Мертвые земли - 2, Гробовая скала и интерлюдии

[Crystal >>>]

Дальнейший путь оказался еще легче, чем до сих пор. Размеченная тропа шла теперь с небольшим уклоном вниз, словно караван опускался по склону огромной плоской чаши с каменистыми, покрытыми редким лесом стенками. Тропу не преграждали завалы, не было и следа оползней, которые могли бы помешать группе разведчиков вернуться той же дорогой, по которой они прошли. Единственной странностью было то, что становилось все холоднее, словно они пробирались куда-то в сердце зимы. Кое-где на земле лежал снег, и по нависшим низким тучам было похоже на то, что он скоро пойдет снова. Волков или иных хищников по дороге не попадалось, хотя однажды сзади снова раздался короткий волчий вой, но тут же смолк. В остальном же в лесу было тихо - только ветер скрипел деревьями. Не было слышно даже птиц.
- Кола ганакуатисти кокейи...* Зима ненавидит лето, - донеслось до Эльзы бормотание индейца. До сих пор чероки помалкивал и, казалось, о чем-то сосредоточенно раздумывал. Было похоже, что дороге он уделял куда меньше внимания чем до общения с духами.
- Наверное, учитывая что они - противоположности, - Эльза задумалась было о том, не взять ли управление лошадьми на себя, но отказалась от этой мысли. О чем бы ни размышлял индеец, видеть дорогу ему это не мешало.
- Без наставника - плохо.
- Почему это плохо в данном случае?
Чероки повернул к ней голову и посмотрел в глаза.
- Я столкнулся с тем, чего не понимаю. И мне не у кого спросить. Уноле Инагехи - далеко, - вернув внимание дороге, Джисква добавил, - я понимаю тебя сейчас лучше.
- Это... плохо? - пробормотала Эльза, будучи не уверена, как сформулировать настолько двусмысленный ответ. С одной стороны, понимание - это хорошо. Но сейчас... - Что именно тебе там сказали?
Шаман снова призадумался, от чего в начавшейся беседе возникла пауза. Если бы на месте его подруги был Дикий Ветер - насколько проще все бы стало. Но этой белой девушке, которую Джисква знал почти с детства, чероки доверял настолько, насколько возможно доверять другому. И сейчас он колебался не от сомнений - рассказывать или нет. Рассказывать он уже начал. Но общаясь на неродном языке было очень трудно подобрать правильные слова.
- Когда на зов откликается дух предка - один из Анийиви, что когда-то ушел в Земли Дикой Охоты. С ним можно поговорить. Спросить о чем он помнит, что знает. Часто дух не может помочь, если титанависки спрашивает конкретное. Но иногда - везет. Сегодня - мне повезло. Мне ответил Джалаки из тех, что когда-то жили прямо здесь. Он многое помнил. Но он вел себя необычно.
Рубленными предложениями, иногда сбиваясь на собственный язык, Джисква все же пересказал Эльзе полученный опыт. Он никогда не слышал ни о чем похожем от Уноле Инагехи, хотя и знал, что старый шаман многого не рассказывал, считая Джискву неготовым к знаниям. Если бы Птица спросил наставника сейчас, когда все уже случилось, Дикий Ветер наверняка объяснил бы, что произошло. И какой урок следует из этого извлечь. Но, увы, старый чероки был сейчас далеко и спросить его было невозможно.
- Похоже на чудо, - признала Эльза, когда индеец умолк. Теперь настала ее очередь задуматься. - Говоришь, что зима ненавидит лето. Ягоды - летние. Может, надо накормить ими чудовище? Или оно их боится? Нет. Если боится, то убежит. Или... не знаю, натереть ими твои стрелы?
- Не знаю. - чуть покачал головой индеец. - Не понимаю.
- Может быть, станет понятнее там, у дерева, - заключила Эльза, которой пока что тоже не приходило в голову новых идей. - Или когда встретим тварь. Я хочу сказать, если бы надо было чем-то накормить того демона, это было бы... непросто. - помолчав, она добавила: - А можно мне посмотреть?
Джисква передал ей вожжи, после чего извлек из сумки мешочек с семенами, который использовал для ритуала лечения. Расслабил кожаную шнуровку, осторожно достал замшевый сверток и, держа на ладони, развернул складки.
Девушка, проверив, что вперед достаточно прямой участок дороги, наклонилась ближе, вдохнула запах и мечтательно улыбнулась.
- Действительно, лето. Так и хочется съесть, - последняя фраза выскочила автоматически и девушка смущенно отстранилась. - Прости. Не то чтобы я хотела съесть чудо. Просто с утра постоянно хочется есть, притом, что сгрызла целую полосу. Хотя сейчас меньше. В общем, я хотела сказать, что я тебя понимаю. Раньше верила, а теперь - понимаю. И завидую. Немножко.
Чероки только снова молча качнул головой. Ответить на слова Эльзы ему было нечего - однажды он присоединится к своим предкам и уйдет туда, где стада бизонов величаво плывут сквозь прерии. И когда он снова встретится с этим Джалаки, они как старые знакомые снова разделят гананауа* - трубку - и будут говорить до тех пор, пока не закончатся слова. Но куда уходят белые? Миссионеры говорили, что есть какое-то специальное место, другое, чем у Анийиви. Но они никак друг с другом не соприкасались.
____
go-la - зима
ga-na-qua-ti-s-di - ненавидеть
go-ge-yi - лето
ga-nv-na-wa - трубка

[Spectre28 >>>]

Спустя два часа дороги из туч начал сыпать ленивый, пушистый снег. Все больше холодало по мере того как солнце опускалось за отроги. Ветер налетал порывами, ероша гривы лошадей и хлопая покрышкой фургона.
- И мне это все больше начинает напоминать Колдвелл, - нарушила молчание Эльза. Девушка заговорила скорее для того, чтобы разогнать голосом неестественную тишину чем по-необходимости. - Там, в лесу. Только холодно Ты знаешь, я с самого начала подъема не слышала голосов. Сначала я думала, что просто думаю о другом, но потом прислушалась. Внутри. И - пустота. Как ты считаешь, могут ли одни духи бояться других?
- А твоя сила? С тобой? - было похоже, что Джисква пока отложил занимавшие его вопросы до лучших времен и теперь снова был по-обычному внимателен и собран. Как ни странно, он пока не ощущал того, о чем говорила Эльза и на что жаловался дух предка. Лес, где жила ведьма - с тенями и голосами - был куда более жутким. Сейчас Джисква не чувствовал и не слышал ничего похожего, хотя окружающая тишина и казалась ему неестественной. Словно все замерло, притаилось, ожидая чего-то.
- Со мной, - заверила девушка. Жар магии все так же бился где-то внутри, ожидая, пока его отпустят на волю. Но тяги снаружи, которая добавляла напряжения, она не чувствовала.
- Асийю*. Хорошо. Может, они ушли насовсем.
- Они уже возвращались прежде, - коротко ответила Эльза, которую замечание шамана, к ее собственному удивлению, задело.
Несмотря на то, что она понимала тревогу индейца, девушка никак не могла сбросить ощущение гулкой пустоты вокруг. И, вспоминая предложения, которые порой нашептывали духи, невольно задумалась о том, получится ли теперь к ним обратиться. Хотя Эльза и не намеревалась делать этого ни в прошлом, ни впредь, духи чего-то от нее хотели, общение, обмен с ними делали ее - кем-то особенным. Но она не была уверена, что хочет сейчас об этом говорить. Или хочет ли говорить об этом вообще.
Тропа повернула, и Эльза натянула вожжи, останавливая фургон. В просвете между деревьями виднелась дымящаяся гладь озера. Разметка на тропе уходила в сторону, огибая водную гладь с левой стороны. Эльза вопросительно посмотрела на чероки.
- Можно обогнуть с другой стороны. Но я все равно считаю, что сперва стоит выяснить, что случилось с людьми. И по дороге ехать легче.
Мысль отказаться от поиска ей не нравилась совершенно, но идею бросить индейца, если тому захочется отправиться другой дорогой, она не рассматривала вовсе.
- Асехи. - Джисква был уверен, что в лагере никого не осталось, но осмотреть место ему тоже хотелось. Мало ли что получится узнать.
____
a-si-yu - хорошо

[Crystal >>>]

На стоянку они наткнулись раньше, чем ожидалось. Партия, размечавшая будущую дорогу, не добралась даже до середины озера. Эльза предположила, что ранние отчеты были слишком оптимистичны, а, может, рабочие надеялись на премию за скорость и рассчитывали, что дальше пойдет легче. Как бы там ни было, выглядел лагерь так, словно по нему пронеслось стадо бизонов. Кто-то повалил фургоны, будто в приступе злобы переломал обручи, на которых держались покрышки, а сами навесы изрезал так, что от них больше не было никакого толка. Палатки беспомощно распластались на земле. Один фургон явно пытались сжечь, но не довели дело до конца, и теперь белый снег тихо падал на почерневший, но все еще сохранивший форму остов. И повсюду валялись ящики с припасами, одежда и инструменты, уже порядком заржавевшие за проведенное под открытым небом время.
Лошади и нагруженные поклажей мулы снова забеспокоились, чуя запах смерти. Индеец настороженно спрыгнул на землю и, еще раз охватив взглядом картину разрушения, пошел ближе к обугленным развалинам. Дерево не сохранило ни крупицы тепла, хотя все еще источало мощный запах гари. Смерзшаяся земля и каменная крошка здесь была буквально испещрены следами человеческих ног - гляда на путаницу следов, чероки припомнил, что белых было много, тридцать. Отпечатки ботинок при этом почему-то мешались с оттисками голой ступни и часть следов, к удивлению Джисквы, оказалась совсем свежей. Было похоже, что Эльза оказалась права и кто-то из белых выжил. Но пройти по следу хоть сколько далеко чероки не удалось - за пределами лагеря следы путались и терялись в грязи, а уходить дальше и оставлять Эльзу одну Джисква не хотел. Но помня о том, что они здесь возможно не одни, теперь он настороженно прислушивался к тишине, которую по-прежнему не нарушало ничего, кроме фырканья встревоженных животных. Возвращаясь к обломкам фургонов и все еще присматриваясь к следам, индеец наткнулся на полузасыпанную землей яму. Сказать наверняка было сложно, но, судя по всему, в этой яме упокоилось два или три человека - части тел были свалены вперемешку. Сузив глаза, Джисква несколько секунд рассатривал останки - там, где на костях было мясо, он отчетливо видел следы зубов.
Широкое кострище тоже давно остыло. И, обогнув один из фургонов, Джисква увидел то, что осталось от лошадей отряда - туши были обглоданы всего наполовину. Полакомится кониной сюда явно приходили не только волки, но и какие-то более мелкие твари. Животные, когда их убили, были еще привязаны к импровизированному стойлу из сложенных вместе сучьев - от шей к поперечным балкам тянулись кожаные ремни. Рядом валялись мешки с рассыпаным кормом.
- Я нашла припасы. Несколько ящиков мяса, зерно и плесневелый хлеб, - тихо сказала подошедшая Эльза. Она выглядела даже бледнее обычного и усталой, словно не ехела весь день на фургоне, а шла весь путь пешком. - Не знаю, насколько бы им еще хватило еды, но - точно на несколько дней. Не было никакой нужды забивать животных. И жечь фургон тоже - тут есть несколько обычных небольших кострищ. Получается, кто-то напал? И увел всех?
- Не всех. Часть осталась здесь, - правда указывать на яму с останками Джисква не стал. На его взгляд девушка и без того выглядела неважно. Увиденное и ему не пришлось по душе, но он старался держать себя в руках. - И кто-то выжил. Следы говорят.
- Выжили? - на миг оживившись, девушка огляделась вокруг. Впереди поднималась стена леса, в которую, видимо, и уперлись проходчики. У края лагеря лежало несколько спиленных деревьев, а вокруг одного у корней все еще была обмотана система блоков для корчевки. - Но почему они тогда не остались здесь, где есть еда и топливо? Даже сейчас уже так холодно, а ночами, в лесу...
- В лесу - безопаснее? - предположил чероки. Уверенности в его голосе, впрочем, не звучало. Если вендиго на воле, то не безопасно нигде. Но что бы ни напало на лагерь белых, оно было основательно. - Сюда кто-то возвращается. Или приходит. Совсем недавно был здесь.
- Значит, если они приходят, мы можем просто подождать здесь? - в голосе девушки невольно прозвучало облегчение. - Мне не кажется, что стоит уходить к ночи в этот лес. К тому же можно приготовить и съесть что-нибудь горячее. Я проголодалась, - помедлив, она виновато пожала плечами. - И вымоталась.
Джисква внимательно ее оглядел, перевел взгляд на деревья за ее спиной.
- Плохое место. Уэваджу*. Смерть кругом. - он снова посмотрел на девушку, чуть качнул головой. - Нужна еда. И отдых. Можем подождать. Я могу снова попробовать попросить духов о помощи.
- Можно остановиться за окраиной, на дороге, - предложила Эльза. - Лагерь оттуда видно и слышно, а место более открытое.
- Агатахнай*. Мудро. - идея остаться в самом лагере Джискве категорически не нравилась, потому он с готовностью взял лошадей под узцы и, развернув их обратно, повел маленький караван за собой.
Остановившись так, чтобы с их места было видно мертвый лагерь, индеец, как всегда, сначала позаботился о животных - день у них выдался непростой. Только убедившись, что они накормлены и напоены, чероки занялся остальным - собрал подходящих веток, развел костер и поставил на огонь котелок с будущей похлебкой. В отличии от Эльзы, он не чувствовал усталости - наоборот, после целого дня почти без движения, было невероятно приятно чувствовать, как работает тело. И к вечеру он тоже ощутил, что проголодался - завтрак был уже очень давно.
- А что они едят в лесу? - внезапно поинтересовалась Эльза, которая сидела, уперев подбородок в колени и глядя в огонь. - Припасы ведь целы. Ящики не вскрыты, мешки не развязаны. А что вытащено - его разбрасывали и топтали, словно игрались. И мы не видели животных после тех кроликов и волков.
На этот вопрос у Джисквы ответа не было, потому он промолчал - предположения, которые он мог сделать, Эльзе бы не понравились.
____
u-e-wa-tsu - смерть
a-ga-ta-hna-i - мудро

[Spectre28 >>>]

Когда индеец внезапно повернул голову к лагерю, Эльза как раз доедала похлебку. Несмотря на голод, который и не думал никуда пропадать, еда, как и мясо до того, казалась почти безвкусной. И словно проваливалась в пустоту, не достигая желудка. В похлебке словно чего-то не хватало, какой-то специи, которую девушке никак не удавалось поймать за хвост воспоминаний. Не перец, и не знакомые с детства травы. Она пыталась решить, можно ли помнить то, чего никогда не пробовала, поэтому отреагировала медленнее чем нужно. К тому моменту, как она оглянулась, Джисква уже был на ногах и напружинился, готовясь или отразить атаку, или рвануться в погоню: заметил оборванца он раньше Эльзы, но и тот увидел индейца с девушкой и тут же, испустив высокий приглушенный визг - бродя по лагерю он как младенец сосал большой палец, - бросился к дальней стороне лагеря, к вздымавшемуся темной еловой стеной лесу. Бежал незнакомец медленно, спотыкаясь и продолжая визжать, но уже тише и с перерывами. Рваная почти до лохмостьев серая рубашка хлопала по ветру.
В следствии этих действий, Джисква тоже сорвался с места в погоню - попытаться задержать незнакомца иначе ему пришло в голову только когда в темноте он обо что-то споткнулся и едва не упал:
- Подожди!
Как по команде мужчина упал, словно деревянная кукла, хотя визжать и не перестал. Эльза чуть виновато пожала плечами и со вздохом поднялась.
- Заклинание долго не продержится.
Быстро оценив обстановку, чероки, уже восстановивший равноесие, обернулся к девушке:
- Веревка в фургоне. Бросай мне.
Получив требуемое, он - теперь уже без сложностей - поровнялся с обездвиженным белым и связал тому руки за спиной. С близкого расстояния было хорошо заметно, что их пленник не вполне владеет своим разумом. Тот продолжал хныкать, а когда подошла Эльза, зарыдал в голос. К тому моменту действие связывающей магии прошло, и мужчина попытался отползти или откатиться подальше от женщины.
- Нет! Нет! Не есть меня!
- Не есть? Да я и не собиралась... - Эльза, невзирая на вопли, подошла ближе. Мужчина, который отощал почти до костей, производил по-настоящему удручающее впечатление. Рваная одежда, развалившийся сапог на одной ноге, куча порезов, царапин и мелких ран. Из некоторых до сих пор продолжала сочиться кровь. Красные капли, которые сползали по грязной коже, заставили девушку замереть. В воздухе словно разлился приятный, пусть и слегка металлический запах, каким-то образом странно сочетавшийся с пресным обедом. Эльза сглотнула и невольно отступила на шаг, пытаясь придти в себя.
- Кто ты? - голос индейца звучал гортанно, но слова он выговаривал понятно. - Что здесь делаешь?
- Я - не они! И не она! Не она, нет! - мужчина захихикал, но потом внезапно замолчал и принюхался к собственному плечу. Из уголка губ сплозла струйка слюны.
- Кто она? - на миг Джисква ощутил, как мурашки пробежали по его загривку - невольно ему вспомнилась ведьма, которой он перерезал горло.
- Она! - изогнувшись, пленник качнул головой в сторону Эльзы, которая так и стояла поодаль с ничего не выражающим лицом. - И они! Они все!
- Эльза. - Шаман повернул голову к девушке - его смущало, что она умолкла. - Поговори с ним. Ты умеешь.
- Сейчас - лучше ты, - девушка обхватила себя руками, словно мерзла даже в теплой куртке.
- Почему? Что не так?
- Потому что он не станет со мной говорить, - девушка сделала шаг вперед.
Мужчина снова забился, пытаясь порвать веревки и тихо заскулил. Эльза снова отступила.
- Видишь? Кажется, я знаю, чем они здесь питались.

[Crystal >>>]

Бросив на нее еще один взгляд, Джисква снова повернулся к пленнику. Хотя Эльза и вела себя непривычно, она все еще оставалась собой.
- Ты пришел сюда с белыми? Это твой лагерь? - предпринял он еще попытку.
- Они не виноваты, знаешь, - на миг речь стала почти внятной, но потом безумец снова захихикал и попробовал сжаться в клубок, словно чтобы обнюхать свои ноги. Лизнул кожу в прорехе штанов. - Это все оно. Не они!
- Оно?
- Оно. Эта штука из хижины. Они просто хотят есть. Эльяс хитрый!
- Из какой хижины? Где? - речь сумасшедшего было сложно понимать.
- Хижина! Там синее небо, желтое солнце и зеленая трава! Эльяс крался! Эльяс играл! Но трудно, трудно. Они ждут! Они идут!
Чем дальше, тем большее отвращение Джисква чувствовал к этому белому. Он мог только догадываться, что тот пережил, но догадки и понимание не могли избавить его от чувства гадливости и желания держаться подальше, чтобы не запачкаться самому. И одновременно, шаман чувствовал жалость - к искалеченному созданию, чей дух оказался настолько слаб, что оно застряло на пол дороги - белый не смог сохранить себя, и не смог умереть, продолжая цепляться за призрак жизни.
- Хижина - где? У озера?
- Озеро? - тот бессмысленно захихикал. - О-зе-ро. Эльясу нравится слово. Звонкое как небо.
- Сухое дерево?
- Де-ре-во, - это слово Эльяс, если его так звали, почти пропел. - Под небом и над солнцем раскинет лапы, цепляется. Плохое.
- Почему? - направлять "разговор" становилось сложнее, поскольку Джисква исчерпывал арсенал вопросов, которые он мог задать безумцу. Но тот все же реагировал на то, что интересовало индейца.
- Цепляет. Лапы. А там они и оно, и еще они. Эльяс не хочет, чтобы его ели. Отпустите Эльяса? - мужчина хитро посмотрел в глаза чероки, но почти сразу ответ глаза и уставился на собственную ногу.
- Какие "они"? - вторых "они" Джисква не понял. Если бродяга говорил о выживших, но утративших себя белых и о вендиго, кого еще он мог называть многозначительным "они"?
- Пугалки, - прозвучал короткий ответ, после чего пленник снова заныл: - отпустите? Они придут. Невиновные, но Эльясу будет плохо. И она! Она смотрит! А Эльяс связан, Эльяс не может быть хитрым!
Джиска снова бросил взгляд на Эльзу. Та не двигалась с места, внимательно разглядывая пойманного мужчину с блеском в глазах.
- Что будет, если отпущу? - спросил он у пленника.
- Эльяс уйдет! Эльяса не зажарят и не съедят. Там лучше. Там пугалки и они, и оно, а Эльяс между, всегда между!
Джисква заколебался - он не мог решить, как стоит поступить. Ему не хотелось отпускать безумца - возможно, тот бы мог проводить их. Ведь выживал он все то время, что здесь находился - судя по всему, довольно продолжительное. Но при этом наступила ночь - любимое время маниту. И с Эльзой явно было не все в порядке, не считая ее непонятную усталость. Идти сейчас к озеру было бы неразумно. Как и неразумно оставаться здесь. Но третьего варианта Джисква не видел и следовало выбрать.
- Эльза. Нужно решить. Идем с ним или остаемся?
- С ним? Нет! - не давая ответить девушке, Эльяс выгнулся так, что чуть не порвал прочную веревку. - Вы съедите Эльяса! Ни за что!
- Вот тебе ответ, - устало вставила Эльза в непрекращающиеся крики.
Спокойствие Эльзы и ее реакция на слова психа были слишком нетипичны. Было похоже, что идти куда-то сейчас действительно не стоило. Не раньше, чем Джисква поймет, что случилось и как с этим справиться.
- Если нападешь на нас - пожалеешь, - предупредил пленника индеец. Судя по тому, что безумец позволял себе кричать в голос, непосредственная опасность в виде "их" путешественникам не угрожала. Во всяком случае - пока. Эльяс судорожно закивал, продолжая временами опасливо поглядывать на Эльзу.
Пользуясь тем, что он затих, Джисква распутал веревку на руках белого. Почувствовав, что свободен, тот вскочил на ноги и, прихрамывая, побежал прочь. Индеец проводил его взглядом, пока тот не скрылся среди деревьев, после чего повернулся к девушке. Та сначала просто смотрела на него, сложив руки на груди, но потом со вздохом уселась обратно к костру. Но заговорила не о себе.
- Бедняга. Если я правильно понимаю, что с ним случилось, это по-настоящему жутко.
- Потерять себя - страшно, - согласился чероки. Он вернулся вместе с Эльзой и сейчас сидел на корточках напротив, глядя на нее сквозь горячий воздух над пламенем.
- Не только это, - поморщилась девушка. - Ты видел, как он смотрел на себя? На тебя? "Они" - испытывают желание есть чужую плоть. А он - бедолага, кажется, жаждет своей. Ты знаешь, нам нужно разделаться с этим... вендиго, поскорее.

[Spectre28 >>>]

Шаман чуть прищурился, всматриваясь в знакомые черты.
- Ты... тоже испытываешь этот голод? Давно?
- С кроликов. Но тогда я еще не понимала, что происходит. Думаю, здесь было так же, просто эти люди осознали все слишком поздно, когда голод уже почти свел их с ума. Непонятно только, почему они не ушли. Хотя, может быть, их не выпустили. Да, ты говорил, что вендиго свистят на охоте? Прислушайся. Я слышу этот звук откуда-то спереди с тех пор, как наш безумный знакомый убежал.
Джисква прислушался. После того, как Эльза об этом сказала, когда уже не мешали крики перепуганного белого, он и в самом деле что-то услышал. Тихое мелодичное позвякивание и посвистывание откуда-то издалека. И еще чероки понял, что снова голоден - несмотря на то, что ел совсем недавно. Но он уже понял - почему. Маниту действительно был очень силен, его злая воля пропитала окресности и подчиняла себе всех, кто оказывался на его территории.
- Я слышу, - кивнул шаман. - И теперь я тоже чувствую голод. Странно... Почему - только сейчас?
- Может, он ненавидит белых сильнее, - предположила Эльза. - Или потому, что ты - шаман и умеешь обращаться... с духами.
- Маниту не важен цвет кожи, - покачал головой Джисква. - Они ненавидят всех живых одинаково.
Но ее слова про духов заставили его задуматься. Он говорил сегодня с духом предка. И его воля оказалась достаточно сильна, чтобы дух услышал его и пришел на зов. Возможно ли, что это заставило маниту отступить? Или маниту испугался старого Джалаки?
Сощурив глаза, шаман уставился на огонь, пытаясь найти объяснение необъяснимому. Как уже пытался сегодня. Чуть вздрогнув, Джисква сообразил, что не может вспомнить запах летней прерии, о которой столько размышлял несколькими часами раньше. И просто чтобы вспомнить, он вновь извлек замшевый сверток, где вокруг спелых ягод кольцом были свернуты стебли травы.
- Кусочек лета, - Эльза подняла голову от колен и нахмурилась. - Странно. Я вспоминаю о том, как ты мне их показывал - и точно помню, что запах мне очень нравился. Но сейчас почему-то не хочется о них даже думать. Маниту?
- И ты хотела их съесть. - на миг Джискве показалось, что аромат ягод с травяными нотами какой-то неприятный, но чувство тут же ушло. Напротив, в царстве замерзшей земли и холодных камней, запах лета был как никогда притягательным. Взяв одну ягоду из свертка, чероки протянул ее девушке. - Съешь сейчас.
Несколько секунд казалось, что Эльза откажется. Но в итоге, непроизвольно скривив лицо в гримасе отвращения, она решительно схватила с ладони индейца ягоду, сунула в рот и начала медленно жевать. Проглотив, девушка открыла глаза и сначала нерешительно, а потом по-старому широко улыбнулась индейцу.
- Не знаю, как оно работает, и как надолго, но - работает! Я больше не хочу тебя есть!
- Асийю. - Надолго или нет, но сейчас Эльза действительно была больше похожа на себя прежнюю. Прислушавшись к собственным ощущениям, Джисква задумался - не стоит ли ему попробовать тоже. Он чувствовал голод и даже подумывал об еще одной миске похлебки, хотя и догадывался, что пользы она не принесет. Но человеческой плоти он пока не жаждал и, судя по всему, зашел не так далеко, как ушла Эльза. В свертке еще оставалось четыре ягоды и чероки смотрел на них в нерешительности.
- Лучше тебе тоже съесть одну, - поняв его сомнения, сказала Эльза. - Кто знает, как повлияет на голод ночь.
Джисква кивнул - в словах девушки был смысл.
Дикая клубника оказалась сочной. Все еще ощущая кисловатую сладость на языке, индеец почувствовал, как сосущая пустота в животе пропала без следа. И хотя именно этого он и ждал - Эльзе явно было лучше - испытав на себе волшебную силу, шаман ощутил те же восторг и удивление, какие испытывал всегда, вступая в контакт с миром духов. Едва слышно он проговорил слова благодарности предкам, чья помощь приходила так вовремя.
- Асийю, - повторил он снова. Подняв голову, Джисква снова прислушался к позвякиванию, на самом деле звучащему довольно отчетливо. - Я слышу. Но это не вендиго. От его свиста теряешь волю и покорно идешь на его зов. Мы не идем. Я хочу знать - что это.
- Может быть, это "пугалки", - заметила Эльза. - Я думаю, так этот бедняга называет духов, о которых говорил Джонсон. Если они только пугают, но не вредят. Духи могут завывать. Наверное, звенеть тоже - такие истории я слышала. О призраках, которые звенят цепями, в которые были закованы при жизни.
- В какие цепи? - не понял ее индец.
- Ну-у, цепи. Я слышала истории про призраков людей, умерших в тюрьмах, где они были в цепях... - Эльза на секунду задумалась, потом пожала плечами. - Не уверена, что в партии этого парня - Доннера - кого-то заковывали. Или все призраки могли чем-то греметь? Боюсь, когда мне рассказывали про это в детстве, я не стала уточнять.
Джисква покачал головой. Белые были странными и их призраки наверняка сохраняли эту странность. Он убрал сверток обратно в сумку и поглядел в огонь. Танец пламени завораживал, словно приглашал погрузиться в свои таинства. Шаман неохотно оторвался от этого зрелища и перевел взгляд на девушку:
- Я хочу снова обратиться за помощью к духам. Не хочу уходить далеко. Буду с другой стороны, - он указал рукой на противоположный конец разоренного лагеря белых. Если духи рассердятся, их гнев падет только на самого Джискву - до Эльзы будет далековато. Но с такой мерой предосторожности они все равно не разделятся, и в случае опасности один сможет придти на помощь другому.
- Я слишком устала, чтобы бежать на другой конец лагеря, если у тебя что-то пойдет не так, - возразила Эльза. - Лучше где-то поближе. Хотя бы и в деревьях, если нужно уединение.
- Тла. Если испугаются сокуили, лошади, будет плохо.
Новых возражений Джисква слушать не стал - он поднялся на ноги и ушел. На полученное вслед: "упрямый мул" Джисква тоже предпочел не реагировать.

[Crystal >>>]

Провожая индейца глазами, Эльза некоторое время размышляла о том, не стоило ли все-таки отправиться за Птицей, просто на всякий случай. Но нарушать ритуал общения с духами было плохой идеей даже в лучших ситуациях, а кроме того она на самом деле жутко устала. И не была уверена в том, что сможет помочь, если что-то пойдет не так. Жаль, еще и любопытство даже сейчас царапало изнутри как кошка, которая пытается добраться добраться до мыши под полом.
"Будет и другой раз. Может быть, я даже смогу тоже посмотреть на тот мир".
"Если будет".
Приняв решение, Эльза перебралась в фургон. Там можно было свернуть из шерстяных одеял теплое гнездо и, наконец согреться.
Желудок заурчал, напоминая о себе, и Эльза вздохнула. Есть ей хотелось по-прежнему, пусть и иначе. Она уже поняла, что обычная пища не приносит насыщения. Ягоды индейца - временно? - убрали тягу к человеческому мясу и крови, но не излечили полностью того, что изменил в ней маниту. И даже так - это стало огромным облегчением. Если не думать о том, что ягод оставалось всего три, а они не приблизились к решению. И о том, что в лесах вокруг бродит не только вендиго, но и несколько десятков людоедов. Или их теперь осталось гораздо меньше? Мысль утешала не не слишком.
- Может, стоило накормить ягодами Эльяса, и тогда он бы рассказал что-то полезное?
Но эту мысль она тоже быстро отбросила. Вспоминая собственную реакцию, девушка сочла, что безумец просто не позволил бы себя накормить. К тому же, пусть бы он избавился от желания откусить кусок себя самого, безумие его скорее всего осталось бы при нем. Эльза вспомнила бессмысленный взгляд, пузырящуюся в уголках губ слюну и передернула плечами. Когда индеец предложил ей поговорить с пленником, она посмотрела на него - и увидела себя. Стоило пройти еще неделе или двум. А, может, всего одной ночи или двум? Сколько она смогла бы сопротивляться голоду? Возможно, достаточно долго. Упрямство у нее было в крови. Но итог был бы один, нечего обманывать себя. И никакой огонь тут бы не помог. Она была права, когда говорила Джискве о молоте. Чтобы бороться с невидимым нужны другие инструменты, другие таланты. Учитель... если бы такого удалось найти. Книги. Книги достать проще, но сколько же в них ерунды!.. И все-таки, нужно будет этим заняться. Если природа силы схожа, должны быть какие-то приемы, методы.
За полотняной стенкой фыркнула лошадь, и девушка невольно вздрогнула, после чего вслух выругала себя за испуг. Бесстрашие тоже было у нее в крови - как говорили в семье. И будь она проклята, если какой-то дух сможет это у нее забрать. Вендиго, который свистит во тьме. Вендиго, которого можно увидеть и которого можно превратить в пепел и развеять по ветру. Вендиго с телом изо льда, которое она, Эльза Фолли, с огромным удовольствием испарит. И, может быть, тогда станет совсем прежней. Уверенной, и не боящейся шорохов в ночи. Шорохи... как сказал бы Эльяс - смешное слово...

[Spectre28 >>>]

Найдя подходящее, как ему казалось, место, Джисква остановился и какое-то время просто стоял прислушиваясь. Вокруг по-прежнему была разлита мертвая тишина, и отдаленное позвякивание-посвистывание, слышилось довольно отчетливо если прислушаться. Какое-то время, прикрыв глаза, шаман вслушивался в эти звуки, но раз за разом перед его воображением вставало видение белых поселенцев, которые почему-то потряхивали железными цепями, словно исполняли какой-то неведомый ритуал. Покачав головой, Джисква открыл глаза, привыкшие к ночной мгле - снег так и летел с неба хлопьями и звезд не было видно. Оставшийся позади костер был отчетливо виден, но использовать его для медитации было бы действительно неблагоразумно - молодой шаман не хотел рисковать ничем, кроме того, чем он был рисковать готов. Собой.
На то, что бы сложить новый костерок и разжечь пламя времени ушло немного. Куда больше его понадобилось для того, чтобы огненная медитация дала плоды. Существо, которое появилось в языках пламени, легко могло напугать, если бы Джисква не знал, что Земли Великой Охоты населены огромным множеством духом, часть которых походили на земных созданий. Огромный, с добрую собаку паук был по-своему красив: вокруг могучих челюстей под ветром другого мира шевелились длинные ворсинки, а на черном как уголь панцире почти светился серебрный симметричный узор.
- Удани Тутлунуджи*, - почтительно обратился к нему чероки. - Старший брат, мне нужна твоя помощь - маниту здесь слишком силен.
Паук смотрел на него восемью одинаково-черными, блестящими глазами, и этот взгляд был не менее осмысленным, чем любой человеческий. Насекомое неспешно перебирая лапами, подползло ближе к шаману, спокойно ожидая продолжения.
- Там, впереди, у озера есть старое дерево, куда мои предки заточили маниту. Я боюсь, что он освободился и теперь вендиго подчиняет себе все вокруг. - Шаман чуть нахмурился, вспоминая услышанное от безумца. - Где-то там же есть хижина. Прежде, чем я отправлюсь туда сам, я хочу узнать - что или кто встретится по дороге. Вендиго подчинил себе белых людей и они где-то там и опасны. Старший брат, я прошу - найди хижину и дерево. Осмотри все вокруг них. Расскажи мне об увиденном. Если встретишь слуг маниту - не рискуй, будь скрытен. Но если сможешь убить - убей. И прошу - если ты встретишь одинокого белого, оборванного, хромого, лишившегося разума и безоружного, не трогай его, не показывайся ему на глаза.
Помедлив, паук метнулся в ту же сторону, куда уходила предполагаемая дорога, и почти сразу же пропал из вида среди темных стволов деревьев. Он перемещался бесшумно - только с мягким стуком упал на землю снежный ком, сброшенный с низкой ветки. Если дух знал, о чем идет речь, то хижина, дерево или все вместе находилось как раз у дальней кромки озера.
Проводив его взглядом, чероки вздохнул. Он знал, что когда на зов отвечает кто-то из духов-животных, шаман может давать им задания, какие сочтет подходящими случаю. Но сегодня ему впервые ответил Кананески*, Паук, и Джисква не знал - не попросил ли он слишком много. Изменить, впрочем, было уже ничего нельзя и оставалось только ждать, когда Кананески вернется. Если вернется. Погасив костерок, индеец пошел обратно к фургону.
Эльза уже спала, но Джисква пока не мог себе позволить последовать ее примеру. Потому он подсел к огню и попытался прислушаться к ночи и к себе.
Ответа на ритуал ему пришлось ждать долго, почти час. И когда он пришел, то оказался не таким, как ожидал молодой шаман. Перед его внутренним взором неожиданно возникли обрывки видений, причем так, как человек увидеть их не мог. Он словно оказался внутри прозрачного пузыря, стенки которого искажали изображение, то вытягивая, то сжимая. И двигалось изображение рывками - и точно так же внезапно гасло и появлялось вновь. Сначала призванный дух показал ему странных, очень длинных существ, похожих на людей, и Джискве потребовалось несколько секунд чтобы понять, что это и есть люди, просто со странного угла. После этого осознания все стало проще: паук видел три шаркающих по снегу скособоченные фигуры белых в отрепьях, одна из которых волочила за собой дробовик за ствол. Картинка мерцала, и временами белые превращались в светящихся синюшных монстров, от которых в разные стороны тянулись ледяные даже в видении туманные щупальца. Вокруг простирался заснеженный темный лес, который одновременно сиял мертвенными красками и, казалось, дышал, но прерывисто, жадно втягивая... не воздух, а словно саму жизнь.
Промелькнули остатки каких-то давно развалившихся хижин, где не было и следа присутствия живых существ. И в конце на шамана надвинулось могучее, но совершенно сухое дерево, которое пульсировало такой тьмой, что хотелось отвернуться - настолько больно было глазам души. И чернильная тьма растекалась от корней, пронизывала воздух. В голых сучьях, которые казались множеством искривленных лап, сияли разноцветные огни - желтые, синие, зеленые. Яркие шарики пульсировали, как живые сердца, отталкивали тьму, но их свет не мог пробиться далеко.
Моргание. Зев землянки, как открытая пасть в земле, готовая жадно проглотить любопытного. Картинка медлит, приближается, и в поле зрения возникает лицо, круглое как луна, синее, с белыми глазами и длинными, не помещающимися во рту зубами-иглами. Пасть распахивается, извергая слово силы, от которого мир вдрагивает, размазываясь, растягиваясь - и наступает тьма.
_____
u-da-ni du-tlu-nu-tsi - старший брат
ka-na-ne-s-gi - паук

[Crystal >>>]

Утром, когда индеец проснулся, все так же лениво и не торопясь падал снег - и не таял, хотя воздух не казался таким уж холодным. Джисква потянулся, разминая мышцы, энергичными движениями разогнал кровь. Ему было жаль, что нигде под руками нет проточной воды, в которой можно было бы совершить омовение, но с этим уже ничего не поделать. Прежде, чем заняться завтраком, индец заглянул к Эльзе, чтобы убедиться, что ей не стало каким-то образом хуже. Она безмятежно спала и по чертам ее лица нельзя было сказать, что ее что-то беспокоит или она как-то изменилась. Но точнее будет ясно когда она проснется. Кивнув, Джисква занялся делами - лагерной рутиной, которую он чаще всего молча брал на себя. Его тревожило то, что он увидел накануне глазами Кананески.
- Доброе утро, - поздоровалась Эльза, выглядывая из фургона, когда шаман закончил кормить лошадей и собирался готовить завтрак. - Хотя бывали они и добрее. Но спасибо твоим ягодам: есть людей мне хочется едва-едва, и сейчас это желание почти незаметно. И я все еще чувствую усталость, словно и не спала. А как ты? И как прошел твой ритуал? Прости, я все проспала.
- Усталость - плохо. Нам нужны силы, - поприветствовал ее Джисква. Впрочем, ее словами он остался доволен - в общем и целом Эльза была куда в большем порядке, чем накануне. Он тоже ощущал усталость, которая навалилась вчера вместе с пришедшим чувством неестественного голода. И опасался, что чем дольше они мешкают, тем хуже будет. Поставив котелок с будущим кофе на огонь, чероки полез в фургон за сухими лепешками и мясом.
- Мне ответил Кананески. Паук. Кананески - могучий воин, титанависки Анийиви часто избирают его своим защитником. - Джисква протянул Эльзе ее порцию. - Я попросил его отправиться к дереву, найти хижину. Рассказать мне, что он увидит.
Эльза кивнула. Пока закипала вода, шаман переказал девушке видения, посланные духом.
- Я думаю, Кананески видит в двух мирах, - в заключение рассудил Джисква. - Он видел злую силу маниту - она пропитала все вокруг. Сухое дерево - ее сердце. Наверное, маниту все еще там.
- И тогда стоит это дерево уничтожить? - поинтересовалась девушка, потом задумалась и махнула рукой, отзывая предложение. - Хотя тогда оно может вылезти, наверное, да? И что нам теперь делать?
Чероки покачал головой - ответа у него не было. Он отследил момент, когда шапка кофе начала подниматься, и снял котелок с огня, размешал, чтобы осела гуща. Повел рукой, охватывая мертвый лес, разоренный лагерь:
- Как это возможно, если маниту не на свободе? Кого встретил Кананески в конце? Ататахаски*. Вопросы. Но где ответы?
Еще раз покачав головой, Джисква разлил горячий кофе в две кружки, дал одну Эльзе.
- Надо поесть. Потом надо идти смотреть. Осторожно. Те белые, что сюда пришли, уже не белые.
Приняв кружку, Эльза подозрительно принюхалась и улыбнулась. По крайней мере, кофе пах так, как полагалось пахнуть кофе.
"Пока еще", - напомнила она себе, но это могло подождать. Сейчас требовалось думать о другом, и Эльза, отпивая глоток за глотком обжигающего напитка, пыталась осознать всю картину, со всеми ее нюансами.
- В моей... в религии моего народа считается, что дьявол - самый сильный злой дух, - девушка говорила медленно, пытаясь подстроить речь под представления сразу двух миров, между которыми она неожиданно стала посредником, - может действовать через других людей. Колдунов и ведьм, да, но не только. Обычный человек тоже может ему поддаться. Может быть, здесь - тоже самое, и паук видел то, чем стал такой вот человек? Может, кто-то из партии Доннера. А может быть, среди них был колдун, как я - и ты видел то, чем стала бы я - потом.
- Анаскати*. Может. Кто-то построил хижину. - Джисква тоже отпил кофе. Вопреки подозрениям, у него была надежда на то, что напиток поможет стряхнуть усталость. - Нужно идти. Тихо. Без сокуили.
Эльза кивнула. Дорогу дальше не расчищали, и дальше все вполне могло быть завалено снегом. Пробираться с фургонами могли себе позволить поселенцы, но не они вдвоем. Ее волновала мысль, что будет с животными, если они с Джисквой сгинут, но девушка утешила себя тем, что запас корма в торбах есть, и через какое-то время компания наверняка пришлет новых людей... которым может повезти больше. Или которые окажутся достаточно разумными чтобы повернуться и отправиться восвояси.
_______
a-dv-dv-hv-s-gi - вопросы
a-na-s-gv-ti - может, возможно

[Spectre28 >>>]

- Может, стоит оставить записку... - но Эльза замолчала, не договорив. Никто в здравом уме в такое не поверил бы. С тем же успехом следующая партия могла выслушать Эльяса, если тот проживет достаточно долго. Что будет с ними самими - девушка тоже предпочитала не думать. Хотя мысль о том, чтобы встретиться с тварью, которую увидел паук, заставляла теплеть кончики пальцев. Хоть что-то, на что можно выплеснуть пережитое.
Путь вдоль озера какое-то время повторял направление, в котором двигалась группа проходчиков, прямой как стрела. Деревья здесь росли не слишком часто, и поселенцы наверняка двигались той же дорогой. Подтверждение этому встретилось достаточно скоро; индеец, который шел впереди, наткнулся на целый городок, погребенный под снегом, точнее - его останки. От сложенных некогда времянок остались едва ли несколько уложенных друг на друга бревен, обозначавших стены. Это явно не могло быть делом рук проходчиков. Скорее лагерь действительно относился ко временам Доннера или был даже старше; сейчас здесь было не найти даже уцелевшего круга камней для очага. Если какие-то свидетельства того, что произошло с людьми, и были, то обнаружить их сейчас, спустя столько времени, не стоило и стараться.
Следующая остановка случилась через час, когда индеец внезапно вскинул руку, подавая знак останоситься и спрятаться. Слабый хруст снега в отдалении становился все ближе, и вскоре на поляну перед Джисквой и Эльзой вышли два человека подобных тем, кого Джисква видел ночью внутренним взором - но не те самые, насколько он мог судить. У этих из оружия были только дубины, и один припадал на правую ногу. Оборванцы шли медленно, глядя перед собой пустыми глазами и временами принюхиваясь к ветру, который, к счастью, дул с их стороны. Только спустя несколько минут после того, как звуки шагов снова стихли, индеец дал знак двигаться дальше, и Эльза, все еще сжимая в руке револьвер, рискнула показаться из-за густых кустов, усыпанных алыми ягодами. Никто не сказал ни слова - говорить в этом лесу казалось и опасным, и неправильным. Эльза не могла прогнать чувство, что стоит заговорить - и лес, все его неестественные обитатели узнают, где их искать. Не говоря о самом маниту - вендиго? - который вполне может бродить по округе. Если ночью он был в хижине.
"Интересно, эта привычка осталась с тех времен, когда оно было человеком, если было? Или даже злые твари порой спят по ночам?"
Их сопровождали только звук шагов и все более громкое посвистывание впереди. Теперь уже не нужно было напрягать слух чтобы его расслышать.
И несмотря на это, хижина и дерево открылись им неожиданно. Снегопад с утра все усиливался, но несмотря на это вокруг, казалось, становится все темнее, как будто снег перестал отражать снег, а наверху, за тучами, не было солнца. И полуземлянку-полусруб полностью скрывала слишком густая тень от нависших деревьев. Старая сухая сосна, которая одиноко стояла на полянке перед ней, тоже не бросалась в глаза: взгляд словно скользил мимо, не желая её видеть. И только висевшие на ветках разноцветные бутылки привлекали внимание - именно они издавали звяканье и свист, которые далеко разносились по тихому заснеженному лесу. Бутылки тут же привлекли внимание шамана - цветное стекло живо напомнило о шариках света, запутавшихся во тьме, но ей не сдавшихся. Ветра не было и хлопья снега падали совершенно отвесно, но каким-то образом звук все равно рождался. Джисква коснулся плеча спутницы и указал на странный феномен. Эльза недоуменно подняла брови, но потом поняла и кивнула. И вопросительно указала в сторону входа в хижину - там не было двери, только темный лаз.
Чероки чуть поколебался, обводя взглядом пространство перед деревом. Других звуков не доносилось, и ничто нигде не двигалось. Под слоем нападавшего за ночь снега здесь и там угадывались человеческие тела, но те, кому они когда-то принадлежали, явно умерли - кое-где даже торчали обглоданные кости. Ничего опасного заметно не было, и индеец наконец кивнул. Он указал на себя, на землянку, давая понять, что посмотрит, после чего осторожно пошел ближе.
Под деревьями было темно - словно они отбрасывали не тень, а саму ночь. А в "хижине" и вовсе царил непроницаемый мрак, так что Джискве не удалось рассмотреть ничего. Замерев у входа, он прислушался, но либо злое колдовство скрывало звуки, либо на самом деле там было пусто. Сказать точнее можно было только зайдя внутрь. Для чего требовался свет.
Индеец вернулся к дожидавшейся Эльзе и, понизив голос так, что его было едва слышно, произнес:
- Темно. Тихо. Похоже на прошлый раз. Нужен свет.
- Ты уверен, что хочешь туда лезть? - с некоторым сомнением спросила Эльза приглушенным голосом. - Можно было бы как тогда устроить засаду. Рано или поздно оно или придет, или вылезет.
Но даже договаривая, девушка уже размышляла о том, из чего сделать факел. Засада - засадой, а внутри могло найтись что-то интересное. А снег, который хрустел под ногами, наверняка предупредит их, если снаружи появится тварь. Вздохнув, девушка, заранее морщась от холода, стянула куртку и взрезала ножом рукав рубашки. Сбрызнутая бренди из фляжки полоса, намотанная на какую-нибудь ветку - которых тут валялось более чем достаточно - должна была сработать.

[Crystal >>>]

Когда неровный свет обрисовал логово изнутри, Эльза мысленно порадовалась, что там еще холоднее чем снаружи. Иначе запах гниющего мяса был бы непереносим; даже так ей пришлось отвернуться на несколько секунд, чтобы успокоить желудок. Если бы не отпечатки огромных ступней, хижина с земляным полом больше напоминала нору какого-то хищника, который случайно набрел на созданную человеческими руками заброшенную постройку. Бревенчатые стены были покрыты мхом, а на полу блестели ледяные формы, в которых угадывались куски тел. То, что когда-то было грубой мебелью, превратилось в разрозненные обломки. В углу виднелась куча тряпок вперемешку со сломанными инструментами и обрывками каких-то бумаг.
- Мне интересно, зачем этой твари бутылки, - отстраненно заметила Эльза, поднося факел к груде мусора. Как ни странно, это было единственным местом в хижине, где не оказалось остатков человеческих тел. - Я хочу сказать, Джонсон их вешал потому, что боялся призраков и ловил их в бутылки. Эльяс говорил, что он - между пугалок и "ними" - может быть, призраки не любят людоедов и наоборот? В этом есть смысл - я хочу сказать, если призраки - это те, кого... не удалось спасти...
Джисква не ответил. Пусть логово сейчас было пустым, он все равно настороженно озирался и прислушивался на случай, если мирная обстановка снаружи изменится. Потому в дрожащем свете факела, он первым приметил остатки чего-то, что могло оказаться полезным. Из под намерзшего под ногами льда торчал кожаный переплет небольшой книги, которые так любила Эльза. Присев на корточки, индец осторожно подцепил книгу и, приложив немного усилий, вытащил ее из ледяного плена. Внизу, под ней, заодно обнаружилась маленькая круглая подвеска из бронзы на бронзовой же цепочке - металл позеленел от времени и сырости. Обломки оружия, которым обычно пользовались белые - приклады, погнутый ствол винтовки, револьверы - валялись на полу подобно мусору. Но рассматривать их чероки не стал: даже он понимал, что использовать их по назначению уже не выйдет.
- Нужно выбираться. Почитаешь снаружи, - Джисква передал Эльзе найденную добычу и повернулся к выходу.
- Сейчас, - медальон Эльза опустила в карман. Здесь невозможно было разглядеть, что на нем было изображено из-за патины. Журнал же осторожно положила пока что рядом на относительно чистый участок льда. Пока индеец обследовал остальное пространство, у нее было время присмотреться к куче из вещей, в которой было что-то странное. В глаза бросилась вытертая накладка на рукояти револьвера с плохо различимой резной надписью "Эли от дру... 1841". Рядом под светом факела блестел когда-то богато украшенный приклад ружья. На рваном платке еще можно было различить вышитую монограмму, а на обрывке какого-то камзола из толстой темно-синей ткани еще держались остатки эполета. Чем дольше она смотрела, тем больше каждая вещь здесь казалась необычной, чем-то выделялась, но Эльза никак не могла понять, чем. Это походило на то, словно какая-то падкая на блестяшки птица стащила в один угол все, что привлекло ее внимание, бросив менее яркие вещи на полдороги.
Исключением казался грубый кусок парусины - похожей на ту, что они сами использовали для покрышки фургона - в самом углу. Эльза секунду поспорила сама с собой и осторожно приподняла ткань - и чуть не опустила снова, потому что под ней обнаружился выбеленный человеческий череп. Ее руку удержало только то, что он лежал на довольно толстой книжице, на черной обложке которой виднелась тисненая надпись: "Путе...тель п... шт..ту К..лорадо". Мысленно извинившись, она осторожно приподняла череп и вытащила книгу, после чего поспешила за индейцем.

[Spectre28 >>>]

Вернувшись по следам туда, откуда они вначале разглядывали дерево - густые кусты давали хоть какое-то укрытие от ненужных взглядов - Эльза пристроилась рядом с Птицей и открыла сначала найденную им книжицу. К несчастью, страницы настолько пострадали от влаги, что разобрать хоть что-то было практически невозможно. Листы расползались и ломались под пальцами, и единственный уцелевший кусочек текста сохранился только потому, что в этом месте книга была заложена кожаной закладкой, которая хоть как-то сохранила часть рукописной страницы.

"27, Апрель 1847
Встретил в лесу бледного...
смеялся над нами...
что мы - его добыча.
Я спросил, кто он, на чт...
старым именем - Лансфорд. Ч...
больше чем человек тепе...
Ублюдок. Я бы убил е...
месте, но сил нет.
Все выпил голод"

Дальше записей не было: уже следующая страница скорее представляла собой какие-то каракули или рисунки, но в них ничего невозможно было разобрать. А дальше журнал - дневник - был пустым. Пересказав содержимое - то, что удалось понять - индейцу, Эльза добавила:
- Что ж. Если речь о нашем вендиго, то вот подтверждение, что он когда-то все же был человеком.

[Crystal >>>]

- Если, - согласно наклонил голову Джисква. - Но кого он встретил в лесу? Кого он хотел убить?
Эльза кивнула и взялась за вторую книгу. Та сохранилась значительно лучше, хотя год издания говорил о том, что она не менее стара чем журнал неизвестного поселенца. И, словно этого было недостаточно, надпись на первой странице подтверждала, что книга является собственностью Джорджа Доннера.
- Это книга того, кто вел здесь поселенцев, - пояснила она Птице, не отрываясь от книги.
Доннер явно подходил к делу всерьез: поля путеводителя были испещрены заметками на тему лучших троп и количества провианта, который потребуется взять с собой. пролистнув несколько страниц, Эльза наткнулась на имя, которое заставило ее вчитаться внимательнее. Рядом с небольшой заметкой о некоем "перевале Гастингса" Доннер приписал, что он связался с Лансфордом Гастингсом и договорился о том, что тот покажет им путь через перевал за небольшую плату. Еще чуть ниже было приписано словно другой рукой. Почерк был таким неровным, что приписку едва можно было разобрать.
"Это ловушка. Ублюдок завел нас туда, откуда нет выхода".
- Ланс-фоорд, - Джисква повторил имя, словно пробуя его на вкус. - Жил здесь долго. Тридцать зим? Больше? Очень долго. Не умер от голода? Им завладел маниту, что остался в дереве? Нужно его убить, пока у нас есть силы.
- Сначала надо его найти. Что, если он возвращается сюда только к ночи? Мы сможем его дождаться, не зажигая костра? - Эльзу все больше заботил холод. Несмотря на кофе утром, еду и несколько глотков бренди, она все равно мерзла.
- Если разжечь костер, может он вернется быстрее. - уверенности, правда, Джисква не испытывал. А еще он не знал, что они вдвоем смогут противопоставить той твари, которую он видел глазами Кананески. Лета в их распоряжении не будет еще очень долго, что бы не имел в виду дух предка. Хотя летние ягоды действительно помогли. Чуть подумав, шаман вытащил из свертка стебли травы. Они чуть увяли, но из них вполне можно было сплести пару косичек из которых получились небольшие кольца. - Или я могу попытаться призвать духа на помощь. Пока будем ждать.
Одно кольцо он передал девушке, которая, повертев, надела подарок на указательный палец.
- И узнает, что тут кто-то есть - с костром, - возразила девушка. - Честно говоря, я хочу поближе посмотреть на дерево - и на бутылки. Этот несчастный упоминал, что он здесь играл - зачем? Бутылки, конечно, красивые и яркие, и могут привлечь безумца, но все равно что-то здесь не так. Просто ради ярких вещей, при всей его опаске, приходить к самому логову вендиго - у меня это в голове не укладывается.
Джисква кивнул - он тоже хотел посмотреть на них поближе. Может быть, можно будет понять, почему они посвистывают, или почему они светились, когда на них смотрел Кананески.

[Spectre28 >>>]

- Мне хочется их перевесить. Снизу вверх должны идти зеленые бутылки, потом синие, потом желтые, - ворчала Эльза на ходу. Поваливший сильнее снег закрывал дерево, но яркое стекло все равно было видно. - Это значит, что я тоже схожу с ума? Зеленая трава, потом синее небо, потом желтое солнце. Пейзаж был бы уж точно приятнее, чем эта чертова Аляска.
- Цвета лета. Кола ганакуатисти кокейи... - слова духа предка не давали Джискве покоя и он вертел их в уме, пытаясь разгадать. - Ты сказала, призраки не любят вендиго?
- Так говорил Эльяс, - уточнила Эльза и стряхнула снег с обвисших полей шляпы. - Я про вендиго не знаю ничего, а про призраков, кажется, слишком мало и не то. Но если вендиго защищается от призраков с помощью бутылок - а не играет с ними, как Эльяс - то, наверное, это разумно.
Вблизи дерево выглядело не просто старым, а древним, настолько, что отдельные узловатые сучья за прошедшее время ушли в землю. Казалось, что дерево и вправду раскидывает вокруг щупальца, пытаясь захватить побольше земли. И единственным звуком кроме хруста снега под ногами, было разноголосое пение бутылок - несмотря на то, что на поляне царил полный штиль.
- Тогда их нужно выпустить. - Чем ближе Джисква подходил к дереву, тем тревожнее ему становилось. Он не мог забыть видение, в котором чернильная тьма сочилась из корней, ветвей и ствола старой сосны и теперь чувствовал, что волосы на его загривке приподнимаются, как у дикого кота. Хотя возможно, в этом был виноват холод, пробиравшийся под слои теплого пончо. Протянув руку, шаман осторожно коснулся бока ближайшей бутылки. Стекло оказалось чуть теплым. Сделать что-то еще шаман не успел - неподалеку в лесу раздался хруст снега под чьими-то тяжелыми шагами.
- Джонсон - человек, как мы, и он от них тоже защищался, - тихо напомнила Эльза, взводя револьвер, который успела достать из кармана. Прятаться она не спешила; кто бы там ни шел, девушка испытывала почти болезненное облегчение: так или иначе, скоро все закончится. И ее оружие в выстреле из засады не нуждалось. Чероки же, напротив, подчиняясь инстинктам, тут же нырнул за ствол сосны так, чтобы дерево отгораживало его от приближающегося источника звуков. Как и Эльза он тоже приготовил оружие, наложив стрелу, но тетиву пока не натягивал.

[Crystal >>>]

Если то, что вышло на поляну, и было мужчиной по имени Лансфорд Гастингс, которого поселенцы некогда встретили у перевала, эти времена давно прошли. За последние тридцать лет - или даже больше - под постоянным воздействием силы маниту он превратился во что-то иное, сохранив только общее сходство с человеческой расой. Две ноги, больше похожие на тумбы, такие же огромные руки и раздувшаяся голова на бочкообразном теле с безобразно отвисшим животом - этим сходство ограничивалось. Теперь широкий лягушачий рот открывал два ряда острых зубов, а растянутая лостящаяся кожа приобрела мертвецки-синий цвет. Выпуклые вены, которые бежали по его телу, казались ручьями ледяной синевы. Словно подчеркивая инаковость, но и похожесть, на спине болтался растянутый, но еще кое-как уцелевший кожаный жилет. Остальная одежда, видимо, порвалась и пропала, когда тело вендиго раздулось. На плече создание без видимых усилий несло человеческое тело в изодранных штанах и рубахе. Увидев стоявшую на поляне девушку, создание остановилось и оскалилось.
Хотя Джисква не видел тварь целиком, ее "лицо" и зубы он узнал - видение Кананески ничего не исказило. Тварь была отвратительна и противоестественна - тем, что когда-то была человеком. Шамана с головой захлестнула волна гадливости, и он натянул и спустил тетиву прежде, чем подумал о том, что возможно стоило чуть подождать и не выдавать себя сразу. Хотя вполне возможно, что вендиго и так чуял, что их здесь двое. Одновременно с ударившей в грудь создания стрелой грохнул выстрел Эльзы.
"Глупые дети", - сначала Эльзе показалось, что тварь говорит на ее родном языке, но потом она осознала, что услышанное - не речь. Скорее, в ее сознании возникали образы и слова, гулкие и одновременно хрусткие, словно замерзшая трава. И этот "голос" совершенно не подходил созданию, которое смотрело на нее, оскалившись и без единой мысли в заплывших глазах.
Не обращая внимания на торчавшую стрелу, Лансфорд одним движением плеча сбросил свою ношу на землю и сделал неторопливый шаг вперед, потом еще один. Казалось, ему нет никакого дела, что его противники могут успеть убежать. Из дырки от пули в животе вытекла капля густой маслянистой жидкости и застыла.
"Я грыз кости тех, кто были во много раз старше вас. Мудрее вас" - шаг - "В обоих мирах" - шаг - "которые снова станут нашими"
Джисква тоже услышал эти слова - для него такой способ общения с духами был привычен. Вот только с общаться с такими духами ему еще не доводилось. Стрелять снова он не стал - судя по тому, что тварь не обращала на раны никакого внимания, он только потратит стрелу зря. Возможно, сработает огонь Эльзы? Чтобы как-то отвлечь вендиго, шаман решил заговорить с ним так же, как всегда говорил с духами:
- Откуда ты, аскина*? Мои предки уже один раз тебя победили.
"Тогда вы были сильнее. Теперь сильнее я, птенец"
- Глупые дети? - Эльза не слышала того, о чем с духом мысленно говорил индеец, и ее терпение лопнуло. Не понимая, почему Джисква перестал стрелять, она все же опустила пистолет сама и глубоко вздохнула. Наверное, оружие действительно не могло тут помочь. Эта тварь убила целый караван вооруженных поселенцев, а потом - партию проходчиков, у которых тоже было с собой оружие.
Как в Колдвелле, как и когда-то гораздо раньше, еще в детстве, сорвались магические огни. Казалось, они плывут в стылом воздухе неторопливо, но монстр не смог ни уклониться, ни отбить их в сторону - только неслышно взвыл, раззявив пасть, когда один из огней прожег ладонь насквозь. Десять огней плясали вместе со снежинками причудливый танец, окружая создание как разумный рой - и ринулись вперед одновременно, прожигая себе дорогу в твердом заледеневшем мясе. А потом вылетели с другой стороны и только тогда погасли. Вендиго несколько секунд стоял, исходя черным дымом из многочисленных ран, потом покачнулся и тяжело рухнул лицом вперед на снег.
- С мирами, наверное, придется подождать, - заключила девушка, потирая пальцы, которые слегка ныли.
Боль была привычной и в этой ситуации особенно сладкой. После всех страхов, после унизительного чувства беспомощности выпустить на волю разрушение было невероятно приятно. Эльза едва удерживалась от того, чтобы не ударить в поверженного врага еще раз, вбить то, что от него осталось, в снег и землю под ним.
_____
a-s-gi-na - злой дух

[Spectre28 >>>]

Джисква, все еще сжимавший в руке лук, сделал было шаг вперед, чтобы посмотреть поближе и удостовериться, что тварь действительно мертва, но замер. Когда в Колдвеле ведьма умерла, словно тень спала с проклятого места. Шаман не смог бы объяснить, что тогда изменилось, но это чувствовалось. Здесь же сейчас не изменилось абсолютно ничего: все так же валил снег и казалось, что дерево поглощает дневной свет. Застывшее безмолвие нарушали только загадочные бутылки, развешаные на ветвях.
- Эльза, ты все еще чувствуешь? Голод? - по собственным ощущениям Джисквы, его усталость и голод никуда не делись, хотя он не мог быть уверенным, что смерть вендиго избавила бы от них лучше хорошего обеда и полноценного отдыха.
Та нахмурилась, прислушиваясь к собственным ощущениям, и кивнула. Есть хотелось по-прежнему. Подняв руки к лицу, она вдохнула слабый запах травяного колечка в надежде, что это прочистит голову.
- Получается, что даже если убить эту тварь, этот маниту все еще жив и силен?
"Глупые дети" - теперь в голосе слышалась насмешка, которая сделала его почти человеческим. - "Можете украсть нашу силу, можете научиться фокусам, но остаетесь глупыми детьми"
- Он очень силен, - изначально Джисква думал, что говорила та тварь, которую убила Эльза. Но было похоже, что на самом деле говорил маниту, заточенный в дереве - если он овладел этим Лансфордом, то, вероятно, использовал его как новую оболочку. Вместилище, не привязанное к дереву. Но если так, почему теперь, когда вместилище уничтожено, маниту все еще способен с ними говорить?
Посмотрев на тело твари еще раз, Джисква заметил, что у того подрагивают конечности. Не веря своим глазам, шаман увидел, как прожженые огнем дыры в ледяной плоти затягиваются, и одновременно с этим ему показалось, что цветные бутылки зазвенели чуть громче.
- Смотри! - чероки ткнул рукой в сторону исцеляющегося создания, привлекая к нему внимание Эльзы.
Та проследила его взгляд и выругалась. Вскинула руку и остановилась, не закончив жеста. Не было никакой гарантии, что во второй раз это сработает. Поняв ее сомнения, Джисква закинул лук за плечо и вместо этого выхватил нож. Уверенности в правильности действий не было, но иных вариантов тоже не оставалось, если тварь было невозможно убить. Поэтому индеец прыгнул к дереву и с размаха ударил ножом по ближайшей бутылке. Та раскололась, и на долю секунды шаману показалось, что из осколков вырвался легкий сгусток светло-зеленого тумана и тут же исчез в вихре снежинок.
Поняв, Эльза разнесла магическими снарядами две темно-синие бутылки, которые висели слишком высоко для шамана, пока тот разбивал те, до которых дотягивался.
И вскинула револьвер. У нее было ощущение, что магия еще может пригодится - тварь на снегу исцелялась все быстрее и уже пыталась подняться, уставившись на нее ненавидящим взглядом.
Впоследствии Эльза так и не смогла ответить даже самой себе, что заставило ее броситься вперед, становясь между Гастингсом и Джисквой. Скорее всего что-то до боли знакомое в позе сумевшей все-таки подняться твари. В том, как вендиго, словно карикатурно копируя саму Эльзу, поднял коротколапую когтистую руку в направлении индейца, который успел разбить еще две бутылки.
Как бы там ни было, она успела швырнуть стену огня против... чего-то, катившегося навстречу, и поляну заволокло клубами пара. Когда она снова смогла видеть, Гастингс стоял на коленях, зажимая лапами выгоревшее почти до кости лицо.
Шипение, сопроводившее короткую схватку магов, не заставило Джискву отвлечься и остановиться. Краем глаза он заметил, что произошло, а потому постарался побыстрее довершить начатое - если он правильно понял, тварь хотела помешать ему разбить бутылки. И когда последняя из них раскололась, выпуская на свободу облачко тумана, оно не исчезло. Наоборот, оно чуть запульсировало, увеличиваясь в размерах, словно впитывая все, что выбралось из других бутылок. А потом величественно подплыло к исцеляющейся твари и окутало ее, словно зеленоватая аура. И там, где туман соприкасался с ледяной кожей, та начинала таять, подобно зимниму льду под жарким летним солнцем. Когда туман рассеялся, на землю рухнул полуистаявший остов твари, которая уже больше не шевелилась и не наращивала свою плоть обратно. Было похоже, что те, кто сидел в бутылках, действительно смогли убить вендиго.

[Crystal >>>]

- Это... и все? - недоверчиво спросила Эльза, которая успела снова выхватить револьвер, хотя и не знала, будет ли от него толк.
- Похоже. - Джисква настороженно огляделся вокруг, пытаясь понять, изменилось ли что-то. Теперь, когда бутылок больше не было, вокруг стояла абсолютная тишина, но эта тишина была... естественная. Откуда-то поднялся легкий ветер, а снег наоборот перестал. Тень, что лес отбрасывал на хижину, рассеялась, словно развеялся густой дым. - Твой голод. Остался?
- Я хочу завтрак, - твердо ответила Эльза. - Плотный завтрак. Или обед. Но не из кого-то говорящего.
- Асийю. - шаман кивнул. Он тоже хотел горячей еды и отдыха. Если у них все получилось, то силы должны будут восстановиться, но проверить это получится только вернувшись к фургону. Джисква посмотрел на высохшую сосну, перевел взгляд на землянку рядом. Какой безумец решил здесь поселиться, таким образом отдав себя во власть маниту? Дерево сохранило свой зловещий облик - хотя запертый в нем маниту только что лишился своей марионетки, он все еще оставался там. Сильный и опасный. И если найдется кто-нибудь новый, кто пожелает жить под сенью высохших ветвей - кто знает, через какое время все повторится снова? - Нужно отдать книги белому. Как доказательство.
- Я не уверена, что они послушают, но попытаться можно, - Эльза пожала плечами. - Честно говоря, мне бы хотелось еще сжечь хижину. Вместе с остатками этой твари. Тогда меньше шанс, что какой-то бедолага, застигнутый бураном, решится здесь заночевать. А еще, - продолжая говорить, она подошла к телу, которое Гастингс бросил у границы леса. - Я бы поискала пропавших людей. Может быть, они вылечились от голода и теперь им можно помочь.
Индеец равнодушно пожал плечами, и Эльза было нахмурилась, но тут же ответила таким же жестом. И ощутила укол совести. Индейцу не было дела до неизвестных белых, а работа формально окончилась доставкой каравана с запасами в лагерь - это она могла понять. Но все же даже после того, что произошло, оставить замерзавших и, вероятно, ничего не понимающих людей в холодном лесу было выше ее сил. И зная, что Джискве это не нужно, а без его способностей замечать следы она сама с этим не справится, Эльза собиралась все же настоять на своем, пусть даже это грозило потерей нескольких дней, если не недель. Ей это было необходимо.
- И кроме того, это послужит дополнительной местью этой твари. Миры ему подавай, - проворчала девушка себе под нос и, прищурившись, подставила лицо под порыв потеплевшего ветра.
"Если так пойдет дальше, то долина превратится в болото. А, значит, с фургоном мы можем застрять надолго" - пришла мысль, но Эльзе это отчего-то казалось совершенно неважным. Они были живы, светило солнце, дух снова упокоился в дереве - на которое вряд ли кому-то еще придет в голову вешать бутылки. И все могло закончиться гораздо, гораздо хуже. И тогда, с демоном - тоже.
Эльза сжала руку в кулак, потом расправила пальцы, глядя сквозь них на сухой ствол. Дерево со свисающими обрывками веревок выглядело мирным, но где-то внутри таилось то, что она не могла ни ощутить, ни, судя по всему, уничтожить. Хотя оставалось только догадываться, что было бы, если бы она спалила дерево вместе с бутылками, но такой эксперимент Эльзе не нравился вовсе. Конечно, вряд ли это бы освободило маниту - иначе та синяя тварь бы давно сделала это сама, но... но, может быть, она просто боялась огня. А топор вряд ли мог добраться до всех корней. Нет. Дереву лучше остаться как есть, а ей - научиться... чему-то. В идеале - чему-то вроде того, что умеет Птица, если это возможно для белой. Или, может, есть другие пути; если все эти духи схожи. Вряд ли Хэйли о них не знал. Нужно просто найти нужную книгу - или учителя. Но это подождет, пока они доберутся до цивилизации. А пока что оставалось сделать так, чтобы здесь больше никому не пришло в голову поселиться. Хотя одной магией здесь не обойтись.
- Идем? Если здесь больше нечего делать, - Эльза широко улыбнулась другу. - Я хочу забрать инструменты из фургона. Топор и магия - и здесь больше никто не захочет жить. Определенно.

[Spectre28 >>>]

Гробовая скала, где-то в Скалистых горах, 17 июня 1878 года

Келли, как обычно, проснулась в отвратительном настроении. В реальности, в отличие от сна, не получалось делать вид, что все по-прежнему, что все - хорошо. Она подозревала, что обмануть этим не получалось даже окружающих - что уж говорить о себе. Снаружи, с улицы доносились знакомые голоса, и она поморщилась. Карл - нет, ведь Кевин? - снова с раннего утра разговаривает с этой сучкой-Лиззи. А, может, они уже перешли от разговоров к делу? У нее такая гладкая кожа, без единой морщинки. И, конечно, она не против приударить за хозяином "Розового сада" - а это её, её название! - все лучше чем танцевать и заниматься Бог знает чем еще в этом... "Сокровище". Конечно, Кевин отлично выглядит загорелым - когда он успел выздороветь? Болезнь все-таки лечится? - а вот она сама...
Умывшись под завешенным полотенцем зеркалом, Келли внимательно изучила руки в поисках новых следов старости и тут же отвела взгляд. Они были всегда. Время, этот враг, который отнимал у нее все: мечту, планы, самую жизнь, Кевина. На свое лицо она не смотрела в зеркала уже давно. Старалась не смотреть, хотя все равно то тут, то там ловила краем глаза отражения и удивлялась: "это - я? Вот эта старая, загнанная женщина? Правда, я?..". И чем дальше, тем меньше оставалось удивления.
За окном раздался смех, и она стиснула руки в кулаки. В доме этот звук теперь почти не раздавался. На самом деле, она не могла вспомнить, когда они смеялись вместе. Может быть, в этом была виновата она сама - частично она готова была признать свою вину. Может, она была слишком требовательной, слишком настойчивой и серьезной... Но было так сложно - из-за болезни? - не подавать вида, вести себя как прежний беззаботный ребенок. Да и как это возможно, когда на твоих плечах гостиница?
Келли взяла с полки фотографию, сделанную много, слишком много лет назад. Выражение лица на старом фото было серьезным, но девушка все равно выглядела так, словно готова вот-вот улыбнуться - от этого появляются морщины - и пуститься в пляс прямо там, на поляне под ярким летним солнцем - без шляпки. Нельзя!.
Тяжело вздохнув - Келли чувствовала, как трудно набрать полную грудь воздуха, как мало у нее сил чтобы вступить в очередной день - она спустилась на первый этаж, где в одной из комнат стояла чугунная ванна, подключенная трубами к водяному насосу и бойлеру. Последние встречались уже почти повсеместно, но все равно она воспринимала горячую воду как роскошь, пусть даже напор был не слишком сильным. Все-таки у них очень хорошая гостиница, а Дейли построил хороший город. Она боялась даже думать о том, сколько это все могло стоить - но, наверное, шахты приносили достаточно денег, чтобы оправдать расходы. Пусть даже ходят эти странные слухи. Ванна набиралась мучительно медленно, и все это время даже за шумом воды Келли вынуждена была слушать разговор за окнами; о саде, о том, как тяжело выращивать цветы в этих краях - да что эта вертихвостка понимает в розах?! - о прошлом Кевина - ну зачем он ей все это рассказывает?..
Келли раздраженно нахмурилась и тут же мысленно пнула себя: от такого морщин становится только больше. Иногда ей казалось, что именно этого окружающие и хотят. Чтобы она выглядела все хуже, и хуже. Подкидывая все новые поводы для дурного настроения. Упоминая о естественности взросления - словно это хоть как-то утешает. Наконец, снаружи смолкли; небось, эта тварь уползла к себе в нору ублажать какого-нибудь грязного старателя, который только что обменял мешок с камнями на доллары.
Келли осторожно опустила тело в горячую - но не слишком, это вредно - воду и прикрыла глаза. Главное было - не смотреть в воду, которая в темной ванне превращалась в зеркало. В последнее время она перестала даже пить - по крайней мере, из стаканов. Ка-Кевин на это хмурится, глупый. Не понимает, что иногда женщине просто необходимо выпить, а когда пьешь из стакана, то неизбежно видишь себя. И никакие уверения здесь не помогают: она-то знает, что не осталось и следа былой красоты. Не осталось?
Какое-то время Келли сопротивлялась искушению, но потом - как всегда здесь, в одиночестве, окруженная клубами теплого пара - сдалась. Иногда она просто ненавидела эту комнату за искушение. Зеркало можно было завесить, стаканом не пользоваться, но мыться без того чтобы наполнить ванну с водой?
Неохотно открыв глаза, она какое-то время смотрела в потолок - нужно немного подкрасить - а потом склонилась вперед и опустила взгляд. Вода успокоилась не сразу, но со временем изображение стало четче. В отличие от зеркала вода щадила - отражение все равно было размытым и не слишком четким - но даже так Келли с ужасом видела морщины под глазами, у носа и от уголков губ - нельзя улыбаться, нельзя! - темные круги под глазами и, что хуже всего, пятна на коже, которых не было прежде. Да, они были едва заметны даже ей, а Кевин их не заметит... или сделает вид, что не заметил? Неожиданно Келли впервые задумалась о том, насколько часто он врет, чтобы просто ее успокоить. В памяти всплывали детали: отведенный в сторону взгляд, стиснувшие одна другую руки. Прежде она не придавала этому значения, но сейчас - сколько их жизни было ложью? Ведь никто, никто не может не замечать этих следов! Они все врут, врут! Будь проклято это время! Будь проклята эта Лиззи и все остальные вместе с ней. Всхлипнув, она рывком оторвала глаза от старухи, отражавшейся в воде, и на глаза ей попалась бритва Кевина, забытая на краю раковины.
"Интересно, видно ли отражение в красной воде?"

[Джин >>>]

В жизни Келли Томпсон было немало кошмаров. Но настолько ясных, логичных, вписывающихся в картину мира... Девушка визжала, хватая себя за руки, почти чувствуя кровь, хлещущую из порезов. Как он мог?! Только вчера говорил... И не оставил слова без подтверждения, а теперь!
- Кевин! - она вцепилась ногтями в грудь брату,спящему рядом.

Поезд дернулся и испустил пронзительный свист, останавливаясь. Кевин с трудом разлепил глаза, и тут же со стоном закрыл их снова. Голова раскалывалась так, словно он не просто отпил несколько глотков виски в компании сестры и их молчаливого спутника, а осушил всю бутылку, а то и не одну.
"Скотство. Что они мешают в этот виски? И сколько я проспал?"
Осознав, что его трясут за плечо, он все-таки разлепил веки снова и сморщился от бившего в глаза света: вагон остановился как раз под фонарем станции - станции? Хижина смотрителя и разрушенный перрон, откуда...
Он отвел взгляд от окна и уставился во встревоженное простецкое лицо Эда Брауна, с которым они подрядились исследовать странности Гробовой Скалы. И с легкой завистью подумал о том, что того-то, судя по всему, похмелье не мучило ни капельки. А Келли? Она переносила алкоголь не лучше него самого, и если виски был настолько паршивым!.. И тут он заметил сестру, которая, казалось, мирно спала на полке напротив.
"А где тогда?.."
- Проснись! Да проснись же! - настойчивый голос Брауна все-таки достучался до сознания. - Поезд сейчас тронется, надо выбираться! Келли только пинается в ответ, будить нет времени! Бери ее, я - чемоданы. Разберемся на перроне.
Кевин молча кивнул - и даже это движение вызвало очередной приступ головной боли, - склонился над сестрой и на миг замер, впитывая ощущение полного покоя и довольства на ее лице. От этого, казалось, утихомиривался даже паровой молот, которым кто-то в его голове разбивал на части череп изнутри.
- Да быстрее! Проводник говорит, следующая станция - Солт-Лейк-Сити, а оттуда нам снова нужно будет...
Дальше Кевин не слушал. Название города встряхнуло не хуже электрического разряда: оказаться в городе Мрака на следующий день после того, как оттуда сбежал, опасаясь мести старейшины Гримхэнда казалось очень, очень дурной идеей. Несмотря даже на то, что то позволило бы узнать, что случилось с отцом...
"Но мертвым я это вряд ли узнаю. Лучше будет потом послать весточку Янсену"
Келли казалась невесомой, но каждый шаг отдавался болью, отчего коридоры вагона двоились и временами чуть ли не мерцали, переливались оттенками синего и зеленого - цветов ковра и стен. Фонари, все так же бившие в окна, заставляли болезненно морщиться - я никогда не был в Гробовой Скале, но откуда это чувство...
Лесенку втащили обратно в поезд, как только Кевину осторожно шагнул на перрон, стараясь не потревожить драгоценную ногу. Состав, свистнув, тронулся - словно торопился к следующей остановке. Кевин прищурился; глаза никак не хотели отходить от сна - и ведь нам обещали, что состав прибудет до ночи, а сейчас, кажется, почти утро - и предательски щурились от света - тусклой лампы в хижине смотрителя. И когда он, наконец, узнал перрон, стало слишком поздно. Слишком поздно, впрочем, было уже когда он вышел из вагона, который обещал какую-никакую защиту и охрану для тех, кто купили билеты. Даже в таком странном поезде, который почему-то так напугал Келли.
Мысленно попросив прощения, он осторожно опустил сестру на камень перрона и резко крутанулся, одновременно выхватывая "Дракона" из кобуры - и не успел, получив сначала удар под колено, и сразу, когда нога предательски подвернулась, в висок кулаком.
"А он не выглядел таким опасным," - мелькнула дурацкая, ненужная мысль. - "Дурак я..."
Прежде чем в его голову врезался носок ботинка бывшего ковбоя, он успел увидеть, как из-за слишком ярких и таких знакомых фонарей выходит человек в старомодном коричневом костюме, за которым следовали еще двое, и еще. И направлялись они прямо к ним. Нет. К ней... если бы только он успел, если бы хватило времени...

[Spectre28 >>>]

Кевин подскочил, как ужаленный, издав тихий вскрик.
- Кошмар, - спустя пару секунд произнес Томпсон, постепенно приходя в себя.
- Бинты, дай мне бинты! - полусонная, но уже паникующая Келли тщетно пыталась свести ногтями края несуществующих ран.
- Спокойно, тише, тихо! - брат настойчиво пытался разбудить девушку, сон которой, видимо, оказался куда тяжелее, чем его собственный.
- Кто такая Лиззи? - блондинка внезапно перестала царапать руки и осмысленно взглянула на него. - Она моложе меня, да? Красивее?
- А что она делает в Скале? - решил уточнить Кевин, не особо понимая смысла вопроса.
- Трахается с кем попало!
- Вот и ответ, - хмыкнул Кевин. - Лиззи - это та, кто трахается с кем попало. А что?
- Ты ее хочешь! - всхлипнула девушка.
- Даже не знаю, а уже хочу?! - взвился Кевин.
- Кого угодно, кроме меня, я же старуха!
- Сдурела? Ты младше меня. Так что я теперь - старик?
- Нет, - опешила Келли. - Ты молодой, красивый... Ой, подожди... Так это был сон? А мои морщины? Я не старая? Ты все еще меня любишь? И никого больше?
- В точку, - кивнул брат. - Тягостный и кошмарный сон? Хочешь рассказать его?
Решив, что пора и подниматься, Кевин отправился к умывальнику.
- Кажется, я уже все рассказала, - смутилась его сестра. - В моем сне мы владели этим "Розовым Адом", я была старухой, а ты щебетал со шлюхой Лиззи.
- Мы все-таки владели им? Ну, хотя бы во сне, уже хорошо, - довольно улыбнулся Томпсон за водными процедурами. - Но, в любом случае, мы проснулись, нас за дверью ждут настоящие кошмары. Позавтракаем припасами?
- Я не голодна, - вздрогнула Келли, с подозрением ощупывая себя.
- Уверена? - с сомнением отозвался Кевин. - Кстати, голова не болит? У меня... болела.
- Во сне? - понимающе улыбнулась блондинка. - Я во сне вообще себя убила. Знаешь, я уже не хочу покупать этот отель.
- Думаю, мы и так не торопились с покупкой, - миролюбиво отозвался Кевин, приступая к завтраку.
- Но вчера об этом подумла не я одна, - усмехнулась его сестра, рассчесывая густые волосы. - Надеюсь, сегодня мы решим большую часть личных проблем и сможем приступить к делу. Мне уже надоел этот городок.
- Возможно, к нему просто стоит привыкнуть, - ответил брат.
- Слишком много кошмаров, - Келли подошла к нему, отрывая кусок от лепешки, которую он держал в руках.
- Так, что же, струсить, сдаться и сбежать? Это правда о нас ты сейчас говоришь? Просто проживем еще один день, потом еще один, сделаем все возможное. Ну же, спокойно, я рядом с тобой, - Кевин подобрался поближе к сестре и обнял. - Все в порядке. По крайней мере, с нами и между нами. А то, что вокруг, просто надо решить. Справиться со всем, начать новую жизнь.