Зеркало, что крадет твою тень., Kagetori-no kagami

[SonGoku >>>]

"Жизнь - отражение в зеркале. Реальна и нереальна".
Минамото-но Санэтомо


"Тому, кто сражается с монстрами, следует быть осторожным, чтобы самому не превратиться в чудовище, ибо когда ты смотришь в бездну, бездна смотрит в тебя".
Фридрих Ницше


Утверждают, что зеркало никогда не лжет. Так ли это? Ведь даже действительность оно показывает перевернутой слева направо. Что же произойдет, если в мире появится зеркало, способное видеть дальше поверхности?

Камакура, 1626 год.
Некогда некий мастер, который жил здесь несколько веков назад, отлил из темного металла удивительной красоты зеркало, которое как будто тускло светилось в темноте. Когда оно сменило множество хозяев, его спрятали в пустой могиле неподалеку от храма, посвященного богу войны...

(Короткое обсуждение)

Итак...

影取の鏡
Kagetori-no kagami

ЗЕРКАЛО, ЧТО КРАДЕТ ТВОЮ ТЕНЬ


Третий год эпохи Канэи*

"В некоторых людях, держащих зеркала, есть что-то злое. Зеркало в их руках не разоблачает зло, а наоборот, помогает создать его. Иными словами, в зеркала надо смотреть украдкой, а не вглядываться".
Сайто Рьёку


Старые ворота перегораживали дорогу, как и много лет назад, но когда-то широкий оживленный тракт, по которому в столицу стекался народ, превратился в тропинку, где из всех обитателей самыми громкоголосыми были цикады. И, спрятавшись в канаве под лопухом лениво квакала одуревшая от жары лягушка. Обочины густо заросли травой, она сумела пробиться даже в трещины на утоптанной до каменной твердости земле. Никто не счищал мох с наполовину обрушившихся ступеней, и они почти скрылись под его толстым одеялом, на сухих досках белел вороний помет.
Нет, люди, которые в тени прохудившейся крыши дожидались, когда влажный обжигающий день сменится такими же жаркими сумерками, не были грабителями и разбойниками в полном смысле. Скорее всего, эти тощие, прожаренные солнцем оборванцы не так давно обрабатывали поля и сушили бобы-адзуки на зиму. Но они хотели есть, а значит, были готовы на любое безумство.
Все говорило за насилие. Они сравнивали добротную одежду из плотного шелка на путешественнике со своим выцветшим дырявым тряпьем, они разглядывали выкованные из металла чужеземные украшения на его пальцах, и в их головах рождалась мысль об убийстве.
И от него пахло богатой добычей.
Не то чтобы странный путник производил впечатление беззащитной жертвы, но он был один, а их семеро, и безоружен, если не считать ножа-танто за поясом. Старинной работы узорчатые ножны тоже притягивали жадные взгляды.
- Они стоят дороже, чем вы думаете, - заверил оборванцев прохожий.
Они больше мешали друг другу, толкались, размахивали дубинами и, несмотря на внутреннюю решимость, никто из них не хотел стать первым.
- О... - кончиками пальцев необычный пришелец почти дотронулся до полоски черной ткани, закрывавшей ему левый глаз. - Вас смущает вот это? Напрасно.
Длинные волосы его напоминали гриву, спутанную ветром.
--------------
*то есть 1626 год

Сообщение отредактировал SonGoku - 27-10-2011, 12:20

[Fennec Zerda >>>]

- Не, нас не смущает - заверил путешественника один из крестьян, тощий не только из-за голода, но и из-за молодости; так бывают худощавы псы-подростки вышедшие из слюнявого лопоухого щенячества, но еще не вошедшие в возраст спокойной уверенной силы.
- За проход, господин, платить надо - перебил мальца мужчина значительно старше.
Интонация была вежливая, но в высохшей темной руке покоился цеп, и ясно было, что платить действительно придется. Так или иначе.
- И напрасно, - повторил необычный прохожий.
Между указательным и средним пальцем он зажал, точно дротик, сорванный не так давно узкий лист абэмаки*, и сейчас задумчиво постукивал им по губам, словно никак не мог придумать, решить ли дело миром или преподать урок. Может быть, эти люди и не были воинами, но со своим импровизированным, но от того не сделавшимся менее опасным оружием, обращались неплохо.
- Но и стражников вы мне очень-то напоминаете.
- Близятся последние времена, - сообщил старик, и все семеро один за другим, смыкая плотнее круг, начали приближаться к путнику. - Люди сами на себя не похожи.
- Твоя правда, оджи-сама.
Неожиданный порыв ветра смел прошлогоднюю хвою с покосившихся, иссохших балок и закрутил пыльный смерч вокруг щиколоток "добычи". Ничего необычного - на первый взгляд, - только разыгравшаяся стихия и не думала униматься. Излишне любознательная ворона, каркая от негодования, черным встопорщенным комком укатилась с ветки в ближайшие кусты.
- Недолюбливаю их, - непонятно кому признался одноглазый.

------------------------
*abemaki -アベマキ – китайский пробковый дуб с длинными, похожими на ланцет листьями.

[SonGoku >>>]

- А мы не любим, когда нас не слушают - юный задира выпятил нижнюю губу и приподнял руку с серпом так, чтобы выглядеть опасно и угрожающе
Кто-то из крестьян усмехнулся, и все сделали еще шаг вперед. На месте остался только старик. Он смотрел на ветер у стоп путника и не спешил приближаться.
- Боишься? - раздался откуда-то сверху насмешливый голос. - Я бы тоже не рискнул соваться.
Воздух вокруг одноглазого все сгущался, как будто местные мелкие ками взялись готовить сироп для цубаки-мочи*, назначив в котлы эту низинку. Разбойники вязли в его крахмальных завихрениях, ветер, перемешивая белесое варево, щедро швырял им в глаза мелкий сор и песок; расхрабрившийся (или самый неосмотрительный) бандит-любитель заработал удар в грудь невидимым кулаком. Теперь в колючих зарослях, обступивших с двух обочин ворота, хрустели, ломая ветки, и сыпали проклятиями уже двое. Ворона - определенно исконная столичная фифа - брала верх над недавним крестьянином по части ругательств.
- Колдун - выдохнул старик.
Больше он ничего не сказал, берег дыхание на бегу.
Тот из разбойников, который зашел на одноглазого со спины, взмахнул мотыгой, метя жертве в затылок.
- Как ты считаешь, - из-под крыши старых ворот вылез, отряхиваясь, молодой мужчина. - Этот дурачок все еще рассчитывает завалить увечного дракона ради наживы или уже ради выживания? Что в нем сильнее?
---------------
*tsubaki-mochi - 椿餅 – небольшие рисовые колобки с начинкой из сладкой бобовой пасты, завернутые в лист камелии (откуда и название, tsubaki – камелия); известны еще со «Сказания о Генджи».

[Fennec Zerda >>>]

Не дождавшись ответа незримого собеседника, он спрыгнул на землю, подняв клубы пыли и канув в них, как камень в болоте. Дерево услужливо стряхнуло целый ворох узких, похожих на наконечники стрел листьев, ветер их подхватил, точно перья. Юного забияку один лист чиркнул по скуле, оставив глубокий порез, еще с десяток кусачими осами вились над головами остальных. Вязкий тягучий воздух все ж таки не стена, мотыга продавила его, как лоскутное одеяло. Одноглазый колдун развернулся, принимая удар на скрещенные перед лицом руки.
В оседающем сером облаке проявился темный мужской силуэт; могло показаться, что человек сражается с кем-то, все еще скрытом за пылевой завесой. Он замер в боевой стойке, затем поднял руки и вдруг с силой топнул правой ногой, и в то же мгновение крестьянин с мотыгой упал на спину. Оружие вонзилось в землю в паре шагов от него.
Новый участник стычки взмахнул левой рукой, словно крылом, и рой листьев над крестьянами вспыхнул и мгновенно растаял, опав пеплом. Правая рука опустилась ладонью вниз, будто незнакомец прижимал нечто упругое, и вся поднятая вихрем и его собственным падением пыль улеглась, притянутая к земле.
Теперь он стал виден хорошо: невысокий и худой, он не внушал опасения, но худоба его не была порождением измождения, как у разбойников. Тело его было сухим и жилистым и при этом казалось крепким, словно свитым из металлических тросов. На обоих плечах у него сидело по цикаде, а сам человек улыбался, и становилось понятно, что его лицу привычно только это выражение.
- О Познавший Волю, пощади отчаявшихся. Они поняли свою ошибку, - проговорил он, отвесив поклон одноглазому.
- О Отчаявшиеся, уносите-ка ноги, пока я их вам из задницы не выдернул, - поклонился он и крестьянам.

[Bishop >>>]

Те не заставили себя упрашивать, поле маленькой битвы осталось за двумя необычными путниками. Первый все еще зажимал в пальцах дротик-лист; из-под густых черных волос скатилась, прочертив влажную извилистую дорожку, струйка пота.
- Меч вечно юного бога выкован заново, - низкий голос одноглазого колдуна звучал ровно, как будто сообщалось нечто обыденное и не стоящее внимания. - Старик прав - наступают последние времена.
Он был по-мужски крепкокостный и широкоплечий, почти так же, как те разбойники, которые необдуманно покусились на его кошелек. Но держался и двигался, точно воин. Сложно было определить его возраст - слишком гладкая кожа, чересчур взрослый взгляд.
Со смешливым хозяином двух цикад он составил бы крайне необычную пару.
- Я слышал об этом, - незнакомец склонил голову набок, словно прислушался к цикаде. - Все сущее говорит, передавая весть все дальше, что мир обрел реликвию. Ты идешь взглянуть на меч?
- Да. А ты?
Ветер сделал у его ног круг, точно верный пес, и улегся вместе с мусором и травой.
- Я путешествовал, - ответил колдун с цикадами. - Но раз уж такие дела происходят в мире, почему бы не направить свой путь к божественным чудесам?
Незнакомец улыбался, ничто, казалось, не могло его удивить и уж тем паче раздосадовать. Одноглазый разжал пальцы.
- Меня зовут Докуган, - сказал он, наблюдая, как ветер утаскивает на обочину зеленый лист абэмаки. - Раз уж какое-то время мы будем идти в одну сторону, почему бы нам не узнать имена.
- Меня называют Дземи-мон, - колдун с цикадами поклонился. - Рад знакомству!

(помогаю)

[Далара >>>]

Камакура, Саскэ-Инари
15 день 7 месяца 3-го года Кан'эи*

Боги простят нам маленькие слабости, если не переусердствовать в них и избегать крупных соблазнов. Санума Кихэй, который три года назад был принят на службу в другой клан, сознавал, что не годное дело самураю ходить в игорный дом, но азарт был сильнее, и как только удавалось раздобыть чуть-чуть денег, злополучный Кихэй отправлялся в одно заведение неподалеку от Саскэ-Инари. Соседство его не смущало, даже наоборот - проигравшись, он шел прямиком в храм и давал зарок никогда не играть. В других случаях благодарил ками за ниспосланную удачу. Впрочем, так бывало нечасто, потому что Санума Кихэй любил азартные игры, а они его - не особо.

Приятели, каких он быстро завел на новом месте, так как характером был добродушен, советовали ему быть осторожнее, Кихэй благодарил их за заботу и... делал по-своему. Рода Кихэй был не низкого - хоть и разорились за последние годы, иначе стал бы он искать приработок? - в сражениях от врага не бегал, а меч вытаскивал из ножен даже быстрее, чем в юности. Потому справедливо полагал, что с проблемами справится, какими бы они ни были.
Сегодня народу собралось особенно много, игроки расселись не по одну сторону низкого длинного стола; при виде Санумы потеснились, освободив почетное место. Напротив блестела обнаженными торсами мускулистая троица - ну чисто Будды прошлого, настоящего и будущего. В дальнем углу, у стены, подперев рукой голову, спиной ко всем развалился дюжий незнакомый детина. Новый йоджимбо*, должно быть. В отличие от большинства присутствующих, на нем были хакама. Даже почти не ношенные. И только-только сшитое хаори с названием заведения. Видно, то, что принадлежало предыдущему, сожгли, не сумев отстирать от крови.

--------------------
* то есть 05.09.1626
*yojinbou - 用心棒 – буквально: «охранная дубина», телохранитель, охранник.

Сообщение отредактировал Далара - 25-06-2012, 11:21

[SonGoku >>>]

Сыграли два кона, когда пришел новый гость - вот тут даже самые заядлые игроки замолчали. В неожиданной тишине кто-то неуверенно рассмеялся.
- Ну дела... - сосед Кихэя почесал в затылке. - Это что ж теперь, младенцев сюда пускать будут?
Мальчишка, который сел рядом с ним, только бросил на оратора косой взгляд. Головы не повернул.
- Не читай мне нотации, - буркнул он. - Не отец и не дядя.
Санума Кихэй хохотнул: что за норов!
- У тебя деньги-то есть? - добродушно полюбопытствовал самурай.
- Может быть, побольше, чем найдется у вас, - не сдавался заносчивый мальчишка. - Рьё есть рьё*, чьи бы руки их ни держали.
- Малыш дело говорит, - вступился за новичка один из «Будд». – Санума-сан, какое тебе дело, если ребенок стащил деньжат из-под носа у родителей? Ну, решил потратить их здесь, вместо того чтобы накупить сластей. Так нам же лучше.
- Пусть играет, - от входа на кухню лениво подал голос хозяин дома; он стоял там, скрестив руки на внушительных размеров животе, наблюдал за игроками.
Ведущий потряс деревянную кружку с «костями» и с азартным хэканьем опустил на стол.
- Чет или нечет? – он оглядел всех по очереди, будто обращался к каждому лично. – Делайте ставки!

------------------
*ryou - 両 - буквально «оба», слиток золота, равный 60 моммэ (225 г) серебра или 4 канам (4 000 монет) меди. Начиная с периода Камакура и до введения йены служил в качестве денежного эквивалента.

[Bishop >>>]

Кихэй чуть не опоздал, заинтересовал его этот упрямец. Держится мальчуган уверенно, одет добротно, шелк хоть неяркий, зато узорчато выткан; Санума прищурился, все ж таки скуповатый хозяин экономил на масле в светильниках. Так что ставку Кихэй сделал в самый последний миг, чуть-чуть подотстав от мальчишки – тот поставил на чет. Дались же ему эти цветки сливы*!
- Чет! – объявил костлявый ведущий, подняв кружку.
Кто не верил, мог убедиться своими глазами – несколько человек так и сделали. Стопки монет быстро и точно перераспределились по столу. Возникла короткая свара, когда несколько порядочных пирамидок откочевали к сопляку, но дело было решено парой звонких хлопков по рукам. Тощий Сого вновь потряс деревянную кружку и с тем же задором опустил на стол.
- Делайте ставки!
Тут Кихэй рискнул намеренно; может, удача не всегда обращала благосклонный взор лично на него, зато он знал, как почувствовать тепло ее улыбки. Он подождал, когда странный мальчишка опять дотянет почти до последнего мгновения и лишь тогда повернет свою ставку: нечет. Санума едва успел вслед за ним.
- Эй, малец! – крикнул кто-то. – Ты что, тут один, без сопровождения?
- Да.
- Нечет! – выкрикнул Сого и начал уверенно, с обезьяньей ловкостью, передвигать выигранные деньги их новым владельцам.
Горка перед парнишкой снова выросла.

----------
*umebachi - 梅鉢 – буквально «сливовый венец», камон (клановый герб) в виде цветка японской сливы, принадлежит клану Маэда в знак их происхождения от Сугавара-но Мичидзанэ, известного своим пристрастием к этому дереву.

[Далара >>>]

Дешевое сакэ лилось в глотки, поднимался накал азарта. Даже хозяин заинтересовался игрой. Девчонки и кухарка подглядывали из-за занавески, пихая друг друга локтями.
И вдруг кто-то не выдержал. Сколько потом ни разбирались, зачинщика не нашли. Словно большая волна поднялась над столом, когда вскочили все разом.
- Вали его! – истошно заорал кто-то, и людское цунами покатилось на мальчишку.
Тот недоуменно моргнул.
Санума подхватил с пола меч – самый рьяный согнулся пополам, получив под дых ножнами; он успел просипеть сдавленное ругательство, но второй удар, уже по лбу, аж звон пошел, опустил его на колени. Толпа разочарованно схлынула, но недалеко, стопка денег на игровом столе не давала остыть разгоревшимся страстям. В неожиданной паузе хохотнул одноглазый красавчик, единственный из игроков, кто не стал участвовать в потасовке.
Тут мальчишка обвел игроков таким взглядом, что даже Санума Кихэй, которому ничего не стоило указать наглецу его место и надрать уши возомнившему о себе невесть что сопляку, неожиданно для себя оробел.
- Кьё-сан?! – возмущенно воззвал мальчишка.
Из дальнего угла раздалось недовольное мычание, потом с соломенной подстилки, на которой дремал до того, воздвигся йоджимбо с мечом в ножнах в левой руке, правая на рукояти. Молодой, но крепкий, словно дикий кабанчик. Даже издалека видно, что его ладони никогда не знали грубой работы.
- А ну прекратили буянить, - ухмыляясь, приказал он.

[SonGoku >>>]

«Лучше бы молчал», пожалел недалекого детину Санума. Вооруженные кому что под руку попалось, разгоряченные игроки ринулись на него, как стая оголодавших бездомных псов на кинутые им кости. Как бы ни пришлось хозяину – вон он у кухни, привстает на цыпочки, чтобы лучше видеть, - нанимать завтра нового работника.
Звуки ударов, треск чьих-то костей, ругань, кто-то завыл надрывно. Будто пловец сквозь кишащую рыбой воду, детина прорвался сквозь толпу и, развернувшись, выдернул, наконец, меч из ножен. Хороший меч, очень хороший.
- Никто не может сказать, чтобы Санума Кихэй уступал кому-то славу, - самурай большим пальцем уперся в цубу, выдвигая клинок, подмигнул вышибале. – Можно и собак погонять, раз никого другого не подворачивается, что скажешь?
Что ж, он всегда рад возможности подразмять кости (желательно, конечно, не себе, а всем остальным), что-то маловато в последнее время ками подкидывали ему возможностей разгуляться. Ну и кто был в их компании третьим? Нет, недаром Санума присматривал к сопляку – мальчуган поднырнул к столу, сгреб деньги и уже стоял рядом с йоджимбо. И тоже держал в руках меч.
- А ты бодрый, дядя, - жизнерадостно усмехнулся детина. – Заходи слева, я в центре. Ты берись за тех, кто проскочит мимо меня, - это уже относилось к мальчишке, который сурово взирал на голоногую кипящую злобой свору.
- Без кровопролития! – возблеял жмущийся у входа на кухню хозяин. – Прошу вас!
Как будто его кто-нибудь слушал.

[Bishop >>>]

Мост через реку Эмма

Вода здесь была повсюду, никогда в жизни человек, что делил с замшелым каменным изваянием убежище под дощатым навесом, не видел столько воды.
Она стекала по горному склону речками и ручейками, жизнерадостно и бездумно плескалась в каменных чашах под водопадами, барабанила по камням, сочилась из зеленых подушек мха и толстой лесной подложки из прошлогодних листьев, теплыми струйками щекотала кожу между лопаток, капала с кончиков волос и срывалась каплями с веток.
И - главная неприятность - нескончаемым потоком лилась с небес.
Если судить по залатанной неумело одежде и расползшимся старым вараджи*, человек этот был бродягой. Два меча за поясом и прическа - хоть он давно не выбривал лоб и отросшие волосы завязывал как придется - намекали на происхождение, а отсутствие гербов говорило за то, что сейчас он не служит никому.
Что само по себе никого бы не удивило, после битвы при Секигахаре самураев без денег и без хозяина развелось как муравьев; а вот что он забыл в захолустье - пусть тут некогда бурлила жизнь и страсти, - где кроме рыбаков и монахов никого нет? Неизвестно.
Чтобы скоротать время, бродяга шевелил вылезающими из раскисших сандалий пальцами и допытывался у соседа, когда ж кончится ливень. Тот, приземистый, в желто-серых пятнах лишайника, в полинялом красном слюнявчике, многозначительно и величественно отмалчивался, как и положено Будде. Начинало смеркаться, когда беззаботную голову оборванца - видимо, ради шутки - посетила здравая мысль.

---------
*waraji – 草鞋 - сандалии, сплетенные из соломенной веревки. По тому, как их завязывают, можно определить, монах перед тобой, воин, горожанин или крестьянин.

[SonGoku >>>]

Заступничество досоджина* и мечи - неплохое подспорье, но ночевать наш бедовый ронин, чье имя было Миура Генкуро, что само по себе можно было считать насмешкой*, предпочел бы там, где за воротник не льет дождь. На прощание по-приятельски хлопнув ладонью по каменной лысине Будды, оборванец поглубже сунул руки в дырявые рукава и зашлепал по лужам.
У моста, где сражался с бумажным зонтом местный житель, Генкуро остановился в раздумье: то ли спуститься к городку, что прилип к краю моря, то ли свернуть дальше в горы, заглянуть в Дзениараи Бендзаитен. То ли выяснить один вопрос, от которого зависела его жизнь.
- Эй ты!
Местный – средних лет мужичонка в одежде недорогой, но, не в пример обноскам Миуры, аккуратной – поднял голову, не прекращая попыток заставить зонт служить себе как положено. Своевольный предмет все норовил вырваться из рук и упорхнуть по ветру.
- Чего тебе? – недовольно откликнулся прохожий; лицо его напоминало жабью морду, даже выражение такое же.
Генкуро достал из-за пазухи сложенную в несколько раз бумагу; объявление о награде было позаимствовано почти месяц назад и уже изрядно помялось.
- Эт-то... а нет, не так. Во! - он сунул слегка блеклый портрет под нос приседающему от душевного волнения горожанину. - Видел этого человека?
-------
*dosoujin - 道祖神 - буквально «божество-хранитель дорог», их часто называют так же саэ-но ками (塞の神), божества, которые сторожат границу между нашим миром и миром мертвых. Так же считаются хранителями дорог и путешественников и отгоняют злых духов. В честь их на перекрестках и обочинах дорог, иногда в придорожных святилищах-хокора ставят округлые камни, иногда с изображением супружеской пары.
*клан Миура ведет свой род от дома Тайра, но имя Генкуро записывается через кандзи 源 (gen) и может означать "девятый сын Генджи" (то есть Минамото, противников Тайра в войне Гэмпэй).

[Далара >>>]

Тот вытянул шею, как земноводное, и вдруг побледнел, открыл рот, покраснел и потупился. Ветер чуть не вырвал зонт, но мужичонка ухватил его покрепче только в самый последний момент. Видно было, что быстро думать он не привык, и процесс этот поглощает все его внимание.
- Э-э... – промычал он и снова вытянул шею, словно не разглядел в первый раз. – А... Эм-м...
Похоже, он неожиданно разучился говорить.
- Ну да ладно.
Струи теплой воды хлестали по спине с такой силой, будто ронин провинился. Генкуро не отрицал – все случалось, далеко не безгрешен, так на то он солдат, не монах.
- А гостиница-то у вас есть?
Местный с явным облегчением – как будто боялся, что ограбят средь бела дня, но убедился, что в безопасности, - вытянул дрожащую руку вдоль дороги. Там, за мостом, в пелене дождя не было видно почти ничего, только проступали на берегу ивы, что гнулись под ветром к самой реке. Зонт опять чуть не укатился цветным колесом, и бедняга вцепился в него всеми десятью пальцами. Генкуро кивнул в знак благодарности и зашлепал по лужам в указанном направлении. Украшалась ли его одежда новыми пятнами или, наоборот, отстирывалась от них, трудно было сказать. Скорее всего, одновременно – ливень перемешал воду, землю и небеса. На мосту через реку с таким подходящим названием* он оглянулся, вытер ладонью мокрое лицо.
- Значит, точно не видел? – крикнул Генкуро, щурясь от заливающей глаза воды.
Круглое и гладкое, с сильно выступающими надбровными дугами лицо горожанина приобрело землистый оттенок. Показалось, сейчас захлебнется – он хватал воздух ртом, точь-в-точь как вынутая на берег рыбина. Голоса он так и не обрел, только промычал что-то и, наконец, нашел в себе силы отрицательно замотать головой.

-----------
*Enma-gawa - 閻魔川 – то есть река Эмма, правителя мира мертвых в буддийской мифологии.

Сообщение отредактировал Далара - 14-12-2011, 13:32

[Bishop >>>]

Камакура, Саскэ-Инари

Мальчишка нес одолженный у хозяев игорного дома одавара-чочин* и, похоже, знал дорогу; оранжевая лепешка блика выписывала кривую в такт раскачивающемуся фонарю. Промасленная бумага закоптилась, свет процеживался сквозь нее, точно масло.
Вторым шел долговязый йоджимбо - то ли приставлен хозяевами к удачливому клиенту во избежание грабежа, то ли вздумал продать меч поудачнее. А быть может, рассчитывал на вознаграждение. Кихэй вряд ли стал бы его осуждать.
Мальчишка сердито и недовольно сопел, напоминал древесную мышь, раздосадованную тем, что ей не позволили запасти побольше орехов. Кихэй в темноте ухмыльнулся: целый рьё пришлось отдать, чтобы задобрить причитающего толстяка, чье заведение они только что разгромили, и горсть мелочи - пострадавшим. Боевой азарт поутих с обеих сторон, но Санума увязался за странной парой - под предлогом, что им все равно по пути. За их жизни он не волновался, развеселый детина (это сейчас он слегка приуныл под внимательным осуждающим взглядом мальца) умел постоять за себя, а парнишка хоть порой торопился, но взял в руки меч не сегодня и со временем превратится в опытного бойца. Если в жизни ему везет, как в игре, то проживет он еще долго.
- Эй, сынок, как зовут? - благодушно воззвал самурай из темноты; он шел сзади, и света от фонаря на него уже не хватало.
- Каназава Хошио, - буркнул странный мальчишка, не оглядываясь.
- Значит, Каназава... - хмыкнул Кихэй. – Ну-ну...

----------
*odawara-chochin –小田原提灯 – букв. «переносной светильник из Одавары», светильник, впервые, по слухам, сделанный ремесленником Джиндзаэмоном из города Одавара; в отличие от других бумажных ламп, эти светильники в виде цилиндра можно было сложить, как гармошку, так как горизонтальные «ребра» не соединены друг с другом. Эти ребра делались не из бамбука, а из кедра с горы Дайюдзан, так как считается, что древесина этого дерева защищает людей от проделок лис и тануки.

[SonGoku >>>]

Йоджимбо все-таки не дотерпел, пока они дойдут до дома удачливого паренька, а может, опасался, что там ему дадут от ворот поворот вместо награды.
- Поделись парой бу*, в животе урчит.
Юный Каназава сердито фыркнул.
- Меня ж выгонят, из-за тебя, между прочим, - не успокоился на отказе детина; если решит отнять деньги силой, придется спасать мальца. – Не мог, что ли, проиграть разок-другой? Где был твой хваленый ум?
На пересечении улиц впереди прошествовала маленькая пестрая процессия с фонарями, и Кихэй усмехнулся в кулак: этому защитничку лишь покажи издали женскую накидку, сразу глаза блестят, нос по ветру.
- Ну, хоть один-то дай, - не унимался долговязый охранитель.
- Нет, - сурово отрезал неприступный сопляк, для верности поглубже засовывая завернутый в платок-фуросики выигрыш в рукав. – Старший брат все пропьет.
В канаве вдоль обочины журчал ручей, на горе тяфкали лисы. Хвостатое семейство обосновалось в соседнем храме, пользуясь покровительством своего божества. Где-то неподалеку звонко отмеряла время полая бамбуковая палка. Заслышав людские шаги, с кроны ближнего к дороге дерева шумно снялась большая стая птиц.
- Ты не подумал, что мы ввели господина Сануму в растраты? – поменял тактику йоджимбо; другой на его месте давно успокоился бы. – Надо хотя бы угостить его в благодарность.
Кихэй не стал бы навязываться, но ему самому сделалось интересно, как выкрутится мальчишка. А тот по-кошачьи скосил на верзилу глаза.
- На всего один бу?

-----------
*bu - 分 – изначально мера веса, затем превратившаяся в монету, равную четверти рьё; прямоугольная серебряная монетка.

[Далара >>>]

Старший выглядел раздосадованным и немного сбитым с толку. Хитрые ходы это не про него, простая и ясная драка этому сердцу куда милее.
- Смотря какая еда, - проворчал он, наконец. – Кому-то и сотни мон хватит, а некоторым и десять рьё мало.
Похоже, некие представители второго типа недавно крепко его обидели, аж насупился и рукоять меча сжимает так, словно готов поубивать их немедленно. Пора было вмешиваться, Санума Кихэй по-хозяйски вклинился между спорщиками – хочешь не хочешь, а пришлось им пододвинуться.
- Не стоит портить хорошую драку, - миролюбиво предложил самурай (и что верно, то верно, потасовка вышла на загляденье, не обошлось хотя без конфуза, когда йоджимбо перевернул стол и чуть было не растянулся на полу, споткнувшись о какого-то бедолагу).
- Не я начал, - буркнул мальчишка, не ожидавший столь неожиданной и непонятной поддержки, когда вроде бы и соглашаются с ним, и вроде бы как стыдят.
- Тоже верно, но разве он сейчас не хранит твою жизнь? Следует платить за работу.
Вместо йоджимбо ответил его живот – громким требовательным урчанием. На удивление, детинушка смутился и даже прикрыл рот рукой, будто придворный на званом обеде. Мальчишка обиженно надул губы. Санума протянул широкую ладонь: не скупись, мол.
- Мы за комнату задолжали, - не уступал Каназава, но все ж таки выудил одну монету и с таким видом, будто расстается с жизнью, сунул ее самураю.
Кихэй перекинул добычу детине.
- Вот и славно! – заключил он.

[SonGoku >>>]

Обрадованный еле-еле добытым сокровищем охранитель спрятал было увесистый овальный серебряник в рукав, но под пристальным взглядом мальца сделал совсем уж неожиданное – опробовал монету на зуб. Наверное, пытался сойти за опытного в торговых делах человека или что-то в этом духе, но следовало получше играть многозначительную оценку. Мальчонка вознегодовал, чем вогнал йоджимбо в недоумение. Возможно, случилась бы повторная драка, уже с гораздо меньшим количеством участников, не предложи Санума зайти и поужинать все-таки вон в тот, отсюда видно красные фонари с должной надписью, дом.

Дождь зарядил надолго. Его принесло с моря - внезапным порывом ветра, будто местные ками нарочно сыграли с людьми злую шутку. Кажется, еще только что солнце немилосердно выпаривало жизнь из древнего городка неподалеку от океана, окрестные болота жарко и влажно вздыхали, кошки прятались в тень, где лежали в пыли, высунув розовые язычки, а в следующее мгновение из-за горизонта поднялась черная, пропитанная небесной водой, рокочущая стена на полнеба.
Не смотря на поздний час, посетителей в заведение набилось предостаточно, расторопная служаночка звонко выкрикнула непременное "заходите, устраивайтесь", пробегая с заставленным бутылочками подносом в руках к компании за большим столом. Даже на непритязательный вкус Санумы девчушка была аппетитна, бойка, но не более (зато их юный спутник, точно барышня благородных кровей, залился нежным румянцем и потупился), но верзила проводил ее самым недвусмысленным взглядом.

[Далара >>>]

Особенно его заинтересовали крепкие белые ноги – молодица высоко подвязала клетчатое косодэ, и взглядам открывались не только икры, но и крепкие голени. Детина опять ухмылялся, сразу сделавшись похожим на кота, который подкрадывается к оставленной всеми на минутку плошке с маслом. Из кухни высунул повязанную цветным платком голову хозяин, заторопился при виде новых гостей и сумел найти им местечко, хоть и несколько раз извинился, что не сможет разместить их с удобством - на соседней широкой скамье похрапывал, развалившись, пьянчужка. Каназава брезгливо поморщился; от немытого тела и поношенной грязной одежды пахло не благовониями и цветами. На босых - старые соломенные вараджи не в счет – ногах и коленях засыхали пластинки свежей глины, как будто выпивоха, не рассчитав сил, рискнул в дождь штурмовать тропинку в ближайших горах.
Некрупный Каназава пристроился рядом с Санумой, но на третьего места уже не хватало, разве что совсем прижаться друг к другу.
- Вот же собака, - высказался с отвращением йоджимбо и, не церемонясь, прихватил чумазую ногу, одним движением скинул пьяницу на пол.
Соседи обернулись на шум, кто-то усмехнулся, другой предположил, мол, может, не стоило так. Служанка ойкнула, хозяин присел и испуганно попятился, закрыв голову обеими руками в ожидании небесной кары, но того, что все ждали, не произошло, оборванец перевернулся на другой бок, прижал к себе покрепче – в обнимку - мечи и опять захрапел.

[Bishop >>>]

- Эй! – Санума несильно толкнул его ножнами. – Сходил бы ты в баню, что ли, или не называй себя самураем.
Каназава зажал нос рукавом и постарался дышать через рот. Судя по страдальческому выражению на круглом детском лице, не спасло. Зато бравому охранителю все было нипочем. Ему досталась целая скамья, и он с радостью уселся там, рядом положил меч в ножнах, да еще и ноги вытянул под столом.
Когда заказывали, вышла заминка: взрослые дядьки, к коим все та же крепкая служаночка отнесла Сануму и йоджимбо, пожелали сакэ. И малец тоже, за что был беззлобно, но яро, обсмеян. Он пытался возмутиться, чем только вызвал новую волну веселья.
Повара оказались расторопны, и стол перед троицей вскоре уставили чашками, мисками и плошками. В центре водрузили глиняный кувшин, а перед все еще надутым, как бобер, у которого из-под носа утянули вожделенное дерево, Каназавой поставили чайничек с подогретым амадзакэ*. Девчонка вовсю кокетничала перед ладным детинушкой. Как-то ожидаешь в такой ситуации, что прямолинейный, как кол из забора, парень не упустит случая ухватить пышечку за смачные места, но йоджимбо неожиданно оказался скромняшкой – смотрел жадно только издалека, а стоило служанке приблизиться, устремлял рассеянный взор куда-то вдаль, хотя что там разглядывать в деревянных, кое-где слегка закопченных стенах.
Зато еду уплетал за четверых, будто не ел неделю и теперь запасался еще на пару дней вперед. Чересчур пахучий сосед, который все так же посапывал почти под ногами, не сумел перебить здоровый аппетит.
Сакэ по деревянным, затертым, но еще не потерявшим аромат свежего дерева, квадратным масу* разлил охранитель, как младший. Как-то уж очень церемонно придвинул Сануме его посудину.
-----------------
*amazake - 甘酒 - буквально «сладкое саке», известный с древних времен сладкий слабоалкогольный напиток из ферментированного риса. К охлажденным цельным рисовым зернам добавляли грибок Aspergillus oryzae, под воздействием которого углеводы превращались в нерафинированный сахар. Таким образом сладость достигалась естественным путем. Амадзаке используют в кулинарии и как освежающий напиток, на новогодние праздники его продают или раздают в синтоистских святилищах. Кое-где считается, что им можно лечить похмелье и простуду.
*masu - 枡 – деревянная квадратная коробочка, которую использовали для того, чтобы измерять количество риса, считалось, что одной массу риса хватает, чтобы накормить одного человека в день. Так же из них пьют сакэ.

[SonGoku >>>]

Кихэй, в котором добрая драка и любопытство пробудили склонность к хорошему обеду, с благодарностью принял подношение, но пить сразу не стал.
- Прости, что говорю о себе, - как бы между прочим произнес он, разглядывая, как плещется густая ароматная жидкость, как по светлым стенкам масу расползаются язычками влажные пятна. – Но, признаться, люблю знать, с кем делю выпивку. А ты?
- А он плохо воспитан, - буркнул юный Каназава, прожевав небольшой кусочек жареной рыбы.
Санума весело задрал одну бровь. Йоджимбо был готов огреть мальца ближайшей миской, да только в ней все еще была лапша, не изводить же зазря.
- Я Ма... уй-й! Тцс... Кьёскэ. Зовут меня так, Кьёскэ, - пробасил детина, согнувшись над столом; судя по оскалу, ему вдруг свело ногу.
Какие-то задатки воспитания у него все же были. Морщась, он приподнял масу и даже чуть-чуть наклонил голову, хоть и сверкал глазами на младшего.
- Позвольте разделить с вами этот напиток.
- Ну что ж... Кьёскэ, - Санума заломил бровь. – Рад свести знакомство.
Он выпили – и для того, чтобы преодолеть заминку, и за знакомство. Каназава, морщась, тоже пригубил сладковатый амадзакэ, но закашлялся, поперхнувшись, и зажал рот ладонью. Йоджимбо встревожился, как птица, завидевшая рядом с гнездом якобы случайную кошку. Бросил палочки в миску и привстал.
- Что тебе дать?
- Со мной все в порядке! - безуспешно трепыхнулся "птенчик".
Санума Кихэй не был в том так уверен, чересчур уж лихорадочно блестят глаза у юного Каназавы.
Под скамьей всхрапнул пьяница.