Izumo nagaremono, Бродяга из Идзумо

[Bishop >>>]

Не придешь ли ты
в мое одиночество?
Лист павлонии...
(Басё)

1
Море, казалось, уснуло и негромко вздыхало во сне, лунные блики растекались маслянистыми пятнами по пологим волнам. Отлив только-только начался, но люди уже вылезли из лодок и собрались на узкой полоске освободившегося берега, готовясь, как только схлынет вода, копаться в грязи при свете фонарей и выкапывать из влажного песка и ила съедобные ракушки. Многие привезли с собой еду, а мужчины прихватили и выпивку, чтобы согреться. Дети развели на берегу костры, в свете которых огромные ворота-тории, что поднимались из воды уже много столетий, казались призрачными. Люди часто поглядывали в их сторону – когда же наконец можно будет заняться делом? – поэтому никто не пропустил чуда.
Сначала думали: со дна поднимается самебито*, посланник восьми великих драконов. Не может обычный человек стоять перед воротами храма при высокой воде.
- Хорошо, если он заплачет, - высказался самый знающий и на недоуменные вопросы пояснил: - Самебито плачут кровавыми слезами, а те превращаются в красные драгоценные камни! Мы бы сразу разбогатели.
Но луна выглянула из-за облака – наверное, тоже захотела посмотреть, что же такое привлекло людей, - и стало видно, что кожа у пришельца не черная, а очень даже светлая, а глаза наоборот темны. Человек (если это он принадлежал к роду людскому) запрокинул голову, меряя нависающие над ним алые ворота спокойным взглядом.
- Kaimon!* – донеслось до замерших на берегу крестьян.
Казалось, даже пламя костров перестало дышать.
------------
*samebito (鮫人) – «человек-акула», часто их называют «коджин», морской житель с черной, как чернила, кожей и изумрудно-зелеными глазами, лицом демона и усами дракона. Их слезы превращаются в драгоценные камни.
*kaimon (開門) – требование открыть ворота.

Сообщение отредактировал Bishop - 21-12-2007, 16:52

[Sayonara >>>]

Море с ревом отхлынуло прочь, бурунами вскипев вокруг столбов тории.
Люди застыли, превратившись в живые подобия оснований ворот. Даже в легендах только Идзанаги выходил оттуда, и никто более. А теперь - живое чудо, новая легенда! И они становятся свидетелями ее. Среди очарованной толпы возникать движение - кто-то торопливо расталкивал крестьян. Пламя костров осветило невысокую девушку в красно-белых одеждах, спешившую к берегу. Послышался приглушенный шепот: "Пропустите жрицу!" Люди зашевелились, кое-кто даже почтительно поклонился, но служительница богов оказалась у самой воды - и все вновь застыли. Девушка уверенно ступила на обильный ил, оставшийся на песке, и с надеждой кинула взгляд в сторону храма. Подмога задерживалась, и жрица чувствовала, что придется взять дело в свои руки. Она повернулась к крестьянам и резко, почти с презрением, произнесла:
- Слушайте меня. На нашу землю снисходит великий бог Такаги-но микото, и мы обязаны достойно его встретить. Прошу вас всех поклониться божеству.
Жрица снова развернулась к морю и сама опустила голову. Подол ее хакама был уже весь покрыт морской зеленью, а таби сменили цвет с белого на грязно-коричневый. Пробормотав что-то по поводу своего парадного внешнего вида, девушка, прищурившись, взглянула на ворота.

[SonGoku >>>]

Крестьяне охотно повалились на колени - кому, как не предсказательнице из Ицукушима-джинджя, не знать всех этих вещей? Луна отражалась в оставленных внезапным отливом лужах, казалось: берег смотрит множеством светлых глаз. Высокий незнакомец подошел ближе. Щеки служительницы храма, уверенно смотревшей на пришельца, внезапно зардели, и она смущенно прикусила губу. Поводом к замешательству жрицы было одно обстоятельство, которое испуганные крестьяне не заметили издалека, а, может, просто не придали ему значения в такой великий момент. Но для молодой девушки оно было довольно важным - спустившийся с небес бог был обнаженным. Мико совсем растерялась - ее не учили, что делать в подобных случаях. Она даже сомневалась, были ли они учтены священнослужителями; поэтому жрица не шелохнулась и продолжила дерзко смотреть на незнакомца - пусть все думают, что так и должно быть.
Он остановился рядом с ней, приподнял ей голову, взяв за подбородок. Крестьяне не выдержали, вздохнули разом. При них совершалось великое чудо, о котором они будут рассказывать детям и внукам. Только мысль о том, что перед ней божество, которому она служила, удерживало девушку от того, чтобы не дать ему хорошую пощечину. Скрипнув зубами, жрица еще раз уже злобно скосила черные глаза на храм и ледяным заученным голосом промолвила:
- Мы рады приветствовать вас, о великий Такаги-но микото.

(помогаю)

[Bishop >>>]

Какой отважный ребенок, прозвучало у нее в голове. Может быть, тебя подсадить? Он наклонился к ней, теперь их лица находились почти на одном уровне. Мико закрыла глаза, глубоко вздохнула и тихо, с натянутой улыбкой, сказала:
- Я прошу вас отпустить меня и пройти дальше. Вас встретит настоятель храма, - она слабо дернула головой.
Он провел пальцем по ее щеке, стер влажный след.
Хорошо.
И выпрямился, так что какая-то женщина – та, что была посмелее остальных и топталась неподалеку с одеялом в руках, - попятилась. Девушка сосредоточенно посмотрела вниз - наконец-то кончилась эта непредвиденная пытка. В ярости жрица до боли сжала кулаки и рванулась к храму. Затем ею снова овладели сомнения, и она уже с искренним любопытством спросила:
- А вы... всегда так ходите?
Как?
Он осмотрел себя, недоуменно приподняв брови. Глянул на окружающих и – расхохотался. Море ответило грохотом отступающих от берега волн. Такаги-но микото протянул руку к сжавшейся в комок крестьянке; та, стараясь не прикасаться лишний раз, сунула ему старое одеяло и укрылась среди односельчан.
Ты, которая предлагаешь мне тело во время танцев, но боишься сделать то же самое сейчас, проводишь меня?

[Далара >>>]

- Я-то провожаю, это вы не идете, - неуверенно ответила мико и величественно зашагала к зданию. По дороге она пару раз робко оглянулась назад, затем фыркнула и надменно подняла голову.
Уж очень не нравилась девушке эта история, а особенно не нравилось поведение Такаги-но микото. Как-то не так представляла она его себе вживую.
"Интересно, а мысли мои он читать может?" - пришло ей в голову.
Могу.

***

В небольшой задымленной кухне при храме на побережье острова Итсукушима щуплый добродушный служка с открытым ртом выслушивал гневный, сопровождавшийся отчаянной жестикуляцией и яростной мимикой рассказ молоденькой жрицы-мико. Девушка в чистых парадных одеждах повествовала заспанному мальчику о своей трагической, несчастной судьбе и о неблагоприятных событиях этой ночи, а, точнее, о пришествии в храм одного великого, но чрезвычайно странного бога, который на самом деле совсем не такой, какой должен быть.

[Sayonara >>>]

- Нет, вот ты только представь себе, - чеканила жрица, - вышел из воды, без одежды, и сразу полез в мою голову! Я совершенно не была к этому готова, знаешь же, как долго надо готовиться к церемониям и всему остальному! Конечно, я должна была привыкнуть к этому, но в тот момент просто обомлела от испуга и, если бы не моя природная находчивость, умерла бы от стыда и страха!
Очевидно, служительница богов стала успокаиваться, осознав все свои неоцененные достоинства, и даже взяла поднос с яствами, предназначенными для великого Таками-мусуби. Еще раз красиво вздохнув, девушка посоветовала служке наготовить побольше лакомств и изящно прошла в залу, где сидели гость и настоятель храма. Перед тем, как войти, она мужественно изобразила на своем лице нежную отрешенность (в конце концов, за дверью было божество, хоть и неправильное!) и впорхнула в комнату.
Гостю нашли одежду - если не совсем приличествующую, и не по размеру, но, по крайней мере, теперь на него можно было смотреть, не отворачиваясь. А посмотреть, как он, едва сдерживаясь, по-детски набросился на пищу, так можно было подумать, что на Облачной равнине дела совсем плохи. Мико! гость отложил палочки-хаси, дожидаясь, когда ему нальют, чем запить угощение. Скажи, ты давно живешь здесь?

[Bishop >>>]

Девушка, сидевшая все время чинно рядом с настоятелем, улыбнулась как можно ласковей и снисходительней, потом, привстав, налила чай в светлую чашку и ровным голосом произнесла:
- О могущественный Такаги-но микото, я родилась в деревне неподалеку, а служить в храме стала около года назад.
Она снова села, аккуратно сложив руки на коленях, и постаралась как можно громче подумать: "Не могли бы вы говорить вслух? В конце концов, это гораздо удобнее".
Вслух? Разве ты меня не слышишь?
"Я вас слышу. Но мне щекотно!"
Он протянул длинную руку - он действительно был похож на высокое дерево, что находились на его попечении, - погладил по округлой щеке.
Но... мне приятнее говорить с тобой, чем со всеми остальными.
Она удивленно вздрогнула и на мгновение взглянула гостю в глаза. Опустила лицо и со злостью почувствовала, что руки похолодели. Девушка растерялась - какое-то запутанное, неопределенное чувство кольнуло сердце, и она сжала пальцы. Ничего не ответив, жрица отвернулась к расписанной стене. Гость проследил ее взгляд... и отодвинул угощение. На подставке возле стены лежал старинный меч, завернутый в несколько слоев китайского шелка.

[Sayonara >>>]

Да, мико! Ты права. Он поднялся, забыв обо всем. Восхищенный вздох, что сорвался с его губ, был похож на порыв морского ветра. Гость благоговейно провел кончиками длинных пальцев по ножнам, приласкал рукоять. Вы с ним похожи.
Жрица тряхнула головой, как бы сбрасывая задумчивость, и фыркнула.
- Я и меч? - почти презрительно произнесла она. - Как может холодная сталь быть похожей на живую душу?
Она испуганно закрыла рот рукой - чересчур громко и сильно прозвучал ее голос. В колеблющейся тишине залы слышала девушка даже дикий стук собственного сердца. "Не права я, - пришло в голову. - Не то что-то сказала..."
Ладонь бога сжала длинную рукоять старинного меча, клинок вышел из ножен с нетерпеливым шипением. Лезвие - хоть и порченное временем - по-прежнему было грозным. А еще оно было очень длинным.
Посмотри: он изящен, как ты. И строптив, как и ты. Если не беречь пальцы, их можно лишиться. Ты видишь в нем лишь кусок холодного железа, поэтому для тебя он мертв. Взгляни иначе...
Жрица остановила задумчивый взгляд темных глаз на лезвии меча и некоторое время смотрела на него. Рассеянно, отвлеченно. Наконец она глубоко вздохнула и ответила:
"Только мужчины воображают, что у клинка есть душа. Не вижу в нем ничего, кроме орудия убийства".

[Далара >>>]

Молодой служка по имени Вака с юных лет отличался любопытством, неприличествующим любому обитателю монастыря, тем более такого знаменитого, как этот. И сколько ни боролись настоятель и монахи с этой его чертой, сколько ни тратили слов и палок, Вака оставался верен себе. Он обязан был знать, что происходит, и для достижения этого знания применял любые средства. Вот и сейчас он бессовестно подслушивал и подглядывал одним глазом за мико (которая, откровенно говоря, очень нравилась ему, хотя Вака и боялся подойти к ней), настоятелем и мужчиной, который счел приличным явиться в монастырь в непотребном виде, но все же был провозглашен божеством. Вака сгорал от нетерпения овладеть тайной.
Уставшая от высоких прений жрица тоскливо повернула голову к сидевшему рядом настоятелю, сухому почтенному старичку, который уже много лет безукоризненно управлял храмом. Она даже вздрогнула, заметив, как сурово и холодно смотрит настоятель за спину мико. Проследив за его взглядом, девушка узрела, что одна из дверей в залу приоткрыта, и в небольшой щелочке поблескивает любопытный глаз. Жрица грозно сощурилась; извиняясь, она поклонилась настоятелю и Такаги-но микото, а затем решительно вскочила на ноги, сделала два широких шага к двери и резко открыла ее.

[Sayonara >>>]

Вака окаменел. Он никогда не думал быть застигнутым! Круглыми глазами смотрел он на мико. Затем в его горле родилось нечто, похожее на звук.
- Наа-ы...
- Что ты тут делаешь? - зашипела девушка и легонько толкнула служку рукой. - Отвечай немедленно!
- Sumimasen!* - возопил несчастный Вака.
Такой подлости от судьбы он не ожидал. Всякая надежда на расположение мико, когда она повзрослеет, развеялась, как дым над курительными палочками.
Девушка осторожно прикрыла дверь и приготовилась отчитывать Ваку. "Все вздумали меня сегодня злить. Ну абсолютно все! Начиная великим богом и заканчивая этим мальчишкой..."
- Что же это такое? - размеренно начала мико. - Ты сидишь под дверьми, как шпион, и еще смеешь просить у меня прощения?! Я потребую у настоятеля самого тяжелого наказания, если ты сейчас же не объяснишь, зачем подслушивал и что достигло твоего грязного слуха! - разозленная жрица совсем забыла, что беседовала с Такаги-но микото мысленно, и незадачливый служка не мог ничего слышать.

-----------
*sumimasen - прошу прощения, извините, пожалуйста! (японск.)

[дон Алесандро >>>]

На подходе к острову.

Бум! Бам!
Бум! Бам!
Бум! Бам!
Барабан звонко отбивает ритм, и десятки весел поднимаются и опускаются, вспенивая морскую воду. Бум! Бам! Корабль споро идёт по волнам, а морской ветер слегка наполняет паруса и треплет флаги, что украшают мачту, нос и корму, алые флаги, которые словно лепестки пламени, по слухам они были сделаны на заказ лучшими мастерами из заморского Китая. Свист плети.
- Держать ритм, собаки! – шипит на гребцов надсмотрщик и украдкой смотрит на изящную беседку, которая стоит в центре судна, и хотя она забрана ширмами и оттуда доносится музыка, надсмотрщику не по себе, слишком хорошо он знает нрав пассажира, что сейчас предаётся своим мыслям в тёплой и уютной каюте.
Дверь импровизированной каюты отодвинулась, и на пороге появился служка с ручной курильницей, из которой поднимался густой сандаловый дым, человечек, не поднимаясь с карачек начал пятиться задом от входа, аккуратно окуривая пространство рядом с собой, вслед за ним вышли два самурая охраны и, смерив взглядом застывшего надсмотрщика, встали по обе стороны от дверок.
«Защити меня всемилостивая Каннон! – надсмотрщик попятился. – Принесла…»
- Опять этот мерзкий шум – голос человека, что вышел из каюты сквозил ледяным презрением.

[SonGoku >>>]

- Г-г-господин... я только… - надсмотрщик пал на колени – я только исполнял свои обязанности
Тот, кого назвали господином, даже не удостоил моряка взглядом.
- Я и сам не знаю, зачем уже отправился в этой жуткое плавание… омерзительная лохань, которая болтается по волнам, как щепка в весеннем ручье, невозможно заниматься ни живописью, ни музицированием, а сочинительству мешает мерзкий смрад, что сочится отовсюду… кто посоветовал мне отправиться в морское путешествие… Что там за остров?
Последние слова не были обращены ни к кому определённому, но надсмотрщик пулей понесся к капитану, что выжидающе смотрел на всё это с мостика.
- О, досточтимый даймё… этот остров называется Итсукушима и он знаменит… - капитан сам подбежал к аристократу.
- Меня не интересует, чем он знаменит, уважаемый, – слово «уважаемый» мужчина будто выплюнул. – Пристаём к нему и немедленно, мне нужен отдых!
- Слушаю! Курс на остров!!! - заверещал капитан.
- Мы не сможем пристать к его берегу, - обронил молчавший до сих пор человек, который стоял у борта, разглядывая поднимающиеся посреди бухты огромные тории; утренняя сиреневая дымка перекрасила алые столбы ворот в коричневый.

[дон Алесандро >>>]

Ему было немногим за сорок, он был крепко сложен и широкоплеч, с круглым простоватым лицом, которому не стоило верить с первого взгляда, так как пристальный взгляд внимательных глаз доказывал, что человек этот не так глуповат, каким кажется.
Моряки замерли и выжидательно смотрели на аристократа, сколько палок он прикажет дать наглецу.
- К берегу и не надо - неожиданно спокойно и выдержанно ответил князь Тайра но Акаихигэ - Я вижу прекрасный путь, которым пользуются паломники, а чем я хуже них.
Князь запустил руку в рукав кимоно и достал старинный, видавший виды бумажный веер.
- Ужели монахи откажут смиренному путнику который жаждет тишины и уединения?!
Наглец подождал, когда весла несколько раз поднимутся и опустятся, подгоняя корабль к воротам Запретного острова, и лишь потом произнес:
- Отлив. Мы сядем на мель.
Акаихигэ повернулся к капитану:
- Ах ты пустоголовый болван! Вздумал разбить мой корабль?! Думаешь услужливостью скрыть глупость?! - в глазах князя полыхнул гнев.
Служка, что продолжал окуривать господина благовониями, страстно возжелал провалится в трюм, в пекло, на дно, главное подальше. Капитан белый как полотно пытался что-то промямлить, но его уверенность пропала, зато не растерялся надсмотрщик:
- Полный стоп! Суши вёсла! Эй, на корме бросайте якорь!

(вдвоём)

[SonGoku >>>]

Но, не смотря на все усилия, корабль всё-таки клюнуло носом треклятую мель, от сильного удара многие матросы и слуги попадали на палубу.
Акаихигэ, не обращая внимания на стенания команды, подошел к капитану:
- Если с моим кораблём случилось что-то серьёзное, твоя ответственность будет общесемейной, - князь брезгливо поморщился – А ну живо вытаскивай нас с этой дурацкой мели и моли богов, чтобы, когда я вернулся, корабль был в порядке!
- Эй! Кто там! Моё кресло! – Акаихигэ уже потерял интерес к несчастному капитану и двинулся к носу.
Слуги аристократа уже тащили из трюма драгоценный предмет мебели, полированное чёрное и красное дерево, настоящий перламутр сиял огнём в лучах солнца, вырезанные в виде львов ручки, без всякого преувеличения настоящий трон! Четверо слуг встали перед князем, ожидая дальнейших приказов.
Но Тайра почему то не спешил их отдавать, он раскрыл веер и пару раз задумчиво обмахнул себя, после чего перевёл взгляд на внимательного наглеца и сделал ему знак подойти. Тот повиновался. Он носил на одежде моны двух кланов, подчеркивая, что не состоит в родстве с господином, а всего лишь нанялся за плату... хоть и очень давно.
- Я слушаю, - сказал он.

[дон Алесандро >>>]

- Я что-то чувствую, не могу уловить что это, но что-то вьётся в воздухе, останься пока тут, пусть люди будут готовы на всякий случай… - Тайра выразительно промолчал – в храм я пойду с парой воинов, на острове они всё равно бесполезны, но нельзя же показывать что я не уважаю их.
Князь чуть улыбнулся.
- Господин не позволит мне идти вместе с ним? – удивился старший телохранитель, но возражать не стал; разве что улыбнулся в ответ, так же быстро и почти незаметно.
Кого бояться на острове, который защищен самими ками от бедствий?
- Мне не нравятся мои предчувствия, но лучше сейчас казаться чересчур осторожным, чем потом кусать локти – Акаихигэ обвёл палубу веером – кому как не тебе я могу доверить всё это.
- Спускайтесь в воду, там мелко, а я не хочу мочить ноги! И не замочите кресло! – двое слуг мгновенно прыгнули за борт, а оставшиеся пара аккуратно подала кресло за ручки и сами полезли к товарищам.
- Да, если вдруг капитан совсем тронется умом и хотя бы попробует намекнуть на помощь… думаю, ты и сам знаешь, что ему сказать, – аристократ недобро усмехнулся.
Усмешка отразилась и на лице обычно хмурого телохранителя.
- Пусть господин отправляется на остров спокойно, - сказал он. – Он может положиться на Онодэру Тодзаэмона.
Князь медленно кивнул, после чего убрал веер и с проворностью кошки начал спускаться с корабля на уже подставленное кресло, после чего принял отрешённый вид и небрежно махнул рукой в сторону ворот, слуги неторопливо двинулись вперед.

(снова здорово)

[Кысь >>>]

Киба - капитан пиратского судна - оглядывал свою команду и великолепным безразличием.
- Кто?
Молчание было ему ответом.
- Или же считаете вы, что главарь ваш глуп и слеп сразу?
Молчание. Пираты прятали глаза. Кто-то шмыгнул носом - тишина была невыносима.
- Кто?
- Киба, никто из нас...
- Умолкни, Сичибеи, пока еще в состоянии умолкнуть сам. Потому что если я помогу тебе - это будет моя последняя услуга.
Сичибеи - помощник капитана - вздохнул и неловко повел плечом.
- Что ж, признаться вы не хотите...
Капитан резко повернулся и от маски безразличия не осталось и следа - волк глянул из глаз мужчины.
- На моем корабле есть убийцы и воры, но нет того, кто ворует у своих. Так я считал. Но я ошибся. Мне остается только убить каждого из вас, обшарить трупы, затем скормить их рыбам, а в ближайшем порту набрать новую команду. А если кто-то спросит, куда девались мои люди - я расскажу, куда они девались и почему. Вы станете легендой.
Пираты взвыли от ужаса и негодования.

( за Роджер))

[SonGoku >>>]

- Я ручаюсь головой за каждого из команды, - гомон перекрыл сильный голос Сичибеи, - никто из них не брал шкатулку.
- Хочешь сказать, что она сама ушла? Отрастила ноги, или скорее крылья, и улетела в теплые края?
Жестокий зверь в человеческой шкуре осклабился:
- Я верю в сказки, но не когда они происходят на моем судне...
Медленно рука извлекла длинный нож из крепления. Острие уперлось в шею ближайшему пирату:
- Ты будешь первым...
- Капитан! Шкатулка нашлась!
"Нашлась!" - разнеслось по кораблю.
Киба нехотя глянул вбок:
- Да что ты говоришь?
- Посмотри сам!
Изящная вещица, дорогая, великолепная - она принадлежала капитану.
- И где же ты ее нашел?
Острие ножа переместилось чуть ниже по шее замершего пирата.
- На палубе.
- И что она делала?
- Э... Лежала...

(частично - тоже за Роджер, а частично за себя)

[Кысь >>>]

Киба сокрушенно покачал головой и убрал лезвие.
- А ноги у нее были?
- Нет...
- Ну что ж, я выясню, кто служит ногами моей вещи. И когда я это выясню...
Утихомирившийся было хищник снова глянул на палубу.

Тобое крался по палубе с дубинкой в руках. Пятнадцатилетнему мальчику вовсе не улыбалось быть скомленным рыбам за чьи-то проделки и он был намерен найти того, кто ворует шкатулку у главаря и разобраться с ним по-своему. Нрав у мальчика был не по годам суровый, из опаски с ним держались, как с равным.
Тобое спустился в трюм, держа дубинку на отлете. Бесшумно ступая по доскам он двигался вдоль борта с полной темноте, ориентируясь на звук... Звук? Тобое замер. Кто-то чавкает! Злость ударила в виски парнишки темным приливом. Кто-то пытался украсть ценности Кибы да еще и ворует еду! Ну держись, жаба!
Звуки пиршества на миг стихли, а потом неведомый вор заработал челюстями с удвоенной прытью, как будто в надежде до момента своей поимки впихнуть в живот побольше чужих сушеных фруктов и рыбы. С диким воплем Тобое ринулся на звук, беспорядочно размахивая руками. Небольшая бурая тень заметалась по заставленному корзинами пространству, сшибая и переворачивая то, что было под силу, и на бегу дожевывая айву.
Рывок! Прыжок! Тобое неловко скакнул через корзину и накрыл собою что-то... неожиданно маленькое. "Это ж не человек" - мелькнула в голове у Тобое. Он приподнялся на ладонях и посмотрел на пойманное существо.

(опять за нее))

[SonGoku >>>]

- Это что еще... Ты кто, Лисья мордочка?
- Дынька... - придушенно раздалось из-под мальчишки.
Боевой раж совсем оставил пиратенка и тот встал на ноги, цапнул "дыньку" за шкварник и сурово оглядел.
- Ты почто безобразничаешь?
Рыжий с темной масочкой на узкой морде зверек смотрел на своего пленителя абсолютно честными глазами и о чем-то лихорадочно размышлял. Видимо, придумывал достойный выход из создавшейся ситуации.
- Я проголодался, - сознался в конце концов тануки. - Думаешь, легко весь день сидеть в каюте? У тебя есть зеленый листик?
- А зачем ты сидишь в каюте? Я тебя раньше не видел! А листика нет, извини. Рыба есть! Ты рыбу ешь?
Зверек вздохнул.
- Рыбу я тоже ем.
Пушистый роскошный полосатый хвост его раскачивался из стороны в сторону.
- А в каюту меня ваш капитан поставил. С другим добром.
- Капитан? - изумился Тобое.
И капитан явился. Киба и Сичибеи спустились вниз:
- Что за шум?

[Кысь >>>]

Тобое мигом перехватил Лисью Мордочку двумя руками и протянул вперед:
- Я его нашел! Он ел еду.
Следующим движением парнишка спрятал поедалу за спину:
- Но он симпатичный. Правда. И очень голодный. Он сказал, что Киба его в каюте оставил без еды!
- Да что ты...
Сичибеи изменился в лице:
- Эта псинка тут похозяйничала, я вижу...
Нож появился в руке мужчины мгновенно, Тобое не успел отследить, как Сичибеи вытащил его из крепежа. Тануки завизжал. Он верещал так, будто его уже начали резать на кусочки и бросать за борт в качестве наживки.
- Табакоя, прекращай. Зарезать всегда успеем.
Сичибеи послушно спрятал нож. Главарь же подошел ближе и заглянул через плечо Тобое.
- Как ты здесь очутился? Свои сказочки, что я тебя где-то оставил, можешь забыть.
Зверек, извернувшись, выскользнул из рук своего малолетнего спасителя, перекувыркнулся, и теперь уже не малыш-тануки мел хвостом палубу, а мальчишка годами четырьмя младше Тобое уселся между перевернутых корзин.


(и еще раз))