Стихи, которые нас проняли, Стихи, которые наполнили нас прекрасным

Не более одного сообщения от пользователя на страницу. Накрутчиков будем бить аккуратно, но сильно. Светозар.

Рядом с центральной площадью существует небольшой переулок где притаился небольшой трактир со странным названием "Трёхрогая луна" /копирайт/, в нём любят собираться любители поэзии, той которую пишут не они, что бы услышать или расказать какое стихотворение или песня вновь дала им силы двигаться дальше и продолжать своё дело. Часто здесь звучат стихи и песни старых времён и глаза трактирщика наполняються слезами от глубины переживания, но всё равно старый скряга никогда не даёт выпить в долг.
____________________________________________________
Был вечер когда в переулок мягкой походкой зашёл эльф и акуратно пройдя между спящими приключенцами подошёл к двери с вывеской, которую даже днём было трудно увидеть. Он открыл дверь и свет внутри его немного ослепил, но он всё равно сделал шаг вперёд он знал что может ничего здесь не опасаться. Пройдя к стойке он заказал себе выпить и сразу же положил кошель на стойку, он не хотел думать о деньгах в столь хороший вечер. По прошествии нескольких часов и нескольких бокалов вина, он наконец то вышел к сцене и глотнув из бокала сказал:
-Друзья, собравшиеся здесь услыште мой расказ, хоть вы не знаете меня, а я не знаю вас (копирайт из руской версии Робин Гуда). Когда то давно прочтя на родном мне языке замечательное стихотворение одного поэта, я потерял покой и сон, оно было величественно, но я хотел знать как же оно звучит в подлинике, и проходили дни и ночи долго поиска и наконец я нашёл его... подлиник сегодня я хочу поделиться им с вами:
Once upon a midnight dreary, while I pondered, weak and weary,
Over many a quaint and curious volume of forgotten lore -
While I nodded, nearly napping, suddenly there came a tapping,
As of some one gently rapping, rapping at my chamber door -
"'Tis some visiter", I muttered, "tapping at my chamber door -
Only this and nothing more".

Ah, distinctly I remember it was in the bleak December;
And each separate dying ember wrought its ghost upon the floor.
Eagerly I wished the morrow; - vainly I had sought to borrow
From my books surcease of sorrow - sorrow for the lost Lenore -
For the rare and radiant maiden whom the angels name Lenore -
Nameless here for evermore.

And the silken, sad, uncertain rustling of each purple curtain
Thrilled me - filled me with fantastic terrors never felt before;
So that now, to still the beating of my heart, I stood repeating
"'Tis some visiter entreating entrance at my chamber door -
Some late visiter entreating entrance at my chamber door; -
This it is and nothing more".

Presently my soul grew stronger; hesitating then no longer,
"Sir", said I, "or Madam, truly your forgiveness I implore;
But the fact is I was napping, and so gently you came rapping,
And so faintly you came tapping, tapping at my chamber door,
That I scarce was sure I heard you" - here I opened wide the door; -
Darkness there and nothing more.

Deep into that darkness peering, long I stood there wondering, fearing.
Doubting, dreaming dreams no mortal ever dared to dream before;
But the silence was unbroken, and the stillness gave no token,
And the only word there spoken was the whispered word, "Lenore?"
This I whispered, and an echo murmured back the word, "Lenore!"
Merely this and nothing more.

Back into the chamber turning, all my soul within me burning,
Soon again I heard a tapping somewhat louder than before.
"Surely", said I, "surely that is something at my window lattice
Let me see, then, what thereat is, and this mystery explore -
Let my heart he still a moment and this mystery explore: -
'Tis the wind and nothing more!"

Open here I flung the shutter, when, with many a flirt and flutter,
In there stepped a stately Raven of the saintly days of yore;
Not the least obeisance made he; not a minute stopped or stayed he;
But, with mien of lord or lady, perched above my chamber door -
Perched upon a bust of Pallas just above my chamber door -
Perched, and sat, and nothing more.

Then this ebony bird beguiling my sad fancy into smiling,
By the grave and stern decorum of the countenance it wore,
"Though thy crest be shorn and shaven, thou", I said, "art sure no craven.
Ghastly grim and ancient Rave wandering from the Nightly shore -
Tell me what thy lordly name is on the Night's Plutonian shore!"
Quoth the Raven "Nevermore".

Much I marvelled this ungainly fowl to hear discourse so plainly.
Thought its answer little meaning - little relevancy bore;
For we cannot help agreeing that no living human being
Ever yet was blessed with seeing bird above his chamber door -
Bird or beast upon the sculptured bust above his chamber door.
With such name as "Nevermore".

But the Raven, sitting lonely on the placid bust, spoke only
That one word, as if his soul in that one word he did outpour.
Nothing farther then he uttered - not a feather then he fluttered -
Till I scarcely more than muttered "Other friends have flown before -
On the morrow he will leave me, as my Hopes have flown before".
Then the bird said "Nevermore".

Startled at the stillness broken by reply so aptly spoken,
"Doubtless", said I, "what it utters is its only stock and store
Caught from some unhappy master whom unmerciful Disaster
Followed fast and followed faster till his songs one burden bore
Till the dirges of his Hope that melancholy burden bore
Of 'Never - nevermore'".

But the Raven still beguiling my sad fancy into smiling,
Straight I wheeled a cushioned seat in front of bird, and bust and door;
Then, upon the velvet sinking, I betook myself to linking
Fancy unto fancy, thinking what this ominous bird of yore -
What this grim, ungainly, ghastly, gaunt, and ominous bird of yore
Meant in croaking "Nevermore".

Thus I sat engaged in guessing, but no syllable expressing
To the fowl whose fiery eyes now burned into my bosom's core:
This and more I sat divining, with my head at ease reclining
On the cushion's velvet lining that the lamp-light gloated o'er,
But whose velvet-violet lining with the lamp-light gloating o'er,
She shall press, ah, nevermore!

Then, methought, the air grew denser, perfumed from an unseen censer
Swung by seraphim whose foot-falls tinkled on the tufted floor.
"Wretch", I cried, "thy God hath lent thee - by these angels he hath sent thee
Respite - respite and nepenthe from thy memories of Lenore;
Quaff, oh quaff this kind nepenthe and forget this lost Lenore!"
Quoth the Raven "Nevermore".

"Prophet!" said I, "thing of evil! - prophet still, if bird or devil! -
Whether Tempter sent, or whether tempest tossed thee here ashore,
Desolate yet all undaunted, on this desert land enchanted -
On this home by Horror haunted - tell me truly, I implore -
Is there - is there balm in Gilead? - tell me - tell me, I implore!"
Quoth the Raven "Nevermore".

"Prophet!" said I, "thing of evil! - prophet still, if bird or devil!
By that Heaven that bends above us - by that God we both adore -
Tell this soul with sorrow laden if, within the distant Aidenn,
It shall clasp a sainted maiden whom the angels name Lenore -
Clasp a rare and radiant maiden whom the angels name Lenore".
Quoth the Raven "Nevermore".

"Be that word our sign of parting, bird or fiend!" I shrieked, upstarting -
"Get thee back into the tempest and the Night's Plutonian shore!
Leave no black plume as a token of that lie thy soul hath spoken!
Leave my loneliness unbroken! - quit the bust above my door!
Take thy beak from out my heart, and take thy form from off my door!"
Quoth the Raven "Nevermore".

And the Raven, never flitting, still is sitting, still is sitting
On the pallid bust of Pallas just above my chamber door;
And his eyes have all the seeming of a demon's that is dreaming,
And the lamp-light o'er him streaming throws his shadow on the floor;
And my soul from out that shadow that lies floating on the floor
Shall be lifted - nevermore!


Edgar Allan Poe, THE RAVEN
Он остановился и слёзы блестели на его глазах цвета молодого дуба, мир для него замер, но вот он вернулся к действительности.
-Оно божественно, воистину так друзья мои.
И поклонившись он сошёл со сцены и направился к выходу.

Гм... Хотя, общий смысл темы уже давно ускользнул, но ведь ясно - покажите ту песню, которую вы считаете вашей. А так некоторые товарищи запостили уже по две-три. Ясно, что трудно выбрать одну, но ведь тема называется не "Запостите побольше любимых песен" - таким путем она скоро в песенник превратится

By magnificent me (Джей Пройдоха)

Тема предназначена для выкладывания самого-самого, а не для перечисления всех понравившихся стихов. И кнопку "редактировать" еще никто не отменял! Еще раз увижу по десять постов на странице от одного автора, буду просто удалять.
Китти

Любители стихов, пожалуйста! Не забывайте указывать авторство строк, что вы выкладываете. Уже надоело напоминать по сто раз. Crystal

Сообщение отредактировал Светозар - 6-05-2007, 16:49

С последних столов послышался храп. Наверное, многие просто не знали языка, на котором рассказывал своё стихотворение эльф...
Около сцены стояла девушка в тёмном плаще, глаза её изучающе смотрели на рассказчика.
- А знаете, мне нравится, - сказала она, помедлив.- хотя я и не люблю очень длинные стихи... Но позвольте рассказать своё. Этот стих написал мой хороший Друг, он всегда звучит в моём сердце...

Только в молчанье слова могут быть услышаны,
Слышишь, как в гроте размеренно каплет вода?
Слышишь, как сосны шумят на уступах горных,
Возвышенных?
Только в молчании можно услышать себя.

В лучах предзакатных струится эфир
И мысли как волны бьются в сознание;
В тенях Междумирья так призрачен мир,
А к истине ключ молчание.

Цельности слов и их смысла и сущности
Не услышит тот, кто не проявит внимания
Не избавится от мыслей лишних тучности,
А корень всего молчание.

С одного из задних столов донеслись бурные аплодисменты. Сидящая там компания латников и легких кавалеристов, случайно забредшая в этот трактир, пребывала под хорошим хмельком, но оставалась достаточно трезвой, дабы оценить хорошие стихи. Наконец, отаплодировав, один из них встал, поднял наполненный до краев бокал и запел...

Наливаем братья!
( Песня. Мой перевод с украинского языка, возможно немного кривоват, но уж как вышло...)

Наливаем братья,
Хрустальные чаши!
Сабли чтоб не брали,
Пули миновали
Головушки наши!

Наливаем братья,
Есть еще ведь силы...
До тех пор покуда,
Во поход далекий,
Трубы не трубили...

Выпьем за родную,
Нашу Украину!
За друзей, что близко,
За друзей далеких,
За нашу судьбину!

Что бы Украина
Вовек слез не знала,
Что бы наша слава,
Да казачья слава,
Вовек не пропала!

А казачья слава,
Как в степи былина...
Долгие столетья
Кровью истекала
В битвах Украина...

На пути Ордынском,
Как стена стояла...
Три, без малых века,
Польшу и Россию,
Грудью заслоняла...

Помните ребята, -
Славного мы рода!
Сколько ж в землю нашу,
За свою свободу,
Полегло народа...

Те, кто пали в битвах,
Не задаром жили!
Больше чем здоровьем, -
Счастьем милых, близких,
Волей, дорожили!

Казаку не нужно
Серебро иль злато,
Лишь бы Украина,
Не была врагами,
На кресте распята!

а меня очень сильно тронуло стихотворение одного человеа, и мне показалось, ....

Взять бы тебя в ладони, греть бы своим дыханьем,
Стать бы твоей надеждой, верой твоей бы стать.
Стать бы твоею блажью, прихотью и желаньем,
Только ты - сильная. Справишься. Мне же - не устоять.

Болью подчёркнута значимость времени, расстояния,
Ты видишь глупость нежностей в копоти серых дней,
Слова, изрядно потёртого, что и не стоит внимания...

Ты её где-то выбросишь. Я - наклонюсь за ней

автор - Шу.

Песня моих друзей. Слушал недавно - проняло...

Этот театр наша жизнь - наше отражение,
Наш пропуск в мечту, наша боль, наше сражение.
Мы играем как Боги, как Дьяволы, как Герои,
Это танец на краю моста, который,
Был оставлен недостроенным.
Но я не хочу быть один,
"Прости, но это спектакль для одного,
Для одного актера..."

Меня впечатлил один стих... Точнее песня. До сих пор не могу его забыть... В голове играет...

Марэ, беллядонна! Эвон бель кальсонэ.
Саи кети амо семприамо!
Донна белямарэ, крэдэрэ кантарэ,
Далми иль моменто, кени пьяче пью! У!

Уно, уно, уно, уно моменто!!!
И т.д

Ангел садится на подоконник, настеж открывая окно и впуская холодный осенний ветер. Где-то высоко - владычица ночи - луна. Девушка слегка раздвигает губы в улыбке, приветствуя свою давнюю знакомую и единственную спутницу этой ночью...
"Только знать бы, что все не напрасно...", - который день звучит в голове. И сердце все ждет. Только вот очень долго ждать оно не сможет. И все чаще грусть в глазах и боль в душе....

Я могу тебя очень ждать,
Долго-долго и верно-верно,
И ночами могу не спать
Год, и два, и всю жизнь наверно!

Пусть листочки календаря
Облетят, как листва у сада,
Только знать бы, что все не зря,
Что тебе это вправду надо!

Я могу за тобой идти
По чащобам и перелазам,
По песку без дорог почти,
По горам по любому пути,
Где и черт не бывал ни разу!

Все пройду, никого не коря,
Одолею любые тревоги,
Только знать бы, что все не зря,
Что потом не предашь в дороге.

Я могу для тебя отдать,
Все, что есть у меня и будет,
Я могу за тебя принять
Горечь злейших на свете судеб.

Буду счастьем считать, даря
Целый мир тебе ежечасно.
Только знать бы, что все не зря,
Что люблю тебя не напрасно!

(с) Эдуард Асадов

Я, к сожалению не знаю, кто автор этих стихов, но их первая часть была опубликована эпиграфом к Лукьяненко.

Отражения кривляясь
Вырываются на волю
Хладнокровно улыбаясь
Или плача но без боли
Зеркала следят за нами
Научившись даже слушать
Быть и мыслями и снами
Искажая наши души
Тонут в зеркале желанья
Замедляются движенья
Нас отдали на закланье
Нас поймали отраженья

Отражения повсюду
Зеркала нас убивают
Вокруг нас уже не люди
Это тени их гуляют
И потеряна реальность
В зеркалах мы утонули
Сделав домом виртуальность
Мы себя же обманули

Я хотел найти бы выход
С глубины подъем на волю
Отражения разрушить
Зеркала разбить рукою
И застыв в оцепененьи
В проводах под напряженьем
Мы лишь только отраженья
Отраженья отраженья
(с)

Когда-то меня поразили строки из Волкодава. Особенно ярко из-за обрамления этих стихов самой повестью.

Четыре копыта, облезлая шкура...
По грязной дороге плетётся понуро
Забывшая думать о чём-то хорошем,
Давно ко всему безразличная лошадь.
Она родилась жеребёнком беспечным,
Но скоро хомут опустился на плечи,
И кнут над спиной заметался со свистом...
Забылась лужайка в ромашках душистых,
Забылось дыхание матери рыжей...
Лишь месят копыта дорожную жижу,
И только сгибается всё тяжелее
Когда-то красивая, гордая шея.

Четыре копыта, торчащие рёбра...
Скупится на ласку хозяин недобрый.
А жизнь повернуться могла по-другому —
Ведь где-то сверкают, огни ипподрома,
Там тоже есть место обидам и бедам,
Но мчатся по гулкой дорожке к победам
Могучие кони, крылатые кони...
И кутают их золотые попоны.
Им, лучшим, награды и слава — но кто-то
Всегда занимается чёрной работой.
Чтоб им предаваться волшебному бегу,
Тебя спозаранку впрягают в телегу,
И если до срока работа состарит —
Другого коня подберут на базаре.

Четыре копыта, клокастая грива...
А время обманчиво неторопливо,
И сбросишь, достигнув однажды предела,
Как старую шерсть, отболевшее тело.
Ругаясь, хомут рассупонит возница...
Но ты не услышишь. Ты будешь резвиться
В лугах, вознесённых над морем и сушей,
Где ждут воплощения вечные души.
Опять жеребёнком промчишься по полю,
Неся не людьми возвращённую волю —
Большие глаза и пушистая чёлка,
Четыре копытца и хвостик-метёлка.

(с) Мария Семенова.

Из немногого, что помню наизусть. Эпиграф к "Полету урагана" Головачева.

И замер и ветер средь мертвых песков
И тише, чем шорох увядших листов
Протяжней чем шум океана
Без слов, но слагаясь в созвучия слов
Из сфер неземного тумана
Послышался голос, как будто бы зов
как будто дошедший сквозь бездну веков
Утихший полет урагана
К. Бальмонт "Звезда пустыни"

Один из моих любимейших...

Люцифер

Оборваны белые крылья,
Льется кровь.
Ничего о тебе не забыл я,
Ты, кого называют - господь.

Я не предал - я просто отрекся
От счастливой бездумности тли,
И черные свечи зажгутся
На дне утомленной души.

Я не предал - тебя ведь нету,
Ты фантом, порожденье сердец,
Что так слепо следуют свету,
Забывая печальный конец.

Я не предал - я разрушаю
Устои проклятых веков,
И на белом листе начинаю
Летопись-льется кровь.

Не предатель - освободитель,
Свет Несущий имя мое.
Всякой дерзости я прародитель.
Льется кровь.


Автор: Azzier Snake

Добавлено в 18:01:
И ещё одно.

Мечта.

Мечта была ночною птицей
Рождённой полымем костра
Была рыдающей убийцей
Терзавшей сердце без конца
Мечта терзала, оскорбляла
Но пела песни про любовь
Она ласкала, целовала
Мне губы разбивая в кровь
Мечту свою я ненавидел
Её всем сердцем презирал
Любил ее, когда не видел
При виде страстью к ней пылал
Мечта мне в руки не давалась
Десницы ранила огнём
От прикосновений испарялась
Бросая в муках под дождём
Мечта - тиран в ночи мне снится
Ужасный демон, страшный сон
Хочу уснуть, и не проснутся
Но я боец, борюсь со сном.

Автор: Azzier Snake

Сообщение отредактировал Ash - 30-10-2004, 15:51

Последняя бутылка – лету край.
Допивай скорее и за мной – в осень.
Наша безвыигрышная игра:
Кости на стол. Шесть – восемь.

Мой ход. Твой ход. Дальше прочь.
Зерна. Ночное небо. Т очки.
Я выбираю холодный дождь.
Ты выбираешь литые почки.

Крылья поломанные судьбой.
День засыпает в нелепой позе.
Все умирают, а мы с тобой
Падаем пьяными птицами в осень.

Валимся листьями – лицами вниз.
Горькой смолою стекаем в хляби.
Кончилась жизнь. Но давай на бис.
Без направлений, без тем, без виз.
Кости на стол. Октябрь.
11.10.04

Этот стих написал один мой друг. Не знаю что-то в нем есть перекликающееся с моим настроением.

В доме дышит сонное тепло.
Снег летит в оконное стекло.
Ты один. Твой город замело.
Их добро и зло тебе мало.
Лучшее, что сотворил Творец -
Самоё себя. Он сам истец,
Сам ответчик. Он рискует всем.
Та звезда, что грела Вифлеем,
Светит над Голгофой. Ночь темна.
Бог есть свет плюс-минус тишина

Что ж, мне кажется это неплохо

Без коментариев....
Пепел причала, покинутый дом и новой земли заря,
И сердце, что больше не плачет о том - ничто
не дается зря:
Без трепета смотрю в глаза судьбе,
И я бы в ней ни шага не исправил,
Но лишь теперь, благодаря тебе,
Я понял, что любовь не знает правил.
Ты мне даешь спасительную весть
И завершаешь старые обеты.
Не в том беда, что мы несчастны здесь -
А в том беда, что песня не допета.

Вампир в углу таверны поплотнее запахнул чёрное пальто. Подумал некоторое время: "А стоит ли?.." Потом всё же решился.
- Есть несколько стихов... Да и немало их, если честно. Но пока расскажу только один. Он небольшой, но насколько хорош...
Я вздохнул, собираясь...
- Но когда под гроход чужих подков
Грянет свет роковой зари,
Я уйду - свободный от всех долгов
И назад меня не зови!
Не зови вызволять тебя из огня,
Не зови разделять беду.
Не зови меня..
Не зови меня...
Не зови!
Я и так приду!..

Была любимая,
Горел очаг.
Теперь зови меня
Несущим мрак!

- пробормотал воин, смакуя слова.

- А еще,..

Когда лампа разбита,
Огонь догорает в пыли.
Когда буря забыта,
Все меньше радуг вдали.
Когда лютня устала,
Струна звучит все слабей.
Когда речь отзвучала,
Все меньше память о ней...

I wrote your name in the sand,
But the waves washed it away.
I wrote your name on my hand,
But I washed it the next day.
I wrote your name on a peice of paper,
But I accidentally threw it away.
I wrote your name in my heart,
Forever it will stay.

(Вздыхая...)
Нашла в сети... Немного, но многозначно.
(вытирая слезу)
Не обращайте внимания. Просто одиночество....

Она идет, моя любовь
По тонкой призрачной черте.
Мое сердце услышит ее забъется,
Подобно земле на земной же одре.
И прах мой услышит ее забьется,
Пусть даже век пролежал я в могиле.
Он вострепещет под ногами милой
И расцветет лиловыми цветами.
Альфред Т. "Мод, часть первая"
Не устаю повторять всегда и везде.

Могу допустить ошибку, запоминала давно, набираю без проверки.
Это стихотворение я встретила, будучи юным, трепетным , но уже зреющим существом, понятия не имеющим о плотской стороне любви, тем не менее волнуемая пробуждающейся чувственностью.. с этой колокольни я и поняла его. Кстати, автор, по-моему, Казакова... у неё вообще много очень хороших стихов, но все писать я не буду.


Создатель! Твоя миссия добра,
И ты поверь - за всё тебе воздам я.
Когда меня ты создал из ребра,
На свете ещё не было Адама.
Не всё ль равно, песок или кусок
Какой-то плоти, преданной покою?
Но жилка, подсинившая висок,
Затрепетала под твоей рукою.
Твоё дыханье мне нутро ожгло больней,
Чем нежный круп коня - вожжою,
Как свет за ночью вслед в меня вошло
И стало тем, что названо душою...
И с той поры она во мне болит,
И понимаю всё сильней и больше -
Когда живу я, как она велит -
Живу я так, как ты велишь, о Боже.
Создатель, я за всё тебе воздам
И в лучший день, и в худшую годину.
Но объясни - при чём же тут Адам?
Я Господу служу, не господину!
Ко мне причастен мой земной супруг
Не больше, чем барашек, что недавно
Со мною подружился, ест из рук,
И на одежду шерсти своей дал мне.
Ко мне причастен этот господин не больше,
Чем коровы, кони, козы
И те цветы, что я вплетаю в косы -
То, чем меня ты щедро наградил.
Ты повелел - и значит, быть стадам,
Расти хлебам, цвести деревьям сада.
Но объясни, при чём же тут Адам?
Его же, Боже, не загонишь в стадо!
...Молчишь? И вновь болит душа моя,
О горечь безответного призванья!
И всё острей, всё пристальнее я
Приглядываюсь к дереву познанья

Думаю, что это стихотворения стоит в моей подписи. Наверное, потому что, там правда. Горькая правда....

Мы-послушные куклы в руках у творца!
Это сказано мной не ради словца.
Нас по сцене всевышний на ниточках водит
И пихает в сундук, доведя до конца.

Так, далее... Стихотаорение простовато, но мне нравится.

Серебрись, бубенчик, на шее вола...
- Девушка из снега, зачем ты пришла?
- На лугу зелёном ищу я цветок,
Всходит ночью по склонам, а луг мой далёк.
- Губ твоих сиянье - не свет ли небес?
- То звезда, с которой любимый воскрес.
- Что прижмёшь ты к сердцу, в саду покружив?
- Меч, хранимый милым. Он умер, но жив!
- Не любовь ли ищешь, вверяясь судьбе?
Не любовь ли ищушь, Бог в помощь тебе.
Сыщешь ты едва ли того, кто приник
К омуту печали под слоем гвоздик.
Серебрись, бубенчик, на шее вола...
Девушка из снега, зачем ты пришла?
Серебрись, бубенчик, на шее вола...
Родниковой кровью душа изошла...