Nihon monogatari gaiden, Дом ветвящихся дорожек...

[Bishop >>>]

Победному кличу позавидовала бы армия, злоумышленника поймали. Наспех вынесенный приговор не терпелось привести в исполнение, и злодея порвали бы в клочья, если бы здешнего плотника не осенило: следует отвести чужака на место его преступления, пусть осознает глубину своего падения.
Убиенную курицу - вор успел свернуть добыче шею, - прихватили с собой. Жена мастера Сутэроку, держа жертву за ноги, потрясала ею в воздухе как вещественным доказательством. Но, рыдая над бедной пеструшкой, не забывала ощупывать тушку и прикидывать, какой жирности выйдет суп.
В виновности не сомневались, все улики здесь налицо. А еще - на одежде. Заскорузлые темные пятна на коричнево-рыжих, выгоревших лохмотьях могли быть и грязью, но вопросов не задавали. Остроносый, поджарый, с копной длинных бурых волос - злоумышленник напоминал угодившего в силки лиса. Он рычал, скалился, огрызался и наверняка укусил бы любого, кто неосторожно сунулся бы к нему. Но усилия были напрасны, а веревка крепка; чем неистовее вырывался - тем туже стягивала шею удавка.

Его заставили наклониться, сунули носом в вонючую кучу, что некогда была человеком, и от этого запаха, забившего глотку, душно-сладкого, как у перезрелых, гниющих на солнце абрикосов, его стошнило. То, что люди называли жизненной силой, то, чем восхищались и чему завидовали, он считал паническим ужасом перед смертью. При мысли, что от превращения в такой же кишащий червями мешок кожи с выпущенными внутренностями, отделяет лишь грань не прочнее бумаги, темнело в глазах. Пленник дернулся из последних оставшихся сил, захрипел, подкатился под ноги самураю, прижался, точно собака в поисках защиты от побоев.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Сообщение отредактировал SonGoku - 8-06-2009, 12:05

[SonGoku >>>]

天守り
Tenmamori

СТРАЖИ НЕБЕС

Дзынь-звяк...
Ветер дернул за длинную витую веревку, привязанную над алтарем.
Дзынь-звяк...
На светлый безупречный диск луны набежала тень, окрашивая его в красный цвет. Из расщелины, в которой что-то хлюпало и булькало, потянуло запахом серы и жаром. Разгулявшийся ветер задул пламя, которое и без того едва теплилось в чаше каменной лампы, наверное, для того, чтобы не мешать другим огонькам – не желто-оранжевым, а холодного мертвенного света, - собираться под перекладиной деревянных ворот, за которыми в темноту уходила узкая лестница.
Дзынь-дзынь-дзынь-звяк! На этот раз получилось особенно громко.
Под полупрозрачной накидкой из светлячков обозначились женские формы; длинные черные волосы были украшены красными шнурами, кистями и бронзовыми бубенчиками, одежда в несколько слоев, от пурпурного, почти черного джюбана до верхней сиреневой накидки, не скрывала возраста своей обладательницы. Ночная гостья двигалась быстро и плавно, как будто летела по воздуху.
Не оставляя следов на росистой траве и ступенях, она промчалась под едва слышный звон вверх по лестнице и наклонилась над людьми, которые устроились на ночлег под защитой древнего камфарного дерева в храме Денсоджи.
- Пора, - шепнула девушка на ухо спящему с краю. – Я буду сопровождать вас.

[Далара >>>]

Тот, что лежал с краю, завернувшись в то, чем был укрыт, словно в кокон, вздрогнул от шепота незнакомки, похожего на мимолетное касание крыльев десятка бабочек. Распахнул глаза. Сон как веером смахнуло. Человек окинул внимательным взглядом незваную гостью с головы до ног и отпустил рукоять меча, которую сжимал под одеялом. Сел, потревожив соседа неловким – а может, и намеренным - движением. Тот пробормотал что-то нелестное во сне, перевернулся на другой бок и захрапел. Разбуженный оперся спиной на толстый ствол древнего дерева. Против таких, как эта девушка, он знал, сделанный людьми меч не спасение. Стены храма, получается, тоже.
Если вообще требуется защита от нее...
- Зачем тебе сопровождать нас?
Ровное белое с синеватым оттенком сияние, что обрамляло набеленное округлое лицо, бросало призрачный свет и на лицо человека, делая его похожим на театральную маску. Ветер окончательно расшалился, бронзовый колокольчик у алтаря звенел в унисон с бубенчиками, украшающими прическу ночной гости. Один из троих путников на миг перестал храпеть, поежился, но завернуться плотнее в дырявое косодэ не удалось. Девушка-видение поднесла к губам палец, призывая к осторожности, поманила за собой. Тот же ветер отнес и ее, и прошлогодние листья в тень площадки для танцев.
Человек поднялся, стряхнул с одеяла нападавший с дерева сор, свернул аккуратным валиком и оставил вместо себя. Последовал за гостьей медленно, осторожно, на каждом шагу проверяя надежность земли прежде чем ступить. В тусклом, тревожно алом свете луны под ногами чудились ямы, а неровности скрывались в густых бездонных тенях. У поднятого на сваях деревянного помоста тени слились в одну всепоглощающую темноту, словно кусок, вырванный из окружающего мира. С площадки еще не убрали ставни, расписанные сценками из Кодзики, и едва видимые светлые очертания фигур сплетались теперь в замысловатый рисунок. Ронин остановился перед девушкой в почтительных двух шагах, ожидая ответа. Или подвоха.

[Bishop >>>]

- С тех пор, как люди вернули себе меч и ожерелье, - девушка кокетливо отвела взгляд, прячась за рукавом, - неспокойно и на Облачной равнине, и на земле. Вас избрали сторожить перемены, меня – передать вам поручение.
Полупрозрачная накидка окутывала ее как туман; в густых темных кустах кто-то зашевелился и ворчливо заохал, но примолк, стоило – дзынь! - звякнуть бубенчику. Изумление скрыть не удалось, да человек и не старался. Справившись с оторопью, он поклонился, признавая старшинство гостьи и выражая готовность выполнять поручение. Незачем было спрашивать, чье. Распрямился и вновь поглядел на нее сверху вниз.
- Как нам называть тебя?
- Судзухико-химэ...
Дзынь-дзынь-звяк, откликнулся колокольчик над алтарем. Еще две тени – одна высокая, вторая едва ли не по пояс товарищу, но вполне материальные, из этого мира, - пересекли двор.
- Так и знал, что не стоило ночевать под камфарным деревом, - низкорослый коренастый воин деловито выбил пыль из штанин. – Вот теперь не оберешься хлопот.
Рослый молча кивнул.

[SonGoku >>>]

Болото не манило изысканной красотой, это было самое обычное болотце с пучками осоки, неверными кочками, норовившими ускользнуть из-под ног или погрузиться вместе с человеком, ступившим на них, в коричневую стоячую воду. Что только что одна из них и проделала, вызвав короткое, но весомое проклятие дылды-северянина - он стал жертвой, - хохот его спутников, которым пришлось выуживать товарища из топи, и мелодичное хихиканье Судзухико-химэ. Сама принцесса-колокольчик не принимала участия в спасении, она пристроилась на ветке дерева, опасно наклонившегося над самой водой. Откуда и сообщила, что бледно-зеленое кружево ряски выглядит сегодня особенно нежно.
- Особенно на штанах у нашего Хачимана, - со смехом поддержал ее тот из двоих, кто был повыше ростом и утонченнее, да и одежду носил более аккуратную и дорогую, чем третий их приятель. – Замечательный рисунок, а? Не каждая ткачиха такой сделает.
Он смахнул паутину с собственного плеча. Где-то над вершинами деревьев пискнул кружащий в далекой синеве дикий сокол.
Так что выбирали место не из-за привлекательности пейзажа или по иной возвышенной причине. Путники, исключая неунывающую Судзу-химэ (хотя какие могут быть резоны для усталости, если бездумно скользишь по ветру, подобно лепестку?), валились с ног, а на краю топи, утонув в буйной зелени по тростниковую крышу, притулилась небольшая хижина. Низкорослый вытер кулаком нос, втянул воздух.
- Неподалеку готовят еду, - авторитетно заявил он, еще раз принюхался и, облизнувшись, мечтательно уточнил: - Тай-меши.

[Далара >>>]

Судзухико куда-то исчезла. Тот из троих, кто первым говорил с ней, сжал кулак, разминая руку, и тут же в недоумении разжал. На ладони покоился маленький бронзовый бубенчик на шелковой ленточке. Прощальный подарок? Усмешка сменила непрошенную легкую грусть – да нет, вернется еще непоседа.
Самураи вошли в дом, медлил лишь уроженец северных гор; он присел на край неширокой веранды, сколупывал чешуйки засохшей болотной грязи. Из-за перегородки выглянула почти аккуратно причесанная голова, если не считать нескольких выбившихся по бокам прядей. - Хозяев нет, дом пуст. Наш Эбису уже обживается. Будь добр, сходи за водой.
Деревянное ведерко выставили на струганные доски. Его смерили мрачным взглядом. Потом – шутника. Северянин молча поднялся, подхватил бадью и зашагал туда, откуда они только что пришли. Ему повезло, не пришлось вторично лезть в топь; рядом среди мохнатых от зеленого мха камней булькал родник. Рослый воин ополоснул лицо – ледяная вода смыла не только грязь, но и усталость.
- Он сказал, что учуял еду, - пробурчал северянин, когда вернулся и поставил ведро с водой перед остальными. – Как же так, если тут никто не живет, а?
Самурай, брезгливо выгребавший паутину и ее хозяев из пространства между камнями, где лежали угли, оставил свое занятие и поманил любопытного товарища вглубь дома.
- Идем, покажу.
Они прошли насквозь весь дом, и «проводник» несколько слишком театральным жестом отодвинул перегородку. В самой дальней комнате стоял небольшой семейный алтарь, на котором среди цветов, колокольчиков и курительниц была установлена единственная табличка из белого дерева с надписью «山人»*. Перед ней возвышалась глиняная чаша со свежее приготовленным рисом, из которого вертикально торчали палочки для еды.

--------
*yamabito - (яп.) отшельник

Сообщение отредактировал Далара - 29-05-2009, 11:22

[Bishop >>>]

Самураи молча постояли, опустив головы, над мертвецом, что был накрыт чистой тканью. Северянин размышлял не столько о благочестивом или тленном, сколько о том, что спать рядом с трупом не хочется, а искать другое убежище на ночь – поздно. За стенами хижины тьма сгущалась с такой быстротой, что вскоре нельзя будет и носа высунуть из дома без фонаря.
- Эй, я тут нашел чечевицу! – раздался бодрый голос их третьего товарища, рывшегося по углам и полкам.
Вскоре отыскалась большой порядком изношенный котел, в котором ее можно было сварить. Хозяйственный «Эбису», утверждая, что они только все испортят никого не подпускал к готовке. Северянин, впрочем, не спорил и даже не собирался встревать. Он устроился у стены и то ли задремал, то ли задумался о чем-то. Зато третий заявил, что не в его вкусе жевать чечевицу просто так, а воду он будет пить, когда замучает жажда, но никак не с едой. И развил бурную деятельность. Результатом ее стали две горсти юдзу и большая бутылка с прозрачной жидкостью.
- Шочу, - определил «искатель», сначала понюхав, а затем и попробовав из маленькой деревянной коробочки, какие служили вместо сакедзучи для тех, кто не обладал богатством и не жил в столице.
Они неспешно – а куда им было торопиться? - отдали должное и еде, и тому, чем ее запивают. Первого было мало, второго – даже в избытке, несмотря на факт, что тот, кого они между собой звали Инари, подналег на шочу с усердием троих человек.

[SonGoku >>>]

И вовсе он не был сплетником. А если у кого иное мнение (как у семейства довольно глупых каппа из болота Нумадзава, так лучше бы на себя посмотрели как следует, чем возводить клевету на соседей! Но с каппа что взять? Только и умеют, что квакать по вечерам, будто заведенные, лягушки лягушками, с какой стороны не взгляни. Морды плоские, зеленые и бородавчатые, вот уж красавцы, право слово. А уж как трясутся, лишь бы не пролить ни капли воды из... тьфу!
Просто новость, которую он подслушал, так жгла язык, что ей требовалось хоть с кем-нибудь поделиться. Похожий на жгут утреннего тумана йокай огляделся в поисках слушателей. Один нашелся незамедлительно. Молодого крестьянина зачем-то понесло на ночь глядя в лес. Ни веревок для хвороста, ни корзины у него не было. Он забрался уже далеко от деревни, но продолжал упорно идти, гордо подняв голову и всем видом показывая, что ему нипочем лесные угрозы и плевал он на страшные рассказы. Выдавало его лишь подрагивание руки с вытянутым далеко вперед фонарем.
Йокай помедлил. Природа (и долг!) приказывали действовать, и немедленно, новость жаждала выхода. Если бы он был духом чуть более высокого ранга, как амикири или те же ненавистные каппа, он сумел бы найти выход из положения, но он был всего лишь слабым, хилым, вечно трясущимся...
- Буру-буру, - шепнул йокай на ухо человеку, подкрадываясь сзади и обнимая за плечи.
Реакция бедняги превзошла все ожидания. На мгновение он застыл, как громом пораженный, и покрылся гусиной кожей с ног до головы. Затем издал пронзительный визг, каким сможет похвастаться не каждая девица. Юноша вырвался из призрачных рук и очутился на пятой точке с одной стороны тропинки. Чудом не загоревшийся фонарь – с другой. Теперь, когда основная жизненная функция была выполнена, йокай смог перейти ко второму пункту.
- Тенмамори*! – с заговорщицким видом по секрету сообщил он, клубясь над тропинкой.

______________
*Tenmamori - 天魔守 – в одном прочтении «стерегущие злых духов», в другом (天守り) – «стражи небес»

[Далара >>>]

Седые космы растекались по воздуху, бесцветная одежда повисла огромной паутиной.
- Э-э... ч-ч-что?! Я?! Н-нет, никогда, ни з-за что! Я всего только бедный крестьянин! – панически выкрикнул несчастный молодой человек.
Забыв о фонаре, он поднялся на четвереньки и начал отползать с тропинки в кустарник. Куда угодно, лишь бы его не коснулся демон.
Йокай ошарашено завис над ним. Пощекотал невесомыми пальцами, неимоверно вытянув тощую костлявую руку, за шиворотом. По его представлениям, человек должен радоваться, что в их глухомани в кои то веки объявились столь важные гости. И к тому же, как раз крестьянину ничего не грозит... или? Бурубуру посетила великолепная мысль. Как он раньше не догадался! (Ни в коем случае нельзя говорить о промашке каппа из Нумадзавы, они будут смеяться всю ночь до рассвета). Йокай в обвинительном жесте выставил указательный палец.
- В тебя вселился злой демон?
Юнец замер, не обращая внимания на то, что ноги его угодили в колючие объятия куста и вот-вот лишатся обуви, а одной рукой он меряет глубину холодной лужицы меж кочками. Страх превысил все мерки, какие он только мог себе вообразить, и окончательно лишил парнишку способности думать.
- Это ты – злой демон! – пискнул он, сумев вложить в тон обвинение.
- Вот и нет! – сварливо возразил ему обиженный до глубины души йокай. – Я – бурубуру.
Крестьянин открыл рот, чтобы поспорить, но к его лицу подплыл клок тумана, и все мысли разом вылетели из головы. Юнец, храбрившийся в деревне и считавшийся самым смелым (он и в лес-то отправился, чтобы доказать это), с отчаянным воплем, оставив кусту его добычу, рванулся к фонарю. Вараджи печально повисли на ветках у самой земли. Человек трясущимися руками выставил фонарь перед собой, как щит.
- Не тронь меня!

[Bishop >>>]

Йокай обтек его с обеих сторон и опять сконденсировался за спиной. Прогулялся ледяными пальцами по чужим ребрам, ощутив наслаждение, когда парень подпрыгнул от неожиданности.
- Я – бурубуру, - пояснил он. – Я обязан трогать тебя.
Тогда горе-смельчак выбрал единственный путь к спасению – обратился в бегство. Желтое пятно света заскакало по покрытым мхом кочкам, кустам и стволам деревьев. Бежал он со всей скоростью того, кто надеется обогнать смерть. И на первом же повороте налетел на щуплого с виду, но крепкого старика. На этот раз фонарь удержать в руках удалось и даже самому остаться на ногах. Зато оскорбленный встречный огрел разгильдяя длинным посохом по спине.
- Пр-с-те! - выдохнул парень, обогнул драчливого старика. – Прячьтесь, здесь опасно! – крикнул он ему уже через плечо и, не оглядываясь, ринулся прочь.
Бурубуру струился за ним, обхватив себя крепко руками, чтобы сдержать переполнявшую его дрожь. На развилке кто-то был. Сначала показалось: каменный дзидзо. Потом – тут крестьянин споткнулся и чуть не поломал молоденькое деревце, за которое ухватился, - оказалось, что его встречает щербатой ухмылкой тот же самый старик с посохом. «Он просто знает короткий путь!» - уверял себя парень, сам себе не очень-то веря и стараясь держаться подальше, насколько хватало ширины тропинки. Он метнулся мимо старика, словно перепуганный заяц. Позади раздался веселый смех.
А затем – точно такой же – с другой стороны, где склон забирал в гору. Разогнавшийся бурубуру обвился вокруг сосновой ветки, вытянул шею. На небольшом уступе, подобрав под себя ноги, устроился рыхлый тучный йокай и, навострив уши, ждал, на какой бы еще звук откликнуться.
На следующем повороте беднягу крестьянина вновь радостно встречал точно такой же старик, даже сухие листья точно также запутались в его длинных спутанных волосах. Парень издал дикий вопль и с треском ломанул с тропы в самую чащу, даже не думая отводить норовящие хлестнуть по лицу ветки. Бурубуру прислушался и, отдуваясь, присел на пенек напротив резвого старца.
- Ну как вам не стыдно? – вздохнул он. – Такой почтенный человек...

[SonGoku >>>]

Йокай переплел костлявые длинные пальцы и положил на них подбородок.
- Новости слышали? – спросил он.
Момонджии, усмехаясь, воткнул посох в мох и сел рядом с таким видом, словно под ним лучшие татами, а сам он чуть ли не в императорском дворце.
- Неужели, наконец, что-то случилось? - прогундел он. – Последние лет сто туговато что-то с новостями.
Через заросли, ухая и потрескивая в такт шагам, к ним пробирался и заскучавший на своем утесе ямабико.
- Тенмамори! – торжественно выдохнул тощий белесый йокай. – Я сам их видел, собственными глазами.
- Да ну! – не поверил старик, чьи спутанные длинные волосы казались давно потерявшей свежесть травой, полной лесного сора. – Где ты их видел?
Он вынул из-за пазухи мешочек и сделал вид, будто от скуки щелкает орехи – зубов у него было мало, зато крепкие. На самом же деле ему не терпелось узнать побольше. Толстая прослойка прелой листвы приподнялась немножко, в тени блестели любопытные глаза лесных духов; из куста выскочил сунэ-косури и пристроился на коленях дедка. Бурубуру начал свое повествование не сразу, для начала он выждал положенную трагическую паузу и лишь потом принял должную позу, воспарив над пеньком. Кто-то, кажется, местный тануки, вооружился двумя палочками и закатил барабанную дробь.
- На болото Нумадзава... – завыл призрачный рассказчик, вдохновившись музыкальным сопровождением. – На болото пришли они сегодняшним вечером на закате...
Дед погладил мягкую шкурку сунэ-косури и, подыгрывая, вторым голосом нараспев вмешался:
- Сколько было их?
Кто-то из духов ударил в толстую сухую бамбуковую палку один раз, отмеряя такт. Бурубуру взмахнул листом павлонии, будто веером. В кустах возились совсем уж мелкие йокаи, сооружая из жилочек и куска дерева цитру. На них со всех сторон негромко шикали.
- Пришли из-за моря трое по воде или по воздуху, никто не видел, как они появились, но теперь пусть поберегутся злые духи, ибо здесь они... – голосил во всю мочь легких белесый йокай.

[Далара >>>]

В ночной тишине над болотом призраками парили бесчисленные светлячки, казалось, это звездное небо спустилось на землю. Дрожащий огонек масляной лампы отбрасывал тусклое пятно света на кое-где поросшие мхом доски неширокой веранды. Внутри на удивление большого и богато выстроенного для хижины отшельника дома спали двое путников. Третий, несмотря на поздний час, сидел на веранде, поставив рядом с собой глиняную бутыль и миску с остатками юдзу.
- Хорошее место, тихое, - нетвердым языком произнес он и плеснул новую порцию прозрачной резко пахнущей жидкости в коробочку-чашку.
Отхлебнул, лишь слегка поморщившись. И обернулся на тихий звон колокольчиков.
- Составишь мне компанию, Судзу-сан?
Дзынь-звяк...
- Инари-сама догадался?
Под полупрозрачной, будто сплетенной из огоньков, накидкой очерчивались соблазнительные изгибы тела, на светлом круглом лице губы казались нарисованными. Девушка то ли сидела на старых, потрескавшихся досках, то ли висела в нескольких сун над верандой.
Самурай усмехнулся, будто хорошей шутке, выплеснул остатки из коробочки и взялся за бутыль. Новую порцию он протянул гостье.
- Не волнуйся. Им, - взгляд на дом за спиной, - я не скажу.
«Инари» подставил лицо прохладному ветерку.
- Мне ли не догадаться? Меня отпустили из театра, только когда я слишком уж подрос. «Большой рост, ах какое несчастье!» - язвительно процитировал он кого-то.
Судзухико-химэ рассмеялась, прикрывая лица рукавом, но от выпивки не отказалась и смело попробовала напиток. Затем подлила собеседнику.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Сообщение отредактировал Далара - 4-06-2009, 11:02

[SonGoku >>>]

高山守
TAKAYAMA-MORI

Страж Высокой горы.
3 год Генна

Коней гнали так, словно от этого зависели чьи-то жизни. Хотя - поглядеть на всадников, так скорее говорить приходилось о смерти. Черные капюшоны-дзукин застегнуты наглухо, скрывают лица, только глаза блестят в узкой щели между плотной тканью. Чешуйки черных панцирей и наручей отливают изумрудной зеленью. Мотаются длинные кисти, украшающие уздечки коней.
Еще одного путника на узкой ночной дороге верховые заметили не сразу, а когда все три лошади шарахнулись от густого тяжелого запаха, что исходил от в пыльного белого каригину . Всадник справа, с трудом удержавшись в седле, замахнулся на оборванца укороченной нагинатой. Тот, что ехал в центре, натянул поводья.
- Докки! Не сейчас!
Тяжелый клинок описал лишь половину дуги и замер, звякнули его бронзовые кольца. Бродяга опустил руку - как будто до окрика собирался парировать удар пустой ладонью, - расслабил согнутые в тигриные когти пальцы.
- Младший брат любит найти себе противника, - покровительственно усмехнулся третий.
- И довольно часто промахивается, - без издевки кивнул оборванец; длинные нечесаные волосы его были серыми от дорожной пыли и пепла.
Острие нагинаты уперлось ему в ямку между ключицами.
- Не шути с богами ночного меча!
Янтарные глаза с расширенными в темноте зрачками весело заблестели, свет луны отразился в них, словно в зеркале.
- Докки... - с неудовольствием повторил старший всадник.
- Как видит возможность подраться, тотчас забывает о цели. А, Докки? – поддел третий, на чьем пальце поверх перчатки красовалось наполовину почерневшее массивное золотое кольцо.

Сообщение отредактировал Далара - 18-06-2010, 13:12

[Далара >>>]

Поперек седла у него лежал лук, а за спиной топорщились пять стрел с буро-серым оперением. На части перьев остались темные потеки, от которых шел едва уловимый запах недавно пролитой крови. Не опуская оружия, его брат повернул голову.
- Каждый охотится как умеет, - хмыкнул он. – Кто ловит за хвост соловьев, а кто...
- ...тигра, - подсказал ему оборванец.
Старший всадник расхохотался.
- Гляди в оба, не то тигр откусит хвост тебе, - фыркнул лучник.
Веселье весельем, но одну стрелу он держал в руке наготове. Кони под всеми тремя грызли удила, порываясь пуститься вскачь, и танцевали на месте. Держать их удавалось с большим трудом. Взмах белого рукава был смазанным и неуловимым, как дым, человек в рваном каригину сильно дернул цепь, за которую нагинату подвешивали к седлу. Докки кубарем скатился на утоптанную дорогу. В тот же миг стрела оказалась нацеленной на бродягу. Глаза лучника недобро сверкнули.
- Оставь его и иди своей дорогой.
Старший примирительно поднял раскрытую пустую ладонь.
- Отпусти его, хозяин ущелий, он еще несмышленыш...
Докки заерзал в знак протеста, стараясь скинуть с себя обидчика, но его придавило к земле, как будто сверху навалили целый мешок камней, горло холодило от клинка его же собственной нагинаты.
- Хозяин ущелий? – удивился средний из тройки. – И что он сделает против моей стрелы?
Руки начали подрагивать от напряжения, но он не спешил отпускать тетиву.
- Эй, отпусти младшего брата по-хорошему!
- Что сделает твоя стрела против меня? – оскорблено рыкнул через плечо оборванец.

[Bishop >>>]

Докки понял, что у него вот-вот хрустнет и сломается хребет; да еще какой-то дорожный камень больно врезался между лопаток. Он успел удивиться: бродяга не казался ему слишком крупным, он и ростом-то не очень вышел, едва дотягивался злополучному ято-но ками до плеча. От пришпилившего его к земле человека исходила угроза – так, не видя, кто прячется в темноте, понимаешь, что не стоит идти дальше по этому ущелью.
Лучник не выдержал. Скрипнул, распрямляясь, бамбук; звонко хлестнула воздух веревка-тетива. Короткий стремительный полет стрелы закончился именно там, где была намечена цель. Но совсем не так, как предполагалось.
Докки зажмурился, не зная, что будет первым: его расплющит под неимоверным весом, клинок располосует глотку или смерть придет от раздвоенного, будто змеиный язык, жала пробившей его противника насквозь стрелы. Когда через пару секунд не произошло ничего, он осмелился посмотреть. Бритвенно острый наконечник оказался перед самым его носом. Оборванец потрогал острие, пососал порезанный в кровь палец.
- Отравленная, - заключил он с непонятным удовлетворением, как будто предполагал нечто в этом духе и радовался, что не ошибся; края его губ кривились то ли от боли, то ли от едва сдерживаемого смеха.
- Еще бы... – сипло выдохнул ято-но ками.
Он услышал, как спешился Гайдоку, старший брат.
- Если ты тот, чье изображение несут на левом фланге армии, то узнаешь, лжем мы тебе или нет. Мы не просто так направляемся в замок Такаяма, нас ведет долг.
- Что понадобилось Богам ночного меча в Хиде?

[SonGoku >>>]

Средний брат держал наготове вторую стрелу, хоть по лицу было видно, что он понимает ее бесполезность. Покрытый испариной конь под ним стриг ушами и переступал с ноги не ногу.
- Месть. Известна тебе такая вещь? – в голосе прозвучал вызов.
Под резким взглядом Гайдоку, у которого кончалось терпение, лучник опустил взгляд и стрелу. Издал безрадостное: «Х-хе».
Бродяга в грязно-белом каригину взял стрелу за древко за наконечником, одним плавным движением вытащил ее – как будто был бесплотным духом, тенью умершего, - и встал. Докки закашлялся, растирая себе грудь ладонью, перекатился на бок, подтянул к себе брошенную оборванцем нагинату. Его недавний противник держал стрелу на широкой ладони; казалось, он дунет, и она, как узкий зеленый лист по ветру, полетит куда ему хочется. Но вместо этого оборванец протянул стрелу владельцу.
- Месть, - повторил он.
- Наше потомство. Дети. Безжалостно убитые.
Лучник в запале наклонился вперед. Порывистым движением забрал стрелу. Он должен был бы нависать над невысоким бродягой, но складывалось ощущение, что тот – массивный и гибкий – выше всех здесь. Что с ним не стоит мериться ни ростом, ни силой.
- Мы все почувствовали их смерти.
Желтоватые, блестящие, почти без зрачков глаза смотрели на хозяина ущелий в упор. И тогда тот неторопливо, спокойно и почти церемонно согнул спину в поклоне.
- В таком случае я не смею дольше задерживать вас.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

[Bishop >>>]

РАЗВИЛКА

Ночь сглотнула дробный топот копыт, кони унесли троих седоков по дороге на Такаяму. Их недавний противник встряхнулся, как тигр, что приводит шкуру в порядок после небольшой драки, щелкнул пальцами - с желтоватыми, слишком крепкими для человека ногтями, - что-то пробормотал. Ничего не произошло. Оборванец в грязном белом каригину озадаченно поскреб в спутанной длинной гриве давно нечесаных волос; в его горле коротко заклокотало. Из-под корней высокого дерева - не потревожив ни единой травинки, не разворошив ковра из прошлогодней листвы, - вынырнул небольшой клубок зеленоватого пламени.
- Ловко, - произнес сонный голос, затем из темноты донесся громкий зевок. – Обязательно вам было устраивать спор на перекрестке?
Всклокоченный оборванец презрительно фыркнул.
- Обязательно было устраиваться здесь ночевать? - передразнил он невидимого собеседника.
Блуждающий огонек выпустил усики пламени, затанцевал над густой тенью у подножия криптомерии. Его блеклый отблеск обозначил меч, что был прислонен к дереву, надвинутую на лицо драную соломенную шляпу, больше годную для вороньего гнезда, силуэт лежащего на земле человека, положившего голову в развилку толстых корней.
На землю, чудом не растекшись по плечу лежащего под деревом человека, шлепнулся черный сгусток. Следом второй. Затем густая жидкость заструилась тонкими струйками. Спорщики взглянули наверх - оборванец поднял голову, его упрямый собеседник нехотя сдвинул амигаса. Из переплетения ветвей свешивалась тонкая до прозрачности детская рука, пальцы скрючены в последней агонии, на белой коже потеки бурой крови кажутся очень яркими. С кончиков сизых ногтей сорвалась очередная капля, оставила на небритой щеке ронина темный след.

(SonGoku soshite... chotto chotto)

Сообщение отредактировал Bishop - 25-06-2009, 14:28

[SonGoku >>>]

- Ну, - усмехнулся в усы оборванец в запыленном белом каригину. - Удачи.
И ушел по дороге на Такаяму, прутиком подгоняя блуждающий огонек, что плыл перед ним над землей. Ронин с интересом стал ждать.
Тонкие детские пальцы неуверенно пошевелились.
Ронин молча ждал.
Рука утолщилась, обрастая густой бурой шерстью.
Ронин ждал.
В кроне дерева завозились, оттуда посыпалась какая-то шелуха. Ронин прикрыл глаза ладонью. Две цепкие когтистые лапки раздвинули листву.
- Мог бы для приличия хотя бы немного испугаться? – недовольно поинтересовался упитанный зверек, чья остроносая лисья мордочка в обрамлении зеленых веток смотрелась при свете луны почти благообразно.
- Ты что там забыл?
- Навещал родню, - тануки почесал в затылке и принялся устраиваться поудобнее.
- Хорошее дело.
- Вижу, ты снова отправился в путь. Еду с собой прихватил?
Ронин бросил полный сомнений взгляд на дорожную сумку, вид которой говорил, что внутри не лежит ничего весомее листа бумаги.
- Ай-яй-яй, - укоризненно вздохнул зверек. – Хорошо, что я запасливый. Но учти, за тобой будет должок.
Ронин согласился остаться должником у тануки и снова закрыл глаза.

(уже не так уж и "chotto")

[Bishop >>>]

黄泉の子供たち
Yomi no kodomotachi

ДЕТИ ПРЕИСПОДНЕЙ

Десятый год эпохи Кейчо
Деревня Камимачи возле замка Кочи

Взрослые ошибались: далеко не всегда их встречи заканчивались потасовкой, из которых победителем выходила вражеская сторона. Только треть. Приблизительно.
Иногда противника удавалось обхитрить, а затем обогнать. А порой сверстники из замка Кочи были настроены доброжелательно; кроме того, им обычно не хватало изобретательности и фантазии, зато денег и желаний - в избытке. Их достаточно пока нежный возраст и пыл в сочетании с безмерной скукой и однообразием жизни на самом краю земли требовали выплеска энергии, которая бесконтрольно бурлила в молодых головах (будем делать вид, что не ниже). Самое главное было вовремя уловить их настроение и заблаговременно удрать. В результате начинаешь хорошо разбираться в тонкостях человеческих душ и приобретаешь завидную физическую форму.
Что опять же изменяет устоявшееся за годы детства соотношение сил. Так же на него имеют влияние внешние факторы: необходимость помогать отцу на винном складе (у них не было денег нанять много рабочих, а младшие дети были слишком малы, так что грузчиков нехотя подменял будущий владелец семейного дела), мечта дяди увидеть в племяннике (безнадежно) продолжение самурайских традиций, то и дело возникающее желание продемонстрировать обидчикам превосходство не только моральное, умственное и в скорости бега и сестра. Старшая. Самое большее из всех зол. Ну, по крайней мере, в их городишке.
- Хитомэ!
Наследник торговца вином ворвался на склад несколько позже, чем рассчитывал отец семейства, который еще вчера за ужином попросил пересчитать бочки. Если честно, закончить работу, за которую даже не брался, Кадзума должен был еще часа два назад. Он пока не придумал себе оправданий.
- Хитомэ!

Сообщение отредактировал Bishop - 6-11-2009, 16:27

[SonGoku >>>]

Приказчик Кёса разогнул старую спину и с ворчанием махнул рукой куда-то в сторону; если проследить направление, то можно было предположить, что сестра чем-то занята в дальнем углу их двора. Кадзума прислушался. Ага, сестра приходила на склад, устроила всем нагоняй, а теперь спускает пары, стирая белье во дворе.
- Хитомэ, только послушай, что я ви...
Слишком поздно он сообразил, что уж лучше объясняться с отцом, чем с разъяренной сестрицей. Эту светлую мысль вдуло в голову вместе с хлестким ударом мокрой тряпкой по уху. Невыжатая стирка в руках Хитомэ - оружие пострашнее мечей. Ухо Кадзумы, оказавшееся в плену мокрых пальцев, быстро начало краснеть.
- Тебя где носило всю ночь? - тон старшей не оставлял сомнений, что немедленно требуется придумать и изложить хорошее оправдание.
Приятель в таком случае пользовался отговоркой о веселом квартале в соседней призамковой деревухе. Но Хитомэ такой вариант почему-то не вдохновлял, наоборот, она становилась еще злее.
- Ловил контрабандистов, - сознался Кадзума, уверенный, что сестра не поверит ни единому слову.
Не то чтобы эта порода людей не водилась в здешних скалах и водах; как раз "ночных промышленников" тут было не перечесть, даже у отца на складе попадались товары, доставленные на остров под надежным покровом тьмы. Не то чтобы деревенские мальчишки не мечтали поголовно сменить размеренную (помощь по дому, учеба, тайфун) жизнь на приключения... Просто на всем побережье не было ни единого человека, не уверенного в том, что после встречи с контрабандистами не пришлось бы разыскивать самого сына виноторговца. А некоторые, жалея его родителей, добавляли, что у этого охламона с младенчества ветер свистит в голове.
- Нее-сан*! - взвыл Кадзума, потому что Хитомэ так крепко сжала многострадальное ухо, что у мыслей и слов появилась серьезная преграда: влетать было куда, вылетать уже неоткуда.

---------------
*nee-san - старшая сестра