что хозяин этого постоялого двора не закусывает постояльцами вместе с костями, - негромко бросил сэр Хантер барду. - Мне здесь не нравится.
Даниель проводил взглядом рванувшегося к несчастному дереву маркиза. Пожал плечами.
- Но почему вы решили, что здесь вообще кто-то есть? Для дракона пещера мала. Тут даже конный не пройдет, разве что пригнется вплотную к шее лошади. Следов людей нету… Вроде бы. А птицы… Я, конечно, извиняюсь, но вполне возможно, что наш сударь маркиз проснулся сегодня просто не с той ноги. К тому же у вас, сэр Хантер, под рукой добротная сталь, доспехи на теле, вам спину с радостью прикроет маркиз, а уж слово барда и вовсе повергнет любое чудище на землю.
- Тогда, может, пойдете и займетесь им, а мы пока займемся завтраком? - осведомился рыцарь. - Все будут при деле. Языком ворочать всяко легче, чем клинком.
- Ну… А почему бы и нет? – Даниель пожал плечами. – Дайте мне факел и ждите у входа с накрытым столом, храбрость друзей познается в походе, я знаю. Коль не вернусь я к зениту – скажете спутнице верной моей, с именем Хэббот рожденной, не было друга верней мне до конца жизни темной. И напишите письмо, ратные перечисляя подвиги, маме моей, как я один, погибая, с именем дамы поник, в дальней стране умер в бою, всеми оставлен, забыт, променян на пир под стеною крепости вражеской… дайте мне меч.
Праведная слеза коснулась щеки Даниеля и отчаянно понеслась вниз. Но взор поэта горел решительностью. Он решительным шагом направился к Хэббот – та попыталась отскочить в сторону, но опоздала: бард извлек меч, мужественно вздохнул и произнес.
- Не сдерживайте меня, сэр Хантер, я должен пойти туда и доказать, что мои друзья не подвергнутся из-за меня опасности.
Тут как раз подоспел и маркиз с двумя факелами в руках. Лишайник пылал, как дух неустрашимого барда.
- Понятно, - ироничная ухмылка скользнула по губам рыцаря. - Одних только слов на чудище оказалось недостаточно, меч все-таки надежнее... а к мечу я, пожалуй, привычнее. Прикрываете сзади, милейший, а вы, маркиз, светите и не забывайте оглядываться - не хотелось бы оказаться закупоренными тут, как мышь в бутыли.
С этими словами сэр Хантер забрал у маркиза один из факелов, обогнул воспламененного певца и осторожным крадущимся шагом направился вглубь пещеры.
- Ну, меч – это образно, - смутился бард, но возникать не стал и пристроился к колонне согласно полагающемуся ему месту. Хэббот облегченно вздохнула и даже переступила с копыта на копыто. А троица путников тем временем исчезла во тьме тоннеля.

(объявленная ранее труппа)

Пригибаясь в проходе, чтобы не удариться невзначай головой, сэр Хантер внимательно всматривался в темноту впереди. Ему по-прежнему не нравилась эта затея, и с каждым шагом неприятное ощущение усиливалось. Но не бросать же было этих доверчивых... Рыцарь поискал не слишком обидное определение, не нашел и сделал себе пометку на память: порасспросить жеребца, как можно обругать человека, не нарвавшись на вызов на смертный бой.
Даниель, сжимая в одной руке меч, а во второй, зачем-то, камень, шел и пытался небрежно насвистывать незатейливый мотивчик. Однако многократное эхо, уже через несколько секунд буквально накрывшее путников, заставило барда мгновенно замолчать и попытаться напустить на себя самый невинный вид. Ну ради приличия, поверьте, а?
Дорога уходила вперед, не сужаясь, но и не расширяясь. Слабый круг света от факелов, за которым и после которого оставалась лишь чернота, не пронизываемая глазом.
Под ногами похрустывали сухие ветви (откуда?) иногда ударялись друг о друга мелкие камешки.
А идущий позади юный маркиз не ощущал страха. Сейчас он от макушки до пят был мальчишкой. Мальчишкой, который вслед за старшими ввязался в увлекательнейшее приключение. Он старательно поднимал вверх факел и прикидывал: охраняет ли древнее привидение? Ну, не обязательно древнее, хоть какое-нибудь бы, хоть самое завалященькое...
Ветки оказались как нельзя более кстати. Рыцарь не напомнил, а маркиз не догадался сам прихватить побольше запасных факелов. Двух же веток надолго хватить не могло.
- Маркиз, подберите несколько веток покрупнее, - негромко сказал сэр Хантер. - Пригодятся.
И сам нагнулся за подвернувшимся суком, не сводя бдительного взгляда с темного прохода впереди.
Не нагибаясь, Флавий-Октавий поворошил ветки носком сапожка и звонко сказал:
- Сэр Хантер, а ведь это чья-то подстилка! Причем свежая! Посмотрите, с еловых ветвей еще хвоя не осыпалась. И вообще, что тут делать лапнику? Не ветром же занесло!
- Нет, не ветром, - ответил чей-то голос впереди. И буквально в ту же секунду в круг света факела попало лицо человека. Жесткая щетина, хищный оскал. С большим трудом в нем можно было узнать того нищего, что продал Флавию карту совсем недавно у дороги. – Добро пожаловать.
Мужчина хрипло рассмеялся, демонстративно не обращая внимания на мечи в руках рыцарей.

Тем временем вороны, сидевшие снаружи и ждавшие развития событий, тихонько спорили.
- По-моему, им конец, - каркнула одна из птиц.
- Кто б спорил, - буркнула вторая, нахохлившись. – Тут даже ставить не на что, съест чудиков как пить дать.
- Ага, с тебя дождешься, пить.
- Да ладно, не придирайся к словам, главное дождаться ночи, когда он вытащит из логова их тела и схоронит куда подальше.
Тут мимо коней прошмыгнула едва различимая тень и скрылась в зеве пещеры. Лошади вздрогнули и нервно попятились. Вороны встрепенулись.
- Ба! А это уже интересно! Ставлю на брауни!
- Да ну тебя людоед-оборотень и точка!
- Пари!
- На мясо!

(Сэр Хантер, Сейден и я)

Сэр Хантер слегка развернулся к обитателю пещеры левым боком, освещая его горящей веткой. Носок сапога как бы невзначай подобрался под так и не подобранный сук и замер там.
- Как я понимаю, гостеприимный хозяин, - тихо и вкрадчиво проговорил рыцарь. - Не оставляющий следов. У вас есть другой вход, милейший, или мы имеем дело не с человеком?
От последних слов у Флавия-Октавия мороз прошел по коже. Приключение обернулось какой-то жуткой стороной. Юнцу страстно захотелось оказаться в каком-нибудь другом месте, лучше всего — дома, в замке.
К чести юного маркиза нужно признать, что он не кинулся наутек, даже не уронил факел. Ну, разве что дрогнуло пламя, заплясали тени по стенам, заиграли красные отсветы в глазах подземного хозяина.
- Я не идиот, - усмехнулся человек, сложил руки перед собой, являя путникам очень хорошие, словно полированные ногти. – Не идиот для того, чтобы вам об этом рассказывать. Судари предпочитают здесь или пройдем в пещеру? Там удобнее и даже есть где побегать и попрятаться, ежели желаете. Замечу лишь, что ваше оружие просто не успеет причинить мне достаточный ущерб, хотя попробовать безусловно можете. Впрочем…
Местный житель явно не был лишен театрального духа, выдержав достаточно долгую паузу, он продолжил интригующую фразу:
- Впрочем, вполне возможно, что у вас есть нечто, что заинтересовало бы меня. Найдется, милорды?
- И что же это? - все тем же тоном осведомился рыцарь, пытаясь краем глаза уследить и за хозяином пещеры, и за своими спутниками, и за выходом - оттуда донесся тревожный всхрап Фар Лапа.
«Радушный» хозяин пожал плечами.
- Когда как. Иным удавалось откупаться камнями драгоценными, другие истории рассказывали столь сладкозвучные, что я рыдал от умиления, третьи предлагали службу свою… Таких, к сожалению, приходилось есть. Что вы можете мне предложить?
Маркиз молчал: перехватило горло. Он не отводил взгляда от этого страшного существа, которое само признается, что ело людей. Но постепенно из глубины души поднималось четкое осознание того, что ни рассказывать сказки, ни тем более предлагать службу этой твари он не станет. Просто не получится.
Тем временем ветка угрожала догореть и оставить всю компанию наедине с людоедом в полной темноте. Сэр Хантер быстро осмотрелся, приподняв факел повыше.
- С чего ты взял, что мы вообще станем тебе что-то предлагать, нелюдь? - голос рыцаря был тих и ровен, но в нем вдруг просквозил нестерпимый, жгучий лед ненависти. - У меня для тебя одно предложение - легкая смерть...
Голос рыцаря внезапно окреп.
- Маркиз, Даниэль, назад! К выходу!
Горящая ветка упала прямо на охапку веток, на которой расселся оборотень. Смолистая хвоя полыхнула, словно ее полили крепким вином, и в свете этого костра, в который превратилась подстилка, сэр Хантер отчетливо разглядел своего врага. Когда-то тот был молод и силен, но сейчас это был дряхлый старец... и рыцарь на миг заколебался, прежде чем нанести смертельный удар.
Оборотень не вступил тут же в бой, неуловимым движением он отскочил назад, так и не поднимаясь на ноги. Вместо этого он посмотрел в глаза сэра Хантера и ощерился в улыбке. Страшная метаморфоза происходила с его телом – вместо рук – мощные лапы, вместо лица – звериная морда с устрашающей пастью. Вертикальные зрачки глаз. Шерсть на загривке дыбом. И предупреждающий рык хищника, готового в любой момент начать схватку. Единственное, что не вязалось со столь подавляющим человека обликом (оборотень был больше сэра Хантера в полтора раза и, уж точно, тяжелее), это абсолютно седая шерсть с пролысинками. А еще цвет глаз. Не крова-красный, а тусклый кирпичный оттенок. И все же под шкурой оборотня еще явственно переливались крепкие мускулы. Безумно старый, но не дряхлый. Тут оборотень поднялся морду вверх и неожиданно завыл. Долго, стонущее и печально.
Боггард, кравшийся следом за нашими путниками, едва не угодил под сапог отступающего барда и хотел было от возмущения укусить того за лодыжку, но услышав вопль, мгновенно сорвался с места и побежал к выходу. Похоже, хозяин отстоял свой обед от мелких падальщиков.
- Кажется, я выиграла, - сказала одна из ворон, довольно переступая лапками на своем насесте. – Поспешу, а то еще без меня начнут. – Птица слетела со своего безопасного насеста и подлетела к невысокому деревцу у самого хода. Скоро, скоро зверь справится с людьми и тогда начнется пир.

Тем временем оборотень перестал выть и как-то медленно и нехотя подошел к краю огненного круга, за которым находился рыцарь.
Еще ни одну команду в своей жизни маркиз не выполнял с такой охотой. Раз уж отважный сэр Хантер велит отступать...
Осторожно пятясь, стараясь не споткнуться на камнях, юноша попятился к выходу. Почему-то он не вспомнил про меч, держа перед собою, словно оружие, горящую ветку.
- Ты зачем ругаешшшься? И палишь, а? Что, сссвой дом ты тоже палишь? – оборотень с непонятной обидой смотрел на сэра Хантера. – Будь вы на моем месте, вы бы так не бахвалилсь. А теперь я вас точно съем.
Сэр Хантер подбросил сапогом заполыхавший с одного конца сук, поймал его на лету, и отступил на шаг от приближающегося чадящего пламени. Горящая хвоя трещала, стреляла колючими искрами, дым начинал ощутимо пощипывать глаза.

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 26-08-2007, 21:34

- Подавишься, - тихо отозвался рыцарь, медленно отходя назад, выставив перед собой меч и не спуская глаз с оборотня.
- Даже и так, тебя-то точно положу. Веришь-нет? – оборотень двинулся вперед, но все еще как-то тоскливо и замедленно. – Как мне это надоело, если б ты знал…
- Верю-верю, всякому зверю, - тихо протянул рыцарь, продолжая медленно пятиться назад, тщательно нашаривая ногами надежные места - чтобы точно не поскользнуться и не оступиться. - А тебе, ежу, пока погожу... Надоело - живи по-человечески, а не хочешь - не жалуйся, если однажды вместо человечины сталью угостят...
Зверь так же медленно наступал на рыцаря.
- Победишь меня – станешь таким же, дурень. Так было до, так будет после. Не убью тебя уйду в могилу. Ты готов?
- Если бы я стал таким, как ты, я бы самому себе перервал глотку, - отозвался рыцарь. - Но людей бы жрать не стал... А насчет одолеть меня - попробуй!
Оборотень, не говоря больше ни слова, прыгнул, целясь зубами рыцарю в шею.
Сэр Хантер мгновенно развернулся на левой ноге, пропуская мимо себя врага. Горящий сук ударил людоеда по глазам, ослепляя его, а следом тяжелый рыцарский меч приложился плашмя к затылку оборотня. Врал тот или нет, проверять рыцарю совершенно не хотелось. Оглушить - безопаснее выйдет, а там уже видно будет, что делать...


Когда солнечный свет упал на отступивших к выходу людей, Флавий-Октавий опомнился. Он бросил почти догоревшую ветку и положил руку на эфес меча.
— И что тр-репыхаются? — поинтересовался с дерева встопорщенный, растрепанный ворон. — Все р-равно их сожр-рут!
Почему-то эта равнодушная фраза показалась юноше невыносимой. Не достав меч из ножен, он нагнулся, подхватил с земли камень и метко швырнул в ворона, угодив по крылу.
Ворон с карканьем попытался взлететь, но забарахтался в воздухе и упал к ногам маркиза. Тот, вспомнив про оборотня, поспешил выхватить меч.
Ворона каркнула:
- Убивают! Пощадите, я во всем сознаюсь! Это не я, это их происки! Их! Не трогайте! Спасите! Гвардия-а-а!
Крики вороны отвлекли Флавия-Октавия, который уже вынул меч и не сводил глаз с чудовища.
- Чьи происки? — спросил он пересохшими губами.
- Они молчат! Они! Это… - вороне не хватало слов, она словно захлебывалась. – Они наложили на него заклинание! Прочтите его задом наперед и он снова станет обычным волком!
— Кто "они"? Какое заклинание? Говори, пернатая, а не то...
Птица, волоча подшибленное крыло, вприскочку поскакала за дерево, с которого ее сбили.
Высунув клюв из-за ствола, она каркнула:
— У входа табличка! В форме мыши! Заговор-р-р! Надо — наобор-рот!
Маркиз с трудом отвел взгляд от чудовища, нацелившегося клыками в горло неустрашимого сэра Хантера, и зашарил глазами по земле.
Сначала он ничего не увидел и подумал, что проклятая птица его обманула. Но тут заметил что-то светлое почти у себя под сапогом.
Поднял глиняную овальную пластинку, смахнул рукавом налипшую землю, пробежал взглядом написанные строки — И содрогнулся.
Ужасны, чудовищны были эти слова, язык отказался бы произнести их... но тут же Флавий-Октавий с облегчением вспомнил, что читать надо с конца, жуткий смысл потеряется!
Твердо, ни разу не сбившись, маркиз де Разорилль прочел вслух:
- Кочоб аз тисуку и кочлов йикьнерес тедирп!..

Но на то оборотень и необычный хищник, чтобы даже умирая быть смертельно опасным для любого живого. Он опустился на лапы несколько неуклюже, но рыцарь не продолжил атаку и уже через какое-то мгновение оборотень сориентировался и с рычанием развернулся к сэру Хантеру.
- Ты об этом пожалеешь, - оборотень теперь был много ближе. Он напрягся, приводя в готовность все мускулы и…
Но вместо прыжка вперед неожиданно взвился вверх, пытаясь повернуться в прыжке и укусить себя за хвост.
Он рычал, шипел, хрипел, дергался и вдруг затих. Тусклый блеск глаз исчез, сам оборотень словно съежился. Он злобно посмотрел на сэра Хантера и зарычал. Затем развернулся и проскочив мимо маркиза и барда, исчез среди валунов и холмов.
- Весьма странно… - хмыкнул бард. - Он что, был не человеком, а волком?
Маркиз не ответил. В памяти все еще звенели, не отпускали леденящие душу строки заклинания. Он выронил из руки овальную табличку и с ненавистью ударил по ней каблуком. Как бы она еще кого-нибудь не сделала оборотнем!

(продолжение)

- Ну и видно, что это был самый обычный волк, - бард пнул один из булыжников, откатившихся от кучки камней. – Это ж подумать только! Сам требует камни драгоценные и… и где они?
И верно, в «сокровищнице» оборотня, которого сэр Хантер на пару с Флавием одолели находилась очень приличная и вызывающая уважения гора… щебня, угля, булыжника, гранита и мрамора. Но ни одного приличного драгоценного камня!
- Какой позор для всей их братии. Впрочем… - бард сел прямо на груду «сокровищ», прикрыл лицо руками и тяжело вздохнул. – и мы из-за такого рисковали. Боже, какой сюжет, но… рассказывать его нельзя, засмеют. Мда…
- Но почему волк? Неужели чародей наложил заклинание на волка? Такого никогда не было. Или… или в молодости он оказался сильнее тогдашнего оборотня? Тогда сколько поколений продолжалась эта страшная чехарда? – Даниель убрал от лица руки и обратился к своим спутникам. – Сэр Хантер, маркиз, я по праву горжусь знакомством с вами, только умоляю, никому не рассказывайте об этом случае. Нас всех засмеют. Вас, как рыцарей гуляющих в логово людоедам, чтобы мирно побеседовать, а меня за надежду написать с ваших подвигов достойную балладу.
«Странно только одно, где кости? Куда же он их прятал?»
Бард двинулся на свет, а выйдя пошатнулся и ухватился рукой за выступ, образовывавший один из полукругов входа в подземный ход. Бледный как сама смерть и шатающийся, как случайный прохожий, поздоровавшийся с этой дамой и прошедший мимо и только через несколько секунд сообразивший, кто перед ним был.
Хардинг сел там где стоял и больше не двигался, пока остальные его спутники занимались своими делами. Даже Хэббот оставила шансы растормошить его и оставила сидеть, вернувшись обратно к Альфонсине и Фар Лапу.

Сэр Хантер, стоявший у стены, прислонившись к ней и сложив на груди руки, молча выслушал тираду барда, пряча легкую усмешку в углу рта. Он много мог бы сказать своим спутникам... но промолчал. Возможно, в следующий раз они прислушаются к его предупреждениям. А если не прислушаются... что ж, тогда он пошлет их за сокровищами людоеда.
Однако рассиживаться просто так не стоило, как бы ни велико было потрясение, испытанное искателями приключений. Нельзя зацикливаться на пережитом. И рыцарь начал тормошить своих спутников.
- Вы так и собираетесь последовать примеру нашего гостеприимного хозяина и остаться без завтрака, господа? - поинтересовался сэр Хантер. - Маркиз, могу я вас попросить принести веток для костра? Что до вас, сударь...
Тут рыцарь склонился к самому уху бврда и почти одними губами прошептал:
- Стыдитесь - мальчишка и тот держится молодцом, а вы раскисли, как кисейная барышня. Я могу решить, что вы и есть пропавшая принцесса, а вашу пегую стража спьяну приняла за дракона.

Юный маркиз не сразу расслышал слова о дровах: со странным взглядом он обходил кучу гранитных, мраморных и угольных глыб. Наконец пнул кучу носком сапога и подрагивающим голосом обратился к сэру Хантеру (которого после схватки с оборотнем окончательно признал за великого героя):
— Может, это и были сокровища? А когда заклятье распалось, они превратились в эту... эту щебенку?
Флавий-Октавий с показной небрежностью подобрал маленький осколочек гранита, повертел в пальцах и сделал вид, что бросает. На самом деле он спрятал осколочек в ладони, чтобы оставить на память о приключении.
— Ну что ж, зато мы спасли окрестности от людоеда... Что? Ах да, дрова... сейчас, уже иду...

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 3-09-2007, 19:03

- Как?! – Даниель совершенно изумленным взором вперился в глаза сэра Хантера, затем странно побледнел, затем покраснел, вскочил со своего камня, попытался сделать шаг назад, но споткнулся о камень и едва не упал, сумел сделав несколько неуверенных шагов, устоять.
- Вы… угадали, сударь. Но… как? – признаться, в свете этих слов внешний вид Хардинга казалось, претерпел удивительные метаморфозы, исчезла напускная угрюмость, голос стал звонким и высоким. И робким, словно у маленького зверька, которого поймали на месте преступления, у кормушки домашнего кота-любимца и собрались отшлепать.

Сообщение отредактировал Сейден - 3-09-2007, 22:32

Посмотрев на загадочные превращения, происходящие с бардом, сэр Хантер вздохнул, вынул из седельной сумки грязно-белый лоскут полотна, в котором без труда угадывался вальтрап, снятый после переседловки со спины Фар Лапа, смочил его в оставленной дождем лужице и решительно двинулся к подвинувшемуся рассудком от переживаний попутчику.
Ловко поймав Даниеля за руку, рыцарь слегка приобнял барда за плечи и повел к выходу, успокаивающим тоном приговаривая:
- Ну что уж вы так разнервничались, ну подумаешь, оборотень неправильный какой-то попался, а мы вот сейчас ляжем отдохнем... - с этими словами барда принудительно устроили на весьма каменистом ложе у будущего костра, и плюхнули на лоб мокрую тряпку, от которой несло конским потом. - И выпьем немножко винца, чтобы мир не казался таким мрачным, чтобы сердце веселее стучало, а кровь быстрее бежала по жилам...
Сэр Хантер отцепил от пояса фляжку, зубами вытащил пробку и не скупясь влил в рот барду едва не половину содержимого. Резкий запах смолы заставил рыцаря хмыкнуть - он перепутал фляжки, и вместо вина заставил Даниеля одним глотком принять на грудь не менее стакана ядренейшего первача, настоянного на еловых шишках.

В оправдание честного имени новоявленной пропавшей принцессы следует сказать, что бард сопротивлялся. Он дергался, пытался улизнуть, грозил, мычал, просил, взывал к чувству разума (видимо, посчитавшего, что ему тут делать совершенно нечего), признавался, что вообще-то пошутил, но безуспешно. Он оказался постыдно уложен в состояние покоя и напоен.
Горящая жидкость ударила по глотке, тут же захватила желудок и принялась подозрительно подкрадываться к голове.
Прошло секунд двадцать. Даниель с хмурым видом продолжал лежать, сурово глядя на сэра Хантера.
- Ну раз я принцесса, поднимите меня на ноги и отнесите к коню. Хочу кинуться в ноги к отцу-батюшке, королю нашему и облобызать туфельки евойные. А еще хочу к морю. Мой верный маркиз, помогите вашей даме, обещаю подумать над вашим лестным предложением и даже намекнуть папеньке, что вы мне крайне симпатичны. Посадите меня на коня и дайте мне дракона, агрх, еще ни одна бестия не выдерживала встречи с бестией. Тьфу ты, с принцессой. В смысле, со мной.
Непонятным образом Даниель сел, счастливая, не предвещающая ничего хорошего рыцарям улыбка засияла на лице барда.
- Милые мои спасители дайте я вас расцелую, дайте мне лютню, мы посидим тут над костерком и споем тихонько… Сэр Хантер, вы нас, кажется, хотели накормить сегодня волчатиной.
Тут Хардинг икнул и как-то глупо и в то же время извиняясь развел руками:
- Никогда не пил… не пила такой забористой штуки. Сэр Хантер, у вас там во фляжке еще остался глоточек?
- М-маркиз… маркизы? – Даниель ошалело уставился на двух совершенно одинаковых Флавиев. Оба они косили и как-то подозрительно расплывались в воздухе, словно бы не решаясь принять ту или иную четкую форму.

Флавий-Октавий как раз вернулся к пещере, таща охапку хвороста и размышляя о том, что попробовал бы кто-нибудь другой этак небрежненько послать его за дровами. В крайнем случае — "не соизволит ли ваша светлость позаботиться о костре?.." Да, конечно, они в походе, но надо же считаться с тем, что у дворянина за плечами — сорок два поколения предков!..
Но — сэр Хантер! Цвет рыцарства, великий герой, образец для подражения!..
Эти размышления были резко оборваны странными речами барда.
Маркиз де Разорилль застыл на месте, разинув рот, хлопая глазами и прижимая к себе охапку хвороста. В этот миг он был весьма похож на недотепистого крестьянского парнишку.

Сэр Хантер подмигнул юному маркизу.
- После самогона на пустой желудок можно вообразить себя не только принцессой, но и драконом, и русалкой, и дюжиной боггартов впридачу - причем все это одновременно. Благодарю, хворост сейчас будет очень кстати.
Забрав у Флавия охапку веток, рыцарь развел костерок и принялся добывать из седельных сум снедь, подаренную благодарными селянами.
- Готовить завтрак некогда, и так задержались с этой сокровищницей человеческой глупости, - сэр Хантер разложил еду на постеленном плаще и сделал приглашающий жест: - Маркиз, ваше драконье высочесво, прошу к столу.

Даниель чудесным образом поднялся на ноги и странно покачиваясь замер, расфокусированным взглядом глядя на костер.
- Еда… - благородные рыцари уже приготовили обед и бард благосклонно думал об этом. – «Как это мило. Хантер, не будь я принцессой, ты был бы моим лучшим…» - Ик! - «…другом. А так любопытная партия возможна».
Гибкости ног Даниеля в эти минуты мог бы позавидовать любая обезьяна и любой паук. Словно не камни, а некая идеально ровная поверхность расстилалась перед ним. Правда, как-то странно закрученная, вихляющая. К счастью, в конце ее лежал котелок с едой.
- Сэр Хантер, мы приносим свою благодарность…. – и как и подобает благородной даме, сел на траву и стал терпеливо ждать сервировки стола к первой смене блюд.
- М..маркиз, сэр Хантер, умоляю вас, не отдавайте меня обратно папеньке. Отведите к дракону. Я… я вам заплачу. Золотом. Драконьим. Она… она мне должна. Вот. Эм… - тут бард закрыл глаза и, казалось, задремал. Но нет, рука его потянулась к сдобной булке, которую между делом выложил рыцарь их сумки.

Где-то вдали завыл одинокий волчий голос. Ему ответило бреханье собак. Кажется, неподалеку находилась деревенька - оборотень в здешних землях не голодал.
- Мы построим большой замок и станцуем вокруг него вместе с эльфами, - размечтался бард. – Нам будут играть на лирах и лютнях феи, а паки будут шнырять туда-сюда.. И король эльфов погладит прекрасного олененка и подарит вам, маркиз, травяной венок. А вас, сэр Хантер, поцелует юная эльфийская дева, вы влюбитесь в нее и через год поженитесь. И мы вчетвером повенчаемся в один день. Вы с эльфийской принцессой, а мы с милым Флавием.
Бард игриво подмигнул маркизу, нашел свою лютню и забренчал грустную мелодию на тему модного в последнее время стихотворного романса.
- А потом будет зима и замок замерзнет. И сказочное приключение нас будет ждать в стенах его.

- Вы закусывайте, закусывайте, ваше высочество, - усмехнулся рыцарь. - Не стесняйтесь! А эльфийской принцессе я, право, предпочел бы дракона. Эти воздушные девы - такие непостоянные существа...
Он подмигнул Флавию и налег на порезанный охотничьим ножом крупными ломтями окорок, укладывая пласты розового мяса на ноздреватый хлеб.
- Ешьте, маркиз, вам еще понадобятся силы! - сэр Хантер огляделся по сторонам. - А где эта ваша пернатая собеседница, не слишком воздержанная на язык? В конце концов, вольно или невольно, но она нас предупредила. Это стоит, пожалуй, благодарности. Ах, вот где вы спрятались, сударыня!
С этими словами рыцарь бросил в сторону дерева, за которое спряталась ворона, ломтик ветчины.

(Сэр Хантер и я)

Птица бочком, вприскочку добралась до ветчины, хрипло каркнула, подобрала подачку и улетела.
Флавий-Октавий проводил ее округлившимися глазами.
— По-моему, сэр Хантер, — заговорил юноша, безуспешно стараясь, чтобы его голос звучал шутливо, — что из истории с оборотнем только вы вышли нормальным человеком. Наш менестрель мысленно примеряет кринолин. А я... ну, почему мне кажется, что эта ворона на прощание крикнула, что ночь бывает страшнее дня?
Юный маркиз поежился.
— Сэр Хантер, у вас сохранились ивовые прутья, которыми вы на прошлом ночлеге обнесли нашу стоянку?

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 16-09-2007, 14:14

В слегка сощуренных глазах рыцаря сквозь задумчивое лукавство внезапно просквозил отчетливый холодок.
- Прутья-то у меня с собой, - обронил он, прилушиваясь к вою. - Только вот эту ночь я предпочел бы провести под крышей. Или в таком месте, где иначе, как по одному, к нам будет не подобраться. Один раз пернатая леди со сварливым характером нам не солгала. Почему я должен не поверить ей во второй раз?
Сэр Хантер с вернувшейся на лицо добродушной улыбкой посмотрел на юного маркиза.
- Что касается нормальности, то вы, пожалуй, в самом большом прибытке, ваша светлость. Ваше странное приобретение уже спасло нам жизнь. А может, и немного больше...

(Сейден и его команда)

Долгое время лишь размеренное поглощение еды было единственной целью жизни Даниеля. Мясные кусочки, импровизированные бутерброды и булки. За время обеда взгляд барда менялся, от взволнованного принцессовского до угрюмо-бардовского.
- Сэр Хантер… у вас не найдется чего-нибудь от головной боли? Маркиз… прошу прощения, вынужден забрать назад предложение руки и сердца.
И помолчав минутку, покачал головой и добавил.
- Не понимаю, зачем вообще вы это сделали?
— Ну вот, — хмыкнул Флавий-Октавий, — как только судьба поманит счастьем, так сразу назад забирает. Не судьба мне, стало быть, стать принцем-регентом при будущей королеве... И что такое особенное мы сделали с вашим менестрельским высочеством? Заставили хлебнуть чего покрепче? Так ведь дурь из башки вывертилась. А значит - помогло.
- Дурь, дурь… Это у крестьян дурь в головах бывает, а у нас, у поэтов, творческое вдохновение, - бард совсем обиженно надулся, обнял ладонями голову. – Вот вас бы так, маркиз, я бы тоже с удовольствием посмеялся.
— Меня так нельзя, — сказал де Разорилль убежденно. — Сорок два поколенья предков в гневе из могил встанут!
- Так ведь не по нашу же душу... – Даниель нашел свое призвание – бурчать. - И значит, сорок поколений моих учителей в школе бардов – это не в счет, да? Нет в вас маркиз любви к ближнему. Вот занозите пальчик по самое ухо – ей-ей, даже не посочувствую. Сэр Хантер, умоляю, может хоть вы знаете средство от похмелья?
- Да и вообще, - вздохнув, добавил бард. – Вот попадись та карта мне, я бы еще подумал, идти по такому подозрительному следу или быть благоразумным. Ей-ей, маркиз, вы еще слишком юноша.
Хотя Хардинг был может лишь на год старше Флавия, когда надо было, он умел говорить весьма и весьма убедительно.
Рыцарь с легкой усмешкой слушал эту перепалку и истреблял импровизированный завтрак.
- Средство от похмелья? - сказал он наконец. - Знаю. Как следует поработать. Только вот что-то рановато для него. Вот сейчас подкрепимся как следует, проедем сколько успеем... а наутро, если ночь пройдет спокойно и мы все будем целы и невредимы, вы как раз узнаете, что такое настоящее похмелье... Вот тогда и займемся борьбой с ним. Дрова там порубите, покашеварите... а пока ешьте, не стесняйтесь!
- И вы… и вы, - бард поднялся на ноги, пошатнулся, поморщился и махнул рукой. – Сговорились. Ну да, ну да, рыцари, это понятно. Вот только кашеварить мы этим вечером вряд ли будем. Если не ошибаюсь, мы как раз доедем до Рощи. Там есть несколько деревенек и большое село Золотые Ряхи. Если только вы не питаете особую привязанность к ночевкам под открытым воздухом, можно будет заглянуть на какой-нибудь двор на постой.
- Ничего не имею против, - рыцарь посмотрел на маркиза. - Если только вы нас опять не втянете в какую-нибудь бюрократическую авантюру. А что касается карты, уважаемый бард... если мне память не изменяет, то вы как раз ратовали за прогулку сюда, когда я вас отговаривал.
Он окинул взглядом останки завтрака.
- Все поели? Тогда собираемся - и по коням.

Мудрость слов сэра Хантера с неотвратимой силой настигала Даниеля тем больше, чем больше миль за спиной оставляли путники. Голова раскалывалась, хотелось пить, Хэббот, казалось, не шла, а ползла и при этом еще умудрялась подпрыгивать на каждом шаге. В общем, одни мучения.
Еще непонятно по какой причине их маленькую компанию решили посопровождать вороны, с которыми маркиз столь любезно разбеседовался на привале. Их нестройные выкрики только лишь усиливали головную боль барда.
- Дьявольщина сущая, - стонал он когда солнце было высоко в небесах. Но и когда оно почти коснулось далекого горизонта, и тогда иных слов из него толком вытянуть не удалось. – Дьявольщина, и все тут.
Как Хардинг и сказал, к вечеру они добрались до большого селения Большие Ряхи, больше известного своими, мм, удивительными, а в чем-то так и вообще волшебными товарами. Конечно, официально это еще не был крайний восток королевства. Там, за Рощей, у самой кромки леса разместилось одно уютное селение… Но не о том суть. Так вот, прежде всего путникам в глаза бросился деревенский вал, по периметру окружавший село.
Воровато ухмыляющийся стражник у ворот пожал плечами и поудобнее упер пику в землю, завидев приезжих конных. А на прямой вопрос простецки пожал плечами:
- Знамо дело, ограды нужны от ворюг всяких да контрабандистов ушастых, да от нечисти непотребствующей, особливо от волколаков. Собственно… А за нашу доблестную охрану покоя жителей и гостей села… - стражник деланно помялся. – По большой серебряной монете королевской чеканки с конного и еще одну за проезд каравана.
Стражник кивнул головой словно в подтверждении своих слов, а ворона, видимо, особенно преданная героическому прошлому и будущему рыцарей и сопровождавшая их всю дорогу, устроилась на его пике, отряхнулась с дороги и каркнула на всю округу.
- Ка-ар!

Рыцарь с интересом разглядывал стражника. Все можно понять, кроме одного - зачем так наглеть?
- С каких пор за охрану жителей платят не сами жители, а проезжающие? - осведомился сэр Хантер. - За охрану гостей - еще куда ни шло. Хотя я серьезно сомневаюсь, что вы, почтенный, сможете защитить нас лучше, чем это сделаем мы сами. И где вы углядели караван, позвольте вас спросить? Платить мы не отказываемся, однако мне предстоит давать отчет королевскому казначею о потраченных средствах. Мы ведь не от безделья шатаемся по дорогам, а едем по высочайшему повелению. Так вы уж, почтенный, будьте любезны, расписочку мне - а то казначей ни за что не поверит, что мы на эти деньги не сидели два дня в какой-нибудь таверне.
Холодный прищур ясно давал понять зарвавшемуся стражу порядка, что без означенной расписки он и медяка ломаного не получит.

Стражник усмехнулся, поудобнее упер пику в землю и вздохнул:
- Ни, ваши благородия, вы истинные рыцари, раз таких простых вещей не понимаете, - конечно, установив истинность факта рыцарства представших перед ним путников, тон доблестного охранника сменился, став более уважительным. Но твердости от этого в нем не поубавилось. – Жители платят за себя каждую луну. Тут хочешь-не хочешь, собственное здоровье дороже. А вот проезжие… Вы-то я вижу, люди благородные, честные, но встречаются и проходимцы всякие. Мне-то ваших денег и даром не надо, - честно соврал страж под язвительное карканье вороны, - да только ж с меня спросят потом. А один серебряный с конного – это не самые большие деньги по нашим временам. А еще серебрушка за караван… Ну, не серчайте уж, вас точно больше двух. Группа получается.
- Это, - вспомнил слово страж, - караван – это не только торговцы, это еще и миссия. А вот вы и сами сказали, что едете по заданию его величества. А значит полностью подходите под определение.
Довольный, что выкрутился из столь заковыристой ситуации, охранник молодцевато расправил плечи и благожелательно протянул руку за монетками – он-то видел, как один из путников уже полез было в седельную суму, пока его не остановил второй, старший. Что касается третьего, то он казался самым сомнительным из всей группы. А еще этот пес, что крутился вокруг него.
- Видите, я даже за вашего пса ничего не требую. А вдруг он заразный какой? – привел дополнительный аргумент собственной щедрости страж.

- Заразный, - подтвердил сэр Хантер, уже с откровенной насмешкой глядя на стражника. - Как кого покусает, так не поверите - честным человеком становится, ума прибавляется, и жадность как рукой снимает. И самое страшное - это потом не лечится! А для вас, почтеннейший, это верная погибель, с вашими-то запросами.
Фокси согласно чихнул и потер морду лапой, умильно глядя на стражника. Рыцарь достал мелкую медную монетку и бросил ее в протянутую ладонь.
- Это за песий чих, почтеннейший, вдруг и его хватит, чтобы захворать, - усмехнулся рыцарь, разворачивая коня. - А мы, пожалуй, поищем другое место для ночлега. У меня аллергия на хапуг.
Фар Лап насмеливо всхрапнул и плавной рысью пошел в обход села.

(Вместе с Сэром Хантером)

Флавий-Октавий, который прислушивался к вороньему карканью с куда большим вниманием, чем к словам стражника, потянулся было к седельной суме, где у него был кошелек. Но слова сэра Хантера заставили его отдернуть руку и подтянуться в седле.
— У нас ал-лер-гия! — гордо повторил он непонятное, но явно очень рыцарское слово. И легонечко тронул каблуками Альфонсину-да-Аллюр.
Когда кобыла нагнала Фар Лапа, Флавий-Октавий заговорщически зашептал:
— Сэр Хантер, а знаете, что только что сказала нашей вороне ее здешняя товарка? Мол, которые у ворот деньги платят — те зря тратятся. Мол, подальше, на другом конце деревни,у старой березы, крестьяне в этом самом земляном валу такой лаз проделали, что телега пройдет. И замаскировали плетеными из лозы щитами. Мол, здешний кабатчик с разбойниками торговлю ведет, краденое у них скупает. Вот я и думаю: если телега пройдет, так и верховой тоже!

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 24-09-2007, 20:55

- Надо же, - с восхищенно-ироничным удивлением сэр Хантер сощурился в сторону оправляющей перья взъерошенной птицы. - Надо будет потом не забыть угостить за такие важные сведения. Маркиз, вы с вашим загадочным даром становитесь самым ценным участником этой авантюры... ээээ... я хотел сказать - героического похода. Ну что, проверим, насколько точные указания нам дала ваша пернатая разведка? Правда, лезть туда среди бела дня не стоит, но в сумерках попробуем. Благо солнце уже на закат.
И рыцарь, подмигнув юноше, направил коня к указанному месту.

Бард, за душой которого только одна серебряная монетка и была, тем не менее крайне смущенно глянул вслед своим удаляющимся спутникам, некоторое время сидел в седле столбом, а затем что есть мочи поспешил следом. Разумеется, поспешила Хэббот, недовольно пофыркивая глупости своего седока.
- Ну хорошо, так что нам теперь ночевать под открытым небом и питаться сухарями? – с беспокойством поинтересовался он у сэра Хантера и маркиза. Тяжело вздохнул, в задумчивости провел пальцем по щеке и горестно добавил. – А там дома, уют. И зачем вы ему тот медяк отдали? Не подавится ведь.

Стражник некоторое время смотрел вслед удаляющимся рыцарям, держа медяк на ладони. По выражению его лица нельзя было угадать о чем он думает, во всяком случае с чувством сплюнув, страж спрятал монетку и, глянув на птицу, всю еще сидевшую на пике, что-то прошептал. Черная ворона вздрогнула, посмотрела на него, затем истошно каркнула, замахала крыльями и понеслась прочь в сторону леса. Но с каждым взмахом ее перья все больше и больше светлели и казалось, что чем сильнее она машет, тем быстрее теряет цвет. В лесу на ветку опустилось дрожащее, абсолютно белое существо. А страж, усмехнувшись, шепнул еще что-то, на этот раз уже вслед удалявшимся рыцарям.

Путешественники, не подозревая об опасности, грозящей им, знай себе ехали вдоль вала, оживленно переговариваясь.
- Будет вам и уют, и покой, - утешил барда сэр Хантер. - Вот только до сумерек протянем...
Никто не подозревал о развернувшейся в это время незримой войне. Каким бы ни было заклинание, брошенное в спину удаляющимся путникам, оно наткнулось на наложенное ранее на Фар Лапа проклятие сварливого мага. А где сталкиваются два заклинания, одно из которых к тому же нестабильное, там жди всяческих сюрпризов. Каковые не замедлили сказаться.
У стражника на носу выскочила ярко-фиолетовая бородавка, украшенная тремя рыжими волосками. У Фар Лапа посветлели грива и хвост, превратив его из гнедого в игреневого. А когда из кустов прямо под копыта еще не знающему о смене имиджа жеребцу выскочила ошалевшая от страха серая коза с вытаращенными янтарными глазами, рыцарь в сердцах ругнулся:
- Ну и куда ты прешь, глаза растопырив, нечисть рогатая?!
И тут же прикусил язык, с крайним удивлением наблюдая за плавным превращением серой живности в нежно-фисташковую с ярким малиновым пятном на груди и явно золотыми рогами.

Маркиз не заметил преображения козы. Взор и мысли его были устремлены вперед. Юноша предвкушал, как они проникнут в деревню — как разведчики во вражий стан. Это напоминало мальчишеские хитрые проказы, на которые был горазд в детские годы Флавий-Октавий.
А за злополучной козой уже перло стадо. Козы и овцы потоком хлынули на дорогу, обтекая всадников и явно не чувствуя ни малейшей неловкости от того, что очутились на пути у благородных рыцарских коней.
В гуще стада брел пастух — юнец примерно того же возраста, что и маркиз де Разорилль. Вид младого поселянина навевал тоску. Он плелся, повесив нос и цепляя ногой за ногу. На лице его написано было отвращение и к этому стаду, и к этой деревне, и ко всему миру вообще.
— Эй, куда стадо на людей гонишь?! — возмутился Флавий-Октавий.
Пастух поднял на проезжего господина глаза, полные скуки, и ответил, вложив все свое презрение в убийственную фразу:
— Объедут ваши милости!..
И потащился дальше, по-прежнему повеся нос и цепляя дорожную пыль носками башмаков.
Весь такой уныло-лиловый.
С завитками овечьей шерсти вместо волос.
И с парой закрученных бараньих рожек на висках.

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 29-09-2007, 16:56

Совместно с Сейденом

Бард, аккурат к этому моменту догнавший своих спутников, ошарашено уставился на козу новой породы. Бард взволнованно зашептал, стараясь, чтоб его не слышал чуть отъехавший в сторону маркиз
- Сэр Хантер, вы знаете, что обладаете уникальным даром? Золотые рога. Теперь, если мы их спилим и продадим, у нас будут деньги не только на вход, но и на…
Тут заговорил Флавий, и Даниель так и просто открыл рот да так и не закрыл его.
- Эм, нет, думаю, стричь пастуха мы все же не будем.

Удивленно смотревший на перекрашенную козу рыцарь только хмыкнул в ответ на эту речь, потом перевел взгляд на холку собственного коня. Что-то в нем было не так... спустя несколько секунд сэр Хантер сообразил, что именно его насторожило. Гнедой жеребец поменял цвет гривы на почти белый. Короткий взгляд назад показал, что и хвост не избежал подобной участи.
- Будете гоняться за козами из местного стада - получите очень много проблем, милейший, - рассеянно откликнулся рыцарь на возбужденный шепот барда. - Кроме того, коз встречал много, ругал не одну - а такое вижу впервые...
На глазах у рыцаря оставшаяся темно-шоколадной шерсть Фар Лапа начала стремительно светлеть, отливая ярким золотом, и через считанные секунды ставший из гнедого игреневым жеребец в очередной раз сменил масть. Теперь сэр Хантер сидел на золотисто-соловом скакуне.
- Так у кого, говорите, уникальный дар? - спросил рыцарь у своего спутника. - Кстати, у вас зеркала не найдется?

Даниель покачал головой.
- Зеркала нет, но я могу показать, как вы выглядите, - на секунду замерев в седле в весьма странной позе, затем расправил плечи, провел рукой по лбу, после чего на нем осталась только одна вертикальная неглубокая морщинка, брови поднялись вверх, глаза стали смотреть пронзительно, одновременно и вызывающе и предостерегающе. Губы чуть поджаты, челюсть выдвинулась вперед, прямая осанка, рука легла на рукоять меча.
Так, побалансировав мгновение в новом образе, бард вновь обратил свое внимание на сэра Хантера.
- Значит, говорите, золотые рога не достойны моего внимания, милейший?

Легкий прищур - единственное, чем отреагировал рыцарь на эту неожиданную пантомиму, да еще чуть дернулся вверх уголок рта, скрывая ироничную улыбку.
- Мало ли, вдруг у меня выросли усы, как у кузнечика, или нос превратился в клюв филина? - хмыкнул сэр Хантер. - Или, может, я превратился в слащавого блондинчика? Ну, если все в порядке, то можно ехать дальше... а рога не стоят тех проблем, которые мы непременно наживем, погнавшись за несчастным животным.

Бард, все еще не выходя из образа, более того, переняв рыцарский прищур, обратился к вернувшемуся в общий строй Флавию.
- Маркиз, а что вы думаете по поводу золотых рогов вот того любопытного чуда природы?

Сообщение отредактировал Сэр Хантер - 5-10-2007, 13:10

Маркиз хотел было высказаться... но Альфонсина коротко и тревожно всхрапнула под ним - и юноша быстро и виновато хлопнул себя ладонью по губам.
Альфонсина-де-Аллюр, гордая тонконогая красавица, верная подруга, лучшая на свете кобыла! Что, если из-за одного неосторожного слова она станет зеленой в фиолетовую крапинку? Или обзаведется парой овечьих рожек (пусть даже и золотых)?
Она же никогда не простит этого Флавию-Октавию!..
Выразительным жестом маркиз показал спутникам, что из этого нехорошего места надо поскорее уносить ноги.

- Ничего не имею против, - отозвался сэр Хантер на невысказанное пожелание юного маркиза и повернулся к барду. - Сударь, рекомендую прислушаться к мнению большинства. Если золотые рога в итоге вырастут у вас, вряд ли это кого-то осчастливит. Хотя... как знать, - хмыкнул рыцарь. - У вас, возможно, появится возможность ежемесячно спиливать их и продавать ювелирам... неплохой прибыток, но очень уж двусмысленный.
С этими словами сэр Хантер пришпорил своего жеребца, и Фар Лап, недоуменно поглядывавший на косящихся в его сторону кобыл, крупной рысью припустил вдоль ограды к цели их путешествия - старой березе.
Тем временем война заклятий подходила к концу. У стражника, пусть и умевшего что-то, мало было шансов одолеть даже самое корявое заклинание могущественного мага, и по мере того, как отдалялось облако поднятой стадом пыли, а береза приближалась, к рыцарскому коню возвращалась прежняя масть. Лишь отчетливый золотистый отлив на коричневой шерсти никуда не делся, но это было, пожалуй, даже красиво.

Что касается барда и Хэббот, то никаких видимых изменений с их внешностью замечено не было. Хвост Даниеля очень уютно свернулся на седле и не привлекал к себе излишнего внимания, а крылья лошади только прорезались и еще не достигли сколько бы-то видимых размеров.
- Золотые рога? – бард серьезно задумался, направив Хэббот вслед за рыцарями. Он настолько погрузился в свои мысли, что едва не проехал мимо сэра Хантера и Флавия, остановившихся возле березы, росшей на самом краю Рощи. Барда остановила его же лошадь, многозначительно фыркнув и отказавшись двигаться дальше.
Только тут Даниель очнулся и со странным выражением на лице посмотрел на рыцарей.
- Так нам придется ночевать здесь? Прямо под чертой села? – с беспокойством поинтересовался он. – А оборотни, лесные духи, комары, наконец? Как с ними?

- Никаких комаров! - бодро начал маркиз. Спохватился, тщательно оглядел Альфонсину, не нашел изменений и продолжил шепотом: - Если верить воронам...
Он спрыгнул с седла, внимательно оглядел земляной вал за березой и торжествующе прошептал:
- Ага! Вот здесь земля осыпалась...
Он еще немного повозился за березой - и вдруг пласт покрытой мхом земли отодвинулся в сторону, открывая лаз... да нет, не лаз, целый проход, в который можно ввести лошадь.
Маркиз немедленно туда юркнул, тут же вернулся и доложил сэру Хантеру:
- Выходит на зады крестьянского двора. Крепкий такой дом...

Сэр Хантер выслушал маркиза, поразмыслил и сощурился на барда.
- Крестьянский дом... ну что, сударь, вы у нас любите языком поработать, вам и карты в руки? Как насчет договориться с хозяевами о постое? Думаю, если мы туда все разом ввалимся, то хозяева могут испугаться и позвать стражу. А нам ведь это не нужно, верно? А мы с маркизом тут подождем... птичек послушаем...

Одно то, с каким энтузиазмом Даниель ринулся исполнять поручение сэра Хантера должно было внушить в бравые рыцарские головы подозрение. Но впрочем, что бы оно там не внушило, остановить энтузиазм барда уже было выше их сил. Представитель нелегкой музыкально-бродячей профессии действовал со свойственным ему тактом и внимательностью, то есть с полнейшим отсутствием оных.
Громовой стук сотряс дверь жилища пока ещё безвестного, но от этого уже не менее несчастного (в перспективе, разумеется) селянина. Бард мог бы ограничиться простым стуком, если бы стучал исключительно для себя. Но зная, что успеха или неудачи его предприятия ждут благороднейший из маркизов и величайший из рыцарей, Даниель просто не мог позволить себе действовать в полсилы. Стук сотрясал дверь так, словно это не один-единственный бард, а целая толпа бардов, а может и вся их гильдия решила во что бы то ни стало обрести приют на ночь именно в этом доме.
- Кого принесло? – нет, дверь не открылась. Более того, похоже, её наоборот, ещё и подпёрли для верности изнутри. И тем не менее этот вопрос дал Хардингу возможность с еще одной блистательной стороны проявить свой ораторский талант.
Встав в позу герольда, Даниель стряхнул с основательно пропылившегося камзола одну из бессчетного множества пылинок, словно именно эта особа и была той единственной, что могла помешать его пламенной речи, кашлянул для верности (а будь у него рожок, то и затрубил бы в него) и объявил.
- Маркиз западных земель, благородный потомок сорока двух влиятельных и могущественных владык и воинов, стратегов и дипломатов, верных сынов короны, Флавий Октавий де Разорилль Славный и герой из героев, первопроходец всего Юга, Севера и Востока, Кампеадор бесчисленных Турниров во славу короны и знатных дам, младший сын знатнейшего из вассалов королевства, сэр Хантер Победоносный желают просить вашего гостеприимства на эту ночь.
В наступившей глубокой тишине явственно послышалось, как по ту сторону двери что-то упало на пол, а потом очень медленно поднималось обратно.
- Вам… Вам комнату? – наконец слабым голосом поинтересовалась «дверь».
Хардинг торжественно кивнул.
- Да.
- Благородные сэры, комнаты предоставить не могу по, эм-м, частным причинам. Сеновал пойдёть?
Бард не менее торжественно кивнул.
- Пойдёт.
«Дверь», казалось, облегченно вздохнула.
- Не заперто, проходите. Хозяйка сейчас состряпает вам ужин.
Совершенно удовлетворённый в своих ожиданиях, бард торжественно развернулся и печатая шаг направился обратно к оставленным на, мгм, дороге, рыцарям.

Сообщение отредактировал Сейден - 19-10-2007, 19:17

Совместно с Сейденом.

Рыцарь, проводив взглядом скрывшегося в сумраке лаза барда, только собрался завести с маркизом обещанную беседу про птичек: его весьма занимала идея привлечь пернатых сплетниц к полезному делу - воздушной разведке, - как из-за вала раздался грохот сотрясающейся под ударами двери и трубный глас Даниеля. Мысленно помянув заковыристым оборотом всю голосистую братию от первого до последнего крикуна под музыку, сэр Хантер вслух сдавленно прошипел только одно:
- Однажды я его придушу!..
Подхватив под уздцы Фар Лапа, рыцарь нырнул в проход, прислушиваясь - не гремят ли по улице железом бегущие стражники, не пора ли хватать в охапку барда и уносить ноги? С куда большим энтузиазмом сэр Хантер оставил бы означенного барда разбиратьсья с караульными, но те, пожалуй, при всей своей жадности, не заслуживали такого наказания, как остаться один на один с вдохновившимся Даниелем...

- О, сэр Хантер, - бард с полагающимися ему скромностью и достоинством улыбнулся своему другу. - Вы как раз вовремя. Надеюсь, маркиз следует за вами? Рад сообщить, что хозяин предлагает нам свое гостеприимство. Стол и кровать. - И поняв, что маркиза за спиной рыцаря не оказалось, Хардинг от души позвал его. - Маркиз, ну что же вы?! Идите сюда скорее!
Нет, опасения сэра Хантера не оправдались, стража даже самым отдаленным намеком не решилась заявить о своем присутсвии. Но ясно как и в светлый день, что только глухой не мог не слышать голоса барда.

Сообщение отредактировал Сэр Хантер - 21-10-2007, 12:17

Маркиз тем временем усиленно перебирал в памяти все прочитанные рыцарские романы и баллады, пытаясь сообразить, унизительно ли для благородного рыцаря ночевать на крестьянском сеновале. Как назло, ничего не вспоминалось. Ну, хоть с Альфонсиной советуйся... или отправляйся на поиски знакомой вороны... Перетак твою через седло, как любил говаривать папаша... Может, надо вышвырнуть хозяина из дому и самому там устроиться с удобствами?..
Внезапно благородное чело де Разорилля прояснилось: он припомнил то место из "Скитаний Дуристрама Твердокаменного, светоча рыцарства", где сэра Дуристрама ночью укусил спрятавшийся в сене злобный паук. В сене! Ура! Стало быть, либо сеновал, либо копна среди луга!
Флавий-Октавий просиял. Тот факт, что на сеновале можно нарваться на злобных пауков, его не взволновал. Главное - честь не ущемлена!

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 25-10-2007, 19:09

/Кхм... а мы разве про сеновал слышали? Ну ладно, впишем себе достоинство "Острый слух".../

Рыцаря известие о сеновале порадовало. Он-то прекрасно знал, как легко обзавестись в крестьянском доме великолепнейшим выводком насекомых. Вот вывести их потом будет куда как труднее... а на сеновале эта опасность не грозит. Опять же - свежий звоздух, звезды в прорехах крыши - если только они будут, эти прорехи, одурманивающий аромат сухой травы и цветов... Можно зарыться в это благоухание, на ощупь и по запаху отыскать в сене стебель земляники с высохшими до каменной твердости ягодами, откусить одну и долго перекатывать языком, наслаждаясь кисловатым привкусом уходящего лета... И сны будут сниться волшебные...
В таких приятных размышлениях сэр Хантер добрался до дома, бросил поводья на столбик изгороди и толкнул дверь.

Собачий слух - отличная штука. Голос барда, наполненный гордо-торжественными нотками, ясно сообщал - место для отдыха будет. Нет, может, конечно, свежий воздух на семи ветрах - это и полезно для здоровья, - но в тепле и уюте да на мягком - согласитесь, куда приятнее. Благоразумно пропустив коней впереди себя - лишних лап, чтобы их оттаптывали копытами, вроде как и нет, - Фокси тем не менее просочился в дом первым, в еще открываемую одним из рыцарей дверь.
В нос ударил среди прочих запахов и второй вестник хорошего отдыха - запахи еды. Обежав комнату по кругу и не найдя ничего примечательного вроде кошки, пес улегся под край одной из лавок - не наступят и вблизи стола, а если повезет, то и перепадет чего поесть.

- Нукась-накусь, брысь отседова! – черпак пролетел мимо уха барда, заставив того вздрогнуть и выронить ложку. Хозяйка же гневно смотрела на кого-то за спиной Даниеля и грозно потрясала кулаком. – Вот ведь нахал. Сметану по праздникам.. ест, мышей ловит, так мало ему, еще и колбасу повадился воровать. Ну я тебя проучу, охальника!
Хозяин дома, степенно сидя во главе стола, торжественно кивнул головой на слова супруги, однако не стал лезть под свой стул, под которым упомянутое создание нашло себе убежище.
- Кушайте, гости дорогие. Кушайте и баиньки. Ночь сегодня будет ветреная, кажется. Вуноче как домовой в подполье скрипит. Чувствует, знать, что-то.
Будь у Нукася-накуся желание вставить свои пять копеек, он бы мог высказаться по поводу этого домового. А еще по поводу того, что заполонившие село ежи почти начисто лишили кота подсобного мышиного хозяйства. Вместо этого кот, посчитав, что хозяйка снова о нем позабыла и начала нарезать хлеб, выполз из своего убежища, вскочил на печь и презрительно окинул взглядом Фокси и прочих гостей. Нервно дернул хвостом, но в конце-концов решил не устраивать до времени концерты, присел и принялся сонно моргать, как и подобает прилежному коту.
Меж тем разговор за столом завязывался.
- Мы народ тёмный, - завел свою любимую присказку хозяин, - знатные люди редко когда к нам заезжают. А правда, что рыцари могут и с драконами справляться, и чародеев губить, и подвиги чудесные совершать?
Хозяйка с неодобрением посмотрела на своего мужа, затем извинилась за него перед гостями.
- Вы на Стефана не обращайте внимания. Он когда дело к ночи всегда странным становится. Это всё детство виновато, когда он на целых три дня в роще потерялся. Его ж тогда всем селом искали и не нашли. А на третий день он сам к людям вышел. Глазищи дикие, напуганные, но говорит, что ничего не помнит. С тех пор всегда вот вечерами начинает всякие байки говорить.
Хозяин степенно выслушал жену, кивнул её словам, а затем проникновенно посмотрел на гостей, мол, женщина, что вы хотите, с неё и спрос другой.

- Вот как? - сэр Хантер подмигнул хозяйке. - Знатный тогда должен быть сказочник ваш почтенный супруг, хозяюшка. С таким не соскучишься...
Понимающая улыбка в сторону хозяина - женщины есть женщины... все бы им поворчать да поквохтать.
- Рыцарь рыцарю рознь, милейший, - отозвался на вопрос сэр Хантер. - На одного глянешь - фу-ты ну-ты, весь в перьях да в атласе, наряжен, напомажен, вокруг дам индюком надуваться - первый, а как до дела дойдет - глядь, и нет его. Скукожился и усох. А другой вроде и неприметный, про подвиги не кричит, усы не подкручивает, зато в бою - надежнее поискать. Что ж до драконов... не знаю. Сам не видал, врать не стану, а с чужих слов - так им то ли верить, то ли нет. Иной рыбак поймает головастика, а крику - на целого сома. Вот и думай - то ли верно дракона одолел, то ли ящерка какая из-под сапога ускользнуть не успела?
Подмигнув хозяину, рыцарь налег на ужин, похваливая стряпню.

А Флавию-Октавию было не очень-то до еды. Хотя еще недавно он просто умирал от голода. А теперь, сидя за столом и тупо глядя на блюдо с жареной речной рыбешкой, он пытался осознать глубину и величие обрушившейся на него мысли.
А вдруг он может понимать язык не только птиц, но и зверей... вообще всех живых существ?!
Тут на подоконник прыгнула из-под стола живая молния. Когтистая лапа с цирковой ловкостью цапнула рыбку с блюда - и похититель вновь метнулся вниз.
Грабеж остался незамеченым, потому что все слушали сэра Хантера...
Маркиз быстро наклонился под стол и негромко спросил:
- Уважаемый Нукось-накусь, вы здешние места, вероятно, хорошо знаете?
Кот не отреагировал на обращение, уписывая рыбу.
- Я просто хотел узнать, что вы думаете о здешних обитателях...
Кот расценил настырность человека как покушение на добычу и яростно зашипел.
- Что-что?.. Вы не могли бы... более членораздельно...
Тут маркиз уловил, что застольная беседа оборвалась.
Вынырнув из-под стола, Флавий-Октавий увидел, что все сотрапезники молча смотрят на него...
Густая багровая краска залила физиономию несчастного юноши.
- Я... это... - промямлил он. - Кот у вас такой... необычной масти...

Что касается кота, то его светлость в представлении сего благородного животного выглядело типом весьма невоспитанным. Ведь как можно было посметь прерывать знаменательную трапезу самого К.О.Т.А. ради каких-то там суетных разговоров? Верх неприличия. Так что рассерженный взгляд и шипение маркиз смело мог бы посчитать высшей милостью, проявленной к нему Нукосем-накусем в данной ситуации.

- Эм… маркиз, вы себя хорошо чувствуете? Не хотите ли, чтобы я сопроводил вас на сеновал?
Кто как, но бард неожиданно ухмыльнулся своим мыслям.
- Как и подобает сиятельному сеньору, вы не откажете своей даме в этом маленьком капризе, быть вашей спутницей.
- А вас, дорогие хозяева, позвольте поблагодарить за вкусную трапезу и добрую беседу.
И совершенно театрально поклонившись хозяевам дома, бард предложил Флавию-Октавию руку.

Хозяин, тихонько посмеиваясь выходкам барда, вернулся к прерванному разговору с сэром Хантером.
- Эх, не слушайте вы её, что с дурёхи взять? Ежели ей во всём верить, то нет в лесах зверя страшнее зайца, а в небесах птицы опаснее щегла.
- Ути-святы, - супруга махнула на мужа рукой и подала гостю кружку с элем.
Но супружник оказался крепкого десятка, твердо выдержав насмешку, он продолжил.
- Эх. Послушайте лучше того, кто по здешним лесам да холмам уже без малого пять десятков годков ходит. Будьте осторожны. Роща, что вы видели, наш давний сосед. Сосед опасный. Если держаться проторенного пути, то за день можно и пройти сквозь неё насквозь. Но делать это следует только днем. Ночью неспокойно даже на тракте. А о непроторенных чащобах и говорить не хочется. Не дикие звери, не болота-обманки. Нет. Говорят, что там поселились вервольфы. Кровожадные монстры-волки в темноте, безжалостные убийцы-люди днем.
Хозяйка от души поставила корзинку со сдобой на стол, так что её муж, увлекшись рассказом, даже подпрыгнул от неожиданности на своём месте.
- Ох ты мать честная. Ну, вот, - продолжил он, успокоившись. – Из боязни к ним мы теперь каждого случайного путника серебряным крестиком проверяем. Да стеной село обнесли, чтобы хоть какой-то покой вернулся в дома. Раньше их не было, я-то знаю. Еще в пору моего детства там жили самые настоящие феи. А затем пришли эти.
Хозяин поморщился.
- Шепчутся, пришли они сюда, потому что в их собственных землях поселился дракон.

Выслушав эту историю, сэр Хантер спокойно развязал ворот рубашки и показал хозяину серебряный крест на серебряной же цепочке прочного плетения. Жеребца на ней удержать, пожалуй, не удалось бы, но тому же Фокси вполне бы подошла. И не только в качестве украшения.
- С моими спутниками тоже все в порядке, - негромко сказал рыцарь, убирая свидетельство своей благонадежности обратно в вырез рубахи и завязывая шнурок. - Оборотни, говорите...
Он едва не сказал, что с одним таким уже разобрались - но в последний момент передумал. Не стоило трепать языком о дорожных подвигах где попало. Отправив незаметно под лавку тарелку с густой мясной подливкой и доброй краюхой хлеба, он пожал плечами:
- Ну что ж, оборотни так оборотни. На то и добрый меч в руках, и голова на плечах. А про дракона завтра, уж если позволите, дослушаем. Устали с дороги, вон маркиза уже как развезло, заговариваться начал... - предостерегающий взгляд Флавию. - За предупреждение благодарствую, а теперь пора бы и на покой. Что, хозяюшка, сено душистое на сеновале? Июньское разнотравье в самом цвету?

Терпение вознаграждается. Следить за жующим котом, конечно, на пустой желудок не слишком приятно, но вот тарелка... Фокси без лишних раздумий отдал должное мастерству хозяйки, отчего миска с тихим стуком поползала минуты три под столом, но оказалось чистой, как свежевымытая.
На сытый желудок жилось на порядок веселее, но хотелось спать. Положив голову на лапы, пес задумался над тем, что говорил хозяин. Рядом бродила мысль - если бы вервольфы и впрямь захотели напасть на село, двухметровый частокол сгодился бы на зубочистки волкам, но никак не на защитное строение...

Банный вечер.
(вместе с Шаманом)

- Вот так…. замечательно, маркиз. Отдыхайте, - бард сгрузил свою ношу в импозантную, то есть крайне представительную копну сена, подоткнул на манер подушечки и только после этого распрямился наконец, с удовольствием рассматривая результаты своего труда. – Спит. Вот это организм. Ну не чудеса ли? Доброй ночи и вам, сэр Хантер, а я перед сном прогуляюсь, пожалуй. Кажется, тут недалеко один ручеёк есть…
С этими словами Даниель покинул амбар, свистнув по ходу дела псу.
- Фокси, пойдем!
Согнав дрему, навалившуюся после сытного ужина, пес вскочил и двинулся следом за бардом, на ходу обнюхивая тропинку и растительность у дорожки. Как-никак, а злобный враг, подкравшись, в первую очередь пах бы. Особенно если это вервольф...
«Хороший пёсик, замечательный пёсик, добрый пёсик…» - в отличие от Фокси, Даниель почти совершенно не обращал внимания на дорогу. Нет, всё его внимание было странным образом обращено на Фокси. С одной стороны казалось, правда, что он смотрит исключительно впереди себя, но если присмотреться повнимательнее к этой напряженной спине, горящему взору и пальцам, что чуть ли не самопроизвольно шевелились, репетируя некое действо…
Вскоре они добрались до неглубокого ручейка. Бард встал перед водой на одно колено и похлопал ладонью по земле.
- Фокси, ко мне! – приманивая пса.
Пес с добродушной миной замер в паре шагов от Даниеля, вывалил язык и следил за его действиями, слегка наклонив голову набок. Во всем его виде читалось удивление, что бард решил намокнуть в ручье на ночь глядя - так ведь и простудиться недолго.
- Смотри, что я нашел, как любопытно, хм, - бард даже присвистнул от изумления и восхищения и указал на что-то в воде, приглашая Фокси подойти ещё ближе и разделить с ним приятное изумление. – Как блестит. И по-моему оно двигается.
Собака аж вытянула шею, стараясь разглядеть, что там такого увидел бард. Не разглядев ничего примечательного, Фокси сделал было шаг вперед, но потом свернул в сторону и влез на небольшой валун у ручья чуть в стороне. И уже с этого своего наблюдательного поста вновь стал всматриваться в воду.
- Хм, странно, - бард плавно поднялся на ноги, оттолкнувшись рукой от земли, при этом его взор не отрывался от воды. – Кажется, оно плывёт… Да.. да… Хм.
Бард говорил и медленно двигался вдоль берега, словно бы и мимо валуна, на который забрался Фокси. При этом Хардинг старательно вытягивал шею и так упорно смотрел за чем-то, что, казалось, даже гром не оторвет его от этого зрелища.
Пес внимательно вглядывался в воду, пытаясь понять, что такого там увидел бард. Но какое-то странное предчувствие уже будто бы коснулось лохматого затылка Фокси, борясь с любопытством.
И, признаться, не зря.
- Попался! – бард резко рванулся вперед, хватая Фокси под лапы, чтобы тот не сбежал. При этом Даниель так неудачно развернулся, что стал падать на бок. Упал, перевернулся, держа пса над собой, и тут прямо перед своими глазами увидел воду. – Ага!

Неслышно чертыхнувшись по-собачьи, Фокси рванулся было в хватке барда и, почуяв под свободными задними лапами опору - лежащего поэта - дал этими самыми задними лапами по этой самой опоре деру с максимально возможной скоростью, не считаясь с потерями Даниеля в одежде.
- Да сейчас! - понеся первые потери бард тем не менее не разжал руки. Хотя, признаться, рывок Фокси заставил его взвыть и чертыхнуться, правда, по-человечьи. Казалось, что руки его едва не вывернулись из плеч.
- Нет уж, голубчик, ты сегодня будешь вымыт, - мертвой хваткой держал Даниель пса, по чуть-чуть подтягивая его к себе, а сам всё подвигаясь к краю ручейка.
Окрестности огласил вой, от которого не один крестьянин перекрестился бы, помянув вервольфов. Но, как гласят легенды, собака, узнавшая, что её хотят помыть, опаснее вервольфа. Фокси вдруг сменил направление движения, рванув в сторону поэта, собираясь пробежать по нему навстречу свободе. На ходу он издевательски чихнул в лицо опасности - Даниелю, - внося смятение в ряды противника.
Если и пряталась где в окрестностях какая нечисть, то теперь одно из двух, либо она без оглядке рванула прочь от греха подальше (и то правда, при таком вое никакая порядочная нежить строить пакости не будет), либо подобралась поближе, чтоб, так сказать, из задних рядов понаблюдать за преинтереснейшим представлением.
«Противник» пса оказался устрашён. Устрашен настолько, что едва не разжал руки. В последний момент успел заново ухватиться, но при этом перестал следить за своей дислокацией и благополучно съехал в воду, умудрившись по сути усесться в тот самый ручеек. Взгляд, которым он при этом наградил Фокси был по меньшей мере убийственным и весьма красноречивым. Казалось, он прямо заявлял, что теперь-то уважаемому Фоксирнаульду отважному не помытым уйти отсюда не удастся.
Чувствуя близость свободы и воды, Фокси решил прибегнуть к крайнему средству и цапнул барда за руку. Кусал он не слишком сильно, но так, чтобы тонкая натура бродячего поэта отвлеклась от злобных планов. Тут же выдав невообразимую свечу, достойную коня какого-нибудь великого полководца, пес рванул через ручей, используя барда как переправу.
Ну, подействовать на Хардинга псу удалось. Бард разжал укушенную руку и взвыл. Но второй-то он всё еще держался! Поэтому Фокси, после своей умопомрачительной свечи приземлился аккурат в самый центр ручейка, вода в котором едва доходила псу до живота.
- Ах ты самоучка доморощенная! - грозно выругался бард, потрясая травмированной конечностью.
Сегодня был явно удачный день для забегов по бардам. Укусив вторую руку, Фокси быстро вскочил на поэта и по нему перебежал на берег ручья. Не искушая злодейку-судьбу, пес без лишних раздумий помчался к сеновалу, оставив барда в одиночестве размышлять о жизни, лежа в ручье.
Через некоторое время к сеновалу подошел и Даниель. Вид его оказался до нельзя мокрым и мрачным. Бросив еще более мрачный взгляд на Фокси, он прошел мимо всей честной компании в дальний угол и стал переодеваться.

Ночная прогулка Даниеля заставила было рыцаря насторожиться, но увидев, что его сопровождает Фокси, сэр Хантер успокоено откинулся обратно в дурманно пахнущее сено. Пес дожил до их встречи, вышел сухим из воды во время дорожных приключений - стало быть, ему можно доверить охрану непутевого барда. У этого лучшего друга человечества, в отличие от некоторых, голова на плечах не только для красоты... и издания разной степени благозвучности воплей.
Приятная дремота наплывала душистым облаком. Под плотно сомкнутыми веками рыцаря качались глазастые ромашки, гудел в бело-розовой пене цветущего лабазника деловитый шмель, и ласковый летний ветерок играл с длинными прядями волос девушки, склонившейся над дремлющим рыцарем. Сквозь волосы просвечивало солнце. Девушка наклонилась ниже, полные розовые губы разомкнулись...
...и из них вырвался истошный вой. Сэр Хантер подпрыгнул, ошалело хлопая глазами, хватаясь за лежащий под рукой меч и выискивая подкравшегося врага. Врага не было. В соседней копне посвистывал носом юный маркиз. Сэр Хантер прислушался. Всюду было тихо, но вскоре раздался шорох, и на сеновал ворвался Фокси, стремительно нырнувший под телегу. Через некоторое время появился мокрый бард. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, что только что произошло.
Что ж, достойная плата за прерванный сон. Хмыкнув, рыцарь улегся поудобнее и закрыл глаза, пытаясь вернуться в ускользнувшее сновидение.

Утро ударило в оконце сеновала, превратило сено в золото, а вставшее над сеном облако трухи - в золотые искры.
А облаком труха поднялась оттого, что в сене заворочался Флавий-Октавий, маркиз де Разорилль. Заворочался, расчихался, открыл глаза, вспомнил, что снились ему воющие вурдалаки, - и тотчас же забыл эту ерунду перед лицом суровой действительности.
Вчера он так устал, что с трудом добрался до места и нырнул в сон, не соображая, на чем лежит - на перине или на бороне. А теперь выспался - и понял, что вкушает тяготы походной жизни.
Сено было пыльное. И кололось. И лезло за шиворот. В рукава тоже...
Несколько мгновений юноша тихо лежал и жалел себя. А потом вспомнил о сэре Дуристраме Твердокаменном, которого в сене цапнул ядовитый паук... и ссыпался наземь безо всякой лесенки.
Вышел во двор, обирая с себя сухие стебельки и чувствуя свое внутреннее и внешнее сродство с пугалом, торчащим тут же, на огороде.
Из хозяев во дворе был лишь кот. Маркиз припомнил его имя: Нукось-накусь.
Воровато оглянувшись - не видит ли кто? - Флавий-Октавий сказал негромко:
- Сударь, вчера мы не закончили беседу...
- Ми-и-иау! - с роскошным презрением отозвался кот, выгнул спину и потянулся. Ему явно было плевать на всех маркизов на свете, этому гордому деревенскому плебею, да и на прочую знать тоже.
- Ку-ка-ре-ку! - взлетел на плетень черно-красный петух с рыцарскими шпорами. - Ха-ха-ха! Какого дурака к нам занесло! С котом разговаривает!

Утро привычно коснулось села, пробуждая сонных жителей, зверей, возобновляя все те события, что были прерваны на ночь.
Так вслед кукарекающему петуху замычала одна из коров, соскучившаяся за ночь по сытному пастбищу. Правда, в отличие от сородичей пернатого, её сотоварки поддерживать это желание единогласным мычанием не стали.

Сладко потянулся Нукось-Накось, принюхался и открыл глаза. Но хорошее настроение тут же покинуло кота – он успел заметить в отдалении деловито топающего ежа, изо рта которого по земле волочился мышиный хвостик. Что поделать, конкуренцию не любил никто.
Нукось-Накусь решительно вылизался. Ещё раз потянулся, так что хорошо стало даже в подушечкам на задних лапах, и снова сел, задумчиво соображая, чем занять это утро.
Смутные образы медленно плавали перед его воображением. Доминировала кринка молока, под тем или иным таинственным предлогом возникавшая почти из каждой оформившейся мысли.
И то дело, хозяйка ведь давно уже встала. Да только по опыту кот знал, что пока все не сядут кушать, ему тоже ничего не перепадёт. Разве что если заняться мелким грабежом. Но тогда ничего не будет на обед. Философия выбора подобралась под стать мыслителю.
«Пёс»
Нукось-Накусь отстранённо махнул хвостом влево… вправо…
«Таки пёс»
Переступил с лапы на лапу, моргнул.
«Точно пёс»
И неожиданно мягким прыжком соскочил со своего места на пол.
- Ах ты!.. – разумеется, по счастливейшей случайности он спрыгнул почти прямо под ноги хозяйки. Ответив на её приветствие сердечным (то есть истошным) мявом, кот рванул прочь, через открытое оконце, попутно ухватив один из мелких колбасных обрезков, что лежали на столе.
Быстрая перебежка через двор к сеновалу. Только у самого входа кот начал вспоминать, зачем вообще пожаловал сюда. Вспомнил. Определённо, ухмыльнулся.
А затем направился внутрь, настороженно оглядываясь по сторонам. Заметил пса и неторопливо прошёл мимо, к ящикам и мешкам, что едва упорядоченной кучей громоздились с одного из краёв амбара. В два прыжка запрыгнул на это нагромождение. Положил колбасную обрезку так, чтобы она ненароком не свалилась и для гарантии придерживая её лапой, Нукось-Накусь принялся внимательно смотреть на спящего пса, прямо-таки проникая зверю в душу. Что касается собственной безопасности, то почти двухметровое нагромождение кот посчитал надёжным гарантом безопасности, а кусок колбасы – удовлетворительными припасами на случай долговременной осады.

Во двор вышел хозяин дома, на ходу поправляя плащ.
- Добречкового вам утра, маркиз Флавий, - степенно поклонился селянин. – Вить*, хороший сон приносит пользу, и то правда.
И хозяин неспешно занялся своими делами, то есть вывел во двор старого осла, запряг того в телегу, принёс из сарая ящик с плотницким инструментом, заглянул в хлев и только после всего этого снова обратил внимание на гостя.
- Вы уж не серчайте, ваша милость, да только дела, сами поглядите. Коров на луг отогнать, а после ставень делать. А то вун как покосился. Вы уж пока просыпайтесь, жена моя вас накормит, по селу, коли надо пройдите, у нас-то ведь рынок знатный, диковинок хватает. А то и в церковь зайти надумаете. А я после вернусь, так могу вас до самой речки Свинячки довести. Оттуда на тракт сквозь Рощу прямая дорога будет.

Что касается барда, то даже десять тысяч миллионов петухов не смогли бы поднять его в такую несусветную рань. Пользуясь случаем, Хэббот решила устроить себе небольшой утренний моцион и направилась вместе с селянином, его коровами и ослом прямиком на пастбище. Собственно её беспокоило только желание размять ноги. К тому же старый осёл оказался на удивление добрым и разговорчивым животным, поэтому компания для Хэббот оказалась приятной.
Тут наверное следует сделать пометку, что если в общении с себе подобными лошадь придерживалась строжайших правил этикета, то в отношении к этим простым сельским существам ценз чопорности существенно снижался давая то самое благодатное отдохновение в единении с природой.
___
*«Видать», диалект

Маркиз петуху не ответил. Но не потому, что сиятельным особам не пристало беседовать со всякими пернатыми плебеями, а потому, что мимо забора прошла... нет, прошествовала... а-ах, какой прямой стан, какие восхитительные бедра, какая коса, короной уложенная вокруг гордо поднятой головы...
В роду маркиза сложилась традиция милостивого и благосклонного внимания к хорошеньким поселяночкам. (Женская половина рода, правда, называла это не традицией, а другим словом, которое благородным дамам и знать-то не полагалось.) И сейчас в юном Флавии-Октавии взыграла кровь отца-деда-прадеда... и так далее, сквозь все сорок два поколения...
Как сомнамбула, вышел юноша за калитку и двинулся следом за красавицей.
Петух понимающе и одобрительно покосился на него с забора...

… Потому что мимо забора прошла самая удивительная из всех девушек, которых когда-либо доводилось видеть маркизу. Загадочный взор, проникающий в самую душу, полуулыбка, что проникает сквозь преграды в самые сердца героев, плавная походка. И большая корзина в руках, прикрытая платком, что не только не портило картину, но и предавало ей настоящую жизнь.
Она прошла мимо частокола, что отделял домик приютившего путников селянина от просёлочной дороги, и направилась далее, казалось, ни в коей степени не интересуясь тем, что Флавий увязался за ней. Вот она свернула с дороги и пошла по траве под сенью деревьев. Всё дальше и дальше, что казалось, это никакое не поселение уже, а самый настоящий лес. Но нет. Вскоре в отдалении показались очертания большого дома, в котором не постеснялся бы жить и какой князь.

Тем временем Даниель сладко потянулся и в очередной раз повернулся с боку на бок. Потом ещё раз. И ещё. И вдруг подорвался, словно увидел десять тысяч кошмаров и все в одно мгновение.
Взгляд его тут же уткнулся в мешковину, в которую была завёрнута лютня. Но вместо того, чтобы успокоиться, бард ещё и подошёл к своему инструменту и осторожно, но требовательно исследовал его на предмет возможных несоответствий. И только окончательно убедившись, что это тот же самый, вчерашний инструмент, Даниель нет, не отложил его в сторону, а принял подобающую позу, пробежал пальцами по струнам и выдал:
- Эпиграф…
Кашлянул для приличия и торжественно проговорил:
- Пусть скажут мне, кто не злодей,
Художник, шут и лицедей?
…
В мечтах мне как-то довелось
Уйти в неведомые дали,
Там ароматы к чуду звали
Тарелку с вилкой в руки дали
И манну кушать всё ж пришлось
(Ну что с небес само стряслось).

И бард особенно счастливо пробежался по струнам напоследок.
- Доброе утро, сэр Хантер! – счастливо и довольно сказал он рыцарю и ещё раз потянувшись, поднялся на ноги. Точнее на руки, в то время как ноги Даниеля некоторым образом свободно болтались в воздухе.
– По-моему, - выдохнул бард, делая шаг на руках. – Самое время слегка размяться и подкрепиться. Ух, - и он со всей души полетел вперёд, но вовремя сгруппировался, и вот уже сидел у самого выхода с сеновала, почти как кот прищурив довольные донельзя глаза.

Рыцарь, по старой лесничьей привычке проснувшийся с первыми лучами солнца, окрасившими край небосвода, вставать не стал. Торопиться особо было некуда, без плотного завтрака он уезжать не собирался, да и подмоченная репутация - то есть одежда барда едва ли успела высохнуть за ночь. А значит, не миновать было задержки в гостеприимном доме.
Вдалеке, на самом краю села, закричал петух. Сэр Хантер прислушался. Заливистый петушиный клич отзвучал и смолк, но его тут же подхватил новый певец зари - чуть ближе. Потом раздалось третье "кукареку!" - и эстафета покатилась из конца в конец села, приближаясь к дому, в котором путешественники нашли приют.
Вот заквохтали, завозились куры, и грянуло оглушительное приветствие восходящему солнцу. Замычала протяжно корова, напоминая хозяйке, что пора бы и подоить ее. Зафыркали кони. Село просыпалось...
Провалявшись в душистой копне до пробуждения всех своих спутников, рыцарь выслушал хвалебный гимн ножам и вилкам, потянулся, выскользнул из сена, вытряс из волос сухие листочки луговых трав и только после этого подал наконец голос:
- Да, пора бы...
Сбросив камзол и рубаху, он вытянул из колодца ведро ледяной, искрящейся воды и опрокинул на себя, нагнувшись, чтобы не замочить штаны. Потряс головой, вытряхивая воду из волос и остатки дремы из сознания. И прищурился на барда.
- Не желаете умыться? Отменно бодрит!

Флавий-Октавий шел за красавицей, как теленок на веревочке. Он даже не заметил, как мирная деревенская улица сменилась тропинка меж деревьев, причем ни деревенская ограда, ни ворота с настырными стражниками по пути не попались.
А хоть бы и попались - он бы не заметил. Потому что не отводил глаз от цветастой юбки с бахромой. Как плясала она, эта бахрома, когда высокие бедра на ходу слегка покачивали ткань!..
Когда красавица открыла сосновую калитку и, не заперев ее за собой вошла во двор, юноша бездумно шагнул следом.
Ему под ноги метнулся черный пес. Залаял, но не зло, а словно предупреждая: уходи, парень, пока не поздно!
Вспрыгнул на поленницу громадный черный кот, чуть ли не вдвое больше Нукося-накуся. Выгнул спину, сверкнул желтыми глазами: уходи!
Забили на конюшне копытами кони, словно подавая чужому человеку знак.
А красавица, не оглянувшись на чужака, что зашел во двор, поднялась на резное крыльцо и исчезла в доме.
Флавий-Октавий решительно двинулся к крыльцу. "Попрошу воды напиться!" - измыслил он гениальное начало разговора.
Но тут он услышал голоса двух ворон, сидевших на резных перильцах крыльца.
- Еще одного дур-рня пр-ривела, - иронически каркнула ворона. - Она их подолом, как сор-р - помелом...
- Запутает узел - не р-развяжешь, - подтвердила вторая ворона. - закр-ружит тр-ропку - не выбер-решься...
Вороны, конечно, дуры... но юный Флавий-Октавий почему-то оробел и остановился у крыльца.

- Умыться? - Бард живо приподнялся на локтях, пристально вглядываясь в сэра Хантера. Однако какой бы намёк тот не вкладывал в свои слова, всё-таки сама идея выглядела здравой донельзя. – Подразумеваете ли вы под этим желание снять с бренных тел пелену дорожной пыли? Или считаете необходимым отдать долг некоей чужестранной традиции?
Даниэль хмыкнул, поочерёдно изучая взглядом то ведро, то колодец, то чистую донельзя физиономию… эм, лицо, рыцаря.
- Ладно, сэр Хантер, будь по-вашему, давайте сюда свою воду. Пробовать что-то новенькое, так пробовать, - про себя же бард не преминул подумать о том, что эти странные заморочки рыцарей, наверное, не его одного в своё время приводили в трепет. И причем далеко не всегда в благоговейный. Ладно ему, барду, дело привычное лезть во всё первым. А как на то быть честным королям да знати пониже росточком?
Хардинг поднялся на ноги, и неторопливо добрел к рыцарю, на ходу снимая рубаху. Что касается штанов, то после ночного происшествия… в общем, они ещё досыхали.
- Только что из этого должно получиться, интересно? - недоверчиво поинтересовался он у рыцаря.

Сколько бы Флавий так стоял, нерушимо блюдя честь и достоинство своих предков, конечно, если бы ему предоставили такую возможность, про то неведомо. Собственно, даже времени толком собраться с мыслями ему не дали. Сзади что-то с глухим стуком опустилось на землю. Словно бы пронзительный взгляд вонзился в голову славного рыцаря.
- Будь славен Эмрис, ежели встретить ясным утром на собственной земле чужеземца – к счастью. Кто ты? И как здесь оказался?

(Мы с Сейденом)

Маркиз обернулся, чтобы завидеть картину совсем уж удивительную. Посох, что не просто превосходил Флавия почти на целую голову, но и в обхвате скорее напоминал некий уменьшенный вариант взрослого дерева. Впрочем, на самом посохе чудеса не заканчивались. Рука, державшая посох, оказалась под стать и по размерам, и по силе воздействия. Она скорее напоминала лапу медведя, чем руку человека. Разве что шерсти поменьше и чуть человечнее выглядит.
И тут же, как только взгляд маркиза добрался до плеча, только тогда всплыл перед глазами и остальной образ – крупное, крепкое тело, в длинной рубахе навыпуск и шерстяной куртке, в штанах да в широких сапогах. Венчало эту картину лицо. А точнее, взор. Прямой, уверенный, внимательный и спокойный. В обрамлении длинных волос и густых бровей возникший образ казался настолько необычным, настолько невозможным, что даже когда этот человек повторил свои вопросы, даже тогда поверить в его реальность было очень нелегко…
- Уж не собрался ли ты здесь до рождения василиска стоять? – сказал он.
Увиденное хоть и потрясло юношу, но не настолько, чтобы не понять две простые вещи.
Во-первых, этот медведь в сапогах - здешний хозяин. Сам так сказал. А значит, приходится мужем, отцом или другим родственником красотке, которая только что вошла в дом. (Надо сказать, это открытие порядком поубавило очарования тому прелестному образу, что все еще стоял перед глазами юного маркиза.)
Во-вторых, хозяин спрашивает, что Флавий-Октавий здесь делает. Имеет право, между прочим.
Говорить правду Флавий-Октавий не собирался. Он знал, что фамильное увлечение - таскание по красивым поселяночкам - было не только приятным, но и опасным занятием. Далеко не всякий мужик мог оценить, какую честь оказывает маркиз его жене или дочери. Некоторые грубые мужланы в таких случаях очень сердились и пускали в ход разные тяжелые орудия труда. Например, с двоюродным дядей Флавия-Октавия так побеседовали при посредстве цепа для обмолота, что тот больше не обращал внимания ни на поселяночек, ни на свою супругу...
- Доброго утра, хозяин, - приветливо сказал Флавий-Октавий, невольно косясь на посох. - А я мимо шел, пить захотелось. Дай, думаю, зайду, водицы попрошу...
- Мимо, стало быть, - спокойно заметил селянин, не отводя глаз от Флавия. – Это хорошо. Да только сказать тебе могу, что пришёл ты из поселения людей, что против солнца находится, и могу сказать, что не местный, всех тамошних я в лицо знаю. И ещё скажу, что просто так ты бы сюда не попал, хоть табун волшебников с собой бери, - селянин покачал головой. – А я ведь по-людски тебя спрашиваю. Может, скажешь всё-таки, кто ты и откуда.
Хозяин нахмурился, вспомнив нечто нехорошее.
- Сюда слишком часто и слишком близко стали подступать оборотни. Днём и по одиночке они не страшны. Но по ночам замирает весь лес.
А ещё, чтобы довершить картину, на пороге дома появилась та самая девушка, за которой маркиз увязался. Завидев обоих мужчин, она замерла, изумлённо разглядывая незнакомца, то словно что-то вопрошая у хозяина дома взглядом.
- Про оборотней и я слышал, - простодушно отозвался юноша. - Но сейчас день, гулять не страшно. Вот я и бродил по селу - просто так, гулял. Задумался о чем-то - не помню уже, о чем. И сам не заметил, как оказался у этих ворот... Да, я же не представился! Флавий-Октавий, маркиз де Разорилль.
- Хейн, - представился в ответ мужчина, разом меняя позу, перехватив посох поудобнее левой рукой, правую же протянул Флавию (маркиз пожал ее). – А та, которая стоит за твоей спиной, носит имя Кэр, имя, данное ей нашей матерью... Да, и ещё. Твоё нежелание говорить делает честь твоей силе духа. Что ж, нет у меня времени провожать тебя. Хотелось тебе испить воды, сестра покажет тебе колодец, а после и проводит обратно, раз уж завела, - Хейн бросил хмурый взгляд на сестру. – И не спорь, то что надо ему, совершенно не то, что ждёшь ты. В мире нет тех рыцарей, о которых пишут в книжках. Доброго дня, маркиз.
И, бодро помахивая посохом, хозяин отправился за дом. Девушка же спустилась со ступенек крыльца и подошла к маркизу.
- Пойдём, - тихо вымолвила она. – И всё-таки я верю, что вы настоящий рыцарь. Но если брат говорит, я должна вывести вас обратно.
Обратно так обратно. Пыл маркиза незаметно угас. Но совсем выставлять себя дураком не хотелось.
- Сударыня, я объяснил вашему брату, что зашел попросить напиться... Где тут у вас колодец?
- Сюда, идите за мной, - девушка не стала более распространяться. Она довела Флавия до колодца и отошла в сторону, позволяя юноше самому набрать себе воды. Тем не менее её беспокойный взгляд не давал чувствовать себя спокойно. Он то подолгу задерживался на рыцаре, то убегал вдаль, в сторону деревьев, то опускался к земле. Казалось, девушке очень сильно хотелось что-то сказать Флавию, вот только внутри неё что-то словно мешало. Потому даже обычные звуки земли, что находится под боком леса, казались напряжённой тишиной, фоном.

Пока Даниэль, явно жизни не мысливший без торжественных или не очень, но речей о чем бы то ни было, рассыпАлся мелким бисером словесных красот, рыцарь поднял на скрипучем вороте еще ведро воды, снял его с крюка и повернулся к подошедшему Даниэлю.
- Да ничего особенного не будет, сударь.
И безо всяких церемоний опрокинул ледяной поток на голову барда.
- Только не говорите, что за всю свою жизнь ни разу не умывались из ведра!

Когда поток обрушился на Даниэля, из молодого человека словно дух вышибло, он словно застыл, при этом судорожно пытаясь втянуть в лёгкие воздух, сквозь плотно сжатые зубы.
- Я ни разу в жизни не умывался из колодца! – проклацал он, ещё не придя в себя, но уже набравшись возмущения в достаточной мере, чтобы сжать кулаки и недобро посмотреть на рыцаря. Да, сэр Хантер был несколько повыше барда, да и наверняка килограммов на 10 тяжелее – профессия обязывает, но вот только почему-то Даниэль был абсолютно уверен, что если надо, сумеет перебросить того за край колодца, тем самым крайне посодействовав желанию рыцаря принять утреннюю ванну.

Тем временем коту стало скучно смотреть на мирно спящего пса, и от нечего делать, Нукось-Накусь принялся вылизываться.

Легкая усмешка скользнула по губам рыцаря, и в прищуренных глазах запрыгали веселые бесенята - настолько забавно выглядел мокрый бард. Однако насмешек не последовало.
- Все когда-нибудь случается в первый раз, не так ли, сударь? - неожиданно мягко заметил сэр Хантер. - И вас никто не принуждал, вы согласились сами. Зато теперь у вас есть бесценный жизненный опыт, и ваш талант от этого только выиграет.
Рыцарь покачал пустым ведром.
- Повторить?

(Мы с Сейденом)

Как только юноша напился, девушка вновь поманила его за собой, под кроны деревьев, туда, где она видела тропу. Лицо, всё её поведение выражало непонятную маркизу тревогу и беспокойство. Порой она прикусывала губы, словно сдерживала слова, готовые сорваться с непослушного языка. Порой гордо вскидывала голову и шла так быстро, что Флавию приходилось прибавить шага, чтобы не отставать.
- Вы боитесь моего брата, Хейна, - неожиданно сказала Кэр.
Если юный маркиз де Разорилль не собирался признаваться самому себе, что да, он действительно боится ее брата Хейна, то уж симпатичной девушке он и подавно этого говорить не намеревался.
- Сударыня! - оскорбленно вскинул он голову. - Неужели мое учтивое обращение с хозяином дома, куда я случайно зашел, может выглядеть трусостью?!
Но девушка лишь печально покачала головой.
- Нет в вежливости слабости, но нет силы и в признании слов других, не выказывая себя. Так ведут либо очень осторожные люди, которым есть что скрывать, либо те, кто волнуется.
Флавия-Октавия передернуло. Он уже жалел, что пошел за этой странной особой. Его небольшой опыт подсказывал, что хорошие девушки в ответ на его речи должны очаровательно хихикать и щебетать: "Ой, сударь, да неужели правда?.. Ой, какой вы умный!.."
- Мне очень жаль, сударыня, - оборвал он замысловатые речи Кэр, - что вам выпало столько хлопот из-за того, что я сюда завернул воды попросить!
Вот! Так! Пусть не думает эта разумница Кэр, что Флавий-Октавий, маркиз де Разорилль, притащился сюда за подолом ее пестрой юбки!
- Нет, простите вы меня, сударь, - девушка коснулась рукой своей груди, склонила перед рыцарем голову и присела в полупоклоне так, как могла бы сделать и королевская фрейлина перед рыцарем, которого она искренне уважает.
- Нет вашей вины в случившемся. Есть… история. - Девушка неуверенно взвешивала слова, словно сомневаясь, стоит ли их доверять Флавию. – История давняя, начавшаяся ещё при наших родителях. Разрешите ли мне поведать её? Помимо воды, это будет достойная награду за тот путь, что вам случилось пройти.
Вообще-то юнец, увязавшийся за хорошенькой девицей, рассчитывал на несколько иную награду. Но он вежливо склонил голову:
- Сударыня, я весь - внимание...

- Раньше… наверное, вы слышали об этом, здешние места были совершенно иными. Светлее, просторнее, безопаснее. Здесь можно было безбоязненно уходить в лес на ночь, а если и встретится по дороге какое создание, то бояться его стоило не более, чем любого обычного путника или зверя.
Здесь жили дивные феи с их королём Немари, чудным маленьким летуном, сплетавшим чудеса и не боявшимся людей. Здесь жил и владыка холмов и дорог, Каульвюр. Тот холм, что стоит близ нашего с братом дома, почти что был его постоянным жилищем. А видели бы вы птиц… Теперь же воронье, сороки, щеглы, но это пустое.
Тени приближались постепенно, не сразу. Еще наши деды встречались с ними, но видели в них лишь случайную гибель, ту, что случается порой по осени, а весной проходит, расцветает новой жизнью.
Даже когда стали гибнуть деревья, когда появились холодящие душу туманные логи, когда по ночам к деревням и сёлам стали подступать призраки, мы и тогда отказывались, не хотели верить в то, что происходит. Мы не могли ничего сделать, потому что не знали, от чего это происходит. Каждый старался лечить природу по-своему. Так стали возникать дома, подобные тому, что вы видели у нас с братом. Этот дом оградили ещё наши родители, мы же с Хейном...
Впрочем, чуть позже. Но когда в лесу завелись волколаки, тогда даже самые недоверчивые вынуждены были признать опасность. Но и волколаки лишь внешнее, пустое. В Роще есть и большие опасности. Жертвой одной из них некогда стала моя мать.
Если пройти вдоль ручья Айв, что ныне называется Свинячей Рекой до каменистого ущелья и пройти по нему, минуя подземный лаз, можно выйти в едва ли не самые густые заросли. И если приложить лишь каплю внимательности, то не заметить камень, лежащий там, невозможно. Седой, обросший мохом, кажущийся вечным. Из-под камня вытекает маленький родничок, что, петляя, впадает в один из ручьев, несущих свои воды на север.
Мама верила, что камень тот является душой леса. Она была не дриадой, но тем духом, от улыбки которого роща расцветала, а при малейшей туче на её челе - увядали все листья на многие мили вокруг.
Холод, вонзившийся в лес, оплёл рощу так ловко, что даже мама не сразу заметила беды, а когда заметила, оказалось слишком поздно. Она пришла к камню и вложила в чары все силы, которыми обладала, чтобы остановить гибель. Но холод лишь рассмеялся её попыткам и вытянул всё, что она отдавала, лишил её силы.
Моя матушка… была тяжела мной в то время. Холод не мог забрать у неё всё, но он коснулся того, до чего только смог дотянуться в её душе. И до меня тоже, забрав частицу души.
Лишь чудом мама вернулась тогда домой, позабыв близ камня своё веретено, свою накидку и свой медальон. Через пару месяцев на свет появилась я. Получеловек-полупризрак. Обладательница телесной оболочки, прозрачная насквозь как небылица, - в подтверждение своих слов девушка неожиданно провела рукой сквозь руку Флавия.
- Видите? - с горькой усмешкой сказала она. – Те предметы до сих пор лежат у камня. Холод не трогает их, лишь вытягивает, тянет, смеётся. Скалится.
Моя мать не смогла более пройти туда, её остановили духи. А отец с братом столкнулись с волколаками. Да, и Хейн, и папа были необычайно сильны, но что они могли сделать вдвоём с целым воинством? Разве что прекрасный владыка Сенделл, если бы согласился помочь, мог найти выход. Но владыка и ранее был от нас слишком далеко. А теперь нам до него и вовсе не добраться, слишком надёжно расставлены были ловушки на мать и отца. И брата.
Сначала вдвоём, а потом и в одиночку, брат с отцом пытались всё же найти обходную дорогу или пробиться к сердцу рощи в неожиданный момент. Но им этого не удалось.
Они оба у меня такие гордые, - грустно добавила девушка. – Я же… я же хочу жить. Мамы более нет на этом свете. И я её преемница, сердце рощи. Призрачное сердце. Я ищу героев, что захотели бы помочь мне. Но брат прав, у меня нет ничего, что могло быть достоянной наградой для рыцаря. Моему спасителю я бы даровала всё, что он ни пожелает… даже моё сердце.
Получив назад мамины вещи, я смогу если не унять, то хотя бы остановить темноту, пока ещё здесь живут хотя бы люди
…
Деревья редели. Вскоре появилась чёткая тропинка, а после показались и очертания домов села. Кэр остановилась, не покидая тени деревьев.
- Здесь я вас оставлю, славный рыцарь. Дорогу вы не потеряете, - девушка помедлила, затем неожиданно горячо поцеловала Флавия в губы, совершенно как самая настоящая девушка, а никакой не дух. Всего мгновение её сердце стучало близ его сердца, затем словно стена океана разделила их. – Я прошу вашей помощи, рыцарь. Или хотя бы памяти. Будьте счастливы. Прощайте.

Совместно с Сейденом

- Жизненный опыт, говорите, милейший? – глаза Даниеля как-то необычайно кровожадно заблестели, когда он словно бы невзначай двинулся в сторону рыцаря. – Тогда вы, безусловно, найдёте весьма познавательным иной метод купаний, который крайне распространён в здешних землях. Могу пообещать вам море неожиданных и удивительных впечатлений.

Веселый прищур не изменился ничуть, только серые глаза рыцаря на миг словно подернуло ледком - или это показалось? Возможно, случайное облако бросило в этот миг легкую тень на лицо сэра Хантера. Рыцарь только усмехнулся в ответ на возвышенную речь Даниэля и повернулся к нему боком, снова берясь за веревку - с явным намерением достать еще порцию воды для освежающих процедур.
- Вот как? - заметил рыцарь. - Буду весьма польщен...

- Вот как? - заметил рыцарь. - Буду весьма польщен...
Но договорить до конца фразу рыцарю толком не удалось, аккурат на словах вежливой благодарности Даниель с ответным вежливым рыком резко рванулся вперёд, с весьма естественной целью, подхватить Хантера за пояс да под рёбра и, пусть вес того несколько превосходил обычные возможности барда, но, за счёт энтузиазма, перекинуть через край колодца. Чай, всё равно не далеко, зато очень освежает.

Чего сэр Хантер всю жизнь не одобрял, так это попыток его обнять, да еще с таким пылом. Нет, он вовсе ничего не имел против объятий хорошеньких поселяночек... но ведь бард - не девушка, что бы он там ни нес после лечения самогоном! Потому отреагировал рыцарь незамедлительно, отшагнув на левую ногу и выставив правую на пути следования Даниэля. А правая рука в то же время крутнула ведром, перехватывая его не только за дужку, но и за край.

Разумеется, отреагировать с должной проворностью у барда банально не оставалось времени. Каким-то чудом рыцарь был готов к, казалось, безупречному маневру, а ведро в его руке абсолютно недвусмысленно намекало о возможном продолжении.
И всё-таки у барда хватило времени перестроиться, то есть лететь не прямо вперёд, а хотя бы в сторону, в которую шагнул рыцарь. На ногу-то он налетел, но вместо того, чтобы бесславно распластаться по земле в гордом одиночестве, успел по инерции весьма чувствительно толкнуть рыцаря в бок. Упал, перевернулся, снова поймал сэра Хантера взглядом.
- Душ, говорите? Ну так я вас научу доброй ванной!

Качнувшись от толчка вбок, на левую ногу, сэр Хантер отступил на шаг назад и перехватил поудобнее ведро. Продолжая все так же весело щуриться на барда, он поинтересовался:
- Ванна? Это вы про ту бочку с дождевой водой под карнизом конюшни, сударь? Сделайте милость, покажите мне пример!
Его явно забавляла эта сцена.

- После вас, дорогой сэр, после вас, - добрейшее улыбаясь, бард, не отрывая взгляда от лица рыцаря и держа руки разведёнными в стороны, словно призывая высшие силы, двинулся на рыцаря, ну совершенно не замечая зажатого у того в руке ведро.

Легкими скользящими шагами, словно ощупывая ступнями тщательно подметенный двор, рыцарь неторопливо отступал к конюшне, к огромной бочке, стянутой коваными обручами и обросшей понизу сочно-зеленым мхом. Расстояние между ним и Даниэлем оставалось неизменным - примерно четыре шага. Или три - если измерять в шагах самого сэра Хантера.

Три или четыре, Даниэлю все казалось благодать.
- Не споткнитесь только, - бард весьма вежливо указал рукой на нечто валяющееся за спиной рыцаря, когда до бочки осталось не так уж и далеко.

Рыцарь сочувственно покивал головой. Прежде чем начать отступать, он окинул взглядом расстояние, которое придется пройти, и точно знал, что между ним и бочкой на земле ничего не валялось, только у самых дверей конюшни стояло корыто, в которое наливали воду из бочки на радость гусям. Никто не входил и не въезжал во двор, свиньи по нему не бегали, оказаться сзади было просто некому и нечему... а вот прием с "оглянись - увидишь кое-что интересное" сэр Хантер знал очень хорошо.
- Благодарю за предупреждение, сударь, не споткнусь.
Но шаги его стали еще осторожнее - просто на всякий случай.

Осторожнее, а значит, медленнее, так скралось полшага, а с учётом, что Даниель, по-прежнему лучезарно улыбаясь, прибавил скорости, то возможно и целый шаг. Ну а это уже не расстояние. И бард весьма героически рванулся вперёд на рыцаря, метя так, чтобы если что перехватить или по крайней мере не попасть совсем уж неудачно под руку с ведром, в то же время с явной целью добавить Хантеру ускорения в сторону бочки.

Резко развернувшись на правой ноге правым боком к барду, рыцарь пропустил его мимо себя к вожделенной бочке, придав ускорения легким толчком в спину левой рукой.

Бард затормозил перед бочкой и, во избежание возможного подвоха, отступил в сторону. Остановился, снова взирая на рыцаря.
- Признаюсь, сударь, по части дистанционного боя вам нет равных, - и тут Даниель совсем по-мальчишески ухмыльнулся, отступая так, чтобы бочка оказалась между ним и рыцарем. – Впрочем, я теперь могу со спокойной совестью сказать, что от моего боевого мастерства рыцари бегут через весь двор.

Сэр Хантер весело хмыкнул.
- Мне просто не терпелось посмотреть, как вы принимаете ванну, сударь. Но раз вы не горите желанием показать мне, как это делается... оставим мирное население этой бочки наслаждаться покоем.
С этими словами рыцарь выудил из воды лягушонка, держа его двумя пальцами за заднюю лапку. Лягушонок таращил золотистые глаза и беззвучно разевал пасть, ошарашенный таким вторжением в его частную лягушачью жизнь. Дрыгнув свободной лапкой, он выскользнул из пальцев рыцаря и плюхнулся обратно в бочку, возмущенно квакнув напоследок.

Бард помахал рукой, набрал воздуха побольше в лёгкие и затянул.
- О славных рыцарях споём,
Чьи подвиги лихие
Внушают мир, дают подъем
Морали, духу, силе.

Да вот пошло всё ерундой -
В один прекрасный день
Пред бардом целою толпой
Бежали - кто не лень.

Конечно, можно говорить,
Что было всё не так.
Шутить, на дождик всё сводить,
Мол, так его растак,

Что поскользнулся, проскакал
Вприпрыжку через двор.
Да только знаем всё и так
И кончен разговор.

И Даниель скромнейше поклонился сэру Хантеру. А затем с беспокойством добавил.
- Кстати, вы случайно маркиза нашего сегодня ещё не видели?

Сообщение отредактировал Сэр Хантер - 28-12-2007, 21:19

В краях, где стоял замок юного маркиза, бытовала среди крестьян пословица: "Дураки на помине легки". Если пословица эта была верна, то Флавий-Октавий отнюдь не был светочем мудрости, ибо шагнул в калитку именно в тот миг, когда был помянут.
Но узнать веселого и восторженного юношу было нельзя. Лицо его было тоскливо-задумчивым, плечи опустились, походка потеряла юношескую упругость, а нос, обычно задранный вверх с фамильной надменностью де Разориллей, сейчас глядел вниз, словно молодой рыцарь надеялся на загаженном курами дворе прочесть ответ на загадку, терзающую его ум.
- Господа, - заговорил он, не удосужившись поздроваться со спутниками, - мне очень жаль, но я не могу продолжать путь вместе с вами, ибо я дал обет женщине, которой нужна моя помощь...
Не поднимая глаз, маркиз принялся пересказывать друзьям события, произошедшие с ним в это утро.
- ...А потом она поцеловала меня. И если кто-нибудь из вас - неважно кто! - вздумает над этим шутить, я раздолбаю об этого остряка его собственную лютню...
И все это - монотонным, однообразным, печальным голосом, по-прежнему не смотря на собеседников.

Совместно с Сейденом

«Его собственную лютню ему на… Возмутительно».
Даниель насупился и скрестил на груди руки, весьма осуждающе глядя на маркиза.
- Сэр Хантер, - бард обратился прямиком к рыцарю, словно бы маркиза рядом и не существовало, – хоть вы, как взрослый человек, объясните вот этому молодому существу что да как. Потому что мне сейчас с некоторыми тут откажут последние остатки терпения.

Рыцарь ответил не сразу. Внимательно выслушав тираду своего юного спутника, он словно решал, насколько тот серьезен. Потом так же внимательно выслушал барда, видимо, перед лицом новой беды забывшего о своем первом в жизни холодном душе из ведра.
- Я бы не стал спешить с выводами, - задумчиво изрек он наконец. - Хотя бы потому, что слово дано, а рыцарь не может требовать от кого бы то ни было нарушить обет. Но скажите мне, маркиз, ваша дама не может подождать до нашего возвращения?

Флавий-Октавий поднял глаза на рыцаря. Странный взгляд был у юного маркиза - повзрослевший, что ли. Взгляд человека, впервые в жизни вынужденного принимать решение серьезнее, чем выбор: удрать ночью на рыбалку тайком от папеньки или остаться дома и уберечь свои уши от заслуженной кары.
- Подождать? - негромко переспросил он. - Наверное, может. Но я считаю, что она и так ждала слишком долго...

(С Бабкой Гульдой)
- По крайней мере до конца завтрака ваше обещание, надеюсь, может подождать, - бард неодобрительно покачал головой, затем вздохнул и едва слышно пробурчал. – Молодежь…
Вскоре они с сэром Хантером оказались одеты не менее прилично, нежели маркиз, и Даниель решительно повел этих тугоухих, этих встревающих в самые невообразимые приключения на свою голову, в общем, этих рыцарей в дом, где, как и было завещано временно отошедшим по своим делам селянином, их ждал вполне себе неплохой завтрак, а так же время, в течение которого сэр Хантер и Даниель выспросили у Флавия решительно все подробности его утреннего приключения.
- Так-так, - протянул бард, изумлённо взирая на своего спутника. Что было больше во взоре Хардинга, изумления или весёлых чёртиков, сказать было сложно. – Значит, вы хотите пойти сквозь весь этот лес, пробраться мимо волколаков и вытянуть это веретено и что там ещё было, и вернуть своей девушке?
Маркиз ел безо всякого аппетита (что было ему абсолютно не присуще), вообще глядел мимо тарелки.
- Именно, - ответил он негромко, равнодушно отправив в рот ложку каши и задумчиво ее проглотив. - Пройти, пробраться, вытянуть и принести.
- Кхэм, - задумчиво покачал в руках кружку с молоком, Даниель словно бы для себя произнёс. – Сдаётся мне, где-то здесь есть большой подвох. Понять бы ещё где.
И снова к маркизу.
- Но ведь там же волколаки! Вам же сама ваша девушка рассказала! Да и наш хозяин тоже о них упоминал… Разве вы не понимаете, что хотите сделать? Ну не жалко вам себя, Альфонсины вашей, нас с сэром Хантером… Но хоть чего-нибудь вам жалко?
- Альфонсина! - встрепенулся юный маркиз, на миг став похожим на себя - прежнего. И тут же вновь угрюмо уставился в миску с кашей. - Благодарю, что вы напомнили мне о ней. Разумеется, я пойду пешком. А если... ну, если со мной что-то случится... сэр Хантер, я прошу вас взять на себя заботу об Альфонсине-де-Аллюр. Она чудесная лошадь, очень умная и отличных кровей.

Слушая своих спутников, рыцарь не забывал отдавать должное завтраку. Однако услышанное заставило его положить ложку на стол и пристально посмотреть на юного маркиза.
- Должен ли я понять вас так, мой юный друг, что вы намеренно пытаетесь оскорбить и меня, и господина Хардинга, полагая, что вас отпустят туда в одиночестве? Или же это были необдуманные слова, которые можно списать на неудачную попытку пошутить? Что же касается лошадей...
Сэр Хантер покачал головой.
- Я не возьму на себя заботу о вашей кобыле, каких бы непревзойденных качеств она ни была. Потому что всех наших лошадей на время этого путешествия придется поручить либо нашему гостеприимному хозяину, либо брату вашей... кхм... дамы. Скорее всего придется, если только к нужному месту не ведет хорошо наезженная дорога.
Рыцарь задумчиво посмотрел на Даниэля.
- Вы хоть представляете, что это такое - пробираться сквозь нехоженый лес, тащить за собой коня, который не везде может пройти, выбирать для него подходящую дорогу?.. Да и волколаков бедные животные испугаются так, что скорее всего понесут и переломают себе ноги и шеи. Так что давайте подождем, пока вернется хозяин дома, расспросим его о дороге, а там уже будем решать. Но пока все говорит за то, что нам придется идти пешком.

//Я вернулся, не бейте больно!

Истинное искусство пробуждения Фокси знал. Ну спрашивается зачем вскакивать тогда, когда склонный к купаниям при луне в обществе собак в расцвете сил бард сражается во дворе за ведро воды с рыцарем? Как известно, лес рубят - щепки летят, а мокнуть Фокси не хотелось совершенно.
Но вот когда баталия стихает, наступает то самое время, когда нужно вскочить и рвануть на запах еды. В поднятом сэром Хантером и Даниелем облаке пыли проявился еще один густой хвост, поднятый несущейся к дому собакой. Со скрипом притормозив под столом, Фокси немедленно занял наиболее выгодную, по опыту, позицию - рядом со свежеумытым рыцарем.

- Эти мне спонтанные приключения, - вздохнул бард, болтая ногами под столом. – Нет, маркиз, как хотите, но мы с вами, сэр Хантер прав.
«И только попробуйте улизнуть – лично найду и закопаю» - скромнейше намекал взгляд Даниеля.
- И всё-таки у меня есть кое-какие опасения. Например, так ли вы, маркиз, уверены, что добрые волколаки не найдут способа помешать нам днём? И что мы не заблудимся? И что успеем без лошадей… - бард обречённо покачал головой, словно заранее готовясь к неминуемой участи.
Тем временем хозяйка поставила на стол большую миску с варениками, приготовленными, похоже, специально по случаю приезда гостей. Упомянутые гости не преминули наброситься, с разной степенью нетерпеливости, на упомянутые же вареники и вскоре в доме стал слышен лишь звук сосредоточенно жующих челюстей да тихая мелодия, что напевала хозяйка дома.
Через некоторое время, точнее, когда и рыцари и бард отодвинули от себя тарелки, входная дверь открылась, а на пороге показался селянин, что вернулся с луга. За его спиной в дверь лукаво заглядывала Хэббот, словно считая людей по головам, не потерялся ли кто.
- Доброго дня вам, - хозяин степенно поцеловал жену, сел на лавку и потянулся к вареникам.

нрпг для Шамана: Надеюсь, Фокси вареники тоже ест.

Некоторое время маркиз задумчиво и неспешно поглощал вареники, углубленный в свои невеселые думы. Но затем он случайно заметил сидящего возле ноги сэра Хантера Фокси - и взгляд юноши потеплел.
Взяв с миски вареник, он кинул его псу. Заулыбался, увидев, как тот ловко схватил лакомство на лету. (Вареник и впрямь был лакомством: жена хозяина стряпала отменно!) Второй вареник последовал в ту же голодную пасть, за ним - третий.
Присутствие пса определенно подействовало на юношу благотворно.
Обернувшись к жующему крестьянину, Флавий-Октавий учтиво спросил:
- Скажи нам, о добрый хозяин: трудна ли дорога вверх по Свинячьей речке, что некогда называлась ручьем Айв? Может ли там проехать конный - или путнику лучше идти там пешим?

(вместе с Гульдой)

- Вдоль Мохнанта? – селянин аж рот забыл закрыть от удивления, взирая на маркиза как на чудо какое былинное. – Да зачем же вам понадобилось-то туда? Свинячка, она того, петляет по всему лесу, а где её истоки, того совсем неведомо.
- Понадобилось вот, - вразумительно и толково ответил маркиз. - А лошади пройдут, если берегом?
- Эка… - хозяин покачал головой, впрочем, уже оправившись от потрясения и приступив к боевому штурму очередного вареника. – Чего хотите. Нет, ныне по Свинячке и пешим-то не очень набродишься, а чтобы о лошадях думать, об этом забудьте. Там же сплошные коряги да буераки. Кусты, опять же. Нет, лошадь вести туда даже в поводу – одни мучения будут. А самим… За день вы по ней из рощи не выйдете, это я вам точно говорю.
Хозяин даже покивал в подтверждение своих слов.
- А можно на некоторое время оставить у вас лошадь? - Флавий-Октавий глянул на лица друзей и быстро поправился: - Лошадей...
Хозяин вздохнул, покачал головой, затем вымолвил:
- Только денежку, уж не серчайте, вперёд платите. Конечно, это некрасиво да всё ж. Кони у вас не простые, боевые, таких в хозяйстве не сильно-то поиспользуешь. А ну как вы не вернётесь?
Затем всё же решился.
- Вы вот что… думаю, не по своему разуму путь такой избрать решили. Так вот. Путь вам будет не близкий. Узнаете вы что хотите или мимо пройдете – не мне судить. Вот только до вечера вам, наверное, и бояться нечего. А далее, коли что, лучше вам тем же путём не возвращаться. Легенда есть… Может, вы и слышали её. О жителях приречных очетырёхногих…
- У каждой реки полно четвероногих жителей, - усмехнулся юный маркиз. - Любой охотник знает, что у водопоя лучше всего зверье бить.
А про себя подумал: "Хитер хозяин! Денежку ему вперед... мол, если не вернетесь... да если этот хитрый жук продаст трех боевых коней в полном снаряжении, на всю жизнь богачом станет!"
- Стало быть, не слышали, - кивнул хозяин, - ну так вот, может, легенду о них вы от кого другого услышите, да только если уж совсем припекать будет, бегите что есть мочи и зовите исконных жителей и хозяев Айва. Они всё ещё в силе справиться с… холодом, - скомкано закончил свою речь селянин, откладывая в сторону последний вареник.
- Не привыкли мы бегать от опасностей, да еще и звать на помощь! - взвился героический молокосос, окончательно обретая прежний облик. - Любезнейший, вы разговариваете с маркизом де Разорилль, за плечами у которого сорок два поколения благородных предков!
- Моё вам почтение, ваша светлость, а мудрость ваша бесспорна, конечно, - насупился вконец селянин, - а только денюжку всё равно вперёд платите. Иначе не возьмусь, и не просите.

Сообщение отредактировал Сейден - 9-01-2008, 22:32

На протяжении этой беседы рыцарь, время от времени отправлявший по варенику в собачью пасть, помалкивал, жевал и прикидывал. Наконец вареники кончились - при немалом содействии Фокси, и сэр Хантер оценивающе посмотрел на хозяина.
- Денежку, стало быть. И вперед. На тот случай, если мы не вернемся. Должен ли я полагать, что в таком случае вы, почтенный, отпустите на все четыре стороны обученных боевых коней, и даже не попытаетесь их сплавить тому, кто способен за них заплатить? Уж простите, но в это я не верю. А чтобы не вводить вас в соблазн получить двойную плату... - рыцарь повернулся к Флавию.
- Маркиз, у ваших новых знакомых найдется, где поставить коней на постой?

Селянин ещё раз пожал плечами на вопрос Хардинга.
- Не знаю, милость ваша, а всё-таки брать коней с собой дело последнее.
- Так может?.. – бард с надеждой склонил голову, чуть подавшись вперёд, как заправский заговорщик. Но селянин лишь поморщился и замахал руками.
- Нет, и не просите. Если этот… это… этое… да как не назови, не возьмусь. Уже сказал, деньгу вперёд. Ну а считаете, что граблю, так скатертью дорога, мне же легче. Чай, не окраина какая дремучая, чай, на известном тракте стоим, - кажется, хозяин дома, в котором маркиз сотоварищами провёл ночь, имел какие-то внутренние, но очень серьёзные мотивы, чтобы дуться. Правда, ни рыцарей, ни барда это обстоятельство сильно не волновало.
К чести отряда следует сказать, что за проведённую ночь они рассчитались сполна, ну а что не склеилось-не сложилось… Ну, как получилось.
Так что под сень леса отряд вступил не в самом умиротворённом, но, в принципе, в достаточно живом и настроенном духе. Время завтрака давно уж кануло в историю, а обед даже и не думал дразнить путников своими перспективами, зелёные листья шелестели над головой, а травы под ногами сглаживали как цокот копыт, так и громыхания обуви. Бардовской в основном, разумеется.
Поначалу Даниель даже посвистывал временами, довольно прищуриваясь. Конечно, мелкое зверьё им по дороге не попадалось, но вот птичий писк доносился… на радость маркизу.
Дорога-не дорога, а скорее заросшая тропа вела их всё дальше и дальше от села, в глубины Рощи. Зелёная полутень вскоре накрыла путников, редкий луч пробивался меж ветвей к земле. И, наверное, что могло поразить в первую очередь, роща совершенно не казалась тёмной или хотя бы загадочной.
Вскоре путники добрались до небольшого ручейка, резво бегущего между камнями. Он появлялся из небольшого отверстия в почве и исчезал в корнях клёна буквально через десяток метров.

В походе первым долгом заботятся о лошадях: поят, кормят, чистят. Конь себя не обиходит без помощи человека, он даже пожаловаться не может... ну, если, конечно, это не Фар Лап. Говорящий жеребец, подозрительно молчаливый с утра, боднул своего хозяина лбом в спину.
- У меня под подковой что-то застряло!
Чертыхнувшись, рыцарь поднял руку, давая сигнал к остановке, и повернулся к Фар Лапу.
- Которая нога?
- Вот, - гнедой поднял правую переднюю. Рыцарь забросил ему на шею поводья и взялся за копыто, избегая трогать бабку - Фар Лап ко всем прочим своим непревзойденным достоинствам был еще и на редкость щекотлив. Расчистив кончиком ножа подошву, сэр Хантер обнаружил под подковой щепку.
- Что ж ты не глядишь, куда наступаешь? - укорил он скакуна. - Куда, интересно, твои глаза смотрели?
Куда смотрели его глаза, Фар Лап объяснять не стал. По одной простой причине - они снова смотрели туда же, куда при том злополучном шаге. А именно - на лебединый изгиб шеи Альфонсины, которая вышагивала с ним рядом, а сейчас тянулась бархатными губами к веточке, пользуясь остановкой. Ах, какая шея... и грудь... и все остальное...
- Готово, - рыцарь отбросил в сторону щепку, проверил, не расшаталась ли подкова, вытер нож и отправил его в ножны. - Давайте дальше.
Фар Лап только вздохнул, добросовестно пытаясь смотреть под копыта. Получалось плохо...
Бывший лесничий без труда находил дорогу в казавшейся непролазной чащобе. Тут - отклонить ветку, и неприступная лесная крепостная стена открывает брешь, в которую без труда проскальзывает конь следом за человеком. Там - обойти поваленное дерево, и за выворотнем в прореху зеленой кровли падает на лица солнечный ливень, а под ноги ложится тропа - не тропа, скорее узкая прогалина, поросшая остро пахнущей снытью. Главное, ведет туда, куда надо, постерено переходя в звериную тропу. Судя по следам - кабанью.
И то сказать, свиньям, пусть и диким, здесь рай. Слегка заболоченные берега речушки, к которой выбрались путники, поросли рогозом и осокой, есть где понежиться в тине, избавляясь от докучливых насекомых. Оно, конечно, поискать еще надо того комара, который прокусит кабанью шкуру, но и у вепря есть нежные места. Те же уши взять...
Рыцарь, задумавшись о свиных ушах, явственно представил себе жареный кабаний бок, и понял, что для полного счастья его отряду кое-чего не хватает.
- Привал, - скомандовал он, выбрав местечко посуше, и первым сбросил на ворох прошлогодней листвы плащ.

Флавий-Октавий тут же принялся расседлывать Альфонсину, приговаривая:
- Намаялась, моя хорошая? Сейчас намножко отдохнешь, потом водичкой напою, потом попасешься, потом опять отдохнешь...
Альфонсина-де-Аллюр надменно глядела поверх головы своего бестолкового хозяина и на ласковые слова не покупалась. Сейчас она отнюдь не презирала умение Фар Лапа разговаривать по-человечески. Она и сама бы не отказалась научиться выговаривать хотя бы несколько выражений, достаточно крепких, чтобы высказать свое отношение к этому нелепому, насквозь бессмысленному походу по диким краям, где и дороги-то не проложены... и наверняка водится всякая хищная дрянь... а отборный ячмень, наоборот, не водится...

Бард немного замедленно соскочил с лошади, с какой-то странной задумчивостью глядя в воду. Да и то сказать, чувствовал он себя необычно. Поначалу он с азартом высматривал среди сплетений ветвей и в зарослях кустов признаки холода, о которых так проникновенно поведал селянин и коротко пересказал маркиз. У Хардинга для этого случая даже лежал в котомке за спиной купленный в самую последнюю минуту плащ, и он намеревался в должную минуту с гордостью продемонстрировать свою готовность бороться с неприятностями в виде холода.
Но время шло, а ничего не случалось. Впереди маячила фигура сэра Хантера, раздвигавшего перед собой и перед своим конём ветви, маркиз двигался чуть в стороне и сзади рыцаря. Ну а бард замыкал процессию.
Природа вокруг словно сонно дышала, предлагая путникам присесть, отдохнуть. Распоряжение рыцаря воспринялось как само собой разумеющееся.
- Не понимаю, - Даниель медленно провёл рукой по гриве Хэббот. – У меня такое ощущение, что здесь ничего никогда не меняется. Что вот эти самые листья висели здесь и в прошлом году, и в следующем висеть будут. А если прилечь и заснуть, то так и будешь лежать век, разве что найдёт кто…
Хэббот, в отличие от барда не поддавшаяся сколько бы ни было странных примет на её пути, наоборот, успевшая по дороге ущипнуть пару аппетитных на вид побегов, теперь недовольно повернула голову к своему наезднику и вдобавок к красноречивому взгляду подтолкнула его носом – пора бы уж и рассёдлывать, как-никак. Собственно, в роль этой замечательной матроны помимо беспокойства об одном непутёвом жеребёнке человеческого рода добавилось беспокойство за целомудренное поведение всего отряда в целом. А посему взгляды, бросаемые Фар Лапом в сторону Альфонсины, приводили почтенную дуэнью в праведное возмущение.
- Прости, родная, - так же не слишком торопясь, Хардинг снял с Хэббот седло и прочие весьма необходимые для поездки элементы. И Хэббот, несколько необычно, почти по-собачьи встряхнувшись, с решительным видом направилась в сторону этого возмутительного молодого поколения.
Бард же подошёл к самому берегу речки, там, где кусты расступались в сторону, и присел, почти встал на колени, упёршись одной рукой о землю и глядя вглубь. Затем подушечками пальцев свободной руки коснулся воды, словно зачарованный.
- Красиво, - успел вымолвить он, когда в отдалении от прогалины раздался треск. Хардинг вздрогнул и одним рывком поднялся на ноги, на мгновение позабыв, что находится не один, и потянулся к кинжалу, что висел у пояса. Но тот, кто трещал ветвями, кажется, не собирался приближаться к отряду, наоборот, звуки раздавались всё тише и тише.
Даниель неожиданно для самого себя рассмеялся.
- Ну вот, кажется, местные жители о нас теперь осведомлены. Во всяком случае, одному из них мы едва не составили компанию по водопою, судари вы мои рыцари. Теперь осталось разве что ждать приветственной делегации.

Как и полагается всякому добропорядочному псу, ответственному за благополучие спутников, Фоксирнаульд Отважный на каждый шаг лошадей успевал сделать пять, накручивая круги вокруг отряда. Тонкий слух пса беспокоило что-то необычное во всем этом лесу, он имени, фамилии и рода-племени источника беспокойства он назвать не мог.
Когда отряд расположился на привал, пес сделал было контрольный круг, да оказался у реки, когда послышался треск. Конечно, Фокси не приблизился к барду более чем на пять шагов - пес твердо решил, что нельзя стоять между бардом и водой и нельзя оставлять барда на пути к воде - лучше оставить воду между собой и бардом, и как можно больше.
Обернувшись на шум, пес сорвался с места и побежал за шумевшим во всю собачью прыть.

Сэр Хантер только начал было расчищать место для костра, когда раздался треск, и Фокси, шнырявший по берегу, сорвался вдогонку за нарушителем спокойствия. Рыцарь насторожился. С кабаном Фокси не совладать. Если это еще кабан, а не что похуже...
- Господа, не займетесь ли вы хворостом и костром, пока я посмотрю, что там так всполошило нашего приятеля? - осведомился сэр Хантер, снимая с седла пристегнутый саадак. В его голосе звучала полная уверенность в том, что займутся. И немедленно.
- Извини, друг, расседлывать не буду, - сообщил он Фар Лапу, надевая стремена на седельную луку. - Если что, поднимай тревогу и догоняй.
Рыцарь похлопал жеребца по шее и поспешил к лесу. Уверенная поступь воина сменилась мягкой, скользящей, бесшумной походкой привычного к лесной жизни человека. Пробираясь по следам убежавшего Фокси, сэр Хантер чутко вслушивался - не прозвучит ли лай? Но в лесу было тихо...
Слишком тихо. Всю свою жизнь до превращения в рыцаря проведший среди деревьев, бывший лесничий тенью скользил по едва уловимому следу - и не чувствовал леса. Вместо покоя, птичьего щебета и шелеста мелкого зверья по кустам вокруг стояла пугающая, настороженная, осязаемая тишина. Словно нечто невидимое, но огромное пробудилось от сна и сейчас пытливо всматривалось в дерзкого пришельца. Нечто холодное, немое, грозное, но пока не испытывающее злобы.
Пока...

Если бы у кабанов были феи, они бы обязательно появлялись перед несчастными кабанами, оставляемыми злыми мачехами дома, махали бы у них над пятаками своими волшебными палочками и превращали бы их в кабаньих принцев с симпатичнейшими бородавками. Разумеется, делалось бы это со строгим наказом до полуночи уйти с болотного бала, пока не отвалились благородные клыки, не осыпалась блистательная грязь, а цвет гривы из изящного бело-зелёного не превратился бы в конфузный оттенок шатеновой масти.
Увы, если бы существовали кабаньи феи, то и кабаньим ведьмам тоже нашлась бы работа - ведь должна же блюстись справедливость! А значит, и злые драконы могли бы прятаться за ближайшими кустами с коварнейшими планами дохнуть огненной струёю на славного свина, страшась вызвать того на честный поединок. Правда, с какого-то момента в Роще потребности в ведьмах отпали, там и так творилось много чего неладного.
То, что напугало зверя у водопоя, было не появление людей в непосредственной близости. В конечном счёте, свободному ли гражданину свинячего племени бояться каких-то там людей? Пусть даже сопровождаемых лающим комком шерсти. Нет, кабана напугало нечто иное, пришедшее вслед за ним самим из глубины рощи.
Зверь взволнованно замер, прислушиваясь и принюхиваясь, а затем, раздражённо хрюкнув, рванулся прямиком сквозь кустарник, почти не разбирая дороги. Он намеревался проскользнуть под самым краем наступавшей тени. Не впервой. Да и не за ним она охотилась. И охотилась ли? Скорее, обходила свои всё возрастающие владения. Подобное поведение чужаков не нравилось свиньям, но… оно не касалось их. Русло речки Свинячки оставалось неприкосновенной собственностью его племени, так что зверь лишь вежливо уступил охотнику его дорогу. Вот если бы кабанов было много, тогда…
Глупые мысли тут же отступили прочь. Было. И не раз. Гоняли. Разгоняли так, что аж трещало. Да толку? Тень не разогнать клыками, дым не разогнать пламенем, туману не страшны речные брызги и грозное хрюканье. Придёт время и придётся выбирать, драться или уходить, но пока ещё не скоро. Пока это были свои земли.

То, во что влетел Фокси после очередного поворота иначе как вязкий туман назвать не получалось. Ясная дорога сменилась белёсым полумраком, в котором не то что растительности, собственных лап можно было не найти. Самое неприятное, что чувство направления в тумане также испарилось само собой, словно было украдено чьими-то ловкими руками.
Словно из отдаления раздался глухой голос. Незнакомые слова давили грузом огромного числа лет, как этот язык не звучал при свете дня.
Да и какой день? Черно-белое зрение Фокси сыграло с ним злую шутку. Подоспевший следом сэр Хантер мог различить в отдалении, в самом тумане, силуэт несчастного пса.
- Добыча, - мягко повторил тот же голос уже на знакомом наречии. – Дороги дальше нет. Вы пришли.
Тоскливый воющий голос, то ли волчий, то ли человечий, раздался где-то из глубины тумана. Пока ещё далеко, но вот стоило ли сомневаться, что он не пойдёт познакомиться с Фокси и сэром Хантером?

Фокси резко затормозил и принюхался. Туман туманом... да не туман. Вместо мокрого холодного касания нос улавливал что-то, больше похожее на прикосновение мертвой руки... или чего похуже. Будь Фокси поэтичен, как Даниель, он бы сказал, что мертвая рука тумана вовсе и не носа касалась, а брала душу за шкирку.
Контраст голоса - мягкий на вид, но властный хозяин - и воя - слуга - ударил по нервам. Оскалившись, пес чуть присел и стал медленно отступать назад - помня, что в тумане он не поворачивался, Фокси надеялся по своим следам выйти из ловушки, в которой обладатель воя наверняка чувствовал себя как дома.

Как ни вслушивался на бегу рыцарь, песьего лая так и не раздалось. А вот вой послышался. Сэр Хантер притормозил, решая - продолжать идти по следу или же срезать путь и двигаться напрямик на голос. Предпочтя не рисковать, он побежал дальше, ныряя под ветки и перепрыгивая поваленные деревья, высматривая едва различимый собачий след. С Фокси - если тот еще жив - будет проще справиться с нежданной напастью.
Обогнув очередной куст бересклета, сэр Хантер уловил какое-то движение впереди, в странной полупрозрачной дымке, и вскинул лук, нашаривая в колчане за плечом стрелу... но тут же опустил руку.
- Фокси! Живой, бродяга...
Но вой, который он слышал, наводил на неприятные размышления, и рыцарь наощупь нашел стрелу с характерной насечкой на древке. Серебряный наконечник, перья - если каноник не врал, то их обронил пролетающий ангел. И срезанная с дерева, выросшего над могилой святого, прямая ветка, которая стала древком стрелы. В колчане их было три, таких пернатых вестницы смерти...

//Совместно с сэром Хантером и Сейденом

Услышав сзади голос рыцаря, Фокси ускорил свое отступление, выбираясь из туманной пелены. Наконец, когда вокруг пса развиднелось, он подбежал к сэру Хантеру, всем своим видом намекая, что пора бы отсюда уходить, и побыстрее. Лаять пес все еще не решался - в гнетущей тишине леса, отягченной близостью странного тумана, любой резкий звук казался совершенно неуместным.
Рыцарю тоже не слишком по душе пришлось гнутщее молчание, да и туман... неправильный он был какой-то. Потому на немые призывы к возвращению он отреагировал незамедлительно. Не убирая стрелу - уж очень не понравился бывшему лесничему вой - сэр Хантер тихо свистнул Фокси и быстрым шагом направился назад по своим же следам, не рискуя сокращать путь.

Сначала пёс, а после и рыцарь сорвались с места и понеслись вслед за исчезнувшим зверем. Случилось это столь неожиданно, что Даниель не сразу и понял, что увязался вслед за рыцарем. Правда, для словоплёта подобное приключение продолжалось очень недолго, почти сразу же сэр Хантер исчез в сплетении ветвей лещины. Что касается самого Даниэля, то он безнадёжно отстал, споткнулся и едва не скатился по насыпи к воде и лишь вовремя ухватившись за ветви того же куста (при этом изрядно поцарапавшись), сумел затормозить падение.
«И что их укусило?» - размышлял Хардинг, вглядываясь в далёкие заросли, где, как ему показалось, он углядел движение. – «И что укусило меня, интересно?»
Здравый смысл принялся деликатно подталкивать барда обратно, к стоянке, где остались лошади, вещи и маркиз, где в любом случае рано или поздно, но рыцарь с псом появятся, разве что их задержит на пути какая гора злата. Даниель, посопротивлявшись для приличия, в конце-концов послушался и, стряхивая с рук и с одежды грязь, направился по своим же следам обратно.

Тем временем юный маркиз ошарашенно глядел вслед исчезнувшим друзьям и соображал: бежать за ними следом или оставаться тут - охранять вещи и лошадей.
И в этот миг позади раздался женский голос - мягкий, ласково-настойчивый:
- Мальчик! Иди сюда, мальчик! Да скорее же!
Юноша завертелся волчком, пытаясь разглядеть того, кто его зовет. Но туман, словно нарочно, всё сгущался.
Тревожно заржала Альфонсина, подошла ближе к хозяину, почти касаясь его широким серым боком. Уши кобылы были прижаты к голове, глаза зло сверкали.
- Да мальчик же!.. Чего ты ждешь? - вновь вынырнул из тумана ласковый голос.
- Какой я вам, ко всем демонам, мальчик?! - взвыл во весь голос напуганный Флавий-Октавий.

Туман… Пожалуй, это сложно объяснить. Представьте себе нежно покачивающиеся на случайном дуновении ветерка травинки. Вот они склоняются вниз, поднимаются вверх, судорожно подрагивают и снова спешат склониться, восстанавливая равновесия. А прямо из-под них появляется лёгкая белёсая полоска. Да что там, наши отважные путешественники даже прошли немного по ней, ещё совершенно незаметной под травяным покровом. Но вот Фокси убежал прочь, а вслед за ним и рыцарь с бардом. У привала из людей остался один лишь Флавий. Что касается лошадей, то, при всём уважении, за людей их посчитать, оказалось, ни в коем случае нельзя. Вот тогда-то и замер ветерок. Лошади недовольно пофыркивали, косясь взглядом в эту дымку, но желания убегать пока не проявляли.
А туман стал медленно сгущаться и подниматься выше и выше.
Сначала это был всего лишь голос. Столь ласковый, что мог найти дорожку к сердцу и самого закоренелого бандита.
- Иди сюда, мальчик, ты устал, ты слишком долго был на ногах. Отдохни с нами, - голос завлекал.
Туман не приближался к реке, но он словно уплотнялся вокруг, готовясь взять в осаду. Среди туманных полос показался силуэт девушки. Её лица и цветов одежды разобрать было нельзя. Зато было хорошо видна корона волос, тонкие, почти девичьи руки, манящий силуэт фигуры в сказочном платье.
- Милый мой, помоги мне найти тебя в этой дымке. Я ничего не вижу, дай мне свою руку.

Когда через некоторое время к стоянке вернулся бард, то оказался перед совершенно пустым местом. На листьях и травинках висели крупные капли росы, по земле стлался туман. Ни маркиза, ни Хэббот, ни остальных лошадей на месте не оказалось. Разве что раскиданные вещи.
Даниель испуганно остановился, оглядываясь по сторонам, чувствовал он себя совершенно неуютно.
- С..сэр маркиз! – не слишком убедительно позвал он. – ...Где вы?
Не слишком громкий зов осел, втянулся в землю, кажется, не дотянувшись даже до реки.
Даниель растерянно побрёл по недавнему лагерю, глядя себе под ноги, пока не наткнулся на мешок сэра Хантера. Присел на корточки и к собственному удивлению, стал укладывать в него вещи.
«Что за глупости» - попрекал он сам себя. – «Ну отошёл, подумаешь. Ведь, ведь не ушёл же… насовсем?»
Бард с беспокойством обернулся на нежданный шорох, выпустив из рук мешок и весьма по-звериному коснувшись коленом и одной рукой земли, второй же ухватившись за рукоять кинжала.

Вывалившись из кустов на берег, рыцарь обнаружил там одного барда - и явно не в самом благодушном настроении, судя по сжавшимся на рукояти кинжала пальцам. Короткий взгляд по сторонам заставил рыцаря тихо выругаться сквозь зубы - некоторых слов из этой тирады не знал даже Фар Лап. Тот самый, который исчез вместе с остальными лошадьми, не успев даже подать голоса, каким бы удивительным это ни казалось, учитывая характер жеребца и его способность говорить.
- Что тут произошло, сударь?

А тем временем юный Флавий-Октавий, полулежа на неоседланной кобыле и прижавшись грудью к ее шее, тихо обмирал от страха. Он не указывал Альфонсине, куда ей брести сквозь недобрый туман, положившись на ее чутье, как положился бы во время лесного пожара.
Перед глазами все еще стояла тонкая девичья фигурка, протянутые сквозь туман руки.
"Мальчик! Иди сюда, мальчик!.."
И пошел бы, с холодом в сердце, думал юноша. Пошел бы, как барашек на убой...
Но метнулась вперед Альфонсина, грозно заржала, словно под седлом у бойца посреди грозной сечи. Тоненькая фигурка отшатнулась, а нежный голос вдруг превратился в омерзительное шипение. Оно до сих пор стояло в ушах у Флавия-Октавия...
Не раздумывая, ухватил он Альфонсину за гриву, одним махом взлетел ей на спину - без седла, словно мальчишка, ведущий лошадь в ночное. И она двинулась куда-то - юноша боялся подумать, куда...
"Мальчик! - донеслось сзади. - Мальчик, вернись!.."
Сколько продолжался путь, юный маркиз не знал. Ему показалось - вечность...
Но вот Альфонсина остановилась. Туман вокруг рвался в клочья, расплывался, уходил, и в сгущающихся сумерках можно было увидеть, что кобыла по бабки вошла в мелкий ручеек, бегущий по плотному песку.
- Умница! - растроганно потрепал маркиз свою спасительницу по крутой шее. - Какая же ты у меня умница! Всякая нечисть боится текущей воды!

- Да вот, - Даниель некоторое время настороженно взирал на рыцаря, но потом всё-таки убрал руку от кинжала. – Смотрю, вещи наши разбросаны, лошади куда-то скрылись, маркиз пропал. То ли гулять пошли, то ли без нас вознамерились совершить подвиг-другой героический.
Сарказм также внезапно как и появился, оставил барда. Он поднялся на ноги и вздохнул.
- Не знаю. Когда я пришёл, здесь уже никого не было. Я не успел искать, только прошёлся немного от тех кустов досюда, а дальше появились вы с Фокси, - бард нервно покусывал нижнюю губу, словно это могло помочь процессу мышления. – А что с вашей добычей, сэр Хантер?

- Совершить подвиг маркизу помешал бы мой жеребец, - возразил рыцарь. - Скорее что-то случилось, пока нас не было. Добыча? - спохватился он. - Какая добыча? Там был кабан, но он ушел, а гнаться за ним мы с Фокси не стали. Не понравилось нам в тех местах...
Рассказывая, бывший лесничий передвигался по бывшей стоянке, выискивая следы. Вот здесь стояли лошади. Вот они подались куда-то...
- Вы с нами, сударь, или останетесь охранять стоянку? - спросил рыцарь у барда.

- Разумеется, я готов доблестно охранять наше снаряжение, однако считаю, что в наилучшей степени мне это удастся совершить исключительно в компании сего славного пса, - бард тыкнул в Фокси пальцем и укоризненно покачал головой. – Ну а я, сами понимаете, просто права не имею оставить вас, сэр Хантер, без его доблестного заступничества. А посему, видимо, мне придётся составить вам компанию.
Даниель нагнулся за сумками, рыцарю кинул его, сам подобрал свою, а после оценивающе посмотрел на Фокси. К сожалению, полученные сведения, очевидно, не удовлетворили барда, потому что он что-то проворчал себе под нос, покачал головой и взвалил походный мешок маркиза на второе, свободное до сего события плечо.
- Только куда мы пойдём? – уже другим, немного грустным, а в целом, недоумевающим голосом спросил он рыцаря. - Если верить следам, то маркиз направился к реке, но дальше его следы теряются… Что же нам теперь, делиться? Я резко против по… уже выше названным причинам.

Поймав суму, рыцарь пристроил ее на плече, поправил снаряжение, чтобы все было под рукой и не мешало двигаться, осмотрелся.
- Седла придется оставить пока здесь, - заметил он. - Не на себе же их тащить... А куда идти - нам подскажет Фокси. Собачий нюх получше нашего будет. Фокси! - окликнул он пса. - След, Фокси!
И указал на отпечаток копыта с хорошо различимой подковой. Совсем недавно он расчищал это копыто, чтобы вытащить щепку...

Тем временем Фар Лап, вслед за Альфонсиной унесший в безопасное место все свои четыре ноги, сторожко оглядывался, стоя рядом с ней в бегущей воде.
- Как вы думаете, дамы, не спеть ли нам? Говорят, нечисть не выносит смеха и веселья.
Тут он сообразил, что маркиз, даже перепуганный до синюшной бледности, на даму никак не тянет, и поспешил исправить свою оплошность.
- Не подпоете ли мне, маркиз? - осведомился он. - Или я вам, если вы вспомните какую-нибудь особенно разухабистую песню.
Упоминать о том, что в этой песне должно быть как можно больше соленых словечек, жеребец благоразумно не стал. Вряд ли хозяин Альфонсины был знаком с подобными выражениями - а жаль. Ничто так не пугает нечисть, как посылание по ой какому заковыристому адресу...
Но не при дамах же, в самом деле?

Недрессированность Фокси могла бы сыграть с рыцарем и бардом злую шутку, будь пес не таким смышленым. Но он просто внимательно посмотрел, на что там указывает доблестный сэр, и увидел отпечаток подковы. Обнюхав его и сделав короткий круг по поляне, Фокси зигзагами рванул по следу. Зигзаги имели двойное назначение - с одной стороны, с ними было сложно упустить что-то важное, уходящее в сторону, с другой - отстать от пса теперь можно было разве что специально. Памятуя недавний опыт встречи с "местными жителями", отрываться от спутников Фокси не хотел совершенно.
Вскоре к запаху следа примешался четкий запах болота, шедший от земли на самом берегу реки. Фокси остановился и посмотрел на реку, неуверенно буркнув что-то себе под нос - псу было слегка не по себе от следа, просто ушедшего в воду.

«Веруя и любя» - словно мягкое покрывало, свёрнутое рулоном, вдруг преградило дорогу Даниелю, так неожиданно он остановился, потрясая головой и прислушиваясь к странному затихающему голосу.
«Мгм» - хмыкнул бард, смущённо озираясь в поисках шутника. Но такового не нашлось. Фокси остановился близ берега, рыцарь двигался следом за ним, а бард плёлся в конце процессии и кроме покачивающейся листвы, да влажной травы, что попадалась под ногами, не видел и не слышал никого. И тем не менее…
Впрочем, навыки цеха живо сделали своё дело, Хардинг встряхнулся и улыбнулся так широко и беззаботно, как только мог, поравнявшись, наконец со своими спутниками.
- Мм, - он остановился чуть поодаль, выжидая, пока два свётлых разума, пёсий и человечий, не выберут, наконец, дальнейший путь, - вот скажите, сэр Хантер, вас никогда не посещали вещие видения? Там, летающие мудрецы и прочие таинства?
Чуть, помолчав, собираясь с мыслями, Даниель добавил.
- Меня смущает вот что, вроде бы сейчас день, так? Солнце на небе, хоть и тучек хватает. Вот. Я одного не понимаю, почему же тогда такая плохая видимость? Клянусь своей цеховой шапочкой, расстояние в лесах обманчиво, но не на столько же? Почему те дальние ветви, оставшиеся за нашими спинами, словно расплываются теперь у меня перед глазами?

Хэббот (надо сказать, преизрядно напуганная) ни на пядь не отставала от своих спутников. Она неслась по мелководью речки, но не по причине того, что это было безопаснее всего, а потому что целиком отдалась инстинкту, который говорит держаться табуна и вожака. Страх перед соперником, с которым ничего нельзя сделать, леденящий вой в ушах (а именно так восприняла Хэббот голос, который говорил с мальчиком) и быстро приближающаяся угроза заставили её скакать что есть мочи прочь. К счастью, она рванулась не в туман.
Хуже всего было на с’амом берегу, где опасность подступила так близко, что, казалось, во мгле можно было уже различить бледно-зелёные глаза. Но всё-таки, поколебавшись, они отступили. Не было днём их власти губить жизнь в речной воде. Глухой, разочарованный стон намертво въелся в уши лошади. И желание дожидаться ночи начисто покинуло её. А ещё она потеря своего юного несмышлёныша. Оставалось надеяться, что он с рыцарем и тем назойливым псом смогут выбраться.
Фар Лап предложил запеть, а речка внезапно разлилась шире, делаясь, правда, мельче. Хэббот тоскливо заржала, не останавливаясь.

(И Сэр Хантер)

- Не подпоете ли мне, маркиз? - осведомился Фар Лап. - Или я вам, если вы вспомните какую-нибудь особенно разухабистую песню...
Юный маркиз не смутился. Не барышня. В конце концов, его воспитанием занимался не только отец, но и старый деревенский браконьер, к которому мальчишка удирал при любом удобном случае.
- Разухабистую? - весело хмыкнул он. - Можно. Что подтянешь? "Подвязку Марго", "Смотри, красотка, догоню!.." или "Дядюшкин сундук"?
Флавию-Октавию уже было почти не страшно. Текучая вода казалась ему хорошей защитой от злых сил... так почему бы их не подразнить?
Достойный представитель славного племени рыцарских коней аж присел на круп, услышав такое из уст человеческого сеголетка. "Подвязка Марго" могла заставить покраснеть портового грузчика, а от "Смотри, красотка..." изгнался бы и сам Фар Лап, не говоря уже о слабонервной нечисти.
- Начнем с "Сундука", пожалуй, - решил жеребец, и первым затянул, пока маркиз не передумал:

Знает верно всех вокруг
Старый дядюшкин сундук.
Только дядюшка в дорогу -
Мужики гуртом к порогу.

Страх окончательно ушел из глаз маркиза. Вспомнилось детство, костерок в лесу и замечательный старший друг, знавший все про лес и реку. И песни, которые он затягивал, когда маленькому Флавию-Октавию удавалось утащить для него бутылку из винного погреба.
О, славное времечко, когда в жизни был только один страх - что мать надерет уши за такое знакомство. И за такие песни...
И Флавий-Октавий, прикрыв от удовольствия глаза, затянул длинную песню о сундуке, куда тетушка прятала любовников, когда дядюшка внезапно возвращался. И где постепенно побывала вся мужская часть деревни.

Всем мужчинам довелось
Изучить там каждый гвоздь!
А бывало, что порою
Там сидели и по трое..

Подпевая, Фар Лап не забывал виновато поглядывать на кобылу, всем своим видом выражая глубочайшее раскаяние: мол, если бы не жестокая необходимость, разве бы он посмел?
Между тем песня добиралась до своего завершения, а туман все редел с каждой заковыристой строфой.
Альфонсина-де-Аллюр ухитрялась выражать недовольство не только взглядом, но даже каждой шерстинкой на морде. Фрейлина королевского двора, которую взял бы под локоток грубый солдат, не могла бы выглядеть более оскорбленной. Кобыла изумилась бы, если бы ей кто-нибудь сказал, что ее роскошный хвост помахивает в такт веселой мелодии... абсолютно независимо от своей хозяйки!

Дядюшка разгневан был -
На дрова сундук пустил.
"Вот теперь с тобой вдвоем
Мы спокойно заживем!"

Тетка всхлипнула тайком,
Но - не спорит с муженьком.
Правда, начал часто впредь
Старый шкаф у них скрипеть...

Маркиз закончил песню, похлопал Альфонсину по крутой шее (та гневно захрапела и прижала уши) и спросил:
- Как ты считаешь, мой четвероногий друг: мы достаточно потешили здешнюю нечисть? Или концерт продолжается?
Жеребец огляделся по сторонам, оценивая произведенное впечатление и искренне надеясь, что продолжать не придется.

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 16-02-2008, 22:30

…Если пройти вдоль ручья Айв, что ныне называется Свинячей рекой до каменистого ущелья и пройти по нему, минуя подземный лаз, можно выйти в едва ли не самые густые заросли Рощи, где солнечный свет виден лишь короткими зимними днями, а в прочее время года зеленоватый сумрак скрывает землю, камни и кусты.
Отряд маркиза двигался по речке не останавливаясь, распевая песню. Впереди них лежала водная дорожка, она же находилась и позади, по бокам кусты ракитника спускались по неровной местности почти до самых берегов. Но то что открывалось глазу, стоило преграде из ветвей расступиться, рассыпаться как будто бы по ним прополз гигантский зверь, пугало. Сплошной туман. Дикий и невозможный. Рассеянный по воздуху, оплетающий стволы деревьев, собравшийся непроницаемым белым облаком близ земли. Пустой и тягучий как кисель.
Слова песни подошли к концу. Последняя нота, задрожав, рассеялась в воздухе. Враждебная тишина стала ответом. Нет, никто не задерживал путников, так что по воде они могли продвигаться безбоязненно, но… Одно из деревьев наклонило ветви над водой, аккурат над головой маркиза. Липкая дымка коснулась его, но пропустила.
А дальше речка Айв изгибалась, унося свои воды на север, вглубь Рощи, мимо испещрённых рытвинами и трещинами берегов. На одной из возвышенностей, прямо поперёк туманной черты, выглядевшей отрезанным куском желе, стоял сверкая глазами волколак.
Расставленные лапы, жёлтые глаза, холодный взгляд, которым бы не посмел наградить путников ни один зверь. Он молчал. Как дозорный, на чью долю выпала необходимость сказать, мол, всё, приплыли, рыбки.
Из тумана послышался далёкий, стонущий вой. Ещё две тени вышли и встали по бокам от первого зверя. Огромный силуэт, который нельзя ассоциировать ни с одним живым или неживым существом, появился по правую сторону от путников. К счастью, слева дорога была еще свободна. Мгла царила и там, но она не могла подняться выше локтя, отставляя открытым даже каменистое ущелье защищённое высоким земляным валом. Впрочем, туман постепенно поднимался выше и выше и скоро грозил обрушиться всей своей тяжестью, окончательно опутывая реку.
Волколаки, равно как и тени, не торопились, неторопливо затягивая петлю вокруг лошадей и Флавия.

Выучка боевого коня не идет ни в какое сравнение даже с выучкой охотничьего гунтера, коня, приученного не бояться ни крови, ни зверя, ни грозы, ни лесных теней. Противостояние нечисти в обучение, правда, не входило, но страх не ослепил рыцарского жеребца - только придал ясности и остроты мышлению. Враг был перед ним, враг был виден, его можно было обонять - и от него следовало держаться подальше.
- Дамы, - тихо сказал Фар Лап, - надеюсь, вы не посрамите нашего рода. Отступаем, не теряя достоинства. Назад, туда, откуда пришли. Там рыцарь и бард, им нужна помощь и защита. Нам вообще не следовало убегать, вошли в воду - и стоим на месте. Не торопясь - пошли. Если крикну - бегите со всех ног. Маркиз, полагаюсь на вашу выдержку. Идите. Я прикрою сзади.

Рыцарь остановился, поднял руку, прислушиваясь. Вне всякого сомнения, это была песня... и какая песня! От жеребца можно было ожидать чего угодно, но каков маркиз, а?! Пары куплетов не знал даже бывший лесничий.
- Они ушли по руслу, - сказал сэр Хантер барду. - Кто-то их спугнул, если они убегали по воде. За ними, сударь! Кони еще могут спастись, но если свалится мальчишка...
Не договорив, рыцарь припустил вдоль берега, нащупывая на поясе охотничий рожок.

Даниель беспрекословно припустил вслед за своим путником, враз сделавшись серьёзным и сосредоточенным. Конечно, навыком примечать на своём пути всё и сразу он не обладал, даже скорее наоборот, почти исключительно смотрел себе под ноги, да на ближайшие преграды, чтобы обходить их по возможности своевременно. В голове барда свербела одна нехорошая мысль, заставлявшая руку прикасаться к поясу, где висел кинжал и тут же отдёргивать её обратно.
То что беспокоило Даниеля, не сразу-то и можно было выразить словами. Дело в том, что он совершенно не сомневался в возможностях своих спутников, славных и достойных рыцарей. Тот же сэр Хантер производил впечатление человека сильного и решительного. Только… что они будут делать, если встретятся с настоящей опасностью? Достойно примут бой? Сбегут? И не это ли та самая ситуация, которой потребовал от барда всего пару дней назад грозный тиран, барон фон Фандалин?
Терзаемый противоречивыми чувствами, бард не заметил подвернувшейся под ногу коряги и покатился по земле, едва не ухнув в реку.
- Да что такое… - недовольно простонал он, посмотрев на испачканные ладони и край дорожного плаща. Рыцарь и Фокси успели убежать дальше, не заметив падения – во время этого забега Хардинг находился в конце колонны.
С трудом поднявшись на ноги, бард невольно покривился от боли – при падении он пребольно ушиб, мгм, бедро. Положив руку на пострадавший орган, он заковылял вслед за почти исчезнувшими среди ветвей и расщелин спутниками.

Волколак, тот самый что преградил дорогу приречной компании, деловито облизнулся, как-то странно вздрогнул задней частью и едва уловимым глазу образом превратился в серебристую тень, отступившую в туман, слившуюся с ним. Вместо него с правого берега из тумана выступили два других зверя, прямо напротив Фар Лапа. В их движениях присутствовала некая определённая согласованность. И если одного из зверей, кажется, заинтересовало филе из конины, то второй, определённо намеревался полакомиться деликатесной грудинкой, а может и ещё чем посущественнее. Их движения отличались неторопливостью, скорее даже некоторой ленцой, и всё же вряд ли стоило ждать, что их появление вызвано лишь привычным свершением дневного моциона в приречной близи.

Может, в детских мечтах Флавий-Октавий и воображал себя бесстрашным героем, в одиночку бросающимся на свору нежити. Но в реальной ситуации у него хватило ума подчиниться тому, кто явно был более опытным. И его не оскорбляло то, что этот более опытный оказался жеребцом.
Не мешая умнице Альфонсине тихо тронуться вниз по мелководью, маркиз обвел взглядом врагов на берегу и возблагодарил небо за то, что он не безоружен.
Да, он оставил свой меч на стоянке. Но при нем был отцовский подарок, с которым он и во сне-то не всегда расставался: кинжал с длинным лезвием из волнистой стали и с гербом де Разориллей на рукояти.
На серебряной рукояти.

Полуминутное затишье позволило рыцарю наконец подать сигнал - до этого трубить в рожок было бесполезно, дуэт маркиза и боевого рыцарского коня заглушил бы и громы небесные, возвещающие о Страшном Суде. Следовало поспешить, пока беглецы не ушли слишком далеко. Пока же, судя по тому, что песня была слышна отчетливо, расстояние было не столь велико. Сэр Хантер остановился, вскинул рожок к губам. Над руслом пронесся чистый высокий звук.

Жеребец навострил уши. Хозяин где-то совсем рядом... и это очень хорошо. Потому что вместе они наверняка справятся.
- Вперед! - скомандовал он. - Маркиз, держитесь!
Вода запенилась под ударами подкованных копыт.

Бард брёл и брёл, упорно не обращая внимания на ноющие ногу и бок. Вот впереди раздался звук рожка.
- Да поторапливаюсь я, поторапливаюсь, - буркнул Хардинг, впрочем, не прибавив в скорости, лишь прикусил нижнюю губу и поплёлся далее.
Перед ним лежала ровная земляная тропинка, порой перекрываемая полосами травы (подступающими местами к самой реке), порой превращавшаяся в грязное месиво, которое Даниель, порыкивая про себя, упорно топтал, двигаясь вперёд.
Он успел одолеть около сотни шагов, когда со стороны леса раздался негромкий свист, привлёкший внимание Хардинга. Молодой человек, не останавливаясь, повернул голову посмотреть на свистуна и буквально замер на месте. Он увидел белочку. Милое пушистое животное с шёрсткой рыжеватого отлива, безмятежно сидящее на пеньке и грызущее шишку.
Всё бы было ничего, если бы размером белочка не вымахала с полбарда.
Встретившись глазами, оба существа (бард и белочка) синхронно шмыгнули и моргнули. Белочка махнула ухом, бард почесал затылок. Наладив таким образом контакт, белочка заговорила:
- Да чего уж там, шишку будешь?

Что удивительно, та мгла, что подступила практически к самой кромке речки, всё ещё не попадалась на пути сэра Хантера и Фокси. Лишь отдельные белые "языки". Словно бы весь липкий холод собрался вокруг маркиза и лошадей.
- Вернись, - глухой, подземный голос, с дрожащими от ненависти интонациями. - Вернись или останешься навечно...
Волколаки всё ещё не нападали. Стояли у самой кромки воды, нереальные как призраки, опасные как и всякий конец пути, вдруг оказавшийся в самом его начале.

Да, все это могло напугать Флавия-Октавия - и глухой голос, и холодные глаза волколаков, и языки тумана, что тянулись к воде.
Могло бы. Если бы в ушах юноши не звучал звонкий рожок.
Где-то рядом был сэр Хантер. Истинный герой, перед которым меркли герои книжные. Настоящий рыцарь и настоящий друг.
А значит, трусить было позорно и вообще немыслимо.
- Вернуться? - задиристо выкрикнул он, поднимая кинжал. - Пускай к тебе твои блохи возвращаются, шавка ты облезлая! Или сам возвращайся в ту конуру, откуда сбежал, пес драный!
Юный рыцарь уже прикидывал, как именно он встретит бросок первой твари. Все-таки владеть оружием его начали учить куда раньше, чем читать...

Совместно с Гульдой.

Голос маркиза послышался совсем рядом - за изгибом русла, но беглецов пока загораживала ива, купающая в проточной воде длинные ветви. Если мальчишка кричит, стало быть, ему есть на кого кричать - там враг. Плеск воды под конскими копытами все слышнее - лошади вот-вот вывернутся из-за поворота, и тогда следующим придет враг...
Сэр Хантер огляделся. Нечисть не выносит ивы. Загнать лошадей под полог плакучих ветвей, самим встать заслоном... и тогда мы еще поглядим, кто кого. Мальчишку назад, успокаивать коней, барда по левую руку... где бард?!
Взметая снопы брызг, из-за поворота вылетела кавалькада. Рыцарь вскинул лук с наложенной стрелой, готовясь сразить любого, кто сунется следом за маркизом.
- Фар Лап, под иву! - рявкнул он на своего жеребца. - Маркиз, быстро под дерево! Следите за тылом!
Гнедой жеребец, гулким всхрапом поприветствовав своего хозяина, вытянул шею и нырнул под завесу ивовой листвы.
Окрик сэра Хантера не удивил юношу. Он его ждал. Разумеется, в опасную минуту друг и должен оказаться рядом! Так во всех балладах поется!
- Осторожнее, сэр рыцарь, их там такая свора, что по мордам и не сосчитать!! - крикнул он азартно, ныряя под нависшие ивовые ветви.
Плохие вести. Стрел на всех не хватит. Но это как раз дело поправимое...
- У вас есть нож, маркиз? - осведомился рыцарь, отступая в просвет ветвей. - Тогда режьте тонкие ветки, на древки стрел. С толстого конца - острие, с тонкого - насечка под тетиву.
Неважно, что нет оперения и наконечников. Лишь бы "стрела" из чистого дерева попала в цель... а у бывшего лесничего рука всегда была верной.
Юноша радостно сообщил, что нож у него обязательно есть, и принялся за изготовление стрел с проворством, которое ясно показывало, что у старого браконьера мальчишка учился не только похабным песням. Пожалуй, зря родители так яростно препятствовали этому знакомству. Стрелы получались быстро и - одна к одной!

Сообщение отредактировал Сэр Хантер - 17-03-2008, 23:20

Соваться в воду под ивой для Фокси было крайне неразумно, и пес остался на берегу, с краю древесного шатра. Близкая опасность хорошо ощущалась в воздухе... а барда все еще не было среди людей. Оглянувшись на приготовления, пес бросился бегом обратно по следу сэра Хантера. Через каждые метров тридцать пес останавливался и прислушивался, стараясь разобрать шум шагов барда. Наконец их звук стал достаточно громким, и Фокси залаял, указывая отставшему путь. Несмотря на маленькие размеры, всем своим видом пес демонстрировал готовность защищать барда даже от оборотней.

Белочка сидела на пеньке и смотрела на барда. Кисточки на её ушах покачивались на лёгком ветерке. Даниель медленно подошёл к ней. Белочка подвинулась, и он присел на пенёк, благодарственно вздохнув.
- Ты зачем идёшь туда? – зверёк повёл носом в сторону, где сейчас находились маркиз и рыцарь.
- Там…
- Там холодно и мокро, - белочка чивкнула и тряхнула головой, пихнула барду в руки шишку (тот принялся задумчиво ковырять её, словно и в самом деле намеревался погрызть семечки), - нехорошая вода, плотная.
- Там мои друзья, - Даниель потёр колено.
Оба замолчали, размышляя о чём-то своём. Что касается барда, то он просто радовался передышке и был совершенно уверен, что ничего важного без него не случится. А что случится, можно будет воссоединить потом по рассказам очевидцев.
Мысли зверька были несколько иными. Она искренне не понимала, что эти гладкокожие потеряли в таком месте. Уже много лет она жила здесь. Столько, что и сама сбилась со счёта. Те деревья, что в её молодости были зелёными побегами ныне возвышались над землёй на десятки метров, толстенные в обхвате. А иные из них уже почили от гроз или старости. А белочка всё жила. Она застала и пришествие холодной мглы. Хотя как и остальные не обратила на неё внимание поначалу. А после старалась просто не попадаться у неё на пути. Никакая мгла не могла пробиться сквозь её шёрстку, та лишь набиралась воды, что совершенно не нравилось зверьку
- Но там нехорошая вода, что они там делают? – белочка подобрала вторую шишку, принявшись на пару с бардом искать семечки.
- Мы ищем камень, который называют сердцем леса. Говорят, что близ него должно что-то быть. Мы…. Один наш друг, маркиз, его Флавием зовут, он обещал одной девушке, что найдёт что-то возле камня и вернёт ей.
Бард аккуратно положил шишку рядом с собой и с тяжёлым вздохом поднялся на ноги.
- Мне надо идти к ним.
- Сердце леса? – Белочка задумчиво принюхалась. – Красивое название. Я, наверное, знаю, что это может быть.
Даниель протянул руку и почесал белку за ушами, та встревожено собралась, готовая защищать свою честь, но почёсывания оказались приятными и ничуточки не страшными, потому белка ещё раз чивкнула.
- А ты можешь нас туда отвести?
- Могу. Только я не хочу мочить шерсть там, - белочка моргнула и посмотрела на барда. – Сделайте чего-нибудь, чтобы она ушла с дороги.


Звери не стали ждать. Первый волколак поудобнее переступил с лапы на лапу и резко прыгнул вперёд, метя вцепиться зубами в круп Фар Лапа. Второй, с некоторой задержкой направился к сэру Хантеру, готовясь одним единственным прыжком повалить его.
Конечно, коснись нечисть воды, ждёт её мучительная боль, а после и гибель. Тем безумнее и опаснее выглядела их атака. Точная и выверенная до последнего штриха.

Фокси рванул назад, надеясь, что бард услышит шум и сможет сориентироваться. Как раз чтобы застать начало нападения. Впрочем, реакция собаки оказалась на редкость странной - она просто остановилась выкусить блоху.
Невидимая сила... пнула оборотня, кинувшегося на рыцаря, заставив зверя совершить кульбит над ивой и грохнуться в реку. А из клубов дыма, оставшихся от Фоксирнаульда Отважного, уже выбегал рысцой сэр Рональд. Погрозив пальцем оказавшемуся в поле зрения оборотню, маг добрался до ивы:
- Как я и говорил - вода или должна быть под рукой, или её не должно быть вообще. Маркиз, сколько еще этих милых зверушек вы встретили по дороге?

А вот и враг...
Рыцарь схватил пучок ивовых дротов, опускаясь на одно колено, чтобы свисающие ветви не мешали стрельбе. Насечка дрота легла на тетиву, расположенное по косой древко лука выгнулось - и заостренный прут вонзился в зверя. Удар тяжелых подкованных копыт отшвырнул волколака на середину речки, а на тетиве уже лежал второй дрот, и рога лука дрожали от напряжения, сгибаясь в дугу.
- Режьте стрелы, маркиз! - скомандовал рыцарь. - Чтобы на всех хватило и ни одна шавка потом под ногами не путалась!
Однако пойманный на прицел зверь повел себя странно... и если внезапные способности волколака к левитации рыцарь еще как-то перенес, то превращение пса в мага чуть не заставило сэра Хантера выпустить дрот в нежданного союзника.
- Предупреждать надо, - проворчал рыцарь, выцеливая в тумане промелькнувшую тень. - Добро пожаловать на охоту, сэр!

Флавий-Октавий еще до атаки волколаков успел смастерить кучу стрел. В последние минуты, перед броском первого вервольфа, он в порыве озарения сломил ивовый сук потолще и на скорую руку заострил его ножом. При этом он, как учил его когда-то браконьер, тихонько шепнул: "Прости, ивушка!"
Всё, теперь маркиз был готов к бою: в правой руке заостренный ивовый дрын из дерева, которое не таило на него обиды, а в другой - нож с серебряной рукоятью (если скажем, садануть вервольфа в висок - мало не покажется!).
Но боевой порыв юноши был порядком сбит внезапным появлением летучего пса и превращением его в мага.
От изумления Флавий-Октавий даже не сразу понял, что сэр Рональд обращается именно к нему.
- Что?.. А... Сколько встретил? Если б я остановился их пересчитать, меня бы сейчас тут не было. Много. Стая. На нас на всех хватит, не поссоримся...

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 31-03-2008, 18:33

Левитация тому причиной или просто хорошо натренированные мышцы мистического зверя, однако вывернуться и укусить сэра Хантера волколак не сумел и был отправлен в свободный полёт. Дико взвыв, зверь пролетел несколько метров и коснулся поверхности воды. Почти тут же потерял свой облик и словно глиняная фигурка тает под действием огни, растекся по поверхности реки. Остальные волколаки замерли, холодными тусклыми взглядами взирая на рыцаря. Исключение составил первый волколак, прыгнувший на коня.
Протяжный приглушенный звук рожка, и звери, медленно пятясь, отступили один за другим обратно в дымку. Лишь огромное нечто медленно скользило на границе восприятия взгляда. Показалась первая фигура, вторая, а с некоторым опозданием третья и четвертая. Они не стали далеко уходить от дымки, лишь поудобнее опустились на одно колено и принялись налаживать свои луки. В дневном свете их лица создавали пугающее впечатление, двое из них были двойниками сэра Хантера. У ещё двоих лица не оформились из тумана, всё время перетекая из одной формы в другую. А в движениях была механическая слаженность и целенаправленность.

- Кхм, дайте догадаюсь, маркиз, - маг чуть пришурился на призрачных лучников. - Эту компанию молодых стрелков неясной наружности вы не встречали.
Маг взмахнул рукой, будто перечеркивая врагов горизонтально. Лучники действовали механически и синхронно, что не сработало им на руку - сэр Рональд ударил по уже натянутым, но еще не отпущенным тетивам, обрывая их у верхних рогов луков. Для обычных людей это в лучшем случае заканчивалось шрамом на лице, обычно же выбивало глаз. Не говоря уже о испорченном луке.
Второй рукой маг тут же кинул воздушную волну, с размаху ударившую по лучникам и отправившую их обратно в туман.
- Господа, пора переходить в наступление и опрокидывать врага на его же позициях! Сэр Хантер, прикрывайте!
Рональд прикрыл глаза и присел на одно колено, вытягивая обе руки перед собой. Десятка полтора стрел из сделанных маркизом отделились от кучи и всплыли в воздух. Аккуратно развернулись остриями к туману, неуверенно качнулись и устремились вперед, уже возле тумана превращаясь в ивовый вихрь. Обычная стрела в цели застревает, эти же, подталкиваемые волей мага, старались пробить насквозь и сразу же искать новую цель.

Рыцарь настороженно следил взглядом за скользящей в тумане гигантской тенью. Что бы это ни было - наверняка именно оно было причиной творящегося в лесу беспредела. Бывший лесничий подтянул поближе к себе ворох стрел, приладил первую из них на тетиву, и ивовое жало сорвалось с нее, с коротким свистом распоров туманную плоть неведомой твари. За ним последовало второе, третье... еще в бытность свою лесничим сэр Хантер умел выпустить шесть стрел, пока седьмая летела - и сейчас демонстрировал это умение во всей красе, не давая врагу ускользнуть. Куда бы ни подалась эта тень, всюду ее настигали ивовые древка - пока в полет не отправилась оперенная стрела, та самая, с широким серебряным острием...

А волколак, прыгнувший на круп Фар Лапа, напоролся на аккуратно подставленный ивовый кол, на острие. Тяжесть оборотня едва не сдернула юного маркиза с седла, но он удержался, увернулся от тянущихся к нему когтистых лап, дернул на себя кол с насаженной на него тварью и добавил волколаку в висок кинжалом - да не лезвием, а серебряной рукоятью.
Что бы ни было причиной - школа сэра Хантера или десятка три неплохих воинов, встречавшихся среди сорока двух поколений предков - но маркиз де Разорилль проделал все быстро, точно и даже красиво.
- Сдохни! - крикнул юный рыцарь прямо в оскаленную пасть - и враг послушался, глиняными комьями осыпался с кола в воду.
- А ну, следующий! - гордо заорал юноша в сторону берега. - Подходи по одному!
Но следующий не торопился...

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 6-04-2008, 19:45

Комья, оставшиеся от волколака после сражения с Флавием, прикасаясь к воде, тут же расплывались сами, растекались. Стихия, пусть и испорченная злой волей, возвращалась в стихию чистую и живую, чтобы очиститься и вновь стать тем, чем она и является, водой.
Туманные лучники распадались один за другим, пронзённые стрелами. Сначала казалось, что они падали как обычные люди. Разве что совершенно все как один - беззвучно. Но пав на колени или завалившись на бок, они начинали меняться. Странное превращение из реального до невозможности тела в обыкновенную лужу воды. На удивление небольшую. Но число луж быстро увеличивалось. Туманные лучники двигались медленнее людей и просто не успевали справиться с их яростным обстрелом.
Изнутри туманного покрывала вновь раздался звук рожка, приглушённого, злого. Туман уплотнился, казалось, до небывалых размеров, будто собирая силы для решающего нападения. Белёсое облако напоминало хищника, расставившего лапы и разверзшего пасть, рычащего, почти неразличимого среди пейзажа. Опасного уже тем, что он весь пейзаж и поглощал собой.
Не сверкающие, наоборот, пятна чернее ночи были глазами чудовища. И в них не было ничего. Ни ненависти, ни ярости, они пристально изучали троих воинов. Вот пасть зверя дёрнулась в попытке нечто сказать. Но поток стрел не прекращался, и зверь лишь зашипел. Дёрнулся. И исчез.
Туман остался. Обычный туман, сквозь который свободно проходили стрелы, ударяясь во что-то там за неясной белёсой дымкой. Но теперь в ней не было ничего, кроме капель воды, очень медленно и беспорядочно двигавшихся над землёю.
Только сейчас, когда опасность исчезла, можно было ощутить, как глухо, как тихо в роще. Что с деревьев не раздаётся говора птиц. Даже вороньих или сойкиных вскриков. Только мерное плескание вод реки, да звуки, издаваемые самими путешественниками.
Но вот из тумана послышались шаги. Странные, пришаркивающие. Их сопровождало пофыркивание неясного происхождения. Диковинная тень, покачиваясь из стороны в сторону, двигалась прямо на путешественников.
Ещё немного и она вышла из пелены тумана.
- Наконец-то я нашёл вас! – давешняя тень улыбнулась, её голос и фигура принадлежали Хардингу. А следом за ним из тумана, помахивая хвостом влево и вправо, пофыркивая, вышла большая белка.
- Чвик? – поинтересовалась она на всякий случай.

Маркиз поудобнее перехватил осиновый кол и кивнул сэру Хантеру на белку:
- Это тоже надо прикончить?
Белочка остановилась на месте так, словно на всём ходу врезалась в дуб. Недоумённо дёрнула ухом, неуверенно повела в воздухе лапками. Однако прежде чем рыцарь успел ответить хоть что-нибудь, между маркизом и зверьком встал бард. В глазах музыканта ясно читался укор злому истребителю лесных обитателей.
- Никого здесь истреблять не надо, маркиз. Что с вами такое? Маркиз, сэр Хантер, вы… э… сеньор, что здесь случилось?
Белочка приподнялась на цыпочках и негромко произнесла Даниэлю на ухо:
- Кажется, нам здесь не очень рады. Это точно твои друзья?
- Здесь было массовое истребление злобной лесной нечисти! - гордо отзвался юный маркиз с таким видом, как будто он единолично порешил всю нечисть. - А если кто остался, так можем и продолжить.
- А, - Даниэль успокоился и сделал полшага в сторону.
- Тогда знакомьтесь. Белочка, это мои друзья и спутники. Маркиз, сэр Хантер, это местная обитательница. Я ей рассказал о вашем квесте, маркиз, а она решила составить нам компанию.
Белочка вышла вперёд из-за спины барда, опасливо посматривая снизу вверх на нос маркиза.
- Будешь стреляться – укушу.
- С какой стати мне стреляться? - опешил маркиз от предположения, что после победоносной битвы он вдруг покончит с собой. Да еще из лука... это вообще как?!
- Да не в себя стреляться, в меня, - белочка чивкнула от эдакого непотребства и принялась выглаживать мех, чтобы прийти в нормальное состояние духа. – А это правда, что вы здесь ради своей девушки? – белочка с интересом посмотрела прямо в глаза Флавия.
- Так, - упавшим голосом сказал Флавий-Октавий, - про мои сердечные дела уже все окрестные белки сплетничают? Сэр Хантер, пустите-ка все-таки стрелу по этой твари: вдруг это вервольф себе рыжий хвост прицепил?
Белочка тихонько фыркнула и серьёзно посмотрела в глаза рыцаря, снова перевела взгляд на маркиза. Подбежала к нему и безбоязненно обнюхала руки.
- Твоей белочке повезло, - доверительно сообщила она. – Ну… я могу отвести вас к седому камню, если хотите... Но не просто так.
Зверёк многозначительно мигнул, ткнул пальцем в барда.
- Вот он обещал мне, что здесь могут покормить.
Нижняя челюсть медленно отвались у Даниэля. Белочка невозмутимо обвела взглядом всех собравшихся.

Маг поднялся и отряхнул колени:
- Могут. Дайте подумать...
Сэр Рональд быстро огляделся, подобрал с земли ивовый прутик и скрутил его в замысловатую фигуру. Пара пассов на секунду скрыла прут от зрителей, и вместо него на ладони вдруг объявился полотняный мешочек. Маг критически осмотрел его и принюхался к содержимому, после чего протянул мешочек белке:
- Бывает каша с мясом, чего бы не быть белке с арахисом?
В кошеле и впрямь был заморский орех арахис.

Рыцарь на протяжении этой беседы лукаво щурился на барда и его спутницу. Огромный пушистый грызун ростом с человека мог оказаться опасным противником в бою. Но миролюбивое поведение гигантской белки не давало пока оснований для беспокойства, а требование накормить вызвало легкую улыбку. С такими размерами лазать по деревьям - не самое простое занятие. Одобрительно кивнув магу, сэр Хантер положил ладонь на плечо юноши.
- Успокойтесь, маркиз, воевать пока больше не с кем. Так мы можем рассчитывать на вашу помощь, сударыня?

"Сударыня" наотрез отказалась двигаться куда-либо, пока не просмакует все орешки, один за другим, не спеша.
Маркиз неожиданно проявил сообразительность, достойную бывалого путешественника, заявив, что, если это гурманство надолго, то нечего им стоять столбами, а надо развести костерок и тоже чего-нибудь съесть, потому что случаев остаться голодными у них предостаточно, а вот случай что-нибудь слопать может выпасть еще не скоро. И лично он, Флавий-Октавий, маркиз де Разорилль, не намерен глотать голодную слюну, наблюдая, как питается этот почтенный грызун, такой дурости ему бы не простили сорок два поколения покойных предков...
Костер был разведен в небывало короткий срок. Развязывая мешок с провизией, Флавий-Октавий спросил мага:
- Сударь, вы, надеюсь, понимаете, что у нас к вам уйма вопросов?

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 26-04-2008, 19:57

Стоянка получилась не долгой, но по-своему основательной. Прежде всего все пятеро имели прекрасную возможность перекусить, а их скакуны – успокоиться и собрать мысли в порядок.
Потом, люди и белка успели вдосталь наглазеться друг на друга, ну а в-третьих, они получили прекрасную возможность поговорить обо всём, что их интересовало.
В частности Даниель долго и с огромным подозрением рассматривал новоявленного мага и размышлял, лучше это или хуже чем было. Из памяти молодого музыканта всё ещё не стёрся эпизод с живописным купанием в речушке. А кроме того представить себе пусть и не самого солидного, но всё-таки чародея, азартно прыгающего по берегу ручейка оказалось столь занятным занятием, что бард чуть было не увлёкся и не погрузился в сон, убаюканный собственными мыслями.
К счастью, заметившая это белка вовремя ткнула в бара орешком и тот, встрепенувшись, вернулся мыслями обратно к беседе.
Время у них ещё было. Солнце ещё даже не успело достичь своей высшей точки на небе, а след от былого присутствия нечисти чувствовался всё слабее, всё менее ясно. Она отступила. Вместе с ней исчезли и птицы, охочие до падали, снявшиеся с ветвей и унесшиеся в глушь. Но вместо них появились дрозды, а где-то из бурьяна раздавался одинокий голосок пеночки. Хоть бери лукошко да иди грибы собирай. Ну, предварительно дождавшись осени, конечно.

Маг почти искренне изобразил удивление:
- Что вы говорите, сударь? И предположить не мог...
Усевшись у костра, сэр Рональд быстро проверил карманы, убеждаясь, что все взятые из лаборатории вещи остались на месте. На свет божий последовательно появлялись и снова исчезали бутылочки разнообразной формы, несколько небольших шкатулочек. Через десять минут маг спокойно уселся на свое место.
- Вот теперь я могу отвечать на ваши вопросы, господа. Да, кстати, сударь Хардинг, а зачем вы собирались меня искупать?

Даниэль аж поперхнулся, не найдясь что ответить, так, пробурчал скорее:
- Ну, милорд, не сочтите за сумбур, но я вам милость оказывал. Точнее тому милому пёсику, под которым вы притаились. Такое количество блох, знаете ли, не каждое животное выдержать способно. Да ещё мех свалявшийся. А по всему видно было, что зверь хоть и грозный, да домашний.
Бард деланно скромно положил лютню перед собой на колени и фыркнул:
- Если они по-прежнему будут донимать вас, сударь, даже в человеческом обличии, уж извините, мыться вам придётся самому.
Бард принялся негромко перебирать струны, создавая лиричную по своей сути импровизацию. Белка на некоторое время даже отвлеклась от ореха, послушала, и стала жевать, попадая хрустом в музыку. Даниель же, не поднимая головы, спросил мага:
- Почему вы последовали за нами столь странным образом, сэр маг? Как же ваша служба его величеству, ваша башня и ваши дела?

Тем временем Хэббот решила побродить вдоль берега речки. Её всё ещё немного трясло. Да, конечно, бард и погладил её, и поцеловал в нос, и даже постоял немного обняв за шею, но после пережитого ужаса и столь действенные меры не могли полностью загладить память о случившемся.
Даже вкуснейшая на вид трава не привлекала внимания лошади. Хэббот зашла в воду и, склонив голову, с безразличным видом разглядывала водную гладь. Сквозь неё виднелся песок и мелкие камушки дна, мимо копыт шмыгнула пара мальков. Но солнечные блики не давали целиком погрузиться в картину. По мнению достопочтенного зверя, её непутёвый наездник вёл себя нынче ну уж слишком непутёво. Да ещё и оставил её одну в страшный момент. Одним словом, Хэббот про себя решила, что страшно на него обидится и не будет разговаривать. Вот не будет и точка.
Она фыркнула и сделала ещё один шаг по воде, ближе к противоположному берегу. Конечно, лошадиные легенды отличаются от тех, что привыкли рассказывать люди. Но и у тех, и у тех существует понятие «сердце леса». И Хэбби чувствовала, что там, меньше чем в миле находится нечто, чем жил весь этот лес. Странный аромат сна шёл оттуда. Не неприятный, скорее, запутанный.

Пока шла эта беседа, рыцарь тщательно осмотрел жеребца, особое внимание уделив копытам и ногам. Малейшая рана или трещина в копыте могли обернуться катастрофой, но все обошлось. Гнедой не пострадал, был потрепан по шее и отправлен пастись, пока путешественники отдыхают.
Фар Лап с энтузиазмом принялся за траву, но то и дело вскидывал голову, чутко прядая ушами и втягивая воздух бархатными ноздрями. Ну и, само собой, косил большим лиловым глазом на Альфонсину - ему очень хотелось удостовериться, что его храбрость произвела на нее благоприятное впечатление...

- Я отыскал способ уладить эти вопросы, - туманно сообщил маг, разглядывая верхушки деревьев. - Было опасение, что у вас возникнут проблемы, да и засиделся я на одном месте... Впрочем, на одном из них вы меня впервые и встретили, - сэр Рональд засмеялся, - к общей нашей пользе.
Маг слегка поменял позу и продолжил:
- Понимаете, господин бард, затея ваша в изрядной степени волшебная, а потому отправлять вас на неё просто так можно только в сказках и былинах. Но вы не волнуйтесь - когда грядущие поколения будут сочинять героическое сказание о вашем походе, я буду лишь эпизодическим персонажем. Потому что, как видите, всего добились именно вы.
Впрочем, это теперь не самое важное. Что собираетесь делать после привала, сэры рыцари?

Юный маркиз бросил быстрый взгляд на своего задумавшегося спутника и ответил магу:
- Наша ближайшая судьба - как на ладони. Сейчас подождем, пока налопается вон тот симпатичный зверек, а заодно и сами поедим. А потом пойдем, куда белка поведет. Раз я уж втравил друзей в эту опасную историю, надо ее довести до конца. А потом... - Флавий-Октавий наморщил лоб, припоминая, зачем они, собственно говоря, отправились в путь. - Потом... на дракона, да? Ух, держись, дракон!

Бард с подозрением покосился на волшебника. Во взгляде сказителя так и читалось сомнение:
«Как же, не будет упоминаться. В сторону значит отойдёт, ага. Чую, если в собственной саге упомянет нас с Сэром Хантером и маркизом хоть словом, и то чудом будет. Не-не-не, как хорошо всё-таки, что истории пишутся бардами, а не всякими гуляющими по трактам чудотворцами и языкотрепальцами… Ну, то есть не сэрами рыцарями»
Тем временем на вопрос сэра Рональда ответил Флавий. Ответ его вышел содержательным, хотя и кратким. Расчувствовавшаяся белка тряхнула хвостиком, повернула голову на бок и одобряюще положила на колени маркизу один из орешков.
- Тут переправляться надо, - авторитетно чивкнула местная обитательница. – Туда.
Лапа указала на другой берег реки.

Хэббот же, никем не замеченная, всё дальше и дальше брела по мелоководью. Каково же было её удивление, когда, случайно оторвав голову от водной глади, она наткнулась взглядом на странного четырёхкопытного зверя. С рогами. Весьма симпатичного зверя. Почтенная кобыла для пробы возмущённо фыркнула, но кавалер так изящно позвал её, что Хэббот просто не могла отказать тому, чьи ответвления на рогах демонстрировали почтенный возраст, в котором кавалеры самые галантные и предупредительные к дамам.
Помахивая хвостом лошадь барда выбралась на самое мелководье и с любопытством подёрнула ухом.

(Сэр Хантер, Сейден и чуточку я)

Уяснив, что никто из спутников не собирается озаботиться хлебом насущным, а орехов мага хватит только на белку, сэр Хантер вздохнул, пожалел, что не соловей - впрочем, и того одними баснями не прокормишь, и принялся за дело. На свет явились закопченный котелок, тут же наполненный водой из речки, завязанные мешочки и узелки, из которых рыцарь принялся проворно извлекать составляющие грядущего пиршества.
Скоро под рассуждения путников над рекой потянуло аппетитным запахом густой каши с мясом.
- Прошу... - первый ломоть хлеба с дымящейся горкой варева достался юному маркизу. - На все сорок два поколения благородных предков этого не хватит, но один отпрыск до вечера продержится.
Добродушная усмешка промелькнула по усталому лицу.
Голодный маркиз кивнул и набросился на угощение с такой энергией, словно намеревался налопаться за все сорок два поколения.
Распределив между спутниками нехитрую дорожную снедь, сэр Хантер выгреб остатки каши на свой кусок хлеба и по привычке огляделся, отыскивая взглядом пса. Вспомнил, куда делся рыжий, покачал головой и принялся за еду с аккуратностью, свойственной скорее крестьянину, чем знатному лэрду.
Даниель, также внезапно вспомнивший, что с самого завтра и росинки маковой во рту не держал, решил не отставать от своих спутников и с удовольствием поучаствовал в распределении честно приготовленного обеда. Погрузившись в пристальное изучение содержимого своей тарелки, он даже на время забыл обо всех подозрениях, которые вызывал у него новоявленный маг. Да и о прочем тоже.
«Всё-таки, наверное, хорошо, что в школе рыцарей учат кашеварить не хуже, чем махать мечами. Дракона кашей, конечно, не накормишь, но после боя так приятно посидеть у костерка…» думал себе Хардинг и жевал дальше.
Белка меж тем делом, по-деловому догрызя орехи, ускакала в стороны ближайшего дерева, забралась на его верхушку, где и стала приводить в порядок свой хвост подальше от костра. Ну их, этих людей, странные у них привычки.
- Я здесь подожду, – коротко оповестила она.

Завершение трапезы ознаменовалось далеко не столь мирным и неторопливо текущим разговором, как того может быть хотелось. И даже не доброй песней. Если точнее, невнятным возмущённым воскликом барда, после которого он подскочил на ноги и унёсся куда-то по берегу вдоль течения реки.
Поведение резкое и в определённом смысле очень даже некультурное. Простить Даниэля могло только одно – увиденное. А увидел он, как какой-то речной конёк смел обхаживать его лошадь.
- Хэбби! – Возмущению барда не было предела. Он замочил ботинки и штаны, но добрался до безобразницы. А возмутитель спокойствия при виде приближающегося человека взволнованно заржал и рассыпался тысячами брызг, оставив свою даму хлопать ресницами и играть в невинность перед Даниэлем в одиночку. – Как ты могла, Хэбби?
Бард укоризненно покачал головой, взял кобылу под уздцы и повёл по воде подле самого берега.
- Ты ведь знаешь, что я за тебя волнуюсь. - Кобыла задумчиво подняла взор к небу и согласно кивнула. – И… И по крайней мере могла хотя бы познакомить.
Хэббот аж фыркнула от возмущения после этой фразы и гордо махнув хвостом удалилась к Альфонсине и Фар Лапу. Бард же тем временем, пока остальные собирались в дорогу, вымыл посуду.
- И? Куда же дальше? – Поинтересовался он у вернувшейся как раз к этому моменту белки.
- Туда, - коротко ответило рыжеухое, ткнув лапой на другой берег реки.

Сообщение отредактировал Сейден - 16-07-2008, 19:46

Каша была уже доедена, и путники, быстро свернув лагерь, приготовились двинуться в путь. Белка заверила их, что там, куда она ткнула лапой, имеется брод и реку можно пересечь. не слезая с седел.
Маг был без коня. Флавий-Октавий про себя вздохнул о том времени, когда симпатичный рыжий песик бежал следом, не создавая проблем, - и воспитанно предложил магу занять место на крупе своей лошади.
Альфонсина-де-Аллюр, с которою хозяин забыл посоветоваться, возмущенно фыркнула. Но это не произвело ни на кого впечатления, потому что она и так фыркала без передышки, выражая свое гневно-презрительное отношение к Хэббот (та, по мнению Альфонсины, позорила лошадиный род, строя глазки какой-то водяной твари).

- Странная ты, Хэбби, - тихонько ворчал бард, поглаживая лошадь между ушами, - вот сама же вечно бурчишь, если я начинаю заглядываться на девчонок.
Лошадь негромко всхрапнула в ответ, в мечтах она сейчас находилась в несколько другом месте.
- О женщины! – Проникновенно воззвал Даниель, преклонив колено перед кобылой и приложив руку к груди. – Вас влечёт к себе изменчивая красота очарования. Но разве может сравниться туманная красота мечты с верностью близких друзей?
От громкого вскрика Хэббот вздрогнула и недоумённо воззрилась на своего двуногого спутника. Бард с искренним обожанием взирал на свою спутницу, чуть ли не хлопая ресницами. Лошадь нахмурилась и ответила весьма возмущённым взглядом, мол, может хватит дурачиться? Некоторое время они так и стояли, глядя друг на дружку. Первой не выдержала Хэббот. Недвусмысленно всхрапнув, она мотнула головой, указывая на седло.
- Не сердись, - бард с широкой улыбкой вскочил на ноги и практически подлетел к кобыле, обнимая её за шею. – Всё равно я тебя люблю, Хэбби, - доверчиво прошептал он и тут же забрался в седло.
Лошади только и осталось что ошалело фыркнуть и последовать за Альфонсиной и Фар Лапом.

(Сэр Хантер, Сейден и я)

Пока шли сборы, рыцарь посмотрел на охапку ивовых стрел. Не пропадать же добру... Вскоре за седлом Фар Лапа появилась новая ноша: тщательно завернутая в запасной плащ тяжелая вязанка незаменимой в здешних местах ивы. Жеребец прижал было уши, но вспомнил призрачных тварей и передумал протестовать.
Напоследок сэр Хантер проверил, хорошо ли залит костер, все ли упаковано, и вскочил в седло.
- Мы готовы, сударыня. Маркиз, вы поедете впереди. Я замыкающим. И смотрите в оба.
Забытый всеми бард хотел было возмутиться, но тут сообразил, что раз такое дело, то ему вообще-то достанется почётное срединное место. Кивнув своим мыслям, он неспешно направил Хэббот на причитающееся ей место в колонне.
Маркиз подал магу руку и помог ему вскарабкаться на круп кобылы. Он пытался убедить себя, что вперед его пустили исключительно из уважения к его воинской доблести. Убеждалось как-то не очень. Маркиз понимал, что до сэра Хантера ему, как до родимого замка ползком, причем на спине. Возражать своему героическому спутнику он, разумеется, не стал. Только позволил себе помечтать, как когда-нибудь будет ехать замыкающим, зная, что любая мерзкая тварь может прыгнуть ему на спину.
- Мм, маркиз? - Тронувшись след в след за Альфонсиной, Хэббот побрела по тропке, которую выбрал Флавий-Октавий. Надо сказать, что действие это она выполнила совершенно самостоятельно, так как Даниель, не то что не правил в данный момент, но и вовсе держался за поводья еле-еле. Вместо этого он поглядывал через плечо мага на юношу.
- Да? - обернулся в седле Флавий-Октавий.
- А правда, что она… та девушка, самая-самая? Ну то есть всё то, о чём буквально кричало всё ваше естество в том посёлке, это так? – Видимо, тут следует аккуратно отметить, что понятие такта далеко не всегда понималось бардом в соответствии с общепринятыми нормами. Во всяком случае взгляд его горел восхищением, во всяком случае маркиз в его понимании всё больше и больше превращался в героя.
Вот уж чего-чего, а этого вопроса юноша не ожидал. Он старательно подумал и честно ответил:
- Не знаю...

Белка вела путников по прямой. После переправы через Айв их дорога лежала прямиком по дну ущелья, о котором маркизу говорила Кэр. Стук копыт по камням гулко отдавался от каменных же стен, хищно возвышавшихся над головами путников. Местами под копыта попадались небольшие островки растительности, но ничего похожего хотя бы на невысокие кусты и в помине не попадалось.
Ущелье всё тянулось, белка то скакала подле путников, то взбиралась на склон, хотя как она находила хоть какие-то выступы, чтобы взобраться по пологому склону – оставалось совершеннейшей загадкой.
Так время и тянулось, долго и скучно. Разве что разговоры и могли как-то отвлечь рыцарей, мага и барда, только вот любое слово, которое они говорили друг другу, почти тут же отражалось от ближайшей стены и принималось гулять по ущелью туда-сюда.
На вопрос Даниеля, заданный несколько настороженно, мол, нельзя ли было найти какой-нибудь другой путь, ответ оказался коротким и однозначным, быстро – нельзя.
Но вот после очередной вылазки белки наверх ущелья последовало долгожданное известие, что скоро поворот, а за ним и то место, которые путники и искали. Белка загадочно моргнула, глядя блестящими чёрными глазами прямо в сердце Флавия:
- Там действительно есть камень, о котором вы говорили, но я не знаю, найдёте ли вы ещё что-либо там. В худшем случае, даже если вы не найдёте то, что ищете, мы обязательно сможем набрать там орехов, - и белка довольно зажмурилась, представив на секунду, как Флавий и сэр Хантер будут помогать собирать ей орехи.

(пост целиком и полностью принадлежит сэру Хантеру, выложен здесь мною по его просьбе)

Всю дорогу сэр Хантер молчал - впрочем, как и его жеребец, что было для того совершенно не свойственно. У рыцаря не вызывал доверия покой, царящий вокруг, у рыцарского коня возникли горестные мысли о том, что ждет их всех в конце этого пути. Однако озвучить их значило проявить страх перед людьми и дамами. Этого доблестный гнедой допустить не мог, а ничего иного на лошадиный ум не приходило.
Так эта пара и продвигалась в арьегарде маленького отряда, прислушиваясь в четыре уха к малейшему подозрительному звуку. Известие о близости цели не заставило их расслабиться. Фар Лап подобрался, рука сэра Хантера легла на рукоять меча. Вторая широкая рыцарская ладонь нашарила в скатке ивовый прут.

Магистр прикладных эфирных наук, декан королевского магического факультета сэр Рональд Григскроул поеживался в седле своего скакуна вовсе не из-за страха, нет-нет, как вы могли такое подумать, а из обычнейшего неудобства. Нечасто магу приходилось трястись в седле, куда удобнее были телепортации. Но... вот всегда есть такое маленькое "но", которое резко меняет картину происходящего. Этим "но" сэра Рональда было огромное желание вырваться из окружавших решетчатых окон, лестничных клеток, дверных засовов на свободу в огромный интересный мир.
Да, маг был практиком, не боевым, конечно, но мог пригодится этим великим рыцарям.
Почему великим? Да потому, что они первые, кто действительно так далеко зашел! Но тсссс, а то еще носы задирут и опасности пропустят.
За ученическое время своей магической карьеры сэру Рональду не раз приходилось сопровождать величайших боевых магов, и помогать, по мере сил, в их нелегком труде. Работа мага практика на широком тракте очень опасна, и главное в ней не умение и величина маг-резерва, а доверие и сплоченность.
Сэр Рональд любил и умел работать в обтесанном коллективе. Его спутники могли стать очень хорошей командой. Сер Хантер, побывавший в десятках сражений, воин, следопыт и охотник как грозовая туча опытный и нерушимый. Молодой маркиз, юный и горячий, живое пламя молнии, которое только научилось вырываться из плена. Бард, громом поражающий тех, кто его недооценивает, большая неприятность и еще большая помощь. Друг...
Сэр Рональд улыбнулся своим мыслям и снова поерзал, его седалище никак не хотело принимать участие в верховой езде.
Его внутренний взор охватывал ущелье, пресекая неожиданное нападение. Все амулеты были на месте, маленький скипетр в левой руке опирался на переднюю луку седла. Маг был готов.
Он еще раз взглянул на своих спутников, слов не требовалось, они похлеще любой грозы в своем единстве.
А кто же я... Поддерживающий грозу штормовой шквал или легкий бриз разгоняющий тучи? - сэр Рональд усмехнулся, тряхнул головой и чуть слышно ответил - Шквал!

Некоторое время маленький отряд в молчании ехал по дну неглубокого ущелья, которое вывело путников в лес. Гигантские деревья со снисходительным презрением разглядывали сверху вниз людишек, которых им давно не приводилось видеть... хотя что это "давно" по меркам лесных великанов? Мгновение...
Свет, проходя сквозь листву, становился зеленоватым, словно путь лежал по речному дну. Но каким бы густым ни был лес, всадникам ни разу не пришлось сойти с седел и прорубать себе путь: они ехали по заброшенной дороге, которую лес почему-то берег, не дал зарасти подлеском...
Флавий-Октавий, ехавший впереди, первым увидел валун, похожий на огромную, выше всадника, человеческую голову. Возле валуна лежало что-то похожее на сверток материи, а сверху - большой гребень.
Но юноша бросил на сверток лишь беглый взгляд. Его внимание было привлечено другим.
Черты каменного лица жили: губы двигались, словно пытались что-то произнести.
- Сэр Хантер, осторожнее! Там живая каменюка!

(Пишет Сэр Хантер, я только выкладываю)

Услышав предупреждающий окрик маркиза, рыцарь чуть стиснул коленями конские бока, наклоняясь вперед. Еще в те времена, когда бывший лесничий учился у жеребца быть воином, они договорились между собой о сигналах для совместных действий. И теперь золотисто-гнедой скакун с места принял резвым галопом, вынося своего седока в голову небольшого отряда.
Поравнявшись с Альфонсиной, Фар Лап резко остановился, оседая на круп. И не только потому, что рыцарь откинулся назад, подавая сигнал к остановке. Слишком необычным было представшее зрелище. Поставив торчком острые уши и нервно всхрапывая, гнедой попятился назад, но тут же опомнился: рядом находились дамы. Показать им свой страх рыцарский конь не мог. Оставалось сделать вид, что это было отступление для разбега. И Фар Лап ринулся вперед, подлетев почти вплотную к каменной голове.
Сэр Хантер, не ожидавший подобной прыти, чуть не вылетел из седла. Вернее, вылетел. При остановке. Но сумел ухватиться за луку, и падение превратилось в стремительное спешивание.
Всмотревшись в движения каменных губ, рыцарь обернулся к своим спутникам.
- Кто-нибудь из вас умеет читать по губам? Кажется, нам хотят сообщить что-то важное. Или, может, вы, господин маг, можете вернуть ему голос?

Пока люди занимались своими делами, белка ускакала в сторону от камня, расположившегося на густом травяном ковре, и как-то необычно, со второй попытки вскарабкалась на нижнюю ветвь ясеня. Махнула хвостом и недоумённо посмотрела на скопившихся внизу людей. Чтобы успокоить неожиданно застучавшие в голове беспокойные молоточки, белка чивкнула и тряхнула ухом. Это не помогло, тогда белка принялась решительно перебирать мех, совершенно позабыв о сопровождавших её двуногих и четырёхкопытных.

Пока рыцари разговаривали между собой, бард, ссутулившись, устало рассматривал камень. Прошедший отдых, как ни странно, не принёс ему бодрости, скорее наоборот, тело вспомнило все те разы за сегодня, когда Даниэль падал, спотыкался или просто вёл себя чересчур активно – и ныло.
Слушаясь не слишком уверенных движений своего седока, Хэббот сделала несколько шагов вперёд и застыла перед камнем. Даниель же наклонил голову сначала в правую сторону, потом в левую, хмыкнул и, повернувшись к спутникам, с сомнением сказал:
- Скажите, сэр Флавий, сэр Хантер, а нам точно надо говорить с этой каменюкой? – Помявшись, бард продолжил, старательно косясь себе под ноги, вернее, под копыта Хэббот, чтобы (не приведи случай!) не встретиться с глазами кого из рыцарей. – Когда, мм, когда мой класс в качестве тренировки в приближённых к боевым условиях играл в школе молодых рыцарей, после игры, один из ваших (то есть рыцарей, я хотел сказать)… Там не только ваши, там и наши, конечно, тоже…
Даниэль охнул и оборвал сам себя. Моргнул, а дальше постарался продолжить уже более логически и коротко.
- Среди всего я услышал рыцарскую легенду о говорящем камне. Сэр Хантер, маркиз, да и вы, сэр Рональд, вероятно, должны о ней знать. Может, нам стоит отсюда уйти?
И бард с надеждой посмотрел на остальных.

Сэр Рональд снова поерзал в седле, скорее по привычке, но тут же замер, уловив движение громадных нечеловеческих губ.
Мир вокруг будто замер. Маг не слышал шелеста листвы и нервного всхрапывания коней, скрипа подпруг и звяканья упряжи, он просто созерцал своим нетренированным естеством величайшую мощь представшего перед ними существа.
"Вернуть ему человеческую речь..." - волшебник чуть вздрогнул, осознав кощунство данной мысли.
"Нет!.. Никогда!.. " - сэр Рональд растерялся, пытаясь найти хотябы какое-то сравнение, чтобы описать своим спутникам насколько узок и ничтожен их язык по сравнению с ярчайшей мыслеречью этого древнего исполина. Но тут же отбросил эту мысль, жадно всматриваясь и вслушиваясь в еле слышное шуршание каменных створок.
"Уйти отсюда..." - маг спрыгнул с жеребца и приблизился к голове чуть затаив дыхание.
- Нет-нет. Мы не можем... - ему не хватало слов, он не мог передать свои чувства недоумевающим друзьям. Волшебник вплотную подошел к камню, медленно протянул руку, но так и не смог пересилить свое смущение и прикоснуться.
"Смелее" - подбадривал он сам себя, но рука предательски задрожав скользнула по каменной губе исполина.
Зеленая листва подернулась неясной рябью, всколыхнулась и закружила сознание, оно вязло в тягучей гамме неясного калейдоскопа образов в него ворвавшихся. Ритм нарастал, движение усиливалось маг цеплялся из последних сил...
Маг?...
- Мальчишка! - И ребенок, оттолкнувший руку отца, бросился в лес за околицей...
Рональд все ника не мог уловить нужный образ в сотнях других...
Рональд?...
- Родни! - А он все бежал, а ветки все хлестали по его голым коленкам...
Еще, еще чуть-чуть и... Ему никак не удавалось сфокусироваться. Он держался за самое себя и не мог отпустить, не мог поверить в силу и знания этой сущности, схватившейся за него как за паутинку, улетающего сентября.
Маг упал на колени, уперевшись в нижнюю губу, у него почти не оставалось сил, он просто не мог помочь.
"Не пойму! Я НЕ ПОЙМУ!" - по его лицу скользили слезы, в его душе скользили мириады образов мириадов жизней, но нужен был только один...
... А ветки все хлестали по коленкам и разочарование рвалось наружу, захватив обиду и жалость к самому себе, а затем еще и злость показалась брызнувшей на листья слезой. Но он все бежал и бежал, оцарапываясь, спотыкаясь и падая, совершенно не разбирая дороги в глубь леса к его истокам, к его сердцу-кедру. Самому большому из всех, что доводилось видеть пятилетнему мальчонке. Он вылетел на полянку и вжался в ствол зеленого великана, ручонками поглаживая чуть теплую шероховатую кору, крона зашелестела листочками ласково успокаивая. Он раскинул руки в попытке обнять его всего, его ладошки тянулись в стороны, стараясь сомкнуться вокруг ствола. Приятное тепло наделяло чувством всевозможного, но тут кончики пальцев левой руки наткнулись на что-то холодное и неприятное. Родни обошел ствол и замер: монстр, напоминающий серый мох пожирал дерево. Родни схватился за эту гадость, но она прошла сквозь пальцы как облачко дыма, заставив руку похолодеть и покрыться инеем.
- Я помогу тебе! - с полной уверенностью в своих силах воскликнул он, уперся ладошками в дерево по обе стороны от болезни, зажмурился и чуть слышно запел:

Северный ветер приносит печали,
А сердце твое молчит до весны.
И в это время жизнь угасает,
Чтоб с птичьим прилетом в теле ожить.
Но с Северным ветром приходит Тарати.
Не спрячешься - и найдут тебя льды.
Касанье его изнутри прожигает
И чувствуешь ты дыханье беды.
И тенью неясной бродить ты в тумане
Начнешь день за днем, от зари до зари.
Пока сердце друга ты не повстречаешь
И под тихую песнь излечишься вмиг.

Когда Родни открыл глаза, то увидел, что та часть ствола, к которой прицепился Тарати представляет собой свежую сочащуюся рану, но все же лишенную и малейших признаков северного духа пожирателя...
... Маг открыл глаза через мгновенье и попытался встать, но его ноги подкашивались.
- Я знаю, что нужно делать! - решительно заявил он.

Сообщение отредактировал Фея Луганская - 1-09-2008, 20:07

Даниель с подозрением покосился на горящий в глазах мага энтузиазм и тронул Хэббот ногами, та, для разнообразия, полностью согласная с мыслями барда, принялась пятиться назад. Бард же, для проформы кашлянувший, очень доброжелательным голос поинтересовался:
- Почтенный маг Рональд, вы точно уверены, что нам надо что-то делать? – глянув на маркиза в поисках поддержки, Даниель неопределённо пожал плечами и ткнул пальцем в сторону лежавшего среди травы гребешка и чего-то ещё, скрытого от глаз всё той же травой. – Может, нам стоит просто забрать вот… их, и всё?

"Какая еще легенда?!" - сэр Хантер прикусил губу и нехорошо покосился на гнедого. Тот вспомнил о рыцарской перчатке и прижал уши. Обучая бывшего лесничего воинскому ремеслу, Фар Лап допустил серьезную оплошность: он начисто забыл о всевозможных легендах и преданиях, имеющих хождение в основном среди рыцарского сословия. Так попасться... Однако надо было выкручиваться.
- Легенда легенде рознь, милейший, - невозмутимо ответил Даниэлю рыцарь. - Если вы покопаетесь в памяти, то наверняка обнаружите там не одну и не две легенды о говорящих камнях совсем другого толка. А рыцарям отступать перед легендой и вовсе не к лицу. Хотя кое в чем вы, безусловно правы. Маркиз, - сэр Хантер повернулся к юноше. - Ваша прекрасная дама простит вас, безусловно, если вы явитесь к ней с пустыми руками, когда узнает, как храбро вы сражались с нечистью. Но простите ли вы сами себе нарушенное обещание? Вон там в траве есть нечто, напоминающее цель нашего похода в это милое место.
Легкий укор в голосе рыцаря пропал, сменившись спокойной силой, когда сэр Хантер перевел взгляд на мага.
- Слушаю вас, сэр Рональд.

Не сказать, чтобы Даниель был так уверен, что вспомнил к случаю именно ту легенду, которую следует, тем не менее неожиданно по каким личным мотивам проснувшееся чувство здравого смысла упорно намекало ему, что встреча с говорящими предметами, неизвестно каким образом очутившимися в глухом заброшенном месте не всегда ведёт к сокровищам.
- Ну, может это и не камень-прыгатель, - не совсем уверенно добавил он, - но вы не думаете, что раз он имеет рот и так долго лежал здесь и дремал, то проснувшись, сразу захочет есть?

Что касается волшебника, то он сделал шаг назад, но не от увещеваний барда и не потому, что к нему обратился сэр Хантер. Рональд всего лишь прислушивался к чему-то, что бормотал сквозь сон камень. Вот он вскинул руки, при этом рукава его рубашки, имевшие странно свободный покрой, раздались в стороны. Кто знает, что бы он успел наколдовать и сотворить, потрясая сознания своих путников, если бы не точно угодивший ему по темечку орех.
Продолжив движение, маг развернулся вокруг своей оси и упал, оглушённый. Неспокойно оглянувшись, Даниель посмотрел на спутников:
- Нам точно стоит здесь находиться? – пожалуй, впервые за всё время похода бард был не только предельно серьёзен и совершенно точно понимал, что то. Что сейчас происходит, не совсем подлежит тому здравому смыслу, который обычно принято использовать в приличном обществе. Белка же, выполнив последнюю услугу своим нечаянным знакомым, поскакала себе дальше.

Все это время юный маркиз стоял молча, не вмешиваясь в разговоры. Он честно пытался понять, что происходит. Получалось у него это с трудом.
Но когда маг, схлопотав орехом по голове, выпал из общей беседы, Флавий-Октавий не выдержал.
- Мы же пришли за вот этим, разве не так? - спросил юноша рассудительно.
Он нагнулся и поднял лежащий возле камня сверток.
- Ну... всё, да? Можно ехать обратно?

(Главным образом сэр Хантер и чуть-чуть я)

Сэр Хантер, у которого из-под носа увели возможность войти в легенды - да-да, те самые, рыцарские, - разочарованно вздохнул, глядя вслед белке. Однако без мага что-либо сделать не представлялось возможным, а цель путешествия была достигнута. Оставалось вернуть находку прекрасной даме.
Рыцарь поднял на руки поверженного мага, взгромоздил его на гнедого, наказав приглядывать, чтобы не потерялся по дороге, и повернулся к говорящему камню.
- Извини, приятель, так получилось. Но мы еще вернемся. Может быть... - и, кивнув маркизу, занял место в хвосте колонны. - Возвращаемся.
Альфонсина-де-Аллюр стояла как шелковая, пока маркиз садился в седло. Но едва почувствовала всадника на спине - затанцевала, всем своим видом выражая желание исчезнуть из этого неприятного места - так быстро, как только позволит ее резвость.
- Вы так стремились к дракону, сударь, - сощурился на барда сэр Хантер. - Ваша очередь вести отряд.

«Моя чего?» если бы Хэббот не была той самой почтенной лошадью, чей разум не единожды совершал славные подвиги во спасение не только собственного хвоста, но и не путёвого барда, то лежала бы ей дорога прямиком на бормотавший камень. А так Хэббот упёрлась всеми четырьмя копытами, и хотя Даниель почти висел на её поводьях, не сделала ни шагу.
- В смысле, вести отряд? - внезапно ослабевшим голосом спросил он.
- В прямом смысле, - рыцарь тонким ремешком стянул стремена под брюхом Фар Лапа, чтобы бесчувственный всадник не свалился с седла. - Маркиз присматривает за магом и держит имущество своей прекрасной дамы. Я слежу, чтобы никто не сел нам на шею сзади. А ваш абсолютный слух, сударь, как никогда пригодится во главе отряда. Кто лучше вас расслышит малейший подозрительный звук?
Бард рассеянно положил ладонь на гриву Хэббот и погладил её, по его несчастному виду было абсолютно ясно, что предложенная рыцарем перспектива его почему-то е вдохновила. Кобыла тряхнула головой и переступила копытами, всхрапнула. Именно этот момент камень избрал, чтобы открыть глаз. Один, большой глаз, с голубым зрачком и настолько чёрным хрусталиком, что казалось он не просто смотрит перед собой, но готовится поглотить путников в эту чёрную пустоту.
Осознание необходимости лидерства пришло само собой.
- Едем! – неожиданно мощно рявкнул Хардинг, Хэббот рванулась с места. Камень пошевельнулся, качнулся, завис и перевернулся через себя. Если бы он на этом ограничился. Гремя по земле, камень покатился на путников.

(вместе с сэром Хантером)

Очнувшись на чужой лошади, ну или не лошади, поди разгляди с полуслипающимися глазами, диким шумом в голове и странным привкусом во рту, маг попытался обернуться - ременная перевязь прекратила его жалкие попытки - с зади надвигалось что-то большое и серое... Но внезапное прозрение мгновенно отрезвило сэра Рональда:
- Не может быть! - возопил он, крутясь в седле. - Не может быть! - данные слова были адресованы камню, - ты - сердце леса, тебе нельзя, нельзя тебе покидать это место!
- Сэр Хантер! куда?! Но мы же можем помочь, можем помочь... - резкая боль оборвала слова волшебника, припав к гриве, схватившись за нее как за соломинку, уткнувшись как в плед любимой кормилицы, маг затих.
Легкая дрожь сотрясала его плечи, но это не мешала ему через пару мгновений начать развязывать путы, крепившие его в седле. Покончив с ними, сэр Рональд держась за переднюю луку спрыгнул с коня, благо кусты смягчили его падение. но сейчас ему было не до царапин и тумана.
- Standingus thereus whereus us asus! - заклинание остановки слетает с уст заученным речитативом, резкое движение вперед всем телом и вытянутая хлыстом рука - все выверено годами полевой практики - мыслеобраз завершающим штрихом вплетается в энергопоток и невидимой паутиной разрядов магии опутывает катящийся валун.
Камень, неснижая скорости продолжал лететь на сэра Рональда, он и не надеялся что заклинание сможет остановить имунный валун, но вот мыслеобраз, вся надежда была на него. Скорость движения не уменьшалась и тут камень будто налетел на преграду, которую не пробив сходу, почти невозможно преодолеть. Мага обдало листьями и трухой от остановившегося в нескольких метрах камня.
- Я догоню! - прокричал он скрывшимся за поворотом друзьям и, направившись в обратную сторону, тише добавил - если справлюсь...

Сообщение отредактировал Фея Луганская - 8-10-2008, 6:55

(два рыцаря)

Первым движением рыцаря было ухватиться за рукоять меча. Совершенно бесполезное - такую махину простым клинком не остановишь. Дальше все смешалось: грохот катящегося валуна, вопль гнедого, потерявшего драгоценный груз, магическая заумь некстати очнувшейся жертвы грызуна-переростка... Размышлять было некогда - нужно было уносить ноги.
Фар Лап взвизгнул, когда рука в перчатке вцепилась в жесткую гриву. Одним движением бросив себя в седло, сэр Хантер нагнулся, и последние слова маг произносил, возносясь на боевого скакуна. Перекинув сэра Рональда через конскую холку, рыцарь ударил жеребца каблуками по ребрам.
- Уходим! - рявкнул он голосом, от которого в прежней лесничьей жизни приседали кабаны. - Быстрее!
И Фар Лап с места пошел вскачь, увлекая за собой маленький отряд.
Флавий-Октавий не успел ни рта открыть, ни тронуть шпорами лошадиные бока: умница Альфонсина сама поняла, что ей делать. Она рванула вслед за Фар Лапом так, словно была не рыцарской могучей лошадью, привыкшей солидно нести на своем хребте всадника в доспехах, а скаковой кобылой, которая обязана, выложившись до последней жилочки, взять кубок за резвость. К счастью, подлеска здесь почти не было, а меж колонноподобных сосновых стволов Альфонсина лавировала, как матерый лось. К счастью, вскоре отряд вернулся на заброшенную дорогу и помчался вперед уже без помех.

-Хэбби, скажи, вот это всегда так, да? – кобыла гарцевала на месте, упрямо отказываясь слушаться поводьев и каблуков Даниэля. Человек старался развернуть лошадь обратно к камню, вернее, к рванувшему к камню магу. Разумеется, бард и в мыслях не имел идеи, какую конкретно легенду припомнил сэр Рональд, во всяком случае камень, поначалу скакавший совершенно бесшумно, постепенно начинал гудеть, всё яростнее и громче. Так вот, в отличие от человека, лошадь упрямо старалась убраться из этого места подальше. Борьба человека и лошади крайне замедляла их движение и вела к победе в споре скорее всего третьей стороны, которой вполне успешно можно было назвать камень, успешно приближавшийся к беглецам.
- Ставлю на камень, - после того как кусок гранита с печальным уханьем в очередной раз подпрыгнул в воздух, в совершеннейшей близи от бегущего ему наперерез мага, Даниэль и Хэббот синхронно прекратили бороться и заворожено глядели на развернувшуюся картину. Лошадь фыркнула. Разумеется, ей по жанру полагалось не соглашаться с Хардингом, но получалось у неё это как-то не совсем убедительно.
Совершенно машинально бард вцепился пальцами в лютню и быстро закинув ремешок через голову, выбил пальцами невообразимый ритм, немного героического, немного беспокойного аллюра струнной кавалерии музыки.
- Держитесь, сэр Рональд, я с вами, - возопил Даниэль и стукнул Хэббот каблуками по бокам. Та фыркнула, но не тронулась с места.
Так эта сцена и застыла в глазах белки, всё ещё сидевшей на верхушке своей сосны и с изумлением взиравшей на людей и камень, когда в дело вмешались рыцари. Один подцепил за шиворот мага, второй ухватил Хэббот за уздцы, и герои с места в карьер понеслись прочь, преследуемые буквально по пятам гудящим камнем (и, разумеется, при всё продолжающейся дроби мелодии лютни).

(Сэр Хантер и я)

По лесу не покатаешься, как по поляне или по дороге. Это и спасло беглецов, припустивших напрямик через лес, не разбирая пути. Густой подлесок и вековые деревья оказались серьезной преградой для каменного непоседы. Ударившись о лесного великана, валун отлетел в сторону и надежно застрял между двумя дубами.
Этого беглецы не видели. Они были заняты более важным делом, чем глазеть по сторонам: следили за тем, чтобы не переломать ноги лошадям.
Вскоре под копыта полетела заброшенная, но еще вполне проходимая дорога. Промчавшись по ней с милю, сэр Хантер осадил коня, помог магу сесть наконец по-человечески и поднял руку.
- Тихо!
Он напряженно вслушивался - не послышится ли гул катящегося камня?
Маркиз послушно затих, тоже вслушиваясь в молчание леса. Именно молчание: не щебетали птицы, не стрекотали по ветвям белки. Даже ветер стих, не играл листвой, не похрустывал сухими тонкими ветками. Замолк лес, затаился...
Гнетущая тишина на заброшенной дороге - не лучшая обстановка. Рыцарь повернулся к маркизу.
- Сможете найти дорогу к вашей прекрасной даме, юноша? Не нравится мне здесь.
- Дорогу? - растерянно ответил юный маркиз. - Я?.. Вряд ли... - И вдруг закончил, приободрившись: - А вот Альфонсина точно найдет!
- Тогда... - сэр Хантер похлопал по гнедой шее. - Фар Лап, объясни даме, что в ее... эээ... памяти сейчас наше спасение.
Он чуть было не ляпнул "в ее руках", но какие могут быть руки даже у кобылы самых благородных кровей? Еще обидится, чего доброго.
Жеребец ничуть не сомневался, что Альфонсина все прекрасно поняла без перевода, но кто же откажется от возможности побеседовать?
- Миледи... - начал рыцарский конь, - не соблаговолите ли вы...
Альфонсина перебила его возмущенным ржанием и неспешно затрусила по дороге, не глядя ни налево, ни направо. По ее безмятежно-презрительной морде не догадаться было, что только что она сломя голову уходила от смертельной опасности.
Маленькая кавалькада двинулась в том же направлении. Фар Лап шел голова в голову с Альфонсиной, благо дорога здесь была достаточно широкой. Хэббот трусила позади.
Флавий-Октавий обернулся к своему старшему спутнику.
- Сэр Хантер! - голос его звенел и чуть не срывался от волнения. - Пока из леса не полезли никакие оборотни... я хочу... я давно хотел сказать... Сэр Хантер, я благодарен судьбе за встречу с вами. Быть вашим спутником - это... я и не мечтал никогда... Я не сразу это понял, но теперь знаю, что мне еще учиться и учиться - быть настоящим рыцарем. И учиться - у вас. Это высокая честь. Вы не просто лучший из рыцарей - вы воплощение рыцарства... вот!
Неожиданное славословие застало сэра Хантера врасплох. Чего-чего, но такого он от мальчишки не ожидал.
Бывший лесничий, простолюдин, по странному капризу судьбы сменивший охотничью куртку на боевой доспех - и воплощение рыцарства? Все сорок два поколения благородных предков сейчас, должно быть, ворочались в своих склепах, гремя костями. Горькая усмешка тронула губы сэра Хантера, когда он обернулся к маркизу.
- Не все то золото, что блестит, юноша. Постарайтесь быть достойным преемником славы своих предков.

Совместно с Сэром Хантером

Маг ерзал перед рыцарем, но очень боялся, к чести второго, проронить хотябы слово. Окрик: "Тихо!" подействовал на него отрезвляюще, но еще сильнее подействовало выражение лица. Сэру Рональду было жутко неудобно - передняя лука то и дело впивалась ему пониже спины и он не вытерпел.
- Сэр Хантер! Вы понимаете, что лес можно было спасти!
Не надо быть магом, чтобы заметить, как елозит седок. Особенно, когда ездишь на говорящей лошади.
- Эй, уберите с меня этот куль с мукой! - возмутился Фар Лап. - Он мне так всю холку собьет!
Вздохнув, рыцарь остановил жеребца, вынул ногу из стремени и ответил на тираду мага:
- А вы понимаете, что нельзя браться за новое дело, не закончив старого? Вот разберемся с драконом, вернемся, и спасайте тогда лес сколько угодно. А сейчас будьте любезны, перебирайтесь ко мне за спину. Там вам будет удобнее сидеть, и Фар Лап не станет так громко возмущаться.
- Это почему не стану? - возмутился гнедой.
- Потому что жеребцу с натертым крупом ходить как-то противоестественно, - ласково отозвался рыцарь. - А привлекать к этому внимание как минимум неосмотрительно.
Жеребец фыркнул, но промолчал.
Волшебник понурив голову, слез с коня.
"Вот именно, что было!" - тихо напомнил он себе. Действительно, можно было исправить сложившуюся ситуацию, кокой бы неприглядной она не казалась, но до, до того момента как сердце леса все-таки обезумело и сдвинулось с места. После этого процесс стал необратим. Сэр Рональд продолжал корить себя за бездействие, но предательский голосок твердил о том, что все его потуги были заведомо обречены на провал. Слишком уж поздно он попытался что-то предпринять.
- Вы правы, тысячу раз правы, но эта неспособность изменить... - маг махнул рукой, глубоко вздохнул.
- Не беспокойтесь Фар Лап, я не стану вас утруждать.
Взмах руки, и на поляне появилась вороная с серыми подпалинами лошадка, неодобрительно покосившая глазом на мага.
- Приветствую Тресса! - скзал он и забрался в седло.
- Ну ни хвоста себе! - возопил гнедой. - И за каким овсом тогда было на меня его взваливать?!. Эээ... Простите, сударыня, рад обществу.
Осмотрев скакуна с головы до копыт Тресса фыркнула нечто невразумительное и потрусила неспешной рысцой по дороге.
- Не обращайте внимания Фар Лап! Тресса - заколдованная лошадь, ну не совсем лошадь.. - маг вздохнул. - Давайте выбираться отсюда, мы уже все равно не сможем ничего сделать, а впереди так много дел
Пожав плечами, сэр Хантер вернул сапог в стремя, освобожденное было для удобства мага, и слегка стукнул Фар Лапа каблуками по ребрам. Гнедой крупной рысью припустил догонять Альфонсину, горестно размышляя о превратностях судьбы. Его, благороднейших кровей боевого жеребца, напрочь игнорируют дамы, словно мерина какого! Это несправедливо, в конце концов! Да, он заслуженный вояка, а не парадный хлыщ, способный только красоваться. Некогда было изящным манерам учиться. Но неужели никто не способен оценить все благородство его лошадиной души?!
Пока он рысил в глубокой печали, рыцарь поглядывал по сторонам, чтобы не прозевать возможную угрозу.

Сообщение отредактировал Фея Луганская - 23-10-2008, 6:02

То что камень остался далеко позади, несмотря на все разом всплывшие в памяти предания, почему-то очень сильно обрадовало Хардинга. Упрашивать Хэббот бежать от гудящего ужаса совершенно не требовалось и решительное вмешательство маркиза послужило для неё сигналом. Барда бросило на лошадиный круп, но через некоторое время он умудрился развернуться и, низко пригнувшись к шее Хэббот, очень-очень поддерживал её в желании бежать.
«Ну я же предупреждал, почему они меня не послушались?!»
Остановились они с трудом и скорее потому, что перед ними возникла преграда в виде Фар Лапа и Альфонсины. Возможно, на кураже Хэббот не остановилась и пробилась бы через эту парочку, даже не глядя на их седоков. Но появление за ними ещё одной лошади, причём появление неожиданное, окончательно сбило парочку с толку. Хэббот с несчастным видом затормозила, едва не сев на задние копыта, а бард сильно-сильно зажмурился, ожидая, что вот теперь каменюга его и настигнет.
Но время шло, а позади всё было тихо. Более того, мирное чириканье и шелестение очень быстро нашло дорожку к сознанию Даниэля.
- Хэбби, оно затаилось на дереве, - почему-то крайне огорчившись, бард повернулся насколько мог себе это позволить в седле и посмотрел на дальние деревья, оставшиеся у Хэббот за хвостом. Затем задрал голову и долго с подозрением рассматривал почтенно дремлющие на ветерке ветви.
Тем временем остальные всадники – теперь, все трое – уже были готовы к пути. Почему-то бард очень смутился и то что собрался сказать, никак не мог произнести так, чтобы его услышали. Это настолько удивило Хардинга, что он в недоумении погрузился в свои мысли, и Хэббот, не обременённая измышлениями всадника, куда ей надо идти, присоединилась к остальным.
Ну а бард, казалось, совершенно потерял интерес к происходящему, рассеянно прошёлся взглядом по маркизу и магу. Нехотя поинтересовался:
- Уважаемые сэры, и куда мы теперь? Назад… в тот домик? – о чём же всё-таки бард думал? Это просто – он обалдело соображал, что вообще-то уже более суток не совершал ничего такого, ради чего стоило жить. Может, хоть привязать меч сэра Хантера к ножнам? А может… - Но ведь тогда мы не успеем за ночь пересечь рощу.
- Поторопимся - успеем, - пожал плечами рыцарь. - Не успеем - заночуем. Ивы у нас в запасе достаточно, чтобы в три ряда огородиться. А таскать за собой чужие вещи, да еще наверняка волшебные - искать лишние приключения на свои... кхм... головы.
- Ива… - почему-то Даниэль не стал питать надежды в том, что будет освобождён от обязанности резать ветви и делать колья. – Но ведь мы не просто останавливаемся в поле. Эти места, вспомните хотя бы слова маркиза, здесь всё пропитано мраком.
И именно памятуя о копьях, бард подпустил в голос зловещих ноток, а вид принял сумрачный и проникновенный.
- И ночью, в самой серёдке тёмного леса, ива станет нам гарниром, - выдержав паузу, Даниель добавил. – Может, останемся в селении до завтра, а?
- Это он точно там себе какую-то кобылку приглядел! - ржанул Фар Лап, очнувшийся от своих тягостных дум - долго грустить гнедой не умел. - Ишь как уговаривает! Да пускай село будет, нечего дамам ночью в лесу делать.
О собственных планах на эту ночь в компании трех дам жеребец деликатно умолчал.
Сэр Хантер задумчиво почесал рукавицей голову. Лошадиную, разумеется.
- Не лишено смысла, - кивнул он.

(Вместе с сэром Хантером)

Сообщение отредактировал Сейден - 24-10-2008, 17:08

Флавий-Октавий досадливо поморщился. Досадовал он исключительно на себя.
Да... до сэра Хантера ему далеко!
Сам юный маркиз помнил только одно: с огромным трудом их отряд добыл заветный сверток. И теперь этот сверток надо отдать той девушке из лесного дома...
А вот бывалый странник сэр Хантер подумал о том, где их может застать ночь. И о том, что с ними маг, который толком не умеет драться, и бард, который толком не умеет вообще ничего, кроме как молоть языком...
Кому же позаботиться об их безопасности, как не рыцарям?..
- Конечно, в селении заночевать куда лучше, - солидно подтвердил он.
Но тут же мальчишеское любопытство взяло верх над солидностью:
- Сэр чародей, вы сказали, что Тресса - заколдованная лошадь. Не расскажете ли вы о ней, пока мы добираемся до селения?

Обратный путь особенно ничем не отличался от обычной прогулки, очень напоминая тот, утренний, только без постоянного ожидания, что сейчас что-то случится. Или ничего не случится. Во всяком случае изрядно потрудившихся путников и (уж тем более) их скакунов, ждал уютный, не предвещающий ничего плохого ночлег.
Рыцарям так и не удалось разговорить мага. Представив остальным Трессу и устроившись в седле, маг будто и не заметил обращённого к нему вопроса.
Вскоре они выехали на знакомую тропку вдоль ручья. Возможно, если бы не данное Флавием обещание, уже сегодня к вечеру они добрались бы до леса, где обитал дракон, впрочем, о задержке (по крайней мере бард) не стоило жалеть.
Уютные домики, тихие яблоневые и грушевые сады, всё это выглядело и было очень родным для уставшего взгляда.
В школах бардов одной из первых ученики разучивали и запоминали одну легенду, прославляющую тишину и доброту родного порога, дома, очага и сада. Авторство легенды приписывают Грегору, тому самому барду, что ещё при жизни назывался Звонким, а для потомком так и остался непревзойдённым сказителем и певцом. Грегор начинал не так, как остальные барды, детство и молодость он провёл в здешних местах, знал Рощу ещё светлой и нежной ко всем добрым людям. Уже потом ему пришлось пережить всю тяжесть изгнания из-за жуткой клеветы, встречу с королём и ту полночную звезду, в которую обернулся его голос. Но вся душа его была здесь. И Даниель, чувствуя одновременно смущение и радость, зажмуривался и прислушивался к себе и лёгкому ветерку, порой спускавшемуся к нему с ветвей.
Почему он так не радовался прошлой ночью? Разные причины, но прежде всего то, что он только сейчас об истории и вспомнил. А вспомнил – и устыдился. Как хорошо, что они вернутся. Может, ему здесь стоит и остаться, а рыцари дальше… сами? И тогда никакая тень советника не будет висеть на закорках, а пышущий пламенем дракон – мелькать перед глазами.
Глазами…
Бард приставил руку козырьком и охнул – над самыми высокими деревьями и правда стелился чей-то силуэт. Лёгкий как росчерк пера и подозрительно холодный. Вот только дракон ли это?
«Мантикоры, вампиры, пущенные из катапульты снаряды в форме росчерка пера, ведьмы» - заученно забубнил под нос бард, всё больше укрепляясь в убеждении – это дракон. – «Крылья тебе размять надо, да? Воздухом подышать свежим? В пещере, наверное, воздух не так часто сменяется. Ничего, когда-нибдуь крылья будут и у меня, а там…»
За этими Даниеля и застала еловая ветка, спокойно висевшая над тропой. Лениво размахнувшись (ради такой шутки ветерок уж расстарался совершенно вовремя отвести веточку назад), ветка как следует проехалась по шевелюре барда.
- Ай, - а подумав, добавил, - ради таких моментов и мечтаю жить.

Сэр Рональд действительно пропустил вопрос мимо ушей. И даже его цепкое подсознание не ухватило этот миг, ибо маг был удручен, наверное, даже так - УДРУЧЕН. И никакие доводы робкого внутреннего голоска, к концу путешествия сошедшего на нет, ему не помогали. не помогали и постоянные взбрыкивания Трессы под седлом и ее неодобрительно косящие глаза (то левый, то правый в разумной очередности - вперед смотреть-то надо). Он ехал, ерзая скорее уже по привычке, совершенно неглядя по сторонам, и тяжко вздыхал. Тихо начинал что-то доказывать самому себе и, вдруг, замолкал на полуслове все ниже опуская голову.
"Может хватит, Ронни?!" - неодобрительно косящий левый глаз снова пошел в атаку.
"Трес, ты не понимаешь, ведь..."
"Может хватит!" - правый не отставал от своего собрата и продолжал глядеть с удвоенным укором.
"Но как же..." - тяжелый вздох.
"Сэр Рональд! В конце концов, прекратите истерику!" - лошадка издала легкое ржание и повела крупом. "Вы должны находится в здравом уме, я же по Вашей милости нахожусь в этом положении..."
"По МОЕЙ?!" - Сэр Рональд мгновенно распалился.
- Тресса Лаин Марите! Вы забываетесь! Это... - но тут же осекся, устремив взгляд в чужеродный элемент ландшафта.

Совместно с сэром Хантером.

Лесная фея жила себе мирно в маленьком домике под лопухом, и знать не знала о наших путешественниках. До того самого момента, пока Фар Лап не раздавил ее прекрасное жилище.
Правда, сначала она увидела огромное копыто, а потом уже коня. Золотой стрелой метнулась Тирлим к вандалу. (Ее нисколько не смущала разница в размерах.)
- Да как ты смеешь, по какому праву, ты - гадкий огромный коняга, разрушил мой чудесный комфортный домик! - фея, задыхаясь от ярости, что есть сил, молотила по носу Фар Лапа крошечными кулачками. Тирлим перевела дух и продолжила тираду.
- Я только ремонт сделала, лепестки роз на стены наклеила, а знаешь, как трудно достать в нашем лесу розы. Нет, я этого так не оставлю. Я требую возмещение ущерба! - Тирлим уперлась ладошками в вышеозначенный нос и усердно заработала крылышками, стараясь не дать коню уйти.
Фар Лап встал как вкопанный. Глаза гнедого жеребца съехались в кучку, пытаясь сфокусироваться на странном маленьком, но очень шумном существе, которое довольно ощутимо атаковало самое чувствительное место лошади. Больно не было, скорее щекотно. Фар Лап принял было существо за очень крупного овода и собрался уже как следует мотнуть головой, отгоняя надоеду. Но оводы, даже такие крупные, не пищат по-человечески.
Поставив торчком уши и старательно кося большими лиловыми глазами на шумную летунью, рыцарский конь пытался рассмотреть ее. Получалось плохо.
- Эээ... миледи, вы не могли бы оставить в покое мой храп? - осведомился жеребец. - И будьте так любезны, отодвиньтесь, мне вас толком не разглядеть.
- Фар Лап, ты с кем там опять знакомишься? - удивленный внезапной остановкой рыцарь оглядывался по сторонам, но никого не видел.
Фея немного сбавила обороты и недоуменно стала переводить взгляд с коня на всадника и обратно. Светской беседы между ними она явно не ожидала и теперь думала на кого напуститься, решив, что виноваты оба, Тирлим продолжила.
- Что же, извольте, - она немного отлетела, сложила руки на груди и вздернула носик.
- Вы разрушили мой дом, и я требую возмещения ущерба,- отчеканивая каждое слово, сказала фея ледяным тоном.
- Господа, а ну-ка, подождите, - сэр Хантер с интересом разглядывал летунью. - Кажется, мы нечаянно обидели маленькую леди.
- Так зачем было на дороге дом строить? - фыркнул жеребец, пытаясь заглянуть под лопух. - Хоть на дереве бы, что ли, построила... или в кустах. Цветущих.
- Под ноги смотреть надо, - намекнул рыцарь. - И какого возмещения вы хотите от нас, миледи?
- Равноценного. Я не отвяжусь от вас, пока у меня не будет нового домика. А вы, господин конь, должны бы знать, что лесные феи живут только в траве. А в кустах - сами селитесь! - взлетев повыше Тирлим надула губки.

Совместно с Факел.

- Я жеребец, сударыня! - возмутился гнедой. - Конь - это мерин! А я - жеребец! Две большие разницы! И вообще, можно подумать, в кустах плохо. Как припечет, начнут оводы докучать - так в кустах самое спасение! Они там летать не могут! О... Понял. Вы тоже летать там не можете, да?
- Фар Лап, помолчал бы уже, - рыцарь задумчиво смотрел то на злополучный лопух, то на фею. - Видите ли, миледи, мы сейчас не можем построить вам новый домик. И у нас есть несколько совершенно неотложных дел. Но что вы скажете, если я попрошу вас подождать с возмещением под честное слово рыцаря, что при первой возможности вы получите свой домик?
- Ну уж нет, так легко вы от меня не отвяжетесь. Честное слово - это хорошо, но вот когда у вас появится первая возможность. Дома у меня все равно нет, я с вами полечу по вашим совершенно неотложным делам, - фея, прочертив в воздухе золотую петлю, метнулась к рыцарю.
- Миледи, - попытался воззвать к разуму феи сэр Хантер, - я понимаю ваши опасения, но мы ведь не на прогулку собрались! Нам предстоит бой с драконом! Я никогда себе не прощу, если с вами что-то случится! Потерять дом неприятно, но не смертельно. Лишиться вашей хорошенькой головки будет куда печальнее.
- Дракона вашего я не боюсь, - зарделась Тирлим от комплимента, - а без домика мне никак нельзя. Кому я нужна бездомная, - фея засопела носом, готовясь расплакаться. Свечение, которое она излучала, стало намного слабее.
- Исходя из этой логики, нам вы тоже не нужны, получается, - буркнул жеребец и тут же получил латной перчаткой промеж ушей. - Эй, я всего лишь хотел сказать, что не надо так о себе говорить, зачем сразу драться-то?!
- Думать надо, прежде чем говорить, - отозвался сэр Хантер и оглянулся на своих спутников. - Ну что поделаешь, не бросать же маленькую леди на произвол судьбы. Только лететь все время вы устанете. Выбирайте, с кем ехать. вы такая легонькая, что лошади вас и не почуют. А там что-нибудь придумаем.
- Ой, спа…, - она уже наматывала круги вокруг всадников. Вернувшись, фея сделала в воздухе реверанс, - Тирлим, а с вами можно?
- Конечно, миледи. Располагайтесь. Меня зовут Хантер, а вот этого гнедого болтуна - Фар Лап, рыцарь потрепал жеребца по шее. - Не сердитесь на него, миледи, он иногда может сболтнуть лишнее, но не со зла.
Тирлим кивнула, бухнулась между ушей Фар Лапа и обняла колени. Она никогда так долго не говорила. Переживания и последующая беседа утомили малютку. Сделав серьезную мину, она стала задумчиво смотреть перед собой.

(сохраню этот момент на память – мой 777-ой пост ^^)
(вместе с сэром Хантером)

Будь у Даниэля такая возможность, он бы поспешил негромко успокоить рыцаря и его почтенного жеребца в том, что вряд ли фее улыбнётся последовать за всадниками в село, к людям. Но даже если она и решится на это (что для лугового народа уж совсем несвойственное дело!), бард мог с чистой совестью пообещать, что в этом случае он для Тирлим споёт.
Но со всеми этими драконами, рощами и девушками он изрядно поотстал от рыцарей, поэтому, когда он до них добрался, фея уже вольготно расположилась на голове Фар Лапа и, за спиной сэра Хантера, была совершенно не видна ехавшему следом Даниэлю.
Вскоре показалась знакомая уже развилка тропинки. На запад начинался тракт, тянувшийся аж до столичного замка и дальше, к морю, ну а прямо перед путниками виднелась стена – при таком соседе, каким оказалась на поверку Роща, весьма ценное украшение для села.
- Попробуем остановиться в том же домике? – Бодро поинтересовался у сэра Хантера Даниэль.
- Есть другие варианты? - вопросом на вопрос ответил рыцарь, поглядывая, чтобы жеребец не стряхнул ненароком маленькую наездницу.
Бард пожал плечами.
- Можно встать кругом перед домиком старосты и развести костёр прямо там. Глядишь, нас тогда сам кто пригласит.
- Например, счастливая стража, которая так и не получила с нас платы за въезд, - усмехнулся сэр Хантер. - Нет уж, давайте без таких подвигов.
- Наверное… - Даниель достаточно быстро отказался от своего предложения и направился прямиком к обнаруженному накануне секретному лазу. – Пожалуй, против моего обаяния они не должны устоять
Рыцарь снова усмехнулся, но спорить не стал и придержал жеребца, пропуская вперед мага и маркиза.

Сообщение отредактировал Сейден - 7-11-2008, 21:09

(Фея Луганская и я)
Долго находиться в бездействии фея не могла, она вспорхнула со своего места и начала метаться между всадниками. Полет ее был очень быстрый с резкими поворотами, стремительными подъемами и неожиданными спусками. Внезапно зависнув в воздухе перед лицом волшебника, Тирлим начала внимательно его рассматривать. Концы ее крыльев в это время постоянно описывали удлиненную восьмерку, образуя вокруг летуньи размытое облачко.
Чужеродный элемент ландшафта загородило нечто звеняще искрящееся, пришлось присматриваться. После тщательных взвешиваний "за" и "против" Сэр Рональд пришел к единственно верному выводу:
- Фея! Тресса, взгляни - Фея обыкновенная! - волшебник слегка нагнулся вперед и попытался попасть в малышку пальцем.
Тресса, только махнула гривой и раздраженно всхрапнула.
- Очень невежливо было с вашей стороны называть меня обыкновенной, - благополучно увернувшись и отлетев на безопасное расстояние, Тирлим продолжила, выпятив подбородок:
- Можно подумать вы меня так хорошо знаете.
- О! Прошу прощения, леди... Стыдно признаться, но мне еще не доводилось встречать фей. - щеки мага полыхнули румянцем, а в глазах появился мерцающий огонек надежды.
- Тресса, она же может тебе помочь! - скептическое фырканье было ответом.
- О, простите великодушно, но нам с Трессой очень нужна Ваша помощь! Вы же сами видите в чем дело! - и маг с грустью погладил гриву своего скакуна.
- В чем? – фея задумчиво посмотрела на Трессу, облетела несколько раз вокруг всадника и снова зависла в воздухе:
- Не знаю, чем я могу вам помочь.
- Но... Как же так... - Сэр Рональд находился в полнейшей растерянности. - Вы же фея! Вы же можете ее расколдовать!
"Не смеши мои копыта, Ронни! Она на это не способна" - лиловый глаз Трессы с укором взглянул на фею, а потом на мага.
"Обыкновенная лесная феечка" - тяжкий вздох сопроводил понуро опускающуюся голову лошадки.
- Совсем-совсем не можете? - с угасающей надеждой спросил маг.
- Ну... (задумчиво почесав макушку), я могу землянику вырастить, Тресса вы любите землянику?
Компания как раз пробиралась через лаз, так что магу пришлось спешиться и вести Трессу в поводу, которая ограничилась еще одним недовольным фырком на прозвучавшее предложение.
- Она не любит землянику. - пробормотал маг себе под нос, спотыкаясь о корень. - И клубнику она не любит... Но, что же тогда делать-то, а?

Сообщение отредактировал Факел - 8-11-2008, 10:48

Слушая краем уха этот разговор и краем глаза следя за мелькающим золотистым бликом, рыцарь обдумывал возникшую проблему. Фея в деревне будет чувствовать себя неуютно. Спрятать неугомонное создание некуда, да и не согласится она сидеть где-нибудь в темной и душной седельной суме. Крылышки, опять же...
Смекалка бывшего лесничего подсказала выход. Приметив на огороде большие пузатые тыквы, сэр Хантер попросил мага приглядеть за феей, предоставил барду пленять хозяина своим неотразимым обаянием, а сам подался к хозяйке.
- Матушка, не продадите мне одну тыкву?
- Тыкву?! - если бы сэр Хантер попросил луну с неба, почтенная женщина была бы меньше удивлена. - Зачем господину рыцарю тыква?
- Что-то мне не нравится, как чувствует себя мой жеребец, - пояснил бывший лесничий. - Как бы не подцепил какую заразу. А я от своего конюха слышал, что при кишечных хворях тыква - первое дело. Надо бы накормить, может, полегчает.
Услышав такую наглую ложь, Фар Лап прижал уши и хотел было на всю деревню возмутиться поклепом, но вовремя увидел рыцарский кулак и благоразумно промолчал.
За мелкую монетку хозяйка позволила рыцарю самому выбрать самую лучшую тыкву. Подхватив приобретение, сэр Хантер подмигнул магу и подался на конюшню, сопровождаемый оскорбленным до самых копыт жеребцом. Подумать только, его, рыцарского скакуна благороднейших кровей, обвинили в том, что у него... не при дамах будь сказано, завелись глисты!
Нож в умелых руках творит чудеса. Не прошло и получаса, как рыцарь подвесил к стропилам пустую внутри тыкву с аккуратно вырезанной дверью и окошками. Внутри он ухитрился приладить гамак из своего лучшего носового платка. Дав знак магу выпускать крылатую попутчицу, сэр Хантер широким жестом указал на тыкву:
- Добро пожаловать. Это, конечно, не розовые лепестки на стенах, но там вам будет вполне спокойно и уютно. А Фар Лап присмотрит, чтобы никто вас не потревожил, миледи.
Гнедой ничего не сказал. Он с ненавистью смотрел на куски тыквенной мякоти в кормушке.
- О, благодарю, сэр Рыцарь, - ресницы феи затрепетали с огромной скоростью. Она нырнула в тыквенное жилище, осветив его изнутри, потом высунула любопытный нос из окошечка, метнулась к ногам сэра Хантера, взвилась вокруг него спиралью, весело кивнула и окончательно скрылась в импровизированном домике.

Сообщение отредактировал Сэр Хантер - 8-11-2008, 11:55

(бабка Гульда и я)
Последним конюшню покинул юный маркиз. Он долго крутился вокруг тыквы, надеясь, что их волшебная спутница выглянет наружу. Фея, настоящая фея, крохотная, крылатая! Это вам уже не страшная история про вервольфов - это настоящая светлая сказка, вызывающая в памяти голос доброй нянюшки или теплые мамины руки...
- Сударыня! - спросил он громким шепотом. - Вы... это... кушать хотите? Может, вам что принести? Вы что едите?
Тирлим осторожно высунула голову, потом выскочила, облетала несколько раз вокруг головы юноши и задержалась возле лица:
- Ой, какой хорошенький мальчик, - она широко ему улыбнулась и, кажется, засветилась сильнее. - Если вам интересно, я питаюсь нектаром, вы знаете что такое нектар?
- Знаю, - приуныл юный рыцарь. Как и все очень молодые люди, он терпеть не мог, когда его называли "хорошеньким мальчиком. - Тут за конюшней растут ромашки и клевер. Вам нарвать или сами слетаете?
- Очень мило с вашей стороны, но я сыта. Кстати, нас не представили, меня зовут Тирлим, а вас? - фея сделала в воздухе реверанс и церемонно склонила голову, но тут же резко выпрямилась, озорно взглянув на рыцаря.
- Флавий-Октавий, маркиз де Разорилль, владелец замка Курам-На-Смех, - несколько чопорно представился юноша, еще не простивший фее "хорошенького мальчика".
- Ой, как интересно, я еще ни разу не видела настоящего маркиза, - она подлетела совсем близко и стала пристально вглядываться в глаза юноши, пытаясь увидеть что-то уж точно «маркизовское».
Но не разглядела не только "маркизовского", а даже цвета глаз, ибо побагровевший юноша уткнулся взглядом в пол.
- Ну... я тогда пойду... - и Флавий-Октавий вылетел за дверь под насмешливое ржание Альфонсины де Аллюр.
От неожиданности, фея шарахнулась в сторону, угодив прямо в пышный хвост кобылицы:
- Почему вы над ним смеетесь? - сдавленно спросила Тирлим, пытаясь освободиться из плена конских волос.
Альфонсина не ответила. Но весь ее надменно-веселый вид говорил: "А это наше с хозяином дело, стрекоза ты назойливая!"
Все-таки выбравшись (правда, изрядно запутав хвост), неудачливая летунья отряхнула желтое платьице, поправила прическу и подлетела к Альфонсине:
- Извините, я, кажется, подпортила ваш внешний вид, а вы такая красивая …, - фея ненадолго задумалась, потом оживилась:
- Если хотите, я все мигом исправлю!
Альфонсина всхрапнула коротко и презрительно, явно сомневаясь в том, что мелкое и крылатое существо сумеет привести ее внешность в порядок.
- Но Вы же не можете предстать в неподобающем виде…, - заговорчески прошептала Тирлим, косясь на Фар Лапа.
Альфонсина снова всхрапнула, но уже более мирно. Она готова была поддаться уговорам... собственно, уже поддалась.
- Ой, да вы не беспокойтесь, все сделаю в лучшем виде, - Тирлим с энтузиазмом принялась за работу. Святящимся вихрем носилась фея вокруг гривы Альфонсины, для начала превратив ее в каскад мелких косичек. Их она скрутила в небольшие башенки с лепестками, закрепляя все сухими травинками. Хвост фея тоже заплела в косички, украсив каждую из них ярко-синими васильками. Цветы нашла тут же - росли возле забора. Ромашки же она расположила на шее лошади, вплетая их в гриву. Зрелище было не для слабонервных. Тирлим отлетела подальше, с гордостью оценивая свою работу.

Сообщение отредактировал Факел - 9-11-2008, 19:48

(Факел, сэр Хантер и я)

Фар Лап в немом изумлении наблюдал превращение прекрасной кобылицы в ходячую цветочную клумбу. Постепенно его острые уши обвисали, челюсть понемногу отпадала, и к завершению работы феи над лошадиным хвостом гнедой боевой скакун выглядел не лучше старой водовозной клячи, которой попало меж ушей оглоблей.
А сама гордая кобылица и не подозревала, какое немыслимое зрелище она представляет собой. На ее счастье, в конюшне не было ни единого зеркала. Поэтому она гордо держала свою красивую (в недавнем прошлом) голову и держала чуть на отлете хвост, сияющий синевой васильков.
Фея с довольным видом подлетела в Фар Лампу, держа последнюю ромашку в руках, и спросила:
- Ну как, разве она не прелестна?
"Была прелестна до этого момента!" - чуть было не вырвалось у гнедого, но он успел вовремя прикусить язык. Правда, что сказать вместо этого, придумал не сразу.
- О... я не нахожу слов... - вывернулся наконец доблестный рыцарский жеребец. Ничуть не погрешив против истины.
Альфонсина кокетливо стукнула точеным копытцем в усыпанный соломой пол. Ее отношение к фее определенно менялось к лучшему. Что же там сотворила с ее гривой эта болтливая муха, если даже грубиян Фар Лап от потрясения потерял дар речи?
- Да, я согласна, невозможно описать этот шедевр словами, а хотите, я вас тоже расчешу? - фея метнулась к челке жеребца, пытаясь вставить в нее ромашку.
Фар Лап аж сел на круп, уклоняясь от такого щедрого предложения. В воображении мгновенно возникло ужасающее зрелище - усыпанный ромашками боевой скакун, идущий в атаку... Дракон погибнет на месте от одного вида, не выдержав потрясения. Или лопнет со смеху.
- Нет-нет-нет, - зачастил он, мотая головой, чтобы не дать летунье вцепиться в челку. - Дамы не простят мне, если я отниму у них ваше драгоценное внимание! И потом, я солдат, мне не положено ходить в таком виде!
И ответом на эти слова был резкий всхрап Альфонсины. Кобылица заподозрила что-то неладное. Конечно, не мужское дело - украшать себя цветами... но уж больно энергично уворачивался жеребец от ромашки. Можно было подумать, что ему в гриву вплетают горящую головню! И потом... он солдат... а она, Альфонсина де Аллюр, - кто?! Прогулочная лошадка для нежной барышни?! Под дамское седло?!
Почувствовав, что запахло жареным, фея вжала голову в плечи и посмотрела на ромашку, как на спасательный круг:
- Я цветок с собой заберу, положу в изголовье - быстро выкрикнула фея. - Да и холодно стало, - зябко поежившись, она взвилась под потолок и нырнула в свое убежище.
Что делают люди, когда замерзают? Правильно, одеваются потеплее, стремятся к огню (или поближе друг к другу) и наливают себе еще горячего вина со специями. У лесных фей все по-другому, Тирлим свернулась клубочком в гамаке, положила рядом ромашку, подсунула кулачек под щеку и стала холодеть. При недостатке тепла, она всегда впадала в оцепенение. И разбудить ее могли только лучи восходящего солнца.
Фар Лап как можно незаметнее перевел дух и прикрыл глаза, придав своему лицу выражение мечтательности. Со стороны могло показаться, что он грезит наяву. Так и было - гнедой вспоминал, как скользили солнечные блики сквозь прорехи в кронах деревьев по атласному крупу Альфонсины...

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 9-11-2008, 20:16

(Вместе с Тирлим, которая Факел)

Бард успел изрядно обогнать спутников. Со свойственным ему энтузиазмом, он решил объехать буквально все домики поселения и добиться, чтобы их чуть ли не на коленях упрашивали остаться именно вот в этом домике.
Впрочем, пересмотреть свои планы Даниэлю пришлось ещё у первой хатки. Именно хатки – вблизи домик настолько напоминал увеличенную копию жилища речного плотинника, что перед внутренним взглядом барда невольно нарисовалась соответствующая картина. Поэтому, когда на его стук в дверном проёме показался вполне обычный селянин («и даже без хвоста…»), Хардинг даже немного огорчился поначалу.
- Чегой-то тебе надо? – Не совсем вежливо спросил хозяин дома, барду пришлось прервать свои размышления.
- Переночевать бы, деда, - с почтением поклонился Даниэль. Пользуясь случаем, стоявшая рядом Хэббот тихонько всхрапнула и переступила ногами, ей здесь не особенно понравилось.
- Переночевать-то можно, а славы дурной не боишься? – старичок лукаво сощурился.
- А чего её бояться, - Хардинг с недоумением пожал плечами, - ну побродили мы по Роще, так ведь живы ж остались, ну оборотня встретили в холмах…
Бард пожал плечами, а старичок-хозяин как-то разом поскучнел:
- Не, я о своей. Тут все в округе знают, что старый Крюк, он ого, не совсем простой человек, он мясник, колбасы крутит, - старик окинул Хэббот оценивающим взглядом, - из лошадинки…
Возмущённо фыркнув, Хэббот подцепила зубами барда за шиворот прежде, чем тот успел продолжить разговор. Она знала своего несмышленого спутника, и что пока тот не сможет переспорить старичка, не отвяжется. Но даже если Даниэль побьёт его по всем статьям, находиться в одном доме с живодёром… фррр!

Минут через пятнадцать бард нахватался целого вороха разноречивых сведений и со всех ног (Хэббот с лёгким изумлением следовала за мальчиком) вернулся к развилке. Но там никого не оказалось.
- Они ушли без нас, - хмыкнул бар, останавливаясь и оглядываясь кругом. Свет в окошке знакомого уже ему домика привлёк внимание Даниэля. – Неужели они там?
С лёгким возмущением Даниэль подлетел к пристройке, отведённой под конюшню. Вероятно его двигало представление, что если сами рыцари ещё могли как-то скрываться от барда, то уж их скакуны определённо будут выше этого. И правда, он не ошибся. С первого взгляда в неярком свете лампы показались черты крупного жеребца, в котором Даниэль узнал Фар Лапа. А дальше, в тени под балкой была и Альфонсина. Наверное, здесь же находилась и Тресса. «Если только сэр Рональд хоть когда-нибудь расстаётся со своей волшебной спутницей»

Но что привлекло внимание барда, так эта тыква. Самая что ни на есть настоящая, тыква, если не брать в расчёт окошек и дверей.
Бард с вопросом в глазах повернулся к Хэббот, но та волновалась в большей степени о том, что до сих пор не стоит в собственном стойле, а не о какой-то тыкве. Первое, что взбрело в голову Даниэлю - это подойти и постучать по тыкве кулаком, вслушиваясь в звук.
Фея уже крепко спала и ничего не слышала. Она только повернулась на бок и покрепче сжала стебелек.
Бард же почти бессознательно взял тыкву в руки и принялся вращать её туда-сюда, открывать дверцу и трясти.
- Ничего не понимаю, - протянул человек и ещё раз тряхнул от души. У самого края миниатюрной дверцы показалось что-то.
- Гусеница? - Даниэль почти пискнул, вглядываясь в нечто. И чем больше смотрел, тем больше удивлялся. У гусениц не бывает крыльев, и таких очаровательных лиц и… и…
Тирлим благополучно вывалилась и, с трудом обретя равновесие, начала мелькать по конюшне как свихнувшийся светлячок. Потом она нервно сглотнула, сделала большие глаза и окончательно проснулась:
- А, так это вы, сэр музыкант, потревожили мой сон. Извольте представиться и сообщить мне, что такого срочного стряслось? Пожар? Разбойники? Уносим ноги? - с каждым вопросом она подлетала ближе и ближе.
- А ты откуда знаешь, что я музыкант? - бард вперил проницательный взгляд в чудное создание, на всякий случай попытавшись локтём затолкать лютню за спину. Не то чтобы он не доверял феям, просто вот так, не на волшебном лугу, не во сне, а прямо перед его глазами встретить её. Может, это сэр Хантер и Флавий так подшутили над ним?
- А вон арфа у тебя за спиной, я ее давно заприметила, - фея облетела вокруг парня и с довольным видом вернулась на прежнее место.
- Насколько подсказывает мне образование, - важно заметил Даниэль, - сей инструмент имеет честь именоваться лютней. - тут человек высвободил одну руку из-под тыквы и потёр пальцами висок. Весело ухмыльнулся. - Но вообще, ты права. Я играю и иногда пою. А тебя сэр Рональд наколдовал, правда?
- Никто меня не наколдовывал, а ваш сэр Рональд вообще странный какой-то, все требовал Трессу расколдовать, - фея нахмурилась и сложила ручки на груди. Но, тут же повеселев, воскликнула:
- А мне ты споешь?
Поискав глазами место, куда можно положить тыкву, бард очень аккуратно (на свой взгляд) пристроил овощ на перекрестье ручек двух грабель.
- Если только прекрасная госпожа назовёт своё имя, - почти не скрывая задор ответил бард. Разве можно отказать кому бы то ни было в самой волшебной, самой чудесной и прекраснейшей просьбе на свете?
- Меня зовут Тирлим, кстати, вашего имени я тоже не знаю, или мне всегда обращаться к вам сэр Музыкант?

- Даниэль, - бард улыбнулся, перебирая пальцами струны лютни, и вдруг разом переменился. Всё просто, он начал простенький, немного грустный, а может, наоборот, весёлый мотив. А ещё он пел:

Под ветерок колышет луг,
Гоня волну что море,
Одной легенды древней звук –
Где правда, там и горе…

В другом краю на грани сна,
Напоминая рык жука,
Летела с дальнего холма,
Стрелою искорка-игра.

Стелился след пыльцы за ней,
Но только что за ерунда?
Среди искристых ясных дней
Она была мрачна.

Всё дело в том, что на холме,
В высокой пойменной траве,
Что как-то странно по себе,
Жила колдунья Лея.

И к ней тем вечером тогда
Под самый чайный звон стола
Набравшись смелости слегка
И заглянула фея.

- Поведай, ведьма, что же ждёт,
Мой дивный луговой народ? –
Спросила искорка вперёд
У странного стола.

И кости, стукнув по нему,
Обняли гранями судьбу,
И голос хриплый возвестил
Печаль чужих могил.

Что каждый счастлив по себе,
Твой подвиг вымерен уже,
Что нету мира ни в траве,
Ни в дебрях древних лога.

- Какой же подвиг я должна
Тебе колдунья совершить?
- Смотри, крылатая, сама,
Тебе, не мне с ним жить.

И слыша смех тот за спиной,
И злясь на тот совет,
Летела фея прочь с холма,
Под солнца чистый свет.

Ей встреча выпала потом,
Пусть домик сбит был жеребцом,
Принёс знакомство тот мотив
С героем не одним.

И менестрель и мудрый маг,
И рыцарь, так их всех рас так,
И славных предков верный сын
Знакомятся с Тирлим.

На этом месте бард опустил лютню и ошалело посмотрел на фею, чуть осипшим голосом признался:
- Я… Я… Ты успела записать?!

Сообщение отредактировал Сейден - 9-11-2008, 22:42

Фея раскачивалась из стороны в сторону, как маятник и, внезапно сбившись с ритма, замерла:
-Я, что? Ты это только что придумал? - она раскрыла рот от удивления, когда да нее стал медленно доходить смысл песни.
Наверное, первый раз в жизни за последнюю неделю Даниэль покраснел. Затем, упрямо задрав голову, чтобы не видеть ехидного взгляда Хэббот (она-то прекрасно всё понимала), ответил Тирлим:
- Если не вдаваться в подробности, то, ээээ, за время моего обучения как-то не было особенно много… Хм. Не знаю я классики, - признался, наконец, бард. - Вот и приходится сочинять на месте. А уж кому из мэтров древности выпадет честь оказаться неожиданным счастливым обладателем той или иной песни - дело десятое.
Тирлим мало что поняла из речи Даниэля, но суть она схватила: он все придумал только что, и эта песня о ней. Не про какую-то там никому не известную лесную фею, нет, песня про Тирлим. Она вспыхнула, опустила глаза и стала сосредоточенно расправлять складки золотистой юбочки.
- Ах, какой вы чудесный сочинитель, Даниэль, - пробормотала она.
Гордый взгляд поверх фигурки феи в сторону Хэббот явственно светился торжеством и гордостью. Лошадь с иронией фыркнула и занялась тем, что стала понемногу подхватывать сено из кормушки и пережёвывать его.
- А почему они оставили тебя здесь? - Спросил Даниэль и неосторожно добавил. - Сторожить?
Но фея не услышала последнего вопроса, она совсем окоченела и мирно спала у ног барда. Даниэль долго смотрел на неё, хлопая глазами, а затем нагнулся и осторожно подобрал почти невесомое тельце, положил на ладони и повернулся к тыкве. Та выбрала именно этот момент, чтобы покатиться по граблям вниз. Бард дёрнулся вперёд и успел левой рукой подхватить её. При этом он взмахнул правой, со спящей в ней Тирлим, но фея этого словно и не заметила.
Всё же бард умудрился очень осторожно положить фею в тыкву ,а ту повесить обратно на то же самое место, которое определил сему овощу ещё сэр Хантер.
Бард ещё успел распрячь Хэббот и даже почистить её, и только после этого сам направился в дом. И в эти минуты тарелка гречневой каши почему-то очень соблазнительно кружилась вокруг его внутреннего взора.
«Наверное, я проголодался» - решил Даниэль.

Совершенно расстроенный и сбитый с толку маг пропустил мимо ушей просьбу Сэра Хантера присмотреть за феечкой. Он все стоял бы как истукан, если бы не Тресса, то и дело дергающая за поводья, не потянула его в сад. Да, как раз вернулся рыцарь, которому лошадка сдала малютку.
-... Тресса, я просто устал. - с грустью продолжал Сэр Рональд, облокотившись о яблоню и запуская пятерню в шелковый водопад гривы, закрыв глаза.
- Прости, я...
"Ронни, успокойся, я прошу тебя." - тихий и ласковый голос достиг его сознания, согревая учащенно бьющееся сердце, сбивая дыхание.
- Нет! - резко сжав пальцы, боясь потерять секундное, всплывшее из глубин памяти, забиваемое туда всем естеством, чувство. Порывисто приник к ее шее и зарылся лицом в тот же шелк, касаясь рукой чуть вздрагивающих ноздрей.
Жесткую короткую шерсть прочертил искрящийся ручеек. Тресса дернула головой, отталкивая волшебника и, переступив с ноги на ногу, отвернулась, всхрапнула. Попыталась схватить яблоко, непослушный плод выскользнул из сомкнувшихся губ и закачался дразня. Сэр Рональд протянул руку и, сорвав злополучный фрукт, протянул его своей лошади. Сочно хрумкая Тресса направилась в сторону конюшни.
"Мы что-нибудь придумаем! Хватит киснуть, Ваше магичество! Иди лучше меня расседлай!". Тряхнув хвостом, она скрылась за забором.
- Иду-иду...
Приведя Трессу в порядок, насыпав ей овса, маг оглянулся: лошади его спутников размещались по стойлам, фея спала в своем "домике", а вот самих приключенцев что-то не наблюдалось. Переместив свою кровать и столик Сэр Рональд принялся перемещать из закромов замка свой ужин. Курица с яблоками на серебрянном подносе, овощной салатик, немного картошечки, серебрянный же бокал. Последней на сиреневую в розовый цветочек скатерть опустилась бутыль легкого яблочного сидра. Отломав ножку с золотистой хрустящей корочкой, маг накинул на двери заклинание оповещения, а на столик - исчезновения, вдруг хозяевам приспичит посетить своих гостей.

(Совместно с сэром Хантером)

Дверь шаркнула о порог, а может быть Даниэлю просто захотелось поверить, что он услышал, как дверь шаркнула. Во всяком случае молодой человек зашёл вовнутрь, небрежно сбросил плащ, что всё это время держал на сгибе локтя куда-то в сторону скамьи, а сам прошествовал к столу и примостился на стул аккурат напротив сэра Хантера.
Сложив перед собой руки, Даниель уткнулся в них головой и глубоко-глубоко вздохнул.
Определенно ночлег под звездами полезнее для душевного состояния, чем ночлег под крышей дома, подумалось сэру Хантеру при виде еще одного погруженного во вселенскую печаль спутника. Сначала маг впал в невеселую мечтательность, но рыцарь не стал его тревожить - кто их знает, этих магов, ты к ним всей душой, а они тебя раз, и в сверчка. Коротай потом свой век на шестке... Теперь бард является в не лучшем состоянии. Но от барда хотя бы не приходится ждать ничего страшнее очередной баллады.
- Что это с вами, сударь? - поинтересовался рыцарь. - Влюбились?
- Хуже, - печально заметил Даниэль. – Проголодался.
Тоскливо покосившись в сторону печи, где всё ещё колдовала хозяйка (а что для повара работа, то для проголодавшегося организма чары из чудес).
- Сэр Хантер, вы знаете, что за время нашего отсутствия здесь обосновалась фея? У неё ещё домик переносной… В смысле, тыква. Она там спит.
- Да ну?! - сощурился рыцарь. На его лице прямо-таки огромными буквами было написано недоверие. - Настоящая фея? А откуда она взялась, вы ее не спросили?
- Я ей спел, а она потом заснула, - Даниэль пожал плечами, - об остальном поговорить не успели.
А затем бард поднялся из-за стола и зевнул, потянувшись.
- А всё же хорошо, - добавил он, с нескрываемым восторгом посмотрев сначала на одного рыцаря… потом на другого. – А завтра, будет ещё лучше. Я буду с нетерпением ждать.
Рыцарь снизу вверх посмотрел на непоседу.
- Рад видеть человека, которому даже голод не способен испортить настроение надолго.
Даниэль мечтательно провёл пальцем по столу.
- Ведь завтра – ежегодный день рыцарской доблести и мастерства. А это значит конные турниры, и пешие, и… А ещё, именно в этот день все рыцари с первой звездой ночи рассказывают или поют дивнейшие легенды, те самые, которые и не всякий-то бард знает.
Даниэль нахмурился, коснулся пальцами лба, а потом вздохнул:
- Жаль, что мы сейчас в походе, а то бы я не преминул сопроводить вас на очередной турнир, заодно мог бы вашим герольдом поработать. Но по крайней мере я послушаю ваши баллады. Ведь эта традиция священна…
Про себя бард, разумеется, ликовал. Ведь он был в компании не одного, но целых ТРЁХ рыцарей, а значит… значит…
Дивнейшие баллады? Рыцарь чуть дернул уголком рта в ироничной усмешке. Обязательную программу жеребец ему преподать забыл. Но вот того, что в нее наверняка не входило, сэр Хантер наслушался сполна. Ему было чем удивить барда.
- Тогда поторопимся с ужином, - подмигнул бывший лесничий барду. - До первой звезды уже недолго.

(А тем временем под крышей импровизированной конюшни)
(Пока что только в исполнении Сэра Хантера, Хэббот и неких странных существ...)
(Вместе с Сэром Хантером)

Вероятно, за окном приближалась полночь. Во всяком случае месяц с печальной сосредоточенностью вырывал у темноты импровизированной конюшни край бадьи, мирно возлежавшей перед стойлом Хэббот. В эти моменты почтенной камеристке при юном барде припоминались сладкие запахи королевской конюшни. Конюх, проходивший мимо и редко забывавший погладить её и подкормить сахаром или морковкой. Если кто не знает, сахар очень полезен для зубов и зрения, а морковка просто сочно жевалась. Не верите – спросите да хоть вон у Хэббот.
Слабый порыв ветерка отворил дверь и печально ей скрипнул. Увы, уходя, её Даниэль забыл закрыть за собой дверь. Ну уж утром Хэббот ему головомойку устроит. А сейчас… А что сейчас? Вокруг тени, страшновато. Лошадь нервно ржанула и покосилась на кормушку – так и есть, сена там едва-едва хватало, чтобы провести бессонную ночь
Может, хоть спеть? Даром что ли она обучала певческому мастерству Даниэля?
Хруп…
Хруп…
Переступила она с ноги на ногу, а затем вздрогнула и отпрыгнула к самой стене. Тыква, что на стропилах подле стойла Фар Лапа, вдруг неожиданно оказалась прямо под боком, вернее, под копытами.
Гнедой жеребец при первом же гулком всхрапе почтенной матроны насторожил уши, присматриваясь и прислушиваясь. Ничего подозрительного, только мыши возятся в соломенной подстилке.
Наверное, впервые за последний месяц его соседке изменила выдержка. Потому что Хэббот фыркнула и весьма членораздельно для бессловесной животины произнесла, обращаясь ко всем и ни к кому в частности:
- Как. Оно. Здесь. Оказалось.
Жеребец озадаченно вытянул шею.
- Что именно вас там смущает, мадам?
Несмотря на своё состояние, о правилах галантного обхождения лошадь не забывала никогда, поэтому скромно и с достоинством поправила:
- Мадемуазель, - и уже только после этого мотнула голову в сторону тыквы. Практически одновременно с этим кто-то не слишком большой уселся жеребцу прямо на холку и вежливо вздохнул.
- О, простите, - пробормотал Фар Лап, удивленно оглядываясь на собственную спину. - Кто это там?
Голос из темноты негромко усмехнулся:
- Та-аммм? Там нет никого, только темень ночи.
- Второй голос раздался практически над чёлкой Хэббот:
- Там-м-м может быть мошки, букашки и много темноты.
Обладатель первого голоса переступил с лапы на лапу, а затем прошёлся вдоль спины жеребца:
- Вопрос «здес-сь-сь» был бы уместнее.
И в сверкании фосфорицирующего огонька, совсем крохотного, показалась маленькая ухмыляющаяся мордашка.
Жеребец передернул шкурой.
- А вы не могли бы выбрать другой насест? - вежливо поинтересовался он. - Мне, знаете ли, щекотно. Так что вас там смутило, госпожа Хэббот? - маленький пришелец не вызвал у рыцарского коня никакого опасения, а вот с тем, что попало в стойло пожилой кобылы, следовало разобраться.
- Тыква, - нехотя призналась Хэббот. - Здесь лежит тыква и едва не касается моих копыт.
Впрочем, Фар Лапу вряд ли удалось дослушать почтенную кобылу до конца, ибо зверёк снова добрался до его холки, но не остановился, а побежал дальше и, в какой-то момент оттолкнувшись всеми лапками, подпрыгнул и оказался у жеребца на носу.
В том, как он себя вёл было чересчур много самоуверенности. Во всяком случае он без страха и даже с некоторым любопытством разглядывал находившегося перед (под?) ним зверя во много раз большего. А тут ещё дополнительный повод для волнения нашёлся и у Хэббот. К ней тоже стали проявлять внимание зверьки. А не один, а где-то с десяток. Они уселись частью на тыкве, частью на перегородки и старательно улыбались.
- Тыква?! - жеребца слегка замутило. Тыкву он терпеть не мог. - Но позвольте... Тут была только одна тыква! Та, в которой поселили Тирлим! Сударыня, умоляю, осторожнее, а то люди с нас три шкуры спустят... если раньше не уморит причитаниями она сама, - добавил гнедой, скосив глаза на усевшееся на носу существо. - И что вы все на мой храп липнете, как медом вам помазали... Эй, малыши, вы хорошо подумали, прежде чем подвергать опасности фею?
- Еда, - очень доверительно произнесла летучая мышь (да, странные зверьки оказались именно летучими мышами), проведя крылом по носу Фар Лапа, словно некий почтенный чучельник, прикидывающий на глазок качество материала. – Мы все здесь еда для них.
- А нам, - на этот раз пискнула другая мышь, усевшаяся на то самое место, где раньше висела тыква, - надо немного.
- Мы ведь вегетарианцы, - добавила первая.
- Нам бы тыкву… - третья присела на балку над входом, впрочем, в тиши конюшни слышно её было вполне отчётливо.
- Тё-ёплую, - раздался над самым ухом Хэббот четвёртый мечтательный голос.
- А фея пойдёт для главного. Он любит добычу, - скромно потупил глаза первый зверёк.
- Вегетарианцы? - Фар Лап уже ничему не удивлялся. - Тогда добро пожаловать в мою кормушку! Там этой тыквы полно! А то, что валяется в стойле у госпожи Хеббот, только корка, ее есть смысла никакого! Вот только фею обижать не советую.
Хлопанье крыльев под крышей импровизированной конюшни свидетельствовал о том, что мыши заинтересовались. Впрочем, ответ прозвучал ровно оттуда, откуда никто и не ожидал. Прямо с тыквы.
Только в последние секунды полёта хлопнули крылья, тёмный силуэт обозначил себя вполне устрашающим уханьем, а потом и смешком.
- Добро пожаловать в мышиное логово, - глаза говорившего сверкнули в лучах месяца. – Я здешний хозяин, филин Джек.
Жеребец гулко фыркнул. Тому, кто пережил нападение призраков, живой филин уже не страшен. Скорее уж можно порадоваться умному собеседнику - филины и совы, говорят, очень мудры...
- И вам поздорову, сударь, - дружелюбно отозвался гнедой. - Я знавал одну сову, с тех пор питаю уважение к вашему племени. Хорошая ночь, не находите?

(Сейден, Сэр Хантер и я, реакции лошадей отыграны по просьбе мастера)

- Хорошая ночь, хороший ужин, - сова важно моргнула, барабаня кончиками крыльев по тыкве, - фамильный замок де ля Мыш-Крылат давно не помнил такого банкета.
Тихими баритонами, какие только могут быть у летучих грызунов, в ночи послышались четыре голоса. Синхронно выведя одну общую обнадёживающую ноту, они сорвались в пике мелодии. Флейта и контрабас, если не играть на нём, но выдёргивать ноты.
Сова же буквально растворилась в мириаде порхающих крылышек. Тыква закружилась в крылатом вихре, понимаясь над землёй и кружась, поворачиваясь. Глаза совы на мгновение блеснули сразу на всех четырёх скакунов.
- У! - смешливо зазвучала ночь в ушах.
- Если феей откушать в ночь безлунную, как и сейчас,
Станут возможны такие дела и секреты,
Золото меркнет, как ветер ночи в час утра,
Киеты, киеты, киеты, киеты, киеты!
Тыква разделилась на шесть равных долей, доли зависли в воздухе, вращаясь вокруг себя. И между ними… фея. Совершенно неподвижная. Над ней, на насесте из длинного ржавого гвоздя мрачной тучей уселась сова, глядя перед собой большими жёлтыми глазами.
- Где-то там не проснётся роса, ночь над лугом останется дня, может, на два. Здесь же будут твориться свои чудеса. Ими я управлять буду грозно и славно.

Фар Лап возмущенно заржал, видя такое бесчинство. Конечно, эта кроха изрядно осложнила ему жизнь, но это же не повод позволять съесть ее заживо.
Взвившись на дыбы, гнедой попытался достать фею и схватить ее в пасть - больше спрятать маленькую летунью было негде. Новое ржание раздалось в конюшне - рыцарский конь звал своего хозяина на помощь.
Вдруг в общую суматоху с разгону врезалось прозрачное облако, накрыло фею и звонко крикнуло:
- Джек, по какому праву ты обижаешь моих гостей?
Жеребец присел на круп. Опять привидение? Да что они тут, в каждой конюшне гнездятся? Безобразие какое-то!
Тут до Фар Лапа дошло, что их назвали гостями. Получалось, что это привидение не злобное и даже заступается? А ну-ка...
- Спустите ее ко мне, сударь! - окликнул призрака скакун. - Я ее спрячу... ну, или попытаюсь спрятать.
Тишина оглушающей волной ударила по конюшне. Мыши замерли чуть ли не в воздухе, недобро разглядывая нежданного гостя, десятками глаз буквально стараясь испепелить облако. Но…
Где-то на заднем плане очумело скрипнул не вовремя проснувшийся сверчок. Его скрипичный мотив поддержал шелест синхронно хлопающих крыльев, будто толпа солдат маршировала в ногу по плацу или точные удары десятков и десятков барабанов.
Над мышиной толпой пролетел очередной вздох:
- У!
- Пьер, ты ничего не забыл? - голос совы прозвучал вкрадчивой ноткой беспокойства.
- Ничего я не забыл! - он медленно стал обретать человеческую форму, долговязого парнишки с взъерошенными волосами. Фея переместилась в руку, которую Пьер пытался спрятать за спину. Это получалось плохо, ведь спина тоже была прозрачная.
- Я проиграл тебе конюшню, а землю не проигрывал. Путешественники на моей земле, значит они мои гости, - решительно заявил паренёк.
Содействия от привидения гнедой не дождался - до призрачной спины не дотянуться было и встав свечой. Жеребец оглянулся на дам, прислушался. Обычно обладавший слухом, способным уловить, как лист отрывается от ветки, сэр Хантер на сей раз почему-то не спешил появиться.
- Уснули они там, что ли? - пробормотал Фар Лап. - Дамы, можно вас попросить об одолжении? Помогите выручить малышку, пока ее не съели. Нужно позвать людей. Давайте со мной вместе, хором. И...
Кобылы испуганно прижимали уши - компания мышей, филина и призрака казалась им более чем сомнительной. Тем охотнее они поддержали гнедого.
Заливистое ржание взметнулось под стропила, оглушая мышей.
Сова взмахнула крыльями и, оторвавшись от насеста, сделала высокий круг над головами собравшихся. Этот момент мыши выбрали для того, чтобы рассесться по скакунам. По пять-шесть мелких зверьков.
- Конюшня, замок, земля… какая разница, мон Шер. Не умеешь играть, не садись, - сова внезапно хищно спикировала прямиком на облако, но у самого лица последнего остановилась, замахав крыльями. - Они в моём замке, внутри моих стен. Если будешь вмешиваться и дальше - растворишь-шься.
На это мгновение из глаз совы полыхнул призрачный отсвет пламени нижнего мира.
- Разумееется, - тут же скромно добавил Джек, усаживаясь на балку над головой Фар Лапа, - фею утянет следом за тобой.
- А ты меня не пугай, у твоего замка нет пола, потому они на моей земле. На кону была конюшня, только она! – Пьер стал снижаться, пока не встал ногами на землю, гордо выпятил подбородок и сверкнул глазами на птицу.
Фар Лап покосился на филина, примерился было цапнуть много о себе возомнившее пернатое за хвост крепкими желтыми зубами. Но тут дали о себе знать мыши. И если жеребец еще как-то держался, только норовил ссадить маленьких нахалок, потершись о перегородку, разделявшую стойла, то кобылы были на грани истерики.
Джек растянул клюв в улыбке:
- Стены, крыша, всё на месте - не юли, Пьер. Будь под ногами хоть горная ткань, тебе отсюда не выбраться с ней.
Тот же мышиный вихрь закружился вокруг призрака, набирая рокота, клёкота, безумно опасной красоты мелодии саксофона.
- Завтр-р-рак! - разнеслось по конюшне. - А ты-ы!.. к утр-р-ру исчезнешь!

(Сэр Хантер и я)

Нужно было немедленно что-то предпринимать, пока дело не зашло слишком далеко. Мудрая сова, которая жила на конюшне Фар Лапа у прежнего хозяина, как-то сказала ему: злодей ничего так не боится, как показаться смешным. Нужно было сбить спесь с пернатого нахала, сломать ритм мышиного волшебства.
- А ну-ка, дамы, копытами! Потанцуем!
И, показывая пример, первым ударил копытами по настилу, выбивая разухабистую плясовую. Не заботясь о красоте и чистоте слога, гнедой во всю лошадиную глотку завел самую обидную песню, какую смог придумать на ходу.

На горбатой на ветле
Глупый филин жил в дупле,
Ночью злобно ухал,
Да глазами лупал.

Как-то в голову взбрело
Захватить ему село,
И собрал он в кучу
Сто мышей летучих.

Эй, кричит, побьем людей,
Будем править без затей!
Всех повел в атаку
И затеял драку.

Гордая боевая лошадь Альфонсина де Аллюр грянула копытами лихо, словно цирковая актрисулька, что вытанцовывает под седлом наездницы.
Еще несколько мгновений назад она была на грани истерики. Мыши же! На шее!!! Какая дама вынесет такой ужас?
Но дана команда "к бою!" - а значит, не до истерик...
А дерзкая песня про филина продолжалась:

Заодно он под шумок
И цыпленка уволок,
Но Полкан сердитый -
Цап за хвост бандита!

Альфонсина раньше ни за что бы не поверила, что можно восхищаться жеребцом, который во все горло горланит песню на человечьем языке. А вот оказывается - можно!
Ритм мышиной пляски сбился, скомкался, злые твари заметались по конюшне - и среди этого вихря Фар Лап гордо продолжал свою песню. Он был прекрасен!

Не по нраву мужикам
Среди ночи шум и гам:
Филина прибили,
Чучело набили!

Ну, а армию мышей
Рыжий кот прогнал взашей.
Хоть и крыльев нету -
Славно пообедал!

Пьер не терял времени даром, как только шальная песня нарушила мышиный строй, он рванул к поющем жеребцу и сунул фею меж его передних копыт. Малышка мирно спала, не обращая внимания на вакханалию царящую вокруг. Призрак справедливо решил, что гнедой позаботится о ней много лучше. Сделав это, он бесследно растаял в воздухе.
Тут же раздался дикий шум снаружи: топот множества ног, звон металла, скрип. Все перемежалось обрывистыми решительными фразами.
- Ребята, он точно здесь, этот ворюга…я слышал шум… будет знать, как таскать цыплят, - слышался раскатистый бас хозяина.
- Давайте собьем его стрелой… колы приготовьте,… подожди, дверь, только по команде… теперь не уйдет, - вторили ему другие голоса.

Сообщение отредактировал Факел - 19-11-2008, 14:31

Филин Джек замер с открытым клювом, готовый уже достойно ответить наглым четырёх копытным, когда голоса за дверью тяжёлым обухом стукнули по его тёмным замыслам. Филин закрыл клюв и с самым скучным видом опустил голову, едва не ткнувшись ею в грудь.
- О-хо-ох… У-ww-у…
На пороге показалось пятно тусклого света, а вскоре скрипнула дверь.
- Не заперто, точно он здесь, - и на пороге появился хозяин того самого взволнованного сипловатого голоса, решительно тыкая в темноту конюшни лампой. – Выходи, злодей, - неуверенно предложил голос, - чтобы я тебе мог вот этой самой рогатиной огреть.
В этот момент с ним случилось дивное диво, рядом с первой из его правого плеча буквально выросла вторая голова. И второй же голос с печальной патетикой добавил:
- Мы, конечно, не настаиваем, но других выходов здесь всё равно нет.
А затем говоривший качнул фонарём и совершенно мистическая картина разом стала живой и привычной – держа фонарь в руках впереди всех стоял хозяин дома, местный фермер Яус, а за его плечом стоял, зорко моргая по сторонам, Даниэль, бард.
Покосившись на нарушителей его покоя, филин брезгливо ухнул, взмахнул крыльями и холодным вихрем пролетел над людьми, едва не чиркнув Хардинга хвостом по волосам.
- Свят-свят, никак нечистая сила, - шумный говорок столпившихся за спиной домочадцев стал хорошим фоном для элегантно побледневших лиц Яуса и Даниэля.

Разумеется, кроме разгорячённых по неизвестной для людей причине скакунов, в конюшне никого не оказалось. Разве что фея, но то, что та находится не в тыкве даже у барда не вызвало удивлений. Видимо, поздний час делал своё сумеречное дело.
В то же время в одной из комнат дома, где остановились путники, скрипнула одна из оконных ставень и сова, протиснувшись в помещение, печально ухнула.
- Пьер, Пьер, подожди у меня, - бурчал себе под клюв Джек, - где-то здесь лежит твоё сердце, надо его только найти… Мыши!
Пискнув, в окне появились головки пятёрки любопытных зверьков.
- Чивк?
- Чи-ивк?
- Хозяин?
- Ищите, - Джек зловеще моргнул. – Всё, что может держать призрака на месте.

Сообщение отредактировал Сейден - 22-11-2008, 5:07

Что с таким азартом кинулся искать Джек, призрак прекрасно знал, предсказание находилось тут же в конюшне, на потолке, выбитое остроконечными буквами, с завитушками:

Юноша, так и не ставший мужчиной,
Нелепо погиб в этой конюшне.
Простой жеребец был смерти причиной
Рванув с седоком на ржанье подружки.

Мятежный дух хозяйского сына
Владеет с тех пор конюшней навечно.
Если только язык пламя и дыма
Не слижет начертанное беспечно.

Оно проявилось в тот день, когда Пьер стал жить здесь. Что именно говорило это пророчество, парень прочитать не мог. Он постоянно корил себя за то, что все детство проводил с лошадьми, а учиться ему было абсолютно некогда. Но кое-что призрак понял и так, теперь он хозяин этой конюшни. Вернее был хозяином, пока не проигрался мышиному королю. Призрак еще раз посмотрел на затейливые буквы, они были искусно вырезаны в дереве, если не знать, что искать, то можно и не заметить. А кто будет искать на потолке, уж точно сова, возомнившая себя грозным филином, которая и голову в верх-то поднять не может, не то что прочитать, если он вообще читать умеет. Если честно, Пьер не понимал, что умер, он воспринимал всё, как интересную игру, в данный момент ему очень хотелось избавится от Джека…

Сообщение отредактировал Факел - 23-11-2008, 12:03

Ночь на конюшне
(на троих - сэр Хантер, Факел и я)

Гнедой чуть не завопил во всю свою лошадиную глотку "Куда?!" при виде маневра призрака. Крохотную фею - и в грязь, под копыта? Ну, пусть даже не в грязь, солома на досках была сухой и чистой. Но все равно, одно неосторожное движение - и нет феи... И мыши. Мыши! Что, если они снова схватят кроху?! Видно, проведенные в призрачном виде века не прибавили привидению мудрости...
Коротко ржанув, жеребец подхватил фею с подстилки. Пастью - чем еще может взять что-то лошадь? Но не стоит недооценивать лошадиную пасть. В своем роде это такой же тонкий инструмент, как руки для человека. Действуя одними губами, лошадь способна выбрать из кормушки овес до последнего зернышка, оставив весь мусор. И сделает это быстрее человека! Так что фея совершенно не пострадала, когда ее так стремительно подняли с земли.
Удар задних копыт вынес дверь стойла с петель. Вылетев пушечным ядром на волю, гнедой сунулся мордой в руки барда, оставив там крохотную летунью.
- Держи!
И начал гневно озираться по сторонам, выискивая неприятеля.
- Ох ты, - Даниэль опасливо приблизился к жеребцу и осторожно погладил. Ну-ну, маленький, не волнуйся, здесь с твоим рыцарем ничего не случится, я за ним присмотрю.

А тем временем ночь постепенно набирала свою власть, месяц с грустным видом дремал на перине холодных облаков. Медленно тянулись часы. По дому сновали мыши. Там и здесь, здесь и там, переворачивая тоненькими лапками сапоги и вёдра, заглядывая под стреху и под скамейки. Наведывались они и в конюшню, демонстративно не замечая копытных, их настороженности и готовности дать отпор. Не один раз срывался Джек по зову того или иного писка, но каждый раз лишь печально вздыхал – судя по найденным предметам, призраков в здешнем доме могло быть много больше чем один. Возможно даже, чем один десяток. Но никто из них кроме Пьера не решался встать поперёк пути ему, Джеку. А посему сова только раздражённо ухала. Или крутила глазищами, если был риск разбудить людей. Но вот её снова вызвали. И снова в конюшню. Пролетая мимо Фар Лапа, Джек недобро сверкнул глазами. Усевшись на одной из потолочных балок, он недобро огляделся. Но кроме мышей и этих, лошадных, ничего-то здесь и не было.
- Где оно?
- Здесь, хозяин, - мышь почтительно поклонилась, а затем тыкнула пальцем в сторону потолка. Джек попытался скосить глаза вверх, но всё равно ничего не увидел. Тогда он недовольно переступил с лапки на лапку и попытался задрать голову – но и это ему не удалось. Оставалось последнее, самое верное, но и самое нелюбимое совой средство. Она начала медленно клониться назад. Ещё и ещё, поворачиваясь на балке, пока не достигла горизонтального положения. Ещё немного и она бы повисла вниз головой, как и её подчинённые, но это не входило в планы Джека. Он замер, намертво вцепившись когтями в древесину и не двигаясь, не шевелясь. Глаза очень быстро отыскали строчки стиха, пролистали их раз, другой, а затем торжественный голос выдал приговор:
- Лучину мне. С огоньком.
Все это время призрак находился в дальнем углу конюшни и следил корчами пернатого. Его самые мрачные опасения подтверждались:
- Нашел-таки! - что есть мочи заорал Пьер и тараном ринулся на эквилибриста
Жеребец, водворенный в стойло, нервно прядал ушами, когда мышиный писк раздавался поблизости. Наконец явился и виновник переполоха. С недоумением глядя на его приготовления, Фар Лап едва успел пригнуться, когда над ним промчался призрак, и снова вытаращил глаза на странно ведущую себя птицу.
Кто-то из летучих пискунов пихнул Джеку в когти лучину. А тот, взмахнув крыльями, оторвал от балки одну из лап, ту, что с лучиной и ткнул ей в сторону призрака.
- Уйди, тень. Всё равно не сможешь помешать. Не будь я филином Джеком, если не изведу тебя под последний корешок!
Тут Пьера осенила догадка. Он смутно помнил отличия филинов, благо лес рядом, да и отец - заядлый охотник, часто брал его с собой. Покопавшись в памяти, парнишка понял, что нашел способ покончить с Джеком.

Пьер картинно развернулся, взмахнул прозрачными руками и рассмеялся.
- Да какой ты филин?! Ты – разжиревшая сова! Всем известно: у филина ушки есть и глазищи здоровенные, а у тебя глаза маленькие желтые – просто круги темные вокруг, - расхрабрился он. -Мыши! Да как вы терпите этого самозванца!
Гнедой присел на круп, закинул гривастую голову, и под потолком конюшни раздалось ржание. Нет, не так. Раздалось РЖАНИЕ. Такого воистину жеребячьего гогота эта конюшня не знала с момента своей закладки. Барабаня по доскам копытами, Фар Лап издевательски ржал над опростоволосившейся птицей.
- Иго-го! - ржание пополам с человеческой речью взлетало под потолок. - Кабы у кобылы не вымя было, был бы жеребец! Эй, приятель, филином назвался - не иначе в луже спьяну обознался?!
- У меня большие глаза, - громко и чуточку обиженно ухнул Джек, отчаянно маша крыльями – столько висеть в непривычной плоскости кого угодно может вывести из равновесия, особенно если над тобой ещё начинают насмехаться. – На себя посмотри, пакость прозрачная. И нормальные у меня уши, только в битве сложить их пришлось. С самим Чёрным Филином!
Мыши приглушённо охнули, они и раньше знали, какой герой их вожак, но теперь… Атмосферу всеобщего восхищения нарушил ироничный голос:
- Ой ли, отгрызли тебе уши что ли! – вторя гнедому продолжал Пьер. – А глаза дракон выжег? Не верьте ему, врет он все.
Но и слова призрака оказались всего-то лишь прелюдией к тому, что последовало потом, что буквально вырвало из лапы Джека лучинку и, кажется, надежду.
Ржание начало перемежаться визгом - речь Джека произвела на жеребца совсем не то впечатление, на какое тот рассчитывал. Не только сэр Хантер учился у гнедого быть рыцарем - Фар Лап и сам немало узнал у бывшего лесничего.
- Йи-и-и-иго-го!.. И когда же была эта битва, о грозный сокрушитель Черного Филина? Три года назад или четыре?
- Три, - почти жалобно ответил Джек, отчаянно вращая головой в поисках поддержки от своих мышей. Но те лишь заворожено вслушивались в звуки перепалки.
Жеребец зарыдал в голос, по морде покатились слезы.
- Ой, не могу, держите меня семеро! - заголосил гнедой, опрокидываясь на спину и дрыгая в воздухе ногами. - И за три года у тебя уши не отросли?! Йииии... Это же просто пучки перьев, они после первой же линьки восстановились бы! Йи-и-и-го-го-го-го!
Джек вздрогнул и часто-часто заморгал. А ещё он, наконец, не удержался и сорвался вниз. Отчаянно замахал крыльями и на всей скорости понёсся прочь из конюшни.
- Куда же вы, хозяин?! – отчаянно пища, полчище мышей рванулось следом за своим кумиром, вихрем пронесясь по конюшне и исчезнув в дверном проёме. Но чем дальше они летели, тем больше в их голове крепло подозрение, что что-то здесь нечисто.
Когда они настигли несчастную птицу, сидящую высоко в ветвях сосны, то и не сразу решили приземлиться, так несчастно выглядел Джек. Самая смелая из мышей всё-таки рискнула. Она осторожно опустилась на самый краешек той же ветки, где сидела и сова.
- Хозяин… - позвала она.
- Что?
- Мы тут подумали… В общем, ну, мы всё понимаем. Это травма получена в героическом бою. Мы не будем над ней смеяться.
Джек замер, вытянувшись так, что, казалось, его хватил удар. А затем с диким воплем сорвался с ветви и, отчаянно махая крыльями, понёсся прочь.
- Хозяин, куда же вы?! – пища и стеная, толпа мышей понеслась следом за птицей.
Фар Лап валялся на соломе, взбрыкивая ногами, и тихонько стонал, уже не в силах ржать.
- Эй, малец, - окликнул он шепотом призрака, - эта курица совсем убралась, или еще вернётся?
Проводив взглядом пулей вылетевшую птицу, Пьер издал победный клич и исполнил дикий танец, который сам же и придумал.
Обернувшись на жеребца, он провозгласил.
- Нет, он больше не вернется, он слишком гордый… и гадкий, - Пьер заливисто расхохотался и растаял.
- Ну и хорошо, - простонал гнедой. - Потому что в следующий раз я лопну...

Сообщение отредактировал Факел - 25-11-2008, 19:45

Утро
(Вместе с бабкой Гульдой)

Пробуждение для маркиза выдалось не самым обыкновенным. Разумеется, за плечи его никто не тряс, холодной водой не обливал, но вокруг так демонстративно стучали сапогами по полу, да наигрывали на лютне, что, верно, и не всякий покойник выдержит. Во всяком случае бард в это верил со всей святостью, с упованием взирая на спящую надежду сорока двух колен славных маркизов (а может и восьмидесяти четырёх, но в подобных тонкостях пусть разбираются летописцы, ну или можно самим, но попозже), Даниэля сейчас интересовало только одно, когда же Флавий наконец-то представит девушку своей мечты! Должен же кто-то посвятить этому событию целую балладу!
Но юный маркиз, как ни странно, не обиделся, обнаружив, что находится в центре некоего представления. Если в детстве его убаюкивали колыбельной, почему в юности не могут будить лютневой музыкой?
Он высунул нос из-под одеяла, с удовольствием вспомнил, что провел ночь под крышей, а не у бродяжьего костра, и проворно принялся одеваться, насвистывая в такт мелодии лютни.
- Доброе, доброе утро, - зловеще благожелательным голосом приветствовал маркиза Даниэль. – Кажется, мы с вами сегодня проснулись раньше всех, сэр Флавий. Хозяева ушли в поле, у них сегодня какой-то праздник. По страшному секрету они оставили лично под мою ответственность крынку молока и кентаврическую* кашу.
Бард переключился на более лёгкий и бодрый мотив, беззаботно перебирая пальцами струны и время от времени благосклонно поглядывая в сторону упомянутых угощений.
Натягивая сапоги, маркиз одобрительно буркнул. То, что завтрак не надо было самолично стряпать над костром, еще больше подняло его настроение. И барда не пришлось лишний раз уговаривать составить компанию в делах завтрачных, несмотря на то, что Даниэль уже поел раз, он самоотверженно рискнул совершить это вторично. И, разумеется, он ждал.
- А где сэр Хантер? - заозирался Флавий-Октавий. На прямой вопрос бард немного поёрзал на стуле, хмыкнул и, наконец, пожал плечами.
- Куда-то ушёл. Во всяком случае на конюшне его нет. Он ведь ещё чуднее этих крестьян. Ладно они, встают раньше петухов, так ведь и рыцарь наш не отстаёт. Он говорил… говорил о…
Мысли рассеянно закружились в голове Хардинга, он замолчал, а потом как-то совсем не в разговор, негромко и почему-то с грустью спросил:
- Она правда такая красавица?
- Кто? - искренне не понял маркиз, которого интересовало только исчезновение рыцаря.
Немного порывшись в памяти, бард вспомнил имя:
- Кэр, та девушка, ради которой мы вернулись.

(Мы с Сейденом)

- Кэр?! - изумился молодой рыцарь. Немного подумал и озадаченно признался: - А... а я и не помню...
За что получил удивлённый взгляд. Немного возмущённый, признаться.
- Нынешняя молодёжь, - то, что Даниэль вряд ли и на пару лет был старше маркиза в данном случае показалось несущественным. – Прекрасная дама ждёт своего героя, с теми драгоценностями, что тот лично поклялся ей вернуть, а теперь он ничего не помнит?
И бард посмотрел на Флавия ещё одним долгим, умоляющим взглядом.
- Да не дама она мне, - несчастным голосом отозвался маркиз. - Просто... ну, я же обещал ей помочь? Обещал. Вот и...
- Это к делу не относится, - решительно отвергая возражения, бард буквально подскочил на своём месте. – Вы должны завершить начатое. Дама… та девушка, она ждёт!
- Да разве ж я отказываюсь?!
- Но и не идёте, - бард возмущённо скрестил руки на груди и вскинул голову. – Ну и не надо, коли совесть позволяет!
- То есть как это - не иду?! - негодующе возопил оскорбленный юный рыцарь. - Раз ночь под крышей переночевал да позавтракал, так прямо сразу и не иду? Вот сэр Хантер вернется, так и...
- Вот-вот, - продолжил свою обличительную речь бард, со скорбным осуждением взирая на Флавия. – Вы сидите и едите. Едите и едите, в то время как прекрасная дама места себе не находит, беспокоясь о вашей судьбе. Но конечно же потомок сорока двух славных предков предпочтёт немного подремать на славе да откушать возжелает. И никто не посмеет сказать ему и слова поперёк. Никто не попрекнёт, не напомнит о рыцарском кодексе. О! – С каждым словом Даниэль распалялся всё больше и больше, напоминая древнюю статую небесного правосудия. – И ни скромный певец человеческих сердец, ни недостойный рыцарь, младший спутник почтенного маркиза не усмотрят в этом и тени недостойного поведения...
Флавий-Октавий озадаченно глянул на своего спутника. Тот говорил языком рыцарских романов, который юноша некогда поглощал в огромном количестве и привык уважать...
- Так я же... это... не спорю. Вот придет сэр Хантер... не можем же мы без него, верно?..
- Вот-вот, - Даниэль решительно отодвинул от Флавия всё, что стояло на столе, едва не опрокинув кувшин с молоком, - всегда за нас будут решать старшие и мудрые. Неужели нам так и прятаться за спиной сэра Хантера. Неужели мы не можем ему показать, на что мы способны?! Тем более, если там, где-то совсем неподалёку нашей помощи ждёт наипрекраснейшая из смертных?
Маркиз де Разорилль быстро перетасовал в памяти сюжеты прочитанных рыцарских романов. Не нашел ничего подобного. Надо было действительно принимать собственное решение.
И Флавий-Октавий принял собственное решение!
Он решительно уселся на скамью. Недрогнувшей рукой подвинул к себе горшок. Твердо вонзил ложку в аппетитно пахнущую кашу.
- Никакая она не прекраснейшая, - сообщил он барду с набитым ртом. - Ждала столько лет - подождет еще час. Вот придет сэр Хантер...
- Если придет, - сообщил от двери хозяин дома, только что переступивший порог и услышавший последние слова Флавия-Октавия.
И на недоуменные взгляды барда и маркиза рассказал, похохатывая, о подвигах благородного рыцаря во славу молодой вдовы Лисены.

Самое приятное пробуждение - ранним утром, когда все еще спят, мышцы приятно ноют, требуя нагрузки, и вроде все благополучно. Все беды кончились, новых пока не предвидится, и можно просто расслабиться и побыть тем, кто ты есть. Не рыцарем без страха и упрека, а человеком, выросшим на земле.
Выбравшись на улицу, сэр Хантер огляделся и подался к колодцу. Там как раз вытягивала тяжелое ведро молодка с аккуратно подоткнутым передником. Тяжелые прозрачные капли срывались и падали в гулкую пустоту.
- А ну-ка, милая, посторонись! - рыцарь ловко перехватил толстую цепь, поднял дубовую бадью, подмигнул зардевшейся молодке. - Полей, красавица, на меня, а то я, видно, еще не проснулся. То ли сплю еще, то ли на самом деле переодетую принцессу вижу?
- Ишь языкатый какой! - засмеялась молодая женщина. - Полью, коли потом пособишь. Поможешь воду до дому донести?
- Помогу, отчего не помочь, - охотно согласился рыцарь. - Только уж ты тогда перед мужем меня защити, а то как бы не вышел с топором.
Молодка погрустнела.
- Некому выйти будет, - вздохнула она. - Уж два года, как горячка мужа забрала. Так и векую с двумя детишками. А то стала бы я тебя, добрый человек, просить, кабы мужик в доме был...
Сэр Хантер только головой покачал, но спрашивать больше ни о чем не стал и стянул рубаху, подставив спину и голову. На них и обрушился целый водопад ледяной колодезной воды.
В голове сразу прояснилось и забродили разные интересные мысли. Пока они там бродили, рыцарь поднял бадью и вылил воду в ведра. Подхватив их, он кивнул молодке:
- Ну, показывай дорогу, красавица! Только рубаху мою прихвати, а то коровы сжуют.
- Такую потную - точно сжуют, - женщина уже крутила в руках застиранную рубаху. - Коровы - они до соли охочие.
Так и получилось, что все утро сэр Хантер был очень занят. Пришлось сходить за водой еще раз, чтобы Лисана - так звали молодку - могла постирать рубаху рыцаря, потом на глаза попался покосившийся забор, а в истосковавшиеся по мужичьей работе руки - топор, потом молодая вдова вспомнила, что у нее капуста не полита.
Рыцарь закатал штаны, подхватил детвору, которая к тому времени перестала пугливо прятаться по углам двора в крапиве, ведра, и подался на берег, где были огороды. Малышня черпала воду с мостков, сэр Хантер таскал тяжелые ведра, щедро поливая грядки. Капуста топорщила сочные зеленые листья, огурцы карабкались по высоким колышкам, земля влажно чавкала под босыми ногами. Рыцарь давно не был настолько счастлив.
Покончив с работой, рыцарь как был в штанах, бултыхнулся с мостков в реку, смывая грязь и пот. Пару раз нырнув, он протер лицо ладонями и увидел жалобные мордашки детей. Мать не разрешала им купаться - малы еще, но так хотелось...
- А ну, мальцы, давайте сюда!
Дважды приглашать не пришлось - мальчишки так и посыпались в воду. Плавать они не умели, плескались у самого берега, поднимая тучи брызг и распугивая лягушек. На визг и шум явился старый сом - посмотреть, нельзя ли тут чем поживиться. Замшелого великана в селе не любили - таскал птицу, как-то украл на водопое козленка, им пугали непослушных детей - мол, утащит. Проверять, станет ли похожая на бревно рыбина таскать детей, рыцарь не стал. Увидев, как забурлила вода над темной тенью, сэр Хантер выдернул кол из мостков и с размаха всадил его в голову сома, навалившись всем телом на заостренную жердь.
Малышей как ветром сдуло на берег: вокруг рыцаря бушевал настоящий смерч, пена и тина взлетали фонтанами, ничего было не разобрать, кроме одного - рыцарь с кем-то сражается. Тараща испуганные глазенки, дети прижались друг к другу, и смотрели на беснующееся чудовище, пока бой не затих.
- Силен, - сэр Хантер вытер грязный лоб дрожащей рукой. - Чуть не утопил, гад.
И, нагнувшись, с трудом выдернул из илистого дна кол с насаженной на него рыбиной.
Лисана была немало удивлена и напугана триумфальным возвращением нежданного помощника. Все утро, пока видный чужак с веселыми глазами хлопотал во дворе, она металась от погреба к плите, от плиты к корыту - повкуснее накормить да побелее отстирать. Порывшись в сундуках, нашла рубахи мужа - совсем новые еще, не ношеные. Не успел поносить хозяин... Всплакнула, убрала обратно, достала снова. Что беречь добро, если некому надеть? А так - может, вспомнит добрым словом, а то и вернется когда-никогда...
Отогнав непрошеные мысли, вдова выглянула в окно - очень уж лаяли собаки на улице, наизнанку выворачивались, - ахнула и кинулась в двери. По улице гордо вышагивали ее дети, надев на головы пустые ведра на манер шлемов, а за ними с жердью на плече шел чужак, и за ним тянулся хвостом по пыли чудовищных размеров сом. На этот хвост и кидались псы, захлебываясь лаем.
Пока радостно галдящая детвора пересказывала умирающим от зависти друзьям подробности великой речной битвы, сбежавшиеся соседи дивились на добычу, а окрестные коты, почуявшие рыбу, выгибались на заборах колесом при виде того, что почуяли, вдова, скромно потупив глаза и заливаясь стыдливым румянцем, поливала герою дня остатками воды - рыцарь пришел с реки весь в тине. Соседки поглядывали на нее кто с радостью, кто с завистью, кто с плохо скрытым облегчением: глядишь, останется мужик, тогда свои заглядываться на чужие окошки перестанут.
В очередной раз за водой сэра Хантера уже не отпустили. Уяснив, что чужой человек избавил деревню от гусиного вора, мужики мигом натаскали вдове воды на целую неделю, заодно выкосили крапиву и коноплю вдоль забора, и начали наперебой нахваливать рыцарю вдову - и скромна, и красива, и хозяйка хорошая.
Рыцарь кивал, улыбался, соглашался и работал ложкой - щи вдова и впрямь сварила такие, что за уши не оттащишь. Однако пока суд да дело, солнце поднялось высоко, и пора было наведаться к фермеру, посмотреть, что там делают спутники.
К тому времени соседи уже вернулись по своим дворам - долго судачить не дали домашние заботы, и прощания рыцаря с молодой вдовой никто не видел. Но вышел сэр Хантер из ее дома в новой вышитой рубахе, а в заплечном мешке лежала еще пара таких же, да его собственная, чисто выстиранная. Оглянувшись, он помахал рукой молодой хозяйке, та промокнула глаза передником и улыбнулась в ответ. Потрепав вихрастые головенки детей, сэр Хантер быстрым шагом направился туда, где отряд расположился на постой, и подоспел как раз к завтраку.

По какой-то нелепой случайности сигнальное заклинание, наложенное Сэром Рональдом на двери конюшни, нагло отказалась работать как следует. Вино, доставленное из замка, на поверку оказалось снова со снотворным для сиятельной монаршей особы, дабы спалось лучше. А своевременно примененная магия невидимости скрыла столик с продуктами и кровать, на которой соизволил почивать волшебник.
Весь ночной бардак, сопровождался тихим посапыванием Сэра Рональда, в то время как Тресса уже просто отчаялась. Бедная лошадка к своему горькому сожалению не умела изрекаться по-лошадиному. Только била копытом и фыркала, что в свете происходящего осталось абсолютно незамеченным. Мысленные посылы натыкались на глухую стену, поставленную магом по привычке. Тресса не находила себе места и так же не находила мага в конюшне.
Рассвет Сэр Рональд встретил все еще посапывая, а лошадка наконец сбила загородку и вылетела из стойла, за этим чуть не сбив хозяина дома и спутников мага.
Очутившись у невидимой кровати, она немного приноровилась и с особой грацией прихватив ухо волшебника стянула его, с ставшей внезапно видимой, кровати на пол. Затем с чувством выполненного долга удалилась в стойло под немые возгласы присутствующих.
- Ай! - наконец-то очнулся сэр Рональд, потирая ухо одной рукой, поднял голову и стукнулся о столик, на котором еще осталось немало вкусностей.
- Ай! - пришлось использовать и вторую руку.

(Сэр Хантер и я)

Солнечный свет выхватил пятно на полу конюшни, немного нагрел солому, а потом лениво пополз в сторону стойла. Сначала он осветил ближайшие ясли, а потом подумал и решил заглянуть внутрь. И не зря. В овсе была сделана ямка, а в ней спала крошечная девочка.
Тирлим, а это была именно она, стала постепенно нагреваться и задышала чаще. Кровь побежала быстрее, разрумянив пухленькие щечки. Фея привычно открыла сначала один, а потом и другой глаз. Хорошо, что она не видела себя со стороны: малышку было не узнать. Все, что осталось от её прежнего облика – это глаза. Они были, как всегда, ярче самого дорогостоящего сапфира королевской короны и лучились озорством. А вот остальное… Некогда чудесное золотистое платьице – все в пыли, волосы стоят дыбом, в них застряли соломинки и какая-то шелуха. Но самое главное, крылышки безнадежно промокли: они болтались на спине двумя безжизненными тряпочками.
Фея окинула ясли недоуменным взглядом, заснула в тыкве – проснулась в кормушке. Привычным жестом она отряхнула юбочку и с ужасом уставилась на свои грязные ноги и оборванный подол. «Надо выяснить, что же случилось этой ночью», - она смутно помнила музыканта, его песню, а потом – ничего.
Тирлим попыталась взлететь и с размаху плюхнулась обратно, больше от обиды, чем от боли, она громко разрыдалась, размазывая по грязному лицу крупные слёзы. При каждом всхлипе, её сотрясала крупная дрожь.
- А-а-а, лучше бы я умерла, как я теперь полечу-у, - ревела фея. – Я не смогу… добраться до волшебного… источника золотой пыльцы, а если и доберусь, как я покажусь при дворе… я бездомная, а теперь ещё и оборванка-а-а, - она причитала одно и то же, постоянно перемежая сумбурную речь всхлипами.
На славу позавтракавший рыцарь первым делом наведался на конюшню. Ночной переполох его не слишком обеспокоил - что могло случиться посреди огороженной деревни? Разве что кто-то попытался лошадей украсть - но такому конокраду можно было скорее посочувствовать. А вот заняться чисткой лошади следовало.
Первое, что услышал рыцарь, входя в конюшню, было тревожное фырканье скакунов и жалобный плач. Отыскав в кормушке фею, сэр Хантер ужаснулся. Он оставлял маленькую летунью совсем не в таком состоянии.
- Что с вами такое случилось, сударыня? - рыцарь бережно поднял двумя пальцами фею из кормушки и посадил на ладонь. - Кто вас так... эээ... расстроил? И где ваш домик из тыквы?
- Ты бы еще спросил, где прошлогодний снег, - фыркнул Фар Лап. - Ее тут вообще чуть не съела какая-то чокнутая сова. Я тебе сколько ржал... Вот где ты сам был, а?
- Чем ржать, надо было позвать по-человечески, - отмахнулся рыцарь. - Чем вам помочь, сударыня?
- Ой, не смотрите на меня, - Тирлим спрятала лицо ладошками. - Со мной случилось что-то ужасное, только я не знаю что. Может вы мне расскажете, - фея с надеждой взглянула на рыцаря, но вспомнив в каком она виде, снова закрылась.
Сэр Хантер вытащил из седельной сумы чистый носовой платок, накинул на фею, сложив уголком, вместо плаща. И тяжелым взглядом уставился на жеребца. Гнедой прижал уши, вспомнив о латной рукавице, но принял независимый вид. Вины за собой он не чувствовал - в конце концов, кому и стоило задать взбучку, так это хозяину! Он занимался неизвестно чем, пока боевой скакун доблестно защищал фею!
- Я ее, между прочим, спас! - заявил Фар Лап. - Ну, не один, конечно... Вот только почему она в кормушке оказалась, если я ее тому разгильдяю барду в руки отдал?
- Барду в руки? - рыцарь нехорошо прищурился. - Ладно, разберемся...
С благодарностью закутавшись в платок, Тирлим немного успокоилась и, решив больше не вспоминать о прошедшей ночи, обратилась к Сэру Хантеру:
- Не могли бы вы отнести меня в заросли васильков у забора, мне нужно привести себя в порядок, да и ещё мне нужна вода, ведь роса давно высохла.
- Разумеется, сударыня. Фар Лап, погоди немного, даму нужно привести в порядок, - рыцарь подался к выходу из конюшни, на миг задержался возле мага. - Сэр Рональд, а с вами-то что случилось? Воробей склевать пытался, но только уши осилил?
И, подмигнув магу, подался к василькам. Усадив фею в цветы, он отыскал черепок от горшка, вымыл у бочки, зачерпнул воды и отнес малышке.
- Не роса, конечно, но тоже чистая, - сообщил он фее. - Дождевая вас устроит?
- Вполне, - кивнула Тирлим. – Вы очень любезны, но не могли бы вы отвернуться, только не уходите далеко. Я всё еще не могу летать, - вздохнула малышка. Она сначала опустила руки в воду, вздрогнула и стала плескать на лицо. Через некоторое время, фея вышла из зарослей отмытая до блеска. Волосы были аккуратно зачёсаны назад и забраны в хвостик золотистой ленточкой – всё, что осталось от старой одежды. Теперь она была в новеньком синем платье из васильковых лепестков, которое прекрасно оттеняло цвет глаз.
- Я готова, можете обернуться. Кто понесет меня к волшебному источнику?
Добросовестно смотревший в сторону рыцарь подставил крохе ладонь.
- К какому источнику? - удивленно спросил он.
- Волшебному, - сказала Тирлим, удивляясь, как это доблестный Сэр Хантер не знает таких простых вещей. – Золотой пыльцы, благодаря ей все феи умеют летать. А с меня она… - малышка промолчала, подбирая слова. – Смылась. И теперь мне надо искупаться в источнике, чтобы снова взлететь.
Сэр Хантер вздохнул. Приключения сменялись одно за другим, и создавалось впечатление, что к пещере дракона - или где он там живет, этот крылато-хвостатый чешуйчатый похититель принцесс - придется и дальше идти кругами. Но куда деваться?
- Далеко этот ваш источник? - спросил рыцарь.
- Там, в огромном дубе, - она неопределённо махнула рукой в сторону леса. – Я покажу.
- Опять в лес, - вздохнул рыцарь. - Ну, тогда поехали. Наших спутников собирать, или одни справимся?
- Нет, пойдём незаметно, зачем трубить на всё королевство, что я попала в неловкую ситуацию.
- Истинная леди, - добродушно усмехнулся рыцарь, шагая обратно в конюшню с феей на ладони.
Бережно ссадив малышку на перегородку стойла, сэр Хантер похлопал по шее жеребца.
- Придется нам немного размяться. На обратном пути я тебя искупаю, а пока потерпи. Сударыня, прошу...
Фея грациозно сошла с ладони на голову Фар Лапа и привычно устроилась между ушей.
- Вперёд, - скомандовала она.
- Как скажете, миледи, - рыцарь шутливо поклонился, взял под уздцы Фар Лапа и повел на выход. Жеребец только фыркнул, постукивая подковами по утоптанному проходу.
- Сэр Рональд, - обратился рыцарь к магу, по-прежнему занятому своими ушами, - передайте нашим спутникам, что я вернусь к вечеру. Пусть дождутся меня, или оставят у хозяина указания, где их искать... Мы вернемся, - поправился он, глянув на фею.
И, вскочив в седло, пустил жеребца легкой рысью.

Сообщение отредактировал Факел - 3-12-2008, 16:30

Рассказ хозяина заставил юного Флавия-Октавия призадуматься. Как-то не вязался с прочитанными романами образ рыцаря, поливающего крестьянские грядки. Уж не околдовали ли сэра Хантера?
Хотя... великий человек имеет право на причуды.
А вот поимка гигантского сома - это другое дело. В восторженном воображении юного маркиза большая рыбина тут же превратилась в водяное чудище, державшее в страхе всю деревню.
Флавий-Октавий уже вскочил со скамьи, чтобы с мальчишеским азартом бежать к сэру Хантеру - взглянуть на речное чудо.
Но тут с ним самим произошло чудо еще более яркое...
В дверь, которую хозяин дабыл закрыть, влетела невиданная птица. Огромная, переливчато-золотистая, с изогнутым клювом - но такая прекрасная, что не возникло и мысли о грозном хищнике.
Опустилась на скамью. Кипящие золотым огнем человеческие очи быстро оглядели людей - и остановились на Флавии-Октавии.
- Спасибо тебе! - произнесла птица таким знакомым, счастливым голосом. Встрепенулась, ударила золотистыми крыльями, подхватила когтями лежащий на скамье сверток, добытый в лесу, и вылетела за дверь.
Юноша выбежал за порог.
- Кэр!!! - закричал он с крыльца вслед крылатой гостье.
Золотая молния ушла в небеса.

(Сэр Хантер, Бабка Гульда и я)

Услышав за спиной крик, рыцарь придержал жеребца и оглянулся. Как раз вовремя, чтобы увидеть блеснувший в небе золотой блик.
- Это что, дракон? - спросил сэр Хантер у выскочившего во двор маркиза.
- Ой, - малышка проводила взглядом золотую птицу и прошептала. – Какая красивая, - в отличие от рыцаря, фея успела рассмотреть всё, до последнего перламутрового пёрышка в хвосте.
Маркиз не сразу ответил: не смог оторвать взгляда от легкого облачка, в котором исчезло чудесное видение.
Наконец оглянулся на сэра Хантера и ответил тихо, взволнованно:
- Это была Кэр... в птичьем облике... поблагодарила и улетела... и сверток унесла...
На крыльцо вывалился хозяин дома. Сказал так же негромко и взволнованно:
- А шли бы вы отсюда, господа хорошие... с растакими вашими гостями...
Так мы вроде бы уже, - усмехнулся рыцарь, глядя на хозяина. Ему самому собирать было нечего - все в седельных сумах. - А что, маркиз, не хотите у короля в гостях побывать? Может, этот хлебосольнее окажется?
Флавий-Октавий уже справился с головокружением от восхищения и переспросил:
- У короля? Смотря у какого...
- У самого лучшего, самого прекрасного и отважного короля фей, - с придыханием ответила Тирлим.
Все! Больше она могла ничего говорить! Предложить романтически настроенному юноше путешествие ко двору короля фей...
Флавию-Октавию и в голову не пришло, что, скорее всего, дворец этого короля - размером с погибшую этой ночью тыкву. И что ночевать гостям придется в лесу под кустом...
Но фею было уже не унять:
- Немори умеет делать всё на свете, а ещё у него волосы цвет меняют. Весной они розовые, зимой – белоснежные, а сейчас, изумрудно-зелёные...
- Вот и посмотрим! - с мальчишеским азартом улыбнулся Флавий-Октавий.

(Факел, сэр Хантер и я)

Встав на одно колено и вытянув вперед правую руку, Тирлим уверенно показывала дорогу к волшебному источнику:
- Так, теперь налево – здесь тропинка. Самое главное не попасться на глаза старшим феям, - щебетала она. – Ведь людям запрещено входить в волшебную долину. Ой! – фея только что поняла, что делает.
- Вот как? - удивился сэр Хантер. Следовало ожидать, впрочем. - Но мы же туда не для развлечения собрались, верно? Вы бы ни за что не добрались туда в одиночку. А мы с маркизом дадим слово, что никому ничего не расскажем о том, где искать долину. И Фар Лап ничего никому не скажет, верно? - гнедой только фыркнул. - И уж конечно, мы будем смотреть под ноги.
Флавий-Октавий ухмылялся от уха до уха: на его глазах оживала сказка.
- Не бойся, маленькая. Мне в детстве рассказывала... э-э... - Он проглотил слово "няня". - Мне говорили, что в волшебной долине нельзя срывать цветы. Ну, так мы и не будем. И за конями проследим.
- Вот и славно. Я за вас поручусь. Вот бы тихонько проскользнуть к старому дубу, - но обернувшись на спутников, кисло добавила:
- Да, незаметными нас не назовешь.
- Прикажешь нам надеть на головы веночки, чтобы больше походить на фей? - хихикнул маркиз.
- Нет, вы мои рыцари, - Тирлим выпятила подбородок и замерла. В этот момент она походила на изящную статуэтку гордой воительницы.
Маркиз приосанился.
Добродушная усмешка тронула губы рыцаря.
- Как скажете, миледи, - он обозначил галантный поклон.
Тем временем тропинка исчезла в густых зарослях шиповника.
Маркиз спрыгнул наземь и повел Альфонсину на поводу, тщательно отводя от ее боков колючие ветви.
- Сэр Хантер, вы не могли бы взять меня на руки, - малышка с опаской посмотрела на кусты и вздрогнула.
- Разумеется, - рыцарь остановил Фар Лапа, спрыгнул на землю, закрепил поводья на луке седла и подставил фее ладонь. Бережно прикрывая ее от веток свободной рукой, сэр Хантер пошел вперед. Следом, как привязанный вышагивал боевой конь.
- Вот мы и пришли. Добро пожаловать в волшебную долину фей ко двору прекраснейшего короля Немори, - торжественно объявила Тирлим. – Лошадей придётся оставить здесь, а то я опасаюсь за наши дома, - фея недвусмысленно покосилась на Фар Лапа.
- Между прочим, люди тоже не по воздуху летают, - обиженно проворчал жеребец, но остановился. - Придется нам с вами тут побыть, миледи Альфонсина...
Маркиз вздохнул. Конечно, хозяйка тут - фея, и не гостям спорить с ней...
- Альфонсина, - жалобно вздохнул он, - милая моя Альфонсина! Пожалуйста, останься тут одна. Я тебя не буду привязывать, а то вдруг...
Он не закончил фразу. "А то вдруг со мной что-нибудь случится..."
Удовлетворённо кивнув, фея указала пальцем на огромный дуб:
- Нам туда, только смотрите под ноги, вы обещали!
Не удержавшись, маркиз с мальчишеской порывистостью обнял Альфонсину за шею и направился за своей крылатой проводницей, внимательно смотря себе под ноги и остро сознавая, что вступает в Волшебную Страну.
Рыцарь и смотрел. Для опытного лесничего, почти всю свою жизнь видевшего вокруг лес, только лес и ничего, кроме леса, было не так уж трудно следить, куда он ставит ноги.
- Умоляю, маркиз, след в след за мной. Не то всех драконов в мире не хватит, чтобы откупиться от его величества!
Тут же к ним подлетели несколько разноцветных вихрей. Пройти незамеченными, конечно, не удалось. Феи закружились вокруг, звонко переговариваясь между собой. Тирлим, привлекая к себе внимание, подпрыгнула на ладони рыцаря и звонко крикнула:
- Это мои друзья, они меня спасли. Пропустите нас к старому дубу. Корвидж, не дергай маркиза за нос!

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 14-12-2008, 17:52

(продолжение)

Флавий-Октавий не пытался отогнать от лица настырное, дерзкое существо. Прикрыв нос руками, он сквозь пальцы восхищенно глядел на бесстрашное яркое видение - крохотного воителя с коротенькой шпагой, чуть длиннее осиного жала.
Рыцарь, удерживая на одной ладони фею, другой бережно выпутывал из длинных волос влетевшую в них соплеменницу Тирлим.
- Дамы, дамы, - урезонивал он фей, - я польщен, но зачем же так?
- Сэр Корвидж, - тем временем сказал маркиз маленькому воину, - мы не враги, а гости, поэтому прошу не угрожать нам вашим смертоносным оружием! Мы пришли с миром!
Упомянутый Корвидж быстро спрятал руки за спину и моментально оказался перед Тирлим. Он летал быстрее всех в королевстве и с честью носил сиреневую ленту ветра.
- Что случилось, где твои крылья, которые так нравились мне? – голос его оказался неожиданно низкий.
Тирлим покраснела и всплеснула руками:
- Это было ужасно, я даже не хочу вспоминать. Может быть, ты проводишь меня и моих спутников до источника. Сам понимаешь, летать сейчас я не могу, - она кокетливо опустила глаза и обворожительно улыбнулась.
- Рад служить моей леди, - прижав руку к сердцу, Корвидж склонился в галантном поклоне. Вихрем, облетев вокруг рыцарей, он разогнал щебечущих фей и метнулся вперед.
Маркиз пошел еще осторожнее. Он совсем не хотел разделить "славу" Фар Лапа, раздавив домик кого-нибудь из этих очаровательных созданий.
- О, вот это истинный рыцарь, - одобрительно хмыкнул сэр Хантер, аккуратно шагая вслед за крохотным кавалером Тирлим.
Не одну сотню лет дуб был источником силы крошечного народа, но, как и в прежние времена, шумел он могучими ветвями, а ствол покрывала тёмная узловатая кора. Корвидж серебристой молнией нырнул в большое дупло, и тут же выглянул наружу, призывно махая рукой.
- Тирлим скорей сюда!
Маркиз невольно шагнул назад - так внушительно выглядел кряжистый замшелый дуб. Не дерево, а дракон, у которого вместо чешуи - листва!
Рыцарь не заставил себя упрашивать. Остановившись за шаг до дерева - мало ли, вдруг тут особо священное место, куда смертным ступать нельзя? - он протянул фею на ладони прямо к краю дупла.
- Прошу вас, миледи.
Тирлим ловко спрыгнула с ладони и оказалась в большой сверкающей зале. Всюду были рассыпаны крошечные огоньки, а в центре возвышался долгожданный источник. Волшебная пыльца сияющим ключом била вверх и стекалась ручейками в небольшое озеро. Корвидж наклонился над ним, зачерпнул полный ковшик пыльцы и окатил Тирлим золотым дождём. Фея встрепенулась, расправила крылышки и закружилась с ним в беззаботном танце.
Крошечными осколками рассыпались по зале звонкий смех феи и бархатный тембр её поклонника, ресницы малышки трепетали, а щечки алели от комплиментов:
- Это голубое платье так идёт к твоим глазам. Где ты была так долго, я успел забыть, как ты прекрасна.
- Понимаешь, сейчас мне надо уходить. Я обещала помочь моим спутникам в одном очень важном деле, - Тирлим многозначительно замолчала и покосилась в сторону рыцарей.
Сэр Хантер поглядел на небо. Сквозь густую листву пробивались только редкие блики солнца, но большего рыцарю было и не нужно, чтобы оценить, где находится светило. У них вполне хватало времени, чтобы к вечеру поспеть обратно в деревню.
- Мы можем подождать возле лошадей, - предложил он фее. - Теперь вы сможете сами до нас долететь, а мы не будем вас стеснять. Хотя где еще увидишь танцы фей...
Маркиз с огромной неохотой кивнул. Он-то посмотрел бы на танцы фей... но задерживаться тут и впрямь не стоит... к тому же лошади там без присмотра... бедная Альфонсина...
Тирлим опомнилась, вырвалась из крепких объятий и стрелой кинулась прочь, потом вернулась, поторапливая спутников:
- Скорее, скорее, нас не должны заметить старшие, а то тут такое начнётся!

Наверное, у Даниэля сегодня был день крупных и непередаваемых громов и стуков. Во всяком случае так случилось, что ещё в середине дня он оказался совершенно один посреди деревни. Ну, это если не считать неизвестно где бродившего сэра Рональда и его Трессы, а также Хэббот, которая, ясное дело, бродила вслед за самим бардом, а если быть точнее, именно в этот момент умиротворённо покусывала травку неподалёку от забора старосты села. А Даниэль сидел на самом заборе, в задумчивости постукивая по нему кулаком. Как ни странно, ни у хозяина дома, ни у его домочадцев желания намекнуть музыканту, что можно и покинуть занятый им пятачок не возникало. А тот сидел себе и негромко бурчал под нос. Нет, конечно разговаривал он не сам с собой, а с Хэббот, но почтенная кобыла доброжелательно пропускала его слова мимо ушей. Люди, по её мнению, все до одного беспокойные создания. А её несмышлёныш так тем более.
- Представляешь, Хэбби, сначала они мне не показали девушку. Показали ворону и заявили, что это она и есть. А я ведь даже не знаю её полного имени. Кэриэль, Кэрил, Кэрендиэль, а может Экэри или, или… Ну и что мне сочинять теперь?
Бард чуть приосанился, напуская на себя вид возвышенный, в глазах полыхает праведный гнев:
- Летел герой по мгле лесов,
Неся в руке огонь из сердца
И дева самых дивных снов…
Тут бард дёрнулся и в возмущении взмахнул руками, от чего едва не свалился:
- Ну не рифмуются сердце и ворона! Не рифмуются! Хоть в восемь, хоть в двенадцать слогов сочиняй. Или придётся исключить сердце, - тут Даниэль дёрнул себя за волосы. – Вот, кстати, возможно. Ведь маркиз потом не за девушкой побежал, нет, его на что-то подбил рыцарь. А я был так хорош, что позволил им улизнуть!
Тут Хардинг и свалился, попутно с душой стукнув себя кулаком по кулаку. Хэббот с интересом покосилась на него, но щипать травку не перестала. Тем более, что молодой человек сам поднялся, даже не сильно охая и держась за поясницу.
- Сходи поищи королевский сорт тыкв, мол, ага. Может, ещё и императорский нужен? – бард с тоской подумал о забитом теперь тыквами сарае до самой потолочной балки. Всё бы было хорошо, только сами рыцари – исчезли! Уехали. Лошадей их на конюшне не было. И… И…
- Ну, положим, барон Фандалин обрадуется, - тихо произнёс Даниэль, уткнувшись головой в бок Хэббот. – Вот только как же принцесса? И… и мои приключения, наконец? Разве могу я себе позволить, чтобы два рыцаря-несмышлёныша бродили неизвестно где по дороге, при этом совершенно одни, совершенно без мудрых советов. Хуже того, без меня? Нет!
Дальнейшее, как и следовало ожидать, произошло весьма быстро. Хэббот только всхрапнула, недовольно переступила с ноги на ногу и потрусила себе по дороге. Даниэль же решительно шагал рядом с ней, вознамерившись сгинуть, но найти двух заплутанцев.
- А если они мне ещё и мага с феей заплутали, ну уж тогда всё, - неопределённо пообещал он себе.
Из зарослей бурьяна тоскливо квакнула невесть как угодившая туда лягушка.

Для трио.
Пока рыцари сопровождали Тирлим к волшебному источнику, по тропинке, на которой остались их лошади, прошли двое. Шли и шли, может быть даже и не остановились бы, благо, вид у них был благочинный. Да только, видимо, приустали. Потому и сделали привал. Чуть в стороне, а всё ж таки неподалёку.
Первый из путников был высок, но при этом несколько сутулился. Из одежды явно предпочитал чёрные саваны, а в руках небрежно держал косу. Второй был в монашеской робе, но вместо лица – морда натурального свина. С щетиной. Они уселись на пеньки, при этом совершенно не сомневаясь, что туда, где они усядутся пеньки будут.
Среди прочих знаков об их появлении можно отметить разве что колонию чёрных муравьёв, бодро и достаточно споро проскользнувшую чуть в стороне от Альфонсины и Фар Лапа. Если бы кто из присутствующих умел читать муравьиные мысли, его бы обдало облаком беспокойства и треволнений.
Длинный достал из кармана своего одеяния губную гармошку. И заиграл что-то протяжное, унылое. Его спутник принялся разводить огонёк, а ещё достал из своей торбы, которая на привале лежала подле его ног, несколько кусков сухого хлеба.

Сообщение отредактировал Сейден - 4-01-2009, 22:04

(то же трио)

Очень внимательно следя, куда ступает, рыцарь вернулся к лошадям, немало огорчив Фар Лапа. Гнедой только было набрался храбрости и начал вдохновенную речь о том, как ранили его прелести Альфонсины, пользуясь отсутствием свидетелей - и тут принесло людей. Недовольно фыркнув на хозяина, гнедой замолчал.
Альфонсина тоже была недовольна вмешательством бестактных рыцарей, но вида не показала. Наоборот, радостно заржала и легонько потянула зубами рукав хозяина: мол, наконец-то ты пришел, чтобы оградить меня от дерзости некоторых невоспитанных жеребцов! При этом очаровательно и кокетливо перебирала своими стройными длинными ногами с точеными копытами.
Жеребец тоскливо посмотрел на предмет своих вожделений и уныло свесил голову. А что еще ему оставалось при виде столь явного недовольства его обществом?
Тирлим вовсю проявляла бурную деятельность, она металась вокруг всадников, несколько раз проверяла, нет ли погони, даже пролетела под лошадьми. В общем, совершала кучу ненужных действий, лишь бы не думать о низком голосе и серых глазах Корвиджа.
Похлопав по шее загрустившего скакуна, рыцарь подставил фее ладонь.
- Миледи, может, послушаетесь маркиза? Сами видите, как небезопасно наше общество, вы уже пострадали. Я не хочу, чтобы с вами случилось что-нибудь непоправимое.
Маркиз с тревогой поглядывал на очаровательное хрупкое существо порхавшее вокруг. Наконец он не выдержал:
- Сударыня, нам предстоит очень опасный путь. Не лучше ли вам остаться в этом мирном месте, где к вам явно... э-э... хорошо относятся?
Фея резко затормозила, привычно хлопнулась на макушку гнедого и в отчаянии заломила руки.
- Я вам м-мешаю? К-конечно, какая польза от маленькой глупышки, вечно попадающей в н-неприятности, - голосок малышки подозрительно дрожал.
- Ну как вы такое могли подумать, миледи, - мягкий укор в голосе рыцаря был искренним. - Мы беспокоимся за вас.
- Ну как вы не понимаете, я не могу вернуться сейчас, ведь так я уверю всех в своей никчёмности. Я должна хоть что-то в своей жизни довести до конца, - она вдруг осеклась, понимая, что сболтнула лишнего.
- А я думал, вам просто нужен новый домик, - не подумав, брякнул маркиз.
Бросив взволнованный взгляд на Флавия, фея начала размышлять, с трудом взвешивая мотивы своих поступков. Думала малышка редко и даже покраснела от напряжения.
- Сначала всё так и было, - медленно начала она. – А потом, мне стало интересно, я ведь раньше не была знакома с людьми, и лес не покидала. Как бы вам объяснить, - Тирлим собралась с духом и выдохнула. – Вы мне понравились, и я хочу вам помочь.
Понимающая улыбка скользнула по губам рыцаря.
- Тогда хотя бы оставьте своим друзьям знак, по которому они смогут узнать, что вы попали в беду, - предложил он. - Мало ли что, вдруг мы... Не сможем однажды позаботиться о вас.
Юноша вдохнул и резко выдохнул воздух. Одну бестактность он уже допустил - и не хотел допускать вторую, объясняя, насколько полезной в битве с драконом будет эта хрупкая крылатая стрекоза.
Тирлим звонко рассмеялась:
- Феи есть везде, если случиться что-то ужасное, моим друзьям сразу сообщат. Но, сэр Хантер, что со мной может случиться.
- Например, дракон, - негромко напомнил рыцарь.
Малышка вспорхнула, зависла перед рыцарем и дерзко спросила:
- Может он именно крошечных фей боится, почём вы знаете. Если дракон должен случиться с вами, то пусть он случиться и со мной, - отважно закончила она.
- Ну что ж, - мягко сказал маркиз. - Тогда садитесь, сударыня, на луку моего седла. Путь будет долгим, ваши крылья устанут.

Что делать, если каким-то чудом угодишь на место древних битв? Народные поверья рекомендуют особо долго там не задерживаться, ведь по ночам, да ещё в дни-юбилеи кости воинов сами собой вспыхивают под мягким лунным светом (да и без света тоже), поднимаются из-под земли, продолжают давно уж забытую схватку.
На счастье Даниэля и Хэббот, они проскочили это поле достаточно быстро, особенно даже и не заметив отличия от других мест. Ну валуны, одинокая покосившаяся табличка, едва виднеющаяся над травой. Одним словом, древность. Да ещё и бард торопился так, что даже поднимись сейчас перед ним всё воинство, он бы и тогда не сразу бы его заметил.
А вот земля запомнила. Пыль коснулась подошв ботинок барда, подковы Хэббот касались её земли. Будет ночь – знакомство состоится. А пока можно и поспать. Бард торопился, каким чудом он выбирал именно то направление, что следует, он и сам не понимал, может быть, его вела звезда. Но что значит правильное направление для барда? Это конечно же путь к приключению.
Так и случилось. Хэббот с разбегу поднялась на вершину холма и в нерешительности остановилась. Прямо перед ней лежали руины некоей крепости. Даниэль охнул, соскользнул с седла и огляделся.
- Ну… ну что же это такое. Где они? Хэббот?
Кобыла только отвела взгляд. Желания отвечать у неё не возникало. Даниэлю не осталось ничего другого, кроме как сесть на один из ближайших камней и глубоко задуматься.
Они ещё не добрались до дракона, не спасли принцессу, а рыцари уже потерялись и где-то теперь бродят, потерянные. Как иные люди ощущают раны, так бард чувствовал, что у него прямо из-под носа увели кусочек легенды. Печальный напев лютни поднялся над руинами, неспешно оплетая их не самой весёлой мелодией. Впрочем, как и настроение Даниэля. Конечно, ему не свойственно было грустить больше, чем несколько минут кряду, но уж их бард намеревался использовать с максимальной отдачей.
Если бы он в эту минуту оглянулся, то вполне мог бы заметить, как к нему, старательно сливаясь с пейзажем, подкрадывается гекр. Вообще-то гекры, то есть смесь кроликов и гекконов сами по себе существа вполне мирные, однако данный экземпляр, похоже, не подозревал об особенности своего племени, во всяком случае, он очень выразительно взирал на спину. Подкравшись на достаточную дистанцию, гекр на несколько секунд замер, как бы переступая с лапы на лапу, и вдруг прыгнул. Даниэль успел ощутить только, как над ухом что-то резко просвистело, а затем что-то крупное толкнуло его в спину и повалило на землю носом вперёд.

Что касается двух остановившихся передохнуть путников, то они неспешно наблюдали за сборами рыцарей. И пусть между ними был поворот дороги густые побеги кустов, по тому, как внимательно бегали глаза существа в рясе, следя за всеми движениями сэра Хантера, можно было сказать, что для них преград не существовало. Тот что с косой не спеша достал брусок и стал затачивать лезвие орудия.
От иных встреч не уйти. Вот на примере муравьёв хотя бы. Колония упорно перебиралась прочь от беспокоившего их колющего ощущения. Они спешили-спешили, а вдруг всё переменилось, и они снова выползли на поляну, где это ощущение было сильнее всего. Чёрная волна словно отхлынула от ног того, что свиным рылом и полилась в обратную сторону.

(Сэр Хантер, Сейден, Факел и я)

Маленькая фея устроилась на луке седла перед маркизом. Флавий-Октавий очень внимательно отводил рукой ветви, чтобы ни одна не хлестнула очаровательную гостью. Ехал он впереди, потому первым и заметил за поворотом на обочине темные фигуры.
- Там какие-то путники, сэр Хантер, - обернулся юный рыцарь.
То ли тропинка, по которой ехали рыцари, «хромала» на обе ноги, будь они у неё, разумеется, то ли как иначе, однако же замеченные маркизом путники были ровнёхонько на пути. Поверни голову, вроде бы и в стороне, а глянешь прямо – вот они.
Не было в них той напряжённости, что свойственна недобрым людям, да будто бы им и вовсе не было дела до путников. А всё же стоило маркизу обратить внимание на их присутствие, как они чуть ли не чудом оказались прямо перед лошадиными мордами. Длинный, закутанный в саван, наигрывал какую-то мелодию на своей гармошке, кажется, совершенно не замечая ничего вокруг себя.
Второй же улыбнулся маркизу, являя на свет не самой первой свежести клыки. Хрипловатый голос не сразу пробился сквозь мелодию инструмента, так тих, настолько лишённым эмоций он оказался.
- Приятная дорога, сонное утро, путникам здравия, мыслям покоя. Кто вы, откуда? Спросить можно снова… Хлеб принимайте и вскользь разделите.
И правда, свинолицый достал из сумки ещё один большой кус хлеба и протянул его Флавию.
Альфонсина отчаянно заплясала, не давая возможности своему хозяину ответить: он и в седле-то с трудом усидел, а маленькой феечке пришлось взлететь.
Неожиданности в этом лесу встречались чаще, чем деревья. Рыцарь вздохнул, заставил гнедого чуть потеснить с тропы кобылу - Фар Лап виновато покосился на красавицу Альфонсину - и отстегнул с пояса фляжку. Толстое мутное стекло, оплетенное кожаными ремешками, хранило освященное вино.
- Если вы разделите с нами вино, господа. Добрый вечер, кстати.
Тирлим по длинной дуге облетела странных путников, зависла над ухом маркиза и принялась встревожено шептать ему на ухо:
- Не нравятся мне они. Давайте поторопимся.
Для слуха опытного охотника расслышать шепот феи, порхающей в воздухе менее чем за шаг от его уха, - не такая уж сложная задача.
- Подозреваю, мы им тоже не нравимся, - негромко отозвался рыцарь, внимательно наблюдая за странными собеседниками. - Иначе с чего бы им нас задерживать?

(все)

Лившаяся доселе беспрерывно мелодия как-то разом утихла, исчезла. Длинный отодвинул губную гармошку от капюшона савана. Фляга с вином как-то сама собой оказалась у него в руках, он покрутил её перед собой, затем повернул к рыцарям голову, впрочем, капюшон был так низко надвинут на голову, что из-под него разве что острый подбородок и торчал.
- Иные люди превращают воду в вино, другие вино – в кровь. Счастлив тот, кто пьёт настоящую воду, ему не надо поминать тот труд, что положили на её добычу, - фляга исчезла под капюшоном, по негромкому звуку можно было легко догадаться, что он пьёт. Монах со свиным рылом с завистью смотрел на своего спутника. И по делу, выпив, длинный вернул флягу обратно рыцарю со словами:
- Мой брат не пьёт. Это наказание за прошлую жизнь, теперь он может пить вина, что выдерживались не меньше двух столетий, иначе… - конца фразы не последовало.
- Что ж, будет справедливо, если один из нас окажется не в ладах с хлебом... - и колени рыцаря слегка сдавили бока жеребца. Фар Лап шевельнул ухом, давая знать, что понял своего седока. Сэр Хантер отщипнул кусочек от ломтя и положил на язык.
Тем временем Альфонсина, которую мощный круп Фар Лапа потеснил с тропы, от негодования оставила свои нервные танцы. Воспользовавшись тем, что кобыла успокоилась, ее юный всадник положил руку на эфес.
"Ну, если с сэром Хантером что плохое... Ну, я тогда их..."
Покатав на языке колючие крошки и кое-как проглотив их, рыцарь поинтересовался:
- Что ж это вы, почтенные, на таких сухарях живете? Или устав ничего иного не предписывает?
Маленькая фея напряженно следила происходящим, готовясь в случае чего поднять тревогу.
В тон рыцарю, тот, в саване, только повёл рукой. Кстати, с очень тонкой кожей поверх костей и суставов.
- Что есть еда, как не бренное препятствие полёту духа? Лететь можно вверх, лететь можно вниз, но всегда плоть будет якорем.
Монах со свиным рылом как-то совсем по-свойски кивнул, отщипывая кусочек хлеба.
- И в то же время это символ добрых намерений, как одна из немногих форм понятных любому духу. Куда вы торопитесь, рыцари?
Как у тёмного получилось посмотреть перед собой так, чтобы никто, кроме феи не увидел того, что скрывается под капюшоном? Тёмный провал, далёкие витающие картины горящих лугов, обжигающий, сыплющий искрами ветер. И тут же умиротворённый покой в миг замёрзшей травы, шмеля в полёте, так и добравшейся до земли капли воды.
Меньше секунды, больше вечности.
- А я всегда считал, что Всевышний дал нам этот якорь, чтобы не унесло куда не следует, - хмыкнул сэр Хантер. - Без якоря как-то уж очень ненадежно, судари. Спешим мы по королевскому поручению. Могу ли чем-то отблагодарить за хлеб?
- Дерзость рождена незнанием и молодостью, что по сути одно и то же, - длинный встал, плотнее закутался в свой саван, развернулся и пошёл прочь от путников. Второй, монах, недобро глянул на сэра Хантера.
- Живите. Остальное произойдёт и так, - монах поднялся, почесал представительную окружность робы в районе живота, - или не так. Или совсем не произойдёт. Не тревожьте то, чего не стоит трогать. Или тревожьте, но тогда держитесь по полной и не забывайте, что маги, феи и барды существа не от мира сего. Чем они станут завтра?
Развернувшись, монах также последовал за своим спутником, кстати, уже почти исчезнувшим за первым же буераком.

Сообщение отредактировал Факел - 12-01-2009, 8:41

(мы с Факел)

Оцепеневшая Тирлим уже давно не замечала происходящего, снова и снова тасовала она жуткие картины мёртвого луга. Фея широко распахнула глаза, но ничего вокруг не видела, до сих пор ощущая пронзительный крик погибающей травы. В голове у неё глухо бился, не находя ответа, один и тот же вопрос: «Что может одновременно сжигать и замораживать?
Огонь и лёд. Лёд и огонь». Она беззвучно шевелила губами, повторяя как заклинание, одни и те же слова: огонь, лёд, лёд, огонь…
Маркиз, хоть и взял на себя заботу о маленькой фее, не замечал, с каким потрясенным видом сидит она на луке его седла. Флавий-Октавий боролся с желанием оглянуться на дорогу, на оставшихся позади странных путников. Но если озираться - это увидит сэр Хантер, едущий сзади. А упасть в глазах рыцаря - этого маркиз боялся больше, чем всех блуждающих по здешним лесам путников, вместе взятых.
Тирлим тем временем неуверенно тихо, а потом громче и отчётливей произнесла:
- Дракон, дракон! Это сделал дракон, - она всё ещё смотрела в никуда, но постепенно взгляд её начал обретать осмысленное выражение. Кусочки головоломки встали на свои места. – Дракон! – завизжала фея и чуть не свалилась под ноги Альфонсине.
Маркиз, очнувшийся от невеселых раздумий, вовремя успел подхватить фею в ладонь.
Быстро оглядевшись и не обнаружив поблизости ничего похожего на дракона, Флавий-Октавий поспешно спросил:
- Что тебя испугало, маленькая... - но тут же исправил неучтивую фразу: - ...маленькая госпожа?
Тирлим ошалело поглядела по сторонам и с трудом сфокусировала свой взгляд на маркизе, лицо её посерело от пережитого, а глаза до сих пор были полны ужаса.
- Я поняла. Дракон может одновременно сжигать и замораживать. Вот что показал мне длинный, а ты разве не видел уничтожающее всё на своём пути пламя и мертвенный лёд на траве?
- Не видел я ничего, - с тревогой сказал юный рыцарь. И не выдержал - обернулся.
- Понятно, значит длинный решил предостеречь только меня, - протянула Тирлим, а потом продолжила уже более спокойно. – Как ты думаешь, нас дракон сначала попытается сжечь или заморозить?
- Сначала он нам предложит чашечку чая, - отшутился маркиз.
Малышка прыснула в ладошку и окончательно успокоилась, смеяться и бояться одновременно она никогда не умела.

- Дракон! - раздался истошный вопль крохотной летуньи. Рука сэра Хантера сама собой упала на рукоять меча, колени сдавили лошадиные бока, и гнедой вскинулся в боевом развороте. Но тревога оказалась ложной, никаких драконов поблизости не наблюдалось. Покачав головой, рыцарь сдал натянутый повод, прислушался к взволнованному щебету феи. Огонь и лед, говорите?
- Было бы неплохо, - усмехнулся бывший лесничий. - С магом мы уже чай пили, и вроде живы, почему бы теперь с драконом не почаевничать? Он нам его сначала вскипятит, потом льда приготовит. Говорят, на Туманных Островах чай со льдом - любимое питье. Особенно с лимонной травкой если заварить...
Он шутил, но глаза рыцаря оставались серьезными. Если фея не ошиблась, это должен быть очень странный дракон. И без мага с ним справиться будет очень непросто. А маг вел себя очень странно в последнее время, и сэр Хантер не удивился бы, если бы тот отправился дальше по своим магическим делам, оставив спутников на произвол... дракона.

Столкновение с землёй вышибло из Даниеля дыхания, поэтому он судорожно задёргался, пытаясь выползти из-под навалившейся на него тяжести. Дёрнула же его нелёгкая повернуть голову! Прямо напротив левого плеча зловеще сверкала глазами зубастая физиономия гекра. Пользуясь этим обстоятельством, бард, не заботясь о приличиях, завопил и принялся дёргаться в разы основательнее.
Он не сразу понял, что всё закончилось. Не заметил, как тяжесть исчезла с его спины, а затем чья-то рука ухватила за ворот и поставила в вертикальное положение. Наверное, если бы люди умели ходить по воздуху, Даниель давно бы уже добежал до облаков.
- Да тише ты, - сочный бас почти с нескрываемой иронией, наконец, пробился в сознание барда. – Всё уже, всё. Этот зверь больше не угрожает тебе, малый. Соберись.
Повернувшись, музыкант с немым удивлением посмотрел на своего спасителя. Ведь действительно судьба умеет крутить странные шутки. Высоченный и широченный лоб благородной покатости во лбу, чётким подбородком, острым носом и взглядом. Бровями вразлёт (или вразмах?), как бывает только у девушек и маркизов, с широченными усами и это всё упаковано в чуть ли не полыхающие в дневном свете доспехи и так и пышет твёрдостью и целеустремлённостью!
- Ох, - на более содержательную реплику и Даниеля буквально не хватило воздуха.
Рыцарь же (если кто сомневался, что это был именно он, укрепитесь верой – если это не рыцарь, то рыцарей не существует и вовсе в природе) тем временем подобрал поводья своего жеребца, что стоял неподалёку со столь же целеустремлённым взором, как и его хозяин, а так же арбалет, что лежал тут же, в траве.
Когда рыцарь снова обратил на барда внимание, тот уже немного пришёл в себя.
- Меня зовут сэр Уильям Перо Копоти Третий, защитник обиженных и оскорблённых, рыцарь без страха и упрёка, наследник древней дворянской фамилии и скромный рыцарь странствующего ордена.
Даниель низко поклонился, макушкой ощущая, как от этого действия потеплел взгляд рыцаря.
- Я Даниель Хардинг, бард.
- Эго, занесла тебя нелёгкая, - сэр Уильям с интересом на него посмотрел. – что барду может понадобиться на старых руинах?
- Старых руинах? – бард даже переспросил, изумлённо оглядываясь по сторонам. Сэр Уильям только хмыкнул, вскинув подбородок и отчего-то осуждающе взирая на бардах.
- я потерял своих рыцарей, с которыми путешествовал. И вот уже полдня как ищу. Правда, кажется…
Вне зависимости от того, что сэр Уильям думал, от последних слов он определённо повеселел. Даже дёрнул себя за ус.
- Ну, малый, не бойся. Найдём мы твоих потерявшихся рыцарей. Пока я с тобой, беды не случится.
Но уже договаривая фразу, рыцарь начал хмуриться, глядя куда-то за спину барду. Тот обернулся и только рот раскрыл, к ним на всём ходу летели гарпии. Немного, всего-то три. Но бард-то был сего-то в единственном экземпляре. И им вполне обоснованную причину для беспокойства – кровожадный блеск в глазах гарпий.
- Мака-ар, мака-а-ар! – зловеще прокричала нечисть в три горла и пошла на снижение. Бард и успел только, что грамотно упасть на землю, прикрывая голову руками.
Через несколько отчаянных ударов сердца и ужасного шума над головой всё внезапно закончилось.
- Ну всё уже, всё, - это был голос сэра Уильяма. Бард недоверчиво посмотрел. Неподалёку от него валялись все три поверженные тела. Тут же был и рыцарь, недовольно хмурившийся.
- Совсем распустились, - с непонятной обидой произнёс он, глядя на противниц, - обзываться уже начали.
И тут же тряхнул головой:
- Ладно, пора собираться, пока нас не настиг очередной подвиг.

( Сэр Хантер и я)

Фея вспорхнула с ладони маркиза и подлетела к самому носу сэра Хантера:
- А вы встречались с драконами?
- Миледи, - рыцарь откинул назад голову. - На моем носу вам будет неудобно, поверьте. Сядьте хотя бы на ладонь.
Широкая мужская ладонь услужливо поднялась, предлагая маленькой летунье приземлиться.
- Нет, я не видел драконов. Но много о них слышал и знаю немало баллад.
Тирлим грациозно опустилась на предложенную ладонь.
- Хорошо, и что мы будем делать, встретив этакое чудище? Кстати, может наш дракон маленький? – она показала руками, какой именно размер дракона её устраивает.
Рыцарь усмехнулся.
- Ничего не имею против таких дракончиков. Их можно было бы держать вместо птиц. Но боюсь, даже их детеныши намного крупнее.
- Это проблема, - глубокомысленно сказала малышка. – А может с ним можно договориться?
- Если верить балладам, то некоторые были не прочь поговорить, - кивнул сэр Хантер. - Правда, потом все равно норовили закусить собеседником.
- Может наш дракон будет совсем другой, тонкий, любящий музыку и поэзию. Я буду танцевать, вы с Фар Лапом петь, а Даниель играть так хорошо, что сэр Дракон будет сражён, - фея стала пританцовывать на руке и только благодаря крылышкам осталась на руке рыцаря.
Рыцарь рассмеялся, глядя на этот танец на собственной ладони.
- Да уж, наш бард способен сразить целую стаю драконов! Кстати, а вот и он...
Дорога совершила очередной поворот, и взглядам путников предстала блистательная пара - Даниэль и какой-то незнакомец в доспехах.

Голова ныла нещадно, да немного саднило ухо, так зверски обласканное Трессой. Сама виновница невинно косила лиловым глазом и тихо фыркала. Подумаешь, великосветский франт – так и говорила ее мордашка.
Но только Сэр Рональд собрался встать, как его тут же затянуло в воронку телепорта. Тресса качнула головой и скрылась в сером мареве вслед за магом, так и оставшись незамеченными…
Что происходило с волшебником и его лошадью осталось для его спутников загадкой, да они и не вспомнили бы о нем – магическая природа необъяснима.
… Посреди дороги вдруг медленно образовалась воздушная воронка, обдавшая идущих пылью и мелким придорожным сором. И из нее с легким стоном и недовольным ржанием вывалился Сэр Рональд с Трессой.
– Папа, ну как же та… – боязливо промямлил маг в сторону затягивающейся воронки.
– Молчать! Ты меня понял! – властный окрик стих вместе с захлопнувшимся порталом.
– Да папа… – сказал чем-то расстроенный волшебник, осмотрелся и заметил идущих ему навстречу друзей.
– Приветствую! Надеюсь, вы скучали, пока меня не было! – с надеждой Сэр Хантер посмотрел на приключенцев. – Произошло ли что-нибудь интересное?

Рыцарь и бард мирно ехали, практически отрешившись от окружающего их мира. Изредка сэр Ульям лениво помахивал мечом, отгоняя прочь очередную нечисть, решившую совершить подвиг по убиению рыцаря. Даниель, поначалу остро реагировавший на каждое такое появление, постепенно успокоился и как-то тоже перестал обращать на них внимание.
- Это что, - только хмыкал рыцарь. – Помниться, на побережье, довелось мне совершить знатный подвиг. Там озёр видимо-невидимо, и в каждом или чудище длинношее живет, или вообще дракон какой водяной, или таверн понаставлено… Одна нечисть, в общем. Так я на спор за ночь прошёл мимо всех тех озёр. И, видишь, всё ещё жив, - и рыцарь усмехнулся, вскинув голову (хотя куда уж выше!) и в очередной раз подкрутив ус.
- Да… - за время похода Даниель привык, что язык ему начал отказывать уж в самых неожиданных поводах. Ну да чего уж там. За такими происшествиями говорить разучишься, не то что вставлять свою байку в чужую.
- А вот ещё, - начал было сэр Уильям, но почти тут же умолк, покрепче перехватив одной рукой поводья. Даниель удивлённо посмотрел перед собой. До этого появление нечисти не влияло так на поток красноречия рыцаря. Бард даже нахмурился, но тут же широко заулыбался.
- Сэр Уильям, это они и есть, сэр Хантер и маркиз Флавий-Октавий, те самые рыцари.
И действительно, среди нечастой поросли деревьев показались двое рыцарей. Практически тут же рядом с ним будто хлопнул воздух и из пустоты выступил третий конь со всадником.
- И сэр Рональд, он маг, - срочно добавил бард.
Сэр Уильям в очередной раз вскинул голову и неожиданно протянул барду руку. Тому и осталось разве что, после секундного замешательства, протянуть руку в ответ. Которую тут же крепко стиснули и едва не расплющили в тисках пальцев.
- Рад, что у тебя всё замечательно теперь, малый, - сэр Уильям улыбнулся и, отпустив руку, развернул своего жеребца куда-то под углом к тропе. Что ж, мне же пора.
- Разве вы не с нами? – Даниель, всё дорогу почему-то ни разу не допускавший мысли, что от него по своему уму может захотеть уйти хоть один рыцарь, немного опешил.
- Ну, - на прощание рыцарь успел ещё раз улыбнулся.- Знаешь ли, я дал обет вызывать на дуэль всех встречных рыцарей. Но вряд ли вы будете рады, если я так сделаю. А посему, хорошей вам дороги.
Так и получилось, что бард, чрезвычайно задумавшись, как-то и не заметил, что примкнул к остальному отряду.

(бабка Гульда, сэр Хантер и я)

Стало заметно темнее, теперь непрерывно мелькавшая между всадниками фея превратилась в яркий огонёк, оставляющий за собой длинный шлейф мерцающей пыльцы, которой теперь было в избытке. На Тирлим уже начала потихоньку остывать и обеспокоенно крикнула, но почему-то это было больше похоже на визг:
- Когда будет привал, я замёрзла и устала!
- Леди, - обеспокоенно крикнул снизу маркиз, - спускайтесь, посидите у меня в перчатке, погрейтесь! Пока еще найдем место для привала, разведем костер...
- Я ждала-ждала, когда вы сами предложите, а вы всё не останавливаетесь, - капризно ответила фея, опускаясь на ладонь Флавия.
Честно говоря, Флавий и сам устал от долгой езды, да и Альфонсина де Аллюр уже намекающе потряхивала ушами... Но разве можно признаться в усталости рядом с железным сэром Хантером? Вот просьба дамы - дело другое...
- Сэр Хантер, за деревьями мелькнула вода - не озеро ли? Может, на берегу и остановимся, пожалеем бедняжку фею?
Сэр Хантер тем временем высматривал удобное место для ночлега. Удобное в смысле безопасности для путешественников. Столкнуться с очередной призрачной пакостью ему совершенно не хотелось.
За очередным поворотом показался останец. Большой утес, в очертаниях которого при некоторой фантазии можно было угадать очертания спящего зверя непонятной породы. Со стороны тропы он образовал небольшую впадину, где можно было расположиться.
- Вот здесь и заночуем, - бывший лесничий остановил жеребца. - Лучшего места нам уже не найти, а тут хотя бы отбиться можно будет, если кто в гости пожалует.
По другую сторону тропы и впрямь начинался покатый спуск к небольшому озерку.
- У воды ночевать сыро и небезопасно, - пояснил рыцарь. - Опять же, защиты никакой. Остановимся тут, а котелок наполнить - идти недалеко. Займитесь тут пока обустройством, а я в камыши наведаюсь.
С этими словами сэр Хантер соскользнул с седла и растворился в сумерках.
Маркиз с наслаждением скатился с седла, пристроил в развилке ветвей свою перчатку (чтобы фее было где укрыться от ветра) и принялся расседлывать Альфонсину, которая норовила благодарно и ласково потереться головой о его плечо.
Фар Лапу пришлось ждать своего хозяина, завистливо поглядывая на четвероногих дам. Спустя некоторое время со стороны озера послышался всплеск, затем раздалось заполошное утиное кряканье, треск, и оглушительный в вечерней тишине шум крыльев - устроившиеся было на ночлег утки поднялись в воздух. Еще через несколько минут явился сэр Хантер. Бросив на нагретый за день камень пару селезней со свернутыми шеями, он занялся своим скакуном.
- Тебя только за смертью посылать, - проворчал гнедой. - У меня холка взопрела.
- Ничего, сейчас потник подсушим, - усмехнулся рыцарь. - Будет к утру как новенький.
- Только этого не хватало! - жеребец прижал уши. - От нового у меня потертости были!
- И еще будут, - утешил сэр Хантер. - Особенно если будешь валяться перед седловкой.
Альфонсина презрительно фыркнула. Она по-прежнему не одобряла человеческую речь коня. Но прислушивалась все-таки, ни словечка не пропускала, хоть и не показывала виду.
Тирлим уже ничего этого не видела, засыпала она мгновенно, и разбудить её можно было, только подержав рядом с костром (приятный способ) или схватить за ногу и растормошить (жестоко, но действенно).
Вскоре жеребец был расседлан, вычищен, накрыт легкой попоной, а к недоуздку подвешена торба с несколькими горстями ячменя. Оставив гнедого хрустеть зерном, сэр Хантер вытащил из сумы котелок.
- Кто хочет чая - сходите за водой, господа. Могу и я, но тогда займитесь утками.
Маркиз без единого слова подхватил котелок и сгинул в подкатывающих от орешника сумерках.
Одобрительно хмыкнув, рыцарь присел на теплый камень и принялся проворно ощипывать птицу.

Сообщение отредактировал Факел - 14-02-2009, 14:43

Бард, мирно двигавшийся вместе со всеми, к ночлегу так же готовился, не теряя настроя умиротворения и степенности.
Расседлать и почистить и почистить Хэббот, увязаться было за маркизом, но как-то само собой умудриться отстать и вернуться к костру только в тот момент, когда там в огненных языках уже бодро потрескивал хворост.
Сев неподалёку, так, чтобы лёгкий ветерок не слишком дразнил ароматами готовящейся еды, Даниель принялся негромко наигрывать мелодию. Плавно покачивались на волнах корабли, лунная дорожка бежала перед ними по воде, они плыли в тяжёлом, но теперь таком обманчиво-спокойном море. С последней нотой бард обнаружило, что вообще-то ничего не видит. Пришлось открыть глаза.
Снова потянуло готовящейся птицей. Даниель задрал голову, минуту что-то выглядывая в звёздном, почти безоблачном небе, потом пожал плечами.
- Скажите, сэр Флавий, - так как поход был уже наверняка дружеский, бард предпочёл неформальную, почти запанибрацкую форму обращения к маркизу, - вот если бы вы были драконом, зачем бы вы крали принцесс? Или… если бы к вам потом приехала ватага рыцарей с целью ту принцессу отбить, как вы поступили б?

Сэр Рональд покосился на Трессу в полном непонимании. Их только что диким образом проигнорировали и прошли мимо. Лошадка недовольно качала головой и фыркала: уж такого поведения она никак не ожидала, да и спутник был, мало говоря, ошарашен. И в его сумбурные мысли попытался пробиться ее голос: "Может, ты что-то напутал при перемещении?". Маг ее не слушал, пораженно глядя вслед удаляющихся спутников, мило беседующих, вот к ним присоединился и бард. Сэр Рональд просто сел, там где стоял, и принялся обдумывать ситуацию.
Вечерело, легкий ветерок колыхал волосы мага и шевелюру Трессы, фыркающей ему в макушку. Другого средства она не знала.
- Ну конечно! - вдруг воскликнул волшебник. - Я вектора перепутал на выходе, да-да... - он спешно вскочил и что-то бубня делал пассы руками.
- Вот так лучше! - удовлетворенный Сэр Рональд посмотрел на Трессу, которая к вящему своему стыду разницы не заметила.
- Пойдем!
он взял ее под уздцы и направился в сторону удалившихся путников. Кое как проламываясь через кусты к берегу, на котором стали лагерем, маг произнес на всякий случай заранее:
- Доброго вечера!

- Если бы я был драконом? - удивился Флавий-Октавий, которого несколько царапнуло фамильярное обращение. - Я... я бы их совсем тогда не крал. Вдуматься - так зачем дракону нужна принцесса? Сожрать? Так ведь на свете полным-полно менее охраняемых девиц...
Тут послышался треск в кустах. Юный рыцарь тревожно дернулся на шум, забыв на миг, что вместо оружия у него только котелок с только что принесенной водой. Но тут ж расслабился:
- О, сэр Рональд, это вы!..

- Менее охраняемых?
Бард задумался над новой мыслью. Может быть, действительно. Зачем красть принцесс, когда под боком всегда можно найти какого откормленного мага или барашка и совсем не напрягаться.

Мой король,
Вам доверился я.
В эту ночь
Мы в поход
По бескрайним барханам пошли.
Мой король,
Разве мог угадать Ваш слуга,
Что ведёт
В ту дорогу Вас голос любви?

Незнакомые горы горят над тропой,
Полон лес диких трав и зверей,
Средь разбойников душ и воров кошельков в тьме ночной
Мы теперь в незнакомом ни Вам и ни мне далеке.

Мой король, разве стоил тот отблеск в луне
Тех не съеденных рёбер оленя, вина?
Сладость глади перины и женской руки
Разве стоят несомые ветром слова?

Но теперь мы дошли. Больше нет Ваших грёз.
Всё обман, морок веры в мечту.
Почему же, скажите мне, милый король,
Улыбаетесь Вы? Я никак не пойму.

Пальцы опустились в последний раз. Струны замерли, мелодия уплыла вместе с памятью об очередном язычке костра куда-то в ночь.
- Не-а, - решительно покачал головой Даниель. – Концы с концами не сходятся. Дракон что-то явно задумал. Вот… Вот только что?

Сообщение отредактировал Сейден - 19-02-2009, 18:31

Капли янтарного утиного жира падали на угли. От них с треском летели искры и поднимался сизый дымок, вспыхивали жадные язычки пламени. Заботливо поправив над костром аппетитно шкворчашие тушки, сэр Хантер приветственно махнул рукой.
- И вам не хворать, сэр Рональд. Присаживайтесь, грейтесь, скоро ужин поспеет.
Убедившись, что утки не подгорят, рыцарь подтянул к себе лютню Даниэля, запоздало поинтересовавшись: "Можно?" Грубоватые для такой работы пальцы попробовали струны, вспоминая мелодию.
- Давно не играл, - извиняющимся голосом пояснил сэр Хантер, поймал наконец нужное звучание и прищурился на костер.

Там, где в пенистой пляске и шуме прибоя
Дальний берег залива исчезнет из вида,
На земле, что укрылась под звонкой волною,
Жили много столетий назад дракониды... - зазвучал негромкий хрипловатый голос, улетая вместе с дымком костра к звездам.
Там услышал колдун Меннеготур когда-то
В храме Стир , где царит золотая Иствара,
Как поет дочь царя драконидов Эрфрада,
Полюбившая волны и ветер Киннара.
Обратившись в дракона, она улетала,
Над водой с отражением лунным играя,
К Островам, на которых в пути отдыхала
После битвы с Врагом пестроцветная стая. - ночная мгла стала плотнее и гуще, словно сама ночь подошла ближе к костру, чтобы луше было слышно слова древней легенды.
Двар, потомок посланцев Девин , эрсимелов ,
Звал с собою ее, но она не решалась.
"Жаль покинуть отца", - говорила несмело,
В путь обратный над пляшущим морем пускаясь.
Меннеготур, узнав о любви ее к Двару,
Власть и золото бросил к ногам ее стройным,
Но ему возвратила подарки Киннара,
Передав, что не свяжет судьбу с недостойным.
"Чем, скажи мне, Киннара, я хуже дракона?" -
Обратился колдун к юной жрице Иствары.
"Двар белее, чем снег на вершинах Новсора,
Ты же черен душою, как камни Шактары ".
Меннеготур не сдался. Явившись к Эрфраду,
Он напомнил царю про минувшие битвы
И потребовал руку Киннары в награду
За заслуги свои пред народом Экитвы .
Царь не мог отказать - он давал свое слово
За защиту владений от Ужаса Бездны
Колдуна пожеланье исполнить любое…
Только были старанья его бесполезны:
Зов любви никогда не бывает бессильным,
И у робкого сердца хватило отваги -
Дракониды Киннары хрустальные крылья
На волне прочертили прощальные знаки.
Два крыла - два клинка, рассекающих ветер…
За крушенье надежд отомстив драконидам,
Меч любви отковал он, что ярок и светел,
С двойником его страшным - из зла и обиды.
Меч обиды на башне оставил волшебник,
В свете полной луны, перед самым отливом,
Меч любви он на отмели спрятал прибрежной,
Чтобы море под илом его схоронило.
На клинки и на остров упало заклятье,
И над шпилями башен запенилось море,
Чтоб разрушилось гнева и горя проклятье
В час слиянья мечей в зыбком лунном узоре.
Дал он имя мечу двуединому - Кнорбут ,
Чтобы им дракониды владели по праву…
Впился в ногу клинок - и запенились волны
Над его головою прибоем кровавым:
Меч любви отомстил своему господину
За попытку насилье свершить над любовью,
Чтобы только в убийстве любви не повинный
Не платил за владение Кнорбутом кровью.
Дракониды столетьями длят свои муки,
И скрывает прибой страсти страшный подарок,
Чтобы Судеб Вершитель в крылатые руки
Взял король драконидов - потомок Киннары… - последний перебор растаял вместе с дымом. Смущенно кашлянув, сэр Хантер вернул лютню владельцу и торопливо принялся поправлять вертелы.

Сообщение отредактировал Сэр Хантер - 20-02-2009, 5:47

Первым делом бард ревниво принял лютню обратно в руки и осуждающе посмотрел на струны. Его красавица играла с другим. И играла здорово. С одной стороны сердце Даниеля пело, с другой… родилось здоровое чувство соперничества.
- У вас раннедарианская манера, - хмыкнув, скорее самому себе заметил он рыцарю. – Очень необычная для рыцарей. Вы знаете весь цикл этих баллад? Кто был вашим учителем?
Впрочем, прежде чем слушать ответ, Даниель просто обязан был доказать собственной лютне, что это его любовь, а не случайная подружка для кого бы то ни было. Разумеется, ему опять ничего из классики в голову не полезло. Пришлось… да как обычно.

Шаг за шагом, сначала по звёздам,
После - облако тронув ступнёю,
Там по дымке спустились на кручу.
Кручу гор, что стоят над водою.

Над водою же, в самом расцвете
Сил, владычества, мощи и славы
Жили морем любимые дети -
Небо им пожелало расправы.

Может, всё началось под луною,
Где прекраснейших дам ждали принцы,
А они за порог ни ногою, до утра ни ногою
Ни душой до рассветной зарницы.

И стихи в эту ночь не звучали,
И не славили месяц влюблено.
Звёзды некому греть очами,
Небу грустно и капельку больно.

Может, тот океан смеялся,
Говорил что-то резко и колко,
Что его теперь время танца –
Выбивать из сердец осколки.

Даже коль всё и не было правдой,
Поздно уж изменять решенье
Ветер тучи принёс, и слава
Ждёт одних, а других - пораженье.

И прекрасные дамы на стенах,
Кавалеры с мечами у входа,
И доспехи блестят в отраженьях
Глаз небесного воинства строго.

Те ведь тоже когда-то несмело,
Стоя в лунных морях по колено,
Ждали нимф и глядели на небо,
Где Земля им сверкала и пела.

Образ гинет и рушится верно
Пусть лишь первое будет движенье.
Свист мечей, крики боли и гнева,
Превратят круг друзей вдруг в сраженье.

Двое принцев тогда посмотрели
И увидели в сердце друг друга
Не обиду, не тягу к свершеньям,
Только грусть и доверие к другу.

Как же хочется все эти силы,
Что судьбою вращают и крутят
Взять за хвост и с присущей планидой
Переслать далеко и без сути.

Почему то, что дОлжно случиться,
Сердце с горечью бьёт и колотит?
Почему б нам не выпить все вина
И вину искупить не кровью…

Шаг один, и другой, меч взлетает,
Неужели чуда не будет?
Небо щерится, море играет,
Словно очень жестокие люди.

Пусть судьба поиграет с лихвою -
Руки сами упали на пояс.
- Хочешь, бей, - прозвучало строфою
С двух сторон, это что-то да стоит.

И пусть в замках рычат короли,
Пусть ярятся на бренных престолах
Но понятия дружбы, любви,
Выше брани, законов и вздора

Ту легенду мне слышать пришлось
От бродяги в трактире забытом,
Был он грязен и пьян, да и зол,
Но, от Бога, имел ум великий.

Может, в нём и не прятался принц,
Может, был он известнейшим врАлем,
Но я верю ему без границ
И за эль расплачусь без печали

Вижу небо и месяц в ночи,
И развалины замка над морем,
Ветер грустно ту песню кричит,
Может, всё это будет и вскоре...

Может, и перевирал он мысли, буквы или легенду, но он сейчас играл лишь для единственного существа на свете, того, что пело в его руках. И только когда последний, долгий звук сорвался и исчез в ночи, только тогда орехового цвета глаза встретились со взглядом сэра Хантера.

(нрпг: чистить стих помог сэр Хантер, но я был вынужен сбежать из аси раньше, чем чистка прошла более чем один толковый этап, надеюсь, восприятие от этого не ухудшится)

Сообщение отредактировал Сейден - 21-02-2009, 21:29

Легкая усмешка скользнула по обветренному лицу. Сэр Хантер покосился на Фар Лапа - гнедой жеребец прижал уши и закрыл глаза, всем своим видом демонстрируя, что он тут ни при чем. Да уж, то еще было зрелище - боевой жеребец, объясняющий самозваному рыцарю, как зажимать струны...
- Имени моего учителя я вам назвать не могу, сударь, уж простите, - сэр Хантер потыкал утиную тушку заостренной тростинкой и снял с вертела, выложил ее на плоский камень, который предвариетльно обдал горячей водой из котелка. - Он бы не одобрил, если бы я стал рассказывать, кто он такой. Но могу заверить, что происхождения мой наставник был самого что ни на есть благородного, и я ему обязан очень многим. Угощайтесь, господа, вторая утка тоже вот-вот подоспеет. А баллады... Да, цикл довольно большой, и я его знаю весь. Но не сказал бы, что автор всегда был в ладах с матерью-церковью...
Отломив облитое золотистым жиром крыло, рыцарь поставил на камень фляжку с вином и с аппетитом принялся за еду.

- Что утка по сравнению с искусством? – Хардинг только хмыкнул и, не удержавшись, почесал-таки затылок. Всё-таки утка это… это утка. Но прочь мысли-предатели! – Человек, обучивший вас стольким премудростям, просто не может быть кем-то плохим. Это ведь классика!
И бард усиленно закивал головой, он как сейчас помнил из всей школы, что этот цикл называли классикой, больше, правда, на ум ничего не проходило, так как на занятиях истории Даниель предпочитал в большей степени дремать либо живописать парту.
- Даже если он очень смущается, мир должен знать своих героев. Я ведь бард и могу рассказать о его подвигах, сэр Хантер, - поддавшись внезапному импульсу, Даниель наклонился вперёд, перегнувшись прямо через утиное крыло, и смущённо зашептал, совершенно не замечая маркиза и мага. – Ну, если хотите, я никому-никому! Или имя изменю. Или вообще напишу, что это был какой-нибудь старый мудрый ворон. Но ведь любопытно же.
Гнедой "ворон" скосил приоткрытый глаз на барда и выразительно приподнял левое заднее копыто. Сэр Хантер подмигнул жеребцу тем глазом, которого не видел Даниэль, и со вздохом потянулся к мешочку с солью. Белые крупинки присыпали румяную корочку.
- Утка остынет, сударь, - мягко укорил он барда. - Давайте уж поужинаем, а там - хоть до самого утра можно петь. Все-таки не на пустой желудок.
Впрочем, ни сбить настоящего барда с мысли, ни закрыть ему уткой рот не в силах не то что рыцарь – армия королей. Можно лишь отсрочить неизбежное.
В любом случае утиная ножка очень своевременно оказалась у Даниеля в руках и старательно обкусывалась, но при этом совершенно не мешала ни мыслительной, ни речевой деятельности (это профессиональное).
- Это ведь было в детстве, в фамильном замке вашего родителя или… в походе? – судя по восторженному взору барда, в его голове нарисовался образ благородного седовласого паладина, что мимоходом спасает королевства, а может (и это было бы чудесно) и сам не против сложить поэму-другую. Может быть это сам… сам… А вдруг?
Фар Лап наконец соизволил прийти на выручку. Действительно, откуда было лесничему знать, кто учил его прежнего владельца? Да еще настолько неспособного к музыке, что даже лошадь поняла объяснения престарелого мэтра, а рыцарь - нет. Гнедой высунул морду из торбы и оглянулся.
- Это был мэтр Лосьон, - пояснил Фар Лап. - Поклонник старых традиций, а по мне - так насквозь заплесневелый старый сухарь. Сахару не допросишься. Уж не знаю, что вы там в этой классике находите, то еще удовольствие. Но пока до сэра рыцаря дошло, чего от него хотят, даже я этому искусству выучился. В теории, так сказать.
И бархатистая морда снова исчезла в мешке с овсом. Когда он снова поднял голову, прямо перед ним стоял на коленях, напряжённо вглядываясь в умные лилово-карие глаза животного, бард. В руках он всё ещё сжимал куриную ножку.
- Вы… знаете весь цикл? В теории? Это ведь невероятно. Сэр Лосьон, про него было слышно, что он несколько лет назад пропал. Неужели вы были его последними учениками. Конечно, в балладе я не смогу упомянуть говорящего коня, но вот насчёт ворона…– чуть ли не сдерживая в благоговении дыхание бард протянул Фар Лапу весь кусочек утки. – Хотите?
Предложение прозвучало с равной смесью восхищения и робости.
Гнедой оскорблённо прижал уши и фыркнул.
- Я не ем мяса! - негодующе заявил он. - И почему это ворона можно, а меня нельзя?! Вы еще найдите такого ворона, который лучше меня споет!
- Хорошо, - тут же покладисто согласился бард, пряча несчастную ножку себе за спину, - напишем, что это был говорящий жеребец и рыцарь и при нём. А ворон пусть будет вместе с сэром Лосьоном. – Подумав, Даниель уверенно добавил. – Для достоверности.

(Сэр Хантер, Фар Лап и ваш скромный слуга Даниель)

Юный маркиз под звуки музыки уже заснул, опустив голову на чересседельную сумку и по-детски посапывая.
Альфонсина де Аллюр стояла над спящим хозяином и изо всех сил делала вид, что не слушает чушь, которую несут два человека и ненормальный жеребец.
Нет, в этом Фар Лапе определенно что-то есть. Великолепная поступь. Дивная выносливость. Редкая резвость... ну, положим, тут сама Альфонсина с ним поспорит, и еще как поспорит... Но как отважен! Как держался во время нападения оборотней!
И этот истинно боевой конь мало того что позволяет себе говорить по-человечески, так еще и музыкой увлекается! Нет, вы только подумайте - музыкой! Стыд и позор! Еще хорошо, что никто не догадался дать ему эту... как ее... палитру! А то он и картины бы писать начал!!!

Фар Лапу было уже глубоко безразлично, кого там собирается выводить в своей балладе бард. На него накатило Вдохновение. Именно так, с большой буквы, и не иначе. Стати серой в яблоках кобылы уже давно не давали ему спокойно спать по ночам. Ко всему прочему, гнедой был поэтом, а что делает влюбленный поэт? Правильно - рано или поздно он начинает петь серенады возлюбленной.
Выгнув колесом шею, чтобы по блестящей шкуре выразительнее скользили отсветы огня, и повернувшись к избраннице, Фар Лап прикрыл глаза и вполне приличным - для лошади, разумеется - баритоном завел первое, что пришло в голову:

- Все возможно на свете,
И реки воротятся вспять,
Только ласковый ветер
По весне не вернется опять,
Только друг вечно милый
Не придет на закате ко мне,
Не расплещется грива
В зоревом золотистом огне,
Не рассыплется ржанье,
Словно горсть драгоценных колец,
И не вспомнить названья
Первой песни влюбленных сердец –
Сердце болью пробито,
Нам не мчаться, подобно стреле,
Отгремели копыта
По весенней певучей земле,
Мир огромен и светел,
Но без страсти нерадостно жить…
Все возможно на свете –
Только счастье нельзя возвратить...

Из-под длинных ресниц Фар Лап поглядывал на Альфонсину, дожидаясь ответа на свою серенаду.

Альфонсина де Аллюр застыла, как изваяние.
Да, она понимала, что каждое слово в этой человеческой песне, льющейся из горла Фар Лапа, обращено к ней.
Радоваться она должна, да? Радоваться тому, что этот немыслимый жеребец уже забыл, как надо за кобылой ухаживать?
Альфонсина устремила взгляд в темноту. Представила себе тяжелую голову, опустившуюся на ее шею, и зубы, ласково покусывающие холку. Представила сильное атласное плечо, чуть насмешливо теснящее ее прочь от костра, в черную прохладную ночь. Представила отяжелевшее от страсти всхрапывание...
Обернувшись к Фар Лапу, кобыла с болью выдохнула:
- Дурак!
И замерла от ужаса: слово это вырвалось по-человечески...

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 2-03-2009, 19:42

(вместе с сэром Хантером)

В некое подобие тишины, установившейся после последней фразы, очень изящно вписался звук падения четырёхкопытного тела. Для разнообразия данным телом стала Хэббот, потерявшая на несколько секунд сознание. Бард тут же подскочил к своей любимице и принялся хлопотать вокруг неё, уложив её голову себе на колени, брызгая на нос водой из фляги и с беспокойством поглаживая по шее.
Сэр Хантер чуть не поперхнулся куском, закашлялся, сделал вид, что ему дым ест горло и глаза, и принялся промокать навернувшиеся слезы платком, пряча в нем лицо.
Гнедой жеребец перестал дышать, вникая в смысл услышанного. Глаза его становились все больше, а уши опускались все ниже, по мере осознания того факта, что его отвергли и сочли его рыцарский порыв проявлением глупости. Опустив голову, Фар Лап медленно побрел к озеру, в камыши, подальше от свидетелей своего позора. В одно мгновение статный красавец превратился в клячу.
Сдерживаемое возмущение буквально клокотало в глотке Даниеля, и когда бесчувственный жеребец прошёл мимо них с Хэбби (причём с таким видом, будто вообще ничего не замечает), оно, наконец, прорвалось.
- Вы… Вы что, совсем с дуба рухнули?! – если бы не лежавшая у него на коленях голова Хэбби, чьи ресницы слабо подрагивали от пережитого шока, бард бы точно с разбега стукнулся лбом в бок гнедого. – Не могли признаться в любви друг к дружке в какой-нибудь другой форме?! Хэбби, что они с тобой сделали? Скажи хоть слово… Маркиз, сэр Хантер?
Фар Лап ничего не слышал - в ушах стояло единственное слово, которым его удостоила прекрасная Альфонсина. Только когда вода дошла ему до горла, жеребец остановился. От него по озерной глади разбегались круги, покачивая отражения звезд и подсвеченных луной облаков. В такую ночь только отдавать сердце навек той единственной, которая достойна этого дара... но как быть, если дар оказался не нужен?
"Ты действительно дурак, сказал гнедой собственному отражению. Научившись говорить по-человечески, возомнил себя человеком, всю жизнь служа рыцарям, возомнил себя таким же рыцарем. Но ты не человек, ты бессловесная скотина, чье дело - бежать и молчать. Вот и молчи..." Отраженный в воде небосвод перечеркнула яркая искра - след упавшей звезды.
Сэр Хантер, взяв себя в руки, поднялся, сорвал стебель придорожной полыни, размял его в руках и сунул прямо в ноздри обморочной кобыле. Лучшего средства привести лошадь в чувство он не знал. Во всяком случае, старый цыган-барышник, открывший этот секрет леснику, уверял, что для коня полынь - что для барышни ароматическая соль.

Пока все хлопотали вокруг упавшей Хэббот, Альфонсина де Аллюр на несколько шагов отошла от спящего хозяина и с подчеркнутым безразличием принялась пощипывать траву.
Пасется она! Пасется, видите? И ни не что не обращает внимания! Вот вам всем!..
Но что творилось на душе у бедняжки Альфонсины...
Вы думаете, для уважающей себя кобылы легко выучить человеческий язык? Это же надо перемахнуть невидимую преграду внутри себя! Это надо забыть о том, что ни одна порядочная лошадь не опустится до людского чирикания!
И все это ради того, чтобы однажды удивить жеребца, небрежно бросив ему: "Чудесный вечер, правда? Может, погуляем?"
И Альфонсина тайком от всех старательно выдавливала из себя странные, непривычные сочетания звуков. И утешалась тем, что ее отдаленный предок, прославленный в легендах Громотоп де Аллюр, тоже разговаривал со своим хозяином. Если не врут эти самые легенды. Правда, Громотоп научился от своего рыцаря лишь двум высказываниям: "Хрень хреновая" и "Хряпну по черепушке!" Им обоим, коню и рыцарю, этого хватало на все случаи жизни.
И всё старание, все робкие мечты... ах, как зря было все это...
Ну и пусть! Кто сказал, что Альфонсина переживает? Вы же видите - она преспокойно пасется! Вот!

Фар Лап страдал. До глубины своей лошадиной души. Он занимался этим с упоением - пока не замерз. Теплая поначалу вода понемногу становилась совсем не такой теплой, отовсюду собрались мальки и щекотали лошадиную шкуру, пощипывая ее губами, а над головой противно ныла целая стая комаров - они слетелись, казалось, со всего озера специально для того, чтобы отравить эти скорбные минуты несчастному жеребцу.
Это переполнило чашу - даже пострадать не дадут как следует! - и гнедой развернулся к берегу. Темная вода с тяжелым всхлипом выпустила из объятий налитое тугой силой тело жеребца, плеснула в камыши волной, рыбья мелочь испуганно брызнула в стороны, сверкнув в лунном свете серебряными стрелами. Комариная туча заныла пронзительнее, качнулась следом за Фар Лапом, но налетевший с берега ветерок рассеял грозное комариное войско.
С покаянным видом гнедой пробрался на лужайку, обойдя все еще суетящихся вокруг почтенной Хэббот людей, и осторожно пристроился скраю, пощипывая траву. Лилово-карий глаз из-под мокрой челки виновато косил в сторону Альфонсины.

Выбравшись из кустов, Сэр Рональд кивнул все присутствующим и начал расседлывать Трессу. Вечер был поистине хорош: тихонько трескотели сверчки, в потревоженных кустах укладывались на ночь какие-то пернатые, неподалеку протопала семейка ежей. По лицу мага бродила задумчивая улыбка.
Отказавшись от ужина, как-никак в родном-то доме накормили на недельный пеший поход, он отвел лошадь к воде. Тресса обожала купаться, даже скорее резвиться в воде чем принимать различного рода процедуры. И снова Сэр Рональд был почти утоплен, а лошадка даже не зашла толком в воду. Тресса весело обдала его очередной волной, но удаче наконец-то повернулась к ее спутнику - копыто опустилось в рытвину и, подняв тучу брызг, Тресса все же окунулась. Достав из мокрого кармана не менее мокрую щетку и для острастки оной пригрозив, Сэр рональд подобрался к спокойно стоящей лошади. настороженность не помогла, а песка в одежде стало больше.
- Тресса! Уймись, я уже замерз, давай ты даш себя почистить, а? - заискивающе попросил маг, поигрывая щеткой.
"Мммм... Возможно" - ответила она и схватила многострадальную деревяшку.
Пас рукой и лошадь застыла с немым укором в глазах и щеткой во рту.
- Вот так-то лучше! - просияв, он принялся за ее чистку, после чего снял заклинание.
Дело удалось довести до логического конца - маг отфыркиваясь выбрался на берег, высушил одежду очередным пассом и с укором посмотрел на Трессу.
"Не будь бякой" - пронеслось в голове и игриво фиолетовый глаз покосился на него. - Фррр! - совсем по-лошадиному закончила она где-то в районе его затылка
"Вот послал же Единый..." - ощутимый пинок пониже спины не дал закончить начатое.
Мимо протопал Фар Лап с понуренной головой.
Две пары глаз удивленно его проводили, посмотрели друг на дружку, ничего не поняли и снова взглянули на гнедого. Маг пожал плечами и направился было в его сторону, но лошадь придержала его за рукав.
Они вернулись к костру, возле которого хлопотали над упавшей Хэббот, и остановились чуть в сторонке. Тресса отошла и опустив голову принялась искать траву по сочнее, а Сэр Рональд подошел к Сэру Хантеру - наиболее авторитетному по его мнению рыцарю - и довольно громко спросил:
- Простите, а что случилось? - после возникшей паузы он продолжил. - Может нужна моя помощь?

Сэр Хантер вместо ответа вытер руки, задумчиво вручил магу мясистую утиную грудку и с сомнением посмотрел на то, что грыз до этого сам. Мяса на крылышке уже не осталось. Рыцарь со вздохом забросил его в кусты - там тут же послышалась возня, блеснули в свете костра два красных глаза, и долетел хруст - у какого-то мелкого хищника случился бесплатный ужин.
- Садитесь, сэр Рональд, и угощайтесь. Сомневаюсь, что тут можно чем-то помочь. У почтенной леди обморок по случаю того, что вторая лошадь в нашем маленьком отряде тоже заговорила, а у наших говорящих четвероногих спутников - личная драма... Думаю, они сами между собой разберутся, а утка остывает. Сударь, отойдите, дайте вашей лошади встать на ноги - вы же на ней почти лежите, она боится подниматься, чтобы вас не зашибить ненароком.

*Вместе с Сэром Хантером... нет, точнее, в поддержку сэру Хантеру ^^

- Лошадь моя, - возмущённо пробурчал Даниель, ухватившись за шею Хэббот, будто ребёнок какой, - хочу и лежу.
На этом он зажмурился, принявшись бурчать что-то о всякий тут в частности и в общем. Что касается Хэббот, то кобыла очень выразительно перевела взгляд со своего юного подопечного на рыцаря и обратно. По всему выходило, что она была не прочь подняться и слегка смочить пересохшее горло, но с таким вот балластом на шее…
Не понять мольбу о помощи сэр Хантер не мог. Не откликнуться на нее - тем более.
- Воля ваша, отдыхайте, - невозмутимо отозвался рыцарь. - Сэр Рональд, вы кушайте, кушайте. Маркиз, утка остывает, а вам нужно набраться сил перед боем с драконом. А я пока вам еще балладу спою... Вы ведь не возражаете, сударь? - и он поглядел на лютню, неосмотрительно забытую у костра бардом.
Первую секунду бард демонстративно жмурился, отчаянно борясь с собой, затем всё-таки не выдержал и глянул на рыцаря.
Его лютня… его богиня сегодня бесстыдно легко давалась в руки окружающим. Но она оставалась всё равно самой очаровательной. Что же делать с этой бесовкой.
- Ладно, - почти буркнул бард, усаживаясь так, чтобы поудобнее обнимать Хэббот за шею. Кобыла ещё раз вздохнула и попробовала отползти.
- Кстати, вы лошадь-то поили сегодня? - как бы невзначай поинтересовался сэр Хантер, примериваясь к лютне. - Я обратил внимание - у нее глаза запали. Все-таки у дамы почтенный возраст, надо бы с ней поделикатнее... Какую балладу вам спеть?
«В возрасте?!» И она ещё попросила помощи у этого… у этого… комплекта доспехов?
Возмущённо всхрапнув, Хэббот поднялась на копыта, да так, что бард едва не повис на её шее, но вовремя опустил руки и теперь удивлённо смотрел на свою спутницу. Хэббот же, потряхивая хвостом и головой, самостоятельно направилась к водопою, показывая всем своим видом, что ей от этой компании ненормальных вообще ничего не надо кроме как поужинать.
- Мм, - смущённо хмыкнул Даниель, непроизвольно коснувшись затылка, - ну… что-нибудь весёлое, кажется… А то тут, - последнюю часть фразы бард предпочёл не договаривать.
Пегую кобылу провожал лукавый взгляд рыцаря. Дамы всегда очаровательно предсказуемы, когда дело касается сомнений в их юности, на скольких бы ногах ни ходили. Затем грубоватые пальцы неуверенно прошлись по струнам, время от времени замирая чуть дольше, чем того требовала наука извлечения чарующих звуков - сэр Хантер вспоминал нужные аккорды.
- Повеселее? Ну совсем веселой не обещаю, но... Пожалуй, пусть будет...
Тут он запнулся и оглядел окрестности, словно только что увидел их.
- Надо же, как совпало... - тихо проронил рыцарь. - Озеро, дракон... Право, я не уверен, что это стоит тут петь.
Даниель взглядом намекнул, что либо здесь раздастся песня, либо случится большая битва. Потому что просто так держать его лютню в руках это всё равно что, ну… Даниель покраснел.
- Стоит, - буркнул он, покосившись на остальных спутников – как они отнесутся ко всему здесь происходящему.
Кивнув, сэр Хантер устроился поудобнее, еще раз глянул на усыпанное звездами небо, и тишину нарушил негромкий хрипловатый голос. От совершенства он был далек - но по крайней мере верно держал мелодию, а слова... Слова говорили за себя сами.

Звенит струна, горит костер,
И странник загрустил.
О берег плещет Тангардор -
Хранитель древних Сил.
На берегу сидит певец
И трогает струну.
Тревожа хрупкий сон сердец,
Он смотрит в глубину.
Поет вода, струятся дни,
Сплетает пена знак.
Качают донные огни
Хрустальный саркофаг.
Хозяйка ПрОклятых Земель
В нем спит последним сном.
Ее уносят колыбель
Виденья о былом.
Дробясь на кружевной волне,
Касается луна
Лица красавицы во сне -
Как сладко спит она!
За годом год уходит прочь
Цепочкой долгих дней,
Но смертных чар не превозмочь,
Не встать из гроба ей.
О ком ее спокойный сон,
Не скажут волны вам,
Но по ночам летит дракон
К печальным берегам,
Крылом очерчивает круг,
Касается волны
Над той, чьи кисти хрупких рук
Сковали цепью сны.
Никто не скажет, что свята,
И грех ее велик,
Но осеняет чистота
Ее нетленный лик.
Земля ее не приняла,
Огонь не смог пожрать,
Но с тихим плеском обняла
Вода ее, как мать.
Закрыты ей ворота в рай,
И аду не нужна...
В какой забытый Богом край
Ушла ее душа?
Укрыла ночь ее пути,
Судьба взяла свое...
Какому Богу вознести
Молитву за нее?
Чей осенил ее покров
На смертном рубеже?
...спокойных, королева, снов,
И мир твоей душе...

Последний аккорд медленно погас в ночи.

(Сейден и я)

Над костром ещё долго летали звуки мелодий. Тихих и громких ,весёлых и покрытых тенью старины. Ночь примиряет и даёт покой.

* * *
Утро началось с раннего бриза. Ветерок боязливо пробежался над стынущим огоньком, обогнул поляну и, беспокойно оглянувшись на спящих людей, поспешил дальше Довольно плотные облака, неспешно колыхаясь, ползли по небу, то ли обещая скорый дождь, то ли просто от нечего делать.
Роса ещё не успела растаять в воздухе, а деревья как-то по особенному склонили свои вершины в утренней дрёме. В это время было почти тихо. Даже голоса утренних птиц звучали в рассветной тиши ещё смущённо и не совсем уверенно.

Проснувшись очень рано, фея сразу же принялась за дело. Ну, во-первых, ей надо было как-то отблагодарить рыцарей за помощь, а во-вторых… Придумать, что во-вторых, она не успела, так как уже во всю кружилась над поляной, упиваясь полётом и то и дело вспыхивая в рассветных лучиках. К обычным утренним звукам просыпающегося леса, Тирлим добавила мелодичный перезвон. А если хорошо постараться, то можно было услышать, как фея тихонько напевала себе под нос:

- Динь-динь, я песенку пою
В один из лучших дней.
Я землянику так люблю,
Расти, расти смелей.

На солнышко ты посмотри,
Цветочки распустив,
Я ягодою сладкою
Скорей нас одарив.

Там, где она пролетала, из земли вытягивались тонкие зеленые побеги, тут же появлялись темные пушистые листочки, а затем и крошечные бутоны раскрывали свои белоснежные лепестки. А непоседа всё порхала на своих тонких, как газ крылышках и продолжала петь:

- Конечно, знаю я, динь-динь,
Что ты растешь в бору,
Но очень хочется друзьям
Услады поутру.

Пусть алое сияние
Украсит этот луг,
И на царицу ягод, пусть
Посмотрят все вокруг.

Первым эту звонкую песенку услышал... конечно же, не толстокожий человек, неспособный оценить всю прелесть раннего утра, зыбкую паутину тумана, оседающего на ветках дикой яблони, свежесть росы - в которой так приятно поваляться, взбрыкивая ногами...
Фар Лап поглядел на порхающую фею и валяться по лужайке передумал. Во-первых, из-за одного домика вон что вышло, а что будет за полянку, на которой творилось волшебство? А во-вторых, с волшебством Фар Лап был в очень напряженных отношениях. Кто его знает, какими будут последствия? Еще придется потом весь остаток лошадиной холостяцкой жизни гарцевать с торчащими из ушей веточками земляники...
Кстати о жизни...
Скосив глаз на Альфонсину, задремавшую под яблоней, гнедой подумал, легко оттолкнулся от земли передними ногами, вставая на свечу, и ударил копытами по узловатому стволу. Вниз обрушился ливень - росы и мелких яблок.
Фар Лап всхрапнул, встряхнулся и подал пример, подобрав из травы мягкими губами яблоко. Кисловатое, приятно хрустнувшее на крепких лошадиных зубах...
Второе яблоко жеребец жевать не стал. Он протянул его Альфонсине, зажав губами.

Это было... необычно. то ли по-лошадиному, то ли по-человечески...
Но Альфонсина, которая почти всю ночь промаялась в переживаниях и заснула лишь под утро, приняла и душ, и град яблок без обиды. А жест Фар Лапа расценила как милую попытку примирения.
Легко прогарцевала к Фар Лапу и с чуточку надменным видом ("Мол, снисхожу к вашему чудачеству!") потянулась губами к яблоку, зажатому в зубах жеребца...

Юный маркиз по-детски тер кулаками глаза и пытался понять: это ему еще снится или уже нет?!
В нескольких шагах от него очень по-человечески целовались две лошади.

Зевнув, Даниель перевернулся на другой бок и попробовал сосредоточиться на ускользающем видении королевского престола, который ему лично поручили выторговать на два бидона молока и ириски. Но в сон уже зловеще рвались звуки площади, не давая сосредоточиться. Кто-то стал тянуть трон из рук, кто-то потащил прочь кулёк конфет. Резко занервничав, бард сел, вцепившись обеими руками в трон, который неожиданно оказался одеялом. И Хэббот, это самое одеяло куда-то тянущая.
- Завтрак ещё не готов, - зачем-то предупредил кобылу бард и было улёгся обратно, но тут же снова подскочил, уставившись на то же самое зрелище, что и маркиз, на лошадей, лопающих яблоки, когда сам бард последний фрукт грыз едва ли не до начала этого похода.
- Нет, ну и сны.
Зябко поёжившись и выбравшись из закутка одеяла, Даниель сонно натянул ботинки и побрёл к ручью, ополоснуться. Он даже не заметил, как спугнул детёныша-русалку, который с обиженным писком прыгнул обратно в ручей (до этого он восседал на берегу и тренировался расчёсывать волосы, пока ещё коротенькие, водянистого оттенка). Шумно отфыркиваясь, Хардинг привёл себя в более-менее бодрое состояние и даже для профилактики состояния здоровья, забрался под солнечными лучами на вершину ближайшего холмика. Довольно крутого, но вполне преодолимого. И удивлённо присвистнул – как бы они не задерживались, но, кажется, практически минули Рощу. Деревья дальше становились всё реже, а тропа казалась солнечнее. И не было вчерашних ужасов Ну или они хорошо маскировались под зайчики на лужах.
На солнце снова набежала тучка. И Даниелю вновь стало зябко. Поёжившись, он боком спустился обратно к ручью и побрёл к своим.

Зябкий рассветный ветерок забрался под плащ. Сэр Хантер прихлопнул проныру ладонью, но было поздно - сон уже улетел. Приятный был сон... к слову, в нем мелькала некая молодая вдова и вихрастые головы пацанят.
Вздохнув, рыцарь поднялся, зевая и потягиваясь. Лошадиная идиллия вызвала у него одобрительный смешок - похоже, гнедой страдалец нашел-таки путь к сердцу своей дамы. Тем лучше - в последнее время жеребец был слишком мрачен.
Поворошив золу в костре, сэр Хантер обнаружил там непрогоревшие угли. Вскоре в котелке закипала вода, обещая путешественникам утренний чай, на прутиках грелись остатки вчерашней утки, а на лопухах белел свежий сыр на ломтях хлеба - вдова расстаралась, провожая спасителя своих мальчишек.
- Маркиз, просыпайтесь! Чуете? Пахнет земляникой!

Тем временем слегка перепуганный непривычно ласковым приемом Фар Лап наконец решился вполголоса задать мучивший его всю ночь вопрос:
- Простите, мне послышалось, или...

- Я уже проснулся! - откликнулся юный де Разорилль, оборвав тягостные раздумья на тему лошадиного поцелуя - "прибредилось или не прибредилось?". В конце-то концов, если этот конь умеет разговаривать, то стоит ли трогаться рассудком из-за такой малости, как поцелуй, сорванный этим странным верховым животным у Альфонсины де Аллюр?

А сама Альфонсина, воплощенная невинность, олицетворенное неведение о сложностях жизни, тихонько заржала и потянулась губами к лежащему на траве яблоку.
Кто разговаривал? Она?! Простите, когда??

Через несколько минут на место ночёвки вернулся и бард. Нежно обнял свою дорожную подушку и с нею устроился возле костерка:
- Мы почти выбрались из рощи. Там, дальше деревьев и на несколько часов пути не наберётся. По известным слухам, там находится замок графа Сендела и земли его подданных, а дальше начинается лес, в чащобах которого дракон и живёт. Если не наступят мор, глад, война и нищета, мы уже к вечеру доберёмся.
«И мне снова придётся думать, что с вами делать» - Даниель тоскливо опустил плечи, глядя на пляшущие огоньки пламени. – Может, пойдём на войну? Говорят, в северных землях всё ещё борются рыцари со снежными великанами, победа всё ещё не известно кому достанется.
Нет, встряхнуться:
- Ну, после похода, - поспешил уточнить бард. – Мне эти земли почти не знакомы, хотя, говорят, что феи здесь жили с древних времён, люди их не притесняли.
Последняя фраза прозвучала скорее как вопрос.

Тем временем Тирлим закончила петь, взлетела повыше и с удовлетворением посмотрела на результаты своих трудов. И без того симпатичная полянка стала еще привлекательней: повсюду словно россыпь рубинов краснели крупные ягоды земляники. Все как на подбор спелые, без всяких там маленьких зеленых ягодок и беловатых бочков, которые встречаются на обычных земляничных полянах, да и размером они были с хорошую вишню. Фея кувыркнулась в воздухе и захлопала в ладошки.
- Как замечательно всё получилось! Наконец-то я смогла сделать что-то полезное! – воскликнула малышка, в последний раз золотистым вихрем крутанулась над поляной и поспешила обрадовать своих спутников.
- Ой! Как хорошо, что вы встали, а я тут подарок приготовила, - защебетала Тирлим, кружась над головами рыцарей.
- Пойдёмте, скорее. Сэр Хантер, бросайте костёр, ничего с ним не случиться. Маркиз, Даниэль, не отставайте! Специально для вас намного позже срока, второй раз за это лето созрела лучшая из ягод, не пропустите! – фея своими пафосными выкриками напоминала зазывалу ярмарочного представления. Правда, голосок был не такой зычный, но это полностью покрывалось энтузиазмом. Этим утром летунья была в ударе, её просто распирало от гордости и нетерпения.

- Лучшая из ягод - это виноград? - пошутил рыцарь, откладывая свой завтрак. Земляникой вряд ли наешься, но полакомиться не помешает, тем более - дама просит...
Земляника удалась маленькой фее на диво - крупные ягоды так и полыхали в росистой траве рубиновыми огоньками, а на вкус оказались выше всяких похвал. Они так и таяли во рту, оставляя после себя ощущение летней сказки, к которой довелос прикоснуться...
- Миледи, вы чудо!

Фар Лап, глядя на людей, навострил уши, осторожно принюхался - и принялся выбирать из травы крупные земляничины, немного сожалея о том, что не может проделать с ягодами тот же фокус, что и с яблоками. Зато выразительно всхрапнуть, приглашая Альфонсину разделить лакомство, он вполне мог. Что и проделал - с истинно рыцарской галантностью.

А маркиз при виде великолепных земляничин вдруг забыл, что он рыцарь и потомок сорока двух поколений аристократов. С азартным мальчишеским вскриком он атаковал ягоды и каким-то образом ухитрился вымазаться в соке. Красные "усы" придали ему вид нелепый, детский и счастливый.
Альфонсина де Аллюр тем временем чинно подъедала ягоды вместе с сочной травой и, надо полагать, абсолютно не замечала, что ее бархатный бок касается гнедого бока Фар Лапа. И вообще - здесь трава вкуснее, а кому не нравится ее соседство, тот может отойти.

Хмыкнув, Даниель потянулся за своей долей ягод и принялся их сосредоточенно грызть. Впрочем, была ли эта сосредоточенность вызвана ягодами или какими-то мыслями – по внешнему виду барда сказать было сложно.
- Я думаю… Я думаю… - на этой фразе он снова умолк. – В общем, вот.
Даниель, кажется, покраснел. Во всяком случае чувствовал себя он чрезвычайно смущённым, и ему казалось, что кожа на ушах и щеках едва ли не полыхает.
- Может, наверное, нам не стоит спасать принцессу, а? Я не в том смысле, чтобы не спасать, а в том, может, есть какой другой способ?
Более толково мысли почему-то выстраиваться не собирались.

Маркиз изумленно поднял брови, перелистывая в памяти страницы прочитанных в детстве рыцарских романов.
- Другой способ?! А разве такие есть? Все рыцари, какие были до нас - и Громолом Слонотопский, и Прохвостио Убегалло, и Бурчалль Кричалль... все действовали неукоснительно так: подъезжали к пещере, вызывали чудовище на честный бой, а затем или женились на принцессе, либо испускали дух на ее руках от страшных ран...
Юноша мысленно примерил на себя оба финала - и ни один ему не понравился. Он чуть помолчал, а затем продолжил, стараясь, чтобы в голосе его не звучала надежда:
- А ты... ты что-то придумал, бард? Если выкупить принцессу у дракона, так у нас денег почти нет...

Даниель на всякий случай потряс головой. И это говорит милый невинный мальчик, которым он представлял Флавия?
- Выкупить? Никогда, - возмущённо ответил он, поднялся на ноги, чувствуя как практически взлетает над землёй. Осталось только на носочки подняться…. Вот так, да. – В крайнем случае, выиграем в кости.
Слонолоп… Прекрасны легенды о героях старины и недавнего прошлого. Вот только баллады часто не замечают одного важного обстоятельства – либо дракон сам умирает своей смертью (от смеха, например), а когда рыцарь замечает это, то уже поздно, все воспринимают его героем. Тут хочешь-не хочешь, соответствовать надо.
Или вот сеньор Убегайло, знатный рыцарь, поговаривают, один из очень дальних родичей короля. Может, в девятом, а то и в целом восьмом колене. Дракон банально уснул, пока ему перечисляли все подвиги рыцаря, и под это дело сеньор и спас принцессу, предварительно завязав ей платочком рот, чтобы не разбудила дракона (отдадим принцессе должное, она старалась, так что раны благородного рыцаря, полученные в том сражении с драконом, стали истинным достоянием легенд, песен и преданий).
- А вот что делать, - это бард уже разговаривал в слух и практически что сам с собой. – Не знаю. Говорят, что в древности драконов ловили на прекрасных рыцарей, бродящих без присмотра на лугу.
Даниель перевёл взгляд с маркиза на сэра Хантера и обратно. Надо сказать, взгляд этот был весьма оценивающим.
- Ну или маг может предложить дракону соревнование в магическом волшебстве. Драконы же любят споры. Главное только, чтобы экземпляр был не слишком голодным.
Вообще, когда в жилищах драконов появляются принцессы, эти ящеры становятся обладателями совершенно несносного характера, будто бы их либо годами не кормили, либо целыми днями пилили нервы.

Рыцарь? Да еще и прекрасный? Сэр Хантер чуть не подавился земляничиной. Фар Лап, к которому от близости его прекрасной дамы вернулось бодрое расположение духа, при словах "ловили на рыцаря" вскинул голову, обозрел окрестности, дракона не увидел, прямой угрозы своему хозяину - тоже, и вернулся к прерванному было занятию - пощипыванию земляники бок о бок с Альфонсиной, как бы невзначай уводя кобылу подальше от людей под неодобрительными взглядами Хэббот.
Бывший же лесничий всерьез задумался. Если дракон - существо волшебное, то на "рыцаря" в лице сэра Хантера он вряд ли клюнет. А мальчишку вместо себя означенный сэр выставлять не собирался.
- Может, будем просто решать проблемы по мере их поступления? - осведомился рыцарь, отправляя очередную ягоду в рот. - И... сударь, я вас прямо не узнаю. Вы так были возмущены, когда наш юный маркиз хотел отдохнуть до возвращения девушке ее имущества, а теперь чуть ли не предлагаете бросить принцессу на произвол судьбы? Как-то оно не по-рыцарски...

Услышав комплимент от сэра Хантера, фея просияла, игриво подмигнула ему и взвилась вертикально вверх так быстро, словно намеревалась, по меньшей мере, пробуравить близлежащее облако. Тирлим словно испарилась, оставив за собой круто завитую спираль из искрящихся в рассветном солнце золотистых пылинок медленно опадающих на земляничный куст у ног рыцаря.
Вернувшись, малышка по своему обыкновению принялась описывать восьмерки вокруг своих спутников, особое внимание уделяя Альфонсине и Фар Лапу, практически не слушая, что говорят занятые земляникой люди. Сейчас Тирлим меньше всего заботила цель их путешествия, фея редко загадывала так далеко, хотя странные нотки в голосе Хардинга её несколько насторожили. Фея резко затормозила перед носом барда и сложила руки на груди, пристально глядя ему в глаза.

- Хорошо говорить о рыцарском долге и обычаях, когда сам являешься рыцарем, - бард склонил голову на руки, глядя перед собой. – А что делать тем, чьего голоса ни кто кроме будущих поколений и слушать не будет?
- И я не про оставить принцессу на растерзание зверю. Я про то, что, может, нам стоит, например, не изничтожить ящера, - голова основательно пухла от произносимых слов, но вот прямо встать и сказать, что: «Мне нужна помощь против барона Фандалина» - бард, увы, не мог. Уши барона были везде. Даже в диком, давно нигде не посещаемом лесу. Даже если уши здесь лежат уже больше десятка лет. – Может, стоит его склонить к, эм, сотрудничеству и использовать как веский аргумент при подходе в столицу?
Перед носом что-то мельтешило. Это что-то оказалось феей Тирлим, при виде которой Даниель удивлённо заморгал, а затем как-то грустно улыбнулся.
- Мм, хотя, наверное, нам пора бы уже и выходить. Впереди земли рачительного хозяина, милорда Сенделла. Хотя скорее всего, мы пересечём их, не встретив ни единого человека. Говорят, здешние люди все немного с прибабахами, - для наглядности Даниель покрутил пальцем возле виска. – Это у них врождённое.
А в голове носились совершенно другие мысли. И не было в них того, как бард бодро подскочил на ноги и принялся складывать свои вещи в сумку, на которую недовольно косилась Хэббот, и не было того бодрого насвистывания старой песенки. Были слова. И мелодия, разумеется:

Я немного боюсь со своей головой
Распрощаться с утра без толпы заводной,
Без насмешек и слёз. И совсем без вины.
Потому что достиг всё, что задали вы.

Я смеюсь, и дорога под моросью вдаль
Убегает, не помня людей
И событий, и дней, что бывали вчера
И неделей, и годом первей.

Я, бывало, считал, что зарок – ерунда.
И покой – лишний груз на пути
Но вчера видел бал в придорожных кустах,
С сердцем миру пришлось разойтись.

И барон, и король, и вельможная знать,
Казначеи, милорды и пэры!
Что мне власть? Я в пути, ваше мнение – вязь
Незначительных слов странной меры.

Сообщение отредактировал Сейден - 22-05-2009, 22:10

- Да, было бы занятно явиться в замок в сопровождении дракона, - усмехнулся сэр Хантер. - Дополнительная гарантия того, что Его Величество выплатит причитающееся без задержки...
И с этими словами отважный рыцарь отправился седлать своего жеребца, не обращая внимания на укоризненные взгляды гнедого ловеласа, наконец-то сумевшего оттеснить свою даму к краю поляны. Жалобное фырканье тоже действия не возымело. Чувства чувствами, а дело - делом. Пора было отправляться в путь.
Вскоре сэр Хантер уже сидел в седле, разбирая поводья и поглядывая в нетерпении на своих спутников. Фар Лап тоже поглядывал - и тоже в нетерпении - на Альфонсину. Хорошо, если позволят идти рядом...

"Милорд Сенделл? - думал юный маркиз де Разорилль, седлая Альфонсину. - Я определенно слышал уже это имя. Даже помню, что от отца... но вот что он мне про этого человека говорил?"
Память резко подвела Флавия-Октавия. Нет, она щедро и безотказно подбросила воспоминание о пыльной и скучной библиотеке, о бьющем в окна солнышке, о веселых голосах дворовых ребятишек во дворе и о нудном голосе отца, который что-то долбил о неведомом сыну милорде Сенделле. Что-то нехорошее... мол, лучше этого человека сторониться... но почему? Мальчик тогда, помнится, думал об одном: как бы скорее удрать из-под отцовского присмотра на речку, предварительно стянув на кухне что-нибудь вкусненькое для своего друга, старого браконьера...
- Альфонсина, - тихонько шепнул юноша на ухо кобыле, - тебе мой отец ничего не говорил про милорда Сенделла?
Серая в яблоках красавица благодушно фыркнула. Была ей охота засорять голову всяким человеческим вздором! Особенно сейчас, когда во рту еще стоит дивный вкус свежей травы с земляникой, а бока словно еще касается гнедой бок жеребца, настойчиво теснящий ее с поляны, в укромную прохладу леса...

Если основательно порыться в библиотеках королевства (коих, как и во всяком королевстве, не менее двух: первая в особняке королевского повара, вторая у дракона, который живёт сами-знаете-как-далеко), то можно гарантированно заработать гул в голове на добрый день. Но если вас интересует что-то конкретное, например, история жизнеописания графа Сенделла, то ощущение азарта погони за удивительными событиями и происшествиями точно будет обеспечено. Если верить истории, люди на этих землях жили уже давным-давно, так что когда король Шахназад впервые пришёл на эти земли, встречали его не непуганые зайцы, перепела и степные коты, а самые настоящие люди.
Как и всякий король, Шахназад почёл для себя первейшей обязанностью объявить им войну с целью справедливо (по собственному разумению) распределить тамошние богатства.
Каково же было чувство монарха и его воинов после двух недель бесцельных гуляний по логам, лугам и всхолмьям восточного края, когда им не попался ни единый человек, ни единого поселения не встретилось на их пути. И только по истечению этого срока, на старом камне близ кручи, ныне называемой Высокородной грядой (тоже почтенная история с названием вышла), встретился им на пути одинокий путник. Был он спокоен, уверен в себе, держался прямо и приветливо. Встретиться с ним пожелал сам король.
Коли король и его воины были в пыли, путник блистал чистыми одеждами, коли лица завоевателей были хмурыми и понурыми, путник был спокоен и ясен как солнышко, светившее у них над головой.
Путник представился Сенделом.
- Здешний князь, владыка края и старший из ныне живущих под солнцем, - князь совершенно привольно позволил руке скользнуть в переплетения колец ожерелья на шее, и теперь мягко поглаживал благородный метал, будто нашёл в нём какое-то необычайное успокоение.
Шахназад с солидной уверенностью провёл рукой по бороде, в тайне жалея, что не имел времени привести себя в порядок, ну или хотя бы расчесаться.
- Старший из живущих? Старше мага тёмной башни? Старше дивного озёрного народа русалок? В такое сложно поверить. А вот армии, которые могут справиться с любым твоим народом стоят здесь, и им не нужно казаться древнее, чем они есть, - воины принялись усмехаться, взбодрённые речами собственного повелителя – ведь и правда выскочка всего-то и делал, что стоял перед ними. А где его люди? Где замки? Где богатые поля и житницы?
Но Сендела, похоже, совершенно не беспокоили ни оружие в ладонях людей, ни их к нему отношение.
- Ваше право искать нас столько, сколь будет угодно вашему королю, только здешние земли никогда не будут вашими, а поселения пойдут на пользу не вашему королевству.
Шахназад только и успел, что приказать схватить наглеца, а его уже и не было.
И правда, что весь тот поход закончился крайне неудачно. Земли, конечно, объявили принадлежащими королевству, да только ничего путного из этого не получилось. Очень скоро поселения просто растворялись в травах и редколесьях края.
Было это более двух столетий назад. С тех пор и с запада, и с востока (за Гибнущим лесом) не раз прокатывались войны. Менялись королевства, власть их над землями ширилась и хирела, вот только земли края все эти события обходили стороной. Там правил князь Сендел, коего не могла вызвать на бой ни одна армия, зато случайный путник мог вполне встретить гостеприимный приют или целое поселение. Как им это удавалось, сами люди обходят молчанием. Хмурятся или, наоборот, мягко улыбаются, качая головой. Мудрецам не удавалось найти ответа на этот вопрос, злодеям – выведать подноготную. Только земли считаются частью королевства, в коем правит милорд Сенделл, большой любитель скачек, охоты и вкусных вин. Статный красавец с золотистыми глазами, цепким взглядом и волшебным голосом.
Но вот беда, на этом истории о милорде Сенделле не заканчиваются. В летописях то тут, то там проскакивают обрывки и упоминания на разные происшествия. Поди разберись, что из них правда, что нет. Например, что граф Сенделл – это всё тот же человек, что и двести лет назад, что он чародей или маг, а его люди, на самом деле, переодетые древние или (и это наветы злых языков) вынатки. Но во всех упоминаниях о его народе, граф всегда оказывался из тех, кто стоял на стороне собственных идеалов и не шёл на поводу у баронов и личных интересов.

Солнце снова скрылось за тучами. Пока что ненадолго, вот только за этой тучей к светилу уже подкрадывалась следующая. А там, в отдалении неба, практически не оставалось синих кусочков космоса. Кажется, дождя избежать особенно-то и не удастся. Хотя чем природа не шутит. На всякий случай Хардинг достал из сумки плащ с капюшоном, сменивший его обычную накидку. Та под водой размокнет очень быстро. А плащ всё-таки добротный, на непогоду и предназначенный.
- Вот будет весело, - решил бард, - если дождь так и не начнётся.
Ещё, идея с персональным драконом очень увлекла молодого музыканта. Он даже представлял себе, как будет обучать ящера аккомпанировать ему, музыкально порыкивая в такт мелодиям или стуча лапами по стенам замков. Наверняка, против такого не устоит ни один король и будет сражён наповал экспрессией и чувствами песен.
- Если по картам, то мы уже практически пересекли Рощу, а дальше будут пологие земли. Может, нам повезёт увидеть какое из поселений здешних людей, - Даниель уже забыл, что буквально минуту назад крутил пальцем у виска, говоря о тех же самых людях. Теперь он горел желанием пообщаться с ними. – Было бы здорово. Если нам совсем повезёт, попадём на какой-нибудь из их летних праздников.
Хэббот с тоскливым безразличием восприняла то, что её снова нагрузили и приготовили к дороге. После ночных событий вера в этот мир и созданий, его населяющих, окончательно покинула почтенную кобылу. Возможно, восьмиразовое кормление и уютные стойла королевской конюшни и могли бы реабилитировать потревоженное сознание, так что в мечтах о них Хэббот и пребывала. Бард же, не замечая ничего вокруг себя, щебетал о традициях и случаях, которые случались здесь.
- Например, у них есть традиция бросать землю в первую летящую в сентябре тучу. Мол, земля от этого начинает чувствовать себя увереннее и начнёт погружаться в зимнюю спячку без тревоги. Хотя чего тревожиться земле, я не понимаю, - Даниель смущённо повёл руками. – А ещё, говорят, лисы и жаворонки в этих местах умеют говорить на человеческом языке, только падежи путают.

Сообщение отредактировал Сейден - 27-05-2009, 13:03

В путь!
Сейчас, при свете дня, недавние разговоры о драконе казались не такими уж страшными. Юный маркиз де Разорилль приободрился и, восседая на кокетливо выступающей Альфонсине, краем уха слушал рассказ барда. Про себя он думал, что выглядит вполне достойно и браво. Как и подобает выглядеть потомку сорока двух поколений рыцарей.
(Юнец не подозревал, что рыжие "усы" от земляники придают ему вид весьма комичный.)
И лишь одно слегка портило настроение: Флавий-Октавий никак не мог вспомнить, что же говорил отец о своем давнем недруге. И был ли это здешний Сенделл? Может быть, имелся в виду шевалье де Сандалет или лорд Сендвич?

Фар Лап косил на Альфонсину, пытаясь понять, что стоит за благодушным выражением на ее... кхм... лице - и что ему это сулит в обозримом будущем. У женщин так легко и часто меняется настроение...
Сэр Хантер краем уха слушал разговор своих спутников, поглядывал по сторонам, и пытался поймать за хвост ускользающую мелодию. Будущая песня издевалась - порхала вокруг, дразнила неуловимой мелодией, не даваясь в руки - или скорее на язык. Ему все вспоминалась деревенская вдова...
- О чем бы ты спел, если бы хотелось глустить и радоваться одновременно? - спросил он у своего жеребца. Гнедой не сразу сообразил, что обращаются именно к нему, увлеченный своими мыслями.
- О... Может быть, о дорожной тоске? - и тут же попробовал бархатно:
- От этой тоски не излечит...
- ...домашний уют, - подхватил рыцарь. Пойманная песня трепыхнулась еще раз и притихла, послушно ложась на губы, полилась над дорогой на два голоса.

От этой тоски не излечит домашний уют -
Тоски по дороге, бескрайней, пустой и пылящей,
Тоски по ручьям, хрусталями и синью звенящим,
И по горизонтам, которые крылья дают.

От этой тоски не излечат покой и тепло -
Тоски по кострам, в чаще леса призывно горящим,
Тоски неизбывной по жизни, такой настоящей,
По жизни, которой живешь, а не видишь в окно.

И даже любовь не излечит от этой тоски -
Тоски по ни с чем не сравнимой бродячей свободе,
Тоски по несчитаным звездам в ночном небосводе,
По звездам, которые посеребрили виски.

От этой тоски оставалось бы лишь умереть,
Да вот ведь беда - даже вечное смерти забвенье
Бродячей душе от тоски не дает избавленья.
От этой тоски исцелить не способна и смерть.

Тирлим обожала музыку, при дворе короля Немори часто устраивались балы и звучали замечательные вальсы. Композиторов и музыкантов среди её народа было множество, а вот поэтов и тем более менестрелей малышка не видела никогда, да и не слышала, что они когда-либо были в долине. Может быть потому, что незамысловатые песенки-заклинания, сочиненные только что, феи использовали при работе. Например, рядом с поющей Тирлим всегда что-то прорастало. Просто никому в голову прийти не могло, что петь можно просто так для развлечения себя и окружающих.
Так что Тирлим впервые встретившись с Даниелем и услышав его баллады, была в восторге. И вот танцуя над головами спутников под это акапельное исполнение, малышка забыла о своих тревожных мыслях и полностью растворилась в этой светлой грусти, тем более что дуэт сэра Хантера и Фар Лапа был таким слаженным и вдохновенным.

С того момента как путники покинули Рощу, дорога значительно улучшилась. Во всяком случае, теперь это была ровная широкая тропа, которая сначала неспешно поднималась вверх и вверх, будто по склону широкого холма, а потом столь же медленно и неторопливо спускалась обратно. Под ветром покачивались травы. Пару раз, когда солнце совершенно скрывалось за тучами и те клубились вокруг светила особенно густо, на плащи, тела и куртки начинал накрапывать мелкий дождик. Скорее даже изморось. Но не проходило и нескольких минут, как дождик исчезал, и только ветерок продолжал порой холодить тела и настроения.
А потом появлялось солнце, заливало яркими лучами окрестности, и луг, переливаясь родными цветами, усиленными капельками недавнего дождя, расцветал на глазах.
Чуть в стороне от дороги показалось небольшое селение. Рыцари, как раз проезжая мимо него, имели честь зреть таинство пришествия косца на луг (бард потом долго моргал, погрузившись в задумчивое состояние – его смутило то обстоятельство, что выйдя на поле, косец не только отложил свой инструмент в сторону, но, кажется, вознамерился прозревать небесные тайны яви, причём с чрезвычайной активностью и рвением). А несколько позже, за селением, когда дорога снова начала постепенно спускаться, им встретилась едущая навстречу повозка, груженная посудой. Возница сонно моргал, покачиваясь и пожёвывая соломинку. Глаз его из под соломенной шляпы видно не было, но судя по тому, как низко наклонилась его голова и как мерно покачивались плечи при вдохах выдохах, спал мил человек натуральнейшим образом.
- Тирлим, расскажи о себе? – Даниель наклонился вперёд, почти улёгшись Хэббот на шею, при этом мимоходом почесал её за ухом. Сам же бард увлёкся посетившей его мыслью. – Говорят… Ну, по крайней мере у нас, в школе менестрелей говорили старшие курсы, что у всех фей есть одна большая тайна, которую, в отличие от человеческих тайн, должны знать, наоборот, все-все. Иначе она погибнет. Это правда?

Как всегда в дождь фее было не по себе, разумеется, она прекрасно понимала, как важна вода для растений, но вот связанные с ней неприятности очень раздражали. Мало того что в дождь нельзя летать, так и после него нужно быть очень осторожной, чтобы не принять неожиданный душ из венчика какого-нибудь цветка. Поэтому маленькая летунья старательно избегала назойливых капель, которые грозились намочить её чудесные крылышки. Но как только солнечные лучи пробивались сквозь облачный занавес, Тирлим принималась вертеться вокруг спутников, словно оса, нашедшая торговца сладостями.
Услышав барда, малышка затормозила и, резко изменив траекторию, бухнулась на макушку Хэббот, щедро осыпав её золотой пылью.
- Правда, - тут же отозвалась она и заливисто рассмеялась. – Вот такие у нас фей тайны. Знаешь, как трудно сохранить что-то в секрете, особенно фее, нас нектаром не корми, а дай поболтать. Я совершенно не умею хранить тайны – это слишком мучительно, а ты, Даниель, умеешь? – вдруг неожиданно серьёзно спросила Тирлим.
Как и полагается истинной кобыле, Хэббот с полным на то правом закрыла глаза, а через пару секунд снова открыла их. Этим она выразила всё то, что думала о всяких чудесных созданиях, которые без письменного приглашения занимают чьи бы то ни было шеи. Впрочем, вторая мысль была более светлой. Наверняка малыш заметил, как бессовестно поступают с талантами его четырёхкопытной спутницы и уже ищет взглядом землянику, чтобы угостить ею её, Хэббот.
Как была бы она поражена, знай, что мысли барда с возмутительной лёгкостью парили в совершенно других делах.
Человек приосанился и со скромным достоинством кивнул.
- Разумеется. Всякий бард учится тому, что тайна – величайшее достояние. И хранить их, ну, надо. Например, я знаю страшную тайну маркиза де Розарилля и скакуна сэра Хантера, Фар Лапа, - чтобы слова прозвучали ещё весомее, бард кивнул. – Но, разумеется, никогда и никому их не скажу. Э, за просто так, я хотел сказать.
- Жалко, - протянула Тирлим. - А я так хотела рассказать тебе главную тайну фей, а теперь… Вот сам посуди, какой смысл доверять барду страшный секрет, если точно знаешь, что он никому ничегошеньки не скажет и даже в балладе не обмолвится, - малышка обиженно надула губки. – А мне так хочется! – всплеснув руками, фея некоторое время молчала, а потом, явно осенённая какой-то потрясающей идеей, снисходительно наклонила голову.
- Может быть, я и доверюсь тебе, Даниель Хардинг, если поклянёшься, несмотря ни на какие преграды, НЕ ХРАНИТЬ этой тайны. Кстати, чем вы люди клянётесь в таких случаях?
Бард повернулся назад, чтобы достать лютню и любовно погладить её струны.
- Не знаю, чем клянутся люди. Я же храню обещания только ради этой красотки, - Даниель торжественно склонил голову. – Обещаю, что любая история, кою ты мне поведаешь, прекрасная фея Тирлим, я либо изложу в балладе, либо в устной истории везде, где для этого будет случай.
Струны зловеще звякнули, а затем неожиданно звонко рассмеялись лёгкой мелодией, что сыграли на них пальцы барда. Вообще же говоря, хранить тайны можно по-разному. Например, есть те, о которых нельзя говорить в принципе, например, что маркиз имеет свойство храпеть как простой пекарь из того села, что они прошлой ночью удостоили своим посещением. А вот то, что Фар Лап что-то скрывает от всех и очень часто присматривается к собственному хозяину – это ещё стоило разузнать, прежде чем выносить на широкий разговор.
- Хорошо, но помни, что ты обещал, - строго сказала малышка, подняв указательный пальчик вверх. - Самая главная тайна феи – это тайна рождения, - очень громким заговорщицким шёпотом начала Тирлим, потом поёрзала на месте, собираясь с духом, и выпалила:
– Фея появляется на свет, когда ребёнок в первый раз улыбнётся. Улыбка превращается в солнечный зайчик и летит в долину, а уж там распускается цветок с маленькой феей внутри. Вот.
Даниель в изумлении широко раскрыл глаза, глядя на фею, пошевелился в седле и между делом задел пальцами несколько струн, небольшой перебор столь же удивлённых звуков, насколько ощущал себя и человек.
- А людей аисты приносят, - решил поделиться ответным секретом бард. – Но родиться из улыбки намного лучше, мне кажется.
Руки сами собой двинулись, перебирая струны лютни, взгляд будто ушёл во внутрь, во всяком случае, вряд ли он видел перед собой что-нибудь чётко, кроме, разве что, музыкального инструмента.
На дороге показался одинокий путник на ослике, через некоторое время в нём можно было признать монаха. Что поделать, видимо, это стиль передвижения местной братии. Этот же экземпляр был седобород, в одеянии свободного покрова и в сандалетах. Организм крепкий, явно привычный и к труду и, может быть, оружию воинов. Ехал он не спеша, покачиваясь на ослике, который, в свою очередь, неспешно брёл по дороге, удивительно точно наступая так, чтобы поднять побольше пыли.

(с мастером)

При виде дремлющего монаха в глазах сэра Хантера мелькнул веселый огонек. Оглядевшись, рыцарь сломал две тонких березовых ветки, быстро переплел их венком, и как только всадники поравнялись с неспешно бредущим осликом, одним точно рассчитанным движением опустил венок на седую голову монаха. Торчащий из-за уха кончик ветки радостно взмахнул парой глянцевитых листочков, покачиваясь в такт ослиной поступи, будто дирижируя неслышимой мелодией и навевая ездоку еще более сладкие сны...

Видимо, сэр Хантер сделал что-то невероятно правильное, когда нацепил венок монаху на голову. Во всяком случае уже через несколько минут мелкий дождик прекратился, а в течение получаса небо развиднелось, и солнце сонно и ласково улыбнулось путникам с небосклона.
Свежесть и тепло бодрили, лёгкий ветерок трепал волосы и полы одежды, а изумрудное поле рассыпалось вдоль дороги светящимися капельками-искорками. Время плавно уплыло куда-то за спину, за верхушки дубов и осин рощи. Один раз Хэббот пришлось остановиться, так как одна особенно бессовестная лягушка, важно квакнув, прыгнула через дорогу прямо перед ней. Кобыла возмущённо тряхнула головой и двинулась следом, не заметив, как при этом поравнялась с Фар Лапом. Увы, но превратности мирного пути немного разбросали их с Альфонсиной, двигавшейся несколько в стороне.
Дорога снова направилась вверх по всхолмью, преодолевая низко склонившиеся ветви будущего куста (а пока что сорняка).
- Сэр Хантер? – это уже не смог сдержать любопытства бард. Он немного заскучал по дороге, и даже любимая лютня не особенно разгоняла это чувство. – Сэр рыцарь, а вы многих драконов встречали на своём пути?
Задумавшийся рыцарь, тихо мурлыкавший под нос очередную балладу, не сразу понял, что к нему обращаются.
- Драконов? - желание приврать было очень сильным, но лень оказалась сильнее. - Ни одного, слава Богу. Будь эти ящерицы так многочисленны, чтобы каждый рыцарь их встречал стаями - что бы сталось с нашим миром?
- Было бы больше подвигов! – пылко ответил Даниель. И на мгновение задумался о чём-то своём. – Ну или историй о том, как доблестные драконы правят королевствами. Я не верю, что это чудовища, которые только и хотят, что съесть всё и вся. Ведь есть же истории, в которых драконы так или иначе, но помогали рыцарям. Ну, в легендах, я хотел сказать.
Бард поудобнее перехватил поводья правой рукой и, поставив поверх неё левую, удобно устроил на этой подставке голову.
- А на волков вы охотились, сэр Хантер? Я имею в виду тех, что живут в самых мрачных чащах, а не тех, что чуть ли не в соседстве с городами живут. Это домашние волки. А рассказывают, что есть такие, которые величиной чуть ли не со всадника будут.
- А как же, и на них лешие ездят, - тут уж и лень не устояла. - А еще говорят, главный среди них - седой волк с золотыми клыками, и на нем ездит сам лесной царь.
Однако веселые искорки смеха, пляшущие в глазах, ясно говорили о том, стоит ли верить этим сведениям.
- А вот я слышал, опытный бард может песней зачаровать дракона так, что тот ничего не сможет сделать - будет только слушать. Как насчет такого подвига?
От неожиданности Даниель дёрнулся в седле, от чего Хэббот недовольно дёрнула ушами. С её точки зрения ну может и может, нашли подвиг. А вот попробуйте отыскать зимой свежей травки, особенно когда очень хочется. Вот это настоящий подвиг!
- Ну-у-у, - смущённо протянул Даниель, - в принципе да. Но такого барда надо правильно выращивать. В паланкинах носить, бананами кормить, услаждать слух и зрение дивными зрелищами. Такие по лугам не ходят, а драконов им вообще привозят для разбирательств.
Хардинг мечтательно вздохнул.
- Сам я с драконами тоже не встречался. Ну, разве что видел мельком из окна на приёме его величества перед самым похищением. Вообще же, насколько мне известно. Для этого нужно выставить вперёд рыцаря. Пока дракон им занимается, менестрель или бард усыпляет внимание дракона. Но в таком случае барду нужно иметь в запасе хотя бы ещё одного рыцаря, а то вдруг первый закончится раньше.
- А какие звери встречаются там, откуда вы родом, сэр Хантер?

(вместе с сэром Хантером)

Совместно с Сейденом

На барда удивленно уставились две пары глаз: человеческих и лошадиных.
- Да самые обычные. Как и везде. Волки, олени, кабаны, рыси, белки... А вам для чего, сударь? Для баллады?
Даниель многозначительно моргнул.
- Это тоже. Вы знаете, сэр Хантер, кажется я раскрыл ваш с Фар Лапом секрет, - бард поёрзал в седле. Больше всего он мечтал о тёплой ванне, вкусном пироге, что приготовила бы специально для него королевская повариха, но единственное удовольствие, которое было ему сейчас доступно – беседа. Скорее бы уж повстречать дракона. – Как называется замок вашего отца?
Холм тем временем поднимал их всё выше и выше над остальной местностью, вскоре они должны были добраться до его пика. Очередной порыв ветра пригладил траву подле копыт лошадей.
Рыцарь несколько секунд недоуменно смотрел на барда, соображая, где и как мог выдать себя, и что теперь делать. А потом от души расхохотался.
- У моего отца никогда не было замка, милейший! - с трудом выговорил он, успокоившись и вытерев рукавом навернувшиеся слезы. - Мы бедный род, всех владений - одна маленькая деревня. Вот и приходится скитаться по королевству и добывать себе славу и пропитание такими подвигами. А вы чего ожидали - что я окажусь беглым принцем, которому на месте не сиделось?
Бард отмахнулся от вопроса:
- Да я про другое. Вы, - с эти обращением Даниель посмотрел поочерёдно на благородного скакуна и на его не менее благородного седока, - вы боитесь высоты. У меня ещё не хватает всех доказательств, но носом чую, что здесь что-то не так.
Путники наконец-то выбрались на вершину холма и теперь перед ними предстала остальная часть долины, раскинувшаяся впереди. Чуть в стороне петлял по лугам ручеек, ну а впереди раскинулись распаханные поля, на которых уже колосилась пшеница. Вдалеке виднелась одинокая хижина.
- Я?! Высоты?! Боюсь?! - Фар Лап оскорбился до глубины своей лошадиной души. Его - его, потомка несравненного Сардара! - только что обвинили в трусости. В присутствии дам! Того хуже - в присутствии Альфонсины! - Да я вообще ничего не боюсь! И никого! Да я дракона одним копытом...
Взгляд с вершины на поле - и слова застряли в глотке у гнедого. Сэр Хантер, у которого мысль о своем отце как владельце замка вызвала новый приступ смеха, осекся и замолчал. На раскинувшемся перед путниками поле творилось что-то странное...
Вывернутые пласты жирного чернозема тянулись вдоль глубоких борозд, а сами борозды... Если присмотреться, то складывалось неприятное впечатление, что это поле кто-то рвал когтями. Очень большими когтями...
- Фар Лап, - на всякий случай уточнил бард, - кажется, это по вашей части, копытом…
Уже через несколько минут путники спустились с вершины к границе потревоженной земли. Вблизи разрушения производили ещё более сильные впечатления. Будто бы кто-то действительно рыл землю, швырял валуны налево и направо. Да и домик, видневшийся уже неподалёку, по сути, стоял без крыши. Крыша мирно и аккуратно примостилась в нескольких десятках футов сбоку, будто бы и не потревоженная совсем.
Хэббот обеспокоенно фыркнула, почуяв слабый намёк на запах какого-то крупного хищника, Даниель вытянулся в седле и закрутил головой по сторонам, стараясь рассмотреть всё повнимательнее.
- Это точно не я, - на всякий случай уточнил жеребец. - Копытом так не выйдет, а когтей у меня нет.
Сэр Хантер тем временем вслушивался. Тишина. Никто нигде не подавал признаков жизни. Остановившись возле хижины, рыцарь соскочил с коня и осторожно заглянул внутрь. Обычная крестьянская хижина, из которой будто только что вышли по делам хозяева. Очаг еще не остыл - камни были теплыми на ощупь. В горшке прела каша, в ларе лежал накрытый полотенцем хлеб. На полатях - аккуратно застеленная постель... И никого. Может, в погребе?
Отыскав возле печи крышку погреба, сэр Хантер поддел ее тяжелым ножом, отодвинул в сторону, заглянул вниз.
- Есть кто живой?
Никто не отозвался.
Снаружи обстановка царила не лучше. Если бы не эти уродливые полосы, снятая крыша да раскиданные камни, местность можно было бы назвать идиллической. Даниель, также спешившийся, с беспокойством бродил среди разрушений, приседая порой на корточки, чтобы рассмотреть следы повнимательнее. При виде камней его передёргивало – на покрытой пылью, кусками земли (а местами и мха) поверхности были хорошо видны зазубрины от когтей. На одном из камней они едва не пополам разделили камень.
Подняв голову, Хардинг посмотрел перед собой, на раскинувшиеся луга. И прищурился. Показалось ему, что на дереве, у самого края линии полей что-то шевельнулось или нет?
- Сэр Хантер! Подойдите сюда! – на всякий случай бард решил предупредить сопровождавших его рыцарей. Мало ли. А если эти птицы, которые дробят камни и уносят крышу ещё неподалёку?
- Сэр Хантер? – Даниель обернулся, но рыцаря так и не увидел. Бард сначала взволнованно дёрнулся, но затем успокоился – всё-таки Фар Лап стоял здесь же и, кажется, не проявлял беспокойства большего, чем требовала обстановка.
Услышав оклик, рыцарь вернулся к спутникам.
- Что-то случилось?
Даниель указал в сторону дерева:
- Не могу рассмотреть толком, но там что-то шевелилось. А в доме были следы?
- В погребе я никого не нашел, - рыцарь прищурился, разглядывая указанное дерево. - В доме все - как будто хозяева только что вышли... Нет, это определенно не птица. С медведя будет. Может, залез косолапый с перепугу?

Юный маркиз едва не задыхался от волнения.
Хорошо разговаривать о драконах, сидя у походного костерка... или, еще лучше, - у камина в родном замке...
Но когда держишь в руках камень, распаханный когтями, словно комок глины...
К чести молодого рыцаря надо было признать, что волнение было вызвано не страхом, а предчувствием близкого приключения. Да и постыдился бы он трусить, когда рядом несравненный сэр Хантер!
Как и его спутники, Флавий-Октавий глянул на дерево.
- Господа, а это не человек ли в кроне прячется?

* * *
Сидевший на ветке крестьянин тоскливо вглядывался в травку, шелестящую далеко внизу. Нет, он отсюда ни за какие коврижки теперь не спустится. Да хоть дракона в яблоках положите под дерево, чтоб от корочки поднимался ещё тёплый аромат – нет уж. Второй раз такой ужас переживать не хотелось.
Тоскливо поглядев в сторону далёкого дома, крестьянин вздрогнул, но в последнюю секунду успел снова схватиться за ветку и не упасть. Там точно кто-то стоял. Возле самого домика. По размерам вроде бы люди или лешие какие-то.
Крестьянин попробовал было позвать на помощь, но голос решительно отказался его слушаться. А оторвать руку от ветки он не посмел, поджилки и так дрожали.
* * *

Тирлим никак не разделяла рыцарских опасений, ведь чудища пока не видно, значит, и бояться нечего. Тем более что страху от драконовских разрушений, она натерпелась ещё вчера, никакая реальность не может сравниться с видениями перепуганной феи. Чтобы хоть как-то развеять жуткие воспоминания, летунья с готовностью вызвалась посмотреть:
- Я сейчас!
Отчаянно бросившись в самую гущу ветвей и ловко маневрируя между трепещущими листьями, Тирлим молниеносно оказалась на уровне глаз верхолаза.
- Не знала, что люди живут на деревьях, - начала малышка, картинно подняв брови. – Удобно? – красноречиво покосилась она на мозолистые руки, судорожно сжимавшие ствол.

Крестьянин отчаянно кивнул головой, не сразу поняв, чего от него хочет это странное летающее создание. После чего покрепче ухватился за ветвь, прижавшись к ней как только мог, и затряс головой. Сил удивляться у него уже не осталось. Так что даже то, что перед ним парило нечто с крылышками (а как известно крыльев кроме птиц, драконов, гарпий да баньши больше ни у кого не бывает) уже совершенно не пугало мужчину.
Завидев фигуры под деревом (как они там появились, крестьянин не знал, слишком уж увлёкшись собственным горем) он попытался позвать на помощь, но увы, язык предательски дрожал, а рот всё никак не хотел толком открываться.
- Пама…ите… Ыу! – последняя часть фразы получилась достаточно протяжной и чем-то напоминала рык вымирающего волкосвина в брачный период, но, к сожалению, лишённого возможности знакомиться с остальными особями своего рода. То есть печально и безрезультатно. Правда, звуковой волны хватило, чтобы изрядно помешать Тирлим совсем уж беспрепятственно махать крылышками в воздухе.
Потеряв равновесие, фея скувыркнулась вниз, отчаянно взвизгнув:
- Ай! Нахал! – погрозила она кулачком в сторону густой кроны. – Помогите, этот дикий лесной человек, пытался меня оплевать, - надула губки Тирлим, отряхивая платьице.

(вместе с Факел)

Сообщение отредактировал Сейден - 20-07-2009, 15:12

Сэр Хантер уже по привычке подставил ладонь обиженной фее.
- Не сердитесь на него, бедняга страшно напуган. Все-таки здесь явно резвилась не овечка... Как бы снять оттуда этого "дикого лесного человека"?
- А ты ему выпить предложи, - посоветовал жеребец. - Или закинь веревку на макушку, мы с Альфонсиной в два счета эту корягу выворотим... - гнедой осекся, опасливо покосился на кобылу - не обиделась ли за предложение поработать тягловой силой?
Рыцарь почесал в затылке. Вряд ли поможет, но попытаться стоило. Второе предложение Фар Лапа он решил пока не рассматривать - от крестьянина осталось бы мокрое место при падении вместе с деревом.
- Эй, почтенный, выпить не желаете? - сэр Хантер призывно потряс в воздухе фляжкой. - Глоток вина вам определенно не повредит.

Сообщение отредактировал Сэр Хантер - 23-07-2009, 13:10

Звучное падение послужило крайне выразительным согласием. Может, конечно, крестьянин разжал руки исключительно потому, что хотел возмутиться по поводу причисления его благородной персоны к дикому простонародью и прямо на месте собирался зачитать весь список научных достижений и учёных званий, коими не обделила его судьба, но последовавшее за этим предложение выпить наложило неизгладимое пятно на репутацию сего благородного мужа.
К счастью для себя упал крестьянин на что-то мягкое, муравейник. Что придало ему необходимую бодрость и живость, с восхищением отмеченную бардом. Даниель даже присвистнул.
- Сэр Хантер, ваша методика действует, - заметил он, глядя на крестьянина, стряхивающего с себя муравьиных интервентов. – Что у тебя случилось, любезный?
Крестьянин посмотрел на барда совершенно дикими глазами. Открыл и закрыл рот. С явным усилием попытался что-то сказать, но не вышло. Звуки будто вовсе сговорились не покидать его горла. Даниель кинул ему флягу, которую крестьянин на удивление ловко поймал и жадно припал к ней. Только тут бард сообразил свой промах и горестно вздохнул. Вместо фляги с водой он отдал крестьянину флягу с вином, и тот, не будь дурак, старательно восстанавливал свои связки прямо на глазах у своих спасителей.
- По серебрушке, - изрёк он, наконец, сиплым, но непререкаемым голосом, когда во фляге перестало булькать. Отерев лицо и мужественно вздохнув, крестьянин уточнил. – И с феи ещё две, как с фольклорного элемента, вредящего огородам.
Хэббот мирно переступила с копыта на копыто, и бард оказался совсем рядом с крестьянином. Нагнувшись к нему, Даниель доверительно предложил:
- А рыцарем по уху?
Свежий воздух оказал благотворное влияние на помутнившееся сознание. Во всяком случае спасённый побледнел и решительно отказался от своих требований:
- Да чего уж там… Да ладно, чай, впервой, что ли. Вун, дракон. Так тот совсем совесть потерял. Натурой берёт. А мы люди маленькие, вы ведь понимаете…
И бухнулся на колени перед Фар Лапом, норовя уткнуться тому лицом в бок.
- Что ж теперь будет с братьями!

Юный рыцарь окончательно потерял способность понимать происходящее. На миг, правда, испытал он прилив гордости за свою догадку насчет предмета на дереве, оказавшуюся верной. Но дальше все резко запуталось. Почему за предложение выпить они с сэром Хантером должны платить по серебрушке - штраф, что ли? Оскорбили они этого странного типа? Вряд ли, вон как вино хлещет... И почему штраф распространяется на фею, объявленную огородной вредительницей? И с кого именно из их компании будет брать натурой потерявший совесть дракон?
(Тут юноша поежился, вспомнив, как во время семейной ссоры мамаша кричала на папашу, что тот со смазливых крестьяночек подати берет натурой... Но, может, дракон все-таки... не в этом смысле?)
А последняя фраза крестьянина вконец добила маркиза.
- С чьими братьями? Дракона? - осторожно уточнил он. - Сколько их?

Фар Лап фыркнул, переступив и подавшись чуть в сторону, подцепил крестьянина за воротник зубами, заставляя подняться.
- Погодите, маркиз... Дракон? - переспросил рыцарь, оглядывая развороченное поле. Теперь становилось понятно, кто тут порезвился. И масштаб разрушений наводил на неутешительные мысли о размерах их виновника. Не маленькие такие размеры... - А теперь с этого места - подробнее. Все, что сможете вспомнить, если хотите, чтобы мы помогли вашим братьям. Что с ними сделал дракон? Как он выглядел? Какого он размера? Куда он улетел? Любая деталь может оказаться важной.

Тирлим занятая своим внешним видом особо не вслушивалась в человеческий диалог, свою миссию фея с честью выполнила, дикарь, как перезрелая груша, шумно свалился с дерева, конечно только для того чтобы понести заслуженную кару за недостойное поведение. Смекнув, что (по мнению спутников) это не мужлан и нахал, а совсем наоборот, очень ценный свидетель и его нельзя наказывать, а нужно расспрашивать, малышка вспорхнула с широкой и такой удобной ладони вслед за крупной рыжей бабочкой, так кстати пролетавшей мимо. Обвинение во вредительстве Тирлим демонстративно оставила без ответа, серебра у неё всё равно не было, а вот личный огород гадкого крестьянина был недалеко. Собрав вокруг себя ещё несколько ярких подружек, фея решительно повернула хоровод в сторону капустных грядок.

Окончательно придя в себя крестьянин смог более-менее связно рассказать о случившемся.
- Нас в семье нынче трое. Во всяком случае, было до сегодняшнего. Земля нам ещё от деда досталось. Отец с дядькой того, служили в войске короля. Том самом, что ушло охранять запредельный лес да так и не вернулось. Ну а мы втроём жили себе спокойно, пока сегодня утром это не случилось.
Я в погреб спустился, огурчики достать. Уж больно захотелось их, всё равно ж под вечер жара спустится, всякому ясно. Вот и решил заранее подготовиться… Да. А тут шум. Да такой, что аж брёвна гудят и шевелятся! Я думал что всё, конец твой, Эйман, наступил. Однако ж успел-таки по лесенке выбраться наверх. А там страшно. Всё дрожит, шатается. Крыша взлетает вверх и как дикая кошка прыгает, так и она прочь от дома.
Я бежать. Быстро, чай зря что ли на ногах стою? Не знаю, как сердце не разорвалось, там же в небе дракон крутился. Здоровенный! Во! Зелёный. Ревел, рыкал, проклятиями всякими и словами некультурными сыпал. В лапе у него уже Освальд был, брат мой, стал быть, старший. И Урфин, мой меньшой брат, там же. Не в лапах, а вокруг дома как угорелый носится. Дракон меня не приметил, всё за братом глядел. Тут меня будто сознания лишило.
Очнулся уже на верхушке дерева. Глянул в небо – а дракон уже улетает прочь, за лесную черту, с братьями в лапах.

История получилась короткая, бард её посчитал даже печальной. Крестьянин меж тем всё сильнее косился в сторону своего огорода:
- Вот как носом чуял вредительскую натуру. Рыцари, благородные, не погубите, отзовите своего демона от нашей с братьями морковки, что ли? Нас же после дракона даже мышь по миру пустить может.
- А насчёт серебрушек, вы, это, - тут крестьянин виновато покосился в сторону, - не серчайте шибко. Мы тут с братьями схему придумали дельную. "Туризмом" обозвали. Теперь всяк, кто желает пройтись по нашим землям, денежку платит, если хочет. Коли система приживётся, построим тут всякого интересного, чтобы дело поддержать. Чай, камень со следами дракона уже есть. Ну а нет, так и суда нет.

Сообщение отредактировал Сейден - 29-07-2009, 0:35

(Сэр Хантер и я)

Внимательно слушая крестьянина, рыцарь кивал, подбадривая его. Пальцы задумчиво гладили рукоять меча. Зеленый - один из самых крупных видов, если верить жеребцу. Если верить крестьянину, то жеребец не врет - по человеку в лапе унести не так-то просто. Однако унес, а не сожрал на месте... Почему? Скорее всего, потому, что у него там в логове детеныш... Час от часу не легче. Дракон - это страшно. Но самка, защищающая свое дитя, будет куда страшнее...
Задумчиво проводив взглядом яркое пятнышко, мелькающее среди бабочек, сэр Хантер окликнул:
- Миледи, окажите милость, помогите бедняге! Земляникой вы нас угостили, угостите этого несчастного поселянина хорошим урожаем! Вон как ему дракон все поле перепахал, с голоду ведь умрет...
Тирлим, продолжая кружиться в обществе своих новых партёров по танцам, направилась к рыцарю.
- Сэр Хантер, я не могу помочь этому крестьянину. Я его не люблю. Он грубый и обзывается, - капризно ответила малышка, облетев вокруг головы собеседника. Маленькая белая бабочка отбилась от общей компании и пристроилась на широком плече, вскоре ещё несколько товарок, абсолютно не чувствуя страха, решили последовать её примеру.
- Он простой крестьянин, а не поэт, миледи, - мягко отозвался рыцарь, стараясь не делать резких движений, чтобы не спугнуть крылатых красавиц. - И он очень напуган. Не можете помочь ему - помогите мне. Меня же совесть замучает, что я оставил человека в беспомощном положении. Вы ведь не хотите, чтобы я стал худым и бледным? - пошутил сэр Хантер.
- Кто такая совесть, вы с ней знакомы, она уже приходила вас мучить? – заинтересовалась фея.
- О, совесть - это куда хуже, чем дракон! - улыбнулся рыцарь. - От дракона можно убежать, спрятаться, но я пока не слышал, чтобы кто-то сбежал от совести... Да, она иногда просыпается и приходит мучить. Поэтому я предпочитаю ее не будить. Она очень не любит, когда кто-то совершает плохие поступки...
- Не повезло вам, людям. Вот у меня вкус есть, нюх есть, слух есть, а совести нет. Ладно, ради вас, сэр Хантер, помогу я землепашцу, только пусть он сначала извиниться за вредительницу, а потом поконкретней расскажет, что ему на огороде вырастить, я вот думаю виноградную лозу по забору пустить…, - задумчиво почесала подбородок фея.
- Вкус у вас безупречен, миледи, - сэр Хантер решил закрепить успех. - Как и все остальное. А этот добрый человек, потерявший семью, конечно же извинится. Это он с перепугу принял вас за кого-то другого, но мы-то ведь знаем, что вы не огородный вредитель, а совсем наоборот, верно?
Крестьянину достался очень выразительный взгляд двух пар глаз, лошадиных и человеческих. "Извиняйся немедленно, дубина! - говорили эти глаза. - И подушевней, пока виноград из... кхм... не при дамах называемого места не начал расти!"
- И кстати, вы так и не сказали, сударь, куда улетел дракон. Рукой покажите.

Опомнившись, крестьянин принялся оглядываться по сторонам:
- Ну так… Туда вон полетел, - рука указала в направлении, в котором рыцари и ехали, до того как свернули к хутору крестьянина. – Да только тут и думать особо нечего. У нас на округу всего один дракон. Прячется в лесу где-то. Видать, лягушечья диета ему уже поперёк горла. А по поводу чего-нибудь вырастить…
Уже представляя перед собой новые великие висячие сады, крестьянин пустился в замысловатое и яркое описание своего видения правильного хозяйства. Столетние дубы, пчелиные взгорки, цветочная клумба, пшенички, по мелочи, несколько десятков гектар…
Пока суть да дело, перед маркизом, прямо на шею Альфонсины, ловко славировав, приземлилась сорока. Плутовато покосившись в сторону сэра Хантера и занятой феи, она кивнула головой и зачирикала. Естественно, на своём, сорочьем, языке.
- Благородный рыцарь… такая наглость, такая наглость! В Вас есть чувство гордости и сострадания. Мне стыдно просить Вас. Взывать к вашему долгу. Праву помогать обиженным и угнетённым. Поэтому хочу предложить Вам сделку. Иначе… - тут птица нахохлилась и грозно сверкнула левым глазом. – Иначе вместо меня заговорит свежий завтрак.

(Сейден и я)

Альфонсина, не понимающая ни слова по-сорочьи, возмущенно заплясала, стараясь стряхнуть наглую птицу со своей шеи. Это вывело юного рыцаря из оторопи: попробуй-ка ошарашенно хлопать глазами, когда под тобой танцует рассерженная кобыла! Поэтому, уняв Альфонсину, Флавий-Октавий вместо ожидаемого "Э-э... я-а... ну-у..." высказался вполне связно:
- А откуда ты, белобока, знаешь, что я по-вашему понимаю?
Признаваться в том, что это уже пятая по счёту попытка завести со встречными рыцарями разговор, птица не стала. Вместо этого она многозначительно повернула голову налево и ехидно чирикнула, как какой-то воробей.
- Хороший рыцарь должен знать всё. К тому же я же не выспрашиваю тебя все двадцать два способа, как правильно завязывать шнурки на парадных костюмах? – подпрыгнув и, чтобы сохранить равновесие, махнув хвостом, сорока посмотрела на Флавия уже других глазом. Видимо, стараясь получить наибольшее эстетическое удовольствие от сего зрелища. – Мда… Так предпоследний раз спрашиваю. Спасти вас или не хотите помогать честным и угнетённым?
- Хороший рыцарь не ждет спасения от сороки, - недоверчиво отозвался Флавий-Октавий. - А угнетенных ты нам сначала покажи, мы сами разберемся, честные они или какие другие...
- Благородный рыцарь знает, что такое завтрак богов? – неожиданно связно произнесла птица.
- Боги мне как-то не докладывали о своих кулинарных пристрастиях! - огрызнулся юноша, который ужасно не любил признаваться, что он чего-то не знает.
- Если будете ехать в том же направлении, что и раньше, то очень скоро вы с ним познакомитесь. Высокий… Страшный… Каменный, – с особенным благоговением подчеркнула сорока. – Вот только он не спит, ни-ни. И не каменеет. Ну… вы правда не знаете этой истории?
Птичка на всякий случай шагнула ещё чуть ближе к Флавию, доверчиво поднимая голову так, что маркиз при желании, легко мог бы схватить птицу как ему будет угодно.
Но маркиз не воспользовался неосторожностью птицы. У него перед глазами промелькнуло тягостное, страшное воспоминание: огромный камень, который гонится по лесу за всадниками...
- Вот мало нам было дракона... - зло выдохнул он. - Эй, сэр Хантер! Вот тут птаха говорит, что на нашем пути ждет какая-то каменная подлюка!

Рыцарь, с интересом прислушивавшийся к сорочьему треску и ответам маркиза, сощурил глаз.
- Что сорока собралась нам помогать от какой-то напасти, я уже понял, - отозвался он. - Буквально спасать, что следует из ваших, маркиз, слов. Камень, значит... А что там было про угнетенных и про кулинарные пристрастия богов? Не уловил связи, если честно.
- Как?! Вы не знаете?! - сорока подпрыгнула, едва не свалившись с гривы Альфонсины, и разразилась возмущенной тирадой. Из этой речи, насколько мог уловить маркиз, следовало, что в незапамятные времена какое-то божество совсем было собралось позавтракать, но его отвлекли по какому-то совершенно неотложному делу какие-то прохожие, и про свой завтрак божество запамятовало напрочь. Завтрак же, по своей божественной сути, окаменел от времени и испортился характером, но никуда не делся. И теперь подкарауливает неосторожных путников и мстит им за свое бесцельное и бессмысленное существование.
Фар Лап фыркнул на сороку и внятно изложил краткий пересказ длинной и витиеватой трескливой речи. Сэр Хантер озадаченно почесал в затылке, ничего полезного там не нашел и спросил:
- Так, а что этот самый каменный завтрак из себя представляет, и кого он угнетает, помимо прохожих?

В отличие от людей, которым требуется особый дар, чтобы понимать зверей и птиц, сами звери и птицы подобными проблемами не страдали.
Может быть, когда-то давным-давно было так заложено, что уже с рождения птицы воспринимали человеческое стрекотание как вполне различимый набор звуков. Иные виды находили некоторое удовольствие в том, чтобы эти слова повторять. Хотя другие считали это проявлением дурного вкуса.
В частности, такого мнения придерживалась и сорока, поэтому приходилось пользоваться случайным даром небес, коий ей предоставил маркиз-полиглот, говорящий жеребец и их доброжелательный спутник. Про себя птица уже решила сделать потом какую-нибудь мелкую пакость, только сначала в обязательном порядке поблагодарить спасителей, ну или вздохнуть, в случае не столь блестящего успеха.
- Всех подряд. Вот только-только угнетал рыцаря. Кошмар! – от нетерпения птица подпрыгнула. Столь долгие беседы да на одном мысли были не по ней. – По росе его туда, потом сюда. Рыцарь в расщелине прятаться, завтрак и ушёл бы. Так ему стену обрушили – и всё заново.
Поняв, что она немного заговорилась, птичка на минуту задумалась:
- Их там двое, - медленно произнесла она. - Высокий, завтрак богов, вы его называете троллялем. И маленький, бородатый. Украл у меня серебряную ложку, - сорока смущённо отвернулась. – Всем вредит, завтраком прикрывается. Рыцарей приманивает. Выковырять нахала из его туннелей, бороду оборвать, ложку вернуть, и ладно. А завтрак, он хороший. Если не стучать по нему копьём.

(мы с сэром Хантером)

Слово "тролль" молодому маркизу было знакомо - по сказкам, слышанным от нянюшки, причем относительно недавно. Что там было про троллей? Тупые, страшно сильные, меч их не берет. Сказочные герои их одолевали обычно хитростью...
Все это (кроме воспоминания о нянюшке) Флавий-Октавий тут же выложил своим спутникам.
- Тролль? Невесело, - покачал головой сэр Хантер. - С этим "завтраком" справиться немногим легче, чем с драконом.
- И у него под ногами кто-то еще путается, - добавил Фар Лап. - Судя по бороде и страсти к серебру - гном. Вот только мне сдается, сорока тоже свою пропажу не за деньги покупала...
- Я бы предпочел объехать, и так приключений хватает, - отозвался рыцарь. - Но раз дама просит...
Не последнюю роль в этом решении сыграла мысль о том, что в бороде гнома могло запутаться что-нибудь помимо ложки.
- Дама и без ложки не околеет, - буркнул себе под нос маркиз.
Не то чтобы он трусил... но одно дело погибнуть ради принцессы, а другое - ради сороки с ее пропажей.
- Гномы - большие искусники, - задумчиво ответил сэр Хантер. - А еще гномы очень не любят драконов. Как знать, вдруг у него найдется что-нибудь, что поможет нам в сражении?
- Если мы надаем по шее вот этому гному, - возразил маркиз, - вряд ли он загорится желанием помогать нам в сражении. Скорее всего, он даст нам мудрый совет: идти на бой с драконом без оружия, без доспехов, в одних трусах, предварительно намазавшись томатным соусом и посыпав себя укропом...
- Маркиз, я ни в коем случае не посылаю вас давать по шее этому гному, - заметил рыцарь. - Я могу съездить туда и сам.
Флавий-Октавий оскорбленно вскинулся. Его подозревают в трусости?!
- Сэр рыцарь, - звонко отозвался он, - все сорок два поколения моих благородных предков не позволят мне отпустить вас одного туда, где против вас совместно встанут грубая сила и низкое коварство!
Красиво получилось. Как в рыцарских романах.
- Ну, пернатая леди утверждает, что тролль не буянит, если в него не тыкать копьем... - (А если буянит, то много ли будет помощи от мальчишки, спросил себя рыцарь и покосился на сороку). - Так что в ход скорее всего пойдет хитрость против хитрости... А благородные предки - дело хорошее. Но я бы чаще спрашивал совета у здравого смысла, а не у предков... Нужно постараться решить дело миром. Сударь, - сэр Хантер повернулся к барду. - А что любят тролли? Чем их можно задобрить?

Вот настал и черёд Хардинга блеснуть своими познаниями. Тем более, что в курсе нерационального природоведения троллям посвящался ровно два абзаца. Это не считая бессчетного числа легенд из основного менестрельского курса, коий Даниель успешно запамятовал сразу после зачёта. Но подобные мелочи его совершенно не смущали. Бард уверенно улыбнулся сэру Хантеру:
- Из практического опыта легенд известно, что тролли – это плоть и кожа земли. Немного простоваты, всё, что слабее себя воспринимают как корм или предмет, на который можно выместить своё настроение. Троллей много подвидов, одни воспринимают человеческий язык, другие только вместе со всем остальным туловищем, но ни один из них не может продержаться на солнце и секунды, - бард, прищурился (при этом неосознанно скопировав манеру сэра Хантера), повернул голову по направлению к солнцу. – Даже заклинания магов тут бессильны.
Пожав плечами, Даниель решил высказать свою мысль:
- Что-то не сходится. Или это не тролль, или над нами не солнце.
Сорока нетерпеливо подпрыгнула ещё раз, пользуясь тем, что маркиз, кажется, совершенно не собирался её прогонять. Нет, определённо эти люди её даже не собирались понимать.
- Это тролляль, завтрак богов. И он уже битый час гоняет там одного рыцаря. Не надо с ним драться, только пройдите мимо до гномьего схрона, я проведу. И выведу. За ложку, - окончательно выдохнувшись, сорока нахохлилась, недобро покосившись в сторону барда. Что делать? Даже среди птичьего племени критика – предмет весьма обидный.
- То есть рыцаря оставить на растерзание этому самому завтраку, а самим спасать ложки? - уточнил сэр Хантер, выслушав вольный перевод Фар Лапа. - Как-то оно не по-рыцарски выходит...
- Там всего одна ложка! – возмутилась сорока, защищая свою честь. – К тому же если бы этот гном с рыцарем не поругались, ничего бы не было.
Даниель беспокойно прислушался к назревающему спору:
- Ложка, конечно, ценнее, но мне кажется, я знаю, что у вас в голове, сэр Хантер, - бард зажмурился на секунду. – Плохо. У нас даже копья нет. А мечи, если этот тролляль хоть немного похож на тролля, помогут мало.

(вместе с сэром Хантером)

(Сэр Хантер и я)

- У меня в голове мысль, что этот завтрак богов неплохо может пригодиться в качестве средства усмирения дракона, - невозмутимо отозвался рыцарь. - А как его можно в этом качестве использовать, решим на месте. Если, конечно, никаких советов не найдется в ваших, сударь, балладах...
- В балладах все тролли обязательно обращались в камень с первыми лучами солнца, - с обидой за сказки своего детства отозвался юный маркиз. - А про чей-то недоеденный завтрак баллады молчат. Вероятно, поэты не имели привычки заглядывать богам в тарелку.
- Если дракон настолько велик, как мне представляется, нам втроем не справиться, - сэр Хантер покачал головой. - Нам нужен или этот самый завтрак, или еще один рыцарь. А лучше - оба сразу.
О том, что в мыслях есть еще и идея привлечь к делу гнома, рыцарь умолчал, дабы не расстраивать сороку.
Маркиз легко согласился со своим кумиром, причем дополнил и углубил его мысль:
- И еще... если все-таки принцессу будут отдавать за спасителя... можно королю этого рыцаря подсунуть...
Увидев округлившиеся глаза барда, юноша добавил агрессивно:
- Ну, все-таки лучше, чем стать обедом чьего-то завтрака?!

- Ну уж вряд ли, - на последней фразе бард счёл нужным вмешаться. Ведь за отсутствием здесь короля и доверенных советников он являлся единственным защитником монаршей чести. – Третий рыцарь, конечно, приобретение не лишнее для боя, вот только принцесса является наградой исключительно для того, кто вышел из королевского замка с соответствующей грамотой. Ну а поскольку рыцарей здесь только два, то и выбор, кому нести на себе честь королевства и полцарства в придачу, должен решиться между ними, то есть вами.
Совершенно довольный глубокой правотой сказанного, бард тронул каблуками бока Хэббот, и почтенная кобыла нехотя поплелась следом за указывающей путь сорокой. А как иначе воспринимать фразу сэра Хантера, как не согласие на предложение сороки?
Что касается самой птицы, то какие мысли теснились в её головке, наверное, останется неизвестным. Во всяком случае думала она их молча.

Меньше чем через четверть часа сорока вывела путников на небольшой луг, как в чаше окружённый невысокими холмами. О самом луге можно было сказать, что под высокой травой прятались изрядные неровности почвы. Будто бы вся она была изрезана лощинами, ямами, впадинами, а местами – целыми пещерами, в которые, при желании, мог забраться ребёнок.
Из местных достопримечательностей выделялся крупный мужчина, в набедренной повязке и коротким полуплащём, наброшенным на плечи и закреплённым небольшой звёздочкой-заклёпкой. Для сравнения, он был выше всадников раза в два с половиной. В руках мужчина держал соответствующую дубинку, а лицо кривил так, будто сильно гневился. О внешнем его виде можно было добавить разве что про густые чёрные волосы, вихрастой волной спадающие на плечи, покатый лоб, а также тот факт, что сей джентльмен явно не брезговал физическим трудом.
Кривил лицо мужчина не просто так. Стоявший перед ним чуть ли не в трое меньший человек в сверкающих рыцарских доспехах, но без шлема и, кажется, без оружия (короткий меч в данных условиях за оружие не рассматривался) каким-то чудом умудрился достать коленку своего соперника, от чего мужчина теперь заметно хромал при движении и не стеснялся выражать это вслух в виде рыка.
Каким образом бой умудрился затянуться настолько было неясным. При всей неторопливости тролляля – а мужчиной с палицей был по всей вероятности, именно он, - завтраку богов достаточно было всего лишь раз попасть по цели. Очень небольшой, но не слишком шустрой цели.

Размышлять и строить планы было некогда. Гикнув, сэр Хантер пришпорил своего жеребца и на полном скаку помчался через луг, держась невысокого гребня, чтобы не переломать ноги скакуну.
- Ты с ума сошел?! - завопил Фар Лап, проворно перебирая ногами и пытаясь не провалиться в какую-нибудь скрытую травой рытвину. - Он же нас сейчас расплющит!
- Если ты не будешь смотреть под ноги - не расплющит, - ободрил скакуна рыцарь. - Мы раньше себе шеи посворачиваем.
И, привстав на стременах, заорал во всю свою лесничью глотку, которая в свое время вполне обходилась без охотничьего рога:
- А ну прекратить немедленно! С ума сошли?! Тут скоро будет проходить кортеж королевы полевых мышей, а вы потасовки устраиваете! Драку прекратить, траву поднять, привести себя в порядок! И убраться с луга, пока всех мышей не перетоптали!
Осаженный на всем скаку Фар Лап плясал на задних ногах перед троллялем, перебирая в воздухе передними и роняя пену с удил.

У юного маркиза были свои недостатки, но тупостью он никогда не отличался. Трусостью - тоже.
Альфонсина рванула через луг следом за Фар Лапом. А голос Флавия-Октавия зазвенел почти сразу после того, как замолчал рыцарь:
- Именем Мышильды Одиннадцатой Несравненной! А ну, прекратили природу топтать и безобразия нарушать! Согласно королевскому указу номер двенадцать-двадцать от шестого числа с февраля по март прошлого века! За подписью и печатью!

Сложно сказать, кто удивился больше внезапному появлению сэра Хантера и маркиза, тролляль или рыцарь. Во всяком случае завтрак богов отступил на шаг назад, встряхнул головой и громогласно зарычал, от чего трава ощутимо прилегла к земле.
Рыцарь же многострадальчески заковылял прочь от своего противника.
- Чем больше мышек, тем лучше, - произнёс тролляль, готовясь встретить сэра Хантера дубиной. – А то три мышки даже на зуб не хватит.
- Будьте осторожны, сэры рыцари, - меж тем крикнул их менее удачливый собрат, - следите за землёй, вы несётесь прямо на гнома!
Что бы это ни значило, земля перед сэром Хантером начала осыпаться, с медлительной, но безвариантной решительностью. На мгновение рядом на траве, мелькнул дикий взгляд невысокого человечка, который тут же скрылся обратно в траву.
Сорока досадливо крикнула. Уж она-то ясно видела, что это был гном. Более того, она видела и свою ложку, торчавшую у него из кармана. Что же делать?
Решив проявить мужество, птица понеслась прямо на тролляля, помаленьку собираясь с духом. И когда была уже совсем-совсем рядом, когда завтрак богов приготовился отмахнуться от неё, как от назойливой мошки, резко заложила вираж вверх, собственно говоря, испустив дух. Тролляль возмущённо заревел, на мгновения отвлёкшись от рыцарей, чтобы вытереть щёку и послать птице вдогонку несколько твёрдых слов:
- Чтоб тебе всё жизнь выращивать своих детей честным трудом! Чтоб у тебя руки выросли!

Даниель тем временем сильно отстал от своих спутников. Да, он потрусил за ними, но Хэббот ни за какие коврижки не собиралась повторять геройства Альфонсины и, уж тем более, Фар Лапа. Да, она трусила вперёд, но тщательно поглядывая себе под ноги.
И пошла не прямо на тролляля, а немного боком, давая Даниэлю возможность оценить грозное чудо природы со всех сторон несравненной красоты этого чуда.
- Мда, - хмыкнул бард, после чего присоединился к выкрикам своих товарищей:
- Королева Мышильда идёт! Расступись!
Эй, народ, что ты жмёшься у края несмело?
Шаг назад, поклонись, не взирать же ей ввысь?
Прочь с дороги, здесь путь королевы!

Заметив, что спутники с воплями бросились в атаку, Тирлим помчалась следом, правда, на достаточной высоте, чтобы обзор поля битвы был лучше. Она несколько обогнала рыцарей, поэтому резко затормозила, выставив вперёд ножки, и прислушалась. Слова фея понимала прекрасно, но смысл сказанного плохо укладывался в маленькой головке, а уж после бойких стихов Даниеля и подавно. Как можно было скрыть от неё такое важное событие? Конечно, малышка не была знакома с королевой мышей, но это же не повод держать её в неведении.
«Значит, какому-то полуголому великану сообщают о процессии королевы, а ей ни словечка», - надула губки Тирлим, камнем падая вниз. Она старательно прищурилась, чтобы получше разглядеть кортеж в траве.
Маркиз, перед самой физиономией которого зависла в воздухе фея, испугался за малютку. Но предупредить ее, чтобы отлетела в сторону от возможной драки, он не рискнул - и воскликнул:
- О госпожа фея? Вы присланы от Королевы Фей, чтобы встретить мышиный кортеж? А где остальные феи, которые будут встречать здесь Мышильду Одиннадцатую Несравненную?
Фар Лап, матерясь, как портовый грузчик, выскочил из рытвины. Услышав ответ великана, рыцарь было приуныл - он-то рассчитывал на то, что тролляль, как большинство гигантов, боится мышей, и титул смутит его. Не вышло.
Зорко наблюдая за дубиной монстра, сэр Хантер услышал крик маркиза и поднял голову. Стоило ожидать, что без крохотной летуньи тут не обойдется...
- Миледи, осторожнее! - крикнул он. - Как бы вас не задело дубиной! Где мы тогда возьмем еще пыльцы на ваши крылышки?!
- Не бойтесь, он слишком неповоротлив, - фыркнула Тирлим, демонстративно кружась над агрессором.

(все, кроме мастера)

*всеми забытый отролляленный и полный желания реабилитироваться… я*

Задним числом даже бард понимал, что творится что-то несусветное, но числом передним признавать это он не собирался, более того, пальцы заметались по лютне ещё быстрее и взволнованнее, вырывая особенно частый бодрящий ритм.
Поддавшись общему настроению, даже Хэббот соизволила ускорить рысь, в результате чего была вынуждена прыгать, чтобы не свалиться в неожиданно вынырнувшую ямку.
Маркизу Флавию с ямками повезло не меньше, правда, ему под ноги подвернулся не кто-нибудь ,а сам гном, со странным выражением выпучивший глаза и отчаянно размахивающий руками на Альфонсину, пытаясь как-то оттолкнуть идущую прямо на него кобылу.
Что касается тролляля, чей противник явно уже начал геройствовать, ещё не подобравшись да же на дистанцию атаки, то почтенный великан как-то нервно замер, так и не вытерев лицо.
- Уберите это! – не своим, каким-то высоким голосом провозгласил тролляль и нервно замахнулся… едва не попав дубиной по Тирлим. Сильный поток воздуха буквально швырнул фею над землёй куда-то далеко в сторону. – Не приближайтесь.
Тролляль набычил шею, побагровел, явно намереваясь ринуться в атаку. Его грудь широко поднялась, а потом он громогласно чихнул.
Забытый на некоторое время рыцарь поднялся, наконец, на ноги и теперь что-то искал в траве вокруг себя. На звук чихания он поднял голову и невозмутимо прокомментировал:
- Явные признаки аллергии.

Абсолютно не ожидавшая такого, маленькая летунья на мгновение дезориентировалась. За это время её отнесло довольно далеко, словно камень, выброшенный из пращи. Отчаянно дрыгая руками и ногами, фея пыталась затормозить.

- Уфф…, - выдохнула малышка, когда наконец-то удалось остановиться. – Ну, погоди, страхоидоль пучеглазая, - погрозила она обидчику маленьким кулачком и, вытянув вперёд руку, ринулась в атаку. Тирлим понятия не имела, как отмстит обидчику, когда вернётся на место битвы, но задумываться об этом не было, ни времени, ни желания. Она жалела только об одном, что не носит на поясе шпагу, как Корвидж, тогда бы верзиле точно не поздоровилось.

А тролль, не заставляя себя ждать, взвыл и, развернувшись, побежал прочь от феи. При этом на каждый четвёртый-пятый скачок он не забывал прилежно чихать. От его шага земля тряслась ещё сильнее и осыпалась уже без всяких видимых причин, так, например гном, едва не попавший под копыта Альфонсины, с ошеломлённым выражением сполз куда-то вниз, но быстро пришёл в себя и принялся перебирать руками, пытаясь убраться подальше.
Спасённый же храброй феей (и её не менее достойными спутниками) рыцарь тем временем нашёл то, что искал – меч – и с достоинством принялся отряхиваться.
- Не упусти этого пройдоху, малый! – невозмутимо крикнул он между делом, не забыв махнуть рукой в сторону гнома, который недобро прошипел что-то в ответ.

Да, наверное, надо было, не мешкая, хватать гнома за шкирку, раз уж его грозный приятель пустился наутек.
Но юный Флавий-Октавий был просто ошеломлен тем, как к нему обратился незнакомый рыцарь.
- Это кого вы назвали "малый"? - надменно отозвался он. - Вы изволите звать своего слугу? Клянусь сорока двумя поколениями моих благородных предков, я не вижу поблизости никого из вашей челяди!

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 17-10-2009, 14:05

Явно не вслушиваясь в слова маркиза, спасённый рыцарь продолжил отряхивать руки и кольчугу от песка и прицепившихся травинок. От каждого скачка убегавшего тролля он непроизвольно морщился, но будто демонстративно старался нечто скрыть.
Мимо него на всех порах пролетела сорока, не забыв громко и возмущённо крикнуть, бросив гневный взгляд на маркиза. Рыцарь же невозмутимо выпрямился и посмотрел наконец, на маркиза прямо. Внешне он выглядел старше двух маркизов Флавиев-Октавиев, сложенных вместе, если им позволить отпраздновать своё двадцатое лето. Лицо не тронули раны или глубокие морщины, но цепкий взгляд, непривычная отточенная мимика и общая атмосфера холодной и твёрдой уверенности в себе могли бы вызвать неуютное чувство у любого человека, чьё слабое здоровье или происхождение не давало возможности быть рыцарем.
- Разумеется, их высочество, - рыцарь едва-едва наклонил голову, не отрывая взгляда от маркиза, - смеет согласно выданным им правам дерзить даже императору, в клятве верности которому поклялся его собственный родитель..
Перехватив рукоять меча поудобнее, рыцарь прихрамывая пошёл в сторону маркиза. Остановился, не доходя считанного метра.
- Если его высочество желает, я готов предоставить удовлетворение чести в любой удобный ему миг. Разумеется, вначале я благодарю вас со спутником за столь вовремя подоспевшую помощь. Признаться, я думал, что буду ковырять этот мешок с костями до глубокой ночи, - рыцарь галантно поклонился, словно этот жест был влит в него ещё с молоком матери. Но выпрямившись, он снова стал представлять собой картину холодности и уверенности в себе.

Тем временем сорока отчаянно металась по полю, стараясь не упустить из поля зрения улепётывающего гнома. Увы для последнего, последний бой рыцаря с троллялем обрушил переходы столь основательно, что сбежать под зёмлёй не получалось, приходилось петлять. А как спрятаться от того, кто наблюдает за тобой сверху? Поэтому, постоянно, озираясь на птицу, гном в какой-то момент принялся что-то бормотать.

Совместно с Сейденом и Гульдой

Флавий-Октавий опешил от столь странного обращения. На миг заколебался, соображая, являются ли слова "их высочество" оскорблением, а потом отозвался возмущенно:
- Я не "их высочество" - так же, как вы, сэр рыцарь, не являетесь императором, которому клялся в верности мой покойный отец. Или я ошибаюсь?
В вопрос этот была заложена немалая доля яду, и юный маркиз, ужасно довольный собой выпрямился в седле.

Подметив яркость и порывистость молодого разума, рыцарь улыбнулся и пожал плечами. Прибавлять что-нибудь к сказанному ранее он не стал, встретив взгляд маркиза, он доброжелательно кивнул:
- Верен, - коснувшись перчаткой груди представился рыцарь. – Как звать моих собратьев по ордену, благородных господ и честных искателей дорог?
Тем временем сэр Хантер усмехнулся в усы, глядя, как улепетывает от разгневанной феи грозный враг, окликнул маленькую летунью, поблагодарив ее за столь своевременное изгнание тролляля с поля боя, соскочил с жеребца и помчался наперехват гному, мечущемуся, словно заяц. Фар Лап, привставая на дыбы, следил за этой погоней и время от времени подсказывал рыцарю, где лучше срезать угол. Гвалт это создавало немалый, если прибавить к конскому ржанию сорочий стрекот.
Решившись на отчаянный шаг, гном ринулся к небольшому лазу и рискнул попытаться пробиться сквозь него в родные катакомбы. При этом он начал бормотать громче, так что отдельные слова «заклинания» стали долетать и до преследователей:
- «Демоны»… «Проклятые»… «Ложкоимы»… «заморожу»
Эй, милейший, а не боишься, что мы потом растаем и затопим твою нору? - окликнул гнома сэр Хантер. - То-то будут плакать драконьи сокровища...
Сбившись с фразы, гном резко смолк и, подняв с земли вполне увесистую (для гнома) дубинку, недобро глянул на рыцаря:
- Растаете, куда вы денетесь. Не будь я заклинателем врагов и потрепетателем сердец в третьем десятке поколений! – и гном мужественно ткнул дубинкой перед собой, не забыв вздёрнуть головой так, что основательно извалявшаяся (о ужас) в пыли борода, ощутимо качнулась вверх.
Краем глаза наблюдая за погоней (это забавное зрелище уняло гнев), юноша представился:
- Флавий-Октавий, маркиз де Разорилль, владелец замка Курам-на-Смех!..
На этих словах взгляд спасённого рыцаря неожиданно потеплел и наполнился уважением. Он заинтересованно пробежался взглядом по благородным чертам лица маркиза:
- Не вы ли потомок славного Карлоноса де Разорилля, одним своим видом поражавшего врагов и заставлявшего их бросать оружие к основанию собственного замка?
Флавий-Октавий по-детски просиял:
- Да! Моего дедушку звали Карлонос! И действительно, когда он осаждал замок Впухипрах, владелец замка при виде дедушки от страха потерял рассудок: начал так смеяться, что уронил со стены свою секиру... Вы знали моего дедушку?

(продолжаем на троих)

Рыцарь ещё раз улыбнулся, после чего умудрился объединить в выражении своего лица и в движении руки одновременно сожаление и бодрость духа:
- Не имел чести. Но на постоялых домах здешнего тракта об этом событии поют на самые разные лады. Вам стоит заглянуть, сэр рыцарь, - последней фразой Верен напомнил о текущем положении вещей и повернул голову, чтобы проследить за похождениями спутника маркиза.

У норы шла не менее учтивая беседа.
- Польщен таким знакомством, - чуть сощуренные глаза бывшего лесничего смеялись. - Но, может быть, прежде чем нас морозить, почтенный гном изволит привести себя в порядок? А то впопыхах так легко ошибиться и сделать что-нибудь не то... Вон мой скакун - был такой приличный жеребец, а теперь что? Песни поет!
Гном недобро насупил брови и забурчал ещё возмущённее:
- Вторгаетесь в частную собственность, пугаете домашнюю животину, не даёте хода совершению справедливого правосудия и ещё обзываетесь? Барда на вас нет, чтобы перед потомками суд держали. Признавайте мою великую силу, - гном забормотал громче и басовитее, явно изображая нечто величественное, - и, возможно, я вас пощажу!
Сэр Хантер отвесил шутливый поклон.
- А если я попрошу почтенного гнома обрушить свой гнев на истинного виновника этого недоразумения?
Гном беспокойно сощурился, ожидая подвоха. На всякий случай перехватил дубину поудобнее:
- Это на кого же?
Рыцарь развел руками.
- На дракона, конечно же, на дракона! Это он, похититель невинной принцессы, вынудил нас пуститься в путь и потревожить покой почтенного гнома, да не поредеет вовеки его борода! А раз судьба привела нас к существу настолько могущественному, стало быть, враг обречен! - тону рыцаря позавидовал бы любой исполнитель героических баллад. - А сокровища - поровну, - буднично закончил сэр Хантер. - По рукам?
Алчность и трезвый расчёт едва не заставили лицо гнома треснуть в размышлениях.
- А этот? – движение дубинки в сторону Верена и Флавия. – Ходит по частной собственности и не платит пошлины. Ещё и обзывается, угрозы в письменной форме отказывается регистрировать.
Сэр Хантер потер кончик носа пальцем.

Наблюдавший за гномом маркиз изумленно разинул рот от неожиданного поворота беседы. И невольно подумал: "Вот уж теперь сорока точно не получит свою ложку!"
Стоявший же рядом сэр Верен присвистнул, с интересом наблюдая за хитросплетениями речи сэра Хантера.

(Сэр Хантер, Сейден и немного я)

- Ну, милейший, на вас тут тоже жалобы поступали... - с намеком сообщил он. - Рыцарям проходу не даете, а они, между прочим, при исполнении. Ложки, опять же, у дам отбираете...
- На законных основаниях! – вырвалось у гнома. – А насчёт похода, то где это видано, чтобы нормальный гном в одиночку на дракона ходил?
Стоявших неподалёку рыцарей гном, видимо, не посчитал нужным принимать в расчёт. Сорока же на его реплику возмущённо крикнула нечто совершенно не женское, а скорее, свойственное для исконно сорочьей речи. Если приблизительно произнести это на человеческом, получится «обманщик!».
Что касается гном а, то он явно искал повода, чтобы как-то убраться от этих ненормальных рыцарей. Где это видано, делить шкуру неубитого дракона?
- А грамота от Королевского Совета у вас, почтенный, есть? - осведомился рыцарь. - На сбор пошлины, на владение землей... и на присвоение чужого имущества. Если есть, тогда как полномочный королевский порученец... - сэр Хантер извлек на свет белый один из указов, дарованных искателям приключений королем, и помахал в воздухе, демонстрируя большую печать, - я буду обязан призвать вас, почтенный гном, в ряды нашего спасательного отряда. Если же нет... с сожалением с вами распрощаемся. Правда, имущество даме придется вернуть...
Гном понятливо кивнул, тоскливо вглядываясь в знакомый до щемящей боли в сердце и на зубах герб, выгравированный на указе. И так ничего и не сделал. Терзаемый уж слишком многими стимулами.
- Нет, благородный рыцарь, позвольте с вами не согласиться, Верен неторопливо добрался до гнома и стал, миролюбиво постукивая пальцами по рукояти меча, обходить его с бока. – Если мы сейчас уйдём, этот деньгоимец возьмётся за старое. Уж поверьте рыцарю, служившему в королевской канцелярии. Более того, он и тролляля найдёт и снова будет использовать бедное создание в своих делах.
Флавий-Октавий, с мальчишеской непосредственностью наблюдавший за представлением, не догадался бы в него вмешаться, но умница Альфонсина без приказа тронулась с места, подошла ближе и отрезала гному путь к отступлению с другой стороны.
- Обязательно возьмется за старое, - подтвердил спохватившийся маркиз.
Гном смешался и, пихнув дубинку за спину, не разборчиво пробурчал:
- Да куда мне, старому больному гному такими делами заниматься? Это… ходят, законы попирают. Раз их величество само не додумалось про пошлины, так никто и не должен помочь королевской казне, что ли… - мученически вздохнув, гном пошёл на жертвы. – Ложку верну, чего уже там. Она ж лежала беспризорной, вот и… И даже рукой махну, где дракон лежит. То есть сидит. То есть закопан.
Сорока воспользовалась моментом и приземлилась на шею Альфонсины, но, не рассчитала движения и неудачно ткнулась клювиком прямо во Флавия-Октавия.
Сэр Хантер покосился на порхающую фею.
- Ну, всегда можно определить тут на постой пару дюжин фей... Для приведения земельных угодий в надлежащий вид.
У Фар Лапа от этой канцелярщины уже начинали ныть зубы. Топнув копытом, он предложил:
- А может, весь фейский город сюда перетащим, а? Места хватит...

(Сэр Хантер и я)

- Трус! – азартно крикнула Тирлим вдогонку улепётывающему гиганту, дальше преследовать его фея не стала, полностью удовлетворившись позорным бегством с поляны. Свою долю подвигов малышка совершила и теперь просто наблюдала за происходящим, описывая вокруг путников разнокалиберные круги.
Услышав необычное предложение Фар Лапа, она метнулась к жеребцу и возмущённо заявила:
- Ну уж нет, король Немори не согласиться навсегда покинуть долину фей, а вот на счёт летней резиденции можно подумать. Я обнаружила здесь восхитительные эритрины, такие огромные, что в их нектаре даже купаться можно, - Тирлим мечтательно прикрыла глаза и сладко улыбнулась. – Нужно рассказать всем, про это чудесное место. Точно, так и сделаю, сразу как победим дракона.
- Отличная идея, сударыня, - во всеуслышание восхитился жеребец. - А то еще и соседей пригласить можно. Устроить тут летний курорт...
- Ой, как будет весело! – всплеснула руками малышка и закружилась в танце. – Будем устаивать балы, вальсировать и наслаждаться нектаром. Парам-парам-парам-пам-пам… - фея стала напевать аккомпанемируя своим па.

Сообщение отредактировал Факел - 24-10-2009, 15:22

Когда мир был молод и славен, по нему не стеснялись ходить Боги и Герои. Да-да, именно так. Те самые, что были на слуху у всех. Впрочем, тогда всё писалось да и произносилось с большой литеры ибо являлось если не именем собственным, то уж точно принадлежностью к роду. Это нынче если человек, значит, человек, если оборотень, так оборотень, ну а «бард» и вовсе звучит не более чем жужжащая помеха в ухе.
Может, единственным, кому в этом деле не повезло и был тролляль. Нет, конечно, он носил гордое и славное имя, «Завтрак Богов». Только, признаться, далёкое-далёкое прошлое вспоминать не только не хотелось, но и… не удавалось.
Слишком много тогда было шума, суматохи и неприятных ощущений.. Да и как можно носить гордое имя, если едва ли не каждая встречная фея – вообще, любой мелкий нечистик вызывал у него если не устойчивое чувство аллергии, так боязнь до колик. Так и гном его поймал. И целую неделю держал исключительно на воде и солнечном ветре, чтобы превратить его, тролляля в «животину зело лютую до любой еды охочую».
Существо, не принимающего никакую другую кроме растительной пищи в принципе. Гному ещё и рыцарь помог. Сначала обругал в изысканной манере, на которую способны только рыцари (это когда ни единого злого слова, но после всей речи уж лучше и не жить), а после и вовсе навязал битву.
Тролляль посмотрел на поцарапанную руку. Обидно. Да, ему пора было уже отсюда уходить, засиделся. Если теперь даже гномы не стесняются крутить им, что будет дальше? Может, стоило бы уйти к настоящим троллям?
Завтрак Богов тихонько завыл, поднимая тихий протяжный гул внутри пещеры, в которую он забился. И резко замолк, наткнувшись взглядом на зелёные глаза, пристально уставившиеся в его. Тролляль поёжился и, на всякий случай, вжался в стену. Пусть эти глаза едва ли приходились ему до колена, но если это та самая фея, кто знает, что она сделает с несчастным существом?
- Где они? – голос негромкий, глухой, с большим запасом невысказанной злости.
Тролляль приготовился побежать к выходу, но глаза, будто разгадав этот маневр, резко приблизились, и теперь тролляль мог различить всё фигуру существа. Невысокий, криворукий и с отвратительным лицом.
- Где эти люди? С мечами и противными лицами.
«И феей» - подумал про себя тролляль. – Там.
Научить несчастное существо говорить никто не удосуживался за все прожитие им десятилетия. Потому и речь его была бедна. Но существу хватило этого короткого «там». Пристально разглядывая что-то в глазах тролляля, оно немного помолчало, после чего не спеша кивнуло и медленно удалилось обратно в темноту.
Посидев ещё немного для верности, Завтрак Богов рискнул – и выбежал из пещеры. Дальнейший его путь лежал на восток, в сторону леса. Туда, где живёт дракон. Говорят, что драконы опасные твари, но уж лучше одна знакомая опасность, чем постоянные приключения с этими… людьми?


Тем временем бард успел подъёхать к собравшимся вокруг гнома рыцарям и феям. Не расслышав толком фразу Фар Лапа и Тирлим, он изумлённо подался вперёд и неверяще переспросил:
- Закапывать фей? Зачем их закапывать? – подумав, быстро прибавил. – А за это много золота дают?
Гном же, стараясь не привлекать внимания, стал по чуть-чуть смещаться в сторону просвета между Фар Лапом и рыцарем Вереным. Ещё немного. Буквально совсем капельку…

(Сэр Хантер и я)

- Эй, куда?! - раздался пронзительный вопль сороки, заметившей гномьи маневры. - А ложку вернуть?! И что значит - бесхозная?! На твоей бороде тоже не написано, что ты ее хозяин! Вот сейчас как повыщипаю по волоску! Моим птенцам как раз новая подстилка нужна!
Альфонсина-де-Аллюр, которой с самого начала знакомства не понравился шумный гном, без команды двинулась с места и в несколько легких шагов перекрыла неприятному типу дорогу к отступлению.
Юный маркиз, раздосадованный поведением встреченного рыцаря, охотно сорвал настроение на том, кто поближе. Наклонясь с седла, он сцапал гнома за шиворот и поднял в воздух.
- Птичек обижать нехорошо, - назидательно сказал он. - Я, знаете ли, птичек с детства люблю.
Флавий-Октавий не уточнил, что птичек он в детстве любил в основном в печеном на углях виде. Его приятель, старый браконьер, не зря учил его ставить силки...
У встряски, устроенной юным маркизом гному, оказались несколько последствий. Во-первых, из-за пазухи у гнома вывалилось что-то блестящее и кануло в траву. Почти кануло - с отчаянным криком "Моя прррррелесть!.." сорока сверзилась с гривы Альфонсины, у самой земли подхватила добычу и проворно заработала крыльями, удаляясь в сторону леса. Лететь было тяжело, птицу то и дело заносило, но о помощи просить она не стала. Видимо, оценила многозначность слова "любовь" применительно к птицам. Во-вторых, гном неожиданно заорал не хуже сороки, забарахтался, выскользнул из куртки и полетел вслед за ложкой. Но его полета никто не прервал, и мелкий склочник исчез где-то в траве. Сэр Хантер только крякнул, проводив взглядом гнома. Фар Лап обнюхал траву, шумно фыркнул и доложил:
- Там дыра. То есть нора. Глубокая, гнилью тянет.
Рыцарь задумался, обвел взглядом вытоптанный луг.
- Время к вечеру, но здесь я бы ночевать не советовал. Еще провалимся куда, неровен час... Полагаю, лучше подыскать место поудобнее. И понадежнее.

Разговор рыцарей и попытки гнома вырваться заставили Даниэля замереть и в удивлении следить за разворачивающимися событиями. Разумеется, бард и раньше слышал о так называемых командных играх. Но увидеть это всё воочию не ожидал. Незнакомый спасённый рыцарь широко улыбался, с пренебрежением поглядывая на захваченного гнома, сэр Хантер сохранял спокойствие, но барду с маниакальным упорством чудилось, что в его глазах полыхают огоньки веселья. Маркиз Флавий в отличие от остальных вёл себя наиболее шумно, а вид имел самый возмущённый.
Когда гном сумел вырваться и сбежать по норе, Даниель, наконец, пришёл в себя и потряс головой:
- У него здесь где-то кубышка есть. Теперь не найдём - Так что там с закапыванием фей? - и бард с практически детским любопытством повернулся к Тирлим.
Фея же оторвавшись от захватывающего зрелища, спикировала к носу менестреля, погрозив ему крошечным кулачком.
- Уж не знаю, сколько золота можно за это получить, но вот кучу неприятностей я лично обещаю, - грозно сообщила Тирлим.
Бард подставил руку, чтобы фея могла присесть, а сам с недоумением нахмурился. Понизив голос, переспросил:
- Тогда я совсем ничего не понимаю. Зачем они тебя собрались закапывать?
- С чего ты взял?! Никто никого не думал закапывать, хотя может гномий лаз засыпать для верности, - задумчиво протянула фея, привычно опускаясь на раскрытую ладонь.
- Оу, - бард смущённо кивнул, и тут же широко улыбнулся. - Говорят, что там, под землёй, живёт народ, дальний родственник фей и паков. И что гномы не стесняясь, ищут переходы и пещерки, в которых живут эти существа, чтобы отнять их сокровища, подземные цветы.
Бард смутившись, замолчал:
- Только я не помню, как они называются.
- Живут, но знакомиться с ними поближе - не советую, - заговорщицким шёпотом отозвалась Тирлим. – Я слышала, что они очень любят людей, поэтому часто их похищают.
Хардинг только вздохнул и покачал головой:
- Вот бы нам встретился кто-то, кто к нам хорошо отнёсся б. А то сплошные оборотни да гномы.
Ветерок из-за края блюдца, в котором расположилась травяная площадка, настойчиво подул в сторону путешественников. Волосы упали Даниэлю на лицо, и он на мгновение прикрыл глаза, потянувшись было рукой, чтобы стряхнуть их. Но вовремя вспомнил, что у него на руке расположилась фея, и потому просто тряхнул головой. Про вторую руку он вспомнил уже после.
- Там, наверное, не менее интересно, чем здесь, - решил бард для себя. - Под землёй скрывается огромный мир, а подземные феи это почти как рыцари здесь, на поверхности. Только поменьше.
Тирлим качнулась, балансируя на одной ноге, но беседы не прекратила:
- Даниель, откуда ты столько много знаешь?
Бард моргнул и во все глаза посмотрел на Тирлим:
- То есть это всё правда?! - и тут же зажал себе рот свободной рукой. - Мне хотелось, чтобы так было.
Глаза барда загорелись азартным огоньком:
- Тирлим?.. Расскажи?
- Ну, хорошо, - облокотившись на большой палец, фея уселась поудобнее и, обхватив колени руками, нараспев, начала:
- В подземных городах с незапамятных времён живут сиды, правда, на нас, фей, они совсем не похожи. Внешне сиды напоминают изящных невысоких людей с миндалевидными глазами и, конечно, без крыльев. Говорят, на человеческий взгляд, сиды невообразимо пронзительно красивы, поэтому люди с радостью спускаются в Ши за своими возлюбленными, - малышка мечтательно вздохнула и не несколько секунд затихла. – А ещё ваш рыцарский кодекс, подозрительно похож на законы сидов, что наводит на мысли – некоторые смогли вернуться.
Хардинг с новым любопытством посмотрел в сторону рыцарей. Наверное, всё же сэр Хантер. Или маркиз, но тогда он очень хорошо скрывается. Точно. Они могли побывать там под землёй. В этом самом, как его - Ши, это так называется их замок? - бард осторожно двинулся куда-то, краем глаза заметив движение со стороны рыцарей. - А почему вы, феи, не живёте там же?
- Как ты себе это представляешь, мы сразу погибнем без солнечных лучей и полёта, - Тирлим вздрогнула, передёрнув плечиками. - Ши - это мир без солнца, самое страшное место.
Даниель вздохнул:
- А бардов в подземный мир не берут. Приходится обо всём выпытывать у рыцарей, - решение внезапно стукнуло Хардинга по голове. - Точно! Когда всё это закончится, упрошу сэра Хантера взять с собой под землю.

(с мастером)

Сообщение отредактировал Факел - 8-11-2009, 15:03

(Сэр Хантер и чуточку я)

Сэр Хантер тем временем, краем уха следя за беседой, обследовал обнаруженную жеребцом нору, убедился, что человеку туда не пролезть, что вовсе не гарантирует безопасности оставшихся на поверхности, и вернулся в седло.
- Давайте не будем тут задерживаться...
Щебет феи напомнил ему про одного бродячего певца, как-то пережидавшего жестокую снежную бурю в его жилище. За постой бродяга расплатился несколькими вечерами песен, одна из них как раз касалась подземного народца...
Незаметно для себя самого сэр Хантер начал напевать в такт неторопливой конской поступи:

Есть, говорят,
Там, где закат
Целует в губы прибой,
Такая страна,
Где утром луна
Спускается на покой.
Там маки горят,
Долины наряд
Синеет цветущим льном,
И чаши холмов
До самых краев
Наполнены волшебством.

Под сенью лесной
Зимой и весной
Цветы струят аромат,
И легок там путь,
Но бойся уснуть -
Уже не придешь назад.
В туманной тиши
Коснется души
Чарующей песни звук,
И сердце замрет,
И кровь запоет,
И выпадет меч из рук.

И все, чем ты жил,
Чем ты дорожил,
Рассеется, словно дым,
И лунной тропой
За песней ночной
Ты молча уйдешь в холмы.
Там столько чудес -
Там каменный лес
И каменные цветы...
Забудешь навек
Про солнце и снег,
Про звезды и ветер ты.

Под ласку речей,
Улыбку очей
Забудешь про белый свет,
Отдашь себя им,
И мигом одним
Покажутся сотни лет,
Ведь та, что поет,
Чарует, зовет,
Не знает горя и слез,
Огня горячей,
Снегов холодней,
Прекраснее летних звезд.

Коль ты певец,
Подземный дворец
Отныне твой вечный дом.
Будешь внимать
Опять и опять
Песням дев под холмом,
Как жаждущий в зной
Над звонкой волной,
К музыке припадешь,
Слух заградить,
Уйти и забыть
Сил в себе не найдешь.

Лишь рыцарь бы смог,
Вспомнив свой долг,
Вдруг попросить: "Отпусти!"
И дева холмов,
Растаяв, как сон,
Печально вздохнет: "Прости..."
Не вспомнишь пути -
Проснешься один,
Умытый ночной росой.
Но к людям придешь,
И с дрожью поймешь,
Что ты им теперь чужой.

Пока ты внимал
Волшебным словам,
Минуло три сотни лет.
Ни к полым холмам,
Ни к прежним годам
Обратной дороги нет.
Усталой душе
Нет счастья уже,
В седых глазах - пустота.
И только во сне
При полной луне
Приснится порою - Та...

Альфонсина неспешно шла следом за Фар Лапом. Юный маркиз, глядя в спину своему кумиру, восхищенно внимал песне. А когда сэр Хантер умолк, Флавий-Октавий в сотый раз подумал о том, как же ему повезло. Судьба свела его с истинным рыцарем, цветом и гордостью этого доблестного сословия. Все умеет - и волколаков бить, и баллады петь...
Подходящее для ночлега место нашлось на опушке леса, спустя пару часов езды. Довольно редкие деревья позволяли видеть окрестности, пара сухостоин обеспечила дровами для костра, а журчащий в корнях огромной ели родник - свежей водой. Фар Лап остановился, шумно принюхался и объявил:
- Вы как хотите, а я дальше шагу не сделаю. Приехали.
Уставший маркиз с удовольствием спрыгнул с седла, сделал несколько шагов, чтобы ноги снова привыкли к земле, и тут же принялся расседлывать Альфонсину.
Сэр Хантер, одобривший выбор своего скакуна, потрепал крутую шею гнедого и спровадил его пастись, избавив от седла и узды, а сам принялся распоряжаться.
- Сударь, окажите любезность, наберите дров. Сэр Верен, вон там в седельной суме у меня котелок. Хорошо бы его наполнить водой и подвесить над огнем. Маркиз, я тут неподалеку заметил озерко, и сдается мне, там есть рыба. Составите мне компанию?
Составить компанию маркиз согласился с восторгом. И не только потому, что рыбу ловить с детства любил и умел, но и потому, что хотелось очень о многом выспросить рыцаря. А в присутствии барда лезть к сэру Хантеру с вопросами было... ну, как-то несолидно.

- За дровами? – бард вскинул голову (до этого он был погружен в собственные мысли, навеянные сначала разговором с Тирлим, а потом балладой, рассказанной сэром Хантером), но рыцарь уже дальше отдавал распоряжения, не обращая более на Даниеля внимания. Молодой человек с лёгким вздохом кивнул, обращаясь, наверное, к спине рыцаря.
За день они перешли практически всю долину и теперь подобрались вплотную к лесу. Где-то там нашёл себе пристанище дракон, к которому рыцари и Даниель так стремились. А это значит, что близится грозная пора возвращения. Та самая, в которой Хардингу придётся что-то сделать, чтобы спровадить рыцарей. Молодой человек прекрасно помнил грозные слова барона Фандалина, его обещания стереть Даниеля в порошок. И бард чувствовал себя как-то не так, будто на сердце давил изрядный камешек горечи, ведь покидать этих славных рыцарей ему совершенно не хотелось. Пусть они и смотрели на Даниеля как-то вскользь и очень часто не замечали его мелкой и шумной заботы…
На всякий случай Хардинг дал себе и вторую оплеуху, чтобы не продолжать думать в таком ключе. Дрова так дрова. Оглянувшись вокруг, бард заметил лес и бодро потопал в этом направлении.
Вернее, потопал бы, если кто-то не держал его упорно за воротник куртки.
- Эй, мне это дорого ещё как память! – молодой человек с возмущением попытался повернуться. Ему это практически удалось, но вот продолжать возмущаться далее охота отпала. Там, совсем рядом с ним стояла Хэббот и страдальчески похрапывала. Бард и без слов прекрасно понял, что забыл сделать одну маленькую, но очень необходимую вещь – расседлать старушку. – Ох, извини, родная.
Только после этого Даниель направился в лес. Подбирая ветви сушняка (благо, такового здесь водилось в достатке), бард мирно кружил среди деревьев, насвистывая старую лиричную чушь. Пару раз он возвращался, потом снова уходил в лес, прекрасно понимая, что на всю ночь запасов надо делать больше. В сумерках лес выглядел тёмным и неприветливым разбойником, в тенях как в маске. И это не считая тёмных силуэтов. Которые мелькали среди деревьев то тут, то там. Один раз бард и белка с искренним недоумением едва не столкнулись носами, когда бард, отреагировав на очередной шорох, подтянулся на нижней ветке дуба и заглянул, что же творится в том тёмном отверстии на дереве. Белка в возмущении чивкнула что-то явно нелицеприятное, бард же коротко извинился и спрыгнул обратно на землю.

Неуютно себя Даниель почувствовал позже, когда не смог выйти из леса. Он был уверен, что прекрасно запомнил дорогу, вот только что-то эта уверенность не торопилась подтверждаться. Даниель едва не заплакал от досады. А потом ,сжав зубы и присев на корточки возле одного из деревьев долго и мрачно смотрел вокруг, обдумывая своё положение. Если верить моху на деревьях… но всё равно не ясно куда идти – молодой человек в этих приметах не разбирался на своё горе.
Почему-то звать на помощь дико не хотелось. Хорошее настроение упорно не желало возвращаться к барду. Поэтому, сняв лютню, он забренчал мелодию без слов. Что ж, утром он найдётся. Такого не бывает в природе, чтобы барды, да потерялись. Может быть, его найдут ещё ночью, по мелодии.

(Сэр Хантер и я)

Беспечный, на первый взгляд, поход за рыбой сэр Хантер обставил со всей возможной заботой о безопасности. Совсем не лишнее дело, если вспомнить о всех пережитых героями приключениях. Пара ивовых удилищ, вырезанных в ближайшем ракитнике, могла послужить не самой надежной, но все-таки защитой от нечисти. Озеро, пусть и не проточное, густо поросшее по берегам осокой и рогозом, рыцарь сделал более надежным оплотом. Он всегда возил с собой небольшую флягу святой воды, и теперь, памятуя о сказанных одним священником словах, капнул святыней в озеро и пробормотал молитву. "Капля освящает море..." Море - не море, но целое озеро святой воды у них теперь было в запасе. А если что нечистое в нем и водилось, то этому был положен конец.
- Если что, прыгайте в воду, маркиз, - негромко сказал рыцарь. - Там нас теперь ни одна тварь не достанет...
Расположившись в тени раскидистой ивы, сэр Хантер протянул юноше кусок черствого хлеба, отщипнул крошку от своей наживки, размял, слепил вязкий комочек и насадил на крючок. Взмах - и
поплавок, сделанный из гусиного пера, с тихим всплеском упал в отражение лунного диска на сонной воде. Несколько мелких волн шевельнули прибрежный песок, качнули листья кувшинок. Маленькая зеленая лягушка, обиженно квакнув, прыгнула в воду, и снова воцарилась тишина.
Маркиз пропустил мимо ушей слова насчет "если что". В этой дивной тишине просто не могло таиться ничего опасного.
Он уселся на берегу так, чтобы тень его не падала на воду, и тихонько сказал:
- Я в детстве так любил рыбачить... всегда удирал на речку с занятий по геральдике. Скажите, сэр Хантер, а когда вы были маленьким, вас очень мучили этой геральдикой?
"Ну, не сказать, чтобы я был в это время маленьким, но мучили..."
- Еще как! - искренне отозвался рыцарь, вспомнив свои мучения в то время, когда гнедой жеребец вдалбливал ему тонкости наиглавнейшей из рыцарских наук всеми четырьмя копытами. В буквальном смысле, прикладываясь подковой к чему попало, за каждую ошибку. - Весь в синяках ходил... от учительских наставлений.
- Ух ты... - уважительно отозвался юный маркиз. И тут же спохватился: - Сэр Хантер, мне ужасно стыдно, но я до их пор не поинтересовался, каков ваш герб, его на щите не разобрать... Мой-то вы видели...
И действительно, трудно было бы его не видеть. Чуть ли не каждая деталь снаряжения юного рыцаря украшена была этим гербом: на красном поле - глиняный горшок.
- Это в память о битве за город Большие Вязы, - застенчиво сказал Флавий-Октавий. - Город захватили воины короля Ухватала Третьего. Мой предок Гвидо Горластый на городской улочке сражался с очень сильным противником, мог бы погибнуть, но упавший со второго этажа горшок с цветком угодил противнику по голове. С тех пор этот горшок красуется в нашем гербе как знак того, что бог и удача на нашей стороне...
На самом деле была еще одна версия появления глиняного горшка на рыцарском гербе, но де Разорилли не любили ее озвучивать. Прежний маркиз как-то по пьяни поведал сыну, как горшок попал на герб, но Флавий-Октавий воздержался от пересказа этой истории.
Поплавок качнулся, и сэр Хантер затаил дыхание. Случайная волна? Нет, перышко качнулось снова и нырнуло. Подсечка, рывок - и в лунном свете серебристо сверкнула чешуя первой рыбешки.
Снимая бьющуюся добычу с крючка, рыцарь усмехнулся.
- Правда, мой герб уже плохо видно на щите, надо бы обновить. Только художника найти нужно хорошего. В прошлый раз пришлось переделывать. Вместо трех топоров с черными топорищами на зеленом фоне он мне боевые секиры нарисовал. На морской лазури. А это герб Хитрованов из Загребельской марки. Могла выйти некрасивая история...
История тогда вышла на самом деле некрасивая. Правда, с прежним владельцем щита, но это сэр Хантер уточнять не собирался. Незадачливый художник получил в ухо, переписал герб, потом жаловался в городскую управу, был бит уже батогами... Дело прошлое, но Фар Лап заставил нового хозяина назубок затвердить всю историю его предшественника. На всякий случай.
Тут разговор на благородные рыцарские темы несколько увял, потому что принялись один за другим бойко клевать караси.
Укладывая очередную рыбину в собственный шлем, бесцеремонно приспособленый под ведро, юный маркиз обернулся:
- Что-то костра до сих пор не видно... не случилось ли чего?

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 22-11-2009, 17:11

Словно отвечая на высказанное беспокойство, в отдалении, там, где рыцари предположительно разбили свой лагерь, появился огонёк. Искренний, ясный, успокаивающий.
Сэр Верен, рыцарь его и развёдший, сидел подле и с удовольствием грыз пряную лепёшку, которую до этого достал из небольшой сумы, которую он только на привале отстегнул. Лепёшка была предпоследняя, впрочем, не дело для рыцаря переживать о подобных мелочах. Где есть люди, там найдётся и еда, и дело для рыцаря. А где людей нет – эту самую еду можно с совершеннейшим правом ловить.
Вот только настроение у рыцаря было не то чтобы совсем уж весёлым. Неподалёку тихо паслись лошади спутников, а вот самих людей поблизости не было. Дольше всего, конечно, рыцарей, как ушли к воде, так до сих пор и не вернулись. А теперь и бард задерживался с последнего своего похода за дровами к лесу.
Подперев рукой голову и время от времени откусывая кусочки лепёшки, рыцарь посматривал в постепенно спускающуюся на землю ночь. В тихих вздохах ветра он ловил лишь мирную усталость проведённого с пользой для тела и духа дня.
На шорох с боку, со стороны Долины, сэр Верен с любопытством повернул голову. Невысокая фигура, закутанная в плащ и низко надвинутый на голову капюшон, вышла из переплетения трав, будто бы поднялась из-под земли. Не заметив дремлющей феи, она прошла, с должной долей почтения обогнув лошадей, к самому костру, где и остановилась.
- Добрый вечер случайному путнику, - рыцарь позволил себе улыбку и широкий жест. – В таких местах можно оказаться только если имеешь долгий путь как за плечами, так и перед ногами.
- Не то, - слабый голос, в котором читалось недовольство.
Сэр Верен удивлённо приподнял брови:
- Что вы сказали, простите?
- Не то, не тот, не те, - фигура повернулась так, чтобы лицо её оказалось в поле зрения рыцаря. Тот изумлённо охнул. – Единый! Как такое существо как ты могло здесь оказаться?
Фигура задумчиво провела руку над костром, от чего огонёк жалобно зашипел и медленно, неохотно потух.
Рыцарь поднялся на ноги, ухватившись за рукоять меча.
- Что тебе нужно, колдун?
Фигура повернулась, следя за движениями рыцаря. Капюшон плаща соскользнул за спину.
Светлые волосы. Немного скруглённые черты лица, холодный взгляд и улыбающиеся губы. Впечатление портил только низкий рост и знак на правой щеке в виде следа птицы.
- Ты мне не нужен, - рука этого человека небрежно махнула в сторону рыцаря. – Отдыхай.
Сэр Верен не шевельнулся. Да и может ли шевельнуться камень, пусть даже если всего секунду назад он был человеком?
- Вам здесь делать нечего, - тихий голос ещё раз огорчённо скользнул по месту привала и человек, сделав несколько шагов начал погружаться в землю, пока не исчез в ней окончательно.

Тем временем бард перешёл от грустных заунывных баллад к своей любимой практике – сочинению импровизаций на ходу. Слова не шли, только мелодии. Поэтому, компенсируя отсутствие слов, бард насвистывал. За что и был нещадно бит шишкой.
- Ай! За что? – прикрывшись рукой и согнувшись, бард быстро посмотрел вверх и столкнулся взглядом с грозно настроенной белкой. В лапах её была зажата ещё одна шишка. – Критикам никогда не понять настоящего творчества!
Бард рискнул высказать своё мнение ещё раз, за что и был справедливо бит второй шишкой.
Перед ним мелькнула, возникая будто из ничего тень. Глаза отметили острые зубы, сложенные в подобие улыбки и вертикальные зрачки глаз. Пискнув, Даниель дёрнулся назад и упал на спину. Попытался отползти за ствол. Что ему и удалось. Вот только продолжения событиям не последовало, поэтому молодой человек рискнул выглянуть из-за ствола. Там никого не было. Даниель зябко обнял лютню и высунулся чуть побольше.
- Если ты меня ищешь, то я здесь.
Голос раздался прямо из-за плеча барда. Человек резко махнул руками, одновременно поворачиваясь и подаваясь вперёд и, разумеется, упал. Но теперь зато имел возможность увидеть существо, сумевшего его два раза подряд испугать.
Невысокий, тонкий, с лисьей мордочкой. А вот тело явно человеческое, одетое в тонкую тунику коричневых оттенков.
- Разве ты не понял, что белк был прав в своём замечании? У тебя неправильный переход между темами.
Бард моргнул и, ощущая себя в лёгком подобии сна, переспросил:
- Белк?
«Лис» лукаво прищурился и погрозил барду пальцем:
- Белк, хищный монстр, который заманивает невинных жертв в свои владения, после чего долго и упорно заставляет их заготавливать ему запасы на зиму. Единственный способ справиться с ним – сыграть или спеть что-нибудь, что заставит его задуматься. Давай знакомиться.

Сообщение отредактировал Сейден - 22-11-2009, 22:29

Совместно с Гульдой

Вопреки опасениям маркиза, впереди забрезжил огонек.
- Ну, вот видишь, все в порядке, - улыбнулся рыцарь, прибавляя шагу. Мокрые рыбьи хвосты слаженно зашлепали по его куртке в такт шагам. И тут огонек костра исчез, словно пламя задутой свечи. Сэр Хантер остановился, шагнул в сторону. Темнота, нарушаемая только светом звезд и луны, и ни единого проблеска света на земле. Рыцарь прислушался. Тишина.
- Что-то действительно неладно... - рука скользнула к мечу, неразлучному спутнику воина. - А ну-ка...
Рыцарь уступил место лесничему. Тише, чем падает на травы лунный луч, сэр Хантер скользил между редкими деревьями. Ни треск сухой ветки, ни шорох листвы не выдавали его присутствия.
"Что там могло случиться? - металась в голове вспугнутой птицей мысль. - Нападение? Но тогда почему не было слышно звуков боя? Не так уж ы и далеко отошли. Нечисть? Но лошади подняли бы тревогу - никто лучше коня не чует нечистую силу..."
Тревога сэра Хантера передалась юному маркизу. Он тоже шел за рыцарем тихо, словно дикий кот (сказалась школа старого браконьера). Радость от удачной рыбалки и душевного разговора исчезла при слове "неладно", меч уже был в руке, юноша отчаянно старался видеть и слышать все позади и впереди, слева и справа, вверху и...
Вверху! Кто-то прыжками пронесся по веткам, шорох листьев шлейфом тянулся за загадочной тварью. Не мелочь вроде белки - кто-то крупнее, тяжелее... Рысь? Но  та движется бесшумно...
Проводив взглядом невидимого в темноте древесного странника, рыцарь негромко свистнул. Впереди послышалось тихое ржание - Фар Лап отозвался хозяину. Вскоре рыбаки были уже на полянке. Рядом с потухшим костром смутно угадывался темный неподвижный силуэт.
- Сэр Верен, что тут случилось?
Тишина в ответ.
Искры с кресала посыпались на трут, и в свете ожившего остерка взглядам рыцарей предстал их окаменевший спутник.

Изваяние явно не задумывалось как прославление подвигов славного рыцаря. Скорее уж как попытка передать напряжение в позе, в линиях лица фигуры. В том, как она практически потянула уже меч из ножен, и только само свойство камня, неподвижность, не даёт Верену завершить движение до конца.
Угли в костре были холодными, будто бы виденный рыцарями огонёк и вовсе никогда не бывал здесь или ,если уж и заходил, то исключительно в гости и на минутку.
Чуть в стороне медленно покачивались ветви деревьев, лес дремал, что-то сонно и не совсем связно рассказывая самому себе. Вокруг шелестела трава. С одной стороны, той, что вела в лес, явно угадывалась тропинка. Но если по ней пойти, то у самого первого дерева она стыдливо оборвётся, замрёт, намекая, что ночью в лес порядочным существам соваться нечего.
Тоскливо заржав, Хэббот ещё раз тряхнула мордой, разглядывая этих людей. Разумеется, она всё прекрасно видела и могла бы всё рассказать, если бы не эти окаянные принципы. И этот гнедой с принцессой совсем хороши. Вот стоило оставить их наедине, и уже куда-то убрели, когда могли бы помочь вообще-то! Кто тут вообще с людьми взялся разговаривать? Уж точно не почтенная Хэббот.
И кобыла, мучаясь от этой мысли ещё сильнее, заржала. Мимо мелькнул силуэт, снова мелькнул и резко остановился перед лошадиным носом. Полевая мышь, ехидно прищурив глаза, снизу вверх самоуверенно смотрела на лошадь.
- Что, сестрица, этические проблемы мучают? Не переживай, сегодня у Фавава хорошее настроение. Это у меня, то есть, - мышь подмигнул. – Помогу, чего там. Говоришь, с людьми поговорить надо?
- Ты же мышь! – от волнения Хэббот даже позабыла об остальных своих принципах, в частности, не заговаривать со всякими мелкими грызунами, особенно если они позволяют себе наглость пищать первыми. – Как они тебя поймут? Это же люди!
- Очень просто! – Фавав улыбнулся и прищёлкнул пальцами на лапках. – Я им!..
И замолчал, в задумчивости подперев подбородок рукой.
- Я им… Э… Покажусь?
На вопросительный взгляд Хэббот скорбно покачала головой. Фавав возмущённо пискнул:
- Должен быть выход!
Лошадь вздохнула:
- Был бы ты птицей. Их детёныш человеческого рода вроде бы понимает всяких пищалок.

Так и случилось, что буквально через минуту, восседая на несчастном воробье, мышь с гордым видом возник в поле зрения рыцарей. Воробей, шумно дыша, примостился прямо на бывшем костерке. Мышь же соскочив с негО, гордо оповестил:
- Слушайте и внимайте, славные рыцари, речи благородного Фавава, который знает всё, что здесь случилось!
Воробей недовольно покосился на мышь и немного сипловатым голосом перевёл:
- Он говорит, что сейчас будет говорить!
- Мог бы и подыграть, - Фавав возмущённо покосился на своего спутника.
- Ага, давай я на тебе поезжу немного, для разнообразия. Почувствуешь, каково это перевозить такую многограмовую тушу.
Мышь вздохнул и снова покачал головой, повернувшись обратно к людям:
- Видите, с кем приходится общаться? И ведь это он ещё самостоятельно предложил…
- Я? Предложил? Да ты меня!..
- Тсс, - мышь ухватил воробья за клюв и многозначительно произнёс: - Скажи им, что их друга превратил в камень злой волшебник, который живёт неизвестно где в глубине этого леса.
Несколько секунд воробей что-то пытался допищать, но потом сдался и нехотя повторил фразу мыша.
- Вот так вот, - коротко резюмировал грызун, дожидаясь реакции.

Сообщение отредактировал Сейден - 11-12-2009, 19:43

Юный маркиз не мог оторвать взгляда от каменной статуи. Вот совсем недавно, только что это был сэр Верен, живой, со спокойным и чуть насмешливым взглядом... и вдруг - камень... да как же так, ведь они с сэром Хантером ненадолго отошли, совсем ненадолго, только порыбачить...
Когда над его ухом начался диалог воробья с мышью - причем Флавий-Октавий понимал воробьиные реплики, - юноша медленно отвлекся от созерцания гранитного лица и вяло, как будто без интереса даже, сообщил своему спутнику:
- Сэр Хантер, вон тот воробей говорит, что вон та мышь ему говорит, что сэра Верена превратил в камень злой волшебник, живущий в гуще леса...

Совместно с Сейденом

Мышь, облегчённо выдохнув, хлопнула себя лапой по голове.
- Они нас наконец-то поняли. А ты сопротивлялся. Видишь, старушка!? – мыш пискнул особенно громко, обращаясь к Хэббот. Лошадь сочла выше своего достоинства как-либо реагировать, но возмущение было настолько высоко, что лошадь не удержалась и с силой выдохнула, проведя по земле копытом.
Воробей, под шумок, умудрился сбежать.
- Эй, стой, ну куда ж тебя? А я только собрался полетать… - мыш огорчённо опустил уши и покосился в сторону рыцарей. – Ладно. Чего уже там. Рад был знакомству. Эрни-путеводитель, личный мышь самого короля фей.
Махнув хвостом, мелкий соскользнул со своего насеста и зашуршал куда-то сквозь траву.
- Опять злые чары, - вздохнул сэр Хантер, отчасти успокоившись. Раз есть волшебник, значит, этого волшебника можно взять за... какие-нибудь подробности. Упоминать их при мальчишке сэр Хантер отнюдь не собирался, но в уме прокрутил несколько весьма соблазнительных перспектив от встречи с означенным волшебником. Коему вряд ли эти перспективы показались бы радужными - но доблестный рыцарь был сыт по горло, свое и лошадиное, всяческими волшебниками. Ненадежный народ, и своенравный. - Стало быть, придется добывать этого самого волшебника. Кстати... а лошади наши где?
Рыцарь посвистел, окликая своего жеребца.
Тишина.
Стоит ли удивляться, когда цвет неба вдруг разом с привычного закатного раскрашивается всеми оттенками фиолетового, а солнце гордым зелёным овалом ложится на пепельные облака? Когда трава вокруг высокая, сочная, ветер несёт луговые запахи, где-то вдали, соревнуясь, перекрывая и дополняя мелодию друг друга, поют незнакомые птицы?
В сказаниях конного народа это едва ли не покрытая пятнами старости быль. Ведь где-то здесь меряет плавной иноходью белый жеребец, несущий миру зарю, и тёмный, закрывающий земным духам глаза.
Именно в такой мир вступил Фар Лап, поставив копыто перед собой на вполне обычный пятачок земли.
Луг, стелящийся из края в край. Подъёмы и спуски, дальние лески и боры, тёплый воздух и запах надежды с тонкой искоркой грусти.
Осознание случившегося накатывало с неотвратимостью горного обвала. Страх за оставшегося невесть где бестолкового хозяина, который наверняка без присмотра ввяжется в какую-нибудь передрягу и погубит дело половины его, Фар Лапа, лошадиной жизни, мешался с ликующим восторгом: он, единственный из обгоняющих ветер, удостоился чести... Единственный?
Золотисто-гнедой потомок царственного Киркасара отчаянно заржал, вскидываясь на дыбы в стремительном развороте. Густая грива плеснула тяжелой волной, закрывая горящие глаза скакуна, искавшего сородичей.
Ветер донёс далёкое эхо ответного ржания. А всего через пару секунд, с другой стороны, там где луг вздыбливался во всхолмье, прилетел печальный волчий вой. Именно оттуда появились, летя над землёй едва касаясь её ногами, буквально ноздря в ноздрю две фигуры, угольно-чёрная и кристально белая. Следом за ними показался серый вал. Бурлящий, гневный, он поднялся, казалось, под самое небо, а затем резко опал, исчез.
Кони же продолжали нестись, будто не существовало ничего на свете, оставляя за собой завихрения из теней и ярких искорок.
Ветер снова донёс до фар Лапа дальнее ржание, задорное, с тёплыми нотками.
Насторожив уши, гнедой провожал взглядом стремительную пару, одновременно прислушиваясь к ржанию. Всем существом своим он рвался туда, где два скакуна рассекали пространство, догнать, влить грохот копыт и удары сердца в неудержимую скачку, ноздря к ноздре, до полного самозабвения - как снилось в далеких, жеребячьих снах, но... Вдруг там зовет Альфонсина?
И Фар Лап, бросив еще одн взгляд вслед прекрасным скакунам, плавной рысью направился туда, где слышалось ржание.
Путь скрадывался крепкой почвой под копытами, добрым вечерним воздухом, а порой и очередным одобрительным зовом. Впереди забрезжил водоём, возле которого паслись, отдыхали и резвились живые. И тени. Прозрачные, цвета солнца. Но живые будто и не обращали на это внимание, не отличая себя и их.
Если долго присматриваться, то окажется, что у лошадей не было своего вожака. Но появлялись и исчезали, будто уходя в другое место, которое отсюда недоступно.

Пока рыцари рыбачили, а сэр Верен сидел у костра, Альфонсина-де-Аллюр занималась делом мирным, даже идиллическим: паслась. Углубленно, со вкусом, не обращая никакого внимания ни на что вокруг - а уж тем более на уплетающего неподалеку травку Фар Лапа. А что расстояние между Альфонсиной и гнедым жеребцом медленно сокращалось - так это случайность, чистая случайность!..
Но едва Фар Лап, сделав шаг в сторону, исчез, как мирная тишина над поляной была разорвана в клочья бешеным ржанием и храпом...
Примчавшиеся на шум рыцари увидели невероятное зрелище. Надменная, сдержанная, рассудительная Альфонсина-де-Аллюр, не терявшая голову даже во время нападения волколаков, дико храпела, прижимала уши, бешено косила налитыми кровью глазами и, вставая на дыбы, тяжело обрушивала копыта на деревья и кусты вокруг поляны.
А когда пораженный маркиз бесстрашно кинулся к своей обезумевшей кобыле и, ловко увернувшись от удара копыт, припал к ней, гладя и ласково успокаивая, она повернула к нему голову и, среди рулад неистового ржания, выкрикнула по-человечески:
- Фар Лап пропал! Совсем!..

Рассудив, что каменному рыцарю хуже уже не сделается, а лошадей надо выручать, сэр Хантер рванул через кусты на ржание Альфонсины, как вспугнутый лось, не заботясь более о бесшумности своей походки - только для того, чтобы услышать весть об исчзновении своего жеребца. Говорящими лошадьми его было не удивить, но вот то, что донеслось до его слуха, совершило почти невозможное - сэр Хантер рассвирепел.
Ладно, нечисть - она на то и нечисть, чтобы козни и пакости строить. Но какого пня трухлявого неведомый враг, вместо того, чтобы воевать с людьми, покусился на рыцарского коня?! На его, сэра Хантера, наставника в рыцарском искусстве, друга, наконец?! Да как они вообще посмели тронуть хоть волосок на его золотисто-гнедой шкуре?!
- Ну все, - непонятно для окружающих высказался сэр Хантер и повел носом, ловя хорошо ему знакомый запах родниковой свежести. - Мое терпение лопнуло. Сейчас я им устрою веселую жизнь...
И широким шагом пошел куда-то в чащу, придерживая заветную фляжку на поясе.

На появление Фар Лапа табун поначалу не среагировал. Более того, даже когда то одна, то другая голова поворачивалась в его сторону, более чем лёгкого любопытства в глазах лошадей и жеребцов не читалось.
Луг колыхнулся, будто под волнением ветра и местность изменилась. Дымка, казавшаяся настоящим миром, отступила чуть в сторону, открывая край огромного озера, на самой поверхности которого оказалось густое белое облако, в котором ещё можно было опознать зелень трав. Возможно, мечта множества лошадей сделала эту бескрайнюю картинку реальной. Может, присутствие Фар Лапа на мгновение скользнуло тенью по волшебству. А может, всё было так изначально и озеро – не более, чем ещё одно прекрасное дополнение к этому миру.
На одном облаке, почти у самого берега, положив под голову руки, сладко дремала Тирлим.

К чему точно не привык жеребец, так это к безразличию. Там, откуда он попал в этот лошадиный рай, кони вели себя иначе... Пришельца обязательно встретили бы фырканьем, обнюхали, расспросили о новостях... Зачем тогда его призывали сюда - чтобы смотреть, как на пустое место? И Альфонсины тут не видно...
Горько разочарованный гнедой совсем уже собрался было идти искать пропавшую подругу где-нибудь в другом месте, как на глаза ему попалось что-то знакомое. Лошади близоруки, потому Фар Лап подошел поближе, чтобы удостовериться, что не ошибся. Все верно - на облаке дремала фея.
- Тирлим, - позвал ее жеребец, - проснись! Ты не видела Альфонсину?

Малышка открыла глаза и с интересом осмотрелась, вертя головой во все стороны. Место, где она уснула (и ожидала проснуться) очень отличалось от открывшейся панорамы. Всё вокруг было просто восхитительно, словно соткано из искрящихся волшебных нитей. Тирлим протянула руку в попытке зачерпнуть туман наполненный ароматом тёплой дыни, но, увидев расстроенного коня, решила отложить это увлекательное занятие.
- Чудесное место, правда? – сладко потянулась фея.
Жеребец молча выругал себя. Ну где могла видеть кобылицу спящая фея? Разве что во сне... Он огляделся.
- Место чудесное, - неохотно признал Фар Лап. - Но хотелось бы видеть тут побольше знакомых... лиц.
- Аааа, - понимающе протянула фея, заговорчески подмигнув. – Согласна, идеальное место для романтического свидания, осталось только найти твою возлюбленную, - Тирлим спиралью взвилась в небо, вернулась, дала круг почёта вокруг головы жеребца и нетерпеливо поинтересовалась:
- Ну что будем дальше пейзажем восхищаться или, наконец, пойдём разыскивать Альфонсину.
- Если бы я еще знал, где ее искать! - с горечью воскликнул скакун. - Мне показалось, я слышу ее голос, но тут ее нет...
И над туманным озером пронеслось тоскливое ржание гнедого.
- Может, стоит поискать среди других лошадей, - с готовностью отозвалась Тирлим и метнулась в сторону табуна, который успела заметить сверху.
- Они какие-то странные, - фыркнул Фар Лап. Но вряд ли фея его услышала, и жеребцу пришлось последовать за ней.

(с Дарой)

- Неплохо будет представиться, - «лис» улыбнулся и протянул Даниелю руку. – Ты можешь даже сказать, как меня зовут.
Бард удивлённо моргнул и протянул руку в ответ, намереваясь пожать её. Лис быстро щёлкнул его самыми кончиками пальцев по ладони и быстро перехватил в совершенно незнакомом жесте, которое, впрочем, тоже можно было назвать приветствием, если бы не вызвало у молодого человека – лис прошёлся тыльной стороной пальцев по его ладони, перехватил указательным и средним пальцем запястье и повернул так, что ладони развернулись в размахе крыльев бабочки, после чего убрал руку и серьёзно кивнул в сторону дерева с выступавшими из земли корнями. И, не долго думая сам туда сел.
- Ну, я тебя не звал, ты сам пришёл. А значит, тебя не зовут, всё равно не послушаешься, - логическая цепочка слов в ужасе внимала сама себе. «Лис» же только дёрнул носом, будто принюхался и благожелательно кивнул. – Почти. Ещё можешь называть меня Ренаром.
Бард осторожно кивнул и, подойдя, собрался присесть неподалёку, на соседнем корне.
- А тебя тогда зовут человек-с-лютней, который сейчас сядет на хвост милой серой змейки.
Даниель взлетел как будто ему дали хорошего пинка. «Лис» же невозмутимо закончил: - Конечно, это всего лишь уж, но не дело обижать бедных зверьков даже по причине их незаметности.
В подтверждение прозвучавшего раздалось слабое шипение и что-то прошелестело от пенька куда-то сквозь листву в сторону.
- Теперь можно садиться.
Посмотрев на улыбающуюся мордочку случайного встречного, бард со вздохом покачал головой и сам улыбнулся.
Присел, правда, не на указанное место, а по другую сторону (Ренар благоразумно не стал уточнять о наличии хищного кроликожаба, дремавшего неподалёку, не дело будить его внезапными криками, животина наверняка за день набегалась, умаялась, может и обидеться). Лютня легла на колени, а взгляд – в сторону дальних деревьев, за которыми темнота скрывала, может, дорогу обратно к долине, а может и путь в самую глубокую чащу.
- Я Даниель, бард.
Ренар кивнул, с интересом посмотрев на инструмент, но не став отпускать шуточки.
- Бард. Это значит, что ты можешь сыграть всё что угодно в любой момент?
- Наш глава гильдии говорит, что должен. Но иногда играть довольно сложно, особенно если бежишь от каких-нибудь голодно настроенных чудовищ или со связанными руками.
«Лис» клятвенно пообещал, приложив руку к груди:
- Связывать не буду. А здесь ты что делаешь?
- Не я. – Даниель рассеянно улыбнулся, - мы. Я и рыцари, идём к дракону, бить проклятого.
Некоторое время со стороны «лиса» не раздавалось никаких звуков, так что молодой человек повернул голову, чтобы посмотреть что тот делает – Ренар беззаботно выглаживал морду. На удивлённый взгляд барда только пожал плечами:
- И вообще, драконов у нас нет в принципе.
- А… Есть драконесса. Симпатичная дама, между прочим, половина леса сожалеет о том, что у неё сейчас происходит.
- Она украла принцессу!
- Да нет там никакой принцессы, только принц один.
- Постойте, это как же? По контракту, который его величество заключает с героями, спасать надо принцессу.
- У вас, людей, странные представления, - Ренар пожал плечами. – Если бы его величество написал, что спасать надо принца, его высочеству же потом жеваться некуда будет от неудобного положения. Здесь, в лесу, этому с пелёнок учат.
Молодой человек вздохнул:
- У нас, в королевстве, пелёнки ещё не общеиспользуемая практика.
Лис ещё раз пожал плечами.
- Это вопрос цивилизации. А можешь спеть мне? – человек погладил лютню, о чём-то думая, кивнул.
- Только не прерывай. Это очень серьёзная песня будет.
- Там будут крылья?
- Ну… хорошо. Два будет.

Порой представляю, что крылья даны не затем, чтоб летать.
Ведь иначе их видели б все, кто шагает по этой земле,
И могли б сделать взмах, даже не на словах, не скрываясь как тать –
Ровно так, как нам виделось некогда в детской далёкой мечте.

Корабли уплывают – летят по волнам, словно давняя страсть,
Взгляд парит, облетает чертоги холмов и бескрайних полей.
Путник шёл среди них по темнейшей из граней, наверно, не в масть.
Он мечтал, что вдали обретёт и любовь и друзей.

Путник шёл из похода в поход, за собой не имея следов.
Отчий дом им потерян которую вечность назад.
Он идёт и шатается, что-то поёт о беспечности вновь.
И к лазурному грустному небу прикован его светлый взгляд.

Лис чутко прислушивался к звукам, срывающимся с лютни, к голосу. Кажется, он даже на минутку стал совершенно серьёзным. Когда Даниель замолчал, уступив место тихим переборам струн.
- Там не было крыльев. И она не смешная, а хорошая. Хотя над рифмой ещё надо поработать.
Бард фыркнул и гордо вскинул подбородок:
- Это экспромт, между прочим.
- Но над рифмой надо поработать. И крылья тоже.
Мелодия снова зазвенела, теперь уже раздражённой пчелой.

Лис влез на дерево затем,
Чтоб яблочек нарвать,
И заявить, (чего уж, всем!)
Что это его страсть:

- Я, значит, с детства так живу,
Без яблонь не умею
И если плод не пожую,
То точно захирею.

Ещё люблю летать в ветрах,
На крыльях и с хвостом.
Разбиться не боюсь пока
Он служит мне рулём.

Охотник злой на воротник
Мой хочет ценный хвост.
И не поймёт (что это с ним?),
Что так уж повелось,

Что в мире много злых людей,
А лис такой один.
Он любит яблони и в день
Летает мили три.

И бард, прищурив в коварной улыбке, глаза, посмотрел на знакомца.
Ренар важно кивнул:
- Теперь крылья есть. Но рифма…

Что было страшным в окружающем стаде, пожалуй, мог сказать только опытный табунщик. Или тот, кто на правах родства мог понимать сущность лошадиного духа. Они не реагировали на Фар Лапа. Но когда тот приближался, будто ненавязчиво отодвигались в сторону. А ещё облако, что лежало на озере, мягко колыхаясь двигалось, обступая табун теперь уже со стороны луга, обнажая воду. Гнедой насторожил чуткие уши. Туманная пелена что-то нехорошо напоминала ему - вот только здесь не было людей. И не было ивы, под которой можно было бы скрыться от опасности... Зато было странное поведение лошадей. Жеребец всхрапнул, помедлил, дожидаясь ответа феи, и плавной рысью, постепенно набирая ход, двинулся вдоль берега, оттесняя лошадей от воды. Если они от него шарахаются - пусть шарахаются на открытый простор, где их будет не так-то просто обложить. Лишь бы заставить прорваться сквозь редкую пока завесу тумана... Нехотя, табун повиновался. Но процесс происходил медленно. Прекрасные во внешней своей красоте звери изнутри будто напоминали прекрасные статуи, заполненные материалом, по которому можно было стучать, но нельзя было достучаться. Медленно, нехотя они отступали от кромки воды, ступая по пока ещё зыбким струйкам белесого тумана.
Ярким светлячком фея металась между чужими крупами, пока не нашла «свой». Тирлим подлетела совсем близко к гнедому, передёрнула плечиками и громко зашептала на ухо Фар Лапу, как обычно шепчут дети:
- Это неправильные кони.
- Уже заметил, - буркнул жеребец, оглядывая странный табун. - Держись-ка поближе, малышка. Мы тут, похоже, единственные нормальные...
Мысли о том, как мало напоминает это все тот лошадиный рай, которым показалось сначала дивное место, Фар Лап оставил при себе - не хотел показывать, насколько глубоко разочарован.
- Альфонсины тут нет, - сообщила малышка в ответ. - Я хорошо искала.
"Это я тоже заметил, - подумал гнедой. - Будь она здесь - выделялась бы, как светлячок в траве, она живая и теплая, а эти отмороженные какие-то..."
- Не нравится мне это все... - проржал скакун. - На оборотней туманных очень походит... Надо уходить. Только как этих бросить? Свои все-таки, хоть и чокнутые какие-то...
Озеро за их спинами вспенилось, с перекрывающим все звуки гулом стало подниматься вверх, двумя волнами. Переливаясь в дневном солнце всеми цветами радуги волны поднимались всё выше и выше, пока почти не сошлись вертикально, роняя бахрому капель. А затем резко рванулись вниз, глухо ударившись о землю. И снова вверх, быстрее, отрываясь от земли всем водоёмом. Два огромных взгляда долгие секунды отражали весь табун и туман его окружавший, а затем водяная бабочка, ещё раз с силой опустила крылья-волны и оторвалась от зеркала-дна. Набрав высоты, она пролетела прямо над головами скакунов, роняя капли и целые струйки воды. Она поднималась всё выше и отлетала всё дальше, превращаясь в сверкающую на солнце тучку, из которой проливался солнечный дождь. На месте же озера бежали ручейки, встречаясь в маленьких озёрцах и лужах. Кто всхрапнул у Фар Лапа практически подле уха.
- Попались? – Гнедой скакун, лишь немногим уступавший Фар Лапу в холке и абсолютно превосходивший его по длине и густоте гривы вскинув голову, смеялся. Правда, получалось это у него ну совершенно необидно. – Это была бабочка. Когда мы с ней беседуем мысленно, то не обращаем внимание на окружающее. Вы уже успели познакомиться с Дымком?
Белесый туман, сгустившись, качнулся и махнул одной из рук-полос, сонно потянувшись и разлёгшись, наконец, с другой от табуна стороны.
- Меня зовут Меалан. А это Быстроног, Скороскок, Сполох, Вереск, Красавица, - гнедой кивнул в сторону трёх жеребцов и двух кобыл, что подошли к фее и Фар Лапу и вежливо остановились чуть в стороне. На своё имя Быстроног очертил копытом полудугу перед собой. Скороскок улыбнулся, Сполох дёрнул ушами, Вереск скромно склонила голову, а Красавица игриво стрельнула глазами в сторону Фар Лапа.
Фея, бухнувшаяся на своё законное место – между ушами жеребца, ошалело глядела вслед величественно удаляющемуся чуду, а прирученный туман и очнувшиеся кони, произвели на неё куда более скромное впечатление.
Проводив взглядом летающее озеро, Фар Лап чинно поздоровался со всеми, по всем правилам лошадиного этикета, зарубив себе на подковах, что тут ничто не является тем, чем кажется. Ладно, озера взлетаются бабочками, подозрительный туман на поверку выходит чем-то живым, а лошади что вычудят? Отрастят из ушей репейники и пустят корни из копыт? Но пока - как полагается воспитанному рыцарскому коню, следовало представиться.
- Фар Лап, - назвался он, стараясь не уронить с головы фею, и задумался: нужно ли называть свое происхождение? С одной стороны, есть чем гордиться. С другой - его собеседники пращурами не хвастали. Видимо, тут так не принято.
- Настоящая фея? – Сполох широко распахнул глаза, завидев чудесное создание на голове Фар Лапа. – И я теперь могу загадать любое желание?
Красавица усмехнулась и покачала головой:
- Не мучай наших гостей, дорогой, они наверняка ещё не пришли в себя.
- Ещё бы, - это уже подал голос Скороскок. На удивление, голос совершенно не соответствовал имени, низкий и спокойный, основательный, если такое слово возможно. – Не каждый раз нам, живым, дано право попасть сюда.
Красавица подошла поближе:
- Вы ведь здесь задержитесь?
- Родные, не налегайте на Фар Лапа и его спутницу, – Меалан повернулся в сторону одного из малых озёрец, что остались после бабочки. – Прежде всего, может у вас есть что спросить? За добрым лугом добрый разговор, за милей миля – к волкам спор.
- Самая настоящая, - вспорхнула малышка, чуть помедлила, с интересом огладывая новых знакомых, и склонилась в реверансе. – Меня зовут Тирлим.

(втроём)

Не обращая внимания на остальных, Сполох, игреневый, благоговейно склонил Глову перед феей, а потом потянулся вперёд и с любопытством снова на неё посмотрел:
- Я вырос в долине фей. Жеребёнком играл с вами и слушал, как вы поёте. Одна из фей даже учила меня волшебству, но, - тут жеребец смущённо вздохнул, - у меня нет крыльев, чтобы разбрасывать волшебную пыльцу. Я всю жизнь мечтал, чтобы у меня появился шанс, и вот, теперь здесь.
- Шанс? – фея подлетела к жеребцу, сделала пару витков вокруг его шеи и зависла недалеко от носа. – Не хочется тебе огорчать, Сполох, но я не смогу вырастить тебе крылья.
- Не крылья, - Сполох повёл головой и сделал пару шагов вперёд, глядя в сторону далёкого леса, раскинувшегося по ту сторону бывшего озера. – Вы ведь тоже здесь, чтобы исполнить своё самое заветное желание, правда? Живые сюда приходят только за этим, - но тут игреневый нахмурился. – Или чтобы избежать невозможности жизни. Рассказывают, что если очень сильно попросить избавить от ярма и злого хозяина, то лошадь или конь попросивший это, на веки вечные может перенестись сюда. Только он уже не будет иметь возможности вернуться. Я вот мечтаю стать пегасом. А… вы?
- А я. А я уже и не знаю, чего хочу. Раньше я хотела домик, потом помочь друзьям спасти принцессу, а теперь даже не знаю. Убить дракона? Нет. Выяснилось, что всё не так как думалось вначале. Наверно, я здесь просто за компанию, - Тирлим мотнула головой в сторону Фар Лапа и облегчённо рассмеялась.- А что, из тебя выйдет отличнейшей пегас, статный и благородный, а главное симпатичный.
Игреневый едва ли не запрыгал на месте, совершенно по-жеребячьи. Ведь настоящих пегасов на свете так мало. А он (он!) обязательно будет одним из них. Но тут одна из фраз Тирлим царапнула его сознание.
- Убить дракона? Разве этим не люди занимаются? Для чего это нужно жеребцу и фее?
- Так случилось. Наши друзья – два благородных рыцаря, спасающие королевскую дочь, а мы их спутники.
- А, - Сполох кивнул. – Людям нельзя заходить в эту долину, День и Ночь следят за этим. Это два коня, что скачут по земле, неся на своих гривах солнечный и звёздный свет. Они же защищают долину от волков. Вот только сны, которые мы приносим с собой, к сожалению, остаются с нами. Или оживают.
И тут же взгляд игреневого прояснился. Он с любопытством вытянул морду, едва не коснувшись Тирлим носом:
- Попробуй о чём-нибудь помечтать?
Тирлим нежно погладила влажный нос Сполоха и задумчиво склонила голову набок:
- Хочешь, я помечтаю о том, как ты становишься пегасом?
Жеребец вовремя удержался от того, чтобы с шумом фыркнуть, он осторожно кивнул, с надеждой глядя на маленькую волшебницу.
Фея заложила крутую спираль и на излёте приземлилась между ушей игреневого, прямо в светлую чёлку, но тут же выбралась, стрелой метнулась вперёд и зависла недалеко от жеребца. Зажмурившись, Тирлим представила, как из рыжей лоснящейся шкуры на холке, начинают расти две округлые кочки, которые вспухают и, наконец, взрываются, обнажая роскошные белоснежные крылья. Которые раскрываются с характерным хлопком и поднимают Сполоха вверх к облакам.
Когда Тирлим открыла глаза, перед ней, на спине немного ошарашенного игреневого, поднимались и опускались самые настоящие туманные крылья.
- Я… Я… - жеребец со смесью восторга и надежды посмотрел на фею, а потом просто присел и подпрыгнул, одновременно взмахивая крыльями. Он может летать!
Но уже через мгновение Сполох приземлился обратно на землю. Дымок, виновато моргнув, сполз с холки игреневого и примостился подле его копыт.
– Я, кажется, понимаю, - Сполох осторожно коснулся феи носом и снова отодвинулся. - Раз это моя мечта, то и исполнить её должен я самостоятельно. Зато я могу пожелать вот что!
Сполох прикрыл глаза, и уже совсем скоро вокруг Тирлим заплясали маленькие то ли огоньки, то ли пузырьки. Разноцветные. Из них летели ноты, сплетаясь в искрящееся полотно задорной мелодии.
Закружившись в этом водовороте из цвета и музыки, фея звонко рассмеялась и исполнила несколько па придворной мазурки.
Дымок переместился от копыт Сполоха под исчезающие огоньки и фею и посмотрел вверх, в искреннем удивлении раскрыв рот. Он тоже мечтал быть огоньком. Но для этого должен был сделать кое-что такое... такое… Одним словом, опасное. Если бы он мог говорить, наверное, он бы рассказал.

(с Факел)

(И совсем маленький вставной пост. Там, в привычном нам мире...)

Юный маркиз бросил отчаянный взгляд в спину уходящего рыцаря.
Сэр Хантер ушел! Устраивать кому-то веселую жизнь! Один ушел! Не позвал Флавия-Октавия! А ведь они побывали вместе в стольких передрягах!..
Ну и ладно. Обижаться можно потом. Если друг уходит навстречу опасности - не надо ждать от него приглашения...
- Спрячься куда-нибудь! - свирепым шепотом сказал юный рыцарь Альфонсине. - Не могу я взять тебя с собой. Там лес непролазный.
Кобыла оскорбленно фыркнула и явно не собиралась подчиняться.
- Алька, брысь! - прикрикнул на нее хозяин.
Благородная Альфонсина-де-Аллюр до такой степени была шокирована "Алькой" (и еще больше - пошлым кошачьим словечком "брысь"), что застыла, словно на нее уже был устремлен взгляд неведомого чародея. Воспользовавшись этим, маркиз ринулся вслед своему старшему товарищу.
Юноша не боялся отстать и заблудиться. Воспитание в детстве он получил правильное (правда, не от папы с мамой) и ночного леса не боялся совершенно.
"Если вернусь, перед Альфонсиной придется долго извиняться, - думал он, бесшумно догоняя сэра Хантера. - Но ей с нами делать нечего. Может, сейчас из нас сделают скульптурную группу. И совсем ни к чему там еще и гранитная лошадка..."

О мире привычном

Куда спешил сэр Хантер и как его собирался догнать маркиз было видно одному лишь провидению. Ещё, может быть, одной-двум птицам, которые, имея привычку облетать всё королевство как собственные угодья, оказалось аккурат в это время в небе неподалёку.
Бытует легенда, что в каждом королевстве нашего мира есть такие вот звери ли, птицы – но существа твёрдо знающие, что все эти границы на самом деле очерчивают их охотничьи угодья. Всякая мелочь вроде медведей, волков, зябликов да соек может там ютиться, пока не начнут заявлять свои права.
Если короли замечали подобное собственническое проявление, то старались по этому поводу не слишком возмущаться. А то ну как такая птица или такой зверь обидится, что на государственных символах не оно изображено, да ещё и охоту за ним объявят, и испортит своим появлением какую-нибудь торжественную церемонию под открытым небом. А то и не одну…
Впрочем, то же самое провидение к рыцарям было благосклонно и посылало им дорогу лёгкую, хотя и не совсем уж твёрдую. Так, например, совсем скоро сэр Хантер вышел на довольно просторную лужайку, на которой расположились два дровосека – доказательства их ремесла – топоры и нарубленные дрова, - а также верёвки и мешки лежали здесь же. Вели себя они очень спокойно – ели нехитрые припасы, хлеб с огурцами. По внешнему виду можно было сказать, что это был едва ли не праздник чревоугодия для них, настолько худой казалась их одежда. Один выглядел старше, другой младше, в лицах читалось общее выражение, будто отец и сын, ну или хотя бы как меньшее два родственника.
- Благородный господин, - только и успел охнуть старший, поднимаясь на ноги (младший тут же последовал его примеру). – Негаданная встреча – к большому прибытку. Господин… помогает нуждающимся в помощи? – Очень быстро и как бы между делом попытался ввернуть старший из мужчин.
Где-то в то же время за маркизом Флавием установилась погоня. Вроде бы и не явная, вроде бы никто из-за кустов не бросался, однако же пыхтение слышалось то справа да позади, то слева и сбоку, за широкой полосой ракитника. Иногда там же мелькала ощерившаяся острыми углами тень. Возможно, она считала, что гнала свою добычу, и лишь потому не спешила нападать на юношу.

(в привычном мире)

Опять кому-то помогать? Что на сей раз, трубка, которую стащил еж вместе с кисетом? Или нашествие муравьев на съестные припасы? Во всяком случае, остро нуждающимися в помощи эти люди не выглядели. Если еще были людьми - в последнем рыцарь был несколько не уверен. Что немудрено после таких приключений.
- Прошу простить великодушно, судари, но сейчас в помощи скорее нуждаюсь я сам. Точнее, один из моих спутников, обращенный в камень... - слегка качнув головой, сэр Хантер огляделся, отыскивая опытным глазом лесника дорогу к нужному месту.
- Знать, будет этот дракон и дальше есть коров почём зря, - старший из мужчин хмуро посмотрел на землю. – Говорят, в других землях он и людей крадёт, совсем из ума выжил…
Младший ткнул его в бок и зашептал что-то прежде, чем старший успел возмутиться таким поведением. Вместо этого он озадаченно хмыкнул и кивнул.
- Верно, тут мелкий по поводу вашей проблемы чего придумал, колдун у нас тут есть неподалёку. Одно к одному, либо это его рук дело, либо за плату может и помочь. Ну или поворачивайте назад, ищите Сенделла. Где-нибудь да набредёте. Говорят, в его землях лекари знатные.
На этих словах мужчины стали усаживаться обратно, доедать.
- Это ж надо, в камень, - хмыкнул старший.
- Дракон? - рыцарь оглянулся на дровосеков. - Дракона мы как раз и ищем. Вот только не могу же я бросить в беде своего спутника.
Лесорубы только покачали головами.
- Оно, конечно, верно, только тут без умной головы сильно много не наплетёшь. Если вы хотите всё же пойти к чародею, могу проводить. Стал быть, заодно и вы о нашей проблеме покумекаете? – в голосе мужчины явно загорелся интерес.
- К чародею? - рыцарь нехорошо сощурился. - Можно и к чародею. Только сначала проводите-ка меня до самой высокой горки в лесу. Если дорогу знаете. А не знаете, так сам найду... Потому что мне без моих друзей дракона одному не одолеть.
- Горки?
Лесорубы переглянулись и одновременно кивнули в то направление, куда рыцарь и шёл.
- Ну, если самой высокой, то идти Вам, господин, и идти ещё. Считайте, всю ночь прошагаете. Ежели ближайшая, то аккурат в пещере под ней дракон и обосновался Можно, конечно, на соседнюю забраться, только она всё ж пониже будет.
Старший из мужчин поднялся и строго кивнул младшему:
- приглядывай за вещами. Если что, лезь на дерево или выбирайся на свободный луг, в разговоры с нечистой силой не вступай.
- Да знаю я, знаю, можешь спокойно идти, - младший с вызовом посмотрел на ближайшее дерево, старший только головой покачал.
- Ох и неслух же ты. Ладно, - и уже обращаясь к сэру Хантеру. - Так берёте?
- Дракон так близко? - недоверчиво посмотрел на дровосека рыцарь. - А мы-то думали, до него добираться и добираться еще... Что ж...
Сэр Хантер оказался в затруднении. С одной стороны, он должен был раз и навсегда покончить с таинственным конокрадом, превращающим людей в статуи. С другой, до дракона рукой подать, а даму по рыцарскому кодексу чести полагается спасать первой. И еще маркиз...
- По крайней мере, парнишка уцелеет, - пробормотал сэр Хантер, проверяя, легко ли ходит в ножнах меч. - Веди, добрый человек. Где там этот дракон?


(Сейден и Дара, без меня)

Сообщение отредактировал Факел - 31-01-2010, 7:52

Во сне
(с Факел и сэром Хантером)

Фар Лап краем уха слушал беседу, поглядывая по сторонам. Вопросов у него накопилось множество, но задавать их при дамах он бы поостерегся. Волшебный мир, пленивший поначалу своей красотой, теперь становился чужд. Остаться навсегда в мире, где оживают сны? Может, это и предел мечтаний для кого-то, но боевому скакуну остро захотелось убраться отсюда как можно дальше. И поближе к хозяину...
- О каких волках вы говорите? - решился он наконец задать вопрос. - Я думал, никому, кроме нашего племени, сюда дороги нет. Ну, кроме еще, пожалуй, фей...Тирлим резко прервала своё импровизированное выступление:
- Волки, откуда здесь взяться волкам?
- Здесь есть волки? – Вереск боязливо переступила с ноги на ногу. У лошадки оказался на удивление громкий голос.
Щипавшие неподалёку от их группки траву кобылицы подняли от земли головы и принялись взволнованно оглядываться:
- Волки?
Меалан, гнедой, недовольно всхрапнул:
- Вереск, дорогая, прекрати. Ты же знаешь, что их здесь не бывает. Это место мечты. Только если жеребец или кобыла вступают в землю кошмаров, тогда они отдают себя во власть ночи.
- Но… но…
Скороскок фыркнул:
- Паникёры. Тени от ёжика испугались, - лениво кивнул Фар Лапу и Тирлим. – Нет, их здесь не бывает, наши вожаки не позволяют им и близко подобраться к нашим землям.
В разговор снова мягко включился Меалан:
- Что вы собираетесь теперь делать? Может быть, мы сможем вам чем-нибудь помочь?
- Мы ищем Альфонсину, возлюбленную Фар Лапа, - тут же ляпнула фея. И уже потом прикрыла рот ладошкой и виновато покосилась на гнедого. Гнедой только вздохнул.
- Она моя дама, - пояснил Фар Лап. - И она сейчас совсем одна в ночном лесу, где водятся всякие чудовища.
Жеребец несколько покривил душой: Альфонсина была далеко не одна, но разве сможет почтенная Хэббот защитить юную красавицу от опасностей? Да и сэр Хантер наверняка попадет в беду... - Если вы покажете мне дорогу обратно, я буду вам крайне признателен, - церемонно произнес жеребец.
- Точно, - радостно кивнула малышка. – Тут, конечно, здорово и вы все такие прекрасные, но у нас дела.
Жеребцы переглянулись, как-то разом замолчав, Красавица гордо вскинула голову, будто бы облака её привлекают значительно сильнее, чем завязавшийся разговор – вдруг ещё одна бабочка пролетит мимо? А вот Вереск посмотрела на Фар Лапа с грустью во взгляде. Она же и ответила:
- Но зачем? Разве не лучше будет дождаться её здесь? Ведь рано или поздно, все лошади оказываются в грёзах. И время тут течёт иначе, чем на Земле, - Вереск опустила голову.
Меалан с явной усталостью в голосе закончил фразу:
- Никто не знает, как отсюда уйти. Говорят, что если сумеешь исполнить свою мечту, то сразу же вернёшься назад. Иногда живые, пхрр, исчезают. Или можно уйти в страну кошмаров, она ближе к земле, чем эта равнина. Но там и опаснее.
- Да ну, - искренне удивилась малышка. – Нет таких мест, откуда нельзя уйти, - с видом знатока заявила фея. – Вы придумываете, потому что мы вам понравились. А ну как признавайтесь, где выход на землю? – Тирлим явно занервничала, ведь мельтешить перед конскими носами она стала в два раза быстрее.
- Но зачем вам назад? то есть, зачем прямо сейчас? – Сполох и Вереск почти в один голос обратились к рыцарскому коню и фее. – Мы могли бы показать вам всё, о чём вы даже не представляете. Например, как рождается снегопад или как из земли начинают бить в небо фонтаны?
Меалан сделал шаг вперёд, так, что молодёжь была вынуждена посмотреть на него и даже немного попяться:
- Вы понимаете, что можете больше никогда сюда не попасть до самого конца? Земля и небо потеряют для вас свою привлекательность, если окажется, что вы что-то не сделали из того, что должны были?
- Мы бы с радостью скакали вместе с вами, - снова тихо проговорила Вереск.
- Я увижу, как рождается снегопад... - Фар Лап качнул головой. - Я смогу бежать от одного края вечности до другого. Но какой в этом смысл для меня сейчас? Попади я сюда глубоким стариком, я бы остался не задумываясь, потому что все уже было бы позади. А сейчас чем дольше я тут, тем меньше мне хочется оставаться, потому что здесь нет моих друзей. О! Вы прекрасны, я и мечтать не мог бы о том, чтобы бежать с вами бок о бок в стране, о которой можно только грезить. Вы можете показать мне все чудеса этого мира. А те, кого я там оставил, делили со мной боль и радость, страх и надежду, последнюю горсть овса и последний черствый сухарь. Без них я не буду счастлив нигде.
Меалан резко повернулся, удаляясь, не говоря ни слова. Сполох, посмотрев на фею, вздохнул и последовал за гнедым. Так же ушла и Красавица, гордо вскинув голову, грациозно переступая с копыта на копыто.
Вереск и Скороскок немного задержались. Жеребец весело фыркнул, тряхнул гривой:
- Тогда мы вынуждены вас оставить.
- Если всё то, что вы говорили – правда, вы найдёте выход в себе. Просто подумайте о них, о том, с кем бы вы хотели оказаться.
- Если встретите когда-нибудь его бароншество фон Фандалина, передайте ему, что ни один нормальный жеребец не согласится таскать на себе такую тушу даже за целый амбар овса.
На этом Скороскок обошёл Фар Лапа и пошёл по своим делам, Вереск же осталась стоять, не зная, что ещё добавить.
Малышка красноречиво закатила глаза, мол, подумаешь, обиделись. И подлетела к Фар Лапу:- Слышал? Тебе нужно только сильно-сильно захотеть оказаться рядом с Альфонсиной, - радостно заключила Тирлим и крепко зажмурилась.
Вот уж к чему Фар Лапу не пришлось себя принуждать. Всем существом своим он стремился туда, где остались его друзья. Проблема возникла только в том, к кому ему хотелось больше, к хозяину или к кобылице.
- Непременно передам!
И гнедой закрыл глаза, желая открыть их снова уже в ином, реальном мире. Он знал, что всю жизнь будет жалеть о несбывшемся - но поступить иначе не мог. Он был рыцарским боевым конем...
Из самых глубин лошадиной души поднялся страстный порыв - туда, где теплый бок Альфонсины в ярких бликах костра, где сильные руки хозяина неуверенно трогают струны, где сумрачная лесная чаща таит неясную тревогу... В дрожащие бархатные ноздри хлынули знакомые запахи, и жеребец с облегчением открыл глаза, осматриваясь по сторонам.

Сообщение отредактировал Сейден - 30-01-2010, 19:08

Вселенной пришлось столкнуться с некоторым противоречием. С одной стороны вполне ясное требование, которое может предъявить живое существо, к силам, забросившим его неизвестно куда, с другой стороны, полное несоответствие задаваемых условий.
Переносить ли Альфонсину и блики костра к заказанному рыцарю или напрямую передавать звук от лютни, которая должна, в свою очередь, оказаться в руках рыцаря. Но и то, и другое было чересчур сильным, чересчур серьёзным воздействием.
Пошевелив мыслями, мироздание поступило простейшим из доступных способов – соединило лесную чащу и первого из двух указанных в требованиях лиц, которое в этой чаще оказалось.
Таким образом, с громким треском разломало одно из деревьев, росших подле поляны, и по его стволу съехал Фар Лап, на гриве которого в это время сидела и бодрствующая фея. Ну, сидела – это громко сказано, она судорожно вцепилась в гриву жеребца, совершенно забыв, что умеет летать.
Рыцарь резко развернулся на треск, выхватывая меч из ножен, но узнал своего пропавшего жеребца и бессильно осел в траву.
- Где тебя носило, олух хвостатый? - спросил он у скакуна. - Я ж чуть было лес не разбудил... Думал, все, не увижу больше твою морду лошадиную...
Гнедой, от радости забывший, что умеет говорить, ничего не отвечал, только тыкался мордой в лицо и ладони хозяина, пофыркивая от избытка чувств.
Тирлим, всё же вспомнив о крыльях, вспорхнула в тёмное небо ещё одной искрой и пустилась в облёт лагеря. - Ой, как было интересно и замечательно, - застрекотала она. – Волнительно, неожиданно и жутковато одновременно.
В отличие от рыцаря, лесорубы повели себя значительно сдержаннее, если не сказать и вовсе, что они принялись наступать в обратном направлении.
- Стал быть вы не рыцарь никакой, а ведьмарь? – старший из мужчин низко опустил голову, буравя рыцаря взглядом из-под бровей. – И дракон, и фея это так, прикрытия для колдовства?
Тирлим, вынырнув из темноты, подлетела совсем близко, и, тыкнув в лесоруба маленьким пальчиком, громко спросила:
- Он самый настоящий рыцарь, а вот ты кто такой?
- Лесоруб, - мужчина гордо вскинул голову. – Может, крыльев у меня нет, зато уж с топором обращаться умею да и к деревьям подход нахожу. А вот у вас на лицах, - с этими словами лесоруб грозно покачал пальцем в сторону феи, - не написано, что вы мирные существа.
Младший кивнул.
- Точно. Ведь как оно было, пока Невыглас не согласился проводить господина рыцаря, ничего подозрительного не происходило. А ну как вы не фея никакая, а лесной потеряш какой-нибудь? – спутник толкнул его, чтобы замолчал, но младший из лесорубов решил показать и собственный норов. Старшему, Невыгласу, осталось только сгладить шероховатости:
- Он, конечно, горяч, но дело говорит верное. Как вы здесь оказались, госпожа и, ваш,- взгляд в сторону Фар Лапа, - э, скакун.
- Сам ты ведьмарь, почтенный, - беззлобно огрызнулся сэр Хантер, обнимая лошадиную шею.
- И осел к тому же! - добавил жеребец, вмиг прижав уши и оглядываясь на людей. - За ведьмаря сейчас как дам копытом! Сэр Хантер, чтоб вы знали, доверенный рыцарь короля, посланный спасти принцессу от дракона!
Мужчины только рты пооткрывали, решившись разом дара речи и норова. Ещё бы, ладно бы фея обругала. Так нет, уже и животина обзывается. Впрочем, фея тоже в убытке не осталась, решив, видимо, окончательно закопать тонкую душевную организацию бедняг:
- Много ты в жизни видел фей, Лесоруб? Обычно мы так и появляемся верхом на жеребцах съезжая с макушки дерева, а что в вашем лесу феи делают это как-то по-другому? – искренне удивилась малышка, хлопая глазами.
- Ещё и принцессы с королями, - тихий выдох. – Невыглас, нам точно не пора домой?
Старший из мужчин только хлопал глазами, не находясь что сказать
- Пора?..
- Вы тогда не обращайте на нас внимания. Мы уже уходим.
- Да, это, если что, мы вас не видели.
- Кууууда это вы собрались? - протянул рыцарь. - А кто мне обещал показать, где дракон? Вы же не позволите бедняжке принцессе томиться в плену по вашей милости, пока мы ищем дорогу сами? Миледи, - обернулся он к фее, - я оставил маркиза у костра. Не будете так любезны проверить, все ли у него в порядке?
- Как вам угодно, - фыркнула фея и метнулась к костру, решив, что если уж сэр Хантер так настоятельно просит её исчезнуть, значит это нужно для дела.
- Господин рыцарь-колдун! – оба лесоруба плюхнулись на колени. – Не губите! Что хотите, только не превращайте нас в говорящих коней. И к дракону проводим, и к самому камню теней, только не делайте наших родных сиротами!

(Сейден, Дара и я)

(сэр Хантер, Сейден и я)

Маркиз возник из зарослей бесшумно: сказалась выучка старого браконьера. Быстро и настороженно оглядел незнакомцев рядом с сэром Хантером - будет драка или нет?
Тревожный взгляд наткнулся на гнедого жеребца - и сразу оттаял.
- Ой, Фар Лап! - по-мальчишески радостно воскликнул Флавий-Октавий. - Как хорошо, что ты нашелся! Там моя Альфонсинка, когда ты пропал, с горя начала все крушить вокруг себя... что под копыта попадет!
Услышав про Альфонсину, гнедой забыл про все и рванул через подлесок напролом, звонким ржанием извещая о своем возвращении. Сэр Хантер только рукой махнул - удерживать жеребца сейчас было бесполезно. А вот маркиза...
"Что ж тебе на месте-то не сиделось, малец..."
Ругаться с юношей рыцарь не стал - бесполезно, только обидится. Раз уж не удалось удержать в относительной безопасности, лучше взять с собой и приглядывать, не то увяжется тайком, только хуже выйдет.
- А что за камень теней? - продолжил сэр Хантер допрос дровосеков.
Маркиз успокоился - драки пока не предвидится! - и подвинулся поближе, насторожив уши. Слова "камень теней" поразили его воображение. Снова путь рядом с сэром Хантером выводил его на какое-то восхитительное приключение!
С появлением второго рыцаря лесорубы растеряли последние крохи смелости. Старший постарался тихо шепнуть младшему:
- ну точно армия захватчиков. Как пить дать передовой отряд. И все через наши земли, - но получилось в полный голос.
Младший, повернувшись, уточнил:
- Будут грабить?
- Положено, - грустно кивнул старший.. – Камень теней, благородные господа и, эм, фея, это легенда, которую пристало рассказывать менестрелям, а слушать – детям. Говорят, что где-то в нашем лесу, куда человеку ни в жизни не дойти, есть что-то, что крадёт у людей их сущность, делает одинокими. Что человек будет жить дальше, но ни в какой компании уже не будет чувствовать себя уютно.. И похож этот вор обычно на камень. Говорят, что иногда могучие чародеи умудряются как-то им управлять. Но таких уже давно не было, а нашинский, ну, больше по всяким поганкам да прочим нужным для зелий элементам ведовствует.
Фраза получилась непривычно длинной и старший после неё закашлялся.
Маркиз совсем уж хотел восторженно воскликнуть "ух ты!" Но вспомнил лицо каменного рыцаря у костра. И "ух ты!" не получилось...
- Так, - задумчиво сказал рыцарь. - А кто-нибудь, способный вернуть нашему окаменевшему другу жизнь, тут случайно не водится? Потому что если он таким и останется - точно лес разбужу. Ему не помогу, но всю нечисть отсюда поганой метлой выметет.
Младший из лесорубов с каким-то обречённым видом покачал головой и что-то шепнул старшему. Но тот только отмахнулся, продолжая кашлять. Когда же наконец сумел отдышаться, то проговорил.
- Ох, так вы бы сразу так. Только что же тут сделать-то можно? Мы с волшебством не связываемся. Если бы ваш друг превратился в цветок или там в дерево, то вам к дриадам или феям надо бы. Если бы в человека, - лесоруб смущённо кивнул. – В смысле, из благородного в простолюдина, то лекарство против такого может дать какой-нибудь король. А с камнями колдун разве что и справится. Ну, может ещё гномы, но эти больше по обработке камешков. Были бы вы в землях Сенделла, так вас бы напрямую к их благородию и отправить надо было бы. А так… Может, знахарь-колдун чего и знает. А будить нечисть, - тут лесоруб смущённо покачал головой. – Так ведь здесь не только плохая нечисть водится. Вон, не в обиду вам будет сказано, госпожа фея, чай, вы тоже не человеком будете и не зверем.
- Тогда потолкуем с этим вашим знахарем, - опередив сэра Хантера, выпалил юный маркиз и запальчиво сжал кулаки.

Фея тем временем с заинтересованным видом изучала окружающие кусты. Несколько раз она подлетала совсем близко к светящимся жукам и даже прикасалась рукой к блестящим бокам. Она никогда не видела лес ночью, поэтому старалась ничего не упустить. В лунном свете всё выглядело иначе, необычно и загадочно. Тирлим оставляла в небе серебряные росчерки и заливисто смеялась, гоняясь за мотыльками. На рыцарей малышка почти не смотрела, но это не значит, что она упустила их из виду. Спать ей совершенно не хотелось, и это было удивительнее всего.

Сообщение отредактировал Факел - 12-02-2010, 18:21

О похождениях Даниэля

- Рифма-рифма, - Даниель вскинул подбородок и горделиво хмыкнул. – Это моё второе имя, между прочим.
Лис почесал себя за ухом и безмятежно посмотрел на барда. Тот хмыкнул и поудобнее перехватил лютню..
- Ну или третье. Не помню.
Ренан благожелательно моргнул и положил хвост себе на колени, уютно устроив в нём руки. От этого Даниэль окончательно смутился и поднял лютню перед собой, готовясь защищаться первой пришедшей на ум мелодией. И тут «лис» напал.
- Ты можешь рассказать дядюшке Ренану всё, что тебя беспокоит.
Хардингу осталось только бессильно опустить руки, признавая поражение. Только провидение знало, как близок был Даниель, чтобы стукнуть кончиками пальцев по голове кроликожабы, рядом с которой он сидел. Но этого так и не случилось, зверёк продолжил мирно посапывать, а бард – начал рассказывать.
- Меня беспокоят деревья. Много деревьев. Весь этот лес, который вокруг раскинулся. Почему я не мог из него выйти несколько часов подряд.
Ренан кивнул и мягко подняв вверх лапу, покачал ею в воздухе:
- По правде, это я водил тебя по кругу, но продолжай.
Даниель от возмущения открыл рот, не находя что сказать он смотрел на безмятежно улыбающегося лиса. Тому пришлось напомнить человеку о цели их здесь пребывания:
- Ну же, ты хотел что-то рассказать.
- Да, - и Даниель, наконец, закрыл рот. Опустил голову, прежде чем смущённо продолжить. – А ещё у меня есть серьёзная проблема.
И снова резкий взгляд в сторону Ренана, почти с вызовом – не смеётся ли? Но «лис» только кивнул и пересел – одним плавным движение – на траву подле Даниеля. Хвост обнял щиколотки, руки- колени «лиса».
Даниель боялся, что его слова будут заикаться и запинаться, но стоило начать, как слова так и полились рекой, описывая довольно неприглядную ситуацию.
- Так получилось, что его величество отправило спасать свою родную кровинушку двух рыцарей, к которым я и прибился на правах Голоса короля. Удивительное дело, но во всём королевстве не нашлось больше бесстрашных сердец. Снами ещё был маг, который притворялся псом, но на самом деле был магом. И блохи у него были не настоящими, а заговоренными. И мыться он не хотел как человек…
Лису пришлось толкнуть барда в колено, чтобы тот вспомнил, где находится.
- Ты начал рассказывать про себя и двух рыцарей, - напомнил он и махнул левым ухом, ожидая продолжения.
- Да, - бард кивнул. – Но беда в том, что эти рыцари не должны вернуться назад.
Даниель поёрзал, собираясь с мыслями:
- Тому, кто вернёт принцессу назад, полагается рука этой принцессы. И, если рыцари не вернутся, то барон фон Фандалин, советник его величества, сумеет прибрать королевство в свои руки окончательно. А моя проблема в том, что именно мне его баронство поручило задачу убрать рыцарей.
Ренар с любопытством принюхался:
- Зарезать, отравить, завести в лес и потерять их там?
- Да нет, просто не дать вернуться назад.
- Не вижу в этом проблемы. Так как потеряшка в данном случае мальчик, вряд ли хоть один из рыцарей решит, что рука королевского отпрыска будет являться достойной наградой.
- Но тут есть и вторая сторона проблемы, я хоть и бард, но честный человек. А король уже был вынужден врать. Чтобы не подорвать честь короны, он и дальше будет скрывать обстоятельства дела. То есть как бы «принцесса» приезжает в родной замок совершенно одна (без рыцарей, а бард-простолюдин не в счёт), «спасает» её именно советник короля, как будет официально объявлено.И он же на «принцессе» «женится».
Ренар заткнул уши и прищурил глаза:
- Ужас какой.
Даниель только кивнул, грустно соглашаясь:
- Ага, - ему было одновременно и стыдно, и спокойно. Он всё рассказал.
«Лис» тем временем поднялся на ноги и, качнувшись, посмотрел на спутника:
- Даниель, я во всей этой истории не понимаю только одного – почему ты не можешь всё то же самое рассказать своим рыцарям?
Мысль оказалась новой и интересной.
- Но они ведь рыцари, - попытался пояснить Даниэль.
«Лис» снова безмятежно моргнул, не отрывая от него взгляда.
- Но нельзя же вот так с бухты-барахты огорошивать. Знаешь, сколько надо подготавливать таких вот благородных консервов? Мои рыцари вроде бы улучшенные экземпляры, но встречаются же… То есть, просто рассказать и подождать, что же они решат?
Ренар протянул человеку руку и, ухватив за протянутую в ответ, резко поставил его на ноги. А затем повёл меж деревьев куда-то в известную ему сторону:
- А какого результата хотелось бы тебе?
- Чтобы принц был спасён. И чтобы никаких несправедливостей не происходило.
- Так может лучше дать им приехать и объяснить господину барону, как он был неправ? – Ренар повернул голову на ходу и подмигнул.
Даниэль же просветлел лицом и дальше шёл с широко раскрытыми глазами, которые пусть и не совсем хорошо различали дорогу перед собой, зато явно светились чётким видением ближайшего будущего.
- Ну вот, – остановился вдруг «лис». – Мы пришли. Если хочешь, можешь пойти вперёд или подождать, я отсюда уже слышу твоих.
- Ты уходишь? – бард вынырнул из своих мыслей и вопросительно посмотрел на своего спутника. – Ты не с нами?
Ренар подмигнул:
- Не расстраивайся, всё у тебя получится. Да, и найди себе, наконец, девушку, - быстро подойдя, лис с душой провёл языком по щеке и уху Даниэля, быстро вскочил на нижнюю ветку ближайшего дерева и в несколько прыжков тёмным силуэтом исчез среди ветвей и ночи.
Бард возмущённо втянул воздух и посмотрел в темноту леса:
- Вот это он к чему сейчас?

Постояв немного, бард побрёл в указанном направлении, сиротливо прижимая лютню к груди. Кусты дружелюбно дремали вдоль выбранной тропинки, не заграждая Даниэлю путь ни веткой, ни корнем, земля плавно опускалась вниз под небольшим углом. Иногда под ногами хрустела старая листва или опавшие ветви, но молодой человек не замечал этого, он брёл к светлой точке костерка, который приметил среди деревьев.
Бард выбрался на небольшую поляну и, вздохнув, остановился у самого его края. Там уже были сэр Хантер, маркиз и бодрствующая Тирлим, и два незнакомых деревенского вида существа, которые наверняка являются лучшими друзьями рыцарей. Иначе с какой стати рыцари обратили бы на них внимание?
- Как всегда всё самое важное пропустили, - пробурчал Даниэль и сонно качнулся вперёд-назад. В этот момент говорил один из селян. Бард, всё так же прижимая лютню, подошёл к фее и осторожно шепнул, склонившись:
- Что у вас тут?
- У нас тут чудеса, посмотри какая красота вокруг! – малышка крутанулась на месте, рассыпав вихрь золотистых брызг. За разговором она понятное дело не следила, поэтому ничего существенного рассказать не могла.
- А вот эти палачи деревьев, - Тирлим указала на лесорубов пальчиком, - жутко меня боятся, сэр Хантер велел держаться подальше. А ещё тут где-то рядышком дракон, - заговорщическим шёпотом добавила фея, подлетев к уху барда.
- То есть всё самое важное вы пропустили, - констатировал бард, потирая лоб. – И то, как я потерялся, и как нашёлся и как одолел огромную тучу чудищ.
Подставив фее ладонь, Даниель с зарождающимся интересом осмотрелся, правда, говорил он ещё механически, не отойдя от собственных мыслей:
- Ну ничего, в балладе всё будет описано с нужной и самой важной точки зрения. С непредвзятой, - и бард непринуждённо подмигнул Тирлим.
- Среди чудищ, с которыми я боролся, был один особенно страшный, он питался феями и требовал себе целый десяток сразу. Я его через его же крыло перекинул и об куст лопуха, чтоб не повадно было. Ведь… да, ты ведь в это время спишь обычно?
- Обычно – да! Но сегодня особенная ночь, разве ты не чувствуешь? Наверно, это после путешествия, мечты выветриться не успели, - фея залилась звонким колокольчиком и довольно распласталась на подставленной ладони, болтая в воздухе ногами. – Как же хорошо!
- Да, ты мне об этом расскажешь, - бодро ответил Даниель.
Снизу, откуда-то из-под руки Хардинга, раздалось возмущённое кряхтенье. Бард удивлённо посмотрел туда и наткнулся взглядом на странное создание с телом жука, длинным мясистым носом, шляпой-башней (да ещё и с широкими полями) и табуреткой в тонких руках-лапках, коих насчитывалось четыре штуки, не считая ещё двух, на которых существо стояло.
- Возмутительный поклёп, - укоризненно ответило создание на немой вопрос. Перво-наперво, никто меня ни о какой лопух не стучал. А ещё я не питаюсь феями, а насылаю всякие болячки-сглазы, зря что ли меня назвали фей-почихун? Ну и ещё, поставив табуретку на траву и вскарабкавшись на неё: - Не могли бы вы опустить руку немного ниже, я не дотягиваюсь.
Даниель изумлённо смотрел на это существо:
- Тирлим, это точно твой знакомый?
Малышка мгновенно спикировала вниз и озадаченно потёрла носик:
- Мой?! Нет. Мы раньше не встречались. Хотя, - она задумчиво наклонила голову, - был у меня один знакомый жук… Правда без табуретки, но зато он умел летать. А ты умеешь?
Пыхтя, «жук» опробовал подпрыгнуть, но неудачно и сверзился в траву.
- Ветер, - печально объяснил он, не открывая глаза. – Тир… Тирлим, спуститесь, пожалуйста, я должен выполнить то, ради чего появился на свет. Ради чего чуть ли не пол леса протопал за этим вот металлическим ящиком, - и «жук» ткнул одной из лапок в сторону маркиза Флавия. – От него так и благоухало пыльцой фей. Так вот, вы спуститесь, я быстро наведу на вас порчу и мы сможем довольные друг другом разойтись.
- А может я… - фея всё-таки отлетела повыше и продолжила с безопасного расстояния. – Попрошу траву расти сквозь панцирь, и она с удовольствием поможет тебе взлететь, - гаденько улыбнулась Тирлим, сжимая кулачки.
- Нет, - «жук» покачал головой, поднимаясь. - Ты хорошая и так не поступишь. Другие с этими металлическими банками не ходят. Если только ты не плохая фея. А иначе твои путники очень скоро попадут в ужасную переделку. Например, к дракону на завтрак. Спускайся, говорю!
«Жук» подпрыгнул, глядя на Тирлим уже хмуро:
- Спускайся, или я нашлю сглаз на расстоянии. А за результат подобного волшебства я вообще не ручаюсь.
- Хочу кушать, - бард посмотрел на «жука», на Тирлим, на рыцарей. – Может, сначала перекусим?
- Меня тут сглазить хотят, а ты о еде! – фыркнула фея. – Может, бросишь его через лопух, как в прошлый раз.
«Жук» задумчиво покачался:
- Вообще-то я тоже был бы не прочь перекусить. С утра маковой росинки во рту не было. Там, хлебушек, пьянящее вино?
- Ещё горячее рагу и обязательно, чтобы доходили куски крольчатины, на худой конец, зайчатины домашней, - это уже Даниель.
- И нежнейших гренок, которые иногда можно стянуть с кухни какого-нибудь постоялого двора, пока хозяева не смотрят.
-Решено, - Хардинг с горящим взглядом посмотрел на своих спутников, подхватил Тирлим чуть ниже крыльев и бодро направился в сторону сэра Хантера и Флавия-Октавия. «Жук» уверенной походкой топал следом:
- Как насчёт того, чтобы перекусить? За ужин дела не окаменеют и не рассыплются. Голосую за рагу из кролика! – бодро вскинул свободную руку вверх бард.

(с мастером)

- Так колдун или знахарь? - уточнил сэр Хантер, бросив предупреждающий взгляд на маркиза. - Это совсем не одно и то же... Впрочем, сейчас уже не важно, кто именно, лишь бы помог. Показывайте дорогу, - вновь обратился он к лесорубам. Уже не прося - голос стал требовательным и настойчивым. Все сходилось к одному - возможность вернуть жизнь окаменевшему рыцарю, близость дракона... особая ночь... Не стоило ее тратить на пустое сотрясение воздуха.

Лесорубы озадаченно переглянулись. Младший пожал плечами, старший подобрал с земли шапку, нацепил, наконец, на голову:
- Знахарь, ваше рыцарство, а вот только порой таким словцом может прихлопнуть к месту, что и не всякому колдуну под силу, - и старший опустил голову, принявшись тереть затылок. – Ну, у вас вроде как есть доброе железо, а против железа ни одна злая сила долго не устоит, так что если он начнёт совсем уж чего причитать, - тут лесоруб с некоторой надеждой покосился на рукоять меча сэра Хантера. – Пойдёмте уже.
- Железо, железо... - обиженно бормотнул юный маркиз. - Можно подумать, у нас оружие из соломы...
- Был тут один до вас, - лесоруб поклонился Флавию, - пришёл не то чтобы с соломой, с крестом, но в битве славной и долгой, ну, в общем, не выстоял. Как оказалось, клюка в подтверждение доброго слова надёжнее, чем её отсутствие.
И старший из братьев направился в сторону леса, на северо-восток.
К рыцарям тем временем присоединился бард и остановился, с удивлением переводя взгляд с Флавия-Октавия на сэра Хантера и обратно.
- Всё совсем плохо? – коротко и как-то по деловому поинтересовался он?
- Сэра Верена кто-то превратил в камень, - коротко пояснил бывший лесничий, устремляясь следом за проводником. - Попробую это исправить.
- Вы понимаете, что я сочиню об этом достойную балладу, - предупредил Даниель и, снова вернувшись в хорошее расположение духа, пошёл следом.
Дорожка лежала средь уютной дубравы, под тихие предночные звуки: редкий ветерок, лёгкое покачивание ветвей. Пожалуй, компания путников – лесоруб, два рыцаря, бард, фея и прибившийся к честной компании «жук» создавали больший шум, чем окружавшая их природа.
Очень скоро они выбрались на старую вырубку, за которой виднелся и сруб. Дверь в него была открыта настежь, а подле, на скамье, сидел пожилого вида мужчина в плаще из спутанной шерсти и курил трубку. Завидев путников, он взял трубку в правую руку и спокойно стал ждать их приближения.
Юный маркиз глянул на хозяина хижины - и взмахом руки поманил к себе порхающую вокруг фею.
- Маленькая леди, - шепнул он тихо-тихо, - посиди-ка на ветке, подальше отсюда. На всякий случай.
Читать проповеди лесорубам о том, что крест - только символ, и не имеющему креста в душе крест в руке не поможет ничуть, сэр Хантер не стал. Его занимали совсем другие проблемы. Например, он очень недолюбливал колдунов...
Однако ради попавшего в беду спутника рыцарь решил смирить свою неприязнь. Поблагодарив проводника и попросив подождать немного, он приблизился к хозяину хижины.
- Доброго тебе дня, кто бы ты ни был, - вежливо поздоровался сэр Хантер.
- И вас, путники, доброй дороги, куда бы она ни вела. Хотя, похоже, сейчас вы ко мне, - знахарь поднялся на ноги. Оказалось, что несмотря на кажущуюся ветхость, он был высок и широк кости. Вот только тонкая западающая кожа выдавали преклонный возраст. – Заходите в дом, вы как раз к чаю. А заодно расскажите, что вас привело.
- Не сочти за обиду, - рыцарь окинул взглядом хижину, поморщился при виде утопленных лягушек - за что безвинную тварь обидели? - Но некогда нам чай пить. Без крайней нужды не пришли бы... Кто-то обратил одного из наших спутников в камень, можешь ли ты вернуть ему прежний облик?
Маркиз задержался на пороге. Не понравилась ему внутренность хижины, похожая на жилище свихнувшегося алхимика, который сам уже забыл, что собирается получить - гомункулуса из жабы, золото из совиных потрохов или жизненный эликсир из конской мочи. Юноше казалось, что если он войдет в этот странный дом, сядет на большой ящик, - заменяющий скамью, - и хозяин обретет над ним странную таинственную власть. Может быть, превратит в лягушку - вон, вроде тех, что мертво пялятся из стеклянных банок, залитых какой-то густой жидкостью...
Нет, лучше уж Флавий-Октавий здесь постоит.
Знахарь снова приложился к своей трубке, надолго, казалось, уйдя в мысли и ощущения. Но вот дым скользнул из ноздрей в воздух.
- Внешний вид часто обманчив, - словно ни к кому и не обращаясь, произнёс он, наконец. – Казалось, вот перед вами простой лавочник, а нет, окажется, что в глубине это поэт. И в скольких простых людях благородства порой вмещается больше, чем в самых знатных князьях, сэр Хантер.
Знахарь ушёл в дом, не дожидаясь ответа, взял со стола камень и вышел обратно на свежий воздух, к рыцарям.
- Или, скажем, - улыбнулся он, взглянув на маркиза, - прекрасному духом искателю приключений хочется подвигов прекрасных и светлых, а под ноги лезет всякая серость, глупость, обыденность и только добрые друзья помогают держаться от того, чтобы скатиться в туда же. Или вот…
Знахарь перевёл взгляд на барда, но тот бодро встал несколько позади сэра Хантера и, вежливо отсалютовав знахарю, скрылся от его прямого взгляда.
- Мда, - логично закончил колдун, наклонился и положил камень перед собой. – Знаете историю о камне теней? Ну так его осколок сейчас перед вами. Справитесь с ним – быть вашему другу свободным. Не справитесь, пополните сад камней.
Сэр Хантер решительно шагнул вперед, накрывая камень ладонью, пока этого не успел сделать никто из его спутников.
Маркиз дернулся было вперед, но застыл на месте, поняв, что опоздал.
Рука столкнулась с кулаком, накрыв его. Перед сэром Хантером стоял рыцарь в чёрных доспехах, с топором на перевязи, с ироничной и самоуверенной улыбкой на лице.

(с прекрасными рыцарями - сэром Хантером и бабкой Гульдой)

(с мастером)


Тирлим не горела желанием общаться с этим неприятным типом и принялась с заинтересованным видом прохаживаться по неровной коре. Делая вид, что сосредоточенно изучает занятный листочек, совершенно не обращая внимания на «мужские» разговоры. «Жука» фея тоже предпочла игнорировать, забраться на дерево ему не удастся, пусть хоть десять лесенок принесёт, а спускаться малышка не собиралась.
Впрочем, даже такие сложности не могли остановить злонамеренную мелкую личность. Для начала «жук» попробовал забраться на табурет, но даже с такой помощью оказался значительно ниже ветки, на которой уселась Тирлим.
Потерпев поражение по этому направлению, «жук», бурча под нос разные страшности, принялся бродить между деревьями, разыскивая хоть что-то. В какой-то момент он просто исчез, а тем временем перед домиком сэр Хантер вызвал в камне свою противоличность.
Чёрный рыцарь, с чересчур тонкой, змеиной улыбкой, длинными, жилистыми и тонкими руками. Меньше всего он был похож на благородного рыцаря, спутника Флавия-Октавия и Даниеля.
А «жук» использовал этот момент, чтобы появиться на дальней веточке и, почти подкрасться к фее, немного грузно балансируя на нетвёрдой поверхности.
- Вот здесь мы с тобой и поговорим, - обнадёживающе пообещала нечисть. –- Я сейчас, не двигайся. Подумай пока, какое заклятие ты хотела бы, чтобы я наложил.
Всё же отвлёкшись на происходящее перед хижиной, фея ойкнула от неожиданности, услышав гадкого проклинателя совсем рядом.
- Те не посмеешь, - как-то неуверенно пробормотала Тирлим, почему то она опять забыла, что у неё есть крылья. Наверно, сказывалось длительное общение с людьми.
«Жук» с искренним любопытством воззрился на фею, покопался в сумке, что висела у него на боку и достал что-то отдалённо напоминающее пакетик с пыльцой.
- За последние десять лет ты моя первая фея, что значит, я не посмею. Лучше стой и не двигайся, я всё-таки проклинать собираюсь по высшему разряду.
После отповеди нечисть на несколько секунд замерла, соображая, в какую сторону дует ветерок и, зачерпнув лапку в свой кулёк, поднесла пыльцу к носу. Под дыханием тончайшие частички сорвались в полёт, закружились вокруг Тирлим и с мягкими серебристыми искорками исчезли.
Широко распахнув глаза, малышка попятилась, но пыльца уже окутала ее, запорошив глаза. Громко чихнув, Тирлим зажмурилась, на ощупь продолжая отходить, но тут почувствовала пронизывающий холод и поскользнувшись, распласталась на наледи. Поднялся сильный ветер и, растрепав волосы, бросил в лицо малышке пригоршню колючих снежинок. Фея с ужасом огляделась, её окружала безжизненная ледяная пустыня.
А впереди, в том направлении, куда Тирлим смотрела изначально, медленно ковыляла толпа серых существ, без крыльев, под предводительством огромного тучного фея, такого же грязно серого, как и все остальные вокруг. Его хриплый голос разносился над равниной, несмотря на падающий снег.
Что-то большое, тёплое обхватило Тирлим, и на несколько мгновений вокруг феи скопилась тьма. Но вот всё прошло, фея снова была в лесу, лёжа на ладони то ли человека, то ли ещё какого существа, а прямо перед ней, зажатый в другой руке, трепыхался давешний «жук».
- Я не хочу никуда идти, - бурчал он.
Потрясённая увиденным, Тирлим лишилась дара речи только представив, что она будет топать среди этих несчастных, затерянных в мертвой пустыне холода и страха. Фея замотала головой, пытаясь развеять кошмар.
- Ну всё уже, всё, малышка, попытайся успокоиться. А ты, Туш, - и «жук» перед глазами Тирлим был снова встряхнут в воздухе, - должен был вести себя прилично.
И снова, к Тирлим, при этом спаситель направился прочь от домика знахаря, обеспокоенно поглядывая на фею. Спаситель оказался обладателем лисиной мордочки с выразительными глазами и чёрными кисточками на ушах:
- Как тебя зовут, прекрасная?
- Тииирлим, - неуверенно ответила фея. Тепло пушистой ладони согревало, прогоняя страхи.
- Меня можешь называть Ренаром. А этого толстяка, - «жук» снова закрутился в воздухе, возмущённо тряся лапами:
- Я не толстый, а широкий в кости!
«Лис» с любопытством повёл ухом:
- У тебя нет костей, ты хитиновый, Туш.
- Не важно. А меня можешь звать Туш. Я израсходовал на тебя всю пыльцу, чтобы… чтобы…
- Дурашка, а дальше бы что делал?
- Тирлим, этот Туш на самом деле в тайне мечтает стать феем. Только он не знает как и каждый раз творит какую-нибудь глупость, вот как сейчас, например. Объясни ему, что значит быть феей?
- Это просто! – широко улыбнулась Тирлим. – Быть феей – это просыпаться, согретой первыми лучами солнца, любить всё вокруг, помогать травам расти. Танцевать на королевских балах. Петь, купаться в волшебной пыльце и летать, летать, летать… - малышка звонко рассмеялась, вспомнив как это, оказывается, здорово быть феей.
- А как же волшебство? Могущественная магия и всё такое? - «Жук» с надеждой посмотрел на фею.
Ренар поднялся по оказавшейся на дороге круче камней и спрыгнул на небольшую поляну-блюдце. По эту сторону из камней вытекал небольшой ручеёк, скрывавшийся меж трав. А у самого его карая слабо поблёскивал золотистыми и розовыми искорками цветок.
- Так это и есть волшебство, везде – волшебство, неужели ты не чувствуешь? – искренне удивилась фея. Под защитой Ренара она совсем перестала бояться «жука».- А сильная магия – это так грубо, она нарушает естественный баланс. Да что объяснять, ты злой – всё равно не поймёшь.
Туш с обидой скрестил лапки на груди:
- Вот видишь? Всё время обзываются. Вот и приходится всё самостоятельно изучать.
Ренар со смешком поставил обоих возле цветка и сам сел рядом, скрестив ноги. Маленький ручеёк мирно журчал у самых пальцев его левой ноги.
- А ещё она дразнится, - поспешил добавить Туш. - И у неё не рыжие волосы!
- Ох, - непонимающе уставилась на него фея. – При чём тут мои волосы?
Туш хмыкнул и отвернулся, «лису» пришлось ответить за него:
- Довольно давно в одном из разрушенных замков мы с Тушем нашли книгу о феях. В ней говорится, что у первых фей были рыжие волосы, а после, то ли из-за того, что волшебство растворялось, то ли ещё из-за чего, они стали светлыми, а у некоторых, наоборот, потемнели. Кажется, эта история запала тушу в душу.
- И вовсе ничего не запало, просто эти буки-феи, ну, я хочу стать феем, - «жук» осуждающе посмотрел на Тирлим.
- То есть, отправив меня, - Тирлим передёрнуло, - в ледяную тюрьму, ты надеялся стать феем?! – она бросила на Туша гневный взгляд и демонстративно отвернулась.
- Нет, но ты бы всё равно вернулась, а я бы посмотрел, как действует твоё волшебство. Эй, - «жук» неуверенно посмотрел на обидевшуюся фею. - Что случилось?
- Ты - бесчувственный чурбан, - не оборачиваясь, ответила Тирлим. – Как я могла колдовать в таком чудовищном месте, там пахло умирающей землёй и отчаяньем. Я говорить не могла, не то что петь, - нижняя губа малышки задрожала. Умоляюще поглядев на Ренара, фея прерывистым голосом попросила:
- Отпустите меня.
- Да, конечно, - подхватив фею и нечисть на руки, Ренар легко преодолел каменную россыпь в обратном направлении и поставил своих путников на траву. - Туш тебя проводит, сегодня он больше никаких глупостей не совершит. К тому же перед кое-кем здесь он должен будет извиниться. Туш опустил взгляд, не зная, куда деться под взглядом приятеля. - А тебе, прекрасная Тирлим, если потребуется когда-нибудь помощь, просто позови ветер.

- Пусть летит в дали подзвёздной
Этот простенький мотив,
Где б ты ни был, в мире, в грёзах,
Я зову – Ренар, приди!
Стали лязг и вой злодеев -
Помоги лишиться бед!
Каждый мир на счастье, верим,
Вспомни давешний обет.

Ренар махнул рукой и всего через несколько минут скрылся в темноте леса. Туш же, вздохнув, виновато кивнул фее:
- Пойдём, они здесь недалеко.
- Зачем идти? – сапфировые глаза с озорством посмотрели на Туша. – Если можно лететь! – с этими словами малышка подхватила «жука» за шиворот и взвилась в небо. – Показывай дорогу.

Сообщение отредактировал Факел - 14-03-2010, 15:48

"Все то, чего нет во мне, - бывший лесничий молча смотрел в глаза своему врагу. - Будь я подлинно рыцарем, передо мной сейчас стоял бы простолюдин... Но тень не зеркальное отражение. Тень - это отсутствие света. Где появляется свет, тени исчезают... чтобы появиться снова где-то в другом месте. Так его не одолеть..."
Два кулака в боевых рукавицах намертво упирались друг в друга, и так же намертво скрестились мечами два взгляда - спокойный, уверенный, чуть отстраненный взгляд сэра Хантера и исполненный превосходства, высокомерия и презрения взгляд черного рыцаря.
"Этот бой не выиграть обычным оружием... Мечом должно стать благородство, щитом - воля..."
Внимательные глаза сэра Хантера искали брешь в черной броне. Брешь, в которую можно было бы нанести удар...

Сообщение отредактировал Сэр Хантер - 16-04-2010, 19:24

аверс-и-реверс
С сэром Хантером. Единственным.

Окинув взглядом рыцарей и глянув вслед барду и фее, знахарь как-то разом помрачнел, взгляд его стал рассеянным, по всему выходило, что его что-то серьёзно беспокоило.
В довершении всего он развернулся и скрылся внутри дома. Практически сразу же там что-то глухо стукнуло. Когда знахарь вновь показался в дверном проёме, вид его был ещё более хмурым.
- Разберитесь уже, - негромко, скорее самому себе произнёс он – Победи себя, которым ты не стал или признай, что то, что упустил достойнее тебя нынешнего.

Чёрный рыцарь не торопился начинать. Он казался излишне расслабленным, вот только рука, свободная от захвата сэра Хантера, лежала на поясе. Чуть прищурив глаза, он очень внимательно изучал черты лица героя.
Отсутствие реакции, впрочем, было недолгим и скорее обманчивым. Рыцарь дёрнул Хантера на себя, одновременно устремляясь вперёд и мимо. Ещё миг и Хантер летел спиной вперёд к земле, а рыцарь сделал шаг в сторону, неторопливо поправляя рукав и чарующе-снисходительно улыбаясь. Как и положительные и отрицательные черты могут сочетаться в одном характере? Так же, как и во втором.
Мягким, звериным движением бывший лесничий перекатился и вскочил на ноги, замер на мгновение, оценивая обстановку, и скользящим шагом двинулся на врага. Он не улыбался, лицо его было отрешенно-сосредоточенным, и в чуть прищуренных глазах самый придирчивый знаток человеческих душ не нашел бы и тени неуверенности.
- Ты неплох в бою, - рыцарь замер, выпрямившись и сложив руки вдоль тела. Только взгляд неотрывно следил за глазами Хантера. А затем последовал шаг в сторону и тут же вперёд, вытянутой рукой едва не задевая горло Хантера. Тёмный определённо получал удовольствие от своего монолога и не спешил сам переходить в атаку, наоборот, остановился, давая возможность рыцарю снова перейти в атаку. – Но вот умению биться с собой конь вряд ли мог тебя обучить. Не по тягачу сия уздечка. Считаешь, что тебе всё по плечу?
"Когда это все кончится, меня выгонят в шею, - мелькнула мысль. - Или вздернут на ближайшем суку. Пусть. Лишь бы не проиграть, тогда с ними будет рыцарь. Настоящий рыцарь..."
Рот свело горечью - тяжко сражаться, когда и поражение, и победа одинаково гибельны для тебя. Но для других у твоей победы и поражения разная цена...
Молниеносный захват за небрежно вытянутую руку, рывок и подсечка - в этом не было ничего от благородного искусства рыцарского боя, так сражаются люди, у которых нет иного оружия, чем то, которым наделила их природа.
Отвечать своему врагу бывший лесничий не стал - когда сражаются насмерть, с врагом не разговаривают.
- Чужое место, - тёмный хмыкнул, голова склонилась на бок и чёрные волосы скрыли взгляд рыцаря, - не своя роль, друзья, которых ты не ценишь.
Думал ли тёмный о схватке? По всем признакам выходило, что он получал удовольствие от происходящего, намереваясь гонять Хантера столько, сколько потребуется, чтобы тот выдохся. Ведь не так уж сложно предугадать, как именно поступит противник, зная, что все его действия будут абсолютно противоположны. Потому рыцарь продолжал стоять, несмотря на то, что до Хантера оставалось уже ровно расстояние прыжка. Но уже в следующее мгновение он, не принимая схватки скользил в сторону, разрывая расстояние и, по возможности так или иначе задевая Хантера.
- Тело человека опутывает паутина точек. Попадёшь по ним – что-то отказывает. Поджилки, плечи, веки, дыхание… Найдём их все?
"А если я самому себе перехвачу горло ножом - что тогда ты будешь делать?"
Сэр Хантер продолжал молчать, но широкая ладонь накрыла рукоять охотничьего ножа, и клинок тускло сверкнул у шеи бывшего лесничего. Неприкрытая усмешка тронула обветренные губы.
"Что там было про способность победить самого себя?"
Рыцарь поднял голову и, небрежным движением убрав волосы с лица, посмотрел на Хантера.
«Ты умрёшь».
Может ли голос звучать в голове? Выходит, может.
- Я поменяю твою кровь на свою жизнь, - улыбка вышла с толикой ненависти и извращённого удовольствия. – Постарайся сделать разрез покачественнее.
«Сэр Хантер отсюда уйдёт своими ногами. Даже если ему придётся носить тело трупа. Я ненавижу тебя, аверс»
И тёмный сделал шаг в сторону Хантера. Неторопливо, не спуская взгляда с глаз противника. За первым ещё один, плавно, так и не подняв перед собой руки.
Отточенное лезвие тяжелого ножа продавливало кожу. Первая алая капля выскользнула из-под него и нырнула в отворот рубахи. Стоя вполоборота к своему противнику, сэр Хантер не шевелился, и в глазах его стыла холодная уверенность.
Когда между ними осталось каких-то два шага, сжимавшая нож рука распрямилась с быстротой стрелы, слетающей с тетивы охотничьего лука. Пальцы разжались, и охотничий нож полетел в открытое горло темного.
"Будь ты хоть демоном, на таком расстоянии увернуться невозможно..."
В следующую секунду Хантера сжали в костедробильные объятия. Холодное лицо, на котором застыла улыбка, взгляд, всё никак не отрывающийся от рыцаря. Объятия сжимались всё крепче. Вжимая одно тело в другое.
- Твоя… - улыбка дрогнула, тёмный почти коснулся головой противника. – Твоя.
Голова опустилась на плечо Хантеру.
- Ненавижу тебя, - последнее слово было не произнесено. Выдох унёс последнюю частицу жизни.
Хантер так и остался стоять, в крепкой хватке сцепленных рук своей проигравшей противоположности.

Сообщение отредактировал Сейден - 17-04-2010, 7:45

- Сэр Хантер! Бросайте эту каменюку! – завопила фея, наматывая круги вокруг рыцаря. – Мы победили! Я, правда, почти всё пропустила, - добавила она чуть разочарованно, - но главное видела.
- Я бы рад, - пропыхтел сэр Хантер, пытаясь сделать одновременно две вещи - освободиться из каменных объятий и вытащить из горла статуи свой нож. - Но что-то пока не очень получается...
Маркиз, выйдя их оцепенения, кинулся на помощь.
- Сейчас, сэр Хантер, я иду! Вот тут, у двери - топор... ага! Сейчас я по этим каменным лапам - обухом!
От каменных запястий полетели осколки. С третьего удара окаменевший рыцарь остался без рук.
- Так его, так! – подбадривала Тирлим, предусмотрительно отлетев подальше от каменных осколков.
- Ох... благодарю, маркиз, - сэр Хантер с трудом перевел дыхание, отступая от своего окаменевшего врага. - Теперь бы похоронить его... все-таки рыцарь.
"В отличие от тебя", - шепнул внутренний голос. Бывший лесничий покосился на спутников - как много они успели понять из слов темного?
Но Флавий-Октавий глядел с наивным сочувствием.
- Похоронить... да, конечно... Сейчас поищу лопату...
- Вот что тут хоронить, - удивилась фея, скептически разглядывая камень. – Может, я его плющом заращу?
- Меч сгодится, - сэр Хантер вытащил из ножен свое оружие и принялся срезать пласт дерна. - Земля лесная, рыхлая... А плющом можно потом, сверху...
Вместе они молча вырыли могилу для каменного рыцаря, и юный маркиз, аккуратно собрав каждый осколок отбитых каменных рук, положил их в яму вместе с каменным телом.
Прежде чем засыпать могилу, Флавий-Октавий вгляделся в лицо статуи.
- Он... он похож на вас, сэр Хантер. Только такое злое, надменное лицо... я вас таким никогда не видел.
- И никогда не увидишь, надеюсь, - сэр Хантер сам не заметил, как сорвался на "ты", все еще потрясенный случившимся. Тяжело возвращаться к жизни после того, как приготовился умирать от собственной руки... Сосредоточенная работа помогла опомниться, но не до конца. - Рыцарь я или нет, но человеком быть обязан...
Первая горсть земли упала в могилу.
Тирлим тоже прониклась и тихо спросила: - А что растёт на могилах?
Оглянувшись на фею, сэр Хантер на миг задумался.
- Если вас не затруднит, маленькая леди... пусть это будут лесные ирисы. Только серебристые...
- Рыцарь вы или нет? - удивился юный маркиз, засыпая яму. - Как это? Разве рыцарь может не быть рыцарем?
Сэр Хантер прикусил язык, но было поздно - слово вылетело.
- Не всякий, кто носит меч и шпоры, может называться рыцарем, маркиз, - тихо отозвался он, разравнивая поверхность земли и раскладывая на холмике дерн. - Рыцарь - это больше, чем шпоры и больше, чем герб. Простите, не могу сейчас говорить красно...
- Да, наверное, вы правы, сэр, - кивнул Флавий-Октавий, с уважением косясь на своего кумира.
Тирлим ничего не понимала в похоронах, но зато хорошо умела договариваться с цветами. Поэтому ирисы, которые она выманила на тихую песенку, прямо-таки искрились серебром, а нежные лепестки чуть трепетали от ветра. Вот только переливы маленьких колокольчиков, всегда сопровождающие волшебство малышки, в этот раз звучали как-то не весело.

(втроём)

Опустившись на одно колено, сэр Хантер прочитал короткую молитву об упокоении - была ли душа у этого странного создания, разберется Всевышний, а дело рыцаря - исполнить свой долг. Когда он поднялся, стало очевидно, что решимость, с которой сэр Хантер был готов перерезать себе горло, лишь бы не допустить победы тьмы, никуда не делась - она текла в каждом движении, сквозила во взгляде, все еще обращенном куда-то вглубь себя.
- Маркиз, маленькая леди. Нужно бы сходить до костра, проверить, как там дела, и поймать наших лошадей. Если наш спутник вернулся к жизни, он должен быть сейчас удивлен и обеспокоен. Приведите его сюда и привезите наше имущество, пожалуйста.
Сударь, - короткий поклон в сторону барда, - окажите мне честь, сопровождайте меня в одном небольшом предприятии.
Взгляд рыцаря-простолюдина остановился на колдуне. Несколько мгновений сэр Хантер смотрел на него, потом сделал то, чего в бытность свою рыцарем не делал даже перед королем. Преклонил колено и склонил голову.
- Благодарю за спасение нашего друга, добрый человек.
И спустя миг уже шел стремительно и легко к дровосекам, поодаль следившим за событиями.
- Вы обещали показать, где дракон, добрые люди. Не беспокойтесь, все, что мне нужно, это узнать место, чтобы потом иметь возможность его найти. Проводите нас с господином бардом, прошу вас.

Юный маркиз, все еще под впечатлением от странных похорон, покорно кивнул в ответ на слова рыцаря о том, что надо вернуться к костру, к сэру Верену и лошадям. И ушел бы - так привык он подчиняться старшему товарищу. Повернулся даже к дереву, ища взглядом фею.
И тут услышал слова рыцаря, обращенные к лесорубам.
Маркиз де Разорилль обернулся к рыцарю. Глаза юноши сверкнули.
- К дракону?! Сэр Хантер, ведь не собирались же вы идти на это чудовище без меня?!

Рыцарь опустился на колено перед знахарем и поблагодарил его. Молодой человек не мог заметить, как потом с живейшим интересом провожал его взгляд знахаря. Как блеснули на минутку зелёные глаза, прежде чем старик смежил веки и, хмыкнув, повернулся обратно к своему домику. Не довелось рыцарю увидеть и того, как шедший по их следам боггарт, в этот момент перестал наклоняться к земле, вглядываясь в едва заметные следы, но поднял голову и с явным удивлением принялся озираться. Казалось, будто это существо неожиданно потеряло цель. К которой стремилось всё это время. Тоскливо оглянувшись и не обнаружив ничего, кроме деревьев, предлеска, множества кустов и корней под ногами, боггард принялся теребить край своей рубахи, а затем побрёл, поминутно спотыкаясь, в первом попавшемся направлении.
Ну а у оставленного костерка дёрнулась и упала на землю каменная фигура сэра Верена. Застонав, рыцарь некоторое время крутился на месте, схватив себя за горло, затем сделал резкий, глубокий вдох и на какой-то срок просто замер. И только потом начал медленно подниматься на ноги, не совсем твёрдо орудуя руками и ногами.
Первым делом рыцарь поднялся на ноги, да так и застыл столбом, пока его не привлекло слабое фырканье Хэббот. Только тогда сэр Верен хмыкнул и негромко выругался. То, что ночь вступила в свои права целиком и полностью, в то время как всего пару минут назад по личным ощущениям был вечер – не могло не озадачить. Рыцарь побрёл к лошадям, раздумывая над превратностями судьбы. И где ему искать того чародея, который посмел провернуть такое с ним.

Тем временем в пещере дракона обитатели мирно готовились к наступлению сна. Дракон, вдыхая и выдыхая пламя, мерно оплавлял очередную металлическую глыбу. В другом от него конце пещеры тройка мужчин готовила приличных размеров тушу неопознанного зверя. Очевидно, что туша была рассчитана не только на них самих, но и на трудившегося дракона.
Обстановку пещеры скрашивал единственный портрет какой-то дамы, сделанный от руки мелом на не самом чистом листе бумаги.
- Пожалуй, ждать больше нечего, – негромко сказал один мужчина другому. Дождавшись ответного кивка, говоривший продолжил. – Сколько уже можно терпеть этого деспота, пора и показать ему его место.
Тот, к которому обращались, степенно вздохнул и покачал. От этого движения его волосы, успевшие изрядно отрасти, качнулись в сторону, прикрыв на минуту лицо. Мужчина небрежно отвёл их в сторону.
- Сказать-то это легко, а вот делать как будем? - и задумчиво перевёл взгляд на дракона. А тот, словно почувствовав это, прекратил своё в высшей степени странное занятие и, сверкнув зеленющими глазами, уставился в ответ.
- Мечтать-то об этом легко, – в задумчивости проговорил мужчина, разглядывая это диво.

Бард бодрым хвостиком побрёл следом за сэром Хантером. В голове Даниэля крутились обрывки слов, почти завершённые куплеты. Ещё чуть-чуть, казалось, и польётся то самое, ради чего он и отправился в поход – НАСТОЯЩАЯ БАЛЛАДА. Но каждый раз, когда, казалось, осталось совсем чуть-чуть, мелодия ловко уворачивалась от пламенных мыслей барда и с лёгкой усмешкой обходила вокруг.
В какой-то момент бард даже вздохнул и притаился, делая вид, что он и не собирается её ловить. Помимо этого Даниель подумывал о том, что надо бы рассказать своим спутникам о чём его, Даниеля, предупредил в лесу странный знакомец. Про похищение, принцесс и принцев.
- Сэр Хантер, - начал, было, бард, но возглас маркиза Флавия-Октавия (возглас, надо сказать, в котором так и сквозило праведное огорчение) прервал намечавшееся признание. Бард с любопытством посмотрел сначала на одного рыцаря, потом на другого, а затем пожал плечами, встретившись с недоумёнными взглядами лесорубов-проводников.

(два рыцаря)

- Что? - сэр Хантер не сразу сообразил, в чем его заподозрили. Несколько секунд он смотрел на юного маркиза, потом хлопнул себя по лбу ладонью и с облегчением рассмеялся, искренне и легко, сбрасывая все невзгоды этого дня смехом и вновь превращаясь в того лукаво-добродушного человека, которого знали его спутники. - Маркиз, не подумали же вы, что я стремлюсь покинуть этот лучший из миров? Я вовсе не собираюсь этого делать. Чтобы победить дракона, понадобятся все наши силы. Именно поэтому я прошу вас сходить за сэром Вереном и нашими лошадьми. Мы в это время разведаем, где пещера, посмотрим, что там за место, а потом все вместе решим, как нам поступить. Я ведь не прошу вас совершить поступок, недостойный ваших благородных предков?
И сэр Хантер весело подмигнул мальчишке.
Флавий-Октавий насупился, поняв, что выставил себя полным дураком. Кажется, сэр Хантер и в самом деле не думал уберечь его от сражения с драконом. Хотя... разведка - дело более опасное, чем поручение, которое ему дал рыцарь!
И все-таки юный маркиз уже не был тем самонадеянным, наивно мечтающим о подвигах молокососом, каким был до встречи с сэром Хантером.
Если тот, прежний Флавий-Октавий начал бы торговаться ("Почему вы в разведку? Я тоже хочу в разведку!"), то нынешний юный рыцарь обиженно шмыгнул носом и сипло спросил:
- Где встречаемся?
- Вот здесь же и встречаемся. - Рыцарь обвел рукой вокруг. - По-моему, неплохое место...

С Гульдой.

Маленький огонёк не потух, успешно схватился за хворост, перекинулся на древесину и, звучно потрескивая, разгорелся в полную силу. Сэр Верен поднялся с колен, ещё раз оглядев резко потемневшую черноту ночи – удивительно, как яркий свет может оттенить тени, - и подошёл к сумкам, что стояли в стороне. Подумав, рыцарь не стал их перетаскивать ближе к огню. Вместо этого сам переместился к ним, в темноту, с обнажённым мечом на коленях. Так он собирался ждать утра.
Привычка и долгие тренировки учат любого рыцаря не спать ночь, а нести дозор, борясь с ватной пустотой дневной полудрёмой во время долгого и обыденного пути.
Что касается лошадей, то проверив их наличие и то, что их нужды удовлетворены хотя бы в части воды и свободы, сэр Верен устроился в стороне от них. Вряд ли человек сумеет подкрасться к ним незаметно. Разве только волки, но тут равные шансы были бы и у волков, и у человека, и у самих лошадей. Если что, прийти к ним на помощь рыцарь рассчитывал успеть.
Ночь потекла, перемежаясь поднимающейся от костра струйкой дыма и проявляющимися в небесной вышине звёздами.
Тишину потревожило радостное ржание Альфонсины-де-Аллюр. Кобыла первой учуяла хозяина - он подходил с той стороны, где паслась счастливая лошадиная пара. (Кстати, счастливая во всех отношениях, ибо когда Альфонсина увидела вернувшегося Фар Лапа, она на радостях отбросила кокетство и сдалась...)
- Ну, вижу, вижу, ты рада!.. Ну, пропусти, красавица, пропусти... ну ладно, ладно, давай ухо почешу, давай шею поглажу... и перестань мне путь загораживать, безобразница, я спешу!
Флавий-Октавий вышел на свет костра. Озабоченное выражение исчезло с его лица, когда он увидел, что возле костра нет каменной статуи.
- Сэр Верен! - окликнул он негромко и весело.
(Ну, конечно! После подвига сэра Хантера все должно быть хорошо!)
Только после этого названный рыцарь отбросил сомнения и решил выбраться из своего укрытия.
- Маркиз, - негромко ответил он, подходя к костру и чуть прикрыв рукой лоб, будто в размышлениях. Рыцарю очень сильно хотелось расспросить Флавия, что здесь случилось, но ведь сэр Верен уже давно не был мальчишкой и должен был держать себя в руках. Поэтому он всего лишь остановился рядом с Флавием и немного грустно улыбнулся. – Рад, что у вас всё в порядке. Что с остальными?
Флавий-Октавий по юной наивности и бестактности так напрямик и бухнул:
- Остальные в порядке. А меня послали проверить, расколдовались вы уже или еще нет.
- Расколдоваться-то расколдовался… - сэру Верену не стоило большого труда показать, как он себя после этого чувствует, просто ещё раз потерев лоб. – Такое ощущение, будто меня в камень превратили. Наверное, так и было.
И всё же одного взгляда на Флавия было достаточно, чтобы неприятные и тревожные мысли отступили назад. Рыцарь попробовал собраться и бодро кивнул.
- Куда мы теперь идём? И что с лошадьми? – последнюю фразу хмуро, но безмолвно поддержала Хэббот, которая хоть и смирилась с неизбежным счастьем своих спутников, но решительно отказывалась менять свои старомодные взгляды по этому поводу.
- Лошадей берем с собой, - отвечал маркиз. - Пойдемте, сэр Верен, я покажу, где мы условились встретиться.
Так и получилось, что сэр Верен вёл под уздцы собственную лошадь (Лютик) и лошадь барда (Хэббот), ну а Альфонсина и Фар Лап достались на долю Флавия-Октавия. Вещи рыцарь предусмотрительно собрал заранее, так что теперь их оставалось только закинуть в дорожные сумки. Вряд ли этой ночью они будут здесь спать.
Если бы ещё внутри не копошилось желание расспросить маркиза, что же произошло, когда чародей отправил самого сэра Верена в отключку…
- Повстречать бы этого злодея, который меня поймал… Знаете, маркиз, я ведь даже достать меч не успел, не то что ответить на его колдовство. Как вы хоть убереглись?
Как ждал Флавий-Октавий этого вопроса!
Из уст юноши хлынуло красочное повествование о событиях этого удивительного вечера. Сам бард оценил бы ту восторженную пышность, с какой маркиз развернул перед рыцарем историю приключений сэра Хантера. (Надо отдать де Разориллю должное: себе он в рассказе отвел очень скромное место.)
После рассказа Верен некоторое время смотрел себе под ноги.
- Говорите, этот самый упырь оказался местным знахарем и сэр Хантер ему ещё и поклонился за то, что тот на него чертовщину наслал? Дела, - неуверенно покачав головой, рыцарь тоскливо обозрел окрестности леса. – То есть и восстанавливать справедливость уже поздно. Ну хоть дракону можно объяснить, как неправильно похищать принцесс.
Кажется, он и не заметил самую главную мысль, прозвучавшую в словах Флавия.
- Сэр Хантер рыцарь без промаха.
- Сэр Хантер - великий герой! - с энтузиазмом подхватил юноша.
Энтузиазм заразителен. А ещё Верен не мог не восхищаться искренним восторгом юного спутника. Невольно залюбовавшись эмоциями, он и спросил:
- Как вы с ним познакомились, маркиз?
Маркиз рассказал о встрече у ворот королевского дворца. На этот раз он был куда более сдержан и скуп на детали. Уж очень глупым мальчишкой казался ему тогдашний маркиз де Разорилль.
Так, за разговорами, они и добрались до домика знахаря, подле которого их и обещался ждать сэр Хантер.

Совместно с Сейденом.

Даниель с непривычно-серьёзным видом посмотрел вслед удаляющимся маркизу и Тирлим, а затем снова повернулся к рыцарю.
- Сэр Хантер? – позвал он его. – Теперь наш черёд, так?
- Верно, - рыцарь вопросительно посмотрел на дровосеков, от которых ожидал ответа на свою просьбу.
А те были бы и рады уже уйти отсюда, но – вот беда – не сообразив вовремя, теперь уже не могли так просто сбежать. Нахмурившись, старший из лесорубов кивнул, потёр всей пятернёй затылок:
- Дурное дело не хитрое. Только… мы покажем и всё. Уж извините, благородный господин, но мы к боям с ящерам не приучены да и вообще нас дома дожидаются.
На всякий случай лесоруб поклонился, а за ним спину согнул и младший – не переломится, а так, глядишь, и целее будет.
Выпрямившись, старший на пару секунд задумался. Оглядывая деревья, а затем уверенно кивнул мимо хижины знахаря.
- Туда, - и первым же пошёл следом.
- А нам больше ничего и не нужно, - успокоил их сэр Хантер. - Только показать нам дорогу. Пойдем, сударь?
И, кивнув барду, подался вслед за проводниками.
Даниель хвостиком поплёлся за рыцарем и его проводниками.
- Сэр Хантер, - начал он снова ту фразу, на которой его недавно прервал маркиз, знаете, я тут в лесу кое-кого встретил и, в общем, мне теперь надо вам кое-что сказать. Это относительно нашей принцессы и вообще всего похода.
Дальше бард замялся, собираясь с духом.
- Помните барона? Такой… напыщенный. Фон Фандалин, - образ грозно нахмуренных бровей, надменно вздымающегося живота, презрительно поджатых мясистых губ тут же возник в голове самого Хардинга. - В общем, он приказал, чтобы я сделал что угодно, но только чтобы вы не возвращались. Он хочет сам стать спасителем принцессы и жениться на ней. Вот только тогда королевству придёт конец. Он ведь не будет церемониться и быстро заполучит корону, в обход его величества! А ещё… - помявшись, бард решил дойти до конца. - Один знакомый сказал, что дракон похитил на самом деле не принцессу, а принца, только об этом никому не говорят, потому как это не совсем прилично, когда молодой человек не может защитить свою честь и свободу против какой-то ящерицы, пусть и размером с дворец.
Рыцарь оглянулся на него чуть сощуренными глазами, замедлил шаг, выслушивая внимательно, и кивнул.
- Спасать все равно кого, раз уж взялись за дело, то придется делать. А вот насчет барона... Не волнуйтесь, вернемся - я с ним... побеседую.
На миг на лице сэра Хантера резко обозначились скулы.
Бард восторженно посмотрел на рыцаря и радостно вскинул вверх руку, сжатую в кулак:
- Точно! Нас не остановят ни отряды пикинёров, ни лучники, ни маги, которыми злой барон распоряжается! Вы ему накостыляете и объясните, как он был неправ! – и Даниель бодро насвистывая двинулся дальше.
Рыцарь только усмехнулся. Объяснять барду, что остановить одного человека армией невозможно, он не стал. Остановить одного человека можно только в одиночку... и то если очень постараться.
- У вас больше шансов спасти барона, чем у них, - только и произнес он, бесшумно шагая за дровосеками.
- Спасти барона? – молодой человек хмыкнул, едва не споткнулся, при этом тут же ухватился за свою лютню и в результате всё же упал, но только на спину, сжимая драгоценный инструмент.
Поднявшись и, догнав рыцаря и их проводников, бард задумался. Вслух, правда.
- Спасать барона… – перед глазами всплыла героическая картина – сжавшийся в священном ужасе на полу королевского замка барон и выпрямившийся бард, покровительственно простиравший над ним край плаща. – Мда. Он меня заставлял петь ему колыбельные, заполнять нудные бумаги, сопровождать его в походах в королевскую казну. Сэр Хантер, вы сторонник пыток?
- Я сторонник справедливости, насколько в человеческих силах ей следовать, - тихо ответил рыцарь. - Я ведь не спрашиваю вас, сударь, почему вы не выполнили приказ барона... где-нибудь на ночной стоянке, когда все спали. Я просто вам за это благодарен.
- Ну вы же ещё не спасли принцессу, - несколько смущённо признался бард. – Но вообще-то, знаете, человек, который убивал, не теряет возможности творить. Но он создаёт уже что-то не то. Не такое. Я слышал такого менестреля. И я, - Даниель помялся, а затем просто посмотрел на Хантера. – Я не хочу таким быть, сэр Хантер.
- Тише, господа, тише, - младший из лесорубов на минуту остановился и кивнул куда-то меж деревьев. – Уже почти пришли.
А буквально в следующую минуту они подошли к краю лесного массива. Казалось, что кто-то специально следит за тем, чтобы ни одно из деревьев не выросло даже на полметра ближе к скале, в которой начинался огромный лаз, ведший под землю. Лаз имел вполне цивилизованный вид и практически от самого входа земля в нём исчезала под отшлифованным камнем. Более того, там внутри обнаружились и факелы, освещавшие коридор. А сожалению для разведчиков, коридор поворачивал куда-то в бок почти от самого входа. В остальном же на площадке перед скалой была примятая трава да и только.
"Ты действительно слышал такого барда..." Уточнять, то или не то с точки зрения барда сочинял сэр Хантер, рыцарь не стал. Он разглядывал вход в пещеру.
- Благодарю, добрые люди... Вы запомнили дорогу, сударь?
Не сговариваясь, лесорубы по-быстрому раскланялись и заспешили назад. Даниель бодро кивнул:
- Разумеется, - уже забыв, что совсем недавно они обсуждали не совсем приятные темы, бард беззаботно улыбнулся. – Запутается здесь теперь только ребёнок.
- Тогда будьте добры, приведите сюда наших спутников. А я посижу тут и понаблюдаю за входом. Если дракон здесь и вдруг решит улететь, мы хотя бы будем об этом знать.

В другое время маленькую летунью непременно бы заинтересовали истории рассказанные маркизом, но сейчас её больше занимала пара игривых лошадей, изменившихся до неузнаваемости. Тирлим осторожно облетела сияющего Фар Лапа, задумчиво потерла нос, потом сделала пару кругов вокруг головы неожиданно нежной к спутнику Альфонсины и плюхнулась на своё законное место, между ушами жеребца.
- Какие вы мм… звенящие, - резюмировала фея на лошадином языке, чтобы рыцари не вмешались в деликатный разговор, на который решилась малышка.
Люди не обернулись на фею - ее слова даже не были им слышны. Но Альфонсина-де-Аллюр вскинула голову так оскорбленно, будто до ее любимого хозяина донеслось это бестактное замечание.
- Зато некоторые бренчат, как бубенец на шее жеребенка! - холодно ответила она.
- Не обижайся, Альфонсина, - протянула малышка, заискивающе глядя на кобылицу. – Я так рада за вас. Как прекрасна любовь! – воскликнула она и тут же осеклась. Сапфировые глаза заметно погрустнели, при воспоминании об отважном Корвидже.
Фар Лап потерся носом об атласную шею кобылицы, ласково потеребил зубами ее холку.
- Она вовсе не хотела нас обидеть, душа моя... - сухая, благородная голова гнедого улеглась на ее спину. - Ну-ну, не надо плакать. Вот разберемся с этой ящерицей-переростком, и вернетесь к своему возлюбленному.
- А если нет? Если он нашёл другую? – дрожащим голосом возразила Тирлим.
- Если любит, то дождется, - сообщил жеребец. - А если нет, то зачем вам такой ветреный кавалер, маленькая леди?
- Совершенно верно, - веско подтвердила Альфонсина. - Изменник заслуживает разве что хорошего удара копытом в бок. А уж никак не переживаний.
Лицо малышки просветлело, она кокетливо улыбнулась: - Вы такие замечательные, действительно, что заранее расстраиваться. Вот вернусь домой… - фея мечтательно зажмурилась. – А у вас будет свадьба?
- У нас будет свадьба, душа моя? - повторил вопрос феи Фар Лап, посившись на Альфонсину.
- Она уже была... - призналась Альфонсина. Походка ее стала такой танцующей, что маркиз это заметил, но ничего не сказал. Иногда даже Флавий-Октавий бывал тактичен.
- И вы… вы меня не пригласили? – явно расстроилась фея.
Гнедой вскинул голову, блеснув в лунном свете глазами, потом смягчился.
- Лошадиные свадьбы проходят совсем иначе, чем у людей или фей, - мягко отозвался он. - На них не приглашают никого, маленькая леди...
- Да? А вот на свою свадьбу я вас непременно приглашу. Альфонсина, - летунья выразительно посмотрела на кобылицу, - будешь подружкой невесты?
- Не уверена! - ответила Альфонсина. Хотя она и старалась говорить ласково, в голосе ее прорвалась нотка гордости. - Я - боевая кобыла, мое дело - носить на себе рыцаря. Когда маркиз де Разорилль расправится с драконом, он обязательно найдет себе другой великий подвиг. Сразу же.
Альфонсина скосила большой влажный глаз на Фар Лапа и добавила негромко:
- Мне бы только хотелось, чтобы путь к будущим великим свершениям моего хозяина лежал по одной дороге с сэром Хантером.
- Ой! - Тирлим прикрыла рот ладошкой. - А если нет. Если пути рыцарей разойдутся? – продолжить она не решилась.
- Мы их уговорим, - жеребец на ходу потерся головой о шею кобылы. - Может быть, даже уговорим заглянуть на свадьбу к волшебному народу... Хотя знаете что, маленькая леди? Скажите барду о свадьбе. И тогда всех сил благородных рыцарей не хватит, чтобы справиться с ним. Он не упустит случая побывать на настоящей свадьбе фей.
Насчет барда Альфонсина спорить не стала. Этот уболтает даже дубовый пень пробежаться наперегонки с зайцем.
- На свадьбе фей? Быть подружкой невесты? - Бархатный нос кобылы скептически дрогнул. - Ну, почему бы и нет... если по этикету не требуется петь. Или танцевать на лужайке.
- Я спою, - негромко рассмеялся Фар Лап. - А станцуешь ты прекрасно. На зависть любой фее.

(втроём)

Задание Даниэлю досталось очень важное. И, стараясь его исполнить как можно лучше, бард едва не бежал. Удивительно только, что на этот раз ни корни, ни ветви, ни что иное не стояло у него на пути, словно, исполнив свою роль, теперь со снисходительными улыбками пропускали своего давешнего ученика.
А может быть всё так удачно складывалось потому, что в голове Хардинга как раз в этот момент зрела очередная песенка. Пусть и не самая, может быть, героичная и не самая замечательная, но такая, какую бард ещё точно никогда не слышал. Даже в теории на занятиях которые он должен был, по идее, посещать в школе бардов. Губы шевелились согласно беззвучно напеваемой мелодии, а пальцы даже и не замечали негромких переливов, что играли на лютне.

Вновь улеглась пыль на обочине дорог.
Пронзает взгляд под синим небом дивны дали,
И лошадь отмеряет путь и сказки срок,
Что я пройти сумел с друзьями.

Нам короли и маги выдали преград,
И сами мы средь дел в сражения вступали.
Теперь любой противник будет нам не рад,
К мечте мы верно прошагали.

Взгляни, маркиз, как смотрят с гордостью нам вслед
Твоих дедов всех поколений взгляд. Узнали?
Мы подросли и одолели много бед
И веру, честь не потеряли.

Взгляни и бард вокруг на мир, каков он есть
И на друзей взгляни и улыбнись им что ли.
Позволь себя вперёд мелодии унесть
Сквозь мир надежд и честной боли.

Взгляни, мой рыцарь, как на небе облака
Плывут всех выше глупых слов и сожалений.
Свободно повод держит крепкая рука -
Дела важнее чьих-то мнений.

Припев:

Ярись, барон, твой срок истёк!
Легенды, нити уберите!
Вам не сдержать нас,
Наш дух горд
И верен делу средь событий.

Мы не сдаёмся потому,
Что кто-то не имел регалий,
Что не достать с небес луну –
Коль не достать,
Пойдём к ней сами.

И Даниель резко остановился. Прямо перед ним, с противоположной стороны на полянку перед домиком знахаря вышли маркиз и сэр Верен.
- Маркиз, сэр рыцарь, - бард просиял и, казалось, что он сейчас набросится на них с объятиями, вместо этого Даниель лёгким вихрем подскочил к спутникам и быстрым движением руки (а заодно скороговоркой) попробовал обрисовать ситуацию:
- Сэр Хантер нас уже ждёт, дракона мы нашли, так что надо будет его бить, маркиз, - повернувшись к рыцарю, - сэр верен, с вами всё нормально.
И очередная счастливая улыбка:
- Пойдёмте скорее!

Совместно с Сейденом

Едва стихли шаги барда, сэр Хантер выглянул из-за дерева, осматривая окрестности пещеры. Увиденное не утешало - незаметно подобраться не получится. Но если обойти по краю, то там, где лес примыкает к скале, можно подобраться совсем близко и послушать сверху, что происходит внутри...
Он надломил веточку, указывая ею направление, в котором собирался двигаться, и пошел, бесшумно ступая мягкими подошвами по опавшей листве.
Вскоре он уже лежал, распластавшись на камне, над входом в пещеру, напрягая слух.
Долго ему ждать не пришлось, практически сразу же изнутри раздался рык ящера, бешенный, яростный звук прокатился по переходу, но на выходе разом растворился, будто наткнувшись на невидимую завесу. Слабо колыхнулась тонкая леска пространства у самого входа, показывая, где притаилась ловушка – и снова всё стихло.

Тем временем внутри пещеры дракон обиженно прижимал к груди собственный хвост и старательно дул на него. Стоявший рядом человек смущённо прятал за спиной чайник, из которого поднимался пар.
- Неряха, - буркнул дракон уже обычным голосом.
- Извини, - покаянно ответил человек.

Рыцарь замер, перестав дышать. По крайней мере, дракон внутри... а значит, уязвим. Сэр Хантер огляделся, осторожно приподнявшись на локтях. Неподалеку лежала вывернутая с корнями ель. Если ей обрубить ветки, оставив от каждой длинный сук, на манер гигантской сохи, отпилить комель, и потом заткнуть ею вход, то дракон не сможет выбраться наружу. Особенно если ель будут подпирать несколько рыцарей... Заодно не придется лезть самим в эту магическую штуковину у входа.
А тогда уже можно будет ставить условия...
Рыцарь довольно усмехнулся.

Всю дорогу обратно, сопровождая рыцаря и маркиза к обнаруженному логову, бард беззаботно и неуёмно вещал о том, что они с сэром Хантером нашли то самое место, где наверняка спрятался тот самый дракон. И что именно они с сэром Хантером решили, что идти на дракона непременно надо всем вместе и прямо сейчас. И если бы они с сэром Хантером не были так осторожны, дракон наверняка бы уже что-нибудь заподозрил и был бы начеку.
Прервался словесный поток только тогда, когда бард чуть не вылетел прямиком на опушку перед логовом, но сумел в последний момент остановиться, взмахнув для равновесия рукой.
- Пришли, - шёпотом возвестил он, наполовину обернувшись к Флавию.
Заслышав своих друзей, рыцарь тихо чертыхнулся и начал спускаться обратно в лес. Надо было догадаться, что тихо подойти бард не сможет...
Тенью проскользив туда, где слышался голос и потрескивали под ногами веточки, сэр Хантер вполголоса окликнул:
- Надеюсь, у дракона менее чуткий слух, чем у меня... Кажется, я придумал, что делать.
И он в нескольких словах изложил свой план.
Юный рыцарь покрутил головой, очередной раз восхитившись сэром Хантером, прирожденным полководцем. И поинтересовался:
- А ветки рубить - это рыцарское дело? Или поймаем парочку лесорубов?
- А рыцарское дело - рисковать ни в чем не повинными лесорубами, которые с драконом воевать не подписывались? Раз делаем осадное орудие для рыцарского подвига, значит, самое что ни на есть рыцарское дело будет, - вопросом на вопрос ответил сэр Хантер. - Опять же, время потеряем, поди их найди теперь. Главное - шума лишнего не поднять...
И он направился к упавшему дереву, на ходу вынимая из ножен остро наточенный меч.
Бард хвостиком потрусил следом, держа в руках собственную рапиру и определённо пылая желанием также поучаствовать в схватке. К его чести следует отметить хранимую тишину.
Сэр Верен с любопытством осмотрел место действия и, кивнув маркизу, направился на полагавшееся ему по плану Хантера место.
Из самого логова особенно подозрительных звуков не раздавалось, дракон наружу не выходил. Впрочем, до того как план был осуществлён и вход к дракону – забаррикадирован снаружи, оттуда показалась неясная тень фигуры, которая покачиваясь, направлялась к выходу. Вот она остановилась прямо напротив тонкой волшебной нити, что-то подёргало на стене, а затем уверенно двинулась дальше. На воздухе силуэт приобрёл вид и краски, оказавшись мужчиной средних лет, облачённым в простой наряд. В левой руке он держал ведро, наполненное неаппетитными вещами. Не оглядываясь по сторонам, мужчина сразу от входа направился в противоположную от сэра Хантера сторону.
При виде этого явления рыцарь замер как вкопанный.
В пещере есть люди помимо принцессы? Что они там делают? Как попали туда? Почему дракон их не съел и почему они ему прислуживают? Все эти вопросы требовали немедленного ответа.
- Сэр Верен, - шепотом окликнул бывший лесничий, - быстро обрубите ветки ели, и тащите ее втроем вместе с комлем ко входу, некогда пилить. Я за этим...
И он тенью скользнул вдогонку за человеком из пещеры.
Флавий-Октавий с завистью глянул вслед сэру Хантеру, отправившегося героически брать пленного, и накинулся на несчастную ель с такой яростью, словно она была виновата в том, что рыцарь не взял юношу с собой. Но вякать поперек приказа не стал. Все-таки он был уже не тем самодовольным юнцом, который когда-то встретился сэру Хантеру у подъемного моста королевского дворца.
Тем временем мужчина, даже не заметив раздавшегося за спиной шума, упрямо шёл куда-то к одной ему известной цели. Вот он добрался до опушки, вступил под кроны деревьев и, словно зная эту тропинку издавна, направился под уклон, бодро, хотя и аккуратно помахивая ведром.
Рубить ветви и правда пришлось наперегонки со временем, так как внутри снова раздался рык ящера. Эмоции по нему определить было сложно. Во всяком случае Верен почти следом за маркизом набросился на несчастную ель и вдвоём (то есть даже не смотря на героические попытки Даниэля помочь) управились с деревцем.
- Держите его, - коротко сказал Верен, ухватывая ель со своего края.
Сэр Хантер крался следом, пока не представился удобный момент. Выступив из-за дерева позади мужчины, он одной рукой зажал ему рот, одновременно опрокидывая на себя и становясь на колено, через которое и перекинул пленного кверху лицом, второй рукой подхватил у падающего ведро и отставил чуть в сторону, пока оно не опрокинулось. И тут же прижал железной хваткой руки мужчины.
- Тихо, я не причиню тебе вреда, если ты не будешь шуметь. Мне нужно задать тебе несколько вопросов. Ты будешь отвечать?
Мужчина широко распахнутыми глазами смотрел в пустоту перед собой. Сначала он попытался что-то промычать в ладонь Хантера, но, так как не получилось, судорожно закивал.
Рыцарь убрал ладонь от его губ - ровно настолько, чтобы дать возможность говорить, но при малейшей попытке поднять шум жесткие пальцы сомкнулись бы снова - и уже на его горле.
- Кто еще есть в пещере, кроме дракона?
- Это не похоже на попытку подкупа, - огорчённо просипел заложник и попытался скосить взгляд, чтобы разглядеть своего пленителя. Разумеется, ничего толкового у него не вышло. – Там мой брат и их монаршество ещё. И всё. А вы?..
- Их монаршество? - переспросил сэр Хантер. - Ты о ком, добрый человек?
Добрый человек с беспокойством посмотрел на руку, что всё ещё была подле его драгоценной шеи и натужно кашлянул.
- А вы разве не к нему направляетесь? У дракона, почитай, кроме высокого гостя сейчас никого и нет. Или вы за сокровищами? – тут же обеспокоенно добавил он.
- Нам не сокровища нужны, - успокоил его сэр Хантер. - Принцесса там?
- Нет, - быстро ответ мужчина.
- А куда она делась? - напрягся рыцарь.
- Не знаю, - мужчина тоскливо мечтал о том, чтобы это скорее закончилось. – Их монаршество надеется, что с их дитятей ничего не случилось за время его отсутствия. Вы… разве не из замка? В смысле, не от барона Фандалина?
- Нет, - отозвался рыцарь, соображая, что тут происходит. - Мы от короля, и нас послали спасти принцессу.
Кажется, в сложившейся ситуации кто-то чего-то точно не понимал. И пленник неуверенно поднял руку и осторожно почесал макушку.
- Мы ведь говорим об одном королевстве, так? Ровно неделю назад его величество король под покровом ночи был вынужден просить своего друга дракона помочь ему покинуть негостеприимный замок, в котором надумал поднять мятеж один тамошний барон. К сожалению, что-то в плане пошло не так и удирать… То есть, я хотел сказать, передислоцироваться его величеству пришлось в одиночестве, оставив в стане врага принцессу. А вы пришли, потому что услышали королевский клич, объявленный по всей стране, помочь королю разобраться с бароном. Так?
Убедившись, что орать пленный не собирается, сэр Хантер, ошарашенный такими новостями, выпустил бедолагу и помог ему сесть напротив себя на землю.
- Уже не уверен, что об одном, - отозвался он. - Нас послали спасать принцессу, похищенную драконом. Послал король, ее отец. И никакого мятежа тогда не было в помине.
Мужчина, почувствовав волю, первым делом проверил наличие ведра и только затем позволил себе вздохнуть с облегчением. Захвативший его рыцарь теперь совершенно не вызывал страха, скорее уж чувство глубочайшего сочувствия.
- На то большая политика и существует, - просто пожал плечами мужчина. – Вот буквально вчера я и мой брат были обычными крестьянами, а ныне я мажордом, а он заведует казной. Хотя последнее обстоятельство дракона немного беспокоит. Вы бы сами поговорили с его величеством или драконом, вот ей-ей, - и, деловито наклонившись, назвавшийся мажордомом человек поднял ведро и опорожнил его содержимое куда-то в сторону кустов. – Пойдёмте?
- А вот правда твоя, - усмехнулся рыцарь. - Раз такие дела, то почему бы не спросить дракона, что за чудеса тут творятся?
И он поднялся с земли.

(в компании Сэра Хантера и Бабки Гульды)

(Сэр Хантер, Сейден и я)

Мужчина, назвавшийся мажордомом, помахивая пустым ведром, направился обратно к пещере, в сопровождении рыцаря. Завидев приготовления, которые перед входом устроили маркиз и сэр Верен, мужчина притормозил и недоумённо хмыкнул.
- Вандалы. Рыцарей-то в мире пруд пруди, а драконы все под строгим учётом…
Договаривать это мужчина не стал, вместо этого задрал голову и недоумённо уставился в тёмное небо. Оттуда, прямо ему на голову что-то сыпалось. Тяжёлое, холодное, неприятное и частое.
- Снег. Дожили, - только и сказал он. – И это в середине лета. Вы точно не чародеи?
- Я - точно нет, - заверил его сэр Хантер. - За остальных не могу ручаться. Господа, ваша работа?
Маркиз ошарашено поглядел в небеса, неверяще провел рукой по засыпанному снегом рукаву и звонко спросил:
- Сэр Хантер, кого мы будем бить за эти шуточки?
- Видимо, кто-то снова спел что-то не то... - задумчиво констатировал рыцарь, глядя на безмолвного барда. - Придется вам, любезный друг, остаться здесь, пока я буду выяснять, что происходит внутри. А то вдруг с потолка самоцветный дождь пойдет?
- А я с вами, - твердо сказал Флавий-Октавий, явно не устрашенный перспективой угодить под самоцветный дождь. Сэр Верен согласно кивнул, терпеливо ожидая продолжения событий.
- Вы хотите, чтобы меня им пришибло? – Даниель оторвался от странного зрелища падающих снежинок и возмущённо посмотрел на рыцаря. – А что, если я здесь замёрзну, подхвачу простуду и потом буду распространять инфекцию всё дорогу назад? С другой стороны, сэр Хантер, там внутри тепло и уютно, хотя и драконисто. Но там наверняка найдётся огонёк для страждущих.
Мужчина, взятый сэром Хантером как язык с любопытством оглядел эту компанию и, пожал плечами.
- Ладно, заходим уже. Только давайте сначала вы всё-таки поговорите, а то количество металла, как я погляжу, набралось убийственное. И, мм, осторожнее с потолками. Идти довольно долго, плюс этот выход неофициальный и не для самого дракона. Берегите головы, в общем.
Сэр Хантер с сомнением посмотрел на юного маркиза. Мало ли что там может произойти... но ведь мальчишка не простит, если его лишат возможности лицом к... предположим, тоже лицу встретиться с драконом. Он сам в его возрасте благоразумно простил бы. Но... у него не было за спиной сорока двух поколений благородных предков.
- Добрый человек, вы можете гарантировать, что юноша не пострадает?
- Кто тут юноша? - возмущенно влез в разговор Флавий-Октавий. - Сэр Хантер, разве я подвел вас в бою с волколаками? Неужели вы мне не доверяете? Мы же оба рыцари!
Сэр Хантер с лязгом уронил челюсть.
- Маркиз, вы - девушка?!
- Я мужчина, - с достоинством ответил маркиз де Разорилль.
Добрый человек покосился на Флавия-Октавия, затем повернулся и внимательно посмотрел на маркиза.
- Вы страдаете аллергией на чешую?
- Кто, я? - повеселел Флавий, припомнив свои рыбацкие приключения в компании старого браконьера. - Да я столько рыбы в детстве перечистил! - тут он сообразил, что речь идет не о щуках и карпах, и добавил поспешно. - Ящериц тоже ловил.
- То есть аллергия на драконов у вас тоже отсутствует, как я полагаю, - мужчина в задумчивости почесал нос. - Тогда последний вопрос, вы с детства не страдаете непереносимостью сокровищ? Золота, там, или драгоценных камней?
- Вообще-то у нас в роду случаи такой болезни были, - осторожно ответил юный рыцарь. - Мне рассказывали, что мой предок Обдиралл-Обобралл совершенно не переносил сокровищ в чужих руках, почему и трагически скончался. Но за собой я подобного не замечал.
«Мажордом» снова повернулся к Хантеру и невозмутимо подытожил:
- Могу гарантировать, что в случае отсутствия военных действий, в худшем случае ваш спутник может ушибить ногу, у нас, знаете ли, не совсем убрано.
- Тогда остается довериться, - развел руками рыцарь. - Сэр Верен, вы с нами или останетесь охранять вход?
Поглядев на небо, названный рыцарь только кивнул:
- Предпочитаю компании одиночеству. Даже если в компанию придётся включить дракона.

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 18-07-2010, 1:31

В страшной и тёмной пещере дракона
Под протекцией Гульдиного маркиза и Хантеровского, э, сэра Хантера.

Путники успели войти под сень драконьего логова прежде, чем снег за порогом не превратился в настоящую метель, вытягивая тепло из тел и, кажется, из самих стен.
Мажордом провёл рыцарей и барда по длинному коридору, который постепенно заворачивал по спирали. Пол, стены и потолок тоннеля были выложены камнем. Впрочем, большое количество отдельных камешков с завидным постоянством попадалось и под ноги путников (особенно, почему-то, «везло» Флавию).
Впрочем, долгих пыток им переживать не пришлось, очень скоро тоннель оборвался проёмом, ведшим в довольно просторный зал. В свете множества факелов и свеч, что обнаруживались чуть ли не через каждые десять шагов можно было рассмотреть что почти треть зала занимала довольно глубокая выемка, в которой ворочался крупный дракон с зелёной чешуёй. Дракон о чём-то хмурился и, не стесняясь никого и ничего вылизывал переднюю лапу, не забывая постукивать себя по боку хвостом.
Помимо дракона и ямы в зале обнаружился стол, за которым мирно поедали куропаток мужчина с бородой и в короне (обладатель холеных усов и довольно дорогого кафтана, нос его во время еды довольно ощутимо подрагивал) и ещё один, внешне сильно напоминавший проводника рыцарей. Рядом со вторым мужчиной лежал объёмистый мешочек с чем-то ребристым.
Если не считать груды драгоценных камней, что лежали вдоль стен, да ещё одного тоннеля, вёдшего в неизведанные дали, более в пещере разглядывать было нечего.
Первыми вошедших заметил мужчина в короне. Он удивлённо поднял брови, отложил в сторону куропатку и с искренним любопытством поинтересовался:
- Харальд, вот уж действительно сюрприз. Кого ты к Нам привёл?
Дракон перестал вылизывать лапу и повернул голову на длинной гибкой шее в сторону выхода. Кажется, он нахмурился. Мужчина меж тем продолжил, обращаясь уже к рыцарям:
- Добрый день, господа рыцари. И, э, бард, как я вижу. Мы, король Натан Первый, рады приветствовать вас. Назовите себя, господа.
- Сэр Саймон Хантер, - представился бывший лесничий, церемонно отвешивая поклон. - Простите, Ваше Величество, а кто нас тогда послал сюда на поиски принцессы?
- Благородный рыцарь, - король с удовольствием покатал это сочетание на языке. – Что же, мы рады видеть тебя в нашем скромном пристанище.
На заднем плане довольно демонстративно кашлянул дракон. Его величество даже не оглянулся, но тут же поправился:
- …Которое нам благородно представил славный дракон.
- Просто дракон, - мрачно добавил ящер и снова взялся за свою лапу, не обращая на рыцарей более внимания.
- Прежде чем ответить на ваш вопрос, мы хотели бы узнать, кто же ваши спутники?
- Сэр Флавий-Октавий, маркиз де Разорилль, - мрачно отозвался юный рыцарь, чувствуя какой-то подвох.
Король улыбнулся, приятно удивлённый.
- Представитель того самого семейства? Как же – как же, наслышаны. Как поживает ваш дедушка, маркиз? – добродушно поинтересовался король Натан.
Король нахмурился:
- Так. А почему нас никто не пригласил на похороны? Или, постойте-ка. Что произошло?
- Не знаю, ваше величество, - удивился юноша. - Дедушка скончался до моего рождения.
Его величество как-то странно закашлялось.
- Сэр Верен, - воспользовавшись паузой представился второй рыцарь. – Странствующий рыцарь.
- Приятно… очень, - сумел между приступами кашля выдавить король.
- И я, Даниэль Хардинг. Бард, верный слуга муз и вашего величества. Гроза оборотней, баронов, драконов, защитник несправедливых и победитель побеждённых. К вашим услугам, - Даниель со всей присущей ему скромностью поклонился.
Дракон же поймал себя на том, что завис, высунув язык и так и не донеся его до лапы. Хмыкнув, он повернулся так, чтобы сесть нормально (не портя осанку) и непроницаемым взглядом посмотрел на гостей.
- Да уж, - только и прокомментировал он.
- Вот и славно, - быстро закончил порядок приветствия король. – Теперь, когда Мы с вами знакомы, я отвечу и на ваш вопрос, добрый сэр Саймон.
Король постучал пальцем по перстням. На лбу его пролегла вертикальная складка.
- Я полагаю, что это письмо написала сама принцесса. От моего имени, разумеется. Вы ведь должно быть слыхали о заговоре трёх роз.
- Двух, ваше величество, - донеслось со стороны стола. Но король только досадливо отмахнулся:
- Не важно. Дело в том, что Нам пришлось спасать Нашу честь, достоинство и, что скрывать жизнь.

Всё там же
С Сэром Хантером

- Нет, Ваше Величество, - едва не потерявшийся в этом словесном потоке рыцарь покачал головой. - Все, что я слышал, это что дракон украл принцессу, надо ее вернуть. Ну, и получил указ... - сэр Хантер вытащил из-за пазухи изрядно потрепанный указ. - Можете оставить себе, у меня еще два есть.
- В каком это мире короли умеют читать? Для этого у меня есть придворные.
Дракон как бы невзначай уточнил:
- Просто некоторые никак не могут выучить алфавит дальше буквы «ф». И не надо тут про создание рабочих мест королевских чтецов и писарей говорить.
Король возмущённо надулся, стараясь не оборачиваться в сторону мифического злодея.
- Никакого уважения к своему монарху. То есть это я не вам, сэр рыцарь. Хм, - король задумался. – Скажите нам, а спасением королей... на тех же условиях вы не занимаетесь?
Покрутив указ в руках, рыцарь положил его на стол.
- Смотря от кого спасать придется, Ваше Величество, и сначала надо разобраться вот с этим... - он потыкал пальцем в документ. - Обязательства надо выполнять. К тому же... Я не один. Что скажут мои спутники?
Впрочем, ответить ни рыцари, ни бард не успели, король на язык оказался боек:
- Что-нибудь скажут, только... А что мы вам этим документом успели пообещать? Да и всё равно до одновременно нахождения меня и вас в замке ни о каких выплатах говорить толком не приходится. Хотя, - тут король сразу приосанился. – Есть у нас дочь. Дева младая...
- Увы, Ваше Величество, - сэр Хантер понял, что сейчас по подземному коридору засверкают рыцарские пятки, и принялся спасать положение. - Маркиз не свободен. Я тоже не могу претендовать на руку и сердце прекрасной девы. Вот разве что сэр Верен...
- У меня тоже есть образ прекрасной дамы, куак это ни прискорбно, - поспешил уточнить сэр Верен.
- ...А нам бы что-то не столь почетное, но вполне достаточное, чтобы иметь основания славить щедрость Вашего Величества.
- Когда мне такое говорят, - умудрённым голосом ответил король после небольшой паузы, - это значит, что либо хотят забраться в казну, либо отпилить какой-нибудь надел земельный собираются. Так сказать, стать личными вассалами хотят. Ладно, положение у нас незавидное. Дракон вон, меньше чем на полцарства не соглашается.
- Мы живём в эпоху феодальных отношений, - дракон потянулся. – Вообще-то еда тоже не с неба падает. И я не повар. И ваших слуг тоже содержать надо, Величество.
Натан заметно посмурнел, огорчённо покачал головой и обратился вновь к сэру Саймону Хантеру.
- Вот так вот. Полагаю, с каждым мы можем договориться лично. Ты, я знаю, рыцарь бесщитовой. Могу приписать надел... Небольшой. Здесь же, на болоте. Но зато титулярный. Щит с единорогом будет. И лирой, кажется.
Сэр Хантер осторожно почесал в затылке и поинтересовался:
- А лира почему? Вроде это по части нашего барда?
Эту историю Даниэль знал, а потому и решил ответить вместо его величества. Тем более что последнее определённо мечтало вернуться к столу и присесть.
- Это печальная и поучительная история, сэр Хантер. Дело в том, чьто где-то в здешних местах, поговаривают, давным давно утонул бард. Но не перебрав зелья хмельного. И не заблудившись. А потому что пел для прекрасной девы-дриады, которую встретил... Точно не известно, куда эта дриада исчезла потом, а вот бард так заигрался, что и не заметил, что стоял на топком месте, - Хардинг нахмурился. – Странный он всё же.
- Очень романтично, - согласился рыцарь. Что ж, болото так болото. Надо же с чего-то начинать...

Сообщение отредактировал Сейден - 16-08-2010, 17:31

Совместно с Сейденом и Факел

- Это значит, что мы больше не будем исполнять обязанности ваших приближённых, Величество? – тихий бубнящий голос принадлежал мужчине, сидевшему за столом вместе с королём. Когда король поднялся навстречу гостям, его сосед так и остался занимать своё место. Натан покосился на него и тут же расплылся в искренней, полной человеколюбия улыбке.
- Ну уж это совсем нельзя так говорить. Чтобы я когда-нибудь отказывался от своих соратников, не оставивших меня в беде? – Король вопрошающе обвёл взглядом присутствующих. Кажется, его триумф был бы полным, но помешать этому умудрился снисходительный взгляд дракона. Величество стушевался, дракон тонко подметил:
- У меня вообще-то память хорошая. Вам по пунктам, Величество?
Король нервно махнул рукой:
- Не надо, это был риторический вопрос, - из спрятанного карманчика довольно причудливого королевского одеяния появился платочек, который тут же нашёл применение в государственных целях – Натан приложил его ко лбу. – Ладно, не брошу я вас. После победы вас доставит к замку дракон.
- Услуга платная, - не преминул напомнить ящер.
- Знаю, кровопийца!
- В общем, что касается пути назад, предлагаю выступать немедля. Я выдам вам почтового голубя, так что коли победите, пришлёте его по назначению. Что-нибудь ещё?
- Разумеется, Ваше Величество, - вежливо ответил сэр Хантер. - Для начала мне хотелось бы знать, какими силами располагает противник.
До сих пор молчавшая (что удивительно) фея, наконец, решилась. Она подлетела совсем близко к королю и, скрестив руки на груди, спросила:
- А что получу я?
Натан открыл рот, закрыл его и для верности ещё и моргнул.
- Фея, - немного севшим голосом выговорил король, наконец, - настоящая. А... представьтесь по полной форме? Должны же Мы знать, с кем имеем возможность пообщаться.
- Тирлим, - малышка сделала в воздухе реверанс. Фея была немного разочарована, что король, что дракон на самом деле оказались совсем не такими, как она представляла.

Отбросив суетливость, Натан разом стал выглядеть более серьёзно, величественно и правильно.
- Что же такая малышка может пожелать у человеческого короля? Не золотом же тебя осыпать, - молчание немного затянулось. Кажется, прекрасная, нам придётся подумать над этим вопросом вдвоём. Что же касается твоего вопроса, рыцарь и будущий лорд, - король вновь поднял взгляд на сэра Хантера, - то как я могу ответить тебе на него? Хоть армии приличноц в столице сейчас нет, но стоит задаться целью, и в неделю, прикрываясь моим именем и правом соберётся цлеое войско. К тому же есть у меня и свой маг, да и пастыри члеовеческих душ, если потребуется, погонят свои стада на правое дело, коим подчинение феодальной субординации и является. Вот такие силы от моего имени может собрать наш бывший советник.
Дракон прочувственно потянулся, зашелестев пластинами чешуи.
- Этого барон-с-са ни одно нормальное ваолшебное существо не любит, но и сталкиваться с ним себе дороже. И это говорю вам я.
Король, немного подумав, продолжил:
- Мне сложно вам что-то советовать. Если вы пойдёте в открытую, вам придётся придумать, как собрать под свои знамёна крупные силы, чтобы одолеть Фандалина. Или найти довод, чтобы сразиться с ним один на один. Если же действовать тайно, то заметят ли его собственные прислужники, что положение изменилось? Хороший паук сплетёт паутину, которая будет действовать и без него. Я вот, к сожалению, слишком хорошим пауком оказался.
- Может ли барон отклонить вызов на рыцарский поединок? - тут же поинтересовался рыцарь. - При условии, что вызов брошен от лица более знатного рыцаря, и оглашен повсюду?
- В отличие от своих соседей Мы дуэли не запрещаем. Но барон родовит... Против него может пойти только настоящий герцог или граф, с историей предков длиннее собственной памяти. Разве только я да присутствующий здесь маркиз де Разорилль можем сделать такой вызов. Но я, по некоторым причинам этого сделать не могу, а насчёт маркиза... Не сочтите за недоверие, маркиз, но коли по каким-либо причинам барон одолеет вас, то совладать с ним уже никто не сможет.
Король перевёл дух.
- Что касается вас, сэр Саймон Хантер, то, хотя ничто не мешает вам бросить такой вызов, шанс что вы доживёте до приведения его в действия меньше, чем моя надежда когда-нибудь совершить поломничество. То есть оны меньше нуля. Поверьте на слово.
- А я его вызывать и не собираюсь, - усмехнулся сэр Хантер. - Но по рыцарскому праву маркиз, как единственный наследник своего рода, по юности своей не успевший оставить потомство, имеет право выставить за себя более старшего бойца. Прецедент - поединок одного из ваших славных предков, Ваше Величество. Я говорю о принце Томасе Дроздобороде, которого вызвал на бой узурпатор.

Пока шел разговор короля с сэром Хантером и феей, Флавий-Октавий помалкивал и тихо таял от счастья, что находится в центре столь восхитительных и необычных событий. То, что дракона, оказывается, убивать не надо, юношу особо не огорчило: в конце концов, это не последний дракон на свете. Поэтому маркиз тихонько рассматривал чешуйчатые лапы и выразительный хвост и краем уха слушал беседу. Впрочем, когда речь зашла о возможном поединке с Фандолином, юный искатель приключений забыл даже про дракона и насторожил уши.
"Поединок? Чудесная идея. Да сэр Хантер этого Фандолина всмятку... Ах, только очень родовитый рыцарь? Так это я! А если Фандолину чем-то плохи мои сорок два поколения предков, то пусть потрудится объяснить, чем именно... А уж как будет горда Альфонсина... Что-о-о-о??? Какой еще старший боец?!"
- Что-о-о-о??? - немедленно озвучил свою последнюю мысль оскорбленный юноша. - Какой еще старший боец? За чью это спину я должен прятаться? Да от такого позора мои предки из гробов встанут и меня пинками в фамильный склеп загонят! Сэр Хантер, да скажите же вы им всем!.. Я что, от оборотней прятался? Или от кого другого бегал?

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 30-08-2010, 21:17

Сэр Хантер возвел очи горе. Юный маркиз сел на своего любимого конька, и это, увы, была не Альфонсина. Рыцарь испытал острый приступ сожаления по случаю отсутствия серой кобылы в пещере - та бы мигом наставила хозяина на путь истинный... Но кобылы не было, приходилось пускать в ход другие аргументы, не менее весомые, чем ее копыта.
- Маркиз, прошу вас уделить мне минутку внимания наедине... Ваше Величество, надеюсь, вы нас извините? - отведя молодого человека в уголок, всем видом сэр Хантер выразил глубочайшее сокрушение. - Я полагал вас разумным юношей, украшением вашего родословного древа, гордостью всех сорока двух поколений ваших благородных предков. Вы столько раз проявляли мужество и смекалку... И вдруг я слышу речь не мужа, но мальчика...
Рыцарь развел руками, демонстрируя свое печальное недоумение.
- О каких прятках за спину вы говорите, мой юный друг? Я прошу вас сделать меня рукой, которая держит копье, нацеленное в преступную грудь, прошу вас встать на острие атаки, а вы почему-то считаете это побегом от опасности. Вы же сами слышали, если барон победит, его будет уже не остановить. Я ничуть не сомневаюсь в доблести вашего духа, маркиз, но простите меня за мою прямоту... Хватит ли у вас опыта, чтобы победить закаленного в боях воина? Я даже в собственных силах не уверен, а ведь я изрядно старше вас... Все ваши сорок два поколения благородных предков проклянут меня, маркиз, если я позволю себе спрятаться за спину того, кто совсем недавно был мальчиком... Вы ведь не хотите оскорбить меня недоверием, не позволив стать вашей рукой в этом бою? Ну, и... - рыцарь неожиданно хитро подмигнул. - У меня есть план.

(Сэр Хантер, Сейден и немножко я)

Даниель восхищённо прокрутил в голове последние фразы сэра Хантера.
Всё же не зря бард, несмотря на довольно прозрачный намёк рыцаря говорить наедине, решил скромно составить благородным господам компанию.
И, пожалуй, сейчас бард более всего склонен был признать жизненную коварность рыцаря, направленную (что в миру явление редкое и удивительное) в дельное русло. Бард настолько увлёкся этим откровением, что покачал головой, прищёлкнул пальцами и уже повернулся к маркизу, чтобы что-нибудь от себя добавить, но вовремя прикусил язык. Кажется, его не менее юный спутник собирался что-то сказать сам.
- План? - удивленно и недоверчиво переспросил де Разорилль.
Какой там план, когда он уже видел себя на турнирном поле, на спине гордой и счастливой Альфонсины?.. Копье в руки (кстати, турнирное копье надо где-то достать) - и бей коварного Фандолина, ура, сорок два поколения предков рукоплещут в своих гробах!..
- План, - утвердительно кивнул рыцарь. - Вам, маркиз, надо будет вызвать барона на поединок на холодном - запомните, непременно холодном оружии, на выбор каждого из участников. А уж уговорить это оружие - моя забота...
- Это значит, что будет кровь? – Даниель взволнованно принюхался. Разумеется, внешне у него только сощурились глаза, чем-то напоминая жест одного знакомого барду рыцаря, но внутренне он подобрался, словно терьер, наткнувшийся на лисиную нору с табличкой «Приёмный день». – Маркиз, вы выедете на поединок с этим благородным чудовищем, гордо проедете через ряды недружелюбно настроенных войск, преодолеете препятствия в виде ловушек, засад и дипломатических преград, отважно сразите клинки с самым известным фехтовальщиков всех времён и народов, на совести которого, по слухам, от десяти до двадцати виконтов… э, было ежегодно? Около пятёрки баронов и даже, по особенным слухам, один граф?
Именно эти слова нужны были для горячего юнца, чтобы он прекратил размышлять над словами сэра Хантера о холодном оружии.
Глаза юноши засверкали.
- Маркиза у него на совести не будет! Даже если эта самая совесть у него имеется!
Сэр Хантер укоризненно посмотрел на барда, который шутя пустил прахом все его усилия сохранить жизнь мальчишке.
- Я отомщу за вас, маркиз, - пообещал он юноше, отступаясь. Сейчас продолжать уговоры было бесполезно, тот только упрется еще сильнее. Возможно, потом, когда первая горячка остынет, получится достучаться до его разума.

К чести дракона следует сказать, что он не стал выгонять людей из пещеры в ту же ночь, более того, позволил занять им гостевую пещеру и воспользоваться выданными по строгой отчётности (то есть в долг) горячей водой, одеялами и припасами всем тем, кто пожелал.
Люди ещё долгое время не укладывались спать, пока его величество раздавал (пусть пока и на словах) вкусности и разности.
- Вам, благородный маркиз, - отеческим возвышенным тоном поведал король, - я дарую звание странствующего героя и посвящаю в лично созданный мной орден Длинного Меча. Нет той цены, которой бы хватило, чтоб обозначит, как высоко я вас ценю, друг мой. Посему только вечная память, только орден, которые хоть в малой степени смогут передать моё к вам расположение.
Король собственноручно снял одну из медалек, что висели у него на груди, прикрепил её к ленте и надел (опять же, собственноручно) получившийся орден на шею Флавию.
- Это почётный Орден и орден, маркиз, что не… впрочем, не важно. Уже скоро ему будет тысяча лет со дня основания, - Натан замялся, задумавшись и величественно почёсывая переносицу. - Хотя, может, и не при наших жизнях.
- Вам, сэр Саймон Хантер Мы бы тоже с удовольствием даровали посвящение в этот орден, но к Нашему великому сожалению, Мы вынуждены ограничится титулом, в коий произведём Вас сразу после возвращения Нашей особы на престол. Рыцарь сэр Хантер, лорд земель Лиры-и-щита-Единорога-на-болоте.
- Чем одарить тебя, рыцарь Верен?
Рыцарь усмехнулся и похлопал себя по груди.
- Видите, ваше величество, прохудился мой род основательно, приходится совершать подвиги не только из желания служить стране, а по суровой необходимости.
- Грабёж, - тихо и не совсем по благородному прошептал король, но тут же стряхнулся, принял официальный вид и непрошибаемо продолжил. – Что же, вижу, что здесь важнее восстановить представительность твоего вида раньше, чем рода. А посему, пусть и лишь презренным металлом, но будь готов принять. Пусть это всего лишь золото…
- Пусть ваше величество это не беспокоит так, уверен, что смогу выдержать подобный груз, - поспешил на помощь королю рыцарь.
- Пусть так, - пусть на секунду, но досада проступила на лице короля. Коммерческая основа сказочной королевской жизни иногда очень реалистично И, более того, практично била по карману. И это при том, что даже казны толково не пополнить, ни сборщиков налогов, ни разбойников так просто наново собрать не получится.
Но вот взор короля просветлел и обратился к барду.
- Чем же одарить служителя прекрасных муз? Разве может человек, который неподъёмными путами привязан к земле дать хоть что-то, что может помочь парить твоему таланту. Правда ведь, бард? – как-то излишне доброжелательно и вкрадчиво уточнил Натан.
- Можете-можете, - Даниель лучезарно улыбался. – Я по-прежнему ваш бард, милорд, и потому прошу права играть свои творения любому из подданных или гостей вашего королевства и дворца, ваше величество, в любой момент, как того пожелаю. Что должно быть скреплено вашим приказом как обязательный элемент проявления феодальной преданности Вашей особе.
Король присвистнул.
- Ты страшный человек, бард. Но быть по сему.
Последней король обратился к фее Тирлим.
- Что же тебе, прекрасная фея, хотелось бы получить от скромного человека, пусть и человеческого короля? Надеюсь, мы сможем это придумать так, чтобы тебе понравилось.

Утром метель не закончилась. Казалось, что она взяла своей целью засыпать близлежащую к пещере местность навечно, во всяком случае конца ей не виделось. Дракон, король, два его слуги и путники стояли у входа.
Дракон казался сонным и постоянно зевал, король кутался в мантию.
- Непростая метель, - Натан зябко поёжился. – Такую разве только маги могут навести. Ну или я перепутал и сейчас не лето. Что собираетесь делать, рыцари?

Что собирались делать его спутники, сэр Хантер понятия не имел. Зато очень хорошо знал, что собирается сделать сам.
Заложив два пальца в рот, он издал такой протяжный и заливистый свист, что окружающие деревья начали ронять снежный груз, взмахивая освобожденными ветками, а с нависшей над входом скалы рухнула небольшая лавина.
- Пардон, - сэр Хантер вытряхнул из-за шиворота сугроб и прислушался. По лесу гуляло звонкое эхо, вскоре ему отозвалось такое же звонкое ржание, застучали копыта, и вот уже, разбрасывая снег ногами, из-за деревьев вылетели два скакуна, золотисто-гнедой и серебристо-серый.
- Ух! - фыркнул Фар Лап, оглядывая заснеженную пещеру. - Ну вы тут и наколдовали! А на нашей старой стоянке по-прежнему лето.
- То ли впереди будет, - с мрачным видом пророчествовал бард, кивнув коню. А затем улыбнулся, завидев собственную красавицу.
Альфонсина фыркнула. Она не собиралась произносить монологи на неприятном человеческом языке. Ее взгляд и без того выразительно говорил: "Это что, натворил мой бестолковый жеребенок с сорока двумя поколениями предков за хвостом?"
Тирлим все думала и думала, что бы такое попросить у короля. Наконец, в её крошечную головку пришла блестящая,
по мнению самой феи, идея получить право создать для всех участников торжественно бала праздничные платья. Фея, естественно, не сомневалась, кто будет праздновать победу. Единственное, что её занимало, это какие цветы лучше пустить на камзолы для своих друзей, кремовые розы или всё-таки лилии. Малышка и не заметила, как погрузилась в сон, так и не поделившись своими мыслями.
Поразмыслив ночь, король пришёл к выводу, что небольшой бал (человек и нечеловек на семьсот) будет неплохим результатом, а потому утром торжественно объявил свою милость и согласие фее.
Сэр Верен деликатно попросил у его величества короля коня. Покряхтев, Натан подошёл с тем же вопросом к дракону, а тот, фыркнув, куда-то ушёл, но через час вернулся с законной добычей, и теперь рыцарь с довольным видом ухаживал за своим новоприобретённым скакуном:
- Это дополнительно записывается в долг, - мрачно предупредил дракон.

(мы)

Сообщение отредактировал Факел - 20-10-2010, 17:21

Совместно с Сейденом

Впрочем, переживать о подобных тратах больше не стал. Внимательно осмотрев путников, дракон остановил свой выбор на сэре Хантере и, вежливо хмыкнув, наклонил голову так, чтобы беседа выглядела конфиденциальной. Увы, размеры подвели дракона. Во всяком случае громкость звучания оказалась достаточной, чтобы фразу ящера слышали все.
- Сэр Хантер. Могу я вас отозвать на два слова? У меня есть к вам небольшой разговор, но это достаточно личная информация. Что если у меня в секретном переходе пещеры?
Легкое удивление отразилось на лице рыцаря, но он не возразил. Собственно, у него самого были планы на беседу с глазу на глаз с хозяином пещеры, и приглашение оказалось как нельзя более кстати.
- Я в вашем распоряжении.
Однако даже когда эти двое остались наедине, дракон ещё как-то странно помалкивал, словно пребывал в собственных мыслях. Во всяком случае взгляды, которыми он награждал сэра Саймона Хантера были крайне странными, являя собой смесь задумчивости и озадаченности.
- Вы сейчас с друзьями едете, чтобы совершить важный подвиг. Позвольте вам в этом пожелать удачи. Я хоть и дракон, но понятие чести и справедливости осваивал когда-то. С этим бароном и драконы-то не нужны.
- За пожелание благодарю, - рыцарь церемонно склонил голову, - но я как раз хотел все-таки попросить вас о более деятельном участии. Благодаря нашему не...превзойденному барду юный маркиз ни за что не уступит мне поединка, а помимо барона есть еще его окружение... И мало ли кого мы там обнаружим? Я хотел просить вас стать тем холодным оружием, с которым маркиз явится на бой.
Дракон хмыкнул и махнул хвостом, нечаянно сбив его концом выступавший из стены камень.
- Эм. Как вы себе это представляете?
Сэр Хантер позволил себе чуть лукавую улыбку.
- Очень просто. Юный маркиз выбирает бой на холодном оружии, оружие является... а паника позволит избежать лишнего кровопролития.
- Сэр Хантер, - подозревая, что беседа пошла в совершенно не запланированном направлении дракон сделал то самое, что делают в нестандартных ситуациях все драконы – принял чопорную позу наподобие той, которую принимают кошки, когда хотят показаться независимыми, и состроил скучающее выражение морды. – Сэр Хантер, я конечно могу ошибаться, но вам не кажется, что это ненормально? Я дракон. Дракон. Если по буквам – Душегуб Расхищающий Алчно Королевство с Огненным Наслаждением. Как-то так. В приличной ситуации мы должны были бы встретиться в открытом поле ну или в засаде, но не в моей пещере за мирной беседой. Вас ничего из этого не смущает?
В ответ лицо сэра Хантера приняло то выражение, которое неизменно посещает милое личико любой хозяйки дома, от бедной лачуги до королевского дворца, когда та обнаруживает, что в погребе пуст кувшин со сливками, но домашний любимец спит настолько невинным и сладким сном...
- Ах, сударь, мог ли я предполагать в вас, при вашей широте души... - взгляд рыцаря скользнул по могучим мышцам ящера, управляющим крыльями - если их принимать за вместилище драконьей души, та и впрямь должна была быть необъятной. - При вашей снисходительности к делам простым смертных, пусть и венценосного рода... И вдруг такая узость мышления?! Я не верю, что вы это всерьез. Вы меня испытываете, сознайтесь.
Почувствовав приближение всепобеждающего космического метафизического веника дракон обеспокоенно встряхнулся и принял позу ещё более строгую.
- Да, да, да. Но о высоких и благородных материях нормальные герои и злодеи задумываются уже после битвы. Выгоду мне, сэр рыцарь, выгоду какую можете предложить? Как вариант, что не вернётесь и не будете вызывать на дуэль не пройдёт – сокровища я уже перевёл по специальному драконьему счёту, а сам и в отпуск могу ненадолго (на пару веков) слетать.
И дракон с надеждой повернул голову и посмотрел на рыцаря одним, но весьма заинтересованным глазом (левым).
- Были бы мне нужны сокровища - стал бы я своему коню копыта сбивать по здешним буеракам в поисках принцессы, за которую мне в лучшем случае было бы даровано высочайшее "спасибо"? - поинтересовался сэр Хантер. - Правда, сокровище я таки - с вашей, заметьте, помощью, обрел. Болото - оно тоже сокровище, если с умом к делу подойти. А если на примете еще и возможность семью завести... - рыцарь отогнал мечтательный вид вместе с образом молодой вдовы - сначала нужно было закончить все дела. - Так вот, что я могу предложить... Я могу предложить вам, что я как раз-таки вернусь. И вернусь не один, а с женой и сыновьями. И начну строить на своем болоте просторный и вместительный дом, куда можно будет заглянуть на огонек даже такому солидному гостю, как вы. И выпить чаю с ромашкой, и послушать, например, какое-нибудь из Потерянных Сказаний...
Заинтересованный (левый) глаз дракона встретил испытующий взгляд синих рыцарских глаз.
- Собственно, об этом я и хотел поговорить с вами, сэр рыцарь. Есть у меня к вам просьба, но сначала я за неё расплачусь, а уж вам решать, достойная она или нет, - дракон выдохнул струйку дыма в пустоту, а затем резко наклонил голову так, что на мгновение могло показаться, что он слился с землёй. Впрочем, куда там было девать такую тушу? – Получили вы от Его сообразительного Величества землю, а вот порасспросить поподробнее о свалившемся богатстве не спросили. Видимо, вы старший сын странствующего рыцаря, сэр Саймон Хантер, ведь сын владельца земель, не говоря уже о самих лордах первым делом уточняет такие детали. То что рассказал бард правда, да вот только не вся. В частности, почему утонул древний бард? Потому что прятался в болоте от троллей. Да-да, тех самых, которые большие, зелёные, плохо горят и питают исключительные чувства к людским, мм, ну пусть будет сердцам. Вряд ли его величество выбрал этот замок сознательно, просто вспомнил ближайший, да вот только именно подле него, замка, тролли устроили себе логово. Разумеется, если собрать приличную армию, с ним можно справиться, но… - дракон раздвинул губы в улыбке. – Как эту армию ещё собрать? Да чтобы и не испугались. А тут есть дракон-сосед, который по-соседски поможет и выкурит милых троллей. И попросит совсем немного – узнать-выпытать у барона, куда он заточил прекрасную Огненнокрылую.
Тут дракон смешался, осознав, что выдал все карты сразу. Однако, сказав «а» надо было продолжать, поэтому он только тряхнул головой и недовольно продолжил:
- Она дракон. Мы с ней договорились прогуляться, но барон её куда-то спрятал и грозит, что я её никогда не увижу, если попытаюсь что-нибудь предпринять. Теперь, сэр рыцарь, вы всё понимаете?
Сэр Хантер прекрасно все понял - сложно было не понять. Что ж, болото большое, хватит места на обе семьи - и людскую, и чешуйчатую.
- Первейший долг рыцаря - содействовать воссоединению влюбленных сердец, - заверил он дракона. - А поскольку после поединка с бароном и турнира менестрелей мои обязательства здесь закончатся - почту за честь присоединиться к вам в поисках вашей пропавшей дамы сердца.
- Все вы так говорите, - дракон с тоскою вздохнул. – А потом оказывается, мол, ещё чуть-чуть подождать надо, а то дела недоделанные оставлять нельзя. А ещё через месяц и на порог не пускают. Я, знаете, сэр Хантер, сколько раз на это натыкался, когда молодым был? Помню, совсем детёнышем подрядился отгонять волков от овечек, так группа рыцарей м волки совместно устроили охоту на меня. А потом, когда договорился защищать город, стоило намекнуть о заработной плате, тут же объявили душегубом и злодеем. Едва ушёл…
Дракон тоскливо вздохнул и положил голову на лапы.
Лицо рыцаря не дрогнуло, только ладонь в перчатке на миг сжала рукоять меча и снова скользнула вниз.
- Есть рыцари и рыцари, - негромко отозвался он. - Одни служат тому закону, что у них в сердце, другие - тому, что у них в кошельке. Не стану ничего говорить в доказательство своей искренности, время покажет, лгал ли я... - невеселая усмешка на мгновение исказила правильные черты. - Меня ведь, пожалуй, тоже поторопятся объявить отступником, когда узнают, что я живу на одной земле с драконом и не тороплюсь выковыривать его из пещеры. Другие сочтут меня хитрецом, который обвел вокруг пальца простоватого ящера, сделав из него пугало для грабителей. Но имеет ли смысл мерить по ним все человечество?
- Собственно, да, - насчёт «обвести вокруг пальца» это верно подмечено, - буркнул дракон и со вздохом поднялся. - Никакого сокровища я за свои подвиги не получу. Наоборот, наверняка ославят и в летописях ездовым животным обзовут. Ладно, помогу. Но прямо сейчас вы едете сами, я присоединюсь позже. Даю слово дракона, то есть своё слово. Скорее всего, раньше вашей встречи с бароном мы вообще не пересечёмся, рисковать своей судьбой я не хочу. А теперь, если это всё, можете сообщать своим друзьям радостную весть, что вы все согласились отправиться со мной в путешествие в расчёт той помощи, что я вам предоставлю, - дракон показал длинный узкий язык и ехидно усмехнулся.
- Я давал слово только за себя, - покачал головой сэр Хантер. - За своих спутников я не могу говорить. Но могу предполагать... - он неожиданно задорно подмигнул дракону, - что маркиз скорее съест седло своей кобылы, чем откажется от такого приключения, а бард ни за что не упустит возможности увидеть наши подвиги своими глазами, а потом воспеть их. В смысле, подвиги, а не глаза воспеть, - тут же поправился рыцарь.

Неподалёку от пещеры тихо шелестел кустарник. Молодая морра беспокойно принюхивалась к окружавшему её воздуху. Ещё ночью вокруг гуляла вьюга, а сейчас ветер теплел, в воздухе чувствовалась весенняя ясность, пока незаметная для людей, но прекрасно ощущаемое самой природой.
Это состояние вызывало у морры чувство приближающейся паники. Она смутно помнила, как, пробираясь по леднику между полыней, вёдших в глубокую тёмную воду, она увидела силуэт человеческого существа. Вокруг морры сгустился дымок, в котором были вихри не только снега, но и другие, колючие частички, сознание покинуло мору, а когда она очнулась, вокруг был снег. Простой снег. Сверху, внизу, впереди и сзади.
Морра завела тихую песню. Жалостливо оплакивая свою грустную судьбу. Где-то в стороне её подхватил ещё один голос. И ещё.
А над головами начала снова сгущаться метель и стали спускаться первые снежинки.
И где-то вдали довольно потирал руки злой человек, попытавшийся изменить ход событий в свою пользу. Впрочем, помешать героям он уже не мог.

Совместно с Сейденом

Собрались быстро. Оседланные скакуны передергивали шкурой от укусов морозца, рыли снег копытами (Фар Лап очень сожалел, что не имеет рук и не может скатать снежок и запустить им... в кого-нибудь), искатели приключений на все части тел - своих и лошадиных - усаживались в седла. Маленькую фею спрятали в большую рукавицу, в которую предварительно подышал маркиз, чтобы мех был теплым, а рукавицу - за пазуху тому же маркизу.
Наконец все были готовы выдвигаться, и кавалькада двинулась по направлению к старому лагерю, утопая в снегу по лошадиное брюхо. Провожать рыцарей выбрался сам его величество, вместе со своими молчаливыми спутниками, они стояли на полянке перед входом и молча смотрели вслед «уплывавшим» путникам, король при этом держал в руках скомканный платок. Что касается дракона, то ящер во всеуслышание заявил, что он не сумасшедший выбираться наружу по такому холоду, да и вообще где это видано, чтобы рыцарей в поход провожали драконы.
Впрочем, когда рыцари успели отъехать достаточно далеко, их на пару секунд накрыло быстро несущееся облако, оказавшееся тем самым драконом. Рыкнув, ящер заложил вираж у полетел куда-то в сторону северных земель.
- Ну хорошо, - это подал голос сидевший доселе молча бард. Его кобылка отважно пристроилась в середине процессии. – Ну хорошо, - повторил Даниель, - победим мы барона, спасём королевство и основы трона, получим причитающуюся награду, а дальше-то что?
Сэр Хантер оглянулся на него.
- Дальше? - переспросил он. - Дальше - каждому свое. Кто-то захочет тишины и покоя, кто-то будет сочинять баллады о подвигах... кто-то примется обживаться на новом месте. А может быть, примется за новые подвиги...
- Новые подвиги или обживаться на новом месте это по мне, - Даниель успокоено кивнул. – А вы, сэр Хантер, будете баллады сочинять или удалитесь от мирской суеты?
Местность вокруг выглядела слегка неуютно, если бы сама тропа не поднималась бы по склону вверх, вряд ли бы лошади смогли бы по ней пройти. Да ещё и эти грустные завывания, что стал тихо доносить ветер откуда-то со стороны.
- Я? - рыцарь сощурился на падающий снег. Гнедой повернул к нему ухо, чтобы не пропустить ответ. - Я расскажу вам одну историю, сударь...
Жил-был один дракон. Он искренне думал, что достаточно не трогать других, чтобы они не трогали тебя. У дракона была подруга, легкая, как ветер, с крыльями, быстрыми, как языки пламени... И дракон уже присмотрел пещеру, чтобы привести туда свою избранницу, а потом воспитывать драконят. Вот только однажды он не нашел драконицу на обычном месте. И вообще не нашел. Но нашел того, кто знал, что случилось...
Бард выпрямился в седле, впитывая историю.
- Но сам он на поиски драконицы отправиться не мог, потому что тот, кто рассказал ему о похищении, не знал, куда именно дели его подругу. А самому дракону люди, разумеется, вряд ли стали бы что-то рассказывать... - рыцарь прислушался, но звуки тонули в вязкой белизне. - Но случайно дракон встретил одного рыцаря... И вышло так, что они не стали сражаться, а разговорились. И дракон попросил рыцаря найти его возлюбленную - а рыцарь согласился, ведь это и есть его долг: помогать нуждающимся в помощи, кем бы они ни были...
- Этого рыцаря сопровождал мудрый бард? - Деловито уточнил Даниэль. Хэббот всхрапнула, услышав эту реплику, но промолчала, в этом обществе её мальчику голову сносить за длинный язык не будут, разве только он очень-очень заслужит этого.
Вдали меж стволов деревьев виднелась белёсая фигура, она сидела неподвижно, ссутулившись. Только слабый ветер слегка шевелил её шерсть и доносил до путников тихий протяжный выдох на одной ноте.
Фар Лап гулко всхрапнул, косясь на белый призрак. Вроде угрозой от него не веяло, но рисковать жеребец не стал и предупредил хозяина, прижав уши и коротко заржав.
- Сопровождал ли рыцаря кто-нибудь, кроме его верного коня, история умалчивает, - сэр Хантер всмотрелся в круговерть метели, прикрывая глаза рукой от летящего снега. - Ей ведь еще только предстоит быть написанной... Господа, я вижу вон там нечто странное...

Сообщение отредактировал Сэр Хантер - 22-01-2011, 19:24

Маркиз ехал чуть позади своих спутников. Левой рукой, свободной от поводьев, он придерживал под рубахой свою меховую рукавицу, в которой пряталась от холода маленькая фея.
Флавий-Октавий был непривычно молчалив и задумчив. Юному рыцарю казалось, что его сбросил конь и ускакал прочь, оставив юношу сидеть в сугробе у обочины дороги.
До сих пор все было ясно и понятно. Трое отважных друзей отправились на бой с драконом, чтобы спасти принцессу. По пути они встретили уйму опасностей и героически их одолели.
Но потом все как-то запуталось. И принцессу не нашли, и дракон оказался не врагом, и предстояло бросить вызов барону...
Правда, его, Флавия-Октавия, посвятили в орден Длинного меча. И король собственноручно надел на него орден на длинной ленте. То и другое было, бесспорно приятно, а еще приятнее будет об этом рассказывать дома. Но...
Куда они едут? Что ждет их впереди? И откуда, дьявол ее раздери, свалилась на их головы зима?!
Но слова сэра Хантера о чем-то странном впереди заставили юношу забыть о растерянности. Он приподнялся на стременах, чтобы видеть дальше.

- Я бы сказал, что нам уже достаточно приключений на хвосты и копыта, - попытался воззвать к голосу разума Фар Лап. Увы, голос разума ему не внял - рыцарь направился прямиком к подозрительной фигуре.
- Что бы это ни было, оно плачет. Значит, ему плохо.
- Ага, например брюхо к хребту прилипло от голода, - буркнул жеребец.
Но перед ними оказалась всего лишь странно одетая некрасивая женщина. Она сидела и тихонько плакала, и от ее безнадежного плача стыла кровь.
- Что с вами, сударыня? - счел долгом спросить сэр Хантер.
- Холодно... - пожаловалась та.
- Вы заблудились? Вам помочь добраться до дома?
- Я не знаю, где мой дом, - заплакала та. - Где мои сестры?
- Понятно... Маркиз, разведите огонь, будьте добры.
Однако пламя гасло, едва незнакомка протягивала к нему руки.
- Нам вас не согреть... - проговорил изумленный рыцарь. - Видно, не наше пламя вам нужно... Но если вы сможете нас дождаться, мы вернемся и что-нибудь придумаем. Пока же у нас слишком неотложное дело. Подождете?
Женщина молча кивнула, продолжая беззвучно плакать.
- Будьте где-нибудь поблизости, не уходите далеко, - посоветовал сэр Хантер, разворачивая коня.
Жеребец с неописуемым облегчением взял с места в галоп, торопясь туда, где под ветром качаются зеленые травы и нет колдовской зимы.

Маркизу не пришлось пришпоривать Альфонсину: она и так шла рядом с Фар Лапом своей ровной рысью, привычной всаднику и не отвлекающей от раздумий.
Но теперь раздумий прибавилось. А юный рыцарь любил не раздумывать, а действовать.
И если что-то непонятно, так ведь рядом такой замечательный сэр Хантер, который знает и понимает все на свете!
- Сэр Хантер, вы говорили, что обычным огнем эту странную особу не обогреть... вы думаете про драконье пламя, да?

Рыцарь помедлил и качнул головой:
- Я думал о нем. Но от дыхания дракона плавятся доспехи и текут скалы, и я боюсь, дурной помощью для несчастной будет сгореть дотла, когда она хотела лишь согреться... Может быть, есть что-то иное, и мы сумеем это найти... или маленькая леди подскажет. Скоро можно будет уже выпускать ее, не опасаясь, что она замерзнет.
И впрямь, колдовская метель оставалась позади, покров снега становился все тоньше, и вскоре появились первые проталины.
- Добро пожаловать в весну, - радостно фыркнул Фар Лап, как бы невзначай касаясь своим боком теплого бока Альфонсины.
Еще какое-то время подковы лошадей шлепали по ручьям и лужам, и наконец под ноги им легла привычная лесная дорога, ведущая примерно в том направлении, которое им было нужно.
Против обыкновения молчавший всю дорогу сэр Хантер оживился, приподнимаясь на стременах, и улыбнулся.
- Кажется, я вижу постоялый двор.

Фея тоже почувствовала наступившую весну. Она выпорхнула из рукавицы маркиза и весело закружилась вокруг, описывая восьмёрки вокруг конских голов. Щебетала летунья при этом почище самых звонких птиц.
- Весна! Весна! Как хорошо! Солнышко, свежая травка, первые цветы, пора любви и весенних балов, - Тирлим заливисто расхохоталась, подмигнув Альфонсине.
- Мне надоело прятаться, - капризно надула губки малышка, приземлившись на своё законное место, между ушами Фар Лапа. - Я и так долго проспала и самое интересное пропустила. Давайте попросим у трактирщика масляную лампу, я видела такие, с пузатым стеклом. Но зажигать не будем. Я залечу в лампу и притворюсь огоньком, - она прямо-таки лучилась от своей догадливости.

- Это было бы замечательно, маленькая леди, - сэр Хантер подставил ладонь крохотной летунье. - Такого светильника у меня никогда не было. Надо будет только хорошенько почистить стекло, чтобы масло не пристало к вашим крылышкам. Ваше волшебство, крыша вместо неба над головой, добрый ужин, теплая постель, а если господин бард нам еще и споет - я решу, что попал в рай при жизни.
- Ты забыл добавить полную кормушку овса, хорошую щетку и просторное стойло, - сварливо добавил жеребец.
- Все у нас сегодня будет, - улыбнулся рыцарь, пытаясь отогнать весельем странную грусть - словно что-то хорошее должно было вот-вот закончиться...

Слово «весна» пробудило в барде давнишнее воспоминания:
- Комары, вязкие дороги, мечта о скорее бы уж доспевающем урожае озимых, - про себя бард добавил ещё несчётные нотации учителей в ясную погоду, когда хочется гулять, озверевших от весеннего голода медведей, которых даже целенаправленная песня бардов порой могла не остановить. Сколько они тогда потеряли шапок и обуви в вязкой весенней грязи. Но, по сути, это такие мелочи! Приятные теперь и весьма захватывающие дух тогда.
- Как думаете, нам будут рады? – Даниэль с надеждой посмотрел на спутников. – Если что, я могу рассказать, что мы едем совершать подвиг. Поэмой, если потребуется. Рассказывать могу долго…
Постоялый двор вызывал странные ощущения. Всё бы ничего – вполне добротное здание за оградой, вроде бы кто-то из домашних что-то делает за углом – слышен стук топора – вот только от самой деревеньки постоялый двор был отнесён на добрых полмили. Если присмотреться, можно было заметить, что деревенька ещё и ощетинилась деревянными кольями ограды.
- Здесь что, гостей не любят? – озадаченно протянул бард.
Хэббот остановилась во дворе, позволяя барду спуститься на землю и рекогнисцировать обстановку. Бард первым делом заглянул за угол и увидел мрачного крестьянина, который со зверским выражением на лице рубил дрова.
- Простите, уважаемый, мы сейчас где находимся? – Бард вежливо поклонился, а выпрямившись, встретился взглядами с тамошним полосатым гладкомяучащим созданием. – И вы здравствуйте, - доброжелательно добавил бард.

Оставив барда договариваться с крестьянином, сэр Хантер занялся другим, не менее важным делом: пошел договариваться с конюшим о том, чтобы их лошадей определили на постой в лучшие стойла, проследил, чтобы в кормушки засыпали хорошего овса, а сено даже понюхал и размял в руках - после всяких неожиданностей с людьми, неприятности могли затронуть и лошадей. Потерять их из-за того, что в сено попал болиголов или колючки, очень не хотелось.
- И вычистить их бы не мешало как следует, - закончил осмотр рыцарь.
- Не извольте сомневаться, сделаем все в лучшем виде, - заверил его конюх.
- А если вычистят плохо, я пожалуюсь, - ядовито сообщил Фар Лап. Конюх икнул и поспешно прогнал подальше мысли выполнить работу кое-как и содрать с проезжих пару лишних монет.
С тем сэр Хантер и подался в таверну - на запах горячей пищи и свежих новостей.