Парк для писателей, Располагайся...

Город разрастался. Появились новые улицы, скверы, парки, башни... Наконец и для писателей нашлось место.
Если пройдёте от Сквера художников на восток, то заметите небольшой парк, разместившейся здесь несколько неожиданно, но тем не менее он оказался довольно уютным, особенно для тех, кто пишет. Приходите сюда, и вы услышите различные сказания. Невероятные и реальные, длинные и короткие....
Отсюда видны все постойки ещё молодого города, приходите и насладитесь зрелищем и красивым рассказом, кто первый?
- Я, я первая! - послышался голос.
- Так проходи.
- Конечно, я это и собираюсь сделать.
- Чего же ты стоишь?
- Понимаете, мой рассказ ещё не закончен, изначально он пранировался, как ма-аленький, а сейчас новые идеи охватывают меня и он разрастается.
- Покажи хоть незаконченный, а потом будешь рассказывать нам продолжение.
- Обязательно, улыбнулась девушка и начала *см. вложение*

За критикой - в "Башню гарпий". За дружеской беседой - в Мансарду (пм Соуль или мне).
Здесь только свое творчество.
Джет

Сообщение отредактировал Джет Тимера - 25-11-2006, 3:01

Присоединённые файлы
 _____________________.doc ( 58кб ) Кол-во скачиваний: 156

Они зашли в парк и сели на скамейку. Он положил руку ей на плечи.
- Выше голову, Женни! Ничто другое нам не поможет. Может, мои слова звучат глупо, но для нас это не пустяки. Нам обязательно нужна хоть малая толика радости. Именно нам.
Ничего не видящими глазами она уставилась куда-то вдаль.
- Я хотела бы быть веселой, Геш, но у меня не получается. Мне трудно быть веселой, и это плохо. Я всегда хочу делать все хорошо. А у меня все выходит неловко и неуклюже. - Словно через силу она выдавливала из себя слова, и Геша внезапно увидел, что лицо ее залито слезами. Она плакала беззвучно, беспомощно, гневно. - Я не знаю, почему плачу, - сказала она. - Как раз сейчас у меня меньше всего причин для слез. Но, может быть, как раз поэтому. Не смотри... Не смотри на меня...
- Буду, - ответил Геша.
Она склонилась, положила руки ему на плечи. Он прижал ее к себе, и она поцеловала его жесткими закрытыми губами, - слепо, закрыв глаза.
- Ах, - она стала спокойнее. - Что ты понимаешь... - Ее голова упала ему на плечо, глаза остались закрытыми. - Что ты понимаешь... - Губы ее приоткрылись и стали нежными и мягкими, словно зрелый плод.
- Понимаю, все понимаю…, слушай:
В очень давнюю пору собрались в одном уголке земли вместе все человеческие чувства и качества. Когда СКУКА зевнула уже в третий раз, СУМАСШЕСТВИЕ предложило: А давайте играть в прятки!? ИНТРИГА приподняла бровь: "Прятки? Что это за игра??", и СУМАСШЕСТВИЕ объяснило, что один из них, например, оно, водит, закрывает глаза и считает до миллиона, в то время как остальные прячутся. Тот, кто будет найден последним, станет водить в следующий раз и так далее. ЭНТУЗИАЗМ затанцевал с ЭЙФОРИЕЙ, РАДОСТЬ так прыгала, что убедила СОМНЕНИЕ, вот только АПАТИЯ, которую никогда ничего не интересовало, отказалась участвовать в игре. ПРАВДА предпочла не прятаться, потому что, в конце концов, ее всегда находят. ГОРДОСТЬ сказала, что это совершенно дурацкая игра (ее ничего кроме себя самой не волновало), ТРУСОСТИ очень не хотелось рисковать. Раз, два, три, - начало счет СУМАСШЕСТВИЕ. Первой спряталась ЛЕНЬ, она укрылась за ближайшим камнем на дороге, ВЕРА поднялась на небеса, а ЗАВИСТЬ спряталась в тени ТРИУМФА, который собственными силами умудрился взобраться на верхушку самого высокого дерева. БЛАГОРОДСТВО очень долго не могло спрятаться, так как каждое место, которое оно находило, казалось идеальным для его друзей: Кристально чистое озеро для КРАСОТЫ; расщелина дерева - так это для СТРАХА; крыло бабочки - для СЛАДОСТРАСТИЯ; Дуновение ветерка - ведь это для СВОБОДЫ! Итак, она замаскировалась в лучике солнца. ЭГОИЗМ, напротив, нашел только для себя теплое и уютное местечко. ЛОЖЬ спряталась на глубине океана (на самом деле она укрылась в радуге), а СТРАСТЬ и ЖЕЛАНИЕ затаились в жерле вулкана. ЗАБЫВЧИВОСТЬ, даже не помню, где она спряталась, но это не важно. Когда СУМАСШЕСТВИЕ досчитало до 999999, ЛЮБОВЬ все еще искала, где бы ей спрятаться, но все уже было занято. Но вдруг она увидела дивный розовый куст и решила укрыться среди его цветов. - Миллион, сосчитало СУМАСШЕСТВИЕ и принялось искать. Первой оно, конечно же, нашло лень. Потом услышало, как ВЕРА спорит с Богом, а о СТРАСТИ и ЖЕЛАНИИ оно узнало по тому, как дрожит вулкан, затем СУМАСШЕСТВИЕ увидело ЗАВИСТЬ и догадалось, где прячется ТРИУМФ. ЭГОИЗМ и искать было не нужно, потому что местом, где он прятался, оказался улей пчел, которые решили выгнать непрошеного гостя. В поисках СУМАСШЕСТВИЕ подошло напиться к ручью и увидело КРАСОТУ. СОМНЕНИЕ сидело у забора, решая, с какой же стороны ему спрятаться. Итак, все были найдены: ТАЛАНТ - в свежей и сочной траве, ПЕЧАЛЬ - в Темной пещере, ЛОЖЬ - в радуге (если честно, то она пряталась на дне океана). Вот только любовь найти не могли. СУМАСШЕСТВИЕ искало за каждым деревом, в каждом ручейке, на вершине каждой горы и, наконец, он решило посмотреть в розовых кустах, и когда раздвигало ветки, услышало крик. Острые шипы роз поранили ЛЮБВИ глаза. СУМАСШЕСТВИЕ не знало, что и делать, принялось извиняться, плакало, молило, просило прощения и в искупление своей вины пообещало ЛЮБВИ стать ее поводырем. И вот с тех пор, когда впервые на земле играли в прятки...... ЛЮБОВЬ слепа и СУМАСШЕСТВИЕ водит её за руку...

Звонкие шаги по мощённой дороге, тихая песенка себе под нос. Неужели её сложно заметить? Вовсе нет.
Облюбовав себе скамечку рядом с клумбой, где росли чудесные и так Ллайтой любимые нарциссы, девушка уселась на её спинку и прислушалась к доносившемуся рассказу. Улыбнувшись, она кивнула и, пробормотав: "Никогда не любила розы", на минутку успокоилась. Потом, когда ей надоело молчать, продекламировала, не интересуясь, слышат ли её:

Мы были свободны: плясали с шаманами, говорили с Богами,
Нас знали от Нила до жёлтых монгольских степей,
Свет было не жаль, мы всем встречным его раздавали
И делали мир хоть немного, но всё же светлей.

Мы пели хоралы и гимны, читали вслух древние книги,
И были на "ты" с Атлантидой, и шли, не склоняя колен,
Мы - дети дорог, нам как песня звучали их лиги,
И нас звало солнце, с собой неся запах и вкус перемен.

За всё, что мы брали, платило собою безбрежное небо,
И мы любовались им ночью, укутавшись в вереск и лён,
А птицам, что ели с ладоней крошечки хлеба,
Был воздух как брат, суматошен, открыт, окрылён.

Мы за руку шли до порога, где скрылось последнее лето,
Где люди забыли про силу, про голос прозрачных лесов,
Мы им улыбались, мы были чудные хранители света,
Что в снах растворялись, не зная холодных слов.

- Красиво, Ллиата, мне такое длииное стихотворение не написать - улыбнулся подошедший Хигф, весь в черном. - Да, я пришел сюда не в сером, ибо это цвет моей книги, вернее, ее начала. Те, кто бывал на Утехе, уже знакомы с написанным. Тем не менее, - он развернул свиток, -вот "Чужая тьма", то что есть на данный момент. Есть еще идея одного рассказа, но нет времени...

Присоединённые файлы
 __________.zip ( 58.06кб ) Кол-во скачиваний: 127

-По-истине глобальный замысел, - подумала Атана, наблюдая за собравшимися творцами. Она оглянулась на кипу бумаги, которую держала в руках.
Пришло время зачитать и свой рассказ.
Волшебница вышла вперед и прокашлялась.
-Кхм... Этот рассказ я считаю на данный момент одной из самых удачных своих работ. Если вы пожелаете, я расскажу вас сказание о Черном Крыле...

Черное Крыло

Слушая рассказы, Ллайта немножко нервно постукивала каблуком туфли по деревянным перекладинам скамейки. Улыбнулась Хигфу, тихо сказав:"Благодарю", снова прислушалась...
-Атана, хорошо...Выдержано. Хигф, позволишь, я возьму свиток почитать? Мне довольно сложно сразу воспринять...Да и ты читать устанешь, он довольно...м...обьёмен, - пожала плечами, - мне-то привычнее стихами...В основном, кстати, небольшими.
Я тут подекламирую, не возвражаете, - улыбнулась, чуть прищурилась, словно лучась светом...и таки исполнила обещанное. То бишь - продекламировала:
..корица.

тонкие-нежные трещинки коры
перетираются в порошок
до какой это поры
ты будешь думать, что одинок?
Пряные запахи врозь
сквозь распады зеркал,
Нёбом по мне елозь,
Нежно шепчи, что устал.
Одурью в ноздри восток,
кружится всюду твой плен,
Выжил в отмерянный срок.
Нам ли не ждать перемен?
Перевивай мысли в бред,
Вслед за каёмкой картинок
И я все тысячи лет
в пальцах мну горечь пылинок.

Хигф улыбнулся.
- Первое хорошее, но это намного душевнее. Может, потому, что тема - любовь... И я писал стихи, но это не для города и парка...

- И прекрасные стихи - произнесла Альвара чуть дрогнувшим голосом, - действительно не такие большие, но не менее душевные...
Девушка сидела на скамейке с закрытыми глазами; осенняя листа, кружась, падала рядом.
Альвара пока еще не принесла с собой исписанные листочки, но принесет... чуть позже. А пока она только вслушивалась в звуки чужих рассказов, пытаясь поймать вдохновение.

Вивьен негромко откашлялся и произнес:

Однажды, возвращаясь домой, я свернул с прямой дороги пошел кладбищем, все равно со мной никогда никто не здоровался...
Луна была просто огромная и при ее свете я увидел как меня окружило несколько мертвецов:
-Ты жив?-спросил один из них,-тогда мы тебя убьем!
Я им ничего не ответил, ведь мертвецы не разговаривают...

Вот... только я еще не закончила, но все-таки

Присоединённые файлы
 _________.zip ( 53.01кб ) Кол-во скачиваний: 111

Надеюсь мой минимализм не вызывает раздражения...

Он очень любил ее, любил разговаривать с ней, сидя возле камина. Его ничуть не смущало то, что она предпочитала молчать, он рассказывал ее о своих успехах и неудачах, посвящал ей стихи, рассказывал тайны. Они любили обедать при свечах, его ничуть не смущало то, что она не ела, а только слушала его. Он покупал ее новые платья и туфли, шляпки и перчатки...Он любил по вальсировать с ней под звуки грамофона, он любил смеяться, и много смеялся...каждое утро он наносил косметику, на уже давно начавшее ралагаться лицо, его нисколько не смущал ее запах, ведь он любил ее...

Мечты.

Ранним утром пятнадцатого октября тысяча девятьсот девяносто третьего года из дома № 24 по проспекту Петроградской стороны вышел молодой человек в черном пальто и с красным шарфом в кармане. Молодой человек шел уверенно и твердо. Дойдя до метро, он остановился и взглянул на небо. Небо ответило хмурым молчанием.
«Технический перерыв», - подумал молодой человек и пошел дальше, мимо метро. Завернув в подворотню и пройдя пару шагов, он исчез. И через секунду оказался в совершенно другом конце города.
Вынув шарф из кармана и намотав его на шею, он извлек непонятно откуда черный блокнот на серебряной пружине:
«Воронцова Мария Константиновна, тысяча девятьсот восьмидесятый год рождения», - прочитал он. Удовлетворенно хмыкнув, он зашел в подъезд и поднялся на четвертый этаж. Став видимым для обычного человеческого глаза, он Позвонил в левую дверь, убедительным голосом ответил «милиция!» на дежурный вопрос по ту сторону двери. Дверь открылась, и он увидел молодую женщину.
- А вы мертвы!, - весело сообщил молодой человек, лучезарно улыбаясь.
- Да? - глупо спросила женщина.
- Вы имеете право задать вопрос перед смертью!
- Скажите тогда, а дефолт будет? - спросила она и упала.
Как вы понимаете, насмерть.
Развернувшись, молодой человек вычеркнул ее фамилию из блокнота и отправился дальше.
Небо на улице ответило дождем. «Какая же поганая у меня работа!», - вспомнил он старый анекдот и пошел завтракать.
Выпив черного кофе, молодой человек зашел в магазин. Подошел к женщине, задумчиво стоящей у прилавка с колбасами и прислушался к ее мыслям. Женщина думала примерно следующее:
«Если он опять откажется есть борщ, прямо даже не знаю, что делать. Надо было выходить за Васечкина. Да, он был парень хороший... интересно, купить ветчину или докторской колбасы? Как бы не опоздать к сериалу, надо позвонить дочке... Ох, ну что этот тут встал? И еще с красным шарфом, вообще уже. Надо обязательно не опоздать к сериалу. Хорошо бы купить ковер - вот соседи завидовать будут...»
«И так всю жизнь, с самой ранней юности», - с тоской и отвращением подумал молодой человек. Тихо подкрался поближе к гражданочке и шепнул ей на ухо: «А вы померли, совсем. Инфаркт, да. От ожирения, да. Вы в курсе?»
Гражданочка схватилась за сердце и упала. Завизжала продавщица Люся, а по полу катились чудом уцелевшие яйца.
Молодой человек, оказавшись на улице, с удовольствием потянулся, достал блокнот и вычеркнул еще одну строчку.
Следующим пунктом шла пожилая учительница, затем - средних лет господин, умерший перед телевизором с банкой пива в руке.
«Наши не забьют гола, да вам уже и ни к чему», - шепнул молодой человек в черном плаще на ухо мужчине. Банка пива скорбно шлепнулась об пол.
Вычеркнув еще одну фамилию, Васечкина, молодой человек направился по последнему на сегодня адресу. Он легко пробежал пару пролетов, оказавшись перед дверью, ведущей на чердак. На чердаке сидел парень и тщательно набирал что-то из ложечки в шприц.
«Ку-ку, мой мальчик! а у тебя передоз», - странно улыбаясь, шепнул молодой человек на ушко юному наркоману.
- Кто ты?
- А ты меня видишь?
- Вижу. Откуда ты здесь взялся? - спросил паренек.
Как он умирал, молодой человек уже не видел. Он шел по крыше; впрочем, когда она кончилась, он продолжал идти: думал. Думал о том, что видят его лишь наркоманы, чей разум замутнен; и сумасшедшие, которые вечно норовят с ним подружиться, добавляя работы санитарам и разоряя родственников на новые, более сильные препараты.
Очнувшись от мыслей, молодой человек замотал поплотнее шарф и опустился на землю. И пошел домой. Проходя мимо детской площадки, он услышал чьи-то мысли:
«А небо-то чернильное... И звезды, звезды, такие редкие в городе - вот они, красавицы. Хочу купаться. Хочу в воду, старую, мудрую, вечную. И еще - хочу летать. Подняться, закричать - свободна! Ах, кабы были у меня крылья...»
Обернувшись, он увидел девушку, сидящую на качелях. Медленно раскачиваясь, она мечтала и улыбалась.
«Такая большая и не разучилась мечтать. Ну надо же!», - подумал молодой человек и подошел поближе.
Девушка нахмурилась и обернулась.
«Почему-то кажется, что здесь кто-то есть. Домой, что ли. Да, домой...».
Девушка торопливо вошла в подъезд и поднялась на пятый этаж.
Молодой человек вернулся домой, снял красный шарф, черный плащ и сел за компьютер. Отчет не писался, работать не работалось: молодой человек думал о девушке.
«Какая-то странная. В двадцать два года - и такая... Свежая. Необычная. Сейчас такими не бывают, сейчас и в пятнадцать - уже пятьдесят...».
Молодой человек взял шарф и через секунду оказался перед окнами девушки. Девушка сидела на окне; по ту сторону, болтая ногами в воздухе, висел молодой человек. Девушка мечтала и улыбалась, держа книгу в руке. Ей мечталось так сладко, что молодой человек купался в ее настроении.
«Так хочется пройтись по городу босиком... А еще, еще хочу собрать букет, и чтобы он даже зимой был таким же красивым и душистым. Букет полевых цветов. И еще хочу, как в детстве, уйти в лес - на целый день. И еще разик увидеть в лесу оленя. И медведя. И обязательно лису. Рыжую, с длинным хвостом. Хочу сочинить сказку - много, много, чтобы после меня остались сказки. Обязательно про плюшевого мишку, принцессу и призрака...»
И еще много, много сладких мечт, присущих скорее маленькой девочке, чем девушке двадцати двух лет.
Наконец девушка легла спать - и молодой человек не сдержался, приснился ей.
- Доброй ночи тебе, - как можно ласковее и спокойнее сказал он.
- Так ты мне не кажешься?
- Вряд ли.
- Кто ты?
- Пока я тебе не нужен, не беспокойся. Не сейчас, а гораздо позже. Но рано или поздно я приду. Наяву. Не бойся.
- Не боюсь.
- Хочешь, я покажу тебе твои любимые сны?..
Молодой человек ушел из сна девушки с рассветом, и вместе они смотрели на оленя в лесу, и, летая, девушка собрала звезд с неба и подарила одну молодому человеку в черном плаще. Утро, безжалостное и туповатое, пыталось отнять у девушки осколки сна: но девушка, ведя многолетнюю борьбу с дикими снами, норовящими навсегда улететь после титров, удержала в памяти беспокойные видения.
«Хорошо бы встретить тебя наяву, в черном плаще и длинным красном шарфе. Где ты?».
Молодой человек услышал ее мысли, отвлекся и упустил тридцатипятилетнего мужчину из поля своего зрения. Мужчина вошел в свой кабинет и закрыл дверь. Отыскав его, он, раздраженный, буркнул ему: «Мертв! Без права обжалования!». Мужчина взял пистолет и застрелился - проворовался, понимаете ли.
Вечером, когда девушка снова сидела на подоконнике с чашкой теплого чая в руке, молодой человек вновь был за окном.
Всю ночь, пока девушка спала, они разговаривали. Молодой человек смеялся, чего с ним не случалось уже лет четыреста. А с рассветом он ушел, оставив россыпь снов для девушки - про запас.
Так продолжалось много недель, месяцев и лет. Девушка не менялась, во всяком случае - для молодого человека, который видел лишь суть вещей и людей. На лице девушки же в это время уже играли в чехарду морщинки, но мечтать она не разучилась.
И вот однажды, весенним утром, молодой человек открыл свой блокнот и увидел имя, фамилию и дату рождения девушки - того существа, которому он снился и с которым разговаривал не один десяток лет.
Он пришел вечером, и из его левого глаза скатилась кровавая капля. Он пришел за ней во сне, чтобы поговорить.
- Пришел. Я так ждала тебя, - улыбнулась она.
- Я пришел не просто так.
- Не просто, - насторожилась девушка. А как тогда?
- Я пришел... попрощаться. Прощай.
Девушка проснулась, и до восхода солнца не могла заснуть. Дурное настроение преследовало ее еще много недель, прежде чем она окончательно избавилась от морока.
А молодой человек шагнул в темноту. Его коллеги тихонько скорбили, зная цену его поступка.

Хигф, задумавшись, вернулся в парк с новым свитком.
Он внимательно выслушал рассказ Танит, поблагодарил ее за красивую идею.
А пока романа нет, но есть рассказ... Когда-торя говтоивл что-то подобное в прикле, но случая так и не было, и идея начала толкать меня, требуя исполнения.

Талисман

Человека ввели в зал. Перед этим он прошел по сверкающим изумрудами, рубинами, сапфирами и другими драгоценными камнями коридорам Онэтти. Даже тюрьмы в цитадели Гросэна, Бога этого мира, были украшены самоцветными камнями. Духи-стражники остановились, толкнув человека вперед. Она покачнулся, но устоял на ногах. Рваная куртка и пыльные штаны выглядели неуместно в этом роскошном зале, но пленнику было не до разглядывания обширного помещения. Его горящий взгляд был устремлен на возвышение, где находился трон Гросэна. Тот восседал на престоле, выточенном из цельного алмаза, в облике десятиметрового гиганта.
Гросэн равнодушно-насмешливо посмотрел на человека. В руке Бог держал невзрачный камешек на простом кожаном шнурке, он явно был предназначен для ношения на шее. По залу раздался его гулкий голос, отдаваясь от сводов и почти физически заполняя зал так, что казалось, слова идут со всех сторон.
- Ты это искал столько времени - могу тебя поздравить, ты его нашел. Ты прошел сотни лиг, потратил на скитания годы, получил десятки ран в поисках. Твои волосы уже седы… Это амулет Творца, камень Духа, как там его еще называют. Человек, смертный, ты хотел получить его, мечтая о том, что сможешь чем-то навредить мне, отомстить за гибель своей семьи. Возьми его, я нашел и проверил его. В камне более нет Силы, она ушла и им можно разве что зарядить рогатку!
Гросэн взмахнул гигантской рукой и камень полетел к человеку, голова которого устало опустилась, пока Гросэн говорил. Но он все же поймал амулет, сжал в руке и посмотрел на Бога. Внезапно человек что-то, ощутил, глаза опять загорелись и в следующий миг духов-стражей смело леденящей волной, зал задрожал, с грохотом полетели на пол все предметы, лежавшие на инкрустированных золотом столиках и сами столики с треском рухнули. Престол Гросэна вздрогнул, но Бог отбил удар, несмотря на ошеломленное выражение, сменившее на его лице обычное равнодушие.
- Он пуст и бесполезен, - как заклинание повторил Гросэн, попытавшись кинуть заклятие, но вынужденный держать защиту против яростно взревевшего урагана, сменившего холод.
- Бесполезен для тебя. – Человек стоял в сердце вихря, его лицо побелело от напряжения. – Ты не понял? Это амулет Творца, Создателя. Его питает сила душ и жизни владеющего им, его эмоции – ненависть, любовь, гнев, сострадание. Их нет в тебе! Когда тебе последней раз было кого-то жалко, могучий Бог? Когда ты испытывал трепет любви? Да что любовь?
Гросэн отражал атаки, все же он был Богом. И вызываемые им создания, хотя и сметались ветром, уходили назад в небытие все ближе от человека. А тот явно устал. Он скрипнул зубами, но говорить не перестал.
- Когда ты в последний раз хотя бы ненавидел? Город, где жили моя жена и дочь, ты смел с лица земли спокойно и бесчувственно, потому что там не захотели поклоняться тебе. Это амулет Создателя, а что создал ты? Ты правил и принимал поклонение, но нет ничего сколько-нибудь великого, созданного после ухода творца, созданного Гросэном! Ты пуст, Бог, ты только берешь, в тебе нет ничего, что можно отдать взамен!
В разных местах континента воронки закрутились над алтарями. Бог пытался собрать всю силу, какую мог, вихри начали успокаиваться.
- Расскажи это Творцу, если твоя душа попадет к нему, - процедил Властитель мира, готовя последний удар. - Низшему не победить Бога!
Моей ненависти не хватает, подумал человек, но есть любовь и жизнь. Перед его глазами встали лица тех, кого он в этом мире более не увидит, и всю жизнь, без остатка и шанса выжить, он вложил в удар.
Сперва было горение тела, страшная боль в пылающих мышцах и костях. Затем оно превратилось в пепел и на миг стало не больно, но потом вызванное человеком пламя проникло на высший план, и начало брать пищу и силы в освободившейся от оков плоти душе. Это было невыносимо и страшно, хотя длилось короткий миг. Исчезало все, прошлое и будущее, он не попадет ни к Творцу, ни в извечную Тьму, ибо все, что составляло сущность человека, вспыхнуло в яростном пламени. Волна огня смела зал, дворец, Гросэна и выжгла все на лиги вокруг, а на месте зала осталась эфирная воронка, ибо вызванный камнем огонь сжег и физические, и астральные тела обоих сражавшихся в зале, не оставляя им шанса на возрождение.
Все храмы рухнули в тот же час, оставив растерянных разбежавшихся жрецов и людей, которым предстояло учиться быть свободными от всех, кроме, конечно, себя…

- Это не совсем рассказ...это скорее мысли. Не судите за них.

Не рассказ.
Нас обгоняет монашка в черном балахоне, похожем на пальто устаревшего фасона, и в черном платке с белой каймой. она шагает впереди, широко расставляя ноги в в черных туфлях на низком каблуке. за спиной у нее небольшой походный рюкзак.
мы идем вдоль бараков, разделенных теперь газонами. гравий. трава. забор с колючей проволокой по верху, неизбежно видный между бараками.
Освенцим - абсолют скорби и страха. как абсолютный ноль, черная дыра, возникшая в человеческом сознании. и притягивающая к себе многих, многих, многих. "до чего способен человек" - как сказала пани экскурсовод.
газовая камера - страх, сначала только страх, а потом, при взгляде на на печи крематория - боль, страшная боль, скручивающая все внутри, заставляющая корчиться почти в позе эмбриона.
другой крематорий. их здесь не один, не два. развалины, а точнее - руины после взрыва: разбросанный кирпич, обрывки железных прутьев и очень толстые, цельные бетонные плиты. вот как строили - на века. получилось по-другому. "на века пусть будет это место криком отчаяния" - буквы на памятнике. и буквы алфавита на стене в детском бараке, где "воспитательницы" учили детей русскому языку.
Auschwitz-Birkenau, или Освенцим-Бжезинка, двойной лагерь смерти, двойная черная дыра. на месте второго сейчас - несколько сохранившихся бараков, фундаменты, заборы и -
солнечный свет, ветер и зеленая трава.
давай услышим крик отчаяния.
давай.
ich bin Jude...

А вот моя последняя работа... без особого смысла... просто...просто работа... нет, не работа. Образ, творение...

Возвращение

Прошу не судить излишне строго. То что вы увидите родилось сегодня днем весьма неожиданно, резко и сумбурно. Даже не знаю к чему сие отнести... Ну в общем, читайте! С нетерпением жду ваших рецензий.

Присоединённые файлы
 oldblood.txt ( 16.9кб ) Кол-во скачиваний: 1560

Воин.


- Она сделала свой выбор, да будет так. - Он повернулся и растворился в предрассветной дымке, уходя, прочь, он оставлял все что было, он оставлял позади свою душу.

Сквозь занавесь дождя, стражник увидал приближающегося человека. Сердце былого воина сдавил страх. Человек что приближался, внушал страх, непонятный необъяснимый страх. Не было в этом человеке ничего что могло бы сказать о его возрасте, из под капюшона вперед смотрели серые, безжизненные глаза, в них была пустота. За спиной человека была видна рукоять меча, потертая рукоять, видно давно, верой и правдой служившая хозяину в боях. Его тело было облачено в кольчугу, которую, похоже, воин никогда не снимал.
- Стой, кто идет? - осмелился спросить стражник - как имя твое воин?
- Мне ненужно имя, - голос был сухим и безжизненным.
- В недобрый час ты забрел в наш городок воин.
- Тогда здесь наверняка есть работа для наемника.
- Но много здесь тебе не смогут заплатить.
- Мне нужна еда, кров, и битва...

Человек шел по грязной мостовой городка, а вслед на него смотрели глаза седого воина,
- Он ищет смерти, - сказал пожилой страж, своему молодому напарнику.

В таверне было шумно, погода не располагала к прогулкам, да и в предчувствии беды люди как бы пытались забыца. Зал стих, когда в открытую дверь вошел человек, кто-то подумал что в таверну, вошла сама смерть, кто-то почувствовал пустоту. Человек сел за стол, что стоял в самом дальнем и полутемном углу. Девица, до этого порхавшая как бабочка меж столов, разнося кружки с элем, и звонко смеясь над глупыми шутками полупьяных посетителей, с опаской приблизилась к сидящему в углу.
- Эль и мясо. - Тихий безжизненный голос подстегнул девицу посильнее хлыста.
Пока наемник сидел в углу и ел, в таверне воцарилась гробовая тишина, и даже стража, несмотря на ползущий меж лопаток холодок, предпочла держать руки на рукоятях своих мечей. Человек, вставая, бросил монетку на стол, подойдя к стойке, он сказал лишь одно слова хозяину, но его хватило, чтоб хозяин покрылся холодным потом,
- Комнату.
После ухода странного, и от того еще более пугающего человека, в таверне прошел ропот, все стали спрашивать друг друга, о незнакомце, и лишь один человек молчал. Он сидел, молча, глядя в свою полупустую кружку. В его памяти всплыло лицо молодого, еще глупого юнца, того, что делал глупости, сам того неосознавая. То был молодой бойкий парень, любивший поболтать, до мозга костей романтик, тот, кто не умел пройти мимо чужой беды. Именно таким его запомнил, теперь уже седой, ушедший на покой воин.

- Так было надо, - сказал он сам себе. Это стало его молитвой, каждый раз он произносил эти слова, перед тем как уснуть. В нем не осталось ничего, что можно было бы назвать человеком. За годы скитаний, он не раз побывал в битвах, он протопал не мало дорог, и никогда не оглядывался назад. Но и вперед он тоже не заглядывал, жил лишь одним днем. Его тело было быстрым, ум острым, глаз замечал все вокруг, а сердце в груди билось монотонно, никогда несбиваясь с ритма. Он навсегда забыл, что такое горе, радость, печаль и боль. Это его уже не касалось. Он существовал. Человек без имени и прошлого, без возраста и будущего.

- Сэр, пришел человек, о котором я вам докладывал.
- Просите. - Сказал воевода, отрывая свой взгляд от карты лежавшей на столе.
В комнату вошел человек, в сером плаще, из под которого был виде край кольчуги, видавшей не мало сражений, ноги его были обуты в сапоги из толстой кожи, без подошв и каблуков, ступал он мягко, от чего создавалось впечатление, что он не идет, а парит над полом, за спиной виднелась рукоять меча, на голову был накинут капюшон, так что почти небыло видно лица. Наемник сделал несколько шагов и остановился. Он не представился и вообще не сказал ни слова. Воевода повел плечом, пытаясь сбросить непонятный страх, возникший при появлении этого человека. Глядя на рукоять меча, воевода отметил, что она сильно потерта, сразу видно, не раз побывала в битвах. Что-то привлекло внимание воеводы, когда он смотрел на эту рукоять. Но он никак не мог понять что именно.
- Когда вы прибыли в наш городок, - начал воевода,- Вы не назвали своего имени, могу я поинтересоваться почему?
- Его нет, - сухим голосом ответил наемник, - мне оно ни кчему.
- Чтож как изволите Вас называть?
- Наемник.
- А вы неразговорчив.
- Не вижу смысла.
- Чтож, вы, конечно, понимаете, что мы не можем оплатить вашу работу по достоинству, понимаете ли, наше графство сейчас в большой нужде, жители деревень, спасаясь от набегов, бежали либо в леса, либо осели здесь в городе. Наш северный сосед пал под натиском, тех, кто пришел из-за моря. Предводитель захватчиков силен и искусен в битвах, и его войско безжалостно подавляет любого кто восстанет против. Вы понимаете, что таким образом вы ввязываетесь в авантюру, нам терять нечего, ибо все, что у нас есть это наша земля, Вам же...
- Где и когда. - Тихим голосом прервал воеводу наемник.
- Битва состоится скорей всего либо завтра к вечеру, либо утром следующего дня.
- Я буду там. - С этими словами наемник вышел из комнаты.
- Сэр, мне непосебе от присутствия этого наемника. - Сказал молодой офицер.
- Не только тебе, но у нас сейчас нет выбора.

Вечером следующего дня, войско графа стояло в нескольких лигах от города. Лагерь был разбит на скору руку, никто не сомневался, что этот бой будет первым и последним. В строю стояли все от мала до велика, прекрасно понимая, что за стенами городка не отсидеться. Воевода в очередной раз обходил войско, когда заметил старого седого воина, того к которому относился как к отцу, ибо ,благодаря ему, он остался жив в его первом бою, в том далеком прошлом.
- Даже Вы здесь, - это был даже не вопрос, а утверждение, - видимо, нам суждено здесь или одержать победу, или умереть.
- Боюсь, что в этот раз у меня не получится тебя прикрыть, когда надо, но я постараюсь.
- Я рад, что Вы будете рядом, так будет легче умереть.

- Он еще не пришел? - спросил воевода офицера, что вошел в шатер.
- Нет, Сэр.
- Чтож одним меньше, одним больше.

Над полем взревел рог, предвещая битву. Битву, которая скорей будет похожа на бойню. Войску воеводы противостояла армия, которая привыкла заниматся только одним делом, воевать. И вел эту армию, жестокий и сильный предводитель. Воевода приготовился отдать приказ к наступлению, когда по рядам пробежал ропот, Этот ропот был смешан со страхом, но не страхом от предстоящей бойни, а страхом пред человеком, что шел меж войнами, пробираясь в первые ряды. Привстав в стременах, воевода увидел наемника, он шел без плаща в одной кольчуге, на голову его был, накинут кольчужный капюшон, в его руках блестел клинок, как будто и не вечер был сейчас, а ясный полдень. Наемник вышел из первых рядов, сделал несколько шагов вперёд, и неуловимым движением вонзил клинок в землю пред собой, став на одно колено, он оперся руками на рукоять, прислонив к ним голову. Все войско как завороженное смотрело на наемника. Потом он встал, вынув клинок из земли, и вернулся в строй, встав меж двумя молодыми войнами. И битва началась...

Его клинок рубил врага как тростинки, его руки не уставали, но, убивая врага, он убивал его сразу, одним ударом, не причиняя боли. В какой-то момент он почувствовал, взгляд, обращенный в его сторону. Он повернулся и встретился глазами с тем, кто вел армию завоевателей. С тихим шелестом они кружили друг против друга, постепенно, обе армии прекратили битву, все следили за поединком завоевателя и наемника. Ни кто не помнит, как долго они так кружили, но в какой-то миг, в воздухе мелькнул легкий росчерк. В первое мгновение, казалось бы, ничего не произошло, но потом, тот, кто был грозой всех прибрежных районов, стал потихоньку оседать на землю, из-под чашуйчетой брони на его груди, показалась маленькая струйка крови.
- Как? - с последним вздохом произнес воин.

- Вы спасли наш дом, и здесь вам всегда будут рады, надеюсь, мы достаточно оплатили ваш труд, ведь это все что мы сейчас смогли собрать.
Воевода все никак не мог заставить себя посмотреть в глаза тому, кто спас их город и близлежащие деревушки.
- Достаточно. - Сухо ответил наемник.
- Вы все также не назовете нам ваше имя?
- Нет. - Произнес воин, поворачиваясь к выходу.
И только когда воин уже почти вышел из шатра, воевода задал вопрос, который его мучил с момента окончания битвы.
- Как вам удалось одолеть столь грозного соперника, ведь он явно выше и сильнее вас?
- Его подвел страх. - Как и прежде сухо ответил наемник.
- А вы разве не боялись, разве вы не боитесь... смерти, - воевода даже съежился, задавая это вопрос.
- Я уже давно... мертв, - сухо, безжизненным голосом, ответил наемник выходя из шатра.

- Что значат его слова, о том, что он мертв, - полушепотом спросил молоденький офицер.
- Человек без души... мертв, - также тихо, ему ответил старый воин, вспоминая, молодого беззаботного паренька, что когда-то поступил под его начало, в императорской гвардии

В сквер забрался взбаламошенный подросток, он устроился возле лавочки в позе лотоса и, положив локоть на джембе, а лицо на ладонь, достал из куртки цвета синего хаки мятые перемятые да ичерканные листы.
Посмотрев на собравшихся, создание смущенно протянуло:
"А можно ли предложить рассказ на критику?

Сообщение отредактировал Soul - 6-10-2004, 20:40

Присоединённые файлы
 feeriya_v_osennei_komnate.doc ( 53кб ) Кол-во скачиваний: 95

В парк пришла зеленоглазая девушка... и присоединилась к рассказчикам... задумчиво прикрыв глаза.

Маски

- Лечиться уже поздно, а умирать ещё рано…
- И что же ты будешь делать?
- Ничего. Жить. Я не вижу в безумии ничего плохого.
- Тогда я подарю тебе Маску. Надень её, и окружающим будет казаться, что ты нормален.
- Маску? И что тебе нужно взамен?
- Ничего. Это моя работа, раздавать такие Маски.
- Как живая…
- Она действительно живая. Это наказанная душа. У нас уже все склады забиты грешниками, девать некуда… вот мы и нашли способ от них избавиться.
- “У нас”, это где?
- В аду, разумеется.
- Я, пожалуй, пойду…
- Ты можешь уйти в любой момент, но неужели ты откажешься от такого шанса? Выбраться из клетки собственного безумия?
- Но…
- Это глупость, насчёт того, что мы крадём чужие души… нам они и даром не нужны! Неужели ты веришь в эти предрассудки?
- И сколько людей носят такие Маски?
- Много. Миллионы.
- Хорошо. Я надену.
Человек надел Маску. И спокойно прошёл через силуэт дьявола, больше не замечая его. Он забыл этот разговор.
- Люди так глупы! Они считают безумцами тех, кто в меньшинстве. Они хотят быть такими как все, потому что любая инаковость здесь почитается за ненормальность. Они поплатятся за эту ошибку. Совсем мало осталось тех, кто может нас видеть, но и они скоро наденут Маски. Тогда мы получим свободу. Грешные души слепы, это их наказание. И Маски из них получившиеся тоже слепы.

Когда-то давно Малумь увлекалась цифрами и понятиями. Вот что из этого вышло.

Цифры.

Шестьдесят девять.

Рыжий кот гулял по краешку постели Нонны. На носу его были солнцезащитные очки, на хвосте - белая перчатка. Траектория шагов зверя являлась ничем иным как перевернутой пентаграммой, это солнечный луч успела заметить за час наблюдений. Она сидела на покрывале, скрестив ноги и положив лодочки-ладони на колени, присматривалась сквозь прикрытые веки к коту.
Вскоре он ударил хвостом, замурлыкал, бросился на Нонну и укусил ее за огненную прядь, и тут же отпрыгнул, обоженный. Шерсть загорелась, из горла зверя вырвался дикий демонический крик, а кончики волос солнечного луча превратились в песцовые кисти.
"Красоту нельзя взять силой. Она не поддается ни добру, ни злу", - написали они.

Неужели только единица?

Куриный Бог лежал под водой в прозрачном ручье и смотрел на Химел, единственную и неповторимую. Он хотел придти к ней, положить ее ступни на свои плечи и почувствовать леди над своими мыслями, но стекло родника не давало ему оторваться от земли.
"Истина недостижима, пока ты смотришь на нее только с одного своего места и не делаешь ни шага в сторону", - ответила на невысказанный вопрос Химел.

Дубль пусто.

Ветер увидел Дину впереди себя, шедшую по улице, не обращавшую внимания ни на что вокруг. Эол поспешил вслед, по старой привычке ругая людей и срывая с их голов шапки, морозя и лаская. Но девушка-видение становилась лишь дальше и дальше. Как бы Ветер не увеличивал скорость, он не мог догнать ее.
Шарф Дины развязался и полетел, кружась в воздухе и выписывая на нем слова: "Свободы не существует, пока ты принимаешь безумие быть собой в рамках тела и предрассудков"
.
Троеточие.

…ребенок написал веточкой на морском песке: "Раскрой Красоту, ее врата - путь к Истине, и только в последней - Свобода".
Волны подумали, потом еще раз подумали и стерли каракули…