Зеркало, что крадет твою тень., Kagetori-no kagami

[SonGoku >>>]

- Ну отчего же, - раздался чей-то доброжелательный голос. - Хорошей истории радуется душа.
Натужный кашель прекратился, и его сменили невнятные ругательства. Грабители отплевывались, отряхивались и, страшась подняться на ноги, перемещались на карачках, а кто и вовсе полз на брюхе. Над ними разозленными осами кружили ворохи листьев. В зарослях по обе стороны каменной лестницы хрустели стеблями и ветками, порой сладко причмокивала под чьими-нибудь коленями и локтями особо влажная кочка.
- Что ж, осталось немного. Третий брат накладывает на раны особую мазь, - человек щелкнул пальцами, и ночной сквознячок принес с пропитанных влагой гор прохладу. – Поэтому порезы не болят, лишь кровоточат. И долго не заживают.
От земли пошло ощутимое тепло, туман обволакивал стволы деревьев.
- Колдовство! - завопил вдруг один из грабителей.
- Поразительная смекалка, - отозвался неизвестный, остановившийся на нижней ступени лестницы.
Листья вспыхивали и сгорали, на миг освещая лес, туман скрадывал всполохи и местность казалась таинственной, неземной. Фигура внизу подняла руки на уровень груди и с силой толкнула вперед воздух. Поднявшиеся было бандиты уселись обратно - земля под ними дрогнула, а затем вдруг встала на дыбы и понесла их вниз. Кому-то из грабителей повезло, он успел оседлать волну и теперь, боясь даже кричать, сжимал ногами земляной горб, словно спину коня. Кому-то повезло меньше и его несло распластанным, как морскую звезду.
- Увечному Дракону особенно везет на встречи с теми, кто не способен оценить ни его рассказы, ни его слог, - проговорила темная фигура, оставшаяся на ногах. - Должно быть, Увечный Дракон притягивает их. Силой личного обаяния.
Одноглазый шутовским жестом (извини, мол, так получилось) развел руки.

[Далара >>>]

После возвращения далеко за полночь Садатоши полагалось дрыхнуть без памяти, но уже на рассвете он был на ногах, словно монах. Только сутр не читал. Бродил из угла в угол их маленькой затерянной в горах хижины и всем мешал спать. На него набурчали: сначала Хошио из-под втихаря положенной на него теплой соломы – остальные обойдутся, лишь бы он не замерз, только ему не говорить, иначе получишь долгий спор, - потом свернувшийся калачиком у порога Або. Садатоши был немного доволен (удалось незаметно подсыпать младшему купленное накануне лекарство, как будто его не было на донышке, и даже еще осталось на потом), но и чем-то обеспокоен (сам даже не знал, чем). Ночное приключение все еще будоражило кровь.
Но не настолько же, чтобы лишить сна. И все-таки он метался, как загнанный зверь, потом, не выдержав, ушел наружу, сел на краю обрыва по другую сторону хижины от тропинки вниз с горы. Ничего здесь не разглядишь, да и что видно в серо-розовом тумане, из которого выплывает кроваво-красным диском солнце? Только и остается, что рвать одуванчики, которым не повезло оказаться под рукой.
Хлопнула дверь; волоча большое деревянное ведро, Або заторопился к ручью за водой. Значит, скоро и Хошио-кун явит миру себя, точно маленький император. Спал мальчишка не то, чтобы много, но вставал неохотно, а порой и ныл по домашней привычке. Так и есть, вот и младший брат выполз на свет, протирая кулаком заспанные глаза. Потоптался, не слишком уверенный в происходящем, и, усевшись рядом, привалился плечом к Садатоши. Вдалеке оранжевым пламенем разгорался прилив.
- Где ты был?
Старший обнял его за плечи и щелкнул по носу.
- Там и сям.
Младший сладко зевнул, похожий на взъерошенного танучонка.
- Думаешь, нас найдут? – спросил он.

[Bishop >>>]

Побережье напротив острова Эношима
16 день 7 месяца 3-го года Кан'эи

На этот раз пришли четверо - учли ошибку предшественника, - четверо и остались лежать на черном песке. Тот, за кем их послали, сидел здесь же, привалившись к вытащенной на берег лодке, и ждал, когда перестанет течь кровь. Надо было соорудить повязку, но двигаться не хотелось. Над головой с пронзительными криками разрезала влажный соленый воздух большая рыже-бурая птица.
Неподалеку – там, где заканчивалась полоса прилива, у нагромождения камней, - топтались полуголые рыбаки. Словно тощие одичалые псы - навалиться всем скопом храбрости не хватает, но уже осмелели настолько, чтобы демонстрировать зубы. Сейчас они чересчур перепуганы, как опомнятся – пришлют старосту. Чего их винить? Все боятся потерять жизнь понапрасну.
В тучах плавало солнце, похожее на яичный желток. Вдалеке из воды поднимался зеленый горб мыса Коюруги-мисаки, сквозь сосновые ветки проглядывала черепица храма «маленьких зверьков».
Узкая полоска суши - камни, песок и скользкие пряди принесенных морем водорослей - почти скрылась под волнами. Повелитель драконов из Мунэцучи дал понять, что к святилищу его третьей дочери ход закрыт*. Ну и ладно, все равно туда не за чем возвращаться; длинный, обмотанный шнуром сверток висит за спиной, других ценностей нет. От свертка исходил жар, ощущался сквозь слои вытершейся потускневшей старой парчи и оленьей шкуры – два года прошло, а огненное дыхание горы Асама, как будто впечатанное в клинок, по-прежнему напоминает о себе.

До Маэхама, где волны реки Намери облизывают человеческие кости, что остались от давних сражений, – почти все два ри, а потом еще вверх по течению двенадцать чо*. Ночь застанет на середине пути, он сейчас плохой ходок. Ничего, не заблудится в кои-то веки, по левую руку горы, по правую океан. Если туго стянуть предплечье распоротым чужим лезвием рукавом, то почти что не больно... Ну а что будет дальше - увидим.

----------------------
*согласно монаху Кокею, богиня Бендзаитен, которой посвящен остров Эношима, является третьей дочерью повелителя драконов озера Мунэцучи (無熱池; буквально «озеро без нагрева»), которое расположено в центре мира.
*chou - 町 - буквально «поселение, квартал, деревня», так же обозначает меру длины, равную 109 метрам.

[Далара >>>]

Двор храма Сенсо-джи, Асакуса, Эдо
10-й день 7-го месяца 3-го года Кан’эи,
За неделю до описываемых событий

В унисон гудели флейты, звонко, точно сучья в костре, щелкал барабан-коцузуми*, отмеряя ритм танца. Нарушая речитатив, коротко, по-лисьи взлаивали певцы. Шуршали на ветру узлы на конопляной веревке, которой обозначили сцену; в темноте едва угадывался силуэт красной пагоды, поднимающейся среди зелени, точно задник. Фоном действию служила ночь.
-...пролила потоки слез, спрашивая, почему господин оставил Шидзуку-химэ на берегу, если именем ее можно было успокоить волны морей, и клялась в вечной любви, - голосил рассказчик, пока юный актер с чашечкой сакэ в одной руке и эбоши* в другой обходил сцену, готовясь к танцу.
- Разве не у них недавно была смерть? - прикрывшись веером, негромко полюбопытствовал у соседа Кьёгоку Тадатака; нынешнему о-гошо* он приходился зятем, а по матери внучатым племянником Нобунаге и позволял себе порой вольности.
- Да с неделю назад! – подхватил Хошина из Шимосы, известный сплетник, который сидел по другую руку от столичного гостя. - Вообразите себе, умер прямо на сцене, при зрителях, ходят слухи, что его отравили. Подозревают завистников.
- Жаль, а был хороший шитэ*, говорят.

--------------------------
*kotsuzumi - 小鼓 – буквально «маленький барабан», небольшой барабан в форме песочных часов, сделан из конской выделанной шкуры, скреплен конопляным шнуром-ширабео, натяжением которого можно менять высоту тона во время исполнения. Коцудзуми держат на левом плече, отбивая ритм правой.
*eboshi - 烏帽子 – буквально «воронья шапка», изначально головной убор, который надевали во время церемонии вхождения в возраст (гемпуку), впоследствии – так же ритуальная принадлежность синтоистских священников-шиншоку.
*o-gosho - 大御所 – буквально «большое почетное место», вышедший в отставку сегун, на время этой истории Токугава Хидэтада.
*shite - 仕手 – буквально «полезная, действующая рука», актер, играющий главную роль в Но и кьёгене, единственный, кому позволено сидеть перед кагами-но мА (гримеркой) до выхода на сцену. Поскольку в театре Но нет режиссера, остальные исполнители ориентируются в пьесе на шитэ.

[SonGoku >>>]

Им обоим было далеко до истинной утонченности и столичного шика Карасумару Мицухиро, который сидел между ними. По слухам, он еще недавно читал императору «Исэ моногатари», а теперь являл собой его доверенного посланника в кругу приближенных сегуна. Никто не мог угадать его мыслей, человека, чье искусство в поэзии равнялось его же искусству в интригах и сопровождающем их притворстве. По крайней мере, так утверждали слухи. Усаженный перед ним, похожий на пышно одетую – сплошь золотое шитье по шелку – куклу, елозил от любопытства и нетерпения, засунув пальчик в рот, пухлощекий карапуз лет трех.
- Разве он не был стар? – осведомился господин Карасумару тем особым певучим придворным говором, который не всякий поймет.
- В прошлом месяце стукнуло шестьдесят девять.
- Семьдесят три, - поправил Хошина. – Он всегда привирал, когда речь заходила о возрасте.
-...подобны двум ветвям на одном стебле. Как же можно разорвать эту связь?.. – вклинился в их беседу рассказчик на сцене.
Дробно застучал барабан. Объемистое кимоно-караори*, расшитое красными и оранжевыми цветами, в стиле «кинагаши» было накинуто поверх нижнего сурихаку*, узор из серебряной фольги на котором мерцал при каждом движении. Длинный, узкий кадзура-оби* из алого шелка стягивал, точно головная повязка, длинные волосы – если приглядеться, свои волосы, не парик. Нить нефрита на шее, веер так и порхает, сквозь круглые прорези маски лихорадочно блестят глаза.
- Ах, какой дикареныш! - Хошина причмокнул, будто пробовал дорогое сакэ.
- Соблазнительный, - согласился Кьёгоку. - Только не перепутал ли он пьесы?

-------------------
*karaori - 唐織 – буквально «китайское шитье», богато расшитое в китайском стиле или сшитое из китайской ткани кимоно для женских ролей; стиль «кинагаши» не предполагает хакама, в стиле «нугисагэ» правый рукав спускается на спину, в стиле «цубо-обори» часть подола закладывается складками у бедер.
*surihaku - 摺箔 – буквально «узор из фольги», нижнее косодэ (кимоно с короткими рукавами), узор на котором делается из золотой или серебряной фольги по шаблону.
*kazura-obi - 鬘帯 – буквально «пояс для парика», длинный узкий кусок ткани, которым скрепляют парик, как головной повязкой; алый цвет (стиль «ироири») предназначен для ролей юных девушек, белый (стиль «иро-наши») для более взрослых ролей. Часто используют растительный орнамент, а для ролей женщин-демонов узор в виде рыбьей чешуи.

[Далара >>>]

- Откуда такой взялся? – Карасумару Мицухиро разглядывал молодого актера с любопытством, возможно, настоящим. – Великолепно обучен танцу, норовист и талантлив. Изящества не занимать. Какой интересный молодой человек.
Нарядный карапуз упорно старался овладеть золотым с тонким рисунком веером, которым обмахивал себя придворный, но, видя интерес отца, переключил свое внимание на красивое подвижное существо в свете факелов. И целеустремленно, хотя еще не слишком твердо, направился к нему. Он успел миновать барьер из толстых конопляных веревок и, вытянув ручки, сделать пару шагов прежде, чем его настигли всполошенные слуги. Беглеца водворили на место.
- Говорят, что приехал не так давно из Уцуномии, - проявил осведомленность, разумеется, Хошина. – Ходят сплетни, что был чьим-то любовником, да того взревновала жена. Повезло, что в театре неожиданно открылась вакансия.
- ...самый жестокосердный из людей! Но пока не покину этот мир, буду тебе защитой, - для женских ролей у новичка голос был чуть-чуть сипловат, но рассказчик так ловко подхватил фразу и завел в сопровождении сямисенов и флейты речь о том, как безутешная Шидзука сбросила с себя эбоши и хитатарэ* и, давясь слезами, попрощалась с возлюбленным.
Возникла небольшая заминка, по рядам зрителей пробежал смешок, потому что как раз означенных предметов одежды на танцоре не было изначально.

--------
*hitatare - 直垂れ – буквально «просто ниспадающая», в Хэйан ежедневная одежда для работников, так же ее носили дома придворные для тепла по вечерам и в качестве ночной пижамы, затем из-за удобства ее стали носить как дорожную одежду. В период Камакура она сделалась ежедневной одеждой для воинов, позднее сделавшись церемониальной.

[Bishop >>>]

- Повезло, - согласился Карасумару, прикрыв веером скептичную усмешку. – Небеса благосклонны к красоте.
Какое совпадение, думал он, господин Хосокава как раз оттуда привез одного очень непростого мальчика.
Молния расколола небо на две половины, порыв ветра раздул ярче огонь в металлических клетях, куда только что подложили новые сухие поленья.
- ...мы клялись в вечной любви...
Потом многие утверждали, будто громовой раскат не поглотил, заглушив, голос юного маэ-шитэ*, а разнес далеко за пределы Сенсо-джи. Нашлись даже три лодочника, которые поклялись, что услышали его слова - а ведь были почти на середине Сумида-гавы!
Второй удар разорвал темный воздух, кажется, над головами зрителей, стеной хлынул дождь. Свита бросилась собирать раскатившиеся подносы и утварь, кто-то в панике искал зонт, кто-то растянул над головой Иэмицу собственное хаори. Юный сёгун капризничал и желал, чтобы пьесу продолжили - ну и что, ливень, такиги-но* есть такиги-но или нет? Приближенные уговаривали его уйти под крышу хотя бы на время, пока сцену и шомэн-секи* приведут в порядок. Музыканты - кто как мог - спасали от воды инструменты.
- ...но как непрочны оказались обеты.

-------------------------

*mae-shite - 前仕手 – актер, который в первой части пьесы появляется в роли человека, а во второй – призрака или демона, в первой части называется маэ-шитэ, во второй – ночи-шитэ.
*takigi-no - 焚き木能 – буквально «Но при факелах», пьеса Но, исполняемая под открытым небом при свете факелов.
*shoumen-seki - 正面席 - сидения для зрителей, расположенные прямо перед сценой.

[SonGoku >>>]

Маэ-шитэ развернулся (ветер разметал ему волосы, залепил длинными прядями лицо) и величественно, крохотными шажками направился в комнату для переодеваний. Насквозь мокрые ваки-цурэ* с дружным уханьем вытаскивали на помост лодку с недовольным Йошицунэ.
- Ах, поистине не выдумать лучшей погоды для ночиба* «Фуна Бенкэй», - молвил придворный, над которым держали сразу два зонта, как будто мало было крыши веранды.
Его слуги оказались менее суетливы, но более расторопны, чем у сегуна. Отпрыск сгреб в кулачок черный с узором шелк отцовского каригину и широко раскрытыми глазами наблюдал за беготней и грозой.
В кагами-но ма* суета царила почище той, что устроили вокруг Иэмицу – всем понадобилось большое зеркало. И немедленно. Впопыхах чуть не затоптали малолетнего «Йошицунэ», но в последнее мгновение выдернули из небольшой, человек в шесть, толпы и заранее усадили в бутафорскую лодку. И пока становилось неважно, кто же перевернул на расшитую золотом и серебром накидку коробочку с рисовой пудрой и кто украл любимый гребень Канджиро. Во втором преступлении виноват был никто иной, как талантливый новичок; пропажей были сейчас заколоты волосы негодника, хотя сам юный вор утверждал, что нашел эту "право же, безделушку" и "что было бы из-за чего поднимать такой шум!". Взглядом ваки пообещал за воровство неминуемую расправу после, когда убудут зрители.
- Гляди, Сен, не заиграйся, - предупредил Канджиро, который видел и знал куда больше, чем считал нужным рассказывать.
Уже в гриме, он оставил юному шитэ пространство перед зеркалом и занялся надеванием и приладкой непривычного костюма Бенкэя – до сего дня молодой Фуджима играл Тогаши, но похвалялся, что справится и с Бенкэем, появись такая надобность. Ну... вот она, надобность.

---------------------
*waki-tsure - 脇連れ – актеры, играющие спутников ваки (脇), актера, исполняющего вторую главную роль в пьесе Но.
*nochiba - 後場 – вторая часть пьесы, исполняемая после того, как актер в главной роли сменит костюм и маску.
*kagami no ma - 鏡の間 – буквально «комната зеркал», помещение за занавесом, где стоит большое зеркало, возле которого исполнители готовятся к выходу на сцену. Сбоку от занавеса есть небольшое забранное частой деревянной решеткой окошко, сквозь которое видно, что происходит на площадке. Там же ставят специальное сиденье-шоги, сидя на котором актер-шитэ надевает маску и ждет сигнала. Обычно актеры считают кагами-но ма продолжением сцены.

[Далара >>>]

Из угла раздался хриплый смех, словно издевательски закаркал ворон. Длинноносый полуседой старик в невзрачной хламиде цвета сухой земли отсалютовал новичку труппы чашечкой-лепестком с сакэ. Сен тем временем пытался совладать с париком, но тот то съезжал, то сидел криво-косо, даже помощь грузного услужливого Маготаро – тот пребывал в душевных терзаниях, в этой пьесе он мог играть разве что лодочника, но полагал, что не справится, - не спасала. Наконец, идею забраковали и, стянув белой головной повязкой всклокоченную шевелюру, взялись прилаживать рога-кувагата*.
- У меня уйма времени! – возразил Сен неизвестно кому.
- Целая вечность, - усмехнулся патлатый старик. – Но стоя на месте, никуда не придешь и за тысячи лет.
Опустошенная чашечка в высохшей, как птичья лапа, руке неведомым образом наполнилась сама собой.
- Не успеешь до конца перерыва, пойдешь на сцену как есть, - по-своему отреагировал Канджиро. – Будешь сражать всех личным обаянием.
Кто-то из труппы прыснул со смеху. Сейчас, когда на нем уже были кицукэ* (под него намотали еще кусок ткани вокруг пояса) и белые с золотыми «колесами Дхармы» окучи*, Фуджима перестал напоминать выдернутую из плетня жердь и обрел даже некоторую солидность. Пока он подвязывал полосатое мидзу-горомо*, выяснилось, что куда-то подевались четки. Заранее наряженный в придворные одежды младший сидел в своей лодке с видом полнейшей невинности на еще по-детски пухлом личике.

-------------------
*kuwagata - 鍬形 – головной убор, напоминающий рога, используется для ролей демонов и призраков.
*kitsuke - 着付 – вид косодэ, нижняя одежда, своеобразный «корсет», чтобы придать фигуре актера нужный объем.
*okuchi - 大口 – буквально «большой рот», сокращение от окучи-бакама, широкие штаны с характерным необычайно широкой задней частью, которые надевают для придания объема костюму незнатных персонажей. Бывают белого и алого цвета, а так же с узором.
*mizu-goromo - 水衣 – буквально «водяная одежда», одеяние с длинными рукавами, которое надевают для изображения ямабуши или стариков, а также второстепенных персонажей.

[SonGoku >>>]

Слуги бамбуковыми палочками подняли бело-желто-красно-черно-зеленое полотнище, закрывающее выход на хашигакари*, желтый свет факелов - их расставили не только по краям сцены, но и вдоль длинного занавеса с мицу ба-аои* в круге, - заиграл, оживляя ткань, на золотом шитье причудливого костюма и клинке нагинаты, которую юный актер нес на плече.
Негромко похрустывали громоздкие одежды из жесткой парчи, черный хвост распущенных волос перехвачен белой повязкой, над которой поднимаются позолоченные рога- кувагата, они напоминали заколки, скрепляющие диковинную прическу. Шелковистые пряди струились по спине и плечам, точно черные ручейки.
Зрители наблюдали в молчании, только один раз юный сегун прошептал, наклонившись к женщине в красном монашеском одеянии, что сидела по левую руку от него:
- Он не так высок ростом, как я предполагал...
- Зато как умело обращается с оружием, - ярко-красные узкие губы чуть-чуть дрогнули в злой усмешке. - Можно подумать, что нагинату он держал в руках чаще, чем веер.
Даже шорох дождя вплетался в повествование.

Маготаро запаниковал. Он бы с радостью пометался, наступая себе на подол, причитая и охая, но пространство не позволяло. На него зашипели в два голоса: тише ты! Сколько ни выбеливай по-крестьянски широкое лицо, ни втыкай в парик украшенные цветами заколки, а зычный басок и крепкая шея правду выдадут.
- Да в чем дело? Обнаружил в фундоси блоху?

---------------

*hashigakari - 橋掛り – узкий помост, соединяющий главную сцену с кагами-но ма, помещением, где актеры переодеваются к выступлению, олицетворяет переход между миром духов (за сценой) и временным миром (сцена).
*mitsu baaoi - 三つ葉葵 – три листа дикого имбиря, герб клана Токугава.

[Bishop >>>]

- Ой, да скажете тоже, хозяин! - тут Маготаро, спохватившись, вернулся обратно в роль. - Молодой господин забыл маску!
Возле полосатого агемаки* случилась небольшая давка - все хотели взглянуть.
- Ты что, пьян?
Оскорбленный подозрениями Маготаро (он любил пропустить стаканчик в хорошей компании, но не перед спектаклем!) молча указал пальцем на сундучок, в котором хранил принадлежности новичок. Ничего необычного, все, как у других: бронзовое старинное зеркало, коробочки с цветной пастой, кисти для подводки глаз, маска-аякаши*...
Слуги тем временем приводили в порядок кагами-но ма, по которой за короткий перерыв словно прошелся тайфун. Один из них недоуменно поднял зеленую с коричневым изгибистым, будто древесная кора, узором бумажную куколку-оригами.
- Может быть, ее оставил тут, в углу, кто-то из актеров? – пожал плечами второй слуга.
Но вот загадка – никто в труппе не увлекался ими.


------------------------
*agemaki - 揚幕 – буквально «поднимающийся занавес», полотнище, которое отделяет кагами-но ма от сцены. Пять разноцветных полос символизируют пять основных элементов – дерево, огонь, землю, металл и воду. К нижнему краю с двух сторон присоединены бамбуковые палки, чтобы занавес можно было поднять, выпуская актеров.
*ayakashi-nomen - 怪士能面 – буквально «маска странного человека», маска, изображающая призрака командующего армией, чья ярость во время гибели переродилась в проклятие. Такая маска считается произведением искусства, так как воспроизводит и благородство черт, и сжигаемую глубокой печалью душу.

[SonGoku >>>]

Оповещение появилось рано утром и - пусть не сразу, лишь спустя пару часов после рассвета, когда солнце висело уже над головами, а дорогу заполнили люди, - привлекло к себе внимание. Перекресток у моста и без того был оживленным, а теперь, когда все столпились, вытягивая шеи, чтобы лучше видеть, у столба с новой табличкой стало и вовсе не протолкнуться. Только крестьяне на ближних полях с согнутыми в три погибели спинами как возились, укрыв от солнца головы широкополыми соломенными шляпами, по колено в черной вязкой грязи, так и продолжили в ней копошиться. Внешний мир не затрагивал их крошечного существования, и до тех пор, пока он без вопросов и разрешения не врывался в их хижины, они предпочитали не замечать, что творится вокруг.
В толпе, собравшейся у моста, выделялось двое прохожих. Первый, в необычной черной одежде, с глазом, закрытом повязкой, провел в воздухе большим пальцем черту, и сорвавшийся с ветки влажный от ночного дождя лист мазнул по татэфуда*, стирая часть имени в извещении. Порыв ветра растрепал его длинные, похожие на конскую гриву волосы. Второй, весело ухмыляясь, разглядывал людей вокруг, словно только ради них и стоял здесь.
- Что говорит многоуважаемый столб? - спросил он у Одноглазого, не отрывая восторженного взгляда от толпы.
- Ты не умеешь читать? - усмехнулся спутник, разглядывая надпись.
На табличке осталась лишь "тройка" и "девятый сын" там, где раньше было проставлено имя.
- Оно ему больше не понадобится, - пробормотал необычный шутник. - Тут сказано: подкрепляя молитву богам и во исполнение сокровенного желания, некто клянется забрать тысячу жизней как величайшее подношение.
-----------------
*tatefuda - 立て札 - буквально «стоячее объявление», доска, на которой писали или вывешивали различные сообщения, правительственные и местные указы. Татэфуда устанавливались на палке на людных перекрестках, у переправ и мостов.

(и Фенька)

[Fennec Zerda >>>]

- Я умею читать, но не читаю все подряд, подобно тому, как, умея ходить, не иду куда попало, - отозвался его собеседник и склонил голову набок, словно прислушивался к чему-то, что не было доступно посторонним.
Люди подталкивали друг друга, громко шушукались. Кто-то предложил доложить властям, и хоть его слова были встречены с одобрением, никто не поспешил претворить их в жизнь.
- Твои проказы так... по-человечески бестолковы, - пробормотал улыбчивый мужчина с легкой укоризной. - Разве ты ребенок?..
Одноглазый беспечно взмахнул рукой, и словно послушный его жесту ветер закружил по дороге пыль и опавшие листья.
- Я никого не заставлял следовать моим словам, - возразил он. - Я лишь указал путь.
- Ты выглядишь как человек, достигший осознанности так давно, что успел позабыть о том, что вообще был человеком, - Хозяин Цикад говорил без обычной ухмылки, разглядывая своего длинноволосого спутника с отстраненным интересом. - Но действуешь так, словно все еще чей-то сын и брат, чей-то друг и враг... Словно человек. Как сумел ты сохранить участие к миру, обладая осознанной силой? Я не понимаю, не могу представить, что должно было произойти, чтобы ты сохранил в себе человеческую глупость... Ты очень необычное создание, - заключил Дземи-мон. - Я благодарен судьбе за встречу с тобой.
И он поклонился Одноглазому с непривычно серьезным и оттого еще более торжественным видом. Где-то в кроне старого вяза у них над головами залился насмешливым карканьем ворон.

Сообщение отредактировал Fennec Zerda - 25-12-2013, 16:44

[SonGoku >>>]

Показания Гэнкая, подручного господина Ясухару, торговца сластями, чья лавка находится неподалеку от вторых ворот Хачиман-тенмангу

"Не то, чтобы хозяин всегда заставлял работать и после заката, но в тот вечер кто-то опрокинул сито, в котором выставили охладиться только что приготовленные данго*. Липкие разноцветные шарики собрали всю пыль с пола, отчистить не удалось, так что пришлось все выбросить. Даже соседским мальчишкам, что таскают обрезки и неудавшиеся изделия, ничего не досталось. А господин Ясухару сказал: будет лишь справедливо, если мы все сделаем заново, потому что с утра покупатели ждать не будут. Вот и пришлось заново вымесить тесто и поставить его вариться на пару...
А потом нужно было отнести готовые сласти в заведение госпожи О-Хару, откуда накануне прислали большой заказ, так как ждали богатых гостей. Потому и случилось, что возвращались домой в час крысы, едва разбирая дорогу при свете старого фонаря.
По другому берегу им навстречу полз еще один светлячок - желтый, круглый чочин* на длинной палке, - припозднившийся гуляка возвращался домой. Поравнялись бы на мосту Омидо, там, где Намеригава превращается в реку Дзадзен, да как раз и случилось несчастье. Там деревья у самой воды, тени - будто живые, а одна так и вправду отделилась от остальных и шагнула навстречу жертве. И вот могут что угодно говорить, но только убийца - демон. Демонов ни с кем не перепутаешь - грива дыбом, оскаленные клыки, рога в путанице длинных белых волос и блестящая красная кожа.
А дальше ваш покорный слуга так перепугался, что убежал, а потому больше ничего и не видел..."

[Далара >>>]

- Ну, что скажете? - Санума Кихэй поболтал в воздухе фаянсовой, без украшений бутылочкой, чтобы проверить, не осталось ли там немного сакэ.
Молодой Канадзава, надув по-детски пухлые губы, перечитывал свиток.
- Ненадежный свидетель.
- Других нет.
Других, верно, найти не удалось, зато имелся раздосадованный даймё*, а в придачу к нему - перепуганный управитель, взбудораженные горожане и труп. Некий безымянный умелец перерезал нить его жизни.
Кумигашира* Санума как-то незаметно прикипел душой к этим двоим: юному «Канадзаве» и его заботливому охранителю, тоже не слишком взрослому. И без особых хлопот отыскал их в одной из мешийя, которыми полна Камакура. Своих детей у Кихея не было, да и не приходила как-то в голову такая мысль, а тут впервые задумался – а что если были бы? Но свиток этим двоим принес, чтобы последить за тем, как воспримут. У них, каждого по отдельности, не получилось бы вытворить такую проказу, но вот вместе... Хотелось верить, впрочем, что это не они.
Кьёскэ сидел на широкой лавке вполоборота к «дядюшке» и был занят каким-то письмом, которое усердно переписывал уже в третий раз.
- А что нас-то спрашиваете, будто мы тут при чем? – поднял голову молодой детина; вот опять, как с именем, слишком уж у него правильные черты для безродного деревенщины, да и, приглядевшись, можно найти сходство с Хошио. – В наши времена хоть демона признают монахом, хоть монаха демоном, были бы грива и рога. Дядюшка Санума никак официальный расследователь? Или ему просто нравятся такие истории?
И глядел испытующе, словно от ответа зависело многое.

---------------------
*daimyo - 大名 - буквально «большое имя», трансформация из daimyoden (大名田), «большое поместье», крупные феодалы, отвечающие только перед сёгуном и управляющие обширными землями. Часто этим термином обозначались главы кланов, несмотря на размер их владений. Различали шуго-даймё (守護大名), которые вышли из наместников-шуго, и сенгоку-даймё (戦国大名), поднявшихся от вассалов-шугодай и кокуджин (国人), «деревенских самураев», к власти в период Воюющих государств. После битвы при Секигахаре и последующей реорганизации осталось лишь двести даймё – те, на чьих зелях могли собрать 10 000 и больше коку риса в год. Так же ввели новые обозначения: шимпан (親藩), «родственный клан», фудай (譜代), вассалы сёгуна, служившие ему из поколения в поколение, и тодзама (外様), «посторонние», те, кто не был союзником Токугава, но и не воевал против него.
*kumigashira - 組がしら – буквально «командир отряда», ранг, при котором самурай имел право заниматься тренировкой рекрутов, действовать от имени и с полномочиями непосредственного начальства.

[SonGoku >>>]

- Умный больно... – добродушно проворчал Кихэй, сворачивая и пряча свиток в рукав. – Меня вот что смущает... На земле рядом с телом кто-то написал единицу.
Он посмотрел на недоумевающую парочку.
- Вы что, не были у моста?
- Того, где висит объявление? – ответил за обоих Кьёскэ прежде, чем Канадзава успел раскрыть рот. – Подумаешь, кто-то во всеуслышание заявил, что заберет тысячу жизней во исполнение желания. Мало ли кто чего наобещает, не каждый способен убить даже одного.
Но похоже было, что сообщение детину задело и никак не даст покоя. Он смял третий испорченный лист и принялся за четвертый, резко макая кисть в чернила.
Здесь было шумно, как и несколько дней назад, когда они ужинали после неожиданного и бурного знакомства. Впрочем, не настолько людно, больше не пришлось никого скидывать с лавки. Даже удалось занять отдельный стол. Девчонка на подхвате охотно и с намеком поглядывала на рослого могутного детину. Тот жадно оглядел ее с самого начала, но быстро потерял интерес. Возможно, поэтому их стол обслуживали в последнюю очередь, и только сейчас мальчишка с кухни принес, наконец, добавку сакэ для Санумы.

[Bishop >>>]

Камакура, Саскэ-Инари
17 день 7 месяца 3-го года Кан'эи

Дело было не в том, что в городе появился чужак. После Секигахары, после двадцати пяти лет относительного шаткого мира такого добра хватало по всей Канто*, а в провинции - и подавно. Кто никак не угомонился и искал применения заскучавшему в ножнах мечу, кто пресытился постным существованием и, не зная лишений, полагал, что вне дома их ждут развлечения.
Дело в том, как он себя вел.
Обветренную физиономию чужака тонкость черт не отличала - грубоватое, загорелое его лицо выдавало незнатного воина откуда-нибудь из Эчиго или Айдзу, - но смотрел он, точно придворный, волею обстоятельств застигнутый вне столицы. Плотная добротная ткань неприметной одежды выцвела на солнце, и края кое-где обтрепались; сразу видно: давно в дороге и нет денег, чтобы принарядиться, как положено самураю. Рукояти мечей - от дождей, морских брызг и туманов - были обмотаны тряпкой, а соломенную амигаса*, что лежала рядом с чужаком на широкой скамье, проще было бы выбросить, нежели починить. Если что-то этот странный бродяга и берег - это длинный сверток из пестрой оленьей шкуры, который он носил за спиной.
Тамаго, здешний кот, встретил чужака неприветливо, но, подкупленный ломтем жареной рыбы, сменил гнев на милость. Сейчас он смотрел на пришельца круглыми нефритовыми глазами, время от времени протягивал лапу и когтил обтрепанные, серые от дорожной пыли хакама - намекал на подачку. Кот носил это имя не только потому, что был толстобок и бел (с несколькими оранжево-черными округлыми пятнами), но еще обожал воровать птичьи яйца*.

----------
*Kanto - 関東地方 – или, точнее, Канто-чихо, буквально «пространство на восток от заставы», большой регион острова Хонсю, включающий равнину Канто и часть предгорий.
*amigasa - 編み笠 - круглая, сплетенная из соломы шляпа для защиты от солнца и дождя.
*tamago - 卵 – яйцо (яп.)

[Fennec Zerda >>>]

Танцующий с Цикадами смотрел из окна вниз, на запруженную улочку. В комнате их было только двое, отчего-то никто более не покусился на территорию Дракона. Дземи-мон улыбался и подкармливал одну из своих цикад. И смотрел на улицу.
Людей было много, сверху были видны их макушки. В головных уборах и простоволосые. Черные, блестящие, бритые налысо, нечесанные. Всякие.
Вечерний жаркий воздух звенел. Сначала казалось, это обычный звон поступающих сумерек, где равно растворены людские голоса и движения, но Танцующий с Цикадами все сидел подле окна, склонив голову набок.
- Нечто... неумолимое, - сказал он вдруг. - Я слышу это явно, как последний свист меча над головой.
Его собеседник (если можно так назвать второго участника посиделок в молчании, которое нарушали лишь монотонные завывания уличных торговцев) прикрыл единственный глаз; он раздувал ноздри, словно боевой скакун, почуявший первую кровь сражения.
- Неужели?.. - пробормотал он. – Быть не может...
Но усомнился, похоже, не в словах Дземи-мон, а в собственных ощущениях.
Танцующий с Цикадами поднялся на ноги - быстро, текуче, в своей обычной манере, демонстрируя почти нечеловеческое владение телом.
- Не следует ли нам спуститься? - вкрадчиво произнес он. - Подкрепиться... Укрепиться в подозрениях...
Договаривал он на ходу, торопливо пересекая комнату, поспешно обуваясь уже в коридоре, сажая на плечо одну из своих крылатых спутниц. Вторая выскочила в окно и пропала из виду.
- Неумолимое, - прокатил Танцующий с Цикадами по языку и нахмурился, впервые за долгое время потеряв непременную полуулыбку.

[SonGoku >>>]

Его друга вымело в коридор, как порывом зимнего ветра. Лишь взметнулись длинные волосы, которые он против всяких приличий носил распущенными по плечам. Вниз по лестнице обитатели угловой комнаты скатились, оттирая друг друга локтями. Там, на нижней ступеньке, Докуган сел, вытряхнул из-за пазухи новенькие вараджи и, затягивая соломенные завязки, потянул носом воздух.
- Странно.
По обеденной комнате, под столами и лавками, между ног посетителей пробежал сквознячок, заглянул и на кухню, и в отхожее место, переворошил золу в камадо*. И послушной собакой вернулся к хозяину.
- Пахнет лисами, - Одноглазый дракон почесал нос. - Но здесь нет ни одной.
Цикада, та, что выбросилась в окно второго этажа, скакнула на плечо Танцующему и мужчина на миг склонил голову, словно выслушивая доклад. А затем поднял голову, округлил глаза, уставившись на что-то впереди, и негромко произнес:
- О!
Объект его изумления маячил в дверном проеме. Одноглазый - еще один! - высоченный, со свертком. Танцующий поспешно отвел взгляд, и улыбка привычка устроилась на его тонких губах.
Мимо них проскочил бочком-бочком пучеглазый хозяин, торопливо отвесил несколько поклонов чужаку - у хозяина был нюх на деньги. Докуган проводил его взглядом.
- Как бы он не спутал мне планы...
- Как бы мы не спутали его, - проговорил Дземи-мон со сдержанным восторгом. - Что за чудесное время выдалось нам!

-------------------
*kamado- 竈 – глиняная, утопленная в земле печь для приготовления пищи.

[Bishop >>>]

Чем пришелец не приглянулся местной гопоте, сказать трудно, но хозяин миншуку* Уцува и приказчик Хираку из лавки торговца тканями, что напротив, через дорогу, обсуждая потом происшествие, сошлись на том, что парням просто требовалось выпустить пар. Кто-то изрядно поколотил их накануне.
Ситуация раскалялась - только односторонне. Чужак то ли не хотел, то ли, правда, не замечал опасности, а парни были пока не настолько пьяны, чтобы ее презреть. Они перетаптывались, переглядывались (может, кто начнет первым?), и в их головах жерновами неуклюже ворочалась мысль "что же дальше?". Местный кот Тамаго посмотрел на них сокрушенно - удивлялся, должно быть, недальновидности, - и беззвучно вздохнул.
- Бесполезные твари, - пробормотал Докуган, наблюдая за неторопливым, как улитка в разморенный полдень, развитием событий.
- Отчего же, - Танцующий с Цикадами прищелкнул языком. - Очень полезные. Просто немного не готовы... Но это поправимо. Дорогой друг, - Дземи-мон покосился на спутника, - быть может, нам несколько ускорить то, что произойдет и так?
Один из парней вытер пот и нервно облизнул пересохшие губы. Внутренний огонь - тот, что зовут искрой жизни, жаждой действия, агрессией, - разгорался все сильнее. Танцующий с Цикадами хлопнул раскрытой ладонью по ступеньке лестницы, на которой сидел и голоса парней стали чуть громче, а дыхание их участилось. Дылда-ронин - на пыльной, выгоревшей одежде монов* не было, - как раз решал, что ему сейчас ближе к сердцу, выспаться или все-таки поесть перед этим.
- Сгиньте, - посоветовал он беззлобно. - Мне сейчас неохота.
Докуган зашипел - точно водой брызнули на раскаленные камни.
- Chikusho... нет, я должен увидеть его!
Парни заволновались; кое-кто обменялся растерянными взглядами. Распиравшее их желание беспокоило, оно было чужим.

-----------------------
*minshuku - 民宿 - буквально «народное поселение», дешевая придорожная гостиница для путешественников, как правило, в чьем-то частном доме, где несколько комнат отводят для проживания.
*mon - 紋 - буквально «знак», или камон (家紋), «знак дома», клановый герб, хотя гербом в общем смысле этого слова не является, так как не представляет собой геральдической эмблемы. Это, скорее, символ, отличительный знак какого-либо клана, семьи или достаточно выдающегося человека. Считается, что моны берут свое начало от узора на ткани, который отмечал принадлежность к той или иной аристократической семье. На поле сражения моны служили военными штандартами. Глава клана может даровать своим вассалам, не связанным с ним кровными узами, разрешение носить мон своей семьи как награду. Как и позволение использовать имя клана это рассматривается как очень высокая честь. Самурай, который носит на косодэ моны одного клана, а на хаори другого, подчеркивает, что хоть он и служит второму клану, но не связан с ним кровным родством.