Арчер Клуб — 2, 1934 год, теслапанк

[Кираэль >>>]

15 марта 1926 года. Египет, поселение Эль-Кес. 13:00.
Гостья улыбнулась, даже не подумав исчезнуть, и элегантно закинула ногу на ногу.
- Я, в свою очередь, хочу того же самого. Чтобы ты убрался, - она презрительно скривила накрашенные губы. – Посмотри на себя и ответь наконец на вопрос: кто ты? Избалованный сыночек богатого папочки? Жалкий заика, втайне перебирающий женские тряпки? Посредственность, не умеющая ни постоять за себя, ни добиться чего-либо? Выбирай любой вариант.
- Чего тебе н-нужно? – сквозь зубы проговорил Роберт, с ненавистью глядя на нее.
- Я ведь уже сказала, Робби, сладкий мой персик. Тебе не справиться с той задачей, что ты поставил. «Стать совершенным!» - передразнила она его слова, нетерпеливо покачав ногой в блестящей туфельке. - Ха. Такие, как ты, никогда не становятся великими. Такие, как ты, могут быть хорошими, добрыми людьми, но, когда они уходят, то теряются. Если бы ты исчез, кто пожалел бы об этом? Твой отец втайне вздохнет от облегчения, леди Элизабет всплакнет и забудет, а твой любезный друг Хью - сегодня о нем много сказано было, да только, похоже, все без толку, да? - даже не вспомнит. Подумай, что сказал жрец: тебе не хватает цельности. Само мое присутствие подтверждает это. Чтобы из твоей затеи получилось что-то, нам нужно слиться в единое целое, достичь соглашения. В тебе, может, и есть потенциал – разглядел же в тебе что-то жрец! - но его недостаточно.
- Т-ты – всего лишь наваждение, - Роберт провел рукой по лицу, зажмурился на минуту. – Я, д-должно быть, схожу с ума.
- Безумцы совершали великие поступки, Робби, - нежно сказала женщина. Теперь из ее голоса исчезла насмешка, и она говорила мягко и ласково, как с ребенком. – Я не твоя галлюцинация, не сон. Я существую, - она протянула руку и коснулась его щеки. Ее кожа была настолько же горячей, насколько холоден взгляд, а пальцы пахли полынью. – Признай мое существование, позволь помочь тебе, и вместе мы достигнем таких вершин! Весь мир будет у твоих ног, Робби. Твой отец признает, наконец, что ты достойный представитель своего рода, и твоя страна, которой ты сейчас не нужен, поймет, что потеряла! Все человечество заговорит о тебе. Но сейчас твоя мелодия – набор фальшивых звуков, какофония, чепуха. Флейте нужен гениальный музыкант, а оркестру – мудрый дирижер.
- Убирайся к черту, - очень тихо и очень твердо ответил Роберт. – П-пусть я схожу с ума, но я стану хотя бы бороться с этим н-наваждением.
Гостья невозмутимо пожала плечами.
- Зачем? Я – часть тебя. Я появилась еще тогда, в твоем детстве – помнишь, каким тяжелым и мягким было мамино платье? Как блестели ее сапфиры и тонко пахли духи… Нам было весело.
Она встала и прошла к двери, двигаясь легко и плавно, несмотря на высокие каблуки. Обернулась, прежде чем уйти.
- У тебя нет выбора, Персик. Рано или поздно ты подчинишься. Рано или поздно тебе захочется узнать, на что ты способен. Я подожду. Но на твоем месте я бы не стала больше смотреться в зеркало – вдруг однажды ты увидишь там мое отражение?
Ее тихий смех все еще звучал в комнате, даже когда она исчезла, рассеявшись, как предрассветный туман. Роберт вытер холодный пот со лба и встал с кровати. О сне можно было забыть, так что он оделся, спустился вниз, продолжая видеть в каждом темном углу силуэт ночной гостьи, и до рассвета гулял по саду, среди растений, в которых был уверен - Pimpinélla anísum, Rosmarínus officinális, Artemisia… Потом, заметив розовеющую полоску на востоке, вернулся в дом, и сварил кофе, который получился даже немного похожим на тот кофе, что подавали к завтраку в особняке Мортимеров – по крайней мере, он не перепутал сахар с солью. Плевать на ночные видения – они бегут от солнечного света, исчезают, как миражи. Он, черт возьми, сделает все, что от него потребует жрец-наставник, несмотря на колючие слова той женщины - плода его воображения, и только, в них ведь ни слова правды. А зеркала можно завесить какой-нибудь плотной тканью.

[Таис >>>]

16 марта 1926 года. Египет, пустыня близ поселения Эль-Кес. 13:00.
Двое шли по песку, оставляя позади себя рассыпчатые следы, которые накаливающийся песок постепенно заметал.
- Хорошо идем, Персик! - бодро заметил наставник. Несмотря на льющийся пот, учитель с прямой спиной шествовал по бархану. Сегодня морщины Абу Али в уголках холодных глаз скрадывала густая подводка из сажи - хотя, возможно, он лукавил и держал для себя европейскую косметику.
Солнечные лучи, не ведавшие пощады, постепенно прогревали пустыню.
- З-замечательно, - пробормотал Роберт, примеряясь к размеренным шагам учителя и все равно периодически отставая, правда, всего лишь на шаг. Носить черный цвет под солнечными лучами – изощренное убийство. С другой стороны, Роберт мог поклясться, что в конце этого дня - если до этого не покроется румяной корочкой – будет мечтательно вспоминать их приятную прогулку по египетским барханам. Как по пляжу.
Абу Али довольно полууыбался и уверенно задавал направление, будто где-то вдали лично для него горел огненный столб, служивший маяком. В конечном счете, жрецы хранили немало тайн, возможно, эта - одна из них.
Учитель достал из просторного кармана флягу и, отвернув на ходу пробку, приложился к горлышку.
- Водички, Персик? - заботливо осведомился наставник, протягивая фляжку.
- Бл-лагодарю, - Роберт сделал глоток и приостановился, завинчивая крышку обратно, так что догонять учителя пришлось почти бегом. Мортимер проследил направление взгляда Абу-Али и теперь, машинально переставляя ноги в вязком сухом песке, напряженно всматривался в горизонт, пытаясь увидеть там то, что, должно быть, было открыто жрецу. Вопросов задавать ему не хотелось.
- Поздравляю, - не оглядываясь, бросил наставник. - Персик, ты немного слабак.
Начавшееся головокружение сбило с толку. Попытка сконцентрироваться на фигуре удаляющегося учителя провалилась - за кем из двух идти? Осыпающаяся гладь песка ударила по коленям - или они по ней?
К юноше, пытавшемуся подняться на ноги, медленно подходила фигура, замотанная в одежды на бедуинский манер. Широкий пояс туго перехватывал узкую талию.
- По поводу нашего недавнего разговора, - раздался мелодичный голос из-под надвинутого на глаза капюшона.
- Т-тебя здесь нет, - хрипло пробормотал Роберт, не оставляя попыток подняться. Песок это или болото, в конце концов? – М-мираж. Т-тени…уходят с солнечным светом.
Он не слабак. Он сейчас встанет и догонит учителя, который, кажется, не собирается его ждать – ну и не надо, он справится сам, только переведет дыхание, только отбросит ажурную вуаль пелены, заслонившую свет, и поднимется, дойдет до конца, докажет, что учитель в нем не ошибся. Сейчас. Только одну минуту.
Вдалеке завыли собаки. С песчаных холмов спустилась стая шакалов, рассредоточившаяся кольцом. Звери смыкали круг, отрезая любую внезапную попытку побега. Жертва, впрочем, и так не пыталась покнуть круг.
- Персик... - прошептал знакомый голос. Алмазная пыль, брошенная в громадную гору песка.
- Вы, в преддверии Аменти! - воскликнул лающий голос человека.... ли?
Мотавший затуманенной головой Роберт сфокусировал взгляд на госте в круге шакалов. Смуглый мужчина в пышном одеянии нес на голове маску волка.
"Койота? Шакала?"
Величественный незнакомец остановился... в нерешительности?
- Одно сердце на двоих, - пробормотал тот. - Видано ли? Впрочем...
Откашлявшись от пыли, он возвысил голос:
- Я - владыка Запада, Анубис, жду свое дитя, которое прильнет к моей груди и примет мое тепло, от малой малости примет и отдаст больше, чем принял. Выступи, дитя, назовись, и прими место на пути между живыми и мертвыми.

[Кираэль >>>]

16 марта 1926 года. Египет, пустыня близ поселения Эль-Кес. 13:00.
Женщина переглянулась с Робертом и шепнула:
- Катись, Персик... если хочешь жить.
Сорвав капюшон, женщина тряхнула локонами и пошла к Анубису, протянув правую руку назад - "Возьмись".
Роберт, все еще стоявший на коленях в песке, расширившимися глазами смотрел на бога, у фигурки которого еще вчера он положил пылающий красный мак. Все вокруг наконец начало приобретать резкие очертания, как будто кто-то наводил фокус, - пожалуй, даже чересчур резкие. Слишком яркий свет солнца, нависающего прямо над головой древнего бога.
Женщина из его фантазий – такая реальная, такая настоящая, возможно ли это? – обернулась и посмотрела на него, требовательно протянув руку. Синие глаза сверкнули, приказывая, и Роберт, повинуясь (как будто у него был выбор), покорно вложил ладонь в ее пальцы, тут же крепко сжавшие его руку.
- Хвала тебе, Хентиаменти, - проговорил он, вставая рядом с ней. – Я, Роберт Мортимер, предстаю под очи твои, готовый равно принять и милость, и наказание, и вверяю жизнь, смерть, душу – все, что есть во мне - в руки твои.
Анубис посмотрел на выступивших перед ним людей и позволил себе совершенно не царственную усмешку.
Шакалы вокруг завыли.
- Одно сердце - одно дитя, - справившись со смехом, заключило божество. - Кому жить? Не знаю.
Размахнувшись, Анубис швырнул людям черные кинжалы, сверкнувшие на солнце слюдяным блеском.
- Обсидиан, - заметила женщина, подняв свой. Обмотанная кожаным шнурком рукоять удобно легла в ее ладонь. - Персик, сделай самое героическое в своей жизни.
Роберт наклонился, медленно подняв кинжал. Увидел свое отражение в его темном лезвии, провел пальцем по острому краю, глядя, как выступает маленькая капелька крови. Красная, будто мак. Он поднял глаза и посмотрел прямо в глаза женщине, что завладела его сердцем – совершенно не в том смысле, о котором писали в любимых романах его матери.
- Р-разве у меня есть выбор? – тихо проговорил он, и в словах его звучала горечь и боль. – Одно или другое – исход один, не так ли? Ты пряталась внутри, выходя лишь затем, чтоб п-подразнить меня, и силы твои росли. Героический поступок, говоришь? П-пусть так. Но он станет твоим проклятием.
Роберт прижал лезвие к горлу. Такое холодное, почти ледяное – как глоток воды в жаркий день, как мрамор, как синие глаза напротив. Кто бы мог подумать, что это так просто – надавить, провести влево, не чувствуя боли, лишь облегчение, легкость, освобождение. Он улыбнулся.
- Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит, - прошептал он. И надавил сильнее.
Анубис благосклонно наблюдал за тем, как жизнь покидает тело, исторгающее потоки крови из рассеченного горла.
- Надеюсь, - промолвило божество, дождавшись момента, когда Персик перестанет конвульсивно дергать конечностями и обмякнет обескровленной тушей мяса на песке, - ты не планируешь так скоро умирать?
Самые крупные шакалы из стаи приблизились к телу и принялись с сочным чавканьем выдирать из трупа особенно сладкие куски - щеки, пальцы, мышцы на руках.
- Пусть умирает, - голос позади Анубиса имел такой же тембр и акцент, как у Роберта, только звучал более плавно, тягуче, и больше не запинался. Человек, произнесший эти слова, был как две капли воды похож на Роберта – темные волосы, синие глаза, высокие скулы, черная одежда – вот только улыбался так, как лорд Мортимер никогда не умел. Уверенно. Победоносно. – Он должен быть благодарен мне. Персик жил, совершив тысячу ошибок, но хотя бы под конец сделал благое дело. Дал жизнь тому, кому она нужнее. И накормил шакалов, разумеется.
Холодные пытливые глаза со смесью любопытства и равнодушия смотрели в другие – застывшие льдинками на обезображенном лице. Один из шакалов, самозабвенно мотая головой, отрывал нос – когда ему это удалось и все лицо превратилось в одну огромную зияющую дыру, мертвец, лежащий на песке и человек, стоящий над мертвецом, совсем перестали быть похожими друг на друга.
Живой Роберт отвернулся, брезгливо вытерев пальцы о край рубашки, будто бы липких от крови.
- Полагаю, мы решили проблему. Дитя теперь одно, Хентиаменти, - громко и четко произнес он. – И имя ему – Таис.

[Таис >>>]

16 марта 1926 года. Египет, пустыня близ поселения Эль-Кес. 13:00.
- Приветствую Таис в своих чертогах, - дождавшись завершения, Анубис равнодушно окинул взглядом преображенного Роберта и пошел вдаль по песку, уводя шакалов за собой. - Преклони колени перед моим путем, дабы не преклонять их более ни перед кем и ни перед чем.
- Преклоняю и обязуюсь отныне служить лишь тебе, владыка Запада, - Таис на мгновение опустилась на колени, коснувшись рукой песка, затем встала и двинулась вслед за богом, - в мире, где солнце восходит, и в мире, где заходит оно.
- ...ты куда? - послышался требовательный зов.
Обернувшись на мгновение, Таис увидела спешащего к ней наставника, и тут же вернула взгляд к Хентиаменти. Тот же, со своей свитой, исчез, лишь на песке осталась цепочка следов человека, а по бокам - перемежающиеся следы собачьих лап.
- Значит... - Абу Али взглянул на следы на песке. - Получилось?
Что это было – наваждение, очередной мираж пустыни, навеянный палящим солнцем и усталостью? Но следы – вот они, ровная цепочка, исчезающая за барханом – доказывали обратное. И она была здесь, а Роберта не было.
Таис обвела взглядом пустыню, ища окровавленное и безжизненное тело своего тюремщика, но увидела только песок.
- Он был здесь, - она снова обернулась к Абу-Али. – Анубис, Хентиаменти, владыка Запада. Он был здесь, я сама его видела, и он принял меня. Принял!
Таис расхохоталась.
- Вы ничего не видели? – немного успокоившись, спросила она жреца. Неужели он не смог наблюдать ее триумф? Жаль. – Но знали, что он придет, так?
- Да, он всегда приходит, - с долей теплоты отозвался наставник, продолжая глядеть в сторону следов. - Это чудесный момент, всегда, в первый раз и в десятый, когда это уже давно происходит не с тобой, а с учеником. Что он говорил тебе?
- Он…приветствовал меня в своих чертогах, - дословно передала Таис, раздумывая, нужно ли рассказывать о том, что предшествовало этому приветствию. Решила пока не говорить, тем более, что сама еще не разобралась в том, что случилось, не привыкла к такому яркому солнечному свету, к отсутствию Роберта, постоянно отпихивающего ее в сторону. Теперь он был лишь оболочкой – тоже непривычной, но настоящей. И даже раскаленный воздух казался освежающим и приятным. – Хм. Всегда? И принимает всех?
Она разочарованно поджала губы.
- Напоминает представление ко двору. Что ж, раз аудиенция окончилась успешно, пришло время испытаний, не так ли, учитель?
- Принимает всех? Не совсем, - Абу Али помотал головой. - Кажется, ты считаешь мелочью то, что произошло между его появлением и исчезновением. Ведь было же что-то особенное? Хотя, я не могу знать всех путей Анубиса. Возможно, тебе не нужны были испытания.
- О, не мелочь. Все изменилось, - Таис улыбнулась. – Просто…сложно поверить в это. Боюсь открыть глаза и понять, что все осталось по-прежнему.
- О! - всплеснул руками учитель. - Да, это должно быть что-то совершенно особенное. Я рад, что ты легко отделался. Бывали случаи, когда от посвящения оставались травмы, приобреталась какая-то болезнь или что-то другое. Избежали, хвала Анубису.
Гордо усмехнувшись, Абу Али развернулся и пошл обратной дорогой.
- Здесь нам уже нечего делать. Думаю, ты не заметишь долгого пути, привыкая к мысли о том, как все изменилось.
«Избежали, - Таис хотелось рассмеяться. – Все обошлось легкой…смертью».
Она двинулась вслед за жрецом, легко двигаясь по песку, который теперь казался твердым и надежным, не той коварной трясиной, норовящей предательски провалиться под ногами. Она чувствовала себя как дикая птица, запертая в неволе еще птенцом, но внезапно обнаружившая открытую дверцу клетки. И теперь целый мир перед ней, нужно только научиться пользоваться крыльями.
Научиться летать.

[Кираэль >>>]

Библиотека. Храм. 16 июня.
Сверившись с планом, англичане добрались до библиотеки, многочисленные стеллажи и каталоги которой заросли пылью.
- Это они называют "в порядке"? - оскорбленно прокомментировал Хью. - Да здесь можно скатать огромного... пылевика.
- Прямо ножом по сердцу, как вижу это богатство в такой разрухе, - скривилась Таис, с болью глядя на заросли. – Может, голем тут возрождает оранжереи? Интересно, здесь есть где-нибудь вода и тряпка, чтобы протереть пыль…
Она прошлась между рядов, стараясь прочитать хоть какие-то названия.
- Я хочу найти записи о тех исследованиях, о которых говорил Калиостро, - поделилась англичанка, осторожно, стараясь не запачкаться, смахнув пыль с нескольких корешков. – Совершенствование големов – это прекрасно, но совершенствование людей – это еще лучше. На какой из этих полок лежит божественная тайна, как думаешь?
Прествитч пожал плечами.
- Тут должен быть каталог, по идее. При наличии големов, вести картотеки - это очень хорошая идея. Сказал одному - "Парень, а перепиши на карточки все книги". И идешь дальше, созерцать несозерцаемое.
Мистик прошелся вдоль каталогов, смахивая пыль с табличек на ящиках.
- Здесь разделы для разных языков. Видимо, искать придется тебе. Могу лишь предполагать, по какой букве искать, и ходить к конкретным полкам. Карточки - твои. Но довольно. Еще мысль: отчеты по экспериментам должны храниться все вместе, отдельно от остального.
- Что ж, начнем с родного, - Таис подошла к ящику с английскими буквами. – Э – эксперимент, Б – боги, О – отчет, П – проект, Н – научный проект… Хм. Для научных проектов ведь любят подбирать особые названия? Граф говорил о Вавилоне…Посмотрим, что есть на В.
"В" - Ваал, Вавилон.
"Вавилон - история и культурологический очерк"
"Вавилон изнутри"
"Вавилонская башня - мифология языковых различий"
"Вавилонская блудница"
"Вавилонский бунт - ни богов, ни господ"
"Вавилонское пивоварение"
"Хм..."
- Есть что-нибудь? - решил спросить Прествитч.
- История, пивоварение и блудница, - покачала головой Таис. – Еще есть «Вавилон изнутри» - интересно, каким образом его препарировали? - и «Вавилонский бунт: ни богов, ни господ». Посмотри обе на всякий случай, хотя это больше похоже на названия каких-нибудь псевдоисторических статей, чем научного эксперимента.
- Хорошо, я схожу за ними, - кивнул Прествитч. - Ты пока ищи еще. Ха, ищи еще. Ищи. Еще.
Похохатывая над собственным каламбуром, мистик удалился за книгами по Вавилону, оставив жрицу наедине с каталогами.

[Таис >>>]

Библиотека. Храм. 16 июня.
Следующая буква...
Фыркнув, но вспомнив данное обещание не язвить, Таис вернулась к просмотру карточек.
- П. Пусть будет П.
"Палочники...", "Пауки...", "Песни...", "Политика..." Есть:
"Проект "Голем". Отчеты исследователей"
"Проект "Голем". Отчеты по прототипу"
"Проект "Голем". Технология массового выпуска"
"Проект "Сверхчеловек". Отчеты исследователей"
"Проект "Сверхчеловек". Отчеты по прототипу (обезьяны)"
"Проектирование дачных усадеб"
Хью, вернувшись с парой книг, уже ждал новых заказов.
- Вот оно, - Таис подняла на мистика горящие глаза. – А ларчик просто открывался… Три пункта по големам, два по сверхчеловеку. Отчеты и технология, то, что надо. Неси все.
- Богато, - уважительно присвистнул Хью и поспешил достать все папки с отчетами.
Вскоре он вернулся со стопкой отчетов в руках.
- А в целом - удобно, - резюмировал Прествитч. - Хорошо организовано... Слушай, а вынь карточки того, что мы взяли? Будет неудобно, если кто-то еще пойдет искать - а система даст сбой. Как-то... неуважительно.
- Уже, - англичанка помахала карточками с нужными надписями. – Нехорошо подставлять тех, кто был до нас.
Выхватив висящий на поясе жезл, она прикоснулась к картонным заметкам, которые засветились бледно-голубым сиянием и растаяли через несколько секунд, будто их и не было вовсе. Будто бы не существовало никогда таинственного эксперимента, благодаря которому люди почти обрели божественную силу и погибли из-за дурацкого промаха, сбоя своих же созданий.
Наскоро пролистав пару страниц, чтобы убедиться, что это то, что нужно, Таис довольно улыбнулась.
- А теперь, чтобы тебе не пришлось тащить груз тяжелых знаний на себе и привлекать лишнее внимание…
Касание жезла, вспышка света – тетради, уменьшенные в сотню раз, упали на ладонь.
- Чисто сработано, - отозвался мистик, протягивая ладонь с уменьшенными записями. - Сохрани их, я не очень ответственный. Darling, не хочешь осмотреть сокровищницу? Там, конечно, мало новых знаний, но место не безнадежное.
- Зато умный, - отозвалась Таис, забирая тетради и пряча их в глубине сумочки. – Идем в сокровищницу. Пока итальянцы разбираются в себе и своих чувствах, мы успеем осмотреть весь Храм и выбрать подарки по своему вкусу. Можно было даже ничего не планировать, они снова попались в свои же сети… Да это же просто настоящее Рождество, honey!
Она радостно засмеялась.
- Обожаю Рождество, - Хью беспечно расхохотался.

[Кираэль >>>]

Сокровищница. 16 июня.
В одной из средних комнат на втором этаже, за массивной дверью, план Храма отводил место для самых разнообразных богатств. Путь жадным ворам и любопытствующим ученикам преграждала массивная дверь с кнопочной панелью.
- Надо взламывать, по всей видимости, - резко погрустнел Хью. - Или есть идея получше?
- Хоть бы какая подсказка была, - вздохнула Таис, на всякий случай осматривая пол и стены вокруг заветной двери. - Я могу попробовать превратить дверь во что-то более хрупкое, чтобы можно было войти, - задумчиво предложила она. - Она, конечно, большая, но…может получиться. В бумагу, например. Или в шелк.
Змеиные глаза на черном как ночь жезле зажглись ярким синим огнем, когда он соприкоснулся с холодом тяжелой двери.
Фактура двери неотвратимо менялась. Там, где была сталь, или что-то на нее похожее, теряло блеск, холод, плавно превращаясь в ткань, по которой струями переливался свет.
Мистик оценивающе взгянул на результат:
- Похоже на шелк. Шелковая дверь заметной толщины. Думаю, четырехсантиметровой. У тебя найдется нож?
- Не все так плохо, как могло бы быть, - Таис, склонив голову, посмотрела на шелк. - В прошлый раз камень упорно превращался в какого-то слизняка с крайне печальными глазами, так что приходилось возвращать все обратно.
Открыв сумочку, она кивнула.
- У любой приличной леди найдется нож, за кого ты меня принимаешь, - жрица протянула Хью изящное серебристое лезвие. – Осторожно, он острый.
Прествитч покачал нож в руке и после того, как оперся другой рукой в дверь, загнал лезвие по рукоять в шелк.
- Не так просто, как казалось, - озабоченно заметил детектив, прорезая вход.
- За приз придется поработать, - пожала плечами Таис, прислоняясь к стене и наблюдая за его манипуляциями. – Если не выйдет, верну как было, и ты сможешь попробовать взломать код. Детективы ведь умеют такое проделывать?
Хью на секунду замедлил работу, подбирая слова, и продолжил с прежним усилием:
- Ты, наверное, много читала книги, где были талантливые взломщики. Я тебе так скажу, главное - знать побольше технических кодов, для каждой фирмы или модели они свои. Их оставляют на случай, если все совсем будет туго. У таких лазеек может быть другое количество цифр, ввод может начинаться со странных действий. В общем, проще порезать.
- Интересно, - протянула англичанка. – Впрочем, что-то мне кажется, что здесь мы видим совершенный эксклюзив, так что порезать и правда будет быстрее. Как и в большинстве случаев, - она усмехнулась. – Вопрос лишь в изяществе метода. Но с кодами можно провозиться вечность…а я не думаю, что остальные будут решать свои семейные неурядицы настолько долго.
- Иногда мне кажется, - усмехнулся Прествитч, - что будут. Я не хочу вставать на цыпочки, так что придется пригнуться. Будем считать, мы поклонились богатству.
Принявшись прорезать вертикаль, мистик закусил губу.
- Как думаешь, мы сможем унести все, что понравится? - наконец, спросил Прествитч.
- Ну, как им будет угодно, не могу сказать, что очень расстроюсь.
Таис фыркнула. Без итальянцев было даже как-то непривычно тихо.

[Таис >>>]

Сокровищница. 16 июня.
- Поклонимся, раз нужно, для того, чтобы в конце концов завладеть им, - она улыбнулась. – Смотря, что там вообще есть…Но да, никто не мешает уменьшить все то, что нам приглянется, так же, как те книги. И тогда вопрос с тем, как это все вынести отсюда, решается проще.
- Действительно, почему-то забыл о твоих прелестных навыках, - Хью сделал новый поворот и уже быстрее заканчивал проем, помогая весом тела.
Выдернув клинок уже у самого пола, мистик вернул нож Таис и решительно пнул толстый лоскут двери.
- После вас, - Прествитч отошел и галантным жестом пригласил вперед.
- Я сама долго к ним привыкала, - Таис пригнулась и осторожно протиснулась в вырезанную «дверь». – Благодарю. Надо будет потом прибраться здесь, а то устроили варварство, - рассеянно добавила она уже в самой сокровищнице, выпрямляясь и с любопытством осматриваясь вокруг.
Комната состояла из широкой площадки в центре и самых разных, не сочетающихся друг с другом, витрин, стеллажей, сундуков. Последние оказались все как один распахнуты.
- Вздрогнем перед блеском... - следом уже протискивался торжествующий детектив. - Ничего?
Англичане оказались посреди изобилия воздуха и вместительных полок. В самом центре площадки лежала брошь, которая привлекла жадное внимание своим блеском. При ближайшем изучении - массивная, с красным камнем в центре серебряной оправы.
- Да, сокровищница в моих фантазиях представлялась несколько иначе, - слегка разочарованно вздохнула Таис. – Хотя…
Она подошла к броши – сверкающей, как огромное алое сердце, - и нагнулась над ней.
- Не знаю, почему на остальных полках пусто, - может, потому, что даже под страхом смерти люди первым делом спасают золото, - но эта штука…прекрасна. И не выглядит обычной безделушкой.
Она прикоснулась к красному камню, - осторожно, как к чему-то живому.
- Интересно, почему здесь осталось только это?
Хью заглянул через плечо:
- Не знаю. Может, выронили при бегстве? Не могу сказать, была ли сокровищница доверху полной, когда объявили эвакуацию. Если и так было негусто, то что-то одно могло выпасть. Если здесь была тонна драгоценностей, то странно, что больше ничего нет.
Мистик окинул взглядом сокровищницу:
- Мы могли бы забрать сундуки, витрины - некоторые выглядят дорогими.
- Жалко оставлять ее в одиночестве, - Таис подняла брошь и опустила в карман. Потом с сомнением оглядела ряды стеллажей, грустно глядящих пустыми глазницами полок.
- Ну…если ты хочешь… Можно вынести отсюда всё, что кажется ценным. Есть, конечно, вероятность, что кто-нибудь вроде Фахриба заметит, что сокровищница опустела окончательно, но на месте хозяев я все равно сменила бы интерьер, так что мы даже окажем им услугу.
- Точно, - деловито кивнул Прествитч. - Дверь они точно сменят. Думаю, мы оба понимаем, что надо брать красивое или сделанное из дорогого материала. А новые хозяева не обидятся - самое лучшее все равно хранит библиотека, ну, и сердце Храма. Как думаешь, Юрий примет предложение Калиостро? Думаю, князь многое отдал бы за возможность управлять таким местом.
- Дверь тоже была так себе, - Таис секунду постояла на месте, окидывая взглядом зал, затем пошла к дальнему углу, привлеченная сундуком цвета выдержанного коньяка. – Слушай, это же змеиное дерево. Редкое и дорогое. А еще очень тяжелое, но это неважно, - она дотронулась до гладкой полированной поверхности, задумавшись над последним вопросом мистика. – Думаю, примет. Ну, то есть, нужно быть идиотом, чтобы его не принять, а князь не такой. Здесь можно устроить действительно центр мира, настоящий источник знаний, оазис посреди выжженной пустыни. Кто, как не князь, способен возродить это место? Разве что сам Калиостро, но его это, видимо, мало интересует.
- Я так понимаю, Калиостро хочет отдать Храм, чтобы получить все остальное, - хмыкнул мистик, одобрительно глядя на мародерство. - Они ведут какую-то игру в Nim, вытягивая власть над магией, как палочки из ряда, от одной до трех за ход. Отказаться и не брать - против правил. Тот, кто забирает последнюю, проигрывает.
- Да, соперничество, тянущееся веками, - кивнула чародейка, кинув ему в руки первую добычу и переходя к другой. – Борьба двух умнейших людей, что может быть лучше? Даже после победы вряд ли кто-то из них успокоится, власть и магия – всё это слишком ценно, чтобы так просто отступиться. Так что представление может продолжаться вечно, а наблюдать за этим будет увлекательно. Не угадаешь, на кого поставить.
- Их борьба будет высекать искры, которые упадут на землю простых смертных. Ставлю на человечество, которое будет снова и снова подбирать осколки такого противостояния.
- От одной искры, что боги шутя обронят на землю, может возгореться пламя, в котором сгинет все живое. Боги обычно не обращают внимания на подобные побочные эффекты. Впрочем, я все равно ставлю на человечество. Оно всегда выживало. Да и наши боги выглядят более…понимающими.
Таис помолчала с минуту.
- Они могут сделать много хорошего. Но и самый добрый поступок может обернуться Голгофой.
- Мы могли бы встать на сторону человечества, - предположил мистик. - Хотя, с другой стороны, зачем? Их много, этих двое, нас двое. Сдерживающий фактор, который не особо сдерживает.
Таис обернулась и внимательно посмотрела на Хью, обдумывая его слова.
- Нам вдвоем их точно не удержать, - задумчиво проговорила она. – Я выберу встать на сторону человечества. В конце концов, вся эта затея с Храмом для меня имела лишь одну настоящую цель – добыть бессмертие для людей, как Прометей когда-то добыл огонь. Но твои слова заставляют меня думать о том, что этого может быть недостаточно. Вдвоем против двух великих магов – это романтично, но совершенно бессмысленно, а вот дать людям возможность противостоять возможным последствиям этих игр… вполне.

[Кираэль >>>]

Сокровищница. 16 июня.
- Уже есть идеи, что нам делать? - спросил Хью, машинально собирая добычу. - Нужна какая-то программа, план. К слову, я уверен, что надо избегать публичности. То есть, это очевидно, но зато мы отмели целую кучу лишних, даже вредных, действий.
- У этого проекта о сверхчеловеке должен быть потенциал. Нужно найти в нем ошибку, доработать, сделать применимым в жизни, и тогда это может стать великим открытием. И рецепт бессмертия, разумеется. Люди получат свою вечную жизнь, если он ее заслужили, разумеется. А на крайний случай, если изменить и доработать рецепт Калиостро, он уже не будет принадлежать ему. А, значит, и данное слово держать его в тайне потеряет свою силу.
Таис улыбнулась, и в глубине ее глаз зажглись синие искорки.
- В первую очередь, пора выйти из сумрака и вернуться в Англию. Сначала туда, - давно уже нужно, просто все никак не могла собраться с духом, - а потом отправимся дальше. Знаешь, honey, мой учитель говорил, что у каждого жреца должен быть ученик, иначе он просто обычный сумасшедший. Интересно, сотни избранных, разбросанных по всему миру, - не большее ли безумие?
- Не знаю, - с сомнением протянул мистик. - Тайна мне кажется разумной. Но обсудим это, когда дойдет до конкретных планов. Те же сверхлюди, где бы они ни были, куда меньшее безумие по сравнению с оглаской рецепта. Хотя мне слегка не по себе от обеих идей. Но это пройдет, мне просто надо свыкнуться с мыслью о том, что мир никогда не будет прежним.
- Я не сказала «огласка», я сказала «крайний случай», - поправила Таис. – В качестве сдерживающего элемента. Слово «шантаж» имеет пошлый привкус, но если так понятнее… Мир, населенный бессмертными, обречен, я же говорю не об акции неслыханной щедрости, а о том, чтобы каждый получал по заслугам. Ученые, изобретатели, творцы и гении заслуживают вечности. А избранные люди достойны получить доступ к некоторым тайным знаниям, которые, конечно, не поставят их на один уровень с великими магами, но позволят миру развиваться и не стоять на месте. То, что мир никогда не станет прежним, - это непреложная истина, просто я хочу сделать его лучше, чем прежде.
- Ну, торжественная часть мне ясна, - отозвался мистик. - Вот момент с крайним случаем шантажа я не сразу понял.
Оглядев еще более опустевший зал, Прествитч добавил:
- К слову, если нам пора возвращаться, то давай решим последний вопрос: мы отдаем Селии бумаги по проекту големов?
Таис призадумалась.
- С одной стороны, он ей нужнее, да и как-то неудобно забирать все без остатка, хотя остальные и не проявили особого интереса. С другой – отдадим проект по големам, и возникнет вопрос, куда делся проект со сверхлюдьми, да и големы могут быть полезны. Даже в качестве обычной рабочей силы. Людям не придется надрываться на производствах. Хотя никто не мешает прежде просмотреть их, скопировать нужное и потом отдать Селии в качестве, не знаю, подарка на Рождество. Скажи мне, как поступить, разумная часть нашей команды?
- Вот да... - Прествитч помял виски. - Есть подозрение, что Даниэль может хранить сведения. Все, что касаются его вида. Не факт, что документы так уж нужны. Но, если нет, то пришлем копии. Разбирали кипу бумаг, нашли вот это, у тебя что-то такое есть - держи. Примерно так, и Рождество мне нравится. Хорошая дата, далекая.
- Отлично, - англичанка довольно улыбнулась. – К тому же до Рождества Селии будет, чем заняться. Калиостро выбрал ее не случайно.
Она кинула прощальный взгляд на сокровищницу (слишком громкое название для того, что они оставили здесь: пара полуразвалившихся стеллажей да совсем древних сундуков).
- Вернемся к остальным? Может, они там наконец пришли к соглашению.
- Дельная мысль.
Мистик едва улыбнулся, представив, к каким соглашениям там вообще могут прийти, ссыпал добычу в кармашек на поясе и пошел на выход, решив направиться к центру управления.
Таис направилась следом, и, оказавшись перед импровизированным входом внутрь, осторожно приложила отрезанный кусок шелка обратно. Затем привычным движением прикоснулась змеиной головой жезла к гладкой и блестящей поверхности. Еле заметная дрожь прошла по ткани, как водная рябь от случайно брошенного в воду камешка, а затем на глазах податливый материал стал застывать, принимая прежнюю металлическую непоколебимость.
- Вот так, - пробормотала Таис. – Все как было.
Тряхнув головой, она поспешила за мистиком.

[Элис >>>]

Виктория и Томас. Закоулки Храма. 16 июня.
Сэр Арчер покинул центр управления с тяжестью в груди. Последний раз такое было, когда он узнал о смерти отца. Кровь прилила к щекам, в голове шумело, а рядом шла Виктория, которую Томас вел, держа за плечо.
- Я едва могу держаться, - сипло взрыкнул Арчер, проходя по полутемному кордиору. Заметив приоткрытую дверь, Томас втащил за собой девушку и хлопнул дверью.
- Это катастрофа, - сэр Арчер исподлобья взглянул на Вик и упал на колени:
- Все пошло прахом.
- Что именно, мой маэстро? - рыжая плавно опустилась рядом с ним. - Скажи, что тебя так огорчило?
- Огорчило? - Томас раскатисто усмехнулся. - Да это тень от тени того, что я чувствую! Мы прибыли сюда, и все пошло наперекосяк, я до конца жизни не забуду этот ад. Сначала эта удушающая жара, от которой не спрятаться, фанатики и предатели, чертов Кавалли, заставивший вспомнить о гнойном рубце внутри меня. Мы искали Храм, считали этаким Эльдорадо. Пришли - взяли, ушли. И с каждым часом все напряженнее, все неумолимо скатывалось. Первым сдал Армандо. Сопляк, прости Господи, напыщенный щегол с добрыми глазами. У него не было реальных причин. Это я должен был стреляться, я! Кто нас сюда послал? Кто вскружил голову влюбленной дуре и сделал предложение, чтобы сразу же, не отходя от кассы, встретиться с тобой и пропасть окончательно? Потому что мои желания - это дикость, которые никогда не сбудутся! Я променял их на Клуб.
Томас уронил локти на пол и зарыдал, как избитый младенец.
- Встать у руля, использовать влияние... Использовать людей. Я использовал Селию, собрал людей, бросил против Сантьяго, их кровь на моих руках. Я недолго думал, прежде чем зазывать людей сюда. Даже Селию. Боже, да он беременная! А этот самолет, вечная жара. Грузовик, в который въелось амбре из пороха и пота. Палатки, кофе в котелке, песок во всех щелях. Мне было плевать на условия, плевать на своих людей. "Мои люди", что за чушь? Армандо, Селия, Никки, Лукас, Лоренцо, Рико, Беатриче - все они чьи-то дети, их родители живы и ждут всех обратно. Так ведь не дождутся, Храм - это ловушка. Как и Клуб.
Мужчина резко вскинулся и бросился спиной на стену, после громкого удара позвонками сползая вниз. Перемежая исповедь всхлипами, Томас продолжал:
- О, Клуб! Величие предков, их гордость и реликвия! Я - король или раб? Обоих с самого детства готовят к будущему, исполнить долг. С самого начала я не хотел, нет, я не хотел, ты знаешь! Я... не этого хотел. Но я знаю, я отчетливо понимаю, за что меня предали. Селия решилась на святотатство. Я - заслужил, так нашла бы кого-то молодого, красивого - я бы понял. Но этот! Личный враг князя, ценитель свободы и беспринципного поклонения эго. Как же я его ненавижу. Господи, как мне больно. Как же я ненавижу Селию, Клуб, самого себя...
- Я хотела уберечь тебя, - испытывая его боль, пиротехник замкнулась и говорила бесстрастно. - Пыталась спасти еще тогда. Кто сказал, что, потеряв меня, ты теряешь волю и шанс на желаемую жизнь? Мы оба сами загнали себя в ловушку, - она села на пол, не пытаясь сдержать слез, но и не меняя тона. - Они убили Лири. Мою Лири, единственного человека, который спасал меня, позволил мне сохранить расудок и любовь к тебе. Родриго убил Лири. Ты убил Лири! Она погибла в день битвы за резиденцию! И ты говоришь мне, что твоя жена предала тебя? Так я понимаю ее! О, милый Томми, как я хотела бы рыдать с тобой, оплакивая все упущенное! Том, Том! Ведь тогда, в Венеции, ты сделал бы мне предложение? Молчи! Я знаю. Я была там, ты сам меня туда отправил! Там было все для моего счастья, но я вернулась в этот несовершенный мир, чтобы быть с тобой, живым, а не картонным! - Виктория всхлипнула. - Но ты сам добился того, что получаешь! Ах, мой маэстро, как я была бы счастлива с тобой! Как она была бы с тобой счастлива, но... Столько этих безумных но! И всему виной ты!
- Я знаю, - рука Томаса направилась к поясу. - Пора признать: у меня не может быть второго шанса. Никого нельзя вернуть, ошибок слишком много, чтобы их исправить.
Сэр Арчер слабо улыбнулся:
- Я все порчу. Никки была права: я по своей натуре - мерзавец до мозга костей. Мой природный смысл - причинять боль. И при этом я чувствую, каждой клеточкой ощущаю страдания тех, кому их причиняю. Я спасался алкоголем, очень долго. Притупить, оглушить себя и не слышать этого надсадного крика. Теперь я понял.
В области ремня послышался звук металла о металл.
- Мой маэстро? - сдавленно вскрикнула Вик, зажигая на ладонях огонь. Увидев, что происходит, она только смога вжаться в стену. - Нет, нет. Ты же не собираешься... Том! Это глупо! Она всего лишь показала, какую боль ты ей причинял! Пойми, милый, я не стала бы защищать мышь, но ведь это - правда!
Сэр Арчер медленно вытягивал пистолет из кобуры. Вот он, потеплевший металл ложится в руку.
- Последняя смерть на моем веку. Звучит неплохо.
Томас взглянул на оружие и щелкнул предохранителем.
- Как здорово ощущать хоть что-нибудь.
Взвесил пистолет в ладони.
- Я почему-то не тороплюсь.
Ствол первым коснулся кобуры. Мушка противно царапнула лакированную кожу, но то, что этот звук означал, было важнее.

[Кираэль >>>]

Виктория и Томас. Закоулки Храма. 16 июня.
Томас заглянул Виктории в лицо:
- Никки сказала, что я мерзавец. Совсем забыл, что было дальше. Я нужен, вот в чем смысл. Даже не знаю, почему нужен, но я постараюсь понять.
Он поднялся на ноги и продолжил:
- От себя не убежишь, как говорится. Я просто хочу надеяться на то, что приношу не только страдания.
- Томас Джеффри Арчер, - впервые за этот разговор, голос рыжей начал дрожать. - Не смей даже на секунду задумываться о том, чтобы себя убить! Я сотню раз буду просить Таис воскресить тебя, а потом сотню раз мучительно буду тебя убивать! Она передо мной в долгу, поверь, не откажет! - Вик скривилась. - К тому же, теперь ты обрел свободу. Шанс быть со мной. Раз ты не мог сделать выбор, его сделали за тебя!
- Будешь ли ты довольна выбором - вот в чем вопрос, - Томас негромко рассмеялся, подергивая уголками губ. - Удовольствие и боль, рука об руку, как и мы теперь можем. Ты готова ко всему?
- Разве я не доказала это, мой маэстро? - искренне удивилась Лоретти. - Разве я не показала, насколько ты дорог мне?
Томас кивнул.
- Я покажу большее. Раздевайся.
Мужчина перешел на крик:
- Сейчас же!
- Да, - побелевшими губами шепнула рыжая, торопливо стаскивая белье. - Томас, что с тобой творится?..
- Ты поймешь, - Арчер развернул Вик и грубо прижал, впечатав грудью в стену. - Не говори ничего, если не хочешь проблем. Или говори, кричи, зови на помощь. Честно говоря...
Щелкнула пряжка ремня.
- ...я буду только рад.
- Томми! - Виктория извернулась, чтобы заглянуть в глаза любимого, почти неразличимые в темноте, - Какая муха тебя укусила? Это ведь я, я, твое пламя, я сохранила любовь к тебе, пронесла через года!
- И сейчас я хочу получить все это пламя, захватить каждую крупицу этой любви, - с жаром зашептал Томас. - Стань моей, дай мне то, чего я хочу.
- Ты хочешь этого, - с горечью произнесла пиротехник, - или готов вырвать у кого угодно, чтобы утолить свою боль?
Арчер схватил ее за волосы и намотал на кулак.
- Без истерик, дорогая. Я хочу тебя, сейчас, всю, пока не насыщусь.
- Томас Джеффри Арчер, твою мать! - Лоретти дернулась вперед, оставив небольшую прядь волос в руке Главы. - Ты сошел с ума! Даже пьяным ты не позволял себе такие дикости, - она забилась в угол. - Если ты так хочешь, то причини мне любую боль, это меня не пугает! Но потрудись объяснить, почему!
- Потому что сейчас ты можешь почувствовать оба полюса, - Томас шагнул к ней, заизолируя в углу от всего остального. - Удовольствие, боль. Стоит ли говорить, что ты ко всему готова, если отказываешься? Покажи, что ты хочешь именно того, что я могу дать.
- Ты не понимаешь?.. - вжавшись в стену, шепнула Вик. - Правда не понимаешь? Я ведь не предавала тебя! Во всяком случае, не больше, чем ты меня... - осознав весь комизм ситуации, она просто расхохоталась, едва выдавив из себя: - А ведь мышь далеко не так проста, как мне хотелось думать! И какая целеустремленность!
После этих слов, все, что Виктория могла - просто ощущать то, что с ней делает Томас, Попытки сопротивления были сломлены в самом начале, и она сдалась, позволив делать все, что придет на ум мужчине, взвинченному от гнева и похоти.

[Элис >>>]

Сантьяго де Кампостелла. 1927 год.
Однажды к берегу города прибило лодку с мощами. И вновь, как в прежние времена, песок взрыл нос лодки, у руля которой сидел смуглокожий мужчина в черной рясе с капюшоном.
Меж двух скамей лежала изможденная девушка, метавшаяся в бреду. Промолвив пару фраз на испанском, мужчина поднял ее на руки и пошел к мощеной дороге.
- Родриго, магистр, мне больно, - посеревшие губы едва шевелились на обожженном лице. - Вы обещали помочь, но я умираю! Дайте мне обезболивающее, я знаю, что вы забрали из больницы семнадцать ампул, а вкололи мне четыре! Молитвы уже не помогают! Умоляю вас!
- Надо было взять больше, - вздохнув, магистр опустил девушку на скамейку у дороги и, достав ампулу, стесал ее кончик перочинным ножом. Шприц, взятый из внутреннего кармана, Родриго наполнил мутноватой жидкостью из ампулы и, подняв край серого рукава, ввел иглу в пульсирующую вену.
Помпа, под давлением узловатого пальца, выплеснула в кровь дозу обезболивающего.
- Как ты? - уточнил магистр.
- Томас, - простонала рыжая, моментально расслабляясь. Новые обезболивающие действовали моментально, без последствий... но каждая доза стоила как неделя работы простого человека. - Нужно было сказать ему, предупредить... Сдать билеты в Венецию, - девушка слабо улыбнулась. - Но я ведь скоро вернусь, да? С ногами, без коляски и протезов... Правда?
- Конечно, вернешься, - поспешил утешить ее Родриго, снова подхватывая на руки. - С ногами, без коляски и протезов. Иначе зачем ты здесь?
У одной из арок на улицах их встретил монах с повозкой.
- Я просил автомобиль, - напомнил ему Родриго, добавляя металла в голосе.
- Сломалась машина, маэсэ, - ответил монах, помогая погрузить Викторию. - Да и не стало ли плохо от бензина?
- Может быть, и так, - нехотя согласился магистр, усаживаясь рядом с девушкой.
Лошадь повела свою ношу к Сантьягскому собору - роскошно украшенному резьбой зданию.
- Совсем плохо выглядишь, - нарушил молчание Родриго. - Возможно, придется чуть дольше задержаться.
- Я сильная! - тут же возразила притехник. Говорила она горячо, но шепотом. Бинты насквозь пропитались кровью и лимфой, без должного ухода врачей. - Мне нужно только небольшое чудо, а дальше я сама. Буду реабилитироваться в процессе работы, буду делать все, только... - увы, остального не услышал никто. Лоретти покинули последние силы, поэтому свой первый въезд в Сантьяго де Кампостелла она не помнила.
А сны... сны были тревожными. Каждый камешек родных улиц пел, звал коснуться ногой, получить еще десятки, сотни впечатлений от прогулок. Работа, друзья, волшебные ночи наедине с собой, Томас... Томас. Человек, который понял, с которым можно делить на двоих не только постель, но и весь Рим, не заботясь о последствиях. Дешевое вино, дорогой виски, крепкий кофе, сваренный Джонатаном. Крыши, подвалы и улицы, незнакомые дворы, целый Рим - Мир - на двоих. И он остался там. А она - здесь, в Испании. Ради надежды на то, что больше не будет боли в его глазах. Потерпеть? Она потерпит. И он, конечно, тоже. Он ведь умный. Он все поймет. Он точно знает, что она вернется...
- Бедняжка... - вздохнул монах. - Она уверена в том, что мы полностью реабилитируем ее? Полностью - это же когда...
- Знаю, - отмахнулся Родриго. - Это произойдет, даже если должно случиться невозможное - все дела во славу Творца. Чудо, которое свериштся, укрепит твою пошатнувшуюся веру, брат мой.
- Но...
- Но откуда-то ведь взялись сомнения?
Монах бросил мимолетный взгляд, полный сожаления, на девушку в забытьи, и тут же отвернулся следить за дорогой. Взяв поводья в одну руку, другой он начал тихо и методично перебирать четки.

[Кираэль >>>]

Сантьяго де Кампостелла. 1927 год.
Прошло не больше недели, когда в палату к дремавшей Виктории зашел магистр Родриго. Даже по сравнению с той ночью он выглядел куда более усталым и осунувшимся.
- Дитя мое... - тихо позвал магистр, сев на край постели.
- Мой маэстро, - рыжая улыбнулась, не открывая глаз. - Запомни наконец, что я тебя старше, малыш.
- Я... Ничего, спи спокойно, - оторопев на секунду, Родриго положил руку на одеяло в том месте, где оно накрывало колени.
На мгновение во взгляде Родриго мелькнул огонь, который немдленно погас, стоило мужчине тряхнуть головой.
- Магистр, - с болью произнесла Вик, взглянув на мужчину. - Простите, мне снился сон о... Неважно. Уже не снится, - она машинально взглянула вниз, заметив провисающее одеяло. - Чего вы хотели? Я в вашем распоряжении.
- Хочу тебя, - Родриго поднялся, подволочив правую ногу, - познакомить с человеком, который поможет тебе освоиться. Нет, она не будет сиделкой, скорее...
- Кормить с ложечки тоже не буду, - в палату, решив, что с прелюдиями покончено, целеустремленно шагнула высокая брюнетка в строгом черном костюме с религиозными знаками. - Валерия.
- Знакомься, Ва-а... А-а-а, - раздраженно махнув рукой, Родриго покинул палату.
Брюнетка с улыбкой посмотрела магистру в спину и перевела взгляд на рыжую.
- А ты, значит, временно обездвиженная птичка, - задумчиво произнесла Валерия.
- Я тебе не птичка, - Вик резко села на постели, схватившись за голову, которая моментально закружилась от такого бесцеремонного обращения. - Я приехала за помошью, а не жалостью и насмешками. - Делайте со мной что хотите, но дайте мне ноги!
- Ну, если других претензий нет, - полные губы испанки сложились в мягкую улыбку, и Валерия присела на тот же краешек, что и Родриго ранее. - Тебя как зовут?
- Виктория, - пиротехник с опаской взглянула на Валерию. - Будешь бить? Ожоги страшнее.
- Бить? - переспросила Валерия. - Только, если попросишь. Говорят, злость помогает справиться с задачей, но я не думаю, что тебе это...
Пристально посмотрев на Викторию, брюнетка подалась ближе.
- Выглядишь. болезненно, - смуглая рука в тонкой кожаной перчатке потянулась ко лбу, но на полпути остановилась.
- Так не пойму. Давай иначе, - Валерия приблизилась губами ко лбу девушки. - Ближе, Виктория.
- Хочешь измерить температуру? - Лоретти усмехнулась. - Термометр эффективнее. Хочешь, чтобы я выглядела лучше? Принеи косметичку. Хочешь калеку? Извращенка. Но принеси мне вино и пообещай вылечить, тогда я - целиком твоя. Да чья угодно, только дайте ноги. Я до сих пор не научилась танцевать танго.
- Возможно, - Валерия едва слышным выдохом хохотнула, - что хочу все сразу.
Внезапно наклонив голову, брюнетка мельком поцеловала Викторию в губы и отстранилась.
- В знак искренних намерений, - объявила брюнетка, рывком поднявшись с кровати. - Принести что-нибудь... ненормальное?
- Ви-но, - по слогам повторила рыжая, поморшившись. - Вообще-то я не люблю девушек.
- Ви-но. Воз-мож-но, - в тон ответила Валерия, покидая палату. - Если принесу пирожные - не кидай их в меня.
Остановившись в дверх, девушка добавила:
- Требую с тебя: ноги и пару туфель. Танго - это по моей части.
- Туфли купи сама, - Виктория закусила губу и слизнула каплю крови с нее. - Я выкинула все, как только оказалась дома.
"Одолжу" - бросила не оглядываясь брюнетка, помахав рукой.
Так закончилась быстрая череда событий в этом вялотекущем болоте больничных дней. Или... не совсем.

[Элис >>>]

Сантьяго де Кампостелла. 1927 год.
Некоторое время спустя, Виктория проснулась от дичайшего зуда на месте культей. Прилично обработанные еще в Италии, они никогда не гноились и редко кровоточили. Происходило что-то странное.
- О-о-о, черт! - Лоретти откинуна одеяло и положила ладони на бинты, крепко сжав обрубки. - Сестра! Брат! Да кто угодно! - стараясь успокоиться, она вцепилась зубами в одеяло, но неосознанно начала сучить "ногами" по простыни. - Прошу, помогите!
В палату ворвался сам Родриго и, увидев положение девушки, воскликнул энергичную фразу на испанском, после чего споро поднял Викторию на руки и бегом направился в одному ему ведомую сторону. Санитарки рассыпались по углам, уступая дорогу магистру Сантьяго с визжащей ношей на руках.
- Магистр, черти бы тебя драли, что со мной?! - выла девушка, цепляясь руками за его плечи. - Мне не было так... О-о-о!!! Даже когда я очнулась в реанимации и меня... А-а-а!!! Пилили!
- То, что я обещал, - торопливо выдохнул Родриго, сворачивая по коридору. - И называй меня "маэсэ", твое "магистр" звучит, как "маэстро". Я не играю музыку.
- М-м-мудак ты, маэсэ! - выкрикнула пиротехник, заливаясь слезами. - Обезболь!
Наокнец, пинком открыв дверь, Родриг занес Викторию в темную комнату. Свет проникла в нее только из коридора, позволяя увидеть очертания постели на одного человека, прикрвоатной тумбочки и чего-то вроде сосуда, стоящего на полу.
- Новый дом, - решительно объявил маэсэ, укладывая Викторию на кровать. - Ты не должна видеть все это. Успокоишься прямо сейчас - введу препарат. Будешь дергаться - не смогу, даже при всем желании.
- Что это за камера?! - Вик схватила мужчину за плечо. - Верни меня в Рим, в больницу! Лучше протезы! Что это за рабство?! Вы извращенцы?! - из серых глаз катились крупные слезы.
- Мы - не извращенцы, это - метод, ты - преувеличиваешь, - скороговоркой выпалил Родриго, доставая ампулу. - Ну так что, мы тихо-мирно справимся с болью?
- Коли уже! - завопила рыжая, изогнувшись на постели. - Мне больно, сукины вы дети, чертовы испанцы, чтобы вам всем в пекло провалиться!
Наскоро выполнив подготовку, Родриго взял шприц в левую руку и, прижав предплечье Виктории к простыне, крепко сжал пальцы.
- Не шевелись, Христа ради, хотя бы одну чертову секунду, - прошипел спаситель и вогнал иглу в вену.
Резкий впрыск лекарства, волной разносящегося по телу, хватка маэсэ слабеет. Кажется, могут остаться синяки, но всего этого уже не видно.
- Надеюсь, тебе надоело быть калекой, - выдохнул Родриго, прежде чем встать и уйти, захлопнув за собой дверь.
В кромешной темноте скрежет дверного ключа прозвучал оглушительно, как приговор.
- Магис... Маэсэ? - испуганно спросила Виктория, осматриваясь и потирая руку. - Родриго?! Где вы? Я... Я не хочу быть одна!
В ответ прозвучало одно лишь молчание. И не утихало еще долго.

[Кираэль >>>]

Сантьяго де Кампостелла. 1927 год.
Счет дням потерялся, все время бодрствования Виктория истязалась темнотой и тишиной, реальными оставались лишь еда на тумбочке и ведро у кровати. Стоило девушке заснуть, хотя бы чуть-чуть, как все приходило в порядок - поднос с едой полон, ведро - напротив, пусто.
Сама того не заметив, рыжая начала принимать воображаемых гостей в своих покоях.
Первым был Томми. Он просто стоял у ее постели и грустно качал головой. Сделав робкую попытку улыбнуться, он спросил:
- Как ты, Вик?
- Ничего, - рыжая рывком села на постели, жадно разглядывая его и пытаясь не кривиться от боли. Тут до нее дошло, что она вовсе не в римской больнице. - Как ты нашел меня?! Так быстро... О, мой маэстро, как тебе удалось... - взвыв, пиротехник схватилась за ногу, которую будто пронзило разрядом, потом коротко вскрикнула от подобного ощущения во второй, и откинулась на подушку.
- Ты ошибаешься! - воскликнул Томас. - Я потерял тебя. Где ты, и почему не дала знать? Я знаю тебя. Несмотря на весь взбалмошный характер, ты хорошо относилась ко мне... и не могла просто сбежать. Я не нахожу себе места, я не могу никуда сбежать от собственных мыслей, Вик!
Юноша упал на колени перед постелью и взял Викторию за руку.
- Милая, где ты?
- Я рядом, здесь, - непонимающе отозвалась Лоретти. Тихо застонав, она перевернулась и стала гладить Томаса по волосам. - Прости, было нельзя сказать, даже тебе, никому вообще! Я бы сама вернулась скоро, Том, все хорошо! У меня будут ноги, мы поедем в Венецию, будем гулять по новым крышам и пьяными купаться в каналах, нужно только потерпеть!
- Здесь темно, - настойчиво продолжал Арчер. - И я проверил - это комната нищего спартанца, здесь почти ничего нет. Где ты, и кто, черт возьми, сказал, что у тебя будут ноги?! Опомнись, Вик! Дай мне спасти тебя!
- Маэстро, Томми, все хорошо, - неуверенно прошептала она. - Ты не понимаешь, эти испанцы - маги, настоящие маги! Они вернут мне ноги, но для этого нужно потерпеть, быть здесь... Том, я не хочу больше видеть боль в твоих глазах, - она заплакала. - Я вернусь здоровой, как прежде, ты будешь меня любить...
- Проклятье, - глухо бросил Томас, поднимаясь. - Ладно, допустим, вернут. Ты вернешься. Хорошо. Хорошо, Вик... Обещаю, я найду тебя, мы встретимся.
Бросив тревожный взгляд на Вик, юноша быстро кивнул и скрылся в темноте.
- Я люблю тебя, - прозвучал его угасающий голос.
- Не уходи! - истошно заорала пиротехник, протянув руки к любимому. - Стой, прошу, Томас! - цепляясь одними руками, она сползла с кровати, больно ударившись бедром. - Том, вернись! Томас! Умоляю! - кричала девушка, шипя от боли и ползя к двери. Но дверь заперта. И, похоже, даже и не открывалась. Всхлипнув, рыжая свернулась клубком - как смешно, ведь теперь она занимает намного меньше места! - и заскулила от разочарования.
С приглушенным звуком кто-то опустился рядом с ней на колени.
- Странно, что я нашла тебя здесь, - впервые этот голос звучал озадаченно. Виктория привыкла к тому, как Валерия смеется, ехидничает, кричит - но вот так...
- Здесь держат обреченных на смерть, - девушка погладила рыжую по волосам и наклонилась ближе. - Что ты умудрилась натворить?
- Согласилась приехать сюда, - хрипло выдохнула Лоретти. - Сбежала от друзей и... любимого. Поверила в чудо. Ну? Ты же обещала научить меня танцевать танго. Прости, ног еще нет. А ты не принесла вина.
- И туфли забыла, - с горькой усмешкой кивнула Валерия. - Сейчас это не важно. Я просто надеюсь на то, что ты будешь настороже - тут что-то не так.
- Значит, я умираю, - Вик взглянула на собеседницу, а через секунду уже сжимала ее шею. - Чертовы ублюдки! Вы обещали вылечить меня, а не убить! Сукины дети, да я и из могилы подорву ваше гнездо, этот дьявольский монастырь, я буду преследовать каждого, а последним сдохнет обманщик Родриго! - отросшие ногти впились в нежную кожу Валерии. - Убийцы! Я могла бы жить там, могла бы быть с ним, он бы привык, но вы лишили меня всего! Да лучше бы я сдохла в больнице, твари, пока еще могла его видеть!

[Элис >>>]

Сантьяго де Кампостелла. 1927 год.
- Что?! - вскрикнув, брюнетка выскользнула из хватки Вик и отскочила подалшьше. - Вот и предупреждай тебя после этого! Боже, если Родриго и правда ошибся... Надеюсь, что нет. Лучше тебе быть истеричной сукой, чем безногой истеричной сукой. Адьос, приглашение в силе.
Отряхнув одежду, Валерия покинула девушку.
- Я не сдохну, ясно?! - заорала Виктория, колотя в дверь. - Я выйду отсюда, или выползу, но в этом случае вы пожалеете обо всем, что сделали со мной!
В дверь постучали с другой стороны.
- Виктория, ты слышишь меня?
Голос маэсэ.
- Да! - ярость придала сил. Цепляясь за скобы и петли, ломая ногти, рыжая сумела подтянуться к решетчатому окошку, чтобы выглянуть. - Выпусти меня и верни в Рим!
- Не могу, - кратко ответил магистр. - Ты еще не готова. Кстати, как твой прогресс?
- Еще не подохла, как видишь! - прорычала Вик. - Родриго, лучше отпусти! Ты отправил меня умирать, но тебе не удастся, слышишь!
- Сильные слова, - Родриго несколько секунд помолчал, прежде чем спросить:
- Если я тебя отправил умирать, то почему кормлю?
- Чтобы было интереснее, - расхохоталась пиротехник. - Неизвестно, что ты подсыпаешь мне в еду! Или, может, пока я без сознания, вы приходите меня трахать?! Давай, иди сюда, сделай это, пока я чувствую, это куда интереснее, чем пихать в полутруп!
Мужчина за дверью рассмеялся.
- Ладно, убедила, это не аргумент. Лучше скажи, насколько тебе отрезали ноги?
- Ты отлично знаешь, - фыркнула девушка. Не удержавшись, она рухнула на пол и застонала от боли. - Сантиметров на пятнадцать выше колена, - Вик потерла рукой культю. - Кстати, мне нужно сменить бинты, они еле держатся.
- Сменим, если нужно, - утвердительно ответил Родриго. - Ты можешь ощупать ноги? Мне интересно, как ты продвинулась.
- Не смешно, - тем не менее, Лоретти принялась осторожно трогать свои ноги, пытаясь прикинуть, могли ли они немного отрасти.
Разумеется, руки на нащупали колен, однако заметилась странная деталь - в бинтах не было необходимости. Концы культей не чувствовались запекшимися, зашитыми ранами. Там была тонкая-тонкая и чувствительная кожа.
- Родриго... - неуверенно позвала Вик, не в силах перестать прикасаться к новой коже. - Родриго, у меня нет шрамов! - удивленно воскликнула она.
- Ага, - хмыкнул маэсэ. - Это же хороший знак, правда? Я жду кое-чего, Виктория.
- Простите, маэсэ, - девушка покраснела так, что стало горячо ушам. - Простите меня, я не поверила, обидела вас... Маэсэ, умоляю, извините! Чем я могу загладить вину? Все, что хотите! Только продолжайте, прошу вас!
- Я просто хочу, чтобы ты помнила: я забочусь о тебе.

[Кираэль >>>]

Сантьяго де Кампостелла. 1927 год.
Родриго молчал долго - казалось, будто он ушел. Однако он продолжил, откашлявшись:
- И, если ты думаешь, что я делаю что-то не так - хорошо, подумай - как бы ты справилась? Что бы ты сделала, если бы не было меня? И, главное - это сработало бы?
- Я поняла вас, магистр Родриго, - всхлипнула Виктория. - Я должна была верить вам... - закусив губу, она решилась спросить: - Ко мне кто-то приходил?
- Никто, кроме послушников под моим присмотром. Ключ только у меня, - ответил маэсэ. - Так что ничего, о чем бы ты не знала.
- Жаль, - вздохнула девушка, прислонившись спиной к двери. - Значит, мне это приснилось? Но тогда... тогда почему я у дверей?
- Потому что стремилась к ним, - неуверенно ответил Родриго. - Возвращайся в постель и наберись терпения.
- Я могу отправить письмо? - Вик медленно поползла по холодному полу, уже не жалуясь.
- Нет, не можешь, - отказал магистр. - Всему свое время.
- Значит, я могу только ждать? Одна? - с кряхтением подтянувшись на руках, девушка влезла на кровать. - Это сводит меня с ума, - жалобно сказала рыжая. - Маэсэ, мне казалось что он пришел ко мне. Я чувствовала его прикосновения, но... Это галлюцинации, да? Не оставляйте меня в темноте, прошу, - Виктория закусила губу, чтобы снова не заплакать. - Я больше не хочу видеть то, чего нет. Что угодно, только не так! У меня есть немного денег, я могу оплатить сиделку...
- Никаких сиделок... Хотя, скажи мне, есть в Ордене человек, кроме меня, которому ты доверяешь?
- Я знаю только вас и эту... Валерию, кажется, - вспомнив недавнее видение, пиротехник горько усмехнулась. - Ей я, кажется, доверяю с первого взгляда. К тому же, она обещала мне принести вино. И, кажется, говорила что-то о пирожных...
- Возможно, она согласится... Отдыхай, - за дверью послышались удаляющиеся шаги.
Вик обессиленно откинулась на подушки и тихо заскулила – все равно никто не услышит. Да и какой смысл пытаться казаться сильной, если у тебя нет ног, а эти люди - они волокли тебя на руках, перевязывали, таскали судно... По смуглой щеке покатилась слеза, самая обжигающе-обидная и, наверное, горькая, но пиротехник предусмотрительно отвернулась так, чтобы капля соленой влаги утекла куда-то в сторону виска.
- Боже, - шепнула рыжая, дрожа от сдерживаемых рыданий, - если ты есть, то какой же ты моральный урод! Неужели все вот это я получила из-за того, что не платила десятину и не ходила в церковь по воскресеньям?! Ты лишил меня моей жизни за то, что я не исповедалась вовремя?! Лишил меня возможности быть с любимым за то, что я спала с кем-то не обвенчавшись?! Или, может, из-за того, что я курю, ты превратил меня в огарок, окурок?! – Виктория зло сплюнула и закричала: - Если ты существуешь, Бог, то я тебя ненавижу! Мама всегда говорила: Бог есть любовь, но о какой любви может идти речь, если ты сотворил такое со мной?! Или, может, ты – садист? А я – твоя новая любимая жертва! Так вот, Господи, я не хочу так жить, в свете твоей безумной любви! Этот свет оставляет дикие ожоги! – девушка набрала воздуха в грудь, но попросту задохнулась им и все-таки разревелась.
- Я проклинаю тебя, Бог, - всхлипнула она. – Тебя, и тех, кто спас мне жизнь, оставив беспомощной калекой. Но если чудеса есть... Если Родриго действительно станет для меня твоим голосом, то под его руководством я искуплю каждый свой грех, клянусь! И каждое бранное слово, что о тебе сказала.
Через несколько минут, заполненных слезами и сбивчивыми обещаниями, Виктория уснула.

[Элис >>>]

Сантьяго де Кампостелла. 1927 год.
На пляже тепло. Шумят волны, солнце светит в глаза, зудят ноги, по середину бедра закопанные в песок, но какое же это приятное чувство! Вик открыла глаза, щурясь, как довольная кошка. Рядом с полотенцем, на котором лежала ее голова, чтобы песок не попал в волосы, стоял небольшой поднос, на котором красовался яркий, многослойный коктейль.
- Как мило, - пробормотала рыжая, садясь. Песчинки безбожно щекотали кожу, солнце припекало, стекло бокала было ледяным, а на вкус этот великолепный коктейль был... Той самой мерзкой жидкостью, которую вливали ей в рот с первых часов в больнице.
- Лоретти! Лоретти, очнитесь! – кто-то трясет за плечи, под нос суют гадость с резким запахом – хуже нашатыря! – легкие хлопки по щекам... Виктория открывает глаза. Испуганные лица, белые халаты, свет яркой лампы прямо в лицо.
- Не отключайся! – требует полноватая женщина с усталым лицом и усиками над тонкой верхней губой. Какие смешные усики! Пиротехник начинает хохотать до слез.
- Если ты можешь помочь – помогай, черти бы тебя драли, малявка! – раздается голос усатой женщины. – Угомони ее, но не дай отрубиться! Отрубится – сдохнет!
Еще порция дряни, прямо в горло, приходится глотать, чтобы не захлебнуться.
- Она точно ничего не чувствует?
- Не бойтесь, она не почувствует, даже если вы будете резать ее на куски.
- Очень кстати.
- Что?! Нет!
- Уберите ее!
Визг пилы...
***
Виктория открыла глаза.
- Солнышко... – нежная ладонь перебирала растрепанные локоны. – Викки, малышка, что с тобой стало, - нежный голос полон горечи.
- Мама, - пиротехник ухватилась за мягкую ладонь и прижала ее к своей груди. – Мама, куда ты ушла, почему?..
- Искорка моя, прости, - Сильвия грустно посмотрела на нее. Такая же, как была в последний раз, когда пиротехник ее видела. – Я просто запуталась.
- Ты бросила нас, - с обидой сказала Вик. – Папу, кота, даже меня! Кот умер через три года, папа – через тринадцать, а теперь умираю я... Это все ты виновата!
- Наверное, милая, - вздохнула мать, неловко улыбаясь. – И то, что я без вас прожила всего полтора года, меня не оправдывает.

[Кираэль >>>]

Сантьяго де Кампостелла. 1927 год.
- Полтора?.. Ты умерла?
- По собственной глупости. Я хотела красивой жизни в Париже...
- Но чем плох Рим?!
- Памятью, - Сильвия прикрыла глаза. – Я любила твоего отца, радовалась, когда появилась ты, но... У меня было такое чувство, словно я потеряла себя! Я больше не могла гулять с приятными молодыми людьми и принимать их подарки, не могла танцевать – твой папа заявил, что это слишком легкомысленное и неприличное занятие... А мне так хотелось жить! Жюль... он дал мне все это... Пусть и ненадолго.
- Мама! Нет! – Лоретти всхлипнула, вцепившись в руку матери. – Неужели ты сбежала, чтобы быть счастливой, а потом так скоро умерла?!
- И туфельки тебе не купила, - горько усмехнулась женщина. – Знаешь, это, пожалуй, единственное, о чем я жалею.
- Как? – севшим голосом спросила Виктория.
- Я быстро наскучила Жюлю и осталась одна, - бесцветным голосом ответила ее мать. – Но я все еще была молода и красива, поэтому быстро стала популярной танцовщицей кабаре. Слишком популярной... Двое пьяных мужчин подрались за право угостить меня вином. Когда один из них дернул меня на себя... – она отвернулась. – Каблуки были неустойчивыми, а угол стойки – острым. Я не мучилась.
- Мама... – рыжая утерла слезы, а когда отняла руки от глаз, ее камера уже была пуста.
- Помогите!!! – изо всех сил закричала она, понимая, что сходит с ума. Слишком мало света, людей, общения... Слишком много кошмаров и боли.
За криками раздался спешный поворот ключа.
- ...мать твоя, - на шумном выдохе изумилась показавшаяся в ослепительно сияющем дверном проеме Валерия. Поспешно вскинув Вик на плечи, брюнетка шарахнулась от застывшего рядом Родриго:
- Разве это не чудовищно?! - выпалила девушка, блеснув глазами.
- Так надо было, Кабрерас, - отрезал мужчина. - Если ты согласна - проводи с ней время. Нет - оставь здесь.
Валерия покосилась на зияющую черным провалом келью и заскрежетала зубами.
- Сэмперфи, маэсэ, - брюнетка круто развернлась и зашагала по коридору, за поворотом перейдя на бег. - Боже, Виктория, скорее отсюда, пока он что-нибудь еще не придумал.
- Спасибо, - всхлипнула пиротехник, уткнувшись ей в шею. - Если тогда была не галлюцинация - прости меня. И я сделаю все, буду платить, только не возвращай меня туда!
- Я думала, ты без денег, - отвлеченно отозвалась Валерия, вновь переходя на шаг. Здание лазарета осталось позади, девушки вышли на широкую дорожку, ведущую через аллею с зеленеющими каштанами. Несмотря на то, что солнце уже высоко поднялось, вокруг не было никого. То, что показалось бы тишиной для обычного человека, для Виктории сплелось в шум веток, покачивающихся на ветру, пение птиц, шорох пылинок под ногами несущей ее брюнетки, дыхание, поскрипывание кожаных сапог.
- Выпишу чек, на счете еще что-то есть, - рыжая плотнее прижалась к Валерии. - У тебя красивый ритм дыхания, - внезапно выдала Лоретти, прислушавшись.
- Нравится? - брюнетка засопела в прежний такт и рассмеялась. - Спасибо, таких комплиментов я еще не получала. Наверное, у тебя дар какой-то. Вик.. можно так, да? - тебя чем кормили, когда вспоминали?
- Можно как угодно, - Лоретти потерлась головой о плечо спутницы, пытаясь убрать с лица волосы. - Предпочту не знать, чем меня кормили. На ощупь это было склизко, а на вкус - гадко. Ты же дашь мне вина?
- Перебить мерзкий вкус и забыть кошмар? - спросила Валерия. - Нормально поесть тоже не помешает. И увидеть Кампостелла, хотя бы чуть-чуть.
- Когда смогу ходить, - резко отозвалась Виктория. - Коляска - это невыносимо!
- Согласна, - кивнула Валерия. - Я боюсь оставлять тебя. Возможно, я не самая умная в Сантьяго... И не понимаю многого... Но, по-моему, это было по-зверски.
- Если бы ты знала, насколько, - девушка всхлипнула и стиснула зубы. - Но я об этом промолчу. Не думаю, что тебе понравится, когда по твоей шее текут чужие слезы.
- На мою шею приходилось всякое, слезы - это не худшее, - ответила брюнетка. - Мне нужно сходить за едой. Можно, я оставлю тебя в тренажерном зале? Думаю, там тебя будут искать в последнюю очередь.
- Будут искать? - испуганно переспросила Вик. - Валерия! Кажется, я отлично ползаю!
- Не сомневаюсь, - согласно кивнула девушка. - Но от кого ты успешно скроешься, если захотят поймать? Думаю, если тебя найдут одну, то посчитают, что с тобой я тоже наигралась, и пора брать под опеку.
- Да нет, я поползу за тобой! - поспешно возразила рыжая. - Ты тут единственный нормальный человек, не оставляй меня! Черти, ладно, я согласна на коляску!
Валерия молча развернулась.
- Согласна? Тогда мы зря ушли так далеко. Катать я тебя могу хоть до заката.

[Элис >>>]

Таверна "Дикий клык". 20 апреля 1928 года.
- Лампы!
- Дьябло!
В погрузившемся во тьму зале забегали официантки, расставляя свечи на столах. Свет потихоньку проникал в затхлую дыру, гордо именовавшую себя таверной.
Раздался мужской вопль.
- В темноте все кошки серы?
Голос Валерии.
Когда свеча оказалась за столом девушек, Виктория увидела охотничий нож, воткнутый в крышку стола. И чью-то руку, помешавшую воссединению.
- Это было глупо, - с сожалением говорила Валерия, смотря в глаза корчащемуся от боли мужику. Тот плакал и согласно кивал.
- Прижечь ранку? - ласково спросила Вик, улыбаясь, как маньяк, нашедший жертву.
- У-бе-ри-те, - простонал незваный гость.
Валерия охотно послушалась. Ладонь, из которой выдернули лезвие, брызнула кровью на крышку стола и прижалась к груди мужчины печального вида.
- Попросим новый стол? - уточнила Валерия, обращаясь к подруге. Хотя их общение все больше сводилось к тренировкам в физической подготовке, когда брюнетка натаскивала недавнюю калеку, они старались помнить об общих событиях, печалях и маленьких победах.
- Он все испачкал кровью, - брезгливо поморщилась рыжая. - А мы здесь совсем не за тем, чтобы любоваться на анатомические жидкости. - Эй, сеньор, - она повернулась к мужчине, который в шоке разглядывал свою конечность. - Ранку-то прижечь? А то одежду испачкаете, жена рукаться будет...
- Некому ругаться, - прошипел тот, уползая подальше, где мрак спрячет его от внимания не таких простых девушек.
- Ви-и-ик, - протянула Лири. - Ты бы берегла себя. Первое уверенное пламя появилось неделю назад. Я знаю, это опьяняет, но это же не повод!
- А разве мы не должны помогать людям? - с садистским удовольствием спросила Лоретти. - Да и вообще, я планировала свалить эту работу на тебя.
- Оставь, - отмахнулась брюнетка. - Мы не помогаем людям, мы служим Богу. Иногда это совпадает. Только не говори, что маэсэ Эрнандес слишком редко говорит об этом. Иногда я думаю, что работы за непосещение проповеди - это очень хороший вариант. В смысле, когда Эрнандес. Родриго - другое дело. М-м, Вик, ты знаешь фамилию Родриго?
- Не-а, - подхватив с перепачканного стола чистый бокал с вином, Виктория потащила подругу куда-то в противолопожный угол. - И твою не помню, но разве это важно?
- Все неважно. Сэмперфи, а там - хоть трава не расти, - Валерия растерянно последовала за подопечной. - Мы куда идем?
- За другой столик, подальше от этого! - расхохоталась пиротехник. - Так какая фамилия у Родриго?
- Не поверишь, - осклабилась Валерия. - Родригес.