Каминный Зал, клуб для обсуждения творчества писателей

[Somesin >>>]

То был заплетенный ярко-зеленым плющом трехэтажный особняк.
То был Клуб во всех смыслах Достойных Джентльменов, в котором, как подлинные дети своего времени оные джентльмены принимали также и Истых Леди – практически как равных.
То был подлинный клуб в той неподражаемой манере – с присущей ему чуточку снобистской атмосферой, с немножечко высокомерными и отстраненными от невоспитанной и расхристанной реальности рассуждениями за сортовым табачком и изысканным заморским чаем или кофием – которую культивировали благородные господа старой Англии.
То был клуб, повторимся, где встречались единомышленники, в любых обстоятельствах помнящие о своем Бремени, всегда, при самых тяжких испытаниях, в самых сложных обстоятельствах, сохраняющих твердую линию нижней губы и нескрываемо армейскую выправку с идеально прямой спиной.
Но прошло некоторое время – и его двери вновь открыты для всех, кто пожелает воскресить наследие тех, которые ушли за далекие моря и за неведомые горные хребты, которые затерялись в бесконечных лесах и бескрайних степях неисчислимых чужбин.
Но пока что… пока что не так уж много можно сделать для этого, и только старый Каминный Зал приветствует всех, кто пожелает спокойно и с достоинством побеседовать у жаркого пламени, знойно танцующего за коваными решетками.
Вас встретят Трое. Их называют Маски, и ныне именно им принадлежит честь возрождать данное место. У тощего быстрого на движение остряка на лице – маска диковинной ящерицы с красным веероподобным гребнем на затылке, у изящной крошечной леди буйная грива волос изящно сливается с пернатой маской птицы красно-оранжевого цвета, у самого могучего, широкоплечего гиганта с осиной талией на лице красуется удлиненная маска в виде орлиной головы с конским хвостом на затылке.
Среди многих кресел в самом углу, в прыгающих и мечущихся тенях сидит еще один человек. Одна его рука постоянно удерживает толстую черную трость с серебряным набалдашником, вторая, скрытая черной кожаной перчаткой, меланхолично постукивает по подлокотнику. Говорят, - но никто не знает, верно ли это, - что это прежний владелец Клуба.
Маски ждут. Ждут первых гостей, ждут тех, кто сумеет занять пустующие кресла. А вместе с ними ждут маленькие сонные гномики в древнеримских тогах, с подведенными губами и подкрашенными глазенками. Во избежание недоразумений на груди каждого гномика висит громадный бэйдж с надписью "Оффициант". Из низенькой – можете себе представить! – дверцы в дальнем конце Зала доносятся нездешние ароматы самой что ни на есть экзотической кухни. Но ждут не гурманов… вернее, не только гурманов в гастрономическом смысле.
Маски ждут тех, кому небезразлична литература…
Ибо здесь место для обсуждения творчества любимых писателей.
Посетители вправе называть своего любимого автора, творчество которого они хотели бы обсудить. После чего для обсуждения каждого подбираются две Стороны Диалога: Защитник и Обвинитель.
С точки зрения Масок, никто не является абсолютным мэтром. Каждого писателя можно за что-то любить, за что-то недолюбливать, более того, даже самую степень его таланта и значимости ставить в зависимость от наличия/отсутствия в его произведениях некоторых, хм-хм, "ингредиентов", предпочитаемых или презираемых тем или иным читателем.
Забота Каминного Зала – вкусы и предпочтения посетителей.
Каким Вы лично видите литературный Олимп?

Итак, вечера Каминного Зала составляются следующим образом:
1.1. Посетители предлагают каждый по одной кандидатуре писателя. Не обязательно – свято чтимого и любимого. Это вполне может быть лично Ваша версия некоего парвеню на высотах Олимпа словесности. Главное – чтобы Вам хотелось о нем поговорить. Желательно – в корректных выражениях.
Отсюда и в скобках 1.2. Василиск обязуется обращать в камень нарушивших нормы приличного и достойного поведения (и обращать на нарушения правил внимание цензоров и модераторов=)).
1.3. Путем жеребьевки определяется, о ком будет идти речь на этом вечере – впрочем, стоит заметить, что Маски двумя голосами из трех имеют право снимать кандидатуру с жеребьевки в случае исключительной сомнительности оной на их вкус.
1.4. К участию в обсуждении приглашаются все небезразличные.
1.5. Маски предлагают добровольно объявиться (или же делают специальные предложения лично) представителям Безусловной Защиты и Обоснованного Сомнения, которым отводится центральная роль при обсуждении, а именно – Защитник приводит доводы в защиту, а Обвинитель – в критику того или иного автора. Крайне желательно также – не считать, что обсуждающим предлагается оценивать личные качества авторов, но только лишь те или иные характеристики их творчества. Это принципиальный вопрос.
1.6. Остальным участникам обсуждения не воспрещается выдвигать любые доводы касаемо, опять же, ТВОРЧЕСТВА обсуждаемого писателя – как в защиту, так и в осуждение)
1.7. По итогам двух недель обсуждения Маски оглашают вердикт. Литература – дело тонкое, а потому вердикты варьируются следующим образом: "подлинный гений", "натуральный талант", "весьма даровитый", "немало способный", "откуда же у него руки-то растут, судари?"
1.8. Начинается новый вечер, на который позволено выдвигать кандидатуры любых авторов. В том числе – тех, кто уже брал участие в жеребьевке. Исключение - "забаненные" Масками недоросли и те, кому уже вынесен вердикт.

Ждем всех, кого не оставляют равнодушными книги…

[Весёлый Роджер >>>]

Миниатюрная девушка стояла у камина, протянув ладони к огню. Белое кимоно из дикого шелка не украшал обычный рисунок – не осыпались с ветвей нежно-розовые лепестки сакуры, не выгибал шею тонконогий журавль, не виден был силуэт пагоды в утренней дымке. Лишь на спине, точно на уровне лопаток, распростерла крылья красно-золотая птица.
Пряди огненно-рыжих волос, уложенные в сложную пышную прическу, светлая кожа – ее приняли бы за человека, до тех пор, пока она не повернулась бы к наблюдателю лицом. Верхнюю часть лица скрывала пернатая маска, но сквозь прорези были видны ее нечеловеческие глаза. Янтарно-желтая радужка, круг зрачка – то глаза хищной птицы, ястреба.
Девушка повернулась лицом к сухощавому мужчине и сделала шаг, из-под полы длинного кимоно показались белые таби. Еще шаг. Тонкие бледные губы сложились в сдержанную ухмылку:
- Скоро прибудут гости, Василиск. Им понадобится больше света…
Звонкий девичий голос, развитый, певческий, яркий – он совсем не вязался с мягкими плавными движениями его обладательницы. Шаг за шагом девушка переходила от подсвечника к подсвечнику, прикасалась к фитилю свечи, чуть сдавливая его большим и указательным пальцем, а когда разжимала их – фитиль вспыхивал и пламя, словно бабочка, трепетало и танцевало, чуть прибавляя света и умножая тени.

[Marzell >>>]

Зайдя в комнату, мужчина подошел поближе к огню, протянул к нему руки и медленно их потирая возвращал им их естественный бледно-розовый цвет.После чего вытащив каминными щипцами небольшой уголек прикурил им кизиловую трубку и сел в кресле посипывая трубкой и выпуская кольца ароматного дыма.
-"Как вы думаете,(сказал он обращаясь к маскам) стоит ли обсуждать молодых, или старых писателей?"
...табак медленно прогорал распостраняя синеватый дым по комнате...
-"Коль скоро я придерживаюсь мнения , что о вкусах не спорят, но всё-же хотелось бы услышать, что вы скажете о Стругацких."
Мужчина встал и отвесил мягкий поклон маскам.+

[Зверекъ >>>]

Вторая посетительница Каминного Зала была одета в безупречно белую греческую тунику, единственным ярким пятном на которой была керамическая брошка-маска - фиолетово-белая с ярким перышком на лбу. Девушка держала в руках небольшую книгу в кожаном переплете, на котором не было вытеснено ни названия, ни каких-либо других знаков.
- Вот, заглянула на огонек, - немного смущенно проговорила она, обращаясь к маскам и изобразив рукой что-то вроде приветственного жеста. – Если сэр позволит, я выскажу свое мнение, - девушка обернулась к первому гостю. – Наверное, для начала лучше будет поговорить о каком-нибудь писателе, еще не вошедшем в число классиков. Кроме того, создалось впечатление, что здесь как раз и будут «спорить о вкусах» - но ведь это не так уж плохо? – лукавый взгляд на маску в кимоно. – Думаю, жанр тоже имеет значение: как насчет детектива? Он вызывает достаточно неоднозначное отношение у публики, может получиться интересная дискуссия. А из авторов – почему бы не поговорить о Борисе Акунине ? Тем более, обстановка располагает.
Девушка немного помолчала, оглядывая зал, и опустилась в кресло у камина – здесь было тепло и светло – именно то, что нужно для неторопливой беседы о книгах.
- Кроме того, у меня возникло предложение – возможно, несколько несвоевременное, но все же… Если пользоваться вашей терминологией – я бы, для начала, предпочла роль не обвинителя или защитника, а, скажем, секретаря. Полагаю, будет полезно после выбора предмета обсуждения представить краткую биографическую справку и библиографию? Я могла бы взять на себя эту обязанность.
Гостья улыбнулась. Ей очень нравилась атмосфера Каминного Зала.

Сообщение отредактировал Зверекъ - 3-09-2007, 19:58

[Янтарь >>>]

Новая гостья прошествовала от дверей к свободному креслу у камина. Ее юбка шуршала, отзываясь на каждый шаг маленьких ног и на каждое покачивание бедер, и за ней шлейфом тянулся стойкий аромат приторно-сладких духов. Дама с удовольствием давала рассмотреть себя людям в масках и своим сегодняшним собеседникам, и каждый мог убедиться, что она эта являла собой великолепный образчик безвкусия и чрезмерности. Ее пышное платье, ярко-алое, расшитое огромными золотыми розами по подолу, закрывало хорошенькую шейку, но оставляло открытыми полные руки, вдобавок затянутые в узкие черные атласные перчатки. К тому же, оно было так глубоко декольтировано, что обязательно казалось бы вульгарным, если бы вырез не скрывали многочисленные рюши и оборки, нашитые на лиф. Уши дамы, которые ни капли не скрывала высокая прическа в греческом стиле, оттягивали массивные брильянтовые серьги, и ни один палец не остался свободным от колец с драгоценными камнями. В завершении ко всему, гостья не поскупилась ни на румяна, ни на сочную красную помаду, ярко выделявшую и без того полные губы.
Глядя на нее, люди проницательные обязательно поняли бы, что к такому облику вряд ли можно прийти случайно, и что незнакомка своим внешним видом преследует некоторые цели. Но вот какие именно - пока что знала лишь она одна. В руках женщина сжимала книжицу в простом черном переплете, совсем не вязавшуюся с ее кричащим образом.
- Добрый вечер, - дама коротко кивнула как равным трем маскам, гостям каминной залы, и лишь человек, сидевший в углу, удостоился более глубокого поклона да вдобавок оценивающего взгляда из-под подведенных тушью ресниц. Голос у нее был глубокий, звучный, по-своему красивый. - Позвольте представиться, Амалия Ленорман.
Она непринужденно рассмеялась, и смех ее, пожалуй, был еще приятнее голоса.
- Я слышала, сегодня в этом клубе проходят литературные беседы. Я много читаю, и, думаю, могу принять живое участие в любой дискуссии. Более того, готова предоставить персоналию на обсуждение...
Дама развернула книжицу так, что всем стало видно имя автора, выгравированное на обложке.
- Маргарет Митчелл.

[Альфа 900I >>>]

Пребывая в перманентном отпуске, синтет откровенно изнывал от скуки; не удивительно, что новое культурное заведение Города он обнаружил и решил посетить сразу же после открытия. Чем занимаются в Зале, Альфа не знал; но широкий спектр его интересов покрывал почти все возможные варианты. Единственным "неверным вариантом" был бы ботанический сад; по ряду глубоко личных причин синтет не мог выдержать в заведении такого типа дольше двадцати минут. Не доверял он растениям...
Количество растений в Зале не превышало порог опасности; поэтому, синтет слегка успокоился. Внимательно изучив расположение мебели, Альфа выбрал наиболее тактически выгодное кресло и устроился в нем поуютнее. Подозвав к себе официанта и сделав заказ, киборг принялся осматриваться.
Когда графин яблочного сока прибыл, синтет уже сделал все необходимые выводы. Наполнив личный кубок и по привычке отметив отсутствие в жидкости известных органических ядов, Альфа отпил глоток, а затем обратился к Маскам.
- В рамках поставленной вами задачи предусмотрено предложение кандидатур литераторов, чье творчество будет рассматриваться в рамках конкретной сессии. Я бы хотел воспользоваться данной возможностью и выдвинуть кандидатуру Виктора Пелевина.

[Father Monk >>>]

Крутить головой по сторонам и удивленно округлять глаза юноша в монашеской рясе научился сразу же после того, как кто-то произнес имя Маргарет Митчелл. Дальше было больше, и глаза стали еще круглее.
Чихнув пару раз в платочек - даже яркое пламя свечей и камина не могли разогнать скопившуюся по углам пыль - скорее для приличия, нежели ощущая острую необходимость это сделать, юноша робко поднял руку. Никто не обратил на него внимания. И вправду, в дверях, присматриваясь, стояли фигуры поважнее его скромной персоны, и все затаили дыхание - войдут ли? Или уйдут, не поздоровавшись?
- Эээ, кхе-кхе, - прокашлялся молодой человек и поднял руку повыше. - Вы как хотите, но я бы хотел предложить более скромную персону. Джордж Р. Р. Мартин, с Вашего позволения.

[Тот >>>]

Барбл был раздражен. Злили его дождь и слякоть, толстая торговка табачной продукцией, не отпустившая товар по причине переучета, злил сволочной дворник, огревший жестяным совком зазевавшуюся дворнягу, раздражали безразличные лица прохожих. Больше всего этим вечером озлила Барбла троица пьяных, кружащая вокруг газетного киоска и нахально выспрашивающая у прохожих мелочь. Поручик даже хотел с ними подраться, но они будто почуяли исходящую от Барбла угрозу и ретировались в здание винного магазинчика. Поручик прошел мимо.
В холле клуба он скинул мокрый плащ, кивнул незнакомому портье и прошел в зал. Его уже ждали и, как показалось Барблу, ждали давно. Дэл-Сейбер спал, уткнувшись лбом в стол, перед ним красовались ополовиненный графин с водкой, стаканчик с подтаявшим льдом и едва начатая бутыль мартини. Гобума же грел в ладони рюмку с коньяком, увидев Барбла, он приветливо помахал ему.
- Мерзкая погода, - процедил сквозь зубы поручик, усаживаясь напротив штабс-капитана в свободное кресло. – Здравствуйте, Гобума.
- Погода? – переспросил Гобума. – По мне так замечательная погода. А вы весь мокрый, вас что, водой окатили?
- Река разлилась, - пробормотал, не подымая головы, штабс-капитан Дэл-Сейбер. – Ноги коротки. По колено в воде.
- Вообще-то на улице дождь, - заметил Барбл. – Официант! Джину!
- Вы, поручик, с тех пор как побывали в Гроссеварском лесу, сильно изменились, - сказал Гобума. – Наверное, все же не там свернули.
- Я никогда не бывал в Гроссеваре, - возразил Барбл.
Дэл-Сейбер неожиданно пришел в себя, вскинул взлохмаченную голову и обвел окружающих осоловелым взглядом.
- А вот это вы будете рассказывать в другом месте! – взревел штабс-капитан.
- Проснулся, - констатировал Гобума.
Штабс-капитан сфокусировал зрение на Барбле.
- А-а-а-а, - протянул он, - я тебя знаю. Мы с тобой воевали вместе.
- Знаете что, - усмехнулся Барбл. – Наша троица напоминает мне персонажей одной книги.
- Да? – переспросил Гобума. – Хотите поговорить об этом?
- А когда это вы успели стать моим лечащим врачом?
- А вам нужен врач? Если что – обращайтесь, у меня есть хороший знакомый.
- Оставьте ваши шуточки, - отмахнулся Барбл. – Вот, исцелите лучше штабс-капитана.
Дэл-Сейбер принялся осматривать себя и ощупывать. Он даже встал, чтобы проверить на месте ли ноги.
- Я не ранен, - заявил он, присаживаясь на место. – Это все от недосыпа. Просто здесь очень шумно. Как в том отеле, где этот… как там его?.. Миллер? писал свою книгу. Вечная пальба из пушек.
- Так кого я вам там напоминаю? – спросил Гобума, закидывая одну руку за спинку кресла.
- Голема, - ответил Барбл.
- Что, такой же медлительный и непробиваемый?
- Големы против артиллерии? – вскрикнул Дэл-Сейбер. – Вздор! Надо быть полным дураком!
- Да, понимаю, - усмехнулся Гобума, не обращая ни малейшего внимания на сопящего штабс-капитана. – Сейчас придет Мил-Йол в черной повязке скрывающей нижнюю половину лица и с желтыми кругами под глазами.
- Да, - ответил Барбл. – Было бы забавно.
- Не думаю, - сказал Гобума.
- У меня созрел тост, - торжественно произнес поручик, приподнимаясь из-за стола. – Давайте поднимем бокалы за литературные комплименты.
- За цитаты без кавычек-то? Ну, давайте, раз вам так будет угодно.

Сообщение отредактировал Тот - 4-09-2007, 10:19

[Marzell >>>]

Увидев гостью Марцелл оставил на столике догорающую трубку, поприветствовал и легким прикосновением губ отметил атласную кожу на её руке.
Проведя девушку к освободившемуся креслу он заказал у официанта две чашки кофе, предложив одну гостье.
Присев в ближайшее кресло и попробовав ароматный напиток он произнес:
-"Возможно вы правы. Просто в отношении Акунина я не буду точен в выводах и фактах. К моему величайшему сожалению, я просто не знаком с его произведениями. А в противовес вашим словам предлагаю другую кандидатуру автора: Генри Лайона Олди. Осознанно понимая, что творчество "двоязыкогй химеры" может достачно заинтересовать публику."
Марцелл кинул взгляд на маски, но увидев их застывшие навеки черты как-то успокоился.

[SergK >>>]

Молодой человек в маске гиппогрифа непринужденно лавировал между столиков, разбрасывая комплименты.
- Прекрасно выглядишь, Феникс. Рад... видеть тебя, Василиск.
- Вы обворожительны, мадам... - обратился Гиппогриф к нарочито роскошной гостье, не слишком заботясь о том, чтобы скрыть иронические нотки.
- Господа, - обратился он к офицерам, собравшимся за одним столом, провозглашая тост, - присоединяюсь к вам!
Гиппогриф поднял свой бокал, отпив впрочем самую капельку, после чего приблизился к частично-металлическому одинокому господину, удобно устроившемуся в кресле:
- Надеюсь, Вам понравятся наши напитки, равно как и предстоящая дискуссия...
Он издалека кивнул даме в греческой одежде и беседующему с ней джентльмену: отвлекать их от разговора было бестактно.
Наконец, он обратился к юноше в рясе:
- Благословите, честной отец... - в прорезях маски сверкнуло лукавство, - надеюсь, Вы не сочтёте это место "юдолью греха"?

Сообщение отредактировал SergK - 4-09-2007, 18:08

[Весёлый Роджер >>>]

Феникс зажгла еще несколько свечей.
- Ты как всегда галантен, - отозвалась она на слова Гиппогрифа и улыбнулась последней заженной свече, отчего та загорелась ярче.
Тем же мягким неслышным шагом девушка подошла к Василиску и встала подле него. Услышав ехидный комплимент Феникс повернулась на голос Гиппогрифа и окинула холодным взглядом хищных глаз даму в платье. Ледяной огонь отстраненного созерцания.
- Уважаемые гости, - сильный грудной голос взвился к потолку, привлекая внимание присутствующих, - в этот вечер мы принимаем десять кандидатур, из которой выберем одну для обсуждения, обвинения и защиты. Вы, сударь, - Маска повернулась к Marzell и окинула его горящим взором, отчего температура воздуха резко возросла и казалось вот-вот вспыхнет одежда на мужчине, - предложили две кандидатуры. По правилам клуба один участник может выдвинуть лишь одну кандидатуру в один вечер. С Вашего позволения мы засчитываем последнюю, так как первую предложенную Вами фамилию поддержал другой гость. Пока предложено шесть фамилий, мы ожидаем еще четыре и начинаем жребьевку.

Сообщение отредактировал Весёлый Роджер - 4-09-2007, 18:38

[V-Z >>>]

– С вашего позволения…
Порог зала переступил человек в темном костюме-тройке; впрочем, почему-то могло показаться, что ему весьма не хватает плаща на плечах, и меча на поясе. И, судя по всему, таковой ранее имелся; визитер не раз порывался пристроить левую руку на отсутствующей рукояти, и каждый раз спохватывался.
Вежливо раскланявшись со всеми, он занял одно из пустующих кресел, пригладил темные волосы и вновь заговорил:
– Если нет возражений, то хотел бы внести на рассмотрение еще одного писателя… а точнее, писательницу. Леди и джентльмены, предлагаю вашему вниманию Веру Камшу.
Сделав краткую паузу, он улыбнулся:
– О, прошу прощения, я совсем забыл о приличиях и не представился. Юрий Валерьев, в кругах межмировых наемников известный как Летописец.

[бабка Гульда >>>]

Старуха, ввалившаяся в Каминный зал, всем своим видом гармонировала с обстановкой окружающего изысканного уюта не больше, чем кусок засохшей коровьей лепешки гармонирует с изящными драгоценностями в дамской шкатулке.
Замызганный темный балахон с парой заплат, вдрызг разбитые мужские сапоги и посох, на который бабка опиралась всем своим немалым весом и который при ближайшем рассмотрении оказался помелом. Прутья помела были увязаны веревочкой, чтоб не торчали во все стороны.
Если у кого-нибудь из присутствующих возникла мысль, что эта женщина — уборщица, перепутавшая время уборки зала, то от мысли этой им тут же пришлось отказаться, потому что гостья бодро протопала через весь зал к камину, бесцеремонно плюхнулась в одно из кресел, аккуратно положила у ног помело и громогласно объявила:
— Здравствуйте, люди и нелюди! Если кто меня не знает — я бабка Гульда!
Старуха обвела Каминный зал взглядом — и ее круглое обрюзгшее лицо приняло озадаченное выражение. Видимо, до нее начало доходить, что чем-то она не похожа на собравшихся в зале людей...
Но тут же Гульда просияла:
— И верно!.. Как же я забыла!.. Тут же маски носят!
Порывшись в бесчисленных карманах балахона, бабка извлекла картонную маску бабы Яги и надела ее, завязав на затылке холщовые тесемки.
После этого, сочтя себя готовой для любого светского раута, женщина откинулась на спинку кресла (кресло жалобно скрипнуло) и осведомилась:
— А нравятся ли вам, господа мои, книги ЭЛЕОНОРЫ РАТКЕВИЧ?

[дон Алесандро >>>]

Человек который вошёл следующим... нет, он не вошёл, он просто въехал в зал на огромном диване на удлиненных ножках, которые с гулким звуком отсчитывали шаги по каменным плитам. Человек был элегантно драпирован в кусок зеленой материи, из под которого выглядывало что-то вроде серебристой туники, на левом плече человека посверкивала пряжка в форме рождающегося месяца.
- Хорошего времени суток господа, - человек даже не потрудился встать с дивана на котором удобно лежал. - Я счастлив назвать вам своё имя, я сэр Менер Гюсот.
- Что же касается имени писателя, то пусть это будет Терри Пратчетт, благодарю всех за внимание.
Сэр Менер махнул рукой и диван послушно заковылял к камину.
- Да! Эй, кто там, камры и пирожных мне!

[Леди Мercennarius >>>]

Очередным гостем - а вернее гостьей - оказалась Фалька. В синих джинсах, черной рубашке, черной же обуви и кожанных шипастых браслетах. Русые волосы, на удивление, были на сей раз лишь до середины спины длиной и распущенны, в серо-сине-зеленых глазах был легкий оттенок испуга. Переступив порог она чуть вздрогнула, увидев собрание, но тут же спохватилась и прикрыв дверь вошла. В легкой нерешительности подойдя к одному из кресел присела на край, словно чего-то, или кого-то, опасаясь. Немного помолчала, давая себе время привыкнуть к обстановке, и подергав серебрянный кулон-анк на шнурке, негромко произнесла.
- Хм, доброго всем... Мое имя Валентия, оно же Фалька. Хотелось бы услышать, если возможно, мнение о писателе с именем Терри Пратчетт.

[Весёлый Роджер >>>]

Феникс перевела огненный взгляд на девушку, вошедшую последней и кулон у той в руках нагрелся так, что почти обжигал пальцы.
- Это имя уже звучало сегодня, сударыня. Выберите другое, Ваш голос будет последним - на последней, десятой, кандидатуре мы закрываем прием голосов и начинаем жребьевку.
Девушка обвела Каминный зал смягчившимся взглядом, задержав внимание на каждом из гостей.
- Маски рады видеть всех вас здесь.
Феникс коснулась руки Василиска кончиками пальцев, ладонью другой руки провела по волосам юноши:
- Не стой, словно в зеркало смотрелся.

[Сенсей-недоучка >>>]

В зал неслышно вошел невысокий человек, одетый в черное. На голове его была черная маска-шлем, в прорези которой блестели глаза. Он поклонился, согнувшись в спине, но не опуская взгляда.
- Здравствуйте, господа, - заговорил он, и голос выдал, что это девушка. - Мое имя принадлежит моим наставникам, поэтому мне не хотелось бы называть его. Если это нужно, зовите меня просто Черная.
Увидев бабку в балахоне, девушка поклонилась ей отдельно, на этот раз опустив голову.
- Я хотела бы предложить любимого автора, но, похоже, немного опоздала, - продолжила она. - Здесь прозвучали слова о жеребьевке. Что ж. Я хотела бы отдать свой голос за ЭЛЕОНОРУ РАТКЕВИЧ.
Девушка сложила руки на груди, ладонью правой обхватив сжатую в кулак левую, чуть кивнула. Затем отступила в тень и сделась почти невидимой.

[дон Алесандро >>>]

Человек на диване немного пошевелился, он щелкнул пальцами и диван пришёл в движение - он разворачивался к Фениксу и Василиску.
- Уважаемые маски, у меня вот назрел вопрос, вернее даже два вопроса, но второй я приберегу для лучших времён, а впрочем... ну да я отвлёкся.
Сибарит меланхолично махнул рукой.
- Каким образом будет осуществляться сама жеребьёвка? В правилах ничего об этом не сказано, ужели будут простые выборы и победит набравший больше голосов? Это будет так печально... - сэр Гюсот склонил голову набок. - Выборы вообще на мой взгляд не выход, это даже не способ, может быть пусть лучше тема вечера будут выбираться Го... бросоком игральных костей! Пусть судьба сама выберет полюбившегося ей писателя! Ибо мне кажется, что перевес большинства и обида меньшинства будут отравлять намечающуюся атмосферу. Или всё-таки есть иное мнение?

[Father Monk >>>]

Тот самый молодой человек в монашеской рясе, который робко примостился в углу и задумчиво перемещал вес с пальцев ног на пятки, поднял руку, дабы привлечь внимание.
Никто этого внимания на него не обратил. Кто-то даже кашлянул позади, что-де мол, рука ваша, милсдарь, мешает видеть, слышать и чувствовать. А вот кашлять ему эта рука не мешала.
- Эээ, простите, - подал голос юноша, опустив одну руку и подняв вторую взамен. - Я тут подумал, что, ежели голоса суммируются, то это явно противоречит первоначальной задумке Господа Нашего Теуса, коий создал сиё замечательное место в угоду всем, и малым, и великим.
Кажется, его никто не слушал, но молодой человек упрямо продолжил, надеясь на понимание:
- ... и вряд ли тогда достойная хозяйка сей скромной обители попросила бы эту рабу Господа Нашего выбрать иное имя. Я скромно надеюсь, что не ошибся.
Как можно "скромно надеяться", юноша не уточнил. Более того, сам задумался, а правильно ли вообще сказал, но, судя по всему, здраво рассудил, что уже поздно что-либо исправлять.

[Somesin >>>]

Василиск чуть склонил голову и странно улыбнулся. Чуть поспешным движением взял за руку девушку в маске, немного подержал ее в своей, но потом, смутившись, разжал пальцы и еще немного постоял без движения. Когда наступила относительная тишина, парень наконец заговорил громким ясным голосом.
– Уважаемые гости! Позвольте немного разьяснить вам правила нашего клуба. Те из вас, кто пришел сюда первыми, уже назвали своих писателей для обсуждения. Мы приняли решения для этого вечера ограничить число кандидатов на обсуждение и сейчас ожидаем последнего. Но автор, о котором мы будем говорить, будет выбираться не голосованием посетителей клуба, а жеребьевкой, которую проведем мы, Маски. Таким образом, будет случайно выбран один писатель и именно о его творчестве пойдет разговор в дальнейшем. Те же из новоприбывших посетителей, кто не успел предложить своего автора для обсуждения, могут подождать в клубе следующего вечера. И, конечно, обсуждать достоинства и недостатки творчества выбранного жеребьевкой писателя. Наши двери открыты для каждого. Это все, что я хотел сказать.
Василиск отошел в сторону, ближе к камину, присел на корточки и поманил пальцем ближайшего гнома. После краткого разговора малыш убежал на кухню и вскоре вернулся в зал с подносом, на котором стоял котелок с дымящейся шурпой. Быстро прошмыгнув между креслами и посетителями, гномик доставил поднос точно по назначению - почтенной старой леди, в маске бабы Яги.

Сообщение отредактировал Nomihin - 20-09-2007, 0:01

[Даниэль >>>]

В зал быстрыми шагами вошла девушка. Убрав волосы со лба, вытерла рукавом рубашки испачканный в чем - то подбородок. Оглядевшись, она довольно хмыкнула и. сняв плащ, бросила его на пол. Усевшись на него, блаженно вытянула ноги и сняла запыленные сапоги. Наконец, свернув себя в позу лотоса, Даниэль вытащила откуда -то из - за пояса увесистую книгу. Немного полистав ее, порезалась страницей и, наконец, подала голос :
- Здравствуйте, многоуважаемые великие книжники. Скажите, как вы относитесь к Харуки Мураками?

Сообщение отредактировал Даниэль - 7-09-2007, 17:55

[Весёлый Роджер >>>]

Как только десятая фамилия прозвучала в каминном зале Маска Феникса кивнула:
- Прием голосов закончен. Попрошу тишины... Итак, в первый вечер мы услышали имена следующих кандидатов:
- Аркадий и Борис Стругацкие;
- Борис Акунин;
- Маргарет Митчелл;
- Виктор Пелевин;
- Джордж Р. Р. Мартин;
- Генри Лайон Олди;
- Вера Камша;
- Элеонора Раткевич;
- Терри Пратчетт;
- Харуки Мураками.
Феникс подозвала одного из крошек-официантов и тот передал ей десять бумажных полосок, на которых ровным аккуратным почерком были написаны названные фамилии.
- Из этого списка судьба выберет одну фамилию...
Резкий взмахом руки Феникс отправила полоски в сторону камина, и те послушно взлетели из ее длинных узких ладошек, набрали высоту и белой стайкой спикировали прямо в огонь. Пламя разгорелось ярче, завихрилось за кованной решеткой, грозя вырваться наружу... и вырвалось. Длинный язык пламени ринулся из камина и Феникс оставалось лишь протянуть руку и взять из "ладони" огня единственную уцелевшую бумажку. Она даже не обгорела по краям и крупные буквы на ней читались ясно и четко:
ТЕРРИ ПРАТЧЕТТ.
Феникс обвела глазами гостей и проговорила:
- На этом вечере мы обсуждаем творчество Терри Пратчетта. Я прошу желающих стать представителями Безусловной Защиты и Обоснованного Сомнения объявить нам о своем желании. Те авторы, которые были отсеяны жребьевкой в этот вечер, могут быть вынесены на голосование в следующий.
Феникс скрутила в пальцах чудом уцелевшую в огне бумажку и белая бабочка вспорхнула с ее пальцев, чтобы запорхать по залу, то ныряя во мрак неосвещенных участков помещения, то мелькая белоснежными крылышками в неверном свечном свете, пока не села на плечо Маски Гиппогрифа.

[Альфа 900I >>>]

Синтет задумался.
- Процесс защиты творчества Пратчетта не представляет собой задачи высокой сложности. Ввиду этого я хотел бы выдвинуть свою кандидатуру на должность Обвинителя; несмотря на то, что это не вполне соответствует моему отношению к творчеству данного писателя, я приложу все усилия, чтобы эффективно исполнять данную роль.
Договорив, Альфа допил содержимое кубка и вновь наполнил его соком из кувшина. Мимо не упало ни капли, хотя зрительные сенсоры киборга и были направлены в сторону Масок.

[дон Алесандро >>>]

Менер Гюсот радостно чуть приподнялся на своём диване.
- О! Прекрасно! Я рад, что вы, сэр, готовы стать Обвинением, вернее Сомнением!
- Я полагаю, что раз уж я предложил Солнце Британской Литературы – человек усмехнулся - в качестве первой жертвы, мне видимо и поднимать перчатку, брошенную уважаемым Альфой 900I! Не скрою, мне очень приятно! Надеюсь, мы все получим новый опыт и удовольствие!

[Вито Хельгвар >>>]

Трость негромко стукнула по полу и человек в черном мягко поднялся, чтобы легким, пусть несколько неритмичным шагом, прихрамывая, пройти к камину.
- Ну что ж... Счастлив видеть Вас всех здесь, счастлив слышать энтузиазм в голосах. Благодарю наших гостеприимных Масок, организаторов и хозяев...
Как и обещал, постараюсь ввести в курс дела тех, кто несколько слабое и размытое представление имеет о вопросе обсуждения.
Итак.

Терренс Дэвид Джон Пратчетт — английский писатель, один из ярчайших авторов юмористической фэнтези. Родился в Биконсфилд Бакс 28 апреля 1948 г.
Еще учась в Высшей технической школе Уайкомба, напечатал первый рассказ в ученическом журнальчике, через два года, в 1963, этот же рассказ появился в профессиональном издании. Сразу после окончания учебы стал журналистом криминальной хроники, затем работал пресс-атташе сразу трех АЭС. В 1971 г. вышел его первый роман "Люди ковра". Настоящий успех пришел в 1983 г. с публикацией юмористическо-фэнтезийного романа "Цвет волшебства", с которого и начался грандиозный цикл Discworld.
Ныне Пратчетт является одним из самых читаемых британских писателей, за вклад в литературу он удостоен звания Кавалера Ордена Британской Империи (не за горами и рыцарский титул). Все романы цикла регулярно входят в число общенациональных британских бестселлеров, что для фантастики — редкость. Ряд книг экранизирован, вышло также несколько компьютерных игр. Романы Пратчетта переведены практически на все основные языки и многократно издавались во всем мире. В настоящее время писатель живет в Сомерсетшире вместе с женой Линн и дочерью Рианной. Увлекается астрономией и альпинизмом.

Зеркало всех прочих миров — вот истинная суть творения Пратчетта. Вселенная Discworld, его обитатели и события, происходящие с ними, могут быть абсолютно фантастичны. Но сквозь них проглядывают знакомые черточки, и за лукавой улыбкой автора перед читателем во весь рост встают вполне реальные проблемы нашего мира.
Цикл начинался как откровенная пародия на штампы фэнтези и его наиболее популярных представителей, однако затем перерос рамки остроумного зубоскальства, приобретя самостоятельную ценность.
Бичом фантастики являются многотомные сериалы, ибо первые несколько романов, как правило, всегда лучше последующих. Даже самые талантливые авторы не избавлены от этой напасти. Джордан, Кук, Кард, Асприн, Нортон, Гудкайнд, Буджолд — печальные примеры можно приводить практически до бесконечности. Терри Пратчетт, возможно, единственный автор, счастливо избежавший расставленной ловушки. А ведь только взрослых романов о Плоском мире насчитывается уже 29 штук!
Главная причина, конечно, талант. Кроме того, Пратчетт пишет не просто фэнтези, в своем творчестве он опирается на традиции британской классики. Выкрутасы литературного стиля он позаимствовал у самого популярного английского юмориста XX века П. Г. Вудхауза, а сатирические ингредиенты его книг перекликаются с творчеством И. Во.
Однако есть и еще кое-что. Плоский мир состоит из нескольких циклов, каждый из которых имеет своих центральных героев и некую нишу затронутых проблем. Ряд книг вообще не входят в циклы, хотя пересечения все же возможны — мир-то общий! Может, и поэтому Плоский мир не приедается, хотя, безусловно, нравится далеко не всем.
Однако пора поближе познакомиться с основными персонажами саги.

САМЫЙ НЕУМЕЛЫЙ И ТРУСЛИВЫЙ ВОЛШЕБНИК НА ДИСКЕ
Опасливый маг-неумеха Ринсвинд живет по принципу "как бы чего не вышло". Его заветная мечта — затеряться в самом темном уголке захудалого кабака с кружкой пива и хорошо набитой трубочкой. Тем не менее, с завидным постоянством он влипает в опасные приключения, чреватые серьезными проблемами для здоровья.
Первые романы цикла о Ринсвинде — чистой воды пародия. Достается здесь и Говарду, и Маккэффри, и Лейберу, и Лавкрафту. "Цвет волшебства" (1983) и "Безумная звезда" (1986) связаны подобием сквозного сюжета (в дальнейшем Пратчетт такой ошибки не допускал — больно велика опасность скатиться на путь бесконечной "сиквелизации").
...В великий город Анк-Морпорк прибывает первый турист из загадочной Агатовой Империи, простодушный Двацветок. А так как в Великом Городе могут прирезать даже за стоптанную подметку, то, дабы избежать международного скандала, правитель лорд Витинари поручает Ринсвинду роль гида при растяпе-туристе. Цена ошибки — голова...
В следующей книге, "Посох и шляпа" (1988), Ринсвинд спасает весь Плоский мир, обуздав зарвавшегося Чудесника, супермага, чье существование рвет в клочья ткань Реальности. При этом герой проваливается в Подземельные Измерения, где обитают чудовища. Но Ринсвинд им не по зубам! И вот вундеркинд Эрик вызывает демона, способного выполнить самые невообразимые желания 14-летнего пацана. Но в центре магической октограммы возникает Ринсвинд ("Эрик", 1990)...
В дальнейшем маг-неудачник попадает в Агатовую Империю накануне вторжения Серебряной Орды Чингиза Коэна-Варвара и заговора Красной Армии ("Интересные времена", 1994)... А затем — на затерянный континент XXXX, отсчитывающий последние деньки своего сухого существования (Last Continent, 1998).
ВЕДЬМЫ И КОМПАНИЯ
Истории о ведьмах — грозной Эсме Ветровоск, разбитной нянюшке Ягг и наивной Маграт Чесногк — также начинались, как пародия. "Творцы заклинаний" (1987) — насмешка над феминистической фэнтези: маленькая девчушка решает стать большой волшебницей, чего раньше в Плоском мире не бывало. И если бы не матушка Ветровоск, которая и слона на скаку остановит, равных с мужчинами прав юной Эск не видать, как своих ушей... "Вещие сестрички" (1988) — оригинальная переделка шекспировских пьес, этакий гибрид "Гамлета" с "Макбетом". В "Ведьмах за границей" (1991) Маграт Чесногк отправляется в дальнее зарубежье, чтобы выполнить обязанности Крестной Феи. Но неужели опытные ведьмы отпустят ее одну? Тем более в страну, где старые сказки словно сошли с ума? И далее ведьмы разбираются с эльфами, которые, на свою и чужую беду, решили вернуться в мир людей ("Дамы и господа", 1992), с Призраком Анк-Морпоркской Оперы (Maskerade, 1995), с вампирами (Carpe Jugulum, 1998).
ДА ЗДРАВСТВУЕТ СМЕРТЬ!
Этот цикл повествует о приключениях Смерти и его семейки. В принципе, этот Смерть — парень довольно неплохой, если присмотреться к нему поближе. Вот только у большинства людей на это просто не хватает времени. А так, Смерти не чужды обычные человеческие радости: он и на рыбалку может сгонять, и в кабак прошвырнуться. В общем, свой в доску! Гробовую...
Чтобы сбыть с рук приемную дочь, Смерть берет ученика ("Мор — ученик Смерти", 1987); парень, правда, олух, но вполне обучаемый. И когда его патрон решает устроить себе небольшой отпуск, Мор, хоть не без труда, но все же вполне сносно справляется с новыми обязанностями.
А еще однажды утром Смерть, как обычно, решил проверить списки потенциальных клиентов. И обнаружил в списках... самого себя ("Мрачный жнец", 1991). В "Роковой музыке" (1994) обязанности вновь загулявшего Смерти берет на себя его внучка Сьюзен. А у девушки своих проблем по горлышко — увлеклась полуэльфом Бадди, новоявленным апостолом "роковой музыки", захлестнувшей Плоскомирье. Иногда Смерти приходится выполнять абсолютно несвойственные ему функции, например, разносить подарки детям на Страшдество ("Дед Кабан", 1996). А все дело в том, что доброго дедушку Кабана "заказали" Гильдии Убийц...
ОХ, РАНО ВСТАЕТ ОХРАНА...
В великом городе Анк-Морпорке все занимаются делом. Только Ночная Стража — абсолютно никчемное ведомство, место ссылки для хронических неудачников. Стражники ночами бродят по улицам и тихонько, чтобы никто не услышал, кричат: "Полночь, и все в порядке!". Но вот безумный колдун, пытаясь захватить власть, вызвал Дракона, и весь сложившийся Порядок сгорел, как свечка ("Стража! Стража!", 1989). И пришло время капитана Ваймса и его людей, которым предстоит еще поймать загадочного снайпера, вооруженного первым ружьем Плоскомирья ("К оружию! К оружию!", 1993), или раскрыть серию таинственных убийств ("Ноги из глины", 1996).
А Саймон Ваймс, из простого капитана ставший герцогом и командором, должен еще предотвратить войну (Jingo, 1997), или отправиться с дипломатической миссией в страну вампиров (The Fifth Elephant, 1999). И надо постоянно держать ушки востро, ибо, если оказаться не в нужном месте и не в нужное время, можно все потерять (Night Watch, 2002).
КАЖДОЙ ТВАРИ ПО ПАРЕ...
Есть еще отдельные романы, посвященные весьма серьезным вопросам. О власти и судьбе повествует лауреат Британской премии НФ "Пирамиды" (1989), о религии — "Мелкие боги" (1992), о волшебной силе искусства — "Движущиеся картинки" (1990), о нелегкой доле журналиста — The Truth (2000), о временных парадоксах — Thief of Time (2001), о героизме — The Last Hero (2001), о войне — Monstrous Regiment (2003).
Не оставлены вниманием и детишки. Роман The Amazing Maurice and his Educated Rodents (2001), о разумном коте Морисе, завязавшем дружбу с колонией весьма толковых крыс, был удостоен Медали Карнеги, самой престижной премии в области детской литературы.

В 1996 г. вышли британские телемультфильмы Wyrd sisters и Soul music; намечались еще, но сделавшая их студия Cosgrove Hall обанкротилась.
По мотивам книжной серии было сделано 4 компьютерные игры. Текстовой квест The Colour of Magic был написан для ZX Spectrum небольшой фирмой Delta4. В двух квестах Psygnosis — Discworld (1994) и Discworld II (1997) — главным героем был Ринсвинд, хотя сюжетные ходы надерганы также из романов о Смерти и Страже. В 1999 году вышел Discworld Noir (GT Interactive) — о приключениях абсолютно "левого" героя, частного детектива Льютона, условно привязанного к Ночной Страже. В итоге получился нешуточный детектив с элементами пародии на классические истории-"нуар".
Имеются также "путеводители" по Плоскому Миру, ряд пьес (все — дело рук Стивена Бриггза), несколько исследований (вроде The Science of Discworld). Большим спросом пользуются ежегодные календари Discworld.

ПЛОСКИЙ МИР: КРАТКИЙ КУРС
КОСМОГОНИЯ
"Великая космическая черепаха А'Туин несет на спине мир-Диск, который поддерживают слоны: Бериллия, Тубул, Великий Т'Фон и Джерракин... С Края этого мира океан бесконечно изливает свои воды во вселенскую ночь".
Вокруг Диска по постоянной орбите вертится маленькое солнышко, полюс-Пуп покрыт вечной мерзлотой, а Край — область постоянного солнца. Существует восемь времен года, неделя состоит из 8 дней, спектр — из 8 цветов. И где-то рядом с миром людей и богов находятся Хаотичные Подземельные Измерения, где обитают Твари, питающиеся магией. Стоит только Ткани Реальности немного прохудиться, и Твари — тут как тут.
ГЕОГРАФИЯ
"Здесь присутствуют континенты, архипелаги, моря, пустыни, горные цепи и даже малюсенький центральный ледниковый покров".
Правда, официально существует лишь один Континент. Есть еще окутанный слухами Противовесный континент, полностью занимаемый могучей и богатой Агатовой Империей. Да континент XXXX, который не должен существовать вообще. Он и не существует, а так, прозябает...
В центре Диска находится его полюс — Пуп, обрамленный обледенелыми горами Пупземелья, где обитают племена свирепых варваров, основных поставщиков самых крутых героев Плоского мира. Почти по всему Континенту, от Анк-Морпорка до Клатча, простираются Овцепикские горы, где приютилась древняя неприрученная магия. А дальше равниноджунгли Очудноземья, а там и до Края недалеко.
На Диске представлены все возможные государственные образования — империи, королевства, полисы, торговые республики, тирании, племенные союзы, теократии, демократии. В общем, любая глупость, придуманная человечеством, найдет здесь свое отображение.
БОГИ
Богов в Плоском мире — как собак нерезаных. Самые крутые из пантеона, вроде Слепого Ио Громовержца или Бога-Крокодила Оффлера, обитают в Цитадели города Дунманифестин, примостившегося на высочайшей горе Диска — десятимильной Кори Челести, торчащей посреди Пупа. Сидят себе там и развлекаются: "Игральная доска у них — целый мир, а играют они человеческими жизнями".
ИСТОРИЯ
История Плоского мира хранится в монастыре, затерянном в глубине Овцепиков. И постепенно из толстенных, переплетенных в кожу фолиантов она просачивается в мир, где становится повседневной Жизнью. Все, как обычно — империи сменяют друг друга, войны, открытия, подвиги, глупости...
ЭТНОГРАФИЯ
Обитатели Плоского мира весьма разнообразны. Люди всех цветов и оттенков — от ультрацивилизованных жителей Анк-Морпорка до голых дикарей Коричневых островов. Гномы и тролли, яро враждующие друг с другом. Эльфы, притаившиеся в Тени и ждущие возможности вернуться, чтобы вновь "поиграть" всласть. Ледяные великаны, драконы, вампиры, вервольфы, зомби... Разве только хоббитов нет. Но, может, они просто притаились в какой-то норе и еще объявятся. Нет Бога, кроме Терри, и неисповедимы Пути Его...
Кроме героев циклов, входящих во вселенную ПМ, имеется еще несколько весьма колоритных персонажей, достойных отдельного упоминания. Вот краткое досье некоторых из них:
Патриций — правитель Анк-Морпорка, лорд Хэмлок Витинари, выдающаяся личность, воплощение идеального государя. "Под его правлением, впервые за тысячу лет, Анк-Морпорк функционировал". Исключительно честен, умерен в потребностях, в пороках не замечен. Коротает вечера за чтением деловых бумаг, изредка "позволяя себе такое волнительное переживание, как игра в шахматы". Убивая кого-нибудь, никогда не руководствуется личными мотивами, все для блага государства. "Надо отдать патрицию должное. Иначе он пошлет своих людей и возьмет это должное сам".
Сундук — сделан из Груши Разумной, растущей в местах обитания древней неприрученной магии. Здоровый ящик на сотне ножек, в который вмещается целая вселенная, и даже не одна. Повсюду следует за хозяином. Умеет все — стирать одежду или кусать (чаще всего насмерть) разных нехороших типов.
Коэн-варвар — что происходит с героями, когда они стареют? Был ты здоровенным амбалом с аграмадным мечом, а стал беззубым старпером с подагрическими коленками... Но Коэн-варвар, последний бойскаут Плоского мира, героем остается всегда. И даже ухитряется стать Повелителем Агатовой империи,
Библиотекарь — орангутанг, хотя таковым был не всегда (превратился в результате незапланированной утечки магии в Незримом Университете, однако отказался становиться человеком вновь). Весьма неглуп, исключительно силен, любит свою работу, плату берет бананами, Правда, словарный запас несколько ограничен ("У-ук" — на все случаи жизни).
СРБН Достабль — самый крутой продавец сосисок в Анк-Морпорке. Приговаривая "себя-режу-без-ножа", втюхивает очередному простофиле свежайшую свиную сосиску из мяса издохшей года три назад крысы. Странно, что при таких талантах толком и не разбогател. Вот в нашем мире — наверняка бы уже стал миллиардером, губернатором и владельцем "Ювентуса".
© "Мир фантастики", "Реальность фантастики"

Вот, пожалуй, все. Отдельное спасибо "Миру фантастики", "реальности фантастики" и такому ярому поклоннику Пратчетта, как журналист Владимир Пузий... Многое остальное, что касается этого мира и этого автора - лучше при личной встрече с автором... в его книгах, разумеется.

И человек в черном неторопливо вернулся в свое кресло.

Сообщение отредактировал Вито Хельгвар - 2-03-2008, 4:03

[бабка Гульда >>>]

От котелка с шурпой доносилось чавканье: пожилая гостья, сдвинув на затылок маску Яги, жадно поглощала угощение.
Всеобщее молчание смутило женщину. Она вспомнила, что явилась сюда все-таки не жрать, опустила картонную рожу Яги на лицо, как рыцарь перед боем опускает забрало, и учтиво начала:

— Извинения просим... уж очень тут ласково встречают, уважают старость...
Так о Пратчетте... да...
Сначала — мой земной поклон господину, который взялся за роль обвинителя. Пратчетт — это вам не какие-нибудь тарнсмены Гора, которых можно пинать, пока ногу себе не отшибешь. У Пратчетта сложно найти недостатки. Честь и хвала отваге господина обвинителя.
О Пратчетте могу говорить с утра до вечера, пока вы все тут не разбежитесь. А потому буду выдавать свои эмоции мелкими порциями. Время от времени.
А начну с того, что мне ближе и роднее всего в Плоском Мире. С образов трех ведьм...
Торвик! Где Торвик?!
*Озирается и убеждается, что Торвика в зале нет*
Жаль... Вспомнили бы, как играли вместе. Он — Эсмеральду Ветровоск, я Гиту Ягг. Да еще и Маграт общей неписью вели.
Ах, какое было время! Играть было изумительно, ибо все уже было придумано до нас и за нас.
Эсмеральда Ветровоск — "железная леди" Овцепиков, властная, сдержанная, спокойно-насмешливая, интеллигентная (если не путать интеллигентность с начитанностью). А какое восхитительное стремление никогда и ни в чем не показать незнания или слабости! Помните, как на вопрос "что такое слон?" она сразу, не моргнув глазом, ответила: "Вроде енота, только побольше"...
Но заметьте — потом она все-таки выяснила, что такое слон!
А головология, а хиропрактика, а неотразимая шляпная булавка, не знающая пощады, словно шпага мушкетера?..
И под этой блистательной броней — трогательная тайна: шкатулка с любовными письмами, память об единственном коротеньком романе...
Преклоняюсь перед этой женщиной, но духовно ближе мне все же матушка Ягг...

Тут глаза женщины затуманились, она глянула на почти опустевший котелок и затянула с чувством:

Волчицу, коль не поблизости волк...
Вот только с ежиком вышел прокол...

Спохватившись, Гульда виновато покашляла и продолжила:

- Гита Янг, создательница собственного маленького королевства, дворцом которого является ее чистенький и уютный домик, а подданными — бесчисленные члены гигантского клана Янг — клана обширного, крепкого и не связанного прочными моральными устоями. Да, она не может похвастаться холодным великолепием своей подруги, зато знает подноготную и родословную любого обитателя Овцепиков. Она прожила веселую, полную любовных приключений жизнь, ей есть что вспомнить... собственно, не только вспомнить. Будем откровенны: на кого положил глаз, появившись в Овцепиках, самый неотразимый любовник Плоского Мира — гном Казанунда?
А когда она гневается... о-о, этого лучше не видеть, об этом лучше читать! Помните, как она подняла крестьян на борьбу с армией эльфов? Пошли как миленькие, даже побежали, ибо позади, подобно заградотряду, шла нянюшка Ягг!
А Маграт... это бесконечно трогательное, хотя и невероятно забавное существо! С ней не знаешь, смеяться или плакать!
Самолюбивая, гордая, насквозь закомплексованная, старающаяся вырасти в настоящую ведьму. То, что для ее старших товарок давно уже обычный пикник с сосисками и зефиром, для нее — грозный и загадочный шабаш.
А как она хватается за все новое, неопробованное... чего стоит попытка изучать боевые искусства по брошюрке Лобсанга Достабля и святая уверенность, что главное в этих боевых искусствах — наголовная повязка с хризантемой...
А ее любовь, этот роман двух болезненно застенчивых, не привыкших к счастью людей, которых тянет друг к другу — но пугает каждый шаг навстречу...
И когда Маграт неумело запихивает себе в лиф какие-то тряпки, чтобы грудь выглядела привлекательнее... да, это смешно, но и трогательно, и сочувствуешь ей, и...

Гульда встрепенулась, быстро оглядела зал, глянула в котелок, на дне которого остывали остатки кушанья.
— Разболталась я, старая... Ладно, потом еще влезу, скажу кое-что, а пока других послушаю...

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 13-09-2007, 22:03

[V-Z >>>]

– Если никто не возражает, я прибавлю пару слов, – заметил Летописец. – А точнее, представлю мое собственное мнение.
Цикл о ведьмах был блестяще разобран, – вежливый поклон в сторону Гульды, – но я хотел бы отметить других, не менее ярких и известных персонажей Анк-Морпорка и Плоского Мира вообще.
Начну, пожалуй, с Ночной Стражи. Удивительно, но в этом, в общем-то, не самом примечательном воинском подразделении Плоского Мира, собралось невероятное количество ярких индивидуальностей. Капрал Шноббс, неясно какого цвета и происхождения, выглядящий так, что даже Смерть затрудняется выбрать обращение к нему. Сержант Колон – вечный сержант и тем искренне доволен. Ангва – оборотень, сумевший вписаться в человеческий мир… Констебль Детрит, существо громадной силы, и прямолинейности, имеющий осадный арбалет в качестве табельного оружия. Констебль Дорфл, единственный говорящий голем. Констебль Посети-Неверующего-С-Разъяснительным-Памфлетом, миссионер в рядах Стражи.
Ну и, конечно, нельзя не уделить внимание двум старшим офицерам Стражи. Командор Сэмюель Ваймс… о, мои извинения, герцог командор Ваймс. Терьер Витинари, как его еще называют. Не идеальный человек, отнюдь не идеальный. Но преступление, попавшее в его поле зрения, обязательно будет раскрыто. Он не великий мыслитель, и не великий сыщик... только Ваймс - целеустремленная личность, которая всегда добьется своего. Лично мне он симпатичен.
И его заместитель, капитан Моркоу Железобетоннсон. Уникальная личность. Воспитанник гномов, потомок анк-морпоркских королей... Это человек, который может устыдить таверну, полную пьяных гномов, убедить троллей сотрудничать, подружиться с кочевниками-бандитами, и за неделю познакомиться со всем громадным городом. Поначалу он строго следовал своду законов (видимо, был единственным человеком, кто ему следовал), и даже арестовал главу Гильдии Воров. Правда, потом стал действовать более гибко - и эффективно.
Мне очень хотелось бы поговорить о Смерти, о Ринсвинде, и о прочих... но предоставлю это другим.
Прошу!

[Альфа 900I >>>]

- В процессе ведения дискуссии одним из наиболее важных элементов, безусловно, является упорядоченность излагаемых мыслей. Я постараюсь выделить основные нарушения, которые Обвинение в лице меня инкриминирует Терренсу Пратчетту.
Синтет глубоко вздохнул.
- Обвинять в чем-либо Пратчетта - задача повышенного уровня сложности. На данный момент я готов предоставить два пункта. По мере возможности, я постараюсь расширить этот список. Да, и еще. Я питаю определенную слабость к эпиграфам, - Альфа слегка улыбнулся. - Результат перед вами.



Пункт первый

Ты начинаешь повторяться, Мистерио...

Человек-Паук

- Как уже было упомянуто уважаемыми Масками, книги Терри Пратчетта по большому счету сюжетно независимы. Исключениями являются, пожалуй, трилогия о номах и, в какой-то мере, подцикл о Ринсвинде (в похождениях незадачливого волшебника можно выделять пары книг, первая из которых заканчивается для героя достаточно паршиво - падением с Края, заключением в Подземельных Измерениях, переездом в ИксИксИксИкс - а начало второй, помимо прочего, его из этой беды вытягивает). В остальном же, книги Пратчетта можно читать в любом порядке.
И вот тут начинаются проблемы. В каждой книге о Ночной Страже нужно обязательно показать читателю всю глубинную сущность Сесиля Шноббса; все книги о Сьюзан СтоГелитской в той или иной мере должны раскрыть её характер. Характеры персонажей не меняются. Ладно, утверждение некорректно - персонажи растут, развиваются... Но, коль скоро эпизоды независимы, работу нужно всякий раз проделывать заново.
Стоп.
Вопрос поклонникам Пратчетта. Почему Смерть не любит шахматы? Правильно, потому что не может запомнить, как ходит конь. Смешно, правда. Отличная шутка. Зачем повторять её трижды? При первом встрече я над ней достаточно долго смеялся. При второй - хмыкнул что-то вроде "ага, есть такое дело". При третьей мне смешно уже не было.
Первое упоминание о том, что Шноббс имеет справку, подтверждающую его принадлежность к роду людскому - прелесть. Это, впрочем, не повод её повторять.
Зачем при каждом втором эпизоде с Гасподом и кем-то-кто-не-знает-что-из-себя-представляет-этот-пес акцентировать столько внимания на том, что "кто-то" вдруг ощущает, что пес не лает, а говорит "гав-гав"?
Повторение шуток можно реализовать так, чтоб оно было смешным само по себе. "Доска Барта" или "диванная шутка" из Симпсонов. Классические "А что мы будем делать сегодня вечером, Брэйн?" или "Пинки, ты думаешь о том же, о чем и я?". Но до уровня постоянных шуток текущая проблема не дотягивает. Здесь именно самоповторы.



Пункт второй

Ну вот, перед вами Винни-Пух. Как видите, он спускается по лестнице вслед за своим другом Кристофером Робином, головой вниз, пересчитывая ступеньки собственным затылком: бум-бум-бум. Другого способа сходить с лестницы он пока не знает. Иногда ему, правда, кажется, что можно бы найти какой-то другой способ, если бы он только мог на минутку перестать бумкать и как следует сосредоточиться. Но увы - сосредоточиться-то ему и некогда.

А. Милн. Винни Пух и все-все-все. Пересказал Б. Заходер. - М: Дет. лит., 1965 - 205 с.

Терренс Пратчетт, фактически, первый фэнтези-юморист. Опять же, уважаемые Маски уже отметили, что "Цвет Волшебства" был едчайшей пародией на популярно фэнтези того времени. Говарду достался Хрун-Варвар, Лавркафту - Бел-Шамгарот, новелла о Червберге явно многим обязана Энн Маккефри... Здесь и далее автор безжалостно издевается над всеми возможными штампами. И, к большому сожалению, обзаводится коллекцией собственных.
Ринсвинд? Ну, всю книгу он будет убегать и прятаться. И, в конце, спасет окружающих. Неслабым таким роялем из кустов... то Импер Траймон, подконтрольный Тварям, не сможет выдержать его богатырского удара ... то чудесник Коэн не устоит перед его наивностью и пойдет против родного отца ... то в забытой гробнице случайно окажется Красная Армия, а волшебники Незримого Университета затеют обратный переход в ну-очень-подходящий-момент... Я помню, что шанс "один на миллион" выпадает в девяти из десяти случаев. Но все же. Нельзя ли подумать над чем-нибудь качественно новым?
Ночная Стража города Анк-Морпорка... дайте догадаюсь. Есть некое задание, которое в обычной ситуации решают дипломаты. Витинари, естественно, посылает на это дело максимально неподходящего персонажа - Сэма Ваймса. Который, используя лучшие свои качества - прямолинейность, грубость, глубочайшее несогласие со многими общепринятыми нормами и потрясающий дедуктивный талант - названную проблему решает. Пару вспомогательных подвигов совершит Моркоу (кстати, при этом обязательно всплывает эпизод, в котором он на голой харизме сделает то, за что нормальному человеку свернули бы шею. Пункт первый во всей своей красе). Кончается книга очередным расширением Стражи, постепенно приближающим её к реальной современной полиции.
Я ни в коей мере не утверждаю, что сюжеты Пратчетта предсказуемы. Но, к моему большому сожалению, общие схемы событий начинают повторяться. Технически на мастера Терренса уже можно написать что-то вроде пародии. Что, безусловно, не может не огорчать.


Закончив речь, Альфа вновь наполнил допитый в процессе речи кубок и вопросительно взглянул в сторону своего оппонента.

[дон Алесандро >>>]

- О! Я немного отвлёкся, - человек на диване помахал рукой и диван пришёл в движение.
- Я, было хотел начать с критики организаторов, что предоставили нам удивительно однобокую и имеющую достаточное число ошибок справку о Терри, но потом передумал, тем более что их ошибки видны и так, а мой достойный оппонент уже добавил некоторые забытые грани творчества и потому я могу немного успокоиться.
- Какая понимаю основная претензия к Пратчетту это повторы, эдакие постоянные рефрены чтобы писатель мог уйти от сериализации книг, да, это не слишком хорошо, но давайте задумаемся над иным, взглянем в них по иному.
Диван развернул сэра Гюсота к публике.
- Почему мы раз за разом покупаем книги Пратчетта? Из-за тонкого юмора пересказчиков? Из-за богатства типажей персонажей? Из-за зачастую хорошо ухваченной пересказчиками словесной эквилибристики автора? Нет, не только. И те, кто утверждают, что мы читаем рассказы Терри по тем же причинам, по которым мы ходим в парки развлечений, ошибаются. В лучшем случае мы выходим с аттракционов, испытывая приток адреналина или покатываясь со смеху после «кривых зеркал», но вот только к литературе это не имеет никакого отношения.
- А как ни крутите, литература далеко выходит за рамки того, что можно найти в парке развлечений.
- Да, рассказы Терри, могут нас рассмешить и смешат вне зависимости сколько раз мы их прочитаем. Но, пожалуйста, не стоит путать эти чувства с обычным развлечением. В лучших рассказах, тех, что остаются в памяти и меняют нашу жизнь, всегда есть нечто лежащее за внешними смыслами. Из плохих рассказов мы запросто можем узнать очередной способ завоевания Мира, на сон грядущий. А рассказы Пратчетта о другом – о надежде и отчаянии, любви и ненависти, страсти и ревности, одиночестве и отчуждении, мужестве, ярости и разуме и о бесконечном конфликте сердца с самим собой. И как темнота не имеет смысла без света, так и юмор без слёз и лучшее что написано у Пратчетта это в первую очередь рассказы, и лишь во вторую очередь юмор и персонажи.
- Они построены не просто вокруг смеха, но описывают жизнь во всём её многообразии, с любовью и смертью, надеждой и всем широчайшем спектром чувств что волнуют каждого. Эти рассказы наполнены людьми и нелюдями, что на самом деле похожи на нас, как и мы все они одинаково действуют в схожих ситуациях, но кто из нас может похвастаться что всегда приберегает в рукаве что-то новое, а не только проверенные методы, и именно по этому мне кажется они остаются для нас людьми (вне зависимости от вида), а не объектами на бумаге, до самого конца книги. И именно поэтому мы покупаем его книги, именно поэтому читаем их отложив все дела, ведь рассказы Терри Пратчетта рассказывают нам не истории, а правду.

Менер Гюсот откинулся на подушки дивана и умокл.

[SergK >>>]

Гиппогриф уважительно кивнул человеку в черном, после чего поклонился бабке Гульде, вновь надевшей маску:
- Спасибо. Возможно не желая того, Вы вызвали у меня интересные и забавные воспоминания…

«Однажды в Анк-Морпорке, на одной тихой, щедро залитой утренним солнцем и помоями улочке я встретил необычного молодого человека в черной мантии. Выглядел парень очень странно, словно живой актер среди декораций: он казался мне более настоящим, чем эта грязная улочка, лавки мелких торговцев и шатающийся туда-сюда сброд, словно не замечавший этого необычного незнакомца. Самым удивительным было то, что парень просто напросто вышел из стены! «Ненастоящая какая-то…» - глупо подумал я тогда…
Звали его, кажется, Мор. Он сказал мне… как же он выразился… вроде как я – его клиент. Я заверил, что никогда не встречался с ним и ничего не заказывал. Кроме того, я заприметил в его руке маленькие песочные часы, в которых почти закончился песок… Мор со смущением объяснил мне что, к сожалению для моей скромной персоной, он подмастерье некоего Смерти, а эти крохотные песчинки в часиках – суть моя ускользающая жизнь. Кроме того, он сказал, что никуда не спешит, так как я (подумать только!) последний на сегодня, и в настроении рассказать мне парочку историй, если, конечно, я не тороплюсь на тот свет.
Конечно я хотел рассмеяться в ответ на удачную шутку, но всё, что я смог сделать – покивать в ответ - настолько моё внимание приковали удивительные песочные часы в руках Мора. Теперь я уже точно не скажу, что было в них так удивительно – простой деревянный футляр, заключающий средней толщины крепкое стекло незатейливой формы, но тогда я как завороженный смотрел на крохотные песчинки, проваливающиеся через горловину, их ленивое падение вдруг почудилось мне неукротимой лавиной... Вскоре мы сидели в кабаке, я вертел в руках часы, которые ученик Смерти после долгих уговоров дал мне посмотреть. Голос Мора доносился словно бы издалека:
- … а Изабель то видеть меня не хочет, а то бросается на шею … а они и говорят, если уж ты магик и проходишь сквозь стены, так наделай нам золота! А я через стены-то прохожу со второго раза на третий!... а Смерть только и делает теперь, что радуется жизни, и совсем не ухаживает за Бинки…
Тут уж я не выдержал и перебил его – что это, мол, за Бинки? Парень даже обрадовался – ему показалось поначалу, что я перестал его замечать. Такое с ним частенько бывает.
- Бинки, - ответил он, - это белая лошадь, на которой скачет Смерть.
Тут уж я прыснул:
- Смерть — Великий Жнец, Пришедший в Юдоль Скорби Собирать Свою Мрачную Жатву ездит на белой лошади по имени Бинки!?
Мор пожал плечами:
- Ну, у Смертя есть небольшие причуды. Он любит говорить жутким голосом, который ЗВУЧИТ ПРЯМО В ТВОЕЙ ГОЛОВЕ. Кроме того, он с недавних пор полюбил прогуливаться по городу, пить в кабаке, ходить на рыбалку… Всю же грязную работу он сваливает на мои плечи!
Парень выглядел недовольным. Хозяин забегаловки стал настороженно косится на меня – верно ему казалось, что я один одинешенек сижу за столиком и разговариваю сам с собой, да еще и смеюсь, словно умалишенный.
- И ты никогда не хотел бросить все это и вернутся домой?
Мор грустно усмехнулся:
- День, когда я вернусь домой, будет самым грустным в моей жизни… Впрочем, Смерть не так уж и плох, во всяком случае, пока он не пришел за Вами.
Я взглянул на парня, но не увидел и тени иронии на его лице. Мор пожал плечами:
- Ну что же, песок в часах на исходе – нам пора идти.
Я, изобразив сожаление, посмотрел на песочные часы:
- Я вижу, Вы не врёте мне – на часах моё истинное имя… но, умоляю, скажите только одно, – тут меня окончательно разобрал смех, - почему же оно написано вверх ногами!?
Надо было видеть лицо ученика Смерти, когда он выхватил часы из моих рук:
- Я… Но я был уверен…, - парень перевернул часы с ног на голову, теперь в верхней чаше была весьма солидная горка песка. Теперь моё истинное имя, известное весьма немногим, красовалось на часах как положено. Мор стукнул себя по лбу:
- Неужели они так и стояли в хранилище? Похоже, что всё недавнее время Вы жили себе впрок!.. Только бы Смерть не узнал – уж он-то устроит мне сцену… Он ВСЕГДА делает всё верно – значит виноватым окажусь я…
Впрочем, парень не выглядел таким уж обеспокоенным, а я и вовсе не собирался сожалеть о такой его «досадной» оплошности. Я угостил Мора пивом за свой счет.
Знаете, весьма странно было сидеть рядом с песочными часами, отмеряющими мгновенья моей жизни, и ни капельки не беспокоится об этом…»

Маска тряхнул головой, словно отгоняя воспоминания, отчего конский хвост немного растрепался.
- Что же касается глубокоуважаемого мастера Терри Праттчета, все хроники Плоского мира - суть истинная правда. Они правдивы, как и моя история… а может и еще правдивей!– Гиппогриф лукаво ухмыльнулся под маской. – Судари и сударыни, вы ведь не будете ставить под сомнение мои слова?

Сообщение отредактировал SergK - 17-09-2007, 17:50

[Альфа 900I >>>]

Синтет улыбнулся
- О, я и не думал отрицать, что книги Пратчетта давно вышли за рамки обычного юмористического фэнтези. Не могу, впрочем, не отметить, что изначально это автором, вероятно, не планировалось. "Цвет волшебства" не особо богат глубокими мотивами, моральными терзаниями и сильными образами. Единстенная не-юмористическая мысль, проскакивающая в этой книге - вера в чудо, как невероятно сильное оружие ... в остальном же душевные искания персонажей хорошо описываются следующей цитатой:

Но что же будет с Двацветком, который останется один-одинешенек в городе, где даже тараканы за милю чуют золото? Нужно быть настоящим подонком, чтобы бросить этого чужеземца здесь.



Патриций Анк-Морпорка улыбнулся одними губами.
- Пупсторонние ворота, говоришь? - пробормотал он.
Капитан стражи лихо козырнул.
- Так точно, повелитель. Пришлось пристрелить лошадь, иначе этот гад отказывался останавливаться.

Со второй книги ситуация усложнилась. "Безумная звезда" - книга, в первую очередь, о власти. О силе. И о цене, которую приходится за них платить. "Творцы заклинаний" - которые, вообще говоря, вовсе даже и "Равные права" - книга о знаниях, о силе и о нелегкой женской доле в процессе поиска первого и второго.

Однако, в первую ли очередь глубиной своих книг ценен нам Терренс Пратчетт? Как ни люблю я "Стража! Стража!" и "К оружию! К оружию!", у Чехова и Гоголя тема маленького человека раскрыта посильнее. "Мелкие боги" - одна из мощнейших книг о Плоском Мире, но есть произведения, в которых темы жизни-смерти-веры раскрываются ярче.
Пратчетт начинал как фэнтези-юморист. Продолжи он дальше исключительно в том же ключе, его скоро было ждало забвение - ибо избежать повторов в такой ситуации было бы трудно. Но в юморе проклюнулись неожиданные нотки. И именно получившийся сплав из отличных шуток и глубоких мыслей и является тем, за что мы так любим автора. Отмечу еще раз - сплав. Нельзя сказать, что один из элементов важнее другого. Изымите философию - получите пародийное фэнтези. Пусть и выше классом всякого барахла, которое стройными рядами занимает соотвествующие полки в книжных ... но все же. Плюс к тому, создать много качественных книг в чисто пародийном жанре трудно - очень скоро испишешься и начнешь самоповторяться. Изымите юмор - и читать это станет "невкусно, хотя и полезно". Мы имеем гениальный продукт. Его хочется читать. Его хочесть прочесть, не отрываясь - как трудно оторваться от пакета картофельных чипсов. Прочитав же, ты понимаешь, что неведомая сила с помощью медицинского шприца и набора витаминных комплексов превратила непримечательный фастфуд в крайне полезное и питательное блюдо.
Синтет вздохнул.
- Проблема во вкусе чипсов. Нет, я с удовольствием ем витамины, но ... мастер Гюсот, вы несколько недопоняли меня. Не рефрены. Рефрен - это, в сущности, прекрасно. Брэйн в сотый раз объясняет Пинки, что завтра вечером они вновь будут пытаться захватить мир. Барт Симпсон прилежно пишет на доске очередную фразу. У крабовых чипсов один и тот же знакомый аромат. Но повторы ... увы, это не то. Повторение является частью смысла рефрена; если мы повторяем нечто несколько раз, никак не показав, что повторение это четко запланировано - это не литературный прием. Это лень. Которая пусть движет прогресс, вместо того, чтоб портить хорошие книги.

Сообщение отредактировал Альфа 900I - 17-09-2007, 18:34

[бабка Гульда >>>]

Бабка Гульда, которая, зажмурившись от удовольствия, слушала речь обвинителя, вдруг насторожилась, открыла глаза, вскинула голову:
— Э-эй, так не пойдет! К порядку! К порядку! Некорректный аргумент!.. Вот: "...у Чехова и Гоголя тема маленького человека раскрыта посильнее..." У них много чего раскрыто посильнее. Если каждого писателя сравнивать с Чеховым, Гоголем, Толстым, Булгаковым и т.д. на предмет, чего и где у классиков лучше раскрыто, то подавляющему большинству писателей останется застрелиться об пенек! Давайте не будем, господа, как говаривал мой со Стругацкими хороший знакомый Модест Матвеевич Камноедов! Давайте мы это прекратим! Чехов - это Чехов, а Пратчетт - Пратчетт!

[Альфа 900I >>>]

Альфа задумчиво щелкнул клешней.
- Прошу прощения, миледи. К сожалению, я несколько некорректно сформулировал мысль. Сравнивать творчество Пратчетта с упомянутыми классиками действительно не стоит. Я скорее имел в виду, что "глубокая" часть его творчества сама по себе все же не столь сильна, как у тех его товарищей по перу, что специализируются именно на произведениях подобного рода. Результат ценен нам за счет того, что он подан в крайне удобоваримой форме. Пусть "мыслей" в том же "Преступлении и наказании" Достоевского больше, читать данное произведение Федора Михайловича все же не так легко и интересно, как "Мелких богов" или "Движущиеся картинки". И вместе с тем - автор не скатывается в чистый юмор. Загробная пустыня из "Мелких богов", образ Диоса из "Пирамид" (понять не могу, чем он меня так цепляет), сцена награждения в "Стража! Стража!" ...
Оба элемента одинаковы важны. Отметить недостатки "глубокой" части я не могу. Во всяком случае, пока, - синтет снова слегка улыбнулся. - А про "юмористическую" часть я уже высказался.

[Drogo >>>]

В зал ворвался человек, у него была одна нога (это ложь, у него было две ноги, но сейчас осталась только одна, и на место второй был поставлен кусок дерева), один глаз (смотрите предыдущее примечание), он курил трубку, был в тельняшке, а еще – шляпа-треуголка, картуз, повязка для глаза, сережка в ухе и чучело попугая на плече. Он постоянно повторял «Аррр» или «Йо-хо-хо». В общем, типичный преподаватель казахского языка.
- Арр, - начал он, - коли, вы затронули тему Великого Птерри, вставлю и я свои пять дублонов. Два первых романа для кого-то являются самыми любимыми, и этот кто-то наивно считает, что потом Пратчетт исписался. Так считаю не я, спрячьте свои тухлые помидоры обратно. На мой взгляд, Пратчетт из романа взрослеет, извините, конечно, мастер… Темы становятся глубже, порой сюжет отходит на второй план. Вы заметили, что «Карпе Югулум» вторичен к «Дамам и господам». То же самое с «С-Хрякусом» и «Смерть и что случается после». Помнится, сюжетов на нашей планете не так много, и их давно выдумал Шекспир, и нового ничего не напишешь, тем более, что Шекспира, почти всего Мастер уже переложил на Плоскомирские просторы. Сюжет для Пратчетта, по-моему, играет не первое значение. Сначала, символы и философия духа, шутки-прибаутки потом. Еще можно было бы сказать, что некоторые персонажи остановились на одном уровне и больше не развиваются. Моя любимая Матушка, которую я считаю своим плоскомирским аватаром в юбке, стала меня разочаровывать, чего не скажешь о персонажах из цикла о «Страже».
Но, несмотря на все эти огрехи, которые я из себя выскребал – Пратчетт – это лучшее, что есть на планете, то ради чего, мне лично порой хочется жить. Честно…
По своей золотой традиции я скинул на вас сумбурный запас моих мыслей и позволяю в них разобраться… Йо-хо-хо!

[V-Z >>>]

– Позволю и себе присоединиться, – вновь вмешался Летописец. – И выступить в защиту мэтра. Правда, сделаю пару замечаний по поводу представленной справки. «Hogfather» куда лучше переводить как «Санта-Хрякус»; так оно в большинстве случаев и переводится. Также экранизации Пратчетта не исчерпываются мультфильмами; совсем недавно был экранизирован уже упомянутый «Hogfather», и сам автор им остался весьма доволен.
Теперь же перейду к аргументам.
Я согласен, что в книгах Пратчетта имеются повторы… но есть определенные возражения. Во-первых, выход книг разделяет отнюдь не пара месяцев; даже напрямую продолжающие друг друга две книги о Ринсвинде вышли с интервалом в три года. То же самое наблюдается в цикле о Ночной Страже.
То есть – за это время читатели успевают подзабыть отдельные мелкие детали, на которые уважаемый синтет и указал. Поэтому приходится повторять некоторые характеристики; к примеру, подыскать иное определение для капрала Шноббса лично я не способен.
О Гасподе. Тут повторов избежать не удастся – ведь «гав-произнесенное» действительно звучит странно. И любой, не встречавшийся с этой личностью ранее, не может сего не заметить. Конечно, если он достаточно внимателен.
Правда, с Гасподом связана странная нестыковка, которую я до сих пор не могу себе объяснить… но об этом позже.
О повторяемости в сюжете – на примере той же Ночной Стражи. Проблема в том, что лорд Витинари в некоторых вопросах достаточно консервативен; метод «послать Ваймса» себя не раз уже оправдывал, и вряд ли патриций откажется от эффективного приема. А если откажется – то это будет противоречить личности персонажа. Что до расширения Стражи – то оно дается именно в вознаграждение за выполненное дело, что логично.
А вот про Ринсвинда возразить, увы, не могу.

[Альфа 900I >>>]

Дослушав речь Летописца, синтет почесал в затылке.
- Я не спорю с тем, что в новой книге нужно напоминать о некоторых деталях старых. Это верно не только из-за промежутков между книгами; произведения позиционируются, как независимые. В идеале, знакомиться с Плоским Миром можно хоть с "Цвета волшебства", хоть с "Прямо К Глотке". Это весьма и весьма адекватный подход. Мне не нравится, когда это напоминание делается практически одними и теми же словами. На примере того же Гаспода - да, его речь выделит любой внимательный человек ...
Альфа осекся.
- ... хотя и не следует забывать, что люди Плоского Мира склонны не видеть то, в реальность чего они не верят. Тем не менее. Зачем это отмечать при каждом удобном случае? Ценность такой шутки ограничивается её собственной ценностью, - синтет обдумал последнюю фразу; она ему не понравилась. - Никакого влияния на сюжет. Не рефрен. Само по себе тоже не бог весть что. Бритва Оккама этого не одобрит...
Ночная Стража... с вашими аргументами, мессир, спорить трудно. Вы все верно сказали, но ... логичность действий не оправдывает самоповторы. Я думаю, вы со мной согласитесь.
Синтет допил сок и попытался заново наполнить кубок. С удивлением обнаружив, что за время дискуссии он умудрился прикончить весь кувшин, Альфа сделал знак официанту и вновь повернулся к Валерьеву.
- Признаюсь, одним из своих тезисов вы меня заинтриговали. Что же не так с Чудо-Псом?

[Янтарь >>>]

Полная дама пригрелась у камина: она свободно раскинулась в кресле, а на ее алых от помады губах играла блаженная улыбка. Временами она делала маленький глоток из хрустального фужера, который предупредительные гномы наполнили сладким ягодным вином. Ее легко можно было бы заподозрить в полном отсутствии интереса ко всему, что творилось вокруг, но незнакомку с головой выдавал слишком живой взгляд любопытных глаз. Она была похожа на дремлющую кошку, ту, которая мастерски изображает ленивую истому, но при этом видит и слышит больше, чем иные из бодрствующих.
Незнакомка с каждой секундой все сильнее утверждалась в своих симпатиях к Обоснованному Сомнению. Ей пришлась по вкусу взвешенная логика рассуждений синтета, да и выбранная им позиция... она сулила куда больше сложностей, чем та, что была выбрана остальными участниками дискуссии, а дама любила создавать себе сложности, чтобы позже с блеском их разрешать.
- Я хотела бы несколько дополнить и развить точку зрения Обоснованного Сомнения. Если будет позволено, - дама повернулась к киборгу со слегка озадаченным видом. Ей раньше не приходилось встречать подобных созданий, и она растерялась, подбирая подходящее обращение, - ... милорд.
Позволения, впрочем, она так и не дождалась.
- Милорд... уже отметил, что Терри Пратчетт склонен к повторениям. Я полностью разделяю подобное мнение, вдобавок считая, что этот недостаток вызван некоторой склонностью Пратчетта к самолюбованию, - дама обезоруживающе улыбнулась, предчувствуя, что ее слова могут прийтись по вкусу далеко не всем из приглашенных, - вы же не будете отрицать, что Мастер чересчур охотно использует самые удачные из своих сравнений и определений, будто желая наслаждаться ними вновь и вновь?
Дама пригубила еще вина, чтобы смочить пересохшее горло.
- Но повторения Пратчетта не исчерпываются одними лишь описаниями. В последнее время Мастер стал на редкость неизобретателен еще и по части... как бы это сказать?.. построения сюжетных линий.
На этот раз незнакомка выдержала намеренную паузу, добиваясь, чтобы ее слова произвели наибольший эффект на слушателей. Разумеется, она очень любила быть в центре внимания.
- Открывая новую книгу Терри Пратчетта, я, разумеется, и не смею догадываться о том, кого на этот раз коснется его острая злободневная сатира. Не подозреваю и о том, каких еще ярких, харизматичных персонажей он изобразит. Даже о сюжете я могу догадываться лишь по опыту прочтения предыдущих книг да по скудным аннотациям на обложках. Но вот о структуре этого сюжета я всегда знаю почти наверняка.
Про кого бы ни писал Пратчетт - про ланкрских ли ведьм, про Смерть ли, про неудачливого Ринсвинда или чуть менее неудачливого Ваймса, про пирамиды или про движущиеся картинки - везде, почти везде читателя ждет одна и та же история. Начинается все с Таинственной Завязки, которая несет в себе больше загадок, чем полезных сведений, и получает все большее развитие на протяжении всей книги, становясь этакой побочной сюжетной линией, ружьем на стене, которое обязательно выстреливает ближе к концу... Впрочем, об этом позже. Дальше Пратчетт с головой погружает нас в будничную (что далеко не всегда значит "размеренную") жизнь главных героев, заново знакомит с ними читателей, и потом дает первоначальный толчок Маятнику Событий. С каждой новой страницей книги Колебания становятся все ощутимей, а приключения героев - все невероятней. Это длится довольно долго; персонажи мучительно ищут решение сложившейся проблемы (или, в случае с Ринсвиндом, изо всех сил стараются это решение не найти), а Мастер старательно вешает на бумажные стены страниц все новые и новые заряженные ружья...
И вот, когда от общего объема написанного остается пятая-шестая часть, Маятник приходит в резонанс с линией Таинственной Завязки, герои непременно оказываются в разной степени близости от центра событий; а ружья-на-стенах выстреливают - все и сразу. Дальше сюжет развивается бурно и даже хаотично. При этом Пратчетт подключает к делу всех своих персонажей, описывает происходящее от разных лиц и с разных точек зрения, что лишь усиливает впечатление всеобщего беспорядка, и...
В порыве чувств незнакомка взмахнула бокалом, чуть не пролив вино себе на платье. Это заставило ее заметить, что ее речь, возможно, становится слишком эмоциональной; дама сконфузилась, осекшись на полуслове. Потом собралась и, на всякий случай вернув бокал незаметному гному-официанту, продолжила:
- Конец, конечно, очевиден: матушка Ветровоск, Ринсвинд или Сьюзен, внучка Смерти, в очередной раз спасают... - дама призадумалась над формулировкой, - то, что им нужно спасти. При этом умудряясь обменяться с приятелями парочкой заключительных диалогов. Такое завершение книг оправдано, не спорю. Но оправдана ли прочая... линейность сюжета?
Дама огорченно вздохнула. Она была недовольна своим выступлением да вдобавок эмоционально опустошена. Облизнув губы и поразмыслив несколько мгновений, незнакомка решилась пойти на небольшой компромисс.
- Я очень уважаю Терри Пратчетта и с неизменно большим удовольствием читаю любую из его книг. Но именно поэтому мне так очевидно некоторая его, - дама хотела было произнести "закоснелость", но вовремя одумалась, - приверженность собственным традициям. На мой взгляд, Терри соорудил для себя рамки, в пределах которых ему очень удобно работать и где он может спокойно заниматься тем, в чем равных ему мало среди современных писателей: созданием характерных персонажей и острых, но умных шуток. Я бы, пожалуй, даже поощрила подобное желание, если бы речь шла о ком-нибудь другом. Но настоящий Мастер должен быть Мастером во всем, верно?

[V-Z >>>]

– Неувязка состоит в следующем, – как оказалось, где-то во время других выступлений Летописец сумел раздобыть чашку чая, и сейчас неспешно размешивал сахар серебристой ложечкой. – Финал «Движущихся картинок» определенно свидетельствует о том, что Гаспод стал обычным псом. Черно-белое зрение, «гав» вместо речи, и так далее. Тем не менее, во всех книгах, действие коих определенно происходит позже, Гаспод по-прежнему говорит. Объяснения тому, что он сохранил речь и подобный человеческому разум, я не нашел. Возможно, кто-то подскажет?

[Альфа 900I >>>]

Синтет хмыкнул.
- Запрос понятен. Однако, ответ на него вы можете найти во второй книге с участием Гаспода - ""К оружию! К оружию!". Позволю себе процитировать соотвествующий отрывок

— Люди много чего не любят, — тут же ответил пес. — Взять, к примеру, меня. Я страдаю хронической разумностью. Есть от нее хоть какая нибудь польза собаке? Я об этом просил? О нет, только не я. Просто занесло меня как то к факультету высокоэнергетической магии этого вашего Незримого Университета, вижу, о, классное местечко для гнездовища, ну и поселился там, а никто ведь даже не предупредил, что эта проклятая магия сочится там из всех дыр, потом вдруг открываю глаза, голова шипит как доза слабительного, и тут я думаю: ого го, опять началось, привет, абстрактный концептуализм, мы идем, интеллектуальное развитие… Какая мне от этого польза? Когда такое приключилось со мной в прошлый раз, я спас мир от этих ужасных, как их там, из Подземельных Измерений — и что? Кто нибудь сказал мне спасибо? Какой хороший песик, дайте ему косточку? Ха ха.

[Genazi >>>]

Внезапно, неторопливый разговор участников дискуссии, прервал истошный детский вопль:
-Teleport!!!
Раздался громкий хлопок, и сидящих в комнате едва не ослепила яркая вспышка огненно-красного оттенка.
Затем, когда глаза спорщиков наконец обрели способность видеть, они наконец смогли узреть виновника этого небольшого проишествия.
Невысокого роста мальчик, с темно-русыми волосами и чуть раскосыми глазами, растерянно сидел на пятой точке опоры и поглаживая ушибленную макушку бормотал:
-Далась мне эта телепортация...Надо было как все нормальные люди, через дверь, а я...Ох-хо-хонюшки...
Вскоре, мальчишка заметил остальных лю...сущ...дя...те...индивидуумов и поспешно вскочив, низко поклонился всем, в знак своего уважения. Затем с улыбкой шелкнул пальцами, и прошептал:
-Levitation.
К несчастью, он не рассчитал силу заклинания и высоту потолка, поэтому что есть силы шмякнулся затылком о уже упомянутый мною потолок.
Сквозь зубы шепча ругательства, юноша вздохнул и начал вещать, зависнув где-то на уровне метра над полом.

-Хмм...Я бы мог бы многое вам рассказать, из того, что именно я думаю о Терри Пратчетте, уважаемые Господа...
Услышав где-то в углу непринужденное "кхе-кхе", мальчик быстро поправился:
- ...И дамы. Но так как, я не распологаю нужным количеством времени, буду говорить быстро и по делу.
1. Прослушав (да-да именно "прослушав"! Не "подслушав"! Нет. Я не подслушивал! Ох, ладно, какая разница?) ,изречения многоуважаемого синтета, я никак не мог отделаться от настойчивого желания процитировать одну весьма известную даму, которая как-то бросила фразу в сторону Сикстинской Мадонны: "Эта дама уже настолько популярна, что уже сама может выбирать, кому ей нравится, а кому нет." Комментарии излишни.

Несмотря на все попытки разнообразных личностей (я не имею, разумеется, ввиду вас, синтет), очернить и в чем-бы то ни было обвинить моего любимейшего автора , я утверждал, утверждаю и буду утверждать то, что Пратчетт- перпетуум мобиле современного фэнтези. Только такъ.

2. Единственное что мне НЕ нравится в творчестве Пратчетта, так это то, что (я надеюсь) пока, ничего не известно о дальнейшей судьбе Эскарины ("Творцы Заклинаний"), Теппика ("Пирамиды"), и т.д.


Мальчик закусил губу, собираясь с мыслями. Затем раскрыл рот явно собираясь что-то сказать что-то очень важное, но всесто этого пробормотал:
-Пить хочется...

[Весёлый Роджер >>>]

Феникс, до этого момента недвижно стоявшая на своем месте, вдруг словно ожила.
- Вечер завершен, - провозгласила пернатая Маска, - я попрошу тишины, любезные гости.
Едва только в каминном зале воцарилось безмолвие Феникс продолжила:
- Вечер завершен и мы должны вынести решение. Мы внимательно выслушали мнение Обоснованного Сомнения и Безусловной Защиты и вынесли вердикт.
Феникс повернулась лицом к стене и внимательный гость мог заметить, как шевельнулось изображением на белом шелке кимоно, как сверкнули глаза огненной птицы, как... А может почудилось?
Маска протянула руку к камину и пламя, словно ласковый пес, рванулось навстречу, облизало руку хозяйки, не тронув рукава, и вернулось в логово, лишь маленький огонек остался плясать на раскрытой ладони девушки. Феникс подбросила огонек вверх, словно птенца, что учится летать... и тот в самом деле взлетел, чтобы начертать в воздухе:

НАТУРАЛЬНЫЙ ТАЛАНТ

Феникс повернулась к гостям и поклонилась представителю Обоснованного Сомнения:
- Благодарю Вас, Вы приняли на себя нелегкую обязанность. Это достойно уважения.
Затем девушка поклонилась представителю Безусловной Защиты:
- Благодарю Вас за участие в вечере и прекрасную защиту Автора.
Выпрямившись Маска продолжила:
- Вердикт вынесен, дорогие гости. Мы начинаем новый вечер. Я прошу Вас огласить фамилии авторов, творчество которых вы хотели бы обсудить.
Огненные буквы в воздухе померкли и вскоре пропали. Белая бабочка на плече Гиппогрифа обратилась листочком бумаги.

[V-Z >>>]

- Новый вечер, да? - усмехнулся Летописец, попутно отвесив вежливый поклон синтету за разъяснение и цитату. - Что ж... если не возражаете, выступлю первым.
Он на несколько секунд задумался.
- Есть люди, создающие миры, которые очень и очень похожи на наш... но отличаются. Часто - наличием магии, изменяющей ход вроде бы знакомых исторических событий. И если таковая картина написана мастером - то она надолго остается в памяти. По моему мнению, одним из таких мастеров является Гай Гэвриел Кей, которого я и предлагаю на сегодняшний вечер.

[Янтарь >>>]

На этот раз дама была закутана в ниспадающие до пола золотистые шелка, которые играли с отблесками каминного пламени не хуже зеркала или безупречно ограненного бриллианта. Свелые волосы поддерживала диадема, украшенная россыпью желтых топазов - такая же безвкусная, как и тяжелое янтарное ожерелье на шее.
Дама неспешно потягивала шампанское и закусывала его тонко нарезанными ломтиками масляно-желтого сыра. От этого занятия она отвлеклась лишь на мгновение, чтобы бросить небрежное:
- Вадим Панов.
Ни слова кроме она не произнесла, а понять что-либо по ее тону было решительно невозможно.

[Альфа 900I >>>]

Синтет довольно откинулся на спинку кресла. Первый вечер ему более чем понравился. Дискуссия пробудила в нем аппетит; взмахом клешни он подозвал к себе официанта и заказал солидную порцию яичницы с помидорами. Подробно описав, чего именно от этой яичницы он ждет, Альфа вновь повернулся к Маскам.
- Я уже предлагал кандидатуру Виктора Пелевина. И на сей раз моим кандидатом будет именно он. Постоянство всегда упрощает жизнь, не так ли?

[бабка Гульда >>>]

- Постоянство? Ага, упрощает! - согласилась сидящая в кресле грузная старуха и гордо оглядела свой жуткий заплатанный балахон и раздрызганные сапоги, в которых появлялась везде и всюду. - Я вот и в прошлый раз предлагала ЭЛЕОНОРУ ГЕНРИХОВНУ РАТКЕВИЧ, и в этот раз ее же предлагаю. И буду продолжать, пока на нее жребий не укажет.
Старуха довольно откинулась на спинку кресла (кресло жалобно застонало). И вдруг встрепенулась:
- Но в официальные защитники не пойду! Даже к Раткевич! И в обвинители не пойду! Убегу! Живьем не дамся! Я застенчивая!!!

[Torvik >>>]

Алхимик, до сей поры подслушивающий под дверью, таки вошёл в комнату. Оглядев исподлобья собравшуюся компанию, он вытер тыльной стороной узкой ладони потный лоб и поискал глазами свободное место. Наконец вожделенное было обнаружено. Старый венский стул из некогда благородного дерева с резной спинкой и пыльным сидением стоял возле правой стены. На нём лежали какие-то книги и рукописи, покрытые слоем пыли двухнедельной давности. Алхимик небрежно стряхнул их на пол и уселся сам на то место, где некогда они лежали.
- Лермонтов Михаил Юрьевич, - проговорил он, лукаво ухмыляясь. - Все читали, надеюсь? Вот и поговорим. Новые имена - это здорово, но ведь и так называемую классику обсуждать надо. Оставлять её на пароходе современности или списать в утиль. Посмотреть пристально, а не дутые ли у нас идеалы.

[Marzell >>>]

Вновь раскуренная трубка и еле-слышное посипывание ничуть не мешали говору Марцелла: Хм, я как и встарь придерживаюсь своего мнения: Генри Лайон Олди.
Неизменность... странное слово, почти созвучное неизменяемости, ан нет! Иногда это прямо-таки противоположности.
Синие кольца потихоньку уходили вверх, нанизываясь и свисая с потолочных балок они странным образом напоминали вязки бубликов, что часто можно заметить у лоточников на улицах.

[higf >>>]

Хигф уважал правила, а потому не стал и пытаться возникнуть через портал. Он просто вошел в дверь.
- Приветствую всех собравшихся! Хорошее место...
Поклонившись, он прошел и сел у камина. Какой темный властелин не любит погреться у огня камина в свободное от работы время!
Вытянув ноги, он продолжил:
- Рискуя быть закиданным яблоками, помидорами и прочими фруктами, предложу писателя, которого не все любят и многие не любят сильно, но зато будет не скучно - Ник Перумов.

[Даниэль >>>]

Из всех предыдущих обсуждений, хоть и было их не слишком много, девушка для себя ничего интересного и захватывающего не вынесла. Удобно устроившись у камина, она прислонилась плечом к теплой поверхности, и уютно так почти мурлыкнула :
- Жаль, здесь не интересуются хайку. С удовольствием обсудила бы этот жанр.
Вытянув ноги, Даниэль закрыла глаза, наслаждаясь долгожданным теплом и параллельно вспоминая имена и фамилии любимых писателей.
- Пожалуй рискну предложить такое имя... - она продолжала выбирать между двумя именами - например, Артур Хейли

[Вито Хельгвар >>>]

В этот раз кресло было повернуто спиной сразу ко всем. Размышлял ли о чем-нибудь сумрачный джентльмен, или же просто вкушал заслуженный отдых и покой - неведомо. Впрочем, единожды и он нарушил тишину чистым, звучным баритоном:
- Вопреки моим собственным правилам не принимать ничьей стороны и встречать исход равнодушно, все же полагаю необходимым внести на жеребьевку кандидатуру Марии Семеновой. В текущий момент это весьма занимающий меня автор... с учетом последних обстоятельств.

Сообщение отредактировал Вито Хельгвар - 21-11-2007, 4:31

[Весёлый Роджер >>>]

Феникс спрятала кисти рук в рукавах кимоно и склонила голову набок каким-то очень обыденным для нее и совершенно птичьим жестом.
Дождавшись, когда в Зале прозвучат все фамилии этого вечера, девушка заговорила слегка нараспев, оглашая, кого станут обсуждать дорогие гости.

- Прием голосов окончен. Я прошу тишины... В этот вечер вами были названы следующие кандидаты:
- Гай Гэвриел Кей
- Вадим Панов
- Виктор Пелевин
- Элеонора Раткевич
- Михаил Лермонтов
- Генри Лайон Олди
- Ник Перумов
- Артур Хейли
- Мария Семенова

Официант, фырча от важности и усердия, тащил уже к хозяйке Зала поднос с книгами - каждый из названных авторов был здесь. И так он спешил, так торопился, что споткнулся уже когда подошел совсем близко. Официант полетел вперед, в ноги Василиску, поднос сверкнул и упал с красивым звоном на пол, а книги взлетели вверх в беспорядке, и лишь одна из них очутилась в руках Феникса. Заметались гномы, собрали книги, уволокли поднос, а Феникс так и застыла, перелистывая тонкими пальцами белые листы книги в темном переплете.
- Мария Семенова, - произнесла она звучно, - сегодня мы обсуждаем ее.

[Вито Хельгвар >>>]

Человек в черном был все так же невозмутим.
- Причудливая все же игра судьбы, однако... однако делать нечего. Мне, полагаю, придется выступить за либо против сей уважаемой писательницы. Но - позже. Пока что - толика общедоступных сведений для удобства тех, кто пока еще не ознакомился с опусами многоуважаемой Марии Васильевны...

Итак.

Мария Васильевна Семенова родилась 1 ноября 1958 года в Ленинграде в семье учёных. В 1976 г. закончила школу, поступила в Ленинградский институт авиаприборостроения, который закончила в 1982 г. с дипломом инженера-электрика. Десять лет работала по специальности, написала ряд научных статей.
В 1980 г. Мария Васильевна написала повесть, ныне известную как «Хромой кузнец», и передала её в ленинградское отделение «Детской литературы». Повесть поставили в план издания и забыли о ней надолго. В 1989 г. вышла первая книга. За свою первую напечатанную повесть «Лебеди улетают» Семенова получила премию «За лучшую детскую книгу года».
В 1992 г. Семенова активно занялась переводческой деятельностью (главным образом, из-за заработка); в процессе этого познакомилась со множеством произведений, написанных в жанре фэнтези. Неудовлетворённость переведённым и прочитанным стала одним из побудительных мотивов к написанию романа «Волкодав» (1992-1995), который был назван издателями «долгожданным русским Конаном». В 1996 г. вышла вторая часть романа — «Право на поединок», кроме того фантаст Павел Молитвин создал параллельно своё продолжение (вернее предысторию) — «Спутники Волкодава», в которой последовательно рассказывалось о жизни Ниилит, Тилорна и Эвриха до их встречи с Волкодавом). Затем последовала книга «Путь Эвриха» того же Молитвина. А в 2000 г. издательство "АЗБУКА" разродилось целой книжной серией «Мир Волкодава» (на радость фанатам и книготорговцам).
Мария Семенова — увлекающийся человек. В бытность студенткой, она практически самостоятельно построила небольшой драккар «Слейпнир», ходила на парусной яхте по Финскому заливу. Когда она писала «Волкодава», поняла, что «уровень требовавшихся драк превысил критическую массу и... по учебнику боевого самбо это описывать несерьезно»; тогда Семенова «пошла заниматься боевыми искусствами» и уже несколько лет серьезно занимается айкидо. Ощутив потребность в компьютере, она сумела сама его собрать в то время, когда бытовые компьютеры еще были недосягаемой экзотикой. Однако самое большое её увлечение — это творчество... Кроме романов Семенова также – автор стихов и песен, исторической прозы.
В последние годы Мария Семёнова, к глубокому огорчению поклонников фэнтези, пишет детективы. После романа «Меч мертвых» («Знак сокола»), написанного в соавторстве с питерским писателем-криминалистом Андреем Константиновым, из-под ее пера вышло около десятка романов (и все в жанре детектива), главным (а в некоторых — второстепенным) героем которых стал благородный киллер по кличке Скунс — этакий Робин Гуд конца ХХ столетия.
Возвращаясь к Волкодаву и его миру...
Мир Волкодава часто жесток и даже непригляден. Время от времени по нему прокатываются опустошительные войны, а «локальным конфликтам» нет числа. Борятся с иноверцами — когда словом, а когда и железом, — алчные до власти жрецы Богов-Близнецов. Торговые города полны порока, где любого неосторожного могут убить ни за грош, оклеветать, или, как минимум, обмануть на базаре. И высятся над миром Самоцветные горы, скрывающие под ослепительным льдом вершин бесконечные рудники, каждая пядь которых щедро полита кровью многих поколений рабов.
Но кто он, герой, не променявший этот неуютный мир на благоустроенное Беловодье? Русский Конан? Пожалуй, те, кто считает так, правы только в одном: если Конан —американский, то Волкодав — столь же национальный русский герой фэнтези. Герой безвинно пострадавший, бывший каторжник, мститель, который пытается «жить по Правде», несмотря на все свои душевные терзания. Уже в начальной книге цикла мы видим, каких сил стоит Волкодаву просто жить дальше, оставаясь в мире с самим собой. Но и в дальнейшем он постоянно задается вопросом собственного предназначения. Праведник, каких мало, Волкодав никогда не уверен в своей чистоте, не поддается соблазну даже предположить это. Он — достоверно выписанная, противоречивая личность, которая уместнее смотрелась бы на страницах книг Чехова или Достоевского, чем в типичной фэнтези-героике.
Непобедимый воин, прошедший огонь, воду и медные трубы? Боевым навыкам Волкодава позавидует каждый второй фэнтезийный персонаж: даже безоружный, Серый Пес может постоять за себя. Но суть тайного искусства кан-киро, приемами которого в совершенстве постиг Волкодав, не в боевых ухватках, а в понимании того, что миром правит любовь. Только вот вопрос: каким из трех миров? Это только у веннов убийца приходил в род убитого и просил у его матери стать ей приемным сыном. Отнять у человека жизнь — величайшее преступление. Но вот вам задачка: как тогда покарать насильника? Ведь женщины — святы. А что делать, если твою старенькую наставницу заставляют обучать кан-киро недостойных? Вот и выходит, что истинное умение воина — не в самом бою, а помимо него. И лучшая схватка — та, которая так и не случилась.
Идеальный муж? Очень интересным получился главный герой-мужчина у писательницы. Не подкаблучник, не мачо — простой человек, с которым женщине спокойно и надежно, как за каменной стеной.
Странный он, этот герой, непонятный. Вряд ли встретишь такого на улице или в фэнтезийном романе. Но чего-чего, а харизмы, этакого скрытого обаяния ему не занимать. И — пока не перевелись Волкодавы на Руси-матушке, будет стоять земля Русская.
Глубоко проработанный, исторически достоверный мир и нестандартный, объемный герой стали залогами популярности «Волкодава». Законченная, в общем-то, история получила продолжение в «Праве на поединок», потом появился приквел «Истовик-камень» о каторжном периоде жизни героя. Вслед за этим пришло время межавторской серии «Мир Волкодава». Отметились здесь самые разные люди. Прежде всего — хороший знакомый Семёновой Павел Молитвин, рассказавший нам подробные истории друзей Серого Пса — Эвриха, Тилорна и Ниилит. Читатели узнали многочисленные подробности о самых разных уголках мира, но в отсутствие главного героя книгам «Спутники Волкодава», «Ветер удачи», «Путь Эвриха», «Тень императора» было все-таки далеко до оригинального романа. Андрей Мартьянов и Алексей Семёнов взялись за прошлое мира. Первый в книгах «Время беды», «Последняя война» и «Эпоха бедствий» раскрыл тему Последней войны, разгоревшейся за 200 лет до жизни последнего из Серых Псов. А второй в романах «Травень-Остров» и «Листья полыни» описал былые годы веннов и рода Волкодава. Впрочем, как и большинство межавторских проектов, все эти книги грешат вторичностью и могут считаться достоверными источниками мира в той же степени, как многочисленные труды продолжателей Толкина — для Средиземья. Сама Семёнова «признала» только романы Молитвина — и несколько раз ссылалась на них в двух заключительных книгах о Волкодаве.
И вот теперь — экранизация, а следом и неизбежные игровые лицензии, как настольные, так и компьютерные. Удастся ли перенести с книжных страниц не только букву и внешность, но и дух романов? При всем оптимизме и уважении к кинематографистам и игроделам — вряд ли. Слишком разные это виды искусства, слишком непохожие люди читатели и зрители. Но это, впрочем - только мнение.
В мире Волкодава есть еще одна интересная особенность, возможно, введенная в него неосознанно: он стоит на пороге великих изменений. Нарождается мировая религия, прогромыхивает, приближаясь, промышленная революция, не за горами появление ремесленных цехов и буржуазии... Какой станет столь знакомая Серому Псу вселенная через десять, пятьдесят, много — сто лет? О том же размышляем и мы сегодня: как изменится мир Волкодава, попав в оборот развлекательной индустрии? Ответить на этот вопрос можно точно так же, как несколько лет назад — на сомнения толкинистов: фильмы фильмами, игры играми, а книги мы всегда сможем перечитать.

© "Библиотека Альдебаран"... ну, и "Мир Фантастики"... как я уже и говорил выше.

Сообщение отредактировал Вито Хельгвар - 2-03-2008, 4:17

[Весёлый Роджер >>>]

Феникс поклонилась человеку в черном:
- Благодарю Вас. А теперь, дорогие гости, кто-то из вас должен будет оказать нам честь - быть прямыми участниками и хозяевами вечера, быть воинами этой схватки. Я прошу желающего стать представителем Обоснованного Сомнения сообщить нам о своей готовности сложить речь против указанного автора. И я прошу желающего стать представителем Безусловной Защиты так же сообщить нам об этом.
После паузы Маска продолжила:
- Остальных авторов судьба уготовила нам на другой вечер.

[higf >>>]

Воцарилась тишина, казалось, наполненная доносящимся издалека шорохом книжных страниц... Казалось, он составлял неотъемлемый, не замечаемый обычно фон этого зала. Молчание было долгим, дольше, чем хотелось бы.
- Если нет других желающих, я мог бы взять на себя роль Обвинителя, - наконец заговорил Хигф. - Правда, скажу сразу, что сам Семенову люблю, а читал лишь цикл про Волкодава. Если кто-то готов состязаться на таких условиях...
Он пожал плечами, вынул из кармана толстую, теплую кожаную перчатку и положил на столик перед собой.

[Вито Хельгвар >>>]

Человек в черном озадаченно пожал плечами, затем подошел к столику и аккуратно поднял перчатку. Задумчиво изучив ее, он поднял взгляд на присутствующих - масок и Сомневающегося.
- В целом, по моему скромному мнению, это даже хорошо... что только цикл про Волкодава.Лично я также не озаботился поинтересоваться циклом про благородного киллера Скунса, ограничившись Волкодавом да еще книгой-дуэтом "Меч мертвых".
Вызов принят.

[higf >>>]

Хигф встал, прошелся от стены к стене – старая привычка, иногда так легче думать. остановился у своего стола, оперся о спинку и заговорил.
- Итак, Волкодав. Мир и герои по мотивам славянской и истории и мифологии. По духу, а не по букве, конечно, как говорит сама Семёнова. Хороший язык, разные, развивающиеся герои, сюжет...
Да, сюжет. Итак, пункт первый. При всем разнообразии мира и поворотов сюжет предсказуем. Лишь «Право на поединок» закончилось в какой-то степени оригинально, что до остальных книг, как бы ни выглядели люди и города, понятно, что будет. Волкодав странствует по миру, один или со спутниками, обязательно встретит в каждом населенном пункте подонков, набьет им морду за личную честь или защищая слабых и пойдет дальше. В конце книги его основательно истыкают стрелами, или мечами, или искусают, но он останется жив, благодаря вмешательству чудо-лекарей или богов, или еще кого-то. Да, в начале каждой схватки вскоре после начала книги начинаешь понимать, что, как бы грозно ни выглядел противник, Волкодав его все равно не особенно напрягаясь победит, так что сцены боев лишены интриги. Кроме, опять же, так и не показанного поединка с Матерью Кендарат – это был единственный, в исходе которого я сомневался.
Отчасти я повторяю то, что Альфа говорил о Пратчетте, хотя он поминал скорее элементы мозаики, из которых складывается картина, а не сюжетные ходы.
Пункт обвинения второй, - Хигф улыбнулся, посмеиваясь над собой и своей ролью. – Отрицательные герои. Они мне чем-то напоминают орков Толкиена – меняются морды, простите – лица, а остается все то же сочетание высокомерия, грубости, жадности, жестокости. Кроме перевоспитавшегося Хономера, интересных отрицательных героев, пожалуй, нет.
Есть еще одно замечание. Впрочем, лично я не поставил бы его в обвинение, но упомянуть хочу – сам Волкодав. Победитель. Выживающий везде и одолевающий всех. Рыцарь без страха и упрека, кем бы он сам себя ни считал. В общем, скорее былинный герой, чем персонаж обычной книги...

[Torvik >>>]

- Добавлю, - донёсся голос из угла, где пил кофе старый алхимик, - Вопросы, замечания есть. Не по миру в целом, а по частностям. Иногда Семёнова говорит о вещах, в которых понимает мало. Да, когда идёь речь о говоре разных народов - всё отработано. Это её сильная сторона, но, когда она пытается описать деяния воина и процесс его тренировки, возникают вопросы. В одном месте Волкодав плывёт дочень долго под водой с копьём. Не верю. В другом месте в условиях рудника при скудном питании проходит курс физической тренировки. Не верю сто раз. Умер бы первым. В концлагерях наиболее долго жили именно люди хлипкого сложения, ибо им требуется для нормальной работоспособности меньше энергии. Великаны умирают от истощения. А ведь дополнительных паек, как прислужник администрации, молодой Волкодав не получал, не так ли? Значит в поединке с Волком они должен был проиграть, ибо и веса был меньшего и подвижности и тренированности. Манч.

[бабка Гульда >>>]

- Брошу маленькую гирьку на чашу обвинителя, - задумчиво откликнулась старуха в нищенском балахоне. - Один мой друг, профессиональный историк, сказал как-то, что не может читать цикл про Волкодава, он ему просто режет глаз. Я спросила: что именно ему не нравится. Он ответил, что в непосредственной близости, граница в границу, сведены страны с абсолютно разной культурой. Тут тебе и, условно говоря, славяне, и дикая степь, и просвещенная Эллада, и тому подобное. Как говорил Чехов, этого не может быть, потому что этого не может быть никогда. При таком близком соседстве обязательно происходит взаимное проникновение, нивелирование культур...
Я пересказываю доводы друга приблизительно, только главную мысль. Он говорил подробнее и аргументированнее. Но я уловила суть - и согласна с нею.
Справедливости ради добавлю, что, хотя я не люблю "волкодавский" цикл и даже его не стала дочитывать, зато мне очень нравятся исторические романы Семеновой о викингах и славянах...

[Вито Хельгвар >>>]

Ну что ж, вряд ли мне удастся блеснуть сногсшибательной убедительностью в преддверии достаточно нервной сессии…
Но не могу смолчать полностью.
Итак, пункт первый. Сюжет. Буду обиден и попытаюсь выехать на аналогиях. Берем "Клинки" Владимира Васильева и "Дон Кихота" Мигеля Сервантеса де Сааведра. В обеих книгах мы имеем странствие по запутанной и замысловатой траектории. Бьют морду героям, бьют морду герои… и вся-то разница, простите, утрируя до некоторой степени в том, ради кого происходит сие избиение. Ежели ради самих персонажей – как в "Клинках" – то книг превращается в обычный квест. Если же мордобой призван случиться ради нас, ради того, чтобы продемонстрировать нам очередную грань людей и мира, - то это уже высокое искусство, внесомненно, имеющее право на жизнь. Я достаточно внятен, надеюсь?
В данном случае каждый очередной бой иллюстрирует определенную позицию в развиваемой и создаваемой автором картине мира. Семенова ведет нас от узко мыслящего деревенщины, озлобленного и агрессивного до мастера… духа прежде всего. В этом смысле она однозначно права – в волкодавских боях важен исход высшего плана – что постигнет после схватки сам герой, что - его противники, а что – мы, стоящие по ту сторону страницы.
В общем, во многом зависит и от самих читателей – что мы увидим в книге: голливудовщину "героя бьют, а он отряхается и мстит", или "историю с приятностию и не без морали".
Пункт обвинения второй. Отрицательные герои. Давно читал. Давно. Где, простите, в книге отрицательные герои? Да еще похожие на орков? Да, люди, не умеющие духовно подняться над зверьем, которое в них таится и растет, - одинаково скверны и безвидны, и в этом – опять же назидательная роль. Дидактика. Но большинство отрицательных – живые люди с живыми душами, которые еще, возможно, не поздно исцелить.
К сожалению, развитие Хономера – самое подробно прописанное, ага, - увы, далеко не самое убедительное…
А Волкодав… ну, герой… ну… вот тут возразить нечего. Герой. Но это скорее плюс , чем минус. А ведьмак Геральт из Ривии, например? Он – кто? Вообще, никто не говорил, как бы, что в фэнтези не должно быть могущественнных героев… выживающих везде. Тут дело-то в другом. Дело в том, что Волкодав в конце цикла становится не романным героем. Его пытаются сделать мифическим персонажем. И зря. То есть, написать это написали, да… но в наши дни мифическим героем с легкостью становится Гарри Поттер (даже в библиотеке не бывал, потому ему и оттуда не приходило писем с напоминаниями о необходимости книжечки возвращать; слонялся целые дни по улицах, только бы не попасться на глаза Дадли, но слонялся же!), и навряд ли станет человек, отдавший жизнь за других. И причиной отчасти будет то, что Волкодав-то ВОСКРЕС (или мне почудилось?). А те, кто, по его примеру, станут проявлять высоты духа?
Пункт следующий. За копье ничего не скажу. Понятия не имею потому что. Что меч ладонями ловили восточные мастера – да, бывало… что перемещались даже на некоторое расстояние за спины противника – тоже. За копье – кто его знает, как там по этой части тренинг кан-киро покажет…
Про рудник – признаю. Да. Так и есть. Кроме физнагрузок, нужны еще и протеины, белковая пища, чтобы наращивать мышцы.
Возьмем, грубо говоря, девятый век. Русь Киевская, дремучие племена на северо-востоке восточнославянских земель, хазары, византийцы, арабы… Именно с подобным периодом и ассоциируется у меня мир Волкодава. Довольно-таки самобытными были практически все из списка. К тому же, мы еще должны сделать поправку на отсутствие экспансионистских монотеистичных культов – кроме культа Близнецов, пожалуй… ну так его храмы уже есть везде.
В чем видно отсутствие взаимодействия культур в этом мире? Не считая самого Волкодава, сохранившего заветы предков из дремучего и не особенно контактного племени?

[higf >>>]

В данном случае каждый очередной бой иллюстрирует определенную позицию в развиваемой и создаваемой автором картине мира. Семенова ведет нас от узко мыслящего деревенщины, озлобленного и агрессивного до мастера… духа прежде всего.

Согласен... Если бы это был просто роман-притча, как "Дон Кихот". Сервантес и не пытается ввести интригу в боевые сцены. Но Семёнова-то пытается, такая претензия есть! Отсюда и разный спрос.
Вот озлобленного, узко мыслящего деревенщину я не видел даже вначале. Волкодав внутренне изменился, да, но не в такой амплитуде. Основные черты остались. Он скорее символ, былинный богатырь, которому с самого выхода похоже быть образцом. А Геральта, кстати, не раз бивали и скручивали. Впрочем, былинность я изначально не подавал как минус, хотя с претензиями по поводу оживления согласен. Просто опять же по подаче легкий дуализм между былинным героем и реальным человеком.

Торвик
По поводу рудников согласен, про копьё не уверен.

Гульда
Тут Вито прав, насчет сравнения с Русью.. Даже в европе поляки и немцы жили по-разному. Что-то схожее было, но кто сказал, что проникновения совсем нет? Может, не показано, не попало в кадр? Многое зависит от естественных границ - моря, крупные реки, смена природных зон.

Отрицательные герои... Я не имел в виду буквально похожесть на орков. Именно эту однотипность, безликость подачи тех, кто постоянно противостоит Волкодаву, не переходит на его сторону или хотя бы как-то не меняется после встречи с ним - Жадоба, боярин Лучезар, противники помельче. То есть, как и у Камши, уверенность, что на стороне, противостоящей главному герою, ничего хорошего не найти.

[wwwolk >>>]

Прошу прощения, что вмешиваюсь столь бесцеремонно. Но обсуждаемая писательница стоит на верхних позициях моего списка любимых авторов . И не столько из-за цикла «Волкодав», сколько из-за «Валькирии» и других «исторических» романов. Исторических специально взял в кавычки, потому что нельзя их таковыми называть в полном смысле этого слова. Однако определенную информативность о быте и устройстве славянского и скандинавского мира 9-11 веков они несут. Тут еще один фактор есть, не весть какой значимый с одной стороны, но с другой - как много вы можете назвать женщин, авторов «фэнтези», да и не только этого жанра, получивших достаточно большую популярность? А русских, российских, советских? Единицы. Она в России едва ли не первооткрывательница, а первым всегда непросто.
Одной из сильных сторон М. Семеновой является язык, описания мест, природы, да и вообще всего происходящего весьма живы и красочны. Очень точны и ярки. Кое-кто называет книги Семеновой «лубочными», но лубок - это тоже вид искусства, нашего родного искусства и он не просто имеет право на жизнь, а должен занимать свое законное место. Практически все книги Семеновой заставляют задуматься и всерьез о многих, весьма многих вещах, о тех, о которых в наше время почти перестали говорить всерьез. О настоящей дружбе, любви, о собственном достоинстве и чести, о гордости и преданности.
Ну и пара слов про обсуждаемый цикл.
Согласен, роман по сюжету весьма прост, но он совсем не примитивен. Возможно позиционирование этого романа на рынке как – «Славянского конана» сыграло ему дурную славу. Но стоит ли так зацикливаться на куске жизни главного героя так схожем с отрезком жизни его заокеанского коллеги?
Многие называют «Волкодав» женским романом и соглашусь и не соглашусь, действительно герой романа идеальный мужчина в представлении женщины, который саму женщину ставит выше мужчины и возможно кого-то это задевает и тревожит. Однако при внимательном прочтении видно, что при таком подходе герой романа прекрасно отдает себе отчет, что женщина существо слабое и требующее защиты. Его подход к миру прост и в то же время неимоверное сложен, он ненавидит насилие в любой его форме и в то же время прекрасно осознает, что только силой способен защитить близких и дорогих людей. Его путь, путь вечного выбора. Противостояние добра и зла. Философские вопросы в романе описаны простым языком, там нет длительных рассуждений и поисков заоблачной истинности, вопрос поставлен четко, способен ты встать на защиту слабого которого бьют на соседней улице? Способен ты не шагнуть в сторону, когда над головой друга нависнет тень смерти? Способен ли ты пожертвовать собой ради других? На все эти и многие другие вопросы автор отвечает поступками Волкодава. Несомненно, герой идеализирован, но на то они и герои, чтоб учить нас быть лучше, сильнее, смелее, правдивее.
В заключении скажу, я не люблю поэтические вставки в художественной литературе, этот роман, пожалуй, редкое исключение, где стихи перед главами я прочитывал по нескольку раз и с удовольствием.
Я ни в коей мере не претендую на звание критика, и на вкус и цвет как говориться… хотя эта книга одна из немногих на моих полках, которая перечитывалась уже не раз и, скорее всего, еще будет перечитана. Именно ее и «Валькирию» я посоветую читать своей дочери, а быть может, и прочту сам вслух, буде появиться у нее желание выслушать повесть о последнем из рода серых псов…

[Somesin >>>]

(совместно с ВР)

Человек в маске ящерицы наконец шевельнулся и осмотрел всех присутствующих.
- Ну что ж, господа, вот и пришло время завершить наш Вечер... Ждать дольше, думаю, бессмысленно.
- Мы внимательно выслушали всех, кто говорил сегодня, - негромко отозвала девушка-птица, - и мы благодарны каждому за каждое его слово.
Феникс поклонилась уважительно, хоть и не глубоко.
- Пришло время вынести вердикт Автору, герою этого вечера.
Василиск плавным движением руки поманил к себе ближайшего гномика-оффицианта и что-то прошептал ему на ухо. Тот резко кивнул и, прихватив с собой нескольких товарищей, убежал в дальний и, конечно же, очень темный угол.
Феникс отошла к камину, чтобы не привлекать внимания. В этот вечер вердикт огласит другая Маска.
Впрочем, вынужденная пауза отняла совсем немного времени у гостей. Уже через минуту силуэты малышей выхватили неровные отблески пламени камина. Фигурки согнулись под тяжестью своей ноши, но, кажется, на скорость слуг Зала это не повлияло. Быстро и проворно подбежали они к Василиску, ожидая дальнейших приказаний. Красный гребень шевельнулся. Ящерица нетерпеливым кивком головы указал на свободное место на стене чуть в стороне от камина.
Вскоре зеркало - а ношей гномов было именно зеркало, старинного вида, в потемневшей от времени деревянной оправе - установили на предусмотренное место. Все готово для подведения итогов вечера.
Василиск поморщился, хоть это осталось незамеченным благодаря маске, и уставился в темную поверхность зеркала. Пламя камина в нем не отображалось вовсе. Зато спустя несколько мгновений появились неровные и зыбкие буквы…

НАТУРАЛЬНЫЙ ТАЛАНТ.

Феникс посмотрела на надпись на зеркале и обернулась к Обвинителю и поклонилась ему, спрятав янтарно-огненный взгляд за длинными ресницами:
- Сторона Обоснованного Сомнения, примите мою искреннюю благодарность за Ваш труд.
Девушка подняла голову и чуть улыбнулась мужчине. Затем она повернула голову к Защитнику и молча кивнула ему, зная, что он услышит ее, даже если она промолчит.
Буквы на зеркале рассыпались и исчезли.
- Итак, мы начинаем новый вечер. А значит, ждем новых кандидатур для обсуждения...
Василиск развернулся и ушел в темноту.

Сообщение отредактировал Nomihin - 21-02-2008, 19:37

[Альфа 900I >>>]

Синтет, слегка задремавший во время обсуждения абсолютно незнакомого ему автора, поднял медленно повернул голову в сторону хозяев зала.
- Среди прослушанных мной аудиокниг первое место по праву занимает "Шлем Ужаса". Гениальная многолосая реализация не менее гениального произведения. А вчитываться в него можно долго - я вот, к примеру, отнюдь не сразу заметил, кем работает Щелкунчик и какие техники применялись на собеседников. Но это лирическое отступление, подводящее меня к моему кандидату. Разумеется, вновь Виктор Пелевин.

[SergK >>>]

Гиппогриф так и не смог подобрать слова для защиты Семеновой, и просто внимательно слушал аргументы всех участников спора. Когда отражение в тёмном стекле явило вердикт, он улыбнулся под маской – за судьбу автора, открывшего дорогу российскому фэнтези, он переживал не на шутку. Выслушав уважаемого киборга, маска взял слово:
- Мария Семенова была одной из первых русских писателей-фантастов, чьи книжки я взял в руки. Но самую первую свою фантастическую книгу я никогда не забуду – повесть «В ночь большого прилива» Владислава Крапивина. Именно этого писателя и его творчество я хотел бы предложить для обсуждения.

[wwwolk >>>]

Помнится в детстве, мне попалась под руку книга с названием "Путь меча". Прочтение ее в том возрасте было для меня настоящей пыткой. И надолго отторгло меня от книг Г. Л. ОЛДИ. Уже в более зрелом возрасте я вновь рискнул обратиться к творчеству этих писателей. И был просто напрочь сражен глубиной мысли и яркими образами. Хотя стиль написания книг так и остался для меня тяжелым. Хотелось бы поговорить о, несомненно, многогранных и очень интересных книгах этих авторов.

[Ingar >>>]

Присоединяюсь к предложению уважаемого wwwolkа поговорить о творчестве Г.Л. Олди, ибо тэти авторы безусловно заслуживают внимания благодаря непревзойденному стилю, красочному языку, качественным и разнообразным сюжетам и отличному юмору их произведений. Как человек прочитавший практически все их книги (самую свежую дочитываю в данный момент), готов даже выступать в качестве защитника сих, безусловно, достойнейших авторов, надеюсь, что выбор остановится именно на предложенном мной (и не только мной) кандидате (или, вернее сказать, кандидатах).

[бабка Гульда >>>]

Бабка Гульда, которую было почти не видно из-за широкой спинки кресла, приподнялась, опираясь на подлокотники.
- ЭЛЕОНОРА РАТКЕВИЧ, - сказала она. - Уже два раза ее называла, а надо будет - еще десять раз назову... Ингар, а что ты Ввволка поддерживаешь? Решает-то все равно жребий. Вот еще шесть фамилий народ назовет - и поглядим, кому улыбнется удача. Или неудача, это как поглядеть...
И старуха снова грузно рухнула в кресло.

[Янтарь >>>]

Дама повела полными плечами. Всю предыдущую дискуссию она откровенно проскучала, не будучи даже отдаленно знакомой с творчеством обсуждаемого автора.
- Если мое мнение все еще кому-нибудь интересно, - капризно начала она, - то я все еще настаиваю на кандидатуре Вадима Панова.
Чтобы хоть как-то успокоить растревоженные нервы, она откусила большой кусок от поданого ей заварного пирожного и начала ищательно его пережевывать, недобро поглядывая по сторонам.

[higf >>>]

Хигф, взявший себе сок, чтобы передохнуть после исполнения роли Обоснованного Сомнения, тихо сидел в кресле, незаметно опустошая стакан и слушая называвших имена. Наконец стакан опустел, и он тихо, не вставая заговорил:
- Похоже, постоянство становится модным в Каминном Зале. А поскольку такая мода кажется разумной и устраивающей меня, то не отступлю от традиции, что начала появляться. Назову то же имя, что в прошлый раз - Ник Перумов. И буду ждать жребия.

[Genazi >>>]

Мальчик нервно грызущий кончик карандаша, присел где-то в углу, усиленно делая вид, что раздумывает над кандидатурой.
Вскоре на его лице появилось выражение которое люди обычно могут охарактеризовать словом "Эврика" или "О Боги, дайте скорее полотенце я что-то открыл!".
Несколько секунд скрипел огрызок (именно огрызок, ибо нервный вьюноша пользовался продукцией Бленд-а-Мед) карандаша по бумаге, ну а затем, удовлетворенный написанным, Дженази выставил листочек на всеобщее обозрение: "РОБЕРТ ШЕКЛИ"

[Даниэль >>>]

Дремавшая во время обсуждения, Даниэль открыла глаза и прислушалась к новым кандидатурам. С сожалением отметив про себя, что они опять же не интересны, девушка вновь решилась предложить :
- Знаю, мало кому интересне этот писатель, но надежда, как говорится, умирает последней. Юкио Мисима. Возможно здесь найдутся лица, интересующиеся его творчеством.

[Marzell >>>]

Мужчина поворочался в кресле устраиваясь поудобнее.
Странный сон, толи реальность, толи нет... Интернет, аська... что это? чуть не выкрикнул он в зал, но вновь осмотрев спокойные лица сидящих успокоился.Горячий кофе таки сделал свое дело.
Затухшая было трубка разгорелась вновь, выбрасывая в теплый, прогретый жарким камином воздух дымные кольца, что странным образом сложились в имя G.L.Oldy

Сообщение отредактировал Marzell - 27-02-2008, 16:20

[V-Z >>>]

- Ну... - протянул Летописец, слушая звучавшие имена. - Да, назвали большинство из тех, за кого проголосовал бы я. С удовольствием назвал бы и Элеонору Генриховну, поддержав одну из присутствующих здесь дам, - последовал вежливый поклон в сторону Гульды, - но все же предложу свою кандидатуру. И тоже проявлю постоянство: назову Гая Гэвриела Кея.
Назвав имя канадского творца миров, он вновь откинулся в кресле, ожидая новых предложений и окончательного решения.

[Drogo >>>]

Учитель казахского языка мирно продремавший предыдущее обсуждение вновь очнулся, и не до конца разобравшись, что к чему - начал.
- Арр... Знаком я с работами хорошего автора Джаспера Ффорде, вышедшими под той же обложкой, что и великий Терри (надеюсь, все держат кулаки за его здоровье?). Но, предложить хочу великого Нила Геймана - автора Американских богов и Коралины, Звездной пыли и Детей Ананси. Сценариста Беовульфа по совместительству, но, о последнем, вы можете забыть... Йо-хо! Мое слово - Нил Гейман!

[Весёлый Роджер >>>]

Прозвучала последняя на сегодня фамилия и Феникс вскинула руку, призывая к тишине и отмечая переход к следующей фазе.
- В этот вечер были названы следующие фамилии, - звучно проговорила Маска и замерла в ожидании. Толстячки-гномы уже вынесли что-то в цепких ручонках из-за дверцы, поставили на столик перед девушкой и быстро убежали, только их и видели. Свечи - толстые, ручной работы, с потеками воска, выстроились в ряд перед Маской и она коснулась фитиля первой из них, провозгласив:

- Виктор Пелевин
- Владислав Крапивин
- Г.Л. Олди
- Элеонора Раткевич
- Вадим Панов
- Ник Перумов
- Роберт Шекли
- Юкио Мисима
- Гай Гэвриел Кей
- Нил Гейман

Повторяя озвученные гостями имена, Маска переходила от свечи к свече. От прикосновения тонких пальцев Маски огоньки вспыхивали радостно и торжественно.
- Этим вечером нашего внимания будет удостоен следующий автор...
Феникс отошла к стене и широко взмахнула рукой, взметнулся рукав белого кимоно, словно крыло диковинной птицы, вспыхнули янтарным огнем хищные глаза и свечи погасли, словно под порывом ветра. Погасли все, кроме одной. Ее огонь горел ясно и ровно.
- НИК ПЕРУМОВ. Сегодня мы говорим о нем. Я прошу наших гостей оказать нам честь, и стать на сегодня Обвинителем и Защитником творчества этого автора.
Феникс поманила рукой гномов и те унесли лишние погасшие свечи.

[Хома >>>]

В Каминный зал заглянул новый посетитель. Это был худощавый молодой человек невысокого роста. Жёсткие чёрные волосы непокорно торчали во все стороны. Либо молодой человек редко пользовался расчёской, либо она ему мало помогала. Он был одет в длинную льняную рубаху перетянутую в талии узким кожанным ремешком. На ногах были свободные полотняные штаны, заправленные в невысокие сапоги. Безымянный палец левой руки украшало широкое серебряное кольцо, на котором была выгравирована какая-то надпись. Ладонь сжимала что-то округлое, но что - пока было не видно.
Молодой человек окинул взглядом собравшихся в зале. На секунду карие глаза задержались на рыжеволосой девушке в пернатой маске. Губы расплылись в широкой улыбке.
Молодой человек слегка поклонился, прижав руку к груди.
- Приветствую всех собравшихся. Прошу прощеня за опаздание. Искренне надеюсь, что я вам не помешаю.
Молодой человек снова улыбнулся девушке в беом кимоно и прошёл к свободному креслу. Усевшись в него, он перекинул из левой руки в правую, а потом подбросил в воздух небольшой зелёный шарик. Трудно было понять, из чего он был сделан - может, из какого-нибудь камня, а может, и из простого стекла. Шарик был разделён надвое яркой жёлтой полосой, сверкнувшей в пламени камина.
Молодой человек поймал блестящую безделушку и вновь спрятал её в кулаке. Потом он откинулся на спинку кресла и стал ждать, что же скажут присутствующее об авторе, имя которого он слышал, подходя ко входу в Каминный зал.

[Элвар >>>]

Стоящий доселе в полном молчании темный эльф фыркнул и недовольно поморщился.
- Господа и дамы, я не ожидал, что в столь солидном обществе прозвучит даже сие имя, и уж тем более удивлен, что вы взялись его обсуждать! Всем известно, что есть три метра жанра Фентези - это профессор Толкиен, создатель мира Арды и не только, чего стоит хотя бы его повесть "Приключения фермера Джайлса", есть Клайв Льюис и великолепный мир Нарния, и есть Льюис Керрол, и его фантасмагория про Алису. Кто-нибудь взял на себя смелость продолжить истории путешествий Алисы??? Нет! Может быть кто-то продолжил истории Нарнии??? Снова нет, так чем же Толкиен заслужил такое неуважение, чтоб его мир продолжили описывать другие, и стали кроить его под себя! Нет, этим своим деянием упомятуй здесь перумов заслужил мое презрение, он не понял чужой мир, но рванулся его доделывать и переделывать, а этого себе не позволяют даже куда менее амбициозные мастера игры! Вот таково мое мнение о создателе воинствующих хоббитов.
Стать обвинителем?! Нет, я не желаю мараться об это имя, этот человек совершил слишком серьезную ошибку, и его последующие попытки что-то писать меня совершенно не вдохновляют, единственное его произведение, заслуживающее внимания - это "Не время для драконов", где талант Лукьяненко позволил создать действительно хорошую книгу!
С этими словами Дроу накинул на голову капюшен и отшагнул обратно в угол, где и скрылся в тени.

[Вито Хельгвар >>>]

Ник Перумов – псевдоним; настоящее имя – Николай Даниилович Перумов, Россия, США, 21.11.1963
Николай Перумов родился 21 ноября 1963 года. Свои первые литературные опыты он начал создавать ещё в школьные годы. Окончил кафедру биофизики физико-механического факультета Ленинградского политехнического института. Занимался молекулярной биологией и десять лет отработал в Ленинградском HИИ особо чистых биопрепаратов, пока литература не стала его основной профессией. Можно сказать, что это произошло «почти случайно».
В начале восьмидесятых Николай, как и многие физики-лирики того времени, «жил Толкиеном». Тогда на русском вышел лишь «Хоббит» и первая часть «Властелина колец» – «Хранители». Через знакомых товароведов и работников издательств Николай доставал книги Толкиена на английском языке и самостоятельно их переводил. (Благодаря этому, он освоил язык настолько, что даже стал подрабатывать переводчиком-синхронистом!) А потом понял, что не может остановиться и должен жить в этом фэнтезийном мире дальше. Вставил в машинку чистый лист и начал печатать свои представления о нём. Сам Перумов называет это «литературной игрой». Так появилась трилогия «Кольцо тьмы». Она была написана Ником для себя и друзей и должна была всю свою жизнь пролежать в ящике письменного стола. Но совершенно случайно этот текст попал в руки к хозяину компьютерной фирмы. Произошло это в 1991 г., когда компьютерная торговля только начиналась. А он в тот момент продавал компьютеры ставропольскому издательству «Кавказская библиотека» и предложил им эту рукопись. Они думали очень долго, почти два года, выпустили только первый том трилогии, и, в конце концов, права на книгу перешли в издательство «Северо-Запад». Роман вызвал самые противоречивые отзывы. Его читатели разделились на два лагеря: страстных поклонников и ярых противников, которые даже сейчас, через столько лет после выхода романа, не могут простить Нику того, что он «посмел замахнуться на славу Толкиена».
Сегодня Ник Перумов – автор многих популярных романов в жанре фэнтези, включая трилогии «Кольцо Тьмы» и «Хроники Хьерварда», дилогии «Разрешенное волшебство» и «Враг неведом», романа «Чёрная кровь» (в соавторстве со Святославом Логиновым), а также НФ романов (в соавторстве с Полиной Каминской) «Похитители душ» и «Один на один».
За годы литературного творчества из-под пера Ника Перумова вышло более 20 книг общим тиражом более миллиона экземпляров, что является рекордом для жанра фэнтези. Ещё четыре книги Перумова вышли под псевдонимом, называть который автор категорически отказывается. Сейчас Ник живет в Северной Каролине (США), где пишет свои книги, а также работает в научном институте по своей основной специальности - биолога.
Думаю, не стоит рассказывать о первом из миров, с которым работал Ник Перумов... в конце концов, мы все читали Профессора.
Но все же кое о чем не лишним было бы и сказать.

Название мира: Упорядоченное
Возникновение: 1990 год новой эры нашего мира
Создатель: Ник Перумов
Происхождение: литература
Воплощения: графика
Даже если вы не причисляете себя к знатокам фэнтези, вам наверняка знакомо имя Ника Перумова — человека, который взял на себя смелость продолжить “Властелина колец”. Его трилогия “Кольцо Тьмы” вызвала целую бурю в начале девяностых и обеспечила автору место в истории отечественной фантастики. Но главное достижение писателя было еще впереди — результат более чем десятилетней работы, многотомный цикл об Упорядоченном, который только приближается к завершению.
Упорядоченное Ника Перумова — не отдельный мир, а целая Мультивселенная, совокупность бесчисленного множества миров. Сюда входят и наша Земля, и толкиновская Арда, и порожденные фантазией самого Перумова уголки реальности. Несмотря на все свое разнообразие, миры Упорядоченного подчиняются целому ряду общих правил и закономерностей, которые скрепляют Мультивселенную, придают ей единство. С обзора этих глобальных принципов мы и начнем наше путешествие по Упорядоченному.
По всей видимости, Упорядоченное было создано из Хаоса — об этом говорит уже само название Мультивселенной. Хаос при этом никуда не делся и, согласно своей природе, начал вечную борьбу с Упорядоченным. Правда, играть ему приходится на чужом поле.
О личности создателя вселенной почти ничего не известно, поэтому будем называть его просто Творцом. Возможности Творца превышают все, что можно вообразить, а действие законов Упорядоченного на него не распространяется: он сам их установил. И сразу исчез — больше о нем никто не слышал.
Так началась первая эпоха Упорядоченного — время Старых богов. Плоть от плоти Упорядоченного, эти боги были рождены самим миром, а не созданы Творцом. У нас на Земле они известны по скандинавской мифологии: Один, Локи... Они жили в ожидании часа Рагнаради, когда должна была состояться последняя битва. Но этот час так и не настал, и то, что произошло, совсем не соответствовало ни ожиданиям богов, ни знакомой нам скандинавской версии этой истории.
В один несчастливый день в Упорядоченное пришли любимые дети Творца — семеро богов во главе со светлым Ямертом. Они вступили в бой за власть и вышли из схватки победителями. Старые владыки мира были почти полностью уничтожены. Выжил лишь один — Один, который потерял большую часть своих сил и стал отшельником. Завоеватели, назвавшиеся Молодыми богами, принесли в Упорядоченное мир и покой, но только по их правилам. Если Древние были кем-то вроде наставников, то Молодые стали именно правителями.
Все вышеперечисленные сущности — Творца, Хаос, Старых и Молодых богов — можно назвать активными. Пусть они и не делятся на черное и белое, но отношения между собой выясняют довольно часто. Но есть в Упорядоченном и другие силы, чей удел — нейтральность, созерцание.
Самый известный “нейтрал” появился еще в “Кольце тьмы”, а впоследствии занял одно из центральных мест в космологии Перумова. Это дух познания — Великий Орлангур. Чаще всего перед читателем он предстает в образе золотого дракона; а если у вас остались сомнения, кто перед вами, опознать Орлангура можно по глазам с четырьмя зрачками.
Если Великий Орлангур кому и уступает во всем Упорядоченном, то разве что Творцу. Даже боги по сравнению с ним слабы. Другое дело, что Орлангур не ищет власти. Его скорее можно сравнить со зрителем и режиссером в одном лице, устраивающим для себя захватывающее представление. Обычно он играет роль советчика или пассивного помощника героев. Этакий бог из машины — или рояль в кустах, если хотите. Но Перумову почти всегда удается вписать его в повествование так, чтобы помощь Орлангура не выглядела авторской подачкой.
Второе воплощение нейтральности — появившийся позднее Демогоргон, он же Соборный дух. Читатель пока не имел чести познакомиться с ним лично, о Демогоргоне упоминалось лишь вскользь. Единственное, что известно о нем более-менее точно — к нему отправляются души погибших. Например, он хранит покой поверженных и погибших Старых богов.
Разумеется, вышеперечисленными силами пантеон Упорядоченного не исчерпывается. Здесь во множестве присутствуют боги “локальные”, обладающие могуществом по меркам своего мира. На их фоне выделяется Спаситель — странное и загадочное божество, вера в которого распространена во множестве миров. Отчасти она напоминает христианство, но знак равенства ставить едва ли стоит. Сам Спаситель, судя по всему — воплощение людских надежд и верований, но активно он пока не действовал. Его церковь играет куда большую роль, чем он сам.
Хаос представлен в Упорядоченном, в первую очередь, магами острова Брандей. Поскольку Хаос не может напрямую действовать в чуждой ему среде, ему приходится прибегать к помощи обитателей Упорядоченного — тех, кто согласен служить ему в обмен на могущество.
Если цель Хаоса очевидна — превратить Упорядоченное в часть себя — то понять, чем руководствуются в своих поступках Дальние, очень сложно. Они чужды всем остальным формам жизни Упорядоченного, и цели их малопонятны. Дальние очень могущественны, опасны и всегда появляются именно там, где творится что-то важное.
Последний, кого стоит упомянуть — Неназываемый. Абсолютно чуждая Упорядоченному сущность, призванная в его пределы мятежным магом в момент отчаянья. Неназываемый пожрал бы все миры, если бы его не удалось приостановить. Но он продолжает оставаться язвой Упорядоченного, ежеминутно угрожая самому бытию вселенной.
Фэнтезийные маги могут называться по-разному, но суть остается одна — это люди или представители других рас, которые способны использовать недоступные большинству сверхъестественные силы. Перумов же создал расу магов. Истинные маги рождаются с огромнейшим магическим даром в крови. Они не привязаны к какому-либо миру — перед ними открыто практически все Упорядоченное. Предел их могущества с точки зрения рядового обитателя любого мира невообразим. В принципе, превосходят их только боги. Истинные маги наделены почти абсолютным бессмертием. Хотя распри между ними бывают нередки, друг друга они не убивают, а у прочих силенок не хватит с ними потягаться.
Только двумя способами можно прекратить жизнь Истинного мага. Либо по всевышней воле — если Боги призовут к себе поколение магов, и те станут их ближайшими сподвижниками. Либо по вполне естественным причинам — произведя на свет потомство, маги умирают. И в том, и в другом случае на смену одному поколению Истинных магов приходит другое.
Источник волшебных сил Истинных магов — так называемый “поворот мира”, умение сдвинуть мнимую ось вращения мира. Кроме них, эта техника недоступна почти никому. Другое отличие Истинных магов от большинства обычных волшебников — возможность путешествовать между разными мирами Упорядоченного. Для этого требуются недюжинные способности и навыки, овладеть которыми удается немногим смертным.
Ни один Истинный маг не может полноценно существовать без учеников. Ученик — не просто тот, кто учится у мага. Это тот, кого посылает магу судьба. Ученики — орудие Истинного мага, с их помощью он познает мир и воздействует на него. Если судить объективно, по отношению к ученикам это не совсем честно. Потому как никакого выбора у них нет: если чародей вытащил твое Зерно Судьбы в Замке Всех Древних, то его учеником ты станешь. С другой стороны, симбиоз получается выгодный для обеих сторон: ученики получают поистине невообразимые знания, умения и перспективы.
Книги об Упорядоченном
Трилогия “Кольцо Тьмы”: “Эльфийский клинок”, “Черное копье”, “Адамант Хенны”.
Трилогия “Летописи Хьерварда”: “Гибель Богов”, “Воин Великой Тьмы”, “Земля без радости”.
Цикл “Летописи Разлома”: “Алмазный меч, деревянный меч” (два тома), “Рождение мага”, “Странствия мага”, “Одиночество мага”, “Война мага” (три тома), “Дочь некроманта”, “Вернуть посох”.

Многие проекты, ранее анонсированные Перумовым, так и остались только в планах. У других еще есть шанс превратиться из задумки в книгу.
“Небо Валинора” и “Водопад”. Эти книги должны были стать продолжением “Кольца Тьмы”, рассказывающем о приключениях героев трилогии в Хьерварде. По последней информации, Перумов все-таки решил их дописать, а также частично изменить “Адамант Хенны”.
“Тысяча лет Хрофта”. Эта повесть — предыстория “Гибели богов” — была признана наиболее ожидаемой читателями книгой. По словам автора, она уже полностью готова, но как и когда будет издана, до сих пор не ясно.
“Белая кровь рассвета”. Так должна была называться вторая часть “Земли без радости”. Но, похоже, эту книгу мы уже никогда не увидим. Впрочем, возможно, недосказанность порой лучше?..
“Раб Неназываемого”. Предполагаемая четвертая часть “Летописей Хьерварда”. В ней должны были описываться события в Южном Хьерварде. Но и этот роман автор, по последним данным, писать не собирается.
“Гибель богов — 2”. Это должен был быть огромнейший труд Ника, в котором сошлись бы все сюжетные линии романов об Упорядоченном. Но уже давно Ник утверждает, что вероятность появления этого романа стремится к нулю. С одной стороны, хрупкая надежда еще остается. С другой, в одну воду дважды не войти. Так что, может, лучше, если второй гибели богов не случится?
При всем разнообразии книг Перумова у них есть одно общее свойство — каждый новый роман вызывает к жизни бурные и противоречивые дискуссии о творчестве автора. Но отрицать, что это творчество — самое заметное на рынке отечественного фэнтези, было бы глупо. Так же глупо, как отрицать, что миры Перумова необычны, ярки, подробно, скрупулезно и с любовью выписаны. В творчестве Перумова можно найти определенные недостатки, но как творец незабываемых миров он великолепен.
(с) в порядке значимости. "Мир Фантастики", "Библиотека Альдебаран", Вито Хельгвар. В предыдущих копирайтах себя я не указывал... но и там он есть))))

Вот. Сорри, что ограничился благодарностью после первой справки. Теперь орднунг восстановлен)) Впрочем, для недалеких людей, считающих, что я желал бы что-либо приписать себе (sic!), укажу, что (чушь это собачья) ценность данных справок состоит не в произведени впечатления жуткой креативности моей, а потому нимало не страдает и в таком виде (как не страдает и значение самой работы, поверьте)))), ибо полагаю данные консультации для не вовлеченных в тему дискуссии необходимыми... да и все.

Сообщение отредактировал Вито Хельгвар - 2-03-2008, 4:43

[Genazi >>>]

Юноша скосил глаза на Хельгвара-старшего и недовольно пробормотал:
- А где же копирайты? М? Или сами писали? Ну да впрочем неважно.
Мальчик вздохнул и скрестил узловатые пальцы:
- Давайте начистоту. Несмотря на пламенную речь господина Элвара о том, что де Перумов не понял, Перумов извратил... Господа, вот вам приходит в голову, вас посещает желание пойти и прибить к стенке какого-нибудь фанфикера-яойщика, сделавшего Леголаса пассивным эро-маньяком, а Боромира - чудным существом с интеллектом и прытью кролика-мутанта? Забить до полусмерти фанфикера, который написал, вопреки Толкиену, что Голлум - жив, Голлум - жил, Голлум будет...
Нет? А чем именно отличается "Кольцо Тьмы" от подобных фанфиков? А ничем.
Потому что это и есть огромный, ОЧЕНЬ жирный, фанфик. И если читать книгу именно как фанфик, то никакого ярого отторжения у господ Толкиенистов сие творение вызывать не будет, да?

Дженази нахмурился:
"Кроме разве что тангаров употребляющих древнерусские словесные обороты"


Мальчик опять вздохнул.

- Огромный плюс этого автора, я считаю, было (до недавнего времени) умение связать все события в одну большую паутину, где все взаимосвязано, о старых героях можно краем уха услышать в новых книгах, возможность "рояля в кустах" сведена к минимуму.... И так далее.
Но знаете ли, неприятно каждый раз, в каждой новой книге, читать нечто вроде:
"Ты что не помнишь, что натворил Фесс там-то, там-то?!" и внизу скромная сносочка "Об этих событиях вы можете узнать в остальных N томах творчества Перумова". Ничего сказать не могу...Умолкаю...

Сообщение отредактировал Genazi - 1-03-2008, 10:24

[SergK >>>]

Гиппогриф, выслушавший речь эльфа, шагнул в тень следом за ним. Оттуда донёсся театральный шепот, моментально разнесшийся по всему залу:
- Я хотел бы высказать Вам свои сомнения по поводу ваших слов. Надеюсь, Вас это не заденет. Итак:

«Всем известно, что есть три метра жанра Фентези - это профессор Толкиен, создатель мира Арды и не только, чего стоит хотя бы его повесть "Приключения фермера Джайлса", есть Клайв Льюис и великолепный мир Нарния, и есть Льюис Керрол, и его фантасмагория про Алису. Кто-нибудь взял на себя смелость продолжить истории путешествий Алисы???»

Вот, к примеру, Владимир Высоцкий замечательно переложил приключения Алисы в стихи – и никто не чурается теперь обсуждать его творчество и не боится «мараться» об его имя. Попробовали бы только! Да и иных переложений Алисы существует, по-моему, бесчисленное множество.
Питер Джексон опять же снял замечательное кино по "Властелину Колец", выбросив оттуда почти половину событий книги, и, опять же, немало преуспел. Пойдем ли мы, господа, топтать новозеландца ногами?
Я привожу примеры, как Вы заметили, не из области литературы, чтобы пояснить свою мысль: Великим всегда хочется подражать, наследовать (не красть!) у них хотя бы малую часть их таланта. Разве это так уж плохо? Хорошие идеи всегда просят продолжения.
И еще: для меня кроме вышеупомянутых мастеров также метром фэнтези является Булгаков. Да-да, именно он. За абсолютно роскошный юмористическо-исторический фэнтези-триллер с религиозно-философским подтекстом «Мастер и Маргарита». Можете кидать камни

«так чем же Толкиен заслужил такое неуважение, чтоб его мир продолжили описывать другие, и стали кроить его под себя!»

Ну, тут вопрос спорный – неуважение ли? Получается, мы все выказываем неуважение к авторам книг, игр и вселенных, создавая приклы по их произведениям!? Я категорически несогласен.

Нет, я не желаю мараться об это имя, этот человек совершил слишком серьезную ошибку, и его последующие попытки что-то писать меня совершенно не вдохновляют, единственное его произведение, заслуживающее внимания - это "Не время для драконов", где талант Лукьяненко позволил создать действительно хорошую книгу!

Да полно Вам! Книгу они писали поровну – неужели, читая половину книги Вы плевались, а другую половину – закатывали глаза от восторга? Выходит, Лукьяненко сглупил, не увидел очевидного - того, что заметили Вы, и писал с дилетантом и бездарностью? И опять я несогласен. Я и сам оставил свою привязанность к Перумову где-то там, во временах "Гибели богов", но весьма далек от того, чтобы считать его бездарным писателем.

Сообщение отредактировал SergK - 2-03-2008, 15:36

[Alaric >>>]

В дополнение к сказанному уважаемым Вито Хельгваром, хочу сказать, что за последнее время вышло еще две книги Николая Даниловича: "Терн" - первая часть трилогии "Семь зверей Райлега" и "Я, Всеслав".
Действие трилогии "Семь зверей Райлега" происходит в некоем фэнтезийном мире, не связанном с Упорядоченным. В ней, по утверждению автора, он решил отойти от ранее любимого принципа "меньшего зла" и сделать главного героя кем-то вроде "благородного паладина".
"Я, Всеслав" - это сборник из двух повестей и рассказа, действие которых происходит в нашем мире (с точностью до исторических неточностей ), главным героем которого является князь Всеслав Полоцкий, каким-то образом ставший бессмертным и доживший до нашего времени.

И, простите, не смог удержаться.

Всем известно, что есть три метра жанра Фентези

К счастью, жанр фэнтези не ограничить не только тремя метрами, но и многими километрами и мегатоннами

Сообщение отредактировал Alaric - 1-03-2008, 12:48

[V-Z >>>]

- Если не возражаете, прибавлю пару слов, - заметил с места Летописец. - Одного нельзя отрицать - творчество Перумова является очень значимым для нашей фэнтези, особенно эпической. И за это ему большая благодарность... но не могу себя отнести к искренним любителям его творчества.
Причина, как ни странно, все в той же эпичности. Когда события начинают приобретать невероятный размах к концу цикла - это логично, и даже традиционно. Но когда подобные события происходят едва ли не в каждой книге - это, признаться, надоедает. Цикл "Хранитель Мечей" этими еженедельными апокалипсисами особенно богат. А "Гибель богов" процентов на восемьдесят состоит именно из битв; увы, я не могу счесть это однозначным достоинством.
Добавлю также пару слов о "Терне", с коим не так давно ознакомился. Вот там пока что такого размаха событий нет. И главный герой, признаюсь, вызывает куда большую симпатию, чем руководствующиеся принципом "меньшего зла"... впрочем, не буду сейчас углубляться в рассуждения об этой конкретной книге.

[Тот >>>]

Поручик Барбл чувствовал себя на удивление замечательно. Он еще не был пьян, но это «еще» его изрядно веселило.
- Дэл-Сейбер… Эй, штабс-капитан! - позвал он. - Да очнитесь же вы!
- Оставьте его в покое, поручик, - попросил Гобума. - Разве вы не видите, что штабс-капитан удручен.
Барбл налил себе джину и сказал:
- Значит, теперь это так называется? Ну-ну. Вообще-то, мне показалось, что мы собрались здесь совсем для другого.
- Например?
- Видите ли, Гобума, - начал Барбл, - мы с вами живем в огромном и удивительном мире. Он вмещает в себе множество разнообразных вещей, но, не смотря на это, в нем нет места для зла. Такой большой, казалось бы, мир не в состоянии удерживать в себе зло, поэтому оно выплескивается на людей. Испокон веку люди являются хранителями и переносчиками этой заразы, вбирая в себя зло, как губка впитывает воду. Оно укоренилось в нас и с этим ровным счетом ничего нельзя сделать. Но, при всем при том мне не понятно, каким образом в людях может умещаться еще и добро.
- А оно в них умещается?
- Вне всяких сомнений, - уверенно заявил Барбл. - Вне всяких сомнений. Иначе бы нам просто не выжить. Зло это болезнь человечества, добро - лекарство.
- Хорошо. Я не соглашаюсь с вами, но хорошо. Однако скажите, при чем тут Перумов?
- К черту Перумова, мне он никогда не нравился. Но подумайте лучше вот о чем: если бы в людях совсем не было зла, то добро попросту прикончило бы нас, потому что, как известно, лекарство от яда отличает дозировка. Можно, конечно, принимать порошки в профилактических целях, но никто не поручится, что результат не окажется плачевным. Ваш Перумов, например…
- Он не мой.
- Ладно. Перумов… Просто Перумов создал прецедент…
- Он не создавал прецедентов.
- Не придирайтесь к словам, Гобума, - скривившись, попросил поручик. - Перумов, которого многие ругают именно за его вольное продолжение «Властелина Колец» всего лишь обеспечил определенный контингент порцией лекарства. От добра, от зла, не важно. Главное - оно подействовало.
- На кого?
- На толкинистов. Им вновь стало за что биться.
- Поверьте мне, они прекрасно прожили бы и без этого. На мой взгляд, все это полная ерунда. У меня вообще складывается ощущение, что так называемых толкинистов не существует.
- Отчего же?
- Те, кто поносят Перумова на фоне Толкина, больше похожи на антиперумистов, а других я не встречал.
- Вы мало общаетесь с людьми, Гобума.
- Возможно.
Поручик поднялся с кресла и, извинившись, удалился в уборную. В зал он вернулся посвежевшим.
- Я не люблю Перумова, - заявил он, усаживаясь на место. - Но надо отдать ему должное.
- Кстати, а почему не любите?
- Мне не нравится, что и как он пишет. Все его персонажи шаблонны и безлики. Все их действия предсказуемы. У него даже нет ни одной стоящей шутки. По крайней мере, я не встречал.
- Вы мало общаетесь с книгами, Барбл, - улыбнулся Гобума.

[wwwolk >>>]

Г-на Перумова я читал не много. То что читал - не вызвало во мне желания читать далее. Даже его работа в соавторстве с уважаемым мной С. Логиновым не тронула моего сердца. К тому же, меня всегда немного смущали писатели любящие длинные циклы. На мой скромный взгляд, максимальная длина цикла пять книг, а лучше три, если уж никак не помещается в одну. Если же писатель ударяется в странствия, ни к чему хорошему это не ведет. И это уже не только мое скромное мнение, а грубые факты и мнения маститых. На счет его посягательства на Толкиена, по мне, каждый имеет право взять и продолжить любое произведение. Это ведь не анонимно делается. Все риски продолжатель берет на себя. Другое дело, что нужно хотя бы постараться выдержать стиль и не испачкать чужой придуманный мир. Тут мнения могут расходиться, истина, как сказал бы Фокс Малдер, где-то рядом. Для меня книги Перумова скучны. Герой приходя на страницы романа к концу его должен измениться, измениться внутренне. Иначе в чем смысл романа? Если же на протяжении трех, пяти книг, герой ничуть не меняясь внутренне все так же лихо расправляется с врагами и преодолевает препятствия, то это скучно. Я могу боевик американский посмотреть, там этого добра с избытком. Не мне судить о писательском мастерстве г-на Перумова, но души в его книгах я не нашел. Может он, вернувшись в науку, нашел таки свое истинное призвание?

[Вито Хельгвар >>>]

Вольный обвинитель имперского города Скунсовск-Оплевайского.. н-да.
А где же, позвольте мне трепетно поинтересоваться тот самый вольный обвинитель в высшей степени примечтального города? Где вообще хоть кто-нибудь, кто хотя б с натяжкой признает себя обвинителем?!
А нету здесь никого.
Или, если кто и есть, то с успехом прикидывается восковой фигурой из музея.
Что ж, в таком случае…

«Дамы и господа! Высокий трибунал! Большое жюри! Господа стряпчие! Мадам стенографист!
Позвольте мне огласить список обвинений нашего нынешнего… субъекта.
Буду краток.
Итак, в незапамятное время, в которое Ваш покорный слуга еще питал слабость к таким патриархально-совдеповским книгам, как «Кортик», «Бронзовая птица», «Старик Хоттабыч» и «Люди из черного круга», обвиняемый предавался целому ряду страстей, которые в дальнейшем при посредстве ряда достижений техники распространились исключительно широко и приобрели статус явлений культуры.
Сегодня, однако, речь следует вести исключительно о вредоносных и негативных последствиях оных страстей: в конце концов, без предосудительных исходов любые пристрастия и хобби джентльменов являются их личным делом и предаваться огласке не должны.
В данном случае круг посвященной публики является более чем широкой.
Посему оглашаю список грехов.
1. Вторичность. Она же «литературная игра», она же, если называть вещи своими, устоявшимися на сегодняшний день, именами, - фанфиковость первого из шедевров г-на Перумова. Речь идет о «Кольце Тьмы». Следует заметить, что лично обвинителю оно встретилось уже в расписанном на три тома виде, и очаровало литературным качеством первого тома, позволившего совершить эскейп из постылой реальности с удобством и комфортом. В целом, однако, очевидно, что причины рождения означенного «КТ» состоят в теснейшей связи со стандартными мотивациями всех, отважно кропающих дополнения, продолжения и кроссоверы «ГП» и «ЗВ», а также ряда других, менее глобальных сеттингов.
Следует напомнить, что таковое явление, как его ни назови, имеет историю весьма и весьма древнюю. Начать стоит, к примеру, с Вергилия и его «Энеиды». И тут же следует напомнить малодушным, что уже с тех времен было отдельное название для таких авторов – «эпигон». Не то, чтобы это было плохо. Но это однозначно не есть положительной оценкой.
К тому же, с какой стороны ни посмотри, фанфик – в отличие от художественной литературы оригинального свойства – является не высоким, а именно что прикладным видом искусства. В принципе, это и не страшно, - в конце концов, все мы любим, когда над нами красивые люстры, а вокруг на стенах яркие и гармоничные обои, не так ли? Однако ни обои, ни люстры никто не тащит в музеи или на изучение искусствоведам. А фанфики пытаются возводить в ранг начинателей, сиречь, первых творений русского фэнтези. С той же обоснованностью.
2. Сериальность. Да-да. В этом случае речь о «Хранителе мечей». Да, это длинная история… кто выкрикнул «тягомотина»?! К порядку, дамы и господа, к порядку, все все знаем, понимаем, но мы-то – культурные люди…
Сиквелы – грех, особенно распространенный в наше время. Кто бы спорил? Однако история этого явления, опять-таки уходит к самому Гомеру. Не дожидаясь Вергилия, сам аэд клепал целый ряд поэм (сохранилась до наших дней только «Одиссея»), сюжетно и концептуально связанных в большой цикл. Однако Гомеру сериальности и сиквельности в вину тоже не ставят, и опять же громкий и болезненный вопрос: а почему?
А потому, что сущность сиквельности у древних лежала не в той плоскости, что у нынешних творцов, которые черпают представление о культуре и литературе из мыльных сериалов. Интерес к перипетиям и злоключениям соседей – вечная и вечно больная тема. Превратить персонажа в такого соседа и подкинуть читателям – удачный и беспроигрышный ход. Но это, опять же, выходит за пределы литературы и переходит в разговорный (или прямо скажем - сплЕтенный) жанр. Эстраду, некоторым образом.
Фесс не меняется в течение истории. Подлинных изменений в нем не происходит. Конфликты – я не имею в виду «вооруженных столкновений»! – не разрешаются. Сериал пахнет моющими средствами.
Людей, что искали бы литературу, просим быть снисходительными.
3. Литературные недоработки. Манч персонажей, он же мерисьюизм, он же...
Самые широкие плечи, самые огромные мышцы… или просто новые и новые дарования. Потому что с неба…»

В виду окончания рабочего дня ходатайствую перед высоким судом о продолжении слушателя в следующий день, в каковой суду будет благоугодно назначить таковое.

[Alaric >>>]

Ну что ж

Лично у меня выступление господина обвинителя вызывает недоумение по всем трем заявленным им пунктам.

В пункте первом он сам пишет, что упомянутая "вторичность" "не то, чтобы плоха". При этом относит ее к списку грехов. Лично мне это кажется противоречием. Также г-н обвинитель вспоминает о том, что "вторичностью" страдали произведения Вергилия (а я готов напомнить, что на Вергилии список великих, черпавших вдохновение в трудах предшественников список не заканчивается, в него входят и Шекспир, и Байрон, и Пушкин, и Жуковский, и многие другие), но почему-то считает, что мотивация обсуждаемого автора сходна именно с "мотивацией кропающих дополнения, продолжения и кроссоверы «ГП» и «ЗВ», а также ряда других, менее глобальных сеттингов". А почему не с мотивацией Вергилия?
Аналогия с музеями и люстрами не ясна совершенно, поскольку тех же Шекспира и Вергилия "в музеи" вполне "несут".

Во втором пункте выступления г-на обвинителя мне не ясны следующие вещи. Во-первых, где он нашел в "Хранителе мечей" сиквелы? "Хранитель мечей" - это единое целостное произведение. Ни одна его часть (кроме разве что короткой повести "Вернуть посох") не является самостоятельным произведением. "Хранитель мечей" - это единое произведение, разбитое на несколько томов, исключительно из соображения удобства издания (все эти тома никак не поместятся под одним переплетом). А во-вторых, совершенно непонятно, почему сиквел - это грех, если опять же этим занимался еще Гомер.

Что касается третьего пункта выступления г-на обвинителя, то на мой взгляд, в нем он просто произвел наклейку ряда ярлыков совершенно не потрудившись их обосновать.

[Альфа 900I >>>]

Синтет незаметно зевнул и потянулся за кувшином. Тот, естественно, оказался пуст; Альфа вздохнул и подал знак официанту. В Зале становилось скучно. Дискуссия по Перумову, которого киборг не читал, некоторое время развлекала, но постепенно сошла на нет. Синтет уже подумывал о том, как бы максимально аккуратно покинуть сие уютное помещение.
Официант принес новый кувшин и новый чистый бокал. Не такой уж и чистый, кстати говоря - к боку его прилип какой-то клочок бумаги. Альфа аккуратно снял его, и собрался уже выбросить ... только вот на листке содержались буквы. Более того, буквы соединялись в слова, а слова - в некий текст, предназначенный явно синтету. Киборг удивленно мигнул зрительным сенсором и прочел послание, после чего еще раз мигнул и ... таки покинул сие помещение максимально аккуратным и незаметным образом.

Минутой позже в зал вошел новый посетитель. Справедливости ради следует заметить, что от только что ушедшего он отличался не сильно. В качестве обязательного требования к внешнему виду в записке была указана лишь маска. Какой смысл в маске, если по остальному телу объект идентифицируется даже самым невнимательным наблюдателем, Альфа не знал. Пытаясь ввести в происходящее хоть немного логики, синтет выбрал маску с максимально высоким уровнем скрытности. Любой облик в той или иной степени позволял восстановить личность хозяина, путем несложных психологических экстраполяций, специальную библиотеку для которых киборг только вчера выкачал из Интернета. Так что, наиболее оптимальным становился облик Никого, и Альфа просто-напросто обмотал лицо черным шарфом. Заняв позицию рядом с остальными Масками, синтет повернулся к посетителям.
- Я вступил в состав руководства данного Зала в качестве Маски Безликого. Обязуюсь выполнять свои обязанности в полной мере, особенно после того как мне их в полной мере объяснят.
Безликий подтянул к себе предусмотрительно захваченный со столика кувшин и наполнил кубок.

[V-Z >>>]

А чуть позже Летописец потер висок, сосредоточенно глядя перед собой. После чего поднялся из кресла, отставив чашку с чаем, раскланялся со всеми присутствующими, и покинул комнату.
Чтобы вернуться через несколько минут - но уже в совершенно другом обличье. Тяжелая темно-зеленая мантия, когтистые перчатки на руках, крупные пластины-чешуйки, покрывающие тело... и маска. Маска дракона, сквозь которую иронично сверкали синие глаза.
- Присоединюсь к коллеге-Безликому, - прозвучал голос. - Я также вступаю в ряды руководства... как маска-Дракон. И обязуюсь выполнять то, что будет мне поручено.

[Somesin >>>]

/и Сержик, и Визет, и я/

Человек в маске гиппогрифа хлопнул в ладоши, нарушая установившуюся после слов Дракона тишину. Старательно делая вид, что не узнаёт таинственную персону, замотанную в чёрный шарф, и голос с металлическими нотками, он поклонился коллегам:
- Рад приветствовать Вас в нашей скромной обители, Маски.
Затем обратился ко всем присутствующим в зале:
- Итак, дискуссия этого Вечера иссякла. Все заинтересованные лица высказались… или же скромно промолчали. Время принять решение по поводу уважаемого господина Перумова.
Василиск задумчиво склонил голову в знак согласия. Вечер слишком уж затянулся, и ему это не нравилось. Потом он заговорил, и в змеином шипении его голоса явственно прозвучали нотки недовольства.
- Совещание будет недолгим, уже совсем скоро вы услышите окончательное решение. Или увидите, кто знает...
Маски встали кругом и немного пошептались (тяжелее всего «шептать» было Безликому), затем Гиппогриф вновь хлопнул в ладоши и задрал голову вверх... но ничего не произошло, если не считать покраснение кончиков ушей Маски серьёзным спец-эффектом. Он чуть слышно чертыхнулся и в надежде уставился на Дракона.
Тот развел руками; отблески сверкнули на металле чешуй и перчаток. После чего, задумавшись, протянул руку и вывел когтем в воздухе ряд пламенеющих букв, видных одним Маскам. И чуть склонил голову, словно спрашивая: "Согласны?"
- Да будет так! - голос Василиска эхом пронесся по залу. - По итогам прозвучавших здесь слов в адрес господина Перумова и его творчества Маски решили вынести такой вердикт:
ОДАРЕННЫЙ ПРОФЕССИОНАЛ.
Этот Вечер уже можно считать закрытым. Мы открываем новый и с нетерпением ждем новых имен для обсуждения!

[higf >>>]

В дверях зала показалась голова. Она повертелась из стороны в стороны, осматривая налет пыли на полу, потухший огонь в камине и трудолюбивого, терпеливого паука, что уже свил сети в одном из углов, ожидая, когда жужжащие комары попадут в его сети. Пыль проникла в нос, голова чихнула и втянулась обратно, а затем появилась вновь, уже в комплекте с телом, согласно полной документации - туловище, две ноги, две руки и, вероятнее всего, внутренние органы - здоровый цвет лица свидетельствовал, что человек вряд ли был зомби.
Он невесть откуда добыл метлу и разрушил волшебный город из паутини, чьи нити протянулись подобно изящным, воздушным мостам эльфов... Правда, Перворожденные не оценили бы.
На комаров честного трудолюбия не хватило, и их выдуло прочь после короткого щелчка пальцами.
Над прахом пламени, однако, так и не взвились новые языки.
Человек остановился в задумчивости.
- Рано. Возможно, мои слова прозвучат в тишине и не вызовут отклика, и все же я попытаюсь. Генри Лайон Олди.

[Darkness >>>]

- Я плыву на корабле, моя леди. Сам я бел, а конь мой блед, то есть бледен. И в руке моей коса непременно. Ах, создали небеса, джентльмена! - раздалось с порога Зала. Молодой человек с светло-рыжыми, чуть вьющимися волосами, из-под которых виднелись острые кончики ушей, опустил вскинутую в, на редкость пафосном жесте, руку, хмыкнул. Увы, в Зале, помимо хозяина и новоприбывшего никого - какая жалость, не правда ли?! - не было. Что, впрочем, не помешало юноше расположиться в одном из кресел, фривольно закинув ногу на ногу.
- Олди прекрасны, - начал он, соизволив одарить хозяина - или ещё одного любителя литературы? - приветственным кивком, - я бы даже сказал - Олди гениальны. Нет-нет, это не шутка, я вполне серьезно. Их лирика.. Их умение сплетать слова, это действительно талант, которым можно только восхищаться. Добавьте к этому без сомнения удачные идеи, на редкость четкое воссоздание миров.. Нет, я, все же, повторюсь - Олди действительно прекрасны и гениальны.
Юноша замолчал, в задумчивости глядя куда-то перед собой.
- Впрочем, - вновь начал он, - в бочке меда не без ложки дегтя. Так и у Олди. Знаете, меня очень смущают их книги о XXI-м веке. Взять "Шутиху", или современную часть "Нопэрапона или по образу или подобию". Нет, конечно же, подозреваю, что это лично мое пристрастие, но.. Я взахлеб читаю их книги о других_мирах или других_эпохах, но то, что касается того, что можно назвать современностью.. Увольте. Именно поэтому у меня довольно забавная ситуация с томом "Баллада о кулаке" - первая книга, "Мессия", уже два раза перечитана, а вот вторая, уже упоминавшаяся "По образу и подобию".. Признаюсь честно, мне и первый раз её было трудно читать.
Снова повисла небольшая пауза. Светловолосый человек - или не человек - в задумчивости опустил взгляд на пол, будто пытался найти ответы на вопросы среди полустертых паркетин.
- И стихи! - внезапно заговорил он. - Позор на мою голову, как я могу забыть стихи.. Так вот они - действительно гениальны. Без вопросов. Эти чеканные, яркие строчки, образы и эпитеты... Причем Олди пишут иногда свои стихи в настолько разных стилях. Можно только восхититься.

[Somesin >>>]

НРПГ: В сложившихся обстоятельствах, после вынужденного простоя, вызванного нежеланием широкой общественности предлагать кандидатуры для обсуждения... Словом, в этот раз в Каминном Зале обсуждае(ю)тся Генри Лайон Олди. Решение это временное, в дальнейшем постараемся не доводить дело до таких вот ситуаций.
А пока - приглашаем всех обсудить чужое творчество и, по возможности, получить от этого удовольствие.
Да, чуть не забыл, - по-прежнему требуется Защитник и Обвинитель. Если есть у кого такое желание - милости просим отписать кому-нибудь из Масок и действовать. Благо кандидатура это позволяет.)

[Черон >>>]

- Сколь удивительно созданье человек, - задумчиво изрек невысокий господин во фраке, ничтоже сумняшеся материализовавшийся у каминной решетки. - В движениях изящен, тонок мыслью, горд, благороден, кроток и жесток. И все же, к праху - прах...
Встрепенувшись, человечек отвернулся от созерцания огня, и вышел к центру зала, где сразу же проявился лицом и обликом. В частности, любой сколь-либо любопытный глаз мог заметить, что фрак неизвестному любителю перевирать маэстро Копьетрясущего маловат и угрожающе потрескивает отнюдь не в плечах, что его череп посверкивает благородными залысинами, или что его взгляд рассеяно перебегает с одного немногочисленного посетителя на другого, оставляя без выражения одутловатое лицо.
- Я обвиняю.
Слова прозвучали рокочущим раскатом грома, совершенно дьявольски контрастируя с общим, довольно непрезентабельным видом господина во фраке. Впрочем, маэстро Астарот любил создавать ошибочное впечатление - как он утверждал, тем неподдельнее оказывается последующая реакция.
Неподдельность маэстро предпочитал измерять в децибеллах воплей ужаса.
Впрочем, сегодня он собирался позволить себе немного расслабиться. То есть - еще больше, чем обычно.

- Обвинение открывает дело Олди, - прищурившись, начал свою речь Астарот, - беспристрастно, безжалостно и не ведая снисхождений. Однако сейчас я нахожусь в позиции (ан-гард, господа), несколько необычной - предстоит суд над теми, кто давно и прочно завладел зрительским обожанием и дежурными аплодисментами, чье мастерство не требует доказательств. Однако, - голос владыки загремел, снова приобретая нотки раскаленного металла, - мастерство не вечно. Ему свойственно рождение в ярких красках, сильная юность, зрелая мудрость, и угасание. Воспользуемся же одним из самых распространенных (тут маэстро произнес незнакомое слово хо-ли-вар) преступлений, вменяемых обвиняемому. Сим считаю дело открытым.

- По ранним вещам сэра Олди, пожалуй, можно высказывать разве что ограниченные претензии о вкусах. Пожалуй, никто не будет спорить, что "Путь Меча" или "Бездна" - живые, яркие, острые произведения, которым, безусловно, удалось достучаться до читательских сердец. Впрочем, обвинение видит некоторые провалы и здесь. Одна из негативных черт, которые обвинение хотело бы подчеркнуть - увлечение идеей в ущерб стиля, которое имеет свойство виснуть камнем на шее настроения цикла. Это "Восставшие из рая", выдержанные в гораздо более позитивном настрое, чем предыдущая сумрачная Бездна - в завершающей книге она превращается из рассказа о Сущности Зрителя в какую-то социальную сатиру. Скажите, зачем было делать из оригинальной, масштабной и судьбоносной задумки о Бездне уродливый мирок-антиутопию, перемешанную со стебом? Не самую лучшую антиутопию из представителей жанра, надо сказать... Точно так же это и "Я возьму сам", который делает из книги про оружие книгу про счастье вольного бродяги. Я допускаю, что судьба мятежного поэта сильно волновала сэра Олди, но - зачем здесь, почему? Почему история о том, как люди убивают людей вдруг превращается в историю о том, как плохо быть угождаемому?..

- Но падение нравов впереди, господа присяжные. Однажды в интервью (я немного захожу в личные качества и ухожу от творчества, но лишь совсем немного) сэр Олди заявил - нет, мы не любим фентези, мы не собираемся писать фентези (ибо - еще одно незнакомое слово опо-псело), и может быть, "когдаа-нибудь" мы вручим посох магу. Вручение посоха мы пронаблюдали в книге "Шмагия". С тех пор прошли века, считайте сами - "Приют героев", "Гарпия", "Три повести о чудесах", "Архив Надзора Семерых" (сборник рассказов по миру) - узнаете ли вы сэра Олди, который неоднократно клялся, что питает искреннее отвращение к сериалам и "клепанию продолжений"? У обвинения складывается впечатление, что найдя для себя уютную вселенную, позволяющую раздолье острому стилю, сэр несколько потерял свою жажду экспериментов. И более того, о ужас! - мир стал первичен, уступив сюжетам. Признаться, обвинение считает заглавные вопросы "Приюта героев" и "Гарпии" изрядно слабее, чем у своих предшественников. Скажите мне, в чем проблематика "Приюта", и я, может быть, сменю свое мнение, но пока он все более кажется мне несколько пустым в красивой (очень красивой, не будем злословны) оболочке.

- Однако мир не стоит на месте, и сэр предпринимает попытку уйти в новые, еще не открытые ему дали, следуя из мира "Фентези" в сторону "Ойкумены". Давайте склонимся перед неизбежным и признаем: попытка удалась на треть. Оригинальной идеи о невропастах хватило на одну книгу, где она звучала вкусно и приятственно, а дальше - померкла, стала кирпичиком колосса на глиняных ногах. Заметьте, господа - пожалуй, впервые мы наблюдаем у Олди настоящий сериал, полностью преемственный, с одними и теми же героями и сюжетной линией. Если части той же Бездны схожи только миром да хронологией, и не являются сериалом в полном смысле этого слова, то Ойкумена - как раз то, в презрении к чему авторы когда-то расписывались. Результат, - маэстро с прискорбием поклонился и развел руками.

- Поймите обвинение правильно - оно не повторяет многократно высказанную поклонниками мысль о том, что Олди-де, "исписались". "Мы писали кровью сердца, а нам толковали о больной печени", цитирует сэр слова О'Генри - и обвинение, в свою очередь, делает пугающий медицинский прогноз об острой недостаточности крови сердца в книгах сэра в последнее время.

Астарот коротко поклонился, напоследок сверкнув глазами в сторону входа, независимо вздернул подбородок и сложил руки за спиной.

[higf >>>]

Хигф, что так и стоял у камина всё это время, вежливо поклонился юноше, а при появлении Астарота был очень внимателен, не пропуская ни слова. Когда маэстро закончил свою речь, он поаплодировал. Это была не просто хорошая, тонкая речь, нет! Всё появление было хорошим театром, а маэстро - актером на подмостках собственной души и жизни. А театр нуждается в аплодисментах, это его связь с миром, хлеб актеров и режиссеров, вода, воздух и огонь сцены. Их едят, пьют, ими дышат, упиваясь...
Иногда принимают фальшивые аплодисменты, как эрзац-пищу, но эти были искренними.
Затем Хигф заговорил.
- Простите, сударь, я не стану принимать облик Мелькора, ибо в одном каминном зале два таких существа будут моветоном. Жаль, что мне сложно будет ответить вам, ибо как раз с теми книгами, на которых базируется обвинение, я большей частью незнаком.
Нет, я немало прочел творений единого в двух ликах сэра, и вот о чем могу говорить: цикл "Бездна голодных глаз", ахейский, индийский и кабирский циклы, а также "Шмагия", "Шутиха" и "Пасынки восьмой заповеди". Впрочем, как Бездна не вполне цикл, так и индийский, только в другую сторону. Хотя разделение на три части оправдано по смыслу, это все же скорее один роман в трех частях, из тех, что просто не умещаются под одну обложку...
Но я отвлекся.
Итак, "Восставшие из рая". Хочу заметить, что смена настроения определяется тем, что речь идет не о самой Бездне, а о ее части, записанной в Книге Даймоном. Отсылка к самому началу цикла, "Дороге" и "Сумеркам мира"... Это подчеркнуто не только упоминанием Сигурда и Солли, но и четверкой героев. Андрей-Виталька-Нина-Арсен в "Дороге", Анжей-Талька-Инга-Бакс в "Восставших". Правда, у меня сложное отношение к этому повтору, хотя он и был, видимо, необходим ради аллюзий со христианской троицей в последней книге... Но я не совсем понял, что еще хотели Олди вложить в этот откровенный повтор, еще сильнее подчеркиваемый появлением Даниэля и Рыки.
Другой вопрос - насколько лично соответствует изменение настроя ожиданиям? Я скорее приветствовал это, ибо первые три книги читал с настроением - ну сколько можно издеваться над миром, все хуже и беспросветнее?.. Да, при этом цепляет и восхищает.
О романе "Я возьму сам" мне будет сложно ответить Обвинителю. Хотя нет, маэстро! У меня тоже было несогласие, но другое, о нем скажу позже. Сама тема книги не вызывает протеста, нет чувства фальши, ощущения, что надо было бы и первую часть делать на тему допустимости убийства. Это даже в голову не приходило до ваших слов, но и теперь не кажется нарушением цельности цикла.
Если вдуматься, это выражения глубинной идеи, которая проходит через творчество сэра. О праве человека быть свободным в поступках, в выборе. Делать правильно и ошибаться, убивать и умирать. И тут видна как раз преемственность "Я возьму сам" и "Пути меча" - там герои тоже получили подобный выбор.
Не совсем понял выражение "жертвовать стилем в угоду идее". Стилем чего?

Хигф поклонился Астароту.

- А теперь, закончив возражать вам, в чем могу, скажу о не затронутом Обвинением.

Взять "Шутиху", или современную часть "Нопэрапона или по образу или подобию". Нет, конечно же, подозреваю, что это лично мое пристрастие, но.. Я взахлеб читаю их книги о других_мирах или других_эпохах, но то, что касается того, что можно назвать современностью.. Увольте.

И согласен, и не согласен. Я тоже не слишком люблю нашу реальность, но не только у Олди, а вообще с некоторым трудом читаю. Правда, "Шутиха" тут очень двойственна. Меня смущает бытовая часть, но распады связи времен и аналогии... они великолепны! Олди концентрируют все свои знания, все яркие краски, которыми написали кабирский, ахейский циклы... И другие культуры, эпохи, про что циклов у них нет. Фрагменты из разных картин разбросаны по холсту, связанные общим сюжетом. Это странно и прекрасно.
Впрочем, в других местах... "Шутов хоронят за оградой" мне понравилось гораздо меньше других частей БГГ. Тоже наш мир, да.
Стихи меня тоже всегда восхищали. Интересная вещь - я видел их собранными отдельно, и могу сказать, что вплетенными в книги, они смотрятся заметно сильней, на грани гениальности. Вне ее - в основном просто хорошие стихи. Взять индийский цикл, когда (не спойлерю!) в конце фрагмент повествования, который должен был рассказывать об одной важной детали мироздания, просто был заменен стихами, даже не вложенными в чьи-то уста, словно произнесенные самим миром. Очень впечатлило.
Но миротворчество - действительно очень сильная черта. Даже в привычный и, казалось бы, исследованный мир мифов Древней Греции было вложено столько нового! Павшие, пришедшие из мироздания Единого!.. Это я перечитывал (точнее. переслушивал) отдельно несколько раз. А чего стоит двойной Геракл?! Или Одиссей?
Надо сказать, приходил к этому автору трижды. Впервые, давно, случайно прочел "Пасынков восьмой заповеди" и "Ожидающего на перекрестках". Пасынки очень впечатлили, а вот "Ожидающий" тогда показался слишком сложным.
Потом, через немалое число лет, готовясь к приклу "Путь меча", прослушал в аудиоверсии эту книгу. Понравилось, но все же благое дело не продолжил. И в третий раз вернулся к Олди, когда мне порекомендовали "Одиссея", и вот с тех пор и читаю - видимо, пока не осилю всё, иногда отвлекаясь на других авторов.
Покорила вязь красивых слов и образов, восхитила ритмика, захватили идеи.

Есть разные девизы на щитах: «Сам Зевс меня не остановит!», «Муж-победитель», «Слава бежит впереди меня»...
Я вернусь.
Ничем не хуже.
И звучит куда более по-человечески.

Впрочем, я рискую увлечься бесконечным смакованием моментов и пошаговым разбором всех книг.
Что же общего, проходящего красной нитью через всё творчество у Громова и Ладыженского, они же Олди?
Стиль. Красивые, витиеватые, нестандартные образы, наслаивающиеся друг на друга, сплетающиеся, увлекающие!
И нередко заканчивающиеся короткими, рублеными предложениями в одно слово и абзацами в одно предложение.
Некоторым стиль Олди кажется слишком сложным и многословным либо в силу трудности личного понимания, либо в связи с убеждённой приверженности к краткости и простоте в литературе. Тут возразить особо нечего, кроме того, что никакая литература не может быть для всех. Упрощенными и сокращенными описания и рассуждения сэра для меня потеряют много.
Игра временами и образами в языке. Настоящее меняется на прошедшее, а иногда на будущее. Повествование переходит с первого лица на третье и обратно, а иногда вовсе на далеко не банальне "ты" вместо "я" или "он". Это показатель высшего мастерства. Не сам факт, конечно, а когда смотрится, как в книгах Олди – органично, не царапает и не вызывает ощущения нелепости.
Философия. Для всех книг характерна концепция о том, что наша простая человеческая жизнь с добром и злом, несовершенная, полная насилия - это то, что есть, то, что нам дано. И надо жить ей, ибо если можно ее улучшить - рецепта у авторов нет. Во всяком случае, любые попытки сделать это насильственно, даже из благих побуждений - будь то лар Тидид, ставший варком, бог Вишну, Зверь-Книга или баран фарр-ла-Кабир - приведут лишь к худшему. Впрочем, в последнем случае я бы не согласился. Мне кажется, мир фарров был не хуже нашего, и далеко не исчерпал свой потенциал. Стоило ли его ломать ради утверждения философии Мутанабби? Очень спорно. Так или иначе, идея свободы выбора для каждого, как я уже говорил - одна из основных.
Иногда мне даже грустно после книг Олди - ибо они сильно пишут и умеют если не убеждать в своей правоте, то оставлять послевкусие загруза своими мыслями и идеями. А в отношении будущего мне были близки Булычёв или Стругацкие - с их верой в то, что лучше наш мир, наше общество всё-таки могут быть! Не совершенными, не лишенными проблем, драм и трагедий - но лучше! Чище!
Обсуждаем, однако же, не мои взгляды...
Миры. Тоже в некотором роде часть философии, но я решил ее отделить.
Почти классически-фэнтезийный (по первой книге) мир "Шмагии".
Индия.
Обобщенный Восток Кабирского эмирата.
Древняя Греция.
Элементы Рима в Согде.
Фантастическое общество Блистающих. Трансформация Земли в "Дороге" и мира "Сумерек" и Живущего в последний раз". Мир-Книга в "Восставших" и мир Слова - назову его так еще трех книг БГГ, начиная с Витражей патриархов...
А я перечислил далеко не всё.
Блестяще созданные, они чаще всего основаны на классическом принципе "одного фантастического допущения". Правда, очень фантастического. И вырастают из него мироздания совсем не похожими на нашер.
И они связаны. Не только в рамках циклов.
Мутанабби попадает в храм Сарта-Ожидающего и встречается с Джухой из БГГ, например. Вообще жизнь и смерть, границы миров и последовательность событий - понятие весьма условные в творчестве Олди. Взаимопроникающие и взаимно перерождающиеся. Они позволяют себе играть со временем, когда Самуил-баца спасает себя от власти князей Ада с помощью своих детей, родившись раньше прошлой смерти; когда войско ахейцев под Троей попадает в Кронов котел и дни становятся месяцами.
Дважды умирает и говорит, что мертвых нет, Аль-Мутанабби, к которому на помощь приходит другой поэт из прошлого... И много, много всего. И воспринимается всё это у Олди для меня естественно и органично.
Юмор
Да, даже над серьезными и эпичными вещами авторы умеют смеяться, и делают это блестяще (хотя опять же не всем нравится их юмор, иногда тонкий, а иногда весьма резкий, почти грубоватый). Мне нравится, что тут скажешь.

Персонажи, разные и прописаны по-разному. То подробнее, как Мутанабби или Одиссей, то схематично, как герои "Восставших из Рая". В последних мне не хватило немного объема.

Простите за долгую и временами несвязную речь.
Что остается? Читать. Думать. Искать своё среди книг.

Человек у камина поклонился и отступил в тени - тихие, мирные, совсем не напоминавшую тени Тартара.

Сообщение отредактировал higf - 17-05-2009, 21:09

[Ingar >>>]

Шлеп.... Шлеп... Шлеп-шлеп-шлеп-шлеп!

В Каминный зал вбежало удивительно нелепое существо. Оно представляло из себя большой... даже так, Большой Пушистый Шар на ножках. Или нет. На ногах. На ножищах. Ибо размер ступни превышал два фута. Из шара торчало два больших сиреневых глаза на стебельках.
Существо остановилось в центре зала.

-Защитник? Я защитник! Я хочу защищать! Я самый защищальщик из всех защищальщиков!-

Голос шел откуда-то из глубины Шара.

-Итак, по пунктам обвинения...- Глаза слегка выпучились и уставились на Астарота.

-Для начала пройдемся по Бездне... В метафорическом, конечно, смысле.
На мой взгляд, эволюция в произведении, эволюция в цикле произведений, эволюция в творчестве писателя/писателей есть явление позитивное и правильное. Потому изменение духа произведение, переход от крупного масштаба вселенной Бездны и Некросферы к локальным событиям в отдельных "мирках" позволяет нарисовать не одну сюжетную линию, не нить кардиограммы, а провести полное обследование мира: и КТ и МРТ. И это хорошо есть и хорошо весьма. Все же Бездна Голодных Глаз не цикл про Ричарда Длинные Руки, здесь нет необходимости в прямом продолжении. А если все произведения будут одинаковыми, то может и не стоит их писать?-

Левый глаз существа медленно моргнул.

-Теперь по поводу Кабирского цикла. Здесь опять же идет разноплановость. Три книги. Три эпохи. Три взгляда на ситуацию. И каждый раз иной стиль, иная проблематика. Пара "человек и его оружие" присутствует везде. Но сколь разное отношение! И безусловно, помимо этой линии в произведениях присутствуют и другие. И как Путь Меча - не книжка про разговаривающее оружие, так и Я Возьму Сам не история о том, как плохо быть угождаемому.-

Создание переступило с ноги на ногу и перевело дух.

-Теперь несколько слов о Реттии и окрестностях. Не понимаю, чем данный цикл радикально отличается от Бездны? Разве что масштаб поменьше, да общие персонажи чаще встречаются. Однако я категорически не согласен с первичностью мира. На мой взгляд, в каждом романе, повести, рассказе, поднимаются свои, отдельные вопросы. Что касается проблематики Приюта, то тут у нас, на самом деле, два момента: первый, это возведение в абсолют в шутливой форме, второй - приверженность идеям, взглядам, нарушение идеологии. Неужели не достаточно?-

Стебельки вопросительно изогнулись.

-Ну, перейдем к большим масштабам. А именно к Ойкумене. Да, произведение большое, да, космическая опера. Но ведь и оперы бывают велики. "Песнь о Нибелунгах" Вагнера длится 18 часов, но ведь никто не воскликает "Сериал! Кошмар! Зарабатывание денег!" Просто авторы создали масштабное полотно, которое, как большинство произведений Олди, не держится на одной идее, даже такой свежей и оригинальной, как идея о невропастах.-

Отдышавшись, пушистое создание втянуло стебельки внутрь шара.
-На этом позвольте завершить мою речь. Хорошо я защитил, правда-правда? Суперзащититель?-

От нетерпения своего признания Шар на ножках запрыгал на месте.

Сообщение отредактировал Ingar - 21-06-2009, 17:35

[Cat911 >>>]

Странный эльф проводил Большой Пушистый Шар неожиданно тёплым взглядом.
_ Я полностью согласен с Суперзащищателем. Хочу лишь добавить, что интерес к творчеству Олдей у меня проснулся, в основном, из-за того, что их книги просто ЗАСТАВЛЯЮТ думать. ДА, правы те, кто жалуются на обилие филосовских и метафизических отступлений и рассуждений в книгах этих писателей. Действительно, очень много философии. Но, обвинители НЕ ПРАВЫ, причисляя это обилие к недостаткам . В наше время, когда мы видим, как книги, кино и т.д. превращаются в тягомотную жвачку почти безо всякого смысла, когда куча экшена и дешёвых трюков заполняет почти все произведения, совершенно не оставляя времени на МЫСЛЬ, то нечего удивляться, что те, кто не желает быть в числе "серого большинства", выбирают книги писателей, дающих читателям возможность не просто "проглотить" очередной мир, а ПРОЧУСТВОВАТЬ его, стать его частью. Я вот тут вижу многих представителей Блистающих. Неужели никто из вас не захочет выступить в защиту людей, рассказавших о том, насколько искусство выше ремесла?
С этими словами странный эльф обвёл взглядом оружие, которое многие из присутствующих принесли с собой.