Nihon monogatari gaiden, Дом ветвящихся дорожек...

[SonGoku >>>]

Не дайте названию себя обмануть.
Этот прикл (?) представляет из себя именно gaiden, то есть "чужая история" (а так же "анекдот" и "дополнительная биография". Здесь будут разыгрываться истории персонажей, как главных героев наших приклов, так и не очень главных, чтобы не отягощать ими основные повествования.
Не дайте себя напугать.
Это не элитный клуб для избранных, куда чужакам хода нет. Хотя и лепить здесь что бог(и) на душу (рейкон) положи(а)т мастера не позволят.
Тот, кто хочет прогуляться по разветвленным дорожкам японского сада, всегда отыщет вход.

Обсуждение будет (если будет) создано позднее, поэтому все вопросы направлять в ПМ мастеру прикла.

Сообщение отредактировал Далара - 26-06-2009, 18:08

[SonGoku >>>]

大阪の雷雨外伝
Osaka no raiu gaiden

ГРОЗА НАД ОСАКОЙ

Первый год эпохи Генна

...там, где грязь не испачкала доспехи, они блестели синим лаком, почти цвета грозовых облаков над горным перевалом; легкие тростниковые пластины скрепляла сугакэ-ороши, лазоревые с серебряной нитью шнуры заставляли вспомнить о росчерках молний. Носить сашимоно молодой человек не счел нужным, хотя может быть, тонкое древко сломалось или было перерублено чьим-нибудь мечом в запале сражения. Испорченный дождем и чужой кровью веер, которым он указывал на противника, вызывая на бой, был выброшен, словно привлекательность надоевшая игрушка, и теперь размокал, втоптанный в ближайшую лужу.
Старший воин смотрел отрешенно и устало, бледное лицо младшего заливали слезы.
- Сражайся! - крикнул юнец в темно-синих доспехах, поднимая меч.
- Нет, - старший покачал головой и снял шлем. - Я не приму твой вызов.
Мальчишка насупился, шумно втянул носом воздух.
- Я не хочу потом говорить, что храбрейший из храбрых струсил в последнюю минуту своей жизни! - он вытер ладонью испачканное лицо. - Такая победа стоит дешево.
- Об этом не беспокойся.

Новость стремительно разнеслась по полю битвы и потрясла обе стороны. Санада Юкимура мертв! Эта фраза косила ряды воинов сильнее огня аркебуз, эффективнее стрел и мечей. Единственно, кого она не затрагивала, так это молодого человека лет двадцати пяти, который направил коня к холму, над которым холодный ветер трепал штандарт с тремя листьями дерева гинко в круге. Направленные на него копья стражи и натянутые луки он тоже оставил без внимания, а на предложение отдохнуть и подождать, когда слуги передадут тяжелый сверток тому, для кого тот был предназначен, молодой человек коротко покачал головой.
- Нет. Передайте, что Нишио Нидзаэмон хочет видеть вашего господина.

Сообщение отредактировал Bishop - 6-11-2009, 16:13

[Далара >>>]

Он спешился и опустился на колени прямо в грязь, оставленную недавней грозой. Завернутый в платок предмет молодой человек почтительно положил перед собой и стал ждать, когда к нему выйдет «грозный старец». А когда тот все-таки появился, растолстевший, грузный, неторопливо что-то пережевывающий, и брезгливо уставился на «незначительную помеху» у своих ног, обеими руками протянул ему свою ношу.
- Свою часть уговора я выполнил, - сказал молодой человек, не поднимая взгляда от закованных в поножи ног старца. – Теперь очередь моего господина.
В тот момент самураи, собравшиеся посмотреть, что же такого мог привезти безусый мальчишка самому могущественному человеку на островах, да еще требовать что-то взамен, пришли к выводу, что сейчас покатится чья-то голова. А конкретно – голова дерзкого молодого человека. Синий лак на доспехах странного посыльного растрескался, напоминая миниатюрные молнии на грозовом небе. Шлем юный наглец снял, волосы его перевязывала сине-белая лента. Грузный старик неторопливо развязал узлы платка-фуросики, некоторое время молча смотрел в ослепшие глаза своего врага, затем передал сверток ближайшему помощнику и неохотно кивнул.
- Ну что ж... – сказал он. – Настало время очищения*.

Здесь не как на охоте или соревнованиях по стрельбе, но все равно лучше тщательнее выбирать цели, прежде чем волна отчаявшихся людей докатится до внешнего кольца осады. Молодой человек, которого некогда звали Нишио Нидзаэмон вытянул из-за спины первую стрелу, зажал, удерживая на луке, указательным пальцем. Вторая рука пока еще была нужна ему, чтобы хлестать петлей поводьев коня, который нес своего седока вдоль линии фронта. Он нашел взглядом самурая, возглавляющего безнадежную атаку; рогатый шлем и герб Такеда выделяли того из всех.

_________________
*tokisada - 時貞 – почти дословно «время очищения».

(СонГоку и немного Рейтар)

Сообщение отредактировал Далара - 12-05-2009, 15:51

[SonGoku >>>]

Нишио отпустил поводья и теперь управлял конем лишь коленями и голосом, если конечно послушное животное слышало что-нибудь в грохоте выстрелов. Звонко щелкнула спущенная тетива. Стрела тонко свистнула на прощание и ушла в цель, Нишио отследил ее взглядом и пренебрежительно скривил губы. Выстрел получился красивый и бесполезный. Стрела застряла между пластинами и слоями ткани правой наручи противника, возможно, засела и глубже, но что с того? Размахивать оружием самурай не перестал. Да и метил Нишио ему не в правую руку. Он потянулся за следующей стрелой, когда порыв ветра донес ему злой выкрик:
- Предатель!
- Ну что ж, по крайней мере, внимание я привлек, - усмехнулся одними губами молодой человек; взгляд его оставался сосредоточен.
Вторую стрелу он пустил наугад, не особо целясь, только для того, чтобы как следует разозлить противника. После чего закинул лук за спину и вытащил меч. Он придерживал разгоряченного, пританцовывающего коня на месте, а когда расстояние между ним и самураем в рогатом шлеме сократилось достаточно, приподнялся на стременах и запальчиво выкрикнул вызов Такеде. Первые слова потонули в грохоте выстрела, рявкнула одна из пушек, посылая тяжелое ядро в защитников крепости.
- Умри, сопляк! - противник привстал на стременах и, используя свой немалый рост, ударил из-за плеча, наискось вниз, стараясь попасть в плече предателя и вывести из строя его правую руку: - Береги указательный и средний пальцы, сосунок! Я отрублю тебе их, как любят поступать южные варвары! Как твое имя, трус? Или оно столь позорно, что ты боишься назвать его?
Молодой человек с силой всадил пятку в бок коня, тот шарахнулся в сторону, выводя своего седока из-под удара; клинок противника оставил длинную глубокую царапину на синих доспехах, перебил несколько завязок, но не более того. Не вступая в бой, Нишио заставлял коня пятиться, увлекая за собой Хидэтаду.

[Далара >>>]

- Трусишка! Куда же ты?! Стой, предатель!
- Ты старик! - рассмеялся в ответ Нишио, стегнул коня поводьями между ушей. - Куда тебе со мной справиться! Тебе пора на покой!
Он избегал парировать удары противника, сознавая, что тяжелый дайто в руках могучего старца с легкостью перерубит его катану.
- Зачем тебе мое имя? Оно больше ничего не значит!
- Я хочу знать, что написать на твоей могиле, сказав: "Тут лежит предатель". Ну как, хорошо ли тебя принял Токугава, сполна ли заплатил за твои дела? - Хидэтада вновь пришпорил коня, стараясь сблизиться с противником на длину клинка и на взмахе дотянуться до него: - Он использовал тебя и теперь презирает, трусливый сопляк! Тебя стыдятся твой отец и дед, ты, жалкое подобие самурая! Зачем тебе два меча? Чтобы рубить ими камыш для шалаша, в котором будешь жить, словно тэнгу, потому что люди тебя не примут? Сразись со мной и увидишь, так ли я стар, что бы стереть с моего клинка твою проклятую кровь!
Они выбрались из общей сутолоки боя на какое-то подобие открытого пространства, где молодой человек наконец-то остановил коня, спешился и, не убирая меча, стал развязывать тесемки шлема, может, пользуясь тем, что противнику еще нужно время, чтобы добраться сюда, а может, понадеявшись на честный поединок.
- Токугава расплатился сполна, - сказал он, вешая шлем на седло. - Он дал больше, чем сам ожидал.
- Ну что же, если хочешь умереть безымянным - дело твое, мальчишка! – его противник тоже соскочил на землю и, поигрывая длинным мечом, неторопливо зашагал к одетому в покрытые синим лаком доспехи молодому человеку.
- Дэусу примет меня и таким, - улыбнулся тот.

(не мое)

[SonGoku >>>]

Дайто Такеды был длиннее, сам сотник массивнее и тяжелее, парировав его удар, молодой человек едва не потерял равновесие, но уперся ногой в землю, хотя и оставил в грязи глубокую борозду.
- Ты оставил сейчас своих подчиненных, - выдохнул он. – Я же – только прошлую, никому не нужную жизнь.
Он отскочил в сторону, с разворота нанося удар по основанию шеи Такеды.
Плавным движением сотник блокировал удар, приняв чужой меч на свой клинок у самой цубы, и довольно хмыкнул: может, и предатель, но этот молокосос умел драться. Сделав шаг назад, разрывая дистанцию, он ответил косым ударом снизу вверх в плечо противника.
- Для них я сделал все что мог. И не тебе, лизоблюду, упрекать меня в небрежности к моим людям.
Такеда сделал шаг в сторону и внезапно нанес горизонтальный удар из той позиции в которой находилось лезвие дайто, целясь в горло самурая в синем доспехе... Два клинка зашипели, касаясь друг друг, молодой человек не столько блокировал удар, сколько согласовал движение своего меча. Ему не хватило только физической силы; отведенный в сторону дайто – совсем чуть-чуть, ровно настолько, чтобы на пропороть ему горло, скользнул по доспехам, украшая их очередной зазубриной, настолько глубокой, что когда Нишио отпрыгнул, оттолкнувшись от Такеды, как от скалы, между пластинами выступила кровь.
- Оглянись, - посоветовал молодой человек. – Узнаешь эту конницу? Хидэйори возвращается в замок, ему не удалось убежать. Зато ты еще можешь уйти, ты действительно сделал все, что мог.
Его враг повернул голову.

[Далара >>>]

- Ты не лжешь... – сдвинув кустистые брови, сотник куда внимательнее взглянул на юного самурая. - Кто ты и почему предлагаешь мне уйти, хотя предал клан ради возможности лизать ноги Токугава? Что тебе в моей судьбе?
Молодой человек, плотно сжав губы, не отводил взгляда; глаза у него были очень темные, почти черные. На пригорок за его спиной из ближайшей рощицы слаженным ровным строем выезжали всадники, на их сашимоно красовались три листа дерева гинко, вписанные в круг.
- Потому что мне не дано ничего забывать, - сказал молодой самурай в синих доспехах, вытирая ладонью кровь; смуглое лицо его осунулось от усталости.
Он воткнул меч в землю перед собой, развязал ленту, удерживающую волосы. Небрежно махнул всадникам: проезжайте, мол, ваши дела не здесь, а там, ниже по склону; конные обогнули двух пеших воинов и отправились дальше, так же молча, не опережая друг друга, но и не отставая.
- Меня зовут Теншо Токисада, - произнес молодой человек. – Знаю, пока это пустой звук. Если ты уедешь сейчас, то когда-нибудь снова услышишь его.
Старый воин еще внимательнее взглянул на противника, нахмурился и дернул себя за ус:
- Ты отложил меч, не дал вмешаться в наш бой конникам Токугавы, хотя мог легко получить мою голову. Ты предложил мне уйти и держишь слово... Ты - человек чести, ответь, почему ты предал нашего господина? Почему ты вышел на бой с нами - его верными слугами в его же цветах? Я не понимаю тебя... Ответь, прошу тебя. Твой ответ все решит.
- Юкимура-доно взял с меня обещание, - уголки губ Токисады искривились, как будто от боли. - Но я надеялся, что за мной погонишься не ты один. Прости, больше сейчас я сказать не могу. Но если тебе будет легче...

(опять же)

[SonGoku >>>]

Он отвязал и без того полуоторванный наплечник, сел и, сложив перед собой на коленях руки, закрыл глаза.
- Ты можешь уехать один, а можешь с моей головой, - произнес молодой человек. - Что ни выберешь, поспеши, не медли.
Пожилой воин еще яростнее потянул за ус, после чего, словно что-то для себя решив, сделал шаг к нему и вознес над головой длинный меч:
- Да будет так.
На лезвии клинка отразилось охватившее замок пламя, вспышки пушечных и аркебузных выстрелов, отблески клинков рубящихся не на жизнь, а на смерть бойцов. Свистнул рассекаемый воздух, и тихо вздохнула земля, принимая в себя скорость и напор могучего дайто, как вздыхает дева, впервые принимая в свое лоно неистового и пока еще неловкого возлюбленного. Стальная дуга клинка возвышалась точно напротив катаны Теншо Токисады, упершейся рукоятью в низкое небо. Еще раз оглянувшись на пылающий замок, сотник присел на землю напротив бывшего противника, точно в той же позе, что и он. Присел и поклонился ему, как равному:
- Я уеду... Уеду и буду молить ками, что бы они однажды сплели наши пути вновь, позволили встретиться и снова скрестить наши мечи, на этот раз в честном поединке. Пусть удача не покинет тебя, Теншо Токисада. До встречи.
Резко поднявшись, сотник вскочил в седло, натянул узду, разворачивая коня и, снял шлем, надев его на рукоять, все так же вонзенного в землю, дайто. Встряхнув свободной от шлема головой, он поклонился надетому на клинок шлему, словно прощаясь с своей прошедшей жизнью, глубоко вдохнул пропахший кровью и пороховой гарью, воздух Последней Битвы и пришпорив коня, направил его к далеким холмам.
- Мы встретимся, - сказал, открывая глаза, самурай в темно-синих доспехах. - Даю слово.

----------------
owari

[Bishop >>>]

四国の会談
Shikoku no kwaidan

СТРАНА МЕРТВЫХ

Третий год эпохи Кэйан

Днем море было обманчиво безмятежным и тихим, как ребенок, затаивший дыхание в предвкушении каверзы, а ночью оно выдохнуло дождем. Припоздавший из-за штиля корабль из Йокогамы причалил к берегу, когда солнце выбросило последние лучи в разрыв туч, а затем нырнуло за горбатые хребты соседнего острова. Натужно застонала лебедка, ответили скрипом, прогибаясь под ногами перекинутые на причал доски.
Первым (если не считать позевывающих грузчиков и матросов) спустился купец. Не глядя на бывших попутчиков – впрочем, тех насчитывалось всего несколько человек, три паломника, странствующий монах и ремесленник с коробом товара, - он окликнул зазевавшегося слугу, который ждал его на пристани с зонтом и фонарем. А последним, зажимая темным от пятен рукавом рот и пошатываясь, кое-как преодолел хлипкий мостик молодой человек в темной дорожной одежде. Два заткнутых за пояс меча (как и далеко не свежий цвет лица) не придавали незадачливому путешественнику ни солидности, ни мужественности. Едва ступив на твердую землю, он не устоял на ногах.
Бедолагу оттащили в сторону под навес за приготовленными к погрузке бочонками из Кочи, где и бросили приходить в себя. Но сначала там произошла короткая возня, завершившаяся недвусмысленными звуками. Припустил дождь, разгоняя и без того малочисленных и нелюбознательных очевидцев, поэтому никто не стал разбираться, что там именно произошло. Возможно, свершилось долгожданное и справедливое возмездие. Во всяком случае, на причал трое матросов вернулись в необычайном довольстве и тут же уселись под дощечкой с прейскурантом пересчитывать и делить небогатую добычу. Каждому пришлось на долю по одному рьё с мелочью, у юного путешественника при себе не оказалось больше денег.

(Далара mo)

Сообщение отредактировал Bishop - 6-11-2009, 16:24

[Далара >>>]

Когда они ушли, весело обсуждая, где обосноваться этой ночью, в тусклый круг света единственного фонаря под перестук гэта выступила маленькая тонкая фигурка. Беспокойно огляделась и нырнула под навес. Сидя на корточках, ощупала неподвижного молодого человека, особенно пояс. Коснулась лица – и отдернула руку.
- Ты живой?
Выяснилось, что горе-мореплаватель не настолько обессилел, чтобы не выкарабкаться из-за бочек почти самостоятельно. Главную помощь оказала стена дома, на которую молодой человек и оперся. Он был помят, из рассеченной губы текла кровь, но настроение улучшалось, чему не мешала недавняя потеря. А когда странник выяснил, что ему не приснилось, и под ногами утоптанная земля, а не раскачивающиеся как попало доски палубы, он и вовсе приободрился.
- Не подскажешь, где тут можно переночевать?
Девица тоже встала, поправила съехавший с плеча ворот крикливого косодэ. Тряхнула головой, отчего из не слишком аккуратной прически вывалились еще несколько прядей. В неверном свете поднимающейся луны стало видно, что незнакомка хоть и молодая, но будто бы изношенная жизнью: набеленное лицо осунулось, глаза тусклые.
- Переночевать? – фыркнула она. – А чем платить собираешься? Денежки-то твои тю-тю.
Судя по удивлению, промелькнувшему в глазах ее собеседника, об этом он не подумал. Похоже, он был из тех, о ком говорят, что воробей до ста лет прыгает.
- Один бог забыл, так другой поможет, - философски заметил молодой человек в поисках совсем уж завалящейся монетки.
Но в тот вечер весь сонм обитателей Облачной равнины был, по-видимому, слеп и глух, кроме некоей безвестной доброй души, пославшей монетку в один мон.
- Видишь? – самурай продемонстрировал находку девице. – Не все так плохо!
Звонкий девичий хохот всполошил сонных чаек, и те с возмущенным писком закружили над водой.
- Я Хацу, - сообщила незнакомка. – И ты мне нравишься.

(Bishop to)

[SonGoku >>>]

Она снова поправила многослойный ворот, теперь свалившийся со второго плеча. На мгновение взгляду молодого человека предстал край цветной татуировки на молочно-белой коже.
- Я знаю дом, в котором ты можешь остановиться на ночь, но за крышу и ужин с тебя потребуют несколько услуг. Согласен?


Несколькими часами ранее на этом же причале разыгрывалась совсем другая сцена. Лодка из Осаки кишела людьми. Одетые попроще кинулись сгружать многочисленные короба. Те, чья одежда на вид стоила больше, чем зажиточное хозяйство в этой деревне, спустились чинно и неторопливо, словно боги с горы. У каждого был вид повелителя мира и недостижимой простыми смертными высоты положения. Они переговаривались между собой и смеялись, не замечая галдящих детей, которые сбежались со всей округи, и скептических, а порой и откровенно ненавистных взглядов матросов.
Последними на берег спустились старик, два невероятно серьезных ребенка и молодой человек, одетый проще всех. Впрочем, при ближайшем рассмотрении простота эта оказывалась дороже, чем наряды всех остальных. Старик бормотал без умолку, все рвался поддержать юношу, хотя сам больше нуждался в поддержке, и называл его не иначе как «младший господин».
- Апчхи! – сказал младший господин, едва они ступили на доски причала. – Что за запах?
Мальчики, которые не отходили от него ни на шаг, переглянулись. Тот, который мог поспорить непоколебимым спокойствием с Буддой (он был на три года старше второго), с безразличием взирал на суматоху вокруг. Насупленный младший придирчиво осматривал любого, кто смел обратить внимание на его господина (достаточно было лишь повернуть голову, как зеваку награждали сумрачным взглядом). Они были похожи на облаченных властью котят.
- Сгнившие водоросли, - ответил второй.

(и я! и я! правда, немного)

[Далара >>>]

Молодой человек оттолкнул руку старика, который протягивал ему надушенный платок, и огляделся, втягивая воздух, словно зверь, почуявший что-то незнакомое. Море сияло, играло бликами и лениво, почти беззвучно, лизало бамбуковые столбы причала. Суша казалась незначительной в сравнении с его простором. И повсюду, со всех сторон, его опоясывали горы – синевато-серые, далекие, неотличимые порой от туч на горизонте.
- Как драгоценные камни, роскошно море. Боюсь, не утянуло бы душу, - продекламировал юноша, поморщился и передернул плечами.
Старший из двоих мальчиков хихикнул в ладонь, младший строго глянул на брата. Для того чтобы увидеть различия между ними, надо было приглядеться, для того, чтобы понять родство, требовался один взгляд. Они были почти одинаковые, только один чуть повыше ростом. Именно он и отправился, подметая длинными штанинами пыльную землю, на разведку. Видавший всякое порт-мастер онемел, когда от него потребовали ответа, где здесь может остановиться господин Карасумару Нишимицу из столицы. В деревеньке были целых три таверны и две гостиницы для паломников. Еще был один чайный дом, хозяйка которого утверждала, что когда-то побывала в Осаке (злые языки поговаривали, что была она там ровно один день, когда отец возил ее, чтобы помогала выгружать большой улов). Предлагать их было бы безумием, тем более, что босоногие мальчишки уже разнесли весть о прибытии «знатных господ, наверное, приближенных к императору». Порт-мастер неуверенно протянул руку туда, где в отдалении над деревьями возносился конек серой черепичной крыши.
- Замок Имабари, - пояснил он, когда во взгляде юнца не появилось узнавания или хотя бы понимания. – Там Карасумару-сама, - мастер запнулся на непривычно длинном имени, - окажут достойный прием.
Странный ребенок молча кивнул и вернулся к своему господину.
- Нету, - коротко обронил он.
Его младший брат пренебрежительно фыркнул.

(мы!)

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...

Сообщение отредактировал Bishop - 21-05-2009, 15:11

[Bishop >>>]

何時までも
Itsumademo

ДО КАКИХ ПОР?..

Первый год эпохи Генна

В щель между бамбучинами ограды была видна небольшая веранда и два человека, увлеченные беседой. Еще лучше просматривались пестрые курицы, что копались в навозе. Одна – самая упитанная, с белой оторочкой крыльев – притягивала взгляд особо.

***

Мастер Сутероку почувствовал заминку в беседе и поднял голову. Соседи поговаривали, будто старый точильщик обладал настолько тонким слухом, что летним днем сажал одного из своих подмастерьев (а порой и многочисленных сыновей) отгонять веером мух, чтобы те назойливым жужжанием не мешали работе. Он проследил взгляд гостя и с досадой вздохнул:
- Опять он мечтает... – мастер Сутероку отложил меч, который демонстрировал посетителю. – Никудышный мальчишка. Мидзуро! Эй, Мидзуро!
Тощий, будто с детства некормленый, подмастерье не шевельнулся; он сидел на корточках, обхватив выпирающие колени длинными руками и зачарованно уставившись в огонь. Оранжевые, почти незаметные при свете дня язычки пламени отражались в его глазах, и казалось, будто те необычного янтарного цвета.

(sanbiki da)

Сообщение отредактировал Bishop - 6-11-2009, 16:39

[Далара >>>]

Гость, невысокий даже среди южан, крепкий человек средних лет, причмокивая иногда губами, рассматривал мальчика с легким любопытством. Словно препарировал его взглядом. Местным он казался исполненным городского шика, столичные сочли бы его деревенщиной. Погода в этом году выдалась жаркая для мая, и на гладко выбритом лбу самурая блестели капельки пота. Короткие волосы липли к вискам. На темном с мелким рисунком хаори не было монов, но мечи, по просьбе мастера оставленные гостем при входе, выдавали в нем человека зажиточного и бывавшего в столице.
- Он всегда так ведет себя? – поинтересовался самурай, который представился как Андо Хомэй.
Разговор проходил нелегко, каждому из собеседников приходилось напрягаться, чтобы до конца понять непривычную для себя речь другого. Мастер Сутероку взял бумажный веер с деревянного подноса, но рука его замерла, сделав всего только несколько взмахов.
- Если бы его мать не приходилась моей жене дальней родней, ни за что бы не согласился на такого бездельника...
Он смущенно умолк, потому что его супруга, крепкая, будто высушенная коряга, как раз принесла им свежего чая. Пододвигая чашку гостю, женщина улучила момент и всадила острый локоть мужу в межреберье.
- Не наговаривай на паренька, он старательный! Прошу меня извинить, - она поклонилась и засеменила, неумело, по-деревенски, копируя столичных дам, на кухню.
- До тех пор, пока не увидит огонь, - проворчал мастер Сутероку, потирая ушибленный бок. – А после этого, хоть кол на голове теши, ничего не услышит.
Гость не обратил на хозяйку внимания, будто ее и не было здесь. Точно так же, как очевидно для всех не видел он кур в траве у дальней стены и сложенных в кучку на починку соломенных вараджи. Он все разглядывал паренька, прикидывал что-то. Иногда приподнимал выцветшие брови.

(sanbiki ya)

[SonGoku >>>]

- Я так понял, он живет в вашем доме. – Самурай вытер лоб платком и отточенным движением сунул тряпицу обратно за пазуху. – Что его родители?
Мастер благочестиво сложил ладони:
- Они давно умерли, господин.
Со двора в дом втекла разморенная серая в темных разводах кошка, беззвучно зевнула и боднула мальчишку в колено. Мидзуро как будто проснулся – вздрогнул, едва не выронив клинок и сложенный лист бумаги, которой он счищал с меча старое масло и грязь, и, вжав голову в острые плечи, принялся за работу с удвоенным жаром. Казалось, он вот-вот отхватит себе пальцы, но то ли лезвие притупилось, то ли мальчишка, не смотря на внешнюю неуклюжесть, знал дело, потому что обошлось без членовредительства.
- Его отец самурай, - в голосе мастера Сутероку проскользнула нота гордости за приемыша. – Жаль, что погиб, не увидев рождения сына. Его звали Арима, Арима Мидзукуни.
- Из семьи владельцев этих земель? - удивление Андо по интонации больше походило на констатацию факта, только по глазам было видно, насколько возрос интерес. – Почему же он не живет с более близкими родственниками, чем вы?
Уже один этот вопрос говорил о том, что задавший его человек чужой здесь и никогда не интересовался перипетиями жизни дома Арима. Серая кошка глянула на гостя с легким презрением.
- Мидзуро!
Подмастерье, наконец, поднял голову. На узком скуластом лице глаза казались провалами, когда их удавалось увидеть за густой сеткой волос. Когда-нибудь он мог стать красивым, но сейчас был похож на голенастую длинноклювую птицу.
- Сходи в лес за хворостом.
Парнишка торопливо кивнул.
- Его мать умерла при загадочных обстоятельствах, - медленно проговорил мастер Сутероку, провожая Мидзуро взглядом. – Клан отказывается признать ее сына...

(втроем, ага)

Сообщение отредактировал SonGoku - 25-05-2009, 14:34

[Далара >>>]

Длинный, узкий, будто журавлиная шея, мыс выдавался далеко в море, а скалистый выступ над водой напоминал птичий клюв. Место пользовалось дурной славой, и рыбацкие лодки старались держаться подальше от острых камней, которые, словно клыки подводного монстра, обнажались во время отлива. В хорошую погоду можно было увидеть женщину на самом краю над обрывом; закутанная в узорчатый шелк, с младенцем, привязанным за спиной, она неподвижно стояла, вглядываясь в противоположный берег.
- Смотри-ка, - заметил Ягура, прозванный так не случайно, и указал на скалу. – Сегодня она пришла в белом.
Его напарник, Курабэ, отвлекся от руля и тоже уперся взглядом в женщину. Издалека лица было не видно, но в позе, в опущенной голове и сложенных на груди ладонях сквозило горе, опустошенность человека, у которого не осталось ничего в этом мире.
- Давай-ка подойдем поближе, - предложил он, глядя на приятеля снизу вверх. – Неспроста это она.
Ягура заспорил было, он всегда пускался в препирательства, а сейчас и повод был стоящий, но море сегодня было на редкость спокойное, сквозь сине-зеленую толщу просматривалось морское дно, и он подумал: а вдруг обойдется?

(все та же команда)

[SonGoku >>>]

Поговаривали, что сюда наведывается призрак утопленницы, но с чего бы ей беспокоить честных людей в ясный день, так что, наверное, прав был Хобэй из соседней деревни. Никакой это не призрак, а женщина, которая живет у точильщика мечей.
- Вот несчастье какое... – пробормотал Ягура, крестясь украдкой (Курабэ хоть и давний приятель, а вдруг ему придет в голову заработать доносом пару лишних монет?).
Из одежды на рыбаке сейчас была лишь набедренная повязка-фундоси да платок на голове, и Ягура больше, чем когда-либо напоминал замковую башню. Напарник, одетый точно так же, рядом с ним казался маленьким приплюснутым валуном.
Они шли не то чтобы очень быстро, но чем дальше, тем усерднее гнали лодчонку вперед. Мыс впереди казался недостижимой целью. Женщина вблизи еще больше была похожа на призрака – бледная, худая, с опущенными ресницами. Она произносила слова, но ветер не доносил ни звука.
- Вот же! – нетерпеливо пробормотал Курабэ. – Она же сейчас...
Он не успел договорить – женщина шагнула с обрыва. Распущенные длинные волосы взметнулись шлейфом из черного шелка. Перед тем, как накатившая на утес волна слизнула белую фигуру, рыбакам показалось, будто вокруг несчастной самоубийцы вспыхнуло золотое солнечное сияние. Ягура перекрестился еще раз, теперь уже ни от кого не скрываясь.

(втроем, ага)

[Bishop >>>]

Солнечный зайчик скользнул по темным доскам веранды. В щель между бледно-желтыми планками из бамбука просунулся нож. Кто-то – тот, кто прятался за оградой, - был вознагражден за трудолюбие, с которым перепиливал связывающую забор веревку. Вскоре одну из бамбучин можно было отодвинуть. Беспечные курицы продолжали выискивать еду в куче мусора и траве, не подозревали о страшной опасности, что нависла над их головами. В щели показались тонкие цепкие пальцы.
Во дворе и на улице не утихали шум и гам, беготня и никому не нужные советы, что делать в первую очередь, что нести, куда бежать и кого звать на подмогу. Удачное стечение обстоятельств для охотника за курятиной. Не повезло любителю чужой птицы лишь в том, что приезжий самурай не принимал участия во всеобщем беспорядке. Он сидел на краю веранды, спустив одну босую ногу вниз, обмахивался простым веером. И наблюдал за суматохой, как за выступлением давно надоевших бродячих фокусников. Его скучающий взгляд скользил по двору, по мнущимся в нерешительности у входа подмастерьям, по вывернувшейся из-под чьих-то ног птице. И остановился – коричневая от солнца узкая пятерня ловко ухватила за горло зазевавшуюся пеструшку. Широкие губы самурая растянулись в довольной улыбке, как будто кому-то из танцоров удалось, наконец, развеять томительную скуку.
Курица попыталась отчаянно заквохтать, взывая о помощи, но похититель ловко свернул жертве шею; щель в заборе закрылась.

(sanjin desu)

[Далара >>>]

Деревня гудела, как дерево, в дупле которого потревожили диких пчел. Кто призывал односельчан обратиться за помощью к даймё, кто здраво напоминал, что молодой господин Иэдзуми еще действительно слишком молод, чтобы интересоваться чем-то кроме теплого молока и пеленок. Прочие созывали охотничью партию, горя желанием выследить злоумышленника, а жена точильщика мечей оплакивала исчезновение наседки.
- Уже третья за последний месяц, - подтвердил мастер Сутэроку, обмахиваясь бумажным веером. - Должно быть, лисы шалят.
- Рука у той лисы вполне человеческая, - отметил вновь заскучавший самурай и поинтересовался: - Как насчет трупов, они тоже случаются часто?
С веранды видно было, как из дома напротив тащат косы и топоры для охоты. Кто-то принес сеть и теперь громко пытался доказать, что ею ловить куда легче.
- Ах это... - точильщик отмахнулся от трупов, как от назойливых мух; он любовался изысканной линией хамона на только что законченном мече. - Это тоже не в первый раз.

(опять же)

[SonGoku >>>]

Слегка осипшая, но все еще голосистая супруга мастера Сутэроку перешла от стенаний к делу и, не примирившись с потерей курицы, загнала товарок безвременно почившей несушки в клеть. И отправилась с инспекцией в кладовую.
- Ах ты, подлый ворюга! А ну стой!
Ее крик услышали на улице, и по-боевому настроенная толпа ринулась через двор на подмогу. Подмастерья отчаянно пытались уберечь оказывавшиеся на пути предметы. Один, обхватив двумя руками пузатый горшок, вжался в куст. Второй пытался гнать охотников вон, но быстро сдался. Он утащил в сторонку бруски и коробочки с порошком и теперь чуть не сидел на них. В охотничьем раже опрокинули деревянную балью с чечевицей, которую хозяйка дома собиралась хорошенько просушить, прежде чем убирать в кладовую.
Андо сунул в рот травинку и поднялся с веранды. Отловил кого-то из крестьян.
- Покажи мне то тело.
За окраиной деревни под деревом столпилось полдюжины человек. В нескольких шагах стояли две бледные женщины, поддерживая друг друга и чуть не плача. Самураю дорогу уступили без споров. Он склонился над телом, поморщился от отвращения. Тело пролежало между корней не один день, на нем сидели отливающие синевой жирные мухи. Изорванная одежда превратилась в клочья, но даже так было понятно, что она принадлежала крестьянину. При таком количестве ран несчастная жертва почти не была похожа на человека.

(вместе)

Сообщение отредактировал Bishop - 26-05-2009, 16:10