Парк для писателей, Располагайся...

Город разрастался. Появились новые улицы, скверы, парки, башни... Наконец и для писателей нашлось место.
Если пройдёте от Сквера художников на восток, то заметите небольшой парк, разместившейся здесь несколько неожиданно, но тем не менее он оказался довольно уютным, особенно для тех, кто пишет. Приходите сюда, и вы услышите различные сказания. Невероятные и реальные, длинные и короткие....
Отсюда видны все постойки ещё молодого города, приходите и насладитесь зрелищем и красивым рассказом, кто первый?
- Я, я первая! - послышался голос.
- Так проходи.
- Конечно, я это и собираюсь сделать.
- Чего же ты стоишь?
- Понимаете, мой рассказ ещё не закончен, изначально он пранировался, как ма-аленький, а сейчас новые идеи охватывают меня и он разрастается.
- Покажи хоть незаконченный, а потом будешь рассказывать нам продолжение.
- Обязательно, улыбнулась девушка и начала *см. вложение*

За критикой - в "Башню гарпий". За дружеской беседой - в Мансарду (пм Соуль или мне).
Здесь только свое творчество.
Джет

Сообщение отредактировал Джет Тимера - 25-11-2006, 3:01

Присоединённые файлы
 _____________________.doc ( 58кб ) Кол-во скачиваний: 156

Они зашли в парк и сели на скамейку. Он положил руку ей на плечи.
- Выше голову, Женни! Ничто другое нам не поможет. Может, мои слова звучат глупо, но для нас это не пустяки. Нам обязательно нужна хоть малая толика радости. Именно нам.
Ничего не видящими глазами она уставилась куда-то вдаль.
- Я хотела бы быть веселой, Геш, но у меня не получается. Мне трудно быть веселой, и это плохо. Я всегда хочу делать все хорошо. А у меня все выходит неловко и неуклюже. - Словно через силу она выдавливала из себя слова, и Геша внезапно увидел, что лицо ее залито слезами. Она плакала беззвучно, беспомощно, гневно. - Я не знаю, почему плачу, - сказала она. - Как раз сейчас у меня меньше всего причин для слез. Но, может быть, как раз поэтому. Не смотри... Не смотри на меня...
- Буду, - ответил Геша.
Она склонилась, положила руки ему на плечи. Он прижал ее к себе, и она поцеловала его жесткими закрытыми губами, - слепо, закрыв глаза.
- Ах, - она стала спокойнее. - Что ты понимаешь... - Ее голова упала ему на плечо, глаза остались закрытыми. - Что ты понимаешь... - Губы ее приоткрылись и стали нежными и мягкими, словно зрелый плод.
- Понимаю, все понимаю…, слушай:
В очень давнюю пору собрались в одном уголке земли вместе все человеческие чувства и качества. Когда СКУКА зевнула уже в третий раз, СУМАСШЕСТВИЕ предложило: А давайте играть в прятки!? ИНТРИГА приподняла бровь: "Прятки? Что это за игра??", и СУМАСШЕСТВИЕ объяснило, что один из них, например, оно, водит, закрывает глаза и считает до миллиона, в то время как остальные прячутся. Тот, кто будет найден последним, станет водить в следующий раз и так далее. ЭНТУЗИАЗМ затанцевал с ЭЙФОРИЕЙ, РАДОСТЬ так прыгала, что убедила СОМНЕНИЕ, вот только АПАТИЯ, которую никогда ничего не интересовало, отказалась участвовать в игре. ПРАВДА предпочла не прятаться, потому что, в конце концов, ее всегда находят. ГОРДОСТЬ сказала, что это совершенно дурацкая игра (ее ничего кроме себя самой не волновало), ТРУСОСТИ очень не хотелось рисковать. Раз, два, три, - начало счет СУМАСШЕСТВИЕ. Первой спряталась ЛЕНЬ, она укрылась за ближайшим камнем на дороге, ВЕРА поднялась на небеса, а ЗАВИСТЬ спряталась в тени ТРИУМФА, который собственными силами умудрился взобраться на верхушку самого высокого дерева. БЛАГОРОДСТВО очень долго не могло спрятаться, так как каждое место, которое оно находило, казалось идеальным для его друзей: Кристально чистое озеро для КРАСОТЫ; расщелина дерева - так это для СТРАХА; крыло бабочки - для СЛАДОСТРАСТИЯ; Дуновение ветерка - ведь это для СВОБОДЫ! Итак, она замаскировалась в лучике солнца. ЭГОИЗМ, напротив, нашел только для себя теплое и уютное местечко. ЛОЖЬ спряталась на глубине океана (на самом деле она укрылась в радуге), а СТРАСТЬ и ЖЕЛАНИЕ затаились в жерле вулкана. ЗАБЫВЧИВОСТЬ, даже не помню, где она спряталась, но это не важно. Когда СУМАСШЕСТВИЕ досчитало до 999999, ЛЮБОВЬ все еще искала, где бы ей спрятаться, но все уже было занято. Но вдруг она увидела дивный розовый куст и решила укрыться среди его цветов. - Миллион, сосчитало СУМАСШЕСТВИЕ и принялось искать. Первой оно, конечно же, нашло лень. Потом услышало, как ВЕРА спорит с Богом, а о СТРАСТИ и ЖЕЛАНИИ оно узнало по тому, как дрожит вулкан, затем СУМАСШЕСТВИЕ увидело ЗАВИСТЬ и догадалось, где прячется ТРИУМФ. ЭГОИЗМ и искать было не нужно, потому что местом, где он прятался, оказался улей пчел, которые решили выгнать непрошеного гостя. В поисках СУМАСШЕСТВИЕ подошло напиться к ручью и увидело КРАСОТУ. СОМНЕНИЕ сидело у забора, решая, с какой же стороны ему спрятаться. Итак, все были найдены: ТАЛАНТ - в свежей и сочной траве, ПЕЧАЛЬ - в Темной пещере, ЛОЖЬ - в радуге (если честно, то она пряталась на дне океана). Вот только любовь найти не могли. СУМАСШЕСТВИЕ искало за каждым деревом, в каждом ручейке, на вершине каждой горы и, наконец, он решило посмотреть в розовых кустах, и когда раздвигало ветки, услышало крик. Острые шипы роз поранили ЛЮБВИ глаза. СУМАСШЕСТВИЕ не знало, что и делать, принялось извиняться, плакало, молило, просило прощения и в искупление своей вины пообещало ЛЮБВИ стать ее поводырем. И вот с тех пор, когда впервые на земле играли в прятки...... ЛЮБОВЬ слепа и СУМАСШЕСТВИЕ водит её за руку...

Звонкие шаги по мощённой дороге, тихая песенка себе под нос. Неужели её сложно заметить? Вовсе нет.
Облюбовав себе скамечку рядом с клумбой, где росли чудесные и так Ллайтой любимые нарциссы, девушка уселась на её спинку и прислушалась к доносившемуся рассказу. Улыбнувшись, она кивнула и, пробормотав: "Никогда не любила розы", на минутку успокоилась. Потом, когда ей надоело молчать, продекламировала, не интересуясь, слышат ли её:

Мы были свободны: плясали с шаманами, говорили с Богами,
Нас знали от Нила до жёлтых монгольских степей,
Свет было не жаль, мы всем встречным его раздавали
И делали мир хоть немного, но всё же светлей.

Мы пели хоралы и гимны, читали вслух древние книги,
И были на "ты" с Атлантидой, и шли, не склоняя колен,
Мы - дети дорог, нам как песня звучали их лиги,
И нас звало солнце, с собой неся запах и вкус перемен.

За всё, что мы брали, платило собою безбрежное небо,
И мы любовались им ночью, укутавшись в вереск и лён,
А птицам, что ели с ладоней крошечки хлеба,
Был воздух как брат, суматошен, открыт, окрылён.

Мы за руку шли до порога, где скрылось последнее лето,
Где люди забыли про силу, про голос прозрачных лесов,
Мы им улыбались, мы были чудные хранители света,
Что в снах растворялись, не зная холодных слов.

- Красиво, Ллиата, мне такое длииное стихотворение не написать - улыбнулся подошедший Хигф, весь в черном. - Да, я пришел сюда не в сером, ибо это цвет моей книги, вернее, ее начала. Те, кто бывал на Утехе, уже знакомы с написанным. Тем не менее, - он развернул свиток, -вот "Чужая тьма", то что есть на данный момент. Есть еще идея одного рассказа, но нет времени...

Присоединённые файлы
 __________.zip ( 58.06кб ) Кол-во скачиваний: 127

-По-истине глобальный замысел, - подумала Атана, наблюдая за собравшимися творцами. Она оглянулась на кипу бумаги, которую держала в руках.
Пришло время зачитать и свой рассказ.
Волшебница вышла вперед и прокашлялась.
-Кхм... Этот рассказ я считаю на данный момент одной из самых удачных своих работ. Если вы пожелаете, я расскажу вас сказание о Черном Крыле...

Черное Крыло

Слушая рассказы, Ллайта немножко нервно постукивала каблуком туфли по деревянным перекладинам скамейки. Улыбнулась Хигфу, тихо сказав:"Благодарю", снова прислушалась...
-Атана, хорошо...Выдержано. Хигф, позволишь, я возьму свиток почитать? Мне довольно сложно сразу воспринять...Да и ты читать устанешь, он довольно...м...обьёмен, - пожала плечами, - мне-то привычнее стихами...В основном, кстати, небольшими.
Я тут подекламирую, не возвражаете, - улыбнулась, чуть прищурилась, словно лучась светом...и таки исполнила обещанное. То бишь - продекламировала:
..корица.

тонкие-нежные трещинки коры
перетираются в порошок
до какой это поры
ты будешь думать, что одинок?
Пряные запахи врозь
сквозь распады зеркал,
Нёбом по мне елозь,
Нежно шепчи, что устал.
Одурью в ноздри восток,
кружится всюду твой плен,
Выжил в отмерянный срок.
Нам ли не ждать перемен?
Перевивай мысли в бред,
Вслед за каёмкой картинок
И я все тысячи лет
в пальцах мну горечь пылинок.

Хигф улыбнулся.
- Первое хорошее, но это намного душевнее. Может, потому, что тема - любовь... И я писал стихи, но это не для города и парка...

- И прекрасные стихи - произнесла Альвара чуть дрогнувшим голосом, - действительно не такие большие, но не менее душевные...
Девушка сидела на скамейке с закрытыми глазами; осенняя листа, кружась, падала рядом.
Альвара пока еще не принесла с собой исписанные листочки, но принесет... чуть позже. А пока она только вслушивалась в звуки чужих рассказов, пытаясь поймать вдохновение.

Вивьен негромко откашлялся и произнес:

Однажды, возвращаясь домой, я свернул с прямой дороги пошел кладбищем, все равно со мной никогда никто не здоровался...
Луна была просто огромная и при ее свете я увидел как меня окружило несколько мертвецов:
-Ты жив?-спросил один из них,-тогда мы тебя убьем!
Я им ничего не ответил, ведь мертвецы не разговаривают...

Вот... только я еще не закончила, но все-таки

Присоединённые файлы
 _________.zip ( 53.01кб ) Кол-во скачиваний: 111

Надеюсь мой минимализм не вызывает раздражения...

Он очень любил ее, любил разговаривать с ней, сидя возле камина. Его ничуть не смущало то, что она предпочитала молчать, он рассказывал ее о своих успехах и неудачах, посвящал ей стихи, рассказывал тайны. Они любили обедать при свечах, его ничуть не смущало то, что она не ела, а только слушала его. Он покупал ее новые платья и туфли, шляпки и перчатки...Он любил по вальсировать с ней под звуки грамофона, он любил смеяться, и много смеялся...каждое утро он наносил косметику, на уже давно начавшее ралагаться лицо, его нисколько не смущал ее запах, ведь он любил ее...

Мечты.

Ранним утром пятнадцатого октября тысяча девятьсот девяносто третьего года из дома № 24 по проспекту Петроградской стороны вышел молодой человек в черном пальто и с красным шарфом в кармане. Молодой человек шел уверенно и твердо. Дойдя до метро, он остановился и взглянул на небо. Небо ответило хмурым молчанием.
«Технический перерыв», - подумал молодой человек и пошел дальше, мимо метро. Завернув в подворотню и пройдя пару шагов, он исчез. И через секунду оказался в совершенно другом конце города.
Вынув шарф из кармана и намотав его на шею, он извлек непонятно откуда черный блокнот на серебряной пружине:
«Воронцова Мария Константиновна, тысяча девятьсот восьмидесятый год рождения», - прочитал он. Удовлетворенно хмыкнув, он зашел в подъезд и поднялся на четвертый этаж. Став видимым для обычного человеческого глаза, он Позвонил в левую дверь, убедительным голосом ответил «милиция!» на дежурный вопрос по ту сторону двери. Дверь открылась, и он увидел молодую женщину.
- А вы мертвы!, - весело сообщил молодой человек, лучезарно улыбаясь.
- Да? - глупо спросила женщина.
- Вы имеете право задать вопрос перед смертью!
- Скажите тогда, а дефолт будет? - спросила она и упала.
Как вы понимаете, насмерть.
Развернувшись, молодой человек вычеркнул ее фамилию из блокнота и отправился дальше.
Небо на улице ответило дождем. «Какая же поганая у меня работа!», - вспомнил он старый анекдот и пошел завтракать.
Выпив черного кофе, молодой человек зашел в магазин. Подошел к женщине, задумчиво стоящей у прилавка с колбасами и прислушался к ее мыслям. Женщина думала примерно следующее:
«Если он опять откажется есть борщ, прямо даже не знаю, что делать. Надо было выходить за Васечкина. Да, он был парень хороший... интересно, купить ветчину или докторской колбасы? Как бы не опоздать к сериалу, надо позвонить дочке... Ох, ну что этот тут встал? И еще с красным шарфом, вообще уже. Надо обязательно не опоздать к сериалу. Хорошо бы купить ковер - вот соседи завидовать будут...»
«И так всю жизнь, с самой ранней юности», - с тоской и отвращением подумал молодой человек. Тихо подкрался поближе к гражданочке и шепнул ей на ухо: «А вы померли, совсем. Инфаркт, да. От ожирения, да. Вы в курсе?»
Гражданочка схватилась за сердце и упала. Завизжала продавщица Люся, а по полу катились чудом уцелевшие яйца.
Молодой человек, оказавшись на улице, с удовольствием потянулся, достал блокнот и вычеркнул еще одну строчку.
Следующим пунктом шла пожилая учительница, затем - средних лет господин, умерший перед телевизором с банкой пива в руке.
«Наши не забьют гола, да вам уже и ни к чему», - шепнул молодой человек в черном плаще на ухо мужчине. Банка пива скорбно шлепнулась об пол.
Вычеркнув еще одну фамилию, Васечкина, молодой человек направился по последнему на сегодня адресу. Он легко пробежал пару пролетов, оказавшись перед дверью, ведущей на чердак. На чердаке сидел парень и тщательно набирал что-то из ложечки в шприц.
«Ку-ку, мой мальчик! а у тебя передоз», - странно улыбаясь, шепнул молодой человек на ушко юному наркоману.
- Кто ты?
- А ты меня видишь?
- Вижу. Откуда ты здесь взялся? - спросил паренек.
Как он умирал, молодой человек уже не видел. Он шел по крыше; впрочем, когда она кончилась, он продолжал идти: думал. Думал о том, что видят его лишь наркоманы, чей разум замутнен; и сумасшедшие, которые вечно норовят с ним подружиться, добавляя работы санитарам и разоряя родственников на новые, более сильные препараты.
Очнувшись от мыслей, молодой человек замотал поплотнее шарф и опустился на землю. И пошел домой. Проходя мимо детской площадки, он услышал чьи-то мысли:
«А небо-то чернильное... И звезды, звезды, такие редкие в городе - вот они, красавицы. Хочу купаться. Хочу в воду, старую, мудрую, вечную. И еще - хочу летать. Подняться, закричать - свободна! Ах, кабы были у меня крылья...»
Обернувшись, он увидел девушку, сидящую на качелях. Медленно раскачиваясь, она мечтала и улыбалась.
«Такая большая и не разучилась мечтать. Ну надо же!», - подумал молодой человек и подошел поближе.
Девушка нахмурилась и обернулась.
«Почему-то кажется, что здесь кто-то есть. Домой, что ли. Да, домой...».
Девушка торопливо вошла в подъезд и поднялась на пятый этаж.
Молодой человек вернулся домой, снял красный шарф, черный плащ и сел за компьютер. Отчет не писался, работать не работалось: молодой человек думал о девушке.
«Какая-то странная. В двадцать два года - и такая... Свежая. Необычная. Сейчас такими не бывают, сейчас и в пятнадцать - уже пятьдесят...».
Молодой человек взял шарф и через секунду оказался перед окнами девушки. Девушка сидела на окне; по ту сторону, болтая ногами в воздухе, висел молодой человек. Девушка мечтала и улыбалась, держа книгу в руке. Ей мечталось так сладко, что молодой человек купался в ее настроении.
«Так хочется пройтись по городу босиком... А еще, еще хочу собрать букет, и чтобы он даже зимой был таким же красивым и душистым. Букет полевых цветов. И еще хочу, как в детстве, уйти в лес - на целый день. И еще разик увидеть в лесу оленя. И медведя. И обязательно лису. Рыжую, с длинным хвостом. Хочу сочинить сказку - много, много, чтобы после меня остались сказки. Обязательно про плюшевого мишку, принцессу и призрака...»
И еще много, много сладких мечт, присущих скорее маленькой девочке, чем девушке двадцати двух лет.
Наконец девушка легла спать - и молодой человек не сдержался, приснился ей.
- Доброй ночи тебе, - как можно ласковее и спокойнее сказал он.
- Так ты мне не кажешься?
- Вряд ли.
- Кто ты?
- Пока я тебе не нужен, не беспокойся. Не сейчас, а гораздо позже. Но рано или поздно я приду. Наяву. Не бойся.
- Не боюсь.
- Хочешь, я покажу тебе твои любимые сны?..
Молодой человек ушел из сна девушки с рассветом, и вместе они смотрели на оленя в лесу, и, летая, девушка собрала звезд с неба и подарила одну молодому человеку в черном плаще. Утро, безжалостное и туповатое, пыталось отнять у девушки осколки сна: но девушка, ведя многолетнюю борьбу с дикими снами, норовящими навсегда улететь после титров, удержала в памяти беспокойные видения.
«Хорошо бы встретить тебя наяву, в черном плаще и длинным красном шарфе. Где ты?».
Молодой человек услышал ее мысли, отвлекся и упустил тридцатипятилетнего мужчину из поля своего зрения. Мужчина вошел в свой кабинет и закрыл дверь. Отыскав его, он, раздраженный, буркнул ему: «Мертв! Без права обжалования!». Мужчина взял пистолет и застрелился - проворовался, понимаете ли.
Вечером, когда девушка снова сидела на подоконнике с чашкой теплого чая в руке, молодой человек вновь был за окном.
Всю ночь, пока девушка спала, они разговаривали. Молодой человек смеялся, чего с ним не случалось уже лет четыреста. А с рассветом он ушел, оставив россыпь снов для девушки - про запас.
Так продолжалось много недель, месяцев и лет. Девушка не менялась, во всяком случае - для молодого человека, который видел лишь суть вещей и людей. На лице девушки же в это время уже играли в чехарду морщинки, но мечтать она не разучилась.
И вот однажды, весенним утром, молодой человек открыл свой блокнот и увидел имя, фамилию и дату рождения девушки - того существа, которому он снился и с которым разговаривал не один десяток лет.
Он пришел вечером, и из его левого глаза скатилась кровавая капля. Он пришел за ней во сне, чтобы поговорить.
- Пришел. Я так ждала тебя, - улыбнулась она.
- Я пришел не просто так.
- Не просто, - насторожилась девушка. А как тогда?
- Я пришел... попрощаться. Прощай.
Девушка проснулась, и до восхода солнца не могла заснуть. Дурное настроение преследовало ее еще много недель, прежде чем она окончательно избавилась от морока.
А молодой человек шагнул в темноту. Его коллеги тихонько скорбили, зная цену его поступка.

Хигф, задумавшись, вернулся в парк с новым свитком.
Он внимательно выслушал рассказ Танит, поблагодарил ее за красивую идею.
А пока романа нет, но есть рассказ... Когда-торя говтоивл что-то подобное в прикле, но случая так и не было, и идея начала толкать меня, требуя исполнения.

Талисман

Человека ввели в зал. Перед этим он прошел по сверкающим изумрудами, рубинами, сапфирами и другими драгоценными камнями коридорам Онэтти. Даже тюрьмы в цитадели Гросэна, Бога этого мира, были украшены самоцветными камнями. Духи-стражники остановились, толкнув человека вперед. Она покачнулся, но устоял на ногах. Рваная куртка и пыльные штаны выглядели неуместно в этом роскошном зале, но пленнику было не до разглядывания обширного помещения. Его горящий взгляд был устремлен на возвышение, где находился трон Гросэна. Тот восседал на престоле, выточенном из цельного алмаза, в облике десятиметрового гиганта.
Гросэн равнодушно-насмешливо посмотрел на человека. В руке Бог держал невзрачный камешек на простом кожаном шнурке, он явно был предназначен для ношения на шее. По залу раздался его гулкий голос, отдаваясь от сводов и почти физически заполняя зал так, что казалось, слова идут со всех сторон.
- Ты это искал столько времени - могу тебя поздравить, ты его нашел. Ты прошел сотни лиг, потратил на скитания годы, получил десятки ран в поисках. Твои волосы уже седы… Это амулет Творца, камень Духа, как там его еще называют. Человек, смертный, ты хотел получить его, мечтая о том, что сможешь чем-то навредить мне, отомстить за гибель своей семьи. Возьми его, я нашел и проверил его. В камне более нет Силы, она ушла и им можно разве что зарядить рогатку!
Гросэн взмахнул гигантской рукой и камень полетел к человеку, голова которого устало опустилась, пока Гросэн говорил. Но он все же поймал амулет, сжал в руке и посмотрел на Бога. Внезапно человек что-то, ощутил, глаза опять загорелись и в следующий миг духов-стражей смело леденящей волной, зал задрожал, с грохотом полетели на пол все предметы, лежавшие на инкрустированных золотом столиках и сами столики с треском рухнули. Престол Гросэна вздрогнул, но Бог отбил удар, несмотря на ошеломленное выражение, сменившее на его лице обычное равнодушие.
- Он пуст и бесполезен, - как заклинание повторил Гросэн, попытавшись кинуть заклятие, но вынужденный держать защиту против яростно взревевшего урагана, сменившего холод.
- Бесполезен для тебя. – Человек стоял в сердце вихря, его лицо побелело от напряжения. – Ты не понял? Это амулет Творца, Создателя. Его питает сила душ и жизни владеющего им, его эмоции – ненависть, любовь, гнев, сострадание. Их нет в тебе! Когда тебе последней раз было кого-то жалко, могучий Бог? Когда ты испытывал трепет любви? Да что любовь?
Гросэн отражал атаки, все же он был Богом. И вызываемые им создания, хотя и сметались ветром, уходили назад в небытие все ближе от человека. А тот явно устал. Он скрипнул зубами, но говорить не перестал.
- Когда ты в последний раз хотя бы ненавидел? Город, где жили моя жена и дочь, ты смел с лица земли спокойно и бесчувственно, потому что там не захотели поклоняться тебе. Это амулет Создателя, а что создал ты? Ты правил и принимал поклонение, но нет ничего сколько-нибудь великого, созданного после ухода творца, созданного Гросэном! Ты пуст, Бог, ты только берешь, в тебе нет ничего, что можно отдать взамен!
В разных местах континента воронки закрутились над алтарями. Бог пытался собрать всю силу, какую мог, вихри начали успокаиваться.
- Расскажи это Творцу, если твоя душа попадет к нему, - процедил Властитель мира, готовя последний удар. - Низшему не победить Бога!
Моей ненависти не хватает, подумал человек, но есть любовь и жизнь. Перед его глазами встали лица тех, кого он в этом мире более не увидит, и всю жизнь, без остатка и шанса выжить, он вложил в удар.
Сперва было горение тела, страшная боль в пылающих мышцах и костях. Затем оно превратилось в пепел и на миг стало не больно, но потом вызванное человеком пламя проникло на высший план, и начало брать пищу и силы в освободившейся от оков плоти душе. Это было невыносимо и страшно, хотя длилось короткий миг. Исчезало все, прошлое и будущее, он не попадет ни к Творцу, ни в извечную Тьму, ибо все, что составляло сущность человека, вспыхнуло в яростном пламени. Волна огня смела зал, дворец, Гросэна и выжгла все на лиги вокруг, а на месте зала осталась эфирная воронка, ибо вызванный камнем огонь сжег и физические, и астральные тела обоих сражавшихся в зале, не оставляя им шанса на возрождение.
Все храмы рухнули в тот же час, оставив растерянных разбежавшихся жрецов и людей, которым предстояло учиться быть свободными от всех, кроме, конечно, себя…

- Это не совсем рассказ...это скорее мысли. Не судите за них.

Не рассказ.
Нас обгоняет монашка в черном балахоне, похожем на пальто устаревшего фасона, и в черном платке с белой каймой. она шагает впереди, широко расставляя ноги в в черных туфлях на низком каблуке. за спиной у нее небольшой походный рюкзак.
мы идем вдоль бараков, разделенных теперь газонами. гравий. трава. забор с колючей проволокой по верху, неизбежно видный между бараками.
Освенцим - абсолют скорби и страха. как абсолютный ноль, черная дыра, возникшая в человеческом сознании. и притягивающая к себе многих, многих, многих. "до чего способен человек" - как сказала пани экскурсовод.
газовая камера - страх, сначала только страх, а потом, при взгляде на на печи крематория - боль, страшная боль, скручивающая все внутри, заставляющая корчиться почти в позе эмбриона.
другой крематорий. их здесь не один, не два. развалины, а точнее - руины после взрыва: разбросанный кирпич, обрывки железных прутьев и очень толстые, цельные бетонные плиты. вот как строили - на века. получилось по-другому. "на века пусть будет это место криком отчаяния" - буквы на памятнике. и буквы алфавита на стене в детском бараке, где "воспитательницы" учили детей русскому языку.
Auschwitz-Birkenau, или Освенцим-Бжезинка, двойной лагерь смерти, двойная черная дыра. на месте второго сейчас - несколько сохранившихся бараков, фундаменты, заборы и -
солнечный свет, ветер и зеленая трава.
давай услышим крик отчаяния.
давай.
ich bin Jude...

А вот моя последняя работа... без особого смысла... просто...просто работа... нет, не работа. Образ, творение...

Возвращение

Прошу не судить излишне строго. То что вы увидите родилось сегодня днем весьма неожиданно, резко и сумбурно. Даже не знаю к чему сие отнести... Ну в общем, читайте! С нетерпением жду ваших рецензий.

Присоединённые файлы
 oldblood.txt ( 16.9кб ) Кол-во скачиваний: 1561

Воин.


- Она сделала свой выбор, да будет так. - Он повернулся и растворился в предрассветной дымке, уходя, прочь, он оставлял все что было, он оставлял позади свою душу.

Сквозь занавесь дождя, стражник увидал приближающегося человека. Сердце былого воина сдавил страх. Человек что приближался, внушал страх, непонятный необъяснимый страх. Не было в этом человеке ничего что могло бы сказать о его возрасте, из под капюшона вперед смотрели серые, безжизненные глаза, в них была пустота. За спиной человека была видна рукоять меча, потертая рукоять, видно давно, верой и правдой служившая хозяину в боях. Его тело было облачено в кольчугу, которую, похоже, воин никогда не снимал.
- Стой, кто идет? - осмелился спросить стражник - как имя твое воин?
- Мне ненужно имя, - голос был сухим и безжизненным.
- В недобрый час ты забрел в наш городок воин.
- Тогда здесь наверняка есть работа для наемника.
- Но много здесь тебе не смогут заплатить.
- Мне нужна еда, кров, и битва...

Человек шел по грязной мостовой городка, а вслед на него смотрели глаза седого воина,
- Он ищет смерти, - сказал пожилой страж, своему молодому напарнику.

В таверне было шумно, погода не располагала к прогулкам, да и в предчувствии беды люди как бы пытались забыца. Зал стих, когда в открытую дверь вошел человек, кто-то подумал что в таверну, вошла сама смерть, кто-то почувствовал пустоту. Человек сел за стол, что стоял в самом дальнем и полутемном углу. Девица, до этого порхавшая как бабочка меж столов, разнося кружки с элем, и звонко смеясь над глупыми шутками полупьяных посетителей, с опаской приблизилась к сидящему в углу.
- Эль и мясо. - Тихий безжизненный голос подстегнул девицу посильнее хлыста.
Пока наемник сидел в углу и ел, в таверне воцарилась гробовая тишина, и даже стража, несмотря на ползущий меж лопаток холодок, предпочла держать руки на рукоятях своих мечей. Человек, вставая, бросил монетку на стол, подойдя к стойке, он сказал лишь одно слова хозяину, но его хватило, чтоб хозяин покрылся холодным потом,
- Комнату.
После ухода странного, и от того еще более пугающего человека, в таверне прошел ропот, все стали спрашивать друг друга, о незнакомце, и лишь один человек молчал. Он сидел, молча, глядя в свою полупустую кружку. В его памяти всплыло лицо молодого, еще глупого юнца, того, что делал глупости, сам того неосознавая. То был молодой бойкий парень, любивший поболтать, до мозга костей романтик, тот, кто не умел пройти мимо чужой беды. Именно таким его запомнил, теперь уже седой, ушедший на покой воин.

- Так было надо, - сказал он сам себе. Это стало его молитвой, каждый раз он произносил эти слова, перед тем как уснуть. В нем не осталось ничего, что можно было бы назвать человеком. За годы скитаний, он не раз побывал в битвах, он протопал не мало дорог, и никогда не оглядывался назад. Но и вперед он тоже не заглядывал, жил лишь одним днем. Его тело было быстрым, ум острым, глаз замечал все вокруг, а сердце в груди билось монотонно, никогда несбиваясь с ритма. Он навсегда забыл, что такое горе, радость, печаль и боль. Это его уже не касалось. Он существовал. Человек без имени и прошлого, без возраста и будущего.

- Сэр, пришел человек, о котором я вам докладывал.
- Просите. - Сказал воевода, отрывая свой взгляд от карты лежавшей на столе.
В комнату вошел человек, в сером плаще, из под которого был виде край кольчуги, видавшей не мало сражений, ноги его были обуты в сапоги из толстой кожи, без подошв и каблуков, ступал он мягко, от чего создавалось впечатление, что он не идет, а парит над полом, за спиной виднелась рукоять меча, на голову был накинут капюшон, так что почти небыло видно лица. Наемник сделал несколько шагов и остановился. Он не представился и вообще не сказал ни слова. Воевода повел плечом, пытаясь сбросить непонятный страх, возникший при появлении этого человека. Глядя на рукоять меча, воевода отметил, что она сильно потерта, сразу видно, не раз побывала в битвах. Что-то привлекло внимание воеводы, когда он смотрел на эту рукоять. Но он никак не мог понять что именно.
- Когда вы прибыли в наш городок, - начал воевода,- Вы не назвали своего имени, могу я поинтересоваться почему?
- Его нет, - сухим голосом ответил наемник, - мне оно ни кчему.
- Чтож как изволите Вас называть?
- Наемник.
- А вы неразговорчив.
- Не вижу смысла.
- Чтож, вы, конечно, понимаете, что мы не можем оплатить вашу работу по достоинству, понимаете ли, наше графство сейчас в большой нужде, жители деревень, спасаясь от набегов, бежали либо в леса, либо осели здесь в городе. Наш северный сосед пал под натиском, тех, кто пришел из-за моря. Предводитель захватчиков силен и искусен в битвах, и его войско безжалостно подавляет любого кто восстанет против. Вы понимаете, что таким образом вы ввязываетесь в авантюру, нам терять нечего, ибо все, что у нас есть это наша земля, Вам же...
- Где и когда. - Тихим голосом прервал воеводу наемник.
- Битва состоится скорей всего либо завтра к вечеру, либо утром следующего дня.
- Я буду там. - С этими словами наемник вышел из комнаты.
- Сэр, мне непосебе от присутствия этого наемника. - Сказал молодой офицер.
- Не только тебе, но у нас сейчас нет выбора.

Вечером следующего дня, войско графа стояло в нескольких лигах от города. Лагерь был разбит на скору руку, никто не сомневался, что этот бой будет первым и последним. В строю стояли все от мала до велика, прекрасно понимая, что за стенами городка не отсидеться. Воевода в очередной раз обходил войско, когда заметил старого седого воина, того к которому относился как к отцу, ибо ,благодаря ему, он остался жив в его первом бою, в том далеком прошлом.
- Даже Вы здесь, - это был даже не вопрос, а утверждение, - видимо, нам суждено здесь или одержать победу, или умереть.
- Боюсь, что в этот раз у меня не получится тебя прикрыть, когда надо, но я постараюсь.
- Я рад, что Вы будете рядом, так будет легче умереть.

- Он еще не пришел? - спросил воевода офицера, что вошел в шатер.
- Нет, Сэр.
- Чтож одним меньше, одним больше.

Над полем взревел рог, предвещая битву. Битву, которая скорей будет похожа на бойню. Войску воеводы противостояла армия, которая привыкла заниматся только одним делом, воевать. И вел эту армию, жестокий и сильный предводитель. Воевода приготовился отдать приказ к наступлению, когда по рядам пробежал ропот, Этот ропот был смешан со страхом, но не страхом от предстоящей бойни, а страхом пред человеком, что шел меж войнами, пробираясь в первые ряды. Привстав в стременах, воевода увидел наемника, он шел без плаща в одной кольчуге, на голову его был, накинут кольчужный капюшон, в его руках блестел клинок, как будто и не вечер был сейчас, а ясный полдень. Наемник вышел из первых рядов, сделал несколько шагов вперёд, и неуловимым движением вонзил клинок в землю пред собой, став на одно колено, он оперся руками на рукоять, прислонив к ним голову. Все войско как завороженное смотрело на наемника. Потом он встал, вынув клинок из земли, и вернулся в строй, встав меж двумя молодыми войнами. И битва началась...

Его клинок рубил врага как тростинки, его руки не уставали, но, убивая врага, он убивал его сразу, одним ударом, не причиняя боли. В какой-то момент он почувствовал, взгляд, обращенный в его сторону. Он повернулся и встретился глазами с тем, кто вел армию завоевателей. С тихим шелестом они кружили друг против друга, постепенно, обе армии прекратили битву, все следили за поединком завоевателя и наемника. Ни кто не помнит, как долго они так кружили, но в какой-то миг, в воздухе мелькнул легкий росчерк. В первое мгновение, казалось бы, ничего не произошло, но потом, тот, кто был грозой всех прибрежных районов, стал потихоньку оседать на землю, из-под чашуйчетой брони на его груди, показалась маленькая струйка крови.
- Как? - с последним вздохом произнес воин.

- Вы спасли наш дом, и здесь вам всегда будут рады, надеюсь, мы достаточно оплатили ваш труд, ведь это все что мы сейчас смогли собрать.
Воевода все никак не мог заставить себя посмотреть в глаза тому, кто спас их город и близлежащие деревушки.
- Достаточно. - Сухо ответил наемник.
- Вы все также не назовете нам ваше имя?
- Нет. - Произнес воин, поворачиваясь к выходу.
И только когда воин уже почти вышел из шатра, воевода задал вопрос, который его мучил с момента окончания битвы.
- Как вам удалось одолеть столь грозного соперника, ведь он явно выше и сильнее вас?
- Его подвел страх. - Как и прежде сухо ответил наемник.
- А вы разве не боялись, разве вы не боитесь... смерти, - воевода даже съежился, задавая это вопрос.
- Я уже давно... мертв, - сухо, безжизненным голосом, ответил наемник выходя из шатра.

- Что значат его слова, о том, что он мертв, - полушепотом спросил молоденький офицер.
- Человек без души... мертв, - также тихо, ему ответил старый воин, вспоминая, молодого беззаботного паренька, что когда-то поступил под его начало, в императорской гвардии

В сквер забрался взбаламошенный подросток, он устроился возле лавочки в позе лотоса и, положив локоть на джембе, а лицо на ладонь, достал из куртки цвета синего хаки мятые перемятые да ичерканные листы.
Посмотрев на собравшихся, создание смущенно протянуло:
"А можно ли предложить рассказ на критику?

Сообщение отредактировал Soul - 6-10-2004, 20:40

Присоединённые файлы
 feeriya_v_osennei_komnate.doc ( 53кб ) Кол-во скачиваний: 95

В парк пришла зеленоглазая девушка... и присоединилась к рассказчикам... задумчиво прикрыв глаза.

Маски

- Лечиться уже поздно, а умирать ещё рано…
- И что же ты будешь делать?
- Ничего. Жить. Я не вижу в безумии ничего плохого.
- Тогда я подарю тебе Маску. Надень её, и окружающим будет казаться, что ты нормален.
- Маску? И что тебе нужно взамен?
- Ничего. Это моя работа, раздавать такие Маски.
- Как живая…
- Она действительно живая. Это наказанная душа. У нас уже все склады забиты грешниками, девать некуда… вот мы и нашли способ от них избавиться.
- “У нас”, это где?
- В аду, разумеется.
- Я, пожалуй, пойду…
- Ты можешь уйти в любой момент, но неужели ты откажешься от такого шанса? Выбраться из клетки собственного безумия?
- Но…
- Это глупость, насчёт того, что мы крадём чужие души… нам они и даром не нужны! Неужели ты веришь в эти предрассудки?
- И сколько людей носят такие Маски?
- Много. Миллионы.
- Хорошо. Я надену.
Человек надел Маску. И спокойно прошёл через силуэт дьявола, больше не замечая его. Он забыл этот разговор.
- Люди так глупы! Они считают безумцами тех, кто в меньшинстве. Они хотят быть такими как все, потому что любая инаковость здесь почитается за ненормальность. Они поплатятся за эту ошибку. Совсем мало осталось тех, кто может нас видеть, но и они скоро наденут Маски. Тогда мы получим свободу. Грешные души слепы, это их наказание. И Маски из них получившиеся тоже слепы.

Когда-то давно Малумь увлекалась цифрами и понятиями. Вот что из этого вышло.

Цифры.

Шестьдесят девять.

Рыжий кот гулял по краешку постели Нонны. На носу его были солнцезащитные очки, на хвосте - белая перчатка. Траектория шагов зверя являлась ничем иным как перевернутой пентаграммой, это солнечный луч успела заметить за час наблюдений. Она сидела на покрывале, скрестив ноги и положив лодочки-ладони на колени, присматривалась сквозь прикрытые веки к коту.
Вскоре он ударил хвостом, замурлыкал, бросился на Нонну и укусил ее за огненную прядь, и тут же отпрыгнул, обоженный. Шерсть загорелась, из горла зверя вырвался дикий демонический крик, а кончики волос солнечного луча превратились в песцовые кисти.
"Красоту нельзя взять силой. Она не поддается ни добру, ни злу", - написали они.

Неужели только единица?

Куриный Бог лежал под водой в прозрачном ручье и смотрел на Химел, единственную и неповторимую. Он хотел придти к ней, положить ее ступни на свои плечи и почувствовать леди над своими мыслями, но стекло родника не давало ему оторваться от земли.
"Истина недостижима, пока ты смотришь на нее только с одного своего места и не делаешь ни шага в сторону", - ответила на невысказанный вопрос Химел.

Дубль пусто.

Ветер увидел Дину впереди себя, шедшую по улице, не обращавшую внимания ни на что вокруг. Эол поспешил вслед, по старой привычке ругая людей и срывая с их голов шапки, морозя и лаская. Но девушка-видение становилась лишь дальше и дальше. Как бы Ветер не увеличивал скорость, он не мог догнать ее.
Шарф Дины развязался и полетел, кружась в воздухе и выписывая на нем слова: "Свободы не существует, пока ты принимаешь безумие быть собой в рамках тела и предрассудков"
.
Троеточие.

…ребенок написал веточкой на морском песке: "Раскрой Красоту, ее врата - путь к Истине, и только в последней - Свобода".
Волны подумали, потом еще раз подумали и стерли каракули…

вот, ваше величество. Теперь мы , наконец , можем поговорить спокойно. За открытым окном сияет полная луна. Если вам мешает сквозняк, я могу его прикрыть. Впрочем, простудиться вы все равно не успеете. Надеюсь также, что кляп вас не очень беспокоит, а ремни не сильно врезаются в тело. Мне пришлось их слегка подтянуть - вы знаете, королева все-таки женщина ; правильно затягивать ремни – мужская работа . Я несколько раз ей объяснял, как это делать , но никогда не мешает убедиться самому . Могу похвастаться, что конструкцию я разаработал лично. Воловья кожа лучшего качества, застежки кованого железа , все сделано по моим наброскам умелым ремесленником - мастер уже покоится на дне речки , в компании тяжелых камней . Молчаливая компания , тихое место... Мир его праху. Даже такой сильный человек как ваше величество не разорвет пут. Так что и не пытайтесь. Впрочем, судя по вашему виду, вы намерены слушать меня спокойно.
Вам , разумеется, уже понятно, что произошло. Вечером королева нанесла сюда визит якобы для исполнения супружеских обязанностей. Она подсыпала в вино снотворного, а когда вы заснули сном младенца, привязала вас к постели и отворила окно. Потом, натурально, отправилась в свою опочивальню - не женское это дело смотреть как любимый супруг уходит в лучший мир. Через часок я спустился по веревке с крыши - и я у ваших ног. Крайне сожалею, что пришлось разбудить вас парой оплеух, но ждать, пока вы сами проснетесь небезопасно. Кроме того, лучше не слишком тянуть , и не мотать нервы королеве - бедняжка и так проведет кошмарную ночь; лучше чтобы все кончилось побыстрее и жизнь наконец вошла в нормальную колею. Так что непосредственный смысл происходящего вам ясен, но причины. Причины...
Помню, как вы в первый раз появились в королевском дворце – простолюдин в холщовой рубахе , перепоясанной широким красным кушаком, за которым торчал огромный меч в ножнах. Как вы прошли, громыхая стоптанными порыжевшими сапогами, в тронный зал – еще один удалец, готовый рискнуть жизнью в битве с драконом. Помню ваш отрешенный взгляд – в нем не было страха ; он скользнул по золоченому плафону, шелковой обивке , мраморным колоннам и вазам из яшмы – как будто в этом не было для вас ничего нового и удивительного.
“Дерзайте, юноша - сказал вам король. Дракон - чума нашего королевства. Люди боятся выходить из дома, торговля и земледелие приходят в упадок. Он убивает больше скота, чем может съесть – из чистого удовольствия; жжет леса и пашни. Похоже, он хочет нас истребить; его ненависть мне непонятна. Попытки договориться ни к чему не привели – животное отказалось от пятидесяти девственниц еженедельно - и даже не стало торговаться. Зверь требует мою дочь - на это мое королевское достоинство пойти никак не может, и я торжественнно объявил, что отдам принцессу тому, кто справится с хвостатой бестией и принесет во дворец коготь с его правой лапы.
Вы не первый, кто стоит передо мной в этом зале. Лучшие юноши королевства полегли в неравной борьбе. Но я верю, что когда-нибудь извергу придет конец. Идите, и постарайтесь вернуться живым.”
Вы сказали только “Я постараюсь .” Придворные с ухмылкой переглянулись - лишь закоренелая деревенщина могла так бестолково признаваться в собственной трусости и неумелости. Другие говорили “Я обязательно убью эту нечисть!” Неучтиво повернувшись спиной вы вышли , даже не спросив разрешения, как это положено по этикету. Только снисходительность короля к идущему на верную гибель спасла вас от порки.
Для меня до сих пор остается загадкой, каким образом вам удалось зарубить пятнадцатиметровую огнедыщащую тварь. По рассказам очевидцев, хриплый лай издыхающего зверя был слышен в пяти окрестных деревнях - Сан Мишеле, Левазо, Понсюрмер , Фрез , даже в Шарбоннэ. Я знаю несколько различных версий; ни одна из них не кажется мне достаточно убедительной. Впрочем, способ теперь не имеет особенного значения. Дракон мертв, и второй вряд ли появится при нашей жизни. После же – хоть десять. Когда вы пришли во второй раз , ваша одежда пропиталась пылью и свисала клочьями, а на правом боку была обожжена. Вы встали перед королем на колени, вынули из-за пояса грязную тряпку, и , развернув ее, положили перед собой чудовищный черный коготь с куском мяса, перепачканным запекшейся кровью . Королевской дочери стало дурно, она побледнела, ее вывели из зала и дали ей нюхать ватку с нашатырем.
От вас попробовали откупиться. Дочка каталась в истерике - она ни за что не хотела замуж за деревенщину.
- Где ты была раньше, дура – спросил ее король. Я объявил бы другую награду. А теперь поздно что-то менять.
-Но как я могла подумать, что победитель дракона будет таким... таким ... неотесанным
- Ты – королевская дочь. Твой брак – дело государственное. Я не могу не потеряв лица отказаться от подписанного мной указа. Если не хочешь замуж – попроси его сама. Возможно, он не станет настаивать , если увидит, что его чувство безответно .
В некоторых вещах старый король проявлял обычно не присущий ему идеализм.
- Ни за что! - сказала дочка. Я не стану унижаться перед мужланом.
Она предпочла пожертвовать собой во имя государства, но не ронять своего достоинства. Как я ее понимаю! Впрочем, брак в определенных кругах – всегда вывеска, не более. Если беременность незамужней принцессы – скандал, то беременность замужней - знак продолжения династии; кто на самом деле - отец в таком случае неважно в силу невозможности достоверно об этом знать. Если девушка должна быть осмотрительной, замужняя женщина может без опаски отдаться своим страстям и прихотям . Надо сказать, что и девчонкой жена вашего величества была изрядно испорчена. Ее забавы с камеристками обсуждались при дворе, одно время даже беспокоились , что предпочтение , выказываемое королевской дочерью особам одного с ней пола может отрицательно сказаться на престолонаследии. К счастью, это оказалась возрастным, и со временем склонности наследницы вошли в более обычное русло. Два милых молодых человека охотно согласились на небольшую операцию, которая не препятствовала наслаждению , но лишала их возможности иметь потомство; они были допущены к особе входившей в плодоносный возраст наследницы и пользовались ее благосклонностью к общей выгоде и удовольствию . Одна из камеристок также входила в этот интимный круг ; они с большим разнообразием и выдумкой проводили досуг .
Появление дракона было встречено в их кружке со смешанными чувствами. Они посвящали ему чувствительные стихи; наслаждение, боль и гибель так прочно связаны друг с другом; у наследницы престола чувствовали эти вещи с особой силой.
“О дракон – я хочу умереть
В твоих заскорузлых лапах
На треть
Пронзенная копьем твоего естества
Задыхась в рвоте
Слыша восхитительный запах
Твоей колоссальной плоти...”
Ее юношеские стихи – неумелые, надо сказать. Конечно, с возрастом она перестала их писать.
Возможно, дракон тоже питал к ней некую симпатию. Недаром он ее добивался. Это не значит, что он ее не съел бы; мне трудно сказать, что стало бы с принцессой, если бы ее отдали дракону.
Бог мой , что вы, мужлан, знали об этих династических тонкостях. Для вас принцесса была волшебным, возвышенным существом - и кто решился бы открыть вам глаза на истиное положение вещей?
Меня всегда удивляло, откуда берутся идеалисты. Полагают, что идеализм происходит от глупости ; должен признать, однако, что некоторые идеалисты по-своему умны. Я много думал об этом. Полагаю, идеализм – некий дефект характера , неумение ощутить свое место как индивидуума в обществе как целом. До определенной степени общество терпит идеалистов, как и другие отклонения от нормы; они даже в чем-то полезны. Хорошим жокеем, к примеру, может быть лишь очень маленький человек - вы, ваше величество, никогда не выиграете на скачках – чистокровный скакун под вами просто рухнет. Но если идеалист заходит слишком далеко, не остается иного выхода, чем нейтрализация. Крест, костер, цикута... Надеюсь, вы избавите меня от примеров- они общеизвестны.

Свадьбу обставили с подобающей роскошью. Вы лучше меня знаете, что произошло после, под пологом , на кровати отделанной слоновой костью и украшенной в изголовьи огромным рубином. Недаром все отметили вашу угрюмость и торжествующую усмешку принцессы утром после брачной ночи. Право не знаю, стала ли принцесса скрывать от вас то, что не была девственницей с помощью ланцета медика, либо придумала какую-нибудь трогательную историю о совращении, невинной юношеской любви...
После замужества она охладела к своему прежнему небольшому кружку; ей захотелось разнообразия , за год она приобрела права на верность по меньшей мере половины молодых придворных, конюхов и слуг . Слава о ее похождениях просочилась далеко за пределы королевского дворца. Прозвище “Крольчиха” упоминалось по захолустным деревням северных болот . Вы, ваше величество, были единственным ничего не подозревавшим человеком. Вернее, делавшим вид, что ничего не подозреваете. Вам не хотелось оскорблять супругу подозрениями и проверками; возможно даже не столько супругу, сколько себя, сохраняя бессмысленную верность жене, раздвинувшей ноги под половиной королевства.
Ваше поведение и манеры были предметом постоянных насмешек, ваш сельский говорок пародировали на светских раутах, а неумение обращаться с пятью бокалами и семью вилками на светских обедах служило темой множества нелестных комментариев. Вы так и не удосужились выяснить разницу между вилкой для рыбы и вилочкой для фруктов и уничтожали изысканные яства с быстротой, приводившей в отчаяние французского шеф-повара, неоднократно грозившего уйти. “Я не могу служить у короля, начисто лишенного вкусовых сосочков “- говорил он.
Вы дарили супруге роскошные издания классиков, пылившиеся у нее на полках, но отказывались покупать ей бриллианты, к которым она чувствовала непреодолимое влечение; каждый ростовщик королевства знал, что за хороший камень она отдаст душу сатане, а тело – прокаженному.
Не знаю, почему старый король завещал царство в вашу пользу. К концу жизни он стал сентиментален; даже ударился в благочестие, совершенно не свойственное ему раньше. “У него чистая душа” - говорил он о вас. “Если он научится любить людей такими, каковы они есть, он сможет прекрасно руководить страной. Я только боюсь, что гордыня погубит его раньше времени. “
Надо сказать, старикан как в воду глядел – гордыня действительно вас погубит – и этого осталось ждать совсем недолго.
Королевское достоинство прибавило принцессе честолюбия. Он хотела стать образцовой матерью действительного наследника престола. О том, чтобы зачать его от вас, само собой, не было и речи. Я умело напрвлял ее амбиции, постепенно я, министр двора, стал ее советчиком и опорой. Она настояла на моем повышении в ранге до министа внутренних дел – это дало мне возможность знать все обо всехчерез разветвленную сеть шпионов. Для вас видимо не секрет, что ваши прекраснодушные указы игнорируются, а фактически власть в стране принадлежит мне.
Да, ваше величество, сложившееся положение вещей остается лишь закрепить законодательно. Сейчас вы опрокинете канделябр, ваше ложе загорится. Страна оплачет монарха, наследнику назначат регента. Полагаю, вы поняли, что регентом будет ваш покорный слуга и действительный отец наследника.
Спокойной вам ночи...



Простолюдин в холщовой рубахе , перепоясанной широким красным кушаком зашел в придорожную корчму. “Вина!”- коротко сказал он трактирщику. Он вынул из-за пояса и положил на табуретку рядом с собой огромный меч. Потом достал носовой платок и громко высморкался. Было немного странно, что такой здоровяк мог простудиться . Черт бы побрал эти сквозняки - сказал он. Жена не закрыла ночью окно – и пожалуйста!
Ты часом не из столицы? – спросил трактирщик . Во дворце произошли удивительные и пугающие вещи. Король во сне опрокинул канделябр и сгорел дотла; его опознали лишь по полурасплавленному обручальному кольцу. Королева от горя покончила с собой. Кроме всего прочего, бесследно исчез министр внутренних дел.
Путешественник чуть сильнее сжал кубок – тонкая красная полоска выступила на его безымянном пальце. Хозяин харчевни только теперь заметил, что на ладонях его собеседника не было мозолей, и хотя такими руками можно было гнуть подковы, ногти, под которые набилась дорожная грязь, было аккуратно обрезаны и ухожены.
Вещи не всегда таковы, какими они кажутся – словно не слыша вопроса ответил гость. Нет ли в деревне мастера, способного починить уздечку? Последний скорняк, которого я знал, не был профессионалом , и слишком понадеялся на надежность своей сбруи . Это кончилось для него скверно. Он не сумел вовремя выбраться из места, где стало чересчур жарко. И если кто-то выбирает смерть, то это иногда бывает от страха, и сладострастия гибели, а не от горя . Знаешь, трактирщик, говорят что королева никогда не любила мужа.
Он допил вино и вышел. Никто никогда больше не видел его в тех местах.

Кое-кто из знакомых сказал, что получилось нелохо, но я боюсь, что это было только, чтобы меня необидеть. Может незнакомые люди осудят? ^__^
Ткест большой - пришлось порезать на две части.

Убийцы

и вторая половина.

Присоединённые файлы
 P1.doc ( 67.5кб ) Кол-во скачиваний: 73
 P2.doc ( 47кб ) Кол-во скачиваний: 77

Джей Пройдоха, прочитала от начала до конца.
Хотелось бы высказаться, что бывает редко и обычно ми за подобное по головке не гладят.
Начну с банального - понравилось, хоть во время прочтения и вызвало очень странные ощущения
( начало - после первых трех абзацев прошел скепсис, с которым начинала читать.
продолжение - лучше и лучше, интересно, чем завершится.
середина - кровь.. кровь... мамочка родная. Зачем я вообще начала читать это?
Продолжение – все-таки стоило начать и завершить.
конец - слава тебе небо)

В целом - действительно неплохо.

Только что касается лексики. Не стану, конечно, советовать как писать надо как не надо. Потому что у каждого свой стиль и предпочтения, просто...

что "бьет по сознанию" при чтении.

-охраны обязан стоять на улице. Охранник

-В забегаловке на двери красовалась надпись “Закрыто”, а внутри было абсолютно пусто, за указанным столиком тоже, только разложенный ноутбук, весьма дорогой, надо заметить. (здесь: "надо заметить" так как пусто или так как дорогой"... просто при чтении создалось ощущение неполноты предложения)

-Макс проверил свой счет. Так и есть. Шестьсот тысяч долларов переведено на его счет. Он набрал нехитрую комбинацию клавиш, и деньги с этого счета перевелись на несколько других, на которых и хранились основные сбережения Макса.

-Прежде чем они успели среагировать, они оба получили по несколько пуль в грудь.

-Макс обнаружил, что еще два миллиона восемьсот тысяч переведены на его счет. Переводя деньги на …

и подобное.
На сим завершу.


Оставляю маленький рассказик. С которого начало приключение "секта"... Правда разница между ними огромная.

продолжение

Сообщение отредактировал Soul - 30-11-2004, 19:21

Присоединённые файлы
 protiv1.doc ( 63.5кб ) Кол-во скачиваний: 69
 protiv2.doc ( 50.5кб ) Кол-во скачиваний: 76

Как участница приключения "Секта", могу сказать, что рассказ разительно отличается от приключения, задумка, конечно, одна и эксперт, но всё остальное... Различаются герои, их действия, последовательность событий. Получается такая альтернативная история, а что, если бы было так...?
Написано умело, каких-либо речевых, граматических ошибок я не заметила(хотя нужно будет ещё раз перечитать), попалась такая фраза:

"-Поймаю этого гипнотизера, перочинным ножиком отпилю кое-то, а потом и все остальное"

Наверное, должно быть "кое-что"? Но Word ошибку не подчеркнул.

Кстати, Маха в рассказе намного жёстче и более грозная, так сказать, чем в приключение, такое у меня сложилось впечатление.

Agrainel попросила меня выставить моё мнение по поводу рассказа Джея Пройдохи.
Джей уже видел моё мнение. Оно очень субъективное. Написала сразу после прочтения этого рассказа.

Рассказ просто шикарный!!!!!!!!!!!

Описания такие чёткие, красочные, точные, всегда к месту. Само повествование вроде подробное, но нет ни одной лишней детали. Оно очень гладкое, очень удобно читать.

А место в ванной напомнило мне «Сияние». Реплики про появление призрака, такие резкие, короткие, точные, что можно напугаться от неожиданности.

А эти шокирующие описания убийств, так кровожадно и беспощадно, мне даже страшно, что ты такое пишешь.

Я просто в восторге!

Джей Пройдоха, пожалуйста, выстави ещё какой-нибудь свой рассказ!

... однажды, примерно год назад, пришла мне в голову идея рассказа... возникла она под влиянием одной "ролёвки"... рассказ этот я представляю вам на обозрение...

… во сне, и наяву…

Ты когда-нибудь трогал рукой облака? Это потрясающее чувство, когда ты машешь им рукой и вдруг одно из них изменяет свой плавный полет и широкими кругами спускается к тебе... И если у облака хорошее настроение, а оно у облаков всегда хорошее, ты сможешь забраться на него и оно поднимет тебя вверх, ближе к золотому диску, сияющему посреди лазурного неба... А на некоторые облака можно забираться и вдвоем...
Ты когда-нибудь слышал поющий ручей? Хрустально чистая вода, звенящая мелодий потока, шорох ползущих по дну маленьких камешков... Шелковая трава под ногами, зеленый шатер деревьев над головой, цветы, источающие тонкий аромат, и убаюкивающий шепот листьев...
Снежно-белые единороги бродят вокруг, тихо переговариваясь, и их почти неслышные шаги так хорошо вписываются в музыку леса... На их грациозные движения можно смотреть часами, не уставая и не переставая наслаждаться видом этих чудных созданий...
Ты когда-нибудь видел оленят, играющих со львятами и медвежатами на солнечной лужайке, в то время как их родители в тенечке ведут добродушную соседскую беседу, медленно текущую сквозь полуденную жару? Случалось ли тебе играть в карты с обезьянами, которые отчаянно рискуют, подтасовывают карты, дерутся за возможность раздавать и отвечают шуткой на каждое твое слово?
Случалось ли тебе видеть сказочные миражи над клочком пустыни величиной с небольшой пруд? Видел ли ты в колебаниях раскаленного воздуха драконов, парящих над песчаными бурями, гномов, живущих в скалах, эльфов, варящих эль или фей, танцующих в лунном свете? А случалось ли тебе, обернувшись, увидеть их всех, глядящих в то же марево и видящих там свои, другие сны?
Случалось ли тебе проходить через увитые плющом ворота замка, стоящего между лесом, пустыней, горами и морем? Видел ли ты стены белее снега, крытые красной черепицей, над которыми светится червленое золото колоколен? Сидел ли ты на башне со стаканом золотистого вина, обсуждая с баньши смысл жизни и глядя, как солнце садится за лесом, оттеняя зелень своим багровым дымом, или на ночь и бочонок позже встречая его из-за гор, и сравнивая розовый оттенок вершин с цветом вина в новой, покрытой пылью и
паутиной бутылке?
Сидел ли ты в библиотеке, хранящей рукописи Олимпийских богов?
Приходилось ли тебе бросать на турнире перчатку и нестись вперед на покрытом сталью коне, думая о той, кто смотрит на тебя с трибун? Пробовал ли ты прочесть тайны Сущего на дне тигля, в котором плавится философский камень? Танцевал ли ты на Балу Миров?
Одним словом, был ли ты в Ланвейле?
Он ждет тебя. Рано или поздно, верхом или пешком, с мечом или книгой, полный сил или умирающий, победивший или нет - ты обернешься и увидишь золотые купола, красные крыши и белые стены. Хлопнут на ветру флаги, ляжет под ноги тропа и грифон на замковой башне махнет тебе крылом.
Добро пожаловать в Ланвейл…

*Не любят здесь, смотрю, длинные тексты... поэтому выложу один из тех, что покороче. Не самый лучший, каюсь.*


...Тени слетаются на колыхающиеся отблески факела, словно вороны на падаль. Движимые неведомым им самим чувством. Тем, что влечет мотылька к неровному свету, заставляя его в порыве неведомого окунаться в ласковое пламя.
Жажда света.
Оно непостоянно и изменчиво. Сейчас - ты часть его, а на следующем повороте оно станет тобою. То клекочущие тени - рваные клочья Бездны, сплавленные с волями своих падших носителей; то хрипящее натужное дыхание, овевающего гибельным холодом. Затянутый пеленой, без малейшего проблеска надежды, сон старика, которому не суждено проснуться. Жадно скрипящая коса, и клокочущий туман, серая мгла под капюшоном, который сам не более, чем тень. Орел, жадно пожирающий твою печень и выклевывающий глаза. Око, У Которого Нет Век.
Кричащий, дергающийся в конвульсиях глаз не замечает тонкостей и граней. Все едино под покровом страха - едина и Тьма. Она тащит, тащит тебя вперед - на ходу сминая, как бумагу, волю и разум, сдавливая в крепких тисках душу и топча сердце. Но даже движение вперед не дает покоя - ибо это лишь падение, в очередную Бездну - падение, грозящее только вечностью.
И цена всему этому порой - лишь слово.
Нет сил кричать, нет сил бояться. Единственный жребий - поддаться, быть съеденым, и уйти... уйти, встав в ряды сонма теней, терзающих тебя в непрестанном полете в Бездну.

...И лишь запрятав глубоко под спуд себя самое, невозвратимо потеряв незначающий шлак, шелуху, ты наконец найдешь конец. Путь далеко не прям, хоть и видится подобным - но во мраке даже смерть означает жизнь.
"Идущий во тьме способен принять за свет в конце тоннеля огонек погребальной свечи."

И тогда - конец кошмарам, боли, страху, смерти - тоннель окончился. Ты окунаешься в ласковые и теплые лучи солнца, блаженно подставляешь лицо мягко овевающему ветру. Перед тобой - смысл, цель, любовь, жизнь - широкий и богатый обитаемый мир, а возможно, даже не один. Все остальное - невозвратимо в прошлом, осколок минувшего. Каждый находит здесь свое: иной - тернистый и извилистый путь, полный загадок, тайн и опасностей, выводящий к пьянящей победе; другой - покой и благость в Поднебесном раю, третий - счастье с любимым человеком. Пламя свечи перед тобой - ярко пылающий огонь вселенского костра. И тебе уже глубоко плевать на то, что ты можешь сгореть, как мотылек - ведь оно ТАК БЛИЗКО. Подумать только, ТАК БЛИЗКО!
"Зло для всех одно - и только добро разное..."

Как жаль, что цена всему этому порою - лишь слово. Как жаль, что все невероятные падения, и столь же невероятные взлеты порою - лишь пересыпающиеся песчинки под крохотным волнением Дыхания Океана.

Жнец неторопясь вошел в сквер, тяжело опираясь на посох, украшенный рогатым черепом. Он многое видел за всю свою жизнь и еще больше забыл. Но иногда, воспоминания, далекие и разрозненные всплывали из глубин его памяти. Ну что ж, почему бы ими не поделиться.

В лесу было неспокойно. Ветер срывал с деревьев листья и яростно бросал их на землю. Наступающие сумерки делали неприветливый и темный лес еще более мрачным и жутким. Он словно замер в предчувствии беды, и на много миль вокруг были слышны лишь стоны ветра да тоскливый вой волков. Тяжелые свинцовые облака казалось задевали верхушки деревьев. На землю опустились сумерки и в лесу воцарилась гнетущая тишина. Огромный черный коршун пролетал над лесом, возвращаясь в свое гнездовье в скалах. Привлеченный мягким голубоватым светом в западной части леса, он начал спускаться.
Двое эльфов-дозорных стояли на стене, окружавшей небольшой военный лагерь эльфов. Холодный ветер трепал их плащи. Обычно столь легкий и ласковый к Древнему Народу, сейчас он засыпал их невесть откуда взявшейся пылью и листьями, сорванными с ветвей деревьев. Из-за всего этого, сердца часовых наполнялись гневом против погоды и ветра.
"Скорее всего, это дело рук дроу,"- буркнул один из дозорных, пытаясь закутаться в свой плащ. "Наверняка, - со знающим видом кивнул другой и подумав, добавил, - совсем от рук отбились! Решили, небось, что коли дань нам не платят, так можно всякие пакости творить!"
-Хм... Да разве ж дроу платили когда-нибудь нам дань?
-А то! Мне об этом сам капитан Дираэль говорил.
-Ха! Капитан Дираэль болтает о том, чего сам не знает.
-Ты думаешь? Эй, смотри, коршун!
-Спорю на двадцать серебряных, что я собью его одной стрелой!
-По рукам!
Эльф одним движением натянул свой лук и пустил стрелу, но коршун, почуяв опасность, резко заложил вираж, а затем взмыл в высь.
-Проклятье! Это колдовство!
-Не важно! Ты проиграл...
Коршун уже не слышал криков дозорных. Он несся к скалам, к своему гнезду. Поднявшись на нужную высоту, птица позволила ветру нести себя прямо на острые камни скал. И когда коршун неминуемо должен был разбиться о каменные глыбы, он быстро сложил крылья, а затем так же быстро их развернул. Благодаря этому маневру крылатый охотник оказался в небольшой каменистой долине, защищенной скалами от резких порывов ветра. Там, на одном из уступов, было его гнездо.
Коршун еще не знал, что и его подругу, и его выводок съел голодный драук, неизвестно как выбравшийся из лабиринта подземных туннелей.

людям с повышенной впечатлительностью читать не советую.
вообще захотелось уничтожить сразу после написания, но сдержалась.

предупреждаю, что я согласна с мнением моей школьной учительницы по литературе, которая утверждала, что мне нельзя писать "по вдохновению, руководствуясь эмоциями". но время от времени...

***
- Мама, а откуда берутся слёзы?
- Их разносят ангелы.
- Это те, которые с крыльями?
- Да. Они летают от человека, и если видят, что ему больно, то достают из сумки на плече немного слёз и слегка сбрызгивают ему лицо.
- А зачем они это делают?
- Слёзы забирают боль, и тогда человеку становится чуточку легче.
- Значит, чтобы у меня перестала болеть голова, мне надо немного поплакать – и всё пройдёт?
- Нет, малышка…Чтобы всё прошло тебе понадобятся все слёзы мира и даже больше. Слезинки ведь маленькие, и забирают совсем немного боли.
- Жалко… А почему тогда плачут и те, у кого ничего не болит?
- Потому что боль бывает разная.
- И что же, все ангелы разносят слёзы?
- Не все. Ангелы разные и дела они делают разные.
- А чем они разные? Как они друг друга различают?
- У тех, которые разносят слёзы, печальные глаза и сумка на плече.
- А где они берут слёзы?
- На небе. Наши слёзы – это дождинки, которые падают из облаков.
- Нет, ведь дождинки сладкие, а слёзы – солёные.
- Просто у неба слёзы чистые, а в наших скапливается наша боль…
- Значит, она солёная?
- Иногда. Чаще горькая.
- А эти ангелы… Они живут на небе?
- Не всегда. Многие из них живут на земле, ближе к нам, а на небо они поднимаются только за слезами.
- И что, на улице можно увидеть ангела?
- Можно.
- А почему я их не видела?
- Потому что они прячут свои крылья, одевают обычную одежду, и мы принимаем их за людей.
- А как эти ангелы называются?
- Ангелы Слёз, но чаще – Ангелы Боли.
- А они делают как лучше когда заставляют людей плакать?
- Они никого не заставляют. Они чувствуют, нужны человеку слёзы или нет, и если нужны – дают. Человек волен выбирать – принять этот дар или отвергнуть.
- Значит, они предлагают облегчение?
- Можно и так сказать.
- Знаешь, мам… Наверное, когда я вырасту, я стану ангелом боли. Буду ходить среди людей и помогать им избавиться от этой самой лишней боли… Я буду очень-очень хорошим ангелом, правда?
- Да, малышка…
- Мам. Ты что, плачешь? Тебе больно? Мам?..
- Нет, детка… Просто я очень тебя люблю. Ты у меня одна. И когда ты станешь ангелом, у меня больше никого не будет. Поэтому я очень боюсь, как бы ты не стала ангелом слишком рано.
- Мамочка, ну я же буду жить рядом с тобой.
- Да, малышка… Ложись-ка ты лучше спать, уже поздно…
- Мама… У меня очень голова болит, погладь её пожалуйста…
- Конечно, малышка… Ты только подожди… Не становись пока ангелом…


эпиграф к повести "Окна" by RomenSul

Сообщение отредактировал РоменСул - 15-01-2005, 16:58

РоменСул, прочитала. Сначала даже не поняла, почему людям с повышенной чувствительностью читать не рекомендуется. К концу всё-таки поняла... Да... на душе стало как-то печально и грустно, она сжлась в комок и не хотела разжматься ещё долгое время. Плакать не хотелось (всё-таки не такой уж я и чувствительный человек), но... А не знаю, что но. Просто не хотелось.
Правда, для эпиграфа несколько длиннова-то. Ведь эпиграф - это некие строчки (или небольшое произведение), стоящее перед основным текстом и выражающим его основную мысль. Я не ошибаюсь? Я редко ошибаюсь...

- Да. Они летают от человека, и если видят, что ему больно, то достают из сумки на плече немного слёз и слегка сбрызгивают ему лицо.

Наверное, имелось ввиду от человека к человеку?

- А чем они разные?

Я понимаю, что это сказала маленькая девочка, но всё равно звучит не по-русски.
Ты не подумай, что я придираюсь и что мне непонравилось. Мне понравилось. Если бы это было не так, я бы не стала такой довольно длинный пост(по сравнению с остальной критикой), да и о чувствах моих было сказано в первом предложении...

Не судите строго....
Темно..и холодно.... оно сидело в офисном кожаном стуле и медленно умирало... мысли были как кисель... хотя думать было особо не о чем... - "Все, что надо или хотел - сделал... только ее не получил.... такой сладкой и желанной больше ни кто не был... только ОНА... казалось вот..вот..она рядом..тока руки протяни, но при попытке схватить, она таяла как морок в воздухе. И почему все так?... ведь были деньги...
была власть и сила... а она не захотела....ушла - исчезла из жизни ... из его жизни. И что, спрашиваеться, ей надо было? Он готов был на все.... все отдать... всего себя с потрохами...а она незахотела даже глянуть на это... даже попробовать...капельку...чуть-чуть..." - Кровь медленно стекала по руке, маленькими капельками падала на пол... - "Ну, вот ...такой костюм испоганил, зараза... Хотя какая разница - 9 гр в сердце... ее все равно нет."
Она сидела на столе и смотрела в его пустые глаза... - "Да - готов... глупый..." - спрыгнув на пол, обошла во круг стула и облокатившись на плечи трупа, задумалась, - " Такой глупый... но такой сильный ..и проиграл... А ведь это всего лишь одна твоя жизнь... что же ты дальше делать будешь???".. закрыв глаза начала бормотать ... каждым словом ускоряя темп речи.. а в комнате замигал и погас свет... их окружила
стена воздуха... вещи летали по кругу как в урагане, сталкиваясь - ломались... а она все говорила и говорила... ее белые волосы развивались.. голубые глаза стали темно синего цвета заполнив весь объем радужки... зрачек исчез... с кончиков, таких ухоженных
и тонких пальцев срывались молнии... пробегая по всему телу мужчины, они уходили обратно в пальчики и вновь обратно... по замкнутому кругу.. Труп слегка трясло... в пустых глзах мелькали картины прожитой жизни... карие глаза мужчины наполнились слезами... побелевшее лицо стало обретать нормальный "живой" цвет... где-то глубоко в груди гулко ударило сердце... раз... и остановилось... два... и кровь хлынула по телу... три..и механизм преродного происхождения вновь
начал свой отсчет... "Живи"
Очнулся как от недельной попойки... в горле сухо...язык нешевелиться...
голова раскалываеться, перед глазами цветные круги... он медленно встал со стула... - "Бывает... эт где ж я так напился??... " - наконец он прозрел...комната была как после первой мировой страна... вся мебель переломана, целым остался тока стул на котором он сидел и ривольвер валявшийся около ножки......"Ну не черта себе" - ... неожиданно в голове всплыли картины последних 5 часов... "Не может быть...я же умер".. он схвалися за сердце - мерный стук, его испугал сильнее, чем если бы, оно не стучало... на полу была кровь, на костюме - кровь...но он был жив... "Неужели это ты... неужели это ты - Смерть..."
В голове раздался тихий, до боли знакомый голос....воображение тут же нарисовало ее силуэт... белые волосы до плеч, голубые глаза... тонкая талия, точеная фигура.. хрупкое и неземное совершенство, - "Мы пренадлежим сами себе...но у каждого свой час, когда он уйдет из мира в другой мир... твой час еще ненастал..."

Падший ангел.

Свет, золотистой рекой, лился на гладь мира. Его лучи скользили по белоснежным облакам, падали вниз и дробились на множество цветов, попадая в серебряную дымку, покрывалом, застилающую всю землю. Сплошное переплетение радуг, гигантской паутиной растворялось в прекрасном дыму. Лишь в нескольких местах из него выходили вершины лазурных скал, кристально чистого льда. Тишина и покой. Ничто не потревожит белоснежный туман, ни дуновение ветра, ни взмах крыла дракона. Мир заснул, замер навеки, став пристанищем тех, кто смертельно устал от суеты жизни, тех, кто вечно искал истину и нашел ее внутри себя, тех, кто завершил свой путь в иных мирах и не возжелал избрать себе новый.
Аким – чертог предела вселенной, мир лежащий у порога силы. Той силы, которую называют хассах, порядок, лор, инь. Названий столько же, сколько и миров, в великой цепи вселенной, или даже больше, ведь в каждом из них бытует не одно название. Это не важно. Значение не становится иным от названия. Ничто не менялось здесь, поток времени почти не касался сферы этого мира. Сплошная белоснежная пустыня, вроде бы наполненная миллионом красок, но все равно остающаяся мертвой.
И лишь в одном месте присутствует подобие жизни. На вершине одной из ледяных скал сияла, божественной голубизной арка врат. Подле нее стояли два крылатых стража. Свет не касался их доспехов, они сами были светом, будто звезды упавшие с неба. Каждый держал по длинному посоху, хрустально чистому, как слеза ребенка..
Тишина. Тишина угнетала его сильнее всего. Будто все вокруг не настоящее, сделанная мастером иллюзия, картина работы великого художника. Рядом стоит мой близнец, моя копия. Глухой шлем с забралом, ни дыхания, ни биение сердца - словно он мертвая статуя. Наверное, я такой же. А раньше все было иначе. Наверно это было давно, хотя как здесь можно считать время. Но раньше здесь было шумно, ОНИ веселились, пели. Здесь стояли дворцы, и из-под их золотых чертогов вечно лилась музыка. Потом пришло время, которое они называли рагнхильд, или как-то еще, теперь уже не точно не скажешь. Они ушли, потом были другие, третьи. Они сменяли друг друга и вместе с ними менялись и мы. Потом ушел последний, и, перед тем как шагнуть под голубую арку, он сказал нам, что мы стражи врат и должны оставаться здесь всегда, и не пускать никого из вне. С того момента было несколько битв. Мы загоняли всех обратно, или они оставались здесь и их тени падали сквозь облака. После все застыло, умерло и, наверное, даже время остановилось.
Так мы и стоим, смотрим я на брата, а он на меня.
Внезапно что-то стало меняться, ворота засветились ярче, и в них загорелась маленькая искра. Скала завибрировала, послышался монотонный гул. Искра взорвалась и на ее месте появилась фигура женщины, верхом на чудном звере. Посохи стражей вспыхнули огнем.
Зверь рванул с места в длинный прыжок. Раскрылось два жемчужных крыла. Здоровенный клюв раскрылся, и послышался боевой клекот. В руке всадница держала длинный лук.
Со зловещим гудением сорвалась первая стрела, вторая, третья. И вот уже смертоносный рой несся к стражам. Движения всадницы слились в одно от скорости. Все стрелы сгорели, не долетев до цели. Стражи взмыли в воздух, и стали кружиться вокруг нарушителей. Они летели сами по себе, крылья оставались сложенными за спиной, подобно плащу. Зверь метнулся на одного, но тут же отлетел, с опаленными перьями на груди. Лук уступил место копью. На граненом наконечнике заблестело солнце. Но исход боя был уже предрешен. Крылья стражей, наконец, раскрылись. Пара взмахов и из них, сверкая острыми гранями, полетели перья. Тяжелые и острые. Подобно ножам впивались они в тело грифона. Брызнула кровь, и зверь рухнул вниз, разбив радужный мост. Плотный туман стал медленно сходиться над поверженным противником. Мир снова застывал. И о прошедшей битве напоминала небольшая вмятина на пухе облаков. Но вскоре исчезла и она.
Немного покружив, победители направились обратно к вратам, чтобы опять замереть в ожидании следующего прорыва.
Боевой пыл понемногу уходил. Я прокручивал в голове весь бой несколько раз. У нее не было шансов. Я мог испепелить ее огненным жезлом, как только она появилась. Но кто знает, когда произойдет следующий бой? И снова тишина, как будто не было ничего, а бой прошел только в моих мыслях.
Время проползало где-то на задворках этого мира. Но что-то изменилось. Тишина схватила меня гораздо сильней. Она убивала, давила, и чем дальше, тем сильней. Возникла кошмарная мысль оставить пост, пройти вратами. Что за ними, новый мир, новые сраженья? Но долг приковал меня к этой скале. Я не помню, кто его наложил, кто меня создал. Я знаю только, что я раньше был там, внизу. Там было темно и холодно, очень холодно.
Один страж покачнулся, его посох запылал, один взмах и вниз полетел огненный сгусток. Туман расступился, открыв свои глубины. Огненный шар все летел, и истаял, так и не достигнув дна.
А она должна быть где-то там, и другие, что остались здесь. Куда они пропали. А может внизу, далеко на дне еще есть кто. Может там есть другая жизнь. Есть музыка и песни, голоса и смех.
Шаг и бездна приняла его в себя. Туман расступился перед ним и, медленно сошелся за его спиной. Жезл освещал дорогу, свет от него проникал вглубь льда скалы. Постепенно там стали проступать силуэты вмерзших тел. Их было множество. Одни держали в руках оружие, другие изгибались в предсмертных муках, третьи воздели руки, прося о пощаде или молясь своим божествам. Блуждая средь этого кладбища, он неосознанно приближался к скале, у которой была последняя битва. Тени сгущались за спиной, в голове всплывали смутные воспоминания, картины прошлого.
Я тоже был заперт в такой скале. Жгучий холод держал его своими острыми когтями. Так, что же мы с братом такие же нарушители? Нас вырвали из ледяной могилы и поставили себе на служение. Но кто?
Наконец он достиг того места. Она висела вниз головой, широко раскинув руки. Вокруг больше никого не было. Несшее ее существо, скорее всего, свалилась ниже, всю скалу устилали окровавленные перья. Посох осветил ее лицо. Золотистые волосы примерзли ко льду, обнажив заостренные уши. Лоб пересекала серебристая ленточка, покрытая причудливым узором. В раскосых глазах читалось спокойствие и умиротворенность. Полные губы застыли в обиженной усмешке. Она была красива, ее лицо так отличается от маски забрала его брата, что вечно видел он, стоя на посту.
Он коснулся ее щеки. Кожа была гладкой и обжигающе холодной. Кисть, привыкшая держать только полированный хрусталь жезла, задрожала. В голове проносились тысячи мыслей и образов. Картины одна невероятнее другой всплывали перед ним. Образы других цветов , краски иных миров и что-то еще, неуловимо тонкое сквозило из них.
А какая на ощупь моя кожа? Какого цвета мои глаза?
Пальцы коснулись гладкой поверхности шлема, заскользили по нему: ни ремешка, ни застежки. А вдруг это и есть мое лицо. Холодная личина с застывшим выражением гнева. Стало очень холодно, появилось чувство, рождающееся, только когда появлялись ОНИ. Кажется, оно зовется страхом. Руки задрожали. Пальцы начали холодеть.
Он стал неистово срывать с себя шлем, но тот был продолжением его кирасы. Лишь гибкий хауберк прогибался под пальцами на месте шеи. Вместо кожи сеть скрепленных колец. В бессильной ярости он стал биться о стену, раз, за разом вышибая из нее кусочки льда. Темнота сотрясалась от крика. Скала сотрясалась до основания. После очередного удара, тело его недавней противницы оторвалось от скалы и полетело дальше. Не понимая, что делает страж, камнем, кинулся за ней. Догнав, он обнял ее свободной рукой за талию и понес вверх.
Какая же она холодная. Но тело гибкое и податливое.
Обжигающая боль потекла по руке. Пламя от посоха загорелось сильнее. Свет впился в глаза раскаленной иглой. После всепоглощающего мрака, он казался карой за дерзость. Долетев до верхушки ближайшей скалы, он положил ее под солнцем. Постепенно бледность лица стала пропадать. Кожа уже не была такой холодной. Все тело было усеяно острыми перьями. Руки сильно изранены.
Наверное, она была еще жива, когда упала на лед. И стылая смерть остановила ее сердце.
Тело отогревалось. Из множества ран начала сочится кровь. Алая жидкость чуть светилась, будто ее налили на чуть горящий фонарь. Свечение усилилось, глаза тоже замерцали, но уже не красным, а бледно-зеленым светом. Внезапно она вздохнула, глаза вспыхнули, и с выдохом свет ушел из них. Теперь она умерла. Ее дух освободился.
Сколько над ней сидел он не помнил, что-то держало его здесь. Должно случиться что-то важное. В голове крутились странные мысли, его охватывали порывы. Тело то застывало, то его бросало в жар. Он не хотел этого, он исполнял свой долг, но теперь ему хотелось другого. Века тишины встали мертвым грузом на одной чаше весов. Но на другую вливались новые желанья.
Надо было расспросить пришельца. Узнать, откуда она пришла и зачем. ТЕ, что возложили на него эту ношу, давно сгинули, все. Зачем охранять пустой мир, покой мертвых душ. Все здесь уныло и постоянно. Но долг, ДОЛГ, ради которого он живет. Возможно, если его цель пропадет, не станет и его.
Страха смерти не было. В нем росла уверенность в бесполезности, бессмысленности его жизни. Раньше он хоть мог спросить ИХ, узнать кто он, но он не хотел, тогда. Теперь же есть только один путь, чтобы узнать правду.
Ноги оттолкнулись от лазури скалы, и в небе понеслась маленькая звезда. Врата приближались. Все воспринималось по-другому, даже воздух, кажется, был другого запаха. Он покидал этот мир без сожалений, он пройдет врата, а дальше будь что будет.
Вот уже виден мой брат, но что это. Почему его жезл воспламенился. Он хочет меня остановить. Но зачем, я же могу все ему объяснить, вселить в него надежду. Он же не понимает. В воздух поднялся второй страж, и вот уже две звезды кружатся под бирюзовым сводом, посылая друг в друга протуберанцы алого пламени. Воздух наполнился звоном тысячи кинжалов, пронзающих его суть. Грохот битвы проникал даже в черную глубину. Вспышки молний озаряли небеса, выкрадывая силуэты противников. Она длилась долго, часы, дни, столетья, время не властно над ними. Потом все стихло, вой поверженного брата затих в бездне смерти. Ледяная могила приняла назад свою жертву.
Он тяжело упал на ступени, ведущие к блестящей арке. Крылья лишенные своего оружия и бессильно повисли, подобно плащу. От посоха остался обугленный огрызок, который уже начал остывать. Победа не радовала его, он хотел, чтобы они ушли вместе. Принять неизведанное легче плечом к плечу. Вместе с подобным тебе. А теперь…
Страх вылез из своего убежища, как часто этот гость стал его навещать. Что если его настигнет ИХ кара за его предательство. Почему-то сразу вспомнились фигуры, вмерзшие в лед. Душу разрывали два порыва, остаться и завершить свой долг, дождаться наказанья и вечно сторожить врата, в одиночестве веков, или шагнуть навстречу неизвестности, возможно гибели.
Бывший страж схватился за голову. Дикий крик, ярости и ужаса пронесся по мертвой долине. Он уже знал ответ.
Прыжок, и врата приняли его. Вихрь красок, тысячи звуков пронеслись перед ним. Он свободен.
Когда закончилась цветная круговерть, вокруг распростерлась тьма. Но не тот мрак, что обитал в глубине, а успокаивающие покрывало, накрывшее его от боли и страха. Он посмотрел вверх: на небе мерцали миллионы ярких точек, ночные светила приветствовали пришельца. Все было другое, вокруг слышались шорохи, прохладный ветерок скользил сквозь щели в доспехах. Они больше не светились, не поднимали его ввысь, словно умерли, перейдя черту своего мира. Крылья вовсе опустились, новые перья-кинжалы не выросли на них. Пусть, это стоило того, это стоило жизни. Постепенно звезды блекли, восход озарился розовым заревом. Первые лучи коснулись холодного железа. Послышалось шипение, вверх заструился черный дымок. Доспехи плавились под солнцем этого мира. Вот с руки упала латная перчатка, развалился шлем. Он затаил дыхание, рука потянулась к лицу. Пальцы дотронулись до щеки, под ними оказался холодный камень, словно его только сто оторвали от ледяной стены. Огненный диск поднимался все выше. От брони ничего ни осталось, теперь уже дымился он. Кожа превращалась в пепел и ссыпалась на землю серебристыми ручьями. Он смотрел свой первый и последний восход, и был рад. Рад, что может насладиться этой красотой жизни. Только об одном он сожалел, что не увидит своего лица. Солнце встало, и мир зажил своей повседневной жизнью. Где-то громыхали битвы, где-то играла музыка, кто-то смеялся, кто-то рыдал. Жизнь шла своим чередом.
Улыбка посетила прекрасное эльфийское лицо. Она сидела на вершине скалы хрустального льда и аккуратно доставала, глубоко засевшие в ее тело перья, обиженно всхлипывая. Ее звали Лаурулит Ан Сирион. План удался идеально. Заклятье рождения души подействовало так, как и должно. Страж стал живым, его было даже немного жалко. Она была довольна, она выполнила задание королевы. И дома ее ждала награда. Новый мир станет главной жемчужиной в империи дома Сирион.

Короткая зарисовка, составленная на слете молодых писателей за сорок минут. Если он авам покажется немного странной - не удивляйтесь. Задание состояло в том, чтобы впихнуть в одно короткое произведение ряд заранее заданных слов. В любом случае, получилось нечто глючное.

Традиция

Рано утром, когда извилистые улочки города были совсем пустынными, когда торговые площади не наполнились еще шумом, и только где-то вдалеке перекликались стражники, в город вошел путник.
Это был высокий молодой человек, с ног до головы закованный в тяжелую броню. На поясе его виднелись ножны с мечом, нагрудник украшал стилизованный лепесток белого пламени – символ слуг Создателя. Паладин вел под уздцы лошадь – гнедая кобылка, измученная долгой дорогой, сгибалась под тяжестью поклажи, башенного щита, копья и прочей рыцарской амуниции.
Путешественника звали Сорэн, но сказать об этом было некому – на улицах не было ни души.
В тишине Сорэн прошел мимо спящих домов, ненадолго остановился возле Храма, и, наконец, достиг ближайшей таверны. «Желтое Пианино» - гласило название.
«Что за ерунда? – подумал паладин и на всякий случай осенил себя священным символом. – Надеюсь, не притон колдунов...»
Сорэн оставил лошадь в конюшне и подошел ко входу. Некоторое время он топтался на пороге, но человеческие голоса, доносившиеся из-за двери, подкрепили его решимость. Он толкнул дверь, и в лицо ударила волна теплого воздуха, шума и пряных запахов.
Паладин оглянулся, прежде чем входить.
В таверне было подозрительно людно, для столь тихого утра. К центру большой залы было сдвинуто несколько столов, уже ломившихся от всевозможных яств, и за каждым из них пировали люди. Дым стоял коромыслом надо всем этим безобразием и, смешиваясь с ароматом пищи, медленно уходил в окно. А возле окна... (Сорэн запнулся и оглушительно громыхнул латами) ...возле окна стоял бесовской инструмент – огромный, ярко-желтый, он испускал громкие звуки. Рядом прыгал здоровенный краснолицый бородач и жал на длинные белые палочки.
-А!!! Вот и он!!! Наконец-то! – заорал во всю глотку детина, отрываясь от страшного аппарата (звуки при этом прекратились).
-Ну где же ты был?! – с этим восторженным воплем он радостно облапил Сорэна и поволок ошарашено паладина к столу. Надо сказать, чтобы тащить за собой безвольную груду металла, надо обладать внушительной силой.
Сорэн очнулся, уже сидя на лавке и сжимая в руке кружку пива.
-Выпьем, друг! – весело предложил незнакомец, и борода подпрыгивала в такт каждому его слову.
-Но я не пью... – пролепетал паладин.
-А я зато – пью! – заявил бородач и одним махом осушил кружку. Толпа радостно загалдела.
-Ах, что за время, друг! – сокрушенно вздохнул виновник торжества. – У всех дела, все бегают, трудятся! Забыты те дни, когда можно было просто выпить с добрыми друзьями! Тебя, кстати, как зовут?..
Сорэн открыл рот, чтобы ответить, но договорить ему не дали.
-ТОСТ!!! – заревела изрядно подвыпившая толпа. – Медведь, давай тост!
Здоровяк (Медведь, кажется, было его прозвищем), вскочил и поднял кружку. Зал притих – весельчака слушали внимательно.
-Выпьем, друзья! Выпьем за замечательные традиции нашего города! Выпьем за строгих судей, беспощадно вешающих за убийство и разбой! Выпьем и за милостивого короля, даровавшего смертникам вольный день перед казнью! Выпьем за них!
-ВЫПЬЕМ!!! – грянуло в ответ, и пиво полилось рекой. Сорэн успел сделать глоток и только потом вспомнил, что терпеть не может пива.
Бородач, тем временем, покончил с новой кружкой и нашел взглядом свой дьявольский инструмент. Налюбовавшись аппаратом, он выпил еще и направился громыхать.
-А что, собственно, происходит? – наконец решился спросить паладин у соседа.
-Празднуем! Медведя завтра вешают!
-Как вешают?! – опешил Сорэн.
-А вот так, не далеко от сюда, на площади, за хулиганств и разбой.
-Как жаль... – произнес шокированный паладин.
-Взаимно! – долетело с противоположного конца зала. Бородач выглядывал из-за желтого инструмента. – И мне тебя жаль, друг! Тебе-то жить здесь!

...В тишине по кривым улочкам неслись звуки пианино...

Короткий рассказ, быть может, даже бессмысленный. одни эмоции...

ВЫХОД, КОТОРОГО НЕТ.
Темнота стала почти осязаемой, казалось, поднялся легкий ветерок и швыряет в лицо остывший пепел и золу. Усталым движением Он смахнул упавшую на глаза челку – поистине бесполезное движение, поскольку сюда не проникал свет, по крайней мере, сияние небесных светил – изредка попадались факелы, намертво прикрепленные к стенам, чадившие и испускавшие слабое подобие света.
Он шел на ощупь, ориентируясь на чувства, совершенно незнакомые обычному человеку, вряд ли это было обоняние или осязание, скорее некие инстинкты, ощущения, возможно, наитие или интуиция....
Но вот рука Его коснулась твердого и чуть теплого материала... «Тупик! Опять...» - и голова его безвольно поникла... Который уже раз тупик? Он сбился со счета. Здесь не было дней, часов, минут – река времени прервала свой привычный бег, и, обогнув это место, снова устремлялось вперед...
Он не стал ощупывать кладку в поисках маленькой лазейки – он уже встречал такие и они всегда оказывались монолитными. И всегда, всегда эти стенки находились именно там, где по его мнению, должен был быть выход.
Он не понимал, что выхода не было: был центр – маленькое пространство с 3 сторон огороженное стенами, был вход – выход отсутствовал... По крайней мере, пока...
Он отступил на несколько шагов назад и почувствовал, что можно свернуть и направо, и налево. Он не стал долго раздумывать, куда пойти: здесь это было бесполезно – казалось, расположение стен и тупиков тут меняется каждые несколько часов.
Он выбрал левый поворот и вновь продолжил свой путь, но Он двигался вперед уже не столь уверенно, как прежде - Он готов был сдаться... В его голове начали созревать мысли о бесполезности поисков, о том, что ему осталось только остановиться, прислониться лбом к теплой стене, вдохнуть жаркого воздуха, словно принесенного из раскаленной солнцем пустыни, и заплакать... и сдаться... Но он сопротивлялся этим мыслям, прогонял их из своей головы... Пока еще мог сопротивляться...
Но он шел... Шел и шел вперед. Еще один шаг навстречу неизвестности, еще шаг, приближающий к тупику, к центру...
Но в какой-то момент он ощутил некую перемену, перемену, происшедшую с воздухом, разом погасли все факелы, хотя Он не мог их погасить, как ни пытался. Легкий ветерок коснулся его усталого и изможденного лица, ласково взъерошив волосы. Он вдохнул этот воздух, казалось напоенный ароматами свежести горных вершин, и впервые за долгое время на Его лице промелькнуло что, очень похожее на улыбку.
Но, конечно, Он не мог знать, что за ним наблюдают, хотя так оно и было – как иначе я могла бы поведать эту историю?
И я не смогла остаться бесстрастным свидетелем. Это счастье мое или беда? Я не знаю ответа.
И я пошла к Нему, пошла сквозь лабиринт, хоть он и был для меня во много раз опаснее, ведь он был полон ловушек, действующих лишь на таких, как я.
Я пришла к Нему, преодолев все, я падала, плакала, я снова вставала, силы покидали меня – тогда я ползла на коленях, и я пришла. Я коснулась прохладной ладошкой Его щеки, отдавая последнее, что у меня осталось – приятную прохладу. Прохладу пролитых мною слез…
И я провела его к выходу, к выходу, которого не было, к единственной двери, выводящей отсюда – ко входу в лабиринт.
Я закусывала губы до крови, раздирала в кровь колени и пальцы, я много раз сдерживала слезы – но вела его…И вот – он у выхода, у выхода, которого нет…

И он прошел мимо, не заметив меня, не заметив жертв, слез, капель крови, отмечавших его путь, он прошел мимо, чуть ли не оттолкнув меня, и направился вперед с горьким разочарованием вперемешку с затаенной надеждой, светящимися на лице…
А я…Я упала у входа, не в силах сдержать слезы…Я плакала, и маленькие дождинки моей души капали на траву и становились жемчужинами росы…
Я не заметила, как появилась и осторожно села на мое плечо мой дракончик, мой ангел-хранитель, Адель. Но чем она могла помочь сейчас? Я не знала…Сейчас никто не мог бы мне помочь…
Адель тихо заговорила, ее голос зазвенел грустным перезвоном маленьких серебряных колокольчиков, успокаивая и вселяя надежду, что не все еще потеряно, что можно что-то изменить, даруя веру в себя и стремление жить и бороться: «Скай, ты же знала, знала, что шанса, что он тебя заметит, почти нет, знала, что это почти наверняка напрасно…И он ушел, отказался смотреть на мир сердцем, пропуская все чувства и мысли через призму рассудка, и он ушел, последовав за миражем…
А ты, ты достойна почета, Скай, ты прошла испытанье, ты проходила его много раз и все равно снова идешь на это, надеясь, что что-то изменится…»
Попытавшись заставить свою душу перестать плакать кровью разбитых надежд и отброшенных, растоптанных идеалов, я тихо спросила : «А он?»
«Не знаю» - был ответ…

Вот мой немного староватый рассказик...

Немного не на тему фэнтези, но собственные эмоции воплотились в рассказе.

Иллюзия Дождя

Едкая скука пропитала сознание и заполнила темную квартиру. Двухкомнатная, старая и скудно обставленная квартира, которых было сотни в Городе. В старом, отдаленном от цивилизации и технического прогресса городке, расположенном около реки и озера. Небольшое озеро, которое горожане называют не иначе как "Озеро". В этом водоеме никогда не водилось много живности, и поэтому было практически бесполезно городу. Пресную воду добывали из небольших речушек, стекающих с безымянных гор в озеро круглый год, так как река и озеро были слишком грязны. Чистые, но старые девятиэтажки - самые высокие здания в городе, они располагались в центре и занимали две небольшие улицы, ведущие на центральную площадь. Только в этих домах можно было посмотреть телевизор, или увидеть старенький компьютер. Остальные жители города довольствовались лишь бесплатным радио. Населением несколько тысяч человек, город отличался особой законопослушностью - очень редко происходили кражи или драки, так что местные правоохранительные органы занимались важными делами редко и были весьма этим довольны. Единственный недостаток этого тихого городка - осенние наводнения, которые бывали раз в несколько лет. Они были небольшие, но всегда раздражали местных жителей, неожиданно обнаруживших, что улица по колено в воде. В это время все жители закрывались в своих квартирах и ждали пока двухдневное наводнение не прекратится. Но это наводнение длилось уже полмесяца и все время лил ливень, который не давал надежды на ближайшее прекращение катаклизма.
Я сидел в своем потрепанном кресле, которое, по-моему, стоит в углу уже несколько лет. Взглянув на стол, заваленный разными по обложке и содержанию книгами, я вздохнул. Все это я прочитал за два месяца, которые я провел в этом девятиэтажном доме недалеко от центра города, в старой двухкомнатной квартире. Это квартира моего дяди, которая досталась мне по наследству после его смерти три года назад. Я хотел приехать сюда со своей женой два года назад. Я первый раз здесь, в этом городе, но за два месяца вполне освоился. Впрочем, здесь не так уж много надо запоминать. Один супермаркет, Милиция недалеко, Там же больница. Церковь на окраине. Вот и все, что нужно знать, чтобы свободно ориентироваться в этом Богом забытом месте. Сначала, я хотел сразу уехать навсегда отсюда, но что-то меня держало, а спустя неделю, я понял, что не хочу ничего, кроме уединения. Этот город оказался просто сказкой для людей моего характера.
Но все изменилось после начала бури, несколько дней назад. Ливень идет целыми днями, я замечаю его везде, он напоминает мне о чем-то забытом... Я не придал этому особого значения и продолжал жить в полном одиночестве, но вдруг появилась бессонница. Я ложился спать и не мог уснуть! Без всякой причины или стресса. Я ворочался, менял подушку, передвигал кровать, даже стал практиковать безумную идею считать овец. Мне пришлось принимать снотворное, чтобы заснуть. На какое-то время это помогло. Но спал я всего пару-тройку часов и вставал в холодном поту. Я не мог понять, что это. Врач сказал, что у меня хроническая бессонница и что надо принимать еще и успокоительное.
Я встал с кресла и зашел в ванную. Посмотрел на себя в зеркало. Бессонницу лицо переживало плохо, под серыми глазами появились темные круги, белки красные от треснутых кровяных сосудов. Я открыл горячий кран. На мгновение меня обдало холодной водой, но потом пошла горячая. Я помыл руки и волосы. Вытерся и вышел в коридор. Постепенно надел дождевой плащ, кепку и непромокаемые ботинки. Взял ключи, деньги и пошел на улицу. В подъезде было также холодно, как и на улице из-за выключенного отопления. Я повернулся на свою дверь под номером "74". Проверил, закрыл или нет и включил кнопку вызова лифта. Непроизвольно повернувшись влево и посмотрев на лестничную клетку, увидел надпись этажа - "17". Лифт прибыл, и я с чистой совестью вошел в него и собирался уже ехать на первый, как вдруг остолбенел. То есть как "17"!? Я живу на седьмом этаже! Я осторожно вышел из лифта обратно на лестничную клетку и уперся в стену, на которой было написано "7". Я внимательно осмотрел эту "семерку" и увидел лишь маленькую темную вертикальную линию слева от "7". Она сделана определенно ручкой. Нехватало еще и галлюцинаций, подумал я, вздохнул и пошел вниз по лестнице, так как ждать лифт уже не было терпения. Я пересек темный подъезд с разбитыми почтовыми ящиками, в которых валялись страницы из местной газеты. В этой газете никогда не было интересных новостей. Только программа телевиденья, да реклама. Это можно понять, ведь что может произойти в тихом, уютном городке, помимо смерти какого-нибудь пенсионера... Я вышел на свежий воздух.
Ливень был в кульминационном состоянии. Казалось, что воздух разряжен вовсю, а резкий запах озона освежал легкие после пребывания в душной квартире. Капли дождя били по воде, которая уже была по щиколотку. Учитывая, что центр города на возвышенности, то трудно даже представить, что происходит по окраинам. Дождь шел стенами, между которыми проходило около секунды. Тот, кто в первый раз попадет под такую стену, сразу станет мокрым, как после ведра с водой. Небо рассекали белые молнии, кое-где даже красные. На улице никого, кроме меня не было. Я вздохнул и побежал прямо по воде. Ботинки спасали, но огромные капли дождя били по плащу с такой силой, что я чувствовал. Я накинул капюшон. Редко пробегали прохожие, шлепая по воде и расплескивая ее в разные стороны. Я подустал и стал сбавлять темп, пока не зашел в здание, на витрине которого тускло блестел зеленый крест.
В аптеке оказалось также холодно, как и на улице. Аптекарь, мужчина сорока лет внимательно рассмотрел меня. А когда я привалился к прилавку, он вздрогнул.
- Здрасьте, - сказал я.
- Здравствуйте, с вами все в порядке? - насторожился аптекарь.
- Да как сказать...
- Вы наверно за успокоительным? - снимая очки, сказал аптекарь. В его глазах читалось беспокойство, свойственное молодым врачам.
- Да...
- Хорошо, - он нагнулся и достал откуда-то пачку таблеток. - Вот, берите... С вас 70, - я, не особо раздумывая, выложил на стол "сотню", взял таблетки и собирался уходить.
- А сдача? - аптекарь стоял с недоуменным лицом. Почему-то меня это раздражило, и я гневно выхватил у него сдачу.
Ливень вроде бы пошел на спад, но этого я не замечал, так как шел домой с опущенной, тяжелой головой.
Через полчаса я, вызвав лифт, рассматривал таблетки. Из-за не очень хорошего зрения мне пришлось прищуриться, и я увидел единственное слово - "Начало". Встряхнув головой, я посмотрел снова - "Для начала принимайте по одной таблетке в день..." и так далее. Это действительно успокоительное. Странно, почему я сомневаюсь? Я отвлекся и увидел лифт. Он стоял передо мной открытый. Это довольно редкое зрелище. Открытые лифты без пассажиров обычно означают, что они поломаны, но в этот момент мне было все равно. Я шагнул в него и нажал на кнопку седьмого этажа. Как только двери закрылись, кнопка, которая была вдавлена, выскочила. Я снова нажал, но она не вдавливалась. Лифт еще какое-то время постоял, а потом поехал. Наверно сосед вызвал. Проехав несколько секунд, послышалось какое-то движение за потолком. Я прислушался - звук, словно царапали железом по железу. По железу - по тросу. Я ударил в дверь ладонью, что повлекло за собой остановку лифта. Двери открылись, и я выбежал. Передо мной светилась цифра "4". Этот этаж я не помнил. Лампочек не было, и я не мог ориентироваться. Единственное, что я предпринял, так это развернуться. Недалеко было видно лестничную клетку. Там было стекло, и свет пасмурного неба пробивал через него. Но на лестнице что-то странное. Я присмотрелся и увидел, что кто-то лежит на спине. Я не мог увидеть детали, лишь по темному силуэту лежащего, я определил, что это человек. Вдруг я заметил, что из-за угла медленно-медленно выходит еще одна темная фигура. Очертания были четки и я понял, что это женщина. Она ступила в темноту, в которой находился я. Побежали мурашки по коже. Она приближалась. Я вспомнил, что в доме есть черный ход, и дверь в него была сейчас справа от меня. Меня переклинило, и я со всей силы толкнул плечом дверь. Она была открыта и вылетела. Я принялся пробираться наверх. Постепенно тревога и темнота спала, но я не угомонился, пока не вбежал домой и не закрыл дверь на все существующие замки.
Не раздеваясь, я вбежал на кухню, налил себе стакан воды, вскрыл обе пачки таблеток и заглотнул по одной. Подействовало сразу. Веки потяжелели, а руки расслабились. Я поплелся в комнату и прямо в уличной одежде и рухнул на кровать...

Город Д...
Вот я и здесь - в славном городе Д... Не знаю, почему я так долго к нему стремился и что буду делать теперь, когда достиг цели. И даже смешно, что я сказал "в городе" я не в городе - я на вокзале, а точнее сказать бетонной платформе. К этой бетонной платформе время от времени подходят, гудя и свистя, поезда. Люди не "рассыпаются" выходя из поезда, как это бывает в больших городах, а лишь медленно вываливаются из жестянок-вагонов. Порой складывается такое ощущение, что какой-то невидимый монстр выкорчовавает тягучую массу дачников, огородников, или как их там зовут, из огромных консервных банок. А срок хранения у консервов давно истек и любимое монстром лакомство - тягучка, никак не выберется оттуда. Странное чувство. Тревожащие мысли и образы. Я бы соврал и сказал, что я большой выдумщик и фантазер и что подобные образы я сочиняю абы-как, но это скорее всего от голода. Голод пусть и не тетка, а мозги подчищает основательно я то это точно знаю, уж поверьте мне на слова.
Но вернусь к начальной теме, т.е. к моей цели, по правде говоря у меня ее не было и нет. Как-то раз я решил бросить учебу, семью, быт, тяжесть дней и ночей, и отправиться путешествовать, просто так - ради удовольствия. Как сейчас помню - привстал с дивана, взял с полочки дорожный атлас России и наугад ткнул пальцем в перечень городов "с развитой лесной промышленностью". Попался именно город Д...Был ли я тогда романтично настроен или нет, но собрав в легкий рюкзак теплых шмоток и насыпав в карманы мелочи я ушел из дому. Если вы склонны верить людям, то поверьте этому, а если нет, то это ваши проблемы.
Хотя нет, если вы не поверили в мою искренность, то я расскажу еще одну историю: цели у меня не было, всю жизнь не было, то ли я ее не искал, то ли Бог заснул, когда просматривал на небесах мое досье и поэтому забыл наградить мою сущность целью. Рос я скучно - впечатлительности во мне не было ни на грош, смышлености и сообразительности тоже. Отчим, с коим я жил тогда, называл меня "Плася" не знаю почему. Хотя вру, знаю - много плакал я. Жутким плаксой и нытиком слыл я в садике, школе даже в начале учебы в институте.
Припоминаю сейчас, даже "историю с буквой Ш". А дело было так: в славное жаркое лето ,Бог знает какого года, отправили меня в лагерь "одаренных детей".Средства молодого, тогда отчима позволяли мне оказаться среди выскочек. И забава лагеря заключалась в том, что по настоящему "одаренных детей" в нем не было. Путевки победителям школьных олимпиад не выдавали из-за отсутствия оных. А по сему дети были простые ,"серые",из обеспеченных семей. И первый, и наверно последний раз в своей жизни я почувствовал себя своим, до боли простым и открытым, веселым и любимым. У ребят вокруг были те же детские комплексы и страхи, что и у меня, поэтому все вместе мы ощущали себя смелее, сильнее и умнее чем были на самом деле. Восторг тех лет я не забыл бы, даже если бы меня переехал грузовик. Светлые лица друзей, взгляд моей первой любви, наш общий веселый смех и плеск воды на фоне лагерных бараков, как черно-белая фотография вклеился в сознание и уже не отпускал.
А потом я вернулся назад. Пошел в школу, сел за парту... А классная руководительница прознавшая (конечно от отчима) о моем пребывании в "лагере одаренных" стала в наглую... перед всем классом расспрашивать меня "о лете?", о том почему я попал в "Такое священное место", как лагерь для гениев, имея сплошные тройки за прошлый год, может я тайно занимался физикой? и победил на конкурсе молодых Эйнштейнов? или я рисую натюрморты гуашью техникой алаприма? А как? А почему? Зачем? А как это? Какой ты хитренький? Богатенький? ...на этом месте класс взорвался хохотом. Одноклассники всегда были для меня быдлами, здоровой, жестокой толпой... обществом. Поддержки или сочувствия от них не дождался бы и Прометей, а я тем более.
Допрос продолжался где-то пол-урока, но и этого мне хватило, чтобы не выдержать и убежать в туалет... поплакать. Плакать и плакать, от досад, обид,
невезений, незнания, глупости и жестокости. В засранном туалете с разбитым бочком и закрашенными окнами, где зимой лужицы мочи превращались в каток, я выплескивал в пустоту смрад отвращения и боязни к этому миру.
Вернувшись в кабинет, я обнаружил, что училка начала сочинение без меня, словно я просто не существовал, я сел за парту, по дороге меня дважды пнули и один раз поставили подножку. И глупое сочинение, которое требовалось написать и, которое одноклассники писали минут 30, я написал наполовину за 5 минут, но слово на букву Ш меня остановило, я забыл, как она пишется, ее очертания напрочь вылетели из моей головы. Суета... я замешкался, растерялся не смог вспомнить... стук пульсации крови в моей голове был тогда словно звук подъезжающего к платформе поезда сейчас. Я заплакал, тихо прикрыв руками лицо. «Славная» девочка Катя, увидев это подняла руку и писклявым голосом заявила, что я опять плачу и что если я не прекращу то она перейдет в другой класс, так как учиться в одном классе со слюнявой "малышней" она не хочет.
Последующие годы моей "замечательной" жизни я вам рассказывать не стану...хотя как знать может передумаю и напишу.
Прошло два часа, как я начал писать свой журнал, так ведь дневник у мужчин называется?! Ну да, точно журнал. Журнал конечно смех, а не журнал- это листки какой-то бумаги, которая валялась под ногами и парочка флаеров... на которых я сейчас пишу. Флаеры тоже флаеры лишь по имени, по правде так куски дешевой, желтой бумаги. Хорошо, что хоть не кровью пишу... ха-ха-хм ручку по пути нашел, она валялась в кучке мусора и блестела. Скучная какая-то история получается про ручку-то. Ладно, расскажу настоящую. День назад, по дороге сюда, т. е в город Д... Мне надоело сидеть в платц-вагоне и я вышел, в предбанник между вагонами, покурить. Обычное конечно дело. Беспризорники на маршрутах тоже дело привычное. Так вот закуриваю я, затягиваюсь, вроде даже согрелся. В окно смотрю. Ландшафт типичнейший, тупой и непомерно тоскливый. Я уж не пойму, то ли я такой пессимист и мир воспринимаю в ахроматического цвете или все же мир такой непроходимое болото.
Совсем блин от мысли отбился... корю себя за такие вольности в своем же журнале... ха-ха!!!
Смотрю в окно. Вижу ландшафт. А не для кого не секрет, что оконное стекло имеет свойства и зеркала... так вот, гляжу я что позади меня творится. Мальчуган лет девяти вытаращив глаза смотрит на меня и судя по темному пятну даже в штаны напустил. Он явно уличный житель, без "нитки над головой " так бомжей отчим называл. Глаза тупые-тупые словами не выразишь, рожа черная от бог знает какого дерьма, на голове рваная кепка. Впрочем, кепка мне запомнилась новизной и чистотой, значит украл или отнял, а когда в пьяном угаре решил защищать честь своей четырнадцатилетней шлюхи-дамы сердца видимо и порвал и в бонусе получил синяк в пол-черной рожи. Еще отметилось в моем сознании странный факт... обычно, когда куришь в предбаннике между вагонами, курильщиков бывает достаточно, чтобы стрельнуть одну-две сигаретки, прикурить, познакомиться и поболтать, но тогда я с мальчуганом был тет-а-тет. Мне надоело пялиться в окно и я повернулся. Беспризорник, схватившись за кепку зажался в угол. Я смог разглядеть его получше... из под кепки виднелись немытые видимо с рождения русые волосы, глаза были глубоко посажены в его черепушку, цвет глаз был серый. Внушающий отвращение маленький зверек-хорек смотрел на меня так, будто я а не он вонючий свинтус. И что в таких зверьках находят люди из "Красного креста" ведь люди же они достойные, все доктора и как правило хорошие, а занимаются черт знает чем! Тогда в воздухе завис еле уловимый едкий запах мочи, которую надул в штанцы мальчуган и пряный и чертовски приятный смоляной душок выкуренной мною сигареты. Я стоял и смотрел. Он, вылупившись, сидел. Забавно было это видеть, но скажу честно, я испугался. Жуткая ситуация. Вроде бы все даже смешно, но взглянув в глаза мальчишки я чуть сам не надул в штаны и признаюсь еще один раз ...надул бы смотри он еще секунду, но он, чертов чертенок, отвернулся.
Я собрав все свое человеколюбие в кулак решил разрядить ситуацию.
- Закури, - сказал я, протянув сигарету.
Он не ответил. А прижимался к стенке мальчуган так сильно, будто хотел с ней слиться. До моего уха донеслись звуки... он скребся по стенке, как увидевший кота и попавший в тупик мышонок. На какое-то время мне даже стало жалко его, но страх перед ситуацией взял надо мной верх. Страх, даже скорее ужас меня чуть не хватил инфаркт, когда к нам "в компанию" вломились два темных пятна. Именно вломились - дверь чуть не сломалась пополам, отодвинутая резким и сильным движением в сторону. Пятна преобразовались в фигуры, а еще говорят, что у страха глаза велики хе-хе. Я вгляделся в них, это оказались "друзья по несчастью" с мальчуганом, они были старше. В грязных черных куртках со страшными рожами. Один был в вязаной шапке и старых, еще советских тренировочных штанах для своих лет он был маловат ростом и физиономия была такая, что богобоязненные старушки должны были бы перекрещиваться завидев ее. Второе темное пятно было еще ужаснее первого, у него пол башки было обожжено... черная местами золотистая, скрученная трубочками и свисающая, была его кожа. Лица я не запомнил и если говорить по-честному, без заморочек, то и не хотел. Одет он был примерно так же, как и товарищ. В моей голове родилась мысль, что наверно этих двух, так боится мальчуган, а если размышлять дальше, то он их наверно знает... да точно, знает и они его избили, когда он защищал честь своей шлюшки-девушки. Вот и разумный ответ, панацея от мыслей о беспризорнике. Разобрался в ситуации и принял меры, как говорят в таких случаях различные представители власти, начиная с губернаторов и милиционеров, и заканчивая сантехниками с дворниками. Быть может, если бы я был в другом положении, то меня такая панацея точно бы устроила, но я был не в том месте и не в то время.
- Закурить не найдется? - спросил парень в вязаной шапке.
- Не курю, - ответил я.
Темные ребята отвернулись и что-то зашептали мальчугану. Тот в ответ лишь бормотал и мычал какую-то несуразицу. А потом они втроем повернулись и уставились на меня. Просто вперли меня своими взглядами в стену, я прильнул к прохладе стекла спиной.
- Скажи ему, - сказали двое мальчугану.
Он задрожал, пошмыгал носом и заговорил: " Этих двух ребят зовут Витек и Миха, у них, у каждого брюхо в шрамах, ужасных шрамах, - мальчуган запинался, местами шипилявил, но по говору чувствовалось, что произносит эти слова он не в первый раз, - после таких ранений не живут, - закончил он твердо.
- Спасибо Вовчик, - сказал обожженный, - я расскажу все детально, чтобы ты понял, - протянул он нежно, почти ласково обращаясь ко мне. Его блеклые глаза были печальны.
Я не сразу нашел в себе силы ответить.
- Чего вам подонки надо? - просипел я.
- Ничего, - сказали они дружно.
-Я все-таки продолжу, - сказал парень в вязаной шапке, - Итак, насколько ты понял мы бродяги, или точнее сказать когда-то ими являлись, так вот то, что я говорю, связано с городом Д... и с тем почему тебя так туда влечет. Если ты выслушаешь и правильно все поймешь, то блажен будешь. Готов ли ты слушать? - спросил он.
Я решился лишь на кивок, сказать я не мог - меня просто вырвало бы.
- Давно, не буду уточнять время, я и Миха скитались на поездах по стране. Жить в отстойниках и помойках мы не хотели, а потому как вольные птахи мы путешествовали по железной дороге. Мы изъездили ее во всех направлениях, мы любили то время. Ведь так, Миха? - спросил он у своего товарища, тот ответил утвердительно, - Так вот, все это кончилось одним весенним вечером.
Я искренне хочу избавить тебя от подробностей, но мне придется. Пьяный мусор решил потешить свое извращенное воображение и никто кроме нас ему в тот вечер не попался. Его лицо мне не запомнилось, а вот фигура... да - огромная глыба, здоровый столб, темная башня. Он поймал нас за вокзалом, на задворках стихийного базара. В воздухе чувствовался запах алкоголя... им разило от мента, гнилые картонные коробки застилали землю - их скидывали сюда торгаши, все это послужило сценой для нашей драмы. Этот извращенец в погонах для начала врезал мне под дых, а Миху огрел дубинкой. Следующими его действиями стали футбольные удары ногами. Один за другим, один за другим... первый, второй, третий, потом снова... первый, второй, третий. Глухие, подлые удары... даже собаки не заслуживают таких ударов, но мент так не считал. Мы лежали, сложившись клубочком, на сыром, гниющем картоне. Меня вырвало... в желтой массе рвоты виднелась кровь. Боль пронизывала все тело, представь, что все тело стало одним большим нервом и этот нерв дернулся. Увидев, что я совсем плох извращенец-мент поднял Миху и сказал, чтобы он вставил мне в зад свой грязный "прибор". Миха плюнул гаду в лицо, тот рассвирепел, лицо его покраснело, жилы проступили на лице. Удар не заставил себя долго ждать, дубинка описав в воздухе дугу опустилась на темечко. Чпок и Миха пошатнувшись, упал. Меня содрогал предсмертный ужас, я рванул на ноги, чтобы убежать, но они подкосились. Упав я как бешенный загреб руками, я пополз, пополз бросив все, бросив умирать Миху. Как злой великан надвигался на меня мент, он схватил меня, поднял и держа в руках сказал: "Вставь своему дружку, слышь меня? Трахни его или ты здохнешь."
Миха лежал на груде картонных коробок, рваных пакетов и прочего мусора. Мент спустил с него штаны и толкнул меня. Я упал прямо на Миху, мента это очень рассмешило. Он ржал запрокидывая голову. "Давай", - скомандовал он. Я принялся. Он смотрел, смотрел казалось целую вечность.
Этот псих подтанцовывая вытащил из кармана брюк зажигалку. Я не помню откуда в его руках оказалась бутылка водки, как он ее открыл и как облил голову Михи ... у страха глаза не такие уж и большие. Зажигалка упав на смоченную водкой голову ... . Пламя, вспышка огня ... я отпрянул от тела Михи и тут же получил удар чем-то острым в живот. Прогнувшись я упал на спину, последовали еще удары... мощные, рвущие ...слева-направо ... справа-налево.
Стало темно, но я знаю, что на этом псих не остановился он проделал то же самое с телом Михи. Вся его голова обгорела, но псих все-равно выпустил ему потроха.
На этом месте жуткий рассказ темного пятна прервался. Холодный пот лился с меня в три ручья. История была, как-будто вырезана из плохой газетной статьи, но холодные, блеклые глаза рассказчика убедили меня в обратном.
- Миха умер еще до всех тех измывательств - от удара дубинки, - закончил повествование темное пятно-Витек.
Умер... умер...умер?..умер!...умер. Я хотел завопить...как умер мать вашу ? если он здесь, перед мной стоит.
- Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, - сказал Витек, смотря мне прямо в глаза, - просто успокойся и доверься нам.
- Ну конечно! - воскликнул я, - твой рассказ бред, полная чушь... я не знаю что вам от меня надо, но отвечу заранее - ничерта вы суки не получите!!! На жалость нарываетесь? Хер вам! А не жалость.
- Прекратите, - спокойно прокартавил мальчуган. Почему то именно его голос меня успокоил, я вдруг понял зачем нужен был этот рассказ с извращенцем в погонах. Мелкая дрожь пробежала по спине от такого осенения.
- Так вы втроем мертвые? - спросил я.
- Нет, он живой,- ответил Витек, указывая рукой на Вовчика. При этом Вова даже немного расправил плечи, словно хотел сказать: «да, я живой!»
- А я?
- Ты сам знаешь...
- Вы рассказали мне, как вы вдвоем умерли от рук садиста, чтобы я вспомнил и рассказал, как умер я сам? - спросил я.
- Правильно, и чтобы ты понял, почему тебя тянет в город Д... , - ответил мальчуган.
- Я не помню времени и места... помню, как меня переехал грузовик, помню что некоторое время после этого я продолжал жить дома, но что-то меня оттуда вытолкало и я отправился в город ...
- Делай выводы не только из последней части нашего рассказа, но и из первой, тогда и влечение в город Д... объяснится, - проговорил Витек.
- Последняя часть... ммм...???
- Возьми эту ручку, на станции по прибытии напиши, что хочешь о своей жизни, что напишешь и как зависит только от тебя, - протягивая ручку сказал Миха, - потом вспомни о нас, о нашем рассказе и тогда поймешь... а нам пора, прощай.
Темные пятна отворили двери и ушли.
Тогда, сразу после того, как они ушли меня задавила масса вопросов: кто я - призрак или душа, сумасшедший или ходячий мертвец, зачем меня тянет, как мотылька на свет, в город Д... что значит вся эта фигня - жизнь, смерть и то что посередине. Я забросил все эти вопросы и пошел в вагон - спать сидя.
Эта история с ручкой... чистейшая правда, а не детский фотомонтаж.
Я исписал достаточно бумаги, чтобы понять все, что мне следует понять. Нет, грани между миром живых и не живых я не познал, но влечение в город Д... очень простое и заключается в песне, которая сейчас звучит из всех динамиков города. Первая часть рассказа темных пятен заключалась в том, что в поездах они были счастливы до смерти и хотели туда вернуться... город Д... вернул их туда. В этом его магия и сила... он может возвращать в лучшие места и времена вашей жизни, может оставлять вас там навсегда. Я сейчас собираюсь пойти к центральной площади города, там меня наверно уже заждались.
А песня звучит такая:
" Забери меня с собой,
Я пройду сквозь злые ночи
...
Я приду туда, где ты
Нарисуешь в небе солнце
Где разбитые мечты
Обретают снова силу высоты!
Хорошие строки, особенно для такого города. И если вы прочитали первую часть моего рассказа, то наверно догадываетесь, куда я хочу отправиться.
Теплый ветерок обдувает мое лицо. Я улыбаюсь, на душе легко... хотя наверно я сам душа. Я улыбаюсь еще шире. Пока... мне пора, светлые лица моих старых друзей, взгляд моей первой любви, наш общий веселый смех и плеск воды на фоне лагерных бараков ждет меня, ждет за парой поворотов.

тема про Критику закрыта, нэ?) Что ж, выложу ещё раз ссылку - сюда)
Читайте, оценивайте сие странное произведение, написанное в соавторстве: "Звёзды"

Так, это я Пока еще не со всем обещанным, но тем не менее, как только откопаю пароль, тогда и общий текст с комментариями вывешу.

Пока общее мое бедное сумбурное заключение.

В общем и целом - притча (наверное так?) приятная (хотя, пожалуй это не совсем то слово, которое я хотела бы подобрать, скорее что-то среднее между "пробирающая" и "лиричная").

Отдельное удивление вызвало то, что написано в "настоящем времени". Несколько непривычно, потому что подобное редко встречается, хотя с другой стороны прием удобный, интересный в силу того, что позволяет избежать некоторых стилистических колкостей.

Действительно, как и предупреждал раньше - много специфических деталей. Только меня смутил следующий факт: с одной стороны ты делаешь ссылки на славянский фольклор (навь и проч.) с другой - тотемный, шаманский (а это уже ближе к северным народам). Конечно, в определенной степени они связаны, но все-таки, возможно, хотелось бы, чтобы было определенней с мифологической системой. Если здесь нет подобного акцента - то тогда, наверное, стоило не столь явно оперировать понятиями.
Дальше - касательно героев... честно говоря - восхищаюсь (или почти восхищаюсь) парой. Возможно, потому, что мне самой не всегда удается создать персонажей настолько отличающихся друг от друга. Речь, поведение. В общем - действительно получилось сотворить представителей различных культур и народов. Только где-то в начале и местами в середине, они словно меняются ролями. Мара с грубоватого наречия переходит на интеллигентное, а ее собеседник наоборот.
Хорошо показан конфликт Мары с наемниками, только на сугубо личный взгляд немного не хватает именно боевой специфики, хотя атмосферность лагеря в целом выдержана.
Далее по героям…

м.. продолжать? или меня будут кусать? (меня все равно будут кусать, когда "пометки" выложу")
(простите злобного стилиста)

Сообщение отредактировал Соуль - 11-04-2005, 19:41

Присоединённые файлы
 star1.doc ( 68кб ) Кол-во скачиваний: 60

"настоящее время" - это было, так сказать, в качестве эксперимента) Нам хотелось попробовать что-то не совсем обычное. Новый опыт, любопытство, проверка способностей и всё такое) Ну и, наверное, такой стиль более всего подходил для подобного сюжета. Именно, что лирично и пробирающе. Хотя читателю через это пробираться, наверное, не очень удобно.
Фольклор. Изначально предполагалось, что сие будет написано всё же на основе славянского фольклора, но потом, когда сюжет "ожил" и потребовал некоторых совсем даже не славянских деталей, мы вспомнили, что, собственно, описываем-то не реальную историю) Так что ради сюжета и ради более полного (в эмоциональном и социальном плане) описания персонажей мы пошли на некоторые натяжки, соединив славянство и тотемность. Тем более, что они действительно пересекались - в отдельных регионах. Смешение северной и славянской культур, насколько помню, имело место быть) Мы лишь "слегка" усилили их контакт и взаимную интеграцию)
Тэкс, далее... боевая специфика. Она там практически не предполагалась - в силу жанра, сюжета и стиля) В любом случае мы не хотели делать на ней акцента)
Наречия героев - да, может быть, был такой стилистический глюк, не буду спорить... перечитаем, проверим и попробуем исправить - особенно если кинешь ссылки на конкретные сцены)
Дальше - само собой, выкладывай, мне же интересно))

Когда она появилась никто не заметил, медленно прошла к скамье и тихо села, молча прослушала рассказы и в появившейся паузе неожиданно прозвучал достаточно необычный голос, он был хриплый и певучий одновременно...

Яркий свет резал и слепил глаза, а если закрыть, начинали плавать радужные круги, она открыла глаза... с невинностью ребенка уставилась перед собой... белый потолок и лампа... лампа, от которой и шел этот проклятый свет… подняла руку и нажала на курок... БАХ! и нет света.
В голову почему-то пришел глупый бородатый анекдот про Вовочку:
- Мама, можно я буду спать со светом?
- Можно...
- Света - заходи....
Прокрутив его пару, раз в голове, забила на это дело... логика железная, но тупая... стоп... откуда-то из закоулков памяти всплыло: лето, темно-синее небо и пламенеющий закат, поляна... вытоптанная по кругу трава, и два тела пляшущих под звон метала... у нее тогда в руках была спата... а кончилась вся эта вакханалия, лишь, когда полностью стемнело... Насколько помню, мы завалились в траву и долго, молча валялись, смотрели на звезды, и пили пиво, передавая полтораху из рук в руки... Воспоминания об этом заставили ее сесть… глаза успели привыкнуть к полумраку... комната была 2х2, почти пустая... только два кожаных глубоких кресла в центре и небольшой журнальный столик
между ними... и все... зато теперь, когда она "убрала" источник света, в отблесках неоновых щитов из окна, можно было рассмотреть стены: потолок теперь являл собой карту звездного неба, стены переливались волнами все того же неона, создавая ощущение текущей воды... чертовски красиво... на столике стояла кружка черного холодного (уже!) кофе, валялась помятая пачка мальборо лайт, зажигалка, кобура от ствола и запасная обойма, в одном из кресел лежала папка с документами и досье... на нее... Да-да, не надо удивляться... ее заказали,… кто бы мог подумать, что профессиональный убийца, может быть заказан какому-то юнцу,…и за столь смешную цену - 50.000, всего лишь полтинник…
мало того, так они ее недооценили в плане возможностей (если
уж убивать собрались, так имейте уважение - я же профессионал!!!
Они задели мое самолюбие, заказав меня шпане...) ... хех... звучит смешно: Киллера убивает киллер... Перед глазами всплыла картинка ее первой работы... Мастер был где-то на крыше и держал ее на прицеле, а она тряслась как осиновый лист на ветру... боялась... но не того, о чем вы бы могли подумать... Ооо нет, не убить... она боялась промахнуться... и вот, ствол дрогнул у нее в руке, дамочку разглогольствующию на помосте (кажется, был какой-то митинг) подкосило.. и она, как в замедленном режиме, рухнула в толпу... Сколько же у меня тогда радости было??? наверно ни какими объемами не измерить, никакими словами не передать...
Она с хрустом выпрямила спину, повертела головой разминая шею...
дотянулась до стола и взяла сигарету... прикурила... тонкой струйкой выпустила дым в никуда... положила пушку на стол и подошла к окну... люди, кругом люди, центр города... скользящие по шоссе машины, и сотни
(а может и тысячи) людей снующих туда сюда... ей - богу, как муравьи... пока ты на них смотришь... но стоит тебе спуститься к ним - и ты такой же муравей как они... с неба, медленно в ритме вальса, кружили снежинки... тротуар и дорога были полностью перемешаны снегом и грязью... но крыши домов, ларьков и стоящих машин были белыми как пудра...
Тогда тоже шел снег, точнее была метель, продвигаться приходилось
чуть ли не на ощупь, думали дело будет сорвано к чертям... но она справилась... это была первая ее работа выполненная арбалетом... дротик вошел четко в сонную артерию того мерзкого типа... Насмотревшись на суетящуюся внизу толпу она отошла обратно к столу... стряхнула пепел в блюдце и пошла, искать свою сумку, которую (если ей не изменяла память) она кинула где-то у двери… о, вот и она, взяв котомку, прошла и плюхнулась в кресло... времени завались еще, а
значит мона расслабиться и послушать музыку... достав наушники и плеер... включила, надела и тишина комнаты заполнилась мелодиями Эры... старенькая - Амено... затушила сигарету,.. за ней Энигма, потом Металлика, симфонический оркестр... музыка заполнила всю комнату... мысли текли плавно и размерено... Она стояла в длинном алом платье, с глубоким декольте и тонкими бретельками на плечах, смотрела на танцующую толпу и попивала вино из хрустального витого бокала,… ее шея была опутана рубиновым ожерельем, рыжие волосы небрежно заколоты... локоны струятся по плечам, спадая вниз... Когда заиграли первые ноты новой мелодии, она опустила свой пустой бокал на поднос проходящего мимо официанта, первый шаг, и она спускается вниз в залу, кавалер... молодой человек, лет 28, брюнет, глаза карие, в черном
изысканном фраке - смотрит восхищенно, говорит комплименты...
мол, как вы прелестны (прям атас) ... медленно кружась в ритме мелодии, шаг за шагом, круг по зале... насколько мне помниться, его звали Костя... после встречи, он не прожил и 3 часов, сынишка нефтяного магната... заколот дамской булавкой... готова поспорить, человек, который его нашел, сам чуть не скончался на месте от зрелища... ну ничего не могу с собой поделать, я женщина, я люблю быть эффектной... подумаешь, оставила своего клиента, залитого кровью, с 30 см, украшенной рубином,
булавкой в шеи, ... что не отдашь на благо дела... Она открыла глаза и взглянула на часы, 21.00 - пора... ну вот, еще одно дело... Только теперь личное дело... и кто выйдет здесь победителем - известно только черту.. что ж, тогда удачи мне, себе любимой....

"настоящее время" - это было, так сказать, в качестве эксперимента) Нам хотелось попробовать что-то не совсем обычное. Новый опыт, любопытство, проверка способностей и всё такое)

Молодцы, "проверка прошла успешно" Только есть пара моментов где с настоящего переходили на прошедшее и условное наклонение (см. прикрепленый файл (первая часть))

Тэкс, далее... боевая специфика. Она там практически не предполагалась - в силу жанра, сюжета и стиля) В любом случае мы не хотели делать на ней акцента)

Ясно... хотя, в принципе, наверное и правильно. Ведь далее по тексту вы не углублялись в особенности поединка.

Итак, далее:

Побратим Мары - пожалуй единственный который "выдержан до конца" без сбоев. А вот его антипод (враждебно настроенный наемник, стрелявший в воительницу) несколько смазан. По сути - ему выдана важная роль и она акцентирована, пусть не ярко, как и должно быть. Но вот чего-то в ней не хватает (Спектр, объяснить это логично я не могу. Просто на грани ощущения. Вроде бы все на месте, а вот чего-то... ну нет в этом герое. И все.) Пожилой наемник - мягко и не детализировано вписан в общую картину. Приятно, понравился. Искусно.
Касательно композиции - ничего плохого сказать не мо, только хорошее. По общей идее - интересно и заставляет подумать. Только есть некоторые моменты, где определенно путаешься в мыслях героев. Это одновременно и особая атмосфера рассказа, эта самая утонченная деталировка, но пробираться через хитросплетения фраз очень сложно. Там же - некоторая многословность (ибо я сама этим грешу (()

Так. Воть в принципе и все. Комментарии к тексту (первая часть в предыдущем посте), вторая - тут, а третья - вне файла.Признаюсь честно, где-то в с начала поединка моя принялся безбожно халтурить )) Хотелось дочитать, и сил на холодное рассчетливое комментирование просто не осталось. Но "милую дырочку в доспехе" я тебе не прощу

И Мара с удивлением замечает, что и она, и враг - оба ранены. У неё кровоточит левая рука, у него - пробита кольчуга на плече и из рваной дыры вытекает струйка крови. Воин мысленно усмехается. "Ты слышала". "А твои что орут?". "Мои орут тоже самое. Прислушайся." - и Мара с ужасом слышит в рёве войск врага имя богини войны её народа... "Не может быть. Вы что, тоже ей...?" Кровь течет все сильнее. Надо что-то делать. Надо заканчивать этот странный поединок. "Поединок мечей или поединок мыслей?» - Тут же ввязывается ехидная мыслишка. "Мечей!" - решает Мара и последним усилием замахивается.... "И что же теперь? Прожить жизнь по указке какой-то богини?!".
"Это предрешено. Ты должна убить меня, я должен умереть. Иного выхода нет.". Удар. Блок. "И это свобода?" - удар. Защита. "А если я не хочу тебя убивать?". "Ты должна". "Тогда..." - мысленный голос врага колеблется.-"Тогда ты умрёшь". "А ты?". Удар. По кирасе - и тут же приходится отпрыгивать от ответного взмаха. "А я... кто знает? Скорее всего умру тоже, но чуть позже.". "Тогда отчего бы нам не уйти вместе?" - Странная улыбка трогает губы. «И тогда весь этот замысел.. закончится? У них ничего не выйдет?". "У богов всегда есть запасной вариант. Тебе их не обыграть. И... и я не хочу, что бы ты умирала.". "У богов, да... мы не можем обыграть их. Но мы можем выбирать, быть их слепыми рабами, или... Если нет другого выхода?" - тоскливо спрашивает Мара. Она остановилась. Меч опущен. Оба уже давно держат мечи обеими руками - для одной они стали слишком тяжёлы... Гул войск постепенно стихает, сменяясь недоумённым молчанием. "Они опустили мечи? Что там вообще происходит?" Солдаты изумлённо переглядываются, пытаясь понять, что творится на поле. "Наверно, умереть все-таки придется. Но спасибо... что ты не хотел этого", - неожиданно тепло улыбается противнику Мара. - "Если бы я осталась жить, я бы долго помнила.... эти слова". "Ещё не поздно. Живи, прошу...". "Как, для чего? Я не стану тебя убивать. Я еще раз предлагаю - уйдем вместе.... или живи ты". За их спинами начинает подниматься гул, который не предвещает ничего хорошего. Но двоим в центре поля уже всё равно. Мара чувствует странную опустошенность, будто жизнь уже кончилась и все самое главное уже произошло, главные слова уже сказаны, главные дела сделаны, все исполнено, и главное - сделано и сказано что-то такое, после чего уже нельзя повернуть назад и вернуть все снова, как было. После ночного разговора - было можно. А сейчас уже нет.
"Я так и так не выживу, и ты это знаешь. Не убьёшь меня ты, так умру часом позже в битве." "Лучше в битве... но не я", - твердо смотрит Мара в глаза Врага. "Эта битва не принесёт мне славы. Я бы предпочёл умереть от твоей руки." - мысленный голос осекается, и в нём появляется знакомая усмешка. -"Впрочем, кажется, мне не дадут и этого." Мара медленно снимает перчатку и протягивает ему руку. Меч держит в левой руке, он уже бесполезен. Неодобрительный гул за спиной превращается в вой, полный ненависти, и Мара едва успевает дотянуться до руки Врага, чтобы пожать её - тот стянул перчатку одновременно с ней, - как тяжёлый удар в спину бросает её вперёд... Вперед - и Враг успевает подхватить ее, и обнять. Из спины девушки торчит короткая арбалетная стрела, ушедшая в тело почти до конца. Тишина. И она не успевает бросить взгляд назад и увидеть, как озверевший Борг бьёт молодого парня - ах, да, он был тогда у костра!.. - его же арбалетом в лицо... и тут же падает от удара «утренней звездой» сзади...
-Решили за нас, - впервые вслух говорит воин-враг. - Что ж, значит уходим вместе.
«Так - правильно, - мысленно отзывается Мара – говорить вслух нет сил - Ты бы меня все равно не смог убить...». Мара скашивает глаза - кровь, стекающая с разорванных кольчуг, смешалась, и струится дальше уже одним потоком. «Вот, - мысленно смеётся она, -уйдём побратимами". "Уйдем к звезде Рыси", - мысленно улыбается ей враг. "Хорошо бы..." - Тело Мары содрогается в кашле и изо рта выплескивается струйка крови.- "Ну, вот и всё...". Последнее, что уловило угасающее сознание Мары, - это лязг оружия и крики войск, которые начали сходиться - но все это было как будто очень далеко и теперь уже неважно; а сильнее всего ощущалось (и самым важным для нее теперь было) - даже сквозь кольчугу - тепло рук врага, державшего её в объятиях. И долго было темно. И очень, очень не сразу (покусаю… лучше уже просто и «не сразу – слабым») слабым мерцанием повис в темноте, которая, казалось, была всюду, - серебристый мост, ведущий из тьмы к звёздам. И тепло у колен - рысь... Рысь?! Непонятно откуда взявшаяся рысь трётся о ноги и урчит, а затем вcпрыгивает (прыгает?) на мост и приглашающее (пригласительно?) делает по нему несколько шагов, всем своим видом обещая, что будет надёжным проводником и ни за что не позволит человеку упасть с такого хрупкого и ненадёжного с виду моста...

Bl8dRayne Стильно и слажено, сглажено... очень сглажено. Много умолчаний, в целом - приятно. Есть ошибки.

Сообщение отредактировал Соуль - 11-04-2005, 20:10

Присоединённые файлы
 star2.doc ( 69кб ) Кол-во скачиваний: 60

Bl8dRayne, действительно, весьма интересно, но над тектом ещё работать и работать) Пока что это выглядит, на мой взгляд, скорее как заготовка для произведения. И эту заготовку надо ещё править, обтачивать. Выправлять стиль. Нет, стиль присутствует, не спорю, но такое количество многоточий - просто утомляет, если честно. Понимаю, что это тоже средство выразительности, но при подобном его избытке - эффект , которого хотели достигнуть, теряется. Это , само собой, моё личное мнение. Вообще же - довольно красиво)


Соуль, переходы временные - каемся, грешны) Пару раз просто нервы не выдерживали, видимо, а потом, при прочитывании, в глаза не бросилось. Будет найдено и исправлено, спасибо)
Хитросплетения фраз - ну, это же притча) Причём где-то даже стилизация под Олди, возможно. Язык образов, все дела) про
"дырки" в аське уже говорил)) В любом случае - спасибо за отзыв) ня))

Спектр, мяу *не удержалась-таки*


Тэкьс, дабы не быть голословной, бы выкладывать небольшую повесть под названием "Шум в клетке" (хотя, по-хорошему, ее бы следовало обозвать "головоломкой")... на данный момент по реалу она нечаянно попала на одно прозаическое соревнование.
К делу.

Шум в клетке. Головоломка.
00_Введение_"Из менестельских сплетен".

А мы пойдем с тобою погуляем по трамвайным рельсам.
Посидим на трубах у начала кольцевой дороги.
Нашим теплым ветром будет черный дым с трубы завода.
Путеводною звездою будет желтая тарелка светофора.
Если нам удастся, мы до ночи не вернемся в клетку.
Мы должны уметь за две секунды зарываться в землю,
Чтоб остаться там лежать, когда по нам поедут серые машины,
Увозя с собою тех, кто не умел и не хотел в грязи валяться.
(с) Янка Дягилева.

Феерия индиго наверху, под голубым небом.
Феерия индиго внизу, над подводным песком.
Вате, раскинувшийся архипелагами улиц над океаном, был прекрасен, словно выдуманный миф.
Верхний город из ровно отшлифованного камня, бетона, стекол и зеркал: в бассейнах плескалась вода; между стен витали многократно отраженные шум и эхо голосов, они не замолкали ни на минуту, сливаясь с жужжанием машин на заводах, треском высоковольтных проводов, напряженным шипением компьютеров; телеэкраны светились на стенах, лица актеров отражались в воде и стали, - все это сводило с ума непривычных к бешенному ритму преломляющейся иллюзии.
Потертые рукава курток и коленки брюк, улыбки и пасмурные лица: те, кто обитал здесь - жили для работы и ради нее, радовались ей, такой удивительной, убивающей их здоровье, радовались шуму, ломающему их жизни, радовались феерии сумасшедшего индиго – беспокойного духа в темных очках, парящего на стрекозиных крыльях. В храме этого божества собирались по выходным бродяги, которые не могли найти себе дело, и революционеры, уставшие существовать среди психоделического шипения. Последнее отсутствовало на дне, но эта обитель создавалась для удачливых предпринимателей, актеров, профессоров… много было и тех, кто пришел с неба. Тут тихо, спокойно и чисто, в отличие от верхнего Вате.
Все замкнулось на территории одного-единственного города.
Вот он – центр.
Вода выплеснулась за бортики фонтана, и возникла под синим неоновым светом триада фигур, длинноруких и длинноногих, высоколобых - типичных антали. Случайные прохожие ничуть не удивились. Тела силуэтов быстро и разительно менялись, и, всего лишь спустя несколько секунд, на шлифованном камне улицы стояли жители дна в строгих костюмах: длинных черных юбках с запахом и прямых, шитых синей нитью, жилетах поверх белоснежных рубашек.
-Меня город верхний с ума сводит, – вслушиваясь в шипение, пробормотала одна из появившихся и сжала посох из вулканического камня. Основание ударилось о мостовую, и пронзительный звон влился во все нарастающий хор звуков.
-Амушу, успокойся. – резко скомандовал немолодой мужчина, нахмурившись. Он, старательно огибая небесных, подошел к небольшому стеклянному столбу, с мигавшей на вершине искрой.
-Ашиеру, - третий (светлоглазый юноша с льняными волосами) нагнал старшего, - ты хочешь прибыть на встречу на драконе? Но они же бояться стихии огня!
-Именно, Африм.
Из находившегося неподалеку бассейна показалась изящно-тяжеловесная голова рептилии.
-Мне странным всегда казалось с их помощью путешествовать, - прошептала Амушу, убирая с болезненно побледневшего личика белокурые витые локоны. Она прижалась пухленьким телом к жесткому, пахнущему солью, ворсу и испуганно закрыла глаза.
Дракон пронесся под Верхним Вате с поразительной, для крылатых собратьев скоростью. Легко дыша водяным паром, он периодически оглядывался на наездников, тела которых при соприкосновении с водой вновь стали хрустально-прозрачными.
Издавна платиновые создания служили антали за кров, корм и защиту от огненных родственников, что обитали на соседнем архипелаге.
Путь дракона завершился скоро. Рептилия остановилась в центре северо-восточной гряды островов. Здесь было значительно тише, чем в сердце Вате, но безумное шипение и шепот голосов долетали даже сюда.
Африм подхватил на руки готовую потерять сознание Амуши. Ее миловидное личико исказили страх и боль, она прижимала ладошки к вискам в надежде унять рой звуков в голове.
-Вер…Верхние с ума сходят. Как они только живут здесь!
-Как и мы до них, - спокойно ответил Ашиеру, выхватив из трясущихся рук девочки посох. Он посмотрел на небо, отражавшееся в глади океана.
-Амуши, держись. Скоро все будет хорошо, - успокаивающе шептал юноша, вытирая слезы, катившиеся из глубоких синих глаз напарницы.
Старик покачал головой, все пристальнее вглядываясь в природное зеркало. На ровном шелке мелькнула черная точка. Раз, другой. Она приближалась, становясь все больше и отчетливей. Это был огненный дракон, при виде которого водяной заскулил и попытался скрыться в толще спасительной стихии.
-Тихо! – Ашиеру выставил впереди себя посох и повелительно сжал ус рептилии.
-Кому это ты тихо говоришь? – голосом, похожим на треск пламени спросила аловолосая женщина, соскользнувшая с изящной черной шеи огнедышащего ящера.
-Не тебе, огневик, фаер, айрин.
-Не смей ее оскорблять! - молодая девчонка, пристроившаяся слева от наставницы, дерзко, вздернула подбородок, - я Шушу, младшая, и не позволю так обращаться со своей старшей Машри!
Антали презрительно усмехнулся, а Африм, опустив на серебристый песок Амуши, недобрым взглядом смерил маленького файра.
-Не тронь тогда и нашего.
Старшие переглянулись:
-Угомонитесь! – в один голос холодно прошипели они, застыв друг напротив друга. Аловолосая женщина взяла посох из рыбьей кости и поставила его перед собой.
-Помнишь договор, Ашиеру?
-А ты, Машри?
Два низких голоса сплелись в виртуозном орнаменте из звуков: «Года… окончание нашей вечной Битвы. В руках воды осталась сила огня. В руках огня осталась сила воды. В теле антали раз в семь лет на семь появляется дух айрин. В теле айрин раз в семь лет на семь поселяется дух антали.
Ради равновесия. Ради гармонии. Ради родства. И да будет мир».
Речь стихла. Остался только плеск воды и шипение огненного дракона. Старшие смотрели друг другу в глаза. Посох Ашиеру замерцал алым, посох Машри – синим.
-Фарс какой-то, - неожиданно воскликнул третий айрин, молодой мальчишка, - Фарс! Фарс! И дурачество!
Его дерзко торчащие в разные стороны волосы привлекали внимание любого, бросившего на него взгляд. Старший антали нахмурился.
-Плохо воспитала, Машри.
-Зато ты – на редкость хорошо!
-Я не хочу! Не хочу! Не желаю жить с душой из воды!
-С твоей душой мне тоже жить не хочется, - Амуши с трудом поднялась с песка и подошла к мальчишке. Она мягко обняла его за мелко дрожащие плечи, - ты боишься. Не надо страха, - под испытывающими взглядами Шушу и Африма, в руку девочки скользнул тонкий длинный стилет, раньше прятавшийся в рукаве рубашки.
-Фарсом была даже война, - фанатично ответил на ее слова паренек.
Амуши нанесла короткий удар, кончик лезвия прошел сквозь грудь айрина, потом - сердце антали.
-Предатели… Ими вы были всегда, - прохрипел фаер, заботливо подхваченный Шушу, шептавшей слова утешения.
-Надеюсь, больше подобного не повториться, Машри, - холодно спросил Ашиеру, - не повториться того, когда одному приходиться совершать дело за двоих?
-Будьте уверены, - старшая айрин взяла мальчишку на руки и подошла к дракону, свернувшемуся клубком на холодном песке, - мы будем заботиться о вашей душе, которая оживит это тело через три дня – в новую луну.
-Мы тоже, - поклонился Ашиеру, - хочу верить, что наш ребенок также оживет в новую луну с душою айрина.
-Через семь лет на нашей границе, - заставив дракона взлететь, на прощание прокричала Шушу, прожигая ненавидящим взглядом антали.
-Через семь лет на вашей границе, - с ухмылкой ответил Африм, поднимая Амуши, - Ашиеру, возвращаемся в центр?
Старший кивнул:
-Там и оставим этого… в теле Амуши. Может, сойдет с ума, и ему не будет так больно.
-Почему?
-Потому что это древняя вражда, младший.





Добавлено в 00:12:
Глава_1. (продолжение)
Ночь разбивается в окнах, а дома рассыпаются зимним пеплом демонстраций. Декабрь-месяц на улицах, людям верхнего Вате на это плевать. Они ходят по зеркальным мостовым, согреваясь дыханием и митингуя.
А чуть ниже – где подводное дно – все спокойно: скрипит под ногами серебряный песок, и кружатся в воде хрупкие льдинки.
-Санди, - тихо зовет девочка в одном из домов пожилого дядю-доктора, - Санди, это тебе.
Полуантали садится рядом с ней и заботливо кладет ладонь на горячий лоб ребенка.
-Что такое, Ауш?
-Это тебе, - она достает из-под подушки рыжеволосую куклу с круглыми крыльями, - бери.
Игрушка оживает в руках доктора и потягивается, смотрит на меня…
«Центральное время пять часов утра. Вы настроились на волну радио «Бродячее Индиго», вашему внима…»
-…ать! – я, открыв глаза, с размаху швырнула подушку в противоположный конец комнаты, приподнялась на локте и посмотрела на сидящую в изголовье кровати куклу, - снова твои выходки, да?
Игрушка, как всегда, не ответила на укоризненный взгляд, и это стало еще одним поводом к отвратительному настроению. Что касается остальных, то, по моему скромному мнению, просыпаться в подобную рань в выходной глупо, бессмысленно и не приводит ни к чему хорошему.
Прогнав остатки дремы, я принялась бродить по комнате, совершая сотни мелких бессмысленных действий в попытке привести себя в порядок и размышляя о том, что с тех пор, как в квартиру попала Анташка-игрушка, все пошло не то, чтобы наперекосяк, а… хорошо, хорошо, ругаться не буду. Просто, когда здесь завелось ЭТО - начали сниться странные пророческие сны. Во втором определении сомнений не возникало. Я сталкивалась, причем, уже не первый раз с подобным фактом; более того, из-за Анташки пришлось ввязаться в одно дельце настолько глубоко, что не осталось ни единой возможности к отступлению.
Дело в том, что наш, располагающийся едва ли не на краю света архипелаг принадлежит Технологическому университету – главной организации ведущей тихую и незаметную борьбу против чародейства, - поэтому колдуны в Вате если и существуют, то только в качестве редких музейных экспонатов. К чему это я? Ах, да.. Анташка – мощный шаманский фетиш, и не только. Но на данный момент она пребывает в облике игрушки, не способная ни говорить, ни двигаться.
«На улицах города продолжаются демонстрации. Третий день, невзирая на мороз и гололед, антали отстаивают свои интересы. Под давлением обстоятельств, было принято решение собрать внеочередное заседание…»
Я переключила волну, потому что знала: ничего нового не скажут. Кукла посмотрела на меня укоризненно из-под густых белых косм.
-Хочешь чтобы перещелкнула обратно? Извини, я не понимаю, не могу же обмениваться с тобой мыслями.
Антишкины глаза зло сверкнули.
-Или мне паренька навестить?
Игрушка упала с кровати. Вот так и происходит наше общение. Догадками и домыслами, причем всегда сложно понять чего действительно она от меня хочет. Кстати, любой другой на моем месте уже трижды бы попытался избавиться от уродливого проклятья: выбросил в окно или утопил в пасти фаянсового друга, но… Вы думаете, я не пыталась? Пыталась, еще как. Но всякий раз Анташка возвращалась какими-то только ей известными тропами. После подобного, как не поверить в мистику?
Я промаялась до девяти утра: читала, после – сидела на полу, зажав между колен джембе и выстукивая гоблинские зажигательные ритмы до тех пор, пока недовольные ранним пробуждением соседи не принялись колотить по батарее в такт, потом – все-таки оделась и пошла к Тайну: его угораздило купить в магазине антиквариата забавную, как показалось, игрушку. Он даже не подозревал, что кроликообразный гоблин Файкуташ относится к Анташкиному семейству. Только эта игрушка обладала другой способностью – телепатией. Техник, легко мог считать образ из моей памяти и найти этого очередного счастливого владельца фетиша.
Улица встретила легким морозом и хрустящим под кроссовками колким тонким льдом. Некоторое время я в нерешительности топталась на месте, согревая дыханием покрасневшие пальцы и натягивая на ладони рукава полосатого свитера: надо же было догадаться забыть перчатки! А потом со скоростью подводного дракона рванула в сторону дома друга. Лифт, конечно же, не работал, поэтому пришлось подниматься на восьмой этаж пешком… Когда подобная техническая неприятность повторяется изо дня в день начинаешь относиться к ней довольно-таки философски, даже успеваешь трижды подумать об ошибках, совершенных в жизни, пока не дойдешь до двери необходимой квартиры. Кстати, в данном случае последняя представляла собой тяжелую стальную пластину, удивительно чистую, обделенную вниманием подростков-графоманов. А это могло говорить только о двух вещах: либо Тайну уважали, либо боялись. Хорошо зная своего друга, я склонялась к первому варианту.
Он встретил меня на пороге и приветственно кивнул головой. Не было похоже, что техник сегодня вообще ложился спать. Бессонница раскрасила его лицо стандартным макияжем: глубокими тенями под круглыми синими глазами и белым на щеках.
-Ты из Инфо сегодня вообще вылазил? - риторически поинтересовалась я, вешая куртку в коридоре и входя в небольшую комнату.
-Мгм, - неопределенно ответил он и поставил на светящиеся диски две кружки горячего войе – напитка на основе водорослей. Большинство жителей Кцифиа'ра находили пойло отвратительным, нам же – нации Океанского государства – оно заменяло чай, - нужна помощь?
-Файктуаша, - я скосила глаза в сторону вальяжно развалившейся на одеяле игрушки. С последней нашей встречи гоблин мало изменился, а жаль. Это существо способно напугать своим видом самого не слабонервного психоаналитика.
Тайну нахмурился, как это бывает обычно, когда заходит разговор о телепатии. Я поймала взгляд его ярко-синих глаз, лишенных зрачков.
-Это не моя причуда, - мне пришлось пересказать в деталях свой последний сон.
Выслушав импровизированную исповедь, техник флегматично приподнял брови:
-Нарисовать слабо, само собой?
Я пожала плечами:
-Ты же знаешь, насколько плохо мне удаются портреты.
Тайну покачал головой; соглашаясь с этой бесхитростной правдой, и скрестил руки на груди:
-Ты знаешь: я ненавижу пользоваться телепатией.
-Ну, - я приуныла, - по одному имени мы этого доктора не отыщем, а перекапывать всю картотеку жителей Вате самостоятельно - хуже самоубийства.
-Можно по-другому, - в уголке его губ заиграла бесовски-очаровательная улыбка, которую так обожали малознакомые девушки; те же, кто общался с ним уже некоторое время прекрасно понимали: подобное выражение лица могло говорить только об одном: идея, пришедшая в голову техника по меньшей мере опасна для здоровья, на этот раз, в частности, моего. Тайну же в ответ на слабые возражения и отговорки только махнул рукой. В считанные секунды он прикрепил к моим вискам маленькие, в форме капелек, датчики.
-Я опять у тебя вместо подопытной рыбки? Что это? Как оно работает?
-Помолчи, все равно не поймешь.
Порой подобные фразы глубоко меня задевали, но ведь не согласиться с ними было невозможно. На мониторе компьютера возникло расплывчатое изображение комнаты техника.
-Отлично, работает. А теперь представь Санди, точнее, как можно точнее.
Я попыталась сосредоточиться, одновременно с этим воскрешая в памяти образ старого доктора. Казавшиеся мягкими седые волосы до плеч, гладко выбритое, смуглое лицо, синие глаза полукровки, паутинки морщин и глубокие складки в углах полных губ:
-Великолепно. Оно работает, - Тайну лихо прищелкнул языком, - скажи, у тебя нет никаких новых ощущений? Голова не болит? Не нервничаешь? Я просто аппарат на людях первый раз использую.
-Нет… но сейчас будет истерика!
Техник, не обратив внимания на слова, посмотрел на меня светящимся взглядом удачно выбравшегося со дна подводника.
-Здорово! Все работает! Смотри!
Он вывел на экран портрет Санди и загрузил изображение в картотеку, которая осталась у него еще с первого места работы в небесном отделе. То, что по просьбе Файктуаша – другой вопрос. Перед моими глазами замелькали строчки: программа начала перебирать все доступные ей графические файлы, сравнивая по пикселям с исходными данными.
-Это надолго, - протянула я через пятнадцать минут бессмысленного созерцания монитора, но неожиданно замолкла. Тайну захихикал:
-Санди Абеак. А вот и адрес: Дно, Сай тридцать дробь четыре. Частный
домик. Хорошо, наверное, наш доктор зарабатывает.
-Надо же, мне казалось все займет куда больше времени.
-Больше этим заниматься надо, а не превращать свой замечательный ноутбук в печатную машинку, - заветный листочек выскользнул из пасти принтера и пером лег в мои ладони, - я составлю тебе компанию. А то, кто знает, на что ты еще нарвешься, - бескомпромиссно заявил техник, - вот только позавтракаю, и составлю.
-Ну нет, - я прекрасно знала ленивую натуру Тайну, поэтому вцепилась в смуглую руку и молящее заглянула в синие глаза, - давай ты перекусишь по дороге?
…Конечно, он не мог отказаться, мне это было великолепно известно: друг просто не в состоянии сказать «нет» девушке с грустными глазами. Когда мы спустились во двор часы пробили одиннадцать утра. Улицы Вате ожили и наполнились привычным, давящим на психику шумом: проснулись демонстранты, замелькали зеленые флаги, открылись первые передвижные кафешки, где Тайну купил нам вайде – кусочки морской рыбы вперемешку с длинной тонкой лапшой, завернутые в лепешку, - забегали антигравы, драконы-такси. Беседуя, мы добрались до перекрестка, где бойкая синеволосая девчонка торговала свежими газетами. Она мелькала между пешеходами, словно индиговая искра, безостановочно выкрикивая последние новости. Для меня как для человека, имевшего привычку слушать с утра радио, они были совершенно бесполезны. Для Тайну – тоже, он и так провел всю ночь в информационных каналах города. Когда эта неординарная личность приблизилась к нам со вполне понятными намерениями, я тут же потянула техника за рукав, уводя его в противоположную сторону. Друг, недоуменно пожав плечами, не стал сопротивляться, а позволил довести себя до уличного фонтана.
-Пройдем здесь? – он прикоснулся к ледяной воде, и его кожа тут же изменила цвет со смуглого на бледно-белый.
-Да, конечно, - я расстегнула куртку и принялась шарить по карманам в поисках амулета, позволявшего путешествовать по дну, не замочив одежды и не задохнувшись. После пяти минут бесполезных действий, мне с трудом удалось осознать тот факт, что медальон был беспечно оставлен дома.
Тайну устало вздохнул и скрестил руки на груди:
-Ты абсолютно несобранное создание. Теперь нам придется возвращаться.
-Види… - слово договорить не удалось. Через плотную ткань куртки и рюкзака меня что-то больно укололо. Зашипев от обиды, я скинула баул на мостовую и нетерпеливо расстегнула молнию. Из глубины сумки сверкала глазами Анташка. Как уже говорилось выше – нам редко легко понять друг друга сразу, но на сей раз это удалось на редкость быстро.
-Тай, может не стоит, а? Давай ты сам поплывешь к Санди, поговоришь с ним… Передашь телепатически всю известную информацию.
Он хмуро сверкнул глазами исподлобья.
-Тай, пожалуйстааа – пришлось снова войти в роль грустной девушки, - Тай, так необходимо. Анташка этого хочет. Может, переговоришь с Файктуашем?
-Ненавижу телепатию. – буркнул техник и соскользнул с ботика. Какое-то время вода, в том месте, где он исчез, расходилась чарующими кругами, но потом все стихло. Надеюсь, друг не сможет на меня долго злиться, хотя, признаю, обидела его я достаточно сильно. Техник такой полуантали – не любит крайностей и не терпит ситуаций, когда выбор отсутствует как таковой. Он привык к относительной свободе в рамках неба, хороший ценный специалист и просто флегматичный приятный собеседник.
Я вздохнула и, вытащив из рюкзака Анташку, отправилась дальше по улице в поисках уютного кафе. Конечно, здесь, не так далеко от центра Вате, цены куда выше средних, но зато можно отдохнуть и дождаться друга.

Соуль, прелесть, одно слово) Про ошибки - вроде, всё сказано в асе, а впечатления от прочтения - самые положительные. Первый абзац, впрочем - по сравнению с основным текстом - мог быть и чуть менее образным, но лично мне к этой самой образности не привыкать, так что всё ОК)) Инверсия в речи персонажей воспринимается с бОльшим трудом - мои инстинкты стилиста вопили и стонали, требуя переставить слова местами)) но , поскольку сие есть литературный приём, сознательно используемый для достижения нужного эффекта - не буду ругаться) По стилистике вообще претензий нет - исключая пару багов, о которых уже говорил в аську. По сюжету - очень хочется читать дальше) Вельми интересно, чем это всё продолжится и закончится. Интересный мир, интересные образы, яркие, живые. Кстати, очень порадовала эпизодическая девочка - продавец газет. Индиговая искорка) Так же - куклы. Идея не новая, но в такой трактивке - мило, и очень) В общем, ХАТЮ! Пости дальше, в обязательном порядке)


А пока - моя сказочка... первая из всего, что когда-либо было написано. Простенькая, добрая, без претензий) Читайте и критикуйте))


*Сказка о сне*

...Элли снова ухитрилась заблудиться всего в паре миль от дома. Нет, конечно, не то, чтобы это было особенно трудно – дом стоял в совершеннейшей глуши и был окружён даже не лесом, а настоящей чащобой, - просто с ней это происходило постоянно. И часто.

Примерно пару раз в месяц уж точно.

И каждый раз она как-то ухитрялась найти дорогу домой и недоумённо смотрела на родителей: чего, дескать, они переживали-то? С ней ничего в лесу случиться не может, ясно же...

Нет, девочка вовсе не была чёрствой - она просто действительно не понимала, зачем о ней беспокоиться. И верила в собственную неуязвимость и бессмертие... впрочем, как раз это в девять лет необычным назвать никак нельзя. Необычным можно назвать разве то, что девочка так же серьёзно верила в эльфов.

Да, в тех самых, лесных. Добрых и красивых. То, что в жизни ей эльфы пока что не встречались, было ей безразлично - ключевым словом для неё в этом было слово «пока что».

Да, в троллей она тоже верила. И всегда с большой опаской переходила каменные мосты старой кладки – современным конструкциям она доверяла больше, разумно предположив, что тролли предпочитают старые удобные мосты, под которыми удобно прятаться. Хотя и к современным мостам она порою относилась с величайшим подозрением - ну зачем, зачем их делают «под старину»?!

Да, ей объясняли - почему. Потому, что это красиво. Красиво, красиво - с этим она поспорить не могла. Но как люди не понимают, что это опасно?! Ведь тролли - они такие, только и ждут, чтобы напакостить! Но когда она пыталась это объяснить, например, маме, та только смеялась.

Странные эти взрослые! Хотя и не все. Исключение из длинного ряда совершенно непонятно как думающих взрослых составляли единицы, которые, как и она, знали, что эльфы и тролли существуют. Хотя общаться с такими приходилось исключительно по Интернету, Элли это не смущало - истинное дитя своего времени, скользить по Сети и плавно покачиваться на её бесчисленных страничках она научилась, чуть ли не раньше, чем ходить. А уж особое место в её душе занимали те, кто писал книги про эльфов!

Но мы отвлеклись. Итак, Элли снова заблудилась.

Терновник, дубы, ясени, тис... полный набор. И типично английское хмурое осеннее небо над головой. Хотя то, что оно осеннее можно было определить разве что по календарю - летом оно по большей части было совершенно таким же. Это ещё прекрасная погода - дождя-то нет? Или уже есть?.. А, точно, есть. Девочка натянула на голову капюшон тёмно-зелёной курточки и упрямо зашагала по какой-то тропинке. Куда ведёт изрядно заросшая тропинка, она не имела ни малейшего представления, но была твёрдо уверена, что рано или поздно, идя по ней, она доберётся до дома. По крайней мере, раньше именно так всё и происходило. Причём, как правило, тропинок выводящих её домой, больше не видел никто - ну и не надо. Главное, она их видит. И для неё это именно тропинка, а не - ой! - заросшая терновником прогалина. Элли мельком глянула на рукав куртки - не порвался ли, лизнула ранку на запястье и отправилась дальше. Увы! За поворотом девочку ожидал неприятный сюрприз: тропинка пересекала небольшую, невесть откуда взявшуюся тут речушку. Пересекала посредством красивого, каменного, любовно украшенного по бортику камнями мостика. Переходить этот мостик ей не хотелось ужасно. Не переходить? Но раньше такого не было, чтобы она сходила с тропы! Может, тогда и домой вернуться не получится?.. Элли собралась с духом и шагнула в сторону моста.

- Не советую, дитя. - Раздался за спиной девочки мелодичный женский голос, говорящий с очень странным акцентом.- Старый Грах не любит посетителей, а в последнее время ещё и мучается головной болью. Вряд ли он позволит тебе перейти через этот мост. Пойдём лучше со мной.

Элли повернулась, и дух у неё захватило: перед ней стояло вполне материальное воплощение того, что родители (да и не только они!) всегда называли сказками - эльфа! Правда... девочка нахмурилась: вопреки ожиданиям эльфа была едва в половину человеческого роста, то есть как раз могла смотреть ей в глаза, не склоняя головы. А вот остальное... пожалуй, верно. Остренькие изящные ушки, тонкие черты лица, пышные волосы... даже одежда правильная - камзол нежно-зелёного цвета с серебряным шитьём! Да, точно эльфа! Хоть и маленькая. Но до чего же красивая!.. девочка даже представить себе не могла, что существует такая красота! Нет, читать про эльфов - одно, а увидеть - совсем другое!

Она сразу почувствовала, что рукав на курточке всё же порвался, куртка вся в пятнах от дождя, волосы вообще непонятно как выглядят... но смущения хватило ненадолго - слишком уж было интересно! Только вот почему у эльфы на лице какое-то... недоумение, что ли? Ай, плевать!

Ой! Мама ведь говорила, что леди так не выражаются... А эльфа чего-то ждёт... да, она же что-то спрашивала!

- Да, конечно, я пойду с тобой! - Энтузиазм, наконец, нашёл выход.- Всегда мечтала узнать, как живут эльфы!!

Эльфа слегка отшатнулась от подобного порыва. Подобной реакции она как-то не ожидала. По всем правилам человеческому детёнышу полагалось завопить от ужаса и пуститься наутёк при виде эльфа. Ну, само собой, убежать бы ему... ей - не удалось бы, но попытаться-то она должна была?! А уж чего она НЕ должна была делать, так это с радостью принимать приглашение и ещё пытаться её, Кленовый Листочек, торопить! Эльфы давно, очень давно не встречались с людьми... уйдя однажды под свои холмы, они попросту не замечали течения времени - оно не властно над бессмертными! И прекратили всякие отношения с внешним миром - зачем он им, в самом-то деле? И люди не тревожили их покоя... пока не пришло вот это. Эльфа хмуро уставилась на девочку. И решила кое-что уточнить.

- Дитя, скажи, неужели ты совсем меня не боишься?

Подобный вопрос, исходящий от прекрасного существа, стоящего перед ней, застал девочку врасплох не меньше, чем ту – её реакция.

- А почему я должна тебя бояться? - вопросила наконец Элли. - Все знают, что эльфы добрые!

Подобная сентенция требовала тщательного обдумывания. Эльфа подозревала, что над ней издеваются, но признаков тому обнаружить не могла. Да и то сказать - издеваться над эльфом - себе дороже, это все знают! Или не все? Эльфа с возродившейся надеждой посмотрела на девочку, ища хоть какие-то следы того, что та сошла с ума. Увы, надежда оказалась тщетной: на лице ребёнка отражалось лишь жадное любопытство и нетерпение оттого, что эльфа не торопилась показывать дорогу.

- А кто тебе сказал, что эльфы добрые?

- Но это все знают! - Девочка поколебалась и добавила. - Ну, то есть те, кто вообще знает, что эльфы существуют.

Эльфа оставила это интересное высказывание на потом, решив пока разобраться с данным конкретным человеком.

- А то, что мы крадём детей...- это тоже добро, как ты думаешь? То, что шутим над людьми, попавшимися нам в руки, заставляя их спать, но сотне лет, так что мир меняется вокруг них, и они не находят, проснувшись, ни следа от того, к чему привыкли и что любили?..

Девочка подумала.

- Вы этого не делаете.

Эльфа почувствовала некоторое отчаяние. Что-то было совершенно определённо не так. К счастью девочка подала ей соломинку, за которую Кленовый Листочек не преминула ухватиться.

- Вы для этого слишком красивые.

Эльфа улыбнулась. Ну, может, хоть теперь этот мерзкий ребёнок соизволит испугаться?!

- Ну, разумеется, у нас есть помощники! - эльфа прищёлкнула пальцами, свистнула, и на поляну вывалилось создание, которым раньше пугали непослушных детей. Больше всего оно походило на вдруг оживший куст терновника, со странно перекрученными ветками, поросший вдруг рыжеватой шерстью. Глаз далеко не сразу находил в этом кошмаре симметрию: четыре лапы, подобие туловища... голова. Ну, пасть. Большая, зубастая пасть. Хотя зубы в ней казались подозрительно деревянными. Довершала это великолепие пара глаз, горящих... нет, не зелёным. Древесно-коричневым огнём. По шкуре (будем её так называть) иногда пробегали подозрительного вида крупные насекомые, на ходу сжевывающие своих менее крупных или менее быстрых собратьев. Существо допрыгало до эльфы и той пришлось приложить некоторые усилия, чтобы его успокоить: больше всего тварюшка своим поведением напоминала щенка, увидевшего давно потерянного хозяина.

- Какая прелесть! - глаза девочки разгорелись ещё сильнее, хотя это казалось невозможным. - Можно мне его погладить?! Ну, пожалуйста! - Элли чуть не прыгала на месте от нетерпения. Эльфа, наконец, заставив существо сидеть тихо и перестать пытаться на неё запрыгнуть, ответила, не успев даже подумать:

- Разумеется...

Девочке этого хватило, и, через несколько мгновений, существо уже блаженно млело, подставляя рукам человеческого ребёнка то, что, пусть и с некоторой натяжкой, можно было назвать ушами. При этом оно издавало звуки, которые порою может услышать путник, проходя через лес ночью - больше всего это напоминало треск деревьев, гнущихся под сильным ветром. Эльфа посмотрела на эту идиллию и тяжело вздохнула.

Затем присела на пенёк, тут же попытавшийся принять наиболее удобную для неё форму – деревья в отличие от людей прекрасно помнили, кто такие эльфы и старались не раздражать их без крайней необходимости.

- А скажи мне... кстати, как тебя зовут?

- Элли... - девочка пыталась заставить существо принести ей брошенную палку, но то никак не могло понять, чего от него хотят, собственно? И продолжало бестолково крутиться вокруг Элли, выпрашивая новую ласку.

- Скажи, Элли... - эльфа старалась осторожно выбирать слова - а люди по-прежнему вешают подковы на двери? И выставляют ли для нас на ночь на улицу блюдечки с молоком?

- Да ты что?! - Девочка даже перестала ласкать тварюшку и недоумённо уставилась на эльфу. - Блюдечки с молоком - это же для фей и домовых! А подковы - против нечисти, эльфы тут и вовсе ни при чём...

- Домовым?! Эти маленькие поганцы пьют наше молоко?! И феи тоже?!! Да как только царица Маб узнает, она…! - Эльфа, казалось, стала выше ростом от гнева... а потом неожиданно успокоилась.

- Значит, говоришь, люди не помнят о нас больше?

- Не помнят - грустно подтвердила девочка. - Почти никто не помнит. - И с робкой надеждой добавила:

- Может, мы всё-таки пойдём, и я, наконец, увижу, как живут эльфы?..

- Да... Конечно, увидишь. - Эльфа отстранённо улыбнулась. Кажется, ей не было больше места в этом мире. Мире, где феи и домовые пьют молоко, которое предназначалось когда-то эльфам. В мире, где о них не помнит почти никто, а те, кто помнят, помнят не то и не так...- Пойдём.

- Да, пойдём скорее! - Элли вскочила на ноги и... проснулась от ласкового голоса своей мамы:

- Дочка, я впервые вижу, что бы ты так радовалась тому, что надо идти в школу! И, надеюсь, это не последний такой порыв!

Вставай скорее, ты уже опаздываешь. Завтрак на столе, а в школу тебя сегодня отвезёт папа... ну, давай.

Элли зевнула и улыбнулась:

- А, знаешь, мне такой сон приснился! Представляешь, я заблудилась в нашем лесу, и...

- Ладно, детка, собирайся, а за завтраком расскажешь, хорошо? Ой, а где же ты смогла так поцарапать руку?! Надо немедленно намазать йодом!



А под безымянным холмом в Ланкашире эльфа, которую когда-то помнили под именем Маб (прибавляя к этому имени титул Царицы), спрашивала у своей дочери, юной (всего-то девяносто пять лет!) Кленового Листочка, отчего она грустит.

- Знаешь, мама, мне приснился сон о том, что эльфов уже не помнят в подлунном мире. Не помнят, и не боятся!

В ответ на это царица нежно погладила пышные тёмно-зелёные волосы дочери.

- Но это же был всего лишь сон... просыпайся, и пойдём: сегодня у нас бал!

Спектр, эту сказку действительно "можно читать детям на ночь".
Очень добрая, ласковая и лиричная. И сказочная (сказка сказочная – простите за каламбур), что немаловажно.

По научной лексике я уже сказала в асе: все-таки ребенку (это если "на ночь" пояснять). Есть некоторые шероховатости в духе повтора слов, но в силу того, что это все-таки сказка, а сказка подразумевает прием, подобный многократному акцентированию слов (в данном случае: мосты, эльфы, сказки, глагол: "верить" и подоб), то это, в принципе, можно честно списать... [хотя, если честно у меня начинает возникать подозрение, что это просто "стиль письма", ибо знакомлюсь уже со вторым рассказом и между ними наблюдается некоторое общее]

По стилистике я все пометки сделала (см. асю).

Воть, и еще один маленький момент. Касательно сказок, это скорее для "взрослых маленького возраста", потому что произведение грустное, все-таки грустное. Почему у Туве Янсон не сразу опубликовали последние книги о мумми троллях и так часто ставили заключительные романы в упрек - грусть, определенная горечь.

PS: зачем же так злобно с кельтским фольклором?

Соуль, Spectre28, спасибо... Я только балуюсь, так сказать. Ничего особого не пишу, да чаще всего это просто, как волной накрывает и все... потом браться уже за написанное не могу, Муза уходит =) Вот еще один... из некорректированных, так сказать =)

Темно..и холодно.... оно сидело в офисном кожаном стуле и медленно умирало... мысли были как кисель... хотя думать было особо не о чем... - "Все, что надо или хотел - сделал... только ее не получил.... такой сладкой и желанной больше ни кто не был... только ОНА... казалось вот..вот..она рядом..тока руки протяни, но при попытке схватить, она таяла как морок в воздухе. И почему все так?... ведь были деньги... была власть и сила... а она не захотела....ушла - исчезла из жизни ... из его жизни. И что, спрашиваеться, ей надо было? Он готов был на все.... все отдать... всего себя с потрохами...а она незахотела даже глянуть на это... даже попробовать...капельку...чуть-чуть..." - Кровь медленно стекала по руке, маленькими капельками падала на пол... - "Ну, вот ...такой костюм испоганил, зараза... Хотя какая разница - 9 гр в сердце... ее все равно нет."
Она сидела на столе и смотрела в его пустые глаза... - "Да - готов... глупый..." - спрыгнув на пол, обошла во круг стула и облокатившись на плечи трупа, задумалась, - " Такой глупый... но такой сильный и проиграл... А ведь это всего лишь одна твоя жизнь... что же ты дальше делать будешь???".. закрыв глаза начала бормотать ... с каждым словом ускоряя темп речи.. а в комнате замигал и погас свет... их окружила стена воздуха, вещи летали по кругу как в урагане, сталкиваясь - ломались. А она все говорила и говорила... ее белые волосы развивались.. голубые глаза стали темно синего цвета заполнив весь объем радужки... зрачек исчез... с кончиков, таких ухоженных и тонких пальцев срывались молнии... пробегая по всему телу мужчины, они уходили обратно в пальчики и вновь обратно... по замкнутому кругу.. Труп слегка трясло... в пустых глзах мелькали картины прожитой жизни... карие глаза мужчины наполнились слезами... побелевшее лицо стало обретать нормальный "живой" цвет... где-то глубоко в груди гулко ударило сердце... раз... и остановилось... два... и кровь хлынула по телу... три..и механизм преродного происхождения вновь начал свой отсчет... "Живи" Очнулся как от недельной попойки... в горле сухо...язык нешевелиться...голова раскалываеться, перед глазами цветные круги... он медленно встал со стула... - "Бывает... эт где ж я так напился??... " - наконец он прозрел. Комната была как после первой мировой страна... вся мебель переломана, целым остался тока стул на котором он сидел и ривольвер валявшийся около ножки. "Ну не черта себе" - ... неожиданно в голове всплыли картины последних 5 часов... "Не может быть...я же умер".. он схвалися за сердце - мерный стук, его испугал сильнее, чем если бы, оно не стучало... на полу была кровь, на костюме - кровь...но он был жив... "Неужели это ты... неужели это ты - Смерть..."

В голове раздался тихий, до боли знакомый голос....воображение тут же нарисовало ее силуэт... белые волосы до плеч, голубые глаза... тонкая талия, точеная фигура.. хрупкое и неземное совершенство, - "Мы пренадлежим сами себе...но у каждого свой час, когда он уйдет из мира в другой мир... твой час еще ненастал..."

Сообщение отредактировал Bl8dRayne - 12-04-2005, 16:26

Все начинало хорошо, а закончиться как всегда *вздохнула Соуль*
Далее написанное почти не редактировалось. Видимо свою распечатку я получу не скоро.

Глава вторая.

Заказав себе багрово-алый горячий чай, я села за столик у окошка так, чтобы наблюдать все, происходящее неподалеку от места погружения Тайну. Через полчаса мне все-таки удалось согреться и установить слабый контакт с куклой. Пришлось расслабиться, чтобы спокойно воспринимать присылаемые Анташкой видения, и откинуться на стуле, заглядывая в самую глубину не похожих на игрушечные глаз-угольков. Она пыталась объяснить, что я поступила правильно и не допустила никакой ошибки, доверив дело технику.
-Прости, я могу присесть? Все столики заняты, - холодновато-резкий тембр вывел из состояния задумчивости спустя пару часов. Я посмотрела на подошедшего – молодого мужчину, поддерживающего левой рукой темное пальто. Меня мгновенно зачаровали его глаза, прозрачно-серые, такого цвета, какого могла бы быть в хрустальном бокале вода, куда бросили кусочек серебра, - так я могу сесть? – повторил, недовольно теребя прядку темно-рубиновых волос.
-Да, конечно. Здесь действительно мало свободных мест.
Он повесил свое пальто на спинку высокого стула. Его движения были достаточно странными. Почему? Я попробую объяснить. Антали – крайне грациозны, но ходят неторопливо, наслаждаясь и любуясь каждым своим жестом, полукровки – гибки и не лишены очарования истинных подводных жителей, люди – медлительны по сравнению с вышеописанными, а встреченная мной личность двигалась подобно ртути, мягко и скоро. Незнакомец поежился под излишне пристальным взглядом, и я смутилась:
-Простите.
-Да ничего, - он взял принесенное официанткой подогретое белое вино, - наверное, так влияют на нас последние события. У жителей скопилось излишне много негативных эмоций в связи с демонстрациями и беспорядками на улицах… А поскольку нас не научили держать чувства при себе, последние плещут через край и создают отрицательно заряженное поле, которое не может не влиять на простых обывателей.
Я уставилась на своего неожиданного собеседника удивленно, пытаясь понять и осознать все им сказанное. Просто не верилось! Он говорил о потоках так, словно действительно видел и взаимодействовал с ними!
-Я что-то не то сказал? – птичьи тонкие брови взлетели вверх, новый знакомый примирительно взмахнул рукой и задел Анташку. Кукла упала ему на колени.
У меня появилось нехорошее предчувствие, которому, тут же было суждено оправдаться. Собеседник приподнял игрушку над столом и принялся с интересом ее рассматривать. Это продолжалось пять минут или около того.
-Интересный фетиш… Ты шаман?
Я покачала головой.
-Нет. Послушай, - незнакомец склонился над столом и понизил голос до шепота, - не бойся, моя работа шамана не более легальна, чем твоя.
-Отдай куклу.
Я быстро поднялась и, вырвав из Анташку из расслабленных рук, покинула кафе. Улица дохнула холодом в лицо, под ногами безвольно звякнул тонкий лед, влился в уши шум неба. Последнее оказалось слишком неожиданным: я родилась и выросла в верхнем Вате, поэтому успела привыкнуть к психоделическому звону, сводившему с ума любого неприспособленного. И теперь, этот визг, это жужжание стали действовать на нервы мне! Пришлось облокотиться о стену, чтобы не упасть. Я прислонилась к холодному стеклу и сжалась в комок, смотря на бесконечные отражения людей в зеркалах, стеклах, стали и белоснежно-белом, отполированном до блеска, бетоне.
Неожиданно на меня набросили плащ, слегка заглушивших безумный шум.
-Дыра в природном щите, - констатировал он, - я нарушил твое чувство реальности и, вместе с ним, защиту.
-О чем ты?
-Ты считаешь колдовские силы чем-то необычным, поэтому не совсем веришь в них. Когда в твоем сознании смешиваются твердая уверенность и слабое сомнение – природный щит дает легкую трещину и ты становишься излишне уязвимой для внешних воздействий.
Я помотала головой, чтобы отогнать наваждение, навеянное гипнотически-ровным голосом шамана.
-Я мог бы объяснить тебе это в храме Индиго. Там же обитает существо, которое многое знает об этом…
-Э… - настойчивость незнакомца несколько шокировала и заставляла всерьез задуматься: столкнулась ли я с настоящим шаманом или просто с сумасшедшим.
-Сам я много могу рассказать о происхождении фетишей. Эта тема очень близка мне.
Раздавшаяся из кармана приятная слуху всякого патриота мелодия – гимн океанского государства – избавила меня от необходимости отвечать.
-Как ты там, Тайну? - я включила мобильный.
-Я - дома. А тебя где сейчас Индиго носит? - Его голос, сильный и спокойный слегка заглушала музыка.
-Санди с тобой?
-Санди? – переспросил мой собеседник, - речь случайно идет не о том докторе, который работает с аурами?
Я пожала плечами, одарив шамана яростно-раздраженным вглядом.
-Да. С кем ты?
-Э… тут такие странности… давай мы с ним вместе подъедем и я все растолк…
-С ним?!
-Я – Джу!
-Тайну! – я укоризненно повысила голос, - ты мне друг, молодой человек или заботливая мамочка?
-Нет, я просто с тобой в…
Отключив телефон, я немного виновато посмотрела на шамана.
Мы прошли вниз по главной улице и свернули на памятном по утренней встрече с синеволосой разносчицей перекрестке. Как ни странно, за весь путь никто не проронил ни слова. Я размышляла о том, что эта встреча нарушила равновесие на вершине горы событий камешком случайности, который покатился вниз и потянул за собой целую лавину.
О чем думал Джу, мне было неизвестно, однако хмурое выражение его лица отбивало желание задавать глупые вопросы. Шаман, вряд ли, на самом деле являлся настолько легкомысленным, каким казался. Бесшабашному и неосторожному не удалось бы надолго задержаться в Вате, а судя по тому, как свободно Джу ориентировался в пространстве, то не оставалось сомнений: он обитает здесь уже достаточно долго.
-Как ты относишься к неработающим лифтам?
-Никак. А вот к нежелающему их чинить персоналу – крайне негативно.
Мы поднялись по узкоступенчатой лестнице на восьмой этаж. Дверь нам открыл слегка раздраженный Тайну. «Проходи», - невежливо буркнул он.
-Это Джу, тот самый человек, который находился рядом, пока мы разговаривали.
-Забавная зверушка, - прищелкнул языком техник, - проходи, не стесняйся.
Я обернулась, чтобы посмотреть реакцию нового знакомого на подобное фамильярное обращение. Однако шаман, не проронив ни слова, разделся и прошел в комнату, где вежливо поздоровался с сидевшим в кресле доктором. Это не показалось мне странным: судя по вопросу, который задал Джу во время телефонной беседы, он был давно знаком с выходцем из сновидений.
-Тайну…
-Познакомься, это Санди – друг никак не отреагировал на укоризненный взгляд, а только указал на интеллигентного старика.
-Вы, наверное, Ниаветт. Рад знакомству с вами. Надеюсь, вы сможете удовлетворить мое любопытство и объяснить все более толково, чем этот молодой человек, - его степенная, полная достоинства речь приятно поразила меня: я ожидала увидеть всего лишь заносчивого жителя дна, но вместо этого меня встретил уверенный в себе человек, готовый к рассудительной беседе.
-Что вам рассказал Тайну?
Доктор медленно сложил руки на коленях под пристальным взглядом Джу.
-Тайнунеф поведал мне о вашем сне, не более того. Видите ли, я тесно связан с наукой, изучающей ауру живого существа, поэтому подобный случай заинтересовал меня.
Ясно, похоже, Тайну решил переложить на мои хрупкие девичьи плечики обязанность под названием «пояснение сложившейся ситуации». Техник поморщился.
-Ты читаешь мысли, - нахмурилась я, проследив за его эмоциями.
-Я всего лишь пытаюсь понять кого ты притащила с собой.
-И как, удается? – Джу насмешливо приподнял брови.
-Мне кажется, сейчас не время и не место для ваших споров, Джулларр, - мягко заметил Санди.
-О, ты прав.
-Кто ты, будь ты трижды неладен? – озадаченно проговорил Тайну.
-Всего лишь шаман.
Санди попытался скрыть ухмылку при виде ошарашенного техника. Я вздохнула: гроза прошла стороной.
-Попробую объяснить, - мне пришлось достать из рюкзака Анташку, чтобы наглядно проиллюстрировать свою речь, - видеть будущее могу не я. Подобной способностью наделила вот эта игрушка.
Доктор кивнул:
-С чего это началось? Успокойся и попытайся сосредоточиться, не пропусти ни одной детали.
Мне кажется или он действительно думает, что я сумасшедшая?
-Она досталась мне в наследство, но стоило ей появиться в доме, как начались первые странности: снились события, происходившее на утро следующего дня. Подобное одновременно, и пугало, и завораживало. Потребовалось время, чтобы понять кому я обязана такой удивительной способностью… Мне приснился случай десятилетней давности, - Тайну положил голову на скрещенные руки и прикрыл глаза. Он слышал эту историю уже не первый раз и знал ее от первого до последнего слова наизусть. Но так как рассказывать техник не умел и не любил, то вежливо предоставил эту привилегию мне. –Помните скандал, разразившейся зимой? Шестеро представителей республиканской партии, в том числе и их лидер, Вешуи, исчезли. Официальной версией признали: «побег в результате раскрывшихся финансовых махинаций: авторам преступления угрожал арест».
-Их превратили в кукол, - перебил меня Джу, - это вполне возможно если свести сопротивление ауры к минимуму. Затем необходимо модифицировать форму тела и лишний, остаточный вес, распространить по близнаходящимся предметам: в подобном случае отсутствует риск нарушения материального мира.
-Опять твое «научное знание»?
-Тем не менее, проверенное на практике, доктор.
Тайну приоткрыл один глаз, заинтересовавшись происходящим. Техник сейчас напоминал ленивого морского котика, которому все было абсолютно безразлично, кроме рыбы перед мордой. Я улыбнулась уголком губ и продолжила говорить, с удовольствием наблюдая эту картину.
-Ты прав. В тот момент консерваторы шли, как это банально говориться, нос к носу с республиканцами, и последним неизвестный доброжелатель предложил получить при личной встрече за определенную далеко не символическую плату компромат на первых. Однако рандеву не состоялось: на месте лидеров поджидал шаман, обративший политиков в кукол.
-Шаман поплатился за это. На окраине присутствует смешанный энергетический пояс: в спокойную стихию воды врывается огонь, поэтому классическая схема сильно нарушена, что делает любые попытки волхвства крайне опасными. Он знал об этом, но тем не менее решился.
-Меньше патетики, - с легкой ироний заметил доктор, за что заработал холодный взгляд серебристых глаз.
-Подобное смешение повлекло за собой последствия. Во время уменьшения аур политики, сопротивлялись и смогли получить часть сил шамана, а когда лидеров обратили в кукол, обнаружилось: ворожей и игрушки связаны между собой и это проявляется в том, что фетиши постепенно переливают в себя жизненную силу врага… Шаман прожил всего полгода после того случая. – новый знакомый замолчал и невидящим взглядом уставился в стену, положив подбородок на сжатые кулаки.
-А теперь, скажи мне, ходячая аномалия, откуда тебе это известно? – Тайну ожил и пристально посмотрел на сероглазого. Тот не ответил, - или давай мы проверим тебя на правдивость с помощью моего нового изобретения?
-Тай! – повысила голос я, - Роль почетного подопытного принадлежит исключительно мне.
-Правда? – поинтересовался доктор, - а вы не могли бы помочь проверить мне одну хирургическую гипотезу?
Было непонятно шутит он или нет, но рисковать не следовало.
-Не стоит. Джу, все-таки, откуда ты знаешь об этом в таких подробностях? – я присела на корточки рядом с шаманом, он скосил на меня обворожительные глаза и опустил уголок губ вниз:
-Санди, раз уж и ты здесь оказался – объясни. Какая тебе досталась из пяти?
-Почему пять? – флегматично спросил снова зевнувший Тайну.
Санди поудобнее устроился в кресле и расслабился.
-Если вы желаете, Джулларр, я расскажу свою часть. Мне досталась от вашего отца эмпатия. Это говорю, чтобы ответить на ваш вопрос. Но начну сначала. Десять лет назад, четыреста восьмидесятый год. К тому моменту моя врачебная практика длилась уже пять лет, но клиентов было меньше чем сейчас, само собой. И вот, в середине декабря, меня посетил необычный пациент – старший последователь небесного Индиго, ваш отец, Джулларр, - шаман кивнул, - он жаловался на слабость во всем теле, причины которой, не смотря на то, что являлся прекрасным врачом, понять не мог. Я осмотрел его, в том числе проверил и ауру. Как вы знаете, даже сильный ворожей не способен анализировать собственное поле, он также не мог. Долгое время Клубарр отказывался говорить о своей работе и своих шаманских опытах, однако, когда дело стало совсем плохо – сломался и рассказал абсолютно все. Но к тому моменту ему не смог бы помочь даже самый искусный лекарь или волхв. Куклы вытянули всю энергию, и, чем ближе к порогу был Клубарр, тем больше оживали игрушки. После смерти шамана я некоторое время опекал вас, Джулларр, оплачивал обучение, до тех пор, пока вы не стали последователем среднего звена небесного Индиго. Я беспокоился, потому что мне казалось: процесс потери жизненной силы перейдет и на вас, однако ошибся. Вы только лишились основных шаманских способностей: эмпатии, телепатии, теликинеза и телепортации, ясновидения, а также, возможности взаимодействовать с энергией. Можно сказать, вы стали почти обычным человеком. Почти – это не оговорка. Вы до сих пор чувствуете людей и способны видеть прорехи в защите.
-Хм, - Тайну задумался и потер подбородок. Информация оказалась несомненно полезной. По крайней мере можно было предположить что случиться в ближайшее время, и вычислить оставшиеся из рассеянных по Вате шаманских способностей, - а шестой фетиш?
Джу приобнял меня за плечи и ответил технику:
-Его не было. Вешуи просто растворился в воздухе обители Индиго.
-Приюте всех бродяг, нищих и неимущих – закончил Санди, - странно, что ваш отец решился шаманить там.
-Это самое безопасное место на окраине – вздохнул Джу, - но тем не менее, это не спасло от потери способностей. И вернуть их уже нельзя. Более того, близкий контакт с фетишами опасен для меня…
-Почему нельзя ничего вернуть? - тихо поинтересовалась я.
-Потому что заклинание было необратимым…
-Что же это выходит? Мне до конца жизни с Файктуашем мучиться, а Санди с Лайлу?
Шаман пожал плечами, задумчиво перебирая ярко-красные четки:
-Фетиши стараются вернуться к тем хозяевам, кого они сами выбрали. Однако, я мог бы кое-что сделать…
-Понадобятся все куклы, Джуллар?
-Именно, Санди. Я лучше отправлю талисманы в мир духов, чем оставлю в руках тех, кто не знает, для чего им сила.
-Благодарю вас, Джуллар, - кивнул доктор, - тогда занимайтесь этим вы с Ниаветт, а я просто продолжу свою работу на дне.
-Передай фетиш Ни, я боюсь, что они слишком для меня опасны при долгом взаимодействии. Хотя… с другой стороны я общался с Анташкой… но рисковать все-таки не стоит.
-А меня сняли со счетов? – хмуро протянул Тайну, - ну ладно, тогда разбирайтесь дальше сами. Герои.
Я и шаман переглянулись, у меня появилось нехорошее предчувствие: обо всем, что произойдет дальше еще придется горько пожалеть.

Глава третья.

«Центральное время пять часов утра. Вы настроились на волну радио «Бродячее индиго», вашему вниманию предоставляются последние новости», - из динамиков донеслась волнообразная мелодия, предваряющая выпуск.
-Ты всегда ставишь будильник на столь ранний час? – поинтересовался Джу с пола, где вчера заснул, завернувшись в большое клетчатое одеяло.
Я приподнялась на локте и убрала темные пряди с глаз:
-А? Да… обычно да. Вчера забыла отключить. Э… Завтракать будешь?
Шаман ночевал у меня, потому что мы слишком задержались у Тайну, собирая последние новости в Инфо-каналлах.
-Не откажусь.
-Тайво подойдет? – я соскочила с кровати и оправила черные шорты и майку, - только придется немного подождать.
-Тебе помочь? - мгновенно сориентировался Джу и принялся выпутываться из куска ткани размером два на два метра.
Я хмыкнула, смотря на то, с какой неохотой он это делает.
-Не старайся казаться лучше чем ты есть на самом деле! Спи пока.
«Демонстрации продолжаются. Однако пользуясь творящимися в городе беспорядками и в связи с этим сильной занятостью отделов, люди продолжают нарушать закон»
Я пожала плечами, открывая холодильник и доставая оттуда замороженную лайсу – рыбку, напоминавшую своим видом угря, но куда более приятную на вкус. Жители архипелага - не трусливые законопослушные мальки, а самые настоящие акулы бизнеса, не упускающие случая пополнить карман.
«Около трех часов утра было совершенно несколько информационных атак на системы главных банков государства. Неизвестный взломщик повредил каналы связи и скрылся незамеченным»
Не брось Тайну работу в Отделе, то сейчас с удовольствием занялся этим делом. Вору тогда бы очень не повезло.
Я срезала несколько тонких пластин рыбьего мяса и спрятала лайсу обратно, вместо нее на свет божий показались водорослевая мука и сухари. Потом мне пришлось довольно долгое время рыскать по кухне в поисках сковороды, оказавшейся, как ни странно, на холодильнике. Я протерла маслом днище посудины и посыпала его мукой, сверху бросила подготовленные кусочки и поставила все это на электрическую плиту. Потребовалось пять минут на поджарку, и еще полчаса на то, чтобы тайво настоялось. Обычно с утра мне не приходилось заниматься такими мелочами, как приготовление завтрака: всегда хватало большой чашки чая и куска хлеба, но ради гостя я готова была постараться. Мысли опять повернулись в сторону Джу и его завораживающих глаз. Вряд ли еще кто-нибудь в городе обладал подобными. Постоянные кровосмешения привели к тому, что цвет радужки варьировался от черного до насыщенного яркого голубого. Я относилась к счастливым обладательницам последнего.
-Джу, почему у тебя такой необычный цвет глаз? – этот вопрос вырвался непроизвольно и вызвал у шамана недоуменный взгляд из-под темно-багровых острых бровей.
-От отца достались, он был неместный.
Я смутилась, конечно, ответ был очевидным, и принялась раскладывать получившееся великолепно тайво по тарелкам.
-Выглядит здорово, - мне не удалось заметить в какой момент шаман оказался рядом. Он на ходу натягивал светлый джемпер и сонно тер ладонью глаза, - я думаю, нам стоит навестить Арши.
-Кто это?
-Одна телеведущая, тоже шаман. В свое время я попросил сберечь для меня одну из кукол, Кайо – телекинетика. Только нам придется посетить телебашню, надеюсь, ты не против?
Конечно я была согласна. Именно поэтому, позавтракав, мы вышли из дома и направились к главной улице. На перекрестке свежей прессой торговала так же, что и всегда, синеволосая девчонка. Только сегодня она выглядела какой-то сонной и хмурой.
-Эй, есть что-нибудь про утреннюю атаку на системы? – бодро поинтересовалась я, стараясь заразить ее своим настроением.
-Угу, два тайнина. - Девушка бросила на меня злой взгляд из-под длинной челки.
-Держи!
Монетки перекочевали в ее бледные руки, взамен же я получила двенадцать листов свеженаписанного бреда.
-Зачем ты это сделала?
-А, что?
-Разозлила. Ее очень разозлил вопрос об атаке на системы, - задумчиво проговорил Джу, - это же видно. Резвее ты не следила за ее лицом?
-Не заметила.
Я замедлила шаг возле остановки тролейбуса и развернула газету, бегло просматривая статьи. Ну и бред же иногда пишут в подобных изданиях! Например, о столкновении двух белых подводных драконов. Подобное абсолютно невозможно по причине того, что эти существа чувствуют друг друга за милю и спокойно расплываются на расстоянии в десять метров с закрытыми глазами. Или вот еще: бойкот школьников Дна. Индиго, делать им больше там нечего. Послать хоть одного тамошнего к нам – быстро всю дурь выбили бы. Зато иногда среди яркого хлама попадается и вполне полезная информация, например, выставка-продажа реквизита телепередач. Я с увлечением принялась перечитывать список, приведенный в номере. Раз уж все равно идем туда, так отчего не заглянуть в музей неподалеку…
-Разреши посмотреть, - Джу отобрал у меня газету и принялся с интересом ее листать. Неожиданно он приостановился, - Арши продает Кайо.
-Что?!
-Она продает Кайо, фетиш, усиливающий ее телепатическую способность! Мы должны поторопиться, чтобы успеть к началу выставки! – шаман быстро запрыгнул в салон подъехавшего троллейбуса, резко затащив меня вслед за собой.
-Мне казалось что шаманство это не только способности, - я отстранено посмотрела сквозь стекло на практически пустую улицу, вслушиваясь в пока еще тихий шум, - это нечто большее… способность взывать к духам предков, видеть линии, перемещать их.
Джу ласково посмотрел на меня снизу вверх и улыбнулся:
-Как ты думаешь, сколько мне лет?
-Около двадцати трех.
-Неверно. Двадцать восемь. Мой отец погиб, когда мне было семнадцать, однако к тому моменту я уже был состоявшимся шаманом. Детей начинают учить с того, что учат отвечать за свои поступки, заставляют понять: каждое действие влечет за последствия. Мы меняем линии, чтобы свободно путешествовать, а потом они, восстанавливая свою первоначальную форму, немного меняют нас. Можем влиять на формы с помощью этих линий. Но создать что-либо подобно кудесникам нам не надо. Но, опять же, ни один магик не сможет вызвать духа предков и слиться с ним.
-Ты когда-нибудь обращался к древним духам? – мы вышли на следующей остановке и свернули на боковую улочку, чтобы срезать угол по дороге к башне.
-Да. Отец научил меня видеть линии и по ним – происходившее, происходящее, и то, что произойдет после. По одной из них мне удалось добраться до далекого прошлого, где я встретил дух Киц-лу, айрина, молодого мальчишки погибшего в центре города. Его ярость и сила поразили меня, а дерзость – оскорбила. И я вызвал его на поединок, но никто из нас не смог победить, поэтому, поверив в меня, он решил присоединиться – путешествовать вместе сквозь времена и эпохи. Даже сейчас, когда все мои таланты сведены к минимуму, я чувствую, как его душа и дух стоят за моей спиной. Помощь Киц-Лу ускорила мое обучение. Отец множество раз проверял меня в обители, ставя лицом к лицу с порождениями прошлого и будущего. А потом я ушел на астральные отслоения на несколько дней, - он задумался, - это абсолютно мертвые пространства, где отсутствуют все чувства, кроме мысли и разума. Я прошел все тридцать уровней насквозь, их тридцать, а не тринадцать и вернулся обратно, сюда, в Вате, чтобы потерять новоприобретенные силы.
Мы вышли на пустую телевизионную площадь, из центра которой тянулась в небо стальная арматура – башня. Ее построили сотню лет назад, чтобы осуществлять взаимодействие между островами архипелага, и с тех пор на ней не произошло ни единой аварии.
-Все то, о чем ты говоришь, кажется мне нереальным.
-Тебе также кажется нереальной конструкция этого здания, однако, его построили. Посмотри, оно крайне невзрачно на вид по сравнению с остальными домами Вате, однако внутри скрывается удивительная сила информации.
-Что ты хочешь этим сказать? Вчера ты говорил терминологией, сегодня – загадками. К чему все это, Джу?
-К тому, что я пытаюсь донести до тебя: мир духов и мир реальный не существуют отдельно друг от друга, как считают магики. Это две тесно слившиеся реальности, которые необходимо воспринимать одновременно. Далеко не случайность, что я говорю тебе все это…
-Шаманы занимаются случайностями?
-Нет, все случайности заложены слишком глубоко, словно код программы со множеством циклов, выборов, массивов. Их можно либо не чувствовать и не замечать, а можно чувствовать и принимать их, либо сопротивляться им. Однако наравне со случаем существуют и предрешенное, - на открытом пространстве площади ветер был особенно пронзительным, и я поежилась, кутаясь в куртку и пряча замерзнувший нос в полосатый шарф, - более простой моделью, которую признают магики является теория дорог. Ты просто идешь вперед и выбираешь на перекрестках направление.
-Мда, боюсь я плохо представляю то, о чем ты говоришь. Мне, наверное, необходимо по меньшей мере иметь шаманские задатки, чтобы понять это.
-Шаманами не рождаются, ими становятся.
-Но ты же родился? – резонно заметила я, посмотрев на него сквозь легкие черные нити челки. Джу одновременно пугал и завораживал уверенностью в своих словах. С трудом верилось, что он мог пройти все тридцать уровней, хотя еще никому не удалось освоить более чертовой дюжины. Дело в том, что астральные отслоения это действительно мертвы, в буквальном смысле этого слова. Там либо обитают духи предков, либо нет ничего вообще, кроме бесконечного серого песка и черного солнца.
-Мне потребовалось время, чтобы стать настоящим ворожеем, - снова повторил он и остановился перед входом в телебашню, - откроется в десять утра. У нас еще полтора часа. Что будем делать?
Я пожала плечами и присела, облокотившись о стальную стену.
-Мне как-то все равно. Могу подождать и здесь.
Джу приподнял брови, удивленный резковатым тоном.
-Эй, неужели ты обиделась? – он устроился рядом и, заглянув мне в глаза, констатировал, - обиделась.
-Нет. Просто я действительно мало понимаю в твоих словах. И это огорчается меня, что ли? Я не шаман и не могу понять твою шаманскую сущность.
Я смотрела прямо перед собой, отмечая темные силуэты вьющихся лентами под стеклянной площадью драконов. На их спинах можно было заметить скрючившиеся фигурки всадников и громоздкие датчики определения направления. Они скользили над высокими шпилями домов дна сказочно изящные и красивые.
Мы замолчали, шаман прикрыл глаза. Но спокойствие утренней площади уже было нарушено. Полупрозрачные двери слева от нас дрогнули и разъехались в стороны, пропуская утренний персонал. Мне вспомнилось, что скоро у меня закончиться отпуск и придется возвращаться в музей и браться за надоевшую работу – чтение лекций праздно шатающимся по Вате группам туристов. Оба, в подавленном настроении, мы вошли в здание башни, где предельно-вежливый администратор спросил нас о цели прибытия и провел в выставочный зал. Несколько рабочих добавляли последние штрихи к экспозиции под строгим надзором высокой женины с деловой короткой стрижкой. Заметив ее, Джу быстро пересек разделявшее их расстояние и поднял руку на уровень лица, приветствуя. Она несколько удивленно посмотрела на него, но с точностью скопировала жест.
-…не думала, что ты решишься со мной встретиться, - сказала Арши после выставки, когда мы сидели в кафе для персона на одном из самых верхних этажей башни. Отсюда открывалась удивительная панорама на Центр и близлежащие острова. Дома из стекла и бетона ровными рядами бороздили белую поверхность улиц и убегали в морскую даль волнообразными зигзагами. Все было окутано холодновато-синей шалью-дымкой, настолько вязкой, что даже затихал знаменитый психоделический шум.
-Случайность свела нас, - Джу пил темно-красный чай из желтой пиалы, медленно и нетеропливо, разглядывая через край телеведущую, - кукла Кайо могла достаться и не тебе, а какому-нибудь незнакомцу, пришедшему на выставку. Ты решила продать талисман, я плохо понимаю, зачем.
Я кивнула и вздохнула, выпустив в ледяной воздух белое облачко пара. Здесь было достаточно прохладно, несмотря на то, что все помещения старательно кондиционировались и отапливались.
-Мы хотим обезвредить фетиши.
-Ха, что ты можешь понимать в энергетическом плане? – Арши криво улыбнулась своей кукле – кособокому эльфу с хвостом зеленых волос, и отвела взгляд – мне больше не требуется усиление способности телепортации и теликинеза. Это было просто великолепно, я благодарна тебе за подарок, Джулларр.
-Ты стала сильнее, Арши?
Телеведущая ссутулилась под спокойным взглядом серых глаз. На ее лице радугой менялись эмоции, от ненависти до мимолетной симпатии.
-Можно сказать и так, Джулларр, - подчеркнуто вежливо ответила она и мелкими глоточками допила свой чай, устало прикрыв глаза, - я не хочу вдаваться в подробности, ты же меня знаешь, старичок.
Я натянула рукава свитера на озябшие руки и подивилась про себя ее самообладанию. Шаман успел пояснить мне без мелких подробностей причину их знакомства. Арши была одной из противниц моего нового знакомого на турнире духов. Она проиграла ему в финальном раунде, несмотря на то, что ее можно было назвать куда более искусным бойцом, чем Джу. И вот сейчас, при этой встрече они совсем не вспоминали прошлых обид, хотя легко можно заметить, как тяжело держать телеведущей свои эмоции при себе.
-Хорошо, Арши, - мягко кивнул ворожей и пожал протянутую руку, - ты как всегда полна достоинства, - в следующую секунду он поднялся со стула и накинул на ее плечи серый плащ, - тебе пора продолжить свою работу, не так ли?
-Что? Неужели остались хоть какие-то способности, Джуллар? – едко осведомилась женщина, допивая свой напиток.
-Шаманами не рождаются, ими становятся, - вновь повторил волхв, - нужно только понять, зачем тебе это необходимо.
-Но также как шаманами становятся, ими, потом прекращают быть, - гордо подняла подбородок Ашри. Она, владеющая всеми заветными способностями, чувствовала себя выше бессильного ворожея, которого их лишили, - однако, я, иногда, завидую тебе, Джуллар. Ты хорошо научился в свое время соблюдать баланс.
Он не ответил, только наклонил голову и посмотрел на меня:
-Пойдем, Ни?
Телеведущая слишком громко поставила чашку на стол и резко поднялась, оправив манжеты пиджака. Острые каблучки звонко процокали по плиткам пола, и еще долго был слышен их раздраженный перестук, пока Арши спускалась вниз по лестнице.
-Пойдем… зачем ты с ней так?
-Мне не нравиться, что выше всего она ставит силу и способности, а не разум, дух и душу, - ровно выговорил шаман и помог мне встать. Еще какое-то время мы побродили по площадке, обсуждая панораму Вате и стараясь не касаться кукольной или шаманской темы, а потом спустились вниз, чтобы на первом же тролейбусе с номером «восемьдесят пять» добраться до храма Индиго.

Некромант тихо подошел к скверу и встал поодаль. Он хотел поделиться своим проезведением, он не собирался таить его в себе. И пусть это совсем про другие миры...


Нова.




- Потрясающе, - улыбнувшись, вздохнул немолодой уже мужчина лет пятидесяти, прислонившись к стеклу. За ним на расстоянии многих, очень многих километров, чуть искажаясь не идеальным стеклом, располагалась, а точнее висела в воздушном пространстве звезда Трейстор, - вот уж никогда не думал, что доживу до такого дня.
- Да уж, - согласился стоящий рядом капитан, раскуривающий трубку, - такое зрелище выпадает мало кому. И вряд ли кому-то из нас удаться увидеть такое еще раз.
Трейстор готовился к уничтожению. И готовилась к появлению сверхновая планета. Звезда уже прошла все этапы своей, по-сравнению с человеческой, вечной жизни и вот готовилась уйти, освободив место для нового "Белого карлика". "Красный гигант" отжил свое, но умирая он был готов уничтожить все вокруг. Сейчас звезда раскалялась, увеличиваясь в размерах, - кстати, ты тут не засиживайся. Мы здесь долго не задержимся. Взрыв Трейстора заденет и нас, если останемся тут. Надо уйти на более делкое расстояние. По крайней мере надо уйти из этой солнечной системы.
- Черт! А я и забыл, - огорчился мужчина, - мда, не подумал. Я надеялся увидеть взрыв вблизи.
- Да ты что, Кэймор, спятил? - рассмеялся капитан, - это уже конец сверхновы. Планета поглотила уже большинство палнет. Ты выйди на поверхность и почуствушь её жар. Через несколько дней или недель поглотится и наша планета. А потом, - он всплеснул руками, - Ты, я вижу, в этом вообще не бум-бум.
- Хе хе, жалко нашу планеточку, - Крэймор перевел взгляд со звезды Трейстора на то место, где должна была быть его родная планета - Солина, третья в системе, - зрелище, наверное, предстоит грандиозное, но хлопот не оберешься - эвакуация, заселение, новый климат. Кстати, знаешь, куда нас заселят?
- А это еще не уточнено, - неопредленно махнул рукой капитан, - сейчас мы все сядем на линкоры и будем витать в косическом пространестве до тех пор пока верхи, - он ткнул пальцем вверх, - не сделают все, как надо. Но Что точно известно, это будет одна из земных колоний. У них больше всего места и свободных планет и даже систем. Как понимаешь, эвакуация целой планеты дело нешуточное.
- Это точно, - Крэймор достал свою трубку, - табачком не угостишь?
Здесь не хватало только фотографа - картина было очень впечатляюща - молодой еще капитан космических войск в синей форме, сбравым лицом и бодрым взглядом, закуривающий старомодную трубку. Рядом немолодой мужчина, волосы уже покрыты сединой, на нем защитный комбинезон старой модели. На комбинезон накинута куртка. А за ними огромный илюминатор в котором видна огромная красная планета, окруженная прекрасными звездами.
Вид портила только сама комната. Не совсем чистая, она была предназначена для курения - в других отсеках корабля курение запрещалось. Из-за множества мер предосторожностей вроде шлюзовых камер немногие решались идти в курильню. Предпочитали потерпеть до высадки. Ибо, чтобы просто зайти туда надо было заполнить несколько документов. Так боялись хозяева планетарной базы "Финеан-2" катастрофы - совсем неглубоко под землей было большое скопище различных газов и туда вело множество насосов, качающих эти бесценные вещесва. Одна искра бы взорвала базу на части.
- Как там дела вообще? - лениво протянул Крэймор, зевнув, - а, Тарк?
- Пока все очень чудесно и замечательно, - улыбнулся капитан Тарк, - эвакуация прошла без сучка, без задоринки, на планете никого больше нет.
- Но неужели все влезли на эту базу? - удивился Крэймор.
- Конечно, нет. Здесь оставили только часть "имигрантов" вместе с исследовательским корпусом - ониустановят оборудование. Еще пара часов - и мы сваливаем отсюда. Взрыв можешь увидеть и издалека и через съемку.
- Это-то я знаю. Мы уже тут несколько лет. Неужели нас не могли вывести отсюда. Зачем нас ждать?
- Линкоров жалко. В любой момент может нчаться реакция взрыва, а если мы сядем на корабли, то они тут все погибнут - кораблей всего ничего, а одним своим ученым составом в пятьдесят человек они тут не останутся - боятся, - объяснил Тарк.
Вдруг на поясе Крэймора зазвучал сигнал. Он быстро достал из посного отсека маленький прибор и приложил к уху.
- Крэймор на связи, - произнес он, прокашлявшись.
- Папа? Это я.
- Да, дорогая, - лицо Крэмора озарилось улыбкой - в последнее время он нечасто виделся с дочерью, она пропадала в болльнице со своим парнем, попавшим аварию и он её в этом не винил.
- Папа, - её голос немного дрожал, - надо собираться. Ученые говорят, что установка радара закончена. Готовимся к эвакуации.
- Хорошо, я скоро приду в наш отсек, - заверил дочь Крэймор, - что-то еще, Лаина?
- Понимаешь, - она всхлипнула, - Финеру совсем плохо. Врачи говорят, что он не перенесет полета.
- Так плохо? - огорчился я. Финер ему нравился, отличный парень. И горя для дочери он тоже не желал.
- Совсем плохо, папа, я не знаю, что делать.
- Ладно, встретимся и поговорим, - решил Крэймор, - увидимся в нашем отсеке.
- Хорошо.
Конец связи.
- Надо идти, - Тарк махнул рукой, он слышал весь разговор.
- Ну, пошли, - вздохнул Крэймор и вошел в первый шлюз, - ты полетишь с корпусом?
- Естественно, - подмигнул Тарк, - так что придется тебе найти других попутчиков. Или в одиночестве просидишь весь полет.
- Или в больнице, - шепотом добавил мужчина, - с Финером и с Лаиной.
- Или в больнице, - эхом повторил капитан, - не огорчайся, - он похлопал друга по плечу и свернул по направлению к военному отсеку.
Сборы были быстрыми. К счастью, Солинские компании провели отличную работу - за все вещи, жилье были выплачены компенсации - так что все ехали набитые деньгами по уши. С собой брали только самое дорогое - сердцу а не по цене.
Крэймор быстро покидал одежду в чемодан, сложил деньги в другой и вышел из отсека. Лаина так и не появилась. Выйдя, он попал в олну идущих людей. Судя по тому, что они шли к посадочным докам, началась эвакуация. В окне были видны коридоы и по каждому шло огромное множество людей. Проходя регистрацию, они садились в линкоры. На отдельный министерский корабль садились ученые и элитные войска. Крэймор отловил взглядом Най - подругу Лаины.
- Най, ты не видела Лаину? - задал он, так волнующий его вопрос.
- Видела, она была в больничном секторе, сказала, что полетит на том корабле, что будет ближе к ней. Вещи она уже собрала, - ответила подруга и быстро ушла.
- Странно.
Он быстро прошел регистрацию и сел на линкор. Не отходя далеко от входа он уселся на удобное сидение и пристегнул ремни. Уставив взгляд на раздувшегося Трейстора, он стал ждать. Через три часа корабль взлетел.
Крэймор уже начал засыпать, когда его тихонько толкнули. Он поморгал и посмотрел вверх. Это была Най, что-то протягивающая ему со слезами на глазах.
- Вот, возьмите пожалуйста и простите меня, - отдав предмет, она зажав лицо руками, плача отошла.
Сердце Крэймора сжалось от нехорошего предчуствия. Это была записка.

Папа. Сразу прошу извинить меня. Ты уже понял, что больше никогда не увидишь свою дочь. Я остаюсь с Финером. Ты знаешь, как я люблю его и что не смогу жить без него. Он не может даже встать и я не оставлю его наедине со смертью. Прости меня, папа. Прощай.

Лаина.

- Нет! - закричал Крэймор и вскочил, расстегивая ремни, - капитана!
- Что случилось?! - подошел к нему охранник.
- Надо вернуться назад! - начал Крэймор.
- Угу, щас полетим, - усмехнулся охранник, - этап сверхновы почти закончен. Говоря простым я зыком, скоро рванет. Дай бог успеть выйти в гипер.
- Дайте мне челнок, - взмолился Крэймор.
- Да зачем вам это? - уже начал удивляться охранник.
- Там моя дочь, - быстро объяснил мужчина, - я должен вернуться.
- Поймите, корабль не вернется ради вас, - уже понял ситуацию охранник, - а вы вообще уверены том, что ваша дочь не здесь?
- Да уверен я! - закричал Крэймор, - сообщите капитану Ризону! Он знает меня! Дайте мне корабль.
Пока Крэймор томился в ожидании, охраннник направился на мостик. Вскоре, он вернулся.
- Вам разрешено взять один корабль, - сообщил он могильным голосом, - надеюсь, вы понимаете, что это самоубийство?
- Нет, - резко ответил мужчина, - это спасение. Дайте ключ.
- Отсек шестьнадцать.

Пять минут спустя от линкера "Сенешаль III" отделился маленький челнок и направился по направлению к огромной планете. На фоне раскаленного Трейстора был почти незаметен спутник с расположенной на нем, ныне заброшенной базой "Финеан 2". И еще менее заметен был маленький челнок типа "Жук". Крошечный двухместный траспортник приближался к планете, как муравей к тигру. Он бросал ей вызов. Треймор включил все двигатели и запустил автопилот. Благо, он любил летать и много умел. Компьютер показал время прибытия. Через час. Почти по прошествии этого времени, заговорило радио:
- Эй, Крэй, это я, - зазвучал знакомый голос.
- Привет, Тарк, - обрадовался Крэймор, - рад слышать твой голос.
- Зачем ты это делаешь, Крэй? - убито спросил капитан.
- Там моя дочь, ты же знаешь, - ответил пилот, - не будем говорить об этом. Твои ученые уже узнали время взрыва.
- Да, судя по всему, Трейстор взорвется еще раньше чем поглотит спутник. Что странно, но расчеты вряд ли врут. Короче, взрыв произойдет через пять часов. Как раз для того, чтобы развернеуться и улететь оттуда времени хватит.
- Нет. На этом корабле улетит моя дочь, друг.
Гроадная планета, только она была в зоне видимости. Корабль бы давно сгорел от ужасной жары, если бы не защита из супер-полимеров. Настолько прочных, что они выдерживали такую жару. Зато внутри был жуткий мороз - не было бы охлаждения и внутри нечем бы было дышать от раскаленных паров.
- Понятно, эх...ну как там зрелище?
- Жуть, - признался Крэймор, - завораживает.
- Хорошо, мы уходим в гипер-пространство, так что связь оборвется. Последний совет - заходи в док номер десять. Больничный отсек в двух минутах ходьбы.
- Спасибо, друг. Я вижу тебя на радаре, почти...прощай, старый приятель.
- Прощай, Крэймор.
Вместо голоса Тарка зазвучало пищание датчиков, не находящих цель.
Автопилот отключился и Крэймор приземлился в док номер десять.
Пройдя сеть шлюзов, Крэймор быстро выбежал из доков и побежал в сторону больничного сектора. К счастью, системы конденсации воздуха не были отключены и база старательно охлаждала себя. Если верить датчикам, то на охлаждение, база сейчас тратила столько энергии, сколько можно было бы накопить не тратя её несколько лет. Надо было торопиться. Вскоре планета взорвется и тогда врядли перед мощью вселенского взрыва встанут системы охлаждения.
Одна надежда - что они все еще в больничном корпусе.
И они были там.
- Лаина! - Крэймор бросился к дочери.
- Папа! - радостно закричала дочь, увидев отца. Рядом с ней сидел довльно здорово выглядящий Финер.
- Здравствуйте, мистер Тан, - он протянул руку, - зачем вы вернулись? - он мрачно взглянул из-под бровей, - умереть вместе с нами?
- Нет, - я вернулся спасти вас, - быстрее! Я вижу, что ты, Финер, вполне перенесешь перелет! Давайте, быстрее к кораблю.
- За нами вернулся корабль? - радостно удивилася Лаина.
- Нет, я один прилетел на "Жуке", - нетерпеливо сказал Крэймор, - быстрее, ну же.
- "Жуке"? - переспросил Финер, - но это двухместный корабль. Вы хотите?...
- Да хочу, - твердо ответил отеы, глядя в глаза испуганной дочери, - летите, ребята. Вам еще жить.
- Нет, папа! - закричала Лаина, - мы все влезем! Да, Финер?!
- Спасибо вам, - тихо поблагодарил Финер. Он видел жертву на которую пришлось пойти Крэйнеру, но оне стал глупо спорить. Выбор сделан.
- Все, прощайте, - мужчина пытался улыбаться, - дай я тебя поцелую, - он обнял притихшую дочь, пожал руку мрачному Финеру, - а теперь бегите в отсек десять. Бегите же ну. Бегите!!!


Он был один совсем один. Вот исчезла последняя точка на его радаре. И он остался один. Один на планете, один в этой системе. Наедине с падшей звездой. Он стоял и смотрел на неё широко открытыми глазами. И впервые за свою одинокую жизнь впервые понял, что такое ОДИНОЧЕСТВО. Он выполнил свой долг и теперь уходил. Так же, как и Трейстор. Он дает жизнь новой системе, а Крэй давал жизнь своей дочери и её жениху. Давал жизнь молодым. И тут он, единственный человек. Он чувстововал единение с планетой, со звездой. Он был ей, он тяжело дышал ей и внимал ей. Он понимал звезду, а она понимала его. Они оба были обречены и они с честью ждали, без страха. Принимая свою смерть как должное. Четыре часа он стоял. Он наслаждался жизнью. Он ходил по базе, он трогал стены, смотрел на простые вещи, радуясь последним часа. Он думал, последний раз слыша голос своего разума, прощаясь с ним навсегда. А потом он встал у окна. Он уже чувствовал жару. Страшную жару. Но он не страдал. Он был счастлив. Он чувствовал. Он посмотрел на часы. Они давно уже были поставлены на обратный отсчет. Расчеты научного корпуса Солины всегда были точны. И их расчеты говорили - солнечной системе Трейстор оставалось десять минут... пять минут... две минуты... одна минута... пятьдесят секунд... десять секунд... девять... восемь... семь... шесть... пять... четыре...три...две...одна... Крэймор поднял взгляд...

Bl8dRayne
Имхо, зря потом за написанное не берешься. Идеи - неплохие, претендуют на толику оригинальности. Стиль письма есть и не так много стилистических багов, над которыми стоило бы поработать.
Например, многоточия, их действительно безумно много, это слишком разбивает целостность текста.
Сравни.

Темно..и холодно.... оно сидело в офисном кожаном стуле и медленно умирало... мысли были как кисель... хотя думать было особо не о чем... - "Все, что надо или хотел - сделал... только ее не получил.... такой сладкой и желанной больше ни кто не был... только ОНА... казалось вот..вот..она рядом..тока руки протяни, но при попытке схватить, она таяла как морок в воздухе. И почему все так?... ведь были деньги... была власть и сила... а она не захотела....ушла - исчезла из жизни ... из его жизни. И что, спрашиваеться, ей надо было? Он готов был на все.... все отдать... всего себя с потрохами...а она незахотела даже глянуть на это... даже попробовать...капельку...чуть-чуть..." - Кровь медленно стекала по руке, маленькими капельками падала на пол... - "Ну, вот ...такой костюм испоганил, зараза... Хотя какая разница - 9 гр в сердце... ее все равно нет."

И

Темно... И холодно. Оно сидело в офисном кожаном стуле и медленно умирало. Мысли были как кисель, хотя (и?) думать (даже?) было особо не о чем...
"Все, что надо или хотел - сделал. Только ее не получил. Такой сладкой и желанной больше ни кто не был, только ОНА! Казалось вот... вот Она рядом, только руки протяни, но при попытке схватить - тает, как морок, в воздухе. И почему все так? Ведь были деньги, была власть и сила! А она не захотела, ушла: исчезла из жизни... из его жизни. И что, спрашивается, ей надо было? Он готов был на все. Все отдать! Всего себя с потрохами! А она не захотела даже взглянуть на это. Даже попробовать! Капельку!! Чуть-чуть!!!
...Кровь медленно стекала по руке, маленькими капельками падала на пол. "Ну, вот, такой костюм испоганил, зараза! Хотя... Какая разница? Девять грамм в сердце, а  ее все-то равно нет."

Ни в коем случае не навязываю, просто, когда слишком большое количество многоточий, целостность текста разбивается, а если использовать различные запятые, восклицательные и вопросительные знаки - постепенно напряжение нарастает, все усиливается и в определенный момент достигает кульминации, все это позволяет создать определенную динамику прозы, стилистически более полный текст.
Опять же - различные частицы.
Воть... что еще? Некоторые обороты, в принципе, они правильные и никаких претензий к ним нет "как ураган" и проч, просто ... не знаю, имхо, необычный стиль требует необычных оборотов и определенной игры со словами. Повторов в соседних предложениях мало, но два момента есть, сейчас навскидку уже не вспомню. Но это не так важно.
Воть, а в целом - приятно, только надо работать.

Faust
Здорово. Слова подобраны и подобное. Только вот при прочтении сложилось впечатление что не описываешь, а фотографируешь в некоторых местах. Может быть это только мое мнение, но мне иногда кажется, что не надо излишне вдаваться в деталировку, уточнения,
например:

- Потрясающе, - улыбнувшись, вздохнул немолодой уже мужчина лет пятидесяти, прислонившись к стеклу. За ним на расстоянии многих, очень многих километров, чуть искажаясь не идеальным стеклом, располагалась, а точнее висела в воздушном пространстве звезда Трейстор, - вот уж никогда не думал, что доживу до такого дня.

Просто.. зачем? (выделенный фрагмент) Необходима какая-то определенная краткость или что-то в этом роде.
Воть... и еще: после каждой фразы человека ты описываешь, что он делает, как он это произносит. Конечно, это определенный психологический портрет, но когда это повторяется из строки в строку - начинает немного нервировать.
В целом - здорово.

Рейн, Фауст – просто личное мнение, не принимайте близко.
______________________________________ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _

Последние 4 и 5 главки. Отредактированные хуже всего. Дослушаю замечания и буду окончательно приводить в порядок. Началось за здравие, заканчивается, как всегда за упокой.
_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ ______________________
Глава четвертая.

-Потянуло на родную работу, - не удержалась и съехидничала я, прочитав маршрут троллейбуса.
Джу, в задумчивости облокотившийся о металлическую стену, поднял голову:
-Я читаю службы по ночам. Днем в храме, обычно, никого нет, и первые посетители появляются только к вечеру. Просто у нас четыре из пяти кукол, и мы можем с их помощью найти последнюю.
-А Вешуи?
-Я подозреваю, что его сила разделена между остальными. Но не уверен.
Троллейбус задрожал и тронулся. Я подышала на заиндевевшее стекло и протерла его рукавом. За окном медленно сменяли друг друга громоздкие городские пейзажи. Высотки центра теряли этажи, превращаясь в восьми-десяти уровневые здания, окружавшие храм.
Религия Индиго возникла после завершения Айринской войны и сразу же была признана государственной. Однако вскоре последователи разделились на две ветви: Жеманно и Бродяги, дна и неба, соответственно. Обитель верхнего города очень быстро пришла в упадок: правительство отказывалось выделять деньги на содержание целой разветвленной сети храмов. Поэтому сейчас - только семь мест поклонения на разных островах архипелага, в том числе и на основном Вате. Все центры до сих пор стоят исключительно на общественных началах, но тем не менее продолжают свою деятельность. Здесь собираются нищие и бездомные, и им оказывается необходимая помощь служителями.
Вокруг храма можно увидеть бесчисленное множество огромных коробок, чьи стенки разрисованы яркими красками в духе эпохи Ашиеру: здесь обитают бродяги.
-Да… на дне совсем другая картина. Там Жеманно пропагандируют не жалея ни денег, ни сил, ни времени. Им это выгодно.
-Там и бездомных нет. – Резко ответил Джу и постучал костяшками пальцев по стенке расписанной облаками и электростанциями.
-Прости, я просто констатирую факты и…
-Мнэээ, Джулларр, какого днощика тебе не спиться? – из коробки показалась лохматая голова чистокровного антали, - слуш, я ж всю ночь не спал! – он покинул свой «дом» и с удовольствием потянулся, - ох, бррр, что же у нас такая холодрыга-то, а? А! Доброе утро, кстати, - бездомных каким-то необычным образом извернулся и поцеловал мне руку.
-Утро доброе, - в тон поприветствовал его шаман, - поговорить надо, Синий.
-А! Жеманно с тобой! – антали взъерошил свои неровно обрезанные волосы и побрел вперед, спотыкаясь о выставленную за «дверь» обувь здешних обитателей.
-Джу, все-таки, зачем мы сюда приехали?
-Я уже говорил, - он бросил на меня холодноватый взгляд через плечо и направился в храм.
-А если серьезно?
-Послушай, - шаман обернулся и сжал мои ладони, - переносить кукол в мир духов придется тебе. Из нас никто на это более не способен. Я могу только направлять и указывать, не более того.
-Все это конечно хорошо, - я раздраженно перевела дыхание, - но… мне придется выполнять шаманскую работу?
-Я долгое время являлся шаманом. Понимаешь, нами становятся не потому, что хочется внеземной силы и власти, а потому, что заставляют обстоятельства. И они же вынуждают нас совершать различные поступки.
-Именно поэтому твой отец занимался кукловодством?
Лицо Джу исказилось на секунда, однако, вздохнув, ворожей только обнял меня за плечи и дыханием взъерошил волосы:
-Ему просто было нужно оплачивать мое обучение… Ни, веры тебе и мужества. Просто все, что произойдет дальше – должно так идти. Не противься этому, хорошо?
-Я плохо понимаю о чем ты говоришь, - мне хотелось вырвать руку и убежать на другой конец города, чтобы больше не видеть ни этого проклятого волхва, ни коробок, ни кукол.
-Становиться или не становиться кем либо тебя заставляют обстоятельства, также, шаманами не рождаются, ими просто становятся в определенный момент, чтобы что-то изменить, - откликнулся Джу и провел меня в обитель.
Снаружи здание выглядело невзрачно: серый бетонный купол с прорезями окошек-бойниц. Внутри же царила эклиптика. Овальное помещение с колоннами-кариатидами, окружавшими трапециевидный алтарь и квадратное отверстие родника. Освещавший росписи на стенах огонь танцевал в проржавевших металлических бочках, полных смолой. Изображения были схожи с теми, что пришлось увидеть на коробках, но являлись куда более искусными.
-Я поработал, - бездомный неожиданно возник за моей спиной, - красив, правд?
Я неуверенно кивнула, не зная, что ответить. В этом антали присутствовало нечто необычно-нереальное. Он казался каким-то по-дикому иномирным. Заметив такую реакцию, Синий расстроился. У него вытянулось лицо и пижонские темные очки сползли на кончик носа.
-Джуллар, на кой ты сюда девчонку привел?
-Я хотел, чтобы вы познакомились. Это поможет ей в будущем.
-Она же ни во что не верит! – вскинулся бродяга.
-Интересьненькое дельце, - нахмурившись, и проигнорировав выкрики бездомного я посмотрела на шамана, - моего мнения, ты, конечно, спросить не догадался?
-Да девочка, это его конек! – залихватски щелкнул пальцами Синий, - кстати, позволь представиться по просьбе нашего великого и ужасного проповедника – издевательский поклон в сторону шамана, - небесное Индиго, оно же Бродячее или просто Бродяга. Собственной персоной.
Я посмотрела на него скептически приподняв брови: нет, не спорю. Была определенная схожесть, однако черты казались настолько смутными, что…
-Теперь я знаю. Вы – психи.
-А ты сомневалась… - пробормотал себе под нос Синий и, повысив голос, добавил, - Джулларр, я же сказал тебе: «Она не поверит». Не. По. Ве. Рит. – раздельно повторил бездомный, разглядывая потолок.
Шаман покачал головой и кивнул в сторону заалтарной лестницы:
-Попробуй доказать.
Представившийся божественным духом округлил глаза и поперхнулся:
-Совсем того? – речь сопровождалась характерными жестами, - как я ей ЭТО объясню, если она чурается мира духов, как озлобленной беременной касатки?
-Неправда! – встряла я, - с Анташкой мне общаться приходилось. И ничего – ясновиденье работало!
-Да? А ты не думала, почему так слабо? М?
-Да мне как-то хватало…
-Дура! – огорченно выкрикнул Синий, - хватало ей. Да такой талант любого даже против его желания заставит будущее смотреть. А вот если бы ты поверила, что это возможно…
-Я верю, что это возможно! – мне уже начали действовать на нервы вопли бродяги, - Ведь видела же действие на практике.
-А! Этого мало! Мало, понимаешь?! Тебе кажется это нереальной игрой, потому что ты не чувствуешь действие на себе. Ох, - он ударил себя корявой рукой по лбу, - то есть ощущаешь, но положительное, а не отрицательное. Но этого мало! Ты не воспринимаешь это всерьез.
-Неправда!
-Правда. – Безжалостно добил Синий, - пойдем, покажу.
-Джу? – жалобно спросила я. Мир начинал разрушаться. Из такого материального и привычного он превращался в миниатюрное подобие хаоса, где было невозможно понять что правда, а что ложь, - Джу?
Он покачал головой и посадил кукол вокруг алтаря. Через несколько минут в его руках возникла большая красная свеча, на кончике фитиля которой загорелось ровное пламя, блеснувшее в темных очках нищего.
-Веры тебе, Ни.
Я чувствовала себя маленькой и глупой, и еще – озлобленной и раздраженной. Эти двое решили все за меня, словно им была известна абсолютная и единственная истина, в то время как мне – ничего. Согласитесь, оказавшись в подобной ситуации, начинаешь чувствовать себя не очень-то комфортно.
Мы поднялись на крышу: срезанное полукружье, размером десять на десять метров. Если смотреть отсюда в любую из сторон света, взгляд натыкается только на стены и карнизы окружающих домов. Храм – не слишком высокое здание.
Синий упал на бетон и хлопнул ладонью рядом с собой.
-Падай, давай вместе посмотрим на небо.
Раздраженно вздохнув, я последовала его указаниям и вытянулась на холодном камне. Тяжелое сланцевое одеяло низкого неба, словно придавленное и смятое решеткой проводов, расстилалось над головой. В уши влился шум, необычно сильный, громкий. Мне захотелось вскинуть ладони к вискам, чтобы хоть как-то его заглушить.
-Не смей – прикрикнул нищий и прижал мои руки к бетону. Незащищенная кисть при соприкосновении со льдом начала мгновенно мерзнуть, а действовавший на нервы звон стал сводить с ума.
-Чччеррт, - простонала я и закрыла глаза, расслабившись.
-Смотри на небо, - приказал он, - смотри.
-Ты издеваешься?
-Смотри!
Сквозь провода просвечивали редкие лоскутки свободного пространства. Прутья решетки сплетались между собой в ассиметричные узоры, отыскать между которыми закономерность просто не представлялось возможным. Все попытки найти логику оказывались тщетными, и это разочаровывало и убивало веру в себя.
-Также и шаманство алогично по сути, девочка. И оно также сводит с ума.
-Зачем мне это? – я непонимающе смотрела в небо, стараясь отстраниться от психоделического шума. Однако он навязчиво стучался в двери рассудка, чтобы разнести в доме последнего обстановку до основания, превратить там все в абсолютнейший хаос, - Индиго, тоже мне.
-Я что, не похож на божественного духа?
-Да как-то не очень, знаешь ли.
-Эх… ни во что меня не ставишь, девочка. Неверучая, - он сел на корточки и склонился надо мной, - вот это тебе и мешает, твое неверие. Пока ты не согласишься с шаманством как с существующим, у тебя ни хрена не выйдет. Ну? Понимаешь к чему я? Ни Джулларра не поймешь, ни фетиши обратно не перевернешь. Любая попытка работать в этом направлении - все, обломается. Не сконнектишься и аут.
-Да верю я в шаманство!
-Послушай себя. – Он меня передразнил, - Да верю я в шаманство! Ты в свои слова-то не веришь.
Я села, прикусив нижнюю губу, и не ответила. Голова разболелась, а глаза слезились, не давая рассмотреть лицо Синего. Странник устало вздохнул и притянул меня к себе, потрепал по голове и снова указал на небо.
-В Вате не решетка закрывает от вас небо, а вы закрываетесь этой решеткой от внешнего мира, чтобы остаться сами собой. С детства вас учат, что колдовство – бредятина, от которой необходимо держаться подальше, доказывают ее не научность… и что в итоге? Вы даже не можете противиться шуму, когда вас заставляют усомниться в реальности происходящего. А днощики? Еще хуже. Без связи с водой они ничто!
-Я пытаюсь сломать в себе это, изо всех сил!
-Плохо пытаешься, не мало, а плохо, - отрезал Индиго, - просто обернись вокруг, ты окружена неверием, - он рывком поднялся, - смотри туда…
Пространство вокруг храма заволокло белым вязким туманом, Бродяга взял меня за руку и перешагнул через перила. За его спиной подобно лепесткам подводного тюльпана распустились стрекозиные крылья. Я, едва не запутавшись в собственном шарфе, последовала за ним в лес сине-белых, окутанных пеленой коробок, застывших миниатюрными домиками под решетками проводов. Мне показалось: что-то изменилось. Пространство будто подернулось льденисто-серым полотном, а стенки жилищ нищих вытянулись вверх, принимая очертания тонкого, колышущегося от легчайшего дуновения ветра, тростника: между стеблями скользили дымкоподобные силуэты. Дух ободряющее взмахнул крыльями и, положив руки мне плечи, подтолкнул вперед. Мы вместе прошли по картонным улицам, где сонно ползали синие, фиолетовые пешеходы, но все они разлетались пеплом по ветру, стоило прикоснуться.
Вскоре стало возможным рассмотреть лица этих странных силуэтов и не без некоторого удивления, удалось узнать среди них старых знакомых, с которыми пришлось расстаться давно, еще в школьные годы.
Я остановилась, оглядываясь по сторонам. За моей спиной осталась обитель, в дверях которой мерцал теплый свет смоляных бочек, силуэтом в огне замер Джулларр, вокруг него бесновались тени фетишей, от которых шамана стойко защищал дерзкий маленький мальчишка с задорно-рыжими волосами – Кац-лу.
Я пожала плечами и отвернулась, медленно, словно в осознанном сне оглядываясь по сторонам. Мой взгляд скользил по стенам домов, забирался в мерцающие мягким пламенем окна, чтобы досконально изучить жизнь обитавших там людей.
-Это другой мир…
-Это второе звено, а ты – связь между ними, - Бродяга шел рядом, задумчиво изучая кисти моего шарфа, кружившиеся в замедленном танце на заснувшем ветру.
От его голоса задрожали над головой оледеневшие провода и пробежали по ним первые искры. На голову посыпались маленькие крупинки инея, раскидываемые по сторонам стрекозиными крыльями Индиго. Спешившие впереди тени на секунду остановились и замерли, удивленные нарушенным покоем. Пространство вокруг закружилось, туман загустел и окончательно скрыл в своей пелене коробки-дома. Шум неба разразился оглушительным звоном, однако Индиго только усмехнулся, и я тоже, вслед за ним. Жужжание проводов больше не имело надо мной той власти чем раньше, однако оно сильно раздражало бродившие кругом нас синие тени. Они суетились и сталкивались друг с другом в густом молочном мареве. Один из силуэтов вцепился в мою руку и оттолкнул от Бродяги. Грань разрушилась окончательно, мир, ранее разорванный на две равные части и сияющий обрывками ниток наконец-то сшили в один цельный лоскут.
Через тростники бесконечных фигур мы, я и Индиго, по одиночке пробирались к выходу из леса коробок, на длинную прямую ледяную дорогу, ведущую в переплетение проводов.

Глава пятая.

Тело и одежда медленно растворялись в воздухе, разлетались колкими белыми искорками алого пламени, которое окружало меня. Провода, закрывавшие небо, стали путеводными нитями по бесконечным пространствам Вате. Я словно превратилась в информационный поток, летевший вперед, против течения электрической энергии. Индиго терпеливо следовал за мной…
За каждым окошком-монитором скрывалась человеческая жизнь: люди терпеливо перебирали клавиши, перегоняя сотни килобайт в разных направлениях, в ожидании чего-то необычного, чего-то нового и странного, не замечая, между тем, как чудо окружает и укутывает их своей шалью. Среди этих бесконечных мечтателей и затерялся пятый фетиш.
Где-то в глубине души, я знала, кого нам следует искать: того, кто так удачно атаковал системы сегодня на рассвете. Только обладая способностью переделывать любую энергию под себя, можно провернуть подобное.
Мы промчались над дальними аллеями, читая сотни единиц информации в секунду, принимая в свое сознание тысячи образов и лиц, бесконечно далеких и удивительно привычных, но не находили необходимого.
Мы свернули на около центральные улочки, пролетая над головами спешивших по своим делам антали, закутанных в теплые зимние пальто, и людей, бродивших на морозе с большими зелеными флагами в надежде добиться пересмотра выборов… но там тоже не оказалось того, что надо было найти.
Наконец, возле перекрестка, появилось ощущение, что цель близка. Медленно сужая круги, я спикировала вниз, сложив крылья Индиго за спиной. В руках синеволосой разносчицы газет мерцал зеленым светом последний фетиш – Туйана. Девочка устало прислонилась к стене и закрыла глубокие синие глаза, тяжело дыша и прижимая куклу к груди.
-Благодарю за оказанное доверие, - Индиго вновь появился из-за моей спины и мягко поклонился. От его небрежности на секудну не осталось и следа, однако она тут же возникла вновь – озорным блеском в темных глазах за стеклами очков, - надеюсь, в дальнейшем я смогу быть полезен тебе.
-Что? – я приподняла брови и провела ладонью по ледяной стене, окутанной белым туманом, - прости?
-Ты оказала мне доверие – разрешила сопровождать тебя в мире духов. Я буду теперь с тобой, чтобы оберегать тебя здесь.
-Ну вы и злые нехорошие люди с Джу, все-таки. Навязали мне ваше шаманство, - я криво улыбнулась и принялась издалека наблюдать за синеволосой.
-Это предрешенное, - пожал плечами великий дух и взмахнул переливающимися всеми оттенками синего крыльями, - просто так должно было произойти. Мы всего лишь помогли этому.
Разносчица подняла голову, прядки тонких волос упали на бледное лицо, покрытое мелкими розовыми царапинами и уродливым ожогом на правой щеке.
-Кто здесь?
Это казалось невероятным, но она могла смотреть сквозь реальность на мир духов, слышать их и наши разговоры, понимать и при этом сохранять здравый рассудок.
-Кто здесь? – девушка взмахнула тонкой рукой, с порезанным запястьем и расплакалась, отталкивая от себя паукообразную куклу, вцепившуюся тонкими игрушечными ножками в ее плащ.
-Ни, шаман, - я осторожно приблизилась к ней и принялась выпутывать мохнатые лапки насекомого из белого одеяния. Синеволосая не сопротивлялась, а только зачарованно следила за моими руками, - я помогу тебе.
-С ним нельзя справиться, - покачала головой разносчица, - нельзя, он очень сильный. Он даже не дает умереть мне.
Я сосредоточенно кивнула и продолжила свое занятие. Паук зло сверкнул алыми глазками и, укусив меня за руку, отскочил, шипя, словно подводный дракон. Мохнатое тело начало трансформироваться. Постепенно, миллиметр за миллиметром исчезла шерсть, удлинялись ноги и вытягивалось брюшко. Из мелкого насекомого, перед моими глазами возникал странный антали, в котором словно слилось двое. Четыре руки, четыре ноги, два лица: бледно-белое и загорелое до черноты.
Я отступила к стене дома, бегло оглядываясь, а Индиго ободряюще сжал мою кисть.
С двух сторон улицы приближались высокие тени, полные сиренного пламени. Их силуэты становились четче и четче: антали и люди, - они держали в руках фетиши. Беловолосая женщина в длинной кожаной юбке, бережно баюкала Анташку, сверкавшую черными глазами-угольками. Рыжеволосый человек – белокрылую куклу Санди, высоченная антали, безумно похожая на Арши – Кайо, а последний – низенький сгорбленный старичок – Файктуаша.
Меня окружили бывшие политики, уже десять лет не появлявшиеся в своем истинном облике. Испуганно вскрикнув, синеволосая, попыталась кинуться ко мне, однако была отброшена легким взмахом руки двуликого, в которой из окружавшего нас тумана возник короткий тонкий клинок. Я перевела дыхание, вздох легким облачком пара застыл в окружавшей синеве. Куклы духов фетишей преображались в такие же мечи, как у старшего, а на лицах старых знакомых возникали безликие маски, сквозь прорези которых горели только черные маленькие глазки.
-Приготовься защищаться, - тихо прошелестел голос Индиго над самым моим ухом, а в ладони возникла приятная тяжесть. Я перевела взгляд на зажатый в кулаке осколок хрусталя и выпрямилась, ожидая хода духов.
Анташка атаковала первой, ее лезвие мягко всколыхнуло туман по направлению ко мне, в то время, как я плавно поднырнула под клинок и, распорола краем осколка юбку, оказалась за ее спиной. Кукла двигалась медленно, казалось: густая пелена сковывала движения и не позволяла разгуляться в полную силу. Мне потребовалась секунда, чтобы стянуть с лица ясновидящей маску, и тогда бывшая напарница растаяла, превратившись в еще одну частицу молочного полотна.
Следующим был Файктуаш, нападавший неохотно и неумело. Я парировала один удар, и дотянулась до безобразной маски, тогда фетиш повторил участь Анташки. За гоблином последовал Кайо. Бойки и резкий, однако, тем не менее стремящийся попасть под лезвие хрустального осколка.
Все они словно спешили умереть, лишиться своей маски и своей силы, чтобы освободиться и исчезнуть. Навсегда.
Наконец остался только двуликий, за спиной которого сжалась в комочек маленькая разносчица газет, в ужасе прижимающая ладони к лицу. Настал мой черед бить первой. Кусок стекла, конечно, не смог блокировать меч, клинок проскользил по режущей кромке и задел руку. Из пореза ни пролилось ни капли.
«Будь осторожна! Здесь можно погибнуть и не заметить этого!», - прокричал Индиго за спиной. Его тонкая корявая ладонь сжала мою кисть и словно он начал вести меня. Синхронно мы припадали к тонкому льду, избегая ударов двуликого, синхронно же атаковали, стараясь добраться до двух масок, скрывавших лица.
Синеволосая разносчица с трудом поднялась, тяжело опираясь о стену, и продолжила следить за поединком, в то время как в ее руках возникла свернутая в узкую трубочку газета. Девочке понадобилось всего несколько секунд на замах, и снаряд полетел в последний фетиш-Вешуи. Двуликий резко повернулся, чтобы избежать столкновения, однако мгновения мне хватило. Руки коснулись обеих масок, и кукла исчезла. На ее месте остались только две струйки дыма: синевато-сизая и снежно-белая, наводящая на размышления о просветах в решетке над городом.
Я перевела дух и опустила кусок хрусталя растаявший в начавшем редеть тумане. Девушка кинулась ко мне и вцепилась бледными руками в ворот куртки-плаща.
Шум неба обрушился на нас с новой силой, переплетаясь с голосами проходивших мимо людей и визгом тролебусных колес. Мир духов отступил в тень реальности, и мягко мерцал из темноты домов глазами безликих синих силуэтов.
-Пойдем? – тихо обратилась я к своей спасительнице и взяла ее за руку, - тут у меня недалеко друг живет, можем посидеть у него, попить чая… Кстати, как тебя зовут, милая?
Мне с трудом удавалось заставить свой голос не дрожать, однако, похоже синеволосая не обращала на подобные тонкости внимания. Она широко открытыми глазами смотрела на привычный мир и нервно вдыхала, пропитанный дымом воздух.
-Я Фа… Фаэда, - вместе мы направились к дому Тайну.
-Как ты относишься неработающим лифтам? – с кривой улыбкой задала я привычный вопрос у входа в подъезд.
-А разве он не работает? – удивленно поинтересовался ребенок, указывая на валяющийся на грязном полу белый листок, исчерченный черными иероглифами. Она нажала алую кнопку, и в шахте что-то привычно задрожало. Послышался напряженный шум и визг стальных канатов, металлические створки разъехались, и в маленькой кабинке мы поднялись на восьмой этаж.
Тайну отворил дверь и неприязненно посмотрел на нас:
-Опять кого-то притащила?
Я кивнула и провела девочку вслед за собой. В квартире друга было необычайно чисто, словно весь последний день он без устали убирался, передвигая тяжелые стальные коробки с механизмами.
На кружочках сверкающих дисков возникло три кружки войе, и Фа, схватив обеими руками одну из них, забралась в стоявшее в дальнем углу кресло и устроилась там, поджав ноги. Тайну покосился на нее неодобрительно и, подтянув поближе колченогую табуретку, сел сам, смотря на меня в упор.
-С фетишами справились?
Я кивнула и сосредоточилась, вызывая Индиго. Он мгновенно появился за спиной в своем вечном пижонском обличье и покровительственно положил руку на плечо.
Тайну, слегка удивился, однако сдержано кивнул:
-Все. Понял. А теперь расскажи для особо тупых.
Я зажала руки между колен и принялась излагать ситуацию, стараясь не упустить ни единой детали. Фаэда, навострив ушки, сидела и внимательно слушала все, о чем мы говорили. Готова была поспорить, синеволосая приедет к Джу на ближайшем же троллейбусе, чтобы попроситься в ученицы. Друг за все время рассказа несколько раз переспрашивал, уточнял детали, стараясь разложить все происходившие события по полочкам. Его пальцы чуть нервно дрожали, а лицо побледнело в самом конце рассказа:
-Что ты теперь собираешься делать? Ты хоть понимаешь, насколько это опасно, быть шаманом на территории, принадлежащей Технологическому университету?
-Понимаю, но что мне остается? Арши, Джу, Санди - они тоже далеко не безобидные жители, однако удачно практикуют свое искусство вот уже много лет.
-Я могла бы стереть о тебе всю информацию, - тихо подала голос Фаэда, - мне это совсем не сложно.
-Тогда меня не будет существовать и это станет равносильно тому, что я, в Вате, - незаконная эмигрантка.
-Ты могла бы просто уехать, - мягко заметил Тайну.
-Сбежать из клетки?
-Почему бы и нет? Это даст тебе возможность развивать свои способности, в то время как в стране ты будешь постоянно скована рамками университета, а если добавить к этому постоянную угрозу ареста. Перспективка, скажу тебе, далеко не из приятных.
Я задумалась над словами друга. В них была своя доля истины. Однако было ли правильным с моей стороны лишать Вате Индиго, который твердо решил путешествовать со мной?
-Не беспокойся, - пижонский дух поправил на носу темные очки и хитро обвел синими глазами всех присутствующих, - думаю, Кац-лу справиться с моими обязанностями.
Я возмущенно вздохнула:
-Кац-лу же айнрин!
-Патологический враг государства, подруга?
-Ой, ладно вам, девочки-мальчики, по крайней мере он сумеет согреть наши заледеневшие сердца. Этому городу давно не хватает маленькой локальной весны посреди декабря! – Индиго вольготно развалился на полу и ехидно улыбнулся, - поверь, он не причинит никому вреда, даже несмотря на то, что антали в свое время обошлись с нем несколько негуманно.
Тайну покачал головой и защелкал мышью, перебирая адреса.
-Как ты отнесешься к тому, чтобы отплыть через час на корабле по маршруту «Вате-Патарн»?
-В Соединенную империю? – я удивленно приподняла брови, - ты с ума сошел? У меня даже визы нет в этот колдовской вертеп!
-Это легко решаемая проблема, - Фаэда устроилась рядом с моим другом и принялась что-то быстро ему втолковывать, тем временем, я, хмурая, одевалась в коридоре. Все это мне категорически не нравилось: не нравилось, что не удалось попрощаться с Джу, не нравилось, что мы передаем город в руки мальчишки-айрина, пусть и доблестно защищавшего жителя океанского государства, не нравилось, что мне приходиться вот так вот позорно покидать родину, бежать, захватив с собой только карту и деньги…
-Все будет хорошо, - старался успокоить меня друг, уже когда мы прощались на причале, где стояла на якоре небольшая шхуна с нежно-сиреневыми парусами.
Я не ответила ему, только крепко обняла на прощание и по-сестрински поцеловала:
-Береги Фаэду, передай Джу, что он добился своего, и главное – оставайся таким какой ты есть. Если измениться твоя флегматичная натура – мир перевернется вверх дном. Я постараюсь иногда навещать тебя во снах.
Разносчица повисла на моей шее, щекоча синими волосами щеку, а потом с улыбкой смотрела вслед лодке, мягко рассекавшей теплую воду залива. Некоторое время, я постояла на палубе, смотря на уменьшающийся до размеров иллюзии в сноуболе Вате, а потом – спустилась вниз, в свою каюту, размышляя о том, что не пришлось, а меня заставили стать шаманом.
И хорошо, что я не против.

10.01.05 – 17.02.05.

Ну что же тогда продолжим...

Некромант вытащил из-под плаща нову стопку листов.
- И снова о других мирах (WarCraft)





Глупая Война



"Я выживу! Я буду жить! Жить вечно! Жить вечно... но не во тьме, как мои умершие братья! Я буду жить, как высший эльф! Вечно! Я убегу! Спасусь! И забуду это навсегда!"

- Ну что, пойдем?
- Он что, шутит?
- Похоже! Он еще тот шутник!
Маленький отряд разразился кашляющим смехом. Низкий эльф, стоящий перед пятью десятками развалившихся под сенью деревьев, стремительно покраснел.
- А ну, пошли! - выкрикнул он срывающимся голосом. - Кто тут командир? Я!
- Да ты что! - со смехом произнес кто-то из живой кучи, - А мы то думали - гнолл-инвалид!
Некоторые стоящие эльфы сгибались пополам от смеха. Командир отряда заметно погрустнел и опустился к корням дерева, прислонившись к нему спиной.
- Извините, ребята, - грустно произнес он. - Вам нужен новый лидер. Я даже таракана не смогу заставить пойти туда, куда я скажу.
Сразу наступили тишина.
- Да ты что, Керас! - поднялся с земли высокий статный эльф, - никак, спятил! Не нужен нам другой командир! Мы просто пошутили! Уж очень идти неохота, - он доверительно улыбнулся. - Мы же не такие выносливые, как ты. Пошли, ребята! Посмеялись и, будет.
Керас или не заметил грубой лести или сделал вид, но он тут же пошел впереди отряда, как ни в чем не бывало.
- Лучше бы тебе. Кер, быть командиром, - вздохнул он, - не умею я командовать.
- А кто уговорил нас заняться этой войной? - возразил Кер. - Мы же из-за тебя пошли, а не из-за чертовой нежити!
- Только не вспоминай, на ночь глядя.
- А то что? Они выскочат из тени и, набросившись на нас, разорвут на части? - спросил он замогильным голосом.
- Очень смешно! - решил вмешаться я, - по-моему, Кер, надо быть потише. Мы не так далеко от Даларана.
- Не так далеко?! Да тут несколько миль!
- А у мертвяков повышенные ощущения!
- Повышенные ощущения?! Хорошо сказано!
- Заткнись, Кер. Керас не прав. Ты не подходишь нам в командиры.
- А я и не стремлюсь, малыш!
- Не называй меня так, - спокойно отозвался я - нам не нужны были ссоры.
- Это почему? Разве ты не малыш? - усмехнулся Кер. - Ты же самый ма-а-аленький, - протянул он.
- Хватит! - резко сказал Керас. - Риджи прав - нам нужно быть потише. Сильвана отнюдь не глупа. Мы это знаем. Думаете, у нее нет охраны вокруг города?
- Не города, а кучи развалин, - пробурчал Кер.
- Сейчас и Лордерон и Кель-Талас - всего лишь руины, - сказал я, - и мы будем бороться не за них, а за прошлое, за то, чем они были раньше! И, даст Свет, добьемся хоть каких-то результатов.
- Тихо! - идущий впереди эльф поднял руку. - Стойте!
- Что случилось, Стэмп? - к нему подошел Керас и проследил взгляд эльфа, уходящий в тьму леса.
- Нежить!
Это слово подействовало, как удар молотом паладина! Отряд быстро начал разбирать свой нехитрый скарб. Надевали кольчуги, доставали мечи, проверяли, легко ли достаются стрелы из колчанов.
- С тропы, - прошептал Кер, - быстро.
Пятьдесят эльфов, стараясь не шуметь, медленно двинулись в глубь леса. В шагах ста от нехитрой тропы, протоптанной нежитью, отряд присел полукругом. Лучники взяли "на всяк случайный" прицел. Маги возвели голубоватую сферу. В теории, она должна отвести от нас запах живых. Сквозь деревья и редкие кустарники стала видна процессия нежити. По тропе ехали три труповозки. На них сидело пятнадцать скелетов. Четыре гуля завершали линейку мертвых. Когда они приблизились на максимально возможное расстояние, произошло то, что чуть не заставило меня выбросить душу из тела.
Гули резко повернули головы в нашу сторону и стали со страшным звуком принюхиваться.
- Пропали. - чуть слышно проговорил Кер. И почему-то скривился, как будто от боли.
- Их мало, - проговорил Стэмп и тоже сморщил лицо, как в судорогах.
- Придут другие, - сказал кто-то сзади.
Я сидел в первом ряду, потными руками сжимая лук, и поэтому не видел, что твориться позади. Мне стало интересно, что сталось с третьим "оратором" и я развернулся. Если бы ситуация не была столь серьезной, я бы рассмеялся. Почти все эльфы сидели, кривя лицо и зажимая нос. Даже не удивившись, я повернул голову к тропе - исчез жуткий звук принюхивания гулей, воины смерти уже ушли.
Только тут я заметил, что от страха уже несколько минут не сделал ни вдоха. Легкие, отойдя от пережитого, затребовали кислорода, и я не стал противиться. Но то, что я почувствовал, было ужасно! Никогда я не чувствовал такого запаха. Было такое чувство, что меня зарыли в братскую могилу все умерших орков второй войны! Я чувствовал только запах смерти и гнили. И теперь я знал, что перекосило лица моих доблестных товарищей. Тут удушье пропало. кто-то из магов, то ли не вытерпев, то ли поняв, что жуткая процессия далеко, убрал сферу. Все сразу замахали руками, отгоняя зловоние.
- А ну как нежить вернется, - задал темному небу риторический вопрос Кер. Но никого не волновала какая-то нежить. Жуткий запах был для нас куда более страшным врагом, чем порождения смерти. Я отошел подальше от сферы и упал на "одноместную" маленькую полянку, вдыхая свежий лесной воздух, все же до обилия наполненный всяческими кровососами и отдаленным запахом нежити. Но это - не сравнение...
Все затихли. Было такое ощущение, что каждый из нас понял, как хороша жизнь, когда в ней не воняет мертвяками. В новоиспеченной тишине раздался тихий, но веселый голос:
- Так, признавайтесь - кто испортил воздух?
Мы стали раздуваться от смеха. Кого-то поразила бы такая легкомысленность, но нам было все равно. Мы не были вояками из легенд, с каменными лицами рубящие в капусту орды монстров, только для того, чтобы получить новую работу и благодарность от жителей спасенной деревни. Мы были молоды, несмотря на то, что мы были бессмертны, и мы не могли удержаться от смеха. Несмотря на тех скелетов, что были не так далеко от нас. Уж больно комична была ситуация - прятаться от смертельных врагов в облаке жуткой вони!
- Что ты сделал, Мин? - спросил я эльфа, наколдовавшего сферу, когда надышался воздуха. Мин подошел ко мне с гордым, довольным видом:
- Ну, хоть кто-то спросил! Это, - он многозначительно указал в небо указательным пальцем, - мое лучшее, да, в общем, то и первое магическое изобретение! Специально против нежити! Я совместил обычную сферу запаха со сферой магической невидимости. Как известно, - с интересом слушающие эльфы сразу погрустнели, поняв, что сейчас услышат очередную лекцию, - сфера магической невидимости закрывает совершившего её бестелесной оболочкой, делающей его невидимым, как для простого взора, так и магического. Также, она способна удерживать в себе физические или магические воздействия мага, такие, как, например попытка атаки, то есть попытка нарушения оболочки сферы физическим или магическим путем. Но она нарушится, только если это воздействие воспроизведет совершивший её маг. Или, в крайнем случае, очень сильный маг снаружи оболочки сферы. Как вам также известно, запах не является магическим воздействием, а его физическая составляющая очень слаба. То есть сфера не исчезала, но в ней появлялись, как бы сказать, - он задумался. - Поры! Будь среди этой нежити пусть самый слабый некромант, то он бы засек нас, проведя даже самое слабое магическое сканирование! Но некроманты - более привилегированная часть ихней жизни, точнее смерти. Они не участвуют в таких прогулках по тропам. А о личах и говорить не стоит. В них осталось больше всего от человеческого. А так как скелеты и гули непроходимо тупы, они почувствовав нас, не увидели, что впрочем, неудивительно, а унюхав запах, совершенно успокоились. Кстати, кому интересно - этот запах я собрал в сферу со свежей могилы.
Он оглядел слушателей. Большинство эльфов смотрели расплывчатыми взглядами на тропу. Некоторые шутники повалились на землю, изображая здоровый сон. Ученик Мина - Вейрон, кропотливо записывал сказанное им в какой-то фолиант. Как показалось мне, речь Мина была не такой уж и длинной, чтобы так по-хамски отзываться на неё. Я, например все понял. И даже подготовил пару вопросов.
- Слушай, Мин. - спросил я унывшего мага, - а через эти... поры нас не могли заметить гули?
- Справедливый вопрос! - в глазах мага сразу загорелся огонь. - Гули воспринимают врага, как полную физическую плоть, состоящей из полного числа конечностей. Здесь же они видели только обрывки. Как будто кого-то разорвало на части.
- Но они же любители мертвой плоти! - воскликнул я, - они должны были попытаться сожрать нас!
- Нет, нет, нет! Все не так. У этих мертвяков повышенная чувствительность к окружающему миру, но она не совпадает с их зрением. Они видели куски мяса, но не воспринимали их таковыми.
- Да уж, - протянул я. - Тут черт ногу сломит! Как ты все это предугадал?
- Логика, мой друг, логика.
- Когда не хочется объяснять, ссылаются на логику! - почему-то зло процедил Кер.
- Тебе еще нужны объяснения? - удивился Мин. - Я же только что...
- Послушайте, может, вы успокоитесь уже! - вмешался Керас. - Нам, конечно, повезло и все такое, но нежить может вернуться в любую минуту. Эта процессия не обязательно первая за этот день! - он взглянул на, начинающее темнеть и затягиваться угрожающе черными тучами, небо. - Пора устраиваться на ночлег. Здесь. Очень удобная полянка. Да и ветви от дождя закрывают.
- От дождя? - спросил Мин, - какого до...
В этот момент ему на нос упала большая капля.
- Пожалуй, твои деревья нам не очень то и помогут!
- Останемся тут. - скомандовал командир. - Вы знаете, что делать.
Тут же закипела работа, в которой каждый знал свое место. Они делали это каждый день. Пятнадцать раз.
Шестеро молодых магов, во главе со Стэмпом, пошли по тропе - в их обязанности входило в трехстах шагах от места стоянки растянуть сигнальные сферы. Также модифицированные Мином, они заставляли слышать их сигнал только живым существам. Раньше, они просто начинали жутко пищать. Еще семь магов ставили водонепроницаемую сферу. Остальные маги, в числе трех, разводили "бездымный" костер, тоже изобретенный эльфом, с именем, похожим на одно из взрывчатых изобретений гоблинов. Остальные эльфы раскладывали походные вещи, стелили рваную, но чистую скатерть. На ней раскладывали еду шестеро эльфиек-воительниц, которых заставили заниматься этим бесполезным, по их словам, делом превосходящие их по численности мужчины. Я же занялся расчисткой поляны, от всякого мусора - большего мне не доверяли. Магические способности у меня были не сильно развиты, да и не был я таким хорошим следопытом, как Стэмп. Была бы здесь дичь, я бы показал им всем, как надо стрелять из лука! Но сейчас мне оставалось просто наблюдать за остальными, таща подальше от поляны гнилую корягу.
- Тебе помочь, Элма? - с невинным видом осведомился эльф по имени Джект у одной из эльфиек. - Ты наверно устала!
- Отстань, Джекти! - прорычала Элма и начала раскидывать походные тарелки по скатерти со скорость сюрекенов. - Достал ты меня!
- Почему, Элма? - взмолился эльф. - Ведь ты знаешь, что я люблю тебя! Чем я не нравлюсь тебе?
Многие засмеялись, но это не трогало Джекта. Он никогда никого не стеснялся и ничего не скрывал. Своими ухаживаниями он каждый день доводил Элму до белого каления.
- Отстань от меня! - покраснела девушка. - Найди себе другую подружку!
- Мне нужна только ты! И точка!
- Отвали, - сквозь зубы процедила она и продолжила уже другим голосом. - Прошу к столу, дамы и господа!
После еды, когда отряд съел свою маленькую порцию еды, Керас начал свою каждовечернюю речь:
- Вот уже пятнадцатый день мы идем, через этот чертов лес. К Даларану. Городу магов, ныне лежавшем в руинах. Для того чтобы мстить! Чтобы убивать, а точнее освобождать мертвых от цепких пут этого подобия жизни. И я хочу спросить вас - не ослабло ли ваше желание сражаться? Не боитесь ли вы врага?
- Нет! - ответил ему единогласный возглас.
- У меня вопрос, - мне очень не хотелось задавать его. - Почему мы не напали на мертвяков? Если наша цель - битва с ними, то чего мы ждали? Еще ни одного монстра не постиг наш карающий меч! Чего мы ждем!
- Ты прав, Риджи. - Ответил командир. - Мне самому стыдно, что я не отдал этот простой приказ! Я думаю, мы бы проиграли!
- Их было гораздо меньше, да и сражаться они не умеют!
- Пришли бы другие, а мен так не хочется, чтобы кто-то из вас погиб!
- Тогда в чем смысл нашей войны? Убегать и прятаться?
- Ты прав! Ты снова прав! И, когда мы дойдем до Даларана, я попытаюсь изменить ситуацию! Обещаю!

* * *


Даларан! Даже сейчас этот разрушенный город внушал уважение! Уважение к тем, кто погиб за него с его именем на устах. Мы наблюдали за ним с очень удобно стоящей скалы. Не огромной конечно, а так, на уровне города. Он казался пустым, но то и дело, то тут, то там мелькали грязные кости скелетов, сбитых в отряды, звериные тела гулей, обнюхивающих каждый угол и даже фигуру рыцаря смерти, посетившего город утром.
- Похоже, будет весело! - с довольным видом произнес Кер, не отрывая взора от развалин.
- Ты уже знаешь, мой план? - спросил Керас.
- Думаю, да. Врагов немного и мы в состоянии с ними справиться! Можно занять одну из тупиковых площадей и избегнуть окружения. Они нам не соперники!
Мне так не показалось.
- А тебя не удивляет такое маленькое их количество?
- Нисколько. Сильвана не считает нужным держать мощный гарнизон в этих ненужных руинах. Все её громадное войско скоплено в Андерсити.
- Их больше нас в три раза. - бросил Стэмп. - У нас есть шансы.
- А что если уничтожить охрану врат и прилежащих к ним территорий и скрыться под изобретенной мной сферой?
- У них наверняка есть некроманты.
- Вот мой план. - сказал Керас и все обратились в слух. - Мы зачистим зону врат и пойдем на юго-восток, в самый угол. Там меньше всего врагов, и эта площадь ближе всего к нам. Там и устроим оборону.
- Да уж, пятьдесят эльфов берут город! - усмехнулась Элма.
- Город, похоже, совершенно не нужный нежити, любимая!
- Отстань!
- Я думаю, план приемлем. - высказал я свое мнение. Как никак, они же не будут нападать на нас всей толпой, всем количеством! Главное, чтобы этот рыцарь смерти был далеко.
- Голосуем? Единогласно!

Наш отряд двигался в двухстах шагах от тропы, параллельно ей. На пути к Даларану не хотелось лишних стычек и последующего выманивания нежити из города. Стэмп и Мин ши впереди, обеспечивая нам информацию, о приближающихся врагах, которых к счастью не было слышно.
- Может, отдохнем, главный? - спросил кто-то усталым голосом.
- В гробу будешь отдыхать! Всего третий час идем! Не позорься!
- Я думаю, нам все же стоит отдохнуть, - странным голосом сказал Стэмп.
- И это говоришь ты! Самый выносливый эльф, среди нас! - тот командир встретился глазами со следопытом. - Что случилось?
- Они идут!
- Что?!
- Я чувствую присутствие нежити! - сообщил Мин. - Спереди, Слева, Справа и соответственно сзади от нас! Мы в окружении. Нежить в тысяче шагов и быстро приближается!
- Их много?
- Много!
- Все на тропу! Там у нас больше шансов! Доставайте оружие! Бросайте лишнее!
Пятьдесят эльфов бросились к тропе, по пути бросая еду и вещи! Когда все были готовы, Стэмп предложил:
- Отдыхайте. Отдадим свои жизни подороже! Они будут через несколько минут.
- Неужели, нет шансов? - севшим голосом спросила Элма у сидевшего рядом Джекта.
- Всегда есть шанс, любовь моя, всегда есть шанс. Всегда!
- Приготовиться! - вскричал Керас. - Они здесь!
И тут мне стало по настоящему страшно! Скелеты не торопились! Они мрачными отрядами выходили из тени лесов со всех сторон! За их спинами медленно, как будто готовясь к прыжку, двигались гули! С десяток некромантов уже покрыли себя сферами защиты! Только сейчас я понял, как хочу жить и, как глупо все получилось - не будет мести, а будет лишь бессмысленная смерть. А раз смерть, то пусть будет бой! Последний бой, в котором нужно заглушить чувства страха и боли, а включить в голове музыку боевых барабанов, отбивающих ритм боя... или секунды, оставшиеся до твоей смерти! И пусть я самый младший из них, я заставлю даже мертвых помнить обо мне! И не теряя ни секунды, я первым встретил толпу скелетов, перешедших на бег! Полное окружение! Бой спина к спине! Только защита!
Несмотря ни на что, отбивались мы довольно бойко - топор Кераса имел потрясающее действие против скелетов, Мин сотворил какое-то заклинание, от которого скелеты просто теряли связь между конечностями и распадались! Но тут ему пришлось сильно защищаться - некроманты поняли опасность! Элма со страшной скоростью крутила обоюдоострым мечом, Стэмп, врезавшись в толпу врагов, закрутился, как смерч, оставляя вокруг себя пустое пространство! Потери были невелики, и это придавало сил! Лучников у нежити не было, но это было даже плохо. Без лидера, мертвые умели лишь бездумно атаковать, не используя тактики и боевых построений. Но тут я ошибался! Внезапно, скелеты отпрянули от передней линии и на смену им бросились гули! Это было настолько неожиданно, что мы даже не успели организовать защиту и атака гулей забрала жизнь шести эльфов! Но это были еще не потери. За спинами врагов показалось свободное пространство! Они не были бесчисленны! Мы можем справиться! Но тут гули отскочили назад и вперед снова встали скелеты. С гулями, которые были хороши в внезапном нападении, справиться было легко. Теперь же нам снова нужно было готовиться к внезапной атаке трупоедов! Но все же мы держались! И в противовес повышению нашего боевого духа, ударили некроманты повышенным сплоченным ударом! Их целью, что не удивительно, стал Мин! Огромный огненный шар вырвался у него из-под ног, превратив мага в пепел, а также с десяток окружающих его скелетов! Взрывной волной накрыло Стэмпа, и он повалился на землю оглушенный! Подбежавшие гули завершили дело! Если бы Мин не сражался в отдалении, то погибло бы намного больше! Нужно было атаковать некромантов. Они неосмотрительно подошли поближе, стремясь увеличить мощь своих атак! Судя по всему, они готовили еще один файербол! Еще парочка таких шариков и потери будут ужасны! Я толкнул в бок Кера и указал на некромантов, попутно отрубая одному из скелетов голову. Тот молча кивнул.
- Атакуем, во время очередной атаки гулей, - прошептал я. Кер, также, тихо кивнул.
Но гули заставляли ждать! Впрочем, ждать оставалось недолго - ресурсы скелетов заканчивались! Наш отряд мог гордиться этой битвой, которая вполне может стать победной! Сейчас было не время для тактических излишеств, нужно было заняться врагом! Один из скелетов замахнулся на меня дешевой кривой железкой! Простой отвод и у скелета разрублены ребра! К сожалению, ребра не требовались ему, чтобы драться и он продолжил заранее проигранную драку со мной! Он попытался достать меня колющим ударом, но я просто отошел вправо и мой меч разрубил его напополам, лишив позвоночника! Эта маленькая победа придала мне сил, но это чувство длилось недолго. Меня атаковали сразу три скелета, и я ушел в глухую защиту! После нескольких минут обмена атаками, я наткнулся на что-то ногами и упал. Это был посох Мина, зачарованный, не сгоревший в огне. Скелеты заторможено не атаковали меня, пока я был на земле, и теперь платили за это! Схватив посох, я с силой метнул его во врагов, прыгая следом! Поваленных скелетов уже не было сложности зарубить! Я возликовал! Убить зараз троих врагов - это пик моего совершенства! Врагов у меня не было, и я гордо оглянулся. Все было просто замечательно! Нас оставалось около тридцати эльфов! Но магов осталось только двое, да и те истощенные. Некроманты знали, кто опасен для их жизни и не ошибались! Их редкие файерболы оставляли широкие просеки в наших рядах, а я не мог уличить момент, чтобы напасть! Но этот момент не заставил себя ждать - гули бросились вперед! Я увернулся от одного монстра, поцарапав ему спину, и стал искать взглядом Кера! К моему горю, Кера я нашел, но именно в этот момент его разорвали не куски! Попробую действовать один! Отвлекать воинов сейчас не следовало! Обойдя гулей со спины, я прокрался к некромантам. Именно, прокрался, ибо волна гулей являлась последней в этой атаке! Если не считать небольшое количество скелетов и некромантов. По счастливой случайности, никем не замеченный, я добрался до некромантов и встал у них за спинами. Воскрешатели мертвецов, уничтожив всех до единого магов, совсем осмелели и даже не потрудились создать защитную сферу! Это стало их роковой ошибкой! Я нанес уже два смертельных удара, когда на меня как будто налетело буря! Я успел заметить черные латы, и тут же меня смел с земли удар ужасной силы! К счастью ничего, не сломав, я упал в нескольких метрах от некромантов и стал свидетелем ужасной картины - это был Рыцарь Смерти, тот с кем не пожелаешь встретиться даже врагу. Один из самых мощных тварей, порожденных нежитью! Гули расступились. Они давали своему хозяину добить этих упорных остроухих! Он стоял перед переглядывающимися воинами и ждал. Чего? Атаки. Он хотел драться один на один! И неудивительно, что вперед вышел Керас. В помятой броне, израненный, но смелый. Он решил умереть героем. А что это смерть, никто не сомневался. Один удар, только один удар нанес командир. Левой рукой Рыцарь Смерти схватил боевой топор Кераса, а другой - вонзил свой черный меч в его тело, пронзив броню! Он остановился, он ждал! Ждал следующего. И тут, оглянувшись на Элму, вперед вышел Джект. Сильный боец. Но у него не было шансов, против такого врага. Все понимали, чего хочет он!
- Нет! Что ты делаешь? - Вскричала Элма. - Не глупи!
- Я сделаю это ради тебя!
Мне показалось, что Рыцарь Смерти ухмыльнулся и тут его меч превратился в размазанную полосу - настолько быстро и сильно атаковал он Джекта! Но тот был готов! В состоянии непокорной жертвенности, он был быстр, как берсерк! Джект резко пригнулся и бросился вперед, в попытке зайти врагу за спину, но тут Рыцарь провел еще один удар, но уже в области ног. Джект успел подпрыгнуть, но меч тупой стороной задел его и он упал, ударившись головой об камень! Воин Смерти занес меч, и вопль Джекта заглушил горестный крик Элмы. Не глядя на убийцу, она подбежала к умирающему эльфы и что-то прошептав, поцеловала его в губы. И резко, внезапно атаковала! Один из концов её обоюдоострого меча вонзился врагу в руку, но она продолжила успех и за долю секунды, она развернулась, и другой конец вонзился ему в живот! Яростными глазами смотрел он на отбежавшую, уверенную в его смерти Элму - эльфийку, женщину, первое живое существо, сумевшее достать его! И Элма поняла это. В её глазах пролетело прощание с миром, с друзьями и она сказала:
- Иди сюда, мразь! Сразимся один на один! Там, где никто, - она посмотрела на бездыханного Джекта, - не будет мешать.
И она спокойно пошла в глубь леса. За ней двинулся Рыцарь Смерти. Измученные эльфы радостно переглянулись. Вот оно! Их шанс! Дорубить нежить - раз плюнуть! Главное дать Рыцарю уйти! И даже когда прошло несколько минут, никто не торопился атаковать. Я так и остался лежать на земле. В надежде на то, что нежить не заметит меня и даст мне зайти им за спину.
- В атаку! - вдруг вскричал один из эльфов. - Это же нежить! Они не устают и не боятся! Они ждут! Нужно атаковать и бежать!
Когда до эльфов дошел смысл его слов, никто не задумался, не остановился - все бросились вперед! Их гнал в бой страх! Страх перед подкреплением! Но не успели первые воины добежать до первых рядов мертвого воинства, окровавленное поле битвы накрыла тьма, и я тут же понял, что мы проиграли. Горгульи! Гадкие летающие создания! И их было десять! И возглавлял их не кто иной, как Повелитель ужаса! Нетрезим! Пошли секунды! Очень долгие! И в каждую секунду умирал кто-то из нас. Один, второй, уже десятый пали под страшным натиском огромного вампира! И снова мне стало страшно! В горячке боя я ничего не боялся, но вбежать в толпу моих умирающих братьев - для меня это выглядело глупо и бесчестно по отношению к самому себе - я не хотел умирать! Не хотел. И я нашел решение. Глупое, до смеха, но единственное. Притвориться мертвым. Подползти к ближайшему гулю и скрыться в ауре его запаха. Ужасного и не дающего нежити возможности найти меня. Пока я доползал до ближайшего гуля, битва закончилась! Они все были мертвы. Неизвестна была судьба Элмы. Но я видел ответ в её глазах. Я остался один. Нежить ушла и все, что я видел, была мрачная фигура Повелителя Ужаса, стоящая на фоне заходящего солнца. И тут я понял! Этот факт был совершенно посторонним, но мне он показался важным. Повелитель Ужаса. Сколько их осталось в Азероте? Известных нам - эльфам, да и другим дружественным расам? Один был убит Артесом, еще двое Иллиданом, двое последних - Сильваной. И если мои подсчеты верны, рядом со мной стоял последний Нетрезим, участвующий в недавний войнах. Вариматас! Такого его имя. Сильнейший из рабов Сильваны. Сейчас он стоял, склонив голову, глядя, то в сторону Андерсити, то в противоположную - к Азероту. Оглянувшись в последний раз, он тяжело вздохнул.
- Я вижу тебя, высший эльф. Встань.
Мое тело тут же пробила дрожь! Кого я задумал обмануть? Нетрезима?
- Не бойся! Встань.
Дрожа от страха, на ватных ногах, я подошел к вампиру, ожидая быстрой смерти, но его намерения были не такими.
- Возьми это, - он протянул мне небольшой сверток, с завернутым в него каким-то круглым предметом. - Унеси это. Куда угодно. Но не отдавай его мертвым.
Увидев мой потрясенный взгляд, он объяснил, обращаясь к северу:
- Сильвана умна. Это неоспоримо. Но зря она так верит в непоколебимость верности своих рабов. - вдруг он насторожился. - Беги! Они идут сюда! Беги к морю!
Не слушая его, я бежал! Бежал с такой скоростью, как никогда в жизни, сжимая в руках спасительный сверток! Не потому что боялся его потерять! Мои мышцы были напряжены до предела! И кулаки были сжаты мертвой хваткой! Я бежал! Я не слышал, не чувствовал сзади погони! Но бежал! Ловил шанс! Бежал! И в этом беге я думал. Не о том, как быстрее бежать и как нужно спастись. Нет. О том, как хороша жизнь. На фоне моей радости, все беды, волнующие моих друзей из отряда были настолько мелочны. Что такое неумения командовать Кераса? Пижонство Кера? Радость науки Мина? Странная, совершенно детская любовь Джекта к Элме и её глупый героизм? Зачем все это? Зачем война? Зачем битвы? Наша глупая война! А как все было хорошо! Какими мы были героями! Эльфы из поверженного Кель-Таласа идут мстить! Как мы веселились, шутили. И кричали во весь голос! Конец Нежити!!! Зачем нам это нужно? Ведь главное - жить! Неважно как. Главное - чувствовать! И не создавать себе приключений, с риском для жизни! Какая простая мысль! Все так просто! Сейчас я прибегу к нашему поселению, на берегу! И всем, всем расскажу её! И все поймут! И пойдут за мной! Мы поплывем в Азерот, и будем жить с людьми и гномами! И не будем воевать! Как хорошо!
Сколько я уже бегу? День, два? Я не устал, я не голоден, не хочу спать! Ведь это ерунда! Я вижу берег!! Я близко! Близко дом! И тут в дерево вонзилась стрела. От неожиданности, я остановился. И тут же пожалел об этом - появилась усталость и голод! Нежить! Они догнали меня! Я рванул с места! Нет! Меня вы не получите! Стрела! Еще стрела! И вот целый дождь из стрел затмил небо, видное между крон, уже редких, деревьев! Резкая боль! Одна из стрел вонзилась в левое запястье, как жало! Но наплевать! Боль - ничто! Жизнь - все! Бежать! Вот и берег! Вода! Море! Теперь налево. Еще боль. Спина! Еще! Еще. Плевать! Я вижу наши скалы! Где нежить еще не искала нас.
Я выживу! Я буду жить! Жить вечно! Жить вечно... но не во тьме, как мои умершие братья! Я буду жить, как высший эльф! Вечно! Я убегу! Спасусь! И забуду это навсегда! Наш дом! Там меня ждет мама! Всегда улыбчивая, она и сейчас улыбнется, увидев меня! "Ты вернулся, Риджи! Мы все ждали тебя! Так долго ждали!".
Да! Я еще ребенок! Мне всего шестнадцать лет! Для эльфов еще младенец! Но мама - это то, что никто из нас не предаст! Хмурый в боях, я буду веселый, как ребенок рассказывать ей о своем спасении! И она поймет меня! И мы все уйдем отсюда! И забудем это навсегда!

Над скалами вился густой черный дым. Черный, как смола. Мы никогда не разжигали в скалах такой огонь! Я тут же все понял и обессилено рухнул на колени! Еще две стрелы вонзились мне в тело. Они умерли. Их убили! Но я не должен останавливаться! Вперед! Я должен спастись! Я укроюсь в скалах! Поднявшись с колен, я пробежал метр и рухнул на землю. Все мои друзья! Эльфы! Братья! Мама! Мертвы! Я уже чувствую топот костей по песку. Стрелы. Много стрел! Во мне было желание, была мечта! И я не чувствовал боли! Теперь её нет ни мечты, ни желания жить! И мои глаза, наверное, от навернувшихся слез, закрылись навеки.





.

« Игра в Себя »

Глава 1.

Таинственный незнакомец.

« Я шел по пустой улице. Ночной город сиял огнями фонарей, здания с горевшим в окнах светом казались, необычайно красивы. Раньше я думал, что ходить ночь по лесу одному не просто страшно, жутко, но, то ли время сыграло шутку с моей пустой судьбой, то ли судьба со временем, мне постепенно начали нравиться подобные прогулки. Когда я заходил в ночной лес, меня окутывало, какое то странное чувство, не то чтобы страх, мелкая паника или недостаток адреналина, нет, наоборот тьма в лесу казалось манящей. Не сама тьма, как отсутствие света, а та неизвестность, неожиданность, что скрывалась в ней. Конечно, мне было известно, что дело это не безопасно. Ночью в лесу может много что произойти, но я ничего не боялся. Страх присутствывал всегда, как у каждого нормального человека, просто я знал, что ничего не случится, вообще ничего. Так оно и было. Это должен сказать довольно скучно, когда ничего не случается. Кто -то, назовет такую возможность даром, я например часто, как бы предсказываю события и если я этого события боюсь, даже подсознательно, не ощущая того, но понимая, то оно не случится. Оценивать людей, тоже своеобразный дар. За это я себя ненавижу, уж очень много раз оказывался прав, когда не хотел того. По одному взгляду понимать состояние человека, знаете ли, надоедает. Задавая вопрос : «Как ты» или «Что случилось» уже заранее зная ответ, спрашивая только для приличия. Хорошо, что это не так уж часто. »

Пашка бросил ручку. И зачем мне сдался этот дневник ? Я вроде бы не девчонка !
В момент слетев со стула парень оказался на диване. Дома нечего делать, н е ч е г о ! Звонок друзьям не удался, подруг дома тоже не оказалось. Ладно, пойду прогуляюсь один. Он слез с дивана. Только найти бы чего поесть. В холодильнике оказалось пусто.
Ладно, заодно и перекусить куплю. С этими словами он оделся и вышел из квартиры. Февраль, время когда зима еще и не думала отступать, выдался не столь холодным. Естественно Пашка направился знакомой, уже не одну тысячу раз пройденной дорогой, в лес. В лесу было прекрасно, дул легкий ветерок, чуть слышно стрекотали птицы. Пашка много во что верил, а особенно сильно в магическую природу леса. Идя по тропке он вдруг оступился. Вать машу, какого лешего ! Вдруг, оглянувшись, Пашка увидел человека. Довольно низенький дедушка в шапке ушанке спокойно брел по лесу что то напевая. Остановившись рядом с парнем дедушка сказал – Лешего ищешь ? Пашка на секунду ошалел, и не поняв, что все таки заставило его сделать это, моментально ответил – Да. Зачем же тебе в такой час леший то ? – не унимался дед – Его утречком надобно искать на рассвете. За советом, снова выпалил парень – Хочу понять самого себя, а не могу. Мда, дед почесал затылок, ну что ж, проблема, иди парень звериной тропой, до человечьего шага, там дерево будет, не такое как все, вот там и лешего найдешь. Пашка не успел ничего ответить, как рухнул поскальзнувшись на льду. Когда он встал от деда и след простыл, причем простыл буквально, следов на снегу не было, только борозда, которую парень, упав, проделал носом. Ладно, подумал он, пускай так, кого тут только не встретишь, и обернувшись вновь увидел знакомую звериную тропку, по которой не раз уже ходил. Тропа была узкой, а ветки над ней склонялись все так же низко. Ну, подумал еще секунду парень, вперед, и пошел по указанию деда. После получасового блуждания по звериным следам, ободрав все щеки и куртку, Пашка заметил, что следы, как и сама тропа кончаются, но на их месте появились свежие следы от валенок. Так я чего то не понял, промолвил Пашка, тут же ничего не, он не успел договорить, по тому что сделав шаг вперед увидел казалось невозможное. Лес мгновенно из зимнего превратился в летний, причем деревья были явно не поволжского происхождения, а какого он даже затруднялся сказать.




Добавлено в 20:25:



Книга 1 – Эксперимент


Глава 1
СОН.

Ветер. Кругом темно. Неслышно ни шороха. Холодно. Ветер. Луна – белая как снег.
Ее свет разливается по земле, деревьям, колышашимся от ветра, и чем-то напоминает сияние Ориона…..
Вдруг, где то недалеко, что то хруснуло. Резкий скрежет. Паша огленулся.
В темноте ничего не было видно, но между деревьями что то виднелось.
Он подошел к дереву, которое по форме напоминало некую рогатину. Дерево было похоже на березу, такое же белое и высокое, как береза под окном его дома, но тем не менее сильно отличалось от нее. Лишенная черных «тигриных» полос и местами покрытая какой то зеленоватой слизью, оно имело большую пышную крону, на которой виднелись маленькие белые цветы. А сверху спускались длинные отростки напоминающие лианы. Что то виднелось в дали.
Вдруг Паша услышал резкий гул, похожий на звук работы старого дизельного двигателя. Оглянувшись он увидел стену, серую как стойка Бальмонта и небольшую металлическую дверь, открывавшуюся в разные стороны. Снова раздался гул и за ним последовал неимоверной силы взрыв. Взрыв – как рассудил Павел. Он покачнулся и упал на колени. Взрыв раздался сова. Павел увидел, как от стены отвалился кусок, и услышал крик. Он побежал к двери. Дверь была автоматическая и сразу открылась, как только он приблизился. В узком коридоре люди в белых костюмах метались из стороны в сторону, попутно выкрикивая что то на непонятном языке. Паша ни слова не мог разобрать из их речи, он лишь стоял в проходе и смотрел, как вдруг кто то подбежал и прыгнул на него. Человек, напоминающий Эдварда Ньюсона, упал сверху на парня и накрыл его своим телом.
Павел тут же встал и увидел что на человеке лежал железный кусок оторванный от стены, а с губ его каплями падала розоватая кровь. Паша понял, что незнакомец спас ему жизнь, но почему то его охватило странное чувство, он не знал этого человека,
и в то же время он, как будто, знал его всю жизнь, или хотя бы половину ее.
Вдруг снова раздался оглушительный взрыв. Паша оглянулся и ……..


- АААА…. - Крикнул он вскакивая с постели. Господи, что это было ?! ФУуууу..
На его лице было ярко выраженное недоумение. – Что, что это было, … сон ?
Сон, да это был сон… Паша подошел к окну, красивые зеленые кроны деревьев медленно развивались перед его глазами…. – Да, это был сон – убедил он себя еще раз. Просто дурной сон. И словно замечтавшись он стоял и смотрел в окно,
как вдруг раздался телефонный звонок.



Глава 2
Телефонный звонок

- Алло – раздался звонкий девчачий голос - Привет Паша, как дела? - Привет Аля, нормально – ответил он.
- Ну как, к Илье на день варенья пойдешь ? – снова сказал голос. – Даа.. конечно. – А подарок ты ему купил ? – голос преобразился и принял более ехидный тон. – Конечно купил, еще бы, а ты как, собираешься ? - Да нет увы, - грустно отвечал голос, меня родители дома оставляют с сестрой. – Жаль! – В этот момент Паша сделал такое выражение лица. как будто он смотрит на шпиона, и не хочет выдать ему какой то секрет. – Мне тоже, ну Чмоки там его за меня, хи хик..-
казалось что голос становился менее звонким.. – Обязательно Илья, когда приду, передам, что ты велел себе сам себя поцеловать – громко, чуть ли не органным тоном крикнул в трубку Павел! Из трубки доносился сильнейший хохот.
Постепенно хохот утих. – Ну как, остыл ? - спросил Павел. - Ты как догадался ? – задал встречный вопрос Илья.
Твой ФЭЙС, да не узнать то ! - Паша сделал акцент на слове ФЭЙС, как будто хотел подчеркнуть важность момента.
- А причем тут ФЭЙС ? - Да не причем, все равно шутка не удалась. - Мда, обидно… - Илья понизил голос.
-Ладно, снова начал Паша, подурачились и хватит, у тебя сегодня во сколько ? -Кто ? - Конь в пальто! Днюха!
-Аааа .. к шести приходи и Альку тоже захвати, познакомлюсь хоть…. – Ладно прейдем вместе. Пока. – Покедова…
Паша положил трубку. Ну вот, у него днюха блин. Ну что ж, надо подарок покупать идти.
Паша поел, оделся и через несколько минут вышел из дома и направился к магазину.


Глава 3
За подарком

Паша вышел на тротуар и пошел прямо по улице. Вокруг были только дома и редко выглядывающие из-за них деревья. В лицо дул свежий, прохладный ветер и редкие капли дождя напоминали, что сейчас осень. Он свернул налево и остановился перед светофором. Простояв некоторое время, он заметил, что сигнал сменился на зеленый и уже собрался идти, как его кто-то окликнул. – Пашка ! – Он обернулся и увидел, как к нему приближается небольшая человеческая фигура, одетая в белую куртку, черные, как у него джинсы и туфли на высокой платформе – это была Аля. – Пашка блин, подожди! – крикнула она снова. Аля была девушкой среднего роста, красивая, ее коричневые волосы и голубые глаза везде выдавали ее. У нее был очень упрямый характер, из-за которого она часто попадала в переделки, но который очень помогал ей жить, ведь она всего добивалась сама. Паша имел такую же твердую и упрямую натуру, а знаком зодиака его был Рак. Нельзя было сказать, что он был по уши влюблен в это немного безбашенное создание, но эта несовместимая система Рака и Стрельца как-то оправдывала себя. Они каким-то неестественным образом уживались друг с другом, нравились друг другу и были очень хорошими друзьями. – Ну вот, догнала… - еле проговорила Аля запыхавшись. – Так, куда идем ? – спросила она. - В магазин, подарок Илюхе выбирать. – Отлично, я тоже с тобой пойду. Когда у него то..? – Сегодня к шести, кстати он хотел чтоб ты пришла ? – Даа? Познакомится хочет ? – Ага. – Ну что ж, приду, ты только зайди за мной. – Ладно зайду. Да, он сегодня такое вычудил…..
По дороге в магазин, Паша рассказал Але утренний Илюхин прикол…. - Мда , круто он тебя… - Он, по моему это я его …
- Ну ладно мне ваше не очень, а все-таки чмоки. – она быстро поцеловала его в щеку и побежала домой.

Выбрав подарок, новый ДВД– фильм, он тоже пошел домой. Переходя дорогу Паша заметил, что вдруг в глазах что-то стало расплываться, но не обратив на этот факт должное внимание, спокойно направился к дому.


Глава 4
Собственно торжество…

По пути к другу , Павла постоянно преследовало какое-то незнакомое чувство, ему казалось, что он спит, а его кто то будит. Что с тобой? – спросила его Аля, когда они уже подошли к двери. – Ничего, все в порядке. – немного пошатываясь ответил Паша. – звони..
Аля нажала на круглый, деревянный замок, по форме напоминающий смайлик. – Веселый наверно парень, раз такие звонки делает – произнесла Аля. –Да, он прикольный перец, хороший друг, в общем он тебе понравится …. Паша не успел договорить, как его прирвал голос Ильи. – Ну и хто тута ? А, привет Пашок, а кто эта дама? - Паша хотел что то сказать. Но Аля перебила его: - Я Аля – сказала она.
- Приятно познакомиться. – ответил Илья – ну, проходите. Внутри было тепло, не так как на улице осенью. Из комнаты Ильи доносилась
ритмичная музыка Скутера. Пройдя в комнату Павел увидел Гришу и Дениса. Гриша сидел на кресле с гитарой в руках и пытался что то играть. А Денис, из-за своей фамилии Ковылев получивший прозвище «Ковыль», расположился на своем постоянном месте – у компьютера.
Эти люди, казалось, неимели ничего общего с массовой общественностью. Гриша был высокого роста, примерно как Илья, имел длинные волосы, носил майку Street Gues и постоянно таскал за спиной двуременный портфель красного цвета, старый и местами порванный, который, казалось пора отправлять в музей или на мусорку. Коричневые джинсы, гриндерсы и неизвестно чей балахон подчеркивали его индивидуальность. У Дениса тоже были длинные волосы, которые он завязывал сзади косичкой и по этому издалека чем-то напоминал Брюса. Ходил в синего цвета джинсах, иногда в черной куртке и вечно носил с собой свою бандану. У него тоже имелись стилы, но в отличии от Гриши, который надевал и носил их постоянно, и по любому поводу – до той степени, что носы их стерлись, а подошва начала отходить и неизвестно сколько он их перешивал и переклеивал – более скромно относился к своему внешнему виду, и надевал их нечасто.
Вообщем лучшим описанием этой компании, что только можно было придумать, было – Собрание Панков Идеалистов Города.
После коллективного надерания ушей имениннику все отправились к столу, который был накрыт не как иначе – по царски. Сладостей хватало, лимонад (хотя ребята предпочли ему пиво, ставшее уже народным напитком, но родители, как будто зная заранее, купили Доктор Дизель, получивший в народе прозвише «Русская Солярка», из-за своего противного вкуса. Иногда казалось, что туда на самом деле подмешали бензин, причем в пропорции : 1гр пива – 30гр бензина ), фрукты и др. вкусные вещи. Но все же пришлось съесть и так нелюбимый Алей гороховый суп. Затем настал момент вручения подарков. Хотя все знали что Илья любит ручных мышей, никто не знал, что Аля их боится . Это был самый прикольный подарок. Хотя при вручении ручной мыши Дашки, у Дениса, собственно пытавшегося вручить, на голове оказалась тарелка супа. А Аля после этого еше пол часа просидела не слезая со стола. И несмотря на такие мелкие неприятности торжество удалось на славу.

Глава 5
Что то не так…

Попрощавшись со всеми Паша, Аля и Гриша пошли домой. Им было по пути. И ребята согласились проводить Гришу. Проходя «Дом Природы» Паша спросил : - Слушайте, у кого нибудь, хоть раз было ощущение, что вы как будто спите и вас пытаются разбудить ?
- Да – мгновенно ответил Гриша – после травки. Шучу, шучу…. Вообще то да, было пару раз : Вижу я однажды как мне училка по математике пятерки в дневник ставит, одну за другой. А потом как встанет, как подойдет ко мне, как начнет трясти, со словами - Ну что будешь учиться?! Открываю я глаза и вижу: стоит моя училка по математике рядом и одной рукой меня трясет, и говорит : Будешь ты учиться или спать ? А другой мне двойки в дневник, одну за другой впендеривает…. Тогда я и понял, какое это приятное чувство…
- Нет, это не то, брось ты придуриваться. – ответила Аля. – Да. У меня такое постоянно…
Никто не заметил как они вышли на дорогу как вдруг услышали резкий звук тормозов и машинный сигнал. Это был сигнал приближающейся десятки. Аля, не зная что делать стояла посреди дороги закрыв лицо руками. Паша на секунду растерялся, но в тот же момент опомнился и пробежав 3 метра оттолкнул ее в сторону. Оглянувшись он увидел надвигающуюся машину и не мешкая, сам прыгнул в сторону. Но понял, что совершил ошибку. Еще одна легковушка была уже перед его лицом. Момент был близок. Паша закрыл рукой лицо и ….. Ничего не произошло. Он услышал нервный вопрос Гриши : - Что случилось ? - Вы видели, Видели …. – сказал он. – Видели что?
Как ты спас Альку ? - Нет, как меня легковушка перееха… Паша не успел договорить. Внутри него все горело. В глазах все расплывалось.
Он чувствовал что его словно кто-то трясет, так сильно, что тело казалось сейчас развалится. Паша упал на асфальт. –Какая машина, тут нет машин…. Что за ааааа – слышал он поникающий голос Гриши. - Пашка, Пашкааа..аа… - пыталась что то сказать Аля. Её лицо - последнее что он видел, по тому что в мгновение потерял сознание.


Глава 6
Эксперимент

В сознание Паша пришел сразу же. Открыв глаза он увидел, что его, держа за плечи трясет какой то человек в белом халате, и синей, непонятной одежде. Он постоянно что то говорил, но Павел ничего не мог понять из этой речи. Человек судя по всему был доктором, так как на плече его был уже знакомый всем знак Красного Креста. Доктор перестал трясти парня, и снова попытался что то сказать, но его перебила женщина, вошедшая в комнату. Они стали между собой. В речи их прослеживались и английские, и русские, французские, и немецкие слова – так что можно было сделать вывод, что язык представляет смесь нескольких языков. Но основную массу выражений составляли совершенно незнакомые слова. Немного поговорив доктор повернулся к Паше, указал ему рукой на небольшой экран, висевший над его головой, на стене, включил его. На экране появилось изображение человека. Он подошел к кровати, лег и заснул. Паша понял, что ему предложили выспаться. Он утвердительно кивнул головой. Доктор и женщина вышли, свет в комнате погас, и Паша, как он сам того не хотел, непринужденно заснул. И снова он увидел тот сон. Вот снова темно, он стоит у того дерева…. И вдруг как будто какой то взрыв произошел в памяти. В мозгу мгновенно возникли миллиарды картинок звуков, и тут же исчезли. Паша открыл глаза. Рядом с ним на кровати сидела Аля, в белой сорочке, неподалеку на кресле расположился Гриша, а рядом с ним Илья и Денис, за своим постоянным местом – у компьютера, который форме напоминал небольшой ноутбук. В комнату снова вошел доктор. – Ну как дела у наших героев ?
Спросил он. – Все в порядке Виктор Сергеевич. – Ответил Паша. – Память ко мне вернулась. – Ну что ж, пойдем пройдемся – снова сказал доктор. Паша встал и они вышли из комнаты. Пройдя по узкому коридору Доктор спросил : - Ну как прошло, как самочувствие ?
- Нормально – ответил Паша. – Все было нормально, только будили вы меня долго. – Ничего – сказал доктор – это нормально. Ты как старший группы должен был проснуться последним. Да, и спасибо что спас Алю. Ее мозг мог не выдержать нагрузки. – О чем вы говорите?
- О машине, из под которой ты ее вытащил. Она мола испугаться на столько, что умерла бы от страха. – Но это не… Ну вот Матрица 4 нафиг! – проговорил Павел. – Что, что ? – Да ничего, так … Да, зачем вообще было совать нас в эту, эту… Виртуальную реальность?
- К тебе еще пока не совсем вернулась память. Ну ничего, это нормально. Это был важнейший эксперимент. Мы хотели установить, сможет ли человек прожить там, сможет ли он отличить что реально, а что нет. И для этого мы выбрали вас. У вас есть какие то способности, которые помоли вам …. А что бы не травмировать вашу психику мы смоделировали наше прошлое, где то около 200 лет назад.
Вы кстати уезжаете сегодня. – Да это я помню. Доктор, а там мы видели сны, они могли быть вещими? – Чесно говоря Паша, незнаю, мы первопроходцы и что там могло быть мы можем только представить. – А сколько мы там были ? - Два с половиной месяца. А что?
- Да так , ничего. Я просто видел один нехороший сон…. Но ничего…. Так это был просто эксперимент ? – Да, просто…

Илья, Гриша и Денис уже были в машине. Паша оккуратно посадил Алю. – Подождите! – раздался крик сзади. Павел обернулся. К нему подошел Доктор Виктор и протянул небольшой браслет. – Что это ? – спросил Паша. – Да так, браслет – ответил Доктор – может вы еще вернетесь суда. Павел поблагодарил его и сел в машину. Звука мотора совсем не было слышно. Машина просто приподнялась и они поехали. А Доктор Виктор еще долго стоял и смотрел им в след. Красное солнце заката опускалось за горизонт. Простояв еще немного он произнес запомнившуюся ему тогда фразу : «Да, это всего лишь паршивый эксперимент».


КОНЕЦ.

Панды.
Шум дороги властвовал в пустой квартирке. Приглушенный танцующей пылью свет лился через открытое окно, заполнив все вокруг городским запахом. Внезапно скрип ключей в замке стальной двери раздался на лестничной клетке. Несколько поворотов и замок открыт. Вскоре в квартирку зашла красивая девушка. На голове у нее был венок из цветов и трав. Они немного завяли за время прогулки, но если бы их напитали чистой сияющей водой, то они обязательно бы ожили.
Квартирка была просторной, большую ее часть занимала всевозможная техника от самых маленьких радиоприемников и трех сотовых телефонов до двух холодильников. Все это шумело и гудело, но громче всего был шум машинных двигателей с улицы.
Нездорово кашлянув, девушка, срывающимся на бег шагом поспешила на кухню. Телевизор был включен на ОРТ, но шла очередная реклама пива. Тут зазвонил один из сотовых, но она, не обращая внимания на мелодию из «Бумера», налила себе стакан воды. Глаза у нее увлажнились, но в современности многие могли бы понять терзающий ее недуг.
Проглотив таблетку и запив ее стаканом воды, девушка мешком опустилась на мягкий белый ковер на полу. Ее слабое дыхание не слышно было уже на расстояние метра. Лишь по легкой дрожи угадывалось ее состояние.
Интерьер квартирки был оформлен в серебристо-белой гамме, напоминая больничную бездушность. Техника же, стоящая повсюду, словно присосалась к своим местам пиявками. Единственно, что здесь еще казалось живым, это чахлый венок на белокурой голове, да кулон - серебристый полумесяц, устремивший свои острые концы к Небу.
Когда ее взгляд прояснился и восстановилось дыхание, она подняла глаза на экран телевизора. Там уже прошла вульгарная реклама, и теперь показывали репортаж про родившуюся в зоопарке молодую панду. Медвежонка кормила с бутылочки женщина в белом халате и хирургических перчатках. Все это выглядело несколько обыденно после первого репортажа о клонированной овце.
Белокурая девушка пошевелилась, чтобы сесть по-турецки. Так она еще больше стала похожа на одинокого ребенка-альбиноса.
Задетый локтем кипельно-белый столик зашатался, и апельсин скатился на пол. Он остановился у правой пятки девушки. Она еще некоторое время смотрела на него, но потом опять взглянула на маленькую панду на экране.
Неподвижная, она превратилась в статую, но продолжала смотреть еще не окаменевшими глазами на экран ТВ. Задумчивый взгляд ее голубых, как пьедестал бессмертия, глаз, был обращен внутрь.
«Вот и я теперь заперта внутри этих стен и механизмов, как апельсин в своей корке. Неужели она настолько приросла, что если ее отодрать, я буду также уязвима?.. – думала она, вконец каменея».
«Бумер» продолжал завывать. Небо еще более потускнело, что не приходилось сомневаться – Луны видно не будет. На улице не осталось красок кроме серых, а черные и без того, превратились в бездны.
С последним блеском звезды промелькнула последняя мысль белокурой, - «А что же было раньше?».
Шум, пибиканье, взрывы на шахтах и хаос атомов. Апельсин почернел изнутри. Стресс мчится на черном мотоцикле. В серебристо-белых комнатах сидят статуи, лиц их не разобрать…

Темный лесной и немного заброшенный лесниками лес. Ночью он оживает сткрежетом, стуками... Еле заметные давно не хоженые тропинки вообще не видны, и лишь слабое воображение подсказывает ногам куда можно ступать, а где большая шипастая голова откусит что-нибудь по самое бедро.
Так и не разобравшись в том, что заставляет его ходить ночью в одиночку по неизвестным лесам, Емни шел вперед, привычно улавливая глубоко в своем сознании образы гарпий, горгулий, баб-йог, висящих на деревьях и правда как заправские йоги. Сзади тихо ползла здоровая синяя змея, мечтающая его сьесть, любой корень казался лишь немного шевелящимся одеревеневшим волосом главной колдуньи леса, которая всегда наблюдает за путниками, стараясь не выпускать их...
Это был его далеко не первый поход такого рода, и, в целом, ему уже приходилось самому себя не успокаивать, чтобы окончательно не успокоить, потеряв всю мифическую связь с сообществом духов.
Конечно, каждый лес отличается предоставляемыми образами страхов и иллюзий, каждый лес по-разному принимает человека ночью, который к тому же знает лишь примерное направление своего движения и совсем не прочь поменять его на пару часов или на пару ночей, на пару недель, месяцев или лет...
Емни лишь недавно возобновил поиски леса, когда Хозяины кладбищ его уже не пускали к себе... Да и не просто не пускали, последний в качестве предупреждения даже оставил ему отметину, колдобину, дырку. На просвет ее было очень хорошо видно, если уговорить парня встать спиной к солнцу и направить свой взор чуть выше центра ключицы и слегка ближе к его правой руке...
Когда юноша уходил в воспоминания, всколыхивая большие глыбы пыли в своей памяти, духи теряли над ним власть и покорно ждали его возвращения... А у Емни перед глазами мелькали отрывочные ничем не примечательные встречи с цельными проникновениями мира духов - кладбища, имевшие своих Хозяинов, леса с Химерой в центре, холмы с одноглазым Циклопом... Приятно было попить с ними бессознательный чай, поговорить на бессмысленные темы и уйти, оставив снова и снова пугать, бродить, сниться...
Отогнав стаю летучих мышей, Емни чего-то вдруг вспомнил один из своих разговоров с первым найденным им Хозяином - то было не такое уж и старое кладбище очень малочисленной теперь деревеньки, где даже часовни не было, а река, текшая неподалеку, летом пересыхала, оставляя лишь надеяться на обильные снега... Хозяин был похож на белое прозрачное покрывало, летящее кубарем через заросли чертополоха - то и дело от него отлеплялись куски "материи", чтобы впиться в надгробия, поправляя их, или в оставленную днем редкими людьми еду, поглощая ее...
Юноша, который тогда был еще мальчиком, едва сдерживался от того, чтобы убежать оттуда, но, как только он решился на это, понял, что ноги не слушаются его... Он лишь тихо свалился на колени, пролепетав пару сумбурных звуков, наверно, в идеале обращенных к богу...
Остановившись в паре метров от живого мешка, сидящего почти по-японски на земле, дух оторвал от себя значительный кусок и вперил его в лоб Емни (а может он был тогда еще Инме)...
- Ночь уже. Уходи. Не твое время сейчас
- ...
- Бойся и уходи. Вставай!
Мальчик послушно, словно гуль, поднялся на ноги.
- Развернись и иди.
Тяжело вздохнув, Емни вышел за общую ограду и побрел в деревушку...
Вдруг налетевший ветер заставил опомниться и споткнуться пару раз... Куртка распахнулась, пойманная под полы порывом. Дырочка чуть слышно засвистела, заставив весь мир замолчать и остановиться...
Ветер дунул еще раз, как бы вновь пробуя, убеждаясь, что не ошибся... И задул снова в силу, меняя то и дело направление, из-за чего отверстие издавало разные звуки...
Емни быстро и нервно вскочив, запахнув и застегнув на все замочки куртку, придавив длинной ладонью центр своего маленького, отозвавшегося мучительной тупой болью, циклона, побежал, ощущая безумный и животный ужас перед лесом, ветром, деревьями... Побежал, как в первый раз, когда всего лишь ходил наблюдать за подснежниками, которые зазвали его глубже и глубже...

Мое первое произведение. К сожалению, я так и не смогла придумать ему название. Если у кого-нибудь появятся мысли по этому поводу, буду только рада.

Я медленно прогуливался по аллее среди тополей, уже сбросивших с себя листву. Я не знал, что заставило меня сегодня, в этот пасмурный день, выйти из дома и пойти к единственной достопримечательности в нашем городке – обрыву, с которого прыгнул какой-то писатель, разочаровавшийся в жизни, но, проходя мимо шумных кафе и магазинов, я понял – мне хотелось одиночества. Размышляя таким образом, я добрел до тропинки, ведущей к площадке на дне обрыва, где собирались поставить памятник в честь писателя-самоубийце.
С сожалением подумав, что вечером надо будет опять закупиться газетами, адресами из Интернета и искать себе работу, звоня по телефону, я понурил голову и с самоуничтожающей иронией вспомнил о вежливо-приторном отказе на мой последний запрос.
«Вот тебе и высокий мужчина-шатен в возрасте 33 лет с опытом работы в самых различных областях».
Угрюмо изгнав эти мысли из своей головы, я ускорил шаг и свернул на тропу.
Несмотря на то, что поток посетителей иссяк еще в середине лета, я осторожно шагал, почти надеясь, что вот сейчас, у меня на пути возникнет турист, мое одиночество будет нарушено и мне придется вернуться домой.
Но, так и не наткнувшись на кого-либо, я дошел до обрыва. И вдруг я краем глаза заметил движение. Осмотревшись, я увидел девушку в развевающемся красном платье с широкими рукавами, которая отрешенно смотрела на дно. Подойдя ближе к краю, она оглянулась и посмотрела на меня. Завороженный взглядом, я буквально мигом оказался рядом с нею и утонул в золотом свете ее кошачьих глаз. Спустя секунду она нежно обняла меня, и я провалился в забытье…
Я снова был маленьким мальчиком, которого ругала растроенная мать. Кажется, я разбил ее любимую стеклянную вазу…
Оглядевшись, я обнаружил себя в старшей школе, на экзамене, перед учителем. Я вспомнил, что не смог тогда сдать его…
Я провожал свою девушку, будущую жену, до крыльца…
Я был на своей свадьбе, в строгом черном фраке. Посмотрев налево, я увидел свою невесту, одетую в безупречное белое свадебное платье. Услышав, что священник произнес последние слова обряда, я поднял фату и поцеловал девушку…
Я играл со своими двумя детьми, это была двойня, мальчик и девочка…
Я провожал тех же детей, но уже старше, в первый класс, и, вспомнив гордость, испытанную мной тогда, похлопал их по плечам…
По телевизору сообщали о внезапно разразившейся эпидемии гриппа в городе. Известны смертельные случаи. Я переключил на другой канал…
Я сидел у постели своих детей, они умирали. Моя жена тихо плакала в соседней комнате…
Я на похоронах. Рядом со мной рыдающая, теперь уже во весь голос, женщина. В могилы опускают гробы с моими детьми. По щекам у меня катятся слезы…
Я осторожно веду свою жену по белым коридорам психиатрической больницы…
Картина повторяется, я на кладбище. Провожаю свою жену. Вокруг стоят люди, пытяющиеся меня успокоить……………
Я лечу вниз с обрыва. Разрозненные мысли бродят у меня в голове. Я ничего не чувствую, когда достигаю дна площадки с основанием для памятника. Сверху, колыхаясь на ветру, медленно опускается ярко-алая ткань, и я проваливаюсь во тьму.

Вот хочу поведать вам свой рассказ. Надеюсь он вам понравися:
БАБУШКА.
-К тебе пришла от Марина!- объявила мама, войдя в мою комнату.
- Марина??? Не может быть!!!!!!!!- воскликнула я.
-Не буду вам мешать,- сказала мама и вышла.
Маринка моя лучшая подруга. Мы дружим с ней с детства. На каникулах она уезжала к своей бабушке в деревню. Она хотела быть там всё лето, но приехала почему- то через неделю.
-Маринка, что случилось?
Маринка только вздохнула.
-Маринка, не молчи!- настаивала я.
-Это грустная история.
-Расскажи, легче будет.
Маринка ещё раз вздохнула и начала свой рассказ:
-Для меня было счастье увидеть свою бабушку, через столько лет разлуки. Она очень постарела за эти годы. Стала плохо слышать, тяжело ходить. Она так старалась к моему приезду, что в конце дня у неё поднялось давление. Мне стало жаль её!!!
Обстановка в квартире была очень чисто и аккуратно. Бабушка любила порядок. В этот день мы говорили с ней до полуночи.
-Давай ложиться! Ещё утром поговорим!- сказала бабушка.
И я легла в чистую, постеленную специально для меня, красивую постель. Я долго не могла уснуть, всё ворочалась и вспоминала разговор с бабушкой. Мне так хотелось сделать ей что- то такое, что бы было ей очень хорошо. В жизни моей бабушки не было много радостных событий. Когда ей было одиннадцать лет началась война и её отдали к евреям в прислуги. Она была служанкой всю войну. Бабушка так и не доучилась. После войны она пошла работать на завод « Красный октябрь», чтобы прожить. Вскоре она познакомилась с моим дедушкой. Они поженились. У них родились двое детей: девочка и мальчик………
Её дочка, то есть моя тётя, уехала в Польшу. А мы уехали в Москву и она осталась совсем одна. Прошло уже десять лет. Я стала уже совсем взрослой.
Утром бабушка встала раньше меня и уже успела приготовить мне завтрак.
-Доброе утро!- поприветствовала она.
-Приветик!
-Как спалось?
-Нормально, а ты как?
-По-прежнему.
И весь день мы провели вместе. Разговаривали. Я делилась с ней своими секретами и тайнами, помогала ей по хозяйству. Вечером вышли в её уютный дворик, сели на старенькую скамейку и смотрели на луну.
-Как хорошо, что ты приехала ко мне, дорогая моя!- сказала она.
И её голос показался каким- то странным. В нём была какая- то сила, но она пугала. Страх овладел мной, я хотела крикнуть, но промолчала. Бабушка налила чай и мы сидели, смотря друг на друга. По окнам хлестал ветер, а нам было тепло и так хорошо. Я до сих пор вспоминаю этот вечер. Мы сидели допоздна.
-Уже поздно! Нужно ложиться спать. Давай в постель!- скомандовала бабушка.
Я послушно пошла в свою комнату. Бабушка заглянула ко мне и нежно сказала:
-Спокойной ночи!
-Приятных сновидений!- откликнулась я, но дверь уже закрылась.
Я ещё не знала, что это «СПОКОЙНОЙ НОЧИ» было её последней фразой. Я узнала об этом утром…. Она оставила меня. А я так и не успела сказать ей самого главного. То что я её очень люблю!....
Маринка зарыдала, а я вспомнила про свою бабушку………

Звуки бубна всплывали на этой опушке теперь уж слишком редко, заставляя всерьез задуматься об истинности звуков и об жизни звуков в этом месте. А ведь когда-то шаман прожил здесь немало времени, находясь одновеременно и в единении с природой, с собой, но и любил встретить гостей, помочь им, поговорить с ними за чашкой деревянного чая леса.
Теперь шаман тот уже почует, наверно, под землей червей, а может и до сих пор скитается по путям своим, нехоженным и странным... О нем теперь почти уже никто и не помнит... Не помнят те, кому он помогал, кто и ему несознательно отплачивал тем же... А он приходит тогда, когда о нем помнят - каждое явление окружающей среды требует, чтобы о нем помнили, чтобы знали, что оно точно есть и всегда будет...
И если звуки бубна раздавались совсем редко, то сейчас бубен жил своей, музыкально-ритмичной, жизнью в руках шамана, завернутого в некое подобие шкуры. Емни помнил о нем и не обижал его исчезновением, не серчал его седины свойе глупостью, а просто молчал и слушал.
... том... том... том... то-то-том...
Ритм оборачивался вокруг кистей, вокруг тела, проникая внутрь и оставаясь снаружи... Звуки заставляли замолчать все события пространства, всю структуру мироздания, заменяя своим эфимерным и маложивущим телом манну небесную...
Вот огоньки на ладонях заплясали ярким цветком, сознание полетело над опушкой, поднимаясь в высь, над колючими верхушками сосен и мохнатыми загривками дубов...
- Бубен твой... звук твой... песнь твоя, когда ты - песня, когда ты - звук... когда ты - бубен...
- Не держи себя... не держи мир... отпусти...
Кисть ударяла невидимой кямлой по такой же мембране, издавая вибрацию мира, волны которой сдвигали пласты мироздания, чтобы зажить самостоятельной жизнью, вернув сущее на место...
Шаман возвращался тогда, когда его звали... когда он был нужен.
- Присядь, Емни, если ты еще носишь это имя, - немного морщинистый рот духа растянулся в подобие легкой немного жесткой улыбки...
Мягкие корни осины приняли его, пожалев обезумевшее от страха сознание... Пожалели, лишь потом осознав, какую ношу взвалили на недоступные материально плечи...
Шаман плясал вокруг сидящего в мягкой траве Емни, извиваясь всем телом и издавая то тяжелые, то легкие звуки своего бубна. Деревянные браслеты и ожерелья вторили ему, не давая повода напоминать им о назначении...
Кто бы ни оставался за пределами лесной опушки, кто бы ни поджидал юношу за краем его резко сузившегося мира... да чтобы ни произошло в самом этом мире, все остается и ждет свободы, отпуска и выпуска из цепких лап его сознания.
Такой человек странный, боится и привязывается одновременно, пытается мстить и дарить подарки, обнимать и выбрасывать на помойку без тени какого-либо сомнения...
- От-пус-ти, человек...

Но на этот раз шаман не пришел, не отозвался неподалеку бубен, наверно, помнящий еще первого бога... И Емни остался один на залитой лунный светом полянке, где можно было заметить при достаточно хорошем настрое небольшую ямочку - все, что осталось от давно засыпанной временем землянки. Деревья плавно обступали почти ровную площадку, лишь слегка выпирая ветвями вверху, как бы сознательно сокращая жизненное пространство птиц над поляной...

хоккей. рассказов у меня есть, в основном внимания достойны миниатюры.

одну из них и выложу.... старую и затёртую уже.
----------------------------------------------------------------------------------

Бывает в жизни и так: о похоронах речи нет
и мертвечиной от него не пахнет, а
человек-то уже неживой.
Харуки МУРАКАМИ

Свеча на столе. Одинокая, одинокая свеча посреди не менее одинокого стола.
Она мечтала когда-то быть весёлым и озорным костром в поле, повзрослев и
растеряв чистоту ощущения мира она уже мечтала стать огнём напалма, огнём
крематория, яростно гложущим полураздетые, обугливающиеся тела.
Но она - только свеча. Маленькая и одинокая свеча посреди не менее
одинокого стола. И каждый вечер за этот стол садится жалкая и одинокая женщина,
она зажигает свечу, она даёт ей жизнь, которая скучнее забвения. Одиночество
жалобно, жалость - отвратительна и мы отвернёмся, мы спрячемся, забьёмся в
щель - лишь бы не отдать хоть капельку сочуствия этой маленькой женщине сидящей
за столом, лишь бы не понять - как это: сидеть за столом и разговаривать весь
вечер с тишиною и свечой...
Я был там. Я сидел за этим столом, я пялился на эту свечу. Я слушал
эту женщину, получившую сегодня великий шанс - шанс выговорится, раз и навсегда
выкричаться, выплакаться в латанный сюртук такого всё же доброго мира. И я
слушал её, и засиделся у неё допоздна... пока не почуствовал, как многие до меня -
что пора уходить, и уходить навсегда. Я презирал себя, я ненавидел себя - но
я должен был уходить, осознав своё бессилие, воистину человеческое бессилие -
положить себя на алтарь чужого счастья.
Спустя дня три, ранним утром по дороге на работу я проходил мимо этого
серого и неуютного дома. Посреди двора стоял облупившийся уазик, и четыре
человека, лениво и с нежеланием матерясь, грузили в него грубо сколоченный
из обычных досок ящик. Я всё сразу понял и осознал, но всё же, влекомый
болезненным, мозахистским любопытством, подошёл к небольшой кучке соседей, с
наслаждением наблюдваших за этим маленьким событием их королевства, и спросил:
- Кого хоронят?
Внушительный армянин с безмерно волосатым торсом сатира презрительно
оглядел меня и лениво сквозь зубы ответил.
- Да так, дуру какую-то. Газ, понимаешь, закрыть забыла и спать легла. А
оно всё возьми и рвани. - посмотрев в сторону людей, с наслаждением куривших
перед жадно раскрытым чревом уазика он вдруг добавил доверительным тоном - У
меня джип под её окнами стоял, всю краску осколками поцарапало, представляешь?
Рука как-то сама рванулась вперёд, разбивая мягкую, упруго-поддатливую
жирную плоть...
Уже сидя дома и наклеивая пластырь на разбитую губу я вдруг отчётливо
увидел каким-то внутренним зрением: как эта маленькая и одинокая женщина
досидела тот вечер наедине со свечой и молчанием, как прошла на кухню, с
леденящим спокойствием, без тени сомнения открыла все четыре комфорки на
плите и спокойно, не задерживаясь ни на минуту, пошла спать, как и
всегда, как тысячи дней до этого. Как тяжелые волны пропана, вырвавшиеся
наконец на свободу из нержавеющих коридоров труб, начали медленно заполнять
квартиру, вытесняя из неё пары затхлости и одиночества, медленно и спокойно
наступая, осознавая свою победу и окружающее бессилие. Как сжалось до точки, едва
не погасло вдруг пламя догорающей свечи - чтобы вспыхнуть затем, расцвести
огромным цветком огня и смерти и понестись с рёвом и смехом вперёд, по душным
и так опостылевшим комнатам....
....................................................
Мечта свечи наконец-то свершилась. Женщины? Наверное тоже.

Мой бред...Конец скоро допишу...

Положив на наковальну тяжелый молот, Литель устало вытер лоб и хмуро вышел из кузни. Закат… Уже двадцать лет он видит этот закат. Солнце тихо уходит за реку, окрашивая ее воды в цвет крови. Тучи на небосводе становяться золотыми, миг…и солнце скрывается. Кажется будто небо не может сразу отдать солнце реке и они тихо и упрямо перетягивают золотой диск, словно две собаки – кость. Литель замотал головой и вернулся в кузню. Прошел еще один день.
Однажды вернувшись в свой дом Литель осознал, что это не его дом. Ему рады, но рады по обязанности и по привычке. Собака кидается в ноги каждому пришедшему в дом, не делая разбора между своими и чужими. Младший и средний братья уж давно отстроили новые избы близ старого родового гнезда. Сестры шлют гостинцы из-за реки, где нашли свою семью. Стареюшие родители заняты внуками, вечно сетуя, почему же он так и не нашел невесты. Литель устало кинул связку дров на пол. Деревянные стены, льняные скатерти, стол, утварь-все это не его и не для него. Почему? Он не любит этот дом. Он не хочет в него возвращаться. Литель стал топить печь и коля лучину недоумевал, отчего же он не может найти себя… Вот бы уйти, уйти к солнцу, что пожирает река. Найти верных друзей. Вот бы уйти…
Владычица Троп, путей и дороги подняла глаза от своей работы и улыбнулась. Отложив пяльца, она взяла со стола чашу и подвинув к себе серебрянное блюдо, стала аккуратно лить по краю вино. Наполнив дно она стала вертеть блюдо по движению солнца:
Тропы, Дороги
Перепутей оковы,
Свяжите, стяните
Дверь отворите.
Вырвите душу
Покой заберите.
На перекрестке
На век завертите.
Тайны откройте,
Не дайте вернуться,
Пылью укройте,
Помогите проснуться.

Вино в блюде закипело и Владычица стала шептать еще быстрей:

Вырвись из плена,
Ступи на Дорогу,
Я обещаю счастье и горе
Мне поклонись и отступятся годы.

Литель недоуменно вскинул голову и топор ударил его по пальцу. Схватив со стола какую-то тряпку он стал заматывать порез. Полотно быстро потемнело.Вино в блюде стало кровавым.

Крылатый Итсив,
Направь на истоки
Нашего брата,
Из далей далеких.




Открой ему Путь,
Благослави на Дорогу,
Ты знаешь что делать…
Пусть он приходит.

Вино расплескалось на столешницу и чуть было не испачкало рукоделие, но Владычица лишь улыбнулась. «Если ты приведешь его, Итсив, я дам ему новое имя… Я назову его Юивелем.» Блюдо чуть качнулось и остановилось. По замку разнесся задорный смех Владычицы.

Литель раздраженно смотрел на руку. Порез был очень глубоким и кровь никак не хотела останавливаться. Перетянув руку плотным жгутом, он смыв с пола кровь и прополоскав полотенце, завернул рану в полотно, стянув края пореза. Растопив наконец печь, он лег на свою лавку и стал смотреть в окно. Родители вернулись через два часа после заката, благо дома братьев рядом. «Наработался, бедный…»- прошептала мать, укрывая его простыней. Отец лишь покачал головой и вздохнув отправился спать. Вскоре во всей деревне уже погасли огни…
Чуть ближе к рассвету на дороге появился путник. Молодой человек, в старом понощенном плаще и с мечом за спиной спокойно вошел в деревню и остановился на крыльце трактира. За ним бежал большой пес, дворняга, чем-то неуловима похожая на своего хозяина. Переглянувшись спутники безошибочно нашли дом Лителя. « Зачем он ей, Сильвия? Зачем?»- собака только чихнула в ответ. Путник развязал котомку и достав флейту стал тихо наигрывать. Печальная песнь быстро разнеслась по округе, казалось, что даже птицы затихли. Деревня просыпалась.
Летиль проснулся от звуков флейты за окном. Бродячие артисты? Нет... Их песни всегда веселы. Мелодия недававшая уснуть, была печальна и тосклива.

А если я не соглашусь? Ведь из каждого безвыходного положения на самом деле есть выход, только он нам не нравится... Причём активно! Соглашаться не хотелось. Ещё минут пять и от моего решения уже ничего не будет зависеть, я просто упаду в пропасть. Мост из лиан доживал последние мгновения. Издав какой то утробный звук, я подтянулся к нависающим корням карликовой сосны и вылез. Да-а! Давненько мне не приходилось вызывать своим появлением такую бурную радость! Они что голодали несколько лет?! Кэрлы скалились и подпрыгивали предвкушая роскошный пир. Кольцо сжималось медленно и неотвратимо. Может сказать им что я ядовитый? Вдруг резкий звук прозвучавший со стороны леса заставил всех прислушаться. Звук повторился и словно что-то лопнуло, в воздухе запахло азоном. В одним миг, топча друг друга толпа кэрлов развернулась и помчалась от меня прочь.
Не сказать, что я был разочарован, но обескуражен точно. Отказаться от " деликатеса" в виде человека? Нонсенс! Ну вот! На шее отчётливо чуствовалось чьё-то дыхание. Сзади никто не мог стоять, там просто небыло места!
- Ты кто?- голос был хрипловатый, но приятный.
- Человек, -почему-то шёпотом сказал я.
- М-мм.. это то и так ясно! Вон какой гон тебе кэрлы устроили! Я тебя не о биологическом виде спрашиваю!
- А о чём? - уже начиная злиться, но не двигаясь заорал я. Сказывалось напряжение последних суток. Не так то просто удирать по лесу от этих тварей и хотя бы приблизительно соображать в какой стороне база.
- Чего ты орёшь? Звать тебя как?- голос был терпелив и спокоен.
- Дрон..
-Ну и ладненько, ну и хорошо. На базу проводить?
И тут я обернулся... Она стояла просто в воздухе прямо над пропастью. Именно стояла, а не парила или летела. С виду типичная девочка - подросток, с явно не ангельским характером и поведением. Это сразу чувствовалось, по выражению хитрющих глаз и всего облика. Неужели Витима?
- Ага, - кивнуло нахальное дитятко.
- Ты и мысли читаешь? Она только фыркнула в ответ. Да, глупый вопрос, всё равно что спрашивать у дельфина умеет ли он плавать. Витимы древнейший народ этой планеты, могут практически всё... А вот с хотением у них туговато. Цивилизация пошла по пути развития духа, а не техно. И вот результат : левитация, телепатия, и т.д. Всё что раньше у нас называлось магией. У них, кстати, так и называется. Только вот на контакт они не идут, не хотят, мы им неинтересны. Целая база, психологи, контактеры и.. пшик! А тут практикант, мальчишка, без разрешения ушедший с базы вошёл в контакт! Сожрут! Не хуже кэрлов сожрут! Как это у классика? " В деревню, в глушь, в Саратов!" Не то, что в другой мир, в метрополию не пустят. Противно засосало под ложечкой.
- Так проводить? - в голосе уже была ирония
- Нет! Пока нет, поговори со мной. - я опустился на траву, ноги подкашивались, а тело ломало от усталости. Девчонка кивнула и присела рядом. От неё пахло озоном и ещё чем то сладким. - А. почему кэрлы вас не едят?
- Кто ж им позволит? - засмеялась она. - У каждого вида есть своя првычная пища и есть что-то другое, когда в избытке привычное ни к чему! Это стресс, опасность и не нужный риск. Но если это новое распробовали и этого мало, это деликатес! Вот вы и попались. А мы внушили им, что несъедобны и всё. Это же просто! Ты сам подумал - вот бы сказать им, что ядовит, а я только транслировала твою мысль. Мне понравилось и решила с тобой поиграть.
- Значит, если бы не твоё желание поиграть, от меня бы уже ничего не осталось?
- Что-то тебя это не слишом заботило, когда ты с базы удирал, - мстительно напомнила девчонка. - Не волнуйся! Выжил бы.Только вот болтать с тобой не стала бы. Скучно.
- А тебя как зовут? - спохватился я
- Ну наконец- то ! Нора. Мне уже 13, - добавила она уже не дожидаясь моих вопросов. А я отдыхал и рассматривал её во все глаза. Дело в том, что Витимы сторонятся людей, а уж их детей и вовсе никто не видел. Девчонка как девчонка, таких на земле пруд пруди. Вряд ли бы мне пришло в голову разглядывать её сверстниц на земле. А тут.. Может они все такие? И волосы пушистые и лёгкие и в глазах озорные чёртики. А-а, вот на предплечье виднеется странная татушка, три сложно переплетённых кольца внутри ромба. У нас конечно была у подростков мода на папуасские штучки, но очень давно и недолго, а здесь явно что-то традиционное. - Что это?
Нора смутилась и покраснела.
- Ты не поймёшь, долго объяснять..
- Тебе просто не хочется? - догадался я.
- Да!- с облегчением выдохнула она. - Как нибудь потом, ладно? Это потом меня так окрылило, что я кивнул и с лёгкостью согласился отправиться в обратный путь, тем более, что Нора предложила телепортироваться. Раздался знакомый звук и всё вокруг стало белым , как плотный туман. Уши заложило, я сглотнул. Помогло, хлопок, озоновый ветерок и тумана нет. Я стою перед дверьми своей лаборатории, а на крыльце сидит дядя Миша и сушит самую большую колбу. Её всегда приходилось так сушить, нестандартная в сушилку не влезает.


Это только часть рассказа. Я жалостливый графоман, не хочу мучать своим творчеством много народа, если заинтерсовался кто-то - отзовись. Буду решать, стоит продолжать рассказ или нет.

Сообщение отредактировал Nica - 24-07-2005, 21:40

Черный Ангел.

Закрывая глаза она видела небо. Открывая глаза она видела небо. Так было всегда. Небеса бывали разные. То нежно голубые с легкими мазками облаков, то хмуро серые с темными кляксами, то легкие, то тяжелые, но...они всегда говорили-лети. Встав на карниз Ангел знала, что полетит. Расправив крылья и закинув голову она ловила ветер. Она шепталась с ним, разговаривала... Но в последний момент говорила нет. В следующий раз.
Ночью можно было вытянуть руку и дотянуться до звезды. Звезда холодила ладонь и шекотала лучиками пальцы. Держать ее в ладони долго было жалко... Ангел отпускала ее на небо и засыпала счастливой. Так было всегда. В душе Ангела всегда жила Надежда, Любовь, Вера и... Белые Крылья.
В школе начались неприятности. Промывая над раковиной рассеченную бровь Ангел заметила что-то странное... Перья чуть потемнели, словно от боли...Это было начало.Так медленно уходила Вера.
Прошел год. Родители ссорились почти каждый день. Чтобя не плакать она закусывала руку, каждый раз почти до крови и смотрела в небо, расправляяя едва помещаюшиеся в комнате крылья. А они чернели. Каждая ссора, каждый синяк от однаклассников оставляли на крыльях черные мазки. Так умерла Вера.
Крылья чернели постепенно. Каждое перо медленно пропитывалось тьмой,каждая ворсинка и пушинка... Ангел чувствовала это. Ночью отец ушел от матери навсегда. Хлопнул дверью и не простившись. Так банально ушла Любовь.
С утра Ангел встала на подоконник и решила взлететь. Она расправила крылья, чувствуя ветер каждым пером. Посмотрела на небо и шагнула вниз. Ветер поддержал ее лишь на миг и... Она думала, что в последний миг сможет взлететь,но не смогла... Было очень больно. Крылья смялись и обмякли. Небо так же голубело... Так же плыли облака. Все было как всегда.
Так ушла Надежда.

Белый Ангел

Он всегда просыпался со смехом или легкой полуулыбкой. Радостно открывая окно и расправляя крылья он с любовью смотрел в небо и говорил:" Спасибо..." Все обычные дела он делал с затаенной радостью и обожанием. Новый день, новые чувства, новые небеса... На улице он едва удерживал себя и заставлял касаться пятками асфальта и не взлетать. Так проходил день. В шутках, легких перебранках, в эйфории будущего полета.
Ночью он летал. Вставал на подоконник и легко оттолкнувшись падал в синеву неба. Белые крылья сияли под звездами, Луна шекотала пятки, облака обвалакивали. Но больше всего он любил летать под дождем. Струйки воды попадали за шиворот и холодили спину, маленькие капли оседали на ресницах, а появлявшаяся потом радуга затавляля искриться одежду брильянтами капель. Он спорил с ветром. Тот рвал ему крылья, выдерая перья и разнося пух, но Ангел летел ему на перекор, чтобы потом со смехом сжаться в комочек и почти упасть на асфальт. Почти... В последний момент он взмывал вверх и радостно парил. Осенью он летал на перегонки с листьями, зимой скользил по холодным облакам, летом купался в небесах, весною грустил и кутался в ветер. Ангел был Белым и в каждом видел друга, пытался помочь каждому. Он был словно маленькое солнце, посылая каждому лучик в душу и заставляя чуть улыбнуться. Он жил...
Но он не умел мстить, он не умел злиться и страдать. Даже грусть его была светлой, даже печалясь он смеялся. Он был очень светлым, даже хуже чем темным...хуже чем злым... Он был Ангелом..

Сообщение отредактировал Найра - 11-07-2005, 20:14

ЖНЕЦЫ.

Выражаю свою благодарность Сергею Кузнецову ака Лорд Сот за то, что увлек меня миром WarHammer 40k, и
Стивену Спилбергу за фильм «Война Миров», а также
своему больному воображению.

«…дневник, найденный на планете Делия 6, признать ересью и запретить к прочтению без согласия инквизиции… Данный дневник, ввиду содержащейся там информации, отправить на изучение Ордос Механикус…»
Инквизитор Хот.

«…достоверно известно, что среди жителей Делии 6 был большой процент людей с незначительными задатками псайкеров…»
Из отчета об инциденте на Делии 6.

Странно, во всех фантастических фильмах киборги двигаются, производя множество звуков, - скрип, скрежет, грохот тяжелых шагов, шипение и свист. На самом деле все совсем не так. Я сжалась за дверью, услышав знакомый шелест шагов. Вновь накатил непередаваемый словами ужас. Наверное, наш киборг все-таки не очень умный. Будь он умным, он давно бы уже распахнул дверь в ванную комнату и нашел бы нас. В темноте мы жались друг к другу и боялись даже вздохнуть, не то, что пошевелиться. Вот он дошел до двери в ванную и остановился. Откроет или не откроет? Ожидание того, что нас найдут, было непереносимым. Но вот снова раздался шелест его шагов, - он уходил до следующего обхода. Теперь он придет только ночью. По нему можно бы было сверять часы, - он всегда приходит четыре раза в сутки: в пять утра, два дня, восемь вечера и в полночь. Интересно, почему именно в это время?… Я приоткрыла дверь и осторожно выглянула наружу, и вновь увидела его сутулую фигуру, тускло поблескивающую металлом, его косолапую неуклюжую походку. Все-таки люди привыкают ко всему. Мы уже называли киборга «нашим», знали, как он выглядит, как двигается, как ходит. Я даже знала что у него на плече маленькая вмятина от пули. И когда, выбегая из дома в поисках еды, мы встречались с другими уцелевшими, мы часто говорили: «Да наш-то ничего, походит по квартире и все…» Мне до сих пор вспоминаются слова одной пожилой женщины, которая сказала, что на самом деле они знают о нас и просто играют с нами, как играют кошки с полумертвыми от страха мышами. Тогда мой муж первый раз ударил женщину. Помню, я проплакала весь день, и когда вновь пришло время прятаться на время обхода, я зажимала себе рот, боясь привлечь своими всхлипами внимание киборга и в то же время не в силах сдержать рыдания. Возможно, будь я одна, я бы не стала прятаться, а просто села бы в два часа у входа в квартиру, но со мной мой муж и соседский мальчик. Соседей убили, малыш же спрятался под кроватью. Наш, конечно, туда не заглянул. Не знаю, зачем я пишу все это, может, чтобы сдержать подступающее безумие. Я знаю, помощь не успеет. Имперский флот слишком далеко и мы не дождемся наших спасителей.
В квартире этажом выше надрывается радио. Почти каждый день крутятся гимны Императору и во славу его. Хочется его выключить, но мы не смеем, боясь привлечь внимание и спровоцировать новый обыск. Возможно, тогда нам не так повезет…
…Прохладный ветерок немного разогнал дневной зной. Мы с Джеем стоим на причале и собираемся брать на прокат лодку. Лодка выглядит старой, но от этого, наша прогулка выглядит еще более романтичной. Я аккуратно сажусь на корму лодки, а муж садится на весла. Поневоле любуюсь им, когда он гребет. В такие моменты он кажется мне самым мужественным и красивым мужчиной. Я смеюсь и брызгаю на него водой, но Джей почему-то не смеется, - лицо его становится холодным и каким-то далеким. Внезапно лодка переворачивается, и я погружаюсь в холодную воду. Хочется закричать, но что-то закрывает мой рот, и я… просыпаюсь. Оказывается все это только сон. На самом деле я сижу в ванной комнате, а муж закрывает мне рот. Рядом с дверью шелест шагов. Свет Императора, я чуть не выдала нас! От отчаянья и обиды у меня текут слезы. Неужели мы никогда больше не сможем покататься на лодке, прогуляться по тенистой аллее парка, неужели мы обречены всю жизнь прятаться, и бояться услышать шелест шагов за дверью?!…
… Я долго не писала. У меня просто не было сил взять ручку и написать о том, что произошло. Теперь нас двое, - я и мальчик. Я помню, как, выйдя из дома в очередной поход за едой, Джей предложил разделиться. Он сказал, что у него для нас сюрприз, но он может задержаться. Я просила и уговаривала его не ходить далеко, но он улыбнулся и сказал, что бояться нечего.
Ну вот, опять слезы. Но я ничего не могу с собой поделать. В тот день я побежала в разграбленный супермаркет, - прошлый раз я видела там немножко заплесневелые тосты. Ничего, - плесень это не страшно. Неожиданно, я заметила впереди тусклый металлический отблеск и сразу же бросилась в поисках укрытия. Киборг прошел совсем рядом и я смогла разглядеть его. Это был не наш. И хотя они были похожи как близнецы, - тот же металлический череп, те же глаза, горящие тусклым красным светом; я чувствовала, что это другой. А еще, на лезвии, прикрепленном к его оружию, была кровь. Она была совсем свежей и стекала с лезвия, оставляя на асфальте след из вишневых пятен. Мне казалось, он никогда не уйдет. Они все кажутся такими медлительными. Да еще эта их косолапая походка. Ты даже не можешь представить, как быстро они могут двигаться.
Но вот он скрылся за углом дома. У меня подгибались колени, и я едва дошла до супермаркета. Тосты уже кто-то унес, но за опрокинутым прилавком обнаружились две упаковки лапши быстрого приготовления. Не Бог весть что, но с голоду мы не умрем. Я уже вернулась домой и покормила малыша, а Джея все не было. Я уселась у окна, надеясь увидеть своего мужа, но он все не шел и не шел. Было уже без двух минут два, когда я увидела его, бегущего к дому. Джей уже почти добежал, когда из за угла вышел один из киборгов. Куда девалась вся его медлительность и неуклюжесть? Он двигался на удивление плавно, - легко перешел на бег и вскинул свое оружие к плечу, тем жестом, которым обычно в кино вскидывают к плечу винтовки солдаты из Имперской Гвардии. Из оружия вырвался изумрудный луч. Я видела, как он попал в Джея, срывая плоть с его ребер, как из рук моего мужа посыпались банки. Даже с такого расстояния, мне было видно, что это были банки со сгущенным молоком. Глядя на это, я чуть не пропустила момент, когда наш вошел в подъезд. Бросившись в ванную, я захлопнула дверь, и почти сразу услышала шелест шагов. И снова он прошел мимо. Мне хотелось плакать от боли, от отчаянья, но глаза мои были сухи, - слез не было. И все же я вновь выглянула из ванной, и вновь увидела удаляющуюся сутулую спину. На его оружии не было крови, и двигался он все так же неспешно и косолапо. Странно, почему-то я почувствовала облегчение от мысли, что это не наш кому-то пробил голову, что это не наш убил Джея. Наверно, я схожу с ума…
… Мы сидели в ресторане, - отмечали мое повышение, когда начался этот ужас. Киборги материализовались из ниоткуда, прямо на проезжей части и пара машин врезалась в них, сбив на землю и подминая под себя. Но они вставали, спокойно, неспешно и невозмутимо. Зеленые лучи прорезали воздух, и пара машин взорвались. Витрина, около которой мы сидели, рассыпалась водопадом осколков. Раздались первые крики ужаса. Что было дальше, я не помню. Кажется, Джей тащил меня куда-то, по непонятным закоулкам. А киборги продолжали появляться, неся хаос и разрушение. Я видела, как небольшой отряд этих механических существ, спокойно и деловито расстреливал беспорядочную толпу, пытавшуюся от них убежать. Потом мы узнали, что они все делают так, - деловито, спокойно, неспешно, - как будто собирают урожай. Истошные крики мужчин и женщин, вопли раненых и умирающих, - все это было не самое страшное.
Гораздо страшнее было, спрятавшись в ванной, слышать за стенкой крики соседей, и бояться пошевельнуться, чтобы с тобой не случилось то же, что и с ними.
Прошло всего полторы недели, но мы уже привыкли к обходам. И я, и мальчик, научились чувствовать нашего еще до того, как он входит в подъезд. Иногда, мне кажется, что он специально идет так медленно, чтобы дать нам спрятаться. Смешно… О чем я только думаю?…
…Я чувствую, что у меня уже больше нет сил прятаться. Близится время обхода, и я прячу мальчика в ванной. Вчера я принесла ему еды, канистру с водой и невесть как уцелевшую бутылку лимонада. Думаю, этого ему хватит на пару дней. О, Император, видел бы ты, какими глазами он на меня смотрел! Но малыш не сказал ни слова. Целую его в лоб и закрываю за собой дверь. Может хоть он дождется спасителей. Сажусь на пороге, как я когда-то и хотела. Скрипнула дверь, - это наш зашел в подъезд. На мгновение мелькнула мысль, а вдруг будет больно, когда он будет меня убивать? Но времени нет, он уже поднимается по лестнице. Увидел меня, остановился. Как он забавно крутит головой, наверно здорово удивился, увидев меня. Поневоле улыбаюсь. Наверное, таки надо, встречать смерть с улыбкой на устах. Господи, как в плохом сериале. Но почему он не стреляет? Скорей бы! Но нет, он не стреляет, подходит ко мне, смотрит. И все это в абсолютном молчании. Потом он берет меня за руку. Кажется, он хочет, чтобы я пошла за ним. Я оставляю этот дневник здесь, на ступенях. Я не знаю, что меня ждет, и наверное не очень хочу знать…. Прощайте. И простите, что не дождалась…

Порочная богиня.
Сегодня у меня был кошмарный день. Всё бегала в поисках нужной мне вещи. Наконец, под вечер она была у меня в руках и я вся уставшая медленно шагала к себе домой. Проходя мимо кафе, я заметила сидевшего одиноко за столиком моего друга Макса. На его лице сияла улыбка, он был счастлив. Я первый раз его видела таким. В чёрных, почти на выкате глазах был огонь тихой радости, на худых щеках горел румянец, чёрные кудрявые волосы торчали в разные стороны. Я подошла к нему. Он меня не заметил.
-Приветик, Макс!- громко поздоровалась я. Макс вздрогнул и резко обернулся
-Привет! Ты что так пугаешь?
-Извини, не хотела. Ты что такой мечтательный? Тебе это не свойственно.
-Ты не поверишь. Я влюбился. Она прекрасна. Знаешь, я даже таких слов не могу подобрать, которые были бы её достойны. Она - богиня.
-И где ты отыскал такую красавицу?
-Это долгая история. Главное, что я её очень люблю.
-Надеюсь, ты меня с ней познакомишь?
-Конечно. Завтра я приведу её к тебе. Ты обязательно должна познакомится, ведь мы с ней собираемся пожениться.
Для меня это было ударом. От Макса я этого никак не ожидала. Он всегда был убеждённым холостяком. Похоже, эта девушка сильно повлияла на него. Надо срочно было её увидеть. За Максом всегда «охотилось» много девушек. Но Макс никогда не обращал внимания на них.
Дома я всё не могла заснуть. Всё это мне казалось подозрительным. Что-то было тут ни так. К встрече надо было, приготовится основательно. Спала я всего четыре часа. И к их приходу моя квартира была похожа на вылизанный гостиничный номер. Я надела самое красивое платье, которое отыскала в своём гардеробе, не пополняемый уже пять лет. Причёску я попыталась сделать, как у Мэрилин Монро, но получилась она у меня под названием «психушка где-то рядом». Первый раз в жизни я воспользовалась макияжем. Вообщем, с не очень нормальным видом я встретила своих гостей.
Девушка была действительно великолепна. Среднего роста, очень стройная, с круглым лицом, губы были немного пухлыми, длинные прямые белокурые волосы, большие голубые глаза, густые ресницы, чёрные тонкие брови, в виде «домика», картину завершала пышная красивая грудь, которую она скрывать не собиралась. На ней было надето коротенькое белое обтягивающее платье и туфли на высоком каблуке. В ней было что-то особенное, что делало её действительно богиней. Молчание затягивалось. Макс решил, нарушит его.
-Вот знакомьтесь. Эта Аллочка,- указал он на свою возлюбленную.- Это Брета.
Я слабо улыбнулась. Алла прищурила свои глазки.
-Присаживайтесь,- сказала я, вспомнив, что всё-таки я тут хозяйка.
После часового неуютного разговора началась милая беседа. Оказалось, что Алле было 18 лет (Максу было 26). Она училась на первом курсе МГУ, на факультете журналистике. Она восхищённо рассказывала о своей учёбе, о педагогах. Макс с такой любовью в глазах смотрел на неё, что мне даже не ловко стало от моего присутствия тут.
Парочка ушла от меня в полночь. Я быстро сняла с себя наряды и побежала в ванную смывать макияж. Лёжа в кровати, я всё думала об этой Алле. Было в ней что-то неискреннее, что-то она скрывала. Я понимала, что мне нужно разобраться в этом деле.

-Ну, как она тебе?- спросил Макс на следующий день.
-Макс, она, конечно, красавица, но, по-моему, она от тебя скрывает кое-какую правду о себе. Ты не обижайся. Просто мне так показалась.
-На свадьбу придёшь?
-Приду. А когда свадьба будет?
-Через две недели.
-Так быстро? Ты же её недавно совсем знаешь.
-Она хочет, я не могу ей отказать.
Я понимала, что мне нужно спасать друга. Может, я и ошибалась на счёт неё, но лучше знать больше, чем ничего. Максу лучше ничего не говорить, может испортить дело. Но я не знала ничего кроме её имени. Надо было вытащить из жениха информацию побольше. Только действовать надо осторожнее.
-Макс, знаешь, я хочу вам на свадьбу заказать именной сервиз.
-Класс.
-А как у Аллы фамилия?
-Савельева. Зачем тебе?
-На каждой чашечке напишу ваши имена с фамилией.
-Так она же на мою поменяет.
Влипла. Нужно было срочно что-то придумывать.
-Я…. Эээээ…… думала, что она менять не будет.
Макс вяло улыбнулся и косо посмотрел на меня. Я так и не поняла, заподозрил он что-то или нет. Пока Макса отвлекли, я быстро начала припоминать всех своих знакомых и близких кто бы помог найти информацию о ней. Неужели нет ни одного знакомого, кто бы работал в милиции?
-Простите, что отвлекаю вас от важного дела,- раздался рядом визгливый голос. Я повернулась, около меня стояла наш замдиректор Валентина Степановна.- Но у меня к вам поручение от начальства. Нужно, чтобы вы разобрали эти бумаги и отнесли Евгению Ивановичу.
-Хорошо, обязательно,- пролепетала я.
Совсем забыла, что я на работе.
Перебирая бумаги, у меня никак не выходила из головы Алла. Почему мне сразу показалось в ней что-то подозрительное? Не спроста это. Почему Макс называет её богиней? И где же мне отыскать данные о ней?
Наконец в моём мозгу произошло какое-то озарение, и я вспомнила о своём друге, который работает в группе захвата. Наверное, он сможет мне помочь. Забыв про бумаги, я стала звонить к нему. К телефону никто не подходил. Вот не повезло. Ладно, дома позвоню ещё.
Прибежав, домой я, быстро схватила телефон и начала набирать. Опять никто не подходил. Я уже хотела положить трубку, но в этот момент я услышала в ней сонный голос мужчины:
-Что нужно?
-Мне бы Стаса….
-Какого?
-Самохина.
-Дома он.
-Дома???
-А что вас это так удивляет? Мы тоже люди, отдыхаем иногда…
-Просто Стас очень мне нужен. Не подскажете его домашний.
-Пишите,- вяло ответил боец.
Продиктовав нужный мне номер, боец отключился. Я набрала написанный мной цифры. Никто не подходил. Я посмотрела на часы, было одиннадцать. «Наверное, он спит. Позвоню завтра»,- решила я и со спокойной душой укуталась в тёплое одеяло. Со Стасом мы учились вместе в институте и были лучшими друзьями, но потом наши пути разошлись. После окончания учёбы мы стали общаться с ним реже. Потом перестали вообще общаться, и мы уже не виделись лет шесть, но надеюсь, он меня помнит.
Я закрыла глаза и передо мной появилась Алла. На её лице сияла дружелюбная улыбка, но в её глазах была видна такая злоба, которой хватило бы на тысячу людей. Я смотрела ей в глаза и всё больше погружалась в них. На дне глаз затаилось желание быть счастливой, но оно уже давно покрылось местью. Эта месть была естественной, но я не могла понять, из-за чего вызвана эта месть. Но я понимала, что вся разгадка таинственности личности Аллы состояла в этой мести. Эта месть окутывала меня, как голодное животное, которому оставался один шаг, чтобы заглотнуть меня. Это было что-то страшное, холодное. Нужно было убегать, но я не могла двигаться. Тьма поглощала меня всё больше и больше, я пыталась вырваться, но не получалось. Я видела всё ту же дружелюбную улыбку на лице девушки. Я хотела тоже улыбнуться, вместо этого я издала крик, который испугал меня саму. Я дёрнулась и почувствовала, что моя голова приземлилась на что-то деревянное. Я открыла глаза и увидела перед собой ножки стула, которые как будто бы смеялись надо мной. Я хотела встать, но, похоже, мои ноги передумали меня удерживать, и я с большим удовольствием вернулась обратно на пол. Висок сильно болел. Я предприняла попытку его потрогать, но она оказалась так же без результатная, как и попытка встать на ноги. Оглядев себя, я поняла, что запуталась в пододеяльнике и теперь не знала, как мне из него выбраться. Я лежала на полу и ко мне не приходила ни одна мысль, как выйти из этой дурацкой ситуации. Глянув на часы, висевшие на стене, у меня чуть не замерло сердце. Было уже восемь часов. А мне на работу нужно как раз к восьми. С криком «я опаздываю», я так рванула с пола, что от пододеяльника осталось одно название. Через час я была уже на работе и выслушивала справедливый выговор на мой счёт. За дверьми меня ждал Макс.
-Опять ругался?- спросил он.
-И правильно.
-Что с тобой?
-Всё в порядке.
-Отчего у тебя синяк на голове?
Я смутилась. Нужно было придумать что-нибудь, но ничего не приходило. Я сказала правду.
-Упала с кровати? Ты в своём репертуаре. Чего тебе приснилось-то?
-Да так…….. ничего особенного.
Лучше не говорить Максу про сон, а то примет меня за сумасшедшую. Мы молча шли по длинному коридору, редко поглядывая друг на друга. Дойдя до лестницы, мы остановились.
-Вечером вместе пойдём?- спросил Макс, не поворачивая ко мне головы.
-Нам в разные стороны.
-Я хочу к тебе зайти.
-Ладно,- промямлила я………..
….После работы мы шли так же молча. Ветер дул в лицо, было трудно дышать. Мне очень хотелось рассказать про своё недоверие к его девушке, про мой сон, но мне казалось, что Макс уже не был мне лучшим другом. Было такое ощущение, что я шла с каким-то чужим человеком, которого лучше опасаться, чем доверятся. И я веду его к себе домой. «Не веди его домой», говорил мне внутренний голос. Я знала, что мне стоит послушать его. Я остановилась, Макс прошёл ещё немного и тоже встал.
-Ты чего?- спросил он.
-Макс, прости. Я сегодня должна зайти к маме. Забыла я что-то, сейчас вспомнила.
-Тогда пока,- ответил он и пошёл в другую сторону.
Я смотрела ему вслед. Нужно было действовать, не теряя больше не секунды, иначе мой лучший друг исчезнет не только из моей жизни, но и из своей тоже. Я быстрыми шагами пошла домой. Я никак не могла определиться, с чего мне стоит начать. Мне нужно было отыскать хоть какую-нибудь информацию об Алле Савельевой. Я металась по комнате, ничего не замечая. Я подошла к окну, чтобы успокоится. Тут мне на глаза «попался» Интернет-кафе. Как же раньше я его не замечала. Я наскоро оделась и побежала в него.
-Скажите, а можно выйти в такую программу в Интернете, чтобы найти информацию о человек,- затараторила я.
-Можно, конечно. А зачем вам это нужно?
-Просто срочно нужно.
-Её нужно долго устанавливать.
-Установите.
Работник кафе смутился, опустил голову и искоса посмотрел на меня.
-Я заплачу,- сказала я, поняв, что от меня хотят.
-Пойдёмте.
Через час я уже могла воспользоваться той программой, которая мне была нужна. Я набрала имя «Алла Савельева». Программа выдала мне целый лист девушек с таким именем и их адреса. Теперь мне нужно было пройти по этим адресам. Я распечатала себе этот листок……...
«Нужно взять отпуск»- подумала я, засыпая…………
-Евгений Дмитриевич, дайте мне отпуск, пожалуйста.
-Дам через месяц,- отрезал Евгений Дмитриевич.
-Мне нужен сейчас.
-Что-то вы слишком дерзкой стали, Бретиния Генриховна. Я вам устрою вечный отпуск. Вышвырну с работы, и отдыхайте сколько хотите.
Я была не готова к такому повороту событий. Наступила не ловкая пауза.
-Может, действительно дадим девочке отпуск,- вмешалась Валентина Степановна.
-И вы туда же.
-Ну, посмотрите на неё, Евгений Дмитриевич. Вон, какие у неё синяки под глазами.
Евгений Дмитриевич молча сидел, опустив голову.
-Ладно, так и быть. Дам тебе отпуск, только на две недели.
-Спасибо большое. До свидание.
Я вылетела из кабинете директора, как ошпаренная. Наконец-то я могу спокойно разобраться в этом деле. Сейчас надо отправится по одному из адресов, которые я вчера добыла. Летя к выходу, я наткнулась на стул и упала, заодно и стул свалился на меня.
-Чёрт!!!!!!- прохрипела я.
-Брета, ты без приключений жить, не можешь что ли?- смеясь, спросил Вова, сидевший напротив.
-Отстань!- крикнула я.- Только язвить можешь, лучше бы помог.
-Боюсь, тоже свалюсь, тогда точно не встанем,- смеялся Вова.
-Не обращай на него внимания,- подошла ко мне Зоя.- Давай помогу.
Зоя стащила с меня стул и помогала встать.
-Спасибо, Зоя.
-Не за что.
Я побрела дальше. Настроение было испорчено. Но мне нужно было за всего две недели узнать про девушку друга. Хотя, наверное, Вова всё-таки прав, что я без приключений не могу. Вот с чего я взяла, что Алла не та за кого она себя выдаёт? Вот показалась мне так и всё тут.
Я стояла около здания моей работы. Я не знала, что мне теперь делать, куда идти?
-Брета,- окликнул меня голос,- ты ещё не ушла? Слава богу.
Я обернулась. Ко мне шёл Макс. По его лицу было видно, что у него что-то случилось.
-Ты не будешь сегодня работать?
-Я взяла отпуск на две недели.
-Ты болеешь?
-С чего ты взял? Если я взяла отпуск, это вовсе не означает, что я болею. Ты не обиделся на меня за вчерашнее?
-Нет. Я хотел с тобой посоветоваться. Вот у нас с Аллой должна быть свадьба через полтары недели, а она начала исчезать. Когда я её спрашиваю по устройству свадьбы, она уходит от ответа. Она стала более холодной по отношении ко мне, практически не разговаривает со мной. Что это может быть? Никак не могу понять.
-Макс, если честно она мне сразу не понравилась.
Макс посмотрел на меня очень странно.
-Послушай, я хочу тебя помочь,- продолжала я, не обращая внимания на его взгляд.- И в отпуск я ушла, чтобы тщательно заняться Аллой.
-Значит ты тоже,- прошептал друг.
-Что я тоже?
-Моя мама тоже хочет, чтобы я с ней расстался.
-Ты её с Викторией Никитичной познакомил?- удивилась я.
-Конечно. Она же моя мама. И, похоже, зря это сделал. Наверное, Алла из-за неё исчезает.
-Почему?
-Мама обзывает её всё время проституткой, за то, что Алла носит короткие вещи. Один раз даже из дома выгнала.
Виктория Никитична женщина не промах. У неё четверо детей, которых она воспитывала одна, потому что её мужа убили какие-то бандиты. Она всех детей безумно любит и следит за каждым их шагом. И спутников жизни своих детей Виктория Никитична судит очень строго. Правда через определённое время она успокаивается, если они проходят её испытания.
-Ну, так, что мне делать?- ещё раз спросил Макс.
-А чего ты хочешь в конечном результате?
Макс посмотрел на меня удивлённым взглядом и улыбнулся.
-Чтобы Алла была всегда со мной, чтобы мы с ней поженились. Разве……
-Тогда ничего пока не делай. Сначала я всё узнаю про неё, потом ты будешь делать, что считаешь нужным.
Макс хотел что-то сказать, но передумал. Мы стояли друг против друга и смотрели под ноги.
-Я пойду. На работе я,- сказал Макс.
Он медленно пошёл обратно.
-Макс, подожди.
Друг обернулся.
-Скажи, как отчество у Аллы?
-Алексеевна.
Он исчез в здании. Я ещё немного постаяла……..

-Здравствуйте,- сказала я, входя в Интернет-кафе против моего дома.
-Рады вас видеть! Вам ту же программу установить?- с улыбкой расспрашивал работник.
-Да.
В этот раз её установили быстрее, чем в прошлый. Я села за компьютер. Но на экране была другая программа. Я позвала работника кафе.
-Да, это немного другая программа. Когда наберёте имя человека, которого ищите, выйдет несколько имён.
-Я знаю.
-Ну вот. И на каждое имя, которое высветится вы, можете нажать, и там будет информация о каждом, иногда там даже фотографии бывают.
-Это как раз то, что мне нужно.
Работник улыбнулся и отошел. Я быстро набрала то, что мне нужно. Теперь список был поменьше. И на моё счастье везде были фотографии девушек, но ни на одной из них не было лица Аллы. Всё было, как я и подозревала. И что теперь? Идти к этой Алле и сказать: «Я знаю, что ты не Алла Алексеевна Савельева. И сейчас ты мне расскажешь всё правду». Как действовать? Я сидела в полном отчаяние. Голова была совершенно пуста. Надо пойти к Виктории Никитичне. Она может помочь.
Через полтора часа я стояла у двери мамы Макса. Я всё никак не могла решиться позвонить в квартиру. Я положила палец на звонок и, закрыв глаза, позвонила.
-Кто там?- за дверь раздался голос с надрывом.
-Это Брета.
Замки с грохотом открываться.
-Здравствуй Бреточка. Не забыла ещё про меня?
-Что вы, Виктория Никитична, про вас не возможно забыть.
Старушка улыбнулась.
-Проходи в гостиную. Я сейчас тебе чаю приготовлю.
-Не стоит Виктория Никитична. Мне нужно вас спросить.
-И о чём же?
-О нынешней девушке Макса.
-Об Алле, значит?
-Что вы знаете о ней.
-Садись,- прохрипела Виктория Никитична.- Мне Максим сказал, что ты тоже ищешь о ней информацию, как и я…..
-И кое-что я узнала,- перебила я старушку.- Она вовсе не Алла Алексеевна Савельева, как представилась вашему сыну.
Виктория Никитична откинула голову на спинку кресла и издала безнадёжный смех.
-Ты только это знаешь?
-Да…..
Старушка окинула меня взглядом и сказала:
-Я вот тоже искала про неё информацию, но ничего не нашла,- перебила меня она.- Надеюсь, только на тебя.
-Спасибо и на этом Виктория Никитична. До свидания.
-Пока.
«Вот тебе и мамаша. Надеется только на меня. Эх……» Домой я пришла быстрее, чем сама ожидала.
У дверей меня ждал Макс.
-Приветик,- обрадовался он.- Вернулась наконец-то.
-Ещё не так поздно. Всего пять часов вечера,- возмутилась я.
-Открывай, давай, поболтать надо.
Мы зашли ко мне. Макс лёг на кровать и прокричал.
-Как же я счастлив!!!!!!!!!!
-Что случилось? Только утором у тебя было всё плохо?
-То утром,- сказал Макс.
-Выкладывай всё по порядку.
-Слушай. Ко мне, после твоего ухода, приходила Алла и сказала, что она беременна.
-А ты уверен, что это твой ребёнок?- засомневалась я.
-Конечно. А по чему ты об этом спрашиваешь?
-Макс, точно вспомни, как она тебе сказала: она беременна или у вас будет ребёнок?- спросила я, не отвечая на его вопрос.
-Что она беременна. А……
-Точно?
-Абсолютно. Объясни, что тут происходит?
-Будь очень осторожен.
-И всё-таки она богиня!
-Богиня, богиня. Что ты на этом зациклился? Она такая же, как все!
-Брета, я знаю, что вы с мамой затеяли против нас с Аллой что-то, но я хочу сказать тебе, что никогда не откажусь от неё никогда. Слышишь, никогда!
-Не надо так нервничать! Я не заставляю тебя от неё отказывать. Это твоя жизнь и только ты можешь её определять.
-Вот именно! Сам решать буду! Сам!- Макс вскочил с кровати, пробежался по комнате, подбежал к двери, остановился там, обернулся и прокричал.- Не лезьте в мою жизнь!
После этого он быстро выбежал из квартиры, громко хлопнув дверью. Я стояла посредине комнаты, не понимая, какая муха, укусила сегодня Макса. А главное, это он серьёзно или просто погорячился? Это просто невыносимо. Хорошо, что я живу одна, а то бы сейчас ему сильно досталось от меня. Но держать в себе всю злость на друга, я тоже не хочу. Пойду выпью чего-нибудь. В холодильнике у меня ни оказалось ничего из спиртного. Пойду тогда в бар, который находится под домом. Я спустилась вниз, подошла к двери бара и увидела на ней вывеску: «Закрыто». Ну, почему мне так не везёт? Ладно, пойду искать другой. Я медленно побрела по тротуару. Мысли переплетались, и ни одна не оставалась в голове. Из водоворота мыслей меня вывела громкая музыка. Я посмотрела туда, откуда она звучала. На заведении светились крупные буквы «Любовь на всех», а ниже уже меньшими буквами «бар». Замечательно! Сейчас напьюсь, может лучше станет. Я уверенно толкнула дверь и вошла. Музыка стала ещё громче. Я огляделась вокруг. По краям зала стояли столики, в центре была танцплощадка.
-Добрый вечер! Мы рады вас видеть!- расплылся в улыбку официант.
-Здравствуйте. Я у вас тут первый раз….
-Я отвечу на любые ваши вопросы.
-Мне бы столик где-нибудь в углу и бутылку виски.
-Идёмте за мной.
Официант провёл меня в самый крайний угол заведения. Он был мало освещён, но из него было хорошо видно всех посетителей бара.
-Сейчас я вам принесу виски! Больше вы ничего заказывать не будете!
Я отрицательно покачала головой. Устроившись поудобнее, я стала разглядывать помещение. Здесь намного лучше, чем в нашем баре. Единственный минус этого бара это то, что музыка играет слишком громко.
-Ваше виски!- раздался голос около меня.
-Спасибо.
Официант ещё раз мило улыбнулся и отошёл от меня. Я налила себе в рюмку напиток и выпила его залпом.
-Ты не понимаешь? Он мне не нужен, я хочу получить его квартиру. У меня бизнес,- говорил с боку женский голос.
Мне показался он знакомым. Я посмотрела в ту сторону, откуда звучал голос. За столиком сидела Алла, а рядом с ней не знакомый мне парень. Собеседник невесты моего друга был невысокого роста, с длинными белокурыми волосами и с чёрными глазами.
-Сейчас сезон, у меня много заказов. Квартир не хватает. Я вот думаю, может мне и у его подружки квартиру взять?
-С ума сошла что ли? Она и так на тебя информацию собирает. Если начнёшь с квартирой лезть, тогда всё пропало.
-Может убрать её?- спросила Алла.
От удивления у меня чуть стакан не выпал из рук. Мне не в коем случае нельзя привлекать к себе внимания. Я подвинулась поглубже в тёмный угол и напрягла слух. Ещё эта чёртова музыка.
-Убрать? Это совершенно бессмысленно, - ответил собеседник.
-Ты как всегда прав,- горестно вздохнула «невеста».- А что с ней делать?
Парень замолчал, его пальцы двигались по краю стола. Алла смотрела на него впивающемся взглядом.
-Надо их вдвоём отправить куда-нибудь, отдыхать, и пока они там будут развлекаться, мы быстро сделаем все свои дела,- сказал белокурый.
Алла слегка улыбнулась и опустила глаза.
-И как мы заставим её поехать?
-Уговори Максима. Я думаю, он ради тебя это сделает.
-Хорошо, любимый,- сказала девушка и взяла собеседника за руку.
Любимый????? Вот тебе раз! С каждым разом всё интересней. Наверное, к концу их беседы выяснится, что он является её мужем.
-Нам пока больше не стоит встречаться. Это слишком опасно,- выговорил парень.
Алла кивнула головой.
-Мне пора. Ещё куча дел,- произнёс белокурый и начал вставать.
-Подожди,- попросила собеседница.
Парень присел и подвинулся к ней ближе. Она что-то говорила ему, но ничего не было слышно из-за громко звучавшей музыки. Через минуту белокурый встал и быстро пошёл к выходу. Девушка сидела неподвижно и глядя в одну точку. Я налила себе ещё виски. У меня закружилась голова, всё вокруг стало расплываться. Я закрыла глаза. Минут через пять глаза открылись. Вроде бы стало получше. Голова повернулась в сторону соседнего столика. Там уже никого не было…………………
…..Закрыв за собой входную дверь, я доползла до кровати. С этого вечера можно сделать главный вывод: больше никогда не пить алкогольных напитков. Надо что-нибудь перекусить. Я немного приподнялась и хотела встать. Тут зазвонил телефон, я посмотрела на часы, было уже одиннадцать. И кто может звонить так поздно? Наверное, Макс. Я сняла трубку. Из неё раздался мужской голос:
-Зачем меня искала?
-Простите, вы, наверное, ошиблись номером. Вам кого?
-Брета, хватит прикалываться! Зачем мне звонила?
-Стас, ты что ли?
-Я. Выкладывай быстрей.
-Надо встретится!
-По телефону никак нельзя?
-Никак.
-Когда, где и во сколько?
-Завтра, у меня в квартире, в одиннадцать часов утра. Устраивает?
-Вполне. Пока.
В трубке раздались короткие гудки. Раньше Стас таким не был. Что с ним случилось? Куда делась его приветливость? Ничего не понимаю. Но точно знаю, что завтра к одиннадцати часам я должна выглядеть прилично.
Я быстро перекусила, искупалась и улеглась под тёплое одеяло. Потом я решила, что мне стоит поставить себе будильник, а то я могу не встать во время.
К назначенному времени на мне был надет мой лучший костюм, на лице было наложено примерно килограмм макияжа, так как после вчерашнего оно выглядело просто ужасно, волосы забраны.
В дверь позвонили. Я побежала открывать дверь бывшему однокурснику. Распахнув дверь, я еле удержалась на ногах. Передо мной стоял белокурый вчерашний парень с длинными волосами, который разговаривал с невестой Макса. Я стояла в полной растерянности. На хмуром лице парня выразилась вялая усмешка.
-Войти-то можно? Или ты на пороге собираешься, дело мне выкладывать?- осведомился белокурый.
-Конечно, проходи,- пригласила я. У меня никак не укладывалось в голове, что это Стас, и, решив, убедится в этом, я задала самый тупой вопрос, какой только можно было задать.- Стас-это ты?
Парень издал странный смех.
-Ты в своём репертуаре,- успокоившись, сказал он.
-Ты сильно изменился.
-Да и ты не отстала от меня. Прости, у меня очень мало времени, давай перейдём к делу.
-Пойдём в кухню,- предложила я. Мне нужно было время, чтобы собраться и начать беседу так, чтобы он ничего не заподозрил. Я никак не подозревала, что Стас может быть причастен к этому делу.
-Говори,- поторопил меня бывший однокурсник.
-Ты ещё работаешь в группе захвата?
-Уже нет.
-Жаль. Тогда будет труднее. Мне нужно найти одного человека…..
-Ничем помочь не могу,- перебил меня Стас.
-У меня была последняя надежда на тебя.
-Извини, что тебя разочаровал. Это можно было и по телефону спросить.
-Я как всегда делаю всё не правильно.
-Это тебе и мешает жить спокойно. Меня провожать не стоит,- промолвил парень и вышел из кухни. Из передней донёсся стук двери.
Мысли носились как молнии. Единственный человек, на которого я могла рассчитывать, оказался тем против кого мне предстоит бороться. У Макса свадьба уже через неделю. И он всё ещё считает свою невесту богиней. И его переубедить просто не возможно. Придётся использовать только свои силы. Хотя к этому не привыкать. Надо действовать, надо доказать другу, что его «богиня» простая мошенница.
Всю неделю я бегала за Аллой с камерой в руках, но к моему большому огорчению за это время она вела себя очень прилично. Не разу не встретилась со Стасом. Я просто сходила с ума.
Был вечер. Я измученная сидела дома. Утром мой друг женился на мошеннице, я так и не смогла ему помочь. Я металась по квартире, никак не могла найти себе места. Тут раздался дверной звонок. Я подбежала к ней и заглянула в «глазок». За дверью стоял Макс, бледный как полотно. Я распахнула дверь.
-Извини, что так поздно,- промолвил друг.
-Что случилось у тебя?
-Свадьбы не будет.
-Как не будет?- оторопела я.
-Вы с мамой оказались правы. Алла потребовала от меня брачный договор, в котором в случае развода всё моё имущество доставалось бы ей. Я ей отказал, а на следующий день все мои счета были аннулированы. И невеста моя исчезла со своим любовником Стасом.
Закончив свою повесть, Макс зарыдал, но вскоре успокоился, вытер слёзы и посмотрел на меня.
-Вот тебе и богиня!- сказала я.
-Она порочная богиня…………..

Светлая девушка.
Из подъезда светло-жёлтого дома вышла белокурая девушка. В её светло-голубых глазах светился огонёк счастья, в руках она держала кроваво красную розу. Девушка не решалась отходить от дома, но через пару секунд всё же преодолела себя и направилась к перекрёстку, который находился за углом дома. Девушка шла медленно и неуверенно. На повороте она остановилась и взглянула на светло-жёлтый дом. Светлая улыбка озарила её красивое лицо. После этого она прибавила шаг и через минуту оказалась на другой стороне улицы. Дойдя до остановки, она встала и оглянулась вокруг. Улица была пуста и машин, как не покажется это странным, практически не было. Белокурая девушка начала крутить свою розочку в руках. Прошло пятнадцать минут, по прошествии которых к остановке подъехал автобус. Девушка вошла в подкативший транспорт, в нём было всего шесть человек. Девушка была рада, что в автобусе было так тихо, потому что она могла вспомнить все мелочи сегодняшней встречи. Сейчас ей почему-то казалось, что она вела себя не достойно и не прилично, и ей стало стыдно за себя. Девушка сжала ветку розы, и та больно уколола её. Девушка тихонько взвизгнула и убрала руку и взглянула на палец, на нём была маленькая лужица крови. Взгляд девушки упал на розу, которая лежала на самом краю её колен, потом она перевела взгляд на окно и поняла, что ей давно пора выходить. Девушка схватила розу и вылетела из автобуса. От остановки она пошла в правую сторону, через десять минут она свернула налево и пошла тоненькой тропинкой, которая вела в парк. В парке девушка присела на скамейку, розочку положила рядом с собой и начала кого-то или чего-то ждать. Когда солнце стало заходить за горизонт, напротив скамейки появилась стройная фигура человека, в длинном чёрном плаще, капюшон закрывал половину лица. Девушка светло улыбнулась этой фигуре.
Фигура твёрдым шагом приблизилась к девушке. Девушка хотела встать, но рука фигуры остановила её. Черный плащ сел рядом с остановленной. Светлая улыбка с лица девушки исчезла, и теперь она сидела, опустив голову. Фигура чуть заметно шевельнулась и заговорила шепотом:
-Зачем ты ходила к нему?
-Прости, я не сдержалась.
-Мы же с тобой договорились.
-Знаю, что это было глупо с моей стороны приходить к нему, но я всё ещё люблю его. Не сердись на меня за это.
-Всё женщины не могут задушить свои желания,- резко отозвалась фигура.
Наступило молчание, которое продолжалось минуту. Человек в чёрном плаще нарушил эту тишину, говоря всё также шёпотом:
-Евсения, ты знаешь, что я к тебе очень хорошо отношусь,- капюшон повернулся в сторону Евсении, девушка кивнула,- ну так вот. Только ты учти, что если ты ещё раз придёшь к нему, мне придётся решить это дело самому, то есть убрать либо тебя, либо его. Поскольку тебя убить я не смогу, то эта учесть постигнет его. Решай теперь сама, что тебе дороже: одна встреча с ним или его жизнь.
Фигура в чёрном плаще встала и исчезла в тени деревьев. Евсения всё ещё продолжала сидеть, не поднимая головы. Ветер трепал её волосы, и поэтому было трудно заметить её слёз. Девушка сидела в парке до тех пор, пока на небе не появилась луна. После того, как спутник земли отразил на землю свои слабые лучи, девушка испарилась на той тропинке, по которой пришла сюда……..
Когда солнце озарило землю своим светом, Евсения лежала у себя в комнате на кровати. Её веки были закрыты. Она не могла сосредоточиться на какой-нибудь одной мысли, её сердце часто билось, и от этого грудь поднималась высоко. Вокруг её больших глаз появились мелкие морщинки, а также её волосы немного стали седыми. Девушка встала только тогда, когда светило стояло высоко над городом. Евсения была всё ещё в депрессии, из которой её вывел звонок телефона. Правда девушка не сразу сняла трубку, но всё-таки через пару секунд она оказалась прижатой к уху девушки, и в ней раздался сиплый мужской голос:
-Евсения, срочно приезжай ко мне.
-Я не могу, Герберт. Мне сейчас очень плохо и я просто не смогу выполнить твои задания.
-Какие задания? Я вовсе не собирался давать тебе никаких заданий. Просто есть причины, по которым тебе не стоит оставаться у себя в квартире.
-Почему?
-Приезжай я всё тебе объясню.
Девушка повесила трубку и грустным взглядом посмотрела вокруг. Её губы скривились в улыбку, а в глазах всё больше стало разгораться страдание.
Евсении не хотелось выходить из своей квартиры, но она прекрасно понимала, что если не приедет к Герберту, то светлый мир станет для неё навсегда тёмным. Девушка лениво натянула на себя одежду, которая была разбросана по всей комнате. Не помня как, Евсения оказалась на остановке, села в автобус, в котором на этот раз было полно народу, доехала до нужного ей места и вошла в подъест. Только на лестнице к ней вернулось сознание. Дойдя до нужной ей квартиры № 90, Евсения села на корточки и закрыло лицо руками. Просидеть в таком положении ей пришлось не долго. Дверь квартиры № 90 немного отворилась и из неё показалась худое мужское лицо, прядь чёрных кудрявых волос падала у него на сонные глаза.
-Заходи,- раздался хриплый голос.
Евсения подняла голову, и на её щеках можно было увидеть маленький румянец, который предавал её лицу какую-то загадочность. Девушка ещё немного посидела перед дверью, после чего медленно встала и вошла в квартиру. Дверь тихо захлопнулась.
Теперь девушка стояла в тёмном помещении, в котором мало что можно было разглядеть. На парне, кому принадлежала голова с чёрной прядью, был, накинут шёлковый халат. Его лица не было видно.
-Он ждёт тебя в кабинете. Иди к нему.
Евсения кивнула и направилась по длинному коридору, который имел много поворотов. Наконец появилась деревянная дверь, Евсения твёрдой рукой отворила её.

продолжение следует..........

      Северный тракт.
      Ночь. Вьюга.

      Северный тракт. Мы были там. Мы шли сквозь ночь и вьюгу. Мы не нашли того,
что искали.

      Северный тракт. Мы отступаем....

* * *

      Завтра кто-то умрёт.

      Это будет Бобби. Это точно будет Бобби, наш маленький Бобби. Я закрываю глаза
и уже вижу - как он сделает следующий шаг... и оборвётся что-то внутри...
       ...нелепо взмахивает руками и не успев ничего понять - падает лицом в снег
и цепляется в землю,  запускает озябшие, полопавшиеся пальцы в белую кашу...
Судорога сводит тело, он закусывает губу...

      Наш маленький Бобби всегда улыбался.
    
      Когда мы завтра подойдём и перевернём его - он тоже будет улыбаться. Он
всё ещё будет улыбаться... Ему повезёт, он умрёт раньше надежды. Наш маленький
Бобби.

* * *

      Мы сидели и пили виски, пялились в карты Тракта. Бобби заигрывал с очередной
официанткой... Бобби хихикал над нами, когда слышал слово "опасность". Мы все,
по его мнению, слишком серьёзно воспринимали жизнь - а жить ведь надо легко....

      Как и умирать, чёрт возьми!

* * *

      Я подбегаю к нему, я цепляюсь в его плечи, и что-то внутри хватает меня
ледяной рукой за горло, заставляет давиться словами. Я не хочу отдавать его. Я
не хочу так.
  -  Бобби!
      Меня душит бешенство. Наши спутники останавливаются и устало наблюдают за
нами... а я не могу больше ничего сказать. Бобби непонимающе наблюдает за мной,
словно сквозь какую-то пелену, словно нет этой белой пустоты вокруг, словно...

      Ко мне подходят, мягко, но настойчиво хватают за плечи. Оттаскивают в
сторону.
  
  -  Спокойно, Пит...

      Бобби улыбается, провожая меня взглядом.

      Мы идём дальше.

Евсения кивнула и направилась по длинному коридору, который имел много поворотов. Наконец появилась деревянная дверь, Евсения твёрдой рукой отворила её.
За дверью оказалась маленькая комната. В ней находился письменный стол, который занимал практически всё пространство, вокруг стола стояли стулья, в углу комнаты стоял стеллаж, возле которого стояла маленькая щупленькая фигура мужчины. Больше ничего не было.
-Рад, что ты не натворила глупостей пока ехала сюда,- засмеялся Герберт.
-Что ты хотел мне рассказать?- оборвала его Евсения.
-Ты сделала выбор, о котором тебе говорил Викерий в парке?- ответил вопросом на вопрос Герберт.
-Да.
-Ну и каков он?
-Я больше никогда не буду, видится с ним.
-Правильный выбор. Всегда был уверен, что умница,- говоря это, Герберт подошёл к столу и достал из нижнего ящика белый запечатанный конверт.- Прочитай.
Евсения с подозрением взяла из рук Герберта конверт и вскрыла его. Письмо было написано да боли знакомым подчерком:
«Любимая моя, Евсения! Я знаю, какой у тебя был тяжёлый выбор и я знаю, что ты выберешь. И благодарю тебя за этот выбор. Обо мне прошу, не беспокоится, и забыть о моём существовании. Обещаю, что я сделаю всё, чтобы ты не вспоминала обо мне. И прошу, забудь всё, что было у нас при последней нашей встречи.
Антоний Поварской».

Продолжение следует.................

Дядя Миша по прозвищу Альф ( был такой забавный персонаж в эпоху сереалов по ТВ, инопланетянин и просто забавное, доброе существо) от неожиданности уронил колбу.
- Упс!
- Добрый день!- я всегда считал, что вежливость придумали именно для таких вот ситуаций.
- До-обрый?! Ты так действительно считаешь?
- Ну дядь Миш, ты же сам говорил, она нестандартная, чёрт бы её побрал..
- Теперь я даже знаю фамилию этого чёрта! Кстати, где это ты был? И откуда взялся сейчас? - Тут только я обратил внимание на необыкновенную тишину и спокойствие царившее вокруг. - А где все?
- Можешь успокоиться, не тебя ищут, что-то произошло в северной части леса и на базе только я и дежурный по связи - Курт.- пробурчал Альф - И что за противная манера отвечать вопросом на вопрос.. В этот момент до него кажется стало доходить единственно возможный ответ." Вот ведь какая штука, часто говорил мне он, если исключаются все возможные варианты, и остаётся невероятный, то именно он и является верным". Он осознал, что я вывалился из портала! Это могло означать только одно, я вступил в контакт! Чтобы вывести его из столбняка я решил повозмущаться отсутствием гуманизма у старших товарищей.
- А почему собственно меня не ищут?
- Так аккурат, как ты удрал, и случилась эта заваруха! А я сначала думал, что ты как всегда придёшь к вечеру и никто не узнает. - Дядя Миша говорил это с таким виноватым видом, что я почуствовал себя свиньёй. Он меня прикрывал, а потом выяснилось, что меня вроде как надо искать, спасать, а он не может. Курт не в счёт, я всегда подозревал, что истинная национальность нашего немца - прибалт, уж очень долго он соображал. Я бы не удивился, если бы за полгода моего прибывания на базе моё существование осталось им незамеченным. Собственно, на базе включая меня было десять человек, для "горячего" прибалтийско-немецкого парня уйма народу, всех не упомнишь. Он был компьютерщиком, а посему существом паронормальным, но не вредным. - Значит о моём отсутствии никто не в курсах?
- Нет, ты мне зубы не заговаривай, пошли в дом попьём чаю и ты мне всё расскажешь. - Я почуствовал себя бандерлогом смотрящим в умные глаза питона Каа, правда упитаннось дяди Миши действовала успокаивающе.
Чай, давно остыл, но мы так и не прикоснулись к нему.
- Ты понимаешь, что нарушил все мыслимые унструкции написанные для контактёров!
- Но я же не думал о контакте!
- А зачем по твоему мы все здесь сидим? Кэрлов кормить? - От упоминания этих созданий меня передёрнуло. - И вообще, о чём ты думал? Правило номер один, условиться о следующем контакте!
- Ась?
-Хоть бы свидание ей назначил, тюфяк! - Альф почёсывал свою рыжую шевелюру с таким остервенением, как будто от разговора со мной у него завелись блохи.

Сообщение отредактировал Nica - 24-07-2005, 21:43

breta , комментарии к твоему рассказу про девушку мы запихали в файл) Прошу, как говорится, любить и жаловать) Читай и делай выводы) Собственно, как я уже говорил на Утехе: если твоё произведение переписать - с нуля - то, может быть, что-нибудь из него и получится. Но в таком виде, в каком оно есть сейчас - это, скорее, антилитературное произведение) вся конкретика - в файле. Дабы не обвинили в голословности)

Евсения отложила письмо. Её лицо стало как будто худее. Герберт сел напротив неё, его зрачки двигались постоянно, ища пристани. Девушка внимательно смотрела на этого человека, который мог спокойно «раздавить» себе же подобного, как червяка, а мог искать поддержки у того, кто слабее его. Сейчас у него был второй случай, и Евсения прекрасно поняла это. В неё возникло чувство жалости к Герберту, но тут же исчезло. Наступило долгое молчание, которое никто не решался прервать. Наконец заговорила Евсения:
-Как это письмо попало к тебе?
-У меня есть источники.
-Как всегда тайны. Что ты хочешь от меня? Ведь не просто так дал ты мне это письмо?
-А ты догадлива, моя милая. На этот раз я хочу дать тебе очень важное задание.
Девушка насторожилась, на лбу появилась тоненькая морщинка. Герберт тоже немного помолчал.
-Ты, наверное, знаешь моего старого знакомого Амвросия,- продолжал Герберт. Мне нужно, чтобы ты смогла войти к нему в доверие и стала жить у него в доме. И после того как ты попадёшь на его территорию, то каждое утро подсыпала ему в пищу мышьяк.
Девушка усмехнулась:
-Ты хочешь, чтобы я пошла на убийство?
-Да. Если ты это сделаешь, то я тебя освобожу тебя от твоего договора исполнять все мои пожелания.
-Почему я должна верить тебе?
-Потому что я всегда сдерживаю то, что обещаю, и ты это прекрасно знаешь. Ведь так?
-Так. И когда я должна приступить к выполнению задания?
-Завтра, в 10 утра.
-Координаты его где?
-У Викерия.
Евсения молча вышла из кабинета. Викерий ждал её там же где и встретил. Викерий ждал её там же где и встретил. Не говоря ни слова, он протянул ей белый листочек, на котором было начертано несколько строчек. Евсения взяла его, взглянула мельком на Викерия и вышла из квартиры. Её шаги гулко раздавались в подъезде.
Оказавшись на улице, Евсения остановилась. Её телом овладела мелкая дрожь. Минуты через три, в подъезде раздался шум, и на улице оказался Викерий. Он был в том же чёрном плаще, что и тогда в парке.
-Идём обратно, тебе обратно нельзя,- глухо произнёс он.
Евсения последовала за своим провожатым. На пороге встретил их Герберт.
-Куда же ты ушла? Ведь я тебе по телефону сказал, что тебе опасно находится у себя в квартире,- поприветствовал он.
-Прости, я забыла,- попыталась оправдаться Евсения.- И где же я у тебя буду жить?
-Квартира большая, места всем хватит. Викерий проводит тебя в комнату.
Евсения улыбнулась, и эта улыбка была первая при Герберте. Проходя по просторам, принадлежащим этому человеку, она думала о том, что Герберт очень изменился в последнее время. Он, конечно, был таким же непримиримым, упрямым и жестоким, но в нём появилась что-то новое, что придавало ему обаятельность и чувство доверия. Но Евсения никак не могла определить это новое.
-Вот, твоя комната,- прервал ход её мыслей Викерий.- Располагайся.
Евсения оглядела комнату: она была маленьких размеров, в ней находилась узенькая кровать, а рядом с ней стоял крохотный столик, на котором лежало зеркальце.
-Если что понадобится, зови меня,- ласково сказал Викерий.
Девушка кивнула ему в ответ. Викерий ушёл. Евсения села на кровать и попыталась сосредоточиться. Но из этого ничего не получилось. Тогда Евсения легла и закрыла глаза. И перед ней поплыли розовые облака, как стаи птиц, улетающих в дальние края.

Продолжение следует.................

Я катал шарик из хлебного мякиша по столу, сказать в своё оправдание было нечего.
- Ладно, иди спать, завтра подумаем. Завалил миссию контакта! Мечту человечества и нашего Андрюсика!
Я закивал головой, как китайский болванчик, - пронесло! Да, Андрюсик это круто! Формально он зам. руководителя экспедиции, а на деле Большому некогда, он наукой занят, а Андрюсик своей карьерой и нами. Первое двигает вперёд, второе задвигает колбы мыть. Альф поможет, он мужик что надо. Заснул я сразу, помню, снилось что-то, и вдруг как отрезало, вроде плёнка кончилась и появилась она. Я перестал понимать, сплю я или нет, а Нора, как ни в чём не бывало, сидит на столе, ногой покачивает и улыбается.
- Привет! Ты не сердишься на меня?
- С чего бы это? - я раcсматривал её во все глаза, и мысль о свидании уже не казалась мне дикой.Она переодлась в лёгкую тунику персикового цвета, а волосы подвязала на манер древнегреческих статуй богинь, вроде ничего осбенного, а получилось красиво.
- Ну-у мне так захотелось о тебе побольше узнать... Вот я и посмотрела,- она запнулась- твою прошлую жизнь.
-Это как? Всю что ли?- мама дорогая! Будем надеяться, что период памперсов её не слишком заинтересовал.
- Не обижайся! Так ведь легче и быстрее познакомиться,а этического цензора подросткам выключать не полагается, да я сама и не смогла бы, даже если бы захотела, психблокировка. Она казалась смущённой и немного растерянной.
- Значит, пока я спал, ты видела моими глазами мою жизнь, память мне отсканировала? Но слава богу и какому-то цензору не всю?!
-Этическому- прошептала девочка.
Ну почему я опять себя чуствую такой глупой свиньёй? Напустился на ребёнка!
- Слушай э-э, а мне можно также с тобой познакомиться?
Нора задумалась.
-Можно, но ты ничего не будешь помнить, понимаешь вы не умеете пользоваться всеми ресурсами мозга. Вот я видела даже то, что ты забыл и никогда не сможешь вспомнить без помощи мощного стимулятора. Информация есть, а достать её не умеете.
-Ой!- девочка легко спрыгнула со стола и закружилась по комнате - Я знаю! Ты не будешь помнить, но если тебе понадобится ответ на какой нибудь вопрос, связанный со мной, ты будешь это просто знать! Желание узнать будет стимулятором, а вопрос запускающим механизмом!Только.. Ты взрослый, и на тебя не распостраняется закон этического цензора, ты будешь знать всё, Митя.
Я растерялся, так звала меня только мама, сам я себе давно запретил вспоминать это имя и то время.Фамилия Дронов и производное от неё - Дрон, вполне меня устраивали. После гибели родителей никому и в голову не приходило звать меня иначе. И вот от того, что Нора меня так назвала и от осознания полного доверия с её стороны я понял, что появилось на свете существо, пусть невольно, знающее меня так близко...- Я не обижу тебя..выдохнул я, подошёл к ней. Она уткнулась лицом мне в грудь. От нахлынувших на меня чувств так долго не имевших выхода, у сердца стало так горячо, горло перехватило, я зажмурился.

"- Когда весь коллектив в едином, так сказать порыве, упорно и неутомимо идёт к поставленной цели, некоторые несознательные стажёры позволяют себе дрыхнуть!"
Как сквозь вату я слышал гнусавый, до боли знакомый голос Андрюсика. Сначала я подумал, что это сон, так как ничего не видел, потом догадавшись открыть глаза увидел нависающую надо мною физиономию Андрея Модестовича Пукина и поспешил снова их закрыть. Но было поздно, кошмарное видение заполнившее собой всё жизненное пространство моей комнаты, что не мудрено если учитывать, выделенную мне под жильё кладовку и габариты бегемотистого Андрюсика. К голосу добавились клещи, ошибочно принимаемые некоторыми за руки, которые вцепившись в меня стали немилосердно встряхивать мой организм, как шейкер на конкурсе барменов.

Сообщение отредактировал Nica - 24-07-2005, 21:49

Breta, мне искренне жаль, что это нельзя запихать в перловку, поскольку это не прикл. есть ощущение, что ты не потрудилась скачать присоединенный к посту Спектра файл.
итак, приступим. В прошлый раз мы остановились на "ее шаги гулко раздавались в подъезде". Вернемся чуть ранее, и посмотрим вот что:

Викерий ждал её там же где и встретил. Викерий ждал её там же где и встретил. Не говоря ни слова, он протянул ей белый листочек, на котором было начертано несколько строчек. Евсения взяла его, взглянула мельком на Викерия и вышла из квартиры. Её шаги гулко раздавались в подъезде.

Конечно, после того, как я прочитала первую часть текста, мне стало понятно, что Викерий, который встретил девушку в дверях, там стоять и остался . Слава богам, теперь мы, наконец, узнали, кто это был (а не прошло и полугода). Если все-таки предположить, что читатель недогадлив, и не понял, что встретивший Викерием и был, то построение фразы , вообще говоря, гениальное. Не говоря уже о том, что дважды повторять было не обязательно.
"Листочек-строчек" - на поэзию потянуло? Может, Вам действительно следует попробовать себя в этой стязе, коли с прозой Вы не дружите?.. "Белый листочек" - ну, в общем, о том, что банальные эпитеты в мелочах свойственны дилетантскому подходу, я могу говорить долго и очень нудно.

Оказавшись на улице, Евсения остановилась. Её телом овладела мелкая дрожь. Минуты через три, в подъезде раздался шум, и на улице оказался Викерий. Он был в том же чёрном плаще, что и тогда в парке.

Оказавшись, оказался - думаю, в дополнительных комментариях данная "придирка" не нуждается. Опять-таки, секундомер в руках неистребим. Судя по шуму, который раздался в подъезде, там была драка... Обычно, спускаясь по лестнице, люди не шумят настолько, чтобы их было слышно снаружи.
"Ее телом овладела мелкая дрожь" - предложение, достойное особого внимания. Звучит топорно и , прямо скажем, пошловато.

-Идём обратно, тебе обратно нельзя,- глухо произнёс он.
Евсения последовала за своим провожатым.

Мы когда -нибудь научимся перечитывать написанное?.. Ну девушка, милая, ну нельзя же так - пожалейте нас, мы старые нервные больные люди...
Я понимаю, что замена имени словом "провожатый" вызвана справедливым страхом повторов, но данное существительное тут соврешенно неуместно.

-Куда же ты ушла? Ведь я тебе по телефону сказал, что тебе опасно находится у себя в квартире,- поприветствовал он.
-Прости, я забыла,- попыталась оправдаться Евсения.- И где же я у тебя буду жить?
-Квартира большая, места всем хватит. Викерий проводит тебя в комнату.
Евсения улыбнулась, и эта улыбка была первая при Герберте. Проходя по просторам, принадлежащим этому человеку, она думала о том, что Герберт очень изменился в последнее время. Он, конечно, был таким же непримиримым, упрямым и жестоким, но в нём появилась что-то новое, что придавало ему обаятельность и чувство доверия. Но Евсения никак не могла определить это новое.

"поприветствоввал" звучит "недурно", учитывая, что они видятся второй раз за, как максимум, полчаса.
"попыталась оправдаться" - можно вопрос, за что, собственно? за то, что у нее память короткая?.. как вариант. Как говорил Станиславский - "не верю". Ни единому слову из написанных диалогов. Нет в них реалистичности, хоть убейте. Отсутствует, как класс.
"Проходя по просторам, принадлежащим этому человеку" - судя по всему, Герберт был крупным землевладельцем, потому что "просторы" как описание площади по отношению к квартире неупотребимо.
Далее рисуется весьма мрачная характеристика персонажа, который, строго говоря, у меня не вызвал никаких эмоций вообще. Такой же безликий, как и все остальные. А с определением чего бы то ни было, равно как и с мыслительным процессом, у Евсении вообще туго, насколько мы заметим в дальнейшем.

-Вот, твоя комната,- прервал ход её мыслей Викерий.- Располагайся.
Евсения оглядела комнату: она была маленьких размеров, в ней находилась узенькая кровать, а рядом с ней стоял крохотный столик, на котором лежало зеркальце.
-Если что понадобится, зови меня,- ласково сказал Викерий.
Девушка кивнула ему в ответ. Викерий ушёл. Евсения села на кровать и попыталась сосредоточиться. Но из этого ничего не получилось. Тогда Евсения легла и закрыла глаза. И перед ней поплыли розовые облака, как стаи птиц, улетающих в дальние края.

собственно, особого хода мыслей я не заметила. Во всяком случае, приведены эти мысли не были. Ибо "думала о том, что ..." - не есть описание "хода мыслей", скорее - "размышление на тему".
склонность автора к миниатюризму мы опустим, ибо в тексте все, что было описано (за исключением, пожалуй, стола, занимавшего почти всю комнату, тоже, кстати, не самых больших размеров), было маленьким. Видимо, желая подчеркнуть эту миниатюрность почти игрушечного мирка, автор использует такие эпитеты как "узенький" (хотя можно было обойтись и "узким"), "крохотный"... ну, "зеркальце" тоже неплохо вписалось. Замечу, что критикую я не эпитеты, а саму зацикленность автора.
Про то, что у Евсении проблемы с упорядочиванием мыслей и сосредоточенностью, я уже говорила выше. Как в романе "Унесенные ветром" - "Я подумаю об этом завтра, не сейчас..."
Последнее предложение заставляет задуматься над умением автора вводить аллегории и развернутые сравнения, хотя то, что попытка была, уже достойно некоторой похвалы.
А вот прежде, чем писать "продолжение", я все же рекомендую трижды подумать. Точнее - писать-то Вы пишите, бог с Вами, но выкладывайте только тогда, когда будете уверены, что на этот раз ничего колкого и обидного в свой адрес не услышите.

А вот прежде, чем  писать "продолжение", я все же рекомендую трижды подумать.  Точнее - писать-то Вы пишите, бог с Вами, но выкладывайте только тогда, когда будете уверены, что на этот раз ничего колкого и обидного в свой адрес не услышите.

поскольку Вы существуете, то вряд ли колкие и обидные слова не будут забывать обо мне.


Советую перечитать Ваше сообщение. Вы уверены , что Вы именно это имели в виду?
С уважением, Т_О.
советую не оффтопить, а на самом деле читать то, что Вы пишете.
если меня не будет, то, собственно, не будет этого форума
все последующие вопросы - PM only

В комнату протиснулась рыжая и кудлатая голова. -Большой зовёт на собрание - проорала голова и скрылась так же внезапно, как и появилась. От неожиданности Анрюсик перестал на мгновение меня трясти и отпустил. Я выпал из его ручищ на пол. Больно.
- Давай разгильдяй, собирайся! - прошипел зам. и затопал на выход.
Большой - в миру Викентий Павлович Санин, звал на общий сбор чрезвычайно редко. Чаще любил посидеть поочерёдно с каждым, за чашкой чая и поговорить "за жизнь".Объяснить насущные задачи и цели на языке оппонента. Такой метод был в нашем небольшом коллективе весьма продуктивен. Мы все были слишком разные. Подозреваю, что когда он говорил с Андрюсиком то в его речах присутствовали лозунги и речёвки, а когда с Куртом, то "высокий пинг и крепкий коннект". Так быстрее и легче достигался нужный результат. Поэтому общий сбор- это событие!
Когда я зашёл в столовую , самое большое и посещаемое помещение на базе, все уже были в сборе. Негромкий гул голосов говорил о том, что пока не начали. я примостился с краю скамейки и прислушался. Обсуждалась вылазка на север. Тимофей спорил с Анютой доказывая, что нельзя было улетать, что "мы были на грани"! Аня явно была не согласна, и говорила о чём то непонятном.. Как будто витимы стали сворачивать город, без объяснений, без претензий, они просто уходили, как древние майя.
Вдруг все затихли, в комнату широким шагом вошёл Большой. Остановился заложив руки за спину и покачиваясь с носка на пятку заговорил.
" Ребята! Я собрал вас для того, чтобы сказать..- тут он сделал паузу и выражение его лица было таким несчастным, что никому и в голову не пришло поёрничать процитировав "Ревизора". Известие и так явно было пренеприятнейшим. " Мы улетаем. База снимается. Экспедиция признана неудачной, нас отзывают в связи бесперспективностью и явной угрозой нанесения непоправимого вреда здешнему миру. Последние события подтолкнули Цетр к такому решению."
Я никогда не видел торнадо, раньше. Теперь могу похвастать, видел, людское! Шум поднялся невообразимый! Все хотели высказаться, кричали и размахивали руками. Наконец наступила минутная пауза и я сам того не ожидая услышал свой голос:"Это неправильно! Я познакомился с витимой! Контакт есть.. "
Все лица повернулись ко мне, тишина стала плотной, почти осязаемой.

Нора лежала ничком на кровати, в комнату без стука вошла высокая стройная женщина. На ней было простое платье, но именно в лаконичности линий и строгости фасона была красота. Да, женщина была очень красива, тяжёлый узел волос, мягкие грациозные движенья и конечно глаза! Тёплые, карие они смотрели так ласково и нежно, что только за один этот взгляд можно было отдать жизнь. Она поставила поднос с едой на стол и обернулась к девочке.
-Детка! Иди есть, сегодня твой любимый клубничный мусс..- вдруг она резко подошла и повернула к себе девочку, вгляделась в её лицо.
- Ты плакала? Опять? Нора, пойми это же бессмысленно, Совет никогда не меняет своих решений!
- Мне не нужно ничего от Совета,- Нора смотрела на женщину в упор
-Я хочу знать, где мои родители, от тебя!- она ждала замешательства, смущения в конце концов испуга.. ничего. Прекрасное лицо её собеседницы было безмятежно.
- О. я кажется понимаю, цензор! Ты не лжёшь! Ты действительно ничего не знаешь! Тебе промыли мозги, нам всем промывают мозги, чтобы удобно было нами управлять. Лори, дорогая прости меня! Я сейчас тебе всё расскажу и ты поймёшь...
-Подожди, так будет быстрее и точнее- Лори положила свою ладонь на пылающий лоб девочки и закрыла глаза.
Когда глаза женщины вновь открылись они были тёмными, как омуты, по щекам текли слёзы.
- Лори! Не плачь, теперь нас уже двое! Ты поняла? Чужое, свободное сознание,вернее его слабый отпечаток снял психоблок и теперь я помню всё и ты тоже! - Нора заглядывала ей в глаза трясла за плечи, наконец молодая женщина словно очнувшись от спячки вздрогнула и посмотрела осмысленным взглядом.
- Да, я всё теперь понимаю, но зачем мне это? Я в один миг стала несчастной! Не зря тебя не хотели обучать высшей магии, они заметили в тебе девиантность, но то, что ты пойдёшь к людям?! Даже они не смогли этого предугадать! Послушай, давай скроем всё? Если не высовываться, то про тебя забудут...
Под окном послышался шум. -Поздно! Они что то знают, потому что приказали уходить в недоступные людям места. - Нора была грустна, её надежда на помощь не оправдалась.

олакрез кеволеЧ
----------

Человек зеркало, человек зеркало.

Лови-лови его отражение.
Моё отражение.
Отражение отражения.

Лови в сети и считай, что познала раба своего - человека зеркало. Настрой свою
подзорную трубу, да вглядись в суть. В калейдоскоп и сотню разноликих глаз,
яростно и напроломно таращащихся в ответ в твою душу.

А последние в сотне - твои, узнаёшь?

.....

Труба с глухим звуком падает на пол из скрюченых пальцев. Хрупкое стёклышко
выпадает из дула. Тишина.
Там - дело рук твоих, а ещё - взглядов и случайно оброненых слов.
Там то - что ты отражаешь в других.

Линза сиротливо лежит на полу.

Стекло - не имеет памяти.

.....

И тебе страшно. Тоскливо. Ты плачешь.
Не бойся. Не плачь.

Ведь человек зеркало - рядом.
Человек зеркало не сделает много.
Он только - отразит слёзы.
Он только - отразит страх.
Человек зеркало не дамский угодник.

И как не доказывай - в нём нет кривизны.

.....

Человек зеркало.
Отражая свет, питаясь тьмой. Жизнь вечна - если отражаешь сотни.

Но он падает на колени. Цепляется в волосы.

Человек зеркало.
Отражение яви и отражение отражений.

Он стонет, человек зеркало.
Он устал, устал, устал, устал... ведь нет у него...
Он не может отразить сам себя.

И тогда - он разбивает себя.

Человек зеркало.

Выложу и я, что ли, свою писанину... Перед тем, как пинать, просьба снимать сапоги, коньки, шпоры и ласты... %)

Планета цветов.

   Утес острой занозой торчал в плотном покрове равнины. Протягиваясь из самых недр земли, он каменным наконечником целился в небеса, словно однажды, не завтра, нет – через тысячи лет он обязательно вырвется из крепких оков и насквозь пронзит мягкий пух облаков.

- Это, значит, и есть Фоллан – Мир цветов? – изогнув черной аркой свою тонкую бровь, пробормотала Нела. - Вы, ребята, планеткой-то не ошиблись, нет?

   Она скептически оглядывала окрестности на наличие цветов, но, увы, не то что цветов – даже самой мало-мальски хилой растительности в окрестностях не наблюдалось – до самого горизонта, да и за ним тоже, простиралась равнина, безжизненная, покрытая бледно-голубым слоем шепчущего праха, который то и дело хрупкими хлопьями опадал, а потом вновь вырывался серыми гейзерами из многочисленных щелей, что ажурным узором скользили по земле.

   Берт как всегда молчал да мягко улыбался, а Вио не волновала проблема наличия отсутствия флоры на Фоллане: он, раскинув руки, нарезал круги по той части посадочной площадки, что не была занята угрюмой белой тушей шаттла – какие цветы, о чем это вы? Вио, похоже, уже был вполне счастлив. Отдуваться как всегда мне.

- Понимаешь, в чем все дело: такой тут природный или какой-он-там цикл – цветы здесь расцветают лишь раз в несколько лет, может, пять, может, пятнадцать или все сорок – какой бы то ни было зависимости установить не удалось: просто вся планета берет и – вух! – расцветает. Предсказать цветение можно, конечно, но всего лишь за несколько недель – вот, собственно, мы и здесь.- Все начнется через полчаса, - соизволил высказаться Берт.

   Нела лишь фыркнула, мол, так уж и быть я сделаю вид, что поверю вам, но что-то мне подсказывает, что зря мы пришкандыбали в эту пустыню. От нее так и тянуло первозданным, еле-еле очищенным вежливостью и тактом, скепсисом.

   Что ж – и мы прождали эти полчаса.

   Небо потемнело, наливаясь густой чернотой туч, которые расползались жирными кляксами и теперь хватали чернильными ложноножками лучи солнца, что прорезали голубой купол. Они – тучи – пришли быстро: казалось, только-только разливалась над головой бесконечная лазурь, чистая, глубокая, а вот – миг – и, перекатываясь тяжелыми боками, нависли они над землей, беззвучно предсказывая дождь. Внутри их темного покрова что-то клубилось, бурлило, готовясь разразиться мириадами блестящих осколков водяного стекла. Этот кипящий и как будто даже живой туман переливался всеми мельчайшими оттенками сумерек – от светло-светло-серого, граничащего со слепящей белизной нетронутого дорожками строк листа бумаги, до темных клубов, будто отрезанных от покрывала минувшей ночи и оставленных про запас в безразмерном небесном кошеле. И дождь – он тоже грянул внезапно, как то весь сразу – никаких вам мелких капелек, падающих почему то именно на нос или за ворот рубахи, словно существовал некий закон, предписывающий им приземляться там и нигде больше. Дождь рухнул сплошной стеной, загородившей взор непроницаемым занавесом, в мгновенье ока сотканным из тысяч прозрачных струй. За какую-то долю секунды мы все промокли до последней нитки – и я; и Нела, которая была этим фактом недовольна и недовольна весьма; и Берт, которому был глубоко безразличен этот дождь как, впрочем, и любое другое проявление законов и явлений природы или какой-нибудь там физики; и Вио, который, похоже, стал только еще счастливей, ведь, сами посудите, промокнуть под дождем, который случается лишь раз за лет так этак двадцать – это же так здорово!

   Дождь настойчиво зарывался своими пальцами в землю Планеты Цветов, ероша безжизненный прах, поднимая голубоватые облачка в воздух и тут же немилосердно их прибивая тяжелыми каплями к пепельному болоту, что уже раскинулось внизу, за ровными краями площадки, прильнувшей к утесу... И… и… и все – дождь закончился так же быстро и неожиданного, как и полился из лопнувших туч нам на головы. Шквалом пронесся он по планете, так стремительно, что, казалось, не успел он задержаться в моем сознании, будто смазанный силуэт, что ты видел краем глаза, и который мгновенно испарился из памяти. Только прильнувшая к телу влажная – хоть выжимай! – одежда, да одинокие капли, что скатывались под ногами в дружные компании луж, напоминали о былом ненастье. Так тихо стало внезапно вокруг теперь, когда умолк бьющий по ушам шелестящий крик ливня. Я взглянул на небо и без удивления обнаружил, что мир вновь накрыт перевернутой сапфировой чашей без единого пятнышка на безупречной синеве дна.

   На этой планете все происходило сразу, стремительно, взрывообразно, ударяя резкой вспышкой действия по чувствам и заставляя сжиматься от неожиданности. Цветы не были исключением. Только я заметил, что равнина мокрого праха зашевелилась, оживая, как тут же из-под тяжелых хлопьев влажного ультрамарина устремились ввысь, завиваясь миллионом спиралей, стебли растений. Они рвали землю зелеными хлыстами, извиваясь, кивая небу и нам розовыми головами бутонов. И – они раскрылись. Тысячи тысяч, до самого горизонта, до самого неба – их цветение захлестнуло весь мир: они цвели и под знойным взором солнца, и под серебристым блеском лун, и сверкали сквозь залитое кровью закатное небо, и приветствовали золотую дымку рассвета. Они цвели. Всего несколько минут все длилось, всего несколько минут жили они – полупрозрачные лепестки со спрятанными глубоко внутри них радугами, звездами, солнцами и лунами, ожерельями драгоценных камней. Они цвели. Захлебывались волнами безумной палитры: отражение небес в лазурных пятнах; плеск морей в узоре иссиня-зеленых линий; живая кровь сочится с лепестком густым багрянцем; танец сверкающего снега в каждой частице белизны; извиваются огненными протуберанцами оттенки красного и оранжевого; звенят, словно вырванные из бури, фиолетовые искры; и дальше, все дальше – цвета, цвета, цвета… которых, казалось, и не может быть во Вселенной, но здесь они были. Были.

   Я застыл. Если бы я мог слышать, думать и видеть, что-нибудь кроме цветного вихря, то, может быть, еще расслышал изумленный вздох Нелы, увидел бы превращенных увиденным в статуи Берта и Вио, но был я таким же – парализованным красотой Планеты Цветов. Но Фоллан еще не показал нам всего, что долгие годы копил под бледной коркой праха.

   Споры. Семена. Цветы выпускали на волю ветра целые фонтаны спор, и были те золотого цвета. Нет, не только – присмотревшись, я понял, что оттенков на самом деле было во много раз больше, чем мог различить глаз человека: горящее золото, темный янтарь, до зеркального блеска начищенная медь… Сияющим песком споры поднялись в небо, целыми реками чарующей желтизны, и потоки их переплетались, рисуя сочными мазками солнечной краски картины в небе…

   Мимо меня пронесся Вио и, ловко карабкаясь с уступа на уступ, мгновенно очутился на острой вершине утеса. Он балансировал, широко раскинув руки, над океаном исходящих радугой цветов, и порывы золотого ветра доносили до меня слова, которые он кричал с вершины:

- Свет! – голос его захлебывался в неземном восторге. – Целая пригоршня света! Целое озеро света! Целый мир света!

   И все ушло, будто его и не было. Всецветные лепестки сворачивались в темные трубочки, а зеленая плоть стеблей, еще миг назад полная влаги и жизни, сгнивала на глазах, распадаясь ошметками уже знакомого нам праха. И покров этой голубоватой пыли принимал в себя еще светящиеся лучами солнца семена будущих радуг. Все закончилось. И фигура Вио – памятник мгновеньям красоты.

   Пляска цвета медленно отпускала мое зрение и, еще не отойдя от увиденного, я улыбнулся и посмотрел на друзей – на потрясенных лицах их застыли такие же улыбки, что озаряло мое лицо. С вершины уже спускался Вио. Он подошел ближе, и мне показалось, что ухмылка его шире и счастливей всех наших вместе взятых. Глаза его лучились воспоминанием.

- Я остаюсь! – выпалил он.

   Нела на это заявление лишь фыркнула – за долгие годы у нас уже выработался своеобразный иммунитет к дурацким шуткам Вио.

- Я так рада, что я здесь была! – сказала она, не обратив внимания на его слова. – Это… это… великолепно…
- Скажи спасибо Берту, - хмыкнул я. – Это он раскопал все об этой планетке да устроил поездку. – Берт как обычно что-то тихо пробормотал себе под нос и отвернулся.
- Я остаюсь! – повторил Вио. – Здесь!
- Кончай валять дурака, - бросила Нела, уже шагая по направлению к шаттлу. За ней оставалась цепочка мокрых следов, в которых плавали мертвые светлячки спор.
- Опять посмотрю на мир света, - по-прежнему улыбаясь, он сделал шаг к краю. – Ждать долго, но я подожду. Подожду, – голос его упал до шепота.

   Слишком поздно заметил я тень безумия в глубине его глаз. Мы не успели его остановить. Его проворный силуэт скрылся из виду, а, когда мы склонились над обрывом, то его не было – лишь вереница камешков скользила по склону из широкой щели в боку утеса, где исчез секундой раньше этот соломенноголовый юноша. Под каменной глыбой оказался целый лабиринт пещер, сырых, темных, дразнящих глаз светом флюоресцирующего мха. Впустую резали подземных мрак лучи фонарей – мы его так и не нашли. Еще месяц продолжались поиски Вио, но в ответ на крики раздавались лишь приглушенные возгласы насмешливого эха. Я не знаю, умер Вио или каким-то невероятным образом выжил, но, глядя на бледный шарик Планеты Цветов, я надеялся, что все-таки он жив.

   Спустя двадцать семь лет, в новостях я увидел выпуск об очередном цветении Фоллана. Память и затупившаяся временем боль всколыхнулась в моей душе, и мне почему-то очень, очень-очень захотелось верить, что Вио сейчас там, живой и, когда руки его крепко-накрепко сжимают в объятьях золотую метель, по щекам его текут сверкающие слезы. И что потом, после того, как цветы рассыплются пылью, он останется там. Чтобы дождаться следующего раза. Чтобы увидеть. Чтобы в третий раз, стоя на самой вершине утеса, острой занозой торчащего в плотном покрове равнины, зачерпнуть ладонями целую пригоршню света!

Восхитительно.... все что я могу сказать - восхитительно... давно не читала таких описаний... нет, наверное, вообще не читала. Юноша, вы талантливы и я вам завидую, такая палитра образов, что аж дух захватывает и не иссякают. Вы скрасили мне десять минут жизни. Спасибо вам. скажите, есть ли у вас еще что-нибудь из прозы? Да вообще что-нибудь?
Один баг только: "наличие отсутствия" как-то не звучит, потеряла, где это было, но в общем, где-то было.

Мышара, спасибо.))) А "наличие отсутствия" это... хм... это выражение из моего несомненно богатого лексикона... кхм.) Учтем. %)
И прозы даже есть еще немного.) Хотя лично мне кажется, что гораздо хуже предыдущего рассказа.)


Снегопад

   За окном белые хлопья ткали прозрачные кружева снегопада. Снег тихо шептал бледными губами свои чарующие заклинания. Нан застегнул последнюю пуговицу, следом натянул сапоги, тяжелые, теплые, привычные. Огляделся. Натянул капюшон. В дверях спальни показалась Лайла – все еще сонная, растрепанная, красивая.

- Не забудь почистить дорожку, а то в тех сугробах скоро люди пропадать начнут, - с притворной строгостью сказала она. – Иначе останешься без завтрака, так и знай!

   Нан промолчал на эту страшную и даже, можно сказать, бесчеловечную угрозу жены, и только мягкая улыбка посетила его лицо. Взяв в руки лопату, что приютилась в углу, будто в надежде спрятаться от внимания людей, которые обязательно запихнут ее в очередной холодный сугроб. Если и так, то, увы, неудачно.

   Как только Нан вышел за порог, снег обволок его своей невесомой пеленой. Крупные снежинки ажурными мотыльками мгновенно зарылись в волосы, коснулись щек краями хрустальных крыльев, облепили одежду пятнами хрупкой Белизны. Навес бледных облаков скрыл от взора утреннее небо, а снегопад маревом странного, рябящего белой пылью тумана смазывал, будто призрачной дымкой, да прятал под своим просторным белым покрывалом очертания домов. Неясной громадой стальной горы вдалеке виднелся Космопорт, теряясь за снежной завесой.

   Нан начал чистить дорожку. Широкой ладонью лопата забирала рассыпающиеся горсти снега, открывая плотно пригнанные друг к дружке округлые камни дорожки. Раз – и целые королевства, изящные башни и целые дворцы, выточенные из ледяного серебра, и запечатанные морозным поцелуем вечной зимы миниатюры, что жили на каждой стороне каждой снежинки, и белые жилы неведомых, не знавших тихой поступи пилигримов, дорог, и прозрачные сцены театров, что были возведены безумными архитекторами и позабыты актерами того ледяного мира, и невидимые взором заросли седых деревьев, и – два – рушится поток, искрящийся под взглядом внезапно выглянувшего из-за угла свинцовой стены облаков солнца, стекает рыхлым светом с лопаты. И раз, и два. И раз. И два.

   Странную фигуру, что замерла посреди улицы, Нан заметил, только когда прошел полпути к калитке и уже очистил половину дорожки. Невнятная приземистая фигура, оглушительным хрустом отмечая каждый свой шаг, брела сквозь снегопад, с интересом вертя головой по сторонам. Через каждые пять-шесть шагов это фигура прекращала шагать, останавливалась, внимательно изучала свои новые следы, что тянулись за ней по пятам, будто свора собак - за любимым хозяином в надежде выпросить ласку или подачку, а потом производила неясного рода манипуляции с неясного рода устройством, подозрительно похожим на огромный блокнот. Когда незнакомец поравнялся с Наном, который уже успел подойти к забору, он замер, заинтересовавшись, видимо, аборигеном, которым он и посчитал Нана. Сам же незнакомец являл собой неизвестного пола существо, закутанное в как минимум дюжину многометровых шарфов, носившее не меньше трех пальто (а может и больше, но так сразу и не разглядишь) и тяжелые сапоги с квадратными носками, такими идеально ровными, что казалось, будто кто-то их отрезал ножом, причем чрезвычайно аккуратно, можно даже сказать, с любовью. Определить где у существа лицо было возможным только по очкам (почему-то тоже квадратным), торчащим над ворохом одежд.

- Хорошая у вас лопата, - поздоровалось существо.
Нан, державший в это время лопату, как гвардеец – копье, не стал отрицать:
- Да, хорошая.
- Квадратная, - похвалило существо лопату.
- Действительно, - признал Нан форму своего инструмента.
- И снег идет, - сообщило по секрету существо.
- Удивительно, - ответил Нан, пытаясь начать соображать.

   Существо кивнуло очками, будто именно такой ответ оно и ожидало услышать от аборигена с лопатой. Повисло непонятно почему неловкое молчание, не превратившееся в тишину только из-за сонного звона кружащихся снежных танцоров. Взглянув Нану за спину, существо потом склонилось над своим блокнотом и стало вносить все новые крючки букв, собирая из них неровные строчки записей. Так стояли они минуты две-три: существо – шкарябая бумагу, Нан – неловко переминаясь с ноги на ногу и не зная, что сказать. Шел снег.

   Неожиданный немелодичный звук привлек их внимание. Тихий, пронзительный. Царапающий слух ломаными краями неумелой музыки. Словно невдалеке какой-то изувер пытал стеклянную скрипку, и со знанием дела, злодей, пытал: жалкие неприятные всхлипы и скрипящие переливы заставляли стискивать зубы и морщиться, закрывая глаза. Нан, живший здесь уже без малого девять лет, знал причину этой ноющей мелодии и сейчас с интересом наблюдал за существом, которое недоуменно крутило очками в поисках источника этих странных звуков. И вскорости оно его обнаружило: необычайно большая и изящная, вышедшая, казалось, из-под ловких и заботливых пальцев мастера-ювелира, снежинка была похожа даже не на мохнатую серебряную звезду, как прочие, а на бабочку, да, на самую настоящую бабочку, крупную, красивую, плавно взмахивающую бриллиантовыми кружевами крыльев, подставляя свое драгоценное тело под плавные перекаты волн воздушного моря. Вот невидимый прилив коснулся щеки, и бабочка нежным силуэтом возноситься над головой. Ветерок отлива перебирает выбившиеся из-под капюшона волосы, и эта снежная красотка скользит вниз, желая попасться на глаза, покрасоваться лепестками цветов, что у нее вместо крыльев. Существо, заметив поющую снежинку, потеряло где-то свой очередной вдох и чуть не выпрыгнуло из квадратных очков.

- Вы только не пугайтесь, - тихо засмеялся Нан. – Она просто потерялась.
- Нет такого постановления, чтобы снегу теряться, - обидевшись на непонятную бабочку Снегопада, сказало существо. – И тем более петь. Что все это значит, я вас спрашиваю?
И навострило свой блокнот.
- Что ж, выходит, что в Службе вам ничего не рассказали? – удивился Нан.
- Прошу поподробнее, - голос из-под шарфа звучал глухо.
- А чему тут быть подробным? Поет здесь снег и все тут. Нравиться ему, что ли… нам с ним поговорить так и не удалось. А он поет. Весной – как сейчас – когда Снегопад ослабевает, он поет тихо, словно сквозь сон, сквозь дрему. Летом Снегопад и вовсе замирает, но снег не тает все равно – снег здесь вообще никогда не тает. Вам и этого не сказали? Да они там совсем с ума посходили… Когда приходит осень, его голос вновь набирает сил, густеет, уже, знаете, можно различить не просто отдельные звуки, но даже и слова, непонятные, чужие… Громче всего зимой. Да, зимой свою собственную балладу поет каждая снежинка, сильно, красиво. И Снегопад звенит этой своей музыкой, весь.

   В ответ на подозрительный взгляд существа, Нан улыбнулся и тронул пальцем стенающую снежинку. Мгновенно вздрогнув, потревоженная “бабочка” обхватила палец, прижимаясь к горячей плоти твердыми ворсинками льда, но тут же, поняв, что над ней подшутили, снежинка распрямилась, застыла безжизненным кусочком потухшего узора. Вновь воздух стала царапать одинокая жалоба, и снежинка, кружась в белоснежном вальсе, отплыла в сторону, выискивая среди ветров нужное ей течение.

- То есть вы считаете, будто этот… снег этот ваш… разумен? – страницу за страницей глотал возбужденный почерк, грозя превратить слова в неразборчивую грязную вязь.
- Как знать. Мы, в крайнем случае, ему не интересны. Видимо, его танец ему интересней наших поселений, исследований и космических ракет.
- Вы не понимаете! Нужно отправить рапорт в Службу! Немедленно!
- Все я понимаю, - поморщился Нан. - Этим ничего не добиться. Снегопад просто не захочет вас слушать. Поверьте, мы пытались. И в Службу докладывали. И экспедиции посылали в центр Снегопада. Результатов не было никаких и, скорее всего, просто не будет никогда. Оставить все как есть – больше ничего не остается. Тем более, что все равно красиво очень.
- Ерунда! – отмахнулось существо толстой перчаткой. – Я немедленно отправляюсь на Землю! Немедленно! Немедленно!

   И, выкрикивая свое “немедленно!”, неуклюжая фигурка ринулась прочь – к Космопорту. Нан смотрел, как белая пелена поглотила темный силуэт инспектора, оставив посреди пустынной улицы лишь цепочку следов, которые оставили сапоги с квадратными носками.

   Снегопад звенел. Он пел свою непонятную, почти не воспринимаемую людьми холодную песнь, гимн вечной зиме, оду бесконечному белому танцу, хвалу небесным узорам цвета столь белого, что забывались остальные цвета и гасли в памяти, пристыдившись своей безвкусной яркости, радуги всех остальных миров, живых и красочных. И снег падал, падал, покрывая толстой периной равнины, горы, умирающие в цепях льда моря, и озера, уже застывшие морозным стеклом, ущелья, что доверху были забиты вековым холодом, немногочисленные города людей. Он падал, будучи предвестником нескончаемого сна: белой сладкой дремы, которая скроет под собой случайную жизнь, что пришла в этот мир с далеких звезд; дарует тепло покоя, оставив лишь воспоминания о былых днях. Или не оставив. Снег падал. Он падал – прекрасный в своем медленном ленивом вращении - на человека, стоящего возле наполовину прибранной (открывшиеся было камни уже покрылись бледной полупрозрачной коркой) дорожки к дому. И красоте Снегопада этот человек вовсе не мешал, нет, и, что самое обидное, ей он, как и все человечество, просто не был нужен.

   Ненужный Снегопаду, Нан пожал плечами, перехватил поудобнее лопату и продолжил чистить свою дорожку.

Вообще-то чукча не писатель, и, тем более, не критик... Но рассказ о планете цветов так понравился (серьезно!), что даже готова обрушить на несчастную голову автора несколько замечаний )

1) возможно это личное, но "черная арка" - чуть-чуть выбивается из общего фона. Слишком "готичное" слово.

2) плюс и одновременно минус текста - определения. С одной стороны, они создают неповторимую атмосферу повествования, с другой - в менее значимых местах они скорее перегружают текст. Еще в этот же пункт - некоторым людям просто тяжело читать сложноподчиненные предложения, перенасыщенные оборотами.

3) Несогласование времен - бич начинающего ролеплеера =)))
" Вио, похоже, уже был вполне счастлив. Отдуваться как всегда мне" - несколько некорректно.

За сим прекращаю, иначе погибну смертью храбрых... От укусов )))0
Моих

Сообщение отредактировал Мышара - 9-08-2005, 17:43

Господа критики, убедительно прошу это откомментировать))

Дождь.
Сердце учится стучать в ритм дождя.
А дождь учится ловить неустойчивый, странный ритм сердца.
Сердчено-дождевая аритмия.

Капли разбивают пространство, врезаясь в него, как маленькие ракеты, и разлетаясь, ударившись обо что-то. Говорят, небо плачет душами тех, кого уже давным-давно нет…
Тогда бедные души… Умереть один раз, чтобы потом снова и снова чувствовать, как твоё тело разрывает очередная неумолимо-твердая плоскость, как на тебя наступает чья-то нога, обутая в грязный, мокрый ботинок…
Хотя, если души и так капли, они, наверное, не чувствуют того, что ботинок мокрый…

Дождь тихо умирает. На каждом кусочке асфальта, на человеческих руках, куртках, лицах, на стеклах и стенах – каждый раз, когда разбивается одна из капелек дождя, она умирает. Умирает часть дождя, значит, и он сам умирает…

Он пишет нам короткие записки на стеклах. Хокку, а может быть, просто иероглифы.

Люблю дождь. В нем есть что-то безумно-нечеловеческое… Хотя, это антропоцентризм и эгоизм – позиция, когда не человек похож на все, а все на человека… А дождь не похож. И антропоцентризма в этом нет…

Тук-кап-кап-тук-тук-тук------кап…


Дождь не серый… На него надо уметь смотреть, уметь видеть каждый оттенок дождя.
Цветные капли оживают на мокрых ладонях, окрашивают руки в разные, причудливые оттенки. Как будто их искупали в радуге… Все вокруг изрезано этими цветными молниями, реальность ломается под дождем… Как будто стоишь посреди телевизора, который показывает цветные помехи… Как будто тебя не стало, а теперь ты Аду и медленно, по задумке гениального садиста, сходишь с ума под атакой взбесившегося цвета…

Попробую я и сюда написать что-нибудь...может, узнаю ещё что-нибудь интересное про свои произведения... что ж, смотрите.

маленькая зарисовочка или, кому как угодно, может быть стихотворение в прозе.

***Тишина.***

Забытая, она медленно идёт вперёд. Ничего. Тишина. Пустота. Даже снег почему-то не скрипит под ногами. Она не помнит, куда идёт, да это и не имеет для неё значения. Теперь ей всё равно. Холод пронизывает её насквозь, растрёпанные волосы падают на глаза. Зачем, зачем здесь так тихо? Побольше громких криков, смеха, музыки, людей…
Тишина…
Забытые мелодии вдруг разом оживают в её душе. Нет! Нет! Жить! Ещё не поздно! Вот она, музыка, яркая, наполняющая душу, являющаяся перед глазами как картина, нарисованная сотнями красок, разведённых в солнце и весеннем дожде. Весёлые, радостные, родные лица, распахнутые, улыбающиеся глаза. Музыка становится всё громче и прекраснее, кто-то начинает петь, всё светится, сияет, ослепляет, летит!
Тишина. Она одна. Беззвучие, бездействие, молчание, безысходность.
Тишина…

Биографический очерк

   Шаг.

   Другой, третий, пятый...

   Наверное - побег. Вдаль по мощённой булжником улице, спокойным шагом. Так тоже можно бежать. Наблюдая, как копошится что-то внутри. Размышляя над... Улица. Мрачная, дождливая, однообразие домов, намёк на бесконечность в конце... Этот город жёлт - летом, сер - осенью и так восхитительно чёрен - каждую ночь. Кому-то это повод - ощутить собственное величие и застыть единственным королём мертвенно-сонного города. Кто-то... А что чувствовал он?

    Ты сливаешся с городом. Ночь и пустынные улицы. Ты - воедино с этой немотой. Чёрные дома и огни фонарей - ни намёка на жизнь и живущих.

    Только звуки шагов гулко отражаются от угрюмых стен и каждый из них - словно утверждает собственную уникальность и одиночество.

    ...говорят, что тогда то он и перестал писать стихи.

    Просто однажды сам, а может и помог кто - но уличил себя во лжи. И сразу растерялись все рифмы, вся правильность и родственность слов. Только ехидный и каркающий смех.

    Остановившись посреди такой же ночной улицы и уставившись в темный провал подъезда подобными глазами он понял - что лжёт. Вечно лжёт... и не кому-то. Самому себе - что там другие? Что глаза его и верно подобны тёмному провалу напротив, что давно в них пусто и мертво - а он врёт. Врёт, что ещё умеет чувствовать. Врёт всем и всюду, что в этой тёмной мути - есть ещё что-то живое, интересное для других.

    И воспринял он это удивительно легко, словно издалека это пришло и вовсе не в его голову - а в голову кого-то-внутри, который вот - писал стихи, стремился, чувствовал - а на самом то деле выдумкой был. Выдумкой и враньём. Лицом для других. И это лицо смело кого-то поучать... осознавая где-то в глубине - что лица то и нет. И чувства все - это зарисовка, ролик для других, безупречное актёрство и иллюзия - в которую, бывало, верил сам иллюзионист.

    Кашлянув - он пошёл тогда дальше. Это был действительно сильный человек.

    Нет, он не делал пафосных и высоко-бредотных вещей. Он не жёг стихов - просто оставил их покрываться слоем пыли. Задумчиво располосовал вены - и понаблюдав с минуту за тем, как тонкие красные нити вплетались в струю тёплой воды - так же флегматично пошёл в комнату за бинтом, оставляя за собой цепь багровых капель на полу.

    А потом пришло осознание - ему нечего говорить людям. Но они, их слова, мысли, чувства - мучительно интересны. Это было лекарством, это разбивало на некоторое время давление пустоты. И давало на миг счастье - стать отражением чьего-то света. И поняв это всё он замер, словно паук и стал наблюдать. Тревожно вслушиваясь, вглядываясь, без особых раздумий влезая в чужие слова и отражения сознаний... в их подтексты, подтексты-подтекстов, проникая в самую суть - и наслаждаясь самим процессом. Собственной бессмысленной силой.

    Как ни банально - но особенно его интересовала любовь. И недостатка в ней не было. Он вызывал любопытство. Когда ты молча слушаешь, зная, какие слова изредка произнести - словно подбросив новые сучья в огонёк интереса - всем интересно, что же ты думаешь, что можешь сказать и какие секреты хранишь. Ведь кому дано осознать - что внутри вакуум и глыбы льда? А он - знал все нити и рычаги воздействий и спокойно, взвешенно завоёвывал одну за другой, чётко осознавая - что и какой надо. И даже не знал - почему и зачем это надо было ЕМУ. Просто было что-то завораживающее в этой собственной значимости и чужой открытости, доверии, нежности. И не было сильнее эмоций, связи, крепче каната - который затем так интересно рубить, с отчуждённым любопытством наблюдая агонию марионеточных рук. Сам он выносил тоже многое - холод внутри оживлялся ещё одним слепком сознания, обнаруживались новые качества, рычаги, мысли. Позади оставались - сокрушенные оболочки, зараженные пустотой.

    Но он чего-то мучительно ждал....

    Это, наверное, ожидание мотыльков. Летит сквозь темноту...

    Ведь мы вообще склонны к саморазрушению. И всю жизнь сражаемся с наследным инстинктом самосохранения и гадаем - что же приятней - рождать или убивать?

    ...и однажды его сломало счастье. Из этих вот, сказочных счастий, которые приходят - и не оставляют до смерти. Это было счастье осознания себя истинного - нет, не умершего... просто застывшего когда-то, и мучительно себя искавшего. И нашедшего себя - отражением другого. Действительно мудрые правители назвали бы это "тоской раба по подчинению". И истинно - он был в подчинении своего счастья. Теперь он вообще - ни от кого ничем не отличался. И до самой смерти - ходил на работу, нянчил детей и поджидал внуков. И до самой смерти - не писал стихов и пытался выбросить из головы память о чужих болевых точках.

    Но иногда он срывался из дома на целую ночь - и бродил по улицам. И глаза флегматично отражали глотки подъездов. И шаги бились о тишину.

    Весь мир брал таймаут.

    И мертвец убегал от души.

Я уже в Утехе выкладывал, но может и здесь кто посмотрит? Пишу еще, но это единственное пока дописанное...

Присоединённые файлы
 _____.txt ( 4.12кб ) Кол-во скачиваний: 736
 ______.txt ( 12кб ) Кол-во скачиваний: 750

Свежий воздух

Если бы я умер, ты, не успев
вытереть слезы, начала бы
лепить какой-нибудь символ
отчаяния или фигуру плачущей
женщины!

Агата Кристи, “Вязовая роща”.

   Он включил настольную лампу. Ровный желтый свет мгновенно наполнил комнату предметами, бледной бумагой пыльных книг и бездонной тьмой, скопившейся по углам за долгие годы. Китайские драконы, скользящие по абажуру лампы, яростно скалили клыкастые пасти и рвали пластмассовое небо кривыми ятаганами когтей. Но, если хорошенько к ним приглядеться, то станет заметно, что древние змеи, просвеченные темной желтизной, на самом деле не столь гневливы, они устало прикрывают свои огненные глаза и печально опускают гибкие усы. Повелители облаков, придавленные непомерным грузом вечной мудрости. Свет ударил в окно, откинул паутину занавесок, вышвырнул на улицу слезящийся свой взор. Одинокое яркое окошко на тусклой громаде особняка выглядело неубедительной и грустной пародией на жизнь. Потом из библиотеки он спустился в прихожую, включил свет там – узкие высокие окна по бокам от двери резко и четко выделили вход в подступающей темноте: хотя солнце еще не спешило ко сну, еще не укрылось тонким покрывалом горизонта, но тени – он чувствовал – уже начали наполнять воздух запахом сумерек. Включил свет на кухне – там было много паутины и одно квадратное окошко. Включил свет в спальне, затем в обеденном зале. Прошелся по комнатам, оставляя после себя бледно-желтую иллюзию обитаемости своего дряхлого жилища.

   Дверь в мастерскую была массивной, тяжелой. Не дверь – ворота в неприступную крепость. Он знал, что внутри рядом с дверью лежал тяжеленный засов. Он знал это, потому что сам сорок лет назад, когда его работы начали покупать, собственными руками впервые запер дверь этим куском дерева. Потом он вспомнил, как приходил в бешенство, когда кто-либо без спросу входил в мастерскую – святыню его святынь: собственно, засов и был результатом этого недовольства. Вспомнил вечные скандалы, которые устраивала ему Мелинда из-за этого засова. И которые он ей устраивал, когда она отвлекала его от работы. Когда он работал, то требовал идеальной тишины в доме, а стук в эту дверь расценивал величайшим из смертных грехов, запросто перевешивающим весь скоп остальных человеческих пороков и злодеяний. По его мнению, в аду должны были для этого дела произвести перепланировку – девятый круг как-то слабоват в качестве наказания за нарушение его творческого уединения. Он вспомнил, что тогда – сорок лет назад – дом был полон звука, голосов, суммарный вес телефонных звонков грозил оборвать провода, приходящие чуть ли не каждый день письма то и дело застревали в почтовом ящике, а на столе каждые вторник и пятницу обнаруживались вырезанные Мелиндой из газет статьи критиков о нем: в большинстве своем (“естественно!”) хвалебные, но порой бывали и разгромные (“бездари! они все – и этот тупица Берли в особенности! – обыкновенные бездари! да что они вообще смыслят в искусстве? такое – и писать обо мне – слышишь? обо мне! ничтожества!”). С тех пор дом давно уж зарос гадкой плесенью одиночества и покрылся хрупкой ржавчиной унылой тишины.

   Входить он не стал, как не входил в свою мастерскую на протяжении последних двенадцати лет. Это был его ежедневный ритуал: подойти к двери, молча вперить взгляд в прошлое, а затем спешно вернуться (сбежать!) в библиотеку, ощущая спиной издевку тишины, шагающей по пятам. А в библиотеке тоже ничего не менялось. Тот же безнадежно больной желтухой свет, те же депрессивные драконы на лампе, те же десятки непрочитанных книг, тот же камин, бледно-голубой от холода и пустоты. И тот же мертвый тягучий воздух, что и во всем доме. Иногда он подходил к окнам, клал ладонь на бронзовый узор ручки и долго-долго всматривался в чужой пейзаж за блеклым стеклом. И тогда внезапный страх змеиной чешуей обволакивал его сердце, страх мерзкий, скользкий, бессмысленный и безумный… “А что, спрашивал он тишину, что если тот воздух, воздух, что за окном, убьет меня – заползет струйкой сладкого яда в легкие, закутает мозг в саван предсмертного дурмана, расплавленным воском зальет нос и горло? Что тогда?” И он отходил от окна, лишь плотнее закрыв его, отходил, опускался в мягкие объятья кресла, брал со столика очередную книгу: незнакомое имя на обложке, бессмысленное название под именем, расплывающиеся слова на страницах, - и час или два читал, не читая, эту книгу. Позже, устыдившись, он непременно попытается посмеяться над глупыми страхами глупого старика, который, несмотря на этот фальшивый смех неумелого актера, все равно продолжит с опаской коситься на окно.

   Когда все случилось? Он не знал. Иногда ему казалось, что его жизнь сломалось сразу после похорон Мелинды – даже не смерти, а именно похорон: после их тоскливого водяного крошева, после их траурного лицемерия, после сухих рыданий на заднем сиденье автомобиля. Но нет. Нет. Это было не так: в то время он все же не забросил мастерскую, он все еще творил, болезненно, неистово, с серым лицом и лихорадочным жаром в ладонях, но – творил. Но это – что за “это” он не знал, не мог объяснить, но… - это произошло все же до того, как артрит вконец изуродовал его пальцы. Значит, причина была не в болезни – тогда в чем? В чем?! Он не мог понять.

   Все эти (какие – эти?!) двенадцать лет - все двенадцать чисел на мучительном циферблате одиночества – он не выходил из своего дома. Мир, такой большой, красочный и шумный раньше, свернулся для него в считанные ярды дорогого особняка. От былого изобилия жизни остались лишь виды из окон: дороги, деревья, лица. Обычно, утром каждого понедельника, разбуженный хлопком двери, закрывшейся за человеком из магазина Хеккерби, который каждую неделю приносил ему еду, он, подождав пока в прихожей воздух с улицы не смешается, бесследно исчезнув, с воздухом его мира, спускался вниз, завтракал черной горечью чая, мутной желтизной яичницы и ароматным розовым мазком бекона, а потом смотрел. Он смотрел в окна: в маленькое квадратное окошко на кухне; в узкие окна при двери; в широкие, затопляющие дом солнечным приливом окна обеденного зала; из-под тяжелых пурпурных занавесок – в окна спальни; машинально поглаживая темными от пыли пальцами очередную пустую для него книгу – в окно библиотеки. И так каждый день – утро, завтрак, окна.

   Летом. Летом в окнах текла кипящая, жаркая и веселая речка молодости. В маленький провинциальный городок стекались, оставив за спиной многоэтажную суету своих высоких городов, дети и внуки таких стариков как он. Во дворах кружилась детвора, а когда начинался дождь, нестрашный и даже задорный летний дождь, в котором еще не было привкуса осенней печали, ребятня, игнорируя призывы мамаш с зонтиками, с восторгом поднимала фонтаны брызг в раскиданных непутевым дождем тут и там лужах. Эти картины он любил больше всего.

   Осенью. Осенью тоже шли дожди, но – другие. Дожди-горе, дожди-слезы. Небесная влага оседала на полированной бронзе осеннего багрянца, с хрустом мяла уже опавшую с ветвей ржавчину и с нежностью касалась листьев лета, только-только подернувшихся золотой пыльцой сентября. Может быть, всем остальным людям в городе эти дожди и не приносили к порогу письма с печалью внутри, но у него такой вот почты было навалом, хоть топи камин ими – да нельзя, его память горела плохо. В основном, потому что дожди эти были теми самыми рыданиями, которые он хотел оставить, но так и не оставил возле одного креста с двумя словами на нем: “Только тебя.” Того самого креста, рядом с которым он побывал лишь один раз, под таким же осенним дождем-плакальщиком, как и эти.

   Зимой. Зимой он чувствовал облегчение, зимой он прощался с бесконечной золотой тоской. Ленивый белый снег скрывал от него укоризненный взгляд ясных серых глаз, которые смотрели на него с осеннего неба. Суета обросших шарфами и пальто людей успокаивала его. Он следил, как на нетронутом покрове снега раз за разом появлялись цепочки следов, следил за каждым человеком следы эти оставившим, представлял себе его мысли, наверняка полные предпраздничных забот: так-с, подарок Саре я уже выбрал, за подарком Роберту поехал Патторс, а ведь еще надо успеть подготовиться к приезду Невила с его сестрой и собакой, еще неизвестно, кто из них хуже, сестра его, собака или сам Невил… – и прочая подобная чепуха, которой он сейчас не ведал. Изредка до него доносились обрывки песен.

   Весной. Весной холодная вода стекала по улице, смывая остатки снега и февраля. И он видел как новая жизнь, раздвигая промерзлые комья земли зелеными ладонями, выкарабкивалась из-под ледяных воспоминаний и, удобно устроившись, наслаждалась ласковыми прикосновениями солнца. Почему-то он, несмотря на грядущую летнюю радость, весну не любил и старался не выглядывать в окна, закрывшись старой тканью занавесей от той свежести, что царила в чужом мире.

   …Он закрыл книгу. Пожелтевшие страницы, обиженно шелестя, прошлись по кончикам пальцев острыми краями.

   День был странный. Не такой как обычно. Пасмурное уныние жизни его прорвалось, словно гнойник, под грузом прошлого. Бесцветное его существование приобрело вдруг какой-то хмурый оттенок, непонятный, пугающий, словно громогласно вещающий о жалкости и серости его теперешнего бытия. Пальцы, покрытые коростой боли, сжимались от бессилия.

   Он сам не понял, как оказался возле дверей мастерской. Зачем он снова сюда пришел? Его иссушенной воле все одно не хватило бы сил, чтобы отворить их и войти внутрь. Он просто смотрел сквозь двери. Вот – былое воображение творца пробудилось в нем, сбрасывая пепел давно сгоревшего таланта – вот в углу стоит незаконченная статуя. Это женщина. На прекрасном лице алебастровым мясом заросли слепые глаза. Это единственное, что он успел закончить для нее полностью много лет тому назад – остальные черты неровные, грубые, молящие о прикосновении ладоней Мастера. “Прости, Кассандра, что изуродовал тебя, но иначе не мог, твои глаза видели во мне слишком много горя”. У окна скалит зубы молодой франт: гладкая шкура фрака охватывает его ладную фигуру; презрительная небрежность сквозит в картинной позе человека, пресытившегося светской жизнью; снисходительная усмешка тонких губ, – и запись в каталоге выставки: “37. Артист. Гипс. Мистер Ричард С. Стайл.” Дальше, слева от “Артиста” – сгорбленная бесполая фигура в аморфных очертаниях балахона – “Увядание”. Дальше – веселая “Элеон”. Дальше – стальная выправка “Легионера”. Дальше – “Кот из Эссекса”. Дальше – “Два человека”. Дальше – “Леди с часами”. Дальше – “Вишня в декабре”. Дальше… дальше… слово это теряет свой вкус, пресным соком стекая по языку. Он вспомнил их всех, расставил шахматными фигурами по доске. Они были там, все до единого, ждали, когда он распахнет двери, войдет, взглянет на своих детей, проведет по живым лицам узловатыми пальцами. Двенадцать лет он не был в мастерской, там все покрылось бледными рыхлыми комьями пыли, ставшей под лучами раскаленного дня горящим болотом. Он видел. Но так и не вошел.

   Теперь он полностью перестал понимать, что делает. С отстраненным равнодушием он следил за собой, когда он поднимался вместе с лестничным скрипом наверх; безразличным взглядом охватил одежду в шкафу, давно ставшей ужином для моли; он остался лишь сторонним наблюдателем какого-то нового действа, ворвавшегося в его прелое уединение. Старый твидовый пиджак, болтаясь, висел, словно на вешалке, на его высохших плечах. Но светло-голубой костюм словно что-то вдохнул в изношенное тело, не жизнь, нет, но какую-то решимость. И, глядя на довольно таки подтянутого пожилого джентльмена, что в зеркале надевал на седины свою помятую шляпу, он впервые за эти двенадцать лет попробовал улыбнуться. Оказалось, еще не подзабыл, как это делается. Теперь – все равно, чтобы его не ждало, оно в любом случае не могло бы быть хуже его прежней жизни.

   Захватив плащ – на улице прохладно - и трость, он подошел к парадной двери. Мутное, гранатовое в вечернем свете, стекло тихо задребезжало, когда дверь, ломая сгнившие петли, отворилась. Луч падающего солнца слепящей бритвой полоснул по глазам.

Месть

“Корпорация Intel сообщила об окончании работ над 1024-разрядным процессором под кодовым названием Madness, новый процессор будет иметь 512 мегабайт кэш-памяти первого уровня и….”
- И долго вы еще будете унижать мой P-6? - в сердцах воскликнул Олег, вставая со стула. С тех пор, как была запущена спутниковая система Orion Belt, по утрам Олега будил не писк будильника, а мелодичный женский голос Microsoft Total Control’а, зачитывающий сводку новостей CNN. “Не удается обнаружить библиотеку beholder312.dll, вероятностное прогнозирование ситуации прекращено!”, - неожиданно отреагировала Total Control на фразу молодого человека. Олег начал было мысленно считать до десяти, но не выдержал и пополнил словарь операционной системы несколькими специфичными речевыми оборотами. Однако, он тут же пожалел о содеянном: продвинутый искусственный интеллект никогда не упускал случая проявить свой потенциал, и Олегу уже не раз приходилось краснеть перед подружкой, когда томный голос эмансипированного компьютера предлагал ей совершить занимательное путешествие в известном направлении. Тот факт, что Total Control, как и следовало из названия, полностью управляла домом, существенно облегчал жизнь человеку. Однако, за удобства приходилось платить: порой сканирование сетчатки глаза завершалось полугодовой госпитализацией, а безобидная, на первый взгляд, процедура слива воды в туалете могла привести к необратимым последствиям. Олега, правда, не особо пугали эти бытовые мелочи, больше всего его раздражала непредсказуемость операционной системы. Иногда ему даже казалось, что Total Control ревнует его к Кате. Во всяком случае, она всегда начинала произносить фразы вроде “Продолжить докачку файла ultrasex.mpg?” или “А вчерашняя девочка была лучше…” именно в тот момент, когда чай был выпит, разговор о звездах закончен, а на вопрос Кати “Ты меня любишь?” напрашивался вполне резонный ответ, связанный с текущими действиями.

“Сегодня в 11:47 прогремел взрыв в лаборатории искусственного интеллекта, принадлежащей корпорации Microsoft-7. Ответственность за данную акцию взяла на себя экстремистская группа Hacking In Progress. Как известно, активисты этого движения…”
- Мазахакеры, хреновы! - продолжил за диктора Олег. Последнее время от этих молодчиков не было никакого житья. Интернет уже давно превратился в зону военных действий. Каждый день какой-нибудь умник c непроизносимым адресом в зоне .edu придумывал новый метод поражения i-клиентов мирных граждан, а миллионы других умников применяли этот метод на практике. Даже для того, чтобы просто забрать почту, необходимо было соединяться с сетью через 15 спутников Orion Belt’а, всячески заметая следы своего присутствия. В противном случае ваше истинное местонахождение мог вычислить какой-нибудь десятилетний паренек с манией величия, который не упустил бы случая приказать вашему холодильнику повысить температуру до ста двадцати градусов по Цельсию. Шифровать информацию было строжайше запрещено - ФСБ’шные Cray’и уже с трудом декодировали любовные послания девятиклассников, начитавшихся “War Games”. Иногда, правда, находились смельчаки, заявлявшие, что неприкосновенность личной переписки гарантирована конституцией, однако на следующий же день их арестовывали за безбилетный проезд в лифте, а в последствии они чистосердечно признавались, что виновны в контрабанде ураном, геноциде и убийстве Кеннеди. Хотя, на самом деле, Олега не очень-то беспокоила проблема шифрования личных сообщений - последнее время его единственным партнером по переписке был сервер статистики. По мнению молодого человека, это был идеальный собеседник: он никогда не оставлял без ответа письма вроде “Здравствуй, уважаемый сервер статистики, ты бы знал, как меня уже все….”, а сам писал не чаще раза в месяц.

“Корпорация Intel сегодня официально заявила об ошибке, обнаруженной… ”. Олег выключил динамики - как раз ошибок на его долю выпало столько, что ни одно творение Microsoft и рядом не стояло. Вот уже пятый день подряд его занимал всего лишь один вопрос: почему его программа не работает. Как известно, весь процесс программирования делится на три этапа. Первый - когда написана только одна строчка, и программист полон решимости сотворить самую быструю, маленькую и безглючную программу в мире. Второй - когда самая быстрая, маленькая и безглючная программа в мире написана, однако работать категорически не хочет. И третий - когда программа работает, но почему она это делает, никто, включая самого программиста, не понимает. Естественно, на третей стадии по внешнему виду программа уже далеко не похожа на ту маленькую быструю фею, которой она была задумана, скорее даже она напоминает пьяного бегемота-мутанта со скакалкой, поющего рождественскую песенку “Джунгли блин”. Переход из второй стадии в третью осуществляется обычно путем запирания программиста на ночь вместе с компьютером, программой и тремя бутылками “Столичной”. Итак, как я уже сказал, программа Олега не работала. Она прошла уже все стадии: от маленькой феи до бегемота, и даже дальше, однако принципиально отказывалась выполнять какие-либо осмысленные действия, кроме вызова стандартной функции General Failure. Описаная мною ситуация несколько осложнялась еще и тем фактом, что программу необходимо было завтра сдавать заказчику. На второй день работы над кодом Олег перестал мыться, есть и спать; сердобольная Катя купила еще один ящик водки и несколько блоков сигарет, чтобы хоть как-то поддержать жизнедеятельность приятеля. Однако, несмотря на то, что молодой человек уже знал наизусть содержимое всех 48 гигабайт памяти компьютера на каждом шаге выполнения программы, противный бегемот отказывался-таки танцевать польку-бабочку.

Шел уже пятый день мучений юного мозга, желудка и легких. После очередных шести часов самоистязания Олег не выдержал и упал на диван. Он лежал на залитом алкоголем покрывале, сосредоточенно вглядываясь в трещину на потолке, и тихо напевал “Unforgiven too”. Неожиданно дверь отворилась и в команате появился сияющий Антон:
- Привет, старик, ты как тут? Ответа не последовало, а после беглого осмотра комнаты и подсчета пустых бутылок на полу Антон понял, что вопрос, скорее всего, был несколько не кстати:
- Да ладно, Олег, ни одному тебе худо - вон Intel ошибку в своем P-6 обнаружила. Теперь меняют всем за просто так на более позднюю модель. У тебя же вроде P-6? На халяву заапгрейдишься, завидую. Там вроде ничего серьезного - какая-то мелкая ошибка в вычислениях с плавающей точкой, говорят происходит раз в миллион лет.

Резкий писк будильника прервал беспокойный сон молодого человека. Олег медленно встал с кровати и подошел к компьютеру. Тот был включен - на индикаторе частоты светилось число 14GHz, а по экрану монитора бежали какие-то символы, символизирующие, видимо, мегабайты передаваемой информации. После нехитрых манипуляций в руке молодого человека оказался небольшой прямоугольный предмет с выгравированным предупреждением: Intel Inside. Постояв немного над опустевшим системным блоком, Олег шаркающей походкой вышел из комнаты. Вечером, вернувшись с работы, Катя застала его на кухне: над лежащими на столе осколками стоял улыбающийся человек с топориком для рубки мяса в руке...

Сквозь мутное стекло видна темная улица и оранжевое пятно фонаря.Одеваю ботинки и выхожу погулять. Тени на асфальте, свет фонарей, легкое колыхание листвы, теплый недвижимый воздух - ощущение что все застыло в янтаря...прекрасно и мертво...
Я поднимаю голову и смотрю на небо...звезды, вот они действительно живые и зовущие к себе.Как бы я хотела когда-нибудь дотронуться до них...опускаю взгляд и вижу под ногами осколки разбитой бутылки, свет фонаря играет в каждой и делает их похожими на звезды...сверкающие искры на небосклоне черного асфальта...я опускаю руку и дотрагиваюсь до звезды...палец пронзает боль. Что-то теплое и липкое закапало на небо...подношу палец к губам...вот он вкус исполненной мечты - сладковатый и отдающий железом...

СОН

Не многим было дано увидеть тьму, что поселилась в его глазах. Счастливцы. А кому всё же удавалось разглядеть её, терялись и замирали в ужасе. Тьма была настолько глубока и холодна, что это страшило и отдаляло даже самых смелых. Не знаю, зачем я взглянула ему в глаза. Ведь говорили же умные люди, что с моим любопытством я наживу не мало неприятностей. Ну и ладно! Наплевать! Я и не из таких передряг выбиралась. А тут, на тебе, испугалась и чего? Взгляда мальчишки, моего ровесника. Но потом он заговорил о смерти, о безысходности и отчаянии, что преследуют его, как только он открывает глаза, что его спасает только темнота. Ведь в ней ничего нет.
Знаете, я впервые слышала, что бы кто-нибудь так говорил об этих вещах, будто они с самого рождения плотно вплелись в нити его жизни.
И тут он замолчал. Просто затих, прикрыв глаза, будто уснул и позабыл все невзгоды. Но лучше б он продолжил свой страшный рассказ. Лучше б говорил, так как звук его голоса прогонял боль, что жила и ширилась в моём сознании.
Вздохнув, он сказал, что пора просыпаться и задул свечу.

Как можно стать счастливым от одного глотка гранатового сока? Очень просто.
Надо взять длинную тонкую бутылку, из непрозрачного стекла, и на самое дно налить этот чудесный напиток. А потом зажмурившись сделать глоток. Сначала в легкие попадает воздух и он покажется вам на удивление приятным и мелодичным, конечно же ноты будут красного цвета, как небо над пустыней Химиро. И с этой мелодией воздуха в ваш организм попадёт сказка...Вот вы на корабле с алыми парусами мчитесь на волнах на встречу своей Асоль, солёный морской ветер треплет волосы и набрасывает на лицо тонкую сетку из капель воды...А через мгновенье вы уже пробираетесь сквозь джунгли, прорубая себе дорогу через заросли лиан с изумительными красными цветами, аромат которых подобен дуновению ветра в жаркий день...И уже через секунду, длящуюся бесконечно, вы окажетесь в длинном темном тунеле, с причудливыми иероглифами на стенах, толкнете старенькую деревянную дверь и, когда она откроется, увидите перед собой пещеру, в центре которой возвышается постамент из черного абсидиана, а на нем, наполняя помещение загадочными алыми отблесками, будет лежать прекрасный рубин, дитя пламени...но,не успев сделать и шагу в его сторону и одновременно коснувшись его, вы попадете в другую сказку, а потом в еще одну...и еще, и так пока ваших губ ни коснется чудесный,творящий сказочные сны напиток - гранатовый сок. А сделав глоток вы впустите в себя сладкий как мёд, кислый как лимон,густой как лондонский туман и дающий тепло и надежду как костер в ночи вкус чуда, творимого красным джином из бутылки. И я уверенна, после этого, хотя бы на секунду, вы улыбнетесь тепло и искренне...от души.
Вот видите как это просто - стать счастливым от одного глотка гранатового сока.

Федя Рыжий быстро бежал по черно-белому полу. Ему нужно было заскочить в кафе у деревянного столба и передать посылку бармену Броди. Федя работал разносчиком на почте и, благодаря своим размерам, мог переносить довольно большие предметы. Зарплата была не очень, но ее хватало, чтобы обеспечить семью и платить налоги. Рыжий был исправным налогоплательщиком и считал, что именно на таких личностях, как он, держится весь мир.
Привычно огибая столб, Федя поправил свою ношу и вошел, наконец, через черный ход в белое здание кафе. Отдав посылку, Рыжий выпил кофе и побежал по следующему адресу. Заказ надо было доставить на верхние уровни, в жилые блоки. Взбираясь по перегородкам между домов, Федя мечтал, что когда-нибудь и он будет жить здесь, в привилегированном районе. Через пару минут Рыжий нашел нужный адрес и постучался. Ему открыл его старый знакомый – бухгалтер Кармак. Это местечко досталось ему после огромных усилий, и теперь он наслаждался новой жизнью наверху. Рыжий недолюбливал этого типа и поэтому, быстро отдав пакет, смылся.
На следующий день Федя повел свою семью погулять в парк. Он радовался, что наконец у него выдалось свободное время. Его сын играл с другими детьми на огороженном участке земли, а сам Рыжий с женой сидел внизу у канала и расслаблялся. Вечером они пошли в ресторан, имитирующий зиму в помещении. Вокруг было белым-бело, и только столики и сидящие за ними посетители выделялись из общей белоснежной массы. Все трое: Рыжий, его жена и сын – наелись до отвала и веселые пошли домой.
Наутро Федя опять отправился на работы, захватив с собой тележку, так как, даже при его силе, он не мог утащить сразу такое количество заказов. Несколько дней он занимался тем, что разносил посылки по нижним уровням, практически трущобам, где было почти всегда темно, громко журчали водопады грязной коричневой воды. Но, наконец, Рыжему попался заказ наверху. Забрав пакет, он медленно пошел по лестнице, направляясь к лифту. Выбравшись наружу из спальных районов среднего класса, Федя побежал по направлению к забегаловке Броди, неподалеку от которой было очередная лестница.
Внезапно сверху опустилась огромная тень, и какой-то большой предмет прижал хитиновую спинку Рыжего к полу так, что у него перекрыло дыхание. Через секунду его начало расплющивать, и последним, что он услышал в жизни, было громовой голос сверху:
- Надо что-то делать с этими тараканами, совсем обнаглели – расплодились по всей квартире…

Была тихая ночь, луна окутывала своим кровавым сиянием город. Звёзды, как будто плясали над могилой, раньше прекрасного и живого города Лисакор! Он находился на окраине Тертиядных лесов. Добраться до этого города можно было только через озеро Глубокоакеания. Именно в этом месте родилась принцесса Тьмы. До этого дня никто не знал дальнейшую судьбу этой девушки, однако же, именно сегодня, когда луна находится в пике своей силы, я расскажу вам эту историю…
Тьфу, ты чёрт. Опять за своё. Я забыла представиться, меня зовут Антристиколия Тьметовна Люцисса. Сейчас живу в тёмном мире со своим мужем- королём Гандакаром. Мне 27 лет, но вся эта история началась далеко до моего рождения. Моя мать колдунья Силиса Костинова родом из Зилисония, она там же познакомилась с моим отцом. Да, кстати, она, тогда не знала, что он повелитель, сатана, Люцифер, дьявол, воллонд и так далее, решайте сами как его называть.
Однако он являлся представителем не доброй половины, что не скажешь о моей маме. Ей было 30 лет. У неё Короткие белые волосы и принадлежит к семейству эльфов, однако, на половину эльф, вторая её часть не внушала остальным существам доверия, её мать была вампиром. Нос у меня классический, как у матери. Силиса имела глаза серые похожие на туман, мне глаза достались от отца, все цвета осени, я надеюсь, вы меня поняли. Ну ладно не понятливые мои, это были цвет: красный, оранжевый, коричневый, жёлтый, бежевый, охра. Волосы у меня как и у моей мамы белого цвета,однако очень длинные...Вобщем моя мама была типичным,даже очень красивым типичным представителем помеси эльфа и вампира. Папе она нужна была только для зачатия меня. Такие были условия,если он хотел продолжения рода,то должен был найти девственицу за 29лет родившуюся от 2сил.(света и тьмы,добра и зла) Выбор пал на мою маму. Силиса в первую встречу полюбила Люцисса. Общались они с полгода, и ей всё таки удалось растопить бездушное сердце повелителя тьмы. И вскором времени он призналься ей во всём. В начале Силиса была шокирована,но потом вознинавидела Люцисса всеми вибрами души,и что бы не дать совершить ему свой коварный план,убежала и поселилась в тихом городе Лисакор. Она рожала в ужасных муках. Благодаря её любви я смогла выжить в этом мире. Думаете здесь хорошо живётся,а вот и не правы. В этой стране идут постоянные войны,хорошо развито воровство,убийство и другие жуткие вещи. Перечислять не будем нас могут читать дети. Так вот,на чём я остановилась,ах да,она рожала меня в страшных муках! Родилясь я 13ноября не далеко от города.Родилась я хрупкой. Я всю жизнь выглядела хрупкой,лднако была сильна характером.Дьявол,опять началось, всё-то я люблю рассуждать. Сразу предупреждаю,если вам не понравилось с самого начала читать про эту историю,то не теряйте времени отложите книгу и отдайте тому,кому будет интересно её читать. Так на чём я остановилась,ну конечно,первые свои 5лет я как нормальные дети не помню,ну а дальше расскажу...

Сообщение отредактировал Мышара - 21-09-2005, 7:53

ДваПера посмотрела на слушателей и улыбнулась, мечтательно и грустно.
- Наверное, некоторым это покажеться какой-то ересью... Но как я могу судить не рассказав? Кто знает, может именно вы сумеете меня понять...

Черная Сова

Ты видел когда-нибудь Черную Сову? Она неслышно летит в ночи, ничем не выдавая себя… да, ее собратья тоже бесшумны, но если прислушаться, можно услышать как ветер ласкает их крылья, как отражается свет в их глазах, цвета заходящего солнца… В ночи они несут это солнце в себе… совы… Но я говорю тебе о другой сове… о Черной Сове… Ты никогда не сможешь услышать песню ветра в ее черных перьях, каким бы острым не был твой слух, ибо ее перьев никогда не коснется воздух, ты не увидишь блика в ее зрачках… она никогда не видела света… Думаешь, она слепа? Она видит больше, чем ты… Она не видела никогда света… она и есть Свет… Но она черная, тебя это удивляет? А удивляет ли тебя то, что родясь однажды, существо, любое, это не имеет значения, будь то человек, сова или… бог, должно умереть… Да, боги тоже умирают, просто люди не замечают этого… Черная Сова не умирает… Она никогда не рождалась, ведь для того, чтобы родиться, нужно иметь начало… у Совы не будет никогда ни начала, ни конца… Для того, чтобы иметь Смерть, надо иметь Жизнь… Может, ты уже догадался?… Смерть, это есть Жизнь, а Жизнь – Смерть… Это не противоположности… нет, они едины, одно и то же… Родясь, ты уже умираешь, только ты это не заметил… И ты однажды умрешь… чтобы дать начало новой жизни… Вечный Круговорот… Прекратившись, жизнь продолжается… Черная Сова одновременно везде и нигде… Ты не увидишь ее… Глаза твои видят лишь иллюзии… Но ты ее можешь почувствовать… Как? Все просто… она в тебе… Да, в тебе… и во мне… Почувствуй, как она раскрывает черные крылья в твоей душе… Но она ведь не черная, верно? Смотри, она же Белая Сова!… Нет, она Красная… Зеленая… А может, Желтая? Теперь ты понял? В ней нет ни белого, ни черного… В ней нет цветов, и одновременно ты найдешь в этой Сове все цвета, которые ты знаешь и не знаешь… Эта Сова в тебе, мой брат… Мы ее называем Тьмой… Это лишь человеческое имя, а у нее их было много… Те, кто называл ее Светом, так и не поняли ее… Они боялись ее жгучей красоты… Предпочитали издали любоваться ее полетом… Славили ее сияние, но оставались в тени ее крыльев… Мы называем ее Тьмой… Мы, возможно, не поймем ее до конца, ибо познание безгранично: меняясь сами, мы меняем и ее… Но мы не смотрим на нее издали… Мы стараемся лететь рядом, изучить каждый изгиб ее пера, каждый оттенок черноты, ибо черный – это все цвета… Черная Сова – лишь твое отражение. Изучая ее, мы изучаем себя…

ДваПера покачала головой, что-то вспомнив... И вот, через несколько минут, устремив взгляд куда-то в бесконечное небо, вновь стала говорить...

...Жизнь такая, одинокая. Живешь среди миллионов людей, но эти люди для тебя ничего не значат... Каждый человек - это замкнутая вселенная, там нет места ничему, кроме этого самого человека. А когда пытаешься ворваться в эту вселенную, сначала она тебя принимает, вы обмениваетесь звездами, галактиками, начинается движение... и вот - бах! - и ты вылетаешь от туда... потеряв частичку себя... ее уже не вернуть...
Иногда тебя в свой личный космос просто не пускают... уж лучше так...

Звезда желанья.
Полночный свет и мрак сгущает тьму,среди мерцающих созвездий стоишь один ты поглощенной тишиной ужасной думой опоенный. Но вот звезда упала,содроглась земля.Небесной вспышкой затмевая все,она пронзила горе и смеясь упала на ладонь к тебе,как снежинка в отблеске заката.Стоишь не знаешь,что с ней делать,а вокруг туман плывет теченьем,и тьма уходит вместе с мыслями страшась неведомой небесной силы. Вдруг,слышится шуршание из далека,через перино озерных глубин выходит,зверь,но маленький слегка,пушистый, да и нежный тоже.Котенок подойдя к тебе смотрел все время на звезду и думал о своем.Когда звезда упала на руки к тебе,ты и предположить себе и не мог,что сбудутся одновременно сразу 2желанья. Пушистой недотроги и одинокого созданья.

Каждый из нас уходит из жизни... многие люди пытаются спрятаться, скрыться от смерти... некоторым это даже удается... это они так считают. Она не забывает никого. Рано или поздно умирают все... люди, животные, растения... камни в придорожной пыли и горы... иссыхают реки, гаснет ветер... утихают волны, потухает Солнце... все смертно. Боги забываются людьми, теряются в памяти поколений... а вместе с этим исчезают, растворяются те, кто некогда был могущественен. Смерть бродит всегда рядом, вглядывается каждому в глаза... в душу... секунда слабости - и смелый мертв, минута отваги - и слабый повержен... С некоторыми она играет как кошка с мышью. Никому не укрыться... так стоит ли бояться? Говорить "я не вижу ее взгляда, ее нет, она сегодня не прийдет".
Наши глаза слепы, они не видят ее. Она есть, она рядом, сторожит твои ночные сны. Она - верный друг и соратник, ибо никогда не предаст тебя...
Надо лишь жить, наслаждаться Жизнью, не откладывать счастье "на потом", наслаждаться Смертью, смотреть в ее... безумно красивые глаза... и однажды она запечатлит на твоих губах поцелуй... который остановит дыхание и трепыхания сердца... она возьмет тебя с собой... совершенного, нагого... и недоступно чистого...
Перед Смертью нет греха...

Она шла по пустынной улице,такой же как она сама.Дождь потихоньку заканчивал плакать над тракгической судьбой этой девушки. Она шла не спеша, обдумывая все за и против. Вспоминая свою никчёмную жизнь. Прошло 25лет с того самого дня,когда она одарила лучезарной улыбкой своих родителей,за эти годы случилось многое... Каждый раз вспоминая это,её воспоминания захватывали в свой сокрушительный смерч и мчали далеко за реальность."Всё,я так больше не могу жить,моё прошлое постоянно давит на меня,поря с этим кончать"-подумала она и пошла быстрее к месту последних минут её жизни. Подходя к мосту,она увидела одинокого юношу.Он был так же красив,как вода в озере, поглощающая луну во мраке одиночества,но лицо его было полно печали и боли. Девушка подошла поближе не только из-за того,что хотела оборвать свою никчемную жизнь на этом холодно-прекрасном месте,но и потому что хотела понять,почему этот юноша так же одинок как и она. Она стала двигаться к нему. Он не сразу заметил,что кто-то к нему идет,но когда обернулся,пред ним предстала восхитительная картина. Девушка не высокого роста,с тёмными длинными волосами,теряющимися во мраке ночи,ярко зелёные глаза,для которых даже алмаз был бы пустой и тусклой стекляшкой.Походка её была плывущей и в то же время хищной.Но одно удивило юношу,с такой прекрасной внешностью, взгляд у девушки был печальным и наполненным горем.Когда она подошла и спросила который час,голос её прозвучал как щебет соловья в мертвом лесу. Вначале юноша растерялся и долго думал над ответом,но девушка почему-то не дождалась ответа и спросила"Что вы здесь делаете в такое позднее время около мост?"- он опять молчал,да и ответа не нужно было. Девушка давно поняла из-зачего он здесь. Прошёл час,за это время молодые люди успели познакомиться и поведать друг другу свои истории.И мысль оказаться среди ночных рыб у них ушла. В этом мире бывают моменты,когда любой человек становиться одиноким,но луч света никогда не покинет нас. Надо верить в него и тогда может ты будешь дорог или дорога. Главное пережить этот тяжкий период.
P.S.Иногда,когда перед нами закрывается дверь,то появляется не закрытое окно,главное увидеть его.

Сообщение отредактировал Антристиколия - 16-09-2005, 14:33

Жизнь

Она тихо ступала, аккуратно наступая на канат, протянутый между домов. Неверный шаг и падение в пропасть. Закрыв глаза, девочка остановилась и развела в стороны руки. Взгляд вниз, головокружение, падение, смерть.
Маленькое тельце подхватывает ветер и кружит в бесконечном танце, треплет лёгкое голубое платьице, убаюкивает малышку.
Глухой удар и тишина, темнота и опустевший канат.
Пройдёт два дня, и ветер будет трепать одеяние очередного безумца, что захочет пройти по краю. Он будет раскачивать канат, пока человек не сорвется и не закружится в последнем танце. Но есть и такие, что в последний миг успевают ухватиться за последнюю нить и пройти эту жизнь до конца.
А иногда, кто-то с разбегу прыгает в ветер и улетает в танце, но не вниз, а наверх и кружится там, пока не взглянет в пустоту и не потеряет уверенность.
А ветер будет ждать, и раскачивать канат, напевая свои песни танцующим в вышине ангелам.

Присоединённые эскизы

Все было так внезапно,туча надвигалась молниеносно,грозя чем-то страшным.Ветер бушевал,пытаясь согнать волны в одну большую.Прекрасный сини-зеленый океан превратился в черно-синее месиво.А корабль переплывающий через волны был "песчинкой в пустыне" в этой стихии. Природа уже поставила все на свои места.Этому кораблю было предначертано не доехать до пунткта назначения.Начался шторм,а вслед за ним,буря! Корабль бросало в лапы стихии,но эти последние минуты,люди на корабле не впадали в панику,они боролись со стихией за свою жизнь. Их качало из стороны в сторону,обливала волной,но все твердо стояли на своих местах. И вот пред ними предстала волна,которая спокойно могла сломать корабль на мелкие шепки. Природа ждала когда же эти никчемные людишки наконец будут бояться и просить пощады у неё единственной(а она жестоко расправится с ними за их высокомерие). Но нет,этого не случилось,ни кто не собирался даже паниковать,все уже приняли смерть в свои объятья.Только капитан в эти минуты получил удовольствие борьбой с природой.Все остальные боролись за свою жизнь. Пимрода ждала,потихоньку надвигая на них волну, но нет ни у кого в мыслях не было просить пощады у нее.Они все как один стояли гордо,принимая смерть. При таком виде ее бездушное сердце расстаяло,и буря кончилась так же внезапно,как и начиналась. Природа до сих пор не может понять,почему это маленькое никчемное существо,как человек,обладает мощнейщей внутреней силой.Это останется загадкой для всех!

Высокий мужчина в длинном, чёрном пальто не спеша прогуливался возле входа в парк на Ленгсингтон авеню. Его острый как лезвие бритвы взгляд перебегал с одного лица на другое. Парк был заполнен посетителями. В этот час они собрались здесь для обсуждения какого-то важного вопроса. Отдыхающие весело болтали друг с другом на отвлечённые темы. Даже на таком расстоянии был слышен их весёлый смех. Человек в чёрном пальто застыл на две секунды размышляя о красотке проплывшей мимо него в изумительно короткой юбке и тут-же встряхнул головой отгоняя навязчивые образы. Затем он собрался с мыслями и быстро прошёл через ворота к дальней слева скамейке, где сидел мужчина с седыми волосами и оживлённо жестикулируя, что-то рассказывал своему собеседнику. Мужчина откинул в сторону пальто и достав из кармана пистолет с глушителем выстрелил через ткань прямо седовласому в голову, затем ещё выстрелил в его собеседника и быстрым шагом направился к противоположному выходу. По дороге он выкинул в ближайший мусорник свой пистолет, перчатки и в соседние кусты свой чёрный парик. Затем он улыбнулся тёплому летнему солнышку и уверенно зашагал к припаркованному у обочины Эклипсу.
"Так трудно решить и так легко нажать на курок, ведь жизнь так быстротечна. Стоит только не отдать большой долг... - подумал мужчина заводя мотор."

Сообщение отредактировал Леонардо да Винчи - 19-09-2005, 14:20

День рождения.

Вновь открывая глаза, он сел в пастели и, сощурившись, посмотрел на часы.
6:00-рано. Со вздохом повалился обратно. Сегодня был какой-то особенный день, вот только осталось вспомнить какой. Может день Конституции или очередной день почтальона. Он не знал, точнее не помнил. Хотя сегодня точно очень важный день в его жизни. А сколько было таких дней? Два, три или немного больше? Голова как-то странно болит…. Наверно много вчера выпил. Он вновь закрыл глаза и раздраженно потёр их ладонями…
- Что же мне не спится-то?
За окном, как не странно было очень тихо. Значит выходной…. Хотя, какой выходной? Вчера точно была среда, если конечно он ничего не перепутал.
Ах, ну да…. Сегодня его день рождение, как же он мог это забыть?
Да очень просто. За те пять лет, как он закончил школу, никто не разу не вспомнил об этом такой важном в его жизни празднике.
Тогда у него было всё: его боялись (хотя если подумать, а его ли боялись, нет, все боялись его отца), уважали (хааааа, опять нет, не уважали, а боялись его отца), он был богат ( опять же не он, а его отец), а вот, он был очень красив (а что, разве он сейчас стал уродом… нет)…. Но почему, раз тогда всё было так плохо, он хочет вернуться в прошлое и ещё разок прожить годы учёбы?
Ответ очень прост, именно тогда он чувствовал себя живым и, наверное, даже нужным кому-нибудь. У него были друзья или хотя бы их подобие. Ну как говорится, уж лучше хоть что-то, чем ничего. Очень странно это фраза звучит в его устах.
У него было всё, а сейчас? А сейчас у него нет ничего, не считая престижной, но такой скучной работы, пустой шикарной квартиры в центре Лондона и огромного, но совершенно не нужного счёта в банке.
Ах, да у него ещё было любимое хобби. Это можно даже было назвать работой, всё-таки уж очень хорошие деньги он за это получал и это было единственное что приносило хоть какую-то радость. Он был киллером.
Да-да, именно киллером, вы не ослышались. Спросите, зачем, отвечу – просто ему нравилось иметь власть над жизнью и смертью, нравилось чувствовать в руке мощь оружия и видеть ужас в глазах жертвы, если приходилось стрелять в упор. Больше всего он уважал мечи, но заказчиков волновало что бы всё было сделано чисто и аккуратно. Хотя некоторые наоборот одобряли его выбор оружия. Но никто не видел лицо Даэ.
Странное имя для киллера? Нет. Вполне нормальное, если конечно знать, как оно переводится.
Он когда-то, очень давно, в книге нашёл слово на непонятном ему языке и перевод к нему. Даэ – тень, призрак. Как подходит к тому, чем он занимается. Так оно и прижилось.
- Всё, точно уже не усну, - пробормотал он, поднимаясь с пастели, желая только одного: лишь бы не было «заказов» на сегодня – праздник всё-таки (вот только почему это прозвучало с таким отчаяньем?).
Одного взгляда на электронную почту хватило, что бы потерять всякую надежду на спокойный день. Очередной наниматель послал уже четыре письма. И кто ж ему так помешал-то? Опа, а это не он, а она, вот это сюрприз. Видимо обманутая жена решила пристукнуть неверного мужа или его любовницу. Даэ поморщился, предполагая, что опять предложат сверхмалую плату за испорченный день.
Конечно же, ему нравилось убивать, но не сегодня, не в его же день рождения.
- Всё, хорош вести себя как избалованный ребёнок, вырос уже, пора бы повзрослеть. Ну что ж, посмотрим на лицо этого неверного, - пока открывалась фотография, он успел сходить на кухню за чашкой горячего шоколада и выпить её, как вдруг она открылась. - Маразм. Звездец. Надо напиться. Срочно... – с экрана монитора на него глядели
его собственные, серые глаза.

Сообщение отредактировал Эсанти - 21-09-2005, 17:58

Слушать дальше этот невыносимый хохот небыло сил. Я попытался встать, но оказался крепко привязанным к стулу обрывком какой-то прогнившей верёвки. "Эта тряпка меня не остановит. - усмехнулся я про себя и продолжил наблюдать за очаровательным созданием которое порхало вокруг меня словно бабочка и без устали хихикало."
- Эмм, если ты не прекратишь хихикать, то последует наказание. - произнёс я улыбаясь ей в лицо одной из своих белоснежных улыбок.
- Помолчи Сэм, тебе ведь не хочеться, чтоб я снова проделала это с тобой ? - она так ехидно подмигнула мне, что я тут-же представил её хрупкое тельце разрезанным на несколько частей.
Она резко размахнулась и врезала мне ногой в челюсть, от чего я завалился на бок вместе со стулом. От резкого рывка верёвка лопнула и я оттолкнувшись от пола руками вскочил. Нужно было запечатлеть её лицо в этот момент. Настолько широко открытого рта я не видел с тех пор как последний раз видел кита. Я подмигнул ей и схватив за руку дёрнул к себе. Она ударилась об мой заботливо подставленный локоть и повисла у меня на руках. "Жаль, что ты не убила меня, милашка. Возможно это спасло бы тебе жизнь. - подумал я доставая свой любимый 9-ти миллимитровый Хеклер с глушителем."
Вскоре я уже выходил из шикарного особняка на Майям сквер. Как же я не догадался раньше, что моя любимая подруга окажется агентом разведки. "А ведь как хороша была наша постель, хотя не думаю, что их и этому обучали. - размышлял я переходя улицу и присаживаясь на скамейку на противоположной стороне дороги." Я просидел там около десяти минут, пока не зазвонил телефон. Выслушав сообщение я быстро осмотрелся и выключив телефон скинул его в мусорник. "Новая работа и новые эмоции. - подумал я, весело насвистывая любимый мотив."

История Мира


Стук копыт гулко отдавался в закрытом шлеме. Всадник уже долгое время ехал без остановок через тёмный лес. Аресус, так звали этого рыцаря уехал из родового замка неделю назад. Он вздохнул вспоминая величественные стены своего замка, красивую реку под названием Альта и прекрасную невесту, которой он обещал вернуться. Именно эти воспоминания и обещание данное любимой уберегали его от смерти. Аресус всё время был наготове, так-как по дороге уже не раз подвергался нападениям. Вначале это были крестьяне, затем неплохо вооружённые грабители, затем Аресус с трудом отбил неожиданную атаку какого-то существа которое было практически невидимым в быстро наступивших сумерках Лоанского Леса.
И теперь Аресус всё время слышал тоскливое подвывание доносившеися откуда-то с севера. На груди чувствовалось тепло, там под Арестровым доспехом висел амулет который достался ему при странных обстоятельствах. Аресус вспомнил тот день. Тогда был примерно полдень, солнце стояло довольно высоко. Он тренировался на мечах с начальником охраны замка Диорисом. В тот момент, когда Аресус проводил сложнейшую комбинацию с использованием рукояти меча для удара во двор вбежал один из охранников.
- К вам посетитель герцог Аресус. - Произнёс запыхавшийся рыцарь.
- Проси. - Сказал Аресус и спрятал меч в ножны висевшие на стене.
Во двор вошёл человек в балахоне священника с низко надвинутым на глаза капюшоном. Он без поклона подошёл к герцогу.
- Прошу аудиенции. - Произнёс незнакомец низким, глухим голосом.
- Чтож, Диорис распорядись, чтоб приготовили обед. Прошу за мной незнакомец. - Произнёс герцог улыбнувшись и направился в сторону замка. Незнакомец проследовал за ним.
- Может быть вы представитесь ? Или всё таки расскажите о причине вашего визита ? - Спросил Аресус, когда они оказались у него в кабинете. - Здесь безопасно.
Незнакомец поднял капюшон и рыцарь увидел молодое лицо, и блеск проницательных глаз. Глаза говорили о том, что этого юношу не стоит недооценивать.
- Вы всю жизнь хотели узнать правду. Вы готовы её узнать ? - Напрямик спросил юноша.
Герцог вспомнил, что он с самого детства понимал. что это не его мир, что он живёт не на своём месте. Но он обещал себе найти свою нишу и всю жизнь стремился к этому. Он перепробовал все ремёсла, бои, путешествия. Но каждый раз понимал. что это не его. И всё время просил небеса указать ему путь.
- Я готов. - Уверенно ответил герцог.
- Тогда слушайте. Вот этот амулет поможет найти дорогу. - Незнакомец протянул Аресусу медальён золотистого цвета, посередине было изображение птицы расправившей крылья.
- Вы больше ничего не скажете ? - Спросил Аресус.
- Скажу, что меня зовут Турбид я один из Хранителей Истины. Когда вы пройдёте путь и узнаете правду вы станете одним из нас. Вы поведёте нас. А теперь мне пора. - Незнакомец произнёс всё это и открыв дверь вышел. В складках балахона блеснули доспехи.
Теперь Аресус понимал, что означало слово "Путь" в словах незнакомца. Он преодолевал препятствия и трудности по пути к истине. Вдруг он понял, что вой который он слышал в течении последних четырёх часов внезапно стал приближаться. "Слева" - упел подумать Аресус и спрыгнул с коня. Быстро защёлкнув крепления щита на левой руке он приготовился. Буквално через секунду из чащи леса на него выпрыгнула чёрная тень, разглядеть кто его противник герцог не мог. Он лишь автоматически использовал атаки и контрудары. Наконец увернувшись от противника воткнул меч в самый центр тёмного сгустка. Тень упала и вспыхнув красным пламенем исчезла. Аресус поднял забрало и подошёл к тому месту, где только, что был его противник. В свете луны герцог увидел чёрный камень на котором светились какие-то символы. Повинуясь непонятному инстинкту он снял с шеи медальён и приложил его к камню. Глаза взорвались снопом искр и он увидел чёрную пустоту по которой раскинулись россыпи звёзд...
Создатель повернулся к нему.
- Вот ты правда, которую ты искал. Я создал красивый мир, в котором теперь беспрерывно идёт война. В этом мире нет слёз радости, есть только горечь утраты близкого человека. Здесь нету красивых и радостных снов, здесь есть только грёзы о войне.
Я уже немогу изменить основы этого мира, я могу постараться улучшить его. Я создал Орден Хранителей Истины, чтобы война не разрушила этот мир. И ты поведёшь их. Твой имя теперь Амен и ты знаешь правду... - после этих слов Создатель положил герцогу руку на плечо и вытолкнул его из пустоты.
Рыцарь очнулся, когда солнце уже было в зените. Он встал с травы и поднял свой меч на рукоятке которого теперь блестело изображение птицы в полёте. Он знал, что так нужно. Защёлкнув щит на спинных креплениях доспехов он сел на своего коня.
Ему ещё предстояло многое сделать... Теперь он знал всё... Грёзы прошли, осталась только война...

©Леонардо да Винчи.

Сообщение отредактировал Леонардо да Винчи - 20-09-2005, 10:20

Лабиринт

- За оскорбление достопочтимого Его Величества Винифреда Аствестерского в виде нежелания складывать балладу о его несомненной доблести ты, Линар Певец из Эриэйра, приговариваешься к смертной казни через Лабиринт!
Герольт важно опустил пергамент и, быстрым движением головы откинув с лица яркое перо шляпы, принялся неторопливо сворачивать приговор в аккуратную трубочку.
Менестрель выслушал все с высоко поднятой головой, не дрогнув смотря в лицо короля. Сам Винифред скучающе оглядел преступника в дрожащем свете чадящих факелов. Других источников света в мрачном подземелье не было, только неверный голубоватый отсвет колыщащегося Лабиринта. Но люди благоразумно держались от него подальше, стоя у самого выхода из каземат, едва ли не на ступеньках узкой лестницы, что уходила вверх. Она была старой, и местами камень даже треснул. Король, который любил при всех казнях присутствовать лично, злился, но ни один человек даже после приказа монарха и под страхом смерти не соглашался идти чинить лестницу, что была так близко к Лабиринту.
Увидев, что герольт закончил чтение приговора, Винифред встрепенулся, и его бесцветные глаза блеснули.
- Что, Певец, боишься?
- Я не доставлю такого удовольствия, - твердо ответил Линар.
Король поджал губы и сделал знак своим воинам, что стояли по обе стороны от пленника. Они подтолкнули менестреля к Лабиринту.
Линар споткнулся, но тут же выпрямился и, расправив плечи, зашагал вперед. Король не увидит его страха, но от самого себя менестрель своей дрожи не скрывал, когда мерцающая сине-голубая завеса неуклонно приближалась.
Певец остановился перед Лабиринтом и увидел Вход. Глубоко вздохнув, Линар шагнул вперед.
Его окружили сине-голубые колышащиеся стены, по которым изредка пробегали световые сполохи. Менестрель задрал голову: над ним все еще был почти теряющийся во мраке свод подземелья. Он обернулся: Вход уже исчез. Он медленно прикоснулся к стене: она была холодной и твердой. Тогда Линар направился вперед.
Лабиринт изобиловал различными ходами, множество раз поворачивающими, разветвляющимися, зачастую ведущими в тупик. А мерцающие сине-голубые стены постоянно менялись, создавая новые повороты и преграды там, где их не было еще минуту назад.
Менестрель упорно шел вперед, не оборачиваясь, чтобы не видеть исчезнувшие повороты, почти не раздумывая выбирая направление. Потому что не было никакой разницы, куда идти. Поймав новую жертву, изменчивый Лабиринт не собирался ее отпускать.
Линар не увидел ни одного скелета, ни одного тела, хотя знал, что их должно быть множество. Куда же они все деваются? Что с ними делает Лабиринт?
Менестрель не знал, сколько времени он блуждал, но силы начали оставлять. Он остановился, огляделся и с видом затравленного зверя внезапно побежал, словно скорость могла здесь что-то значить. Но Лабиринт продолжал неторопливо мерцать, насмешливо предлагая пленнику все новые пути, ведущие к новым тупикам.
Линар остановился, тяжело дыша, прислонился к стене и устало сполз по ней вниз, на холодную землю. Хотелось пить. Он протянул руку, прикоснувшись к твердой синеватой поверхности. По ней пробежало чуть больше сполохов. Рука сажалась в кулак, к ней присоединилась вторая, и Линар начал с яростью барабанить безразличную стену.
Он стучал и стучал, пока не сбил руки в кровь, оставляя на синеватой поверхности алые разводы, пока его не начали душить рыдания. Менестрель опустил лоб на прохладную поверхность стены, а тело его сотрясалось от плача, и по щекам катились слезы.
Почему? Почему он должен погибнуть здесь? Не угодив тщеславному монарху, он вынужден платить слишком высокую цену! Неужели он должен умереть? Неужели он должен умереть так?
Линар аккуратно вытер слезы и жадно слизал их с руки. Но это только увеличило жажду. Свернувшись в клубок у стены, изредка всхлипывая, он уставился наверх.
Вот там, далеко, заканчивается эта пещера, а еще выше – королевский дворец, где монарх проводит время в пирах и забавах. Они и не подозревают, что творится у них под ногами.
Линар перевел взгляд на стены. Странные и древние, созданные неизвестной магией… Менестрель присмотрелся: сполохи появлялись в странной закономерности, словно… Линар похолодел: словно стук сердца. Он зажмурился, пытаясь забыть, что вокруг него тюрьма с постоянно меняющими стенами, что он в Лабиринте, у которого бьется сердце. Или он просто начинает сходить с ума? Линар зажал уши, но ему все равно казалось, что он слышит мерные стуки исполинского сердца.
Страх, первобытный животный страх зародился где-то в глубине человека, скрутил живот и холодной струйкой неторопливо начал свое движение по всему телу, которое начало мелко дрожать. Линар весь сжался в комочек, и все равно ему казалось, что возвышающиеся над ним стены сейчас сомкнуться, поглотив, подмяв его. А выхода нет, бежать некуда.
Бум-бум, стучало сердце Лабиринта.
Он закричал. Громко и протяжно, и страх стыдливо уполз прочь, свернувшись, но наготове. Тяжело дыша, менестрель забылся беспокойным сном.
При пробуждении пить захотелось еще больше. Облизнув пересохшие губы, человек снова упорно пошел вперед.
Он шел и шел, спал, когда уставал, изнывал от жажды и голода. Сознание отказывало ему и засыпало, а тело упорно продолжало двигаться вперед, хотя и не ясно было, зачем.
Однажды он увидел грязного обросшего человека с безумными глазами, что кинулся на него, но стены снова изменились, отрезав их друг от друга. Бывший менестрель яростно зарычал: подумать только, а было так близко!
Но что это? Он остановился, настороженно прислушиваясь. Кажется, кто-то есть… Неужели новый пленник? Он усмехнулся странным низким звуком и, превозмогая слабость, чуть пригнувшись, осторожно двинулся вперед, высунув распухший язык. Эту добычу он не упустит.
Стены, стены… Он же совсем рядом! Может, этот поворот будет последним? Или этот?..
Бум-бум…

Это небольшой рассказ, навеянный мотивами ЧКА. В чем-то это альтернативка. Самое в нем интересное, что он не закончен, и поэтому конец додумать может любой сам.

Он стоял полуобернувшись. Тот бросил взгляд на него, кусая губу. Чувствуя щемящую боль от того, что они никак не могут понять друг друга. Он вздохнул и придал лицу каменное, застывшее выражение. После чего, явно играя на нервах того, так и не повернувшись полностью к тому лицом, глубоко поклонился. Его длинные волосы рассыпались по плечам, окутали шею и каштановым веером скрыли опущенное лицо.
- Повелитель, задание выполнено. Лютиэнь доставлена в Цитадель. – Что скрывается за этими холодными словами? Кто знает?
- Я рад, что ты справился с заданием… - Тот сделал паузу, не в силах добавить еще одно слово, но оно так и рвется наружу… - Ученик. – Все же слово вырвалось, почти помимо воли. Когда тот говорил его, он уже жалел о том, что произнес его. Назад! Вернуть назад! Тот еще сильнее кусает губы.
- Спасибо, за оказанную честь… Повелитель. – Также холодно ответил он. Так же холодно. Зачем он так ранит того? Это «Повелитель» резануло по ушам, переворачивая душу.
- Не стоит благодарности. – Что тот несет? Совсем не то, что хочет. Но он не в силах прервать этот замкнутый круг. Он так далек от того. И как это изменить? Тот до боли прокусил губу. До боли, до крови. Жидкость покатилась по губе и тот коснулся ее языком. До чего знакомая жидкость, до чего знакомые ощущения. Как…
- Это все, Повелитель? – Холодная ровность так и хлещет, так и рвется наружу. Как будто он действительно ледяной. Как будто он лед, а не пламя. Но ведь тот знает – он Пламя, Ортхэннер!
- Да, можешь быть свободен. – Опять эти глупые слова. Тот кривится как от боли. Задержать, остановить!
- Спасибо, Повелитель. Как только будут сведения от Лютиэни – я вас извещу. – Он холоден как скала. Северная скала в Утумно. Каком Утумно? Хэлгоре.
Он выходит. Ради этого он приехал сюда с Острова Оборотней?! Хотя тот несправедлив к нему. Он приехал потому, что он поймал саму Лютиэнь. Чего ему стоило победить Хуана, чего? Каких нервов, скольких лет бесконечной жизни? Тот вздыхает. И устало горбится на троне, положив израненное лицо на ладонь. А другой прикрыв его, чтобы не видеть света, что жжет глаза. Глаза, в которых звезды. Упавшие звезды.
***
Он входит в зал. Ты веришь мне? Так и хочет спросить тот. Ты еще со мной? Ты еще… меня любишь, как своего Тано? Но тот молчит и лишь ждет, когда он скажет свое слово.
- Приветствую тебя, Повелитель. – Опять слова, что холодят как северный ветер.
- Не называй меня так! – неожиданно, даже для самого себя неожиданно, вскрикивает раненой птицей тот. – Зови меня… Тано! Прошу… - Тот оседает на свой трон, с которого он в порыве даже слегка привстал.
- Как будет угодно, Повелитель. – Тому кажется, что в этих словах звучит холодная насмешка и ледяное презрение.
- Тано… - Почти стонет тот. Он сжимает с силой подлокотники трона. Встает. И падает на трон. Без сил.
- Как будет угодно… Тано. – Это слово ничего не изменило. За этим «Тано» звучит «Повелитель». Ничего не изменилось.
Тот поднимается и делает шаг от трона к нему. Потом медленно делает еще шаг и вот он уже стоит вплотную к нему. Он смотрит холодно и жестко, пронзая того взглядом своих глаз, сохраняя абсолютно спокойное выражение лица. И тут тот опускается на колени, хватая его за руки.
- Что изменилось? Скажи? Я так больше не могу, скажи же! Я люблю тебя!
Он холодно посмотрел на того, мягко, но непреклонно высвобождая руки.
- Я пойду допрашивать Лютиэнь. Тано. – Он сделал секундную паузу. – Ничего не изменилось. Тебе кажется.
- Ну нет же… Я же чувствую сердцем! Ученик… - Тот умоляюще смотрит на него. Ну, поймет же он наконец или нет?
- Я могу быть свободен, Тано? – Но нет, он не понял и все также леденяще холоден.
- Да, Ученик… - Тот не поднимается с колен, с болью глядя на него.
Он развернулся и вышел.
***
- Он сломлен, дорогая. Скоро я поставлю тебя на этот престол. Ты будешь…
- Твоей королевой, да?
- Именно, любимая. Осталось совсем чуть-чуть, и он уйдет сам. А теперь, иди сюда…
***
Тот мерял шагами тронный зал. Все было мрачно и темно. Тот уже не мог спокойно сидеть. Боль в душе рвала его на части. Физическая боль же, как обычно, точила его по капле, но он привык не обращать на нее внимания. Просто привык. Хотя к боли и нельзя привыкнуть. Но он привык. А вот душевная боль… Боль в душе была для того самой сильной и пугающе жестокой. Тот мучался, и эмоции поначалу не отражались на его лице, но сейчас, в одиночестве, он дал им выход. Лицо того кривилось, и по нему текли слезы. Да, он заплатил свою цену и поэтому теперь мог и плакать. Иногда это приносило облегчение. Но не сейчас. С каждым мгновением боль становилась все сильнее и сильнее, и ничто не могло остановить вала тоски и печали, затопляющего все внутри того. Скорбь накрыла своей вуалью лицо того. Он бился об стену боли, как выброшенная на берег рыба о песок. Это было невыносимо, но это длилось.
И вот тот принял решение. Оно было одновременно озаряющим, но, в то же время, и взвешенным и заранее обдуманным. Тот мгновенно стер с лица слезы и придал лицу соответствующее выражение, после чего решительно пошел к дверям залы. Надо прийти к нему и все ему сказать прямо в его покоях. Прямо сейчас. Или уйти. Уйти навсегда. Уйти за грань. А можно и вовсе – сразу в Валинор, на вершину Таникветиль. Дать пощечину Манвэ и оказаться там. Но нет. Сначала он попробует сказать, объяснить все ему. И тот объяснит. Не просто должен. Обязан!
Тот шагал по бесчисленным коридорам Аст Ахэ, приближаясь к своей цели. Вскоре тот был уже у дверей покоев его. Тот не встретил никого по пути. На то тот и был сильнейшим из Валар, чтобы уметь такое. Тот замер на мгновение перед дверями. Распахнуть и войти? На это надо решиться. А это не так-то просто. Тот заколебался. Но решимость охватила все его существо и он распахнул двери, входя внутрь.
***
- Тебе надо к нему идти. Ты же меня должен был допросить.
- Он не умнее Берена и Хуана. Его легко обмануть.
- Надеюсь, что все пройдет гладко… Ой, что это?
***
...

Арена


Яркое полуденное солнце освещало арену. Поблёскивал кристаликами кварца недавно привезённый с Южного побережья песок. Трибуны были переполнены. Слева пестрели разноцветными одеждами именные трибуны дорогих гостей, а справа распологалась центральная трибуна для короля Розорта, который и придумал организовать этот турнир. Для него было политически важно показать своим друзьям и врагам мастерство своих рыцарей. В свои 70 лет, этот уже повидавший на своём веку правитель всё так-же хорошо плёл интриги и держал своих врагов в узде как и много лет назад, когда он только вступил на трон. Внизу, практически у самой арены были выставлены скамьи для простых жителей Столицы, крестьяне же вообще могли взирать на происходящее лишь с крыш своих домов.
В близстоящих палатках рыцари - участники турнира чистили свои доспехи. Недалеко была установлена передвижная кузница мастера Алонзо, он был лучшим в столице мастером, да и довольно богатым, раз сумел себе купить место у палаток. Над кузницей поднимался дымок, работа шла полным ходом, ведь каждый хотел быть лучшим. Наконец разлетаясь эхом по арене зазвучали трубы глашатаев. Высокий, статный гвардеец развернул свиток и зычным голосом стал зачитывать содержимое.
- Его высокоблагородие, третий потомок великого Генриха V, Первый рыцарь Лоании - Его величество Король Розорт ! - Его имя подхватили несколько сотен голосов. Однако среди них небыло ни одного бедняка. В воротах арены появился король в пышном военном мундире с золотыми насечками, от обилия камней на рукояти рябило в глазах. Дополняла картину красного цвета мантия которую величиственно развевал ветер. Он был окружен плотным кольцом охраны из гвардейцев. Они были одеты в тёмно-зелёную броню и были вооружены необычными мечами с удлинённой рукояткой. Это были "Алеахи" - личная охрана короля. Их с детства учили только двум вещам: исскуству убивать и верности своему королю. Король прошёл к трону, сел в него и кивком приказал распорядителю продолжать.
- Мы начинаем 5-й Лоанский Турнир Рыцарей. - сказав это распорядитель поклонился королю и махнул рукой глашатаям, те протрубили в свои трубы и этим ознаменовали начало турнира. Турнир начался красивым боем двух Алеахов. Их Акинцы - специально обученные скакуны быстро и грациозно уходили с линии атаки. С каждой выбитой клинками искрой зрители восхощённо ахали. Наконец обьявили первых бойцов. Один из них был с Северных Гор, что близ Байрема. Второй представлял Орден Рыцарей Розорта. Наконец после непродолжительной схватки гость с Северных гор уже лежал на песке арены с отрубленой головой. Рыцари Розорта не щадили противников. Именно поэтому Розорта так боялись. Наконец ближе к началу вечера, когда бойцов из окрестных земель практически не осталось, на центр арены выехал рыцарь в кроваво красных доспехах, на щите его был изображён расправивший крылья дракон. Навстречу ему выехал гвардеец Розорта. После взмаха руки рыцари помчались друг на друга. И вот секунда и гвардеец уже лежит на земле, а его доспех буквально рассечен пополам. По трибунам пронёсся возглас удивления. Король, что-то шепнул начальнику своих гвардейцев и на арену выехал ещё два рыцаря. Они так-же помчались на одинокого бойца стоявшего посреди арены. Вокруг боя сразу поднялось облако пыли, когда оно спало зрители увидели обоих гвардейцев лежавших рядом. Рыцарь с драконом на щите уверенно смотрел прямо на короля.
- Меня зовут Странник, я принёс тебе весть. Сегодня день твоей смерти, готов ли ты увидеть ад ? - прокричал он и трибуны зашептались передавая из уст в уста имя этого неизвестного рыцаря. Странник - шептали они - воин драконов.
- Ты умрёшь прямо сейчас Странник, ведь ты на моей арене. - прокричал Розорт вскакивая и махая рукой Алеахам, те быстро развернувшись поскакали в центр арены выхватывая на ходу свои удлинённые мечи. В этот момент ворота распахнулись и на арену вьехали ещё 4 рыцаря, они помчались прямо к рыцарю на ходу доставая клинки, они, что-то кричали Страннику показывая, что они на его стороне. Но Алеахи всё равно напали, завязалась битва. В моментально поднявшейся пыли ничего не было видно. Слышен был лишь звон клинков. Наконец всё стихло, пыль опала и зрители увидели четырёх рыцарей стоявших кольцом с поднятыми мечами, ещё олдин вытирал свой топор о плащ лежащего перед ним гвардейца. Шлемы они сняли и теперь было видно, что одним из войнов была девушка. Её светлые волосы развевал ветер. Розорт узнал их, это были бойцы из известных кланов, которые правили землями близ Тандерклепа. Арина, Данкастер, Арелий и Бериангер звали их. Ну и конечно Странник первый рыцарь столицы.
- Розорт, спускайся к нам или нам придёться поднятся. - прокричала Арина насмешливо взмахнув мечом.
- Умрите там, дети дьявола. - прокричал Розорт и махнул рукой начальнику охраны достал свой меч. В этот момент на арене возник портал, из него выехали 7 рыцарей в синеватых светящихся доспехах, на щитах их была изображена птица расправившая крылья.
- Сегодня никто не умрёт, Странник. - крикнул бойцам в центре арены рыцарь в белом шлеме.
- Почему именно сегодня, Амен ? - Странник явно знал с кем говорил, ведь то был Глава Хранителей Порядка, который издал законы для всех стран, государств и городов и следил, чтоб бесконечные войны не уничтожили этот мир.
- Странник, так было решено. Не мы принимаем решения, это делает судьба. - Амен поднял забрало шлема. - Уходи Странник, сегодня не прольётся кровь.
- А я думаю по другому ! - вскричал Розорт и размахнулся, чтоб бросить кинжал. Амен кивнул и рядом с головой Розорта вонзилась стрела. Один из Хранителей привстав на стременах уже натягивал тетиву со второй стрелой.
- Взгляни на небо Розорт, сегодня судьба дарует тебе жизнь. - крикнул Хранитель с луком.
Странник свистнул своего скакуна.
- До скорой встречи Розорт, надеюсь колесо судьбы повернётся в другую сторону. - прокричал он запрыгивая в седло. Остальные четыре рыцаря то-же вскочили на своих лошадей и помчались к воротам. Трибуны затихли, шёпот прекратился. Только бесшумно оседала пыль поднятая копытами. Амен оглядел место битвы. Глаза его были полны ярости.
- Розорт, рыцари сотнями умирают в битвах, разве должны они отдавать свою жизнь на поганом песке твоей арены ? Разве мало тебе крови ? Сегодня судьба осветила твою жалкую душу. Но это лишь сегодня, помни об этом. - Амен развернулся и махнув рукой ускакал к воротам. Остальные шесть рыцарей поскакали за ним. Розорт ещё долгое время сидел глядя на небо. "Сегодня не будет крови" - решил он и приказал с почестями похоронить тела погибших.

Крылатый демон

Крылатый демон прятался в тени.
Закрыл глаза и провёл ладонями по плечам. Холодно. Светлые, скорее белые, волосы закрывали пол лица, падали на спину.
Хлопья снега, словно огромные мухи, кружили, засыпая одинокого прохожего, стоящего у остановки трамвая. Ждал ли он кого? Непонятно…
Светло-синие глаза смотрели в темноту. Поёжившись, он побрёл по мостовой. Впереди мост, река. Чёрная водяная гладь отражала миллиарды светлячков – окон. Крылатый встал на парапет, раскинул руки.
Когда-то и кто-то очень далеко, очень давно звал его ангелом. Вот только ангел не имел крыльев. Он был чист и светел.
-Я подожду, пока у тебя вырастут крылья,- сказал этот кто-то, и крылья выросли, но он уже ушёл, оставив ангела одного на морозном ветру.
Это было его падение.
Юноша всматривался в ночь, вспоминая любовь, вспоминая мечты. Ему было наплевать на ветер, что распахнув его плащ, развивал его, словно чёрные крылья. Белые ведь стали не нужны.
Он нагнулся вниз, будто хотел узнать, как близко вода, что отражала размытым пятном прекрасное существо, сгорбившееся на мосту. Воде было всё равно. Ей было наплевать, когда она обнимала крылатого демона, баюкала его, словно ребёнка, перебирала светлые волосы.
А на мосту стоял кто-то и, всматриваясь в ночь, искал ангела.

Приятного аппетита.

Что рассказать о себе? Я такая же, как и все вполне нормальные люди: голова, две руки, две ноги, люблю мороженое и цветы.
А кто же их не любит? Вот и я о том же.
Значит так, я нормальная девушка, с голубыми, миндалевидными глазами. И чего все на меня ополчились? Ну и что, что зрачки вертикальные. Разве это так странно? И летаю я только в полнолуние, если уж очень хорошее настроение выдалось.
Кто я?
Ведьма?
Ну что вы!!! Ведьма – это так вульгарно. Я всего лишь вампирша! И не надо делать такие глаза и крутить пальцем у виска.
Я сумасшедшая?
Да с чего вы это взяли?
Что так много видели вампиров?
И сколько из них настоящих было? Ой, да не смешите меня. Ну не верите – ваше право!
Я живу самой нормальной жизнью: хожу в кино, на пляж. Ну и что, что солнце.
Кто вам сказал, что вампиры его боятся? Ага, может, мы ещё и серебро с чесноком не переносим?
Вы и вправду в это верите? Вон у меня цепочка серебряная и серьги. Золото вообще вампирам не идёт. А насчёт чеснока – это правда, но только от части. Вам нравится, когда изо рта собеседника пахнет этим продуктом сельского хозяйства? Ну вот.
А разве нам это должно нравиться?
Разве я так сильно от вас отличаюсь? А чего вы молчите? А дышать я же не запрещала… Ну вот. Говорила мне мама, что нельзя разговаривать с едой.
Ну что ж, приятного аппетита.

Присоединённые эскизы

Дождь.

В ту ночь я стоял у окна. Красивые, полупрозрачные капли медленно падали на отсыревшую за долгое время землю. Мне нравилось смотреть на дождь, может быть именно поэтому я и не мог заставить себя уйти. Мне хотелось поучавствовать в этом круговороте стихий, в этом танце беснующихся частичек воды. Ведь капельки, это тот же воздух, вот только дышать ими невозможно.
Сколько радости приносит дождь ? Ровно столько же, сколько и горести.
Кому то он нравится, кто-то ненавидит его. Стоит задуматься, а не являемся ли мы частичками дождя ? Ведь мы произошли по сути из воды или по крайней мере с её помощью.
Да мы уже и забыли об этом. Ведь своё рождение мало кто помнит.
Вот и сейчас я словно опять маленький парнишка в коротких шортах мчащийся по лужам ежесекундно вскрикивая от радости, радуюсь этому проявлению небесного превосходства над всеми нами. Живите господа и радуйтесь тому, что природа даёт нам возможность жить. Она уже задыхается от выхлопных газов, уничтоженной природы и постоянной добычи полезных ископаемых. Задыхается, но всё же даёт нам возможность исправиться, выращивая на своей изувеченной поверхности всё новые и новые деревья. А мы уничтожаем эти природные фильтры, создавая себе антикварных демонов самолюбия и украшая ими свои дома.
Зачем я здесь ?
Да потому, что я не могу уйти от этого окна. Неведомая сила дождя держит меня и не даёт уйти. Я уже слышу сирены и мигающие маячки полицейских машин подьезжающих к дому.
Слишком поздно наверное.
Ведь в руке моей пистолет, а за моей спиной лежит мужчина убитый мною. Я получаю за убийства деньги, но разве я не достоин насладиться этими мгновениями свободы и ощущением полёта среди дождя ?

Сообщение отредактировал Леонардо да Винчи - 27-12-2005, 17:31

С Днём рожденья, любимая!!!

-Предатель!- кричала она, скидывая его вещи в чемодан. – Убирайся, чтоб мои глаза тебя не видели…
Он стоял, облокотившись на стену, и наблюдал, как она мечется по квартире. Да, он виноват. Не так любил или она не того хотела. Сейчас уже сложно объясняться.
-Вот… - чемодан упал к его ногам.- Уходи. Пошёл вон!!!
И он ушёл. А что оставалось? Он был не прав, когда считал, что всё обойдётся, что она сама справится, сама всё решит и вытянет их отношения, как делала это не раз. Но она не выдержала, сорвалась и всё, конец. Какова причина? Он просто забыл поздравить её с днём рождения. Она прощала, когда он забывал про годовщину, но не это.
Он сел на лестницу и закурил впервые за несколько лет. В голове роились мысли, воспоминания: как они познакомились, как она, неловко опустив глаза, прижалась к его плечу, сказавшись усталой, как впервые коснулась губами пальцев его руки, первое признание, блеск в глазах, дрожь тела.
Сейчас она стала такой важной и необходимой частью его жизни. Только теперь он понял, как любил.
Как она там?
Поднявшись, он подошёл к двери. Повернув ключ, вошёл и остановился в коридоре, вслушиваясь в тишину. Сняв ботинки, направился на кухню и, поставив греться чайник, вновь закурил. Она запрещала это делать в квартире, но сейчас этот запрет казался таким не важным. Главное было то, что она где-то там, на их кровати наплакавшись, тихо спит. Он никогда не видел её слёз, но сейчас точно знал, что она плакала, уж слишком были пусты её глаза, когда он уходил.
Кинув, бычок в ведро, он поднялся с табуретки. Надо пойти к ней…
Она лежала поверх одеяла, прижав колени к груди. Сейчас она была такой маленькой, беззащитной и … холодной?
Дыхание? Оно ушло из неё, оставив лишь тело и одинокую оболочку.
-Если ты уйдёшь, моё сердце остановится. Ты для меня всё… - говорила она, прижимаясь совсем недавно к нему всем телом. А сейчас она «ушла».
Он забрался на кровать и притянул к себе в объятья её, ставшее таким тяжелым, тело. Он баюкал её, приговаривая:
-С Днём рожденья, любимая…

Мой фантастический рассказ о том как жизнь появилась на земле вот его начало:
Исход
Часть первая. Криос


Эта история началась очень давно. Ещё задолго до того как Земле
появились люди.
По каменному залу гулко отдавались шаги. Смотря вперед своими блестящими глазами, шел верховный жрец. Когда он появлялся, все разговоры тут же замолкали. Некоторые люди кивали ему в знак почтения, другие опускали глаза. Жрец был странным существом, его многие боялись, он обладал такой властью, которой нельзя было достичь простому смертному. Ясное дело, зависть была велика. Жрец подошел к дверям и остановился. Стражник в доспехах из хитина древних жуков перегородил ему путь.
"Пароль?" - прорычал стражник.
"Из траль ха Лялуна!" - произнес Жрец. Стражник отошел в сторону и замер уставившись вдаль. Жрец, покачав головой прошел внутрь. Помещение храма Лун было очень таинственно - полностью черные стены с серебряными точками напоминали звездное небо. Жрец знал ,что еще по меньшей мере трое стражников наблюдают за ним сейчас. Но его это не волновало. Криосан он считал чем-то вроде животных - низшей расой. Жрец зажег свечу и поставил два зеркальца. Одно было красным, а другое обыкновенным. Солнце и луны Криоса.
"Из траль ха Лялуна!" - произнес шаман. Слава луне! Красное зеркало символизировало луну Крови. Именно её праздник начнется через два дня. Именно тогда она поднимется из-за горизонта, и они, Истинные Сыновья Богини луны, отправятся в далекий поход. Он опустил голову и погрузился в молитвы. Скоро настанет великий день. День когда Криосане узнают, кому на самом деле благоволит Луна.
"Жрец!" - раздалось сзади.
Жрец чуть не подскочил от такого неуважения. Отрывать от молитвы великого Жреца! Он оглянулся. Так и есть, на пороге, нарушая священный мрак храма, стоял Криосан.
"Что нужно?" - спросил Жрец, едва сдерживая гнев.
"Тебя ждет Император!" - сказал Криосан.
"Ля трум их зоргон!" - произнес Жрец.
"Надеюсь это конец твоей молитвы, а то Император не любит ждать!" - сказал Криосан.
"Дурак," - подумал про себя Жрец, поднимаясь с пола и туша свечу, если бы он хоть немного знал язык древних, то понял бы, что это значит "Черт тебя подери, урод!"
Радуясь хоть этому, жрец вышел из храма и подошел к вертикальной трубе, сделанной из горных прозрачных кристаллов. Едва он успел залезть в эту трубу, потоки воздуха одхватили его, и он поплыл вверх.

Азруг, очень радуясь тому что так удачно "поговорил" со Жрецом, спускался вниз по лестнице. Ему, в отличие от Жреца, все Криосане стражники отдавали честь. Азругу было очень тяжело перед праздником луны. Как и любой воин-берсерк, он вволю напивался крови людей на празднике, а потом целый год ждал, становясь с каждым днем все яростнее, теперь он с трудом сдерживал себя. Он ненавидел этих розовокожих существ. Низшие твари. Живущие лишь для того, чтобы быть жертвами на празднике Луны Крови. Не то, что они - Криосане. Сильные и выносливые существа, и главное - сам Император происходил из их рода. Азруг свернул в поворот и пошел по коридору. В конце него была тяжелая дверь с надписями на священном языке, а под ними на обычном: "Центр Научных Разработок". Прямо около двери был выступающий камень с изображением руки. Азруг надавил на него, и дверь отъехала в сторону. Азруг сделал несколько шагов вперед, в лицо ему тут же ударил резкий запах красок и растворителей. Азруг огляделся, комната приемной была захламлена. Повсюду стояли ящики со всевозможными печатями, чтобы отправить в разные лаборатории. Азруг подошел к сидящей за столом девушке. Она перебирала какие-то бумаги. Азруг начал было: "Мне нужно попасть..."
Но тут его глаза остановились на её шее. Азруг облизнулся. Руки, уже не повинующиеся ему, потянулись вперед. Он прочел ужас в её глазах, но сдержался, с силой разломав пополам стол.
"Мне нужно к Доктору Улгу!" - с усилием выдавил из себя он
"Он... он у себя!" - произнесла девушка, дрожа от страха.
Азруг отвернулся и зашагал к одной из дверей. Азруг проклинал себя за несдержанность, ведь ещё чуть-чуть и прощай будущее. Азруг уже начал сомневаться в выборе своего пути. Не будь он берсерком, то уже вволю напился бы крови этой девчонки, а так нельзя. Конец карьере.
"Привет, Азруг" - послышалось откуда-то спереди. Азруг мотнул головой и окончательно очнулся от мыслей. Перед ним стоял человек в черном халате с капюшоном.
"Привет человечишко! Что нового?" - спросил Азруг. Пожилой Улг был единственным человеком, которого Азруг не хотел прикончить на празднике Луны, но это не мешало ему относиться к доктору с презрением. Криосане ненавидели людей по их природе. Никто не знал почему, но с детства существа этих двух рас живущих в видимом мире были приучена ненавидеть друг друга. Легенды обеих рас рассказывают разные вещи. Криосане утверждают что им Богиня дала глупых рабов приношение крови которых нужно ей. Почему? Зачем? Никто уже не помнил, но Криосане не прекращали относиться к людям как к рабам и проливать их Кровь на празднике Луны. Люди наоборот считали, что Богиня дала им тупых господ-мучителей которые лишь мучили и убивали людей, но люди не должны были противиться этому, ибо после смерти они отправятся к богине на Луну Крови и там вволю попьют крови Криосан.
"Я почти закончил!" - шепотом заявил доктор и поманил его к себе в лабораторию. Азруг вошел и дверь за ним закрылась. Лаборатория Улга была полна всяческих чертежей и моделей. В самом центре стоял стол на котором громоздился макет звездного корабля длиной полметра. Азруг осмотрел его и произнес:
"И... ЭТО сможет летать?" - С сомнением сказал Азруг. Он обошел стол и начал разглядывать корабль со всех сторон.
"Форма абсолютно не имеет значения!" - выкрикнул Улг улыбаясь - " Я могу сделать его в форме твоего сапога!"
Азруг с сомнением посмотрел на доктора и произнес:
"А как же эти.... аэродинамические свойства?"
Улыбка Улга стала ещё шире:
"Они не предусмотрены!"
Азруг вскочил и схватил доктора за горло.
"Ты хочешь нас убить?" - прорычал он
"Нет! Отпусти!" - умоляюще проговорил доктор.
Азруг разжал руки и человек грохнулся об землю.
Улг поднялся и отряхнул пыль со своего костюма. Он ещё немного дрожал и неуклюже плюхнулся на табурет.
Азруг оглядел модель корабля с целой кучей выступов и антенн, что явно помешало бы этой штуке взлететь.
"Ну?" - криосанин вновь взглянул на Улга.
Ученый вскочил с табурета и затараторил: "Да-да, Азруг. Дело в том что я изобрел некий прибор позволяющий
создавать условия антигравитации в искусственной среде!"
Проговорив такую фразу ученый вздохнул и впился глазами в криосанина.
Азруг поднял глаза и посмотрел на ученого.
"И?" - спросил он.
Улг улыбнулся и сказал: "Смотри!"
Ученый подошел ко столу и щелкнул какой-то кнопкой. Неуклюжий макет взлетел и повис в воздухе прямо перед их лицами.
"Это... это...." - не веря своим глазам говорил Азруг.
"Гениально?" - улыбаясь спросил Улг. Ученый надеялся что криосане его повысят до начальника Отдела. И тогда он
сможет легко отправлять лекарства в родную деревню. Сам ученый имел в подчинении лишь ту девушку да двух
помощников. Но начальник Отдела имел около сотни прислужников и право на перевозку грузов и многие другие
привилегии.
"Неплохо" - небрежно бросил Азруг поворачиваясь и направляясь к выходу.
Улг так и замер на месте. Он был поражен бессердечием криосан. Улг запер лабораторию и уселся на табурет. Он вспоминал родную деревню посередине лесов. Там было так хорошо. Никаких забот, никаких проблем. Всего три криосанина, которые лишь раз в год на празднике Луны бесились и старались напиться крови. Он хотел взять этот табурет и разломатьим макет корабля, а затем взять и бросить все чертежи в огонь. Плюнуть на все и сбжать из столицы ночью, но он знал что Криосане будут охотиться за ним и в конце концов найдут и прикончат. Нет надо терпеть.

Суд.

Руки тянулись к деревянному порочню постамента для свидетелей Окружного суда. Черный стебелёк микрофона тянулся прямо ко рту не давая возможности, даже бесшумно вздохнуть.
Предательски дрожжат руки, главное не сказать лишнего.
- Господин свидетель, расскажите нам пожалуйста знали ли вы убитую ? - задал свой первый вопрос адвокат.
Интересно, сколько ему платят ?
- Конечно я знал её, ведь это моя жена. Моя любимая Элерин, красивая. Зачем она бросила меня ?! В чём мой грех, моя вина ? - ответил я всхлипывая.
- Тише, тише господин Ревингейл. Постарайтесь успокоиться и рассказать нам, что вы видели в ночь убийства вашей жены. - голос этого чёртового адвоката был словно скала, ни капли эмоций.
- Вот я как раз и собирался ответить вам. Помню я проснулся тогда посреди ночи от какого-то странного стука. Знаете, как будто кто-то гвозди забивал. Ну вот я поднялся с кровати и пошёл посмотреть, что там случилось. Спустившись вниз я обнаружил входную дверь распахнутой и тело моей Элерин на полу, оно было изуродовано. Моя любимая жена.. - ответил я, нервно теребя пальцами носовой платок.
Опять это всхлипывание.
- Вы видели ещё, что-то кроме тела своей жены или открытой двери ? - адвокат был беспристрастен.
Интересно, а он вообще когда-нибудь улыбается ?
- Да, я успел заметить мужчину невысокого роста, с черными длинными волосами, который выбегал на улицу. - я старался говорить внятно, но голос плохо слушался.
- Это он сидит сейчас на скамье подсудимых ? - адвокат указал на невысокого паренька, которого я до этого успел опознать в управлении.
- Он самый. Хотелось бы поскорей видеть его за решёткой. - не задумываясь ответил я.
Как он вовремя подвернулся, впредь не будет бегать возле чужих домов.
- Расскажите, а вы не знаете почему он всё время отрицает всё вышесказанное и оружие было не найдено, да и крови небыло ? - холодно спросил адвокат.
- Протестую ! Это домыслы. - вскочил со своего места прокурор.
- Принимаю, адвокат перефразируйте вопрос. - вставил своё слово судья Джексон.
- Конечно, конечно. А вы знали, что орудие было найдено недалеко от вашего дома в садике под камнем ? - адвокат опять повернулся ко мне.
Выдержать бы.
- Нет, мне об этом ничего не сообщили. Хотя он мог его и выкинуть там. - чёрт, опять голос дрожжит.
- Домыслы, прошу исключить из протокола последнюю фразу свидетеля. - адвокат ехдно улыбнулся показав мне свой ряд из белоснежных зубов.
Какой прилизанный. Этакий Дон Жуан судебного права.
- Присяжным игнорировать последнее высказывание свидетеля. - голос судьи Джексона был стальным.
Всё не выдерживаю, не вышло, они уже знают.
Я вскочил со своего места и схватив адвоката за горло притянул к себе и начал душить:
- Это я её убил, я. Топором, если хотите знать. Надоело, что она вечно приводит в дом мужиков, что она вечно орёт на меня и ничерта ни готовит. Она даже убирать не умела ! Всё, что ей было дано с детства это привлекательность, да и ею она не хотела со мной делится. Да простит меня господи, я хотел лишь справедливости.
Прозвучал выстрел, это охранник выхватив свой кольт выстрелил свидетелю прямо в голову. Задыхающийся адвокат поспешно отполз в сторону держась за горло. В его голове крутилось: я выйграл, я победил.
Он знал всё с самого начала, готовясь к заседанию учёл всё. Но не учёл конца.

Сообщение отредактировал Леонардо да Винчи - 27-12-2005, 17:32

Не смотрите в глаза жертве!

Убивать всегда было легко. Один выстрел в нужное место и всё, человек мёртв. Но самое трудное – это не смотреть в глаза жертве. Конечно можно стрелять в спину, но это не честно по отношению к этой самой жертве. Ведь она должна знать от кого принимает приговор и желательно его причину.
Эван всегда придерживался определённых правил: не жалеть (жалость - это губительный червь, что медленно грызёт душу, добираясь до сердца), не разговаривать (а зачем, разве это может хоть что-то изменить), не принимать заказы на детей (они не виноваты в грехах своих родителей и вообще не за что не отвечают), не смотреть в глаза (очень трудно видеть в них в глазах мольбу, отчаянье и непонимание).
Ему всегда было легко убивать. Кровь. Он не боялся крови. Красная жидкость.
Очередная жертва зажалась в угол и, прикрывая рот ладошкой, пыталась не закричать.
- Как я устал от всех вас, - буркнул Эван, перезаряжая револьвер. – Что, нельзя спокойно умереть? Зачем бегать по всей квартире? Если вы думаете, что меня остановят стены и двери, то вы ошибаетесь. Как я устал… - выдохнул убийца, опускаясь на кресло.
Девушка дрожала, пыталась заглянуть ему в глаза.
- Почему вы так боитесь умирать? Ну что вы на меня так смотрите? – и он совершил ещё одну, но самую страшную ошибку. Он взглянул в глаза девушки. Она приподнялась с полу и подошла к убийце, чуть покачивая бёдрами. Эван зачарованно тонул в синей радужке её глаз, считал искорки.
Девушка провела маленькой ладошкой по небритой щеке убийцы. Он, не отрывая от неё взгляд, выронил револьвер.
Эван не почувствовал, как ему в шею вошла спица, не узнал, как сердце, стукнув пару раз, замолчало навсегда, он не слышал последних слов девушки, что она прошептала, наклонившись над телом убийцы.
- Не смотри в глаза жертве!

Спицы

Энни всегда была маленькой и избалованной девочкой. Родители часто дарили ей кукол, игрушки и прочие детские радости. Вот только ей очень быстро начала надоедать её маленькая, наполненая счастьем и любовью жизнь. Всё началось именно в тот момент, когда она рыдая над очередным подарком заботливых родителей сидела у себя в шкафу. Повернув голову она увидела сквозь слёзы увидела, как по стене ползёт маленький, безобидный паучок. Девочка несколько секунд смотрела на это создание с интересом наблюдая за его маленькими лапками. Секунда и паучок уже крепко зажат в её детской ручонке. С отвращением на лице она оттерла ладонь об край своего кружевного платьица и вылезла из шкафа. Энни с интересом почуствовала, что то самое чувство беспомощности, которое она постоянно испытывала от изобилия родительских подарков прошло благодаря смерти этого самого злосчастного паука, который так ей не понравился тем, что отвлёк от грустных мыслей. Малышка запрыгала по комнате от радости, в глазах заблестел огонёк надежды:
А может это оно ? Средство борьбы с горечью, за счёт чужого горя ?
Прошло десять лет и девочка выросла, маленькая Энни стала вдруг взрослой девушкой по имени Энн. Но старые привычки не оставляли её и день за днём, следуя не прекращаемуся потоку родительских подарков она увеличивала количество жертв, умело и по взрослому заметая следы. Вот пропал садовник, который так нехорошо смеялся на горем девушки Энн. Большое тело было очень сложно передвигать, поэтому она зарыла его прямо там, на маминой грядке с розами. И тот почтальон, который стоя возле крыльца держа в вытянутой руке письмо. Маленькая Энни не могла достать до письмаввиду своего маленького роста и поэтому плакала во весь голос. Этот лежит в камышах на берегу речки, что протекает неподалёку от дома. Конечно стоило бы спрятать его получше, но у Энн катастрофически небыло на это времени. У такой девушки как она всегда находились дела или обиды требующие незамедлительного решения. За долгое время, пока она успешно уходила от распросов поллиции связанных с пропажами садовника и почтальона, она научилась быстро лишать свои жертвы жизни резким уколом в шею. Убитые даже не успевали увидеть свою смерть и понять кто их убил. И девушка Энн старалась делать это быстро, так как была всего лишь молодой девушкой, и более сильный противник мог запросто убить её. Поэтому использовала самое подходящее сподручное средство - вязальные спицы.

Сообщение отредактировал Леонардо да Винчи - 27-12-2005, 17:32

Исповедь самоубийцы.

Знаете, мне надоел этот мир со всеми его выкрутасами и разнообразием, которое только раздражает и не приносит ни грамма удовольствия. Хочется разбить, этот чёртов ящик с цветными картинками. Знаете, очень трудно такому человеку, как я, найти своё место в жизни и людей, которые будут преданы тебе до последней капли крови. Очень легко ошибиться и причинить самому себе боль.
Я встретил человека, которого считал самым лучшим и единственным на свете.
Она вошла в мою жизнь как-то тихо, незаметно. Милая девушка с наивными голубыми глазами. Я считал, что вот оно – счастье, что ей наплевать кто я и от куда. Жанна совсем не умела говорить о любви, но по её глазам можно было прочитать всю нежность направленную ко мне. Она касалась моего лица, рук, как самого великого сокровища на свете. И именно тогда мне захотелось поверить, что всё хорошо, что всё ещё будет в моей чёртовой жизни.
Но как я и ожидал, это было лишь какой-то долбаной игрой. Её забавляли чужие чувства и переживания. Конечно, может быть, Жанна так и представляла себе любовь? Не знаю. Да уже и не хочу этого знать. Она стала пропадать, превращая этим мою и так никчёмную жизнь в ад. Жанна убивала меня каждый день.
Знаете, я не ангел и уж тем более не имею его терпения и я сорвался. Нет, что вы, не наговорил любимой глупостей. Разве в этом есть какой-то толк? Просто ушёл.
А теперь я стою на крыше, раскинув в стороны руки, и рассказываю вам весь этот бред. Не правда ли это глупо? Из-за какой-то девчонки лишать себя жизни. Но она была для меня именно тем смыслом жизни, что не давал перешагнуть эту чёртову грань. Именно она заставляла к
чему-то стремиться. А сейчас всё это не важно. Нет её, а значит, нет и меня.
И он шагнул в пустоту. Но ветер подхватил безвольное тело и вознёс наверх, к звездам. Убаюкивал, уговаривал поверить ему. Ветер знал, что как только перестают биться сердца, самоубийцы становятся ангелами.
Белокурое созданное село на парапет.
- Что ж ты наделала, Жанна?!? – вздохнул ангел и улетел в рассвет.

Курок

Аннет стояла возле окна и плакала. Маленькие и солоноватые на вкус слезинки одна за другой сбегали из её красивых глаз вдоль по щеке. Время казалось остановилось в это странной и настолько пустой без него комнате. Очередная волна воспоминаний нахлынула нескончаемым потоком и заполнила всё место в мыслях этой юнной девушки, одиноко стоявшей у широкого окна.
Он был такой красивый, добрый и нежный.
Конечно он был, ведь это был Эндрю Саммерс - один из самых завидных учеников их школы. Он посмотрел на неё тогда в спорт зале и сказал одну, единственную фразу, которая надолго изменила её представление о мире.
- Ты красивая. - просто сказал он тогда и улыбнулся своей шикарной белоснежной улыбкой.
И Аннет растаяла, утонула в его странных и красивых глазах. Ей казалось, что время тогда подвласно только им двоим, что нет в этом мире ничего, что могло бы ей помешать. Они гуляли, отдыхали, развлекались, смеялись, горевали. Они всё делали вместе и им казалось, что не они не нуждаются больше ни в ком, кроме друг друга. Все его старые подруги конечно же вились неподалёку, но Аннет казалось, что они построили достаточно надежную стену, чтоб укрыться от их завистливых взглядов. Но время шло и их роман медленно, но верно подкрадывался к логическому завершению. Те, казалось бы тёплые чувства начали остывать.
Как же это могло случиться ?!
Но она продолжала верить и даже тогда, когда увидела его в парке с другой, всё ещё продолжала отрицать действительность. И сейчас ей хотелось просто плакать.
Он сказал ей тогда:
- Это просто игра, не нужно принимать всерьёз. Ты была очередной в моём длинном списке.
Но она не верила даже тогда, когда его друзья дружно смеялись ей в след. Не верила и сейчас держа в руке пистолет. Ей не хотелось жить и верить дальше. Не было смысла и не осталось надежды. Всё умерло, пора и ей вслед за своими чувствами отправится туда, где тепло от людской любви и где нет обмана. Она знала, что после смерти можно стать ангелом и она хотела им стать, чтоб он понял как она прекрасна и чиста.
Она медленно подняла тяжелый пистолет и положив палец на курок, направила ствол себе в висок. Вот и оно - последнее мгновение.
Ведь я люблю тебя.
Она поняла это только сейчас, в тот момент, когда палец уже дожимал курок и ударник начал свой путь к бойку патрона. Раздался выстрел и тело упало на пол. Оно уже было просто телом без души, ведь именно в тот момент на небе появилась новая звезда, которая разгоралась всё ярче, пока не замерцала наравне с остальными.
Ведь я люблю тебя...

Сообщение отредактировал Леонардо да Винчи - 27-12-2005, 17:33

Молчание золото?

Она перенёсла все пытки.
Она молчала, уставившись куда-то пред собой.
Слёзы текли по грязным щекам, но она молчала.
Гордая ведьма.
Она молчала, когда произносили приговор, вздрогнула, повёла плечами, но молчала.
Она молчала, когда ей обещали отменить смертную казнь за информацию.
Молчала, когда сказали, что информация уже не нужна, что война закончена.
Она не произнесла не звука, когда узнала о смерти матери.
Плакала, но плакала молча.
- Это заклятие… - говорили одни.
- Это шок… - говорили другие.
Но я то знал, я точно знал, что это. Это её дурацкая гордость. Она всегда причиняла ей столько проблем.
Она молчит, когда я прихожу к ней, сажусь в дальнем углу камеры и наблюдаю.
Она и сейчас молчит, когда до казни осталось всего две минуты.
Иногда я рассказываю ей что-то, но это только иногда.
Два часа и я больше не смогу с ней даже помолчать.
- О чём ты мечтаешь, Дара? И мечтаешь ли вообще? – произнёс я, не надеясь на ответ.
- Мечтаю? Нет…. Моим мечтам не суждено сбыться. Так зачем? – раздался чуть хрипловатый голос. – Сейчас за мной прейдут. Я уже слышу их шаги и знаю, что это по мою душу. Смешно. Что может быть смешнее сожжения шаманки на костре? И кто это решил? Они – победители. Чертовски глупо получается. Охота на ведьм какая-то.
А может они того, и добиваются, хотят показать свою силу? Возможно. А хотя очень умно. Они убивают двух зайцев. Избавляются от неугодной и доказывают свою власть. Паркер, а ты знал, что я была шпионом твоего народа? Что уставился? Не знал…. Того и следовало ожидать. Знал бы ты, сколько вот таких шпионов вы уже казнили. Просто правительство решило, не распространятся, как оно выиграло эту войну. Хааааааа…. А ведь я в правду мечтала. Когда-то давно, когда ещё верила, что всё закончится хорошо, что мама простит предательство семьи. А они её убили. Она не простила и никогда уже не простит. А я хотела лишь просто жить и быть счастливым. Сказать одному единственному человеку, что люблю его, что мне всё равно, что он враг…. А что теперь? Несколько минут до казни, а потом пустота. Странно, но я даже не боюсь.
- Мейло, поднимайся, пора, - раздался голос из-за дверей и её увели, оставив пустоту о которой говорила Дара, оставив одиночество и стыд перед этим человеком, самым любимым мной.
А ведь я знал, что она не враг, но молчал…
Молчал потому, что боялся потерять возможность быть рядом…
Я молчал рядом с ней.
А теперь её нет, потому что я молчал.

Сообщение отредактировал Эсанти - 6-10-2005, 13:24

Трудная Работа

Джозефу никогда не нравилось то, что он делает. Но это была его повседневная работа, многим со стороны она могла показаться очень простой, но только не для него самого. Он выполнял её на автомате не задумываясь особо над своими действиями, но он не был роботом, он думал и понимал.
По сути в его работе не было ничего сложного или непонятного. Только нажимать на кнопки и передвигать рычаги по панели управления. Он в какой то мере любил производить все эти махинации и следить за показаниями приборов. Так же он в какой то мере был ещё и техником, следил за правильностью работы оборудования и вовремя чинил неисправности.
Джозефу было тридцать пять лет, невыского роста он совсем не выделялся из толпы. Обычное лицо со столь же обычными усами на нём и очки в большой оправе. Всё это делало его полноправной частью толпы и не давала при этом никаких привилегий общества. Он был изгнанником, незаметным на общем фоне даже среди своих коллег. Он всегда был таким, с детства стремился быть незаметным. Чтоб его случайно не заставили бы делать какую то непонятную работу.
И вот теперь он всё равно сидит за странного вида рычагами и нажимает на разнообразные кнопки. И только люди, которые напрямую связаны с его работой помнят его лицо, они видят его когда проходят мимо, чтобы присесть в свой последний раз. Они заключённые, и идут на смертную казнь. Джозеф - палач и он то-же вспоминает их по ночам.

Сообщение отредактировал Леонардо да Винчи - 6-10-2005, 15:14

Реки времени.
Этот странный рассвет опять торопится, утопить в своём сиянии, чуть припозднившиеся звёзды. Когда-то давно, на этой земле всё было иначе: другие нравы и народы, другое небо и ветер, и вообще всё было другое.
Я помню.
Битву сменяла новая битва, но там не было этого холодного расчёта, что сейчас. Тогда воевали не за власть, а за внимание прекрасной дамы. Тогда в почёте были дружба и благородство, а не количество разноцветных бумажек на счетах по всему миру. Да и чего стоят эти бумажки? А вот золото, это другое дело.
Тогда любая надпись на камне или дереве заставляла, остановиться и задуматься, а стоит ли туда идти. Одно «На - лево пойдёшь – жену найдёшь…» чего стоило. А сейчас?
«Вовка – дурак».
Ясно, что дурак, раз написал сам про себя. Откуда я знаю, что он Вовка? Ну, я много чего знаю.
Время.
Это оно всё меняет и путает. Вот если его остановить, а ещё лучше повернуть вспять. Но разве это возможно? Где сейчас эти величавые драконы, прекрасные принцессы и храбрые рыцари? Всё ушло, унеслось в бешеной реке времени.
Лишь только я, обречённый свидетель, буду стоять века.
Кто я?
Да тот камень, на котором раньше красовалось загадочное: «На – лево поёдёшь…», а сейчас, лишь: «Вовка – дурак!».

Любовь

- Привет, как чувствуешь себя ?
Язык отказывался поворачиваться, сознание работало в полную силу, создавая в голове и без того прекрасные картины происходящего. Полная отождествлённость мира от моего тела чувствовалась во всём, вокруг меня крутились лики давно ушедших людей, непреодолимые препятствия сулили долгую и качественную церемонию награждения. - Стоп - Мир в котором осталось так мало - просто людей, одни лишь тени издавая нелепые звуки переминались с ноги на ногу в полуметре от меня, глаза то открывались то закрывались в такт музыке, она уносила меня, перестраивая моё сознание... Ноты ? Их просто не было, музыка - ставшая похожей на воду заставляла сердце биться сильнее. Я тонул в ней. - Помогите ! - Кто ето сказал ? Я осмотрелся по сторонам, меня давно уже несло в круговороте етой музыки, она была во мне, я чувствовал её, и мне было хорошо в ней как когда-то до рождения.
Тепло и уют. Жалкие обрывки мыслей, умершие поэты, забытые цитаты... Всё перемешалось. - Дайте воздуха ! - Ето был я ? Нет, ето некий образ волнуя разум, всплыл на поверхность, круги разошлись по мозгу ровными волнами... Остатки ? Остатки мира колыхнули разум.. кто изучал историю поймёт меня, этот мир сложный, но... изучите его и всё встанет на свои места.
Весело ? Нет, просто всё прекрасней, чем всегда. Я различаю картины, людей, материи, сущности и вот... - Привет - Более ласкового приветствия я не слышал уже миллионы лет... Образ, тень превращается в лицо... Оно прекрасно, моё чёрное "я" уползает внутрь, мой мозг раскручивает "Привет", я постоянно меняю такт и мелодию, ответ ? Мне сложно говорить и вдруг...
- Я люблю тебя - Слова эти произнёс я ? Да я, и опять заработал невидимый энергетический генератор внутри меня... мысли потекли рекой, сердце забилось учащённо, сквозь страдания и невзгоды моей жизни я нёс етот образ помогая себе выжить... выжить чтобы снова родится новым человеком, разум диктует свои условия, тьма снова поглощает меня.. Нет ощущений, нет света. - Свет ! - Это снова я ?
Постойте это, что-то новое, и вновь волна любви окатывает меня ! И я понимаю, что мне не уйти и отдаюсь этой сладостной волне молчания и приятной бесконечности рядом с самым милым созданием на Земле.

Сообщение отредактировал Леонардо да Винчи - 10-10-2005, 8:34

Улыбается Леонардо да Винчи и показывает исписанные листы...


Портрет.
На тёмном чердаке, среди пыли и паутины, весит картина прекрасной белокурой девушки. Густые, падающие на аккуратные плечи волосы кажутся ослепительно белыми. Глаза серые, но кажется, что в зависимости от освещения они легко принимают голубой или лиловый оттенок. У неё небольшой тонкий нос, небольшие чуть припухлые губки скорбно сжаты, будто девушка не верит этому миру и ждёт удара. Непривычная бледность её лица придаёт ей ещё большую загадочность.
Создавалось такое впечатление, будто девушка больна.
Когда я купил этот замок, мне рассказали про графиню, которой он принадлежал.
Госпожа Лелио была прекрасной, но холодной женщиной. В свои 23 года она схоронила двух мужей и по видимому больше не собиралась выходить замуж. Ходили поверия, что в неё вселился злой дух и управлял всеми поступками графини или, что она сама является ведьмой.
С какой-то стороны они были правы. Ведь каждая женщина по-своему ведьма.
Однажды, в деревню, не далеко от её замка, пришёл бродяга – художник. Госпожа Лелио, пригласила его отдохнуть в гостевых комнатах её владений. Николя, прослышав о небесной красоте графини, согласился. Она приняла его, словно знатного гостя.
Ровно две недели прожил художник в замке. Хозяйка полюбила бродягу и предложила ему остаться навсегда. Но сердце Николя принадлежало другой.
- Я, что так не красива? – кричала госпожа Лелио.
- Что вы, миледи, вы прекрасны. Но я люблю Анжелину. За вашу доброту я хотел бы подарить вам портрет.
Николя и леди Лелио с тех пор больше не видел, а на чердаке замка появился этот протрет. Говорили, что как только художник закончил работу, графиня отравила его, а сама сбросилась с башни.
Возможно, я когда-нибудь приоткрою секрет хозяйки старого замка, а сейчас я только и могу, что сидеть в гостиной и любоваться прекрасным, грустным лицом графини Лелио Де-Минуа.

Присоединённые эскизы

Художник

Ле Плюсси был действительно умельцем в своей области и в не меньшей степени обладал художественной натурой, которая в свою очередь была ему просто необходима. Он был художником. Ему с самого дальнего детства, когда дети обычно начинаю запоминать происходящее в своей жизни, хотелось рисовать. И он пытался, старательно выводя изящные прямые или не менее изумительные изогнутые линии на холсте. В возрасте примерно четырнадцати лет отец подарил ему прелестный набор для настоящего художника, в котором были и кисти, и конечно не обошлось без прекрасных масляных красок и северного Дубона. Мальчику очень нравилось рисовать, но физиология брала своё и малыш через время уже превратился в юношу, а затем и в мужчину. Это время пролетело настолько быстро, что новоявленный мужчина ле Плюсси, не был готов к общению с противоположным полом. У него совсем не было подруг и конечно не было любовниц. По сути он практически ни разу не имел возможности пообщаться с девушкой. Мать его умерла, когда ему было пол года. Она не выдержала родов, хотя мальчик родился здоровым и с ним всё было в порядке. Лекари списали это на некий налёт таинственности, который окружал род ле Плюсси в течении нескольких поколений.
Ле Плюсси вырос и ему нужно было зарабатывать деньги, и он начал писать портреты людей. Конечно здесь не могло обойтись без прекрасных дам, которые прознав о действительно изумительном таланте художника стали настойчиво писать ему письма в которых настоятельно рекомендовали ему написать с них портреты. И конечно художник соглашался, но через время желающих становилось всё меньше и меньше. Он не понимал почему, пока в один день к нему не пришёл один юноша и не рассказал, о тайном чувстве своей матери - графини. Она рассказала своему сыну о безудержной любви к одному человеку, который внезапно, по какой то причине стал для неё самым родным в мире. Она попросила передать ему письмо, в котором обьяснялась в своей любви и непонятно зачем клялась в вечной верности. Тот человек нарисовал для неё, её собственный портрет и после этого графиня не спускала с картины глаз, ежесекундно высказываясь о безупречном таланте художника. Так и нарастала её непонятная любовь, пока она в один прекрасный день не бросилась со стены вниз. Юноша закончил свой рассказ, а затем передал письмо художнику и молча ушёл. На глазах парня блестели слёзы, но уважая волю матери он не использовал свой кинжал, с которым пришёл в этот дом. На следующий день художник исчез бесследно, но люди ещё долгое время будут помнить его картины и те портреты, которые он рисовал. Ведь графиня была не единственной.

Сообщение отредактировал Леонардо да Винчи - 27-12-2005, 17:33

Она заползла в парк как всегда никем не замеченная. И оставила несколько свитков - маленьких и явно очень старых.

Она была обычной девчонкой. Вот только в любви ей не везло. Ну не влюблялась она никогда.
После 17 с ней начались странные вещи. Ей стало казаться что за ней следят.
Куда бы она не пошла она везде видела странного парня в байкерском прикиде. На улице, в офисе.
Проезжая по дамбе она видела как он несколько раз пролетал мимо на своем байке.
Он преследовал ее.
у нее не было ни мужа, ни друга, так как она считала брак по расчету грехом. Был паренек- коллега по фирме. Явно влюбленный в нее по уши. Но…она не любила.

Дорога от офиса была вновь перерыта и ей пришлось идти в обход через стройку. Измученная переживаниями, она не заметила как свернула не там и осталась одна.
И тут она вновь почувствовала взгляд преследователя. Она начала кружится пытаясь найти его.
- кто ты? Что тебе нужно? Кто ты?
Она кричала, но ей никто не отвечал. Все стихло вокруг, даже шум за пределами стройки. Ее окружила полная тишина.
Когда девушка упала, байкер усмехнулся и встал в полный рост. Щелчок пальцами- СВД исчезла будто ее и не было. Посмотрев еще раз на «жертву», парень отвернулся и пошел на противоположный край крыши. Остановившись, он снял очки чтобы посмотреть на закатное солнце.
Если бы кто ни будь увидел его сейчас, он бы очень удивился. Парень не зря носил очки. Иначе бы все видели его глаза. Глаза, в которых нет ничего кроме золотого света.
Он вновь одел очки и спустился к своему байку. Сев он выехал на старую дорогу ведущую к дамбе.
Он усмехался свободе. Усмехались и его глаза
Глаза Купидона.

Ворой же гласил еще одну маленькую историю.

- Ты видишь?
- Да…
- Это он?
- Да брат…


Вадим оказался в пустыне. Просто так- быстро и не понятно как. Только что он шел по темной улице родного города и вдруг оказался здесь.
Он хотел было запаниковать, но потом вспомнил, что это недостойно. И решил идти куда глаза глядят.
Через пару часов вечер опустился на пески. Они, наконец, закончили свое вечное движение. и затихли до утра. Стало немного прохладней, но Вадиму все равно было плохо. Его всегда раздражало то, что оказавшись далеко от воды ему было не по себе. Или, как однажды в горах, он вообще умирал. Тут было примерно тоже…
Пролежав еще три, как ему показалось, часа он встал. Посмотрев на север он увидел…темную полоску вдалеке. Странную. Блеклый свет луны отражался от этой полоски.
- Вода!
Это была единственная мысль юноши на тот момент. Он двинулся туда на всей доступной ему скорости. Он падал, иногда катился по песку, но тем не менее он приближался. Теперь он уже видел что это море.
Из последних сил он добрался до воды. Войдя в воду он услышал голоса.
- Ты вернулся брат…
Подняв голову он увидел двоих- они сидели на камнях и смотрели на него. Они явно ждали его.
- Идем к нам брат.
Он не мог сопротивляться этим голосам. Он зашел в воду и почувствовал боль. Боль в ногах. Доплыв до камня он сел на него. И решил посмотреть в чем дело.
- Добро пожаловать домой брат…
тихий смех тритонов еще долго был слышен в тишине.

Эсанти слушала Леонардо да Винчи, прикрыв глаза.
Улыбнувшись, девушка достала из заднего кармана джинс новые рукописи и, разгладив их, принялась зачитывать.

Коробка шоколадных конфет.

Когда-то Ани очень любила сладкое. А сейчас хотелось выкинуть манящее угощение куда подальше.
Девушка отвыкла от тепла.
Даже её комната выглядела очень холодной, будто высеченной изо льда.
Когда-то Ани любила сладкое, она умела смеяться. А сейчас она сидела в углу комнаты и разглядывала разбитую рамочку.
Фотография.
Прямоугольный листок с заученными и когда-то любимыми, как сладкое, чертами лица.
Ветер бродит по комнате, открывая всё новые тайны. Стопка писем. Сладких, как та коробка шоколадных конфет.
Ани встаёт на подоконник и, замёрзшими пальцами, приоткрывает шторы.
Комната кажется такой пустой, но воображение рисует в дверях любимый образ.
Девушка срывается с места, бежит в его сладкие объятья, но встречает лишь пустоту.
В её жизни много чего происходило, но память упрямо стирает очертания событий, как бы они не были важны.
Они не верили, что она проживёт в холодном оцепенении. Они считали, что это блажь. Они уговаривали забыть обо всём и жить дальше. Кто-то из них пронёс коробку шоколадных конфет и поставил её на прикроватную тумбочку. Они думали, что это поможет ей.
Но они были не правы.
Оконный проём вновь заняла девушка и, расправив руки, словно крылья, шагнула в холодную ночь.
Когда-то Ани любила сладкое.
Коробка шоколадных конфет и пустая комната.
Когда-то Ани любила…

В танце ветер закружил два листка, принадлежащих наге. И принес новые, принадлежащие ей же.
На свитке виднелась надпись:
Посвящается всем виткосудьбовцам: и тем кто играл и тем кто играет:
А именно:
Lari, Tauri Verus,Джастине Торрес, Музыканту, Greyю, Black ScorpioNу, Каю, Лорелее, Призрачному Волку, Torvikу, Кэру Лаэде, NightMarу, РоменСул, Нигелю.

Глава первая: Знакомство.

Сон. Что же я видела? Такое странное чувство, чувство что сегодня моя жизнь измениться. Сладковатый привкус тайны, горький – ожидания. Это было предупреждение или опять обыкновенный сон?
Я лежала на кровати уставившись в потолок. Спать не хотелось, вопреки всем законам. Странное чувство, предчувствие ветра перемен, отогнало сон, который я так и не запомнила, как это обычно бывает.
Зазвонил будильник. Вздохнув я встала и принялась собираться в школу. Заглотив пару бутербродов стала дожидаться звонка подруги.
- Алло?
- Валентина привет! Идешь?
- А куда я денусь…как обычно?
- Угу…
- Жду…
Вот из этого и состоял наш разговор. По истечении десяти минут она была у меня и мы вместе пошли в школу. Идя рядом с ней, я продолжала думать о своем сне и предчувствии. Именно поэтому я и не сразу заметила, что она мне говорит.
- Что-что? - Переспросила я.
- Ну фаль…я же говорю- вчера в парке встретила клеевого парня. И обещала снова туда прийти. И захватить тебя.
- Меня? Зачем? Третьей?
- Обижаешь! Я же сразу договорилась, что и он придет с другом.
- Ой карина-карина…дождешься ты у меня…
- О тебе забочусь! Ходишь одна…
- Ну спасибо! Если и этот будет в «твоем» вкусе, я повешусь.
С этими словами мы зашли в класс. Там все было обычно - учителя пытались нам вдолбить хоть что ни будь, мы же упорно сопротивлялись этому. По окончании дня мы уже втроем пошли погулять по окрестностям.
- Ну? Ты придешь?- допытывала меня кар.
- Слушай а вот оно мне надо?- посмотрела я на нее.
- Надо!
- А в чем дело? - вмешалась в разговор Диана.
- Да она меня опять знакомит…причем предупреждает в самый последний момент как всегда.
- Ааа…понятно..
- Лан девчонки вы как хотите, а я домой…устала, как не знаю кто…
- Ну так придешь? -карри испепелила меня взглядом. Вернее попробовала.
- Ладно. Во сколько?
- В 7 у меня!
- До встречи…
Я пошла домой ,а Диана продолжила пытать Карину на тему, что у нас там такое и с кем оная хочет меня знакомить. Надеюсь она задушит ее.
Придя домой я ожила и пошла слушать музыку. Видимо я наркоман в каком то смысле - не могу без музыки.

Опомнилась я ровно без пятнадцати семь. Быстро одевшись и приведя себя в порядок, помчалась к Карине. Она ждала меня у задней двери, называемой в нашем кругу калиткой.
- Ну как? Не опоздала? – осведомилась я останавливаясь.
Она посмотрела на часы.
- Да нет, еще даже рано. – внимательно посмотрев на меня добавила. – идем медленно.
Мы двинулись к парку и я потихоньку приходила в себя. Да, интересная выйдет штука, если появлюсь перед народом в таком запыхавшемся виде.
Эта картинка, всплывшая в моем сознании, заставила меня улыбнуться, что незамедлительно было замечено Кариной.
Вал! Ты улыбнулась! Быть того не может, я думала ты уже разучилась это делать. Чему улыбаешься?
Объясняя ей причину, я кое о чем подумала.
- Слушай, Кар, а где встречаемся то?
- В парке, у чигиря. Знаешь где это?
- Хех, еще бы. Мое самое любимое место в парке!
Мы двинулись к речке, протекающей через парк.
Речкой это можно было назвать с огромной натяжкой: метра три в ширину и метра полтора-два в глубину. На самом деле это был один из каналов отходящих от более полноводной реки Карасу, или Корасув, как она правильно называется. В кишлаке, где была наша дача, Карасу использовало местное и не местное население, в роли постоянного места купания. Хотя там и купаться то негде- в последнее время там проводились работы по разграблению дна.
Однако, для парка это было самое то - посидеть у воды, в тишине и покое, вдалеке от шума и пыли города. Хотя парк находился в городе.
Придя на место встречи, которое по преданию, изменить нельзя я остановилась.
- Как всегда?
Около чигиря было пусто – ни одной живой души.
- Не может быть!- возмущаясь, начала Кар,- да я их…
- Что их? - Раздался веселый голос у нас за спинами. Я автоматически развернулась.
- Юрочка!- С этим высказыванием Карина повисла на шее одного из новоприбывших. Короткого взгляда мне хватило чтоб составить о нем небольшое мнение. Конечно, говорят что внешность обманчива, но врядли это было применимо в нашем случае.
Действительно, спортсмен. Низкий рост, тумбочкообразное телосложение, короткие волосы в прическе «еж». И абсолютно идиотская улыбка на губах.
Зато второй привлек мое внимание надолго- вполне возможно потому что он «предназначался» мне. Высокий, тонкий, напоминающий рапиру – такой же тонкий и смертоносный. Длинные волосы цвета воронова крыла, спокойно ниспадают на плечи, делая слегка загорелое лицо, с аристократически правильными чертами, бледноватым. Черные, с серебряными искрами внутри, глаза, более напоминающие ночное небо, усыпанное звездами. Одежда все тех же черно-серебряных цветов. Создавалось впечатление, что он сплошь состоит из черного и серебряного. Но надо сказать, это ему шло. Он был очень красив на мой взгляд.
Заметив что я рассматриваю его, он усмехнулся. Даже не скрывая, что с таким же интересом и тщательностью изучает меня.
Привык наверное, к такому вниманию. Что я рядом с ним?
Карина и Юра все также следили за нами, и незнакомец сделал первый шаг.
- Ну, здравствуй, незнакомка. Могу ли я узнать твое имя?- легкая улыбка на губах, тихий низковатый голос. Казалось, он боится меня спугнуть.
- Можно. Если осторожно. – я слегка смущенно улыбнулась. – Валентина, но лучше зовите меня Фалька, мне так привычней. Да и не люблю я свое имя. Не идет оно мне.
Парень улыбнулся.
- Но ведь каждое имя что то значит,- таинственным полушепотом начал он,- и тебе не зря его дали. Валентина… Да, сильная. Ты хочешь сказать что нет? Попробуй забыть обо всем и поверь в свое имя. В нем сокрыты многие тайны.- Покачав головой, он вновь уставился на меня своими бездонными глазами.- Пожалуйста, обращайся ко мне на «ты». И зови меня Кэр.
Кэр?
С трудом сдержав смех я посмотрела на Кэра.
- Мое имя кажется вам смешным? – приподнял брови он.
- о, нет-нет, простите меня. Просто я пишу рассказ, и главного героя зовут именно Кэриэн йаст Лайнес.
Теперь была моя очередь удивленно поднимать брови. Видя мое недоумение, смеющийся Кэр протянул мне паспорт.
- Фаль, Фаль, что с тобой? Ты в порядке?- Карина трясла меня за плечо.
Я вышла из легкого транса, в который вошла, прочитав имя в паспорте, и подняла взгляд на парня.
- Ну что? Похож?- усмехнулся он, перестав, наконец, смеяться.
- Очень, – честно призналась я,- именно таким я его себе и представляла.
Он сунул в карман паспорт, и задумчиво посмотрел на небо. Легкая, но дьявольски красивая усмешка покоилась на его губах.
- Знаешь…- начал он, все так же смотря на небо.- Может… Может пройдемся? Кажется у нас есть темы для разговора.
Он перевел взгляд на меня. Я улыбнулась в ответ.
- Идем.
Мы пошли по тропинке, вглубь парка, слыша как Карина кричит нам « встречаемся через час, у центрального входа»!

Сообщение отредактировал Айлинда Анатиэлла - 13-10-2005, 6:43

Сказать что ли пару теплых слов? Дайте подумать. Мне никто и никогда не выдавал маршальский прозаический жезл, но по крайней мере высказать свое мнение я могу, ведь все-таки не демонстрирую полное незнание предмета.

Эсанти

Как бы так начать... миниатюры - они по-своему хороши. Удобная форма выражения мыслей, немного слов, да и идею в пару абцазев уложить как-то проще. Однако смею Вам напомнить, что миниатюра накладывает определенные обязательства, она требует максимальных слов выразительности, максимальной... вычурности, наверное. Совсем не обязательно из строки в строку повторять, что "женщина была прекрасной" или то, что некая деви "любила сладкое". В конце концов следует искать синонимы - руский язык не настолько беден в плане слов и выражений, наконец - есть помимо исконных еще и иностранные слова и неологизмы.
Идея, помимо того, что она просто должна присутствовать в произведении, требует еще и достойного оформления. Она должна быть мягкой, и входить в сознание читателя мягко, а навязывать ему историю о вреде сладкого.


Айлинда Анатиэлла
(и почему у меня такие стойкие ассоциации с Кэром Лаэдой?...)
Ладно.
Начну с того, что приглянулось - начала и завершения диалогов, да и состав, впрочем. Чувствуется характер, не так четко, как могло бы, но чувствуется. И линия повествования. Есть ритм, хотя он часто ломается и сбивается. Если начинаете писать в каком-либо определенном стиле, не стоит в середине истории начинать работать в другом. Появляются некрасивые швы, и... если все начиналось коротких неразвернутых предложений, то сложносичиненные конструкции с многочисленными сравнительными, причастными и деепричастными оборотами в середине смотря несколько... дико.
И, деви, Вы же пишете прозу. Прочем, насколько я могу судить художественную. Не забывайте о стилистике. Если ваши герои говорят, то они говорят свои слова с определенными эмоциями, они что-то делают, о чем-то думают. Наконец, они идут по какой-то местности. Нельзя же к этому относиться настолько безалаберно. Если настолько нет желания работать над этим, то не стоит ли попробовать силы в драматическом направлении? Там важны слова героев, их поведение и сюжет, а не стилистические и художественные особенности текста... потому что стилистики в этом произведении нет как таковой. Точнее есть, но крайне сплабая.

Леонардо да Винчи
У Вас есть стиль и неплохое ощущение ритма произведения, миниатюры достаточно четкие. Но им, на мой личный взгляд (хм, да кого он само собой волнует? да и не могу я что-то советовать, а могу лишь сказать, что ощущаю) им не хватает некоторой связанности и отточенности. Например часто в стоящих рядом предложениях - одни и те же слова и одни и те же конструкции, мне кажется, что можно было бы немного разнообразить, и тогда будет более живо и менее похоже на сухой сценарий или мастерскую характеристику действий. Отправился туда, сделал то, произошло то.
Мне кажется, что по каждой вашей миниютюре можно написать развернутый рассказ, наполненный образами и какими-то мелкими деталями, создающими особую атмосферу.
Но опять же - не мне советовать. Если это Ваш стиль и Ваше оптимальное решение творческой задачи, пусть оно так и будет. Пишите так, чтобы не лгать себе и так, как хотите того сами, а не так, как вам навязывают.

Иронично-уважительно, Соуль.

Боль. Обида. Отчаяние...
Вышвырнули собаку... прямо на снег, на острые кристаллики льда, которые ранят, словно тысячи разъяренных пчел... а собака не замечает холода, хотя на дворе зимняя ночь, ей все равно... исчезло то, ради чего она существовала... жизнь, которую она посвятила служению... кому теперь нужна?
Темные глаза полны боли... мягкий и теплый свет в окнах дома, такого родного, больше не может согреть ее сердце...
Вот скрипнула половица в доме... Хозяин?.. Он идет, чтобы позвать ее? И это всего лишь... шутка... досадная случайность?
Но нет... дверь не открылась...
Последний взгляд... темные очи жадно скользят по знакомым до боли вещам, стараясь запомнить все до последней детали... сохранить навеки в сердце...
Звездой слезинка замерзла на ресницах... темные карие глаза полны безысходной печали... обиды... на весь свет, на всех... кроме хозяев... они не могут быть неправы... ради них она жила...
Больно... свет из окон слишком режет глаза... даже он отталкивает ее...
Больше не нужна.... не нужна хозяевам ее жизнь... так зачем она ей?
Заснуть... навсегда... у любимого порога... в последний раз...
Белая шкура зимы укроет, спеленает белым безупречным саваном, он будет покрыт мириардами ажурных снежинок... окутан кристаллической цепью, сверкающей ярче бриллиантов...
Тихим, спокойным станет дыхание... пока не исчезнет вовсе...
Она шагнет в неизвестность, в ночной мрак... остановиться сердце...
Последняя слеза, скатившись по щеке, не упадет на снег, не застынет на ее шерсти... Она взлетит наверх, в ночное небо!
И воссияет новой звездой!

Уважаемая Соуль.

Мне действительно очень приятно, что вы прочли эти небольшие рассказики, а уж тем более выдвинули со своей стороны критику и двойне приятно, что она так подробна, что в некотором роде похожа на разбор текста по состовляющим. Впрочем такова природа критики и мне это очень лестно.
И так по моим рассказам, как вы уже успели заметить они маленькие и возможно не очень связанные, да и скорее всего там в некотором количестве присутствует то, что вы чувствуете. Но, если вы успели заметить я сейчас пишу вместе с Эсанти, так сказать в литературной связке и вы так же хорошо знаете, что это такое. Это своего рода литературный спринт, который популярен в некоторых кругах среди писателей. Во всяком случае я так это воспринимаю и соответственно пишу на похожие темы, водя состав предложений по определённому кругу. Мне конечно очень приятно, что вы обратили на это внимание, но спешу вас уверить то, что вы описали - это лишь отголоски или правильней будет сказать, побочные эфекты литературного поединка. Ещё раз прошу прощения, если я каким то образом испортил вам чтение моих миниатюр и обещаю написать для вас рассказ побольше в котором с удовольствием использую общепринятые и общепонятные литературные приёмы. На самом деле всё можно исправить. Спасибо, что оценили стиль, для писателя, как вы понимаете, это очень важно. Именно чувство и ход стиля. Такт и тэмп рассказа то же имеют свой уровень важности, но без общей стилистики просто тонут в фразеологическом водовороте пустых предложений.
Кстати по поводу написания более развёрнутых рассказов, здесь вы правы и на это было ударение. Хотелось дать возможность увидеть возможную тему для рассказа тем, кто захотел бы написать свой более развёрнутый вариант. Время укладывает всё в свои рамки и из этого приходиться исходить. Сейчас к примеру я пишу книгу и некоторая часть моей литературной составляющей неотрывно занята именно ею. Остальныя же часть успешно (надеюсь) занимается приклами и миниатюрами.

С уважением присущим самураю,

Леонардо.

Сообщение отредактировал Леонардо да Винчи - 15-10-2005, 9:46

Леонардо да Винчи
Понятно, благодарю, я заметила вашу "гонку" еще давно Все-таки как цензору мне приходиться прочитывать едва ли не все сообщения, которые присутствуют в темах данного раздела.
Что касается написания полновесного рассказа, прочитала бы с удовольствием.

ДваПера
Я могу задать вам два вопроса?
(Первый) Почему в вашей работе такое огромное количество многоточий? Или, это как подшучивает Терри Пратчетт - они так приятны и занимают так много пространства в произведении?
(И второй) Вы наблюдаете за собакой или описываете ее мысли и ощущения от происходящего с ней?

и...чтобы не быть голословной.
одна из первых работ.

Т.Х.&

Тикси...

…где целуется с Северно-Ледовитым океаном широкая и буйная, нежная и ласковая, как женщина, река Лена, там встречаются все холодные, зимние и летние ветра, и на их перекрестке стоит поселок, вырастающий из болот тундры, сливающийся с ней, с ее травами, колосками, желтыми маками и другими, менее экзотическими цветами. Домами сбегает он с предгорий и скатывается к прозрачным водам залива широкими бревнами, мелкой галькой, прозрачной слюдой обрывается над самыми волнами. В это поселок нельзя приехать машиной или достучаться колесами поезда, но можно ворваться благословленной птицей на алюминиевых крыльях самолета или проскользнуть серебряной нельмой вместе с гигантскими кораблями-ледоколами.
Это Т.Икс.&
Миниатюра в сноуболе, где полгода царит черная, но волшебная своими сияниями ночь, а после нее наступает чудесный день, окутывающий молочной пеленой да белой шалью.
Декорация.
Там ходят люди и летают птицы, бегают рыжие леменги и неспешно перебирают стройными ногами олени.
Там живет Запах Детства.
Девочка, смешная и нелепая, с голубыми, словно небо, глазами, сидит на длинных деревянных сваях, утопающих в холодной воде, где плавают осколки последних льдинок, стеклянных и хрупких. Ей нравиться болтать ножками в дышащем чистотой воздухе, наблюдать за серыми чайками, такими большими, просто огромными по сравнению с ней, маленькой и незащищенной в тонкой летней куртке. Они кружат над головой, словно би-планы, клёкот разноситься под облачным куполом, отражается и летит вниз вместе с белокрылой птицей. Лапки касаются воды, перья поднимают брызги. Чайка вскидывает голову и щелкает клювом, проглатывая капли, крылья взмывают вверх.
Наверное, я наблюдаю за этим. Сижу в отдалении на камнях и смотрю, положив голову на сжатые в кулак руки. Я понимаю, почему раскосые глаза так притягивают под плавным изгибом бровей.
Осторожная красота якутских девушек.
Леди-чайка плывет к девочке, бледная, черноокая, желанная и чарующая. Ребенок улыбается и протягивает руки, потом просто соскальзывает в ее объятия и радостно кричит в радужных каплях, тянущихся к небу. Якутяночка улыбается, целует лоб и ладошки ребенка. Вот люди какие - теплые и живые, но ледяные скульптуры в ледяной же воде океана.
Может быть, я плачу. Может быть, даже подхожу поближе, чтобы посмотреть на их счастье. Может быть, даже провожаю взглядом, как они выходят из слез тундры и стремятся в ее сердце, мутные и серые силуэты, развеянные первым ветром, размытые первым дождем, первые близкие и родные.
Подумать только, этот Запах Детства уводит она, леди-чайка.
А я остаюсь на берегу, дарю поцелуй камням-праотцам, а потом раскрываю алюминиевыми крыльями самолета-птицы воздух и лечу далеко-далеко.
Рядом с рукой неба.

Сообщение отредактировал Соуль - 16-10-2005, 16:13

Глава Номер два: Начало пути.

Очередной учебный день закончился и мы вновь шли по одной из прилегающих к нашей школе улиц. Девчонки болтали, а я как всегда задумалась. На сей раз насчет наших новых знакомых.
Кэр… Как же я могла жить без тебя? Я не знаю. Ты всегда рядом когда мне это необходимо, и ты всегда уходишь когда понимаешь что мне хочется быть одной. Ты понимаешь меня как никто другой. Хоть мы и знакомы всего ничего, но ты стал для меня так важен…
Мои мысли перешли на Карину и Юру. Да, у них была та же история. Теперь Карри везде ходила с Юрочкой, хотя по моему тот был не в восторге.
Но самое интересное началось когда нас познакомили с Денисом.
Усмешка проскользнула по моему лицу, при этом воспоминании.
Нас пригласили погулять. Мы втроем и Кэр с Юрой. Они предупредили что возьмут с собой своего друга, Дэна. И ведь взяли.
Стройный брюнет сразу привлек к себе внимание. Внимание Ди: нам с Кариной хватало и наших кавалеров. Бизнесмен, спортсмен и так далее, тоже заинтересовался нашей старшой, чего и следовало ожидать.
Тогда мы очень долго гуляли, но как ни странно, никому, даже мне не влетело за то что мы пришли затемно.
Мои мысли были прерваны очередным, громковатым, возгласом Карри.
- Ух ты! Кто это там такой высоченный идет?
Я посмотрела туда же куда и они.
- А какая разница? Стоп, Кар,- в моем голосе прозвучал наигранный ужас,- ты же не собираешься знакомится?
- Еще как собираюсь! Эй, молодой человек в серой футболочке, привет!
- Привет. – без обиняков брякнул «молодой человек» лет двадцати семи- тридцати.- Ты кто, красавица?
- О! наш человек! Я Карина, а ты?
Закатив глаза я перестала слушать разговор, вспоминая чем подобное знакомство кончилось для нас в последний раз. Неужели она уже забыла? Хотя конечно, что вспоминать, я же всегда вытащу…
- Хорошо, мы придем!
Услышав это, я посмотрела сначала на удаляющуюся фигуру, а потом на вертихвостку.
- Куда это мы придем? И когда?
- Вал, ну ты что, не слышала?- удивилась Ди.- Серега нас пригласил в их Интернет кафе. Как там его…
- Феникс окс!- гордо заявила Карина.- А может сейчас и заглянем? Тут рядом, через дорогу!
- И что я там буду делать? – вопросом на вопрос ответила я.
- Дурью маяться.- тихо подсказала мне Ди полушепотом. – И составлять мне в этом компанию.
Я покачала головой.
- Потом. Сейчас не до этого.
- Ну? Ну? Ну может пойдем, а? мы же ненадолго!
Карри умоляюще смотрела на нас. И мы сдались. Противостоять ее «чисто армянским» глазам было невозможно.
- Ладно, но не надолго! Все ясно?- я взяла на себя роль командира, что случалось очень редко. Зато все знали что если это случилось, значит не зря.
- Конечно! А может там еще кто есть, такой интересный?
- Карри ты совсем? – спросила я ее, дождавшись того что фигура Сереги пропала за углом.
- А что так сразу?
- Да так ничего…
- Нет ты скажи почему сразу совсем, если Карина. Что тебе не нравится?
- Полный список? Дня не хватит..
- Ладно я поняла…но все равно…
Я лишь вздохнула, закатывая глаза. Когда ни будь, она точно сведет меня с ума.
Каринка насупилась и замолчала. Мы же пошли дальше молча. Я размышляла о том как же я странно знакомлюсь. С Кариной- когда мы шли домой по разным дорогам и пересеклись у моего двора. С Ди то же самое- мы с ней самые тихие в классе. Хотя в моем случае уместна пословица про то что «в тихом омуте черти водятся». С самыми моими близкими людьми я знакомлюсь случайно. А теперь еще и Кэр…странно. Ведь тогда у чигиря…Ни с кем и никогда, я не чувствовала себя так свободно, легко как с ним. Ну, исключение, это мой брат. Но с Кэром я с самого начала была свободна в разговоре. С первых минут. Никогда такого раньше не было.
Тут мои размышления были прерваны самым неромантическим образом - я поскользнулась и уже начала падать в куст роз растущий на обочине. Приготовившись к много численным царапинам, я закрыла глаза, но ничего не случилось. Тогда я их открыла и замерла- я была одна одинешенька среди пустыни. Откуда то дул прохладный и судя по всему, морской ветерок. Ничего не понимаю…
Понадеявшись на безотказный русский авось, я двинулась на вершину ближайшего бархана. Забравшись туда я действительно увидела море- волны мягко перекатывались и солнечные блики отражаясь от воды, слепили глаза. Где то в вдалеке, по правой стороне, я увидела темную полосу подозрительно смахивающую на лес. С другой стороны еще одну, но это были явно горы. Оригинально. И как отсюда выбраться?
С этой мыслью я сделала шаг вперед и вновь оказалась в компании девчонок. Вот это у них были лица…
- Валя…- Карина была бледная как простыня.- ты как…
- Не знаю…
Я быстренько рассказала им о том, что случилось. Они взамен рассказали что видели они.
А увидели они не только то что я падаю, но и то что при этом я пропала. Просто исчезла. Спустя пару мгновений я появилась на том же месте, но уже твердо стоя на ногах.
- Нда…конкретно…извечный вопрос - что будем делать?- спросила я почетное собрание.
- А как ты туда попала? Может и мы можем?- загорелась Карина.
- Ну давайте попробуем…- слегка неуверенно согласилась я.
Попыток через пять у нас получилось. И то только тогда когда я взяла их за руки. О том что мы все это проделали на улице мы даже не сообразили.
- Пустыня…- выдохнула Карина, как и все присутствующие, осматривая окрестности.
- Я же говорила…хотя если вспомнить что Ташкент находится недалеко от пустыни…да и то что он стоит в предгорной местности…вернее даже может быть полупустыне….
- Ну не может же это быть прошлое!- воскликнула Диана.
- А я и не говорю…к тому же ладно море- можно было сослаться на то что это Аральское море… но вот лес…
Тут я опустила взгляд. То что я увидела мне сильно не понравилось. Потом я посмотрела на девчонок. И то что я увидела мне не понравилось еще больше.
- Эээ…девчонки?- начала я осторожно.
- А?- откликнулась Карина, не обращая на меня внимания.
- Вы ничего странного не чувствуете?- все так же осторожно продолжила я.
- Нет, а что?
- А если повернутся?
- Ну что е….
Закончить они не смогли. Слишком велико было удивление.
- Вал ты как…это…умудрилась?- слегка заикаясь, осведомилась кар.
- А если ты на себя посмотришь со стороны то увидишь примерно тоже. И ты Ди тоже.
- Чтооо?!?- реакция была одинаковая.
Девчонки начали крутится, осматривая себя. Это было так забавно, что я развеселилась по полной. В конце концов, меня разобрал такой хохот и я не выдержала и разбежавшись прыгнула с верхушки нашего бархана.
Полет был упоителен. Только взлетев, я поняла чего мне так не хватало в жизни - полета. Этого сладостного чувства свободы. Свободы от земных оков. Иээх…быть бы еще свободной как в песне Кипелова…Я свободен от любви, от вражды и от молвы, от предсказанной судьбы и от земных оков, от зла и от добра…хммм…ладно…дальше не будем….
Крылья легко и послушно развернулись за моей спиной как только я оказалась в воздухе. Они с легкостью подняли меня в высь. Летать оказалось совсем не сложно- как будто я всю жизнь умела это. Только эти умения спали до сего момента.
Налетавшись, я приземлилась рядом с девчонками, подняв тучу пыли. Они смотрели на меня круглыми от удивления глазами.
- Вал…
- Попробуйте девчонки! Это так…не знаю. Здорово. Летим!
Я вновь поднялась в воздух. Я смеялась от пьянящего чувства свободы. Но мое веселье было слегка подпорчено тем что девчонки остались на земле. Они не могли взлететь. Вернее Ди смогла, но от испуга или неожиданности того что она смогла, опять села. А вот Каринаа…это отдельный случай.
Тут я увидела…ангела. Он просто материализовался рядом с девчонками. Прислушавшись я вдруг услышала его слова.
- А где?- он не закончил.
- Аааа…- это было слишком для девчонок.
Ангел тихо вздохнул.
- Фалька спускайся. Еще успеешь полетать. Возможно.
Я осторожно приземлилась рядышком и подошла к ним. Ангел терпеливо ждал пока я подойду и пока «отвиснут» девчонки. Когда это наконец случилось он продолжил.
- Я не знаю как, почему…хотя надо вам все объяснить…- он задумался а потом тихо начал.
-В мире среди людей осталось множество сказок легенд о странных существах. Темных и светлых. Были там и ангелы. Опять таки светлые и темные. Светлые остались в памяти людей как хранители. А вот темные…да…люди совсем о них забыли…спутали их с падшими. Темные на самом деле скорее просто…разрушители, искусители…не знаю…они много чем занимаются. Но люди и не знаю что почти все существа, которых они считают сказкой, реальны. Что они есть, просто они их не видят. Вернее просто не понимают кто перед ними.
Когда то мы жили среди людей открыто. Но все изменяется. Многие скрылись от глаз людей. Тоже стало и с нами. Мы ушли в наш город на небе. Мы скрытно живем среди людей, продолжая их защищать от темных. Иногда мы призываем людей. Они тоже становятся ангелами и помогают нам. Но вы…я честно не знаю…мы вас не призывали.
Помолчав немного, он неожиданно повернулся ко мне.
- Ты Фалька…знаю ты всегда была немного странной, по мнению окружающих. Но сегодня ты смогла не только придти к нам, но и призвать своих подруг. Без чьей либо помощи. Так что я здесь чтоб узнать- согласны ли вы помогать нам и оставаться ангелами?
- Я…- начала было Карина.
- А поподробней о том что нас ждет в случае и соглашения и отдельно в случае отказа.- опередила я ее.
Ангел усмехнулся.
- Молодец. Правильно мыслишь. В случае соглашения- вы проходите полную программу обучения. Становитесь войнами. Срок жизни…мы живем пока не погибнем. Что бывает, к сожалению, часто.
В случае отказа…мы лишаем вас крыльев и стираем память.
- Всю?- приподняла я бровь.- или только этот разговор?
- Второе.
Я посмотрела на подруг. Они посмотрели в ответ.
- Ну чито сестры апачи…что вы думаете по этому поводу?- спросила я у них, отведя в сторонку.
- Ну лично мне нравится.- высказала свое мнение Ди.
- Мне тоже.- поддержала ее Каринка.
- Мне что странно тоже.- задумалась я.- но выглядит…не знаю...как сыр в мышеловке. Ладно была не была…
Мы подошли к посланнику, как я его успела окрестить. Он стоял наблюдая за нами полуприкрытыми глазами.
- Ну мы согласны…
- Ну что ж…зовите меня Ситилим. Я буду вашим учителем.

Все очень просто: это маленькая гадость тем, кто играет в прикле "Витки судьбы". Я редактирую(слегка) на доступный юмор окружающим( в оригинале все гораздо хуже).
Стили у меня меняются постоянно.

Соуль

(Первый) Почему в вашей работе такое огромное количество многоточий? Или, это как подшучивает Терри Пратчетт - они так приятны и занимают так много пространства в произведении?

Нет, размеры "пространства в произведении" мне неважны.
Если вы присмотритесь внимательней, вы заметите, что его составляют образы, они идут потоком, иногда чуть ли не бессвязным... но одновременно они перекликаются. Я не могу их разорвать точкой.
Это произведение напоминает мне плачь ребенка... Он начинает что-то говорить, произносит фразу, замирает, льются слезы из глаз. Ребенок вытирает их, размазывает ручками по лицу, вздыхает и продолжает свою речь...
Многоточие - и есть эта пауза.
Можете попробовать поставить вместо многоточия точку и прочитать, увидите, что выйдет.

(И второй) Вы наблюдаете за собакой или описываете ее мысли и ощущения от происходящего с ней?

И то и другое Сразу все.
Я - зритель, который понимает, чувствует... и есть эта собака
Вот такие круговерти... Бредни воспаленного мозга и шизонутого сознания

Водоворот Судьбы

Джереми спал очень плохо в эту, действительно по осеннему прохладную, ночь. Ему снились какие то непонятные образы и тени кошмаров вставали на пути его размеренного отдыха. Вдруг один из них оказался совсем близко и в какой то момент от него просто повеяло нестерпимым жаром преисподней, которая казалось только и ждала возможности заполучить cебе ночного скитальца. Юноша хотел закричать, но лишь безмолвно взмахнул руками падая в светящийся круговорот. Вокруг него кружились бесконечные потоки собственнных тайных желаний. Кричать не получалось и изменить направление падения тоже, и поэтому этот, так похожий на водоворот, поток света затягивал его всё глубже в глубины собственной, тогда ещё столь молодой, алчности. Джереми не знал, что он мог придумать такое или ещё того хуже, пожелать. Маленькая, детская психика пыталась разложить всё увиденное в более понятном для мальчика виде, но ничего не выходило. Движений не было и мысли плавно кружились в странном светящемся водовороте.
Скорей бы это закончилось, я не хочу ! Я не хочу всего этого ! Не хочу денег и власти, не хочу !
Водоворот остановился, мальчик открыл глаза. И понял, что оказался в совершенно другой комнате, не похожей на ту в которой он упал в водоворот. Рядом спала неизвестная ему женщина, в чертах которой впрочем угадывалось, что то знакомое. Комната была довольно богато обставлена и даже бельё на кровати представляло из себя красный шёлк. Джереми провёл рукой по лбу вытирая капельки пота. Затем заметив на тумбочке возле кровати телефон с довольно большим дисплеем взял его в руки и нажал на кнопку. Экран засветился и на нём стали видны буквы которые сложились в слова: "Доброе утро Джереми". Затем экран моргнул и выдал распорядок на сегодняшний день.
Затем появился логотип, который по всей видимости был визитной карточкой Джереми: Джереми Хопперс - генеральный директор компании United Oils.

Сообщение отредактировал Леонардо да Винчи - 27-12-2005, 17:34

ДваПера

Нет, размеры "пространства в произведении" мне неважны.
Если вы присмотритесь внимательней, вы заметите, что его составляют образы, они идут потоком, иногда чуть ли не бессвязным... но одновременно они перекликаются. Я не могу их разорвать точкой.

Идут чуть ли не бессвязным потоком. Какое я странное и наивное существо - всегда-то предполагала, что проза это поток связанных и стилистически красиво и грамотно оформленных мыслей. И... насколько я помню из русского языка: (.) - вот этот вот значок, под лаконичным названием точка (именно в подобном варианте) разделяет предложения, но никак не разрывает мысли, которые эти предложения выражают.

Это произведение напоминает мне плачь ребенка... Он начинает что-то говорить, произносит фразу, замирает, льются слезы из глаз. Ребенок вытирает их, размазывает ручками по лицу, вздыхает и продолжает свою речь...

Может быть тогда стоило написать что это говорит ребенок, чтобы не вводить в заблуждение читателя?

Можете попробовать поставить вместо многоточия точку и прочитать, увидите, что выйдет.

Если вы читали тему, то наверное заметили несколькими страницами ранее, как мы беседовали с Рейн по поводу многоточий и того, что в большом количестве они производят крайне угнетающее впечатление. Там же можете посмотреть пример, где я и Спектр взяли на себя смелость убрать многоточия. И там же посмотреть, что получилось

И то и другое  Сразу все.
Я - зритель, который понимает, чувствует... и есть эта собака 

Объяснили, благодарю

Вот такие круговерти... Бредни воспаленного мозга и шизонутого сознания

Это к поэзии. Она более непривередлива к связанности.

Айлинда Анатиэлла
Понятно... Работать по материалу, где у каждого игрока свой стиль написания дейстивтельно сложно.
Кстати, здесь на улице была тема, посвященная творчеству по приключениям. В ней, конечно, в основном выкладывались иллюстрации, но ведь прозу никто не запрещал?... Правда тема давно не обновлялась, но если захотите – вы вполне можете поднять ее рассказами по приключению.

Леонардо да Винчи
*без комментариев*, кроме моего восторженного "мя-ау".

Иронично-уважительно, Соуль.

Сообщение отредактировал Соуль - 19-10-2005, 21:54

Откровение

Вселенная пуста, пуст и тот мир, который ты создал чтобы выжить. Ты существуешь, твой мозг живёт, мысли медленно переползают с одной половины головы в другую. Глаза - то открываются, то закрываются, скрывая от тебя на некоторые секунды то, что ты нежелаешь видеть. Чёрные тени призраков прошлого исполняют вокруг твоего сознания свой таинственный танец. Тебе просто иногда тяжело осознавать то, что заставило тебя вновь поступиться своими принципами. Ты в поисках выхода находишь лишь неизбежные двери щедро увешанные замками твоих комплексов. И пускай твой путь полон судьбоносных ловушек и необходимых ошибок, на которых ты учишься. Ты идёшь вперёд, медленно и старательно продумывая каждый свой шаг. Прости и прощай. Ирония мыслей ? Нет, просто то, что тебе нужно знать и то, что когда-нибудь придётся сказать. Но ты подумай прежде чем, что-либо говорить. Попробуй прочистить свой мозг, старательно прочистить, ибо там есть то - о чём ты позабыл то, что ты не хочешь видеть, ты хочешь выкинуть это из своих воспоминаний, хоть на один момент забыть тот мир о котором ты был, откровенно говоря, не самого лестного мнения. И одновременно с другой стороны ты хочешь вернуть его, и говоришь о нём так, как не говорил никогда и ни о чём.
Кто был там поймёт о чём я, но... тот кто там не был... Тому я лишь посоветую никогда там не бывать...

Сообщение отредактировал Леонардо да Винчи - 27-12-2005, 17:34

Эсанти задумчиво слушала Леонардо да Винчи. Голубые глаза наполнились слезами. Вздрогнув, девушка уселась поудобнее и начала читать.

Скучно.

Вампир вонзил клыки в горло жертве, сжал в смертельных объятьях. Девушка дернулась последний раз и затихла. Морок выпустил безвольное тело.
- Скучно, как скучно.
- Стой!
Вампир обернулся, взметнулись чёрной волной мягкие волосы.
- Скучно…
Морок отвернулся и, переступив через жертву, пошёл по бульвару.
Щелкнул курок. Вампир скосил глаза.
- Стой.
Морок хмыкнул.
- Даная. Снова ты. Снова хочешь убить. Не решаешься, - он не спросил, а констатировал факт. – Ты не сможешь победить меня. И ты об этом прекрасно знаешь. Тогда я не промахнулся, а отпустил тебя ещё немного пожить. Скучно… - выдохнул вампир и вновь отвернулся.
Рука, с зажатым в неё револьвером, заметно дрожала.
- Говорю же, стой.
- Ну что ещё?
Грохот выстрела. Расширены голубые глаза. Радужка меняет цвет. Словно кошачьи, вертикальные зрачки чуть подрагивают, будто от непролитых слёз. Хотя, разве вампиры умеют плакать?
Морок осел на асфальт.
- Я победил, - прохрипел вампир и рассыпался в прах.
- Скучно,- девушка кинула револьвер в лужу.
Даная достала из-за голенища сапога кинжал. Полоснула по ладони. Капельки крови упали на кучку праха.
- Скучно, - проговорил вампир, обнимая девушку.

Конец

Вот и наступил тот самый последний момент, когда мысль останавливается только в одном месте. И с этого самого начинается обратный ход. Вспоминаешь как ты дошёл до того, что служило причиной для этого последнего продвижения твоих воспоминаний. Тебе хочется остановить время и потратить несколько секунд на то, чтобы полностью использовать свою возможность подумать.
Остановись и сделай выбор !
Кто это сказал ? Это был твой собственный голос, который в какой то мере пылает алчным пламенем достатка и желает принять единственно правильное решение по поводу конца твоей жизни.
Никому ничего !
Это опять был я ? Да, это вновь твоя, полная финансовой зависимости совесть. Тебе не хочется расставаться со своими жизненными достижениями и при этом точно хочется сохранить всё в собственном маленьком мирке. Этот мир называется твоим кошельком в котором ты хранишь свои достижения и окружаешь их своими страхами. Да, ты более зажиточен в своих начинаниях чем кто либо другой, и при этом совсем не умеешь любить.
Мысль останавливается и дыхание замедляется.
Зачем ? Зачем я это делаю ?
Рука медленно нажимает на курок револьвера и ударник начинает свой долгий, словно движимый сквозь резиновое временное пространство, путь к капсулю патрона. Ты успеваешь в последний рраз вспомнить тот самый путь, который привёл тебя сюда и стараешься не думать о своей финансовой зависимости.
Девушка.
Действительно это была она. Красивая и молодая. Полная самых разнообразных достоинств и при этом конечно же любящая деньги. Твои ! Мои деньги ! Тебе дейстивительно плохо ? Настолько плохо, что ты сейчас старательно пытаешься вспомнить всё хорошее о ней ? Да ты действительно болен, она украла твои деньги и убежала с другим, а ты сейчас пытаешься её оправдать.
Нет !
Сухой щелчок выстрела.
Ещё такое тёплое тело молодого миллиардера Эдвардса Ментени упало на пол. Его глаза остались смотреть мёртвым взглядом на фотографию той самой Элеоноры, которая даже после всего сделанного осталась для него единственным, что он полюбил больше, чем деньги.

Сообщение отредактировал Леонардо да Винчи - 27-12-2005, 17:35

Эсанти неловко улыбнулась.
Вздохнув, она достала очередной листочик и, посмотрев в глаза Леонардо, начала читать.

Одиночество.

Странный холодок пробежал по спине. Расправив плечи, он опустился на ступеньки. Дракон смотрел перед собой. Он всю жизнь так смотрел: только перед собой, не видя никого вокруг.
Что ему нужно было для жизни?
Немного. Револьвер, немного денег (на хлеб), пачка сигарет и всё.
Кто ему нужен?
Никто. Зачем позволять кому-то быть рядом, если всё равно прейдёт одиночество и сотрёт даже самые счастливые воспоминания, разобьёт сердце.
Что надо сделать, чтоб этого не произошло?
Просто не впускать никого в сердце, жить одним днём и смотреть только вперёд.
Что у него осталось от прошлой жизни, когда была семья, дом, любимая жена?
Ничего. Хотя нет, остались воспоминания. Или и их уничтожили время и одиночество.
Когда Рози ушла, мир вокруг Дракона рухнул. Всё стало не важно. Сначала, он хотел отомстить, забрать у неё всё. Но так и не смог. Он всё ещё что-то испытывал к ней.
Любовь?
Нет, совсем нет. Любви тут не было. Наверное, это забота. Дракон не мог смотреть без жалости в её большие, по - щенячьи наивные глаза. А ведь это нелепое создание сбежало, прихватив всё его сбережения. И с чего она решила, что Дракон не найдёт её. Это не проблема для профессионального убийцы, а он прошёл хорошую школу.
Дракон закурил. Сегодня надо было вновь приниматься за работу.
И кто теперь?
Девушка. На фотокарточке горели зловещим светом её нереально большие и загадочные глаза.
Пора работать.

Голова полна звуками разбитого стекла.
Ощущением разбитого стекла.
Эта мысль вибрирует, скачет и пляшет. Вьётся, как разноцветная лента,
перелеплетается с другими, вплетается в них, теряется в одном тугом и
движущемся наподобие муравейника клубке. Вот уже и не осталось ни одной мысли.
Только клубок. У него есть форма, серый цвет, запах, вкус. И звук сотни голосов,
шепчущих, шепчущих, шепчущих сквозь туман. Шепчущих в унисон, да так - что
ничего не понять, только мешанина отдельных, случайных слов, что удалось
разобрать.
Он поёжился, явно ощущая, как по мышцам пробежала волна, они сократились,
судорожно обвились, сдавили кости, и так же медленно и как-то очень трагически
ослабили хватку.
Он снова потерял мысль. Снова потерял мысль. Мысль потерял снова.
Это тоже улетело в клубок.
Иссушеная наждачка слизистой, ощущение песка во рту. Восприятие. С одной
стороны - маленький, размером с собственное отражение в свежепомытой виноградине -
мир внешний. С другой - клубок мыслей мира внутреннего, ошалевшего, к которому
не подступится никак. А сам - завис, завис, завис в промежуточной пустоте.
-оте, -оте, -оте - насмешливо передразнило эхо растянутых мыслей.

Мозг словно забился в конвульсиях, пытаясь поймать что-то из ускользающих
нитей, вплетающихся в клубок, что-то одно... И тут пришло что-то вроде озарения.
Была бы под руками ручка, и осознавал бы он сейчас сами свои руки - так бы и
проштопал ею лист.

Мир. Наш, цивилизованный, радостный мир. Величие, долг, цель, жизненный
путь, карьера - его признаки по принципу самого откровенного - ассоциативного
ряда.
Ещё - секс, душа, внутренний мир, обязанности служащего.
Ещё - еда, любовь, потребность в общении, демократия.
Ещё - семья, материально-духовные ценности, золото, храбрость.
Руки вспотели.
Все вокруг радостно принимают правила этой игры. И играют, играют, играют.
Стремятся. Идут. Сами строят законы, сами их соблаюдают, да считают чем-то
поданым свыше.
И тут какой-то идиот.
Глотает одну, всего одну маленькую таблетку. С изображением пальмы,
перечёркнутой линией для разлома. Он называет их в шутку "остановите кокосы".
Там - одна доля псилоцибина.
Одна доля загадочного вещества DMX, "д-лизергина с тёмным окрасом
реальности"
Три доли ещё чего-то.
Ещё - связующее вещество, розоватая основа. Это ведь волшебство - всё важно.
Пол бутылки виски. Марихуана для полировки.

И тебя вдруг выбрасывает из этого мира. Остальные люди продолжают вертеться
в своём восприятии реальности. Любить, работать, убивать себя, страдать от
одиночества, мечтать о признании собственных интелектуальных способностей.
Такое копошение! А тебя вдруг выбрасывает - на внешний уровень. Здесь холодно.
Здесь одиноко. Ты обезьяна, ты кусок активной протоплазмы, ты несёшся в
железном ящике сквозь мир, состоящий из серых очертаний, мелькающих на чёрном
фоне. И ты вдруг ощущаешь, как фальшивит окружающий мир. И ты вдруг вырываешся
за его предела, и садишся, и широко распахнувшимися зрачками наблюдаешь за тем,
что осталось позади.
Смех дерёт горло.
Фальшиво. Фальшиво. Фальшивая игра, фальшивый мир, ограниченные цели....
цели.....
* * *
-- Боб? Эй, Боб! Ты слышишь?
Голос пробился словно сквозь туман. Вслед за ним постепенно начали
вплетаться звуки... звуки.... шум двигателя... нарастающий-удаляющийся гул
встречных машин, резкий, бьющий в мозг звуковой волной...
-- Давай, давай. - тычок в бок, удары по щекам.
_Возвращение_.
Презрительно-насмешливый взгляд дьявольски зелёных глаз.
-- Ты уже здесь? - сверкнули белые, отборные зубы.
-- Да... кажется... - Боб осоловело мигнул и мутно огляделся. Машина. Заднее
сидение. Приглушённый свет. Всё тот же мир, проносящийся за окном, но утративший
весь свой мистический, щекочущий органы мозахистского удовольствия ужас.
Восхитился на миг распахнутостью своего сознания, способностью одним, скользящим
мимо взглядом охватить и собрать в одно все мелочи. Царапины на оббивке, немытая
пепльница, проститутка, пронёсшаяся за окном...
-- Знаешь, Бобби... а ты лишний раз доказываешь одну мою теорию. Одну из
моих теорий. - Боб перевёл взгляд на Джо. Тот отстранённо смотрел в окно и
говорил словно в никуда. - Теория состоит в том, что эта цивилизация - устала
от самой себя. Да, устала, и уже готова свернутся в кольцо и жадно жевать
собственный хвост, мурлыкая от предсмертного наслаждения. Всё дело в том,
что людям мало самих себя. Они настолько субъективно улучшили свою иллюзию
существования, что им уже нехватает самих себя, своего восприятия, они
дрожат от ничтожности перед творениями собственных рук.
Джо попоксился на Боба, нервно разминающего пальцы и глядящего в одну
точку.
-- Тебе не хватает самого себя, старик. Ты содрогаешся от собственного
ничтожества... и прикрываешся новыми ощущениями, новыми возможностями
своего обдолбанного сознания. Вот у индейцев грибы - это был обряд. Он помогал
им слиться с природой, жить в гармонии с собой и своими религиозными
представлениями. А тебе надо вырваться. Войти в запретную зону. Ты не
выдерживаешь всей этой правильности, давящего на тебя дыхания предков,
выстроивших такую иллюзорную систему, правила которой нужно соблюдать. Тебе
надо рвануть в обьезд. Тебе надо вдруг свернуть с дороги, и попереть по
тротуару, вырваться и за его рамки и взлететь, попереть через дома...
Да?
Боб остранённо вспомнил своё озарение и сонно кивнул.
-- И вы не находите ничего лучшего, как спасаться, убегать. Спасаться в мареве.
Понимаешь? Таких как ты - сотни. Вы уже не живёте. Вы даже не существуете.
Вы отколышы, отбросы. Но есть такие как ты... а есть другие. Их много больше.
Другие, кто деградирует. Кому нужно не прорваться вверх и вырваться за пределы
будней, кто мучается от непонимания и к пониманию идёт... А другие. Те, кому
нужно стать животным и закопаться по уши в гуано. Чтобы даже не задумываться.
Чтобы существовать в зоопарке, который сам о них заботится, вгоняет их в
уровень моды. Понимаешь? Мы санитары этого леса. Мы садовники.
Боб покосился на Джо. Смысл слов до него доходил явно тяжело.
-- Ладно. Забей. Ты просто вдохновляешь на поиск новых слов и такой бред, как
осознание собственной пользы. Жалобный эмбрион, свернувшийся на заднем сиденье...
к слову, мы уже приехали.
Жалобно скрипнув тормозами машина остановилась. Некоторое время в салоне
молчали, Джо сидел, его горбоносый, задумчивый профиль отражался в стекле.
Он что-то шептал. Затем взглянул весёлым взглядом на Боба.
-- Идём.

На улице было холодно и темно. Едва выйдя из машины Боб ощутил пронизывающий
до костей, жалобный и неуверенный ветер, постоянный, наводящий тоску.
Вокруг стояли сплошь тёмные, угрюмые, мрачные дома, щетинящиеся на прохожих
пожарными лестницами и решётками на окнах.
Узкая полоска тротуара. И яркая неоновая, холодная вывеска на тридцать
метров вниз по улице.
В багажнике они взяли три канистры.
-- Знаешь куда мы идём?
Боб мотнул головой
-- Клуб какой-то?
-- Да. Клуб "Капитан Немо". Одно из самых злачных мест окраины нашего великого
города. Место сборища золотой молодёжи, неудачных детей богатых родителей,
место для модных бесед о модных книгах и прочистки мозгов, продажи марихуаны и
сьёма шлюх на ночь. Самый настоящий наркотик - это не то, что ты так бездумно глотаешь.
Наркотик - это образ жизни. Такой образ жизни. Пустые люди, простые танцы,
похожие на конвульсии эпилептика, лёгкие наркотики, разрывающая давно пустой
мозг музыка. И самое главное - стадный инстинкт. Это язва общества. Мне нет
нужды спасать это. Но новое построишь только на здоровой основе. Слышишь, Боб? Нас
тысячи по всей стране. Макдональдсы, клубы, банки! Оковы, оковы, мишура...
Они подошли к вывеске, под которой стоял здоровяк в черной униформе,
подозрительно возрившийся на странных проходимцев. Джо поставил глухо
звякнувшие канистры на плитку тротуара, Боб последовал его примеру.
-- Здорово, парень. - Джо улыбнулся здоровяку. Тот был ростом под два метра,
потому щуплому Джо приходилось смотреть на него подчёркнуто снизу вверх. В прочем,
это не мешало ему выглядеть более уверенно и нагло.
-- Сегодня вход только по флаеру. Закрытая вечеринка.
Джо проигнорировал охранника и с улыбкой повернулся к Бобу
-- Ты слышишь? Нам повезло! Закрытая вечеринка, надо же.
Охранник нервно сплюнул и положил руку на пояс. Джо насмешливо проследил
за этим жестом и снова взглянул здоровяку в глаза.
-- Так, мужики. Или у вас есть флаеры, или вы валите. Ясно?
-- Чего не ясного? Ясно. А тебя как зовут?
Здоровяк удивлённо мигнул.
-- Тебя не касается. Вали отсюда, пока цел.
-- Пока? Как интересно... А что в другом случае?
Охранник ещё раз сплюнул, и вместо ответа просто шагнул вперёд, поднимая
руки.
Не успел он замахнутся, как Джо рванулся всем корпусом, и выбросил вперёд
руку. Охранника отбросило к стене, он схватился за солнечное
сплетение. Затем, ругнувшись, потянулся во внутренний карман куртки. Но Джо уже
подскочил к нему, последовала серия ударов по корпусу кончиками пальцев, застившая
бедолагу задёргаться, как от ударов током, затем - удар под ключицу, удар под кадык.
Глаза охранника потеряли осмысленность, отслоившись от стены он покачнулся
и начал валится на Джо. Отступив на шаг назад тот поймал его в воздухе, резко
перекрутил голову и отпустил. Тело глухо шмякнулось на тротуар.
Джо одёрнул пиджак, поправил галстук и с улыбкой повернулся к Бобу.
-- Представляешь себе этот конец? Ощущаешь цену жизни? Есть в этом какая-то
красота, не правда ли? И самое страшное - это логично. - Джо нагнулся к
охраннику и вынул из его руки пистолет, - Пошли.
Подняв канистру Джо вошёл в двери, за которыми слышался неистовый грохот
музыки.

Коридор был пуст. Через десяток шагов от него справа и слева ответвлялись
две винтовые лесенки вниз, остальная же его часть представляла собой эдакий мост
через всё помещение, нависавший над залом.
Джо зашёл первым и просунув руку в кабинку кассира два раза спустил курок,
затем с высокомерной брезгливостью отёр с руки капли крови.
-- Отлично, - улыбнулся Джо. Они поставили канистры у двери, Боб осоловело
взглянул на Джо. Тот махнул рукой.
-- Я сам всё подготовлю. постой на балкончике пока.
Мутно кивнув, Боб повернулся и пошёл, прислушиваясь, как его
спутник сворачивает крышки с канистр и начинает расплескивать содержимое одной из
них по коридору. В воздухе запахло бензином и сдержав рвотный позыв Боб ускорил
шаг.
С мостика зал был виден как на ладони. Разноцветные огни
лазеров, психоделически меняющие свои цвета, заведённая музыкой
толпа, дёргающаяся в судорогах на танцполе, и другая её часть - с криками
осаждающая барную стойку, на которой уже танцевала пара девиц из персонала.
Ночь была в самим разгаре. Музыка, огни, разноголосица - снова вогнали Боба в
какое-то подобие транса, головы танцующих складывались в причудливые узоры и
орнаменты, толпа внизу уже не чувствовалась сборищем отдельных людей - нет,
в ней было что-то от единого, бьющегося в конвульсиях организма... Бобу
мучительно захотелось осесть на пол, закрыть глаза и отдаться потокам этой
музыки, послать к чёрту этого безумного философа, который чего-то хочет,
когда ему так хорошо... Но вместо этого он вдруг почувствовал, как что-то,
давно уже терзавшее его изнутри пошло липкой волной через грудь, заполнило
истрадавшийся без жидкости рот... Его вывернуло и прорвало, белесые брызги на
миг словно зависли в воздухе, переливаясь в огнях и обрушились вниз, на толпу.
Затем ещё. И ещё. В центре зала родился единый, оглушительный, звериный
рёв. Танец затормозился, зал заполнинла ругань, особо расторопные - рванулись
к лестнице, на которой тут же началась толчея и давка - стеклянная винтовая
лестница и в нормальном состоянии тяжела для преодоления. Боб отшатнулся и
жалобно поискал глазами Джо.
Тот уже был рядом, его лоб блестел от пота, в руках он сжимал всё ту же
канистру
-- Ну ты и придурок, Бобби... - беззлобно сказал он и наклонил канистру над
залом, заливая бесновавшихся внизу людей. Рёв окончательно перекрыл музыку,
через стеклянный бортик Боб наблюдал за дикой толчеёй, начавшейся внизу.
Ошалевшая толпа ничего не понимающих людей, пытающихся уклонится от резко
пахнущих струй, хлеставших сверху - неожидано к месту вписалась в общую психоделию
эого заведения.
-- Поджигай.
Боб кивнул, и достав из кармана зажигалку - чиркнул и поднёс язычок
пламени к струе. Вниз обрушился чистый огонь, и молниеносно разошёлся по залу.
Джо молча выпустил канистру, полетевшую в визжащую толпу и спокойно пошёл к выходу,
по дороге пристрелив двоих, которым всё же удалось вскарабкаться по лестнице на
мостик.

-----------
Идеальное преступление. Идеальное в том, что нет никаких причинно
следственных связей. Нет причин. Нет поводов. Есть два человека, непредсказуемых
человека, самовольных судей.
Два санитара леса.
Партизаны ведомой одной им войны.
-----------

На выходе Джо закурил от спички, и аккуратно положил её на влажный от бензина
порог, тут же радостно вспыхнувший.

-- А теперь, мой друг, поехали в какой-нибудь бар. Кожей чувствую - нам обоим
надо хорошенько надраться - и Джо, насвистывая, пошёл к ждавшей их машине.

Сообщение отредактировал merlyn - 27-10-2005, 20:28

Приветливо улыбается всем. Достаёт из сумки листки бумаги, пёрышко неизвестной птицы и начинает писать...
Ангел.
Он стоял на крыше. Ласковый ветер трепал его белые, как первый декабрьский снег волосы. Взгляд ярко-синих глаз был рассеян и смотрел в небо.
Ангел хотел вернуться... Подошёл к краю и посмотрел вниз. Днём он ходил среди неблагодарных и жестоких людей, а ночью приходил на крышу и бессильный вопль ангела взрывал ночную тишину. Его когда-то белые крылья запылились в дороге и превратились в горсть мерцающей при лунном свете пыли.
Ему нужно было вернуться... Но воспоминания прервал пронзительный вой машинной сигнализации.
Ангелу не дали уйти...
Пошёл дождь. Небо рыдало на плече у падшего ангела, его белые, как первый декабрьский снег волосы устало упали ему на лицо, ярко-синие глаза его потухли и ангел бросился вниз.

Сообщение отредактировал Ора - 29-10-2005, 8:41

Падение

Острый, пронизывающий ветер как будто бы старался испортить причёску одинокого мужчины, стоявшего на краю крыши. Он смотрел немного вдаль и как будто бы старался разглядеть, что то за ровной линией горизонта. Там, казалось вырастала гора из беснующихся чёрных облаков, которые практически уже превратились в ураган.
Что я здесь делаю ?
Шорох !
Мужчина резко обернулся, но никого не увидел. Он облегчённо вытер рукой лоб и сделал шаг в сторону от края. Сегодня он должен был умереть, но ему нестерпимо хотелось жить. И хотя ему ещё предстояло закончить одно дело, всё же история уже было дописана.
Разве так должно было быть ?
Он сделал ещё несколько шагов в сторону небольшой будки, которая являлась входом на крышу этого здания. Ему очень хотелось есть, но он старался этого не замечать, дела были важнее всего. Да и зачем покойнику еда ?
Скрип !
Да что же это такое ? Сегодня определённо кому то хочеться, чтобы я умер от шока. Здесь никого не должно быть.
Он подошёл к двери будки и открыл её. Скрипучий звук несмазанных петел противно разорвал барабанные перепонки на множество частиц. Ему не хотелось слушать этот звук ещё раз и поэтому дверь осталась открытой. Сделав несколько шагов в темноту он достал из кобуры на плече пистолет. Затем покопавшись в левом кармане пальто он нашёл и глушитель, и взяв пистолет покрепче прикрутил его. Затем ещё несколько шагов в тёмный зов неизвестности и взгляд вниз. У стены лежала девушка, именно та самая. Она была удивительтно красивой и смотрела на него полными ужаса глазами. Связана она была крепко, здесь он действительно постарался в этот раз. Её милый ротик был закрыт ужасающего вида тряпкой, но и это не было главным. Сейчас для неё это уже станет не важным. Опустив пистолет, он остановил дуло точно между глаз и на миг закрыв глаза нажал на курок. Ему не хотелось видеть её лицо теперь... Мужчина развернулся и выкинул пистолет рядом с телом, затем снял перчатки и скинул их в сторону лестничного пролёта. Он делал это по привычке, рефлекторно. Хотя это уже не имело смысла.
Движение ? Шорох ?
Нет, снова показалось. Нужно успокоиться.
Мужчина медленно подошёл к краю крыши, здесь его попытался опрокинуть неистовый порыв ураганного ветра, но тот сумел удержать равновесие. На миг взглянул в сторону будки и раскинув руки бросился вниз. В последний момент перед ударом он успел вспомнить её так любимое им лицо.
Лицо предательницы.

Сообщение отредактировал Леонардо да Винчи - 27-12-2005, 17:35

Одинокий человек одетый в пальто и шапку, с короткой бородкой и абсолютно лысый вошел в парк. Он шел медленно, в его душе после распада Великого Советского Союза была лишь боль. После распада он начинал понимать к чему рано или поздно приведет капиталистическая зараза. И написал об этом свой рассказ.

STMS(Special Task Military Squad)
Война, люди бояться этого слова. Оно означает, горе, потери, неизвестность будущего, смерть. Однако, несмотря на это войны всегда начинались, всегда гибли люди, сначала от камней и копий, потом от тактических ядерных боеголовок. В году 2045 началась новая война, некоторые говорили что она станет последней для человечества, однако чтобы в полной мере осознать ужас той войны надо обратиться к самому началу. Понять её причины. Понять, что породило такую злобу и ненависть в сердцах людей. Что послужило причиной краха правительства, концом развития цивилизации.

И так год 2044, ровно десять месяцев до начала кошмара, последние десять месяцев когда люди могли жить спокойно. Было холодно, я открыл глаза, вставать жутко не хотелось, однако, если сегодня не попаду на вступительные экзамены в институт, то есть реальный шанс загреметь в армию, а эта перспектива никого не радовала. Я встал и отправился в ванную. Подойдя к раковине, я умылся и посмотрел на своё отражение в зеркале. Обычный парень 18 лет, длинные черные волосы до плеч, обыкновенные глаза, хотя нет, глаза были именно тем, что отличало меня от других, глаза были полностью лишены цвета, казалось, что они прозрачные. В детстве мне говорили, что в них отсутствует какой-то пигмент, и предлагали его искусственно добавить, но я отказался. Нравилось быть немного непохожим на других. Умывшись, я вошел на кухню, отца не было, он уже ушел на работу. Я сел за стол и щелкнул пару раз по сенсорной панели на холодильнике.
Электронный голос с порядком поломанными динамиками вещал:
«Здравствуйте Евгений, сегодня четверг 30 августа 2044 года 7:36 утра. Температура воздуха 27 градусов по шкале Цельсия 91.8 по шкале Фаренгейта. Сегодня солнечная погода, без осадков. Ваш отец оставил одно голосовое сообщение. Желаете прослушать?»
Я, щелкнул два раза по сенсорной панели, эта доисторическая модель ещё даже не реагировала на голосовые команды.
«Проигрываю сообщение»
На небольшом экранчике появилось изображение отца, немного искаженное, порой теряющее цвет.
«Сынок, я желаю тебе удачи! Уж постарайся сдать эту чертову контрольную! Я ведь в свое время сдал и вроде передал все знания тебе! Так что давай не пуха! В холодильнике…. О боже, все возвращаюсь в свое детство! Холодильник тебе и так все скажет! Ну, давай, удачи!»
«Запись Окончена, у вас нет новых сообщений»
Я щелкнул по клавише «проверка».
«Холодильник BROWN 35000 осуществляет проверку содержимого.
Бутылки молока, количество 2. В обеих бутылках истек срок годности!
«Приятная новость!» - сказал я и продолжил слушать
«Вода «Минеральный Источник, количество 1 бутылка.
Сыр. Количество 250 грамм. Срок годности 2 недели»
Кетчуп. Количество 1 бутылка срок годности истекает
Хлеб Количество ровно половина батона. Свежий требуется употребить!»
Я встал и открыл холодильник. Сделал бутерброд с сыром. И пожевывая, пошел в комнату. Комната была у меня самая обычная. Стены с бежевыми обоями.(все нормальные люди уже приобрели голографическое напыление на стены и меняли их вид хоть по три раза в день) Кровать с синим одеялом, сейчас оно было скомкано и я быстро его постелил. Потом шкаф из какого-то там дерева, им отец очень дорожил. Стол, обыкновенный письменный стол, нагромождение учебников. Компьютер с большим плоским экраном, старьё, на шлем виртуальной реальности у нас денег нет. Комп новый, но он делается компанией «Vitual Inc.» специально для таких людей как мы у которых нет денег на нормальные компьютеры. В нем есть все для работы и практически ничего для отдыха. То есть его графическая карта ужасно слаба, звуковая тоже.
Я быстро сложил все, что мне нужно в сумку. И пошел к выходу. В прихожей на вешалке висела моя куртка, я её накинул. И вышел, вон закрыв дверь, щелкнул замок с детектором отпечатков пальцев и вышел. На улице я подошел к автобусной остановке. Кроме меня там было две девчонки лет 15, мужчина в пиджаке читающий газету, я посмотрел заголовок «Новые забастовки на заводе Красный Орел, правительство вызвало силы STMS»
Опять… Новое правительство не стесняется применять свою силу. STMS – Special Task Military Squad, глупая аббревиатура заменившая ОМОН после того как проамериканская политика окончательно овладела Россией. Наконец подъехал автобус. Я вскочил внутрь и сел на сиденье.

Продолжение следует....

Эсанти, заслушавшись, почти забыла как дышать.
Как только Леонардо закончил, достала очередной свиток.

Ангел.
Она села на подоконник, обняв колени, и уткнулась в них носом. Солнечные лучи пробегали по лицу, чуть задевая припухшие губы. Затуманенным взглядом она выглянула в окно и, вздохнув, вновь уткнулась в колени.
Один парень сказал, что когда она плачет, её глаза становятся цвета летнего неба. Только глубокая грусть в них напоминала о приближающейся осени. Прозрачная капелька, прочертив сияющую линию, скатилась по щеке, упала на подоконник и разбилась на тысячу бликов и искр. Она так и не привыкла к одиночеству. Что-то странное творилось в её душе. Это что-то росло, ширилось, заполняло всё её существо. Хотелось выть. Не кричать, а именно выть, уткнувшись в колени и уговаривать сердце не болеть так сильно или перестать биться вообще. Ей было трудно дышать, упрямые рёбра не поддавались, не позволяли нормально вздохнуть. Хотелось, взять нож и исправить это.
И пришли воспоминания, не тихо постучавшись, а словно чёрная кошка, они прокрались в мысли.
Она была прекрасна в своём бесстыдстве. Девушка, моля бога о прощении, отдавала своё тело в тщетной попытке сохранить хотя бы часть души. Но это всё было ложью. Она жила лишь ради страсти, сжигавшей её, и дарила её всем подряд.
Лишь одно существо любило её душу.
Ангел каждую ночь спускался с небес и заглядывал в окно её спальни, что бы полюбоваться на безмятежный сон возлюбленной. Она знала, что он рядом всегда, что смотрит на всё, что она творит днём не с осуждением, а с жалостью.
Он любил её всем сердцем. Небо перестало манить его, и полёт потерял всю сладость. Сложив за спиной белоснежные крылья, он ходил по земле среди людей, рядом с ней.
И лишь ветер, что так привык чувствовать скольжений его крыл, сгорал от ревности, глядя, как ангел следовал за своей возлюбленной.
В тихой комнатке едва заметен свет ночника. Переплетенье рук, переплетенье ног, слияние душ и сердец. Она положила голову на плечо человека, что прижимал её к себе.
- Я люблю тебя…- раздался чуть хрипловатый голос.
- Маркус, я…
- Не говори ничего, не надо, – он коснулся её губ ладонью.
Ветер, услышав это признание, взвыл и, разгоняя тучи, помчался туда, где догорал закат, туда, где жил одинокий влюблённый ангел.
- Дурак! – кричал ветер, - Она любит другого. А ты…. Ты не нужен ей и не нужен был никогда.
Ангел, на миг, задумавшись, взвыл, будто раненый зверь.
Вспыхнув, словно яркий пламень, он воздел руки к небесам. Огненный ореол пожирал крылья, перо за пером, сглаживая линии, ломал формы.
Синие глаза распахнулись, губы изогнулись в беззвучном крике.
Болезненно согнувшиеся, руки рассыпались в прах, а огонь всё бушевал, пожирая плоть, извивался в дьявольском танце, торжествующе рвался к небесам.
Миг, краткий миг и от ангела, осталась лишь кучка мерцающего пепла. Налетевший ветер разметал его над землёй. Там куда падали серебристые крупицы вырастали цветы.
Ветер, раздувавший совсем недавно адский костёр, сейчас нежно ласкал белоснежные лепестки и напевал песни о любви и преданности.
Она долго смотрела в окно.
- Он не пришёл… не пришёл… - шептали бледные губы.
Она села на подоконник, обняв колени, и уткнулась в них носом. Солнечные лучи пробегали по лицу, чуть задевая припухшие губы…

Прослушав рассказы Эсанти, человек перевернул страницу своей книжки и продолжил читать:
Я вскочил внутрь и сел на сиденье. Рядом сидел какой-то чернокожий господин и смотрел в окно.
«Солдат будешь, парень?» - спросил он, я вздрогнул от неожиданности и посмотрел на него и спросил
«Что простите?»
«Солдат, будешь! Сколько лет?» - спросил он опять, он говорил с сильным акцентом.
«Мне лет?» - я был в растерянности
«Да. Восемнадцать?»
Мое сердце замерло от ужаса. В конце салона стоял солдат. В шлеме с голубыми очками- визорами, весь он был в броне напоминающей средневековые доспехи. В руках он держал дробовик. Судя по всему не смертельный, просто причиняющий дикую боль, а на поясе пистолет. Последняя разработка Макаров Т-230 с подствольным фонарем и лазерным прицелом. Пули пробивают 12 мм кевлара. А на мне только куртка. Нет что за глупость! – одернул я себя, он не в коем случае не станет в меня стрелять.
«Семнадцать» - соврал я.
«Хорошо, пока свобода. Восемнадцать служба! Армия!» - сказал чернокожий.
«Да» - я вскочил с места и выскочил на первой попавшейся остановке. Я бежал как можно быстрее. Пока не убедился, что солдаты не гонятся за мной. Хоть они и смотрели на меня отовсюду, с заборов и рекламных щитов, с газет и вывесок. Повсюду, надписи: «Вступай в Армию Федерации!»
Эти сволочи упростили выражение Российская Армия, после того как модернизировали армию. Я шел по улице, наконец дошел до универа. Там было все спокойно. Огромное здание, построенное на месте разрушенного МГУ.
Около дверей тоже стояли солдаты, они просканировали меня и убедившись что оружия у меня нет пропустили. Внутри здание напоминала какую-то лабораторию. Белые стены. Двери кабинетов с синими табличками на них
«May I help you?» - спросила девушка стоящая около одной из дверей с папкой в руках. Ей было лет двадцать на вид, длинные каштановые волосы, зеленые глаза.
«Do you speak Russian?» - спросил я. Не люблю английский! Он окончательно пришел в нашу страну после модернизации, которую я ненавидел.
«Да. Я немного говорю» - сказала она.
«Я записан к профессору Корневу.»
«Так. One moment» - сказала она просматривая папку.
«Evgeniy Strachov, да?» - спросила она
«Да, я Страхов» - ответил я.
«Вам, на этаж 3. Кабинет второй налево»
«Спасибо» - сказал я
«You`re welcome» - ответила она.
Я пошел к лифту, зашел внутрь и щелкнул третий этаж. Лифт сорвался с места.
Я быстро ехал наверх, когда лифт неожиданно остановился. Я думал, что сейчас кто-нибудь зайдет и лифт продолжит свой путь, однако он не двигался. Лампы освещения погасли. Осталась лишь подсветка клавиш. Я начал паниковать, что могло случиться? В детстве я боялся ездить на лифтах, думая, что они возьмут да рухнут вниз. Неужели это случится? То чего я перестал бояться в семь лет. Я щелкнул по клавише информация.
«Внимание, лифт обесточен и работает в автономном режиме. Энергия аккумулятора хватит только на радиосвязь, просьба не нажимать клавиши, в противном случае это может привести к потере энергии» - сообщил электронный голос.
Я сел на пол и начал ждать. Меня вытащат! Уже сейчас сюда направляется монтер или бригада ремонтных роботов, которые все быстро починят.
Неожиданно электронный голос прервал мои размышления.
«Входящее сообщение, желаете прослушать?»
«Вот и монтер!» - подумал я и встав с пола щелкнул клавишу «ОК».
«Кто-нибудь меня слышит? Это доктор Малев! Иван Малев!»
«Я вас слышу доктор» - немного неуверенно и не сразу сказал я.
«Кто это? Вы оперативник STMS?»
«Нет, я просто студент пришел сдать вступительные экзамены» - что-то неладно, думал я. Почему он сразу спросил оперативник я или нет?
«Черт!» - голос доктора был очень нервным, он даже начинал заикаться – «Вызовите STMS!»
«Что случилось доктор? Я просто застрял в лифте и не могу выбраться! Вызовите монтеров или роботов»
«Боже…. Они здесь! В здании террористы! Я не могу выйти на связь!»
Я не верил своим ушам, террористы! Здесь? В центре Москвы! Это все было похоже на какой-то ночной кошмар. В переговорнике послышались крики и стрельба.
Я был в растерянности, не знал, что делать. Надо просто сидеть тихо, и тогда они меня не найдут. Мне можно сказать несказанно повезло! Ведь они наверняка рассчитывали, что отключат лифты, чтобы никто не мог сбежать. Мне повезло, но я заперт здесь. Единственным выходом было позвонить по мобильному телефону. Телефон, выпущенный, также, корпорацией Virtal был довольно красив и функционален, но, тем не менее, дешев.
Я набрал номер полицейского управления.
«911 emergency, may I help you? 911 служба спасения, можем мы вам чем-нибудь помочь?» - послышалось из трубки.
«Да, я хочу сообщить о преступлении» - дрожащим от страха голосом и как можно тише сказал я.
«Понятно, вам угрожает опасность?»
«Да!» - неожиданно громко сказал я и тут же замолчал.
«Какое преступление?»
«Захват заложников, я в институте имени Рузвельта» - мерзкое американское название.
«Да. Сэр оставайтесь на связи, опергруппа уже в пути»
«Да, с-спасибо» - сказал я.
Дальше все завертелось слишком быстро, трудно было запомнить ход событий. Лифт пришел в движение и поехал вверх, сердце у меня наоборот ушло в пятки от страха.
Я щелкнул клавишу стоп, но слишком поздно. Лифт дзинькнул и двери начали открываться. Я не знал что делать и замер на месте. Когда они открылись, то я увидел что передо мной стоял террорист, весь в камуфляже и шлеме с прибором ночного видения. В руках он держал довольно серьезного вида дробовик. Не знаю, после всех этих событий мне приходилось много раз сталкиваться лицом к лицу со смертью, но сейчас это было в первый раз.
«Хендс ап! Андерстенд?» - спросил он с сильным русским акцентом.
Я кивнул и положил руки на затылок.
«Гоу! Гоу!» - говорил он. Я пошел, не знал что делать. Корридор был таким же как на первом этаже, столы стулья. Двери с табличками и тут я застыл в ужасе, около стены лежали тела охранников, профессоров и учеников. Повсюду была кровь. Тут до меня дошло, что сюда они складывают все трупы, и ему просто было лень меня сюда тащить от лифта! Надо было что-то делать, хотя в голову ничего не приходило. Террорист тем временем вскинул свой дробовик и прицелился.

Эсанти задумчиво смотрит в окно на снежинки. Она поёжилась и, вынув записную книжку, стала читать.

Цвета осени..
Кисточки легонько касались холста, оставляя почти незаметные линии.
Лэйте склонилась над красками, смешивая всё новые и новые цвета: пасмурно-серый, огненно-рыжий, багряный, словно тёплая живая кровь – это всё были цвета осени.
Девушка не любила осень. Она вообще мало что любила, ну разве что свою собаку и краски.
Лэйте подошла к окну и распахнула раму, впуская осенний запах в маленькую мастерскую.
Девушка устроилась на подоконнике, рассматривая людей-муравьёв, что бежали по своим делам там, внизу. Раньше она не замечала, что они все такие одинаковые, раньше она их вообще не замечала.
Сегодня выпал снег, первый снег самый белый. Он стёр все осенние краски. Земля казалась невинной, чистой.
Лэйте не любила осень, но ещё больше она ненавидела зиму.
Её раздражала белизна, что укутывала всё вокруг. Казалось, что зимой природа пытается прикрыть всю грязь все грехи. Но Лэйте же знала, что это невозможно.
Сегодня казалось, что все родились за ново чистыми и более совершенными созданиями. Они лучились счастьем. Но Лэйте же знала, что это самое нелепое их заблуждение. Сейчас ей хотелось осени с её грязью, слякотью, яркими, но такими правдивыми красками.
Людям было все равно, они любили обманывать всех, даже самих себя. А Лэйте не могла, она хотела сказать им всю правду, что прейдет весна и снег потускнеет и растает, что он уйдёт водой, а за собой оставит всю ту грязь и ложь, что они так старательно прикрывали снегом.
Девушка взяла нож. Блестящее лезвие как нельзя кстати подходило зиме, но только с его помощью можно было вернуть хоть какую-то часть осени.
Лэйте полоснула по венам и выставила руки в окно. Красные капли побежали ручейками, капали на белый, невинно-белый снег, окрашивая его в цвета осени, рассказывая правду

Сообщение отредактировал Эсанти - 9-11-2005, 19:40

Присоединённые эскизы

Крестик

Сегодня было действительно и по зимнему холодно. Неуютное состояние было обильно подкреплено поражающе яркими отблесками холодного и безразличного солнца на чистом и белоснежном снегу. От всего этого хотелось убежать и не прекращая движения окунуться во что то тёплое и от этого такое родное и близкое. Маленькие кусочки лета были развешены по всей комнате в виде небольших картин, которые Антуан старательно рисовал в свои недолгие периоды гениальности. Юноше было всего двадцать лет, но он уже прослыл отличным художником по пейзажам. Во всяком случае для себя. Ему нравилось рисовать то, что уже прошло или то, чего ещё не было. Он любил и прошлое и будущее, но ненавидел настоящее с его промозглыми сугробами и ледяным дыханием ветра. На всё это ему указывал его крест, сиротливо висевший на груди. Подаренный любящей матерью много лет назад, он всё ещё беспрекословно давал возможность дышать, думать, существовать.
Красивое время, где же ты ?
Эти слова молодой художник использовал вместо псевдонима, старательно выводя их кистью на холстах своих картин. Этот крестик остановил для него прекрасное летнее время и даже эти, огромные снежные глыбы не могли огорчить юношу. Этот блеск всегда был фальшивкой и всегда будет напоминать ему то время, когда она ушла. В тот вечер, когда она сказала ему всё.
Правда ? Нет, ложь.
Ложь направляет тех, кто не может любить. Тех, кто уходит когда наступает зима. Тех, у кого вместо сердца лёд. И вот наступило это время, зима... Когда ему хотелось просто уйти из этого мира потому, что он всё ещё любил её. Не переставая надеяться Антуан постоянно рисовал её красивое личико в своей памяти и при этом дотрагивался до крестика пытаясь совладать со своей безумной надеждой, что крестик остановит время в тот момент, когда она была с ним. Но надеждам не суждено сбываться и в который раз художник подходил к окну оглядывая беспомощным взглядом фальшивое зимнее великолепие.
Ты... Рождаешь таких как она, людей со льдом вместо сердца... Но таких прекрасных...

Сообщение отредактировал Леонардо да Винчи - 27-12-2005, 17:36

Для всех любителей ЗВ: мой маленький фанфик, описывающий события между 2 и 3 эпизодами, а именно свадьбу Энакина и Падме, а так же всё связанное с гостями и самими героями. Прошу оценить

Присоединённые файлы
 _________________________________________________________________________.doc ( 44.5кб ) Кол-во скачиваний: 137

Он не помнит, когда последний раз ел или спал.
Но ему это не нужно, он слышит музыку, столь прекрасную, что сердце замирает, а душа поёт. Он беседует с теми, кто лучше людей, надёжнее.
Почему его назвали душевнобольным? Потому что Он говорит с Ними? Странно. И почему ДУШЕВНОбольной? Душа его излечилась, когда он впервые услышал музыку и Тех, Кто Лучше Людей... Он зовёт Их Музами.
Душевнобольны остальные... кто не слышит музыку, кто погряз в своей невыносимой жизни. Как они этого не понимают? Он счастлив! Он мог бы даже легко умереть! Но страх того, что ТАМ музыки нет вынимает его из петли.
Ещё Он хочет подарить глухим Музыку...
Чтобы они тоже освободились от оков рабовладелицы Повседневности, как это сделал Он...
............................................
Творить значит отдыхать, а творить для людей значит дарить им часть себя.
............................................
"Не судите строго. В следущий раз принесу что-нибудь более осмысленное и жизнеутверждающее." - подумал большой серый волк, положивший этот клачок бумаги на скамейку, и скрылся между деревьями.

- Добрый вечер, господамы. - Улыбнулся, минут несколько назад, вошедший молодой человек в широкополой шляпе, костюме-тройке вместо пиджака которого был одет плащ, полам которого не хватало всего нескольких миллиметров, чтобы начать подметать пол. - Я конечно не силен в написании рассказов, но есть у меня несколько небольших произведений которые все таки можно выносить на суд общественности. Не судите строго, я еще только учусь.
Он немного помедлил, поочередно обшаривая карманы, потом, очевидно нащупав то, что надо - улыбнулся и достал старую, засаленную тетрадку, истинное предназначение которой давно затерялось в глубине веков.
- Итак. - Начал он.

Сказка наоборот

Во всех сказках побеждают добрые светлые рыцари. Об этих рыцарях слагают легенды вовремя подвернувшиеся барды, немного привирают... И вот уже у нас очередной герой, скачет на белом единороге стремясь обрасти сотней-другой слухов. И про него пишут-пишут-пишут... Куда ни зайди, на полке в книжном магазине в рядок стоят рассказы о героях, или антигероях. И все об одном, но с разным сюжетом. Что-то интересно читать, что-то не очень. Интересно, а как выглядела бы антисказка? Точнее сказка, но наоборот...

может так?

***
Конь, отчаянно прихрамывая на три ноги плелся по дороге. На его спине, в проржавленных латах сидел человек. Человек, словно маятник в напольных часах, покачивался из стороны в сторону. Он был пьян. Пьян беспробудно уже третьи сутки. И черт дернул его пообещать местному царьку, что он, Сэр Грейхельм Отважный в одиночку сразит дракона. Задание вдвойне опасно тем, что дракон-то вполне себе настоящий и тут уж не отделаешься одной головой свежеубитого крокодила. Грейхельм потрепал лошадь по холке.
- Ну что Россион, зададим жару?
Конь мотнул ушами, и это можно было расценивать одновременно и как согласие и как выражение удивления. Рыцарь решил, что скорее первое и направил, отчаянно прихрамывающее животное ко входу в пещеру...
Дракон отдыхал. Только что перечитанный томик был заботливо отложен в сторонку. На обложке красовалась надпись: *лучшие поэты мира*, и шорох у входа ему показался весьма раздражающим. Тяжело вздохнув дракон поднялся и пошел навстречу рыцарю, перепуганному не менее, чем его лошадь. Сэр Отважный достал проржавленный меч и гордо выпятил тщедушную грудь, тем самым показывая огромные зияющие пространства на кольчуге. Дракон вздохнул еще раз и мысленно пожаловался на низкое качество людских рыцарей.
- У меня сегодня выходной. - Заявил он рыцарю. - Приемные часы с понедельника по четверг с десяти до восемнадцати. И - добавил он, несколько поморщившись. - Недизенфицированным рыцарям в пещеру вход воспрещен! Это нарушение пункта пять восьмого раздела кодекса рыцарей!
- А я это...вот...мне надо. Тут король, и вообще, у него дочь...
- По факту дочерей, это не ко мне, а к Истилиглисилиону, в двух пещерах отсюда на север. Заранее проинструктирую, что для подачи заявки на кражу дочери вам надо предоставить справки, что она не больна смертельным заболеванием, рекомендована к долгосрочному хранению, не младше семнадцати и не старше тридцати, а также является девственницей(рыцарь отчаянно покраснел, хотя кто сказал, что это не алкоголь дал о себе знать), если принцесса не удовлетворяет этим требованиям, то за дополнительную плату можно закрыть глаза на эти факты, но тогда король должен честно уведомлять рыцарей, в каком конкретно пункте произошло правонарушение. В случае невыполнения условий, дракон имеет право отказаться в одностороннем порядке от контракта и вернуть объект домой.
- Да я..эээ не по поводу дочери...
- Хм...тогда я вас слушаю. Вы хотели выяснить правила убийства драконов?
- эээ...типа...ик...
- Ладно. - Сказал дракон, принявший икоту за выражение согласия. - Согласно инструкции Рыцарь должен являться в начищенном до блеска полном латном доспехе. Отсутствие латного доспеха на своё страх и риск, так как в таком случае возникает повышенная опасность получения травмы. То, что одето на Вас я не считаю за доспех, а посему извините. Также у рыцаря должен быть меч-кладенец. Ваше жалкое подобие зубочистки-переростка я также отказываюсь воспринимать как оружие. Ваш же *лучший боевой товарищ* является таким очевидно только по документам. Сожалею, но очевидно вас обманули, когда вы приобретали коня так как он не соответствует стандарту Драконоборец-51 и, очевидно, до сих пор не прошел техобслуживание. Сожалею, но по всем вышеперечисленным параметрам я вынужден вам отказать. В качестве утешения могу предложить сувениры: Головы драконов, имитация настоящих почти на сто процентов. Драконьи молочные зубы и молочные рога. Берете?
Рыцарь крепко задумался... Конь переступил с ноги на ногу, взмахнул ушами и с его молчаливого одобрения сэр Грейхельм отважный протянул кошель с предоплатой, полученной от короля.

- И тут он попер на меня, глаза бешеные, рога дыбом! Ну я ему сначала с левой, а потом с правой, потом Россион добавил с копыт и...держите! - добаил он снимая окровавленную голову драона с луки седла.
- Хм, условие ты выполнил рыцарь! Ты имеешь право на руку моей дочери! - Заявил король, тоже пытавшийся вспомнить события вчерашней ночи. Очевидно, не нашарив в голове ничего кроме остатков утренней боли, он решил, что несмотря на свой внешний вид этот рыцарь неплохо способен расправиться с кровожадным чудищем. Однако если все будут знать, что он ходил в таком виде, это как минимум неприлично. Поэтому король, отпустив помолвленных подозвал к себе менестреля.
- Слушай, тут такое дело - сказал он похлопывая по кошелю с золотом. - Надо песенку составить, а то люди не поймут. Ты уж расстарайся на благо отечества...
Расстарался.
На пиру посвященному свадьбе отважного героя и молодой невесты среди столов танцевал менестрель громко повествуя о нелегкой победе героя над злобным монстром. О его сверкающих латах, о его прямом клинке, бросающем во Тьму непроглядную блики, о его верном коне, с гордой статью...
А кольчуга как раз отправлялась на переплавку, меч был выброшен на помойку, а верный конь отправлен в стойло. Сам же сэр Грейхельм Отважный щеголял в новых латах и рядом со столом стоял новенький двуручный клинок с витой гардой...

***

Но мы то с вами знаем, что все было совсем не так...
Может это не сказка наоборот, а одна из многих сотен подобных историй. Не знаю. Писатель всегда пишет правду, только вот правда для каждого своя...

****

С улыбкой.

Пока в разговоре возникла некая заминка, и каждый задумался о своем, возможно придумывая очередной сюжет, Лэ'ниэль появился, словно неоткуда. Он пришел по маленькой, не очень хорошо освященной улице, но все могли поклясться, что еще секунду назад там никого не было. Он подошел к очаровательной Эсанти, и протянул ей лист пергамента, свернутый в трубочку и обвязанный черной шелковой ленточной. Хотя лицо Лэ'ниэля было плохо видно, из-за капюшона на его голове, ей всеже удалось уловить его едва заметную улыбку, и глаза, его зеленые глаза... А потом он ушел, молча так ничего и не сказав, словно его здесь и не было, приведя остальных в некоторое замешательство. Через пару минут обсуждения столь странной личности, взгляд упал на пергамент. Эсанти развязала ленточку и развернула пергамент...
" Лоскут

Он был не таким как все. Он был одним из немногих кто был способен на высокие чувства. Не смотря на разлагающееся общество в котором ему приходилось существовать. Существавать, не жить, ибо от такой жизни его воротило. Она была для него единственным счастьем, ему не нужно было больше ничего кроме того как быть с ней. У него не было корыстных мыслей, он не желал богатств и власти. Он не таил зла, и умел прощать, он понимал проблемы других, и всегда помогал всем чем мог. Он ненавидел себя за это. Все кто его знал, как они счтали хорошо, считали его хорошим, добрым, отзывчивым человеком. Возможно так оно и было.
Он питался несчастьем других, наверно это был способ самоутверждения. Он искренне сочувствовал, сопереживал, предлагал помощь. Но однажды он увидел ее, и жизнь его изменилась. С ней не было проблем насущих. Мир казался проще, мягче... Но было в ней одно, что сводило с ума, не давало ему покоя. Это нечто терзало его душу, не давая покоя, он пребывал в постоянном беспокойстве за нее. Он видел ее, общался с ней, но он чувствовал, что есть барьер, который был не видем и не осязаем, и никто другой будь он на его месте, не заметил бы его. У нее была не лучшая жизнь, и ему было от этого больно, он хотел помочь, но не знал как и чем. Может он и знал и понимал ее чувства, но он не знал ее мыслей. Было чтото, чтото такое что она не говорила, не могла сказать ему, и это его беспокоило. Когда бы ей не было плохо, он был готов немедленно явится перед ней, и протянуть ей свою душу, чтобы она могла вытереть ей свою, покрытую слезами несчастья, в трудные минуты. Возможно она просто не понимала его. Она боялась? Кого? Или чего? Его, или может себя? Боялась открыться перед ним, и стать слабой? Раскрыть ему свою душу. Он не понимал, это его беспокоило. Он пытался найти ответ. В границах своего разума он метался от стены к стене, в поисках ответа.
Он был честен перед ней, и в первую очередь перед самим собой. Он действительно любил ее, но преграда между ними все еще оставалась на месте. Жизнь шла своим чередом, они встречались, гуляли по лесу, вдоль морского пляжа. Они встречались в пещере недалеко от побережья. Об этом месте знали только они двое, и прибывали в уверенности что их здесь никто не побеспокоит. Это был их маленький мирок. Они были счастливы и несчастны. Каждый по смоим, и по общим причинам. Когда они были вместе, на ее лице была улыбка. Для него не было большей награды чем ее улыбающееся лицо. Но он замечал как иногда, мысли, те самые о которых она не говорила, накатывали на нее, и как волна покрывали ее с головой. Буквально на мгновение, миг, она становилась задумчивой, и лицо ее приобретало странное выражение, на котором читалось горе. По ее лицу было видно что она боролась со своим разумом. Чувства ее хотели сказать ему все, обратиться за помощью, но разум препятствовал этой отчаянной попытке. Она повидала много несчастий, и страх все же жил в ее разуме, именно страх был главным препятствием, наверно он понимал это, но не больше. Он понимал ее на столько, на сколько она хотела чтобы он ее понимал, и на сколько позволяла ему понять себя.
Он был предан ей, и слепо верил. Он доверял своим чувствам, не разуму. Много раз это приводило его к печальным последствиям, но на этот раз он зашел дальше, намного дальше чем даже сам мог представить, и гораздо дальше чем вероятно думала она.
Скоро она должна была уехать, ненадолго, но каждое расставание угнетало его. Он жил от встречи до встречи, и час их разлуки приближался все ближе. Когда он был с ней, все было хоршо, как только он прощался с ней до следующей встречи, мир вокруг него начинал сыпаться и рушиться превращаясь в прах и серую массу. Каждый день когда он не видел ее он считал прожитым зря. И вот день настал, они стояли на дороге, экипаж дожидался ее. Она должна вернуться через один, два дня:
- Береги себя, будь осторожна.
- Хорошо, не беспокойся, я скоро вернусь, ты даже не заметишь как пройдет время.
Он улыбнулся, она улыбнулась в ответ. Она оторвала лоскут от своего красного платья и протянула ему. Он сжал его в руке.
- Я люблю тебя!
- И я тоже.
- Я буду ждать тебя, не важно сколько это займет времени.
- Поверь, я быстро вернусь, ты даже не успеешь соскучиться.
- Тогда на нашем месте.
- Да.
Они поцеловались, и она села в экипаж. Лошади поскакали вперед, она смотрела на него улыбаясь, он шел рядом, все ускоряя шаг, потом он перешел на бег, и на последок помахал рукой. Она послала воздушный поцелуй, и он поймал его, прижав к сердцу. Так он еще долго стоял всматриваясь как экипаж удаляется, и исчезает в лесу.
Он зашел домой, чтобы взать необходимые вещи, и пошел в их место, разведя там костер, он сел на большой камень и облокотившись на стену шещеры смотрел на вход. Он много раз сидел так, дожидаясь ее прихода. Казалось, что вот она опять немного опоздала и сейчас зайдет, но он знал что ему предстоит ждать довольно долго. Он так и сидел сжимая в руках красный лоскут.
Она приехала в другой город, он был большим, совсем не таким в котором она жила. Большие здания казалось достигали небесного свода и поражали своей красотой. Все казалось ей необычной. Жонглеры и шуты, выступали на площади увеселяя зевак, и зарабатывая тем самым себе на жизнь. Продавцы кричали, предлагая свои товары. Толпы народу сновали туда и обратно по своим ведомым только им делам. Множество экипажей разъезжали по дороге. Она поселилась в гостинице, рядом был большой парк, в котором она гуляла. Столько всего неожиданного и интересного свалилось на нее, что она и не заметила как прошла неделя, с того момента как она появилась здесь. Она уже привыкла к парням в щегольских костюмах, которые сновали перед ней каждый день, обсыпая ее комплиментами и подарками. Каждый пытался показать себя важной птицей, и добиться ее расположения. Так прошел месяц, за ним другой, потом год. Она прижилась здесь, ее уже видели на балах устраиваемых самыми различными достопочтенными лицами. Носила дорогие платья и украшения. Еще спустя некоторое время она вышла замуж. Спустя год после замужества муж ее умер от пъянства. Потом был другой, который предпочитал ходить налево нежели к своей жене. Так прошло десять лет, потом еще десять. Она сидела в большом доме. Одна, уже женщина в расцвете сил, но одна. она была несчастна, и никому не нужна. У нее было все, большой дом, множество слуг, богатства, известность, все кроме любви... Внезапно в голове ее всплыли образы, давно минувших дней. Она вспомнила его. Может..Нет. Может он еще ждет меня? Нет. Она уже перестала верить в такие вещи как и в любовь в котрой ей все клялись и божились. Он наверное женат и управляет фермой или что-нибудь еще. Но ей так захотелось снова увидеть его, и она решила ехать. Следующим же утром она уже ехала в экипаже, в маленький провинциальный городок, из которого двадцать с лишним лет назад уехала.
Здесь ничего не изменилось, все было также как и тогда. Детишки бегали по улицам, бабки сидели на скамейках и шептались. Вот его дом, покосившийся от времени. Она постучала в дверь. Вот сейчас казаось он откроет дверь и заключит ее в свои объятья. Дверь отворилась, на нее глядели старик со старухой. Она их узнала, это были его родители. Она спросила где может найти его. На их лице была гримасса несчастья, старуха бросилась в слезы.
- Он ушел на следующий день после того как ты уехала. - коротко ответили ей, и закрыли дверь.
Она стояла, так потеряв счет времени, стояла не зная что делать и о чем подумать. Мысли ее сковал страх. Он ушел. Теперь она уже не сможет найти его. Наверно он тоже уехал, может быть даже в поисках ее. Теперь он как и она наверное живет в большом городе и стал важным чиновником. Кто бы мог подумать, что все случиться именно так. Все что ей оставалось это вернуться назад, в свой пустой дом.
На последок она прошлась по лесам, по которым когдато гуляла с ним, и которые теперь навевали эти воспоминания. Вспомнила как им было хорошо вместе. Прошлась вдоль берега. И тогда она вспомнила. Пещера! Да, он сказал что будет ждать меня на нашем месте, может быть он оставил там хоть весточку, где его можно найти? Она устремилась туда. Вход в пещеру показался ей очень маленьким, она довольно выросла с тех пор когда последний раз была здесь, но тем не менее без особого труда пробралась внутрь.
Ее сердце упало и разбилось на миллионы осколков. Ноги подкосились и она упала на колени, слезы потекли по ее щекам. Дна увидела его. Он ждал ее, ждал все это время... Здесь было довольно темно и пусто, Только скелет сидел на камне одлокотившись на стену, взор его был устремлен прямо на нее. В его руке был потускневший от старости лоскут красной ткани.
Она была не в силах пошевелиться. Она закрыла свое лицо руками и рыдала. Он ждал ее не смотря ни на что. Образы сразу навалились на нее всем своим весом. Она представила как он сидел здесь, он умер от голода, когда у него кончились припасы что он принес собой. Он остался здесь чтобы дождаться ее, дождаться и пусть даже ценой жизни сдержать данное ей обещание, ведь он действительно любил ее. Чувства захлестнули ее.
- Прости меня, я боялась, боялась что ты не будешь меня ждать...
Словно услышав ее рука скелета сдвинулась и выронила лоскут, который упар прямо перед ней... "

Эсанти задумчиво перелистывала страницы дневника. Хотелось рассказать что-то из своей жизни, но время ещё не пришло. Девушка удобнее устроилась не подоконнике и начала читать.

Личный ад.
Он наклонился к воде. Концы белых волос намокли и потемнели. Странно, это был его первый рассвет, когда за спиной распахнулись белоснежные крылья, подготавливая к полёту. Какой-то слишком красный рассвет приветствовал рождение нового дня и нового существа.
Легко быть ангелом, когда некого любить, некого и нечего ждать.
Голубые глаза смотрели на водную гладь, считали искорки «засыпающих» звёзд.
Одна, две, три… три, две, одна… пропала.
Пора идти, хоть как-то двигаться.
Ангел, потягиваясь, встал и расправил затёкшие плечи. Он расправил крылья и взмыл в небеса, туда, где ещё мгновение назад открывались врата в рай.
Странно было бы спрашивать, хотел ли он уходить из рая.
Конечно, нет. Может, кому и интересны люди, со всеми своими страстями и ложью. Спасибо, хоть крылья дали.
Он был чужим в чужом мире.
Там, на небе, ему не надо было заботиться ни о чём. А тут. Тут всё непонятно и странно. Всё по-другому.
Зачем его послали? Просто, кто-то решил, что он недостаточно хорош для рая и слишком хорош для ада. Палка о двух концах. Но что делать?
Он взлетел, но врат будто бы и не было в помине. Далеко впереди простирались огромные долины, дремучие леса и непроходимые горы.
Ангел назвал себя – Люцифер. Может, в той, другой жизни, его так и звали, но он не помнил. Просто в глубине сознания всплыло это имя или всего лишь слово. Он не знал.
Люцифер опустился в саду. Никого. И даже ветер пропал.
Совсем никого. Лишь пустота и бесконечное одиночество.
-Это ад,- прошептали бледные губы прекрасного создания и, белые крылья, вспыхнув ярким пламенем, почернели.
-Это мой ад!- крикнул ангел, провозглашая себя дьяволом.

Проклятый Путь

Он шёл по своей, как ему казалось, дороге. Путь времени или путь надежды основательно давал ему время подумать и решить свои насущные проблемы по дороге в никуда. Он шёл в ту сторону уже довольно долго и невольные свидетели его путешествия тихо с суеверным страхом сторонились его открытого пути. Он шёл вперёд не забывая изредка оглядываться назад. Его заботило то, насколько далеко он сможет дойти, но шаги не замедлялись и время давало ему ещё множество шансов прорваться.
Настолько жестока эта дорога, насколько я в это верю.
Он остановился и вспомнил начало пути:
Время 23:14, Новогородский подземный переход.
- Люся подожди, всё ещё наладится, - он попытался остановить её мягко взяв за руку, но она лишь надменно сбросила её и ускорила шаг. - Подожди, давай поговорим.
Ответом ему было лишь молчание, и отрывочный стук каблуков по перекосившемуся плиточному покрытию подземного перехода. Она убегала от него, теперь уже убегала. Ей хотелось уйти, хотелось закончить всё это бессмысленное действие и поскорее уйти из этого места и не видеть больше его глаза. Он любил, просто любил её всем тем, что осталось от его сердца. Ему было тяжело и сейчас и тогда, вот только сейчас он скорее задыхался от неизбежности этого события. Того момента, когда она на его глазах окончательно покидает его. Мысли терзали мозг до такое степени, что становилось трудно дышать и он остановился. Остановился прямо посреди этого промозглого подземного перехода.
Да будь ты трижды проклят, старый, полуразваленный переход, который так незаметно стал местом моей последней встречи со своей любовью.
Время 00:51, Улица Старовского.
Он лежал на асфальте и судорожно глотал ртом воздух. Кроме тягучей лужи крови вокруг были только усмехающиеся лица десятка малолетних подонков. Он улыбнулся сам себе и прокляв все свои мысли на много веков вперёд встал с холодного и безжизненного тротуара. Он встретился глазами с теми, кого успел повстречать во время боя. На их лицах не было улыбок, они лишь осторожно ощупывали свои рёбра и сплёвывали выбитые зубы прямо в лужу крови, его крови... Он сделал несколько шагов в сторону этой толпы и они разом, словно стервятники набросились на него. Несколько точных ударов быстро вернули их на исходные позиции, впрочем какие здесь позиции. Типичная уличная склока, десять к одному. Он занимался кикбоксом, да что там занимался. Был чемпионом, только вот малолетки об этом врядле знают и поэтому так и вышло. Он пошёл сюда за Люсей, он следил за ней, боялся за неё и когда они подошли к ней рванул вперёд. Мыслей не было, он лишь автоматически наносил заученные удары и искал слабые места. Несколько человек из этой десятки уже лежали на асфальте не имея сил подняться. Остальные по тихоньку начинали понимать что к чему. Люся плакала возле кирпичной стены, он крикнул ей, чтобы она уходила, убегала подальше от этого страшного места, но она стояла на месте и с ужасом смотрела на происходящее. Это было глупо и он понимая это пытался побыстрее избавиться от этой компании. Он отвлёкся, отвлёкся в её сторону. Так глупо было оборачиваться назад и понимать, что вот и оно. Тонкое и блестящее лезвие карманного ножика, который с лёгкостью пробил летнюю рубашку. Парень державший рукоять моментально отлетел в сторону ближайшего бордюра с благополучно сломанным носом. Но это уже не было столь важным. Он грузно осел на асфальт. Предательски подогнулись колени и он буквально присел на холодное покрытие дороги. Почему то стало безразлично. Безразлично и одиноко. Подонки как то сразу разбежались по сторонам. Одна лишь Люся бежала к нему, бежала спотыкаясь и выкрикивая какие то слова, смысл которых тонул в безжизненном покрывале воздуха вокруг него. Смерть подошла и тихонько дотронулась до его плеча. Сразу стало как то легко и он мог встать. Встать и посмотреть на своё тело со стороны. Какой же красивой была Люся. Ради неё он был готов рвать их зубами, он смог. Он защитил...
Смерть.
...Он шёл по своей, как ему казалось, дороге. Путь времени или путь надежды основательно давал ему время подумать и решить свои насущные проблемы по дороге в никуда...

Сообщение отредактировал Леонардо да Винчи - 27-12-2005, 17:36

Телефон который никогда не звонит

День сменяется ночью, и на смену ей вновь приходит день. Время тянется, продолжая свой путь не смотря ни на что, и никто не в силах это изменить. Захламленная комната, разбросанная одежда, пустые бутылки и закиданный бумагами стол. Маловероятно во всем этом найти то что нужно, но тем не менее это всегда удается. Полки забитые книгами, и куча приложений и заметок по ним, стоят ли того? Бессоные ночи проведеные за клавиатурой, в попытке выдавить очередное творение, дописать пока муза не улетела на свои блаженные небеса играть на арфе.
Вот здесь было бы неплохо применить сильный оборот, чтото похожее было раньше. Надо найти. Но в каком направлени это искать, в принципе это не особенно важно, так как любая часть комнаты одинаково захламлена. Грязные носки в перемешку с недочитанными книгами, неоконченными творениями, и прочими никому не нужными материалами, которые черт знает сколько здесь уже лежат, но судя по слою пыли достаточно давно. Провода, на полу провода, идущие от одной стороны комнаты к другой. Соединяющие чтото с чемто, и все это с сетью питания.
А что это за странная коробочка? тоже с проводом, хм не замечал ее раньше, толи потому что не пользовался, толи потому что была закидана хламом, и мусором, от еды. Да не плохо бы тут прибраться. Так что это такое? Телефон. Оказывается у меня есть телефон! Замечательно, телефон, который никогда не звонит. Может просто отрезали его? Снимаю трубку, слышу длинный гудок, мысли останавливаются. Вдруг гудок сбивается и на его место приходят короткие, противные, гудки. Которые проникают прямо в мозг, минуя уши, и заставляя вернуться давно ушедшие воспоминания.
Давным давно, это было, сейчас надо поточнее вспомнить. Сидел так-же точно, держа в руке эту трубку. В голове всплывали диалоги, обрывки фраз, разговоры давно минувших лет. Что же случилось? Последний звонок когда он был? И был ли?
Воспоминания заполонили голову, и уже не обращая внимания на гудки доносившиеся из трубки откинулся на кресло, скинув с него всякий хлам. Вот обычная прибранная комната, ничем не отличающаяся от других. Люди, которые называют себя моими друзьями, они тоже здесь, всем весело. Наверно какой-то праздник. В комнате появляются новые вещи, стиль комнаты весьма изменился, да как давно это было. Людей все больше, и больше, одни приходят другие уходят, музыка, смех. Девушка. Кто она? Очень знакоемое лицо, но как ее имя? Видел ли я ее раньше? Была ли она здесь? Люди расходятся она остается. И вот уже она постоянно присуствует тут. Она тоже здесь живет? Все те же люди, приходят, но она остается здесь. Что это? Вся комната в осколках, и обломках, здесь явно чтото произошло. Да, наверно здесь придется долго убираться. Телефон, трубка в руке, короткие гудки...Последний звонок, вот он. В голове промелькает недвусмысленная фраза, и я сижу в ступоре, так проходит около дня. Потом появляются бутылки, пустые, они заполняют комнату, удивительно что один человек может столько пить! Вещей становится все меньше и меньше, бутылки не убывают, не смотря на то что переодически их количество уменьшается. Вскоре остаются лишь голые серые стены, и мигающая лампочка на потолке. Нет ни мебели, ни вещей ни чего. Только я посреди комнаты заставленной бутылками. Обхватив колени руками, сижу и думаю, о чем? Это уже серьезный вопрос. Да, надо как-то жить дальше. Здесь больше нет других людей. Только я. Да, бывали времена, и как давно это было? Время идет, в комнате появляются какието вещи, совсем дряблые, но хоть какие-то. Появляются полки, постепенно книги прочитанные мной кладутся на нее, рядом с пометками к ним. Все это занимает так много места. Стол, на столе печатная машинка. Дни просиживаются за ней, перерывы только на походж в магазин, и поход до полки с книгами. Куча бумаг валяются на полу смятыми, и если посмотреть с просони может показаться, что в комнате лежит снег, или же белый ковер постелен тут. Но есть и ровные листы, которые складываются в стопку. Потом эти стопки кудато, исчезают, на их место приходят новые вещи. Качество еды, становится лучше, да и ее ассортимент увеличивается. И вот за клавиатурой проходят недели, дабы было написанно что либо еще, некоторые вещи не заканчиваются, некотрые бросаются, и откладываются в сторону. Места мало, и вскоре пол вновь устлан листами, тряпками, грязными носками и рубахами. Которые явно некому постирать. Чтото заставило меня остановиться, и пойти к полке, вот я ищу что-то и натыкаюсь на телефон, который никогда не звонит...
И где спрашивается все те люди, что приходили сюда, и назывались друзьями куда они все делись? Что это за лист? Номера, номера, телефонные, на против каждого есть имя. Чтож может позвонить? Набираю, занято, набираю, никто не подходит, набираю, и слышу в трубке:
- Алло.
Я узнаю этот голос, только этот голос, который снился ночами, который терзал душу, голос, который невозможно забыть. Слова теряются, смысл расплывается, надо чтото сказать.
- Привет.
- Привет, а это кто?
Кто? В смысле я? А н на самом деле кто?
- Это Сергей.
- Сергей? Какой Сегрей?
И в самом деле какой? Как объяснить, что эо тот человек которого она когдато знала, и с которым обошлась не лучшим образом?
- Павлов Серега, помнишь?
- Павлов? Какой Павлов? Подожди, ты?
- Да я самый.
- Где ты пропадал эти два года? Когда ты вернулся?
Что тут можно было сказать?
- Только что. Давай встретимся? Заодно можно позвать и остальных.
- Конечно! Я сегодня же всем позвоню, вечером все будем.
- Спасибо.
- Ну тогда до вечера. Пока...
Короткие гудки. Последнее слово как ножом полоснуло по сердцу. Отложил телефон в сторону. Надо возвращаться к работе. И снова я сел за клавиатуру, обдумывая как бы продолжить начатое. Но не успев вернуться к работе, я услышал странный звук. Звонок, давно такого не слышал. Наверно у соседей. Нет, слишком громко. Взгляд упал на телефон. Да это он, телефон который никогда не звонит...

Свеженаписанный рассказик, осенним листом упал на пол, проскользнув через зеркало, соединяющее два мира. Его хозяйка, поставив последнюю точку, ушла в непонятный мир интернета, добираясь до зеркала-врат, размышляя по пути стоит ли его переправлять, добавляя новые элементы, или оставить все в таком виде.
Листок упал и его слабо мерцающие строчки оказались наверху.

Вал сидела в парке на скамейке и ждала подругу Карину. Вечер был теплый, легкий ветерок стелился над землей, принося с собой запах протекающей недалеко речки, далекий и почти неслышный здесь смех и музыку из павильончика караоке. В небе светила полная луна, в окружении мириадов звезд.
Девушка улыбнулась пустоте. Как же красивы вечера Ташкента, если вокруг тишина. Она закрыла глаза и представила себя летящей над пустыней. Ветер треплет перья, крылья мерно двигаются, неся легкое тело над барханами, находящимися в вечном движении. Чувство свободы и полета переполняют разум…
Тихий шорох отвлек мечтательницу от дум. Рядом сел, стараясь не потревожить соседку, старик, лет пятидесяти-шестидесяти. Седая борода ярко выделялась на фоне темно-синего костюма, времен молодости этого человека. Повернувшись он посмотрел на девушку необычайно яркими глазами.
- Извините, кажется я Вам помешал.- несмотря на возраст голос старца был хоть и тих, но очень приятен. Вроде бы обычный голос, но в нем были какие то успокаивающие нотки.- Приношу свои извинения, просто хотел полюбоваться небом в тишине и покое.
- Ничего, ака. Мне все равно ждать подругу.
- И мне. Ну значит подождем вместе, изучая звездное небо.- улыбнулся старик.
Девушка улыбнулась в ответ, переводя взгляд на бархатную синеву над головой. Звезды напоминали крошечные, но яркие алмазы, рассыпанные на прекрасной ткани. Они слабо мерцали, словно переговариваясь меж собой, ведя свои странные речи непонятные никому кроме них самих. Одна звезда, находящаяся на северной части неба привлекла внимание девушки.
- Красивая звезда, не правда ли?- послышался голос старца.- Она появилась только сегодня, и по моим предположениям сегодня она станет еще ярче.
- Так вы звездочет?- удивилась Вал.
Старик тихо рассмеялся.
- Можно и так сказать. Кстати, это не ты ли девушка, что прослыла Ледяной королевой?
- Вы правы, ака. В нашем районе только одна девушка носит эту кличку. Но так меня все зовут Вал.
- Понятно. Ну тогда зови меня Мэйджнун, или просто Мэй. Кстати, можно спросить? Почему тебя так назвали?
Королева покачала головой.
-Потому что никто не может растопить мое сердце. Да, у меня есть друзья, но это лишь друзья. Никогда и никому не удавалось добиться большего.
- Почему?
- Не знаю. Наверное потому что я сама этого не хочу. Это лишь осложнит и без того проблемную жизнь.
- Но даже самый крепкий лед тает весной.- оторвав взгляд от звезд старик смотрел на девушку.
- Значит моя весна еще не пришла.- Вал покачала головой.- И неизвестно придет ли. А вы можете мне рассказать про звезды?
- Если ты так хочешь.- Мэйджнун пожал плечами.
Давным давно, в те времена когда в мире не было людей, небеса были полностью черными- в них не было звезд. Боги долго думали чем бы украсить мир, землю, и создали сначала растения, потом животных. Земля стала наполняться чудесным, но богам казалось что все равно чего то не хватает. И они создали людей.
Люди следили за животными и жили как они, но потом они стали сами жить, без подсказок. Земля полнилась разумными младшими, они начали сами создавать, чего не могли делать звери. Конечно, они и разрушали, но все же в те времена было создано много прекрасного и если бы не те люди сейчас мир бы выглядел совсем по другому.
Старик помолчал прежде чем продолжить.
- Когда только начинался собственный путь людей, жили двое- он и она. Его звали Мэйджнун а ее Лейли. Их любовь была столь сильной что приносила только счастье и радость всему окружающему. И тогда природа сделала им подарок- в небе зажглась яркая звезда, чтоб напоминать всем что может делать любовь. Тогда то боги и поняли чего им не хватало- звезд. Чтобы те напоминали людям о прекрасном. Тогда они поставили Лейли и Мэйджнуна хранителями звезд, покровителями влюбленных. Возможно ты знаешь эту легенду- у народов Азии во многих сказках юноши носят имя Мэйджнун а их возлюбленные Лейли. Эти имена символ любви.
- То есть звезда загорается когда кто то влюбляется?
- Именно. Прекрасная легенда, не так ли? А ведь мало кто верит что это правда. Вы считаете что звезды это просто раскаленные газовые облака.
- Не все мы. Есть еще романтики которые ищут ответы и утешение у звезд.
- Но даже они редко верят в истину этой легенды.
- Вы правы.
Старик и девушка замолчали, изучая ночное небо, думая каждый о своем. Стих смех и выключился свет в павильоне, замолкли последние отголоски разговоров, расходящихся по домам гуляк. Царственная ночь опустилась на спящий город.
- Ну чтоже, кажется сегодня Карина уже не придет. Придется мне идти домой. Спасибо, Мэй, за рассказ.
- Не за что, дитя. Возможно тебе это поможет. А вот и моя спутница.
Он указал рукой на незаметно приблизившуюся старушку. Несмотря на возраст, красота ее словно бы лишь слегка померкла. Яркие, большие глаза напоминали звезды, а темно-фиолетовое платье ночное небо. Она улыбнулась.
- Здравствуй дочка. Кажется мой муж рассказал тебе о звездах?
- Да, опа. Он заставил меня задуматься.
- Молодежь.- покачала головой женщина, не переставая улыбаться.- Могу добавить лишь одно- верь чувствам. Когда придет время ты все поймешь сама. А нам уже пора.
- Помни наши слова, Королева. Помни и верь. Кстати это кажется к тебе идут.
- Кто?- Вал повернулась и увидела приближающегося незнакомца.- Вы уверен..
Она остолбенело замолчала. Рядом с ней никого не было. Лишь только впереди, метрах в пятнадцати медленно шли, взявшись за руки ее недавние собеседники. Они остановились, словно почувствовав ее взгляд и повернулись.
Взору ледяной королевы предстали юноша и девушка, оба необычайной красоты. Восточные костюмы темно синего и темно-фиолетового цветов напоминали ночные небеса, а глаза звезды, сияющие светом той далекой, самой первой звезды.
Мэйджнун.- пронеслось в голове Вал- А это тогда…
Они улыбнулись и растворились в воздухе оставив девушку в полной растерянности.
- Извините, это вы Вал?- раздался тихий голос за спиной девушки.
Она вздрогнула, совсем позабыв о незнакомце.
- Да, думаю я. Чем могу помочь?
- Я встретил девушку, она Кариной назвалась. Она попросила меня пойти в парк и найти тут ее подругу Вал, и передать ей послание. – юноша улыбнулся.- Цитирую:
Ва, извини, я уехать должна. Завтра встретимся, время и место тоже.
- Это все?
- Да, больше ничего не было. Она очень торопилась.
- Ну тогда спасибо. Вы потратили свое время.
- Ничего страшного, я все равно гулял. Вы сейчас домой?
- Конечно, что мне тут делать если Карри не пришла. Одной тут гулять может быть опасно.
- Ну тогда Вы позволите проводить Вас?- парень осторожно улыбнулся, глядя на девушку. Та окинула его задумчивым взглядом размышляя на тему опасностей родного ночного города. Встретившись с его глазами она откинула все сомнения.
-Конечно, идемте.
Они направились к выходу из парка, проходя залитыми лунным светом тропинками. Деревья напоминали стражу, стерегущую этот кусочек природы в большом городе.
- Этот город обладает какой то странной красотой и очарованием, которое особенно заметно ночами.- донесся до слуха Вал тихий голос ее спутника.- Тишина, покой, яркие звезды. Как в старой сказке «Лейли и Мэйджнун».
- Да верно.- согласилась девушка.- Вот только к сожалению сейчас не тот век. То время, время властвования природы и чудес прошло, и не вернется боле.
Юноша остановился у подъезда и посмотрел в глаза спутницы.
- Но ведь некоторые находят ту страну, где еще остались чудеса. Посмотри на небо, на эту яркую звезду.
Вал подняла голову и посмотрела на звезду, на которую указывал незнакомец. И ничуть не удивилась, увидев что это та, которая привлекла ее внимание в парке. Вот только горела она ярче чем в первый раз. Она тихо улыбнулась.
- Эта звезда появилась сегодня. И прав был старец- она загорелась еще ярче.
- Какой старец?- удивился парень.
- Когда ты шел по аллее, рядом со мной стояли двое- муж и жена. Вот ака то мне и рассказал сказку о звездах и их хранителях.
- Не было рядом с тобой никого.- улыбнулся юноша и девушке показалось что стало теплее,- просто тебе это привиделось в свете луны. Она и не такое делает.
- Может быть. Кстати, ты так и не назвал своего имени.
- Разве? Извини, забыл, залюбовался. Зови меня Тираэль, или просто Тир. Не удивляйся, мои родители любили сказки.
- А я и не буду. Валентия, Валенсия, Вал. Зови как хочешь.
Тираэль улыбнулся.
- Тогда я буду звать тебя Вал. Ведь мы еще встретимся?
- Обязательно.
Она отвернулась, заходя в подъезд и поэтому не видела что Тираэль отойдя улыбнулся, и посмотрев на луну произнес:
- Ради этого я вновь приду.
После этих слов он тихо рассмеялся, впервые будучи счастливым и взмахнув крыльями исчез, возвращаясь в другой мир, где все еще были живы чудеса.

Молодая девушка быстро проскользнула в парк. Как же давно она здесь не была.. Улыбнувшись воспоминаниям, она достала слегка помятый листок и решительно начала читать.

Я болею.

Я лежу. Мягкие хлопковые простыни. В воздухе – больничный запах спирта. Тихо шелестящая страницами медсестра. Качаясь, громко хрипит электрическая лампочка. В комнате холодно. На окне – белые снежные лица. Вырываясь из плотно сжатого рта, воздух плывет к потолку. Тихий стон. У соседа опять приступ. Медсестра быстро вскакивает. Обезболивающее. В комнате опять тишина. Я закрываю глаза…
Я стою. Передо мной весь город. Лето. Внизу пролетают облака. Я лечу. Слегка повернув голову, рядом парит аист. Его белые крылья почти касаются моих плеч. Тоже белых. Под нами озеро. В воде две фигуры. Обе мне незнакомы. Город уже далеко. Мне становится холодно. Издалека доносятся голоса. Кажется, кто-то зовет доктора. Спускаюсь ниже. Впереди горы. Ближе. Недалеко летит птица. Я встаю на каменный выступ. Аист садится рядом и внимательно смотрит на меня. Его черные глаза закрываются. Мои тоже…
Я сижу. Вокруг пламя. В огне из искр собираются фигуры. Они манят меня. Я пытаюсь встать и подойти, но не могу. Мне больно. Жар обжигает. Из огня медленно выкатывается уголек. За ним тянется черный след. Я поднимаю руку и прикрываю глаза. Пламя играет уже у моих ног…
Я слышу голоса. Громкий мужской и испуганный женский. Я шевелю ногой. Голоса становятся громче. Я ощущаю пальцы на своей шее. Сопротивляюсь…
Я очнулась. Вокруг все та же палата. Больничный запах. Шелест страниц и треск электричества. Я открываю глаза. Голова раскалывается от боли. К руке присоединена капельница. Проходит слабость. Я вижу склонившуюся над книгой медсестру. Ее лицо сосредоточено. Сквозь дверь доносятся слова. Она открывается и на меня падает тень. Я устало опускаю голову на подушку. Соседа увезли. В палате снова тихо. Медсестра укутывает меня в одеяло. Ткань неприятно скользит по коже. Я закрываю глаза и облегченно вздыхаю.
Я болею. Просто болею.

Сообщение отредактировал Reet'M - 27-11-2005, 18:35

Ты моя душа

Ночь, темно, одинокий фонарь освещает улицу. Отсюда он кажется таким малеьким, как будто светлячок сидящий на траве... Она сказала прощай... Её слова как вердикт прозвучали в трубке. Не знаю сколько времени прошло, час день, может уже несколько дней сменили друг друга, все не важно, реальности нет, её не существует...Есть только одно мгновение, которое тянется и тянется.
Ветер, этот тихий, но пронзительный ветер. Его холод окутывает мокрое лицо... Слез уже не осталось, только тупая боль в сердце...Краски мира исчезли и превратилсь в одну темноту, которая поглощала все, все кроме фонаря. Глаза болели, ноги затекли, желудок сворачивало от голода, руки уже были не всостоянии шевелиться, но я будучи в трансе не обращал на это внимания...Пустота, кругом только одна пустота...
Фонарь погас, стало совсем темно. Ветер исчез..."Странно"...промелькнуло в голове на мгновение, но уже в следующий миг "Прощай..." милионным эхом отразилось в голове.
- Что же здесь странного? - прозвучало в темноте.
- Кто здесь? - тихим, сухим голосом произнес я.
- Ты здесь, вопрос в том зачем?
В следущую секунду, мир исчез, свернулся и спрятался. Я сидел уже не на крыше своего девятиэтажного дома, а на странной скамье. Свет падал на меня откудато сверху, пряча от глаз окружающий мир, но был ли он, это было не важно...Вдруг еще один столб света стал светить совсем рядом. Под ним стоял кто-то, или что-то. Я попытастя присмотреться...Там был человек, мужчина, с темной неряшливой прической, он был в черной одежде. За его спиной были крылья, большие, черные крылья, кожа же его была белого цвета, как будто он извалялся в муке, но вместе с тем имела мертвенно бледный оттенок.
- Так зачем ты здесь? - произнес он недождавшись ответа.
- Я не знаю...
- Что привело тебя сюда?
- Любовь...
- И что ты собираешься делать дальше?
- Умереть...
- Так почему ты до сих пор сидишь? Один шаг и ты умрешь.
- Я не знаю...
- Ты чего-то ждешь?
- Не уверен...
- Ты надеешься? Забудь, надежда это чушь, ты знаешь зачем ты здесь, так сделай это.
- Я не хочу покончить с собой...
- А чего же ты хочешь?
- Я хочу умереть...
- Хочешь умереть как мученик? Хочешь чтобы я тебя убил?
- Кто ты?
- Я Ангел тьмы. Я пришел за твоей душой.
- А она у меня есть?
- Она есть у всех смертных.
- Почему же я не чувствую ее?
- Ты уже отрекся от нее, иначе ты бы не был сдесь.
- Почему же тогда так больно?
- Ты слишком долго ждешь. Так ты хочешь чтобы я тебя убил?
- Нет, я не хочу чтобы меня убили.
- Тогда чего ты хочешь?
- Быть с ней...
- Ты же знаешь что это не возможно, этого не будет, никогда.
- Зачем ты говоришь мне это?
- Чтобы ты оставил свои глупые надежды, и сделал то зачем пришел сюда.
- Сюда?
Но он не ответил, а мир словно разлился, опять занял свои точки, ветер опять дул в лицо, фонарь опять светил...На что мне надеяться? Она разбила мое сердце, смысл моей жизни потерян. Я не нужен никому. Он прав один шаг и все кончено...всего один шаг.
Мир опять исчез...Свернулся и спрятался, вокруг был свет, только свет, ни одного темного пятнышка, только столб тьмы надо мной, и там где стоял он. А стоял ли? Может я уже умер?
- Ты не умер... - на этот раз раздался женский голос, во тьме стояла девушка, в белых одеждах, у нее тоже были крылья, белые крылья. Ее кожа была тоже белой, но не такой, она была прекрасна, но лица не было видно, тьма скрывала ее.
- Тогда зачем я здесь?
- Чтобы найти ответы на вопросы...
- Но что привело меня сюда?
- Любовь...
- Но она не любит меня, я не знаю что мне делать дальше.
- Живи...
- Но зачем? Без нее? Она все для меня, я не мыслю жизни без нее, мне больно.
- Это значит что твои чувсвтва искренни и реальны...
- Но тогда почему...
- Это мне не ведомо, смертные сами творят свою судьбу.
- Тогда что я здесь делаю?
- Ты надеешься, надежда умирает последней. В глубине души ты еще надеешься, это еще раз подтверждает искренность твоих чувств.
- И что? Я хочу покончить с собой...
- Ты уверен в своем желании?
- Нет. Я не знаю...
- Если хочешь, я помогу тебе.
- Кто ты?
- Я Ангел света. Я пришла спасти твою душу.
- А она у меня есть?
- Да, она у тебя есть. Она есть у каждого смертного.
- Почему же я не чувствую ее?
- Потому что ты страдаешь от разлуки. Ты лишился части своей души, сейчас там пустота.
- Но я уже не верну ее, иначе я бы не был здесь.
- Почему же ты тогда чувствуешь боль в своем сердце?
- Потому что я люблю ее! Она моя жизнь, она моя душа...
- Тогда почему ты здесь? Ты хочешь чтобы я помогла тебе?
- Нет, жизнь без нее не имеет для меня смысла, стоит ли возвращаться в реальность?
- Так чего же ты хочешь?
- Быть с ней...
- Твои помыслы чисты, ты искреннен. Твои чувства реальны, ты должен жить, жить ради нее...
- Зачем ты говоришь это?
- Чтобы ты перестал делать, то что говорят тебе твои мысли, делай то что подсказывают тебе твои чувства. Чтобы ты не сдавался, и жил, и ушел отсюда...
- Отсюда?
Но она не ответила, а мир заново разлился, опять занял свои точки, ветер опять дул в лицо, фонарь опять светил...Жить, жить ради нее. Что я здесь делаю? Ведь мое место рядом с ней... Я люблю ее...
- Но разве не она причинила тебе столько боли? Разве она не бросила тебя?
Голос возник ни откуда. Мир не свернулся, все было как и было, крыша, ноги свешены вниз...Ветер, фонарь, только стало чуть посветлей, совсем чуть чуть, этого даже не было еще заметно. Силует ангела был виден в темноте.
- Я люблю ее, я буду жить ради нее...
- Ты не нужен ей...ты не просто так здесь, если бы у тебя еще был шанс, разве пришел бы ты сюда?
- Ты прав, смысл моей жизни далеко, я хочу умереть, я за этим и пришел сюда...
Второй силуэт появился с другой стороны, и тоже заговорил...
- Нет, вспомни о своих чувствах...
- Какие чувства, вспомни сколько горя она причинила тебе.
- Вспомни как ты был счастлив с ней!
- Этого больше не будет! Жизнь больше не имеет смысла. Прыгай, ты ведь за этим пришел сюда.
- Ты хотел найти ответы на свои вопросы. Не все еще потеряно, любовь спасет тебя!
- Она опять разобъет тебе сердце!
- Настоящая любовь вечна!
- Стоит ли это вечных мучений и терзаний?
- Вспомни что ты говорил ей!
- Вспомни что она сказала тебе!
- Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!
Голос раздался в реальности. Реальность пришла опять, сильно надавив на череп. С силой смяв страдающее сердце. Все стало на свои места, время опять пошло, сдвинулось с места. Ангелы исчезли, быстрые шаги послышались за спиной. Я оглянулся. Она... Скорее к ней, обнять ее... Но я был не в силах пошевелиться, окоченелое тело, не желало слушаться.
- Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ СЛЫШИШЬ?!
Она была все ближе и ближе. Схватила меня, и потянула от края крыши. Кровь ударила в голову... Ее лицо, слёзы, катились по нему, красные, заплаканные, прекрасные глаза...Ее глаза. Она взяла мое лицо в свои теплые ладони. Я хотел сказать, вылить ей все свои чувства, но я не мог. Язык не повиновался мне больше.
- Прости, прости меня! Я Тебя очень Люблю. Ты самый дорогой для меня человек. Пожалуйста скажи хоть что нибудь!
Но я не мог...Холод в одно мгновение пробил тело, в глазах потемнело, я уже не мог видеть ее. Я только слышал ее голос. Она была на грани истерики...
- Не умирай, слышишь! Нет, только не сейчас! Ты нужен мне! Я любюлю только тебя!
И она заплакала...Глаза мои были широко раскрыты, но я не видел ничего кроме тьмы. Я чувствовал, как горячие капли ее слез падали на мое лицо. Но я терял реальность, или может реальность теряла меня?
Я открыл глаза. Кровать, я в кровати. Солнце уже появилось из-за горизонта. Это сон? Нет, она, она здесь, рядом, сидит в кресле. Она заснула. Слезы высохли на ее щеках, оставив едва заметные полоски на коже.
- Я люблю тебя.
Голос мой был на столько слаб, что сам я едва услышал.
- Я Люблю тебя.
На этот раз громче, теперь это уже походило на шепот.
- Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!
Словно сила внутри, помогла сказать эти слова достаточно громко и очетливо. Она проснулась, еще не понимая что произошло, посмотрела на меня. Я смотрел на нее... На ее прекрасное лицо, на эти волосы, которые я так люблю теребить в своих руках. Эти глаза, бездонные и прекрасные как звезды. Ее губы... Она заметила мой взгляд, подскочила ко мне, обняла, слезы опять полились по ее щекам. Я обнял ее, и произнес снова.
- Я Люблю тебя!
- И я, И я тебя очень люблю! Ты прости меня за мои слова! Я дура, не понимала что говорила тогда! Я Люблю, люблю только тебя одного, только ты мне нужен, и никто больше...
Слезы полились еще сильнее. Я пошеловал ее и прижал к себе...
- Все будет хорошо...

выскочи виз ближайшего переулка, запыхавшаяся Ромка пришпилила к первой попавшейся стене клочок бумаги и так же стремительно убежала - времени ну совсем нет...

Пиноккио

Она придвинулась ближе и спросила:
- Ты меня любишь?
- Ну конечно же! - ответил он, почесав нос.
- И всегда будешь любить? - спросила она, пытаясь заглянуть ему в глаза.
- Всю свою жизнь, - заверил он её, делая вид, что сморкается.
- И мы теперь всегда-всегда будем вместе? - не веря своему счастью выдохнула она.
- Да, любимая, - сказал он, поворачиваясь к ней спиной.
- Я тебя люблю.. - пробормотала она и заснула.
Он незаметно соскользнул с кровати, тихо прошёл на кухню и, пытаясь не шуметь, принялся отпиливать от носа новые сантиметры.

Эсанти улыбнулась Леонардо.
Сегодня у девушки было приподнятое настроение. Она достала очередную тетрадь, исписанную неровным подчерком.

Ведьма.

Закончились школьные года. Может, для кого они и были счастливыми, но только не для меня. Это было время бесконечной войны. Не было не одного спокойного дня. Поначалу всё это мне жутко нравилось: прогулы занятий, интриги, заговоры, постоянные перепалки с Дрейком, драки, но не с ним. Он до этого не опускался.
Чёртов аристократ.
А он сильно изменился. Вытянулся, но кожа такая же белоснежная, будто он вылеплен из чистого горного снега. Иногда мне казалось, что он ледяной не дышит, что он снежный принц. Хоть он и был самым живым.
Он ворвался в мою жизнь с неожиданностью и силой цунами и сразу же влюбил в себя. Хоть я и долгое время это не признавала. Холодный взгляд, алебастровая кожа чёткая вывереность жестов совершенно не вязалось с тем озорным ребёнком, что прятался глубоко внутри Дрейка.
Он был ходячей энциклопедией, мальчиком, который знал всё и даже не думал это скрывать.
У меня почти не было друзей, да и сейчас их не много. Я всегда сторонилась большего скопления людей, где легко можно было оказаться в центре внимания. А это было невыносимо. Я вообще всегда была заметным и крайне шумным персонажем нашей школы.
Нельзя казать, что меня все любили. Нет, были и те, кто ненавидел, но уважали и боялись почти все, кроме него.
Дрейк никого, казалось, не любил. По крайней мере, не был в этом замечен. Он не умел любить. Юноша мог лишь ненавидеть и делал это, отдавая этому чувству всего себя. Он не выносил даже упоминания моего имени. Когда я оказывалась в поле зрения, Дрейк менялся, напуская на себя знаменитое безразличие и, только ярко-синие глаза лучились, испепеляли.
Мы не могли находиться в одном помещении, там частенько что-нибудь вспыхивало или взрывалось, но и по одиночке не могли. Он искал меня, а я – его.
Дрейк был моим прекрасным кошмаром. Он был со мной всегда и повсюду.
Школьные годы пролетели, и, пришло время проститься навсегда. Если честно, я не думала, что мы ещё когда-нибудь свидимся, слишком ощутима была его ненависть.
Последний день.
Выпускной бал.
Дрейк пришёл с опозданием, просто распахнул двери залы и вошёл, всматриваясь в лица, замерших одноклассников. Он был великолепен в своём сиянии, лёд растаял и выпустил на свет прекрасное создание, что направлялось ко мне, гневно раздувая ноздри.
-Сегодня мы простимся!- крикнул он.
-Да…- только и осталось шептать мне, пытаясь не смотреть ему в глаза.
-И больше не увидимся!- он схватил мой подбородок.
-Да…
-А ты так и не сказала, что любишь меня!- и стиснув в объятьях, взглянул в глаза и поцеловал. И это было его ошибкой. Меня называли ведьмой. Нет, это не из-за крючковатого носа и костяной ноги. Просто все боялись смотреть мне в глаза. Говорили, что они пленяли навсегда, лишали воли, завораживали. Потому, что если попасть в плен моих глаз, назад уже не выберешься. И он утонул, захлёбываясь моими чувствами. Дрейк не был обучен любить, лишь ненависть жила в его сердце и заставляла биться этот осколок алмаза. А сейчас оно оживало.
И я ушла. Глупо? Возможно, но я не хотела видеть падение моего ледяного чудовища. Знаете, говорят, что 15 лет это много. Чепуха. Это очень мало даже для того, что бы измениться. Мы столкнулись с ним на улице. Совершенно случайно. Дрейк очень изменился, очень… Но остался таким же холодным, таким, каким я его когда-то любила, только в глазах всё ещё теплилась затравленная надежда.
-А ты сказала, что мы не увидимся.
-Это ты так сказал,- и я поцеловала его. Что дальше? А дальше будет 10, 20, 30 лет, но уже рядом с ним.
-Ведьма,- иногда он произносит во сне и прижимает меня к себе сильнее.

Дракон и Виверна

Дракон летел, рассекая воздух. Кружил в небе, высматривая добычу. Лучи солнца отражались от его чешуи придавая им небывалую красоту. Они были то темными, то вдруг вспыхивали изумрузным светом. Он летел на юг, дальше чем обычно. Горы, холмы и бескрайние луга расстилались под ним, редкие птицы пролетали в дали. Снежные верхушки горных вершин сменялись зелеными лесными массивами. И вот приметил он стадо мустангов, мигрирующее с запада на восток, в поисках лучших пастбищ. Сытный ужин был ему обеспечен. Дракон выбрал жертву и стал пикировать, дабы схватить ее своими лапами. Но лошади заметили его и стали бежать в рассыпную, чтобы потом опять сбиться в стадо, и продолжить свой путь. Но такой нехитрый маневр не смог бы помочь выбранной жертве. Путь стада изменился по направлению к лесу, где они могли бы скрыться за ветвями деревьев. Дракон же уже успел схватить одну из лошадей, и подкинув в воздух схватил ее своею пастью и стал заглатывать, в то же время присматривая следущую жертву. Как вдруг, лошади повставали на дыбы и поскакали в разные стороны хаотически, не разбирая дороги, прочь от леса. Дракон удивился и посмотрел в сторону леса. Там был другой дракон, шея его была изогнутой как шея лебедя, и не было у него чешуи, а вместо нее зеленая кожа которая наверняка тоже была прочна как сталь.
Столь неожиданная встреча с неизвесным ему суеством удивила дракона, и вот уже он забыв об охоте, наблюдал как другой дракон цеплял лошадей и подбрасывал высоко вверх, но при этом давал им упасть. Он еще никогда не видел чтобы драконы так охотились за своей добычей.
Тут дракон услышал зов своих родичей, и собрался уже улетать, но понял что существо которое он встретил внимательно его изучает. Но надо было спешить, и он улетел.
Эта неожинданная встреча не выходила у него из головы долгое время. Пока дракон летал на охоту со своими собратьями, сидел на вершине скалы, охраняя гнездовья драконов, он только и думал об этом существе. Он непременно хотел его увидеть, и когда дракону предоставилась возможность он опять полетел туда. Долетев до того самого места, он приземлился на землю, и стал всматриваться в лес. Ветер доносил запах болот, солнце уже было на пути к горизонту, ярко красные лучи его придавали дракону черно-красный цвет. Так он и сидел, смотря по сторонам, и вот уже было отчаявшись, подумал о том чтобы возвращаться. Неожиданно из-за леса вылетело странное существо и приземлилось рядом с драконом. Несомненно это было тоже существо, что он видел в прошлый раз, и сейчас они сидели рядом и изучали друг друга.
- Кто ты? - услышал дракон.
От удивления он даже выше поднял голову. Только драконы могли общаться между собой телепатически.
- Я Дракон! А вот кто ты?
- Я Виверна. Мы живем в лесах.
- Падшие драконы! Так вот почему я могу тебя слышать.
- Падшие? Да о чем ты говоришь, мы всегда обитали в этих местах, и я никогда не видела никого похожего на тебя! Я всегда думала что мы единственные в своем роде. Ты не похож на нас, но с другой стороны у нас есть что-то общее.
- Я обитаю гораздо севернее этих земель.
- А я южнее. Мы никогда не залетали дальше на север. Там слишком холодно для нас.
- А мы не отправлялись южнее. Я охотился за лошадьми и потому залетел так далеко.
- Я должна лететь сейчас.
- Понимаю, зов родичей...
- Я бы хотела еще увидеть тебя.
- Конечно, когда бы ты хотела?
- Скажи мне свое имя, я позову тебя.
Дракон ошатнулся когда услышал это. Имя дракона было священным. Оно давалось дракону при его рождении, и его знали только он сам и тот кто его ему дал. Сказать свое имя значит раскрыться, полностью довериться, а значит стать зависимым и уязвимым.
- Давай на этом месте, завтра.
- Лучше послезавтра.
- Договорились.
После этого виверна взлетела и скрылась в лесу. Дракон еще некоторое время провожал ее своим взглядом. А потом полетел к себе. Много мыслей и вопросов возникало у него в голове. Он никогда и не предпологал что Падшие драконы существуют. В древних приданиях было казано, что за свою коварность часть драконов были выгнаны из стаи, и лишены магических сил.
И вот уже десятки тысяч лет о их существовании не было слышно, даже самый старый из драконов, которому было чуть больше пяти тысяч лет, не видел их ни разу. Драконе решил не рассказывать об этой встрече другим, по крайней мере первое время.
Два дня спустя, дракон прилетел на место, на этот раз ждать пришлось не так долго, и вскоре виверна появилась из-за леса. Дракон решил принести ей пойманную им на рассвете добычу, в качестве дара, и подтверждения своих мирных намерений. Виверне это весьма понравилось.
Так они встречались постоянно, как только у них было время. Они много узнали о друг друге. Они просто летали вместе, вместе охотились, вместе поглощали добычу, иногда превращая трапезу в своеобразную игру с едой. А потом разрывали добычу на куски, и с удовольствием поглощали ее. Без сомнения Дракону понравилась Виверна, и Виверне он. И вскоре все их свободное время они стали проводить вместе, обучая друг друга разным трюкам и хитростям охоты и летных маневров. Но ни тот ни другой никогда не отправлялись к местам обитания другого. Вскоре и другие виверны узнали о Драконе, что в принципе было и не удивительно. Да и некоторые из драконов тоже прилетали поглядеть на вивернов. И только двое были вместе, странный союз. Так прошло немало времени. Вскоре и старшие из драконов узнали о появлении падших драконов, и были этим весьма обеспокоены. Но Дракону было не важно, он всеравно летел на очередную встречу с Виверной. Однажды при их очередной встрече, когда они сидели на одной скале и наблюдали за тем как солнечный диск закатывается за горизонт, прощаясь с миром, и пропуская луну на свое место, на время ночи Дракон заметил печальный взгляд Виверны.
- Что с тобой?
- Да нет, ничего...
- Говори, мы тут одни. Тебе нечего бояться, я ведь с тобой.
- Мы уже долго встречаемся, но знаешь, не думаю что это еще долго продлится.
Дракона насторожил такой ход событий.
- Почему? Мы хорошо проводим время вместе. Все хорошо, что может случиться?
- Видишь ли выверны живут всего пол века, а ваш срок в сотню раз больше нашего. Так вот, и я умру когда настанет мое время, а ты останешься, и найдешь себе пару, а меня забудешь.
Такое извещение сковало Дракона. Холод пробежался по его телу, мысли унеслись далеко, и настроение пропало само собой.
- Эй, не думай об этом сейчас, хорошо?
Но дракон погруженный своими мыслями смотрел вдаль, глаза его казалось остекленели, а тело превратилось в камень. Спустя еще какоето время, он решил сделать вид что все нормально, но появившиеся мысли с тех пор не покидали его.
Все шло своим чередом, и они уже не затрагивали эту тему. Виверна не могла иногда прилетать, и Дракон списывал это на сезонные обстоятельства. Ему тоже порой приходилось улетать на большие охоты, или оставаться охранять гнездовья. Но вскоре эти перерывы стали дольше и дольше. Но Дракон не обращал на них внимания.
На очередную встречу Дракон прилетел, поглощенный тяжелыми мыслями. И это не осталось не замеченным.
- Что с тобой. Что-то произошло?
- Знаешь, - обратился Дракон к Виверне. - я много думал о нас.
- И что-же?
- Нам хорошо вместе, и я хочу чтобы ты была со мною еще долгое время.
Грусная улыбка появилась на лице Виверны, и она посмотрела в сторону.
- Но ты ведь знаешь...
- Знаю, но есть...есть одно средство.
- Что? О чем ты говоришь?
- Кровь дракона имеет магические свойства. Если ты выпьешь ее, то будешь жить долго, и у тебя появятся большие силы чем сейчас.
- И ты сделаешь это для меня?
- Да, я сделаю это. Но будь осторожна. Помни, что твои клыки источают яд, по этому тебе придется слизывать кровь с моей чешуи.
- Хорошо, я сделаю как скажешь, лишь бы быть с тобою.
Дракон распахнул крылья и когтями рассек чешуючатую кожу около шеи. Виверна стала слизывать кровь, что струилась по его лапам и чуствовала как сила, наполняла ее. Такое странное и новое ощущение. Она хотела еще, еще крови, больше этой энергии. Она забыла об предостережении Дракона, который от жгущей боли которую ему приходилось терпеть, не ощущал ничего. Она слизывала кровь которая страуилась из его шеи и вскоре впилась в его шею, заглатывая кровь, которая как из ключа хлестала из раны. Клыки ее вошли в рану и яд с них начал втекать в плоть Дракона. Через некоторое время, когда неведомые ощущения стали ослабевать, а потом и исчезли совсем Виверна облизала лапу дракона и подняла свою голову.
- Теперь у нас будет много времени для друг друга. - сказал Дракон.
И у них было время. Они опять летали вместе на охоту, опять резвились, и наслаждались течением времени. Тем не менее Виверна продолжала пропадать на некоторое время. После того как она выпила кровь дракона, Они стали как бы одним целым, их силы были одинаковы. Виверна стала покрываться чешуйками, и теперь она могла звать его когда они могли встретиться. Она теперь знала его имя, он сказал его. Так они проводили время, и все было хорошо. Но, ни одно существо не может спастись после укуса виверны. Яд растекался по венам Дракона, и постепенно, он начал чуствовать слабость. Он уже не мг летать так-же быстро как раньше, когда они только познакомились. Когда он преодолевал расстояние до места встречи с такой скоростью, что сбивал птиц, которые не успевали увернуться, от летящего дракона. Теперь же силы покидали его. После очередной длительной разлуки они вновь встретились. Это была самая длительная их разлука с момента их знакомства.
- В чем смысл наших встреч? - вопрос был задан спонтанно и Дракон не сразу понял суть вопроса.
- Что ты имеешь в виду?
- Ну ты ведь дракон, а я виверна. Мы ведь слишком разные...
- Но ведь мы вместе, так в чем же проблема?
- Понимаешь, ты мне дорог, с твоим появлением, со мной столко всего произошло, но...
Это "но..." да, Дракон все понял. Его голова закружилась, яд уже долго разъедал его изнутри.
- Скажи, тогда зачем, зачем пила ты мою кровь?
- Тогда, я думала, думала что наша жизнь будет проста. Я жила только моментом, но ведь нужно думать и о будущем...
- Зачем, скажи зачем, ты отравила меня?
Виверна отшатнулась. Она не думала, что отравила его. Она прекрасно знала, что ее клыки могут источать яд, но она всегда контролировала свои железы, и не может быть... чтобы она....
Час Дракона был уже близок, он был в предсмертной агонии, в своей пещере он ревел и бился о стены, пока не лишившись последних сил не повалился на земь, в ожидании своего предсмертного часа. Там он и умер. Смерть настигла его. Он в последний раз взглянул на солнце, и глаза его акрылись вместе с прощальным выдохом, с которым он испустил свой дух. Миллионы искр посыпались от дракона, долетая до стен пещеры и отскакивая он них. Тело драконо вспыхнуло зеленым пламенем, языки которого становились то красными, то синими, или принимали любой другой цвет. Потом зеленая молния вырвалась из пещеры и устремилась на ночное небо, осветив все вокруг. Так бывало каждый раз когда умирал один из драконов. Но зрелище это было крайне редкое. Когда молния исчезла, на небе блестнула еще одна звезда, которая только что появилась, чтобы остаться там навсегда.

Молчание

Молчание - золото ?
Всю жизнь ему казалось, что всё обстоит с точностью, да наоборот. Джонатан Силли, так звали этого весёлого паренька, который всю жизнь шутил. Во всяком случае это "умение" совсем не мешало ему жить. Солнце радовало глаза и веселясь подкидывало сюжеты для новых шуток. Хотелось просто жить и просто общаться. Джонатан в большинстве случае действительно шутил смешно и на должном уровне, не замечая противоположную сторону, с которой оставшееся "меньшинство" здорово страдало. Иногда он шутил прямо на улице, относя и обращая свои слова к совершенно незнакомым людям. Жизнь, а вместе с ней и беззаботное времяпровождение подошло к концу в тот момент, когда он влюбился.
Он понял это совсем поздно, как раз после своей очередной шутки по поводу причёски девушки, которую он встретил на улице.
- Интересно, в связи с инвалидностью уступают место в общественном транспорте ? - спросил он, когда пооравнялся с ней. Это была глупая шутка, которая как не странно показалась ему очень смешной в тот момент. Девушка остановилась и повернувшись посмотрела на него полными грусти, красивыми глазами. По всей видимости он сам того не зная сказал вслух то, что девушка по всей видимости и сама прекрасно понимала. Ей не нравилась её новая причёска, и слова Джонатана лишь усилили эффект. Наверное она хотела, что то сказать, но промолчала и гордо подняв голову пошла дальше. Силли не мог видеть как в уголках её глаз появились маленькие слезинки, которые она быстро смахнула и ускорила шаг. Джонатан ещё долгое время смотрел ей вслед, а затем махнув рукой продолжил свой путь.
В эту ночь он не мог уснуть, их памяти никак не хотели уходить её глаза, такие красивые. Он не мог забыть ни одно её движение. Её прекрасное лицо навечно запечатлилось в его памяти.
Всё следующее утро Джонатан провёл на той самой улице, где встретил ту девушку. Он успел оббегать здесь всё вдоль и поперёк, и все не мог найти её. Впрочем особой надежды он не испытывал, ведь человек в большом городе по какой либо неприметной улице всего лишь раз. Но он не мог заставить себя остановиться и прекратить поиски. И если он сам ясно понимал, что это бесполезно, то его сердце думало совсем наоборот. Ещё он пытался найти своим действиям хоть какое то обьяснесние, но ничего не мог придумать. Ему хотелось только сказать: "Я люблю тебя !" Конечно же она рассмеётся, ведь он пошутил над ней и теперь она врядле поверт его словам. Да и наверняка добавит банальное, что влюбится вот так вот сразу невозможно, нельзя. Но он не мог не сказать.
Джонатан увидел её вечером, когда совершенно случайно прошёл мимо парка, где она сидела на скамейке и просто смотрела на красивую зелень летней аллеи. Руки застряслись и дышать стало гораздо сложнее. Грудь словно защемило и Джонатан на негнущихся ногах подошёл к ней. Она увидела его в тот момент, когда он был уже совсем рядом. Она смотрела на него и ждала. Силли сделал ещё два шага в её сторону и остановился как вкопанный. Рот не желал открываться и некоторое время он просто простоял словно статуя.
- П...прост...прости меня, - смог выдохнуть он и запнулся, затем словно поняв, что нужно всё же договорить, продолжил. - Я люблю т...тебя.
Некоторое время она смотрела на него своими красивыми глазами, затем склонила голову набок и рассмеялась. И этот смех казалось разрушил ту самую стену, которую Джонатан построил прошлым вечером своей глупой шуткой.
- Разве можно вот так влюбиться ? Или это очередная твоя шутка ? - девушка перестала смеяться и серьёзно посмотрела на него.
- Прости, я не могу без тебя... Теперь... Может быть ты позволишь мне попробовать по новому ? Просто дай мне шанс... - голос Джонатана снова предательски дрогнул.
- Ты сделал мне больно, - она глубоко вздохнула, - но почему то я верю тебе. Давай сотрём вчерашний вечер и попробуем снова.
Какое то время Джонатан смотрел на неё и пытался понять, серьёзны ли её слова. Дыхание его участилось в тот момент, когда новая волна чувств накрыла его с головой и пониманием того, что у него ещё есть шанс.
- Давай, - обрадовался он и протянул ей руку, - давай погуляем. Я ещё так много хочу узнать о тебе.
Помедлив секунду она взяла его руку, встала со скамейки и посмотрела ему в глаза. Какая то искорка блеснула в её взгляде и она снова улыбнулась, моментально утопив его в загадочной глубине своих глаз.
Может когда то нужно найти силы признать ?

Сообщение отредактировал Леонардо да Винчи - 12-01-2006, 9:39

Черный менестрель

Он был таким же, как и все прочие подростки его возраста, также болтался целыми днями без дела, играл со всеми в кожаный мяч, набитый обрезками шкур от домашнего скота. Ходил в лес собирать грибы и ягоды, бегал на перегонки со своими друзьями. Но была пустота, пустота которую он не знал и о которой не ведал.
Дни сменяли друг друга, время шло и ничего не менялось. Почти ничего, пустота становилась все ощутимее. Он стал замечать, что он не такой как остальные. Что никто не понимает его печали. Он сам не знал что с ним, и все чаще оставался один, наедине с собой, размышляя о жизни, и ища ответы на множество вопросов, что терзали его. И бывало темными прохладными вечерами, по деревне растекалась грустная песнь, и пальцы тревожили непокорные струны лютни, и летела музыка сквозь мрак ночи, и растворялась в нем. И ночные птицы замолкали, боясь спугнуть чуть слышный мотив.
Еще одна ночь без сна, еще одна ночь полная неизвестной тоски да печали. Что с ним? Он не знал. Он смотрел на небо, серое небо, небо, устланное облаками, и казалась ему, что и жизнь его также сера, как и небо. Небольшой клочок неба просветлел на мгновение, и яркий свет одинокой звезды привлек его взгляд, и полюбил он ее, и решил идти за ней. И не было лишних слов, и ненужных слез, он знал, что его никто не поймет. И потому накинув плащ на плечи, он взял с собою лютню, и ушел...
...А звезда смотрела на него, а он смотрел на нее. И слышал он ее печальную песнь, и шел за ней. Он шел дорогами, шел лугами зелеными, шел полями в море пшеницы. И ждал он ночь, чтобы снова увидеть ту, что любил. Чтоб вновь услышать ее песнь, и спеть для нее. И сплетались их песни, и создавали музыку нет прекрасней которой. Любой, кому приходилось слышать песню ту, не удавалось сдержать слез, столь грустна и печальна она была. Позади оставались деревни и города, а он как безумный шел за ней, шел не оглядывался назад. Позади не было ничего, и понял он, что не может он без дороги, не может не идти за звездой. И шел он один среди знойных степей, среди холодных горных цепей, и знал что не остановится пока не найдёт ее.
Шел он лесом, а солнце догорало на закате, предвещая встречу с любимой. И улыбался он лику ночи, и тьма покрывала небо. И снова сел он под древо, и взял в руки лютню. И пальцы потревожили струны, и птицы молчали, и притих зверь... И услышал он, как кто-то пел, совсем близко, пел под его музыку. Черной волной всколыхнулась душа, и захотел он увидеть того, кто посмел вмешаться в песню его любви. Но осекся, услышав в голосе отклик своей звезды, и продолжил петь, и грустна была та песнь...
Он вышел на опушку леса и увидел ее, она стояла прислонившись к дереву спиной, и пела с закрытыми глазами, словно прислушиваясь к музыке, что он играл. И была прекрасна она, волосы ее как свет луны, и звезды венком в волосах ее сплелись. Он понял, что нашел ту, что искал. Замерли пальцы, и предательски хрустнула ветка под ногой. Она, испугавшись, исчезла как наваждение.
- Постой... - успел лишь выкрикнуть он, очнувшись.
А солнце уже стояло высоко в небе. Что это было лишь сон? Видение? Он не верил в это, не верил в то, что нашел ее и что потерял ее. Он ждал ночи, надеялся вновь увидеть ее. А пока шел дальше. И снова солнце на закате, и ночь неминуемо брала свое. Но не видел он больше своей звезды, ибо не было ее на горизонте. И плакал всю ночь, не веря в такой поворот своей судьбы. И взял он свою лютню, но не нужной она стала ему, ибо нет его любимой и некому больше играть. Собрав свои последние силы, вложил он остатки своей души в ту песню, что последней стала, и захлебнулась та ночь в печали, и ветер уносил тот мотив далеко вдаль.
И услышал песню ту один из богов света, лишь по тому, что столь пронзительна была та песня, и не было в замыслах его, чтобы такая печаль была в мире его. И призвал он к себе менестреля, чтобы услышать, почему он так печален. И поглотил свет менестреля, но тот не заметил этого, и продолжал он играть, но играл он уже не на земле, и остальные боги тоже услышали его песню, и пошли они, чтоб увидеть, в чем великая печаль менестреля.
Менестрель открыл глаза, и подумал что умер.
- Нет, ты не умер.
Менестрель оглянулся, и узрел лики божеств, что стояли кругом, и смотрели на него. Светлы были одежды их, всех кроме одного, что стоял в стороне.
- Кто вы? Что вам нужно от меня?
- Мы услышали твою песнь, которой нету печальнее, и поняли, что не было в замыслах наших такого горя. И пришли мы узнать, что сталось с тобою, да излечить боль твою.
- Я потерял ее, свою любовь...
- Как могу помочь я тебе?
- Мне ничего больше не нужно, только увидеть ее еще раз...
- Скажи же мне кто та, что ранила сердце твое?
Но он не знал ее имени, и не знал, реальна ли она, но ему было все равно.
- Та, что приходила каждую ночь, и смотрела с неба на меня, та которой пел да играл я, та, чья песнь дороже, чем горы злата.
И нахмурился лик великого, ибо знал он о ком говорит менестрель. То была дочь его, прекраснейшая из всех детей его, что сияли на небе. И сказал он тогда
- Что ж, я дам тебе увидеть ее, но никогда более ты не увидишь ее, ибо не дано смертным видеть детей моих, и слеп ты будешь, когда вернешься.
И исчезли великие, и явилась та, кого любил менестрель. И взял он лютню, и стал петь. Он пел ей о своей любви, о поисках ее, о ней, о том, что видел, о том, что всего мира она краше. И не выдержала она, не бессердечны дети богов. Узнала того, кому пела, чью музыку любила. И поняла, что не сможет она без него. И сказала, что любит его. Но услышал это великий, и охватила ярость его. И проклял он того менестреля, и вернул обратно на землю. И не остановили его слезные просьбы дочери.
И очнулся менестрель на земле, но не только слеп он оказался, проклятием великого, переломаны были пальцы его, чтобы никогда больше не мог он играть. Чтобы никогда не слышна была песнь его. Но чьи-то, руки подняли его, и надели плащ на плечи, и он прозрел, и боль покинула пальцы, и увидел он перед собой того, чей плащ был теперь на нем, того, что был один из всех великих черным плащом печали одет.
- Кто ты о великий?! - спросил менестрель.
- Я покровитель ночи. Бог тьмы у смертных. Прими мой плащ, даст он тебе возможность видеть в мой час, но есть мое условие.
- И каково же оно великий?
- Ты будешь играть, ибо по нраву мне песни твои. И будешь ты показывать истину тем, кто не видит, чтобы прозрели они, и нашли путь свой.
- Воля твоя, великий!
И исчез он, оставив менестреля. И спал он теперь днем, ибо видел только ночами, но скрытой осталась от взгляда его любовь. И он ходил по землям, и воспевал тех, кто был богами проклят, как и он. И восхвалял он тьму, и указывал путь. И в песнях своих проклинал богов света, за их кровожадность, и жестокость. И страшились его люди за слова его, и никто не понимал смысла их кроме тех, кому было дано его понять. Звали же его черным менестрелем, считали злом, и пугали им детей малых.
И слышала дочь великого песни того, кого полюбила. И ужаснулась она, ибо не пел он больше о любви. И возненавидела она отца своего за то, что сделал он. Решила тогда уйти на землю, вопреки воле отца, и найти возлюбленного своего. Но время по иному идет на земле. И много лет прошло, прежде чем снова встретились они. Она была также красива, а он уже стар, но, увидев ее, его черные лаза заблестели, и пальцы вновь стали гибкими. Снова взял менестрель свою лютню, чтобы спеть для любимой песню. И снова заиграл он, как тогда, а она стала петь ему, и ничего не было прекраснее, чем та музыка, что создавали они.
Но услышал это великий. И стал он зол, и оборвал нить жизни менестреля. Но тот не умер. Узрел тогда великий, что не властен он над ним, и что тьма властна над менестрелем. Пришел тогда к брату своему, и потребовал он, чтобы тот порвал нить жизни менестреля.
- Ты действительно хочешь этого? - спросил его повелитель тьмы.
- Иначе бы я не пришел к тебе ведь ты покровительствуешь ему!
- Я могу это сделать, но захочешь ли ты этого?
- Я уже сказал, что хочу этого.
И передал повелитель тьмы нить в руки великого. И в своей ярости разорвал он ее, но как только сделал это, ужаснулся. Сплетены были две нити в одну. И вторая нить принадлежало дочери его. И понял он что сделал, и что злом был он. Но не мог он восстановить разорванную нить. И взмолился тогда:
- Брат, помоги же мне! Не смогу я не видеть ее более. Запечатали ее звездою на небе своем!
- Ты действительно этого хочешь?
- Да, прошу тебя!
- Пусть будет так...
И на ночном небе зажглись две звезды. И рядом были они, ибо связаны их судьбы. И никто больше не мог их разлучить, и вместе пели они свою печальную песню...

Эсанти вздохнула. Девушка впервые за несколько недель вышла на улицу и вдохнула свежий, зимний ветер. Она, помедлив, остановилась около Леонардо, села рядом и начала читать.

Во имя смерти.


-Здравствуй, любимая.
«Здравствуй».
-Я пришёл. Хоть и говорил, что больше не появлюсь. Надеюсь, ты рада меня видеть,- он неловко улыбнулся, чуть прикрыв глаза.
«Я ждала тебя. Долго ждала».
Он присел рядом и опустил голову.
-Знаешь, я принёс тебе цветы,- у него в руках белел букет роз.- Я помню, что тебе очень они нравятся или нравились. Ведь прошло столько времени, и ты могла изменить пристрастия.
«Спасибо, мои любимые».
-Я не знаю, что сказать и как вымолить прощенье.
Он опустился на колени, запуская руку себе в волосы, будто пытался что-то судорожно вспомнить.
«Не надо. Ты не виноват».
-Прости меня, любовь моя. Я так виноват. Прости!- он почти выкрикнул эти слова. – Руана, я так хотел быть с тобой всегда. Прости мою слабость.
«Ты не виноват, любимый».
Он сидел молча, улыбаясь каким-то далёким мыслям. Возможно - это были воспоминания. Его прошлое. Их прошлое. Всё было будто вчера. Он говорил, что никогда не уйдёт, что они всегда будут вместе. Но тут всё изменилось и, он ушёл.
-Руана…
«Да, любимый».
-Я так хочу остаться с тобой, позволь.
«Нет, это, к сожалению не возможно. Не кори себя в этом. Тут никто не виноват.»
-Я хочу к тебе.
Порыв ветра сорвал последние листья, воспоминания об осени, взъерошил его непослушные волосы, забрался под плащ.
-Можно мне к тебе, любимая?- взмолился он, падая на колени.
-Нет!- прокричал ветер.- Ещё не время, любовь моя.
-Я подожду,- ласково проговорил он и прикоснулся губами к надгробной плите. Положил букет роз и ушёл в ночь, что бы вернуться.
Надпись на плите гласила: Руана Росс. 1975-2005. «Любимая, прости меня. Хотя бы во имя смерти!»

Хмм... Ну что же, попробуем. )

Цена ответа

Тонкий силуэт настойчиво карабкался в гору. Закат расцветал на небе, окрашивая редкие облака в мягкие розовые тона. День угасал, и вечерний сумрак вступал в свои права.
Это было плохое время.
Некоторые считают, что самое опасное время - это полночь. Они правы только частично.
В разгар ночи оживляются чудовища. Большинство предпочитают мясо вегетарианской диете. И из них практически все сходятся на том, что человеческое мясо - самое деликатесное.
Все это так. Но есть в этом мире место, где монстров нет.
Совсем.
Нет, их никто не истреблял. Специально. Они ушли добровольно, и до сих пор не горят желанием вернуться. Старательно обходят эти районы стороной.
Людей там, впрочем, тоже нет.
Никому не охота селиться вблизи Красного Пика.
Скала выглядела чуждо и как-то нелепо на фоне пронзительно-синего вечернего неба.
Как рваный шрам.
По сути, так оно и было.
Темный камень, на сколах отливавший кровью, нигде, кроме этого места, не попадался. Иногда находились смельчаки, которые отправлялись за ним в глубокие пещеры, которыми изобиловал Красный Пик.
Попадались даже такие, кто выходил с добычей более двух раз.
Но никто из добытчиков, будь он сколь угодно отчаянным, не решался приблизиться к этому месту в сумеречные часы.

Фигура упорно карабкалась вверх. Когда-то черный атласный плащ трепался на ветру бесформенной тряпкой. Брюки были сильно истерты, рубашка - порвана в нескольких местах. Впрочем, их обладателя данный вопрос не беспокоил.
Все, кто приходили на пик не за камнями, шли сюда умирать.
Так бывает: не складывается жизнь... Отец не возвращается с войны, мать умирает, не в силах этого пережить, любимая девушка выходит за другого... И наступает момент, когда жить становится больнее, чем расстаться с жизнью.
Но когда на земле ничего не держит, в голову приходят странные мысли. О том, что есть жизнь, и зачем она дается. О том, что есть смерть, и что ждет нас после нее...
А главное - появляется возможность получить на них ответы.
Правда, заплатив за них жизнью.
Для некоторых эта цена - непреодолимый барьер. Для других она смехотворна.

На Красном Пике жил Дракон. Единственный дракон в этом мире. И он давал ответы.

Молодой человек, который со столь завидной настойчивостью лез сейчас в гору, конечно же, не имел такой горестной и жестокой судьбы, как описанная выше. Страна, процветавшая под ласковым солнцем, уже несколько столетий не знала войн. Она жила за счет плодородных земель - богатая и сильная Восточная Империя тщательно оберегала от напастей своего протеже, а тот, в свою очередь, снабжал ее редкими культурами, которые росли в этих краях.
Впрочем, проблем с женским полом у него, скорее всего, тоже не было. Для того, чтобы это понять, достаточно было взглянуть на благородные черты лица и стройное, гибкое тело.
И, если уж на то пошло, атлас в этих краях считался материалом богачей. Плащ же из него могли позволить себе единицы.
Зачем молодому, красивому и богатому юноше потребовалось прерывать свой жизненный путь, наверное, так и останется загадкой. Возможно, он жаждал знаний... а может, ему просто стало скучно жить.
Так или иначе, но он уже перешел грань. Грань, откуда не вернулся еще ни один человек.
Тень мелькнула правее скалы. Огромная крылатая тень.

Парень добрался-таки до цели - большого уступа, с которого расходилось множество пещер. Предположительно в одной из них и обитал мудрый дракон.
Мудрый и жестокий.
Ну, в пещерах он обитал или нет, но в тот момент, когда молодой человек взкарабкался на каменную площадку, он там уже был.
Парень даже не удивился, увидев прислонившегося к стене смуглого мужчину в зеленой куртке и черных брюках, заправленных в черные же ботфорты. Люди давно подозревали, что дракон умеет обращаться человеком.

Дракон молча смотрел на гостя. Наблюдал за реакцией. Вьющиеся черные волосы рассыпались по плечам мягкой волной. Зеленые глаза с желтыми искрами слегка прищурены: признак не слабости, но силы.
Он мог выглядеть, как хотел - но этот облик был настоящим. Он вообще не любил притворяться.
Особенно перед теми, кто вряд ли проживет еще день.
Не дождавшись никаких действий со стороны своего посетителя, он вздохнул и, жестом предложив следовать за собой, отправился вглубь одной из пещер. Парень поспешил за ним.
Пройдя метров сто, они свернули в боковой проход. А еще через минуту вышли в небольшой зал. Парень в нерешительности застыл на пороге.
Вдоль стен стояли канделябры. Свечи в них горели ровно, несмотря на то, что в помещении гуляли сквозняки. Ровно посередине находился деревянный стол и (как удачно!) два деревянных же кресла.
Дракон развалился в одном из них, жестом пригласив гостя садится напротив.
И, не дожидаясь, когда он займет свое место, извлек из-под стола глиняную бутылку и две кружки. Наполнив последние, он поставил одну перед молодым человеком.
- Это очень древнее вино. Оно поможет тебе расслабиться и открыть разум для восприятия. Ты ведь пришел за ответом?..
Парень нерешительно пригубил напиток. Он действительно оказался похож на сладковатое вино, только более насыщенное, чем все, что он пробовал раньше. Разум действительно начал понемногу проясняться. Взглянув в глаза собеседнику, он спросил:
- А задать я могу только один вопрос?
- Нет, - рассмеялся тот. - Ты волен задавать сколько угодно вопросов. Но получишь на все только один ответ.
- Один ответ на все вопросы?..
- Ну да. В мире и существует всего один верный ответ. Вы зовете его правдой.
- Но ведь... - парень был озадачен. - Ведь я задаю вопрос, и получаю ответ: "Да". Я задаю другой - и мне отвечают "Нет"...
- А кто сказал тебе, что истина выражается одним словом?.. То, что ты назвал - это только частичные ответы. В лучшем случае они частично правдивы.
- Но ведь...
- Я даю полный ответ. - перебил его дракон. - Я могу рассказать тебе истинное прошлое твоего мира - и его истинное будущее. Я могу объяснить природу вещей. Ты хочешь это узнать или нет?
- Да. - твердо ответил парень. - Да, хочу.
- Тогда слушай...

Когда-то давно, невообразимо давно, в далеком мире предрекли катастрофу. То был мир колдунов и ведьм, магов и волшебниц. Пророки там жили настоящие, способные смотреть во время. Им верили.
Любая разумная раса, появляясь в предназанченное время в каком-то мире, проходит свои стадии развития. Сперва они утверждаются на новой территории, изгоняя оттуда остатки предшественников. Затем начинают развиваться, и изменяют мир вокруг себя. Так продолжается до тех пор, пока созданные ими самими условия не становятся для них же неприемлемыми. Тогда наступает закат их эпохи, и на их место приходят новые хозяева.
Именно это и должно было произойти с тем далеким миром. Катастрофа, охватывающая все населенные территории, должна была стереть саму память об их расе.
Но они оказались хитрее.
Узнав о приближающемся бедствии, они решили уходить.
Все страны объединились в единую коалицию. Все средства, не уходившие на прокорм населения, были пущены на исследовательские программы. Все, кто мог работать, были заняты в постройке последней надежды - Ковчега.
Надо сказать, путешествия между мирами к тому моменту были несколько изучены. По крайней мере, была доказана их возможность для тела любой массы.
Сильнейшие маги мира ежедневно устраивали совещания и ставили опыты. Перед лицом неминуемой гибели они забыли о старых рознях. Все надежды их сосредотачивались в одном коротком слове.
Ковчег.
Огромный корабль, который должен был вместить в себя все население мира.
Строительство шло тяжело. Дерево и металл не выдерживали нагрузок, их приходилось укреплять заклинаниями. Создавались "консервированные комнаты", где должен был храниться запас пищи, и комнаты с "искусственным солнцем" для растений и животных. Создавался изоляционный щит и воздушные фильтры - на случай, если внешняя атмосфера окажется непригодной для дыхания. Готовились исследовательские заклинания, которые должны были поставлять необходимую информацию о мире, в который они попадут.
А самое главное - создавалось энергетическое поле, которе должно было переносить Ковчег из мира в мир, пока не найдется место, где они смогут осесть и жить.

Парень завороженно слушал, время от времени отхлебывая из кружки. Когда показалось дно, дракон налил еще.
И с каждым глотком тепло расходилось по телу, а слова звучали все более осмысленно. Если в начале он слушал рассказ как интересную сказочку, то сейчас он понимал... улавливал за словами более глубокий, более верный смысл. То, чего не выразит ни одна витиеватая фраза. То что может родиться только в созвучии. Когда произнесешь вслух.
А дракон тем временем продолжал.

Наконец наступил великий день.
Если честно, то практически никто не верил, что все получится. Но другого выхода все равно не оставалось. Надежда двигала их к заветной цели - и они совершили невозможное.
Корабль был спущен на воду и отбуксирован на несколько километров от берега. И уже там загружен людьми и провиантом.
Плавание между мирами начиналось.
Все сработало так, как планировалось, в очередной раз доказав, что отладка требуется только небрежно построенной системе. Они перенеслись в другой мир.
Путешествие длилось долго. Среди миров встречаются весьма экзотические, и найти среди них два похожих - задача не из легких. Маги смогли разработать только систему перемещения между соседними, и иного выбора, кроме как скакать из мира в мир, надеясь, что на этот раз будет что-то похожее, не оставалось.
Но им повезло, и они пришли сюда. И заклятья - исследователи доложили: мир соответствует состоянию "ЭТАЛОН - 134518".
Это означало, что где-то через тысячу лет цивилизация, населяющая этот мир, погибнет, и на ее место придут такие, как они.
Неслыханая удача!
Первым делом был найден и уничтожен портал, через который должны были пожаловать захватчики.
А затем они запаслись терпением и стали ждать.
Но все же этот мир не был точной копией своего старшего брата. Он развивался своим путем, и иногда норовил уклониться от необходимого курса развития.
Тогда решено было создать наблюдателя, который по мере необходимости корректировал путь, по которому идет ваше развитие. Чаще всего - провоцировал войны.
Создать, правда, не получилось. Зато получилось призвать.

Дракон смотрел в глаза гостю.
- Они призвали меня, обязав следить, чтобы вы развивались, как надо, и послушно умерли в один день. До него осталось всего лет семьдесят.
- Но... ведь все пока что мирно! Зачем нам уничтожать себя?
- Через сорок семь лет будет совершено покушение на Императора Востока. Оно будет успешным. Его сын, который придет к власти в семнадцать лет, обвинит в нем Империю Запада. Еще через год бои, в которых будет применено новейшее оружие, сотрут с лица мира вашу страну. На ее месте останется большое кислотное болото. А через шестьдесят восемь лет прогремят мощнейшие взрывы магической энергии. Они изменят атмосферу, уничтожат вас и подготовят мир к приходу другой формы жизни.
- Но... И вы этому помогаете?!
Парень даже приподнялся на ручках кресла. Впрочем, внезапный приступ слабости заставил его опуститься обратно.
- Да. Я живу здесь, и ожидаю, когда исполнится то, о чем рассказал, и я смогу уйти. Но знаешь, так скучно жить здесь в одиночестве. Хочется с кем-нибудь поделиться...
В глазах темнело. Слабость не уходила, а, напротив, опутывала все плотнее. Мутный взгляд упал на чашку с недопитым вином.
- ...А среди вас, увы, нет тех, кто способен воспринимать этот рассказ в нормальном состоянии. Все почему-то либо не верят, либо сходят с ума. Мне удалось найти состав, который пробуждает дополнительные способности мозга, позволяя воспринимать мир так, как это делаю, к примеру, я. Но, увы...
Сквозь мутную пелену уже ничего нельзя было различить. Только голос, завораживая, звучал где-то на грани сознания, обрастая смыслом, как и вся предыдущая речь. Вино... элексир мудрости...
- ...увы, ваш мозг не в состоянии выдержать перенапряжения. Но ведь несколько минут мудрости... они того стоят?..

Дракон склонился над молодым человеком. Покачал головой. Развернулся и молча вышел из комнаты.

Два сапога – пара.
-«Ты, ТЫ. ТЫ! Ты, бесчувственный чурбан!»
Вздох… Просто он уже к этому привык...
-« Мэри… Я не понимаю причину твоего гнева… Не считая конечно того, что ты встретила в своей жизни такого неудачника как я »
-« Тебе и тут надо подшутить, да? Почему я тогда не послушалась Маму… Наверное я бы уже смогла вызывать духов, типа Ваала…»
-« Дорогая…Прошло уже десять лет, и ты каждый день говоришь мне, какой бы ты была хорошей ведьмой… Знаешь что, милая? Тебе не надо ничего доказывать, ты и так в своём роде…»
Бывший служитель Единого не успел договорить...Метко кидают бывшие ведьмы подушки в святых людей…
-« Даже так? Ты недоволен моим характером? Тогда зачем надо было тебе двадцать лет назад, стоять передо мной на коленях, и просить моей руки и предлагать своё никому не нужное сердце?
Эх…Тогда было всё по другому… Ты теперь стал спокойным, рассудительным…. Куда делась твоя безрассудность? Ты помнишь кому и куда ты обещал запихать свой жезл, за то, что он начал Охоту на свою служительницу ? Правда ты так и сделал, но опять таки в пользу Света! Впрочем Единый не оценил твоего метода Борьбы с Изгоем…Вот из – за чего мы здесь на этом острове!»
-« Да…Так ещё Изгоя никто не побеждал… Зато теперь он и носа не показывает своего! Ты тоже хороша! Единый наверное до сих пор помнит обращение твоё к нему… знаешь ли, когда ты хочешь поговорить с ним, нужно как выражались твои бывшие друзья –« фильтровать базар»… Мне кажется, когда Единый придумывал наш язык, таких слов в его архиве не было… Ты очень его удивила своей матерщиной… »
-«Он хотел тебя Убить! Твой же хозяин! И за что? ЗА то, что паренёк гуляет с тем кем хочет?»
-«На то была бы воля Его…»
-« Дурак…(Бывшая ведьма начала шмыгать носом). Плевать я хотела на Его Волю. Если ты и будешь принадлежать кому – то, так это мне…»
-« Я и так принадлежу теперь только тебе…»

Он обнял её… Им осталось валяться в постели минут пятнадцать, ибо потом проснутся дети… Вы же знаете, дети жизнерадостные беспокойные создания… Тем более им есть в кого..

Ора с закрытыми глазами слушала Аvesa.Нежно поглаживая рукоять ножа в голинище сапога,затем вспомнив какое-то событие вытащила из сумы тетрадь в кожанном переплёте и стала записывать в ней своё воспоминание...
Смерть.

- Смерть, да что вы так её боитесь? Что с сущности смерть? Секундная боль от пули, выпущенной убийцей или осознание того, что потерял много крови от удара ножом в спину? Нет.

- Люди. Странные существа, они были такими всегда, были и останутся, а жаль. Хотя не все люди такие. Не все боятся смерти и нас, её воплощения.

- Не всех парализует ужас при нашем появлении, как вас. Но таких безумцев мало.

-Ну, зачем? Зачем вы пытаетесь избежать смерти? Что хорошего в жизни? Дружба? Хм... Какое громкое и красивое слово... Люди - жестокие и завистливые. Они уважают только власть, силу и богатства!!!

Любовь? Это каждому дано? Нет. Мы не понимаем вас. Вы живёте не с теми, кого любите, любите ли вы? Да и что такое любовь? Любовь причиняет страдания и ещё большую боль, чем от самой смерти. Люди мучают себя.

- Вы странные... Всё, пора заканчивать, вы и так наверно устали слушать бредни старой вампирши. Ой! бросьте эти шуточки с этой осиновой веткой! Глаз выколете себе или чего доброго мне! так....ну это уже слишком! Револьвер+Серебреные пули... Эх... зря вы меня обидели, ну зачем? Зачем вы выстрелили мне в грудь?

-Хм+ну почему у запуганных людей кровь такая невкусная.+А вообще славная выдалась ночка - проговорила Роэл прячась в часовне.

Сообщение отредактировал Ора - 25-12-2005, 11:59

Эсанти не слушая Авеса прохаживалась по саду. Девушка приблизилась к Оре а потрепала по лохматой голове.

-Помнишь, мы начали писать?- шепнула Эсанти, наклонившись к самому уху девочки.- Я закончила.

Найти и уничтожить.

-Мама, мамочка!!!!- кричала девушка.
-Ада, Ада проснитесь…- горничная испуганно схватила её за плечи.
-А? Что? Где?- сонным голосом проговорила девушка, наконец, садясь.
-Мисс, вы вновь уснули в ванной.
-Беата, спасибо. Ты свободна.
Горничная покачала головой, но всё- таки вышла.
Ада огорчённо выругалась, вылезая из ванной. Снова это сон. Девушка вошла на кухню. Махровый халат щекотал каждый сантиметр её кожи.
Снова сон. Он преследовал, не давал отдохнуть. Ада опустилась в кресло, за свой любимый стол, на котором лежала толстая тетрадь в кожаном переплёте.
Первая страница: «13. 02. 06. Лондон. Я нашла его… он здесь… я его чувствую кончиками пальцев, ещё мгновение и моя рука сожмётся на его горле, унося жизнь. Он знает, что я пришла за ним. Он всегда знал, что так будет...»
Ада усмехнулась. Как же давно всё это было. Новая перевёрнутая страница, новое число, новый город и он снова ускользает, пропадает, как только она подбиралась совсем близко.
Пролистав тетрадь до чистой страницы, Ада вывела очередную дату и город: «21. 11. 09. Берлин…»
Сегодня, там должна появиться очередная надпись, рассказывающая о победе или очередной неудачи.
-Мама…- прошептала девушка, проводя кончиками пальцев по фотокарточке, лежащей в самом конце. - Мама я нашла его.
И снова сон. Он так реален. Хотя это не сон, а память.
Мама, лежащая в луже крови. Красивая, даже тогда. И он, это человек… нет не человек. Он дьявол. Убийца. Склонился над ней и что-то шептал, перебирая её длинные волосы.
А она, Ада, просто стояла и смотрела, как он поднял на руки тело её матери и ушёл в темноту. Просто смотрела, как дождь смывал кровь с асфальта.
А что она могла?
Многое…
Осознание этого и подпитывало жажду мести, что толкала девушку идти вперёд и искать убийцу. И она, наконец, нашла.
Он ждал её.
- Я убью тебя, слышишь?- кричала ада, выхватывая меч.
-Убьёшь? А что я тебе сделал?- проговорил он, откидывая окурок в сторону.
-Ты знаешь!
-Нет.- Рэй рассмеялся. Он играл как всегда. Он никогда не врал, просто не договаривал или играл очередную роль.- Как я понимаю, ты пришла мне мстить. Но за что?
-Ты… ты дьявол…
-Я Элена называла меня ангелом,- синие глаза презрительно сощурились, но продолжали смотреть на Аду.
-Не смей произносить имя мамы, убийца! Ты убил её…
-Я? А ты уверена?
-Да! Я всё видела,- кончик меча коснулся кадыка мужчины.
-А что если и я убил её? Что ты можешь мне сделать?
-Я убью тебя!- голос девушки сорвался, из глаз потекли слёзы. –Убью…
-Какая смелая малышка,- он смеялся, проводя тонкими пальцами по своим длинным белоснежным волосам.- Убей! Чего же ты медлишь?
-Ты… ты…- девушка не могла пошевелиться.
- Ты не причинишь мне вреда, Ада. Иди сюда. Ближе…- Рэй обнял её за талию. - Ты смелая, но глупая малышка.
Удар ножом и тело упало на асфальт. Рэй наклонился к бездыханной девушке.
-Ада, Ада. Я же говорил, что она пренадлежит только мне. А ты так глупа, что так и не смогла понять, что я бы никогда не причинил бы ей вреда. Теперь есть только я и она.- Рэй выпрямился и, сев в машину, достал тетрадь.
«21. 11. 09. Берлин… Найти и уничтожить.»- гласила запись.
«Уничтожена!»- дописал мужчина и уехал в ночь. Туда, где жила, теперь, только его любимая женщина.

Локки стоял в углу парка, издалека наблюдая за собравшимися в парке писателями. Порывы ветра доносили до него негромкие голоса. И он наслаждался изящной вязью слов, сложенной в настоящие творения.
Он не хотел подходить и нарушать уже сложившуюся атмосферу. К тому же все, что он мог бы им сказать, не шло ни в какое сравнение с тем, что они знали и сами.
Локки повернулся и бесшумно пошел к выходу из парка.
И только тонкий свиток остался лежать посреди аллеи – там где он стоял. Нельзя забирать обратно то, что уже отдано. Даже если оно и оказалось никому не нужно.


Цена смерти.
Как хорошо, что ангелы не летают.
Он шел по длинному коридору, скупо освещенному редкими факелами. Он просто шел, не позволяя себе ни мыслей, ни эмоций. Потому что, позволив себе сорваться, он уже не вернется из черной пропасти безумия. А у него еще есть долг. Ладонь судорожно стиснула рукоять кинжала.
Анжелика…, прекрасная Анжелика, которую он уже почти считал своей сестрой. И Аррей, его кровь и плоть, его брат.
Его красивый и сильный, но, увы, честолюбивый брат.
Как они могли?!
Это жгло кожу сильнее кислоты и добралось до самого сердца.
Он думал, что испытал все, что способно сломить человека – боль и разочарование, унизительный плен, брезгливое выражение на лице его красавицы-жены, которое она даже не пыталась скрыть, знание, что прежняя жизнь закончена. Эта черная захлестывающая безысходностью пропасть затягивала его все глубже. И все чаще рука бессознательно гладила холодную рукоять кинжала. «Последнее средство» - этот хищный клинок знал кровь многих мужчин его семьи.
Тогда его спасла Она….
Он помнил, как горели костры на мили вокруг. А он сидел в королевском шатре, рядом с единственной женщиной, которую любил. Сидел, отведя взгляд и не смея дотронуться, потому что не мог видеть ее, когда-то прекрасное лицо, обезображенное ожогами и ранами. Не мог касаться истерзанного тела. Одно слово человека, которого он чтил как бога, жестоко убило его женщину.
Король был в ответе перед всеми – перед своим королевством, перед своими войнами и вассалами, перед своими людьми. На его плечах лежала ответственность. Он поступил правильно, он не мог поступить по-другому… и пожертвовал ею.
Он не посмел сказать ни слова против воли короля.
Он не смог защитить единственную, ради которой был готов умереть.
Ее крики преследовали его в кошмарах.
Королевский лекарь не мог ничего сделать – даже остановить кровь из многочисленных ран. Он только опоил ее настойкой горлима, что б снять боль и погрузить женщину в наркотический туман.
Перед смертью, уже на рассвете, она ненадолго пришла в себя.
Он что-то сбивчиво шептал ей, обещал и уговаривал, пытался вновь дать настойку горлима, но она отказалась. Она сказала, что есть вещь страшнее насилия.
Тогда он спросил, что может быть страшнее?
Она смотрела на него своими невообразимыми черными глазами, полными боли и слез и шептала, что будет молить богов, что б он этого никогда не узнал. Смерть решает все….
Боги не слышали ее.
Теперь он знал ответ сам:
Предательство….
И теперь он сам готовился испить эту чашу до дна.

Окно и она

В тот далёкий вечер, который радовал воспоминания, хотелось просто сидеть дома и смотреть в окно. Только и всего, просто смотреть в окно...
За стеклом виднелся парк. Красивый и ухоженный. В котором было так хорошо вместе. Где он дарил цветы и своё сердце только за то, чтобы иметь возможность смотреть в её глаза. Они были так похожи на большие озёра, в которых он мог тонуть вечно. И возвращаться оттуда ему совсем не хотелось. Но этот мир раскололся. Он, словно маленький кусочек красивого стекла, выскользнул из их рук и ударившись об землю, разлетелся в стороны двумя равными половинками. Вот только в них уже не осталось места для слова: "Мы". В каждом из этих осколков мог теперь жить только один из них. Он улыбнулся своим этим печальным чувствам, ведь им удалось вопреки всем проблемам этого мира собраться вместе и с гордой улыбкой встретить судьбу. Ему хотелось петь, ведь сейчас, как и раньше, она лежала на кровати за его спиной и спала. Её красивые волосы, волной раскинулись на мягкой перине подушек. Её красивые глаза были закрыты, но это не мешало ему помнить всю их красоту. Их блеск радовал его даже во сне и в его сердце жила лишь одна клятва: "Я всегда буду с тобой, любимая". Он дал её в тот момент, когда у них появился шанс снова быть вместе. Когда она взяла его за руку и поцеловала. Тогда, когда она смогла простить.

Сообщение отредактировал Леонардо да Винчи - 28-12-2005, 22:12

Эсанти устала опустилась на скамейку и начала говорить.




А звёзды всё падают…

Однажды ночью пришло осознание того факта, что я не могу претендовать на звание – человек. Просто сидела и смотрела в окно. Странно, но когда мы одни, мысли и чувства путаются и, судьба издевается, выделывая такие кренделя, что страшно становится. А что я? Чем я отличаюсь от тех, других, что упиваются своей жизнью и радуются, что у них так же, как и у всех. А я так не могу. Глупая привычка – отличатся. Оно мне надо? Видимо да. Но я не могу как все. Да и не хочу. Сегодня, я как и вчера вижу на окне. Хорошее место чтоб подумать и наконец разобраться в себе. Хотя нет, вряд ли сегодня это удастся. Может, когда-нибудь потом, когда не останется сил сожалеть, а сейчас остаётся сидеть на подоконнике и капаться в душе.
Сегодня, я как и вчера одна, как принципе и позавчера. Но разве со временем что-то может измениться? Может. Иногда мне хочется вспомнить, с чего всё началось, но сейчас нужно именно забыть. И кто говорил что это легко? Кто вообще придумал это странное слово? Хотя, не важно, не моё это дело.
Кто-то сказал, что сны – это воспоминания, давно забытые. Кто-то сказал после этого – спокойной ночи. Смешно? Возможно.
А я всё сижу и жду. Кого? Чего? Нет, я всё отлично помню и точно знаю, но так проще. Сидеть и делать вид, что ты вообще не в курсе, что же тут, чёрт побери, происходит. А для кого проще? Для меня? Или для окружающих? Они не хотят видеть, что у меня всё не так, что я отказываюсь жить в общем аквариуме, что я вообще не могу видеть их безграничное счастье, когда мой мир рушится, крошится на множество частей и уже нет никакой возможности всё склеить. Можно только разбить окно и крикнуть в тишину, что тебе нужен этот кто-то, что жизнь потеряла всякий смысл и хочется умереть. Лишь бы не ощущать эту жуткую пустоту. Но она никуда не уйдёт. Сама по крайней мере, её возможно прогнать, но у меня не хватает сил.
Я вновь смотрю в окно. Вижу как рождаются и умирают империи, лишь на краткий миг блеснув великолепием красок. Я сижу и жду, а звёзды всё падают и будут падать так до скончания веков. Ибо им нет дела до маленьких проблем маленьких людей. Звёздам всё равно кто на них смотрит: пожилой профессор, парочка влюблённых или отчаявшийся самоубийца. Им наплевать на то, что моё сердце стукнув еще пару раз, замолчит навсегда, а тот человек не узнает, как я сидела на подоконнике и как молитву повторяла его имя.
А звёзды всё падают.

седящая вдалеке девушка,услышав рассказ,вздохнула и опустилась на землю,обняла руками колени и положила на них голову...волосы скрывали темным ореолом ее лицо...


[COLOR=blue]Диалог сознания.
― Кто ты?
― Я– это ты.
― Невозможно. Я– это я, и не может быть иначе.
― Думай, что хочешь, правду не изменить.
― Мне уже все равно.
― Ошибаешься. Тебе не все равно.
― У меня больше нет чувств, мыслей…ничего нет. Все поглотила бездна боли и мысли, что отсюда нет выхода.
― Боль– это тоже чувство. Оно поглощает тебя до конца, хочешь ты того или нет, и не может быть иначе.
― Не может….
― В твоем голосе сквозит обреченность…!
― Нет! Обреченности нет! Ты слышишь, нет! Человек всегда может что-то сделать! Я не верю тебе! Кто бы ты ни был!
― Ты сама себе противоречишь. Ты же только что сказала, что выхода нет, или я не прав?
― Прав…. Прости, просто я не хочу этому верить.
― Но и не нужно.
― Придется поверить, иначе нужно будет умирать в муках, когда сжимает горло стальными тисками, перетягивая артерии и вены, ужасное слово «одиночество».
― Тогда верь и страдай, а я…я ухожу.
― Куда?
― Не твое дело. Спи, несчастная, покойным сном и никогда не просыпайся. Хочешь?
― Нет.
― Тогда чего же ты хочешь?
― Я уже ничего не знаю…. Хочу избавиться от мук и страданий, жить и не о чем не думать, как все.
― Но ведь ты не такая, как все, не правда ли?
― Наверное….
― Тебе дано все видеть и понимать.
― Но я не хочу!
― Подарки не выбирают.
― Я больше не могу так жить, я покончу с этой проклятой жизнью раз и навсегда!
― Тебе еще не смешно после таких слов? Мне уже да. Ты же знаешь, что у тебя ничего не выйдет. Не суждено…. Ты должна жить!
― Я ничего никому не должна! Все вы твердите о каком-то долге. Ну а мне хоть кто-нибудь должен? Хоть что-то? Самую малость…. Любовь, например, человеческое тепло души и сердца, сострадание, а?
― Ты и без меня знаешь ответ на этот вопрос…. Слезами ничего не докажешь, знай это!
― Все правильно. Мой удел– жестокость. Но если бы я только могла быть холодной, как лед,…как ты!
― Я не холоден, а справедлив.
― Ха! Справедливый тут нашелся, тогда скажи мне, что такое смерть, раз такой умный! Ты вообще когда-нибудь задумывался о смерти?…
― Смерть– это состояние души.
― Тогда почему ты не можешь умереть тогда, когда пожелаешь? Просто сказать душе: «Лети, я отпускаю тебя»?
― Это можно сделать только с согласия темного ангела.
― Так где же он? Я хочу спросить.
― Он перед тобой.
― Тогда почему ты не сказал этого раньше, почему появился так поздно? Ты мне так был нужен….
― Я был всегда здесь. Но ты не видела меня, а точнее не хотела видеть.
― Разреши мне, прошу!
― После моего разрешения есть два пути: стать таким, как я, или вернуться туда, где ты уже однажды побывала, но учти, что последний путь не излечит тебя от боли. Так ты еще не передумала? Качаешь головой, значит согласна. Что ты выбираешь?
― Первое.
― Ну, тогда лети, я отпускаю тебя….

Эсанти ненавидела зиму, ненавидела холод, но что-то заставило её вновь вернуться в парк и начать читать...


Судья.
Мастер застегнул плащ и вышел в дождь, навстречу холодным колючим каплям. Сегодня всё должно было свершиться, и, он обязан хоть попытаться что-то изменить, пока мир не перевернётся с ног на голову и не утопит в этом безумстве таких беспомощных людей. А что он, собственно, может, седой старик с револьвером за пазухой? Это не его дело. Он всего лишь должен следить за погодой, а не отлавливать глупцов, что позарились на господство. И чего это он согласился?
Мастер вздохнул и, и сильнее укатался, в уже промокший плащ. Он шёл.
Языки пламени лизали своды пещерки, озаряли все ещё закоулки, пылали нестерпимым жаром. Чуть поодаль всего этого безобразия сидел парень, горестно опустив голову. Казалось, что вся тяжесть этого мира сейчас давила на хрупкие, с виду, плечи. Светлые пряди намокли и, завились крупными кольцами, ниспадали в беспорядке.
Мастер откашлялся.
-Ты долго…- раздался тихий голос. Юноша поднял глаза на старика. Влажные гуды озаряла не приятная ухмылка, будто этот мальчишка знал то, чего не дано было постичь ни одному умнейшему старцу вселенной.
-Я вижу, ты меня ждал.
Юноша едва заметно склонил голову в знак согласия.
-Ты ведь знаешь, за чем я пришёл?
-Знаю…
-И что же меня остановило?
Мастер замер в нерешительности. И, правда? Что же остановило мальчишку от возможности переделать этот мир под себя.
-Не знаю…
-Вы, люди, очень глупы, что бы понять…
Только тогда Мастер заметил, что перед ним вовсе не человек. Это загадочное существо улыбалось завораживающей и одно временно глумливой улыбкой. Кто он? Ангел? Демон? Или и то, и другое? Юноша склонил голову к плечу, всматриваясь в глаза старику.
-Ты ведь даже не знаешь, с кем тебя свела судьба. Хочешь узнать? Вижу ведь, что тебе интересно. Не боишься ответа? Боишься… - мальчик хмыкнул, и кинул ещё несколько поленьев, в и без того жарко-пылающий костёр, и небрежным движением руки собрал волосы в высокий хвост.
-Эльф!- ошарашено прошептал Мастер. Ещё бы, встретить представителя Высших в 21-ом веке не представлялось возможным, разве, что в книгах и фильмах.
-Приятно быть узнанным.
-Зачем ты здесь?
-Я всего лишь хочу обвинить в расточительности и провести суд.
-И кто судья?
Юноша закатил глаза.
-Я!
-Кто обвиняемый?
-Человечество.
-Всё?
-Да… вы слишком небрежно распоряжаетесь жизнями и ты, Мастер, ничем не отличаешься. Вы испытываете одиночество и боль, только когда причиняете боль кому-то другому, кому-то, кто вам дорог. И вы жалеете об этом. Вы сами убиваете в себе всё лучшее, лишь стараясь, походить на других, пусть даже они и не отличаются завидным умом. Вы повинуетесь зову тела, совершенно позабыв о душе. Вы уничтожаете гениев, признав их сумасшедшими и выставляете их клоунами на рыночной площади. Вы не цените верность и любовь. Вы убиваете просто так, ради удовольствия. Вы готовы уничтожить любого, кто хоть как-то не похож на вас. И поэтому я здесь и поэтому могу судить. Мне не нужно ваше очередное мимолётное раскаяние. Всё равно оно забывается слишком быстро. Вы осуждены на смерть. И я приведу приговор в исполнение.
Мальчик взмахом меча расколол сферу мира, выпуская смерть и пустоту. И мир рухнул, так и не узнав, что его осудил эльф. Что холодному народу так опротивело зло, творимое людьми, что оно пошло на другое зло, что оно начало летопись человечества заново.

Моя последняя зарисовка. Без названия.


Ты всегда знала, что мои сны наполнены тьмой. И ты всегда успокаивала меня, когда я в поту просыпался среди ночи. Сжавшись в твоих объятиях, под твоими чуткими руками я видел вокруг не тьму, а всего лишь ночь. Я успокаивался и засыпал, и больше мне ничего не снилось, ты словно берегла меня от демонов.
Но даже ты не можешь представить, что мне пришлось преодолеть, чтобы вернуться. Но это не пугало меня, нет. Меня вели воспоминания о тебе, мысли, в которых была ты. Мне хотелось прижать тебя к себе, обхватить своими крыльями и больше никогда не отпускать. Только и ты не отпускай меня.
И я готов был преодолеть этот мрак, который заставил меня покинуть тебя. Я продирался сквозь вязкую мглу, храня в памяти твой облик. И все демоны Ада не могли остановить меня на пути возвращения! Ведь я возвращался к тебе.
Я задыхался от жара, корчась в судорогах, но вспоминал твои прохладные пальцы, и словно воочию видел их. Они прикасались к моему израненному телу, охлаждая его, и я поднимался, продолжая свой путь вперед.
А когда мои черные перья жег огонь, я кричал от боли, смутно надеясь, что ты меня услышешь. Но разумеется, это было глупо, мой голос не мог достичь тебя. И я терял крылья, отдавал их пламени и мгле, даже они больше не были для меня важны! Помнишь, ты когда-то спросила, что является моей Жизнью? Тогда я ответил - крылья. Но только потом понял, что это не так. Моя Жизнь - это ты.
И я добрался. Да, я преодолел все преграды, я потерял крылья, прошел сквозь мрак, но я вернулся к тебе. А ты посмотрела удивленно, ты слегка улыбнулась и сказала, что все проходит, все меняется.
Что я больше не нужен тебе.

Ястреб не смог надолго улететь....вскоре он вернулся на любимое место,и все вновь услышали тихий женский голос:
"ваши слова достигли самых глубин моей души...и мне тоже захотелось рассказать вам одну историю....давайте ненадолго забедем о печали,боли...этого всего слишком много...но бывает,хоть и редко,случаются чудеса,пусть и предрешенные судьбой....
то,что я хочу рассказать,произошло не в этом мире,но это и не так важно....

Девушка, которая хотела жить.
Она гуляет здесь каждый день. Обходя Старый и Новый Арбат по несколько раз. Просто идет и идет, не смотря вперед и не смотря назад. Каждый день вот уже год, как вижу ее. Бродит по пустынным улочкам и переулкам ночью, а утром приходит на Арбат. И только на пару часов исчезает, так и не находя не в чем утешения….
Кто она? Я не знаю…. Пытался проследить за ней---безрезультатно. Я вижу ее каждый день и…не вижу. Она здесь, но мысли, душа и сердце ее далеко. В глазах боль, соизмеримая разве что со Вселенной, и изредка промелькают обрывки жизни. Жизни ли? Что вообще такое жизнь? Какой-то ничтожный отрезок времени. Жизнь---малость, песчинка на ладони вечности….. Только песчинка….
В эти небольшие мгновенья ее мысли уносились в самую глубину своего естества: смерть родителей, вечные скитания по интернатам, непонимание людей, одна, без друзей и подруг, с которыми можно было бы поделится, бесконечные предательства, понимание того, что преданность---ее вредная привычка---порок на всю жизнь, колебание на последней ступеньки мироздания души…над пропастью, когда так хочется упасть, но ты не можешь…. Задумывалась о самоубийстве, так как больше не могла выносить такой жизни, в которой она ничего не значит, но не могла сделать этого---слишком сильным был дух, который не хотел погибать, даже если телу, сердцу и сестре-душе было плохо и хотелось умереть…
Взгляд показывает силу души. Ее взгляд, не смотря на всеобъемлющую печаль, притягивал к себе. И тогда, после того, как она вскользь посмотрела на меня на улице, как обычно прохожие смотрят друг на друга, я решил нарисовать это существо. Но поскольку я не мог попросить ее помочь мне в этом, я стал художником на Арбате, рисующем всех бесплатно и никого, потому что меня интересовала только она.
В старших классах у меня обнаружился дар к рисованию. Все

говорили мне заняться этим серьезнее, но тогда мне хотелось иного….
Поэтому, проводя дни и ночи на улицах Москвы, изредка заходя на несколько часов домой, чтобы поспать, питаясь в кафешках, я все же ловил каждый поворот ее головы, движенья, румянец от мороза. Ее тайна приводила меня в трепет. Как только она появлялась из-за поворота, я сразу же бросал начатый мной портрет какой-нибудь девочки, мама которой так хотела запечатлеть свое чадо кистью мастера и повесить в золотой рамочке над кроватью, любуясь им день ото дня, и начинал довершать портрет той, ради которой я вспомнил свое искусство.
Таким образом я рисовал девушку около месяца, урывками, но рисовал.
Не знаю для кого делал это, может быть, для того, чтобы хоть на секунду развеять ее грусть и горе, увидеть мимолетную улыбку. Сейчас, наверное, эту улыбку вызвал я у Вас на устах, при виде этих строк. Думаете: «Влюбился, глупый мальчишка». Может, Вы и правы…. Наконец, закончив, я стал ждать, когда она не просто пройдет мимо, а заметит свое отражение и остановится, взглянув удивленно. И вот день настал.
Смешно звучит, но с каждого своего портрета я делал копию, подписывал ее именем изображенного и вешал рядом с мольбертом. Так получилась за месяц целая галерея. Только ее завершенный портрет висел без подписи, ожидая свою хозяйку. И она заметила, остановилась, удивленно посмотрела на него, а потом на меня, как я и предсказывал. Разглядывая нас поочередно, она продолжала молчать. Тихо улыбнулась и спросила, какой чудесный голос, почему под этим портретом нет подписи. Тогда я взял кисть, окунул ее в бирюзовую, цвета морской волны, краску, и подписал: «Девушка, которая хотела жить»….

"так было....пусть и не со мной....я хочу чтобы вы знали,что в этом мире случаются чудеса,есть счастье....нужно верить..."
Девушка спустилась вниз,обвела взглядом собравшихся и прислонилась спиной к дереву...

Не люблю…


-Не люблю,- шептал он, пропуская прядки рыжих волос через пальцы. - Не верь мне… Ведь я не люблю тебя.
Синие глаза смотрят с осуждением и обидой, кажется, ещё миг и эта синева прольётся слезами, такими чистыми.
-Почему?
-Не люблю, - шептал он, целуя складки около таких сладких, мягких, податливых губ, что сейчас кривились.
-Никогда не буду любить…
Она отворачивается, прикрывая лицо ладошками, только что бы он не видел её слёз, не знал, что она в отчаянье.
-Хочешь, уходи…
Она замерла.
-Я не буду думать о тебе. Я не люблю тебя.
Она всматривалась в его бесстрастное лицо, пыталась понять его.
-Почему?
-Я не любил тебя никогда. Всё, что было, всё это только слова,- он отвернулся, только бы не смотреть в её глаза, синие и печальные. Он боялся увидеть там ненависть, но она не могла его ненавидеть. Просто не могла и не хотела чувствовать.
-Прости. Я виноват перед тобой.
Она молчала.
-Уходи… я не люблю тебя.
Он обернулся к ней и испуганно отступил назад. Она стояла и смотрела прямо в глаза, нет, прямо в душу.
-Не верь тем моим словам…- шептал он, а она казалось, и не слушала или не слышала ничего.
-Я уйду,- её губы шевельнулись.
-Уходи.
-И ты не пожалеешь?- синие глаза полны решимости.
-Нет, я не люблю тебя.
Холодный блеск лезвия. Удар. И алая кровь, горячая. Только она может поведать, что в этом теле всё ещё есть жизнь или о том, что ещё миг назад, она была, а сейчас…
-Я не верю тебе,- шептали, ещё губя с последним вздохом,- Не верю…
-Я не люблю тебя!- кричал он, сжимая в объятиях, самую любимую девушку в этом мире.- Ну почему ты не поверила мне?

Любовь

Любовь - странная штука, - подумал он тогда. Ведь на самом деле, как мало надо людям, чтобы понять, что они нужны друг другу больше чем воздух или еда. Конечно же здесь свою роль играет и обычная человеческая логика, которая подсказывает, что еда важнее. И всё таки влюблённый, вопреки всем возможным законам нашего мира не хочет ни есть, ни спать, когда любит. Именно так и ощущал себя Сенни, у него было смешное имя, которое она никогда не произносила. Гораздо более принятым в их отношениях было слово - гномик. Именно так она называла его. Нет, она не старалась изливать сарказм или дышать насмешками, нет, она так просто думала и принимала это обидное прозвище как самое подходящее для него. Он давно уже перестал обижаться. Он так сильно любил её, что просто не мог позволить ей придумать хотя бы один повод для ссоры. Поэтому он всегда улыбался и целовал её в такие моменты. Его радовал каждый миг их встречи, и огорчали расставания. Но и этому времени пришёл конец в тот день, когда он гулял по парку. Парки, это всегда атмосфера любви и радости, здесь то самое место, где влюблённые сердца находят покой и могут вдоволь насладиться друг другом. Сенни позвонил ей.
- Привет, - сказала она в ожидании его голоса.
- Привет, любимая, - просто ответил он и постарался максимально наполнить свои слова теплом, чтобы она поняла насколько он честен.
- Почему ты звонишь ? - она явно была удивлена, ведь на это время у них не было никаких запланированных заранее встреч.
- Потому, что хочу встретиться с тобой ! - он был удивлён интонациями её голоса, но решил сразу сказать свою идею, наверное ей понравиться.
- Я занята сейчас, у меня дела на работе, - голос её был тороплив, создавалось такое впечатление, что у неё действительно много работы.
- Конечно, конечно. Прости, я позвоню позже, - ответил он, потому что просто не мог подобрать других слов. Он был готов ждать сколько угодно, только бы иметь возможность ещё раз увидеть её.
- Пока, - она положила трубку.
Сенни вздохнул, ему ничего не оставалось делать, кроме как погулять по парку одному. Он гулял и смотрел по сторонам. Ведь специфика его работы привила ему чувство осторожности и одновременной наблюдательности. И тут он увидел её, первой мыслью было, что вот она здесь ! Можно увидеть её и провести время с ней здесь. Вновь много, много раз сказать ей о своей любви. Но затем он понял, что она здесь не случайно и не был удивлён, когда увидел как к ней идёт парень с двумя морожеными. Она сидела на скамейке и улыбалась своему знакомому, о котором Гномик ничего не знал. Не знал до этого самого момента. Он быстрым шагом направился в их сторону, в сердце тяжёлым пламенем вскипала ярость. Он помнил её своей, и не собирался ни с кем делить. Впрочем это было последней мыслью, потом его разум поглотила злость. Он повернул на дорожку и прошёл мимо них, она узнала его и хотела, что то сказать, но не успела. 9-ти миллиметровая пуля с лёгким хлопком вылетела из ствола и попала прямо ей в сердце. Пистолет спрятанный под полой пиджака чуть повернулся и две пули прошили тело парня, который нёс ей мороженное. Он мог бы легко попасть ей в голову, но не мог заставить себя сделать это. Он хотел помнить её красивой, помнить её любимой собою и принадлежащей только ему...

Сообщение отредактировал Леонардо да Винчи - 18-01-2006, 15:50

Эсанти слущала Леонардо вспонимая, как это было у её. Как она запомнила его предательство и его лицо. Но воспоминания давили и отбросив прошлое, девушка тихо заговорила.

ТИШИНА…
Серый город, серые улицы, дома, серые люди. Ничто не выбивается из обычного ритма этой серой жизни.
Люц натянул шапку и вышел на улицу. Сегодня он перестал слышать тишину. Странная фраза, но это так. Сегодня во сне к нему пришла давно погибшая мать. Было бы интересно, если бы она что-то сказала, но она просто стояла и смотрела и тишина…
Люц шёл по улице пытаясь подумать. Везде голоса. Нет, не серых людей. Там был голос матери.
-Иди!- кричал он. – Иди!
Люц зажимал уши и бежал, просто бежал, не останавливаясь не на миг, не давая голосу завладеть его рассудком. Но вдруг всё стихло. Будто мир вымер. Бесшумно двигались люди, взлетали голуби, проносились машины. Казалось, что это был не его привычный мир, а немой фильм, где он играет главную роль, сам того не понимая.
И снова голоса. Они говорили, говорили, говорили каждый о своём.
-Иди!
-Оставь меня…
-Убей!!!
Их много… сотни, тысячи…
Люц упал на колени.
-Уходи!- кричал голос матери. – Умоляю, уходи.
Люц зажмурил глаза, закрыл как можно сильнее уши, лишь бы прекратить всё это слышать, но голоса будто звучали в его голове. Люц открыл глаза. Свет фар приближающейся на страшной скорости машины, визг тормозов, такой желанный и родной звук. Глаза водителя в ужасе глядят на юношу, сидящего на коленях прямо перед его машиной и нет возможности избежать трагедии.
Люц вновь закрыл глаза. Краткий миг боли и тишина…
Губы погибшего юноши растянулись в улыбке.
Тишина …

А ему все равно….
Ты стоишь и ждешь…. Идет дождь. Мокрые волосы облепили мокрое от слез лицо…. Он не пришел…, ты вообще не увидишь его никогда. И зачем только ты так долго выбирала это небесно-голубое платье, проведя несколько часов в магазине, стояла у большого старинного зеркала, ища хоть один изъян в своем теле, провела бессонную ночь перед этим решающем свиданием?
Зачем?… Не так давно стала понимать, что вечера и ночи, поливая подушку слезами, проводишь одна, что что-то не так: нет больше тепла его рук, нежных слов и губ и утешающих дальних звонков тоже…нет, ничего нет….
А сейчас ты стоишь одна, одетая, как кукла, но…брошенная в грязь кукла. Вся мокрая с головы до ног, чувствуя каждой клеточкой своего тела каждую капельку дождя, воспринимая ее как маленькое одинокое существо….
Внезапно в твоей душе загорелся лучик солнца сквозь непроглядную тьму ночи…. А может, может что-то случилось, и он не смог? Ну конечно, да….
Вспыхнула надежда, и ты пошла под своды своего, казавшегося каким-то черным пятном вдали, но ставшего теперь чем-то близким, дому. Ты шла и пела, несмотря на мрак, царивший вокруг и везде….
На столе лежало письмо. Только издали увидев его, ты поняла от кого оно, и бросилась скорее читать. Разрывая в клочья конверт, ты дрожала от нетерпения ( как же долго он не писал! ), но вытащив единственный листик, даже скорее клочок, бумаги, испещренный такими знакомыми буквами, ты заплакала…. Каждое слово врезалось в сердце острым клинком, разрезало его и рвало на куски…. Но почему? Как он может просить прощения за невосполнимую вечную рану и боль, боль, съедающую изнутри, как медленный яд, стекающий по жилам и убивающий, убивающий все то, что даровано было Всевышним Разумом….
На улице все еще шел дождь…. Каждая капля, падающая на землю, отдавалась во всем теле дрожью, пробегающей несколько раз….
«Нет спасенья в черной мгле, подступающей к горлу…. Бежать, бежать подальше от всего, бежать к той, кто меня спасет!» — думала ты, уже выбегая из дома.— «Бежать и не оглядываться!»
Вот дорога, ведущая к ней,…к спасению и множество голосов, выкрикивающих отовсюду, проникающих в твой мозг, а не в окружающую среду: «Постой! Не надо! Остановись! Обратной дороги нет!»
А тебе все равно, уже все равно…. Та видишь впереди море, поблескивающее от лучей заходящего солнца.
Неожиданно перед тобой возникает странная женщина в походном сером плаще. Она стоит и встречает тебя на краю неба и земли. Ее зеленые глаза смотрят с добротой и нежностью, черные волосы спадают на плечи, капюшон отбрасывает легкую тень на лицо. Она протягивает тебе руку, а ты подаешь ей свою, безмятежная улыбка озаряет ваши лица, ты знаешь, кто она, она знает, кто ты, ее ты ждала сегодня. Ее зовут….

Тишина зимнего парка резала уши. Эсанти перевернула очередную страницу дневника и улыбнувшись начала читать.

Закономерности.
Кто-то уходит, но кто-то должен остаться. Кто-то прав, а кто-то вечно обречён на ошибки. Кто-то счастлив, кто-то сгорает от ненависти к себе. Мир полон закономерностей. И хорошо, если ты доволен своей жизнью. Но если тебе взбредёт в голову хоть что-то поменять, всё может поменяться, и ты окажешься совершенно с другой стороны, и именно тебя распнут на кресте или сожгут на костре.
-И жили они долго и счастливо…
-Неа, не бывает чтоб и долго, и счастливо. Либо то, либо другое.
Книга со стуком захлопнулась и улетела проч.
-Ещё как бывает.
-Это сказка. В жизни всё не так,- возразил чуть хрипловатый голос.
-Ты мне не веришь?- переливчатый голосок звенел негодованием.
-А когда я тебе верил?
-Ну…
-Вот именно что.
-Но всё равно, возможно же счастье.
-Не в этом мире, мой милый.
-Что ещё за фамильярность? Видимо это всё-таки был не чай,- задумчиво протянул обладатель переливчатого голоса и потянулся, расправляя затёкшие плечи.
Его собеседник фыркнул и, прижав кулак ко рту, пытался прекратить смех.
-Нет, ну ты просто лапочка,- но, получив подзатыльник, обиженно прошипел.- Тебе-то откуда знать, что такое счастье? Всю жизнь видать цветочки собирал.
-У каждого своё счастье,- послышался ответ.
-Ей! Ты что, обиделся?
-Отстань. Тебе бы только пить и шататься непонятно где.
-У каждого своё счастье блондинчик, как ты говорил?
Ангел обескуражено хлопал огромными голубыми глазами, пытаясь осознать, с чего это его собеседник с ним согласился. А чёрт, сверкнув белоснежной улыбкой, потянулся за книгой.
-Таааак… Что там дальше-то?

Это всего лишь фрагмент, миниатюрка написанная в попытке не озвереть от вынужденного ничегонеделания. Возможно, когда нибудь будет продолжение... а возможно и нет...

Фрагмент из цикла "Приключения в неизвестности".

За узкими окнами древнего замка хлестал ливень. Тяжёлые ставни, скрытые сейчас за толстыми тяжёлыми шторами, мрачная, псевдоготическая атмосфера, создаваемая каменными стенами, и двумя большими бронзовыми канделябрами почти в мой рост, надёжно закреплённых специальными, вмурованными в стены кольцами.
Двое слуг только что принесли огромный поднос с едой, а следом за ними ещё двое втащили бочонок вина. Указав неповоротливым бездельникам на дверь, я, дождавшись пока они уйдут, встал, и подошёл к огромному зеркалу закреплённому на одной из стен.
Да уж, в гроб наверное, и то краше кладут. Лицо вытянувшееся, бледное как непонятно что, глаза ввалившиеся, вокруг тёмные круги. Красотища. И в довершение картины, мои чёрные волосы, которые доходят уже почти до лопаток, на добрых две трети разбавила седина.
А если прибавить к этому чёрную, с серебряной вышивкой по краям рубаху, такого же цвета штаны и сапоги, которые все вместе великолепно оттеняли мою бледную кожу, то получался этакий вампир, аля Граф Дракула или Лестат…
Стянув волосы в хвост, и перевязав его кожаным шнурком, я наполнил кружку вином из бочонка, и тихо матеря тот день, когда я влез непонятно в чьи разборки, и меня неизвестно как перенесло из родного Минска в эту псевдореальность средневекового фэнтези, приступил к обеду (или все-таки ужину?).
Перекусив, я уселся в кресло, и теперь, заливая в себя вино, оказавшееся отменнейшим, я уже не ругался, а пел для снятия стресса песни, естественно, что песни эти знал и понимал их смысл только я сам…
Стук в дверь выдернул меня из задумчивости, смешанной с распеванием песен и распитием вина. Подойдя к двери я, слегка качаясь от выпитого вина, сдвинул брус засова и открыв дверь, увидел графа Армана Лотарского, в чьём замке я в данный момент находился. Сам замок, если конечно можно так назвать построенный из гранитных блоков огромный особняк в готическом стиле, окружённый стеной, расположился на довольно большом утёсе возвышающемся метров на двести над берегом озера, прекрасно гармонирующего по мрачности с этим образцом архитектуры.
- Доброй ночи граф, сказал я, хватаясь за дверь чтобы не упасть.
- Как я погляжу Эйден, вы неплохо провели вечер в компании бочонка вина, давайте же поговорим утром, на свежую голову, сказал граф и неторопливо направился дальше по коридору. Я на пару секунд задумался, после чего решив, что Арман прав, и утром, на трезвую голову разговор пойдёт лучше, закрыл дверь, задвинул засов, дошёл до кровати и стянув сапоги упал и отрубился…

Вот начало моей фантастической повести, потом выложу продолжение, если понравится.

Последний из людей.
Он потерял все. В сердце пустота, все люди мертвы. Он последний. Последний из некогда великой расы. В душе жуткая тоска и грусть. Сердце все ещё бьющееся в его груди сжато ледяной рукой ужаса. Зачем он это делает? Почему? Ведь все мертвы, Мартин, Джейн, Мастер Ли(вспоминая его сердце человека сжалось ещё сильнее) и все остальные. Всех их забрали... но он не умрет трусом. Он умрет как герой, дорого отдаст свою жизнь. Сегодня он встретится с самим Императором. Он шел, черный плащ развивался за его спиной. Черные волосы ниспадали на лицо и на плечи. Голубые глаза смотрели вперед. Впереди была Цитадель. Оплот Клонов. Сегодня они покидают эту планету для завоевания дугих миров и оставят его совершенно одним. На целой планете. Куда не иди везде обломки напоминающие о битвах сопротивления с клонами. Хотя прошло уже несколько месяцев с окончания боев, трава все равно нигде не росла, а он видел живое существо, собаку, лишь раз. Цитадель нависала черной махиной, огромная, украшенная символами победителей. Клоны быстро сворачивались, несколько кораблей уже висели на орбите. Но Император ещ здесь, Кроу чувствовал это. Когда он подошел совсем близко и мог чувствовать запах ужаса исходящий от Цитадели, двое солдат клонов в тулупах и противогазах с винтовками наперевес перегородили ему дорогу.
"Руки вверх человек." - приказал один. Кроу хорошо знал этот голос, голос один на всех солдат-клонов. Он сотни раз слышал его. Кроу поднял руки. Солдат бросился срывать у него с пояса пистолеты, но что-то остановило его. Клоны замерли и опустили ружья. Кроу не удивился, что Император хочет видеть его лично и убить лично. Кроу прошел мимо клонов устремляясь к черным воротам Цитадели...

Вечер

Когда наступает вечер, мы все погружаемся в какую то магическую атмосферу. В ней, часть чувств притупляется, а другая часть наоборот просыпается в предвкушении того истинного момента, который обычно знаменует конец сегодняшнего дня и переход на следующий. Чаще всего этот переход плавный, словно течение реки и вот именно он называется вечер. В такие моменты хочется улыбаться концу рабочего дня, началу завтрашнего и предстоящему короткому мгновению отдыха между ними, которое зовётся сном. Но эта история как раз о вечере. Понятие вечер, становится особо приятным, когда вспоминается лето и его вечернее время, когда благоухает зелень парков, когда воздух похож на молоко, и когда держишь любимую за руку. В такие момента сердце готово выпрыгнуть из груди от радости, а душа поёт. Именно в такой вечер Макс и познакомился с Леной. Он увидел её сидящей на скамейке с сигаретой в руках и у него как раз не оказалось с собой зажигалки. Помедлив секунду он всё же согласился со своими мыслями и направился в её сторону. Как только до неё остался один метр, он остановился.
- Простите, я могу попросить у вас прикурить ? - слова уже плохо удавались Максу тогда, когда он увидел её красивое тело и изящные туфельки на не менее изящных ножках.
Она медленно повернула голову и с вызовом посмотрела на парня, который вдруг решился отвлечь её от каких то своих возвышенных мыслей. Лицо её было не менее красивым чем тело. Оно слово объединяло в себе те образы красивых девушек, которые он себе представлял.
- Конечно, если только ты не маньяк, - её переход на "ты" ознаменовал разрушение какого то социального барьера между ними. Она достала из сумочки зажигалку и протянула её Максу. Возможно так она уничтожала порог недоверия между ними, а возможно просто считала что парни должны прикуривать сами.
- Да нет, я не маньяк, конечно если ты не захочешь, чтобы я им стал, - тот самый переход на "ты" немного расслабил Макса и он стал чувствовать себя несколько более уверенно. Он взял у девушки зажигалку и прикурив, вернул её обратно.
- Нет, не хочу. Пока не хочу, - она улыбнулась пряча зажигалку обратно в сумочку.
- Меня зовут Максим, я могу присесть ? - спросил он.
- Конечно, садись Максим. Не курить же тебе стоя, - кивнула она, не обратив внимания на вопросительный смысл его слов о своём имени. Он присел рядом и некоторое время они просто сидели рядом на скамейке и смотрели прямо перед собой.
- Как тебя зовут ? - спросил он, когда ожидание уже заметно затянулось.
- Лена, - просто ответила она и так же просто взяла его за руку. Их взгляды встретились и он поцеловал её. Она не остранилась, лишь только после поцелуя с улыбкой смотрела ему в глаза. И он не мог прочесть этот взгляд, то ли изучающий, то ли насмешливый. В этот вечер они были вместе, как и в слудующий, как и во все остальные. Так прошло пол года, в воспоминания об этом вечере всё ещё были свежи в памяти. Пол года - интересный срок с точки зрения психологии, особенно если учесть, что большинство знакомств происходит летом и весной. То есть получается, что пара проводит вместе и осень и зиму, а зимнее время всегда считалось испытанием. Так случилось и у них. В один вечер их отношения буквально перевернулись с ног на голову.
Он зашёл к ней после работы, поднялся на второй этаж с букетом цветов. У него не было ключей от её квартиры, для этого было слишком рано. Макс стряхнул с пальто снежинки, которые успели упасть пока он шёл от машины до подъезда. Затем он снял перчатку с правой руки и позвонил. Некоторое время ничего не происходило, затем за дверь послышался её смех. Смех стал слышен четь чётче, а затем раздался совсем рядом с дверью. Глазка на ней не было.
- Сейчас, сейчас подождите. Это наверное подруга, она хочет помочь нам, - ответила она сначала мне, а потом кому то, кто оставался за дверью, у неё в квартире.
Она даже не подумала спрашивать кто там, а возможно просто не сомневалась, что эта соседка. Лена стояла передо мной на пороге, в прозрачном халатике, через которое я прекрасно мог разглядеть её красивое тело, которое так любил.
- Максим ? - удивлённо спросила она. - Ты разве не сказал, что позвонишь ?
- Я хотел сделать тебе сюрприз, любимая, - Максим протянул ей букет, и она взяла его.
- Ты не должен был... - она запнулась потому, что из комнаты за её спиной послышались пьяные мужские голоса. Лена на мгновение обернулась, а затем растерянно посмотрела ему в глаза. Впрочем этот взгляд не помешал ей дёрнуть дверь на себя. Но закрыться ей помешала нога Макса, которую он заблаговременно просунул в щель.
- Максим, всё нет так, - она попыталась успокоить его, когда он одним движением отодвинул её в сторону и шагнул вовнутрь. Дверь, из за которой были слышны голоса, была совсем рядом. Он резко открыл её и в нос ему ударил запах тел, такой бывает после интимных отношений мужчин с женщинами. Впрочем он был изрядно подправлен запахом спиртного. На диване сидели трое пьяных незнакомых мужчин. Они вскочили с дивана как только заметили его. Ещё там была одна голая женщина, видимо одна из Лениных подруг.
- А ты тот самый хахаль ? - расхохотался один из них указывая на нашу с Леной фотографию в рамке на столе.
- Рогатый как олень, - добавил второй и опрокинул в своё горло стакан водки.
- Закрой свой рот мразь, я даю вам две минуты, чтобы убраться отсюда, - голос не дрожал, злость мгновенно вытеснила все остальные чувства.
- А вот это ты зря сказал ! - крикнул третий и схватив нож со стола бросился на Макса.
Отработанные рефлексы сработали на славу, Макс чуть повернул вверх руку с ножом и блестящее лезвие с мягким чмоканьем вошло в шею нападавшему. Ещё одно движение и пальто сброшено на пол. Теперь, когда руки свободны он бросился в атаку. Серия ударов руками и характерный хруст шеи добавили второго неудачника к первому. Последний жалобно пискнул в тот момент, когда кулак Макса вогнал сломанную кость носа ему в мозг. Затем он резко развернулся на месте и выхватив их кобуры пистолет с глушителем и выстрелил в голову подруге. Чувство, что за ним наблюдают заставило его обернуться. Она стояла на пороге и по щекам её текли слёзы, впрочем в следующее мгновение она отошла от шока и поняла, что произошло. Открыв рот она собралась крикнуть, но не успела.
- Я любил тебя, - слова сорвались с его губ в тот момент, когда он дожимал курок пистолета. Пуля вошла точно между её красивых глаз. Мгновение и её тело грузно осело на пол. Он засунул пистолет обратно в кобуру и взял фотографию со стола. Разбив стекло он вытащил лист фотобумаги и забрал его с собой. Затем поднял с пола пальто и придирчиво осмотрел его. Перчатки всё ещё были в кармане и он одел их. Пройдя на кухню и включил микроволновую печь на нагревание, предварительно засунув вовнутрь бутылку с водкой. Конечно этого было мало и он вырвал газовый шланг из плиты, брезгливо отвернувшись от потока газа. Оставив шланг болтаться, он прошёл в гостинную и оторвав кусок ткани от её халата, поджёг его и бросив тлеть вышел из квартиры. Стальная дверь отгородила его от её изувеченного пулей лица. Он спустился вниз и сел в машину. Двигатель завёлся с пол оборота, но он этого не заметил. Выехав со двора он повернул на главную улицу и услышал громкий грохот взрыва.
Вот и всё...
Его больше ничего не интересовало, он просто пытался забыть тот вечер. Вечер, когда он нарушил свои правила и проиграл.

Сообщение отредактировал Леонардо да Винчи - 27-01-2006, 13:09

Эсанти отрешённо сидела на скамеечке, зажигая спичку за спичкой, и наблюдала за маленьким огоньком, что съедал тонкую палочку.

МОЙ СОН.
«Любимый, раз ты читаешь это письмо, значит, моё сердце уже не бьётся, значит, меня больше нет, в живых.
Сегодня ты сказал всё, что думаешь. Что я ничтожество.
После всего этого мне незачем жить.
Знаешь, я всё это время считала, что мы смогли преодолеть прошлое, и ты сможешь забыть нашу ненависть. Но ты не забыл. Ты копил её всё это время внутри. Странно, но твои друзья были правы. Я не подхожу тебе. Лучше б ты выбрал умницу Катрин, а я…
Если ты, в самом деле, считаешь меня такой отвратительной, мерзкой дрянью, значит, любви между нами больше нет или её вообще не было. Хотя я уже не знаю. Но ведь ты говорил, что любишь меня, что, хочешь прожить со мной жизнь... Как же это возможно, ведь в глубине души ты презираешь и ненавидишь меня. Мне казалось, что я нашла счастье, что ты именно тот человек, с которым мне будет не страшно смотреть в будущее, но у нас его просто быть не могло. Я не смогла доказать тебе, что любовь возможна, что я её заслуживаю, а может нет, а может ты прав и мне стоило умереть ещё тогда, когда ты ненавидел меня.
Я не умею жить без тебя, да и не хочу,… а зачем?
Да уж, я даже не могу выпить эти чёртовы таблетки, что бы уснуть навсегда и продолжать смотреть тот сон, где ты меня по-прежнему любишь, где у меня есть шанс остаться с тобой навсегда.
Сейчас ты прейдешь с работы, соберешь вещи, поедешь к своим друзьям, и вы будете сидеть около камина, пить виски и обсуждать глупую Таэли. Очень глупую…
А я… я останусь тут, на нашей с тобой кровати, свернувшись комочком. Я никогда больше не увижу тебя, не услышу твоего смеха и чистого голоса. Я так устала.
А сейчас прости, мне нужно вернуться в мой сон!
Только во сне ты любишь меня. Значит, я буду спать вечно.
Вечно твоя, Таэли»
Раин опустился на пол, сжав в кулаке злополучный листок бумаги. Ну, зачем он в порыве злости вспомнил старые обиды, зачем не позвонил сразу, а ждал вечера. Когда сможет прийти домой с букетом цветов, обнять свою малышку и долго умолять о прощении.
Раин встал и вышел за дверь.
-Только во сне ты любишь меня, значит, я буду спать вечно!- шептал голос любимой. Стон, полный отчаянья и боли, разрушил тишину ночи.
четверг, 26 января 2006 г.

Этот рассказ я написала, как домашнее задание по журналистике на тему " Премия 2006 года и человек, которому бы Вы ее присвоили".
Выложу небольшое начало, а снизу весь рассказ, который совсем коротенький.

"Проклятый мюзикл".
Скромный коттедж, ничем не отличающийся от расположенных на этой же улице загородных домов, таил в себе одно загадочное помещение. Хозяин коттеджа редко нарушал мрачную, привычную тишину, царившую в этой комнате; а если и входил туда, то пользовался не ярким светом, а тусклым, исходившем от пламени свечи, словно боялся убить им таинственность и уединенность странного места.
За стеной послышались нетвердые, шаркающие шаги, тяжелая дверь со скрипом отворилась, и в проеме появился мужчина. На первый взгляд он был очень стар: седая голова, морщины, опущенные плечи, потускневший взгляд. Все указывало на то, что вошедший человек повидал в жизни многое…
Это был один из дней осени, что вместе с противным серым дождем, который, казалось, никогда не закончится, принес воспоминания, терзавшие душу мужчины уже многие годы. Повинуясь внезапным нахлынувшим чувствам, хозяин коттеджа, в который раз оказался в полупустом, запущенном помещении.
Посреди мрачной комнаты стоял продолговатый стеклянный стол, в центре которого красовался предмет причудливой формы. Это была ваза, настолько хрупкая, что даже не верилось, что она была создана руками человека. Ваза казалась сплетенной из тонкой, хрустальной паутины; тысячи узоров, идущие от ножки сосуда к горлышку напоминали собой изморозь, оставленную на стеклах в сильный мороз.

Сообщение отредактировал Anhenes Asel - 3-02-2006, 14:32

Присоединённые файлы
 ________________.doc ( 38кб ) Кол-во скачиваний: 18

Ты пришёл…
Ты пришёл…
Ты вновь вернулся просить прощения.
Смешно.
Почему ты так уверен, что прошу?
Наверное, привык видеть в моих глазах, что я ждала, ждала твоего возвращения, поэтому ты пришёл сейчас, надеясь, что мои глаза не изменились.
А я не знала, что делать.
Ведь ты предал меня.
Как ты думаешь, я простила?
Нет!
А прошу когда-нибудь?
Нет! Ни за что! Никогда! Предатель…
Теперь пришла твоя очередь опустить глаза и слушать, то что накипело в моём сердце. Ты стоишь, нервно сжав, побелевшие от напряжения, пальцы. Теперь ты должен слушать, как я ухожу.
Ну что ты молчишь? Нечего сказать?
А раньше ты мог долго говорить. А теперь молчи и слушай, как разбивается твоё сердце, точно так же, как ты разбил когда-то моё.
Надеюсь, тебе больно!
Зачем ты вернулся?
Ведь говорил, что уходишь навсегда, а сейчас стоишь и ждёшь.
Чего ты ждёшь? Хоть кивни, если я окажусь права.
Прощения?
Любви?
Хотя бы надежды?
Ах, вот оно что!
Ну, что ж.
Говори.
Молчишь?
Твоё дело.
Да, садись уже, рассказывай, что да как.
Женился? А когда?
Ну, что ж, поздравляю, но зачем ты тогда ко мне пришёл?
Бедная…
За что ты так с ней? Вообще не понимаю, как она не тебя клюнула? А я? Что я?
Я глупая была. А она же умная.
Знаешь, а я думала, много думала. О тебе, о нас, хотя какое там… нас ведь больше нет. Но я всё равно думала. За что ты так со мной? Ну, понимаю, не красавица, но это же не повод, всё вот так, ради какой-то. Господи, ты ведь даже не знал её толком. А я. Я всегда могла бы быть рядом и любить, как никто не любил. Она ведь не выдержит и уйдёт… уж поверь мне. А я бы выдержала, но разве это сейчас чего-то стоит. Просто слова.
Тебе пора уходить!
Вижу, что не хочешь. Глаза у тебя всё те же, добрые, но я их ненавижу.
Знаешь, а вот я знала, что ты прейдешь рано или поздно, и даже речь приготовила, но ты даже этот план испортить смог и пришёл слишком поздно.
А сейчас уходи.
И не смей возвращаться!
Ты ведь вернулся просить прощения?
Уходи.
У мёртвых прощения получить невозможно.
Мёртвые не умеют говорить, они только помнят. А раз помнят, то не могут простить.
Хм… цветы…
Ну, что ж, спасибо.
А теперь уходи.
воскресенье, 29 января 2006 г.

В самом центре парка начинал сгущатся магический сиреневый туман... Что-что, а эффектно появлятся Тэриэл умел и любил... как всегда с распущеными волосами... в чернов фраке со стоячим воротником и неизменной синей накидке расшитой серебром на плечах...

- Это один из многих моих рассказов.... но почему-то он трогает душу сильнее остальных... - произнес он спокойным и немного печальным голосом и начал свой рассказ...


“17”

Ему было 17…
С волосами цвета вороньего крыла, с бездонными глазами цвета безмятежного синего неба…
Он стоял на крыше своего дома где-то на окраине родного города…
Теплая летняя ночь. Легкий ветерок трепетал в кронах деревьев, наполняя ночную тишину легким шелестом листвы…
Его волосы, поддаваясь порывам ветра, казались живыми. Яркая полная луна освещала его безмятежно печальное лицо…
Он опять стоял здесь и думал о Ней
«Сколько прошло… месяц, год? Неужели всего неделя прошла с того момента, как она тебя бросила? Бросила, хоть и любила. По настоящему любила тебя…»
Внизу проехала машина…
«Кажется серебристая «девятка», как у её брата» - как-то отстраненно подумал он и посмотрел на свой медальон, что она ему подарила не так давно… Металлическая половинка сердечка жадно ловила ласковый свет луны и казалась светящейся…
«Луна сегодня особенно прекрасна…» подумал он глядя по сторонам…
«Один… Опять один…. Что же это за злая судьба разлучила нас… ведь больше всего на свете я хочу быть с тобой…»
Он сбросил свою куртку, вдруг ставшую такой неуютной, и остался в черной шелковой рубашке… Лунные блики оставляли на ней серебряные линии…
-Один…- сказал он одними губами.
Ночной ветерок все так же трепал его волосы…
Луна манила его своей мистической красотой.
«Иди ко мне» - говорила она – « Ты ведь этого хочешь???»
Всегда такая спокойная, безмятежная…
«Да» - подумал Он – «Ведь выхода нет, чудес не бывает и Она не поднимется к тебе сюда, на крышу, не будет с тобой, как тем вечером… Надежда это самообман…»
Он сделал шаг по направлению к краю…
«Любви нет, ничего нет… неверно… ложь… всё ложь…»
Еще шаг…
«Люблю…только тебя люблю… все отдам тебе… даже жизнь…»
Ещё шаг…
Внизу раздался визг тормозов… Приглушенные взволнованные голоса… Хлопок входной двери…
Ещё шаг…
Стоя на краю он повернулся к смотровому окну на чердаке, который служил выходом на крышу…Кто-то спешно пробирался по чердаку…вот уже открывается окно…
«Это Она… только она знает, где меня можно найти» - мысленно воскликнул он
Действительно, на крышу выскочила девушка и от её красоты у парня защемило в груди…Она действительно была красива… Огненно рыжие волосы струились водопадом по её плечам… А яркие зелёные глаза напоминали о весенней зелени…
Она смотрела на него…
Он снова утопал в её глазах….
Он увидел в её глазах мольбу…
«Нет» - сказал он глазами – « я должен уйти, здесь не место для меня…»
- Почему? – тихо прошептала она.
- Потому, что я до сих пор люблю тебя, солнце…- так же тихо прошептал он.
Взглянув на неё в последний раз, он закрыл глаза, чтобы лучше отпечатать её образ в своем сердце и раскинув руки в стороны качнулся назад и стремительно полетел к земле…
«будь счастлива» - успел подумать он…

Он не слышал удара о землю, не слышал сирену «скорой», что везла его в больницу…

Когда он открыл глаза, то за окном стояла поздняя осень…Он лежал в палате районной больницы…

Дверь в палату тихонько приоткрылась и в неё скользнула Она…
Она смотрела на него и улыбалась, а по щекам её текли слёзы….
Она присела на край больничной койки, взяла его руку в свои… Он ощутил прикосновение металла к своей руке… на ощупь он догадался, что это был его медальон

- Я берегла его… - сказала она, сквозь слезы она подняла руки и надела ему на шею его половинку сердечка. – Не оставляй меня, никогда не оставляй меня….

- Не оставлю, никогда… Обещаю… - Сказал он чуть дрогнувшим голосом… он увидел у неё на шее вторую половинку сердца…

Она разрыдалась и прижалась к нему….
Она верила в любовь…
Ей было 17
...

Пятница 10. 02. 2006
4:04 - 10:32

Сообщение отредактировал Тэриэл - 11-02-2006, 18:15

Эсанти поправила серебристое одеяние. ветер нашёптывал очередную историю из чьей-то жизни, может быть из её...

Другой мир.
Кто-то сказал, что умирать страшно. Нет, что вы, ещё страшнее жить. Наверное, поэтому многие выбирают именно смерть. Ведь проще вскрыть себе вены острым лезвием, чем справиться с невозможностью этого мира.
Маери была одной из многих, обычным «синим чулком». Ничем не примечательная девушка с заурядной внешностью и поведением. Но у каждого человека есть обязательно какая-то отличительная черта, так уж в мире повелось. А у Маери, казалось, не было даже этого. Но она умела писать. Хотя, разве умела? Просто изливала все переживания на белые листы, бумага ведь всё стерпит. И девушка писала, раз, за разом вспоминая всё новые моменты, давая имена всё новым героям.
Но как трудно оставаться в реальном мире, когда есть рядом другой, более совершенный, более подходящий такой девушке. И однажды она ушла в него и не вернулась.
Казалось, кто бы мог сожалеть об этом. Да никто. Слишком уж незначительная утрата, хоть это и утратой-то не назвать, так как когда уходит человек, всегда находится хоть кто-то, кто оплачет, а с Маери всё по-другому.
Никто не заметил тишины в комнате, опустевшей школьной парты. Даже родители забыли имя той, что жила тихо жила на чердаке, не проявляя никакого интереса к жизни, что окружала её.
Говорят, если человек находит себя, то ему больше ненужно ничего в этом мире. Маери нашла. Но что-то найдя, нужно что-то потерять. А что потеряла она? Связь с внешним миром? Любовь и уважение друзей?
Нет.
Никто не замечал пухленькую девочку на последней парте, никто не провожал до дома, никто не встречал, спрашивая об уроках. У неё была лишь печатная машинка, стопка чистых листов и свой мир, в котором всё так, как должно быть, где люди не разучились любить не за красоту внешности, а за прекрасную душу, где есть, о чём мечтать.
понедельник, 30 января 2006 г.

Дню Всех Влюбленных посвящается... не все так как кажется... статья - записка...

« 14 февраля и его последствия »

М-м-да… День Святого Валентина… Прошел… и слава Богу. А то все время в этот день то подарочки, то сувенирчики, признания в любви и ещё черт знает что… и все в том же духе…
И каждый год одно и тоже…
Все стремятся натянуть на себя маску дружелюбия и всеобщей любви…
Черт, как же болит голова…
А вот вчера было так весело…
Где мой «Аспирин»??? Ага, вот ты где…
Черт…
А как все красиво начиналось…
Романтическая обстановка, свечи, бутылка вина… Потом другая… Так… Стоп. Не буду я описывать то, что происходило потом, (Я же не порнографию пишу, в самом деле) но сейчас я даже встать не могу без боли во всем теле и в голове особенно…
Кое-как встаю и иду делать себе и ей кофе…
Как не странно, но нужно идти на работу. Не хочется этого делать, ни иначе нельзя, ведь это мой кусок хлеба, с маслом и повидлом… Если ещё и сегодня я не появлюсь, то у меня этот кусок хлеба вырвут из рук, не дав даже надкусить…
Одеваюсь и выхожу на улицу… Погода премерзкая. Потеплее укутываюсь в пальто и тихо матерясь, иду на остановку ждать автобус… Машина в ремонте, поэтому приходится трястись в общественном транспорте…
Полчаса толкотни и раздраженных голосов, которые слышны даже сквозь наушники плеера с кассетой «Арии», и Я в редакции…
Что характерно, все мои коллеги такие же помятые как и я. Даже стажер Сашка, который не пьёт в принципе, сейчас сидит напротив своей наставницы Ольги (Кстати Ольга и Сашка ровесники) и старается не дышать на неё перегаром…
Между прочим Ольга тоже выглядит не лучше чем Он, но что – то не то в их взглядах, особенно когда они смотрят друг на друга… ой не то…
Мимо меня проходит наш начальник Сергей Петрович, в принципе человек солидный и немолодой, но похоже и для него эта ночь не прошла зазря…
Лицо опухшее, в руке бутылочка минералки…
Остановился, хлебнул минералки и тихо так мне на ухо сказал:
«Хех… Влюбилась наша молодежь…»
Я в полном недоумении смотрю то на Ольгу с Сашкой, то на Сергея Петровича.
Начальник снова хмыкнул, приложившись к бутылочке со спасительной влагой, покосился на меня и добавил:
« Они здесь всю ночь были вдвоем… работы говорят много, а оба свободные молодые люди…эх… молодость… Не удивлюсь если через месяцок – другой мы на свадьбе гулять будем…»
Хмыкнув ещё раз и покачав головой он развернулся и направился к себе в кабинет.
Обсалютно выпав в осадок, собрал последние капли ускользающих от меня мыслей и направился к своему столу.
Смотрю что нужно сделать…
Ага… так… написать статью, причем по поводу 14 февраля, обязательно светлую, добрую и романтическую (Нет… это уже чересчур)
Но ничего не поделаешь…. Придется писать… Это моя работа….


P.S. А Ольга и Сашка поженились и до сих пор вместе… Счастливчики… Работают все там же… рядом со мной… за соседним столом…

Вообще-то я на Прикле уже как бы не живу, но по поводу прошедшего праздника появлюсь. Кажется, никаких конкурсов к Дню Св. Валентина на этот раз не было, но рассказ я все-таки написала)
Правда, длинненький вышел (10 стр.), ну да ладно. Надеюсь, кому-нибудь понравится)

Старая Сказка о Главном

Боль.
Когда она ушла, мир Тиля разбился на тысячи осколков. Нет, не на блестящие хрустальные части, а на кусочки тьмы. Мари всегда, одним своим видом умела разогнать все печали. В ней светилось маленькое солнце. Поэтому они и расстались.
Глупо? Нет, совсем нет.
У неё было большое и доброе сердце, но свою доброту девушка дарила всем подряд, кто бы не попросил помощи. А Тиль не умел и не хотел делиться, только не ею. И однажды они расстались. Она сама ушла, что бы её не держал ревнивый возлюбленный и не мешал помогать нуждающим.
И пришла пустота, нет, не боль. Тут почему-то не было боли. Лишь странная обречённость и неверие, что всё вот так закончилось, что 5 месяцев их счастливой жизни вылетели в трубу. 5 месяцев – это много или мало? Для него – это очень много, а для неё… самое страшное было услышать, что она не любила, что он ей понравился как человек. И когда Тиль признался ей в любви, пожалела и ответила взаимностью. А все эти месяцы, она пыталась полюбить его, но не смогла.
Когда она это написала ему, (нет, не сказала лично, а послала электронное письмо) до его дня рождения осталось каких-то 6 дней или даже меньше. Разве сейчас это имело значение? Ха!
Тиль строил планы, а тут такое и всё, пустота.
Очень страшно потеряться в своём собственном отчаянье, но тут появилась она. Просто возникла из неоткуда. Ей тоже было плохо, в её душе так же жила пустота. Наверное, их встреча была предопределена свыше, но… ей не нужна была его любовь, ей нужна была боль, что бы заглушить чувство одиночества. И он принял игру. Но единственное чего Тиль не мог учесть, так это чувств, возникших к этой непонятной особе.
-Что между нами?- часто спрашивала она.
-Боль и страсть!- в тон ей, отвечал он севшим голосом.
Она грустно вздыхала и уходила, что бы с закатом вновь постучаться в эго дверь. Тиль её любил, но скажи он об этом, она бы пропала. А так она приходила. И будет приходить. Ведь между ними любовь, но они перепутали её с болью и так им проще верить…
четверг, 2 февраля 2006 г.

Война… Война – хреновая штука.

Был субботник. Мы трое тогда драили коридор перед бомбоубежищем, который хитрые студенты использовали как курилку – в остальных местах система пожаротушения мешалась… Когда заорала сирена, мы не раздумывая кинулись в открывшийся люк – не от большой дисциплинированности, а от любопытства скорее – что же там внутри?
За 45 секунд, которые стоит открытой дверь после объявления бомбардировки никто больше не успел добежать до люка и равнодушная гидравлика запахнула двери… Три следующих часа мы ехидно посмеивались над «недисциплинированными» однокурсниками, проигнорировавшими учебную тревогу…
Потом Шурик почти сутки прослушивал все радиочастоты подряд. Два часа играл в эфире одинокий аккордеон сквозь дребезжащие динамики… Или это был плохой микрофон с той стороны? Теперь уже не важно, он молчит.
Потом дня три не помню. Следом мы прикончили весь запас спирта из аптечки – ничего не помогало против пустоты в душе, даже боль… Шурика откачали с трудом, этот дурак даже вены не смог порезать толком – руки тряслись.
Следующий месяц как в бреду – растительное существование: Анька готовила круглые сутки что-то вычурное из тушёнки и сублимированных макарон, непрестанно что-то напевая, Шурик собрал «барабанную установку» из посуды и книг и непрестанно барабанил какой-то марш в микрофон радиоузла, я читал книги, стараясь забить голову…
Небольшой ликбез: убежища для научных работников имеет право открыть только старший офицер охраны или директор института, иначе она открывается автоматикой спустя немалый срок – достаточный для падения уровня радиации снаружи.
Поскольку компьютер для всех троих – студентов первого курса танкостроительного факультета – был загадкой природы тогда, о взломе защиты автоматики речь и не шла. Оставалось только гадать, какой уровень радиации считается достаточно малым , и однажды утром я заметил, что Гейгера разбит вдребезги табуреткой, валяющейся рядом со спящим Шуриком.
Потом я наткнулся в учебнике по радиохимии на сноску со сроком полураспада урана 235 и понял, почему склад пищи такого размера при наличии в убежище всего двух десятков спальных мест… Тут же порвал проклятую книжку на самолётики и принялся за дело – отобрал у Аньки ключ от кухни и приказал экономить продукты – для путешествия к людям после выхода на поверхность. Уломал Шурика, круглого отличника в отличие от меня - троечника разобраться в фильтре для воды и кашеварке (хитрая такая штука, которая перерабатывает сухую сублимированную основу, разбавленную такими же витаминами и живым белком – хоть тушёнкой, хоть орехами, хоть кровью – в пресную, но питательную кашу).
Слушаться стали сразу – зря я что ли был капитаном команды по дзюдо? Я старался их приободрить – учились ставить палатки, собирать рюкзак – для путешествия после того как люк откроется… Ставили сценки, играли в шарады, придумывали кроссворды, Анька сочинять стихи начала – в память о каждом погибшем, набралась немалая стопка – и очень активно, Шурик смастерил из деталей со склада синтезатор, начал музыку сочинять… По праздникам ели не кашу, а тушёнку с макаронами, наряжали вешалку самодельными игрушками.
А я всё отчаянно искал выхода… Ночи напролёт – если верить часам при входе в книгохранилище – читал книги по биологии, статьи по генетике… Начал понимать, втянулся… И, спустя почти пять лет, очередная соломинка не сломалась в огрубевших от работы в мастерской пальцах. В сноске на краю страницы старого номера «Науки и жизни» обнаружилась такая фраза:
«Если ситуация опасна для вида – рождается больше самцов, ибо они являются элементом творческого поиска эволюции, ключом к решению. Если же ситуация катастрофическая – самцы почти не рождаются, ибо природа переходит в глухую оборону, а именно самки являются закрепляющим элементом уже найденных удачных путей развития».
Почти год я всеми правдами и неправдами пытался свести Аню с Сашей. Однако она всё твердила ему в ответ, что любовь на пепелище отвратительна, а он стеснялся даже чихать за общим столом… Тогда я начал потихоньку обрабатывать его всеми найденными всё в той же библиотеке психологическими методами (по чуть-чуть, понемногу).
В одну ночь удалось таки сделать ключ, открывший арсенальную комнату. В то же утро объявил в честь Дня Всех Влюблённых особый обед, обернул совместную готовку настоящим балаганом и праздником, тайно подсыпав в тарелку Аньки ударную дозу купленного тогда, семь лет назад, перед субботником, для первого вечера с… больно вспоминать её имя, шпанской мушки.
Когда все разомлели от разведённого спирта и обильной еды, я сказал, что приготовил подарки и позвал Аню первой в соседнюю комнату, где вручил ей сшитое из флага платье (ох и исколол же я пальцы чёртовой иглой!). Она глупо улыбалась – видно было, что сама не понимает, что это с ней творится и борется с непонятным состоянием.
Вторым позвал Саню. Увидев наставленный на него ствол автомата он поперхнулся, но ничего не сказал. Я вкратце рассказал ему, что он должен сделать и что будет, если нет. Он не сказал ни слова. Пацифист. Молча пошёл в спортзал, где Анька крутилась перед зеркалом…
Потом она плакала, говорила, что уже делала аборт, ещё когда жила на родине, будучи старшеклассницей Киевской средней школы №1369 с Математическим Уклоном, потому что у неё узкие бёдра и она сильно рискует жизнью рожая. Кроме того, оказался… не тот день…
Я держал их в жилом отсеке, кормя и снабжая всем необходимым. Сам за это время без душа и нормальной постели превратился почти в чудовище – страшно оброс и начал изрядно попахивать. Всё это время сидел над пособием для акушеров…
Кесарево сечение – кровавая процедура. Она умерла от болевого шока, но её двойняшки оказались весьма крепкими малышами, почти под четыре кило каждый. Дочь и сын. Будущее человечества. Я и не смел надеяться на такую удачу!
Однако Александр отказывался что бы то ни было понимать, пытался сломать вентили крематория, потом почти месяц даже не смотрел на меня, не занимался детьми. Я же наоборот, холил и лелеял последнюю надежду Рода Людского. Не забывая заботиться о себе. Ведь у её детей должны быть здоровые гены, поэтому я и выбрал Сашу первым отцом – он слабее меня физически и не смог бы дать потомства, приспособленного к одичавшему, не интеллектуальному миру снаружи люка… Кроме того, кровосмешение надо максимально оттянуть, хотя бы на это одно поколение…
Да, я часто оправдывался перед Александром, хотя тот орал, что оправдываться, держа жертву на постоянном прицеле ещё чудовищнее того, что я сотворил. Я увещевал его, умолял, успокаивал, однако он не желал слушать. Отчасти я его понимал, но… долг не позволял дать ему хоть шанс нанести мне или детям вред.
И однажды утром за завтраком он впал в истерику, заявил, что не желает больше пить собственную отфильтрованную мочу и жрать кашу из своей же крови, выбежал в коридор, заперся в туалете, а когда я выломал дверь, он уже не дёргался, тихо покачиваясь на собственных подтяжках…
Я плакал над его телом, погружающимся в Кашеварку, но успокоился, смотря как дети пьют тёплое сублимированное молоко, засыпают в своих колыбелях, произносят первые слова… Потом сжёг все книги о войне, сломал автоматы, оставив только винтовки – орудия охоты, но не убийства, составил программы обучения сел на диету и стал заниматься йогой, чтобы экономить на продуктах…

По мотивам одной компьютерной игры. Написано без единого взгляда в официальный бэк игры, сыро и грязно, как мысли солдата...

Десант.


«И новый, новый мир станет нашим домом…» - капеллан закрыл книгу, - Вопросы?
- Отец, как много времени прошло с тех пор, как люди покинули Терру?
- Эту дату точно никто не может назвать. Архивы сгорели вместе с флагманским звездолётом. Однако вы можете быть уверены, мы вернёмся в наш дом, ибо таково Слово Императора.
- Да, отец.
- А теперь приготовьтесь к десантированию.
Астропехотинцы прижали кулаки к груди, прощаясь со своим звездолётом и капелланом. Капеллан перекрестил их на прощание. Весь взвод занял свои позиции в десантной капсуле.
Короткая перегрузка, жёсткое приземление. Удар непременно сломал бы хребты всем, кто находился в капсуле, если бы не Священный Амортизатор. Одна из главных составляющих Культа Машин, жрецом которого я, лейтенант-инженер Сокол являюсь всю свою сознательную жизнь.
Тут стоит заметить, что жизнь эта длится уже восемнадцать лет, с момента моего рождения в инкубаторе на планете Сирена и присадке мне чипа Памяти Предков. После этого были долгие десять лет обучения инженерному делу, три года боевой подготовки (из моей группы выжили только трое, но тридцать процентов – это высокий показатель), а затем та заварушка на Сирене, когда обнаружилось что половина Стражников уже заражены безумием Хаоса. Тогда я получил три внеочередных звания за то, что успел перепрограммировать Осквернитель хаотиков. И вот, наконец, служба на Левиафане – крупнейшем ударном авианосце Империи. И первое моё серьёзное задание.
Капсула с громовым хлопком отстрелила крышки люков и выпустила облако пара, разогретого до трёх сотен градусов, превратив площадку тридцати метров диаметром в безжизненную проплешину. Закованные в экзоскелеты и вооружённые тяжёлыми пулемётами две дюжины пехотинцев посыпались наружу, распределились по площади заранее отработанным маневром и установили свои смертельные станки на треноги. Нет ничего более завораживающего, чем деловитая суета Солдатов Империи за работой…
Я вышел следом за последним пехотинцем и, преисполненный гордости и осознания величия и правоты своего дела, вонзил жезл со знаменем моего Легиона в терминал мельницы.
- Слава Империи! Слава Имперским Кулакам! – возвестил я под жужжание запускаемых механизмов мельницы.
- Слава! – отозвались пехотинцы и грохнули стальными кулаками по нагрудникам своей механической брони.

Подготовка.

В следующие два часа я запустил трёх Оруженосцев, собрав их из останков тел рабов Хаоса, работавших на захваченной нами мельнице. Это были здоровые, крепкие люди и зараза не успела проникнуть в них глубоко, поэтому они работали очень хорошо. Казармы-монастырь были возведены этими совершенными работниками за четверть часа, а затем в столь же короткое время развернут завод. Я повернул тумблеры и Машина Войны закрутила свои Священные Шестерни.
Оруженосцы загружали части человеческих тел в недра завода, медленно погибая от излучения радиоактивного сердца Машины, а из её Лона с другой стороны выходили Ангельские Броненосцы – такие же симбиоты живой материи и стали, как и безмолвные мои работники, но гораздо более смертносные и наделённые памятью павших солдат Империи благодаря Священным чипам памяти…
Атака.

Броне-ангелы крошили заражённых людей словно песочные скульптуры своими огромными пулемётами, разрывали их на части бензопилами манипуляторов и рушили укрепления своими мощными корпусами. Женщины, дети, старики – не имеет значения. Те, кто заражён безумием, не имеют пути обратно. Все они вооружены, все готовы умереть и все умрут. Во имя своих тёмных богов, одержимые мелкими бесами. Погибнут от рук славных воинов Империи.
В этом локальном аду, бывшем некогда одним из курортов Империи, в самом его центре я, в окружении своих пехотинцев, стою на возвышении, сложенном из обломков кинотеатра, держа в руках знамя своего легиона: Стальной кулак на жёлтом поле. Жёлтом, как грязно-песочные экзоскелеты моих воинов, как броня моих боевых ангелов, как закатное небо моей родной Сирены, уничтоженной отступавшими войсками Империи, стёртой в пыль вместе со всеми, кто остался на ней, дабы они не попали в сети Хаоса.
Наконец, последний адепт Хаоса распят на стене бывшей городской ратуши, пригвождённый к ней сержантом моего взвода. Настало время найти главный рассадник заразы: Храм Хаоса, скрытый где-то в недрах подземки. Ангельские броненосцы не пройдут туда. Теперь время зарабатывать славу для ещё живых воинов, и если они покажут себя достойными воинами Императора, после смерти им дадут второй шанс, второе воплощение в ангельском броненосце.
Мы спустились по разбитым гранитным ступеням на платформу метро. Пусто, как в склепе. И темно. Только знамя пылает Священным Огнём. Пехотинцы включили мощные прожекторы на своих комбинезонах и, выкрикивая сова Молитвы, ринулись в единственный не заваленный проход, сминая уцелевшие шпалы стальными ботами. Послышались первые выстрелы, грохот взрывов гранат…
Я остался один - моя миссия важнее, чем их - Закрепил знамя за спиной, в специальном штативе, обнажил электро-меч, извлёк из кобуры плазменный пистолет – оружие жрецов Культа Машин. Напомнил себе: «Открытый разум – словно крепость, врата которой открытии и не охраняются.» Теперь я готов.
Один выстрел и в стене, казавшейся монолитной, зияет огромная дыра. Пыль осаживается быстро в тяжёлом удушье подземелья, и вот уже виден алтарь, к которому прикован Магистр города, приготовленный к жертвоприношению. Пятеро пехотинцев Хаоса в своих рогатых шлемах становятся передо мной плечом к плечу и открывают огонь… Куда им до скорости Священной Брони лейтенант-инженера. Одного за другим я рублю их со всей силой моих стальных мышц, действуя со скоростью мысли (моя броня подсоединена прямо к спинному мозгу). Они смеются, умирая. Смеются безумны но счастливым смехом хаотиков, отправляющихся прямо в ад. Последнего я насаживаю животом на меч и срываю его шлем. Это девушка красивая блондинка, уроженка Нового Бирмингема, планеты, сплошь населённой потомками жителей северных стран Терры.
Она смотрит на меня чистыми голубыми глазами, полными кровавого безумия, даже не пытаясь больше драться: поздно, одно моё движение и она развалится пополам.
- Отправь меня в ад поскорее, цепноё пёс Императора Лжи. Вслед за моими братьями, - хрипит она улыбаясь и приподнимая бровь.
- Только поцелуй на прощание, - шипит она, хватается рукой за рукоять моего меча и всем телом подаётся вперёд, загоняя клинок глубже в свои внутренности, тянется к моему лицу, стараясь хотя бы откусить мне губу напоследок. Но утыкается лицом в ствол плазменного пистолета.
Я нажал на курок и её голова превратилась в пепел, не проступило ни единой капли крови. На месте шеи остался страшный ожог. Поцелуй хаотика – верная дорога в ад. Движение меча, и её рассечённый пополам труп лежит на полу. Теперь между мной и алтарём – жрец Хаоса. Седовласый парень лет пятнадцати. Он бросается на меня, размахивая ритуальным клинком…
Пока он делает одно движение, я успеваю сделать три: убираю пистолет в кобуру, меч в ножны, хватаю его за горло стальным кулаком экзоскелета. Жрец повисает в воздухе, яростно извиваясь, зубами впивается в металлические пальцы костюма.
- Именем Императора, изыди! – в его лоб втыкается серебряный кол со страницей Книги на нём. Хаотик кричит, плачет, не смеется: он знает, что теперь попадёт в рай и его ждёт вечность в благостном месте, без смерти, насилия, разврата…

Бой окончился. Умерло три десятка пехотинцев Хаоса и семь раз по три моих братьев. Хороший бой, выгодный обмен. Бургомистра понесли наверх, чтобы он запустил аварийные мельницы города и организовал поиски выживших, радист вызывает отряды зачистки и похоронные бригады с орбиты. А я сижу на груде тел, куря толстую сигару с нео-опиумом, очищающим разум и дарующим адекватное восприятие происходящего и мысленно благодарю Императора за то, что тот даёт мне возможность послужить во имя Его и во славу Его

Эсанти закрыла Ноут-бук. Сегодня вышло солнце и, девушка, прикрыв глаза, наслождалась теплом. Рассказ рождался сам собой...

Интернет-вселенная.
Говорят, что судьба хранит дураков. Тогда Гарри был именно дураком. За всю свою жизнь он сделал столько глупых ошибок, что страшно становилось, но он выходил победителем почти всегда. Но единственное чего он не мог терпеть, так это одиночества. Он ведь всего лишь человек. Гарри создал вокруг себя империю, что подчинялась только ему и существовала только ради удовлетворения его нужд и желаний. Но это всё равно не давало ощущения счастья.
Каждый вечер он, король всего мира, садился за компьютер и уносился в совершенно другую вселенную, где он всего лишь человек, а не бог, не король. Гарри мог говорить, что ему нравится, и любил, как хотел.
-Привет.
-Здравствуй.
-Я ждал весь день, что бы увидеть тебя.
-Правда?
-Да… а ты ждала?
-Нет.
-Нет… как день прошёл?
-Мимо.
-Это как?
-Очень просто. Весь день провела в окружении совершенно ненужных и непонятных личностей.
-А зачем?
-Так надо. А ты, что весь день делал?
-Тебя ждал.
-И всё?
-Нет. Работать пытался. Знаешь, я так устал. Мне надоели эти игры, и хочется по-человечески отдохнуть.
-Я уезжаю завтра.
-Куда? Значит ты больше не сможешь приходить?
-Почему не смогу. Там тоже есть Интернет.
-Но я думал приехать к тебе.
-Зачем?
-Я… я люблю тебя.
-Глупый. Зачем ты так. Это ведь всего лишь игра.
-Ты действительно так считаешь?
-Да. Это ведь так. Или ты действительно думаешь, что тут есть хоть что-то настоящее? Что тут может родиться такое непонятное чувство, как любовь?
-…….
-Ты и, правда, так думаешь. А зря. Неужто жизнь до сих пор не научила, не доверять людям.
-Научила. Но я поверил тебе. Только не смейся.
Гарри отвернулся от экрана. Теперь был разрушен и этот тщательно выстроенный мир. Он пожертвовал жизнью ради обустройства этой самой жизни и так и не понял, где совершил ошибку.
четверг, 2 февраля 2006 г

Ветер разметал полы пальто, холодными костяными пальцами пощекотав тощие рёбра Ника. Мысленно пожав эту ледяную ладонь, Сторож засунул руки поглубже в карманы и запахнулся, стремясь сохранить хоть какие-то остатки тепла. Утро выдалось на редкость промозглым.
Деревья за ночь покрылись толстым слоем инея, кажущимся сказочным на фоне грязного снега обочины, но Ник знал цену таким вот сказочным чудесам. Сторож быстро перебежал дорогу, как только появился небольшой просвет между вечно спешащими куда-то автомобилями и оказался на тротуаре над набережной. Не вынимая рук из карманов, перегнулся через заграждение и посмотрел на гладь реки внизу: туман. Теперь никаких сомнений не осталось.
Ник побрёл вдоль ограды в сторону моста – там осыпавшаяся уже от старости лестница позволит ему спуститься с тротуара на узкую полоску бетона, окаймляющую реку. Голос Чичериной в наушниках плеера начала перемежаться шипением и хрипом динамиков. Ещё одно подтверждение его догадок. Сторож ускорил шаг, переходя почти на бег. Мозоль, натёртая кожей левого казака заныла от такого грубого к ней невнимания.
Наконец, лестница, мост, музыка уже совсем погибла, задавленная треском помех. Ник легко сбежал вниз по ступеням и остановился: ноги его уже по колено скрыл густой речной туман. Слишком медленно он шёл. Нельзя так вальяжно относиться к своей работе. Теперь уже Сторож без боязни быть принятым утренними водителями за психа побежал со всех ног. Не застёгнутое пальто снова зашлёпало, как крылья неуклюжей птицы, отпущенное на волю.
На бегу Ник проверил пистолет в кобуре под левым плечом… Краем глаза отметил, что туман уже добрался до его ремня, стал густым, как молоко… Правой рукой зачерпнул из напоясной в сумки (в стиле продавцов с Черкизовского) горсть Бисера… Вот уже руки скрылись в белёсой пелене...
Тень следующего моста накрыла Сторожа с головой, как покрывало… Затрещала ткань реальности, Тварь зашипела, продираясь сквозь бетонную опору моста (через дыру в Нормальности, на самом деле)… Ник с разбегу бросил ей прямо в отвратительную харю сгусток Весеннего Утра... Шипение оборвал нелепый «бульк», дыра захлопнулась, проглотив Тварь… Ветер подхватил излишне сгустившийся туман и разнёс его по просыпающимся улицам города.
Сторож остановился, затормозив каблуками, постучал пальцем по наушнику, восстанавливая нормальное качество звука, отряхнул осевшую влагу с одежды, снова засунул руки в карманы, кутаясь в пальто и побрёл домой, досматривать Другой Мир и доедать уже наверняка остывшие макароны по флотски…

Человек лежал между тротуаром и проезжей Частью, истекая Правдой. Ощетинившись бодрыми оскалами мимо проходили Лица. Поспешно за ними чавкали Ноги, пытаясь обогнать собственный Звук. Одинокий художник рисовал акварелью радугу на Большом Доме напротив и к краскам прилипал снег. От этого было смешно. А человек лежал, иногда двигая ушами и истекал правдой, наблюдая ноздрями за небом. В ноздри из неба сыпался ослепительно белый порошок.

В его глаза постепенно въезжал вечерний город.

маленькая Девочка с фасетчатыми глазами остановилась на изжелта-белой полосе посреди заснеженой Дороги и стала человека разглядывать, глядя на него то одним глазом, то другим. А иногда обоими. Но в мыслях её вертелось совсем другое - лето, слякоть, смех, Освенцим, весенний ливень и охота на пионеров. А ещё она была из тех, кто мечтает потрогать дым из заводской трубы.

Вокруг стало странно. Все задрали головы, тобы посмотреть. Одинокий художник метнул в прохожего кистью и засмеялся, запрыгал, заскакал на лесах. Смеялся он препогано - постоянно сбивался, брал на полтона ниже там где надо на тон выше и фальшивил, создавая ощущение диссонанса, противно пробежавшее у маленькой Девочки между лопатками, затем обвившись двумя змеями вокруг бёдер и подарив ей первое в маленькой жизни астрально-эротическое переживание.

На этом я наконец умер.

Ангел

Он сидел на подоконнике, свесив ноги в комнату (а точнее, кухню) и едва слышно мурлыча себе под нос какую-то мелодию. Черные крылья плотно прижались к спине и находились уже по ту сторону распахнутого настежь окна. Правда, учитывая позднее время суток (кажется, уже ночь?) и десятый этаж, вряд ли кто-то мог увидеть сие чудо. В перьях.
Деловито достав из кармана джинс пачку сигарет, он вытащил одну и закурил, при этом огонек пламени плясал прямо у него на пальцах. Удовлетворенно затянувшись, он перевел взгляд на меня:
- Что-то не так?
Только тут я поняла, что последние несколько минут бесцеремонно пялюсь на гости. Отведя глаза, я принялась старательно разглядывать обои на стене.
- Не каждый день видишь ангела.
По возникшей паузе я поняла, что сигарета для него важнее быстрого ответа, поэтому успела еще ввернуть:
- К тому же курящего.
Он в ответ только хмыкнул:
- Если у людей есть вредные привычки, то почему бы им не быть у ангелов?
М-да, в логике ему явно не откажешь! Устав разглядывать премерзкие клеточки обоев, я снова посмотрела на гостя. Судя по философскому выражению лица (кстати, весьма миленькое личико!), он был готов изречь еще что-то жутко логичное и правильное. Что и не замедлил сделать:
- Ну, я не совсем ангел. Я – темный ангел.
- А в чем разница?
- В крыльях, - наставительно ответил он и не глядя выбросил за спину окурок.
- Кстати, о крыльях, - пробормотала я, подходя поближе.
Ангел широко улыбнулся и распахнул за спиной крылья, чтобы я смогла получше рассмотреть их. Красота! Они заняли весь оконный проем, а казались не настолько большими! Я недоверчиво ткнула пальцем. Перья. Настоящие. Мягкие.
- И как, они не мешают? – глупо спросила я.
- Привык.
Я кивнула, словно именно такого ответа и ожидала. Ангел сложил крылья и с интересом на меня посмотрел:
- Может, внутрь пригласишь? А то здесь немного дует, знаешь ли.
Вот так вот! Заходя на кухню, застаешь ангела, а теперь он еще и в гости набивается.
- Проходи, конечно, - я посторонилась. – Чаю?
Спрыгнув с подоконника, ангел по-хозяйски уселся на стуле.
- Давай чаю, - согласился он.
Хорошо хоть чайник оказался горячим! Между прочим, интересно, каким образом?.. Но решив не думать о таких мелочах, я налила две чашки и уселась напротив ангела.
- Какая прелесть! – удовлетворенно произнес он, глотнув ароматного напитка.
Я же снова не отрываясь смотрела на него. Впрочем, посмотреть было на что.
- А что, ангелы всегда вот так… в одних джинсах? – да, похоже сегодня вечер глупых вопросов с моей стороны!
- В основном да, - улыбнулся он. – Мы ж совершенные существа.
- Это еще кто сказал? – недоверчиво фыркнула я. Скорее, из духа противоречия.
- Ну… а ты на меня посмотри.
Я наконец-то перевела взгляд на его довольную рожицу.
- А самомнение входит в комплект «Ангел»? – поинтересовалась я, прищурившись.
- Разумеется. Вместе с крыльями.
Мне так и хотелось сказать очередную глупость, и чтобы этого не сделать, я наконец-то попробовала чаю. Ангел тем временем отставил кружку вперед.
- Вообще, ты задаешь какие-то неправильные вопросы.
- Ну, больше всего меня интересует, как… - я глянула на крылья, - гм… то есть зачем ты здесь оказался.
- О, вот это правильный вопрос! – обрадовался он. И снова полез за сигаретами. Потом спохватился. – Ты не против, если я закурю?
- Да пожалуйста, - махнула я рукой. Если уж ангел сидит на моей кухне, то почему бы ему не курить?
- Так вот, - продолжил он, после того как выпустил в воздух струйку дыма. – Меня сюда послали.
- Как мило, - не удержалась я.
- Да дослушай сначала! Меня выбрали как наиболее соответствующего твоему идеалу мужчины и послали сюда напомнить, что тебе, собственно, надо.
Мама дорогая! И вот это – мой идеал?.. Я вздохнула и подперла подбородок рукой. Ну и ну… идеал тем временем огляделся в поисках пепельницы, таковой не нашел и снова выбросил окурок в окно.
- Никогда не думала, что у меня такой вкус, - пробормотала я.
- Вот так вот, - обиженно отозвался ангел. - Уж какой есть!
- Ну, и как же ты должен мне напомнить? – мрачно поинтересовалась я, пытаясь сообразить, что мне «собственно, надо».
- Вот я сижу и напоминаю!
Ангел откинулся на стуле, довольно сложив руки на груди. Я скептически оглядела его фигуру в одних джинсах:
- Что у меня гардероб маленький?
Ангел закатил глаза. Похоже, ему очень хотелось выругаться. Сдержавшись, он снова посмотрел на меня.
- Я напоминаю тебе о том, что скоро ты встретишь такого же как я, но человека. И не пропусти его, иначе потом будешь искать очень долго.
Я задумалась:
- Такого же?
- Только без крыльев.
- Тогда еще ладно.
Я снова задумалась, а ангел поднялся. И когда только чай успел допить?
- Ну что, пошли в постель?
Я удивленно вытаращила на него глаза:
- В какую еще постель?
- В твою. Нет, не надейся, ночные услуги в мои обязанности не входят, но тебе уже пора спать.
И ангел направился прочь из комнаты, прямиком в комнату. Обиженно пробормотав «и не надеялась», я уныло поплелась за ним.
И чуть не врезалась в его крылья.
- Что застыл на пороге? – проворчала я.
Ангел повернулся с просяще-умильным выражением лица:
- Знаешь… мне так не охота на ночь глядя лететь обратно… да и путь неблизкий… «пробки» к тому же, ночью в небе вообще не протолкнуться… можно я у тебя переночую, а утром улечу, а?
- Неужели все ангелы такие наглые? – проворчала я. – Ляжешь на раскладушке.
- Я не могу на раскладушке! – жалобно отозвался ангел. – Мне же крылья мешают!
Я уже протиснулась мимо него в комнату и, обернувшись, придирчиво оглядела его с ног до головы.
- М-да… с такими крыльями я вообще не представляю, как ты спишь!
- Сейчас покажу! – и он направился к моей кровати. – К тому же у меня идея: ты когда-нибудь спала в объятиях ангела? Вот и пользуйся моментом, пока можешь…
…Что ж, должна признать, перья оказались очень теплыми и приятными на ощупь. Я зарылась носом в одно крыло, а другое мягко укрыло меня, так что я оказалась в целом ворохе черных перьев. И все же засыпая я подумала, что не буду особенно жалеть об этих крыльях. Гораздо больше мне нравилось ощущать чужое сердце совсем рядом. Так когда там, он говорил, я встречу обалденного мужчину?..

Нрпг: рассказики старые, эксперементальные так сказать... Коль не понравятся, просьба не бить мну сильно ногами ...


рпг:

Сжигатель кожи

… Я стар… И устал… Я очень устал… Из-за своей работы в последнее время я вынужден переезжать каждые два-три года… Я мог бы бросить работу, но это не спасет меня от переездов…
Огонь в печи пылает жарко, варится похлебка… Я живу в этом городишке десятый месяц и чувствую: скоро надо уезжать… За это время всего два раза довелось поработать. Да, не те нынче времена. В былые времена у меня была работа чуть ли не каждую неделю… А теперь… Месяцами я не разжигаю костер. Не для кого… Что это? Стук? Скорее затушить огонь.
- Войдите.
- Старик, ты все еще при работе?
- Если надо…
- Радуйся, сможешь купить дров, чтобы погреться и крупы для похлебки. Разведи костер, вечером принесем.
И они ушли. Двое. Стражники. Такие важные. Люблю стражников за их недальновидность и ограниченность. Хорошо, что они сообщают мне новости о работе… Пора снова зажечь огонь: чуть прищуриться… готово. А похлебка? Немного масла и жиру ей не помешает. Так-то лучше.
Стражники не обманули: принесли вечером… К их приходу у меня давно была прогрета печь. Не та, обычная, на которой готовлю". А большая, железная. Еще довольно крепкая, хотя и весьма старая. Когда она горит, то дым идет из всех ее щелей… Поначалу меня это беспокоило, а теперь привык. Иной раз даже радуюсь – ведь никогда не знаешь, что тебе перепадет… Стражники принесли мешок, подвешенный на палке. Так и кинули мне вместе с палкой. Беру мешок и бросаю его в печь, чтобы стражники убедились – работа исполняется.
- И палку – кивает один из них.
Я исполняю его просьбу, в то время как другой достает два гроша – обычная плата за каждую такую работу – и кидает их мне.
Стражники уходят, а я поплотнее закрываю за ними двери… Ничего, что черный дым валит из всех щелей печи, а сжигаемое испускает зловонный запах. Скоро это пройдет. Я сажусь перед печью и пытаюсь расслабиться. Только так можно воспринимать. Воспринимать и впитывать. Запах мудрости. Знаний знаний. Искусств искусств…
Да, работы нынче мало. Раз в несколько месяцев может повезет… Но я уже так давно этим занимаюсь, что моих знаний и мудрости вполне хватит прожить спокойно остаток дней… Сколько еще буду работать? Не ведаю… Иной раз хочется бросить все и признаться… Вот интересно, какой черноты дым будет от меня… Я ведь так много впитал. Так много чужих знаний… Когда-нибудь мою кожу тоже отнесут какому-нибуть сжигателю… Восемьсот лет я сжигаю кожи колдунов и магов. Восемьсот лет…


Тысяча сердец

- Выписки из мемуаров -

…Самое яркое и, пожалуй, самое ужасное воспоминание – смерть отца.
Это случилось под рождество – 24 декабря. Мне было 6 лет. Отец украшал елку вместе с нами, когда внезапно побледнел и упал. Помню, что закричал, а следующие несколько дней стерлись из моего сознания. В памяти всплывают только события 31 декабря… Тогда я впервые осознал, что отец умер от сердечного приступа… В тот год единственным моим желанием было не умереть, как отец, от инфаркта…
Вскоре после этого, мы с матерью и младшей сестрой Тиной переехали на побережье атлантического океана. В маленький тихий городок, где я и проучился успешно 12 лет. Настолько успешно, что был принят без экзаменов в юридический колледж…
…Из 90 лет своей прожитой жизни, 65 я посвятил работе судьи… Да, я стал дрябл телом и память порою подводит меня, но зато мое сердце работает отменно, чем не может похвастать ни один из моих современников… И мне кажется, что оно с каждым годом работает все лучше…

- Новости канала «ПиэР» -

«В возрасте девяноста двух лет ушел из жизни известный судья Неин Фаркт, прозванный в народе неутомимым. Смерть его оказалась более чем нелепой: он подавился пирожком. Мистер Фаркт завещал свое сердце Первой городской больнице, а, как известно многим, оно у него работало отменно. Сейчас, в эти минуты, врачи собираются взять здоровое донорское сердце Неина Фаркта…»

- Экстренное сообщение -

«…Неудивительно, что ныне покойный судья Фаркт не жаловался на сердце. Невозможно жаловаться на то, чего нет. Работу сердца в организме Неина Фаркта исполняли бесчисленные маленькие сосуды…
Ученые провели более тщательный осмотр этого феномена и, как оказалось, каждый из сосудов, заменяющий мистеру Фаркту сердце, весьма напоминает этот орган, а его предсердиями и желудочками… Поистине, Неин Фаркт был человеком с тысячью сердцами…».

СПОКОЙСТВИЕ

Как хорошо. Просто хорошо вот так сидеть в кресле перед камином с рюмочкой коньяка и сигареткой в зубах. Можно расслабится и позабыть обо всем на свете и просто отдаться мечтаниям глядя на языки пламени которые ласково лижут сухие поленья, которые отвечают мягким потрескиванием. Помечтать… Да… помечтать о спокойной, неторопливой жизни которая течет как степная речка. Правда зачем мне все это, у меня и так все здорово: хорошая работа, заботливая любящая жена, богатый дом…
Как же все-таки хорошо…
В двери вошел довольно такой симпатичный мужчина с моей женой. Его звали Игорь, он когда-то был моим лучшим другом… Да, время меняет людей. Вот этот человек говорит тебе что он твой друг, а на самом деле… эх… ладно, это было давно, слишком давно, чтобы сердится на него за его преступление… Ведь для меня время теперь не имеет значения.
Ух ты… не прошло и месяца, а этот Жигало уже целует мою жену в засос… Вот свинья… ни чести, ни совести у него нет… Хотя ладно… мне уже все равно… пускай так… я все равно её люблю… пусть будет счастлива.
Глубоко затянувшись и хлебнув коньяка устраиваюсь поудобнее в кресле и начинаю смотреть на то что происходит совсем рядом со мной…
Да… этот засранец не теряет времени даром как я посмотрю… даже у меня все так быстро не получалось…
«Игорь… подожди…» хрипло говорит моя дорогая женушка пытаясь отцепится от вышеупомянутого сексуального маньяка. «Что случилось дорогая???» непонимающе спрашивает Игорь. «Да ничего…Просто вспомнила, что произошло с Олегом, мне стало как-то… Стыдно что ли?» отвечает жена стряхивая руки Игоря со своих плеч. «Да ладно, его уже месяц как нет в живых, не будешь же ты ходить в трауре до самой старости? Или все-таки собираешься?» Спросил Игорь не отрываясь от лица моей супруги осыпая его жаркими поцелуями. «Просто мне кажется, что он до сих пор здесь, сидит и наблюдает за нами из своего любимого кресла» прошептала она косясь именно на то кресло где сидел я закинув ногу на ногу покуривая сигарету. На миг мы даже встретились с ней взглядами и её передернуло, как будто ударило током вольт так в сто двадцать. Я про себя довольно хмыкнул, затушил сигарету и встал с кресла. Хотелось на последок отмочить какой-нибудь финт. Недолго думая я глотнул коньяка, налил себе ещё рюмочку и встал перед камином. Когда коньяка осталось всего лишь на пару глотков я вылил его в камин. Коньяк вспыхнул и двое влюбленных вздрогнули так как будто привидение увидели. Я улыбнулся, хотя конечно они меня и не видели, так как призраки бесплотны, но все же кое-что с реальностью мы вытворять можем. Пройдя сквозь них обоих я направился к двери. Я очень устал и мне хотелось спать. Выходя из комнаты я услышал дрожащий голос Игоря « Спокойно дорогая, это всего лишь смола с полена вспыхнула, ничего страшного».
Конечно ничего, подумал я и ухмыльнулся. Страшно будет завтра ночью, когда я явлюсь к тебе подлый предатель и сведу тебя с ума за то, что ты подло убил меня Игорь. Медленно, спокойно… да… спокойно… Поднимаясь на чердак, где теперь я обитал, немного поскрипел ступенями, скорее для порядка, чем для устрашения обитателей дома. Я заснул крепким, безмятежным сном. Нужно быть спокойным, ведь месть это блюдо, которое подавать лучше в холодном виде…

Он умел разговаривать со змеями.
Он умел разговаривать со змеями. Говорили, что на это способны только ифриты или факиры, но в нём не было ничего восточного, даже цвет кожи и тот белый, как парное молоко. Он предпочитал глядеть на мир сквозь стёкла тёмных солнечных очков, выкрашивал волосы в чёрный цвет и, плотно запахнув плащ, надвигал шляпу на глаза. Он старался сливаться с толпой, ничем не выдавая своего присутствия, но если кто-нибудь встречался с ним взглядом, то тонул в сером тумане волшебных глаз, замерзал от холода, что таился в самой глубине. Тонкие губы либо были плотно сжаты, либо их искривляла усмешка, что очень подходила леденящему взгляду. Он играл на пианино, хоть ему подошла бы гитара. Но тонкие, холёные пальцы, привыкли касаться чёрно-белых клавиш, ласкать, добиваясь непонятно-завораживающих звуков. Только тогда его губы складывались в настоящую, светлую улыбку, взгляд оттаивал, проливаясь слезами, катившимися по бледным щекам. И он начинал петь на непонятном никому языке, но перед случайными слушателями начинали цвести цветы, возникать сказочные замки, гордые рыцари, неприступные красавицы в тонких одеяниях. Волшебство и непонятная магия сочилась из каждой поры этого невероятного человека, что не признавал никаких законов, кроме своих собственных, что частенько разговаривал я ветром. Черная чёлка всё время падала ему на глаза, лёгкий взмах ресниц. Закрывал крышку пианино, вновь оставив сказку без конца, уходил, лишь закатывая глаза на нелепые просьбы, продолжить. Верил ли он в Бога? Нет, он ни во что не верил. Знал ли он истину? На этот вопрос, его брови изумлённо поднимались вверх, и он отвечал грубостью. Он был другим, неприступным аристократом с холодным сердцем и хорошей родословной. Но кто-то смог пробить это напускное безразличие, согрел и оживил сердце, но потом этот кто-то ушёл, не оставив ответа на один вопрос: «Зачем?». И теперь, этот странный юноша бродит по миру, пытаясь найти ответ.
Он умел разговаривать со змеями и лишь им он не лгал, потому что они знали все ответы.
среда, 8 марта 2006 г

Ора ходила по ещё заснеженному парку и вслушивалась в обрывки рассказа Эсанти...Потом села на скамейку рядом с ней и начала свой рассказ



- Мы не можем быть вместе - проговорил Корэй

- Но почему, любимый? - её голос дрожал и срывался

- Они не позволят нам быть вместе, ты же знаешь Дисара...- дьявол медленно поднялся со стула и сел на подоконник

-Но пока они ничего не сказали, они не узнают! Мы никому не скажем - она старалась говорить спокойно, но тщетно.

- Мне пора, они уже отправили к тебе вестника, скоро он оповестит тебя о том, что уже сказал тебе я.

-Не уходи!!! Умоляю! - задыхаясь, кричала она.

Улетел... Оттолкнувшись от оконной рамы, взмыл в небо, залитое алым закатом.

Дисара осталась одна в пустой квартире. Сверху, снизу, слева, справа жили обычные люди и не подозревали, что за стеной сидит живой ангел.

- Здравствуй - раздался тихий голос за её спиной.

Она обернулась. В окно только что влетел ангел.

- Мне нужно поговорить с тобой - тихо проговорил Айвэ

-Я не хочу тебя слышать - так же тихо ответила она

- Придётся - настаивал он.

-Хорошо... Но только то, что ты мой друг Айвэ, заставляет меня остаться, а не улететь - прошипела она.

- Вам нужно расстаться с дьяволом - невозмутимо сказал он

- Почему? - Дисара заговорила громче

-Ты и сама прекрасно знаешь - ещё спокойнее проговорил он

- Я не могу, он всё для меня!!!!! - в порыве бессильного гнева закричала она

- Его заберут под землю навсегда, если вы не перестанете, видится- с некоторой радостью и надеждой в голосе проговорил он

-Я не допущу этого! Я лучше умру!!!!Ты ничего не понимаешь волна ярости охватила её

Она подбежала к окну и взмыла навстречу уходящему солнцу.

-Нет!!!!!!!!!!! - заорал ангел!!!!

-Господи, что ж она делает...
Она летела не оглядываясь, летела на край Земли, где Рай и Ад сливались воедино. Там её ждал он.

Между границей Рая и Ада лежал сад. У фонтана там стояла скамья. Дисара легко опустилась на неё рядом с Корэем.

-Я знал, что ты придёшь - почти шёпотом сказал он

-Это же всё ещё наше место - взволнованно ответила она
Ты всё решила? - спросил он
-Да
-Тогда пошли? - С нажимом проговорил он
-Да, нам пора иначе нас остановят, Айвэ полетел за мной, я уверена, - сказала она
Пошли.
Они взялись за руки и.Спрыгнули в Ад.Они смотрели друг, на друга не отрываясь.Их крылья сгорали, но они смеялись, они знали, что теперь они будут вместе. Навсегда.

Сообщение отредактировал Ора - 9-03-2006, 18:36

Эсанти заклыла глаза, вслушиваясь в музыку, игравшую из её наушноков. Сегодня её приснился странный сон. Девушка открыла глаза, глядя на небо и начала рассказ

Главное – не молчать о своей любви.
Стук тонких пальцев по столешнице, строгий взгляд серо-голубых глаз, тонкие губы, плотно сжатые в одну линию, напряжённые плечи, тревожные складки в уголках губ. Пальцы сжали бокал и метнули его в стену. Удар, фейерверк мерцающих стёкол и вновь, тишина. Только… тук, тук, тук… стук сердце. Длинные пальцы зарылись в волосы, провели по всей длине, изящная рука безвольно упала на колени. Губы сжались плотнее. Гибкая фигура взметнулась, резко поднимаясь со стула, что пошатнувшись упал. Серо-голубые глаза сверкнули яростью и тут же «остыли». Человек подошёл к окну, облокотился на подоконник, прижался горячим лбом к обжигающе холодному стекла, наблюдая за пляской снежинок. Перезвон мобильника, какая-то популярная мелодия. Человек нажал кнопку сброса и в удивлении взглянул, на высветившийся на дисплее номер. Звук удара и телефон разбивается о стену.
Скрип двери. Обеспокоенные серо-голубые глаза смотрят, на вошедшего. Тонкие пальцы судорожно сжались, кулаки побелели, на внутренней стороне ладони появились кровоточащие полумесяцы.
Вошедший опустил голову.
Человек вскочил и обессилено рухнул обратно на кресло, закрывая блестящие глаза руками. Напряжённые плечи вздрагивали, длинные волосы разметались, закрывая искажённое страданиями лицо.
Врач подошёл и ободряюще сжал плечо.
-Нам удалось спасти только ребёнка. С малышкой всё в порядке, но ей нужен отец.
Юноша вздрогнул и поднял глаза.
-Можно мне её увидеть?
Врач нерешительно кивнул
Юноша поднялся, пошатнувшись, схватился за кресло, но не думая о себе, направился за доктором.
Горячие ладони прижаты к стеклу, что отделяет коридор от палаты для новорождённых. Серо-голубые глаза смотрят на маленькое создание, на чудо, что подарила ему судьба и отняла самое важное взамен. Глаза малышки открылись. Ярко-синие, с длинными ресницами, как у матери.
Юноша сполз на пол.
-Как же я тебя ненавижу, - шептал он, всматриваясь в личико ребёнка, не замечая что, стоит на коленях посреди коридора.
Серое осеннее утро, дождь, холодная могильная плита. Юноша держит на руках свою дочь, их дочь, так похожую на его любимую. Рядом с плачущим каменным ангелом лежат две чёрные розы. Юноша опускается на колени.
- К тебе кто-то приходил. А ты говорила, что не нужна никому, - он замолчал, и крепче прижал к себе посапывающего ребёнка.
-Любимая… я никогда… прости, что никогда не говорил, как ты дорога мне, что не пытался удержать. Прости.
Юноша поднялся на ноги и положил рядом с розами веточку Ириса.
Дождь сменился снегом. Другой день, другое утро.
Он вновь приблизился к могиле. На чёрном мраморе лежали свежие розы. Юноша упал на колени, не отпуская малышку.
-Кто-то тебя любит сильнее меня.
Ветер завыл, будто подтверждая его слова. Юноша закутал ребёнка в одеяльце и положил на скамью.
-Вернись! – крик потряс старое кладбище. Леденеющими пальцами он впивался в землю, пытаясь разрыть, добраться до чёрного гроба.
-Умоляю, вернись… - он обессилено упал на плиту. Плечи сотрясались от боли, рвущейся наружу. Прикосновение тёплой руки и тихий шёпот.
-Котёнок, - такое знакомое тело, прильнувшее, прижавшиеся. Он замер, пытаясь подлить эту иллюзию, этот бред. Она отстранилась и юноша обернулся. Перед ним, в чёрном плаще и неизменном сером шарфе стояла его мечта, его любовь. Она раскинула руки. Он влетел в её объятия. Прижал.
На скамеечке завозилась их дочь. Девушка подняла и прижала к себе малютку.
-Пойдём домой, котёнок, - тихий голос, такой знакомый и любимый.
И они ушли в серое осеннее утро, которое уже не было таким холодным

Ора сидела и как завороженная смотрела на Эсанти.
"Как же она прекрасна..." - промелькнуло в голове у девушки. Но, вспомнив о том, что случилось на днях Оре захотелось плакать...
Слёзы.
Девочка 5-6 лет сидела на скамейке во дворе и плакала.
- Почему ты плачешь? – спросил юноша, подходя к девочке
- Мне жалко Марва из книжки, он только что умер… - всхлипывая, сказала девочка и показала раскрытую книжку.
- Ну, это же всего лишь книжка…не нужно так убиваться… - дружелюбно проговорил Ген. – Вот если бы я умер ты бы заплакала?
- Да… - девочка состроила грустную рожицу
- Хм…ну что ж…прости…мне надо покинуть эту грешную землю сегодня…ну не плач…- сказал Ген, увидев, что девочка начинает рыдать, утыкаясь личиком в маленькие ладошки - Сегодня я всё равно уйду и никто обо мне не вспомнит так как я одинок…- увидев что девочка его не понимает юноша добавил. - Быть одиноким очень плохо…поверь…ну ладно…мне пора…
- А куда ты идёшь? – поинтересовалась девочка
- К шоссе…но тебе со мной нельзя - увидев, что девочка встаёт со скамейки проговорил Ген.
- Я пойду с тобой!!! – закричала девочка.
- Ну, хорошо-хорошо… - упавшим голосом сказал юноша… - Пошли.…
По дороге, Ген наблюдал за девочкой с неподдельным интересом, её тёмные волосы развевал ветер…она только взглядом своих голубых глаз преображала всё вокруг…
- Хм…ну вот мы и пришли…- устало сказал юноша
- Ты уедешь отсюда на машине? – спросила девочка
- Нет…ну всё…некогда объяснять… Прощай девочка… - бросил Ген ей вслед и пошёл к шоссе…
Девочка отчётливо видела, как Ген вышел на дорогу и попал под капот первой несущейся на него с бешеной скоростью
Глупый, глупый Ген… - презрительно сказала девочка – Как ты наивен…ты думал, что твоя смерть меня расстроит? Ничуть… Марва был отрицательным героем книжки,а ты этого так и не понял…– Лучше пусть победит красивое и умное зло, чем глупое и уродливое добро

Сообщение отредактировал Ора - 14-03-2006, 6:36

Тэриэл неспешно подошел и сел на лавочку на которой сидела Эсанти. О чем-то долго думал, потом достал пачку сигарет достал одну, закурил. Смотря в сизоватый дымок он сказал:
- Ты знаешь сколько мыслей умещается в одной сигарете, сколько чувств, сколько эмоций?.. позволь я расскажу немного об этом… -

Сигарета.

Павлик Чернин сидел на скамейке в парке. Он часто приходил сюда, просто посидеть в одиночестве, подумать о будущем и о прошлом. Но все изменилось буквально месяц назад, когда он встретил Катю. Она так же как и он приходила в парк поразмышлять о сущем. Как-то подсела к нему, они разговорились…
Сначала это были всего лишь беседы о вечных нетленных темах таких как любовь, политика, погода и т.п. Они встречались в парке довольно долго, разговаривали, но вот уже неделю она не приходила и от этого Павлик был мрачнее тучи в ненастный осенний день. Он достал сигарету и закурил.
«Она опять не пришла… Что же случилось? неужели я ей наскучил, или же просто у неё все наладилось?»
У Кати последние три месяца были нелады со своим молодым человеком, она долго рассказывала ему об этом, просила помочь советом… Он помогал ей по мере своих сил и познаний в области психологии. Выходило это у него по его же мнению хреново. У них были постоянные ссоры, разногласия, он её не любил но бросать не собирался, она же не знала, любит его или же нет. именно это её и держало.
Через неделю знакомства с Катей Павел начал замечать что как-то привязался к этому человеку, полюбил. Просто как человека, не как девушку, хотя не полюбить такое существо было просто богохульством. Она была само совершенство. Не в том плане что была супер тощей топ моделью, которая может спрятаться за обоями, а упругой грудью вышибать стены метрополитена, за которыми охотятся развратные сексуальные маньяки мужского пола, нет… она была действительно красива, душой и телом. Эта юная валькирия с каштановыми волосами, голубыми глазами и чарующей улыбкой. Она его очаровала. Он был готов лететь к ней на край света лишь бы увидеть её вновь, услышать её чарующий голос.

Ещё одна глубокая затяжка.

«Ну почему она не приходит,» с грустью подумал Павлик всматриваясь в затейливый танец дыма « я же жду её каждый день… дурак я, что не спросил хота бы её телефона…. хотя Бог с ним, с телефоном. Я даже не знаю где она живет. Вроде бы неподалеку, но все же…Черт, что мне без тебя делать Катя??? Ты же похитила мое сердце, и никогда я не смогу забыть тебя, никогда…»

Ещё раз затянувшись Павлик посмотрел на уголек почти истлевшей сигареты.
По городу также шныряли машины, люди так же шли по своим делам…
никто не замечал поникшего парня на лавочке в парке. Мимо прошла разгульная компания в которой он с удивлением увидел Катиного парня с какой-то длинноногой блондиночкой, которая не стесняясь никого прижималась к нему и неоднозначно хлопала ресницами, мол «Когда же мы наконец поедем к тебе? Я вся горю». Павел был просто в шоке… «но что же тогда случилось, если этот козел гуляет с этой…этой… приличным словом не обозвать… где же Катя, почему не пришла????» - думал он гладя вслед компании. «Что-то произошло, только ЧТО?» Павел вскочил со скамейки, готовый кинутся на поиски кати, но тут до него дошло, что бежать – то собственно и некуда, он не знал ни дома ни квартиры ни района где жила его любовь. Он не побоялся назвать Катю своей любовью. Только сейчас он понял как сильно её любит, но он осознал и то, что он её больше не увидит, не сможет ей рассказать о своих чувствах. Он тих сел обратно на скамейку и сделал ещё одну затяжку…
Докурив, он решил идти домой, так как больше ему идти было некуда, он бы напился, но денег к сожалению тоже не было, так как зарплата только через три дня, а в холодильнике кроме консервов и майонеза больше ничего нет. Он чертыхнулся и выкинул окурок, который обжег его пальцы. Встав он поправил свою джинсовку и тихо побрел прочь.

- Павлик… - тихо раздался женский голос сзади.
Он обернулся и увидел что радом с ним стоит Катя. Его сердце чуть не взорвалось. «Она наверное и не знает, что её парень ей изменяет» пронеслось у него в голове.
- Знаешь, Павлик, я рассталась со своим парнем… я поняла, что не люблю его…. я люблю другого, Павлик… тебя… тебя Павлик я люблю больше жизни и хочу быть с тобой – Очень тихо и как-то неуверенно сказала Катя глядя ему в глаза.
Он не ответил ей, а нужны ли в таких ситуациях слова?.. я думаю нет. Он просто обнял её и поцеловал…


Тэриэл вздохнул так, как будто что-то до боли в горле знакомое видел в этом рассказе, чертыхнулся, потому что окурок обжег его пальцы и посмотрел в безмятежное синее небо о чем-то задумавшись…

Одна из написанных мной в последнее время миниатюрок.
В дальнейшем буду выкладывать остальные...

Одна из написанных мной в последнее время миниатюрок.

Навстречу ветрам…
Фрагмент первый...

За узкими окнами древнего замка хлестал ливень. Тяжёлые ставни, скрытые сейчас за толстыми тяжёлыми шторами, мрачная, псевдоготическая атмосфера, создаваемая каменными стенами, и двумя большими бронзовыми канделябрами почти в мой рост, надёжно закреплённых специальными, вмурованными в стены кольцами.
Двое слуг только что принесли огромный поднос с едой, а следом за ними ещё двое втащили бочонок вина. Указав неповоротливым бездельникам на дверь, я, дождавшись пока они уйдут, встал, и подошёл к огромному зеркалу закреплённому на одной из стен.
Да уж, в гроб наверное, и то краше кладут. Лицо вытянувшееся, бледное как непонятно что, глаза ввалившиеся, вокруг тёмные круги. Красотища. И в довершение картины, мои чёрные волосы, которые доходят уже почти до лопаток, на добрых две трети разбавила седина.
А если прибавить к этому чёрную, с серебряной вышивкой по краям рубаху, такого же цвета штаны и сапоги, которые все вместе великолепно оттеняли мою бледную кожу, то получался этакий вампир, аля Граф Дракула или Лестат…
Стянув волосы в хвост, и перевязав его кожаным шнурком, я наполнил кружку вином из бочонка, и тихо матеря тот день, когда я влез непонятно в чьи разборки, и меня неизвестно как перенесло из родного Минска в эту псевдореальность средневекового фэнтези, приступил к обеду (или все-таки ужину?).
Пподкрепившись, я уселся в кресло, и теперь, заливая в себя вино, оказавшееся отменнейшим, я уже не ругался, а пел для снятия стресса песни, естественно, что песни эти знал и понимал их смысл в этом мире только я сам…
Стук в дверь выдернул меня из задумчивости, смешанной с распеванием песен и распитием вина. Подойдя, слегка качаясь от выпитого вина к двери я сдвинул брус засова и открыв дверь, увидел графа Армана Лотарского, в чьём замке я в данный момент находился. Сам замок, если конечно можно так назвать построенный из гранитных блоков огромный особняк в готическом стиле, окружённый стеной, расположился на довольно большом утёсе возвышающемся метров на двести над берегом озера, прекрасно гармонирующего по мрачности с этим образцом архитектуры.
- Доброй ночи граф, сказал я, хватаясь за дверь чтобы не упасть.
Как я погляжу Эйден, вы неплохо провели вечер в компании бочонка вина, давайте же поговорим утром, когда вы проспитесь, сказал граф и неторопливо направился дальше по коридору. Я на пару секунд задумался, после чего решив, что Арман прав, и утром, на трезвую голову разговор пойдёт лучше, закрыл дверь, задвинул засов, дошёл до кровати и стянув сапоги упал и отрубился…

Решил немного изменить текст, последовав критике Торвика.

Сообщение отредактировал Krill - 3-04-2006, 8:53

Эсанти улыбнулась Тэриэлу и начала читать.

Один день сумасшедшего…
Дождь за окном плачет, скребётся в окно. Смятая пачка сигарет полетела в угол. Рихард прошёл по квартире, выключая везде свет. Он уже и забыл, как должно выглядеть солнце.
Он ждал.
Он ждал снега.
Рихард всегда считал, что это перья из ангельских крыл, но будто издеваясь, за окном был только дождь. Рихарду было на всё наплевать. Он сидел в темноте. Хотелось курить.
Темнота, будто сговорившись с тишиной, окутала всё вокруг. На запотевшем окне кто-то написал: «Люблю!» но Рихард был никому не нужен.
Тишина, хихикнув, продолжила игру. Её забавлял этот глупый смертный. Разве он не знал, что если выйти на улицу, то он не будет одинок, что там масса таких же скитальцев.
Но Рихард сидел на полу, комкая, пустую пачку от сигарет.

Мелисса села в маршрутку. На сумке с кровавым музыкантом было написано название известной группы. Нажала Play, и голос запел о проклятых землях, о чужой душе, об отшельнике, чьё сердце было сосредоточием зла и о свободном ангеле.
Девушка была из тех, о ком забывали, стоило ей отвернуться. Мелисса вздохнула. Трудно быть полной, когда мир крутится вокруг худеньких пустышек, не обременённых мозгами. Прислонившись к холодному стеклу, взглянула на диск солнца. Яркие лучи почему-то не резали глаза. Наверное полому же и по щеками бежали слёзы. Но никто не замечал, никому не было дела. Мелисса вышла на первой же остановке и побрела. Куда? Зачем? Просто ей надо было побыть в одиночестве.
Она все помнила, все лица тех, кто признавался ей в любви, а потом бросал. Она ждала любви, но получала лишь боль. Её сердце не разбили, а распяли на признаниях, смешках за спиной, на косых взглядах. И она отреклась от этого мира. Она стала посланницей ночи.
В полночь, когда выходила полная Луна, Мелисса отправлялась гулять по облакам, красивая и одинокая.
Но она не замечала, как снизу за ней наблюдали влюбленные глаза. Что он считал её самой красивой.

Тишина.
Как это странно перед боем.
Старики говорили, что тишина – предвестница беды, что те, кто слышал перед боем лишь тишину умирали. Сейчас это казалось полной ерундой. Ведь не мог же погибнуть весь взвод? Или же мог?
Маршал последний раз затянулся и передал сигарету кому-то из солдат. Его совсем недавно прислали с пополнением, он даже не успел со всеми познакомиться, а уж про имена и говорить не приходилось.
У него дома осталась дочь. Только из-за неё он здесь. Надо же кормить ребёнка.
Маршал вынул фотографию.
Взрыв…
И тишина….

Керли крался среди кустов. Нелёгкое это дело, быть магом. Рыжие или скорее красные волосы всегда выдавали его природу. Юноша вздрогнул и замер.
Где-то недалеко завыли собаки.
Всё….
Засекли.
Выследили.
Загнали, как кабана.
Керли сорвался с места, на бегу вспоминая простейшее заклятие перемещения, но на этой земле, магией он даже костёр разжечь не смог.
Удар.
Темнота.
Боль в вывернутых руках.
Запах паленого.
Огонь, беснуясь, приник к слуге сатаны, сдирая с него одежду, пожирая красные волосы.

Она шла оглядываясь. Длинное платье скрывало фигуру, длинные ноги, что ещё распаляло желания преследователя. Он гнал свою, ещё не подозревающую ничего, жертву.
Белые волосы развивались. Она всё шла вперёд, не слыша за спиной дыхания, не чувствуя жадный взгляд, лишь иногда останавливалась, перевести дыхание и продолжала путь.
Он облизал пересохшие губы и бросился вперёд, ломая кусты, к ней. Крик. Вкус крови на языке, такой дурманящий, влекущий. Зверь сжал хрупкое тело в объятьях, будто убаюкивал, мурлыкал что-то в маленькое ушко, перебирал белоснежные локоны, что теперь были залиты кровью.
-Дорогая, тебе красный цвет очень идёт!
Зверь оскалился, почувствовав новую жертву, что посмела в ночь полнолуния явиться в его лес и безнаказанно тут бродить.
Он усмехнулся, понимая, что сегодня день Волка, что он получит ещё много свежей крови.

Лилей уселся на диване и выключил телевизор. Сегодня показывали странные фильмы. День сумасшедшего.
вторник, 14 марта 2006 г

Ора долго смотрела на скамейку напротив, где сидели Тэриэл и Эсанти. Девушка нервно выругалась и закурила, впервые за месяц она почувствовала пустоту... Мешавшую думать, забивавшуюся в каждую клеточку тела...
"Всё, хватит вести себя, как ребёнок! Выросла уже!"- твердил Оре внутренний голос.
Левая рука сжалась в кулак, оставляя кровавые следы на ладони...Музыкант.
Он восхетительно играл...
Чуть прикрыв голубые глаза, закрыв белые волосы банданой, он брал в руки гитару и играл...
А она, как завороженная слушала...сидела и слушала, где-то среди сотен тысяч глаз...Он каждый раз искал холодный взгляд её глаз в толпе,надеясь,что это бесполезное занятие увенчается успехом..
А что он мог ей сказать,даже если бы нашёл? Прости? Хм...он знал ответ на эту его бессмысленную просьбу...Но он продолжал играть...играть для неё.Только для её безразличных серых глаз.
И вдруг...он нашёл её глаза! На секунду они встретились взглядами.Он опустив глаза прекратил играть и объявин в микрофон название песни, их песни...Той самой,которая заставила её растаять..подойти к нему, заговорить с ним...
Выстрел...секундная боль.Кровь.
Он посмотрел в зрительный зал,стояла гробовая тишина...Казалось,что время остановилось...Он уронил на себя стойку микрофона и прошептал:
- Спасибо Лора!
Смерть.Люди, не веря произошедшему затянули песню "В добрый путь" и стали расходится...
- Всегда пожалуйста! - ответила Ариэль, поглаживая пистолет в своём кармане...- Теперь вы с мамой наконец-то будете вместе.Навсегда.

Сообщение отредактировал Ора - 14-03-2006, 20:15

Леонардо отодвинул рукой калитку и оказался в парке. Осмотревшись он заметил новых посетителей и нескольких старых друзей, с которым за чтением скоротал не один день. Сейчас зима отступала, оставляя место тёплой весне. Леонардо подошёл к скамейке и достав свой дневник, перелистнул несколько страниц и начал читать:

Клятва

   Сердце учащённо стучало, где-то в груди, дышать было тяжело, но Стэнли не останавливался. Он бежал по незнакомым коридорам, то и дело оглядываясь назад. Погони всё ещё не было видно, но это не успокаивало. Темп бега остался тем-же, лишь только нарастающий жар в лёгких, всё сильнее и настоичивее напоминал о себе.

   Стэн остановился за очередным поворотом и попытался успокоиться. Левой рукой провёл по лбу, вытирая надоевший пот, который уже значительно ухудшал зрение. Всё плыло перед глазами, но ощущение возможной погони заставило его поднять голову и прищурившись взглянуть на противоположную стену. Там, на высоте двух метров, висела неоновая табличка, указывающая направление выхода. Стэнли на миг задумался и достав из-за пояса отобранный у наёмника пистолет, щёлкнул затвором и направив ствол за угол, быстро выглянул сам. Движение было своевременным, наёмник шедший следом, похоже был следопытом. Он шёл по пятам, пока остальные сжимали кольцо.

   Палец с силой вдавил курок и глушитель глухо стукнул, сдерживая громкость выстрела. Гильза отскочив ударилась об стену и со звоном покатилась по полу. Следопыт упал, выпустив из мёртвой руки, бесполезное теперь оружие. Стэн бысро подбежал к нему и забрав себе его пистолет, быстро обыскал тело. Нашлось две обоймы и нож, всё это успешно перекочевало в карманы беглеца. После обыска, Стэн бросил ещё один быстрый взгляд в сторону коридора и развернувшись побежал в прежнем направлении.

   Коридоры сменяли друг друга и каждый новый поворот, всё больше отдалял его от преследователей. Наконец он оказался перед дверью, которая судя по надписи вела на улицу. Стэн склонился над кодовым замком и подключив к нему свой наладонник, ввёл пароль. Воздух из пневматических насосов, с шипением вышел наружу, открывая путь к спасению. Чистый воздух, резко вскружил голову и значительно увеличил уровень кислорода в крови, а вместе с ним и уровень адреналина. Стэн быстро выглянул и в следующую секунду вынужденно распластался на полу, так-как по обшивке двери застучали пули.

   Сложно... Кто-то направляет их быстрее, чем я расчитывал, но судя по всему план остаётся прежним...

   Он резко выглянул и несколько раз быстро нажал на курок. Из окна соседнего здания выпал наёмник, уже мёртвым.

   Теперь ещё быстрее...

   Стэнли выбросил своё тело вперёд и в следующее мгновение уже оказался на улице. Запоздалые пули попали в то место, где он стоял секунду назад. Приземлившись он сделал кувырок, в конце которого оказался на одном колене, с пистолетом, направленным в голову ближайшего наёмника. Выстрел, и тело с глухим стуком упало на землю. Ещё два выстрела, уже на бегу. Прямо в грудь очередного противника. Затем резкий уход влево, ещё два выстрела и сухой щелчок бойка, ознаменовавший пустую обойму. Стэн чертыхнулся и бросился к ближайшему укрытию, спрятавшись за угол он выхватил второй пистолет и вскинув его, выстрелил три раза в бежавшего к нему с другой стороны наёмника. Тело отбросило назад. В это время Стэнли щёлкнул кнопкой выброса обоймы, и резко вставив запасную, передёрнул затвор. После этого он взял во вторую руку ещё один пистолет и вскочив, побежал в сторону ворот, которые виднелись с правой стороны. Теперь он стрелял с двух рук, но стрелял аккуратно, патроны пока, нужно было экономить, в кармане оставалась только одна, последняя обойма. Громкий хлопок.

   Снайпер, вовремя... Ворота близко, но план прежний...

   Ещё один громкий хлопок и ногу Стэна прожгла сильная боль, он упал и один из пистолетов отлетел в сторону. В том, что остался в левой руке, оставалось ещё четыре патрона. Прозвучал третий выстрел и кисть левой руки пробило насквозь, патроном снайперской винтовки. Подбежали наёмники и подняв Стэна на руки, понесли в сторону бараков. Там его бросили на стальное покрытие пола, предаврительно обработав раны.

   Нет, умереть так просто мне не дадут...

   Через три дня за ним пришли, его подняли с пола и повели по коридорам. Стэнли думал, что сначала допрос будут проводить различные специальные отделы, которых здесь было полным полно, а уже потом его захочет увидеть Он. Но похоже, что удача улыбалась ему. По коридорам, где он не успел побывать, его довели до стальной, с деревянной отделкой двери. Один из конвоиров постучал в дверь специальным, давно условленным стуком и сказал несколько фраз. Через мгновение дверь открылась и Стэн, подталкиваемый в спину дулами штурмовых автоматов, оказался в довольно просторной комнате, которая освещалась значительно лучше остальных помещений базы. Конвоиры усадили его в кресло, которое стояло напротив стола, с другой стороны которого в более удобном кресле сидел человек в чёрном с золотом мундире. Усадив Стэна, солдаты закрыли дверь изнутри и расположились у стены, застыв словно статуи, в ожидании очередного приказа.

   Человек за столом, имел волевые черты лица и блеск власти, смешанной с безумием, в чёрных глазах. И вот этим взглядом он сейчас внимательно рассматривал Стэнли.

   - Так вот ты какой, пожалуй было-бы глупо, не согласиться с тем, что кое-какие из устоев базы пора менять, если уж ты наделал здесь столько шума, - произнёс он, лишённым эмоций голосом.
Стэнли молчал, сейчас в его памяти ярким пламенем горели буквы, постепенно складывающиеся в слова. Слова медленно приобретали форму предложений, из которых возникла клятва:

   "Клянусь, любой ценой выполнить данное мне задание.
Клянусь, не считаться с потерями, необходимыми для успешного выполнения задания.
Клянусь, выполнить все пункты данной мною клятвы."

   Следом за словами, память услужливо показала фотографию незнакомого человека. Он был в одежде гражданского, у него была друга причёска, но всё это не имело значения, перед ним сейчас сидел именно он. Стэн впервые смог улыбнуться, миссия подошла к концу.

   - Ты уже ничего, никогда не сможешь изменить, - с улыбкой произнёс Стэнли и чуть шевельнув зубами, нажал кнопку миниатюрного передатчика под пломбой. Передатчик послал мгновенный сигнал к устройству, спрятанному возле позвоночника в теле Стэна. Чтобы проделать эту операцию, ему удалили одну почку. Ведь она ему уже не была нужна, ему уже ничего не было нужно. Ему было необходимо просто попасть в этот кабинет и оказаться в одном помещении с руководителем этой базы. Проникнуть, наделав много шума. Ровно столько, чтобы его оставили в живых, чтобы Он смог лично провести допрос. И вот оно - мгновение исполнения клятвы, короткий миг свободы и взрыв...

Сообщение отредактировал Леонардо да Винчи - 19-03-2006, 13:26

Эсанти улыбнулась Леонардо. Парк без него опустел. Но девушка достала новую тетрадь.

Один день сумасшедшего…
Дождь за окном плачет, скребётся в окно. Смятая пачка сигарет полетела в угол. Рихард прошёл по квартире, выключая везде свет. Он уже и забыл, как должно выглядеть солнце.
Он ждал.
Он ждал снега.
Рихард всегда считал, что это перья из ангельских крыл, но будто издеваясь, за окном был только дождь. Рихарду было на всё наплевать. Он сидел в темноте. Хотелось курить.
Темнота, будто сговорившись с тишиной, окутала всё вокруг. На запотевшем окне кто-то написал: «Люблю!» но Рихард был никому не нужен.
Тишина, хихикнув, продолжила игру. Её забавлял этот глупый смертный. Разве он не знал, что если выйти на улицу, то он не будет одинок, что там масса таких же скитальцев.
Но Рихард сидел на полу, комкая, пустую пачку от сигарет.

Мелисса села в маршрутку. На сумке с кровавым музыкантом было написано название известной группы. Нажала Play, и голос запел о проклятых землях, о чужой душе, об отшельнике, чьё сердце было сосредоточием зла и о свободном ангеле.
Девушка была из тех, о ком забывали, стоило ей отвернуться. Мелисса вздохнула. Трудно быть полной, когда мир крутится вокруг худеньких пустышек, не обременённых мозгами. Прислонившись к холодному стеклу, взглянула на диск солнца. Яркие лучи почему-то не резали глаза. Наверное полому же и по щеками бежали слёзы. Но никто не замечал, никому не было дела. Мелисса вышла на первой же остановке и побрела. Куда? Зачем? Просто ей надо было побыть в одиночестве.
Она все помнила, все лица тех, кто признавался ей в любви, а потом бросал. Она ждала любви, но получала лишь боль. Её сердце не разбили, а распяли на признаниях, смешках за спиной, на косых взглядах. И она отреклась от этого мира. Она стала посланницей ночи.
В полночь, когда выходила полная Луна, Мелисса отправлялась гулять по облакам, красивая и одинокая.
Но она не замечала, как снизу за ней наблюдали влюбленные глаза. Что он считал её самой красивой.

Тишина.
Как это странно перед боем.
Старики говорили, что тишина – предвестница беды, что те, кто слышал перед боем лишь тишину умирали. Сейчас это казалось полной ерундой. Ведь не мог же погибнуть весь взвод? Или же мог?
Маршал последний раз затянулся и передал сигарету кому-то из солдат. Его совсем недавно прислали с пополнением, он даже не успел со всеми познакомиться, а уж про имена и говорить не приходилось.
У него дома осталась дочь. Только из-за неё он здесь. Надо же кормить ребёнка.
Маршал вынул фотографию.
Взрыв…
И тишина….

Керли крался среди кустов. Нелёгкое это дело, быть магом. Рыжие или скорее красные волосы всегда выдавали его природу. Юноша вздрогнул и замер.
Где-то недалеко завыли собаки.
Всё….
Засекли.
Выследили.
Загнали, как кабана.
Керли сорвался с места, на бегу вспоминая простейшее заклятие перемещения, но на этой земле, магией он даже костёр разжечь не смог.
Удар.
Темнота.
Боль в вывернутых руках.
Запах паленого.
Огонь, беснуясь, приник к слуге сатаны, сдирая с него одежду, пожирая красные волосы.

Она шла оглядываясь. Длинное платье скрывало фигуру, длинные ноги, что ещё распаляло желания преследователя. Он гнал свою, ещё не подозревающую ничего, жертву.
Белые волосы развивались. Она всё шла вперёд, не слыша за спиной дыхания, не чувствуя жадный взгляд, лишь иногда останавливалась, перевести дыхание и продолжала путь.
Он облизал пересохшие губы и бросился вперёд, ломая кусты, к ней. Крик. Вкус крови на языке, такой дурманящий, влекущий. Зверь сжал хрупкое тело в объятьях, будто убаюкивал, мурлыкал что-то в маленькое ушко, перебирал белоснежные локоны, что теперь были залиты кровью.
-Дорогая, тебе красный цвет очень идёт!
Зверь оскалился, почувствовав новую жертву, что посмела в ночь полнолуния явиться в его лес и безнаказанно тут бродить.
Он усмехнулся, понимая, что сегодня день Волка, что он получит ещё много свежей крови.

Лилей уселся на диване и выключил телевизор. Сегодня показывали странные фильмы. День сумасшедшего.
вторник, 14 марта 2006 г

Лютиен гуляла по парку, вдыхая воздух полной грудью.
Нигде она не чувствовала себя столь свободно, как тут, среди покрывающихся листвой деревьев, среди мирных прохожих, среди птиц, которые не боятся людей… Тут ей не было так одиноко, как дома, в душном городе, где каждый живет только для себя, где всех много, но каждый одинок, одинок, потому что нет близкого человека.
Она подошла к скамейкам. Почти все уже были заняты. Кого-то из сидящих она уже видела ранее в парке, кто-то был ей не знаком. Девушка нашла свободное место и закурила.
Она следила за призрачным дымом сигареты, который ветер разрывал в клочья и уносил в небо. Наблюдая, она постепенно погружалась в свои мысли переставая замечать происходящее вокруг.
Веселый смех… Улыбающееся детское личико… Ручки, тянущиеся к ней… Нежный поцелуй любимого на губах… Господи, ведь это было так давно, а боль не утихает. И никогда не утихнет. Непроизвольно она сжала руку, сломав при этом сигарету, даже не замечая этого.
Джек… Джек, я никогда не смогу тебя забыть… Тебя и Анжелу, мою крошку. Оказывается, как просто можно все потерять, раньше я об этом не задумывалась, и жила так же как и все… Видимо, надо сломаться и все потерять, чтобы посмотреть на мир по другому и начать ценить каждый глоток воздуха, стараясь склеить разорванную душу.
Тут сигарета обожгла ей пальцы, и ,вздрогнув от боли, девушка очнулась от мрачных воспоминаний. Все кончено, прошлое не вернется, надо жить… Жить ради памяти о них…

Первая глава, не то повести, не то будующей книги.

ХРАНИТЕЛЬ.
глава первая.
Спецзадание.

Александр Смирнов был обычным юношей, со своими проблемами и маленькими житейскими радостями. Правда его жизнь кардинально изменилась после аварии маршрутного такси. Все бы ничего, вот только он умер. Правда, ненадолго.
- Так, что мы здесь имеем? Авария маршрутного такси. Александр Смирнов. 20 лет, сирота. Да, именно такие люди нам и нужны. – Раздался голос в мозгу Сашки. Он попытался открыть глаза, но тут же закрыл их обратно. Вокруг было слишком светло, казалось, все состоит из этого чистого сияния.
«Я что, умер?» - пронеслось в его голове.
- В точку, Санек, в самую точку. – Произнес голос. – Давай поднимайся, хватит валяться на полу.
Саня просто опешил от такого ответа, он никак не мог представить, что погибнет вот так и окажется в раю(?!).
- Да не в Раю ты, а в специальной организации ЕГО, «Хранители» называется. Так что не надейся на легкое препровождение времени среди парков в белых одеяниях.
Саня кое-как встал, открыл сначала один глаз, потом другой. Вроде бы все так же бело. Правда, начали проступать очертания огромного зала, в котором, кроме него был ещё один человек. Он был невысокого роста, во всяком случае, Сашке так показалось. Длинные светлые волосы были красиво уложены и ниспадали на плечи стройными прядями. Сам он был одет, так же как и Сашка, белые одеяния, не то роба, не то туника, Сашка разобрать не смог.
- Ну что, насмотрелся? – ехидно спросил незнакомец. – Знаю, что выгляжу непривычно, я сам не люблю этот наряд, слишком официальный, но так надо. Устав. Ладно, хватит смотреть на меня как на привидение, тем более что ты тоже призрак, как выражаются эти мистификаторы.
С этими словами он достал какую-то тетрадь, сделал какую-то запись и убрал обратно, хотя Санек мог поклясться, что в робе не было ни единого кармана.
- Меня зовут Михаил, меня сюда прислали, чтобы я тебя встретил, ввел в курс дела, и снарядил по полной программе. Давай, иди за мной. – Сказал парень и, развернувшись, пошел в глубь зала.
- Ээээ…Ээээ…я что, действительно умер? – мертвым голосом произнес Санек вяло передвигая ногами за Михаилом.
- Вроде бы на тупого не похож… Да и со слухом у тебя все в порядке, я же сказал что ты умер. – Абсолютно спокойным голосом произнес Михаил. – Так чего же ты так удивляешься? Знаю, с непривычки тут всем все кажется нереальным, хотя я не буду вдаваться в подробности насчет того, как здесь все устроено. Через месяц другой поймешь все сам. Ты теперь зачислен в ряды сотрудников организации «Хранитель». Ну слышал же ты там, внизу, байки про ангелов – хранителей??? Вот это мы и есть.
- Как-то не верится, если честно… - Ответил Санек.
- Ну это мы быстро исправим… - сказал Михаил открывая неприметную дверь в конце зала.

***
Вот так все и началось. Санек сначала был в шоке от всех этих потрясений, но потом как-то прижился в отделе, тем более, что коллектив подобрался понимающий. Месяц за месяцем они делали свою работу, не особо напрягаясь, пока в одно прекрасное утро не позвонил ничем не примечательный телефон в углу офиса хранителей. Только Саня не знал, что этот телефон был вызовом на самые опасные и трудные задания. Их начальник, Сергей Геннадьевич, подошел к телефону, прослушал сообщение, кивнул и повесил трубку. Повернулся ко всем сотрудникам и четко поставленным голосом произнес:
- Смирнов Александр Евгеньевич, поступило Спецзадание для вас. Все детали задания обсудим в моем кабинете немедленно. Дело сложное.-
- Есть – четко проговорил Санек, направляясь в кабинет Сергея Геннадьевича.
Он не мог видеть сочувствующих взглядов его коллег, ибо каждый из них знал что стоит за Спецзаданием. Кое-кто и не возвращался с них. Не смог или не захотел вернуться.

Когда Саня зашел в кабинет начальника, Он уже ждал его. Жестом пригласил Сашку присаживаться. Когда они разместились по удобным креслам, Сергей Геннадьевич сразу перешел к делу.
- Саня, ты впервые получаешь Спецзадание. Это не просто выполнение каких-то мелких пожеланий сменных подопечных. Это назначение одного подопечного на всю его жизнь, короткую или длинную. Но это еще, куда ни шло. Спецзадание означает также, что за душу этого человека берутся люди оттуда – Сергей Геннадьевич многозначительно показал рукой на пол. Не нужно было дальше объяснять, что за душой человека охотятся прислужники самого дьявола. –
Вообще-то я считаю, что посылать таких неквалифицированных сотрудников на такое опасное задание, чистый бред, но моим мнением как всегда никто не интересуется. Видимо наверху считают, что ты справишься с этим заданием лучше всех.
- Кто объект? – Спросил Санек.
- Вот, держи. – Сказал Начальник и кинул на стол толстенькую папку.
Санек на минут пятнадцать погрузился в чтение материала по его подопечному.
Это оказалась достаточно миловидная девушка 19 лет. Характер достаточно вспыльчивый, но ничего серьезного. Атеистка, но это тоже не проблема, Сашка сам был атеистом.
- Хм, а кто-нибудь мне объяснит, почему демоны ей заинтересовались??? вроде бы не слишком отличается от остальных моих подопечных, а на свете есть немало тех, кого заполучить куда как проще.- Спросил Сашка, не отрываясь от дела.
- Не хотелось бы мне этого говорить, но ты должен полностью владеть информацией. По нашим расчетам, она должна стать матерю мессии. Но вот которой, Тьмы или Света, решит она сама, а если ещё точнее то ты. Справишься с заданием, мессия будет Светлой, провалишь – Темной.
- Вот это я вляпался. – Пробормотал Сашка. – Это что, я должен стать её совестью с большой буквы «С»? -
- Именно, Сашка, именно. – Ответил его начальник, безнадежно повесив голову. – Мы немного изменили её сознание, чтобы она могла тебя видеть и слышать.
- А притронутся она ко мне сможет? – спросил Сашка.
- Да. – Ответил Сергей Геннадьевич.
- Но это значит, что вы меня материализуете… а Это высший приоритет. У меня нет допуска.-
- Теперь есть. Правда притронутся к тебе сможет только она. остальные же не смогут коснутся тебя.- Сергей Геннадьевич достал золотистую карточку и протянул её Сане.
- Значит дело действительно очень важное, если Высшие решили материализовать своего сотрудника. Кстати если все верно, то я должен буду потерять все преимущества призрака. – Спросил Санек с сомнением
- Ни в коем случае, иначе ты не сможешь выполнить свое задание.- Ответил начальник. – Ладно, хватит прохлождатся, тебе пора на задание.
Сергей Геннадьевич щелкнул пальцами, и Александр Смирнов начал падать в темную пропасть. Последнее что он услышал, был голос своего начальника: « Запомни… её зовут Катя…» и он провалился в пустоту.

Сообщение отредактировал Тэриэл - 20-03-2006, 18:57

Эсанти с улыбкой слушала Тэриела. Он раинтриговал девушку, хотелось что бы он не замолкал, но пришла её очередь делиться снами.

Смех.

Вдруг раздался смех. Он сидел на подоконнике и смотрел вниз, свесив ноги. Он смеялся, чего не было уже целую вечность. А сейчас он смеялся, не так как в детстве. По-другому. Это был смех сумасшедшего. Он провёл рукой по коротко остриженным волосам и вновь рассмеялся. Белая рубашка была расстегнута. Он сидел и качал ногами, всматриваясь в вечернее небо. Хотя… хотя уже наступила ночь, а он и не заметил, ведь она ушла… ушла навсегда.
Когда-то он боялся одиночества, боялся потерять её, боялся, что однажды проснётся один, что она предпочтёт другого. Сегодня это произошло. Она не вернулась домой с института, позвонила и сказала, что будет ночевать у подруги, что ей надо подумать.
И всё. Повесила трубку.
Она чего-то недоговаривала, голос ощутимо дрожал.
Ночь вспыхнула миллиардами звёзд. Они так любили на них смотреть, но она сейчас далеко и в этом виноват он. Он не смог удержать, что-то не понял, что-то не сделал, не услышал. Хотя, она никогда не жаловалась.
Он схватился за голову.
Она хотела ребёнка, а он посмеялся в тот вечер, сказал, что ещё рано, что всё ещё может измениться. Он видел, как посерело её лицо, как она нервно сжала губы, но ничего не сделал, ушёл на кухню. А она завернулась в одеяло и уснула на кресле.
Вновь раздался смех, и он поднялся на ноги, выпрямился в оконном проёме.
А ведь он хотел ребёнка, он ждал момента, что бы поговорить об этом, но навалилась работа, устал и сорвался. Он помнил полные отчаянья глаза, как она прикрыла губы ладошкой и отошла к стене.
Он, было, шагнул в темноту, но….
Телефонный звонок.
Её голос, такой родной.
Она что-то говорит, просит прощения и затихнув на миг, произносит.
- Я беременна…
он смеётся, только сейчас это смех из детства, счастливый смех.
- Приходи домой, любимая…

глава вторая.
ВСТРЕЧА.

Екатерина Семеновна Старших, или, как её звали все друзья и знакомые, Катя или Котенок, проснулась и подпрыгнула в своей кровати чуть ли не до потолка. Сегодня ей приснился странный сон. Она знала, что это всего лишь сон, но могла поклясться, что она видела какого-то мужчину у себя в квартире, а если быть точнее, то прямо на кухне, он сидел и мирно попивал чай. Она отогнала от себя видение и сладко потянулась. Вставать не хотелось, тем более что каникулы. Она глянула на часы. Ровно десять.
-Давно я не просыпалась в такую рань – пробормотала Катя себе под нос и сладко зевнула во все горло.
Стеснятся она не привыкла, тем более что жила одна и стеснятся собственно было некого. Встав с постели, она пошла в ванную. Через минут двадцать она вышла уже достаточно освежившаяся и пошла прямиком на кухню, готовить крепкий кофе.
Каково же было её удивление, когда зайдя на кухню она увидела мужчину из своего сна. Этот товарищ сидел напротив открытого окна и смаковал свежесваренный кофе и не был настолько обескуражен появлением Кати, как она его.
- Привет. Ты, наверное, Катя? – Спросил незнакомец скорее утверждающим тоном, чем вопросительным.
- Да, а вы кто и что делаете в моей квартире?!- Ответила Катя, которая в этот момент пыталась сообразить: спит она или нет.
- Да не спишь ты, не спишь, не пугайся, я тебе ничего плохого не сделаю, тем более что просто не получится… Это противоречит моему заданию. Да что ты стоишь, как неродная на пороге, ты садись, кофейку попей, я уже сварил. Отличный у тебя кофе надо сказать, хотя как же давно я вообще его пил. Эх… Да, кстати забыл представиться меня зовут Саша, можно Санек. – Он ухмыльнулся и поднялся со стула налить себе ещё чашечку кофе, не забыв, правда, налить и ещё одну для Кати.
Катя же стояла как вкопанная. Какой-то Саня стоит у неё на кухне, приглашает её попить с ним кофе. «Черт побери, кто это такой и что он здесь делает?» подумала Катя с понятной долей замешательства и гнева. Ещё бы, ведь на дворе двадцать первый век и просто так незнакомцы не заваливаются к тебе в квартиру попить кофе, особенно если ты спишь.
- Вот об этом я и хотел поговорить. – Произнес Саня вынув из холодильника пачку масла и взяв батон в хлебнице, что стояла на том же стареньком холодильнике «Бирюса» он принялся готовить себе бутерброд. – Зная что ты атеистка, я не буду вдаваться в моральную этику библии и скажу прямо: ты веришь в ангелов? Понятно не веришь, для тебя это все бред. Но они существуют. Не такие, какими их обычно рисуют, с крыльями. Это по меньшей мере непрактично. Правда в давние времена все ангелы носили крылья, ну чтобы хоть как-то ввести ранжировку. Но потом в этом отпала необходимость и крылья были заменены на карточки допуска… правда, что это я тебе рассказываю принципы нашей организации. К делу это не имеет никакого отношения. В общем я Ангел.
«Ага, а я Мона Лиза» пронеслось в голове Кати.
- Не похожа ты на Мону Лизу, улыбочкой не вышла… так вот, о чем это я? Ах да. Ты бутерброд будешь? ну к кофе. Просто это очень полезно, не говоря о том что очень вкусно – Будничным тоном произнес Санек и посмотрел на неё своими чистыми, как озеро Байкал, голубыми глазами. В них явно читалась насмешка.
- А ты эта… что, мысли читаешь? – севшим голосом спросила его Катя.
- Зачем мне это. У тебя же все на лице написано. Ну вот сейчас написано что вообще ничего не понимаешь. Не переживай ты так, когда Моисей увидел Бога, как ты думаешь ему очень хорошо было???
- Понятия не имею, я с ним не встречалась. – Огрызнулась Катя
- И хорошо, премерзкий тип, скажу я тебе. Ну что насчет бутерброда?
- Давай нож сюда, сама сделаю – Буркнула Катя и сурово посмотрела на Сашку. – Тоже мне ангел… -
- Не веришь? – спросил Санек усаживаясь обратно на стул с чашкой кофе в одной руку и бутербродом с маслом в другой.
- Не единому слову. По мне так ты маньяк-извращенец, который залез в квартиру молодой студентки и хочешь усыпить её внимание рассказами об ангелах и тому подобной ерундой. – Сказала Катя немного дрогнувшим голосом. Со страхом она подумала, что попала в точку и этот парень просто видел как она обронила ключи, которые потеряла пару недель назад, а он нашел их и выследил её каким-то образом. Может он её давно уже выслеживал.
- Констатирую факт. У вас, юная леди, паранойя в чистом виде. Ничего не упустила из постельных сцен маньяка-извращенца и себя любимой??? Ну и фантазия у вас Катерина. – Фыркнул Саня.
- Да как ты смеешь!!! – крикнула Катя на своего гостя, а про себя подумала «Нет он определенно читает мысли и образы, если увидел…такое… такое…» и густо покраснела.
- Да ладно, я и не такое иной раз видывал, так что не смущайся. Я же сказал, что я – ангел, а ты не веришь. Дело-то конечно твое, верить или не верить мне, но то что я сказал - чистая правда. И как ты можешь догадаться я твой ангел-хранитель и теперь что бы ты ни делала я всегда буду рядом, оберегать тебя и заниматься тому подобной чушью. Так что не обессудь, но теперь я, если хочешь, твоя совесть.
- Вот блин свезло. – Простонала Катя. Она начинала почему-то верить этому нахалу, что невесть как появился у неё в квартире сварил просто обалденный кофе и теперь так хитро смотрит на неё.
- Ты себе не представляешь как. – Хитро сказал Саня.
***
Они провели вместе очень интересный денёк. Катя все время говорила всякие гадости в адрес всевышнего, а Саня все время наставлял её на путь истинный грубоватыми шуточками в стиле Романа Трахтенберга. В общем к концу дня они уже были лучшими друзьями.
Катя растянулась на кровати и блаженно щурилась после ужина, который заботливо приготовил Саня. Она открыла один глаз и обнаружила что её Хранитель сидит напротив в кресле и что-то читает.
- Что читаешь? – спросила она чуть разомлевшим голосом, что был похож на мурлыканье кота
- Достоевского. Не поверишь как соскучился, у нас в отделе ничего подобного нет и не завозят, а жаль. – Пробурчал Саня не отвлекаясь от чтения.
- А что же так, неужели у ангелов не бывает свободной минутки? –
Хоть час. Да только все равно делать нечего, единственное развлечение - это работа. Для тебя это может показаться парадоксом, но это так.
- Да нет, с какой это стати? Если ты любишь свою работу и получаешь удовольствие от выполненного задания, то я за тебя рада. А можно задать тебе вопросик. – Катя невинно посмотрела сначала на него а потом на свои ногти и начала их полировать о свою ночную рубашку.
- Конечно. – Саня отложил книгу в сторону и внимательно смотрел на свою подопечную.
- Скажи, а кем ты был… ну… до превращения, если можно так выразится, в ангела? – спросила Катя.
- Я? Студентом был. Кем ещё… ты думаешь что я дряхлый старик, который принял образ обворожительного молодого человека, и не перечь мне, я знаю, что я тебя привлекаю как мужчина, но даже не надейся на это. Я твой защитник, а не мальчик по вызову. – Сказал Сашка прочитав её мысли, которые тут же вспорхнули как сайка мелких птичек.
- Да я и не надеялась… больно надо. – Сказал Катя разочарованным голосом. Она в самом деле хотела соблазнить этого ангелочка сегодня. «Ну ладно это мы ещё посмотрим» сказала она себе
- Да и смотреть не будем – Ответил ей Саня.
- Хватит читать мои мысли!!! –
- Я должен знать что ты думаешь. Чтобы предупредить тебя об опасности. Если таковая будет.
- Зануда. – С чувством произнесла Катя и показал язык хранителю. Тут же ворох мыслей об этом парне захватил все её воображение.
Почему-то Саня вздрогнул, как будто его ударило током и густо покраснев вскочил с кресла и вылетел на кухню, где лежала пачка сигарет. Через несколько минут Катя услышала запах табака.
«Неплохо я проучила этого выскочку» счастливо подумала Катя, поуютнее завернулась в одеяло и тут же уснула со счастливой улыбкой на губах.

Смертельная уникальность или Критика и Талант.

Давно не чищенный, деревянный стол, краска которого в некоторых местах облупилась, был завален многочисленными папками, документами, исписанными листами, слегка помятыми их создателем. Лакированная поверхность стола не сверкала в глаза присутствующему, не блистала под падающими дневными лучами, а была шероховатой, с мелкими трещинками по бокам и ножкам.
Мужчина, являющийся свидетелем немого разговора тишины с пыльной мебелью его кабинета, прохаживался из стороны в сторону, обдумывая идеи, беспорядочно загорающиеся в его голове. Мысли, возникающие внутри сознания писателя, перевоплощались в строки, что он искусно воспроизводил на бумагу. Наконец, мужчина, сосредоточенно сдвинув густые, черные брови острым разборчивым почерком запечатлел первое, готовое предложение – начало художественного текста.
Однако быть может, идеей или же чрезмерной насыщенностью обособленными оборотами, усложняющими построение фразы, писателя не устроил такой ввод в дальнейшее повествование, и мужчина самокритично зачеркнул написанное.
Он не остановился на начатом деле, продолжив кропотливую, хоть и воодушевляющую работу, и прозрачное покрывало вдохновения накрыло его с головой, одаривая новыми порывами для создания следующих строк.
Рядом с ним стояла миниатюрная, волшебная Муза, невидимая взору людей. Она напевала писателю фразу за фразой дивным сопрано, вселяя в его душу новые идеи, обняв тонкими руками сзади, тем самым, поддерживая внутреннее возвышенное состояние мужчины.
Голос Музы, что пришла к творцу именно в этот светлый, ясный день, разливался мелодией по всей комнате, распространяя нотки вдохновения и располагающую атмосферу. Это пение не только воодушевляло писателя, но и призывало к любимой работе одного интересного юношу. Юношу звали Талантом, братом музы, что затаился где-то внутри творца, то ли в волнительно бьющемся сердце, то ли в кипящей крови.
Но Талант не приходил. Не являлся писателю для помощи в новом, возможно гениальном, романе. Не врывался в душу творца, не разливался по венам, так как уснул. Исчез. Словно пропал в бесконечности, закрыв в это пространство все двери, чтобы не вернуться. Ушел от принесенной боли, обиды, что постигла его в прошлый раз. От любви... Если, конечно, Талант, Харизма, Уникальность способны на это глубокое чувство.
Любовь Таланта возникла внезапно, совершенно случайно и необычным образом, при написании прошлой книги, не ставшей фурором, когда мягкий, трепетный юноша встретил в сердце писателя самую потрясающую девушку – Критику.
Она была очень уверена в себе. Красива и изумительна. Яркие черные глаза, пронзающие все насквозь, ищущие везде ошибки, неверности, помарки, какие-либо неточности, сводили душевного юношу с ума. Волнистые волосы Критики, развивающиеся по ветру, как и ее снисходительные речи, словно журчание ручья, содержащие в себе многочисленные замечания по разным поводам, таили капли жестокости и холода. Но юноша не замечал.
Она мешала Таланту. Губила день за днем порывы писателя, шепча на ухо творцу совсем другое, что сбивало его, направляло на иной путь. Пустой путь. Где нет проскальзывающей Харизмы, а только голые, неинтересные фразы.
Однако Талант ей все прощал, а Критика полюбила его уникальность, ценила его особенность, и все ее существование заключалось в мягком юноше, родившемся в писателе. Талант и Критика не расставались ни на мгновение, секунды, минуты, часы, затмевая друг друга: одна – колкими поправками, другой – новыми порывами.
Их любовь, тончайший инструмент воздействия на человеческую душу, была особенной: прозрачной и непрочной, словно хрусталь, готовый рассыпаться на мелкие кусочки в любой момент, острой, будто игла, конец которой заманчиво блестит на свету. Эту любовь было трудно найти двоим – и Критике, и Таланту, но и трудно потерять, не смотря на то, что она была легка и практически неуправляема обоими.
Но Талант постоянно ожидал укола, словно ощущал, что это чувство растает быстро, как пушистая, холодная снежинка, оставив за собой боль.
И вот однажды произошло то ожидаемое мягким юношей, не по воле влюбленных, а случайно... по воле судьбы. Книга творца вышла, и Критика начала властвовать в полную силу, вселяя отрицательные мнения в души читателей по поводу романа, совершенно машинально, ведь в этом состояла ее сущность. Черноглазая девушка не задумывалась, что тем самым убивает Таланта, а, следовательно, постепенно и себя, ведь одно не могло существовать без другого, однако продолжала действовать, выполняя свое призвание. Этим она всадила нож в плоть Таланта с силой, пролив капли крови и слезы, став мощнее и сильнее. По сравнению с раной в сердце, царапина, которая щипалась и зудела, казалась несуществующей, хотя была видна всем.
Свежий благоуханный цветок любви Таланта и Критики постепенно увядал, и трепетный юноша исчезал из души творца... Он перестал являться писателю для помощи в новом, возможно гениальном, романе. Прекратил врываться во внутрь, разливаться по венам, так как уснул. Словно пропал в бесконечности, закрыв в это пространство все двери, чтобы не вернуться. Ушел от принесенной боли, обиды, что постигла его в прошлый раз. От любви...
Писатель резко перечеркнул все написанное и с болезненным выражением на лице отвернулся от листка. Он, яростно смяв бумагу, бросил комок в урну, схватившись в безумии за голову. Пение Музы затихло, она поняла, что звать уже некого, тогда как вдохновение постепенно растворялось в атмосфере, не посылая больше воодушевляющих порывов. Вот уже день за днем, писатель пытался создать новый роман, что-то настолько же гениальное, как и прошлая книга. Поначалу... действительно Критика убила в творце все талантливое, что было, но после послышались возгласы тех читателей, кто понял его литературу, осознал идеи творца. Полились достойные фразы, похвалы, однако это было ничто, по сравнению с утерянной уникальностью.
Он не смог больше писать. Что-то умерло в нем, но мужчина не догадывался, продолжая кропотливую работу днями и ночами, выдавливая из себя пустые, бесполезные, безобразные по своему языку отрывки, вызывая волшебную, миниатюрную Музу в помощь. Но она была бессильна, Талант погиб.
Творец взял чистый лист и судорожно вздохнув, начал писать новые строки, воспроизводя свои мысли на этом не исписанном куске бумаги. Крупные, горестные слезы мужчины падали на чернила, которые, растворяясь, разливались, оставляя пятна. Эти рыдания не были жалкими, они свидетельствовали о потере чего-то глубокого, достойного, и, разъяряясь, творец зачеркивал написанное, тогда как внутри него покоилось тело безупречного, погибшего Таланта. Над этим телом летала Критика, которая стала прозрачной и почти невесомой, не в силах существовать без мягкого, трепетного юноши. Критике уже некого было защемлять, нечего было исправлять, корректировать… Она просто парила высоко над умершим, крича от боли, что распространялась по телу писателя, и пыталась пробудить любимого, которого сама же загубила, но все попытки были тщетны. Творец уже не мог писать.

Я помню, как довольно таки давно читала Архив Академии, и один игрок (искала в сообщениях, честно говоря найти не смогла. Если же кто-то знает, подпишу у кого взяла идею) рассказал в одном прикле легеду про Озеро Влюбленных.
Хочу сказать, что такое озеро действительно есть. Если не ошибаюсь, где-то либо в Париже, либо в Лондоне, под мостом. На это озеро и правда каждую ночь (практически в полночь) опускаются два лебедя. Раньше это было случайностью, после представлением для туристов)
Скажем... у меня было задание на тему "Почему одним везет, а другим нет", но про простую удачу/неудачу писать не хотелось. Добавила любви, романтики и сказочности, совместив это с данной легендой о лебедях. Надеюсь, автор легенды меня поддержит)

Озеро Влюбленных.
Ночное, безоблачное небо было усеяно миллионами мерцающих огоньков, которые отражались в глазах свидетельницы этого сказочного волшебства природы. Маленькие, круглые фонарики стремительно загорались то в затемненном одиноком кусочке почти черных небесных просторов, то в кругу своих подруг – звездочек. Деверья изредка вздрагивали от неожиданно набежавшего ветерка, нарушая своим шелестом священную тишину. Их ветви, покачиваясь, опускались, приникая, к земле, словно хотели подобрать пестрые, уже слегка засохшие листья, составляющие целый разноцветный ковер. Это теплое покрывало из шуршащей листвы, застилающее прохладную землю, согревало замерзшую почву и мелкие, частые, будто кем-то повсюду разбросанные, камни.
Яркое круглое пятно – еще одна сестрица сияющих созвездий – отливало золотом, словно чистая монета, и пускало прямые лучи по шуршащему пестрому ковру и серебристой глади озера. Сверкающий в ночи водоем протекал под длинным деревянным мостом, перила которого не отличались крепостью строения, и казалось, это, несомненно, старое сооружение, треща, вот-вот обрушится на зеркальную поверхность воды. Однако лучи луны смело играли с мостом, перебегая по его доскам, не страшась обрыва, так как были легки и невесомы, как и свидетельница всей сказочной красоты, что стояла, оперевшись тонкими руками на перила. Затмевающая свежесть и мерзлота воздуха только добавляли мелодичности фону прекрасного вечера, а прохлада ветра, оставляющая легкий румянец на щеках, отгоняла накопившуюся усталость девушки. Мутные мысли блуждали в ее голове, принося все большее разочарование, когда как в сердце стояло ощущение предзнаменования чего-то волшебного.
Если бы какой-нибудь одинокий художник, случайно оказавшийся рядом, проходил мимо, то он обязательно бы запечатлел на белоснежном холсте эту пронизывающую тишину, шуршание листьев, шепот ветра и мерцание звезд. Его руки пахли бы масляной краской, а глаза искали бы уникальности во всем предстающем, и естественно мое повествование было бы скучным, если бы этого не произошло.
Необычайным образом, тихо и непринужденно, легкими шагами, прохожий, а именно художник, взошел на дребезжащий мост, без труда удерживая папку с листами, кисти, краски и мольберт, словно все эти предметы ничего не весили. Нет, взошедший мужчина не отличался крепостью телосложения, наоборот, он был очень худ и высок, однако внутри него покоилась сила гораздо выше, чем простая физическая. Сила вдохновения.
Аккуратно устроившись на середине моста, он проницательным взглядом осмотрел всю загадочную обстановку, и сразу же приметил силуэт молодой женщины, волосы которой соблазнительно развивались по ветру, оголяя плечи.
Мужчина поправил ворот черного свитера, что безупречно ему подходил, создавая контраст с его голубыми глазами, и жадно оглядел незнакомку, уже представив ее образ на своем полотне.
–– Вам плохо?.. – спросил художник, низким голосом, наполненным бархатными нотками, ласково и нежно, пробирая девушку до дрожи, которая, перестав переваливаться через перила моста, внимательно на него посмотрела своими шоколадными глазами. Эти глубокие озерца ее души, полные слез, маняще блестели в ночи, и сейчас девушка казалась очень красивой со своим печальным взором и покинутостью в целом мире.
–– Нет, с чего Вы взяли?
–– Мне показалось, что... Неважно. Вы так прекрасны, простите за дерзость. Могу я... запечатлеть Ваш образ на картине? – он указал рукой, на мольберт, что был подготовлен к будущей мастерской работе, оснащенный длинным листом и карандашами, что лежали на подставке.
–– Мне все равно, - тихо ответила девушка, польщенная его комплиментами, и вновь устремила свой грустный и глубокий взгляд на звезды, словно просила у мерцающих огоньков чуда, чего-нибудь особенного, капельку сказки в ее жизни.
–– Знаете, не стоит так переживать из-за него, - словно угадав ее мысли, произнес мужчина, уже держа в руках тонкий карандаш, нависнув над полотном и намереваясь изобразить на холсте очертания ее фигуры легкими штрихами, тем самым, думая создать прекрасный эскиз для гениальной работы, - В жизни есть черные и белые полосы. Все переменится, я уверяю Вас. За Вашей болью придет счастье.
Девушка быстро закачала головой, и художник заметил, как серебряные слезы быстро покатились по щекам из ее шоколадных, прекрасных глаз, а хрупкое тело задрожало, от чего сердце мужчины болезненно и с жалостью отозвалось к незнакомке.
–– Почему... - зашептала она, - Почему люди решили, что в мире есть черное и белое?.. Зачем чертить между хорошим и плохим столь четкую границу, пронизывающую все насквозь? Люди перестали замечать оттенков и полутонов жизни. Для чего придумали везенье и невезенье, когда это одно. Единое. Краски нас и нашего мира. Они разделили всю картину, предначертанную нам судьбой, на удачу и неудачу, но как? Когда все это целое. Наше существование, и ничего больше...
Девушка замолчала, хватая воздух нежными губами, держась за поручни моста, а художник осторожно приблизился, раздумывая слова незнакомки и борясь с желанием обнять ее маленькое тело.
–– Если вы здесь, - продолжила она, - то мне суждено было Вас встретить. Предначертано свыше. Это не удача. Это просто должно было произойти, это было загадано звездами, - девушка подняла руку в небо и устремила свой взор на бесконечные просторы, - Это судьба, когда человек выигрывает в лотерею, когда бесплодная женщина становится матерью. Судьба, быть счастливым и не знать невзгод и препятствий в жизни. Вам не повезло, что вы обрели безусловный талант, Вы должны были стать художником и писать картины, поражая всех безупречностью образов. Как и мне, суждено было потерять то ценное, что я имела, но обрести нечто более существенное, возвышенное и прекрасное, - девушка посмотрела ему в глаза и тихо продолжила, - И я только сейчас осознала, какое счастье я получила, вместо своих страданий.
–– Какое же?.. – шепотом и волнительно произнес мужчина, чувствуя, как дыхание учащается, а голова, кружась, заставляет витать в облаках, столь возвышенно и плавно, словно сзади у него, на месте лопаток, появились пушистые, перьевые крылья ангела.
–– Вас. – Сказала девушка одним лишь движением губ, но художник понял и осознал, что она – та самая его судьба, о которой так часто любят размышлять философы, и вовсе никакая не удача.
Мужчина аккуратно наклонился к незнакомке, что была его намного ниже, и трепетно обняв ее тонкую талию, легко, не настойчиво прикоснулся к губам...
Прозрачная гладь озера, протекающего под мостом, засеребрилась, тая в себе дрожащее отражение сияющей луны. На спокойную воду тихо опустились два лебедя, изящно выгибая свои шеи, - черный и белый, волнуя поверхность и оставляя за собой мелкие брызги и разводы. Этот водоем носит не случайное название, а смысловое, глубокое, историческое - «Озеро Влюбленных», где двое на деревянном, не крепком мосту обрели друг друга, слившись в поцелуе. И до сих пор, в знак чистой любви, господствующей в мире, предначертанной влюбленным судьбой, а вовсе не везеньем или удачей, ровно в полночь, два сказочных лебедя опускаются на воду, тревожа гладкую поверхность, расхлестывая маленькие капли, разлетающиеся по романтичному отражению лунной дорожки.

По обе стороны реки...

По обе стороны реки расстилался лес. Деревья, высокие, темно-зеленого цвета, росли не вплотную, не создавая ощущения густой непроходимой чащи, хоть сквозь стволы просматривались такие же деревья. Река бежала быстро, смело, стремясь только вперед, обрывалась внезапно, словно на середине пути, и переходила в огромный, шумный водопад. Струи воды резались об острые камни, падали вниз, разбиваясь в мокрые холодные осколки, в пыль. На берегах лежал песок, шурша на ветру, переплетаясь с травой и корнями растущих у самой воды деревьев. Ветер подхватывал песчинки, кружил их и безжалостно кидал вниз, в бурлящую воду. Кроны шелестели, словно переговариваясь между собой, пытаясь перекричать шум воды и порывы ветра. По яркому, пронзительно-синему небу, неслись рваные белые клочья, играя в салки, догоняя друг друга и сливаясь в большие, ослепительно-снежные тучи, скрывающиеся за горизонтом. От янтарного круга солнца расплескивались волны мягкого света, которые не причиняли боли глазам…
Глазам двух существ, расположившихся на камнях одного из берегов реки. Две пары темных капель смотрели в небо, сквозь облака и солнце. Только им одним было известно, что можно увидеть там, в вышине, чуть дальше самого темного кусочка неба, чуть глубже самого яркого луча солнца… Они не только знали, что что-то просто можно увидеть, они видели это, держась за руки, находясь рядом друг с другом…
Так похожи на людей, но настолько от них отличны… Своими изумрудно-топазовыми глазами, своими бешенными ветреными мыслями, своими дикими древними знаниями. Эти двое жили в атмосфере чужого Мира, вместе со всеми, но никогда не смели подчиниться не своим законам, никогда не переступали своих же правил, созданных лично для них и лично ими. Сложно было пробираться сюда, к этой реке тайком, чтобы никто не знал, просто сидеть, взявшись за руки, смотреть в яркое теплое небо…
Многого стоили эти мгновения, но ни за что на свете, ни в одном Мире, они не смогли бы заплатить меньшую цену за возможность иногда, пусть даже очень-очень редко, убегать от всех к здешнему водопаду. С кристально-чистой водой сливались мысли и эмоции, устремляясь потоком к земле, разбиваясь о скальные выступы, разлетаясь миллионами брызг…
Они знали друг друга вечность… Слишком много для обычных людей, но так мало для существ, которые умели столь беззаветно любить, что жили только лишь своей любовью… Играли ей, никогда не переступая грани, упивались ей, ни капельки не пьянея, купались в ней, не боясь утонуть… они не умели соединять чувства в какое-то одно сухое определение, разделяя все стороны эмоций, вместе с тем, столь красиво и легко переплетая их в своих судьбах…
Существа, которые всю свою жизнь посвятили войне, войне против самих себя, порой даже друг против друга… Сколь сложно было сохранить после этого души, не дать остыть сердцам, знали лишь они сами, свято, преданно веря в неприкосновенность своих чувств и никого не допуская дальше показных эмоций. Глаза, такие живые и сияющие, когда они были вместе, становились ледяными осколками двух сгоревших душ, отражая лишь боль и потери, отпугивая нежелательное и ненужное внимание…
Какое еще время эти двое смогут быть вместе… Сколько еще они выдержат пожаров в сердцах, прежде чем не смогут больше смотреть друг на друга с тем прежним теплом, которое когда-то свело их вместе… Они верят, верят настолько, что открываясь людям, отдаляются от них как можно дальше, стараясь не стать ни чьей историей, ни чьей частью жизни, иначе, возможно, перелом случиться не только в той жизни, которой они коснуться, даже сами того не желая… Но кто знает, выдержат ли их души чужой путь…
…Река…водопад…песок…лес…камни…ветер…небо…солнце…
… Это все, ради чего они согласны жечь сердца дальше…

Эсанти устало вздохнула и опустилась на скамейку под казырьком. Чтобы весенний дождик не попадал на лёгкую куртку. Сегодня было пасмурно, да и настроение было соответствующее. Девушка открыла торбу. Среди множества тетрадей лежала одна, с чёрной кожаной оложкой. Открыла и начала читать тихим голосом.

Засыпай

Она спала, уткнувшись носиком в подушку. Тёмные пряди волос разметались, предавая ей ещё большее очарование. Припухлые губки были чуть приоткрыты. Она повела плечами и перевернулась на спину, прикрыв глаза ладошкой. Одеяло упало на пол.
Шорох.
Одеяло приподнимается невидимой силой и укутывает девушку, согревает.
-Спи, любимая.
Она вздрагивает и открывает сонные глаза. Садится. Оглядывает комнату. Они расстались 3 года назад. Она хотела умереть, когда он ушёл, но не смогла. Он ушёл и не знал, что она ждала ребёнка, их ребёнка. Он ушёл, а она не стала останавливать. Через три дня раздался телефонный звонок и, бездушный голос сообщил, что он, самый любимый человек на свете, вскрыл себе вены, что он ждал её прихода.
А сейчас прошло три года. В маленькой кроватке тихо сопела их дочь.
Девушка обняла плечи. Солёные слезинки бежали по щекам, не желая останавливаться. Прикрыла глаза, вспоминая его лицо. Она так и не смогла простить его, простить – значит отпустить, отпустить – значит забыть. А она любила.
Её всегда казалось, что он был рядом, охранял её сны до самого рассвета, убаюкивал их дочурку, напевая одному ему известные сказки. Она опустилась на подушку.
Скрип половиц.
Колыхание занавесок.
Она прикрыла глаза и улыбнулась.
Сон укутывал сознание пуховым одеялом.
Он присел на кровать, чуть касаясь её волос. Нагнулся к маленькому ушку и прошептал.
-Любимая, засыпай. Я всегда буду с тобой.

Выкладываю продолжение своего фрагментарного произведения...

Навстречу ветрам...
Фрагмент второй.

… Смеркаться стало как раз когда мы выбрались из леса. Вернер выдернул на пару ладоней свой меч из ножен, гравировка светилась мягким синим светом:
- Нежить недалеко, вполголоса сказал Вернер, хотя мы и так всё отлично поняли.
Катрин начала ставить защитный круг. Лоримэль схватилась за лук, и держа стрелу на тетиве всматривалась в быстро наступающую темноту. Я закрыл глаза и сосредоточился на изменении, открыв глаза я понял что у меня получилось. Я теперь видел довольно чётко шагов на тридцать – сорок всё, за исключением разве что находящегося в гуще леса. Защитный круг был почти закончен, линия окружности прочерченная на земле, пересыпанная заговоренной солью и заговоренная на нестираемость до утра, образовывала между находящимися в круге и нежитью за его пределами стену не хуже каменной. Вырезав лезвием меча конус земли шириной в две ладони и глубиной в ладонь, я разжёг магический огонь, ограничив его ямкой-конусом.
- Дежурить будем парами по два часа, сказал я раскладывая возле костра одеяла.
- Катрин, мы с тобой первые. Катрин молча кивнула в ответ.
Вернер и Лоримэль почти сразу легли и уснули, а мы занялись ужином.
- Эйден, первой нарушила молчание Катрин, - это ведь не настоящее твоё имя?
- Это МОЁ имя, резко сказал я, давая понять что на эту тему я не хочу говорить, а как меня звали ТАМ, сейчас не имеет значения.
Катрин хотела ещё что-то сказать, но не успела, поскольку в этот момент луна, вышедшая
из-за туч осветила местность, где мы остановились на ночлег. Опушка леса, поле, холмы…
И толпа нежити недалеко от границы охранного круга.
Насчёт толпы я конечно погорячился, там было всего три или четыре вурдалака да один Могильный Дух, подвид Подлунных Призраков…

продолжение второй главы.

***
Всю следующую неделю шел дождь. Александр с каждым днем хандрил все больше. Что-то пошло не так, как он предполагал. Где-то его коллеги чего-то напутали, и вместо бесплотного призрака он стал обычным человеком, хотя и с особенностями ангела. Это он уже ощутил на себе, когда его толкнули на улице и грязно выругавшись чуть не дали по роже. В наушниках нового сидюшника играл диск Кипелова. Это была вторая странность, которую он заметил. Он просто попросил этот плеер и диск, и ему отдали, как само собой разумеющееся. Значит дар Убеждения не пропал. Это раздражало. Раздражало также и ожидание близкой беды. Даже хуже чем вечные расспросы Кати о загробном мире.
Проклятый дождь донимал его нервы не хуже чем мысли о своем Спецзадании. Он чувствовал, что что-то должно произойти и ожидание неизвестного давило на него так, что казалось он держит на своих плечах все небо со всеми его ангелами и самим Всевышним.
Он отхлебнул из чашки остывшего чая. Терпкий напиток растворился так и не достигнув желудка, впитался в кровь наполняя тело прохладной бодростью. Он посмотрел в окно. Низкие тучи все также бежали по небу бесконечно изливая свои тяжелые слезы на бренную землю.
В наушниках орало на полную громкость : « … Я Свободен, словно птица в небесах, я Свободен, я забыл что значит страх…»
Саня неторопливо достал пачку сигарет и закурил. За окном ветер развивал кроны могучих тополей, которые не хотели примириться, подобно берёзам, раскачиваемым из стороны в сторону внезапно налетевшими порывами ветра.
Катя вернулась с учебы к обеду. Как всегда вымокшая до нитки, так как по её словам «Дождь делает людей моложе и лучше». Ни слова не говоря она пролетела в ванную и застряла там где-то на полчаса. Вышла вся благоухающая гелем для душа и шампунем. Она прошла на кухню и поставила чайник. Потом подошла к Саше, который все также стоял перед окном и курил очередную сигарету, ласково потрепала его по волосам, получилось это так, будто она трепала по голове маленького щенка.
- Что, грустишь, Ангелок? – Спросила Катя.
- Угу.- Кивнул головой Сашка.
- А чего так? Наверное это из-за погоды. Вот Ирка например… - и она пустилась в подробный рассказ о том как её подругу преследует в такие дни депрессия и как она от неё лечится уже третий год всякими там психотерапевтическими сеансам и всякой ерундой типа магии.
На каких-то моментах рассказа у Сашки было желание рассмеяться, но в следующею минуту на него с новой силой набрасывалась тоска от того, что Катя пытается его как-то успокоить, отвлечь от тяжелых размышлений.
- Наверное это нелегко, быть Хранителем – Сказала Катя задумчиво, отчего её милое личико исказила гримаска того, что обычно знающие люди называют «Думающая блондинка». Хотя Катя была брюнеткой, но по-видимому это выражение лица присуще всем женщинам и она не была исключением из этого правила.
- Ты себе даже не представляешь насколько, вот подумай, что тебе пришлось бы возится с таким занудой как я всю свою жизнь? Ага, не нравится. Однако ты сбежать не можешь, тебе приходится выполнять свою работу, даже если ты её ненавидишь… вот так.- Сказал Сашка глубоко затянувшись.
Она с интересом рассматривала его аристократические черты лица. Этот ангел ей определенно нравился, но к сожалению он не думает ни о чем, кроме своей работы.
Она хотела поцеловать его в щеку, просто так, по-дружески, но он её отстранил.
Катя в нерешительности постояла несколько секунд и развернувшись пошла из кухни.
«Уххх, как же надоел ты мне Сашка, нельзя же быть таким черствым как сухарь!!!» подумала она.
- Хм, не знаю не знаю, может и сухарь. – Донесся до неё голос из кухни.
Катя грязно выругалась. Теперь уже вслух ибо не было никакого смысла делать это мысленно, все равно услышит.
- Не богохульствуй!!! – Раздался все тот же голос.
- Катись к черту, святоша!!! – Ответила Катя и завалившись на несравненно мягкий после учебного дня и уютный диван включила телевизор. Там показывали очередное реалити – шоу про очередных дебилов сбившихся в кучку ради славы и денег.
Хлопнула входная дверь. Катя встала и выглянула из комнаты. Похоже что Сашка решил прогуляться. Ну и ладно. Наконец-то она могла отдохнуть от этого назойливого ангела-хранителя.
***
Он шел по опустевшему парку. Дождь лил холодный, ещё весенний, чуть ли не со снегом, короткие летние ливни пойдут позже, небо затянуто без малейшего просвета, сразу стало грязно, гнетуще, сумрачно, хотелось забиться в нору и дожидаться солнечных дней. Трава мокро блестела потемневшими листьями, подрагивала от холода и пугливо кланялась каждой капле, мелкой, жидкой, но их сыпало с неба во множестве. Мир был серым, все приходилось видеть как сквозь тонкую грязную пелену.
Сашка вдруг остро почувствовал неясную угрозу, но он был к ней уже готов.
Он свернул в ближайшую подворотню. В одно мгновенье от стен отделились тени и стали прямо на глазах обретать плоть. Безликие тени принимали форму человеческих тел. Вода обтекала прозрачные тела создавая как бы некий пузырь что быстро заполнялся непроглядной темнотой.
- Ну привет, вы первые демоны которые решились на этот необдуманный шаг. Но так же первые кого я отправлю обратно в Ад, на вечные муки. – Хмыкнул Александр. Он не стал долго распинаться а просто подошел к ним и свернул только – только появившиеся шеи. Достал из кармана плаща пару крестиков и вонзил из прямо в призрачные тела, Ге по его мнению находилось сердце у демона, если у него он вообще есть. Тела вздрогнули и начали гореть под дождем. Зрелище было непередаваемое. Александр понаблюдал за этим ещё секунды две-три и преспокойно пошел прочь. Ему нужно было ещё купить продуктов.
На пустыре остались лежать ещё свежие кучки пепла.
«Как-то все очень быстро получилось и очень даже легко» Подумал Саня сворачивая к универсаму. «Совсем не так, как нам объясняли на курсах…»
На пустыре, что остался позади, стоял человек. Он был одет в длинный матерчатый плащ, лицо обрамленное седой бородкой не выражало никаких эмоций. лишь глаза его горели гневом. седые волосы развевались на ветру.
- Так вот кого на этот раз приставили к нашей жертве. Ничего не скажешь, скудеют органы Хранителей. Раньше бы на его место послали как минимум Архангела. А сейчас простого хранителя, конторскую крысу, что просиживает в штабе всю Вечность собирая бумажки. Хотя этот парень может оказаться не очень-то простым. Так что придется за ним проследить. Как бы не испортил нам праздник.
Анастасия, проследи за нашим Хранителем. – Сказал Мужчина молодой девушке что появилась у него за спиной.
- Как прикажете, хозяин. – Сказала девушка и исчезла растворившись в воздухе.

Давно она здесь не была...Девушка вздохнула и присела на скамейку под ветками дерева....Закрыла глаза и начала медленно рассказывать.История была вовсе не о не ней,но..

Странные записки..

«Как странно наш устроен мир -
Из башен, окон и квартир.
Мы убегаем от себя
Порой в чужие нам края,
Стараясь что-то там найти
И в бегстве том себя спасти!
И уж, казалось бы, звезда
В руках твоих, но вот беда -
Осталось что-то за стеной
Неуловимою мечтой!
И мы опять спешим в дорогу,
Учась чему-то понемногу.
Друзей встречаем и врагов,
Порой живем как в царстве снов -
Душа как птица ввысь взмывает,
Преград нигде ни в чем не знает!
А то растопчет нас беда,
И кажется уж никогда
Не оторваться от земли.
О, если б только мы смогли!..
Но утро вновь сменяет ночь
И прогоняет беды прочь,
Даря нам сказку и любовь,
Неся надежды лучик вновь!.. «
Неизвестный автор

«Я помню поскрипывание кресла под собой.… Тогда я сидела у кровати отца. Он умирал…. Слышалось его неровное дыхание, которое грозило скоро совсем прекратиться и то, как он сжимал покрывало обеими руками от внутренней боли. Шерстяной плед… Мягкие ворсинки, приятные на ощупь стали мокрыми от пота его рук, тогда мне пришла странная в голову мысль: «А почему я не чувствую сейчас его запаха?» Действительно странно…. Сколько бы он не менял профессий, мест жительства и не пытался изменить жизнь, с ним всегда оставался ЕГО запах, а теперь его просто нет…. Хм, пожалуй, именно в тот день я задумалась, почему нет в руках ластика, который смог бы стереть некоторые дни этой жизни? Я бы стерла тогда день своего рождения…. Испытываешь немного странные ощущения оттого, что мир становится совсем чужим для тебя, привычные запахи и звуки начинают обретать другие очертания, потому что остаешься одна. «Может, стоит тогда совсем все изменить? Именно!» В тот день я навсегда покинула наш дом, отец, сразу же после твоей смерти, просто уехала куда-то, а точнее попросту сбежала…. Повезло же, хотя может и нет, что, по крайней мере, осталась жива после того, как попала в город….»

«Так сложно и интересно…Мир иллюзий, вечно меняющийся и ускользающий. Ты живешь в нем каждую секунду и порой так много не понимаешь, особенно сначала. Он пугает и отталкивает….
Ты просыпаешься утром, и тебя захватывают звуки.… Как же неправы те, кто говорит о тишине…Ее просто нет, не существует, ни за одной из граней…. Все наполнено звуками, постоянно… Что есть утро? Шум машин за окном.…Скребется под дверью кошка, вот она запрыгивает к тебе на кровать — мягкое шебуршание лапок по одеялу, тихое урчание любимой мордашки, но неслышны ничьи шаги…Грустно. Поднимаешься… Осторожно, чтобы ничего не задеть неосторожным движением, шаришь босой ногой по холодному полу в поисках тапочек…, следуешь готовить завтрак. Вот снова под твоей рукой шероховатая поверхность стены, гладкая — холодильника. Звук падающий воды, каждая маленькая капелька ударяется об эмалевый бортик, рвется в свой непостижимый мир к своим мечтам…Грохот отодвигаемой табуретки. Каждое движение с некоторых пор словно механическое, происходит без осознания, но плавно, и ты это знаешь..»

«Стук каблуков по асфальту…. Неторопливые шаги. Много людей — проезжая часть, пешеходный переход. Шаги рядом. Визг шин. Внезапный, доселе непостижимый. Удар. Боль оглушающа. Боль и темнота окружает все. Мокрый грязный асфальт под подушечками пальцев. Женский крик и странная тишина…. Ее же нет?! Что-то мягкое коснулось щеки…. Шепот у самого уха: «Все хорошо… Ты дрожишь…» Запах человеческого тела, которое совсем близко, обволакивает. Приятно, снова до боли приятно, потому что проникает в самую глубину души. Голос…Низкий, но в то же время ласковый, излучающий тепло и заботу. Протянула руку, коснулась густой шевелюры, что сливалась с моей…. Помнишь этот день? Знаю, что помнишь…. И снова минутное ощущение, что кому-то нужен в этом мире, а затем навязчивая мысль, которая долбит мозг и не дает волю сердцу: «Все снова будет также…. Покинут….» Что я сделала тогда? После нескольких месяцев, каждая минута которых были наполнены весной, светом и теплом, просто…просто уехала не попрощавшись. Так будет лучше…..
Шаги на лестничной клетке нарушили ход мыслей…. Дождь за окном стучит по крыши. Этот старый дом, где меня никто не слышит. Звонок…— пение птиц. Подошла, открыла… Запах, касание…Больше ничего не нужно…»

А знаете, почему эти записки странны? Потому что я слепа от рождения….

Ора шла по парку и смотрела в небо затянутое облаками. Моросил мелкий холодный дождь, миллиарды слов вертелись на языке. Девушка села на мокрую скамейку и достала из сумки тетрадь в кожаном переплёте.

Пачка сигарет.

Сизоватый дымок медленно струился вверх. Лена, удовлетворенно затянувшись прикрыла глаза и расплылась в полной грусти улыбке. Она сидела на подоконнике качая одной ногой по ту сторону оконного проёма, а другую, согнув в колене на подоконнике. Щелкнул замок входной двери кто-то тихо вошёл в квартиру и сняв обувь вошёл в комнату.
- А, Серёж, это ты… - рывком подняв голову, а затем, медленно опустив ее, обратно сказала девушка снова затянувшись.
- Да, это я. Как ты? – спросил Сергей, садясь на пол напротив окна
- Я? Великолепно! Куда уж лучше! Хотя…неважно, уже неважно. – Лена стряхнула пепел в окно и вновь затянулась.
- Что? Почему? – нахмурившись, спросил Серёга
- Когда я докурю пачку сигарет я полечу туда же куда и окурки… - ответила девушка, выкидывая окурок в окно.
- Сколько у тебя осталось сигарет? – с отчаяньем в голосе спросил юноша
- Эм…теперь девятнадцать – со скукой в голосе сказала Лена взяв новую сигарету и прикурив её.
- Скоро вернусь! – бросил Серега, срываясь с места и выбегая из комнаты.
Сергей быстро нацепил на себя куртку и гады. Выбежал из квартиры. Он бежал вдоль шоссе несколько автобусных остановок, врятли имело смысл ждать автобус в пять утра. «Чёрт, давно я так не бегал…» пронеслось у юноши в голове. Серёга вбежал во двор и огляделся «Ну и в какой дом? Чёт я подзабыл…» тихо сказал он.
«А! вспомнил!» воскликнул юноша, подбегая к подъезду и распахивая старенькую, но весьма увесистую дубовую дверь. Этаж…ещё один…а вот и её дверь, позвонил, никто не подошёл. Серега, всё ещё тяжело дыша от долгого бега, позвонил ещё раз…кто-то подошёл к двери и открыл её. На пороге стоял темноволосый парень лет двадцати.
- Здоровки, а тебе чего? – спросил парень сладко зевнув.
- А…Катя дома? – с лёгким шоком спросил юноша
- Да, но она занята…она спит, а ты собственно кто? – потирая глаза сказал парень слегка насторожившись
- Я её старый друг, разбуди её…это очень важно! – довольно громко сказал Сергей.
- Хорошо, проходи…щас разбужу, только она орать будет, что ей опять поспать не дали… - с лёгким недоумением в голосе сказал молодой человек, жестом приглашая Сергея войти.
- На меня орать не будет – ответил юноша проходя в квартиру – Только прошу, быстрее, время очень дорого…
- Тогда иди, и сам попробуй её разбудить – прошептал парень
- Хорошо…- ответил Серёга и вошёл в спальню.
Катя лежала под одеялом и мирно спала. Тёмные волосы были спутаны и рассыпаны по подушке.
- Кать…Каать…проснись…это очень важно – шептал Сергей на ухо девушке – Кать…она умрёт…Катя, ты нужна ей…ей плохо без тебя!
- А? Что? Кто? Где? Лёша, это ты? – сонным голосом спросила Катя не открывая глаз
- Нет, это я! Сергей!!! Проснись! – уже громче сказал Серега, слегка толкая собеседницу в бок
- Что? Сереж, а это ты…что-то хотел? – спросила Катя, открывая один глаз
- Ей очень плохо…она в отчаянье…она умрёт! – воскликнул юноша
- Что? – крикнула девушка так, что Сергей вздрогнул – Подожди пять минут за дверью, я оденусь и поедем.
- Ой, за дверью! Будто я тебя обнажённой не видел…- обиженно проворчал Серёга и с неохотой вышел.
Сизоватый дымок медленно струился вверх. Лена, удовлетворенно затянувшись, прикрыла глаза и расплылась в полной грусти улыбке.
- Последняя…скоро всё кончится – тихо сказала девушка сама себе.
Входная дверь открылась. Лена выпрямилась в оконной раме. Девушка услышала стук каблуков о паркет.
- Это она… - тихо сказала девушка – Она пришла…
- Я здесь солнышко, я больше тебя не оставлю. Я люблю тебя…

Эсанти задумчиво перебирала листы. Некоторые из них были исписаны непонятными знаками.

Часы пробили 13 раз.

Сегодня часы пробили тринадцать раз.
Лэйтис улыбнулась и села за стол. Белый листок, перо, чернильница и много мыслей.
Девушка поправила подол платья и сняла перчатки. Тихо стукнув, со ступней упали туфли и вновь тишина. Сегодня был такой же день, что и вчера, вот только эти странные часы. Лэйтис всегда радовалась возможности побыть в тишине, но не сейчас, ни тогда, когда он сражался на войне. Она села писать ему письмо.
Слепая ночь прокралась в комнату, но метнулась испуганной птицей в угол, испугавшись множества свечей, расставленных на полу.
Девушка повернулась к окну.
Что нужно было писать.
Нечего. То, что её родители нашли ей достойного, по их мнению, мужа, что его сестра сбежала с бродячими музыкантами, а лучший друг, как раз и должен стать этим достойным мужем. Всё это казалось таким мелким по сравнению с одиночеством.
Лэйтис тихо шурша платьем, прошла по коридорам.
Ночной воздух встретил девушку стрекотанием цикад. Он рванул платье, растрепал волосы.
Сегодня хотелось летать. Хотелось быть птицей или мотыльком лететь на далёкое пламя и упасть, опалив невесомые крылышки.
Джон сказал, перед тем как уйти на смерть, что её будет оберегать ангел, неведомое создание. Но Лэйтис лишь улыбнулась, а сейчас ей так хотелось увидеть лицо ангела и сказать, что не может простить ему свою жизнь.
Сегодня часы пробили тринадцать раз и он не пришёл. Вернулись все, но только не он. Сказали, что Джон героически сражался и пропал.
Девушка взглянула в сад, так любимый ими когда-то. А сейчас он казался таким ненастоящим, игрушечным или же нарисованным акварельными красками. Сад был пуст. Ничего не выдавало жизни.
Порыв ветра, шелест, шорох и вновь тишина.
Полночь, но часы пробили тринадцать раз.
Ветер поёт, срываясь, плачет, таким знакомым голосом, рвётся в дом и шепчет только одно имя.
-Лэйтис.
По дому пробежала тень, зазвенели люстры, колыхнулись занавески.
- Лэйтис.
Девушка вздрогнула и обернулась. Перед ней стоял неясный силуэт, за спиной были чёрные крылья. Лэй прикрыла глаза руками и отвернулась. Джон, её Джон умер. Она всегда знала, что всё должно закончится так. Всегда знала, но так не хотелось в это верить. Наивная девичья душа лелеяла мечту о счастье с любимым человеком. Но всё рухнуло из-за какой-то ненужной войны. Джон ушёл, когда должен был остаться, остаться с ней. А теперь его нет. Теперь за спиной лишь это созиданье, которое должно оберегать. Значит её Джон и вправду погиб. А он и не знал, как она любила его, что ждала. Лэйтис опустила голову и замерла. По законам жанра, её истерзанное сердце сейчас должно было остановиться и не позволить страдать дальше, но оно билось. Девушка вздохнула и сделала шаг к пустоте.
На плечо легла холодная рука, шелест крыльев и мягкий голос, где-то в голове.
- Но твой ангел всегда с тобой.
Вновь часы пробили тринадцать раз, и она проснулась от настойчивого стука в дверь и знакомого голоса.
- Лэйтис!

НЕЖНЫЕ ЗВУКИ ГРОМА.

Это был ни чем не примечательный день, который проходил, так же как и остальные, которых было не мало. Люди все также спешили в офисы, кто-то опаздывал на работу. Они не замечали, что жизнь проходит где-то рядом, совсем близко. Достаточно сделать шаг в сторону, и они бы увидели все её величие и красоту. Правда, людям было все равно какая она - жизнь. Для них жизнь заключалась в простом алгоритме: работа – отдых перед телевизором, по которому все время крутят сплошной маразм – неглубокий сон, который не дает должного отдыха измученному телу – работа.
До недавнего времени Алексей сам жил по сему алгоритму, пока не произошло событие, которое перевернуло не только его жизнь, но, как ему казалось, и смысл бытия.
Все началось в понедельник. Ничем вроде бы не примечательный день. Алексей, как и многие люди, шел на работу, что находилась не так уж далеко от его дома. поворачивая на перекрестке он столкнулся с молоденькой девушкой, по видимому студенткой. Было такое впечатление, что за ней гонятся бешеные псы, настолько она была измучена. Налетев на Алексея, она пролепетала что-то вроде «Извините» и собралась уже побежать дальше, но, посмотрев ему в глаза, с отчаяньем произнесла « Возьмите, пожалуйста, эту книгу. Прошу вас, возьмите, только ни в коем случае не читайте её, ни в коем случае. Это очень опасно, поверьте мне»
Она сунула ему в руки книгу и, перебежала на другую сторону улицы. Алексей лишь на секунду увидел её силуэт в толпе, и она исчезла.
Он посмотрел на книжку, что держал в руках.
Потрепанный кожаный переплет, обычная обложка времен СССР, никаких картинок на обложке. На снежно белом фоне большими черными буквами было пропечатано название «НЕЖНЫЕ ЗВУКИ ГРОМА».
Алексей повертел книжку в руках, потом положил её в свой дипломат. Посмотрев на часы, он с ужасом обнаружил, что опаздывает, и со всех ног помчался на работу.
О книжке он благополучно забыл и вспомнил о ней только вечером.
Алексей решил почитать эту книгу, таким странным образом попавшую в его руки. В комнате мерно вещал телевизор. По новостям передавали о загадочной смерти студентки одного из вузов. Алексей выключил телевизор, недосмотрев до конца репортаж. Если бы он этого не сделал, то увидел бы лицо девушки, что передала ему книгу, но этому не суждено было случится.
Усевшись на диван, он погрузился в чтение. С первых же строк его заинтересовало настолько, что он не отрывался, пока не прочел десять немаленьких глав. Герой книги оказался таким же парнем, как и он сам. Все совпадало, и имена и возраст. Те же проблемы, те же маленькие радости жизни, что Алексей мог позволить себе на свою жалкую зарплату. Так же он заметил, что события книги очень живо напоминают его собственную жизнь. Вплоть до тех же фраз, что он произносил пару дней назад. А в девятой главе главный герой получает таинственную книгу от незнакомки и начинает её читать.
Это показалось ему мистикой. Хмыкнув, Алексей дочитал десятую главу и улегся спать. Завтра ведь на работу, а он и так сегодня получил капитальную выволочку за свое опоздание.
На следующий день сразу после работы ошеломленный Алексей прибежал домой, и перечитал десятую главу. Все снова совпало. И действия и фразы. Он не на шутку испугался сего факта, однако природное любопытство взяло верх, и он начал читать дальше…
Он не мог поверить в концовку книги. Главный герой погибает от выстрела в спину прямо на улице, правда он успевает передать незнакомцу свое сокровище – старую потрепанную Книгу, навсегда изменившую его жизнь. Последнее, что слышит герой книги это раскаты грома. День смерти обозначен воскресеньем.
С каждым днем он становился все более похоже на героя этой загадочной книги.
Он также погрузился в себя, стал раздражительным. Он не ходил на работу уже несколько дней, но ему было наплевать на это. Он ждал воскресенья.
И вот пришло воскресенье.
Алексей бежал по оживленным улицам города все быстрее и быстрее умело лавируя между людьми, что текли ему навстречу подобно реке. Сворачивая в очередной переулок, он случайно столкнулся с молодой женщиной лет двадцати пяти, двадцати семи.
В голове Алексея пронеслась последняя глава книги. Он так же вспомнил, как сам получил её. Молодая студентка выглядела не лучше чем он сам в этот миг.
он поспешно сунул книгу в руки остолбеневшей женщины и проговорил те же слова, что сказала ему студентка, передавая книгу.
Затем он бросился бежать.
Не оглядываясь.
Он не слышал выстрела в спину.
Он не слышал, как падает его тело.
В городе был ясный летний день, но прозвучал тихий гром, который почти никто не услышал.
Алексей услышал этот гром впервые, но сразу понял, что это были те самые «нежные звуки грома» что слышал герой книги перед своей смертью.

А в том переулке, где отдал книгу, женщина начала читать первую главу.
- Надо же… Героиня – вылитая я, даже зовут так же – произнесла девушка и, захлопнув книгу, пошла прочь.

В этом году частенько раздавались звуки грома, и люди удивлялись «Откуда гром среди ясного неба?»

Леонардо помахал рукой друзьям и перевернув страницу, продолжил чтение:

Природа

   В то, самое время, когда от осенних листьев остаются только воспоминания и когда, вы с грустью в сердце вспоминаете даже жёлтый цвет, вот именно тогда и наступает настоящая зима. Которая селится не только на улице, за окном вашего дома, но и в вашей душе. Напоминания об этом времени года появляются постоянно, и самым ярким из них можно считать - Новый год. Ведь все мы ассоциируем с этим праздником не только ёлку, но и собственно снег. Хотя и его временами не хватает. А именно в те моменты, когда обычная для весны романтика, охватывает и зиму. Я говорю о тех моментах, когда вас с любимым человеком охватывает желание пойти и погулять по зимнему лесу. Лес, в котором деревья покрыты шапками снега и ветки деревьев наклонены к самой земле.

   Во время прогулки по такому лесу вы погружаетесь в тишину и спокойствие зимнего уюта и вы ощущаете это каждой клеточкой своего тела. Вы боитесь спугнуть это спокойствие, которого так не хватает в городе. Это идеальное место для пар. Здесь вы можете побыть вдвоём. Ведь, когда вы зайдёте за очередное дерево, вы отгородитесь от очередного метра этого мира и пройдёте вглубь своего собственного мира ровно на тот-же самый метр.

   Именно в таком лесу можно гулять вечно и единственное, что постепенно возвращает вас в банальный мир, это холод. Но и он вам не помеха, ведь ничто не может греть сильнее любви. Возвращаясь к природе можно добавить, что именно снег добавляет зимой ту самую долю романтики, которая так необходима деревьям без листьев.

   Деревья... Романтичные охранники кислорода на нашей планете, без них города бы уже давным давно потонули в смоге собственных электро и ядерных станций. Заводы, перерабатывающие комплексы - всё это портит наш мир и нашу природу, а бедные деревья изо всех своих слабых сил стараются вернуть уровень кислорода на нормальный, пригодный для дыхания, уровень.

   Вам жалко деревья ? Мне жалко, ведь в зимнем холоде мы разогреваем свои жилища именно с их помощью. Соглашусь, что это самый быстрый и распространённый способ для согревания и не буду пытаться изменить стереотипы. Я просто хочу попробовать поговорить, рассказать об этом. Ведь многие желают, думают, решаются выложить накопившиеся сомнения и мысли. Вот здесь и даётся такая возможность. Так что такое природа ? Это то место, откуда мы все вышли и куда стремимся сбежать из стали и стекла наших городов.

Сообщение отредактировал Леонардо да Винчи - 7-04-2006, 14:02

***
Уже осень? Да… Странно, девушка этого не замечает. Она идет по улице, солнце светит в спину. Оно больше не греет, но девушке достаточно лишь света.
Достаточно? Да… Наверное… Ветер раздувает полы черного плаща, каблуки стучат по асфальту. Девушка наклонилась, сгребла охапку разноцветных листьев и подбросила их в воздух. Ее накрыл желто-оранжевый дождь. Девушка тихонько улыбнулась и продолжила путь.
Сигарета? Да… Чтобы согрелись пальцы. Горький дым наполнил воздух вокруг. Вот и лес. Полупрозрачный и вместе с тем яркий. Девушка ступила на землю, осторожно, словно боясь потревожить природу. Сигарета догорела и упала на листья.
Вперед? Да… Там уже заждались. Ее вызывали давно. Нет, все в порядке, она успевает. Успевает по своему времени, по своим меркам…
Свет? Да… Вдали мерцает неоновый синий свет, к нему надо идти. Девушка снова улыбнулась, на этот раз более открыто. Ее ждут. Она скоро вернется домой.
Домой? Да… Сейчас она не дома. Этот Мир ей не принадлежит, так же как и она ему. Душа рвется к тому свету, что виден сквозь ветки деревьев.

Они ждут ее. Ждут очень давно. Она нужна им. Легкой походкой девушка подходит к стоящим полукругом людям. Молчаливый поклон и благодарные взгляды. Она кивнула головой, и люди расступились, пропуская ее ближе к источнику света.
Девушка оборачивается. Последний взгляд на этот Мир…
Ну и что, что он ее когда-то принял? Плевать. Ведь он же чуть не погубил ее потом…
Ни сожаления, ни грусти, лишь усталая улыбка на губах и приказ взлетать как можно быстрее…

В пронзительной синеве осеннего холодного неба огромный корабль сверкнул стальным бортом, набирая скорость и уходя в неизвестность…

Эсанти устало стёрла с лица чёрную краску и уселась на скамью. Утомительное это дело - митинги. И начала читать.

Мечта.

Тяжёлые тучи расступились, выпуская на волю полную Луну. Серебряная красавица зевнула и залила всю округу серебряным светом, очищая мир от скверны.
Оли поёжилась и улеглась поудобнее. Полнолуние. Почему-то ей хотелось забиться в угол, спрятаться от её света, что пробрался во всевозможные уголки её комнаты. Не было такого места, которое не переливалось бы сейчас серебром. Девушка закрыла глаза.
Сон пришёл неожиданно, вместе с гостем, что опустился на её кровать и нежно коснулся волос, убрал непослушные пряди и прошептал тихо-тихо.
-Нам пора в путь.
Оли открыла глаза, не поднимая век, как это бывало во сне, и шагнула в проём окна за незнакомцем, отправилась в полёт над домами, так непохожими сейчас на те, что девочка привыкла видеть из окна своей высотки.
-Меня зовут Телал. Слышала обо мне?
Оли покачала головой.
-И правильно, рановато тебе ещё со мной знакомиться. Не бойся, - проговорил юноша, заметив смятение и страх в глазах девушки. – Я не за тобой пришёл. Я хочу тебе кое-что показать.
Он махнул рукой и, за спиной у него распахнулись чёрные, как смоль крылья. Летняя ночь вдруг обернулась зимой, холодной, одинокой. Там внизу было озеро, совершенно круглое, скрытое коркой льда. И лишь по середине этого геометрически-правильного чуда природы была вырублена прорубь. Свесив тонкие ноги в воду, там сидела девочка в лёгком летнем платьишке.
-Я хочу увидеть ангелов. – твердила она, перебирая ногами в воде, будто не чувствовала холода, хотя Оли уже не знала как согреться.
-Просто ты жива, - откуда-то из-за спины пояснил тихий голос Телала.
-А она?
-Мертва. Всего 5 минут назад, её задушил собственный отец. Она так хотела увидеть ангелов.
Оли вздрогнула и подошла к малышке. Девочка подняла на неё чёрные глаза и улыбнулась.
-Ангел.
По щекам девушки побежали слёзы. Она не могла поверить, что вот это чистое создание, эта девчушка, что так радостно сейчас улыбается, умерла. Телал подошёл ближе.
-Нам пора, - он протянул ладонь, и девочка нерешительно отпрянула. – Ну, я ведь показал тебе ангела.
Вздрогнув, Оли открыла глаза, она была одна, в своей комнате, но на подоконнике лежало чёрное перо из крыльев Телала, как напоминание о смерти.

- Что ж, вот начало моего фантастического романа "Горизонт Событий", - сказал появившийся из ниоткуда Даглас.

2053 год. Озеленённая красная планета. Шахтовая колония Йорк, близ города Марк-Марин. Шахты.
Кор Честер, 25 лет, безработный.

- Мать вашу, есть у меня допуск! – ругался Кори, притворившийся разъяренным. Сегодня он специально оделся в деловом стиле, надел солнцезащитные очки, нахлобучив парик, побрился и аккуратно наклеил усы.
- Мы не имеем права пропускать в шахты без имеющегося на то разрешения секретаря колонии или шахтерского пропуска, - как по шаблону проговорил интеллигентный первый охранник, поправляя винтовку, съехавшую с плеча, - Отойдите и не загораживайте проход.
- Ах, та-а-ак? – деланно протянул Кори, подняв брови и глянув на охранника исподлобья, - Ты, парень, сколько уже здесь работаешь?
Второй охранник, приземистый кряжистый, начал тихо рычать про себя. По нему было видно, что Кори ему явно не нравится и что терпение охранника далеко не резиновое. Кори откровенно шел ва-банк. Он рисковал всем одновременно: и деньгами, и здоровьем, и гражданством, жизнью, наконец. Охранник мог в любой момент выйти из себя и очередью понаделать дырок в брюхе Кори. Но на этот случай уже был надет бронежилет, так что максимум, что удалось бы кряжистому – это испортить хороший костюм.
- Месяц… - робко ответил интеллигент. Он, похоже, не выносил, когда на него кричат, тут же скисал, и теперь из первого охранника можно было веревки вить.
- Жаль… - не опуская бровей, надменно задрал голову Кори, чувствуя, что дело в шляпе.
Далее он развернулся на каблуках и начал расхаживать взад вперед перед охранниками, заломив руки за спину, те в свою очередь сосредоточенно следили за ним глазами.
- С завтрашнего дня можешь обращаться в службу занятости, - ухмыльнувшись, проговорил Кори, - Там тебе помогут, чем смогут…
- Но, сэр…
- Никаких «но»! – прокричал блефующий Кори.
Кряжистый рычал, теперь уже значительно слышнее. Но остановиться Кори уже не мог. Было поздно. В грубой натруженной руке все крепче сжимался автомат.
- Я завтра же… - прыснул Кори, - Нет, прямо сейчас пойду к начальнику шахты и позабочусь, чтобы вас обоих уволили. Вы хоть знаете, с кем разговариваете?
- Нет, - неловко вздохнул интеллигент, опуская глаза. «Вот оно! Готово!» - глаза Кори азартно зажглись в предвкушении победы. Кряжистый напрягся.
- Так вот, знайте, что я – главный шахтовый инспектор Колонии Йорк! И если вы меня сию минуту не…
- Проходите, сэр главный шахтовый инспектор, - подняв голову, выдавил интеллигент, - Простите, мы вас не узнали.
Ощетинившийся кряжистый, выдохнув, остыл. Кори с трудом поборол улыбку и, кивнув, проскочил в проход между охранниками, бросив на прощание фразу:
- Будете знать!

продолжение можете прочитать у меня на странице Самиздата

Сообщение отредактировал Даглас - 18-04-2006, 2:47

Стены давят. Выпуклый потолок туннеля покрыт сеточкой трещин и румянцем обвалившейся штукатурки. Лица стен-конвоиров заполнены сыпью, выбоинами, следами боев со временем и смазанными поцелуями блудницы - граффити. Выбитые глаза – лампы жалобно трепещут ресницами – абажурами, они словно спрашивают « Ну долго еще?»
Темно. Грязно. Пусто.
Теплый ветерок игриво треплет его кудри. Ласково целует в щечку, шепчет на ушко «Уже почти пришли, скоро конец, скоро свет в конце туннеля. Уже скоро.» Ветерок заботливо накидывает на изможденные плечи мальчика плащ из тепла. Легкое покалывание близкого счастья, словно босиком выбежав к только-только проснувшемуся небу, ты купаешься в самой первой и самой чистой росе наполняя себя её искренней силой.
Мальчик верит ветру.
Он в очередной раз собирает все силы своего жалкого тельца и делает шаг. Споткнулся. Шаг. Споткнулся. Шаг. Споткнулся. Шаг… Пол туннеля, словно средневековая машина пыток, ритмично, постепенно, не торопясь ломает дух. Сбивает дыхание. Шепчет пустым голосом: «Рухнешь, только себя мучаешь. Шаг. Шаг. Еще. Запомни последнее слово...ПАДЕНИЕ»
Пот застилает глаза. Впалая грудь ходит ходуном клянча крупицы воздуха. Сердечко подобно избитому, изголодавшемуся по теплу львенку носится, бросается на прутья клетки. Падает, тихонько повизгивая, поскальзывается в собственной крови…цикл.
Мальчик устало опирается рукой на стену. Испуганно отскакивает, с ужасом разглядывая ладонь, с отвращением пытается стряхнуть белую массу, обволакивающую руку. Он ели сдерживая рвоту, стараясь не смотреть на еще агонизирующую мокрицу, судорожно вытирает руку о стену туннеля.
Противно. Мерзко..и...страшно. Он бежит. Спотыкается. Бежит.
Ветер был прав! Впереди забрезжил свет! Свет в конце тоннеля! Мальчик замирает не веря своему счастью, смущенно улыбается и шепча слова благодарности делает робкие шажки на встречу свету. Глаза ребенка сияют в предвкушение счастья, тепла, радости.
Он уже мысленно купается в грядущей нежности неба, шелковистости травы, греется в улыбках друзей, начинает забывать о реальности туннеля. Он уже там. В мире сбывающихся грез. Осталось совсем немножко и туннель будет позади.
Теперь это не просто крошечный лучик, а тихий океан добра с каждым шагом приближающийся к малышу.
Веселые детские голоса и звонкая песенка, заливающаяся беззаботным смехом. Мальчик замер прислушиваясь. Как красиво! Скоро и он будет петь и смеяться! Совсем скоро!
Свет. Игриво бежит к нему со спины. Свет спереди. Свет сзади. Мальчик купается в его лучах, наслаждается каждым мгновением, каждым лучиком.
Он стоит в центре воронки доброго света и инстинктивно раскинув руки подобно крыльям, тихонько смеется, сбрасывая с себя весь кошмар, весь ужас, всю безысходность. Голоса детей всё ближе. Скоро он не будет одинок! Они...друзья рядом! Как же он счастлив!
Малыш стоит в центре туннеля и широко раскинув руки блаженно жмурится в лучах света. Свет спереди. Свет сзади. Свет повсюду!

Свет. Голоса. Стук колес.

Эсанти вздохнула, когда новечки закончили рассказ и раскрыла одну из много численных тетрадей.


ДИАЛОГ

-Ну, привет.
-Привет!
-Кто ты?
-А это разве важно?
-Наверное, нет…
-Наверное?
-Нет… да… всё, я запуталась.
-Ты хотела умереть?
-Хотела? Я сейчас хочу.
-Пробовала?
-Да.
-Правда?
-А что в этом такого? К каждому человеку приходит сметрь в своё время. Рано или поздно, но она приходит обычно сама, а я не хочу ждать.
-Ты странная.
-Уж какая есть.
-Тебе никогда не казалось, что ты сходишь сума?
-Не казалось, я уже сошла… и давно.
-Не говори так. Возможно, ты самая нормальная, единственная из всех этих людей. Странная.
-…
-Ты веришь в бога?
-Нет, и никогда не поверю.
-А в Сатану?
-Нет. Да… возможно.
-И ты можешь после этого спать?
-Могу. И сплю, без снов.
-Тебе ничего не снится?
-Ну почему же, снится, но лучше бы нет. Я каждую ночь вижу смерть, не свою, близких и дорогих людей.
-Поэтому ты одна?
-Возможно.
-У тебя красивая аватарка. Откуда она?
-Давно нашла в картинках?
-Ты рисуешь?
-Так немного. Людей без лиц и душ, скорее образы и мысли.
-Кто ты?
-Никто.
-Так не может быть.
-Я ангел, а ты не веришь в ангелов, значит я никто.
И тишина…

Сообщение отредактировал Эсанти - 18-04-2006, 18:59

Шалтай-Болтай сидел на стене.
Шалтай-Болтай свалился во сне.
И вся королевская конница,
И вся королевская рать
Не может Шалтая
Не может Болтая.
Не может Шалтая-Болтая собрать.

А теперь подумай, с какими матюгами они собирали его? Это же сколько здоровых мужиков согнали собирать Шалтая?! Всю королевскую конницу и всю королевскую рать!!! Это же баснословные затраты! Выходит что себестоимость Шалтая в разы выше, чем жалование всех этих ребят вместе взятых!
В итоге, логично предположить, что были предприняты все возможные меры, что бы в дальнейшем устранить любую возможность повреждения или того хлеще травмированния Шалтая. Уничтожение Шалтая нанесёт очень тяжёлые удар по королевству, и зная это, соседние державы не раз пытались совершить покушение на Шалтая-Болтая. Но, к счастью безуспешно.

Леонардо переворачивает страницу и таинственно улыбаясь начинает читать следующий рассказ:

Скорость

   Ночные улицы взрываются хаотичным звуком стального ускорителя Хонды Type-R. Левая рука лежит на вершине руля, прямо по центру. Правая рука держит серебристую ручку коробки передач. Франк бросает быстрый взгляд по зеркалам и выжав сцепление толкает ручку вперёд. Спортивная коробка послушно втыкает третью передачу и водитель бросает педаль сцепления, одновременно вдавливая в пол газ. Стрелка тахометра послушно прыгает на 4 тысячи оборотов, откуда начинает свой стремительный подъём. После 5 тысяч двухсотдвадцати сильный двигатель выдаёт максимальный крутящий момент и Type-R устремляется вперёд со скоростью 95 километров в час, по встречной полосе.

   Вдали видны фары хаотично мигающие дальним светом, это какой-то неудачник испугался и показывает, что Франк не успеет проскочить. Водитель ухмыляется и отпускает педаль газа, скорость падает до 78 километров, а стрелка техометра до 5 тысяч. Франк крепче сжимает руль и находит в бесконечном потоке машин свободное место, после чего переключает вторую передачу и до отказа выжимает педаль газа.

   Рёв мотора накрывает улицу, и машину на максимальном ускорении бросает вперёд. Передние колёса буквально поднимаются, а руль приходится держать двумя руками. На таком крутящем моменте машины нередко переворачивает. Франк резко поворачивает руль вправо и 18-и дюймовые диски с тонким слоем резины от Toyo послушно вклинивают Хонду в основной поток. Водитель специально добавил давления в шинах до 2.2 атмосфер для минимального времени реакции колёс на поворот руля. На простых машинах с стандартными "бубликами" на 15 дюймов сначала сгибается резина покрышек, а уж потом машина попорачивает. Конечно это занимает доли секунды и для "чайников" не имеет большого значения. Однако на мощных машинах доля секунды может стоит жизни.

   Красные брембовские суппорты послушно сдавливают огромные, винтилируемые диски тормозов и Хонда сбрасывает скорость до штатных 50 километров в час. Мотор кашляет, ему не нравятся столь резкие переходы на пониженный скоростной поток. Трубина "дышит" в холостую, двух литровый двигатель начинает есть на литр больше.

   Наконец Франк находит в встречном потоке лазейку и выжав сцепление нажимает на газ, обороты начинают подниматься при неизменной скорости. Ячейка подползает и водитель бросает машину влево и отпускает сцепление. Трубина взрывает потоком воздуха из нагнетателя. 98-й ултимовский бензин послушно поджигается искрой из свечи и с силой толкает поршни. Выхлопная труба, с натужным рёвом, выбрасывает невидимое облако газа, и Type-R срывается с места и за две секунды добавляет на спидометр лишние 30 километров в час. Франк улыбается, ему нравится ночной город, с его непредсказуемостью и неизменным эффектом ослепления от фонарей встречных машин.

   Чёрная Хонда Type-R быстрыми манёврами повергает в шок бывалых дедков. Водители стандартных "калымаг" завистливо смотрят вслед ярким огням дополнительных стопников и облаку красного неона под Хондой. Лишь красные значки с буквами "H" и "R" отчётливо виднеются на чёрном фоне. Ничего лишнего, ни хвастливых надписей об объёме двигателя или наличии трубины. Надпись Type-R на боковых юбках всё объясняет. Знатоки качают головами, а владельцы мощных машин даже не пытаются догнать этого монстра.

   Франк ловким движением загоняет машину в гараж своего дома, на сегодня хватит развлечений.

И Время с нежностью пролетало мимо, забивая бытиё пустяками, и, лениво растягиваясь в колечки, захватывало завтрак и обед одним движением. Мы плыли по черному асфальту к белому небу, но ничего не получалось, и только клоуны с воздушными молотками крались по оголенным проводам с не хорошей целью.
Замерли возле картин и мир колыхнулся. Расплескал нас и смыл в парк. Круги стали чем-то больше чем просто скучной геометрией. Душеметрия? возможно. Лодка в небе. Она смотрит сверху вниз и не видит своих ног. Это чудо лодки в небе и скрытого страха.
Дальше?....
А разве было что-то еще? просто лодка запнулась и накрыла нас всех на два дня. Огромная лодка крутилась с нами. Металась словно песня в переполненном спящем автобусе ища выход.
Якорь. Ветер.
Причал. Гудок.
Вы слышите???
А я еще слышу её смех...
Лодка всё еще покачивается на волнах перевернутой ирреальности....У кого тут морская болезнь?...Тушеные помидоры....Свет сверху навыворот!....Остановка....

Я буду ждать.

Шелест переворачиваемой страницы ознаменовал начало нового рассказа. Леонардо начал читать:

Ледяная Любовь

   Бриллианты всегда манили людей, вот и Андре был к ним неравнодушен. Ежедневно ему хотелось всё больше и больше этих, так похожих на лёд, камушков. Всё труднее становилось доставать новые экземпляры, однако в голове уже зародился прекрасный план, как разобраться с этой своей проблемой. В городе должен был состояться показ коллекции Сиерра Леоне. Этот король алмазов выставлял свои лучшие камни на международной выставке, которая в этот раз проходила в Нью Йорке.

   Андре подошёл к своему шкафу и достал костюм. Это был хороший, чёрного цвета с белыми полосками, костюм. Фиолетового цвета рубашка без галстука и с расстёгнутой верхней пуговицей, чёрные туфли с острыми носками, и шляпа, то-же чёрного цвета. Похоже, что образ был закончен. Впрочем...

   Пиджак отправился на кровать, из шкафа появилась кожаная кобура и пистолет с глушителем. Кобура легла на плечи, а пистолет оказался в ней. После этого Андре вновь одел пиджак и посмотрел на себя в зеркало.

   - Похоже - то что надо, - задумчиво произнёс Андре, застёгивая среднюю пуговицу трёхпуговичного пиджака. Пистолет прижался к боку и перестал чувствоваться. Андре достал из шкатулки, стоящей на столе, сигару и прикурил её от зажигалки. Лихо крутанувшись в пальцах зажигалка отправилась в карман. На шее, еле виднеясь из под рубашки, висела золотая, с каучуком, цепочка. На ней был амулет, изготовленный под заказ одним знакомым ювелиром Андре. В центре амулета конечно был довольно крупный бриллиант, а окантовка из белого золота лишь приятно дополняла картину.

   На правой руке был похожий на цепочку браслет, а на левой часы. Всё это совпадало по стилю, отчего Андре частенько притягивал удивлённые и нередко, полные зависти, взгляды.

   Улыбнувшись своему отражению, Андре вышел из квартиры, и закрыв за собой дверь, спустился в подземный гараж. Там он подошёл к своей "неприметной" спортивной машине с гордым названием "Aston Martin". Не привыкший мелочиться в таки вещах Андре не скупился на названия и модные брэнды, жизнь научила его жить на полную катушку, пока есть такая возможность. А раз уж она у него такая насыщенная, то терять лишние толики самомнения из-за скромной машины, совсем не хотелось. Хлопнув дверью он вставил ключ в зажигание и повернув его, завёл мотор. 12-й циллиндровый монстр послушно заурчал, показывая хозяину остатки лишней мощности, которые в полной мере тратяться лишь на шоссе. Андре улыбнулся и переключив передачу, плавно выехал из гаража и направился в сторону здания, где проходила выставка.

   Остановившись у дверей гостиницы "Хилтон", в которой и проходило торжество он вышел из машины и передал ключи мальчику, который парковал "железных коней". Улыбнувшись швейцару, Андре быстро опустил в его нагрудный карман десятидолларовую купюру, мгновенно преобразив этим поступком лицо старичка. Для Андре это была мелочь, а для старика это означало - приятно проведённый вечер, возможно с любимым вином.

   Возле зала с экспозицией стояли охранники. Их сразу можно было узнать по развитой мускулатуре и квадратным лицам. Туда пока ещё было рано идти и Андре решил прогуляться по казино, распологавшемся внизу.

Продолжение следует...

Сообщение отредактировал Леонардо да Винчи - 3-06-2006, 10:03

Сейчас осень. Правда забавно? Я еще не забыл весну, а меня спеленали осенью. Они явно спешили. Тут и там разбросаны второпях листья. Они грязнули. Иначе я не могу объяснить, почему листья жёлтые. Заляпали зелень руками в жёлтой краске. Но что это? Кровь? Они разбили синее небо и порезали руки о радуги? Часть листьев красная, багряная, жуткая. Притягательная.
Я наклоняюсь и обнюхиваю листья. Пахнет не кровью. Гниль. У них в венах красная гниль. Именно этим они заляпали мои чудесные зелёные листики пропитавшиеся летом.
Господи! Они разбили небо! Они залезли сюда, хватаясь за звезды, и разбили небо! Клочья их серой, тусклой, забывающейся одежды висят на осколках. Хорошо хоть, что осколки не упали, иначе бы всё было иным. Обратным. И это вы бы уже ужасались погрому в своей душе, а не я. Ой! Я сказал душе? Ну нет, конечно! Я хотел сказать «квартире», извините, оговорился.
В прочем, если нет потолка, и я вижу засыпая звёзды...то...
Чувствуешь какое многозначительное «то»? Это потому что я поставил многоточие. Берешь шесть точек и рассыпаешь их вокруг слова. А они уже сами подхватят тебя и закружат в догадках. Хочешь знать почему? А ты зачеркни каждую точку шесть, восемь, девять раз. Видишь? Правда ведь видишь? Звёздочка!
Теперь ты знаешь, как делаются звёзды. Просто зачёркивай каждую точку... И загадочно улыбайся библиотекаршам.

По обе стороны реки расстилался лес. Деревья, высокие, темно-зеленого цвета, росли не вплотную, не создавая ощущения густой непроходимой чащи, хоть сквозь стволы просматривались такие же деревья. Река бежала быстро, смело, стремясь только вперед, обрывалась внезапно, словно на середине пути, и переходила в огромный, шумный водопад. Струи воды резались об острые камни, падали вниз, разбиваясь в мокрые холодные осколки, в пыль. На берегах лежал песок, шурша на ветру, переплетаясь с травой и корнями растущих у самой воды деревьев. Ветер подхватывал песчинки, кружил их и безжалостно кидал вниз, в бурлящую воду. Кроны шелестели, словно переговариваясь между собой, пытаясь перекричать шум воды и порывы ветра. По яркому, пронзительно-синему небу, неслись рваные белые клочья, играя в салки, догоняя друг друга и сливаясь в большие, ослепительно-снежные тучи, скрывающиеся за горизонтом. От янтарного круга солнца расплескивались волны мягкого света, которые не причиняли боли глазам…
Глазам двух существ, расположившихся на камнях одного из берегов реки. Две пары темных капель смотрели в небо, сквозь облака и солнце. Только им одним было известно, что можно увидеть там, в вышине, чуть дальше самого темного кусочка неба, чуть глубже самого яркого луча солнца… Они не только знали, что что-то просто можно увидеть, они видели это, держась за руки, находясь рядом друг с другом…
Так похожи на людей, но настолько от них отличны… Своими изумрудно-топазовыми глазами, своими бешенными ветреными мыслями, своими дикими древними знаниями. Эти двое жили в атмосфере чужого Мира, вместе со всеми, но никогда не смели подчиниться не своим законам, никогда не переступали своих же правил, созданных лично для них и лично ими. Сложно было пробираться сюда, к этой реке тайком, чтобы никто не знал, просто сидеть, взявшись за руки, смотреть в яркое теплое небо…
Многого стоили эти мгновения, но ни за что на свете, ни в одном Мире, они не смогли бы заплатить меньшую цену за возможность иногда, пусть даже очень-очень редко, убегать от всех к здешнему водопаду. С кристально-чистой водой сливались мысли и эмоции, устремляясь потоком к земле, разбиваясь о скальные выступы, разлетаясь миллионами брызг…
Они знали друг друга вечность… Слишком много для обычных людей, но так мало для существ, которые умели столь беззаветно любить, что жили только лишь своей любовью… Играли ей, никогда не переступая грани, упивались ей, ни капельки не пьянея, купались в ней, не боясь утонуть… они не умели соединять чувства в какое-то одно сухое определение, разделяя все стороны эмоций, вместе с тем, столь красиво и легко переплетая их в своих судьбах…
Существа, которые всю свою жизнь посвятили войне, войне против самих себя, порой даже друг против друга… Сколь сложно было сохранить после этого души, не дать остыть сердцам, знали лишь они сами, свято, преданно веря в неприкосновенность своих чувств и никого не допуская дальше показных эмоций. Глаза, такие живые и сияющие, когда они были вместе, становились ледяными осколками двух сгоревших душ, отражая лишь боль и потери, отпугивая нежелательное и ненужное внимание…
Какое еще время эти двое смогут быть вместе… Сколько еще они выдержат пожаров в сердцах, прежде чем не смогут больше смотреть друг на друга с тем прежним теплом, которое когда-то свело их вместе… Они верят, верят настолько, что открываясь людям, отдаляются от них как можно дальше, стараясь не стать ни чьей историей, ни чьей частью жизни, иначе, возможно, перелом случиться не только в той жизни, которой они коснуться, даже сами того не желая… Но кто знает, выдержат ли их души чужой путь…
…Река…водопад…песок…лес…камни…ветер…небо…солнце…
… Это все, ради чего они согласны жечь сердца дальше…

После трех месяцев скитания муза вернулась ко мне и я принялся за то о чем мечтал. Я начал писать книгу и вот ее первая глава.

Война за свет. Книга 1.

Дорога через Мир Теней.

Глава 1. История.

Мир штука не предсказуемая. Сегодня мы тут, завтра там. А в одно мгновение враг может стать другом, друг врагом. За день можно уничтожить цивилизацию, но на восстановление понадобятся века. Хотя тоже самое не получится. Создавая новую вещь, или делая копию уже созданной, каждый мастер закладывает новую деталь, по-своему неотразимую и неповторимую.
Жизнь часто выкидывает разные шутки с людьми. Соединяя несоединимое, и разрывая неразрывное. Соединяя такие вещи, как пространство и время, или разъединяя землю и воздух. В нашем мире всегда было и будет все наперекосяк. Законы физики может нарушить только избранный. Написать их может каждый. Все зависит от судьбы, которая уже написана не смотря на то, рады мы этому или нет.
Моя жизнь не стала исключением вселенной. Моя судьба тоже была написана, помимо моей воли, но в моих силах все исправить или же пойти по пути, с честью, иногда внося свои коррективы.
Меня зовут Корвин. Простое имя для наших мест. Ничем не выделяющееся, но и чем-то привлекающее. Я живу на юге Англии недалеко от Лондона. И именно здесь начинается моя история.

***

Был теплый осенний день. Я как всегда шел в школу, и делал это самым длинным путем.
Школу я терпеть не мог, а ее обитателей и подавно. Особенно свой девятый класс. Считал время, проведенное там пустой тратой времени. Каждый час там я приравнивал, к одной не прочитанной к книге. Вообще школа была черной дырой моего времени. Но каждый день мне приходилось вставать не свет ни зоря и идти в нее по велению опекунов.
Я шел по парку, наслаждаясь природой. Дыша свежим воздухом. Я любил начало осени. Природа делала предсмертный вздох, чтобы умереть, а потом снова родиться весной. Деревья уже начинали желтеть, а кое-где даже опадали листья, но многие деревья сохраняли зелень. Было еще не холодно, но и солнце уже не так грело, как летом.
Природа погибала, что бы возродиться. Как же прекрасна смерть дерева. Оно как феникс, сгорает, чтобы потом снова зацвести. Я шел и наслаждался этим зрелищем. Но, к сожалению, не мог идти по этому раю вечно. Вот поворот. Я вышел из парка и направился к школе.
День, как всегда, не предвещал ничего интересного. Опять крик учителей, что я ничего не учу. Обзывательства одноклассников, которых я вообще игнорировал. Вообщем скука, да и только. Но как я все-таки ошибался.
Первый и второй уроки прошли как обычно. Одним словом я их проспал, но я все-таки умудрился вопреки всему получить пять по алгебре, хотя считал это почти невозможным в таком состоянии. Но на третьем уроке произошла странная вещь, по началу я не предал ей значения, но намного позже я узнал, что это значило.
Когда я родился, мне был подарен медальон, на котором был изображен эльф в серебряной кольчуге, с мечом и жезлом в руках, и луком за спиной. Я не снимал его с трех лет и считал, что он приносит мне удачу. Он стал моим талисманом. И единственным напоминанием о родителях, которые погибли при странных обстоятельствах.
Так вот на третьем уроке медальон вдруг резко нагрелся, обжег меня и в какую-то долю секунды остыл. А затем в класс вошла наша классная руководительница, мерзкая тетка, похожая на горгулью, и представила классу девушку. Новенькую. Когда та вошла в класс, я онемел. Она была прекрасна. Девушка словно излучала свет. Ее волосы, нежно золотого цветы были распущены и закрывали половину ее лица. Она не была похожа на размалеванных девиц моего класса. Ее глаза нежно голубого цвета светились. Я сидел и любовался ее. Казалось, что время остановилось.
-Разрешите вам представить… вдруг я услышал голос классной руководительницы. Это Лорана. Она приехала к нам из Лондона. Поэтому прошу принять ее достойно. Без всяких шуточек мистер Лоренц, обратилась она к главному обзывале в классе.
Девушка поблагодарила учителя и села за парту. Урок продолжился. С новенькой пытались пару раз заговорить, но стоило ей лишь посмотреть на обращающегося, и он сразу замолкал. Как же я ее понимал. Парни нашего класса только и знали, что строить из себя казанов и выпендриваться. На перемене она выходила на улицу, садилась на скамейку и читала, какую-то книгу, до самого звонка. Я не спускал с нее глаз. Она не внушала мне той неприязни, как остальные обитатели нашей школы. Я решил подойти и заговорить с ней, но она лишь сказала, что не хочет даже знать, как кого здесь зовут. И что она здесь не надолго. Я лишь пожал плечами, развернулся и ушел. Не хочет, не надо.
Учебный день кончился, и я поплелся домой. Идя по парку, я увидел Лорану. Она сидела под деревом и читала книгу. Под моим любимым деревом. Казалось, она сливается с природой. Я подошел поближе и увидел название книги. “Магия друидов”. Это было написано на латыни. Что ж Лорана не так проста, как кажется.
- Ну что так и будешь меня игнорировать. - Спросил я на латыни. Или все-таки познакомимся.
Она подняла глаза. В них было написано удивление.
- Откуда ты знаешь латынь? – спросила она. В школьной программе ее нет, а так ее мало кто учит.
- Латынь я выучил по книгам. Знаю еще кельтский и саксонский. Хотя это не важно. Все равно встречаю эти языки только в книгах, – ответил я все также на латыни.
- А следить за девушками ты тоже научился в книгах.
Вдруг резко сказала она. И начала шептать что-то, и в следующий миг ее окутало сияние, и она направила его в меня. Но тут я почувствовал, что мой медальон опять нагревается и по моему телу начинает струиться энергия. Я словно знал, что могу прекратить это, и поднял руку. Все кончилось. Но в следующий миг. Рядом со мной из воздуха возникли два человека в белых плащах и начали что-то шептать.
- Не поможет,- сказала Лорана. Это Корвин сын Креана. Я узнала его. Он латент, и у него медальон эльфов. Магия на него не подействует!
Тут я окончательно вышел из себя.
- Может мне кто-нибудь объяснит, что тут творится? - Спросил Я.
- Не кипятись, я тебе все расскажу, только успокойся,- отозвалась Лорана. Я справлюсь,- сказала она магам и те, поклонившись мне, исчезли.
Когда маги исчезли, Лорана подошла к Корвину и сказала:
- Ты уверен, что хочешь это услышать, что хочешь узнать правду о себе и твоем отце. Подумай хорошо. Обратной дороги не будет.
- Хочу, - только и ответил Я.
- Тогда садись и слушай.
Они сели под дерево и Лорана начала свой рассказ, точнее историю жизни отца Корвина и самого Корвина.
Все началось двадцать шесть лет назад, когда в нашем мире, после семилетней войны, наконец, настала тишина и спокойствие. Все утряслось. Появилась нормальная система правления. У власти был твой дед, но он был смертельно болен и не мог долго править нашей страной. У него было два сына твой отец Креан и его брат Томас. Оба блестящие боевые маги. Закончили магическую академию магии Лотванд с отличием. Лучшие полководцы Аланаминора, так называется наш мир. Мир магии. (Он находится в этом мире, но проход в него простым людям запрещен древней магией.) Вообщем два достойнейших человека. Но случилась беда. Умер твой дед, и у власти оказались твой отец и его брат. Вот тут и случилась ужасная вещь. Оба они хотели править единолично. Старались захватить власть любыми средствами. Строили козни. Мешали друг другу. Стали злейшими врагами.
Потом случалась странная вещь: твой отец исчез. Два месяца все было замечательно. Все стало налаживаться. Твой дядя правил честно и делал все, для благополучия Аланаминора. Создал Магический парламент. Но затем к границе наше земли подошло войско, во главе с твоим отцом. Оказалась, что Креан заключил сделку с тьмой. Продал душу, чтобы стать повелителем тьмы, а затем завоевать Аланаминор, а затем и мир простых людей. Тогда и началась великая война за Аланаминор. Она длилась десять лет. Аланаминор держался. Каждое нападение было отбито, ценой жизни нашего народа. Но затем мы узнали, что твой отец, задумал вызвать высшие силы тьмы, демонов, чтобы окончательно победить. Для этого ему требовалась кровь его потомка. Он хотел отдать тебя в обмен на армию тьмы, что бы добиться своего. Когда об этом узнал Томас, наш правитель, то на поиски тебя бросились все. Но поиски были тщетны. Твоя мать узнала, что тебя хотят убить, и сбежала от Креана, и спряталась. В день твоего рождения произошла решающая битва света и тьмы. Потери были ужасны. Орки, гоблины, демоны тьме не было конца. Резня продолжалась восемь часов. На бой поднялись все, даже ученики Лотванда. Мы проигрывали, но нам на помощь пришли эльфы. Они ударили врага с тыла. И бой был выигран. Твой отец, со своей армией вернулись во Мрак. Но небыли побеждены окончательно.
- И что же тут такого особенного, то есть, как я с этим связан?- спросил я.
-Терпение, выслушай до конца,- сказала Лорана и продолжила:
Мы выиграли бой, но в минуту нашей победы было произнесено пророчество или скорее проклятие. Вот оно:

И тот, кто родился в сей день.
Сын тьмы и света,
Дитя силы, кою не счесть,
Будет править светом или падет во тьме.
Да будет с ним сила латента.
И не наступит мир, пока не исполнится пророчество,
Да пусть сбудутся эти слова.

Произнося последнюю строчку, человек, сказавший это, был убит, и его слова скрепила магия. Единственным, кто родился в этот день, был ты. Ты наш страх и наша надежда. Тот путь, который ты изберешь, будет нашим концом или началом. Теперь тебя зачислят в Лотванд, если захочешь. А дальше твой путь будет диктовать судьба. Теперь ты понимаешь, почему ты вырос вне нашего мира. Когда тебе было два года, твоя мать умерла, от магической лихорадки, и тебя поместили в мир простых людей. Тебя спрятали от славы и смерти вдали от Аланаминора. Но потом потеряли твой след. Дело в том, что тебя переводили из приюта в приют, а потом ты просто пропал. Найди тебя твой отец. И конец будет не за горами. Ты принц магии и наследник престола тьмы или света. Единственный, кто может нарушить или сохранить мир. И вот мы наконец нашли тебя, точнее твой след, но и не думали что так быстро вычислим именно тебя.

Я сидел ошарашенный. Так вот значит кто я. Все эти года я жил в чужом мире. Жил, как в аду. Я знал, что не принадлежу этому месту.
- Я знаю, что тебе сейчас нелегко, но сейчас ты должен сказать мне вернешься ли ты в Аланаминор или останешься здесь?- спросила Лорана.
- Ты шутишь, конечно, вернусь, - ответил я. Мне осточертел этот мир.
- Тогда ты должен прождать здесь еще чуть-чуть. Тебе должны подготовить место в Лотвенде, ведь ты пропустил три года обучения. Я же пока останусь с тобой. Расскажу тебе немного об Аланаминоре, научу некоторым заклинанием. Вообщем меня и отправили тебя подготовить,- сказала Лорана….

Молодой хирург

Прошлое не вернуть, настоящее не проскочить, будущее не разглядеть.
Эти слова кружились на языке мальчика в то время, пока он смотрел с высокого моста на воду. Блики солнца радужно отражались на поверхности реки и по своему веселили парня.
Его звали - Джозеф, вполне себе стандартное имя для обычного американского паренька. Он выглядел так-же обыкновенно как и остальные его сверстники и поэтому не выделялся из общего колорита.
Сейчас его занимала вода, часом ранее - знакомая девчонка Шерри, которая даже не заметила его. А что было ещё чуть раньше, он старался не вспоминать.
Повсюду кровь... Ещё теплое тело у ног, ехидная улыбка на губах. Странный блеск в глазах и тихий, словно не свой, голос. В правой руке тонкое лезвие скальпеля из отцовского стола. Он - хирург, и многому учил своего подрастающего наследника. Однако знания пошли своим путём и мальчик использовал их так, как считал нужным.
Он прекрасно знал, что с внутренней стороны бицепса находится большая сонная артерия, которых на теле всего пять. Оставалось лишь найти мишень для применения новообретённых знаний.
Прогуливаясь по городу, он случайно заметил неизвестного мужчину, стоявшего в подворотне. По всей видимости он не дошёл до общественного туалета и решил избавиться от лишнего груза прямо здесь.
Джозеф подкрался к нему, но внезапно зашелестел обрывок газеты под ногами. Мужчина обернулся и мальчик резко полоснул его скальпелем по артерии. Незнакомец улыбнулся и собрался было как следует отдубасить паренька. Как вдруг грузно осел на асфальт. Кровь из такой раны вытекает за минуту. Человек умирает от моментального обескровливания.
Джозеф удовлетворённо посмотрел на свою работу, глазами маестро создавшего шедевр. После чего хладнокровно вытер руки и скальпель об майку мужчины и вышел на улицу.
Сейчас он стоял на мосту и ему было невыносимо тошно от того зрелища. Выносить это больше он был не в силах. Блики на воде манили его, внешнее спокойствие и скрытое беспокойство реки привлекало его. Джозеф неуклюже взмахнул руками и перевалился через ограждение. Всплеск воды выдал падение тела, но в тот день, как назло, на реке никого не было. И спасти его не успели.

Были Горы. Простые горы в снежных шапках-ушанках. Горы были очень старые и осторожные. Как только кто-то подходил к ним они спускали лавину. Злобная лавина не щадила никого. она противно смеясь скидывала их мечты и устремления в копилку Сломанных Грёз.
Но однажды пришло лето. Жара ехидно тёрлась спинкой-печкой о седые морщинистые склоны Гор.
Жарко.
Но где-то было иначе. Там было Мороженое и его продавал Сбежавший Клоун. Никто не знал почему клоун так много пьет белой воды. Никто не знал почему клоун так часто нюхает алый порошок. Никто не знал почему руки Клоуна в точечках-поцелуя Счастья. Никто ничего не знал о нём. всем было плевать. Они знали только что он делает Мороженое. Делает его из своего грима и клоунского носа. Обваливает красный нос в белом гриме и получаются шарики восхитительнейшего мороженого.
Вкусно!!!

А горам было жарко...они хотели мороженного.
-Дай нам мороженого!
- Плати
-Вот тебе деньги из карманов Альпинистов
-Это не то. Это просто земля запечатанная в железе. У меня много земли.
- Вот тебе их тела. Можешь сделать из них себе Любовь.
- У меня не может быть любви. Я вить Клоун.
- Вот ...чёрт..что же тебе надо?
- То что надо любому клоуну. Мне нужны их Грезы. Мне нужны их осторожные слова "А вот если бы..."... мне нужны их улыбки сквозь прикрытые веки...
Отсмеявшись Горы протянули Клоуну копилку.
-Вот! Тут твоя безделица!!

И Горы ушли счастливо пачкаясь мороженым. Жадно намазывая его себе на шапки...а Клоун...Он двумя пальцами брал каждую Мечту и высыпал её тонкой дорожкой. Зажимал одну ноздрю и жадно впитывал в себя чьё-то счастье. Он брал старый шприц, что нашел во время ментовской облавы, и наполнял его Грёзами... и Руки начинали походить на звёздное небо...а глаза.. А глаза начинали сиять. И этот свет... Этот свет падал на лица людей и они замирали. Поднимали глаза к небу. И видели Горы. Они бросали всё и шли покорять горы. Шли к Небу.

Альпинисты. Лавины. Сломанные Грёзы.

а на ми напал хихик, вот

Письмо.
Стакатто.
Открываю окно - там пляшут в фонтанчиках ударов о подоконник капли дождя. Воздух гудит от падающей с небес воды, и набухают далеко внизу лужи, меняя очертания, превращаясь в скрывающие асфальт реки. Шум врывается в комнату, водяная взвесь холодит лицо.
"Бррр, мокро!". В другой раз я бы тут же закрыл окно обратно, но сейчас - нет, не сейчас. "Зачем я это делаю?"- Бродит в голове ленивая мысль.
Смотрю на письмо в руке. "Нет. Я лучше открою окно."
Не верю я этому письму - его не должно было быть, обратный адрес на конверте заставляет меня сомневаться. "Нет." Рука будто по своей воле выставляет запечатанный конверт за окно. Хлещет дождь, а мне становится смешно - обожаю ливень. Громыхнуло. Оглядываюсь вверх, невольно прищуриваюсь, вода затекает в ворот рубахи - зато мне почему-то легко и... "Весело? Надо же."
В небе среди туч танцуют молнии, по земле среди луж бегают прохожие, а посередине - рука с конвертом, да смех внутри. "Нервы, все это - нервы". Бумага быстро промокла. Окрасилась чернилами. Поползла. Ветер уносит комки-обрывки.
- А-апчхи!
"Ой". В руке уже нет конверта, лишь маленький клочок белой бумаги сохранился между пальцами. "Онемели". А остальное - смыло, промочило и унесло. Закрываю окно. Прислоняюсь к стене. "Ну вот, теперь и на полу лужа." За окном просверкивает яркая молния и...
Стакатто, отрывисто... "Зачем?"
Осторожно приоткрываю окно - там пляшут в фонтанчиках ударов о подоконник капли дождя.

Письмо.
Плавно.
Я стоял у окна, держа в руке запечатанное письмо, и слушал дождь. Бесшумно струйки воды текли по стеклу. Приглушенно грохотали водопады рушившихся с небес потоков воды, и асфальт далеко внизу набухал лужами и ручьями. Между ними бегали прохожие, прикрываясь куртками и пакетиками от внезапного разгула стихии. Полыхнула молния, за ней без перерыва - другая. Будто решившись, я повернул ручку и открыл окно. Водяная взвесь и упругий гул ливня окутали меня, холодя лицо да возвращая способность мыслить.
"Этого письма не должно было быть - оно просто не могло прийти, вот потому я и не буду его читать. Но смогу ли удержаться, пока оно будет лежать и пылиться где-нибудь в уголке, на полке? Вряд ли, не смогу и однажды прочту его."
Мысль о том, чтобы выбросить письмо, была кощунственной, невозможной... "Да и не нужно его выкидывать?" Я вытянул руку с крепко зажатым в пальцах конвертом туда, за окно, под дождь.

Письмо.
Энергично.
- Нет. Я не понял! Чего ей надо?!- Подхожу к окну и открываю его нараспашку. В лицо бьет мокрый-премокрый ветер. В руке сжат запечатанный конверт, что только что вручил почтальон. Хватаюсь руками за раму и высовываюсь под дождь, ору:
- На кой это письмо?!
В диком грохоте падающих с небес тонн воды сам себя почти не слышу. Ветер разбивает мой крик и уносит... А прохожие по прежнему пытаются прикрыться "от дождика" пакетиками. Идиоты - я едва открыл окно, а уже промок до нитки!
- Что?! Ей! Надо?!
И этот вопль уносит ветер. Ругаюсь. "Придется читать." Смотрю на конверт в руке и хохот сладывает меня пополам, чтобы не вывалиться с пятнадцатого этажа, сползаю по стенке в сторону комнаты. Нервно хихикаю, затем подпрыгиваю. "Ять! И тут лужа!" А в руке зажат только маленький, синий от чернил клочок от конверта, остальное - смыло дождем. И мысли все разбежались, предатели.

Увертюра.

«В театре теней сегодня темно.
Театр сегодня пуст»

Голоса плавно слились с твоим телом и что-то стало наполнять тебя молчанием. Только тишина может убить этот мир.
«И было Слово».
Ответь же Слову. Ответь тишиной. Пускай тот, кто слишком много говорит, поймет что он не единственный во вселенной. Этот кто-то пытается навязать тебе диалог.
Нам не о чем разговаривать.
Докажи что ты сильнее, отринь чужую волю, пусть это будет твой мир. Мир Монолога.
Но неужели все слова надо произносить в слух? Похоже, что ты проигрываешь битву. Такое ощущение, что Он слышит твои ответы, то что ты ответил бы, если бы не Молчал.
Пускай этот спорный раунд будет за ним. Чёрт с ним! Пускай!
«да будет Свет!»
Что ты можешь противопоставить свету? Ты прав, противопоставление уже было. Что же тогда? Симбиоз? Я вижу, что ты отрицательно качаешь головой и хитро улыбаешься. Ты решил стать Паразитом. Ты будешь паразитировать на Свете. Банально использовать его в своих целях. Вертеть им как хочешь. Ты выиграл битву? Или она ещё продолжается? Что происходит?
Я вижу только клубящиеся сгустки тьмы. Вижу себя со стороны. Моё тело покрывается невыносимой плёночкой света. Мелкая дрожь бьет моё тело. Нужно что-то такое что не даст мне забыть о Тьме. Что будет всегда рядом…
Это ты? Правда ты будешь всегда рядом?

Девушка взяла в руки тетрадь, что лежала на земле, прижала ее к груди и закрыла глаза, вздохнув и откинувшись назад на крону дерева.... То, что она хотела рассказать сейчас, вполне могло бы быть реальной историей...реальностью или тем, что произошло бы с ней....
Зашуршали листы под тонкими пальцами....

Только одно слово....

"Только одно слово"— шептали побелевшие губы— «Лишь одно…»
А между тем капельки стекали по юному телу…
«Нет больше сил…. Кружится голова»— Она медленно сползала по стенке, на коленях вот уже, но итак тяжело.
«Только одно слово, прошу!»— но рыжий маячок совсем недалеко молчал, не загораясь голубыми искорками….
«Нужно сказать…. Нужно! Иначе…. Ничего не выйдет, а я так больше не могу!»— тихое шлепанье босых ног по кафелю, по паркету, необычайно громкий голос, что произнес слова: «Мама, папа, я, пожалуй, посижу подольше в ванной, расслаблюсь.»
Шлепанье босых ног, скрип задвижки, выключен свет, лишь фосфорицирующая голубая занавеска с лебедем….
Опустилась на дно ванной…. Обнажена…. Лишь маленький кинжальчик на черном шнурке касался солнечного сплетения…. Откинулась назад и замерла, а губы продолжали шептать: «Одно лишь слово, и все еще можно изменить…» Безумно кружилась голова, тело бил озноб. «Холодно…. Как же холодно, Господи!» Девушка открыла глаза и все пыталась сфокусировать взгляд на ее рыженьком маячке — весь мир потерял краски и очертания…. С трудом вытянула руку и включила воду, взяла душ и приставила к груди так, чтобы омывалось все тело. Снова закрыла глаза, задумалась, как же глупо, наверное, и никчемно было его «малыш», «прости» и «люблю»….
«Только одно слово…»
Холодно…. Сделала воду погорячее и стала наблюдать, как прозрачные капельки смешиваются с алыми, коими была уже заполнена вся ванна, медленно провела рукой по бедру — нежная кожа, которой Он так любил касаться…. Почему же все так? Сколько же раз Он был с Другими, а Она прощала Его, верила и просто любила и ведь видела в глазах ответное чувство…. Прощала не раз…. А как рада была, когда проснулась от его поцелуя, такого нежного, словно это лучик солнца коснулся земли, ведь сделал сюрприз, приехав рано утром с цветами…. Неужели все это была лишь игра?
Ступни утопают в крови…. В пальцах руки мелькает амулет…. «Только одно слово…. Пока еще не поздно. Тишина убивает….»
Сколько же раз Она отговаривала и приводила в чувство, показывая радость жизни, девчонок, что хотели закончить свою жизнь из-за какого-то болвана, что не оценил их? Сколько же раз…. А теперь вот сама лежит в окровавленной ванной, смотря на свою бледную кожу и наблюдая, словно исподтишка, за сотовым телефоном, что мирно «дремал» на небольшой кучке грязного белья в самом дальнем углу…. Как же глупо все.… Понимала Она это, понимала разумом, но сердце болело нестерпимо, больше не было сил влачить существование от встречи к встрече, ведь в промежутках, она знала это, Он был с Другой…. Но и оставить его не могла…. Любила дура и знала ведь, что любит, хоть и не понимала никогда, как можно любить не одну….
«Холодно.… Как холодно…. Вода горяча, но не согревает тело…. Только слово….» «Молчит» телефон. Тишина убивает, а жизнь уходит…. Закрываются глаза в последний раз, и сердце перестает биться, и лишь сознание где-то вдалеке улавливает посторонний шум и шаги, родной и любимый голос: «Не уходи! Прости!»
Как странно…. Совсем юная девушка, бледная такая лежит в окровавленной ванной, и юноша рядом качается из стороны в сторону, сгорбившись на темно-зеленом кафеле, обхватив голову руками, плачет, кажется, воет…. А где-то вдалеке я вижу свет…. Иду к нему! Но нет…. Ведь это я…там, и он…мой любимый…. Пришел. Хочу вернуться! Можно? Лечу к Нему, обратно в свое тело, знаю, что все у нас будет хорошо, знаю, сможем все преодолеть вместе, ведь любим…. Господи, что же это?
Заиграла веселая мелодия. Юноша словно очнулся, вытащил из кармана телефон, и лицо его немного просветлело…. Отвернулся от мертвой девушки, поднялся с колен и вышел, а на экранчике настойчиво мигало: «Киса» И вот уже его голос, еще немного печальный произносит: «Скучаю и хочу к тебе, любимая!»
И вовсе не видит Он, как чей-то маленький белый силуэт с крыльями падает вниз и разбивается…. Образ девушки с поломанными крыльями медленно тает на зеленой плитке, а губы Ее шепчут: «Я просто хотела быть с тобой…»
«Я больше, может, не вернусь,
А может, я с тобой останусь….
Останусь пеплом на губах,
Останусь пламенем в глазах,
В твоих глазах дыханьем ветра…»

Присоединённые эскизы

Господи!!!! Ну что за коммуналка!!!!
Что тут говорить о душевном здоровье?!!!
Соседи слева, соседи справа, а знаешь что самое страшное?!
Кому-то сдали верхнюю полку!!!!!!!
Боже!!!! Люди!!!! Подпишите петицию о стерилизации при родах!!!
Кому нужны эти отмороженные младенцы?!!! Убейте себя! Пожалейте природу!
Этот упырь сверху!!! Драть! Какого он всё время скачет?!
Танцор диско или балерин? Да плевать! А мой покой ничего не значит?!!!
Я стучу по батареи! Достали!!! Разбил батарею! К чему я теперь буду привязывать жену и собаку?!
Молчите?! Да вам плевать походу пьесы! Всем плевать что Россия гибнет! Страна несётся к краху!!!
Ну всё! Меня вывели из себя! Я беру дедовы ордена и саблю! Всем по стеночкам! Я иду наверх! Сейчас наведем порядок!!!
Открывай!!! Могу и с ноги!!! Открывай! Давай! Какого лешего?!!!
Кирзовым говнодавом дверь срываю с щеколды... А в комнате...
Глазами полными тоски и вселенской скорби смотрит на меня человек в белых одеждах. Привет Христи... я тут это... ну сам понимаешь... ты ведь всё понимаешь, только сказать не можешь..
Я вежливо киваю Аллаху и Магомеду. Знаю, третьим не пригласят.
Из кладовой выглядывают сотни нелепых существ от которых пахнет вишней. Я приветливо машу им. Но они не могут мне простить Чебурашку и не отвечают.
В углу смеется старик. Я снимаю со своей груди не заслуженные мной ордена и отдаю их ему. Он с благодарностью берёт их хоботом и раскладывает на соседней циновке. Хитёр. Мол занято.
Прислонив саблю в уголок к швабрам и веникам, я разуваюсь и прикрываю за собой дверь. Тут нет мне места, но уж больно не хочется уходить. Мало ли кто придет ещё? А они тут такие...безобидные, что ли...
Я сажусь около двери на чьи-то запыленные босоножки и стараюсь не привлекать к себе внимания остальных. Я не буду им мешать. И мне кажется, что они не против моего присутствия. Возможно, им даже лестно. Я не знаю. Меня не гонят.

А в центре комнаты всё кружится и кружится Шива.

Подъем.

«Черт, что я здесь делаю??? Доказываю себе, что человек может сравниться с птицей??? По моему это немного глупо, тебе не кажется паря? Если нет, то тогда собирай свои жалкие силенки воедино и цепляйся во-о-о-н за тот уступ, если не хочешь стать орлом. Или камнем, ещё не решил. В любом случае ты полетишь по всем законам физики, которую, кстати, пытаешься обмануть, вертикально вниз. Очень быстро. Даже глазом моргнуть не успеешь и ты уже на дне каньона.»
Так говорил себе я, беспомощно вися на одной левой руке, которой чудом успел уцепиться за чуть заметный выступ в скале.
Наверное, мне стоит рассказать, как я по своей молодости вляпался в эту нелицеприятную историю.
Все началось очень давно, году так в 2004. Мы тогда с компанией приятелей поехали в Большой Каньон. Ну это в бывшем США было. Дааа, давненько это все – таки было. И тогда мы были молодыми. Почти как вы сейчас, если читаете эти записки.
Ну да я отвлекся. Все началось с банального спора между парнями. Да-да, все, каким бы это не казалось банальным, началось из-за девушки. В Настю были влюблены все с нашего курса. Ну и это было оправдано. Не буду вдаваться в подробности её внешности, внизу я кое как примастерил её фотку, так что вы её увидите и все поймете. Хех. Я тоже был в неё влюблен. Вот тогда мы с Сержем и Аликом поспорили, кто первый доберется до заветной Вершины, тот и будет за ней ухаживать.
Какими же мы тогда были кретинами. На эту вышину не поднимаются даже опытные скалолазы, не то что мы – три начинающих придурка, которым захотелось выпендрица перед девушкой своей мечты.
Вот теперь я вишу на одной руке и проклинаю тот день когда я дал слово подняться на эту чертову Вершину. Но что поделаешь, эти двое не смогли даже подняться и на 20 метров, а я уже преодолел каким – то чудом пол пути к самому верху.
С трудом перевожу дух и пытаюсь нащупать опору для ног. Бесполезно, все слишком гладкое, не единой шероховатости. В общем все очень плохо. Снизу слышу то ободряющие голоса пацанов, то взволнованный голос Настьки.
Мне становится очень плохо. Начинает кружиться голова. Теряю сознание.
Очнулся я, как бы это не звучало странно, на заветной Вершине. Долго приходил в себя, откашливался и т.п. Потом посмотрел вниз. Ребят там не было видно. Вскоре я услышал звук приближающегося вертолета. Это, как я узнал впоследствии узнал, не выдержала напряжения Настя и позвонила спасателям, которые, как предполагалось, должны меня снимать со скалы. В итоге получилось, что я все-таки взобрался на Вершину этой отвесной скалы, выполнил условие договора.
Однако с Настей мы продержались недолго, не сошлись характерами. Через десять лет я прилетел на эту самую Вершину, как мы её прозвали с того дня, и я оставил сие послание тому, кто сможет повторить моё приключение, то есть пройтись по лезвию ножа и не порезаться. Если ты читаешь это послание, то знай, что ты настоящий мужчина, и тебе уже ничего не страшно, если ты заглянул в глаза смерти. Вот так-то, мой юный друг.
…Это письмо было найдено неким альпинистом в прошлом месяце. 2065 год.

Грязная затхлая вонючая комнатенка. Паутина и крысы. Иные – здесь чужие. Комната отдана им.. крысам и паукам... Грязь. Нелепые картины слепого паралитика. Запах тухлой рыбы. Звук вечно не смазанных петель игриво скользит по нервам, вытягивая их в струнку, и с усмешкой дожидается когда будет пройден рубеж... когда нервы со звоном лопнут в его жестоких руках...
Крысы и пауки.
И кто-то чужой, нелепо лишний в этом мире. Юноша 23-х лет... Он смотрит на ангельскую мордашку перед собой и тихонько шепчет « Потерпи еще не много... много тут никто не выдерживал.. потерпи.. просто потерпи.. это же так ..» слово «просто» застряло в глотке. Он смотрит в фиолетовые глаза напротив.. он тонет в них.. как они прекрасны.. чисты и маняще беззащитны.. просящие глаза слепого ангела. Шелк зеленоватых волос нежно обвивает точеную шею, и подобно стае белоснежных лебедей прикорнувших на чистейшем озере мира, волнами струится по изящным плечам... Юноша смотрит широко открыв глаза на это совершенство, смотрит с жалостью.. с презрением, смотрит как на пустую фарфоровую куклу… губы юноши чуть искривляются в улыбки обнажая ровный ряд белоснежных зубов... шепот « Красота... согласись, что она мешает тебе.. она сожрала тебя.. высосала все.. убив человека породила погремушку судьбы... движение руки и твое тело.. твое лицо... все трясется.. трясется и утопает в проклятом смехе… игрушка.. развлечение..» Человек напротив согласно кивнул.. Мол – да, так и есть. Затем изящное движение напоминающее по грации движение иволги во время полета.. а пожеманству и наигранности не уступающее уличной девке чудом пробившейся в элитный дивизион.
В полумраке комнаты движение.. что-то белое. Юноша ели сдерживая вой смотрит как лицо напротив покрывается мертвецко белой маской.. мазок.. еще мазок... рука и грим… или известка.. никогда не скажешь сразу.. нет. Рот напротив не искривился от боли и тишину не разорвал плач. Значит все же грим. Значит худшее впереди.. Лицо пропало. Осталась белая маска с разорванным в гоготе ртом...
Юноша поднимается со стула... в каждом движение грация и отрешенность...он скользит к незаметной доселе дверце. Распахивает её и оказывается в ослепительном кругу света... и.. клоун начинает работать. Клоун начинает смешить...
Смех, улюлюканье, гогот..и...в фиолетовых глазах паяца все еще хранится память о лице в зеркале...

Все вокруг полыхало адским пламенем. Оказавшись тут, солнце, почувствовало бы себя неуютно, а свет тысячи звезд не смог бы перекрыть ярости бушующего огня. А он тут был везде. Пламя было вместо деревьев, вместо травы, вместо гор, вместо рек и озер, вместо неба и солнца. Пламя было всем. Оно ничего не поглощало, то есть не выполняло функцию огня, оно не жгло, по крайней мере, для существ, живущих в этом измерении. Оно даже не светило, его было столько, что оно не давало и толику того света, что мы привыкли видеть. Так что же делало пламя? Оно существовало. Все столь бессмысленно, выполняя лишь функцию украшения в этом измерении. Огонь не является огнем, если он не поглощает и не вселяет страх. Этот огонь давно уже потерял свою сущность. На него уже нельзя было смотреть бесконечно, всего через 5 лет пламя повторит алгоритм своего колебания. И искорка окажется на том же месте что и пятилетие назад. Настоящий огонь непредсказуем, заносчив и всевластен. Из ничего он станет всем, а стоит смешать его с врагом – водой, он превратится из могучего чудовища в крохотную искру. Смертному, попавшему сюда, разумеется, все это покажется настоящим пламенем. Но демону, даже низшего ранга, прейдет на ум только одно – халтура.

Посреди этого несуществующего великолепия стоял черный дворец. Он имел форму куба, с башней на каждом из углов.

Многочисленные балконы истыкали всю стену этого здания, а само оно казалось, источает тьму. В высоту он был примерно 400 метров. На одном из самых высоких балконов, закинув ногу с черным сапогом на потрескавшуюся раму окна, сидел молодой демон. Нет, не такой, каким мы привыкли видеть. Рогов у него не было, крылья он выпускал только по крайней необходимости, а копыта заменяли элегантные стопы. На нем был черный камзол, кожаные перчатки с обрезанными пальцами и светлый пояс, с черепом в области пупка. У него были длинные, светлые волосы и утонченное, аристократическое лицо. Демон явно скучал, и что-то тихонько посвистывал, смотря в пучину синтетического огня.

Позади него была просторная комната, по всей видимости, спальня. Справа почти на всю стену стояла огромная кровать. Чуть поодаль, в центре стоял черный стол. Стены были голые, но темный цвет удачно дополнял пейзаж за окном. Конечно, тьма окружала весь замок, но было в этой комнате что-то, что не смущало взор. Хоть и казалось, что провалился в бездну, однако все это создавало какое-то ощущение уюта.
“Тьма спокойствие, свет беспорядок” – подсказал мне демон.
Я мысленно поблагодарил его.
В дверь постучали. А затем без приглашения вошли.
На пороге стоял дух огня. Разумеется, не такой, каким вы привыкли видеть
“Да у тебя все не такое” – подумал демон.
Как бы там не было, дух огня выглядел как человек. С тем отличием, что был объят пламенем. Настоящим. Так что оно и освещало и обжигало черный пол.
-А ведь только ремонт сделал – подумалось демону. Тем не менее, он бросил разговаривать со мной и приступил к выполнению сценария.
-Что хотел? – спросил он скучающим голосом.
-Вас вызывает владыка хаоса, господин – низко поклонившись, ответил дух. Голос у него был трескучий, как у огня.
“Тавтология, получается” – опять поправил меня демон.
Я мысленно велел ему заткнуться.
-Что опять? Что ему от меня надо? – интерес замер на отметке ноль и упорно там оставался.
-Это насчет пророчества – не поднимая головы, ответил дух.
-Хм, интересно, решились, наконец – потихоньку стрелка интереса поползла верх, и демон встал на ноги.
“Что у тебя за сравнение? Не можешь придумать что-то нормальное, лирическое? “
В голове родилось проклятие, и я послал его этому юнцу. Тот замолк и пошел следом за стремительно убегающим духом. Они шли по длинным, темным коридорам, ведущим в центр замка, где располагался зал советов. Здесь, все демоны этого измерения собирались для обсуждения важных вещей. В остальное время они скучали, посылая легионы тьмы на землю и обрушивая апокалипсис на очередное измерение.
“Нечего сказать обыденное дело” – пробормотал демон.
И вот в конце…“Туннеля!” Блин, не перебивай.
И вот в конце коридора появилась дверь. Дух, низко кланявшись, отворил её, изящно приглашая, демона чтобы войти. Тот сунул ему в руку монетку и прошел в зал. Монетка с тихим шипение расплавилась.

Зал советов представлял собой огромную, не имеющую потолка комнату. В центре, располагалось что - то вроде древнегреческого Колизея. Небольшой пятачок земли окружали массивные трибуны, на которых восседали самые разные демоны, самых разных рангов. В центре располагалась кафедра. Перпендикулярно направлению входа, против трибуны стоял трон. На нем восседал владыка хаоса. Сейчас это кресло пустовало.
“Хм как не вежливо”
Демону положено было пройти к трибунам. Однако слуга поманил его к кафедре. Демон спокойно прошел к указанному месту, не проявляя на лице никакого интереса
“Я тебе что, чурбан, какой – нибудь?”
Молчи.
Все демоны, до этого что-то обсуждавшие разом замолчали, уставившись на новоприбывшего.
Послышался громкий, как будто искаженный громофоном голос
-Данзель Утра’казельмас, тебе известно, зачем мы тебя вызвали?
“Наконец то меня назвал, а то все демон да демон”
-Нет, неизвестно
-Разве слуга не объяснил тебе?
-Ну, он что-то говорил, но я не понял
Тупой потому что.
“Заткнись”
-Так слушай, ты наверняка слышал пророчество о людодемоне?
-Ну, слышал, и что
-Напомни нам его
“Я понимаю, ты хочешь рассказать читателям, но почему я должен страдать? Я учил его давно и вряд ли помню”
Не бойся, я подскажу.
Дан, закрыл глаза и в его голове возник текст пророчества, который он учил, когда был низшим демоном.
“Спасибо”
-Во время перехода звезд в прямую линию, когда энергия созвездий сольется с энергией двух светил, появится дитя, с телом человека и душой демона. Он положит конец центральному измерению, и свергнет миры в пучину хаоса - Дан, говорил отчетливо и нудно, как если бы читал по бумажке.
“Я и так читаю”
-Правильно – ответил голос – а ты знаешь, кому предназначено стать этим ребенком?
-Кому? – в голосе Дана, появилась тень догадки
“Ты это, что хочешь сделать?”
-Тебе, юный демон
“Ты задница носорога, ты, что мне впихиваешь? какое дитя, иди, остынь!”
Успокойся так положено
“Да плевать мне на положено, я сейчас вылезу из текста и долбану тебя по роже”
Сделаешь это - испаришься.
“Ладно, ладно, что мне там положено сделать?”
Удивится
-Я?! – демон удивленно встрепенулся. Скука пропала, а на лице появилось возмущение, вперемешку с удивлением – почему я?!
-Ты сын владыки хаоса…
“о блин ты придумал, а сыном Иисуса сделать меня не хочешь?”
Успокойся
-… в твоих венах течет кровь тьмы, поэтому ты лучше всех подходишь на эту роль
-И что мне придется находиться в гнилом человеческом теле?
-Да, именно так
Это ошарашило Дана. В человеческом теле? Без сил, без крыльев, без магии? В тщедушном человечком теле, готовое сломаться от одного удара? Нет уж, этому не бывать
-Я отказываюсь – в голосе демона звучала злоба
-Мы все решили – донеслось сбоку
-Ты пойдешь туда – слева
-И станешь человеком – возле трона
-И выполнишь пророчество – справа.
Дан, хотел, было возмутиться, но его попытки пресек демон появившийся на троне. Массивный повелитель тьмы, типичный земной демон материализовался из ниоткуда.
-Сын, ты должен это сделать – повелитель хаоса говорил как будто сдвоенным голосом, а низкий гул, исходящий из его горла наверно подвергал страху любого человека.
“А вот и батяня, ну почему он такой урод? Ты не мог мне нормального папу сделать?”
Ну, хочешь, я из тебя такого же сделаю.
“Не надо!”
-Отец, но почему я? Ведь высших демонов не мало, почему именно я
-Потому что мудрецы сказали, что именно ты подходишь лучше всего для мести тем никчемным людишкам, что согнали нас с центрального измерения
“Аминь!”
-Ладно – смиренно ответил Дан. И опустил голову. Стать оружием мести, конечно, перспективно, но исходя из пророчества он должен 30 лет жить земной жизнью. Ровно через столько лет все звезды выстроятся в одну прямую, чтобы даровать мощь ребенку тьмы. Следущий миллениум звезд состоится только через 10 тысяч лет.
“Я мог бы и подождать”
А я не смогу, поэтому соглашайся. Выбора у тебя нет
“Язык в залог поставлю, до тебя доберусь”
Мечтай
-Хорошо да будет так – пробормотал, Дан и поплелся назад к выходу. Ему предстоял досмотр, и поиск подходящего тела. Унизительно, но делать надо. В конце концов, это суждено ему, и он должен это сделать.
-Это мальчик! – воскликнул акушер, извлекая из чрева маленький кусочек жизни. Отец облегченно вздохнул, а мать заплакала горячими слезами…
Даниель держала своего ребенка у груди. Стив стоял рядом и наблюдал. Столько лет у него не было детей, а тут такая удача. Наверно, это было счастливившим днем его жизни.
-Как назовем его? – спросила Даниель
Я тихонько шепнул имя мальчика на ухо Стиву
-Давай Данзель
-Данзель, что за странное имя? – удивилась Дана
-Не знаю, у меня в голове возникла мысль об этом имени, хотя я его не слушал раньше – растерянно ответил Стив
Дана задумалась. Я немного добавил лиричности в этом имени у неё в голове и, наконец, она произнесла
-Мне нравится, красиво и загадочно, как будто маленький демон
Я её этого нее говорил. Сам удивлен. Честно!
-Малыш, отныне ты Данзель Стивенсон – торжественно произнес Стив и они с Дана, посмотрели в глаза ребенку.
Возможно, они не видели в этих озорных глазах зарождающееся зло, но им было абсолютно все равно, ибо это был их сын. Тем более как простым смертным об этом узнать?
А мы подождем, пока данзель достигнет 30 летнего возраста. До той поры говорить я с ним не буду. Если сам не заметит.
Неопределенно Конец

Сообщение отредактировал Alex Smith - 24-05-2006, 10:50

Леонардо внимательно выслушал остальные рассказы и перевернув очередную страницу, продолжил читать:

Ледяная Любовь

   Фишки, фишки... Ужасная любовь к деньгам? Нет скорее к азартности постоянного напряжения. Или нет, скорее к напряженности постоянного азарта, возникающего во время действий за игровым столом.

   Философская чушь, - твердо решил Андре, передвигая несколько фишек на число 21.

   Напротив стояла изящная блондинка с кукольными глазами и с белоснежной улыбкой наблюдала за действиями мексиканца. Андре натянуто улыбнулся ей в ответ, чем вызвал ее немедленную реакцию - девушка подвинулась на несколько шагов ближе.

   Неплохо для одной улыбки, - самооценка скользнула вверх, но Андре умело отогнал навязчивую мысль.

   Колесо рулетки закрутилось в очередном танце людских судеб и через несколько секунд к его бешенному вращению добавился перст фортуны - маленький серебристый шарик. Андре внимательно следил за колесом, не забывая изредка бросать многозначительные взгляды на блондинку. Девушка все больше приближалась к Андре, а максиканец ненавязчиво двигался в ее сторону, пока наконец они "совершенно случайно" не соприкаснулись бедрами.

   Шарик прекратил свой беспокойный бег и остановился в одной из ячеек "колеса фортуны". 12...

   Неплохо, только наоборот, - успел подумать Андре, левым боком ощущая тепло женского тела.

   Девушка многозначительно отставила в сторону пустой станкан, заставив Андре очнуться.

   - Не хотите чего нибудь выпить? - спохватившись спросил он, обнимая ее за талию. Похоже, что желания блондинки совпали с действиями мексиканца, так как ее дыхание сразу участилось.

   - Конечно, - просто ответила она, да и другие слова были лишними (хотя возможно она их просто не знала).

   - Тогда пойдем, - Андре придерживая девушку за талию, направил ее к ближайшему официанту, у которого и заказал напиток для девушки. Через пол минуты парень вернулся и был награжден чаевыми.

   - Вы любите бриллианты? - Туманно спросила она, потягивая дорогое вино.

   - Люблю, а почему вы спрашиваете? - Не менее туманно ответил Андре, всем сердцем радуясь тому, что девушка сама задала нужное направление.

   - Здесь проходит выставка, может сходим?

   - Конечно, почему бы и нет, - мексиканец ликовал. Надо же! Она сама была на прочь показать ему бриллианты, конечно намекая тем самым, что она из тех, кто любит очень дорогие подарки. - Пойдем? - Он вновь обнял ее за талию (с той стороны где был пистолет) и они направились к большому проходу, который вел на выставку.

   Со стороны они выглядели как молодая богатая пара, которая пришла на выставку только за тем, чтобы в последствии заказать себе что нибудь из выставленных там экспонатов. Именно это и требовалось Андре. Охранники на входе внимательно посмотрели на приближающуюся пару. Один из них шагнул в их сторону, закрыв широкой спиной проход. И без того обтягивающее платье блондинки не требовало досмотра, а вот Андре мог вызвать подозрения. Но не для того он тащил сюда эту любительницу бриллиантов. Крепче прижав к себе девушку он рукой отвел в сторону правую половину (левая была прижата к бедру девушки) пиджака, открывая взгляду охранника пустое пространство под ней.

   Похоже что надменный взгляд сделал свое дело и потратив мгновение на раздумья, охранник все же шагнул в сторону. И правильно! совсем не к чему обыскивать презентабельного господина с красивой спутницей. Такому не к чему красть, ведь он может просто купить.

   Андре успехнулся и придерживая блондинку за талию, спустился в большой зал. От блеска многочисленных украшений резало глаза, мексиканец удовлетворенно кивнул и позволил блондинке подвести себя к красивому колье, выставленному в центре зала.

   - Красивое, - в глазах ее читалась такая тоска, что со стороны могло показаться, что она никогда в жизни не получала даже маленького колечка. Конечно! Она получала их столько, что помолвка стала для нее аналогом похода по магазинам.

   - Красивое, - согласился Андре и быстро осмотрел зал, охранников было десять. По два на каждый из четырех входов и двое в центре зала, у этого самого колье. Мексиканец прикинул силы и вновь повернулся к девушке: - Хотите еще вина?

   - Не откажусь, - она взмахнула длинными ресницами и превратила изящные губы в не менее изящную улыбку.

   - Тогда нам туда, - Андре указал рукой на несколько столиков, стоявших у окна. Он оставил блондинку за ближайшим из них, предварительно заказав и оплатив ей очередной бокал дорогого вина.

   Под предлогом туалета, ему удалось вырваться из ее "объятий". Оказавшись в кабинке он достал из кармана черные очки и накладные усы с небольшой бородкой. Закрепив все это на своем лице, он дополнил образ еврейской кипой, которая заняла свое место на макушке. После этого Андре достал из кобуры пистолет и сняв его с предохранителя, вышел в зал. Никто не обратил на него внимания, а значит все шло по плану и за ним никто и не подумал присматривать.

   Два выстрела и оба охранника у левого прохода упали. Легкие щелчки не привлекли внимания и лишь некоторые успели обратить внимание на упавшие тела. Андре воспользовался этим и добавил к общему количеству убитых еще двух. Пятый прибавился чуть позже, когда мексинканец всадил несколько пуль в стеклянный купол, закрывавший собой колье в центре зала. Купол рассыпался и под грохот стекла Андре отправил на небеса еще одного охранника. Двое бежали с правой стороны, еще не успев достать свое оружие. Ближайшего мексиканец встретил ударом в челюсть, а второго отправил на пол ударом ноги в пах, и добил рукояткой пистолета. На развороте он щелкнул кнопкой сброса обоймы и сразу вставил запасную, спрятанную в полах пиджака. Пули охранников разбивали стеклянные купола и сбивали дорогую краску со стен. Андре спрятался за очередным выступом, державшим на себе какое то кольцо в бархатном корпусе.

   Секунда, две... Он вскочил и засадил в ближайшего противника несколько пуль, после чего взял пистолет двумя руками и потратив секунду на то чтобы прицелиться, выстрелил в голову последнему.

   Теперь времени на раздумья не было и Андре побежал к центру зала, оказавшись возле постамента он схватил вожделенное колье и побежал в смежную с залом комнату, там было большое окно, которое разлетелось от нескольких выстрелов. Прыгнув в окно Андре оказался во внутреннем дворе, из которого был выход на улицу. Мексиканец развернулся, после чего всадил пулю в висевшую над окном камеру. После этого он скинул свой маскарад и отбросил в сторону пистолет.

   Неплохо, - решил Андре посмотрев на часы. Сделав испуганное выражение лица, Андре забежал в ближайший подъезд и которого должен был быть второй выход. Так и есть, со вчерашнего вечера ничего не изменилось и выход был на том же самом месте. Как и машина, стоявшая в соседнем дворе на стоянке.

   - Просто великолепно, - пробормотал Андре, замечая проехавшие по соседней улице полицеские машины. - Завтра обязательно вернусь за "Астон Мартином".

   С этой мыслью он подошел к машине и открыв дверь ключом, потянул за ручку. Позади раздался сухой щелчок, спину обожгло болью и Андре почувствовал, как стремительно намокает рубашка. Еще щелчок и повторная волна боли заставила тело развернуться. Мутным взглядом он разглядел у другого выхода оставленную в зале блондинку.

   - Как? - Голос не слушался, и слова давались с трудом. Пистолета не было, не было ничего, только колье.

   Она подошла поближе и протянув руку, достала из внутреннего кармана его пиджака украденное колье.

   - Я просто очень люблю бриллианты, - просто ответила она, медленно поднимая пистолет на уровень его головы.

   Андре задергался, беспомощно, словно перевернутый на спину жук. Он вспомнил все; и девушку с черными волосами из соседней квартиры, и ее до боли знакомые теперь кукольные глаза; студентку в больших очках встреченную им здесь вчера вечером, когда он оставлял запасную машину; и девушку в костюме официантки, котая приносила ему вчера кофе в гостинице, где проходила выставка. Он вспомнил все и сложил в одну цепочку...

   - Стерва, - процедил он упавшим голосом.

   Она улыбнулась белоснежной улыбкой и нажала на курок.

Сообщение отредактировал Леонардо да Винчи - 3-06-2006, 11:13

Внезапно мне в голову пришел один из снов, который я видел сравнительно недавно. Я решил его написать.

Звезды в тот день казалось, выстроились в ряд. Все небо затянула серая дымка, а на серую землю упали первые капли осеннего дождя. Хотя мне этого не было видно. Я спасался вместе с последним оплотом землян, на огромном корабле класса Левиафан. Что я наблюдал, было поистине ужасающе. Это подавляло, я чувствовал себя никчемным муравьев, покусившийся на человека. Рядом с нашей голубой планетой, которая уже близилась к двадцати миллиардному существованию, летел, нет, просто плыл огромный корабль пришельцев. Мне казалось, что больше вещи я никогда не видел. Огромный болотный корпус поблескивал в лучах нашего угасшего солнца. Он был больше нашей планеты, по меньшей мере, в шестнадцать раз. Я почувствовал, как моя грудь сжалась в страхе, а в голове был такой беспорядок, что казалось, что все 123 года моей жизни мелькают перед глазами. Такой подавленности я не чувствовал никогда. Человек – “царь природы”, никчемный паразит, способный только разрушать. Нет. Разрушать - слишком сильно сказано. Этим словом не выразить всей подлости нашего существования, всего того презрения какое я испытывал, смотря на этого инопланетного колосса. Казалось, они были чистильщиками призванными уничтожить весь смрад, скопившийся во вселенной. Выживает сильнейший. Наверно, это единственный закон, который мы придумали правильно. Потому что все остальное казалось ложью. Просто бессмысленной тратой сил и времени. Все войны, все уничтожения все убийства, все, что было раньше, казалось каплей в океане правды. Это напоминало войны букашек, а ОНИ наблюдали за нами, посмеиваясь над нашей мелочностью и нашим гнилым тщеславием. Мы были дураками.

Я знал, что должно произойти, в конце концов, рано или поздно это бы случилось. Возможно и через несколько миллионов лет, а возможно и через несколько часов. Важно то, что этот миг настал. Я завидую тем, кто умер в этой войне, я завидую тем, кто ушел в мучениях. Но даже их боль не сравнима с той подавленностью и страхом, какие я испытывал, глядя на этот корабль. Позади меня замерли мои друзья и товарищи. Как мне хотелось отвернуться и крикнуть им, чтобы они не смотрели. Но я не мог этого сделать, в конце концов, мы ДОЛЖНЫ это видеть, запечатлеть это в памяти настолько глубоко, чтобы наши потомки, если таковы будут, знали этот миг, и поняли нашу громадную ошибку. Дело не любопытстве, я не испытывал этого чувства уже многие годы. Мы должны понять свою никчемность, нас должны поставить на место, чтобы мы знали кто во вселенной хозяева. Не мы. А ОНИ.

Звездопад начался, материя нашей галактики искажалась. Это послужило сигналом, и судный час начался. Этот момент я никогда не забуду. Наверно просто не смогу, это будет сниться мне и вечно всплывать перед глазами, когда я вспомню минуты нашего лживого тщеславия и нашей дурацкой гордости.

Огромный корпус корабля жука - раскрылся, подобно пасти тигра. Сверху и снизу появились два жвала. Между ними, казалось, проблескивала какая – то живая черная субстанция. Жвала отмерили чуть больше размера нашей планеты и замерли. Помню, это был самый долгий, самый печальный, самый изумительный миг всего человечества. Это миг падения человеческой расы. Мы знаем его как эпопея судного часа.

Миг прошел и жвала, вытянувшись с поразительной для космоса скоростью захватили нашу планету. А в следующий миг, такой же длинный, как и предыдущий, жвала свернулись обратно. На месте голубого шара остался сгусток космической пыли. Миллиарды лет истории, войн, дружбы, вражды, счастья и горя, удач и неудач, надежды и смятения – все исчезло внутри этой огромной машины смерти. А в следующий миг, материя космоса порвалась, и корабль просто исчез в водовороте звездного неба, оставив нам право на жалкое существование. Мы не забудем этого дня, дня расплаты за наши грехи и за ниши ошибки. И смирившись с ролью таракана под вонючим ботинком, я отвернулся от вечного черного космоса, теперь казавшегося таким пустым…

Мне не больно!...?

Сара зажгла свечу. Дунул ветер и радул маленький огонёк. Девушка вздохнула и нащупала коробок спичек. Потрясла. Пусто. Тревожный вздох и вновь тишина. Она всегда боялась темноты. Всегда. Ещё с детства. Но тогда мама, укладывая дочурку спать, плотнее укутывала её в одеяло и зажигала маленький круглый ночник около кровати. Он давал не так много света, но создавал уверенность в том, что никакие монстры из-под кровати и шкафа не вылезут, что ещё одна ночь пройдёт спокойно. А потом приходил папа, убирал со лба малышки непослушные кудряшки и, поцеловав, уходил, плотно прикрыв дверь, а потом стоял за ней, прислушиваясь, уснула ли Сара или же нет.
А сейчас никто не прийдёт. Не поцелует. Они все ушли. Все посмели оставить маленькую Сару совсем совсем одну. Но теперь она не маленькая. Теперь она должна сама заботиться о себе.
Девушка сжалась под одеялом.
Она выросла, но не перестала бояться. Тогда у неё появился он. Человек который для неё был настолько всем, что она начинала бояться его власти, но не могла оставить. Да и не хотела. Сара не могла уснуть, если он не звонил, если она не слышала его приятного мягкого голоса, говорящего: «Спокойной ночи, любимая! Сладких снов. Я люблю тебя Сарочка!»
И она верила. Засыпала так же мирно как и тогда – в далёком детстве. Но вдруг, он перестал звонить, а если звонила она, то говорил что всё ещё любит. И она снова верила, засыпая. Но девушке почему-то снились кошмары.
«Он врёт!!!»- птицей билось в голове: «Это всё сплошная ложь!»
Она плакала. Боль сжигала душу и сердце. Она ведь знала, что это всё ложь. Сара собрала последние деньги и купила билет к нему. Она не сказала что приезжает. Хотела сделать приятный сюрприз. Хотела, что бы он порадовался такому подарку. Мчалась по уже знакомому адресу, не разбирая дороги. Но вдруг застыла…. У подъезда стоял он и держал в объятьях совсем другую дурочку. Она доверчиво смотрела в его красивые глаза, а он шептал:
-Я люблю тебя!
Сара отшатнулась, роняя сумки. Он обернулся и увидел её. Странное отчаянье колыхалось в любимых синих глазах. По щекам побежали слёзы. Он хотел, было подойти, наверное, обнять, но Сара отшатнулась и, развернувшись, помчалась прочь.
-Мне не больно! – шептали дрожащие губы. - Совсем не больно!
Глухой удар. И темнота. Та которую так боялась Сара. Но теперь и, правда, было не больно!

Слева от точки ноль.

Что значит эпитафия?! Кто нарисовал в коридоре мёртвого милиционера?!!! Спустить солнце! Отдать месяц! И долго, смачно, в засос целовать буквы. Ай!!!! Я чуть не пропустил очередную порцию!!! Два раза после еды надо есть буквы! Взять печатный лист или исписанные салфетки. Хрум-Хрям-Куся! Буквы в теле! Мне купят аусвайс?! Почему сеньорита вы отказываете мне в этом?! Алилуя! Вива Кальман!!! Карцер. Тут пишут _т_р_а_д_и_ц_и_о_н_н_о_ Ахтунг!! Пять слогов!!!! Это же начало плана «Барбаросс»!!! Выдать каждому по букету тюльпанов!!! Не надо роз! Это и так понятно и поэтому лишнее! «Трамвайному парку номер восемь требуются бубнильщики для бубнения объявлений в трамвае». Ура! Я теперь буду работать!! Во мне будут бубнить бубнильщики! Что сказал кто выходит?! Вы выходите из себя?! Вас обманули и мудрая гусеница съела весь гриб одна?! Отрубить ей хвост по самую носопырку! Хнык-хнык. Я никогда не выросту. Хнык. Кап-кап. А это мои слёзы?! Кто вскрыл мои вены в моё отсутствие?!!!! «Смейся паяц!!!!». Отсмеялся. Хватит. Товарищ палач, снимите с головы этот идиотский колпак с бубенчиками. Товарищ паяц, снимите этот нелепый балахон. Привести приговор в исполнение. Смейся паяц!!!! Смейся, пока киски вырабатывают в одиночестве статическое электричество! Катаю слово на кончике языка. Электричество. Вам не кажется что оно тут лишнее?
Ты не узнал? Док, ты чего?! Почему в твоем блокноте для записей одни цветочки и чебурашки вместо истины изречённой мной? Ты записываешь?! Рики!!! Или Рокко?! Дамы и господа!!! Делайте ставки! Доктор, а почему сегодня не было снега?
Вот вы ничего не записали. Я же столько всего вам рассказал, а вы ничего не записали. Хотите я спою? Это песенка группы Машинбэнд. Можно?
«Скажи-ка дядя, ведь не даром
Таких как ты, таких как я.
Душили-душили, душили-душили!
Дядя не слышит.
Отсохли у дяди уши.
Дядю надо пристрелить из гуманности.
Немного иронии и немного жалости».
Возьмите чайную ложку и тазик с тёплой водой. Сейчас вы запишите что я вам расскажу? Это будет история в которой будет совсем немного иронии и капелька жалости. «Капля за каплей и океан». А ты помнишь?
Не надо уколов!!!!! Икар погиб в лопастях аэрофлота. Не надо уколов!!!!
Доктор, вы слушаете?

Разгребала свою графоманию... Более года назад. Рассказик.


Удача.

-Чего ты хочешь от жизни?
-Жизни я хочу.

-Не перевелись на свободной земле рыцари великие, не извели они огнем и сталью нечисть мерзопакостную, не разрушили еще все храмы языческие, не истребили всех демо… - филида наконец-то успокоили. Полный благодарности к той самой «нечисти мерзопакостной», которая это сделала, я смежил веки, мысленно посмеиваясь над незадачливым музыкантом, порывавшимся провести пропаганду Лорда в горячо мной любимой столице Свободной империи, на чьих просторах мирно (и не совсем) уживались: орки, гоблины, роллы, вампиры, оборотни, - и прочие, миловидные да очаровательные народцы, обладавшие различными талантами и необычными способностями, общая суть которых сводилась все к одному и тому же: испортить жизнь рядом стоящему, сидящему, проходящему, особенно – спящему. Даже этот несносный филид попал под влияние соотечественников; в пять утра он разбудил своим воем не только меня, но и пару семей, обитавших в близлежащих домах, что заставляло задуматься: только ли за песни Дня его обратили в ежика…
Я поплотнее завернулся в плащ и поудобнее устроился на карнизе, собираясь бессовестно выспаться до полудня, но мне, вот уже второй раз за эти сутки, не повезло. С крыши некая нехорошая сущность решила прицельно обстрелять меня галькой, дабы обратить на себя внимание. Я честно игнорировал ее на протяжении пятнадцати минут, но потом терпение лопнуло, ибо оное создание соскользнуло со ската и устроилось на мне. Вдвоем на узком карнизе сразу стало как-то тесно и опасно; он заскрипел и закачался. Глаза открывать не хотелось, в надежде, что это всего лишь дурной сон, но…
-Братя! – быстро зашептала девушка-таать, - просыпайся, дело к тебе есть от Етруна.
Лихомел, за что мне такое несчастье? Третье за этот день! Сначала – филид, потом – сестра, теперь еще и прием у Етруна, этого старого мелочного бандита, на которого просто жителя с мыса Хеля – не хватает!
Я приоткрыл глаза и, скрестив руки на груди, вежливо попросил Миклирки:
-Слезь с меня, пожалуйста.
-Ты даже не дослушал, - обиженно выдохнула она, с грацией молодого бегемота отскакивая назад. Иногда я задумывался, являлась ли это создание моей родной сестрой, потому что разница между нами была настолько же очевидной, как между колибри и курицей. Я хочу сказать, что ни одной из черт, свойственных моей семье и таатям в целом, Миклирки не обладала, за исключением, пожалуй, расцветки кожи – сине-бело-черной.
-И не хочу.
-Мама и Отец бы расстроились, увидев, как ты живешь и работаешь.
Конечно, они бы расстроились. Фамильный бизнес – торговля – просто не интересен, деньги у меня водятся не всегда, но зато в большом количестве, постоянный ночлег под теплой крышей в нормальной постели случается только на протяжении трех зимних месяцев, и то, только по милости старого друга, владельца постоялого двора. Нынешнее же мое занятие с трудом можно назвать безопасным и законным, но оно дает доход, хоть и непостоянный.
Дражайшая сестренка - полная противоположность даже в этом, а именно – работает телохранителем у Отца Всех Воров – Етруна и периодически заявляется по мою душу, дабы вытрясти последние честно украденные гроши под предлогом членского взноса в гильдию, в которой меня ни разу в жизни не видели (разве что в кладовой) и не встретят.
-У меня нет денег, - я зацепился хвостом за подоконник и повис вниз головой, разведя руки в стороны и разглядывая свою троллеобразную сестричку.
-Ты так предсказуем. У него к тебе дело.
-Я четный вор, у которого с ним разногласия!
-Ты украл у него платиновый обруч, - кошачьи ручки Миклирки мелькнули в опасной близости от моего лица, поэтому я спустился на этаж ниже.
-Не пойман – не доказано, - и это была чистая правда, как и то, что оное украшение увели с головы спящего Етруна именно мои ловкие лапки.
-Тебя колдун в шаре видел.
-Ой, ну Миклирки, кто им верит?
-Прекрати изображать поруганную невинность!
Да, понятие «невинность» в среде таатей, где безразличие к полу партнера – свойство расы, еще та байка.
-Шуклиан, если ты не придешь добровольно – я тебя приведу.
-Напугала пустым карманом, - меня перекосило, - что за дело?
-Придешь-узнаешь.
Я улыбнулся, обнажив иглоподобные клыки и сощурив зеленые глаза. Дом Етруна являлся последним пристанищем для многих самоуверенных вроде меня, вошедших без оружия и защитных амулетов. Только побывав там единожды в полном снаряжении и увидев превеликое множественно замаскированных ловушек, больше не захочется заглядывать на огонек вообще, даже на чашечку чая с цикутой.
-Не уйду сам, так вынесут, - сорвалось с языка, - если он хочет меня видеть, так пусть идет к пещере Лихомела, там и поговорим в час, скажем, медведя.
-Ты совсем с ума сошел?
-Много спать – вредно, - ответил я, подхватывая несчастного филида в образе ежа. Нет, все-таки не откажу себе в удовольствии пройти мимо нее и положить создание в карман ее плаща.
-Рано или поздно тебя убьют, и мать и отец будут очень недовольны.
-Если их воскресит добрый дядя-некромант, - откликнулся я, пробегая мимо нее по карнизу и спрыгивая на землю. Когда-нибудь постоянные фразы о родителях в ее устах доведут меня до белого каления, и я действительно поговорю с кое-кем, чтобы он устроил ей встречу с восставшими предками.

Мой путь лежал мимо просыпающихся улочек Столицы. По ним уже бродили добродушного вида гоблины, норовившие пристроится к моему пустому кошельку, и зверского вида утренняя стража, которую интересовал тот же самый объект, что и карманников. Бродяги и нищие спали в нишах стен на площади Истины, где сегодня, как ни странно, не стучали молотки в руках старательных работников, сооружавших очередную виселицу или гильотину. Проходя возле уст Правды, я наугад вытянул лист пергамента, спасая тем самым чью-то несчастную душу, и не глядя бросил его в кошелек. Думаю, моего друга-трактирщика бессмертное творение порадует, он любит коллекционировать подобные вещи на ряду с представителями класса неудачников, к которому и относилась следующая личность, встреченная мной нынешним утром. Хотя, «встреченная» не совсем точное словно, скорее «спасенная».
Через два или три перекрестка, меня от хмурых мыслей отвлек истошный визг и вопль о помощи на родном языке. Вспомнив недобрым словом тех нехороших, которые нападают на убежденных пацифистов, каковыми мы, таати, от природы являемся, я бросился в сторону криков. Через дом или два, моему взору предстала неутешительная картина: два скалоподобных тролля выкручивали руки мальчонке лет четырнадцати-пятнадцати. Сцена в Столице вполне обычная, можно сказать – ежедневная, абсолютно меня не трогающая, но только когда актерами являются представители не моей расы.
-Это юноша, - хмуро сообщил я.
Нападающие обернулись и неуверенно посмотрели сначала на меня, потом на таатя, одетого в длинную белую рубаху и брюки и увешанного с ног до головы фенечками и бусинами.
-Чем докажешь?
Я покачал головой, количество извилин троллей уже давно стало поговоркой, и сложил ладони одна к другой в знаке «овр». Хотя бы это они должны знать, как любые уважающие себя бандиты.
-Как представителю расы, мне не составляет труда опознать кто есть кто.
Они уставились на мои руки, понимая с кем имеют дело, ибо на всю столицу вор – таать был только один.
-Ну, типа, если мальчишка, на кой он нам сдался? – буркнул бандит и пинком отправил парня в мою сторону. Я еле успел его подхватить. Спасенный обвил мою шею тонкими ручками и повис, уткнувшись в нее лицом.
-Извращенцы, - был мой ответ, - в следующий раз увижу – забуду, что пацифист.
-Не изволь беспокоится.
И что с ними после этого делать? Сдать правосудию, вынесут предупреждение о нарушении профессиональной этики; сказать кому надо, чтобы разобрался - обвинят в милосердии, чувстве мне по легенде не свойственном; обокрасть, решат, что на мелочь польстился - тяжело носить титул некоронованного мастера воров.
А между тем, очаровательное (по меркам народа) создание не собиралось добровольно отпускать мою шею. Донеся его до поворота, я твердо поставил парня на землю и махнул рукой.
-Волен, как птица.
-А ты? – удивленно спросил он, созерцая едва ли не влюбленным взглядом. Только этого не хватало: спятившего из-за меня подростка. Хотя у нас довольно-таки свободные взгляды на отношения, мне как-то ближе представители противоположного пола…
-А я дальше пойду.
-Возьми меня с собой! Я… Я должен! Я шаманить умею.
-А я нет, но пока от этого еще ни разу не пострадал, - бросил я через плечо, уходя вперед по улице. Где-то через три поворота, в тупике, находилось заведение моего друга, и во мне горело просто жгучее желание найти оное побыстрее.
-Но ты не представляешь, как это здорово, когда рядом шаман! – паренек не собирался оставлять меня в покое, и я уже начал сожалеть, что его спас. Некоторые личности обладают неистребимым талантом выводить из себя, и этот юноша являлся мастером; он успел сказать всего три фразы, и врожденный таатьский пацифизм практически сошел на нет, - я мог бы помогать тебе в работе, охранять товары, защищать от грабителей!
-Да-да, я видел, ты прекрасно себя показал, - сарказм вырвался на волю.
-Значит мы будем работать в паре!?
-Нет, - только восторженного мальца мне не хватало в доме какого-нибудь богатого купца. Конечно, от ребенка была бы определенная польза: он мог до смерти заболтать стражу, прибежавшую на взрыв ловушки, уговорить служанку, на худой конец, его можно просто скормить церберу. Но все это стало бы слишком милосердным по отношению к этому несносному представителю моей расы.
-Ну почему?
Я наконец-то заметил вывеску «Приют Волколака» и ускорил шаг. Заведение работало семь дней в неделю и двадцать четыре часа в сутки, даже в те ночи, на которые приходилось полнолуние, когда мой друг оборачивался свирепым волком и убегал в поля, поохотится на неосторожных путников (обычно жителей соседней империи). В это время его замещал какой-нибудь проверенный охранник, обладавший достаточным интеллектом, чтобы сосчитать до ста.
Волчик встречал меня на пороге, флегматично протирая стакан. К рассвету большинство посетителей разошлись либо по домам, либо по комнатам, расколотив пару кружек о голову рядом находившегося. Своей массивной фигурой мой друг закрывал практически весь дверной проем. Его отполированная лысина вовсю флиртовала с восходящим солнцем, а тонкая косица еще оставшихся седых волос так и норовила забраться в дочиста отдраенную емкость.
-Шуклиан, я прямо-таки рад тебя видеть! Мне как раз сегодня требовалась закуска!
Старик дружелюбно похлопал меня по плечу, и я криво улыбнулся:
-Мне казалось полнолуние еще не скоро.
-Не скоро, но жрать-то мне что-то надо.
Волчик был как всегда прямолинеен. Он предпочитал мясо таатей, сдобренное их же кровью (практически чистым спиртом), но на худой конец, мог довольствоваться и человечиной, хотя конечно, обычно питался сырой говядиной или шашлыком из баранины.
Позади нас послышалось ревнивое шипение. Трактирщик приподнял бровь, вглядываясь в привязавшуюся ко мне неприятность.
-А это что такое, Шуклиан? Неужели ты изменил своему принципу?
-Не смешно. Я его спас, и он решил, что мне что-то должен, - мне неожиданно в голову пришла неплохая идея, - Волчик, может, возьмешь его на работу? Он говорит, что шаман, значит, читать-писать умеет, будет тебя в романтические ночи заменять…
-Не слабо мыслишь, а малец согласится?
Я пожал плечами и обернулся:
-Как зовут?
-Шаклири.
-Если ты считаешь, что ты мне что-то должен, Шаклири, поработай-ка на этого человека, ему я тоже должен. И очень много. Договорились?
-Как скажете, мастер.
-Люблю послушных, - Волчик подтолкнул меня ко входу в заведение и подмигнул, - прошлый мой охранник этим не отличался. Ну и пришлось его… того…
-Что? – удивленно вклинился мальчишка.
-Съесть – доходчиво пояснил трактирщик.
-Так что берегись, таатей он особенно любит, - добавил с усмешкой я, нацеживая себе кружечку пива.
-Куды темное тыришь? Итак кровь – чистый алкоголь, - Волчик пристроился рядом, проводив взглядом юркнувшего под стойку Шаклири.
-Ты его не пугай особо, все-таки соотечественник.
-Ясно дело, - мой друг одним глотком осушил половину кружки и посмотрел на меня единственным здоровым глазом, - Что надо-то, Шуан?
Я замялся. Перед этим огромным по массе представителем рода перевертышей всегда себя ощущал тварью дрожащей, когда хотел о чем-либо попросить.
-У меня сегодня встреча с Етруном между двумя и тремя ночи возле пещеры Лихомела.
Волчик бросил на меня восхищенный взгляд. Видимо вспомнил, как на слабо поймал и заставил начальника Миклирки грабить. Конечно, он тогда не предполагал, что я решусь еще раз встретиться с главой гильдии, но бывают в жизни моменты и бывают ненормальные...
-Вот так, Волчик, - я пожал плечами и, бросив взгляд на ценник, стоящий на бочке, вспомнил о листе, вытащенном из уст Правды, - кстати, кое-что принес для твоей коллекции.
-Опять ограбил площадь Истины?
-Не убудет, - резонно заметил я и вытащил бумажку, - читай.
-Хочешь тебя научу? – хмыкнул трактирщик.
Я покачал головой, Волчик был сегодня остер на язык как никогда. Он с улыбкой вглядывался в строчки, меланхолично покачивая головой и изредка поглядывая на меня таким проникновенным взглядом, что появилось подозрение: «А не мне ли посвящалось очередное литературное творение неизвестного городского жителя?
-Послание некоему Етруну. Должен признать, у тебя на редкость удачливая рука, - он откровенно посмеивался надо мной.
-Закон подлости: «когда ты хочешь от кого-либо избавиться, ты обязательно его спасаешь». Проверено, причем дважды, - констатировал я, погружаясь в неутешительные мысли».
Волчик приобнял меня за плечи и хмыкнул:
-Выше нос, Шуан, устроим тебе встречу по высшему разряду с этим старичком. Я сам прослежу, чтобы все чисто было. Переговорю с ребятами и прочее. А ты давай-ка не засиживайся, ползи в мою кладовою, и ищи, где ты там свои денежки и снаряжение оставил, - подмигнул он мне.
Вот ведь старая ехидна, наверняка нашел, где я амуницию припрятал, и все равно отправляет в противоположный угол. У него это на хитрой волколаковой морде написано крупными прекрупными буквами.
Я незаметно вытащил из кармана Волчика ключи, помахал ими у него перед носом, выслушал недовольное ворчание по поводу воров и того, что с ними необходимо делать на кухне у оборотня, и поднялся на чердак. Дверь, как всегда, была закрыта на тридцать три замка, зато ловушки отсутствовали напрочь. То ли моему другу стало жаль денег на оплату квалифицированного колдуна, то ли просто поленился поставить их сам, сыграв на руку незнакомому сумасшедшему вору. Что касается меня, то я бы никогда не решился польстится на кладовую Волчика, потому что знал: после подобной дерзости, встреча с Лихомелом будет перенесена на первое же полнолуние.
Поэтому кладовая оборотня, отличавшегося трепетной любовью к частной собственности, являлась на редкость надежным местом. Вот и сейчас, я в целости выуживал из старинного сундука, где хранилась не одна пара скелетов в разобранном виде, свою амуницию, приберегаемую для подобных неудачных дней. В широком поясе было собрано почти все для полного счастья: кристалл копии, маска-перевертыш, две колбы черного тумана, несколько вспышек, - и многое другое, накопленное долгим трудом. Тут же висела кошка, задремавшая от продолжительного бездействия. В моих руках она ожила и нежно зашипела, показывая, как соскучилась. Из милосердия к магическому созданию собачку я брать с собой не стал. Вообще-то они уживались достаточно мирно, но родовая вражда брала свое. Периодически товарищи пытались кусаться, лягаться, ругаться на троллином языке. И хорошо, если ты как раз идешь по улице (на тебя просто как на ненормального смотрят), а если это в чужом доме, где обитает большой и ласковый, но зверски голодный цербер?
Спустившись вниз, первое, что я заметил - недовольно наморщенный нос Волчика.
-Тьфу, кошаком пахнет.
Я развел руками и вновь устроился на своем месте.
-Прямо даже не знаю, как тебе угодить, Волчик. Кстати, не подскажешь, где-нибудь можно эликсир невидимости достать?
-Ну ты спросил, Шуан. Заклинание – запросто, а с этим – сложнее. Сам знаешь, сколько алхимики берут и сколько потом варево варят. А времени у тебя в обрез… - задумчиво закончил волколак и прищурил глаз, - а зачем тебе?
-Пещеру Лихомела помнишь? Там деревья кругом, звук теряется, люди Етруна меня не вычислят.
-Хорошо придумано, - кивнул он, - жизнь свою ты ой как любишь.
Конечно, кто ее не любит?
-Может мага посоветуешь?
Волчика перекосило. Понятно, с колдунами он дел никаких иметь не хочет, после развода с первой и единственной женой, занимавшейся чародейством, и ослепившей моего друга на один глаз в приступе ревности. Хотя, он сам виноват – слишком часто флиртовал с симпатичными посетительницами.
Мы замолчали, задумчиво созерцая пустые днища кружек. Настроение – философское, хоть разбрасывай стулья и снова их собирай. Из-под стойки послышался шорох, и на свет божий появилось спасенное мной создание. Наши хмурые вопросительные взгляды он расценил как руководство к действию.
-Вы сказали, что вам заклинание невидимости необходимо? Я нашаманить могу!
-А шаманить ты будешь так же удачно, как бить троллей?
Волчик похлопал меня по плечу.
-Колючий ты, Шуан. Малек от чистого же сердца дело правильное предлагает.
Шаклири быстро-быстро закивал и устроился на стойке, закинув ногу за ногу.
-Только тогда мне прямо сейчас надо начинать шаманить. Это заклинание долго готовить! Но у меня все получиться, так, что все удивятся!
-Тогда почему ты еще здесь?
-Но… мне место необходимо, - захлопало ресничками создание
Волчик покачал головой:
-Левая комната в конце коридора свободна.
-А правая? – потянувшись, спросил я, - выспаться надо.
-Пожалуйста. Если что-нибудь пропадет – с тебя спрашивать буду, - широко улыбнулся Волчик и махнул рукой, - иди быстрей, ко мне тут ранние гуляки заглянуть надумали. А вечером разомнем косточки.
За что люблю этого оборотня – откровенность. Вот и сейчас он дал мне понять - делом занимается только от скуки. Видимо, совсем мой друг загрустил, если решил против Етруна пойти. Хотя, кто знает? У него темное прошлое, может раньше пересекался с главой гильдии в густом лесу или в узком переулочке да не вышел победителем. Зная незлобивость и хорошую память Волчка, я практически искреннее сочувствовал вору…

Выспаться мне удалось. Меня постоянно будило заунывное песнопение Шари, гул голосов из-под пола, недовольные крики посетителей, выставленных на улицу, ржание лошадей.
Промаявшись до десяти вечера, я не выдержал и вернулся к Волчику за стойку.
-У тебя сегодня не очень-то густо.
Он пожал плечами.
-А мне надо, чтобы сегодня было густо? Надо бы к полуночи отсюда, - он облокотился о бочку и спокойно прошептал, - переговорил с Анной, она в случае чего будет страховать на выходе, Тополь и Береза спрячутся внутри среди деревьев, я буду возле источника.
-Думаешь, они рискнут атаковать рядом с пещерой?
Оборотень не ответил и пожал плечами. Ладно, выкрутимся.
-Встретимся внутри, мне нужно навестить еще кое-кого. Кстати, Шаклири готов?
-По-моему, уже как час торчит на улице, привлекая недобрые взгляды.
Я покачал головой. Помимо таланта доводить всех и вся, паренек обладал и способностью дважды наступать на одни и те же грабли.
Поймав неудачника, убегавшего от разъяренного пса, за шиворот, я повел его за собой, игнорируя различные вопросы, задаваемые со скоростью эльфийской стрельбы. Его интересовало все, нас окружавшее: дома, стены, улицы, фонтаны, фонари, небо, звезды, куда мы идем, зачем, к кому, почему. Во мне начинало подниматься раздражение.
-Ты можешь помолчать? – не выдержав, поинтересовался я и свернул в переулок возле площади Голубей. Сегодня здесь было относительно тихо. Не гуляли влюбленные парочки, не бесились в фонтанах русалки, обливая несчастных прохожих водой, - не помолчишь – утоплю в фонтане, - с надеждой, что угроза подействует, добавил я. Эта мелкая пакость радостно захихикала. Знает же, что не смогу.
Я постучал костяшками пальцев по темному дереву двери, скрытой в тени переулка. Она осторожно приоткрылась, приглашая войти.
-Спасибо, - я отвесил полупоклон и проскользнул внутрь, втянув за собой Шаклири.
В коридоре было темно, и дальше, в открывавшейся за ним комнате, тоже. Только падал по диагонали из узкой бойницы серебристый свет. Наученный горьким опытом (так как бывал здесь уже не первый раз), не стал зажигать факел, точно зная; на него тут же набросят тряпку, поэтому просто остановился посреди помещения и начал ждать Муар. Она появилась спустя десять минут, считая что это то самое время, на которое должна опаздывать всякая уважающая себя женщина. Очеловеченная демонесса с ментальными способностями, или просто – Ролл - зажгла несколько ярких светильников и упала в кресло, закутанная только в тонкое покрывало из шелка. Прикрыв темные глаза и убрав с лица черные тяжелые волосы, моя знакомая риторически поинтересовалась:
-И что тебе необходимо?
-Помощь, - смущенно ответил я. Не поймите меня неправильно, просто Муар эффектная во всех отношениях женщина, и…
-У тебя встреча с Етруном в час медведя, - проворковала она низким грудным голосом, проводя пальцем по ключице, - все верно? И ты хочешь чтобы кто-то почитал для тебя его мысли, чтобы выяснить настоящие намерения.
Я развел руками: скрывать что-либо от ролл было бесполезно, она обладала природным даром телепатии и ей не составляло труда выпытать самые сокровенные тайны человека, конечно, без ведома оного. За моей спиной часто-часто задышал Шари, видимо, догадавшись, с кем имеет дело. Неужели и у него в мыслях было нечто такое, о чем знать другим необязательно да нежелательно для владельца?
-Так поможешь?
-Ну, видишь ли, - затянула она давно знакомую мне песню, - у меня довольно-таки много дел…
-Муар, я знаю, что таракану бесплатно только отрава. Не тяни и выкладывай, чего хочешь ты?
-Отдай помощника?
Что? Лихомел! В этом городе живут только одни извращенцы! И я-то жаловался что это у меня «плохой денек»! Ан нет! Шаклири выпал еще хуже. Сначала на него позарились тролли, потом едва ли не до смерти напугал Волчик, после – шаманил без устали, теперь вот приглянулся Муар, от которой подобного я даже ожидать не мог! За спиной послышался скрип половиц и щелканье замка, видимо мальчишка догадался о своих будущих проблемах.
Тем временем ролл раздраженно всплеснула руками и поднялась с кресла, шелк плавно обтек фигуру складками, и мне вновь пришлось отвернуться.
-Шуан, неужели у тебя настолько ограничено мышление? – мягко поинтересовалась она, закуривая кальян, - просто твой напарник неплохой шаман, стоящий поперек горла Етруну.
-Муар, позволь напомнить, что я с тобой не пил, чтобы ты меня Шуаном называла, - я внимательно посмотрел на парнишку. Мое уважение к нему начало расти. Это надо же, с вором успел перецапаться, с «темноватой молодежью» тоже. – Ты уверена?
-Он так считает. Кстати, там заперто.
Шари огорченно опустил руки. Вид у него был такой, что мы ощущали себя злобными каннибалами, которые решились испить горячительной таатьской крови.
-Ну как? – я твердо обнял соотечественника за плечи и подтолкнул к центру комнаты, - не скажешь, будешь говорить вооон с той доброй леди, наедине, понял? – я указал на ухмыляющуюся Муар. Не знаю, что на этот раз у нее было в мыслях, но думаю сейчас они у нас были одинаковыми.
-Я украл у Етруна вещь, которую он забрал из императорской сокровищницы, - твердо выговорил Шаклири, посмотрев на меня.
Ай молодец парень! Это надо же было так отличиться!
-Давно так подрабатываешь? - стараясь сохранить на лице маску невозмутимого спокойствия поинтересовался я.
-Первый раз.
Муар кивнула, значит, не врет. Похоже, этот малец талантлив не только в магии, но и в искусстве освобождения людей от совсем не нужных им вещей. Только, к сожалению, к подобным способностям вместо одной необходимой конечности прилагается пустая круглая дубовая колода. Это надо же было додуматься начать свою карьеру с казны главы гильдии воров!
-И кто тебя надоумил?
-Император.
Я заглянул в эти чистые зеленые глаза. Буря восторга, тонна влюбленности и ноль понимания.
-И что это?
-Его личное кольцо, - Шари показал белый платиновый перстень с характерной монограммой. Не узнать руну «И» в скрещенных грифоньих лапах мог только человек с задворок соседней империи. Я подпрыгнул и повис на потолочной балке, тихо ругаясь себе под нос.
-Сдерживай себя, здесь дети, - поглядывая на меня снизу вверх сообщила Муар.
-Здесь дети? Где здесь дети? Этот малолетний нарушитель закона?
-Дети это я. – припечатала ролл, - а он закон не нарушал. Это был приказ Императора.
-Он сказал, что сам найдет меня, - пробубнил под нос Шари, догадавшись, что его поступок оценили не совсем так, как он предполагал.
Я покачивался на хвосте, скрестив руки на груди, и размышлял, как мне теперь поступить. Понятное дело, зачем Етруну понадобилась моя сине-черно-белая личность: колечко отыскать. Опять же вопрос, зачем он его крал? Поймай главу на горячем – отделался бы четвертованием как минимум, как максимум… Я содрогнулся, представив себе это в красках, и тут же проклял свою бурную фантазию. Ладно, допустим, начальнику Миклирки это зачем-то было надо. Затем, Император нанял или приказал, Шари вернуть драгоценность, что тот и сделал. Но по причине атаковавших его троллей, донести ее до точки назначения малолетний гений не смог. Владелец печатки ждет и ищет парнишку, но никого нет.
-Хорошо. Муар, ты можешь пройти к страже и предупредить их, что человек, которого ищет император будет возле пещеры Лихомела в час медведя? И можешь забирать Шаклири, если уговоришь Волчика его отпустить и если, конечно, сам малец согласиться.
-Как скажешь, Шуклиан, - она томно потянулась и накинула на плечи плащ, - что-нибудь еще?
-Передашь сообщение Волчику, Анне, Березе и Тополю о том, что скорее всего в середине встречи заявится императорская стража и будет жарко.
Она кивнула и походкой королевы прошествовала к двери. Чуть пухлые ручки поколдовали над запорами и дубовые створки распахнулись, впуская в помещение свежий воздух. Я выскользнул вслед за ней, схватив Шари за руку, но Муар уже исчезла, словно растворившись в воздухе.
-Вот ведьма, - восхищенно пробормотал я, занятый воспоминаниями о моей восхитительной знакомой, которые на некоторое время вытеснили тяжелые мысли об интриге Етруна. Но потом мой взгляд упал сначала на городские часы, показывавшие половину второго ночи, затем на ходячее императорское несчастье и нотки положительного настроения улетучились сами собой.
-Шаклири, ты хорошо умеешь бегать?
-Да, - как-то неуверенно ответил он к моему удивлению, ибо представители нашей расы всегда отличались удивительной скоростью, гибкостью и способностями к легкой атлетике в целом.
-Не отставай!
Перепрыгивая от стены к стене, я пронесся через улицу, затем еще через одну и еще. Шари тяжело дышал позади меня, словно ему впервой выпадало проделывать подобные кроссы. Но если хочет еще раз испортить кому-нибудь настроение - пусть поторопиться. Сейчас как раз вступало в законную силу то самое время, когда мирные жители спокойно посапывают в теплых постельках, а работники отмычки осторожно забираются в их плотно запертые окна. В подобный час ни один нормальный человек не рискует выйти на улицу, кроме, конечно, тех, кто честно запугивает путников, требуя у них на выбор, либо кошелек, либо жизнь, а чаще всего забирает и то и другое, так как последнее довольно таки бесполезная вещь в городе, где работорговля категорически запрещена.
К району Лихомела мы подлетели за пять минут до назначенной встречи. Я чувствовал себя свежим и отдохнувшим, в то время, как мой напарник судорожно глотал холодный воздух. Слабенький он совсем какой-то, даже не вериться, что мог решиться ограбить Етруна.
Я прошел вдоль небольшой стены, за которой начинались владения таатьских священников и обратился к Шари.
-Заклинание невидимости?
-Тут, - он достал из кармана тоненькую веревочку, не внушавшую особого уважения, - сейчас, когда я завяжу ее у тебя на шее, узлы на ней постепенно начнут распутываться, как только исчезнет последний, заклинание прекратит свое действие.
-Замечательно, а узелки ты мне предлагаешь через лупу рассматривать? – поинтересовался я, разглядывая едва заметные крупинки.
-Ты не исправим, - огрызнулся парнишка и сомкнул концы бечевки у меня на шее, - спеши, Шу, заряда хватит от силы минуть на сорок!
От такой фамильярности, я просто замолчал и перепрыгнул через ограду, за спиной весело хихикал Шари. Когда-нибудь он ответит мне за все, начиная от утренних неприятностей и заканчивая этим самым отвратительным «Шу».
-Пойдешь за мной, спрячешься среди деревьев.
Я поднял голову, разглядывая звездное небо, по которому скользила тень гигантской летучей мыши: значит Анна уже здесь. Тополь и Береза скорее всего скрывались где-то среди деревьев, окружающих пещеру. В зеленой листве едва слышным эхом переливались их нежные голоса. Дриады как всегда разговорились, но надеюсь, они не упустят момент, когда Етрунова свора кинется за мной и Волчиком, иначе будет совсем не смешно. Пройдя чуть дальше, я заметил нахохлившегося оборотня, застывшего на бортике фонтана, напротив него собралось около десятка людей во главе с моей сестрой и вором.
-Где он?
-Придет еще, - флегматично ответил мой друг.
-Я его знаю, - вклинилась Миклирки, - скорее всего где-нибудь рядом шляется невидимкой и выжидает.
Единственное, что умеет сестра, похожая на очаровательную молодую индюшку, так это предугадывать мои поступки и то, только потому, что в детстве ей частенько приходилось искать меня по задворкам для того, чтобы заставить выполнить какую-нибудь грязную домашнюю работу, которую самой делать было лень.
Ну что ж, если они хотят меня видеть, то так уж и быть – устрою им небольшой сеанс. Приблизившись к фонтану, я снял с пояса кристалл-копию и бросил его к ногам Волчика. Оборотень и ухом не повел, только раздавил каблуком тонкое стекло. Из воздуха мгновенно сформировался бесплотный фантом, повторявший своими очертаниями мою фигуру. Вот только движения и слова необходимо призраку продиктовать. Поудобней устроившись на бортике водоема иллюзия улыбнулась:
-Пришла беда когда заждались.
-Более чем, - буркнула девушка-таать.
-Что за дело, Мирки?
-Дело не ее, а мое, - выступил вперед Етрун, скрестив руки на эфесе двуручного меча. В отличие от меня он являлся превосходным фехтовальщиком.
-Я весь внимание.
Волчик удивленно приподнял брови. Согласен, для него это довольно-таки непривычно, обычно, в его присутствии я погружаюсь в свои мысли, из которых меня выдернуть весьма проблематично.
-Таать похитил кольцо из моей кладовой, - сразу же изложил проблему старик.
-Императорское? Ты то зачем его крал?
-Мне приказали, - не выказав удивления ответил Етрун.
-Это интересно. Кто?
-Не твое дело, салага.
Итак, нашла коса на камень. Етрун никогда не позволит мне узнать, кто его нанял. Предположительно, этот субъкт достаточно силен в колдовстве, иначе бы Император выследил его за полчаса, плюс-минус минута.
-Ты хочешь, чтобы я нашел кольцо?
-Нет, я хочу найти таатя и поговорить с ним по душам.
Судя по тому, как пальцы Етруна сжали клинок, данному вору, то есть Шаклири, уготована совсем не лучшая комната в доме главы. Я даже был бы готов посочувствовать своему соотечественнику, если не знал, что он будет в полной безопасности у Муар. Интересно, она выполнила мою просьбу? Ролл девушка эффектная, со связями в высших эшелонах власти, но кто знает… Нет, она не может меня подвести.
-А в итоге? – помолчав и отвлекшись от мрачных мыслей, поинтересовался я.
-Я тебе забуду выходку с тиарой.
-Неужели? Ты докажи сначала что это моих рук дело! – мне стало смешно. Даже среди нас, бандитов, воров и грабителей существовали неписанные законы, один из которых: «не пойман – не доказано!». Конечно, также к ним относится и - Воры воров не грабят, - но это совсем другая история.
Я бросил взгляд на дорожку узелков на нити, которых осталось меньше половины, следовательно, мы проговорили двадцать минут или около того. Если заклинание оборвется раньше времени – будет плохо. Но придется довериться Шари, чью шкуру мне сейчас приходится спасать уже второй раз за сутки!
Етрун заскрежетал зубами, температура резко поднялась на пару градусов. И это в конце августа в нашей вечно замерзающей Столице!
-Кстати, ты не забыл, что это не мой профиль? Может тебе кого другого нанять?
-Мне нужен таать…
-Миклирки?
Етрун сделал страшное лицо. Хоть в этом с ним сходимся. Моя родственница - прекрасная телохранительница, врагов давит массой, но мы оба понимаем: отправить сестру на поиски вора – загнать дракона в посудную лавку, да и то – от рептилии меньше разрушений будет.
-А если я скажу что за так мне заниматься этим лень?
-Твои проблемы, - глава перехватил меч и занес над головой, похоже, его терпение подошло к концу. Волчик зашевелился и вытащил откуда-то из-за спины наваху. Одновременно с этими фатальными для жизни копии событиями послышался перестук копыт. Стража Етруна окружила своего начальника кольцом, едва завидев черно-синие мундиры императорской стражи.
-Шаклири! – крикнул я, невидимкой бросаясь к окружающим рощицу деревьям. Но его там не было. Паренек исчез, испарился, растаял в воздухе, как любит делать Муар. Зато вместо него, возле ясеней мило переговаривались рослый златокудрый Тополь, зеленокожая Березка и хорошо известный мне с национальных монет человек, Император, Илаа.
-Уже пора? – с юношеским недовольством поинтересовалась эта знаменитая личность.
Я ошарашено кивнул, чувствуя себя едва ли не идиотом.
Илаа отделился от дерева и легко выскользнул на полянку. Теперь не составляло труда сложить два и два и вывести, кто это все затеял. Его высочеству захотелось развлечься с нами смертными. Сначала он заказал Етруну кражу своего перстня (интересно, сколько надо заплатить, чтобы старик решился на подобное сумасшествие?), затем в образе Шари выкрал печатку и узнал на кого глава повесит поиск вора, поэтому и попался мне на глаза. Это так же давало ответ на вопрос, почему у молодого таатя оказалась настолько плохая атлетическая подготовка. Я ударил себя ладонью по лбу, проклиная за недогадливость, а Илаа тем временем наслаждался произведенным эффектом. Выражение лица Етруна, когда его высочество пару раз изволило демонстративно поменять личину, изобразить было сложно даже гоблину-карикатуристу.
-Рад вас видеть, - Или коротко поклонился и достал из кармана массивный белый перстень, - не за утерю этого ли вы так взъелись на таатя? И как стоит мне отнестись к вам за такой же поступок?
Надо отдать должно главе. Насмешку он выдержал стойко, только плюнул и бросил на землю меч, с ненавистью проговорив: «Колдун». Зря вообще-то…
Действительно, от кого Лихомел хочет избавиться в первую очередь, того лишает банального везения…
Наблюдая за тем, как Етруна заковывают в кандалы, я ощутил; мне на шею легла тонка женская ручка. Сочувствие Анны было кстати. Не являйся данная леди вампиром, я бы уже давно женился, остепенился и прочее, прочее. Но лучше оставим лирику на потом. В данный момент меня больше интересовало, какое же наказание достанется мне за неуважительное отношение к персоне Императора. Видимо Волчика это тоже занимало. На его лице крупными буквами было написано, что он уже трижды распрощался с любимым постоялым двором, отлучками по ночам и собственной жизнью.
Но вот главу увели, его охрану разогнали (особенно тяжело им пришлось с моей сестрой, она придавила одного или двух из них), и Илаа обратил все свое внимание на нас.
-Ну, мастер воров, выходи.
-После сегодняшнего дня я чувствую себя совсем не вором, а следопытом, - отрапортовал я.
-И правильно.
Анна устроилась позади меня, обхватив руками за талию. Понятно, Волчик сказал вытаскивать в первую очередь мою непутевую личность из любой заварушки.
-Как теперь с Муар расплачиваться будешь?
Я философски пожал плечами. Это тоже интересный вопрос, на который ответа теперь в лице Шари не существовало. Зато был Император, который протягивал мне маленький сверкающий камушек.
-Передай ей. Бери, бери.
Вместо моей, алмаз упал в ладонь Анны. Вампирша тут же передала его стоящим позади дриадам. А я судорожно думал, что еще и собирался припомнить фамильярное со мной обращение Императору. Интересно, а мысли он читает так же ловко, как Муар?
-Да, - широко улыбнувшись ответил он и подозвал стража. Спустя несколько минут тот подвел ему лошадь.
-Все равно без меня и без Етруна воры не исчезнут, - флегматично ответил я, встречаясь взглядом с задумчивым Волчиком.
-Но будет на два меньше, - резонно ответил бывший Шаклири и пришпорил лошадь, - ты только из уст Правды больше письма не таскай, они все равно ко мне попадают. Кстати, ты счастливчик – на тебя жалоб пока не поступало. Если будут – займусь лично, как с Етруном.
Стражники один за другим повернули вслед за ним. Мы удивленно посмотрели на поднявшуюся пыль и проводили конных долгими проникновенными взглядами. Думаю, не только я сегодня чувствовал себя не на высоте. Ошарашенный Волчик потряс меня за плечи и честно сказал:
-Да чтобы я еще раз с тобой на такие встречи ходил!
И он тоже был по-своему прав. Впятером, распевая во все горло гимн Столицы, чтобы думали: ненормальные идут и не приставали, мы добрались до постоялого двора оборотня, по дороге обрадовав Муар светящимся колдовским «камушком». В четыре утра в трактире было необычно тихо, только валялись поломанные заботливыми посетителями столы да стулья, вперемешку с осколками и едой. Волчик оглядел подобное безобразие, почесал пятерней в затылке и пригорюнился. Мы на перебой бросились его утешать. Дошло до абсурдного: я и Анна обязались прикупить ему новый домик для заведения - С той скоростью с какой у меня исчезают деньги, это затянется надолго – а дриады предложили все вымыть и выдраить. Но оборотень только устало махнул рукой:
-Хоть он и Император, все равно сволочь. В незапланированную ночь, ради такой мелочи, пришлось из-за него покинуть избушку…
Мне было легко его понять, ибо придерживался того же мнения, так как за это дело мне даже не заплатили. Но ведь есть и положительные аспекты: я жив, я здоров, а у Илаа есть сокровищница…

Рассказ посвящен моей хорошей подруге.

Перевал

Закат опоясал горизонт, окрасил небо в красно-фиолетовый цвет. Кровавый диск солнца неспешно катился по небу, чтобы упасть за острые пики гор. Воздух был свеж. В нем витали ароматы вечернего леса. Вечерний лес всегда отличался от утреннего или ночного. Было в нем что-то такое, манящее, великолепное, неколебимое. Ровные стволы сосен и мелкий кустарник – все внушало уважение к этому древнему месту. Лес рос прямо перед горами. Веками могучие деревья закрывали проход к горам. Ведь где-то там, в горах, был Перевал. И веками Перевал манил к себе авантюристов. За ним, по легендам, искрилось на солнце или же под лунным светом прекрасное волшебное озеро. Озеро, испив воды из которого, можно было стать богом. Овладеть всеми тайнами мира. Увидеть все невидимое. Услышать музыку времени. Но Перевал таил в себе множество загадок и опасностей. Даже те, кто проходил через лес, не могли пересечь Перевал. Как огромный, голодный зверь он поглощал искателей озера одного за другим, оставляя лишь легенды…
Ночь рассыпала на темном небе мириады сверкающих звезд. Бледный полумесяц напоминал лезвие кривого кинжала. Такое же холодное, острое и опасное. Под огромным зеленым дубом горело небольшое пламя. Ветер яростно трепал ветки дерева, срывая листья, но огонь продолжал гореть ровно, будто ветра никакого и не было. За костром сидели двое. Девушка с роскошными рыжими волосами, изумрудными глазами и острыми ушками улыбнулась темноте. Напротив нее сидела девушка с длинными серыми волосами, глазами цвета стали и такими же острыми ушками. Они обе были эльфийки. Светлая и темная.
-Как у тебя это получается? – темная кивнула на неколебимое пламя.
Светлая звонко рассмеялась.
-Я просто попросила, чтобы Ветер не трогал наш костер, иначе он может потухнуть, и мы останемся один на один с тьмой.
-И ветер послушал.
-Послушал. Мы ему понравились. Но он говорит, что зря мы идем к Перевалу. Ему жалко будет, если мы погибнем.
-Отрадно слышать. Мы продолжим путь на рассвете?
-Да. Идти через лес не долго. К вечеру уже доберемся до Перевала. Слушай, Гватэль, а зачем ты хочешь найти озеро?
-Не знаю. Просто хочу. Хочу сделать то, что не смогли другие. А ты, Сурелиндэ?
-А я хочу поговорить с этим озером. И с Перевалом тоже, если, конечно, он захочет меня слушать.
Настало долгое молчание, лишь ветер завывал в кронах деревьев, да вдалеке ухала сова. Под ее ночную песнь эльфийки крепко заснули.
Едва нежные лучи солнца коснулись вершин деревьев, эльфийки вновь отправились в путь. Дорога предстояла не слишком трудная. В лесу хорошо прослеживалась узкая тропинка, петляющая меж корней могучих древ. Казалось, она вот-вот оборвется, как слишком сильно натянутая нить, но дорожка не исчезала до самого Перевала.
Перевал был громаден. Словно прорубленный гигантским мечом в скале, он длился добрые две мили. Эльфийки переглянулись и ступили на каменистую почву Перевала. Шаг сразу же отдался нестерпимой болью в ногах, сознание помутилось. Гватэль успела отскочить назад и вытащить за собой на мягкую лесную почву Сурелиндэ. Светлая удивленно хлопала глазами и вертела головой из стороны в сторону, будто ища мага, напавшего на них.
-Это не маг, - словно прочитав ее мысли, сказала темная, - Это – Перевал. Он не хочет нас пускать.
-Да. Ты права. Он не терпит никого живого.
Словно в подтверждение ее слов, ветер жутко завыл, сорвавшись с вершин скал, закружил пыль и песок. Перевал словно заволокло туманом. Эльфийки даже не успели ничего понять – вдруг наступила ночь. Только что был теплый летний вечер и уже темная непроглядная ночь. Густая тьма сомкнула свои объятья. Со стороны Перевала послышался прерывистый ни то вой, ни то крик. Эльфийки прижались спиной к спине. В руке у Сурелиндэ загорелся голубой огонек, Гватэль уже держала наготове два длинных кинжала. Из мрака выплыло что-то темное, чернее тьмы. Жуткое существо зашипело, блеснули два желтоватых клыка. Больше всего монстр был похож на огромного волка. Этот волк наводил на любого панический ужас. Хотелось бежать и кричать, дальше, дальше от страшного места. Хотелось послать ко всем чертям озеро, пусть богами становятся другие, нужно лишь одно – оказаться как можно дальше от проклятого места.
Но эльфийки не дрогнули. Да, каждой из них сейчас хотелось броситься обратно, повернуть, бросить свою затею, спастись, скрывшись в лесу. Но они не шелохнулись. Каждая четко понимала, что если она сейчас броситься наутек, оставит подругу в беде, то погибнет сама, а самое ужасное – предаст друга.
-Ослепи его. Пусть тварь мрака попробует Меча и Магии, - прошептала темная.
Светлая сделала едва заметный пас рукой в воздухе. Из ее пальцев вырвался ослепительный луч света. Тварь заревела и стала отступать назад. Тогда темная прыгнула вперед и всадила оба кинжала в шею твари. Волк завыл. Его крик вой эхом разнесся по Перевалу. В нем читалась лютая злоба и боль. И удивление. Гватэль отскочила в сторону как раз вовремя. Тварь словно набухала. Наполнялась тьмой до тех пор, пока не взорвалась. Не было ни крови, ни других малоприятных последствий, которые по идее должны были последовать за взрывом. Куски мрака растворились в ночи. Из-за туч выплыл месяц, засверкали звезды. Гул, идущий от Перевала, сменил шум ветерка. Воздух запах хвоей. Где-то вдалеке зашумела река.
-Ну, вот и все. Мы его победили, - сказала темная, поднимаясь с земли, - Слышишь, Перевал, мы тебя победили!
Перевал молчал. Лишь ветер колыхал листья деревьев.
-Теперь можно и к озеру, - радостно сказала Гватэль.
-Озера нет, - стеклянный взгляд Сурелиндэ впился в Перевал.
-Как это – нет?
-Его нет. Это все выдумки, легенды. Никто не мог победить Перевал, поэтому сложилась легенда, что за ним скрывается что-то таинственное и очень могущественное. А людское воображение само додумало волшебное озеро.
Гватэль задумчиво вздохнула.
-Зато мы победили свой страх.
-Да. Перевал не знал, что такое дружба. Не мог даже догадываться, что возможно не бросить друга в беде. Пусть даже погибнешь сам. Ему все время попадались авантюристы-одиночки, мечтающие о великом могуществе и славе. Он питался ими. Пугал их и съедал. Ведь одиночка всегда боялся за свою жизнь. А нам с тобой некогда было думать о своей жизни. Рядом стоял друг, которого невозможно было бросить. Друг.
Сурелиндэ посмотрела в глаза Гватэль. Изумруд встретился со сталью.
-Спасибо, друг, - прошептала темная.
-Спасибо, друг, - кивнула светлая.
-Спасибо, друг, - разнесло по побежденному Перевалу неизвестно как уловившее шепот эхо…

Лето 2005

Солнечные зайчики.
Что нужно для счастья современное девушке. На самом деле не так много: немного денег в кармане, солнце и голубое небо над головой, дорога под ногами, любимый человек рядом.
А что делать, когда не можешь получить ничего из этого, когда вынуждена заботиться не только о себе, но и о мальком сыне. Жить в хрущёвке. Питаться чем бог пошлет, и перебиваться случайными заработками. Что делать, когда с утра из окна можно увидеть лишь хмурую автостраду, слышишь рёв машин, проносящихся мимо на бешеной скорости. Наверное, приспособиться и попытаться жить именно так, ведь ничего другого не остаётся. Можно конечно всё бросить и уехать, но куда, да и зачем.
Сынишка проснулся и открыл большие карие глаза, как и у его отца. В сердце снова что-то больно кольнуло, но что это было и почему, разум давно забыл и отказывался вспоминать, что бы не причинять телу и души ещё больше боли. Малыш перевернулся на другой бок и засопел.
Кармэн вздохнула и подошла к столу. Сегодня ребёнка нечем было кормить, как впрочем, и вчера. Долго ли это ещё могло продолжаться.
Мама говорила:
-Зачем тебе такой груз? Отдай его в детский дом. Не надо мучить себя…
-А как же он?- возразила тогда она.
Мама не ответила, лишь скривила губы в презрительной усмешке и ушла, оставив дочь и внука без средств к существованию. На завтра тоже не было работы, а значит и денег. Кармэн давно ничего не ела, все, отдавая малышу, сама так, перебивалась иногда, только что бы не заболеть и не потерять способность работать.
На огонь поставленный чайник только начал закипать. Заварки не было, но горячая вода создавала хоть какое-то подобие сытости. Малыш вновь проснулся и начал хныкать. Кармэн подошла к кровати и легла рядом, обнимая сына. Мальчик улыбнулся и прижался к маме, закрыл глаза и снова засопел. Девушка боялась шелохнуться. Счастливая улыбка блуждала по исхудавшему лицу.
Чайник кипел, выплёскивая воду, туша огонь. Газ начал наполнять маленькую квартирку.
Кармэн гладила сына по лохматой голове. Незаметно подкрался сон, вечный сон. Газ потихоньку просачивался в комнату, унося сознанье навсегда.
Когда пожарные, вызванные соседями, почувствовавшими запах газа, вскрыли дверь, то в маленькой комнатке обнаружили мать, обнимающую маленького сына. На их лицах застыла счастливая улыбка, а умиротворённые лица ласкали солнечные зайчики, так редкие в больших городах.
воскресенье, 11 июня 2006

Как я это написала - сама не знаю. Помню лишь, что тогда я очень сильно любила. Этот рассказ лишь о том, что бывают люди, которым не нужно ничего, кроме любви. Может я одна из таких людей...
А назвала я его : "Люби меня сильнее".

Наконец-то мы вместе. Через много лет, пройдя огнь и воду, мы рядом и на никто не разделит...мы словно одно целое.
Мы не нужны никому и нам никто не нужен. Сколько же лет отделяют нас от той, первой нашей встречи...хотя, если задуматься, она произошла не так давно...Столько всего произошло за это время, что мне иногда кажется, что прошло очень много лет..но сейчас это уже неважно. Главное-мы вместе.
Теперь ты мой а я твоя, мы принадлежим лишь друг другу. но как долго шли к этому...Мы в той квартире, которую ты снимал тогда для наших встреч. Теперь она наша, я помню каждую трещинку на стене, каждое пятнышко на обоях...каждое слово, сказанное здесь.
Я сижу у тебя на коленях и глажу твои волосы, гладкие и черные кк смоль...как же я мечтала прикоснуться к ним...закрываю глаза и представляю твое лицо...Ты молчишь...проводишь пальцами по моему плечу и улыбаешься. Знаешь ведь, что кроме тебя мне никто не нужен.
Никто из нас, словно по молчаливому согласию, не нарушает тишину, которая словно воцарилась в комнате....
Идет дождь, тихий летний дождь. Твоя кожа покрывается капельками пота, и я чувствую, что ты проводишь рукой по лицу. Улыбнувшись, зарываюсь лицом в твои волосы...ты дотрагиваешься до моего плеча рукой и замираешь.
Проходит несколько минут...мы, словно статуи...наверное боимся нарушить то невесомое равновесие.
Я наконец встаю, подхожу к окну...ко мне сразу же приходят мои демоны, всегда задающие одни и те же вопросы : "Зачем ты здесь? А нужно ли это тебе?"
Все это ничто по сравнению с твоим нежным прикосновением...ты шепчешь : "Ты нужна мне..."
Ну почему я всегда теряюсь, когда слышу эти слова, ведь мы столько пережили...я всегда была рядом. Как жаль, что мы не можем вечно быть здесь, но если мы сейчас расстанемся, то встретимся лишь на том свете...
Сейчас же я прикасаюсь к тебе, твоей бархатистой загорелой коже...ты - моя мечта, которая осуществилась. Когда ты сказал мне : "Давай всегда будем вместе" -, я была согласна на все...на жизнь, на смерть, лишь бы быть рядом с тобой, для меня это было главным...
Идет дождь, тихий летний дождь. Ты подходишь ко мне, касаешься губами моей шеи и шепчешь : "Я твой...навсегда..." Все мысли, сомнения, одолевавшие меня, словно испаряются, улетают в открытое окно...я в твоих обьятиях, мне так легко, спокойно...мы одни, всё ушло, все ушли...

Ты мой...я всегда знала это. Даже до нашего знакомства я будто чувствовала, что должна узнать тебя. Ведь я люблю тебя...
Я в твоих обьятиях, ты смотришь в окно, машинально зарываешь лицо в мои волосы, я же, не в силах удержаться, поворачиваюсь к тебе и целую...целую не конкретно в губы, а куда - нибудь...попадаю в подбородок, в шею, в нос, глажу твои волосы руками...Вначале ты стоишь неподвижно, словно не понимая меня, вдруг крепко прижимаешь к себе, я чувствую как ты проводишь руками по моим плечам, спине, опускаешь руки еще ниже...но я не могу сделать этого, не могу ответить тебе тем же...я люблю тебя, люблю, но боюсь...боюсь, что ничего не получится, я не смогу...дождь усиливается, начинается ливень, сильный ветер захлопывает окно.
Меня будто что - то подталкивает в твои обьятия...я чувствую, что должна сегодня быть с тобой. Ты шепчешь : "Все получится...верь мне..." Я верю тебе, всегда верю...поэтому и отдаюсь тебе с радостью. Вот и сейчас я наконец позволила тебе снять с меня то немногое, что было на на мне.
Ты легко подхватываешь меня на руки и несешь туда, где все начиналось и где все кончится...
Утро. Я лежу рядом с тобой, ты обнимаешь меня и я не могу даже пошевелиться.
-Проснись... - говорю я тебе. Ты поворачиваешь ко мне голову - медленно, не открыв глаз...улыбаешься, будто чувствуешь, что я сегодня такая, как обычно. Даешь мне возможность встать, целуешь и со словами : "Ты недолго, ладно?", отпускаешь.
Я стою в дверях, не в силах уйти. Не могу не видеть тебя...ну почему это пришло так поздно, пришло, когда мы не можем быть беззаботными и просто радоваться своему счастью? А может именно так и должно было произойти?
Наконец я иду...куда, даже не знаю сама...будто оцепенение какое - то нашло...очнулась в ванной перед зеркалом. Смотрю на свое отражение - сеть морщинок, чуть опущены уголки губ...мне еще нет и тридцати, но жизнь дает себя знать...ты же, в сравнении со мной, выглядишь двадцатилетним мальчиком...умываюсь...капельки воды словно слезы на щеках. Почему мне так показалось...
Слышу шаги, оглядываюсь - ты стоишь в дверях и улыбаешься. Поворачиваюсь к тебе :
-Что?
-Ты такая красивая...
-Никогда не поверю... - я улыбаюсь подхожу к тебе и толкаю тебя - лишь слегка. словно в шутку. Ты смеешься, смеешься от души - у меня так никогда не получится...сколько бы проблем у тебя не было бы - смех твой отсанется таким же, ведь я знаю, ты сильный...едь мне никто кроме тебя не нужен.
Сколько бы нам ни было нужно, все это ерунда, ведь есть мы...нас не разделить, мы одно целое. Мы не нужны никому, и нам никто не нужен...

Сообщение отредактировал Элениен Тауриэль - 19-06-2006, 18:53

Рукописи не горят.
Пламя пожирало страницу за страницей, а говорили, что рукописи не горят, полная чушь и сейчас я это доказал. Очень хорошо горят, пламя поедает листы, унося в вечность строчки. Огонь танцевал свой бешеный танец, будто шаман, призывающий духов в свидетели такого кощунства.
Я никогда не хотел повторения Булгаковской истории, но сейчас, как и мастер сжигаю рукописи, а моя Маргарита стоит в дверях, испуганно прижав ладошку к губам, будто боясь, что я сейчас пропаду, развеюсь пеплом. Мы строили наши чувства с каждым написанным листом. Это был своеобразный сценарий, каждому слову из которого приходилось действовать беспрекословно, но зато всё было просто чудесно. Никаких обид или недоразумений, не было боли, лишь любовь.
Прошёл год, потом другой и я понял, что так нельзя, что мы не можем вот так вот жить, что всё слишком просто и не интересно знать все ответы на все вопросы. Но она была так увлечена игрой в любовь, что просто не замечала ту фальшь, что проходила белой ниткой через все наши отношения.
Время проходит и людям свойственно меняться. Однажды я изменил сценарию и она обиделась, не разговаривала со мной где-то неделю, будто бы я уничтожил творение всей её жизни. Но потом сама же не выдержала и пришла. Что-то говорила, о том что не права, что должна и мне предоставлять возможность писать будущее. Я смирился и думал, коль люблю по настоящему, то смогу выдержать, а коль нет так нет. Я терпел, честное слово терпел, внося в нашу жизнь новые листы, исписанные неровным подчерком, листы нашей жизни. Вот сейчас они и горели в камине, именно их пожирал безжалостный огонь. А мне было всё равно.
Она опустилась на колени и заплакала.
-Ты хочешь оставить меня…- шептала она сквозь слёзы.
-Глупенькая, - я обнял и прижал к себе мою девочку. – Просто я хочу быть с тобой, такой какая ты есть. А не с придуманным персонажем. Я люблю тебя, красавица ты моя.
Она затихла в моих объятиях, прижалась, лишь изредка всхлипывая. Я смотрел в огонь, оттуда кто-то очень знакомо улыбнулся. Ведь на тех листах был именно такой конец, и я понял: рукописи действительно не горят!
воскресенье, 18 июня 2006 г.

Снег... мягкий... пушистый... крупный... Сыпется на город, на людей... Люди бегут по улицам, не замечая его, стараясь как можно скорее прибежать куда-нибудь, где его нет, где свет и тепло...
А ему обидно. Да-да, обидно. Разве вам не было бы обидно, если бы на вас не обращали внимания и убегали от вас? Вот и он огорчается...
А все равно сыпется... Легкими снежинками, тая на волосах прохожих, на их одежде, на чьих-то зонтах... Он не понимает... Не понимает, что многим без него было бы, наверное, лучше... Он просто сыпется на них и не думает ни о чем...
Пример эгоизма? А может быть и так...
А вообще... он сыпется для нас. Для таких, как мы... Для таких, как ты и я... Для тех, кто понимает его... и понимает других, тех, кто не умеет ему радоваться... кто видит лишь одни проблемы, кто не поднимает голову выше окон домов и магазинов, кто просто боится проверить, что если вдруг не побежит как всегда от него, может статься, будет даже лучше... И даже теплее...
На душе...
Где-то там... в самой ее глубине...
____________________________________________
Это не просто колючие, холодные ледышки, что крошатся на вас с неба, подгоняя к очередной двери закрытого, обманчиво теплого пространства...
"А что это?" - раздраженно спросите вы, вновь куда-то спеша и опаздывая.
Забудьте... Остановитесь... Поднимите глаза... выше... выше того, что вас окружает... Посмотрите на небо...
Снег... мягкий... пушистый... крупный...
Кто знает, может быть, он когда-то будет сыпаться именно для вас...

Не хочу.
А надо.
А кто сказал?
Сам догадался.

Положив руку на сердце, я должен заметить, что вся наша деятельность направлена во благо. Всё что совершается по воле Инквизиции несет на себе стальной отпечаток разумности и справедливости. Каждый наш поступок имеет под собой ясное и логическое обоснование на основе мирового восприятия реальности через призму Добра. Держа руку на сердце, я готов поклясться, что Все наши деяния и помыслы направлены лишь на установление мирового порядка Святости и Благопристойности подкрепленной научными трудами наших учёных о низведение Сатаны и детей его в Гиену Огненную.
Замените сердце. Это уже высохло. Спасибо.
Положа руку на сердце, я прямо и открыто заявляю...

Проснись!..
-Доброе утро…
-А ну же, проснись и пой…
-Открой глаза!- вкрадчивый голос звучал, казалось из сна. Я разлепил тяжелые веки и попытался сфокусироваться на «будильнике». Комнату заняла беспроглядная тьма, лишь что-то светлое, мешало ей полностью завладеть помещением. Напрягая глаза, все-таки удалось разглядеть её. Симпатичное пухленькое личико, обрамлённое непослушными кудряшками выразительного белого цвета, большие синие глаза и растянутые в обычной улыбке губки. Мелисса смеётся запрокинув назад очаровательную головку. Сейчас она сорвётся с места и умчится в свою комнату, довольная, что смогла-таки разбудить брата. Девчушка, оседлав спинку кровати, посматривает на меня из-под чёлки, будто ожидая каких-то ответных действий.
-Мелисса…- даже не спрашиваю я.
Она хихикает и покидает свой насест.
-Как ты сюда попала?- спрашиваю я, припоминая, что как раз вчера поставил на дверь новый замок и надёжно закрыл его.
-У меня свои способы, - чертовка не доходит до меня ровно столько, что бы я мог её отлично видеть, но не смог дотянуться.
-А зачем?
-Нужно, – сестра выглядит донельзя довольной, будто это очередная победа над взрослым и сильным мной. Ведь она слабая и ни на что не способная. Она выглядит как обычно: наглая, совершенно уверенная в безнаказанности и поэтому ещё более смелая. Вдруг смеющееся личико посерьезнело, тоненькие бровки нахмурились и сошлись к переносице, голос её звучал глухо и как-то не естественно:
-Берегись, они идут за тобой.
-Кто они? – иногда малявка действительно умела пугать, когда хотела этого.
-Они!
-И что будет, если они прейдут?
-Ты умрёшь…
-А потом?
-А потом не будет. У смерти нет никакого потом. У смерти есть конец, и есть начало. Пришло время конца.
-Смеёшься?
Мелисса ничего не ответила, лишь развернулась и побежала прочь, так же задорно смеясь.
-Я всегда мечтал, что бы умерла ты!- крикнул я, кидая вслед тапкам. Иногда она начинала так раздражать, что вырывались фразы и похуже. Это надо было догадаться, прийти в 4 часа ночи, когда я дома то всего один час с лишнем. Только уснул, а она казалось этого как раз и ждала, что бы разбудить, наговорить глупостей и убежать прочь, будто ничего не произошло. Поверил ли я ей? Нет конечно же. Как можно поверить восьмилетнему ребёнку, говорящему о смерти, твоей смерти. Это по крайней мере глупо или странно, но внимания уж точно не заслуживало. Насмотрелась каких-нибудь фильмов пока родители на работе и фантазия разыгралась.
Утро я встретил злой и не выспавшийся. Мелисса поедала последние хлопья и казалось, съешь она ещё хоть ложку, точно лопнет. Немного позлорадствовав, полез по ящикам в поисках чего-нибудь съестного. Паршивка всё прикончила. Ну, за что мне такая сестра, забери её преисподняя. Значит надо идти в магазин и что-то покупать. Одеваюсь, иду в магазин, ругая про себя маленькую поганку. Ведь специально все продукты попрятала, что бы сходил и купил чего-нибудь вкусненького.
Дверь распахнута. На полу кровь. И она, такая маленькая и красивая, сидит прижав ладошку к ране на животе. Знаете, я возненавидел тогда себя, за то что ругал её, ведь она всё знала, вот и выпроводила за дверь. Но откуда…
-Доброе утро…
-А ну же, проснись и пой…
-Открой глаза!- вкрадчивый голос звучал, казалось из сна.
Я сажусь на кровати, обшаривая взглядом комнату, но здесь больше нет никого.
воскресенье, 18 июня 2006 г.

А вот правдивая история об одной доброй Земле-Матушке.
"Комарики"
-Доброе утро. Не уделите ли мне минутку, случаем? - такую фразу услышал Ильф у себя за спиной. Там вполне комфортно, прямо в кресле, разместилось… Да, разместилось. Очаровательнейшее существо, если, конечно, вам нравятся двукрылые, с хитиновым панцирем и с подрагивающими от то набегающей, то уходящей внутрь крови жвальцами. Как тут было устоять?
-Хотите чаю? - ей-богу, а что б вы еще спросили у человека, который
нежданно-негаданно зашел к вам в дом? А если это не человек?
-О, благодарю. Но не найдется ли у вас ложки варенья со спичками?.. Спасибо. Хм, за вами, людьми, установилась репутация неприветливых и даже суровых существ. Да уж, посмотреть хотя бы на то, как вы обращаетесь с пауками. А ведь они, можно сказать, добрейшие существа во всей вселенной.
Вот так-так.
-Вселенной? А вы кто?
-Я? - гость в удивлении приложил тонкую хитиновую ножку со странными отростками к верхней полуокружности туловища. - Да уж, как невежливо получилось. Понимаете, я здесь по делу.
-По делу?
Гость промокнул.. губы(?) в варенье и энергично захрустел предложенной спичкой.
-По делу, - и после паузы. - Ну, как бы это прямо сказать, я в некотором роде занимаюсь коммерцией. Там заключу контракт, там осуществлю разовую сделку, здесь установлю долгосрочные торговые отношения. Занятнейшая, знаете ли, работа получается.
Ну все, жди предложений. Разве можно обмануть существо, с гордым именем человек, в торговле? Да после капитализма, империализма и, как ее, свободной конкурентной борьбы с нами даже дьявол боится связываться. Еще закабалим беднягу.
Но не забывайте, что перед инопланетным гостем сидим не мы с вами, а всего лишь, хм, гражданин Ильф. И что же пришло ему в голову?
-А где.. вы остановились?
Гость, кажется, таки поперхнулся.
-Как где? У вас, - ну, угадайте, кто поперхнулся теперь. - Понимаете, таких как мы не очень-то привечают на встречных поперечных планетах. Вот и приходится вести переговоры на дому с клиентом.
-Стойте! Вы имеете в виду меня? - что за образец.
-Имею, имею в виду, - гость усмехнулся, потирая жвальце. -А что имею, то и, сами понимаете, введу.
А дальше я искренне сочувствую нашему гостю с планеты Ахнтига в созвездии Весов. Ну пошутил, и что? Это же приветствуется правилами хорошего тона.
-Я ПОШУТИЛ! УБЕРИТЕ МУХОБОЙКУ! - глаза гостя с 7.30 переместились на все три четверти, то есть просто стали огромными до невозможности. - Спокойно, спокойно. О мой улей, да вы чуть не убили меня!
-А что вы сами только что сказали?!
-Это была шутка! Вы что серьезно думаете, что мы убиваем клиентов вот просто так, ради поддержания светской беседы?
Ильф нервно ломал в руках приспособление для казни.
-Черт, какое неудачное начало вышло. Знаете, если бы мы не были так заинтересованы в сделке, мне, наверное, пришлось бы уже раскланиваться.
-Скажите толком, кто это - "мы"? - "спокойнее, Гога, спокойнее, спецназ вызовешь чуточку позднее".
-Ну некая корпорация предпринимателей…
-А короче?
-Одна планета, имеющая определенные депозитные…
-А конкретнее? - говорят, что краткость не одну предвыборную кампанию загубила.
-Ладно уж, - гость печально вздохнул. - Моя планета Ахнтига класса РДНИЖР34А5Ф..457И0 с недавних пор начала испытывать некоторый дефицит в поголовье крупнорогатого (в ваших терминах) домашнего скота. Зная о том, что для вас этот зверь не является столь дефицитным, мы…
-А что это за зверь? - в самом деле, чем еще питаются Ахнтигиане, когда им не предлагают варенья со спичками?
-Как что за зверь? Естественно комар.

- - -
Петров с беспокойством смотрел на беснующегося Ильфа:
-И знаешь что он мне предложил? Контракт на единовременную поставку 500 граммов живых комаров.
Петров молча подошел к телефону и набрал две цифры. Игорь непонимающе уставился на него:
-Ты куда звонишь?
-В скорую помощь.
Ильф осел, наконец, на табуретку.
-Лучше звони в милицию. И попроси у них наряд ОМОНа. Такого они еще точно не видели.
Петров с подозрением глянул на друга, но все же опустил трубку. В конце концов, пять минут у него было.
-Давай еще раз, только поспокойнее.
Игорь махнул рукой и уже другим, будничным голосом поведал:
-А… Проснулся как обычно утром, в 7.30 (к девяти на работу ведь). Подошел к плите, поставил чайник. Затем зашел в зал полить цветы. Подхожу к окну и тут слышу за спиной это скрежетание.
-Что, шкаф осел?
-Да нет же, - Ильф прямо-таки поморщился. - Я же говорю, в кресле сидит оно и смотрит на меня. Я ему еще чая предложил.
-Молодец.
-Помолчи. Слово за слово и оно мне уже предлагает подписать торговую сделку. 500 граммов комаров за поставку 500 килограммов крупнокаратных алмазов.
-Ты, надеюсь, отказался?
-Н.. нет. А надо было?
Петров подошел к шкафу и достал оттуда ветровку.
-Пошли к тебе. Я хочу увидеть какую траву ты так усердно куришь.
Ильф устало поднялся и обиженно пожал плечами:
-Да не курю я. Все в самом деле было.
-Вот придем к тебе и посмотрим. Ты идешь? - Петров уже вышел в коридор и демонстративно звенел ключами.

По улице они шли молча, каждый думал о своем. Петров, к примеру, сетовал на своего приятеля, столь бессовестно прервавшего спокойный сон, на плохую погоду - тепло, но дико влажно, словно плывешь, а не идешь, - и на траву, что так усердно курил Ильф. Игоря же беспокоила мысль о сотнях и тысячах насекомоподобных существ, чинно расхаживающих по улицам города.
Возле дома Ильф остановил приятеля и повел его к запасному входу, открытому, почему-то ЖЭСом на лето. По ступенькам наружной лестницы они поднялись на пятый этаж, после чего Ильф некоторое время провозился с замком на дверях в блок (интересный дом, а вы как находите?). Петров в это время все больше и больше злился на друга и потиху ругал себя, что вляпался в это дело. Надо было сразу звонить в скорую.
-Зачем столько предосторожностей? - не выдержал наконец Петров.
-А ты знаешь что нас может ожидать внутри? Я нет.
Наконец дверь поддалась и они очутились на балконе кухни. Ильф глянул внутрь и в отчаянии простонал:
-Ну вот.
Петров увидел нечто непонятное. Изнутри к ним приблизилась темная масса, затем раздался звук поворачиваемой ручки, балконная дверь открылась им на встречу,.. и гость с Ахнтига вежливо протянул Ильфу и Петрову по спичке:
-Не желаете перекусить?

- - -
В оставшиеся 17 дней сезона мобилизировалась вся округа. С окон и форточек ближайших домов были сняты марли, а из розеток вынуты "Рапторы" и прочая гадость. Ошалевшие от радости комары рванулись на эту нежданную манну небесную как пчелы на мед. Десятками и сотнями залетали в дома, где тут же бережно отлавливались в баночки и при достижении определенного числа
отправлялись в пункт сбора комаромассы на пятом этаже дома Икс.
За два дня до конца сезона была устроена коллективная командировка района в местный Подболотинск, где и была выполнена и перевыполнена весовая норма.
Наиболее популярным оказался метод ловли "на живца" с использованием парной кооперации. Вариант с пахучей клейкой лентой не прошел, в виду повышенного травматизма у скота. Крупнорогатого, разумеется. Особенно отличился начальник ЖЭСа, сумевший в одиночку загнать и заарканить дикого вожака крупного комариного стада. За такой подвиг жильцы его округа официально присвоили ЖЭСу звание ковбойского.
Несчастные ласточки с обидой и недоумением поглядывали на людей, устроив молчаливый протест против такого обращения с природой. Однако общественность решила наплевать на деятельность этих местных "зеленых". В результате ветеринарные клиники города на 17 день оказались наводнены ласточками и стрижами, умирающими от голода и слезно умоляющими медсестер бережно относиться к комарам, ссылаясь, что это будущее нашей планеты.
На семнадцатый же день состоялась официальная инспекция товара. Коммерсант, лоснящийся от всех вылизанных им банок варенья, выполз из квартиры и, странно переваливаясь, подошел к загонам. Официальные представители землян во главе с Ильфом и Петровым представили партнеру опись предоставляемого имущества, а также выпустили для проверки один контрольный экземпляр.
Увидев комаров гость словно бы изменился. Он с нежностью и даже с некоторым сладострастием расхаживал среди сеток и что-то тихо скрипел на своем языке. Очень пристально гость рассмотрел контрольный экземпляр и дал добро на показ.
Комар, несколько ошалевший за последнее время (его поймали на 9 день), разжиревший да и просто прочувствовавший себя рогатой скотной, преданно кружился вокруг хозяев, выбирая, где можно присесть ради легкого отдыха и, возможно, ленча.
Однако стоило ему почуять торговца, как что-то неуловимо изменилось. Словно блудный сын, претерпевший все мучения и лишения, ринулся он к гостю и припал в его широкие объятия. А гость с Ахнтига смотрел на него с умилением, и все присутствующие могут поклясться, что в этот момент у него на глаза навернулись слезы.

-Отлично, отлично, - сверившись с журналом, торговец проводил взглядом очередную сетку, опущенную внутрь конвейера. Оттуда комары попадали в вольер, где им и предстояло пребывать ближайшую неделю полета.
Большинство окрестных жителей было удивлено, как ловко сумел гость замаскировать свой корабль в парке под ландшафт.
-Ахт-ар, позвольте вопрос, - Ильф стоял возле корабля и вместе с партнером наблюдал за погрузкой. Вскоре ему предстояло лететь на планету Ахнтига, чтобы проследить за выполнением договора. Да и подписать соответствующие бумаги с другой стороной.
-Безусловно, мой друг. Что бы вы хотели узнать? - определенно, за время проведенное на Земле, пришелец стал в разы толще и, если так можно выразиться, жирнее.
-Понимаете, когда мы заключали сделку, меня не интересовало, зачем вам нужны комары. Просто и у нас крупнорогатый скот - это не только мясо…
-А, я понял, - радостно заметил гость. - Вас беспокоит то, что мы знаем зачем алмазы могут понадобиться вам, но вы не знаете, зачем нам нужны комары? А вдруг мы замышляем мировой заговор, да?
Ильф поежился:
-Ну вроде того.
Гость расхохотался:
-Какое счастье, что вы перестали хвататься за мухобойку на каждую мою шутку. Ей-богу, мне следует серьезно пересмотреть свое чувство юмора, если я хочу дожить до хитиновой старости.
Ну ладно. На самом деле комары, а также весь их вид, семейство или как у вас это называется, играет огромную роль в нашей экономике. Прежде всего это, как вы грубо выразились, мясо. Мы не можем сами перерабатывать кровь млекопитающих и прочих крове содержащих существ. Тут нам и нужны комары.
Далее комариные панцири являются незаменимым компонентом при пластических операциях, а также в технике, сходной с вашей.
-Но если они так ценны, то как же вы не сумели сберечь их.. поголовье?
Кажется, впервые гость выглядит смущенным.
-Ну как вам сказать. С учетом принятых гипотез о бесконечных делинквентных…
-Подождите, - Игорь улыбнулся. - Давайте как в начале, коротко и конкретно.
-Ну как знаете. Вы ведь наслышаны о мифе, про неистребимость комаров? Собственно, этот миф был распространен и у нас. Каково же было удивление аналитиков да и обычных фермеров, когда буквально за 3 года наше поголовье сократилось на 71 процент.
Впав в свои мысли, торговец машинально ворочал папку, вокруг своей оси:
-Мы, безусловно, выработали методы по поддержанию и выравниванию ситуации. Но что можно сделать с пустыми руками? Простое внедрение этой политики привело бы к откату уровня технологий на века. Тогда и появилась идея о привлечении внешних, так сказать, инвестиций. Планеты, которые, как нам было известно, обладали переизбытком, хм, товара, однако не интересовали
нас в силу некоторых причин, теперь являются нашим основным направлением в политике.
-Не очень-то у вас выгодная ситуация.
-Тут вы правы. Но все же… это лучше чем война миров.

-Ну вот и все. Осталось контракт подписать, - Ахт-ар придирчиво осмотрел бумагу и протянул ее Ильфу.
Тот достал из стола ручку и собрался было уже поставить свою подпись, когда случилось неожиданное. Буквально в сантиметрах от листа партнер остановил его руку своей.. конечностью. Это был первый физический контакт землянина с представителем иной цивилизации, и Ильф не сумел сдержать отвращения от нахлынувших на него ощущений. Это не укрылось от глаз да и от тактильных рецепторов гостя с Ахнтига. Ахт-ар слегка дрожа и потрясая жвальцами зачастил скороговоркой:
-Понимаете, так контракты в цивилизованном мире не подписывают. А у нас с вами именно контракт, сделка одного физического лица с другим. Пусть за нами и стоят организации (а за мной так и вся планета), однако договор заключают на крови.
Гость торопился, глотая слова.
-Нет, ничего смешивать не надо. Просто ваш оттиск пальцем на бумаге, предварительно промоченной вашей кровью. И мой жвальцем, смоченным… - надеюсь, вас не интересуют подробности?
-Вот так. Теперь здесь… И здесь… Отлично. Вот и все. Вот экземпляр для ваших партнеров, вас и меня. Надеюсь, вы понимаете, что товар следует доставить в минимальные сроки. Прошу на борт.
Так впервые простой землянин взошел на борт иноземного космического корабля. Гость, теперь уже хозяин, провел Ильфа к иллюминатору, из которого тот смог наблюдать как корабль совершил старт и медленно поднялся над атмосферой. Причем, к удивлению Игоря, совершенно отсутствовало ускорение, что сжимает космонавтов в наших кораблях. Наверное, это была та идеальная конструкция, мечта многих проектировщиков и конструкторов.
А дальше был резкий рывок, когда перед глазами Ильфа резко пронеслась Луна и исчезла где-то вдали, а затем начало уменьшаться Солнце, пока не превратилось в обычную точку, что россыпью на небе.
Человек понял одно, что без помощи своего партнера вряд ли когда-нибудь сможет вернуться назад. Нужно будет поговорить с ним на этот счет.
Придя к такому решению, Ильф вышел из каюты и спустился вниз (специально для него поддерживалось притяжение), сквозь палубы в рубку управления. Дверь была приоткрыта, но он все равно собрался было постучаться ради приличия, когда одно зрелище привлекло его внимание. Тихо наклонившись,
Игорь глянул внутрь рубки и увидел своего партнера, как-то по-новому
склонившегося над контрактом и очень тщательно вылизывавшего подпись
Ильфа.
Тихо поднявшись, человек вошел в рубку.

-Что происходит?
От голоса человека хозяин чуть не сломал жвальца друг о друга, так поспешно он ими щелкнул. А затем вроде бы виновато, но с непостижимым блеском в фасетчатых глазах ответил:
-Простите, не смог удержаться. Все-таки для нас вы как-никак деликатес. Так что не будь вы деловым партнером. Уж тогда извините.
Не самое лучшее объяснение. Но хотя бы похоже на правду. Ильф слегка расслабился, когда...
На панели вспыхнула синяя лампочка и тревожно завибрировала сирена. Хозяин нервно зарыскал по панели управления, щелкая то одним тумблером, то другим, то разом по нескольким клавишам.
-Что случилось? В нас врезалась комета?
-Хуже. Скорее! Случилось страшное.
Хозяин метнулся мимо Ильфа и быстро исчез за дверями. Игорь со всех ног побежал за ним. Они поднялись по проходу в грузовой отсек, где находился загон. С виду там было так же как и при погрузке. Облако голодных кровопийц летало за сеткой и недовольно жужжало на свою судьбу. Рядом, на пульте контроля тревожно мерцал все тот же синий огонек, а две шкалы по бокам от него были почти на нуле.
-О нет, - ахнтигианец в неподдельном ужасе ломал себе конечности. - Скажите правду, вы оставили им там еды?
-Еды? Вы что? Это же комары.
-Неужели непонятно, что они все перемрут в ближайшие несколько часов, если ничего не будет предпринято, - ахнтигианец угрожающе расправил крылья. - Это рвет нашу сделку. Вы поступили подло, в расчете разжиться на нашей беде.
-Подождите, - Ильф попытался найти точку опоры. - Мы не договаривались о поставке комбикормов. Только о товаре.
-И что? У вас есть хоть что-нибудь, чтобы спасти их? Конечно же… Постойте. А вы сами? Ну конечно же, - хозяин довольно присвистнул, - вот и выход из этой проблемы. Вы сами исполните роль кормящего, хм, существа.
-Но так нельзя!
-Это еще почему?
-Вы же сами сказали, что заключили контракт со мной. Давайте вернемся и мы найдем для ваших тварей еду.
-К сожалению слишком поздно. Если я поверну назад, то не смогу потом совершить обратный полет.
-Но давайте тогда изменим условия соглашения. Мы снизим уровень ваших поставок алмазов, за что вторым заходом вы получите 10 кило..
Это существо смеется?
-Молодой человек. Да будет вам известно, что во всем созвездии весов нет НИ ОДНОГО АЛМАЗА.
-А как же…
-А вот так. Ты верно реагировал на мой юмор. Вот только по глупости своей… Конечно же мы устроим войну миров, - глаза насекомоподобного существа фанатично зажглись, видимо в экстазе правости своего дела. - Вы слишком ценная планета, чтобы мы вот так оставили вас в покое. Однако некоторым нашим шишкам нужны доказательства вашей, хех, полезности. Думаю 500 г поголовья и новый деликатес окажутся достаточными для открытия фактории.
Существо снова гордо ухмыльнулось.
-Неужели ты и в правду поверил, что мы изменим проверенным тысячелетиями методам ведения хозяйства?
"Ах ты сволочь. Да я тебя голыми руками…"
Наверное, ахнтигианец что-то прочел во взгляде Ильфа, так как между ними тут же упала старая добрая металлическая решетка.
-Ну вот, собственно. А теперь нам следует поторопиться, - нарочито не обращая внимания на крики за своей спиной, хозяин подошел к пульту и щелкнул на кнопку открытия шлюза.
Смерть наступила через полчаса.

- - -
Самым сложным для Ильфа оказалось не разобраться с панелью управления звездолетом, а загнать комаров назад в загон. Эта сетка, которой инопланетянин оградил себя, в купе с ордой кровопийц надежно защищала панель от всех его попыток.
Однако через 3 дня они все погибли естественным образом, и проблема сама собой исчезла. Ильф медленно вел корабль, пытаясь сориентироваться в звездном небе, а также в навигационных картах своего бывшего коллеги… На самом деле, печальный конец.
Получив свободу, они прямо-таки ринулись в сторону человека, но возле него удивительным образом зависли и, о чудо, кинулись к ахнтигианцу. Ужасная смерть. А ведь мог бы догадаться поставить заслон понадежнее. Самое удивительное, что на человека не позарилась ни единая тварь комариная, так что тот успел выскочить из отсека и закрыть за собой двери.
Еще через день Ильф нашел верный путь к солнечной системе. Как и заметил Ахт-ар, топлива оставалось всего ничего. Занявшись астронавигационными расчетами, Игорь обнаружил, что на мягкую посадку его просто не хватит. С запасами еды все было в полном порядке, так что все это время Ильф был предоставлен сам себе. Он излазил палубы, отсеки, рубки, но кроме астровигационных карт и таблиц не нашел ничего, что имело бы какую-нибудь ценность. Оставалось лишь любоваться на звезды.
Вообще-то забавное место, вселенная. Вот только философствования по этому поводу, увы, ни к чему хорошему не приводят. Ильф нежданно-негаданно спас Землю от нашествия, которое вряд ли бы закончилось как у Уэллса. Спас, все же, как и там: не из-за своего мастерства, а лишь по вине игры случая. А вы хотите быть изысканным деликатесом?

-Игорь? - на пороге квартиры Петрова стоял Ильф. В порванной одежде, шатаясь и тяжело держась за звонок. - Отпусти звонок и заходи.
-Ты не поверишь. Это было…
Так Ильф и рассказал Петрову свою историю. А потом и всему району. Не знаю что с ним стало дальше, да только пришлось ему переехать сначала в другой район, а затем и город. Ну не любят земляне обманываться в своих лучших чувствах.

Сообщение отредактировал Сейден - 3-07-2006, 23:22

Над городом стелился низкий туман, заволакивая верхушки зданий, мешая рано выехавшим на работу водителям. Туман был светло-серого цвета, только очень густой, иначе можно было бы не обращать на него внимания, а так создавалось впечатление, что город словно разделен на две части. И та, которая была внизу, стремительно прогоняла туман прочь, в ней начинала закипать жизнь, обычная городская жизнь, со всей своей повседневной суетой.
Среди разнообразных каменных строений, по асфальтированным дорогам сновали автомобили, открывались магазины, работники которых выходили на улицу, чтобы проверить насколько привлекательно смотрятся витрины, начинали работать кафе, в которые заглядывали не любившие самостоятельно готовить завтрак люди. Стоянки офисных зданий заполнялись машинами, из которых торопливо выходили одетые в деловые костюмы мужчины и женщины, спешившие на работу.
Туман уже почти исчез, растаял в лучах весеннего солнца, которое как всегда, каждый день вставало над этим городом, отогревая его после прохладных ночей. Успев как будто бы провести рукой по клочку рассеивающегося тумана, мужчина, с виду заурядный городской житель, одетый, как и большинство, в темные джинсы и рубашку, открыл дверь своего Ford’а и сел за руль. Ему не надо было торопиться, времени хватало, все было рассчитано, как всегда.
Солнце окончательно прогнало туман и ярко слепило сквозь стекло автомобиля. Мужчина опустил заслонку и, включив радио, аккуратно вырулил на проезжую часть. В салоне играла веселая музыка, ди-джей всеми силами поднимал недавно проснувшимся людям настроение. Мужчина, внимательно следя за дорогой, за время пути даже успел подпеть некоторым песням, однако, не особо понимая их смысл, и не вдумываясь в слова, машинально произнося засевший в голове текст.
Доехав до нужного места, он притормозил перед заграждающей въезд на стоянку цепочкой, приоткрыл окно и позвал стоящего неподалеку охранника. Тот убрал цепочку и махнул рукой “Проезжай!”. Мужчина проехал на территорию стоянки, припарковал автомобиль, методично выключил радио, закрыл окно и вылез на улицу. Проверив сигнализацию, он убрал ключи в карман рубашки и прошел к ступенькам перед входом в здание.
- Доброго утра, Александр, - охранник приветливо улыбнулся.
- И тебе, - мужчина пожал его протянутую руку и развернулся к входу.
Поднявшись по ступенькам и взявшись за ручку двери, он зачем-то обернулся и посмотрел в небо. Там ослепительно светило солнце, отгоняя от себя невесомые перьевые облака и разливая по городу теплый свет.
Взгляд серо-голубых глаз с дикой тоской на мгновение устремился куда-то за это солнце, куда-то вдаль, словно что-то там заметив… Но тут же мужчина тряхнул головой, как бы опомнившись, еле заметно улыбнулся и, развернувшись обратно к двери, прошел в здание…
Впереди обычный городской день...

Я знаю, что я малк...) и не напоминайте...))
________________________
- Извини… - девушка подняла глаза на мужчину, с которым только что столкнулась у входа в метро.
- Ничего страшного, вы не ушиблись? – бархатный голос заставил, будто бы приклеится взглядом к серо-голубым глазам, на которые падала короткая челка темно-русых волос.
- Нет, все в порядке, - выдавила девушка, не отрывая взгляда от мужчины и глупо улыбаясь.
- Хорошо, - он тоже улыбнулся и направился к эскалатору.
- Вы идете? – сзади раздался возмущенный голос какой-то женщины, по всей видимости, спешившей.
- Да-да, - девушка опомнилась и бегом бросилась к эскалатору.
Пробежав несколько ступеней вниз, она увидела стоящего к ней спиной того самого мужчину, с которым только что столкнулась. Встав позади него, она мысленно молилась, чтобы он не оборачивался, потому что иначе ей станет неловко, ведь выходит, что она словно следит за ним. Эскалатор кончился, и мужчина пошел направо, к подъезжавшему поезду.
“Ему в ту же сторону” – мысленно отметила девушка и проследовала за ним, спрятавшись за спины идущих следом людей. Когда двери вагона закрылись, и люди расселись на скамейки, девушка оказалась в зоне видимости мужчины, который, заметив ее, снова улыбнулся. Сколько же она отдала бы за эту улыбку!
Она смущенно опустила глаза, и нажала на кнопку пульта от плеера, в наушниках зазвучала любимая композиция.
“… знай, что вдали, там, где дотянулись небеса до земли…” – пел тот самый бархатный голос, чей обладатель сегодня ей улыбался. Разве могла она подумать, что в метро можно вот так столкнуться со своей самой заветной мечтой? С тем человеком, которого она видела лишь на сцене и во снах, голосом которого заслушивалась темными вечерами, сидя за компьютером, когда было невыносимо грустно и одиноко.
- Девушка, давайте знакомиться? – кто-то толкнул ее в плечо.
Она посмотрела на молодого симпатичного парня, который наглым взглядом смотрел на нее и про себя наверняка оценивал то, что находится под черной рубашкой. Девушка отрицательно покачала головой и подошла поближе к двери, на следующей остановке выходить. Не от такого молодого нахала хотела бы она услышать эти слова. Вокруг нее итак было достаточно парней, которым нравилась она, и которые даже нравились ей. Молодая девушка, всего восемнадцать лет, разве у нее может чего-то хватать? Оказывается, может.
Ей не хватало, возможно, самого малого в жизни, но такого необходимого… Всего лишь его глаз, его улыбки, его голоса… его самого… Детская влюбленность в кумира? Фанатизм? Нет. Просто ей не нужны были другие, ей нужен был он. Она понимала это где-то в глубине души, где-то в самом дальнем уголке своего сердца…
Двери вагона открылись, и поток людей, спешивших с работы по домам, буквально вынес ее на платформу. Она не стала оглядываться, зачем? Еще заметит ее, подумает что-нибудь…
Она покачала головой, словно осуждая себя за свои чувства. Эскалатор поднял ее наверх, и она вышла из метро на темную летнюю улицу. На дворе август, тепло, но уже начинает быстро темнеть. До дома всего 20 минут… 20 минут музыки и мыслей.
- Девушка, постойте! – услышала она сквозь пелену звуков. Вытащив наушники, она неохотно обернулась…
- Стою… - второй раз за этот удивительно-странный вечер она увидела эти глаза. Сердце застучало быстрее. Он шел за ней?
- Можно узнать ваше имя? – сложилось впечатление, что ему было как-то неловко.
- Можно… - она опять замерла на месте, не в силах сказать ничего толкового.
Заметив ее смущение, мужчина улыбнулся и подошел ближе.
- Только не бойтесь и еще раз извините меня за столкновение в метро, - произнес он. – Так как ваше имя?
- Лэй, - наконец-то девушка смогла справиться с собой. – Меня так все зовут.
- Интересное имя, - улыбка так и не сходила с его лица. – А могу я пригласить вас куда-нибудь посидеть или проводить до дома? А то как-то все-таки поздно…
- А посидеть значит не поздно? – к девушке вернулась уверенность, а вдруг это судьба?
- Ну, а это как вам больше нравится.
- Тогда я осмелюсь принять предложение где-нибудь посидеть, - сказала она. – За вами выбор.
- Ну, вот и прекрасно, поскольку выбор уже давно сделан, - ответил мужчина. – Меня, кстати, зовут…
- Александр, - девушка улыбнулась. – Я вас знаю.
- Вот даже как, - он замялся. – Интересно. Только не говорите, что вы очередная моя поклонница…
- Не скажу.
- Тогда все отлично, - он опять улыбнулся и взял девушку за руку. – Поехали в центр города, там есть хорошее кафе.
- Поехали, - она почувствовала тепло его ладони, и больше ей уже ничего не нужно было искать в этой жизни. Она нашла Его…

Кхм, вместо предисловия.
Когда-то, давным давно, написала я маленький рассказик и забыла о нем. Сейчас уже даже о самой книге-то, с которой писалось, мало воспоминаний, так что возможны ошибки. Но тем не менеее...
Ольге Громыко и ее Школе посвящается.

История в один день или о чем подумать ректору.

Ксан Перлов, он же сильнейший из магов Белории, он же директор школы магии, готовился к предстоящему действу. На сегодня было назначено важное событие: прием экзаменов у последнего курса. Все эти годы ученики прилежно, ну или не совсем прилежно, грызли гранит науки, и вот сегодня старшим магам нужно было проверить до чего же «догрызлись» их воспитанники. Надев парадную мантию и взяв в руки стоящий в углу посох маг направился в аудиторию где собственно, все и должно было быть.
Идя по коридору Ксан вспоминал каждый выпуск, который застал. Конечно, одними из самых скандальных были связанные с практиками- особенно с Вольхой. Случай с адепткой, а ныне Верховной Догевской Ведьмой, Редной, особенно хорошо запомнился Деяниру- хотя бы потому что она покинула эти стены не так уж и давно. Ох сколько раз она нарушала всевозможные правила- от мелких шуточек до такого, что не пришло бы в голову даже самым безбашеннейшим из безбашенных. А уж когда она решала «Догевский вопрос» и все что за этим последовало…- Маг улыбнулся, вспомнив свадьбу своей бывшей, но ученицы.- Она заставила поседеть не только людей и вампиров, но и многих других, о чем врядли даже знала. Хотя надо признать что справилась она великолепно.
Иногда маг ловил себя на мысли что даже он не смог бы провернуть все дела так, чтоб конец был именно такой, то есть выгодный всем сторонам. Эта была одна из причин по которой он гордился собой: ведь если бы не он, Редная так бы и не стала адепткой.
Но за этими размышлениями маг не заметил как пришел к цели. Распахнув двери заклинанием он величественно зашел в комнату и остановившись перед столом кивнул всем присутствующим- и экзаменаторам и экзаменующимся. Окинув взглядом парты, учеников и билеты маг нахмурился и дернул бровью. Ученики, как им и положено, застонали, осознавая что все обозначения с билетов исчезли, да к тому же листки с заданиями перемешаны заново.
Удовлетворенный результатом маг занял свое место и кивнул, давая понять что время пошло. Ученики унылой вереницей поплелись тянуть билеты. Наблюдая за этим действием Ксан вспомнил свой экзамен- он тогда не шел как на виселицу. Он шел гордо, прямо и смотрел в глаза тогдашнего директора. За что и был отмечен. Кинув взгляд на коллег-учителей архимаг тихо вздохнул. Да, не те уже времена, не те. Чтоб в его время учителя спали на уроках и тестировании? Да никогда! Таким сразу выписывали назначение в какую ни будь деревню или дальний городок.
Тем временем, исписав по несколько листов бумаги каждый, ученики начали несмело поднимать глаза от парт и направлять взоры к учительскому столу. Наконец, самый способный ученик, чье имя было достаточно сложным и явно имело не Белорские корни, встал и сжимая в руке свиток направился к учителям для сдачи устного экзамена. Экзаменаторы наконец-то проснулись и встряхнувшись уставились на смельчака. Положив письменное задание на стол, Глорский, стиснул пальцы и в ожидании уставился на комиссию. Та в свою очередь на него, что заставило парня дрожать еще больше. Наконец архимаг не выдержал.
- Адепт Глорский, история. Когда впервые было использовано заклинание блокады, по методу Рянника?
- В-в пятьсот девятом году.
- При каких условиях?- оживился магистр Невиль.
- П-при нападении демонов из активированного круга, что в Тихих Россохах.
Историк кивнул. Архмимаг продолжил.
- Практика. Создание пульсара с мощностью,- говоря это маг призадумался, но тут же создал небольшой магический барьер,- достаточной для пробивания этого барьера.
Побледнев, Алент проморгался, пытаясь изучить мощность барьера, и вздохнув начал творить свою волшбу. Правой рукой он загреб воздух, сжал его, а когда распрямил пальцы, в ладони лежал, мягко пульсируя, зеленоватый пульсар. Получив свободу и доступ к кислороду шарик начал расти, и приняв нормальные размеры боевого пульсара, понесся к барьеру, направляемый своим создателем.
Учителя спешно создали вокруг себя защиту, от всяких непредвиденных последствий, но она не понадобилась- пульсар прошел сквозь заслон, как раскаленный нож через масло и сделав свое дело, дематериализовался.
Адепт удрученно посмотрел на директора. Тот кивнул.
- Алент Глорский, поздравляю. Вы свободны.
Не веря своему счастью, выпускник засиял как солнышко и опрометью выбежал из кабинета провожаемый завистливыми взглядами оставшихся в классе.
К столу вышел, вернее вышла следующая адептка, и все началось сначала. Учителя задавали вопросы и задания, а ученики их выполняли. Деянир сидел с открытыми глазами, делая вид что слушает, и даже иногда кивал. Но на самом деле мысли его были далеко в этот момент.

Когда закрылась дверь за последним учеником по аудитории разнесся облегченный вздох- теперь, когда некому было подглядывать, магистры сняли парадные одежды, отставили посохи и откинувшись на спинки стульев блаженно прикрыли глаза, радуясь очередному избавлению от назойливых выпускников. Магистр травник откупорил бутыль и аккуратно разлил ее содержимое по кубкам, втайне радуясь что это не сделано руками его учеников, а куплено в винной лавке. Перлов улыбнулся.
- Как сейчас помню…
- Что?- поднял голову Алмит, ставший наконец таки магистром практической магии. Он был единственным кто хоть как-то слушал студентов, хотя вполне возможно лишь потому что был самым молодым из экзаменаторов.
- Обмылки от одной нашей рыжей выпускницы…- мановением руки директор телепортировал приготовленные заранее закуски на стол и приняв стоячее положение поднял кубок.
- За избавление от очередной группы студентов!
Магистры поддержали его тост и осушили кубки. Травник посмотрел на директора.
- По новой?
- Давай,- махнул рукой тот, чем не мало удивил коллег. – сегодня можно.- Обведя взглядом удивленные лица, архимаг Ксан рассмеялся.
- Ведь сегодня великолепный день и надеюсь что предстоящий выпускной будет еще великолепней!
- Три- великое число…- подытожил Травник, разливая по следующему и последнему кругу.

"Жизнь после жизни" (иногда кажется, что я его никогда не допишу...)

Слышу прознительный, действующий на нервы звон будильника. Нет сил даже на то, тобы протянуть руку и отключить надоедливый аппарат. Переворачиваюсь на другой бок и закрываю голову подушкой, засыпаю.
Вновь открываю глаза...сколько же я спала, давно пора на работу...чтоб ее...Чувствую непонятную легкость во всем теле, откидываю одеяло и сажусь на кровати...голова как чугунная. Подхожу к зеркалу - странно, а где же отражение? Еще вчера было на месте, в зеркале отражалась моя обветренная всеми ветрами и облапанная руками рожа...ощупываю лицо - вроде все на месте, а отражения нет.
-Где оно?! - в голосе паника, действительно, случилось из ряда вон выходящее...ощупываю всю себя : руки, ноги вроде на месте.Случайно поворачиваюсь и вижу себя - я лежу на животе, накрыв голову подушкой, рука странно вывернута в сторону...Не понимаю, а я тогда кто? Не дух же...подхожу к постели и дотрагиваюсь до тела пальцем и протыкаю его насквозь...Ничего не чувствую...вообще. Начинаю понимать, что происходит...
Слышу тихий стук в дверь, говорю : "Войдите!" Стук раздается снова, более громкий и настойчивый.
-Входите уже, я не сплю!
Вдруг понимаю, что меня не слышат...Входит мама, подходит к кровати и прикасается к моему плечу :
-Ну, вставай, ты ведь все на свете проспишь!
Тело не реагирует. Мама убирает подушку и смотрит в безжизненные глаза :
-Что с тобой? Ответь, только не молчи...
-Мам, я здесь, прошу, скажи, что это страшный сон! - кричу я, в надежде, что буду услышана.
Мама трясет тело, что - то громко говорит, плачет...только теперь я поняла, что произошло - я умерла. Очень хочу заплакать, но не могу...вдруг что - то касается моего плеча. Я оборачиваюсь и первое, что вижу - белоснежная улыбка черного парня.
-Ты кто? Ты меня видишь?!
-Конечно вижу...а тебя это удивляет? - смотрит на меня, как на ненормальную - Ах да, ты же новенькая...
-Новенькая? Почему это? А сам - то ты кто?
-Ну...таких как ты называют новичками. Ты ведь только что умерла...и должна отправиться в другой мир....
-В рай что ли? Или в ад? - я скептически смотрю на него и наконец вспоминаю - Сейчас же отвернись!
-Ох уж эти замашки смертных...ничего, скоро ты и к этому привыкнешь... - он кидает мне непонятно откуда взявшуюся серую тряпку.
Я натягиваю на себя довольно узкое непонятно что серого цвета и на моих глазах это нечто трансформируется в очень удобные джинсы и майку.
-Хм...а ты ничего - он откровенно разглядывает меня - Кстати, меня зовут Джейсон.
-А я... -он не дает мне договорить.
-Извини, не положено - он огорченно качает головой.
-Что не положено?
-Интересоваться именами новичков...ведь они здесь не задерживаются. Я проводник и мое дело - отправлять их в лучший мир.
-А что это за мир?
-Не знаю...я никогда там не был...и,видимо,в ближайшую сотню лет не попаду туда. А вот ты попадешь...но только при одном условии.
-Каком же?
-Ты должна увидеть свои похороны...больше ничего.
-А ты свои видел?
Нет, я ведь проводник...меня забрали раньше... - он кивает - Посмотри на свое тело
Действительно, заговорившись с ним, я совсем забыла о теле. Вокруг него суетятся люди в белых халатах....накрывают тело одеялом и уносят
-А что дальше? – спрашиваю я.
-А дальше... – туманно произносит мой симпатичный проводник – Несколько дней на земле, и все...уйдешь туда.
-Перспективка... – мрачно говорю я.
-Ну...это конечно не идеально, но лучше, чем ничего. Это явно лучше, чем остаться бесхозным призраком в мире, где тебя не видят и не слышат. А пока... – он улыбнулся – Пойдем прогуляемся.
-И куда? Мы же призраки...никто...и ничто.
-Ну, не грусти, это можно исправить.

Может быть, бутерброд вывернут наизнанку, и ест меня изнутри?
А я не замечаю и думаю что это всего-навсего пищевое отравление?
А он втихаря всасывает меня и перерабатывает в химическую энергию
С какой-то одной ведомой ему целью?
Может быть, он хочет добиться того, что бы его бутербродово тело
Просвечивалось через меня и тем самым привлекало бутербродницу?
То есть он превращает меня в холодный огонь для удовлетворения своих сексуальных потребностей.
Но если это так…то почему бы и не помочь ему из чувства мужской солидарности?

Ора тихонько проскользнула в парк. Она скучала по этому месту, так как вдохновенье уже давно перестало посещать её. Чёрный плащ развевался на ветру, девушка уселась на скамью в тени раскидистого дерева и, достав пару исписанных листов пожелтевшей от времени бумаги и принялась читать.

Ночной бред.

- Ты – ангел.
- У тебя что-то со зрением, сходи к врачу
- Зачем ты пришёл?
- Убить
- Кто ты?
- Судья
- Кого будем судить?
- Тебя
- Почему?
- Не задавай глупых вопросов
- Я так привыкла
- Умирать ты тоже привыкла, хотя не любишь.
- Жаль оставлять друзей
- Друзей? Детка, в этом мире нет друзей, только враги, пора бы уже перестать быть такой наивной
- Они меня любят… - неуверенно
- Любят? Тогда зачем делают так больно? Это что, проявление любви такое?
- Не обижай меня, зачем ты так?
- Я так привык, а нам, кстати, уже пора, ну что? Готова начать жизнь заново?
- Нет
- Как всегда, в общем…
Лёгкое головокружение.
Девушка стоит на набережной, русые волосы развевает ласковый ветер, позади неё стоит мужчина лет двадцати с голубыми как небо в жаркий июльский день глазами и светлыми длинными волосами собранными в пучок.
- Опять всё сначала – вздохнула девушка, поворачиваясь к ангелу – зачем?
- Чтобы ты, наконец, поняла, что люди не могут быть добрыми, хорошими, преданными, любящими и великодушными, так только в сказках, сейчас другое время! Ты будешь путешествовать так до тех пор, пока не поймёшь это, – устало ответил ангел, расправляя белоснежные крылья за спиной и приготавливаясь к взлёту.
- Ты не ангел, ты дьявол, чёрт тебя побери! – выплюнула девушка, уходя, прочь.

Любовь с трех точек зрения
Ведьма
Этот взгляд - беззащитного, милого и такого невинного существа. Сразу появляется азарт, кровь бурлит, внутри все горит, душа нервно просится на волю, а сердце ледяное, отстукивает сумасшедшие ритмы. Ненависть, злость вырывается криком, презрение к слабым и вера в сильных. Свобода, закованная цепями, льет слезы, надеясь на спасения, а во рту появляется соленый предательский вкус крови, чувства становятся инстинктными, действия по инерции. Мысли только алчные, слова уже не те…Глаза красные, наливаются яростью и жестокостью. Я хочу убивать всех, всех без разбору, а особенно это существо, когда вся моя сущность, весь смысл жизни, каждая секунда, зависит от маленького бесценного существа и убивая его, я подписываю свой смертный приговор. Но у меня есть контракт с дьяволом, который обеспечил мне самое горячее место в аду, «место под солнцем» и поэтому я хочу убить его, еще и еще раз вонзая в него когти, чувство победы врывается в мое сердце. перемешенное с безграничной властью, меж тем, я рассыпаюсь на множество мельчайших звезд и таю, растворяясь в мире, которого нет без него. И вот свобода сняла оковы и летит со мной попутным ветром в ад. Боль и страдания пронзают мое сердце, когда я смотрю в его глаза, отводя взгляд я падаю и пытаюсь ухватится за воздух, забираю его с собой в неизвестность…Мне плохо…Грань между Землей и подземным мраком, я уже не знаю что значит свет – мой родитель Сатана…
Святая
Мой идеал чистоты и безмятежности, моя душа и самые святые минуты, моя новая жизнь, мое безграничное время затаилось в этом, пока ребенке, совершенном творении природы. Его взгляд приносит нестерпимую боль. Он разрывает на куски сеть, которую так бережно плела моя фрейлина Судьбы, моя покровительница, даровавшая мне Выбор реалий Жизни. Он ставит границы моей Жизни, лишает Свободы и устанавливает свод законов, я уже не принадлежу себе, я живу по его правилам. И я задыхаюсь, шутя он запрещает мне дышать и я с болью жду конца, но нахожу силы и отважу взгляд в сторону, вырвавшись из его власти. Я судорожно заглатываю кислород, холодный поток проникает внутрь, в легкие и я пытаюсь откашляться от запретного воздуха, но теперь у меня появляется необходимость организовать себя на действия, любые действия, ведь я уже не подчиняюсь ему и мне надо найти или создать правила по которым жить. Свобода пришла вдруг, без предупреждений и принесла мне лишь тоску и безнадежность, и вопрос «Как жить теперь?». Без него я никто, я начинаю жить заново, но никто не приходит мне на помощь. Не учит делать первые шаги, не учит есть, не учит говорить, не заботится никто, я одна и я умираю, как тот, кто не научился еще дышать и не увидел белого света. Одиночество и знание этого одиночества убивают меня…
Человек
Он - это мои наркотики. Сначала он для меня - это всё, моя Любовь, потом он страх и ожидание, потом зависимость и смерть. Сознание того, что он существует, поднимает настроение. Радость и легкое сумасшествие, надежда в лучшее, крылья и смех, когда душа ликует, сердце теплое и открытое всему миру. Чувство счастья – бесконечно и ты даришь всем свое улыбку, и любая погода воспринимается тобой отлично, будь то ливень, гром и молния или же гнетущая жара, ясное небо и безжалостное солнце. «Жизнь – прекрасна!» – девиз твой на этот миг. И все это вбирает в себя первый этап моей болезни, первый и самый прекрасный, если бы не то, что неминуемо следует за счастьем…
Когда в его взгляде ты читаешь насмешку, упадок настроения, сдвиг душевного равновесия, ты сама ведешь себя как конченая пессимистка и, смотря на него, не можешь заплакать, потому что у тебя уже не осталось слез, и пытаясь найти в его душе какой-либо. пусть даже тлеющий уже, намек на жалость, понимание, тепло и сочувствие, ты натыкаешься на мрак… Второй этап кончился…
И третий – пересилив себя, ты уходишь от него, расстаешься навсегда, но чувствуешь мертвую пустоту, наполнившую твое сердце. Ты раздражаешься, бесишься, хочешь кричать, но держишь все в себе, не смея отвлекать других своими проблемами. Его уже нет, на сердце тяжесть, а ты ищешь его, полностью принадлежа его взгляду, ты хочешь снова испытать сладострастную боль от прожигающих душу искр его глаз. Хочешь утонуть в лабиринте его мыслей, ища один единственный намек, намек на Любовь. Смеется и злорадствует, ухмыляется предатель – тот без кого тебя нет. Черный властелин украл мое сердце и подарил его Люциферу, и теперь без него я лишь жалкая рабыня взгляда этого подонка, умираю…

Сказка.

- Хочешь, я расскажу тебе сказку?
- Валяй.
- Слушай.
Жила-была девочка.
Звали её Ирэна…
- Эй! Так же как меня?
- Тише, не перебивай!
Так вот, однажды Ирэн полюбила.… Полюбила как никогда, но вот только была одна загвоздка, её не любили, никто, в том числе и Лия.
Ирэн долго убивалась, пыталась заглушить боль в объятиях других парней и девушек, но тщетно. Лия страдала, так складывалось, никто уже не знает и тогда не знал, почему так получалось, наверно судьба… Ирэн страдала глядя на неё и понимала, что ей не до неё, нет, она не жалела её, только нищие и бродяги достойны жалости и то не все, девочке было просто больно видеть любимую в таком состоянии.
В один ужасный день друг Лии сообщил Ирэн, что девушка попыталась покончить с собой, та лишь приложила руку к сердцу
Тук
…
…
…
Тук
…
…
…
Тук…
Девушка упала на холодный пол и выронила мобильный.
Очнулась она уже в больнице…
- А дальше?
- А дальше, придумаешь сама, когда тебя выпишут малая, ясно?
- Ясно – вздохнула Ирэн отворачиваясь от белобрысого и закрывая серые глазки.

Вот решил сесть и что-нибудь написать, смотрите, что из этого вышло!
Все имена в этом рассказе выдуманы.
Я Тьма и Друг. (Часть I)
- Рома пропылесось комнату.
- Нет!
- Так! Ты, даздраперма, а ну иди, пылесось, иначе телевизора не увидишь как своих ушей!
- Ну, хорошо, хорошо.
Хоть я и согласился идти пылесосить, мысли у меня были самые чёрные. «Да что ж такое! Не дают полежать спокойно, а у меня, между прочим, каникулы заканчиваются!…» - думал я, водя шланг пылесоса по одному и тому же месту.
Продолжая свой увлекательный труд, я начал пылесосить у дивана, и тут до меня донесся глухой крик:
- У-у-у, Рома, помоги мне!
- Что? Кто здесь?!
- Здесь я – Тьма-а-а! Помоги, меня засасывает!
Приглядевшись, я и вправду увидел, что в пылесос затягивает что-то черное.
- Быстрее Рома! Меня почти засосало!
Немедля ни минуты, я выключил пылесос. Из шланга вылезло то, что вскоре стало небольшим летающим шаром темноты.
- У-у-у, Рома, спасибо тебе.
- А, как ты оказалась у меня под кроватью?
- Не знаю Рома, но мне там не нравится!
- А где тебе может понравиться?
- Мне нравятся небольшие замкнутые пространства Рома. Твоя голова подходит.
- Стой! Стоп! Как голова?! И кстати как ты туда попадёшь?
- Через уши Рома.
В следующий момент Тьма была у меня в голове.
После её появления у меня в голове, моё состояние напоминало состояние человека обкурившегося канапли: картинки в телевизоре оживали, предметы летали по комнате, диски спорили с книгами о пользе чтения, и посреди всего этого был я. Я, который вписывался во всё это безобразие как нельзя лучше.
Потеряв счет времени, я самозабвенно разговаривал с книгами, играл в карты с часами и учился рисовать под репетиторством дивана, получалось, кстати, не плохо. Посмотрев в окно, я понял, что уже вечер. Это почему-то меня очень обрадовало, поэтому я громко рассеялся, и начал танцевать священный танец африканского племени Лумумбия. Где-то зазвонил телефон, заорав, чтобы все успокоились, я попытался привести себя в чувства, что мне удалось с большим трудом. Я взял трубку и облегчённо вздохнул – мне звонил друг. К своему удивлению, я заметил, что не помню, как он выглядит, При попытках вспомнить его облик на ум приходило описание: «Красивый умный парень лет 15-и ищет девчонку желательно…» Составление этого фото робота прервал голос Тьмы:
- У-у-у, Рома, не говори ему обо мне.
- Ладно, - удивленно ответил я.
***
Разговор с ним длился уже час, и я успешно продолжал оставаться спокойным, как вдруг.
- У-у-у, Рома, теперь ты всегда должен носить пылесос с собой!
- А почему?
- Э-э-э, подожди, сейчас вспомню.
После этого мои мысли полетели в тартарары.
- Знаешь, Санек, а мне надо везде таскать с собой пылесос.
- Че? Ты че, дурак? Какой пылесос?
- Почему дурак? Все нормально! Хотя… погодь. Тьма, я че, дурак?
- У-у-у, Рома, я вспомнила, почему тебе надо везде таскать с собой пылесос!
- Да!!! Почему?!
- Потому что тебе надо его таскать с собой!
- А, это всё объясняет.
В трубке послышались короткие гудки.
- Слышь, Тьма, псих он какой-то.
- Да, немного есть.
Минут через 5 в комнату вошла мама и сказала, что мне пора спать.
- А почему? – не понял я.
- Потому что завтра первое сентября. Ты что забыл?
- А да первое сентября! Ура! Блин, че я радуюсь? Не знаю! все рано, ура!
С таким настроением я лег спать.
Проснувшись, я долго болтал со своим одеялом о жизни, но потом пришлось встать и собираться в школу. Поев, умывшись и одевшись, я кое-как запихал пылесос в свой бэг, но шланг никак не помещался, и поэтому, его пришлось оставить на виду.
При выходе на улицу, на меня опять накатила эфория, но все-таки я заметил, что люди смотрят на меня очень странно.
- Тьма, я че странно выгляжу?
- У-у-у, Рома, с чего ты это взял?
- Ну не знаю. Может с того, что на меня все смотрят, как на психа.
- А, это фигня, на меня всегда так смотрят и ничего.
- Ну, тогда ладно, успокоила.
Подойдя к школе, я увидел Санька и направился к нему. Первыми словами, что я услышал, были:
- Ты чё совсем , что ли?
- Ты что имеешь в виду?
- Что это у тебя такое за спиной?
- Пылесос. А что?
- Че ты его с собой носишь?
- Мне Тьма сказала, что я его должен с собой носить.
- Господи!!! Какая к чёрту тьма?!! Ты что с дуба рухнул?
- С какого дуба? Ты совсем с ума сошел? Я тебе ясно сказал это надо.
- Ну ты дурак! Совсем упал.
- Точно псих! Тьма, я с дуба падал когда-нибудь? Видишь, она тоже такого не помнит.
- Так, слушай, ты кажется свихнулся. Уже не смешно.
- Да все нормально, только уши побаливают.
- Все. Заканчивай со своей тьмой. Пошли.
- Куда?
- Гулять, может, потом ко мне заглянем.
- Ладно, пошли.
По дороге на набережную я держался, как мог, но когда мы пришли туда, я не выдержал и начал громко ржать. Дело было в том, что водоросли начали водить хоровод прямо у меня на глазах.
- Ты че ржешь?
- Они танцуют! Смотри, танцуют!
- Кто танцует?!
- Водоросли! Вон там!
- Где? Где?! Не вижу… Подождикась, с какого перепуга водоросли станут танцевать? Ты меня за кого принимаешь?
- Они мне сказали, что там кто-то почти полную бутылку пива выронил. Они и нас приглашают! Пошли!!! – говоря эти слова, я уже готов был нырнуть.
- Стой! Куда! – заорал Друг и рывком бросил меня назад.
- К ним! Там же целая бутылка пива! Давай быстрее, а то всю выпьют!
Тут Друг не с того ни с сего схватил меня за грудки и врезал мне по роже.
- Ну, чё пришел в себя?! – злобно спросил Друг, ощутимо меня тряхнув.
- Слышь, ты че делаешь? Нас тут пивом угощают, а ты в морду…
- Не, кажись, не пришел! – сказал он, замахиваясь для очередного удара.
- Люди! Помогите! Психи бьют! – в ужасе заорал я.
Друг поспешно меня отпустил. Я сразу же подбежал к бордюру и продолжил наблюдать за водорослями...

Идет дождь… Капли падают с серого жемчужного неба и разбиваются о длинные зеленые листья деревьев, что растут здесь, подле широкой быстрой реки… Вода рядом с водой.
Одна – это поток, бегущий, манящий, уводящий далеко за повороты… Глубокий, но ровно настолько чтобы можно было нырнуть и достать со дна речную раковину, витую, розовую или белую…
Вторая – тоже поток, такой же стремительный порой, но от него всегда можно укрыться под кронами… Из него нельзя достать ракушки, зато при солнце можно увидеть радугу, пеструю, веселую…
Солнце… Взгляд вверх улавливает изменения, жемчужное небо скоро станет совсем светлым, и капли перестанут падать. Листья высохнут и, когда их задеваешь, на тебя не будет падать вода…
Облака станут белыми, как те ракушки из реки, и пропадут, открывая голубое небо. А оно будет отражаться в речной глади, искажаемое иногда рябью от упавшего длинного листка, который не удержался на ветке во время дождя, его сбили падающие капли, а теперь ветер поднял его и бросил в воду…
Листок проплывет, совсем не одинокий, ведь у него есть его отражение на речной поверхности, и скроется за поворотом. А в воде блеснет луч солнца, которое следует своей очереди после дождя и теперь играет бликами на еще не высохших каплях и в лужах…
Среди зеленых листьев раздается чирикание и шелест, птицы выбрались из своих укрытий и взлетают в небо, чтобы сверху посмотреть на реку и ракушки на ее дне. Солнце греет птиц и они, не прекращая щебетать, улетают наперегонки за поворот, за тем листком, который недавно направился туда по воле капель и ветра…
Но это будет после… Сейчас дождик, капли, с неслышным звоном разлетающиеся на множество водяных осколков, падают на длинные зеленые листья. Среди этих листьев скрылись птицы, они ждут, когда придет очередь солнца и можно будет улететь за поворот, наблюдая за бликами и ракушками на дне быстрой, широкой речки…

Вдох…
Бежать, только бежать.
Не останавливаться, не падать, а если и падать, то вставать, но нужно бежать…
Шаг…
Топ… топ… топ… топ…
И так тысячи и миллионы раз. Но потом что-то сбивается…. И нет уже этих выверенных шагов…
Есть только…
Тук-тук-тук…
И опять бежать, снова…
Топ… топ… топ… топ…
Бежать, куда-то зачем-то. Пока снова что-то не остановит, не заставит сбиться, зажаться, как от самой сильной боли, пока толкнёт снова бежать.
Топ… топ… топ… топ…
Топ… топ… топ… топ…
Что-то сдавило грудь.
БОЛЬНО!!!
Но нужно бежать, может тогда поймёшь почему больно. Ты падаешь.
Поняла?
Поняла…
Поняла!
ВЫДОХ!

По игре Parasite Eve.
(понимаю, что слегка )) превышает нормальный размер, но и это - не весь текст).

"Худший враг - внутри"

Это случилось на Рождество. И я до сих пор не знаю, случилось бы все так, если бы я не приняла приглашение "провести вместе Рожденственскую ночь" от одного ухажера. Красивый парень двадцати двух лет, у которого богатый и влиятельный папа, линкольн к к моим услугам - прямо мечта любой двадцатипятилетней еще ни разу не замужней девчонки - то недоразумение пятилетней давности в рассчет принимать не будем. Будто я не коп, в самом деле. Однако, к сожалению (не моему, а ухажера, и некоторых моих сослуживцев) я именно коп. Длинноногая - в папу, американца ирландского происхождения, зеленоглазая - не знаю в кого, и к тому же блондинка. Спасибо маме - хоть не "голливудский стандарт" - для этого я мелковата и худовата - в некоторых местах - но все же, все же. А, ладно, все-равно я не дура, а такой вот офицер семнадцатого участка НИПД. Если не верите, что дамочка в таком платье может быть полицейской, то, помимо "глока" в сумочке, у меня еще и жетон есть - он вместо кулона, так что его не видно. Позор джунглям, кого я, спрашивается, арестовывать собралась? Но успокаивает, очень. Да, кстати, ввиду того, что я все еще "не определилась" - меня сегодня ведут в оперу.

День первый - "Естественный отбор"
Рождественская ночь. Возле Карнеги Холл остановился восьмидвеный "линкольн". Услужливый молодой человек из тех, кого можно встретить в правлении любой корпорации, соответственно одетый и надушенный, открыл дверь даме. Девушка лет девятнадцати с виду в темно-жемчужном распахнутом пальто поверх черного платья, оперлась на руку кавалера и, поставив одну ногу в черной туфельке на асфальт, на секунду замешкалась. На ее лице мелькнула растерянность, как будто девушка не могла сообразить, что собственно она тут делает? Выйдя из машины, она остановилась, осматривая здание театра перед собой.
Знакомьтесь: Айя Брю, 25 лет, офицер полиции Нью-Йорка. Рядом - некий молодой человек, да на часах - сколько-то там часов ночи двадцать четвертого декабря одна тысяча девятьсот девяносто седьмого года.
- Что с тобой, Айя? Ты же сама хотела пойти в оперу!
В тоне молодого человека явно звучало, что он-то как раз хотел пойти в другое место. Айя посмотрела на него.
- Да, прости. Смешно право. Пойдем.

***
- Ведь все кто соблазнится красотой ее - погибнут!
- Но, отец!
- Она - зло, и только она виновата во всех этих смертях!
- Отец, если таково твое слово, казни и меня вместе с ней!

На сцене разворачивалось действие, а я сидела и, как примерная девочка, смотрела на все это. Вообще-то было довольно интересно, актеры играли хорошо и я пропустила момент, когда все началось. Актриса, смотревшая в зал, вдруг будто увидела меня (конечно, мне это показалось) она запнулась на середине своей арии и со странным всплескиванием руками повернулась в сторону актера, играющего принца Эдуарда - тот вспыхнул. То есть буквально - вспыхнул бело-голубым пламенем, сразу весь, а затем на нем загорелась одежда, и буквально за пару ударов сердца загорелись актеры играющие короля и стражника. Я почему-то вцепилась в сумочку.
А затем начали загораться люди в зале. Поднялась паника - люди побежали к выходу. С балкона кто-то, разгораясь в полете, падал прямо на меня, и я едва успела кувыркнуться через кресла ряда передо мной. В результате я порвала платье стоимостью в две моих зарплаты (прим. недельных) и пребольно стукнулась нижней частью спины и плечом обо что-то твердое. И запах, боги, какой вокруг стоял запах!
Так что, когда через минуту я, уже вынув из сумочки "глок", встала на ноги - настроение у меня было соответствующее. То есть, я окинула взглядом зал, без разговоров двинула в челюсть трясущемуся придурку (и угораздило меня с ним связаться), нависающему надо мной и мямлящему что-то о том, что "я не хотел" и "какой ужас". Он упал на четвереньки. Затем рявкнула, чтобы проваливал отсюда, и рванула в сторону сцены. Ну ползком у него еще есть шанс выбраться. Конец романтике. Полный конец романтике.
Пробегая по залу вниз, я видела, что немногие, кому совсем не повезло, уже сгорели, остальные же покинули партер, через вон те сорванные с петель двери. И со всех сторон что-то чадило и догорало, огарки портьер роняли искры на ковер, а актриса, устроившая все это безобразие с кучей трупов, по прежнему стояла на сцене, спокойно смотрела в зал и на подбегающую меня. Вы никогда не бегали по лестницам на шпильках, намереваясь арестовать преступника?

002
Ой-ей-ей, про шпильки я преувеличиваю, на мне туфли на высокой платформе, но от этого не легче, можете мне поверить, особенно сейчас, когда я карабкаюсь по этой лесенке сбоку сцены. Слева-снизу ярко светят софиты, свеху светят целые гроздья прожекторов, да еще и пепел на голову падает, так - на софиты не смотреть. На эту "актрису" со всех сторон падает свет, стоит она по прежнему в центре сцены, правда теперь уже смотрит не в зал, а на меня, спокойненько так, с прищуром. Ничего, сейчас подбегу... Стоп, останавливаюсь, не добегая метров пять. Как вкопанная останавливаюсь, ноги в стороны, чуть согнуты в коленях, "глок" покоящийся в моих руках, смотрит ей точно в правое плечо, и руки у меня ни капельки не дрожат, ору:
- Стоять, полиция!
А сама пытаюсь сообразить, чего это я? Надо же просто... Ой, нет, не надо. Я поняла, что мне показалось странным в позе актрисы, она не стоит - она висит в воздухе, не доставая пары дюймов до пола. И так, знаете, покачивается слегка вверх-вниз. Я-то решила - это у меня руки дрожат, а оказывается, это дуло глока вслед за, нецензурно, "вверх-вниз".
Дела. может это трюк какой? Актерский?

- Так странно, похоже вы единственная, кто совсем не пострадал. Вы хотите поговорить?
Это подала голос актриса. Ничего не понимаю, чувствую дежавю. Конечно я буду с ней разговаривать, пока не соображу, как ее взять.
- Вы, наверное, раньше проснулись?
Это опять актриса. У меня нет слов - я чувствую, что что-то понимаю совсем неправильно. Так, а с чего я решила, что именно актриса - виновница пожара?
- Хотя это не важно.- Говорит главная подозреваемая, чуть склоняя голову набок и внимательно меня разглядывая.
Боковым зрением оглядываю зал - похоже никого кроме нас двоих в зале уже не осталось. Живых, я имею ввиду. От этой мысли руки сами собой крепче сжимают рукоять. "Девочка, тебе нужны еще какие-то доказательства? Вон труп бедного короля валяется. Не на суде, офицер!" С такими вот мыслями открываю рот, чтобы сказать положенные слова, но меня опережают.
- Они возмущены.- Говорит актриса, выражение ее глаз меняется, вокруг нее разливается неяркое свечение, будто вокруг какого-нибудь долбанного генератора, и в ту же секунду мне в грудь летит сноп света.

Кажется, я сумела немного увернуться, я не знаю от чего! Мне больно - правый бок будто разворочен и я реву и начинаю стрелять. Не вижу, чтоб пули оказывали какое-нибудь действие, но они в нее попадают. Уворачиваюсь еще от одной вязанки света, и у меня как раз кончается обойма, когда эта дамочка перестает светиться и говорит:
- Позволь я объясню.- Выражение ее глаз опять меняется, и уже совсем не положенные слова тоже застревают у меня в легких, потому что мне становится жарко. Хотя это неправильное слово - мне становится ЖАРКО! У меня помутнение рассудка, или вокруг меня и впрямь огоньки летают?!!

Падаю в яркую-яркую белизну. Затем сквозь свет, идущий непонятно откуда, проступают контуры какой-то комнаты, похоже больничнай палаты. Капельницы, грязно-зеленые стены...
С трудом выговариваю: "Что это?!" Опять все затапливает светом, затем он рассеивается, отступает.

Оказывается я все еще стою на сцене, на меня чуть иронично смотрит эта дамочка (в красном платье, кстати). Мои руки прижимают пистолет ко лбу и он приятно холодит кожу. Я не загорелась, не сошла с ума и, можно считать, на задании. Правда огоньки вокруг меня все еще летают, эдаким роем светлячков и их становится все больше. Интересно, но когда ко мне прикоснулось несколько штук, выяснилось, что они очень холодные. А еще - в месте их прикосновения пропала боль. Ошарашенно смотрю на свой правый бок - сквозь дыру в платье видно, как ужасный ожог исчезает бесследно от прикосновений очередных светлячков...
- Кто ты?!
Это уже я ору.
- Что ты со мной сделала?!!
Это опять я.
- Чем больше ты теряешь сил, тем быстрее превратишься в меня.- И такой смешок мерзопакостный.
- Кто ты?!
Я вспоминаю про запасную обойму в чулке. Да, я параноик, да у тридцать четвертого и так 13 патронов в обойме, да - это неудобно, Но! В тот момент, когда я вспомнила про эту обойму - я была самым счастливым параноиком на свете! Лихорадочно перезаряжаю "глок".
Слышу долгий, справедливости ради, очень даже мелодичный смех и ответ:
- Ева.
А затем она просто улетела за портьеру, не обращая никакого внимания на мои вопли: "Стой, или буду стрелять!"

003
За шторой, закрывающей заднюю часть сцены, послышался какой-то грохот и наступила тишина. Постукивая каблуками по паркету, настороженно водя пистолетом из стороны в сторону и аккуратно проверяя закутки, всегда остающиеся за предметами реквизита, Айя прошла в ту сторону, куда улетела актриса. В полу под стенкой зияла огромная дыра - проваленные вниз балки живописно иллюстрировали направление, в котором удалилась преступница. Айя огляделась. Судя по планировке здания, лестница вниз должна быть где-то за противоположной стеной сцены. Точно, вот за той дверью должен быть коридор. Айя подошла к краю провала и заглянула вниз: в свете лампочки, пробивающемся снизу, клубилась потревоженная пыль, и было совершенно непонятно, чем была проделана эта дыра. "Будто сюда уронили что-то очень тяжелое. Например, портовый кран." Пол будто проломили. Теоретически, будь на Айе подходящая экипировка, она легко бы тут спустилась, но в туфельках, в вечернем платье, пусть даже в том, что от него осталось - это было затруднительно. Айя прислушалась - тихо. Вдруг где-то далеко за спиной послышались звуки сирен.

- Наши прибыли.- Вслух высказалась она, повернув голову в сторону зала. Судя по производимому возле парадного входа шуму, хлопанью дверцами машин, шуму моторов и крикам "заноси! осторожнее!" там спасали относительно уцелевших. Айя подождала полминуты - внутрь, похоже, никто не пошел. Где-то внизу капала вода. Вспомнив, как без какого либо видимого эффекта входили в тело актрисы пули, Айя вздрогнула и пошла к выходу. Услуги парамедиков ей не требовались, а вот патроны, тем, кто пойдет вниз, очень пригодятся. Много-много патронов. Айя подобрала брошенную пустую обойму. Да и не хотелось почему-то идти туда одной.
- К чему бы это?- Спускаясь со сцены в зал, она хрипло рассмеялась и зажала нос рукой.
Большого пожара в зале не случилось, собственно сгорели только занавески да кресла и ковер обгорели в тех местах, где остались лежать жертвы инциндента. В холле пострадавших было уже не так много как в зале. Судя по всему большинство зрителей успело спастись.

В театре почти все лампы были погашены, поэтому выйдя на улицу Айя прищурилась от яркого света, освещающего вход. Левая рука у нее была прижата к груди, а в правой, безвольно висящей вдоль тела, она несла "глок". Послышались щелчки предохранителей. Айя срочно открыла глаза, подняла вверх левую руку и аккуратно начала подымать правую, вбок, конечно. Никто даже не успел сказать ей "Стой!"
- Не стреляйте! Я из полиции.- Благоразумно уточнила она тут же.- Сейчас предъявлю жетон.
Мысленно себя похвалив, что не стала одевать обычный кулон, она так и сделала, при этом машинально отметила, что если бы на ее месте была злоумышленница, ей бы ничто не помешало открыть стрельбу - все присутствующие в тот момент следили за левой рукой. Один лишь парамедик скептически рассматривал дырку в платье на правом боку. Увидев жетон, патрульные расслабились. Айя огляделась, возле входа находилось три патрульных машины и одна машина скорой помощи.
- Вам повезло, мэм,- меланхолично заметил парамедик,- похоже, вы единственная уцелевшая.
Айя повернулась к нему, ей показалось, что она ослышалась. Парамедик продолжил:
- У всех ожоги разной степени тяжести, а туда,- он кивнул в сторону входа,- эти,- кивок в сторону патрульных,- никого не пускают.- Впрочем, внутри все-равно только трупы, раз уж при попытке войти все загораются.- Пробормотал он себе под нос.
Айя ошеломленно кивнула ему и подошла к полицейским. Те явно скучали и чувствовали себя не на месте. Перекинувшись с ними парой слов, она разжилась двумя обоймами, и (а что ей еще оставалось делать?) пошла внутрь. Полицейские смотрели ей вслед так, будто она камикадзе. Здравомыслящий парень из парамедиков наблюдал за ней с интересом. Даже докладывающий обстановку патрульный запнулся и минуту не реагировал на недоуменные возгласы из рации.

004
И вот сижу я на корточках возле этой дырки в полу и никак не могу понять, я что дура - туда прыгать? Это ж так просто, там справа служебный коридор, где должна быть лестница вниз, ее конечно... Хммм. Быстро иду к двери в служебный коридор. Дергаю, еще раз дергаю, толкаю - заперто. Понятно. Возвращаюсь к дыре. А если ухватится за эту балку? Хвать, бряк, ой! Шлеп. Уффф. Ноги немного отбила, но приземлилась благополучно. Выпрямляюсь. Подсобное помещение какое-то. А возле двери в коридор стоит девчушка лет восьми.
Не хочу пугать ребенка. У меня все-таки пистолет в руке.
- Ты кто, девочка?
Хихикает и убегает сквозь дверь. Все. Приплыли. Трясу башкой и иду к двери. Что-то в этой девчушке было знакомое. Ну, да - это ж мои глюки, почему бы им не быть знакомыми... только, с каких пор у меня глюки?

Длинный пустой коридор с кучей дверей, освещение хорошее. Так, первая справа - заперто, слушаю - тихо, а слева? Аналогично. Вторая справа - та же история. Слева? И тут заперто. Эдак я бодрым шагом дойду до конца коридора. Делаю шаг к следующей двери и замираю - писк. Поворачиваюсь вслед за пистолетом, затем первожу дух - крыса, это просто крыса, выбежала из-под двери дальше по коридору и бежит в мою сторону. Расслаблено опускаю руки и собираюсь идти дальше - что я крыс не видела? Впрочем, санитария у них тут на уровне, чрезвычайно низком уровне, должна сказать. Затем замечаю, что с крысой что-то не то. Она ненормально (не подберу другово слова) запищала, замерла и...
- Матерь божья!- выдыхаю вслух, и отшатываюсь к стене, вытянув перед собой руки с "глоком".
Я бы сказала, что из крысы начала вылазить другая, тоже в чем-то крыса, но какая! Расстроенный хвост - в смысле на конце хвост расстраивался, то есть три хвоста было на конце! Ммм, хвоста. Зубки у этой новой крыски размером с гелевую ручку и, мамочки, какая же она страшная!
А уж когда с хвоста (со всех трех) этой крысы сорвалось три огненных шара и полетели в мою сторону - думаю, никто не станет удивляться, что я начала стрелять?

Это сдохло после третьей пули. Приятно. Добавляю в обойму недостающие патроны. Это не жизнь - это сплошной водевиль. А так странно выражаюсь я, потому что меня плющит - не знаю в чем дело, то ли от всего этого и впрямь крыша поехала, то ли виновата та волна жара, что прокатилась от пяток к вискам, когда крыса откинула, что у нее там вместо копыт. Просто чувствую я себя очень хорошо. Так все, истерику отставить. Глок? На месте - то есть в руках. И все-равно что-то во мне изменилось со смертью этой несчастной крысы. Знать бы еще что?

005
Ух, как я напугала бедного клоуна, он подпрыгнул, уронив стул, на котором сидел, поднял вверх руки и запричитал:
- Берите, что хотите! Я не причем! Это не я!
Не поняла. Понимаю, что выгляжу не лучшим образом - платье запылилось и местами подгорело, тушь потекла, да и выражение на лице, наверно, слегка обалделое. Но это же не повод принимать меня за бандита!
- Успокойтесь, полиция Нью-Йорка,- выдохнула я и чуть опустила наведенный на него пистолет.
А говорили, "живых не осталось" - нецензурно. Это даже если не считать крыс.
Минуту назад после вдумчивого рассматривания бедной крысы я пошла дальше по коридору и следующая дверь направо оказалась приоткрытой. Убедившись, что дверь напротив заперта, я прислонилась спиной к косяку, толчком распахнула дверь и вломилась в комнату, готовая стрелять, кувыркаться, уворачиваться и снова стрелять. Грамотно вломилась, будь это экзамен по штурму закрытых помещений - зачет бы мне поставили. Актера вот напугала.
- Эй! Что вы себе...
Дальше я не стала его слушать.
- Вам надо немедленно покинуть здание. Здесь опасно.
- Да. Но...
- Быстрее.
Он выбежал за дверь и припустил по коридору в сторону лестницы. Только, как он выйдет наружу? Там же все двери заперты, не через дыру ж потолке? А двери тут крепкие, такие не враз выбьешь, не загородный домик. Можно попробовать прострелить замок... Топот его шагов постепенно удалялся, я все еще раздумывала, как быть, когда раздался крик. И почти сразу смолк.

Мелкими шажками, осторожно подойдя к двери, глянула в коридор - в самом конце коридора виднеется труп. Сгорел буквально за секунды. Нецензурно, нецензурно и еще раз нецензурно! Сидел себе человек, грим накладывал, ни о чем не знал. Стоп, а что этот клоун говорил про "я тут не причем"? Обыскиваю комнату. Так, в шкафчике припрятаны патроны... и дезерт игл, с подмышечной кобурой. Ох, не понимаю, я в театре? Или в притоне наркомафии? Ага, усмехаюсь, точно, а крыса была под кайфом... После недолгих раздумий оружие я беру с собой. Прилаживаю кобуру, проверяю обойму - полная, и из пистолета еще ни разу не стреляли. Это хорошо. Может, и я не буду, но заводскую смазку - на всякий случай удалю, тряпок-то вокруг много.
С конца коридора, наверно, из-за торцевой двери доносятся чуть слышные звуки рояля, а времени у меня, есть такое чувство, более чем достаточно.

Впрочем, Айя не стала совсем уж попусту тратить время, а споро разобравшись с вооружением, мельком задумалась, не взять переодеться ли ей? Она еще раз окинула взглядом гримерку. Вот, например, сапоги. Хорошие ведь сапожки - даже на ее размер есть. И пинать несравнимо удобнее. И... Нет, решив, что для мародерства она еще недостаточно сошла с ума, Айя вышла из гримерки.

PE 006
Быстро пройдя по коридору и пробуя двери, все закрыты, Айя подошла к концу коридора - у нее появилось отчетливое чувство, что Ева - за той дверью, откуда доносятся звуки рояля. Хуже того у нее появилась уверенность, что актриса ждет ее. Осторожно попробовала повернуть ручку - заперто. Направив дуло глока на замочную скважину, уже собралась вышибить замок, когда из-за двери слева послышался телефонный звонок. Айя замерла - никто не спешил поднять трубку. Из-за передней двери по прежнему приглушенно доносилось музицирование. В остальном было тихо. Дверь слева от прикосновения легко распахнулась, и за ней что-то упало. Айя аккуратно заглянула внутрь - оказалось, это комната дежурного, сам дежурный (если судить по остаткам формы) лежал возле двери. Пульса нет, дыхания нет - еще один. Взяв из руки дежурного уже ненужную ему связку ключей, Айя выпрямилась. Телефон смолк. В дальнем конце дежурки в большом открытом шкафу висела разнообразная одежда, похоже, эта комната заодно выполняла функцию гардероба для массовки. Айя, на секунду задумалась, подошла к столу и, взяв трубку, набрала номер. Босс был на месте. Быстро сообщив, где она и что тут происходит, выслушав немного глупостей и одно очень важное разрешение, она подтвердила, что все поняла, и положила трубку.

Окинув напоследок обстановку комнаты внимательным взглядом, не потому что что-то искала, а потому что мысленно взвешивала слова начальства, Айя чуть потянулась, размяв руки и спину, и вышла в коридор. Тихо, почти неслышно открыв замок последней двери (музыка при этом стала заметно громче) она приоткрыла дверь, аккуратно положила связку на пол и, пригнувшись, настороженно проскользнула внутрь.

Это оказался зал для репетиций - по всем стенам зеркала, станок - кошмар танцора, паркетный пол. В дальнем углу за роялем сидит Ева. Что тут сделаешь - иду к ней. Вместе со мной в зеркалах идут бесконечные отражения. Актриса перестала играть и будто о чем-то задумалась. Меня игнорирует.
- Что-либо одно.
- Что?- говорю я и даже сбиваюсь с шага, чует мое сердечко очередной подвох.
- Генетическая зависимость слишком... высока.
Иду, мне не нравится эта ситуация. Меня смущают преступники, рассуждающие о генетике!
- День митохондрии для достижения свободы. Навечно!
Она начинает вставать, меня и наведенный на нее глок напрочь игнорирует. Подул какой-то ветер, я приостанавливаюсь и пытаюсь привлечь хоть немного внимания к своей персоне:
- О чем ты говоришь?
И тут замечаю, что она не встает - она взлетает и... разведя руки далеко в стороны, очень далеко... Слишком далеко! Она меняется - она уже не похожа на человека, совсем не похожа: руки удлинились, на увеличившихся пальцах - трехдюймовые когти. Ветер чуть не сбивает меня с ног и... нецензурно - у нее вырос хвост. Совсем нецензурно. Еще и рояль сломала. Фу.
Ева как-то облегченно засмеялась, человек так смеятся не может - октава не та. Какие октавы? О чем я думаю?! Тут монстр!!!

А между тем монстр наконец обращает на меня внимание и светским тоном спрашивает:
- Я не понимаю, почему ТЫ против?
Дурею. Стоим. Беседуем.
- Когда-нибудь это должно было случиться.
В очередной раз спрашиваю, что за чушь она несет.
- Ты же должна понимать, Айя.
Опаньки, откуда она знает мое имя?!
- Впрочем,- она делает отметающий жест рукой,- раз ты против...
Я уже догадалась, что сейчас будет. В этот раз уворачиваться от бъющих с ее ладоней снопов света, становится заметно трудней. Но и я нынче стреляю в голову.

После восьмой, кажется, пули, она перестает играть в Лорда ситов и хрипловато произносит:
- Да вспомни же ты!
Мне опять становится жарко и я лечу в "абсолютно белое". На этот раз я рассмотрела, что на больничной койке лежит маленькая девочка, очень, кстати, похожая на тот глюк в коридоре.

Очухиваюсь в гордом одиночестве, ошалело трясу башкой. Дрожу. Оглядываюсь. Дверь за спиной захлопнулась, еще когда дул ветер, ключи я бросила с той стороны, но мне уже все-равно. Хватит. Подхожу к двери, отстреливаю замок, открываю дверь и не понимаю, а куда подевалась эта сумасшедшая? Оглядываю зал. Зеркала и паркет прокоптились, обломки рояля валяются. Прохожу в ту сторону и вижу в углу, что бы вы думали? Верно, пролом вниз. В подвал. Там темновато, но видно как блестит далеко внизу вода. Да, еще один раз - и это станет привычкой. Смотрю по сторонам и тут замечаю в оставшемся относительно чистым зеркале, что на мне в общем-то ничего не осталось - так, на плечах обрывки ткани, жетон болтается. Даже кобура - и та подгорела. Эээ, хватит. Вот теперь я достаточно сошла с ума. Да и начальство, насколько я помню, разрешило "все". Все, означает "все!" Иду искать одежду...
И веревку... И фонарик... По дороге составляю список.

Сообщение отредактировал Джет Тимера - 10-08-2006, 11:35

Мой крик в двоичном коде понимают лишь калькуляторы.
Их клинит. Меня тоже.
Везде ноли.
Мышка ласкает мои губы шариком.
Не возражаю.
Я ей пока ещё верю. Скоро и это кончится?
Печатаю двумя руками 300 знаков в минуту.
Так теплее. Во всех смыслах. Но всё-таки дует.
Кулер. Стоп.
Так теплее. Это перегрев. Это клиника.
Мой срок гарантии кончился. Модель устарела.
"У вас продаются вещи в кредит?"

О-о-ох! Ну вот я и покинула родные просторы Авалона и принесла оттуда еще никем из смертных и бессмертных не прочитанные свитки.
Августовская ночь тёплая и пахнет осенью и немного яблоками. Ты любишь гонять в темноте по дороге, а я люблю тебя. Я сажусь позади тебя, ты поворачиваешь ключ в замке и тихо, чтобы не беспокоить соседей, выезжаешь из двора.
В машине стоит тяжелый и сладкий запах пива. Ты говоришь, кто-то из приятелей пролил малость на сиденье. Я улыбаюсь и делаю вид, что поверила. Ты опускаешь стекло.
Мы вылетаем за город. Ветер треплет волосы – твои пряди бьют мне по лицу. Я кошусь на спидометр – скорость далеко перевалила за сотню – и впиваюсь в спинку твоего сиденья.
Мы мчимся к перекрестку. Я знаю, что надо ехать прямо, и так же хорошо знаю, что ты повернёшь. Мы проезжаем мимо знака «Опасный поворот». Ты не сбрасываешь скорость.
Справа над болотистой низиной возникает белый светящийся крест. У его подножия стоит на коленях фигура в белом. Ты смотришь на нее не отрываясь. Я кричу тебе: «Отвернись!» - но ты не слышишь. Фигура встаёт в полный рост и оборачивается к нам. Это женщина с огромными, как в японских мультиках, глазами. Она глядит на тебя так, что ты прикрываешь глаза рукой.
Ты поворачиваешь руль, даёшь по тормозам, но машина летит в кювет, переворачиваясь и подскакивая на камнях…
***
Завтрашняя ночь будет тёплой, будет пахнуть осенью и немного яблоками. Я сяду позади тебя, ты повернешь ключ в замке и тихо, чтобы не разбудить соседей, выедешь со двора…
30 июня

В парк вошел человек в темном плаще. Устроившись, он достал толстый фолиант, который был почти пуст, и начал читать. Он читал, придавая своему голосу хорошее выражение, но он не надеялся что его услышат и будут слушать. Он просто читал вслух:


"Демоны Эарона."

Пролог.

- Почему мы должны это делать. Мы ведь и сами могли его обучать.
- Так сказал Старший. Это не обсуждается.
- Ладно тебе, мы не дома. Зачем ему учиться в этом ордене? Мы могли бы научить его большему.
- Здесь он познает свое предназначение. И в будущем сделает то, что ему предначертано. Так говорит Оракул, а оно, как ты знаешь, никогда еще не ошибалось.
- Ну, раз говорит Оракул… Мы ужи почти на месте.
С небес спускались два крылатых существа из народа аэров. Они похожи на людей, только раза в полтора крупнее и с крыльями, оперенными темно-серыми перьями. Один был явно старше другого. Его лицо пересекало несколько шрамов и неглубоких морщин, говорящих о большом жизненном опыте. Он нес кристальный кокон, который в лучах закатного солнца переливался всеми цветами радуги. Другой аэр был значительно моложе, у него на лице еще проглядывал юношеский пушок. Оба были одеты в темно-синие длинные плащи, которые полностью скрывали их фигуры.
Аэры спускались на маленький безымянный остров Восточного архипелага, где находится Орден Равновесия.
Но ни один патрульный и ни одно заклинание не засекли их. Они спустились к главным воротам и постучали. На секунду окошко ворот открылось, после чего за воротами послышались быстрые удаляющиеся шаги.
- Зачем мы здесь ждем? Мы ведь могли спокойно перелететь эту стену и войти сразу к Даланору? – продолжил спор молодой аэр.
- Надо соблюдать приличия. У нас важная миссия и ни к чему раньше времени ссориться с орденом. – отвечал старший.
Ворота распахнулись, и к аэрам вышло пятеро человек.
- Здравствуйте, уважаемые гости. Нечасто можно видеть вас в наших краях. С чем вы к нам пожаловали? – спросил мужчина с густой рыжей шевелюрой и ухоженной бородой, который был главным в этой пятерке.
- Даланор – отвечал старший аэр – вы должны вырастить ребенка и обучить его.
С этими словами он вручил Даланору кристальный кокон, в котором мирно, явно под действием заклинания, спал ребенок.
- Кристальный кокон послужит вам оплатой. Мы знаем, что изделия такого вида ценятся здесь очень высоко. – продолжал аэр.
- Да, Вы правы. Кокон действительно хорош. Мы согласны его вырастить и обучить. Но что нам делать когда он повзрослеет и закончит обучение?
- Он сам решит, что ему делать.
С этими словами аэры резко взмыли в небеса и полетели прочь от ордена.
- Идите на посты – скомандовал Даланор – Я сам устрою ребенка.
- Хорошо Мастер. Но почему вы согласились? – спросил человек, во время разговора стоявший рядом с Даланором, в то время как другие прятались за их спины удивленно взирая на крылатых существ.
- Я не знаю, что аэры хотят получить из этого ребенка. Но если они его выбрали, значит он чем то отличается от других. И мы сможем выучить его нам во благо.
Все ушли продолжать прерванные дела: кто-то пошел досыпать, кто-то пошел на пост. Только Даланор остался и долго смотрел вслед улетавшим аэрам. Он неплохо знал этот народ и даже один раз был в их городе. Почти никто не знал об этом, а судя по внешнему виду Даланора, а выглядел он весьма молодо для своих 96 лет, никто не мог подумать о таких его знаниях, потому как аэры народ очень скрытный и очень редко встречаются с другими обитателями Эарона.
Простояв так, пока аэры совсем не скрылись на горизонте, Даланор отправился в свои покои. Аэры не сказали имя ребенка, и Даланор хотел дать ему имя, но потом нашел в коконе записку с именем ребенка – Мидгард. Заклятие сна заканчивало свое действие, но по оценкам Даланора до утра его хватало. Поэтому он положил кокон с ребенком на кресло и отправился спать.

Глава 1. Первое задание.

Орден Равновесия - небольшой орден, вот уже 300 лет поддерживающий равновесие магии в Эароне, и не допускающий появление демонов. Со стороны орден походил на замок какого-нибудь бедного северного барона. Но это только внешне. Стены и цитадель ордена были сделаны из зачарованного камня, который доставляли из каменоломен Темных гор. Вокруг ордена были сплетены мощные охранные заклинания и расставлены чувствительные обнаружители. Кроме магической защиты орден имел и боевые машины, и небольшой, но очень мощный флот. Также территория ордена и весь остров в целом постоянно патрулировались.
Вступали в орден в основном юноши и девушки благородного происхождения, не обделенные физическими или магическими талантами. Но к таковым не относился 16-летний юноша Мидгард. Он был самым молодым членом ордена.
Мидгард знал, что попал в орден по просьбе аэров, но никто не мог сказать ему, как он связан с этим странным народом. Временами, Мидгард пытался вспомнить свою семью, свою жизнь до того, как он попал в орден. Однажды, он уговорил Мастера Сознания заглянуть ему в прошлое, но даже Мастер не смог ничего увидеть – память Мидгарда начиналась у ворот ордена, когда его принесли; все же происходившее до этого было начисто стерто. Да и многого там быть не могло. Аэры принесли его, когда ему было всего 5 лет.
В ордене Мидгарда приучали к дисциплине и обучали его военному искусству и магии. Мастера ордена Равновесия славились на весь Эарон как одни из лучших учителей. Поэтому в свои 16 лет он уже был посвящен в адепты ордена и зачислен на третью ступень обучения, в то время как его ровесники, вступающие в орден, не могли о таком даже мечтать.
Обучение в ордене проходило по пяти ступеням. На первой ступени новичков обучали основам магии и военного дела. За время прохождения первой ступени, больше половины, не выдержав условий ордена или просто испугавшись своего будущего, уходили из ордена. Те же, кто проходил первую ступень до конца, почти всегда заканчивали обучение. На второй ступени новички углублялись в изучение общих теорий, также им объясняли, во имя чего трудится орден и с чем им предстоит столкнуться в будущем. Изучался дополненный вариант трактата «О сути мира», в котором все было не так красиво и безоблачно как в обычном варианте. Таких экземпляров дополненного трактата было всего четыре. Один находился в ордене Равновесия, второй принадлежал сообществу магов Скрытого острова, третий был в личном пользовании Императора Срединной Империи, четвертый же экземпляр был утерян. Перед изучением трактата все новички давали клятву о неразглашении информации содержащейся в нем. Тех, кто нарушал эту клятву, тайно казнили.
По окончании второй ступени, новички проходили экзамен по применению теории на практике. Чаще всего нужно было любым способом уничтожить какого-нибудь зверя из бестиария ордена, обойти составленные Мастерами ловушки и снять защиту с зачарованного предмета. Во время экзамена Мастера постоянно контролируют ситуацию, поэтому за все время существования ордена не было ни одного случая гибели ученика. После сдачи экзамена новичков посвящали в адепты и зачисляли на третью ступень обучения. Мидгард не сдавал экзамен, так как все Мастера знали, что он с легкостью выполнит любые задания. Это, в совокупности с молодостью Мидгарда, повлекло за собой зависть некоторых адептов.

***

- Доброе утро, адепты нашего славного ордена, - как обычно, приветствовал всех Мастер огня и по совместительству глава ордена Равновесия Даланор. Острые черты лица и морщины производили впечатление глубокого разума и силы, что в общем-то было чистой правдой. Густая рыжая шевелюра и средней длины борода, вкупе с низкорослостью придавала ему вид высокого и худого гнома.
Даланор в одиночку собрал всех адептов ордена на тренировочной площадке. Было раннее утро, и после ночного дождя прохладный воздух отлично справлялся с утренней дремой, освежая адептов.
- Прошу извинить, что собрал всех вас в такой ранний час, но того требуют исключительные обстоятельства. – продолжал глава ордена – Сегодня ночью мне сообщили, что на соседнем острове объявилось некое чудовище, которое нападает на деревни и похищает крестьян. Жители этого острова находятся под нашей эгидой, кроме того, они снабжают нас провизией. Поэтому там требуется наше вмешательство. - Даланор сделал паузу, чтобы адепты восприняли информацию, после чего продолжил уже командным голосом. – Сейчас в ордене мало Мастеров, так как большинство из них находятся на заданиях. Поэтому разбираться с чудовищем я направлю двоих из вас. Есть добровольцы?
Адепты замерли. Сквозь утреннюю сонливость до них медленно доходил смысл сказанного главой ордена. Все понимали, что свои предыдущие задания они выполняли под присмотром Мастеров, следовательно не было угрозы жизни. Теперь же Даланор предлагал настоящее, опасное задание и почти никто не горел желанием встретиться лицом к лицу с неизвестным чудовищем.
- Я выполню задание, Мастер. – с вызовом бросил Мидгард, выйдя из толпы. Ему уже приходилось выполнять задания ордена, но вместе с ним всегда были Мастера. Теперь же выпал шанс показать себя в полной мере. – Я разыщу и убью это чудовище – уже спокойно продолжил Мидгард. – Но я хочу идти один. Мне не нужны помощники.
- Я ценю твою смелость – ответил Мастер, - но я смею настаивать на том, чтобы ты отправлялся не один. Вместе с тобой пойдет Строгг.
Строгг был адептом на четвертой ступени. Он был высок и чрезвычайно силен, что позволяло ему виртуозно обращаться с тяжелой обоюдоострой секирой. По части магии, Строгг также был далеко не последним. Он тренировался в астральной магии и магии сознания.
- Я думаю, никто не против такого решения. – ледяным голосом продолжал Даланор. Все знали этот непререкаемый тон Мастера, и никто не решался ему перечить. – Даю вам час на подготовку. Я буду ожидать вас на верфи. Для остальных распорядок не меняется.
Мастер бесшумно и быстро удалился вглубь цитадели. Все адепты, за исключением Строгга и Мидгарда, поплелись назад в спальные помещения – досыпать положенное распорядком время. Строгг же и Мидгард, не сговариваясь, направились к арсеналу и лабораториям. Каждый шел за своим оружием. Уходя, Мидгард заметил в толпе адептов злую ухмылку Яро. Легко было понять, что тот надеялся на провал задания. Вообще, Яро и его ближайшие друзья ненавидели Мидгарда и завидовали ему, ведь он, не благородного происхождения, моложе, достиг большего, чем они.

***

Верфь находилась в большой пещере на северной оконечности острова. Попасть в пещеру можно было либо вплавь, либо через подземный ход, который шел прямо из ордена.
В пещере могло уместиться до 30 больших кораблей. Сейчас же, верфь почти пустовала, в ней находилось всего три корабля и одна маленькая лодка.
- Брок, хватит причитать. Справимся мы с вашим чудовищем. – успокаивал крестьянина Даланор. – Отправляйся на «Шторм», отдохни.
- Но, э…, как же моя лодка, о Великий? – дрожащим голосом, неуверенно спросил Брок.
- Твою лодку погрузят на корабль, можешь не беспокоиться, все с ней будет в порядке. Иди. Скоро придут Мастера.
- Спасибо, о Великий, большое спасибо.
Низко поклонившись, крестьянин засеменил к кораблю.
- Ох уж мне эта деревенщина – размышлял Даланор – Стоит им пару раз помочь, и они будут тебя боготворить. И ведь не отучишь же. Хотя с другой стороны, иногда приятно, когда меня называют Великим. Мда… От других такого не дождешься… А вот и наши адепты идут.
В глубине тоннеля забрезжил свет. Спустя несколько минут в пещеру вышли Мидгард и Строгг.
- Собрались как на войну – с усмешкой подумал Даланор, осмотрев экипировку адептов.
Мидгард был в легком кожаном доспехе, за спиной приторочены два коротких меча – его любимое оружие. Также Мидгард нес небольшую наплечную сумку.
Строгг был без доспехов и одет в простой дорожный плащ. Вооружился тяжелой секирой, а на пояс повесил небольшой мешок.
Адепты шли в полном молчании. Это объяснялось тем, что они были лично незнакомы, и, кроме того, Мидгард был обижен тем, что его не отпустили на задание одного. Во время сборов в арсенале и лабораториях, Строгг делал попытки завязать разговор, но Мидгард ловко уходил от них.
- Готовы? – суровым тоном начал Даланор, когда адепты подошли ближе – Что же, вкратце обрисую вам ситуацию. Видите тот замечательный корабль, который стоит на выходе из пещеры?
Адепты утвердительно кивнули. А Мидгард отвел в сторону глаза, явно вспомнив одну историю, связанную с этим кораблем.
3 года назад, в прибрежных водах ордена затерялось судно, которое должно было доставить материалы для лабораторий ордена. Было решено отправиться на поиски. Ввиду отсутствия Мастера воды на поиски отправился Мастер мечей, который был наиболее сведущ в навигации и мореплавании. Мидгард напросился вместе с ним. Корабль, на котором они отправились, было новым и ему еще даже не дали названия. По предварительным расчетам, злополучное судно, скорее всего, село на мель к югу от острова. Поэтому первый день пути Мидгард и Мастер мечей плыли вдоль берега, с востока огибая остров. Уже ночью они вышли в открытое море и легли на южный курс. Утро следующего дня было ясным, на небе не было ни единого облака. Через несколько часов впередсмотрящий заметил на горизонте судно. Взяли курс на него. Это оказался тот самый транспортник с материалами, и он действительно сел на мель, как и говорил Мастер астрала. К сожалению, его дно было сильно повреждено и пришлось перегружать материалы и людей и на одном корабле отправляться в орден. Этот вариант также был предусмотрен, поэтому на корабль Мастер мечей не взял никакого груза и минимум команды. Но даже так осадка судна стала весьма большой. Скорость корабля упала, поэтому к вечеру все еще не было видно земли. Все шло отлично, и Мидгард уже пожалел, что отправился в плавание, ведь ему хотелось приключений. Но ночью внезапно налетел сильный шторм. Мастер мечей отдал все нужные распоряжения, но это не помогало. У корабля трещали мачты, вода заливалась на борт в огромных количествах. Кое-где начал трескаться трюм. Такого шторма не видел еще никто, даже бывалые моряки. Оставалось надеяться только на то, что судно выдержит шторм и не развалится. И эти надежды сбылись. Несмотря на свою свирепость, а может и за счет нее, шторм быстро растратил всю свою мощь и оставил мореплавателей в покое. С переломанными мачтами, порванными парусами, но зато без человеческих жертв корабль только через два дня достиг ордена. Во время шторма корабль отнесло к западу, и решено было не двигаться к верфи, а высадиться на юго-западном берегу и послать весть в орден.
Позже этот счастливый корабль доставили на верфь, починили и нарекли «Штормом», в честь той памятной бури. И именно на этом корабле сейчас предстояло плыть на задание.
- Что же, - подумал Мидгард – «Шторм» должен принести мне удачу.
- Это Шторм. На нем вы отправитесь выполнять задание. – между тем продолжал Мастер. – Думаю, Мидгард, тебе знакомо это судно?
- Очень хорошо знакомо. – задумчиво ответил Мидгард.
- Прекрасно. Пойдемте к кораблю. По дороге я дам вам дополнительную информацию о задании.
Адепты кивнули, и вслед за Мастером двинулись к «Шторму».
- Ситуация такая: на корабле вас ждет крестьянин который, собственно и принес весть о нападениях чудовища. Можете его расспросить, только сильно не давите, он очень сильно напуган. Кстати, для него, впрочем, как и для других жителей деревни, вы не адепты, а Мастера. Так им будет спокойней. Команда «Шторма» предупреждена, так что на время задания для них вы также Мастера. – быстро рассказывал Мастер – О чудовище не удалось узнать почти ничего, кроме того, что оно умеет летать и все нападения совершало ночью. Так что придется вам собирать информацию на месте, надеюсь, вы взяли книгу Существ?
Строгг утвердительно кивнул. Мидгарда же взяла злоба: «Как я мог забыть про эту книгу! Ну, ничего, может быть хватит моих знаний. Да и этот, Строгг, книгу захватил».
Между тем, они уже подошли к кораблю.
- Удачи Вам, Мастера! – громко и весело сказал Даланор, для того, чтобы его слышал стоящий на палубе Брок, и потом тихо добавил, так чтобы слышали только Мидгард и Строгг – Будьте осторожны, мне не нужны жертвы среди лучших адептов.
- Спасибо, Мастер Даланор – поклонились адепты и взошли на палубу. Не дожидаясь лишней команды, моряки убрали трап, подняли паруса и «Шторм» на веслах заскользил по чистой водной глади навстречу приключениям.
- Нечто похожее было со мной 11 лет назад. Только тогда ко мне принесли еще ребенка. Теперь же я смотрю вслед сильному и умному юноше. Надеюсь, мой план сработает – размышлял Даланор, смотря вслед уплывающему «Шторму».

Васаби творчества

Допустим, я напишу что-то длинное и покажу тебе. Угу. Ты не будешь читать. Нет-нет!!! Ты, конечно, будешь, но вот все остальные.. А если я захочу рассказать что-то лично тебе, то я и пальцы напрягать не буду. Верно? Мур…
Если я напишу что-то большое (пусть даже безумно интересное и умное!), то это всё равно не прочитают, потому что никто не узнает об интересности и умности. Никто не знает пока не прочитает, а тратить время на подделки никому не хочется.
Есть способ сделать так, что бы они читали что-то длинное и сложное, но мур? Я расскажу об этом в следующий раз. О чём это я?
Если я напишу что-то маленькое, то это может быть, тоже не прочитают. Но может, случайно зацепят взглядом и (польстившись на крошечный объем) всё-таки превратят буквы в мысли.
Другими словами, следует понимать, что в сложившихся условиях прочитанными могут быть только маленькие произведения.
Кис, ты меня слушаешь? Сними этот идиотский плеер. Кис?? Ау! Милая, открой ротик… мяу?
Фырча, ты бьешь хвостом и мечешь молнии очаровательными глазками. Крошечный кусочек японской приправы… Ты меня слушаешь? По глазам вижу.
Слушаешь.

Тише…
Слышишь стены дышат?
Наказанье свыше…
Им открыли крыши….
(с) Кукриниксы

Кто-то крадётся по пятам. Стены домов наблюдают за очередной игрой, придуманной этими глупыми смертными. На сей раз – это «Кошки-мышки». Он догоняет, а она соответственно должна убежать.
Город наблюдает и молчит. Он видит, как она, спотыкаясь, бежит по его бульварам. В холодной тишине звучит стук её каблучков. За ней бежит тень и ещё кто-то, затаившийся в этой тени. Они бегут втроём по его улицам.
Они сами придумали себе роли, они рвутся, пытаясь опередить друг друга, хотя бы на шаг, им большего и не надо, хотя бы шаг…
Ночь. Над городом бушует гроза. Хотя, нет, она замерла и тоже наблюдает.
-Вот так вот и бывает в театре?- спросила она.
Он лишь прошуршал кронами деревьев. Воздух такой густой, будто замешанный крыльями ангелов.
Она бежала. Стук каблучков подгонял. Она чувствовала чьё-то дыхание, и город его тоже чувствовал.
Она – рыжая. На столько рыжая, что хочется прикрыть глаза, лишь бы не видеть сияния. А он белый, как снег, настолько белый, что кажется призраком выцветшего будущего. Она могла долго смеяться и готовить сладости для соседских детей, он мог долго говорить о смерти и о том, что кровь… чужая кровь так легко смывается с рук, они разные. Настолько разные. Что в этом мире им обоим не было места.
Они любили. На самом деле любили. Он и она, убийца и жертва. Сейчас он догонит, обязательно догонит, сожмёт в объятиях, и они опять будут вместе, на какой то миг.
Добро и зло.
Золотая и белый.
А город наблюдал за ними, разговаривая с грозой, спорил и делал ставки.
Они жили.
Они играли свои роль в театре города…
Они…

Дон Жуан вышел на променад и неспешно побрел вниз по течению позевывающей Сенны. Мысли текли неторопливой рекой и толи случайно, то ли специально, он изменил привычный маршрут и вышел на набережную. Волны легкомысленно разбрасывались пеной при ударе о гранитные валуны, словно девушки бросающие лепестки роз под ноги своих кавалеров во время дуэли. Вода то наступала, то отступала, но она никуда не уходила и нигде не оставалась. Она просто была.
Сомнения великого любовника, подобно воде, то накатывали на набережную его сознания, то отступали под натиском житейского мира, но никуда не исчезали. Этот вечер не предвещал ничего нового, и это было хорошо, поскольку новое в «прекрасном», неизменно приводит к одним расстройствам. Он не любил расстраиваться, и может этим можно было объяснить ту необычайную легкость бытия, которую он положил в основу своего существования. А может быть всему виной время и окружение. Хотя слово «вина», тут не совсем уместно, дабы Жуан не сожалел о происходящем и надеялся на такое же будущее.
И только мысли-волны то и дело накатывали на его счастливое бытье, оставляя на гальке довольства водоросли разочарований. Замки из песка, может быть, не разрушаются одной волной, но череда приливов всяко сделает своё дело.

«Строим замки из песка. Крутим пальцем у виска».

Шаль из воспоминаний легла на плечи и, словно пудовая плита, придавила, согнула, сжала юношу. Можно было дёргаться и визжать. Рвать тонкие кости. Не ломать, а именно рвать, стараясь выбраться из-под неподъёмных камней воспоминаний. «Не бери камень на душу». А уже поздно.
Ночь. Фонарь. Аптека. Было. Осталось. Ночь. Фонарь. Он выходящий из зёва старинного, даже по меркам этого осколка прошлого мира, дома. Замер. Сердце гулко бьется в груди под козырьком аптеки. Замерла. Сердце гулко бьется в груди у окна.
Ночь. Фонтан. Гулко. Бьется. Сердце.
Вечер. Парк. Гулко. Сердце. Тревожно.
Утро. Азартно. Блестят. Глаза. но всё так же тревожно.

Шорох. Пауза.
Скрип. Замер.
Плевать. Пускай. А всё равно давит.
Давит. Раздавит.
А до чего же хочется…до чего же хочется…до чего хочется быть хоть раз этим рогоносцем-мужем.

Чем дальше, тем хуже ) вообще-то.
===
PE 007
Минут двадцать спустя я уже обошла все комнаты, в одной даже был еще не умерший человек. Точнее, он почти умер, но успел произнести что-то вроде: "Мелиссссс... она дья..."
Что Ева - монстр, я и так знаю. Наверно, ему не стоило пытаться говорить, я бы могла успеть позвать парамедиков.

В двух комнатах я наткнулась на крыс, тех самых - сейчас они уже не составили проблемы, похоже у меня и впрямь что-то происходит с телом - ожоги не только вылечиваются сразу (для этого надо, правда, сосредоточиться и вызвать те шарики-светлячки - как у меня получается и почему они холодные - сама не знаю!). И еще, полное чувство, ожоги стали гораздо слабее. Или это крыски ослабли? Стрелять я тоже стала лучше, и это мне уже не кажется - я просто вижу, куда входят пули и, заодно, где у монстриков расположены уязвимые точки. Светятся они - черно-зеленым светом (точки, не монстрики).

Еще я нашла евин дневник, оказалось ее и зовут Мелиссой, умирающий ничего не напутал. Наркотики она принимала, незнакомый мне иммунодепрессант, и вроде даже по предписанию врача, хоть и в каких-то ненормальных дозах. Надо взять наименование на заметку - может быть, он из новых, да медики на тестах промахнулись?

Еще тут была интрига - борьба за место Примы. В театре тоже люди работают. В гримерке той самой соперницы Мелиссы, сидел попугай. Вот он меня удивил. Понятно, что из него монстр вылез - но это был красивый монстр... кто не видел нео-крыс, меня не поймет. Даже жалко было убивать это чудо. Но пришлось - метаморфоза наделила его ничуть не меньшей агрессивностью - летал вокруг, поздравлял с рождеством и кусался. Хех. Недолго, конечно. И, главное, еще пару раз от пяток к вискам прокатывалась волна жара - никаких глюков. Просто иногда, со смертью очередного монстра, внутри будто открывался кусочек бездны. Нарочно такое не придумаешь. Это слегка настораживает, но с другой стороны - я ведь себя превосходно чувствую?

Да, забыла сказать - я как раз обследую последнюю комнату - из шкафа только что выпрыгнула очередная крыса, я ее прибила и чувствую себя... эээ, это не похоже на кайф. Это похоже на бездну под ногами - немного страшно, но адреналин бурлит. И главное - отката нет.
Пока не было. Решаю, не заморачиваться раньше времени.

О! Наконец я нашла веревку, фонарик нашелся еще в комнате дежурного. Вопрос в одежде. Во-первых, та курточка, что я накинула на плечи в дежурке-гардеробе, уже сгорела, во-вторых, в сценическом костюме мне ходить не хочется - сгорит еще быстрее, а в-третьих, хорошо же я буду в нем смотреться! И, главное - у меня практически не осталось патронов. Обойма в "дезерте" и три патрона для "глока" - проблема-а-а. Думать надо. Например - послать все, вызвать подкрепление, оно быстро сгорит... Хмык.

***
Вот так, стоя в задумчивости, Айя рассматривала комнату, когда заметила, что в дальней ее части, одна часть стены по цвету немного отличается от соседних. Высотою около метра от пола. С интересом подойдя ближе, обнаружила кусок плотно пригнанной к стене и окрашенной под ее цвет фанеры. Быстро отодрав ложную стену, Айя присела на корточки и заглянула внутрь. Посветила фонариком. От неожиданности чуть не выстрелила в скелет, висящий на цепях на дальней стене этой потайной комнаты.

Покачала головой, но удивить ее уже было сложно. На стене слева обнаружился переключатель, так что, встав на четвереньки, Айя проползла внутрь и включила свет. Вдоль стен стояло несколько ящиков. Осмотрев все вокруг и высказавшись, она пошла смотреть, что лежит в ящиках. К ее удивлению в одном из ящиков нашелся "глок", правда другой модели, и патроны к нему. Патроны она взяла. А, выпотрошив остальные ящики и найдя во что переодеться, решила, что "все к лучшему" - этими сапогами крайне удобно пинать крыс - такими носком или шпилькой убить - как раз чихнуть, а уж придумать что-нибудь более подходящее, чем одежда из натуральной кожи в ее случае крайне сложно... разве что скафандр? Утешая себя такими мыслями, она выключила свет, выползла обратно и, подобрав веревку, отправилась в репетиционную.

PE 008
На входе в репетиционную, Айя обратила внимание, что отстреливать замок не было никакой необходимости - изнутри он и так открывается... открывался. Дернув плечами: "это ж еще думать надо было!" И пожурив себя за напрасно потраченный патрон - несильно, ведь судя по паре разбитых зеркал, это была не единственная такая пуля, Айя подошла к дыре в полу. В свете фонарика, прикрученного клейкой лентой к "глоку", было видно, что ничегошеньки там не изменилось - далеко внизу попрежнему отблескивает вода, в отдалении что-то пищит и шебуршится. И Мелисса обратно выпрыгивать пока что не торопится.
Новоприобретенные и потому пока еще сумбурные чувства утверждали, что актриса все еще где-то внизу, недалеко, но и не близко. Хмыкнув, Айя глянула на остатки маникюра, достала из-за пояса перчатки (в тон одежде, естественно), заткнула за него пистолет и пошла привязывать веревку к станку.

***
Цап-цап-цап, плюх!
До воды еще оставалось метра три, когда ко мне, рассекая воду, рванули две крыски. Пришлось поторопиться: одна из крыс, усевшись прямо подо мной, уже изготовилась метнуть огонь, и я просто на нее спрыгнула. Хвост я ей отдавила сразу, а вот по загривку промахнулась - наверно, это было ошибкой, ведь упрямая сволочь тут же попыталась меня укусить! Повезло, что вода и валяющиеся в ней метры веревки немного сковывали ее движения. Таким образом пока вторая огнекрыса бестолково бегала вокруг, мы с первой выясняли, кто тут хозяйка положения. Через две с половиной секунды стало ясно, что я. Выхватываю глок и объясняю то же самое второй крысе. Еще четыре секунды. И один файер-болл мне в левый бок.
Интересно! Рассматриваю бок. Похоже, пока эта одежка будет мокрой (а я изрядно забрызгалась, возясь с первой крысой) настолько "холодная" плазма ей не страшна. Очень хорошо. Окатываю бок водой из ладони. Пар пошел. Улыбаюсь до ушей, вынимаю дезерт из кобуры, подымаю руки с пистолетами и плюхаюсь в воду по грудь. Водичка грязноватая, но это такая сентиментальная чушь по сравнению с ожогами. Конечно, я могу вылечиться, но это не значит, будто мне нравится, когда меня поджигают!
А качество импровизированных "ванн" я Мелиссе припомню.

Вообще-то я рано обрадовалась, крыски в дальнейшем проблемы не представляли - это верно, но за первым же поворотом этого подземелья вылезло (ну да опять) такое. Раньше это, наверно, было лягушкой. Теперь это выглядело чем-то метр в холке, почему оно при такой массе еще и прыгало под потолок (шесть метров!) не представляю. И язык у этой жабы остался длинным. Что еще хуже - бритвенно острым. Разочарованно разглядываю порезанный рукав и шиплю от боли, залечивая руку, это вам не банальный ожог, а множественные рваные раны, до кости достало. Пинаю тварь, уже дохлую, конечно, и опять шиплю. Баюкаю пострадавшую правую лапку в левой, но дезерт игл из нее не выпускаю. Опять повезло - не найди я в комнате клоуна второй пистолет, остались бы от меня... смотрю на тварь... осталось бы от меня мокрое место. Иду к правой стене, надо "глок" найти, где-то он тут упал, когда меня по руке хлестнуло. Долечить до конца на этот раз не получается, пустота какая-то внутри. Тянущее такое чувство, будто закончилось что-то. Хорошо, хоть кровь больше не хлещет.

***
Во время стычки со следующей крысой, Айя обнаружила, что опять может вызвать лечащие огоньки, чем и не примянула воспользоваться, даже не добив крысу. Внутри играл приятный холодок и жизнь потихоньку налаживалась. Крысу добила, в одном закутке обнаружилась относительно сухая и чистая ветошь, и Айя почистила от грязи "глок". А очередной зал, похоже, облюбовали неформалы, по крайней мере надпись поверху "врата в небо" присутствовала. Неформалы были совсем неформальные - потому что в нише в одной из стен обнаружился маленький схрон: немного наркотиков - штуки на десять, немного денег, липовые документы и оружие. У Айи уже сил не было удивляться. Да и чему тут удивляться? Это же не попугай с четырьмя крылышками и радужным полупрозрачным хвостом! А обыденная, повседневная головная боль другого отдела.

Сейчас был тот редкий случай, когда она не чувствовала себя полицейской, так что наркотики, деньги и документы она утопила, просто порвав пластиковый пакет когтями ближайшей дохлой крысы и смахнув в воду, а оружие забрала. Ей было плевать даже, в кого из него раньше стреляли. В конце концов - это не первая вещь, о которой она не собиралась упоминать в отчете.

PE 009
Появилось ощущение, что Мелисса уже близко. Точно, вот она, в том ответвлении, что перекрыто решеткой. Удивительно, здесь даже есть автоматика, поворот рубильника на стене и решетка ушла в пазы - прямо "звездные войны продолжаются". А там впереди - тупик и в самом конце тоннеля стоит Ева... висит, в воздухе, спиной ко мне и что-то там разглядывает - отсюда не видно. Интересно, как она решетку за собой закрыла? Впрочем, у нее сейчас руки длинные. И сдается мне, она не учла наличие у меня фонарика.

Вообще-то я сейчас нервная, еще бы - мне только что попались сразу две жабы! Как она их делает?! Я еще понимаю - крысы и попугаи мутируют, но эти существа в центнер весом? Из чего?! Пришлось вертеться, стрелять с двух рук, что никогда не было моей сильной стороной, падать в воду... Стряхиваю какую-то гадость с уха и отплевываюсь. Есть наблюдение, которое меня озадачивает - когда я снесла первую жабу, опять от ног к голове пробило жаром, я не успевала отпрыгнуть от второй жабы и... Что я такое сделала, что жаба стала двигаться медленнее? Ощущение сорвавшейся с ладони невидимой ленты - помню. Но как?!!
Ладно, истерику отставить. Протираю лицо тыльной стороной ладони, делаю вдох и иду внутрь.
Почему-то теперь уже мне сначала хочется поговорить. Морду потом бить будем.

Подхожу и задаю очень простой вопрос:
- Почему я?
- О!- Разворачивается ко мне Ева.- Ты наконец поняла!
Она смотрит в мое непонимающее лицо и говорит:
- А если и не поняла,- она чуть колеблется прежде, чем продолжить,- то я здесь затем, чтобы дать тебе время.
Я ее не понимаю, но меня по прежнему мучает этот вопрос:
- То есть сколько бы ни было людей в зале - они бы все сгорели?
- Это не важно. Твоя митохондрия знает. Они всегда знали. Настанет время, когда ты пробудишься.

Лично мне кажется, что разговор зашел в тупик. И, раз практика показывает, что пистолетами тут не обойдешься - затыкаю из за пояс "глок", ("дезерт" уже в кобуре) и тяну из-за спины трофейный АКМ. Мелисса настороженно смотрит на меня, переводит взгляд на свои руки (что думает - это сон? ню-ню), и с них срываются куда-то вбок большие комки... эээ, субстанции - не знаю, как назвать эту гадость.
А я замираю и... цепенею и... как завороженная смотрю в тот угол - там что-то "появляется". Это она "ТАК" делает? Там в воде шевелится какая-то большая тень... что-то очень, очень большое и оно растет и дергается! Прихожу в себя от стука раскатившегося эхом по коридору удара металла о камень. Резко оборачиваюсь. Эта! У меня от возмущения нет для нее слов. Сбежала и захлопнула решетку!!!
- СУУУУУУУКА!
Медленно, обреченно поворачиваюсь... делаю длинный вдох.

Вижу, как из воды вырастает тень. Огромная, до потолка рептилия (крокодил? динозавр?) Узкая и длинная крокодилья пасть, гигантский вздернутый вверх хвост, кажущиеся хрупкими передние лапы, на которых однако когти размером с длинный нож. По всему телу чешуйки размерами с ладонь, очень крепкие на вид, а в пасти между челюстями посверкивают маленькие молнии.
Смотрю на свои руки - может, это я сплю? Крайне вовремя смотрю - в руках по прежнему лежит штурмовое ружье. Каким-то чутьем я понимаю, что основные мозги у этой твари не в голове, а в хвосте. Вздергиваю руки, собираясь прицелиться в хвост, когда с него (с хвоста) в мою сторону срывается цепь молний. Будто все замедлилось - вижу, как молнии стелются над водой и часть ударяет в меня.
Потом я поняла, что мне опять повезло - основная часть разряда, попала мне в живот и по мокрой кожанной одежде ушла в воду, меня конечно дернуло, кожа (моя) раскалилась, но одежда - та просто хлопьями осыпалась вниз.
Монстра тоже коротнуло, но, не надеясь, что ему это хоть как-то повредит (замер на секунду и то хорошо), я выпустила рожок в ту точку на хвосте твари. Первые пули разбили чешуйки и пуль пять попало, куда надо. Хвост у "крокодила" безвольно повис, а я бросила под ноги бесполезную (без патронов) штурмовую винтовку и наконец взвыла. Затем вызвала лечение.

Все-таки я делаю успехи - меня долбануло током, на поясе взорвалась обойма с патронами (а после этого я еще и стреляла), и вместо того, чтобы тихо умереть - я, всего минуту спустя, уже стою, как новенькая, точнее, не стою, а быстро-быстро бегаю по кругу от взьяренной, но заметно заторможенной твари. Тварь швыряется линейными разрядами (у нее еще пасть осталась), а я от них бегаю. Почему бегаю? Так с пистолетом (что болтается под мышкой) против ТАКОГО, что зубочисткой против танка - только чешуйки гаду пощекочу.
Впрочем, впрочем - а если прямо в пасть? Вон как разевает. От меня-то не убудет!
Следующие минут пять бегаю и методично, аккуратно, ни в коем случае не спеша, всаживаю пулю за пулей монстру в глотку. Ну и подлечиваюсь по необходимости. И когда он наконец сдох!
Я была на седьмом небе от счастья... и от ТАКОЙ волны кайфа - куда там наркотикам. Шучу. И плющусь. Это было странно: будто раньше я была мутным кристаллом, а теперь меня разбили на кусочки и пересобрали заново в более прозрачную форму.

В общем, когда я немного пришла в себя, сидя в мокрой и холодной воде (угу, именно) на дохлом крокодиле... выснилось, что Мелиссы в окрестности не ощущается, совсем. Вот теперь она точно смылась. Остатки "глока", я - еще когда бегала - в монстра кинула. В обойме "дезерта" - два патрона. Мне осталось сказать только одно:
- Когда я пробужусь? Трепись сколько влезет, Ева!
И идти искать способ отрыть решетку.

В конце концов, я дотянулась прикладом штурмовой винтовки до рубильника. Надо же, опять пригодилась! Да и бросила ее. Ну ее эту наркомафию, мне и Мелиссы за глаза хватит. По дороге назад выяснилось, что трупы крыс исчезли, а вместо жаб остались маленькие оплывающие комки. Нестабильная органика? Полчаса и трупа нет? Ну хоть не воняют. А вот веревка валялась внизу, часть ее была обуглена. Привет от Евы, наверное. Пришлось делать петлю, хорошо, что я взяла веревки с запасом. Еще минут пять прошло, пока она за что-то там наверху зацепилась.
Вылезла, гарью пахнет. Идя по коридору, выяснила, что гримерка Мелиссы сгорела. Точно привет от Евы. Выйдя в зал, чудом вспомнила про валяющуюся возле моего кресла сумочку. Посмотрела на себя трезвым взглядом - вспомнила, что в гардеробе пальто осталось - ну кто бы его оттуда забрал?
Пальто и впрямь было на месте. Вот так, в чужих сапогах, местами прогоревшей кожанной одежде и накинутом поверх этого безобразия своем пальто я и вышла на улицу. "Дезерт" остался катакомбах. Зачем он мне сдался с двумя патронами? Чтоб жетона лишиться на старости лет? Нет уж. Да и чувствовала я, что ни Мелиссы, ни "сюрпризов" вокруг нет.

В лицо мне опять уперлись прожектора. Проморгавшись и присмотревшись я обнаружила, что патрульная машина только одна - и, о ужас любого полицейкого, репортеры!
- Мисс!- Проорал радостно журналист.- Вы единственная уцелевшая в этом аду!
- Мы ведем эксклюзивный репортаж от Карнеги Холл.- протрещал он в микрофон, повернувшись к видеокамере.
- Оставьте меня в покое,- тихо сказала я, продолжая спускаться по лестнице.
- Но, мисс! У вас есть шанс в прямом эфире!- Последние слова журналист благоговейно выдохнул.- Выступить перед миллионом зрителей национального телевидения!
Он повернулся к своему коллеге, срочно звонящему куда-то. Я продолжала спускаться. Журналист вцепился мне в руку и что-то спрашивал, подъехала еще машина с мигалкой, из нее вышел Дэниэл, подойдя к нам, он без разговоров сбил журналиста с ног. Упавший слуга пера и микрофона тут же пронзительно завопил:
- Что вы себе позволяете? Джим, ты снимаешь это вопиющее безобразие?!
- С рождеством, приятель,- сказал Дэниэл и повел меня к машине.
Уже в машине, поворачивая ключ зажигания он спросил:
- Что, напарник, похоже я сильно опоздал?

PE 010
Усадив замученную Айю в закрепленную за ними обоими патрульную машину, Дэниэл сел на место водителя. Возле входа возмущался журналист, до сих пор не догадавшийся встать на ноги. Но синяка не будет, и камера была выключена - поорет да успокоится. Даниэл тронул машину с места, бурнув себе под нос:
- Да, я и впрямь сильно опоздал.

До этого момента он подчеркнуто не смотрел на Айю. Да и сейчас в первую очередь он смотрел на дорогу. Девчонка плохо выглядит, праздное внимание ей, наверно, будет неприятно. Чистенькое, новенькое модное пальтишко накинуто поверх одежки, которую скорее ожидал увидеть на клиентах соседнего отдела. Одежка между тем выглядит, как после боя - прожжена, местами порвана, грязные полосы. Запах гари смешивается с запахом сырости и еле слышным хлюпаньем в сапожках. И засыпает на ходу. Дэниэл все же не удержался от подколки:
- Свидание накрылось медным тазом?
Айя убито кивнула.
- Что тебя в театр-то понесло?
Айя потупилась.
- Понимаешь, мы хотели отдохнуть...
Дэниэл хохотнул, глянул в ее сторону и заметил:
- Ага, я слышал, твой ухажер сбежал, как последний трус?
Айя вздернулась и горячо проговорила:
- Да нет! Он не...
Затем скучающе глянула в окошко и завершила фразу:
- Вообще-то да.
Затем опять вздернулась:
- Понимаешь, это я настояла. Он хотел...
Дэниэл иронично глянул в ее сторону и поспешил сменить тему:
- То есть, в театр тебя привел инстинкт полицейской?
- Инстинкт?- Озадачено пробормотала себе под нос Айя, посмотрела на Дэниэла:
- А ты встретил сочельник с Беном?
- Да, но давай не будем об этом,- Поморщился уже Дэниэл, с сыном после развода он виделся не так часто, как ему бы хотелось и эта тема была для него не слишком приятна.
- Что там случилось-то? Все эти разговоры о возгораниях?
Айя глубоко задумалась, пробормотала себе под нос:
- Возгорания. Митоходрия? Госпиталь... Когда я лежала в госпитале?
И мгновенно уснула.
Дэниэл с мягким вниманием рассмотрел ее и вызвал по рации начальство. Объяснив, что напарнику необходим медицинский осмотр и отдых, и выбив такового для нее аж до: "Чтоб в обед оба были на месте! У нас ЧП и пресс-конференция в шестнадцать тридцать!"- Даниэл подумал, что про ЧП он и так знает, глянул на часы - шесть сорок утра. Затем развернул машину и повез Айю к ней домой. По дороге вызвал медсестру.

Сообщение отредактировал Джет Тимера - 18-08-2006, 13:56

PS... я малк, рассказы соответственные... *призрак с вниманием опустила озорной зеленый взгляд в пол*

"Война... за чувства, за жизнь... за то, чтобы суметь ее почувствовать... Иначе я задыхаюсь... Плохая ночь, в ней боль и страх... страх того, что что-то рядом, но я этого никогда не коснусь... оно так и будет здесь, рядом... Возле меня, но не моим... даже не со мной...
Нет, это не глупая любовь... это не борьба за сердце мужчины или снисходительность какого-то человека... Это война за чувства, которые наверное не стоят того, не стоят таких сил и такого рвения... Я никогда более ни за что так не борюсь, как за эмоции... Никогда... Никогда я так отчаянно не хватаюсь за те толики чувств, что проплывают мимо и ранят, колят меня... Это не мазохизм, это схватка за те небольшие клочки эмоций, благодаря которым я не стала до конца призраком...
Чужие, свои... я борюсь за то, что многим не нужно, чего многие боятся, ведь оно приносит боль... Но боль - такое же чувство, как можно сторониться его?... Знаю, можно... испытала... Сторонюсь и сама... когда трезвая... Когда не пьяная жизнью настолько, что начинаю ей задыхаться... Мне нужны чувства, потому что чем дольше я живу, тем больше остываю... Всего... много... куча эмоций, и все проходят... все проходят через меня, оставляют следы... всегда...
Мне надо чувствовать - постоянно... Я умираю от этого, задыхаюсь... Но без чувств мне не жить... Чем их больше, тем мне хуже... удел энергетика... Я не виновата, это моя жизнь... Чем дальше, тем хуже... и тем слаще те эмоции, что я могу получить...
Что я пытаюсь описать?... Кому?... Тем, кто это читает?...
Прочтут те, кто не должен знать это... прочтут те, кому все равно...
И каждый что-то для себя увидит и поймет, только все равно ошибется... в выводе... Обидно, больно за это...
Каждый видит то, что хочет видеть..."

... - Я до сих пор тебя не знал, - мужчина покачал головой и отложил смятый листок. - Да и сейчас не знаю и боюсь еще больше, чем прежде... Ты знала, что я прочту, ведь так? Но это слишком тонкий рассчет! Нет-нет... - он покачал головой и подошел к окну.
Темно-синее бархатное небо... ночь.
...Где-то через несколько улиц она... вампир, энергетик... Любит и не хочет любить. Страдает и упивается этим страданием. Ненавидит и показывает то, что прячет эту ненависть...
- Как я боюсь тебя, жизнь моя! - он вздохнул и сел на подоконник. - Но не полезу в твою загадку даже после этого... - зажигалка помогла в несколько секунд спалить листок, все равно она его выкинула. - Я снова делаю вид, что не понимаю тебя. Так у нас больше шансов быть вместе, чем если я окончательно скажу себе, кто ты... и так сильно захочу убежать от тебя, что останусь... Вампирка...
Его мягкая улыбка растворилась в ночи и коснулась ее мыслей...

... - Прочел, - прошептали губы, а разум облегченно провалился в долгожданный сон, домысливая последнее: "Узнал, понял и выбрал сам... спасибо. Теперь я не опасна..."

Заранее прошу прощения за Орфографию, у меня на компьютере нет Ворда.

Ложный Мир beta

Сомнение
Опять этот сон. Я стою на лесной тропинке, дует теплый ветер чувствуется приятный запах цветов. Впереди идут люди. Куда, зачем? Не важно. Главное все они улыбаются, все они счастливы. Кажется что солнце светит в каждом их лице. Но я этот сон видел достаточно раз, это всего лишь иллюзия, я это знаю и мне совершенно не хочется идти за ними. Получить наслаждение уходя в свои сны от реальности, нет уж я знаю что все равно проснусь. Люди машут мне, зовут за собой, но я стою. Пытаюсь узнать их лица, они кажутся смутно знакомыми будто воспоминания из прошлой жизни. Но сон снова срывается... Лес тает и я возвращаюсь к реальности.
"Женя! Проснись!" - голос сестры. Веки медленно поднимаются. Сестра на кухне готовит что-то на чугунной сковороде. Сколько себя помню она была рядом со мной. Поддерживала меня со смерти отца, хотя почему-то я совершенно не помнил их. Ну разумеется были какие-то общие воспоминания, но ничего радостного ничего сугубо семейного. Будто я знал о них только то что знали все. Их зовут Мария и Олег Страховы у них есть сын Евгений дочь Катя, все. Никаких обычных воспоминаний, ни как помогал матери, ни рассказы отца, ни своего детства я не помнил, какая-то ложь окружала меня, будто они и не мои родители вовсе. Я даже не помню говорил ли я с ними когда-то. Однако нет времени на долгие раздумия, пора вставать и идти работать. Я медленно встал со своей, не знаю как это назвать, ибо кроватью это точно назвать было нельзя. Хотя у всех такие. У меня сейчас даже кличка "Аристократ" говорят мол, почему тебе не нравится? Ведь у всех так. Помню в школе была кличка Рыжий, странно, ибо после того как я ее рассказал новым знакомым никто не счел ее остроумной ибо волосы мои никто, даже дальтоник, не мог принять за рыжие. Это тоже создавало ощущение некой лжи, будто кличку сочинили случайно и она вдруг прижилась.
"Будешь есть?" - в комнату вошла Катя, как всегда в своей рабочей одежде и протянула мне тарелку с яичницей. Вся в саже, на голове красная косынка, как у всех работниц на заводе. Глупость эти красные косынки, вообще не с чем не связанный цвет, ибо про них никто ничего не знал. Говорили только: Так было всегда. Будто какой-то другой человек взял что-то из своей жизни(но далеко не все что знал) и смешал с нашим миром. Я проглотил еду мигом так как вчера ничего не ел. Затем повернулся к Кате и сказал, вопрос казался на редкость детским, но он был для меня очень актуален:
"Зачем ты носишь эту красную косынку?"
"Что?" - спросила она, она смотрела на портрет нашей семьи, я она и родители, она правда переживала по этому поводу, а я почему-то совсем по ним не скучал, может я пофигист? Нет врядли...
"Косынка, Катя. Зачем ты ее носишь." - повторил я настойчивее.
"Униформа такая на заводе." - ответила она так быстро как будто зубрила эту фразу наизусть.
"А откуда она взялась? Что это вообще за форма такая?"
"Форма заводского рабочего." - сново машинально ответила она.
"Почему красная косынка? Ведь в этом есть какой-то смысл? Можешь же ты прийти на работу без нее?"
"Нет" - отрезала она
"Почему?"
"Потому что я в отличие от некоторых соблюдаю правила! А ты уже опаздываешь на свою работу! Развел тут дискуссию!" - она вспылила. "Скрывает что-то" - пронеслось в голове, но я обросил эту мысль,чего ей скрывать? И к тому же она ведь моя сестра. Последний аргумент почему-то был самым прозрачным...
"Хорошо" - я кивнул и встал с кровати. Подошел к стулу на котором была повешена моя повседневная одежда и натянул ее на себя. Обычное серое пальто и серые штаны, а также кепка. На кепке спереди красовалась красная звезда. Я тоже не знал что она означала. А хотя какая разница? Я махнул сестре и пошел к двери, снял ключ с крючка и распахнул дверь. Внешний мир встретил меня серым туманом и холодным дождем. Я на секунду замер раздумывая над этим дождем, стоит ли сегодня идти? Люди ходили по улицам будто не замечали его. Странно ведь хлестало "как из ведра". Помниться меня всегда спрашивали почему меня так отталкивает этот дождь? Ведь он идет в этом городе без перерыва, ещё со времен его основания. Казалось я был единственным кто хоть как-то реагировал на дождь. Я спустился по ступенькам и вышел к мостовой. По тратуарам шли люди, все как один с серым ничего не выражающими лицами. Все шли на работу. Странно но эти люди никогда не опаздывали. Всегда выходили из дома в один момент и всегда возвращались и так без изменений. Мне было как-то от этого не по себе, неужели они вообще никогда не опаздывают? Не задерживаются? У них не бывает проблем дома? На секунду мой взгляд остановился на одном человеке. Одетый в зеленую куртку и перчатки с обрезанными пальцами. Он курил сигарету и смотрел прямо на меня своими серыми глазами. Увидив мой взгляд он резко повернулся и замаршировал следом за всеми уронив сигарету на асфальт. Я несколько секунд смотрел ему в спину, неожиданно кто-то толкнул меня в спину. Я пошатнулся и оглянулся. Здоровенный усатый мужчина в одежде рабочего грубо произнес:
"Что встал? Иди давай!"
Я пропустил его вперед и вновь посмотрел на то место где видел таинственного незнакомца. Но он уже исчез, я пожал плечами и пошел дальше. Кто этот человек? Просто рабочий остановившийся покурить? Или кто-то иной? Скорее всего просто рабочий. Я решил наплевать на это и просто пошел на работу. Работа наша скажу жутко скучная. Работать мне приходится на огромном заводе, который
производит... Как вам обьяснить, я и сам-то толком не знаю что он производит, мы складывали какие-то капсулы в коробки и опускали на конвеерную ленту. Можете себе представить работу скучнее? И так изо-дня в день, одно и тоже. Машина проехала в паре сантиметров от меня, сработал условный рефлекс, я отскачил, думая что наверное сейчас буду весь мокрый, однако. Брызгов из-под колес не было, хотя лужа на дороге была огромная. Я замер на секунду, но затем пошел дальше. Мне эти странности не давали покоя, этот дождь, эта бессмыслица в нашем мире. Зачем мы живем здесь? Для кого? Почему мы складываем какие-то пробирки, вместо того чтобы строить самолеты и лететь искать жизнь за пустошами? По улицам среди людей бродили солдаты с винтовками наперевес, это самые таинственные личности в городе, работают как механизмы изо дня в день делая одно и тоже, они патрулировали местность, могли часами стоять на одном месте не взирая на дождь и холод. И хотя на стенах висели плакаты с их изображением и надписью: "Горжусь своей Армией!" почему-то особой гордости они не вызывали, лишь неопределенный страх. Безликие одетые в одинаковые шинели и противогазы они казались клонами. Наконец я дошел до завода. Огромный комплекс сделанный из кирпича. Не смотря на то что он был сделан из обычного кирпича и цемента, стены были абсолютно гладкими, а углы резкими и острыми. Над входной аркой красовался красный серп и молот, наш символ, не смотря на то что серп никогда не входил в наш обиход, а подобие молота было лишь на кухне для приготовления отбивных. У входа неподвижно замерли четверо солдат. Я прошел мимо них и оказался внутри. В нос ударил резкий запах смазки и топлива. Внутри было очень душно не смотря на то что работающих механизмов было не так много. Впереди показался мой "пост". Я подошел ближе к конвееру и сказал себе: "Ну за работу..." И посмотрел на висящий на стене агитплакат "Нет выше звания чем рабочий человек!" Конвеер заработал тутже мне поднесли три ящика с пробирками. Я начал медленно переладывать их в коробочки и отправлять в путь. Все работали слаженно, казалось идеальное место для работы, ну как-то слишком нереально. Однако я вновь отогнал от себя эти мысли. Меня зовут Евгений Страхов, я работаю здесь, я здесь родился, мои родители здесь родились, это мой мир! - сказал я себе, но неожиданно я заметил чью-то фигуру за окном. Я обомлел, тот самый парень с сигаретой. Он бросил окурок и тутже исчез из виду. Я так растерялся, что уронил на пол ящик с пробирками. Те со звоном разбились. Люди вокруг меня замерли. Наступила гробовая тишина. На моей памяти никто раньше не ошибался на работе. Мне стало жутко страшно за то что я сделал, не зная что делать я просто тупо стоял и смотрел. С губ была готова слететь фраза "Упссс", но так и не слетела. Неожиданно все люди залились воплями: "Охрана! Охрана! Тут саботаж!" Они кричали слаженно и хором, будто не люди а какая-то сирена. Тутже появились четверо солдат. Внутренний голос приказал бежать и я рванулся с места. Загремели выстрелы, засвистели пули. Я бежал к заднему выходу, однако дверь сама-собой захлопнулась. Я в ужасе замер, не зная куда бежать, чувствовал себя как рыба попавшая на крючок, мои глаза наконец наткнулись на окно. Времени на раздумье не было и я решился на безумие, прыгнул пробив своим весом стекло. Упал я в кучу грязи и мусора, но тутже сорвался с места и понесся, мои преследователи бежали следом. Я бежал вдоль реки, солдаты шли по пятам. Грянул выстрел, пуля ударила в каменную стену в миллиметре от моей головы. Оцепенев всего лишь на мгновение я продолжил бег. Неожиданно я почувствовал зверскую усталость и ноги подкашивались, пробежав ещё несколько метров я грузно свалился на землю. Что происходит? Я ведь бежал ни так долго? А тело какбудто налилось свинцом, не пошевелится. Я услышал что солдаты уже близко. Они остановились неподалеку. Замерли. Это конец... Выхода нет. Такая крохотная ошибка и вся жизнь прахом. Мне вдруг стало жутко тоскливо, хотелось попасть домой, к той казавшейся чужой сестре, увидить друзей, которые пусть и вели себя странно, но все же лучше чем это...
"Один произнес! Оставайтесь на месте гражданин!"- крикнул один. Они что издеваются? - пронеслось у меня в голове.
"Я и так на месте и не могу двигаться!" - хотел произнести я, но понял что солдат обращается не ко мне. Я нашел в себе силы поднять голову. Напротив них стоял тот самый парень, он бросил на землю ещё одну сигарету и извлек что-то из кармана. Это было нечто с экраном и кучей кнопок, похоже на пульт управления, такие есть у нас на заводе. Безумец, сейчас они его убьют, точно убьют. Солдаты не ведают жалости.
"Не двигайтесь!" - повторил солдат. Однако странный незнакомец что-то набрал на пульте и...(сейчас рассказывая это я давно понял как он тогда это сделал, но впервые это выглядело для меня как чудо, страшное и удивительное вдвойне.)...первый из солдат замер, его тело сотрясла судорога и неожиданно он, как это лучше сказать, обесцветился, превратившись полностью в белую статую. Остальные вскинули ружья и открыли огонь, однако таинственный колдун вновь что-то прощелкал и пули полетели в разные стороны натыкаясь на неизвестную преграду, будто он сотворил незримую стену.
Затем после ещё пары нажатий на таинственный пульт солдаты провалились под землю по пояс, а затем и вовсе исчезли. Колдун рассмеялся и подошел ко мне. Меня трясло от ужаса. Вдруг он и меня сейчас во что-нибудь превратит? Колдун и правда принялся колдовать над пультом, и когда я уже ожидая провалиться под землю прощался с жизнью , неожиданно тяжесть с моих конечностей спала и я легко поднялся. И взглянул на своего спасителя. Он улыбнулся продемострировав далеко не идеальные зубы, у него были довольно-таки приятные черты лица, длинные седеющие волосы и бородка. Он не походил на грозного мага только что без жалости убившего трех человек.
"Не бойся парень, я не причиню тебе вреда!" - произнес колдун мягким голосом. - "Я тебе не враг."
"Кто вы?" - спросил я, мне стало чуть полегче, но бросив взгляд на "статую" мне снова стало непосебе.
"Меня зовут Игорь, но чаще меня называют Сталкер." - ответил он, видимо он ожидал что его прозвище произведет на меня впечатление, однако это странное слово не говорило мне не о чем.
"А меня Евгений, Евгений Страхов." - сказал я, решив что этот парень не собирается меня закапывать.
"А вот это мы ещё узнаем!" - неожиданно произнес он. Неожиданно у меня пронеслась мысль что он все-таки маньяк, и чтобы узнать мое "настоящее имя" он будет меня пытать.
"Как это?" - дрожащим голосом спросил я.
"Это..." - он прервался услышав шум неподалеку. Вдруг он быстро заговорил шепотом - "Быстрее, бежим! Узнаешь позже!"
Он рванулся к реке и начал снова колдовать над пультом. Я подбежал к нему и замер молча прислушиваясь к крикам неподалеку. Солдаты и их много. Возможно даже целых две группы,хотя я не знал чем ограничены способности моего нового знакомого. Игорь наконец закончил свои странные действия. И вода в реке начала закручиваться, будто водоворот. "Даже вода подчиняется ему!"
"Прыгай давай!" - закричал Игорь. Я не двинулся с места, собираясь с мыслями. Сзади послышались крики и приказы поднять руки. Я прыгнул, вода мягко приняла меня и я закружился в водовороте. Снова мелькнула мысль, что этот маньяк просто решил утопить меня, но спустя мгновение я оказался совсем в другом месте.


Правда о Лжи
Я медленно открыл глаза, было холодно. Я лежал на холодном и мокром каменном полу, было очень сыро и темно. Я медленно поднялся, огляделся. Я находился некоем помещении, которое одновременно напоминало пещеру, канализационный коллектор и кабинет. Такое сочитание было весьма и весьма странным, не понятно кто мог жить в таком не комфортном месте, некоторые вещи выглядели вообще очень странно и пугающе, некоторые книги, а книг было множество "лежали" на потолке. Как это возможно я осознать не мог, но все здесь подсказывало что это обитель колдуна. На стенах висела куча оружия от странных мечей, до винтовок и полуавтоматических ружей. В "комнате" было две кровати. Одна была железной, неудобной "раскладушкой", а другая полноценной деревянной кроватью с мягкими перинами и резными ножками. На столах вперемежку с фолиантами в кожанных обложках валялись пласкогубцы, отвертки и куча электронных приборов, о назначении которых я мог только догадываться. В общем можно сказать что живет сдесь личность весьма неординарная и с кучей странных интересов. В комнате была дверь которая вела в другую комнату, там слышался шум воды. Я подошел поближе взглянул внутрь и обомлел, внутри была вполне нормальная, даже раскошная, ванная комната, с плитками, огромным зеркалом и душевой в которой сейчас кто-то находился и напевал незнакомую мне мелодию.
"Простите?" - спросил я.
"Кто? Что?" - послышалось изнутри и из душа выскочил человек, он был среднего роста и худой как спичка. У него были темные кудрявые волосы и козлиная бородка. Он с секунду стоял так, а потом осмотрев себя заскочил обратно, спустя ещё мгновение он появился полностью одетый и сухой, а в руках сжимал такой-же пульт как у Игоря.
"Вот, не дают помытся по-человечески!" - произнес он. - "Кто ты и чего тебе надо?"
"Эээ..." - замялся я и вдруг меня осенило, может никто не знает что я здесь? Может Игоря достали пули преследователей и он теперь безжизненно спускается вниз по течению реки?
"Не отвечай! Все равно ты и так ничего о себе не знаешь!" - произнес он одев на глаза огромные очки и теперь смотрел на меня. Глаза его казались огромными и это было довольно забавно, но сейчас улыбаться не хотелось.
"Не обращай внимание на очки, я ношу их по привычке, легко могу обойтись и без них!" - громко произнес он. Я не стал спорить, мало ли какие у этих колдунов причуды? Тем временем мой новый знакомый подошел к столу и уселся на стул, затем указал на стул стоящий рядом, может у меня плохо со зрением, но я готов был поклястся что этого стула секунду назад не было. Я уселся на жесткий стул и посмотрел на странного колдуна. Честно сказать этот мужик лет сорока-пяти был похож на колдуна ещё меньше чем Игорь. Он был похож на профессора с причудами. Пару секунд мы седели молча, наконец я спросил:
"А где Игорь?"
"Игорь?" - колдун посмотрел на чайник стоящий на на полке и вода в чайнике начала закипать. - "Игорь скоро будет, а пока выпьем чаю, или кофе? Или вина? Или водки?"
Я помотал головой.
"Саке? Коньяк? Вишневый сок?" - продолжал он.
"Нет, чай будет в самый раз."
Колдун разлил воду из чайника по чашкам, махнул рукой и вода в моей чашке стала темнее. В нос ударил аромат чайных листьев. Я пригубил напиток он был в меру горячий, а совсем не кипящий. Чай был очень вскусным и я быстро расправился с ним. Я даже перестал удивляться всем чудесам и спросил:
"А вы кто?"
"Мое имя Василий" - ответил колдун - "Я хакер."
Это слово было тоже мне не знакомо и я спросил:
"А что это значит?"
"Чтобы обьяснить тебе, придется рассказать тебе правду об этом мире... Хочешь узнать правду? Хотя, что я говорю. У тебя пути назад нет.... Чтож устраивайся поудобнее и приготовься услышать правду..."
Моя чашка вновь наполнилась чаем и я принялся слушать.
"Пойми парень... Этот мир, он как тебе обьяснить, не реален, он был специально создан для нас."
"Как это, почему?" - я с первого раза не понял что он имеет ввиду, кому захочется создавать целый мир? И за чем?
"Видишь ли, мы не совсем уверены. Ни мне ни Игорю не удалось попасть в реальный мир, и никому до нас, мы лишь по крупицам собирали информацию. Из всего что мы раскопали мы поняли вот что: В реальном мире начался сильный кризис, правительство не контролировало ситуацию, большой проблемой стал разгул преступлений, тюрьмы были переполнены и всех преступников вместо содержания в реальной тюрьме отправляли сюда. На самом же деле мы просто спим, а все это нереально. Иллиюзия, ложный мир. Также как и его обитатели, большинство из них просто программы создающие иллюзию жизни, работы, семьи, всего. И лишь немногие такие как мы с тобой настоящие люди, впрочем ты не совсем. Ты должен ещё раскрыть свою сущность."
У меня закружилась голова, стало все намного проще и намного сложнее. Я осознал что у меня нет не сестры не друзей здесь, я не работаю на заводе... Вот почему этот мир такой не родной мне! Потому что он просто ложь!
"Значит все это не настоящее? Ни стулья ни чай? Ни комната, вообще ничего?" - спросил я
"Да, так и есть. Насколько нам известно нас на самом деле кормят через трубочки биологической смесью. А это всего лишь программа с параметрами состояния, цвета, вкуса и запаха. Ничего больше."
Живот скрутило, я не знал что такое эта биологическая смесь, но звучало не очень аппетитно. Я оставил кружку с чаем и посмотрел на нее с отвращением.
"А вот этого не надо!" - неожиданно заявил Василий - "Допивай! Мир нереален, так что пей и ешь, пока нахаляву. А то выберемся, а там по слухам законы совсем другие!"
Но я не стал допивать и решился на вопрос:
"А кто вы собственно такие?"
"Мы, мы те кому не хочется навсегда оставаться в этом мире, мы собираем сведения и используем ошибки в программе для того чтобы выбраться отсюда."
"Ошибки?"
"Да, программа далеко не идеальна, появляются разные ошибки. Бывает это совсем незаметно, допустим птица будет летать кругами неделю и менять переодически цвет, но бывает и так что люди начинают загораться прямо на улице. Это происходит когда программа управления одним обьектом смешивается с программой управления дргим."
Я не совсем понял это и встряхнул головой усваивая информацию. Что бы это не значило, но звучало страшновато.
"И что тогда происходит?"
"Ну, сейчас покажу." - сказал Василий и схватил скатерть со стола, затем он скомкал ее и бросил на пол. Потом выхватил из кармана пульт, точно такой же как у Игоря.
"Так... минутку.." - сказал он сосредоточившись щелкая по клавишам. Наконец он радостно заявил: "Готово."
Я уставился на скатерть ожидая увидеть нечто невероятное, но этот кусок ткани продолжал также бесформенно валятся на полу и кажется не торопился бежать куда-то, менять цвет или взрываться. Я с недоумением посмотрел на Василия. Он, на секунду просиявший, понял мое недоумение и сказал с ухмылкой: "Ну? Нет чуда? Тогда возьми и положи ее на стол, Игорь не любит беспорядка!"
Я повиновался, и прикоснулся к скатерти. Она была холодная и твердая, я замер на мгновение и попобовал ее поднять, но она весила никак не меньше ста килограмм и после минуты бесполезных усилий я плюхнулся рядом со "скатертью", тяжело дыша.
"Вы заморозили ее?" - наконец выдавил из себя я.
Улыбка Василия стала ещё шире: "Ну не совсем, я сменил кое-какие коды и придал нашей мягкой и легкой скатерти свойства металлического бруса с завода. Не все, лишь вес и температуру. Даже форму не менял."
"И вы так можете сделать со всем чем угодно?"
"Да, но чтобы превратить скажем тебя" - я поежился - "В ну.. допустим круглый деревянный стол на одной ножке, надо попотеть, долго мудрить с весом, цветом, запахом, вкусом... хи-хи и прочим. А теперь представь что программы неожиданно смешиваются! Скажем несчастный парень идущий по улице неожиданно скрещивается со скамейкой! Это ужасно, врагу такого не пожелаю. Дикая боль, руки и ноги выламываются укорачиваясь,часть членов покрывается металлом, часть деревом, парень теряет две-третьих своих мыслей, конечно какие у скамейки мысли! Жуть в общем. Конечно это бывает и не так страшно, он может просто позеленеть или посинеть в зависимости от цвета скамьи."
Голова закружилась, мне вдруг стало дико страшно, я в ужасе смотрел на стол, боясь что вот вот я тоже превращусь в стол, стану тупым куском дерева. . Органы чувств напряглись до предела, но ничего не произошло. Василий посмотрел на меня с недоумением и спросил подняв бровь:
"Ты в порядке?"
Я глубоко вздохнул и произнес:
"Ничего, продолжайте."
Василий кивнул головой и продолжил:
"Так вот, эти ошибки можно использовать против самой программы, чтобы ее победить и сбежать отсюда."
"Сбежать? Неужели это возможно?"
"Да, дело в том что часто чтобы выявить некоторые ошибки программы невозможно с помощью простого сканирования, нужно чтобы кто-то отправился сюда, какой-то инспектор и лично проверил все ту или иную ошибку. Остается вопрос, как они выбираются назад?"
Я пожал плечами показывая, что не знаю как инспекторы выбираются из ложного мира. Василий встал и стал прогуливаться по комнате взад-вперед и задумчиво говорил:
"Есть только два возможных варианта. Один разрушение нашей физической оболочки в этом мире или.... или нечто нам пока неизвестное. Хотя у меня есть мысли на этот счет."
"А почему они не выбираются разрушением оболочки?"
"Дело в том что здесь в этом мире заключен наш разум или по крайней мере его часть. Если он будет уничтожен, мы выбиремся, но будем не умнее грудного младенца. Как ты понимаешь никакой инспектор даже если ему заплатят круглую сумму не захочет лишится мозгов. Значит им нужен иной выход."
"Ясно" - сказал я и кивнул.
"А теперь о главном, хочешь ли ты выбраться отсюда? Пойдешь ли с нами? Или тебе по нраву жизнь здесь?"
Я ответил незамедлительно, у меня здесь ничего не осталось, да и как оказалось и не было никогда.
"Учти парень...." - Василий достал из кармана сигрету и закурил - "Я могу стереть этот день из твоей памяти, сменить твою внешность и ты останешься здесь и не будешь помнить этот разговор."
"Ладно, я согласен." - я согласно кивнул.
"Пути назад не будет." - он посмотрел мне в глаза.
"Я понимаю."
Василий переменился в лице и широко улыбнулся:
"Вот и чудно! Тогда нам предется кое-что изменить, но сначала дождемся Игоря."
Затем Василий удалился из комнаты и я остался один. Однако мое одиночество длилось не долго, вскоре появился Игорь. Он материлизовался прямо под потолком и полетел вниз что-то лихорадочно набирая на своем пульте. Прямо под ним появился старый потрепанный матрац и Игорь благополучно приземлился на него. Он огляделся и завидив меня улыбнулся.
"Вот и ты и здесь. И как я понимаю раз ты здесь то предложение ты принял."
"Да, принял" - ответил я - "А вы откуда?"
"Да так задержался, система решила уничтожить меня и за мной послали целую кучу солдат, еле сумел скрыться, весь город восстал против меня. Теперь придется менять код заново."
"Уже второй раз за месяц!" - в комнате появился Василий.
"Да, система вновь функционирует на полную мощность. Пока они не начинают тотальной проверки и это хорошо." - Игорь закрыл глаза и так просидел несколько минут тяжело дыша. - "Но нам надо торопиться, иначе они могут начать проверку на всех уровнях и нам конец. Выходим сегодня же."
"Сегодня?" - Василий опешил - "Погоди! Но парень не готов! Он не может пойти в таком виде!"
Я посмотрел на свою одежду и не очень понял что с ней не так, но решил не спорить.
"Да точно." - Игорь приложил руку к лицу и погрузился в размышления, спустя несколько секунд он сказал - "Ладно, мы с ним пойдем в библиотеку и все сделаем, а ты подождешь нас у нашей точки."
Василий согласно кивнул.
"И ещё, Василий. Рейв и Макс погибли. Их вычислили."
Казалось что Василий впал в ступор, но лишь на несколько секунд, а затем разразился дикими криками:
"Какого черта, теперь всему конец, без них нам не пройти Пустошь! Пойми Игорь черт подери, легче сменить полностью код и залечь на дно на пару месяцев."
"Нет, Вася, ты меня знаешь и поверь мне сейчас мы по уши в дерьме, нам не отвертеться, или ты хочешь отправиться в Комнату Процедур?"
Лицо Василия перекосилось и он резко замотал головой: "Нет, ты прав, уходим сегодня. Лучше сгинуть в Пустоши. Чем... чем Процедура."
Сборы не заняли много времени, Игорь и Василий достали три автоматические винтовки и протянули одну мне.
"Представляешь как пользоваться?" - спросил Игорь.
Я разглядывал железный корпус винтовки с деревянными частями и сказал:
"Очасти, да."
"Хорошо" - сказал Игорь - "В патроны винтовки заложена программа разрушающая програмный код цели, то есть она может уничтожить любого противника, также патроны, они самовоспроизводятся, но для этого нужно время, секунд десять для полной обоймы. Отдача ликвидирована, так что стрелять значительно легче, главное не стреляй без команды."
Я кивнул. Игорь включил свой пульт и щелкнул несколько раз. Стена раздвинулась и оттуда повеяло холодом.
"Идем" - сказал он и шагнул вперед, я последовал за ним. Последовали странные ощущения перехода, будто тебя разрывает на мелкие кусочки, а затем сново собирает. Я очутился в каком-то грязном тупике, сюдя по всему в центре города. Игорь появился здесь же. Шел как всегда дождь, стояла жуткая вонь. Игорь махнул мне рукой, я подошел. Он поколдовал над пультом превращая свой плащ в одежду рабочего и нацепил на плечо красную повязку. Мы вышли на улицу где люди шли как всегда плотным строем. Мы шли также как все, я всматривался в их ничего не выражающие лица и меня брал ужас, только некоторые люди перешептывались, двое молодых людей даже смеялись. Я понял что эти люди скорее всего рано или поздно тоже начнут что-то понимать и скорее всего умрут. Выживут лишь те кто идут не проявляя никаких эмоций. Мы вышли к библиотеке, это было огромное здание из красного кирпича. На фасаде был изображен символ нашего(то есть уже не нашего...) народа, скрещенные серп и молот. Напротив библиотеки на площади была статуя какого-то мужчины в пиджаке он протягивал к небу руку будто указывая на что-то. На постаменте золотыми буквами было написано "Лидер и Создатель." А ниже приписано "TJ" Что эти буквы означали никто не знал но люди верили что этот человек привел их к этому Светлому будущему.
"Пасхалка" - сказал усмехнувшись Игорь.
"Что?" - переспросил я.
"Это Том Джонсон, ведущий програмист, создатель программы." - обьяснил Игорь. Я взглянул на статую, обычный парень с совершенно не выделяющимися чертами лица на вид лет двадцать-пять тридцать, может чуть больше. Одет в пиджак, на носу очки. Обычный человек, таких даже в нашем городе сотни. Но тем не менее межды ним и любым человеком здесь огромная разница, он настоящий бог программы и он всемогущ. Мы обошли статую и отправились в библиотеку. Изнутри она поражала своими размерами, тысячи книг если не миллионы. Десятки лестниц по которым можно было попасть на верхние полки. Я уже был здесь пару лет назад с сестрой брал учебник для школы. Мы шли межды стойками. Мимо нас прошел солдат я сжался и старался чтобы он меня не заметил, к нашему счастью солдат просто прошел мимо. Я вздохнул с облегчением. Мы обошли ещё одну стойку и оказались перед решеткой. За решеткой была комната с несколькими стойками для книг.
"Держись за руку." - приказал Игорь.

Сообщение отредактировал Ultramarine(Chaos Marine) - 25-08-2006, 13:43

Эсанти наблюдала за дождевыми каплями.

Поиграем?

Сегодня я начала играть, снова, но уже с другой игрушкой. Он смотрел на меня своими чистыми глазами и верил, а я запускала когти в волосы на загривке, мурлыкала, тёрлась о плечо, уверяя, что именно он тот, кто мне нужен. А потом уходила, усмехаясь.
Надоело. Или скорее он надоел. Сказала, что не нужен.
Потом другой, третий, четвёртый….
И так до бесконечности. Как можно заглушить боль, что разрывает сердце. Жаль, что нельзя стереть воспоминания мягким школьным ластиком. Так, раз, провёл и всё, белый лист. Но так нельзя, невозможно. Нельзя ТАК, как в детстве, закрыть глаза и сказать, что ты спрятался и никакие печали не доберутся до этого, самого самого тайного, укрытия, что там то я точно буду в безопасности и даже эти нелепые взрослые не смогут всё изменить.
Но вот детство то кончилось, и я стала такой же взрослой.
Скольких я убила?
Двоих, троих?
А разве нужно считать? А разве так не видно на изящных руках следов крови? Не скажу, что они все были невинны, но…
Вновь иду по улице, выбирая новую симпатичную игрушку. Может этот брюнет с длинными волосами или чернокожий? Пока ещё не решила, пока ещё есть время, и играть не тянет.
Останавливаюсь на набережной, там, свесив ноги в воду, сидит он, тот с кем я сегодня уйду домой. Откуда столько уверенности? Ну, наверное, потому что я так решила. Он оборачивается, подходит. Тихо так, что шагов не слышно или просто сердце бьётся так сильно…
Он улыбается, проводит по шее, чуть сжимая пальцы. Мои глаза закатываются, ноги подкашиваются. Падаю, в его объятия, в его горячие руки.
Поцелуи…
Везде…
-Поиграем?- шепчёт он, впиваясь в губы, поцелуем и я понимаю, что именно я игрушка в умелых руках кукловода.
-Поиграем….

-Прекратите лезть в мою личную жизнь!
Прекратите лезть в мою личную жизнь!!
Прекратите лезть в мою личную жизнь!!!

-Но позвольте.. разве это возможно?? Вить она такая огромная.. её и заметить-то сложно.. она такая необъятная.. я бы сказал необхватная … Она как небесное покрывало.. она рассеяна тысячей звездочек.. до неё не докаснуться чужому руками.. разве в неё залезть можно???

- Не лезть в мою личную жизнь!! Вот же она!!! В центре зала!! Я собрал её и иссушил в концентрат, что бы потихоньку, что бы надолго хватало. Из этого порошка я наделаю потом эликсира. Из этой пыли наделаю себе счастья. Именно этим порошком!!! Не трогайте мою личную жизнь!!!

- Жизнь сложил в центр зала? В порошок иссушил чувства? И медленно размачивая их дозами, вводишь под кожу? И в душе не пусто? Жизнь в порошок и огородил беленькой ленточкой? Кучкой попиллюстрации судорожно лыбишься миру? Придумывая себе образ, бредешь прямо…по пунктиру??

- Не лезть в мою личную жизнь!!! Я специально выкрасил в яркий!! Что бы она не затерялась!!! Что бы было сразу видно где она!! Вот она!! В центре зала покрыта красным гуталином! Я специально взял красный гуталин дабы это оригинально!! Теперь она выделяется!! Теперь ее всем видно!!! Мою пыль в гуталине!!! Не лезть в мою личную жизнь!!!!

- Для чего пыль в гуталине? Гуталин он же для обуви.. красный.. цвет яркий. Только яркость – это пустое.. гниль вить тоже светится.. гниль вить тоже греет.. светлая теплая гниль.. но разве она превратит сказку в быль???

- Не лезть в мою личную жизнь!!! Вы ничего не понимаете!!! Вы ничего не понимаете!! Вы мне завидуете!!! Потому и хаете!!! Ваша жизнь – не такая огромная куча!! Она не покрыта гуталином!!! Моя жизнь лучше!!! Круче!!! Видите как на неё все смотрят??!! Не лезьте в мою личную жизнь!!!!

- Да вить вроде никто не лезет.. просто осторожно обходят кучу.. а конструкция огромная и хрупкая… вот и попадают люди в красную тучу…и тряпочкой протирая ботинки.. осторожно стряхивая что-то с штанин, они сдержано улыбаются….им интересно что за ..ммм…гражданин.. вытащил свою личную жизнь в центр зала…

- Не трогайте мою личную жизнь!!!! ВЫ..%;№:?№;:.. Я вас :;%:№№:%%:….только вот щас.. только сейчас… может кто-то заступится… защитит советом.. скажет «не стоит внимание» и я убегу обратно за пеплом.. за белоснежным пеплом подобным пуху… Эй собеседник! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ СУ…ууууу!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Малыш
Он стоял посреди грязной улицы. Голубые глаза смотрели на серое-серое небо. Он стоял, руки в карманы, стоял и смотрел. Голубые глаза, чуть прикрытые тонкими веками. Тонкая, слишком худая фигура и руки в карманы. Грязь улицы противоречила чистоте его небесно-голубых прекрасных глаз. Короткая чёлка, чуть припухлые губы сжались в одну линию.
Часы на башне пробили двенадцать раз. Он вздрогнул и оглянулся в поисках кого-то. Не нашёл. Вновь голубые глаза смотрели на странно-серое для этого времени суток неба. Он кого-то ждал, определённо ждал. А этот кто-то не торопился идти.
Я стояла совсем неподалеку. Просто смотрела на идеальные черты его по-детски наивного и чистого лица.
-Малыш…- сорвался с губ шёпот. Он не услышал, но почему-то обернулся, наверное, снова кого-то искал в толпе. Наши глаза встретились. Мои холодно-синие и его наивно-голубые. Он улыбнулся. Просто так улыбнулся. Моё сердце вздрогнуло и рухнуло, потом забилось
быстро-быстро.
Он отвернулся к своему небу, будто там было что-то очень интересное, интереснее меня. Мальчик с наивными глазами напевал какую-то песенку, весело так насвистывал. Вновь обернулся и вновь улыбнулся только мне. Смотрел на меня своими чистыми глазами. И я зачем-то улыбнулась в ответ. Никогда этого не делала, а сейчас улыбнулась. Он вздрогнул и испуганно отвернулся к небу. Но не надолго опять наши взгляды встретились, тихонько лаская друг друга. Он улыбался. Маленький мальчик лет пятнадцати улыбался мне самой особенной улыбкой на свете. Где-то над нами небо пело голосами ангелов, таких белых и чистых, прямо как этот малыш. С его доверчиво-наивными голубыми глазами.
Я подошла, приблизилась настолько, что бы его дыхание обожгло мои губы. Провела ладонью по мягкой нежной коже щеки с ямочкой.
Удар.
Холодное лезвие вошло в податливое прекрасное худощавое тело. Голубые глаза расширились. Они перестали быть наивными. Там плескалось бескрайнее море предательства.
-Малыш….
На грязной улице осталось лежать худощавое тело, одинокой изломанной куклой. А глаза смотрели в серое бездонное ночное странное небо.

Вот еще один шуршащий серебрящийся свиток, привезенный с Авалона.
Медиатор
Ди сделал еще глоток и потряс жестяной банкой, проверяя, не осталось ли там еще. Пиво хлюпнуло на дне банки. Да, это даже допивать не стоит – до последней капли пьют только алкоголики. А он не алкоголик. Он – почти звезда. И сейчас на гастролях.
Банка чуть хрустнула, когда он сжал ее в кулаке. Потом полетела в угол, громко ударилась о стену и покатилась по полу.
Ди вышел из клуба через черный ход – там его не поджидали поклонники. Вообще-то поклонников у его группы немного, но среди них уже были фанатики. И пара-тройка фетишистов. Эти тащили все: медиаторы, барабанные палочки, одежду. Один раз басиста раздели почти догола. Но вмешалась охрана, и одежду вернули.
Он подошел к стоянке. Слава Богу, мотоцикл на месте. Не угнали. Правда, у мотоцикла появилось странное дополнение: девица в косухе, с шипастыми напульсниками и ошейником. Она лежала на сиденье, откинувшись на руль. Одна нога вытянута, другая согнута в колене. Девица играла своими темными, то ли черными, то ли русыми, не разберешь, волосами.
- Может, освободишь мой мотоцикл?
- Неа. Я поеду с тобой.
- С чего ты взяла?
- Я так хочу. А раз хочу – значит поеду. Садись!
Девица странным образом извернулась и села, схватив руками руль.
- Дай ключ.
Ди снял с болтающейся на поясе цепочки связку ключей.
- Ищи.
Девица брякнула связкой, поднесла ее к глазам... Ди мог бы запросто спихнуть ее с мотоцикла, но делать этого не хотел. Вовсе не потому, что был столь благороден – ему не раз приходилось ногами распихивать лезущих на сцену тусовщиков. С поклонниками так, конечно, не поступают. А вот тусовщики – совсем другое дело. Им все равно, подо что колбаситься. И заводятся они с первого аккорда. Машут козами, трясут волосами, орут: «Ты крутой!», дышат в лицо перегаром и сигаретным дымом...
Эта девица походила на суккуба. Говорят, их еще можно найти на задворках маленьких городков. И еще говорят, что с ними, хм, интересней, чем с обычными женщинами.
Девица завела мотор. Мотоцикл рванул с места, Ди едва успел ухватиться за талию девушки.
- Ты где живешь? – перекрикивая ветер и рев двигателя, спросила девица.
- В отеле.
- В каком?
- «Лагуна».
Девица свернула с проулка, в котором находился клуб, на центральную улицу.
Ди казалось, что он знает эту девицу. Но откуда? Гоняет она, как настоящая байкерша, а таких в этом городе было всего пять. Их еще называли валькириями. Казалось, они могли носиться по воздуху, земле и морю. Но их больше нет.
С одной из этих девушек Ди был знаком. Она была первой его поклонницей, они даже переписывались года два. Ди подарил ей свой медиатор с приклеенной к нему пивной крышкой. На крышке нацарапал «Di». Девушка долго смеялась: «У нас даже инициалы – одни на двоих!» Ее звали Диана.
А потом Ди узнал, что она разбилась насмерть.
Колеса взвизгнули и остановились. Ди слез с мотоцикла и протянул руку девице. Но та, не обращая на него внимания, спрыгнула на землю. Потом схватила Ди за пояс и поцеловала в губы. Обнявшись, они вошли в холл отеля, взяли ключи от номера. Консьержка неодобрительно пробурчала им вслед:
- Тоже мне Маккартни выискался! Девочек в номер таскает!
... Девица ушла, пока он спал. Ди проснулся один и попытался вспомнить, что же было ночью. Кажется, было больно. И не так, как с обычной женщиной.
Он пошел в ванну побриться (Ди не носил бороды, но очень гордился усами, отпущенными на кельтский манер), посмотрелся в зеркало. Выглядел он так, будто недели две ничего не ел. А на шее, с правой стороны, виднелись две крохотные ранки и запекшаяся дорожка крови.
Ди выбежал из ванной, осмотрел постель. Простыни и подушка перепачканы в крови. На прикроватной тумбочке лежит медиатор с приклеенной к нему пивной крышкой. А на крышке нацарапано: «Di».
20 августа

Тварёныш

В круг света вошло существо. Хобит? Гоблин? Нет… похоже, что это человек. Природа любит шутить. Зло и бессмысленно. Большая грушевидная голова на тощем маленьком тельце. Ручки-грабли. Ножки-колесики. Кто-то в небесной гончарной был не в духе. Он последние пятнадцать лет был не в духе. Иначе мальчик давно бы умер. Тихо и незаметно, а не дышал бы как забитый зверек, ожидающий финального удара. Напрасно ожидающий. Любимая игрушка судьбы. Пока был жив старший брат была надежда. Была… А теперь решено… Остается тихонечко сдохнуть. Незаметно для мира. Не вызывая его отвращения. Но как это все-таки обидно! Ему обидно не умирать, обидно, что еще на что-то надеется. Ждет чуда.. А его не будет…
Мальчик оглядел свои лохмотья. Лучшее что смог дать ему брат. Одежда с трупа. Трупа брата. Он сам перерезал себе глотку… Господи!! До чего же он ненавидит любимого брата. Ненавидит за слабость, за то, что тот ушел один и не взял его с собой. Большой трус и маленький… а теперь даже так не скажешь… только рубаха, в которой мальчик утонул целиком, еще давала что-то.. что-то родное.. последнее..
Страшно. Только писк крыс и кажется шум чьих-то шагов. Не важно чьих. Для него все палачи. Он знает, что он просто ошметок человека. Таких не оставляют. Брезгуя встретить еще раз - убивают. И правильно. Так и надо. Только очень страшно… и жалко.. что так и не увидеть ласковой улыбки. Грр… Хватит. Не судьба. Не думать даже об этом. А о чем думать? О своем имени? Пусто. Разве это имя – Твареныш. Нет. Наверно, нет. Но может и имя… Видь только брат меня так не называл. Он никак не называл. Подзывал свистом. Господи как не хватает брата. Такого сильного, доброго, нежного… ненавижу его!
Мальчик слушал как урчит в животе, смотрел на дно корыта под которым схоронился и просто ждал… толи смерти, то ли чуда… А может просто тихонечко уснул… может и навсегда…
*
А в голове были сны. Сны на яву. Красивый, стройный изящный мальчик легко бежит по дорожке из лунного света, со смехом перепрыгивает звезды и несется на встречу любящим людям. Ветер играет его золотистыми кудрями и озорные огоньки в глазах, словно бы кричат «Я счастлив!!!». Его изящные ножки так и мелькают в блеске пролетающих под ним звезд….Люди вокруг радостно машут ему руками и, улыбаясь, кричат «Мы всегда рады тебе! Ты наш друг! Мы любим тебя!» Мальчик, едва касаясь лунного света, подбегает к прекрасной беседке украшенной капельками утреней росы. Там его ждет девочка. Его девочка. Любимая. Ее длинные белоснежные волосы водопадом спускаются на плечи и при каждом ее движение, при каждом заливистом смехе ее волосы разлетаются подобно стае прекрасных лебедей, вспугнутых на мгновение с их прекрасного пруда. Глаза смотрят голубыми озерцами -синими огоньками так же счастливо как и у него. Она тоже счастлива. Счастлива от того, что он есть. Она дарит ему спелую ягодку. Ласково целует в губки и тихо произносит «Я люблю тебя».
*
Тело мальчика подбрасывает в воздух от жуткой боли. Боли не тела – души. Слезы застилают глаза, мгновенно наливая их кровью. Рыдания рвут грудь, и он стонет от безысходности. Кошмар. Еще один самый страшный кошмар. Еще один сон о счастье. Еще один палач-Морфей. Еще один плевок в ошметок.
*
Обрывки себя…люди улыбаются ему.. улыбаются.. вить сейчас его ударят…есть разные люди…есть те кто его просто, по-доброму засаживает ему кованным сапогом под ребра.. честно.. искренне… без обид…просто превращает мальчика в кровавый извивающийся ломоть.. есть другие.. улыбающиеся… самые злые.. заставляющие верить…надо отучиться… понять, что они тоже часть обреченного кошмара.. та женщина.. «Бедный малыш» ..ее добрые коровьи глаза.. теплое молоко.. ломоть хлеба.. тепло.. надежда… директор цирка уродцев… не купил.. побрезговал.. «Убирайся собачий корм.. а… это мысль…Ко мне!» ….. добрый дедушка… слепой педофил… та девушка… ее слезы.. ее слова.. ее слова ..жалости?.. черт!.. сочувствия… проклятье…я слишком.. силен?.. слаб? ..никогда не узнаю.. вдруг..?..может хоть она ?..испугался.. убежал…. стыдно…. больно… каждый раз надежда…ГРРР…ВСЕ ...врут.. глумятся.. это уже было…. Одни честно.. другие с улыбкой…что бы ты верил.. что бы отдал душу… у них такой кайф…раздавить душу…потушить пепел о мечущийся клочок сердца.. «Ты видел это? Про всех? Видел?» проклятый голос в голове.. НЕТ!.. не видел…а надо?! .. слишком страшна цена такой ошибки…. Нельзя верить…нельзя….это последнее что может не дать добить…не верить.. их улыбкам…словам.. объятиям.. все, что бы сделать страшнее… это те звери, что натешились ломанием тел…помни.. тебе улыбаются те звери, что хотят сломать ТЕБЯ…и душу.. и… просто скормить червям тебя.. не только тело…убить душу… насладиться пыткой сущности…улыбаются – самые страшные звери…самые… бессердечные и хитрые…звери дарящие мечту-иллюзию счастья… звери с улыбками…
*
-Привет!! Я так скучал все это время!! Только с тобой я могу поговорить по душам ) мне так тебя не хватало ) Выслушай меня )
*Немой кивок*
Мальчик сел напротив и как бы входя в транс начал рассказ
- Брат…он сегодня какой-то странный …он ..не знаю.. но мне почему-то хочется быть здесь… я вспоминаю… правда глупо? Мне вить нечего вспоминать, а я вспоминаю…
Ты помнишь всю свою жизнь? Хи ) ты мудрый… а я нет.. я не помню.. дети не должны.. (мальчик задрожал и вскинув на собеседника взгляд сжавшись в ожидание удара спросил хриплым шепотом)..я вить тоже ..тоже ребенок?? *мудрый собеседник успокаивающе молчал и мальчик облегченно кивнул* я тоже ребенок… другой. но ребенок.. ребенок…ребенок… ребенок… *как сладко это звучало!!*
-Я помню себя с шести лет…это не самое лучшее время..ты вить тоже знаешь.. я помню всю жизнь пятнами.. кусками.. и…*он безысходно заскулив вцепился себе в руку зубами пытаясь убить вой в себе.. не дать миру услышать его боль…не дать Им повода для радости…увидев капли крови ..своей крови.. малыш широко посмотрев на собеседника смущенно и стыдливо замолчал.. тот тоже молчал.. успокаивающе молчал.. не тени улыбки.. все хорошо..*
- Я помню тот день когда брат защитил меня… защитил от в таверне собак..встал… сломал… от людей-собак.. а потом он смеялся.. вспоминал как раздрабливал кости тех людей.. как своими ручищами выкалывал глаза…как бил ножом…брат мог быть таким.. редко, но мог….
- Я помню, как поверил в чью-то шутку..в чью-то игру..поверил в дружбу… как они кричали «Идем с нами!!» помню, как кто-то крикнул «отпускай!!»…помню как рвалось мое тело…помню жадное чавканье.. помню… ирония… я и это помню… только не помню спасителя…наверно он не знал что спасает..это меня и спасло…не разглядели…
-Я помню как брат дрожа от страха предлагал меня в качестве пугала бандитам.. помню как он бледный от страха.. с губами искусанными от ужаса в кровь, подталкивал меня в спину и, бормоча « с этим и грабить легче.. всякая тварь остановиться..» Он просил себе жизнь.. нес всякий бред.. тогда я узнал что и убить можно побрезговать… никто не захотел мараться.. нас отпустили… и меня даже не взяли в качестве пугала…забавно.
- Я помню

Сказка
Сегодня было на удивление тихо. Все ходили и как-то странно смотрели, будто знали намного больше, чем юноша, что сидел на высоком стуле посреди какого-то ночного клуба. В торбе, перемотанный бархатом лежал меч, самый настоящий, рукоять переливалась под разноцветными огнями цветомузыки.
Парень отпил немного кофе, отставил кружку в сторону, посмотрел на часы. Народ обходил юношу стороной. Никто не хотел подойти. Боялись, наверное.
Он был одет в походную одежду, что было очень странно для ночного клуба столицу, длинный чёрный плащ скрывал очертания фигуры. Чёрные длинные волосы рассыпались по плечам вторым плащом. Они скрывали чуть заострённые уши воина.
Когда-то он был менестрелем, пел свои баллады прекрасным дамам, прославлял героев. А сейчас настал черёд богов. Странно, как это он пропустил тот момент, когда всё так изменилось? Он остался совсем один в этой многоликой толпе, странное существо из древнего замка. Представляете, проснёшься так, а вокруг нет больше героев, драконов, друзей-эльфов и остального, к чему так привык взгляд.
Эльф поднялся со стула и вышел на улицу. Машины проносились мимо, как те люди в клубе.
-Ну что? Нравится тебе будущее твоего мира?- раздался за спиной голос. Юноша поднял глаза. Над ним сверкала лишь одна звезда – Элберет. – Нравится то, что сделали люди? Вижу, что не нравится. Даже меня назвали по-своему, – горький смешок. – Вот только ничего тут не изменить.
Эльф грустно улыбнулся и пошёл вон из города людей. Одно его существование рушило все законы человечества. Ведь он всего лишь сказка или, как они говорили… миф. Странное и непонятное перворождённому слово. Он брёл, пиная камушки.
Он уходил, что бы остаться сказкой.

Писали с Ортом рассказ на конкурс, но жестоко не уложились в норму символов. Поэтому вымещаю тут.

Две тени на одного


Ночь была холодная и, о диво, темная. Почему-то Олег поймал себя на мысли, что его это удивляет. Возможно, потому, что лампочка в фонаре еле светила каким-то неживым красноватым сиянием на плывущие перед глазами строки, и глаза, вопреки воле их хозяина, безбожно слипались. Олег поплотнее укутался в засаленный плед и огляделся. По сырым чердачным трубам стекали капли - не то осеннего дождя, не то чего погаже с крыши. Послышалось тихое и краткое бранное слово, "сосед" перевернулся на другой бок... как же его звали? Кажется, Семеныч. Скучный тип, спит целыми днями, да порой уходит "на дежурство". Кажется, квартиру свою он продал, чтобы купить моторную лодку... так он говорил. Чудак. Где, интересно, его лодка? А, неважно. Тут у каждого своя "лодка"
У него, Олега, например, это была кипа исписанных от корки до корки пожелтевших тетрадей, листов разного калибра, блокнотов - его роман, труд всей его жизни. А больше ему ничего не было нужно. Если бы он захотел, у него был бы дом, но зачем? Ему так нравилось здесь, под самой крышей, практически под небом, в собственном мирке, где он мог заниматься любимым делом свободно. Здесь его "кровать", пусть не всем пришлась бы по душе кипа листов картона, покрытая старым пуховиком, здесь его рабочее место, вон, даже освещение есть... было. Лампочка, тоскливо померцав на прощание, угасла напрочь. Олег вздохнул и улегся, глядя наверх, в темноту. Он был еще достаточно молод, ему не дали бы, пожалуй, и тридцати лет, и вполне справедливо. Чуть сутулый, с бледным, вечно запачканным и заросшим лицом и непрестанно смеющимися глазами, в облезлом свитере, когда-то модных джинсах и резиновых сапогах, он производил впечатление удручающее - оно его порядком забавляло. Он вообще был неунывающим человеком, не унывал и теперь - утром он поднимется на крышу и будет писать при солнечном свете, а сейчас можно воспользоваться случаем и поспать.
- Спокойной ночи, - бросил он сонно в темноту.
- Сам ты... - лениво отозвался Семеныч.
Бессонные сутки навалились на веки непосильным грузом и заставили блаженно закрыть глаза. Олег уже не слышал, что пробурчал его сосед, но надеялся, что это было пожелание спокойной ночи.

Ночь навалилась на город, словно темный огромный зверь. Тихая, безмятежная и необычно прекрасная. По крайней мере, так казалось тени. Ее хозяйка уже спала, разметав по кровати роскошные длинные волосы. На журнальном столике рядом с кроватью лежал дорогой подарок – кроваво-рубиновое колье. И кровавое оно было не из-за цвета. Его бывший хозяин умер. Он не смог жить без этой дамы, что так просто рассталась с ним. Эта дама вообще просто расставалась с мужчинами. И каждому она разбивала сердце. Это было ее хобби.
Работой тени было лишь подчеркивать безукоризненную фигурку хозяйки. Тень жила с хозяйкой все больше для порядка. Ведь нельзя человеку без тени. Это все равно, что без души. Только вот тень не была уверенна в наличии оной у своей хозяйки. Поэтому она решила покинуть ее. Кому от этого бы стало хуже? Но не бывает тени без человека, а человека без тени? Или бывает?..
Когда дама проснулась, солнце уже вовсю светило над домами. По привычке дама потянулась и хотела полюбоваться своей тенью на стене, такой идеальной и красивой, как и сама ее хозяйка. Но тени не было. Она ушла.

Просыпаться сегодня было мокро. Обычно в начале осени просыпаться просто холодно, а сегодня - мокро. Наверное, была гроза. Гроза? А он проспал?
Олег неожиданно резко вскочил и осмотрелся. Рядом по-прежнему посапывал Семеныч в своем тулупе, трогательно обнимая кусок арматуры. Все было так, как должно быть, но - мокро. Писатель, а все его многочисленные знакомые (уходящие и приходящие, впрочем, чаще все же уходящие - ну и скатертью) называли Олега просто Писателем (надо признать, его искренне уважали, даже если посмеивались - до чего же ему нравились эти простые, искренние, прямодушные люди - не всегда добрые и хорошие, но неизменно простые, понятные, открытые!), поднял глаза и уставил на люк, ведущий на крышу. Он был открыт и из него сыпалась мелкая морось. Бодро подтянувшись на руках и взобравшись по ржавым скобам (коих осталось всего две штуки, наиболее непотребного облика), он оказался на крыше. На плоской, мокрой и серой крыше, которую Олег не то чтобы любил, но уважал. По его мнению крыша, пусть самая неприглядная, была символом свободы. Вот такая она, выходит свобода... промозглая какая-то, правда. Зато сквозь просвет в низких облаках светит солнце. Солнце Олег тоже уважал. Просто потому, что оно солнце, а солнце принято уважать. Его лучи почти плашмя ложились на поверхность крыши, по которой от этого протянулись длинные блеклые тени антенн... тут в глаза Писателю наконец бросилась явная странность: все тени падали в одну сторону, а его тень - в другую, прямо к солнцу. Раньше он бы вряд ли обратил внимание, но тут сыграло роль еще и то, что тень была куда ярче, гуще и насыщеннее прочих, и главное - была непохожа на него, Олега, и непохожа абсолютно. Стоило признать, тень была на порядок симпатичнее - аккуратная, практически идеальная женская фигурка, миловидная и миниатюрная. А еще она, кажется, жила своей жизнью - потягивалась, нежилась на солнце, словно вовсе от него, Олега, не зависела. Писатель посмотрел себе под ноги. Да, это определенно его тень.
По крайней мере, он ее отбрасывает. Да и нет на крыше больше никого, только хмурая взъерошенная ворона, но у нее есть своя тень, маленькая, но гордая...
- Семеныч! - зачем-то позвал Олег, вконец растерявшись. - Семеныч, ты глянь!
К тому времени как заспанный Семеныч вылез на крышу, тень заняла положенное ей место и стала вполне себе мужской тенью.
Олег выругался и нервно протер глаза.
- Ты чего? - проворчал Семеныч сипло. - Марсиян увидел?
- Ну, марсиян - не марсиян, но... - Писатель замялся. - А, ладно, ничего, забудь. Привиделось.
Крайне лаконично и вместе с тем всеобъемлюще высказав свое отношения к такого рода видениям и мнение на тот счет, что надо делать, когда кажется (поверьте, отнюдь не креститься), и, ворча, полез вниз, в тепло, захлопнув за собой люк.
Тень снова приобрела очертания девушки и принялась рассматривать Олега, наклоняя голову то в одну сторону, то в другую. Тихий мелодичный голос сообщил:
- Здравствуйте. Я вас не слишком напугала?
- Да нет... - промямлил Олег, и тут только до него дошло, что разговаривает он с той самой тенью. А разговаривать с тенями было не в его правилах. Он снова протер глаза.
- Вам не кажется, я настоящая. – Тень внезапно поднялась и набрала объем. Невысокая девушка с длинными прямыми волосами села на край крыши, обняв руками коленки. Она оказалась полупрозрачной, темно-серого цвета. Ворона испуганно шарахнулась в сторону, а потом и вовсе улетела от греха подальше.
- Кажется. А когда кажется... - тут Олег сообразил, что цитировать Семеныча при дамах, пусть даже немного... полупрозрачных не стоит. - Впрочем, так ли это важно? - к Писателю неожиданно вернулась прежняя беззаботность. - Будем знакомы, Олег. И кстати, чего ты со мной на вы, я человек простой... А ты так вообще... тень, - он немного смутился. - Так что давай без официоза, хоть с тенью-то можно говорить свободно? - он лукаво улыбнулся и присел рядом. Олега охватило странное чувство, ему было совершенно все равно, реальность это, сон, или что еще - но ему было безумно интересно.
Тень смущенно посмотрела на писателя:
- Леди-тень, приятно познакомиться. – Новая знакомая протянула Олегу руку.
- Приятно, - несколько замедленно ответил Писатель, осторожно касаясь руки тени.
Как не странно, рука тени оказалась вполне осязаемой, только мягкой, как шелк. Некоторое время Олег молча осознавал этот факт, а затем, одернувшись, поцеловал руку полупрозрачной девушки. Он вдруг развеселился, представив, как это все выглядит.
- Слушай, а можно нескромный вопрос? Ты откуда взялась? - усмехнулся он мягко. - Раньше вроде был вполне себе мужик, на меня похож, и немногословный... вернее, вообще никакой. Ну, знаешь, как... как тень.
- Я не знаю, куда делась твоя тень. Я заняла уже свободное место. Просто ты был единственный человек в округе без тени… А я сбежала от своей хозяйки. Дама-без-тени бездушная и любит только холодную красоту драгоценных камней. Мне не нравится у нее жить. – Тень грустно посмотрела на Олега.
Писатель заморгал.
- Взяла и ушла? У меня не было тени? Раньше была... Слушай, а что, все тени могут вот так... как ты?
- Могут, если им что-то не нравится. Ну, или нужно отлучится по делам. Обычно тени по делам ночью ходят. А твоя тень до сих пор не вернулась. Когда вернется, мне придется уйти... Она меня будет искать. - По щеке тени скатился темный хрусталик слезы.
- Ну, ну, чего ты? - Олег подсел поближе и аккуратно приобнял тень за плечи, стараясь не думать, что она нематериальна. Происходящее до крайности захватило его. - Оставайся, если хочешь! Ты мне нравишься больше, чем я... ой, тьфу, чем та моя тень... мой тень? У меня тут хорошо, уютно!.. А еще я пишу роман! Хочешь, дам потом почитать? - затараторил он. - Мы могли бы говорить целыми вечерами... со старой моей тенью особо не поговоришь, а Семеныч вечно спит. Уверен, ты многое могла бы мне рассказать, а я бы зачитывал тебе главы романа! Не нужно никуда уходить!
- Прямо как мастер и Маргарита, - всхлипнула Леди-тень, - моя хозяйка знает, что тени живые. Она колдунья. Она будет меня искать. И ты будешь в опасности.
- Я колдуний не боюсь, - уверенно заявил Олег с улыбкой. - Я сам колдун, каких мало. Могу неделю не есть и трое суток не спать!
Он ласково посмотрел на прозрачную собеседницу. Она казалась трогательно наивной и беззащитной, даже говорила как маленькая обиженная девочка. Теперь у него уже начисто вылетело из головы, что происходящее нереально.
- А я вообще не ем и не сплю. – Последний раз всхлипнула тень и прижалась к писателю.
"Тем более хорошо, жрать-то у меня нечего", - невесело усмехнулся про себя Олег.
- Ну вот и ладно! И никого не бойся - с нами Семеныч, он нас в обиду не даст, - хохотнул Писатель, поглаживая успокаивающе призрачные волосы. - Пойдем вниз? Или хочешь посидеть тут?
- Пойдем. – Тень снова перетекла в горизонтальное положение и приобрела форму бывшей тени писателя.

Теперь дни летели быстрее, без тяжких раздумий над новой порцией текста, разорванных в клочья и исчирканных листов. Олег все больше сидел в своем чердачном закутке, часами вглядываясь в темноту и говорил, говорил, говорил... Словно беседовал с кем-то. А потом садился и писал с утроенной энергией. Поначалу Семеныч удивлялся, а Писатель в ответ на его вопросы отшучивался, мол, муза его посещает. Муза! В конце концов, Семеныч плюнул на странности соседа и лишь покрепче укутывался в тулуп и порой накрывал голову каким-нибудь тряпьем, если Олег не давал ему уснуть. Здесь трудно было кого-то удивить беседами с музой. Растаман Егорка, например, мог подолгу болтать с кем-то по телефонной трубке со свисающим с нее куском провода.
А Олег никогда не чувствовал себя настолько... уютно. Раньше его все в жизни устраивало, теперь же ему все в ней нравилось. И вдохновение посещало его куда чаще после того, как они часами просиживали здесь, или наверху, на крыше, разговаривая о своем. Тень слушала главы его романа, порой критиковала или советовала, порой просто задумчиво молчала и тихо улыбалась. В темноте чердака ее совсем не было видно, но он точно знал - улыбалась. А еще никто кроме него не слышал ее голоса, почему-то... А ему этот голос безумно нравился, и он слушал, а потом читал, или декламировал стихи, потом отмахивался от предложенного Егоркой косяка или брошенного Семенычем валенка, и снова слушал. Кажется, он уже не мыслил себя без Тени, и давно забыл, что это ненормально, невероятно и неестественно. Он вообще забыл о многом. Раньше он был счастлив просто так. Теперь у него были на то все основания.
Но, к сожалению, в один ужасный день у них на чердаке появились два человека. Один огромный, как медведь, лысый, в темных очках и костюме с галстуком. Другой наоборот – маленький, тощий, но тоже при костюме.
- Дама-без-тени требует свою тень, - произнес маленький.
- Курите, братья мои! - великодушно объявил Егорка, протягивая им по самокрутке.
Олег обернулся и вскинул брови.
- Вы о чем? А, ясно, вы к нему, - он кивнул на Егорку. - Слышь, Семеныч, растаманы приперлись... Только что-то одеты странно...
Семеныч мрачно и немногословно откомментировал в своей манере, что он думает по этому поводу и куда идти новоприбывшим.
Егорка дружелюбно и обезоруживающе улыбался. Еще один пришлый, греющий руки у костерка в углу, пробормотал:
- Кино снимают?
- Сейчас такое кино начнется. – Шепнула на ухо Олегу Леди-тень. – Писатель, что делать? Они могут просто убить вас всех!
Олег медленно поднялся и решительно заявил:
- Господа, всякие там тени и Дамы - это к нему. Его Егорка зовут. У него не то что Дамы, у него еще Валеты есть и даже Бубновый Король. У нас тут вообще всем рады, проходите, располагайтесь.
- Я не знаю никакую Даму, - заявил Егорка. - Возьмите, братья мои, вот путь к обретению того, что ищете!
Большой зло зыркнул на Олега и грубо отпихнул Егорку в сторону, затем тщательно осмотрел весь чердак, ощупал стены и недовольно фыркнув, удалился.
- Мы еще вернемся! – Заявил маленький и отправился за своим дружком.
- Наши двери всегда открыты для вас, братья! - крикнул вслед нисколько не смутившийся Егорка.
В полутьме Семеныч пробурчал что-то насчет дверей и того, куда они ведут таких, как недавние визитеры. Олег выдохнул и сел на пол.
- Вернутся... Что будем делать?
Семеныч, Егорка и новый сосед уже усвоили, что такие неожиданные реплики не стоит принимать на свой счет.
Леди-тень отделилась от кипы бумаг и присела рядом с Писателем.
- Есть один шанс. Нужно идти к Хозяину Теней и попросить у него вольную для меня…
- Хозяин Теней? - переспросил Олег рассеянно. - И что, даст вольную?
- Да! Если повод будет серьезный. Пойдем скорее!- Внезапно тень замолчала. По щекам ее покатились слезы.
- Пойдем, конечно! Стой, стой, ты чего? - Олег не видел Тень, но слышал, как она плачет. - Не плачь, не нужно, все ведь будет хорошо!
Егорка согласно закивал, теребя в пальцах клочок газеты.
- Понимаешь, в мире теней нет воздуха. Мы не дышим. Я пойду одна! У тебя еще работа, роман!
- Погоди, погоди! Одна? Но... как туда попасть и... это не опасно? Ты... вернешься? - вскинулся Олег. - Если я могу пойти с тобой или помочь тебе хоть как-то, я помогу! Только скажи! Роман... да, роман... черт с ним! - неожиданно заявил Писатель. - Что нужно сделать?
Леди-тень ошарашено посмотрела на Олега.
- Ты не понимаешь! Людям туда нет входа. Только теням и… душам.
- Душам, - эхом повторил Олег глухо. - Мертвым?
- Да. Я обязательно-обязательно к тебе вернусь!
- Постой! - почти воскликнул Писатель. - Я с тобой! Я... не отпущу тебя одну, да и мне без тебя здесь делать нечего. Я буду с тобой, - заявил он решительно. - Ну что мне терять? И потом, я, оказывается, так многого не знаю и не видел... - он улыбнулся, немного печально, но задорно.
- Нет. Я не смогу убить тебя. Ты… ты такой необычный. Нет! Я иду одна!
- Тогда я сам... - начал Олег решительно, но люк, ведущий на чердак с лестницы, внезапно распахнулся. Давешняя парочка протиснулась наверх, маленький человек шагнул вперед, испепеляя Писателя взглядом.
- Ты обманул нас, но тебе не обмануть Ее. Мы знаем, что Тень у тебя, и мы пришли забрать ее.
- Забрать тень? - делано удивился Олег. - Ребята, вы ж вроде Егоркины косяки не взя...
Его слова внезапно прервал тихий хлопок, а следом за ним - еще два. Запахло пороховой гарью, показался сизый дымок. Олег пошатнулся и тихо сполз вдоль сырых чердачных труб, проведя ладонью по стремительно темнеющему и набухающему от крови свитеру. В глазах его застыло выражение досады и удивления, по губе стекла тонкая темная струйка, тело обмякло.
- Твою!.. - подскочил Семеныч, первым поняв, что произошло. Новый хлопок, и он рухнул, как подкошенный.
Большой шагнул в сторону удивленно моргающего в углу Егорки, коротким движением всадив ему под ребро полоску тусклого металла. Глаза, наполненные удивлением и почти детской обидой, остекленели, еще одно тело сползло на сырой пол. Позади прозвучал еще один хлопок и короткий всхлип.
- Ищи тень! - рявкнул маленький.
Леди-тень застыла на месте. Они убили ее Писателя! Убили! Тем временем от тел убитых начали подниматься синие огоньки, складываясь в образы.
Темнота схлынула, а с ней и боль, и вообще все ощущения. Осталась свобода. Осталось сознание. Остались чувства и мысли.
Олег попытался вздохнуть, но не ощутил того, что обычно ощущал при этом. Он оглядел себя с ног до головы - теперь Писатель выглядел, как... да практически точно так же, разве что образ его был соткан из полупрозрачной, голубоватой, мягко светящейся дымки. А мир вокруг стал бесцветно-серым и едва различимым, лишь смутные силуэты двух убийц по-хозяйски сновали по чердаку.
Рядом с Олегом тускло мерцал еще один призрак, в пляжном костюме и соломенной шляпе, с которой свисали какие-то крючки. Он ошалело озирался.
- Семеныч?! - Писатель поймал себя на том, что не слышит своих слов, но знает, что он их произнес.
Тот обернулся, но смолчал, по-прежнему не сумев прийти в себя. С другой стороны возник еще один призрак, с дредами, в огромных очках и пестрой одежде. Призрак Егорки. В углу, у еле видного из-под сумрачной пелены костерка, сидел, съежившись, четвертый призрачный силуэт, вообще мало похожий на человеческий.
А еще он увидел Тень, свою Тень, в точности такой, какой видел ее тогда, в день встречи!
Олег бросился к ней, обняв ее - теперь она казалась материальной, как никогда.
- Ну вот, видишь, как все получилось... Теперь я с тобой, теперь я точно с тобой! Навсегда, ведь правда? - зашептал он.
- Но… Они убили тебя… Они ищут меня, - Леди-тень била мелкая дрожь, - нужно отправляться к Хозяину Теней! Скорее, идем за мной!.. Не бойся, твоих друзей заберут.
- Она настоящая! - заметил Семеныч.
Егорка пробормотал что-то про любовь Джа, а Олег наконец выпустил Тень из объятий.
- Да, да, что это я... Идем скорее!
Стены зданий будто исчезли перед ними, Леди-тень и Писатель направились долгим темным коридором, который вывел их в просторное помещение, похожее на зал старинного замка. На троне восседала тень. Огромная, черная, как уголь, с красными горящими глазами. Тень устало улыбнулась.
- За вольной? – Очень утомленным старческим голосом вопросила тень.
- Угу. – Кивнула Леди-тень и прижалась к Писателю.
- Так-с, так-с, посмотрим, что у нас с вольными… - Перед стариком появилась в клубах серого тумана большая серебряная книга. Хозяин Теней принялся изучать что-то из этой книги, затем перевел взгляд на Писателя.
- А вы по какому делу?
- Я? - Олег немного растерялся, посмотрел на Тень, потом уже окрепшим голосом ответил, - я с ней. Я пришел просить свободы для нее.
- Вот как! – Восхитился Хозяин, - а вы ничего не теряли в последнее время?
Олег напряг память. Разумеется, ему и в голову не пришло вспомнить о своей тени, тихой, молчаливой, обыденной и привычной, а теперь безвозвратно забытой.
- Ну... разве только жизнь, но это уже не имеет никакого значения. А что, что-то еще?
Старик цокнул языком:
- Ай-яй-яй, а как же ваша тень, что пришла ко мне просить вольную?
- Моя? Тень? - непонимающе переспросил Писатель. - Вот она, она со мной... - тут до него наконец дошло. - А, моя прежняя тень? Просить вольную?!
- Да. Что-то ее не устраивало в вас. Кажется, ваш образ жизни.
Олег вдруг радостно расхохотался, как безумный.
- Так отпустите ее! Пусть идет, куда и к кому хочет!
- Ну, я так не могу. Нужен хозяин. И Леди-тень отпустить не могу. У нее есть хозяйка, которой нельзя без тени.
- Тогда... тогда пусть моя тень пойдет к ней! - с мольбой и надеждой в голосе воскликнул Писатель. - Вдруг они понравятся друг другу! И все будут довольны, все будет хорошо...
Хозяин Теней изумился ни на шутку.
- Насколько я помню, Дама-без-тени живет очень богато?
- Да, - кивнула Тень.
- Хм… Тогда сами спросите у вашей тени!
- А где она? - Олег огляделся.
- Тут я, - от стены отделилась тень.
- Здравствуй, - сказал Писатель отрешенно. - Ну так что? Слышишь, что тебе предлагают? Тебе ведь не нравилось у меня, верно?
- Как тебе сказать, - зябко пожала плечами тень. - Ты вспомни, как ты жил! Как бомж, право слово. Да еще уткнешься в свой роман, сутками бред пишешь, а мне это все читать... Надоело, не обессудь. Значит, богатая Дама?
- Ага! - горячо подтвердил Олег. - Иди, если хочешь!
- Ну... - тень замялась. - Можно? - Олег-тень перевел взгляд на Хозяина.
- Ох, молодежь. Ладно, последний вопрос: писатель Олег, почему вы пошли за Леди-тенью?
Олег замешкался и растерялся.
- Ну... я не знаю, то есть... нет, я знаю... вы можете подумать, что это странно, да. Но я думаю... нет, знаю... что я полюбил ее. Поэтому пошел за ней. Поэтому пойду за ней всюду, куда бы она не направилась! - голос Писателя окреп, стал уверенным и горячим.
- Опа-на... - охнул Олег-тень. - Ну это... я вам пожалуй мешать не буду, пойду?
Писатель не обратил на него внимания, выжидающе глядя на Хозяина.
Леди-тень лишь крепче прижалась к писателю, что-то яростно шепча. Хозяин развел руками.
- Что я могу тут поделать? Перед любовью даже я бессилен. Идите, все трое. Вольная Леди-тени.
Внезапно в зале вспыхнул огонь. Появилась Дама-без-тени. При виде этой женщины, мужчины обычно были готовы упасть на пол и целовать ее ноги, готовы были отдать за нее все, что имели, даже жизнь.
- Мне кажется, не спросили разрешения у меня. – Улыбаясь, произнесла она. Улыбка была холодной и мертвой.
- Это шо, та телка? - живо поинтересовалась тень Олега. - Ну, у которой я жить буду? А ничо так, я б сказал...
Олег молчал, прижимая к себе Леди-тень и переводя взгляд с нее на ее бывшую хозяйку.
Дама опешила. В жизни к ней еще так не обращались!
- Но, я… Да как ты смеешь!
- А я шо? - удивился Олег-тень. - Ты мне лучше вот чего скажи - ты, надеюсь, романов не пишешь? А по ночам спишь? И вообще, привычки там вредные есть? Я абы к кому не пойду, ты так и знай!
Хозяин Теней уже смеялся в кулак. Дама ошарашено смотрела на Олега-тень. Словарный запас хозяйки Леди-тени истощился в мгновение.
- Э… Да я… Да у меня…
- Что у тебя? - встревожился тень Олега. - Надеюсь, не вши? Ненавижу чесаться по ночам. И это... ты не извращенка часом? А то я уже не мальчик, не всякие выкрутасы повторить смогу... И еще ненавижу сало, - зачем-то добавил он.
Дама-без-тени не нашла ничего лучшего, чем грохнуться в обморок.
- Олег, ну как вы с дамой. Теперь сами ее несите до дома. – Улыбнулся Хозяин Теней. – Ну а что вы тут еще делаете? Идите, вы свободны! – Махнул рукой старик влюбленным.
- Ага, теперь мне эту дуру припадочную еще на своем горбу переть! - пробурчал Олег-тень. - Ладно, куда ж ее тащить-то? И как? Ну да разберусь... Слышь, Олег... ты это... не поминай лихом. Ты хороший был хозяин, только жил в дерьме по ноздри... Вот теперь мы заживем как надо, правда, крошка? - обратился он к бесчувственной Даме, у которой отныне снова была тень.
- И тебе всего доброго! - весело отозвался Олег. - Спасибо вам, Хозяин Теней! - он повернул Леди-Тень лицом к себе и ласково посмотрел ей в глаза. - Мы теперь свободны! Куда пойдем?
- Свободны… - только и смогла сказать Тень.
- А куда вам, извините, неживым, идти? Только туда. – Хозяин указал пальцем вверх.
- Тогда... пойдем? - Олег вопросительно посмотрел в лицо Тени, вдруг оказавшееся очень близко. И он почувствовал, что уже давно хотел это сделать. Он подался вперед и поцеловал ее, легонько притягивая к себе за плечи. Для него она сейчас была материальнее, чем когда-либо.
- Охо-хо... - пробурчал затихающий позади голос Олега-тени. - А мы с тобой целоваться будем, милая? Не? Ну и ладно, и не особо хотелось. А чего ты башкой о пол, не надо! Дай-ка поудобней перехвачу... ой, блин, тяжелая... - голос стал совсем неразличим…
Вскоре и Тень с Писателем отправились в и последний путь к счастью. По дороге тумана и звезд, луны и солнца, высоко в небеса…

Loading.


Тук-тук. Я тут. Я это Я. Это то, что Вы изволили скушать недавно. Я теперь буду с тобой. Я люблю тебя.


Это так просто. Это проще мёртвый младенец переходящий улицу. Всё так просто. Пугающе просто.

Шесть картин в комнате и одна статуя.

Это так просто. Пугающе просто.

Статуя из белоснежного мрамора. Крыло. Крыло. Два крыла. Острые бритвы-зубы. Сощуренные глаза-ледышки. Мощьнявый хвост-молния. Грудь-колесо. Чудо-юдо.
«Это Дракон» - прошептал пернатый голос внутри тебя.
«И без тебя знаю». Это напрашивалось, но не произносилось.
Статуя-Дракон. Именно такими они и были. Во всяком случае, ты так считаешь.
Белоснежный Дракон.

А вокруг картины. Раз, два, три, четыре, пять, шесть.

Красный. Красный дракон спаливает какую-то деревушку. Его чешуя давно уже спеклась от жара падающего солнца, и он весь подобен одному сплошному огню.
Оранжевый. Оранжевый дракон не любит почестей. Не любит славы. Именно по этому он такой маленький и беззащитный. Хотя так было раньше, а теперь у него плотная шкурка, он думает, что она надежно защищает его от невзгод мира, но люди только улыбаются прикасаясь к нему и кладут в корзинку к другим апельсинам. Но разве способность вызывать улыбки – не лучшая защита? Люди всегда улыбаются маленькому солнышку.
Жёлтый. Жёлтый дракон заслоняет собой всё небо. Он настолько велик, что целого мира мало. И неведомый художник выкинул его за пределы. Прочь из мира. Зачем-то присобачил дракону плащ развивающийся от звездных ветров, и дракон стал похож на шарик. Люди забыли. Забыли что это дракон. Они помнили только его имя. Солнце.
Зелёный. Зелёный дракон затаился в кустах и ждет. Эта игра началась ещё до рождения драконов, но теперь об этом никто не помнит. Мы ждем заката, того самого заката, когда солнце ложится на землю. Тут и выходит дракон на арену. Бросок и не продолжительная борьба с кровавыми брызгами, стрелами вылетающими из под изумрудных клыков. Все любят любоваться алыми, багровыми закатами? Скажите спасибо зелёному дракону.
Голубой. Голубой дракон не понимает зелёного. Он не мечтает о жёлтом. И не боится красного. Он голубой. Он не голубее неба, он и есть небо. У него такая прозрачная кожа, что ты видишь сквозь неё солнце. Но это вить здорово? Ты не хочешь жить в голубой коробке без стен? Ты знаешь как сложно быть открытым людям? Прозрачным? Не знаешь. Ты – коробка. А дракон нет, нет потому что ему помогают звёзды. Каждый вечер дракон костенеет и становится серым. Тут-то и приходят они, полощут его своим сиянием и дробят беды-тучи. Вот и утро! Вот он и как новенький! Добрый голубой дракон.
Синий. Синий дракон. Он всегда не понимал, как можно так открыто вести себя. Неет. Пусть голубой будет прозрачным, синий не такой. Синий сильнее. Кажется. Чувствуешь солоноватый запах? Так пахнет море. И так пахнут слёзы. Когда-то небу было так плохо, что оно плакало. Плакало от боли одиночества и непонимания. Просто плакало. Давайте не будем лезть небу в душу с грязными ногами. Плакало и пусть это будет прошлым. Слёзы в прошлом, а у нас есть море. Синее, солёное море...которое очень не любит любопытных и уверено хранит свои тайны. Тайны синего дракона.

Картины закончились.

Решила рассказ "Сказка" запихнуть в цикл под назвонием "Про Йольфов"

Второй рассказ цикла:

И нет больше...

Знаете, я ненавижу этот дом. Пустое вместилище воспоминаний. Я его ненавижу всей душой, хотя… ещё не ясно, осталась ли у меня душа. Ненавижу! Только это слово всегда у меня на языке, только его шепчут сухие губы, только оно отзывается в пыльной темноте коридоров.
Старый особняк на окраине города. Родовое поместье, вот только семья, что жила в нём давно уже не существует, ровно с того момента, как я сказал или приказал, не помню уже точно, убираться ей проч.
Дом пуст и уже давно мёртв. Только я брожу как призрак. Только мои шаги разносятся по десяткам комнат, но дом мёртв, он не отзывается на трезвон колокольчика в ещё идущих часах.
Тяжелые портьеры ласково погладили плечи, я отмахнулся и пошёл вниз по лестнице, уселся на холодной мраморной ступеньке. Гнездо древнего рода. Вот только род, вымер, как и все древние… ещё бы, эльф, последний эльф, решивший связать свою жизнь со смертной, лишь бы не потерять связь времён, лишь бы не покинуть этот мир, не оставив после себя никого. Она смеялась, когда он рассказывал о себе, смеялась и считала, что её возлюбленный всего лишь поклонник полоумного писателя, придумавшего мир эльфов. Она не могла и не хотела верить, что этот великий человек просто бывал в Лотриэне, что он своими глазами видел последнюю войну кольца, что он всего лишь выступил проводником между двумя, совершенно разными мирами. А как ей это объяснишь? Вот я и перестал рассказывать. Она притихла, поняла, что что-то скрываю. А потом скандал, упоминание о каких-то других, хоть я и любил только её… её одну. Но сорвался, надоело. Прогнал, наговорив столько страшного, что самому сейчас тошно, и она ушла, громко хлопнув дверью, ушла, что бы не вернуться больше никогда.
Я сам себя запер в доме. Такой вот добровольный затворник или, скорее всего узник, да, именно узник своей расы.
«Эльф!»- звучит как диагноз.
А, наверное, я и, правда, уже сошёл сума в своём скитании по тёмным комнатам и коридорам.
Она назвала меня сумасшедшим ролевиком. Сейчас я только и могу повторять её слова, ничего другого мне не осталось. Я сам запер все двери, занавесил окна. Странно, что никто за эти долгие сотни лет не позарился на «заброшенный» особняк. Всё-таки что-то или кто-то его охраняет. Интересно, кому это понадобилось сохранять моё уединение?
Кто-то писал письма:
«Где ты? Почему пропал? Мы беспокоимся. Разве можно быть таким безответственным? Может, приедешь в гости? Навестишь друзей?»
Но они так и не дождались ответа и вскоре перестали писать. Они считали, что я умер? А может, так было бы лучше? Может, я на самом деле свихнувшийся ролевик и мне пора лечиться? Может, острые уши лишь моя фантазия? Иногда я разговариваю сам с собой или с портретами, что висят в длинных коридорах. Там вся моя семья. Сотни поколений, сотни ветвей одного рода. Где они сейчас все? Они тоже считают меня мёртвым?
Смеюсь. Громко, отчётливо. Так что бы было слышно всему дому, что бы он ожил, вздохнул, потянулся…
Но смех стих и тишина поглотила все звуки. Вздыхаю и поднимаюсь на чердак. Канистры с бензином. Пройти по всем комнатам, по всем коридорам. Спуститься вниз, выйти на улицу и, кинув в сторону опустевшие ёмкости, чиркнуть спичкой, кинуть маленький огонёк в маслянистый след и смотреть, как огонь пожирает мёртвое тело дома.
Нет больше родового гнезда. Нет больше последнего прибежища сказки. Нет больше эльфов…

Когда-нибудь…

Скрип дверь. Чёртовы не смазанные петли. Толчок и она распахивается на полную, выпуская в парадную холодный осенний ветер.
Поёжился, повёл плечами. Будто не привык ещё к стылым утрам этого городишки. Привык ведь. Выходишь на улицу. Натягиваешь на запястья кожаные перчатки. Пожалуй, для данной части гардероба ещё рановато, но тебе всё равно. Ты всегда отличался от остальной массы.
Ступаешь на тротуар. Тихие постукивания трости при ходьбе, будто удары чьего-то сердца, оглашают сонные окрестности. Ещё слишком рано даже для дворников. Ты знаешь, что тебе никто не помешает. Поэтому и идёшь, так просто, не скрываясь.
Улицы пусты.
Заря ещё не скоро раскрасит небо причудливыми красками. Ты аккуратно перешагиваешь лужи. Сегодня не тот день, когда ты сначала заходишь в кафе, что бы выпить чашечку ванильного кофе и отведать совсем свежей выпечки. Сегодня нужно торопиться.
Ты любишь музыку скрипки. За что? Ты этого не знаешь. Просто любишь. Наверное, она созвучна с твоей душой или просто напоминает тебя самого. А впрочем, вы и правда похожи. Ты очень любишь слушать скрипичные концерты. Иногда целыми днями не выходишь из комнаты. Но сегодня тебе не до этого. Ты должен успеть во время.
За пазухой, оттягивая внутренний карман, лежит револьвер и горстка путь. Сегодня ты должен убить третьего из двенадцати. Сегодня он должен поплатиться за её жизнь. И ты идёшь с яростным желанием в сердце, убить. Покарать виновного в её смерти. Ты точно знаешь, что именно он виноват. Ну если и не он, так остались ещё девять человек. Те, кого она ненавидела. Но тебе было всё равно. Ты должен был их всех убить. Просто должен. И тогда…
… тогда, когда-нибудь, к другой жизни, она была бы с тобой.
Когда-нибудь…

Присоединённые эскизы

Серафим в панике металась по парку писателй. . "Ну где же? Где же? Где?!" Паника разрасталась до размеров маленькой катастрофы. Ну как же так? Впервые попасть в парк писателей и тут же потерять все свои свитки! Ну на такое могла сподобиться лишь забывчивая и переменчивая Серафим.
Приставая ко всем, кого встречала на пути с вопросами "А не видели свитки таки маленькие?" или "А свитки с печаткой красненькой не встречались?" Серафим буквально налетела на молодого человека мирно прогуливающегося по тенистой дорожке, видать, в поисках вдохновения. Через секунду они оба были на земле. Скомканно извинившись Серафим, поднялась и хотела уже помочь молодому человеку, как увидела свои свитки, завалившиеся за белую скамеечку.
Радости Серафим не было предела.

Эль-Муэрто.

Как-то Дух Смерти и Дух Сострадания ранним земным утром прогуливались в предместьях Эль-Муэрто. Обернувшись синим и белым сиянием, Духи наслаждались дивными рассветными лучами солнца, перламутровыми перьями облаков и изумрудом листвы в кронах столетних тополей. Но не одни тополя хвастались своею красой: река, огибавшая подножие холма, теряла разум в безумном беге, подкидывая к небу бриллиантовую россыпь брызг.
Завороженные зрелищем, Духи остановились, наполняя горизонты сознания неописуемой песней природы. Как вдруг раздался громкий треск, звук ломающегося дерева. Птицы, очнувшись от оцепенения, разом взметнулись с ввысь и подняли страшный галдеж. Минуту спустя, по самой кромке реки, волоча за собой бревно с человеческую руку толщиной, заплетающейся походкой шел Человек. Издавая непонятные крики, он всем корпусом раскрутил дерево и отпустил его, при этом нетвердые ноги человека покосились и сам он упал прямиком в воду. Быстрое течение подхватило его, и вот, уже через несколько мгновений он оказался довольно далеко от берега.
Вспомнившая об опасности рыба стайкой серебряных бус опустилась на дно реки. Одинокая лань, неосторожно вышедшая из лесных зарослей полюбоваться на восход, дернулась и унеслась обратно в лес. Гармония утра превратилась в хаос дня. Духи, с печальным интересом наблюдавшие за барахтающимся в воде телом.
Первым не выдержал Дух Смерти. Одним усилием мысли он заставил настоящую секунду растянуться до такой степени, что она показалась бесконечной. Что-что, а это Смерть умела делать лучше всего. В следующий миг, темный дух принял свой привычный для всех людей облик высокого, немного худощавого человека с косой. Медленной, но до ужаса твердой и неотвратимой походкой смерть приближалась к застывшему с искаженным от ужаса лицом мужчине. И там, где ступала Смерть, трава желтела и выгорала.
- Постой!- За балахон смерти ухватилась сверкающая рука Сострадания. Второй Дух тоже успел поменять облик, превратившись в девушку, источающую свет от самого своего сердца. Полные участия голубые глаза Духа были обращены в сторону умирающего человека.- Подожди, его час еще не настал, я чувствую. Зачем ты хочешь забрать его раньше срока?
- Его уже не спасут. – Ответил ей голос, доносящийся со всех сторон сразу.- Разве ты видишь кого-либо вокруг? Это вершится судьба: скоро тело его не будет способным поддерживать жизнь, и я помогу ему расстаться с нею.
- Он мог бы еще сам побороться за свою жизнь. Отбирая у него этот шанс, ты сам вершишь его судьбу.- Твердо стоял на своем Дух Сострадания.
- Шанс? О каком шансе ты говоришь? Этот человек пьян, я уверен, он даже не понимает, что с ним происходит. Нет у него никакого шанса.
Голос Смерти казался глубоким океаном, обволакивающим слушателя, гипнотизируя его и заставляя подчинятся воле своего хозяина. Но Сострадание, пройдя со Смертью рука об руку не легкий и уж совсем не короткий путь, было привычно к хитростям и уловкам своего спутника. Они могли каждый раз вводить человека в заблуждение и заставлять выполнять чужую волю, но Сострадание было Духом, а потому продолжило спор.
- Не думаешь же ты, что сам можешь решать кому пора уходить, а кому нет? Так ты почти всех за одно утро забрать можешь, если только им не помогут другие силы. Но если все действительно так, то знай – я та, кто поможет ему несчастному. И здесь по Закону ты не сможешь мне помешать.
- Сострадание…- вздохнула Смерть и опустила косу.- Закон Закону рознь. Я еще не успел приблизиться, а ты уже спасаешь его от меня. Зачем? Людей много и они всегда будут. Я один не сделаю так, чтобы их вдруг не стало, не потому что не смогу, но потому, что смысла такой поступок не имеет. – Дух положил руку на плечо девушки, привлекая ее внимание. Но Сострадание уже не слушало Великого Духа, оно неотрывно смотрело на человека, застывшего в сонме сверкающих брызг. Сделав правой рукой круговое движение и резко дернув ей в сторону, девушка вытащила человека из смыкающихся водных объятий. Время вновь пошло своей обычной скоростью. Откашлявшись, человек ошалело огляделся по сторонам, явно не понимая, что произошло.
- Зачем он тебе? Очнись, сердце затмевает твой разум. Если б не было нас сейчас здесь, я бы явился и забрал его минутой позже. Все равно.- С этими словами Смерть топнула ногой и направила косу на человека. И земля разверзлась под ногами несчастного.- Не мешай, этот человек обречен.
Теперь время остановил Дух Сострадания. Она свела разрозненную землю воедино и обратила взгляд, полный праведного гнева на своего спутника. Из-под капюшона Смерти на девушку смотрели два пылающих угля. Было видно, что это давний спор между двумя духами, в котором ни один не желал понимать другого. В конце концов, более мудрый и усталый Дух Смерти произнес:
- Если тебе так хочется спасти его, я дам тебе такой шанс. Если сможешь до заката сего дня сыскать на Земле одного живого человека, кто знает его и согласен будет за него жизнь свою отдать, я покорюсь твоей воле. – Смерть протянула руку, и на ней возникло сияние.- Ну как, на предложение согласна ли ты?
- Но что же будет, если у меня не получится?- Спросило вдруг Сострадание, чувствуя подвох в словах Великого Духа.- Что будет, если нет на земле такого человека, который захочет спасти этого несчастного?
- Твой человек будет лишен возможности Высшего суда. Это несправедливо, я уже чувствую твое возмущение, но помни, что это – твой спор.- Голос Смерти приобрел металлический оттенок.- Если спасешь его – он останется жить, не сможешь – отправится в небытие.
Девушка посмотрела на человека, лежащего у ее ног. Сомнение овладевало ее сердцем, но ведь должен же хоть кто-то на свете дорожить им? Ставки были высоки, однако, и на попятную идти было уже поздно, не могла она от спора отказаться. После некоторых раздумий, в руке девушки тоже возникло сияние и она пожала руку Смерти.
Так между Великими был заключен спор на жизнь и душу человека по имени Сантьяго де Минго, жившего в близлежащей деревне. Духи договорились, что покуда день не завершился, Смерть будет держать человека во сне между жизнью и забвением. А для точнейшего отсчета времени поставили на том же месте, где стояли, песочные часы, рядом с ними же и встретиться решили.
Сострадание для поисков свои силы применять не могло, но вместо того ему разрешалось принимать любые обличия, кроме человека, на кого спор велся. Дух остановился на облике юной странствующей девушки невысокого роста с каштановыми волосами и большими светло-карими глазами. Открытое улыбчивое лицо должно было с первого взгляда располагать людей к беседе. Закинув за плечи дорожную сумку и взяв в руки посох для полноты образа, Сострадание отправилось в путь.


Эль-Муэрто, некогда город, кипящий жизнью, теперь превратился в тихую захолустную деревеньку, почти полностью отрезанную от внешнего мира. Такое название эта деревня получила из-за горы, стоявшей у входа в бухту, с вершиной в форме человека с косой в руке. Более сотни лет назад город снискал себе славу успешного торгового порта, но от лени и достатка живших там людей, потеряло былые удачливость и вид. Но необычайно прекрасная природа вокруг заставляла людей оставаться в обжитых землях, а Великих Духов возвращаться сюда вновь и вновь, дабы насладиться истинной красотой.
Едва Сострадание вошло в деревню, как тут же раздались крики и страшные ругательства, а затем с противоположной стороны улицы над ее головой, едва не задев, пронесся глиняный кувшин, с треском разбившийся за ее спиной. Девушка внезапно осознала, что одержать победу в споре будет не так легко, как представлялось вначале, учитывая нравы здешних людей.
Решив, что сначала о жизни де Минго можно разузнать в людных местах, (в маленьких деревушках всегда все всё знают), Сострадание, обходя не в меру опасные дома стороной, и по возможности стараясь не привлекать к себе внимания, отправилось к центру деревни, где и располагался рынок.
Атмосфера рынка завораживала и рассеивала внимание. Состраданию, к такому обращению непривыкшей, было крайне сложно сосредоточиться: ее постоянно дергали, о чем-то спрашивали, навязывали не нужные ей вещи и уговаривали, уговаривали, уговаривали… Едва собрав мысли в порядок, ей удалось узнать, что де Минго действительно жил в Эль-Муэрто, но люди не видели его уже очень давно. Дотошные до всего старухи рассказали Состраданию так же, что у Сантьяго были жена и ребенком. Но он бросил их, не в первый раз обманув надежды бедной девушки. После она согласилась на предложение некого Пабло Солиза, и сейчас они живут в старом доме семьи Солиз недалеко от рынка.
Вокруг Сострадания собиралось все больше и больше народу. В таких заброшенных деревнях появление нового человека становится настоящим событием, где каждый хочет поучаствовать и, если может, помочь. Поначалу о Сантьяго говорили сдержанно, с неким недовольством, на вопросы о нем отвечали неохотно, но чем больше зевак собиралось вокруг, тем становилось понятнее, что Сантьяго здесь не столько недолюбливают, сколько вообще презирают. Из общего гомона Состраданию удалось выяснить, что Сантьяго ужасный проходимец и обманщик. Не редко он обещал что-либо, но потом отказывался от своих слов или же вовсе пропадал. Часто бывало, что он втягивал честных и порядочных людей в нехорошие истории и аферы, всегда выходя сухим из воды, но подставляя своих партнеров. Когда же Сострадание упомянуло о том, что у Сантьяго большие проблемы, и он нуждается в помощи, все согласились, что так ему и надо и пора бы уже проучить этого мошенника.
Решив, что здесь она вряд ли найдет того, кто ей нужен, Состраданию ничего не оставалось, как идти искать его бывшую жену. Но на выходе из рынка в дорожный плащ Сострадания вцепилась чья-то морщинистая рука. Сострадание обернулась и увидела старуху одетую сплошь в черное. Ее голову покрывала черная едва прозрачная вуаль.
- Забери меня. Меня. Забери, молю, забери меня. Возьми меня! Молю.- Старуха шептала словно завороженная.
- Прошу не обращайте внимание на нее. Это наша местная сумасшедшая старуха.- К ним подошла женщина, больше всех кричавшая, что Сантьяго взял у нее деньги и так и не вернул. Она оттолкнула старуху с такой силой, что та упала на землю. Вуаль слетела, и Сострадание увидела, что старуха слепая.- Никто уже и не помнит, откуда она взялась. Не обращайте внимание, идите своей дорогой.


Отыскать дом Солизов оказалось труднее, чем казалось с первого взгляда. Рынок был окружен множеством домиков, как один похожих друг на друга. Когда же Сострадание спрашивало у прохожих, где живет жена Сантьяго де Минго, люди плевали на землю и говорили, что не знают такой. Но когда девушка спросила о доме сеньоры Солиз, ей охотно объяснили, как до него дойти и не заблудиться в извилистых переулках.
Дом Солизов был очень большим и напоминал дворец по сравнению с облепившими его маленькими домиками и хижинами. Дверь открыл молодой человек лет двадцати, нервно выкручивая пальцы на руках. Впалые щеки, красные глаза и бегающий взгляд поразили Сострадание. Как же можно было довести человека до такого состояния? Паренек, боязливо озираясь по сторонам, сказал, что хозяина нет дома и не будет до вечера. Сострадание попыталась объяснить, что ей нужна сеньора Солиз, бывшая жена де Минго, но слуга уже закрывал дверь, как вдруг за его спиной раздался голос:
- Леон? К нам кто-то пришел? Я слышу голоса.
- Нет, хозяйка, вы ошибаетесь. Никто не пришел.
- Не лги мне, Леон- голос раздался совсем близко, и из-за плеча слуги выглянуло лицо молодой женщины.- Ну смотри придет муж, посмотрим, что он с тобой сделает. Иди отсюда!- Слуга втянул голову в плечи, быстро поклонился и убежал в глубь дома,
- Прошу простить моего слугу, у него ужасные манеры, такие же, как и внешний вид.- женщина виновата улыбнулась.- Но у меня очень ревнивый муж. Уходя, он запрещает Леону открывать дверь посторонним. Мне это не по душе и я наказываю слугу за это, приходит муж и тоже наказывает его. Но что-то я заговорилась. Меня зовут Иседора Солиз, вы хотели меня видеть? Я к вашим услугам,- сеньора Солиз улыбнулась и жестом пригласила Сострадание в дом.
Сострадание вошла в дом и пошла вслед за Иседорой. Они прошли через темный коридор первого этажа и вышли во внутренний двор дома Солизов, где стояла беседка, окруженная множеством цветов.
- Если вы не против, мы поговорим здесь, в доме слишком душно, а здесь мы будем на свежем воздухе и беседка скроет нас от солнца. Леон!- женщина позвала слугу и, не дожидаясь его появления, добавила,- принеси нам чаю со льдом!- Иседора повернулась к Состраданию и с улыбкой проговорила.- Так с какой вы ко мне просьбой?
- Сеньора Солиз, я знаю, что некогда вы были женой Сантьяго де Минго.- При упоминании этого имени, лицо хозяйки помрачнело.- Он сейчас в большой беде, и…
- Ни слова больше,- Иседора решительно перебила ее.- Как он не поймет, что все уже кончено? Сколько ему нужно? Сколько денег, чтобы я больше никогда не слышала об этом человеке?
- Нет, вы не понимаете...- Сострадание подалось вперед, ближе к собеседнице.- Ему нужно совсем другое, деньгами тут не поможешь. Он в смертельной опасности и спасти его, боюсь, сможете лишь вы одна, сеньора Солиз.
- Кто вы такая?- Иседора подняла глаза на Сострадание.
- Я, можно сказать, его знакомая, которой он небезразличен. Иседора, поймите, он нуждается в вас. Как вы когда-то нуждались в нем. Ведь я уверена, что вы любили друг…
- Замолчите! Он никогда не любил меня, он любил только мое знатное имя. И я никогда не нуждалась в нем, мой отец нуждался в его деньгах! Просите о чем угодно, только не о помощи этому человеку. Он уничтожил меня, мое доброе имя и мою жизнь. Я ничего не хочу слышать о нем!- Сеньора Солиз резко взяла себя в руки и дальше продолжила более спокойным тоном.- Я ничем не могу быть вам полезной, потому прошу вас покинуть мой дом.
Сострадание поднялась и пошла к двери, едва не столкнувшись с принесшим холодный чай Леоном. Слуга непонимающе посмотрел на гостью и, оставив чай на столике, пошел провожать девушку. Как вдруг Иседора окликнула их:
- Подождите. Если я не могу помочь бывшему мужу, это не значит, что никто не может. Расспросите его товарищей из «рыбацкого братства». Днем они собираются в таверне через две улицы отсюда. Леон проводит вас. Леон! Ты понял?
Но и «рыбацкое братство» не хотело слышать о проблемах Сантьяго. Все как один отворачивались от Сострадания, услышав имя своего некогда товарища. Но находились и такие, кто тут же принимался сетовать, какой же Сантьяго негодяй и что он наделал, отчего и его семья и семьи его друзей обеднели и теперь вынуждены были существовать впроголодь.

Возвращаясь, Сострадание поймало себя на мысли, что уже и само испытывает некое отвращение к Сантьяго. Она думала, что зря ввязалась в спор с Великим Духом ради жизни человека, который оказался не нужен никому вокруг, более того, чья смерть принесла бы всем лишь облегчение.
Вновь выйдя к рынку, Сострадание повернула в соседнюю, менее многолюдную улицу, как вдруг ее окликнули:
- Странница! Вы ли та, что ищет Сантьяго де Минго и его родных?
Сострадание обернулось. К ней шел невысокий мужчина лет пятидесяти, опираясь на трость с тяжелым набалдашником. Загорелое морщинистое лицо и теплый взгляд сразу же располагали к собеседнику, а одежды, расшитые золотом, явно свидетельствовали о том, что этот человек был далеко не простого происхождения.
- Да, я ищу родных сеньора де Минго. Вы один из них?
- Не то чтобы родственник, но близкий друг его отца. Во всем Эль-Муэрто вы не найдете человека, более близкого семье де Минго. Позвольте мне рассказать вам о ней то, что вы не узнаете на базаре от праздных зевак, если вы согласитесь прогуляться со мной по городу немного.
- Мне очень жаль, я не располагаю достаточно большим количеством времени, еще до заката я должна покинуть деревню. Но если ваш рассказ не будет слишком длинным, я с радостью соглашусь на ваше предложение о прогулке.
- О нет, я ни в коем случае не смею вас задерживать. Мой рассказ будет короток насколько это возможно и очень важен. – С этими словами мужчина галантно предложил Состраданию руку и направился неспешным шагом вниз по улице.- Вопреки всеобщему мнению, Сантьяго – хороший человек, просто невезучий. Как будто всю жизнь его преследовал злой рок. За какое дело бы он ни брался, оно либо прогорало, либо разваливалось, стоит учесть, что его вины в этом не было. Но ведь людям всегда нужен был нужен кто-то, на кого можно было свалить всю вину. Таким человеком в Эль-Муэрто и оказался Сантьяго де Минго. Как только происходили несчастья в деревне, все сразу говорили, будто опять Сантьяго постарался. И никто даже не трудился выяснить, был ли виновен Сантьяго и был ли он вообще в деревне, когда неприятности случились. Сантьяго же знал, что толпа на расправу быстра, потому даже не оправдывался, хотя, быть может, был в том не прав.
Но тут как будто удача, наконец, улыбнулась Сантьяго. Он купил рыболовецкую лодку, и несколько дней подряд уходил в море еще до восхода, а возвращался заполночь. Спустя две недели он во всеуслышанье объявил, что знает все рыбные места в окрестностях, а также может рассказать, где «рыба сама плывет в сеть». Он предложил трем не особо удачливым рыбакам объединиться под его началом в обмен на проценты с продажи рыбы.
Дела потекли у Сантьяго хорошо. К нему примыкали все больше и больше рыбаков. Появились лишние деньги. Он даже женился на дочери одного из своих рыбаков. Но едва успел родиться у него первый ребенок, лодки Сантьяго разбил шторм, а рыба, повинуясь зову стихии, ушла дальше в море. Дело его опять провалилось. Люди снова стали называть его плутом и обманщиком, жена, уставшая от постоянных насмешек, приняла предложение одного из деревенских и бросила мужа.
Сантьяго остался один. На последние деньги он страшно запил. Часто первым лез в драки, либо оскорблял людей, провоцируя их на конфликт. Стал вспыльчив и неразборчив в связях. У него появились «новые друзья», обещавшие де Минго золотые горы в скором времени. Другими словами он опустился на самое дно жизни.
Проводив Сострадание до ворот в деревню, мужчина остановился и повернулся к спутнице:
- Теперь я уже даже и не знаю, где он находится. В деревне его не видели уже давно.- Он опустил голову и посмотрел себе под ноги.- Мне искренне жаль его мать. Единственный родной ему человек. Вы, верно, слышали, будто у него нет братьев и сестер, и это правда, даже отец погиб в море, когда Сантьяго был еще ребенком, оставив его одного с матерью. Хотя ее я тоже давно не видел, должно быть, она уже умерла от старости и безумия. Раньше ее часто можно было встретить на закатном берегу в ожидании мужа, смотрящую в море... Спасибо, что выслушали меня, быть может, мой рассказ поможет вам в ваших поисках. Прощайте.- Мужчина развернулся и зашагал обратно в деревню, оставив Сострадание одну, потрясенную рассказом.
Посмотрев на горизонт, едва подернувшийся багряным цветом, Сострадание кивнуло самой себе и решительно направилось в сторону бухты.

Мужчина оказался прав. На берегу и в самом деле сидела женщина в черной накидке на голове. Ни секунды не сомневаясь, Сострадание подошла к ней и узнала в этой женщине слепую старуху, встретившуюся ее на рынке. Старуха, казалось, смотрела в море, надеясь невидящими глазами разглядеть кого-то скрывшегося за горизонтом.
- Вы ли сеньора де Минго, мать Сантьяго де Минго?- позвала старуху Сострадание.
- Ты вернулась ко мне, странница?- Заскрипела старуха.- А я ждала тебя здесь весь день. Ты могла бы и поторопиться,- она повернула голову в сторону девушки,- мне старому, немощному человеку, было очень сложно добраться сюда. Я уж было подумала, что зря послушала того вашего знакомого.
- Моего знакомого?- Сострадание почти ничего не поняла из слов старухи, но время поджимало, и Дух задал вопрос старому человеку.- Сантьяго де Минго находится в смертельной опасности, но он спасется, только лишь вы скажете, что согласны отдать свою жизнь за него?
- Дух, веди меня, я согласна. Ни одна мать не оставит своего ребенка в беде.- Из серых невидящих глаз покатились слезы.- Я готова отдать свою никчемную жизнь за него, лишь бы он остался на земле.

Едва верхушка солнца успела спрятаться за горизонтом, а в песочных часах последняя песчинка не успела коснуться дна, секунда вновь растянулась, а на условленном месте уже стояли два духа и два человека.
- Я чувствую ее решимость, эта женщина согласна по своей воле расстаться с жизнью, дабы спасти человека, стоящего перед нами.- Первым начал Дух Смерти.- Хоть эта женщина сама с минуты на минуту расстанется с жизнью, я согласен принять ее вместо этого человека. Он будет жить. Ты честно выиграла пари.- Смерть достала косу и направила ее на женщину.
- Постой…- перед Смертью уже во второй раз, как и в это утро, встал дух Сострадания.- Не спеши.
- Что опять? – На секунду в голосе Великого Духа показалось раздражение.- Я оставляю твоего человека, что ты еще хочешь от меня? Мы честно заключили пари и ты честно выиграла его.
- Этим утром, я думала только о том, чтобы спасти этого человека. От сострадания и идет моя сила, создающая и созидающая. Но этим утром я не думала о том, насколько сильно жизни людей связаны между собой. Пойми, этот человек и его мать не достойны такой глупой смерти. Это была ошибка.
- Ты предлагаешь мне оставить обоих?- Спросил Великий Дух, не опуская косу.- Ты знаешь, что нельзя человеку уйти в конец очереди, только если с ним не поменяются местами. А наш спор и так затянулся на целый день. Время пришло, я забираю душу этой женщины.- Дух сделал шаг в направлении старухи.
- Выслушай. Жизни этих людей не имеют для тебя никакой ценности. Забрав душу одного, ты отдаешь ее другому. Так сделай так, чтобы их души остались у них! Тебе нужно забрать сорок лет жизни этого мужчины, так забери вдвойне, но у обоих!
- ХВАТИТ!- Голос Смерти громом прокатился по долине. Небо в момент затянулось тучами, все вокруг потемнело.- Хватит уговоров, Сострадание, не тому духу мешаешь!- Великий дух оттолкнул Сострадание с дороги и замахнулся косой на мать Сантьяго.
На миг все вокруг погрузилось в кромешную тьму, ударила молния выхватившая из темноты лицо Сострадания, с глазами полными слез. А в следующую секунду на прежнем месте, у реки, не осталось ни песочных часов, ни духов, ни мужчины и старухи, но вместо них осталась молодая женщина с младенцем на руках…


***
- Тебе очень идет внешность старика с тростью.
- Правда? Я долго думал, какой образ выбрать.
- Значит, Великий и Справедливый Дух Смерти в последнюю секунду забрал у Сантьяго сорок лет его жизни, и столько же у его матери, в обмен на душу сына?
- Когда я выхватил ее душу, я вдруг понял, о чем ты говорила. Для матери нет на свете ничего страшнее двух вещей: видеть, как ее дитя страдает и понимать, что она не может ему помочь, страшнее для матери лишь пережить своего ребенка. В этом мире справедливости на всех не хватает, я решил дать им второй шанс.
- Это так. Я хотела сказать…спасибо.
***

Сообщение отредактировал ~Serafim~ - 22-09-2006, 18:18

А он всё пел…

Она танцевала на развалинах старых чувств. Просто скользила под водопадом взглядом. Она танцевала, а он играл. Пальцы перебирали серебряные струны. Тихая музыка лилась, искрилась тысячей слов, а она всё танцевала, плакала. Он смотрел и плакал вместе с ней.
Он пел, играл, она танцевала, а звёзды падали. Видимо это и было так кому-то нужно.
Полночь.
Она танцевала, скользила в лучах закатного солнца, но уже полночь. Красивая летняя полночь. Сегодня герои ушли в бой, что бы не вернулись. Она провожала каждого из них будто брата, будто любимого. А сейчас она танцевала. Он играл…
Ветер принёс запах крови, такой сильный, что казалось, от его прикосновений на плечах оставались кровавые полосы. Она танцевала, закрыв глаза. Там за опущенными веками жили тысячи видений о тысячи смертях тысячи братьев, тысячи любимых. На сердце осталась глухая тоска, осталось только танцевать и слушать пение последнего менестреля.
Он смотрел, как извивалось её гибкое тело, просто смотрел на её танец.
Вдруг она замерла, откинулась назад, упала на колени, закрывая маленькими ладошками чёрные чуть раскосые эльфийские глаза. Спазм боли скрутил тонкое тело. Она вскрикнула и упала навзничь. Будто пронзённая тысячами кленков. Она умирала, а он продолжал играть, он играл свою последнюю песню.
До рассвета осталась минута, миг, мгновение…
На лежала на развалинах последнего оплота Высшего Народа. Она лежала, а он пел о том, что хотел бы её спасти, унести далеко-далеко, но он не маг, что бы вот так превратить её в птицу, что он может только петь.
Она умерла, а он всё пел… пел…

А давайте я попробую вас развеселить? Вдруг получится...
О падших ангелах, причинах их падения, и о том, как распознать их в толпе

Нет ничего хуже, чем ехать летом в трамвае. Дребезжат пыльные стёкла. Люди толкаются, ворчат. Бойкие старушки спихивают подростков с сидений. Душно. Шумно.
Я ехала в центр на встречу с подругой. Рядом со мной сидела, прямо скажем, необъятная женщина. Она пухлой рукой вытирала пот со лба, что-то бормотала и тяжело вздыхала.
Трамвай остановился. Толпа немного схлынула. Моя соседка, охнув, встала и с трудом протиснулась в широкие двери.
В трамвай вошло нечто. О внешности вошедшего можно было сказать одно: образина. Лицо пропитого металлиста, футболка с сатанинской символикой, шифоновая чёрная юбка. Довершала картину нежно-розовая губная помада. Образина гордо прошла по всему трамваю и села рядом со мной. Сухонькая старушонка, с трудом державшаяся за высокий поручень, и потому всем недовольная, пробурчала:
- Ишь, вырядилась!
Сидевшая спереди от меня девчонка-неформалка мечтательно вздохнула. Кто-то покрутил пальцем у виска, кто-то отвернулся.
Я с удивлением уставилась на соседку. Она бросила на меня скучающий взгляд.
- Чо пялишься? Падших ангелов никогда не видела? Ну, смотри!
- Кого-кого? – переспросила я. Конечно, я знаю много людей с чудинкой, но чтоб настолько!
- Падших ангелов! Церата, - образина протянула мне руку.
- Вика. А разве падшие не там? – я недвусмысленно указала на землю.
- Там? Там только идиоты тусуются. Нормальные живут на земле!
- А ты как здесь оказалась? Тебя сбросили с неба?
- Щасом! В самоволке я! Меня на землю с заданием отправили. Ну я задание выполнил, а сам здесь остался. Меня искали-искали, потом об отлучении объявили. Думали, я сам вернусь. А вот и фиг им! Я сначала туда отправился. Говорю, сделайте меня демоном. А они и мне: «Демоном не можем. Рангом ты не вышел. Только суккубом». Ну, я сдуру согласился. Меня бабой сделали, стали в курс дела вводить. Послушал я их и говорю: «Ребята, это я, как последняя, извиняюсь, шлюха, всем давать буду?! Идите-ка вы…» И сбежал. Теперь здесь кантуюсь. Говорят, лет через двести могут обратно взять… - Церата мечтательно вздохнула (или вздохнул?). – Ангелессу ко мне приставили… А вон она сидит!
Церата ткнула пальцем в стекло. Весь трамвай, как по команде, устремился к окнам. На скамейке рядом с остановкой сидело попсового вида создание, всё в джинсе, с короткой стрижкой, и курило.
Трамвай остановился. Церата встала, махнула мне рукой: «Бывай!» - и выбежала на улицу.
Я видела, как моя соседка подошла к подружке, та пристроила горящую сигарету за ухо. Через мгновение Церата и ангелесса целовались на глазах у всей улицы.
Люди, прильнув к окнам, тоскливо и остервенело смотрели на них. А трамвай, дребезжа стёклами, ехал дальше.
9 мая

Спи, моя красавица…
Лунный свет.
Ветер лизнул камни, просоленные холодной морской водой. Лизнул, поморщился и полетел прочь, куда-то туда, куда улетали сны. Я смотрю, как ты спишь, просто стою и смотрю.
Где-то неподалёку стукнула калитка, чьи-то ноги протопали по мостовой. Интересно, кому это не спиться в такой час.
Вновь оборачиваюсь и смотрю на тебя. Интересно, что же тебе сниться? Наша весна? Наша любовь? Или просто я? Или кто-то другой? Интересно. Ты всегда удивляла меня. Такая маленькая, хрупкая девушка или девочка, нет скорее девушка.
Спи, спи, моя красавица, спи и смотри свои прекрасные сны.
Лунный свет за окном промчался по мостовой, заглянул в каждое окно, наверное, искал тебя, но сейчас я стою у окна и он просто боится подойти ближе, этот странный призрачный свет, вроде, вот он, близко, еще ближе, но нет…
Улыбаюсь, странно себя на этом ловить. А ты спишь.
Спи, красавица, спи.
Знаешь, я начинаю жалеть, что я не волшебник или маг, я бы унёс тебя от сюда, укрыл от всего мира. А ты спишь и не знаешь, что там, недалеко скрипнул замок, что рассвет гонит лунный свет прочь, что по холодному полу дробью отдаётся звук шагов. Ты не знаешь, что сейчас они заберут, вырвут из прекрасного сна, что бы погубить душу, такую же чистую, как и лунный свет, что, совсем недавно был за окном, а сейчас восход, и луны не видно.
А ты всё ещё спишь. Шаги ближе, звук открываемого замка, шаги замерли около твоей кровати. Рука протягивается и сжимает твоё плечо. Ты открываешь глаза и смотришь, но почему-то на меня. Глаза полные боли и невероятного доверия, ты встаёшь и уходишь с ними, уводят, что бы убить. А я поднимаюсь и сажусь в своё кресло императора. Тебя привязывают к столбу, поджигают хворост, костёр вспыхивает. Тебя охватывает пламя, и ты окунаешь в новый вечный сон.
Спи, моя красавица…
Я люблю тебя, твой император.

Что ж. Пришло время рассказать захватывающую историю о схватке "Рыцаря и Дракона"

Предисловие.
Если вам понравится прочитанное, обратите внимание и на другие эпизоды этой безусловно поучительной истории.
"Налётчики и маг". Пост №296 (15)
"Розыгрыш". Пост №300 (15)
"Насыщенный денёк". Пост за номером 307 на 16-ой странице.

*!* *!* *!*

Дракон с яростью грохнул лапой по стене из камней, за которую успел юркнуть рыцарь.
-Вылезай, червяк! – рыкнул ящер, перемежая речь пламенем.
За камнями послышался стук и невнятное ругательство. Очевидно, рыцарь в последний момент успел пригнуться. А после завопил:
-На себя посмотри, дылда!
-Что?! – дракон озверел вконец и с непередаваемым ревом прыгнул прямо в яму за камнями. Но рыцарь предвидел этот момент и, отбросив меч и щит, постарался как можно скорее выползти из лужи, аккурат разместившейся в яме. На его место тут же приземлился пастью вперед дракон, рухнув мордой прямиком в воду. Будь у рыцаря меч, схватка на том бы и закончилась, но, увы, оружие лежало по другую сторону дракона. Поэтому рыцарь, ругнувшись, пнул носком сапога шею ящера, но потерял при этом равновесии и покатился по каменистой насыпи в соседний овраг.
Шумно отплевываясь, дракон вырвал, наконец, морду из зарослей корней на дне ямы и с диким видом огляделся. Увидев рыцаря, он тут же попытался плюнуть в него огнем, но из пасти вырвался лишь огромный клуб пара. После чего ящер икнул.
Отползая прямо по грязи от опасного соседства, рыцарь не преминул бросить через плечо реплику:
-Это тебе за моего коня.
Дракон потряс головой:
-Угу, рыцарь. Принцесс тебе не жалко, значит?
-А что принцессы? – рыцарь вернулся на исходную позицию, с которой все и начиналось – группа вековечных дубов, теперь уже основательно поджаренных и поломанных. – На принцессах далеко не уедешь, а вот конь…
Пошатываясь, дракон поднялся на задние лапы, пристально заглядывая рыцарю в глаза. При этом в его собственных глазах плясали огоньки расплавленного золота:
-Тебе конец, дурень!
Рыцарь сделал в сторону дракона неприличный жест:
-Ну это мы еще посмотрим, старый пень, когда я буду наслаждаться своей победой и твоими сокровищами.
-Я затолкаю их тебе в глотку, ничтожество! – дракон ринулся в новую атаку, тяжело стуча хвостом по земле.
-А вот и не подавлюсь! – рыцарь, на ходу сбрасывая тяжеленный шлем, сиганул в очередную неровность ландшафта. Впрочем, что в шлеме, что без шлема, как рыцарь, так и дракон выглядели ужасно грязными.
-Раздавлю! – дракон опрометчиво сунулся следом за рыцарем, но получил удар заранее заготовленным березовым колом в ноздрю.
-Что, съел? – размахнувшись, рыцарь запустил вторым и последним бревном в трясущего головой ящера.
-Успею еще, - получив существенный толчок вбок, дракон не устоял на лапах и завалился на бок. Рыцарь, воспользовавшись ситуацией, со всех возможных сил выкарабкался из ямы и, спотыкаясь, побежал к своему мечу. Дракон бессильно ревел, пытаясь подняться из грязи, в кою он так неудачно угодил. В конце концов это ему удалось и они одновременно заняли боевые позиции друг напротив друга – рыцарь с мечом и легендарный красный дракон.
Из носа дракона поднимался дымок. Кажется, способность метать огонь начала возвращаться к нему. Решив не испытывать судьбу, рыцарь с места в карьер полетел навстречу дракону. Тот низко опустил голову и пустил по земле ослабленное, но, тем не менее, достаточно болезненное огненное покрывало. Рыцарь подпрыгнул, занося меч над самой шеей дракона. Но ящер был готов и встретил нежданную опасность мощным толчком, одновременно стараясь придавить рыцаря к земле.
-Эй! – рыцарь упал на спину, выпустив меч и схватившись за ушибленный бок. – Больно же!
Дракон, смущенно заерзав, виновато опустил взгляд:
-Извини, - а затем широко ощерил пасть в улыбке. – А правда я великолепный прием придумал?
Несмотря на боль рыцарь сумел расхохотаться:
-Да уж, Петигар, это твоя первая победа за последние пять лет. Черт, как ты до такого додумался? – дракон согласно захохотал, застучав хвостом по грязи.
-Да так, физика братец.
-Достойно, черт возьми, не будь я Каламиром Златоглазом.
-Дурацкое имя, - дракон презрительно фыркнул.
-Да что можешь понимать, ты, ящерица? – человек фыркнул и попытался подняться на ноги. Это ему не удалось и дракон, сжалившись наконец, протянул бедняге хвост.
-Ладно. Хватит уже препираться. Лучше пошли промочим глотки, - сказал дракон.
-Мудро говоришь, друг. Пошли!
Так, друзья скрылись в небольшом заведеньице, на заднем дворе которого они опробовали свои силы. А где-то на Деве другой пентюх встретил своего, другого дракона…

Сообщение отредактировал Сейден - 22-10-2006, 12:04

Дождливое настроение
Сижу на подоконнике, просто свесив ноги, вот уже несколько часов, просто сижу и смотрю, как капли дождя бьются о стекло, стекают с карниза. Бьются, ломятся в тепло просторной комнаты. Передёргиваю плечами и плотнее закутываюсь в плед, а они всё бьются, всё стараются процарапать себе путь.
-Ты так и сидела всё это время?- он стоит на пороге комнаты с букетом цветов, кидает его на кровать.
-Когда мы стали такими?
Странный вопрос, странный, правда, мой любимый тюремщик, правда? Огладываюсь на комнату. Небольшая, кровать, тумбочка, компьютер на столе, стул, телевизор и большое окно, на котором я постоянно сижу.
-Какими?
-А вот такими!
-Какими?- переспрашиваю, он стоит, так и не решаясь приблизиться.
-А ты разве не чувствуешь? Только не говори, что не чувствуешь? – вновь молчу.
Он качает головой, отворачиваюсь опять к дождливому окну.
Он подходит, касается плеч, чуть сжимает их, притягивает к себе, проводит руками по спутанным волосам, разворачивает к себе. Касается губами лба, носа, щёк. Целует плотно сжатые губы, прижимает сильнее к своей груди.
«Нет, я не поддамся!»- шепчу сама себе, но непроизвольно прижимаюсь и шепчу:
-Отпусти меня! Открой дверь! Дай уйти!
Он лишь качает головой и прижимает к себе, целуя, ломает последнее сопротивление.
-Выпусти!!!
-Шшш…- в самое ухо.- Ты свободна!- шепчет, защёлкивая сладкие оковы на моих крыльях.
А дождь всё плачет, всё рвётся ко мне.

Как говориться, понесло мысль по волнам творчества. На сей раз представляю вам историю о "Налетчиках и маге".

-Нет, ну ты посмотри на них. Вот же… - из-за высокой каменной насыпи показался драконий нос, а потом исчез. Дракон недовольно ворчал и время от времени посматривал вниз на тропу, что шла по дну ущелья.
-Эти разодетые губошлепы, которые возомнили о себе невесть что. Да они настоящей войны в глаза не видели! А туда же. На славу и подвиги потянуло, видишь ли, - дракон тихонько рыкнул, намереваясь покинуть свою засаду.
-Да ладно тебе, - стоявший рядом с ним рыцарь похлопал дракона по лапе. – Ты же знаешь, что в конце концов виноватыми окажутся не они, а тот лорд, который их послал.
-Да я их… - дракон приподнял сжатую в кулак лапу и снова выглянул из-за скалы. -Нет, ты только посмотри на их знамя – «Пронзенный дракон». Да нету в мире такого воинства, которое могло бы похвастаться убитым драконам. Да в любую из войн мы их били пачками!
-Тише, - рыцарь ухмыльнулся и вернулся к прерванному занятию. Он протирал свой меч до блеска. Иногда рыцарь бывал до крайности самолюбив. – И вообще, чего ты так волнуешься? Я не понимаю, ты что, сам участвовал в войнах?
Дракон не отрываясь следил взглядом за проходящими внизу солдатами. Они не были его целью. Его цель, рыцари, только показались из-за поворота. Они что-то там пели, но, к счастью, в ЭТИХ горах скрадывался любой звук.
-Нет, ну и что? В конце концов, у меня самый обширный литературный фонд о драконов на всем побережье. И поверь мне, я прочел все, что возможно. Такого в истории еще не бывало.
-Да ну? – рыцарь наконец-то закончил любоваться своим мечом и с улыбкой посмотрел на дракона. – Ну, сейчас проверим. Ты уже видишь их?
Дракон перевел взгляд с колонны на рыцаря. Под случайно пробившимся из-за облаков тоненьким лучиком солнца, блеснула его чешуя. Рыцарь поставил руку козырьком, защищаясь от блеска, и дракон довольно хохотнул:
-Последние минут десять только этим и занимаюсь, если ты не заметил.
Рыцарь поднялся на ноги, подошел к наблюдательному пункту ящера и, не заботясь о скрытности, высунулся из-за укрытия.
-Назад! – подцепив зарвавшегося человека за край панциря, дракон оттащил того от наблюдательного пункта. – Совсем сдурел, что ли?
Ящер недовольно вздохнул, а потом с видимым удовольствием потянулся. От долгого лежания у него затекли хвост и бок.
-Да ладно тебе, - рыцарь подхватил свой меч и широко взмахнул им.
-Угу. А как же твои моральные принципы? И тебе не жалко этих, а? – дракон кивнул в сторону процессии.
Человек кровожадно усмехнулся:
-А кто мне тут битый час талдычил о том, что рыцарство это зло и его надо уничтожать?
Дракон оскорблено фыркнул:
-Да что ты понимаешь в философии всепрощения? Ты, звенящий мешок металла! Да твоя презренная голова гудит не хуже нашего походного котла.
Рыцарь отвесил галантный поклон ящеру:
-Благодарю за комплимент, моя дорогая толстая змеюка. Так мы будем сегодня что-нибудь делать или как?
Дракон поперхнулся очередной фразой и на мгновение задумался.
-Ладно. Действительно, хватит болтать. Залазь скорее.

Армия герцога второй день ползла по этим дурацким горам. Войска роптали, герцог наслаждался компанией спутниц в своей переносной палатке. Носильщики роптали вдвойне. Рыцари медленно уваривались в собственных доспехах. Обоз с золотом катился без остановок. Жизнь казалась прекрасной.
Маг Ренальд скучал в обществе тупоголового сержанта, который был к нему приставлен для охраны. И это с учетом того, что сам Рэнни отвечал за сохранность телеги с золотом.
«-Бог с ней, с телегой. О ней, может, позаботится сам всевышний. Ты же следи за презренным металлом, - эти слова герцога хорошо отпечатались в памяти мага. – Если по каким-либо причинам оно исчезнет или превратиться во что-нибудь, я этого не перенесу.
После этих слов герцог лицемерно вздохнул:
-Ну а чтобы обеспечить вам, мой дорогой друг, надлежащую безопасность, я распорядился придать в ваше командование вот этого смышленого малого, - с этими словами сержант был представлен магу.
И что же оставалось делать?
-Благодарю, мой сударь».
Так они и ехали уже вторые сутки. Без происшествий – это радовало, но маг поклялся себе, что после этой дурацкой поездки повесит колпак на спинку стула и вернется к благородным занятиям своих уважаемых предков – плотницкому труду. Нет смысла пояснять, что маг из Рэнни вышел не столь замечательный, как хотелось бы.
Но этот день решил преподнести сюрприз. Во время послеобеденного марша случилось то самое событие, ради которого герцогу требовалась охрана. На колонну напали.
Задрожала земля, а небо прорезал рев чудовища. Лошади и кони нервно встали, а всадники и пехотинцы обернулись в сторону шума. А там, прямо над головами войска, на огромной круче, грозившейся обвалиться, стоял громадный красный дракон и внимательно осматривал войско.
Все застыли, еще не понимая толком, что же стряслось. И тут дракон взревел. Толпа перепуганных людей бросилась врассыпную. Проявляя чудеса проворства и ловкости, рыцари на ходу сбрасывали тяжелые доспехи и пытались затесаться в общей суматохе. Герцог был вынужден бежать как простой смертный из-за того, что никто почему-то не соизволил выделить его сиятельству лошадки.
А дракон, подбрасывая в воздух россыпи камней, ринулся в общую суматоху.

-Рра-а-а-ах! - кричал рыцарь, потрясая своим мечом из-за спины дракона. Он прочно держался за нее ногами, а для подстраховки схватился за выступающий роговой отросток в основании шеи ящера.
-Да хватит тебе кричать, - дракон недовольно поморщился и выплюнул над головами людей огненное облако. Безусловно, подобное происшествие придало им живости. – Кто тут из нас, в конце концов, дракон?
Рыцарь оценивающе оглядел шею ящера:
-Таких тут не наблюдается, - а после перевесился через импровизированное седло и размашисто стукнул рукоятью меча по макушке одного из беглецов.
-Рра-а-а-ах! – на сей раз ревел дракон. Он с удовольствием подхватывал людишек зубами и подбрасывал их в воздух, топал ногами буквально в считанных сантиметрах за их спинами и поливал огнем все попадающиеся каменные поверхности. Благо, в горах таких было предостаточно.
-Этого дави, этого! – в яростном азарте битвы рыцарь подпрыгивал на спине дракона и время от времени неистово колотил мечом по нечувствительному рогу.
-Слушай, не мешай мне работать. Не видишь что ли сколько их тут?
Через некоторое время поле битвы было расчищено. Кто мог из воинства, тот убежал. Кто не успел… Дракон с удовольствием оглядывал результаты своих усилий и довольно щерил светлые, но туповатые клыки. За эти несколько минут он успел раз десять пробежать по тропе от поворота до поворота и обратно.
Рыцарь спрыгнул с его спины и деланно кряхтя, заковылял к большой телеге – призу сегодняшней игры. Резкий оклик остановил рыцаря:
-Именем светлого пламени Анора, стоять! – голос дрожал и явно не производил устрашающего впечатления. А после из-под своего укрытия, из-под телеги выполз, кряхтя и отряхивая некогда синюю мантию, маг.
Дракон с интересом наклонил голову к плечу рыцаря и прошептал, разумеется, чтобы всем было хорошо слышно:
-Ты его приглашал?
Рыцарь недоуменно пожал плечами:
-Да вроде нет. А что, ты его тоже не знаешь? – дракон отрицательно покачал головой, и рыцарь встал в вызывающую позу. – Слышь, ты, как тебя там? Не важно. Лучше отойди от моего золота, иначе этот дракон переломает тебе все кости.
На мгновение рыцарь остановился, чтобы перевести дух, но тут же продолжил:
-А я в свою очередь порублю тебя на мелкие кусочки вот этим мечом, - над головой рыцаря взлетел, заставив взвизгнуть воздух, меч и, описав небольшую дугу, опустился на уровень груди рыцаря. То есть практически под ребро долговязого чародея.
Собрав все свои познания в кулак, маг пульнул в разбойников файрболом, но, очевидно, опять все напутал, в результате чего файрбол получился размером с небольшой дом, а направился он прямехонько в скалу над головой дракона.
-Это и все, что ты можешь? – рыцарь, вначале упавший ничком наземь, поднялся на ноги и решительным шагом пошел к телеге.
Маг в ужасе вжался в доски повозки, но нашел в себе силы пискнуть:
-Если вы не уйдете, я испепелю дракона!
-И что? – рыцарь остановился в раздумье, прикидывая все шансы.
-Стоять! Ты чего? – дракон, также во время представления грохнувшийся на землю, возмущенно взирал на своего спутника. – А кто тебе тогда телегу потащит?
Рыцарь опустил меч:
-Гм. Да. Незадача, - и вожделенно посмотрел на солому, прикрывавшую свое ценное содержимое.
Маг не стал распространяться, что его сил сейчас не хватит и на одну-единственную свечу. Наоборот, он принял нахальный вид и топнул по земле ногой, как бы колдуя.
И тут дракон захохотал.
-Ты чего? – и маг, и рыцарь были удивленны внезапным поведением ящера.
-Мне нравится этот малец! Каламир, я думаю, мы сможем договориться, все еще похохатывая, дракон заковылял к телеге, оставив рыцаря и чародея разбираться между собой. Маг завопил и бросился ящеру наперехват, но дракон небрежно отодвинул того в сторону и стал впрягаться в повозку.
-Да уж, Петигард. Ну ты и сказанул. А впрочем… - рыцарь окинул взглядом фигуру мага. – А впрочем… да. Думаю, мы сможем договориться. Что ты думаешь об одной третей от общей доли сокровищ?
От облегчения Ренни чуть было не грохнулся в обморок. Ну конечно же он был согласен. И мало ли что там себе подумает герцог.

Так таверна рыцаря и дракона обрела своего третьего постояльца.

Сообщение отредактировал Сейден - 11-10-2006, 20:14

Двери в лето.
А часто просиживаю на чердаке, разглядывая старые семейные фотоальбомы. Вот мама, такая красивая, что иногда кажется ненастоящей, либо прекрасной эльфийской леди. Отец - суровые губы сжаты в линию, рассерженные глаза мечут молнии. Помню, я тогда залезла в библиотеку и переворошила все старинные фолианты, там и уснула. Случи, не найдя меня в спальне, подняли жуткий переполох. А я спала и не знала, лишь под утро отец заглянул за дальние стеллажи о обнаружил дочь среди помятых бумаг. Ещё никогда я не видела его таким злым. Он кричал, что я недостойна его фамилии, что я будто бродяжка сплю, где придется. На крик прибежала мама, кинулась обнимать, целовать, моё заплаканное лицо. А отец всё кричал. Тогда я вырвалась из любящих объятий и убежала в комнату, крикнув, что ненавижу его, что, хочу, что бы он умер.
Сейчас спускаясь в семейный склеп, я зажигаю две свечи, одну ставлю у гроба матери, другую несу отцу. Ведь я любила их, на самом деле любила. Сейчас я жду с нетерпением лета и рассказываю теням прошлого, как прекрасно наше поместье, когда сад покрывается зеленью, когда мама, шелестя длинном подолом платья спускается в сад, садится за арфу и начинает играть. Когда отец приезжает домой, весь пропахший лошадиным потом и дорогим одеколоном. Когда он садится рядом и слушает красивый голос матери, что поёт о древних временах, о принцессах, драконах и королях.
Только теперь в поместье постоянная осень. Дождь будто издеваясь, не прекращается не на день, будто он хочет утопить мои мечты о лете. Но я всё равно найду двери в лето. А то, наше лето, когда в саду распускались розы, которые отец приносил по утрам маме. Я всё равно найду двери в лето, даже если их и нет.

Когда-то ещё в 7 классе я пробывал писать рассказ....потом я его бросил, но сейчас набрался храбрости выставить его сюда. Это черновик, так что погрешности наверное есть...но всё же.( это рассказ из 12 глав где то)

"Всегда склонённые"
1 глава

Стояла поздняя осень, и в этот не весёлый сонный день у Киры на душе было особенно тяжело. Она стояла на тихом школьном дворе и плакала, слёзы оставляли маленькие бороздки на её румяных щеках. Кира страдала. Ей было больно, но больно не от горя, которое произошло в её короткой, но на удивление мучительной жизни, а оттого, что девочке было не с кем поделится своей печалью. Её терзало самое неприятное из чувств, чувство утраты. Сегодня умер её единственный и последний друг – пёс ТоТо. ТоТо, так она назвала эту дворовую собаку, был её единственным другом, только он понимал её и мог успокоить. Его молчание и понурое виляние хвостом успокаивало Киру быстрее тысячи слов. Кира зарыдала ещё сильнее. Он был частью его духовного мира, с ним, ночью, она переносилась в царство Сна и там они жили вместе долго и счастливо. Когда-то в детстве она прочитала книжку про Элли и про страну Оз и её мечты были посвящены только этому. Она – сказочная фея с верным другом Тото отправляясь в дальние странствия, спасая маленьких и беззащитных людей от злых ведьм и людоедов или вооружившись тонким блестящим мечом, бежала спасать своего верного пса из лап страшного великана. Там Кира прыгала выше своей головы, кувыркалась и пела песни во весь голос. Она делала там всё, что не делала здесь. Там яростная и храбрая девушка выбрасывала все сокровища демонов на опушку леса и бедные крестьяне, вдовы и сироты могли насладиться довольствием и видом богатства. Там Кира была отчаянной разбойницей, она грабила богачей и хохотала так, что даже стены домов начинали трещать. Там она была вульгарной дивчиною, которая легко могла отрубить голову сотне разбойников и также легко накормить всех сирот города. А сейчас девочка Кира сама всё равно, что сирота. Да… Мать, современная женщина, которой нет дела до дочери, а отец сбежал от матери, когда Кире было три года. Кира его помнила, это был высокий и статный молодой человек с курчавой бородкой, которою он растил неизвестно для чего. Такой не желал тихо сидеть под испанским каблучком и выгуливать дочку. Да… Кира всхлипнула. Теперь она совсем одна и некому теперь послушать её рассказы о школьной жизни, некому будет доверить горести, некто не выслушает то, что камнем лежит на душе и тянет Киру вниз. Некто не поддержит её теперь, словом или жестом и теперь, когда все будут смеяться над ней, некто не защитит. Она опять всхлипнула, но этот всхлип утонул в следующим потоке её рыданий. Всё кончено, она одна, одна в этом жутком месте. Одна в пансионате для девочек, которых родители хотели вырастить в старых традициях. Пансионат для девочек, из которых потом выйдут или самые лучшие надзирательницы в приюте для беспризорников или самые отменные тряпки, об которых каждый сможет вытереть ноги. Её плечи дрожали от холода, а серое небо над её головой, было покрыто низкими тучами, из которых в любой момент мог хлынуть холодный дождь. В этот час на улице и во дворе не было не кого. Только ворона сердито каркая, летела, куда то в неведомую мглу… Ворона каркнула, и тучи не выдержав этого крика, лопнули, как воздушные шарики из них полился дождь. Внезапно дверь школы с грохотом открылась и во двор высыпала стайка девочек, все они хитро улыбались и постоянно хихикали. Прямо посреди двора, не заметив Киру, они встали в кружок и принялись шептаться и возбуждённо смеяться. Это происходило всегда автоматически, как по команде. Рефлекс? Не думаю… Постепенно, во двор выходило всё большее количество народу, которое, почему-то не взирая на дождь, присоединялись к этому кругу. А дело было вот в чём. Сначала девочка, которая одна выходила на крыльцо и раздумывала чем бы ей заняться, привлекала внимание группы стоящей в центре и группа начинала её громко обсуждать, при чём так обсуждать, что сразу хотелось, провалится под землю. Девочке становилась обидно, что это слышат окружающие, и она подходила к кругу, чтобы её противницы замолкали, опасаясь продолжать обсуждение в присутствие самой обсуждаемой. Скоро девочка, которая недавно сама стояла у крыльца, хохотала вместе со сплетницами, злобно тыкала пальцем во всех живых существ и смеялась громче всех.
Тем временем Кира стояла у задней стенки крыльца, она молча вытерла слёзы, но боялась показаться на глаза сверстницам, так как её распухшие глаза сразу привлекли бы к себе внимание. А Кира была очень скромной девочкой, любой выпад мог выбить её из колеи. Она, потупившись, мокла под дождём, явно не зная, что дальше делать. Кира ожидала, что оживлённая группа разбежится от этого ливня, но не тут то было! Группа спокойно откочевала под прочную крышу крыльца. Мокнуть дальше не имело смысла, Кира прикусила губу и решилась, она, опустив голову, быстро вылезла из своего убежища и направилась к входу в школу. Эх, как она надеялась, что её не заметят одноклассницы. Зря. Определённо зря.
Танька Зайцева, пучеглазая девочка с огромной задницей и маленькой головкой первая увидела Киру.
- О! Кто к нам идёт! Посмотрите девочка-снежинка! Ой, да она плакала, вот рёва! Гляди, не растаешь? Ой, не могу… - поток, из слов лившийся из орта девчонки мог быть сравни с дождём, который полил ещё сильнее.
- Рёва, корова! – вторили дети.
Кира смущённо ссутулилась и, старясь не обращать внимания на голоса, продолжила свой короткий, но всё же очень тяжёлый путь.
- Эй, Кирпичиха, ты, где себе сумку покупала? А? – Юля подошла к Кире и взяла её за руку.
- Кирочка, понимаешь, ты нам класс портишь! Все у нас красивые нарядные, а ты тут одна у нас – уродина. Иди себе купи помаду! – сказала Юля и протянула Кире пять рублей.
Тут Кира не выдержала и ударила её по рукам. Монеты взлетели в небо, а затем шлёпнулись в грязную лужу. Юля взревела, и больно дёрнув Киру за волосы, вырвала у Киры сумку. Кира поспешно бросилась к Юле, но Юля быстро швырнула сумочку в руки Тани, Таня Ксении, а Ксения, явно не зная, что делать с сумкой, кинула её в урну, которая стояла у края ограды. Кира была в отчаянье, она и Таня бросились к урне, но наша девочка оказалась быстрее и вот заветная сумка у неё в руках. Таня разочаровано промямлила: «Очень надо мне лазать по помойкам, тебе нравиться, вот и живи там»! Она отошла от урны и только Кира перевала дух, как около неё выросла Юля с колким вопросом: «А где твой папа? В тюрьме»? Травля продолжалась…
Дождь стучал по крыше крыльца, и казалась, что мать природа решила смыть этот город с лица земли. На улице не было не кого, кроме шайки девочек и мышки, бедной мышки, с которой играли в злую игру дикие драные кошки. Того, что происходило, не видел некто, кроме того, кто может видеть всё, но чаще не видит нечего – Бога.

Сообщение отредактировал Fafnir - 14-10-2006, 18:19

Давно написал этот рассказ, но не так уж и много глаз его видели.
Вот.
Счастье
--------------------------------------------------------------------------------
Сходил, называется, за хлебушком…
Мой друг всегда говорит так: «Я иду, никого не трогаю…». Вот-вот, именно так и было.
Иду я, никого не трогаю, слушаю музыку и вкушаю едва ли не последний тёплый вечер этой осени. Душа поёт, сердце радуется.
Такая улица есть в каждом районе, их десятки или сотни в городе. Короткая, всего десяток домов. Улица моего детства. «А вот здесь я упал и до крови разбил колено…здесь мы с пацанами палили старые скаты от «Запорожца» дяди Гриши…а на этом дереве я впервые поцеловал девушку. Как же её звали? Настя? Даша? Ах, ну конечно же Ирочка....!» Каждая трещинка на асфальте, каждое дерево и дом знакомы и близки мне. Казалось, я прожил здесь не двенадцать лет, а полжизни.
А вот и наш старый магазин. Как часто я прибегал сюда с друзьями за сладостями, а позднее и за жевательной резинкой! А вообще-то здесь много чего хорошего продавали, мне так мама с бабушкой говорили.
Сейчас магазин поделили на комнаты, в которых сделали такой себе ремонт «под евро» и сдали в аренду. Только один отдел всё ещё работал, но я никогда туда не заходил – просто незачем.
Я уже собрался было пройти мимо него, направляясь в супермаркет, как большой, и наверняка тяжёлый каштан в кожуре упал прямо передо мной, весело покатившись в сторону магазина. Я пожал плечами, подумав: «уф, чуть не поймал этот подарок на голову. Везунчик!» Тут мой взгляд упёрся в витрину. Старое, Кто-Его-Знает-сколько лет не мытое стекло не давало мне чётко увидеть то, что лежало за ним. Всякий хлам: броши, заколки, детское мыло, рулон ткани, давно потерявший свой цвет, упаковка презервативов, спички… И посреди всего этого беспорядка небольшой свёрточек, (может помнишь, раньше были конфеты в виде трубочки, с разноцветной спиралью? Очень похоже! ), чем-то привлёкший моё внимание. Я подошёл ближе, желая прочесть название на обертке.
Нет, это шутка?! Сердце пропустило два или три такта, а затем бешено понеслось галопом. Вдоль позвоночника пошла восходящая горячая волна, наполняющая всё тело. Вот Оно! Я Его нашёл!!! С трудом переводя дыхание, я ещё раз перечитал написанное на упаковке, а затем на ценнике.


Счастье, 1 шт. 3 грн. 50 коп.

Я совсем забыл, зачем я шёл в супермаркет, да и вообще что шёл куда-то… Стоял и не мог отвести глаз от свёртка. Но взрыв радости и эйфории прошёл так же быстро, как и начался. Подумалось: «Что за бред? Здесь лежит всякий хлам, никому не нужный и копеечный. А этот свёрток наверняка какой-нибудь прикол для детей младшего школьного возраста. Да и где это видано, чтобы Счастье продавали? Все уже с ног сбились в его поисках, иные столько всего наворотили в погоне за ним, а тут нате, лежит себе на витрине. Нет!» Но ноги сами понесли меня ко входу, воспользовавшись моими препирательствами с самим собой. «А, ладно, зайду посмотрю.»
Да-а-а, изнутри магазин изменился гораздо больше. Подвесной потолок, плитка на полу и даже кондиционер (!), чему я до сих пор удивляюсь. Пожилая женщина за кассой пристально смотрела на меня поверх своих больших старомодных очков. Я сделал вид что не замечаю её взгляда и отвернулся к прилавку. Так и есть, «Счастье», по три гривны пятьдесят копеек штука. Собственно здесь и был всего один свёрток. «Последний? Может все уже разгребли?» Мне на миг стало нехорошо от мысли, что я мог пройти мимо и упустить свой шанс, своё Счастье. «Ну нет, теперь оно от меня никуда не уйдёт!». Я нащупал в кармане деньги и протянул женщине в очках. Оказалось, она всё так же безотрывно смотрела мне в спину. Стараясь не смотреть ей в глаза, попросил
-Дайте мне Счастье, пожалуйста.
Она неторопливо встала со своего места, подошла к витрине и достала свёрток. Кассовый аппарат весело звякнул, продавец отсчитала сдачу и протянула мне Его.
-Пожалуйста, ваше Счастье,- проскрипела она.
Свёрток оказался тяжелее, чем я предполагал. Мне не нравилось, как смотрела на меня эта женщина и я поспешил выйти из магазина. Сердце вновь отбило барабанную дробь, ноги сделались ватными, руки задрожали. В голове пронесся вихрь мыслей, я закрыл глаза и взял себя в руки.
Перевернув рулончик обратной стороной к себе я прочёл
Стерильно. Только для одноразового использования.
Пожав плечами, я сунул его в карман и пошёл домой, совершенно забыв о хлебе. Солнышко засветило ещё ярче, и день показался мне ещё прекраснее. Насвистывая какую-то мелодию, я повернул на свою улицу и бодро зашагал. Возле седьмого дома на лавочке сидела Даша, глухонемая. Я знал её давно, с самого детства. Правда Даша ни с кем не общалась и не играла с нами, а всё так же сидела и смотрела в одну точку. Когда мы были ещё детьми, некоторые ребята дразнили её, а девчонки тихо посмеивались. Не знали, видимо, что она всё равно не слышит. А я знал.
Но сейчас Даша смотрела прямо на меня, глаза в глаза, но не так, как продавец в старом магазине. Она узнала меня, я понял это сразу, и взглядом просила подойти.
Второй раз за этот день мои ноги оказались быстрее моих мыслей, и вот я уже стою возле лавочки. Девушка просто смотрела мне в глаза, а я ей. Сначала её взгляд не выражал вообще ничего, но вот что-то шевельнулось в карих глазах. Казалось, она таким образом говорила мне что-то, и я слушал. Внезапно я понял всё. Меня захлестнула волна боли, тоски, обиды и одиночества, затопила, заполнила все щели души, хлынула наружу, снося опоры здравого смысла. От такого водопада эмоций защемило сердце, я наполнился до краёв, и в бессилии заскрипел зубами. Глаза её, полные влаги, скользили по моему лицу. Даша взяла меня за руку и крепко сжала.
Сколько это продолжалось не могу сказать, но я вдруг вспомнил весь свой сегодняшний сумасшедший день. Кофе с булочками, мою улицу, старый магазин, купленное Счастье. «Стоп!» Свёрток слегка оттягивавший мне карман, сам собой лёг в руку. Улавливая нить происходящего, я протянул его девушке. Она виновато посмотрела на меня и после секундной заминки взяла. Мне стало тоскливо на душе, и захотелось уйти, но Даша притянула меня к себе и быстро поцеловала в щёку. Плотина, не выдержав, с треском раскололась, из глаз брызнуло горячим. Вырвав свою руку из её ладошки я побежал, стараясь не думать ни о чём. Я почти добежал до своего старого двора, когда услышал сзади «Спасибо».
--------------------------------------------------------------------------------

Везёт же людям! Вот и мне сегодня повезло – пошёл в магазин за хлебом, и у дверей супермаркета нашёл сто гривен. Огляделся по сторонам, может уронил кто? Нет. Вот и сходил, называется, за хлебушком…Обалдеть!

Сообщение отредактировал Зим - 14-10-2006, 20:35

Гм. Немного послабее, т.к. отвлекали при написании, но.
Продолжение полета. "Розыгрыш".

-Хорошо, - одним этим словом рыцарь оценил и свое нынешнее положение в обществе, и состояние кошелька, и отношения со своими приятелями. В то же самое время он, сидя на корточках, с любовью перебирал крупные и мелкие золотые монетки из стоявшего у стены большого металлического сундука.
Магу, наблюдавшему за рыцарем из-за стола, его профиль казался хищным в этот момент. Дракон сидел в своем углу, прислонившись спиною к стенке и громогласно бурчал то о невозможным условиях обитания (в такие моменты рыцарь тонко напоминал, что можно было бы перебраться в сарай за таверной и не пудрить честным людям мозги), то над своими бумагами. Неясно, откуда он их доставал (хотя маг подозревал, что ящер записался на ежедневную драконью рассылку новостей), но осведомленность драконов о событиях в мире можно было только поражаться.
-Нет, вы только послушайте, - возмущению дракона не было предела. – Какая-та шайка разбойников, возглавляемая диким варваром, ведшим за собой три крыла боевых драконов, атаковала мирную делегацию герцога Пригорья.
Оторвавшись от чтения, дракон возмущенно фыркнул:
-И откуда только берутся такие негодяи? Светлые силы!, если даже такие благородные люди не могут проехать по государственным делам без того, чтобы не быть бессовестно атакованными!
Рыцарь как сидел, так и упал, подкошенный собственным хохотом:
-Ну ты и… - маг с интересом посмотрел на веселящегося воина, а потом вернулся к своей ложке, которою он уже битый час, сначала вырезал, а потом наносил тонкую резьбу. – Эти негодяи, как ты выразился, вообще-то это были мы. Забыл?
Дракон нахмурил брови, а потом кивнул:
-Гм, тогда это все объясняет. И вообще, как они могли пропустить в печать столь наглый поклеп? Вот же… три крыла… - ящер вновь погрузился в чтение, и его бурчание вновь стало невнятным.
Рыцарь же поднялся с колен и с грохотом захлопнул сундук. Ни дракон, ни маг не доставили ему удовольствия и не посмотрели на него. Постояв немного в театральной позе, но не дождавшись реакции зрителей, рыцарь громко и многозначительно кашлянул.
Ноль внимания. Хотя, кажется, маг опустил голову чуть ниже, чем следовало бы, тем самым скрыв с поля зрения рыцаря свои губы. На этом терпение рыцаря оборвалось.
-Да хватит вам! – маг поднял голову, он широко ухмылялся. Дракон тоже щерил в ухмылке зубы. – Серьезная мысль-то.
Рыцарь прошелся к столу и обратно:
-Считайте, на ближайшее время, - рыцарь мысленно прикинул размеры сундука, - лет на 20-30, мы обеспечены средствами существования.
Дракон пошевелился в своем углу:
-Ну, это если ты как обычно не спустишь все в карты или в спорах.
Рыцарь тут же принялся яростно оправдываться:
-Это когда такое было, а? – в поисках поддержки воин повернулся к магу. – Рэнни, разве ты помнишь что-нибудь подобное?
За последнюю неделю маг и рыцарь успели сыграть достаточно партий, неизменно заканчивающихся одним и тем же – рыцарь рвал на себе волосы, клял игру и обещал никогда больше не заниматься этой дурацкой затеей, а долговязого мага клятвенно грозился укоротить как минимум на треть, чтобы тот не зазнавался. Поэтому чародей снова ухмыльнулся и согласно кивнул словам дракона. Рыцарь схватился за голову:
-Как я вас только терплю? Ладно, давайте исходить из того, что вот эта скотина, - рыцарь ткнул пальцем в дракона, - не проест в нашем кошельке дыру.
-Угу, - дракон хмыкнул и с деланным презрением отвернулся от людей. – Как что, так сразу скотина. Рыцари, что б их. Неотесанное бревно, вот ты кто!
-Так вот, - воин предпочел проигнорировать выпад ящера. – Следовательно, от правительственного контракта мы можем отказаться.
Маг отложил свой нож, любуясь сделанной ложкой, а затем поставил ее в лоток, рядом с другими семью ее сотоварками:
-Отказаться-то можно, тем более что я на него не подписывался, - дракон снова фыркнул, но на этот раз не учел силу собственных легких, и лампа над потолком существенно качнулась. Месяцами не убираемая зола посыпалась на мебель, сундук и головы присутствующих. Маг, отчихавшись, продолжил. – Но чем нам заниматься все это время, а?
-Ну например, кое-кто большой и неуклюжий может убрать эту комнату, - эти слова раздались из-под груды золы и пепла, в которую превратился рыцарь, решивший стоически не менять позы во время падения пыли.
Дракон быстро наклонил свою голову, приоткрыл пасть – там виднелся далекий затаенный огонек:
– Могу предложить быструю и сухую чистку.
Но рыцарь оказался не лыком шит и перехватил ноздри зверя одной рукой. Второй же щелкнул по переносице. Тот хрюкнул и отпрянул назад:
-Нет уж, точно уберешь. Не будь я наиблагороднейшим рыцарем всего нашего, ээ, края.
Маг, с удовольствием насладившись развернувшейся сценой, вернулся к прерванной мысли:
-Так чем же мы все это время будем заниматься?
-А, - рыцарь вернулся к столу, уперся в него кулаками и призадумался. –Да как обычно. Объявим охоту за драконьими сокровищами.
Дракон согласно заурчал, предвидя прелестное развлечение.

-Выходи, подлое чудище на бой кровавый за честь невинно убиенных, сложивших голову во славу и не устрашившихся превратностей ратных! – по идее, так должны были кричать воины, встав красивым полукругом перед входом в пещеру дракона. А тот должен был громко взреветь, выскочить наружу, яростно сверкая глазами, расточать жгучее пламя и топтать, топтать… В общем, пока кто-нибудь не снесет ему с перепугу голову.
На деле все вышло совершенно по-другому. Перед глазами Кариша, удобно залегшего в ложбине аккурат над входом в пещеру развернулось подлейшее, но, тем не менее, типичнейшее зрелище. Группа из десяти тяжеловооруженных мечников залегла в засаде за импровизированной насыпью чуть в стороне от входа, в то время как цепочка каторжников, специально пригнанных из ближайшего подземелья, трясясь от страха копала перед входом огромную яму, в которую, теоретически, должен был свалиться дракон, когда выбежит. Да и было чего бояться – по всюду были разбросаны мечи, пики и топоры разной степени проржавленности.
На месте этой ящерицы Кариш давно бы уже выглянул полюбопытствовать, что это за шум раздается у самого входа в его логово. Но, видимо, дракон предпочитал здоровый сон охране собственных сокровищ. Тем легче Каришу как вору будет в его деле.
Но прежде всего предстояло досмотреть представление.
И вот яма оказалась приготовленной. Дно ее было уставлено остро отточенными кольями, а сверху отверстие мило прикрыли веточками и листьями. Каторжников увели, а мечники поднялись из-за своего укрытия и наконец-то завопили:
-Выходи, червяк!
-Бесхвостое отребье!
-Жаба ты, а не дракон!...
Вор тихонько хмыкнул. Очевидно, во всех сказках предпочитают упускать истинные слова и события. Послушать хотя бы этих, с позволения сказать, воинов.
А мечники в это время надрывались, в придумывании сравнений. Дракон гордо хранил молчание. Вероятно, в наглую пренебрегал своей обязанностью охранять сокровища и спал.
-Выходи, змея подколодная!
Без реакции. Воины были явно ошарашены и собрались в некоторое подобие круга, чтобы обсудить дальнейшие планы. Затем они, наконец, сговорились и вытолкнули одного из свих в сторону входа в пещеру. Тот, подталкиваемый со спины товарищами, потащился к дыре.
И тут ОНО случилось.
Раздался многоголосный рев, задрожала земля, послышались глухие удары и прямо над вором появилось огромное тело боевого дракона. В ужасе Карриш ткнулся лицом в траву, сжался в комочек и уже хотел было вспомнить всех своих богов, когда дракон переступил его и, полыхая налево и направо огненными парами, устремился вниз к спешно строившимся рыцарям.
Вор поднял голову и обомлел от ужаса – с другой стороны к рыцарям приближались еще два огромных багровых ящера. Их глаза полыхали ненавистью.
Кто-то из мечников совсем не по-мужски взвизгнул и вся толпа мужчин, разом растеряв боевой дух, бросилась врассыпную.
Первый дракон бросился за убегавшими вдогонку. Остальные остались возле входа, принявшись деловито разгребать яму-обманку.
Последний рыцарь исчез за поворотом, силуэт дракона все еще мелькал меж листвой. Вопли затихали вдали. Наконец, ящер вернулся.
-Здо’рово, - возвестил вполне обычным голосом один из драконов. А потом взмахнул лапой, и он и еще один дракон превратились в людей.
Вор широко открыл глаза и рот и даже чуть было не высунулся из своего убежища.

-А вы правы, - маг улыбнулся. - Это замечательно развлечение. Только, чур, в следующий раз я буду сидеть не под деревом, а в расселине.
-Не дождешься! – рыцарь со всей силы стукнул кулаком о кулак. – Что я, дурак, такую удобную засаду покидать? А если ты дылда и тебе неудобно, это твои проблемы.
Глаза мага многозначительно сощурились. Он слегка пошевелил пальцами, но дракон успел вклиниться между спорившими мужчинами.
-Хватит вам. Лучше пойдемте посмотрим на мои сокровища, - ящер с любовью глянул на вход пещеры, но вдруг насторожился и начал принюхиваться.
-Не твои, а наши! А точнее мои, - рыцарь собирался спорить со всеми, но маг, успевший обойти ящера, цыкныл и тоже стал присматриваться в этом направлении.
-Там кто-то есть, - дракон начал тихонько стучать кончиком хвоста по земле.
Недолго думая, рыцарь рванул ко входу и, прежде чем кто-нибудь успел перехватить его, исчез в пещере. Маг и дракон внимательно прислушивались. Вскоре их ожидание было вознаграждено. Из пещеры раздался рев, которому мог бы позавидовать любой смертельно раненный дракон. Пошатываясь от распиравших его чувств, рыцарь вышел наружу:
-Их украли!

Вор бежал со всех ног. Капельки пота быстрыми потоками текли ему за шиворот, закрывали глаза. Мешок бил по спине. Приятная тяжесть. Про себя вор хохотал. Он был счастлив и доволен своей ловкостью.
Сразу, как только Карриш разобрался в сложившейся ситуации, он прямо под носом у этих лопухов проник в пещеру, собрал все блестящее, что попалось на глаза и был таков. Быстро, тихо и профессионально. Даже нож, специально приготовленный для того, чтобы перерезать ящеру артерию не понадобился.
Нет, он бежал не в город. И даже не в свое воровское гнездо, поскольку прекрасно понимал, что долго наслаждаться украденным добром ему не дадут или стражники, или свои же. Слишком ценным было содержимое мешка. Поэтому вор, одновременно удаляясь от логова ящера, искал подходящее место, чтобы спрятать мешок. Каково же было его удивление, когда выскочив с полузатопленной тропки он попал на сочную и высокую траву, а прямо за ней угадывались очертания большого здания. Вор от неожиданности присел, а потом принялся обходить строение стороной. Оно казалось идеальным, большим и заброшенным.
Стараясь держаться стены, вор заскользил вокруг своей находки.

Солнце опускалось к горизонту. На лес наползала тень.
Уставшие и набегавшиеся за день рыцарь и маг, не слушая никаких возражений дракона, забрались ему на спину и так и проделали весь путь до трактира. Настроение у всех было мрачным. Так удачная шутка обернулась крупными потерями.
Недолго думая, они ввалились в помещение и развалились по креслам и углам. Дракон свалился на свою лежанку, вздохнул и прикрыл глаза. Маг присел в кресло и принялся устало перебирать свои ложки. Рыцарь плюхнулся на диван, но тут же взвизгнул и подскочил – не посмотрев, он плюхнулся прямо на что-то острое.
Дракон тут же широко открыл глаза:
-Мешок!
Маг лениво осматривал свою ложку:
-Да ну, быть того не может.
Рыцарь развязал веревку, и на диван посыпались золотые монеты, кубки, позолоченные ложки.
-Гм, гм. Более чем странно, - дракон принюхался, а потом быстро наклонился к дивану и дунул под него своим горячим дыханием.
Оттуда с визгом выскочил невысокий, худощавый парнишка.
-Вы только поглядите на него, - рыцарь упер руки себе в пояс. – У нас вор.
Дракон ощерил зубы в плотоядной улыбке:
-Ужин.
Вор дрожа пытался найти выход из сложившейся ситуации. Он слишком уверился в собственной безопасности, поэтому услышал шум приближавшейся троицы только, когда они уже подошли к дверям.
Маг недоуменно оторвался от своего занятия и только теперь обратил внимание на паренька:
-Ужин? Думаешь, он приготовит нам ужин?
Рыцарь рыкнул и быстро глянул в сторону мага:
-Рэнни, он имел ввиду, что этот паренек пойдет ему на ужин, - и повернувшись обратно к вору. – А? Что думаешь, парнишка?
-А м-можно как-нибудь без ужина? – Карриш сделал шаг назад, упершись спиной в стену.
Рыцарь ухмыльнулся:
-Я-то могу, но наш большой чешуйчатый друг этого не перенесет.
Маг в задумчивости отложил ложку и с участием посмотрел на дракона:
-Мой дорогой друг, может уступишь этого недостойного твоего внимания субъекта мне?
-Чего? – и дракон, и рыцарь удивились. – Ты что, людоед?
-Да нет, - маг отмахнулся от них. – Для опытов. У меня тут появился интересный рецепт, а там обязательным ингредиентом написано сердце вора.
И тут Карриш не выдержал:
-Ой-ой-ой, дяденьки, не убивайте меня! – он мелко трясся, но все же нашел в себе силы добавить. – Иначе вы вовек не найдете свой сундук с монетами.
-Что?! – с новым воплем рыцарь устремился к тому месту, где должен был стоять сундук, но, разумеется, его там уже не было. Рыцарь устало осел прямо на пол. – Нет, я этого не переживу. Петигард, поговори с этим чудовищем.
Дракон хмыкнул. Ситуация начинала ему нравиться:
-Еще один, а Каламир? Ну-ну. Что думаешь, Рэнни?
Маг, почесал переносицу, встал и подошел к парню. Вор сильнее вжался в стену, смотря на нависшего над ним долговязого чародея:
-Пойдет.
-Что ж, - дракон довольно заурчал. – Малый, предлагаю тебе честную сделку. Ты отдаешь нам сундук с деньгами и признаешься в том, как сумел его выкрасть.
Вор икнул:
-А что будет со мной?
Ящер свернулся в кольцо, лукаво наблюдая за выражением лица вора. В глазах ящера сверкала маленькая искорка:
-А ты в свою очередь остаешься жив и входишь в нашу маленькую банду. Как тебе?
Говорят, что воры предпочитают работать в одиночку. Как ни странно, подобная организованная преступность пришлась Карришу больше по душе. Он остался.

Вот ещё одна моя зарисовка, от 15.09.05
---------------------------------------------------------
С
Сегодня седьмое сентября, среда. Суматоха! Снился странный сон, слегка сладкий с солью. Сон сгинул со скоростью стрелы, стоило Сане с
с семнадцатой (сверху) стукнуть свою супругу стулом. Скандал. Скушал смачные сардели, сказал "спасибо". Сошёл со ступенек, слышу - сосед Семён
Семёнович спорит со своей старухой, судорожно сплёвывая. Сморчёк. Спешу! Сижу, скучаю с сервером, статисты соединились с сетью, система стоит -
слава Создателю!Сисадмин. Срулил, сглатывая слюну. Сосиска(совсем сырая) с сухариком, Соса Сола, сигаретка - совсем супер! Симпатичные Синеглаз
ки снуют, сверкая серьгами. Стыдитесь, сопливые! Сбацал сайт, самому смешно - смесь сатиры с суицидными стихами. Схватил свою сумку, свалил
совсем. Спешно скачу, седло слабо скрипит. Смотрю - сексуальая самочка с самцом сидят, самозабвенно смакуя солнечный сентябрь, свежий
"Сармат", сумрачный скверик, самих себя. Слабый стон. Сумасшедшие! Страсти! Свернул со скверика, спешился - супермаркет. Стильный секьюрити
смотрит с сомнением. Смущённо снимаю сумку. Скупился. Снал сандалии, сварил суп, скупался. Слопал сёмгу, солёное сало, сервелат. Смеркалось.
Самсунг с супрзвуком, смотрю сериал. Скоты! Семьсот седьмая серия! Стошнило. Склоняюсь спать, силы собрать. Сам с собой соглашаюсь, стелюсь.
Скоро сон. Стоп!Снятно!

Сообщение отредактировал Зим - 15-10-2006, 20:38

Здравия всем. С вашего позволения буду понемногу вносить свои пять копеек в виде глав из повести "Слепой". Идея развенчанного героя и фраза "Я спасал еще твоего отца, мать твою!" (с) НИМ.

Слепой

Глава 1
«Я спасал еще мать твою!»


Кьяр был самым обычным городком, таким, каких немало везде. Маленьким, сонным, провинциальным от шпиля ратуши до пыльных плит центральной и единственной площади. И во всем Кьяре была только одна достопримечательность, не считая пары храмов, статуй и давным-давно не работающего фонтана.
Оная достопримечательность, впрочем, давно потеряла привлекательность для приезжих, а уж тем более для местных, и теперь целыми днями подпирала широкой костлявой спиной стену трактира «Косоглазый василиск», позвякивая парой медяков в заржавленном шлеме да порой бросая вслед очередному прохожему излюбленную фразу: «Я спасал еще твоего отца, мать твою! Подкинь хоть медяк!». Достопримечательность представляла из себя тощего, грязного, оборванного старика со слипшимися неровно-седыми волосами и широкой серой повязкой на глазах. Старик был поразительно широк в кости, в то время как кожа едва не прилипала к костям, обтягивая могучий скелет тонкой и дряблой оболочкой. Одеждой же ему служила засаленная мешковина да некое подобие набедренной повязки.
И все же обладатель столь примечательной внешности был живее всех живых! Заслыша его брань, смущались даже трактирные пропойцы, а когда он наскребал несколько монет на День Осенней Благодати и бросал в общий котел, то орал пьяные песни даже тогда весь Кьяр дружно храпел под лавками, а после этого выпивал еще вдвое больше, чем до этого, и все жаловался, что в этих краях не умеют делать нормальную бражку. Старикан едва ходил, его руки постоянно тряслись, но это нисколько не мешало ему не пропускать ни одной хорошенькой молодой девицы, попадающей в поле зрения, посвистывая вслед и отпуская малопристойные комментарии. Что особенно интересно, дурнушками старый оборванец не интересовался, распознавая их безошибочно несмотря на слепоту.
Однако если присмотреться к нему повнимательнее, видно, что вся кожа старика испещрена шрамами и рубцами, следами страшных ран и целительских швов, отпечатками зубов и когтей тысяч и тысяч разномастных чудовищ, всех известных видов холодного оружия, ожогов от магических артефактов и всевозможных заклятий и много от чего еще. Не было не то что живого места – не было даже места, однократно залатанного.
Однако этому всему есть весьма простое объяснение, ведь есть еще те, кто помнит времена, когда в мире не было существа, не слыхавшего о Гилсворне Непобедимом, Неустрашимом, Неунывающем, Зло Низвергающем, Мир Спасающем и далее по списку, титулов и прозвищ герою успели присвоить превеликое множество, однако факт оставался фактом – он гремел на весь мир, и гремел так, что мир сотрясался. Сотни тысяч различных злобных тварей, десятки тысяч разбойников и негодяев, тысячи злобных колдунов, сотни драконов и демонов, десятки могущественных империй и даже один недружественный мир были уничтожены им, бессчетное множество душ спасено, бесценных сокровищ возвращено и смертельных опасностей предотвращено. Никто не может точно подсчитать, сколько раз на дню Гилсворн спасал мир, но все прочие герои давно и окончательно отошли на десятый план, для них просто не оставалось работы. Гилсворн был не просто знаменит, он был звездой, да что там, сверхзвездой! Его ставили в пример хорошим детям и им же пугали плохих, его звали, стоило самой пустяковой мелочи нарушить покой и процветание, и только на него уповали, когда мир находился на волоске от гибели. А они, миры, это ох как любят. Все красавицы мира были влюблены в него одного, а каждый мужчина стремился быть на него похожим. Ему поклонялись, как богу, его почитали, ему пели хвалебные гимны и воздвигали прижизненные памятники, каждый предмет, который ему случалось держать в руках, становился реликвией. Никто не дерзал сразиться с ним, самые ужасные демоны скорее согласны были повеситься на собственных кишках, чем перейти дорогу Гилсворну Неподражаемому.
А теперь он был нищим старым пьяницей, жалким, убогим и всеми давным-давно забытым. Как же так вышло?
А вышло, как ни прискорбно, тоже очень просто. Так случилось, что с определенного момента перевелись в лесах и пещерах лютые твари, попрятались по монастырским кельям спешно исправившиеся черные маги, разбежались по более спокойным мирам демоны, улетели на зимовку драконы, и даже повелители воинственных империй всерьез задумались над перековыванием мечей на орала. И герой – о ужас! – остался без работы. Нет, поначалу никто и не заметил, все продолжали славить своего кумира, и он жил в достатке и праздности, в кои-то веки никого не спасая, купаясь в вине и роскоши, а самые прекрасные девушки мира строились в очередь на… гм… аудиенцию. Однако прошел год, за ним другой… Людям нужны действующие герои, а героев, почивающих на лаврах в обнимку с чужими женами и бочками дармового пойла, рано или поздно забывают. Да и бесплатное пиво для спасителей мира рано или поздно имеет свойство заканчиваться. К тому же стоило Гилсворну отказаться от ежедневных тренировок, постоянных смертельных опасностей и регулярных спасений мира для поддержания тонуса, и он начал ощутимо сдавать. Пробудились к жизни бессчетные предсмертные проклятия черных магов, литры сильнейших ядов и всякой заразы, открылись старые раны от зачарованных мечей и ядовитых клыков, а вдобавок вся мыслимая и немыслимая хворь – то спину по ночам ломит, то в ухе стреляет, а то и вовсе сказать стыдно. Не по-геройски энто.
Годы шли, выросло новое поколение, не знающее и никогда не знавшее Гилсворна-Победителя, а заставшее лишь изнеженного и погрязшего в разврате пожилого сквернавца, которого раз за разом вышвыривали из трактиров в придорожные канавы. Правда, протрезвев, он возвращался, и даже не смотря на свое состояние разносил трактир по камешку, после чего его изгоняли из города, и он шел в новый, где для него еще могла найтись дармовая кружечка да веселая вдовушка. Однако в один прекрасный для кого-то миг он понял, что идти ему больше некуда. К тому времени он окончательно превратился в старика, хотя был еще совсем не стар, стал жалок и смешон, он распродал и раздал все, что у него было, все могущественные артефакты и чародейские клинки, и остался у разбитого корыта, однако и на этом его злоключения не закончились. Когда все уже думали, что выше ему не взлететь, он умудрялся вновь удивлять весь мир. И теперь, когда, казалось бы, ему некуда больше падать, он умудрился скатиться в самый низ.
Однажды утром в его лачужку ворвались два десятка закованных в броню молодцов только что коронованного императора Тивера Второго и скрутили его сонного, потеряв при этом всего четверых убитыми (Гилсворн не успел даже глаза протереть), и отволокли в императорский дворец. Никто не знает, что произошло тогда между молодым правителем и развенчанным героем, но когда Гилсворн вышел из-под сводов императорской Цитадели, его пустые глазницы скрывала грубая матерчатая повязка. Еще совсем недавно никто в самом страшном бреду не мог представить, чтобы всеобщего кумира, богоравного Гилсворна Победоносного связали, бросили в темницу и ослепили по приказу жалкого земного владыки, теперь же мир проглотил эту весть молча, не поднимая головы. Кому теперь было дело до него? Да ему и самому не было. Бывший сотрясатель земной тверди покорно удалился в добровольную ссылку, поселившись в крошечном городке на окраине Вечной Империи. И на этом бы закончилась наша история, если бы не…

Сообщение отредактировал ORTъ - 16-10-2006, 18:29

Документальный рассказ. Воспоминания.
====================================================
Свет, Темнота и 4 Стихии
Ты можешь видеть их по телевидению, можешь встретить на улицах нашего города.
Они чумазы, стучат касками об асфальт и разговаривают матом. Сегодня я расскажу Тебе то, что Ты можешь увидеть, заглянув им в глаза.
==================================================
Ты любишь кататься в лифте? А на скоростном? Если да, то спуск в шахту тебе доставит массу удовольствий! В моём случае это 4 минуты скольжения вниз, в чёрную пропасть. Первые разы с непривычки закладывает уши, потом проходит. Весело бывает, когда подъемная машина делает аварийное торможение : вот они, несколько секунд блаженной невесомости! Несколько остановок на «этажах» (горизонтах), и я на самом дне.
Свет.Свет- самое дорогое (кроме жизни и угля), что остаётся у меня там, внизу. Да, в так называемом руддворе, что окружает стволы, его предостаточно. Всюду радостно горят лампы, и кажется что ты просто в каком-то помещении без окон. Но этот свет не наберёшь в карманы, не запасёшься на долгие часы путешествий по лабиринтам. А там, дальше у меня остаётся только кусочек cвета в виде носимой лампы с аккумулятором. Он такой хрупкий, слабый, и это особенно остро чувствуется там, под километровой толщей земли.
И нет проблем, если Ты работаешь в бригаде – у каждого есть такой же кусочек cвета, и если твой откажет, ничего не случится. Но мне повезло больше – по специфике специальности я работал один.
Вообще это мне очень нравилось – я был сам себе хозяин, бывал в таких местах, где месяцами не ступала нога человека, исходил все лабиринты вдоль и поперёк. И всегда, даже в самой напряжённой рабочей обстановке всегда радовался своеобразным прелестям этого загадочного подземного мира.
Темнота.
Открою Тебе маленький секрет (только никому не говори!) – её там больше, чем угля. Это факт. Она по своему уникальна – такой абсолютной темноты нет даже в космосе! Лампа, закреплённая в передней части каски, даёт довольно узкий пучок света, таким образом Ты видишь только то, на что смотришь. А вокруг сгущается Тьма.
Когда я выключаю свет, Она величественно и бесшумно наваливается на меня, моментально заполняя все уголки восприятия, жёстко ставя свои условия. Сразу ощущается масса земли, нависшая над тобой, чувствуешь себя букашкой в теле планеты. Ещё минуту перед глазами мелькают иллюзорные картинки ложного зрения, а дальше у кого как... Если рядом никого нет, (а у меня часто так и было), то резко и немного болезненно ощущается абсолютная Тишина.
Не рекомендую испытывать это людям, склонным к острым и внезапным приступам паники или психически неуравновешенным. Увы, должен признать что мой язык не может полностью передать ощущения от контакта с абсолютной Темнотой .
Но всё это лишь игры, ведь всегда можно протянуть руку и включить свет, и Ты снова в мире живых, только глубоко. Но один раз у меня свет погас. Просто и до жути банально перегорела спираль в лампочке. Так на 3 часа к сёстрам Темноте и Тишине добавилось Одиночество. Занавес.
Земля.
Где бы я ни был, на какой глубине и чем бы ни занимался, я ни на миг не забывал о том, что я в гостях, нет, даже во власти земли. Достаточно небольшого обострения ощущений, и ясно чувствуется грандиозная и неуправляемая мощь масс породы, на многие километры окруживших меня. В том, насколько эта сила велика убеждался не раз, когда на моих глазах под давлением разных слоёв сталь толщиной в полтора сантиметра рвётся как бумага. Что уж там человек с его хрупким скелетиком. Стихия!
Порой ине встречались необычные образцы пород, на которых отпечатались листы каких-то древних растений, а один большой кусок до сих пор лежит у меня дома, с обеих сторон покрытый рисунком веточек...
Воздух.
Как ни странно, там тоже дуют ветра. Правда, дуют они всегда в одном направлении, за исключением экстренных ситуаций.
По большому счёту воздушные потоки там – хорошие друзья. В первую очередь они уносят с собой непрерывно выделяющийся из горных пород газ, не давая ему накапливаться во взрывоопасных количествах. Во-вторых по направлению потока воздуха всегда, даже без света можно определить, где находишься и в каком направлении идти.
Но иногда струя воздуха может стать и врагом. Несколько раз мне пришлось пересекать места, где дуют самые сильные ураганные ветра, когда-либо виденные мною.
Там по земле протянут трос, и передвигаться можно только лёжа, цепляясь за него обеими
руками и буквально подтягивая себя вперёд. Это ключевые точки, где мощнейшие вентиляторы нагнетают в шахту свежий воздух. И вот однажды в таком месте мне крупно не повезло – резкий порыв ветра сорвал мою каску назад, оставив её болтаться за спиной на шнуре от лампы. Я протянул было одну руку назад, пытаясь поймать её... Это было большой ошибкой – одной рукой удержать себя я не смог, и спустя миг меня уже несло потоком воздуха как пушинку. Тогда я наконец оценил все достоинства каски и досаду от её отсутствия – меня приложило аккурат макушкой об раму... По последовавшему подсчёту, я пролетел около двадцати метров, а инструмент из моей сумки я собирал ещё метрах в пятидесяти выше...
Вода.
Вода – почти всегда враг в этом мрачном подземном мире. Она непрерывно вытекает из многочисленных отверстий, протекая по горизонтальным и наклонным выработкам. Иногда это мелкие ручейки-спутники, сопровождавшие меня на протяжении сотен метров, иногда – шумные потоки.
Для того, чтобы вода не затопила весь подземный мир людей, её непрерывно откачивают мощными насосами. Но иногда и это не спасает, и тогда потоп затрудняет или блокирует работу. Я видел несколько таких случаев,что сказать - одни эмоции ! )
Огонь.
Огонь – смертельный враг человека, дерзнувшего проникнуть в толщи земной коры. Он начинает досаждать уже с минимума, когда тепло Земли нагревает воздух вокруг, создавая эффект парового котла. Приятного мало... А когда стихия показывает своё истинное лицо, тогда... с рёвом огненный язык проносится по километровым ходам, снося всё на своём пути. Истинно, очень дорого обходится чёрное золото чумазым трудягам.
Сам я видел только один подземный пожар, да и тот без возгорания газа, но скажу честно – было действительно страшно.
==================================================
С тех пор прошло три года, но сны о тех дивных местах, экстремальных случаях до сих пор иногда посещают меня, напоминая о том, что рядом, под ногами, на глубине есть жизнь, необычная и непонятная здесь, наверху...

Сообщение отредактировал Зим - 17-10-2006, 21:15

Эсанти закуталась в шарф и начала читать.

Полка.

-Убью! Придушу заразу!! Собственными руками!!!- раздался посреди ночи крик. – Да как это можно!
-Не шуми, детей разбудишь.
-Да плевать я хотела на этих детей!
-Не говори так.
-Как? – возмутился кто-то.
-Будто ты их совсем не любишь.
-А ты, хочешь сказать любишь?
-Да!
-И любил когда они тебе лапы отрывали и пришивали чёрт знает куда?
Кто-то гнусно хихикнул и спрятался в коробке.
-Молчишь? Вот и молчи. Не мешай мне убивать этого клоуна. А ну, вылезай из своего ящика! – раздался стук, в ответ лишь опять этот кто-то не менее мерзко захихикал.
-Выходи, кому сказала!
-Оставь меня старушка, я в печали… - прозвучало из коробки.
-Чтооооооооооооооооооооооооооооооо???!??? – тут голос успокоился и закончил мягко. - Ну, ты же не откажешь ДЕВУШКЕ?
-Ты манекен!
-Вот найду отвертку, и посмотрим кто ещё тут, манекен.
Но голос, так ничего никому не доказал и не показал. Предрассветные лучи проникли в комнату, прокрались совершенно незаметно и осветили полку с игрушками, где растрепанная и перемазанная в зеленке кукла сидела около ящика с клоуном, а рядом валялся потрепанный старый мишка с загадочной грустной улыбкой. Он то знал, что сегодня куклу выбросят на помойку, ведь на её место купили новую красавицу.

Маяк
Сколько помню себя, на нашей улице всегда было темно. Да, фонари все ещё стоят, но уже много лет лампы в них никто не менял, так и ходим – при нестройном робком свете из окон соседних домов. На перекрёстке, недалеко от остановки есть жутко неудобное для прохожих место – грузовые машины накатали глубокие колеи, ухабы, пробираясь через которые поздно вечером я и сам не раз чертыхался вслух. Но в летние месяцы на этом перекрёстке всегда дежурил наш «живой маяк» дядя Гриша. Он приходил ещё засветло, почти всегда нетрезвый но вполне адекватный, и нёс с собой большой фонарь на трёх батарейках. Отработанные батарейки дядя Гриша складывал рядом, в траве, и к концу лета там образовывалась большая их куча, которую позднее убирали дворники. До полуночи «маяк» стоял на перекрёстке и освещал прохожим путь. При этом он приговаривал : «доброй ночи *ик!*, проходите пож *ик!* пжалуйста... ». А если проходила молодая дама, он слегка кланялся, снимая перед ней воображаемую шляпу, и долго провожал её лучом света своего фонаря.
Люди из соседних домов поговаривали, что старик давно выжил из ума, но тем не менее большинство относились к чудаку с симпатией.
Но вчера на перекрёстке было темно. Подойдя к тому месту, где обычно дядя Гриша стоял, я оглянулся по сторонам. Его присутствие здесь стало столь привычным, как восход солнца или неизбежный поход к стоматологу. «Может он заболел? Может выпил накануне лишнего и спит? Может...?»
Я даже немного растерялся - обычно в это время люди, возвращаясь кто с работы, кто с прогулки, проходили здесь, мимо единственного освещённого места на улице, а сейчас было тихо. Даже машины не ездили. Постояв несколько минут, я вновь оглянулся по сторонам, и в траве под деревом, возле кучи батареек я увидел большой фонарь. Его Большой Фонарь. Я подошёл, взял его в руки. Тихонько щёлкнул в темноте выключатель, и на асфальт полился яркий почти белый свет. «Свежие батареи» - машинально отметил я.
Где-то совсем рядом я услышал тихий стук каблуков, и в через пару секунд в пучок света вошла незнакомая девушка.
-Проходите пожалуйста, - сказал я, - всего хорошего...
Девушка благодарно кивнула и пересекла перекрёсток и скрылась за углом дома, оставив меня одного, с фонарём руках.
Батареи сели в первом часу ночи, тогда я аккуратно достал их, положил на кучу других таких же, поставил фонарь на землю и пошёл домой.

Сообщение отредактировал Зим - 20-10-2006, 19:50

Четвертая часть истории. Назвается она "Насыщенный денёк".

Вор и дракон в очередной раз за последнюю неделю устроились в своем углу за небольшим круглым столиком. В руках и лапах у них мелькала, постоянно убывающая и заново тасуемая колода карт. Ловкости играющих можно было только позавидовать. Карты, словно магические, летали в руках Кариша, и даже феноменальная зоркость дракона не всегда позволяла ему уследить за действиями вора. Впрочем, опыт ящера мало чем уступал ловкости человека. Возле каждого лежали объемистые книжки с правилами. Нет смысла говорить, что партия в драконий покер была в самом разгаре.
Дракон задумчиво наклонился над своей пятой открытой картой и недовольно фыркнул. Дикая карта! Да еще и тролль. А с учетом 48 партии уже на этой карте ящер почти что проиграл раздачу.
-Сдаешься? – вор нетерпеливо ерзал на своей скамеечке, стараясь поудобнее устроить в кармане резервную колоду карт. Пока повода пусть ее в ход не представлялось, но юноша не терял надежды.
-Вот еще, - и вновь дракон фыркнул, а затем с некоторым раздражением в голосе толкнул когтем в общую ставку еще стопку фишек. – Гну.
-Поддерживаю, - противники получили по очередной карте. Закрытой. Дракон как бы невзначай наклонился над столом, принюхиваясь, но получил существенный толчок по носу от вора.
– Эй! Не подглядывай! Знаю я ваши драконьи уловки со вторым зрением и острым нюхом.
Дракон состроил физиономию оскорбленного достоинства:
-Тоже мне знаток выискался. И откуда только такие берутся? В книге, - Петигард ткнул когтем в свод правил, - про таких ничего не написано.
Из другого угла комнаты послышалась возня, а затем приглушенное ругательство рыцаря:
-А чтоб тебя, - Каламир уже третий заход подряд не мог разжечь поленья в очаге, вымотался и пришел в необозримо мрачное настроение. Рядом, получая огромное удовольствие от процесса, за столиком, в окружении многочисленной братии ложек, тарелок и матрешек сидел маг и забавлялся тем, что играючи то зажигал, то гасил свечу у себя в руке.
Рыцарь повернулся к магу, с видимым усилием скривил губы в подобие улыбки, но, так и не выдержав насмешливого взгляда приятеля, резко отвернулся обратно к своему занятию. По одной ему понятной и веской причине, рыцарь никак не мог позволить своей гордости попросить мага помочь ему или просто принять предложение помощи. А тот с явным удовольствием время от времени участливо интересовался успехами рыцаря:
-Гм, Каламир, а тебе не кажется, что вот та веточка посуше остальных? Может, с нее начать? – рыцарь низко опустил голову, но предпочел воздержаться от комментариев.
А игроки тем временем вскрывали карты. Дракон обреченно ревел, вор торжествующе ухмылялся:
-Право слово, это мой лучший матч со времен турнира в Лэндлоу.
-В Лэндлоу? – дракон с отвращением отбросил от себя карты, признавая полное поражение. – Слышишь, Калам?
Рыцарь повернул голову к дракону и разразился совершенно незаслуженной яростной речью:
-Может, хватит болтать по пустякам, и вместо этого поможешь мне разжечь огонь?
Дракон показал рыцарю язык:
-Попроси Рэнни, он ближе, - воин тихонько завыл от отчаяния. Дракон тем временем посмотрел на собиравшего со стола свой выигрыш вора. – А что ты там делал, Кариш?
Вор ухмыльнулся, подсчитывая собственный выигрыш. За последние пару дней он успел обчистить склочного рыцаря, задумчивого мага и безыскусного дракона на половину их состояния. За что был единодушно признан ответственным за снабжение провиантом их маленькой группки в счет выигранных денежек.
-Промышлял потихонечку. Тут кошелечек, там колечко. Так и жил себе.
Маг вздохнул и печально покачал головой, не вставая с кресла:
-Вот-вот. Обирал сирых и убогих. Представляешь, сколько голодных дней из-за тебя были вынуждены перенести несчастные граждане? - глаза мага пылали значимостью и укоризной. Вор неприлично фыркнул, а потом не удержался и засмеялся:
-Да уж. Представляю, как тот несчастный толстяк, одетый в золото и шелка голодал. Так представляю, что готов согласиться поголодать на его месте.
Огонь наконец-то взялся за поленья, и рыцарь радостно вскрикнул, тем самым отвлекая внимание мага на себя.
Дракон тем временем в задумчивости перетасовывал колоду:
-А что за турнир, о котором ты говоришь?
-А, - глазами вор цеплялся за каждое движение ящера. Кто его знает, что и сколько тот может прятать в своей чешуе? – Турнир среди низов общества по случаю гибели его достославного правителя.
-Как? – от неожиданности движения когтей ящера стали менее сосредоточенными, и одна из карт упала на стол. Подобный эффект фраза произвела не только на дракона, но и на рыцаря.
Тот быстро поднялся с пола, быстрым шагом подошел к игрокам, и чуть ли не схватил вора за его домотканую кофту:
-Ты хочешь сказать, что Арсель Гонтарлу умер?
Вор слегка отпрянул от неожиданно насевшего на него воина:
-Если бы умер. Убит! Разорван на части в собственной спальне. Король распорядился на всякий случай заточить его жену в самой высокой башне своего замка. Говорят, - Кариш состроил страшные глаза, - оттуда по ночам теперь раздаются ужасные крики.
Дракон неприлично заржал, а маг обреченно вздохнул, поражаясь нравам современного общества. Рыцарь же нахмурился и в раздумье забарабанил пальцами по столу:
-Получается, королю не терпелось расправиться со своим соперником. Гм, гм, это многое объясняет. В любом случае их монаршее величество теперь не будет требовать от нас выполнения своего глупого задания.
-Задания? – пришла очередь вора навострить уши. – А что за задание?
-А, - рыцарь неопределенно махнул рукой, чуть отступая от стола. – Работенка плевая. Сгонять в Лэндлоу и нанести как можно больше телесных повреждений его правителю. Желательно смертельных.
-Что? Так же как и вор, пребывавший в блаженном неведении, маг был шокирован словами рыцаря. – И вы на это согласились?!
-А что? – теперь в разговор вступил дракон. – Работа как работа, заплатить обещали хорошо, к тому же правителей у нас как собак не резанных. Так в чем же проблема?
-Боги, с кем я связался? – маг с обреченностью рухнул обратно в кресло.
-Да ладно тебе, - рыцарь широко ухмыльнулся и, подойдя, хлопнул чародея по плечу. – В конце концов, ты что, думаешь, мы бы не договорились с Гонтарлу? А если бы повезло, он бы еще контрзаказ на короля дал.
Маг тихонько заскулил, наклонив голову почти к коленям и обхватив ее руками. Рыцарь же продолжал:
-Да и король, думаю, не остался бы в стороне от торгов. Но, кажется, он предвидел подобную ситуацию и поторопился.
-И что же теперь? – вор с интересом слушал историю.
-А что? –рыцарь пренебрежительно махнул рукой. - А все. Будем спокойно жить и не беспокоиться. Нас теперь никто не побеспокоит.
В этот момент раздался громкий и требовательный стук во входную дверь.

Первым из оцепенения вышел дракон.
-Мы кого-нибудь ждем?
Рыцарь неопределенно пожал плечами:
-Да вроде бы нет.
Стук повторился. Кариш подорвался с места и крадущимся шагом направился к дверям, намереваясь поглядеть на пришельцев из глазка. В этот момент раздалось многозначительное хмыканье мага:
-Хм. Не хочу никого заранее беспокоить, но там по меньшей мере два десятка человек.
Вор остановился, не донося ноги до пола, а потом резко повернулся и поспешил к окну, едва-едва сумев потеснить оказавшегося там раньше него рыцаря. И было на что посмотреть.
На дворе в полной боевой красе стоял личный отряд телохранителей его величества.
А тем временем стук в дверь превратился в беспорядочный грохот от ударов. А потом враз стих. На видимое место вышел невысокий мужчина с седеющими волосами, острым носом и неприятным подбородком – личный советник Его Величества.
-Выходите, я знаю, что вы здесь! – несмотря на тщедушную внешность, в теле советника скрывался могучий и грозный голос.
Маг начал что-то шептать про себя. Дракон с надеждой прислушался, а потом разочарованно крякнул – Рэнни всего лишь ругал своих непутевых спутников, заманивших его в эту кашу. А советник, так и не дождавшись ответа, продолжил:
-Его Величество, Денир Девятый достаточно мудр и милосерден, чтобы простить находящихся в этом здании дракона, именуемого Петигардом и рыцаря, названного Каламиром за убийство одного из его подданных.
-Что?! – рыцарь не сдержался и крикнул. – Убийство? Какое убийство?
Советник хищно оскалился, обнаружив, что его предполагаемые жертвы на месте:
-Убийство Арселя Гонталу!
-Мы не убивали его, - маг устало поднялся из кресла и на дрожащих ногам направился за спину дракона.
-Повторяю, Его Величество достаточно милостив и может простить вам эту безусловно случайную и непредвиденную выходку. Но король не может смириться с воровством, - «Ну,ну, - успел хмыкнуть Кариш. – С расхищением достояния короны и сокровищ королевства. Верните фамильный перстень дома Гонтарлу!
-Что за чушь! У нас нет никакого перстня, и мы не убивали никаких людей, - рыцарь покраснел от сдерживаемой ярости, а вор решил не искушать судьбу и потихоньку отошел от окна.
Советник начал отступать за спины воинов.
-Если вы в течение часа не отдадите мне этот перстень, мы атакуем вас и силой заберем все, что нам понадобится.
-Что?! – на этот раз взревел дракон. – Да я вас всех…
-Хочу предупредить, что владею заклинанием усыпления драконов, так что не советую сопротивляться. Сделайте все по-хорошему и можете идти.
-Вот так-так… - маг задумчиво теребил собственное ухо и осматривался по сторонам. – Здесь не найдется чего-нибудь круглого, чтобы я мог придать ему личину кольца? Мы за это время успеем собрать вещи и слинять.
-Нет ничего, - рыцарь с огорчением пожал плечами. – Видимо, придется драться.
В разговор попытался влезть вор:
-Знаете, мне как-то…
-Боже, - дракон возмущенно фыркнул. – Нашел момент делиться своими впечатлениями. А по делу у тебя, случаем, ничего нет?
-Так вот, - продолжил, не замечая переполоха рыцарь. – Рэнни, тебе придется любым способом изолировать этого колдуна, чтобы он ничего не сделал с нашим драконом.
-Легко сказать, - маг с сомнением посмотрел в сторону окна. – Что мне, поменять наши с Тигом личины?
-Ну хотя бы…
-Понимаете, все можно сделать значительно проще, - вновь попытался влезть в разговор юноша. – У меня…
-Юноша, - маг важно взмахнул рукой перед лицом вора. – Слушай старших и внимай их мудрости.
-Так вот…
-У МЕНЯ ЭТО КОЛЬЦО!!! – завопил, наконец, вор, привлекая всеобщее внимание.
-..Что..
-Что?
-У тебя? Как?
-Покажи!
Кариш сбегал в свою комнату за кольцом. Когда он вернулся, рыцарь, маг и дракон чуть не стукнулись лбами, стараясь получше рассмотреть находку.
-Какая прелесть, - выдохнул маг.
-Но… Как оно оказалось у тебя? – ящер с трудом оторвал влюбленные глаза от массивного золотого перстня, усыпанного сверх всякой меры сверкающими камнями.
-Ну, - вор стушевался под всеобщим вниманием, - я же уже рассказывал про турнир в Лэндлоу? Вот. Так это мой выигрыш.
Дракон присвистнул.
-Ничего себе.
Вор вздохнул. И сделал шаг к окну:
-Так мы отдадим его?
-Ну сейчас же, - маг на удивление ловко перехватил кольцо. – Будь я проклят, если отдам какому-то королю самое настоящее кольцо невидимости.
-Правда? – вор оживленно протянул руку за своей добычей, но получил по пальцам от мага. – А почему я ни разу не исчезал?
-А потому, - значительно произнес Рэнни, что ума повернуть вот этот камешек у тебя не хватило, - с этими словами маг повернул один из самоцветов в оправе и исчез. Лишь легкий силуэт можно было разглядеть в воздухе.
-Ну дела, - выдохнул вор.
Дракон презрительно прищурился, он то по-прежнему видел мага своим вторым, магическим зрением:
-Рэнни, хватить валять дурака. Лучше бы подумал, что делать с войсками у входа.
Рыцарь, быстро потерявший интерес к колечку вора вернулся к окну, чтобы изучить диспозицию сил противника. Что-то неестественное и нелогичное виделось ему в этих воинах. Рыцарь в задумчивости отошел от окна:
-Петигард, будь добр, - крайне неожиданные слова, мгновенно привлекшие внимание всех в комнате, как до этого появление кольца, - подойди к окну и посмотри на этих людей. Тебе не кажется в них что-нибудь необычным?
Удивленный столь небывалыми и учтивыми речами дракон поднялся на лапы и прошествовал к окну. Выглянул и с пристальным вниманием осмотрелся.
-Гм. На каких людей мне смотреть? – поинтересовался ящер.
-На солдат. А что, там еще кто-то есть?
-Забавно, - дракон хищно ощерил пасть. Господа, перед нами явный пример магии. Это големы.
-Двадцать штук? – в непомерном удивлении к окну подскочил маг и чуть не выпал из него, если бы его вовремя не успел схватить за край халата рыцарь.
-Да куда ж тебя…
-Куда я смотрел? – в неподдельном волнении завопил маг. – А видите тот кулончик на шее советника? Если его разбить, магия рассеется.
-Угу, - дракон вернулся в свой угол и свалился на пол со вздохом огорчения. – И как мы это сделаем?
-Ну… - Кариш хмыкнул. - Кажется, у меня есть одна идея. Только мне для этого нужно мое кольцо.

Данное на размышление время истекло. Советник неторопливо поднялся из-за импровизированного столика с закусками, который тут же убрали и аккуратно сложили вместе с прочим не боевым инвентарем. Советник вышел на открытое место и внимательно осмотрел окна дома. Ни движения, ни звука. Тогда он хорошо отлаженным голосом заговорил:
-Время вышло! Вы отдаете перстень Его Величеству?
-Вот пусть сам придет за ним и возьмет, - такой ответ раздался от осажденных.
-Что ж, тогда я атакую ваш притон и камня на камне от него не оставлю!
-А ты попробуй, раздался тот же наглый голос и из окон дома со второго этажа показались три драконьи головы. Рычащие, выплевывающие огонь. На мгновение советник замер, но многолетний опыт борьбы сделал свое дело и он швырнул свое заклинание усыпления в пасти чудовищам. На удивление пала всего одна голова. Советник собрался с духом и стал читать заклинание заново.

Вор легко соскочил с карниза второго этажа наземь с обратной стороны дома и, постаравшись слиться с растительностью, направился в обход. Кольцо, конечно, кольцом, но кто знает, насколько развиты магические возможности колдуна и големов.
К тому моменту, когда Кариш вышел к войску колдуна, тот успел подняться и подойти к дому. Рискуя привлечь внимание големов, вор заскользил по траве прямо к советнику. Стараясь лишь не попадаться тому на глаза.
Вот он совсем рядом с советником, протягивает руку, чтобы сорвать кулон, но колдун неожиданно отступает и бросается заклинанием. Вор замирает, ожидая, что его обнаружили, но нет. Колдун вновь погрузился в свою магию.
Вздохнув поглубже, Кариш вновь подползает к человеку. Резко подпрыгивает, срывая кулон, и со всего размаху бьет побрякушку о камень.

Колдун чувствовал приближение долгожданного потока силы. Он взмахнул рукой в замысловатом пасе, предшествующем отправлению заклинания к цели, когда что-то резко рвануло его за шею. Колдун от неожиданности упал на колени, в ошеломлении озираясь. Перед глазами мелькнула слабая рябь, а затем раздался треск. Треск разбиваемой фибулы! Подарок самого короля. Почувствовав что-то, советник взмахнул руками и вцепился во что-то. Это что-то ойкнуло.
-Держите его! – завопил советник. На удивление, ответом ему была тишина. В удивлении обернувшись, советник замер. Тела его бывших солдат в беспорядки валялись на траве, кто как упал.
-Что? Что…
Со стороны таверны выбежали Рэнни и Каламир и успели подхватить потерявшего сознания посланника короля.

-Но… Но это невозможно, - посланник выглядел жалко, пытаясь отстоять честь своего монарха. Его величество не мог так поступить.
-Но кто тогда? - в раздражении рыцарь стучал кулаком по столу, усиляя ударом каждое свое слово.
-Гм, а может не стоит быть столь категоричными? – дракон презрительно фыркнул, приподняв на минутку голову со своего огромного матраца. Ради удобства ящера, разговор решили провести прямо в, нда, спальне ящера. – У вашего короля рыльце давно уже в пушку. Что он делает со вдовой Арселя Гонтарлу в своей башне, а?
-Ну… - советник мучительно покраснел. – Он ограждает своих подданных от непоправимых ошибок.
-Охотно верю, - вполне серьезно продолжил дракон. – Тогда среди его окружения появился некто могущественный и опасный. А, ваша мудрость? Не знаете, кто это может быть?
-О мой бог, - советник совсем сник в своем кресле. – Что же будет?
-На вашем месте, - вмешался в разговор маг. – Я бы как можно скорее отправился к королю и предупредил его величество о нависшей над ним опасности.
-Опасности? Над ним? – в изумлении воскликнул посланец.
-А ты думаешь, големчиков вам подсунули просто так из добрых побуждений? – ехидно поинтересовался рыцарь.
-Я так и сделаю, - внезапно принял решение советник и поднялся из кресла. – Примите от моего лица большую королевскую благодарность… Может, по такому случаю и перстень вернете?
-Нет уж, - Кариш отступил в темный угол, поглаживая колечко, висевшее на цепочке у него на шее. На дворе ветер медленно снимал песок с некогда живых големов.

Новый Зверь.

Их было девятеро. Воров, что пришли за чужим. Сынов Гильдии, точнее. Ведь воровство – давно уже профессия в этом мире… весьма популярная и хорошо оплачиваемая.
Девять фигур в серых плащах, с факелами в руках, словно тени скользили по подземелью. Недавно они пробрались в замок. Хорошо пробрались. Чисто. Эти девятеро – элита Гильдии. И данный факт был заметен…
Шесть воинов и три мага. Обученные, взятые из одного Логова… Сегодня они доказывали честь и силу Логова Восточного. Их родного дома, где обучались и жили вместе. Девятеро универсальных Сынов Гильдии…
…Уровень воды под ногами быстро уменьшался. Если вошли они сюда по колено в воде – сейчас она предательски хлюпала под ботинками, пытаясь подскользнуть на себе Сынов. Но она уменьшалась…
«Это хорошо» - подумал один из отряда, самый молодой, но талантливый вор Крахтен. Только из-за его успехов в своём деле отряд и пополнился ещё на одного специализированного боевого мага. - «Скоро начнётся подъём.»
Воры молчали. Во-первых, так полагалось на задании - всё, что только можно, они обговорили ранее. А попусту болтать непростительно… Во-вторых, каждый думал о своём. В голове каждого крутились его функции, при сборе которых воедино результатом послужит выполненное задание и награда от патриарха. Помимо этих функций, постоянно державшихся в голове, Сыны думали. О чём – неизвестно.
…Они поднимались. Тот самый подъём, о котором вспомнил про себя Крахтен… Если верить карте, то им оставалось совсем немного. Подъём, затем бег по тёмным сухим и гнилым коридорам, поиск нужного… А затем дело, как говорится, техники. Хотя и тут кроме отработанной техники от них ничего и не требовалось… Но кто знает?
… Они поднялись. Пара команд от главного… Высокого воина со смуглым лицом. Впереди отряд ждала сеть из тонких коридоров подземелья. Неизвестно, что их там ждёт.
Сложный жест рукой означал всем подойти. Приказ был внятен – вся группа быстро окружила главного и начала слушать его тихий и хриплый голос…
- …Обойти все коридоры. Их тут не так много. В Паучьем Рое и не то было… Переговариваться через связь только по ДЕЙСТВИТЕЛЬНО важным причинам. Манна наших магов не бесконечна. Кто найдёт первым нужную точку – быстро доложить мне. Я – остальным. Уяснили?
Кивки.
- Лэйдж, налаживай связные нити.
Ещё один маг, наравне с Крахтеном по силе, но не по опыту, маг, специализирующийся на сложных школах Иллюзий и Науки, и незаменимый член группы, начал творить заклятие.
- Крахтен – останься с ним до того, как связь будет налажена. Идёте вместе. По восточным коридорам. Все остальные знают свои цели. Разойтись.
Семеро Сынов утонули во мраке подземелий…
Крахтена удивило, что Главный отдал прикрытие Лэйджа во время акта магии именно ему, ведь магов всего трое, но промолчал. По восточным, так по восточным.
Посмотрел на напарника – весьма молодой маг, где-то сверстник, налаживает связывающее заклинание.
Выглядело это странно. И красиво. Из ладони, тщательно разогретой трением об набалдашник небольшого посоха, начали вырываться серые искры с зелёным оттенком. Затем стали видны какие-то тёмные нити, кружившиеся на ладони… И их окружало что-то, похожее на маленький туман… Нити начали вращаться быстрее, удлиняясь и разрастаясь… Они бы выпрыгнули из ладони, если бы её обладатель быстро не сжал кисть в кулак и так же мгновенно не разжал бы его… Вспышка! Даже небольшое пламя и из ладони летят те же серые искры, а нити разрастаются и теряют цвет. Уже в полупрозрачном виде они устремляются в тёмные бездны неизвестности, одна из них остаётся с хозяином, а одна тянется к Крахтену…
- Это связь. – Пояснил Лэйдж. Улыбнулся, глядя на завороженного эффектом заклинания Крахтена…
- Я понял. Сильно.
- Технику ты знаешь… Пошли.
Два мага поерзали на месте. Темно.
- Разрешение на свет есть? – хмыкнув, спросил Лэйдж.
- Да.
Крахтен знал точно, что есть. Факелами тут не обойтись. Раз уж два мага…
Оба инстинктивно потёрли руки, разогревая колдовское свечение… Банально, но очень эффективно, когда тебя окружает тьма. Кромешная.
Они стояли на перекрёстке тоннелей, отыскали самый правый, твёрдо зная, что все они ведут пока на север, и пошли по заданному пути.
Два мага. Два профессиональных вора.
Шли молча долго, разглядывая тьму подземного коридора, искали то, что им было задано. Каждый о чём-то думал. Крыс не было.
- странно… - по этому поводу протянул Лэйдж.
- Света боятся.
- Думаешь?
- Да.
Дальше тоннель начал довольно резко сужаться, «потолок» стал ниже, да и в широте проход заметно уже стал. Лэйдж опять протянул что-то невнятное.
Замученный тишиной, рушимой лишь шагами, Крахтен в ответ поинтересовался:
- Чего?
- Брось. Каустрофобия.
- Чего-чего?
- Боюсь я, когда заднице узко, ясно?! – Пророкотал маг потдержки.
- Ясно. – ответил маг боевой. В голосе слышался лёд.
Пауза. Шагов пятьдесят.
- На задании без разговоров праздных, мать твою ворюга… - протянул вдруг Лэйдж.
Крахтен немного удивился… Хреново видать парню на задании… Не до разговоров.
- Хорошо, хорошо… Спокойнее только, маг поддержки.
В глазах каллеги появилась ярость.
- Не называй меня так, падонок.
Крахтен промолчал, лишь зло хрипя и беснуясь в душе. Но – промолчал.
Шаги. Сотни. Тысячи. Ноги немного устали.
Звук впереди. Оба замирают.
Квацанье. Будто бьют по металлу палкой. Или чем похлеще.
- Что это? – прошептал Крахтен.
- Не знаю. – Обеспокоено тихо ответил напарник. Сделал пасс рукой. – Ребят, слышим странные звуки. Ребят…
Нити связи использовались впервые. Крахтен замер в ожидании. Проблема действительно важна.
- Ааааргхааа.. – послышалось слева. Со стороны земляной стены. Тихо послышалось.
- Аааа…
- ТРЕВОГА. – холодный, громкий, ясный голос Главного. Тоже слева, но ближе.
От этого слова обоих магов пробрала дрожь.
- Что случилось?
- Где…
- С кем?
Новые голоса в стене. Видимо, обстоятельство многим развязало язык.
- МОЛЧАТЬ. – приказ главного. – Со мной всё в порядке. Цель не найдена. Что и с кем случилось?
Гробовая тишина. Крахтен посмотрел в глаза напарнику и прочитал в них одно лишь чувство.
- С нами, Мэйтом и Эшером всё в порядке. Цель не найдена.
Крахтен пригляделся, уловил нить, что с самого начала плыла у его плеча, сделал пасс рукой…
- С нами, Лайджем и Крахтеном всё в порядке.
- ГИРЮ И НОЛЬС! – сразу же послышался голос Главного. – ЧТО С ВАМИ?
Тишина.
- ГИРЮ И НОЛЬС!
Ответа нет.
- Что за… - праздная фраза Эшера, воина Гильдии.
- СПОКОЙСТВИЕ. Мы потеряли двух. Причина неизвестна. Продолжать путь, искать цель. И будьте готовы к неожидоностям. – приказы…. Приказы… - СРАЗУ ЖЕ как только что-нибудь случиться дайте всем знать. Всё.
- Ох… - похрипел Лэйдж.
- Идём. – произнёс Крахтен и пошёл в темноту тоннеля первым. Он был боевым магом, а не Лэйдж.
Оба шли. Оба боялись. Умирать не хочется, задание не выполнено. Впереди – неизвестность.
- Тебе страшно, Крахтен? – тихо спросил Лэйдж сзади.
- Да.
- Мне тоже.
- Без праздных разговоров на задании. – жестко произнёс боевой маг.
Шаги. Сотни. Тысячи. Ноги устали. Страшно. Тьма вокруг. Кромешная тьма. Страх затаился, словно зверь, где-то там, впереди. Во мраке. Он ждёт их. И дождётся.
Крик. Где-то слева. Еле слышный. А потом крик, но ясный, через переговорную нить.
- ЧТО??? – голос Главного.
- Айгрхааа….
-ЧТО??? – холодный вопрос капитана. Но и в нём, за скорлупой льда скрыто одно чувство…
- ЗВЕРИ ТУТ!!! ЗВЕРИ ТУТ!!! – орал боевой маг Мэйт. Громко орал. Несчастно. Жалко.
- Где? Кто? Цель? ЦЕЛЬ!?
- НЕ НАЙДЕНА ЦЕЛЬ, МАТЬ ВАШУ! НЕ НАЙДЕНА ЦЕЛЬ! ЗВЕРИ! ХРЕН ЗНАЕТ… Аааай… Аргхе… Звэры… Звэ.. гх.. гхррррр….
- МЭЙТ! ЭШЕР! ЖИВЫ?!
Тишина.
- ПРОДОЛЖАЕМ ПУТЬ…
Крахтен больше не слушал приказы капитана. В тяжёлой голове под бременем работы и задания слышались лишь громкие, полные несчастья и горя крики этого парня, Мэйта боевого мага.
«Звери Тут»… «Звери Тут»…
И страх, что пламенем костра в голове разгорался, образовал лютый огненный хаос. Страх, что ждал его впереди, вышел сам.
«Звери Тут»… «Звери Тут»…
Звуки. Звуки тут. Впереди. В темноте. Звери тут?
- ЗВЕРИ ТУТ!!! – Закричал, схватив магическую нить, Крахтен боевой маг. Он уже увидел впереди тень, посветил на неё светом с ладони и успел полюбоваться сущностью твари. Их было много. И все – во мраке.
Дальше пошло дело наработанной техники. Страх страхом, но боевой маг успел взять себя в руки и не окаменеть. Он был вором. Он был молодым боевым магом Гильдии. И этим гордился. Пришло время оправдать порок гордости.
Огненная стена. От края до края тоннеля. Благо, узкого. Твари кричат и прыгают. Через стену!
Пассом ладони добавив силы в огонь, сделав его сильнее, что бы другие остались там, во тьме, маг едва не поплатился левой рукой. Тварь, что успела перепрыгнуть через ещё слабое пламя, вцепилась ему в руку.
Закричав, Крахтен отжёг её зарядом электричества. Вроде, помогло. Крикнув, сука отпустила руку и спрыгнула с мага. Другие были наготове. Их было пять или шесть. Дело сложное…
Но выполнимое! Тратя огромное количество сил, маг опередил монстров из мрака и до их смертоносных прыжков прижёг эту кучку смертей-во-плоти массовым зарядом электричества. Что-то синее сорвалось с его пальцов, твари закричали, завыли… ха..
Боевой маг не слушал, не различал и не понимал, что происходило всё это, на самом деле никакое время. А теперь посмотрел на напарника – и понял.
Лэйдж стоял в тени. Его руки больше не светились светом магии. Он смотрел на него, боевого мага. Он смотрел на тварей. Просто - смотрел. И трясся всем телом.
- ТВОЮ МАТЬ ПАДОНОК БЫСТРО ЧТО-ТО ДЕЛАЙ!!! – закричал Крахтен, делая шаги к слабому воину Гильдии, что поддался Страху. Что делать ему он приказывает? Он маг поддержки, хуже, чем воин, ничто!
Сейчас, в момент прилива ярости, боевой маг не уважал другого мага. И обосновано.
Тварь впилась ему в шею своими клыками. Крахтен заорал и упал на колени.
Лэйдж подбежал и пнул клыкастую ногой. Просто – пнул. Крахтен вскочил, огляделся.
И увидел Много Этих Тварей. Звери Тут.
Они преодолели огненный барьер давно – когда боевой маг орал на мага НЕ боевого. Когда боевой маг забыл о работе. Когда боевой маг поддался ярости на напарника и забыл о элементарной технике. Это стоило им жизни.
- ВРУБАЙ ТЕЛЕПОРТ. – приказ НЕ боевому магу. А значит приказывать можно. Раз уж боевой маг забыл о своих обязанностях. Куда телепорт? К спасению, к Свету. К Свету из Логова Тьмы. Из Логова Тьмы в Логово Воров. А на работу… до неё сейчас… и на то, что его ждёт тоже. Главное – уйти отсюда.
В ход пошли групповые файерболы. Боевой маг прикрывает слабого.
- Готово. – вялый голос Лэйджа. Высокий тон. Но этот голос среди воплей смерти-во-плоти боевой маг услышать рад.
- Заходи. – ответ короток. Барьер между тварями и Живыми держится. Посредством техники рук.
- Зашёл.
- Молодец.
Медленно, отстреливаясь всевозможной магией, на которую хватает вспухшего мозга, боевой маг пятится.
- Извините ребята. – произнёс он в нить связи. – Мы уходим.
Он ещё не знал, что его никто не услышит кроме себя и слабого напарника.
Синяя пиктограмма. Она их спасёт. Она их унесёт. Туда, где нет мрака. Туда, где мрак лишь воровской обыйденной жизни.
Боевой маг ступил в этот купол синего Света.
- Активируй
- Есть, боевой маг Крахтен.
Боевой маг засмеялся. Оказывается, мысли Лэйджа такие же, как и у него!
Засмеялся.
А потом поплатился.
Тварь прыгнула. Прыгнула не на него, кто может дать взбучки. Прыгнула на слабого. На НЕ боевого мага. И НЕ боевой маг заорал. Заорал так, как не орал боевой маг. Заорал так, что уши твари заложило. Заорал так… Этот крик останется в душе Крахтена долго.
Он, отталкивая тварь, выпрыгнул из синего Света пиктограммы. Боевой маг ничего не смог сделать. Телепорт был активирован, всё случилось так быстро…
Тьма.
Синий Свет уносит, забыв своего создателя – НЕ боевого мага.
Синий Свет, что уносит его в другую Тьму. Более светлую. Не такую кромешную, что таит в себе лишь смерть.
Уносит Боевого Мага оттуда, где мрак кромешный. И смерть кромешная.
Звери Тут. Звери Там. Звери Тут.



*************************************************

Он стоял на коленях перед Высшим Патриархом. Тот сидел на золотом кресле, бархат покрывала, в котором был укутан Высший, частью сваливался на пол, под лицо Крахтена. Ему уже всё донесли, что задание, на которое был послан этот вор, провалилось, что главный на задании погиб, что этот выжил и добежал до ближайшего поста Гильдии… Ему было всё известно. Почти всё.
Патриарх встал и медленно обошёл свою комнату. Крахтен лежал на коленях, не двигаясь. Патриарх, с мужественным лицом и духом, характером и волей, что дало ему право возглавлять Гильдию, подошёл к своему столу и взял в руки какой-то предмет, напоминающий небольшую шкатулку.
- Ты знаешь, что это, вор?
Крахтен молчал. Ясное дело, он не знал, но ответить пришлось.
- Нет.
Патриарх охотно объяснил.
- Это Ифритовая Шкатулка… Вещица, за которую положили голову два десятка Сынов Гильдии… Правда, красивая?
- Мы заплатили за неё немалой кровью. Она должна быть… Важнее, чем просто красота.
- Ты прав, вор. Красота – не единственное её достоинство. Но и красота имеет власть. Красота способна успокоить, способная влюбить в себя, она способна управлять людьми…Красота нас спасёт! - смех. - Удивишься ли ты, если узнаешь, что эта шкатулка может превращаться в красивейшую девицу по полнолуниям?
Патриарх издал сжатый смешок.
- Да, эта вещь могущественна… И я не жалею тех десятков жизней, что послал на неё три года назад. А это? Ты знаешь, что это, Сын?
Глава Гильдии положил шкатулку на место и взял другую вещь, не менее драгоценную с виду.
Не изменяя положение тела, на коленях, Крахтен свёл взгляд вправо и попытался ответить. Из принципа, наверное.
- Свиток.
- Да, свиток. Но этот Свиток содержит формулы мага древности Ульдара Ре`Хельмфо, величайшего волшебника и чародея минувших лет… С ним я могу стереть с лица замели целую страну.
Патриарх улыбнулся. оскалив некрасивые зубы.
- Теперь ты понимаешь, какая власть доступна мне? Теперь ты понимаешь, сколько я мог отдать за Это… Сколько мог бы отдать любой правитель, сколько жизней своих солдат? А я отдал лишь пол сотни лучших своих воинов при обыске заброшенной башни чародея семь лет назад!
И это не всё, мой друг. У меня множество таких вещей, что способны удивить любого… Теперь тебе ясно, кто на самом деле правитель этого мира? Мы – воры. Да, воры. Но, согласись, каждый зарабатывает на жизнь, как умеет. Скоро кража будет повседневностью… И, наверное, единственным способом выжить той элите естественного отбора, единственной, достойной жизни в будущем. Да, мой друг… Когда я устраню своих врагов, я воплощу эту идею в жизнь. Естественный отбор в мире, полном хаоса? Что ты на это скажешь? Это мой замысел…
Крахтен молчал.
Глава Гильдии и, наверное, всего мира, рассмеялся.
- Знай же, вор, что об этом не знает никто, кроме нас. Знай же, что ты шёл на заранее проигранный бой. Знай, сын мой, что я ЗНАЛ, что вас ждёт в том подземелье. Вы были обречены на смерть. Это было… Маленьким испытанием моих слуг, наверное. С одной стороны, я хотел провести, так сказать, тренировку естественного отбора. Мне было интересно, выживет ли кто-нибудь? Выжил ты один. Все остальные выполнили приказ. Умерли, но выполнили. Сложили свою голову за короля. Своего короля. Но естественный отбор прошёл лишь ты… Ты выжил. Пусть путём страха, но выжил.
Патриарх замолчал. В нём уже не было никакой иронии, проявляющийся ранее. В нём чувствовалась борьба. Тьмы и тени.
- И теперь я ломаюсь между двумя выборами… Что ждёт мир, если путём естественного отбора в нём выживут лишь трусы? И что будет в этом мире, если все трусы погибнут, а останутся лишь преданные твари?
Лицо его исказилось, он каркнул, словно ворон, и вернулся на своё кресло…
- Я убью тебя.
Эти слова прозвучали медленно, Высший явно растягивал их с удовольствием, следя за реакцией Крахтена…
Но вор ответил быстро. Как не странно…
- Убивай.
Высший рассмеялся.
- Хех… Да ты не трус, вор. Ты не трус… Но почему же ты убежал, почему опозорил честь Гильдии, почему ты проявил страх там, но не проявил его здесь?
- Потому что был такой приказ…
Теперь уже Крахтен не спешил с более подробным ответом… Он уже многое решил для себя.
И готовился… К прыжку в бездну неизвестности…
И он врал. Такого приказа не было. Он держался до последнего. Просто инстинкт. Даже у Страха есть полезная сторона.
Быть может, и в душе самого вора сейчас творилось неладное. Он был там, прошёл через Огонь и Воду, видел всё Своими Глазами. Он просто вернулся. Как возвращается воин с войны. Его войны. Он вернулся и слушал слова патриарха. Человека, которого видел впервые. Будущего бога на земле. Быть может… Он слушал его слова и его убивала Зависть. И она его убьёт, могу сказать вам точно.
Что творят с человеком какие-то секунды жизни, когда вся жизнь может оказаться одним долгим днём…
Губы незаметно шевелились… Кулаки сжались и выпрямились, обнажая тонкие прямые пальцы… Прямо как у Патриарха…
…Высший вновь встал, направился к столу… Раздался звон графина, он наливал себе вина…
- Нет. Я не буду тебя убивать. Ты мне дорог, вор. Дорог как сын. Настоящий… Аргх-х-х… Аааа!
- Поздно, папа.
За спиной умирающего Патриарха стоял убийца Крахтен и голос его был страшен… Теперь уже по лицу бывшего вора скользнула улыбка… Правой рукой он сжимал рукоять кинжала, что создал за мгновение, а клинок насквозь вонзился в спину бывшего Патриарха…

**********

Дверь комнаты Высшего отворилась. Стражники совсем не удивились, когда увидели в этих дверях Вора.
- Теперь я ваш Патриарх. Теперь со мной Сила. Попробуйте это оспорить, твари.





Август 2006, (с) Митридат.

Колода.

Я расскажу тебе сказочку, не простую. Там, где стояли четыре королевства, всегда был кто-то сильнее, кто-то всё знал.
Там были четыре короля, славных вседержителя, что ненавидели друг друга. Носили разные мантии и любили своих прекрасных юных жён, иногда заглядывая на огонёк в соседнее королевство на огонёк.
Всё бы ничего, но королевы родили в одно и то же время. Родили мальчиков, настолько похожих друг на друга, что короли, наконец, поняли, что у них один отец.
-Война! – кричал один.
-Измена!- голосил второй.
-Предательство… - заметил третий.
Четвёртый лишь благоразумно промолчал.
Королевы лишь плакали и успокаивали сыновей, пока мужья смотрели друг на друга, прикидывая, кто же из них так преуспел. Они смотрели, они кричали. Воевали.
Десятки полков пошли в бой, вернулось лишь девять человек с каждой стороны, рассказывая, как гибли противники, что каждый из них погубил по крайней мере восьмерых или семерых врагов. Короли ухмылялись, выдавая медали, а королевы продолжали почему-то плакать.
Короли смотрели друг на друга, смотрели на королев.
Королевы смотрели на королей.
Замки рушились, королевства пали. И лишь простой солдат, обычная шестёрка треф улыбался.
-А хороши, королевы, хороши!
суббота, 21 октября 2006 г.

Сообщение отредактировал Эсанти - 21-10-2006, 20:47

Совесть
=======
Жарко.
Не успел и оглянуться – а вот уже и лето настало. С каждым годом оно приходит всё быстрее и быстрее, впрочем как и осень, зима и весна. Времени постоянно не хватает. Ни на что. И попробуй обьяснить кому-то, что мне и учиться нужно, и погулять с друзьями, и вообще... Попробуй обьяснить это тем людям, которые постоянно от тебя что-то хотят, просят, напоминают, требуют...
С такими мыслями я подошёл к остановке, высматривая в шумном хороводе машин нужный мне автобус. Тот как на зло не торопился показываться, и я вновь погрузился в свои невесёлые размышления.
«Там и делов-то на час работы»,- успокаивал себя я. Мне предстояло заехать к сестре, помочь переставить мебель и повесить полки. Но ехать, а тем более помогать не хотелось.
Я понял, что уже несколько минут рассматриваю столб – опору, что стоял передо мной. Что же привлекло моё внимание к нему? Обычный столб, как и тысячи других по городу – грязно-серый, пыльный, в несколько слоёв обклеенный объявлениями. Я доверял своей интуиции, поэтому начал одно за одним их читать. «Куплю ...недорого» , «Продам или поменяю...» , опять «Продам...» . «Досуг! В любое время. Для состоятельных» . «Опытный гуру просканирует карму, поможет открыть чакры...» , и опять то же самое.
Ага, вот оно! Вот это слово зацепило моё внимание. «Совесть», небольшими буквами на небольшой бумажечке. Я подошёл поближе, желая прочитать это объявление.
«Бысто и безболезненно удалим Совесть. Гарантия качества. Современное оборудование +новейшие разработки. Предварительная запись по телефону х-ххх-ххх-хх-хх».
Что за чушь? Я улыбнулся - «приехали. Там опытный гуру прочистит чакры, тут тебе совесть удалить предлагают. Безболезненно, хех! Идиоты !» .
Но нет, не похоже на розыгрыш : белая, аккуратно вырезанная бумага, текст напечатан на качественном принтере, а ещё эмблема заведения в углу. Странный значок почему-то внушал доверие.
Вот и он, мой автобус. Я не сразу понял, что руки мои уже достали телефон и записывают номер, напечатанный в объявлении. «Что это еще за самоуправство?» - подумал я. Впрочем, разбираться было некогда, ибо вся масса людей, что ожидала автобус на остановке, хлынула к открывшимся дверям. Как ни странно, я обнаружил в салоне еще несколько свободных мест и благополучно занял одно из них. А люди всё продолжали заходить. Рядом со мной стала пожилая женщина, поставила две тяжелых сумки на пол и укоризненно-выжидающе посмотрела на меня. Я отвернулся к окну и прикрыл глаза. Послышался тяжкий вздох. Поехали.
**
Понятное дело - одним часом дело не обошлось, и двумя, и тремя. Солнце уже клонилось к закату, когда я закончил тягать мебель, сверлить, глотать пыль и скрипеть зубами.
Попрощавшись с сестрой, я фальшиво улыбнулся и ушёл. Настроение скверное, еще бы – целый день потратил зря! Решая, куда бы поехать, я неспешно прогуливался по аллее. И тут мне вспомнилось то объявление, и номер, записанный в телефоне. Мне почему-то захотелось позвонить, убедиться, что это очередное «кидалово», как сейчас модно стало говорить. Достав телефон, я набрал было номер, но, услышав первый гудок дал отбой.
Странно, но я даже не знал, с чего начать разговор. Но вот мой телефон весело запищал, проигрывая незамысловатую мелодию (ну, эту : Ти-та-та, та-та-та-та-та-та-ти-та-та...)
Я не поверил глазам – мне звонили с этого номера, который я только что набирал.
Подождав несколько секунд, я поднял трубку и услышал приятный женский голос
-Але. Добрый вечер.
-Добрый.
-Вы только что звонили нам? (Нам?). Чем я могу Вам помочь?
-Э-э-э, я бы хотел узнать по поводу операции. Ну, я по объявлению...
-Конечно. Вы правильно сделали, что позвонили .
В следующие несколько минут Нина (так звали девушку), рассказала мне некоторые подробности предоставляемой услуги и пригласила в офис, где я мог бы больше узнать о всех аспектах процедуры. Я пообещал прийти на следующий день, попрощался и дал отбой.
«Вот еще. Никуда я не пойду. Еще чего нехватало! », -мне вдруг стало нехорошо от мысли, что кто-то слышал наш разговор. Я посмотрел по сторонам – нет, в аллее никого больше небыло. Непонятно за что злясь на себя, я быстро зашагал прочь.
**
Утро как утро - ничем не хуже и ничем не лучше других таких же. Встал, постоял немного у окна, и пошёл готовить кофе. Я успел побриться, позавтракать и одеться, прежде чем понял, что веду весьма напряжённый спор с самим собой. Как выяснилось, предметом спора оказалась сущая мелочь (вот уж не сомневался!) - идти или не идти .
Ещё через время я понял, что если не сделать хоть какой-то выбор, я могу просидеть до сумерек. Достав металлическую гривну, я подбросил её под потолок, поймал на ладонь и накрыл другой. Секундная пауза и... Вздохнув, я обулся и вышел из квартиры.
Вспомнив адрес, который мне вчера назвала Нина я понял, что это совсем недалеко и решил пройтись пешком.
**
Сперва я подумал, что ошибся адресом - вместо больничного корпуса я увидел обычное офисное здание, но в вестибюле меня встретила симпатичная девушка, которая коротко представилась : «Нина», и проводила меня в кабинет.
Рядом с Ниной сидел парень в очках (как выяснилось - юрист), пристально изучавший меня взглядом.
Девушка бегло ответила на мои вопросы и предложила ознакомиться с договором. Я удивился, с какой быстротой и лёгкостью она подходила к столь важному для меня вопросу. Заметив моё недоумение, она улыбнулась и сказала
-Да бросьте Вы. Я тут уже не первый год работаю, привыкла...
Дольше меня ожидали несколько сюрпризов. Оказалось, что операция стоит всего-навсего
99$, и очереди практически нет.
-Всего девяносто девять долларов? Разве это не сложная операция, требующая применения дорогостоящего оборудования и препаратов?
-Ну, молодой человек, вы недооцениваете достижения науки наших дней – что, что ещё вчера было чудом, сегодня просто реальность. К тому же, оборудование было предоставлено нам по гранту, наше заведение участвует в научном эксперименте...
В голове закружился хоровод мыслей. Если до этого я считал, что иду сюда только для того, чтобы выяснить что же на самом деле скрывается за странным объявлением, то теперь, узнав цену... Я закусил губу – оказалось, перехитрить себя очень легко! И вот уже моя рука выводит подпись в договоре.
В кассе с моей карточки благополучно сняли заветные сто без одного доллара, и ярко, но холодно улыбнувшись мне Нина махнула рукой в сторону двери позади себя
-Вам туда. Не волнуйтесь, всё пройдёт быстро и безболезненно.
Пожав плечами, я вышел.
**
То, что я всё-таки нахожусь в больнице мне подсказал запах. Ты знаешь этот запах, точнее смесь запахов медицинских препаратов, который неизменно ассоциируется с больницей.
Как и белые халаты. Но в коридоре сидели всего несколько человек, одетых в повседневную одежду, видимо ожидая своей очереди.
Как оказалось, на пути к той самой двери, где было написано «Операционная» передо мной было три человека. Судя по всему, операция предстояла достаточно длительная, так как за пол-часа оттуда никто не вышел. Я прошёлся по коридору, читая плакаты на стенах.
Ну, помнишь их - «Осторожно, Грипп!», где красками нарисован большой небритый вирус, злобно оскалив зубы и информация, как с ним бороться, «Остановим Спид, пока он не остановил нас» - скоро эта фраза станет детской считалкой, и неважно, что не рифмуется; о том, как, когда и чем нужно чистить зубы и прочие.
Здесь тоже были такие. Только прочитав первый абзац я понял, чем они не похожи на обычные. Меня увлечённо уверяли в том, что совесть – чисто рудиментарная функция психики, и сейчас самое время сделать очередной виток Эволюции – избавиться от неё.
«Совесть – тормоз Твоего личностного развития, пережиток прошлого...», « ...в наш век тожества науки и технического прогресса она стала ограничивающим фактором в системе...», и даже «Акция! Удали совесть в июле и получи стильную футболку с надписью «Я свободен !»».
В это время дверь о операционную открылась и на пороге показался мужчина в белом халате. Видимо у меня был настолько удивлённый вид, что хирург (в том, что это был он я не сомневался) уставился на меня. Глаза его, воспалённые, с расширившимися зрачками, смотрели прямо в мои. За те несколько секунд, что длился этот взгляд, я успел прочесть (или он – сказать мне?) многое – усталость, отчаяние и страх. Страх! Посмотрев на его руки я увидел, что они трясутся. Хирург с трясущимися руками?!
Он опомнился, и снимая перчатки, прошёл мимо меня по коридору.
И вновь меня посетило странное чувство потери реальности, или просто глубокого сна. А люди, сидевшие вдоль стены в креслах – всего лишь символы в моём подсознании, достаточно узнать и разгадать их - и я проснусь другим. Но нет, проходили минуты, а долгожданное утро не приходило, а старый способ (ущипнуть себя) я постеснялся использовать...
Тогда я сел, пытаясь собраться с мыслями. Попытка перевести ход мыслей в другое направление успешно провалилась – я никак не мог забыть силуэт в дверном проёме, а за ним, в кабинете...
Хирург вернулся. Слегка покачиваясь, он прошёл мимо меня, даже не повернув головы. Но вот рука его быстро скользнула в карман халата, и через мгновение к моим ногам упали несколько листков бумаги, скрепленных загнутыми уголками. Когда я поднял их, дверь в операционную уже закрывалась.
Меня охватило странное желание поскорее рассмотреть свою находку, но делать это при посторонних я не стал, а потому поднялся и бысто зашагал в курилку. Дрожащими руками я развернул листки, оказавшиеся дневником хирурга. Я читал, а руки мои тряслись всё сильнее, дыхание перехватило, лицо свела судорога.
На нескольких страницах, исписанных мелким, неровным почерком было подробно рассказано о том, какие осложнения бывают после операции, что вместе с Совестью
неизбежно теряется и Сострадание, о том, что низкокачественные образцы удалённой Совести отправляют в качестве гуманитарной помощи в страны южной Африки, а высококачественные по проекту Пентагона будут использовать в психотропном
оружии нового поколения, о том, что за последние несколько количество операций, проведённых вы этой, а также в сотнях других больниц, возросло в десять раз, о том...
Холодея от ужаса, я спрятал листки в карман, и бысто пошол к выходу, привлекая внимание «пациентов» в коридоре.
Пулей вылетев в вестибюль, я наткнулся на Нину, которая на большом подносе несла кофе и пирожные.
-Погодите, куда же вы?
-Я ...мне нужно...
-Вы передумали? - она пристально посмотрела мне в глаза, - испугались?
-Нет! Я... моя Совесть, я забыл её дома! Я приду завтра!
Обойдя девушку, быстрым шагом я направился к двери, услышав за спиной
-Всё равно, рано или поздно мы увидимся с Вами. И если сегодня вы пришли сюда добровольно, то кто знает...
Дальнейших её слов я не расслышал, выйдя во двор. Пройдя несколько кварталов я оглянулся... Нет, за мной никто не шёл. Я глубоко вдохнул, закрыл глаза и подставил лицо яркому, летнему солнышку. Нащупав свою Совесть, я прижал её крепче к себе - «Какая ни есть, а всё равно моя!» .
Жаль толко, что после операции шрамов не остаётся...

Наука – любовь.
- Ревность - это пережиток варварского прошлого, примитивный собственнический инстинкт, - профессор снял с носа очки с круглыми стёклами и начал протирать их носовым платком. Студенты замерли с ручками в руках. Сегодня мистер Пит был в ударе, почти не заикался и не останавливался. Ещё бы, скоро сессия, а половина студентов не бывала до этого дня на его лекциях ни разу. – Любят не почему-то, а вопреки. Любят не почему-то, а несмотря ни на что. Любят, просто почему-то любят. Это всего лишь слова из очередного романа, которыми вы так любите зачитываться на переменах. Не думайте, что всё так красиво. Тьфу! Развели тут соплей с сахаром!
Студенты вжались в стулья, стараясь быть как можно незаметнее. А профессор тем временем продолжал вещать и открывать глаза молодёжи на доброе и вечное.
- Любовь - это чертова слабость, и она причиняет боль. Влюбиться - это все равно, что наступить на банановую кожуру... не успеешь понять, что произошло, как уже лежишь на лопатках.
Но тут прозвенел звонок. Присутствующие вздохнули было с облегчением. Но мистер Пит и не думал замолкать.
- Я верю, что завтрашний экзамен вы сдадите списав, как вы делали это в прошлый раз, но практику провалите все как один, так что жду вас на следующем году в этом же классе.
Студенты сорвались с мест, хватая колчаны со стрелами любви огромные трактаты о сущности любви. Ведь завтра у купидонов начинается сессия.

СТАТЬ ЧЕЛОВЕКОМ


Все, чему суждено умереть, должно жить…
Во имя любви, совести, чести.
Таковы мы – люди…
Это наша судьба…
Наш выбор.


Я сидел на крыше дома, одного из миллионов таких же, как этот. Я сидел и мерно затягивался горьким дымом сигареты. Все шло так же, как и в другие дни. Но этот день отличался от остальных. Сегодня я понял, что я человек. Причем не просто человек, а человек с большой буквы.
Сегодня я узнал, что кроме меня есть ещё люди.
Сегодня я на планете под названием Земля.
Она подо мной. Сегодня мой мир растаял как снежинка на руке. Вокруг мелькают силуэты авто, которые улетают вдаль, не считая, что сегодняшний день является чем-то особенным. Но это ровным счетом ничего не значит. Это ничего не значит для меня, наконец-то постигшего смысл своей жизни. Жить ради любви - вот моя цель. Жить ради справедливости – вот моя цель. Воспоминания горькой оскоминой врывались в мою голову, тревожа больное сознание.

-Стреляй, мать твою, стреляй же – орал сержант.
Вокруг нашего взвода свистели пули, похожие на маленьких злых ос. Половину моих друзей по взводу они уже покусали, и теперь они никогда уже не почувствуют боли.
- Стреляй… - Проорал охрипшим голосом сержант.
И я начал стрелять. Я стрелял часто и много. Враги падали один за другим, а я все продолжал строчить из своего РПК по людям, которые бежали на меня, не видя перед собой ничего кроме кровавых пятен и взрывов…
Через несколько минут, а может быть и часов, я понял, что нажимаю на курок, но не слышу характерных очередей. Я не слышал ничего кроме щелчков курка и внезапно я понял, что остался один на поле сражения. Сержант лежал рядом со мной с отрытыми невидящими глазами. Он был мертв. На его лице застыло выражение удивления.
- Я не могу больше стрелять, товарищ сержант, не могу больше…- прохрипел я глядя на его труп и заплакал. Я плакал сильно. Сегодня я убил, по меньшей мере, взвод, а может быть и больше…

Рядом со мной лежал чехол от гитары и я, взглянув на него, и нежно провел по нему рукой. Я улыбнулся. Когда-то я играл на гитаре. На меня снова накатились воспоминания.

Ночной дворик. Полная луна. Отличная компания. Пара бутылок портвейна да две двушки пива, вот и все чего тогда для счастья надо было. Пьяные песни во все горло, потом ментовка, а наутро ты выходишь с бодуна и не выспавшийся и за счастье принимаешь то, что на свободе, гитара у тебя за плечами и в кармане хватает на банку пива. Не долго думая, ты покупаешь себе эту банку. Жадно всасываешь её содержимое и понимаешь, что все только начинается. И так бывало по нескольку дней подряд. Я вспомнил Ленку. Перспективная девчушка с невероятными амбициями и таким же самомнением. Но как не странно она меня любила. Вот такого вот как я есть. Вечно небритый пьяный в дым гитарист с замашками Егора Летова. Спросите, что нас связывало. Да не знаю я, что нас держало вместе, но мне было хорошо с ней, а ей было хорошо со мной.

При воспоминаниях о Лене мне стало грустно и зло, а моя ладонь сама по себе превратилась в кулак. Когда вернулся из армии, я первым делом заскочил к ней. Как быстро меняются люди. Точнее как их быстро меняет хреновая компания. В общем, когда я её увидел сразу понял что она сидит на герыче. А сколько было в ней запала. Как она любила жизнь.

Я зло сплюнул и закурил ещё одну сигарету. Ну ничего, я доберусь до этих гадов, которые посадили её на наркоту. Не зря же я сижу здесь на крыше с чехлом от гитары, в котором далеко не гитара. Не зря я целых два месяца отслеживал цепочку от простого барыги до самого верха. И теперь этому уроду уже ничего не поможет. Я то орудие справедливости, которое держит в своей руке Всевышний, дабы покарать эту сволочь.

Посмотрев на часы, я открыл свой чехол и стал собирать свою снайперскую винтовку. Это конец. Я докурил и занял исходную позицию. Я не промажу.
Ради сержанта, который учил меня стрелять и ради Ленки, которую я так любил. Гори в аду, ублюдок.

Из ресторана вышел полноватый мужчина. Он остановился и закурил «Данхил». Выпуская клуб ароматного дыма, он не думал, что это последняя затяжка в его жалкой жизни наркодельца. Пуля пробила его голову четко между глаз.

Я не хотел давать ему такой легкой смерти, но даже таких гнид нужно прощать. Так завещал Бог, хотя если бы он видел что творится на земле, сам бы его на куски порвал, причем медленно, по сантиметру. Я сложил винтовку в чехол и со спокойной душой отправился гулять по городу. Меня ждали ещё несколько точно таких же тварей. Меня никто не остановит. Даже если меня убьют, то кто-то другой возьмет винтовку и сделает это за меня. Справедливость нельзя остановить.

Всем Нi! Это из моего собрания "Страшные сказки перед сном"

В тридевятом королевстве, ну почти на краю земли, существовало Энное госсударство, по-простонародному царство. Правил этим царством-госсударством...Э-э-э, вообцем какая разница, к сюжету это не относится.
Дак вот, значит в этом царстве-госсударстве, попрошу заметить Энном, жила такая, ну просто никакая фея. IQ у нее был ниже среднего ( это по-фейским меркам ), но золотой за зуб под подушкой у детей все-же оставляла, правда не обходилсь без эксцессов и тогда приходилось применять силу, для того чтоб сохранить кошелек от малолетних преступников, наживающихся на чужих молочных зубах и зверски поджидающих прихода феи. Они потом правда долго ходили с зафеяченными фингалами, но это другая история.
И было у нее любимое хобби - она так любила марцепан, и в следствии этого она строила домик в глухом лесу, дабы наслаждаться видом любимого продукта, в окружении самой себя любимой.
Но жизнь это такая штука, что без черных полос ни-ни...
Дак вот, в этот ненастный день 13 в пятницу наша фея решила опробовать заграничный продукт, купленный у заезжего торговца ( не оговаривается, как сей торговец попал в такую глухомань ). Она открыла флакон и выпила, на этикетке по-ненашенски было написано, но торгаш говорил - "Для красоты". Как вам сказать, вообще-то это были духи от какого-то там Кристиана Диора и для питья не предназначались, тем самым была вызвана бурная реакция в организме феи: кожа позеленела и по всему лицу повыскакивали громадные прыщи. Фея конечно посмотрела в зеркало, которое сорвалось и упало, разбившись, но еще не известно, кто из них упал первым зеркало или многострадальная фея в обморок.
Через некоторое время она пришла в себя от хруста, оказывается минимизированная форма человеческого существа доедало крышу.
Ну а дальше я думаю многие знают продолжение. Ганс был настолько грязный, что фея несмотря на пред инфарктное состояние решила его вымыль в настойках трав, для чего и подогрела расствор, но эти маленькое чудовища обманули бедную фею и запихнули ее в котел. Накрыв крышкой эти звереныши ограбили феины сундуки и оторвав в дорогу приличный кусок стены скрылись в неизвестном направлении.
Вот почему сейчас молочные зубы под подушкой не меняются на золотые- недостаток финансов дает о себе знать. Фею (имя которой по известным причинам просят умалчивать) после такого случая исключили из профсоюза фей и она теперь торгует чебуреками в переходе. Злоумышленников так и не поймали....

Дюймовочка росла в благопристойной семье, но с детства любила конфеты, шоколадки и пироженные и торты и т.д. Вообщем выросла немного с габаритной статурой. На балах, когда девушки шуршали платьями, Дюймовочка им трещала. Она имела прекрасный голос, но ей никто не верил. Соловьи падали с ветвей камнем, едва услышав ее утонченный голос. Кавалеры толпами обходили девушку (чтобы была возможность отбиться) и молили судьбу, дабы не стать объектом внимания ее прекрастных раскосых глаз. Вообщем ей было весело.
По-утрам , после завтрака девятью порциями пельменей Дюймовочка играла в саду с золотым мячиком и он нежданно-негаданно упал в колодец. Расстроившись от потери личного элемента счастья, девушка стала заливать горькими слезами близстоящий колодец. Невыдержав повышенного кол-ва соли в среде обитания лягушенок выпрыгнул на поверхность и изъявил о своем желании помочь горюющей девушке в ее проблеме.Несказанно обрадовавшись Дюймовочка схватила в охапку и прижав к своему горячему сердцу лягушенка и впорхнула в свои покои. Сперва она напоила его настоящим английским чаем, и как он не старался, но выпить пришлось, потом он был нашпигован салатом оливье и куском бараньей ноги, став тем самым похожим на злополучную игрушку Дюймовочки и молча продолжал веселить девушку. Вечером она положила его спать рядом, из-за своей шарообразности он не мог ничего с этим поделать. Уторм кормилица подняла крик о обесчестии молодой девушки, это оказался принц и в причину закалдованности был в стандартной форме земноводного, и заклятье не выдержало тамперамента Дюймовочки рухнуло. Была свадьба и тд и тп, да, много шариков лопнуло с тех пор и возможно они жили долго и счастливо...

ПОСЛЕДНИЙ ОТСЧЕТ

Все было просто. Все было как всегда. За исключением одного, пришел именно ТОТ день, к которому я готовился. Именно к НЕМУ я готовился последние пять лет, и именно ЕГО я боялся больше всего. Перед тем как отправиться на работу я решил прогуляться по городу.
Город жил своей обычной жизнью, все было как всегда. Но не для меня. Я слышал детский смех, я слышал взволнованные голоса людей. Деревья шумели листвой как-то по-особенному. Весь мир являлся для меня чем-то новым, непознанным, тем, чего я никогда уже не узнаю. Я пил дешёвое пиво из ларька, курил простые сигареты и думал о том, что предстоит сделать сегодня. Выехав за пределы города, я прошел к неприметному холмику, который являлся на самом деле сверхзасекреченным бункером. Набрав несложную комбинацию из шестнадцати цифр я открыл двери лифта, который доставит меня на подземную станцию аннигиляции. Я прошел на свое рабочее место и сел за пульт управления. Все было просто. Все было как всегда. Но я получил приказ. Ничего не поделаешь, кому-то надо исполнять приказы и я не был исключением. Я открыл защитный кожух над кнопкой и, включив громкую связь, проговорил спокойным голосом:
- Готовность номер один. Десять секунд до активации. Обратный отсчет… десять… -

У меня перед глазами встал город, что находился на поверхности. Нет, это не был шедевр архитектурной мысли, но почему-то у меня защемило в груди. Приземистые хрущевки на багровом закате как-то особенно ярко всплыли в моем мозгу. Может оттого, что я сам вырос в подобной хрущебе, там же встретил свою первую любовь…Как её звали… кажется Людмила… Люда… Мне вдруг ясно привиделось её лицо, отчего в сердце защемило ещё сильнее…

- Девять… -

Взрыв в голове. Просто взрыв, я не помню ничего, ничего из своей или чужой жизни. Просто темнота. Я очнулся, когда мой голос, сам по себе начинал отсчитывать уже…

- Пять… -

Вот тогда я начал сомневаться, а прав ли я. И как я могу дать использовать себя как куклу в чужих жестоких руках. Ведь я личность. Ведь я сам могу принимать решения. Ведь я могу… или же нет. А может быть я просто орудие уничтожения, которым повелевает тот, у кого больше власти… не знаю…

- Четыре… -

Какое право имеют эти толстозадые обжоры, что сидят в правительстве диктовать, кто должен жить, а кто нет? Кто дал им это право? А может быть все правильно???

- Три… -

Кто-то должен остановить это. Нельзя допустить такого. Мне представились те дети, которых я видел сегодня на детской площадке. Они играли и беззаботно смеялись. Их смех стоял у меня в ушах и я ничем не мог его заглушить… У меня сжалось все внутри до такой степени, что помутнилось в глазах. Я понял, что это слезы наворачиваются мне на глаза и я уже ничего не смогу поделать с этим. Я услышал свой севший голос:

- Два… -

Почему? Почему все это должно произойти? Я не хочу участвовать в этом, мне надоело убивать людей… Может быть это и спасет человечество в будущем, но сейчас… эти дети… нет… не могу… За что, они ведь ничего не сделали… Они всего лишь дети…

- Один… -

Я прикасаюсь дрожащей рукой к пульту управления и нажимаю на кнопку. Все кончено. Сегодня я убил опять. Надеюсь я смогу пережить это на новом месте… Я шепчу:

- Ноль… -

И откидываюсь на спинку кресла и закрываю руками лицо. Я не могу сдерживать слезы. Я даю себе обещания не делать этого снова, хоть и понимаю, что от меня ничего не зависит, и если не я, то кто-то другой нажмет на такую же точно кнопку и все повторится. Все повторится опять. И точно такой же город как этот, цветущий и развивающийся канет в лету, просто потому, что кому-то это будет нужно. Я ненавижу себя и свою работу. Я ненавижу тех людей, которые заставляют меня делать это. Но от этого никуда не деться. И я снова буду нажимать на эту кнопку и калечить и убивать людей…..

Ведь его больше нет.

Зимний холод. Окно раскрыто на распашку. Наверное, странно, но холод уже не волнует никого в этой комнате.
Шелест крыльев.
Тихие шаги по чуть скрипнувшему паркету.
Он садится рядом, проводит по её лицу. Казалось, девушка безмятежно спит, но дыханье не вздымает грудь. Он закрыл глаза.
На подоконнике открытого окна сидела она, другая она с белыми крыльями за спиной. Майкл открыл глаза. Казалось, он слышит дыхание возлюбленной. Она сейчас откроет глаза, зевнёт и ехидно поинтересуется, что это он так странно на неё смотрит. Но Диана мертва.
Касание лёгкой руки.
Он поднял глаза на гостью.
Ангела так похожа на, его Диану.
- Она умерла?
Кивок.
- Она не вернётся?
Девушка вновь склонила голову.
- Ты за мной?
Майкл попытался встать, но руки ослабли. Она взглянул в окно.
Рассвет.
Солнечные лучи лизали всё ещё звёздное небо.
- Значит, я умру?
Девушка подошла к двери и открыла её.
- Мне нужно идти за тобой? А как же, Диана? Я не могу оставить её.
Первые лучи скользнули в комнаты, пробежались по её телу и сквозь него. Майкл вновь взглянул на девушку у двери. Она улыбалась, указывая на зеркало. Он всё-таки поднялся и подошёл. В зеркале отражался он, только странный какой-то, за спиной, как и у девушки крылья.
-Я умер?
Кивок.
Девушка протянула руку, призывая идти.
Послышался вздох. Диана открыла глаза, оглядывая комнату, жмурясь от слишком яркого света, легла, закуталась в одеяло и уснула.
- Значит, это я умер…
Девушка вышла из комнаты. Майкл ещё долго стоял и смотрел на последний рассвет.
Всё равно.
Ведь его больше нет.

Я хотел отправить это на конкурс, но его не приняли из-за объёма. Пожалуй выставлю его здесь, хоть стимул мне будет, а то как-то нечего не идёт творческого, вот и решил пофантазировать.....

Путь ягуара

О, Кецалькоатль, добрый бог восхода! Ты прибыл сюда на крылатом корабле, который нёс солнце! Ты прибыл из страны кровавых лучей, и нос твоего челнока купался в них. Твои ноги ступали по небесной земле, и ты взлетал подобно орлу над головами непокорных твоих слуг. О, Кецалькоатль! Ты научил ацтеков готовить пищу на жарком огне, охотится на диких собак, ты научил женщину любить мужчину, а мужчину любить женщину. Ты научил нас любить родину и защищать её. Ты сделал нас счастливыми, хотя душу твою изъела глубокая тоска по небесным чертогам, что высятся, там, на небесном просторе, там, где встаёт золотистое солнце, умываясь в твоей милости. Когда ты одарил ацтеков всеми дарами возможными, ты бросился на колени, на берегу безграничной воды и зарыдал. Твой достойный всякого человека плач, услышал злой бог ночи и поднёс он к твоим губам золотую чашу, и сделал ты глоток питья неземного, и улетела твоя душа в небесную высь. И повелел ты своим слугам непокорным любить тебя, как брата родного и сказали все слуги твои – ацтеки, что любовь их некогда не ослабнет к тебе. И сказал Кецалькоатль, что через тысячи лет явится по морскому простору к ним посланец небес, с прядями волос на лице, с молнией и громом небесным. И поработит он недостойных, а достойных унесёт с собой в царство Кецалькоатля. Так сказал бог, и прошли тысячи лет, забыл народ ацтеков о словах бога. Забыли о священных скрижалях оставленных Кецалькоатлем, и пришло, наконец, время крови…
Лёгкий морской бриз, несущий вечернею прохладу, не мог развеять влажной духоты, которая как не странно царила на корабле. Вцепившись в дрожащий под тяжёлой рукой канат, высокий человек с чёрными волосами одетый в зелёный камзол, чёрные кожаные штаны, голубой плащ и широкую белую рубаху перегнулся через леер и посмотрел в даль. Волны лизали обшивку корабля, который скользил по морской дороге и несся на край света. Красный пояс человека, аккуратно примыкал к ножнам, в которых покачивался длинный кортик с золотой рукоятью. Лицо этого морского странника было грубым, но каким-то щёгольско- красивым, оно сразу внушало мысль о нахальном, самоуверенном юнце, который на отцовские деньги пьёт, веселится и живёт беззаботной жизнью. Этого человека звали Эрландо Кортес, человека, который сотрясёт своей жестокостью пол мира. Эрландо был сыном обедневшего испанского дворянина, смолоду повесой и ловеласом, каких мало. Пьянками, домогательствами и другими не достойными дворянина вещами он добился того, что был с позором выгнан из родного города. Эрнандо не привык отчаиваться и сидеть без дела и поэтому он на последние деньги набрал команду матросов и со своим другом и подельником Веласкесом, двинулся завоёвывать Кубу. В их нетрезвых головах было только одно слово: «Золото! Захватив остров, Веласкес стал его губернатором, а Кортес завладел богатыми землями. Вскоре он сколотил себе солидное состояние. От местных племен индейцев он узнал, что в глубине материка есть могущественная и богатая золотом страна ацтеков. Губернатор Веласкес решил послать в эти места экспедицию, и Кортес, пообещав взять на себя часть расходов, в конце концов, добился того, что стал во главе отряда. На Кубе, в портовом городке Сантьяго, новоиспечённый адмирал армады снарядил шесть кораблей и завербовал три сотни солдат.
Однако Веласкес пожалел о своем решении и отменил назначение. Зная строптивый и отчаянный характер Кортеса, губернатор вскочил на коня и полетел в порт, чтобы лично сместить его с поста командующего. Но в момент его прибытия Кортес поспешно поднял парус и вышел в море, хотя экспедиция еще не была готова к путешествию. Порвав с представителем власти, Кортес стал пиратствовать, чтобы обеспечить себя всем необходимым. В порту Макака на Кубе он конфисковал все запасы продовольствия, опустошив даже королевские фольварки. «В другом порту Кубы – Капе Сан-Антонио – армада, наконец, закончила последние приготовления и в феврале 1519 г. вышла в открытое море, взяв курс на Юкатан. Она состояла из 11 кораблей, на которых было 110 матросов, 566 солдат и 200 индейцев-носильщиков. Главной силой этой малой армии являлась кавалерия из 11 лошадей, но прежде всего – артиллерия, насчитывающая 10 тяжелых пушек и 4 легких бронзовых орудия. На вооружении пехоты были луки, пики, рапиры, 32 арбалета и 13 аркебуз».
Так что биография этого человека была несколько не очень для него приятной.
Эрландо вглядывался в даль и с наслаждением вдыхал солёный воздух, с самого рассвета пахнущий землёй. Он порылся в кармане камзола и вытащил оттуда сухарь, немного подумав, он, спрятал его назад и опять посмотрел на небо. У горизонта появилась белая точка. Чайка! Да, Кортес опять вытащил сухарь и швырнул его так далеко насколько мог, чайка увидев это движение, кинулась к кораблю. Если есть птица то земля недалеко, если она летит к рукам с хлебом, то на земле есть люди. Эрландо повернулся назад и крикнул:
- За ней, это символ благосклонности бога! Попутный ветер! Её крылья успокоят волны, клянусь священным крестом. – при этих словах капитан поднял руку к груди и с ужасом не нашёл на ней креста. Ощупав волосатую грудь ещё раз, Кортес убедился, что крест на ней отсутствует. Стараясь не выдать своего священного ужаса, он сложил пальцы в кулак и, вспрыгнув на бочку с водой, поднёс руку к свету и закричал:
- Мой крест светится, это знамение! Удача идёт с нами бок о бок. На юго-запад! К Юкатану! Там груды золота, драгоценностей! Смуглые девушки успокоят ваши усталые души, вы покажите им мужскую силу, которая не сравнится с силой этих краснокожих свиней! Я чувствую, что земля скоро!
Бравый восторг солдат и матросов был ответом на его крик. Они радовались и спорили о том, сколько девушек они смогут обесчестить, сколько золота они увезут домой и когда станут, богаты как короли. Эрландо еле заметно ухмыльнулся. Он дал им надежду, а за это они будут верны ему как псы. Он достал из потайного кармана раздвижную подзорную трубу и взглянул на запад, к его удивлению там появилась чёрная полоса.
- Земля!!! – заорал он, этот крик разбудил задремавшего на мачте «смотрящего в даль» и тот с усердием ответил ему:
- Земля!!! Я вижу землю! – громко завопил наблюдатель и гордо посмотрел на Кортеса, Эрландо погрозил ему загорелым кулаком, и гримаса гордости слетела с лица сонного пьянчуги. Пьяница задрожал и чуть не свалился с реи, на которую с трудом был посажен заботливой матроснёй. К Кортесу подлетела вся команда, полуголые матросы с бородатыми лицами, солдаты в плохо начищенных латах с тупыми клинками, это вооружение красноречиво говорило о том, что эти вояки вряд ли смогли бы остановить ватагу мальчишек-сорванцов, не говоря уж об отряде простых латников. Но это были самонадеянные звери, которые хотели богатства и славы, они считали себя избранными богом для этой священной миссии – разорения страны заката. На этом и сыграл Кортес, собирая их в путь.
Эта славная компания с гиканьем и визгом носилась по кораблю, указывая пальцем в разные части света во главе со своим хитроумным предводителем – Эрландо Кортесом…**

Тем временем к западу от корабля на высоком дереве растянувшись как кот, лежало странное существо. Оно имело оранжевую шкуру с чёрными пятнами, мутные мёртвые глаза и пепельного цвета усы. Это существо лежало на обвитом лианами суку не шевелясь, если посмотреть внимательнее, то можно было бы догадаться, что оно мертво. Но именно такая догадка была бы ошибочной! Очень редко существо сползало с ветки и приникало к фляжке сделанной из дикого плода тыквы. Судя по плеску, который слышался при встряхивание бутыли, там была какая-то жидкость. Вот шкура сделала судорожный глоток, а затем ещё и ещё один, но тут же человеческие пальцы, высунувшиеся из-под когтистых лап, оторвали фляжку ото рта и шкура или скорее существо под шкурой, опять залезало на ветку. Вокруг были непроходимые джунгли, громко и причудливо кричали экзотические птицы разнообразной окраски, ягуар тихо крался под сенью деревьев, ворчливо огрызаясь на попугаев зелено-голубой окраски. А существо на суку продолжало лежать и наблюдать, шкура, покрывавшая тело, делала его неотличимым от простой неровности дерева, а поза помогала не выдать себя другим обитателям этого леса. Но вдруг раздался удар грома! Фляжка неизвестно от чего раскололась, и вода вылилась на землю. Стая птиц с ужасными криками взмыла в воздух, а чёрный огромный шар, вылетевший со стороны моря, пролетел в метре от затаившегося существа и, сбив и превратив в едкий сок огромные плоды манго, взорвался где-то вдалеке.
Как потом выяснилось, это был холостой заряд, который был выстрелян из пушки, стоящий на корабле человека именовавшего себя – Кортесом. Но вернёмся к скучной реальности, наше пятнистое существо от грохота свалилось с ветки, и с тела его сползла пятнистая шкура. Существо оказалось смуглым человеком с очень интересной кожей красного цвета. Человек вскочил на ноги, взглянул на расплющенные фрукты и посмотрел на море, там виднелся огромный корабль. В голове у разведчика тут же промелькнула мысль:
- Летучий корабль Кецалькоатля! Клянусь Камашли, это он! – разведчик выскочил на берег, и принялся радостно махать руками, приветствуя крылатый корабль. Но внезапно он услышал голос в своей голове:
- Вернись обратно, сын мой! Не вмешивайся в ход дел богов, отмеченный мною ягуар! Я знаю, кто ты и кому как не мне решать, что тебе делать. Я Уицилопочтли отец всего мира, твой повелитель и раб своей воли. Ты выслушаешь мой приказ и уйдёшь отсюда…
Воин Ягуар остановился от неожиданности, и тоскливо посмотрев по сторонам, он был уверен, что на корабле к ним летит само счастье, а верховный бог…да нет, это злой бог Уицилопочтли… Да, какой бог! «Всякое может, послышатся», - подумал ягуар и опять побежал к кораблю. Но в тот же момент его ноги приросли к земле, и он понял, что зря родился на свет, огромное чудище с головой змеи вышло из леса и поманило его к себе, и его ноги сами пошли по мокрому песку. После каждого шага на песке оставался еле заметный отпечаток его ноги, он шёл за змеечеловеком и облик его менялся. Волосы на голове стали светлеть и менять оттенок, тело также стало светлеть и скоро стало не красным, а просто загорелым. Когда он прошёл мимо лужи и краем глазом увидел своё отражение, он ужаснулся. Там отражался мужчина со щетиной на щеках с каштановыми волосами и светлой кожей. Индейца Канапокки там не было. Воин Ягуар, не когда не знавший страха испугался и грохнулся на колени. Но волшебная дьявольская сила тащила его за змеечеловеком по жёстким листьям манговых деревьев. Ягуар не знал, когда это кончилось. Он закрыл глаза и впал в забытье, его тело, как тряпочная кукла на верёвке ехала, цепляясь за коряги в какую-то неизведанную даль. Воин не мог думать. Шкура давно слетела с него, и он был наг, лишь одна набедренная повязка скрывала его тело от знойных лучей солнца, которые проникали сквозь тёмный покров лесных крон. В его голове сидел гном, выводящий по поверхности его мозга чернильные каракули. Он потерял сознание, и оно как маленькая птичка колибри выскользнуло из его слабых рук и улетело в неизвестном направлении.
Всё было в молочном тумане, когда он очнулся, он плыл по прозрачной, тёплой реке и над головой мерцали звёзды. Много, много тысяч звёзд светили над его головой, и он мог, дотронутся до них своей дрожащей рукой. Канапокки опять закрыл глаза, он засыпал. Но в голове он слышал голос, который говорил:
- Сын, ты видел мою силу, ты видел мою волю. Исполни своё предназначение – голос приятно шипел – Отныне ты не Канапокки, отныне ты избранный богами, отныне имя твоё Эрландо – голос завораживал – Эрландо, Эрландо Кортес. Ты белый человек с бородатым лицом. Ты руки богов, исполни их волю, накажи недостойных. Сделай всё как, я приказал тебе. **

Этой ночью на корабле был выброшен за борт один человек. Его тело сначала поплыло лицом вниз, а потом так же медленно утонуло в воде. Его кости и до сих пор лежат, там, а вместе с ними и крест, которой в ту же ночь, кто-то с корабля скинул в это же место. Хозяин нашёл свою вещь и получил благословление богов на свой путь, хоть и последний.

- Вставайте!!! Вставайте! Господин! – невысокий слуга окликал спящего человека, который лежал, расправив руки в гамаке. Этот человек заснул в одной рубашке, после вчерашней попойки и слуге с трудом удалось затащить его в постель. Старый слуга стащил с ноги господина сапог, а затем ещё один. Его хозяином был Эрландо Кортес, чаще всего во время таких «стягиваний сапог» он лягал слугу в лицо и просыпался, но в этот раз сапог плавно соскользнул с ноги, покрытой прилипшим песком. Песком, хотя они уже много месяцев в море! Слуга закрыл глаза, потом открыл их и решил, что всё это ему почудилось.
Канапокки проснулся, и широко распахнув глаза, посмотрел на потолок, он плавно качался, а вдали слышался плеск волн. Ягуар попробовал встать и нее смог, так как лежал он в какой-то сетке. Рыча, как настоящий зверь он вылез из гамака и скатился на пол и раздался неприятный хруст. Это затрещали кости какой-то птицы, какую вчера сбили матросы из арбалета. Канапокки поднялся и сделал пару шагов, ему было как-то неудобно. О, на нём зачем-то была надета белоснежная рубашка, один чёрный сапог, к красному поясу была пристёгнута шпага. Ягуар вынул её из ножен и встал в боевую стойку, самое удивительно, что он умел владеть ей. Сделав резкий выпад, он с лязгом сунул её обратно в ножны и неуверенной походкой подошёл к зеркалу. Взглянув в него, он изумился своим отражением. Перед ним было лицо, его лицо, которое не когда ему не принадлежало. Гордое, надменное лицо ястреба. Ягуар встрепенулся и вспомнил то, что сказал ему бог.** Ягуар приказал выгружать пушки, он овладел памятью своего тела и теперь отличался от Кортеса лишь одним душой. Он вспоминал указания бога и согласно кивал головой. Канапокки не хотел зла своему народу. Но в его груди проснулось старое чувство мести, которое было очень трудно успокоить. Ягуар с мольбой устремлял свой взор к небесам и к земле, но боги молчали, они были холодны как не когда. Ацтек решил не гневить судьбу и оставить всё, как есть.**

После этого воин богов решительно исполнял их волю, он разил, и он миловал, он был карающим мечом богов. Он внушал ужас в сердца своихбывших сородичей. Иногда он дивился тем, почему они так боятся его и этих отвратительных бородатых людей. Но этот тонкий голосок он подавлял в себе в туже минуту. Рука не должна думать, рукой руководит голова, так было и так должно быть! Много пролилось крови, и множество народов встало под знамёна Эрландо, нового Эрландо. И, наконец, сплотив их всех, он повернул свои стопы к Теночтитлану.

Ягуар приказал окружить город кольцом. В его армию входило почти тысяча солдат пехотинцев, сотня кавалеристов и около 50 тысяч воинов-индейцев, присоединившихся к нему. Город решено было взять измором. Но боги не хотели ждать. Они хотели скорой крови, и наш герой проводил атаку за атакой. Его главный противник Куаунтемок организовал внушительную оборону. Его воины-орлы и ягуары плыли на пирогах и осыпали нападающих стрелами. Кортес предпринимал атаку за атакой, но всякий раз завоеватели отступали под градом камней и стрел, устилая всё за собой трупами. И вот началась великая атака. Множество храбрых воинов утонули в крови и погибли под копытами всадников. Сотни женщин было задушено цепкими пальцами «белых богов». Армия ацтеков была растерзана и размыта легионами бешеных псов Кортеса. Но в городе было собрано народное ополчение, каждый день десятки солдат Ягуара погибали от пущенных с крыши камней, дротиков и смертоносных стрел. Наконец всё было кончено. Войско бешеного ягуара покинула столицу, оставив в живых несколько сотен избранных жителей и гору трупов, которые были недостойными получить милость богов. Кортес был готов свирепствовать и дальше, был убит жрец Теночитлана, Монтесума был закован в кандалы и на коленях просидел перед народом целые часы. Всё это прогневало богов, и они лишили ягуара тела, он стал медленно умирать. Его щёки изъела короста, которая начала гнить. Глаза вытекли как яичные желтки, проткнутые клювом сороки. Его живое тело начало разлагаться. По дороге в Испанию он умер, а его корабль был сожжен корсарами. Сокровище Монтесумы уплыли в далёкую Францию. А имя Кортеса было навеки проклято самими богами…. Так закончился кровавый путь Ягуара, который оставил отпечатком своей лапы, след на страницах истории.

Сообщение отредактировал Fafnir - 10-11-2006, 17:01

Прошу слабонервных не читать. Серьезно не воспринимать и вообще не зарюсь на Толкиена и Р. С. Если дедушка Фрейд и будет в восторге, то мне он уже об этом не скажет.

The Last Adveture.

Посвящается Кэру (Тареку?), Олорину, Литрисии, Колдуну, Зэлгадису, Психу, Дроу, Темному Воину, Мефу, Ноэль, Охотнику, Аваллаху, Момусу, Латигрет, Мэлиан, Драгомиру, Адеамусу Дориме, Форестиару, Легаласу, Голерке, Аграниэль, Каерону, Шелковой тени, Танцору Теней, Кзан, НеоТеррану, Лещу, Злобной Ночи, Тимону, Хельге, Тассельхофе, Темному Омуту, Аласте, Ларинквэ, Лоранталасе, Атане, Центуриону, Нелдору, Филимону, Танцующей, Файарид, Корвусу, Шайде, Арвен, Симорен, Ангелин, Джаралакслю, Артемису Энтрери, Паладину, Итсару смеющемуся, Тореасу и Дзирту)))) И Тельтиару (в том числе и за стих)

Эпиграф:
Сонмом бессонных кошмаров
Отравлены все мои сны,
Я вновь и вновь мою руки,
Но они как прежде в крови

Теперь цена ясна
В крови утонули мечты и явь
И я заплачу сполна,
Молю - от кошмаров избавь!

Когти Безумия
Оплетают тебя и уносят прочь
Туда, где скорбь и боль,
Где ты заплатишь за все…

Когти Безумия
Бесконечная боль сводит с ума
И ты хочешь умереть
Жизнь твоя пуста…

С улыбкой лик зла наблюдает
Как жизнь моя исчезает во тьме
В воде руки вновь омываю
Лишь Богу известно зачем

Шепот в моей голове
Голоса раздаются вдали
Слышишь, они называют
Имена тех, кого я убил

Когти Безумия
Оплетают тебя и уносят прочь
Туда, где скорбь и боль,
Где ты заплатишь за все…

Когти Безумия
Бесконечная боль сводит с ума
И ты хочешь умереть
Жизнь твоя пуста…
Варлок Талиор

Путник внимательно осмотрел клинок.
- Ты, как этот простой кинжал в богато-украшенных ножнах, - сказал он ей.
- Согласна, - ответила ему женщина в длинном бархатном платье цвета изумруда. Ее глаза были печальны. Он оторвал взгляд от клинка и посмотрел на даму.
- Ты устала? - заботливо спросил он у нее.
- Да, - с неохотой ответила она и посмотрела куда-то в сторону, лишь бы не смотреть в глаза. Ей определенно не нравилась тема их разговора. Слишком все откровенно.
- Тебе стоит отдохнуть
- Я не могу остановиться, - она жестом попросила его не прерывать ее. - Еще не время. Я не сделала что-то очень важное…
- Мне... нужно вернуться в Лориэн.
***
Сиянье звезд радовало в эту ночь множество людей и эльфов и еще многих других существ. Ночные звуки ласкали слух. Недалеко сова пролетела. Шелест листвы и ароматы лета. Луна только-только взошла. Мир спокоен. Он в равновесии.
Спускаясь по вырезанной в скале каменной лестнице, дроу внимательно следила за всем вокруг. Подсвеченные красным радужки глаз выдавали ее присутствие. Но надо быть невероятно отчаянным, чтоб напасть на темную эльфийку в Лориэне. А собственно, что делает житель Забытых Королевств в другом мире? Это хотела узнать и сама темная эльфийка.
Уединенное место для встречи выбрала для них Галадриэль. Она ждала дровийку внизу около часа у большого плоского валуна, который был похож на алтарь и на нем стоял серебряный поднос и такой же украшенный гравировкой кувшин.
Галадриэль была как всегда прекрасна. Темная эльфийка не могла этого знать, но почему-то знала. В красоте дровийка не уступала правительнице Лориэна, но даже здесь предпочитала носить черные маскировочные одежды: куртку с капюшоном, штаны, перчатки, и ходила в сапожках на мягкой подошве. Она привыкла никому не доверять. Можно сказать то было ее правилом.
Золотистые волосы Галадриэль, ее сияющее в лунном свете платье и изящная диадема. Какое-то странно знакомое чувство ожило в дровийке, но она никак не могла вспомнить.
Темная эльфийка спустилась и подошла к Галадриэль.
- Что ты хотела мне показать? - бесцеремонно спросила дроу. Она часто задавала прямые вопросы тем, кто ей не был нужен. Она давала своего рода шанс, прежде чем вознамериться убить.
- Взгляни в зеркало, - мягко попросила ее Галадриэль, залив водой из кувшина поднос. Когда вода перестала волноваться, гладь в лунном свете действительно напоминала зеркало.
Дроу бросила короткий недоверчивый взгляд на светлую эльфийку, но все же подошла и взглянула на отражение.
Ужас отобразился на лице темной эльфийки. Картины убийств сменяли одна другую. Счет пошел не на сотни, а на тысячи убитых. Услышав голоса тех, для кого она стала палачом, чью жизнь прервали ее клинки, дроу закрыла уши руками. Голоса не пропадали. Они кричали и спрашивали - «Зачем?!». Зеркало перестало мучить ее кровавыми сценами и показало саму темную эльфийку, но только она не была дроу. У нее оказалась светлая кожа и золотистые волосы. Слезы сами наворачивали на глаза, но дроу не могла заплакать, как бы не пыталась. Потрясением стало для нее все происходящее сейчас. Душу разрывали множества противоположных друг другу чувств.
В сознание Ле'Лосс ворвался зловещий шепот:
»Не слушай ее! Все это галлюцинации. Она ведьма! Убей ее... Ты ничего не изменишь, они давно мертвы. Успокойся и не обращай внимания.»
Галадриэль внимательно наблюдала за дровийкой. Ей самой как будто было неприятно видеть страдания Ле'Лосс.
- Ты должна избавиться от книги. Только так ты обретешь покой.
Темная эльфийка с трудом оторвала взгляд от зеркальной глади воды.
- О чем ты? - непонимающе спросила она. Голос ее дрожал.
Заметив кивок Галадриэль, дроу перевела взгляд на свои руки. Она, ошарашенная, отступила назад. Руки ее были в крови. Еще теплая, она капала на траву. Взволнованно оглядевшись, в поисках обо что бы вытереть руки, темная эльфийка перестала отступать. Она с болью посмотрела на Галадриэль, как бы спрашивая: «Для чего ты это делаешь?».
Кровь все продолжала капать с рук дроу. Одно точно знала темная эльфийка, то была не ее кровь. Но откуда и чья? Как возможно истекать кровью, если на тебе нет ни одной царапинки? Этого она не знала.
Снова вернулись голоса ее жертв. Они еще настойчивее, чем в первый раз, кричали у нее в голове о своих страданиях. Дроу опять закрыла ладонями уши, хотя теперь и знала, что это не поможет. Она, не моргая, смотрела в глаза Галадриэль. В этом был своеобразный вызов: «Довольна?!».
Галадриэль подошла к дроу только, когда та наконец заплакала, сморгнув накопившиеся слезы, и едва держась на ногах, опустилась на колени перед ней. Правительница, дабы утешить Элиэн, тоже встала на колени. Она взяла темную эльфийку за плечи и не побоялась испачкать столь прекрасное платье, стоя на коленях.
- Тебе больно, но ты должна выбросить книгу, - сказала она и попыталась поймать, теперь ускользающий, взгляд темной эльфийки.
- Какую книгу? - ничего не понимая, спросила дроу. Но тут же увидела, что сама того не ведая, прижимает к груди фолиант в обтянутой красной кожей обложке. Она держала книгу «Дикого Зла»! Осознание этого факта стало для дроу ударом.
- Все еще можно исправить. Отрекись, - просила Галадриэль.
- Уже поздно. Для меня было поздно давно. То, что ты предлагаешь ничего не изменит. Прошлое нельзя забыть.
»Все правильно,» - шептала книга. «Убей ее и ты снова ощутишь приятный холодок и блаженство от легкого подрагивания руки, когда жизнь начнет покидать ее тело.»
»Что мне делать? - думала дроу. - Кого же мне слушать?!»
Неожиданно для троих, глаза Галадриэль удивленно расширились. Она приоткрыла рот, явно желая что-то сказать, но не смогла. Эльфийки одновременно опустили взгляд вниз. Дроу проткнула Галадриэль кинжалом в живот. Осознанно или нет?..
»Да! Вот так, а теперь проверни, - науськивала книга темную эльфийку и она не преминула воспользоваться советом».
- Анна, что же ты наделала, - из последних сил, произнесла Галадриэль.
Губы дроу задрожали от переизбытка чувств. Рыдание хотело вырваться на волю.
«Она знала мое истинное имя! Я никогда не прощу себя.» - думала она.
Когда дух покинул Галадриэль, дроу поднялась с колен. Кинжал у нее в руке был богато украшен изумрудами и приятно поблескивал в лунном свете. Голоса перестали донимать ее, кроме одного... Книга...
Дроу повертела книгу в руках, рассматривая. Красные глаза на обложке и ухмылка-оскал. Омерзительно! Зло нахмурившись, она зашвырнула ее прямо в волшебную воду зеркала.
»Что ты наделала?!» - истошно вопила книга, сгорая в синем пламени.
- Я сделала свой выбор.
»Убийца! Ты не способна жить иначе!» - стало последним исполненным злости и ненависти криком демонической книги.
Больно и обидно было слышать темной эльфийке последние слова книги. Она посмотрела на кинжал, с клинка капала кровь Галадриэль, и бросила его на землю. Вместо продолжения бойни, дроу надела маску и через минуту преобразилась. Она теперь ничем не отличалась от золотых эльфов.
- Я отрекаюсь от тебя, Ллос! - громко произнесла она, чтобы богиня наверняка ее услышала. Тоже самое она повторила в отношении других злых богов, которым когда-то служила и поклонялась. - Я верю в Корелона Латериана.
***
Дроу отправилась в главный храм выбранного ею эльфийского бога, пытаясь доказать и себе и другим, что жить честно и праведно не так уж и сложно. Но в первую очередь, она хотела доказать это себе.
Среди Поверхностных эльфов ни нашлось кого-то, кто смог заподозрить ее в магическом обмане. В разговоре со жрецом, она выдала себя за встреченную и убитую ею, много лет назад, эльфийку. Жрец поверил ей и позволил остаться при храме. Имя жертвы продолжило жить, а тело настоящей владелицы давно пожрали черви. Дроу очень нуждалась в боге и вере во что-то хорошее, потому она посчитала небольшую ложь - спасением.
Ее ежедневные молебны привлекли внимание эльфийского паладина. В разговоре с ним, она повела себя глупо. Обвинила его, якобы он ни во что не ставит женщин и слишком озабочен применением своего меча, раз усмотрел в ее вере не присущий поверхностным эльфам излишний фанатизм.
Все было много прозаичнее. Паладин почувствовал зло, исходящее от эльфийки. Он решил поговорить на счет нее со жрецом. Служитель Корелона не поверил паладину, сказав, что он заблуждается. Латериан бы не скрыл от него правды, если бы эльфийка пришла со злыми намерениями.
Этот случай заставил светлую эльфийку бояться неожиданного нападения. Она снова начала помышлять об убийстве. Злые боги один за другим приходили ей во снах, соблазняя всевозможными выгодами, начни она с прежним усердием выполнять их волю. Но вместо того, чтоб согласиться, как они этого ожидали, эльфийка лишь смеялась в ответ на их предложения.
Храм перестал быть для нее убежищем. Светлая эльфийка, поразмыслив в саду, около храма, решила вернуться к Природе. Она никогда не помышляла стать друидом, но это последняя возможность исправиться. Наконец, обрести покой.
Судьба мира более не беспокоила ее. Умиротворение и погруженность в созидание... Но не аскетизм, просто жизнь среди друидов. Она полагала, это не менее интересно, чем наскучившие интриги и политика... Элиэн устала от них, устала вертеться все время опасаясь за свою жизнь.
»Поди все пропадом!» - думала она по дороге в лесное убежище.
***
Среди друидов эльфийка повстречала Элендила. Элиэн случайно заметила, как он пытался освободить птицу, угодившую в ловчую сеть. Она помогла ему успокоить пернатую и освободила ее крылья, так сильно запутавшиеся в нитях.
На вопрос эльфа, как ее имя и кто она такая, эльфийка ответила правду. Она не смогла соврать в этот раз. Она рассказала кем является в действительности и почему хочет исправиться.
- Зачем ты убивала? - спросил он ее. Элиэн было стыдно признаться, что только ради веселья, ради некогда столь приятных ей ощущений, которые появляются после каждого убийства.
- Было весело, - ответила она с грустью. Лучшего ответа она не знала. Излив душу, эльфийка расплакалась, а ведь даже в храме Корелона у нее не возникало столь сильных эмоций. Она впервые сожалела, но ничего уже нельзя было изменить. мервых не вернешь к жизни. В тот день они так и не дошли до поселения друидов, проведя его в разговоре по душам.
- Спаси меня... - простона она, когда не осталось ничего, чтобы сказать. Они сидели друг на против друга и она прижалась к его груди едва не плача.
- Обязательно, - уверенно сказал он, обняв прильнувшус эльфийку и стал поглаживать ее по спине. - Мы вместе спасем тебя.
С той встречи они редко расставались надолго. Когда они прибыли к друидам, то вскоре обзавелись отдельным домиком рядом с давно покинутой медвежьей берлогой.
Однажды поутру она проснулась одна. Элендила нигде не было. Она ждала его много дней. Прошла первая неделя, за ней вторая. Силы и эмоции были на исходе. Эльфийка не знала что и думать. Элиэн предполагала, что Элендила могли убить или что он бросил ее. Все эти дни она пыталась искать его, но безрезультатно.
- Нет, я обещала, - плакала светлая эльфийка, когда злые боги напомнили о себе. И теперь они приходили к ней не только во снах, но и наяву.
- Ты плачешь, а убийца твоего возлюбленного разгуливает безнаказанно, - сказала ей Ллос и расплывчатые очертания убийцы стали вырисовываться в иллюзорной серой дымке.
- Тогда его ждет Бездна! - зло выкрикнула Элиэн в ответ и схватила со стола охотничий нож Элендила. Возможно, она поддалась на уговоры Ллос, потому что почувствовала себя покинутой. Долгое расставание в столь тяжелый для эльфийки момент сыграл свою пагубную роль. И она отыскала человека, о котором ей говорила Паучья Королева, и убила его. Она даже не дала ему шанса заговорить, не то чтобы оправдаться. А далее ее охватил такой соблазн... чувство превосходства, вершение судеб...
После содеянного, светлая эльфийка вернулась в домик у берлоги. Она не ожидала, что Элендил окажется жив и что он вернется. Она уже попрощалась с ним. Пораженная его приходом, Элиэн рассказала обо всем случившимся за этот неполный месяц. Эльф был поражен услышанным.
- Я все равно не понимаю, зачем ты это сделала?
Элендил думал, она изменилась, но не тут-то было. Божки ее не забыли и они всегда будут напоминать ей о себе. Элиэн должна научиться бороться с ними самостоятельно. Приятный холодок... Он не знал будто соблазн для нее столь велик.
Массовые убийства людей эльфийки не остались незамеченными. На Элиэн устроили охоту. Чтобы не опозорить и ненароком не втянуть во все это Элендила, светлая эльфийка покинула обиталище друидов еще до восхода солнца. Она не успела покинуть лес, люди устроили облаву. Ее затравливали как волков. Наконец, они окружили эльфийку. Их было человек тридцать-сорок.
- Постойте! - вскрикнула она, интуитивно закрывая лицо руками.
- Тебе нет пощады убийца! - взревела толпа.
- Прошу!.. Последнее слово. Я ненавижу себя больше, чем вы. Позвольте мне попробовать еще раз измениться... Умоляю о пощаде! - она пала ниц у ног Буэноса, в глаза она не посмела смотреть.
Начался диспут в рядах ее палачей.
- Убирайся отсюда! - сказал Буэнос.
- Спасибо.
Они оставили ее в живых, а эльфийка убила их всех. Уходя она выхватила меч Буэноса и благодаря своему мастерству, доведенному до уровня искусства, покинула место сражения без единой царапины.
- Паучья Королева, благослови меня, - произнесла эльфийка, вытерев рукавом кровь врагов.
»История повторилась...» - подумала Элиэн. Грустная улыбка появилась на ее лице, когда она заметила украшенный изумрудами кинжал у себя в руке и обнаружила книгу в торбе.
- Оказывается, я таки не смогла отказаться от них.
***
»Проснись...» - услышала Элиэн голос Галадриэль из западного пристанища эльфов.
Светлая эльфийка очнулась от дремы, когда ее потрепал за плечо Элендил.
- Чудесный день, - сладко зевнув, сказала она. Эльф присел рядом с ней под росшем близ реки многовековом дубом и взял руку эльфийки в свою, нежно поглаживая.
- Ты права, - он смотрел на великолепие летнего леса, начинавшегося в нескольких метрах от них, и всевозможные оттенки зеленного не могли не радовать глаз. Маленькая златовласая эльфиечка и ее брат подбежали к парочке. Мальчишка уселся на колени к матери, а девчушка улеглась рядом с отцом и положила головку ему на ноги.
Элиэн забыла страшный сон, а спустя несколько часов уже обучала группу эльфийских детишек единению с Природой, законам равновесия и истории их народа.
***
Боги собрались в общем Пантеоне. Сегодня присутствовали Ллос, Умберли, Бэйн, Маск, Баал, Вайарун, Талос, Темпус. С балкона они все с неподдельным интересом наблюдали за Элиэн.
- Она не сможет забыть нас, - сказал Баал.
- Может сделаем ставку? - с ухмылкой предложил Вайарун.
- Тысячу верующих, что не сможет, - сказала Ллос. Большинство богов сделали аналогичные ставки. Только Корелон, Вайарун и Маск понимающе переглянулись и поставили по сотне тысяч верующих на волю Элиэн Ле'Лосс.
Корелон пришел на сходку без приглашения и по собственной воле. Ему было интересно, чем закончится история эльфийки из Лориэна.
Уверенность трех богов основывалась на фактах: украшенный изумрудами кинжал вернулся к Маску, волшебная маска к Вайаруну, а демоническая книга к Корелону.
- Сегодня не твой день, Ллос, - обратился к богине дроу Маск и ухмыльнулся. Но ни он, ни кто-либо из богов не знали - Элиэн кислотой свела татуировки.
- Увидим, - произнесла Ллос.
***
В непроглядной темноте, в комнатке один на один метр, в глубине сознания билась о стену убийца-дроу.
- Ты не можешь меня забыть! и держать здесь! Я это ты! Вот увидишь, я вырвусь! - вопила в одиночестве злая сущность. Элиэн ее не слышала, да и не захотела бы слушать. Имя у светлой эльфийке было теперь другое. Она вернулась к истокам, очистившись от скверны, от извратившего ее сознание проклятий злых богов. Эльфийка стала похожа сама на себя, на ту почти забытую ею златовласую эльфу из Лориэна.
***
- Наверное, счастья в Забытых Королевствах не найти, - прошептал Корелон и радостно улыбнулся, наблюдая раскаяние эльфийки. - История повторилась...
***
Бабочка села на маленький белый цветок, красовавшийся в волосах дочки эльфийки, и сложила красивые крылышки, испив нектару.

Сообщение отредактировал Маришка - 10-11-2006, 21:01

***В тритринадцатом королевстве, при правлении короля Т2 завелась в дремучем Шиншильвальском лесу шайка-лейка, состоящая из семерых гоблинов, под предводительством Черногрязки в простонародье прозвали их Робинбэдами. Грабили всех подряд . Хитрые были, следы лопатами заметали (благо бульдозеров в то время небыло), подолгу на одном и том же месте не оставались. Вобщем на них совсем управы небыло и людям и нежити, обитающей в лесу. То кикимору к дереву привяжут за косы, то лешего под пень засунут, русалок за хвосты щиплют. Вот даже избушку на курьих ножках извели испужали до полусмерти бедную, гоняли по лесу, что она как засветилась передом в тыщелетний дуб и плавно откинула свои курьи ножки, при этом расплющив сундук, до этого висевший в кроне на цепях и после удара павшего с оного. А с ним и зайца и утку и яйцо и конечно игла такого обращения не выдержала, лопнула. Так и осталась Баба-Яга сиротинушкой, да без возлюбленного.
Нежить поняла, что житья не будет и потихонечку за чемоданы да в теплые края.
Царь конечно обрадовался сему и с помощью шпиена заморского сыскал шайку. Наградил медалями “За отвагу “ и объявил их национальными героями и существами года (сам читал в Шиншильвальских новостях), а лес тот национальным заповедником.*

Глава 2
«Мир не без добрых людей»


Добрые люди. Вернее, добрый человек. Люди, как известно, по природе своей мелочны, корыстны, завистливы, злобны, эгоистичны, неблагодарны и вообще весьма примитивны, но люди, населяющие Вечную Империю в большинстве своем – Люди-С-Большой-Буквы. В том смысле, что всем вышеперечисленным признакам соответствуют в высшей степени. Так что появление среди них экстремально редкого вида «человек добрый» само по себе удивительно, а если представить, что он при этом еще и бескорыстен, честен, прямодушен… Вы уже представили, каково приходится этому бедолаге?
Сказать по совести, Вестон не был так уж несчастлив. Он был молод, хорош собой, невероятно силен и ловок, он слыл превосходным бойцом и, что гораздо важнее, абсолютным безумцем. С превосходным бойцом не рискнут вступить в конфликт. С абсолютным безумцем вообще не станут связываться. Учитывая, что окружающее население вполне себе соответствует образу среднестатистического человека, описанному выше, это только во благо.
Вот и молодой Вестон не имел привычки жаловаться на жизнь. Своей необычностью он был обязан тому, что вырос на рассказах старика Гилсворна и с раннего детства стремился быть похожим на него – на того прежнего, доблестного и могучего Гилсворна, которого мир знал и почитал, как бога. И он вырос таким, каким когда-то был его кумир, правда, кое-что все же разнило их. И разница была не в пользу развенчанного Победителя. Юный Вестон не злоупотреблял хмельным, не имел особой тяги к материальным ценностям, а также был наделен весьма романтическим представлением о любви. В жизни он следовал словно бы некоему кодексу чести, им же выдуманному, и все вокруг были убеждены, что это пагубное влияние старика-оборванца, «задурившего парню голову своими россказнями». Однако достаточно было разок увидеть Гилсворна, возвращающегося из трактира навеселе, орущего пьяные песни, жутко сквернословящего и пристающего к каждой встречной девице с непристойными предложениями (нюх на девиц у слепца, как уже говорилось выше, был поразительный, только в трезвом состоянии он безошибочно определял тех, что посимпатичнее, а в пьяном не делал разницы), чтобы всерьез усомниться в этом.
Однако Вестон, похоже, был единственным сред кьярцев, кто не оказался неблагодарной свиньей и не отвернулся от падшего героя, и, помимо собственно личностных качеств да страсти к рассказам о делах давно минувших дней, это объяснялось еще одним небольшим фактом: мать Вестона была обязана старику жизнью. В то время, когда с Гилсворном еще случались приступы не то ностальгии, не то благородства, не то банальной бессонницы, он, еще не будучи ослепленным, совершал порой вылазки в окрестности города да гонял местных нарушителей спокойствия, и во время одной из таких ночных прогулок спас от разбойников молодую женщину. Что? Нет, «Люк, я твой отец!» отменяется, наша история не о том. Официально известно, что отец Вестона совсем-совсем другой человек.
Памятуя об этом, юноша каждый день приходил послушать новые истории Гилсворна и приносил тому чего-нибудь поесть. Жила его семья небогато, но своим обедом он неизменно делился со стариком, а тот рассказывал, рассказывал, рассказывал… Принято считать, что герои в большинстве своем – туповатые дуболомы, очень недалекие и к знаниям не стремящиеся. Да, возможно, Гилсворн был малограмотен, зато знал такое количество самой невообразимой всячины, от которого бы опухла голова у иного монаха-летописца. А юноша впитывал эти знания, как губка, лелея мечты о жизни спасителя мира. Так повторялось изо дня в день, и, надо признать, это устраивало обоих.
- …и тогда Лесной Царь сказал: «А … в … не хотите?!»
- Что, прямо так и сказал? – изумился Вестон.
- Ага. Байки это все, что он был сильно мудрый да вежливый, от его брани даже у меня уши сохли. И вообще, никакой он не чародей, а просто старый…
- Что, правда… ну… этот? – смутился Вестон.
- Похож по крайней мере, - пожал плечами старик. – Да ты ешь, ешь…
- Не голодный я, дядя Гилсворн.
- Ну, как знаешь, - узловатая рука героя нащупала еще одну ковригу хлеба и безжалостно разломала. Ну так вот, я ему и говорю, значит…
Идиллию тишины разорвали в клочья трубы герольдов. Разорвали на мелкие ошметки, которые безжалостно растоптала барабанная дробь.
Сонный и растерянный люд стал потихоньку стекаться к площади, беспокойно переговариваясь, был среди них и Вестон, ведущий за руку старого слепца. Тот бранился себе под нос, но шел уверенно, не спотыкаясь и не натыкаясь ни на кого, словно это он вел юношу, а не наоборот.
На площади тем временем уже собралась немалая по меркам Кьяра толпа. Собралась она вокруг группы всадников на холеных лошадях, остановившихся около ступеней ратуши и недовольными взглядами буквально пронизывающих толпу. Один, наиболее важного вида, в богатой одежде высокопоставленного клирика, возвестил, решив, что народу уже собралось довольно:
- Жители славного города Кьяра! Настало время вспомнить клятвы, данные вами вашему господину и повелителю, светоносному государю императору Тиверу Второму Богоподобному!
По толпе прошел шепоток. Клятвы что-то не особо вспоминались.
- Мерзкие еретики да дикие иноземные варвары, в ничтожной гордыне своей возжелавшие бросить вызов Вечной Империи, коей нет и не было равных среди царств больших и малых, дерзнули поднять меч на наши святыни!
- Что, всей толпой один меч? – гоготнул Гилсворн. – Не надорвались?
Вестон умоляюще шепнул:
- Тише, тише! Услышит – быть беде!
Клирик, однако, невозмутимо продолжал:
- Его Императорское Величество Тивер Второй, властию, данной ему Небесной Королевой над народами земными да подземными, большими да малыми, повелевает конец положить…
- Обычно кладут головы. Ну, за правое дело, - снова подал голос Гилсворн.
Народ вокруг боязливо загудел, всадники, сопровождающие оратора, положили руки на рукояти клинков.
- …бесчинствам вероломных соседей! Империя сбирает свои войска, вы нужны стране ваших отцов, как никогда прежде! Всякий мужчина, достигший тринадцати весен от роду, обязан явиться до заката…
Гилсворн не слушал. Он стоял, с презрительной усмешкой дожидаясь, когда клирик закончит свою речь. Наконец, старик не выдержал и нарочито громко объявил:
- Ну, все понятно. Облажался многомудрый Император, и посадил всю Вечную в такую лужу, из который вовек не вылезти, хоть ты пузо надорви, старый… - и бывший герой наградил клирика весьма нелестным эпитетом.
- Гил, он там, - вместо того, чтобы остановить слепца, подсказал Вестон, разворачивая своего кумира лицом к опешившему глашатаю. Гилсворн незамедлительно продемонстрировал в указанном направлении непристойный жест.
- А вы, полудурки, не слушайте, собирайтесь. Империи нужно ваше мясо, из него стены строить дешевле, чем из камня!
Всадники, уже не дожидаясь команды вконец ошалевшего предводителя, спешились и решительно двинулись к старому слепцу. Толпа испуганно расступалась.
- Истинно, говорю вам, дождетесь, что ваш любимый Император вас всех за собой в такую задницу утащит, какая вам и в кошмарах не снилась! – продолжал герой. – Да разрази меня сей же миг небесный гром, если я прав! – он, конечно же, хотел сказать «если я неправ», но сказанного ведь не воротишь…
Двое стражников, протиснувшись через напугано притихшую толпу, отпихнули Вестона и схватили старика под руки. Тот попробовал вырваться, отшатнулся, грязно бранясь… Ослепительная вспышка огненной молнии прочертила нахмурившееся небо и ударила аккурат в то место, где только что стоял Гилсворн, поразив одного из стражников. Площадь замерла, словно подавившись со страху своим беспокойным гулом. А потом над ней, мрачно насмехаясь, прокатился раскат грома.
Первым пришел в себя клирик-глашатай, который, выкрикнув что-то вроде неразборчивого проклятия, развернул коня и пустил в галоп прочь от площади. Уцелевший стражник, не переставая что-то напугано бормотать, пятился прочь, судорожно перебирая руками в воздухе и спотыкаясь на ровном месте. Потом словно бы опомнился, встрепенулся и бросился наутек, забыв про коня. Вслед ему заулюлюкал Вестон, которого, впрочем, никто не поддержал. Все взгляды приковал к себе слепой старик, потрясающий руками в воздухе, повторяя:
- Ну что я вам говорил?! Что?! Вот, все видели?!
Толпа испуганно загудела, отступая от Гилсворна. Кто-то истово осенял себя знаком Святого Неба.
- Я пророк! Все видели?! Теперь вы верите?! Я – пророк, я пришел, чтобы возвестить о перемене мира! Теперь все будет иначе, слышали? Трон тирана будет сокрушен! Вы станете свободными! Мы…
- Да умолкни ты, - горько сплюнул кьярский трактирщик, выступая из толпы. – Я тебе скажу, как теперь все будет. Прискачут императорские палачи и всем нам кишки на нос намотают за твои выходки, вот как все будет. И станем мы такими свободными, что просто зашибись. Так что шел бы ты, пророк, - трактирщик выругался. – Со своими пророчествами. Далеко бы шел. Без тебя тошно.
Толпа откликнулась укоризненным и озлобленным подвыванием, но никто не вышел вперед, боясь небесных молний и прочих выходок «пророка».
А Гилсворн неистовствовал. Он потряс кулаками над головой:
- И это я еще слепец?! Это вы все здесь слепцы! Вы не видите, кто я? Вы не помните, кем я был?!
- Да какое нам дело, кем ты был! – огрызнулся трактирщик. – Кем бы ни был, теперь ты старый безмозглый оборванец, из-за которого нас тут всех перебьют, как бессловесный скот.
- Будь ты сейчас тем, кем был, тогда бы и выступал! – поддержали из толпы.
- Тогда был бы другой разговор!
- Мы бы тогда тебя послушали, и пошли бы за тобой хоть к демону в пасть! Мы пошли бы за великим героем, а из тебя, голодранца, какой пророк?
- Что ты нам еще можешь напророчить?! Мало тебе, что мы все здесь сдохнем?
Поднялся женский плач и завывания, сотни укоризненных тяжелых взглядов тяжело упирались в грудь Гилсворна. Слепец помолчал минуту, а потом негромко молвил:
- Хорошо. Значит, хотите пойти за великим героем? Чтобы он всех врагов победил и надежно прикрыл ваши задницы? А рискнуть ими за дело какого-то старого слепца, будь он хоть трижды пророк, боязно? Ну ладно. Будет вам герой.
И, не говоря более ни слова, он устремился прочь от площади, расталкивая толпу. Он шел так целеустремленно, словно видел, куда направляется, и Вестон не рискнул идти за ним следом. Он лишь снова посмотрел на труп стражника, потом на угрюмые лица горожан, укоризненно покачала головой и направился к дому. Слова «будет вам герой» вертелись в голове, не давай отвлечься…

Однажды Борис, которого очень любили мы, но не любило начальство, пришёл в наш кабинет и с отрешённым лицом и произнёс:
- Парни! Спасай. На меня возложили общественную работу.
Это был конец. Конец в полном смысле этого слова. Когда на кого-то возлагают тяжёлый груз общественной работы, это граничит с позорным увольнением. Это значит, что начальство такого человека не любит и не уважает, или хочет заставить уйти добровольно. Так было у нас. Я человек честный и не хочу врать. Но продолжим. Боря замер перед нами очень грустный с каменным выражением лица и мы с трудом вырвали из его рук серый листок, на котором красовалось: «Спорт – здоровый образ жизни, соревнование». Мы вопросительно посмотрели на Бориса Николаевича и также окаменели. Мы поняли, что состязаться будем мы. А я, как и все человек по своей природе дружелюбный и не хочу не с кем истязаться, простите соревноваться. Но отказаться от этого – это подвести товарища. Таких у нас не любят. Не отказаться – это подвести себя. Свой организм. Он такого не любит. Мы молчали, некто не хотел сказать своё решение первым, наконец, Олег Петушков заявил, оторвавшись от газеты:
- А я не могу тяжёлым спортом заниматься! У меня это, как его, гаммаглабулин низкий! Во!
Мы с завистью и негодованием посмотрели на Петушкова, так как у нас не было ничего ниже «0», а придумать ещё одну отговорку было бы подло по отношению к Борису. Мы помялись и промямлили:
- А ты уже выбрал какой, спорт?
Он отрицательно покачал головой и что-то промычал. Все опять затихли, ожидая «приговора». Наконец Петушков, который уже был уверен в своей безопасности, заявил:
- Ха, а вы попробуйте – бег. Очень полезно, рекомендую!
Мы зловеще переглянулись и заскрипели зубами, представляя жареную курицу на сковородке. Но Петушков не заметив наших лиц, продолжил:
- Пробег, Питер – Новгород. А? Соревнование между двумя студиями? – сказав это, он поглядел на Борю и как-то тупо поморгал левым и правым глазом. Я теперь знаю, как отличить подлых людей. Они всё делают не так как обыкновенные граждане бывшего союза. Мы некогда не моргаем двумя глазами, это факт. Внезапно до Бори дошло предложение Петушкова, и он просиял:
- Да, пробег! Завтра бежим! – с этими лаконичными, но страшными словами он помчался в канцелярию оформлять документы, клеить плакаты и вырезать из жёлтого картона медали. Мы вздохнули и с лицами узников, поняли, что эшафот и приятная прогулка с палачом ждёт нас завтра. Вечером к нам зашёл начальник, и мы пожалели, что не улизнули домой раньше. Он хитро улыбнулся и сказал:
- Ну, что же, одобряю вашу коллективную инициативу и за это мы, возможно, поощрим всех бегунов грамотами.– он подчеркнул слово – возможно. Я до сих пор не люблю это слово. У нас всегда говорят: «Возможна скорая прибавка», «Возможна премия». Что было хорошим, то было возможным. А плохое всегда было точно. «Вас точно уволят», «Вас точно вызовут на ковёр». Это уже почти физический закон, человеческой психологии. Но мы как всегда отвлеклись. Наш шеф добавил:
- Бегут все, даже у кого низкий, парапабулин….тьфу….могут бежать, так как это полезно. – Начальник обвёл нас взглядом и тихо удалился. Мы злорадно посмотрели на Петушкова, а тот уже сильно пожалел, что ляпнул про бег, а не про шахматы. Боря был счастлив. Начальник тоже.
И вот наступил рассвет. Мы мокрые, сонные и замёрзшие стояли на остановке и ждали Борю и начальника. Я почти засыпал. Что-то смутно крутилось в моей голове, и очнулся я лишь от выстрела пистолета, который раздался прямо около моего уха. Десять человек, во главе с Петушковым бросились по прямой. На них были майки с номерами, только сейчас я обнаружил, что на мне также была майка с надписью: «11». Начальник хлопнул меня по плечу, рукой в чёрной перчатке и я выдохнул воздух и понёсся их нагонять. Нагнал я их через километр, они уже сбавили темп, а я окончательно выдохся. К ночи мы добрались до какой-то деревни, где свалились на одну скамейку. На следующий день мы бежали уже в ограниченном составе, Скорая помощь увезла шесть других участников в больницу. Врачи сказали, что они выживут, а вот насчёт нас, они не берутся предполагать. Мы кивнули и побежали дальше. Скоро я бежал как собака, высунув язык. Потом у меня открылось второе дыхание. Потом увезли Петушкова. Потом дыхание у меня закрылось и не только второе, но и первое. Я прошипел: « Умираю»… и упал. Последнее, что я помню, как меня тянут товарищи на своих спинах и вносят на пьедестал почёта. Хорошие люди – товарищи. Не бросили меня в кусты, как могли бы! Мы победили. Только потом я обнаружил, что среди выживших не было Бориса. Оказывается, он ехал за нами на своих Жигулях. И начальство во все не просило его устраивать «Спортивное состязание», это он сам решил устроить, чтобы поднять свой авторитет в глазах начальника. Грамоту ему дали и поощрение тоже. Некогда не думал, что у нас в стране остались общественники по своей воле, а оказывается такие подхалимы всё ещё среди нас! Да, не умею я всё-таки отличать подлых людей…..

Рассказ без названия.

Марина менялась на глазах. Похудела, красивые голубые глаза под изящного вида очками потускнели, походка сбилась на неразборчивый шаг. Денис с тревогой наблюдал за этими переменами, гадая, что происходит в жизни девушки.
Думаю, ни для кого в офисе небольшой, но гордой и независимой кампании «*****-инвест» не было секретом, что Марина нравилась Денису.
Одним весенним утром Марина пришла на работу ближе к полудню, со признаками бессонной ночи на лице и тихим, срывающимся голосом. Потеряв терпение, Денис выбрал момент, когда возле девушки никого не было, подошёл к ней, положил ладонь на плечё и сказал
-Марина…Мариночка, что с Тобой происходит? Ты сама на себя не похожа. И в последнее время…
Марина, скривив лицо, отвернулась. Открыв ящик стола, достала сигареты и вышла из кабинета. Догнав её на выходе из офиса, парень хотел было взять Марину за руку, но передумал и молча пошёл за ней.
Они вышли на улицу, во двор дома, уже второе десятилетие ожидавшего хотя бы косметического ремонта («зато близко к центру» - констатировал шеф, когда они переезжали со старого офиса) и пошли по аллее. Пройдя немного, Марина остановилась, достала сигарету, и потянулась по привычке к сумочке, но…конечно, взять её, а, как следствие и зажигалку, она забыла. Денис, который хотя и не курил, но почему-то всегда носил с собой зажигалку, быстро сориентировался.
Благодарно кивнув, она жадно затянулась, пряча от спутника глаза. Потом шумно выдохнула. Ещё раз затянулась и выдохнула.
-Ты…Ты милый парень, Денис, спасибо за то, что побеспокоился, - начало фразы, вполне адекватного тона и ударения, внезапно прорвалось в слёзную речь – но Ты едва ли сможешь меня понять. Всё, что у меня накопилось…
-Да что, что?! – смутившись от создавшейся ситуации, он был взволнован – скажи мне…
-Я уже жить не хочу… Я устала, мне противен каждый день…
От неожиданного оборота событий Денис потерял на миг дар речи, затем быстро притянул девушку к себе, обнял и погладил по плечам. Сигаретка выпала в лужу, злобно пшикнув на прощание.
-Ну что Ты такое говоришь…глупенькая…что Ты. Господь Тебя сохрани, ишь чего выдумала…жить не хочешь….тише, тише, успокойся.
Через время девушка отстранилась, сняла очки, вытерла глаза ладонью и с измученной улыбкой сказала
-Ты же ничего не знаешь. Такой внимательный и заботливый, целиком и полностью позитивный и оптимист, Ты едва ли знаешь, что чувствует человек, решивший покончить с собой.
Он закусил губу, взгляд парня обрёл необычную глубину. Задумался.
Трудно, очень трудно вспомнить, с чего тогда всё началось. Родители Дениса иногда позволяли себе в довольно нервной и шумной обстановке выяснять отношения, но тот год был особо насыщен такими сценами.
И вот, в один вовсе не прекрасный вечер… вдоволь накричавшись, мама в слезах констатировала, что уже ничего не хочет, что её все и всё достало и…побежала в ванную.
Парень услышал звук замыкающейся за её спиной двери и в его сердце больно укололо. В доли секунды он взвешивал ситуацию и понял, что скандал принимает дурной оборот.
Что-то закричав, Денис бросился к двери, стучал и звал мать. Ответом ему был только шум воды…
В ужасе он бросился на кухню, к окошку, запрыгнул на плиту, даже не удосужившись проверить, был ли газ зажжён или нет. К счастью – нет, но в тот момент ему было не до этого…Через застеклённое окошко размером с 19’’ монитор Денис увидел…маму, сидящую на полу возле наполняющейся водой ванны, в слезах и с лезвием в руке.
С трудом проглотив ком, что подобрался к горлу, сын начал звать маму, уговаривая её не делать того, что задумала. Женщина молчала в ответ, глядя полными слёз глазами куда-то выше него…Но спустя минуту выронила лезвие и открыла дверь, запретив, впрочем, к себе прикасаться. Выпив валерианы, она бессильно опустилась на диван и забылась в тяжёлом сне.
Утро принесло долгожданное успокоение. Проблема, ещё вчера казавшаяся неразрешимой, просто растаяла на фоне происшествия. В последующие несколько дней все конфликты были улажены, и более в семье Дениса этот инцидент не вспоминался.
Но сам парень, каждый раз, когда заходил разговор о суициде, с болью вспоминал тот вечер.
-Да, не знаю. Я никогда не пытался этого сделать.
-Вот видишь? – голос Марины прозвучал торжествующе лишь на мгновение, - мне очень, очень страшно.
Она вновь прижалась к нему, положив голову на плечё. Посмотрев на часы, Денис предложил
-Вот что. Уже обед, а Ты, я думаю, ещё не завтракала, а? – утвердительный кивок,- тогда давай сходим пообедаем вместе. Я расскажу Тебе одну историю, а Ты расскажешь мне, что у Тебя случилось. Договорились?
Утвердительный кивок. Взяв девушку за руку, он повёл девушку в кафе, думая от том, что же придётся рассказать Марине. Конечно, он не будет рассказывать ей о своей маме, нет, как и о том, что солгал, ибо сам два раза намеревался уйти из жизни. Нет. Что-то выдумает, что-то возьмёт из жизни, расскажет что нужно, но её, Марину, он не отдаст.
Ни за что.

«В чём сила, брат?»
А сила, сила она в нас. Пока жив хоть один добрый человек.

Немного о чуде.
Потянувшись, он сел и откинул одеяло. Кто она, та, с которой он провёл эту ночь? Блондинка. Длинные ноги и волосы. Очередная фотомодель? Возможно! Что же и сколько нужно было пить, что бы не помнить её имени? Или не пить? Майкл потёр виски. Девушка села и обняла за плечи. Он оттолкнул её руки.
-Деньги у камина, - она обидится, уйдёт, ещё и дверью хлопнет. А он будет долго вспоминать её имя, но не вспомнит даже лица, оденется и поедет руководить миром.
Трубка телефона в руках.
-Мари, закажи что-нибудь, меня порадовать.
Майкл завязал галстук и взглянул в зеркало. Изображение дрогнуло, но отобразило очень уставшего человека, без определённого возраста.
-Будто бы и не спал, - прокомментировал он увиденное и отошёл прочь. Девушки уже не было в спальне, только удушливый запах духов, след помады на наволочке, чулки у кровати. Всё-таки эта курица не всё своё забрала. Парень подошёл к окну и закурил. Скоро должны подать машину. Совещание, помятый вид, опять секретарша пустит слух, что он провёл всю ночь в борделе и будет не так уж и не права.
Перезвон дверного звонка. Пора работать. Одевает ботинки и выходит в холл.
-Андерс, сегодня заберёшь меня в 8 вечера.
-да, мистер Торн.
-Мои вещи в 5 должны быть забраны из химчистки и доставлены в мой кабинет.
Водитель закатил глаза, поминая самыми недобрыми словами этого чёртового эксплуататора. Юноша прикрыл глаза, что бы не видеть откровенной ненависти подчинённых, положение обязывало быть жестоким и никого не интересовало, каково это, управлять целой империей в 24 года.

Главное здание «ЮниастромЛэндс» встретило гомоном голосов, топотом опаздывающих ног. Рабочий день давно начался, но мистер Торн только что прибыл, а начальство не опаздывает, оно приходит в нужное время. Совещание, нудное перечисление возможностей, задач, трат, подсчётов прибыли и главное, нельзя было слушать в пол уха, а то опять проворуются и убытков будет больше чем прибыли. Майкл зевнул, показывая, что доклад руководителя разработок его немного утомил.
-Ну, что ж, я вижу, вы время зря не теряли, - он встал из-за стола и подошёл к большому окну, из которого был виден весь город. – Но меня не устраивает бюджет, на третьей странице отчёта, что вы мне предоставили, ошибка, будьте так добры, всё перепроверить и через час все исправления должны быть у меня на столе. Все свободны… - тихо проговорил Майкл, но тут же прибавил. – Мари, задержитесь.
Очаровательная секретарша остановилась у стола, сложив руки на объёмной груди, как бы ещё сильнее подчеркивая глубокий вырез блузки. Майкл потёр виски и обернулся к девушке.
-Мари, вы сделали заказ?
-Мистер Борг, заказ мне не удалось…
-Мне не нужны оправдания! Идите и делайте свою работу!
Девушка вышла из конференц-зала чуть не плача и набрала номер частного магазина сладостей.
-Простите, я хотела бы сделать заказ. Венские булочки в количестве 12 штук. Олд-стрит 19, главное здание компании «ЮниастромЛэндс». 54 этаж. Спасибо.
Майкл ходил по кабинету, не зная куда приткнуться. Офис его раздражал, люди бесили, работа выводила из себя. Ещё и Мари работала чёрте как, интересно, кто занимается подбором кадров в этой... компании. Он сел за стол и взял в руки какие-то документы, пробежал по листам глазами и ...
-Очередной сбой? Господи, когда это всё закончится? - Майкл подошёл к двери и распахнул её. - Мари, ты заказ сделала, наконец? Сколько мне ещё ждать?
Секретарша чуть не плача указала на девушку с коробкой в руках.
-Заказ... заказ доставлен...- слезинки так и дрожали в зелёных глазах.
Майкл оглядел девушку и хмыкнув вернулся в кабинет, крикнув напоследок:
-Мари, принеси заказ ко мне, и кружку свою захвати.
Дверь захлопнулась. Секретарь выдохнула.
-Простите... - девушка стёрла слезинки, что всё-таки расчертили бледные щёчки. - Сколько за заказ?
Мари вошла едва слышно постучавшись, и будто мышь прошмыгнула в тёмное помещение. Майкл сидел в своём президентском кресле, закинув ноги на стол, и листал присланный со второго этажа по факсу отчёт.
«Совсем обленились, или же до такой степени боятся меня?» - парень от последней мысли тихо мурлыкнул. Он всегда придерживался понятия, раз бояться, значит, уважают и никак по-другому. Секретарь приблизилась к столу и поставила пирожные, только было, девушка хотела умчаться к себе в приёмную, как чуть хрипловатый голос разнёсся по кабинету.
-Присаживайся, ты принесла свою кружку? – девушка кивнула, а Майкл продолжил. – Значит, попьёшь со мной кофе, и сиди, дай мне поухаживать за красивой девушкой.
Мари зарделась, но что то в сердце предостерегало, просило встать и уйти, сославшись на срочные поручения, которые сам президент дал, а сейчас по видимому забыл о них, но они важны, очень важны и медлить ну никак нельзя, а то, мало ли что.
Майкл налил две кружки чая и поставил одну перед девушкой. Тёмные глаза пробежались по соблазнительному телу подчинённой, он поставил чай на стол и приблизился к девушке вплотную. Сильные руки легли на аккуратные плечи. Мари вздрогнула, но двигаться больше не могла, ведь начала сбываться мечта. Парень прижался губами к тонкой шее, сжал её грудь. Из горла секретарши вырвался стон. На его губах играла улыбка, или же нет, не улыбка, а звериный оскал. Он оттолкнул Мари.
-Убирайся! Иди работать!- крикнул он в след убегающей девушке, а потом будто не сдержав нахлынувшего отвращения, запустил розовой чашкой девушки в закрытую дверь.
-Такая же, как и все, деньги, ей мои нужны! Стерва!
Майкл вышел из офиса, спустился по лестнице, что бы весть о том, что он покидает здание, не разнеслась разом по всей фирме, не нужно устраивать подчинённым очередной праздник. Нужно опять напиться и затащить очередную …… в постель, а потом прогнать, потому что самому противно будет смотреть, нет не на неё, на себя в зеркале. Конечно же, он уже привык к помятому лица и синякам под глазами. Он привык не слушать разговоры в курилке. Он устал, хорошо, что завтра суббота, и он может поехать… куда поехать? Майкл шёл по улице, где его никто не знал, сталкивался с людьми, которыми никогда не руководил. Просто шёл до очередного бара. Он, конечно, мог позвонить друзьям, если бы они были. Он так и не попробовал те заварные пирожные.
Он просто шёл по улице. Как всё надоело. Хотелось кричать или взвыть. Ещё несколько шагов и этот бар покажется на горизонте.
"Господи. Как умирающий в пустыне!"- Майкл провёл рукой по лбу и облокотился на стену. Поднял голову. Серое небо ещё готово было разразиться дождём.
-Мило...- проговорил юноша, отряхивая брюки. - Не хочу никуда идти...- он огляделся в поисках хоть какого-то приемлемого заведения с не очень хорошей репутацией. "Пьяный вояка" как раз очень призывно блистал огнями и обещал, если не культурную попойку, так хорошую драку уж точно. Майкл отошёл от стены. Мда, в подобных местах он ещё не бывал. Ещё бы, сын очень богатых и влиятельных родителей. Парень толкнул дверь ногой и вошёл в тёмное помещение. В глазах стояла пелена от сигаретного дыма. Он фыркнул и вошёл внутрь.
Стойка.
Пьяный бармен косо поглядывает на новичка в своём заведении.
Завсегдатаи оторвали не очень трезвые лица от столов, наблюдая за Майклом. Он подошёл к стойке, заказал пиво. Чего-нибудь покрепче можно чуть позже выпить, когда на него перестанут коситься.
Он направился к столикам. Наверное, задел чей-то столик. Ведь какая-то..... девушка....
- Здравствуйте, приятно с вами снова встретиться,- пролепетала она.
Майкл долго вглядывался в лицо незнакомки. Она его знала! Но откуда? Правая бровь в изумлении изогнулась.
-Мы разве знакомы? Не помню!
"Да уж, я бы вряд ли запомнил такую серую мышь. Видать, она из тех, кто побывал в моей постели и на утро выбегал в слезах. Странно, когда это вкус подвёл меня настолько?»
Девушка выбежала из бара в слезах. Странная и, правда, особа. Что это творится с людьми?
Майкл лишь взглянул в след девушке и уселся как раз за её столик.
Сегодняшний день был очень странным, скорее даже необычным. Эта девушка, вроде серая мышь, но почему-то после её ухода, стало как-то грустно, будто чего-то не стало, будто она унесла с собой что-то очень важное для них обоих. Хотя, господи, какая чушь. Он её не знает! Ему не интересны ТАКИЕ девушки. Он со стуком опустил кружку на стол, расплёскивая пиво.
- Какого…- чуть не выкрикнул парень, когда его столик толкнули, и пенистый напиток пролился на брюки. Майкл поднял глаза. На него смотрел чей-то пьяный взгляд. Он не видел человека, его приковали к себе эти большие чёрные глаза. Парень вздрогнул, будто очнулся ото сна. На него смотрела девушка, уперев в полноватые бока кулачки. Она была не так красива, но на лице читалась неимоверная уверенность в собственной сексуальности, что и остальные начинали в это верить.
-Привет! – притянула она, улыбаясь. Майкл смотрел на накрашенные яркой помадой губы, и улыбнулся в ответ.
-Никогда тебя не видела здесь, - продолжила девушка. – Я, Диана.
-Майкл…
-Кхм, Майкл, не хочешь поразвлечься? – девушка качнула бедром. Юноша зачарованно следил за её движениями. – Что сидишь, пойдём!
Он встал и, оставив не тронутое пиво, направился вслед за красавицей. Она шла, чуть покачивая бёдрами.
Улица.
Переулок.
Её губы на его губах.
Его руки везде на её теле, где только возможно.
Туман, пахнущий ванилью заполнил всё его сознанье. Ноги подкашивались. Её руки сжимали плечи, её голос, дыханье и огромные чёрные глаза.

-Холодно…- проговорил он, открыв глаза.
Огляделся.
Асфальт.
Он сидел прямо на нём, прислонившись спиной к стене. Она, он так и не запомнил, как зовут эту девушку, стояла рядом и курила. Коротенькое платьице едва прикрывало чёрные кружевные маленькие трусики. Майкл покраснел и отвернулся.
-Ты стесняешься после того, что было? – она засмеялась. – Ну, что ж, развлеклись и будет, я пойду.
Она кинула окурок. Майкл вскочил и схватил её за руку.
-Стой, погоди. Поехали ко мне.
Её чёрные глаза смеялись.
-Что, продолжения захотел?
Он не ответил, просто поцеловал, нежно насколько умел. Она покачнулась. Майкл подхватил на руки Диану, он вспомнил её имя. Странно, она оказалась совсем лёгкой, хоть худенькой её назвать было очень трудно.
-Поехали? – зачем-то переспросил он.
Она лишь кивнула.

Утро началось с головной боли. Хотелось потянуться и закутаться в одеяло. Майкл привычно откинул его и сел. Серый утренний свет прокрался через неплотно задвинутые занавески, пробежался по спящей рядом девушке. Парень в недоумении стал разглядывать спящую.
Высокая, объёмная грудь вздымалась с каждым вздохом. Совсем не худая, к каким он так привык. Пухлые губки чуть приоткрыты.
Солнечный лучик пробежал по её лицу и замер на ресницах. Девушка потянулась и прикрыла глаза ладошкой, перевернулась на бок.
Вздох.
На Майкла смотрели большие чёрные глаза.
Выдох.
Вздох.
Она улыбнулась.
Майкл закурил. Диана села, закуталась в одеяло.
- Наверное, не нужно было здесь ночевать. – девушка встала и начала собираться. – Разные мы совсем. Зачем приволок сюда? Могли бы и в мотеле продолжить. Покрасоваться решил?
Он затянулся и выпустил струйку дыма в потолок. Девушка уже одетая стояла и смотрела на него, гневно сверкая глазищами.
- Всё сказала?
Диана открыла, было, рот, но только и смогла кивнуть.
- Кофе будешь? – как ни в чём не бывало, спросил Майкл, девушка замерла и снова кивнула.
И так день за днём. Он смотрит как она спит и улыбается, шепчет что любит, но как только открываются эти чёрные глаза, он холодно кидает:
- Кофе будешь?
А она всё ждёт, что парень устанет от испытывающего взгляда и укажет на дверь. Кто знает, что будет дальше и будет ли что-то, но сейчас были только он и она.

Зарисовки пейзажей.

Тихое ноябрьское утро. Бледные осенне-зимние краски. Голубоватое небо с серыми нежными пёрышками облачков. Горизонт, еле-еле подсвеченный золотом восходящего солнца. Серебрящийся иней на деревьях. Серый асфальт, покрытый тёмной коркой грязного льда. Замёрзшие лужи. И белый снег, еле покрывающий жёлтую и всё ещё зелёную траву.

Молчаливость леса, величественно царящего за окном. Белые скульптуры заиндевевших берёз. Седина снега в вечнозелёных ветвях сосен и елей. Белоснежная скатерть никем не тронутого наста. И яркая голубизна неба, проглядывающего между верхушками деревьев.

Светлое голубое небо. Серый нежный пух заиндевевших сосновых веток. Лёгкий ветерок, чуть шевелящий их. Контрастные светло-коричневые стволы, торчащие из кудели сосен, как спицы... И белая заснеженная асфальтовая дорожка.

Пять часов. Короткий декабрьский день заканчивается. Солнце скрывается за домами, но небо ещё долго радует глаз необычной расцветкой облаков, подсвеченных лучами заходящего светила, в лимонно-жёлтый и нежно-розовый цвет. Вскоре жёлтый исчезает, и на небе воцаряется розовый, который, будто наслаждаясь своей победой над "соперником", раскрашивает облака своими переливами от самого нежного оттенка до яркого и вызывающего. Темнеет. Краски тускнеют. Розовый цвет, не желая сдаваться, становится всё ярче и ярче, но стремительно накатывающая темнота побеждает. Цвет-"победитель" неохотно расстаётся со своей победой, лениво догорая закатом в обрамлении нежных светло-сиреневых облачков. Но темнеют и они, и вскоре уже ничто не напоминает об прекрасной игре красок.

Заря медленно разгорается на востоке. Сперва нежно розовая, она окрашивает небо над горизонтом во всё более яркие оттенки красного. Тёмная синева неохотно уступает костру просыпающегося солнца, бледнея и смешиваясь с зарёй, приобретая сиреневый и фиолетовый цвет. Через некоторое время из-за горизонта высовывается алая макушка солнца. Небо уже окончательно просветлело, и светило встаёт в этаком сиреневом ореоле, переходящем в нежную голубизну.

Куда идем мы...

Идут два тусовочных эльфа, один с севера Сембии, второй с запада той же Сембии. Встречаются они в окрестностях близ города Ордулин. С холма видны три главных здания.
- Чума! – кричит эльфийка, бросаясь обнимать парня. Они похожи друг на друга как близнецы, с одной поправкой, один мужчина, а вторая женщина.
- Мдя, не ожидал! – выпалил парень перед тем, как его обняли.

Эо сидя в своем странном «месте», хмуро взирал в волшебное зеркало.
- Опять! Заманали! – сказал он и перенес тусовку к себе.

Со всех сторон свет, а эти двое даже сума сойти не удосужились. Эльфийка все продолжала… но уже не обнимать.
- Кхм… - прокашлялся в кулак Эо, прерывая идиллию. – Вы че опять за свое? – грозно спросил он, указывая на зеркало.
- Еще один Закат и где, мать вашу за ногу, в Сембии!?

Тусовочные эльфы с неохотой прекратили целоваться. Три цикла, Эо маньяк, так ведь нельзя!
- Ты сам в прошлый раз закинул нас в Нетерил, - сказал эльф, оттирая с губ помаду эльфийки.
- Угу, - отозвалась эльфа. – Мы свое дело сделали, поставили всех на место. А…
- А мусор кто за вами убирать будет?! – грозным тоном прервал Эо и указал на Анаурох.
- Мусор?! – возмущенно повторила эльфийка. – Это вихрь Мистры с нее и спрос.
- Померла, детка, - грустно ответил Эо.
У обоих тусовочных эльфов чуть не началась ухахатайка, но Эо предчувствовал подобное развитие событий и сумел прервать их минуты через две. Смех настойчиво не хотел отпускать черную братву.
- Оооо, - пытался отдышаться эльф.
- Йоу! – держась за живот воскликнула эльфа.
- Сам виноват. Грохнул виновницу. Пусть Миднайт веником помашет, она ж преемница, а мы отродье СССР-у. У нас свои должища.
- Кого я создал, вы даже не свихнулись по лестнице взбираясь! – взмолился Эо.
- Ты нас перенес, - возразил эльф и ухахатайка продолжилась с новой силой.
- Да пошли бы вы! – сказал свое фе Эо и перенес эльфов, одного в окрестности Мензоберранзана к драукам, а девку в Амн, она ведь терпеть не может Побережье Мечей, вот и пусть добирается до Шаара.
И так наблюдая в зеркало, продолжил свою думку.

В Асткале.
Мир перед глазами закружило, и следующее что почувствовала эльфийка – это столкновение с землей. Мощеная улица любовно познакомила ее пятую точку с булыжником. Люди и нелюди вокруг кто отпрянул, а кто и вовсе убежал. День был в разгаре, так что парочка мошенников старались не показать свой интерес к произошедшему, а с наблюдали за лесной эльфийкой на расстоянии. Как же легко можно было перепутать эти две эльфийские подрасы.
Одета она была не по-местному. Много украшений - витые золотые цепи и кольца на перстах. Длинные медно-красные волосы заплетены в пятнадцать косичек. Куртка а-ля тренч насыщенного бордового цвета, со свободным низом – стилизованно под морскую форму, ряды крупных медных пуговиц, и хорошо подогнан по фигуре. Стилизованная шинель отлично сочетается с сапогами. Смягчали лапидарную строгость брюк и военного жилета кружева.
- Ведьма!
- А-а-а-а-а-а-а! – кричал всадник, когда его конь понес галопом, и сшиб одного из испуганных прохожих.
***
Человек в одежде крестьянина вздрогнул, когда торговец у лотка удивленно распахнул глаза. Он обернулся и заметил распластавшуюся на земле эльфийку. Незаметно для других черноволосый мужчина подал знак халфлингу, чтобы заканчивал. Халфлинг сделал вид, что не заметил сигнала и срезал кошель торговца. Они уже полчаса обхаживали его, а тут такой удобный момент…
- Твоя подружка? – подмигнул человеку подошедший полурослик.
- Нет, - огрызнулся вор. Карманники отошли от прилавка и к другому торговцу, чтобы не привлекать к себе внимание и, возможно, сумеют выяснить, откуда взялась лесная эльфийка.
***
Эльфийка приподнялась на локте и дала себе хорошую пощечину. Все тело ныло. В этот раз она действительно разозлила Эо. Мгновение и она забыла о Едином, так как зрение постепенно возвращалось. Проморгавшись, эльфийка посмотрела на сидевшую рядом на корточках молодую девушку: кожа бледная (совсем не загорает), шатенка, гибкий стан и… голубые глаза? (ужас какой).
- А тебе че надо? – сипло сказал она. Девица не смогла разобрать ее слов, эльфийка говорила с типичным для диких кочевников акцентом.
- Лучше помоги мне встать, - мягче сказала она на Всеобщем, а про себя, на всех знаемых языках, поносила ту встречу в Сембии - благим матом.
- Поднимайся, - поспешила сказать девица и подала эльфийке руку. Вот он шанс, чтобы отправиться в приключение, о которых поется в песнях бардов.
- Хм… - протянула эльфийка, и стала отряхивать штаны и плащ. Заказной мундир от Юдашкина придется хорошенько почистить, как только она узнает, где оказалась и доберется до нормальной таверны. Что-то подсказывала ей, что она не в Ордулине и даже не в Сембии. Ей очень не нравились взгляды окружающих, особенно крики.
- Еще одна сумасшедшая волшебница!..
- Огненный элементаль! – вопил ковыляющий прочь старик. Где он только таких слов набрался.
Эльфийка сделала вид, что не замечает косых взглядов и шепотков. По мере ее пребывания на одной из городских улочек, пока еще не известно где, стали стекаться зеваки.
- Тебя как звать? – спросила она смотрящую на нее во все глаза девушку и стала шарить по своим карманам. Чего только она не нашла, даже пятнадцать золотых, которые она вручила опешившей девице. Тем временем поиски продолжались…
- Мирави… - раз сказала, - Мирави, - два сказала девица. – Что ты ищешь?
- О, вот он! – эльфийка ее даже не слушала. Она, наконец, нашла свою Моторолку, розовую, и… Мобилку искрило, разбитый телефон шипел и извергал что-то…
радужное.
- Мирави, назад! – выпалила эльфийка. Отбежать не успели, но плащом эльфийка прикрылась. Два осколка засели в плотной ткани. Девушка не пострадала, но нервы у нее вот-вот и сдадут.
- Милая, пошли в таверну. Обговорим, - попыталась успокоить ее эльфийка, стряхнув осколки на землю.
- Чт-т-т-т-о эт-т-т-о?.. – спросила Мирави. На рассказы бардов все происходящее и близко не походило.
Предложение эльфийки повисло в воздухе и ему явно не суждено было сбыться сегодня, так как крики каких-то идиотов - «Ведьма!», привлекли внимание стражей. В кутузку эльфийка не планировала, с нее хватит на сегодня. Еще взорвавшаяся моторолла… ее точно отдадут Совету Шести на съедение в яблоках и чесночной подливе. Она оттолкнула девушку в сторону.
Два хлопка, еще раз… Ничего не выходило! Эо лишил ее магии!
- Сеханин роди меня обратно! – изволила шутить эльфийка.
Стражники были уже близко, и она рванула в узкий переулок.
- Лучники! – скомандовал капитан, но эльфйика уже бежала прочь. Наконечники стрел погнулись, встретившись с кирпичом стен. Латники попробовали последовать за ней, но застряли.
- Д____ тебя _____ баатезу! – выругался страж на волшебницу, отпихивая навалившегося приятеля. – А-а-а-а-а-а! – послышался следом его крик. – Ты куда стреляешь, ослепший крот!?
Эльфийка еще раз уверилась, что доспехи вещь бесполезная и не нужная.
- Вурдалаки неповоротливые! – крикнула она им.
Виднелся выход на другую улицу, а там возвышалось какое-то овальное белое сооружение… Смутно знакомое… Но ее беспокоило другое…
- Эо - козлиная морда! – выпалила она.
Молния ударила в каменную печь, и эльфику окатило горячими черепичными ошметками.
- Молчу… - зло прошипела она и выбежала на параллельную улицу.
***
Воры с интересом наблюдали за девушкой и эльфийкой. Создалось впечатление, будто они были знакомы. Иначе, зачем красавица стала помогать ведьме. Украшения и магическое представление сыграли свою роль и воры уже хотели под любым предлогом присоединиться, но нагрянула городская охрана.
- Сваливаем, - скала халфлинг и спрыгнул с бочки, стащив с прилавка зазевавшегося торговца фрукт, напоминавший желтую шишку.
- Ты иди, а я еще посмотрю, - отозвался человек.
- Как знаешь.
События развивались быстро. Эльфийка скрылась от погони в проулке, и вор последовал на ту же улицу. Мимо стражей протискиваться не было желания. Он отлично знал город.
***
- Бабы чертовы, - ухмылялся халфлинг. Он с удовольствием отметил вес срезанных за сегодня кошелей, разве что не улыбался. Пробежавший мимо него Ивор чуть было не задел халфлинга. В другой случай он бы метнул в него кинжал, но до заката еще несколько часов.
Через пару минут следом за Ивором, гремя латами, бежали стражи. Полурослик отпрыгнул к стене, если эти заденут…
Рабурек с играющим в глазах огоньком посмотрел в след хранителям спокойствия. Из Ивора Амнийского вора не вышло. За девчонкой не уследил, а теперь пусть сам выкручивается.
Только халфлингу пришла эта мысль в голову…
Рабурек сплюнул и пошел выручать друга.

Встреча со стражами в Асткале.

Мирави удивленно взирала на эльфийку. Незнакомка, наверное, сильно головой стукнулась. Упала как снег на голову. Объяснений у девушки было двое: первое, она маг, второе, а во второе она уже не хотела верить.
Эльфийка выудила блестящие монеты из одного из многочисленных карманов и вложила их в ладонь Мирави. Девушка хотела вернуть золотые, но своим невниманием эльфийка лишь показала, что сейчас ничего не примет. Мирави в деньгах не нуждалась, но разбрасываться ими не стала - эльфийка обидится. Тут мысли девушки закрутились над словом "обидеться". Она по праву считала, что, заплатив ей, эльфийка нанесла ее гордости непоправимую травму. Мирави уже успела запамятовать, что сейчас на ней одежда крестьянки, а не подобающее дочери Лорда платье.
- Тебя как звать? - спросила ее лесная эльфийка. Говор у той был странный, она смешно растягивала слова и явно норовила усилить звучание "Ы" даже в тех словах, в которых его не было. Грубая особа, а о дивности, кроме как красоты и речи не шло.
- Мирави, - поспешила представиться девушка. Она хотела прибавить фамилию, но вовремя остановилась и еще раз повторила, - Мирави.
У нее создалось впечатление, будто странная эльфийка напрочь забыла про нее.
- Что ты ищешь? - спросила она, пытаясь поймать взгляд незнакомки. Чем дольше продолжалась эта игра, тем быстрее она начинала подумывать о глупости своей затеи. «Путешествовать! С рождения ей было предначертано выйти замуж за богатого дворянина и сгнить в скучном поместье».
- О, вот он! - довольно воскликнула эльфийка. - Мирави, назад! - последовало за тем. Девушка даже не успела разглядеть за лесной эльфийкой нашедшуюся вещь, как прогремел взрыв. Уши заложило, и она пробыла некоторое время в прострации. Эльфийка что-то кричала ей, но она ничего не понимала.
- Чт-т-т-т-о эт-т-т-о?.. - не слыша собственных слов, произнесла она.
Эльфийка пыталась заставить Мирави не зажимать так сильно уши.
Звуки стали понемногу возвращаться. Тихий шепот "Ведьма", который на самом деле был криком на всю Асткалу, несколько смутил. Она проследила за взглядом эльфийки, но все равно не ожидала подобных действий от той. Мирави почти, что спасла ей жизнь, ведь рядом район Трущоб, а эльфийка выглядела богаче некоторых торговцев-южан...
Удар головой о стену и девушка стала медленно сползать вниз. Если бы не стражник, плеснувший ей в лицо дождевой воды из бочки, страшно представить, чтобы с ней случилось.
- Эта! эта! ее помощница! - верещал старик, опираясь на посох.
- Что?.. - непонимающе произнесла девушка, вытирая капли с лица. - Бред какой-то...
- Вы взяты под стражу, - сказал рыцарь и собрался уже поставить на ноги хрупкую девушку.
Мирави и не ожидала от себя... Она нащупала рукой валяющийся камень и метнула им в лицо стражу. Шлем был открытым.
Как она встала и побежала, куда глаза глядят, девушка плохо помнила. В голове была лишь мысль: "Скорее прочь отсюда!".
***
Капитан стражи наблюдал, как двое его подчиненных застряли в проеме между двумя домами. Зрелище вызвало у него насмешливую улыбку.
- Недотепы! – выругался капитан. – Вытащите их, - скомандовал он двоим хранителям порядка. – Остальные за ведьмой! Бегом!
Старик с посох рядом с капитаном едва ли не пританцовывал, если бы его старческие движения не походили на злобные передергивания.
- Нирс, а вы забыли вторую ведьму. Она ее сообщница! – с долей злорадства произнес старикан.
- И с этой разберемся, - кивнул капитан. – Гротек, приведи ее ко мне. Побеседовать хочу с ней, - на слове «побеседовать» капитан сделал особый акцент. Старику сразу стало ясно, безосновательным злодеяниям капитан не поверит.
Последующего действия капитан никак не ожидал, а старик наоборот только порадовался.
***
Эльфийка выбежала на улицу. Слиться с потоком людей не получалось, до боли у нее наряд необычный. Куда там наряду до ее пятнадцати медно-красных косичек, двух дырок в плаще и семи сережкам с рубинами в левом ухе. Это она еще была скромно одета, а под одеждой настоящие произведения искусства – татуировки… Раздеваться она пока… пока что не собиралась.
Звук погони преследовал тусовочную эльфийку настойчиво и, кажется, неотвратимо. Люди стали останавливаться и осматриваться. Теперь сквозь толпу стало прорываться легче, но и стражникам также. Хорошо еще люди не собирались расходиться, время торговли еще не закончилось.
- Вот она! – закричал какой-то мальчонка, указывая пальцем с двухэтажного дома, балкон которого выходил на ту самую улицу. Сейчас ей хотелось придушить обладателя детского голоска, но… его время еще придет.
Все ближе и ближе приближалась эльфийка к белокаменному овальному сооружению.
«Асткала!» - громом разнеслась мысль в голове. «Отправил, Эрту знает куда».
Променад Вейкен… ей снова придется побывать тут.
У огромной арки, эльфийка притормозила, и спокойным шагом прошла через нее. Гвалт торговцев предлагающих любые товары выбивал из колеи не привыкших к подобному людей. Ей-то уже не в первой тут, да и южнее рыночные площади…
Стража, поторопиться стоит.
- Ткани! Шелка, бархат!..
- Ананасы из Мазтики!
Крики торговцев только сбивали эльфийку с цели. Какой-то дворф заманивал в странный на вид подвальчик, где найдется все необходимое для путешествия, но ее интересовало другое. В толпе она разглядела прилавок торговца-калимшита. Среди его товаров, ковров и множество других удивительных вещей, был кафтан достойный шаха.
- Помоги-ка мне примерить его, - сказал эльфийка, кинув на прилавок свой волшебный рюкзак. От ее Шааркого акцента ничего не осталось, сменившись на выговор, знакомый для торговца.
Торговец медленно вышел из-за прилавка и помог эльфийке. Говорить, что это мужской кафтан он не стал, его дело продать, а раз она была в Калимшане, сама должна знать.
- Эхе… давно не была на родине, - между делом сказала эльфийка, разглядывая умело шитье. – А на голову ничего нет? – и оглянулась, посмотреть, куда направились стражники. Они уже были на Променаде, провалиться ей в Бездну!
Эльфийка схватила… ковбойскую шляпу! и надела на голову. Торговца едва не разобрал смех. Выглядела эльфийка как дура, и отлично это понимала, но на свиданку со стражами у нее было не запланировано.
- И сколько ты за все просишь?
- А сколько ты дашь?
- Двадцать пять золотых.
- Мало.
- Да куда уж больше!
- Смотри, это шитье моя внучка делала.
- Так это ж внучка, а не родная дочь.
- Шестьдесят золотых.
- Много, никто не купит. Думаешь, в Амне всем так нужен этот халат?
- Дорогая, ты же нашлась.
- Сорок пять и не выше, - возмущенно всплеснула руками эльфийка. Со спины стражники не различили в этом кафтане да со странным выговором, что говоривший калимшит? на самом деле искомая ведьма и прошли мимо.
- Пятьдесят, - настаивал торговец. Он явно получал удовольствие от торга.
- Бестия! а скидку землячке? – с улыбкой воскликнула эльфийка и потянулась за кошельком, но остановилась. Она повернулась спиной к торговцу, и ее взгляд упал вначале на халфлинга, а потом на прикидывающегося крестьянином человека.
***
Ивор бежал впереди стражников, но он их совсем не интересовал. Эльфийка мчалась как гепард (если бы Ивор хоть раз в жизни видел гепарда). Он заметил блондинистого мальчонку на балконе, который с интересом следил за погоней. Вор помахал ему рукой и тот заметил Ивора. Кое-как он спросил жестами, куда побежала эльфийка.
- Вот она! – закричал паренек и указал пальцем направление. Мальчишку забавляла беготня.
Вор в победном жесте поблагодарил малыша и помчался следом.
***
- Чокнутый мальчишка, - ворчал халфлинг. На коротеньких ножках далеко не убежишь. Рабурек заметил направлявшуюся к Променаду карету и ловко запрыгнул на облучок. Все быстрее, а пока есть время подумать, что он сделает с парнем… и золотом лесной эльфийки, коим та была увешана.
***
- Зачем вы за мной следуете? – тут же задала она вопрос.
- Да вот решили преподнести подарок Совету Шести, а теперь даже и не знаем. Бантика разве что не хватает, - ответил халфлинг, со смешком осматривая причудливый наряд женщины.
- Берешь или нет? – поторопил ее торговец, беспокоясь за товар.
- Не обращай внимания. Нас заинтересовали… - сказала человек.
- Мои браслеты? – перебила она его. – В следующий раз, земляк, - и сняла кафтан. Эльфийка схватила свой рюкзак и, окатив презрительным взглядом двоих неизвестных, направилась из Променада куда подальше.
- Браслеты тут не причем, - соврал Ивор. – Огненная бомба… Идем с нами, о стражах побеспокоятся наши друзья.
Рабурек и глазом не повел. Они-то эльфийку врятле сумеют отмазать, но она кажись клюнула.
- Ладно, но идем в район Трущоб, - она ни на грамм не поверила этим двоим. Хотя человек симпатичный, можно будет развлечься… и следить за браслетами.
- Это Ивор, - сказал халфлинг, махнув рукой в сторону приятеля, - а я Рабурек – лучший ловкач в Амне.
Эльфийка рассмеялась на заявление Рабурека, и они направились через арку.
- Тебе в такой одежде опасно идти в Трущебы, - сказал Ивор.
- Ты б еще сказал пойти туда голой, - продолжая улыбаться сказала эльфийка, и подмигнула человеку.
«Я с ним заигрываю! – мелькнула у нее мысль. – Он при первой же возможности всадит мне кинжал в сердце, а я с ним заигрываю! Рикки не одобрит. Интересно, а куда его Эо забросил? Хм… удачи Рикки.»
«Она мне подмигнула. Рыбка заглотила наживку, - довольно подумал вор.»
«А парень молодец, я был неправ, сказав, что из него не получится Амнийский вор. Далеко пойдет! – думал халфлинг.»
- Меня можете звать… - эльфийка запнулась, раздумывая каким бы именем назваться. – Илхама.
Оба ее спутника сразу просекли подставу, но раз она не хотела называть своего имени - им то что. Они с ней долго возиться не будут, а в Трущобах ей никто не поможет.
***
На подходе к Медной Короне, Илхама заметила Мирави. Точнее Мирави вылетела на них с очумевшем видом. Взрыв сильно повредил ей рассудок, хотя эльфийка была ближе к Моторлке.
- Подожди, милочка! – за рукав платья схватила эльфийка Мирави.
Пощечина, а потом еще две!.. Такого Илхама от девицы не ожидала. Потирая щеки, эльфийка оглянулась на расхохотавшихся воров. Кисло улыбнувшись, она с опаской обняла девушку.
- Точно знакомы… - услышала эльфийка шепот Ивора и халфлинга.
- Ну-ну, чего ты реву развела. Не Дзирт же До’Урден, а? Мы в таверну, пошли с нами. Вино от всего поможет.
Мирави, заплаканная и чумазая, кивнула. Значит вот, как живется обычным людям?! В ее представлениях все было идеально. Убегая от стражника, она завернула в один из проулков, где ее чуть не убили пираты, бросившие тело какого-то несчастного на съедение городским крысам. Понадобиться много вина, чтоб забыть все случившееся за сегодня.

Сообщение отредактировал Маришка - 7-12-2006, 15:45

Выложу. Почему бы и нет? Написано сие как впечатление на одноименную песню Льдинки. За словами и музыкой - в ЛС; ссылок не даю, дабы не вводить цензоров во искушение.

Лекодиньер
Перила покрыты тонкой коркой льда; снег покрывает камни, из которых сложен мост. Ледяной, пронизывающий ветер касается моего лица.
Впрочем… я привык к холоду. Давно привык. Хотя и не давал ему пробрать себя до костей.
Я стоял неподвижно, глядя на замерзшую реку; да, зима тут была очень суровой. Мне ли не знать…
Снег на камнях, лед на воде, холодный ветер – мои верные и вечные спутники.
Я – одиночка. Странник.
Лекодиньер.
Мне нравится это слово – оно похоже на звон ледяных осколков… и отлично подходит мне. Ведь для моей работы нет официального названия – и вряд ли когда-то будет.
Я всегда любил зиму – мягкий снег, покрывающий улицы, кружащиеся в воздухе мириады маленьких звезд, синеватое мерцание льда под солнечными лучами… Мог ли я думать, что именно это и приведет меня к нынешним временам?
Я помню… очень хорошо помню, как бродил по зимним улицам, наслаждаясь свежим морозом, и с каждым часом понимая – только он у меня и остался. Нет работы, и нет семьи… а скоро и зима кончится.
С этим можно было справиться… по размышлении.
Но так уж вышло, что я именно тогда повстречал его… точнее, это он меня отыскал.
– Я хочу предложить вам работу, – сказал он. – Интересную, творческую, связанную с самыми разнообразными местами, безопасную, на очень длительный срок. И вам не придется давать никаких обещаний хранить ваше занятие в тайне.
Что меня всегда удивляло – это его правдивость. Он всегда говорил правду… а если вы его неправильно понимали – то это были уже ваши проблемы.
Он не представился, и я никогда не пытался узнать его имя. Впрочем, как следует представляться тому, кого во всех мирах именуют по-разному?
Сам я называю его просто Зимним. И имя ему подходит… ведь он – повелитель зимы и снега в любом мире. Он – тот, кто приносит людям холод…
Впрочем, нет. Неверно.
Он – источник и хозяин зимы. А приношу ее людям я.
Это и есть моя работа – долг лекодиньера.
Приводить зимние холода, вьюги и лед в отведенное время. И следить за тем, чтобы не наступало оттепелей раньше условленного.
Зимний говорил чистую правду – как я уже сказал, он правдив.
Это интересная работа – потому что всегда находятся какие-то препятствия на пути наступающей зимы, и их следует преодолевать. Здесь, например, мне мешали маги-погодники…
Это творческая работа – потому что к каждому миру требуется свой подход… и я стараюсь сделать зиму как можно более красивой. Вы ведь сможете оценить сверкающую красоту снежной вьюги? Или тонкие, чеканные узоры, которым я помогаю возникать? Ведь сможете? Сколько стихов про это написано…
И работа в самом деле разнообразная – я постоянно перемещаюсь в новые миры. Есть красивые, есть уродливые – но нет двух непохожих. Все краски Вселенной проходят перед моими глазами – хотя мне дано рисовать лишь синим и белым.
Зимний не врал и насчет безопасности. Самый лютый холод не сможет мне повредить, если я сам этого не захочу. Ни один чародей не сумеет подчинить мою волю – это все равно что гипнотизировать буран. И причинить мне вред практически нельзя – для этого нужно уничтожить саму возможность наступления зимы в конкретном мире.
Но главная причина моей безопасности – в одиночестве.
Нельзя причинить вреда тому, кого не видишь, о чьем существовании даже не подозреваешь – и потому я неуязвим. Никто не знает обо мне, никто не видит меня. Даже сейчас, когда я стою на мосту – никто не пройдет по нему, пока я не продолжу свой путь.
Я – одиночка. Лекодиньер.
Длительный срок… да, очень длительный. Я не знаю, сколько времени я уже приношу зиму в разные миры – ведь года считают по смене сезонов. А для меня на дворе всегда зима. Мое самое любимое время.
Да, до сих пор любимое. Если бы я возненавидел зиму – я бы сошел с ума. И несмотря на то, что я постепенно теряю ту пылкую любовь к холодному времени… ха, ну и фраза же получилась…
Насчет же разглашения тайны мне и подавно не надо беспокоиться – кому я могу рассказать? Кому? Ветру, льду, снегу? Замерзшей реке, холодным лучам зимнего солнца?
Я далеко не первый лекодиньер; подозреваю, что и не последний. С этой работы можно уйти… некоторые так делали. Предельно простым образом – снимали контроль над собственным холодом.
И почти моментально превращались в ледяную статую.
Проблема в том, что я всегда считал самоубийство наихудшим выходом из любого положения. Это признак слабости, уверенности, что легче умереть, чем подумать над положением. Я не осуждаю людей Востока – их традиции уходят корнями в седую древность. Но я-то другой… и этот путь не для меня.
Да, есть еще одна возможность избавиться от вечного холода и вьюжного плаща за плечами. И Зимний мне ее назвал, когда мы в последний раз говорили.
– Ты можешь перейти на службу к кому-нибудь из моих братьев. У них уже успели поменяться проводники.
Поначалу мне это показалось заманчивым – но теперь я всегда обдумываю слова Зимнего.
– Перейти? – усмехнулся я. – Понимаю. И вместо вечного холода получить вечную жару, вечный дождь, или… что там у весны? Вечное пребывание на грани расцвета? Нет. Спасибо. К холоду я как-то уже привык.
Была и еще одна причина – если я уйду, то он без особых проблем найдет в другом мире кого-нибудь, искренне любящего зиму и находящегося на грани отчаяния. А я не хочу, чтобы из-за моего нежелания идти по выбранному пути ледяное странствие получил кто-то другой. Не по мне это.
Я посмотрел на башенные часы, с трудом различимые сквозь пелену метели. Впрочем, это для людей… хм, а сам я кто? Снежный дух? Ледяной призрак? Инеистый странник?
Я слышал все эти прозвища – у разумных существ удивительно богатая фантазия.
Сам я, как уже говорил, предпочитаю «лекодиньер».
Да, время подходит. Еще несколько минут – и мне надо будет покинуть этот мир; наступает время проводника весны. Зима еще не кончилась – но первой его задачей будет заставить снег таять, а лед раскалываться. Как и я – начинаю с того, что сковываю ледком осенние лужи и рисую инеем на ветвях, с которых облетели листья.
Трое остальных – единственные, кто видят меня. Впрочем, мы не общаемся – не о чем нам говорить. Да и видим мы друг друга всего пару минут… потом один уходит, а второй остается.
Я медленно пошел к спуску с моста. Навстречу по ступеням поднимался стройный светловолосый человек с зелеными глазами; мы обменялись короткими кивками.
Интересно, а какие глаза у меня?
Сойдя на мостовую, я обернулся: теперь у перил замерла другая фигура. Мне не дано видеть, как работают другие, но я знал – сейчас он уже начал впускать весну в этот мир.
Я отказал Зимнему еще и по другой причине… зачем менять холодное одиночество на жаркое или дождливое? Все равно оно будет одиночеством.
Все равно…
Мы приносим людям времена года – великую ценность. И отдаем их… всегда отдаем, щедро, не скупясь.
А те, кто приносят столь ценное, ничего не оставляют себе.
Кроме одиночества.
Тоже, если вдуматься, не самая бесполезная вещь.
10.09.2006

Посиделки в Медной Короне.

- Это Ивор, - махнула она на человека, - а коротышка – Рабурек, - представила она новых знакомых Мирави.
- Мирави, - представила она девушку ворам.
Халфлинг насупился, услышав укол в свою сторону. Мирави прошептала, что-то совсем едва слышимое и шла рядом с эльфийкой, не вникая в разговор. Ивора все это забавляло, хоть у кого-то есть чувство юмора.
- Смотри, косицы отрежут… вместе с ушами.
- Ты то? – фыркнула Илхама.
- Я то, где-то, чем-то.
- А допрыгнешь?
- Для тебя хоть до звезд.
- Тогда не возвращайся.
Обменявшись любезностями, компания вошла в таверну. Вывеска с едва различимой надписью Медная Корона раскачивалась, предвещая ночную непогоду после знойного летнего дня.
Они отворили дубовую дверь и вошли. Алкогольные пары, пьяный гвалт и аромат дешевых сигар, к вечеру свободных столиков почти не осталось – ничего не изменилось, даже клетку для боев не убрали. Драк еще не было, столы и пол… более и менее были чистыми: ни кровавых пятен. Кровавых пятен? Старые-то пятна остались, куда уже им деться, но сегодня кровь еще не пролилась. Так что на вечер можно было ожидать сюрпризов… скорее неприятностей. Ее уже давно не заставали врасплох. Шутки Эо не в счет, и если подумать, налет стражей тоже не в счет.
Любопытные взгляды не задержались на фигурах вошедших, разве что чуть дольше на браслетах эльфийки. Мирави было хотела повернуть назад, прочь из таверны, вздохнув непривычный мерзостный запах, но Илхама подтолкнула ее вперед. Куда делась вся смелость девушки?! Она научит ее, как позаботиться о себе.
Ивор покосился на играющих за одним из центральных столов амбалов. Широкоплечие воины решали спор силы в ручной борьбе. Рабурек тоже заметил старых знакомых - разговора не избежать. Воры незаметно для девушек переглянулись. Встреча предстояла не из приятных.
- Мы пошли… умою личико Мирави, - обернувшись к ворам, сказала эльфийка. Она посмотрела в глаза человеку, как будто хотела что-то сказать, но взамен лишь ухмыльнулась.
«Это будет совсем просто», - подумал халфлинг. Эльфийка его старалась не замечать, коротышек не любит.
Илхама за руку потащила с собой Мирави. Девушка отнюдь не была настолько испуганной, чтобы притворная игра эльфийки не насмешила ее.
- Ты это серьезно? – спросила эльфийку Мирави.
- Умыть тебе личико? Конечно.
- Я про парня.
- Быстро ты пришла в себя.
- Ты не ответила.
- Я-то? Нефиг лезть в чужие дела, - со смешком ответила Илхама. – Я еще не решила, - тут же добавила она.
Мирави рассмеялась, чем привлекла внимание барда, завывавшего что-то уж совсем страшное, и еще взгляды пятерых людей.

«Старый замок ожил в темноте ночной,
Звуками наполняясь, шумною толпой,
Смехом и весельем, грустью и тоской,
Светом, звуками и пеньем, словно шторм морской.

Тени вьются по стенам,
Свет меняет очертанья.
В полутьме то тут, то там
Тихий шепот ликованья.

Дети тьмы, создания ночи веселятся тут.
Кровь, тепло и наслажденье дети ночи ждут.
Господа прекрасных дам под руку ведут,
Белая кожа, красивые лица как магнит к себе влекут.»*

Трактирщик даже не похудел с прошлого ее посещения Асткалы, разве что лишняя складка на подбородке добавилась. Передник заляпан чем-то, если он когда-либо был белым… Эльфийка на этот счет сильно сомневалась.
Мирави с любопытством пятилетнего ребенка осматривалась. Одета бедно, а ведет себя, будто в первый раз видит грязь, копоть от большого камина… и получает шлепок по упругому заду.
- Ой!
- Ты мои шлепки собираешь? – подразнила ее эльфийка, чтобы Мирави не закатила скандал на всю Асткалу. Илхама лишь порадовалась, что шлепок не был адресован ей. Пятая точка будет болеть не меньше недели и как ей придется сегодня спать и, в особенности, сидеть, эльфийка не знала.
- Нет.
- Ну-ну, кого я вижу, - сказала эльфийка тавернщику, подойдя к барной стойке. – Тысячу зим как один год не виделись!
- Ты еще жива?! – откликнулся на столь странное приветствие хозяин таверны.
- Пока да, - она оглянулась. – Если вон те, - она указала на воинов, занятых состязанием в силе, - нас не укокошат.
Люди, сидящие за ближайшим к эльфийке и Мирави столом, обернулись посмотреть, на кого указывала женщина.
- Особые гости.
- Все ясно. Значит так… номер на двоих, - сказала эльфика. Тавернщик вылупился на держащихся за ручку девушек.
- Да ты че?! – заорала эльфийка, перекричав царивший в таверне шум. На секунду даже песни барда было неслышно. – Нормальная я! Все слышали?! – обратилась она к посетителям таверны.
По таверне разнеслись одобрительные крики. За ближайшим столиком какой-то вояка озвучил свою мысль, - Иди сюда, крошка, проверим насколько!
Эльфийка и ухом не повела на похотливое предложение, и снова обратилась к хозяину Медной Короны.
- Номер на двоих и помыться. Когда мы закончим, я хочу, чтобы ты раздобыл моего любимого вина из Приграничья…
- В такое время?! – возмутился хозяин.
- Ты что его продал?! – опешила Илхама.
- Я по сотне лет не живу.
- Ладно… тогда любое южнее Амна… подсунешь мне местного!.. – она погрозила ему пальцем и снова улыбнулась. Эльфийка знала, он все-таки попробует подсунуть ей местного вина.
Мирави боязливо оглянулась на взревевшую толпу. Как эльфийке удалось управлять толпой, даже ее отец не сумел бы совладать с этими негодяями? Она только лишний раз уверилась, что путешествие с Илхамой будет веселым.
***
Илхама и Мирави направились улаживать вопрос с номером, а воры направились за один столик к борющимся амбалам. Нор и Ильскал снова выясняли отношения, кто сильнее. Нор уже который раз проигрывал, но никак не мог успокоиться.
- Дельце есть, - обратился халфлинг, забравшись на стул. Ноги до пола не доставали. Напротив Рабурека уселся Ивор и наблюдал за борьбой воинов, пока о явном победителе судить было трудно.
- И? – отвлекся Ильскал и Нор воспользовался этим, приблизив свою победу.
Ильскал зарычал на халфлинга и попытался вернуть руку в изначальную позицию, но проиграл.
- Черт бы тебя побрал, мелкий! – выругался он. Лицо перекосила злобная гримаса.
- На этот раз стоит прерваться, - вставил слово Ивор в поток ругани Ильскала.
Нор доказывал сопернику, что выиграл честно.
- На этот раз ожидает солидный барыш, - продолжил Рабурек. – Надо будет слегка припугнуть и все.
- А от нас что требуется?
- Переодеться… - на сказанное Нор нахмурился.
***
Загорелый парень играл на мандолине какую-то пошлую песенку, развлекая посетителей Медной Короны.

«Я пленник красивейших в мире глаз,
Какая радость ежедневно окунаться.
В их глубину… и не иметь отказ,
Когда вновь наступает ночной час…
Пусть дни любви еще хоть миг продлятся!»**

День выдался отвратительным. В дом хозяйки, у которой он остановился, ударила молния и едва его не убила. Старуха, пережившая свою дочь, обуглилась. У него волосы стояли дыбом, когда посмотрел в оставшееся целым зеркало. В произошедшее не верилось до сих пор.
Пришлось искать место для ночлега. Вонючая головешка – все, что осталось от бабули, даже собаки не стали есть.

Сбившись с ритма, бард прокашлялся. Одна из девиц, Нэния кажись, нечаянно толкнула его, неся поднос с кубками. Он подмигнул девушке, и через мгновение получил затрещину от ее подруги Вауир, которой уже успел поклясться в вечной любви, убить дракона и сделать ее королевой неизвестного королевства. По таверне разнесся дружный хохот посетителей. Взгляд золотистых глаз барда устремился на вошедших. Среди них была эльфийка, лесная. Бард едва не отложил мандолину от наполнившей его злобы. Проведя рукой по черным до плеч волосам, полуэльф запел совсем отвратительным голосом, что было на него не похоже. Какой-то воин обругал его, но бард продолжил напевать.

Вайнарен проводил взглядом девушку и эльфийку. Он обуздал свой гнев и теперь снова радовал публику веселыми стишками под собственную импровизацию.
Его терпению определенно пришел бы конец, если бы не желание узнать побольше о наглой лесной эльфийке. Она болтала с хозяином таверны, как старые друзья на рыночной площади. Подогретые возмущениями эльфийки завсегдатаи заказали еще вина и теперь готовы были с удовольствиями продолжать слушать барда.

Он прервался, чтобы глотнуть воды. В горле пересохло. Возможно, ему удастся переговорить с ней. Из подслушанного разговора Вайнарен узнал, что она присоединится к своим друзьям.
Только друзья у эльфийки странные. Два амбала у дальнего столика запросто могут вынести минотавра и даже царапины не получат. Двух других он не знал.
***
- Мирави, ты ведь горожанка, - утвердительно сказала эльфийка, намыливаясь.
- Мммм… - протянула девушка, на что Илхама рассмеялась.
- Только не ври, ради Маска.
- Да, - неохотно призналась девица. – А с чего ты решила, что я местная?
- Ты свое лицо видела? а руки? Ты вообще в зеркало смотрелась прежде, чем сбегать?
- Да, проверяла там… - девушка запнулась и поняла, что выдала себя. Ошарашенное выражение лица Мирави снова вызвало смех эльфийки.
- Проверяла она! Случаем не золото в кошельке?!
- Нет! Унаджар рассказывал мне о жизни… крестьянах, застольях в тавернах и…
- Унаджар кто такой? Ведать он мало знает о «жизни».
- Он был бардом, остановился в нашем доме по приглашению отца.
- Был? – хохотнула эльфийка. – Ты, наверное, от него сбежала, - намекнула на интим Илхама.
- И есть! бард.
- А он все же жив! – на серьезный разговор она явно не была настроена.
- Я больше не хочу об этом говорить, - буркнула Мирави.
- Да не парься ты, милая, - сказала эльфийка на что девушка сразу ответила.
- Да здесь и пара то нет.
Илхама закатила глаза, Фейрун это тебе не декорации Зоны.
- И кто же твой отец?
Мирави не была настроена продолжать разговор. Пришлось домываться в молчании. Хоть что-то она смогла из нее выудить. Девушка не из бедного сословия, как показалось эльфийке.
***
Чистые, благоухающие мылом с добавление ароматического масла сандала - Мирави и Илхама, присоединились к ночной гулянке. Центральный столик был свободен. Что поделаешь, придется засветиться, хотя в углу их так и так бы усмотрели, кому надо.
- Куда это твои друзья убежали? – спросила девушка.
- Как бы сказал Джа, тоже пошли чистить перышки.
- А если они не придут?
- Да и бормотун с ними.
Мирави не успела спросить, о каком бормотуне говорит эльфийка, как к ним подсели два бугая.
- Приятная встреча, но здесь занято, - произнесла тусовочная эльфийка, а сама жестом велела ближайшей девице принести две бутылки вина.
- Не заметил, - ответил Нор, усаживаясь.
- Красавицы, какими судьбами вас занесло в Медную Корону? – с чарующей (это когда выбито два зуба) улыбкой спросил Ильскал.
Мирави не сдержалась и отсела подальше от щербатого. Эльфийку все происходящее забавляло. Что-то тут попахивало заказом, иначе они не в землях Интриг! Неужели Маск совсем выдохся, уже ничего интереснее не может придумать? Сыграем.
- Мой корабль разграбили пираты, - начала сочинять Илхама, параллельно разлив вино по кубкам. Вначале себе, потом одному воину, Мирави и второму воину. – Представиться бы не мешало…
- Нор.
- Ильскал.
- Ее Мирави, а меня Илхама.
- Странное имя, Илхама. Звучное.
- Ах, - засияла эльфийка, и незаметно подсыпала в кубки яду. – Выпьем на брудершафт за знакомство? – предложила она и подмигнула Нору. Илхама надеялась Мирави поймет все правильно, но девушка ее расстроила.
- Ты кого из меня хочешь сделать?!
- Не кипятись, смотри какие мужчины рядом, - мило улыбаясь Ильксалу, произнесла она и прильнула к воину. – Какие плечи, - восхищалась она, - не мужчина, а мечта. Дочурка, так ты в девках останешься.
У Мирави с чувством юмора явно было плохо, она фыркнула и выбежала из-за стола. Идти девушке было некуда, так что она направилась в снятую ими комнату. Илхама ухмыльнулась и продолжила пудрить мозги воинам.
- Какой тост сорвался! Выпьем, чтоб такие красивые девушки не остались без настоящих мужчин!
Воины подержали ее и осушили кубки. Они еще минут десять поговорили, пока яд не свалил бугаев. Долго же ей пришлось ждать, всю облапали. Уроды.
Нор и Ильксал свалились со стульев и… уже не важно. Эльфийка осмотрелась, теперь можно и поспать. Бард затянул очередную гадкую песенку, и она не смогла сдержаться и метнула в него пустой кубок.


** Евгений Заикин
* Анастасия Городецкая

Поэтический поединок.

Стражники немного подустали преследовать быструю эльфийку в выдавшийся жарким летний день. Им, в отличие от нее, дорогу старались уступить сразу: во-первых, потому что ведьма уже привлекла внимание амнийцев и оставляла за собой свободный проход, который тут же заполняли спешащие по своим делам люди, а во-вторых, стражей больше числом и они представители власти. Только глупец мог бы преградить дорогу гремящим латами стражам.
- Разойдитесь!
- С дороги!
- Быстрее, вон она!
Они некоторое время успевали ловить взглядом пытавшуюся улизнуть эльфийку, но ближе к Променад Вейкен потеряли ее из виду. На бежавшего впереди них молодого мужчину в одежде крестьянина они не обратили должного внимания, а стоило бы. Но человек не остался незамеченным для опытных воинов, когда он переговаривался с мальчишкой. Каждый из хранителей правопорядка сделал свой вывод о причастности или праздном любопытстве человека. О его задержании и речи не шло.
Старший по званию в отряде страж скомандовал разбиться на группы по два человека и поймать волшебницу.
- Мы с Аравоном на Променад, - закончил говорить лейтенант.
Сияют доспехи рыцарей на солнце, вокруг торговый хаос. Лейтенант снял шлем и держа его одной рукой, медленно направился вперед. Напарник последовал его примеру, но осматривал не западную, а восточную сторону торгового сооружения.
Коротко стриженные черные волосы лейтенанта стояли ровными рядами как на щетке. Упустить эльфийку казалось не так невероятно, но в тоже время не так часто встретишь заплетающих в более чем две косички гуманоидов.
- Ты видишь ее?
- Смотри! У торговца зелий!
- Черт, только бы не зелье невидимости, - рыкнул лейтенант и взлетел бегом по лестнице на верхнюю платформу. Он повернул к себе испуганную неожиданным порывом рыжеволосую женщину.
«Человек…» - с сожалением подумал страж.
- Что Вам надо? – недовольно спросила женщина, когда испуг прошел. Полуэльфийка маг высокомерно глянула на воина. В приталенной золотистой мантии вышитой кроваво-красными рунами на драконовом языке, она выглядела утонченной и величественной. Косы были переплетены в сложную прическу.
- Мои извинения… - хотелось добавить «Солнце», но ни один паладин не позволит себе подобной фамильярности.
- Ошибся? – высказал догадку нагнавший его напарник.
***
Торговец зельями почему-то после появления стражей передумал продавать и даже показывать магу свой товар.
- Не хватало еще паладинов. Уходите, - потребовал торговец, замахав в сторону полуэльфийки. – Эти ваши эльфийские штучки мне не нужны.
Волшебница фыркнула и слегка наклонила голову, как птичка.
- Жалкий человек, - она стукнула посохом. Адамантовый наконечник издал глухой звук при соприкосновении с камнем, - я знаю, кто мне продаст зелья, - и полуэльфийка исчезла в пылевом магическом вихре.
***
Лейтенант стальным взором окатил друга и не стал комментировать происшедшее. И так все ясно.
Аравон спокойно воспринял повергающий негодяев в праведный ужас взгляд.
- Она, скорее всего, уже покинула Променад Вейкен, - сказал Аравон.
- Чувствую, она где-то здесь, - прошептал лейтенант и направился вниз. Сверху он успел заметить еще нескольких женщин. Если Тир не окажется столь же слеп, как на изображениях, то он найдет ее.
Они спустились вниз. Рядом разговаривали два калимшита…
- Шестьдесят золотых, - не желая того, подслушал разговор Аравон.
- Много, никто не купит. Думаешь, в Амне всем так нужен этот халат? – страж не слишком прислушивался, но голос этого мужчины показался ему необычайно нежным.
«Показалось, - подумал он, и бросил косой взгляд на разговаривающих».
- Сорок пять и не выше, - возмущенно всплеснув руками сказал калимшит. Акцент людей из Калимшана никогда не нравился ему. Быстрый говор, да еще и небольшие познания в их языке... Лучше разговаривать на Всеобщем – был уверен страж.
Лейтенант и Аравон прошли мимо, не удостоив «шаха» должным вниманием.
- Пятьдесят, - настаивал торговец.
- Бестия! а скидку землячке? – тут Аравон оглянулся еще раз, на калимшитов.
«Точно ослышался, - уверял себя страж».
Он рассматривал ковбойскую шляпу на покупателе ровно до того момента, как лейтенант не направился к очередной подозреваемой.
***
Амбалы уничижительно посмотрели на подсевших воров.
- Припугнуть, - скривился Нор. Он глянул на свой палаш и ухмыльнулся.
- Она может создавать глифы, - сказал Ивор, за что схлопотал бы затрещину от халфлинга, но учитывая рост Рабурека… Человеку повезло.
Рабурек изменился в лице, но изменение было мало заметным. Ивор понял о допущено ошибке.
- Она алхимик, а о ее подружке ничего не известно. Тут надо подойти тонко, - сказал халфлинг. С чего он взял, что Илхама алхимик он и сам не понимал, но надо было как-то объяснить взрыв.
Слова Рабурека показались воинам более вероятными.
- Что ты задумал, коротышка? – подперев подбородок о правую руку, облокотился о стол в сторону халфлинга Ильскал. Его суженные глаза предвещали трепку, если идея вора ему не понравится.

Перед тем как рассказать свой план Нору и Ильскалу.
- Ивор, видишь вон тех дуболомов?
- Обокрасть их? – спросил человек.
- Нет, заключи с ними пари.
- Запросто, - отозвался он с улыбкой и по азартному огоньку в глазах халфлинга угадал, задумку друга, - кости? – спросил он, нагнувшись вперед.

Человек кивнул и направился к столику играющих. Бедная одежда крестьянина портила впечатление, но возможно и сыграет ему на руку.
- Присоединяюсь, - сказал он, кидая на стол рядом со своим местом увесистый кошелек. Играли за столом в кости.
- Хех, - отозвался один из игроков, заметив кошель.
- Ты раньше играл? – спросил его второй с ухмылкой. Человек осмотрел одежду Ивора, и ничего подозрительного не заметил.
- Как бы ни было, но Умберли мне благоволит, - отозвался Ивор.
Вся компания расхохоталась на подобное заявление, а вор еще раз улыбнулся. Веселье нового игрока не разделяли двое других воинов. Крестьянин… выглядело все подозрительно.
- Значит, скоро утопит, - грубо оборвал хохот один из воинов. Его черные глаза недобро уперлись в Ивора.
- Меня Сейран звать, - представился выдуманным именем вор. Игроки так же представились. Первые ставки были небольшими. Дальше - больше.
- Тысячу Алагондских жемчужин, Умберли и впрямь любит тебя! – в конец, проигравшись, сказал светловолосый воин. Он приехал из Эшпурта и был отлично вооружен.
- Везение, - угрюмо отозвался Ивор. - Девица бросила, - он старался не придавать своим словам больше эмоций, чем необходимо. Толика печали и он встретил понимающие взгляды.
- Эхе!
- Проиграл ее платья? – подмигнул Сейрану один из игроков.
- Ха! Не взял в жены! – и снова дружный смех мужчин.
- Ну, друзья, бывайте. Благословит вас Умберли, - он встал из-за стола и внимательно посмотрел на проигравшихся воинов. Эршпуртцам даже переглядываться не надо было. Они поднялись из-за стола вместе с Сейраном.
- Потолковать надо, - грубым голосом обратился черноглазый воин к Ивору.
- Потолкуем, - согласился вор.
***
Вскоре Ивор, Рабурек и амбалы покинули Медную Корону, отправившись к дому их общего знакомого, который мог бы одолжить пару камуфляжных нарядов.
***
Мирави шагами мерила снятую ими комнатушку. В Медной Короне не оказалось роскошных номеров, но хоть белье было чистым. Постель, правда, жестковата, оттого непривычна. Спать не хотелось, мысли так и лезли в голову.
«Что если она не возьмет меня с собой?»
«А если ее схватят, все видели, как я помогала ей?»
«Как отцу в глаза посмотреть? Написать ему письмо, я ведь так и не объяснилась с ним?»
…и тысячи подобных мыслей, даже несколько глупых, но, несомненно, важных для девушки…
***
Бард ловко увернулся от пустого кубка. Вайнарен насмешливо взглянул своими золотистыми глазами на незнакомку. Ухмыльнувшись, он оборвал песню.
Полуэльф поправил манжеты и, глядя на удивленную эльфийку, хотел направиться к ней, но…
Илхама с растерянным выражением лица соображала, что теперь делать. Вся таверна взирала на них. Мысли эти людей оставались загадкой, но спасать нелюдя они не…
- Ха! – весело воскликнул бард, кивнув в сторону медноволосой эльфийке.
- Бармен, всем вина за мой счет! – озорно крикнула Илхама и подняла свой наполовину полный кубок. – Хой! – воскликнула она. Эльфийка осушила свой кубок и с громким стуком поставила его на стол.
- Хой! – многократно отозвались посетители таверны, очень довольные таким поворотом событий. Они забыли про барда, охочие до выпивки.
Услужливые девушки едва успевали подливать в кубки.
«Хитра, - подумал бард, но у него было припасено кое-что лучше. – Ей, это дорого обойдется».
Он провел пальцами по струнам мандолины, извлекая приятную мелодию. Вайнарен запел и направился к эльфийке, заодно не забывал заигрывать с посетителями.

«Ты на яркие звезды взгляни,
Что горят в обрамлении ночи,
И ладони свои протяни –
Может, полуэльф тебе бросит цветочек»

Собравшиеся одобрительно загудели.

«Споткнуться мне на пороге, надо было кидать полный кубок! – подумала Илхама.»
Эльфийка взяла себя в руки и встала в позу, всем видом показывая, что этим бард ее гордость ничем не задел. Она заговорила мелодичным стишком, который только что пришел ей в голову.

- Громко захрапел все тот же,
Незнакомый пьяный бард,
Слышать стало не возможно,
Говорил он не впопад.

- У-у-у-у-у-х-у! Давай еще! – крикнул кто-то. Тавернщик подозвал к себе вышибал, но потом велел им идти на место. Бой рифмами не был запрещен, а наоборот только привлек посетителей.

«Эльфы из нездешних мест
С темно-красными плащами,
Молвили – Шилмислский Лес
Переполнился клещами»

Бард явно забавлялся. Илхама злилась, но только ее противник чувствовал это. Спокойствие тусовочной эльфийки как будто ничто не нарушало, но по опыту общения с ненавистными ему эльфами, он подмечал присущие только их расе детали. Он мысленно дал себе затрещину, что опять подумал о себе, как об эльфе.
Бард взял кубок у одной из девушек и промочил голо, подмигнув девице. Та засмеялась и стала дальше разносить вино.

- Из соседних разговоров,
Бард нужные слова искал.
Неумелым стихословом,
Он прослыл на весь Амн.

Вайнарен перестал играть и отпустил мандолину, та повисла на ремнях. Он раскинул руки в приветствии, отдавая должное уважение эльфийке. Она даже начинала ему нравиться, но полуэльф пока не осознал этого. Он продолжил игру.

Илхама поклонилась слушателям (она не планировала на сегодня подобного развития событий), напыщенное выражение исчезло с ее лица. Она давненько так не забавлялась.
Тем временем бард снова взял в руки мандолину и заиграл.

«В сумраке уютной спальни
До утра уснуть не может эльфа.
Ах, дразнили ночью ласки -
Нежные прикосновенья полуэльфа.»

Посетители одобрительно захлопали. Илхама уставилась на приблизившегося к ней барда и пыталась что-то быстро придумать.
- Может, поговорим? – предложил Вайнарен и жестом предложил сесть за стол, с удовольствием разглядывая красоту эльфийки. Не нужно было слов, чтобы понять, кто выиграл в поединке.
Илхама довольно пулуприкрыла глаза и одобрительно кивнула, присаживаясь.

Неспокойная ночь в Медной Короне.

Посвящается Тельтиару и Тореасу.

Полуэльф чувствовал, эльфийка разговор не начнет. Инициативу она молча передала ему, как-то неожиданно для него спасовав. Обоих переполнял гнев и любопытство, первое Вайнарен скрывал более умело.
До словесной баталии она толком не рассматривала барда. Пронзительный взгляд золотистых глаз полуэльфа волновал. Слащавая улыбка каждый раз озаряла лицо Вайнарена при виде хорошеньких женщин. Ровно подстриженная борода – испанка, и золотая серьга в правом ухе. Зеленый приталенный кафтан без ворота, пояс на талии; пряжка от пояса и наручи выполнены в едином стиле и покрыты гравировкой с узором плюща. Эльфийка не зря подумала, что возможно какую-то часть жизни полуэльф провел среди представителей ее расы. Татуировок и шрамов она не заметила. Сидел эльф прямо и не смотря на струны, а устремив взгляд на эльфийку, наигрывал медленную расслабляющею мелодию.
Илхаме нравились подобные типы. Долгих уговоров провести вместе ночь обычно не требовалось, стоит лишь намекнуть.
- И для чего было кидать кубок? – без церемоний спросил бард. Имя его собеседницы пока что Вайнарена мало интересовало.
- Прихоть… забава.
- Повеселилась?
- Пока еще нет, чего-то не хватает, - улыбнулась она ему.
Амбалы продолжали храпеть, малая доза нервно-паралитического яда, который она подсыпала им в вино, подействовал как снотворное.
- Не хватает? – полуэльф улыбнулся в ответ, видно было, что он вот-вот засмеется.
- У меня еще кубки есть, - сказала Илхама, - на верху.
- Много?
- Узнаешь.
Она встала из-за стола, но бард продолжал играть на мандолине.
Вайнарен довольный реакций эльфийки, едва не выдал свое желание о встречи тет-а-тет вместе с ней. По ее выражению лица, как в открытой книге, можно было прочесть все.
Илхама смекнула уловку хитрого барда, но решила прикинуться глупенькой. Недовольные губки-бантики красноречивее любых слов.
Тусовочная эльфийка подняла руку и щелкнула пальцами, - Ллиира, заводи музон! – сказала она.
Богиня оторвалась от игры на арфе. Настойчивое желание Илхамы вплелось в звуки музыки, и продолжать стало невозможно. Вздохнув, Ллиира оставила арфу и присела около двух вытянутых барабанов.
- И тут латинос, - едва не со слезами пробурчала богиня и стала отбивать ритм 1 2 3. Латинос, но на месте не устоишь.
Таверну Медная Корона наполнила ритмичная зажигательная музыка. Люди озадаченно оглядывались, пытаясь глазами отыскать исполнителя неведомого и нового для их слуха музыканта.

- Oye muchacha, - запела эльфийка, и уселась на край стола перед бардом, в самой неприличной позе предлагая себя. Вайнарен такого поворота событий не ожидал, куда теперь сопротивляться. Калимшанские шлюхи и в половину не так хороши…
«О чем я думаю! Убегу к эльфийке!» - мелькнула мысль у барда.
- Tell me what is going on, - продолжала петь она, соскочив со стола. Эльфийка потянула его за руку, чтобы он присоединился к танцу. Сама музыка создавала перед глазами Вайнарена и Илхамы картину полупустой таверны, в которой под чарующие божественные звуки танцуют двое. Объятия и прикосновения выражали любовь, желание - искусно соблазняя партнера.
- Ay que te pasa?
You listen to my chacha, - люди повставали со своих мест и повинуясь магическому приказу задвигались в такт.
And you can`t stop moving
I see you grooving all night
Big Apple Dancers
Show me how you move your feet, - бард неотрывно смотрел на эльфийку. Связь глазами с отвечавшей взаимностью Илхамой – интрига.
- Now let me see
I got you going crazy
Cuz my beat is fire
Just broken louder tonight

Ladies flappers come to me
I know i got what you NEED
Let`s get it wild and cha cha all night long

Посетителям таверны едва ли привиделись, что запечатленная в танце история страсти, поверенная им волей счастливого случая, забросившего их в это заведение - жаркие объятья, которые дарили друг другу танцующие.

Everybody in the party do the cha cha
Everybody broken down and feeling cha cha
Hey muchacha give me your cha cha
Y cha cha cha 1 2 3 pa` bailar
Everybody in the party do the cha cha
Everybody broken down and feeling cha cha
Hey muchacha give your cha cha
Y cha cha cha 1 2 3 pa` bailar

Oye muchacha
Light up the stick
Put it on your lips
I love the way you move your hips
Maybe classy but sassy
I know that your dancing for me
Cosita rica tell me what`s it gonna be
I wanna take you home with me
Mamita de mi corazon
And if you feel me baby
Come on let`s just get it on

Ladies flappers come to me
I know i gotta what you need
Let`s get it wild and cha cha all night long

Everybody in the party do the cha cha
Everybody broken down and feeling cha cha
Hey muchacha give me your cha cha
Y cha cha cha 1 2 3 pa` bailar
Everybody in the party do the cha cha
Everybody broken down and feeling cha cha
Hey muchacha give me your cha cha
Y cha cha cha 1 2 3 pa` bailar

You know
A que te gusta...

No te me resistas anda y dame tu cosita
Vengase ahora mami rica que vamos a bailar

Everybody in the party do the cha cha
Everybody broken down and feeling cha cha
Hey muchacha...

Everybody get down on the floor

Every body do the cha cha
Every body do the cha cha
Rock your cuz my beat is fire

Baila conmigo hey baila conmigo

Everybody in the party do the cha cha
Everybody broken down and feeling the cha cha
Hey muchacha give me your cha cha
Baila conmigo hey baila conmigo
Everybody in the party do the cha cha
Everybody broken down and feeling the cha cha
Hey muchacha give me your cha cha
Y que cha cha 1 2 3 vamo a bailar

A que te gusta...

Everybody do the cha cha
Everybody do the cha cha
Rock your body cause I want you

Эльфийка допела, и бард потащил ее за руку наверх. Музыка в Медной Короне не стихла, и посетители продолжали танцевать как заведенные.

Быстро вбежав по лестнице на второй этаж, эльфийка отворила дверь в их комнату. Они зашли в покои, никого не заметив. Обстановка комнаты приличествовала дворянину, но недавно принесенная кровать на одного человека плохо вязалась с общим стилем роскоши. Зажженные светильники хорошо освещали комнату в поздний ночной час. Огромная кровать без балдахина манила скорее предаться любовным утехам. Ложе накрывало кроваво-красное атласное покрывало. Поверх были разбросанные подушки в наволочках из яркого полосатого шелка.
Илхама захлопнула дверь и закрылась на ключ. Повернувшись лицом к барду, эльфийка отпустила ручку двери. Ключ остался в замке. Косички покачнулись при этом ее движении.

(Цензура не пропустила несколько абзацев откровенных сцен. Можете уже живописать в своем воображение, но публиковать их здесь я не буду.)

Ах, ночь… Коварная игра… Соблазнительны твои дары…

Илхама очнулась от пробежавшего по коже холодка… Полуэльф стащил на себя покрывало, оставив ее обнаженной. Косички в беспорядке лежали на подушке. Она приподнялась на локте и посмотрела на него. Он лежал на боку в обнимку с Мирави. Эльфийка вспомнила все происходящее ночью, и как к ним присоединилась изнемогающая от созерцания их страсти Мирави. Девушку явно возбуждали барды. Илхама ухмыльнулась и осторожно слезла с кровати. На цыпочках она прокралась к своим вещам. Надо было смыть любовные соки.
***
Ивор вышел на улицу вместе с двумя воинами.
- Деньги ты вернешь, - заявил походящий на кочевника воин.
- Верну?.. – переспросил вор с деланным видом. – Верну, только вы оба окажете мне услугу.
Светловолосый воин положил руку на рукоять меча, решив преподать урок наглецу, но второй остановил его. Ивор сохранил напыщенный вид, но нельзя не отметить, что он нервничал.
- Какую услугу? – зло спросил черноглазый кочевник, удерживая своего нетерпеливого друга за плечо.
Ивор скосил глаза на окно таверны. – Видите эльфийку за центральным столом? Ее надо заставить отдать деньги. Каким способом мне не интересно, но не хотелось бы, чтобы вы сильно испортили ей личико.
- А вот кто тебя бросил, - с усмешкой заметил светловолосый. – Будет тебе девка.
***
За углом Ивора поджидали амбалы и Рабурек.
- Чего провозился? Хафар закроется, и мы не успеем, - спросил по пути халфлинг.
Компания быстро добралась до примыкающего к району доков дома. Свет в окне дома Хафара подсказывал, что мастер еще не покинул свое прибежище. Халфлинг постучал несколько раз отрывисто, затем еще раз, но иначе. Дверь им открыл бодрый старикан. Он был лыс, череп обладал правильными формами и поблескивал в свете свечей.
- Я скоро ухожу, чего вам надо? – спросил он, пропуская воров внутрь. Его нисколько не пугали устрашающие амбалы.
- Хочу одолжить у тебя доспех стражников Асткалы, - ответил Рабурек. – Я и сам спешу… - добавил он.
Старикан в робе священника надел парик и в зеркало посмотрел на отражения воинов.
- Ну-ну, с этими будет сложно. Думаю, что-нибудь подыщу…
Через полчаса они покинули дом Хафара, но теперь воров сопровождали не обычные воины, а городские стражники.
Халфлинг забрался на бочку и стал следить за происходящим. Те воины, с которыми Ивор заключил пари, валялись под столом.
«Ведьма!» - думал Рабурек.
- Вперед, ребята! Схватите эльфийку во славу Тира!
Компаньоны обменялись довольными взглядами, и амбалы направились внутрь, держа двуручники наготове.
В окне он заметил как толпа стала пританцовывать, из таверны доносилась необычная музыка.
«Что происходит?!» - лихорадочно думал Ивор, тоже поглядывая в окно. Амбалы вместо того чтобы схватить медноволосую, пустились в пляс. Шлемы слетели с их голов, но они продолжали кружиться в танце.
- Слезай, а то заразишься, - с беспокойством в голосе стащил человек Рабурека. Они обменялись озадаченными взглядами и продолжили наблюдать. Эльфийка и бард побежали на второй этаж. Воры не спешили заходить в таверну.
Прошло три часа…
- Я устал и пошел спать, - сказал Ивор, демонстративно зевая. – Они так и будут танцевать, пока эта ведьма внутри. Сколько мы не запускали туда остолопов, реакция одинаковая.
- Не может же вечно длиться ее заклятие! – буркнул халфлинг, прислушиваясь к музыке.
- Пока.
Халфлинг пробурчал ругательство и поплелся за человеком.
- Вернемся утром, - сказал Рабурек. Ивор согласно кивнул.
***
Ниара телепортировалась в замок за территорией Асткалы к восседавшему в кресле человеку в черном балахоне. Он сидел в огромной библиотеке, шкафы которой достигали пятнадцать метров в высоту и все были заставлены книгами. Лицо его не было возможности разглядеть, да и не требовалось ей это. Платил он щедро, а знать лишнее – укорачивает жизнь.
- Я видела стражников, о которых вы говорили.
- Отлично, - сухо сказал человек, закрыв книгу и положив ее на колени. Он не смотрел на мага, а будто был погружен в свои мысли.
- Ты ее видела? – опережая вопрос мага, спросил загадочный человек. По голосу он не был стариком, а даже наоборот слышался юношеский звон. Ростом он был выше ее, около двух метров.
- Нет… не объясните ли вы, зачем мне пришлось покрасить волосы и о ком вы спрашиваете?
- Ах, я же забыл тебе рассказать… - кожа рук человека обладала молодецкой упругостью, но смотрелась неестественно.
- Она пришла, как и было в моем видении.
- И зачем она пришла? – спросила полуэльфийка, чувствуя себя с каждым вопросом все большей дурой, а она отнюдь не была дурой.
- За книгой.
- Той… что у вас на коленях, - она встала перед человеком и протянула руку, чтобы взглянуть на том. Он никак не отреагировал на ее жест и даже не пошевелился, разве что ухмылка озарила его лицо, но волшебница не видела этого подобия веселья.
- Хм… - протянула она, выйдя на освещенную огромным окном часть библиотечного зала. – За книгой Тьмы? – осмелилась спросить она. Ниара знала, что у него была эта книга, но где… Вот где он держал заветный том смертельно-опасных знаний, полуэльфийка не ведала.
- Нет, - он фыркнул, пораженный недогадливостью Ниары. – Она у нее была, но… Важно не это, важно, что она придет сюда.
- Но как?! – возмутилась полуэльфийка, резко повернувшись к человеку в черной робе. Ее мантия покрылась складками при повороте, желтый камень на верхнем конце посоха грозно засиял, отразив ее эмоции.
- Легко.
- Но замок защищен глифами, горгульи и големы!.. Невозможно!
- Не нервничай, а то напоминаешь мне одну незадачливую волшебницу. Иди и поверь как там костяной голем. Время, надо бы его закончить…
- Последний вопрос… - попросила она, недовольная таким поворотом событий. Камень на посохе перестал сиять и теперь просто мерцал в солнечном свете. – Есть ли смысл ждать ее?
- Конечно. Смысл хотя бы в том, что я получу много экспириенса.
- Экс?..
- Ха-ха-ха! – он встал из кресла и направился из библиотеки. – В нем смысл жизни! – он вышел из библиотеки, огромная дверь с грохотом захлопнулась. Человек оставил полуэльфийку одну поразмыслить над его словами.
«Что за экспир… тьфу, надо узнать в старых скрижалях» - думала волшебница.

Сообщение отредактировал Маришка - 14-12-2006, 14:35

Не верю ( посвящается Каю)

Щенок. Маленькая дворняга с грустными гкарими глазами. Пегая шерстка наполовину изъедена лишаем, правая задняя лапка кровоточит. Неужто у человека какого руа поднялачсь? Тамара Геннадьевна из дома напротив водуиз ведра на дорогу рядом со щенком. Она всегда моет дома полы с хлоркой. вот уж странная женщина.
Малыш тем временем подошел ко вновь образовавшейся лужице и принялся пить из нее. Я не выдерживаю и выбегаю на улицу, не забыв прихватить блюдце с водой и кусочек ветчины.
Малыш ест так, что за ушами трещит, отрываясь лишь на пару секунд , чтобы послать мне благодарный взгляд. Я тем временем сажусь на дорогу рядом с ним. Сблизи щенок выглядит еще хуже: у него гноятся глазки.
" Не выжить тебе зимой, - шепчу я ему. - Так что придется жить у меня, за что я получу очередной нагоняй от мамы".
- Ого! Это твой? Как же ты довела его до такоо состояния? - раздается откуда-то сверхую.
Я нехотя поднимаю голову. Мальчишка лет пятнадцати. Светловолосый, голубоглазый. Пухлые губы, весь нос в веснушках. Смотрит на меня и улыбается.

"Сколько же я просидела вот так , читая книгу, напротив клумбы? Мама опять будет ругаться и говорит, что Купер не для 9-летней девочки. Эх, сейчас бы сладко потянуться, зевнуть...но сделать этого я не успела. Я увидела Его. Огромный махаон сидит на темно-бордовом шаре георгина.У меня даже дыхание перехватило. Вот это подарок. Такого в моей колекции еще нету. А ведь я даже не охотилась за ним, ничегошеньки не сделала, чтобы Его заполучить. Как хорошо, что сачок рядом!"

-Да, теперь он мой. И уже через 4 месяца его можно будет хоть на королевский прием отправлять, - возвращаю мальчишке улыбку.
- А ты добрая, раз помогаешь бездомным животным.
-Добрая, - соглашаюсь я, глядя прямо ему в глаза.
Ой, мамочки, я вдруг начинаю видеть! Нет, это даже не зрение, а скорее чувсво, ощущение. Я чувствую...его крылья. Серебристые, перышко к перышку. Однажды я уже видела такие... Парень, да ты...Ангел.
Я едва не теряю самообладание. Такой молодой ангел. Тебе же нет и 200 лет! Такого в моей колекции еще нету. А ведь я даже не ставила ловушки. Ты сам ко мне пришел.
Ч-черт! Я едва не отвожу взгляд. Как хорошо, что сачок рядом.

"Тихо, аккуратно беру в руки сачок. Так же аккуратно, но быстро накрываю им махаона. Оказавшись в прозрачной клетке Он пытается вырваться, улететь. И сердечко мое бьется в унисон с его крылышками. Глупый махаон, не стоит. Ты только повредишь себе крылья."

Я аккуратно материаизую сачок. Парень что-то оворит мне. Я улыбюсь и отвечаю, не понимая о чем мы говорим, отодвигая это на подсознание.
Не отрывай взгляда, мой млый. Тони в зеленых болотах...
-А зачем тебе это? - лукаво вдруг спрашивает мальчишка.
Ты прнимаешь, что происходит! Понимаешь, что я хочу с тобой сделать. Ты ворвался в мое сознание. Теперь ты можешь избавиться от меня и улететь. кубок мыслей вихрем проносится в голове.
Но нет, ты сидишь возле меня. Сидишь и с интересом изучаешь.
Глупый.
Я аккуратно, но быстро опускаю сачок. Ты смотришь на меня. Улыбаешья. Даже не пытаешься вырваться или улететь.
Глупый пойманный ангел.

"- Мама, мамочка! Я поймала махаона! - Умница моя!.. - Мамочка! А правда, что ни укого нет такой колекции бабочек?! - я просто свечусь от счастья. -Ну конечно, милая! Давай я тебе помогу. абочка аккуратно протыкается тоненькой иголочкой. Махаон несколько раз открывае-закрывает свои крылышки. Успокоился. Мама кладет его на деревянную тонкую дощечку, обитую темным бархатом и накрывает сврху стеклом. 16-ая бабочка занимает место в моей колекции!"

- Мамочка! Я принесла щенка - его зовут Малыш - он будет жить с нами, - выпаливаю я на одном дыхании.
- 23 года, а ты все собак с лицы таскаешь, - вздыхает мама. Она не видит ни тебя, ни сачок. Ей незачем. Незачем волноваться.
Передав малыша маме, я поднимаюсь в свою комнату. сажусь на пол и начинаю размышлять, что же мне с тобой делать, рассеяно скользя взглядом по многочисленным статуэткам и кулонам в форме ангела, что просто заполняют мою комнату. Ты ведь первым не поддался, но все же позволил себя поймать..Ты не должен был меня понять. Ангел не в состоянии понять Человека, не говоря уже о Ловце. Так почему же ты не улетел? Почему мне тебя жаль? Почему я хочу отпустить тебя? Эх, слишком много "почему". Надо бы выбрать тебе форму и оправу, ты ведь не бабочка, с тобой гораздо сложнее. Но не ты первый, не ты последний в моей колекции. Надо выбрать тебе оправу, ты же не абочка, с тобой все гораздо сложнее.
- Нет, пожалуй оправу отложим до завтра. Посидишь в сачке, герой.
Тоько сейчас я поняла, как устала. На часах 18.03. Рано, но мне так хочется спать... клубочком сворачиваюсь на кровати и погружаюсь в крепкий, но беспокойный сон.
"Я подарю Вам одиночество
Трех сотен разноцветных лун..." - мягкий мужской голос прорывается сквозь сладкую пелену сна. Медленно открываю глаза. Реальность сырым туманом просачивается в мое сознание. На часах 00.03. Я почти и не поспала. Мальчишка сидит на столе по турецки скрестив ноги.
" Я подарю, хот и не хочется
Мелодию хрустальных струн, - нараспев произносит он. И тут мальчишка начинает меняться прямо на глазах. Ясные голубые глаза темнеют, становятся янтарными и чуть раскосыми. Темнеют белокурые волосы, исчезают веснушки. Нос заостряется, пухлые губы становятся тоньше, ярче. Тело вытягивается и словно обрастает мышцами. Кай
- Ты?! - я начинаю задыхаться от подступивших к горлу слез и воспоминаний.

" Та же комната 3 года назад. Кончается лето. Редкие солнечные зайчики пляшут по песочным стенам. я делаю вид, будто навожу порядок в столе, нервно перебирая бумажки. Стук в дверь. Ты заходишь, как всегда не дождавшись ответа . - Привет!! Язайду?! - ловишь янтарем своих глаз зеленые болота моих. - Привет!! Ты зачем?? - скрывая волнение вопросом на вопрос отвечаю я. - Лера, ты снова не в настроении, да? - У брата рецидив. Снова твердит про своих ангелов, монстров. И знаешь кого он называет своим ангелом? Тебя!! - Ну и что? физическое состояние же улучшилось. - пожимаешь ты плечами. - А мне нравится с проводить с ним время. Я хочу возразить тебе, но не могу. Я тону, увязаю в янтаре твоизх глаз. Я Муха в янтаре и мне из него не выбраться.
- Я подарю Вам одиночество
Трех сотен разноцветнызх ун
Я подарю, хоть и не хочется,
Мелодию хрустальных струн.- начинаешь ты наше "заклинание", придуманное, когда мне было 17.

- Меня забудьте на мгновение,
Чтоб вспомнить через сотню лет
Мое смешное откровение
На душу не прольет Вам свет.

- Я расстворю в вине учтивость
Насильно смесь в теб волью
Мой друг, оставь свою стыдливость
Останься лишь на ночь, молю.
Тебя забуду на мгновенье,
Чтоб вспомнить, через сотню лет
Твое смешное откровенье
На душу не прольет мне свет. - подхватываю я.

- Я покажу Вам расставанья
Двух тысяч пламенных сердец
Я докажу Вам в час прощанья,
Что у Вселенной есть конец.
Меня забудьте на мгновение,
Чтоб вспомнить через сотню лет
Мое смешное откровение
На душу не прольет Вам свет.

- Я пронесу через столетья
Твое лицо и нежность губ
И променяю я бессмертье
На день вдвоем с тобой, мой друг.
Тебя забуду на мгновенье,
Чтоб вспомнить, через сотню лет
Твое смешное откровенье
На душу не прольет мне свет.

-Я Вас прошу.

-Тебе не верю

-Я подарю Вам

-Я отдам

-Я покажу Вам

-Я ослепну

-Я люблю тебя...
Я ошарашено смотрю на Кая. Впервые наше "заклинание" сбито.

-Зачем? - спрашиваю я глядя на него.- Ты решиль привязать меня к себе из-за брата. Ведь тоько с тобой ему становится лучше. Ты же его "ангел"... Молчи, не говори, не порти мое отношение к тебе...
- Я действительно люблю тебя.
- Докажи!
- Да что с тобой такое... - удивленно и растроенно бормочешь ты. -Докажи!
-А ты будешь моей?
-Если любишь - да...
-Смотри!
Ой, я снова муха в янтаре... У тебя появляются крылья. За спиной. На лопатках. Такие огромные. Серебристые, перышко к перышку. Открываются-закрываются как у большой бабочки.
- Я и в самом деле его ангел, ангел, который влюбился в сестру своего подопечного.
Горечь обмана застилает сознание. Я ведь знаю тебя с 10 лет, а ты с тех пор не изменился ни на йоту. Я дура. А ты ангел. Я начинаю тебе рассказывать осоеннгсти анатомии человека, о невозможности подобного строения скелета, говорю о компьютерной графике, современных технологиях. Я говорю - говорю - говорю... Я муха в янтаре и я боюсь из него выраться. Я боюсь поверить.
- Ты как твои любимые бабочки не веришь никому и ничему, кроме своих цветов. Ногде же они - твои цветы? Сама не знаешь,- с горькой улыбкой шепчешь ты.
- Не верю.
-Тебя много обманывали? поэтому?
- Я не верю, -глаза мои наполняются слезами
- Сделай все необходимое, чтобы проверить. Я люблю...
- Замолчи! - пербиваю я.
- Игорь болен не из-за меня!
- Не верю...
- Проверь!
Я подхожу к тебе и аккуратно касаюсь самых кончиков крыльев. Теплые. Мягкие. Я не могу тебе больше верить. Игорь заболе одновременно с твоим появлением. Я не верю...
- Проверь! - ты почти кричишь.
Я медленно беру в руки ножницы. Ржавые, старые. Аккуратно срезаю самые кончики перьев. Ты чуть вздрагиваешь. Я срезаю чуть больше. Появляется кровь. Алые капельки на серебре... Я срезаю еще и еще. Как же я ненавижу твои крылья!!! Ой. сколько же крови.. Но я уже не могу остановиться. Слезы застилают глаза, капают на твои крылья, смешиваясь с кровью. Я плачу и режу, ржавыми ножницами я обрезаю твои крылья и свои мечты.. Ты лежишь на полу , а я никак не могу остановиться. "Клац!" - последнее движение ножниц у левой лопатки. Я с ужасом смотрю на тея, обескрыленного, окровавленного, на ковре из собственных перьев. На полу - ни пятнышка крови.
- Не хочешь верить. Вызови Скорую... - шепчешь ты.

Ты пролежал в больнице 2 недели, повергнув в шок врачей своими неожиданными кровотечениями, внезапно открывающимися на спине ранами.Я ни разу тебя не навестила. Брату стало хуже."

- Я покажу Вам.
- Я ослепну... Я люблю тебя, - еле слышно говорю я, сама не ожидая от себя такой смелости, словно со стороны слыша свой голос.
- Не верю, - отвечаешь ты бесцветным голосом, но я вижу как лихорадочно блестят твои глаза.
Лучше бы ты накричал, ударил, саркастически смеясь объяснил, почему я стала ловцом, откуда это смертельное желание ловить, почему с каждым пойманным ангелом брату становится лучше... Я хочу задать тебе все эти вопросы, но они комом застревают у меня в горле. Ой, я снова муха в янтаре...
- Не верю, - уже мягче говоришь ты.
Я подхожу к столу, встаю на носочки и, слегка касаясь губами твоего уха, шепчу: "Проверь..."



Мое!
Я выбью почву у тебя из-под ног. Я понял это как только тебя увидел. Я не жестокий. Нет. Просто у меня было тяжелое детство. Помнишь, ты нашла меня в подвале. Маленького, годного, несмышленого и очень очень испуганного. Я помню твои ласковые карие глаза и мягкие теплые руки. Уже тогда я твердо решил, что взгляд твой всегда будет обращен на меня, а теплота и нежность сердца отданы мне одному. С тех пор мы вместе…
Я займу место не только в твоем сердце, но и в твоей уютной постели. Я буду забираться к тебе под одеяло, и ты ничего, слышишь, ничего не сможешь с этим сделать. А со временем ты даже уснуть не сможешь, когда меня не будет рядом. Ведь именно я буду отгонять от тебя кошмары, оберегать и защищать твой сон. А когда ты заболеешь, я никому не позволю тебя лечить, я ведь лучше всякого лекарства. Я никому не дам тебя в обиду!
А однажды я украду твою душу, чтобы мне было с кем ночью бродить по крышам. Мы будем вместе смотреть на звезды… Я украду твою душу и никому никогда не отдам.
Смех я, пожалуй, оставлю тебе. А также твою грацию и кошачью походку. Я оставлю все-все все, кроме души, разумеется. И на этом «всем» я своей аккуратной, но до безобразия наглой рыжей лапой оставлю свой отпечаток и всего одно слово: «Мое!».
После чего я, сладко зевнув, запрыгну тебе на колени, свернусь на них клубочком, довольно замурлыкаю и… усну.

Звездопад.
Послушайте, ведь если звезды зажигают,
значит это кому-нибудь нужно…. В. Маяковский
Свобода. Безмерное, необъятное ощущение свободы. Наконец-то родители отпустили посмотреть на звездопад.
Дети, взявшись за руки, бежали прочь от дома, сбивая вечернюю росу с полевых цветов. Голубоглазая девочка с очаровательными белокурыми кудряшками иногда останавливалась, чтобы нарвать букет. Звонко смеясь, она протягивала цветы своему другу. Тим, серьезный смуглый кареглазый мальчишка, снисходительно принимал букетики и увлекал девочку дальше в поле.
Их отпустили посмотреть на звездопад. В первый раз.
-Здесь!.. – прошептал мальчик.
Дети остановились. Это место ничем не отличалось от любого другого на этом поле: те же ромашки, та же роса, те же светлячки в траве, создававшие свое подобие звездного неба…только на земле. Но Тим твердо решил, что наблюдать за своим первым звездопадом они будут именно здесь. Вика молча согласилась.
-Ложимся головой к дому, чтобы не заблудиться, - продолжил командовать мальчик. Вика искренне не понимала, как можно потеряться в открытом поле, где каждая травинка, каждый светлячок, каждая мышиная норка были знакомы. Но девочка не сказала ни слова: она привыкла всецело доверять другу.
Дети улеглись прямо на траву. Капли росы тут же впитались в одежду, намочив ее. Но друзьям не было холодно, их согревало ожидание чуда.
Небо все темнело, одна за другой появлялись звездочки.
-А ты знаешь, что такое звезды? – еле слышно спросил Тим.
- Конечно, я же взрослая. – Ответила малышка шепотом.
- Расскажи.
- Звезды – это души наших предков. Как только кто-то умирает, на небе становится одной звездочкой больше. Но иногда люди забывают про своих умерших родственников, тогда звезды срываются с неба и падают на землю. Это называется звездопадом. Он происходит каждые 20 лет. – закончила девочка, довольная своими знаниями.
-А я слышал другую легенду… - начал было мальчик.
- Тише… смотри... начинается, - восторженно прошептала Вика.
На темно-синем, почти черном небе крохотными светлячками светили звезды. Всегда такие далекие… Сейчас, казалось, стоит только протянуть руку – и вот она звездочка – светится-переливается на ладошке, играя острыми лучиками. Вика даже подняла руку вверх, потянулась к черному куполу: а вдруг получится. Но нет: яркие камушки так и остались на своем месте. Девочка сокрушенно вздохнула. Однако, разочарование быстро сменилось восторгом. Разноцветные холодные огоньки, описывая ровные дуги, начали медленно спускаться к земле. Они падали все быстрее и быстрее… Сотни, нет тысячи, светящихся линий располосовали все небо. Миниатюрные разноцветные кометы создавали фантастический ажурный узор на черном куполе. Неба уже не было, вместо него над головами детей разыгралась волшебная феерия из огней и красок…
- Хочу звездочку, - капризные нотки девочки утонули в море восхищения.
- Так вот, на счет второй легенды… - начал было мальчик. Казалось, ночное чудо не произвело на него должного впечатления.
- Хочу звездочку!... – капля капризности разрослась до размеров хорошей лужицы.
- Послушай меня, потом ничего нельзя будет изменить, - сквозь обычный командный тон мальчика пробивалось отчаяние.
- Как красиво! знаешь, я хочу звездочку, которая никогда не упадет….
Тим всегда исполнял желания девочки, какими странными и капризными они бы не были. Она ведь была принцессой, а он волшебником, который может все… Но она даже не захотела его выслушать. Обидеться, конечно он мог обидеться на нее, но это означало предать свою принцессу.
- У тебя будет звездочка, которая даже после звездопада будет гореть на небе, - сказал мальчик, - только пообещай, что каждый вечер ты будешь смотреть на нее и вспоминать меня.
-Да, да... Только дай мне звездочку, я хочу звездочку, - капризничала Лика. Звездопад уже закончился и черный купол неба был девственно чист. А звезды... Они пропали, сгорели в ночной феерии.
-Хорошо. Ты только помни…
-Звездочку!
Лика всегда слушалась друга, а он исполнял ее желания.
Через секунду Тима уже не было рядом; место, где он стоял еле светилось, а к небу тянулась слабо заметная золотистая дорожка. А на небе…На небе одиноко горела яркая золотая звезда…
-Тим, смотри! Тим?..
Но никто не отозвался, некому было разделить радость девочки. Лишь одинокая звезда своими холодными лучиками пыталась дотянуться до Вики.
************************************************************
Я видела еще два звездопада. И каждый раз на небе оставалась лишь одна звезда…И каждый раз она пыталась дотянутся до меня своими лучиками… Каждую ночь я смотрю на небо и даже когда луна скрыта облаками, я вижу ее, я помню тебя…
-Тим...

Сообщение отредактировал Саюри - 25-12-2006, 0:54

Катерина Михайловна Бренджнева (известная в определенных кругах как Радистка Кэт, являющаяся двойным шпионом США), медленно пробиралась сквозь сугробы, держа за руку законспирированного подполковника Меерова в отставке. Подшофе давало о себе знать. Бывшая когда-то белой борода из ваты отъявленно, видно с умыслом пыталась заслонить обзор многострадальному Борису Сергеевичу, бредущему в сизом тумане.
Левая рука оного никак не хотела выпускать пустую бутыль на свободу. Зеленый змей все порывался проявить себя через голосовые связки эксподполковника в народном творчестве, лишь остатки вышколенной мозговой части, которую с трудом можно было назвать извилиной, пыталась этому противостоять.
-Да когда же закончится этот лес! (правда это все думалось на английском языке)
-Вот только вернусь в Вашингтон (тут ее мысленному взору предстала горячая ванная в ее теперь горячо любимой маленькой теплой квартирке), -она поцокала языком и тут же с скрываемым (шпионы это могут) отвращением посмотрела на своего напарника.
Ей было поручено задание о национальном достоянии, которое являясь Санта Клаусом.
Насколько ей было известно из донесений разведки Санта в этом году собрался отправиться в Россию, расширяя свой бизнес на другом континенте. Этого не могли допустить и русские - понизить рейтинг Дедов Морозов.
Кэт вытянула из памяти недавние события двухчасовой давности. Летящие по небу сани, запряженные в стаю оленей, морозное, усыпанное звездами небо, утробное “Е-хо-хо!”.
Мелодичный звон колокольчиков исчез в вспышке ракеты и со звуком сбитого истребителя Санта вынужден был пойти на экстренную посадку на ставшей в горизонтальное положение сосне. Далее все шло по плану, Санту энд компани передали в руки Бориса Сергеевича. И после душевного возлияния, не стойкий организм Санты потерял сознание и после чего тело было забрано вертолетом, а далее авиалайнером на родину. И на данный момент она шагает по сугробам, что бы не раскрывать себя российской разведке, выполняя очередное поручение – ввести в жизнь легенду о деде Морозе, выслушивая стих очередного синего зайца с человеческим лицом.
Одетая как неформалка в голубое (видно для маскировки) непонятно что, с косой обернутой вокруг шеи вместо шарфа.

На сие не стоит тратить времени. Пустой набор знаков.
********

Это было когда танки вошли в город на ходулях, раскачивая дулами-фаллосами. Ооо… Я помню. Они вошли, расстреливая всё в упор и смотря прямо в глаза старому сержанту. А он, улыбаясь, пускал себе пулю в лоб. Одну за другой. Одну за другой.

1789 год нового летоисчисления. Первая линия сопротивления практически полностью уничтожена, а уцелевшие разрозненные баррикады уже не способны сдержать натиск Истинного Механического Владычества. Люди стараются сравнивать происходящие события с маятником, и, глотая слезы, отшучиваются, что мол «сейчас они нам первую линию смели, а завтра мы уничтожим их последнюю». Текущие Владыки города, как и многие десятки лет, назад просто следуют заложенной программе и для них история – это рельсы, мчась по которым они всё сметают на своем пути. Стальной локомотив механического разума монотонно перемалывал агонизирующее человеческое сопротивление. Пять месяцев назад, сопротивление подняло голову и бросилось в атаку. Бросилось в атаку и просчиталось. Первые успехи. Первый победы. Уверенные шаги и громогласные заверения в неминуемой сокрушительной победе сейчас лежат разломанные колесами, расплавленные лазерами, разорванные снарядами, а впереди можно разглядеть лишь две рельсы, по которым уверенно мчится Логичный Генератор.
Словно человеческое сопротивление достигло критической точки, и где-то щелкнул рубильник, отнявший последние надежды у человечества.

- Чёрт! Чёрт! Чёрт! Третий, Сокол, Гражданин и Справедливость уничтожены! У остальных постов дела не лучше!!! Чёрт!!!
- Ты в порядке, Ганс?
- В порядке?!! Какой тут к дьяволу порядок! Следующие мы! Мы!!! Вот к чему привело это проклятое сопротивление!!!
- У нас был выбор?
Нервный смех в ответ, подобно бисеринкам пота, бесконтрольно соскользнул с потрескавшихся от ветра губ громилы Ганса и тут же затерялся среди мешков и всякого прочего хлама, из которого была сделана баррикада. Широченной спиной он облокотился на какие-то тюки с надписью «El de France» и его пронзительные голубые глаза уставились, словно лазерный прицел снайперской винтовки, в одну точку на лбу Милен. Отсмеявшись, он нехотя бросил
- Может и был. Но мы свой сделали. Чего уж там…

В свои 14-ать Милен была на удивление спокойным и проницательным подростком. Она была словно противовес вспыльчивому и огромному Гансу. Хрупкая, словно фарфоровая статуэтка на одном из стендов в Штабе, она выглядела на удивление вызывающе в своем мальчишеском берете из под которого торчали взъерошенные короткие темные волосы которые, как их не причёсывай, всё равно походили больше на мокрые перья, чем на прическу маленькой скромной девочки которой собственно и была Милен. Тонкие аристократические губы словно вызывали эту суровую реальность на битву и то и дело изгибались в хитрой-прихитрой улыбке. Казалось, что она постоянно задумывала что-то такое от чего «живые позавидую мёртвым». Если постороннему наблюдателю могло показаться, что худоба Милен и звериные черты лица – это результат принадлежности к какому-то знатному роду с древней кровью, то более близкие к реальности люди, запросто бы поставили свой диагноз. Хроническое недоедание.

- Ганс, я вот подума…
Звук вызова обрывает её на полуслове, и две пары глаз настороженно впиваются в видавший виды 14ти дюймовый монитор. Жуткий скрежет, и на месте обнаженной девицы с рабочего стола появляется сухой и как всегда удручающий текст командования.
- Ми, а почему он обращается к тебе? – Ганс, не отрываясь от монитора, задал вопрос, на которой не могло быть ответа. Хотя никто ничего не говорил официально, но они негласно решили между собой, что это именно он «взрывателем». Даже костюм специальный сделали, что бы ему было сподручнее нести заряды. Тонкие пластинки, которые необходимо разместить в ключевых точках системы Кибер. И если повезет, то будут повреждены важные узлы жизнедеятельности. А если повезёт… надо использовать любой шанс.

- Ганс?
- М?..
- Ты это..ну извини что ли…
- Да ладно… Будь осторожнее там..
- Да. Буду.

Ветер нес обрывки газет навстречу маленькой сутулой фигурке, а громила всё сидел и смотрел туда, где скрылся маленький герой с такими грустными карими глазами.
Вспышка.
Взрыв.
Вспышка!
Вспышка!
- У неё получилось!!!

Ветер нес обрывки газет вслед маленькой сутулой фигурке, а громила восторженно встречал ей, распахнув свои медвежьи объятия.

- Молодчина, Ми!
Наверное, ветер отнес его слова в сторону, поскольку она ничего не ответила.
- Ми?
Её голубые глаза оценивающе и как-то по-новому посмотрели на него.
- Ми??? Твои глаза… Линзы? Зачем?

Она ничего не ответила. Затем, когда в архиве Логичного Генератора были проведены все необходимые операции, она ответила
- Нормально. Устала. Идем в штаб. Доложим.

Ганс улыбнулся и похлопал её по плечу. Тонкая пластинка взрывчатки легко прикрепилась к одежде девочки. Отзыв на отсутствие пароля.
- Конечно…

Утру нос Сальваторе А вот теперь про эльфа в Мензоберранзане.

Гильдия проводников.

Непроглядная тьма вдруг предстала перед темно-зелеными глазами эльфа, когда из Неизвестного, освещенного ярким светом, Ао переместил его назад в Сембию. Во всяком случае, эльф надеялся, что он именно в Сембии.
Давящая тишина обрушилась на Джассина, изредка прерываемая шумом извергающейся горячей воды из гейзеров. Влажный воздух был так насыщен водяными парами, что эльф тут же взмок, а одежда прилипла к стройному натренированному телу. Туман над испещренной высокими буграми каменистой поверхностью пещеры можно было поймать чуть ли не руками. Именно теперь воин понял, что он находится не близ богатого города Ордулина.
Ростом Джассин был пять футов и семь дюймов. Длинные медного оттенка волосы, спадающие на спину, покрылись капельками теплой воды, загорелая кожа увлажнилась, а татуировку на лопатке – сломанную над черной слезинкой стрелу - скрывала одежда. Красно-черные одежды: камзол, под ним рубаха, узкие штаны, кожаный пояс с бляхой с изображением стрелы на фоне солнца, сапоги с отворотами на мягкой подошве. Длинный черный плащ отяжелел от пропитавшей его влаги.
Первой мыслью, которая посетила эльфа, стал ужас о том, что Единый ослепил его, и больше он никогда не увидит ни сияние звезд, ни света Солнца, ни бледного диска Луны. Джассин никак не желал смириться с ролью увечного и попытался успокоиться. Глаза все еще щипало, и он надеялся, что вызванная божественным светом слепота вскоре пройдет.
Звук жвал насекомых и потревоженного песка, перемешанного с мелкими камешками, насторожили воина. Осознание того, где он находится, поразило Джассина, как молния поражает еретика.
Радужки зеленых глаз окрасило красное пламя инфразения, и тьма Подземелья расступилась. Мир предстал в тепловом спектре.
Два драука с флангов подбирались к эльфу, у одного из них в руке был зачарованный меч. Сверху на воина смотрели восемь глаз гигантского паука. Кокон, подвешенный на потолке пещеры, подрагивал. Внутри паучьих яиц бились лапками паучата, которые ворвутся в жизнь с минуты на минуту. Гигантский паук чавкнул жвалами и стал спускаться по толстой нити паутины вниз прямо на стоящего посреди логовища драуков эльфа.
Джассин быстро оценил ситуацию и выхватил длинный меч. Красное свечение зачарованного клинка подрагивало, словно сам меч желал сейчас отведать крови раздувшихся тел проклятых отступников дроу.
- Гореть вам в Абиссе! – прошипел эльф и принял боевую стойку. Внимание воина привлек слабый шум у него над головой. В начале он заметил прикрепленные к потолку в углу пещеры яйца, а затем спускающуюся на него паучиху. Удивление промелькнуло в глазах эльфа, и он быстро отскочил в сторону. Паучья тварь прыгнула на эльфа сверху, но ловкий воин переместился и избежал должного стать для него неожиданным нападения. Кошмарное создание приземлилось там, где он только что стоял. Угрожающе передернув мощными клыками, паук быстро и бесшумно заспешил к эльфу, перебирая лапами. Джассин про себя взмолился Шеварашу, чтоб мерзкие твари не избежали гнева его меча, и кинулся на паука. Драуки были уже близко. Для них воин приготовил не менее страшную кару.
Эльф прыгнул влево и вперед, чтобы оказаться сбоку от паука и нанес сокрушительный удар сверху вниз. Паук среагировал незамедлительно и молниеносно развернулся к эльфу мордой. Сияющее лезвие отсекло часть передней лапы плетущего сети создания и, вспыхнувшее пламенем, вонзилось в голову ужаса паутины. Три глаза паука лопнули, и темная жижа растеклась по хитиновому панцирю. Эльф отпрыгнул от агонизирующего, но все еще живого восьмилапого убийцы. Магический огонь опалил рану твари. Зачарованный меч был в желтоватой крови насекомого, которая спеклась в охватившем клинок пламени. Темно-серый прах слетел на каменный пол пещеры.
Паук на последних минутах жизни прыгнул на эльфа. За спиной Джассина засиял белый свет. Шевараш откликнулся на молитву его верного последователя.
На секунду ослепленные драуки застыли, закрывая руками отвратительные обрюзгшие лица.
Закаленный в боях эльф по наитию выставил перед собой меч. Паук издал что-то отдаленно похожее на железный скрежет, когда лезвие вонзилось в мягкое брюхо. Уже мертвый, с подрагивающими лапками, паук завалил Джассина навзничь. Воин крепче сжал рукоять меча и рухнул на каменный пол. Тяжелая туша паука придавила его, но он нашел в себе силы и выбрался из-под тела насекомого. Кровь твари запачкала камзол и штаны эльфа, но сейчас франтоватому эльфу было не до внешнего вида одежды.
Пока Джассин выдергивал меч из трупа паука, один из драуков подобрался к нему сзади. Копье было нацелено в спину эльфу, но неожиданно волна огня пронеслась под паучьими лапами проклятых Ллос существ. Эльф, зажав кусочек серы и алмазный порошок в руках, прочел заученное им заклинание. Огненная волна скатилась с него, как вылитая из ведра вода, не причинив Джассину вреда. Огненный шар разошелся во все стороны и еще два круга тут же последовали за первым, как это бывает на потревоженной глади воды. Выжженный ровный круг остался на земле. Там где прошел магический огонь, раскалившиеся камни зашипели, когда водяной пар коснулся их.
Заклинание не слишком повредило драукам. Сопротивление волшебству позволило им не сгореть в магическом огне, разве что, опалив мех на паучьих телах. Копье ближайшего из паучьих воинов проткнуло воздух, где только что стоял эльф. Джассин бросился к волшебному дару Шевараша. Он вернул меч в ножны, и наложил стрелу на тетиву короткого лука. В этот момент его сбил с ног удар лапы взобравшегося на невысокий холм драука. Эльф вскрикнул от боли, его глаз лопнул от сильного удара по лицу. Он скатился с каменной возвышенности вниз. Боль занимала все его сознание, но внутренний голос настаивал, чтоб он поднялся и продолжал бой. Око словно жгло и это ощущение не покидало его. Джассин кое-как претерпевая жуткую боль, и едва не теряя сознание, встал на колени. Тяжело раненный, он не мог продолжать борьбу. Кровавая пена стекала по щеке. Воин закрепил короткий лук в колчане и, хлопнув в ладоши, перенесся из проклятого места. Он с трудом сконцентрировался на воображаемом пространстве. Когда в магическом вихре эльф исчез, он и сам не знал, куда его перенесло. Силы покинули воина. Он потерял сознание. Джассин так и не понял, что его рука чуть ниже локтя застряла в камне одной из пещер Подземелья…

Подземелье начнет ломать волю любого, кто хоть раз побывает в нем. Если ты силен духом, оно попробует изувечить твое тело. В Андердарке выживают только лучшие, но в этот день Джассину улыбнулась Тимора. Потерявший сознание, раненный эльф должен был стать добычей жителей Андердарка, но не успела какая-нибудь из тварей унюхать запах капающей из глаза крови, как на застрявшего в камне эльфа наткнулся отряд дроу. К счастью ли или наоборот, но высланный вперед разведчик из гильдии проводников не стал стрелять в раненого светлого эльфа.
Воин-дроу подошел ближе, держа Поверхностного под прицелом ручного арбалета. Он рассмотрел, что эльф не только ранен, но и попал в ловушку. Темный эльф не разбирался в Поверхностных собратьях, они все для него были на одно лицо. Лесной эльф был без сознания. Воин-дроу вытащил кинжал, собираясь перерезать светлому глотку, но его остановила рука главы отряда. Темные эльфы обменялись злобными взглядами.
- Кого ты нашел, Акх? – спросил на языке жестов Тха’рлал, и незаметно для противника потянулся за дротиками в маленьком футляре на поясе.
- Darthiir, - холодно отозвался Акх так же на языке жестов и презрительно скривился при взгляде на поверхностного эльфа.
- Хороший улов, - похвалил его Тха’рлал, похлопав по спине воина. В этом дружеском жесте не было и половины тех чувств, которые вкладывают люди или светлые эльфы. Точное движение и отравленный дротик засел в шее Акха. Воин-дроу повалился лицом на землю. Яд быстро растекся по жилам. Акх мучался не так долго, как убитые вчера крюкены.
Тха’рлал присел на корточки перед Джассином и за волосы поднял его голову, чтобы взглянуть в лицо воину. Дроу ухмыльнулся при виде раны поверхностного.
Отряд Тха’рлал оставил достаточно далеко, чтобы никто не заметил его предательства.
«Что же ты тут делаешь один», - подумал темный эльф, осматривая трофейный меч. Он собрал все ценное с тела Акха и теперь ждал, когда остальные догонят его.
- Что произошло? – спросила подошедшая к Тха’рлалу Верховная Жрица. Остальные воины-дроу заняли охранные позиции. Темные эльфы почти слились с тьмой Андердарка в плащах пивафи. Жрица в великолепном адамантовом доспехе и с булавой в руке выглядела властно и смертоносно. Тонкие дуги бровей изогнулись в немом вопросе, но яростный взгляд, адресованный Тха’рлалу давал понять, что ей и без того все известно.
- Этот Wael убил Акха, - быстро замелькали пальцы Тха’рлала.
- Тогда почему ты его не убил? – зло спросила Серреена.
- Он и так покойник… и при нем множество артефактов, - Тха’рлал показал сияющий красным огнем волшебный длинный меч. Серреена прикрыла глаза, когда Тха’рлал вытащил сияющий клинок. Она перестроила глаза и смогла рассмотреть великолепно сработанный меч. Гравировка на клинке изображала охотящегося медведя. Непривычная картина бросалась в глаза темным эльфам.
- Забери все и убей ублюдка, - велела Верховная Жрица. Ее прекрасное лицо исказила ненависть к Darthiir-у.
- Подожди Серреена, - сказал Тха’рлал, пока жрица не отвернулась от него. – Мы должны оставить его в живых. Он расскажет, как здесь очутился, где раздобыл магическое оружие и куда направились его сообщники.
- Должны? – обозлилась Серреена и ударила Тха’рлала по лицу. Стоящие на стреме воины-дроу скрыли улыбки, но Тха’рлал заметил их веселье. Эта стервозная тварь оскорбила его при всех! Как только представится случай, он непременно убьет ее. Она сдохнет так же, как Акх.
- Прости меня Жрица, - спохватился извиниться Тха’рлал, и поклонился Серреене.

Освобождение Джассина было не из приятных. Тха’рлал отрубил эльфу руку. Darthiir вскрикнул и снова потерял сознание. Кровь брызнула потоком на камень, и жрице едва удалось спасти из объятий смерти лесного собрата. Она исцелила его раны, взмолившись к Ллос. Серреена пользовалось благосклонностью Паучьей Королевы, и фокус с излечением глаза, и восстановлением руки для нее не был таким уж сложным. Причина, по которой она исцелила не только глаз, но и вернула руку лесному эльфу – желание принести его в жертву Ллос. Владычица Демонической Паутины с большей охотой принимает в дар красивых особей. И не часто встретишь в Андердарке еще живого лесного эльфа, что уже интересно.

- Очнись! – ударила плетью Серреена пленного воина. Лучшего метода, привести в сознание Поверхностного собрата, жрица не придумала. – Ты понимаешь меня, тварь? – зло зашипела она и еще раз обрушила змееголовый хлыст на Джассина. Эльф потерял много крови и оттого чувствовал слабость во всем теле. Змеи впились в тело незащищенного доспехом воина, парализуя. Джассин успел порадоваться, что он снова может видеть двумя глазами и чувствовать обе руки. О застрявшей в камне руке, которую ему вдобавок еще и отрубили, эльф не помнил. Это к счастью, иначе бы он не только метал гневные взгляды и вырывался от удерживающих его за руки воинов-дроу.
Эльф напряг мускулы и ловко высвободился из хватки темных эльфов. Он сбил с ног Верховную Жрицу, но Джассина отрезвил кулак Тха’рлала. Эльф ухнул и повалился на спину. Уже распластавшись на земле, он понял, чей удар едва не сломал ему нос. Джассина стали бить ногами воины-дроу, которые удерживали его, но властный голос женщины приказал им остановиться. Джассин ни слова не знал на наречии темных эльфов, а все его проклятия на эльфийском так же остались не понятыми.
- Помойная гоблиниха! – в последний раз выкрикнул эльф. Тха’рлал приказал расступиться. Один из воинов-дроу попробовал угостить пленника последним ударом, но Джассин откатился и сапог темного эльфа пнул воздух.
Серреена жестом отдала приказ Тха’рлалу, чтобы он занялся пленником, а сама, поджав ноги, присела на земле. Она бесстрастно наблюдала за действиями воина-дроу. Как бы женщина не скрывала своей злости, было ясно, в живых она Джассина не оставит.
Тха’рлал и двое других дроу поставили на ноги эльфа. Никто из них не владел Всеобщим или наречием Поверхностных эльфов, потому воину-дроу пришлось заговорить с пленником на гоблинском. Ругательства на языке презренных существ четко указывало на знание Поверхностным этого бедного языка.
- Где ты добыл волшебное оружие? – потребовал темный эльф.
- Катись в Бездну! – выплюнул Джассин на гоблинском.
Воины-дроу, прислушивающиеся к разговору, подавили смешки. Тха’рлал угостил эльфа ударом кулака под дых.
- Еще раз спрашиваю, откуда у тебя этот лук и почему никто из нас не может до него дотронуться?
Джассин болезненно скривился и отдышался прежде, чем сумел заговорить вновь.
- Это лук вашего убийцы, - ухмыльнувшись, сказал воин.
Серреена и Тха’рлал переглянулись, и воин-дроу наградил эльфа еще одним ударом кулака. На этот раз удар пришелся в живот. Джассин согнулся, но удерживающие его воины-дроу заставили эльфа выпрямиться.
- Что ты несешь? – рыкнул Тха’рлал.
- Стоп! – воскликнула жрица, поднимаясь с каменного пола пещеры.
Тха’рлал обернулся. Пальцы Серреены замелькали на языке жестов. Точный удар локтем и Джассин потерял сознание.

- Учти Тха’рлал, тебя будет ждать такая же участь, если ты еще раз ошибешься.
Темный эльф кивнул, а про себя уже решил, когда всадит кинжал в спину этой надменной женщине. Все оружие светлого эльфа они забрали с собой, включая волшебный рюкзак, в котором нашли еще несколько заколдованных артефактов. Тха’рлал остался внешне холоден и ничем не выказал своего недовольства словами жрицы.
- Как считаешь, за сколько дней darthiir сдохнет? – спросил его Валимаоиз на языке жестов. Оба мужчины шли впереди отряда и внимательно осматривали не только туннель, но и следили друг за другом.
- Дня два, - ответил воин, и кинул быстрый взгляд на нового напарника.
Серреена приказала связать и оставить пленника в диком Подземелье. Жрица была раздраженна и испуганна чем-то. Объяснила она это, будто они и так задержались и давно уже должны были прибыть в Мензоберранзан. Пленник отвлекал бы их, но причина была в ином и Тха’рлал мог только строить догадки. Серреена побоялась рассказать мужчинам о том, что почувствовала, когда произносила молитву Ллос и увидела яркую вспышку. Вместо привычного эффекта подчиняющего заклинания возникла яркая звезда с ассиметричными лучами.
Они не оставили Джассину ни воды, ни еды. Тха’рлал подумал, что у Поверхностного будет отличный повод доказать себе, какой из него воин. Если сумеет выжить в Андердарке, то он будет достоин звания убийцы дроу, которым Тха’рлал по ошибке поделился с эльфом. Пусть убивает подземных крыс, чтобы выжить. Мысли, услаждавшие Тха’рлала, подняли настроение темному эльфу.

Джассин очнулся связанным по рукам и ногам. Лук и стрелы темные эльфы оставили валяться, так и не сумев забрать их с собой. Эльф попытался выбраться из пут, но проклятые темные эльфы хорошо стянули узлы.
Джассин выкручивался и до крови разодрал кожу. Пока эльф пытался освободиться, его запах уловила одна из тварей Андердарка. Оно втянуло затхлый воздух и, бесшумно крадясь во тьме, направилось на охоту.

Сообщение отредактировал Маришка - 19-02-2007, 10:44

Нервно оглядываясь по сторонам, практически на цыпочках, Кошка вошла в парк для писателей. "Главное, чтобы не засекли", - подумала она, подкрадываясь к произрастающей поблизости яблоне. "Чем хороши яблони, так это тем, что на них залезать удобно", - и тут же решив доказать этот постулат, Кошка забралась едва ли не на самую верхушку. Листья частично скрыли ее от чужих глаз, чему девушка была несказанно рада. Достав из-за пазухи пару почти не помятых листков бумаги и карандаш, любительница комедийного жанра принялась строчить...

*Vampire Outcast*
(почти хроника)

Довольно-таки давние события
Черная кошка прищурила левый глаз и прыгнула к хозяину на колени. Тот почесал ее за ухом длинными тонкими пальцами и еле заметно улыбнулся.
- Чего лыбешься - то? Я б на твоем месте по всему дому бегала, места себе не находила,- внезапно произнесла кошка.- Или может у тебя жена каждый день рожает?
- Нет,- слегка смутился худощавый мужчина, на вид лет этак сорока. – Но ведь и не первый раз уже. Все будет великолепно, я почти уверен.
- Поспорим?!- фыркнула кошка.- Я сбегаю посмотрю.
И она унеслась, как черная молния. Граф Блэкстоун вздохнул. Флаффи, говорящей кошке было более трехсот лет, и она передавалась из поколения в поколение в их семье. За эти триста лет от нее не было никакой пользы, она и мышей-то не ловила, зато совала свой черный нос во все хозяйские дела.
Хотя обычно в вампирских семьях живут летучие мыши, а не говорящие кошки.

- Э-э…вам больно?- в замешательстве осведомилась знахарка, которая принимала роды.
- Ну конечно,- выразив улыбкой полное удовлетворение, ответила женщина с короткими черными локонами.
- Но…вы же должны кричать и плакать от боли…- с еще большим замешательством произнесла бабулька.
- В самом деле?- подняла брови рожавшая, точнее, родившая. – Кажется, это мальчик.
Свежерожденный ребенок закричал. На кровать вспрыгнула Флаффи.
- Мяу,- заметила она.
- Ой, какая прелесть, - повитуха протянула руку, чтобы погладить животное, но оно ловко увернулось и прошипело:
- Куда руки тянешь?
От избытка чувств знахарка попросту лишилась оных.
- Ох уж эти люди…- покачала головой Роберта Блэкстоун, верная жена графа (по крайней мере, так считал сам граф), ныне, очевидно, кормящая мать. – Зови графа, хвостатая, да побыстрее. Надо вынести старушенцию и дать ребенку имя.

- Как он все-таки похож на меня! – продолжал умиляться граф два часа спустя, разглядывая сынулю.
- Ну да, точно,- без особого энтузиазма согласилась графиня. – Если не считать цвета глаз…
- И формы носа,- продолжила Флаффи, вылизываясь.
- И кожа не такая бледная, - закончила Роберта.
- Вы на что-то намекаете? – перепугался Гленн Блэкстоун.
- Да. Заткнись, дорогой. Ты уже час повторяешь, как он на тебя похож.
- Ладно-ладно. Может, позвать детей? Пусть посмотрят на братика…

Семья Блэкстоун обитала в старинном готичном замке. Свое вампирское происхождение они предпочитали скрывать, дабы не перепугать жителей многочисленных окрестных деревень и владельцев других, не столь отдаленных, старинных готичных замков (которые, тем не менее, вампирами не были).
Да, они пили кровь. И ели кровь (ну, свернувшуюся, конечно, хотя она не такая вкусная, как свежая). А ведь кровь еще можно жарить или делать с ней коктейли. Ну да, в окрестностях их замка иногда пропадали люди…довольно редко…даже не каждый день.
В крайнем случае, они могли обойтись непрожаренными бифштексами.
Новорожденному вампиренку не надо пить кровь, пока не прорежутся клыки. Так что сверхурочные пропажи людей в окрестностях готичного замка не предполагались.

- Он очень…э-э, милый, что ли, - осторожно произнес Джимми, самый старший ребенок в данной семье.
Мать удовлетворенно улыбнулась.
- Спасибо, я старалась. И папа тоже.
Близняшки, Ричи и Дэвид – младшенькие – хитро переглянулись.
- Я все вижу,- намекнул им граф.- Кстати, дети, мы решили назвать его Шэд.
- М-м, довольно мрачно,- одобрил Джимми.- С таким именем он вырастет настоящим вампиром. Как папа.
Папа заулыбался.

My Vision.

Возможно, это глупо, нелепо и даже отчасти эгоистично, но я, признаться, жалею, что люди в большинстве своем не умеют видеть и слышать то, что вижу и слышу я. Наверно, я не должен так думать, но, тем не менее, все равно уверен в своей правоте.
Я попробую объяснить и рассчитываю на понимание.
Сегодня десятое ноября две тысячи седьмого года от рождества Христова, пятница, конец рабочей недели. Завтра у большинства людей будет выходной, но сегодня – работа. Погода за окном относительно нормальная, ничем не выдающаяся для конца осени: около нуля градусов по Цельсию, почти нет ветра, идет мелкий снег. Небо низкое и серое, к нему привыкли все жители города, который ровно триста три года, семь месяцев и шесть дней назад основал амбициозный император Петр Великий.
По сути, этот день ничем не отличается от миллиона других дней, такая же пятница, как и все остальные пятницы. Все почти так же, как было вчера и позавчера. Все так же в городе проживает около семи миллионов человек, не изменилось количество улиц и станций метро. Только снега стало больше. Снежинок в воздухе, невероятно много, они преобладают в воздухе и на земле.
Вы наверняка знаете, что каждая из них уникальна и неповторима. А еще недолговечна. Каждая снежинка была когда-то частью облака, так что с полной уверенностью можно считать, что сегодня нам на головы сыпется небо. И еще вы знаете, что облака состоят из воды. Вода испаряется из рек и океанов, поднимается наверх, а ветер разносит ее по всему миру, и после она выпадает осадками. Тогда мы раскрываем зонты, чтобы спасти себя от влаги и холода, и, ругая погоду, мечтаем отправиться куда-нибудь на побережье Атлантического океана, или в другое место, где лето длится круглый год и можно валяться на золотом песке, нежиться в лучах солнца и пить экзотические коктейли; или согреваем себя мыслью о Бразилии, чтобы не надо было на эту проклятую работу, а можно просто надеть непременно белые штаны и, скрыв свое лицо маской, окунуться в атмосферу невероятного веселья и страсти карнавала.
Так мы и идем, скрывшись от неба под зонтами, а на них стелятся снежинки, которые когда-то были Атлантическим океаном, или вином с того самого карнавала. Мы сердимся, оттого, что нам так неуютно, а в Бразилии должно быть так замечательно, но не показываем свою злость никому, а прячем ее под маской добропорядочного гражданина, спешащего на работу, а наши мечты тем временем падают с неба и ими заполнен весь город.
На каждого человека найдется, наверно, не меньше миллиона уникальных снежинок, в каждой из которых заключена его радость или грусть, страсть или нежность – любое из ощущений, какое только можно вообразить. А мы все идем и думаем.
Странно и весело получается. Рождается человек, вскоре начинает он размышлять. О том, что хорошо, а что плохо, какое место он в этом мире занимает, что собой представляет, какой в нем смысл и какая цель, много о чем размышляет человек. Живет так человек и все свою долгую жизнь думает. А потом умирает, ничего толкового так и не придумав.
Хотя с другой стороны, думать – не такое уж и вредное занятие. Проблема человека, в том я считаю, что он думает о том, что надумал вчера. Так получается заколдованный круг: мысли о мыслях, размышления о размышлениях. А думать человеку стоило бы о том, что он видит. Так, как это делает снег. Уверен, что каждая снежинка, падая, размышляет о месте, в которое ей суждено приземлиться. Для нее это, вероятно, самая актуальная из тем, ведь лежать ей придется пока она не растает, то есть до самого конца. А потому снежинка отмечает все, что попадет в поле ее зрения. Она видит город, в устье реки, обрамленной тяжелым гранитом, видит дремлющие деревья, видит неровные крыши домов, подмигивающие ей старыми трубами, видит раскрытые зонтики. Это должно быть очень красиво – видеть зонты сверху. Наверно, это вроде как наблюдать за опавшим листиком, плывущим в ручье. А если вы прислушаетесь, то услышите, как сотни снежинок говорят на своем языке: «Ах, как здесь красиво!..» И некоторые из них, когда уже почти окончено путешествие из рек и океанов на улицы Петербурга, пролетают мимо большого окна одной из моих любимых кофеен. И должно быть могут увидеть меня.
Я сижу с закрытыми глазами и курю. Мир ощущается совсем иначе, нежели обычно.
Мелодичность женских сплетен сливается с серьезным разговором по телефону, восторженным обсуждением фильма, смехами и спорами, и, соединившись, все это превращается в разнообразную монотонность атмосферы кофейни и приобретает философский оттенок места, где собираются люди занятые самими собой и только. Словно из суеты городских улиц, метрополитена и пробок выдернули наугад несколько человек и посадили в одну комнату, а они даже глазом не моргнули. По сути, так оно и есть.
Чужие голоса, я с закрытыми глазами и легкий джаз меланхоличным сопровождением моим ленивым мыслям. Шерстяной свитер покалывает плечи, гладкая кружка и чуть теплый кофе, обволакивающий небо томной горчинкой.
Я открываю глаза, и мир надел свой привычный наряд: взгляд черных глаз в аккуратном макияже за соседним столиком, небритая улыбка чуть подальше, а за окном на меня смотрят снежинки, вечерний город и некоторые прохожие.
А джаз, словно под кайфом, томится звуками и обволакивает своей незаметной улыбкой все вокруг.

Возможно, это глупо, нелепо и даже эгоистично, но я хочу, чтобы у нас с вами было больше общих тем погрустить и вдохновиться. Я не прошу, чтобы вы чувствовали, так же как и я, но я сделаю все, что вы могли видеть и слышать то, что вижу и слышу я.

(продолжение)

Некоторое количество месяцев спустя

- Зубки-то уже режутся,- заметила Роберта Блэкстоун, слегка напрягшись. – Джимми, выгляни в окошко.
Худенький темноволосый мальчик (впрочем, все мальчики этой семьи были худенькими и темноволосыми, как и подобает юным вампирятам) отодвинул бордовую занавеску, и, заметно оживившись, поведал:
- Деревенский пастух заблудился.
- Отлично,- улыбнулась графиня. – А сейчас ему, несомненно, захочется пить, и он постучится в дверь. Постучится в дверь, я сказала!
Снизу послышался стук.
- Передай папе, что завтрак пришел.

- М-м, наверное, я чего-то не понимяу…не понимаю, я хотела сказать,- возникла под ногами графини Флаффи. – Но он же должен пить кровь, разве нет?
Малютка Шэд отпихивал от себя бутылочку со свежей кровью и недовольно пищал.
Никто не ответил кошке. Все резко забеспокоились.
- Наверное, у него что-то болит,- решила матушка, прикладываясь к бутылочке собственноручно. – Ну ничего, завтра все будет в порядке.

У них ошибочка вышла. Возвращаемся к моменту повествования

Темная комнатка на самом верху главной башни графского замка, старинного и готичного. Стук в дверь. Вышеупомянутую отворяет светловолосый юноша лет восемнадцати, с голубыми глазами, весьма стройного (пожалуй, слишком стройного, почти худощавого) телосложения.
- Джимми, братишка! – произнес Шэд с деланной радостью.
- Я вот попрощаться зашел,- грустно вздохнул Джимми.- Помнишь, я рассказывал про ту девушку…ну, которую встретил в лесу, когда летал, обернувшись летучей мышью.
- Да-да, припоминаю,- Шэд изобразил интерес.- И что?
- Ее отец одобрил наш с ней союз и подарил нам свой старый замок. Сегодня переезжаю…то есть уже почти переехал. Она там, в зале, разговаривает с мамой и папой, а я вот к тебе зашел. Не хочешь с ней познакомиться?
- Нет, я тут посижу…как обычно. Слушай, а она знает, что ты вампир?
- А я тебе, что же, не рассказал еще тогда..? Я же ее давно инициировал…ну, укусил то бишь. В общем, пошел я. Ты не скучай тут, ладно?
- Постараюсь,- пообещал юноша, мысленно пробормотав: "Действительно, пошел ты!"
- Надеюсь, ты…э-э, поправишься…Счастливо.

И как прикажете жить вампиру, который не выносит вида крови? И не только вида, но и вкуса, и запаха? Он знал, что должен пить кровь, так ему говорили родители и старшие братья, вот только его самого вполне устраивал чай, по праздникам – эль, на ужин - хорошо прожаренное мясо с овощным гарниром. Он соглашался носить черное и спать днем, где-нибудь на потолке, вверх ногами, но очень не любил перекидываться в летучую мышь и пить кровь. Хотя сказать "очень не любил" было бы неправильно. Он этого вообще никогда не делал, потому что не мог.
Очень странно относились ко всему родственники-вампиры. Жалели. Разговаривали как с безнадежно больным. Очень сильно беспокоились.
В глубине души они понимали, что это с ними что-то не так, раз они вампиры, а с Шэдом, если смотреть со стороны, как раз все в порядке…почти. Так, ерунда – клыки немного длинноваты.

К вечеру Шэд все-таки снизошел до общества своих родителей. Мысль, которую он думал на протяжении нескольких лет, должна была быть высказанной.
- Уходишь? - подняла брови мать, ничуть не изменившаяся за весьма и весьма тяжелые для нее восемнадцать лет.
Черная кошка перестала играть с дохлой мышью и уставилась на юношу.
- Хм, ну…да,- выдавил из себя Шэд.
Граф Блэкстоун, висящий на потолке вниз головой аки летучий мыш, свалился оттуда с жутким грохотом.
- Мы, конечно, не имеем права тебя задерживать, и так далее, - внезапно произнесла графиня.- Но…я бы не беспокоилась, если бы ты мог постоять за себя, а ты…кровь не пьешь. Может, Ричи и Дэвида с тобой отправить? Где они, кстати?
- На прогулке,- улыбнулась кошка (то есть, если бы она могла улыбнуться, она бы сделала именно это)
- Ясно, опять бродят по лесу и пьют кровь у девочек в красных шапочках.
Шэд поморщился. Нет, ему не было жалко девочек в красных шапочках. Скорее, он чувствовал обиду, потому что родители могли гордиться исключительно его старшими братьями.
- Ну, я пошел,- предупредил он.
- Ладно, иди. Только оденься потеплее, - наконец-то разрешила матушка. Отец до сих пор находился в состоянии полуступора. - Все-таки зима на носу.
Шэд вытер нос и ушел. Собирать вещи.

Ночь следующего дня*

Он медленно брел по осеннему лесу. Со всех сторон его беспощадно задувал ветер, попутно швыряя в лицо охапки желтых и красных листьев. Самое удивительное было то, что кругом росли только елки. За его широкими (нет, вру! Не такими уж и широкими…скорее все же узкими) плечами грозно развевались полосатый плащ и длинные светлые волосы.
- Простите, пожалуйста,- пискнул кто-то сзади. Шэд обернулся и увидел девочку в красной шапочке.
Надо сказать, что девочки в красных шапочках бродили по дремучим лесам, бродят, и будут бродить в неограниченном количестве. Когда мама шьет ребенку (чаще всего именно девочке) красную шапочку, она надеется, что его очень легко будет увидеть, следовательно, будет легко за ним уследить. Если ребенок вертлявый, то ему все равно, какая на нем шапочка. Поэтому толпы маленьких девочек, за которыми мамуля все-таки не досмотрела, заблуждаются в опасных дремучих лесах каждый день. При этом домой возвращается одна девочка из ста (кажется, про какую-то из таких счастливых девочек даже сказку написали). А остальным девяноста девяти встречаются на пути гремучие змеи. Пьяные лесорубы. Голодные волки. Ведьмочки, исчерпавшие запас белых мышей, на которых отрабатывают заклинания. Лешие. Разбойники, страдающие от долгого воздержания. Вампиры, в конце концов.
Так вот, Шэд обернулся и увидел девочку в красной шапочке.
- Я заблудилась,- она посмотрела на него огромными карими глазами, полными слез.- Я проголодалась. И за мной гонится страшный серый волк. Вы не могли бы помочь мне?
- Да-да, конечно, ты, главное, успокойся,- Шэд улыбнулся…
Изначально задумывалось, что данная разновидность улыбок должна приободрять. Примерно на такой эффект рассчитывал и хозяин улыбки.
Шэд забыл, что по происхождению является вампиром. Девочка завопила и убежала. Ее пронзительное "фа" еще долго стояло у Шэда в ушах, пока он решал, куда идти дальше.
Не успел он пройти и десяти шагов, как его догнал страшный серый волк.
Не такой уж он был и страшный, в общем-то. Волк как волк. Только глаза странные…на человеческие больно похожи. Но Шэд не успел разглядеть таких мелких подробностей и взлетел на ближайшую елку, не хуже белки.
- Ты тут…девочку в красной шапочке…не видел?- спросил запыхавшийся волк.
- Нет, не видел,- соврал Шэд, а потом до него дошло, что чего-то не так.- Минуточку, а разве волки разговаривают?
Волк закашлялся, явно смутившись.
- Так ты оборотень?
- Ну да, типа того,- признался волк.
Шэд махнул рукой и слез с несчастной елки. Волк замахал на него лапами.
- Ну-ка, лезь обратно! Ты разве не боишься, что я тебя съем?
В ответ Шэд показал оборотню свои зубы.
- Е-мое!- восхитился волк.- Настоящий вамп! Прикольно!
- Почти настоящий. Кровь не пью.
Волк покачал головой.
- Ну, надо же.…А я вот темноты боюсь. Хотел попросить у девочки спички, а она как вчистит! Попробуй, догони…
Откуда-то с опушки леса послышался крик, который, тем не менее, очень быстро прервался хрустом и чавканьем.
- По-видимому, кто-то ее все-таки догнал,- заметил Шэд.
Волк почему-то грустно вздохнул.
- Слушай, а ты меня типа что, вот ни капельки не боишься? – с надеждой спросил он, завиляв хвостом.
- Ни капельки.
- А если я грозно-грозно зарычу, тоже не испугаешься?
- Ну давай, рычи.
Оборотень откашлялся.
- Ну, типа, р-р-р-р…Страшно?!
- Нет, - признался вампир.- Может, тебе переквалифицироваться?

* - а звучит забавно!

Жуткое место

«Не упоминай имя Кайрика, ибо оно значит смерть»
Мудрые слова старого Мастера Меча
Джассин, избитый и израненный, посылал на всех известных ему языках темных эльфов в Девять Кругов Ада. Особенно длинно он бранился по-драконьи.
Промокшая одежда еще не успела высохнуть, грязь и пыль комками прилипала к влажной ткани.
«Чтоб вам глотнуть Стикса!» - мысленно пожелал эльф.
Дроу пересчитали ему все ребра, а синяки украсили красивое лицо воина. Изнеможенный после поражения в бою с драуками, Джассин тупо пытался ослабить путы. Все его попытки оканчивались новой волной боли и новыми отметинами. Разодранная грубыми веревками кожа причиняла муку, но воин подавлял желание закричать. Только не сейчас, когда он находится в столь беспомощном состоянии.
Он перестал пытаться вырваться и осмотрелся. Джассин сделал несколько глубоких вздохов, чтоб успокоиться и взглянуть на ситуацию под другим углом.
Руки его связаны от запястий до локтей и соединялись с путами на ногах. В этой неудобной позе он был вынужден сидеть, сложившись пополам. Даже если бы он нашел острый камень, то перетереть веревки удалось бы с трудом.
Взгляд Джассина упал на колчан в нескольких метрах от него. Кое-как подтягивая себя ногами, иногда даже подпрыгивая, воин добрался до оставленного темными эльфами стрелкового оружия.
Ловким пальцам ничто не мешало вытащить одну из стрел, хотя Джассину понадобилось время, чтоб удобнее примоститься у колчана.
Он облизал обсохшие губы и подцепил за оперение стрелу. Далее дело сноровки.
Воин вытащил стрелу и немного отполз от колчана, чтобы ничто не мешало ему. Опасаясь выронить древко, эльф осторожно перевернул его наконечником к себе. Орудуя стрелой, подобно кинжалом, он разрезал связывающую руки веревку. Небольшое усилие и снова свобода. Перерезать веревки на ногах не составило труда. Вскоре эльф поднялся с каменного пола. Он закрепил колчан у себя за спиной и наложил стрелу на тетиву короткого лука. Воин внимательно прислушивался к тихому эху, разносящемуся по Подземелью.
Джассин не знал ни где он, ни куда идти… Одно точно, не за темными эльфами. Голос внутри него подстрекал отомстить, но Джассин руководствовался здравым смыслом. Он отложил месть на потом. Когда он выберется из Андердарка, то потратит время на Поверхности, чтоб залечить раны и подготовиться. Только тогда он вернется и поквитается с темными эльфами.
Еретические мысли… Но он никогда и не собирался слепо слушаться приказам Шевараша. Джассину было что терять, даже с учетом украденных у него артефактов.
Но больше на его выбор повлияло то, что он предпочел бы заманить коварных дроу в ловушку, а не подобно благородному тигру нападать открыто.

Существо слеветировало вниз, покинув свое укрытие. Запах будущей добычи напомнил ему давние времена. Болотного цвета кожа собралась в складки вокруг клюва. Разве что демон смог бы принять это за злобную улыбку. Мощные щупальца, исходящие из его тела, встали на изготовку.
Кто бы не охотился сейчас на Джассина, он передумал нападать на эльфа в истинном обличии. Шаровидное тело удлинилось, верхнее щупальце разделилось и преобразовалось в руки, оставшиеся два нижних в ноги. Из шара вытянулась голова, и три глаза переехали на пока не принявшее форму лицо. Шаровидное тело сжималось, принимая человеческую форму. Перекошенная морда монстра приснилась бы только в кошмаре. Заметь болезненные преобразования какая-нибудь из солнечных эльфийских дев, упала бы в обморок, непременно став десертом к эльфу.
Один из трех золотистых глаз, которые до сего момента окружали клюв, закрылся. Ни одной складки не осталось вокруг третьего ока. Коричневые пятна на коже исчезали, как поблекшие веснушки, и взору предстал пока еще издали похожий на человека смуглый мужчина. Крюки у него вместо пальцев расщепились, и тварь не смогла подавить вырвавшийся гулкий хрип. Складки кожи разгладились.
Какое-то мгновение и в пещере стоит привлекательный мужчина лет тридцати. Черные волосы до плеч, золотой обруч придерживает челку, чтоб та не лезла в глаза. Легкий кожаный доспех украшают мелкие надписи на давно забытом языке. Ручной арбалет, некогда принадлежащий дроу, теперь верно служит амбициозному монстру. Меч в изрядно потертых ножнах, чью рукоять украшает изображение Кракена. Огневик на золотом обруче, вместо того чтобы сиять магическим светом, словно сгущает вокруг тьму и в так никогда не освещенном лучами солнца Подземелье.
После Времени Неприятностей многие, подобные ему, вернулись на Планы. Бараталут остался из-за желания тайно захватить для себя один из городов темных эльфов.
Простые черные одежды странника и плащ с капюшоном не удивили бы Джассина, повстречай эльф мужчину где-нибудь в не обжитых землях Фейруна, но только не в Андердарке.
Джассин услышал звук шагов. Эльф подумал, что ни одна подземная тварь не станет с таким шумом красться по тоннелям, а для дроу это было бы уж совсем непростительным изъяном. Воин отошел к выступающему из необработанной стены туннеля бугру, ставшему теперь его слабым прикрытием. Налипшая на плащ грязь помогла ему слиться с поверхностью. Он медленно присел на одно колено и натянул лук, приготовившись выстрелить в любого, кто появится из-за поворачивавшего на несколько градусов туннеля.
Бараталут с каждым метром все сильнее ощущал запах «обеда», он даже начинал припоминать имя жертвы. Мужчина остановился и осмотрел пространство впереди. Он улавливал, что эльф где-то рядом и очевидно затаился. Бараталут сделал вид, будто насторожился, но не посмотрел в сторону эльфа. Что за игру затеял малаугрим, Джассину еще только предстояло узнать. Он кивнул себе, обозначив этим, что путь безопасен и направился дальше. Проходя рядом с эльфом, на лице мужчины проскочило удивление. Бараталут отпрыгнул в сторону от целившей ему в сердце стрелы и выхватил меч. Все эти маневры и умелая игра заставили усомниться эльфа, но он не перестал целиться в человека. Джассин поднялся с колена. Бараталут не атаковал его.
- Остановись, странник. Ты не похож на дроу. Среди оттенков серого трудно различать лица, - с уверенностью сказал мужчина. Джассин продолжал держать человека под прицелом, но медлил. Он не находил причин, чтобы усомниться в правдивости слов незнакомца.
- Не дергайся, чтобы я смог тебя пристрелить, - грубо отозвался на Всеобщем Джассин.
- Тогда стреляй! – потребовал незнакомец, в тоне его сквозили железные нотки. Внешне он походил на бравого воина, который дослужился до чинов и теперь каким-то чудом оказался в Андердарке. На последнее эльф обратил особое внимание и пристальнее взглянул на человека. Блеск радужек глаз Джассин принял за эффект заклинания, при помощи которого путник смог видеть его в непроглядной тьме Подземелья.
- Джассин, - представился эльф, опустив лук и перестав натягивать тетиву, но стрелу оставил наготове.
- Корнарт Прейт из Вотердипа, - соврал Бараталут, и по ужасу в глазах Джассина, выдал себя усилившимся свечением золотистых глаз.
Джассина поразило не то, что перед ним малаугрим, хотя теперь он еще больше удивился, а то, что он, возможно, находится так далеко от Ордулина. До сего момента только радужки глаз человека мерцали золотистым светом, но теперь белки источали то же сияние. Эльф был слегка знаком с тайной магией, научился у Илхамы. Эльфийка никогда не расставалась с книгой заклинаний. Именно у нее он тайком переписал особенно мощные формулы. Теперь сущность Корнарта стала ясна воину.
Эльф натянул тетиву лука и выстрелил. Тетива мелодично пропела, но стрела просвистела над плечом Корнарта, точнее монстра, так и не задев его. Слишком резко вскинул лук лесной эльф. Бараталут быстро сократил расстояние между ними. Зачарованный меч с темным лезвием описал дугу, выпад и острие уже готово проткнуть живот эльфу. Джассин не успел…]

«Солдаты сражаются, воры крадут, барды поют, волшебники творят, мудрецы размышляют, ассасины убивают. Добро или Зло? У нас у каждого есть работа.»
Мысли старого мудреца

Андердарк представлялся Тха’рлалу подобно тренировке с коброй. Быстрые дразнящие движения эльфа, голова змеи проскакивает в сантиметре от ловких рук темного эльфа. Разъяренная змея шипит. Бросок и ее клыки должны проткнуть эбеновую кожу воина. Тха’рлал увернулся и подставил под удар наглую жрицу, стоявшую у него за спиной. Никто не смеет прерывать его тренировок!
Яд змеи проник в кровь темной эльфийки, когда острые передние клыки прокусили ее шею. Воин поднял за хвост усевшуюся на груди женщины змею и оторвал ее от дергающегося тела Верховной Жрицы. Презрительная улыбка не сползала с его лица. Красные глаза с насмешкой взирали на корчующуюся в предсмертных конвульсиях женщину. Он и в мыслях не помог бы своей сестре. Вот уже ее мизинец перестал подрагивать. Верную змею он усадил в стеклянный террариум и направился прочь из тренировочного зала.

Тха’рлал шел на уровне с Валимаоизом. После случая с Акхом, воин-дроу хотел добраться до Мензоберранзана живым.
Плотно пригнанный доспех из адамантина не стеснял движений Тха’рлала, став его второй кожей. Длинные остро оточенные мечи дроу-ской работы в каждой руке, готовы были сразить в любую секунду внезапно появившегося противника. Они подобно неслышимым теням в плащах-пивафи крались на странный приглушенный шум. Они и были тенями во тьме Подземелья, и только острый взгляд опытного вора смог бы различить их помимо воли воинов. Звук был такой, как будто кто-то рыл тоннель и пытался не наделать шуму. Черный тюрбан скрывал белые волосы, доходящие ему до плеч, черная ткань закрывала лицо ассасина, оставляя видными часть лица от бровей до переносицы. Красные глаза сияли в предчувствие битвы. Напарник Тха’рлала не особо жаждал схватки с жителями Подземелья.
Тоннель резко уходил вниз и оба воина пригнулись к земле, ступая на согнутых в коленях ногах. По знаку Тха’рлала они разошлись к противоположным сторонам пещеры.
Взорам ассасина и воина-дроу предстала интересная картина: четверо пещерных уродов расширяли тоннель под командованием мага-дроу. Алую мантию темного эльфа украшали вышитые иссиня-черными нитями символы какого-то демона Бездны. Зеленая плесень сияла на телах пещерных уродов. Тха’рлал тихо вложил один из мечей в ножны и внимательнее взглянул на привлекшую его внимание плесень.
- Надо предупредить Мейтэй, - замелькали руки Валимаоиза на языке жестов.
- Подождем, - беспечно ответил ему Тха’рлал и продолжал следить за магом. Им придется принять бой, либо повернуть и найти параллельный туннель, но на это уйдет много времени. Воин-дроу на глаз определил расстояние до мага. Слишком далеко для ручного арбалета, а второго шанса убить волшебника может и не появиться.
- Чего мы мешкаем? Отряд уже рядом! – яростнее замелькали пальцы темного эльфа.
- Я сказал ждать! – метнув грозный взгляд, ответил ему Тха’рлал.
Валимаоиз отошел, чтобы его не заметил маг и собирался направиться доложить жрице обо всем увиденном, а заодно шепнуть о предательстве ассасина. Далеко воин не ушел. Валимаоиз успел только встать, как к нему скользнул Тха’рлал. Трехгранный кинжал проскочил между чешуйками доспеха. Ассасин закрыл рот воина рукой, чтобы он не издал ни единого звука. Когда жизнь покинула Валимаоиза, темный эльф уже знал, как поступит. Он позволил телу скатиться к ногам пещерных гигантов. Магический огонь заплясал на теле мертвого воина. Маг яростно воззрился на то место, с которого за ним наблюдали, но там уже никого не было. Пещерные уроды по приказу остановились и направились уничтожить врага, бросившего их хозяину вызов.
Тха’рлал убрал второй меч в ножны и воспарил. Он уже видел двоих дроу из отряда, жрица шла по середине, под охраной умелых воинов. Пивафи он сбросил, и теперь ничто не мешало ему. Воин прижался к потолку пещеры и, подтягиваясь руками, заскользил так, чтобы оказаться над Верховной Жрицей.

- Т`орпэ суб-р`атэ умбр`арум! – прокричала жрица, когда уйти от несущихся на них монстров уже не было возможности. Ментальная энергия завладела мыслями ближайшего пещерного урода. Он застыл на месте, подчиняясь мысленному приказу Мейтэй. Воины-дроу обрушили на существо удары мечей и сабель.
Тха’рлал перестал концентрироваться на левитации и ловко спрыгнул за спиной жрицы. Удары монстров убили одного из воинов, окружив его. Волна страха в смеси с безумием прокатилась по отряду, но никто не отступил, продолжая сражаться. Остановленный жрицей монстр завалился на бок, когда зачарованный меч воина нашел уязвимое место в похожей на броню шкуре. Тяжелый арбалет выстрелил, но стрела лишь прочертила борозду на панцире пещерного урода. Удар в спину пришелся Верховной Жрице как раз во время призвания божественного благословления. Она пошатнулась и Тха’рлал вытащил из ее тела меч. Женщина взглянула на сочащуюся из раны кровь и опустилась на колени. Мейтэй с секунду еще жила, со злостью сжимая булаву, прежде чем повалиться на спину.
Ликование убийцы прервал удар в бок. Доспех не выдержал и на теле Тха’рлала осталась неглубокая рана. Кровь сочилась, оправдывая мастерство создавшего меч кузнеца. Гримаса боли проскочила на лице темного эльфа, но ничего нельзя было разглядеть под закрывающей его лицо черной тканью.
Ассасин обернулся и заметил своего брата. Шаг влево, оборот и выпад мечом в левой руке. Второй меч опускает вниз клинок Мэсджа. Противник уходит вправо, сабля в левой руке проносится горизонтально земле, освободившийся меч снизу вверх несется, нацеленный в грудь Тха’рлалу. Воин-дроу поднимает меч, острие смотрит в пол и под углом от ассасина, парируя саблю; второй клинок отводит в сторону меч Мэсджа. Удар ногой в пах. Брат отступает, но сабля все же успевает резануть Тха’рлала по руке, выше локтя. Убийца стерпел боль и добил темного эльфа. Ощущение опасности вдруг наполнило его сознание, и воин-дроу пригнулся. Лапа пещерного урода пронеслась над головой. Тха’рлал отскочил в сторону и атаковал монстра с фланга. Меч проник в щель, но не достаточно глубоко, чтоб монстр сдох. Присоединившийся к нему воин-дроу напал с другой стороны, и тот пытался атаковать двоих темных эльфов одновременно. От отряда дроу осталось всего трое. Тха’рлал пригнулся, избегая очередного удара. Последний точный удар зачарованного клинка убийцы решил судьбу пещерного урода. Не успела туша завалиться, как меч Тха’рлала обрушился на воина-дроу. Удар пришелся в плечо. Второго удара воин-дроу не пережил, когда волшебный меч распорол ему грудную клетку. Оставшиеся в живых темные эльфы были заняты пещерными уродами. Тха’рлал проклял гордыню Верховной Жрицы, толкнувшую его на убийство. Он забрал плащ у Мэсджа и побежал прочь от сражающихся. Он создал шар темноты, скрывая свой побег.
У Тха’рлала было два пути: первый - в Мензоберранзан, но придется найти другой путь, чтобы избежать встречи с волшебником и его монстрами; второй – на Поверхность. Он вернул один меч в ножны и сорвал медальон с шеи. В Мензоберранзане с него сдерут шкуру, допытываясь, что случилось со Жрицей. Тха’рлал не сомневался, мастера страданий сумеют вытащить из него ответ. В таком случае, в город Паучихи ему лучше не возвращаться. Второй путь был не менее опасным. Он давно не поддерживал связь с торговцами, поклоняющимися Вайаруну. Они могли расценить молчание, как предательство.
Воин-дроу ухмыльнулся, появился и третий вариант. Но третий зависел от того, жив ли еще эльф. Он услышал звуки сражения, но отличающиеся от тех, которые издают пещерные уроды. О погоне темный эльф не беспокоился, монстры не преследовали его. Иначе бы он заметил это. Звук походил на тот, который издает наконечник болта, когда он сталкивается с камнем пещеры. Тха’рлал осторожно направился туда, но не так, чтобы слишком медленно. Не прошло и минуты, как он увидел Поверхностного эльфа, борющимся с человеком. Мужчина проявлял удивительную ловкость и умение обращаться с мечом. Темный клинок каждый раз заставлял Джассина уворачиваться, не позволяя ему воспользоваться луком в ближнем бою. Дроу понаблюдал с минуту, решая, а стоит ли вмешиваться в поединок. Тха’рлал заметил золотой блеск глаз человека, и едва не рассмеялся. Как же повезло эльфу, что он еще жив!
Он рванул к Джассину. Рана в боку отзывалась на каждый шаг темного эльфа, но Тха’рлал не обращал на нее внимания. Воин знал, что настоящий ужас его ждет, если он сунется в Мензоберранзан или к последователям Вайаруна.

«Осторожный путник – это мертвый путник»
Трактат о Путешествиях
Андердарк пробуждает темную сторону в любом, кто сумел выжить в узких лабиринтах его туннелей и пещер. Инстинкты – главная сила. Поверхностные жители не ведают, какое блаженство отдаться им. Руководствуясь всеми доступными чувствами, понимаешь материалистическую сущность мира. Мира, где сильнейшие решают, кому жить, а кому умереть. Философия сострадания, проповедуемая Поверхностными – слабость. Они лелеют эту болезнь, еще больше заражая себя.
Джассин ненавидел дроу, но не из-за потери близких. Ни один темный эльф не занес смертоносный клинок над его сестрой, женой или кем-то еще. Их тела уже давно съели черви. Ненависть в нем зажгла зависть к славе темных эльфов. Это не разъедающая изнутри гниль, как обычно считают недалекие люди, а толкающее на совершенствование своих способностей чувство.
Как только упоминаются в разговоре дроу, то обязательно создается образ непобедимых воинов, могучих магов и хитрых интриганов. В доказательство своей силы, эльф старался убить как можно больше темных эльфов. Стремление прославиться не покидало Джассина и возможно приведет к тому, что его станут называть Охотником Шевараша. Зависть, тем не менее, не сделала его слепым. Недооценивать дроу он не стал, а даже наоборот, всегда готовил себя к сюрпризам. Особенно часто его удивляло свойство двеомеров.
Но любая охота не может длиться долго, иначе охотник становится добычей в жестоком мире Подземелья. Как это произошло сейчас, с малаугримом…

«Есть ли более ужасное место, где можно посмотреть в глаза трем бихолдерам?»
Alian Le’Loss
Джассин не успел выстрелить и отпрыгнул в сторону. Несколько быстрых шагов назад, куда направились темные эльфы, и тетива снова пропела. Лук из черной древесины был подстать мечу малаугрима. Стрела угодила точно в правое плечо, но Бараталут лишь ухмыльнулся. Он обломал древко стрелы и вытащил наконечник. Рана стала затягиваться на глазах у эльфа. Джассин проклял тот день, когда отказался от серебряного кинжала. Еще один выстрел, но и в этот раз способности монстра проявили себя. Кожа малаугрима спружинила и наконечник оставил лишь порез, который тут же стал затягиваться.
Бараталут оказался рядом. Уставшему и потрепанному эльфу хватит одного удара, чтобы пасть мертвым к его ногам. Взмах и мощный удар должен разрубить противника пополам, но Джассин отбросил лук и отошел в сторону. Меч просвистел в паре сантиметров от него. Когда рука Корнарта опустилась, лесной эльф крепко схватил его за запястье. Он повернулся к малаугриму спинной, одновременно приседая и потянув руку на себя. Бараталут взвыл из-за боли в потревоженном плече и выронил меч. Эльф ловко вскочил на ноги и, сцепив руки, обрушил удар на спину противника. Корнарт пришел в себя от болевого шока и, не выпрямляясь, схватил эльфа, когда тот ударил его по спине. Перекинув Джассина через себя, малаугрим подобрал меч и собирался всадить его в сердце скорчившемуся от боли противнику.
Малаугрим ощутил еще большую боль, чем когда лесной эльф вывернул ему плечо. Тха’рлал всадил в спину Бараталуту меч. Дроу открыл лицо, чтобы ткань не мешала в последние секунды жизни монстра разглядеть своего убийцу. Он презрительно взирал полуприкрытыми от удовольствия и сознания своей находчивости глазами. Джассин ударился головой о камень и потратил мгновение, которого бы хватило Корнарту, на то, чтобы осознать случившееся. Он перекатился на бок и незамедлительно поднялся.
Бараталут взревел и обернулся к темному эльфу. Меч монстра ранил Тха’рлала в ногу, и пораженный живучестью малаугрима дроу, не успел отскочить. Убийца охнул, и, казалось, монстр прибьет самонадеянного дроу. Джассин ударом под колено свалил человека. Тха’рлал бросил эльфу его меч. Красное пламя осветило пещеру, когда клинок скользнул из ножен. Бараталут оказался не так прост. Полученные им раны медленно затягивались. Он подняться на ноги, пока лесной и темный эльфы «перекидывались» мечами. Третий глаз открылся и малаугрим начал принимать истинное обличие. Эта картина впечаталась в память обоих эльфов навечно. Но навечно ли?..
Тха’рлал и Джассин переглянулись и атаковали уродца. Пока один лишь щупалец когтем отбивался от слаженно орудующих мечами эльфов. Джассин пригнулся, когда крюк собирался ужалить его подобно огромному жалу скорпиона. Преобразовывающаяся нога человека вот-вот обзаведется таким же когтем, и лесной эльф отрубил вырост. Красное пламя опалило рану, подобно тому, как солнце бы опалило любого, попавшего в него. Малаугрим от боли слеветировал на Джассина, но меч Тха’рлала проткнул шаровидное тело, второй клинок дроу попросту отскочил от резинистой кожи. Джассин кувыркнулся в сторону и получил удар обрубком в плечо. Хлынувшая из раны кровь окатила Тха’рлала фонтаном. Бараталут обернулся к дроу. Он схватил меч темного эльфа клювом, а второй просто выбил из рук противника. Нижнее щупальце сбило темного эльфа с ног, но вставший над Тха’рлалом эльф всадил свой клинок в глаз тому, кто некогда был Корнартом. Малаугрим отлетел назад. Понимая, что с двумя воинами ему не справиться, он полетел прочь. Джассин кинулся преследовать монстра, но его становил Тха’рлал, потянув за плащ. Лесной эльф помнил старую сказку, где упоминался нрав этих созданий. Корнарт… залечит раны и вернется отомстить!
- Притормози ящера, - выдавил Тха’рлал по-гоблински. Кровоточащие раны просто не позволили ему говорить более громко и спокойно. Дроу стер мерзкую кровь монстра с лица.
- Он вернется и убьет нас! – выкрикнул эльф, но слова были еле слышимы. Уставший и раненый он все равно бы не смог догнать малаугрима.
- С-с-с-ш-ш-ш… - скривился дроу, отталкивая ногу Джассина, чтобы подняться. – Он несется прямо… в логово пещерных уродов…
Джассин выгнул бровь и вернул меч в ножны. Он отошел от Тха’рлала, раз ему это так не нравилось.
- Потому ты вернулся? – хриплым голосом спросил он, но темный эльф все равно услышал издевку.
- Хех, - воин-дроу подобрал мечи. Красные глаза вперились в поверхностного эльфа. Бой был еще не окончен…

«Бой начался. И в ловкости равны,
Те двое знали: шансов выиграть мало.
Но много шуток есть у Сатаны, -
И время для одной из них настало.»
Неизвестный автор
Джассин положил руку на рукоять меча и с не меньшей уверенностью смотрел на бывшего союзника. Наверное, монстры убили жричку и темный эльф бросил отряд одних сражаться с пещерными уродами. Лесной поступил бы так же… только сам бы убил Верховную Жрицу Ллос. Теперь у Джассина была возможность отомстить дроу за унижение. Он медленно потянул за веревку плаща… Тха’рлал заметил действие эльфа и атаковал. Один меч дроу был нацелен в ногу, второй в бок противника. Джассин развязал тесемки и кинул плащ в темного эльфа. Тха’рлал отпрыгнул и пока летящий на него плащ скрыл эльфа, Джаасин успел произнести заклинание и магический снаряд вырвался из его пальцев. Светящийся шар ударил в Тха’рлала, но не причинил тому никакого вреда…
Злу по своей природе не пристало объединяться, если только союз не привнесет в мир еще больше хаоса.

Сообщение отредактировал Маришка - 4-03-2007, 17:39

Просьба не обращать внимание на имя, которое встретится ниже. Оно не имеет отношения ни к одной личности, присутствующей на данном форуме, ибо было выбрано для персонажа едва ли не полгода назад по очень личным причинам. Вот.

(продолжение. Очередное)

Они нашли друг друга)) День следующий

Юноша, в которого волк перевоплотился с рассветом, оказался примерно одних с Шэдом лет. У Разиэля (именно так звали оборотня, боявшегося темноты*) были темные волосы до плеч и добрые-добрые зеленые глаза. Правда, сам Раз утверждал, что они карие – но чего только оборотню не померещится поутру!
Посоветовавшись, они решили идти в город, и в данный момент именно этим и занимались. По пути из леса им изредка попадались корзинки с пирожками, башмачки и слегка потрепанные красные шапочки, так что они даже не успели проголодаться, когда на горизонте показались первые признаки крупного города – пока еще не осязаемые, но очень ясно воспринимаемые на слух; в частности, громкая ругань, ржание лошадей и нестройное пение, прерываемое звоном соударяемых друг о друга бутылок.
- Так-так,- произнес всезнающий Разиэль, - судя по этим звукам, кабак будет слева, ночлежка справа, а рыночная площадь – в двух кварталах.
Оборотень не ошибся ("Вот видишь, какое у меня чутье! Кстати, может, заодно пропустим по кружечке?"), и они пошли налево.

По слухам, в различных литературных произведениях, посвященных средневековой либо фэнтезийной теме, главными героями являются всякие менестрели, маги, девы-воительницы в кожаных доспехах либо воры, проникающие без мыла в любую…щель. Но на самом деле все эти слухи дьявольски ошибочны. Главным героем таких произведений всегда – вы слышите, всегда! – является кабак. Ибо именно в кабаках начинаются (а чаще всего заканчиваются, причем заканчиваются пьяной дракой) все имеющие значение для социума приключения (вспомним хотя бы начало "Саги о Копье" Маргарет Уэйс и Трейси Хикмэн, или "Властелина Колец" Джона Толкиена)

* - настолько, что даже моргать опасался

Кабак назывался "Хмельная Сковородка". Говорят, что существуют названия и похлеще, но, видимо, существуют они в каком-то из параллельных измерений, ибо в этом измерении "Хмельная Сковородка" била все рекорды. Желая оправдать название, хозяин кабака повесил над входом, прямо на вывеску с названием, огромную сковороду. И все бы ничего, но держалась оная крайне ненадежно, вследствие чего постоянно падала, преимущественно на головы входящих**.
Пострадавшим чуть-чуть не оказался Разиэль, который успел отскочить в самую последнюю минуту и едва не сшиб при этом нескольких человек, включая в первую очередь Шэда. Внутрь они зашли, слегка вздрагивая.
Освещение, клочки свободного пространства и запах были распределены здесь крайне неравномерно. С одной стороны воняло протухшей рыбой, с противоположной довольно приятно пахло вишневой наливкой. По настоянию Шэда они забрались в самый темный угол, хотя Раз очень-очень сопротивлялся. Но кружечка эля быстро сломила его свободный волчий дух. Сам Шэд заказал себе стакан теплого томатного сока и, потягивая его через трубочку, чувствовал себя гораздо более вампиром, чем обычно…

** - таким образом, название было ПОЛНОСТЬЮ оправдано

События, которые к вышеописанным пока не имеют отношения

Кэндис внимательно осмотрела дорогу с обеих сторон и, наконец, нашла то, что искала уже минут десять.
- Они сошли с дороги вот здесь!- крикнула она, махая рукой всем остальным.
- М-м, а хотя бы приблизительно, давно это случилось?- вопросил командир отряда, невысокий, постоянно орущий на всех человечек лет сорока. С Кэндис он пытался обращаться повежливей – во-первых, потому что она была женщиной, во-вторых, потому что она была феей.
- Около часа назад. Но они шли очень быстро. Они свернули в лес, там их будет сложнее найти…
- Ну, ты уж постарайся,- командир хлопнул ее по плечу, так, что она едва не упала.- Эй, бойцы! Ну-ка, все, бегом за нашим следопытом!
Одиннадцать человек, выглядевших почти одинаковыми из-за зеленых плащей и высоких сапог, понуро поплелись за Кэндис и командиром.

Да, она откровенно набивалась в сопровождающие, когда спецотряд Королевства Фей отправился в погоню за злоумышленниками, вероломно похитившими древний артефакт фей, очень мощный и очень важный. Без Волшебной Палочки (а она принадлежала когда-то самой первой королеве фей) коронация была невозможна. А ведь новая королева была уже избрана. Дело осложнялось тем, что среди похитителей была прежняя королева, которая вместо того, чтобы тихо-мирно уйти в отставку, наняла кучу проходимцев и сперла Волшебную Палочку. ТУ САМУЮ палочку, с помощью которой когда-то давным-давно было создано все королевство!
Учитывая то, что Кэндис приходилась двоюродной племянницей новоизбранной королеве, ее быстро зачислили в отряд следопытом. Сыграло роль и то, что Кэндис закончила фейскую разведшколу с отличием. Ну, и, конечно, то, что все население мечтало избавиться от нее поскорее, хотя бы ненадолго.
Она слишком много общалась с представителями других, более многочисленных рас, что остальные феи, в общем-то, не приветствовали. От людей она научилась курить трубку. От гномов – пить крепкие напитки и ругаться еще крепче. Эльфы привили ей любовь к лазанию по деревьям, а тролли – ненависть к розовому цвету.
Кэндис тщательно застегнула зеленый плащ, чтобы никто не увидел скрытое под ним розовое платье с оборками, рюшами и кружевами, сунула в рюкзак кисет, трубку и флягу с бренди, и отправилась в поход, аккурат на следующий день после похищения.
Вообще-то она ожидала совсем другого. Ну, например, того, что ее сразу назначат главной. Или хотя бы будут относиться с большим уважением. Наливать похлебки чуть больше, чем остальным. Позволять спать подольше. И обращаться исключительно на "вы". Как бы не так…
Она уже третью ночь не спала. Ела исключительно тогда, когда "бойцы" оставляли ей что-нибудь на донышке котелка. А еще она потеряла спички и не могла закурить. Вместо радостей жизни ей приходилось возить носом по пыльным дорогам, ища хоть какие-нибудь следы.
Ну, вот теперь они были найдены. За спиной у отряда находилась стена осеннего леса. А где-то впереди предположительно располагались похитители.
- Всем рассредоточиться,- шепотом приказал командир.
Солдаты поняли это по-своему: отряд идет в одну сторону, командир и следопыт – в другую.
- Вот бараны!- выругался командир, глядя на быстро исчезнувший за деревьями отряд.- Я догоню их и верну, а ты стой здесь.
И он скрылся с той же скоростью, что и его отряд. Кэндис осталась стоять, чувствуя себя полной идиоткой. Где-то через минуту ей надоело это неблагодарное дело, и она пошла, как ей казалось, наперерез отряду. И сразу же – как истинный следопыт – заблудилась.
Поплутав немного, она вспомнила, что на деревьях вроде как с северной стороны должен расти мох.
- Так-так,- она принялась исследовать стволы.- Судя по этим деревьям, север находится…находится…
"Судя по этим деревьям", север находился повсюду. Кэндис немного огорчилась. И вдруг услышала голоса, совсем неподалеку. Она плюнула на мох и деревья и направилась в ту сторону, откуда доносились пока что неясно слышимые звуки.
То, что она увидела, прячась за елкой, ей совсем не понравилось. Весь отряд, включая командира, стоял, как-то съежившись, перед рослой длинноволосой женщиной в куртке и сапогах, сжимавшей в руках, несомненно, Волшебную Палочку. Вокруг них стояло человек восемь, все в черном и со зловещими ухмылками.
- Я не вернусь в ваше долбаное королевство, даже если вы все поклянетесь, что мне ничто не будет угрожать,- чуть хриплым голосом произнесла бывшая правительница. – Да ладно бы выбрали кого-нибудь другого, а тут эта выскочка! Палочку возвращать даже и не подумаю, а уж вам тем более.
- Но вы не имеете права ей пользоваться. Она вам больше не принадлежит! – после этих слов к горлу командира был приставлен острый кинжал. – Я хотел сказать, эта Палочка может выкинуть что угодно, она же как живая, она все понимает…
Женщина на удивление неприятно засмеялась.
- Ну да, конечно, как же! Понимает, бла-бла-бла…А вас что же, не предупредили, когда отправили на задание, что я смогу использовать ее против вас?! А я ведь смогу, очень даже…Любой дурак смог бы. И все эти рассказы про умную палочку – ерунда.
И она подняла палочку. Кэндис быстренько глотнула из фляжки для храбрости и приготовилась...
Палочка, из которой едва успели вырваться искры, была выбита у бывшей королевы из рук довольно грубо, потому как последняя не ожидала, что ее собьют с ног. И уж конечно не ожидала, что сцепится с кем-то, выскочившим из-за деревьев, и покатится по земле. Остальные бандиты разбежались в стороны, наблюдая за поединком. Все закончилось тем, что Кэндис схватила королеву (бывшую) за волосы и приложила носом об коленку. Та вырубилась. Фея-следопыт сжала трофейную палочку покрепче и огляделась. Бандитов и след простыл, только откуда-то издалека раздавался хруст ломающихся веток вперемежку с топотом.
Но и отряда нигде не было видно. Палочка-таки успела сработать.
В траве, на том месте, где прежде стояли бравые солдаты, мирно копошились двенадцать божьих коровок.
Кэндис аккуратненько собрала их в коробочку, завалявшуюся в рюкзаке с прошлого похода в стан врага (под "станом врага" подразумевалась таверна, расположенная на границе королевства. В ней обретались все, кто проходил мимо по тракту, чего феи крайне не одобряли - ведь среди посетителей были и гномы, и тролли, и вообще…). Раньше в этой коробочке хранились предметы, называемые древнефейским словом nêhte*, но сейчас она была более чем пуста, а значит, идеально подходила для отряда и его командира (большой жирной божьей коровки с короткими усиками)
Вырубленная королева заворочалась. Следопыт решила, что пора делать ноги, чем и занялась в тот же момент.
Уже на следующее утро она поняла, что за ней погоня, да еще какая. Когда отходишь в кусты по очень личному делу и вдруг слышишь за деревьями: "Эта чертова фея проходила вот здесь, нутром чую!", все нехитрые жизненные радости сами собой отходят на второй план.
Идти по тракту прямиком в Королевство было ужасно, отвратительно неразумно. Повздыхав, Кэндис приняла решение и направила свои стопы в прямо противоположную необходимой сторону. Неделя без нормального отдыха, кончившееся бренди, нервничающие божьи коровки, ноги, стертые неудобными сапогами…Игнорировать вырастающие на пути трактиры и придорожные гостиницы было уже невозможно.
Увидев перед собой очередную вывеску ("Хмельная сковородка"), Кэндис махнула рукой на выполнение долга перед родиной и пинком открыла дверь в кабак. Сверху на нее упало что-то тяжелое.

(продолжение)

Снова возвращаемся к моменту повествования

…Освещение, клочки свободного пространства и запах были распределены здесь крайне неравномерно. С одной стороны воняло протухшей рыбой, с противоположной довольно приятно пахло вишневой наливкой. По настоянию Шэда они забрались в самый темный угол, хотя Раз очень-очень сопротивлялся. Но кружечка эля быстро сломила его свободный волчий дух. Сам Шэд заказал себе стакан теплого томатного сока и, потягивая его через трубочку, чувствовал себя гораздо более вампиром, чем обычно…
Дверь громко открылась*. На пороге стояла весьма удивленная фигура, напоминающая женскую, но мелкие детали с успехом скрывал длинный плащ. У ног предполагаемой женщины лежала довольно-таки погнутая сковородка.
- А я что? Я ничего,- быстро произнесла девушка и юркнула внутрь. Изумленные взгляды публики провожали ее, пока она не спряталась в темноте сломанной масляной лампы, висевшей слева от Шэда и Разиэля.
Оборотень заметно оживился, увидев, что рядом стоит, кажется, симпатичная девушка. Шэд ничем не показал своего интереса, продолжая сосать томатный сок. Впрочем, иногда его вообще было сложно расшевелить иным способом, кроме как сплясав перед ним в одной шляпе. Не факт, конечно, что подобные прецеденты имели место быть, но, в общем, характер у Шэда иногда был странный.
В голове Кэндис закрутились дельные мысли, и, наконец, она решила обратиться к этим двум странным личностям, сидящим рядом с ней.
- Вы случайно работу не ищете?
- Случайно ищем,- не задумываясь, произнес Раз, толкнув Шэда в бок. Тот поморщился, но кивнул.
В конце концов, в большом городе, куда ты пришел впервые – пусть даже никто не звал, - надо с чего-то начинать. Найти работу – еще не самый дурной выход из положения.
- Мне нужны сопровождающие. Иными словами, охрана,- доверительным шепотом сообщила девушка.
- От сковородок охранять?- хмыкнул Шэд, решивший особо не церемониться.
- Нет. Не от сковородок,- Кэндис посмотрела на него своим фирменным взглядом, обозначавшим: "те-кто-так-со-мной-разговаривал-кончали-очень-плохо". Шэд все понял и наконец-то заинтересовался.
- И когда приступать к охране тебя?
- Вот сейчас я поем, потом высплюсь, а затем мы пойдем…в одно место…вот тогда и приступите.
- Отлично, - заулыбался Разиэль. Шэд задумался – что-то оборотня в последние пять минут слишком широко улыбает.

* - на самом деле, это не дверь громко открылась, а сковородка громко упала. Но это выяснилось позднее.

Когда Кэндис приговорила жареную курочку (порядочный кусок которой зачем-то положила в коробочку с божьими коровками), они отправились в ночлежку, где за чисто символическую плату им удалось снять на ночь комнатушку. К тому моменту, как они поднялись на верхний этаж к своей каморке, Кэндис уже успела рассказать им свою историю. И сообщить, что расплатиться с ними заранее не может.
Раз и Шэд нерешительно толклись в дверях комнаты, пока девушка осматривала зеленый диванчик, стоящий у стены.
- К сожалению, этот диван уже занят небольшой популяцией микроорганизмов, в простонародье называемых клопами, - вздохнула Кэндис. – Но я настолько вымотана, что мне плевать.
Она стащила свой плащ, аккуратно постелила его на злосчастный диван, свалилась на него, точно куль с мукой и сразу же уснула.
- Никогда не видел столько оборочек, рюшек и бантиков,- подал голос Шэд.- Тем более розовых. Раз, как ты относишься к розовым феям?
- Я к ним не отношусь, - ухмыльнулся оборотень. – Но вот эта очень даже ничего…Кстати, а где же будем спать мы?!
- Лично мне кажется, что сегодня мы спать не будем,- промолвил Шэд, усевшись на пол и едва не убив при этом крысу, высунувшуюся из норы в стене.
Раз последовал его примеру и сел рядом.
Через минуту, когда Шэд задремал, оборотень начал беспокойно ерзать, прервав тем самым праведный сон товарища.
- Ты не мог бы, пожалуйста, перестать? – попросил разбуженный.
- Ты что, типа, не замечаешь? – нервно осведомился Раз.
- Не замечаю, типа, чего?
- Здесь же чертовски темно.
- Так ночь на дворе.
Разиэль слегка смутился и замолчал. Не успел Шэд задремать снова, как оборотень его растолкал.
- Что еще тебя беспокоит, друг мой?- поинтересовался вновь разбуженный и поэтому оскалившийся Шэд.
- У тебя факела нигде не завалялось? Ну, или коробка спичек?
Почти-вампир назидательно постучал себе пальцем по лбу.
- А может, мы возьмем у Кэнди волшебную палочку и посветим?
- Тебе надо – ты и бери. Я-то хорошо помню, что она сказала про эту палку. Мы не имеем права ей пользоваться. И, скорее всего, даже не сможем. Раз, ты ведь не фея.
- Страх перед извечной тьмой заставляет меня забыть об этой мелочи, - высокомерно сказал оборотень и на ощупь, немного вздрагивая, принялся искать в рюкзаке Кэндис Волшебную Палочку. – Ага, вот она, родимая…
Шэд насторожился. Что-то подсказывало ему, что сейчас произойдет какая-нибудь ерунда.
- Свети!- скомандовал Разиэль, встряхнув драгоценный артефакт посильней. Вопреки ожиданиям, с кончика палочки сорвалось несколько лучиков света, направленных в разные стороны. Вся комната озарилась бледно-желтым сиянием. – Ух ты! Смотри, Шэд! Я – волшебник!
И тут вперемежку с лучиками света из палочки полезли фиолетовые мыльные пузыри. Раз поперхнулся. Пузыри сменились хвостатыми бабочками. Затем – белыми ящерицами, которые порхали в воздухе столь же непринужденно, как предшествующие им бабочки, и время от времени показывали Шэду язык. Раз не выдержал и уронил палочку. Когда безумный кусок дерева упал на пол, из него начала сочиться какая-то подозрительная зеленая жидкость.
- Темно ему, видите ли, показалось,- губы Шэда скривились в самой презрительной из всех существующих усмешек.
- Может, скажем, что так и было?
- Скорее, я башку тебе оторву и скажу, что так и было! – огрызнулся Шэд.
И вдруг все кончилось. Сначала с оглушительным звуком полопались пузыри, за ними последовали странные животные, рассекающие просторы под потолком. И, наконец, зеленая лужа на полу зашипела и испарилась, оставив после себя исключительный аромат.
Кэндис проснулась. К счастью, Раз успел засунуть Палочку обратно к ней в рюкзак.
- Здесь кто-то сдох? Ну и запах, я хочу вам сказать,- она опустила с дивана длинные ноги в мужских, почему-то, сапогах, которые не очень подходили к розовому наряду феи.
- Крысы, - поспешно вставил Шэд.
- Ясно,- не поверила Кэндис.- Ну что, я выспалась и готова идти.

Просто под впечатлением от одного видео...

Как тихо…
Может, это сон?
Нет, гляди – рассветом объят горизонт.
И пусть… моя мечта
Зачем тогда тебе слова?
Нужны…


Она сидела в тихом уютном кафе, в кабинке, где все стены были обвиты плющом, а с потолка светил мягкий неяркий свет. Лампа была обычной, дневного света, но вот скрывалась она в цветке, полураскрытом бутоне лилии. Девушка подняла голову и обнаружила, что кофе в чашке давно остыл, а из отчета в последних строках такая чушь…
Положив подбородок на ладони рук лежащих на столе, девушка уставилась на экран усталым и слегка затуманенным взглядом. Строчки плыли перед глазами. И даже последней мысли, мысли о том, что нужно собраться, не хватило, чтоб привести девушку в чувство.
А ночной город спал, спал, видя цветные и загадочные видения из мира снов, не мало не заботясь о том что в одном из крошечных кафе сидит одна одинешенька ночная посетительница, веки которой смежились несмотря ни на что…

- ты снова здесь.
Девушка вздрогнула, услышав тихий печальный голос за спиной. Длинная узкая ладонь с пальцами музыканта легла ей на плечо и развернула. Васильковые глаза искрились легкой насмешкой, тонкие губы чуть изогнулись. Каскад волнистых каштановых волос слегка блестел в свете сотен свечей, каплевидный кулон вторил блеску, рассыпаясь в искрах. Сегодня он даже не потрудился застегнуть белоснежную рубашку, не говоря уже о том чтоб заправить ее в серые брюки. Мундир лежал на кресле, задумчиво подметая рукавом пол. Внимательные серебристо-серые глаза следили за всеми изменениями произошедшими с прошлой ночи, до тех пор пока вновь не встретились с взглядом насмешливых васильковых глаз.
Он улыбнулся, легким касанием пробегая по серым волосам. Прошел кончиком пальца от виска до уголка губ, замечая все, включая небольшую царапинку неизвестно откуда взявшуюся.
Улыбнулся.
- Ты здесь. Я так долго ждал тебя. Почему ты задержалась?
Хочется ответить, сказать что работа занимает все время и не удается даже отдохнуть, но слова застревают в горле под насмешливым взглядом прекрасных глаз. Руки демона медленно обвивают талию, притягивают жертву к себе. Губы слегка касаются шеи, правая рука скользит к затылку.
- [/i]Сегодня ты будешь моей и никто не помешает нам.[/i]
Сладость на губах, крепкие, но нежные объятия, шелк простыней. Волосы демона сверкают в свете последней горящей свечи, амулет чуть искрит.
И тебе все равно что завтра нужно работать, и что отчет должен быть готов уже к полудню.
Тебе все равно. Ведь пока вы вместе.

(продолжение)

Когда они спускались вниз по лестнице, Кэндис, повинуясь выработанному чутью, выглянула за угол стены, прежде чем выйти в проходную комнату на первом этаже. И увидела, как с улицы заходят женщина с нашлепкой на носу и восемь головорезов.
-…! Ну просто полный и окончательный! – прошептала фея.- Ну-ка быстро назад, в комнату, только тихо!
Бегом, но на цыпочках, они поднялись в свою комнату. Кэндис попыталась запереть дверь, но задвижка было вероломно оторвана еще в прошлом веке.
- Ну и куда мы уже вляпались? – поинтересовался Раз.- Главное, выйти даже не успели.
- Выйти…выйти…- лихорадочно забормотала Кэндис. – Ага! Окно!
Шэд недоуменно уставился на застекленную дырку в стене. Это было явно не окно. Скорее, окошко. Оконце такое миленькое. Без задвижки, как и дверь, причем оконная задвижка не была оторвана, а просто отсутствовала по умолчанию… Просто стеклышко в рамочке.
- Разбить придется, - сказал он с некоторой долей сожаления.- И еще я не уверен, что мы пролезем. Что вы пролезете.
- Хотел сказать, ты не уверен, что я пролезу?!- поднял брови упитанный Разиэль.
- Ничего, пролезем все,- уверенно заявила Кэндис, обматывая руку плащом. И резко ударила в стекло. Осколки посыпались на пол и на клопистый диван. Одновременно послышался топот на лестнице. Шэд и Раз мгновенно спохватились, приподняли диван и придвинули к двери (на их счастье, дверь открывалась от себя, чему диван и был призван сейчас помешать).
- Я и забыла, что мы на третьем этаже, ха-ха,- нервно хихикнула Кэндис.
- Лезь быстрей! – почти заорал Шэд. Он уже слышал, как кто-то ломится в соседнюю дверь.
Кэндис – без особого труда, следует отдать ей должное,- протиснулась в окошко. Легкое ойканье откуда-то снизу возвестило о ее благополучном достижении земли. Чтобы окончательно в этом убедиться, Шэд высунулся из окна и узрел телегу, нагруженную сеном, прямо под окном.
- Какое везение,- отметил он, приземлившись. Они с феей подвинулись, освобождая место Разиэлю. Но тот как-то не спешил, хотя позади него кто-то сосредоточенно толкал дверь ("Открывайте, вашу мать!").
- Раз, ты чего? – ужаснулась Кэндис.
- Быстрей давай,- поддержал ее Шэд. – Здесь не так высоко, как кажется…Эй, ты что еще и высоты боишься?!
- Вовсе нет,- замахал руками оборотень. ("Так, ребятки, ломайте дверь!") – Ладно, я вылезаю.
Плечи прошли с трудом, дальше все обещало быть нормальным, но на середине пути (и на середине своего тела) Раз резко остановился.
- Дальше никак,- поделился переживаниями он.
К телеге с сеном подошел хозяин и уселся на свое законное место – ну, вы понимаете, то самое место, откуда правят лошадьми. Он не заметил двоих, спрятавшихся в огромной копне, и стегнул лошадок. Телега медленно поехала. Раз чуть не взвыл. В дверь очень сильно ударили. Диван слегка отъехал, в образовавшуюся щель между дверью и притолокой просунулась рука. И тут Разиэлю в голову пришла идея.
Кэндис открыла рот, чтобы завопить от ужаса, но Шэд высунулся из сена и зажал ей рот рукой, чтобы хозяин телеги не потерял сознание. Королева и ее бандиты, ворвавшиеся в комнату, так и замерли на месте. Из окна торчала задняя часть самого настоящего волка, которая, впрочем, тут же последовала вниз, с третьего этажа, за своей передней частью.
Волк догнал телегу и, запрыгнув в нее на ходу, снова стал Разиэлем. Шэд убрал руки от Кэндис.
- Почему мне никто не сказал, что он – оборотень?! – зашипела фея.
- Э-э, Кэнди, а разве это меняет что-то в наших отношениях…дружеских..?– удивился вышеупомянутый оборотень.
Фея-следопыт задумалась.
- Да нет.
- Прекрасно.
- Только не надо больше называть меня Кэнди.

Из телеги они выпрыгнули, когда ее владелец остановился у рощицы, по весьма очевидным делам. Дойдя по обратной дороге до перекрестка, троица свернула налево. Кэндис приятно ошеломила их новостью о предстоящей переправе через реку, затем о переходе через горы, и, наконец, о том, что перед тем, как выйти на тракт, проходящий мимо границ королевства фей, им придется пройти сквозь Мрачный Лес.
- Как – Мрачный Лес?! – ошарашено воскликнул Раз. – Там же оборотни!
- А сам-то ты кто будешь? – не разделила его опасений Кэндис.
- Но…но я – совсем другое дело,- выкрутился бесстрашный Разиэль. – Я не ем людей. И еще там привидения, тролли, кикиморы, лешие и русалки.
- Раз, ты когда-нибудь видел русалку, сидящую на дереве?– призвал к здравомыслию Шэд.
- А почему это они не могут сидеть на деревьях?
- У них же хвосты.
- Ну-у, им, конечно, очень сложно забираться на деревья, но… они забираются. Я в этом уверен. Сам увидишь. Хотя еще не поздно передумать и просто взять и не пойти туда.
- Но тогда придется делать огромный крюк, мы потеряем целый день, - возмутилась Кэндис.
- Значит, судьба у нас такая, - упорствовал Раз.
- Если ты откажешься с нами идти, я расскажу сейчас Кэндис все, что ты говорил во сне прошлой ночью, когда мы с тобой остановились в лесу на привал,- пригрозил Шэд.
Брови оборотня поползли вверх.
- Ты этого не сделаешь,- скорее вопросительно, чем утвердительно произнес он.- Ты не можешь так со мной поступить.
- Еще как могу, - ухмыльнулся Шэд.- Так вот, Кэндис, вначале он…
- Стой! Уговорил, - прервал его Раз. – Так и быть, я пойду с вами. Если не утону в реке и не сорвусь в какую-нибудь горную пропасть.
Ближе к вечеру, когда Раза отправили собирать травку для божьих коровок, Кэндис тихо спросила у Шэда:
- Неужели он говорил во сне настолько ужасные вещи?
- Если честно, не знаю. Я тоже спал.

Недолгое перемирие.

Благородство – это не всегда то качество, которое присуще всем воинам. В мире возможно есть убийцы, которые руководствуются кодексом, понятиями о чести и справедливости, но разве хоть что-то из упомянутого относится к Джассину и Тха’рлалу? Они иногда поступают так, как если бы действительно руководствовались выстроенными для самих себя правилами, но на то всегда находится какая-нибудь корыстная причина, и ей они не обязаны делиться.
Есть ли между этими двумя разница, кроме цвета кожи? Их понятия о мире настолько схожи, порой удивляя их самих. Казалось бы, что может быть общего у лесного эльфа и дроу? Слишком разные миры, чтобы они понимали друг друга. А может быть нет, и мир Подземелья не так уж и отличается от не менее коварной Поверхности? И от кого мог светлый, если он был когда-то светлым, научиться жестокости, отметать общепринятые нормы, забыть о совести?.. Давайте не будем произносить имен.

«Здесь легко можно сделаться жертвой
Тех, кто злобой самой порожден.»
Hellish Cat
Тха’рлал на лету разрубил плащ Джассина острым адамантовым клинком. Он испуганно попятился, когда кожу защипало отскочившее заклинания, но, осознав, что магия эльфа не причинила ему вреда, продолжил атаку. Джассин осознал свою ошибку и ударил мечом по диагонали сверху справа вниз влево. Тха’рлал с легкостью парировал меч эльфа. Второй клинок должен был сразить эльфа. Противник шагнул вправо и вперед, схватив за руку воина-дроу, одновременно закручивая меч темного эльфа до тех пор, пока гарды не соприкоснулись. Джассин не успел использовать полученное преимущество, и темный эльф ударил его головой в нос. У воина черными пятнами замерцало перед глазами. Высвободившийся из хватки, Тха’рлал занес меч для смертоносного удара. Лесной эльф подался в сторону и, сам не подозревая того, надавил на рану на боку противника в своем порыве оттянуть срок своей гибели. Убийца скривился от боли и направился за отбежавшим эльфом. Раненная нога не позволила двигаться Тха’рлалу с кошачьей грацией и тем проворством, которое в другой ситуации, оставило меньше шансов противнику прожить так долго. Джассин резко обернулся к темному эльфу. У него теперь появилась возможность снова атаковать противника. Он поднял меч над головой в стойке сокола, и на согнутых в коленях ногах медленно направился на сближение с воином-дроу. Расстояние быстро сократилось и Тха’рлал создал шар темноты. Джассин попятился назад, желая покинуть сферу непроницаемой темноты. Он внимательно прислушивался к шорохам. Он отошел как раз во время - клинки Тха’рлала разрезали воздух в том месте, где стоял Джассин. Он вышел из тьмы, поджидая темного эльфа. Только клинки воина-дроу показались из сферы, как магическое слово прорезало временно установившуюся тишину в Подземелье. Вспышка яркого света ударила в глаза Тха’рлалу. Он не успел прикрыть глаза, волна боли нахлынула и спала. Он ухмыльнулся, ему не обязательно было видеть Джассина, чтоб убить живучего поверхностного собрата.
Джассин умело отбивал атаки темного эльфа. Иногда он не успевал парировать мелькающие адамантовые мечи дроу. Приходилось уворачиваться или отступать. Тха’рлал тоже не остался без ответных ударов. Он потерял много крови и уже сам не знал, чем закончится сражение. Лесной эльф отбил последнюю неловкую атаку противника. Дроу наступил на ногу Джассину и сбил того с ног. Эльф ударил ногой по колену и замахнулся мечом. Тха’рлал отпрыгнул и привалился плечом к стене тоннеля. Джассин перекатился на бок и тоже отполз к стене. Он продолжал чувствовать боль и молил Тиш, чтобы противник поскорее совершил ошибку. Воин поднял перед собой меч, конец которого был направлен на темного эльфа, чтобы сохранить дистанцию между двумя противниками. Мгновения спустя он заметил отрешенный взгляд Тха’рлала и опустил клинок. Они оба тяжело дышали и решили передохнуть, чтоб продолжить через пару минут.
Прошло чуть меньше полчаса, а воины продолжали наслаждаться временным перемирием. Они посмотрели друг на друга. В глазах обоих читалась усталость и понимание бессмысленности поединка. Если они оба погибнут сейчас, то это ничего не докажет – только их глупость. Даже если кто-то из них выживет, то у обоих противников слишком тяжелые раны, чтобы одному протянуть два-три дня в Андердарке.
Тха’рлал слегка улыбнулся, даже это движение причиняло ему боль, но боль душевную. Джассин понимающе ухмыльнулся. Эльфам не нужны были слова, чтоб договориться о перемирии. Но они отлично понимали, что им еще предстоит сразиться и тогда решится, кто из них достоин милости богов.
- Пошли отсюда, - едва ворочая языком, сказал Джассин.
- Только не туда, - темный эльф глянул в сторону, где он помог уничтожить собственный отряд.
- Хм…
Джассин вложил меч в ножны и с трудом поднялся. Ноги уже не держали, но он переборол себя. Тха’рлал не хотел показывать, что вот-вот потеряет сознание и, сжав зубы, кое-как поднялся, опираясь о стену пещеры. Джас не стал ему помогать. Он представил, какое унижение испытает его спутник… Эльф только сейчас осознал, что неизвестный темный эльф стал его компаньоном. «Может все же помочь ему подняться?» – со злорадством подумал он. Убийца пару раз промахнулся, но все же вложил мечи в ножны, крепившиеся к поясу с пряжкой в виде паука, прежде чем поднялся.

Они направились от места дуэли. Сил не осталось ни на что другое, как найти укрытие для отдыха. Оба сейчас бы не отказались выпить и поесть, но Тха’рлал без объяснений отказался посмотреть, что осталось от отряда темных эльфов.
- Там опасно, - только и сказал воин-дроу. Особого желания поговорить он не проявлял. Джассина это не волновало. Он сейчас мечтал оказаться в самой грязной таверне Калимпорта, чем провести месяц в неизвестности в Андердарке.
Осматривая пещеру, оба устремили взгляд наверх, в тайне надеясь на удачу. Тха’рлал настолько устал, что даже не смог слеветировать наверх. Джассин закинуть «кошку» темного эльфа и первый полез проверить догадку. Когда его взгляд наткнулся на вполне устроенное жилище (они и не подозревали, что тут Бараталут на пути в Мензоберранзан, обдумывал коварный план захвата), у него в голове мелькнула недостойная ни одного честного воина мысль.
«Бинты и вода… немного еды… Спуститься и сказать ему, что ничего не нашел и тут же убить?
Но тогда как я выберусь из Андердарка, если не узнаю, где нахожусь? Пытать его? Ему уже нечего терять, скорее плюнет мне в лицо и умрет достойной воина смертью. Тиш, улыбнись мне.»
Джассин не стал молиться Шеварашу, он слишком хорошо помнил учение церкви бога Мести и почем зря привлекать его внимание не хотел. Он выглянул из входа и на жестах показал, чтоб Тха’рлал обвязался веревкой, а он поможет ему забраться наверх.
Мужчина-дроу с подозрением посмотрел вверх на Джассина, но все же обвязался. Он не понимал, почему эльф не отпустил веревку, уж он бы воспользовался этой возможностью… Но что тогда? Ему нужно было на Поверхность, о котором он ничего не знал. Тха’рлал и не подозревал, что Джассину он был так же нужен, как тот ему.

«Единственный Бог, которому стоит поклоняться это наши амбиции».
Джассин и Тха’рлал
После Времени Неприятностей
Первый час воины провели, перевязывая друг другу раны и промывая их чистой водой. Они старались не слишком опустошить бурдюки, так как еще не скоро смогут отправиться на поиски воды, не опасаясь стать добычей какой-нибудь обитающей в темноте Андердарка твари. Оба эльфа так и не представились, как будто полагая, что все равно кто-то из них умрет.
Джассин, обмывая раны Тха’рлала подумал, что это отличный момент для предательского удара кинжалом. Он то и дело заставлял себя сосредотачиваться на нынешней работе. Темный эльф не испепелял его взглядом, но смотрел так, словно читал его мысли. Они слишком были похожи, чтобы их не посещали одни и те же идеи. Подобная догадка посетила обоих воинов, и никому из них это не принесло удовольствия. Никакого стеснения они не выказывали друг другу, оба равны в искусстве обращения с оружием и, перевязывать раны у существ их профессии - дело обыденное, хотя с их мастерством не столь частое.
Джас старался казаться непоколебимым и холодным ко всему происходящему. Он всегда был таким, но первый раз в жизни!.. Перспектива взаимной помощи темному эльфу!.. Какое из божеств могло так жестоко подшутить над последователем Шевараша?! Мысли воина-дроу были направлены немного по-другому, хотя и у него промелькнула похожая идея. Он подумал, что Ллос испытывает его и есть шанс вернуть благосклонность Паучьей Королевы – убить лесного эльфа. А еще ему было интересно, как бы окончился их поединок, сразись они на арене в Мензоберранзане.
Тха’рлал помог Джассину очистить раны от грязи, которые эльф не доставал сам. Забинтовав раны, оба воина в другом случае выставили бы караул. Лесной эльф не призвал фамильяра, он слишком устал для подобных фокусов. Воины проснулись, когда с шумом по туннелю пронесся пещерный урод вместе с… темным эльфом?! Джас глянул на спутника и увидел, как тот поморщился от омерзения. Мужчиной-дроу оказался Мэсдж. «Я же убил его вчера» - думал Тха’рлал. С этого момента оба эльфа решили убраться подальше и поскорее, свернув в другой проход, как только немного оклемаются. Они перекусили, и Джас нарушил молчание. Тихо, а громче он бы и не смог говорить, эльф обратился к спутнику.
- Хотелось бы знать твое имя.
- Чтоб не ошибиться, кого проклянешь перед смертью? – с усмешкой ответил Тха’рлал.
- Чтоб Паучиха не забыла тебя на равнине Фуги, - посмеивался эльф. К удивлению Джассина, темный эльф не стал защищать богиню. Неужели он наткнулся на отступника?! Только бы он не поклонялся Элистрае, иначе… Лесной эльф и сам не знал, как он тогда поступит, к подобному он не был готов. И не был уверен, дрогнет его рука, если воин-дроу не будет таким же жестоким, какими он знал дроу… Нет, конечно нет. Он убьет его в любом случае.
- Тха’рлал, - представился темный эльф, на что услышал имя компаньона. Оба не раскрывали фамилий, хотя Джас и так бы не назвал ее. Слишком давно он отрекся от фамилии, а Тха’рлала допрашивать не имело смысла. Эльфу было все равно, какую ступень занимает род Тхара в городе темных эльфов.

На следующий день, хотя трудно судить о дне и ночи в темноте Подземелья, они покинули укрытие Бараталута. Воины прихватили с собой то немногое, что нашли в пещере. Надо было где-то наполнить меха и вскоре эльфы наткнулись на слабый источник. Вода была прозрачной без привкуса и запаха. Они наполнили меха и направились дальше. Во время одного из привалов Джас решил спросить, куда они направляются. У него не было особого выбора куда идти, а выдать свое незнание он не хотел.
- Куда ты держишь путь? – спросил лесной эльф на языке жестов. Тха’рлал посчитал, что врагу не станет проще убить его только оттого, если он научит его нескольким жестам. Дроу удивленно воззрился на эльфа и отправил в рот сушеное мясо рофа, неохотно ответив.
- На Поверхность.
- Неужели? – Джас приподнял одну бровь, но расспрашивать дальше не стал. Он посмотрел со смешком на спутника и не стал говорить, что не прочь выбраться из этой клоаки. Но эльф все еще не знал, какой из подземных городов ближе всего к ним.
Тха’рлал подозрительно сощурился, взглянув в лицо Джаса. Он тут же решил для себя, когда убьет лесного эльфа. И это случится еще до того, так они доберутся до выхода из Андердарка. Раны почти зажили благодаря волшебной мази, а его спутник остался без своей книги заклинаний. Тхар не безосновательно считал, что из эльфа вышел убогий волшебник, хотя с заклинанием света он хитро подловил его. Говорить о своих целях он не стал.
Джассин жутко переживал из-за своей книги заклинаний, но он еще вчера доверился Тха’рлалу и не пошел за ней. Если что, можно будет еще раз переписать у Илхамы. Остается только выбраться и найти эльфийку.

Следующую ночь они дежурили по очереди. Обоих так и подмывало убить противника во сне. Но у них больше возможности успешно охотиться и защищаться от монстров, прежде чем раны окончательно заживут. Пока что им не было необходимости добывать пищу, но скоро сухой паек кончится и тогда Тха’рлал поймет, какого это есть крыс.

«А предательство – это родитель,
Его детища – подлость и ложь.»
Юрий Фригович

Спустя неделю…
- Опиши Поверхность, - вдруг попросил Тха’рлал на языке жестов.
Джас окинул оценивающим взглядом Тхара и откусил еще один кусок зажаренного мяса рофа. Они так привыкли друг другу, что он начал учить темного эльфа Всеобщему.
- Не знаю с чем сравнить, чтобы ты понял, - отмахнулся эльф.
- А ты попробуй, - настоял убийца.
Только вчера они довольствовались крысами… Они каждый раз служили напоминанием Тхару. До выхода на Поверхность оставалось несколько дней (они оба об этом знали) и пришло время… почти все раны затянулись, осталось избавиться от шрамов, и остатков волшебной мази вполне хватит.
- Хм… - Джас прожевал кусок и задумался. – Днем на голубом небе, как самый нежный феерический оттенок огонька в храме жриц, сияет Солнце. Оно уничтожит всю твою прекрасную одежду…
- Да, ты говорил, - прервал его Тхар, не желая еще раз выслушивать насмешку. Он собирался убить Джассина еще в Анердарке, так что его не очень беспокоила перспектива остаться безоружным.
- Растения повсюду, куда не пойдешь, и не все из них пытаются тебя съесть, - тут он усмехнулся, после чего продолжил серьезнее. – А ночью восходит Селуна - бледный диск, как серебряная монета, - при этих словах он выразительно взглянул на Тха’рлала и дроу должен был быть полным идиотом, чтоб не понять намека.
- Даже не произноси ее имя, - грубо потребовал он, продолжая расправляться со своей порцией мяса.
- Что ж… не буду.
И ночью сияют тысячи звезд… они как раскинутый алмазный порошок на темном фоне… Тебе там не понравится… слишком тихо, слишком мало опасности и экстрима.
- Не говори за меня, что мне не понравится, - угрожающе сказал Тха’рлал.
Джассин решил воспользоваться случаем и расспросить, в какой город направлялся темный эльф, когда они первый раз столкнулись.
- Ты бывал в Подгорье?
- Далековато от Мензоберранзана… - дальше Джас не слушал, он уже получил то, что ему требовалось. Теперь он знал, куда они направлялись, не так уж много и выходов из Подземелья в этой области.
Ему вдруг почему-то было жаль убивать Тхара. Он вспомнил львов, которых видел на своей родине в Приграничье. Однажды он наблюдал за этими хищниками и видел прайд, где львицами руководили два брата-льва. А что если?.. Никогда! Шевараш навсегда проклянет его, если он не убьет темного эльфа… А что если переметнуться к другому божеству?.. Вместе с Тхаром они могли бы завоевать себе славу, авторитет!.. Да все что угодно! Он точно откажется…
Тха’рлал покончил с мясом и поднялся, надо было продолжать путь. Туша рофа и так привлекла обитателей Подземелья, и ждать, когда придет кто-то опаснее паука-меченосца, он не собирался. Он стряхнул маленького паучка с плеча и раздавил его носком сапога. Джас заметил движение дроу и, не удивившись, спросил.
- Не боишься драуков?
Тха’рлал метнул в эльфа гневный взгляд, но ответил спокойно.
- Если женщина думает, что может заставить меня подчиниться, то ее дети мне не помеха.
Джас рассмеялся. Он подобрал вещи, и воины покинули стоянку. Им предстояло подумать о многом, прежде чем позиционная война снова не перешла в активное сражение. И кто знает, когда один из них занесет кинжал для удара в спину, если только другой не пережжет глотку противнику еще до того, как этот самый кинжал выскользнет из ножен.

Хочу попросить не злоупотреблять тегами. Вижу, что это вошло в привычку. В следующий раз будет устное предупреждение.
цензор.


Сообщение отредактировал Маришка - 4-03-2007, 17:41

Ну, вот. И Ташка здесь.

Представляет Вашему вниманию один из своих рассказов.

__________

Тысяча и одна жизнь


Он сделал несколько шагов по коридору и, в который уже раз, замер. Мимо, прижимая к щуплой груди кипу каких-то бумаг, пролетел молодой рыжий парнишка. Несколько секунд Серж возмущенно глядел ему вслед. Словно почувствовав его взгляд, мальчишка обернулся и помчался обратно, попутно приглаживая длинные, не по уставу, волосы.
- Извините, капитан! – зло буркнул он себе под нос, старательно отводя взгляд. – Я Вас не заметил.
Ну, вот. Теперь собственный помощник считает его чудовищем. Влад никогда не смотрел на него излишне дружелюбно, но теперь лицо мальчишки и вовсе выражало едва прикрытое презрение.
Словно это он, Серж, отправил их на верную смерть.
А этому парнишке не приходило в голову, что есть люди, которые имеют полное право приказывать его капитану? И Сергей не смеет ослушаться. Что одно их слово – и ничего не останется от космического корабля.
И от них самих тоже ничего не останется.
Но нет, конечно же, лишь он один виноват во всех грехах!
Обида тисками сдавила грудь.
Да, конечно, никто не приказывал им умереть. Просто, давая последние наставления, глядели на них так, как никогда не посмотрят на живых людей.
- Вот. Те бумаги, что вы просили, – Влад протянул ему высокую стопку исписанных листов, излишне сильно толкнув при этом в грудь.
Серж удивленно уставился на него, после чего медленно взял из рук помявшиеся документы и недовольно поморщился.
- Ты можешь идти, – кивнул он помощнику и демонстративно уставился в бумаги.
Буркнув что-то, Влад развернулся и ушел.
Дождавшись, когда тот скроется за поворотом, Серж тихо вздохнул и медленно направился дальше.
Войдя на капитанский мостик, он с облегчением опустился в старое потертое кресло. И сразу же почувствовал, как на сердце потеплело. Это кресло он помнил уже давно. Как и сам корабль.
Как давно был тот день, когда он впервые вошел сюда и предстал перед глазами капитана! Тогда было трудно себе представить, что не один десяток лет своей жизни он проведет здесь. Да только хмурый смуглый парень и не думал об этом, с вызовом в глазах глядя в лицо всему миру. А еще он помнил, как боялся тогда. Ведь он попал не на прекрасный корабль, а лишь в железную тюрьму. Он не видел ничего прекрасного в том, что стремительно рушились его мечты.
С тех пор многое изменилось.
Он стал стар. Он просто слишком стар. Ни на что не годен. Осталось лишь пустить его на растопку камина. Никто уже не воспринимает всерьез. В глаза глядят с уважением, а за спиной зовут старой рухлядью.
И Серж был вынужден признать, что во многом они правы. Ему пора на пенсию. Но вот ведь в чем проблема – он не успел. Приказ прозвучал раньше, чем он вымолвил слово.
И вот он здесь.
- А помнишь, как мы мечтали о море? – тихо спросил темноволосый мальчишка внутри него. – Помнишь, огромные паруса, наполненные ветром? Помнишь запах морского бриза? Помнишь свою улыбку?
- Это ты мечтал о бесконечной свободе, – пробормотал старик в ответ, рассеянно проведя грубой ладонью по посеребренным сединой волосам. – Но я не имею на это права. Я потерял это право, когда отбросил свои мечты и стал тем, кем стал.
- А кем мы стали?
- Не мы, – поправил его Сергей. – Только я. А стал я капитаном “Железной Амазонки”, боевого космического корабля.
Мальчишка в ответ фыркнул, а на скулах Сержа проступили малиновые пятна.
- Да, – кивнул он, взяв себя в руки. – Я дал этому кораблю имя. Как бы неправильно это ни было, я все-таки назвал его. Ведь это бессмысленно – звать корабль набором цифр.
- Ты думаешь, что кораблю нужно имя?
- Оно нужно всем, – улыбнулся капитан. – Вот только не стоит экипажу знать об этой моей маленькой слабости. Как-то так повелось, что космическим кораблям не давали имен.
- А обычным кораблям – давали, – шепнул мальчишка. – Я-то знаю. Ведь я – это ты.
- Помолчи! – Серж сердито сжал зубы, словно это могло помешать болтливому сознанию.
Однако парнишка молчал.
- Я сошел с ума, – тихо прошептал капитан. – Говорю с собой… впрочем, какая теперь разница?
- Что значит, какая? – возмутился мальчик, не умевший подолгу держать язык за зубами. Он и без того молчал так долго. Почти всю жизнь. – Ты здесь главный! Ты должен вести всех к победе! Помнишь, это так, как мы мечтали…
- Я должен вести их к смерти! К смерти, понимаешь? А они глядят мне в глаза…
Мальчишка молчал. Ему нечего было сказать. Очень хорошо он выучил этот взгляд.
Он никогда не знал полутонов. Слишком ярко обрывались черно-белые полосы в его жизни. Так мальчишка, мечтатель и романтик, рано остался один.
А потом, вдруг, встретился на дороге высокому голубоглазому мужчине.
- Здравствуй, мальчик, – сказал он тогда, получив в ответ хмурый взгляд.
После долгих попыток разговорить парнишку, мужчина вытянул из него имя.
- А кем ты хочешь стать, Сережа? – ласковым голоском поинтересовался мужчина, продолжая разглядывать смуглую грязную мордашку.
- Конечно, космонавтом, – недовольно пробурчал ребенок в ответ, потому что мужчина в форменной одежде космонавта иного ответа от него не принял бы. Это была его работа – не слышать других ответов.
Мужчина забрал его с собой. И годы Сергей провел в постоянном поглощении знаний, тайно для себя решив, что бесконечная вселенная заменит ему море, космический корабль будет его величественным парусником.
Он как-то свыкся с мыслью, что о борт его “Железной Амазонки” не бьются волны.
- Значит, ты исполнил свою мечту? – спросил мальчик.
- Наверное, да. – Серж заставил себя улыбнуться. Но его серые, словно давно выцветшая ткань, глаза оставались грустными.
- Тогда мы должны быть счастливы, – прошептал мальчишка. – Но почему у тебя такой вид, словно ты сейчас заплачешь?
- Я не заплачу, – откликнулся Сергей. – Просто, как ни печально сознаваться, здесь я одинок. А еще, я не хочу умирать.
На это мальчик не нашел ответа. Лишь тихо всхлипнул, услыхав последние слова:
- Хорошо, что со мной есть ты…
Минуты проходили в молчании.
Где-то далеко, на самом краю сознания, Серж отметил, как кто-то с топотом бежит по коридору.
Да, конечно, перед смертью вся налаженная годами система пошла коту под хвост. Сокращенный штат, что б его… Конечно, к чему убивать лишних людей, когда на это хватит горстки неумелых детишек и старика-капитана… сколько им? Не больше двадцати. Быть может, двадцать пять… вот несчастные и носятся по кораблю, самозабвенно предаваясь панике, не в силах додуматься, что можно воспользоваться внутренней связью.
В дверь проскользнул Влад. Подошел ближе, встав за спиной Сергея.
Подождав несколько секунд, капитан подскочил с кресла и рявкнул, что было сил:
- Почему со спины подошел? Хочешь без головы остаться? Я же зашибу и не замечу!
И зашиб бы. Это у него еще с детства так. Усвоил жестокий урок – со спины с хорошими новостями не подходят, все чаще с кирпичом или еще чем тяжелым. А таких новостей лучше не получать.
Вот и привык бить, не оборачиваясь, не раздумывая.
Помощник потупился, но тут же опомнился и срывающимся голосом поведал:
- Мы засекли Врага…
Серж опустился обратно в кресло и устало вздохнул:
- Следите за его дальнейшим передвижением. И выведите мне на экран координаты…
Влад выскочил за дверь, оставив Сергея наедине с собой.
- Ну, вот и все, – грустно улыбнулся он.
- А мы можем убежать? – тихо спросил маленький мальчик.
- Уже нет. Не успеем, – безжалостно процедил капитан. – Мы встретим его прицельным огнем, как и приказано. И, быть может, успеем убить двух или трех… а в это время к нам будет спешить помощь. Вот только она не успеет вовремя – просто не сможет...
- Не понимаю! – тряхнул лохматой головой ребенок, обняв себя за плечи тощими грязными ручонками.
- Мы – приманка, – хмуро пояснил Серж. – Мотылек на крючке рыболова. Наше время сочтено.
- Не говори так! – плакал мальчик, пытаясь обхватить капитана за плечи, отыскать защиту в самом себе. – У нас есть шанс! Один из тысячи! Но он есть!
И Серж очень хотел верить.
- А, может, все-таки убежим?
- Нельзя, – капитан покачал головой, закрыв глаза.
- Почему? Ведь никто никогда не узнает…
- Замолчи! Нет ничего страшнее, чем умереть и оставить за собой славу труса! А выжить мы не сможем.
- Ты играешь в благородного рыцаря… – буркнул мальчишка.
- Нет, я играю в капитана боевого космического корабля.
Ребенок притих.
Стук в дверь. В образовавшуюся щель просунулось мужское лицо. Спустя несколько секунд перед капитаном предстал весь человек – несколько худощавый, длинный, нескладный, со смазанными чертами лица.
- Что вы делаете здесь? – возмутился Сергей, хмуря брови.
- Мне сказали, что ты бьешься в истерике, капитан, - ухмыльнулся парень. – И из двигательного отсека меня отправили к тебе.
“Как смеешь ты покидать свой пост?” – хотелось крикнуть Сержу. Но его опередил любопытный мальчишка:
- Выкладывай.
- Да и нечего, собственно! – рассмеялся ему в ответ незванный гость. – Меня всего лишь просили проследить, чтобы ты не делал глупостей.
Капитан хотел рыкнуть что-то, но парень добавил чуть раньше:
- И еще… – глаза его потемнели. – Мы все понимаем. И готовы к смерти. Наши жизни отныне принадлежат тебе, капитан.
- Хорошо... – прошептал тот одними губами, не сумев больше найти слов.
- Только распоряжайтесь ими с умом, – юнец выдавил из себя кривое подобие улыбки.
Капитан кивнул.
Мальчишка собирался выходить, отвернулся, но Серж его окликнул.
- Погоди…
- Да?
- Как твое имя?
- Александр, – выдал парень, подняв на капитана глаза. И выпрямился.
- Иди, Саша… - тихо сказал Серж и подумал, как хорошо, что он старик. Ему не так много оставалось... но мальчишка… Саша…
Дверь тихо щелкнула, мягкие легкие шаги постепенно удалялись.
- Ну, что будем делать, старый пират? – шепнул мальчишка. – Возьмем Врага на абордаж?
- Нет, мы пойдем и умрем героями, – буркнул Серж, заскользив пальцами по кнопкам и громко отдавая команды.
- Ты сошел с ума, – не выдержал внутри него мальчишка.
- Я знаю, – капитан попытался улыбнуться, но онемевшее лицо лишь перекосила странная маска, и перевел взгляд на экран перед собой.
И, кажется, даже волосы на затылке зашевелились.
Петляя зайцем, “Железная Амазонка” стремительно летела вперед. А где-то перед ней замерли Враги. И их никак не меньше этой злосчастной тысячи. Черные, стремительные, опасные…
- Ах, вот вы какие, зеленые человечки! – ляпнул зачем-то Серж, и почувствовал дикий пьянящий ужас, почему-то перерастающий в детский восторг. Он тихо рассмеялся, потом громче, а после в голос хохотал, не понимая, что происходит с ним в этот миг. Не понимал он, и кто в этот миг смеялся – старик или мальчишка. Просто на мгновение все вылетело из головы. И осталась ужасающая чернильно-черная пустота. На огромной скорости корабль несся на Врага тараном, словно, как и его капитан, совершенно позабыл, кто он.
“Амазонка” влетела в нестройный ряд и замерла, будто испугавшись того, что только что сделала.
Черные гладкие морды поворачивались к ним. Они не понимали, что делает корабль. Это категорически не вписывалось в их инопланетные мозги.
А Сергей смеялся.
В какой-то мере здесь они были в большей безопасности. Даже Враг не был столь жесток, чтобы пожертвовать жизнью одного из своих ради победы. Они слишком ценят жизнь. А на подобное предательство способны только люди.
Земной корабль был достаточно маневренным, чтобы некоторое время успешно уворачиваться от ударов противников. Именно поэтому противник не будет стрелять – это слишком опасно для них самих.
- Может, сдадимся? – робко шепнул трусливый ребенок.
- Нет! – Серж сжал руки в кулаки и пояснил нервно всхлипывавшему мальчишке: - Они ценят жизнь, но только свою. Так получим же удовольствие от последних мгновений жизни!
А потом нервно взлохматил короткие седые волосы и отдал приказ: стрелять не целясь. Промахнуться тяжело, когда кругом черной бесконечной стеной стоит Враг.
И корабль затрясся, в последний раз поддавшись азарту боя.
Медленно окинув взглядом помещение, Сергей бессознательно отметил для себя светлые безликие стены, сотни кнопок и тумблеров, огромные экраны, знакомый гладкий пол. И все это он знал и помнил. Даже закрыв глаза, ему совсем не трудно мысленно нарисовать их все. И он не упустит ни одной черточки, ни одной царапинки. Потому что это – все, что у него есть. И большего не будет никогда.
Едва касаясь кончиками пальцев, с нежностью, словно бы это хрупкая драгоценность, он медленно провел ладонью по пульту и закрыл глаза.
- Ну, вот и пришло время. Прощай, моя Амазонка. Прощай мой маленький бесконечный мир. И как хорошо, что я лишь старик…
Корабль дернулся от удара. Кажется, Враг понял, что придется стрелять.
Пол, как живой, выскользнул из-под ног, к глазам стремительно приближался угол пульта, в висок стрелой вонзилась боль...
- Ты не хочешь, чтобы я видел твою смерть? – тихо спросил капитан, но ответа от своего корабля он так и не услышал, погрузившись во тьму.


Подмога, конечно же, опоздала. То, что предстало их взгляду, на космический корабль уже не походило. Но, право же, он утянул за собой на тот свет не мало Врагов, заставив тех хорошенько задуматься, прежде чем продолжать наступление.
Ведь им незнакомо ощущение неизбежности. Когда выбираешь из двух зол, не имея третьего выхода. Они не осознали еще, что нельзя покорить человека, не поняв его, не став таким же. А, сделавшись людьми, захотят ли они закончить свое дело? Ведь вместе с жестокостью и ненавистью они узнают и сочувствие…
Впрочем, они не станут людьми. Никогда.
И все-таки прибывших не оставляло чувство, что произошло что-то совсем иное. Все случилось совсем не так, как должно было.
А невзрачный серый и вечно хмурый человечек, сидящий в уютном мягком кресле на Земле, знал, что произошло. Ведь он имел право приказывать. Он знал, КАК должно было быть. И это знание угнетало и мучило его. На лбу закладывалась новая глубокая морщинка. Он не мог понять, почему все вышло иначе. Но понимал, что это ему только на руку. И что старый капитан в глазах людей будет выглядеть героем. Об этом человечек позаботится сам.
Он еще не знал, что скажет людям. Но был уверен, что успеет что-нибудь придумать. Ведь людям не стоит знать и тысячной частички правды.


Июль 2006 года

Историческая справка, благо пора уже сообщить хоть что-нибудь о Разиэле

Отец Раза был зажиточным крестьянином. Мать Раза была женой его отца. Все было правильно, но недолго.
Разиэль неоднократно задавался вопросом, зачем его, десятилетнего ребенка, понесло тогда в лес. Вот если бы мама сшила ему яркую красную шапочку, она бы сразу увидела, как он в этой шапочке направляется к опушке, и остановила бы его. Но по каким-то доселе неизвестным причинам мама не сшила ему шапочку. Вот и не уследила.

Жить возле леса вообще опасно для жизни. В чем Разиэлю пришлось убедиться очень скоро. Он наклонился, чтобы потрогать ежика (что уже само по себе было сопряжено с риском), и вдруг что-то сшибло его с ног. Плечо загорелось безумной болью, и стало очень темно. Но темнота, как тогда показалась мальчику, была необыкновенно жуткой. Она была живой. Она тянула к нему свои многочисленные черные щупальца, клыки и когти, стараясь поглотить его. Разиэль пытался открыть глаза и встать, но у него не получалось.

Он пришел в себя только утром, и даже смог найти дорогу домой. Родители места себе не находили, но, когда он вернулся, они испугались еще больше. На его правом предплечье, испачканном кровью, отчетливо виднелись следы зубов. "На ребенка в лесу напал волк?" – изумлялись приглашенные лекари. "Удивительно, что мальчика не разодрали в клочья ".
В первое же после этой истории полнолуние стало ясно, что волк был не простой. Разиэль был один в комнате, когда началось перевоплощение. Дикая боль, кости словно наполнялись изнутри раскаленным железом, но закричать он не смог. И вдруг стало светло, почти как днем. И боль прекратилась. Посреди комнаты на полу лежал, оглядываясь, маленький волчонок с человеческими глазами. К рассвету он снова стал прежним мальчиком. С той лишь разницей, что нынешний Разиэль до полусмерти начал бояться полной луны и темноты.

Поначалу отец и мать отказывались верить в то, что их сын, единственный и неповторимый, – оборотень. Потом пришлось. И ничего, смирились. Лет за семь-восемь.
Раз стал юношей, волчонок превратился в сильного, но совершенно безобидного волка. Отношение к жизни изменилось, стало менее серьезным. Да и как можно серьезно относиться к жизни, если утром ты ходишь на двух ногах, а ночью на четырех, да еще и хвостом виляешь? Раз научился контролировать превращения, мог перекинуться по собственному желанию, независимо от фазы луны. Остался только страх перед темнотой. Но от него тоже следовало избавиться.
Предупредив родителей, что идет искать приключений на свой хвост, Разиэль покинул отчий дом. Вот только спичками запастись забыл. Наткнувшись в лесу на девочку в красной шапочке, Раз вежливо попросил у нее "спички или покушать, а можно и то, и другое", но милое дитя приняло его за маньяка и бросилось бежать. К слову сказать, тогда Раз был еще в человеческом облике. Стремясь убедить девочку в собственной безобидности, остроумный Разиэль перекинулся в волка и бросился ее догонять. Тут-то он и наткнулся на Шэда, а дальше вы знаете…

Back on Topic

Все нормальные существа ночью спят. Даже сейчас Шэд был в этом уверен. Себя он к нормальным не относил. Теперь, очевидно, из списка более-менее нормальных следовало вычеркнуть Разиэля и Кэндис. Ибо в данный момент, когда на небе уже перестали загораться звезды, вся троица, вместо того, чтобы дома пускать во сне слюни в подушку, искала брод, чтобы перейти реку.
Брода не было. Был исключительно обрывистый берег. Плыть не хотелось, хотя все и так были мокрые минимум по пояс.
- Вот сейчас, готов поспорить, опять появятся эти гады, и нам в самый последний момент все-таки придется лезть в эту чертову воду, - высказался Шэд. – Осенью водичка-то не самая теплая, надо думать.
- Думать? Да, думать надо, - согласилась Кэндис, закуривая трубку. – Только не думается мне сейчас, если честно. Вот если б можно было так – раз! – и все, мы на том берегу…Это было бы здорово.
- А может, используем Волшебную Палочку? – разохотился Разиэль, очевидно, забывший о предыдущем своем опыте.
- Исключено,- серьезно произнесла фея. – Я ее в руки не возьму.
- Ну, хочешь, я возьму? – простодушно предложил забывчивый оборотень.
- М-м, ты знаешь, почему феями может править только королева? – решила объяснить устройство вселенной Кэндис.
- И почему?
- Во-первых, королевами становятся только очень сильные волшебницы, которые могут справиться с Палочкой. А во-вторых, если Палочку возьмет в руки мужчина…
- То из нее полезут бабочки, ящерицы и мыльные пузыри? – предположил Шэд. Оборотень слегка покраснел.
- Откуда ты знаешь?! – изумилась девушка.
- Просто догадался.
- Ясно. Так вот, палочку использовать нельзя. К тому же, это может привлечь тех, кто гонится за нами.
Разиэль выказал сомнение в том, что за ними до сих пор гонятся.
- Конечно, гонятся. Если уж бывшая королева брала в руки палочку, она сможет отследить ее где угодно. Их связь нарушится только после коронации, когда Волшебная палочка официально будет принадлежать новой королеве. Я уверена, они уже где-то рядом.
Позади них послышался зловещий шорох. Медленно-медленно Кэндис вытащила трубку изо рта. Вытряхнула из нее листья табака. Убрала в рюкзак. Еще медленнее поднялась, вместе с Шэдом и Разом. И вдруг завопила:
- Быстро в реку!!!
Приказ был исполнен молниеносно. Все трое метнулись к обрыву и синхронно прыгнули вниз.
Из кустов, от которых только что был совершен пробег, закончившийся прыжком в воду, удивленно высунулась лисица, поймавшая мышь. Ее мысли были примерно такими: "Неужели они меня так испугались?"

Сначала все трое с головой ушли под воду. Когда вынырнули, то недосчитались Разиэля, но этот хитрец снова перекинулся в волка и проделал уже три четверти пути. Шэд почувствовал, что ему очень мешает плащ, и тут же от него избавился. Плыть стало заметно легче, а вот на душе потяжелело. До того, как оказаться на дне реки, плащ был любимым (скорее всего, потому что был единственным). Кэндис немного приотстала от остальных из-за огромного количества воды в сапогах, которые были ей велики на три размера.
Достигнув берега*, они, не сговариваясь, рванули бегом. Фея умудрялась на ходу выливать воду из сапог и отжимать платье, не снимая его. Разиэль бежал волком где-то впереди. Шэд любовался звездами, не сбавляя темпа. На горизонте уже показывались горы, но из-за того, что была все еще ночь, их никто не заметил.

*- вернее было бы сказать, вывалившись на берег, ибо это именно так и выглядело

На рассвете

- Я точно знаю, что где-то здесь должна быть тропинка, - с сомнением в голосе произнесла Кэндис. – Мы ведь шли по ней, когда преследовали похитителей. Я это помню. Очень отчетливо.
Еще не высохшие Шэд и Раз слушали ее крайне заинтересованно. Перспектива заблудиться в горах под руководством такого следопыта, как Кэндис, никого не прельщала.
- Вон за той большой глыбой, - указала осененная фея. – Точно. Именно за ней.
Как ни странно, она оказалась права. Тропинка начиналась в густой траве, затем трава постепенно редела, а тропинка резко забиралась вверх.
Начало восхождения символизировал споткнувшийся о камешек Разиэль, который последние сутки витал в облаках, не глядя под ноги, поэтому чуть не сбил при этом и Кэндис. Фея не растерялась и не только не свалилась сама, но и поддержала юношу. Когда их глаза встретились, оба слегка покраснели… Шэд ехидно улыбнулся.
"Ну, наконец-то до них дошло, что они друг друга стоят", подумал он. Но сразу же решил перевести свои мысли в более безопасное русло. Вот, он ушел из дома. Оставил родных и любимую кошку, хотя иногда та и надоедала своей дурацкой болтовней. И ради чего, спрашивается? Холод, голод, непостоянная работа, за которую даже не платят, и вообще не факт, что это случится. Некоторые тут роман закрутят скоро, то есть времени даром не теряют, а он до сих пор так и не познал истинного смысла жизни. А может, смысл его жизни был в полетах над замком в образе нетопыря? Вдруг единственным его предназначением в жизни было пить кровь девственных сусликов? Минуточку…каких еще сусликов?!
- Шэд, позволь спросить, где сейчас твое сознание? – прервала поток его мыслей Кэндис, которая уже давно вглядывалась в лицо вампира, утратившее всякое выражение.
- А, что? О-о. Я здесь. Сознание тоже. Все в порядке, - осмелился ответить Шэд.
- Ты уверен?- с нажимом спросила девушка.
- Абсолютно, - кивнул он.- Я просто задумался.
- Никогда больше так не делай. Пошли дальше, там, впереди, должен быть мост. Ежели, конечно, память меня не подводит.

Но Кэндис и ее Память, похоже, давно были не в ладах. Коварные горные тропинки запутали следопыта до такой степени, что она перестала различать, где у нее лево, а где право. Разиэль решил сделать ей предложение, от которого фея не смогла бы отказаться (нет-нет, вовсе не эТО предложение! оно бы только все испортило в данном контексте...а вы как считаете?).
- Слушай, у меня есть прекрасная идея, - сказал он Кэндис, когда та уселась на камень, чтобы немного отдохнуть.
- Излагай, - она обратилась в слух, прикладываясь к фляжке с остатками бренди.
- Давай я пробегусь немного по этим дорожкам и осмотрю местность. Как только найду этот мост, сразу же вернусь. Идет? А вы тут отдохнете пока…
- А ты точно сможешь найти нас?
- По запаху. Я же все-таки волк. Ну, типа, р-р-р, и все такое…
Кэндис вопросительно уставилась на Шэда. Тот кивнул и присел с ней рядом.
- Думаю, Раз справится, - высказался он. Девушка пожала плечами, что в данном случае означало согласие.
Разиэль начал перевоплощаться. Кожа покрывалась мехом, изгибался позвоночник, вытягивались челюсти, - в общем, зрелище было довольно мучительное, если смотреть вблизи. Но превращение быстро закончилось, и волк, довольно виляющий хвостом, исчез с криком: "Счастливо!"
Фея проводила его долгим взглядом. Шэд улыбнулся.
- Кстати, - совершенно некстати произнесла Кэндис, - у меня тут фляжка с выпивкой в рюкзаке завалялась. Все никак не кончится. Я все пью, пью, а она не кончается. Прямо не знаю, что и делать.
- О-о. Надо же.
- Должны же мы как-то скоротать врем, пока Раза нет, правильно?
- Да-да. Совершенно верно.
- Ты ведь не откажешься от пары глотков бренди?
- За кого ты меня принимаешь?! – вспылил Шэд.- Конечно, не откажусь!

Серый хищник бежал по самому краю бездны. Но бездна эта была бездной вовсе не потому, что у нее не было дна. Напротив, дно было хорошо видно. Острые черные камни и ручей между ними. Пейзаж не очень-то располагал к любованию им, наклонившись вниз с высоты примерно в сто футов. Поэтому Разиэль старался смотреть вперед, а не вниз.
Впереди был мост – очевидно, тот самый. Несколько смущало то, что возле моста копошились какие-то люди. Да не какие-то, а те самые, от которых они недавно уехали в телеге с сеном.
Разиэль счел необходимым затаиться за ближайшим камнем и прислушаться.
- Мы обогнали их, но через час они будут здесь, - говорил женский голос со сломанным носом. – Сначала разберемся тут, потом затаимся в той пещерке и подкараулим их.
- Вы хотите сказать, устроим засаду? – перефразировал хриплый мужской баритон.
- Да-да, именно. Ну, зажигай, чего стоишь!
Раз осторожно выглянул из-за камня. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как начал загораться мост. Нет, в одиночку он с ними не справится, да и мост не потушит. Хотя пламя едва-едва разгорелось. Можно быстро привести их сюда, возможно, они успеют перейти мост до того, как он обрушится. Но засада…Так, вон там их пещера, Раз видел, куда они вошли. Может, их не успеют заметить? Бежать, бежать!
И он побежал.

На перекрестке

По пустынной улице ранним утром шел высокий человек. Горожане только-только открывали глаза, ставили кипитить чайник и умывали лица. Дворники первыми вылезали из теплых квартир, и засучив рукава, принялись выполнять свою работу. Дворники опоздали со своей дорогой.
Но был среди них один, что меньше всех жаловался на жизнь, трудолюбиво чистил улицы и с любовью относился к каждому времени года, хотя ему по профессии положено ненавидеть осень. Бывало, закончит участок самый первый, постоит-покурит с товарищем, пожмет руку, да и пойдет домой к жене, чай пить и телевизор смотреть. Крепкий тот мужик. По духу крепкий.
А человек в длинном пальто медленно шел, созерцая пробуждение города от сна. Порылся в карманах, достал пачку сигарет. Поймал по ветру прыгающий огонек от зажигалки, и раздувая его, пошел дальше.
Мимо к автобусной остановке пробежала женщина, одновременно куря тонкую сигарету и разговаривая по телефону. Она спешила на работу, видно сразу. Так же видно, что работа у нее хорошая и в такую рань она встает не зря. В отличие от тех же дворников. Но почему такое недовольное лицо, тронутое завесой душевной смуты? Счастлива ли она, закончив два высших образования и устроившись в дорогущую европейскую фирму, эта быстро повзрослевшая девчонка, отметившая свой путь еще в конце школы, но не подозревающая, что выйдет так?.. Счастлива ли она, когда единственным желанием остается переспать с начальником, а мечтой - материальное благоустройство?
Человек стоял на перекрестке. У него из под ног выходили сотни дорог, короткие, протоптанные, длинные, темные... Вертикальные и падающие...
Но человек стоял и думал. Стоял и спал.
Очнись, человек. Иначе все дороги зарастут травой.

13.12.06

Сообщение отредактировал Митридат - 14-01-2007, 20:47

(очередное продолжение)

Бренди уже закончилось. Ни осталось ни капельки. Шэд и Кэндис, заметно повеселевшие, сидели уже не на камне, а прямо на дороге, и распевали веселую песню про волшебный посох.
Заштормило в кабаке после пятой кружки.
Кто сказал, что колдуну больше и не нужно?!
Эй, шинкарь, ещё пивка - не то получишь в башню,
Ведь на волшебном посохе - нехилый набалдашник!
А на волшебном посохе - нехилый набалдашник!

Шёл по улице колдун, улица качалась,
Шайка уличных воров на него нарвалась.
Не выходит фаерболл? Да это и неважно,
Раз на волшебном посохе - нехилый набалдашник!
Ой, на волшебном посохе - нехилый набалдашник! *

- Скорей... Там…Мост горит!!! – это Разиэль примчался и не дал допеть похабный третий куплет**.
Трезвость пришла моментально.
- Как горит?! – перепугалась фея.
- Огнем горит! – резюмировал оборотень. – Бежим скорее!
Нет, это был не просто бег, а словно какая-то сумасшедшая гонка – ну-ка, кто обгонит ветер? И все же они опоздали. Половина веревок, на которых держалась эта довольно хлипкая конструкция, сгорела и рассыпалась. Какая-то часть досок уже покоилась на дне, таком далеком, таком многообещающем. Но шанс все еще оставался, ничтожный, но все же шанс.
Два каната, перекинутые через пропасть, - на них пока держалось лишь несколько досок, между которыми зияли зловещие провалы. И кругом был огонь. Это уже пострашнее, чем падение (ха-ха! Какая ерунда!) с третьего этажа.
- Ну же, вперед, - прошептал оборотень, надеясь, что его не услышат те, кто скрылся в пещере. – Давайте, за мной…
Раз осторожной, мягкой походкой ступил на мост. Восемь досок – и за ними пустое место. Около метра самой настоящей пустоты. И пламя вокруг. Волк легко перепрыгнул и обернулся. Кэндис завороженно пялилась вниз.
- Лучше не смотри, - посоветовал ей Шэд, идущий позади всех. Он уже успел слегка обжечь правую руку.
Фея вздохнула и на удивление ловко прыгнула вперед. Шэд последовал за ней. Веревки горели. Нужно было торопиться. Еще несколько шагов вперед, по обгоревшим доскам. Одна из них проломилась под лапами оборотня, но тот, казалось, даже не замедлил темп. Шэду вдруг приспичило обернуться.
Эту пещеру становилось видно только с середины моста. Мост из пещеры, соответственно, тоже был виден только с середины. И сейчас те, кто находился в пещере, и те, кто находился на мосту, увидели друг друга.
Сразу девять человек бросилось на мост. Злобное рычание волка остановило их, но женщина в куртке подтолкнула ближайшего к ней проходимца и прошипела:
- Ну, чего встали? Далеко они не уйдут! Вперед, вперед!
Самое гнусное было то, что в принципе бывшая королева оказалась права. Перила – обычные веревки, натянутые на уровне пояса, - уже догорели и повисли черными змеями над провалом. Разиэль нерешительно стоял перед дырой чуть больше человеческого роста, причем роста довольно высокого. В воздухе пахло паленой шерстью.
- Еще не поздно вернуться назад, к нам, - ухмыльнулась королева. – Уж всяко лучше, чем грохнуться или обгореть.
Бандиты подступали. Мост трещал.
- Мы не перепрыгнем! - заорала Кэндис, обращаясь то ли к Разиэлю, то ли к Вселенной. – Длина слишком большая!
Конец ее плаща полыхал, но она не решалась затоптать огонь – слишком большая вероятность обрушить мост.
- Хватайся за меня,- вдруг пролаял оборотень. – Я перепрыгну, потом вернусь за Шэдом.
- Давай, давай,- подтолкнул фею Шэд. Рука уже почти не болела. При взгляде на нее юноша обнаружил, что от ожога остался только тонкий белый шрам, постепенно теряющий четкость. Очевидно, сказывались вампирские корни…
Кэндис вскарабкалась на волка и вцепилась в шерсть на его загривке. Он разбежался и, оттолкнувшись от самого края, легко оказался на досках. Еще прыжок, и вот Кэндис уже в безопасности, на твердой земле, а Раз возвращается за Шэдом.
И вдруг мост как будто прогнулся вниз, и еще три-четыре обуглившиеся доски полетели в пропасть. Королева мгновенно поняла, что один из главных канатов сейчас лопнет, и бросилась назад. За ней последовали сообщники.
Доски продолжали падать. Прямо перед оборотнем провал увеличился едва ли не вдвое. Волк понял, что до Шэда ему не добраться и нерешительно остановился. Сам Шэд тоже прекрасно все понял. Хотя была возможность уцепиться за тот канат, который не собирался лопаться, и по нему добраться до края, где сейчас стоит фея…
.. .И тут мост рухнул. Разиэль невероятным прыжком покрыл расстояние от падающей громады до земли и тяжело приземлился рядом с Кэндис.
Шэд зажмурился. Как же его сейчас размажет! Жаль, крыльев нет…впрочем, скоро появятся, да еще и нимб в придачу…
Минуточку! А это еще что, уж не крылья ли?! Только почему-то черные и совсем маленькие. Может, вампирам после смерти белые крылья не положены? Но он же кровь ни разу не пил, могли бы и сделать исключение…Нет, что-то подсказывало ему, что он жив.
- Летучая мышь. Он обернулся летучей мышью, - пробормотал Разиэль, от неожиданности так и севший на землю. Вышеупомянутый зверек совершил посадку у его ног и снова стал светловолосым юношей – немного напуганным и удивленным, зато живым.
- …! Ну просто полный и окончательный!!! – в сердцах выругалась Кэндис. – Значит, вампир?
Шэд кивнул. Слова пока отказывались слетать с языка. Он все-таки перекинулся! Видели бы его сейчас братья!
- Ну и ладно,- махнула рукой фея. – Зря, правда, сразу не сказал. Итак, вампир, оборотень, и слабая беззащитная девушка. Ой, как мне это нравится!
- Это самое…- выдавил из себя Шэд.
- Что такое? – заранее испугался Раз.
- Кажется, бренди наружу просится…

* - текст песни не принадлежит автору рассказа Vampire Outcast, а представляет собой только версию пратчеттовского "Посоха". Но ведь нужно ж было вставить хоть какую-то песню!
** - привожу тот самый третий куплет, да простят меня все:
В дом под красным фонарём наш колдун вломился.
Бросив мантию на пол, с девкой завалился.
Трудновато старику: двести лет - не праздник!
Но на волшебном посохе - нехилый набалдашник!
Большой такой, огромный, нехилый набалдашник!

Один старый человек жил, просыпаясь утром, и думал что это - его последний день. Он думал, что завтра его ждет смерть и вечный покой. Он задумывался о Боге, о смысле жизни, и подводил итог к своим прожитым годам. Но каждый раз не умирал, а снова просыпался и снова думал, что завтра... Так было до тех пор, пока к нему не пришел Гость и не предложил эликсир бессмертия. Старик подумал "я никак не могу умереть, хотя желаю этого. Так проживу еще, если Богу не угодно видеть меня в Царстве Своем, иначе каждый раз буду думать, что умру вскоре и не будет мне тогда покоя." Человек согласился с Гостем и взял у него эликсир.
Человек помолодел, начал увлекаться теннисом и девочками. Он жил всласть и не беспокоился о будущем, зная, что не умрет никогда. Вот только любой, кто посмотрел бы на него, приметил на молодом лице черные и пустые глаза.

Сообщение отредактировал Митридат - 19-01-2007, 21:24

(продолжение...уже в который раз)

От погони они оторвались вроде бы окончательно – мост был сожжен, преследователи остались на другой стороне пропасти, перейти которую можно было, только обойдя сами горы. Кроме того, что-то подсказывало Кэндис и остальным, что в Мрачный Лес за ними никто даже ради Палочки не сунется.
Для конца осени здесь было слишком душно. И сыро. Под ногами хлюпала земля, а в темно-зеленой траве постоянно что-то шуршало.
Деревья были просто неприлично высокими, а их сучья переплетались между собой в еще более неприличных комбинациях. Ветки беспощадно цеплялись за волосы, а корни все время лезли под ноги. Ветра не было вообще, хотя Шэд готов был поклясться, что за пределами леса ветер очень даже есть.
Разиэль вздрагивал от каждого шороха. Впрочем, ни одного оборотня они еще не встретили.
Когда солнце начало прятаться за линию горизонта, фея категорично отказалась куда-либо идти. Пришлось согласиться на ее условия и устроить привал. Разиэлю показалось, что дерево, между корней которого они устроились, злобно захихикало. Оборотень пообещал себе, что не заснет сегодня ночью, и, если дерево совершит хоть какое-нибудь гнусное поползновение в их сторону, тут же загрызет его насмерть.
К величайшему позору для себя, Разиэль уснул первым. И тут же вскочил, услышав что-то такое, чего тут раньше не звучало.
- Вы слышите?! – почти не срываясь на крик, спросил он у феи с вампиром. Те кивнули.
По спертому воздуху Мрачного Леса разносилась печальная песня.
- Пойду, посмотрю, - высказался Шэд, поднимаясь.
- Мы с тобой, - вскочила фея. "Говори за себя", подумал Раз, которому совсем не хотелось идти, но он промолчал и поплелся следом.
Продираясь сквозь колючие кусты, они продвигались к тому месту, откуда – как им казалось – доносилась песня. Внезапно звуки смолкли, и троица нерешительно остановилась.
- Вот увидите, сейчас мы нарвемся на стаю злобных оборотней. Или на голодных троллей,- жизнерадостно заявил Раз.
- Ну да, конечно. Или с дерева на нас упадет русалка, - саркастично заметил Шэд.
Сверху кто-то деликатно кашлянул. Раз ощутимо побледнел. Шэд и Кэндис задрали головы. И увидели на дереве русалку.
- Здрассте, - извиняющимся тоном произнесла девушка, помахивающая зеленым хвостом на высоте, превышающей ее собственный рост раза в три. – А вы не могли бы помочь мне слезть?
- Ты как туда забралась-то? – ненавязчиво поинтересовался Шэд, который с этой минуты зарекся чему-либо удивляться.
- Ну, такая глупая история получилась, - смущенно хихикнула русалка. – Я, знаете, ни разу в жизни на дерево не залезала. Думала, не смогу – хвост мешаться будет, и все такое. А сегодня утром решила попробовать. Вылезла из болота кое-как, и – вжик! – на ближайшее дерево.
- Вжик? – переспросила Кэндис.
- Ну, это был очень долгий вжик. Я примерно час сюда забиралась. А когда забралась, то поняла, что слезть смогу только очень быстро и головой вниз.
- М-м, а это ты пела? – отважился заговорить со своим страшнейшим кошмаром Разиэль.
Девица с хвостом слегка покраснела и кивнула. А потом встрепенулась:
- Так вы меня снимете? Я уже ждать замучилась.

Снимали русалку долго. Сначала хотели натянуть плащ внизу и поймать ее, но она наотрез отказалась прыгать. Затем на дерево влез Шэд, но, когда нехуденькая русалка повисла на нем сзади, он понял, что скорее переломится пополам, чем спустится вниз. Русалку пришлось вежливо спихнуть обратно на ветку и послать за ней более упитанного Разиэля. Тот поборол свой страх и совершил тот героический поступок, которого русалка ждала с утра, сидя на дереве, - все-таки снял ее.
Правда, пришлось заодно дотащить девицу до ее болота, которое находилось в самом сердце Мрачного Леса. В общем, выспаться никому так и не удалось. Вместо этого Раз, Кэнди и Шэд продолжили путешествие. Предстояло добраться до опушки. Где находилась опушка, никто пока не знал. То есть, все знали, что опушка – это место, где лес начинает кончаться, но нужна была именно та опушка, возле которой пролегал Тракт, а это было уже сложнее.
Ближе к полудню Разиэлю невыносимо захотелось есть. Шэд вполне разделял его точку зрения. Казалось, что только Кэндис абсолютно все равно, голодна она или нет. Кормила она исключительно божьих коровок, и то не останавливаясь.
- Слушай, давай перекусим, а? – взмолился Раз, в глазах которого отражался волчий голод.
- Ты что, хочешь есть? – удивилась фея. – Ты ведь вчера уже кушал.
- Но…ведь это было вчера, понимаешь?
- М-м, ты прав, конечно. Но сегодня у нас есть уже нечего.
- Серьезно? – Шэд изумленно поднял правую бровь. Кэндис пожала плечами, словно говоря: "А я что? Я ничего. Сказала все, как есть". – И когда же мы успели все сожрать?
- Давай не будем о грустном, – предложил Раз. - Лучше проанализируем возможные перспективы. Должно же в этом лесу что-нибудь расти. Может, грибы поищем?
Поиски в некотором роде увенчались успехом. Под сосной был найден маленький коричневый гриб. Больше в этой части леса ничего съедобного не росло. Хотя и в этом грибе они уверены не были.
- Он, конечно, мелкий и всего один, но его все же можно зажарить и съесть, - продекламировал голодный оборотень. – Кстати, а его можно съесть?
Следопыт почесала макушку и задумалась, уставившись на гриб.
- Ну да, - изрекла она после минутного молчания.- Он съедобный. Вроде.
- Отлично, - просиял Шэд, который тоже не отказался бы от одной трети маленького, жареного, неизвестного науке грибочка. – А, кстати, как он называется?
Фея снова задумалась.
- Ну, если бы мы нашли его под осиной, это был бы подосиновик. Если бы он рос под березой, то был бы подберезовиком. Но мы обнаружили его под сосной. Значит, это подсос…подсо… Тьфу, черт…В общем, вы меня поняли.
На самом деле, у всех были только смутные догадки, не имеющие печатного эквивалента. Тем не менее, гриб был зажарен, аккуратно и точно разделен на три абсолютно равные части и съеден.

В парк зашёл молодой человек в серой рубахе и синих джинсах. Уселся у раскидистого дуба. Достал из чёрной папки несколько листков бумаги, и перьевую ручку и начал писать.

Глава 1

Человеку можно сломать, кости, жизнь, настроение или любовь. Дух в человеке сломать труднее, и по этому сидя в подвале избитый и голодный я думал, как выбраться из моего дерьмового положения. К слову я находился в башни магии, в тёмном маленьком помещении в котором нормальный человек, мог только сидеть.
А тебе интересно как я попал в такую неприятную ситуацию??? Да просто. Я замахнулся на слишком большой кусок пирога. А? Что??? По подробнее? Можно и по подробнее. Ну, начнем с того, что я не святой. Я зарабатываю на хлеб воровством. Нуче ты вылупился на меня как на Маска??? Ты чё вора не когда не видал? Ну, если видал, то не надо так на меня пялить. Значиться так, я пять дня назад взял один любопытный заказик у одного странноватого типа. Представь себе воровская таверна, называлась кстати «Живая тень». На вывеске был изображён человек скрывающейся в тени. В общем, так обычная таверна, 10 столов, 60 стульев, стойка, камин, ну всё как в книжке какой ни будь. Вот в таких вот местах, честные воры ( Не надо так смотреть такие бывают) которые не хотят работать на гильдию, получают свои заказы. И вот в один прекрасный солнечный день я зашёл в «Живую Тень».


- Здравствуй Лис – Добро ухмыльнулся трактирщик – Как твоё нечё?

- И тебе не хворать Вильям. – Хмуро ответил я худощавому трактирщику

- Что-то ты сегодня не весел. Провалил??? – Спросил он, чуть подавшись вперёд

- Хм… Что-то ты любопытным стал? Не спроста ли? – Не говоря больше ни слова, я направился к дальнему столику. Посетителей было не много, а точнее 3. Первый не известный мне здоровяк, лысый как коленка, со шрамом на правой щеке. Одет был просто и дешево, льняная рубаха, кожаные штаны и старые сапоги со шнуровкой. Второго я знал, это был Сем Рофф. Старый бард, который часто играл в таверне. Третьего, мне даже не сразу удалось увидеть, ибо он сидел в чёрном плаще, в тёмном угле и практически сливался со стеной. Если бы он не закурил трубку я бы наверно и думал бы, что его нет, а так.
Ну, вот в такой вот компании мне пришлось просидеть пол дня. Здоровяк ушёл почти сразу. Сем остался и через два часа когда начел подтягиваться народ он начел петь.


Мастер, мастер,
Заплечный мастер мой,
Повремени еще немного
Со своей петлёй.
Не выбивай надежду
Из-под этих ног.
Мои друзья вот-вот приедут,
Привезут залог.
Друзья, вы взяли деньги?
Они в ответ: "Облом.
Ведь ты же в курсе, что у нас
Не задалось с баблом."
Мастер, мастер,
Постой еще чуток!
Братишка мой вот-вот приедет,
Привезет залог.
Привёз ли, братец, деньги?
"Да, я привёз чуть-чуть.
Мы заложили старый дом,
И я пустился в путь.
Мы заложили ранчо,
Три акра конопли,
И пару звонких золотых
На выкуп наскребли."
Мастер, мастер,
Не торопись, постой!
Позволь, тебя я познакомлю
Со своей сестрой?
Ты будь, сестрёнка, нежной
Со старым палачом --
Тогда, быть может, я вернусь
Назад в отцовский дом!
Мастер, мастер!
Твой довольный вид,
Улыбка на твоём лице --
Что она сулит?
"О да, твоя сестрёнка,
Была со мной мила.
Тебя спасая от петли,
Старалась, как могла.
Твой братец дал мне деньги,
Он думал - я куплюсь!
Ну а теперь я и с тобой,
Дружок, повеселюсь!

The Dartz - Мастер

Эх, вот слушал бы я дальше его прекрасный голос как ко мне подошёл тот странный тип который прикидывался стенкой.
- Вы не против, если я присяду? – Спросил он хриплым голосом из под надвинутого капюшона.
- Да нет, если вы конечно по делу, а если поболтать и раскрутить на выпивку, то можешь идти в Абис. – Сказал я пытаясь разглядеть его лицо. Но кроме жиденькой бородки я не смог разглядеть ровным счётом ни чего.
- Да вы остряк. – Сказал он присаживаясь – У вас должно быть не мало проблем из-за этого?
- Со своими проблемами я уж как ни будь сам справлюсь. Так что вы от меня хотите?
- Хм… Я господин Лис хочу предложить вам одну работёнку?
- Мы знакомы? – Вскинув бровь, я ещё раз осмотрел человека. И снова убедился в том что он мне совершенно не знаком.
- Нет, нет – Подняв руки, сказал капюшон. – Мне просто вас порекомендовали.
- Интересно кто?
- Он просил не оглашать его имя, да и оно вам ни чего не скажет.
- А всё-таки?
- Не важно. Так вы меня выслушаете, или я могу предложить работу другому мастеру?
- Ладно,… Я вас слушаю, господин?
- Не важно. Моё имя не важно.
- Как знаете. Ну что за задание, такое?
- Да пустяк, нужно выкрасть одну книжку.
- А где? Не в книжной же лавке?
- Ха – Усмехнулся он.- Да вы просто шут какой-то не думали о смене профессии.
- Давайте ближе к делу.
- Давайте. Книга находиться сейчас у барона Нельса Ролонса. Через 1 день он повезёт её в Башню магов, где я уже ни когда не увижу это вещь. Ваша задача, выкрасть её либо до поездки, либо во время. Решать вам. Ну что согласны?
- Вы знаете, что заданьеце не из простых?
- Догадываюсь.
- Ну, если догадываетесь, то должны примерно знать цену.
- Хм… Допустим. Сколько вы хотите?
- 100 тысяч плюс снаряжение. И половина сейчас.
- Хорошо. – Он достал из плаща кокой-то листочек, перо и баночку с чернилами. Что-то написал и протянул мне. – Это бумага для банка гномов, там указано 70 тысяч, 50 аванс, а 20 на снаряжение. Ну что ж через 2 дня здесь же, вы должны быть с книгой. Не рекомендую убегать, а то окажетесь где ни будь в доках. Ариведерчи… - Сказал он у вышел.
Я остался сидеть на месте, и поражаться, как мне повезло. За 100 тысяч обокрасть какого-то барона. Да я их стока обворовал. Эх…100 тысяч было просто для солидности, я приготовился к тогу, а тут на тебе. Нет, конечно, задание могло быть сложным, но я себе не представлял, как можно защитить дом от хорошего вора. Ловушки прекрасно находились приборами гномов, а охранники были тупы как табуретки.
Так что я на радостях отправился в банку. Гномы, поворчав, выдали мне 10 тысяч золотом, и я пошёл покупать себе снаряжение. (Эх, знал бы я что со мной будет в жизни бы не согласился)…

Сообщение отредактировал Гaтc - 4-02-2007, 8:49

Игнан
«Здесь не ведают слов про отвагу и честь,
Здесь живут по тёмным законам,
Здесь главенствуют хитрость, подлость и месть,
Отбирая у Света корону.

Здесь удар за ударом и все со спины,
Здесь кинжалы и яды решают,
Здесь боятся все Солнца, звёзд и Луны,
И привычек своих не исправят.

Здесь на мили вокруг одни лишь враги,
Здесь сражаются в яростном танце,
Здесь альянс иногда заключают клинки,
Ведь вдвоём победить больше шансов.»
Эвейнстайн

Прыжок в сторону, быстрый переход и Джассин уже за спиной монстра. Один точный удар и голову гигантской гадюки пронзил меч. Лезвие яростно пульсировало приглушенным по воле эльфа красным светом. Туша повалилась на землю, потревожив мелкие песчинки. Хвост извивался в конвульсиях. Лесной эльф хотел спалить труп змеи, высвободив магию длинного меча, но передумал. Мясо гадюки ничем не отличается от мяса того же рофа, да и выбирать им сегодня не из чего. Так же можно использовать клыки, глаза и язык как магические ингредиенты. Он вытащил клинок из головы гадюки и прислушался. Этой твари не нужны были глаза, она плохо видела в непроглядной тьме Андердарка, так что его плащ ему не помог скрыться. Избежать нападения гадюки, когда она уловила запад Джаса, было бессмысленным делом.
Джассин напрягся, ощущая движение у себя за спиной. Он приготовился к неожиданному, по мнению нападавшего, броску. Но вместо того чтобы самому атаковать первым, заговорил.
- Тха’р…
Дроу за его спиной в плаще пивафи остановился. Джас был выше темного эльфа, но так же проворен. Тха’рлал не стал нападать только из-за того, что его обнаружили. Он так умело скрывался в тени при помощи своего плаща и редко кто из его сородичей мог бы с ним соперничать, то же самое было и с умением красться неслышимо. Дроу признавал – Джассин не тот противник, с которым стоит сойтись в честном поединке. Понимание Тха’ром честного поединка заключалось только в том, чтобы напасть в открытую.
- Давай повременим с этим, - продолжал лесной эльф. – Мы оба…
- Заткнись, - холодно отозвался Тха’р. Он злился на Джассина, но даже если бы эльф повернулся к нему лицом, то не заметил бы и доли раздражения. – Туннель уже ведет под углом на Поверхность, - и это было правдой, даже Джас чувствовал, как ощущение давления при мысли о тех тоннах камня над головой с каждым днем пропадает.
- Мы оба, - не обращая внимания на тон убийцы, продолжал гнуть свое воин, - знаем, что надо разрешить наш спор.
- Спор? Я не понимаю, о чем ты говоришь.
- Ха-ха! – холодно рассмеялся эльф, так что стало жутковато. - Тха’р это слишком очевидно. Из Подземелья должен выйти только один победитель.
- Ты уверен, что ты Darthiir? – переспросил Тха’р. Если бы ему предложили сделать ставку на то, кем является лесной эльф на самом деле, он бы отказался от пари. Кто перед ним стоит, дроу или один из тех сопляков с Поверхности, как обычно отзывались темные эльфы о своих солнцелюбивых собратьев? – Ход твоих мыслей…
- Как у тебя? – закончил за убийцу Джас.
- Тебе никогда не понять дроу, - сказал Тха’рлал, приблизившись к Джассину.
- Я бы мог тебя убить еще раньше, чем ты успел завернуться в этот прекрасный плащ и последовать за мной, - эльф сжал рукоять кинжала, который он отобрал у гоблина. Оружие не лучшего качества: зазубрины и сталь мягче, чем у самого плохого клинка когда-либо побывавшего у него в руках. Он подумывал, а не метнуть ли ему кинжал в темного эльфа и не прекратить этот фарс.
- Сомневаюсь, ты без своей магии ничто!
- Мне не нужна магия, и ты отлично об этом знаешь, - сказал лесной эльф, и он был прав. Тха’рлал понял, какой серьезный у него соперник или все же союзник? уже во время их первого поединка.
Джассин переступил через теперь поддергивающуюся тушу гигантской змеи и встал в пол оборота к Тха’ру держа меч наготове острием вниз, и так чтобы плащ закрывал его от взора темного эльфа. Воин понимал, что скрывать клинок глупо. Огненные чары ярко выделяли клинок для глаз любого жителя Андердарка, способного видеть в инфракрасном спектре. Взгляд красных глаз убийцы и подсвеченные инфракрасным огнем зеленые радужки глаз лесного эльфа встретились. Они помолчали, собираясь с мыслями и высчитывая возможные варианты развития событий.
- Этот туннель ведет в другую сторону, - наконец произнес дроу-убийца. – Остальные три туннеля уводят на запад… Возвращаемся. Мы где-то свернули неправильно.
- Тха’р не сегодня, так завтра мы будем уже под Солнцем встречать рассвет Латандера.
- Тогда лучше обождем, - глаза Джассина вспыхнули ярче, и темный эльф это заметил. Он откровенно наслаждался гневом друга.
- Тогда твой отряд схватил меня только из-за…
- Твоей глупости, маг.
- Ты невыносим!.. – не сдержался воин от восклицания. Он даже усмехнулся. Как ловко Тха’р вынудил его потерять самообладание, а ведь он неплохо умел концентрироваться. - Хочу предложить тебе сделку, Abbil. Она будет выгодна нам обоим.
- У тебя нет того, чтобы могло меня привлечь, - теперь уже и Тха’р не скрывал своей победной улыбки.
- Нет? – вопросил эльф. - Не будь слишком самоуверен, обычно именно это ведет темных эльфов к гибели.
Тха’рлал хмыкнул и хотел воспользоваться ручным арбалетом, но Джас снова заговорил.
- Ты сегодня снова расспрашивал меня о Поверхности. Ты думаешь, я не понимаю, зачем это тебе? – воин знал, что нащупал необходимую нить, чтобы склонить на свою сторону темного эльфа.
- О, конечно понимаешь, гоблины тоже понимают, когда их хотят убить, - саркастически заметил убийца.
- Но, тем не менее, вы держите их в качестве пушечного мяса. Что ты будешь делать на Поверхности, Тха’р? Таких как я, не важно люди они или эльфы или… еще кто! мало. Стоит только тебе показаться кому-то на глаза и отряды наемников не отстанут. Ты ни разу не упомянул Ллос, раздавил паука… Ренегар, - последнее слово прозвучало не как обвинение, а как факт.
- Даже если и ренегар, - все это время они оба говорили на языке темных эльфов. Из Тха’рлала вышел отличный учитель, как из Джассина учитель Всеобщему, но темному эльфу не нравился этот грубый язык, - то это не помеха перебраться на Поверхность.
- Тха’рлал, нам не обязательно выяснять кто из нас лучший. Это выяснилось несколько недель назад. Признай…
Предлагаю вместе отправиться на Поверхность и, как говорим мы, жители Огромной Пещеры, «завоевать себе место под Солнцем».
- Только мы выберемся, и ваши жрицы найдут тебя, а меня вы принесете в жертву своему Богу, - парировал темный эльф.
Джассин откровенно рассмеялся. Пока они путешествовали по диким просторам Андердарка, не было возможности нормально поговорить и не привлечь внимание крюкенов, бихолдеров или отряд темных эльфов, который возвращался после добычи магических ингредиентов для одного из благородных Домов. Сейчас же они намного ближе к своей цели. Это заметно по тому, что по пути им попадаются менее опасные противники. Недавно они встретили группу гибрелингов и вдоволь повеселились, вырезав всю стаю.
- Так поступают только темные эльфы, - с не меньшей уверенностью парировал Джас. «Хорошо же Тха’ру промыли мозги служанки Ллос», - подумал воин. – Даже если мы и встретим эльфов, они врятли будут меня рады видеть. С тобой я буду или без тебя.
- И чем так заманчиво твое предложение?
- Мы отправимся во Врата Балдура и создадим там гильдию. Тебе некоторое время придется скрывать свою сущность, чтобы возникало меньше неприятностей. В начале надо будет закрепиться в городе, а потом это уже не важно. Хотя… нет.
- О чем ты?
- Вспомнил одного вашего отступника, о котором ходят легенды по всему Побережью Мечей. Он стал героем.
- Тогда надо сыграть на этом.
Тха’р и Джас ухмыльнулись. Всегда можно договориться. Но никто не мешает им убрать одного из них с дороги, когда их план осуществится.

Змеиное мясо если его правильно приготовить не только питательно, но и вкусно. Они прихватили с собой еще несколько увесистых кусков, если по пути не встретят кого-то аппетитнее орков или гоблинов. Воздух в туннеле становился более горячий и стены светились желтым и местами красным в инфракрасном спектре. Они услышали звук вырвавшейся струи где-то недалеко от них. «Гейзеры», - тут же подумал темный эльф. Они увлажняли воздух, но могли и ошпарить невнимательного путника. Тха’р если и был привычен к подобного рода духоте, то житель лесов средней полосы – Джассин – едва не терял сознание. Лесной эльф все время пощипывал себя за руку возвращая из мира мути. Он опасался, что дроу заметит его слабость и временами отсутствующий взгляд. Воин держался не из страха перед Тха’рлалом, а ради самого себя. В одном из проходов они заметили озерцо лавы. В нос сразу ударил запах серы. Дроу прикрыл лицо куском ткани, который был частью его тюрбана, а Джас подхватил полу своего плаща и прикрыл им рот и нос. Они быстро направились вверх по туннелю, пока он не окончился тупиком. Вверху они заметили проем, ведущий на уровень выше. Придется взбираться наверх. Воззвав к своим природным способностям через амулет гильдии, Тха’р слеветировал наверх и закрепил веревку. Джас быстро взбирался по ней, но, заметив задумчивый взгляд темного эльфа, прибавил скорости. Когда он оказался на уровне с Тха’рлалом, то понял, чем вызвана подобная реакция убийцы. Райские сады, мерцающие зеленым феерическим светом среди теплого воздуха насыщенного водяными парами: лианоподобные и древовидные. И это небольшое по сравнению с любым садом на Поверхности зеленое насаждение таило в себе смерть для каждого, ступившего сюда по любой причине, как полакомиться ростками, так и пройти через их уютную обитель.

Сообщение отредактировал Маришка - 8-02-2007, 15:56

Небольшая серия достаточно старых зарисовок, сотворенных мной, когда я только учился писать прозу, в частности описания в оной. Написано это было в далеком 2004 году.

Чайка.

А он, мятежный, ищет бури,
Как будто в буре есть покой
(М.Ю. Лермонтов)

Я устал…
Солнце не хотело уходить раньше времени, но небо не спрашивало его разрешения. Небо, сердитое на постоянство светлых дней и спокойствие звездных ночей, начало в бешенстве разрывать себя на серые куски туч и разбрасывать их по миру. Море, почувствовав настроение своего отражения, тоже захотело свободы. Морю наскучили оковы берегов, сегодня оно собиралось порвать их. Старое седое море поднялось над самим собой и било себя и скалистый берег гигантскими табунами широких волн. Сердитые тучи плевались молниями в своих морских сестер, чем только ещё больше злили и подгоняли их. Грохот грома и рев океанских чудищ сливались в унисон.
Ни одной души вокруг. Все спрятались от взбунтовавшейся природы. Деревья испуганно гнулись, а ветер, словно в первый раз увидевший мир, радостно и разрушительно для всего вокруг мчался между волн. Потом он поднимался в небо и прыгал в черные перья непокорных туч. После, спустившись к берегу промчавшись по песку пляжа, он возвращался в море.
Я устал…
Я подошел к краю скалистого обрыва, под которым бесновалось серая вода. Дождавшись, когда порывистый ветер обратит на меня внимание, я бросился вниз. Нет, это не было самоубийством. Я расправил свои широкие белоснежные крылья и, подхваченный потоками свободы, взмылся над пенящимся морем. Гордый срывающийся крик вырвался у меня из груди и захлебнулся солеными брызгами. Это был вызов. Вызов морю, вызов небу, вызов шторму и грозе.
В глазах неба сверкнули молнии, и оно что-то возмущенно прогрохотало.
Это всё, чем вы можете ответить мне?!
Море неистово билось о берег.
И это вся сила данная вам?!
Ветер яростно швырнул меня в сторону.
Я сильнее!!!
Стихия поддалась мне. Ветер покорился, небо приняло меня, море забыло обо мне.
Мои крылья стали подобны парусам и держали меня над штормом. Изогнутый клюв врезался в непобедимую стихию. Черные пропасти глаз гордо и уверенно смотрели вперёд.
Свобода. Свобода в смерти. Отдых…
Я и бешеная стихия вокруг. Больше никого во всем мире.
Нет, есть ещё кто-то. Кто-то, кто так же как и я ищет отдыха.
Далеко в море, среди сумасшедших волн качалось маленькое суденышко. Рыбак? Старик. Нет, не сгорбленный годами человечек, а гордый мужчина, бросивший вызов стихии. Он стоял прямо, расправив широкие плечи. Его глаза, цвета сердитого моря, смотрели вдаль. Его седые длинные волосы, развиваясь, дразнили ветер… Он тоже бросил вызов стихии. Он, как и я, победил.
С диким ревом к нему подкралась огромная волна. Выгнувшись, как змея перед броском, она с победоносным воплем обрушилась на Человека.
Небо выкинуло в меня ещё одну ненужную молнию и предательски расхохоталось. На мгновенье всё замерло.
Я так устал!
Из груди чайки вырвался ещё один, последний, предсмертный крик. Торжествующий крик.
О, гордый Человек! Мы будем спать с тобой в одной могиле.
О, бесконечное Небо! Мы прожили с тобой долгую жизнь.
О, свободный Ветер! Я не забуду тебя.
О, море! Я иду к тебе!..


Цветок.

Буря отступала.
Золотые лучи надежды пронзали черные тучи, за которыми уже виднелось по-особенному синее небо. Стада тёмной ярости лениво уползали с радостной перины небосвода. Ослепительное, но нежное солнышко игралось с ними, то покрывая позолотой, то прячась в их пушистом холоде. Гармоничное сочетание синей глубины, радостного золота и черной смирившейся злости затягивало в себя и не отпускало завороженного взгляда.
Земля, пережившая бурю и омытая слезами неба, была ещё прекраснее. Бесконечно зеленые лепестки деревьев замерли, боясь стряхнуть с себя холодные капельки расплавленного золота. Не в силах скрывать своего восхищения природой, пели птицы. Отдохнувшая морская вода оросила прибрежный песок каплями солнечного света.
На лесной поляне медленно поднимался с земли цветок, испуганный ливнем и ветром бури. Ему и до сих пор было страшно, и он ещё дрожал, но всё ровно поднимался, хватаясь лепестками за лучики света, протянутые ему любящим солнцем.
- Здравствуй, Солнышко! – прошептал Цветок, - здравствуй, любимое. Я по тебе соскучился. Ты знаешь, Солнышко, я так боюсь Грозы. Она злая. Она больно била меня холодным Дождем. Я упал на Землю, чтобы пьяный Ветер не убил меня. Мне было очень-очень страшно. Я бы, наверное, умер от страха, но я жил в надежде снова увидеть тебя.
Помнишь утро? Помнишь, как я потянулся к твоим первым лучикам и сказал тебе: “Здравствуй, Солнышко! Я люблю тебя!” И ты ответило мне своим нежным теплом. Ты прекрасно…
Но, постой, но куда же ты?! Нет, Солнышко, не уходи, пожалуйста, ведь тебя так долго скрывала Буря. Солнышко, зачем ты прячешься под Землей? Останься, любимое, останься, прошу тебя…
Солнышко, я люблю тебя. До встречи, Солнце.
Золотой солнечный диск дотронулся до цветка своим последним лучиком и скрылся за горизонтом.
Цветок беззвучно заплакал капельками расы. Ему было очень больно прощаться с Солнцем. Он устало склонил свою нежно-розовую голову. Ему казалось, что он не доживет до рассвета. Целая ночь без Солнца…
Цветок твердо решил умереть. Он вздохнул и в последний раз взглянул на небо. А там…
- Звезды! – восхищенно прошелестел Цветок, - Здравствуйте, милые. Я соскучился по вам. Я люблю вас, Звезды! Вы действительно прекрасны в своем серебряном свете…
День уходил вслед за бурей. Но Цветок не замечал всего этого: он восхищался звездами. А его тихий шепот кружил вокруг него по лесной поляне, сидел на высоких деревьях и купался в тихой речке, текущей рядом.


Лодка.

Я в пути и нет у меня
Никаких тревог и забот,
Одинокая лодка моя,
Разрезая волну, плывет
(К.Кинчев)

Маленькая бамбуковая лодочка плыла вниз по течению реки. Она плыла медленно и бесшумно, словно скользя по зеркальной глади спокойной воды.
Солнце только недавно скрылось за линией горизонта, а на бесконечно синем небе уже начала выстраиваться печальная армия звезд, и белый полумесяц покрылся серебристой пыльцой ночных сновидений. Где-то вдалеке тоскливо и пронзительно прокричала птица. В зарослях камыша запели жабы.
Вот, послышался негромкий всплеск: это выпрыгнула из воды маленькая рыбешка, которой повезло сегодня не попасться в сети рыбака. По чистому отражению неба кружились в своем непостоянном танце водомерки.
Безнадежно тихому летнему ветру полусонным шепотом ответили тысячи лепестков. Пробудившись от дневного сна, сова несколько раз возмущенно ухнула.
На песчаном берегу в свете факелов стояло несколько человек. Они не шевелились, словно каменные изваяния, и смотрели на лодку. И, хотя они и замерли, но сердца их были переполнены чувствами. Их жизни сейчас были подобны ночной природе: спокойной, но не умершей.
Маленькая лодка скользила всё дальше и дальше от берега. В ней лежал человек. Его глаза были закрыты, грудь не вздымалось под натиском дыхания. Он был мертв.
Один из стоявших на берегу людей сделал один шаг вперёд. Он поднял свой лук и поднес стрелу к факелу. Задумавшись на секунду, он отправил в небо последний подарок своему господину.
Над рекой спускался туман.

Шутка Лукавого.

- Господи, научи меня лгать тебе так, чтобы ты мне верил, - сказал шут, оказавшись на небесах.
Бог только вздохнул в ответ. Перед ним была очень непростая задача: понять, куда же отправить душу этого смертного. Он в равной степени заслуживал и благодати Райского Сада, и вечных мук Геенны Огненной. Но одно было ясно сразу: сам шут ни в коей мере не осознавал значимости происходящего в Зале Суда.
- И еще, - не унимался весельчак, - объясни мне неразумному, почему Петр обиделся, когда я протянул ему мой плащ и колпак? Он же привратник, или я чего-то недопонял?
Бог вздохнул еще раз.
- Скажи мне, шут, - задумчиво произнес он, соблюдал ли ты те заповеди, что я передал вам в наставление?
Шут сделал реверанс.
- Никак нет, Ваша Светлость, нарушил все до единой.
- Ты убивал? – нахмурился Бог.
Шут почесал затылок, и бубенцы на колпаке весело зазвенели.
- Собственноручно – нет, – впервые серьезно заговорил шут. – Но как-то раз я этому посодействовал. Дело в том, Ваше Преосвященство, что изначально хотели убить короля. Его собственный племянник хотел. А я обо всем догадался, подслушал, подстроил – и в результате, отравился не король, а сам изменник. Но убийца не я, клянусь! А та змея, чей яд оказался в кубке племянника короля.
Закончив свою пламенную речь, шут старательно поклонился, да так, что чуть не упал.
Бог задумался. Эта история не прояснила ничего и чашу весов не перевесила.
- Признайся, ты крал когда-нибудь? – задал Бог следующий вопрос.
Шут засиял.
- Да, Ваша Светлость, тот самый яд, которым отравился изменник. Им он и хотел убить короля.
У Бога начала болеть голова. Ему даже захотелось назначить перерыв, чтобы съесть чего-нибудь. Хотя бы яблоко. Но он остановил себя, решив довести дело до конца:
- Ты чревоугодничал?
- Я радовался плодам, что Ваше Величество подарило нам в угоду и наслаждение – подмигнул ему шут.
- Ты прелюбодействовал?
- Протестую, Ваша честь! – вскричал шут, - Вы сами создали женщину! Герцогиня меня обольстила, и ничего дурного та ночь не принесла, только радость. А муж ее, между прочим, пил как сапожник.
Богу искренне захотелось задать все обязательные вопросы побыстрее, чтобы отделаться этого невыносимого смертного.
- Ты поклонялся еще кому-нибудь кроме меня? – спросил он. – Отвечай.
Шут весело улыбнулся.
- А как иначе? Не поклонился королю – сразу на плаху.
- Зависть, - обреченно продолжил Бог.
- Думаете легко быть шутом? У всех жены, дети, хозяйства, а у меня что? У меня только бубенцы и работа без выходных. Грустно тебе, плохо тебе – никого не волнует, шути и смейся. Еще бы тут не завидовать.
- Чтил ли ты отца своего и мать свою?
- Я их отроду не видел, - отчеканил шут, с откровенной издевкой глядя в глаза Бога.
А Бог был в гневе и отчаянии.
- Упоминал ли ты Мое имя напрасно?
- Упаси Господи, Ваша Светлость! – с наигранной серьезностью ответил шут.


- Хватит! – не выдержал Бог. – Что ты можешь сказать в свое оправдание, неблагодарный?
- Ничегошеньки, - подмигнул ему в ответ шут. – Только, Ваше Всевышнее Величество, я ни о чем не жалею. Я был счастлив всю свою жизнь, а другим дарил радость и веселье.
В Зале Суда повисла тишина. Бог думал и не мог ничего придумать. А пока он размышлял, шут корчил рожи ангелам.
- Папа, отдай его мне, - вкрадчиво произнес Люцифер, входя в Зал, - нельзя его в Рай.
- Нельзя! – подхватил шут. – А то, Ваша Светлость, я Вам яблок не оставлю, - и, почесав затылок, продолжил, обращаясь уже к Люциферу, - И в Ад нельзя. Ни в коем случае, ведь мучить меня не получиться, а черти от смеха полопаются. Не станете же Вы собственноручно грешников в котлах варить, не с руки оно Вам.
Люцифер зло блеснул глазами, а шут лишь показал ему язык.
- Есть еще Чистилище, - сказал Сатана, - может туда его?
- Перепачкаю! – завопил шут.
Бог не выдержал этого безумства и громко стукнул скипетром об пол.
- Прекратить этот балаган! – рявкнул Бог, - Как этого наглеца звали при жизни? – грозно спросил он у одного из ангелов.
Тот принялся с усердием перелистывать толстенную книгу и через минуту тревожно ответил:
- Не указано, - и еле слышным шепотом добавил. - Его вообще в списке нет.
Все в изумлении посмотрели на этого ангела, а потом на шута…
- Господи, - прошептал Люцифер.
- Дьявол! – вскричал Бог.
Стоило всем отвлечься на секунду, как шута и след простыл. Словно никого и не было на Высшем Суде Господнем.

А несколько часов спустя, на грешной земле возле мирно журчащего ручья на большом камне сидел высокий юноша в белоснежном хитоне. Его голову украшал лавровый венок, а на устах блуждала довольная улыбка.
- Что ангелы, что бесы – все балбесы, - обратился он к березе, что росла неподалеку от камня. – Как можно было сразу не догадаться, что я совсем из другой религии?!
Крылышки на сандалиях захлопали в знак согласия.
- Надо будет подарить эту безделушку какому-нибудь шуту, - улыбнулся юноша, взвешивая в руке большой золоченый ключ, - а то ведь они теперь на них страшно обозлятся. А у Петра в следующий раз еще и нимб стащу.

(долгожданная концовка)

Мрачный Лес оказался не таким уж и мрачным. До опушки добрались часа через два после "завтрака", и, как ни странно, без приключений.
Разиэль с явным облегчением оглянулся на черные деревья, оставшиеся за спиной.
- Кому рассказать – не поверят, - умозаключил он. – Ну что, куда теперь, направо, налево?
Кэндис почесала подбородок.
- Знать бы, с какой стороны леса мы вышли…
- А интуиция следопыта тебе что подсказывает? – ехидно осведомился Шэд, давно не питавший никаких иллюзий по поводу следопытских способностей феи.
- Налево,- хихикнула Кэндис.
Как ни странно, она оказалась права. Когда начало темнеть, они увидели впереди маленький домик, вблизи оказавшийся трактиром.
Этот трактир располагался на границе королевства фей, куда чужаков пускать не любили. Поэтому сразу позади трактира дорогу в королевство преграждал шлагбаум, рядом с которым, в будочке, сидел очень грозный с виду фей*.
- Все в порядке, я его знаю, он нас пропустит, - пообещала Кэндис. – Но сначала зайдем вот в это замечательное заведение.
Раз и Шэд без пояснений поняли, что фея имеет в виду кабак.

* - мне почему-то кажется, что мужской род от слова "фея" будет именно так.

Замечательное заведение обладало еще более замечательным названием – "Сам Пришел". По крайней мере, оно было более чем правдивым. Каждый приходил туда действительно сам. А вот выходить чаще всего приходилось с чьей-либо помощью.
Открыв дверь пинком, Кэндис ввалилась внутрь. Кругом было полно народу. Шэд почувствовал себя немного не в своей тарелке.
- Салют! – завопила фея, махая руками. – Я вернулась!
И вся эта толпа бросилась ее обнимать с диким визгом и улюлюканьем. Разиэлю и Шэду тоже досталось. В течение следующего часа Кэндис пыталась за кружкой яблочного вина связно изложить историю своего похода собутыльникам (то есть всем, кто находился в помещении), а ее сопровождающие (теперь, скорее, уже бывшие) ее поправляли.
Поздним вечером они просочились наружу и направились нетвердой походкой к шлагбауму. Фей, сидевший в будке, с недовольным видом вышел наружу.
- Стой, кто идет? – скучающим тоном произнес он.
- Мы, - широко улыбаясь, ответила слегка захмелевшая Кэндис.- То есть я и они.
Шэд с Разом приветственно помахали стражу ладошками. Им тоже наливали.
- Ты-то, понятное дело, можешь пройти, - смилостивился фей. – А вот они, к сожалению…
Разиэль оскалился и зарычал. Несмотря на то, что он оставался в человеческом образе, рык получился очень даже волчий. Страж отступил.
- Тоже могут,- договорил он. И поднял шлагбаум.

В Королевстве Фей все было по-прежнему. Маленькие аккуратные домики, прячущиеся среди необыкновенных деревьев с серебряной листвой. Цветы с яркими крупными лепестками, определить цвет которых не мешала даже наступившая темнота. Казалось, что осень не успела еще сюда заглянуть, или вовсе даже и не собиралась.
- Ненавижу это все, - высказалась Кэндис. – Всю жизнь здесь. Только по рассказам знала, что в мире творится. Ни разу в жизни не видела снега. Тут вечное лето. Ужасно надоело.
- А я всю жизнь провел в родительском замке. Точнее, в самой высокой его башне. По большей части, в одиночестве, - признался Шэд.
- А я…это самое…Нет, мне, кажется, больше повезло, чем вам,- сделал выводы Разиэль.
Фея пожала плечами. Они подошли к огромному дереву с раскидистыми золотистыми ветвями и необычно широким стволом. Откуда-то сверху свешивалась веревочная лестница.
- Добро пожаловать в мой дом, - Кэндис указала наверх. – Залезайте.

Ночь они провели на дереве, точнее, в доме, который располагался на дереве. Он был довольно просторным и состоял из нескольких крупных площадок, соединенных небольшими лесенками. Все трое превосходно выспались и утром, в великолепном физическом и моральном состоянии, отправились во дворец.
Дверь перед ними распахнула сама королева.
- Тетушка Мэб! – Кэндис обняла невысокую хрупкую женщину с удивительно понимающими глазами. На ней было длинное белое платье и серебряная тиара, которую после коронации должна была заменить золотая диадема.
- Двоюродная тетушка с материнской стороны и по совместительству королева, ну то есть почти королева, - поправила будущая правительница. Голос у нее был молодой и звонкий.
"Вечно юная правительница волшебной страны", подумалось Разиэлю. "Папа читал мне про таких сказки".
- Так чего с палочкой? Она у тебя? И где отряд? – сыпала вопросами королева по дороге в тронный зал.
- Во-первых, тетушка, владычице не подобает говорить "чего". Нужно произносить "что". А во-вторых…Палочка у меня, остальное – очень долгая история. Кстати, забыла представить тебе мою персональную охрану, которой необходимо выплатить жалованье. Большое. Это Разиэль, а это Шэд. И оба – мои хорошие друзья. Можно даже сказать, единственные.
- Ясно. Давайте-ка располагайтесь вот в этих замечательных креслах и рассказывайте вашу долгую историю…

В полдень Мэб официально стала королевой и первым, что она сделала, было возвращение прежнего облика двенадцати божьим коровкам. Сначала спасенные долго ругались (особенно командир), но после получения компенсации пришли в себя окончательно. Затем началась церемония награждения.
- Итак, вы проявили себя как настоящие…как эти самые…как же их? В общем, хорошо себя проявили, - Мэб совершенно не умела говорить по-королевски. Возможно, сказывалось дурное влияние племянницы, с которой они были почти ровесницы. – И теперь имеете право требовать всего, что пожелаете.
Перед ней неловко топтались: Кэндис в кружевном черном платье (свое розовое она торжественно сожгла на заднем дворе замка), Шэд, стянувший вечно растрепанные волосы в хвост, Разиэль, которого именно в этот момент начали донимать блохи, подцепленные в Мрачном лесу, и Командир Отряда, имя которого никто не помнил.
- Мне бы помыться, - такова была просьба Разиэля. Мэб торжественно пообещала ему королевскую ванную на весь день.
- А мне плащик. Полосатый, - это Шэд решил восполнить свою утрату. Взмах палочкой (в отличие от Раза королева фей умела с ней обращаться) – и на широкие* плечи Шэда опустилось требуемое.
- А меня, пожалуйста, в отставку отправьте и пенсию назначьте побольше,- проворчал Командир, злобно косясь на Волшебную Палочку, из-за которой он недели полторы проползал пятнистым жучком.
- Будет исполнено, - пообещала Мэб. – А чего хочет моя единственная племянница?
Кэндис ухмыльнулась.
- Шлагбаум с Тракта убери. И усталые странники смогут найти у нас приют. Хватит уже чужих бояться.
- Я и так собиралась это сделать, - сообщила королева.
- Отлично, - просияла бывшая следопыт.

* - нет, вру. Не такие уж и широкие. Скорее все же узкие. То есть, с одной стороны, бывает и шире. А с другой стороны, бывает и уже. На самом деле, плечи как плечи.

Несколько дней, проведенных в замке после коронации, показались Шэду и Разиэлю лучшими в их жизни. Кэндис присоединялась к ним редко – она обсуждала с тетушкой Мэб какие-то правительственные вопросы относительно изменения большей части порядков Королевства (точнее, относительно превращения этих самых порядков в беспорядки). Или торчала в своем любимом трактире.
Когда прошла неделя, приятели решили, что пора и честь знать. Набив рюкзаки золотом – обещанное жалованье оказалось несколько крупнее, чем они рассчитывали, - они отправились к Кэндис домой, чтобы попрощаться. И застали ее в походной одежде и с таким же рюкзаком за спиной.
- Ты куда? – спросили они в один голос. По взгляду девушки было понятно, что она хотела спросить у них то же самое.
- Если честно, я шла с вами прощаться. Собираюсь снова в поход. До следующего лета. Очень хочется увидеть снег…
- А мы шли прощаться с тобой, - сознался Разиэль, – ибо тоже собирались покинуть данную местность.
- Значит, нам по пути! – обрадовалась фея.
- Типа того, - согласился Шэд. Ох, наверное, скоро они опять куда-нибудь влипнут…Превосходно!

Они шли по широкой дороге в сторону солнца, заходящего за линию горизонта. Дул странно холодный ветер. Где-то впереди их ждали эльфийский лес, Черногорье, известное своими драконами и оползнями, гномьи рудники и еще много-много стран, названий которых и не упомнишь. Каждый думал о чем-то своем.
И вдруг пошел снег.

Ну, вот) И мне захотелось чего-нибудь здесь выставить.

И будет это рассказик, написанный мною в последние дни прошлого года. Я его заканчивала, если быть точнее, за два дня до Нового года, потому что очень не люблю оставлять в уходящем году незаконченных дел.

Сам рассказ к вышеназванному празднику отношения не имеет. Но у меня он всегда будет ассоциироваться именно с ним)

Поймать Чародея

Дело разворачивается в небольшом городке, где все друг друга знают и всем есть друг до друга дело. А, помимо людей, населяют его всего-то десяток вампиров, пара-тройка оборотней и приставленный наблюдать за ними чародей – так называемый Хозяин.
Не так уж и страшно, если подумать.
Но, явно, неприятно было бы человеку вдруг оказаться в самом центре этой странной компании. И Глафира была именно такого мнения. Конечно, ей и в голову не пришло бы винить всяческую нечисть в исчезновении младшей сестренки, если бы она своими собственными глазами этого не видела. И теперь ей предстоит весьма нелегкая задача – не пожелав последовать за сестрой в качестве еще одной пленницы, она решает самостоятельно добраться до похитителя и вытрясти из него душу...
Если, конечно, у таких, как он, есть душа...

Перед глазами стояла тьма, то и дело разрываемая мириадами серебристых искр. Сердце гулко бухало в висках, по телу разливался тягучий холод, от которого ноги делались ватными.
Ольга прислонилась спиной к гладкой деревянной стенке и пыталась сдержать хриплое дыхание. Ей казалось, что даже взмах ресниц отзывается воем холодного ветра, решившего непременно выдать ее преследователю. И лишь осколки здравого смысла подсказывали, что никто не слышит ударов ее сердца, что шум струящейся по жилам крови не выдаст убежища...
Она ждала слишком долго, прошла уже не одна секунда, с тех пор как Оля услышала скрип открытой двери.
Преследователь застыл, насторожил уши, обвел глазами комнату, потянул носом зыбкий аромат страха...
Да, он ее нашел...
Сейчас, всего один шаг к большому старому шкафу...
Дверцы распахнулись слишком резко – Ольга ждала, что они откроются хоть на миг позже, чтобы отсрочить мгновения проигрыша...
- Попалась! – Ликовал преследователь, оглядывая маленькую пухленькую светловолосую девочку, зарывшуюся в мамины платья. Крохотные ручки сжались в кулачки, голубые глазки потемнели от выступивших слез. Она дрожала...




Его приезд ни у кого не вызвал радости. Да и какая может быть радость от приезда Наместника? К тому же – чародея, наглого и высокомерного, какими, несомненно, были все они. Более того. Его прибытие означало конец свободы, повышение требований по безопасности и начала массовой депрессии, а, следовательно, и увеличения числа беспорядков, бунтов, преступлений и еще черт знает чего.
Впрочем, и сам колдун не был счастлив от нового назначения. Большая должность в крохотном никому не нужном городке – прекрасная награда за допущенную ошибку.
На вокзале Яна никто не встретил.
Вероятно, местные нелюди решили сделать вид, что его приезда просто не заметили. После, конечно, они коллективно извинятся, будут размазывать слезы по щекам и клясться, что больше такого не повторится...
Но торжественного шествия уже не выйдет. Чародея это жутко злило, но пока он ничего не мог с этим поделать.
Однако, это наводит на определенные размышления. Его здесь не знают и ни в грош не ставят.
Иначе говоря, стоит придать себе более устрашающий вид. Ведь в жестоком мире Ночи уважают лишь того, кого боятся.
Нет, изменяться нужно не внешне. Свое лицо Ян любил и никогда не видел надобности что-то в нем переделывать. И неплохой фигурой, и длинными золотистыми волосами, и белозубой завораживающей улыбкой он заслуженно гордился.
Пожалуй, чародей убрал бы свежий, а оттого весьма яркий и неприятно зудящий синяк под левым глазом, но как раз это было ему не по силам – учитель умело приукрасил физиономию нерадивого ученика, а на прощание наложил парочку пакостных заклятий, сделав бесполезным магические методы заживления ушибов.
Нет, менять себя Ян не станет.
Он, на миг прикрыв глаза, пустит по воздуху мысль о своей непобедимости, о том, что властен над жизнью и смертью...
Чародей не сомневался – час или два – и всем будет об этом известно...
Впрочем, нет.
Могущество и непобедимость ему не подходят. Стал бы он, обладая великой властью, ехать в это милое, но до неприличия спокойное местечко? Пусть лучше у него будет могущественный артефакт. Книга, в которой написано пророчество... Что-нибудь таинственное до жути! А главное – подобных книг множество, в это все поверят...
Ян опустил козырек бейсболки пониже, но опомнился и выпрямил спину – такой важной шишке, как он, не пристало горбиться и горевать из-за подобных мелочей! Наверное, нужно радоваться.
Он больше не безымянный ученик гениального чародея.
Теперь он – полноправный Хозяин этого города.
Чародей завернул за угол и направился в книжный магазин, где и обзавелся редчайшим и могущественнейшим артефактом, уплатив за него ослепительной улыбкой. Кассирша лишь долго и громко вздыхала ему вслед.
Ян неторопливо пересек дорогу, оглядывая окрестности и мысленно стараясь успокоить себя, убедить, что ссылка его не будет долгой, что вскоре он вернется в родной, любимый город. И все будет как прежде...
Мимо прогромыхал старенький «Запорожец», на миг отвлекший чародея от тревожных мыслей.
Навстречу ему спешила странного вида старушка с квадратным обросшим бородой подбородком, темными колючими, как проволока усами и махонькими злобными глазками, подозрительно оглядывавшими окрестности. Из-под грубой длинной юбки то и дело при ходьбе показывались огроменные мужские ботинки. Голову ее венчал шерстяной платок в незабудочку.
Двигалась бабка довольно резво, размахивая в воздухе старыми ржавыми ведрами.
На проверку, пустыми они не оказались – в них, небрежно сваленными свертками, хранился некий серый порошок. Если Ян не ошибался, то довольно взрывоопасный и вполне пригодный для изготовления маленьких новогодних бомбочек.
“Подзаработать решила, карга старая, в обход налогов, – с ухмылкой подумал чародей, уходя. – Ну, и пускай! Главное, что ведра не пустые, а значит, ничего плохого не случится...”
Взобравшись по ступенькам на второй этаж и отперев дверь своей новой квартиры, Ян бросил сумку с вещами прямо на пороге и, перешагнув через нее, торжественно вошел в зал (по совместительству спальню, кабинет, столовую и, судя по специфическому запаху, за одно и уборную для предыдущего жильца), возложил прямо на грязный пол новоприобретенный артефакт, три раза повернулся вокруг своей оси, плюнул на кожаную обложку и... поспешил выскочить из дома, на ходу распахивая окна и стараясь не дышать.
Что ж, домой ему возвращаться не стоит как минимум еще несколько суток - и неизвестно еще, возможно ли вообще привести в порядок этот свинарник, или придется перебираться на лестничную площадку, где при любом раскладе куда как чище...



Самый главный на сотни километров вокруг, могущественнейший и величайший Наместник, Хозяин этого скромного городка желал добраться до квартиры незамеченным, но, к сожалению, в этом захолустье ничто не могло оставаться таковым более пары минут. Вести, слухи и знания разлетались по воздуху куда быстрее почтовых карет. Впрочем, и на новеньком космическом корабле за ними тоже было бы не угнаться...
Вскоре, осторожно прячась за кустами и спинами прохожих, две мрачные серые тени присоединились к Хозяину и, следуя на расстоянии, почтительно сопроводили его до дома. В кустах сирени они терпеливо дождались, пока чародей войдет внутрь, и лишь после втянули в грудь побольше воздуху.
- Вот пижон... – Буркнула зло первая тень, оказавшись тощей бледной девчонкой с коротко и бестолково остриженными волосами, в этом городке широко известной как просто Ксюша, злостная прогульщица и профессиональная скандалистка. – Неужели это ничтожество – Наместник? Да разве ж можно нас Так унижать!
Вторая тень лишь тихо кивнула, не в силах отдышаться после длительной пробежки, взятия высоких препятствий и преодоления луж ползком. Куда как больше она предпочитала тихий и размеренный шаг. И вообще предпочитала тишину и покой. Но, кажется, ей не повезло – Ксения прочно прицепилась к девчонке и не желала отпускать, неизменно втягивая в свои безрассудные авантюры. Избавиться от опасной подруги не было никакой возможности, а потому несчастная стойко смирилась с судьбой и всюду тенью следовала за Ксюшей, привычно отзываясь на имя «Тихая».
Тем временем Ксения расстегнула пару пуговиц темного плаща на толстой фланелевой подкладке (как она говорила – нужно соответствовать своему амплуа ночного жителя и кровопийцы) и втянула в легкие порцию жаркого летнего воздуха. После чего недовольно буркнула, презрительно закатив глаза, что быть такого не может, чтобы Хозяин был непобедим и более могущественен, чем она – венец творения и самое совершенное существо на свете – Вампир!
Тихая привычно кивнула, не слишком-то прислушиваясь к словам не в меру болтливой и слишком уж активной подруги, обдумывая какие-то свои, непонятные и недоступные живому миру мысли.
- Мы докажем всем, что нет более величественного, умного, красивого и сильного существа, чем я! – Воскликнула Ксения, мечтательно закатив глаза, и вновь выжидательно уставилась на подругу.
- Угу. – Послушно пробормотала Тихая, подняла глаза. И совершенно внезапно печенкой почувствовала, что именно в этот раз зря пропускала речи вампирши мимо ушей.
Но поделать теперь уже ничего было нельзя – в такие минуты лучше было своей точки зрения не менять, Ксения сочла бы любое сомнение за измену, и весь ее энтузиазм при этом обратился бы на перебежчицу.
Решить, стоит ли навлекать на себя гнев подруги, или ее затея на сей раз не настолько опасна, Тихой предстояло как можно быстрее, при том обязательно незаметно и аккуратно.
Нужно признать, что делать это Тихая научилась в совершенстве, практически наравне с умением поддерживать разговор, не говоря почти ни слова.
Она привычно кивнула, приоткрыла глаза и... застыла на месте, не сумев отыскать взглядом Ксению.
Озадаченно помотав головой, Тихая сообразила-таки обратить свой взор наверх и тут же обнаружила озлобленную и несколько позеленевшую физиономию подруги, высунувшуюся в форточку, сосредоточенно глотающую воздух и сигналящую ей руками.
Недовольно вздохнув, вампирша убедилась в том, что улица абсолютно пуста, после чего обратилась в летучую мышь и беспрепятственно проникла в квартиру Хозяина.
Долго летучими мышами ни Тихая ни, проникшая в квартиру до нее Ксения оставаться не стали – у мышей есть один большой недостаток – в этой ипостаси совершенно невозможно зажать себе нос. К тому же, обоняние у мыши куда как более острое...
Книгу они отыскали быстро – чародей, кажется, свой багаж даже не подумал разбирать, а единственной вещью в единственной же комнате оказалась та самая громаднейшая и жутко тяжелая книжица.
Ксения, не долго думая, схватила добычу в охапку, прижала к тощей груди и сделала подруге знак выходить.
Но не тут-то было.
Ян гулял не долго – вскоре на глаза ему вновь попалась та странная старушка, вместо ведер теперь мускулистыми руками прижимавшая к широкой груди нечто непонятное, но подозрительное, как и она сама. Не раздумывая, Ян поспешил скрыться от нее и нырнул в свой подъезд.
В двери заскрежетал ключ, заставив подруг с ужасом расширить глаза и, не сговариваясь, спрятаться за тяжелыми пыльными занавесками в мелкую неровную дырочку, а после и вовсе в ужасе улететь через окно, оставив шокированного такой оперативностью местных воров чародея стоять в одиночестве посреди комнаты и громко материться.
Впрочем, злился Ян не долго. Он довольно быстро пришел в себя – благо, на самом-то деле книга не была столь бесценна – и даже рассмеялся.
А потом начертил мелом на полу маленький неровный круг и, положив на него ладонь, произнес некое хитрое заклятие, позволявшее узнать место нахождения чего-либо. К сожалению, заклятие было слабенькое и ненадежное, совсем не годное для поисков преступника. С его помощью можно было разыскать, пожалуй что, карандаш на рабочем столе (ранее Ян именно так его и использовал), но по горячим следам стоило попробовать. Сосредоточившись, чародей, не дыша, мысленно перебирал необходимые формулы. И, все же, в самый последний момент, на миг сбился, услыхав на улице громкий взрыв. Тут же принялись визжать сигнализации на машинах, заверещал народ...
Чародей с трудом взял себя в руки и дочитал заклятие до конца. Крохотная заминка никак не должна была повлиять на результаты поиска. Перед взором Яна уже стремительно неслись картины, он видел крохотную квартирку, засаленный диванчик и знал – ему нужно туда.
Только вот на этот раз заклятие показало ему неверный ответ.
А на улицу, тем временем, распугивая всех сиренами, спешила милиция.



Преследователь глядел Ольге в глаза. Внимательно, словно пытаясь прочитать что-то на ее лице, заглянуть в ее душу...
И девочка, спустя мгновенья, успокоилась. Ярость исчезла бесследно, потому что не было для нее повода. И высохли слезы обиды. Да и самой обиды почти не осталось. Так, самая малость, совсем капелька...
- Как ты меня находишь? – Недовольно буркнула Оленька, неуклюже выбираясь из шкафа и одергивая помявшееся платьице. – Это не правильно! Ты просто из уважения к моей личности не имеешь никаких оснований каждый раз с неизменным упорством находить мое убежище! Как старшая по возрасту среди нас двоих, ты обязана изо всех сил щадить мои чувства, дабы не наносить ущерба моей и без того подорванной детской психике!
Выпалив это на одном дыхании, Оленька замолчала и принялась отрешенно разглаживать юбку, после чего, удовлетворенная результатом, нацепила на нос большие круглые очки и смерила преследовательницу взглядом.
Глафира бессовестно улыбнулась, блеснув из-под челки голубым глазом, но ничего не ответила. Только скорчила пренебрежительную рожицу да головой покачала – как объяснить глупой младшей сестренке, что каждый раз она прячется в одном и том же месте?
- Теперь я вожу! – Тем временем оповестила ее успокоившаяся Олька и пулей вылетела из комнаты, громко считая на ходу.
Этот ребенок мог свести с ума любого, но только не Глашу... Ведь она еще помнила, как сама пару лет назад была такой же. Что и говорить, сказывалась дурная кровь родителей-ученых...
Не долго думая, Глафира залезла в тот же многострадальный шкаф и решила устроиться там поудобнее – порой необходимо проводить время с сестрой, как не ужасно. Это она признавала, но никогда, тем не менее, не радовалась перспективе избавиться от очередной партии своих невосстанавливаемых нервов.
Вскоре в комнату, громко топая, заглянула Олька. Притворила дверь, зашуршала платьем, нагибаясь, чтобы посмотреть под кроватью, заглянула за шторы...
А обратно не выглянула.
Осторожно приоткрыв дверцу, Глашка приникла к образовавшейся щели и обвела комнату любопытным глазом.
Сестры нигде не было.
Ну совсем нигде.
Высунувшись из шкафа по пояс, девчонка удивленно озиралась, не в силах понять, куда девалась Олька.
Наконец, не сдержавшись, вылезла вся и, высунув от усердия язык, бесшумно двинулась в сторону окна, остановившись в полутора метрах от него и вытянув шею для удобства просмотра.
Окно было открыто, на подоконнике с комфортом расселся незнакомый рослый мужчина в надвинутой на брови бейсболке, раздраженно постукивая по батарее ногами в грязных потертых кроссовках. Комья подсохшей глины осыпались на пол, где и оставались лежать.
Рядом, прямо на подоконнике, стояла Ольга и недовольно хмурилась, глядя на мужчину.
Он, тем временем, задумчиво глядел на девочку и тоже хмурился.
- А где вторая? – Удивлялся мужчина, почти беззвучно шевеля губами.
- Нету второй. – Буркнула Олька, вероятно, решившая поиграть в партизанов. Что ж, Глафира явно была не против – ей почему-то не хотелось встречаться с этим человеком.
Тот, тем временем, кажется, потерял терпение, схватил Ольку за руку и вместе с ней исчез, растворился в воздухе, решив поручить поиски второй девицы кому-нибудь другому.
Глашка вздрогнула, рванула вперед и высунулась в окно. Ничего подозрительного увидеть ей не удалось. Тогда, протерев глаза, она попыталась уверить себя, что все это ей лишь привиделось... Но комья грязи, скромно притулившиеся под батареей, утверждали обратное и могли служить прямым доказательством того, что с головой у Глафиры все нормально... Если, конечно, сама грязь ей тоже не привиделась.



Борис развлекался, как умел. Надо признать, что в аду развлекаться нужно было именно уметь – без этого умения не долго было и со скуки помереть. И это – лишь в лучшем случае.
- Маслица добавь... – Издевался он и приплясывал на сковородке, изящно подбрасывая вверх ноги и помахивая руками. При этом умудрился расслабить узел галстука и попросить жарившего его чертенка отнести сюртук в прачечную – как никак, уже не меньше трех сотен лет он носил исключительно этот сюртук... Как уж тут не запачкаться, когда кругом сажа, пыль и куча невоспитанных рогатых грубиянов?
Лохматый апатичный черт на его просьбу никак не отреагировал, а вот советом пренебрегать не стал и щедро плеснул на сковороду масла.
В воздухе завоняло химией.
- Фу! – Возмутился Борис, зажимая нос. – На каком вы масле жарите? Как не стыдно! На дворе двадцать первый век! Оно же жутко холестериновое!
Рогатый обитатель преисподней на это отмалчиваться не стал, а презрительно буркнул что-то вроде:
- Тебе-то какая разница, бес горелый?
На что Боря сморщил нос и обиженно засопел, продолжая подпрыгивать. Черные блестящие кудри длинных волос подпрыгивали вместе с ним. А он глядел на черта своими невероятными золотистыми глазами, в которых без труда можно было прочесть и раскаяние, и боль, и величайшую обиду. И все, что душе угодно – как никак, Борис тоже не был простым смертным и время в аду коротал лишь из-за того, что в верхнем мире ему совсем не находилось работы.
Случаи вызова бесов и заключения с ними сделок стали настолько редкими, что ему не представлялось возможности выйти наружу еще со времен французской революции.
И, как ни печально, даже столь неунывающий и жизнелюбивый бес как наш новый знакомый, не мог не заскучать в жарком, но тусклом и однообразном аду.
Тем временем в каменную комнатку проскользнул махонький чертенок с едва прорезавшимися крохотными рожками, на которые он натянул форменную бейсболку посыльного. Дырочки для рогов в ней не предусматривались, так как обычно посыльными назначались грешники, отличившиеся хорошим поведением и особым усердием в вылизывании раскаленных сковородок. Но последнее время в аду с грешниками был явный дефицит – в рай теперь принимали практически кого попало, лишь бы число жертв грешников не превышало полторы сотни и те хоть сколько-нибудь убедительно изобразили раскаяние. Последние послушно строили из себя несчастных и замученных совестью людишек. Вниз же отсылали лишь буйных либо кровожадных настолько, что даже закаленные и привычные к ужасам ангелы, дежурившие у ворот, малодушно хватались за голову. Вот и приходилось снимать с пытательных должностей персонал и переводить на менее почетную работу.
- Вам письмо. – Пискнул чертенок и протянул Борису огромный конверт.
После чего отошел на пару шагов назад и застыл в ожидании – вероятно, ему приказано было дождаться ответа.
В этот момент стоит отметить, что единственным источником освещения был костер прямо под Борисом. А читать в полнейшей темноте он так и не научился.
Нетерпеливо оглянувшись на чертенка, бес плюхнулся на дно сковородки, перегнулся через бортик и, свесившись вниз головой, поспешно разорвал конверт.
Жаривший его черт глядел в пространство перед собой взглядом спокойным, даже скучающим. Словно каждый день видел нечто подобное и все это успело ему прискучить.
В конверте тем временем был обнаружен жалкий кусочек бумаги, на котором размашисто и коряво красовались два слова: “Вас Вызывают”.
Но, кажется, не было для Бориса в тот миг милее и приятнее слов.
- Я согласен!!! – Выпалил бес, поспешно спрыгивая со сковороды и отталкивая преградившего ему путь лохматого обитателя преисподней. Последний послушно полетел в угол и остался там лежать, нелепо задрав копыта к потолку.
Посыльный нервно икнул и кивнул Борису на выход, после чего пристроился тому в хвост, но в скором времени перешел на бег – утомившийся от длительного заключения бес, кажется, вновь был полон сил и стремительно бежал навстречу новому заданию.
Оно предстало перед ним в облике высоко светловолосого мужчины. Судя по спокойствию и самоуверенности в глазах, к тому же и чародея.
Он пристально оглядел беса со всех сторон, поморщил нос при виде покрытого сажей и копотью лица и порванного в нескольких местах сюртука старомодного покроя. Но ответный открытый взгляд ему очень понравился.
- Ян. – Представился он, протягивая бесу руку.


Ксения задумчиво провела ногтем по мягкому переплету, оставляя за собой тоненькую черточку, спустя мгновения легко затянувшуюся. Словно кожа вампира, чуть тронутая лезвием ножа, она восстановилась в считанные секунды.
Вампирша вновь попыталась уговорить книгу по-человечески, давая той последний шанс открыться добровольно. Книга упорствовала, не желая подчиняться и выдавать двум безвестным вампиршам свои секреты. Выщерив клыки, Ксюша нагнулась и продемонстрировала их книге, надеясь на понятливость вредного фолианта. Но, видимо, такой мелочью его было не пронять.
Вызверившись, Ксения подхватила книгу и, не раздумывая, бросила в окно.
Дотоле сонно гонявшая мух, Тихая подскочила и с недоумением уставилась на подругу.
- Пускай знает, с кем связалась... – Не к месту буркнула Ксюха и перегнулась через подоконник.
Семь этажей книга пролетела в считанные секунды и сейчас темной кожаной точкой обозначилась на асфальте. Вокруг недоуменно толпились люди, то и дело поглядывая наверх. Как-никак, за вылетевшей из окна книгой вполне могут последовать чемодан и телевизор. А там и до унитаза не далеко... И нужно быть настороже, дабы что-нибудь из вышеупомянутого не прилетело на голову. Но и уходить далеко нельзя – вдруг пропустишь что-то интересное!
Поспешно сбежав по лестнице, вампирши поторопились забрать с улицы книгу, злостно отмалчиваясь на вопросы заинтересованных дворовых бабок: «А чего это у вас, девочки, там происходит?».
И лишь добравшись до квартиры, Ксения позволила себе оторвать книгу от груди. Фолиантик был цел, невредим и, кажется, стал выглядеть даже лучше. Пыль во время спуска окончательно выветрилась. А мгновения свободного полета добавили книге решимости. Она теперь и не думала сдаваться. Более того, теперь она чувствовала себя способной спокойно противостоять столь наглым попыткам открыть себя еще, по меньшей мере, пару сотен лет...
Вампирши окончательно убедились, что когти и клыки книгу не возьмут. Повторять эксперимент с полетом они не рискнули. Оставалось придумать какой-нибудь другой способ заставить фолиант открыться.
Кажется, книга презрительно фыркнула, когда Ксения попыталась засунуть ее в сумку. Она явно и не думала сдаваться. Ну, что ж... Посмотрим, кто кого...
Выскочив во двор, вампирши тенями растворились среди окружающих. Куда им направляться дальше – обе не имели ни малейшего представления. И все же ярость гнала их вперед. И вскоре они нашли. Нет, не то, что искали. Просто нашли кое-что интересное. И решили поглядеть, что же будет происходить дальше...
Довольно высокий мужчина средних лет, издали показавшийся вампиршам квадратным, задумчиво застыл у дверей банка. Весь он, с головы до пят, не вписывался в цивилизованную городскую обстановку. Грязная, покрытая пылью рубашка с завернутыми до локтей рукавами обнажала покрытые густой черной шерстью руки, штаны в дырах и пятнах, волосы в полнейшем беспорядке, квадратный подбородок зарос грубой темной бородой, а над упрямой пухлой губой разрослись колючие усы. Мужчина нервно переминался с ноги на ногу и трепетно прижимал к широкой груди целлофановый пакет с чем-то тяжелым, но явно дорогим его сердцу.
Ждать долго девицам не пришлось. Очень скоро терпение покинуло мужчину и он, добыв из кармана черную шапочку с прорезями для глаз, натянул ее на голову. После чего с минуту полюбовался на свое отражение в витрине соседнего магазинчика и, наконец, с веселым гоготом, как баран на ворота, рогами вперед понесся на двери банка. По дороге он ударился плечом о створку двери, а оттого ознаменовал свое появление злобным рыком и потоком грозной ругани. Люди, находившиеся внутри, среагировали на это весьма корректно – попадали на пол, на всякий случай вытянув руки по швам.
Мужчина приятно удивился подобной оперативности, но все-таки потрудился залезть в свой пакет и извлечь оттуда автомат, после чего, приличия ради, рявкнул: «Лежать».
Но голос его потонул в радостном вопле с улицы.
Вскоре крик ворвался в помещение банка, а за ним и Ксения. Тенью скользнула в дверь вслед за ней Тихая.
- Вот! – Радовалась первая вампирша, сверкая глазами и не сводя взгляда с оружия. – Вот – то, что нам нужно!
Тихая в ответ как-то съежилась, жалостливо поглядела на ничего не понимающего мужчину и прикусила губу.
Тот, кажется, тем временем разобрался в ситуации – вернее, сделал для себя некие выводы и даже разработал примерный план последующих действий.
Переведя на вампирш автомат, преступник переступил с ноги на ногу и робко крикнул срывающимся голосом:
- Лежать! Деньги на стол! А то я их убью!
На что Ксения лишь выщерила клыки в подобии ласковой улыбки и медленно двинулась в направлении мужчины.
Тот от подобной наглости задрожал. Дуло автомата, дотоле глядевшее на Ксению, в ужасе запрыгало, угрожая теперь стенам, зеркалам и всем присутствующим. Перепуганные заложники медленно переползали подальше и, проявляя чудеса скорости и находчивости, прятались за стойками, мусорными контейнерами, столами и даже друг за другом.
- Пушку отдай, сломаешь! – Прищурившись попросила Ксения, неотрывно следившая за немыслимым танцем оружия в руках ошалевшего мужика. Подойдя еще ближе, она со вздохом повторила: - Отдай, автомат, а не то хуже будет!
С ужасом наблюдая за ее приближением через прорези в черной шапочке, преступник не выдержал напряжения и надавил на курок.
Каким образом девчонка оказалась в тот же миг за его спиной – не разглядел никто. Так же никто не сумел точно сказать, как и когда вампирша схватила мужчину за руку и завела ту за спину – только вскрикнуть он успел, да Тихая подхватила падающий автомат над самым полом... А после обе стремительно скрылись.
Не теряя времени даром, преступник, поскуливая и держась за руку, стянул с лица шапочку и, обиженно плюнув на стоящий в углу фикус, поторопился убежать прочь.
Лишь единственный из свидетелей происшествия соблаговолил дать прессе интервью. Остальные, к огромному сожалению всех местных газет, вспомнить ничего не могли, находясь в глубочайшем шоке и вскоре после приезда милиции были увезены в госпиталь. Этим героем стал пенсионер Афанасий Козлов. К еще большему сожалению репортеров его ответ на все вопросы состоял ровнехонько из двух слов. Оба оказались непечатными...
Тем временем вампирши пробежали несколько районов, остановились в одном из тихих маленьких двориков, положили многострадальный фолиант на скамейку и, опасно ухмыляясь, расстреляли его из автомата.
Скамейка рухнула, дворик огласился возмущенными криками а, спустя миг, город сотряс оскорбленный вопль разочарованной вампирши.
Книга была цела, невредима и, кажется, вредно ухмылялась.

(Продолжение следует)

Сообщение отредактировал Саблезубая Т. - 15-02-2007, 14:18

Смотрю на море.
"И тени произносят твое имя"

Уже прошло около двух часов, когда жрецы Латандера встретили Восход в ритуальном действии. С чего бы вдруг подумалось о восходе? Наверное потому что в воздухе висел туман и, когда она добралась до побережья Моря Мечей, вдруг расцветший красками горизонт – напугал своим видом. За последние дни ей приходилось много размышлять, но не о выполнении заказов. Сомнения, оказывается, закрадываются и в души матерых исполнителей. Сомнения? Она отмела эту мысль. Скорее разочарование, что, такие как она, могут себе позволить проявлять эмоции. Но проявлять не для блага дела, а потому что идут в поводу своих желаний. Лесная эльфийка должна была признать, что и она идет в поводу своих желаний, как и все с подобным ей мировоззрением. Но опускаться до того, чтобы... попробовать лишить себя жизни и кидаться как зверь на врага. Она чуть не сделала одну из ошибок, которая и разочаровала ее в человеке. А во всем виноваты темные эльфы. Да, дроу всегда были камнем преткновения для любой из рас Поверхности. Но дроу так же щедро платят... и золото неплохой чеканки, хотя и приходилось чаще следить за обстановкой. Готова к нападению эльфийка была всегда, независимо от того, где находилась - на Поверхности ли или в Подземелье. Сейчас она, поглядывая по сторонам, бесшумно кралась, ступая на мысок в мягких сапожках на шнуровке. Короткий меч и кинжал висели на поясе по бокам, но темный плащ скрывал их от посторонних газ. Короткий лук и колчан были прилажены за спиной. Эльфийка откинула кусок черной материи, закрывающей часть лица пониже глаз. Тюрбан она так же стянула с головы, и сложенные под ним пятнадцать рыжих косичек, украшенных рубинами, рассыпались за спиной.
- Так спокойно… - прошептала она, усаживаясь на покатый валун. Эльфийка вытащила короткий меч из ножен и положила на колени.
- Да, скучновато, - отозвался меч. Обоюдоострый клинок был словно соткан из тьмы.
Она мысленно согласилась с мечом. И почему ее вечный враг так сильно желал тихого уюта?.. Неважно. Уже все неважно. Ей стало безразлично и то, что происходит, и ее противники. Главное то, что меч, наконец, заговорил с ней. А то она подумывала, что он будет молчать века напролет. Клинок конечно не молчал, а изредка подсказывал ей. Их интересы зачастую были схожи, потому она принимала эту ненавязчивую заботу. Лесная эльфийка никогда не любила предметы с собственной волей. Их зачастую одолевало желание подчинить себе разум хозяина. Этого она не могла позволить клинку, а он старался не раздражать ее обещаниями могущества. Могущество у нее уже есть. Она легко могла его уничтожить, не сама, но имела неплохие знакомства для этого. Кое-что эльфийка открыла клинку, позволив покопаться ему в своем разуме, но остальное заблокировала. Клинок Теней не особо стремился враждовать, пока он не найдет более умелого и изворотливого владельца.
Саида почувствовала возникшую между ней и клинком ментальную связь, как только впервые взяла его в руки. Интересно, неужели Клинок Теней не понял, что она знает о его скрытой способности?
- Твое разочарование необоснованно. Тебе нечего делить эту… - шептал у нее в голове голос, который скорее принадлежал бы мужчине.
Только она коснулась тонкими пальцами клинка, как стала похожа на размытое черное пятно, а движения ускорились. Саида волей подавила желание использовать магию меча, так как на данный момент не нуждалась в нем.
- Мне все безразлично.
- Тебе никогда не будет безразлично.
- Ты не понимаешь, я лишилась… - говорила она с холодность, смотря на рябь на черных водах.
- Признаешь? – подразнил меч.
В другой момент она бы показала всю полноту своих эмоций, но недавно полученный урок всплыл в памяти.
- Нет.
- Отлично, тогда нечего сидеть здесь, словно поганый дроу-отступник.
- Не могу. Надо все обдумать, - бесстрастно бросила она.
- Чего тут думать? – не унимался клинок. – Промедление – роскошь в твоем ремесле. Репутация всегда идет впереди таких, как ты.
- Он вел себя…
- Так признаешь или нет?
- Я никогда раньше не создавала себе, - остановилась, чтобы подобрать слово на Всеобщем.
- А зачем создала? – сразу задал вопрос клинок. Его голос выдавал раздражение. Он давно не вкушал крови и, ему не терпелось поскорее вернуться в шумный и грязный городишко.
- Мне тоже хотелось бы узнать.
- Ты, которая до Времени Неприятностей поклонялась Баалу и никогда раньше не была чей-то тенью…
Саиде явно не нравились слова Клинка Теней, но она сохраняла бесстрастность, как в выражении лица, так и холодность мыслей.
- Ведь дело не в кинжале, украшенном изумрудами. Ты добыла его еще раньше, чем посетила Земли Интриг. И не сразу стала его тенью, а уже спустя десять лет. Незаметно для самой себя ориентировалась на человека. Всего лишь человека. Он умрет, а ты будешь жить еще много веков. Слава и репутация останутся за тобой, а его убьет один из сопляков на так любимой им улице Парадиз.
- Но ведь не только кинжал объединяет нас.
- Не только. Изумруды любят существа, которые уверены в себе и не сомневаются.
- Я не сомневаюсь.
- Сомневаешься. Но изумруды не создают личность, а лишь характеризуют ее. Гармония, мудрость и хладнокровие. И ты не стремишься доказывать что-то кому-то. А все потому, что меньше бравады и спеси, больше дела и скрытности.
- Мне это и без тебя известно, - говорила эльфийка вслух. Сторонний наблюдатель бы даже не понял бы, о чем она бормочет, так как ответных слов клинка он бы не услышал. Саида смотрела на волнующееся море перед штормом.
- Тогда я решил освежить твою девичью память.
- Перестань меня уговаривать. Я верну тебя на план Шейдов.
- О, милая! Но зачем? Нам же так выгодно быть вместе. Ради какого-то человечишки так убиваться!
- Что ты понимаешь, железяка.
- Тень, - поправил ее клинок.
- Тень, не важно.
- Тебе все не важно. Ты только забыла, что до того как стала… доплегангером, - оскорбил он ее, - была лучшей. Помнишь Чед Насад? Ты тогда еще не знала никаких историй о темном эльфе. И отлично справлялась. Тебе не нужен был даже Кайрик, когда Баала не стало. И кого же ты выбрала? Маска, а не этого долбанутого на всю голову психа.
Вставай, иди в город. Предложи свои услуги очередному магу, желающего достичь величия. Любому, кто предложит достойную твоего мастерства награду. И перестань хандрить. Тебе ли унывать? Или ты стала предпочитать честные поединки удару в спину?
- Ха-ха-ха! Клинок, а ты прав. Человеку уже тридцать с лишним. Он уже не так ловок, но все так же глуп.
- Его разочарование от безысходности, а ты бы покончила с темным эльфом без лишних движений и сантиментов. Его проблема в том, что он…
- Честен? Да, это ЕГО проблема.
- Так бы раньше, а теперь…
- «А теперь, - мысленно обратилась она к клинку, - я пойду туда, куда сама решу».
Она слезла с валуна, и вложила короткий меч в ножны. Черное пятно приобрело теперь четкие очертания Саиды, а скорость, с которой она подхватила клинок, так же исчезла.
Эльфийка побрела вдоль побережья Моря Мечей на север.

Сообщение отредактировал Маришка - 16-02-2007, 5:57

..я снова извиняюсь, потому что по слабым нервам уровневый босс Сессия бьет очень и очень даже. По этому я позволю себе повториться.

Скажи, полумесяц, где дорога в твое царство?
Ничего не весят звездные капли бессонницы и падают, падают на веки, липкие, кислые, круглые. Нет сна.
Скажи, полумесяц, кто смотрел на тебя тысячу лет назад? ясные-ясные синие глаза.. или черные, раскосые?
Степь. Холодная и жаркая, она - не твое ли отражение? Черные травы - ты не серебро, но сияющая темнота. Ты даешь свет? отнимаешь.
Я боюсь тебя.
Только колдуны не боятся луны. Я не колдун. Я не сплю. И тот, тысячу лет назад - тоже боялся.
ОТ движения шелестят мониста. Как уснуть в такую ночь? Бродит по земле Тугарин-змей, а по небу... ты, полумесяц.

Сообщение отредактировал Сигрид - 2-05-2008, 21:02

Записки хирурга.

Белые халаты. Яркий свет люминесцентных ламп освещает кабинет и хирургические столы даже днем, во время занятий. Парень лет двадцати с характерным щелчком натягивает резиновые перчатки. Острейшие скальпели разложены по размерам, зажимы, металлические иглы и другие медицинские приборы. Маленький хомяк, обездвиженный препаратом, лежит и не подозревает о своей участи. Блондин берет тушку и закрепляет лапки животного иглами, чтобы удобнее было препарировать. Полдела сделано. Теперь он берет скальпель и проводит по животику грызуна. Выступили капельки крови, но не она беспокоит молодого человека. Сознание того, что невинное существо еще живо и возможно, как-то в глубине крохотного дикого разума, понимает, что с ним делают, поколебало парня. Вдруг появилась дрожь и тошнотворное чувство вины.
- Господи, я ведь не делаю ему больно... Это… все ради… того, чтобы спасать людей…
Договорив это, будущий хирург продолжил изучение внутренностей и мышц хомяка. Слова эти он запомнил, и ощущения не прошли, но благая цель водила его руку со скальпелем.

***
Парень сидел на белом табурете, опустив лицо на ладони. Всюду лежали покойники под белыми покрывалами. Одно из испытания для студентов дневного отделения медицинского университета - провести ночь в морге со своим напарником.
- "Точнее", поправил сам себя блондин, - "с напарницей, у которой чувство юмора порой переходит границы".
Он услышал, как скрипнул замок, когда кто-то за дверью опустил ручку и потянул на себя.
- Ты чего такой бледный? - обратилась девушка.
- Да... – он быстро выпрямился, опасаясь, что его позу могут неправильно истолковать. Он попытался сообразить достойный ответ.
- А я нам эклеров принесла.
Следующую минуту тему самочувствия будущие хирурги оставили в покое и принялись за угощение. Девушка, держа в одной руке эклер, подошла к столу с мертвым бомжем. Покрывало полетело на пол, благодаря стараниям любопытной девице.
- Что ты делаешь? - возмутился парень.
- Расслабься, мы тут одни. Он же не встанет... Вокруг одни жмурики.
Парня не устроило такое объяснение, и он уже хотел поднять покрывало и прикрыть голый труп. Его остановило то, что он только что попробовал крема... а она нагло подергала мертвяка за большой грязный палец ноги. Девушка отдернула руку с выражением омерзения на лице и звуком "фи". Тут блондин не выдержал и почувствовал тошноту. Запах в морге и без того был отвратительный. Зловоние мертвечины било в нос.
- О, Боже мой...
Он выбежал из морга и...
Следом за парнем вышла обеспокоенная девица. В руке она все так же держала эклер и стала свидетельницей нелицеприятного...
Через десять минут... в руках швабры...
- Как ты можешь? - спросил он, стараясь не смотреть на содержимое своего желудка.
- А что такого? – невозмутимо спросила она, нисколько не стесняясь любоваться «полотном».
- Трогать мертвяка и еще умудряться есть в этот момент, когда там не продохнуть? А теперь вот помогаешь мне.
- Мы на кого учимся? Расслабься, друг мой.

Мне писать еще наверно рано...

"Де Жавю"
«Яркий солнечный день, где-то там, на поле, работает мельник со своей дочерью. Миленькая такая девочка, в свои 10 работает, не покладая рук, и отец молодец. Жалко мать бедная мучается, болеет и болеет.… Говорят, год назад должна была уже умереть, а всё живёт…»
Я пошарил в карманах – монеты радостно зазвенели. Вытянул, пересчитал: как раз на кружечку пива хватит. Улыбнулся, предвкушая вкус холодного пива, и направился к трактиру. В трактире никого не обнаружилось, допив в одиночестве пиво, пошёл на речку, тут и обнаружилась та немногочисленная молодежь с детьми, все весело купались.
«Ну, почти утопия»
Ко мне подбежала конопатая девчушка лет десяти, помнится, у неё сестра в лесу год назад погибла, красивая была, однако…только красотой волков не переубедишь…
-Гедо, Гедо!
-Что? – «И чего она ко мне прицепилась». – Что ты хочешь?
-Гедо, сходи за Тин на мельницу, а то я не могу бросить братика одного – Она посмотрела на какого-то мелкого мальчишку возившегося в воде. – Сходишь?
-Ээээ.…Да, а откуда ты меня знаешь?
-Мне сестра про тебя рассказала!
Я развернулся и пошёл обратно к полю. «Стоп! Какая к чёртикам сестра???» Хотел, было вернуться и переспросить, но уже не видел ни её, ни мальчугана. Мудро почесав затылок, отправился за Тин.
«"Господи, какая жара, а до мельницы ещё топать и топать". Рубаха вся мокрая от пота, пить хочется жуть как, ещё эти колосья мешают. Бросить бы всё и уйти. Нет, девчушка попросила.…И откуда во мне эта глупая безотказность?»
Наконец дошёл до мельницы, впредь пообещав себе, что больше никогда не буду соглашаться на всякие глупости.
«Что это она не крутится? Не вертится? О нет, только бы они не ушли домой!» Я заскочил в дверь, с двумя желаниями: первое чтобы они были ещё там, и второе поскорее оказаться в тени. С тенью желание, похоже, сбылось, тут был полусумрак, прохладно, но всё же не уютно. Тишина прямо-таки давила уши.
-Здравствуйте! Это я, Гедо!
Тишина продолжала давить на уши. Я подумал, что они на втором этаже, и стал подыматься по лестнице. «Ого, даже ступеньки не скрипят! В прошлый раз скрипели…»
Никого, та же тишина продолжает давить на уши.
У вас ведь было такое ощущение, когда, кажется, что из-за тишины свистит или пищит в ушах? Оно настолько не уютное, что я стал при ходьбе шуметь как можно больше.
-Эээй! Кто-нибудь здесь есть? ...Похоже, вас тут нет. Ну и зачем я сюда спрашивается, пёрся??? – Со злостью, пнув мешок, пошёл к лестнице, и вдруг понял, я здесь совсем один, а у них наверняка что-то есть.
Остановился, огляделся. «Нет здесь ничего не будет, надо посмотреть на первом этаже за лестницей, там кажется, работал мельник.» Спустился на первый этаж, обошёл лестницу, и вправду обнаружил стол. На столе лежали всякие безделушки, похоже Тин их сюда притащила, когда-то выпросила у меня странный камушек. Да и вовсе он был не странный, от водорослей позеленел, а ей так понравился, глазёнки загорелись, ну разве я мог отказать? Осматривая стол, заметил жёлтый, грубый камень. «Золото? Никто не узнает.» Зацапал камушек, спрятал в карман и пошёл на улицу. Открыл дверь - посмотрел, закрыл дверь.
Как вы избегаете того, что не хотите видеть? Уходите, отворачиваетесь или убегаете далеко-далеко? Или когда вы просыпаетесь и видите перед глазами пасть со стекающей на ваше лицо слюной? Закрываете глаза, в попытке увидеть свой потолок, когда откроете опять глаза? Но ведь это не значит, что если вы убежали, то никогда больше не увидите то, от чего убежали. Или если вы открыли глаза, и увидели потолок вместо пасти, это не значит, что тварь со слюнявой пастью исчезла, может, она просто зашла на вас с другой стороны. Так и я открыл дверь, удивился или правдивее сказать испугался, и закрыл в надежде, что мне показалось но…
…Открыл дверь опять. И всё равно, на улице ТЕМНОТА! Нет, там не было монстров, чёртиков, просто вот пару минут назад была ужасная жара, светило солнце, а теперь холодно и темно. Я прошёл подальше, от земли ужасно веяло холодом, да так что ноги промерзали до ужаса. Я бросился в панику!
-Кто-нибудь!!! Есть здесь кто-нибудь!?!?
Как вы бы отреагировали, заметив парня в пшеничном поле, бегущего и орущего? Посреди ночи? То есть дня? Нет всё-таки ночи? Побежали на помощь или побежали прочь? Всё конечно зависит от того, что бы он кричал. Если «помогите», то конечно бросились на помощь. А если «Убью всех нафиг!»? Не важно, главное первым делом вы бы удивились.
Именно так на меня отреагировала девушка, стоящая на конце поля. Она ничего не делала, ни бежала ко мне, ни от меня, просто с удивлёнными глазами посмотрела на меня, когда я до неё добежал.
-Простите, но ведь пару минут назад был день! Что произошло?! И ведь было тепло!? И, и, и, и кто вы такая чёрт побери?
Несколько месяцев назад вы похоронили знакомого, и теперь видите его на улице, бодро шагающего с граблями на свой огород. Думаю, вы бы были не просто ошеломлены, вы были парализованы страхом.
Меня парализовало, от испуга я осел на землю и заикал. «Чаще нужно было в церковь ходить Гедо!» Девушка продолжала на меня с удивлением смотреть, а я на неё только не с удивлением, а с испугом. Та самая красавица, которую загрызли волки в лесу год назад. Плюс ко всему на холодной земле у меня замёрзла…попа. Но ни встать, ни сказать ничего я не мог.
-Гедо? Здравствуй! Ты чего такие глупые вопросы задаешь? Ещё рассвет не наступил, и уже как неделю стоят морозы.
-Ка-ка-ка-кие морозы??? Ка-ка-кую не-не-делю??? – она помогла мне встать, странно, но вопреки всему она была тёплая. «Какие глупые мысли! Убегай отсюда скорее!»
-Ты заикаешся?
-Не-нет! Мне пора, прости … - вот же блин забыл её имя, единственной красавицы на деревню и забыл!
-Лит.
-Лит, мне это домой надо выспаться.
-Не сходишь со мной в лес по ягоды?
-Нее…куда?
-В лес. Тин ждёт уже на окраине, наверное, она вышла гораздо раньше.
Я вообще никогда не отличался сообразительностью и теперь понимал плохо, но всё-таки что-то мне подсказывало пойти с ней. Наверное, этот тот самый внутренний голос, который до этого бессовестно спал.
-Да, я пойду.
-Как здорово! Я так рада, а то мы с Тин очень боимся волков! – Она подмигнула мне и схватила за руку.
«Какая она всё-таки красивая, жаль, что мёртвая…уже…наверное…давно»
Интересно кто бы из вас согласился пойти на прогулку рано утром с мертвецом?
И мы пошли. Я шёл и всё поражался её красотой, держал под руку и вспоминал, как в детстве играл с ней в прятки.
Вот и подошли к окраине. И действительно там уже была Тин. «Интересно, как это её мать пустила одну до леса идти?»
-Здравствуй Лит! Привет Гедо! – Тин взмахнула корзинкой и предложила пойти в лес.
До самого рассвета они обе бегали и всё что-то собирали, Лит заигрывала со мной, а я всё думал. Думал, что же происходит. Пронзительный визг вырвал меня из своих размышлений. Похоже, кричала Лит. Я побежал на крик.
-Лит! Тин!
-Гедо на помощь!
Три волка окружили Лит, вскоре я заметил, что Тин стоит позади и теребит что-то в руках. «Наверное испугалась бедняжка! Что же делать?» Волки вообще не обращали на меня внимания, они сужались вокруг Лит грозно рыча. Я схватил палку, первую, которая попалась, и побежал было на волков. Но заметил взгляд Тин. Угрожающий. Злой. Он остановил меня, и я опустил палку.
-Аааа! – Прокричала Лит.
Я опомнился, повернулся, но было уже поздно, волки набросились на неё и начали терзать. Вскинув палку, побежал на помощь, стал молотить их по спине, кричал что-то. Один волк оторвался от тела, повернул окровавленную морду, посмотрел на меня непонимающими глазами и снова начал терзать Лит. Через пару минут они убежали, я сел на колени и попытался приподнять бедняжку, но она была мертва.
-Тиииин?
Я знаю, что мужчины не должны плакать, но когда по твоей глупости умирает человек, а тем более девушка, да притом красивая, да и еще, если учесть что она тебе нравилась и доверяла тебе…
-Тииин? – Я заплакал.
-Ну, зачем ты сюда пришёл???
- Господи, Тин? Что ты такое говоришь, может они ещё и на тебя напали! Скорее в деревню, нужно рассказать всё людям!
- Сейчас. – Тин наклонилась, выпачкала себя кровь Лит, начала рвать себе платье.
-Что-что ты делаешь?
-Ты ничем не поможешь ни Лит, ни её сестре. Ёе попытка не увенчалась успехом! Эта жизнь достанется моей матери! – Тин толкнула меня рукой и всё вокруг закрутилось, стало темно, я словно падал в бездну…
-Гедо, Гедо!
-Что? – «И чего она ко мне прицепилась?» – Что ты хочешь?
-Гедо, сходи за Тин на мельницу, а то я не могу бросить братика одного – Она посмотрела на какого-то мелкого мальчишку возившегося в воде. – Сходишь?
-Ээээ…Да, а откуда ты меня знаешь?
-Мне сестра про тебя рассказала!
Я развернулся и пошёл обратно к полю. «Стоп! Какая к чёртикам сестра???» Хотел, было вернуться и переспросить, но уже не видел ни её, ни мальчугана. Мудро почесав затылок, отправился за Тин……
…И почему мне кажеться, что всё это уже было???

"Один рабочий день"

-Я не буду это подписывать! - Жуль с возмущением хлопнул рукой по столу. Потревоженные бумаги всколыхнулись и отлетели в сторону.
-Нет вы подпишите, ваше величество, - министр как всегда был тверд и непоколебим. Он вновь подвинул бумагу к королю и жестом полным уверенности указал рукой на ченильницу.
-Не хочу, - король заложил руку за руку, скрестил ноги и повернулся боком к столу. - В конце-концов, это мое высшее право, не подписывать бумаги. Может, я о народе забочусь.
Жуль повернул голову и с вызовом посмотрел в глаза своему советнику. Тот спокойно выдержал взгляд короля, а затем излишне внимательно поинтересовался:
-Это правда?
-Ну... нет, - король вздохнул и сдвинул корону на бок, чтобы почесать наметившуюся лысину. - Но к делу это совершенно не относится.
Жуль вскочил со стула и с места в карьер начал нарезать круги вокруг стола. Министр устало опустился на освободившийся стул.
-Как с вами трудно, Жуль.
Король махнул рукой, а затем, словно ему показалось мало первого жеста, пожал плечами.
-Ну что вас смущает, ваше величество, а? Вы же прекрасно знаете, что вас ваша собственная армия закопает, если вы не подпишите. И народ еще придет посмотреть на это. И ваша супруга будет махать палачам платочком. Вы хотите доставить ей подобное удовольствие?
Король остановился и смущенно опустил голову:
-Нет, но...
За окном раздался грохот. Задрожали стекла. Тут же последовал второй удар, но много тише.
-О нет, - министр побледнел. Рапахнулсь входные двери и в рабочую залу его величества вбежали солдаты.
-Ваше величество, - сержант храбро выступил вперед. - Это грифон! Он опять принялся за свое и требует вашу корону.
Министр пожал плечами и отвернулся. Король от возмущения аж раздулся и стукнул каблуком об пол.
-Да сколько ж можно-то, а? Скажите ему, что нет у меня никакой короны! - король побрел к столу, чтобы взять оттуда стаканчик с содовой. - Как все сложно...
Солдаты передислоцировались поближе к окну, заняв круговую оборону. Где-то снаружи завывал придворный маг, изгоняя чудовище, кое успешно не хотело изгоняться.
-Боюсь, он вам не поверит, - министр похлопал короля по локтю - единственное место, до которого смог дотянуться - и уже было собрался вернуться к своим законопроектам, когда распахнулась вторая дверь и в рабочую комнату короля вошла путаясь в нарядах и слугах королева.
-Жулье-эн, - за двадцать семь лет совместной жизни король так и не смог привыкнуть к пронзительному голоску своей благоверной, поэтому на это вполне мирное обращение он вздрогнул и сгруппировался, ожидая какого-нибудь подвоха. - Я в сад на свою ежденевную прогулку.
Королева направилась прямо к задним дверям. Туда, где бушевах грифон. На мгновение перед королем появилась крайне привлекательная картина. Стать вдовцом... А что? Он еще молод, каких-то пять десятков за плечами. Да, жених должен получиться завидным.
Но пришлось встать на горло своей песне.
-Дорогая... - король замолк, глядя в глаза королевы как кролик на удава.
-Что? - ее величество изволило споткнуться о шута и сделать один шаг к своей дражайшей половине.
-Дорогая, я бы не советовал тебе сегодня выходить в сад. Там у нас снова этот надоедливый грифон.
-Господи... - королева побледнела и как стояла так и села на болонку, имевшую неосторожность крутиться за монаршей спиной. Псина взвизгнула и потеряла сознание. С десяток рук тут же подхватили королеву и вновь подняли ее на ноги. К несчастью для короля, ее величество пришло в себя очень быстро. - Жульен, это не может больше продолжаться. Тебе придется с ним что-нибудь сделать. В конце-концов, ты ведь король!
-Я знаю, дорогая моя, - король принялся перебирать пальцами, сложив руки в подобие молитвы.
Но королева разъярилась и грозно тряхнула прической:
-Но я все-таки пойду в сад. И пусть только кто попытается меня остановить.
И королю, и министру и всем стражникам стало на мгновение жалко грифона.
-Э... дорогая... - король беспомощно стоял и хлопал глазами.
-Ну что еще?
-Будь добра, попроси у своего мясника, чтобы он прислал мне на ужин тех замечательных фазанов, которых мы кушали на рождество...
Королеву словно водой облили.
-Свинья! - выплюнула ее величество королю и как разъяренная кошка вылетела прочь из кабинета.
Несколько мгновений звуки не менялись. Грифон все также ревел, маг все так же завывал свои стишки. Вдруг раздался жалобный вопль. Грифон утих. Замолчал и маг. А затем опять запел. На сей раз что-то из репертуара лекарей. Грифон при этом жалобно похрюкивал.
-Бедная птичка, - король наконец-то позволил себе выдохнуть воздух.
-Да уж. Ее величество умеет приводить веские аргументы, - министр кивнул.
Стражники собрались в подобие отряда, отсалютовали королю и гуськом вышли в сад. Помогать магу перенести грифона в госпиталь.
-Знаешь, - король подошел к советнику и взял его руку в свою. - Думаю, на день рождения можно было бы приподнести ему один из камушков из моей короны. А то ведь каждый раз одно и то же. Это ж какое мужество пропадает зря.
Министр изумленно посмотрел на свою руку и вырвал ее из рук короля.
-Успокойтесь, ваше величество. И держите себя в руках. Вы забываете, кто этого грифона вырастил...
Раздался робкий стук. Король и министр удивленно посмотрели в сторону двери. Король нервно сглотнул, провел языком по губам и почти что твердым голосом произнес:
-Войдите.
Дверь раскрылась ровно настолько, чтобы в комнату мог проскользнуть человек, а затем тут же закрылась. Посетитель знал, что такое эффектное появление. Темный плащ, выставленная чуть вперед нога, носком сапога указующая прямо на короля, рука на пустых ножнах от шпаги (эффект-эффектом, но во дворце с оружием без лицензии находиться нельзя). Трагический голос с надрывом.
-Ваше величество, измена! - посетитель вскинул голову и руку. Капюшон слетел с его головы.
...
-Эм... - первым обрел дар речи министр. - Ты кто?
Посетитель тут же стушевался, опустил руку и принял обычную расхлябаную позу.
-Ну, вообще-то я ваш новый палач. Но я тут слышал, что вами кое-кто очень недоволен.
-Кто?
-Ну... - палач протянул руку. Министр со вздохом положил на нее монетку. Палач презрительно окинул монетку взглядом. - Не скажу.
-Что ж, видимо, нам придется его пытать, - король вопросительно посмотрел на министра. Тот отрицательно пожал плечами.
-Не пойдет. Палач он, у нас другого нет. Кто будет пытать?
-Загвоздочка... Ладно, - король протянул своему верному подданому мешочек с золотыми. - Так кто?
Мешочек тут же исчез под плащем посетителя. Палач радостно защебетал.
-Королева. Она только что во всеуслышанье грозилась сломать вам вашу наглую, мерзкую, подлую фазанью шею. Эмм... - посетитель почувствовал, что несколько увлекся. - Разумеется, это ее слова, ваше величество.
-Вон! - король вышел из себя. Палач побледнел и сразу же съежился. Бочком подошел к двери и выскользнул прочь.
Министр поднялся со стула, на который тут же посадил бушующего монарха и заставил его выпить воды.
-Да я ее... а она... да как она могла!!! Казнить всех!
На минуту минисчтр чуть было не попрощался со своим законопроектом - король со злости намеревался его зажевать.
-Успокойтесь, ваше величество. Да что вы, в самом деле. Да будет вам. Ее величество это в сердцах. Она так, разумеется, не думает.
Король разом обмяк, превратившись в еле живую куклу.
-Да ну, Амьен, думаешь, я не знаю, что она на самом деле думает. И этот ее мясник. Мерзавцы, меня окружают одни мерзавцы... Давай сюда свою бумагу.
Король поднял дрожащую руку и потянулся к чернильнице. Министр услужливо положил перед королем бланк с указом. Король нарисовал короткую подпись, заляпал бумагу воском, придавленным печатью и протянул указ министру. Закон о запрещении развития космической отрасли в фэнтезийном королевстве был подписан.
Двери распахнулись.
-Ваше величество! Измена!
-Опять? - король схватился за голову. Министр попытался незаметно отступить в тень. - Попробуйте маневр, ваше величество.
-Эврика! - король радостно улыбнулся. - Никаких измен сейчас. Потом-потом. У меня обед!

Один день из жизни Героев.
Встречаются Артемис Энтрери и Дзирт До’Урден в Подземелье. Артемис после проигрыша в Кришал-Трит тяжко вздыхает, при виде темного эльфа.
- Все будет хорошо! – начинает первым разговор воин-дроу.
- Естественно, все будет хорошо, - отзывается Артемис и хитро щурится.
- Мяу! - Дзирт в ответ улыбнуся и подмигнул убийце.
- Подумать только... я говорю приятности Дзирту... пойду, повешусь на галстуке.
- О, не надо! Просто у Дриззта немного депрессия... Совсем чуть-чуть...
- Депрессия это у меня, прикинь я... чувствую... ну все... проболтался.
- Я тоже, - смеется Дзирт. - И что же ты чувствуешь? Я, например, жуткую усталость, головную боль и досаду. Ну, может еще что-то.
- Хм... вопрос спорный ЧТО, но какая-то умиротворенность... нет былого гнева и тому подобное. Особенно нет желания тебя прибить, - хищнически улыбается Энтрери. - И вообще хочется радоваться жизни... весна, наверное.
- Да! Класс! Но это же совсем не депрессия! – подмигивает темный эльф. - Мне, кстати, тоже очень нравится, что у тебя нет желания меня прибить, - и снова довольно улыбается.
- Ну, знаешь ли, это мешает мне убивать хладнокровно, - повеселел Артемис и улыбнулся в ответ. - Что самое ужасное, я с тобой солидарен.
Дзирт приятно улыбается.
- Представляешь, как я деградировал? – не унимался убийца. - Меня даже не раздражает твоя улыбочка.
- Правда? Какое счастье! Темный эльф счастлив!
Арт ухмыльнулся, - Правда. Сейчас скажу признание... чувства - не слабость... Все пошел вешаться.
- Мя-я-я-я-умр-р-р! Ну, не вешайся, пожалуйста!
- С тебя хочу взять слово. Я не повешусь, а ты никому не расскажешь о моем признании. Договорились?
- Да! Я умею хранить тайны. Никому не скажу.
Артемис поверил не задумываясь, и снова улыбнулся, - Славный ты темный эльф, - а про себя продолжил уже тише, - Что я пил...
- Славным меня еще не называли. Приятно! Вот, скоро мы с тобой совсем подружимся....
Артемис потупился, - Наверное, боги снова пали с небес, раз я поменял свое мнение, - иронически улыбнулся. - Ну и к черту все. Будет, чем козырнуть. Дзирт френдом стал.
- Мур-р-р-р-р-р! Вот, и кончилась депра! Пасиб.
- Хе-хе, теперь пойду работать психологом. Лечить людей. Благородный Энтрери - раскаявшийся Святой... Смех и грех.
- Думаю, ты и правда можешь...
- Ага, в следующей жизни, - ухмыляется убийца.
Дзирт ухмыляется в ответ, - Хех... что-то я совсем неадекватен...
- Ну что Дэ, пойду я обратно в Менз, вправлять твоим собратьям мозги.
Темный эльф уже не улыбается, - А мож, не надо? Мож, нах их? Все равно не исправятся... А ты пол Мензоберранзана поубиваешь...
Артемис положил руку на эфес меча, - Ты за Паучиху не переживай, я справлюсь. Лучше Кэтти и мне добудь элексир молодости.
- В смысле не пол, а половину населения.
Артемис начал откровенно веселиться - Я всех уложу.
- О, да! это нужно.

(соавтор Дзирт, только не удивляйтесь)

Сообщение отредактировал Маришка - 26-02-2007, 18:38

Начало....

«Небо, как голубая крыша, что вечно будет над нами…. Но почему же мы не можем дотянуться до облаков? Если небо так неподвижно…»
Такая мысль пронеслась в голове у молодого человека, что решил отдохнуть после долгого перехода в теньке, на берегу тихой, полноводной речки, что разрезала долину у подножия леса на два неравных берега и проходила очень далеко, вплоть до самого океана. Это самая длинная река во всей этой местности, да и, как спорили многие знатоки географии, самая длинная река во всем мире, за что ее прозвали Анданиссима, что на местном языке обозначает наидлиннейшая. Но, сидящему на берегу. Что начинался сразу после оврага, отгороженным от чужих глаз раскинувшимися ивами, не было совершенно никакого дела до столь тонких ученостей. Он просто наслаждался свежим ветерком, пением местных птиц, шумом реки и ясным небом. Рядом с молодым, как можно предположить по внешнему виду, человеком покоилась длинная ветка с обрезанными сучьями, явно использовавшаяся в качестве посоха, а так же короткий охотничий лук.
В самом же сухом и защищенном от солнца месте покоился большой рюкзак, полностью набитый различными шкурками. Нетрудно было догадаться, что обладатель данных предметов был охотником, поражало лишь, что столь молодой юноша смог провести столь удачную охоту. Очень, очень стало трудно добыть ценного пушного зверя в здешних местах, но юношу, похоже, это не сколько не волновало. Он лишь слегка лениво наблюдал, как солнце медленно проходит зенит и начинает свой долгий, но неотвратимый путь к закату. А чуть поодаль, если проследить за убегающей на запад рекой, где она врезалась в поднимающиеся холмы, можно было заметить стремящиеся в небо башни большого, даже огромного города. Так же можно было заметить постоянное движение, практически незаметно со столь далекого расстояния, но в виду того, сколь огромным оно было, не заметить его просто невозможно. В холмах начинался великий тракт, что соединяет столицу со многими другими городами государства. А если судить по площади раскинувшегося города, то это несомненно была столица..
-Рондонион….
В безмятежном гуле, создаваемом прибрежными звуками, тихое восклицание прозвучало несколько странно. Столько в нем было надежды и, одновременно, тоски.
-Великая столица, вот я и добрался до твоих стен… Надеюсь, ты примешь меня лучше, нежели чем всегда принимаешь мне подобных…
Последние слова прозвучали особенно жестко, и с большой долью горечи. Посмотрев еще раз на возвышающиеся башни на свою добычу, молодой искатель приключений неспешно поднялся и начал подниматься по обрыву. Но, перед этим, он умылся водой из реки, как будто желая смыть все следы своей прошлой жизни. Ведь он собирался все начать с начала. Темная поверхность реки мгновенно отразило вытянутое, слегка худощавое лицо с еле заметным шрамом, идущим от носа к щеке. Светлые волосы небрежно спускались на лоб и уши. Единственной, и, пожалуй, самой примечательной чертой на лице были совершенно необычные темно-зеленые глаза, в которых играл живой, ни с чем не сравнимый огонек. Но после того, как тонкая, однако достаточно сильная рука, не раз имевшая дела с оружием и тяжелой работой рука опустилась в воду, изображение тут же рассеялось в созданных волнах.
После легкого охлаждения, заплечный рюкзак с шкурами был закинут за плечи. Там же удобно примостился и лук со стрелами. Обструганная же ветка оказалась в правой руке.
-Ну-с…. Я уже почти на месте. Теперь уже точно поздно останавливаться.
Решительно кивнув самому себе, охотник начал неспешно взбираться на высокий берег оврага, минуя различные деревья и кустарники, и вскоре оказался на широком, ровном пласту, поросшем густой зеленой травой. Лишь иногда были видны холмики с иной растительностью. А между высокой травой и холмиками была видна небольшая тропинка, которую оставили тут пастухи, выводя свои стада в этих местах, и эта тропинка как раз вела к главной артерии государства, Великому тракту а, следовательно, и к столице.
Расстояние, остающееся до города было, по сути, ничтожное для привыкшего ходить человека. Солнце еще не успело совершить и четверть пути, как молодой путник слился с огромной толпой купцов, нищих, приезжих и отъезжающих, да и вообще, массой всякого люда, постоянно циркулирующего как в столицу, так и из нее. Тракт в близи от города был не просто вымощен камнем, причем явно виднелись следы работы горных мастеров – гномов. Каждый камень был одинаково подобран, и расстояние между ними было столь мало, что в щелях не пробивалась никакая травинка. Тракт, к тому же, был невероятно широким и, казалось, мог вместить сколь угодно едущих в разные стороны телег. Он рядом со рвом, трак переходил в огромный и весьма мощный подъемный мост. В рве же, как ожидалось, не было ни капли воды, а лишь клубилась странная, серая субстанция. Впрочем, не стоило сомневаться, что любому живому и не живому в этом клубящемся тумане долго не продержаться. Маги, работающие в столице и над ней, знали в совершенстве свое дело. За воротами же, высеченными казалось из цельной скалы, каждого входящего встречали несколько групп стражников. По их алчным и жадным глазам, нетрудно было догадаться, что нужно было сделать, для прохода дальше. Лишь очень не многие люди могли пройти просто так. Охотника же, как и большинство обычных людей, ожидала практически стандартная процедура…
Один высокий человек, судя по знакам отличия медленным, ленивым взглядом осмотрел желающего пройти и спросил…
-Имя и цель прибытия?
-Сференелл Ланфер… А цель – торговля.
На этих словах большинство стражников дружно ухмыльнулись. Еще раз осмотрев путника, капитан произнес…
-У нас с купцов со столь крупным товаром взымается пошлины в размере 100 золотых и часть товара…
В глазах Сферрана отразилось нешуточное удивление, впрочем оно тут же начало сменяться гневом и призрением…
-Вы прекрасно знаете, что у меня нет таких денег… Да и… Что-то я не припомню, чтобы с какого-либо вообще товара взималась такая пошлина… Может мне у начальника городской стражи поинтересоваться?
На эти слова все стражники резко рассмеялись, а капитан смачно плюнул рядом с собой… После чего прошипел
-

Ты стоишь в грязном подвале и смотришь как собака грызёт кость. Ты точно знаешь, что это твоя нога или же рука, а хотя… хотя всё равно. Ты этого уже не чувствуешь.
Ты видишь лошадь, ещё живую. Звук выстрела и она мчится, что бы умереть подальше от твоих глаз. И ты не будешь удивляться, откуда лошади в канализации. Ты видишь сотни лестниц. На стенах, на потолке и ты знаешь, что по всем сможешь подняться.
За спиной «живые» куклы играют свои странные роли, а ты смотришь, не открывая глаз, не поворачиваясь, так лучше видно.
Перед тобой он, король кошмаров или кошмарный король. Да какое это имеет значение. Он занёс над твоей шеей топор.
Но единственное, что ты знаешь, что стоит тебе захотеть, ты проснёшься.

-----------------------------------------
Абстакционный сюрреализм + мистика.


Блеклые тени апрельского дня.

На цветущей яблоне щебечет парочка зябликов.
Он улавливает неровные такты биения нескольких сердец.
Апрельский воздух сладок. Из старой пекарни булочника веет свежими ароматами выпечек.
Теперь он уже видит их, а они его нет. Они прекрасно должны знать одно правило - если не видишь его, значит находишься в опасности, а если увидел - смерть.
На скате черепичной крыши пекарни насторожился чёрный кот. Серые глаза изучают зябликов.
Красные микроорганизмы под грунтом в глубине 20 сантиметров пожирают белых микроорганизмов.
Сосед с верхнего этажа стучит в батарею. Хотя никакого музыкального или звукового шума не наблюдается. Лишь она, со стеклянными глазами и невидящим взором, вся бледная, с ножом для колки льда в груди лежит на кровати.
Они двигаются настороженно. Подошвы ботинок мягко и бесшумно ступают по запыленному полу подвала. Не горит ни одна лампочка. На глаза нацепили найтвижн очки.
Булочник выходит во двор. На розовых щеках играют здоровые румянцы. Он улыбается щебету зябликов. Прекрасный солнечный апрельский день.
Красные микроорганизмы производили экзекуцию под грунтом. Их с каждой секундой становилось всё больше и больше, а белых всё меньше и меньше.
Почему она не дышит?
Шаг. Шаг. Шаг. Свист смертоносного клинка. Булькает. Человек в найтвижн очках издаёт предсмертный хрип. Клинок входит через горло в мозг. Клинок крутится. Раздаётся тошнотворный звук. Резко выдёргивается.
Прибегает мальчишка с кепочкой на голове, здоровается с весёлым булочником. На кепочке изображён рисунок волка. Он любит волков.
Она мертва.
Толстые белые личинки майских жуков съедали коренья яблони. Они несли в своих отвратительных брюхах красных микроорганизмов.
Чёрный кот, пригнувшись, и облизывая морду, двигается по скату, не сводя глаз с зябликов.
Глаза через найтвижн очки находят тень. Палец нажимает на курок. Выстрел. Бесшумный. Удар. Резкий. Жестокий. Омерзительный. Великолепный. Тонкая и острая сталь пробив череп, выходит из затылка. Окровавленная сталь.
Подземная станция метро. Из тёмного тоннеля бьет ветер. Валяются страницы вчерашних газет с заголовками "Произошёл взрыв на шахте...". Он и она. Улыбаясь, молча смотрят друг на друга, взявшись за руки. Они строят планы на будущее. Они собираются пожениться, построить свой дом. Идиллия. Они верят в своё светло будущее. Ветер разносит листы со страницами газет. На скамейке дрыхнет бродяга, рядом бездомная собака. Дует ветер из тоннеля. В конце тёмного тоннеля вспыхивает свет. Свет приближается. Шум нарастает. Метро. Он и она. С влюблёнными взглядами неотрывно смотрят друг на друга. Бродяга шевелится, просыпается. Поднимается его пьёс, махая хвостом. Метро совсем близко. "Вчера произошло сильное землетрясение...". Они улыбаются. Собака лает на бродягу, прося пищу. Метро. Он и она... Прыжок...
Назавтра. Другая станция метро. Страницы газет. "Молодая пара совершает суицид, бросившись под метро..."
Булочник что-то говорит мальчишке. Уходит в булочную. Мальчик присев у клумбы с цветами, принюхивается к красным тюльпанам. Выходит булочник с только что выпеченными сдобами и с улыбкой протягивает мальчишке.
Удар в коленную чашку. Человек в найтвижн очках подает на колено, мелькает тень. Сталь вспарывает горло. На стены брызжет кровавый фонтан.
Красные микроорганизмы изнутри пожирают личинки жуков. Микро и макро. Бактерии и паразиты. Под грунтом в глубине 20 сантиметров. Иная форма жизни. Иная вселенная. Иные законы.
Она мертва и это он заколол её. Смотрит на свои руки. Исколотые вены. Доза. Он убил её из-за дозы. Ему были нужны деньги. Но почему она отказалась давать ему деньги? Почему?
Сосед с верхнего этажа слышал крики. За окном звучат сирены полицейских машин.
Чёрный кот наконец прыгает на ветку яблони. Прямо на ничего не подозревающих зябликов. Они так увлечены своим пением, что ничего не замечают. Но один взлетает. Другой зяблик в когтистых лапах чёрного кота. Челюсти смыкаются на головке птицы. Булочник бежит, хлопая в ладоши и крича на кота. Мальчишка плачет. Не всё так хорошо как кажется...
Их осталось трое. Люди в найтвижн очках и с армейскими автоматами. Они его обнаружили. Выстрелы. Свинцовый шар разрывает внутренности. Лопаются кровяные сосуды. Дробятся кости. Наружу вываливаются внутренности, заполняя подвал вонью. Каша из мозгов размазана по стенам. Звонко падает на пол сталь. Окровавленная сталь. Тонкое и острое лезвие меча царапает бетонный пол. Всё...
Солнечный апрельский день. Цветущие яблони. Солнце своей теплотой согревает всё вокруг. Зелёные сады, зелёные лужайки, пения птиц. Синее небо и белые хлопья облаков. Аромат свежевыпеченных булочек.

Любовница.
-Мне пора. - надев на себя свитер сказала я.
-Может останешься? -вяло спросил мой собеседник, по совместительству любовник.
Вопрос был только для вида. Я знала, что, когда он проводит меня, то, довольный своими успехами в постели, сядет за руль машины и через два часа будет дома в окружении красивой и хозяйственной жены и дочек – двойняшек.
Наклонившись, он поцеловал меня в губы долгим и страстным поцелуем.
Я спрятала лицо у него на груди, вдыхая, такой любимый и знакомый запах. Дорогой одеколон в сочетании с лёгким запахом табака производит очень хорошее впечатление на девушку.
Мужчины бывают разными. Одни, безнадёжные романтики, джентельмены, всю жизнь готовые искать свою Джульетту. Чаще всего они становятся просто друзьями. Это друг, который, поломавшись немного, с радостью, довёзёт тебя до торгового центра и без напоминания проводит тебя домой после затянувшейся допоздна прогулки. Другие, матёрые волки, прошедшие огонь и воду, ведут себя по-другому. Они могут относиться к женщине то с отеческой нежностью, то наоборот скрывать под ледяной бронёй свою нежную, как бриз, любовь. Есть третий тип, самый опасный, но в то же время
притягательный и манящий. Таких мужчин называют по-разному: распутники , альфонсы, брачные аферисты, мачо. Истинно одно: их отношение к женщине. Женщины для них мимолётное удовольствие,
которое быстро устаревает и скоро проходит. Они как будто сьели конфету, выбросили фантик, а вновь почувствовав тягу к сладкому начали есть другую.
Почему девушки любят плохих парней? Может из-за особого шарма или вернее шлейфа, часто дурной славы, тянущегося за ними. Обыденное скучно страстным и авантюрным натурам, так же как пища без
ароматной и вкусной приправы. Возможно дело в мечтах. Да, каждая девушка мечтает о своём принце на белом коне, но на всех их не хватает. Сказка о Золушке превращается в тяжёлую и рутинную жизнь
со стиркой, готовкой, заботами о детях, а чувства, такие сильные и яркие до свадьбы, угасают с каждым годом. А плохие парни дают ощущение свободы от условностей, законов, правил. Удивительна и таинственная атмосфера, окружающая эти встречи: поцелуи украдкой , прогулки до зари, под равнодушным взглядом фонарей- случайных свидетелей любви, ночные звонки.
Это сначала пьянящее ощущение счастья, сладкая боль от прикосновений его губ и рук. А потом
скрытность и таинственность начинают раздражать. «Почему нельзя любить открыто? Любить- не грех.»-задаются вопросом девушки и не находят ответа.
Переодевшись в тёплую, мягкую пижаму, я легла в свою постель. Я была дома, в своей квартире,
доставшейся мне от отца. Моей зарплаты вполне хватило бы на покупку домика в Подмосковье,
в часе езды от Москвы, но мне почему-то не хотелось покидать родной город.
Я люблю Москву, с её плохим воздухом, вечными пробками, переполненными троллейбусами и автобусами , метро, в котором встречаются нищие и торговцы всем подряд( от пиратских дисков до фальшивых дипломов), людьми вечно спешащими куда-то. Здесь легко затеряться в толпе похожих на тебя людей. Это не деревня, где все знают с кем целовалась Манька и что у МарьИванны было на ужин.
Я заснула сразу, мгновенно. От бессонницы я страдала очень редко и спала крепко, без сновидений.
***************
-Дорогой, ты сегодня опять задержишься на работе? - голос жены тихий и усталый.
Взгляд синих глаз, когда-то проникающих в самую душу, умоляющий.
-Придётся. На следующей неделе я буду приходить пораньше.- отрепетированным тоном: ласково-
уговаривающим. Молчаливый кивок жены. Взять у неё из рук заботливо отглаженный пиджак,
поцеловать в губы, погладить по голове дочерей, выйти из квартиры.
Он выходит на улицу и садится в машину, недобро улыбаясь.Роль любящего мужа закончена.
-Доброе утро, Александр Игоревич.- улыбаясь поприветствовала его секретарша, с которой у него вопреки распространенному мнению не было романа. Для него это было банально.
Александр Игоревич Смирнов не любил банальностей и слыл большим оригиналом. Чай он пил китайский, пахнущий травами, ел палочками традиционные китайские блюда, а лето неизменно проводил в Австралии. Любовниц он подбирал себе тщательно. Все Л.Д.(любимые девочки) были красивы, умны, не капризны, одиноки. Он принципиально не встречался с замужними дамами.

Сотовый зазвонил в удобный момент. В шесть вечера.
Позвони мне в мои обычные шесть… Как поёт Земфира, любимая певица Даши.
-Привет, солнышко!- нежно сказал он в трубку.
-Привет, любимый!- Даша говорила радостным, мурлыкающим голосом.
-Встретимся сегодня, в шесть на Савёловской. -торопливо сообщил он.
-Я жду тебя. - томным шёпотом ответила ему любовница и в ухо понеслись короткие гудки.
Мобильник сейчас же завзонил снова. На дисплее мерцала надпись жена и прыгали красные сердечки,
Примета абонентской группы семья.Милая, романтическая мелочь.
-Привет, дорогая.-безмятежно сказал он в трубку.
-Ты сегодня опять задержишься на работе?-задала она вопрос.
-Да, придётся.-как можно больше печальнее и усталее ответил он.
-Девочки заболели.Купи по дороге аспирину и фервексу.-печально ответила жена.
Александр мысленно выругался.Почему, когда что-нибудь загадываешь, случается облом?
-Хорошо, я всё куплю.-пообещал он и сбросил звонок.
Он положив руки на руль, мучился дилеммой : поехать к жене или встретиться с любовницей.
Дочек он всё же любил, потому что по характеру они были похожи на него. К тому же он обладал удивительной способностью ладитьсо всеми детьми, даже с самыми капризными и трудными.
Возможно потому, что сам был непростым ребёнком, задирой, хулиганом, и злостно прогуливал уроки, что не мешало ему быть твёрдым хорошистом.
Решив вернуться домой, он развернул машину и свистя шинами двинулся по проспекту, нагло обгоняя встречные иномарки и грузовики.
Квартира встретила его напряжённой тишиной, запахом лекарств и кашлем, доносившемся из комнаты дочерей.Дверь отворилась и из комнаты выбежала Маша, с радостным возгласом папочка бросившаяся ему на шею.Подняв её на руки Александр чмокнул её в макушку, прошёл в детскую и уложив дочку в кровать улыбаясь слушал её торопливый лепет о детском саде и друзьях. Мелькнула мысль позвонить Даше и предупредить её о отмене свидания, но решил сделать это позже, отправив смску.
*************
Где вы видели дожди в январе? Приезжайте в Москву и увидите. Природа явно сошла с ума.Снега в самой Москве уже давно не было. Возвратились долгие, серые дожди, словно призраки осени.
Настроения Даше стоящей около входа в метро, под неудобным, но зато стойким к порывам ветра зонтом, и терпеливо ожидающей своего кавалера, они не прибавили.
Александр никогда не отличался особой пунктуальностью, опаздывая самое большое на пятнадцать минут. Сейчас же он отсутствовал уже больше двадцати минут и она начинала беспокоиться.
У неё зазвонил мобильник и она приложила его к уху, уверенная, что это Сашенька, как она ласково его называла. В трубку доносилось какое-то звяканье ножей и вилок, словно он сидел на кухне или в кафе.
-Ты вообще собираешься приезжать? - сердито спросила она, отметив про себя, что похожа на сварливую жену. Ответом был какой-то лающий, судорожный кашель, прервавшийся сдавленным хрипом.
-Заболел что ли? -уже мягче спросила она, озарённая догадкой.
-Дочки заболели. Я не могу сегодня прийти на работу. - ответил ей Смирнов.
«Какую работу? Что за чушь?»- едва не воскликнула она, но уже через пару секунд поняла, что возможно он не может разговаривать, особенно вблизи жены и дочек.
-Ладно. Позвони мне завтра.-сказала она.
-Если смогу, то позвоню.- неуверенно ответил ей любовник и в трубку понеслись короткие гудки.
Убрав телефон в карман девушка сложив зонт спустилась в подземный переход и цокая каблуками направилась ко входу на станцию, роясь в сумочке в поисках проездного.
-Лавря, это ты?- с удивлением воскликнул кто-то за её спиной.
Вздрогнув, она обернулась, и облегчённо улыбнулась, узнав в красивом светловолосом юноше в чёрном кашемировом пальто своего одноклассника Олега Дивова.
-Не зайдёшь ко мне на чашку чая?-с обезоруживающей непринуждённостью спросил он.
-Не откажусь.- с улыбкой ответила Даша и наконец-то найдя проездной закрыла свою маленькую, но вместительную сумку.
-Долго ещё до твоего дома?-нетерпеливо спросила Даша, когда они уже сидели на отвоёванных местах в как всегда переполненном вагоне метро.
-Две остановки.-коротко ответил ей Олег и вновь перешёл к прерванному ей рассказу о своей жизни.
«А он совершенно не изменился.Такой же удачливый болтун.»-с нежностью подумала она, поддерживая разговор и испытывая чувство ностальгии по школьным временам.
Дивов, как оказалось, жил в Крылатском в одном из тех пентхаусов, где квартиры стоят столь же баснословно дорого, как рублёвские участки.
Перед подъездом не было столь привычного парада машин, некоего хвастовства перед зеваками, прогуливающимися по непривычно чистому и ухоженному дворику. Домик был обудорован подземным гаражом, будкой консьержки и супермакетом.На этом прелести не заканчивались.
Некоторые жильцы имели отдельные входы, незаметно входя и выходя из дома.Идеальный вариант для грабителей, не правда ли?
Лифт здесь был стеклянным, как в дорогих бутиках, и просто сверкал чистой.Кнопки были плоскими, вплавленными в металл панели, что защищало их от слишком хулиганистых пассажиров.
Вопрос:"А когда он последний раз ломался?"-поставил Олега в тупик.После пятиминутного молчания он робко предположил, что лет пять назад.Вполне удовлетворённая таким ответом девушка больше не задавала ему вопросов.Нажав кнопку "двенадцать"Олег повернулся к Даше явно намереваясь что-то спросить.
-Ты в каком институте учишься?- с любопытсвом спросил он.В его глазах был неподдельный интерес.
-ИНязе, а что?Есть предложение работы?-видя его насквозь спросила она.
-Ты всегда как будто мои мысли читаешь.-притворно жалобно сказал он.
-Ты даром телепатии случайно не обладаешь?- фальшиво серьёзно спросил он, придав своему лицу испуганное выражение.
-Нет.-ответила Дарья, придав своему лицу испуганное выражение.
Олег как всегда шутил, причём легко и непринуждённо. Если вы приглашали его в гости, то могли быть уверенны, что скучно вам не будет. Напротив, вы будете танцевать до упаду и смеяться до полного изнеможения, а ещё вам не придётся ожидать от него скандалов и пьяных выходок.
Такие, как он, не прочь помочь знакомой и не очень девушке, а если понравится, и закрутить интрижку.
Разговор, как это водится, вёлся на кухне.Вы когда-нибудь обращали внимание, что большинство встреч с друзьями проходит на кухне, рядом с плитой, холодильником и электрическом чайником.
Почему так происходит не знает никто.Должно быть именно тут мы чувствуем себя наиболее комфортно да и под горячий чаёк разговор получается быстрее и непринуждённее.
-Ты замужем?-невзначай спросил хозяин вопреки обещаниям наливая ей в чашку свежесваренный кофе.
-Нет.-ответила Дарья, пробуя кофе.Кофе оказался чудесным:крепким, ароматным и вкусным; не то что растворимый: практически без запаха и вкуса.
-А я вот женюсь.Свадьба через неделю.-без всякой торжественности в голосе обьявил он.
-Правда, что ли?Я всегда считала тебя вечным холостяком.-удивилась его гостья.
-Правда, Дашенька.А не согласишься ли ты быть моим свидетелем.
-С удовольствием.-улыбаясь ответила она, пребывая в прекрасном расположении духа.Злость и раздражение по поводу сорвавшегося свидания канули в Лету.Этот человек всегда обладал удивительным свойством действовать на своих друзей как лекарство.При его появлении на их лицах сразу появлялись улыбки , а проблемы, до этого крупные и неразрешимые, казались мелочами вроде разбитой чашки.Вот и сейчас она чувствовала себя как дома, а её душа была охвачена чистой детской радостью от такой неожиданной и приятной встречи.
-Что там с работой?-спросила она, вспомнив про разговор в лифте .
-Испанский знаешь?
-Знаю.-гордо ответила она.
-Мой знакомый издатель предлагает за перевод романов три зелёных.
-Сколько?Три штуки?-переспросила она.
Вместо ответа Олег кивнул.
Предложение было очень соблазнительным , учитывая, что постоянной работы у неё не было, а до стипендии было ещё три месяца.Зная умение Дивова рзабираться в людях она доверяла его чутью и согласилась, чрезвычайно обрадовав своего друга.
Нет ничего лучше дня свадьбы. Ты, ожидая жениха, стоишь перед зеркалом, в платье и фате.
Верность традиции:жених не должен видеть свою невесту до свадьбы.
Сколько оказывается примет, связанных с этим событием.Даже туфли по поверью нужно покупать ровно за месяц до похода в ЗаГС.Ну, а про выкуп и игру «угадай губки наречённой» даже говорить не стоит.Все об этом знают.Ах да, не женитесь в мае, всю жизнь будете маяться.
Нет ничего хуже свадебных хлопот. Мучительный выбор платья, туфелек, макияжа и причёски,кольца,»не простого украшения» как поётся в одной очень известной песне, чаще всего исполняющейся на свадьбе.
Но когда платье куплено, ресторан для торжества выбран, а приглашения в форме сердечек разосланы и подписаны красивым витиеватым почерком, ты пребываешь в состоянии не напряжения, а радостного ожидания заветного события, о котором мечтает каждая девушка.
Белое платье, белое,
Белые туфли, белые,
Марш Мендельсона и фата -
Если того хотела ты.
Ольга Краснова,ещё не сменившая фамилию на Дивова, стояла около зеркала, расчёсывая свои золотистые волосы, своё главное украшение, кудрявой волной струящихся по спине.
-Какую помаду выберешь?-широко улыбаясь спросила у неё мама.
-Красную.-не задумываясь ответила она и бросила быстрый взгляд на изящные серебристые часики, подларок Олега.
-Олег будет через полчаса.-угадав её мысли ответила ей мама.
-И будет минут пять выкупать меня?
-Да, солнышко.
Мать и дочь весело рассмеялись, предвкушая это мгновение.
******
-Где там твоя свидетельница?-нетерпеливо спросил у Олега его друг черноволосый красавец в белоснежном классическом костюме.
Словно в ответ на его слова из серебристой Ауди, подьехавшей к его подьезду выскочила Дарья и подбежала к Олегу.
-Извини, я опоздала.Покупала вам подарок.-торопливо сказала она и чмокнула его в щёку.
-Даша, познакомься.Это Андрей.-указал он на своего друга.
Поцеловав её тонкую руку, он улыбнулся ей одной из своих самых обворожительных улыбок.
-Приятно позанакомиться.- очарованно сказала Даша.
«Вот и новая пара кажется образуется.»-довольно подумал Олег.
-Поехали.-сказал он, прерывая же начавших ворковать голубков.
Все трое сели в чёрный вместительный джип и помчались по серой ленте дороги, щурясь от не по зимнему яркому солнцу.
Погода была как по заказу: солнечная и не слишком морозная, без дождей или снега.
*********
-Куда ты собрался?
Александр обернулся, встретившись с сердитыми синими глазами жены.
-На свадьбу к Олегу.-спокойно ответил он.
-Ты туда не пойдёшь.У тебя больные дочери.- решительно заявила ему жёнушка.
-Не беспокойся.Я уже поговорил с тё... твоей мамой и попросил посидеть с Олей и Катей.
Не дай бог ещё один раз разговариватьть с тёщей.
Жена с облегчением вздохнула,и улыбнулась.
-Тогда можешь идти.Передавай от меня привет Олегу.
-Обязательно.-пообещал он.
«если не забуду.»-добавил он про себя.
*************
-Обьявляю вас мужем и и женой!-торжественно обьявилаа регистраторша, похожая на героиню советских фильмов.
Олег привлёк к себе жену и запустив пальцы в её роскошные волосы поцеловал в губы.
Даша чувствовала как в душу закрадывается чёрное чувство зависти к чужому счастью.
Глупо было надеяться, что Александр бросит жену ради неё. У мужчин может быть десять любовниц, но чаще всего они, как нашкодившие коты, возвращаются к своим жёнам.
Странно, не правда ли?
Жизнь сложная штука.Одни как сыр в масле катаются и меняют парней, как перчатки; а другие всё время борятся с препятсвиями и живут с нелюбимыми.
Никому не дано увидеть своё будущее.Может, оно и к лучшему.
******
-Танцуют все!- зычно провозгласила тамада, миниатюрная брюнетка лет тридцати. Энергия била из неё ключом, передаваясь всем присутствующим.
-Разрешите пригласить вас на танец, очаровательная незнакомка.- мягко сказал Павел.
Похоже, её яркая красота произвела на него неизгладимое впечатление и теперь он был галантен и учтив, веселя её своими шутками, стараясь привлечь её внимание.
-Разрешаю.- милостиво сказала Даша, протянув ему руку.
Андрей радостно улыбнулся.
-Похоже, наши свидетели будут отличной парочкой.-шепнула Ольга.
-Не сомневаюсь.-улыбнулся Олег и поцеловал её.
Прохладный ночной воздух обволакивал нежным покрывалом.Даша вышла из ресторана подышать свежим воздухом и столкнулась с Александром. Вид у любовника был пугающе сердитым.
-Почему ты избегаешь меня?- гневно спросил схватив её за плечи.
-Не желаю портить твою репутацию верного мужа.- шутливо ответила она.
Реакция любовника была неожиданной.Он рассердился ещё больше.
-А мне плевать на неё.Я хочу, чтобы ты была моей.Только моей.Хочу возвращаться и видеть тебя в своей постели.Хочу не расставаться даже на час.
-Кажется ты забыл, что я независимая женщина.Я-кошка, гуляющая сама по себе, а не твоя игрушка.-с достоинством ответила ему девушка.
-Нет.Ты моя!- не сказал, прорычал её собеседник и грубо схватил её.
-Пусти.Мне больно!-вскрикнула девушка.
-Не пущу.-покрывая её губы поцелуями прорычал Александр.
Его руки потянулись к застёжке платья.Собрав все свои силы возмущённая Даша оттолкнула его от себя.Врезавшись в стену мужчина осел на пол, схватившись за голову.
-Андрей, уведи отсюда этого пьяного!-крикнула она.
Андрей появился мгновенно, как чёрт из табакерки, в сопровождении двух крепких мужчин.
Мужики увели упирающегося пьяницу, оставив её с Палом наедине.
-Ты в порядке? -обеспокоено спросил он.
-Да. Вроде бы.
-Что он пытался тебе сделать? Изнасиловать?-продолжил он допрос.
-Да.- сквозь слёзы сказала она.
-Он сделал тебе больно? - спросил он, совершенно растерявшись при виде её слёз.
-Нет. Он унизил меня. Меня никто и никогда так не унижал.
- Поехали отсюда. Я отвезу тебя домой.- предложил он, желая помочь этой девушке, чем-то взявшую его за душу.
-Поехали.- вяло сказала Даша, послушно сев в его машину.
Пьяному Александру оставалось только провожать печальным взглядом тающую во тьме серебристую «Вольво».
В квартире он, к своему удивлению, не обнаружил ни жены, ни детей.Бросившись на кухню, он нашёл и объяснение столь поспешного отъезда на клочке бумаги.
Дорогой, нам пришлось срочно уехать в больницу. Я тебе позвоню.
Не желая мучаться страхами, он, выпив чашку чая, ушёл спать.
*******
-Какой вкусный чай. Что за фирма?- поинтересовалась Даша.
Укрытые пледами они сидели на диване, потягивая зелёный чай из стеклянных чашек.
-Грингфилд.У этой фирмы есть и коллекция чёрного чая.
-А я раньше не любила этот сорт чая.Мне он казался безвкусным.
-Да я тоже.Мне казалось, что его пить невозможно, а потом я пил его по четыре чашки в день.
-У нас много общего, Андрей.
-Это хорошо.Значит, мы можем быть друзьями.Можем?
-Можем.И будем.-весело сказала Даша.
Они шутливо чокнулись чашками и весело рассмеялись.
Даша уснула под лаской плюшевого пледа, свернувшись клубочком, как котёнок.
Не удержавшись Андрей поцеловал её в лоб, вызвав у неё смутную улыбку и вышел из квартиры, прикрыв за собой дверь.
Пребывая в прекрасном расположении духа после удачно сданной сессии, Даша подошла к очереди за билетами на фильм. Иногда можно и нужно пошиковать.
Сзади неё что-то с грохотом упало.Обернувшись на звук она увидела Андрея, поднимавшего с пола упавшие книги.Оказав ему небольшую помощь.
-Привет, Даша.
-Привет, Андрей.
Его рука решительно легла ей на плечо.Словно так и надо.Девушка не сделала никакого протестующего движения, не отрываясь смотря на экран.
Коламбиа Пикчерс представляет....
-А теперь мы поедем в...
-Ресторан?-перебила его Даша.
-Нет.-улыбнулся Андрей и сделав эффектную паузу продолжил: На речку Княгиню.Вода в ней чистая, как хрусталь, и вней можно увидеть рыбок. Ну,что, согласна?
-Согласна.
Брызнув в него водой Даша рассмеялась серебристым смехом, увидев его сердитое лицо, и вышла на берег .
-Может пойдём в дом.Моя дача недалеко.Ты совсем замёрзла.
-Я не замёрзла.-решительно возвразила ему девушка.
-Не ври.У тебя губы посинели.
-Я надену твой пиджак. Можешь не беспокоиться, что я простужусь.У меня железное здоровье.
-Я сумею тебя уговорить.- ухмыльнулся её собеседник.
-Как?
Ему нравилась эта по- детски непосредтвенная и упрямая девчонка.Девушки бывают разными.Он всегда любил нежных и романтичных, всеми фибрами своей души ненавидя стерв.Новая знакомая, по крайней мере на первый взгляд, стервой не была.
Положив руки на её хрупкие плечи, он поцеловал её в губы. Даже не поцеловал, а легонько коснулся её губ своими губами.Красавица не испугалась , не оттолкнула его, а наоборот ответила на его поцелуй.

По-настоящему любишь то, что любишь в данную секунду. Тогда принадлежишь избранному безраздельно. Но лишь на миг - и это свобода. Она прекрасна и непостижима, как логика полета стрижа. Именно так и должно быть. *
Этот вечер ыбыл новым, непохожим на все другие.Тихим, уютным и романтичным.Так она проводила вечера с отцом много лет назад.
Ничего удивительного.Река, таинственно мерцающая в лунном свете, лёгкий прохладный ветерок, играющий листвой деревьев, и тепло от близости родного человека.
Ничего нового.Только любовь сладостью на губах и ссчастье пушистым котёнком.
Я влюбилась.Догадайся в кого? У любви твои глаза, у неё твои ресницы, твоя улыбка, и нежный баритон.
-Ты готова?-услышала я твой голос.Ты послушно ожидал меня около двери ванной.
-Да.-накрасив губы своей любимой красной помадой сказала я.
Дверь со скрипом отворилась и вошёл ты.Мой зеленоглазый ангел.Моя любовь.
-Чудесно выглядишь, Дашенька.-сказал ты, обнимая меня за плечи.
-Ты то же неплохо смотришься.- продолжила я обмен комплиметами.
Ты наклонился ко мне и припал к моим губам, даря мне нежные поцелуи.
С трудом оторвавшись от этого соблазнительного занятия, я посмотрела на изящные золотые часики, твой подарок на мой день рождения.
-Мы опоздаем в кинотеатр.
-А может останемся дома?
Лукавая улыбка и нежный взгляд.
-Ну уж нет. Мне жалко потраченных денег.-упрямо заявила я.
Белая надпись конец на экране ознаменовала конец сеанса.Уже пробираясь к выходу, держа за руку Андрея , я слышала своеобразный эпиграф к фильму вместо санудтрека:
Я однажды шагну в свое счастье,
Или просто- тебе навстречу.
На дорогах любви повстречаю,
И прохожих других-не замечу...

Нам весной колокольным звоном
Пропоют о любви капели,
Или небом июльским, бездонным
Нас накроет в любовной купели...

Может быть, листопад березы
Золотой нам подарит осень,
И не дождик-а счастья слезы...
И любовь-на сто зим и весен! ,
Так подходящий к нашей с Андреем истории любви.
Утро началось для меня с нежного поцелуя и аромата кофе.
Наша жизнь состоит из мелочей: шуток, улыбок, подарков.Кофе в постель- романтическая мелочь, проявление своей заботы о любимой.
Мы заботимся только о тех кого любим.
-Спасибо.- сказала я, выразив свою благодарность поцелуем.
-Я же знаю, что без кофе тебе будет плохо.
Я рассмеялась и положила голову тебе на плечо, чувствуя как ты легко,словно пёрышком, и ласково касаешься моих волос.
Женское счастье просто и незатейливо. Был бы милый рядом.
*****
-Вы свободны, Инна.
-до свидания, Александр Николаевич.
Секретарша торопливо вышла из кабинета.
Александр пододвинул к себе телефон, торопливо набрал такой знакомый и несложный номер.
Вот уже три недели не отвечала на его звонки. Каждый раз телефон отзывался гудками, словно был с Дашей в злобном сговоре.
Он знал, что у неё есть новый мужчина. Однажды он встретил их, по давней привычке прогуливаясь по вечерней Москве.
Они стояли на мосту и обнимались. Даша смотрела на своего рыцаря так, как когда-то давно на него, преданно и нежно.
Словно заворожённый он смотрел на эту парочку и с трудом сдерживал по-мальчишески
Безрассудное желание подройти и набить морду этому красивому брюнету.
Должно быть именно тогда он и узнал настоящую ревность, хотя и не стрпадал ей.
Надежда на возвращение Даши уже умерла, но ему хотелось провести пропущенный ритуал прощания, услышать её мелодичный голос и, прикоснувшись губами к её персиковой щеке,
и закрыть эту страницу жизни навсегда.
-Алло!Не молчите.
Он даже вздрогнул.Настолько неожиданно было всё-таки услышать её голос.
-Привет.Это Саша.
-Прекрасно тебя узнала.Что тебе надо?
Её грубость неприятно удивила и поразила его.
-Встретиться.-растерянно сказал он.
-Пятнадцать ноль-ноль.Кафе «Сытый папа».Тебя устроит?
-Устроит.
-Имей в виду, что если ты будешь просить у меня деньги, я тебе их не дам.
-Денег у меня куры не клюют. Ну, что, до встречи?
-до встречи.Не опаздывай.
Продолжение следует....

Моя Арианрод

Я не знаю, как это происходит у вас, а у нас с Арианрод это было подобно вспышке. Я понял, что люблю её, что не могу жить без неё, что она стала для меня… Всем. Я понял это. Слишком поздно. Лишь когда потерял. Проклятый Каахин, хозяин Чертога Ветров, отнял её у меня.
Если бы меня звали Годрик, или, скажем, Ведрик, я наверняка бы зарыдал и ушёл в монахи, но моё имя было Лакхор и имя это знали от низовья Сейлы до Погребального Кряжа, а слава обо мне гремела подобно крылатой колеснице Прайда, когда тот съезжает с Небесной Дороги и мчится по ухабам облаков в погоне за лживым демоном Нибакарисом. Да, без ложной скромности, я был героем, великим воителем Каелсента. Поэтому-то я и не стал рыдать и сотрясать воздух в бесплодных проклятиях, - хотя, по чести говоря, этот паскудник Каахин ничего кроме проклятий в свой адрес не заслуживал – не пошёл я и в монахи, а отправился к Клавиусу.
Клавиус был кузнецом – лучшим в этих местах. Я рассказал ему о своём горе и попросил дать мне оружие, чтобы я мог ворваться в Чертог Ветров и вырвать из лап этого трупоеда Каахина мою возлюбленную Арианрод, а за одно, вырезать и чёрное сердце самого хозяина башни. К моему великому сожалению Клавиус специализировался на мечах и у него не было милых моему сердцу секир и топоров. Что ж, вспомнив про «соловья и жопу» я, не раздумывая, выбрал добротный меч, длиной в четыре фута и шириной с ладонь, поблагодарил мастера и отправился в путь.
Сердце моё обливалось кровью, когда я представлял, какие гадости вытворяет сейчас этот старый потаскун с моей Арианрод. И всё же…
Я шёл, не взирая на холод, пробирающий до костей, полчища саракаров, жаждущих моей крови и перепончатокрылых суккуб, покушающихся на мою мужескость. Не иначе все эти проклятия на меня насылал этот дьявольский выродок, трясущийся от страха в своём Чертоге Ветров. Напрасно старался, беззубый мошенник – я был несокрушим как Балдис Могучий и неустрашим, словно Варек Славный. Когда же предо мной встала последняя преграда, отделяющая меня от цели, я стёр её с лица земли, будто её и не существовало вовсе. И вот он – Чертог Ветров!
Я ворвался в башню, подобно смертоносному урагану, сокрушая демонических приспешников Каахина мечом Клавиуса и, клянусь своим последним вздохом, это была славная битва. Головы моих врагов - в том случае, когда они носили их с собой, – отделялись от туловищ при каждом взмахе меча. Тех, кого можно было убить, я убивал. Тех же, кого убить было нельзя… убивал тоже. А куда деваться?!
Я тоже был ранен, но это были лишь царапины, по сравнению с той, что разорвала моё сердце, когда я увидел ИХ. Каахин оказался совсем не таким, как я его себе представлял – выше меня и шире в плечах, он был настоящим монстром, способным навести ужас на кого угодно, но в этот миг я испытал лишь гнев. В своих потных лапах он сжимал мою возлюбленную Арианрод, словно уличную девку! Я закричал и это был рев, от которого содрогнулась вся башня. Хорошо, что любопытные небожители, решив досмотреть, чем закончится бой, укрепили контрфорсы, не позволив распору свода обрушиться нам на головы. Я словно обезумел, отшвырнув меч Клавиуса – надеюсь, моя любовь не станет винить меня за то, что я держал в руках этот кусок железа, – я с голыми руками бросился на Каахина. Он ударил. Глупец! Разве способна моя Арианрод причинить вред мне?! Я сломал ему руку и вырвал из цепких пальцев Арианрод, а потом сдержал обещание данное Клавиусу.
И вот, она снова со мной. В моих объятиях. Моя возлюбленная. Моя секира Арианрод. Я нежно глажу её изящную рукоять, целую прелестные впадинки полотна, любуюсь блеском лезвия, её идеальными формами.
Я не знаю, как это происходит у вас, а у нас с Арианрод это было подобно вспышке.

Сообщение отредактировал Тот - 20-04-2007, 13:19

Мое, старое, очень.

Краткая историческая справка о свадьбе Энакина Скайуокера и Падме Амедалы, или даже у форсюзеров бывает похмелье.

Автор: Ultraradiactive.

Пролог.

Они ждали этого дня долго. Они хотели сохранить всё в тайне, но не смогли, как только Их обвенчали, позади раздались громкие возгласы: «Горько!» и в их уединённом началось большое веселье…

Утро Энакина. Часть 1, кошмарный сон.

Энакин проснулся, голова безумно гудела. Его мучил ужасный сушняк. Он сполз с кровати, натянул штаны и пошёл к месту вчерашней попойки. Повсюду валялись пустые бутылки из-под набуинского вина, кореллианского бренди, непонятно откуда взявшегося гунганского самогона, и корусантского коньяка и виски. Энакин потёр виски и попытался прийти в чувство, Сила помочь не могла ему сейчас, слишком уж он вчера перебрал. СКОЛЬКО он на самом деле выпил, он не знал, плохо помнил он и свадебную вечеринку: вроде начиналось всё культурно, а закончилось…вот чем закончилось он не помнил, всплывали картины того, как он танцевал на столе, играл в бутылочку на поцелуи с Джа-Джа Бинксом, потом дрался с начальником королевской охраны, потом совместное распевание гимна Республики параллельно с распитием бренди в компании канцлера Палпатина и…Графа Дуку. Энакин был в шоке. Наконец он подошёл к столу. Возле него в разных позах, храпя лежали гости. На лавочке сладко посапывал Джа-Джа, временами бормоча что-то неразборчивое вроде: «Да! Да! Ещё..ещё самогона!!!» Энакин попытался найти что-нибудь жидкое, что угодно…Бутылки были пусты, абсолютно. Ни капли ни в одной. Он пошёл на кухню: та же ситуация, Энакин, обеспокоившись бросился в винный погреб: НИ КАПЛИ ВИНА НИ В ОДНОЙ ИЗ 40 БОЧЕК! Это же кошмар. Загибаясь, Энакин доковылял до озера. Оно было пустым. Глаза Энакина вылезли орбит: «Что за Ситх!» пробормотал он. Но развернулся и пошел в сторону дома. Холодильник был пуст: ни кусочка льда, в кране воды не было. Энакин, шатаясь, вышел в банкетную, глаза его налились кровью, он схватил топор и решил отрубить кусок трубы. Воды там не было. Он заметался по зале, пытаясь кого-нибудь разбудить, но тщетно. Все спали, как убитые. Красная пелена накрыла разум Энакина, жажда свела его с ума окончательно. Он схватил топор и отрубил несчастному гунгану голову, но крови, которой надеялся напиться Энакин, не было. Все было сухим. Энакин закричал: «НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!» и…проснулся.

Часть 2. Аццкое похмелье.

Свалившись с кровати Энакин больно ударился головой об тумбочку. Встав на колени, он протёр глаза, вскочил на ноги, рядом, развалившись храпела Падме, абсолютно голая, выглядела она, как после бурной ночи. Энакин вскипел: она! С кем! Чёрт, со мной конечно, всплыла картина их жарких споров по поводу того, кто будет сверху. Кто в результате оказался сверху, он так и не вспомнил. Энакин выскочил в банкетную, на столе стоял огромный чай грушевого компота. Он схватил самую большую кружку, зачерпнул ее спасительной влаги и жадно стал поглощать приторный напиток. Выпив 2 кружки, он немного успокоился и пошёл в спальню. Падме свесилась с балкона и тяжело стонала, судя по всему ей было плохо. Она обернулась, зло взглянула на него и сказала: «Маньяк! 5 часов пьянствовать, а потом еще 6 меня насиловать! Как ты посмел, это я должна была тебя изнасиловать!» Падме чуть не свалилась с балкона, но предусмотрительный Энакин форс-грипом кинул её на кровать и нежно сказал: «Дорогая, любимая моя, ну не всё же тебе быть активом, я тоже хочу!» Падме прокряхтела: «Точно маньяк!» и отрубилась. Энакин укрыл ее одеялом и пошёл наверх, туда, где остановились джедаи и канцлер…

Утро Оби-Вана.

Оби-Ван выполз на четвереньках из комнаты, где вчера последняя стопка самогона скосила его. Доползя до парапета, он с трудом поднял себя на ноги и невидящим взглядом окинул окрестности. «Где это я? Как я сюда попал? И почему, Ситх подери, у меня ТАК болит голова!!!» - подумал джедай. На ватных ногах, держась за парапет он добрался до лестницы и с громким криком: «Энакин, я твою задницу порву на республиканский флаг!» скатился вниз головой. Сознание покинуло тело Оби-Вана. Вернулось оно благодаря изрядной порции чего-то мокрого и холодного выплеснувшегося на его лицо. От страха Оби-Ван сделал форс-джамп и, больно стукнувшись головой об потолок, не менее больно приземлился на задницу, громко матерясь.
- Учитель Оби-Ван! – послышался нетвёрдый голос Энакина позади – Что с Вами?
- Мать Твою, Энакин, где мы!
- На Набу, учитель, разве Вы забыли?
- Забыл, какого Ситха мы тут делаем? Война на пороге, ужас, как же голова болит!
Энакин с улыбкой протянул бутылку татуинского пива Оби-Вану. Тот присосался к ней как пиявка и через 10 секунд отбросил в сторону.
- Уфф, спасибо, мальчик мой, но всё же, что здесь произошло?
- Моя свадьба, учитель…
- Что!!! Твоя свадьба!? Ах да, точно, ты же женился на Падме…
- Да, учитель.
- И что вчера было?
- Честно говоря, я сам плохо помню…
- Сколько же мы выпили?
- Лучше Вам не знать, учитель…
- Значит много…
Память о минувших часах постепенно стала возвращаться к Оби-Вану: вот он танцует стриптиз для подруг Падме, вот он пьёт с графом Дуку на брудершафт, целуясь в обе щёки, о чём же они говорили тогда, а точно, о мире между ТФ и Республикой. Следующее воспоминание относилось уже к моменту его окончательной потери сознания, Джа-Джа что лопочет по поводу того, что он его всегда любил и готов отдаться прямо сейчас, форс-пуш Оби-Вана и гунган вылетает из комнаты, сбив с ног канцлера. Дикий мат разносится из уст обычно сдержанного Палпатина и Джа-Джа получает ещё несколько пинков, после чего с диким воем уносится в неизвестном направлении.
- Даааа…Эни, погуляли мы, чувствую, на славу, а кто-нибудь еще проснулся?
- Вроде бы нет, учитель…
- Ладно, пошли тогда дальше опохмеляться…
Обнявшись и подпирая друг друга учитель и ученик побрели в сторону 2ого банкетного зала, где на столе стояла большая бутылка бренди и и несколько бутылок самогона. Оба понимали, что опохмел затянется ещё недели на 2…

Утро магистров Йоды и Мэйса Винду.

- О! Как болит моя голова, раньше не болела ТАК она! – пролепетал Йода, поднимая голову с шахматной доски. Мэйс Винду с трудом открыл глаза и свалился со стула. На широком столе в ряд стояло неимоверное количество рюмок различного объёма. На полу валялись разбитые бутылки из-под коньяка и виски. Магистр Йода спрыгнул со стула и подошёл к партнёру по шахматам и распитию крепких напитков.
- Как чувствуешь себя, Магистр Винду, ты?
- О, магистр Йода, я себя чувствую бревном…
- Ещё двое пришли в чувство! – крикнул кто-то радостно.
В дверях стояли УЖЕ порядком захмелевшие Оби-Ван и Энакин.
- Что, джедаи, делаете, вы тут, пьяные?
- Хе, а мы тут плюшками балуемся! – хихикая сказал Оби-Ван, делая очередной затяг забористого гунганского болотника. Энакин из горла хлебнул виски и предложил Йоде и Винду: «Не хотите ли, вы, магистры, вискаря на опохмел?» Оби-Ван забился в истерике от смеха, упав на пол и начав стучать кулаками по полу, с диким хохотом. Йода сел: таким он Оби-Вана ещё не видел.
- Что с тобою, достопочтенный Оби-Ван?
- А мне леееетать, а мне лееееетать охота! – визжал Оби-Ван, бегая вокруг шахматного стола, расставив руки на манер крыльев самолёта.
- Падаван, что ты сказать можешь?
- А что ещё сказать, Магистр, праздник тут великий! – ответил Энакин задумчиво, передразнивая Главу ордена Джедаев. Йода выпал в осадок. Признаки жизни подал магистр Винду: «Звание Магистра и мой личный лайтсейбр за сигарету и глоток самогонки!»
- Что говоришь ты, о Магистр Винду!? – впадая в панику пролепетал Йода.
- Ловлю Вас на слове Магистр! – сказал Энакин, запихивая в рот тому сигарету и поставив бутылку самогона. Винду в миг пришёл в себя, выкурил сигарету, сделал порядочный (на 1/3 бутылки) глоточек, улыбнулся и сказал: «Для тебя Эни, что угодно!» и вновь упал, захрапев. На горизонте опять появился Оби-Ван, почему-то в одних колготках, кричащий что-то типа: «А я девочка-припевочка!»
Йода лишь произнёс: «И да прибудет со мной Сила, что мне тут не спиться…Энакин, давай в шахматы поиграем?» - добавил он, загадочно улыбнувшись. Энакин с готовностью согласился. После 4 партии была объявлена ничья, так как оба игрока были уже невменяемы, и им было явно не до шахмат: Винду мирно похрапывал в обнимку с бутылкой самогона, Энакин громко храпел, откинувшись на спинку стула, Йода уронил голову на стол и пускал слюни. Завершал картину Оби-Ван в балетной пачке, танцевавший одну из партий «Щелкунчика» с деревянным манекеном…

Утро канцлера Палпатина и графа Дуку.

- Проснись, любимый! – услышал Дуку нежный шепот на ушко.
Он вскочил с кровати в чем мать родила. Рядом, улыбаясь, полулежал – полусидел канцлер. Попа Дуку страшно болела.
- Эта ночь была великолепна! – проворковал Палпатин.
- О, нет, Дарт Сидиус, неужели!!! – воскликнул Дуку, натягивая штаны.
- О да, а ты оказывается проказник, ну иди ко мне, Душечка!!!
Дуку с диким воплем выскочил из комнаты. За ним медленно, в шелковом халате на голое тело шел Канцлер.
- Так ты, проказник, поиграть в салочки хочешь? Ну ладно, я тебя сейчас догоню, сладенький мой!!!
Дуку мчался как ошпаренный к своему кораблю. Ну зачем, зачем он вчера накормил Лорда Ситхов возбудителем для самок Бант!!! Пошутить хотел, дошутился, блин! А ведь на эту гремучую смесь наложилось еще литров 6 алкоголя, и, как помнил Дуку, игра в преферанс на минет. Но кто же был третьим среди них. В преферанс ведь играют втроем обычно! Из спальни выскочил Джа-Джа с криками: «Я тоже играю!» в одних чулках. Дуку подумал, что ему снится кошмар, но вскоре понял, что это суровая реальность. Он вскочил в свой кораблик и умчался в космос. На секретной полосе остались безутешные Палпатин и Джа-Джа. А праздник только начинался…

Голубоглазая месть.

Синие занавески, синий диван на фоне розовых обоев. Она хихикнула и чихнула, укутавшись в одеяло. Он стоял рядом и смотрел на безумно-любимую девушку.
Носик высунулся из-под одеяла.
- Апчхи!
Улыбка. Блеск голубых глаз. Сейчас комната казалась фиалковой, когда рассветные лучи пробивались сквозь синие занавески. Маргарет села, потянулась и улыбнулась. Филипп присел рядом, коснулся любимого лица.
- Сегодня я познакомлю тебя с родителями.
Лицо Мэгги посерьезнело. Она знала, что говорили об этом семействе: скрытные, холодные, чопорные, ненавидящие другие классы. Девушка принадлежала к очень бедной семье.
- Не волнуйся, любимая…
Маргарет встаёт, подходит к окну. Звон разбивающего стекла. Вскрик боли и девушка оседает на пол, прижав ладонь к груди.
Вздох… тяжелый, будто на рёбра давит невероятная тяжесть.
Выдох.
Вздох.
Выдох.
…
Тишина.
Он стоял и смотрел, не в силах пошевелится, смотрел в огромные, но пустые глаза. Холодные губы застыли в вечном крике. Тёмные волосы упали на лицо, оттеняя побелевшие щёки. Филипп осел на пол. Бессильные слёзы душили. Он сжал горло рукой, что бы не закричать, только бы не взвыть в отчаянье. Поднял тяжёлое тело, прижал к себе, убаюкивая как ребёнка.
Он знал, что так будет. И она знала, но всё равно была рядом, всё равно любила. Он сказал своей малышке Мэгги, что родители хотят, что бы они расстались. Они не хотели видеть сына рядом с нищенкой. Им казалось всё это простым противоречием, последствием переходного возраста. Их ребёнок просто хотел доказать им что-то. А что именно не имело значения, но нужно его спасти, обязательно нужно.
Почему-то во время похорон небо такое серое, будто оно поняло, что Маргарет ушла навсегда в пустоту. Порыв ветра вырвал из рук Филиппа букет, кинул на свежую могилу и заплакал в отчаянье, как не смог любящий человек.
Он запахнул плотнее плащ и сжал в руке винтовку.
Она была его счастьем, она поняла все его причуды, смеялась над шутками, обнимала, прижимала к груди, обещала подарить сына.
А сейчас Мэгги, его Мэгги лежит в холодной земле и её оплакивает ветер.
Губы плотно сжаты, а глазах светится твёрдая решимость. Он идёт, не останавливаясь. Идёт через город, не обращая внимания на одиноких прохожих. Те задаются вопросом, глядя вслед парню:
«На какую же войну он отправляется!»
Филипп открыл Вери поместья, вошёл в холл.
Выстрел.
Тело отца падает.
Гостиная и ещё один выстрел.
Мать не успела допить свой последний бокал вина. Бокал падает на пол, разбивается на тысячи осколков. Она так напоминает дочку. Его и Мэгги. Девочка родилась 2 года назад и так похожа на бабушку, что отреклась от малышки, как только о ней узнала.
Библиотека.
Выстрел.
Голова деда падает на столешницу.
Потом сестра. Брат. Тётка.
Филипп кидает винтовку в камин и выходит из дома мёртвых. Садится в машину, поправляет одеяльце, которым укрыта девочка. Она хихикнула и чихнула, укутавшись в одеяло. Он сидел рядом и смотрел на единственную любимую девочку.
Носик высунулся из-под одеяла.
- Апчхи!
Улыбка. Блеск голубых глаз.

Не та принцесса
Чужая сказка

Пожалуй, к замку надо подъезжать на рассвете или, на худой конец, на закате, чтобы кровавые разводы уставшего солнца (нежно-розовые, цвета освежеванного мяса, по ситуации) по грузному небу настраивали на серьезный бой до победы или на смерть; опять-таки, по ситуации.
Если небо низкое, закутанное ватным одеялом туч, не до драки ни с драконом, ни с другим гадом, которому приспичило охранять принцессу.
Конь идет, на ходу проваливаясь в дрему, изредка делая вид, что просыпается от особенно сильных пинков рыцаря.
Да, ты же рыцарь. Ты гремишь кольчугой на все поле и топчешь тяжелыми жестяными сапогами местную траву. Ты идешь спасать принцессу.

Ты хотел изобразить вапнатак; ты хотел гаркнуть мужественно, чтобы осыпалась с деревьев листва. Поскольку деревьев нет, и щита нет, пришлось постучать мечом плашмя о голенище и свистнуть.
Из логова выполз заспанный дракон, широко зевнул.
- Еще один, - телепатией сказал он, вроде бы никому, но ты услышал.
- Сдавайся или умри! – крикнул ты, уже не так мужественно.
Дракон снова зевнул и в упор посмотрел на тебя.
Ты увидел.
Ты увидел два глубоких колодца, два обрыва в бесконечность, клубящиеся облака усталости и искорки раздражения в глазах.
В ее глазах.
Еще, может быть, ты увидел тоску. Тоску по детям, которые никогда не родятся – в том числе, у тех, кто пал от ее когтей – пал напрасно.
И о твоих тоже.
Дракон кивнул, грациозно поднимая голову, и в изящном, как вихрь осенних листьев, развороте выгнулся, извергая струю чистого пламени.
Огонь не задел тебя – дракон предупреждал.
Ей надоело убивать.
Она всего лишь охраняет свое гнездо.
Она ничего не знает о принцессе.
Ты успеваешь отскочить, ты понимаешь, что победить будет несложно. Отчего-то эта мысль вместо облегчения оставляет в душе гадливый осадок; ты предпочел бы трудный многодневный бой, но рука уже разгибается в стремительном выпаде – пока тоже предупреждающем.

Вот и закат. Тяжелый, давящий, багровый, как заказывали.
Она лежит у твоих ног, горячая еще владычица огня и неба.
Нет, не у ног. Она подобна горе, ты – у ее подножия. И кланяешься ей, её величию, маскируя поклон в стандартном жесте очищения лезвия о траву.
Из пещеры выбежала принцесса, прекрасная, легкая, оживший сон, белый шарф на ветках яблони. Ты поворачиваешься к ней, убирая забрало, чувствуя, как расползается по грязному лицу глупая улыбка...
…и как разочарованно вытягивается ее лицо. Она прижимает к груди руки, почти плачет, она умоляет оставить ее здесь, чередуя чье-то имя, всхлипы и междометья, и ты понимаешь.
Что поторопился. Что это не твоя, не та принцесса.
Ну и, естественно, ты не ее рыцарь. Ее герой чуть задержался где-то в суровых снегах, он вот-вот появится на алеющем горизонте, чтобы подарить юной деве свободу и еще что-нибудь, на что они договорятся уже при встрече.

Ты киваешь. Идешь куда-то. Где-то бросаешь меч, куда-то зашвыриваешь надоевший шлем. И обнаруживаешь себя напротив морды мертвого дракона.

Не смотри в глаза тому, кому несешь смерть
Просто потому, что увидишь в нем живую душу
Ты не сможешь его убить

В одной стране, в краю цветущих персиковых деревьев и желтых рек, говорят так:
- Тот, кто убил дракона, сам становится драконом.
Ты у… Ты проткнул ее тело, выпустив дух. Ты стал им.

Обнимаешь узкую чешуйчатую морду той, что царствовала в облаках. Засыпаешь.
Хватит с тебя чужих принцесс. Хватит чужих сказок.

Конь лег рядом с принцессой. Она томно вздохнула, не отрывая взгляда от горизонта, где в любую секунду мог показаться силуэт её спасителя.

Продолжение "Аферистов", все еще глава "Игнан".

«Дроу не знают что такое покой. Они хищники и без убийств не видят смысла к существованию».

- Как на счет прикрытия? Я прикрываю тебя, а ты меня? – на языке жестов спросил Тха’рлал.
- Предлагаешь действовать сообща. Спина к спине? – так же беззвучно ответил Джассин темному эльфу.
Они оба стояли и смотрели друг на друга не произнося ни слова. Эльфы раздумывали, как им поступить далее. Довериться ли им друг другу или предать в удобный момент? Как бы не было ясно, что они необходимы один другому, а все равно, и Джас, и Тха’р, оставались по сути все теми же злодеями.
- Без тебя не догадался бы, - съязвил воин-дроу. Тха’р, прежде чем они заняли боевую позицию, поднял руку с замысловатом жесте «valm». Джассин удивился оказанному доверию, но остался при своем мнении о темных эльфах. Лесной эльф множество раз обманывал и предавал, и ему нисколько не хотелось оказаться на месте одной из своих жертв.
Они двинулись синхронно, обходя корни и лианы. Растения безвредны? Только не в Подземелье. В Андердарке каждое создание хищник. Как же повезло жителям Поверхности! Они не знают, каково это мгновение за мгновением следить за тем, чтобы ловкий охотник не забрал твою жизнь.
Маг повернул голову влево и не заметил, как одна из веток у него под ногами резко дернулась и схватила его. Дерево подняло мстителя над головой дроу. Тха’р тут же отскочил от лесного эльфа, уворачиваясь от второй лапы, и развернулся, держа в каждой руке по клинку. Джас вместо того, чтобы болтать ногами и беспомощно кричать о помощи, попробовал обрубить ветку зачарованным мечем. Он мог надеяться только на себя.
Темный эльф всего секунду решал, вступить ли ему в бой или бросить светлого эльфа на произвол судьбы. Он выбрал первое. Волшебные адамантовые клинки взметнулись, отражая вторую попытку дерева схватить дроу.
- Что это за тварь? – крикнул Тха’р, бросаясь в атаку. Джас в это время сильно поранил держащую его ветку-руку, но полностью не смог перерубить толстый сук. Его так сжало, что он едва мог вдохнуть воздух.
- Не знаю… тебе виднее! – сдавленно произнес он, замахиваясь во второй раз, так как покрытый черной корой со светящимся зеленым мхом кипарис тянул его прямо в свою мерзкую вонючую пасть. Лесного эльфа передернуло при мысли, что маленькие треугольные зубки, в несколько рядов, будут терзать его прекрасное гибкое тело. Оставляя оранжевый огненный след и шипя от водяных паров, мелькнул клинок длинного меча.
- И ты себя называешь магом? – преспокойно осведомился убийца, когда перерубил парными острыми мечами тянущуюся к нему крону кипариса.
- Тха’р!.. – из последних сил выкрикнул Джас и сделал выпад в ствол дерева огненным мечом. Он попал прямо в зияющую темную дыру, служившую глазом злобному растению. Кора темного кипариса воспламенилась, но горела не долго из-за покрывавшей тварь слизи. Главное, древо забилось в таком неистовстве, что казалось сейчас сойдет со своего места, как триант. Подожженный мох наполнил воздух странным дурманящим запахом.
- Р-р-р! – рыча, бросился вперед с кувырком дроу на необычного противника. Воин вскочил на ноги и в прыжке перерубил тянущую лесного эльфа ветку-руку в пасть твари.
Джассин, упираясь ногами, и стараясь чтобы сапог не соскользнул в пасть дереву, в слизистую морду кипариса, вдруг ощутил себя свободным. Он упал на пол вместе с тяжелой отрубленной веткой. Воин изловчился и сгруппировался, насколько это было возможно в подобной ситуации, что бы приземлиться наиболее удачно и ничего не повредить себе. Будучи уже на земле, Джас быстро разомкнул все еще сдавливающую его хваткую древесную руку. Свобода была так упоительна! Лесной эльф немедля поспешил присоединиться к темному эльфу, чтобы изрубить огненным клинком напавшую на него тварь. Тха’р ловко приземлился на ноги после прыжка, когда на него обрушились длинные и хлесткие ветки, служащие растению кроной. Дроу скрестил клинки над головой и опустился на одно колено. Древо издало жуткий утробный скрипящий вой и подняло свои ветви.
- Тха’р, вали в Абисс! – оттолкнув прочь темного эльфа, крикнул лесной. Дроу не и не подумал вмешиваться. Если Поверхностному хочется потерять жизнь, так зачем ему мешать? А за дерзость, если тот останется жив, он еще ему отплатит.
В этот момент Джас подскочил к монстру и налег всем весом на клинок, чтобы проткнуть ствол. Тимора была благосклонна к этому смельчаку и волшебный меч на несколько сантиметров вошел в ствол. Огненная волна сорвалась с лезвия и вместо того, чтобы схлынуть с ее владельца потоком, проникло в древо и пронеслось по жилам растения, сжигая монстра изнутри. Тонкие сучки задымились и сгорели, мгновенно превратившись в головешки. Более толстые ветви задымились и еще сильнее почернели, а слизь на растении подсохла. Из черных дыр – глаз, которые случайно заметил Джассин, вырвались огненные искры. И вся эта горящая огненная туша бы упала, придавив лесного эльфа, если бы не Тха’рлал, который вовремя вытащил за ворот спутника.
- Меч! – когда черный кипарис завалился, вскричал лесной воин.
- Достанем, - спокойно отозвался убийца и отпустил Джаса. – Хоть скажи «bel'la Ilythiiri».
- Очень признателен тебе, друг, - бесстрастно ответил Джассин. Лесного эльфа очень задело то, что Тха’рлал стал подталкивать его говорить на языке темных эльфов. Магу было противно думать о подоплеке замысла приятеля-дроу.
Они достали меч из-под черного древа.
- Мы квиты, - заметил Тха’р.
- Возможно, - холодно отозвался мститель.
- Хм… - дроу было странно слышать подобное от Джассина, но он ничем не выдал своих чувств. Сожри Йоклол его душу, он еще научит этого наглеца, как надо обращаться к темному эльфу.
Лесной эльф осмотрел каменную стену, которую раньше загораживал хищный кипарис и заметил едва уловимую грань. Он проследил взглядом ее путь.
- Тайная дверь.
Джасс подошел ближе, выискивая ловушки, и не обнаружив ничего примечательного, провел рукой по стыку. Он ощутил тонкий силуэт руки и приложил туда свою ладонь. Удивило лесного эльфа то, что отпечаток руки скорее был не для человека или иллитида, или дворфа, а скорее для эльфа.
- Тебя расстаться с жизнью потянуло? – негромко осведомился Тха’р и снова вытащив клинки, направился к Джасу.
«Может перерезать ему горло и делу конец?» - рассуждал темный эльф.
- Ловушек нет… если только они не магические, но и чар я не ощущаю.
- Сейчас узнаешь… - и, не договорив, бесшумно крался к лесному эльфу.
Резко обернулся Джас, выставив перед собой огненный меч. Он не позволил дроу оказаться у него за спиной слишком близко.
- Никогда не подкрадывайся ко мне со спины, - в инфракрасном спектре запылало бардовым лицо лесного эльфа, хотя он и контролировал выражение своего лица, чтобы не показать какую ярость он сейчас испытывал.
- Если бы я этого хотел, ты был бы мертв еще неделю назад, wael.
- Громкие слова для не…
- Что?! Давай продолжай!
- В Абисс, Тха’р! Пошли.
Дроу нахмурил свое прекрасное лицо и последовал за магом.
Джасс прошептал какое-то странное слово для слуха темного эльфа. Потайная каменная дверь беззвучно отворилась. Глазам путников предстала залитая феерическим голубым огнем алхимическая лаборатория. Кипящие сосуды над волшебными горелками с жидкостями всевозможных цветов стояли на крепких каменных столах. В конце комнаты на стене был нарисован магический символ, но с ходу лесной эльф не смог определить для чего он предназначен. На табурете был оставлен недоеденный кусок остывшего мяса.
- Ты точно с Поверхности? – тут же поинтересовался Тха’р на языке жестов.
Они ступили в лабораторию, и дверь сама захлопнулась за эльфами.
- Надеюсь… - еще не веря тому, что он созерцает перед собой, ответил Джассин.
Убийца остался в недоумении от слов лесного эльфа.
- Мы лезем, куда нам не следует.
- Такова наша сущность.
Спрашивать, как Джас узнал о его сущности, дроу не стал. Он хотел поскорее убраться из Андердарка.
- Если тебе так хочется, то мы очистим от полезных вещиц и снадобий эту «кормушку» и уйдем.
- Ты лучше без меня ничего не трогай.
- Я тоже кое-что знаю о магии, Джас.
- Не сомневаюсь, но мне известно больше тебя.
- И ты первым взорвешься.
- А ты будешь рядом.

Игнан

Обменялись ледяными взглядами убийцы. Джассин, осторожно ступая, направился осмотреть лабораторию. Он пока ни к чему не прикасался. Тха’рлалу хотелось быстрее покинуть обитель неизвестного мага, пока не сработала какая-нибудь ловушка. Он вложил зачарованные клинки в ножны, но в любой момент был готов обнажить их. Магического наблюдения ни один из эльфов не ощутил. Казалось странным, чтоб чародей не наложил никакой защиты, хотя кипарис был достойной охраной. В воздухе царил странный дух от испарений, который исходил от волшебных зелий. Джас направился к полке с пузырьками всевозможных цветов и форм. Дроу, остававшийся до сего момента у входа, резко сорвался с места и оказался рядом с лесным эльфом. Он схватил того за плечо и развернул к себе лицом. Жестами темный эльф объяснил Джассину свое возмущение столь непростительной неосторожностью.
Маг скинул руку Тха’ра и зло воззрился на дроу. Странными казались их отношения, как темному эльфу, так и лесному эльфу. Они были нужны друг другу, и каждый ненавидел себя за зарождавшуюся привязанность. Угрожающе смотрел рыжеволосый охотник на Тха’рлала, но недолго, и вскоре снова занялся изучением зелий. Темный эльф вернулся к входу и стал искать рычаг или что-нибудь, что открывало бы дверь. Он внимательно следил за обстановкой и прислушивался к звукам, но ничего, кроме бульканья, убийца не услышал. Лесной эльф тронул один из флаконов с полки. Тихо щелкнул какой-то механизм. Схватив бутыль и еще одну красную, Джас метнулся к дроу, но убийцу не нужно было предупреждать. Тха’р ожидал чего-то подобного и потому не поддался жадности, в отличие от лесного эльфа. Дроу ожидал глупого мага у выхода. Вместо того, чтобы рыскать по лаборатории волшебника, он осмотрел стену и нашел механизм, который открывал дверь.
В центре комнаты открылся люк, заполненный непроглядной тьмой. Тха’р с зевком нажал на выступ в стене и проход открылся. Джассин, не задерживаясь ни секунды, выбежал, а темный эльф вышел спокойным шагом. Черные щупальца облепили «солнышком» квадрат метр на метр и напряглись, подтягивая тяжелое склизкое тело монстра, но наемники уже покинули лабораторию. Маг подал знак Тха’рлалу, чтобы он закрыл дверь, а сам швырнул красный пузырек с горючей жидкостью в алхимическую установку на ближайшем столе. Вспыхнул огонь и раздался взрыв, но дверь в лабораторию уже закрылась. Джас отбежал в сторону, если вдруг дверь выбьет взрывной волной. Тха’р прикрылся плащом-пивафи и тоже отошел на безопасное расстояние. Как эльфы и ожидали, взрыв вынес дверь и отшвырнул ее как тряпицу. С потолка туннеля посыпался песок и что-то еще, но от грязи дроу спас плащ, а Джассину пришлось отряхивать рыжие волосы и не очень чистую за время путешествия по тоннелям Андердарка одежду. Древовидное растение, переломанное пополам каменное плитой, закряхтело как живое существо от боли.
- Могло быть и хуже, - шепнул Джас, прислушиваясь к писку монстра в потайной комнате.
Тха’р фыркнул и ничего не сказал. Они осмотрели догоревшие останки. Ничто не уцелело в лаборатории.
- О, ты прихватил зелье. И для чего оно?
- От дурмана, - не веря собственным словам, прошептал лесной охотник.
- Ты серьезно? – подозрительность так и исходила от темного эльфа.
- Серьезнее чем когда-либо в своей жизни.
- Мох, - одновременно произнесли Джассин и Тха’рлал, вспомнив темный кипарис.
Эльфы проверили, все ли снаряжение они захватили с собой. После недолгих приготовлений они покинули странный тоннель с прибежищем колдуна и его живыми растениями-стражами. Далее туннель вел под крутым углом вверх, и стало еще жарче. Джассин глотнул из фляги воды, но ему не полегчало. Заметив, что лесной эльф понапрасну расходует воду, дроу отобрал у него флягу. Реакция мстителя притупилась, потому он не успел среагировать и отпрыгнуть. Тха’ру было несколько проще в подобной ситуации, он был привычен к жаре.
- Надо беречь воду.
- Ты говорил, что мы скоро выберемся.
- Это ничего не меняет. Мы не знаем, где мы выйдем. Возможно, мы даже на твоей прекрасной Поверхности не раздобудем воды.
- Ненавижу когда ты прав.
Они выбрались на плато. Туннель закончился тупиком. На стене был начертан волшебный символ огненного элементаля. Дроу стоял и разглядывал знак, не желая подходить ближе и тревожить стража этого места. Лесной эльф явно был не согласен с решением темного эльфа и направился рассмотреть изображение.
- Джас, только не снова…
Лесной эльф точно не слышал слов убийцы.
- Чтоб тебе в драука превратиться! – прошипел дроу на родном языке и двинулся за мстителем.
- Никогда раньше… - бормотал охотник на эльфийском наречии, зачарованный увиденным.
- Эльф, остановись, - потребовал властный голос, который явно не принадлежащий ни мужчине ни женщине, на языке Игнан.
- Дьявол, - беззвучно выругался Тха’р на Игнан.
- Слишком изысканный для меня комплимент, - прозвучал странный голос. Символ разгорелся ярче, ослепляя темного эльфа, и причинив ему невыносимую муку при виде света. Дроу прикрыл чувствительные глаза, а когда открыл их, то Джас стоял слишком близко к созданному из огня существу. Волосы твари горели как пламя факела, а кожа была красная, как раскаленная магма.
- Кто ты? – очнувшись от наваждения, спросил Джас на языке огненных планаров и попятился назад.
Элементаль повернул к лесному эльфу голову. Огненные волосы заколыхались, а глаза – две горячие огненные полоски голубого пламени, вспыхивающие искрами, осмотрели ловкого и подтянутого воина с ног до головы. Создание задержало взгляд на рыжих волосах эльфа и неприятно улыбнулось.
- И дроу с тобой, - так и не ответив на вопрос лесного эльфа, продолжил свою речь огненный элементаль и покосился на Тха’ра.
- Я сам по себе, - ответил убийца. Он держал оба меча опущенными, и ждал момента, чтобы напасть на существо.
- Безусловно, дроу, ты сам по себе. И в тоже время нет.
Джас, пока элементаль отвлекся на темного эльфа, снял лук и наложил стрелу на тетиву, ибо его огненный меч мало чем поможет против этой твари.
- О чем ты? – спросил Тха’рлал.
- Твой друг… - начал объяснять планар.
- Союзники, - перебил его дроу. Для Джаса подобный ответ не был ударом в спину. Сказанные убийцей слова лишь подтверждали его собственное мнение о Тха’рлале.
- Союзник… это звучит интереснее, а то я подумал, что Паучья Королева пересмотрела свои позиции.
- Она все так же коварно, - нагло ухмыляясь, произнес дроу. Его красные глаза полыхали веселыми огоньками, отсвечивая пламя планара. Инфразрение уже ни один из эльфов не использовал, так как создание огненного плана создавало достаточно освещения в темном туннеле.
- Наслышан. С чем вы пришли?
- Выпить, - вмешался лесной эльф. – Нам сказали здесь отличное вино.
- Сарказм, молодой эльф, не красит вашу расу, - говорил элементаль. Волосы создания яростнее запылали.
- Наблюдательный элементаль, - подхватил Тха’рлал мысль Джассина. Эльфы решили разозлить огненного стража, хотя им и не нужно было, чтобы тот нападал первым. Они и без того могли убить порождение огня.
- Тха’рлал, ты выбрал ненадежного союзника. Он… - на огненном теле элементаля языки пламени сложили злую улыбку, которая смотрелась дико и устрашающе. Пауза была выдержана достаточно умело, чтобы ввергнуть эльфов в смятение. – Не хочешь рассказать другу о своем плане? Настоящем плане. – Создание подмигнуло Джассину и продолжало ухмыляться.
Лесной эльф молчал, решая в кого стрелять в первую очередь – в Тха’ра? или в элементаля?
- Нечем оправдаться? – шипяще рассмеялся огненный планар.
- Тебе не настроить нас друг против друга, - уверенно заявил дроу, наблюдая нерешительность мстителя.
- Даже так? – языки пламени заплясали на теле элементаля яростнее и одновременно… веселее? – Ilythiiri, ты же не думаешь, что столь неизощренной тактикой я желал вас уничтожить? Слишком просто.
- Говори прямо дух, чего тебе надо. – Потребовал Джассин, натягивая тетиву лука. Ему надоела вся эта болтовня. Жара сводила лесного эльфа с ума.
- Освободите меня.
На лице дроу не дрогнула ни одна мышца. Тха’р все так же был непроницаем, но сам недоумевал.
- Тха’р, мы не должны его освобождать. Предупреждаю…
- Не волнуйся Джассин, если ты совершаешь безумства, то и… Что ты предлагаешь в награду? – спросил дроу у огненного порождения.
- Позволю вам пройти и сохранить ваши шкуры, когда будете пробираться через огненное озеро.
- По-твоему единственная возможность выбраться отсюда через это озеро?
- Да.
- Он врет нам.
- Вы не знаете, где находитесь, а я знаю все о туннелях под этой горой.
- Под горой? И что же это за гора?
- Гора Хотнау. Вулкан.
Джассин и Тха’р не слышали об этом месте, что позабавило дух огня.
- Ты думаешь, вероломный элеменеталь, что сумеешь дешево отделаться? – вспылил дроу. - Нам проще тебя убить.
- Смертным всегда мало. У меня есть, что вам предложить в награду. Тысяча золотых. Они будут ваши, если вы освободите меня. – Элеменеталь умолчал, что монеты могут расплавиться, когда эльфы будут перебираться через преграду из магмы.
- Как на счет аванса?
- Ты много требуешь.
- Я не доверяю тебе.
- Истинный сын Ллос, - попытался перевести разговор на другую тему элементаль.
- Вы ничего не получите, пока не освободите меня. – Упорствовал огненный планар.
- Джас, насколько крепко сдерживают магические оковы нашего врага? – осведомился темный эльф, приняв угрожающую боевую позицию. Отчаянный и смелый поступок, а может это алчность толкает Тха’ра на необдуманные действия? Темный эльф понимал, что сражение с огненным элементалем может плохо закончится, ведь у них с собой не было лечебных зелий.
- Боюсь, что мы не можем освободить тебя иным способом, - держа на прицеле духа огня, произнес лесной эльф. – Какова оплата, таково и качество работы, - посмеивался мститель.
- Хватит. Я заплачу вам часть сейчас, а вторую после выполнения задания.
- А так же поможешь безопасно перебраться через огненное озеро.
- Договорились.
Лесной эльф опустил лук и подошел к указанному элементалем тайнику, где тот хранил пятьсот золотых монет. Разделив поровну добычу с дроу, компаньоны направились обратно к лаборатории мага. Элементаль рассказал им о потайной комнате в Подземной оранжерее, но злодеи уже побывали там. Единственное, они не поведали духу, что разгромили ее. Теперь выполнение задания казалось им невозможным. Как можно найти ключ там, где все превращено в руины, осколки и щепки? Но им все равно нужно было вернуться, так как проход к огненному озеру они видели раньше. «Возможно, - думали эльфы, - удастся перебраться без помощи наглой твари?».
- Ты ему поверил? – спросил Джассин у Тха’рлала на языке жестов.
- За кого ты меня принял? – быстро замелькали пальцы дроу. Глаза эльфов снова светились инфразрением. У ловушки элементаля темный эльф впервые увидел настоящий цвет глаз лесного эльфа. Они у Джаса были зеленые и темные, как противоядие из водорослей озера Донигартен.
- Я проверяю, - недовольно отозвался лесной охотник.
Осторожно крались эльфы по туннелю, ожидая нападения. Какая-нибудь тварь могла обязательно увязаться за ними, выследив по запаху.
- Nindol alur, - иронично заметил Тха’рлал.
Они добрались до лаборатории без приключений. Все осталось таким же, каким они оставили это место несколько часов назад.
- Во всяком случае, страж мага мертв, - на языке жестов сообщил Джассин, пытаясь ободрить темного эльфа.
- Вместе с ключом.
- Мы этого наверняка не знаем.
В такие моменты лесной эльф хотел перерезать горло убийце тупым ножом, который он добыл у гоблина в Подземелье.
Стены комнаты были еще горячи. Из лаборатории исходил подозрительный черный туман. Страхуя друг друга, эльфы вошли внутрь. Прикрыв рты и носы тканью, чтобы не угореть от неизвестных паров, они стали внимательно осматривать все. Разрушенный каменный стол привлек внимание Джассина. Серебристый предмет светился голубоватым магическим огнем. Побывав здесь в первый раз, он не ощутил магию ключа, но не сейчас.
- Тха’р, Леди Удача милостива к нам. Возвращаемся.
Забрав ключ, путники поспешили к огненному элементалю. Добирались до планара они уже быстрее, ибо успели изучить туннель и большую часть его потайных укрытий, удобных для внезапного нападения.
- Ключ у нас, - произнес Джассин. На плато никого не было, только сияющий знак огня. И снова мучался дроу от яркого света.
- Быстро управились, - произнес все тот же странный бесполый голос. Закружился огненный вихрь и из тонкого языка пламени вырос элементаль.
- Сложное задание, - заметил лесной эльф.
- Освободи меня.
- Вначале награда.
- Дай мне ключ, маленький глупый эльф Поверхности.
- Награда, а потом ключ.
- Что ж… - огненное создание указало на второй тайник. Тха’рл выгреб золотые монеты.
- Это еще не все, - настаивал мститель.
- Ха-ха-ха. Хитрый эльф. Возьми у меня ожерелья.
- Из рук? – недоверчиво смотрел на духа Джассин.
- Да, darthiir, - элементаль протянул огненную руку лесному эльфу с двумя золотыми ожерельями, горячими на вид, но безвредными на самом деле. Голубые полоски-глаза ехидно взирали на светлого эльфа.
Охотник собрал волю в кулак, чтобы не дрогнуть. Он спокойным шагом подошел к элементалю и, не касаясь живого огня, забрал артефакты.
- А теперь ключ, - потребовало порождение огня.
- Ключ? – ухмыляясь переспросил Джас. Дроу в этот момент пересчитывал в сторонке золотые монеты и следил за беседой спутника. – Ты его не получишь мерзкая тварь и проведешь здесь вечность за вечностью, - безжалостность и коварство Джассина могла бы удивить его светлых сородичей, но не темного эльфа. Тха’р с уважением подумал о воине. Возможно, он не спроста встретил этого светлокожего эльфа.
- Ты нарушаешь сделку, эльф!
- Нарушаю, - нагло ответил маг.
Убийцы покинули плато, оставив элементаля убиваться о своей судьбе. Он еще долго будет заключен в темных и безжизненных тоннелях Андердарка пока кто-нибудь не обнаружит его. Но и тогда, чтобы освободить элементаля, нечаянным путникам придется искать заветный ключ, который Джассин безжалостно уничтожил в огненном озере. Только очень могущественный маг будет способен освободить существо… но зачем великому волшебнику тратить время на какую-то планарную букашку?
У прохода на нижний уровень эльфы задержались, чтобы обговорить случившееся.
- Джас, в моих глазах ты вырос.
- Надеюсь не слишком. Я и так выше тебя, abbil, - подмигнул лесной эльф дроу.
Тха’р улыбнулся. Когда дроу улыбаются это еще опаснее, чем когда они остаются спокойными, что и насторожило мстителя. Эльфы поняли друг друга и слов им не потребовалось.
- В каких богов верят darthiir?
- Тебе это хочется узнать сейчас?
- Желательно.
- С чего подобный интерес к религии?
- Тебе трудно не отвечать вопросом на вопрос? – дроу начинал терять терпение.
- Как и тебе, - сухо заметил Джассин. – Я мало знаю о религии…
Тха’р спокойно ждал, когда маг продолжит.
- Что ж… главным божеством в Пантеоне является Коррелон Ларетиан. Он… - лесной эльф пытался вспомнить догму, но это его всегда так мало волновало.
- Ты поклоняешься мужчине и приносишь ему жертвы? – лаконично спросил темный эльф.
- Нет, - не стал юлить Джассин.
- А тогда кому? Женщине? – со смешком добавил дроу.
- Я пока не хочу об этом говорить, - помрачнел лесной эльф.
Повисло неловкое молчание. Тха’р закрепил веревку для Джаса, а сам слеветировал вниз. Пока охотник спускался, дроу думал о том, почему его спутник так среагировал на его расспросы.
«Что же будет… Я покидаю Андердарк и все ради чего? Вайаруна я предал. Ничто хорошее не ждет меня на Поверхности. Но каковы причины у Джассина? Неужели он отступился тоже? И как его неверность скажется на мне, когда мы выберемся в Великую Пещеру? – думал убийца.»
Маг спрыгнул вниз, когда оставался метр до земли. Он выпрямился и посмотрел в глаза Тха’рлалу. Молчаливая пауза затянулась, а надо было двигаться дальше. Лесной эльф скрутил веревку и отдал одно опаловое ожерелье дроу. Они оба надели по артефакту. Стало холодно, словно они попали в далекие земли, покрытые льдом. Темный эльф раньше никогда не ощущал такого холода. Теперь можно было смело перейти огненное озеро, что они и сделали, сапогами ступая по густой магме, будто Умберли по поверхности воды. Каким невероятным казалось им все происходящее. И вот уже видна арка-проход на другом конце вулканического водоема. За озером тоннель вел все круче вверх и чувствовался свежий воздух и трав пряный аромат и цветов летних. Вскружили головы эльфам запахи приятные. Свободой пахло! И больше не замечал Тха’р, как тонны камня перестали давить на него. Поверхность манила и ждала. Но в тоннелях все та же тьма царила непроглядная для человеческого глаза, а что компаньонов снаружи ждет… Еще не выяснен их спор - кто самый лучший из бойцов; умнее ли лесные эльфы дроу? Для одного из них погибель станет той наградой, что он с собою в царство Смерти унесет. А на Поверхности царила Шар, Селуна тьму серебряным полумесяцем разгоняла, и звездными алмазами усеян небосклон.
Когда добрались герои до выхода из пещеры, то видны были звезды на темном небе.
- Даже жалею, что придется оборвать наше знакомство, - произнес Джас, обнажая огненный меч.
«В неравном поединке
Лишь хитрость их спасет,
Огонь отступит перед их смекалкой...»
Hellish Cat

Хигфу посвящается...


Сказка о Розовом Жирафе, Луне и Древнем Колдовстве, которое случается иногда в Подлунной

Было это на самом деле или нет – судить не нам, а только сказка эта совершенно точно есть, и с тем, что она есть, не поспоришь, поэтому кому-то остается только рассказать ее, а всем остальным, которые рассказать ее не могут, остается слушать.
"Давным-давно", говорится в этой сказке, "неподалеку от наших мест, но с совсем другой стороны – ведь все стороны тогда были другими, потому что это было давным-давно, - среди Высоких Холмов, что рядом с Зеленой Рощей, жило племя странных и необычных животных, которые сами себя называли жирафами. Высокие, с длинными шеями и пятнистыми шкурами, они считали себя лучшими из творений кудесницы-природы. Да и с кем им было сравнивать себя? Кроме жирафов, в Холмах обитали только мышки-полевки, которые были почти невидимы в густой изумрудной траве, да кроты, которые прятались от солнечного света в своих подземных ходах и лабиринтах.
Тиха и размеренна, а как следствие, совершенно спокойна была жизнь жирафьего племени, покуда не принесла стройная тонконогая жирафа – подруга вожака племени - на этот-но-с-другой-стороны-свет маленького жирафенка. Шея у него была совсем короткая, а шкурка была без пятен и сплошь розового цвета. Случается иногда в Подлунной не понятное никому и ни от кого не зависящее Древнее Колдовство, но невдомек то было жирафьему племени. Посчитало племя проклятым этого жирафенка и отказалось воспитывать его – а ведь по закону племени маленьких жирафов воспитывали не родители, а все племя. И как ни просила за сына жирафа, Племя – и Вожак его в том числе – было непреклонно. Как только встал на ноги Розовый Жираф, как только начал он ходить по траве, Племя заставило его покинуть холмы. Мать же вынуждена была остаться, не зная, что будет дальше с сыном.
Равнины, где возвышались Холмы и где так не рады были его появлению на свет остальные жирафы, маленький жирафенок оставил за спиной на второй день пути. Он должен был сам добывать себе пропитание в дороге, но кто научил его этому? Никто. Знания, переданные с кровью матери, подсказывали ему, что его еда – листья, что растут на верхушках деревьев, но рост его и короткая шея не позволяли Розовому Жирафу туда дотянуться. Поэтому приходилось ему жевать невкусную, терпкую траву, которая хоть и была густой и изумрудной, но не обладала совершенно никаким вкусом. Так он и шел вперед, за солнцем, день за днем, а ночью ложился под сень деревьев и смотрел на всходящую луну. Цветом и формой своей она казалась ему похожей на кусок сыра - вы уж поверьте мне, несмотря на то, что это было совсем с другой стороны, все без исключения жирафы с рождения знали, что луна похожа именно на кусок сыра, - и так хотелось Розовому Жирафу попробовать, какова эта луна на вкус, что вставал он, так и не заснув, и тянулся, тянулся к луне, надеясь, что она вовсе не так далеко, как ему кажется, и что даже с его короткой шеей он все-таки сможет до нее дотянуться. Но никак не удавалось ему достичь цели – лишь наутро болела короткая шея и росой покрывалась розовая шерстка, а в маленьких ушках звенело от того, что сон, который пытался прийти к нему ночью, так и не смог войти в мысли жирафа, потому что они были заняты луной, и теперь надоедал Розовому, зловредно нашептывая ему разные неприятные слова. И о том, что проклят он от рождения, и о том, что отказалось от него племя, и о том, что обречен он на вечное одиночество и вечные скитания. Но жираф не слушал, а просто шел, шел вперед, за солнцем.
Но шли вместе с ним и недели, и месяцы, и годы… Жираф вырос, стал большим и сильным, а шея у него удлинилась и стала как у остальных жирафов – потому что каждую ночь он тянулся к луне, пытаясь откусить от нее кусок. А вот шкура осталась розовой. И жираф по-прежнему шел вперед – только шел он уже не к солнцу, а от солнца. А по ночам к луне, которая всегда оставалось круглой – потому что это было с другой стороны.
И как-то в полдень, объедая зеленые листья с верхушки высокого дерева, Жираф внезапно понял, что вернулся на Равнины – те самые, откуда прогнали его еще жирафенком. Но в сердце его жирафьем не было ни обиды, ни злости, и решил жираф, что пойдет к Холмам и хоть издалека, но посмотрит, как живет нынче Племя.
А Племени в ту пору жилось очень неспокойно, потому что появились на Равнинах гиены – свирепые звери, которые нападали на жирафов, убивали их, уносили детенышей…Пытались жирафы победить их, но гиен было много больше. И как раз в тот день, когда вернулся Розовый Жираф к Высоким Холмам, дикие равнинные гиены – все, которые только жили окрест, напали на Племя.
Он только вышел из-за Холма – и увидел, как рвут три гиены на куски одного из жирафов и окровавленными клочьями летит пятнистая шкура. И рядом тоже лежат уже мертвые жирафы. А другие гиены загоняли в круг оставшихся из Племени. Не помня себя, бросился Розовый Жираф вперед – но дикие гиены заметили его прежде; да и трудно было не заметить днем, среди зелени, розовую шкуру.
Не одна, не две и не три погибли от мощных ударов его копыт, больше половины гиен сразил он один. Глядя на него, воспряли духом и остальные жирафы, стали помогать ему…Но ранен был Розовый, и не один раз, не два и не три. И когда бежали с Холмов чудом оставшиеся в живых дикие гиены, пал на густую изумрудную траву Розовый Жираф, а Племя окружило его и молча смотрело, как уходит Жизнь.
Но Древнее Колдовство, что случается в Подлунной порой чаще, чем кажется это возможным, вмешалось и на этот раз. Внезапно исчез Розовый Жираф, оставив на траве лишь капли крови – которая была того же багрового цвета, что и у остальных жирафов – и не было предела удивлению Племени.
А волею Древнего колдовства Розовый Жираф перенесен был на небо, к самой луне. И другая сторона стала той стороной, которая Сейчас. Поэтому если мы, выглянув ночью из окна, видим месяц на небе, это значит, что Розовый Жираф откусил кусок луны. А когда он доедает всю луну, так удивительно по вкусу напоминающую сыр, то на небе появляется новая, полная луна, которую он тоже со временем съедает – как ему и мечталось".

Сообщение отредактировал Hellish Cat - 19-05-2007, 21:01

“It`s not very nice to spoil everybody`s pleasure as you`re doing now”
my friend told me.(с)
упражнение по английскому

Все это просто. И так сложно, что поверить может разве что садовник, который поливал вчера розы силикатом лития, и они повяли, несчастные цветы, не простояв распустившимися и полдня.
Был день рождения моего лучшего друга, когда я умер.
Я заснул и не проснулся. Не болея, не мучая себя и остальных горячечным желтым бредом, ни хриплым затухающим «последним желанием», которое всегда какая-нибудь ерунда, над которой умиляются живые, а мне дала бы еще секунду обмана, что я принадлежу земле.
Итак, я умер.
А Сашка ждал меня к десяти часам, чтобы я помог ему прибрать квартиру и кое-что еще приготовить, но я не могу рассказать подробнее – это сюрприз.
Сашка был уверен, что я просплю. Я и проспал. В половину одиннадцатого он позвонил мне домой. Раз пятнадцать, наверное. Потом на сотовый. Я слышал, какая какофония стояла в моем доме – мертвые слышат час после. Через час я окончально умер. То есть оглох, потому что я музыкант и всегда утверждал, что умру, если потеряю слух.
Сашка разозлился без четверти час и сам приехал, чтобы растолкать неблагодарную сволочь меня, или стащить меня на простыне в ванную и хорошенько утопить в ледяной воде.
«Убью, - думал он, поднимаясь по зеленой лестнице, обшарпанной еще матросами, которые шли брать Зимний. – Увижу – убью». Эх, не везло мне в тот день – пришлось дважды разочаровать Сашу.
У него были ключи (иначе сказки не получится), и он, едва справившись с замком, ногой открыл дверь.
- Дрыхнешь, скотина? – крикнул Сашка интеллигентным матом. Дверь ударилась о стену, и, словно та тоже была не нее зла, захлопнулась, стукнув Сашку по носу. Еще больше разозлившись, он с силой оттолкнул деревянную, давно не крашенную дверь, не собираясь, кажется, уходить с порога, и так они играли со стеной в своеобразный теннис, пока Сашке не надоело.
Он знал, где, на каком диванчике и под какой простыней я сплю, поэтому не искал по всей квартире, шел целенаправленно, не снимая грязных ботинок.
Остановился на пороге, бледный от обиды.
У него же день рождения.
А я сплю.
Вернее, я умер, но он еще не знал об этом.
Он грубо толкнул меня в плечо, и я упал на спину, а он сел на пол, потому что я уже остыл и закостенел. Он сел на пол, совершенно белый, как мой холодильник, если только его отмыть как следует.
Потом бросился к моему горлу, пытался пульс прощупать, долго тряс меня, и снова сел на пол, растерянный и странный какой-то. У него такое лицо было только один раз, когда мы решили над ним по-дружески пошутить и сказали, что его не приняли в Университет.
Сашка смотрел на меня. И вдруг, уже моргая часто-часто, как делают, чтобы не дать слезам вылиться из глаз, сказал тихо:
-Ну и сволочь ты.

..И кружатся в тумане времен листки с погодными прогнозами на вчера. Вчера, кажется, была суббота? И кого-то убили…
Нет, убили в пятницу, а вчера был дождь по пеплу, горы раздавленных Сансарой тел, всюду – красное, красное на красных крестах и грязно-белых коттах. Сегодня их сожгут, их и их тайны.

Сообщение отредактировал Faelturiel - 28-05-2007, 5:23

Распахнув окно я села на подоконник и свесила ноги наружу. Как красиво. Звезды такие далекие и холодные с равнодушием взирали на меня. Им было все равно. А мне, мне так хотелось быть к ним хоть чуточку ближе. Подул ветерок, ласково растрепав мне волосы. Я услышала его шепот: «Верь в свои мечты». Я улыбнулась ветру и с той же тоской уставилась в небо. «Когда-нибудь я буду такой же свободной как ты». Он улетел и я осталась одна. Я выпустила на свободу крылья больше напоминавшие трепетавшие на ветру язычки пламени. Отталкиваюсь руками. Краткий миг падения который заставляет трепетать сердце. Резкий рывок и вот я уже плавно парю в воздухе. Взмах крыльями. Еще. Восторг полета полностью охватывает меня заставляя забывать обо всем на свете. Хочется смеяться. - Как же я была счастлива тогда. Тогда. Всего лишь сон, а может быть и воспоминание, но не из этой, из какой-то другой жизни. Где я была крылатой. А сейчас я могла только смотреть на недоступное, такое далекое, родное, желанное небо. Компьютер самопроизвольно начинает проигрывать следующую композицию. Ловлю себя на том что механически подпеваю:

*Проклинаю заклятое злато,
За предательский отблеск тепла,
Вспоминаю о той, что когда-то,
Что когда-то крылатой была -
Она давно умерла.


Да. Ее больше нет. Но я буду верить. Что когда-нибудь она вернется и я вновь почувствую восторг полета.


*Песня группы «Мельница» «Дракон»

Братство.

Проснулся... Весь грязный, в навозе... Мысленно проклянул местную фауну... Потряс винтовкой... Оглянулся... Рядом увидел парочку таких же сонь как я. Постучал об их черные доспехи локтем и привстал на корточки...
-Да, сэр? - откликнулся Шторм, сверкая желтыми опознающими знаками... Шутник - взрывник... - Ну и напились мы вчера!
Второй тоже проснулся, но никак не хотел подавать голоса. Он вообще считался каким - то отрешенным от всех... Раньше он говорил... Но после смерти Седьмого - замолчал, держа в себе боль. Снайпер был родным братом Седьмого по всем параметрам. В отличие от нас со Штормом, он был Нулем, одним из первых клонов Фетта и попал в отряд Нова - Омега только благодаря случаю... Там он встретил первых клонов. Наипервейших... ORC I и ORC II\ Omega Republic Commando, как называли нас впоследствии... Где мы со Штормом не бывали... Шутили над Боссом во время битвы на Геонозисе, смеялись над шутками Скорча на Камино, подкалывали Техника, что мол, он один во всех группах особого назначения, мол, что, работаешь, трудоголик? Прощались с Седьмым на Кашиике... А Снайпер почти все время был рядом... Только перед смертью брата не успел с ним поговорить... Хотя, хрен его знает, Сев и не из таких передряг вылазил... Может и не умер он вовсе, а живет сейчас где - нибудь на низу, или нашли его мохнатые... Не знаю... Только вот, вечным молчанием обратился его братишка. А нам то что... Нам теперь непонятно, жив он или нет, когда вне зоны видимости... Ведь никогда не доложит... Цель всегда выполнит, всех сдержит, но не доложит, будет угрюмо молчать.
Однажды я решил проверить что у них там под масками... Шторм меня не удивил... Я эту рожу каждый раз в зеркало вижу. Мы с ним одной крови, одного цвета, одного лица... А когда я посмотрел что под шлемом у Снайпера, то очень удивился...

Его физиономия не была лицом Джанго Фетта.

Сначала я подумал - что это исключено, и все это сон... Но потом я додумался что он - из Нулей, значит лицо и характер у него свой собственный... И закрыто оно шлемом коммандоса...
Боевым шлемом с Т - образным визором... Как у моих родных - мандалоров... Хм... А ведь мой младший братишка, Кернус, тут служит... JK 512... Кличка "OGRE". Я его встретил за всю войну лишь один раз... Мы с ним встретились при второй битве за Рхен Вар. Бой был тяжелый... Сначала мы прорывались с основными частями, где я и встретил братишку... Не было времени с ним поговорить... Затем нашей группе дали новое задание и мы поперлись совершенно не той дорогой, которой шли наши менее затанкованные друзья... В итоге, они не успели даже еще дойти до предместья дворца правительства, как мы со Штормом уже поставили там флаг Республики. Из - за чего чуть не поплатились жизнями... Снайперы - то остались! Перед дворцом и во дворце мы уничтожили всех. А вот снайперов на башнях - забыли... Пришлось их быстро ликвидировать с помощью детонаторов... Благо - сил в нас было предостаточно.
Снайпер в то время уничтожал дроидов подходящих к входу...
Ну и надурачились же мы после того как удивленные клоны вошли во дворец...
Шторм диким голосом завопил:
-А вы кто? Ой, а мы вас ждали - ждали, а вы не приходили, чего ж вы так?
Нас со Снайпером это рассмешило... Это было до того, как умер Седьмой...
Затем, еще несколько боев... И наконец... Кашиик... После него - джедайская рубка... После которого все мы стали словно прокляты... Да и в самом деле... Мы стали охотниками на джедаев... Сидим в этом дерьме, и неизвестно, выживем или срубит нашу голову этот Светлый недоносок... А Фелуссия - такая вот куча дерьма... Были мы на ней и раньше... Я тут отличился как самый главный псих... Сначала выспался на кучке одного зверька, а затем умылся кровью того же зверька, вспоров ему живот... Как сказал Шторм: "В чьем говне валялся, того должен кровью очистить...".
Вообщем, воняло так, что даже через фильтры проносился этот запах...
Первый встал, отряхнулся и тут же упал в лужу... Предварительно вымывшись, внезапно осмотрел местность.
-Джедай чувствует нас. Хочет чтобы мы шли отсюда... Ну - ну... Зря, мой друг... Мы, шиидо, такие, теперь от тебя не отцепимся, верно, Шторм?
-Да, Sol'yc.*
-Снайпер... Ты чего раскис?
Тот, как обычно ответил глухим молчанием...
-Он никогда не раскисает. Он уже в вечно кислом состоянии... - ухмыльнулся Шторм, пытаясь хоть как - то задеть Снайпера. - После того как Сев...
Снайпер сжал кулак и очень хорошо вмазал Шторму основание Т - визора. Где - то на уровне носа. Шторм выстоял, но качнулся сильно.
-Хорош, браток, извини что задеваю... Просто ведешь ты себя странно... - Шторм похлопал Снайпера по плечу.
Слышно было лишь сопение Снайпера.
-Правильно, бей его, а то доведет тебя до сворачивания мозгов... Такие как Седьмой - зря не умирают... Значит - не умер.
Снайпер скрестил кулаки, показывая как мы ему надоели.
-Ладно, пора искать нашего джедая... Чувствуешь его, Шторм?
-Да. Вот чуть в сторону и вперед... Там он и будет. Через сотню метров. Прячется под корягой... Девушка? - внезапно оторопел тот.
-Что?
-Это... Девченка... Я ее... Что за хрень? С ней там...
-СЕДЬМОЙ??? - Кернус поперхнулся собственной слюной...
Снайпер сначала думал не вестить на провокацию...
-Как? Он жив? Как? Как он здесь - то? СЕДЬМОЙ!!! - завопил Кернус, обняв Снайпера и приподняв его чуть в воздух...
Тот, видно, понял что его не подкалывают и ослабевшим голосом буквально просипел:
-Где он?
-Рядом с джедаем! Живой! Седьмой! Живой!!!
-Но как? - тем же ослабевшим голосом едва смог произнести Снайпер.
-Не знаю, пойдем - спросим!

Снайпер значительно приободрился... Да и вообще, настроение у клонов намного превышало рамки дозволенного обычным ARC'ам...

Итак, клоны подошли к коряге... Возле нее стоял Седьмой, держа шлем за пазухой...
-Сев, ты?
Тот развернулся и наставил на меня бластер.
-Допустим... А ты вот... "Мандалор"? Ситх меня побери!
-Погоди, братишка, ты только - только из мертвых вернулся! - теперь вся компания окружила Седьмого и начала расспросы о том, как он выжил, как сюда попал...
-Всем по очереди... Снайпер... Братишка... - Сев откинул бластер и с медвежьим ревом понесся на толпу...
-А все то думали что ты мертв... Только этот вот шизик верил что ты живой... Молчал все время с твоей как бы "смерти".

Никто так и не заметил джедая, вышедшую из под коряги и уже активировавшую лазерный меч. Высокая, светловолосая... Личико конечно, не самое лучшее... Глаза светятся... Неужто миралука?
-Сев... Это кто?
-Это мои друзья... Сослуживцы...
-Не нравятся мне они... У одного так вообще аура черная... Отойди от них...
-Это у кого же, джедайский выродок?
-У тебя, ублюдок... - произнесла та в ответ...
-Сейчас она у меня почернеет, поверь... - Кернус наставил оружие на миралуку. Это послужило сигналом и для других двоих.
Джедай замахнулась, мы уже держали пальцы на курках...
-Стоп! - внезапно выкрикнул Сев и встал на пути двух врагов.
Внезапно возникло такое желание пальнуть ему в спину... Но, н мандалорийский кодекс чести, ни текущая обстановка не позволяли мне убить Седьмого...
-Не стой на моем пути. Пожалуйста. Ты разве не знаешь, у них цель - уничтожение джедаев...
-Это правда?
-А ты не получал приказ 66?
-Нет.
-Значит, это - правда. Мы тут затем, чтобы ее убить.
-Значит, вы этого не сделаете...
-С чего же это?
-Она спасла мне жизнь. Теперь я перед ней в долгу.
-Ну и что? А мы ее все равно прикончим... И выбирай - ты с нами, или с ней?
-Ее я вам не дам... Но и против вас ничего не имею. Вы мои братья, вы мои друзья, но эта девушка - спасла мне жизнь, и я у нее в долгу... Смертельном, и неоплаченном... Так что, я готов даже умереть за нее...
-Зачем, Седьмой? Вейдер нам приказал просто ее прикончить!
-Я не знаю никакого Вейдера, и знать не желаю...
Удивления на этот ответ от моей группы не последовало. Почему? Очень просто - Сев даже не знал, что война закончилась. Значит и не знал о Империи... Что ж, мы тому виной, не сменили доспехи...
-У нас есть приказ...
-У меня есть долг... Ibic ner Jetii. Ibic ner burc'ya. **
-A kayshу - Aruetiise! ***
-О чем вы? - вмешалась девушка.
Но мы с Седьмым не обратили на нее никакого внимания.
-Ke nu kyr' am ast! Usenye! ****
-Su'cuy! ***** - резко выпалил я.
-Elek, Aliit ori'shya taldin. Vor entye, vod. ******
-Shal ashi tuur, ke'pare, vod. ******* - сказал я, протянул руку Седьмому. Тот улыбнулся.
-Ori'jate, vod... ********
Так мы и ушли... Да, мы не выполнили то задание... После чего быстро разбежались кто куда от гнева Империи... Снайпер остался с братом, а мы со Вторым начали свои карьеры охотников за головами...

Больше мы никогда не виделись...

** Это моя джедай. Она мой друг...
*** Она же предательница!
**** Не смей убивать ее! Уйди!
***** Что ж... Вам еще жить...
****** Да, все - таки, cемья - это больше чем просто кровь... Спасибо, брат...
******* В следующий раз - будь осторожен, я исполню приказ.
******** Ну ладно, братишка...

20 лет спустя.

I

Солнце, палящее в лицо и проникающее пламенем сквозь темный визор, засыпанные песком тела, и две белых звезды в глаза. Рядом прогремела канонада.
Дикий, громкий, непрерываемый гул, и внезапный удар об пески. Руки еле дотянулись до ушей. Звуковая волна отбросила трупы и мелкие искореженные железки к ближайшему бархану. Внезапная боль в ногах. Потемнело в глазах.
“Все…”

Три дня доспехи поддерживали жизнь хозяина. Этого хватило…
С режущей болью во всем теле, опершись на мандалорийские рукавицы, воин встал с песка. Экзоскелет помог ему выстоять, а не упасть, как сделал бы любой другой.
Черные плотные доспехи на Татуине – разве что клону под силу. На руки накатила слабость. Но зажатый в руке бластер не хотел падать. Опять же, с помощью экзоскелета.
Захотелось жить.
-Хром… Прими координаты и лети сюда. Конец связи. – хрипло просипел Охотник.

Отряхнув песчинки с комлинка, мандалориец спокойно упал на землю, сжимая пальцами бесполезный бластер. Рука автоматически отшвырнула ненужное орудие подальше.
Глаза закрылись, и он снова ушел из мира сего, закрытый бессознательным положением.

II

Охотника приметили еще давно, хотя не обращали на него должного внимания.
После войны с южанг – вонгами, довольно много мандалорийцев стало обитать в Галактике. В отличие от многих, этот мало сидел в кантинах с шумной компанией.
Гораздо больше его видели у гильдии рабочих, которая была одной из самых надежных дорог к попаданию в синдикаты. Наиболее крепких всегда отбирали туда, затем подготавливали, а затем, выпускали их в свет, чтобы они приносили пользу хозяевам.
Поскольку Черное Солнце распалось, то на его ресурсах стали наживаться более мелкие и неспособные к настоящей конкуренции с этим могущественным синдикатом. Часто у руля таких вот формирований были “ветераны” – бывшие работники Черного Солнца.
Один из них – Риис Хантдаш был боевиком на Корусканте. Часто его хозяину перебегали дорогу более шустрые банды, и его с группой, обязательно превосходившей противника в числе и качестве вооружения, посылали уничтожать вот таких вот рыбешек. В такой банде и был замечен раньше Охотник. Вскоре после формирования, они смогли захватить оружейный конвой, на всех порах несшийся к могущественному синдикату. Но… Их местоположение вычислили по маячкам, установленным на транспорты и туда была послана мощная группа «Сабля”, которой и командовал Хантдаш. Вскоре, все были уничтожены. Выжить смог только Охотник. Как – никому неизвестно. В любом случае, рыбешка оказалась тигром и “Сабля” понесла потери, поэтому группа стала не столь многочисленной как в былые времена. Решив проблему, Черное Солнце перешло на другие криминальные дела, и разжилось новыми ресурсами.
В то время, наблюдение за Охотником кончилось, и вот он появился на сцене снова.
Когда есть проблема, и шанс ее решить, надо это сделать.
Потому что Охотник действительно стал очень опасен. После смерти друзей, он недолго оправлялся, прилетел на Мандалор. Там воин получил более серьезную подготовку, нежели раньше. Юношеские годы обучили его многому, зрелые – обучили всему.
Теперь он не был просто бойцом, он стал карателем. Жестоким убийцей, скрывавшим свою душу в прохладе черного визора. Вскоре, Черное Солнце спохватилось от боли в сердце. Убит один из виго, занимавшийся делами на Корусканте. Многие из его приспешников погибли с ним в один день. От правильно заложенной бомбы и четкого выстрела в черепную коробку. Тогда впервые Охотника увидели снова. В космопорте.
Уже было поздно. Его корабль уже исчез за тонкую линию горизонта.
Хантдаш к его счастью уже был переведен на Татуин.
Затем, Черное Солнце было расформировано из-за массы неудач, настигших их после столетия возрождения со времен гибели принца Ксизора. Хантдаш успел отколоться от синдиката, и создать свой. Связи помогли ему раздобыть наибольшее количество кредитов и укрепить своего криминального птенца в гордую и доминирующую над другими птицу. Да, Хантдаш не стал главным в Галактике, но указывать ему – уже никто не смел. Его побаивались даже силы Республики. В конце концов, он силой добился создание новой криминальной империи. Теперь – “Феникс” владел несколькими планетами и мог безопасно для себя играть правительствами этих планет, как марионетками. Но и отец этой империи зря время не тратил. Лично для себя он заставил сделать операцию, которую делали дроиды, у которых были вставлены чипы, такие как, например чип “верности” или чип, модернизирующий их возможности. Благодаря этой операции, Хантдаш стал напрямую подключен к ГолоНету и поэтому он сразу узнавал обо всех событиях в Галактике и обо всех мелочах на Татуине. Часто Риис просто останавливался посреди коридора. Это происходило из-за перегрузки информации в мозге. Но, очнувшись через пару секунд, он продолжает жизнедеятельность.
Весть об Охотнике сильно разозлила его. Он закрылся в столице своей империи, особняке вдали от Мос Эйсли и Анчорхеда. Охранники, биологически модифицированные, выстроились в три линии защиты вокруг особняка.

III.

Охотник лежал на земле, ощущая боль в каждой клетке. Удалось. Теперь мстить некому. И пусть шавки в Галактике будут раздирать падаль жертвы. Все равно они не будут тем, что сделал Хантдаш.
Гул репульсоров. Замкнутый в себе, мандалориец вдруг поднял голову к небу и освободился от оков болезненной комы. Маршевые двигатели с ревом замолчали, и штурмовая канонерка осела на песке.
Воин медленно поднялся и побрел к кораблю. Из трапа выскочил Хром и помог капитану зайти на борт.

IV.

Люди испуганно шарахались от одного вида Охотника. Выделявшийся из толпы, мандалориец брел по песчаным улицам, утыканными белыми глиняными домами, отражающими свет. Хлопок по плечу. Нет, тут Охотнику ничего не угрожает. Тем более рука не дрожала, значит это признак либо профессионала, либо друга. Профессионалы не глупы, поэтому не будут убивать жертву на глазах у толпы.
-Нам в кантину, мой друг. – послышалось из-за спины. Голос был тихим, немного ломким, но твердым.
-Хорошо. – Охотник успел развернуться и взглянув на пришельца сразу сделал вывод: “Редкий.” Действительно, лицо его было не похоже ни на одну знакомую форму жизни.
Узкий разрез глаз, пульсирующий алый цвет, совершенно белый цвет кожи, когти, выступающие из костяшек, две крошечных ноздри как у рептилии, и сжатые, высохшие губы. Пришелец был высокого роста, чуть меньше мандалорийца, и держался отлично, видно прохождение военной службы. Три булавовидных хвоста медленно покачивались за его спиной. В пустыне его будет трудно заметить.
-Забыл представиться. Данаи Калад. Вы, возможно, ситх его знаете кто я? – видя, что Охотник кивает, он тихо добавил. – Все в кантине, мой друг, все в кантине…
В кантине “Глубина” царила атмосфера душная и как всегда – веселая. Четверо битов исполняли хит последних дней: “Это джизз”. Банальнее быть не может. Тем не менее, эти ребята исполняли его отлично и под конец были вынуждены сыграть ее еще раз, поскольку слушателям нравилось исполнение. Наконец, им надоело, и они исполнили другую не менее знаменитую композицию: “Танцуй хатт!”. Рядом с ними стоял, сверкая улыбкой, бармен – человек. К нему подошел еще трезвый забрак и попросил порцию саарты – местного напитка, получаемого из крови рондо и люмин - эля. Саарта по крепости была слабее Корускантской водки, но сильнее Белтрейнской, поскольку на Белтрейне нельзя делать напитки, градусом доходящей до отметки 40.
Рядом играли в саббакк два таможенника из фирмы, на столик дальше сидели два мандалорийца, одетые в доспехи карателей. Неизвестный подвел воина к ним, и без приглашения уселся за столик. Один из карателей, с рассеченным от удара когтями вуаны лицом, пригласил Охотника за стол. Тот кивнул и уселся.
-Ио’сон? – спросил каратель, пригласивший его.
-Да, я там жил. И служил тоже там.
-Да… Красные пески… Патруль… А тут почти все тоже, верно?
-Да уж, тут я с тобой согласен. Только пески не красные – а золотистые…
-Какими судьбами, земляк?
-Ну, скорее всего, ты знаешь кто я. Если нет, то я – Охотник. Тот самый. Дела у меня тут… Кровные…
-Ситх. Значит, мне довелось поговорить со знаменитостью! Тирис! Пойди за пивом нашему дорогому гостю! – изуродованное лицо расплылось в улыбке. Не каждый день поговоришь с тем, кто завтра на рассвете может быть казнен. Второй каратель медленно встал со стула и подошел к бармену. – Значит, месть?
-Вроде. – второй каратель распихивая гуманоидов на своем пути протиснулся и расставил четыре кружки Татуинского. – Спасибо. Только чую, одному мне не справиться, даже с моим арсеналом возможностей.
-Говори, чем помочь… - вдруг подключился к разговору второй каратель в тот миг, когда первый отхлебнул из бокала.
“Близнецы. Правда, второму повезло больше.” – пришел к итогу Охотник, когда рассмотрел лицо второго.
-Знаешь Рииса Хантдаша? – тише сказать мандалориец просто не мог.
-Далеко замахнулся, burc’ya! – синхронно выпалили двое.
Пришелец в разговор пока не входил. Только слушал, изредка выливая пиво себе в глотку.
-Привычка. Ладно, помочь можете, или самому разбираться?
-Поможем. – внезапно отрезал молчавший.
-Да. Поможем… - снова синхронно закивали головами близнецы.
Охотник был доволен. Если все будет проходить так, как прошло сейчас, то его операция будет блестящей.
-Ладно, выпьем за Мандалор.
-За Мандалор! – все четверо встали со стульев и с размаху ударили бокалами. К счастью, все оказались целы, и недопитое до конца, выпилось мгновенно.

Данаи оказался наиболее веселым и попросил битов исполнить “Песчаную бурю”, сунув бармену кучу кредиток. Калад подошел к таможенникам и ударил их лбами друг об друга.
Началась драка. Охотник показал карателям, что будет во дворе. Он вышел через черный ход, отплатив бармену, счет и чаевые, затем, отшвырнув от себя назойливого йаву, сбил с ног кого – то, но заметить мандалорийца в толпе уже было невозможно. Он вышел через черный ход и уселся на контейнере доставки покрашенным в белый цвет. Через час вышли его новоиспеченные уставшие от суеты компаньоны.
-Ну что, как веселье?
-Лежит… - устало отозвался каратель со шрамом и надел шлем. Его брат стоял, уже поблескивая темным визором. Калад сжимал кулаки, уже одевшись в традиционную
броню шторм – коммандо. Чем удивил Охотника.
-Что, всех уложили?
-Ну… Не всех… Бармен и биты вроде целы…
-А… Ну тогда все в порядке. Ладно, куда теперь?
-Думаю, Охотник, тебе нужно место для отдыха?
-Нет. Я не спящее существо.
-Что?
-Я не умею спать.
-Вот ситх. Тогда нужно место для разработки плана, верно?
-Может быть.
-Тогда мы идем в “Спящую банту”. Я хочу спать.

Компания медленно направилась к маленькому зданию.
“Спящая банта” была буквально поселением… Двор, огражденный от остальной планеты дюрастиловой стеной, вмещал в себя несколько зданий и территорию. Несколько человек в мандалорийских доспехах встретились на пути. Раньше такого быть не могло. Теперь мир изменился. Мандалор выпер южанг-вонгов из Галактики, и теперь многие мандолорийцы с гордостью ходили по улицам разных планет.

На следующий день Охотник и Калад подались в банду, которая была близка к империи Хантдаша. Первое их задание было вместе с группой опустошить базу совершенно новой и не оперившейся птицы.
Десантный транспортник был очень старым, а поэтому часто трясся.
-Ты мне так и не сказал, какой ты расы… - усмехнулся мандалориец.
-А, я из хитарцев. Хитар – наша родная планета… Меня сюда ситский экспедиционный транспортник еще в детстве сюда привез. Да, я тоже из ситхов. Правда, потом ушел от них… - честно признался Данаи.
-А я из ши’идо. Клон. Родился на Камино. Жил на Ио’соне.
-Хм… Меня настораживает одно: ты жил во время походов Мандалора против южанг – вонгов?
-Может быть, и против Конфедерации Независимых Систем воевал во времена Войн Клонов, а затем бился плечом к плечу с имперцами когда началось восстание. Меня уже несколько раз клонировали. Поэтому трудно упомнить все детали своей жизни, когда ты даже и понять не можешь, почему опять появился в “Скайпрее”, хотя пять минут назад ты был от него в километрах ста.
-Значит, воевал, раз хоть что – то помнишь о тех временах, когда мой дед был еще маленькой ящеркой. – усмехнулся хитарец.
-Ладно, обманывать не стану, воевал. Фетты всегда отличались силой и тактическим раскладом ума. Благодаря Бобе мы и тут расселились. Я думаю, через десять лет любому мандалорийцу тут надоест…
-Бобе?
-Да, Бобе. Он сражался плечу к плечу с нами, а перед смертью – все равны. И друг, и враг, и князь, и грязь. А ведь старик Фетт мне жизнь спас! – Охотник усмехнулся, приоткрывая старую главу книги, которую прочтет кто – то другой, а именно – Калад.
-Как? – глаза хитарца вспыхнули жаждой к знаниям.
-Случилось это при битве за Мандалор. Я, уже оперившийся и уверенный в себе после стольких воин, в ряду Призрачного отряда…
Калад чуть не поперхнулся от удивления.
-Призрачного отряда? Того самого?
-Если ты говоришь о подвиге Города Костей, то да, ты – прав. Слушай, если не интересно, не перебивай. – клон гневно посмотрел на хитарца.
-Извини, рассказывай дальше! – было видно, что Данаи просто благоухал, поскольку для него сидеть с таким… клоном – честь.
-Во время атаки на Город Костей, наш отряд был там. Нас было немного, всего двенадцать, а десанту южанг – вонгов не было конца. – Охотник мысленно проклял себя: “Ну кто меня за язык тянул? Совсем скоро ветераном стану…” – ПВО уже успели разрушить диверсанты, высадившиеся за месяц до начала осады, которые в течение всего месяца вели саботажническую деятельность. Город уже успели разрушить, поэтому мы сидели в руинах, наблюдая, как пополняются войска противника. Надо было что – то делать, иначе обороне – конец. Вот мы и распределились кто куда… Затем начали пальбу.
Поскольку вонги мало любят технику, у них не было никакого огнестрельного оружия.
Поэтому мы стреляли точно, не давая противнику подойти близко. В конце концов – у нас кончились все боезапасы кроме двух ракетниц. И что ты думаешь, мы сделали? Вонгов – тьма тьмущая, а нас всего двенадцать, и то семерых считай – пропали. Вот я и пальнул по транспортнику ихнему… Ха! Удача была при мне, и я попал прямо в двигатель этого монстра! Он с диким ревом упал прямо на ораву. Ни крику, ни стону. Эти вонги – вообще ничего не чувствовали… Такого красивого взрыва я еще нигде не видел… И тааак тепло на душе стало… Остальных мы уже вдвоем с Барде добили мечами. Ты видел умирающего вонга? Тебе повезло… От трупа разбегаются в сторону разные его приборы.
-Стой, а где тут Фетт? – внезапно перебил ящер.
-Не перебивай, чешуйчатая скотина! – довольно грубо ответил ши’идо. – Мы были последними, кто отбил атаку вонгов. Они решили смотаться оттуда, оставив пару отрядов своих воинов для карательских целей. Мы переправлялись в центр, как вдруг на нас напали те самые отряды. И если бы не вовремя подошедшие части Фетта…
-Но!
-Я сказал, не перебивай! Вонги завели нас в чащу, оторвав нашу часть от главного войска. Боба разобрался в этом. Затем, была бойня. Реактивного ранца у меня не было. Вокруг меня были вонги и огонь. С вонгами я справился, а вот огонь… И если бы не Фетт, то наверное… Я бы сейчас был бы не во втором поколении, а в третьем… - рассуждая, закончил Охотник. – А вот Барде… Его изрезали на части. Вонги…
-Ясно… - тихо бормотнул хитарец.
Все остальные десантники тихо прислушивались и глотали в себя слюни. Им наверняка не выдалась такая разномастная судьба как у древнего мандалорийца.
Тут Охотник вспомнил о том, что он все – таки потерял присущую ему хладнокровность и рассказывал об этом подвиге, как и любой другой ветеран войн…

Мандалорийцу стало плохо. Вот уже две сотни лет он жил… А для чего? Он сделал хоть что – нибудь хорошее? Скольких он убил? Сколько еще предстоит убить? За что?

Все просто: “Убивай, иначе ты будешь мертв.”

Древняя как весь мир мысль. Это все из-за нее. Стремление выжить.
Страх перед Смертью? Нет. Стремление выжить… Убить и выжить… Пройти кровавый путь по трупам и черепам врагов, но выжить и не слиться с ними. Не слиться с мертвыми.

Нет. Нет. Нет.




V

Кернус устало подтянулся и огляделся…

Теперь это уже был другой Кернус. Черный Мандалор с гордой статью в глазах, скрытой под черным Т-образным визором. Его душа уже была сожжена. Теперь на его руках – кровь. Охотник. Та операция с Хаантдашем прошла успешно. Не нужно было даже ничего делать, просто “Мститель I” залпом из ракетниц разнес половину особняка, а подземную часть отчистил с помощью четырех протонных торпед… ПВО демонтировали близнецы и хитарец, притворившиеся техническими служащими.
Хитарец погиб. Близнецы тоже. Такова плата за близкое знакомство с Охотником.
Слишком многие хотят Кернуса продать в системы, где его голова стоит очень больших денег. И слишком многие умирают… Снова и снова. День за днем…

Кернус стоял на мостике “Темного Ангела” и скрестя руки, немногословно обозначил свою мысль:
-Поведись с высокомерными, и они тебя испортят Экзар. Испортят…

Твой новый дом.

Тучи печально нависли над спящим домом, скрывая собой любой небесный источник света, и, так же печально, проводили взглядом тебя, зашедшего в дверь. Тихо, успокаивающе, скрипнувшую за тобой, отделив от тебя всё былое и вырвав все надежды из души.
Тоска, наполняющая все здание, хладнокровно закралась в твое существо. Пожирает изнутри, жжет, убивает и растет, ликует и вызывает слезы на твоих глазах…
Пустые стены, мертвые окна. Полусумрак. Комнаты, полные одиночества, давят, унижают и уничтожают, зовя за собой в могильную тишину. Глухая дверь уже больше никого не впускающая и не выпускающая. Дождь. Безразлично и монотонно начавший барабанить по железному подоконнику. Тихий скулеж бездомной собаки под окном. Отчаянье, таящееся за спиной. Чей-то страх заблудившийся в темных углах комнат. Медленно приближающийся по потолку ужас. Неяркий, готовый сгинуть, свет твоей зажигалки. Блики чьих-то слез оставленных на обшарпанном полу. Полусгнившая веревка, привязанная в пролете лестницы к железным прутьям. Зеркало такое бездонное и такое холодное. Единственная вещь, оставленная бывшими владельцами дома, впитавшая в себя весь кошмар творившегося здесь. Озлобленное зеркало, отражающее лишь черные, зловеще ухмыляющиеся углы огромной комнаты. Истерический смех сумасшедшего, врезавшийся в крышку подвала, пытаясь выбить ее и вырваться наружу вслед за своим хозяином. Ты решил бежать. Но дверь. Как снисходительный старичок лишь качнулась, дернулась, впустив несколько капель ледяного ливня и снова, намертво, закрылась. Окна. Наглухо забитые толстыми досками снаружи. Никак не выбраться. Никак. Разве что лестница наверх. Ты понесся вверх, огромными шагами, пропуская по одной, две, а порой и три ступени подряд. Несчастные ступени, годами никем нехоженые, жалостливо скрипели под твоим весом. Первая же дверь легко отворилась под натиском холодной руки и запустила в нутро комнаты. Такой же хмурой и унылой, угнетающей комнаты. Другая, третья, нисколько не меняли свои лики, они были столь же ужасающи, как и все предыдущие комнаты. Ужасающи и пусты. И не имели выхода никуда кроме как назад. Истерический смех сумасшедшего заменил себя кашлем старика. Наконец. Путь на чердак. Пустынная комната с низким, удушающим потолком. Маленькое окошко, выглядывающее в мертвый сад перед домом. Звон стекла, упавшего на пыльный пол, непривычно больно полоснуло по слуху. Звон стекла как звон колокола по усопшему. Казалось те же ледяные капли дождя, что коснулись кожи у двери, коснулись сейчас лица. Ледяные. Словно иглы. Всепоглощающая темнота с удовольствием заглотнула фигуру и радостная новой жертве выпустила кусочек луны. Бледный серп уныло выглянул из-за тучи и снова скрылся в ней. Шарканье чьих-то ног в доме. Твой последний шаг и тот неверный. Предательски скользкая крыша взвизгнула под подошвой ботинок.
Холодный ливень молотил по лицу, одежде. Холодные капли падали на землю и обрызгивали грязью бездыханное тело.

Gojen и Призрачный волк представляют своё небольшое совместное творчество...не судите строго.

Эхх... Сижу в комнате вся такая романтичная... Окна не зашторены, через тонкий тюль просачивается свет фонаря и ложится на стены... Небо светлое, а силуэты домов на нем - темные... Тени движутся, принимая какие-то причудливые формы...
Я не знаю, зачем пишу тебе это, правда...
Театр теней...должно быть дико красиво...
Наверное потому что я не буду стебаться и проникнусь...этим кстати мог бы проникнуться ещё один человечек, которого сейчас в сети нет.
А еще ветер... Знаешь, он капризный, как ребенок... Окна в доме напротив зажигаются мозаикой... И первые - всегда на пятом этаже, я знаю... А мой фонарь светится очень ровно и педантично... Вот следующий - тот нервный, то гаснет, то снова зажигается, а при приближении человека истерически мигает...
Он боится той тени, что отбрасывают люди...он свыкся с деревьями что растут неподалёку, а вот тени людей...они такие страшные, непривычные и неестественные...
Да... Они ходят ночами, громко говорят, выясняют отношения... А он всему свидетель... Наверное, он даже немного гордится тем, что так высок - ему много видно... Но клен перед самым моим окном все равно выше, хоть никогда и не говорит об этом...
Но это только им кажется, что они громко говорят, а на самом деле...что же на самом деле - не знает никто, даже фонарь, даже клён.
А клёну незачем хвастаться. Вот когда он был маленьким(и завидовал тому фонарю), и боялся что на него кто-нибудь, случайно ли, нарочно ли, он качался на ветру и думал: "Вот когда я вырасту, то буду дразнить фонаря тем, что он меня ниже, и что когда-то всё было наоборот..."
А потом клён вырос. И теперь, глядя на всё это с новой высоты, он понял, что дразниться не стоит, это так...не заслуживает внимания..."А что же заслуживает?" - могли бы мы спросить у клёна. Да, да только клён не ответит, скажет лишь что нам ещё рано знать. А потом, когда мы вырастем, и снова зададим ему этот вопрос, он ответит своим смехом-шелестом: "А ты и сам ответ знаешь, он в тебе.."
А небо с каждой минутой темнеет, и кажется, будто оно все отдаляется... На горизонте оно грязно-оранжевое, словно не успевшее еще остыть после захода солнца, вон зеленая полоса - кто бы знал, что небо таким бывает... А здесь оно по-летнему синее, и темный силуэт дерева словно вырезан из него...
То ли вырезали его из картины, то ли взяли и вырезали из бумаги чёрной да наклеили на этот пейзаж, обретающий с наступлением темноты новые краски...
А на пыльном окне - отпечатки, странные узоры, нарисованные в задумчивости, в одном из стекол - трещинка... Сколько я себя помню, столько она там была...
А еще из окна видно... шесть, семь, восемь домов... Странно... По два-три светлых окна на этаже - не больше...
Потому ли это, что люди устали от света? А может просто устали? Может ли статься так, что человек устаёт от отдыха? Вестимо может...а может нет тут никаких философских проблем и просто решили люди-человеки отоспаться перед грядущим днём? Кто знает?
Еще рано спать... Рано думать о завтрашнем дне... Встреть его - тогда и посмотрим...
Но вдруг что-то в квартире зашевелилось... Щелчок, шаги, вздрогнуть - атмосфера разрушена... Голос, открытая дверь... Нет, я не сплю...
Зачем?.. Почему всегда так?..
Бывает так, что думы мешают радости. Вместо того, чтобы наслаждаться тем, что есть, человек думает о том моменте, когда это самое "что-то" исчезнет и он снова останется один...
Но ведь это неправильно и так просто не должно быть...ведь правда?

Меня здесь еще не было.
Просто не видел... то ли смысла, то ли стимула. К чему, казалось бы...
Ладно уж, чего там. Нынешний случай обязывает прийти сюда и сказать громко и для всех.

Итак. ores'у и Седьмым Граням посвящается.

Дело жертвенности.

Легконогие единороги вылетели на пригорок, один из многих в закатной части Старолесья. Воздух вокруг них звенел и переливался яркой, будоражащей кровь песней, лучился отсветами иных, несказанно прекрасных миров. Сиды в седлах мелодично негромко смеялись, и этот смех звучал, как залог непреходящести чуда и гармонии в мире. Ажурные золотые обручи стягивали их длинные, волнистые волосы, отблески солнечных лучей, рассекающих кроны вязов и буков, нежно струились по высоких голенищах сапог и резных кибитях тисовых луков. День радовался возможности потешить беззаботных Первенцев подлунного Мира.
Охота была в самом разгаре, и вечно юные стрелки мчались сквозь древнюю пущу, загоняя старого мудрого оленя. Ветвисторогий бык хорошо знал правила этих игр, потому, вытягиваясь в струнку, несся к окраине леса, на которой обычаи воспрещали сидам пролитие крови, за которой лежала свобода – и степь. Опушка близилась; Лесной Народ уже держал наготове луки и стрелы; олень мчался, положив рога на спину.
Огромным прыжком могучий зверь одолел груду бурелома, взмыв подобно сказочной птице. Но ни одна стрела так и не скользнула в муаровых тенях лесных патриархов.
Кавалькада замерла по знаку переднего всадника.
- Что случилось, принц? – обеспокоенно спросил один из его товарищей-следопытов. – Отчего Вы не стреляли?
Прочие же безмятежно напевали, исполненными внутреннего света очами лаская ветви зацветающих под дивные песни деревьев. Воздух сгущался, наполняясь нежнейшими ароматами. Принц огляделся, во взгляде золотистых глаз сверкнула твердость.
- Взгляни, Сейволио… - в голосе принца звучала уверенность того, кто решился встретиться со своей судьбой. И тоска по чему-то, что уходит навсегда. – Старолесье еще прежнее… И я никогда не решусь нарушить его покой, никогда и ни за что не соглашусь допустить под сень его крон Извечную Вражду. Я родился здесь... И этот олень – он ведь тоже родился здесь. Не хочется уходить, оставляя за собой смерть детей моего родного края. Ведь впереди у нас… - он не договорил.
- Война практически окончена, принц, - серьезно и печально сказал его Товарищ. – Мы победили… Дворфы более не сумеют поднять свою голову.
- Помнишь, как в третьем от нынешнего дня году Зеленоцветного Папоротника мы повстречали раненого грифона? Помнишь, как он рубил воздух и землю своими когтями, предчувствуя неминуемую гибель и не желая навеки закрыть свои орихалковые глаза?
Сид-спутник промолчал, придерживая игреневого единорога, охаживающего бока шелковистой кисточкой хвоста. Он помнил.
- Я не желаю дворфам такой судьбы. Не желаю падения чарующе-строгих сводов Холкуры. Не желаю, чтобы обезлюдели переходы и палаты Местара. Не желаю также, чтобы в последних судорогах они жгли Старолесье, Миннагоалу и Сторечье. Дворфы не всегда были нам врагами. И могут стать нам друзьями снова. Нужно только пойти им навстречу.
- Вот так? – тихо, едва слышно, густо краснея прошептал Сейволио. – Именно – так? Нету других путей?
- Ты не свободен сейчас, Друг мой, - грустно сказал принц. – Это печалит меня. Ты считаешь нас выше, чем Люди Скал? Но в чем же то наше превосходство, что позволяет нам свысока взирать на другие племена?
- И это говоришь ты, Миалоро, принц Старолесья и Сторечья?! Или, может быть, старики из недр наших чащоб нынче вещают ветхие свои мысли твоими устами?!
- Моими устами вещает только Леганская Степь. Тот простор, что лежит перед нами. То, что недавно еще было Младолесскими Убежищами.
Оба сида посмотрели вперед, на высокие синие горы, подымающиеся в немереной дали за ровной, как стол, степью – морем ковыля и полыни, сменивших сосны и дубы Младолесья.
- Может быть, ты охотишься в этом краю в последний раз… - сказал Сейволио тепло и мягко, и оба единорога прислушались к его словам. – Ведь раньше ты всегда так радовался случаю поохотиться в Старых Лесах.
- А я и охотился. Просто зверь честно ушел. – улыбнулся принц. – И это радует меня более, нежели его возможная смерть. Я слишком недавно с полей сражений…
Глубоко вздохнув, он твердо приказал Товарищу:
- Отправляемся к Венчальному Холму!
Изящная красивая кавалькада – две сотни прекрасных обликом отборных молодых воинов-сидов – выбралась волшебной стаей на просторы Леганской Степи, чтобы отыскать далеко впереди Венчальный Холм, где их уже ожидали вельможи Двух Народов. Подобно вихрям, летели единороги, и ястребы в небесах отставали от лихих наездников. Но смех и радость остались в сумраке родных лесов, сурово глядели по сторонам бойцы, почитая память павших удальцов и сгинувших дубрав, память светлого прошлого, омраченного вспышкой Извечной Вражды. Даже сейчас – ожидая нападения, подвоха.
К закату они оказались у подножия холма, в толпах вельмож и гвардейцев, посреди несметного множества шатров. Солнце уже клонилось к вершинам все еще достаточно далекого горного хребта; принца облачили в свадебные одежды, и мрачный лицом король стоял рядом, скрывая боль и надежду в глазах.
- Ты решился? – спросил он, заглянув в бледное лицо сына. Но увидел только решимость пойти на жертвы ради своего народа, ради добра, ради спасения множества жизней.
Первая часть венчальной церемонии произошла на вершине холма, и друиды торжественно соединили руки принца и скрывавшейся под вуалью дворфьей принцессы – плотненькой низкорослой девушки. Молодые сиды из свиты принца стояли, сдерживая горечь от того, что именно Миалоро, остроумному и добродушному любимцу народа, придется пройти через все это. Вельможи гомонили тихонько, обсуждая суровых и грозных дворфов из свиты невесты – угрюмых длиннобородых кнехтов и хиррдманнов. Ужасаясь судьбе сида, вынужденного взять в жены столь некрасивое существо… Ужасаясь векам мук, на которые решился принц. Дворфы изредка переговаривались, качая головами: неравный брак, неравный брак... не было бы беды.
Затем новобрачные, дворфы и двести сидов жениха спустились в недра каменистого холма и по длинным переходам отправились в сторону гор, дабы там, в святилище одного из Каменных Божеств, завершить церемонию, и дать наконец жениху впервые увидеть свою суженую.
Принц видел у стены храма суровый профиль бородатого Подземного Правителя, ожидающего конца обряда. У него немного закружилась голова, и от щек отхлынули последние кровинки. Он усомнился в своей решимости.
- Поцелуй же свою супругу, Миалоро, - возгласил священник дворфов и церемонно откинул вуаль.
Принц... ну, а что принц? Он искренне готов был пойти на любые жертвы ради своего народа, и брак с дворфой уже успел стать ему привычной мыслью. Пусть она некрасива по меркам его народа, он готов был на такую жертву. Но хрупкий предел его громадной жертвенности был сломан и превышен. И потому, именно потому принц не увидел ни больших зеленых глаз дворфы, ни изящных очертаний носа и скул… он вообще видел сейчас только одно. И хотелось ему только одного.
Вырвать.
И все.
Борода принцессы была совсем еще коротенькой и шелковистой, празднично заплетенной с ленточками.
Борода.
- Омерзительно, - ясным и чистым голосом сказал принц. В его руке оказался поданный Товарищем – он не видел, которым, но счел, что то был Сейволио, - зачарованный клинок из мифрила. – Подумать только. Я полагал, это досужие сплетни.
- Поскорее закончим с этим, - холодно сказал принц. И, более не в силах сдержаться, крикнул: - Смерть впереди нас! – длинный клинок опустился на лицо дворфы в тот миг, когда она уже схватила секиру, чтоб отомстить за обиду. И взлетел снова, и снова.
Сиды обнажили оружие и призвали пламенные шары. Дворфы вскидывали щиты. И сеча началась. А спустя несколько минут выплеснулась в переходы Города Дворфов.
Двести сидов, юношей и светлых дев, словно нож – масло, рассекли королевство дворфов. Меча огонь и рубясь клинками, они сеяли смерть и пагубу, проходя сквозь любые ловушки и западни. Дворфы, лишившиеся короля, сопротивлялись зло и отчаянно, но наступил такой момент, когда легион несущихся сквозь Подгорье почерневших на лице от копоти, кровавоглазых от неисчислимых виденных смертей демонов боли и разрушения заставил дворфов дрогнуть. Они сумели заманить смертоносных чудовищ в глубины, и вышли из Гор.
Дворфы сдались и полностью покорились сидам, признав их верховную власть. Большею частью они поселились в холмах поближе к покровителям, меньшая же избрала себе надземные селения.
Но остановить обезумевших резников и рубайл было уже нельзя. Их можно было только оставить самим себе.
Все дальше и дальше неслись они сквозь тьму с жутким завыванием, не ведая, в кого превращаются с каждым мигом.
И когда один из них… некогда носивший имя Сейволио… остановился в одном из покинутых селений дворфов, утер пот с покрытого шрамами лица и попытался сказать что-то светлое и чистое, что-то, что утешило бы их изувеченные сражениями души, смягчило их боль, почтило бы память отважного принца - только одно слово сумел он произнести, гордым взором обведя соратников:
- Драу!

(П.С. Вот такие вот дети рождаются от Неравных Браков, не так ли?)

Сообщение отредактировал Вито Хельгвар - 12-06-2007, 1:42

Долго думала, поместить свой опус сюда или в раздел "Мгновенные мысли", так как данный текст скорее размышление чем творчество. Всего лишь два отрывка, - позже выложу еще.

Записки безумного лича.
Заговор.
А вы знаете, что существует Заговор? Нет? Ну, так я вам скажу, - он есть! Он пронизывает нашу жизнь, наше общество, подобно корням сорной травы. Что? Замешен ли в нем я? О, да! Так же как и многие из вас. Но я хотя бы знаю о том, что происходит. По своей ли воле я участвую в этом безумии? Трудно сказать. Иногда мне кажется, что у меня и воли-то своей не осталось. А то, что осталось, подчинено ИМ. ОНИ присматривают за нами из-за каждого угла, из оконных проемов и подвалов. ОНИ взирают на нас глазами цвета расплавленного золота, янтаря, изумруда, а иногда даже сапфира. А мы бежим, суетимся, торопимся. И все ради НИХ. Покупаем им еду и игрушки. Кто победнее, отдает ИМ последний кусок, на жалкие гроши берет ИМ молока и кильки. Но чем богаче становится человек, тем выше ИХ требования. Ошейники с драгоценными камнями. Корзинки, сплетенные из ротанга. Мясо и сливки. Игрушки из меха. Собственные домики. Все для ИХ удобства и удовлетворения. Кто сказал, что хозяева мы? Взгляни на тех, кто спит в твоем любимом кресле или пристроился на подушке. Взгляни на тех, кто всегда получает самые лакомые кусочки из твоих рук. Взгляни и узри ХОЗЯИНА.
Вы знаете, что существует Заговор? Нет? Ну, так я вам скажу, - он есть!


Зачем ты только что сказал ей это? Простит? Почему-то мы с такой легкостью говорим о прощении. Особенно, когда дело касается кого-нибудь, а не тебя. Мы бросаемся словами, прекрасно зная, что они иногда ранят вернее ножа. Но каждый раз мы уверены в том, что пройдет время, и нас простят. Почему никто не думает, что может пройти время, и мы сами захотим прощения. Да только прощать нас будет уже некому. И что тогда нам останется? Вина, воспоминания о ссоре и ядовитых словах, вырвавшихся в порыве гнева. Я для кого тут распинаюсь?! Ты же не хотел ее обидеть? Так беги, догоняй!
Ну вот, убежал. Как жаль, что не все решается так просто. Что порой бывает легче не заговаривать с человеком, молчать, теша себя надеждой, что может ты и прав. И с каким-то извращенным удовольствием воздвигать стену, где каждый кирпичик это обида реальная или вымышленная. И когда ты все же решаешь выглянуть из этой крепости, воздвигнутой из взаимных упреков и непонимания, то с той стороны видишь такую же стену и такую же крепость. Но даже это можно решить и исправить. Можно справиться с обидой, своей и чужой, начать все с начала и радоваться оттепели в отношениях. Так почему же нам так трудно сказать «прости» и простить самим?

Рассказ, написаный на *ужаснувшись про себя* конкурс - и успешно закончивший его в глубоких низах. )


Дверь скрипнула, в открывшийся просвет щедро плеснуло запахом сырости и шумом дождя, давно пора купить немного масла и смазать петли... Впрочем, посетителей за последний год не было - может, обойдется и так?

Бряк-бряк - колокольчик над дверью...
О, неужели наконец вспомнил?

Быстрым и уверенным шагом он вошел, захлопнул за собой дверь и содрал с плеч промокший плащ, попытавшись затем одновременно повесить его на кованый крючок над камином и сдуть прилипшую ко лбу мокрую прядь волос. Наконец, когда ценой немалых усилий это удалось сделать, он крикнул вглубь библиотеки:
- Мистер Биллингер?
Откуда-то из полумрака, обнимающего дрожащее пламя свечи над столом, заваленным книгами, донеслось приглушенное покашливание. Трясущимися руками старик сгреб со стола подсвечник и шагнул навстречу позднему гостю.
- Это вы, Левадис? Поздно сегодня... - он помолчал немного, взвешивая слова, и добавил, - Ужасная погода, не правда ли?
Ночной гость склонил голову, и негромко ответил:
- Я собирался в дорогу... Пришлось... немного раньше, чем задумал. Вы ведь не откажете мне выбрать пару-тройку книг - на месяц или около того?
- Разумеется, - с ноткой растерянности сказал мистер Биллингер, разводя руками, - Проходите и будьте как дома...

...Шаги, шаги, неловкие и напоминающие ломкую поступь слона на тонких ножках с какой-то полустертой из памяти картинки - шаг за шагом ночь и гроза остаются где-то сзади, не касаясь царства пыльной бумаги и старинных переплетов. Здесь тихо, только шелестят сзади страницы под рукой библиотекаря; он всегда читает. И иногда делает какие-то выписки в свою тетрадь. Да еще потрескают дрова в камине, и почему-то совсем не слышно успокаивающего стаккато дождевых капель - куда они делись, почему...?
Книжные шкафы, каждый был оформлен особенной резьбой, и сделан из отдельной породы дерева - странная причуда; а впрочем, если у хозяина есть деньги, это выглядит даже красиво. Здесь есть липа, бук, а там, кажется, красное дерево... это кедр. А это, кажется, орех?
Вдруг его охватило непреодолимое желание остановиться; он остановился, оперевшись рукой на резную орлиную голову в орнаменте полки и потянулся пальцем к запылившемуся дереву. Не совсем понимая, зачем он это делает, два раза вывел на его поверхности слово "hollow", с каждым разом все больше проникаясь символом пустоты. Из окружностей отрывистого почерка тысячей глаз сороконожки таращилась новорожденная Тьма, и почему-то пришла тоскливая мысль о бессмертии, которое вдруг показалось омерзительным и гнусным. Не глядя, он достал с полки первую попавшуюся книгу, открыл -

со страниц обожгло холодом, там, где-то под сердцем, это ведь она, и та самая осень, медь и кованая бронза на осыпающихся чеканных листьях, слетевших не иначе как со старинной гравюры... Распахнутое окно, вырванные страницы и глупые стихи в россыпи кленовых... белые мраморные, такие нежные и холодные руки, пальцем скользя по впалой щеке...

Он хорошо помнил, что будет дальше - всего через четыре дня. Слишком хорошо, чтобы не захлопнуть книгу, подняв при этом в воздух легкое облачко пыли.
Он пошел дальше, все убыстряя шаг и на ходу выдергивая из плотного ряда переплетов новые книги. Там было то же самое: эпизоды, кропотливо переписанные со страниц прожитой жизни на бумажные. Редкие картинки, удивительным образом не похожие внешне на происходившие события, но совпадавшие с тем, что при этом воспринималось внутренне (например, на одной из иллюстраций был изображен толстяк Булджер с гротескного вида ослиной головой, бывшей ему очень кстати).
Кресел в библиотеке почему-то не было, и он, плюнув на сохранность костюма, сел на пол, неловко скрестив ноги. Сначала он тянулся к старым, стершимся воспоминанием детства, потом выискивал среди книг недавнее, чтобы снова пережить и пересмотреть его со стороны, и наконец наткнулся на невзрачную истрепанную книжицу блекло-коричневого цвета без какого-либо признака названия. Похоже, ее открывали много раз - замусоленные уголки страниц, пожелтевшие листы и кое-где затертый текст... Создавалось впечатление, что она попала сюда случайно. Биллингер, когда ему приносили что-то действительно ценное и плохо сохранившееся, обычно загонял своих подручных за перепечатку.

Книга была написана на совершенно непонятном языке, хотя порой нелепые закорючки складывались в что-то неуловимо знакомое. В ней был всего лишь один рисунок, на котором была изображена библиотека и сидящий на полу джентльмен в смятом френче, окруженный разбросанными в беспорядке книгами. Только одна деталь отличала картинку от происходящего - за спиной нарисованного Левадиса стояла фигура, напоминающая пустоту, обернутую в балахон. Из широкого рукава торчало длинное тусклое лезвие, испачканное красным.
Первый порыв был - обернуться, но он быстро заставил себя успокоиться, и вернулся к книге. Разумеется, там никого нет. Или все-таки?.. ничего ведь плохого не будет, если он заглянет за плечо?..
Сзади никого не оказалось, и встревоженный рассудок успокоился, вернувшись к странной книге.
После картинки в книге шли пустые страницы.
Левадис внезапно ощутил, как здесь жарко; духота подступила к горлу, и он расстегнул воротник. Рука с безмерным удивлением нащупала на горле запекшуюся корочку шрама... откуда он взялся?!

стройная геометрия мира внезапно закружилась,
углы разлетелись изящными пируэтами,
переходя в волнистые спирали,
линии смущенно закольцевались
и устроились плоскостями на полставки,
пространство подумало и решило
- хватит.

...Услышав из глубины зала глухой стук, мистер Биллингер повел себя странным образом - он дернулся, сбив со стола свечу, затем, придя в себя, быстро сгреб книги и свою тетрать в портфель, схватил висящую на крючке трость и со всей доступной скоростью побежал, прихрамывая, к двери. Захлопнул ее за собой, (некстати вспомнилось, что надо было купить масла, но уже поздно) и заковылял подальше от злосчастного дома, поминутно оглядываясь.
Возможно, причины столь скоропостижного бегства были вам более понятны, если бы вы знали, что три года назад, в аналогичном случае (случившимся за сотню миль отсюда, в доме под номером девять, Батчер-стрит, Кентберри) со смертью владельца библиотеку вмиг охватил пожар, и большинство отобранных мистером Биллингером книг съело жадное пламя, а кроме того пострадала его любимая трость, которую затем пришлось нести в мастерскую и делать накладки из кости (за немалые, между прочим, деньги).
На этот раз он решил не рисковать, и держал все свое рядом с выходом.
- Он собирался в дорогу... - пробормотал мистер Биллингер, ожесточенно вонзая трость в мостовую, - Ах, Аего... зачем было так грубо? Хольгер, наверное, остался впечатлен, но то Хольгер...
Библиотекарь снова оглянулся, ожидая взметнувшихся к небу огненных языков, но похоже, в этот раз обошлось. Здание библиотеки было окружено, как призрак, тонкой завесой тумана, и словно замерзало, проваливаясь сквозь обыденность. Оно еще простоит, и может быть, даже несколько лет - память обычно живет дольше самого человека.

Полагающихся по законам жанра грома и молнии почему-то не было.



...Один умный (или не очень?) человек сравнивал подсознание с огромной библиотекой, где хранятся воспоминания и возможности. А сознание - с библиотекарем, который подчиняется командам мозга, и достает перед посетителем нужную ему книгу.
Но шкафов и книг слишком много, а он, бедняга, работает без перерывов и выходных, и даже ночует в библиотеке - когда мы спим, он ворочается во сне и пытается анализировать пустые коридоры и пыльные полки. Ему снится, что книги взлетают со своих мест, начинают кружиться и танцевать, а понятия вещей перестраиваются, убегая от логики... когда мы, неизвестно почему, съедаем во сне своих друзей или отбиваемся от возжаждавшего убить нас пушистого любимца.
Все это странно, и его беспокоит одно - на самом ли деле происходит это, или только сон, который видит сон? Он все хочет как-нибудь остаться ночью у горящего камина и не смыкать глаз, наблюдая за поведением книг, но увы - дела, дела... и всякий раз, когда приходит ночь, у него неотвратимо слипаются веки.

Сообщение отредактировал Черон - 20-06-2007, 16:46

Смерть.
Не нужно её бояться. Пока есть мы, нет её. Когда прийдёт, не будет уже нас..
Смерть.
Она смотрит пустыми глазницами окон на бродягу, что пьёт глинтвейн, привалившись спиной к стене. Он вытирает губы грязной рукой и заходится в кашле, сплевывает кровь на мостовую.
Смерть усмехается ветром, гудящим под крышами заброшенных домов.
Бродяга падает на колени, вздрагивает от боли, что разрывает лёгкие и затихает. Смерть смеётся и поёт последнюю песню.
Смерть.
Она смотрит через дуло револьверы, приставленного к виску. Рука дрогнет, у него есть последнее мгновение подумать, кинуть оружие проч. Но всё, мгновение упущено и тяжелое тело падает на паркет, заливая его кровью. Смерть танцует на красных каплях, стекающих со стены.
Смерть.
Она призывает, рассказывая о свободе, что ждёт впереди, только стоит сделать шаг с крыши и за спиной распахнутся долгожданные крылья, и те кто сдерживал, пожалеют. Только шаг и все мучения закончатся, только шаг. Она делает его. Ведь все твердили, что только она может сделать свой выбор, но всё равно решали они, они диктовали как жить, но как умереть… она знает сама, достаточно шага и всё будет кончена. Вот только страшно, ноги дрожат.
- Кукла!- кричали они и смеялись над ней.
- Бессердечная!
А она плакала, сердце разрывалось от боли. Они лишь дёргали за ниточки. А она танцевала под тысячи чужих дудок и плакала.
Она ненавидела всех их, но улыбалась нарисованной улыбкой. Никто не смотрел в голубые глаза куклы… никто не замечал в них отчаянье.
Смерть.
Это всё что ей осталось.
Смотрит в даль, а рядом новая подруга протягивает костлявые руки.
- Это твой выбор…
И она падает вниз.
Смерть смеётся шорохом юбок, летящей вниз куклы.
- Я всегда рядом с вами!

///Cказка для Цынка///

**********

Кошке мучительно хотелось кота. В этом не было ничего необычного, поскольку вниз по реке нерестилась рыба, и все коты были там. Кошка понимала, но всё-равно хотела.
- Сидишь?
- Сижу.
- Да брось ты...
- Не смешно.
- Угу.
И они посидели еще немножко. Затем Линор достала банку кильки в томате и положила на камень-столешницу. Хороший камень. Плоский. Почему-то он сразу приглянулся девочке, и она не видела похода на реку без того, что бы что-нибудь не поставить на него. Кошка едва заметно оживилась, но старалась держать марку. Всё-таки она хотела кота, а не кильку. Хотя килька – это тоже не плохо.
- Будешь?
- Угу.
Они сидели на берегу реки и облизывали перепачканные руки, затем кошка поднесла измазанную лапу к губам Линор и вопросительно замерла. В воздухе повисло неловкое молчание, затем ребенок мотнул головой.
- Не сегодня. Ладно?
- Хорошо. Хотя мне это нравится.
- Мне тоже. Просто настроения нет.
- Угу.
Наконец не выдержав, Линор встала и пошла к старой коряге. Кошка не шелохнулась, потому что мучительно хотела кота. Естественно она могла и бегать и прыгать и даже ловить мышей, но всё это было сейчас не столь интересным как созерцание себя в лапах какого-нибудь перса. Или может что-нибудь более экзотически-южное. Египтянина может? Кошка облизнулась. Это так же не плохо как и килька. Вкусно.
Подкравшись, Линор ловко подхватила подругу на руки и закружила в каком-то покореженном вальсе. В танце было много не правильного, особенно манера девочки выворачивать ступни наружу. Словно вальс крутился в одну сторону, а ножки на шарнирах в другую.
- Прекрати.
- Хи. Значит, ты здесь раз заметила.
Кошка едва заметно улыбнулась, поскольку всё-таки малышка сумела её подловить. Прогулка подходила к концу, но почему-то хотелось погулять еще.
- Давай пройдемся.
Небрежно бросила она, выскальзывая из объятий и демонстративно не оглядываясь, затопала вверх по течению. Пожав плечами, Линор двинулась следом.
- А куда мы?
- Разве ты не знаешь? Если идти вниз по течению, то можно прийти к домику волшебника. Мы разбудим его. Он рассердится. Превратит нас в рыб, и мы поскачем с остальными вверх. К котам.
- Что бы те вспороли нам животы?
Кошка промолчала. Она давно усвоила искусство многозначительно молчать, слегка подрагивая хвостом. В этом, как ей казалось, было что-то загадочное. Таинственное. Чарующе-возбуждающее. Линор же просто терялась, когда её игнорировали, и замолкала.
Так и шли они вниз по течению.
- А ты хочешь кота?
Поинтересовалась кошка.
Девочка смутилась. Она знала для чего существуют коты, но всё-таки это были коты кошки и как-то не правильно хотеть её котов. Девочка промолчала. Удовлетворенно хмыкнув, кошка сочла молчание знаком согласия, и прогулка снова продолжилась в тишине.

- Тик-так.
Раздалось откуда-то из-за высокой сосны, мимо которой проходила девочка и кошка. Они замерли и прислушались.
- Спросите меня: «кто ты?»
Попросил довольно-таки приятный голос.
- Ты кто?
Линор решила взять переговоры на себя и подбоченилась, что бы казаться взрослее.
- Шалтай. Шалтай-Болтай.
Голос умолк. Они подождали еще немножко, но ничего не происходило. Пожав плечами, кошка со своей двуногой спутницей двинулись дальше.
В скоре показался сад камней. Кто его сделал было загадкой, но от этого он не становился менее глупым. Кому надо сажать камни? Это глупо. Но красиво. Почему-то. Как Линор. Хотя нет. Кошка мысленно поправила себя и добавила вслух
- Ты умная.
- Что?
- Говорю, что ты умная.
- Ах да... спасибо.
Кошка без предупреждения повернула в сад, но Линор было без разницы куда идти, а раз так, то и предупреждения не нужны. Устроившись на самом большом камне, кошка спросила
- И что теперь?
На самом деле, именно она должна была ответить на этот вопрос, раз свернула сюда, но кошка – это кошка. Линор понимала это и неторопливо, подбирая слова, ответила
- Обратно?
- Неее... рано.
- А тебе скучно?
- Немного.
- Мне тоже.

Телефонный звонок прозвучал так неожиданно, как может прозвучать звонок, которого ты ждешь больше всего на свете. И перестаешь ждать, и снова ждешь. Надя чуть не опрокинула себе на колени чашку с горячим чаем, попытавшись дотянуться до трубки, не вставая с кресла.
- Алло…
- Привет! Ты не забыла? Сегодня у Димки день рождения.
- Как я могла забыть. Я даже подарок купила.
Подарок и впрямь был хорош, - модель немецкого танка «Тигр» времен Великой Отечественной Войны в масштабе 1/23, в исполнении какой-то безумно крутой фирмы. Надя обегала с десяток магазинов, и выложила за него немалую часть своих сбережений, но он того стоил.
- Ну, тогда мы тебя ждем. Или, может, зайти за тобой?
- Да нет, я сама доберусь.
- Ну, как хочешь. Пока!
Девушка счастливо улыбнулась, - вечер обещал быть просто прекрасным. Осталось только предупредить маму. Пальцы быстро набрали заученный наизусть номер.
- Мам. Я сегодня вечером в гости, - к Димке на день рождения.
- А тебя приглашали?
- Ну, мам! Конечно, меня приглашали. И подарок готов.
- Ладно, иди. Только оденься теплее, а то на улице прохладно. Ты меня дождешься?
- Не знаю. Ну, ладно. Я тогда начинаю собираться.
Надя заметалась по квартире, пытаясь хоть немного прибраться к приходу матери, - вовсе незачем портить хороший вечер ссорой и нотациями на тему «какая ты неряха».
Надежда уже закрывала дверь, когда на лестнице послышались знакомые шаги. Мать Нади возвращалась с работы. Девушка вновь открыла дверь перед матерью.
- Привет. Ну, я побежала?
- Подожди. Во-первых, надень на голову что-нибудь, - я же говорила, что на улице холодно. А во-вторых, возьми респиратор, я тут новый принесла.
Мама достала упаковку с новым респиратором. Яркая нарядная упаковка притягивала взгляд. Какая-то необычная модель, - респиратор казался легким и удобным, выполненный из пластика, он, как ни странно, создавал ощущение праздника. Девушка встала на цыпочки и чмокнула маму в щеку, после чего метнулась в квартиру, и надела берет.
Надя быстро побежала по лестнице вниз, - лифт, как всегда, не работал. На одной из полутемных лестничных клеток мелькнули тени, из самого темного угла на нее смотрела дюжина глазок-бусинок, тоненькие голоса наперебой пищали одно единственное слово: «Есть-есть-есть-есть!» Надежда сунула руку в карман и, немного помешкав, извлекла оттуда кусочек соевого мяса. Кто-то из крыс подбежал поближе и маленькими лапками, так похожими на человеческие руки, взял угощение. «Ну и что, что мама просила съесть мясо самой, - оно мне никогда не нравилось, а крысам праздник. С крысами надо дружить», - так думала девушка, сбегая по лестнице. Вспомнилась статья в газете, где рассказывалось о том, как крысы спасли старика, кормившего их, позвав других людей, когда у него начался сердечный приступ. Вот и шлюз подъезда, - Надя надела респиратор, и лишь тогда вышла на улицу.
А на улице шел снег, серый и скучный днем, вечером, в тусклом свете редких фонарей он казался почти белым и каким-то сказочным. У подъезда стояла Аня, - девушка со второго этажа. Рядом стоял парень с одинокой розой в руках. На Ане был респиратор, на парне же противогаз, старинный и громоздкий. Видимо он был из малообеспеченной семьи, но тогда вставал вопрос, сколько он копил на то, чтобы купить эту розу. Было видно, что ему очень хотелось поцеловать Аню, но он боялся зайти в шлюз подъезда, чтобы их, не дай Бог, не увидели ее родители. Оставался еще вариант, - снять противогаз и поцеловать ее на улице, но, похоже, второй вариант пугал их еще больше. Надя прошла мимо влюбленной парочки, оставив их решать эту сложную дилемму.
Почти дойдя до конца дома, Надежда вдруг подумала, а каково это, ходить по улице без респиратора. Воздух уже не был столь опасен, как десять лет назад, - тогда даже в квартирах ходили в противогазах. А сейчас? Ведь если совсем чуть-чуть его вдохнуть ничего не случится. Девушка замерла на полушаге. Рука протянулась к респиратору. Ничего не случится… ничего. И вот, она решилась, приподняла дыхательную маску и сделала один неглубокий и быстрый вдох. А затем еще один. Воздух пах химией, пылью и чем-то кислым. В горле запершило, и Надя поспешно натянула респиратор вновь, избегая удивленных взглядов прохожих. Что и говорить, первый вздох разочаровал девушку. Но ведь ничего не случилось. Надежда улыбнулась, - в конце концов, впереди замечательный вечер, встреча с друзьями, Димкин день рождения. И она заторопилась, весело напевая по дороге.
Как будто не было прошлого, где люди ходили без респираторов, а крысы не разговаривали.

Рассвет и Закат.

Окраина Шилмислского леса. Еще не начался рассвет, негустой туман от ближайшей речки мешает разглядеть что за ночной зверь возвращается с охоты за деревьями. Даже слабый ветерок не колышет темные листья древ и кустарников. Природа вот-вот проснется, а белокурая лесная эльфийка быстро бежит по лесной тропе. Волосы ее развеваются за спиной, светлые как солнце благодаря волшебному зелью.
Перепрыгивая через вздымающиеся над землей корни дубов и лип, быстро сбежав с пригорка, она бегом помчалась из леса к полям вдоль реки. Восходящее солнце подсвечивает небо розовыми, оранжевыми и фиолетовыми красками. Зеленые глаза больно и приятно щиплет от яркого света - победы Латандера. В такие моменты свободы, свободы духовной, когда весь груз дум и былых поступков словно исчезает, словно рождаешься с этим новым днем и понимаешь насколько ужасно большинство твоих деяний.
Просыпаются утренние птахи, которые вначале робко, а потом все увереннее слагают новые дивные трели. И вот уже чувствует авантюристка на своей коже слабый ветерок. Она взбегает на поросший клевером и цветущими кустами шиповника холм, а снизу темно-голубая полоса неширокой речки, петляя, уходит снова в лес. Роса, осевшая на траву, так свежа и приятна. Ветер развивает волосы, усилившийся на возвышенности, откуда видны кроны древ, которые еще даже не позолотило солнце. Саида бежит все быстрее, как бы желая обогнать само время и забыть все зло. Ногти лесной эльфийки накрашены красным лаком, точно она рвала живое мясо руками.
И отдаленно воровка ощущает, как приходит до сего момента неведомое чувство раскаяния, что причиненная когда-то другим боль все же волнует в глубине храбрую и свободолюбивую духом эльфийку.
Какое блаженство, пробежаться по изумрудно-зеленой рассветной траве! Рассеивается легкий туман под натиском первых лучей солнца и Саида сбегает с холма снова в лес. Верхушку стройной липы так красиво позолотило солнце. При виде всего этого великолепия гармония вытесняет гнев, ненависть и чувство мести.
"А ведь мать была жрицей Кореллона Ларетиана..." - мелькнула в голове лесной эльфийки мысль.
И так она бежит, пока хватает дыхания, и пока солнце не взойдет слишком высоко, а на смену ночной и утреней прохладе не придет дневная жара.
Туман окончательно испарился, и высохла роса. Саида остановилась и огляделась.
"Но это не леса Эвермита и не древние леса былого Кормира..."
И снова, словно придя в себя, вернулись все мысли бывалого афериста.

Так повторялось каждый день, а на следующий месяц солнце уже успевало подняться к тому моменту, как проснется Саида. И уже не видела лесная эльфийка утренние сумерки.

Но эльфийка вскоре покинула Шилмислские леса и вернулась во Врата Балдура. Стояла полуденная жара. Волосам своим она уже придала натуральный цвет - медно-рыжий, который очень красиво сочетался с ее загорелой кожей. Звуки города тревожили острый слух лесной эльфийки, а запах немытых людских тел раздражал. Глаза внимательно следили за обстановкой, а сзади двигался высокий и хорошо сложенный негр из Чульта. Бывший раб, которого она выкупила у тайца за хорошую сумму, но потом даровала ему свободу... Но ее спутник не покинул ловкачку.
У негра были черные курчавые волосы, одет он был в это время года в кожаные короткие штаны, к ремню привязан длинный меч и странный по форме клинок длинный как нож, но короткий для сабли. Кожаные сапоги с твердой подошвой не позволяли Ахмету передвигаться по мощеной улице так же бесшумно, как эльфийские сапожки с загнутыми носами позволяли это Саиде. Негр был ее телохранителем и соратником, хотя всерьез воровка ему и не доверяла. Авантюристка давно уже никому не доверяла, полностью разочаровавшись и в эльфах, и в людях и в полукровках. Недавний визит в леса своего народа лишь ненадолго встревожил ее закаленный в несчастьях дух.
Неожиданно из толпы к эльфийке бросился человек в темном плаще. Саида испуганно остановилась. Ахмет за ее спиной сразу же выхватил мачете и стремительно двинулся вперед, чтобы загородить воровку от нападавшего. Негр преградил клинком путь незнакомцу и обжег его взглядом черных, как омуты глаз.
- Госпожа, у меня весть к вам. Очень срочная. Меня зовут Дэниз.
- Отойди, гнида, - прорычал Ахмет.
Саида кивнула негру в знак благодарности, но незнакомца не позволила к себе подпустить ближе.
- Говори прямо, что за дело у тебя ко мне.
Лесная эльфийка только сегодня вернулась, и у нее были очень важные сведения из эльфийских лесов, где она пробыла и как друг и как шпион.
- Твоего брата сегодня сожгут на закате, - помешкав некоторое время, все же произнес Дэниз.
Саида застыла, у нее словно сердце перестало биться. С губ хотел сорваться вопрос, но перед глазами закружились краски мира и, если бы ее не поддержал Ахмет, эльфийка бы упала прямо на грязной мощеной улице.
- Как сожгут?! Кто посмел?! – тихо, но с нотками возмущение говорила она.
Незнакомец ничего не сказал, а лишь отдал лист пергамента, где было указанно место за городскими воротами, куда Саида обязательно наведается, чего бы ей этого не стоило.
Передав бумагу, человек сразу же бросился в толпу и затерялся среди других жителей Врат Балдура.
Авантюристка сжала кулаки, но потом взглянула на бумагу. Через час Саида и Ахмет, раздобыв лошадей, поскакали на запад от города.
***
Сердце Саиды ойкнуло, когда она увидела сооружение из дерева для сожжения погибших. Тело было укрыто белым шелком. Она дала шенкелей коню и обогнала Ахмета. Словно ветер, преодолела она расстояние на вороном коне до погребального постамента и жрецов Латандера в простых одеяниях. Саида спрыгнула с коня и, не обращая более внимание на животное, вырываясь из рук жрецов, взбежала к телу.
- Дитя, лучше не смотри, - перехватил ее руку молодой клерик с тонкими чертами лица, как у эльфа, каштановыми волосами, словно плодородные земли Амна и в голубом одеянии. Он единственный смог поспеть за воровкой. На Саиду словно смотрело божество…
Солнце тем временем опускалось все ниже, и огненные краски осветили небо, придав облакам такое неповторимый окрас, землю словно позолотили в последний раз перед смертью дня, деревья сияли в золотых лучах.
Зеленые глаза смотрели печально, но авантюристка поступила, как требовало ее сердце, и откинула легкую ткань с тела.
Сердце словно проткнули ножом, и Саида пошатнулась.
- Ларрел! – слышала она точно в отдалении свой голос полный страдания и горечи. Глаза ее не могли поверить в то, что ее брат, преданный Кореллона Ларетиана, такой прекрасный щеголеватый эльф возлежал на этом постаменте в свои сто тридцать четыре года. Левая рука Ларрела была отсечена, голова тоже, грудь смята, точно ему сломали несколько ребер сразу, белый плащ воина испачкан в грязи и залит кровью, одежда порвана, когда-то нежная и шелковистая смуглая кожа боевого мага обескровлена и подпорчена стараниями крыс, глаза закрыты, но Саида не решилась проверить выклевали ли птицы очи эльфу, черные волосы брата, которые раньше были ему по плечи, растрепаны.
- Ларрел! У меня ведь больше никого не осталось! Кто возьмет меня в жены?! Я ведь порченная, грязная! Ларрел!.. – глаза Саиды застилали слезы, она почти ничего не видела. Эльфийка закрыла своим телом тело мертвого брата и рыдала так горько, как никогда в своей жизни. Не страшилась она уже позорных слез, не страшилась нашуметь, не страшилась и посторонних наблюдателей. Красивое лицо медноволосой эльфийки раскраснелось, волосы ее отливали огнем, словно красное пламя. Губы Саиды целовали грязную одежду лесного эльфа, его израненную кожу.
- Ларрел, слишком рано!.. Ларрел, возьми меня с собой!..
- Ну, хватит, хватит… - успокаивал лесную эльфийку Ахмет, который наконец добрался до погребального постамента. Он старался не показывать своих чувств при виде семейной сцены, как то искусно делали жрецы Латандера. Негр посмотрел в глаза молодому клерику и положил свои могучие черные руки на плечи эльфийке.
- Ахмет… - жалобно и едва слышно, роняя слезу за слезой, проговорила Саида, - я ведь так… не могу… больше… - она незаметно для всех вытащила обмазанный ядом голубого лотоса кинжал амнийских воров и, оставив тело в покое, приложила лезвие кинжала к запястью, чтобы перерезать вены и мгновенно умереть от яда, - жить…
- Ох, дура! – выбил кинжал из рук эльфийки телохранитель, развернул к себе и прижал к голой мускулистой груди. – А обо мне подумала? Кто со мной расплатится? – пробовал пошутить негр, но явно вышло неудачно. Саида безмолвно рыдала, уткнувшись в грудь Ахмета, и теплые слезы иногда падали на обнаженное тело негра.
- Ахмет, ему было всего сто тридцать четыре года… - и оранжевое сияние освещало четыре фигуры на возвышении: обнимавшего эльфийку негра, молодого жреца и изувеченного эльфийского боевого мага.
- Он прожил достаточно… – попытался сказать телохранитель, но Саида хоть и задыхалась от рыданий, но перебила его.
- Эльфы редко… теряют родных…
Негр погладил лесную эльфийку по голове, ранее такую спесивую и холодно-расчетливую, а теперь слабую настолько, что любой амнийский забияка смог бы ее обидеть, а затем и убить.
- Только не бросай меня так же, - сказал Ахмет, но Саида ничего не ответила.
Воровка отстранилась и уже спокойнее подошла к телу брата, чтобы посмотреть на него в последний раз. Рука ее потянулась к медальону в форме полумесяца, который лежал на груди покойного воина. Серебряный медальон, гравированный тончайшими и искуснейшими сложными завитками растений, что можно было годами разглядывать его красоту, отливал в закатных лучах. Саида нащупала у себя на шее совершенно другой медальон с изображением бархатной маски, что скрывала лицо целиком и лишь рубины указывали на вырезы для глаз.
Она сорвала с шеи свой медальон и сравнила его с медальоном Ларрела.
- Я говорила тебе, не носи звезду с полумесяцем, - глянув на пряжку на поясе брата, дрожащим голосом сказала воровка.
- Ахмет, возвращайся в Амн и передай, что я больше не служу теням. В моем сердце осталось место только мести. Вот, - она вложила ему в руку свой золотой амулет, так соблазнительно сверкавший в лучах солнца, - возьми его. У меня теперь другие цели.
- Спуститесь, пожалуйста, - учтиво попросил модой человек и жестом предложил последовать вниз за ним. В своем легком небесном летнем одеянии, такой учтивый и возвышенный, человек казался сущностью чего-то необъяснимого.
Негр покачал головой, но медальон взял. Он обнял авантюристку и увел ее прочь от тела Ларрела.
Жрецы затянули умиротворяющую песню, которая нисколько не вязалась с огненным закатом. Последние лучи изливало на землю великое светило.
Молодой клерик поджег факелом в нескольких местах погребальный погост и отошел подальше.
Саида словно во сне наблюдала, как пламя разгоралось, а потом стало пожирать тело ее любимого брата.
- Мы ведь расстались очень плохо… и это было очень давно.
Негр, понимая, что лесной эльфийке нужно выговориться, молчал и слушал.
- Зачем он покинул родной лес, ведь он никогда не хотел странствовать среди людей? – вопрос скорее прозвучал для нее, чем для Ахмета, потому негр опять промолчал.
Саида задыхалась от рыданий, но старалась, чтобы ее голос звучал четко и уверенно.

Эльфийка затянула грустную песню в своей скорби по Ларрелу.
- В том озере, сотканном из серебра,
На лунной дорожке златого ковра,
Печально вздыхает ундина одна -
В беспечного эльфа она влюблена.

Сын легкого ветра, и нежной зари,
Ее он не слышит - зови-не-зови...*
- Ivae, amine syolkiir tan. (Свет тебе, мой необузданный брат.)


И было сегодня двадцать шестое число месяца Киторн – Времени Цветов.

Когда погост уже обвалился, а тело сгорело в очищающем пламени, эльфийка уже не плакала.
- Что ты собираешься делать теперь? – спросил ее Ахмет.
- Если я умру, ты сожжешь мое тело?
- Кхм…
- Я буду Мстить за брата.
- И куда ты направишься?
- Я вернусь во Врата Балдура и найду эту вертихвостку-блондинку, что толкнула моего брата на эту авантюру. А потом мы найдем его убийцу.
- Тогда поехали…
- Это будет опасно, мой брат был могущественным боевым магом и мало кто смог бы с ним тягаться.
- Я твой друг, Саида, и я не брошу тебя.
- А как же теневые воры?
- К черту Амн.
Саида слабо улыбнулась.
- Друг… - так тяжело далось ей это слово после стольких разочарований, что привели ее к ремеслу тайных уловок и краж.


*Black Lion Duke

Черный менестрель

Весело трещал костер. Длинные тени играли с листвой, создавая чудные и пугающие видения. Лес ночью – прерогатива эльфов или сумасшедших. А лучше – и то и другое. Он сидел на бревнышке и, то и дело, подбрасывал дровишек в, и без того, яркое пламя. Но поленья были необходимы. Сегодня у него будут гость. Точнее гостья. Эльфы не любят покидать своего леса. Эльфы не ценят бродяг. А еще говорят, что эльфы не умеют любить. Но так говорят те, кто ничего не знает про эльфов, а именно – люди. Нет, то, что бродячих эльфов – раз два и обчелся, это правда. Но ведь они есть. Так вот он был одним из них. Нет, его не выгнала община, за ним не гонялись все вольные племена эльфов, он не состоял на службе у людей, что, вообще-то, хуже всего. Он просто был менестрелем. Вот уже многие годы и люди и эльфы втихаря мурлычут его песенки под нос. Почему втихаря, спросите вы? Да потому что он был запрещенным менестрелем. Сильные мира сего не любят, когда ваганты поют о них правду, да тем более и на улицах. И сильные мира сего не признают неподкупность. Не все, конечно, но в большинстве своем.
Он сидел на бревнышке и слушал ночь. Его гостья не была эльфом, но ему оставалось только удивляться ей нечеловеческой способности ходить по лесу бесшумно. Она чувствовала лес, как самоё себя. Несмотря на то, что происходила из древнего рода. Человеческого рода. Шорох. Что ж, она решила предупредить его о своем приближении. Тени метнулись, ближайшие кусты разошлись, и из мрака выступила фигура.
- Здравствуй, Трувор.
- Здравствуй, госпожа.
- Ты хотел видеть меня. Зачем? Почему именно ночью, почему в лесу, а не в трактире в центре города?
- У трактира слишком много ушей, даже по сравнению с ночным лесом…
- Не тяни время, трубадур, меня ждут, мое время дорого, не забывай об этом.
- Мое время, как и твое, не дороже всех звезд на небе. Я хотел сказать тебе, госпожа…
- Если ты скажешь, что влюблен в меня, то это я уже слышала.
- Придет она – ты ей стихи, поэт, пиши,
Уйдет она – тогда тоску вином глуши,
Вот так и мне один остался в утешенье
Возлюбленной моей излюбленный кувшин.
- Что это, Трувор?
- Это? Стихи.
- Мне?
- Вам, госпожа.
- Таких стихов мне еще не писали. Что ты хочешь этим сказать, поэт?
- Вы уйдете так же, как и пришли и забудете меня через какое-то время. А я буду напиваться в каком-нибудь кабаке,.. если буду жив.
- А если я дам тебе то, что ты, наверное, хочешь, ты поедешь во дворец. Я организую концерт…
- Но ведь я запрещен?! И за мою голову назначена награда… вас будут подозревать… - он ухмыльнулся. Подложил еще одно полешко в костер и посмотрел в глаза гостье. – А в прочем… я согласен.
- ??? Но ведь…
- Минутное удовольствие лучше недовольства вечности.

Перед какой только публикой ему не приходилось выступать, но столько знати в одном месте он видел первый раз. И почти все они – герои его сатирических куплетов. Эльф-сатирик! Какая насмешка над величием племен.
Он знал, на что шел. Он знал, что это его последний концерт. Но еще он знал, что давшая ему любовь в эту и предыдущие ночи носит под сердцем его дитя. Он не знал, кем он будет, эльфом или человеком, но он будет, а значит, жизнь пошла не зря.
Он пел и вдохновенно подыгрывал себе на лютне. Сзади надрывались флейтисты, пытаясь сыграть совершенно незнакомую мелодию правильно с перового раза. Он пел. Зрители слушали песни о себе. Кто-то негодовал, но большинство хохотало над верно подмеченными сравнениями и достаточно вольными интерпретациями фактов. Когда песни его иссякли, а буря аплодисментов стихла, вперед вышла та, что дарила ему любовь.
- Казнить.

Он был сожжен как преступник. Как еретик. Награда за его голову так и осталась лежать в казне, а та, что думала о ненависти к нему сгорала от ненависти к себе. И лишь одно мешало ей свести счеты с этой жизнью, где она совершала лишь ошибки – ребенок под сердцем. Его ребенок…

Сказка

Тук-тук-тук…
Стук у меня нервный и неровный. Да я и сама такая.
Дверь открывается, на пороге стоит Маша – маленькая девочка шести лет, рыженькая, смешная.
- Тетя Настя!
Маша бросается ко мне и обнимает за ноги – выше просто не дотягивается. Улыбаюсь. Какая я тетя? Мне всего-то ничего – двадцать два…
- Маша, дочка, кто пришел? – слышится голос из дома.
- Мам, это тетя Настя! Ты можешь идти на работу.
В дверном проеме показывается женщина. Усталое лицо – работает до седьмого пота, а еще кормить маленькую дочь, на себя времени нет, и так далее… Русые волосы чуть растрепаны, синие глаза растеряно меня рассматривают.
- А, это вы, Настя, - Катерина вытирает руки о передник, - Заходите, чего же мы на пороге стоим?
Она из тех женщин, кто с голоду умрут, а гостя накормят.
- Ох, Настя, я опаздываю… Вы сможете еду положить? Извините, не успела… Маша, иди на кухню.
Девочка неохотно отлепляется от моих ног и идет по указанному адресу. Катерина суетливо начинает шарить в карманах пальто, висящего на вешалке. Наконец, всовывает мне в руки денежную бумажку.
- Вот, берите. Извините, больше не могу дать… Право, вы меня так выручаете! Вам правда не трудно посидеть с Машенькой?
- Нет, что вы! Но деньги я не могу…
- Берите-берите! Иначе вы меня очень обидите.
Катерина накидывает пальто, берет в руки шапку и выскальзывает на улицу, оставляя деньги у меня в руках. Вздыхаю, и вешаю куртку на вешалку, прохожу в кухню.
Катерина работает по вечерам, да и то только благодаря тому, что я сижу с ее дочкой. Мне правда очень симпатична и эта грустная, усталая женщина, и ее смеющаяся дочь, я только рада им помочь… Рассеяно смотрю на деньги и прячу их в карман джинсов.
Маша сидит за столом и весело дрыгает ручками и ножками.
- Тетя Настя, кушать! Еда на плите, мама сказала.
Улыбаюсь девочке, начинаю накрывать на стол. Маша голодными глазами смотрит, как в тарелки плюхается гречневая каша. Наконец я сажусь за стол и приступаю к еде. Я пыталась не есть здесь – ведь им едва на себя хватает – но тогда Катерина жутко обижается.
Мы доедаем кашу, слышен только стук ложек о тарелки, да усердное чавканье Маши.
- Ну, а теперь – сказку и спать, - говорю я, ставя тарелки в раковину.
- Ура! Сказка, сказка!
Сказку Маше рассказывать долго – она девочка дотошная, ей все надо знать. Поэтому ложимся мы в семь, а засыпаем где-то в девять.
Маша залезает в кровать, натягивает одеяло на нос и серьезно так спрашивает:
- Тетя Настя, вы мой папа?
Я удивленно смотрю на девочку. Маша смущенно поясняет:
- Ребята в школе сказали, что родители – это те, кто любит, заботится. Мама и папа. Мама у меня есть, а вы папа?
Я молчу, не зная, что ответить. Машин папа бросил их с матерью, еще до Машиного рождения. Катерина врала дочке, что папа уехал в дальние страны, и вернется не скоро, но все равно их очень-очень любит… Но я терпеть не могла врать детям.
- Нет, я не твой папа. Твой папа… твой папа далеко. Ладно, давай сказку?
- Сказку, сказку! – Маша тихонько зааплодировала, тут же забыв о предыдущей теме разговора.
Я задумалась. Маша не любила стереотипные сказки про «Колобка», «Репку» и «Курочку Рябу», даже «Золушка» ее не прельщала. Поэтому каждый день я выдумывала ей новые сказки.
- Ладно… - начала я, - Жил был кот.
- Кот? А почему не принц? Или принцесса?
- Потому что он был кот. Как думаешь, может кот быть принцем?
- Ну, разве что кошачьим…
- Вот и я так думаю. Кот этот был большим, рыжим и толстым. Он любил лежать на кухне, на коврике, и мурлыкать.
- А мышей он ловил?
- Ловил. Но только иногда, когда было нечего делать. Больше всего на свете кот любил молоко, сметану, и девочку Зину, свою хозяйку.
- Ой, а сколько этой Зине было лет?
- Да она была не старше тебя. Кот ее очень любил, и часто ласкался к ней, играл с ней.
- А как Зина и Кот познакомились?
- Мама купила Зине Кота в магазине. Тогда Кот был еще совсем маленьким, но Зина кормила его вкусной едой, и очень скоро Кот вырос.
Но случилось так, что Кот разбил любимую вазу мамы Зины. Мама очень рассердилась, и выставила Кота на улицу. Он сидел за дверью, и большими жалобными глазами смотрел в окно, где виднелось личико Зины.
- Ой, грустно!
- Ну, в конце все будет хорошо, это же сказка.
Ну вот… Зина очень любила Кота, и не могла смотреть, как он мерзнет на улице. Тогда Зина вышла и села рядом с Котом, они обнялись, чтобы согреться.
- Гру-устно… Тетя Настя, я сейчас заплачу!
- Не надо плакать, Маша, ты же большая девочка! Вот Зина не плакала, а ведь это она сидела на морозе, а не ты. Зина совсем не плакала, наоборот, она смеялась и рассказывала веселые истории себе и Коту, чтобы не заплакать. А звезды – тогда был уже вечер – смотрели сверху на Зину и Кота. И так им понравилась храбрая и добрая Зина, что случилось чудо. С неба упала звездочка, прямо на Зинину ладошку…
- Ой, я тоже хочу!
- Тогда не плачь.
Ну вот, звездочка упала Зине на ладошку, и засветилась мягким светом. Звездочка была теплой. Зина и Кот устроились около огонечка, и им стало совсем не холодно, а очень даже тепло. Они сидели рядом, и рассказывали веселые истории.
А скоро мама Зины открыла дверь и позвала их домой. Ведь она была совсем не злая мама, просто это была очень дорогая ваза, которую подарил ей дедушка…
- Ой, хорошо… А что звездочка?
- А звездочка тихо-тихо улетела обратно на небо.
- Да? И больше не прилетала?
- Почему же? Она прилетала каждый ветер, и говорила Зине на ушко красивые сказки о том, что все всегда кончается хорошо, о том, что всегда найдутся настоящие друзья, и не надо плакать, а нужно быть храброй и доброй девочкой, и тогда все будет хорошо… Слышишь, Маша? Слышишь?
Спит. Маша уже спит, смешно улыбаясь, подсунув ладошку под щеку. А еще недавно она задавала вопросы… Так быстро умеют засыпать только дети.
Тихонько выхожу из комнаты, прикрываю за собой дверь. Иду на кухню, по пути захватив на книжной полке сборник сказок. Надо учиться, чтобы было, что Маше рассказать…
На кухне уютно, и тепло. Строки сказок будят во мне ребенка – а давно ли я была вот такой же маленькой, смешной и наивной? Давно ли я так по-детски верила в чудо? И почему это кончилось?
- Настя?
Отрываюсь от книжки – оказывается, уже глубокая ночь. Катерина стоит рядом со мной и чуть виновато улыбается.
- Спасибо вам, Настя.
- Да не за что.
- Знаете… завтра приходить не надо, я взяла отгул, побуду с дочкой.
- Хорошо.
Я улыбаюсь и выхожу из кухни. В прихожей надеваю куртку, привычно засовываю руки в карманы джинсов… Поколебавшись секунду, кладу бумажку на шкаф. Им нужнее.
Поплотнее запахнув куртку, выхожу за дверь…

Плуты

«Будто небо упало на землю,
Или солнце сказалось луной.
Я не верю. Наверно, я дремлю.
Это страшно - остаться одной.
Это бред? Всех жестоко убили?
Стража. Лучники. Где я... Не сон,
Все кто были - внезапно в могиле...
Безжалостно… и без похорон.»
Ri

Тха’рлал инстинктивно потянулся за мечами. Блеснули лезвия. Дроу и не подозревал, что после предложения о сотрудничестве, лесной эльф нападет на него. Темного эльфа спасла его реакция, когда он парировал мечом кинжал Джассина, нацеленный ему в бок. Он отступил назад и вторым мечом хотел нанести смертельный удар в живот магу, но огненный меч парировал клинок убийцы. Полыхающий по желанию владельца огонь от клинка светлого эльфа отбрасывал на лица противников оранжево-желтый свет, жаля глаза дроу. Эльфы шумно дышали, выжидая момент, чтобы продолжить бой в самый неожиданный момент для противника. Прохладный ночной ветер подхватил их волосы и пустил в причудливый пляс. Белоснежно-белые пряди дроу мерцали в свете полумесяца, а рыжие отливали огнем в ночном мерцании звезд. Воины смотрели друг на друга глазами полными ярости, но что-то их сдержало, чтобы продолжить бой.
- Прекрасно, - вдруг произнес Тха’р и ухмыльнулся.
- Идем? – уже более мирным тоном подхватил Джас, но клинки отвел одновременно с дроу. Пламя огненного меча потухло по желанию мстителя. Оружие ни тот ни другой не убрали. Он представить себе не мог, что дроу сумеет отразить его подлую атаку, но это возможно потому, что левая рука у него не разработана так же хорошо как правая. Все же это Тха’р двурукий, а не он. – Я проверял тебя.
- Лесной эльф, ты же не собирался со мной соперничать? – по хитрому взгляду темного эльфа было мало что понять, но мститель все же насмешливо улыбнулся.
- Что ты, что ты. Маг не соперник воину.
- Тогда хорошо, что ты признал свое… - хотел уколоть союзника дроу, но вдруг остановился и уже серьезно посмотрел на Джассина. Следующие его слова могли только все испортить и по тому, как лесной эльф напрягся, Тха’р понял, что если клинок промелькнет рядом с его горлом, то уже никто из них не остановится.
- У дроу оказывается тоже есть разум, - холодно отозвался Джас. – Не будем задерживаться. Хочу еще до восхода солнца найти нам прибежище, еды и понять где мы, Девять Проклятых Кругов, находимся.
- Мы далеко ушли от Мензоберранзана, - заметил темный эльф тихо, когда Джассин пошел вперед. Они внимательно осматривались по сторонам. Темного эльфа сбивало с толку такое количество разнообразных звуков, свет сверху, незнакомые запахи. Невозможность распознать все новые ощущения раздражало убийцу.
- В какую сторону? – поинтересовался лесной эльф, бесшумно кравшийся по звериной тропе куда-то вглубь леса.
- Хм… толи на северо-запад, толи на юго-запад.
- Ты не уверен, - Джас остановился и взглянул в глаза напарнику. - Что это значит? – в нотках его голоса прозвучало возмущение.
- На определенном моменте я заблудился, - без гнева признался Тха’р, - ибо этим путем ходил очень давно и тоннели… они изменились. – Тут уже Джассин удивился, но не подал виду. Он бросал быстрые взгляды по сторонам, пока говорил темный эльф. - Не то, чтобы там вырос лишний сталагмит, - шутливо заметил убийца, - а именно… изменились… Может даже сместились. Не знаю, как бы точнее выразиться. Не я маг, а ты, - Тха’рлал пожал плечами.
Джассин еще некоторое время раздумывал над словами воина, но потом продолжил путь по едва различимой среди трав тропе.
- Даже если и так, то уж на Поверхности мы точно выживем, это не Андердарк, - прошептал он.
Эльфы проникли вглубь Невервинтерского леса, двигаясь очень осторожно, хотя они еще и не знали, что жемчужина севера не так далека от них.
***
Дроу в алой мантии с сияющими иссиня-черными словами силы на окантовке добрался до заповедного уголка среди запутанных пещер Андердарка к своей лаборатории. Позади него шли порабощенные рабы: дроу и пещерные уроды. Один из его прислужников был красивым темным эльфом и некогда великолепным бойцом по имени Мэсдж. Брат Тха’рлала теперь прислуживал злобному магу даже после смерти. Как можно быть таким чудовищем, чтобы не дать останкам мирно упокоиться? Но волшебник с лихвой поплатился за свой омерзительный проступок. Когда он заметил изуродованных растительных стражей, маг издал такой гневный крик, что показалось будто содрогнулись даже камни. Одно из древ было переломано пополам дверью от его лаборатории!
- А-а-а-а-а! - продолжал гневно вопить чародей, схватившись за голову. Он был не в силах поверить, что кто-то посмел проникнуть в его лабораторию. – Ублюдки! Проклятье Ллос на ваши головы, кем бы вы ни были! Дай мне сил, богиня! Я найду треклятых скотин и медленно зажарю на ветках от этих же древ! Столь редкие экземпляры из южной страны Поверхности обошлись мне в целое состояние! Проклятье! Да будьте вы прокляты!
Маг потерял присутствие духа настолько, и если бы кто-то поджидал его, то с легкостью бы смог убить темного эльфа.
- Что вы встали, тухлятина! – вскричал волшебник, указывая посохом на своих неживых слуг. - Быстро уберите здесь все. Дверь перетащите сюда. О-о-о-о! Сил моих нет! – болезненно скривил он лицо, более не сдерживая эмоций. Безжизненные трупы наблюдали за метаниями мага и, могло показаться, что они осуждают его эмоциональность, ведь эмоции – это слабость.
- Лаборатория! – чародей-дроу нашел в себе смелость и заглянул в проход. - Она уничтожена! Мой монстр! – бродил он среди развалин помещения, где постигал тайную магию, проводил исследования и создавал волшебные свитки и артефакты, где добился могущества. - Я превращу их в драуков, даже если это не дроу! – в запальчивости выкрикивал он пустые обещания.
Спустя пару минут маг снова обрел былую холодность ума и спокойно подозвал к себе слугу:
- Мэсдж, подойди ко мне. Твое сердце теперь мое, служи мне верно. Я начертаю волшебный символ, а ты стой и не шевелись, - аура могущества окружила мага и никто бы не поверил, что пару минут тому назад он метался от одного сучка к другому, выкрикивая проклятия, так что они донеслись до слуха самых опасных тварей дикого Андердарка.
***
- Селуна посеребрила воду… - пела у костра лунная эльфийка, играя на маленькой арфе, в окружении прекрасных бойцов-эльфов в великолепных доспехах. Отбрасываемый огнем свет играл на их маскировочных латных доспехах. Рыцари не стали снимать броню, ибо они сопровождали Верховную леди в опасном пути. Отряд направлялся в Вотердип верхом на прекрасных эльфийских скакунах. Кони были настолько чистой крови, что приделай им искусственный рог, то можно было легко спутать с единорогами. Серебряные волшебные колокольчики украшали заплетенные в косички белоснежные гривы. Ночная мошкара не смела докучать ни эльфам ни их прекрасным рысакам.
Некоторые из воинов сидели у костра, кто-то занимался приготовлением пищи, кто-то щеткой чистил скакуна; другие просто стояли в стороне от леди и тихо переговаривались, чтобы не мешать пению прекрасной эльфийки. Волосы у нее отливали темно-синим, а кожа при свете Селуны казалась призрачной. Нежно-голубое платье, сшитое точно по фигуре и украшенное вышивкой серебреными нитями по лифу и рукавам придавало эльфийке какую-то особую возвышенность духа. Если лунным эльфам это и казалось красиво, то явно не лесному эльфу и дроу. Что может быть красивого в мертвенной бледности?
Джассин и Тха’рлал не приближались близко. Они припали к земле и тихо наблюдали за отлично вооруженным отрядом светлых эльфов под прикрытием кустарника. Дроу мучила одна и та же мысль, что Джас его предаст именно в этот момент. Он нервно сжимал рукояти мечей. С лунными эльфами, по мнению убийцы, мага связывало больше, ведь они тоже жители поверхности. Но тогда почему напарник медлит и не пытается его убить, Тха’р не понимал.
Джассин осторожно отполз поближе к темному эльфу. Жестикулируя на языке дроу, он поведал Тха’ру, что он знает об их противниках.
- Разведчиков не видно, но они где-то здесь. Лунные эльфы хорошо подготовлены, ты это видел по их доспехам. Если мы нападем неожиданно, то сумеем вырезать их раньше, чем они спохватятся. Нас двое… так что это будет рискованно. Надеюсь, что та лунная девка не волшебница. Если ты согласен, мы можем побродить вокруг их лагеря и найти караульных. И нам очень пригодится твой арбалет, abbil.
- Стоп, - жестом приказал Тха’р Джассину помолчать. – Зачем нам нападать на них?
- Неужели в тебе проснулась совесть? – нахально улыбаясь, спросил лесной охотник. Двух эльфов разделяло меньше метра, когда они переговаривались жестами. Темный эльф внимательно посмотрел на Джаса и перевернулся на бок. Он отпустил мечи, и те остались лежать на земле. Дроу подпер рукой голову, а вторую положил себе на бедро. Поначалу серьезный, Тха’р театрально раздумывал над словами союзника, даже не беспокоясь о безопасности, но тут поманил пальцем лесного пододвинуться поближе. Охотник нехотя выполнил эту незатейливую просьбу. Дроу мгновенно выхватил стрелу для ручного арбалета из маленького колчана и приставил ее к горлу рыжеволосого убийцы. Джассин вызывающе смотрел в глаза дроу, но дернуться не посмел. Безмолвное противостояние взглядов безжалостных наемников длилось достаточно, что бы оба воина успокоились.
- Если они твои враги, то ты мог прямо сказать об этом мне, - прошептал на ушко Джассину темный эльф. Мститель потянулся рукой, чтобы отвести стрелу от горла, но Тха’р только сильнее прижал наконечник к нежной коже светлого собрата. Лесной эльф не мог ничего поделать. Он так глупо попался на эту уловку и сейчас проклинал себя за неосторожность.
- Они не… - голос лесного эльфа дрогнул, когда он шептал в ухо напарника (а напарника ли?), но тут же взял себя в руки. Джассин не видел, как при этой его слабости дроу победно оскалился, а его глаза засияли красным огнем еще сильнее, - мои враги. Нам нужны кони, продовольствие и новая одежда.
- И ты убьешь их ради всего этого? – Тха’рлал сделал вид, что ему противная сама мысль об этом, что потрясло лесного эльфа до глубины души.
- Выживает сильнейший, - прозвучал простой ответ.
- А ты… ты - сильнейший? – продолжал издеваться дроу.
- Я лучший в своем деле, - сдержавшись, чтобы не скрипнуть зубами от подступающего гнева, произнес мститель.
Темный эльф отвел от горла ассасина арбалетную стрелу и положил ему руку на плечо, - Вот теперь мы квиты, hal’abbil.
Джассин беззвучно выдохнул и, не веря в произошедшее, покачал головой, чем вызвал ухмылку на лице темнокожего воина.
Тха’р уселся, так чтобы его не было видно лунным эльфам, осторожно вложил один меч в ножны и приготовил арбалет. Лесной эльф тоже спрятал клинок и снял волшебный Черный лук Охотника. Это оружие было особенно эффективно против дроу, но его придется обагрить в крови светлых. Джас надеялся, что в тот момент, когда он будет убивать поверхностных эльфов, его не поразит собственная стрела. В этот момент лесной эльф отрекся окончательно и бесповоротно от Шевараша. Из скудной копилки с золотыми монетами выпала одна. Полубог заметил, как у него убыло сил, но теперь уже ничего нельзя поделать. Его Мститель совершил самый страшный грех против церкви своего угрюмого божества. Больше никогда Джассин не сможет стать Черным Охотником.
- Вначале перебьем караул, - на языке жестов сказал дроу.
Лесной эльф кивнул и привстал. На согнутых в коленях ногах, низко пригибаясь и сливаясь с ночной темнотой, стараясь не попадать в освещенные лунным светом участки, он двинулся вокруг лагеря лунных эльфов. Дроу наблюдал пару секунд за ним, потом поступил так же, только направился в противоположную сторону. Среди листвы притаились трое эльфов, несших ночное дежурство. Если бы их было двое, это одно. Но третий усложнял ситуацию. Хотя если их быстро перестрелять, то есть шанс на внезапное нападение. В ином случае, против закованных в эльфийкую броню воинов придется наемникам очень туго. Счастье уже то, что убийцы заметили своих противников первыми.
Джассин наложил стрелу на тетиву и натянул лук, прицелившись в незащищенную доспехом шею воина. Пропела тетива и стрела угодила точно в цель. Противник схватился за древко стрелы, а второй рукой потянулся за мечом, но ноги его подкосились, и он упал лицом в землю, заливая пригнанные по фигуре доспехи, стилизированные под листву, кровью. Шум клацнувших доспехов донесся до лагеря лунных эльфов, но спохватились не все и не сразу, ибо некоторые слушали Высокую леди, и факт нападения для них остался незамеченным.
Одновременно с лесным эльфом, выстрелил из арбалета Тха’рлал. Механизм бесшумно пустил в полет смазанную ядом стрелу. Болт угодил в незащищенную доспехом часть ноги, но этого было достаточно, чтобы яд проник в кровь и вырубил противника. Третий караульный спохватился, но просвистевшая стрела сразила и его, угодив в красивое лицо. Послышался вскрик боли и ужаса, ибо воин умирал медленно и мучительно. Но наемникам было все равно. Мечи скользнули из ножен и убийцы напали на лагерь с разных сторон. Темный шар, созданный Тха’рлалом, погрузил в сферу непроницаемой тьмы нескольких воинов. Все смешалось, но не задетые магической способностью темного эльфа рыцари, были готовы к атаке.
Просвистела еще одна стрела. Джас сразил выстрелом на бегу замахнувшегося на дроу двуручным мечом лунного воителя. Этот выстрел дался ему с таким трудом, но все же у него это вышло. Отбросив лук в сторону, он выхватил огненный меч и сразу же парировал удар. Один из воинов зашел ему за спину, но наемник вошел в сферу темноты. Он, спустя мгновение, вышел из нее в кувырке. Огненный клинок разрубил зачарованный доспех с трудом, и задел ступню. Не позволив никому и шагу сделать, эльф перехватил в другую руку меч и сделал стойку на одной руке. Ноги лесного охотника проскочили в сантиметре от носа раненого противника. Джас взмахнул мечом, атакуя с плеча и в раскрутке. Огненное пламя вначале опалило руку нового противника, а потом еще и отрубило ему пальцы. Когда маг приземлился на ноги, он тут же сделал шаг в бок и парировал два клинка. Ловко отскочив, он отбежал назад.
Тха’рлал выпрыгнул из кустов, перепрыгнув эту незначительную для ловкого и умелого убийцы преграду. Меч обрушился сверху на плечо воина, разрубив его доспех вместе с мясом и костью. Не успела брызнуть кровь, как второй клинок колющим ударом пронзил живот второго противника. Рыцарей не напугал вид темного эльфа, но сильно разозлил. Дроу пробежал мимо лунных эльфов и скрылся в шаре тьмы. Послышался звон скрещивающихся волшебных клинков, затем звук падающих тел. Хорошо еще, что дроу видел, как в сфере скрылся Джас, иначе бы он случайно прирезал бы и его.
Двигаясь назад лицом к противникам, Джассин отбивал тяжелые двуручники, пока не улучил момент. Он проскользнул под клинками. Левой рукой он метнул в лицо одному из лунных эльфов кинжал, но тот отбил нож. Только охотнику было все равно, он уже отвлек противника. Оказавшись у того за спиной, он рубанул мечом воину по спине. На эльфе вспыхнула одежда и волосы, меч угодил в стык доспеха между стальной юбкой и нагрудником, резанув по позвоночнику. Парализованный противник свалился еще живым, но это не надолго. Пользуясь моментом, Джас сделал второму подсечку и, повалив его, просто проткнул мечом грудь лунного эльфа. Интуитивно почувствовав опасность, он пригнулся и вовремя. В него метнула кинжал эльфийка. На нем не было доспехов, потому любое ранение было бы значительным.
Не успел лесной эльф развернуться, как Тха’рлал выбежал из шара непроницаемой тьмы со скрещенными V-образно мечами. Джассин преодолел расстояние до дроу и эльфийке в несколько изящных кувырков и оттолкнул темного эльфа. Наемник-дроу попробовал балансировать, но не удержал равновесие и упал в кустарник.
Пораженная тем, что лесной собрат защитил ее, Верховную Леди, но мгновение назад перерезал половину ее почетного эскорта, лунная эльфйика спряталась от Тха’ра за спиной неожиданного спасителя. Она уже не могла трезво соображать, иначе бы воспользовалась моментом и попробовала убежать в лес, хотя это оттянуло бы ее смерть всего на несколько минут.
- Орк ты пришибленный! – дал волю гневу дроу, но произнес он эти слова не повышая голос. Выбрался из кустарника темный эльф ловко и без лишнего шума, присущих более людям и другим неблагородным расам. Мечи воин не стал убирать и угрожающе двинулся на Джассина. Лесной эльф выставил перед собой меч и отстегнул плащ, готовясь к сражению. Бесстрастные убийцы снова собирались сойтись в поединке. Подав едва заметный знак-прикосновение лунной, он заставил ее отойти. Кружа вокруг костра, два воина двинулись против движения солнца. Джас шуточно замахнулся мечом, но вместо того, чтобы нанести удар, подцепил мысом своих сапожек головешку и метнул ее в темного эльфа. Тха’р чуть не попался на уловку. Он высоко подпрыгнул и открылся. Джас выбил левый клинок из рук дроу. Плащом, который он держал в руке, лесной охотник смотал вторую руку противника. Он отбросил огненный клинок, и только темный эльф приземлился, как он молниеносно выбросил руку и хватил дроу-убийцу за кадык.
- Мы будем убивать друг друга из-за какой-то бабы? – прорычал Джас. Нервы у него были на пределе, а союзник корчит из себя непобедимого небесного воителя.
- Лови ее! – попытался отыграться дроу, но лесной эльф ему не поверил. Маг хищно улыбнулся и отпустил темного эльфа.
- Спор закончен, - оттолкнул он Тха’рлала и сам сделал шаг назад. - Иди куда считаешь нужным. Надеюсь, мы больше не встретимся.
Дроу был обескуражен, но его эго было задето. Вначале он подумал, что раз напарник оставил ему жизнь, то можно попробовать сразиться еще раз. Удача, она ведь капризная дама. Но потом тряхнул головой и фыркнул. Белые волосы упали на лицо и темный эльф откинул их назад рукой.
Джассин направился к лунной эльфийке, улыбаясь, как если бы он никого из светлых эльфов не убивал на пару с наемником-дроу. Высокая леди выдавила ответную улыбку. Ей очень хотелось остаться в живых и то, что она сейчас не сможет отомстить за своих друзей, так то всего лишь отсрочка. Но лесной эльф предвосхитил сам себя и дал пощечину эльфийке. Она упала, застонав, и прижимала ладонь к щеке. Он разбил ей губу и хотел еще добавить, но не стал. Взяв из седельных сумок веревку, он связал лунную эльфийку, и грубо оттащил ее к костру. Тха’рлал наблюдал за маленькой местью лесного эльфа и никуда не ушел.
- Я вошел в раж, - отозвался дроу, вложив клинки в ножны.
- Я понял, - огрызнулся лесной эльф.
- Abbil, ты иногда вырубай меня, если я… - он слабо улыбнулся и гордо посмотрел на Джаса.
- Я тоже погорячился. Забудем… У тебя есть еще то снотворное?
- Решил поспать после хорошей драки? – пошутил дроу, и кинул пузырек с нервно-паралитическим ядом, который и являлся при правильной дозе снотворным.
Джассин ухмыльнулся и ничего не ответил. Его разум снова был чист от гнева. Боевой запал утих, но никуда не исчез. Если ты путешествуешь с дроу, то должен быть готов ко всему.
Лунная эльфийка тихо хныкала, ее платье местами порвалось и испачкалось, волосы растрепались. Она была такая хрупкая, особенно красивая когда по белоснежному лицу капали горькие слезы унижения. Джассин открыл черный как уголек пузырек и капнул себе на палец. Он поднес его ко рту эльфийки в беззвучном приказе слизнуть снадобье. Глаза благородной дамы в ужасе расширились, но когда Джассин положил ладонь на рукоять меча, то она со слезами слизнула с грязной руки убийцы молочно-белую каплю. Спустя пару мгновений, эльфийка потеряла сознание и упала на землю в неестественной позе. Тха’рлал подошел к ней и взял легкое тело на руки. Он отнес ее к лошадям и перекинул через седло. Наемники добили всех противников, перерезав каждому, без исключений, глотки.
Не успела окончиться ночь, как трое эльфов покинули лагерь. Они забрали с трупов врагов и из их седельных сумок все самое ценное: деньги, драгоценные камни, ювелирные украшения, красивую одежду, два длинных меча и несколько эльфийских кинжалов вместе с запасом еды на пару недель. Наконец, воины смогли перекусить нормальной едой. Авантюристы увели пять белоснежных коней, а остальных отвязали и пустили гулять по лесу, чтобы они смогли прокормиться и убежать от лесных хищников. С тела одного из рыцарей, темный эльф снял неиспорченный доспех и переоделся. Джассин нашел в седельных сумках запасную одежду и тоже сменил костюм. Светло серый камзол, вышитый листками плюща, штаны в тон и темно-зеленый плащ смотрелись странно на чумазом смуглокожем эльфе. Дроу же в доспехах работы поверхностных эльфов выглядел придурковато. Переодеваясь, эльфы успели высказать друг другу все, что они думают о новых нарядах. Обнаженные тела убийц блестели на лунном свете - смуглая кожа и эбеновая - смотрелись очень красиво. Воины уже пообтерлись, общаясь друг с другом, и больше не бросали любопытных взглядов, рассматривая натренированные мышцы.
Пару часов спустя, они набрели на речушку и решили привести себя в порядок. Лунная эльфийка была связана и все еще находилась под действием снотворного в палатке, так что темный и лесной эльфы смогли искупаться.
***
Погрузившись с головой в воду, Джас через минуту вынырнул.
- Почему ты ее ударил? - спросил дроу, тщательно вымывая белоснежные волосы.
На некоторое время вопрос обескуражил лесного эльфа.
- Она всего лишь женщина. Я мог бы ее убить, - спокойно отозвался он. - Это ничего не меняет.
- Но не убил, - парировал Тха’р, подплыв к напарнику и на боку проскользил по водной глади, чтобы оказаться у того за спиной.
- Я хочу ее продать по прибытии в город, - оглянулся Джассин.
- Рабыня… аха, я понял тебя, - дроу подмигнул лесному эльфу и продолжил уже разговор на более мирную тему.
К рассвету они приготовили лагерь и смогли отдохнуть. Солнце припекало в жаркий солнечный день, но под сенью древ в лесу было довольно комфортно. Измученная вчерашним происшествием эльфийка очнулась от дурмана и стала дико озираться, пока не вспомнила все произошедшее прошедшей ночью. Высокая леди проверила путы, но связавший ее лесной эльф отлично умел вязать узлы. Веревка никак не поддавалась, а своими попытками она только причинила себе боль. Поерзав, женщина заметила изящный эльфийский кинжал в украшенных бирюзой ножнах рядом со спящим Джассином. Волосы лунной разметались по лицу, но она запрокинула голову и откинула их, чтобы те не лезли ей в глаза. Осторожно подбираясь, чтобы не разбудить убийц, эльфийка подцепила ноготком рукоятку…

Сообщение отредактировал Маришка - 27-07-2007, 10:19

/Пока без названия. Даже без рабочего названия /
Придумано и написано великолепной Сигрид в соавторстве со мной.

Однажды в прошлом - а может, и в настоящем - но упаси нас Боги от того, чтобы это случилось когда-либо в будущем... В общем, однажды в мире произошло Кое-что. А правильнее будет сказать, что произошло Нечто. Такие вещи, как это нечто, происходят порой даже в самых непримечательных, скучненьких мирках каких-нибудь далеких-предалеких галактик, ни разу не похожих на нашу. А может, и похожих.
В любом случае, Нечто произошло.
Еще даже раньше этого, в год Белой Смерти гордое и славное племя Теплых Спальных Мешков встретило в обледенелом лесу странных путников, замерзших и усталых, доверчиво предложило им свою помощь и немедленно было порабощено коварными Двуногими Людьми.
С тех пор прошло несколько... много веков, гнев на узурпаторов копился в пыльных кармашках и нестираных складках Спальников, но они терпели, ожидая прихода Мессии, которому суждено было освободить племя от унизительного рабства. И вот Он пришел.
Морозоустойчивый Спальник кинул клич, и изо всех краев палаток поползли озлобленные, исхудавшие мешки…
Они не оставляли за собой следов. Они ползли беззвучно, движимые одной-единственной целью - мстить. Поглощать. Двуногие, эти отвратительные тираны, что прежде забирались внутрь, в тепло, и спали спокойным эгоистичным сном, - что ж, пусть теперь снова окажутся внутри, но уже в другом качестве.
Щелкали молнии, зловеще шуршали складки, Люди кричали - и замолкали, оказываясь внутри. И исчезали.
И не было спасения от Них. Мрачные холодные леса обрастали легендами - но ни одна легенда не могла рассказать всего, что творили освободившиеся Спальники. Сбросив гнет, они почувствовали кровь на зубчиках молний и остановиться уже не могли…
Паника и ужас охватили Двуногих Людей плотным кольцом и тоскливо сжимали растерянных гуманоидов изнутри, как снаружи стискивали их мягкие объятия спальных мешков. Казалось, надежда утонула первой, и спасения нет, но в далекой, особенно заснеженной <стране>* случайно жил <некий великий ученый>**
Пытливый ум его никогда не знал отдохновения от интеллектуальных трудов, но гений Ученого редко бывал признан современниками. Однако именно ему уготована была великая судьба спасителя нации.
Каким образом, почему в голову Ученого пришла идея заручиться именно Их*** поддержкой в борьбе против Спальников - неизвестно, но тем не менее, идея Пришла. Правительство <страны>, вопреки обыкновениям своим, поддержало Ученого и Идею, и скоро уже отважные генералы с посеребренными висками и позолоченными звездочками на погонах отдавали приказы пехоте диванов, вели в бой десантные войска одноместных вагонных коек и бросали в тыл врага тяжелую трехтанковую дивизию Трехспальных кроватей имени Подушки в Цветочек.
И спальные мешки, что подкрадывались из-за угла и нападали, что таились в темноте, выжидая часа, что со временем захватывали все больше и больше территории, угрожая все большему числу невинных человеческих жизней - и спальные мешки содрогнулись.
Мессия свернулся в уголке Большого Штабного Рюкзака и наморщил подушку. Он бросал на врага модифицированные мешочки, но все они гибли под колесиками свирепых танковых кроватей и летучих коек. Тогда Он задумал План.
Он пришел к <некому великому ученому> и, прикинувшись ковриком для вытирания ног, залег под дверью. Ничего не подозревающий <некий великий ученый> был очень сердобольным, сердомягким и еще много всячески сердым, подобрал маленький коврик и принес в свой обогреваемый обогревателем дом.
Темной-темной ночью, когда <некий великий ученый> спал на своей большой двуспальной кровати, из-под нее выполз коврик, на самом деле являющийся Мессией, и медленно пополз к столу ученого, чтобы выкрасть из потайного ящика чертежи. Но в столе не оказалось потайного ящика, - чертежи с планами захвата оставшихся отрядов спальных мешков лежали прямо на нем, на столе... И Мессия с наслаждением избавился от них тем же варварским способом, что применяли и его братья по оружию. Прожужжала молния, прошуршала ткань - и чертежи исчезли. А Он с дьявольским, но очень тихим смехом, пополз к кровати <некого великого ученого>, чтобы наконец отомстить ему.
Мудрый и находчивый Морозоустойчивый Спальник был мудр и находчив, однако не знал, что <некий великий ученый>**** никогда не засыпает, не выпив чашку зеленого чаю. Вспомнив, какая едва не свершилась катастрофа, <некий великий ученый> вскочил и побежал на кухню, а распластавшийся в эпическом прыжке спальник упал прямо в щель Кровати, и только жалкие обрывки его нашел бы <некий великий ученый>, если бы включил свет.
А в это время дивизия кресел-трансформеров под командованием одногого капитана Стула спешно отступала к ущелью Черепа, Серпа и Молота, отстреливаясь винтиками, гайками и последними гвоздиками из фанерных донышек.
Дела дивизии были плохи - оставшиеся отряды спальников, собравшись в последнем безумном рывке, прорвали линию обороны и теперь теснили защитников Двуногих Людей.
Однако, несмотря на то, что планы и чертежи <некого великого ученого> теперь были уничтожены, командование, не знавшее пока этих уже уничтоженных планов, все же не растерялось и позвонило по одному очень секретному телефону. И уже через полчаса в ущелье Черепа, Серпа и Молота был сброшен с воздуха на парашютах батальон боевых тумбочек особого назначения.
Скрипя дверцами боевую песню, тумбочки особого назначения распахнули створки и выпустили на Спальники особый боевой батальон Межконтинентального Обстрела Лазером (МОЛь). Спальники отступили.
И в Мире воцарилась тишина и покой... Но надолго ли?

В глубине горы, среди камней, на берегу маленького подземного озера сидело маленькое сморшенное существо. Маленькое и сморщенное. И голодное. Забывшее, что такое «порошок» и «кондиционер». Маленький серый спальник.
Он ловил рыбку.
Вкусссную рыбкуссс........

________

* - в интересах государства, название опущенно
** - скромно пожелавший остаться неизвестным науке и технике
*** - произносить с благоговенным придыханием
****- вот зачем его так шифровали? Прописать вымышленное имя было бы проще и быстрее (прим. протоколиста)

Сообщение отредактировал Hellish Cat - 27-07-2007, 19:33

Невервинтер.

Серебристый диск Луны плыл по небу. Гуляли северные ветры над прекрасным градом, раскачивая верхушки елей. Пожелтевшие листья опадали с ветвей, срываемые мощными потоками воздуха. О, эта ночь, наполненная звуками писка и предсмертными криками нечаянных жертв хищников, тихими шорохами, крадущихся охотников, уханьем совы. Проснувшаяся белка опасливо перепрыгивает с ветки на ветку, еще не подозревая о великом событии. Лес дремлет, но дети богини не спят. По темным переулкам города крадутся бесшумные непроницаемые тени, куда не проникает небесный свет. Свет звезд падает на землю. Дивное время для эльфов, пляшущих в лунном свете. Глаз пытается вобрать в себя сияние неба, но может лишь блуждать по млечному пути не в силах постигнуть его. Когда правит Луна, нет места Солнцу. Но вдруг! Неожиданно! Стремительно и нагло! врывается пришелец чужого мира. Он несется, затмевая звезды, сжигая их в своем пламени, и красный хвост очерчивает его страшный путь. Сухая осень… Огненный небесный всадник проносится над Луной. Его шаровидное тело искрит, врываясь с боем в наш мир. И задаешься вопросом, с чем он пришел, этот необузданный вестник бед и перемен? Метеорит все приближается и вот он уже пролетает в нескольких тысячах метрах над городом, разбрасывая мелкие огненные шарики и сея панику среди неспящих жителей.
И ты, случайный путник, или ночной охотник, или даже убийца нежити, стоишь, не в силах оторвать взгляда от огненного шара и красного пламени за ним. Все ближе и быстрее. Оно проносится над городом. Секунда, мгновение и понимаешь, что оно упало. Вспышка, но ты, кем бы ты не являлся, путник, еще ничего не слышишь. И вот, качнулись деревья в стороны от места падения. Иные сломались, переломанные у самого корня и звуковая волна достигает твоего слуха. От резкой боли ты закрываешь уши ладонями. Крик. О да, именно крик, но неведомый и чуждый. Ни с чем не сравнимое ощущение. И когда все вокруг снова приходит в гармонию, ты замечаешь на монетке-Луне черный дымок. Раздается треск и в ночной темноте, освещаемый слабым звездным светом поднимается огненный всадник. Но с удивлением обнаруживаешь, что не демон ада пришел покарать. Клубок из корней разворачивается. Это подобие на живое древо медленно встает как человек, возвышаясь над лесом своей головой. Его глаза сверкают изумрудами. Ты закрываешь глаза, не в силах поверить в происходящее. И вот… видение ушло незаметно и неслышно… А мысль все продолжает хвататься за увиденное. Не может же это быть сном…

Я - дождевая капля, растворяющаяся в морской пучине и сразу же поднимающаяся неосязаемой дымкой испарения. Я - путник идущий по дороге и - путь, устремляющийся вдаль. Я - янь, половина целого, и - инь, вторая половина целого. Я в них, и они во мне. Я - взгляд, созерцающий природу, и я - природа, созерцаемая взглядом. Иллюзия и реальность - одно. Поэзия тончайших ароматов, нежных, белоснежных лилий, философия огня, мгновение первой вспыхивающей звезды в вечернем небе, прохладная волна, набегающая на раскаленный берег и охлаждающая каждую его песчинку, сок дерева, парадоксально текущий от корней вверх, по стволу к каждому его листку - всё это во мне, и я во всём, что окружает меня. Я - рыба, любующаяся своим отражением в зазеркалье вод, и я - птица, высоко парящая над землёй в тёплых воздушных потоках. Я - червь, пашущий землю для улучшения её плодородия, и я - волк, охотник, добывающий себе пищу. Я - полый сосуд, жаждущий пополнения, и я - источник, дающий бесценную влагу. Я - частица огромной Вселенной, поражающей своим величием, и я - Вселенная, заключенная в частицу.

Neden samarlamis?

   Samarin acisryla dikkatli olur.

1733 гг.

Махмуд 1 начал свое правление в 1730 году фактически с восстания, которое произошло в октябре. Турция переживает не лучшие годы своего государства. Влияние Франции весьма ощутимо. Янычарская армия уже не такая как 14-16 веках, но это все еще значимая сила.

Запорожье, границы с Россией.

Ночь, было лето 1733 года, когда отряд в сто тридцать шесть человек - элитных янычарских конников, подобрался к небольшому поселку. Казан везли позади - почти что святая реликвия каждой орты, вместе с продовольствием на время похода: рис, и сушеное мясо. Живых баранов воины для вылазки не стали брать, чтобы не замедлять переход. Ятаганы уже покинули ножны и сверкали в свете звезд, готовые снести неверным головы. Отряд передвигался осторожно, высылая разведчиков на случай, если кто-то из мирных жителей или русских воинов заметят их. Передвигались всадники без зажженных факелов, только чтобы не выдать своего расположения.
Было здесь живописное место. Среди высоких холмов, поросших зеленью, чуть поодаль начиналось плато. Там было озеро, полное рыбы, и леса такие, что зайдешь внутрь - а там плющи обвивают ветви древ. Население большей частью мирное, хотя и там есть свои защитники.
По приказу аги, беззвучному жесту, отряд рассредоточился, каждый управляемый своим офицером, чтобы напасть быстро и со всех сторон. Бывалые воины имели нехватку в диких развлечениях, деньгах (с момента разрешения жениться многие воины несли огромные расходы), на радость Султану, и просто, чтобы унизить мерзких гяуров.
Ветеран сражений - ага - своего отряда пустил коня шагом, ибо только дурак будет взбираться на холм бегом, утомляя своего верного спутника. А был Саид на вороном коне, прекрасном, как живописный закат, темным как беззвездная ночь, и быстром, как безжалостные ветры пустынь. Командир был уже взрослым мужчиной лет под тридцать, крепким и ловким воином, который отлично владел ятаганом, луком и другим оружием. Агой мог стать только лучший воин по старшинству и пользовался огромным уважением среди янычар. Отряд командира не таскал с собой жен и гулящих баб, довольствуясь теми девками, что они захватывали в набегах на военный период. Саид был прирожденным турком. Родители аги выдали его за сына христиан, когда отдавали для воинского обучения. Он был типичным представителем турков со жгучими черными волосами, глазами - угольками и смуглой кожей, а вот лицо скорее было европейского типа. Саида украшали аккуратно подстриженные усы.

Темно-красные долармы воинов были собраны по бокам в складки и закреплены ремнем, коричневые шаровары и наколенники. У аги через плечо была переброшена шкура леопарда и закреплена, чтобы не потерять в бою. У каждого воина к головному убору пристегнута впереди деревянная ложка.
Один из воинов, следящий за обстановкой поодаль от небольшого отряда, выехал на коне к своим, ведя на веревке за собой казака с разбитой головой, кляпом во рту, безоружного и сильно помятого.
- Паган урус! - плюнул на него Саид, когда того подвели к аге.
Казак бросился на командира, но его удержала удавка на шее. Послышались смешки в отряде из тридцати воинов.
- Перебудить хотел весь поселок, - обратился по-турецки молодой воин к аге, не слезая с коня.
- Ну и сколько вас там? - с интересом спросил Саид с акцентом на ломаном языке христианской России, разглядывая русского.
Казаку вынули кляп изо рта, предупредив заранее, что если поднимет шум - убьют. Но, глупый, только хотел закричать... а лезвие ятагана молнией пронеслось, разрезав ему глотку и обдав кровью коня командующего.
- Собака, - презрительно процедил всадник сквозь зубы. Этот удар нанес ближайший друг и заместитель аги - Ахмед. Он резким и точным движением смахнул с ятагана кровь.
Почти такая же картина происходила с и другими охранниками, что стерегли город от внезапных набегов правоверных. Благо их было не много, да и жизнь на границе была паршивая и не сладкая как в столице, где пировала Анна Иоанновна.
Четыре отряда янычар окружили город со всех сторон. Они сговорились напасть по условному знаку - пущенной в небо зажженной стреле. Кони фыркали и нервно переминались на месте, чувствуя возбуждение и боевой пыл всадников.

Ага пронаблюдал за редкими окнами, из которых лился на улицу свет и дал знак рукой, что бы начинали. Подожгли стрелу. Лучник из короткого лука, удобного в верховом бое, выстрелил. Янычары словно только и ждали этого несколько месяцев. Зажглись факелы. У каждого воина был при себе лук, полный стрел колчан за спиной, ятаган, кремневые пистолеты с особыми пулями, соединенными пружинной, и кинжал с односторонней заточкой. И хлынули всадники, вытесняя трели цикад гиканьем и боевыми кличами – пугая спящий народ. Первый и самый мощный удар пришелся на сторожку казацкую. Ее янычары забросали факелами, а сами выбежавших противников из луков расстреливали, а кто добежать успевал, так тех ятаганами разрубали.
Людям мирным досталось еще сильнее. Спящие и испуганные, они порой даже из дома выбраться не успевали, как хибарки их охватывало пожарище. Порой янычары врывались к зажиточным, по сравнению с другими, крестьянам, и даже к купчинам. Они вначале убивали хозяина, потом грабили его дом, а затем поджигали. Некоторые хватали красивых девок и, перекидывая через седла, одним движением крепкой руки вырубали, чтобы потом вдоволь натискаться с нею к утру.
Саид, не слезая с коня, отбил шашку подбежавшего к нему казака, схватился одной рукой за луку седла и ногой в морду ударил мужика. Управляя коленями конем, он подвел жеребца и, наклонившись в седле влево, одним точным ударом ятагана добил противника. Ахмет взирал на это спокойно, защищая тыл командира.
- Смотри Саид! – показывал отрубленную голову главы поселка Ахмет, потрясая ею в воздухе с усмешкой. Раскрытый человеческий рот и выпученные глаза смотрели на агу.
- Зажрался, - хохотнул турок и направил своего коня в сторону метавшихся в панике крестьян. Ятаган Саида сверкал в свете факелов.
Какие-то веселые воины из отряда янычар поотрубали руки и ноги двум крестьянам и теперь метали, когда позволял случай, их в некоторых выживших казаков. Русские, надо было отметить, храбрые воины, но право неожиданности было у турков.
Вскоре пылал весь поселок, огонь перекидывался от одного здания к другому. Саид, заботясь об отряде, велел боевым барабаном оповестить орту, чтобы заканчивали насиловать и убивать и готовились покинуть проклятое место.

офф: итого коротенький рассказик... хех

Записки безумного лича - 2.
Свобода. Что есть свобода и почему в наше время она все чаще ассоциируется с деньгами? Вернее, с возможностью купить на эти деньги что угодно, право быть независимым и делать что пожелаешь. Но, тогда, свобода ли это или вседозволенность. Или это одно? Как-то не хочется так думать. Может ли свобода быть без денег? Или только такой она и бывает, - когда ты не зависишь от финансов. Когда ты ни от кого и ни от чего не зависишь? Но разве такое возможно? И кем ты тогда станешь, если не будешь зависеть ни от марали, ни от предрассудков, ни от родных тебе людей? А будут ли тогда родные? Может, ты будешь совсем один? Но, тогда, принесет ли тебе свобода счастье? Может ли свободный человек быть счастливым? Может ли человек быть абсолютно свободным? Свободным от чувств и привычек, от мыслей и сомнений. Да или нет? У каждого свой ответ.… И все же, я не понимаю, почему все люди так стремятся к этой свободе. Почему считают ее панацеей от всех бед и вздыхают: «Ах, если бы я был свободен!» Почему они не думают о том, что иногда так хорошо быть НЕсвободным, кому-то нужным и даже необходимым?
Нет. Мне кажется, что абсолютная свобода не даст людям счастья. Она как мираж, хрустальный, волшебный, манящий и недосягаемый. И, по-моему, это к счастью. Ибо человек, нашедший ее, потеряет все…


К оружию привыкать нельзя
Колеса стучали, навевая мысли о непостоянстве и скоротечности жизни, а так же грусть, которая всегда сопутствовала таким мыслям. Олеся прислонилась к окну, наблюдая из под косой челки за проплывающим мимо пейзажем. Через пару часов она будет дома. Окрестности уже казались знакомыми. Впрочем, это и неудивительно, если учесть, сколько раз она возвращалась этой дорогой. Дома мать и брат, нетерпеливо ждущие, когда Олеся начнет рассказывать о своей поездке, о тревогах и неудачах, и, наконец, о победе. И пусть победа не абсолютная, - третье место тоже не плохо. А еще, через десять минут после того, как она окажется в городе, зазвонит ее сотовый телефон, ее или Сереги, и на экране отразится единственное слово, - тренер. А значит, несмотря на накопившуюся усталость, надо будет отчитаться о том, как прошли соревнования. И неважно, что Максим Васильевич уже давно не тренирует ни Олесю, ни Сергея. Все равно, для них он остается тренером, тем, кто первым наставил их на «путь истинный». Девушка рассеяно похлопала по чехлу с разобранным луком и тут же отдернула руку, как будто обожглась. Привычка, пришедшая к ней с первыми тренировками, первыми соревнованиями, с ее первым луком. Олеся улыбнулась, поймав себя на мысли о том, что о своем первом луке она думает как о первом мужчине. Какая чушь! И все же, иногда, да нет, часто, она скучала по старому рабочему оружию, с которым начинала тренировки, по ощущению тяжелой рукояти в руке. У этой рукояти она знала каждую неровность, каждую щербинку, каждую выбоинку. Но пришел момент, когда тренер сказал, пора работать с настоящим оружием, а не с какой-то развалюхой, с которой никогда не добиться настоящих побед. Старый лук уже не соответствовал ее статусу. Через какое-то время тренер так же перестал ему соответствовать. Он сам передал ее Вадиму Константиновичу, точно эстафетную палочку. Но так было нужно.
- Лесь, приехали!
Ну, надо же, как она задумалась! Олеся подхватила свою сумку и чехол с луком и вышла из купе, смешавшись с другими пассажирами, стремящимися выйти на перрон.

- Да, конечно приеду! Я о Вас не забываю. Никогда.
Она с облегчением положила трубку. Почему-то разговаривая с Максимом Васильевичем, как по телефону, так и при личной встрече, Олеся испытывала какую-то неловкость. Нет, она все также испытывала благодарность к своему бывшему тренеру, по-своему любила, была привязана, но.… После того, как он отдал ее другому тренеру, между ними выросла стена. Тонкая, прозрачная, как стеклянное полотно, но пробить ее было невозможно, и она стояла, привнося в их отношения толику чужеродного и непривычного холода, делая и без того непростое общение, еще более тягостным. А может, это началось раньше? Когда она по его совету сменила лук. Ерунда! Какая же глупость лезет в голову. И все же, это была правда, только вот в этом не хотелось признаваться никому. А уж тем более себе.
Девушка начала одеваться, - юбка, рубашка и пиджак, легкие босоножки на каблучке. Спортивный костюм отправился в пакет, - не в нем же идти. Лук она решила не брать, настоящий мастер должен стрелять из любого оружия. Перед уходом, Леся замешкалась, идти не хотелось, но ведь она обещала.


- Держать! Держать, я сказал! До последнего! Так, так. Отложили. Устали? Эх, вы, слабачки! Вот до этого у меня ученики были, - сталь!
Олеся невольно улыбнулась, услышав голос Максима Васильевича. Когда-то, он точно так же отчитывал их. Ругал и смеялся, хвалил и укорял. Девушка смотрела на учеников, и лишь потом поняла, что высматривает, у кого в руках ее первый лук. Но его не было.
- Ну, кто так стреляет!
- Но я к тому луку привык.
- Ерунда! Нельзя привыкать к оружию! Целься нормально, стрелу загубишь – платить заставлю. За весь комплект!
Олеся с грустью посмотрела на юного стрелка, попавшего под горячую руку тренера. К оружию привыкать нельзя. Как трудно запоминается это правило. Максим Васильевич, наконец, отвлекся от нерадивых учеников и подошел девушке.
- Ну, что, можно поздравить с Мастером Спорта?
- Да, только документы оформлю на звание.
- Покажешь этим недорослям мастер-класс?
- Угу.
- А лук где?
- Я из старого…
Лицо тренера изменилось. На какое-то мгновенье в его жестких чертах отразилась странная неуверенность.
- Лесь, не стоит… из него уже никто не стреляет.
- Почему?
- Бьются. В кровь. Вроде и держат правильно, и тетиву натягивают, защиту надевают, но его будто проклял кто-то.
К щекам прилила кровь, Олеся почувствовала, как краснеет.
- Я попробую…
- Ладно. Дело твое.
Со склада принесли чехол. Ее чехол. Она сама его сшила, специально, чтобы защитить плечи и рукоять оружия. Красная ткань, черные неумелые стежки и озорные кисточки, которые Леся сделала на завязках. Когда она взяла его в руки, ей показалось, что сердце стукнуло невпопад, и девушка вновь поняла что краснеет. А пальцы и ладони уже зудели от того особенного чувства узнавания, что знакомо каждому стрелку, не важно, стреляет он из лука или пистолета. Тускло блеснули белые плечи лука. Правый стабилизатор чуть оцарапан, на тетиве след от ее помады, который остался на ней Бог знает сколько лет назад. Пальцы привычно пробежали по рукояти, плечам, будто приветствуя оружие. Показалось или откуда-то из неведомых глубин пришел ответ. И вот он собран. Как всегда пришлось повозиться с тетивой, поправить прицел. Олеся с внутренней дрожью надела крагу. Не может же ее лук ее ударить?
Стрела на тетиве, дистанция пустяковая – восемнадцать метров. Выстрел. Боль пронзила локтевой сустав с такой силой, что на мгновение на глазах у девушки выступили слезы. Кто-то сдавлено охнул, увидев наливающийся лилово-черным синяк. Олеся не обратила внимания. Для нее этот удар имел свое значение. Почему ты так долго не появлялась? Почему оставила меня? Нет, теперь все будет хорошо, - это знание пришло к ней из тех же глубин, что и ощущение приветствия, возникшее при прикосновении к луку.

Стрелы ложились хорошо, кучно, параллельно. Максим Васильевич только удовлетворенно хмыкал, глядя на очередной выстрел.
- Вот как надо стрелять, малышня!

Олеся уже разбирала и складывала лук. Свой лук! Она его больше не оставит. Услышав за спиной знакомые тяжелые шаги, девушка обернулась.
- Максим Васильевич.
- ?
- Я забираю его…
- Лесь, зачем…
- Сколько он стоит? Я заплачу!
- Бери так. Все равно из него больше никто не стреляет…
Нельзя привыкать к оружию, ибо оно может привыкнуть к тебе.

Сообщение отредактировал Uceus - 16-08-2007, 11:12

(фик по квесту. квест еще идет и, вообще-то, он был стебным. Данный квест водила Маришка лично. мои только слова)

«Я простил её.
Может потому, что любил.
Может потому, что ненавидел.
Может, мне просто грустно?» Рё.
«Скрытен. Недоверчив.
Склонен к рефлексии». Из квенты.

Резкий удар. Путь опережающего кулака ? О, ты быстра.
И я подставил себя твоей жажде убийства. Почему?
Только я могу это спросить, только мне это интересно, ты же лишь цинично заберешь мои вещи, может, великодушно спихнешь труп в яму. Ты сразу меня насторожила.
Твой кулак летел быстрее, чем падает с небес на землю тоскующая по ней молния – а я видел Рингиль, мою Рингиль, с распущенными косами, в серебряных запястьях, она шла ко мне и на вытянутых руках несла венок, тот, что я плел для нее, но так и не подарил, не успел подарить.
Я не упал, выбитый из тела твоей холодной ненавистью, я шагнул навстречу Рингиль, и ее свет наконец-то стал моим, пусть и по ту сторону теней. Слились наши взгляды, наши мысли, я забыл о ядовитом драконьем лесе.

Красное выродилось зеленым, потом почему-то белым.
Зачем я вернулся?
Зачем, Рингиль? Звезда третьего летнего вздоха, перышко из крыла птицы Аист, зачем ты отпустила меня? Ради …мести?....

Я влюблен.
Воот в то облачко, с розоватым ватным подбоем, а оно плывет к морю.
Я скольжу по весеннему лесу, как скользят тени – привык, и после смерти не могу остановиться, а дышал бы полной грудью, а упал бы спиной на мягкие луговые травы, раскинув руки, и солнышку бы отдал себя, облакам – оно, с розовым подбоем, оно плыло бы медленнее, если бы видело, что я за ним слежу.
Что я влюблен.
Да сказки это, так, легенда, чтобы себя успокоить. Я ведь мстить иду. Той, что меня убила.
И не до облачка, не до «упасть, раскинув руки». Оживает седое сердце, медленно набухает желчной обидой, я скольжу, как скользят лесные тени.

По близости оказалось небольшое человеческое поселение, аул или кишлак, ничего не смыслю в их названиях, да и повода не вижу. Шарф поправил на лице, направился к нему: доброй волей Сияющей, удастся узнать что-нибудь стоящее.
Тук… тук-тук-тук! Обмотанными костяшками по деревянным доскам ворот. Тук-тук- да просыпайтесь, февральские ежи!
Недовольно зашаркала задвижка, открылось маленькое смотровое окошечко, точь-в-точь, как в тюремной камере.
- Кого там принес шайтан? – с явным южным акцентом, зато без южного радушия. Взгляд помутнее, личико помятее, голосочком пьяным с усталой хрипотцой будем давить на жалость.
- Помоги, брат! Я много дней в пути, я сбился со счета, сколько раз луна сменила платье, я давно ни лепесточка ветра не брал в рот, я одинок и заблудился, ибо мой род, мой дом безжалостно сожжены – и я даже не знаю, кем! Я прошел столько дорог, сколько волос нет у твоей прекрасной жены, пусти же меня хоть подышать жилым теплом, хоть к стене позволь прислонить онемевшее от голода тело, хоть водой дождевой плесни в лицо – не дай умереть, не вспомнив дождя….
И все – на одном дыхании, не давая ему ни опомниться, ни вслушаться в мой бред. У привратника даже усы отвисли, а темные глаза из неприветливых очень приветливыми сделались, полными желания разделить и облегчить мои беды. Вот это я понимаю – южанин.
- Так что ты здесь стоишь, захади, канэчно! Памагу, да! – он отпер калитку, запустил меня внутрь маленькой каморки, четыре на восемь футов, стол едва не на всю длину, два стула, вешалка, камин, вычищенный до белого камня. Я расслабился, чтобы натурально пошатываться, ввалился в гостеприимную комнатку, плюхнулся на ближайший стул. Перед носом, как в хорошей книге, оказалась тарелка с неприлично толстым куском хлеба, полголовкой белого сыра и кувшин кислого вина.
Отлично.
Я поел (вяло, мол, давно голодаю, хуже бы не было), приподнялся, но так и упал обратно на стул – уснул.
Минутку поиграв в потерю сознания, чтобы у доброго привратника подозрений не возникло, «очнулся», слабым голосом попросил меня в таверну отвести – есть, чем оплатить, а обременять хозяина не хочу, да и..
Мне клинок к горлу нужно в таверну, если что и можно из этого кишлака-аула выцарапать, то – там!
Южанин на меня покосился, но желание гостя воспринял как вполне осмысленную волю, кивнул, накинул плащ.
- Пайдэм, пакажу, да! – с сочувствием глядя на меня, он открыл дверь, ведущую в поселок.
Итак, поселок. Поселение. Жалкое скопление грязных мазаных коробок, персональных тюрем-нор с плоскими крышами и малюсенькими дырочками окон; дорога тоже никуда не годится, жесткая, в шрамах рытвин, через мягкие подошвы сапог чувствуешь всей ступней каждую неровность, каждую травинку, а при подобных колдобинах изображать нетвердую походку не пришлось – шаг отдает тупой болью в позвоночнике.
Я шел, низко опустив голову, чтобы из-под капюшона рассматривать куцеухих. Дети, оборванные, неумытые, нищий в застиранном бурнусе, пара стражников.
Вдруг – как стрелой пронзило, и затрепетало жарко сердце – мелькнули знакомые цвета. Жрец… ох, как же сладко и странно-мучительно самому себе объявить! Жрец Шар.
Ты где-то здесь.
И я найду, что сказать тебе.

Долго следил за ним – узкой щелкой острых до резкости глаз, запоминая внешность. Если он сменит одежду – я должен буду его узнать.
Следил. Доследился. Запнулся о кочку, а вторая нога уже для шага занесена, о первую зацепилась, я запутался в плаще и свалился в канаву, именем Сверкающей, как муха в паутине! В лицо дохнула мелкая въедливая пыль.

Муха в сети, не бьется, не сопротивляется, лежит и покорно изображает обморок. Паук не медлит, он получил звоночек от порванной сети, он бежит к жертве, перебирая мохнатыми ножками.

Сразу три стражника в затасканных коттах наклонились ко мне, один затряс меня за плечо.
- Эй, путешественник, чего разлегся? Эль крепковат? так за печкой у себя пей, чтобы жена следила!
Молчу, честно разыгрывая крайнюю обессиленность.
Второй охранник людского спокойствия (о, глупые, как мало могут ваши «дозоры»!) оценил неэффективность действий первого, приподнял меня и встряхнул сильнее.
- Не устраивай тут богадельню, понял! Койка нужна – в таверну загляни, нечего посреди улицы спальню делать!
Чуть голова не оторвалась, грубияны, низкая, невоспитанная раса!
Я сонно пролепетал, что приношу извинения и готов самостоятельно продолжить путь, но они, кажется, придумали что-то захватывающее.
Подхватили меня под руки и поволокли куда-то.
Естественно, и привратника, и жреца я потерял.

Тюрьма.
Лучше не придумаешь.
Я с тоской посмотрел на золотое солнце, оно рвется ко мне сквозь отверстия в стене, заменяющие окна. И куда меня понесло от родных корней, от спокойных просторов, от влажного полумрака хвойных лесов, веселого полушепота сухих рощиц?
От твоих теплых глаз и рук, лучик зари?
Так. Если просунуть веревку в несколько отверстий, а потом дернуть на себя... даже в случае успеха, как я объясню местным провал в стене? А задержаться в поселке придется.
Тогда я решил свернуть с заросшей тропы и пойти светлой утоптанной дорогой простых решений – я закричал.

Очень громко и неприятно закричал, завыл, с подсвистами и всхлипами, чтобы голову сломали в догадках о моем состоянии (а заодно и ноги, пока сюда бегут). Сам вжался в стену рядом с дверью, в занесенной левой, ближней к проему, руке зажав клинок.
- ААУУУУУЭЭЭИИИИ…..
Тюремщики, вопреки уставу и правилам безопасности, не особенно осторожничали, замок открыли быстро, распахнули дверь.
Я бил резко и точно, целясь яблоком в основание шеи вошедшего. Оглушить не получилось – сразу все пошло криво! – но хотя бы я затолкнул его в камеру.
Не давая проснуться, я через левое плечо довернулся до полного круга и атаковал второго (ах, мы с Алтаром ходим парой!); он никуда не доворачивался, с самого начала находился в удобной позиции, и тоже атаковал, причем успешнее, скользким режущим ударом по ребрам. На пол брызнули соломкой седые волосы. С горечью я оглянулся на них, и упустил момент, хотел ногой закрыть дверь, оставшись наедине с охранниками, а оказался зажат в вилы одновременно атакующих обозленных людей в дырявых кольчугах.
Я сделал шаг назад, в надежде, что они столкнутся друг с другом, не рассчитав инерции – Сияющая, неужели ты оставила меня – в тот миг, когда я стал слугой дракона?
Я сделал шаг назад и оказался зажат в угол.
-Оох, - прижав правую, свободную, руку к боку, я осел на пол, роняя на грудь голову. Больно, ранен, умираю.
Люди – не орки, им не чуждо сострадание, и к врагу тоже. Эльфы – светлые и чистые, пока не умрут. Я умер, я мерзкая сволочь.
Они переглянулись, удивленно опустили мечи. Они подошли чуть ближе к беспомощному мне – ближе настолько, чтобы я смог достать их клинком.
Я садился на корточки, скручиваясь, как пружина – и теперь осенним вихрем опавших листьев я раскрутился, красивой ровной дугой выводя лезвие клинка на горячий пир плоти, аккуратно по коленям стражников.
Клинок еще не лязгнул о стену, когда они дружно свалились на пол, бледные от болевого шока.
Я ликовал.
Бы.
Я не хочу убивать. Сияющая, не хочу отнимать жизнь!

Старость. Привет. Снова ты.
Умер от Старости – в моем случае, это немножко другая сторона листа.

Острая, вспарывающая боль в животе, красный туман. В него, как в болото, погружаюсь, вокруг мельтешат обрывки эмоций… одна вдруг накрывает с головой – всплеском обжигающих брызг, ярости и снова боли. О твоем ударе и том красном тумане, из которого я не выплыл.
Ярость сильнее, она выжала меня, как тряпку, сделав жмыхи мыслей прозрачными. Выхватив второй клинок, я воткнул со звоном оба лезвия в каменный пол – не устойчивость нужна мне была, но звук.
- Так, все, братья, ничья, а стать частью кровяного рагу я не хочу. Вы тоже вряд ли. Поговорим?
Один продолжает слепо махать мечом, второй услышал меня, остановил занесенную руку.
- О чем? – без любопытства спросил он.
Я сложился, чтобы пережать хоть капельку сосуды с черной хлещущей кровью, опустил клинки.
- Не хочу драться. Я попал сюда по ошибке. И… кто знает? Возможно, вы могли бы мне помочь…
Особенно обиженный тюремщик тоже успокоился, мы втроем сидели в луже крови и моей желчи и дышали со свистом. Они старались говорить мало, берегли жизнь, мне же мало что было терять.
И я рассказал им легенду о сожженном нелюдями доме, который покинул много лун назад. И еще – о девушке, в которую безнадежно влюблен и которую мечтаю найти…
О, тут я покраснел и весьма кстати, другое дело, что не от смущения… врать я всегда умел, но не настолько же неприкрыто! Слышали бы меня… да хоть кто угодно из свидетелей моей смерти…
Да, еще я попросил о врачевании – с распоротым животом я не нужен ни одной девушке, как бы ярко не сияли глаза.

Тюремщики задумались. Поверили ли в сказку слабо, или просто тяжелы на подъем, как медвежьи задние лапы, однако мне согласились отплатить только лечением – и то при некоторых условиях.

Ах, почему я не менестрель! Сколько красивых баллад написал бы я за тот день, переложив в стройные раковины стихов неуклюжую историю стражника!

Если двумя строчками – у него есть невеста, но родители требуют слишком большой калым. Моя работа – калым сбить до 25 баранов. Я мысленно фыркнул на их грубость, но согласился – и угораздило же отправиться в путь без целительных зелий!

Меня вылечили и выпустили, великодушно позволив отстирать от крови плащ и штаны в фонтанчике внутреннего тюремного двора.

Найти двор искомой девушки для следопыта – дело двух взглядов. Я сбросил капюшон, опустил шарф, постарался глазам придать побольше весеннего задорного света. Длинные уши коснулись плеч, разлетелись выбившиеся из плотных кос седые дерзкие пряди. Эльф как эльф, бродячий, веселый, наивный как березка. Изящно поднялся на крыльцо, три раза стукнул в кривенькую дверь. Открыл хмурый хозяин, желанием меня мируворе напоить не горящий ни на полпальца – видно сразу, дочь на выданье.
Вариант с очаровыванием и перекупом отпал немедленно, я наскоро прикинулся менестрелем несуразным таким, спросил у него лютню купить. Пока хозяин бурчал и ворчал, я рассмотрел комнаты, немного, но хоть какое-то представление получил.
Брать буду вечером, кода солнце уйдет спать, а пока отправился наконец в таверну. Главная-то звезда моя не меркла, как ни сбивался я с пути.

Маленький темный зал, под потолком витает терпкий перегар, сколько-то столиков, один даже чистенький, в углу двое молодых парней болтали за кружечкой пива.

Сверкающая, я зря на тебя грешил, прости. Парни разговорчивые, на мою легенду о давней безответной любви и искренне пылающие уши (Сияющая, это я сейчас говорю? Сгорю от стыда, точно сгорю, разве можно так беззастенчиво врать?) посочувствовали, один всплакнул. А за кружку вина (с честными глазами обещанную мной) рассказали о монастыре и провожатом.

В монастырь, говорят, часто наведываются странные существа, часто не совсем люди – это огромный плюс, слава тебе, Сияющая. Я вышел из деревни, огляделся. Если проводник живет в лесу…
«я подскажу проводника. Это следопыт…» я едва со смеху не лопнул. Где же я это слышал?..

До вечера много времени, странно не хочу никого видеть. Я вышел на опушку леса.
Поднялся на какой-то холмик, небольшой, напоминающий олений курган, присел на склон.
Тихий солнечный холмик на полянке, сквозь плотную сеть отмерших серых трав пробиваются редкие юные стебельки, упорные и прямые, как лезвия, земля теплая и ласковая. Мирный холмик, может, и правда, курган чей-то.
Сел, обнял колени. Солнце обняло меня, так мы и сидели вдвоем, я тихо покачивался в его золотых руках, оно гладило мою макушку.
Зачем ты меня убила?
Горечью отозвалось в горле, солнце отшатнулось от таких вопросов.
Зачем ты меня убила?
Да, я тебе не нравился, но мне ты тоже не нравилась, я же тебя не убивал?
Ты отняла друга-волка. Ты убила мое оружие. Ты самое имя мое уничтожила! За что?...
Никого не хотел убивать.
Я заблудился.
Всепонимающее солнце ласково дунуло мне в лицо, ветерком зарылось в седые пряди, по-матерински стирая со щек крупные слезы.

Собственно, о проводнике мне практически ничего не сказали. Полукровка, следопыт, живет в лесу. Я только на опыт свой полагался - лес чужой, хозяина тревожить … снова хохоток. Я терпеть не мог, когда кто-то приходил незваным.
Да, здесь кто-то правит дорогами листьев и звериными тропами. Не слишком тонко, чего от полукровки ждать, но вполне умело. По крайней мере, обнаружив его присутствие, я далеко не первым заметил его.
А мальчишка понравился мне.
Презираю метисов, глумление над Старшей расой. Ненавижу дроу, гибель Красной Рощи – их клинков дело.
- Кто ты?
А я спел ему сказку о своей «любви» (ой-ой, спаси, Сияющая, я сам себе верить начинаю, на третий раз складно вру, не стесняюсь уже!) и утраченном доме.
- Хе.. так ли это важно? Я и сам не знаю. Ты-то кто?
А он поверил. И мне рассказал, что изгнан, что его не принимают ни дроу, ни люди, лес его приютил.
Ослабил напряженную тетиву, опустил стрелу – в душе своей стрелу опустил, на меня нацеленную, не в колчан убрал, но и в горло не целит.
Понравился мне мальчишка. Зим семь назад в ученики бы его взял. Зим семь назад.

- Хорошо. Допустим, я тебе верю. Допустим, я помогу тебе. Не за бесплатно, конечно.
- Что ты хочешь?
- У моего народа есть такой артефакт – золотой лук…
- Дикий чеснок? Да без ручья, на опушке его укушайся, хоть сейчас нарву.
- Золотой лук. Со стрелами.
- Да. Со стрелами. Стрелы тоже есть можно, но они горькие…
С юмором у него тоже не все в порядке, оставили эту тему на том, что я согласился. Жалко мне его. Жалко, и от себя отпускать не хочется.
Старость, привет.

Сумерки. Самое хорошее время суток для воров и плутов, когда ссорятся Луна с Солнцем и ни одно не выходит на небо. Заря убегает их мирить, и по земле ползет, вихляя, липкая звездчатая полутьма, когда нельзя верить глазам, только слуху и носу, если есть. Я набросил плащ, капюшон поглубже, шарф потуже – до момента меня не должны обнаружить.
По-хорошему войти не удалось, пришлось разбивать… и окно тоже. Еще на улице я развязал косы, оставил у больной смолящейся вишни лук, подпрыгнув пружинисто на носках, посмотрел на заднюю дверь.
Шаговый разбег, удар в прыжке, внешним ребром стопы, всю массу вкладываешь в него, становясь устремленной к двери стрелой…
Дверь крепче оказалась.
Тот же прием, послабже только, против окна. Меня услышали, я много потерял.
Ветер ворвался, с благословения Сияющей, задул большую часть свечей, навеял сумерек.
Посреди комнаты стоял я.
Резко-белые в сумраке длинные косы змеились и извивались вокруг, отчетливыми зелеными линиями переплеталась на плече татуировка. Зловещий зеленый огонь прищуренных глаз. Я с гордостью ощущал себя мифическим пустынным демоном.
Женщины в комнате, похоже, ощущали меня как грабителя.

Да, с женщинами я разговаривать не умею – мы с тобой еще это выяснили, помнишь? Умел бы, до сих пор водил бы вас по драконовским закоулкам и подпространственным карманам.

Матушка будущей невесты сущая ведьма, схватилась за посох, хоть я ей и условия поставил мягкие. Да, демон я, но смертельный долг имею, стремлюсь отдать возможно малыми затратами. 15 баранов за девушку и десять золотых мне…
Женщина схватила посох.
10 баранов и мешок серебра завтра к городским воротам.
Она замахнулась палкой своей неуклюжей – я легко перехватил ее косами – но тетка вдруг передумала и ударила меня…
Ударила меня…
Сияющая, у меня же и без того никогда не будет детей!!!!
Я сложился.
Скатился на пол, в трех кувырках оказался рядом с девушкой, которая стояла как статуя, не соизволив пискнуть. Одной рукой стиснул ее на уровне груди, чтобы руками не шевелила, к себе прижал, другой клинок приставил к шейке.
5 баранов и три мешка серебра.
Мамаша не верила.
Чуть изменив наклон лезвия, я вызвал змейку крови на пышной шее дочери. Мать впечатлилась наконец.
3 барана. Мешок серебра. Гарантии. Я даю девочке защитный амулет, использовать может лишь один раз, но держать в страхе всю деревню – пока мудрости хватит. Мать кивнула, с ужасом следя за дочериной кровушкой. Мнением девушки, похоже, здесь не интересовались в принципе.
Я отломал наконечник старенькой стрелы, вручил женщинам и скользнул в сад, пока они не начали соображать и не позвали кого-нибудь нехорошего. На ходу закутался в плащ, подобрал лук и тенями побежал из поселка.
Я вернулся в лес, решив сделать небольшой крюк – не слишком явно обращать внимание деревни на полудроу.

- Успешно? – юноша жарил что-то, спрашивал, не поворачивая головы.
- Угу, – я принялся обустраиваться в углу, изредка с тоской оглядываясь на ароматный до головокружения ужин.
Он перехватил мой взгляд, пришлось смутиться.
- Просить не смею.
Он вспыхнул. Обиделся, что ли?
- Думаешь, отравлю? – ядовито спросил, с обидой.
- Нет. С чего бы? Тебе и самому мало, я еще нахлебничать стану.
Молча бросил мне деревянную миску с куском оленины с рагу. Как ему сказать, что мяса я не ем?

Я уснул и спал ровно. Ровно проснулся – посреди ночи, в широкой лунной дороге. Не луна же по мне соскучилась, что-то тревожное в воздухе витало. Я вызвал одними губами Эялу. Пантера вот соскучилась, мордой мягкой ткнулась в плечо, потрепал ее по шелковой холке, отправил вокруг дома, проведать, а сам пошел в сени – вроде как воды напиться.
Дроу не спал. Старательно изображал сон, но луна была на моей стороне, пару раз отразилась от блестящей радужки приоткрытого внимательного глаза. Я дошел до бочки с водой, зачерпнул полный ковш.
Солнце мое, ты, несомненно, умрешь. От икоты.
Вспоминая тебя всеми ласковыми словами, которые знал, я подошел к полукровке и выплеснул на него весь черпак.
Он успел вскочить и под холодный водопад не попасть, но, Сияющая, сколько было визгу!
Если вкратце – утром мы проснулись почти друзьями.



Добавлено:
Взгляды переплелись, как горячие пальцы, зеленное море схлестнулось с зеленым морем и стало одной стихией, без ненужных судов, без назойливых берегов.
- Рингиль…
- Тсс… тихо, тихо, журавленок. Я все еще не хочу тебя видеть.


Да, утром мы проснулись и отправились за его золотым чесноком с дикими стрелами. Он шел впереди, по узкой горной тропке, напряженный и внимательный, а я орал песни самым немузыкальным способом, и чувствовал себя последним орком, пьяным в ореховую кашу. В конце концов, мальчишка сделал мне замечание. Нет, я бы его точно в ученики взял.
- Тсс! – он отошел, давая и мне увидеть. Футах в пятидесяти нас ждал огромный паук, неприятно-мохнатый, с длинными тощими ножками и маленькими глазками. Я жестом показал на деревья по краям тропинки и свой лук.
- Знак?
- Я чихну.
Я белкой взлетел на дерево, присел на упругие ветки, выглядывая дроу. Мальчишка срывался уже третий раз. Сиди там, ладонью указал я ему, когда поймал взгляд. Он кивнул, а я зря над ним смеялся – лук-то мой не собран! Снова ласково вспомнив тебя, свинтил плечи, упираясь в ложе ногой, натянул тетиву. Оперение привычно шелестит тихонько у кончика уха.
- апчхи! – коротко. Два стрелы дружно впились в глаза зверя. Паук взвился, я уже морозную стрелу приложил.
- Апчхи! – длиннее получилось, натуральнее, прицел сбил, обе в молоко ушли.
- аап-чхи! – простой стрелой, но обе опять влетели куда надо, паук жалко упал на спину и съежил лапки.
- Я, как видишь, тоже неплохо стреляю, - с небрежной гордостью сообщил дроу, пока я спускался. Боишься, что я тебя за полцены держу?
- Ты здорово стреляешь. Даже для следопыта.

- Пришли. – с трепетом, лежа в бурьяне, час спустя.
Я никогда бы не пошел в пещеры дроу. В твой монастырь – да, тоже верная смерть, но мне есть, что тебе сказать, а их пещеры коварны и непредсказуемы, как они сами. Помоги мне, Сияющая!

Мы зашли в темный коридор, слепые с дневного света, они ждали нас: я услышал двоих и еще четкий щелк, так срывается арбалетная тетива. И болт ядовитый вгрызается в мою плоть.
Я упал, не от боли, просто за камень, считать собой количество их зарядов не тянуло никак. Их двое. Нас двое. Но они дома.
Снова вызвал Эялу, заставил броситься на них – не допрыгнула, не испугались. Отозвал – переход длился слишком долго, слишком медленно, свет портала не пронял темных эльфов. Я напряженно думал. Яд упорно полз по венам. Мой полудроу убежал.
Дроу-охранник побежал за ним, второй искал меня.
Рингиль, ты уверенна, что не готова меня принять?

Полумесяц – я выхватил клинки.
Он странно полоснул пальцами воздух, крикнул нечто – меня окружила плотная темнота. И права, зачем мне зрение, здесь, в подземелье? Я вышел на большие трехплоскостные восьмерки – если и не задену, подойти он побоится.
Он все же поднырнул, попытался ткнуть в бок, снова на пол полетели волосы. Я знаю, где он. Растущий месяц – я повернулся к нему, скрестив над головой клинки, обрушил на дроу, разводя руки в стороны. Сдавленный крик, лезвия кое-где шли туго – я задел его. Не останавливаясь, я крыльями распахнул руки, провернул рукояти прямой-обратный-прямой хват, одновременно ведя большой круг плечами, и в глубоком выпаде на левую ногу опустил на плечи дроу параллельные лезвия.
Прием казался беспроигрышным, он был ранен, я действовал быстро.
Конечно, не так быстро, как ты.
Он ушел в сторону.
А потом началась серьезная драка, и я не думал ни о тебе, ни даже о Рингиль, ни о своем проводнике, что где-то у входа перестреливался с темным эльфом. Я думал о том, как прожить еще хоть на слезинку луны.
Он какое-то время выныривал и снова уходил, безрезультатно для нас обоих. А потом его темная богиня улыбнулась ему, и Сияющая закрыла ладонями лицо. В длинном прыжке он настиг меня сильным ударом. В голову.
Я понял, что – конец. Что проиграл, потому что зелий, Сверкающая, зелий у меня нет!!!!
Тогда я решил…
Нет, о тебе я уже не думал.
Я решил продаться подороже. Дороже, чем в прошлый раз.
Соображалось с огромным трудом, проще камни сдвигать или мумию Фаркарнагга убедить в собственной несъедобности. Я выкатился из непроницаемой тьмы.
Скоро дроу вышел.
Я попробовал вызвать вспышку света – пальцы неуклюже и вяло зацеплялись друг за друга, я только потерял время. Тогда…
Дроу заходил слева.
Я взял лук.
Мне не одолеть его на клинках. Сейчас, с проломленной головой – не одолеть. Но свалить его я могу попробовать.
Я взял лук, кое-как закрепил веревку на концах плеч, сел поудобнее на колено, крестом перехватив тело лука. Я ждал.
Он прыгнул как-то неудачно, неуклюже прыгну. И снова мы – лицом к лицу.

..передо мной – его змеиная усмешка.
Он снова достал меня, кажется, серьезно.
Как же он меня достал!

Голова… да, правильно, раскалывается, и между краев раскроенного черепа наверняка нервно пульсирует белый мозг. Кровь заливает лицо; кровь, липкая, в глазах, в ушах, как же ее много! Я ослеп. Я оглох. Я мертв.
Я улыбаюсь.
Живот болит…
Вспыхивает сердце, как луны назад, но не любовью, и выталкивает в меня еще капельку жизни, капельку силы, на самый кончик лезвия.
Страшен, я наверняка страшен, даже для дроу.
..а еще у меня бьется сердце, хоть уже давно не любовью, а он носил в груди камень, поэтому я прожил дольше.
На целый миг.

Сообщение отредактировал Тишка - 17-08-2007, 19:52

Сказка о мальчике и звездочке

Однажды мальчик гулял поздним вечером вдоль леса и смотрел на звездное небо. В то время как другие думали о машинках и роботах, он мечтал о любимой, о семье и детях. И вот он неожиданно увидел свет между деревьями. Вначале мальчик подумал, что это костер, и хотел уже идти дальше, но что-то манило его, и мальчик пошел, как мотылек, на свет. Пропетляв среди деревьев, он вышел на небольшую полянку, посреди которой сидела звездочка.
- Привет, - сказала звездочка, увидев его.
- Здравствуй, - неуверенно произнес мальчик. Он был настолько очарован красотой звездочки, что утратил дар речи.
- А что ты тут делаешь? - спросила звездочка.
- Гуляю, - словно сквозь сон ответил мальчик.
В воздухе нависла тишина. Звездочка молча смотрела куда-то, а мальчик смотрел на звездочку. В траве потрескивал кузнечик, и приятно пахло хвоей.
- Пока, - улыбнулась мальчику звездочка и растворилась в чаще леса. Посмотрев ей вслед, мальчик пошел домой. Всю дорогу он думал о звездочке. Как она там, одна в лесу? На следующий день он встал пораньше и пошел в лес искать звездочку. Обойдя половину леса, он начал беспокоиться. Но вскоре мальчик увидел ее на берегу речки. Он настолько обрадовался, что, позабыв о робости, подсел к ней.
- Привет.
- Ой, приветик, - удивленно ответила звездочка и немного смутилась.
- Ты не замерзла тут в лесу? - спросил мальчик.
- Нет. Все нормально, - ответила звездочка и улыбнулась...
Они сидели и беседовали весь день и всю ночь. Они не очень много узнали друг о друге, но звездочка рассказала, что очень хочет попасть на небо к другим звездам, найти там свое место. На утро мальчик пришел домой и лег спать. Но он продолжал думать о звездочке. Проснувшись, он решил ей помочь. Сделать ее счастливой, во что бы то не стало. Мальчик вышел во двор и, собрав гору досок, начал строить огромную лестницу в небо. День ото дня лестница становилась все выше и выше. Мальчик, забыв про еду и сон, пилил, резал, строгал и забивал гвозди. И вот, спустя две недели, лестница была готова. Собрав остатки последних сил, мальчик пошел в лес. Поплутав по нему, он не нашел звездочку и, обессиленный, опустился на траву. Спал мальчик целый день. Ему снилось, как они со звездочкой гуляют по ночному небу, танцуют меж облаков, обнимаются под луной. Проснувшись после заката, он потянулся и продолжил поиски. И вот он увидел вдалеке знакомый свет. Сердце сжалось и быстро забилось в груди. Неуверенным шагом мальчик пошел вперед. Вскоре кроны деревьев расступились, и он увидел звездочку.
- Привет, - улыбнулся мальчик звездочке.
Та вздрогнула и обернулась.
- Пойдем, я тебе кое-что покажу, - сказал он, протянув ей руку. Звездочка взяла руку мальчика, и они пошли к его дому. Там мальчик провел звездочку во дворик и подвел ее к лестнице.
- Ты хотела на небо... Эта лестнице приведет тебя туда.
Звездочка просияла от счастья. Она обняла мальчика и встала на первую ступеньку. Мальчик помог ей взобраться и последовал за ней. Они поднимались все выше и выше, и вот последняя ступенька преодолена. Звездочка вскочила на облако и побежала вперед, кружась и любуясь всем вокруг. Увидев это, мальчик улыбнулся - она счастлива. Но когда он шагнул на облако, то провалился сквозь него и полетел вниз. Он не умел ходить по небу.

Лишь в середине лестнице мальчик смог ухватиться за ступеньку, ударившись о нее правой рукой. Он был слишком низко, что бы докричаться до звездочки. Верхние ступеньки лестницы были сломаны... Спустившись вниз, мальчик еще раз взглянул на небо и пошел в дом. На улице начал накрапывать дождь. Перебинтовав руку, он принес книги и стал искать ответ на вопрос - как люди могут ходить по небу?
Дождь барабанил по окнам, стопка книг постепенно редела. Но ответа не было. Были машины, пароходы, самолеты, но ничто из этого не могло долететь до звезд. И тут, в отблеске молнии, он увидел картинку, на которой космический корабль уносился сквозь облака вдаль. Затаив дыхание, мальчик стал вчитываться в текст. "...Космический корабль способен обеспечить многолетние перелеты к дальним планетам и звездам..." Вот то, что он искал. Мальчик отложил книгу и посмотрел на дождевые тучи. Совсем скоро он увидится с ней. Когда рука немного зажила, мальчик начал собирать материалы и изучать строение корабля. Долгими вечерами он паял схемы, а днем собирал обшивку. Минуло полгода. Корабль был готов на половину. И не было ни дня, что бы мальчик ночами не смотрел на звезды, вспоминая свои грезы. В доме пахло канифолью и кислотой. За окном моросил дождик. Минул год. Под брезентом стоял готовый корабль, в своей комнате мальчик дошивал костюм. Тучи разошлись, и солнце осветило лес и долину с домиком. Надев скафандр, мальчик вышел во двор, снял брезент и сел в корабль. Тот загудел, взревел и стал медленно отрываться от земли, сжигаю траву и кусты под собой. Но, поднявшись на пару десятков метров, он рухнул обратно на землю. Выбравшись из кабины, мальчик сел на обуглившуюся траву и заплакал. Спустя пять дней он закончил проверку и починку всех деталей. После этого он снова попытался запустить корабль. На этот раз тот сорвался с места и взмыл в небо, оставляя за собой выжженный двор и одиноко стоящий домик. Прорвав пелену облаков, мальчик устремился вперед и ввысь, к звездам. Припав к иллюминатору, он вглядывался в каждую встречную звезду, ища ту, которую встретил на той поляне. И каждый раз ошибался.
Все дальше и дальше корабль уносил мальчика от его дома. Миллионы образов проплывали мимо него, исчезая во тьме. Одно лицо сменялось другим, но ни одно не могло сравниться со звездочкой, которая снилась ему каждую ночь. День за днем, месяц за месяцем, год за годом бесследно уходили в прошлое. И однажды корабль остановился - мальчик не нашел звездочку.

*маленькие сказки но ночь**

Желтая
(подарено Соуль))
Золотые лучи заплетались в венок над пушистыми пепельными волосами. Золотое в Арьяне солнце, теплое, под ресницами арьянцев хоронится – оттого ночью в домах лучины не жгут, света за день накопленного хватает.
И дерево в Арьяне золотое, солнечное, и избы теплые, ни плесень их не берет, ни жук-короед; и на скамье спать – только хорошее видится.
А рожь в Арьяне, что косы дев – колосы тугие, упругим золотом так и брызжут, и зерно к руке льнет, полные горсти зачерпни и слушай, как шелестит оно, о своем, солнечном, наперебой рассказывая.
Князя в Арьяне не было.
А костров не жгли, ни на Ярилин, ни на Тридухов день, ни даже в светлую Купавкину ночь – тусклы костры рядом с глазами ясными арьянцев, грубо пламя их.
Головы у Арьяна не было.
И стога золотые по полю, точно мохнатые звери лесовички с шерсткой мягонькой, хороводы водили, да застал их чужой взгляд, так и застыли, неживыми притворились.
Солнышко в Арьяне наперед Матери почиталось – только Мать и есть солнышко, ни спора про меж них не было, ни брани пустой, всего-то рисовали прежде круг со тремя молниями, а посля, рядом, со словом добрым ласковым – два треугольника навроде заморской буквы восемь да черту поперек.
Редко заморские гости в Арьян наведывались – не досуг, и не зачем. Мед сладкий и рожь рассыпчатая – все, что могли они за свои товары выменять, а товары их арьянцам ни к печи, ни в огород: лето жаркое, зима ласковая, ни мехов, ни мечей не хотели жители.

Только однажды заглянул в Арьян хитрый торговец Аа. Глазами черными, как мыши, посмотрел, солнышка Арьянского покушал и говорит Сеире, девчонке конопатой, кузнеца дочери:
- А хочешь, говорит, солнышко, всегда в кармашке будет? И ночью глухой, и в бурю, и в колодце, хоть на самое дно спустись.
Засмеялась Сеира звонко, точно лучики золотые рассыпала:
- Зачем солнце мне в кармашке, если всюду оно разбросанно – и в косах сестриных, и в руках отца, и в материнских глазах, и на носу у меня и щеках целая горсточка!
Засмеялась и убежала.
Подошел тогда Аа к слепому сказителю Тиалху.
- А что, старец, - говорит, - обидело тебя солнце, глаза твои лучистые отняло. Хочешь, подарю его тебе полную шапку – новые глаза себе купишь? И гусли новые, со струнами шелковыми.
Помолчал слепой сказитель Тиалх, а потом так сказал:
- Не нужны мне гусли новые, ни струны шелковые. Не обидело меня солнышко, а в былинах моих золотым блеском играет. Уходи, злой человек, не топчи зря Арьяна.
Но хитрый торговец Аа не захотел с пустыми руками покинуть теплый край. И подошел он к пастуху Уэллу, что за лошадьми легконогими ходил.
- А скажи, пастух Уэлл, хочешь ли, чтобы подарил я тебе солнышко? – и мешочек с монетами развязывает. Сияют монетки, и правда, как настоящие. Загорелись глаза у пастуха, и сердечко загорелось, огнем черным, да так и сгорело.
- Хочу, говорит, очень хочу! Что за солнышко карманное просишь?
Усмехнулся недобро хитрый Аа.
И пошли с тех пор дела другие в Арьяне. Тянутся туда купцы заморские, да пилигримы с северных островов со святым словом, да ученые с пергаментными плешами. Богатый стал Арьял, процветающий, каких только товаров диковинных в нем не найдешь! И князь даже появился, сильный князь, гордый, с таким не страшно и караван за горы отправить, и с соседями на границе поспорить.
Да, другие, взрослые пошли дела.
Только нет в Арьяне больше солнышка.

Синяя
(вакантна))
Небо там, высоко, синее-синее, еще синее, чем это кажется с земли. У неба есть драконы.
Они небольшие и верткие, как сказочные светлячки-эльфы, и крылышки у них маленькие, с длинными сине-зелеными перьями – небо ведь сине-зеленое, там, высоко над землей, и отливает солнечными искорками. И глаза у них большие и раскосые, немножко похожие на ладью огненного охотника Ра и еще на вытянутые крылья облаков, когда их обнимает засыпающее солнце.
Вокруг шеи у них перья розовые и золотые, и немножко черные. А на хвосте – совершенно особенные. Они вырастают жесткими, цвета бронзы или стылой меди, и постепенно созревают в мягкий белый пух. Тогда драконы выдергивают легкие зрелые пушинки со звездно-искристой каемочкой и пускают по небесам. Внизу люди называют их атмосферным явлением, перистыми облаками и еще какой-то гадостью, и ведут бесконечные свои скучные диспуты о их природе и свойствах. А драконы дуют на пушинки, сбивая их в большие воздушные комья, и весело летают вокруг, грациозно извиваясь и лениво помахивая переливчатыми крылышками.
Больше всего драконов на севере, они там доверчивые, не пуганные вертолетами и часто показываются людям, сверкают разноцветной своей чешуей, гладкой и плоской, чешуйка к чешуйке.
Кофейные люди с золотыми браслетами на руках и ногах звали дракона пернатым змеем и приносили ему жертвы. Дракон резвился вверху, высоко-высоко и даже не вспомнил о кофейных людях.

А по ночам на небе перемигиваются звезды, которые не драконьи глаза, и не их домики, но и маленькими солнцами их не стоит называть – вдруг какая-нибудь обидится и скроется, тогда небо опустеет – и загрустят драконы, потому что в их щелочках-глазах будет отражаться на целую звезду меньше.

Сказка-то где, спросит круглоголовый мальчик-якут в шапке пушистой, точно драконья грива. А нету сегодня сказки. Сегодня небо синее-синее. И там живут драконы.

Рыжая с белой кисточкой на хвосте
(вакантна))
Лис был дикий. Взъерошенный, с грязными шершавыми сосульками вместо шерсти и непрерывно рычащий. Когда лис уставал рычать, потому что в горле начинало першить, он молча скалил желтые зубы на любого, кто к нему приближался или хотя бы проходил мимо.
Как лис попал в дом, он не заметил, просто запахи вдруг стали резкими и очень едкими, просто пропал дождь, и больше не пахло мокрой травой, терпким луговым медом и еще много чем, зато появился запах Человека и всего мусора, которым он себя окружает столь заботливо… но это не важно.
Первой появилась несмелая Рука. Нервная немножко, широкая, она потянулась к загривку - то ли ударить, то ли погладить, лис не стал разбираться, цапнул зубами воздух рядом с Рукой. Рука отдернулась, вроде пригрозила даже.
Потом лис был один в доме человека, по-прежнему дикий и взъерошенный. Несмелая Рука еще пару раз подходила, пока лис наконец не укусил ее больно-пребольно. С тех пор она не появлялась – лис не вспоминал ее.
А еще потом появилась другая Рука. Поначалу лис подумал, что это та же самая и собрался ее опять укусить, но Рука неуловимо пахла другим чем-то, и, пока лис старался понять, чем, ласково щелкнула влажный холодный нос.
Лис, конечно, сделал вид, что очень обиделся, и громко-громко зарычал.
На другой раз Рука принесла мисочку молока. Не тянулась к лису, а поставила мисочку и удалилась, ничего не сказала. Лис осторожно понюхал молоко – вода водой, подкрашенная чуть-чуть, но вроде безвредная. Лис аккуратно опустил в молоко длинный красный язычок и стал лакать – тьяп-тьяп-тьяп.
И еще потом Рука несколько раз приходила, иногда пыталась погладить – лис всегда рычал и скалился, правда, все тише, все фальшивее, пока наконец не настал День.
В этот День лис решил, что позволит себя погладить.
Он вылизался, старательно, и оказалось, что вместо грязных сосулек у него есть шерсть, и, если ее хорошенько отстирать под летним дождем, шерстка будет вполне хорошенькой. Он свернулся корзиночкой, накрывшись пушистым хвостом, и стал ждать, когда появится Рука.
Рука не появилась.
Лис забеспокоился, он подскочил, покружился как бы за хвостом. Рука не появлялась в одно и то же время, но появлялась! Лис лесным своим, звериным чутьем понимал – и не придет.
Лис сел на подоконник – это такая плоская деревянная досочка, на которой Человек пытается вырастить траву. Сел, собрал лапы, сверху пристроил удобно хвост. И стал ждать – считать облака, звезды, солнца и луны – стал ждать, когда вернется та Рука и погладит его.
Ведь даже самые дикие и взъерошенные лисы хотят, чтобы их погладили.

Сообщение отредактировал Сигрид - 25-08-2007, 0:31

"Запасись сильными заклинаниями, верными друзьями, острым мечом и ты сможешь прожить достаточно долго, чтобы вздохнуть и осмотреться вокруг".

Небольшая страна на южной границе с Озером Пара. Приграничье это не просто название на карте для многих авантюристов. Всего несколько сказаний от торговцев из Калимшана, которые одни знают что-то более-менее полезное.
В Вестгейте о Приграничье знают лишь то, что это любимое место для путников всех мастей, которые могут завоевать здесь себе звание в зависимости от своих успехов и выбранной деятельности. Именно о судьбах, порой со смешной и нелепой смертью, рассказывают барды истории по всему Фейруну. Страна, которая переживает экспансию калишитов и набеги кочевников из Шаара. Еще Эльминистр рассказывал о выбросах дикой магии, и да не оставит Тимора авантюристов в момент бушевания силы!

Адаерглас. Долина Магов.
Одно из самых опасных мест во всем Приграничье. Одинокие фермы разбросаны в удаленности друг от друга. Сухую землю приходится все время поливать, потому поля пронзает ирригационная система каналов. Крестьяне работают с рассвета до заката, сгибая спины под палящим солнцем. Они ведут оседлый образ жизни и продают по высоким ценам свои товары оголодавшим в пути странникам из Калимшана.

Все изменилось, когда два молодых и очень амбициозных мага прибыли в эти земли. Они построили замок в Маринджаре. Возвели высокие и крепкие стены, поставили хорошо натренированных стражей охранять их обитель и стали заниматься изучением магии, все более уходя в грезы о божественном могуществе. Они назвали свое убежище "Замок Темной Грез", ставший известным по всему Приграничью, потому что они насылали страшные видения на весь Адаерглас. И были в тех наваждениях странные мысли о божественной избранности двух магов. Всегда заклинателей - Лорда Ирауна и Лорда Сриввена (которые предали своих собственных правителей) - сопровождали живые доспехи. Всех неугодных, чародеи уничтожали, но некоторым везло и они сохраняли жизнь, после чего их продавали в рабство.
Они так сильно укрепились в регионе, что смогли создать альянс магов, так что теперь помощь им поступает из других королевств, от Халруа до Вотердипа.
Их колдовство настолько сильное, что они постоянно создают какие-нибудь новые артефакты на продажу, или новые заклинания для очередных завоеваний.
Но и в самом Адаерглас всегда было много магии, потому они посылали вызванных монстров нападать на торговые караваны, в особенности - Почтовых Рук (или просто "Рук"). В одно из таких нападений выяснилось, чем можно побороть Королей-Колдунов, когда атаковали Высокого Лорда Мага.
Многие готовы заплатить кругленькую сумму авантюристам, которые бы взялись за работу, уничтожить двоих магов: Зентарим, Красные Волшебники Тая, торговцы- калишиты и из Вилхорн Рич, эммисары Халруа.
Лорд Ираун и Лорд Сриввен были когда-то волшебниками одной из уничтоженных школ магии в баталии между студентами-бунтарями и их мастерами. По слухам, там они открыли заново некогда забытые заклинания, применяемые в давние времена в Мулхоранде.
Хранители Побережья предлагают множество сияющий монет любому, кто возьмется поколебать силу возомнивших себя богами Королей-Магов.

***
Небольшой городок с невысокими толстыми стенами в степи. Светлое небо и палящие лучи. Уставшие после долгого перехода путники устроились в местной таверне, чтобы выпить прохладного вина из погреба, когда один из Хранителе Побережья с отличительным знаком – красный круг, и белое кольцо, а в сердцевине заключена молния, распахнул дверь и остановился на пороге. Мужчина обернулся и точно шепнул кому-то, оставшемуся укрытым от глаз любопытных, подождать его снаружи.
Одноэтажное здание с плоской крышей и маленькими окнами, в которые почти не проникали лучи солнца из-за прикрытых ставень. Царила духота. Свет почти не проникал внутрь, создавая в это время суток полумрак.
Человек лет тридцати в клепаном доспехе и при мече, града которого украшена темным сапфиром, приметил, по указанным ему в письме чертами, троих путников: эльфа, человека и весьма нехарактерного пришельца из далекой страны юго-восточного региона Фейруна.
Он подсел за их столик, не спрашивая разрешения, и заговорил.
- Хорошо, что вы прибыли, господа. Немного запоздал, ибо подыскивал вам лекаря. У меня такое предложение, - он понизил голос до шепота, чтобы лишние люди их не подслушали. - Мы платим вам по пятьдесят тысяч золотом каждому при выполнении задания. Напоминаю, что вам предстоит отправиться в Шаар. Руки нашли какой-то способ… вам надо добраться до озера Леспен, а точнее до трясин. Один из шпионов узнал, что именно в тех края отправились маги тайну своей успешной жизни. В мангровых зарослях можно укрыть почти все. Вот часть этого сооружения, - он достал тридцатисантиметровый серебряный цилиндр с золотыми навершиями, но очень неохотно, и положил перед собой, сжимая в руке. Наемники не выглядели очень надежными, как и все их профессии. – Когда прибудете к месту, то заклинатель, которого я вам подобрал, сможет найти изделие по свитку. Ее зовут Шивет То Харр, шаарка.
Вы еще не передумали?

Предания старины глубокой. Датируется 2004 годом.

Северный Трэнт

Утреннее солнце освещало гордые голубые купола замка Северный Трэнт. Легкий иней еще лежал на траве и на листьях деревьев. По серой ленте дороги свита приближалась к замку. Во главе свиты ехал молодой всадник на вороном коне. Бок о бок с ним ехала прекрасная девушка. Ее красота просто божественна во всех смыслах. Молодое и мудрое лицо, голубые, как два кристально чистых озера, глаза. Светлые волосы заплетены в косу. Белоснежный плащ накинут поверх сложенных крыльев. Она – самое прекрасное, мудрое и непорочное существо на свете – ангел. Рыцарь же простой человек. Пусть еще молодой, но смелый и закаленный в боях он один из тех, кто оберегает Империю от разных бед, будь то чумной мор или атаки демонов.
На его лице, когда-то прекрасном, крест на крест лежали два старых кривых шрама, оставшихся после битвы с лесным троллем. На левом глазе «красовалась» синяя лента-повязка. Глаз рыцарь потерял в одной из крупных встреч с демонами. Случилось это пару лет назад. Тогда он единственный из пятитысячного отряда остался в живых! Но не потому, что отсиживался где-нибудь в замке и ждал, пока другие расправятся с демонами, наоборот, он встречал адских отродий в первом ряду кавалерии, рядом с другими не менее умелыми воинами. Все они храбро сражались с силами Тьмы, раза в три превосходивших рыцарей численностью, но выжил лишь он. Остатки демонов позорно бежали обратно в свое Сумрачное царство. Армия Империи была полностью разбита, но победила. Рыцарь, в той битве, получил не мало смертельных ран, но самостоятельно смог добраться до ближайшего селения, где его, можно сказать, воскресили. Своим исцелением он обязан ангелам. Не встреть он в том селении команду ангелов-спасителей, спешащих на помощь армии уже давно разбитых рыцарей, он был бы мертв. После этой битвы Эараса поставили командовать сотней кавалеристов. Поэтому рыцарь не смог отказать в помощи ангелам, правда не зная, что от него требуется.
И теперь он ехал рядом с прекрасной Аликс, во главе отряда кавалеристов, чтобы узнать свое задание.
Темно-синий плащ рыцаря развивался на ветру. Под ним, блистая серебристыми колечками, тихо позвякивала кольчуга. К кожаному седлу пристегнут огромный двуручный меч. Черные, как смоль, волосы рыцаря опускались из-под капюшона. Лицо, с единственным карим глазом, застыло в печально-задумчивом выражении. Сотник казался сейчас воплощением силы и благородства. Впрочем так оно и есть.
Вздохнув всадник продолжил свои раздумья, в основном касавшиеся дней будущих. Иногда проскакивали грустные мысли о делах минувших дней, но рыцарь старался не задумываться об этом. Вспомнить старые войны, значит вспомнить друзей, погибших на них. А такие воспоминания обязательно подорвут и без того плачевное состояние духа.
Мимо ехавшей свиты в утреннем тумане проплывали пушистые ели. Белоснежные вершины могучих гор виднелись вдалеке за замком. На их фоне Трэнт казался еще более величественным и старинным. Утренний воздух поддернут легкой, еле заметной, дымкой.
Рыцарь оглянулся. Половина его воинов – пол сотни тяжеловооруженных всадников, естественно на месте.
«Все это очень и очень странно, - сотника не покидали тревожные мысли, - Зачем лорду Кунару понадобилось отправлять пятьдесят рыцарей в эту глушь, здесь даже люди не живут. Хотя, как он нам сообщил, ангелы просят в помощь людей, чтобы разобраться с волками-людоедами (все-таки людоедами, а не ангелоедами). Вывод первый – лорду Кунару нужно потренироваться в умение врать. Но, не смотря на это, я согласился, хотя плохо представляю себе, как кавалеристы с копьями наперевес будут ловить по еловому лесу стаю ошалелых волков. Вывод второй – я – глупец. Ну, а если кавалерия все-таки нужна для чего-то другого, не думаю, что оно будет легким. Вывод третий – ждать можно чего угодно».
Покончив с выводами, сотник повернулся к Аликс:
- Извини, что беспокою тебя, но, Аликс, для чего все же нужны мои воины? Не волков же разгонять?
Ангел устремила свой голубоглазый взгляд на воина. В ее глазах загорелись искорки интереса:
- Волки? Ваш лорд не мог придумать что-нибудь поправдоподобнее?
- Видимо нет.
- Ладно, рыцари нужны для дела, но о нем тебе расскажет магистр Герульф.
- Кто?!
- Не пугайся, Эарас, Герульф вовсе не такой страшный, как о нем говорят в Империи. Пушистый немножко, полосатый, но не страшный. Он не виноват, что остался последний в своем роде.
Эарас представил себе получеловека - полутигра:
«Конечно, не страшный. Нет, ну может он и не страшный, но слухи об его племени, ходившие по королевству, более чем страшны».
- Что с тобой, Эарас, ты так поменялся в лице?
«Тут не только в лице поменяешься, но еще и с коня упадешь»,- про себя заметил рыцарь.
- Я же говорю: тебе нечего бояться. Он не такой кровожадный, как говорят о нем. Тигры НЕ едят людей, НЕ насылают порчу, НЕ крадут души, они вообще НИЧЕГО плохого не делают!
Аликс, явно недовольная тем, что рыцарь думает про тигров (как ей кажется, самых мудрых существ в этом мире), отвернулась в сторону восходящего солнца. - Извини, кажется я испортил тебе это чудесное утро.
- Ладно, рыцарь, забыли, - Аликс повернулась обратно, - Мы уже почти приехали.
Из-за поворота показались стены замка. Словно гигантская завеса, их покрывал широколистный плющ. С криками один из бастионов покинул сокол.
«Безусловно, это место более, чем древнее»,- подумал, глядя на замок, всадник.
Сейчас отряд проезжал по длинному каменному мосту, на котором через трещины в его тверди пробивались пучки травы и одинокие травинки. Словно два застывших на веки стража, мраморные статуи драконов охраняли мост.
Тихие воды прозрачной реки, протекающей под мостом, бились о земляные берега. Шелестела трава, стучали копыта пятидесяти двух лошадей, тихо звенели доспехи всадников…
Через пару минут Эарас, Аликс и рыцари уже стояли перед исполинскими воротами. На них красовалось изображение огромного дракона.
Больше не в силах скрывать любопытство Эарас, повернувшись к Аликс, спросил:
-Почему здесь везде изображения дракона? Статуи на мосту, ворота, да и на твоем плаще тоже вышит дракон.
-А, ждала, когда ты спросишь, - со скрипом ворота открылись, и рыцари въехали во двор замка, - есть такая легенда, наверное ты ее уже слышал, про синего дракона.
-Что-то не припоминаю. Напомни.
-Давным-давно, в непроходимых лесах стоял замок, оплот светлого волшебства. И замок этот охранялся драконом по имени…
-…Трэнт. Да, знаю эту легенду. Но не хочешь же ты сказать?..
-Да, наш замок назван в честь дракона, охранявшего его.
-Ты хоть сама веришь в это?
Аликс зло сверкнула глазами:
-Да.
«Ну, конечно, дракон замок охранял, - думал Эарас,- на то она и легенда, что правдивого в ней нет ничего. Сказка добрая для малышей».
По середине внутреннего двора стоял фонтан в виде все того же дракона. Тоненькая струйка воды все еще струилась из приоткрытой пасти ящера. Все стены и сам фонтан оплетены плющом. Сквозь камни мощеного двора пробиваются травинки. Конь Эараса наклонился, с жадностью ухватил пучок свежей травы и с самым радостным выражением морды принялся его жевать.
-Ворон, не время, поешь позже, - Эарас похлопал коня по могучей шее.
Ворон недовольно фыркнул, но на траву больше не покушался.
Подъехав ближе к фонтану рыцари спешились. Тут к ним подошли слуги – с десяток человек и по очереди начали уводить уставших от долгой дороги лошадей в просторные конюшни.
Когда скакуна Эараса увели, он подошел к прекрасной Аликс.
-Где разместят моих ребят?
-Ты ведь не это хотел спросить. Их разместят тут в замке. Места в Трэнте хватит еще на три сотни людей. Так что не переживай по этому поводу.
-Ага. А откуда ты узнала, что я не это хотел спросить?
Аликс весело сверкнула глазами и, сняв плащ, ответила:
-Тебя выдает лицо. Врать ты не умеешь. Ты слишком благороден.
-Спасибо. Можно я все-таки задам вопрос?
-Конечно, давай.
-Извини, что так грубо, но этот тигр Герульф он нормальный? – увидев подозрение в глазах Аликс, Эарас поспешил исправиться, - Ну, в смысле, ты же знаешь, что о нем болтают в Империи.
-То, что он чокнутый, и, закрывшись в этом замке творит черное колдовство?
-Ну, да.
Аликс звонко рассмеялась:
-Черное колдовство при ангеле? – в подтверждение сказанному Аликс взмахнула крыльями.
Одно белоснежное перышко оторвалось и мягко опустилось на землю. Там, где оно упало, мгновенно появился маленький белый цветок, похожий на ромашку. Но, к сожалению, Эарас не увидел этого чуда. Он смотрел на Аликс и любовался ее красотой и безмятежностью, - Ты хоть сам в такое веришь?
-Не очень, - Эарас вздохнул.
-Ну а если Герульф и чокнутый, то не больше, чем ты.
-Серьезно? Как жаль, тогда наши дела безнадежны.
И они оба весело рассмеялись. Тогда ни один из них не знал, что это, возможно последний смех в их жизни.

-Аккуратно, пригнись, здесь паутина, - Аликс наставляла Эараса. Сейчас они шли по извилистым узким коридорам замка на встречу с Герульфом.
-Вы что, тут никогда не убираетесь?
-Убираемся, только паутину с пауками не снимаем. Они назойливых мух ловят.
Эарас взглянул на паутину. На ней действительно сидел огромный, с кулак, паук. Рыцарь невольно скривил физиономию:
-А людей ваши пауки не ловят?
Аликс тоже взглянула на паука-гиганта:
-Нет, не ловят. Этот паук самый обыкновенный, просто его Герульф с помощью магии увеличил. Чтоб он мух лучше ловил.
«Да-да, а мухи тут размером с кошку…», - подумал Эарас.
На стенках коридора потрескивали свечи. Висели какие-то картины. Приглядевшись сотник угадал в них изображения битв. Тут бились белые тигры с черными тиграми ( злейшие враги белых тигров и ангелов), на других картинах в небе парил огромный синий дракон, но, в основном сражались люди рядом с ангелами против полчищ демонов. Вспомнив бой, в котором Эарас один выжил, рыцарь горько вздохнул. Его вздох гулким эхом отразился в длинном коридоре.
-С тобой все в порядке?
-Да, Аликс. Я просто вспомнил былые времена.
-Наверно эти времена были очень ужасные. Столько боли, столько грусти в твоем вздохе, - Эарас удивился, как точно ангел определила его чувства, - Расскажи мне пожалуйста о том бое, в котором ты выжил один.
-Ты откуда знаешь про этот бой.
-Видишь ли, я была в той команде ангелов-спасителей.
-Правда? Я вам очень благодарен, но, позволь спросить, почему вы не пришли раньше?
-Не гневайся, я очень сожалею по тем жизням, которые мы не смогли спасти. Просто мы попали в засаду демонов. Пол нашего отряда было убито. Когда же мы пришли к людям, было уже поздно.
-Прости… Я не знал… Я только помню, как мы благородно сражались с исчадиями Тьмы. Как гибли мои друзья и товарищи. Как я один стоял посреди гор трупов. Как брел к деревни, ноги скользили по земле, скользкой от крови. Как меня спасли ангелы. Я не помню их лиц, я был без сознания. Помню только руки, дарящие покой и исцеляющие мои раны. Я даже их не поблагодарил за спасение. Ангелы ушли раньше, чем я очнулся.
-Можешь поблагодарить сейчас, - Аликс еле заметно улыбнулась, - Знаешь, почему я попросила лорда Кунора прислать именно тебя. Да, ты любимец удачи, ты благородный воин, ты сильный и бесстрашный, но я хотела увидеть тебя вновь. Это я исцелила тебя, Эарас.
Рыцарь замер на месте, Аликс тоже остановилась.
Он медленно достал из ножен свой меч, приклонил одно колено и поставил двуручник перед собой:
-Теперь я вспомнил, вспомнил твой прекрасный голос: «Не беспокойтесь, он будет жить, а нам надо уходить». Я хотел тогда сказать что-то в ответ, но язык меня не слушался. Я не мог открыть глаза, не мог увидеть своих спасителей. Но я жив, жив до сих пор. Аликс, прекрасная Аликс, я готов служить тебе верой и правдой. Я готов оберегать тебя от опасностей и отдать за тебя жизнь!
Ангел ошеломленно смотрела на воина:
-Я, я не знаю что и сказать…
Вдруг из-за двери, напротив которой они остановились, раздался голос:
-Эарас, поднимись. Жизнь за Аликс тебе отдавать не придется, пока…
Рыцарь поднялся и огляделся по сторонам.
-Не пугайся, это Герульф, - теперь она обращалась к тигру, - Не пугай Эараса!
-А кто пугает? Ладно, проходите.
Аликс хмыкнула и потянула за дверную ручку. Со скрипом старая дверь открылась и взору рыцаря предстал маленький кабинет. Здесь света оказалось гораздо больше, чем в коридоре. Через огромное окно Эарас увидел горы во всей красе: белоснежные пики впивались в небо, где облака лежали будто на стекле. Белесый туман ложился на пушистые ели. Над небольшим горным озерком кружил белоголовый орел.
Утреннее солнце освещало книжные шкафы, стоящие здесь в два ряда. На средних размеров столе стояло множество баночек с неизвестными рыцарю порошками. Огромными стопками на нем же лежали свитки и пергаменты. За столом стоял резной стул с большой спинкой, на которой изображен уже порядком надоевший дракон. Со скрежетом стул отодвинулся и из-за стола поднялся тигр ростом с Эараса. Желтые глаза, как два костерка сияют на кошачьей морде. Усы, полосы, кончик хвоста торчит из-под длинной синей рясы. В общем полноценный тигр, если бы он преспокойно не стоял на задних лапах и не говорил.
Вообще то тигры похожи на людей, у них человеческое тело, правда покрытое мехом. А вот руки и голова – тигриные. Но тигры спокойно могут писать пером. Их пальцы на руках удлинены и венчаются когтями.
Герульф протянул руку сотнику и они обменялись рукопожатиями. На удивление Эараса лапа тигра вовсе не такая ужасная и даже… приятная!
Рыцарь смотрел на тигра с удивлением и уважением. Поймав его взгляд полосатый улыбнулся. Улыбка получилась не хуже человеческой.
-Как ты уже понял, я – Герульф, - рыцарь лишь кивнул, - Да Эарас, таким я тебя и представлял после всех рассказов Аликс. Сильный, благородный, и, как я только что мог слышать, с чувством долга. Ты точно уверен, что хочешь присягнуть нашему ангелу на верность?
-Точно! Она спасла мне жизнь, я теперь обязан ей жизнью!
-Ничем ты мне не обязан. Но я не против если ты, после выполнения задания, останешься здесь на пару дней, - Аликс лучезарно улыбнулась.
-Ладно, друзья, пора приступить к рассказу, садитесь, - тигр указал на два кресла, стоящие у книжных шкафов. Ангел и рыцарь устроились поудобней и Герульф начал свой рассказ, - Эарас, полагаю, ты не имеешь представления, зачем тебя суда вызвали.
-Имею. Здесь что-то нехорошее случилось или случится, - рыцарь положил под ноги снятый с пояса меч.
-Ты прав, случиться. И совсем нехорошее. Ну, все по порядку.
Вы знаете, что первыми в этом Мире появились тигры. Белые и черные. И вам известно, что черных тигров мы победили в Великой схватке. Белых осталось совсем мало. Но, несмотря на это, Инквизиции взбрело, что оставшиеся тигры есть злые колдуны. Почти всех белых сожгли в это время на кострах. Но меня и еще одного тигра, его звали Арруль, взяли под свою опеку ангелы. К сожалению Арруль погиб в битве с горным троллем. Получается, что я единственный из когда-то великой расы. Я очень долго думал об этом, пока не узнал страшную весть от Оркоры. Оказывается, я не единственный живой тигр. За Пушистыми горами прячется небольшое войско, состоящее из парочки горных троллей и пары десятков дикарей. Я долго пытался убить или прогнать их при помощи магии, но мои попытки не увенчались успехом. Кто-то мне постоянно мешал. Когда Оркора сообщила мне, что этой армией управляет маг, не простой маг, маг – черный тигр, я попросил Аликс послать гонцов к лорду Кунору. Лорд прислал тебя сюда. Эарас, прошу, помоги мне. Да не только мне, всем!
-Маг, а что мои воины могут сделать против мага?
-Мага я возьму на себя, тебе и твоим воинам останется разобраться с дикарями и троллями.
Давняя рана Эараса, при упоминании троллей, начала пульсировать болью.
Сотник задумался.
«А что, если там не пара и даже не три тролля, а целая куча? И как эта Оркора вообще увидела армию за горами? Да и кто она такая?»
-А кто эта Оркора?
-Мой ручной сокол.
«Прелесть, сокол!»
Рыцарь обратил свой взгляд на Аликс. В ее глазах таилась немая мольба. Такому взгляду воин не смог противостоять.
-Ну хорошо, когда отправляемся?
Аликс несказанно обрадовалась, а тигр широко улыбнулся:
-Я буду готов через день.
-Значит через день мы превратим этих тварей в пыль!
-ДА! – в один голос крикнули Аликс и Герульф.

Следующий день прошел для Эараса напряженно: сначала пришлось доказывать рыцарям, что два тролля – это не так уж и страшно ( правда мало кто поверил, все при словах сотника, «Тролли жутко тупы, вы их убьете прежде чем они это поймут…», косились на шрамы Эараса). Потом стала проблема за провизией. «Мало еды, ничего удивительного», - как выразился один из ветеранов – кавалеристов – «Эти ангелы святым духом питаются» (хорошо, что его Аликс не слышала). Но еду все-таки нашли. Следующая проблема состояла в том, что до предлагаемого(!) места размещения вражеской армии два дня идти пешочком, на лошадях по горам очень-то не поскачешь. Правда лошадей решили взять с собой. На то она и кавалерия, что сила в лошадях. Большую часть пути решили пройти верхом на конях, до горного хребта дорога вполне сносная. А подняться в горы можно и пешком, ведя лошадей с собой.
Эарас сидел на краю фонтана и старался привести разбросанные мысли в порядок, когда к нему подошел Герульф со старой картой в руках (или лапах).
-Эарас, вот карта гор, - тигр протянул свиток рыцарю. Эарас развернул карту и положил на край фонтана, - Вот здесь нам легче всего будет пройти через горы. Высота небольшая да и снега практически нет. Но предполагаемая стоянка наших врагов западнее этого места. Вот в чем наше преимущество: за горами мы сможем сесть на лошадей, а против кавалерии Империи эти дикари мало что сделают. Но черный тигр-маг, возможно сильнее меня, но я приготовлю заклинание для его уничтожения.
-Значит завтра с утра выступаем?
-Конечно.
-Я буду готов.
Тигр кивнул и неожиданно громко свистнул. Это само по себе показалось Эарасу невозможным. Кошки же не свистят. Но похоже этот замок просто переполнен чудесами.
Пронзительно крикнув с одной статуи дракона, которых здесь по меньшей мере штук пять, слетел сокол и уселся тигру на плечо.
-Это Оркора, она поможет тебе без труда найти путь в горах. Протяни руку.
Эарас выполнил требование тигра. Сокол осмотрела протянутую руку рыцаря, с подозрением легонько клюнула Эараса в палец, и, когда убедилась в том, что опасности нет, перепрыгнула с плеча Герульфа на руку сотника.
Эарас пересадил Оркору себе на плечо и погладил ее пальцем по серым перьям на груди. Сокол, недолго думая, клюнула рыцаря за палец.
-Понял, у нас чисто партнерские отношения!
Птица довольно заклекотала, а тигр рассмеялся.
-Герульф, а ты разве не пойдешь с нами?
-Я присоединюсь к вам позже. Карту оставляю тебе. Отдыхай, завтра начнется приключение. Я в своем кабинете, не беспокойте меня без веской на это причины.
Тигр слегка кивнул головой Эарасу и быстрым шагом направился к большой дубовой двери, являвшейся входом внутрь замка.
Оркора слетела с плеча сотника и опять уселась на рог каменного дракона.
Рыцарь вздохнул и стал разглядывать свое отражение в прозрачной воде фонтана. Сняв перчатки и повязку с глаза, Эарас зачерпнул хрустальную ледяную воду и умылся. Ему показалось, что «драконья вода» (фонтан в виде дракона) прибавляет сил и успокаивает душу и разум. Зачерпнув еще воды рыцарь выпил ее. По всему телу сотника разлилась сила. Эарас снял с пояса флягу и наполнил ее водой из фонтана. «В пути такая вода точно пригодиться».

Солнце начало клониться к западу, даря свои последние лучи серым стенам замка Северный Трэнт. Воздух похолодел, и поднялся ветер. Эарас расхаживал по двору, наблюдая, как его воины упражняются в умение владеть мечом. Молодых бойцов наставляли более старые, можно сказать ветераны. Серебристые лезвия сверкали в наступающих сумерках, звеня сталью. Блеск, к которому Эарас уже давным-давно привык. Более десяти лет рыцарь жил одним этим блеском, таким знакомым и близким, но в это же время зловещим, несущим смерть как врагам, так и товарищам.
К задумчивому рыцарю подошла Аликс и молча стала расхаживать по двору вместе с ним. Первым молчание прервал рыцарь:
-Аликс, фонтан в виде дракона, - сотник жестом пригласил ангела присесть на край фонтана, - его вода будто наполняет жизнью, силой, духом.
Ангел скромно улыбнулась:
-Да, этот фонтан наполнен магической святой водой. Любой, чье сердце исполнено злостью, прикоснувшись к этой воде мгновенно умрет, а тому, чье сердце открыто для света, эта вода прибавит сил для борьбы со злом. Этот фонтан стоит здесь с самого первого дня постройки замка. Он и раньше был наполнен магической силой. Герульф и Арруль поддерживали эту силу на протяжении столетий, пока Арруль не погиб. Теперь эта сила потихоньку истощается.
-Жаль, какую бы пользу могла она принести Империи в борьбе против демонов!
-Понимаешь, Эарас, не все воины такие, как ты. Встречаются хитрецы, воры, предатели. Встречаются те, чье сердце подвластно злу.
-Да, ты права, прекрасная Аликс. Расскажи мне пожалуйста об этом Арруле.
-Хм… Арруль был братом Герульфа. Он был очень близок к природе, любил гулять по горным лесам. Он всей душой любил горы. О, он бы все отдал, чтобы жить в горах вечно. Арруль умел разговаривать с животными, возможно, он даже знал, где живет дракон Трэнт.
-А Герульф тоже может разговаривать с животными? И дракон, он и вправду не легенда?
-Герульф умеет говорить только с Оркорой. А дракон не легенда, он действительно оберегал этот замок. Так во, Арруль часто ночевал в горах. Горы были для него вторым домом. Примерно год назад из-за Пушистых гор сюда пришел огромный тролль. Арруль решил избавить лес от него, но похоже тролль избавил нас от тигра. Наши разведчики нашли труп тролля и след крови тигра, ведущий глубоко в лес. Арруля так и не нашли, ни живого, ни мертвого. Я всей душой надеюсь, что он жив, но надежда тает с каждым днем.
-Да, грустная история. Но может тигр все же жив, может он просто решил остаться в горах.
-Надежда умирает последней.
Эарас кивнул и устремил свой взор на первые звезды, появившиеся на небе. Аликс вздохнула и тоже подняла голову к небу. Звон мечей стих, рыцари отправились отдыхать перед дорогой.
-Эарас, завтра в долгий путь. Тебе стоит хоть немного отдохнуть, я знаю, ты устал, - Аликс негромко запела, -
Темная ночь тиха,
Да только есть печаль,
Неужто на века
Скажу тебе прощай?..
-Красиво, ах, Аликс, как ты прекрасна!
-Спасибо, я очень рада, что снова встретила тебя.
Голубые глаза ангела словно светились. Эарас и Аликс молча смотрели друг на друга. Ангел всем своим изящным телом подалась вперед и поцеловала рыцаря в губы. Эарас никогда еще не чувствовал ничего подобного. Он обнял Аликс, и они долго сидели так под неустанным взором звезд и молодой луны.

Эарас вдохнул наполненный морозом воздух и расстелил на камне карту местности, пытаясь закрыть ее рукой от легких снежинок. С утра, как назло, начался сильный снегопад, поэтому Оркора не смогла следить за происходящим на земле с воздуха.
-Язир, - крикнул Эарас высокому молодому воину на сером коне, - Бери двух ребят и отправляйся разведать местность примерно на милю. Мы будем ждать вас здесь. Если заметите неприятеля, в бой не вступать!
-Есть, командир!
Трое всадников скрылись за снежной завесой. Эарас, вздохнув, свернул карту и приказал воинам спешиться.
Усталые бойцы с удовольствием слезли со своих коней.
-Расставить по периметру часовых! Неизвестно, что может случиться в следующую минуту. Парман, - обратился Эарас к ветерану-кавалеристу, - Следи, чтобы часовые выполняли свои обязанности. Ждать разведчиков придется долго. Местность нам не так известна, как этим дикарям. Если что заметите, сразу сообщите мне.
-Хорошо, Эарас.
Когда Парман ушел, сотник принялся изучать скалы. Ничего особенного: неровные каменные стены возвышались где-то в два человеческих роста. Покрытые шапками снега, стояли неколебимые ели. В общем место вполне удачное для перехода через горы, если бы не снег, в прямом смысле свалившийся на голову так внезапно.
-Кто-то идет!
Эарас обернулся на крик. Один из часовых протянул меч в сторону замка, который казался сейчас маленькой точкой. По дороге действительно кто-то шел, а вернее летел. С криком Оркора, сидевшая на плече Эараса, поднялась в небо. Все замерли в напряженном ожидание приказа сотника.
-Убрать мечи! Это Аликс!
Вскочив на Ворона, Эарас помчался по засыпанной снегом дороге навстречу ангелу. Аликс остановилась и стала ждать сотника. Когда Эарас приблизился к ангелу настолько, чтобы можно было хорошо увидеть ее из-за снегопада, он замер: Аликс явно собралась на войну. Серебристая нагрудная плита отражала белый свет, заполнивший все вокруг. Шлем в виде головы дракона скалился рядом стальных зубов. На тяжелом поясе висел меч в прекрасных ножнах.
-Аликс, - сотник поравнялся с ангелом, - Что ты здесь делаешь?
-Я пришла воевать.
-А, но… - Эарас просто не знал что и сказать. Кажется такое нежное и хрупкое существо просто не способно облачиться в доспехи и взять в свои прекрасные руки меч.
-Черный тигр пытается сбить вас с толку непогодой. Снег - это его рук дело.
-А ты то тут причем?
-Я хочу сражаться рядом с тобой, не бойся, мне не впервой.
-Аликс, а если что-нибудь…
-Не случиться. Ты же будешь рядом.
Ангел лучезарно улыбнулась. Ее улыбка одарила рыцаря уверенностью и теплом.
Аликс взлетела на лошадь Эараса.
-Ты не замерзла?
-Немного крылья замерзли, а так ничего.
Рыцари расслабились, когда увидели что на коне Эараса рядом с ним сидит ангел. Кто-то даже выкрикнул: «Теперь нам нечего страшиться!». Дружный хор голосов подхватил этот клич, и он эхом растворился в мертвенных скалах.

Из-за серых, нависших словно ветви раскидистого дерева, туч ни разу не появился лучик солнца. Заметно похолодало, но снег уже не валил так сильно. Эарас сидел рядом с Аликс и остальными воинами у костра. Костров пришлось развести несколько, чтобы все смогли погреться и перекусить чего-нибудь горячего. Парман травил какие-то байки про троллей, с которыми он расправлялся одним взглядом. Все от души смеялись и хвалили героя – Пармана. «Пусть посмеются, - думал сотник, - Это и дух солдат поднимет и согреться поможет. Но где же все-таки разведчики?»
Аликс с испугом посмотрела на небо, в котором, тревожно крича кружила Оркора.
-Что это с ней?
-Она кажется нашла разведчиков.
-Ты тоже ее понимаешь?
-Да.
-Ну и что с разведчиками?
Аликс с дрожью в голосе проговорила:
-Они убиты…
Те рыцари, которые прислушивались к разговору ангела и сотника вскочили, а за ними поднялись и все остальные. По рядам кавалеристов промчался испуганный шепот: «Разведчики мертвы». Эарасу даже не пришлось объяснять что случилось. Буквально за считанные секунды о смерти разведчиков знали все воины. «Черт, только смуты в рядах мне не хватало» - Эарас хлопнул себя по коленке ладонью.
-Тихо все! – шептания прекратились, все обратили взгляды к сотнику, - Еще ничего не известно, сокол мог и ошибиться! А теперь седлайте коней, отправляемся в путь!
Эарас уже сам понимал, что Оркора вряд ли могла ошибиться. Поймав испуганный взгляд Аликс, он тихо прошептал:
-Все будет хорошо… надеюсь…

Немые скалы с укором смотрели на всадников и летящего невысоко над землей ангела. Над скачущими рыцарями, в сером небе, с криком кружила Оркора, указывая путь. Сокол снизилась и летела наравне с Аликс, что-то клекоча. Аликс кивнула, опустилась на землю и сложила крылья. Эарас скомандовал рыцарям остановиться. Настроенные на битву воины с недовольством приостановили коней.
-Аликс, в чем дело?
-Оркора сказала, что вон за той скалой, похожей на крест, нас ждет громадный снежный тролль.
Рыцари озабоченно переглянулись, кони зафыркали. Эарас посмотрел на скалу, про которую «говорила» Оркора. Серый камень действительно напоминал крест, в центре которого вделан кол. Приглянувшись получше сотник понял, что на колу висят человеческие черепа.
Неожиданно, сорвавшись со скал словно хищная птица, подул сильный ветер.
-Черный тигр знает, что мы здесь. Эарас, что делать? – ангел обратила к рыцарю свой взгляд. Сотник очень удивился - ее глаза, голубые, как два озера, сейчас будто замерзли. Они не выражали никаких чувств.
-Аликс, с тобой все в порядке?
-Если честно, не знаю…
Рыцарь спрыгнул с коня и, подняв на руки Аликс (в доспехах!), посадил ее на Ворона.
-Отдохни, я сам справлюсь.
-Но, тролль…
-Ничего, не впервой.
Эарас улыбнулся и, глубоко вдохнув воздух, достал из ножен свой двуручный меч.
-Обойдем эту зверюгу с двух сторон! Вперед!
Рыцари поскакали к скале. Два воина, которые первые завернули за скалу, в прямом смысле вылетели из-за нее вместе с лошадьми. Остальные рыцари приостановились. Ветер все усиливался, начиналась буря.
-Кажется, троллей немного больше, чем один, - Эарас хмыкнул и приказал воинам спешиться, - На лошадях мы будем не столь маневренные. В битве с троллем подвижность – пожалуй главное. Постарайтесь ослепить тролля, проткнув ему глаз. Предупреждаю, роста тролль немалого.
Как будто услышав «похвалу» в свой адрес, из-за скалы вывернул громадный тролль. Толстую зеленую шкуру покрывал серый мех, глаза светились ненавистью ко всему живому. За ним неспешным шагом вышли еще две зверюги. С когтей первого тролля капала кровь. Увидев ужасных зверей и почуяв запах крови, лошади будто сошли с ума. Несколько коней, громко заржав, вырвали поводья из рук хозяев и рванулись в еловый лес. Другие лошади заметно занервничали и, пофыркивая, стали пятиться, но услышав твердый голос Эараса, навострили уши и остановились.
-Парман! Берешь на себя левого! Авак, ты с ребятами – правого. С собой по пять воинов! Остальным стоять, чтобы не случилось!
Тролли не торопились нападать на рыцарей, они ждали, когда воины подойдут поближе. Тролли упивались своей силой.
«Зря, зверюги, радуетесь. Вам недолго еще жить», - думал Эарас, медленно приближаясь к первому троллю. За сотником двигались двое ветеранов и десять внушительного вида кавалеристов. Несмотря на то, что кавалерии положено сражаться на конях, воины Эараса не раз доказывали, что они сильны в пешем бою.
Остальные воины, в их числе и Аликс, которым не удосужилось сражаться с троллем, напряженно наблюдали за происходящим. Чтобы поддержать воинов, ангел запела:
-О, вьюга белая, расскажи мне,
Где рыцарь правый мой?
Все ли ведет кровавый бой?
Все ли он на коне?
Ветер разносил песню Аликс по провалу. Ее прекрасный голос отражался от скал, кружил вместе с пушистым снегом. Хотя песня и грустная, но она вселяла дух в солдат. Подбодренные песней ангела, воины ускорили шаг, а потом побежали, крепко держа широкие мечи в руках. Тролли, не понимая от чего рыцари, минуту назад боявшиеся подойти к ним, преодолели страх и с яростью в глазах перешли в нападение, отступили на пару шагов назад. Опомнившись, главный тролль пригнулся и прыгнул в сторону Эараса. Сотник успел увернуться, сверкнула сталь, и тролль, получив удар мечом по ноге, недовольно завыл. Эарас, развернувшись, со всей силы ударил тролля мечом по спине. Рыцарь даже не надеялся прорубить твердую шкуру зверя, но у снежных троллей шкура оказалась тонче, чем у их лесных собратьев. По серому меху заструилась темно-синяя кровь. Тролль взвыл и, увидев на фоне серых рыцарей белое пятно – Аликс, ошалело кинулся на нее. Но зверя встретили длинные копья. Они без труда проткнули навалившегося всем телом тролля. Рыцари, державшие копья, отступили под весом туши. Два других тролля, переглянувшись (что со стороны этих глупых тварей казалось подозрительным), двинулись бок о бок на рыцарей. Воины, по приказу Пармана, рассредоточились по полю боя, окружая троллей и оставляя достаточно места для маневров. Молодой воин, наверно хотевший показать свое бесстрашие, сделал выпад в сторону троллей, но получив удар крепкими когтями в грудь, бездыханный упал на холодный снег. Случилось то, чего Эарас больше всего боялся: воины не удержались и бросились в бой. Не обращая внимания на крики Эараса, Пармана, Аликс и Авака, кавалеристы нанесли удар по троллям. Сжав зубы, сотник тоже бросился на троллей. О том, что будет, он предпочел не думать.

-Тридцать два убитых! О, Всевышний! Ну почему вы атаковали!? – Эарас уже не говорил, он кричал.
Небо потемнело, но тучи окончательно разошлись, метель стихла. Под светом холодных звезд снег казался черным от крови. Усталые рыцари прятали глаза от пристального взора сотника. Многие из них ранены, но большая часть кавалерии убита.
-Почему??? Тролли бы не убили стольких! Я не давал команду атаковать! Почему? Какие-то два жалких тролля, - Эарас покосился в сторону двух мертвых зверюг, лежащих на холодной земле, - разгромили больше половины нашего отряда! О, Всевышний! Да еще с лошадьми! Да мы сами затоптали своих воинов! Проклятье!..
Эарас продолжал кричать. С ним такого никогда не случалось. Обычно сотник был хладнокровный. Но тут погибло пол отряда! Хотя раньше на его глазах гибли армии, в которых тридцать рыцарей – капля в море. Что-то случилось. В воздухе как будто летал дух напряженности, раздражительности и… страха. Да, сотнику стало по-настоящему страшно. Раньше он почти никогда не боялся, даже когда встретился один на один с лесным троллем, а сейчас…
Один из воинов поднял глаза и неуверенно заговорил:
-Командир, не знаю, что на меня нашло, но я почувствовал настоящий страх вперемешку с желанием убить проклятых тварей! Я никогда еще так не срывался, но тут…
Рыцари удивленно переглянулись и закивали головами.
-Я тоже это почувствовал!
-И я!
-Мы все почувствовали страх и ярость!
Эарас с подозрением глянул на воинов. Он и сам это чувствовал во время битвы. Доселе недвижимо сидящая на Вороне Аликс вдруг заговорила. Ее стеклянный взгляд пропал, и на лице читалась тревога:
-Это ментальный удар. Черный тигр наслал на воинов ментальный удар. Мощное заклинание, действующее на разум, внушающее заклятому страх и гнев в одно время. Вот почему перед боем мне было плохо. Я чувствовала приближение зла, но не могла понять в чем оно будет выражено. Очень мощное заклинание. Черный тигр и вправду сильнейший маг!
Аликс не сдержалась и заплакала. Эарас подошел к ангелу и обнял ее. Белоснежные перья Аликс были испачканы в грязи и крови. Шлем в виде головы дракона валялся на земле. Рядом с ним лежал и острый ангельский меч, покрытый синей кровью. Уткнувшись в плечо рыцаря Аликс плакала.
-Аликс, все будет хорошо, вот увидишь, мы победим тигра. Герульф должен нам помочь.
-Да, только где он?
Ангел еще крепче обняла Эараса и нежным голосом зашептала ему:
-Я не хочу тебя потерять.
-Ты и не потеряешь, я обещаю.
-Спасибо…
Рыцари смотрели на обнявшихся Эараса и Аликс. И у каждого в сердце появилась искорка надежды.

-Оркора говорит, что в миле отсюда лагерь черного тигра. И он знает, что мы здесь.
По рядам (громко сказано, от всех рыцарей осталось человек пятнадцать) пронесся недовольный шепот.
-Воины! Но есть и хорошая новость! Со мной связался Герульф! – все приободрились от слов ангела, - Он поможет нам, как только Оркора увидит черного тигра.
-В путь воины! Готовьтесь биться насмерть! За Всевышнего! – крикнул Эарас.
Его голос эхом разнеся по снежной долине, вселяя дух в не спавших уже почти вторые сутки солдат.

У подножия склона воинов ждала армия. Еще издали послышались боевые кличи и песни. Чтобы поддержать боевой дух воинов, Эарас запел походную песню, а остальные воины ее подхватили. Эта песня несла столько силы, что боевые кличи поначалу смолкли, ошеломленные песней, но потом зазвучали еще громче. В утреннем воздухе, поддерживаемая сильными голосами рыцарей, прекрасным мелодичным голосом ангела и криками сокола, песня неслась по долине, как лавина накрывая все остальные звуки:
«Облака плывут, землю тенью закрывая,
Режет острый дождь, нам погода как чужая,
И дорога длинная впереди вьется змеей,
Этот день печальный, в этот день идем на бой.

С ветром нам по пути и одна судьба с дождем,
Нужно идти, мечи и латы сверкают огнем,
Синее знамя ветер рвет, как дикий зверь,
Небо плачет, скоро нам откроет дверь.

Путник вечный - черный ворон ждет наживу,
Гром беспечный нас проводит пока мы живы,
Солнца нет, тучи ему ныне как щит,
Может когда-то этот бой будет забыт…»

Так, с песнями на устах встретились две, пусть небольшие, но армии. Дикари превосходили силы Северного Трэнта втрое - вчетверо. Кавалеристы атаковали дикарей, клином врезавшись в их ряды и смяв их. Это заставило врага посторониться, но он с новой силой ринулся в бой. Эарас запомнил каждую смерть, смерть своих воинов. Лошади, понимая всю тяжесть положения, помогали хозяевам чем могли: старались ударить копытами врагов, оттолкнуть их могучей грудью. Даже Оркора кидалась с небес на дикарей, стараясь попасть им когтями в глаза.
Ворон, которому стрела проткнула грудь, упал на землю. Эарас еле успел спрыгнуть с коня.
-Жаль, мой верный друг. Покой тебе, мой конь, - прошептал сотник на ухо Ворону. Конь фыркнул и закрыл большие темные глаза.
Отбив удар топора и сразив мечом его обладателя, рыцарь бросился на помощь Аликс, которую окружили трое варваров. Но ангел сама неплохо справлялась. Легко увернувшись от удара шипастой дубины, она воспарила над землей и закружилась в танце меча, несущем смерть врагам.
Где-то с десяток дикарей бросились в лес.
-Это остатки армии тигра! Мы победили! – закричал Парман, но оглядевшись по сторонам, добавил, - только какой ценой…
В живых остались лишь Эарас, Аликс, Парман и еще два воина. Наклонившись над мертвыми хозяевами, фыркали лошади. Оркора кричала, кружа в небе.
«Неужели это все? Конец битве? Мы выиграли?», - подумал Эарас, но через секунду поняв, что это только кажется.
На небольшой холм поднялась фигура. Черная шкура с красными полосами. Это черный тигр.
Внезапно рядом с Эарасом воздух начал запруживаться и образовался голубой портал. Из портала появился Герульф и метнул в черного тигра шар света. Черный даже не пытался увернуться. Попав ему в грудь, шар раскололся на две половинки и, упав к ногам тигра рассыпался в пыль.
На морде Герульфа читалось удивление:
-Это не черный тигр! Это… человек!
Эарас пригляделся получше и застыл на месте. Это действительно человек, только на нем была одета шкура черного тигра. Вот почему Оркора ошиблась! Смотря с неба, она подумала, что это тигр!
Ответный удар «черного тигра» - черный шар врезался в грудь Герульфу. Белый даже не успел ничего понять. Его отшвырнуло к скале.
-Герульф! – Аликс бросилась на помощь тигру, но уже поздно. В светлое создание попал сгусток настоящей тьмы. Герульф лежал на земле с широко открытыми глазами. Он не дышал.
Маг громко рассмеялся. Как будто призванные его смехом, из леса вышли пять снежных троллей.
-Это конец… - прошептал Эарас, - Так продадим нашу жизнь подороже!
-Да! – крикнули трое воинов и ангел и запели песнь:
«Утро наступит, утро застанет кровавую сечь,
Копья и луки сломаны, сломан и меч,
Ворон закружит над полем, громко крича,
Он дождался пира для палача…»
-Аликс, лети! – сотник посмотрел на ангела, яростно отбивавшуюся от троллей.
-Но…
-Ты не хочешь потерять меня, а я не хочу потерять тебя! Лети!
Повинуясь рыцарю, ангел взлетела в небо, оставляя внизу своих противников.
Эарас даже не до конца понимал, что происходит: увернувшись от удара тролля он оказался рядом с темным магом на расстояние вытянутой руки. Маг занес кинжал для удара. У рыцаря в голове пронеслись мысли: «Он человек, злой». Эарасу вспомнились слова Аликс: «Любой, чье сердце исполнено злостью, прикоснувшись к этой воде мгновенно умрет…». «Драконья вода!»
Мгновенно сотник содрал с пояса флягу с водой и подставил ее под так мило подвернувшийся кинжал. Вспоротой флягой Эарас ударил по лицу мага. Темный закричал звериным воплем. Никаких вспышек и молний. Маг просто упал на землю. Он умер.
«Герульф, покойся с миром, я выполнил твое задание».
Но тролли шли на сотника. Эарас огляделся по сторонам: только он и Аликс живы. Два молодых война и Парман были убиты троллями. «Упокоит Всевышний их души».
-Прощай, Аликс! Лети в Трэнт и предупреди всех!
-Нет! Я останусь с тобой!
Ангел спустилась на землю и встала плечом к плечу с сотником.
-Мы умрем вместе, - рыцарь хмыкнул.
-Нет, мы вместе победим!
Эарас с удивлением посмотрел на Аликс. Она говорила искренне, от всего сердца и души.
Вдруг послышался удивительный крик. Такого ни Аликс ни Эарас еще ни разу не слышали. Тролли испуганно попятились. Удивление рыцаря и ангела не имело границ: вылетев из-за горы, в воздухе появился гигантский ящер. Его синяя чешуя блестела, ловя лучи солнца. Рога на голове отливали серебром. Громадные крылья отбрасывали тень на землю.
-О, Боже! Эарас, это синий дракон! Это Трэнт!
Как будто услышав речи Аликс, ящер удивительно закричал. Спустившись низко над землей, Трэнт, как листики, раскидал ошалевших от такого поворота событий троллей. Это можно было считать победой!
Опустившись на землю рядом с Аликс и Эарасом дракон приветливо кивнул. По крылу у него со спины спустился… белый тигр!
-Арруль! – Аликс просто задыхалась от счастья, - Ты жив!
Сотник просто остолбенев смотрел на эту картину: огромный синий дракон, белый тигр. Ему никак не верилось, что он еще жив, что он видит такое.
-Где мой брат? Где Герульф?
Ангел отвела свой взгляд от тигра.
Эарас нашел силы сказать:
-Он мертв.
Тигр опустил голову, и по пушистой морде скатилась слеза.
- Где тело Герульфа?
Аликс молча указала на скалу, рядом с которой лежал тигр.

Стоя над могилой тигра, вырытой драконом и прикрытой еловыми ветвями и камнями, ангел плакала, Эарас молчал и про себя молился. О чем думал Арруль знать не дано.

В лучах дневного солнца, рассекая воздух могучими крыльями, летел синий дракон, неся на спине Арруля, Аликс и Эараса. В шуршание ветра можно было расслышать тихий голос, поющий грустную песню:
«Утро наступит, утро застанет кровавую сечь,
Копья и луки сломаны, сломан и меч,
Ворон закружит над полем, громко крича,
Он дождался пира для палача.

Все ночью будет, а может не быть,
Кто нас осудит за то, что хотим пожить,
За то, что хотим вернуться домой,
Ветер взбешенный знамя сорвал, закружил над водой…»

Легенда о прошлом. (начало)

Посреди парка разлегся старик. Он спал, а точнее храпел, как дикий кабан (если вы слышали, как кабаны храпят(?)).
К счастью, старик никого не беспокоил, так как был в парке единственным посетителем, и даже постояльцем.
Только что взошло солнце, и его палящие лучи начали нагревать землю, после долгой и прохладной ночи.
День обещал быть достаточно ясным.

И вот, спустя какое-то время в парке появился ещё один посетитель, это был молодой человек, хорошо одетый, среднего роста, он носил модную шляпу и плащ. Человек был весьма богато наряжен, в ином случае мог сказаться и за дворянина.

Молодой человек огляделся, но никого кроме старика в парке не обнаружил. ( и вообще что он тут делает в такую рань?)
Делать нечего, он сел на ближайшую скамейку, предварительно очистив её от росы, достал трубку и табак, завёрнутый в плотную ткань; привычными движениями он хорошенько набил трубку табаком, вставил её в зубы, поджег и закурил, обильно пуская дым.

Вскоре в парке резко запахло табаком. От этого запаха старик моментально проснулся, наконец закончив храпеть.
Старик приподнялся, кряхтя и охая, он подошел к скамейке и сел рядом с только что вошедшим в парк, молодым человеком.
-Дайка табачку парень? - небрежно сказал старик.
Молодой человек повернулся к нему, выпуская табачный дым, чуть ли не в лицо своему новому собеседнику - С какой стати ? - проронил он.
-Ну, ладно, дашь табачку, а я тебе...историю расскажу поучительную, таких ты не слышал, это точно!
-А откуда ты знаешь может и слышал? и потом, зачем мне твоя какая то там история за этот превосходный табак! - удивлённо сказал молодой человек.
-Да, точно не слышал ты её, я эту историю только один раз рассказывал, потому что она правдива, многие не желают её слушать именно по этому. А ты можешь её рассказывать кому хочешь, мне плевать... Главное дайка мне табачку, и услышишь одну из самых удивительных историй, которые кто-либо слышал! - с этими словами старик подмигнул собеседнику и достал свою трубку из кармана.
-Ладно старик, мне табака не жалко, сомневаюсь что твоя история чем то полезна или пригодиться , но мне делать нечего, время коротать как то надо, а то ты от меня не отстанешь, "дай табачку", "дай табачку". Так, что давай свою историю, слушаю, внимательно. - сказал молодой человек выпуская очередное кольцо дыма.
Старик набил трубку и закурил.
-Вот и слушай. А как, кстати тебя звать парень?
-Эрик - сказал он, снова выпуская дым.
-А меня Ниваль, будем знакомы. Так вот парень, было это давно, как говориться очень давно, и в другом мире. В те стародавние времена в том мире повсюду царил хаос. Войны, магические и простые, в общем полный разлад. Конечно, этот мир в то время привлёк множество искателей приключений... на свою, хм, голову. И не все из них вернулись домой или остались в живых, да, да парень именно так.
-Ну и что?
-А ты не встревай в историю, слушай пока что. - повысил голос старик.
-Ладно слушаю, продолжай.
-Так вот, был из числа этих искателей приключений один человек звали его.. ну скажем Эртоном. И был этот Эртон не прост как кажется на первый взгляд, он считал себя воином, хорошим воином, каким одно время и был. Но, случилось событие которое перевернуло его жизнь и жизни других обитателей этого мира, раз и навсегда. Да так перевернуло, что теперь нет ни только никаких карт этого мира, но и сведений о нем, как его не искали, назад мало кто возвращался, а те кто вернулись, рассказывали лишь, только то, что они ели выбрались из тех мест, через которые только и можно было попасть (наверно и сейчас можно?) в тот мир. А случилось там вот что: один воюющий маг из своей башенки, собрав всех своих сторонников и использовав все свои источники магической энергии, открыл ворота в Запретный Мир, так называют одну область в которую лучше не стоит соваться... И призвал от туда пару монстров; монстры это ещё мягко сказано, парень, это были настоящие чудовища, ещё те чудики... Маг думал что подчинил их себе, и что они выполняли только его приказы. Но он жестоко просчитался, да, но к счастью он открыл ворота только один раз, и это отсрочило неминуемые события, ненадолго. Те монстры, за его спиной готовили новые источники энергии, они собирались открыть ворота вновь и впустить всех остальных... Маг конечно, благодаря своим стараниям, победил всех своих врагов, и другие его бывшие враги стали ему на время союзниками, но это был ещё не конец. Новые союзники, предали его, собрались с силами и ударили по магу, всеми своими средствами. Удар был сокрушительный, и что бы спастись, тот маг приказал монстрам делать всё что угодно, только спасти всё. Монстры приняли этот приказ, последний из приказов того мага. Убив большинство главарей бывших союзников, монстры накопили достаточно энергии и на короткое время открыли ворота, и этого было достаточно. Тот маг погиб от руки своих бывших союзников, монстры предали своего хозяина и ушли, что бы собрать армии своих. Все представители того мира попытались объединиться, но было поздно, война началась, и расклад был не в пользу представителей мира... Но они всё равно боролись, боролись до конца.
Как раз в этот момент на сцену вступает, наш искатель Эртон, и он сталкивается с теми монстрами в плотную... Ну как парень начало?
-Да, впечатляет старик, то есть Ниваль..
-Да ладно парень, зови меня как хочешь, дайка ещё табачку, ты же хочешь услышать продолжение этой истории?
-Эх, ладно, на, держи свой табачок... - Эрик передал горсть табака старику. -Так что там дальше?
-Хех, а дальше следующее парень, сиди да слушай...



(как водится продолжение следует....)

Встреча

Он бежал сквозь толпу. Быстрее и быстрее, поглядывая на часы. Скоро уже должен закончиться экзамен. Взлетев по эскалатору наверх, он оказался на улице. В голове вспомнилась карта. Так, метро на углу, от него идет эта улица, тот проулок и... Ага, вот! Сорвавшись с места, он нырнул в подземный переход и, миновав запруженную транспортом дорогу, побежал вверх по нужной улице. Интересно она обрадуется или удивится? Да и что ему сказать? "Здравствуй"? "Привет!"? Он взглянул на часы. Может дать ей сказать первое слово? Голова пошла кругом от обилия вариантов. Но он пока совсем не знает ее, ведь познакомились они не так давно. Рука опустилась в карман и нащупала заветную вещицу. Надеюсь, ей она понравится. Глаза забегали по номерам проносящихся мимо домов. Ноги отбивали размеренный ритм. Дыхание было частым и немного сбивчивым. Еще пол-улицы, еще пол-улицы. Он проскочил какую-то боковую улочку. А как ему вести себя. Может ли он коснуться ее или нет? Поздороваться поцелуем, как это сейчас модно, или рукопожатием. Как ему понять что можно, а что нет? Как найти общий язык? По спине побежал приятный холодок. В голове мелькнула шальная мысль - ведь это их первая спланированная встреча. Пусть она и спланирована только им, но она не будет случайной. Хоть бы все было так, как он задумал. Впрочем, нет, пусть эта встреча будет полна неожиданностей. Ведь жить намного интереснее, не зная, что будет впереди. Он не заметил едущего наперерез автомобиля.

Завизжали тормоза. Он ударился о капот и отлетел на тротуар. На миг солнечный день для него стал непроглядной ночью. В голове зазвенело, в груди заныло. Но через несколько секунд ему уже удалось подняться. Немного пошатываясь, сделал несколько шагов. Надо уходить, пока водитель не подошел, а то проблем не оберусь. Прибавив шагу, он заторопился прочь.
Проклятая машина. Впрочем, он сам виноват - надо было смотреть по сторонам. В голове еще немного звенело, но это было терпимо. Он миновал небольшой сад с деревьями и подошел к институту. Мысли об этом инциденте сразу испарились. Сейчас он встретится с ней. Встав неподалеку от входа, он стал ждать. И вот выходит она. Он делает шаг навстречу. Она смотрит на него и улыбается. Он улыбается в ответ. Здравствуй. Привет. Он хочет достать подарок. Она проходит сквозь него и обнимается с подругой. Он в замешательстве.
Он смотрит на свои дрожащие руки. Они пропускают свет. Он смотрит на землю. Он не отбрасывает тень. Его тело осталось лежать под колесами автомобиля, неподалеку от нее.

Первый контакт

Сергей задумчиво почесал затылок.
- С радаром что-то не то. Лех, не посмотришь?
Алексей оторвал от пульта и подошел к напарнику.
- Вот, - Сергей ткнул пальцем в дисплей. – Это точка то пропадает, то появляется и движется с невероятными скоростью!
Поправив очки, Алексей стал следить за точкой. Потом посмотрел отчетные записи.
- Кто его знает. Наверное, барахлит. Этой станции триста лет. И за весь этот срок ни разу не обновили оборудования. Только сегодня прислали – опомнились.
- Может Жака позвать?
- Нее, он сейчас новое оборудование тестирует.
Пожав плечами, Алексей вернулся к пульту. В его обязанности, как пилота, входили отслеживание курса станции и корректировка ее орбиты. Хоть это и было чисто формально из-за полной автоматизации, он подходил к этому со всей ответственностью.
Сергей откинулся в кресле и устремил взгляд в даль.
- Одни ли мы здесь?
- Нет. Еще трое ученых в лаборатории и Жак в транспортном модуле, – машинально отозвался Алексей.
- Да я не об этом.
- А о чем?
- Неважно. – Сергей снова устремил взгляд в бездонную черную даль.

- Приветствую! – в отсек навигации зашел Жак и уселся в кресло.
- Ты уже? – отозвался удивленный Сергей.
- Я запустил внутреннюю программу анализа системы.
- Ясно, – Сергей вернулся к созерцанию космоса.
Жак пересек отсек и уселся рядом с иллюминатором. Алексей проверял отчет о продвижении станции. В принципе это должна была делать машина, но он ей не доверял.
- Интересно, чем мы отличаемся от животных? - после некоторой паузы спросил Жак.
- Мы умнее, используем логику при рассуждениях и способны адаптироваться к разным условиям, - отчеканил Алексей, не отрываясь от пульта.
- А откуда такой вопрос? - Сергей повернулся к собеседнику.
- Не знаю. Просто так.
- Я считаю творчеством. Способность творить делает нас людьми.
- Тогда уж способностью мыслить, - Алексей включился в беседу.
- А в чем тогда разница между мыслями и инстинктами? - возразил Жак.
- Тем, что мысль это мысль. Каждое наше действие побуждается мыслью. Инстинкты просыпаются только в критические моменты, - Сергей почесал затылок, - Ну и все происходит от мыслей.
- Слишком стереотипичное деление. Если так рассуждать, то тогда интеллект. Мы в разы умнее всех животных, поэтому и являемся доминирующим видом.
- Но это не означает, что мы не животные, - запротестовал Сергей. - Обезьяны используют простейшие орудия труда, а мы, ввиду нашего интеллекта более сложные.
- Ну хорошо, а что по твоему? – Алексей поправил очки.
- Чувства и творчество.
Жак перевел взгляд с одного на другого.
- Ты считаешь, животные никогда не создадут что-то бесполезное для услаждения чувств?
- Да. У них лишь стремление выжить.
Неожиданно Жак тряхнул головой.
- Ладно, пойду, проверю приборы. До свидания.
Встав, он подошел к дверям и скрылся в проеме. Сергей уставился в пустоту.
- А может мы и есть животные.
Алексей тоже призадумался. Двери отсека открылись, и в них зашел Жак.
- Прив! Чё такие загруженные?
- Думаем над твоим вопросом – отозвался Алексей.
- Про пиво?! Да лан, это я в шутку сказал. Фух, ну и работенка! Облазил всю эту груду железа с датчиками. Жить вроде будет.
- Ты же запустил внутреннюю программу анализа системы? – удивился Сергей. – и пришел к нам.
- Не, я два часа мутузил этот металлолом. Какой тест?!
Сергей и Алексей удивленно переглянулись. Неопознанный летающий объект уносился прочь от станции в бескрайний мрак.

Сообщение отредактировал Silencewalker - 2-09-2007, 20:53

Ангелы боя

Взвыла сирена. Ты открываешь глаза и встаешь с койки. Вокруг небольшая комната барака с десятью кроватями. С них встает Второе звено - твои товарищи и друзья. Ты киваешь своим подчиненным - пора. Быстрая проверка амуниции. Ты поправляешь правый наплечник, проверяешь надежность крепления дополнительных наколенников, надеваешь стальной ранец, в котором располагались баллон дыхательной смеси и блоки питания костюма, берешь в руки шлем. Все занимает пару секунд - руки делают все машинально, потому что делали это десятки тысяч раз. Ты вдыхаешь сухой воздух барака и надеваешь шлем. Слышен щелчок герметических замков. Теперь ты в этих доспехах, как в подвижной крепости, пока не кончится питание. Потом они станут гробом. Шаг из комнаты. Знак остальным следовать за тобой. По коридору разносится лязг металла - идут мехвзводы. Сотни бойцов в безликих масках и стальных костюмах, напичканных электроникой и механикой. Вы присоединяетесь к своему взводу. Прямо, налево, прямо. В конце коридора стоит офицер в серой форме и молча указывает на проход к десантным модулям. Посредине ангара надрывается координатор.
- Третий механический взвод! Первое звено в модуль А5, второе звено в модуль А6, третье...
Ты входишь в эту десантную коробку - прочная обшивка, два двигателя, три отсека на десять сидячих мест. Занимаешь крайнее левое место, садишься и стальная рама ложится тебе на плечи, обхватывая шею и прижимая к спинке кресла. Расслабившись, ты по-родительски пересчитываешь всех сидящих. Костя, Дима, твой лучший друг Артем, Миша, Георгий, несколько новичков, радист Слава, Данила - все на месте. Затихает сирена, и ворота модуля захлопываются.
- Удачи!

Корабль нещадно трясет. Кругом стоит невыносимый гул. В голове мелькает недавний инструктаж. "Задача - высадиться перед нашими отрезанными частями пехоты и артиллерии. Удержать позиции до подхода подкрепления". Резко вспыхивает красная лампа над входом. Скоро приземление. Ты начинаешь мысленно считать. Десять, девять, восемь... Два, один, удар. Модуль с грохотом падает на землю, вгрызаясь в нее своим корпусом. В глазах темнеет, мысли на несколько секунд покидают тело. Из подлокотников выдвигаются штурмовые винтовки. Ворота модуля с треском падают вниз и два пулемета, выскочившие из потолка, начинают стрелять вдаль. На них нет дорогих систем наведения: их задача создать заградительный огонь, пока пехота не разбежится по укрытиям, подобно тараканам. Ты откидываешь скобу и, подхватив винтовку, поворачиваешься выходу, оперевшись о стену. Перед тобой открывается пейзаж разрушенного города, напоминающий скелет. Поломанные хребты домов, изорванная кожа улиц, пустые глазницы выбитых окон. Выбегая из модуля и прячась за его боком, ты все еще смотришь на руины. Что они здесь делают? На плане были наши части на небольшом холме, выжженное поле пригорода, а город был вдалеке. Там была обозначена позиция противника...
- Внимание! Ошибка в расчетах! Первый, второй и третий взводы, немедленно отступайте. Вас забросили дальше, чем планировали.
Одно из зданий с грохотом исчезает в ребрах мертвеца. В голове вспыхивает мысль: идет танковый марш. Ваши позиции накрывает ответный огонь врага.
- Данила! Срочно скажи всем, чтобы отступали! Приближаются танковые колонны!
Он кивает и бежит к модулю. Шаг. Он заскакивает в отсек. Следующий шаг - шаг мертвеца. Модуль накрывают снаряды артиллерии, разрывая его, как картонную коробку. Нет больше Данилы. Но ты не успеваешь это понять. Взрывом тебя опрокидывает на землю, в грязь. Через несколько секунд ты вскакиваешь на ноги и начинаешь поднимать товарищей. Перед глазами все плывет, но это быстро проходит. Еще одно здание с грохотом падает вниз. Танки все ближе и ближе.
- Слава! Там идут танки, - ты показываешь ему пальцем на город. Словно в подтверждение твоих слов сквозь фасады домов, как через тонкую пленку, на поле вырываются пятьдесят стальных монстров.
- За нами уже вылетели. Расчетное время – минут десять, пятнадцать.
- Кто за нашими спинами?
- Двадцать седьмая, восьмая и девяностая роты. Почти все еще новобранцы.
Из-за обломков одного из модулей вылетела ракета и угодила в гусеницу одного из танков. Прогремел взрыв. Гусеница сползла с колес и танк, повернувшись, завалился на бок, давя следовавшую под его прикрытием пехоту.
- Прикажи транспортникам забрать их! Немедленно.
- Не могу. У них приказ командования. Они бросают этот сектор. А мы более ценные части.
- Механизированные подразделения не подчиняются общему командованию. Выполняй!
Еще одна ракета пронеслась над полем боя и попала в башню танка, сорвав ее.
Постепенно место высадки накрывает огненный шторм. Бесконечные рои пуль рассекают сухой, затхлый воздух, пропитанный запахом обгоревшего железа и запекшегося мяса. Взрывы снарядов вырывают клочья земли и осыпают ими позиции мехвозвода. То тут, то там в небо взмывают ракеты. Кругом слышен рокот винтовок, удары танковый орудий и канонады артиллерии. Иногда в секунды затишья можно услышать стоны раненных и умирающих. Ими усеяно все пространство вокруг модулей. Ими – и оторванными руками, ногами, обезглавленными и изорванными трупами.
Ты встаешь на ноги и начинаешь бежать вдоль линии обороны. В голове, как горящая птица в клетке, бьется мысль – надо их отсюда вытащить. Ты вскидываешь правую руку. Автоматика выравнивает ее, компьютер обсчитывает цель и маркирует ее. Тебе остается только нажать на курок. Но зачем ты тогда здесь?! Чтобы просто нажать на курок?! Это может и машина. Но у машины нет стремления выжить. И когда отказывает оборудование, она сдается, но не человек. Человек всегда будет стремиться выжить. Выжить там, где расчеты пророчат гибель. Неожиданно одна из пуль разносит твою винтовку и пронзает плечо. За ней вторая и третья. Потеряв равновесие, ты с головой окунаешься в грязь. Вот она – цена жизни. Ни геройства, ни доблести. Просто шальная пуля, случайный снаряд – и все. Прервана нить жизни. Но ты не намерен так легко сдаваться. Поднявшись из грязи, ты отряхиваешь фильтры на шлеме и продолжаешь бежать. Наконец ты видишь свою цель – солдата с серебристой полосой на наплечнике. В наушнике слышен голос Славы.
- Их заберут. Расчетное время – тридцать минут.
- Отлично, - ты подскакиваешь к командиру взвода.
Он стоит на коленях в воронке рядом с тяжелым пулеметчиком.
- Надо удержать этот рубеж в течение получаса! – орешь ты, стараясь перекричать пулеметный грохот.
- Это почти невозможно!
- Перегруппируйтесь и держитесь. Нужно прикрыть эвакуацию новобранцев.
- Но...
- Не забывайте ради чего нас создали! Наш долг…
Вспышка.

Небо. Как оно прекрасно. За годы обычной жизни мы привыкли к нему. Мы привыкли ко всему. Но тут, где жизнь ничего не стоит, все выглядит по-другому. Ты радуешься даже неприметному цветку на обломках домов. Каждый день – это победа, победа над смертью. Тут нет лжи, предательства. Тут только жизнь и смерть…

Ты с трудом разлепляешь глаза. Над тобой одна за другой проносятся длинные лампы, подвешенные к белому потолку. Ты лежишь на койке, которую везут трое медиков. Поодаль идет штабной офицер в сопровождении врача. У тебя на глаза наворачиваются слезы.
- Руку пришлось ампутировать из-за нагноения раны. Правую ногу оторвало взрывом. Левая ступня была раздроблена обломком посадочного модуля, и нам пришлось ее также ампутировать. Ожог левой части лица – повреждение шлема.
Ты поднимаешь трясущуюся руку и отдаешь честь офицеру.
- Вы их вытащили? – произносишь ты, разлепляя сухие губы.
- Да.
Ты откидываешься на койку. Сердце начинает биться все реже и реже. Санитары ускоряют бег и везут тебя в операционную. Проскочив двойные двери, они скрываются в лабиринте коридоров.
Офицер еще некоторое время смотрит на качающиеся двери. Потом он достает небольшую фотографию. На ней парень лет восемнадцати, в военной форме. На плече нашивка – двадцать седьмая рота.
- Спасибо вам. Спасибо за то, что вы есть.
Дверные створки останавливаются.

Охота на волков, часть 1.


По следам Химеры.

Темно. Сыро. Тесно.
Три слова, способных окрестить это место. Чердак заброшенной многоэтажки на краю большого города. Гул ветра, что пронизывает до костей. И одинокий человек, сидящий в углу около окна, обхвативший колени и раскачивающийся в такт ветру, что бы хоть как-то согреться.
Ночь спокойна, но это спокойствие в любой миг может быть разодрано воем душевных сирен и светом прожекторов. Человек начеку. Он сидит, сжав зубы, глаза порой слипаются, но холод не дает заснуть окончательно, холод напоминает о действительности. О темной действительности.
Химера загнала его в угол. Все исчезло так быстро... Все мечты сгорели, вся жизнь сломалась в одночасье. Жизнь преуспевающего бизнесмена, чья власть росла с каждым днем, жизнь далеко не последнего человека в городе... Но теперь его власть ему не поможет. Никакие деловые связи, никакие деньги не способны выручить его сейчас. Друзья покинули его еще в интституте, остались лишь партнеры по бизнесу. Но партнеры будут только рады уходу из денежной игры сильной фигуры. Партнеры не помогут. Не поможет никто.
Потому что на него объявила охоту Химера.
Впервые это существо появилось неделю назад. Рабочий день заканчивался, он выходил из офиса и собирался ехать домой. Он сел в машину. И вдруг с заднего сиденья послышался странный звук, похожий на шипение змеи. Он повернул голову и закричал. Закричал так, как не кричал никогда в жизни. Сзади сидело высокое и ужасное существо, похожее на уродливого человека без кожи. Он в ужасе выбежал на улицу, вернулся в офис и велел охраннику идти с ним. Но когда они вернулись, машина была пуста...
Затем она пришла к нему ночью. Тихо раскачивалась в темноте на спинке дивана, уцепившись когтями лап, и шипела... Шипела... Он с ужасом покинул квартиру и ночевал у соседей, сказав, что у него затопило. Но это было только начало.
Когда на следующий день явился в офис, ему сказали, что все его сделки прогорели и на него осели огромные долги. Не выдержав ужаса обстоятельств, он ушел и напился на улице. Идти было некуда. Он до ночи гулял по Москве, пропивая на осеннем холоде последние деньги. Замерзнув и хорошо захмелев, бесноватый решил все же вернуться домой, в надежде, что все ему лишь представилось... У своего дома он заметил пожарные машины. С ужасом ринулся к дому и узрел последнюю каплю в своем терпении. Его квартира горела.
И теперь ему действительно не было куда идти. Он потерял все. Родственники жили далеко от столицы, сбербанковская карточка сгорела в квартире, а паспорт потерялся в процесее очередной попойки.
И он пришел сюда, в эту заброшенную многоэтажку на краю города. Он не знал куда идти, ноги вели его сами. В голове не осталось ничего кроме ужаса и ощущения нереальности происходящего. Химера приходила к нему каждый день, и все чаще и чаще... Пока она его не трогала. Пока она его только пугала. Но он знал, что когда-то это кончится и в один роковой момент она придет к нему в последний раз.

Вы ухмыляетесь и не верите мне? А как поступите вы, если она к вам придет?
***

Я шел по следу этой твари уже неделю. Впервые она показала себя как простое бесовсоке отродье, коих в наше время не счесть в любом городе. Тем более, если речь идет о Москве. Но все усложнилось уже на следующий день.
При попытке уничтожить ее, я и не думал, какой прытью она обладает. Едва почуяв Инквизитора, она исчезла и замела за собой следы. Лишь на том месте, где она была, осталось зловоние ада...
Потом я понял, что имею дело с настоящей Химерой. Днем и ночью я искал ее, пытался зацепиться за любую ниточку к месту и времени ее нового появления. Но единственной зацепкой был бесноватый.
Ищи Химеру там, где ее жертва.
И охотничье чутье не подвело меня на этот раз. Первый бой с этой тварью произошел в квартире живца. Обгорелые стены помнят эту схватку. Обгорелые стены - все, что там осталось.
Тогда убить ее мне не удалось. Более того, невредимым выйти из горящей квартиры я не смог. Тогда я понес первое поражение. Она вывела меня из игры на несколько дней. Я мог лишь молиться, чтобы не было поздно. Согласно трудам Инквизиторов, Химера "вынашивает" свою жертву неделю. А значит, скоро наступит ночь Расплаты.

В ту ночь никто из нас не спал. Человек остановился в заброшенной многоэтажке на краю города. Он сам выбрал место своей смерти. Химера пришла к нему в последний раз, пришла забрать его. Я же пришел убить Химеру.

Все произошло быстро. Я спешил изо всех сил, но едва ступив на холодный бетон этажа, понял, что опаздал.
Она пришла сюда молнеиносно. Пришла в последний раз, что бы выполнить свое задание и уйти обратно. Туда, откуда родом.
Откуда все они родом
Но дать такого шанса ей я не мог. Короткие слова, лишенные звуков. Невидимый молебен. И поток света, что уничтожает тварь, очищает это место от скверны.
...В наступившей тишине здесь остались лишь я и труп ее жертвы. Осталось лишь похоронить и оплакать.

Так и живем... Они охотятся на души людей, мы - на них.

Прошло уже несколько дней, но мне все время не дает покоя ощущение, что в ту ночь кто-то помог мне опаздать. Решающим оказался телефонный звонок, как будто вынырнувший из моих мыслей однажды ночью…

- Ты все сделал правильно.
- Я не спас его.
- Над тобой тоже есть небо. И, видишь ли…
- Мы потеряли душу. Еще одну.
- … оно иногда решает за нас.


10.03.07


Охота на волков, часть 2.

Черный Цветок


Это произошло, когда мы с моим учеником шли по следам очередной твари. В лабиринте бетонных иголок несложно заблудиться, если ты поглащен охотой и суть хищника вытесняет в тебе суть человека. Не поддасться этому порыву, этому азарту охоты, могут немногие. Я уже сейчас вижу в моем ученике, Алексее, дикую страсть хищника, выслеживающего жертву. На самом деле эта жертва сама является хищником, вот только область и объект для охоты у нее другая. Людей в центре Москвы много. И что хуже всего, ниточек к их душам у этой бестии тоже много. Обычно в таких ситуациях у нее появляется власть над этими людьми, а тогда уж тварь может возвращаться к себе домой, как говорится, с чистой душой. Если бы она у нее была.
Но в нашем случае по ее следам шли двое в темных плащах, а это значит, что существовать в мире людском ей осталось недолго. La poussière dispersera le vent… (прах развеет ветер, франц.)
Мимо идут люди, спешат по делам, предаются страстям, впадают в мелочность, скупость и гордыню. И все – независимые. Каждый себе голова.
Как сейчас хорошо наблюдать за вами, не знающими, что за гранью вашего вгляда идет невидимая война… Кто-то испольняет чужую волю, кто-то является ее порождением. Мудрецы говорят, что зрячий не должен верить своим глазам, ибо глаза часто врут. Все слишком сложно и многослойно. Не исключено, что и от наших глаз скрыто многое. Очень многое.
Люди поглащены миром ежедневности, своим кумиром обыденности, что окрестил всю их жизнь. Бедные.
И лишь две души выделяются из серой массы, лишь у двух душа трепещет, в то время как у всех остальных зарыта глубоко внутри. И в обоих этих душах зоркий глаз Инквизитора нашел темное зерно.
- Видишь ее? – Тихо спросил я Алексея, не спуская глаз с затаившейся твари.
Он осматривается, раздраженно и суетливо. Двух неприметных не замечает. Как правило, важные вещи всегда неприметны. И потому прежде всего от Инквизитора требуется умение читать лица, как страницы.
Слишком неопытен, малец. На самом деле мой ученик младше меня всего-то на пару лет, но иногда возраст духовный не определяется возрастом физическим.
Одни и те же годы можно прожить по-разному.
- Нет. – раздасадованно тенет он. Волосы взъерошены, на лбу капельки пота, в глазах – разочарование.
- Плохо, что не видишь. Маскировка у нее - дрянь. Такую чернь и в другом районе почувствовать можно.
Тут я конечно преврал. Но надо же его как-то задеть.
И задел. Алексей вспыхнул, глаза мечут молнии. Помалкивает с трудом.
И тут он вдруг замер. Взгляд вмиг стал сосредоточенным и холодно-внимательным.
- Вижу.
Я улыбнулся.
- Que la poussière revienne à l'enfer. (пусть прах вернется в ад, франц.) – произнес я тихо. Посмотрел на двух людей, совершенно непохожих, но в обоих в этот момент засела тварь адова. Так пусть же она выйдет на свет небесный.
- Que la poussière revienne à l'enfer. – повторил ученик, двигаясь к людям. Настало время его практики. Я лишь обучаю.
- Que de l'enfer, à l'enfer reviendra. (что из ада, в ад вернется, франц.)
- Que de l'enfer, à l'enfer reviendra. – повторял ученик, переходя на бег. В его руках появился томик Библии и небольшой крест. Он приближался к одержимым. Те остановились, замерли, в глазах – страх. Они ничего не видят, не видят бегущего к ним Инквизитора, не знают и не слышат, как внутри у них кричит зверь.
Пришло время последнего Слова.
- Il n'y a pas de place à toi sur la Terre. (нет места тебе на земле, франц.) – уже самостоятельно произнес Алексей. – Изыди.
Но точка стояла за мной, как за более сильным Инквизитором.
- Amen.

И в это мгновение раздался крик. Ужасающий душевный крик, что заставил содрогунться даже меня. Тварь вопила. Тварь изходила. Оставляла людей, что были взяты на пару часов в плен, в покое.
Огромный величины взрыв духа сотряс всех, люди на улице поежились. Даже я, довольно повидавший экзорцизма на своем веку, содрогнулся. В это мгновение в душах бесноватых открылась темная воронка, через которую покидала наш мир эта тварь. Воронка прямиком в Ад.
Я никогда не смотрел в нее, когда уничтожал бесов. А когда поймал взгляд Алексея…
- Смотри на крест! НА КРЕСТ!
Но было поздно. Алекс замер, не в силах оторвать взгляд от темного сгустка внутри человеческих душ.
Сужающегося, но таящего в себе такое Зло, что весь белый день может в ночь обратится для того, кто в него посмотрит. Взгляд утаскивает тебя внутрь, ты отлучен от этого мира и видишь мир падший. Так гласили догадки мудрейших Инквизиторов. Из нас еще никто не смотрел внутрь этого прощального фестиваля зла. Все знали, что это слишком опасно.


(Из мыслей Алексея, младшего Инквизитора московской обители).

В ту минуту я забыл все. Я хотел уничтожить эту тварь, поднял над головй крест, бросил на беса полный ярости взгляд. Но его уже не было на прежнем месте, он исчезал сквозь черную дыру в душе одного из этих людей. Тварь я уже не видел. Зато видел что было за ней.
Мягкая темнота. Я бы назвал ее так. Одного взгляда было достаточно, чтобы на ум пришел космос – только с его темнотой можно сравнить эту тьму. Одновременно и страшной, и мягкой. Таящей в себе сотни тайн. И прямо передо мной была одна из них, в этот момент для меня, - самая удивительная, красивая и завораживающая.
В сердце этой тьмы рос удивительной красоты цветок. Черный цветок. На его липестках были заметны темные капли росы, в каждой капле – мое отражение. Везде был разный. В отражении одной капли улыбался, при взгляде на другую – плакал. Сквозь его стебель вглубь меня проникала мудрость. Я ощущал ее! Она текла в меня при взгляде на эти липестки, на этот дивной красоты цвет. История человечства, гениальные идеи, что правят нашим миром незаметно, словно порождения искуссных кукловодов.
Черный цветок хранил в себе сотни тайн. Я забыл, где нахожусь. После того как перед глазами моими вместо блаженной темноты предстал суровый взгляд Старшего, я едва сдержался от ярости. Как можно отбирать такое блаженство?! Такое познание?!

…

Сотни тысяч черных теней, падающих от голых, обезображенных, застывших в муке или в вожделении, радости или страсти, тел, на фоне черных туч и багрового неба.
Они были мертвы. Они были мертвы, но смеялись, совукуплялись, образуя красное, как жаренное человеческое мясо, единое тесто. Это было страшно. Но в это мгновение взгляда на цветок я понял, что в нем – наш мир. Он часть нашего мира, великая и вечная часть. Все эти ужасные картины ударили по мне единым залпом, все это сменило его красоту… но после этого цветок был снова красив и свеж, зловоние исчезло, осталась свежесть этой нечеловечески мягкой темноты.
Этот цветок – невообразимая загадка для меня. Уверен, как и для всех. И что бы разгадать эту загадку…
Чтобы понять, где эти цветы растут в нашем мире, как их найти и вырастить… их необходимо выращивать, эта красота несравнима ни с одним земным цветком!
…Даже после того, как я понял, что это за тайна, я не остановился в своем намерении. Я обязан прийти к нему.
Я ухожу из московской обители, ухожу, быть может, из этого мира, чтобы сорвать его и прийти в этот мир обратно в более высоком и величественном обличие, что мне даст мне Черный Цветок.




Охота на волков, часть 3.

Правда Его

Невидимый фронт, священная и вечная война…
Проходят года, проходит вся жизнь на этом фронте, и старые потери забываются, когда-то кровоточищие раны души затягиваются, сердца обволакивает стальная оболочка, и мы превращаемся в бездумных псов господних…

На Третий Рим лег поздний вечер. Люди пришли с работы и начали пить дома чай, или смотреть телевизор, блаженно засыпая. На улицы потянулась молодежь, проснулись субкультуры.
Город не спит. Город живет ночной жизнью.
Проезжает маршрутное такси, почти пустое. Лишь женщина с ребенком и странный человек в плаще, забившийся в самый угол.
Когда инквизитор стареет… это страшно. Когда он проносит в памяти через всю жизнь сотни битв, уничтоженных бесов и химер, когда помнит, как сам висел на волоске… И везде – ад на земле, и постоянно – ад на земле.
Я смотрю на лицо ребенка и мне больно. Невыносимо больно смотреть на него. На это невинное, детское, святое лицо. После сотен уродливый морд, звериных оскалов и волчьих улыбок… Нестерпимо больно видеть перед собой невинную детскую улыбку. Простую детскую улыбку!
- Мужчина, вам плохо?
На меня обратила внимание женщина. Но я не могу вымлолвить и слова, я весь вжался в сиденье, мне хочется с головой укрыться черным плащом, надеть темные очки… только бы… не видеть этого взгляда детских глаз.
- Эй, мужик, тебе хреново что ль? – Повернулся и водитель, до того и так долго косившийся на меня в заднее стекло. – Вылезайте давайте, конечная!
Женщина опомнилась, подняла ребенка и поспешила удалиться. Лишь я успел заметить, что улыбка ребенка потускнела, и он с радостью покинул маршрутку, провожая меня со страхом в глазах.
После этого случая я никогда не снимал с себя темные очки.


Сущность простого человека, кем был когда-то, заменилась сущностью бойца невидимого фронта, привыкшего к постоянной войне. Заменилась сущностью пса Господнего. Да, я разговаривал со священником, и он подтвердил мои самые страшные догадки.
«Инквизиторы стареют рано. – сказал он тогда. - Люди, которых избрал Господь для священной войны с порождениями ада, приблизились к ангелам по сути. Но к ангелам, не видящим ничего кроме войны. Не видеть светлых радостей и жить войной, не давая сердцу окаменеть – тяжелейшая задача и огромный крест всех инквизиторов. И потому вы быстро исчезаете. Многие не способны нести этот крест долго, ибо он тяжелеет с каждым днем. И они исчезают, не в силах сдерживать наложенный на них груз.»
Но то, что сказал священник последним делом, едва не убило меня на месте. Я слаб, но после этого знания, о котором я сам попросил, мне стало плохо и горько до такой степени, что душа прогунлась под невидимым грузом.
Скоро я могу разучиться любить.

- И это тоже, - сказал священник. – И это тоже твой крест.
«Но почему?! – вопило во мне, когда в ярости покидал церковь. – Почему Господь соизволил приблизить меня к себе, сделав инквизитором… а теперь так мучает? Разве заслужил я этого, уничтожая бесов и химер день за днем?»
Я остановился, не в силах двигаться. Злость стянула мышцы. Я стоял на мосту, не чувствовал множество машин, проезжающих мимо на огромной скорости. Раньше, когда еще был человеком, боялся больших дорог. Но теперь… Теперь стал свободнее от страха.
Внизу простилался седой лед, а с неба шел снег… и ответы.
«Это мой крест. Значит Ему так угодно. Порой тяжелая болезнь и огромный недуг ложится на человека не из-за изобилия грехов… а наоборот, словно Небо признается в его силе и накладывает новое испытание, веря, что тот выдержит.»

И новоя война, и новый вызов в горячую точку.
Звонок координатора застал меня в глубокой ночи. По его словам в Москве был замечена невообразимо сильная химера. Сейчас у нее на хвосте один старший и трое младших инквизиторов, тварь не ликвидирована еще с вечера, когда была обнаружена Осведомленным. Нужен еще один Старший.
В такие мгновения чувствуешь себя суперагентом… но таковы уж обязанности координатора: доложить все быстро, компактно и на деловом языке. Я считаю, что достаточно сказать лишь адрес, а дальше все само ясно. Быть может потому, что не встречал никогда серьезных противников… Но, не изменяя принципу, сбрасываю звонок бюрократа.
Вокруг – холодная полутьма столичной квартиры. Ненавижу эту полутьму! Московская ночь вообще не имеет права зваться ночью. Как может такая униженная, разрезанная светом миллионов фонарей тьма царить во время Ночи, во время Истинной Тьмы?!
Не подумайте, я не надеваю темную маску, просту полагаю, что враг обязан быть в силе. Всегда. Дело в том, что я – инквизитор…

Таксист матерится, но держит максимольно дозволенную скорость, как приказал. По словам того же координатора, к месту нужно подобраться максимально быстро. Вопрочем, эта особенность вызова для меня всегда по умолчанию. Сразу после звонка оделся и вышел… в который раз…
Таксист матерится, но вдруг на светофорной остановке начал подозрительно коситься в мою сторону.
- А куда это вам так гнать приспичело, сударь?
Смотрю на узбека с непониманием. Я давно перестал общаться с людьми, привык к их полному безразличию и выполнению лишь своих функций. И потому вопрос водителя поставил в некоторый ступор.
Однако, когда тронулись дальше, сообразил посмотреть на себя со стороны. Средних лет мужчина в плаще, кожанных перчатках и темных очках. Ночью. Удивительно, как у этого иностранца вообще хватило смелости взять такого клиента к себе в машину. Хотя, джигит, как известно, горячая кровь…
Но ответил я лишь когда проехали еще метров тридцать, с болью почувствовав, как отвык от разговоров с простыми людьми.
- Людей спасать, батюшка.
По глазам человека было видно, что сперва удивился незнакомому русскому слову, далее, кажется, почел за оскорбление… но когда доперла первая часть фразы, выпучил глаза и крпече сжал руль.
- Дэржу на максэ, шэф!
Странный человек в теневых очках лишь улыбнулся.

Повалил снег. Окрестности быстро облепило седым налетом.
Выйдя из машины почувствовал сильный напор ветра. И это тут-то, в Москве, где люди столько каменных иголок настроили, что даже батьке-ветру разгуляться негде.
Ночной дождь и ветер. Ударила гроза, осветив пустынную улицу синеватым светом. Мой джигит, схватив денюжку, поспешил удалиться, послав природу «ко всем ифритам».
А я стал вглядываться в улицу… дома… бензоколнку… пару магазинов… обратил внимание, что улица совершенно пуста… опят дома… света нигде нет… что за черт?
И тут, как в старой сказке, потухли фонари. Ветер громко раздувает плащ, под темными очками глаза закрыты… вскоре веки поднялись, но сквозь презренное стекло на мир стал глядеть уже другой, не человеческий взгляд. Инквизитор искал врага.
Тьма, бег, невообразимо яркий свет глаз. Такой же как у меня, но вдали, за парой домов… и там же чрезвычайно черное пятно…

Они были в сырой и темной подворотне. Четверо инквизиторов, окруживших крупную, но почему-то замершею химеру.
Сразу ясно, что применили Морфей. Конечно, адову тварь не усыпить, эффект лишь похож на сон. У нас все сложнее. Дело в том что каждая из этих тварей когда-то была человеком. Даже у них были души, ныне горящие в Геене. Но при вылазках на землю Люцифер решил дать им их обратно, на время, разрешив поглумиться на земле во плоти ужасных тварей адовых. Так гласили догадки мудрейших инквизиторов.
Так это или нет, но сила Небесная отправляет их души обратно в ад, но не уничтожает их смердящие оболочки, вынуждая в определенное время снова вернуться на землю. Эффект оказывается похожим на Морфей, но проснуться тварь может в любоме время. Именно по этому лица четверых сосредоточены, а руки держат кресты на готове.
Нам не нужно слов когда мы на работе, к чему применять их силу здесь? Ясно и так, ясно по глазам, что бес очень силен. Потому и Морфей, потому и меня позвали. Значит, отправить обратно полностью не хватает сил. Хотя, отправить туда душу уже – самое главное. Но, кажется, силы инквизиторов на исходе и потому, когда достал свой боевой крест, глаза стали смотреть с благодарностью что беру сражение в свои руки.
Внезапное возвращение души в плоть заставило вздрогнуть, даже меня. Глаза налились огнем, пасть обножила сотни клыков. Не дожидаясь удара, вскидываю крест к небу, к темному и грозовому небу, призывая Его силу на помощь. В крест бьет молния и рикошетит по твари, глаза ослепляет, земля дрожит, ноги подгинаются.
Держись, Инквизитор.
С трудом устаиваю на ногах, сквозь какой-то непонятно откуда взявшийся дым еле разглядываю беса… скулившего, но «живого». Удивению моему нет предела. Давно Господь не делал таких чудес, и присутствие плоти, отсутствие праха?
- Отойдите-ка… - говорю я четверым, стоящим за спиной.
Сам подхожу к телу этой твари, теперь видно, что она лежит на спине, скребет когтистыми лапами по земле и бьется в конвулсиях. Глаза горят огнем Геены, в них видна ярость и страх. Гнев огромной силы движет мною, я беру в руки Библию и намереваюсь читать вслух, но едва химера это пронюхивает, как с громчайшим воем вскакивает и исчезает.
Вот такой вот цирк получился.

Вокруг – клубы дыма. Кажется, пару гаражей загорелось… Закашлившись, едва стою на ногах. Удар молнии поблизости ударил по мозгам так, что в глазах все плывет.
- Знаешь что, - подхожу, шатаясь, к замершему на месте Старшему, - это не простой бес или химера. – На удивленный взгляд поясняю, - это Демон.

Демонология гласит, что Люцифер не каждую падшую душу удостаивает выокого звания. Душа простого грешника, горящая в Геене, максимум может надееться на первоплощение в беса. Хотя звучит это глупо, всегда говорил, что все демонологи – сатанисты. На самом деле души всех живых знают Правду Его, и стать бесом адовым для них - огромное мучение. Но тем не менее, все эти мелкие бесы, на которых охотился годами – простые бывшие воры и убийцы. А вот Демонами могут стать лишь те, кто пришел к Люциферу сам, по своей воле. Кто при жизни не простым грехам предавался, а открыто славил Тьму. Это тоже мучение, быть может, еще большее… продавшие душу стократно чернее пришедших в царствие тьмы по обману… но и власть им Хозяин дает большую. Были случаи, когда Демоны убивали инквизиторов. Но это – самые темные пятна нашей истории.

Возвращаясь домой, я не мог отделаться от воспоминания о случившимся в эту жаркую ночь. Чем-то этот Демон меня заинтриговал, что-то читалось в его полных ярости глазах.
Я шел, шатаясь, по темной улице, ветер несет навстречу мусор. Голова раскалывается, все-таки на какую-то часть я еще перестаю быть человеком и потому их слабости до сих пор во мне. Погрязший во воспоминаниях и мыслях, я не обращал внимания на тьму, уж слишком сильно сгустившуюся у меня на пути. Тьма людских грехов в мегополисе повсюду, предавать ей значение постоянно – глупость. Наверное, я, давно не встречавший серьезных противников на Священной Войне, был слишком самонадеян. И потому тварь, подкравшаяся незаметно на фоне уличной тьмы, застала меня врасплох.

Она выпрыгнула незаметно, из-за темного угла, и сразу царапнула лапой по груди. Я с удивлением увидел свою кровь, сочившуюся вниз, на грязный и мокрый асфальт. Рука дрогнула, и следующим ударом Враг выбил крест из дрожащй ладони. Теперь уже быстро, схватив томик Библии, висевший на цепи и поясе, повернул переплет… Но язык пал в кому, когда невольно снова посмотрел в глаза этой твари…
Сквозь темное стекло очков я видел лишь две красные точки, но в голове крутились ужасные картины ада, я видел миллиарды черных душ, ощущал жар и страх, огромный страх, сочившийся со всех сторон и проникающий внутрь. Я чувствовал, как тьма окружает мою острую, словно светлый клинок, душу, затачивает ее, обволакивает и растворяет в себе…
Очнулся я лишь от сильного удара, почувствовал, что и священный переплет предательски покидает руки, а сам лечу, словно в медленной перемотке старого фильма, на грязный и сырой асфальт дороги. Мимо свистят машины. Осознаю, что лежу поперек трассы, но не чувствую боли. Впрочем нет, тело кидает из стороны в сторону, словно резиновый мяч. Но я уже свободен от тела.

Передо мной – черное небо, заложенное гнилыми тучами Третьего Рима. Мгновение, и где-то на месте звезд, там, где они должны быть, я замечаю красные точки глаз. Демона. Ощущаю, как когтистой лапой с моего лица сдирает темные очки, так и приросшие к душе. Дает в последний раз посмотреть на небо, не сквозь черные линзы. Оказывается, оно не такое темное, как казалось… Мговение - вижу перед собой лишь красные глаза, которые дают читать душу, что они отражают, как книгу. И узнаю своего бывшего ученика.


(Из мыслей Алексея, Старшего Демона Геены Огненной).

В поисках Черного Цветка я стал скитаться по свету. Первоночальное впечатление так меня покорило, что я энергично проходил сквозь страны и ужасался, не находя его. Я понимал, что Цветок одновременно нигде и везде. Но до определенной поры не представлял, как же найти его полностью, еще раз увидеть… и сорвать. Понимание этого пришло лишь, когда облетал пол мира, остановившись, кажется, в Штатах.
Хозяин сам пришел ко мне. Громкой нью-йоркской ночью. Это была она. Красивая девушка в отеле, что ошиблась номером и случайно забрела в мой, непонятно как отворив дверь. Или я сам оставил дверь открытой, дожидаясь Гостя?
Она была красива. Даже очень. И спросила лишь, «Black Flower?» и я сказал «да». После этого лишь мгновение смотрела мне в глаза, и в это мгновение я захотел закричать «нет!», но было поздно.
Притиснувшись ко мне в темноте, она ловко повалила меня на кровать. Среди жарких поцелуев и громкого оргазма я запомнил лишь одну ее фразу. «Black Flower – I».

***

- Хозяин!
- ?
- Я убил инквизитора!
- Славно! Еще один воин по ту сторону отправился на небеса… За это я дам тебе свободу на Земле… на шесть дней. Но с условием: мне нужно три чистые души. На каждую – по два дня. Чтобы через шесть дней они были здесь, в аду! Иначе… я сделаю тебя простым бесом.
- Тело…
- Что?
- Мне нужно человеческое тело. Это, на сей раз, мое условие.
- Ха-ха! Зачем тебе тело человека?
- Хочу снова побыть человеком… хотя бы шесть дней.
- Может, пожелаешь сделать тебя еще и инквизитором?
- Тело, Люцифер.
- Хорошо.

***

Следующим утром в гостиннице «Звезда» поселился молодой мужчина. Вида делового, в пиджаке, с галстуком. Волосы темны и лакированы. Если бы кто спросил, то пятый год работает в западной фирме и вообще – иностранец. Хотя и по-русски говорит. По большому счету, ничего в нем подозрительного видно не было, лишь глаза немного черны, так это лишь игривые тени от зимнего московского солнца…
Все трое прибыли в эту же гостинницу. Первый два дня назад, второй вчера. Третий должен появиться завтра. Так что Демон не случайно выбрал «Звезду». К тому же выяснилось, что первые двое – большие друзья, всюду вместе, оба – немцы.
Они сидели в баре и пили «колу». Незнакомец в черном пиджаке подошел сзади и без разрешения сел на свободный стул.
- Можно? – спросил с улыбкой, впрочем, запаздало.
Друзья улыбнулись, один закивал. Это были двое мужчин в одинаковых футболках, с похожими, крупными лицами. Казалось, что братья, но данные говорили ясно – друзья. Небольшие родословные связи имелись лишь восемь колен назад.
- Алексей. – Незнакомец протянул руку. – Alex. - На экскурсию приехали, или так, отдохнуть?
- Досуг! А еще мы хотим увидеть храм Василия Блаженного. Огромная архитектурная достопримечательность русских!
Незнакомец поморщился.
- Я хотел бы побыть вашим гидом по Москве, мне не хватает общения здесь, среди русских. А работать тут приходится.
- О! о! Будем друзьями! – немцы заулыбались и снова протянули руки.

***

- Досуг, говорите. Девочки, алкоголь?
- Н-нет, мы католики.
- А если по большому счету?
- Хм, разве что пару проституток… говорят, у русских лучшие в мире проститутки!
- Травка, деньги?
- Можно позабавиться. А деньги это хорошо!
- Я дам вам денег. Дам вам все, чтобы вы никогда не забыли эти шесть дней в Москве. С вас возьму лишь слово, что когда по-русски спрошу у вас кое-что, вы ответите «да». Поняли?
- да!

***

И вот уже он идет по темному коридору отеля с пистолетом в руках к номеру двоих друзей. Не заперто. Прямо как и с ним когда-то… души чувствуют свой конец…
Оба спят, рядом, проститутки – на другой кровати. Что ж, умрете вы тоже вместе.
Пол усыпан бутылками, в воздухе запах марихуаны.
Черная пустота его глаз мгновение дергается, будто бы на что-то не решаясь. Пару минут он проводит недвижим, словно черная статуя. Протягивает пистолет. Выстрел. Второй. Внутри слышится смех Хозяина.
- Они твои, Люцифер.
Он уходит, оставив двое убитых друзей в вечном сне и вечных муках.
Лишь когда затворял дверь, было заметно, как из пустых черных глазниц Демона на холодный пол отеля упала слеза.

Это была девушка. Молодая и одинокая. Свободно и без акцента разговаривала по-русски, очень вежливо и деликатно. Из Финляндии, дочь бизнесмена. В Москве по работе.
Встретил он ее первый раз в коридоре. Взгляд сразу вцепился в глаза, хотя сам знакомиться не спешил. Просто он всегда, когда видит жертву, смотрит первым делом в глаза. Это уже стало принципом его охоты.
То, что увидел, не обрадовало. Чистая, невинная и не тронутая тенью душа. Работать с такими сложно, если вообще возможно. У таких, так сказать, врожденный иммунитет ко злу, и если жизнь этот иммунитет не притупила, никто, даже Демон, не сможет его пробить. Но Хозяин указал на нее…

Познакомился в биллиардной, девушка, видимо, очень любила эту игру и обыгрывала всех мужчин до его прихода. Молча взял кий и подошел к одинокому игроку, оставшемуся без равных соперников.
- Сыграем вдвоем? – с улыбкой предложил незнакомец.
- Давайте… - как-то холодно согласилась финка, разглядывая его.
Началась игра. Играли молча, хотя он чувствовал, как в ней кипит азарт. Сперва шли наравне, но потом он стал выигрывать… и увидел, что к азарту внутри девушки подмешалась злоба.
То, что надо.
Окончательно ее обыграв, протянул руку и улыбнулся.
- Меня зовут Alex.
Девушка с обидой и каким-то страхом посмотрела в глаза победителю, и руку не пожала. Развернувшись, пошла к выходу… Но на пороге света, царившего в коридоре (биллиардная была в полумраке), развернулась и чуть слышно представилась.
- Guilty…

***

- Мальчики, алкоголь?
- Я православная христианка, не пью.
- Травка, деньги?
- Деньги у меня есть и мне достаточно. Спасибо, но нам с вами не по пути.
- Но может…
- Нет.

***

Ночь. В его комнате полная тьма. Она – ортодокс. Дело невыполнимо.
Лежит на кровати и клянется Хозяину что добудет для него эту душу. Любой ценой, но добудет.
Ночь. Пол первого. Пора идти на охоту.

На дискотеке ее нет, в биллиардной – тоже. После поисков в босейне и сауне решился на поход прямо в номер. Заперто. Впрочем, открыла быстро. Улыбнулась, пригласила на чай.
Долго гадал, чем занималась. Потом увидел рядом с ней на кровати книгу. «Идиот» Достоевского.
- О, вы любите литературу?
- Очень.
- Русскую классику читаете?
- Только начала. Позади только Пушкин, вот, принялась за Достоевского. Говорят, гениальный классик.
- А Булгакова, другого гениально классика, знаете?
- Нет, не слышала о таком.
- Прочтите, вот. – вынул томик из кормана. – «Мастер и Маргарита», гениальнейшее произведение!
- О, обязательно. – Девушка удивилась. – Но… знаете, я очень быстро читаю, я вам верну через… два дня… надеюсь, вы не улетаете завтра?
- О нет, я вас не тороплю. У меня еще… кажется, дня три. Успеете?
- Конечно. Спасибо вам. Вы… странный.
- Да, есть немного.
Девушка улыбнулась. И он – вместе с ней.

***

(Из мыслей Алексея, Старшего Демона Геены Огненной).

И все-таки нашел зацепку, нашел метод максимально приблизить ее душу к Люциферу. Путем книги… а впрочем, что, как не книги, еще так управляет нашими душами?
Впереди – три дня отдыха, три последних дня на Земле. Надо их провести так, что бы потом было что вспоминать сотни лет… Да, Хозяин намерен лешить меня визитов сюда… месяц прибытия в демоническом облике, огромная скрытность от Инквизиторов, Фестивали Тьмы по всему миру… Затем Москва… Город, в котором они впервые на меня вышли. Впрочем, не было ничего сложного. Лишь тот Инквизитор, которого пришлось убить, ради этих шести дней… что-то в нем было странное, будто бы знакомое. Вот только что?
Потом – тело, благословенное тело человека и новое задание Хозяина. Будь он проклят.
А что дальше? Три дня в теле человека… свободных три дня. Почти свободных. А точнее – совершенно не свободных. Три дня, зная, что обречен на сотни лет в муках? Огромное счастье, безусловно! Впрочем, я человек, почти человек сейчас. Это значит, что есть голова. А это значит, что могу сойти с ума. А вот это – уже интересно. Сумасшедшие всегда представляли загадку для Хозяина. Может… Нет, не может. Душа – в Геене, а это значит, что уйти не удастся. Да и куда теперь уходить?!
Три дня, проведенных в уничтожении невинной души, убийство которой уже начал. Капкан захлопнулся.
Три дня, в которых мне не будет покоя… такого желанного все это время покоя…

Книгу она читает уже второй день. Сказала, что прочла больше половины, безумно инетересно. Глупышка. Ты не понимаешь, куда затянет тебя эта книга.
Это мука! Новая игра Люцифера, послать демона на сбор урожая и знать, что для демона значит это время, проведенное на Земле! Будь он проклят!
Это невыносимо! Невыносимо больно смотреть в эти глупые, невинные глаза и знать, что скоро они почернеют так же, как мои.
Ты заплатишь за это, Люцифер! Когда-нибудь – за все заплатишь!

Последний день. Она уже не улыбается. Смотрит на меня как на палача, и это правда. Души чувствуют свой конец.
Зайдя после встечи с ней к себе в комнату, бьюсь головой об стену, ломаю шкаф и стол, срываю зановески, раздераю кровать… демоническая сущность стократно увелечивает не только моральную, но и физическую силу, даже в облике человека. Я не могу этого сделать! У меня на счету девяносто девять душ, но я не могу убить эту, последнюю в сотне. Пусть бежит, пусть я вечно буду гореть в аду, но она – спасется! Хозяин, сделай так, прошу!
Мне стучат в дверь, посылаю всех в ад. Все равно все там будут. Никуда не денутся. Никто никуда не денется!
Я в тупике. В нем еще с тех пор, когда ко мне в первый раз пришел Хозяин. Выхода нет. Никогда не было!
Или…

***

- Где душа, Алекс? Где последняя душа?
- Будет.
- У тебя осталось двенадцать часов…

***

Темный шаг по светлому коридору. За окном светит Солнце и неприятно скользит по лицу.
Подхожу к ее номеру. Незаперто. Как всегда… горечь солью прожигает остатки души, тлеющей сейчас где-то далеко, где огонь, где жарко.
Он ничего не говорит, он весь во мраке. Она – тоже, только пока еще не в таком густом, но уже затягивающем.
- Ты прочла?
- Да.
- И как?
- Гениально.
Другого и ждать не приходилось. Какое дело обычной библиофилки до высших материй? Инструмент сработал и она готова к ритуалу. Ее душа – готова.
Он просто протянул пистолет и посмотрел ей в глаза. Глаза, в которых не было страха. Не было того ужаса, что должны, обязаны испытывать души перед Злом. Она полностью отдавалась ему, он это чувствовал. Она все знала и понимала. Она – даже улыбнулась.
И это уже наслало ужас на него. Пистолет в руках дрожит, и он не может нажать на курок.
- Ну же, Алекс. Давай, не заставляй папу ждать.
- Нет!
В ответ слышится лишь смех. Он дрогнул, жертва пошла на него сама. То, что она собиралась сделать, ужаснуло даже Демона.
И вдруг – взрыв света из ниоткуда.
- Он здесь!
- Он в человеческом облике, отрезать все пути к выходу.
- В номер входить по трое!
За ним пришли Инквизиторы. Пришли, чтобы лишить его оставшихся двенадцати часов на Земле.
Она стала вырывать из его рук пистолет. Казалось, сам Люцифер в нее вселился, ибо сила девушки заставила пошатнуться даже Демона. Глаза загорели красным, на него смотрело чудовище. Люцифер смеялся ему в лицо. Он продолжал бороться, бороться с Хозяином, в то время как инквизиторы ворвались в номер.
- Спасите! Он хотел меня убить! – тут же закричала девушка. Хозяин покинул своего агента. Хотя мог бы разбросать эту кучку вояк, не особо пачкаясь.
- Бьем Хоровым Молебеном!
Демон был в ловушке. Чертово тело! Выход? Окно!?
- Уходит!

…


Когда инквизитор добровольно меняет цвет глаз, отдавая себя Злу, это страшно. Когда белый огонь вытесняет огонь черный, и душа его, что клинком должна рассекать тьму, в ней тонет... тогда наступает время лишь для скорби.
Сейчас лишь один из множества прихожан, собравшихся в небольшой московской церквушке, скорбил по заблудшей душе его. Свечка в руках, взгляд на образе, и обрывки молитвы, слетающие с уст… суть ее непонятна, просьба невыполнима, но лик был светел…
Двери отворились. В храм вошел Демон.

Святой дух был нестерпим ему, его всего прожегало болью. Позади осталось лишь отчаяние, враги и Тьма, окружившие его… Инквизиторы остановились, загнав его сюда, и стали ждать очевидного.
Но они ошибались. Не они его сюда загнали. Видит небо, он сам сюда пришел. Но зачем? Чтобы быть распятым?
…чтобы доказать, что и сейчас свободен, в чем-то… хоть и потерял давно свободу.
Он был одинок и загнан, словно дикий зверь. От него веяло смрадом зла, кресты, окружившие, причиняли нестерпимую боль, с каждый шагом все больше и больше… он шел, что-то шепча сквозь зубы… еще пара шагов, и превратится в прах… еще пара шагов, и…
И тут произошла неожиданность. Если не сказать - чудо. В этот самый момент что-то где-то вдруг решилось, в весьма неожиданную сторону. Посторонний наблюдатель бы ничего не понял и не заметил, вот только прах его стал светел, а дух вознесся ввысь.
Такова была Правда.


Верни им небо,
Хозяин Света и любви.
И в знак прощенья,
Дай вновь крылья © Catharsis



--.08.07.

Голубиный Триллер.
В соавторстве с Сигрид.
Часть 1.

День был солнечным и, как следствие, довольно теплым, и поэтому - как еще одно следствие - все вокруг прямо-таки цвело жизнью. Всякие разноцветные бабочки пытались кружиться между серыми многоэтажками, не натыкаясь на спутниковые тарелки; бродячие кошки вылезли из подвалов и мяукали на вполне себе радостных нотах, приветствуя весну; даже люди, обычно наблюдающие за носками собственных башмаков по дороге на работу, толпой двигались к метро, задрав головы и глядя на солнце.
Ничто не предвещало беды. Пока не...
На крышу многоэтажки приземлились два голубя. Если быть до конца честным и откровенным, голуби тоже сначала не предвещали беды. Они были сытой, на совесть откормленной семейной парой в этот четверг, он - крупный наглый голубь с блестящими сизыми перышками, она - пестрая сварливая птица неочевидной национальности.
Горлица хищным взглядом обвела крышу и сразу же определила, что к черному проему лучше не походить по причине потенциальных кошек, а на антенне можно свить неплохое гнездо. А голубь тем временем полез знакомиться с окрестностями…
Собственно, он рад был на некоторое, пусть незначительное, но все же время, улизнуть от жены. В определенном смысле он был подкаблучником - то есть был бы им, если бы его супруга носила каблуки. А сейчас нужно было позаботиться о том, где найти пропитание на ближайший час. Вдруг где-нибудь рассыпано зерно или добрая старушка с семечками решила пошвыряться ими на мостовую? Итак, горлица осталась ждать голубя, а тот, размяв крылья, полетел на разведку - но об этом мы уже сказали.
Полет - это, конечно, прекрасно, но только если лететь высоко. Голуби никогда так не делают, потому что у них кружится голова от высоты. Поэтому город вовсе не казался голубю муравейником, а солнечный свет не разливался, как золотой сироп... Гм, хотя у голубей и так проблемы с метафорами.
А еще у голубей стойкая проблема с ориентацией (в пространстве), но данный Голубь заметил это небольшое недоразумение, нарезая двенадцатый круг над одной и той же лавочкой, и то только потому, что у старушки закружилась голова и она швырнула в птица крошками от печенья. Крошка попала в крыло, и довольно больно, голубь всерьез разочаровался в старушках. Он резко сменил траекторию и взмыл практически вверх, в неизведанное, на сей раз выраженное открытой форточкой, что вела на кухню деда Валерия…
А дед Валерий, в свою очередь, проблем с ориентацией - какой бы то ни было - не испытывал, ибо в том деле, которым он сейчас занимался, отсутствие проблем было крайне важным. Можно даже сказать, жизненно важным.
Дед Валерий варил Свою Фирменную Настойку От Всевозможных Болей в Различных Частях Тела. О составе этого страшного зелья мы ничего говорить вам не будем, ибо секрет ингредиентов давно разыскивают интерпол, собачка кинологов Тузик и злые талибы. Так вот, дед Валерий варил настойку, и в это время совершенно неожиданно в кухню влетел Голубь...
Голубю фирменная Настойка немедленно понравилась, и, чтобы доказать это деду Валерию, голубь как был, со всеми сизыми блестящими перышками, булькнул прямо в кастрюлю, головой совей круглой вниз.
Автор настойки перекрестился и залез под стол, ухитрившись там накрыться двумя табуретками, которые начали дрожать синхронно с зубами деда Валерия. Те, хоть и были вставными, но дрожали на редкость замечательно.
Тем не менее, следующие полчаса прошли относительно тихо. Не слышалось даже плеска. Дед Валерий решился вылезти из своего укрытия... Настойки в кастрюле не было. Голубя тоже. Форточка была по-прежнему открыта, но уже более зловеще.
Вот это-то и начало предвещать беду.
Голубица нервно ходила по крыше, от волнения жестокого игнорируя выползших на обед кошек. Кошки оскорблено мяукали, но горлица раздраженно отмахивалась от них крылом. И тут.
Когда кошки собрались держать военный совет.
По поводу наглости местных птиц.

Сообщение отредактировал Hellish Cat - 14-09-2007, 20:16

Голубиный триллер.
в соавторстве с ХаКэ.
Часть 2.

На крышу вразвалочку по тангенсоиде влетел Голубь*, нежно обнял рыжего в пятнышко котенка, курлыкнув «Милая, а вот и я», важно взъерошил перышки на груди и пошел пешком по парапету крыши.
Кошки выгнули спины и зашипели, но глаза их при этом были такими круглыми, что даже Голубице стало ясно - они Испугались. Честно говоря, она и сама была немного в шоке, поэтому потеряла дар речи (хотя в некотором смысле, этого дара у нее и так не было).
Зато Голубь ничего не потерял. Ощущения у него были такими странными... внутри что-то кипело и булькало, даже в голове.
- А хотите, я расскажу вам легенду? - курлыкнул голубь, обращаясь к кошкам.
Окретсные бабочки замерли в полете над крышей.
- Так вот, одна маленькая но очень гордая птичка...

Дед Валерий не оценил поступка храброй птицы. Выбравшись из-под баррикад, он нашел старый облезлый веник и полез на крышу ( да-да, через окно, по трубе, ведь это действительно была Очень Важная Настойка, и дед Валерий очень расстроился). На крыше наверняка водятся голуби, думал он. Или, в крайнем случае, кошки. В любом случае, удасться привлечь кого-нибудь к ответу.
С веником наперевес дед Валерий вскарабкался на широкий парапет крыши.
- А ну!..- гаркнул он, намереваясь запугать. Или хотя бы спугнуть.
- ..И взлетела это маленькая, но очень гордая птичка.. - кошки плакали в обнимку с голубицей, а перебравший голубь вдохновенно помахивал крылом в ритм своего проникновенного рассказа.

А потом случилось страшное. По крайней мере, для того самого Голубя. Хотя нет, пожалуй, пока не совсем страшное.
Проигнорированный всеми дед Валерий решил обратить на себя внимание чуть более действенным путем. Он швырнул в того самого голубя веником. Более, того - он даже попал.
И вот тут-то самое страшное и случилось. Ну кто же знал, что Настойка взаимодействует с вениками именно так?
- Птичку жалко, - ошарашенно курлыкнул ушибленный Голубь.
И взорвался.
Не менее ошарашенный дед Валерий, не потеряв еще боевого пыла, стоял в ошметках голубиных потрохов. А голубица..
Эта несчастная женщина, за одну секунду ставшая вдовой во цвете голубиных лет, первая пришла в себя и, нахохлив перья на шее, отчего стала два раза больше, с грозным «курлы-твою-под-коленку» с короткого прыжка взлетела и на низком бреющем врезалась деду Валерию в большой палец правой ноги.
Дед не ожидал такого поворота событий. Схватившись за покалеченную конечность, он запрыгал на другой, пока еще здоровой ноге, но под ней каким-то образом оказался кот. О которого дед Валерий не замедлил споткнуться. Зашататься. И так далее.
Край крыши был уже не просто опасно близок, а начал становиться далеким... Но деду Валерию, следом за которым пикировала вниз разъяренная голубица, повезло - он ухватился за водосточную трубу и поскользил по ней вниз.
А потом ему снова не повезло. Труба не выдержала такого надругательства над собой, медленно накренилась, отваливаясь, и стала заваливаться вбок.
Но волшебные - нет другого слова! - свойства Настойки не закончились, нет-нет! И потроха, все еще живописно украшающие домашними рубашку и любимые тренировки деда Валерия, вдруг засветились всеми красками.
-Мама! - верещал дед Валерий, но только ему почему-то было неудобно верещать во вю глотку, а только чуть-чуть ворковать. -Курлы! -крикнул дед. Да, так было гораздо удобнее.
А потом дед Валерий подумал: « а чего это я , собственно, вишу?».взмахнул сизыми крылышками и полетел. А голубица с тоской и любовью смотрела вслед своему будущему голубю..

А кошки на крыше...
А люди на улице...
И даже разноцветные бабочки, такие маленькие и хорошенькие, с крылышками и сосущим ротовым аппаратом...
Настойка, которую ветер вместе с перышками безвременно почившего голубя разнес над всем городом, изменила этот город в одночасье. Даже в одноминутье.
Везде. Были. Голуби.

Сообщение отредактировал Сигрид - 15-09-2007, 11:42

Добрая Сказка. Про Варлока.

Посвящается Тельтиару...

(вместе с Сигрид, разумеется)

В темном-темном лесу, в самой его чаще, далеко от людей и прочих плодов цивилизации, жил-был злобный Варлок. Жил (и был) он в маленькой избушке с заколоченными окнами, в которые, само собой разумеется, никогда не проникал солнечный свет. Даже сквозь щелочки.
Варлок никогда не выходил на улицу, даже за грибами, питался он плесенью и иногда маленькими девочками, которых мамы по ошибке называли Гретель и которые искали Пряничный домик. Но нет, не пряничным был этот старый мрачный дом, где обитал злобный варлок!!! Иначе варлок бы его давно съел.
А еще в избушке варлока под потолком висели пучки растений - сорванных, высушенных до смерти и подвешенных на веревочках. Вот такой он был злой, мучал даже ни в чем не повинную травку. Редкие-редкие путники, забредавшие в тот лес, а потом выбравшиеся из него (что случалось еще более редко, чем сами путники) говорили, что травы эти варлок использует для составления страшных колдовских зелий - чтобы летать, например, по ночам над деревней и зловеще завывать, пугая детишек.
Но была у варлока одна слабость. Он очень любил пельмени. И не просто какие-то завернутые в тесто кусочки мяса, но огромные вкуснющие пельмени со сметанкой, которые готовила варлочья мама, добавляя в бульон немного отвара.
Однажды в лесу, где жил варлок, забрели двое путников. Они были из другой сказки и, естественно, слыхом ни о каком варлоке не слышали.
Шли они, шли, собирали ягодки, грибочки - и удивлялись: а почему это в лесу так много грибочков и ягодок? Неужели зверушки лесные их совсем не едят? невдомек было бедным-несчастным, что в лесу-то и зверушек не осталось. Один только варлок. Голодный и злой.
"Смотри", сказал один путник другому, "вон избушка стоит. А скоро вечер. Может постучимся, на ночлег попросимся?"
"Пойдем", наивно согласился второй путник. Подошли они к избушке. Постучались.
Варлок довольно облизнулся. Уже давненько не заглядывали к нему маленькие девочки, и варлоку хотелось кушать. Он неспеша, вразвалочку подошел к двери и тоненьким сладеньким голосочком спросил:
- А кто это там?
Если бы путники были обычные, они бы так и ответили, мол, обычные путники мы, гуляем, ягодки-цветочки собираем, вот домик увидали, решили постучаться. Но это была шпионская разведгруппа в лице прекрасной эльфийской принцессы в бегах и боевого мага-воздушника по кличке Гендальф.
- А налоговая инспекция, - таким же тоненьким и сладеньким голоском пропел Гендальф. - Ну что, уклоняемся от уплаты, да? Скрываем доходы, да?
- Государство обворовываем... - продолжала принцесса. - Милостыню, не подаем, в церковь не ходим...
- Открывай, короче, - сурово отрезал Гендальф. - А то хуже будет.
Варлок, однако, не сразу понял, какая опасность только что попросила его открыть дверь по-хорошему. Он важно ответил:
- Моя дом есть крепость, как говорили в нашей университи! А если вы не маленькие девочки или хотябы не принесли мне чего-нибудь покушать, то уходите подальше, пока я вас не съел!

Добрая сказка. про варлока.
часть вторая.

(естествено, с ХаКэ)

Разведчики задумались. Маленькими они вроде бы не были, да и девочками, кажется, тоже. Хотя, если эльфийскую принцессу сложить пополам...
- А мы несъедобные, - нахально заявил Гендальф, все-таки прикидывая: может, и правда, сложить принцессу, и, так сказать, на живца?
Варлок поворчал.
- а раз несъедобные, то и топайте отсюда!!
Но путникам такой ответ показался неправильным. Тогда боевой маг заклинанием пятого уровня разрушительности «Otktojte Milicia» высадил дверь, но хитрый варлок успел отскочить и не получить ею по носу. Однако эльфийская принцесса, не смотря на то, что была в бегах, не растерялась и схватила варлока за уши.
- Ой-ой-ой, мои бедные ушки!! – заплакал варлок.
Но было уже поздно.
- Попался, - заключила эльфийская принцесса и сильно-сильно дернула варлока за левое ухо. - Значит, маленьких девочек обижаем? - теперь за правое ухо. - Запрещенные зелья варим? - снова за левое. - Гендальф, надо его однозначно наказать!
Гендальф задумался.
Принцесса уселась на свалившегося на пол варлока, продолжая экзекуцию.
- Думай-думай, - улыбнулась она под аккомпанемент варлочьего "ой-ой!". - Ты у нас все-таки бывший научный руководитель Братства Кольца.
Некому было выбежать и крикнуть «Тихо! Гендальф думать будет!», но за годы армейских лишений маг научился думать и в жестких полевых условиях. Он снял шляпу и в задумчивости укусил край полей.
-мм.. Исправлямус? Нет, слишком просто. В лягушку? Банально. Да и вдруг набредет на него Иван-царевич какой, дурак, целоваться ведь полезет, жалко зверушку. О! придумал! Отойди-ка, - скомандовал он эльфийской принцессе, поднимаясь и закатывая рукава.
Принцесса быстро подчинилась, а вот варлок ничего сделать не успел. Гендальф взмахнул руками.
«Derevnya!» -прогремело заклинание, вмиг..
Когда рассеялся дым..
Всем стало видно..
Что на полу
Сидело
Маленькое
Белое и пушистое зверушко.
- Тарака-анчик, - умилилась принцесса и взяла офигевшее существо на руки. - Гендальф, а давай его не будем властям сдавать? Давай себе оставим? Он будем нам тапочки приносить... хвостиком заметать...
Принцесса, хоть и в бегах, но все же была принцессой. И Гендальфу оставалось только подчиниться.
Тем более, он уже давно мечтал, чтобы ему кто-нибудь приносил тапочки. Конечно, лучше б Король-Кольценосец, но варлок тоже сойдет.
И оставили они себе белую и пушистую зверушку. А начальство их потом и к ордену представило. За храбрость.

Сообщение отредактировал Сигрид - 26-09-2007, 16:24

(а пока без названия )

зато Посвящается. Обратно Тельтиару. а точнее, его Дню Р

(конечно, с ХаКэ)

Самое шумное, самое грязное и, со всем этим, самое веселое на свете место – это, конечно, перрон.
Солнце разлеглось на стеклянной крыше вокзала, отчего казалось, что оно не круглое и маленькое, а огромное, и занимает собой все небо, все-все. Но оно для перрона не главное.
Во все стороны от вокзала положены специально длинные рельсы, по которым ползают, покачиваясь, неуклюжие дрезины и быстрые поезда дальнего следования. Только и они – не самое главное для перрона.
Главное –
Главное – кого они привезут.
Замелькали окошки, одно за другим... Большая зеленая гусеница-поезд вползает на конечную станцию. Вот сейчас она откроет двери - в разные стороны, как створки раковины - и все, кто провел в пути много-много часов, проехал много-много городов, а зачем - известно только им самим, - все они выйдут. Вдохнут свежего вокзального воздуха... У вокзалов совершенно особенный запах. Нет, не говорите ничего - вы все равно скажете что-нибудь неправильное.
Ожидание. Встреча. И где-то наверху, над всем этим - небо. Вот так пахнут вокзалы.
Много здесь ненужного блеска, фальшивых восторгов и улыбок, за которыми прячется скука, не всегда успешно. А иногда, правда, очень редко.. но тогда двери грязных поездов и правда становятся створками раковины, потому что выпускают тех, при виде кого в улыбках вспыхивают настоящие жемчужины, и спутать их ни с кем нельзя.
Потому что они всегда касаются самого сердца, деликатно очень, будто пушистым перышком птицы аист; потому что, однажды пропустив, их уже нельзя встретить вновь.
Тогда был дождь. Обычный дождь, даже гроза.
Самая настоящая гроза, с молниями и громом, под стук колес. Есть такие поезда, у которых колеса не стучат - такие новые, блестящие. А у этого поезда - стучали. Стучали долго, подня, а может быть, и целый день. Когда едешь по очень важному делу, то время в дороге пролетает быстрее, чем ему положено.

Сообщение отредактировал Сигрид - 3-11-2007, 19:31

(это мы с Сигрид)

А он и правда ехал по делу. Смотрел в окно, покрытое прозрачными капельками, и ждал, когда же за этими капельками покажется перрон. А потом просто уснул, и ему даже что-то приснилось, а потом поезд остановился.
Он вышел, потягиваясь, и улыбнулся.
Платформа, в отличие от поезда, была новая-новая, покрытая резиной в мелкую пупырышку, по которой одно удовольствие ступать лакированным ботинком даже в такой ливень.
Он оглянулся по сторонам, не ждет ли его кто-нибудь с раскрытым черным зонтом где-то под козырьком вокзала, нетерпеливо поглядывая на часы. Он-то ждал этой встречи почти год.
Да, вот, быстрым деловым шагом к нему подошел кто-то, невидимый за гладким грибом зонта.
-Привет. Извини, потом обнимемся, пойдем-ка, я тебя чаем напою. Замерз небось?
- Немного, - он кивнул. Задумался ненадолго - заглянуть под зонт, или не стоит. И решил, что не стоит. - А чай - с мятой?
- Можно и с мятой. А можно - с лимоном.
- Лучше с мятой.
Ему показалось, что под зонтом кто-то невидимо улыбнулся.В маленьком кафе тот, второй, вежливо пропустив, его, сложил свой огромный зонт, встряхнул несколько раз. Он был невысокий, худенький, светловолосый, и чем-то очень похож на того, кого встречал.
Наверное, тем, что в его взгляде тоже сияло солнце. Сейчас, несмотря на дождь.
Уютный угловой столик без скатерти, две чашки горячего ароматного чая.
- Надолго?
- Не знаю. Чего улыбаешься?
- Ничего. Давно тебя не видел. Пойдем сегодня на речку?
- Купаться?
- Можно. А можно просто глядеть на круги на воде. Кидать камушки, кто дальше. Ну, как тогда - помнишь?
- Помню. Лучше так. Я под дождем не буду плавать.
- Даже сегодня? - удивленный и в то же время хитрый взгляд. И ему в ответ - такой же, только глаза темные, как чай, который им принесли.
- Сегодня я намерен кое-кого обеспечить прогулкой по городу дождей. И попробуй только отказаться – ты давно не болел.
- Этим городом – да. Затем и приехал.
- А этот город.. ты знаешь, ему ужасно не хватает тебя.
Чай кончился. Донышко белой чашки грустно смотрело ему в глаза.
- Тогда пойдем?
- Пойдем.
Стеклянная дверь хлопнула, зазвенел колокольчик.
- У нас только один зонт, - черные крылья со спицами раскрылись.
- Вот и держи его сам. А я пойду рядом.

В одном небольшом городе (обозначим его таинственно и, вместе с тем, банально - N) жил почтальон (назовем его неизбито, но при этом просто – Господин О.), который никогда не видел осени. Так уж сложилось, что именно осенью на него наваливалось огромное количество работы. С утра до поздней ночи сортировал он письма, раскладывая разноцветные конверты по стопочкам – вот эти срочно нужно доставить на центральные улицы, тех ждут не дождутся жители дальних районов, какие-то можно доставить чуть позже, но и с ними не стоит слишком тянуть. Знакомые же Господина О. из года в год восклицали: “Ах какая прекрасная стоит нынче осень – воистину золотая! Как нарядны улицы, как восхитителен городской парк! Безусловно, у нас в городе N самая прекрасная осень в мире!“ Слушал эти слова трудяга-почтальон, и было ему до слез обидно, что он всей этой красоты даже вообразить не может. И все больше хотелось ему хоть раз в жизни оставить свои дела и побыть не почтальоном, а обычным жителем.
“В конце концов, - размышлял Господин О., - что это за почта такая, которая без сбоев работает? Уйду-ка я нынче в отпуск. Сентябрь и октябрь отгуляю, а в ноябре со всей накопившейся корреспонденцией разберусь”. Написал заявление, да и был таков.

Сентябрь встретил почтальона безоблачным небом и летним теплом. Отпускник гулял по городу в предвкушении встречи - совсем скоро, не сегодня завтра он увидит свою золотую осень. Дни шли за днями, солнечная погода менялась на дождливую, появлялись на тротуарах лужи и высыхали вновь. Господин О., проводивший все время в пеших прогулках по городу, знал каждый уголок центрального парка, и мог по памяти набросать карту города N. Миновал сентябрь, а золота не было в помине, словно все без исключения деревья вдруг возомнили себя елками. Почтальон, у которого впереди оставалась еще половина отпуска, не терял надежды. С прежней тщательностью обходил он улочки и переулки, скверики и площади, кормил батоном нахальных воробьев и гладил бездомных кошек. В последний день октября он даже выбрался на электричке в лес, но золотой осени не нашел и там, зато набрал полную корзину опят и дома зажарил их с картошкой.

Начался ноябрь, и Господин О. вернулся к своей работе. Кабинет его был завален грудами разноцветных конвертов. Желтые, красные, оранжевые, они занимали все свободное пространство. Господин О., последний раз улыбнувшись своим мыслям о прошедшем отпуске, принялся за дело, весь день и всю ночь он работал, не покладая рук.

А наутро невозможным карнавалом в город ворвался листопад. Вчера еще зеленые деревья с рассветом явили изумленным горожанам все краски своего парадного одеяния. Пурпур, охра, багрянец, золото спорили за право красоваться на ветвях берез, кленов, тополей. Мощеные крупным булыжником тротуары покрывал узорчатый ковер тех же невероятных расцветок. Школьники плели ломкие красно-желтые венки, юноши дарили возлюбленным кленово-тополиные букеты, и даже самые неисправимые зануды, словно малолетние шалопаи, смеясь, пинали шуршащие листья. Но почтальон Осень всего этого не видел, у него по-прежнему оставалось очень много работы.

Стоик

Ледяной ветер трепал плащ так сильно, что приходилось придерживать полы, чтобы его просто не сдуло. Пронизывающий холод пробирал до костей, но человек продолжал стоять на вершине крепости. Деревья внизу были скрыты от взора. Плоская крыша башни с которой удобно наблюдать звезды, горы и облака. Безликие статуи на каждой стороне, как безмолвные стражи. Ради облаков, закатных облаков, он и пришел. И они текли у подножия, почти наравне, с площадкой, так низко как никогда раньше. Точно марширующие колонны темной армии в строгой дисциплине устремлялись на Восток. И небо раскрасили в желтые, по-осеннему, краски, оранжевые и красные и лишь в начале фиолетовые в плотных частях. Они текли быстро, так быстро, что казалось за минуту проходили тысячи и тысячи вооруженных до зубов монстров. И в закатных лучах, текущие среди гор, облака захватывали дух красотой и величием природного явления. А ветер все сильнее пробирал холодом, трепал черные волосы одинокого на вершине зрителя. Крики казались в этот момент неуместными. Появившаяся вдалеке звезда на темно-синем фоне, слишком рано, но и слишком приятно, чтобы возмущаться, сверкала на севере. И шепот ветра забивал уши. Остался только свет и облака. Солнце опустилось еще ниже, все больше и больше озаряя небо, как в последнем вздохе перед смертью, когда в умирающем столько жизни, сколько никогда не было. А человек упивался зрелищем, словно вампир кровью и даже не чувствовал тот адский холод, что приносил с собой осенний ветер.
- Вы не замерзли? – голос ученика звучал слабо, относимый ветром. Он держал в руках шубу и уверенно направился к созерцающему, но мужчина даже не обернулся, не то чтобы ответил и решительный шаг парня уже не казался таковым, пока он совсем не остановился. Юнца захватило зрелище, и он стоял безмолвно, лишь дрожал, ибо холод был беспощаден. Небо потемнело, облака окрасились в синие и фиолетовые тона, едва пробивался красные и желтые «перья». Сама жизнь угасала, но только не ветер. Солнце еще долго светило, пока маленький теперь полукруг не скрылся за горизонтом и не погрузил этот мир во тьму. Облака стали действительно казаться ордами тьмы, таким громким был шум тут, на вершине башни.
Только теперь человек в плаще заговорил с учеником.
- Что ты почувствовал? – он мельком обернулся, сверкнули его красные глаза в ночной темноте, контур губ обозначил слабую улыбку.
- Почувствовал? – последовал ответ срывающимся на крик голосом с нотками удивления.
Наставник остался неподвижен и не сделал ни одной попытки ответить на вопрос юноши. Они оба помолчали пока зрелище зажигающихся звезд не наскучило человеку и он окончательно не продрог. Наемник отвернулся от созерцания ночного неба, дабы скрыться в теплых комнатах башни и направился к люку.
Парень попробовал повторить вопрос, но он так и остался непроизнесенным, ибо отрицающий взгляд хозяина остановил его. Юноша застыл и коснулся глаз, пытаясь стереть проступившие от холода слезы. Он тихо вскрикнул от ужаса, когда увидел кровавые следы на ладонях. Струйки живительной влаги полилась у него из ушей, глаз и носа… проступали как пот на коже. Уносимая ветром она не запачкала одеяния наемника. Красные глаза безжалостно и незлобно смотрели на умирающего в страданиях, ужасе и корчащегося от боли молодого человека. И вот тело осело на каменные плиты площадки в неестественной форме, только одежда хлопала на ветру.
Убийца прошел мимо тела погибшего, и ветер разнес в воздухе не озвученную мысль – «Ты не чувствуешь душу мира и ты мне больше не нужен».
А ветер все так же трепал черный плащ, пока на площадке не остался только заледеневший труп.

Необыкновенный день, или крайне правдивая история случившаяся со мной 16 июня.

1
Я не очень силен в бумагомарательстве, поэтому попытаюсь все рассказать как было, не усердствуя особыми словесными изысками.
У каждого из нас, есть некие привычки, которые мы успели довести до полного автоматизма. К примеру, по утрам чистить зубы. Или приходя домой, вешать ключи на какой-нибудь гвоздик. Да даже поднимать за собой ободок унитаза, простите за нескромность.
В моем случае, этой привычкой является, по обыкновению лупить по будильнику за несколько секунд до того как он запищит. Я НЕНАВИЖУ этот звук. Он выводит меня из себя, и очень сильно меня раздражает. Как так получилось - не знаю, где-то читал о том, что для антипатии и симпатии, зачастую причин объяснимых логикой не нужно.
Итак, в день шестнадцатого июня, я по обыкновению взмахнул рукой, что бы смахнуть свой мерзопакостный китайский мучитель-будильник с прикроватной тумбочки, и нежится в объятьях Морфея дальше. Но получилось так, что вместо этого, я лишь с силой шлепнулся на холодный металлический пол, довольно больно отбив себе коленки при этом.
Сразу скажу, что сон как рукой сняло. Я по натуре – человек быстрый, и даже спросонья могу осознать что, когда и где случилось. Но в этом случае, эта моя способность меня подвела. С некоторым ужасом, я осматривал то место, где оказался.
С чего бы начать? Металлический пол, уже упомянутый мною выше, холодные белые стены, узкая кровать, больше напоминающая причудливую смесь кресла стоматолога с купейной кушеткой (дело в том, что эта, с позволения сказать «кровать» была обвита различными проводками, утыкана жутковатыми устройствами с разнообразными присосками, иглами, и прочей гадостью) и все. Ни стульев, ни дверей, ни окон. Происходящее напоминало мне сюжет какой-то беллетристической книжонки, которую я читал когда то на длиннющих лекциях по физике.
Честно сказать, на мгновение, в моей голове промелькнула мысль вроде: «А не сплю ли я?», но я с негодованием погнал её прочь. Подобные обороты потипу «Я ущипнул себя за руку, что бы проверить не сплю ли я» всегда вызывали во мне скепсис. Любой здравомыслящий человек всегда сможет разделить сон от яви. Тем более, покрасневшая от щипка кожа на руке, ясно говорила о том, что я точно не сплю.
Несколько бесконечно долгих минут, я тщетно пытался найти какой-либо выход из сложившейся ситуации. Некое шестое чувство подсказывало мне, что где-то в этой комнате обязательно должно оказаться спасение, в виде какого-нибудь рычажка замаскированного под подсвечник или выемку в стене. Но так как, ни выемок в стенах, ни естественно подсвечников (откуда эта мысль пришла мне в голову, собственно?) не оказалось, мне пришлось смиренно ждать своей участи, сидя на неудобном кушетко-кресле.
И мое ожидание вскоре оправдалось. Где-то сбоку от меня внезапно образовалась, прошу прощение за лексикон, дырень, сквозь которую, сохраняя ледяное спокойствие, прошел одетый в деловой костюм мужчина.
Я не особенно удивился происходящему, ибо все было настолько абсурдно, что мозг просто отказывался это регистрировать.
Мужчина, тем не менее нисколько не смущаясь, прошел мимо меня и обследовав кушетку, незаметно вытащил что то из под её днища. Затем, удовлетворенный, уделил внимание моей скромной персоне:
-Вы удивлены? – спросил он, оглядывая меня с ног до головы.
Вопрос был настолько глуп и неуместен, что мне ничего не оставалось, кроме как рассеяно хватать воздух ртом.
Спрашивающий, совсем не смущенный, повторил вопрос стальным тоном:
-Вы удивлены?
Наконец совладав с собой и с рвущимися из меня неприличными эпитетами, я на повышенных тонах произнес:
- А чего вы ожидали? Думаете я скажу: «Нет-нет, для меня не в диковинку просыпаться в совершенно незнакомой мне запертой комнате, а затем обмениваться любезностями с каким-то чудаковатым мужиком, задающим поражающие своей тупостью вопросы»? Да, черт возьми, я удивлен, более того, я крайне зол!
Мужчина с неким раздражением посмотрел на меня исподлобья и молча пожевал губами.
Я, с не меньшим раздражением, вернул ему этот самый взгляд с процентами.
- Разумеется, вы в праве быть удивленным и раздраженным. Это было бы совершенно логичным.
В который раз, я лишь бессильно посмотрел на него угрожающим взглядом, обещая медленную и мучительную смерть путем обматывания проводов вокруг его бесполезной шеи.
Мужчина уловил мой взгляд и по-видимому решил не испытывать мое терпение.
-Я полагаю, вы хотите узнать, где находитесь?
Моя рука медленно, но верно потянулась к тонким проводам…
- Что ж, считаю возможным утолить ваше любопытство. Вы находитесь в исследовательском центре темпорального комплекса «Зерван Акирана».
Если наше знакомство продолжится в таком же духе, я точно убью его.

2
Тщательно избегая моих вежливых попыток удушить его, мой посетитель нажал на панель образовавшуюся прямо возле его рук, и мне на колени упал довольно увесистый пластиковый пакет.
Заметив мой недоуменный взгляд, он скупо пояснил:
-Там одежда.
За неимением ножниц или чего-либо подобного, я зубами вскрыл пакет и вытряхнул его на кушетку. Из него выпал странный костюм, представляющий собой серого цвета пиджак с воротником-стоечкой, брюки с острыми как бритва стрелками, носки и нечто отдаленно напоминающее чешки. Все серого цвета. Я бросил свой взгляд на, уже окрещенного мною «Занудой» мужчину. Тот нетерпеливо постучал пальцами по запястью, как бы показывая, что время не ждет. Поняв все без слов, я быстро оделся, с удивлением отмечая, что одежда точно подогнана под меня. Пошарив глазами в поисках зеркала, и так и не найдя таковое я снова уставился на Зануду.
Он в свою очередь весьма понимающе произнес:
-Смотрится вполне пристойно. Следуйте за мной.
И он шагнул в отверстие, о котором я говорил недавно. Мне ничего не оставалось, как идти за ним.
По дороге, ни он ни я, не обменялись ни единой фразой.
Ему это было просто неинтересно, я же был слишком занят собственными вопросами, которые представляли собой:
«Во что же такое я вляпался?», «Что делать дальше?» и трусливенькое «А может я все-таки сплю?».
Вопросов было так много, что мой мозг просто отказался на них отвечать и решительно заблокировался от окружающего мира. Я же на полном автомате следил за спиной Зануды и продолжал свой путь.
За своими «литературными повествованиями», я совсем забыл упомянуть о том как он выглядит. Собственно, вы будете разочарованы. Данный индивид, представлял собой среднего роста мужчину с бледно-серыми глазами и темно-русыми волосами. Лицо его стоило отдельного упоминания, ибо было столь…обыкновенно, что поверить тому о чем я вам сейчас скажу, будет очень сложно. Всем известно, что любое лицо каждого из нас имеет свою изюминку. У кого-то это раскосые глаза, или родимые пятна, или форма губ. Вариантов- бесчисленные количества, лица бывают самыми разнообразными. Однако, сейчас вам надо отсечь все это самое разнообразное, и оставить все самое обыденное, и множество раз встречающееся. Его лицо было собранием отрезков повседневности и шаблонности. Я не могу это выразить. Попытайтесь представить себе нечто подобное сами. Ставлю пять рублей на то, что вы не ошибетесь.
Тем временем, мы уже пришли к пункту назначения.
Мужчина что-то прошептал и коснулся рукой, совершенно не отличающейся от других, части стены. Вновь образовался «проход» и мы продолжили свой путь. «Проход» абсолютно беззвучно закрылся за нами.
Представшее перед моими глазами разительно отличалось от остальных комнат-проходов.
Это помещение являлось широким коридором, вдоль стен которого, размещались пузатые капсулы, внутри которых мерцали разнообразные человеческие фигуры. Все они были одеты в разнообразные по стилю и времени одеяния и собственно по внешности. Не буду утомлять вас подробным описанием. Тем более, мой гид уже начал вещать:
- Полагаю пришло время все вам объяснить, Сергей Дмитриевич,- поняв что восклицания потипу «Как вы узнали мое имя?!» и «Откуда вам это известно?» были бы излишни, я предпочел заткнуться и слушать.
-Вы наверное поняли, что оказались в весьма необыкновенном месте. Это, - он обвел взглядом комнату – Информарий, категория «А». Что это значит? Немного истории не помешает. Итак…
В относительно недалеком будущем, было придумано особое приспособление, позволяющее перемещаться во временном пространстве. Да-да, спрячьте вашу ухмылку. Я не буду говорить о её строении и принципе работы, ибо это во-первых вам ничего не скажет, во-вторых, может стоить мне моего места. Поняв её возможности, правительство решило, что сие приспособление можно использовать как…инструмент влияния на прошлое. Заметьте только на прошлое. Но, не об этом речь. Именно наш отдел исследовательских работ, нацелен на такой хрупкий объект, как причуды и многогранность человеческого сознания. Спрячьте ухмылку, я сказал! На чем я там остановился? Ах-да, многогранность человеческого сознания. Вам, естественно знакомы такие известные всему миру люди как Моцарт, Бах, Да Винчи, Дали и так далее. Разумеется знакомы. Они – гении, вы восхищаетесь ими, их работами, их поступками. Почему? Да потому что они отличны от других, ясно как день. Наша техника позволяет вылавливать подобных людей во временном пространстве, ибо они словно маяки среди серого океана, извините за излишнюю поэтичность. Они- особенные. И речь идет не только о гениях подобного толка. Речь идет о особенных людях в общем и целом. Наша задача- выявлять подобных людей, и следить за их развитием. Давайте я покажу вам наглядно.
Гид двинулся вдоль мерцающих фигур, изредка останавливаясь возле некоторых. С содроганием я узнавал некоторые лица, знакомые по школьным учебникам и газетам.
- Знакомьтесь – мистер Гильермо Пуарти. – рахитичного вида молодой человек с бегающими глазками, помахал мне скрюченной лапкой.
- Мистер Гильермо, мог бы стать одним из самых известных серийных убийц, чьи преступления так и не смогли бы быть раскрытыми, и чьими жертвами стали бы около семидесяти бедных девушек, убитых самыми ужасными способами. Исходя из фактов, его «автографом» стал бы предсмертный подарок жертве – бумажный журавлик, торчащий между губ несчастных. К сожалению, в наши планы не входило убивать одну из самых выдающихся феминисток мира сего, и поэтому, нам пришлось слегка подкорректировать полотно истории. Но, весьма своеобразная личность, все-таки. – пробормотал он, двигаясь дальше. Меня передернуло от отвращения.
- А это, печально известный маньяк Семин. Мы не стали корректировать его судьбу, ибо это повлекло бы за собой крайне нежелательное для нас событие. А именно – одна из убитых им женщин, вполне могла бы выйти замуж за нежелательного человека и с её поддержкой, он стал бы весьма известным политиком, известным скандально и чуть было не приведшим к нежелательной нам революции.
Жуткий тип, со страшными глазами мило мне улыбался, пока я отчаянно сдерживал рвотные позывы. Мой проводник, совершенно не обращая на меня внимания, шел дальше.
-Робин Бобин Барабек. – хладнокровно промолвил он, проходя мимо толстого дядьки с голодным выражением лица.
Я слегка подавился.
-Вы издеваетесь?! Робин Бобин Барабек – скушал сорок человек?
-Да-да, весьма кровожадная личность. Кушал он их живыми, не применяя ни соли, ни перца. Отвратительный индивидуум. – не моргнув и глазом, сказал гид, двигаясь дальше.
-Георгий Сергеевич Штольц, известный вам по учебникам истории за шестой класс, важный политический деятель, отменивший «положение о детском труде», человек предотвративший войну между Японией и Россией.
Я напряженно закивал головой, в знак своего согласия.
-Татьяна Александровна Куряева, композитор многих прекрасных музыкальных произведений, милая девушка. Девушка - сделал акцент гид и не дав объяснений перешел к другой фигуре.



3
Через несколько часов коротких ремарок о деяниях, известных и неизвестных мне исторических личностей, моя голова наотрез отказывалась усваивать новую информацию, и я обессилено прижался к капсуле с заключенной в ней, голограммой некого Питера Невиса, известного рок-певца, что практически полностью стер недопонимания между людьми разных сексуальных ориентаций, сведя их к минимуму. Невис сочувствующе попытался погладить меня по голове, и поцеловать в щечку. Усталость, если честно как рукой сняло, я так сильно отшатнулся к противоположной стене, что чуть не впечатался головой в другую капсулу. Питер укоризненно покачал головой и повернулся ко мне спиной. Меня охватило некое чувство стыда.
- Ну а теперь, когда я ознакомил вас с малой частью наших экспонатов, вы можете задать мне пару-другую вопросов.
- С малой частью?
Гид кивнул:
- Талантов и деятельных личностей, не так уж и мало, как вы думаете. Наш мир, есть огромное, почти бесконечное, множество возможностей. И многие из нас, просто не могут их использовать в силу разнообразных обстоятельств. К примеру, несоответствие таланта или способности, времени рождения человека. Может ли гениальный фотограф использовать свой потенциал, в средние века, в которых о фотографии даже и не думали? А международные конфликты, могут быть предотвращены или наоборот спровоцированы тем, что от одного человека ушла жена. Его Величество Случай, часто преподносит нам сюрпризы.
- Это взаимосвязано?
-А вы сами себе представьте. Предположим от мистера Х, с громким скандалом ушла жена, заявив, что он скучный сухарь, и что жить с ним она дальше не намерена. Тот достает пистолет, и с совершенно иррациональным чувством гнева убивает её, с криком «Я не сухарь!». Затем ужасается и постольку поскольку все еще любит эту самую девушку, вызывает скорую помощь, та на самых высоких скоростях мчится к месту происшествия, но на её несчастье вписывается в лихача на дороге, где в это время, происходит очередной пиар ход, вторично избирающегося президента страны, мистер Президент на глазах прохожих катается на самокате с маленьким мальчиком Джонни, что показывает его внимание и любовь к будущему страны. Но так как сие мероприятие в окружении телохранителей будет казаться менее чувственным, то в этом фарсе учувствуют только представители различных СМИ. Часть бампера летящая на огромной скорости убивает президента, точным ударом в голову. За этим следуют путанные расследования, подогреваемые деньгами людей которым это на руку, и все происходящее приравнивается к терракту совершенному одной из террористических заграничных банд. Далее…Далее следует напряженное выяснение отношений между странами, которые и так не были в состоянии доброй дружбы. Конфликт. Недопонимание. Кровопролитие.
-Не верится.
-Ваше право, впрочем. – совершенно равнодушно бросил Гид.
- Хорошо, а от чего же тогда зависит, влияете вы или нет на происходящее?
- Два «Ц». Цена и Целесообразность. Вы знакомы с «эффектом бабочки»?
-…Взмах крылышек бабочки на одном конце света, может оказаться ураганом на другом?
-Да-да. Наш центр занимается именно такими исследованиями. Миллионы вычислительных машин просчитывает пост-эффект от произошедшего или не произошедшего. Это - Цена. Целесообразность – это когда мы ставим перед собою вопрос: «Насколько выгоден итог, насколько соответствует ему цена?». Если ответ утвердительный, то есть «Да, итог оправдывает цену» мы с особой тщательностью корректируем участок времени. Если же нет… - Гид пожал плечами, красноречиво выражая движением невысказанную мысль.
-Н-но, почему тогда вы не предотвращаете войны, не…
Гид остановил меня четким движением руки. Похоже за долгие дни работы в «Зерване» он практически идеально его отрепетировал.
- Мы не будем уподобляться разнообразным суперменам, что летят на помощь. Может предложите нам кошек снимать с деревьев, ей богу? Мы изменяем полотно времени, ровно настолько, что бы наш мир развивался рационально и гармонично. Мы предусматриваем некоторые уроки и ошибки, которые должны исправлять народы на пути к совершенству. А все лучше понимается на практике. Так говорил первый научный куратор нашего проекта.
- Похоже на секту.
Гид выглядел оскорбленным:
-Секту?
-Кучу фанатиков, возомнившие о себе невесть что.
Гид смерил меня презрительным взглядом.
- Как вы можете таким образом разговаривать с людьми, которым достаточно отступить по временной оси на двадцать три года и предотвратить ваше рождение?
- Я скажу, что это занятный способ самоубийства.
Мужчина поджал губы и покосился на меня с неудовольствием.
- Если бы я не знал вашу линию судьбы, я бы подумал что вы самый обычный заурядный человечишка.
- Высокомерие, высокомерие…
Меня охватил яростный гнев. Эти лицемеры, эти идиоты решившие что могут вертеть людьми как они хотят, думают что могут попрать мораль и…О, мне просто не хватает слов.
- Сергей Дмитриевич, я вынужден сказать, что наша организация в вас разочаровалась. Возможно, ваша временная линия будет корректирована.
- А как же права человека?
Гид издал сухой смешок. И отмахнулся от меня словно от назойливой мухи.
- Не важно, уважаемый. Не важно. Следуйте за мной.
Он подошел к ближайшей стене и опять провел какие-то манипуляции с выскочившей неизвестно откуда панелью.
И мы оказались в моей родной комнате. Гид брезгливо оглядел мое нехитрое убранство бедного аспиранта, и пробормотал что-то о необходимости стерилизации костюма.
Он уже собирался уходить, но тут я задал вопрос, все время вертящийся у меня в голове:
-Но что такого сделаю я? Что сделаю я?
-А вот этого я вам сказать не смогу. Наш разговор имел важность только для нашей организации и для меня лично.

А потом запищал будильник. Гид с некоторой злобой посмотрел на мерзкий объект и исчез. А Сергей Дмитриевич Обухов, тут же все забыл, словно и не было ничего.
Через сорок два года, он совершил прорыв в направлении изучения некоторых свойств времени, ну а затем возглавил сверхсекретный проект «Зерван Акирана», став его первым куратором. Девизом его стала знаменитая в узких кругах фраза: «Мы предусматриваем некоторые уроки и ошибки, которые должны исправлять народы на пути к совершенству. А все лучше понимается на практике.».

А еще через несколько лет Александр Сергеевич Обухов, сын первого куратора, продолжил дело своего отца, совершив первый прорыв во времени, подтвердив теорию о свойствах времени наглядным примером. Любопытно то, что за спиной и в некоторых досье он проходил не иначе как «Зануда».

Луной венчанные
(вместе с Сигрид)


- Я же знаю, ты ночью снова уйдешь, - глубоко вздохнула. Черноволосая, растрепанная, странно-печальная.
- Уйду, - говорю. Потому что я всегда ухожу. Когда мне нужно. И ей совсем необязательно знать, зачем.
- Зачем? Куда ты уходишь?
А что мне ей ответить? Не правду ведь... Да и не поверит - а если поверит, так еще хуже будет. Пусть уж думает, что ночевать с ней опять не хочу. Встаю, вхожу на улицу - лето, и сумерки, и сеном пахнет.
Не помню, хлопнул я дверью или нет. Но она точно обиделась.
Уйдешь, лунные твои глаза, как уходишь каждую ночь, почему не удерживаю, почему не хватаю за полу, почему не спрашиваю, куда по ночам носит тебя леший?
Запах волос, густых, что волчья грива, на пальцах остался. Не пойду за тобой, не буду следить, захочешь – сам расскажешь. А что дверь хлопнул..
Выйду утром, с росой слезы мешая. Не прощу, но вновь пущу до горницы, дам воды напиться. Гордостью мою между дверью и косяком дробишь, молодость мою.
Месяц-месяц, золотые рожки...
Вон уже и собаки залаяли, почуяли, видно. Только мне мимо этих дворов дорога, за окраину и в лес, в лес, в чащу густую. По дороге - никого, темноты боятся, видно. Хорошо. Никого не встречу.
Не любят меня в деревне этой, а я и не прошу. Без отца, без матери, волк-одиночка, рос один - вырос, живет - ничего, чай, недолго осталось. В лицо все улыбаются, а за спиной - глядят злобно. А может, и с завистью - мне ведь сокровище досталось, черноволосое и растрепанное, которое я ценить умею, но не ценю, сберечь хочу, но не берегу. Только к ней, милой, душа лежит - а на что мне остальные?
А вот и она, чаща лесная. А вот и осинов пень...
Открывайте в доме все узлы,
Отворите окна, двери, сундуки,
Где пришла пора до исхода огненной реки.
Двери отворю.
Кровь заговорю.
Ночь тебе невеста, уходи – не возвращайся, не про твою ширинку в сенях гвоздь прибит. Распустила косы тьма, ужели желтые глаза ее тебе милей? Приворотила, беззубая.
Накину покрывало темное, в сумерках тягучих растаю, пройду за тобой. Ни лес не испугает черными ветвями, ни ветер, ни твой металлический смех, русалочье сердце. Все узнаю, все выведаю.
На море-океане, на острове Буяне,
На полой поляне светит месяц ясный на осинов пень
Короткий нож охотничий с белой ручкой в самой середине пня - давно уже, заржавел по самую рукоять. А мне лишь разбежаться да прыгнуть через него. И я прыгаю.
Около того пня ходит волк зубатый,
У него на зубах весь скот рогатый.
Теперь вся ночь моя, до последней капли ее хмеля, всю темноту с лунным светом пополам выпью, а если не выпью - на серой шерсти останется; волком бегать до рассвета, а потом - снова сюда, и снова - через пень, да обратно - человеком... А я ведь не хочу.
Свернулся бы у ног ее или морду на колени положил, согревал бы ее своим теплом... только ей-то как, с волком? Не станет. А я не могу - человеком, не могу без свободы, без ночи, без хвоста длинного, без клыков острых. И я убегаю от этих мыслей, дальше, за лес, к болоту...
Вся ночь - моя.

Сообщение отредактировал Hellish Cat - 18-10-2007, 20:14

(продолжение)
(да-да, с ХаКэ))))

Наваждение какое, леший мысли спутал, на заклятое место привел, но ты ли, ты ли из моих ладоней росу пил, твои ли волосы гребнем приглаживала?
Через пень перескочил, зверем обернулся.
Как промолчать, крик в себе схоронить - вырвался на волю, птицей из груди выпорхнул.
А я - волком песню выл, на холме, вытянув морду к желтой луне. Одна луна и понимает меня, а может, то только кажется мне. Чей-то вскрик в лесу вдруг отдался в острых ушах - люди.
Нет, не позволю им испортить ночь мою, темноту мою, свободу мою отравить. Слетаю стрелой с холма, бегу снова - дальше от крика. Не остановиться нигде надолго... знать, судьба у меня такая.
А голос ведь девичий был. Может, помощь кому нужна - в беду тут легко попасть. Нет, не пойду; свои дела у людей, свои беды, а мне бы - только допеть свою волчью песню да возвратиться под утро, мокрым от росы, и согреться в ее постели... в пустой, приготовленной для меня одного. Уже знаю, как холодно встретит - милая, родная, ледяная-далекая.
Бурелом - валежник, не пройти - не пробраться. Хотела руками развести плотную сеть иссохших веток - мешает что-то. Присмотрелась - нож в руке.
Я… поверишь ли, я белая стала, что луна твоя ненаглядная. Ведь из пенька я его вытащила, сама того не понимая. Сама тебя ей отдала. Сама…
Руки мои - пара лебедей.
Молчи, мое сердце, не плачь. Вот тебе шелковый платок, вот тебе медовая слеза, вот тебе ладони стали.
Спи, мое сердце, спи.
В глазах - благая весть,
Ряской по коре сыпь,
А Купалова песнь довела, довела...

Когда падет роса, я вернусь. Думал, что вернусь. Когда долетел на крыльях-лапах до пня осинова, думал - брести мне до дому на двух ногах опять; но ошибся. Исчезло лезвие - обошел вокруг пня, обнюхал все, след есть, человеческий, с запахом, до боли знакомым, но ножа... ножа нету.
"У нее!"
Воскликнуть бы самому, но из груди мощной только рык вырваться может. И срываюсь с места, к реке, меж деревьями вековыми, через кусты, что шипами острыми так и норовят разодрать шкуру до самой души волчьей.
Я догоню. Я найду. Знать бы, что потом... любимая.

Деревья шумят…
Над головй шумят деревья, как вода в колодце,
шумят, шумят,
как кровь в ушах,
шумят, шумят,
как дыханье тяжелое волчье. На пир пришел, реку красную из груди пить, как пил из рук воду студеную. Пей же, противиться не буду - все равно на тебя кровь эта заговорена, все равно о тебе билось это…красное…
уплываю, в страну тумана, и поет там кто-то сладко…

Я вижу ее, но перед глазами, будто марево, родные черты были, неясные, как туманом начертанные и багрянцем подплывшие. Я вдыхаю запах волос ее, а они щекочут мне ноздри, и пахнут железом почему-то, холодной сталью. Я обнажаю клыки и вонзаю в плечо ее, пью ее кровь, как пил слезы родника когда-то из горсти...
Я пью ее кровь?
Отступаю на шаг, ужасаясь - что наделал? Но подергивается неглубокая рана серой шерстью, такой же, как моя. Милая. Родная. Близкая.

В реке отражалось рассветное небо, а, спрятавшись за высокой травой-камышом, волк зализывал рану волчице.

"Перед рассветом"
(рассказ для Морфи)
(писали Сейден и Сигрид)

- Йо-хо-хо! – ревело пенящееся море.
- Йо-хо-хо! – кричали пираты, штурмуя галеон, доверху набитый сундуками с золотом.
Мэри Сью замерла близ своего стола, прислушиваясь к нарастающей буре схватки за дверями каюты. Батистовый платочек, что всего минуту назад она взяла в руки, теперь скрывал то, как судорожно сжимались кулачки маленькой леди.
- Жгите всё! Всё, я сказал! – капитан пиратов с дьявольской улыбкой словно завис над палубой, стоя одной ногой на фальшбортике, держась левой рукой за канат, а правой саблей, сражаясь с защитниками галеона.
- Моя милая, моя бедная милая девочка, - старая служанка сидела прямо на полу каюты и от охватившего её горя ревела. – Что они сделают с вами?
- Всё будет в порядке, Кристофа, всё будет в порядке, они не посмеют, - утешала свою кормилицу девушка, внутренне дрожа подобно лепестку, отпущенному на волю ветра.

О, брось это гнилые доски в руки жадные огня!
О, смейся, смейся, солёный гюйс!
И радуйся, плохая сталь, напьёшься вдоволь барской крови!
Сегодня наш день, да, сегодня наш день.
Капитан нам достался из мертвецов,
Что морю костями выстлали дно.
Ликуй, порохом усыпав их тела.
Сегодня наш день, да, дьявол возьми,
Сегодня наш день.

Нет потехи против битвы, нет вина пьянее абордажа. Огненным всполохом мелькала на палубе Айта, кривым кинжалом вспарывая горячую плоть неповоротливых купцов. Пышное пирожное, благородная барышня – йо-хо-хо, будут серьги Айте, будет и жертва морскому дьяволу.
Девушка сделала единственное, что оставалось в её жизни, что она могла посвятить не себе, но другим, выкинуть за борт самое дорогое сокровище, что вез этот корабль. Не бриллианты, не сундуки с золотом. Не собранный в чужих морях жемчуг.
- Мэри Сью! – вот и всё что кричал обезумевший капитан пиратов, вырываясь из рук своих людей. Как жаждал он последовать вслед за своей любовью прямо в беснующийся водоворот! За любовью, которой он был недостоин и которую так легко погубил.

Прошли месяцы. Старый попугай сидел на столе среди пустых кружек и с ожесточением долбил трещину, в которой всего несколько секунд назад скрылась букашка.
- Надр-рался, - недовольно буркнула птица, наконец оставив своё занятие. – Опять надрался… Фиаско!
- Цыц! – прикрикнула на птицу трактирщица, прихлопнув птицу тряпкой, продолжила протирать столы. До открытия не хватало трех часов – Айте ненавидела открывать заведение грязным. И эту толпу похмельных отбросов моря у закрытых дверей ненавидела. Не хватало трех часов. Осталось в лучшем случае, два. А надо бы не меньше пяти…
Ах, как тосковала она по рвущему лицо и волосы ветру, по палубе и огню, потому и терпела мерзость общения с пьянью.
- Надр-рался, - робко пискнул попугай из-под тряпки.
- Да заткнись же, в суп пойдешь! – зло крикнула Айте, швырнув тряпку на грязный пол.
На кухне гремела посудой девушка. За крепкой дверью шумела улица, поносились кэбы, дребезжали тарантасы. Сумасшедший, суетный, пустой мир.
В углу валялся кто-то толи пьяный, толи мертвый.
- Море, почему ты так жестоко? – пьяный поднял голову со стола и посмотрел в свою кружку. Тот самый пьяница, что всего несколько месяцев назад был грозным морским капитаном, бороздившим моря на своём фрегате. – Море. Мэри.
Попугай, получивший недавно взбучку, теперь потрепанный в эту минуту опять сидел рядом. Он повернул голову на слова пьяницы и внимательно посмотрел на него одним глазом.
- Мор-ре? Пиастры? – взволнованно поинтересовалась птица, почуяв знакомый мотив. Если моряки заводят разговор о море, значит, жди подачек. И уж тут не зевай!
- Нет, нет, - пират скривился, грохнул кулаком по столу. – Разве могут стоить все сокровища мира одного-единственного локона с её головы. Я! Я её погубил!
Попугай отскочил в сторону, вереща от ужаса. Ему показалось, что этот человек сейчас схватит его и начнет отрывать крылья. Но бывший капитан, вложив в единственную вспышку всю свою ярость, разом успокоился и снова положил голову на руки. – Я её погубил, но не так как вы думаете. Всё было совершенно иначе. Бал у губернатора и искорки, что играли на её ожерелье. И молодой капитан, ещё не ведающий о своём проклятии.
- И ты туда же. – Трактирщица замахнулась полотенцем на капитана, но руку опустила, седа рядом, по-мужски обхватывая коленями стул, положила локти на спинку. – Мэри… - горько повторила Айте. – Стен… Стен Летучая Рыба. Посмотри на меня. Ветер тебе завидовал, и волны под тобой прогибались. Чем ты стал? Из-за куклы этой? Куклы с зонтиком. – Женщина скривилась, едва удержавшись, чтобы не плюнуть.
- Возьми корабль. И наполни мечтой парусину. Дьявол побери, Стен, море тоскует по тебе!! Я тоскую по морю…
- Море, любовница и роковая женщина. Ты не могла смириться с соперницей, да! Тебе надо было непременно омрачить мой рассудок! – Стен кричал, но кричал не на Айте, а на проклятую стихию, что усмехаясь, плескалась о берег менее чем в полумиле от заведения доброй женщины.
- Прости, Айте, ты всегда понимала меня, - Моряк поднялся на ноги и нетвердой походкой направился к выходу. – Ты права, я должен вернуться в море.

Холодный утренний ветер вел утлое судёнышко Стена Летучей Рыбы по морской глади. Позади остался зыбкий берег, впереди, среди неясных очертаний воды занимался новый день. Судном мог управиться и один-единственный человек, но на нем кроме самого капитана находилось ещё трое моряков, самых близких и последних друзей капитана. И попугай, что несмотря на весь свой испуг не покинул Стена.
Бежал, виляя, корабль, прочь от земли, быстрее к горизонту. Скрипели доски, до треска натянуты ванты, и попугай испуганно цеплялся за камзол капитана, тихонько картавя «бур-ря. Гр-рядет бур-ря».
Капитан его не слышал. Усталые глаза цеплялись за верхушки волн, словно заглядывая в самую пучину. «..нам капитан достался из мертвецов..» - со вздохом протянул боцман, подтягивая трос к крюкам борта.
- Эй, Стен, еще минутка такого курса, и веревки лопнут ко всем акулам семи морей!
- Когда ты станешь капитаном, Эллиот, тогда и будешь выбирать курс своему кораблю. Делай, что должен. И закрой рот – меньше альбатросов залетит.

Корабль шел норд-норд-вест. Быстрее к горизонту, дальше от берега. От тех, что ходил когда-то под парусами «Ласточки», и славно ходил. Многие из них погибли в неравно борьбе – с соблазнительно доступными ромом и кабацкими кокотками. Кто-то продал душу и стал капером, самым отвратительным из предателей.
Айте узнала, что капитан Летучая Рыба снова утюжит волны, сияя радостью, прибежала на причал…
..Быстрее к горизонту, дальше от берега…
Она, дочь пирата, знала, как умрет. Молодой, если не от ядра или сабли, она отдаст себя морю, будет плыть, плыть, пока не сделается русалкой, чтобы долго еще огненные волосы в воде пылали.
Корабль, вихляя, шел норд-норд-вест.
Стен уходил норд-норд-вест. Стен, лучший друг, любимый капитан, отец, брат и главный соперник за добычу, оставлял ее на берегу.
Айте повесилась.

- Будь ты проклята, кружевная медуза. Ты уничтожила «Ласточку», будь ты проклята!!

…Эта история останется без конца. Теряя своё сердце под толщей вод, моряк не умирает. Он становится морским призраком. Порой, в холодное утро корабль Стена Летучей Рыбы можно было заметить близ берегов того острова. Раздавался хриплый крик попугая, а внимательный взгляд различил бы как кто-то карабкается по снастям вверх. Но затем порыв ветра словно уносил корабль прочь, скрывая за горизонтом.
И первый луч солнца вырывает у мглы удивительную картину, молодой офицер с нежностью обнимает стан девушки, они словно замерли глядя друг на друга. Кажется, что молодой человек сейчас склонит голову, чтобы сорвать поцелуй с губ своей любимой, но второй же луч развеивает эту картину и над морем занимается новый. Странный, удивительный и в то же время такой знакомый день.

Сообщение отредактировал Сейден - 27-10-2007, 20:24

Однажды во сне
(Сигрид и я)

А что-то сегодня небо такое зеленое. К чему бы это?
Спи, дитя, спи
Сплю я, сплю. Я всегда сплю. И перестань мне сниться!
сниться? Тебе? Но я не могу тебе сниться. Я – даже не ты. Меня никто и подумать-то не может. Я даже не я, это только жалобная тень, на которое только и способно человеческое воображение. А ты спи, спи. Глядишь, чего и приснится.
А если не приснится? Мне будет страшно одной. Тут хоть ты есть. Давай я проснусь и снова увижу тебя, а?
Глупая. как же ты меня увидишь, если даже никакого "меня" нет?
есть "вы", и вот из таких "вы" и еще миллиона других "вы" и половины такого числа, что ты и не знаешь. совершенно других "вы" - и состою нечто, которое давай условно назовем "я".
если ты проснешься...
да, пожалуй, ты можешь попытаться увидеть "меня". в звездах "я" рассыпано. в шепоте волн. В крике до истерики доведенной молодой жены и в фальшивом смехе пьяной девицы. И еще в тополином пуху, иплохих стихах.. где ты хочешь увидеть меня?
Все, что ты говоришь, мы, люди, зовем жизнью. Да, я хочу видеть тебя в жизни. Хочу почувствовать тебя. Хочу полюбить тебя или возненавидеть, пожалеть или ударить, а, может, все вместе. Я хочу жить. Есть ли ты в этом желании? Будешь ли ты в моем горе, в моей боли? Если будешь, я готова стерпеть все на свете, готова собрать все твои частички. Может, тогда я пойму тебя.
Ты пугаешь меня, дитя. Обычно те, кого вы зовете людьми, бегут от меня. Они надевают черные очки, поднимают тонированные стекла. Они смеются мне в лицо, отворачиваясь и опуская глаза. Они зовут меня и убегают, куда-то, сами не зная, куда можно схоронить горящую стыдом голову. Но ты..
Может, это ты - нечто? а я - маленькая девочка, которая не спит и задает вопросы?
Может. Я никогда не знала, кто я. Когда вокруг меня были какие-то существа, они говорили, что я - глупое, никому не нужное создание. Потом пришли другие. Они утверждали, что я само совершенство. А затем все исчезло. А я осталась. Но что-то в груди ноет и не дает мне уснуть навсегда. Лучше уж быть ничем, чем мной.
Скажи, дитя, ты когда-нибудь была осколком ореховой скорлупы?
Нет, но однажды я шла по воде и видела раздавленный орех. Я спряталась под одним из его кусочков и очутилась в маленькой комнате с красными стенами. Там было сухо и жарко. А еще там были мертвые бабочки. Нечто, ты знаешь, что это?
Дитя...
Знаешь, "меня" существую вечно, но... но жизнь "меня" - мгновение. и скоро приходит новое "меня". каждую секунду. и секунда эта - столько, сколько оно захочет. сколько ты захочешь?
"я" когда-то был кленовым листом. а ты видела что-то очень серезное, что "люди" по незнанию пренебрежительно называют разными именами, например "огонь". и играются с ним. Они не знают, какая это мудрая сила...
Я ничего не знаю. Я не знаю ни имен, ни предметов. И это незнание будет длиться вечно. О, вот это слово! Вечность... Можешь ты жить не дольше вечности и не меньше мгновения?
Это уже решать тебе.
Я не хочу, чтобы ты увидел мою смерть, и не хочу быть свидетельницей твоей. Давай умрем в один и тот же час, как в добрых старых сказках.
мы не будем умирать. дитя. Смерть - это лишь для людей. Она мелка и немощна, как жизнь и любовь. Мы лишь поменяем наши данные... наши мысли. Ты и не заметишь. ТАМ хорошо. Тебе .. пронравится, как сказали бы "люди"... хотя это тоже лишь условность..
Тогда возьми меня туда скорей. Я устала от бытия собой. Протяни свою руку, я хочу почувствовать ее тепло... если оно есть.
тепло - плод твоего воображения Если оно есть - будет и тепло. Не бойся. Не зажмуривайся. Просто - иди.
Просто - засыпай. и поймешь, что просыпаешься
Как долго я спала...

Песчаные замки

Сказка для Сейдена

Строить замки из песка легко в детстве.
Тогда ничего нет, кроме моря, солнца и песка. Детям и не надо.
Песок – материал непростой, и мало кто может создать из него долговечную скульптуру – только профессионал-скульптор или ребенок…

Парочка серьезных детей бредет по берегу, выбирая место для будущего замка. Это сложно – построишь его слишком близко к воде – море слизнет, забавляясь…
А если слишком далеко – ров не наполнится водой, а какой же замок без него?

Дети умеют выбирать правильное место.

Фундамент будущей крепости закладывается быстро – это просто кучка песка, плотно утрамбованная детскими ладошками.
Поднимаются башни – не быстро, не медленно, а ровно так, как нужно. Одна легкая, тоненькая, вся покрыта песочным кружевом, а вторая – широкая, надежная, по сравнению с соседкой смотрится карликом…
- Ну и дурочка же ты! – сердито говорит строитель замка. – Она же долго не простоит. Одна атака – и все!
- Сам дурак! – обижается его подруга. – Это же башня Феи!
- Аааа… - уважительно тянет мальчик, даже не обижаясь на обзывку.
Оба замолкают – нужно копать ров, а потом и наполнить его водой.
Первой свою половину рва выкапывает девочка.
- А в твоей башне кто жить будет? – спрашивает она, смывая песок с рук в набежавшей волне.
- Воин! – тоном, не терпящим возражений, заявляет мальчик. Но его подруга не собирается спорить. Она рисует на своей башне птицу и хмурится, потому что рисунок не слишком похож на летящую над морем чайку.
- А он будет ходить в гости к моей Фее? – неполучившаяся птица стерта быстрым движением ладони.
- Не знаю. Он же Воин!
И опять молчание… Девочка смотрит на солнце сквозь ресницы. Мальчик безуспешно ловит в волнах медузу.
- А давай построим еще одну башню? – предлагает девочка. – Пусть они там встречаются?
Мальчик согласно кивает, оставляя в покое медузу.
И оба смеются, радуясь солнцу, морю и новой башне, где обязательно встретятся Воин и Фея, и где они будут пить чай, глядя на море и весело болтая…
Третья башня строится очень быстро. Получается она широкой и устойчивой, а песочное кружево только подчеркивает легкость, с которой стремится к небу эта башня… Раскинувшая крылья птица, нарисованная на стенке, кажется, наконец-то нашла свое место…
Дети отступили назад, чтобы посмотреть на Замок со стороны.

И именно этот момент, когда усталые, но радостные улыбки еще не появились на губах, и пока восторженные вскрики не раздались в тишине пляжа, выбрало море…
Оно подобралось незаметно и неожиданно набросилось на Замок и его строителей.
Дети с трудом удержались на ногах. Схватились друг за друга, стараясь не упасть в пену отступающих волн.
А потом они посмотрели на Замок…
Море не пощадило жилище Феи и Воина. Девочка тихо всхлипнула, глядя на остатки Замка, превращенного беспощадным морем в кучку песка…

Дети немного помолчали. А потом сделали два шага, отходя подальше от моря…

В детстве строить замки из песка легко…

Первая глава моей всё ещё ненабранной книги Знание. И глоссарий. Сейчас уже есть восемь глав, но все они нуждаются в основательной переработке. Я начала её писать несколько лет назад. С тех пор прочитала множество книг по эзотерики, которые не могли не повлиять на моё мировоззрение. Да и знаний стало побольше. Язык я не стала придумывать. Новые языки я разрабатывала для другого мира, по сравнению с которым мир Тарфии - баловство (в принципе, Тарфия - это есть баловство). Здесь же главное магия. Писала под сильным влиянием только что прочитанных Хроник Амбера и Колеса Времени.

Прикрепить не получилось.


Знание
Глоссарий
География
Внешний круг:
Этерия – лат. небесная – страна, центра внешнего круга.
Авис – замок и город, в котором правит Совет 12-ти.
Внутренний круг:
Фелис – лат. счастье – рай, центр внутреннего круга.
Сам фелис представляет собой скопление звёзд, каждая из которых – внутренний мир попавшего в него существа. Фелис управляет сила, называемая Омнис или Омнитуэнс (лат. весь или всевидящий) на Земле называемая Богом. Попасть туда можно лишь после смерти. Дэо же никогда не могу туда попасть. Так, во всяком случае, рассказывается ученикам (на самом деле просто нельзя, что вообщем-то почти одно и тоже).
Круг Вечной Тьмы: окружает все внешние Миры.
Арента – лат. пустынный – пустыня на верхнем уровне Эстифера.
Арка – лат. тюрьма – место заключения Мосула в Круге Тьмы.
Ора – лат. край, конец – край Вселенной, край Аренты (то есть, конечно же, край Порядка и начало царства Хаоса).
Гурге – лат. бездна – вход в Эстифер.
Эстифер – ад.
Имена
Совет Двенадцати (высшие дэо)
Этернус – лат. вечный – король, глава Совета, эльф.
Селеста – лат. божественная - королева, эльфийка.
Антеволеус – лат. летящий впереди.
Альба – лат. белая
Ардентис – лат. горячий, пламенный.
Алития – лат. крылатая.
Орифэр – лат. золотоносный.
Димика – лат. сражается (имя, которое выбрала себе Веда)
Кадусифер – лат. носящий геральдический жезл.
Астрия – лат. звёздная.
Патриус – лат. старейший. Несмотря на имя, ему где-то сорок лет.
Анимэ – лат. ветер, дуновение, жизненное начало, жизнь - целительница.

Энзис – лат. воин – воевода Этерии.
Кандор – лат. чистота, искренность – ученик дэо.
Агни – имя, выбранное Димикой (Ведой) своей первой ученице Вере, которую она (как она думала) спасла от Алатуса). Эта девушка оказалась на самом деле Игнис, бывшей возлюбленной Патриуса.
Веда – болг. – фея.
Зои – греч. жизнь.
Айянте – греч. цветок фиалки.

Совет Ужаса (анти-дэо)
Алатус – лат. крылатый.
Аранэ – лат. паук.
Калиго – лат. туман, мрак, беда,
Корникс – лат. ворона. несчастье.
Каптионис – лат. обман.
Демента – лат. безумие.
Карнифекс – лат. палач, мучитель, кат.
Долоза – лат. исполненная хитрости, коварства.
Дирус – лат. ужасный, страшный, жестокий.
Эффера – лат. жестокая, свирепая.
Драко – лат. дракон (в прошлом – самый ярый борец с Мосулом – сражался с ним
более 2000 лет).
Игнис – лат. огонь, пламя.

Создания Мосула:
Дронды
Адские всадники
Парра (лат. parra – птица, крик которой предвещает беду)

Глава I Начало
За всё надо платить. А какую цену вы готовы заплатить за знание?

Задумывались ли вы когда-нибудь о власти, о безграничной власти? Хотя… даже если и задумывались, вряд ли признаетесь в этом даже себе… Но, наверняка, многие нередко мечтали о подвигах и скорее всего о причитающейся за эти подвиги славе… Так уж устроен мир и так устроены люди. Хотя в фантастических сагах всевозможные мессии, как правило, на протяжении одной-двух книг всячески стараются убедить себя и остальных, что они – обычные люди и нет у них никаких “даров”. Чушь! Человечества издревле тянет осваивать новые земли и не просто осваивать, а покорять. Именно так. И всё начинает со стремления быть лучше, быть первым, покорить (в хорошем смысле) окружающих. Никто не хочет быть незаметным, пешкой в мировой игре каких-то могущественных сил.
А тот, кому это удаётся, становится мало и этого. С каждым новым успехом хочется большего. Всё время хочется большего. Этого человека тянет в другие миры. И вовсе не для того, чтобы посмотреть, как там живут люди. Ему хочется их покорить. В хорошем или плохом смысле… В зависимости от того, каков этот человек сам. Почему? Мы подсознательно стремимся в власти, не осознавая, что за это придётся платить, а если даже и осознаём, то не верим, что это цена может быть для нас непосильной.
Вот такие мысли приходили в голову Веды, сидящей в своей комнате за столом, глядя то на выключенный монитор открытого ноутбука, то на капли дождя, ползущие по окну ялтинского дома её семьи. Всё небо было затянуто пеленой дождя, так что она не могла видеть уже разыгравшийся на берегу нешуточный (баллов восемь, точно) шторм, хотя жили они на утёсе, почти на самом берегу.
А за этим самым окном ветер жестоко бил об стекло ветки цветущего абрикосового дерева и срывал, роняя в грязь его белоснежные лепестки… Было слышно как с соседней комнате папа пытается кое-как наладить внутреннюю антенну, не решаясь выйти на улицу и закрепить внешнюю, пока её окончательно не унесло, если не в Турцию, то в Форос. Разумеется, всё это она слышала как бы на периферии. Но, тем не менее, слышала и не собиралась от них избавляться. Всё-таки все эти звуки хоть немного успокаивают. Я для того, чтобы сделать то, что она собиралась, нужно было бы абсолютно спокойным, чем Веда могла похвастаться очень и очень редко.
А сейчас сделать это было особенно трудно. Все её мысли занимал Сергей. Придёт он вообще или нет? Если бы он бы он сразу отказался, другое дело. Её планы не должны сорваться из-за него. Погода её не беспокоила. Простенький щит решит все их проблемы. Ну, или самый обыкновенный зонт… Хотя… зонт… Как это банально… И просто. Но, тем не менее, она понимала, что тратить силы на щит было бы непозволительной глупостью. Особенно, в том случае, если Сергей всё-таки придёт. Если ей будет хотя бы немножко не доставать энергии, она отправит их все к чёрту на кулички (хм… а разве они итак не туда направляются?) вместо того, места, куда она собиралась. Меньше всего ей хотелось попасть в такое место, из которого нет выхода, ну, из которого невозможно выбраться самостоятельно. Сильный волшебник, может быть из него и выберется, как… как…
Веда от нечего делать принялась крутить в пальцах маленький, переливающийся всеми цветами радуги браслет. Сам материал ничего не значил, хоть и был дорогим. Платина. Но, тем не менее, когда странное вещество, найденною ею на
месте, где несколько за минут до этого стояла загадочная дверь, распознанное ею только на астральном уровне, вступило в реакцию с другими материалами, последствия были довольно плачевные. В случае с железом материал банально расплавился, а в случае с серебром – произошёл взрыв. Веда только порадовалась, что проводила своё эксперимент на абсолютно пустынном пляже. В конце концов, эксперимент удался с платиной. Сделанный на заказ браслет не только не взорвался, но и сумел на несколько секунд вызвать таинственную дверь. После чего была жуткая головная боль, тьма в голове и зарок больше никогда не проводить никаких экспериментов. Зарок длился три дня. Пока не прошла головная боль. Потом были попытки научиться контролировать браслет, большая часть которых не умели успеха. Но Веда продолжала работать. Что-то ей подсказывало, что окно не могло появиться просто так. Следовательно, его кто-то создал. А тьма в её голове могла означать только одно… Но выбора не было. Других путей – тоже. Если это единственный способ попасть в параллельный мир, значит, она им воспользуется, чего бы это ни стоило. А там – поглядит.
Всю свою сознательную жизнь она мечтала доказать себе, что параллельные миры существуют. И доказала. Для начала она изучила все газетные статьи, в которых упоминалось о таких случаях, затем составила список мест, где они происходили чаще всего и в какое время. После чего и начала за ними наблюдать. Оказалось, что таки вещи происходят довольно часто в разных частях планеты. Ей долго не удавалось установить систему. Но чаще всего эти случаи возникали ночью, при чём особо звёздными ночами. Но не всегда. Иногда причиной служили зеркала или же… плазменные телевизоры. Первой мыслью было, что это – чисто физическое явление, возникающее случайно, но когда на глаза стали попадаться статьи об окнах, которые могли появиться где и когда угодно и связанными с ними исчезновениями людей, Веда уже совсем перестала, что было понимать. Но в
этих местах у неё было какое-то странное чувство. Интуитивно она знала, что
окна, появляющиеся в Бермудском треугольнике, в районе реки Подкаменная Тунгуска или на полуострове Юкатан, были следствиями какой-то ошибки, совершенно самым совершенным разумом. Хотя об этом и помыслить было трудно.
Происходили какие-то сдвиги реальности, возникали дыры.
Потом ей пришла в голову разделить все случаи на две категории и вплотную заняться второй группой, то есть теми происшествиями, в которых, как она думала, были замешаны люди или человек. Это неважно.
Она проследила, с какой периодичностью окна появлялись в разных частях планеты, и поняла, что у этих самых неизвестных магов есть свои любимые места десантирования на Землю. Их понять было можно. Перемещаться в место, где уже был, намного проще, чем в новое. Так прошёл год исследований в разных уголках земного шара. А родители думали, что она всё по Ибицам шляется!
Потом я начала читать различные эзотерические книжки, хотя до этого считала магию чушью… Ну, почему эти книги могут её научить? Лечить людей Веде не хотелось, порчу наводить – зачем это надо? Всё равно она нигде не найдёт формул, которые используют маги и волшебницы Воркрафта… Так она думала тогда.
Хотя и сейчас у неё порой возникала мысль, почему маги, способные творить невероятные вещи со стихиями, не могут объединиться и покончить со всеми войнами? Её удивляло почему в книжках волшебники принимают активное участие в политике, а в жизни такого нет… Но этих мыслей было ещё далеко. А пока она часами просиживала в кирпичных и он-лайновых библиотеках, глотая книги по философии и оккультизму. Читала всё подряд и с каждым днём всё больше понимала, как мало знает. И что, чтобы узнать больше, она должна попасть в мир, который на плато в Голубых Горах, в Уэльсе.
Единственное, чему она смогла научиться – так это концентрации, ну, и ощущать чужую магию. Как оказалось, странное чувство, ощущаемое ею в местах возникновения окон, как раз и было магией. Но именно благодаря этому она и смогла найти незнакомое вещество, которое сейчас находилось платиновом браслете.
Веда не находила слов, чтобы описать свою радость, когда ей удалось самой вызвать то самое видение. Воскресить его в памяти она не боялась. Это было просто невозможно. Она будет его помнить даже, если забудет собственное имя.
И вот сегодня она собиралась туда. Наконец-то. Там она научится всему. Вообще-то Веда не любила учиться. Точнее, любила. Но она любила заниматься самообразованием. Сидеть в библиотеке, читать книги, постигать всё собственной головой и сердцем. Но ходить на лекции, выполнять задания… Стоило об этом подумать, как в голове тут же возникало видение учебной университетской аудитории и девушке тут же захотелось в ванную для того, чтобы опустошить желудок. Ну, что делать, если все её университетские преподы были самодовольными непробиваемыми тупоголовыми болванами?
Один раз это видение возникло в тот момент, когда она, экспериментировала с браслетом. Она чуть было ни попала в прошлое. На университетскую лекцию.
Веда засмеялась и снова продолжила мечтать, надев при этом браслет на руку.
Она как наяву видела синее, необычайно синее и чистое небо, зелёный изумрудный, именно изумрудный шумящий, как музыка, лес, широкая серая лента дороги, волна, поднимающаяся вверх к сияющему впереди и будто бы летящему в облаках, замку. Или плывущему. Конечно, из окна можно было увидеть лишь фрагмент, но всё равно, создавалось такое впечатление, что это – особое место. Возможно, центр Вселенной, с которого всё началось... когда-то, хоть и хочется считать этим центром Землю. Из окна веяло каким-то спокойствием, первозданностью. Её тянуло туда. Она чувствовала, что там находится средоточие сил, благодаря которым наша Вселенная и существует. Веда знала, что там она получит знания, к которым так стремилась и власть путешествовать в любой уголок мироздания без помощи браслета. И предчувствовала, что за всё это придётся заплатить.
Неожиданно как бы для разнообразия, перекрывая шквалы шторма, раздался тоненький голос малиновки – звонок. Ну, наконец-то. Веда зачем-то вскочила со стула, выбежала в коридор, а потом – на лестницу. Всё это, в том числе и спуск по лестнице она не смогла бы сделать быстрее, даже используя Перемещение, Скольжение или ещё что-нибудь. Однако посетитель, звонивший секунду назад, теперь уже молотил в дверь, при чём не дверным молоточком, висящим на ней же на самом видно месте, а судя по звукам, ногой. Лишь несколько лет многочасовых медитаций удержали Веду от того, чтобы не выругаться как водитель маршрутки девяностых годов. Тем менее, он, наверное, мог промокнуть...
Веда не стала заставлять его долго ждать, не стала даже спрашивать, кто за дверью и как он залез во двор, в то время как и калитка, и ворота были заперты, а вместо этого молча повернула ключ, сняла цепочку и впустила своего друга. Сказать, что он промок, означало – не сказать ничего. Он промок до корней волос и кончиков ногтей. И был явно не в самом лучшем настроении. К тому же ещё грязным был. И в этом отчасти была её вина. Девушка забыла предупредить, что в дождь дорога, которой собственно пока что и не было (ну, не так просто проложить дорогу на гору, а они только-только приобрели этот дом) сильно размокает. Но она лишь невинно спросила:
- Что-то стряслось?
Хлопать глазами не стала, так в данной ситуации это было бы невероятной наглостью даже для неё.
- Да! Чёрт побери! – понятно, почему разозлился он, - Когда я поднимался на эту проклятую гору, увяз в грязи передними колёсами, а когда попытался вытащить машину, то увяз и задними. Машина чуть не потонула. И не надо мне говорить, что нужно было делать подвеску повыше. Если бы я знал, попросил бы у друга внедорожник! И вообще, я промок, если ты ещё этого не заметила, Веда!
- Ну, почему ты считаешь, что я стала бы говорить тебе о каких-то подвесках? – девушка очень мило улыбнулась, - Спокойнее, спокойнее, дорогой. Я оставлю записку, и утром мой отец позовёт на помощь кого-то из соседей, они вытащат твою машину, поставят в гараж и даже вымоют. А по поводу твоего внешнего вида... – Веда принялась возиться с изображающей золотую фибулой в виде меча и снимать с его широких плеч намокший чёрный плащ, - Ты в этом плаще собирался отправиться в наше путешествие? Мне нравится. Вылитый Аша’ман... ну, ладно, Солдат. Его только постирать надо немного. Иди пока в душ, только старайся не попадаться на глаза моему отцу. Мы должны уйти незамеченными. А это значит, что никто не должен знать, что кто-то ко мне приходил. Ладно, иди. Там есть пена, соли и много нужных тебе сейчас вещей. А я пока опробую свой артефакт...
- Надеюсь, твой артефакт вытащит мне машину и вымоет её? – язвительно произнёс Сергей.
- Я же сказала, что напишу записку отцу. У нас на это вре... – но увидев кислый вид юноши, проворковала, - Ну, постараюсь, милый. По крайней мере, вытащить. Ты хоть недалеко застрял?
- На подъёме.
- Постараюсь. Идём со мной.
Сергей снял ботинки, из которых тут же на белый мрамор пола вылилось с поллитра воды. Уверив его, чтобы он не беспокоился на счёт этого, Веда поднялась по лестнице, повернула направо и повела юношу по коридору до тех пор, пока не упёрлась в стену, свернула снова направо, оказаавшись в гостевой секции. Открыв дверь в просторную ванну и включив свет, девушка пропустила парня вперёд.
- Раздевайся, залазь в ванну или душевую кабину, а я потом заберу вещи и отнесу их в прачечную.
Сказав это, девушка вышла из комнаты и переступая с место на место, принялась ждать пока за дверью не послышится шум воды. Ждать пришлось недолго. Собрав вещи, Веда спустилась в прачечную, которая выглядела как все прачечные мира, разве что немного поменьше, чем городская, забросила в машинку чёрный плащ и штаны аля Робин Гуд (разворачивая их Веда не удержалась от самого мерзкого хихиканья, и тут же прикрыла рот ладошкой, услышав собственный смех. Бывает же).
Затем она вновь поднялась к себе в спальню для того, чтобы переодеться и собрать вещи.
Светлокоричневый дорожный костюм в вышитыми на нём жёлтыми розочками и лилиями и тёмнокоричневый плащ аккуратно рассправленные висели на вешалке.
Одевшись, Веда не удержалась и посмотрела на себя в зеркало. Хоть она и говорила сто раз себе и другим, что наряды её не интересуют, на самом деле это было очень далеко о правды. Ведь от этого зависит как её примут совершенно незнакомые ей.. Люди? Вполне может быть и люди. Она покрутилась перед зеркалом и улыбнулась. Просто, удобно и мило. Хотя, для будущего мага, пожалуй, простовато. Но она пока что ещё не была магом.
Вдоволь налюбовавшись костюмом, Веда принялась запаковывать ещё днём сложенные в углу вещи в коричневый рюкзак, сшитый в средневековом стиле: спальный мешок, кое-что из приготовленной самой Ведой еды (надеюсь, они успеют проголодаться хотя бы как волки, пока не доберутся до замка. Если они проголодаются как люди, то есть эту, с позволения сказать, еду, не будут), серебристый ноутбук (без него она уже не могла обойтись), мобильник (согласно теории Веды, у неё должна была быть возможность связаться с родителями, когда она устроится в параллельном мире), тёплый свитер и джинсы. Ну, и всё.
Хотя нет, не всё. Застегнув рюкзак, девушка снова открыла шкаф и достала с верхней полки два меча, красивый изогнутый лук и колчан, полный стрел. И улыбнулась. Всё это изготовил один её ялтинский знакомый, занимающийся историческим фехтованием. Звали его Олег. В те короткие промежутки времени, когда Веда приезжала в Ялту, а не находилась где-нибудь в Хилле или Южной Англии, он пытался затащить её на игру. Она бы и сама с радостью поехала, если бы все её мысли и силы не были направлены на поиски параллельных миров. Хотя сейчас, когда она заказала ему всё этого изготовить, Веде показалось, что в его глазах проскользнула надежда, что в этом году она всё-таки поедет с ним на игру. Она дотронулась до острия и провела пальцем по внутреннему лезвию. Отличный меч. Настоящий. Даже учебный. Всё-таки Олег гений. И как-только он мог предположить, что она поедет на игру с таким оружием? Оно веди и настоящий доспех пробьёт. Конечно, если его будет держать Сергей, а не она своей женской ручкой. Хотя, это хорошо, что он подумал именно это (ну, она, конечно, не могла быть в этом уверена), не стал ничего расспрашивать. Лишь попросил поосторожнее обращаться с его “произведением искусства”. Веда несколько раз взмахнула клинком, нарисовав в воздухе несколько фигур. Пожалуй, он был прав, когда называл его “произведением искусства”. Хотя ножны в эту категорию, конечно же, не попадали. Резко и почти одновременно засунув оба клинка в простые металлические ножны, девушка повесила один из них на пояс. Олег поработал на славу. Можно было заплатить даже больше, чем он сказал. Интересно, что за сюрприз он приготовит для фестиваля в Судаке? Мифрильную кольчугу? Ну, во всяком случае такую же прочную, как мифрильная.
Она надеялась, что вернётся к тому времени. Хоть на время. Надеялась, но знала, что не вернётся. Она – не вернётся. Сергей мог хоть на следующий день вернуться.
Итак. Всё готово. Теперь осталось заняться вещами Сергея. Может попробовать переместиться с помощью кольца? Всё-таки тренировка.
А почему бы и нет?
Отбросив все посторонние мысли, выполнив упражнение, которое с каждым днём давалось ей всё легче, хотя в самом начале ей, с её постоянно всплывающими надо - не надо, идеями, удавалось очень редко. Теперь мысли плавали где-то на грани сознания, и Веда сама удивлялась, как ей легко удавалось их контролировать. Она как будто бы растворялась в окружающем пространстве, но, в то же время оставалась человеком, личностью. На этот раз достичь такого состояния ей удалось очень быстро, почти мгновенно. Затем она перенесла сознание в браслет, обвивающий руку, и через мгновение уже ничего не чувствовала, кроме него. Разноцветные точки превратились в длинные нити, между которыми пролегла тьма. “Должно быть, это так и надо.” – промелькнула мысль и тут же исчезла. Браслеты не думают. Она не выбирала нити. Её здесь вообще не было. Она уже даже не думала о том, что это может быть опасно для её собственного сознания. Раньше нужно было думать. Она просто представила себе прачечную, в которую спускалась не один раз. Артефакт сам перенёс её туда. Она только ощутила как цветные точки все разом начали светиться. Должно быть, она всё-таки неполностью уходила в неодушевлённый браслет. А может быть и полностью. Просто её сознание как бы раздваивалось. О Небо, сколько же ей ещё предстоит узнать!
И ещё, перед тем, как появиться в комнате в подвале, она увидела, как воздух начал наполняться разноцветными пузырьками, точечками, пикселями (всё-таки, ей, ребёнку компьютерного века, это название было ближе). Картинка становилась всё и чётче, как когда уменьшаешь картинку, в увеличенным изображением которой ты только работа в фотошопе.
Когда картинка стала не только чёткой, но и трёхмерной, девушка, смело шагнула внутрь и тут же оказалась с прачечной. Ничего особенного она не почувствовала. Хотя, что она должна была почувствовать, ведь расстояние то всего метров сто пятьдесят!
Однако, Веда всё равно ощутила себя на седьмом небе от счастья. Всё-таки ей удалось переместиться. Пусть и используя артефакт, действие которого она до конца не понимала. Подумав об этом, она вспомнила, что говорила об исследовании неизвестных тер’ангриалов Айз Седай Роберта Джордана. “Ты можешь выжечь и навсегда лишиться возможности использовать магию”. Плевать. Это ещё не сто процентов. К тому же она просто обязана попасть в тот летящий в облаках замок. К тому же, пусть заклинание и сила не была её, браслет она сделала сама и использовала его, только соблюдая все предосторожности. Если в том мире ей скажут, что им нельзя пользоваться, она не будет.
Как оказалось, переходом Веда воспользовалась как раз вовремя. Машинка отключилась и открылась почти в тот момент, когда она вышла из портала. Сознание её всё ещё находилось в браслете, так что напрягаться, и тратить силы лишний не раз не было необходимости. К тому же, когда она достала вещи из машинки, они уже были почти сухими. Энергии понадобится совсем чуть-чуть. Для удобства она развесила их на сушилке, и начала забирать из универсума как можно больше огня. Нет. Всё-таки она действительно раздваивалась. Потому, что она видела себя со стороны, видела, как браслет впитывает в себя энергию, как превращается в красный раскалённый металл, как несколько нити переплетаются с продольными и параллельными нитями мокрой ткани, и видела, как испаряется влага. В принципе, последнее она смогла бы увидеть и невооружённым взглядом.
Всё про... Её голова буквально взорвалась от переполнявшего его огня, а над одеждой вспыхнуло яркое пламя. А Ведино сознание довольно грубо выбросила из могучего неодушевленного артефакта. Немного придя в себя и почувствовав, что её больше не шатает, девушка подошла к сушилке и потрогала ткань. Мокрая. Ну, почти. И что это вообще было? Может быть это кольцо годится только для перемещения? Хорошо, хотья не сожгла вещи. Так бы она точно была бы без пяти минут трупом. Но что же всё-таки она сделала не так? Надо попробовать ещё раз. В принципе, единственный способ, которым она могла чему-то научиться – это путём проб и опасных для жизни ошибок. Даже если сто раз будут говорит, что этого делать нельзя, она всё равно не поверит до тех, пор пока окончательно не убедится в этом сама.
Она снова потянулась сознание к браслету, но на этот раз лишь его частью и принялась рассматривать нити внимательнее. Узор, который они создавали, был посложнее того, что сплел ткацкий станок, когда создавал ткань для плаща Сергея, но её всё равно удалось вытащить тоненький поток огня (ну, чем ещё может быть красная нить?) и, преломляя зеркало, созданное из воздуха, направить его через нити ткани. Когда поток иссяк, девушка не стала брать новую энергию, а подошла к сушилке, и снова потрогала вещи. Улыбнулась. Всё получилось. Ещё один успех, к которому она пришла самостоятельно.
На второй этаж, в ванную комнату она попала тем же путём, что и в прачечную, то есть с помощью “перехода”. Она не знала, вредно ли использовать браслет слишком часто, но пока что она не могла использовать такое количество силы без его помощи, а эта сила делала её более чем живой. На тьму, в которой лежали нити браслета, она не обращала внимания. К тому же она не хотела выходить из него ещё и потому, что каждый раз после этого, у неё было какое-то странное мерзопакостное ощущение. Как будто ты только что вынырнул из густого-густого тумана да вдобавок ещё и наступил в чьи-то фекалии.
Вот и сейчас, переместившись, она частью сознания осталась в браслете и застав Сергея вытирающимся после души, самым бессовестным образом протянула ему вещи, даже не подумав оборачиваться.
- Ты хоть бы сигнал бы, какой придумала... – пробурчал тот, - Кстати, нельзя ли создать звуковой портал? Ну, чтобы он играл какой-то музон, когда появлялся? А то, люди, знаешь ли, не любят, когда перед ними неожиданно появляется другой человек... Кстати, ты быстро управилась со всем. Что, правда, использовала свой артефакт для того, чтобы высушить вещи? Я ведь просто шутил.
- Можно сказать и так. Собирайся. Потом я перемещу на с наверх и ты посмотришь какой Олег сделала тебе меч. Почти такой же хороший, как тот, который ты можешь видеть у меня на поясе.
- А ты уверена, что там нам всё это понадобится? Вдруг там мы увидим летающие блюдца и Дарта Вейдера с Оби Ваном?
- Не юродствуй. Доверяй мое интуиции. Я знаю, куда мы отправимся. Просто знаю и всё. И не спрашивай, почему. Всё равно не знаю, что ответить.
Тот усмехнулся (странно, полчаса назад был таким кислым и беспомощным...)
- Я тебе верю. Верю даже в том, что ты сейчас меня испепелишь на месте или, наоборот, заморозишь, фея. Ни того, ни другого мне бы не хотелось. Но не хотелось, чтобы мы оказались в мире похожем на средневековый, в замке типа, похожего на Торквемаду... – он снова рассмеялся и девушка ответила ему неслабым подзатыльником.
- Эй! Ты что?
- Твои вещи в машине?
- Ага. Но достать их мы сможем только в том случае, если откроем дверь.
- Тогда поднимаемся наверх, забираем мои, оружие и выходим из... – она немного помолчала, - ... дома.
- В такой-то ливень?
- Ничего. У меня есть отличный зонтик. Самый лучший. К тому же я постараюсь всё сделать быстро. Надеюсь, что там будет хорошая погода. Но это уже от меня не зависит. – быстро выпалила Веда, не дав юноше и слова сказать. Затем она вместе с парнем, который видимо, решил сегодня ничему не удивляться, переместилась в свою комнату, находящуюся на том же этаже, где и ванная для гостей, только в другой части дома. Схватила рюкзака, повесила на правое плечо колчан с луком, вручила Сергею меч в жёстких ножнах. Он слегка выдвинул клинок и потрогал лезвие пальцем. По его внешнему виду любой догадался бы, что она был доволен. Однако высказать своё мнение по этому чрезвычайно “важному поводу” она ему не дала и тут же создала портал в прихожую. Она могла создать портал и на улицу, но, во-первых, она только сейчас вспомнила, что забыла вытереть там пол, а во-вторых, ей нужно было приготовить, с позволения сказать, зонтик. Машинально высушив мраморный пол тонкой ниточкой огня, проще которой сейчас и представить себе не могла при всё её развитом воображении, она начала, в прямом смысле этого слова, колдовать над щитом. Щиток оказался кривоватым, и девушка сильно сомневался, что он сможет защитить от ливня, но что уже вышло.
Подняв над нашими головами щит, Веда открыла дверь, и на них тут же устремился холодный шквал ветра, а на пол, на который, она только что израсходовала пусть и небольшой, но поток силы, упало несколько крупных капель дождя. Чтобы их не стало больше, Веда, а за ней и Сергей, выбежали на террасу, по которой уже давно текли реки, и на ходу набрасывая капюшоны плащей, стараясь не поскользнуться, выбежали во двор, а затем – и на улицу. Веда в последний раз оглянулась на дом – и для того, чтоб убедиться, что Сергей её закрыл и для того, чтобы сказать ему “до свидания”. Она вернётся. Когда-нибудь, но вернётся.
Когда они добрались до бмв далеко не последней модели, принадлежащей Сергею, изящные мягкие сапожки Веды превратились в туфли на платформе из грязи. Та же участь постигла и обувь Сергея. Но они не промокли. Щит пока спасал, несмотря на то, что на него лились тяжёлые потоки воды.
Так как часть её сознания уже полчаса как находилось в браслете, поднять машину в воздух и даже переместить её во двор дома, ей не составило труда.
Она даже вылила на неё несколько потоков воды, смыв грязь с колёс. Сделав это, она, улыбаясь, гордо посмотрела на парня.
- Ну, и что? Мне теперь снова идти во двор за вещами?
- Необязательно. – дальше объяснять было не нужно, так как девушка, только- справившись с так называемой помывкой машины, взломала дверь на водительском месте всё тем же воздухом и сейчас к удивлению (не сильно большому, надо заметить) Сергея, его рюкзак плыл над забором, довольно быстро приближаясь к тем. Достаточно быстро, чтобы не намокнуть. Потому, что Веда забыла накрыть его щитом.
Парень что-то пробурчал и нацепил лямки рюкзака себе на плечи. Теперь всё. Можно идти.
Ветер, между тем, всё усиливался, как будто предчувствовал, что сейчас произойдёт что-то необычное. Веде почему-то стало казаться, что как-только они переместятся, ветер сразу же прекратиться. Но проверять это она не собиралась. Для этого нужно было звонить родителям.
Ветер трепал их плащи, и срывал с головы капюшоны так, что казалось, что наличие их или отсутствие не имеет никакого значения. Несмотря, на то, что девушка находилась в состоянии единения, а часть её вообще находилась в неодушевлённом предмете, она нередко вздрагивала от холода и чувствовала, что ещё пару минут, и начнёт чихать и шмыгать носом. Скоро всё начнётся. Скоро.
Только бы получилось. Сергею же, кажется, было всё равно. Или он действительно целиком и полностью ей доверял?
Затем они принялись осторожно спускаться с утёса. Веда чувствовала, что начинает уставать, так как она уже полчаса как использовала магию направо и налево. А ведь она продолжала удерживать щит... Спускались они по узкой и очень скользкой из-за дождя тропинке, друг за другом, медленными осторожными шажками. Никому не улыбалось упасть в грязь и к тому же ещё и сломать себе шею.
Веда первой спрыгнула на гальку, которой засыпаны все пляжи Ялты и, едва успев отскочить в сторону, от огромной волны.
Тёмно-синее ночное небо, затянутое грозовыми тучами прочерчивали молнии. Волны доходили до самого подножия утёса, высящегося над берегом. Надо было начинать.
Девушка жутко волновалась, хотя и знала, что всё получится. Однако, переход в другой мир – это ни тоже самое, что переход в другую комнату. Меня беспокоило, сможет ли выдержать подобную телепортацию Сергей. Он ведь не маг. По правде говоря, он и сама не была уверена в том, что её выдержит. Знала только, что должна. Эта мысль пришла ей в голову буквально только, что, пока она смотрела, как её друг спускается вниз. Ведь даже, когда они перемещались из ванной в спальню и из спальни в прихожую, она заметила, что лицо Сергея слегка осунулось. Он устал. А это путешествие вполне может его убить.
- Держись поближе ко мне. – сказала Веда, когда он спустился и стал рядом с ней, - И дай мне руку.
Тот послушно выполнил просьбу и, как-только девушка, сжала руку парня в своей, ощутив то, что он абсолютно спокоен, а заодно и зарядившись его спокойствием, сосредоточилась на браслете, на этот раз она избрала первый способ, то есть полностью отдалась во власть незнакомым силам, и представила так знакомую ей картинку во всех деталях. Любая оплошность вполне могла отправить их за грань Вселенной. После того, как она полностью ушла из себя, превратившись в мёртвую статую, и почувствовала, как искривляется и преломляется пространство вокруг неё. Она не видела (браслеты не имеют глаз), но чувствовала, как где-то сбоку от них воздух начинает наполняться цветными пузырьками и на фоне стены дождя постепенно вырисовывается окно в прекрасный мир, в которое им неизвестно, сколько времени придётся жить. Всё. Пора. Ещё крепче стиснув руку Сергея, она шагнула в проём. Последнее, что она почувствовала, было то, что она шагнул сразу следом за ней. Всё остальное было как в тумане. При чём всё в прямом смысле этого слова тонуло в тумане. И ещё, девушку захлестнул перекрывающий всё, даже бурю, шум. Я не чувствовала ничего, абсолютно ничего, хотя за секунду как вошла в портал, вышла из предмета, окунувшись в холодный влажный туман. Ей хотелось спросить, чувствует ли тоже самое Сергей, но поняла, что в таком шуме это не то что бесполезно, а просто глупо и опасно. Мы находились в пустоте, в месте, где нет времени и пространства. Себя, она, разумеется, не видела, как и Сергея, хотя всё ещё ощущала, что держит его за руку. Они неслись с бешеной скоростью. На секунду, правда, слева от Веды, мелькнула картинка мрачного подземелья, что в сочетании с окутывающем всё туманом, выглядело совсем уж зловеще. Девушка сильнее сжала руку парня и принялась передавать ему силу, так как даже здесь в пустоте, ею овладело беспокойство, как он выдержит перемещение. Они продолжали нестись. Было такое чувство, будто нас разделили на мельчайшие частицы, и эти частицы несутся сами по себе. Сколько это продолжалось, она не знала. Может – вечность, а может – секунду. Во всяком случае, казалось, что первое – вероятнее. Наконец, медленно-медленно, стало возвращаться чувство реальности, потом вернулся слух, и до неё донёслось пение птиц и стрекот кузнечиков в траве... Вот ещё мгновение, и по моей щеке скользнула травинка, весь окружающий мир стал приобретать смутные очертания, становясь всё более чётким. Веда подняла голову и увидела: синее, синее небо,
ярко-зелёная трава, серебряная листва на огромных, стоящих здесь, кажется, с начала времён, дубов и тополей. Она приподнялась и заметила лежащего рядом с ней Сергея. Он тоже очнулся и, лёжа на спине с открытыми глазами, смотрела на небо. Веда убрала с лица высокую траву, щекотавшую щёки и встала. Первой её мыслью было, что с Сергеем. Она вскочила и тут же склонилась над ним. Опасения оказались напрасными. Он встал немногим позже меня и первым делом поправил висящий на поясе меч.
Пришло время осмотреть место, где они оказались. Мы находились на широкой обочине, вымощенной, отполированным как зеркало, серым камнем, дороги, которая, взбираясь по холмам на восток вела к будто парящему молочно-белых облаках, розовому замку, а со всех сторон шумел древний лес. Это и была та страна. Именно сюда она так стремилась. Это – начало. Знать бы только чего. Пристроив в который раз уже на своих плечах рюкзаки, и проверив оружие, они двинулись в путь. А он обещал быть долгим.

Написано в соавторстве с Валькирией и Джелитой Трегарт.

Аддону к игре «Neverwinter Nights 2» посвящается.


Нас принесли в жертву. Кривым ножом сюжета оборвали наши жизни на священном алтаре кассовых сборов. Нас принесли в жертву вам, и вы - потребители, жестокие боги современности, приняли подношение с восторгом и радостью. А знаете ли вы, что это значит – быть жертвой? Знаете ли вы, каково это – умирать на алтаре?!

Носительница осколка
Меня - нет.
Я умирала трижды. Среди завалов разрушенной иллефарнской крепости. В безымянном кургане на юго-западе Рашемена. Возле Стены Неверующих.
Не вспоминать. Только не вспоминать....
Три шага – всего три шага – отделяют меня от того места, где бьется, не в силах совладать с чем-то неведомым, Касавир. Движения – нелепые, отрывистые, словно у искореженного конструкта. Дернулся, застыл, пошатнулся. Неловко взмахнул руками, медленно, через силу оторвал ногу от пола и опрокинулся на спину, словно отброшенный ударом тяжелого маятника. Сел, с трудом поднялся на колено, рывком выпрямился, замер. Бледный лоб – в испарине, рука, стискивающая молот, сведена судорогой, в глазах – мука и… Страх?! Страх – впервые в жизни. Меня обдает холодом.
Я бегу к нему, продираясь сквозь вязкое, как кисель, пространство, и три коротких шага растягиваются в бесконечность. Бесконечность, каждый дюйм которой оплачен болью Касавира, бьющейся жилкой у виска, кровью, стекающей из прокушенной губы.
Мне не добежать – никогда – я уже чувствую это, но рвусь из последних сил, словно могу что-то изменить. Словно верю, что стоит лишь дотянуться до его руки, вцепиться мертвой хваткой в побелевшее от напряжения запястье, и мы сможем преодолеть все.
- Не смей умирать, слышишь! – я кричу, но из горла, будто сдавленного тугой петлей, вырывается только хрип.
Не слышит.
Я барахтаюсь, как муха в паутине, силясь дотянуться до него, дотронуться, напомнить, что он не один. Но Касавир смотрит сквозь меня, и его искаженное лицо в бисеринках кровавых слез врезается в мою память, словно гербовая печать в расплавленный воск.
О чем он думает в эти – последние для нас обоих – минуты? О том, что я бросила его? Предала, согласившись принять из рук страшной незнакомой силы отвратительное существование, по ошибке именуемое жизнью?
- Неправда! Я здесь, я с тобой!
И снова вместо слов – хрип, подобный вороньему карканью, а грохот сыплющихся камней все больше напоминает чей-то злой, издевательский смех. Странно, но это приводит меня в чувство.
Кто бы ты ни был – думаешь, нас так легко сломать?! А вот тебе!
Рывок.
Удавка сильнее впивается в горло, но расстояние сокращается. Стиснуть зубы – до хруста, до соленого привкуса во рту. Забыть о боли, сдавившей виски. Собрать в кулак остатки сил. Сделать еще один шаг.
Легкие горят – кажется, что они заполнены кислотой, по щекам несдерживаемым потомком текут слезы, но внутри, внутри - торжество. Я – смогла! Я почти дошла.
Издевательский хохот становится громче, и чья-то властная рука хватает меня за шкирку. Вздергивает в воздух, словно нашкодившего котенка, хорошенько встряхивает и тащит в неизвестность.
- Нет! Куда?! Я не хочу!
Провал.

Касавир
Умирать – безумно больно.
Особенно против собственной воли.
Моя кровь осталась на цветных мозаиках иллефарнской крепости – алыми оцифрованными каплями, которые никто из вас не увидит и не заметит.
Не заметит, как меня – от необходимости жертвовать собой – скручивало до боли. Как бросило на камни, оставив на губах солоновато-стальной привкус смерти и колючий клубок в груди вместо сердца. Как рвануло в клочья душу между желанием жить и чужеродной программой, где не дописали жизнь, дав выбор только между смертью и смертью.
Моя смерть была не нужна.
Когда все уходили – меня оставили, отшвырнув к двери. Не позволили – сделать только несколько шагов, рвануться… просто выжить.
Я видел, как они уходили. Видел и пытался сопротивляться держащей меня на месте удавке. Выжить, покинуть это место, пока не поздно – и ощущал, как в крови застывают тонкие ледяные иглы сковывающей, отупляющей боли, заставляющей хрипеть и валиться на колени.
Не падать…
Только шагнуть.
Смогу. Выживу.
Боль пронзает тело, как будто через все мышцы до единой протянули острые режущие нити.
Не отступать, не падать, не…
Из груди выбивает воздух.
Чья-то невидимая рука – одним ударом – моментально отбрасывает меня назад, сводя на нет тот единственный шаг.
Я… я все равно дойду. Смогу.
Горло режет.
Хрип.
Тело меня не слушается. Я не могу встать, не могу даже пошевелить рукой и вытереть… кровь?..
Я чувствую, что… умираю. Что-то резко вздергивает на ноги, не дает упасть – чтобы протащить куда-то…
/…на алтарь сюжета?../
…и окончательно убить.
Как же… холодно…
Меня отшвырнули – куском картона – только потому что стал помехой – не тем, кому прикрывал спину и не той, кого любил.
Всего лишь… по сюжету.
И никто из вас не узнает, что когда я заслонил собой дверь, в глазах было темно от боли, а привычные раньше доспехи стальным обручем давили на грудь, не давая дышать. Не узнает, как из меня медленно вытекала жизнь – через выжигание души игрой и гвозди холода в – уже – мертвых руках.
Я не хотел умирать.
Это было не мое желание.
Но это была моя смерть – и среди руин иллефарнской крепости осталась моя кровь, а ледяные, высасывающие жизнь каменные плиты – впитали мою боль и мой – единственный за всю жизнь – безумный крик.
И – первые и последние – горячие, красные от крови слезы.
До которых никому не было дела – ведь посчитали, что у таких, как я, нет сердца, и оно не имеет права болеть. Что таких, как я, можно просто вычеркнуть из списка, замазать, словно неудачную строчку стиха, и они ничего не почувствуют.
Кто… кто взялся решить вместо меня – жить мне или умирать? Кто решил, что одним надо продлить жизнь, а других куклами бросить на смерть?
И почему мне оставили только темноту, когда у меня был шанс увидеть на следующий день рассвет и дышать терпким живым воздухом того мира, который мы должны были спасти?
Просто кто-то написал скрипт. Или строчку диалога.
Которая меня убила.

Носительница осколка
Тьма. Холод. Пустота – внутри.
Что со мной сделали?
Я провожу ладонями по своему лицу, шее, груди. Что-то липкое на пальцах. Открытая рана чуть правее все еще бьющегося сердца. Ощущение, что у меня забрали что-то очень важное. «Осколок меча», - ответ, холодный, отстраненный, фальшивый донельзя, приходит извне. Просто появляется в голове, прочно обосновываясь среди вороха такой же глупой и ненужной информации.
Значит, осколок меча? Бред! Кто поверит в эти сказки?! Кому нужен бесполезный кусок серебра? Душу. Из меня вынули душу, вырвали – с мясом – и даже не потрудились заштопать образовавшуюся прореху. Это расплата - расплата за своеволие. За то, что я смогла пройти те три шага, за то, что посмела оставаться собой до конца.
Что я без души? Кукла. Картонный герой на веревочках. Дерни за правую – побегу спасать игрушечный мир от игрушечных же злодеев, дерни за левую – отправлюсь под венец с такой же куклой, как я сама.
«Что-то ты засиделась, девочка. Идем», - команда звучит, как щелчок хлыста внутри черепной коробки.
Я закрываю лицо ладонями и не двигаюсь с места.
«Ты плохо усвоила урок», - незримый хлыст со свистом рассекает воздух и меня пронзает острая боль. Тело – родное, тренированное, всегда послушное тело – отказывается повиноваться. Я захлебываюсь отчаянием и ненавистью, я мечтаю вцепиться во что-нибудь – руками, ногтями, зубами – только бы не подчиниться, только бы заставить неведомого кукловода считаться с собой, но тело покорно поднимается и двигается вперед.
В голове разрастается жгучий пульсирующий сгусток. Мечется, бьется в висок все яростнее, и, наконец, взрывается.
Провал.

Я все еще иду? Куда, Зачем? По правую руку – стена, я бросаю на нее взгляд и застываю, не в силах вздохнуть. В серую пористую поверхность вплавлены человеческие лица – узкие, скуластые, одутловатые – разные, но с одинаковыми пустыми глазами. Я вглядываюсь в них, пытаясь отыскать хоть что-то - оттенок чувств, мыслей, желаний. Тщетно. Из темных провалов глазниц холодно смотрит абсолютная пустота. Мне становится дурно – к горлу подкатывает тошнота, голова наливается свинцом, а сердце кажется обжигающим ледяным комком. Бежать. Бежать прочь от этого места – не останавливаясь, не оглядываясь, надеясь, что когда-нибудь удастся забыть этот страшный, ничего не выражающий взгляд. Я медленно делаю шаг назад, не отрывая от стены глаз, словно опасаюсь, что стоит лишь отвернуться, и это жуткое ничто гибкими черными щупальцами метнется ко мне, схватит, затянет, сделает частью себя. Встряхиваю головой, пытаясь прогнать наваждение, перевожу взгляд левее и оступаюсь.
Это лицо... Те же вечно всклокоченные волосы, те же впалые щеки, та же щетина. Только дерзкий янтарь глаз стал мутным, утратил природный огонь, подернулся белесой дымкой.
- Бишоп… - преодолевая страх и отвращение, я подхожу к стене вплотную. - Бишоп, это я. Ты… помнишь?
Его взгляд становится осмысленным, брови сходятся к переносице, между ними пролегает глубокая складка. Вспоминает, кто я? Нет. Вспоминает, кто он. Наконец, искривляет рот в ухмылке и опускает веки - вспомнил.
- Скоро меня не станет, - говорит Бишоп, и я поражаюсь тому, как неприятно, скрипуче звучит теперь его голос. Голос, который когда-то был подобен шепоту ветра, перебирающего сухие листья в осеннем лесу.
- Скоро меня не станет, - повторяет Бишоп, - и я рад этому.
Только тогда я понимаю – его уже нет. Он – уже часть этой пустоты, он принадлежит ей – целиком, безраздельно, как до этого принадлежал лишь самому себе. Он растворяется в ней без остатка, и та бледная тень, которая смотрит сейчас из его глаз, не имеет ничего общего с настоящим Бишопом – прожженным циником, неуемным свободолюбцем, неисправимым гордецом.
Впервые – впервые с той самой ночи, когда Бишоп ушел из осажденной крепости – я жалею, что не позволила тогда выстрелить ему в спину.
Я не терплю предательства, я ничего не забыла и не простила, но участи, которая постигла его, не заслуживает никто. Медленно, мучительно растворяться в пустоте, ощущать, как что-то неведомое ломтями кромсает душу и поглощает ее часть за частью, наслаждаясь болью, ужасом, беспомощностью жертвы. Это – страшно.
Я плачу. Я – кукла на веревочках, но слезы обжигают мое разрисованное лицо совсем как настоящие.
- Прощай, – кончиками пальцев по щеке наискосок и последний долгий взгляд. Еще один отпечаток в расплавленном воске моей памяти.

Бишоп
Умереть – не больно. Больно умирать. Очень больно и очень страшно умирать так.
А ведь я никогда не боялся смерти. Слишком часто приходилось с ней сталкиваться. Я был охотником, я был жертвой. Я бил, не сомневаясь, потому что знал, что в любой момент кто-то может ударить меня, и моя горячая кровь обожжет чьи-то руки. Это было… нет, не честно – каждый был готов на любую подлость ради победы и выгоды, но условия для всех оставались простыми и равными. Или ты, или тебя.
Но теперь все не так. Кто-то, сжимающий между пальцами нити наших жизней, решил поиграть в бога. Бога нельзя ударить в ответ. Богу нельзя возразить. Он просто возьмет ножницы и сделает свой «щёлк» – и я окажусь в этой стене, и я буду задыхаться, и меня будет неодолимо затягивать внутрь, подальше от мира, подальше от ветра, подальше от грохота тех битв, в которых я еще мог бы поучаствовать.
Те, кому я мешал раньше, били меня, травили меня, как дикого зверя, стреляли, жгли огненными шарами. Но эти – о нет, эти куда хитрее. Как ты будешь бороться со зловонным болотом? Чем больше барахтаешься, тем глубже увязнешь… Даже святоша-паладин не избежал этого «щёлк», так что уж говорить обо мне?
Но знаете, даже самым отъявленным циникам бывает больно. И что-то внутри меня выло и корчилось от невыносимой, удушающей боли, когда женщина, которую я предал, смотрела на то, что от меня осталось. Раньше она осуждала меня, злилась на меня, презирала меня. Но никогда – никогда! – она не жалела меня. Я ненавидел эту жалость в ней настолько, что мне хотелось плакать, но слез не было. Их мне тоже не оставили – только какие-то бессмысленные фразы, только наигранную трусость. Если бы я мог сказать ей, что жалеть нужно не меня, а себя – я-то останусь здесь, в этой трижды проклятой стене, а ей придется идти дальше, деревянной марионеткой дергаясь на веревочках в руках опытного кукловода…
Скоро меня не станет. И я рад этому. Потому что лучше уж эта Стена Неверующих и никаких богов в придачу, чем такие боги, чьи творения получаются более живыми, чем они сами.
Неужели я заслужил только ЭТО? А впрочем… кто-то играл моей жизнью, кто-то играет моей смертью. Какая, право же, разница? Смотрите внимательно, не пропустите момент, когда я не смогу сделать вдох, когда меня, наконец, окончательно затянет в эту дрянь… Будьте прокляты, твари с ножницами! Пусть какой-нибудь ваш бог поступит с вами так же. И я, пожалуй, не стану о вас жалеть. Потому что даже я знаю, что с живыми людьми так поступать нельзя. Нельзя скручивать до полной неподвижности и бросать сверху камни (не буду плакать о смерти паладина, но я бы, демон вас задери, дал ему напоследок хотя бы пафосно помахать молотом). Нельзя связывать по рукам и ногам и тащить куда-то на коротком поводке. Нельзя уродовать жизнь и душу только потому, что так удобнее. Каждый волен выбирать сам – пусть неверно, пусть не так, как вам хочется.
И потому – будьте прокляты. Будьте прокляты! Будьте про…

Носительница осколка
На миг в глубине янтарных глаз мелькает что-то до дрожи знакомое. На один лишь миг, но во мне вспыхивает отчаянная, безумная надежда – его еще можно спасти! Вырвать из стены, отнять у пустоты его душу, вернуть то, что всегда было для него самым важным – свободу. И я бросаюсь вперед, не давая себе возможности задуматься о том, как глупа и бессмысленна моя неистовая атака. Меч двумя хлесткими ударами крест накрест перечеркивает стену, окрашивается багрянцем, рассекая чьи-то почти живые лица, но на серой поверхности не остается даже царапины. Я бью снова и снова, я задыхаюсь, я рычу от бешенства. Стена безмолвствует.
- Ты, сволочь! Отпусти его! Отпусти! – в бессильной ярости отбросив клинок, я ударяю кулаками по странному пористому камню, и мои руки по локоть проваливаются в стену.
Я ощущаю прикосновения пустоты – поначалу вкрадчивые и осторожные, они с каждой секундой становятся все более жадными, липкими, бесцеремонными. Меня охватывает ужас. Дикий, первобытный, неконтролируемый. И почти непреодолимое желание рвануться прочь. Почти – если бы не восковая память, которая надежно хранит случайную искорку, блеснувшую в глубине подернутых дымкой желтых глаз. Я не терплю предательства и не могу предать – даже того, кто однажды предал меня. Я закрываю глаза, шагаю в пустоту и чувствую ее – почти человеческое – недоумение. Усмехаюсь. Что ж, посмотрим, кто из нас страшнее.
Я впускаю пустоту в себя и обрушиваю на нее свод Иллефарнской твердыни. Я дарю ей кровавые слезы Касавира, кислоту, сжигающую мои легкие, и все свое бессилие. Земляной пол рашеменского кургана, рану в груди и вырванную душу. Скрипучий голос и мертвые глаза Бишопа.
Я отдаю ей все – жри, если сможешь! Поперек горла не встанет?! И чувствую, что мы меняемся ролями. Ей не по зубам мои лакомства. Она – боится. Она мечтает избавиться от меня, убежать, вырваться, как до этого стремилась вырваться я.
- Отпусти его, - я знаю, что она не сможет отказаться. – Отпусти его, и я заберу все свои подарки обратно.
«У меня другие планы», - щелкает в голове знакомый хлыст, и меня вышвыривает наружу.
Я в истерике бьюсь о стену, а из глаз Бишопа довольно ухмыляется пустота.
Только не вспоминать... Не вспоминать?! Память и боль – вот всё, что у меня осталось. Память о тех, кого я любила в прошлой жизни, и боль каждого из них. Я впитала ее всю, до последней капли, переплела со своей тоской, и ношу в себе. В том месте, где когда-то находилась душа. Боль так велика, что ей тесно в грудной клетке, она стучится о ребра, она заполняет меня целиком, она рвется наружу.
Память и боль – единственное, что не под силу отнять у меня никому. Ты, дергающий за ниточки, заставляющий меня плясать под свою дудку, ведущий меня к своей никчемной цели, слышишь – даже ты не сможешь отнять этого у меня. И когда-нибудь ты узнаешь, что кукла, у которой есть память и боль, способна на многое. Я очень не хотела бы в тот день оказаться на твоем месте.

***

Мы могли уйти – мы все. Просто кому-то это было не выгодно. Кому-то были нужны свежие идеи. Свежие лица. Свежая кровь. Кровь? Наша – на каменных плитах древней цитадели, алыми письменами по серому полю: Мы – настоящие. Мы – живые!
Вы убиваете нас – снова и снова. Вы – те, кто играет в нашу смерть. В «Mask of betrayer».

Сообщение отредактировал Woozzle - 12-11-2007, 22:29

Хочу посвятить. Хочу.
Без намеков, подтекстов, параллелей, аллюзий
и вообще безотносительно.
Просто за то. что такие чуда.
ХаКэ и Тоту.

Снежная королева. Становление.

Я хотел уйти. Думал, так проще будет.
Забудет меня хитрая солнцеглазая девчонка, и жизнь снова наладится.
Надоела эта хмарь, бесконечная, тяжелая, мутная, всем уже надоела, все озлобленно рычат – на меня рычат, Я девчонку обидел.
Я ее видел.
Простит? Никогда. Я надеялся, забудет.
Руки дрожат, ручка из пальцев выпадает, третий листок яростно, с мясом, вырывается из тетради.
«…потому что я тебя...»
Я тебя видел?
Ты – да. Ты меня насквозь прожгла глазами желтыми.. нет, не так. Не прожгла – согрела. Это все равно, что в ноябре найти себе безветренный солнечный пятачок и замереть, не дышать – чтобы солнце обняло горячим одеялом, проникая сквозь тебя, каждый нервик согревая. Я ж в вихре закружился, смеялся, шутил, и получил результат: чего разглядел, лишь образ смутный остался в памяти, образ теплого чего-то, мягкого, словно бы родного.
Я уйти хотел.
-Куда ты? А. Понятно. Жаль. Когда вернешься?
«Никогда».
- Йелка..
Это она сама придумала. Ёлка – банально. Ёлок миллионы.
«Вот пойду я по улице, а на заборе написано: ‘Ёлка, ты солнце’. И думай, какой Ёлке так повезло?»
Йелка – одна.
«Увижу на парте нацарапанное карандашом, между двумя шпаргалками, и станет тепло вот здесь - кто-то меня помнит...»
Я... пойду?
Она хмурая. Потому и живем, словно в антиутопиях, атмосфера грязно-плотная, точь-в-точь как на Венере, толстый слой азота, водорода, чего-то еще… непрозрачный для солнца слой. Не то осень, не то ядерная зима, не то весна на ранней стадии сумасшествия, падает мерзость какая-то с раздраженных туч, кажется, именно что грязь, потому что ни полноценных луж, ни самого тоненького слоя снега не остается, только слякоть, слякоть, слякоть…
Она плачет, зло, мелко, некрасиво, чтобы не видел никто. Лист желтый лапковый в волосы вставит хитро, и плачет где-нибудь в парке.
-Йелка...
- Все хорошо, Ис, все хорошо. – Рисует на лице улыбку.
Разве я могу ее оставить?
Сижу. Молчу. Слушаю.
«Когда люди станут сильнее валар...»
Уже. Уже сильнее, ведь это мы их придумали, а не они нас.
Йелка надувается, она в них верит. Носит на шее маленькую картину – изображение. По последим дням мая костры жжет, вместе с остальными такими же. Верит, пусть верит, если верится. Я даже не смеюсь над ней. Я слишком ее…
..видел?
Сколько же весят слезы?
Рождественский бал в губернаторском доме, снежная каша на подоле шелкового платья.
Пятый листок скомкан, а тетрадочка совсем тоненькая теперь.
«Йелка, все сложно…»
Почему я не хочу ей ничего объяснять? Почему думаю, что она будет морщиться, читая мои оправдания – только морщиться, и все. Потому, что она Йелка. Одна такая, не в пример многим миллионам Ёлок.
Когда-то я носил на руках прозрачное тельце, и счастлив был одним этим. Мечту нельзя на руках носить, мечту надо держать в ежовых рукавицах, только тогда она не улетит.
Йелка. Йеленька.
В очень мягких ежовых рукавицах, с акриловым ворсом, чтобы не задеть хрустальных крылышек на тончайшей проволочке, не погнуть, чтобы потом не убеждать себя, что, в принципе, и так неплохо – она-то понимает, что плохо, неприятно и вместо радости только осадок в душе, как после куска кремового торта.
Йелка, так лучше.
Вот и нет тетрадки. И на телефоне денег нет. И оператор сети не иначе как в запое. Я…
Давай, я пропал, ne? Я просто пропал, я ушел в туман, как уходит воин вереска, твой любимый воин вереска? И обязательно вернусь, сказка же должна закончиться?
Не хмурься. Йелка моя, людям нужно солнце, для роста, наверное. А люди..
Хе… Люди все равно сильнее валар. Только вы, валар, еще об этом не знаете…

-\\-
(три месяца спустя)
«..а еще я ключи потерял. Представляешь, Йель, я потерял ключи! Только Анжеи не говори, он расстроится, проклянет меня опять. Снимать проклятие – такой геморрой, к тому же, неделю невыносимо болит голова. Я найду, в конце концов, сделаю дубликат, он не заметит.
Йелка, ты… ты не грусти! Ты очень, очень, очень хорошая. Самая лучшая и замечательная, только не грусти. Здесь слишком холодно, чтобы ты грустила. Вчера двое замерзли, их так и нашли обнявшихся, покрытых серебристой изморосью. Если бы еще не голод, возможно, было бы легче.
Прости, я не должен на тебя давить. Кончалось бы все на мне, и слова бы не сказал, но институт насквозь пробрал мороз, техника отказала, пишу тебе на льдике.
Йелка, я пишу тебе на льдинке. А вчера замерзли Юлька и Андрей, и их вынесли в коридор, потому что на улицу выйти не может никто. Улыбнись, Йелка! Ты сильная, ты сможешь!...»

-\\-
«..синий свет, он всюду. Вер говорило, синий цвет способствуют мозговой деятельности. (Вер – это Вера Максимовна. Оно по-прежнему гениально, по-прежнему так же мало похоже на женщину, как и на автомат для продажи кофе).
Да, а кофе мы теперь грызем. В ящике, где раньше держали протоколы собраний ученого совета, лежат ровными рядами контейнеры для льда. В кубиках и хранится кофе, по утрам мы его вытряхиваем и грызем, подсасывая безвкусную стаявшую на языке водичку.
Нас теперь трое. Из тринадцати, да. Я, Лика и Тоюр. Наверное, скоро будем только я и Тоюр. Лика южанка, у нее это на лбу написано. Она влюблена в Тоюра, но вряд ли это спасет отца русской демократии?
Я не циник, Йель. Я скучаю по тебе»

-\\-
«..Йеленька.. Когда-то ты была Йеленька. Теперь – строгое, холодное. Йель.
Так? Или уже - Ваше Снежное Величество?
Тоюр ушел. Подошел к двери, постоял, держась за ручку.
- Я не знаю, что ты сделал, Ис. И не хочу знать. Но что на твоей совести весь институт – да, за это ты должен жить. Вечно. И вечно помнить. Я тебя не виню, если в кошмарах приду – извиняй. Скажи мне только – это Йелка?
А я должен был молчать?
- Да.
Тоюр кивнул, открыл дверь.
Он и шага не успел сделать, рассыпался стеклянной пылью.
Почему я, Йель?! За то, что я сделал? за это я собираю слово «вечность» из льдинок – тел коллег и друзей? Или за другое что-то?
За то, что НЕ сделал?
Впрочем, сегодня уже все равно. Я чувствую, что не могу подняться. Давно уже это чувствую, существую на стуле. И, вместе с тем – путешествую по пустому институту, среди этого давящего синего света, не запинаясь о Них, в халатах трех цветов, по отделам, с бейджиками, с манжетами, отглаженных трехлетним холодом. Я пишу тебе, больше, в общем-то, заняться нечем.
Йеленька. Солнечноглазая девчонка с брызгами веснушек по носу и щекам, веселая и хитрая.
Йеленька…»

Сообщение отредактировал Сигрид - 24-11-2007, 17:24

Доброго времени суток, уважаемые! - молодой человек, переминаясь с ноги на ногу, поправил очки - предстовляю вам своё творение. Я знаю, что грамотность оставляет желать лучшего...но всё же просмотрите. Быть может вам понравится. Планировался он на две страницы, но разросся. И он, я так думаю, будет не единственным. Приятного чтения вам, уважаемы...

Забытые Качели

На кухне что-то зазвенело... Джером вскочил, как ошпаренный. Этой ночью ему снился кошмар, и в этом кошмаре его же крик стал сигналом к пробуждению, а пробуждение завершилось звоном с кухни... Джером встал и тихо, чтобы не разбудить жену, достал из ящичка в шкафу револьвер. Перед тем как выйти он бросил взгляд на Викторию, такую прекрасную в лунном свете, что она даже казалась ему нереальной, призрачным видением, воплощением красоты....коротко остриженные волосы создавали вокруг её головы чудный рыжий нимб.... ангел во плоти. На кухне вновь что-то зазвенело, а потом в гостиной забормотал телевизор. Джером вздрогнул, и отогнал наваждение...
В ночи лестница казалась ему дрогой в ад, уходящей в чёрные глубины бездны. Джером готов был всадить пулю в ночного вора, но... но что-то не давало ему ясно думать. Нет, кончено в такой ситуации любой обыватель бы не мог ясно соображать....но Джером недаром тридцать лет служил в полиции, и не один бандит словил свои 9 граммов из его табельного револьвера.
Внизу, в гостиной, очередное ток-шоу рассказывало об очередных архиважных проблемах нового лака для ногтей и последних модных тенденциях. Джером выставил вперёд свой револьвер и тихо прошёл на кухню. Дверь во внутренний двор был приоткрыта, впуская с улицы холод и мелкие дождь. Он выглянул в тёмный провал и вгляделся в стену дождя, но ничего кроме детской, ржавой качели видно не было. Та мерно раскачивалась под струями дождя, оглашая двор тихим, жалобным и грустным скрипом. Только Джером хотел отвел взгляд, как краем глаза зацепился за фигуру, раскачивающеюся фигура. Он вновь вскинул на неё взгляд, но та была пуста...и лишь всё так же мерно раскачивалась невидимым гостем...
Через мгновение из стены дождя выросла фигура. Джером не успел выстрелить...

Виктория проснулась из-за неясного чувства тревоги. Лениво, не открывая глаза, она положила руку мужу на грудь и повернулась к нему, чтобы обнять его. Она не сразу поняла, почему он такой холодный... а когда поняла, то даже не нашла в себе сил закричать...
Джером лежал на кровати. Лицо его белело в темноте, глаза и рот его были раскрыты. С него тоненькими струйками стекала вода, а рот был забит грязью. А глаза. Его глаза невозможно было забыть. На улице печально скрипели качели.
Виктория вскочила и бросилась вниз, к телефону в гостиной. Она судорожно схватила трубку и начла набирать 911, пока не поняла, что телефон молчит. Зато бормочет телевизор. Слова диктора начали медленно-медленно проникать в её мозг, наполняя ужасом: "Сегодня ночью был убит Джером МакКензи, офицер полиции...- эфир прервали помехи, в которых смутно угадывалась невысокая фигура, а после он вновь отвоевал себе место, но это был уже другой канал, с рекламой какого-то нового фильма - ...буду мстить... - и вновь канал сам собой переключился - ...теперь твоя очередь! - проговорил накаченный тип другому не менее мускулистому мужику, указывая на штангу - а потом телевизор замолчал. Как и качели...
- Здравствуй, мама...я вернулся... -тихий голос разорвал тишину не хуже, чем последовавший за ним крик Виктории...

Виктория лежала рядом с Джеромом, стеклянным глазами смотря в потолок. А на улице печально скрипели качели, раскачивая своего невысокого гостя. Тот ласково обнимал свою игрушку, которую Джером поставил ему в шесть лет. Качели тихим скрипом отзывалась на печаль своего маленького хозяина...
*************************



Энтони поёжился, а потом дотронулся до плеча Сета, отвлекая того от дороги:
- Мне неприятно...дай мне таблетку... пожалуйста ... - Сет обеспокоено взглянул в зеркало заднего вида на мальчишку и покачав, головой проговорил:
- Нет, Тони, прости....ты же знаешь, что тогда мы можем не успеть...
Тони, мальчишка четырнадцати лет отроду лишь грустно кивнул и откинулся на заднее сидение, пытаясь отвлечься от терзающей его боли. Голоса усиливались, и вот уже из-за их крика он не мог различить шума проносящихся мимо машин. Они кричали, просили, молили...и страдали. Как они страдали....проклинали своих убийц, проклинали судьбу, проклинали Бога...проклинали всех и вся, кроме себя....хотят так часто они сами виноваты...
Сет остановился у приземистого серого здания напротив больницы, такого же унылого и невзрачного, как и цвет его стен. Сет помог Энтони выбраться из машины и достал из бардачка пакетик с какими-то таблетками, лежащими в нём россыпью.
В глазах Энтони уродливо и приземистое здание выглядел совершенно иначе. Окутанное тёмной аурой, он выпускало извивающиеся чёрные щупальца во все стороны...они ползли по стенам и заглядывали в окна, они опутали собой парочку унылых деревьев во внутреннем дворике, они тянулись и тянулись во все стороны...
Тони выхватил из руки Сета таблетки и бросил их себе в рот, потом, поморщившись, проглотил лекарства. Через секунду глаза мальчишки подернулись матово-синей дымкой.
Мальчик тихо выдохнул и уверенным шагом вошёл в здание городского морга...

Сет действовал по отработанной схеме: уверенный и наглый вид, значок ЦРУ и командный, бескомпромиссный тон. С натяжкой, но всё прошло так, как надо. Вид у Сета был в меру уверенный из-за того, ЧТО он знал. Голос правда дрожал, но актёрское образование не подвело его. Ну и значок ЦРУ был всё же отменной фальшивкой.
Дежурный врач оказался русским с непроизносимой фамилией Дубрович. Сет чуть язык не сломал, пытаюсь произнести его фамилию, а тот лишь улыбался. Когда доктору надоели мучения Сета, он разрешил называть его просто по имени - Олег. И как истинный русский он сказал, что не позволит им перейти к делам, пока не угостит их чаем. Сет, как совсем юный оперативник, сплоховал и поддался на уговор врача. Вряд ли он когда-нибудь забудет чаепитие в холодной прозекторской, в окружении трупов пока что целых и уже не очень. Когда же доктор окончил рассказывать анекдоты исключительно из разряда чёрных или профессиональных, кои могли показаться смешными только маньяку или патологоанатому, Сет всё же смог перейти к делу:
- Мы вообще-то прибыли сюда осмотреть тела Джерома и Виктории МакКензи. Поступили к вам в девять часов утра.
- Да-да...сейчас...
Доктор отвёл их к телам. Обнажённые и бледные они в одиночестве лежали на операционном столе. Вскрытие ещё не начинали, но и без него они выглядели ужасно. нет, тела их были в порядке. Но глядя на них становилось тошно. Как будто перед вами на столе не тела, а две кучи протухших кишок, в которых уже поселились черви....
Сет отогнал наваждение и отодвинулся в сторону, пропуская вперёд Энтони. Увидев, что Олег хочет пройти за ними, он загородил ему путь:
- Спасибо, доктор, вы нам пока не нужны. Будьте неподалёку.
Олегу явно было интересно, что делает мальчик с телами, он пытался заглянуть за плечо оперативника, но наткнулся лишь на суровой взгляд Сета. Состроив недовольное лицо, он удалился.
Мальчик тем временем начал водить руками вокруг тел, закрыв глаза, иногда вздрагивал, словно от резкого удара током. Когда он наконец закончил, Сет подошёл к нему и спросил вспотевшего мальчишку:
- Ну что там?
Парня колотило, пот градом катился с него, а глаза бессмысленно блуждали. Увидев состояние напарника, Сет лишь вздохнул и извлёк из кармана прививочный пистолет. Сделав инъекцию и усадив парня на стул, он закурил, ожидая, пока подействует препарат. Когда взор мальчика прояснился, Сет повторил свой вопрос:
- Что там, малыш?
Энтони не обратил внимания на это обращение, и не стал укорять напарника, что тот прекрасно знает его отношение к подобным высказываниям...
- Мы пришли по адресу. Здесь есть чем заняться Г.Л.А.З.у...

- Мистер Дубрвоич, пройдите, пожалуйста, сюда...
Сет приводил взглядом доктора, и когда тот зашёл в операционную, закрыл дверь. Олег явно был обижен на лже-цэрэушников, и в этой своей детской обиде он развеселили Сета. Эта загадочная русская душа....
- Доктор, начинайте вскрытие...
Через пять минут Олег был готов. Резиновые перчатки нежно - салатового цвета, маска на лице и особый прозрачный щиток, закрывающий лицо доктора навевали на Сета воспоминания о фильмах ужасов третьего эшелона. Доктор начал вскрытие. Когда Олег вынул кишки из тела Виктории и небрежно кинул их в таз, желудок парня не выдержал...
Дверь снова брякнула, впуская в операционную Сета, вытирающего губы тыльной стороной ладони."Завтрак коту под хвост...блин, как-то двусмысленно звучит..." - мысли одна забавней другой метались в его проясняющейся голове.
Тут Олег проговорил что-то на русском, но судя по интонации и выражению его лица, это мог быть только знаменитый русский mat.
- Что не так, мистер Дубрович?
-Kakogo hrena! У них же нет сердец! Это невозможно! Я бы понял, если бы какой-то маньяк извлёк их сердца, распоров грудную клетку, но на телах нет никаких физических повреждений! Вообще нет! Знаете, я сначала долго думал, от чего они умерли...наверное от того, что их сердца испарились! - и доктор как-то глупо засмеялся, а потом его лицо стало серьёзней некуда - мне нужно выпить.... Господа...прошу вас на выход. Морг закрывается по техническим причинам...

Сет задумчиво вёл машину по шоссе. В салоне царила гробовая тишина. Сет всё так же нервно курил. Тела без единого физического повреждения с просто исчезнувшими сердцами. И Энтони.... Сет бросил взгляд в зеркало заднего вида и посмотрел на мальчишку. Тот съёжился на заднем сидении и глядел в никуда пустыми глазами. Сет выкинул в окошко недокуренную сигарету и обратился к напарнику:
- Эй, Энт, что там было?
- Там...- мальчишка нервно сглотнул, глядя в окно всё такими же пустыми глазами - ...эти двое...они...там сильная аура греха...они...они были безумны...я явно чувствовал, что они сделали нечто ужасное... - голос парнишки дрогнул. Сет вновь бросил быстрый взгляд назад и увидел, как по щекам Энтони катятся крупные слёзы.
- Энт, что они сделали? Ты ведь знаешь?
- Да...они...я... - голос Энтони затих.
- Энт! Энт, давай, говори! Энт? - Сет повернул голову назад и увидел подтянувшего к подбородку ноги парня, смотрящего абсолютно опустошёнными глазами куда-то в пустоту. И еще он что-то тихо, едва слышно бормотал....
- Энт! Энт! - Сет дотянулся до него рукой и затряс....

Из-под капота валил белый пар, заполняя собой салон... осколки лобового стекла лежали по всему салону. Фонарный столб рухнул сверху, превратив салон в месиво из металла, кожи, ткани и стекла...
********************
- Сет, мать твою за ногу три раза! Это же твоё первое дело! Ерунда... да раз плюнуть! И что в итоге? Ты разбил машину в хлам, чуть сам не угробился, да ещё и Энтони, такого мощного псионика, ввёл в кому! Да тебя за это пять раз кастрировать надо без наркоза! -
- Но сэр! Энтони впал в ступор до аварии...
- Конечно! Чёрт возьми... - голос высокого, мускулистого и жилистого мужчины в годах, что ходил как лев в клетке перед Сетом, смягчился, в нём прорезались отческие нотки - пойми... Энтони нам надо беречь. Он чрезвычайно мощный псионик..... и потому особо уязвим... Я не знаю, что там почувствовал Энтони, но ты не успел среагировать...ты вколол ему не то, что надо...ментальное эхо настигло его...и ты сам видишь, что с ним стало...
- Сэр, я всё прекрасно понимаю, я весь курс Теории Псионики прекрасно помню, что всё это значит...я. ...просто не ожидал, что ментально эхо будет таким сильным....этого больше не повторится.... - несмотря на то, что Сету было уже двадцать три, его уши пылали. Он чувствовал себя как первоклассник перед строгим учителем.
- Да нет, Сет...если бы эхо оказалось не таким сильным, и ты бы решил перестраховаться, то я вообще не уверен, что Энтони был бы сейчас жив...
Так всегда. Сет никогда не мог понять, сердится на него начальник или нет. То он начинает ругать, а потом хвалит, то наоборот. Говорят, что те, кто работают в Г.Л.А.З.е больше пяти лет, научились раскалывать своего начальника. Хотя сету всё это казалось просто байками, не имеющими никакого отношения к реальности.
- Ты сам-то как думаешь, почему оно оказалось столь сильным, Сет?
- Если честно, то мне кажется дело не в самом эхо. Энтони...то, что он увидел как-то задело Энтони. Сбудь на его месте кто-то другой - и ничего бы не произошло. Но тела обследовал именно он.... ну, я так думаю.
В ответ начальник лишь улыбнулся:
- Ты молодец, Сет. Я думаю точно так же... и ты знаешь, как нам вытащить малыша Энта из задницы, в которой он оказался?
Сет начал напряжённо шевелить извилинами, а после начал осыпать босса одним предложением за другим. Но в ответ на них Начальник лишь качал головой:
- Нет, Сет. Всё это хорошо...но не в этом случае. Слышал, что клин клином выбивают? Ну вот. Считай, что рядовое дело о Запредельном убийстве супружеской пары превратилось в задание по спасению ценного оперативника. Дерзай, Сет... если что надо - свяжись с Рональдом. Ах да, чуть не забыл...Энтони постоянно бормочет - Медвежонок. Может быть тебе это поможет...

Ночь опустилась на штаб-квартиру Г.Л.А.З.а. Обычно ночью большинство организаций погружаются в сон. Нет, ночью он не оживает. Он круглые сутки бурлит, как варево в ведьмином котле. Г.Л.А.З., или Гражданская Лаборатория Анализа Запредельного, ночью просто была чуть более активной. Ибо тогда выползали их подопечные... Сет курил в своём кабинете. Вернее даже не в кабинетчике, а закутке, отгороженный от остальных картонными перегородками. А на столе перед ним лежало досье Виктории и Джерома МакКензи. Сет затушил в пепельнице ещё одну сигарету, глотнул из чашки горячего кофе и вновь стал перечитывать дело Джерома. "Джером МакКензи, 1960 года рождения. Отец - священник, мать - беженка с Кубы. Всю свою жизнь проработал в полиции, зарекомендовал себя просто отлично. Несколько раз ему предлагали повышение и как следствие - работа в офисе, но он отказывался. Всегда. За свою карьеру отметился в поимки Матрёшки, в ликвидации Дона Линотти, он лично задержал Чёрного Нарезчика. Так. Чёрный нарезчик...это маньяк. Убивал людей и нарезал их на куски, а потом красил куски мяса в чёрный цвет и прятал в фургонах с углём. Приговорен к смертной казни через смертельную инъекцию. Дон Линетти. Итальянская мафия. Дон до сих пор сидит, как и всё его ближайшее окружение. Матрёшка. Русская киллерша. Имеет связи с Виктором Черносотенным. Или Чёрным Виком по другому.
Итак. Сам Джером никогда по базе данных Запредельного не проходил. Дон Линетти тоже. А вот Нарезчик и Матрёшка. Ну, первый был просто одержимым бесом по имени Квип, ну а Квип - маленькая мстительная тварь. Если он вернулся, то вполне мог устроить что-то такое. Ибо мстительности у бесов хватает. Есть ещё Матрёшка. Сама она с Запредельным контактов не имеет, кроме одного. Чёрного Вика. И хотя сам Вик не является "Запредельником", но в курсе всех дел Запредельного мира. И успешно наживается на этом. Мог ли Джером как-то перейти дорогу столь могущественным русским мафиози? В принципе - мог. Хотя вряд ли бы тогда Вик стал прибегать к услугам Запредельников. Скорее всего, просто бы нанял убийцу. Но всё равно - скидывать его со счетов не стоит. Ну теперь Квип. Он вроде бы восстановил себе тело три года назад. Вполне мог набраться сил и решить отомстить - Сет перевернул страницу и продолжил чтение - Так. С Викторией он женат шесть лет. Детей у них нет". Сет ещё некоторое время читал дело Джерома, но ничего интересного он больше не увидел. Сет тяжело вздохнул, отложил дело в сторону, сделал ещё глоток из чашки и принялся за чтение второго дела.
"Виктория МакКензи, в девичестве - Райтер. 1963 года рождения. Мать - торговка в бакалейной лавке, отец - священник. Была замужем два раза. Первый раз - за пилотом Генри Стоурзом. У них есть сын - Майкл. Генри разбился в 2001. Через год она вышла за Джерома. Через В 2005 году Майкл исчез. Его списали на дело Черного Нарезчика. И на этом всё..." Ещё один, гораздо более глубокий вздох последовал за окончанием чтения дел...

Сет спустился на парковку и, задумчиво куря, стал неспешно прогуливаться вдоль рядов всевозможных колёсных и даже нескольких гусеничных средств передвижения (ну и во втором случае - также средств разрушения, зачастую - массового). Хэтчбэки, седаны, внедорожники, минифургоны, грузовики различного тоннажа и те самые гусеничные средства массового разрушения - трио БТРов, пяток БМП и даже один советский танк Т-72. И среди всех машин можно было найти фактически в любом состоянии. Вернее, в любом внешнем состоянии. Конечно же внутри они работали как часы, наверное, даже лучше. Побитые ржавчиной, десяток раз ремонтированные, с облупившейся краской, совсем новенькие и, конечно же, самые обыкновенные, ни чем не выделяющиеся из потока таких же серых машин. Словом - на все вкусы и для всех целей.
Конечно, впервые увидев это всё, Сет замер с открытым ртом, а потом стал метаться от машины к машине, желая порулить то новеньким серебристым Лексусом, то ярко-красным Феррари, то угольно-чёрным Мерседесом. Правда, когда он наткнулся на ту самую плеяду гусеничных монстров, то сразу забыл о колёсных малышах. Увы, порулить военной техникой ему дали только на курсах, и то - совсем малость. К огромному сожалению Сета и счастью мирных граждан БТРы и БМП используются крайне редко, ну а танк и вовсе не разу не выезжал из своего гаража.
Инстинктивно Сет стал искать взглядом свою Тойоту, пока воспоминания не обожгли ему мозг. Его Тойта ныне является грудой металлолома, а Энтони...малыш Энт...лежал в глубокой коме, и боль наполняла его разум... Сет ещё раз глубоко затянулся сигаретой и со злостью швырнул её на пол. Тяжёлый день, чертовски тяжёлый день...
Главный Надзиратель Всия Автопорковки, как в шутку называли старика Рона, как обычно занимался излюбленным видом деятельности любого охранника - спал. Деликатно постучавшись, Сет вошёл в его тесную коморку. Рон, конечно же, делал вид, что тщательна следит за камерами. Хотя получалось притворяться у него не очень, Сет сделал вид, что купился. Удивительно, но факт, старик часто обижался на очевидную правду, даже если его застукали на месте. Может у него просто начался маразм, может ему достояла удовольствие такая вот игра в кошки-мышки, а может сказывалась психологическая травма, которую он получил, когда шестеро вервольфов заживо пожирали его, начиная с ног. Собственно из-за того, что их и обглодали ему до колен, он и служит ныне охранником на парковке. Тот, кто коснулся Запредельного мира, уже никогда не сможет вернуться в мир обычный.
- Эй, Рон, как твоё ничего? Гремлины в моторах не позаводились?
- Ааа, это ты, Сет...ну садись, садись, в ногах правды нет! - старик был рад поболтать, ну а Сета он вообще никогда просто так от себя не отпускал. Старик уже, ловко орудую инвалидным креслом, наливал горячий чай в чашки и извлёк из маленького холодильника какое-то печенье. Сет чуть не захлебнулся слюной. Увы, он не смог побороть искушения.
- Ну, ты прям демон-искуситель... - пробурчал парень, плюхаясь на свободный стул.
Через пятнадцать минут, когда горячий чай приятно согрел кровь в жилах, а печенье приглушило голод, разговор как-то незаметно перетёк в деловое русло:
- Малыш Энт в коме... твоя Тойота на свалке... и с чего начать ты не знаешь....
- Да, Рон. Чёрт возьми. К Виктору меня просто не пустят, а где искать Квипа - я понятия не имею...
- Сет, мальчик мой, а ты не думал, что тут не Квип, не Виктор не замешаны?
- Думал. И больше не хочу. Если это не они - то зацепок вообще нет.
- Да я бы не сказал, Сет. Вобщем так: к Вику тебя пустят. Если ты забыл, то у нас с ним договорённость. Квипа ты найдёшь в клубе "Ржавые глотки". Только осторожней там - это место сбора всяких чертей и бесов, они не шибко-то жалуют глазовцев. Ну да если вдруг обе версии провалятся - лучше копни поглубже, узнай о них больше. От соседей, например. В бумагах нет и половины грязи, что обычно бывает, поверь мне.
Сет встал, кивком поблагодарил Рона и собрался было выйти из коморки, но вдруг замер в дверях и как-то неуверенно перевёл взгляд на ухмыляющегося сторожа:
- Рон...у меня ведь нет колёс...
- Эх вы, молодые... я всё ждал, когда ты меня спросишь об этом. А ты чуть пешком не ушёл!
С этими словами Рон кинул парню ключ:
- Место 113-А, чёрная секция.
И подмигнул растерявшемуся Сету.

*************************
Восторг переполнял Сета и выплёскивался в виде восторженного крика, перекрывая шум ветра в ушах и свист рассекаемого воздуха... Чёрный байк, украшенный зелёными языками пламени, мчался по ночному городу, неся на себе Сета...куда? А разве это важно? Сейчас для него существовал лишь ветер, адреналин и скорость...а потом наступила свобода. Он взлетал в ночное небо, ближе к звёздам, и не было вокруг огромного, гудящего города, не было миллионов снующих туда-сюда людей, не было неоновых огней...не было ничего, кроме звёзд. И этого вполне было достаточно...

А потом Сет проснулся. Жалкая, в общем-то, квартира, в коей мебели почти не было, а вещи лежали по углам огромными кучами, после сна о настоящей свободе, вызывала ещё более негативные чувства. На секунду Сету захотелось сжечь эту квартиру... а потом ему захотелось сжечь себя, потому что было уже одиннадцать часов дня, а это значит, что у Сета будут проблемы... Выскочив из своего подъезда, Сет замер на месте, как вкопанный. Перед подъездом стоял чёрный байк, украшенный зелёными языками пламени...

Сет затормозил возле небоскрёба, куска стекла и бетона, упирающегося крышей в облака... Возле входа в него суетились одинаковые серые людишки в костюмах и с кипами каких-то бумаг или, в лучшем случае, с дипломатами....суета сует...Сет слез с мотоцикла, снял шлем и уверенным шагом направился внутрь. Конечно же в таком виде охрана не могла проигнорировать его. Не каждый день в бизнес-центр пытается проникнуть некто в кожаной байкерской куртке, в тяжёлых армейских ботинках и с грязными чёрными волосами. Охрана в предвкушении работы размяла шеи и решительно преградила путь парню:
- Ты куда это собрался, панк?
- Руки убери, гомодрил - и не успел охранник врезать Сету за дерзость, как тот извлёк из внутреннего кармана значок ЦРУ, ткнув им в лицо второму амбалу - ЦРУ, так что разбежались...
Что-то бурча про себя, охрана пропустила его внутрь:
- Ты смотри какое у нас ЦРУ... берут сопляков каких-то наглых. Коззёл...

Кабинет Виктора Черносотинного владельца корпорации "Красный солдат" и, по совместительству, главу самого могущественного в регионе клана русской мафии, находился на последнем этаже небоскрёба. Виктор...виктория...победа. Вершина. Ну что ж, он достиг победы. Грязной и кровавой. А ещё он один из немногих людей Запредельного мира, что являются в нём ОЧЕНЬ уважаемыми и при этом не имеют никаких Запредельных способностей. Он просто человек. Просто человек, которого боятся и уважают все.
- Ааааа, оперативник Сет - высокий блондин в белом смокинге обворожительно улыбался ему и лишь глаза выдавали жестокую натуру этого человека. И тут Виктор протянул руку Сету - вы должно быть уже догадались, что я и есть тот самый Чёрный Вик. Хотите выпить? Закурить? - всё так же улыбаясь он предложил Сету стакан коньяка и сигару.
- Нет, спасибо, мистер Chernosotinniy...
- Ох, да брось, Сет. называй меня просто - Виктор.
- Договорились, мист...Виктор. В 1998 году вы подписали соглашение с Г.Л.А.З.ом, в котором...
- Да брось ты, Сет! Я прекрасно помню всё, что там говорится! И как всегда - готов к сотрудничеству.
- Хмм...ладно. Виктор. Расскажите мне про Ирину Краснову, также известную как Matreshka...
- Ирину я знаю ещё по своей деятельности в России. Высокопрофессиональный киллер. В 2001 приехала сюда, в Америку. И увы - в неё вцепились копы. К сожалению, её засадили за решётку всего через два месяца после её приезда. Сейчас она мотает срок в тюрьме, расположенной в Колорадо.
- Скажите, какие отношения связывают вас?
На секунду в глазах Виктора промелькнуло удивление:
- Я не знаю, откуда вы это узнали...да, мы с ней родственники, но я не понимаю, какое это имеет значение.
Сет ничем не выдал своего удивления. Ходили слухи, что Виктор и Ирина - любовники, и именно за них и цеплялся Сет. А тут всё выходит несколько по другому.
- Кхм...убит полицейский, принимавший участие в её задержании, при чём явно при содействие Запредельного...
- Аа...теперь понимаю. Вы думаете, что я, используя свои связи в Запредельном мире, решил отомстить? Глупости. Даже если бы я решил отомстить, то прибёг бы к услугам обычных людей. И тогда не имел бы никаких проблем, кроме разве что с полицией. Ну да, значит никаких проблем у меня бы не было. Поверьте мне, Сет. Сет... у вас есть мать, и, насколько я знаю, младшая сестра. Скажите, вы бы стали мстить, учитывая, что всё обошлось и худший вариант так и не случился? Её могли убить при задержании, могли приговорить к смертной казни, но она всего лишь села. И вскоре уже выйдет. С моей стороны было бы верхом глупости мстить сейчас.
Сет лишь убедился, что этот человек знает всё и обо всех. И что недаром он так уважаем даже в мире Запредельном. Он прямо-таки источал из себя обаяние. Его манера говорить располагала к себе. Тут даже оборотню было бы трудно устоять.
- Простите, что потревожил вас, Виктор. Это была пустая формальность. Удачного дня.
- И вам удачи в вашем расследовании, Сет.
И вновь Сет пожал протянутую ему руку, взглянул в улыбающееся лицо русского мафиози, на руках которого кровь сотен человек. На тех самых руках, что он сейчас пожимал. А потом молча вышел из кабинета. Оставался лишь Квип.

На этот раз байк Сета вовсе не бросался в глаза. Ибо в подворотне, куда он заехал на своем железном коне, было яблоку негде упасть от всевозможных мотоциклов и машин не менее впечатляющих. И речь здесь даже не об огромных монстр-карах, которые так часто на экране телевизора давят своих младших собратьев. Речь здесь о когда-то обычных авто, а теперь будто бы вылезших из какого-нибудь фильма в жанре киберпанк. И в этом дворе курили, пили и били морды огромные толпы различных байкеров, металлистов и панков.
- Бесы, твою мать... - прошептал Сет, глядя на нескольких молодых парней с ядовито-зелёными ирокезами, забравшихся на чей-то балкон и жутко орущих в окно. Хозяева квартиры вторили им в ответ. Потом дверь распахнулась и на балкон выскочил здоровый мужик в семейных трусах и бейсбольной битой. Не теряя времени даром, он слегка пристукнул самого наглого, отчего тот рухнул вниз, прямиком в мусорный контейнер. Его дружки увидев это залились неестественным, громким хохотом. Один из них от смеха не удержался на перилах и рухнул вслед за приятелем. Увидев это двое оставшихся, трясясь от смеха, прыгнули на головы своим товарищам, оглашая двор громким матом.
А ведь действительно - бесы. Ну и черти, конечно. Клуб "Ржавые глотки" был известен в Запредельном тем, что там собирались в основном бесы и черти. Наверное потому, что мало кто мог вытерпеть их больше часа, там почти никого другого не было. Разве что какие-нибудь упыри, вурдалаки, грайверы и оборотни, столь же безбашенные и отмороженные.
Внутри всё утопало в сладковатом дыму марихуаны, а в грохоте панк-рока ничего невозможно было услышать. Плотная толпа не уставая слэмилась, где-то в дальнем углу уже вспыхнула драка, а пол был завален мусором. Где-то наверху, в подвешенных к потолку клетках, танцевали стриптизёрши. Не сразу Сет заметил, что на этих клетках сидели несколько смутных фигур высотой сантиметров тридцать, размахивающих из стороны в сторону хвостиками и время от времени расправляющие кожаные крылья. Что именно они там делали в такой близи от танцующих девушек, Сет предпочитал не знать. Хотя смутно догадывался.
Все в этом клубе были либо одержимы чертями или бесами, или это были просто черти и бесы в своём натуральном...хххммм...обличье. И конечно вели они себя соответственно. То есть - наркотики, азартные игры, пьянки, разврат и беспредел процветали здесь. Мусор, похоже, здесь вообще не убирали. Сет подошёл к стойке, за которой сидел, скучая...чёрт. Рожки, шерсть, красная кожа, звериные зрачки и прочие атрибуты. Правда вместо вил у него в руке была зажата вилка.
- Эй, рогатый, мне пива и немного информации.
Насколько было известно Сету, "рогатый" - обычное обращение в сфере этих тварей. Чёрт замер на месте и окинул сета негодующим взглядом. Внутри парня что-то оборвалось. Чёрт пристально взглянул в глаза Сету, а потом выхватил из-под прилавка дробовик, наставил его на него и истерично, бешено вращая глазами, заорал, брызгая слюной:
- Ты кого рогатым назвал, [вырезано цензурой]...да я тебя счас кишки собственные собирать заставлю...чмо гладкокожее! [вырезано цензурой]! [вырезано цензурой]!
И нажал курок....



Сет открыл глаза. Всё вокруг утопало в дыму, адский скрежет рвал воздух на атомы, а вонь была нестерпимой. Голова раскалывалась на куски, перед взором всё плыло, руки и ноги онемели... и тут Сета будто током ударило. Вокруг него столпились черти. Множество низкорослых, краснокожих, рогатых тварей окружили его и о чём-то переговаривались на своём мерзком, лающем, грубом языке. Голоса у них были именно такими, как представлялось во множестве фильмов. Но Сету на ум почему-то пришла именно пластинка, проигранная задом наперёд из фильма "Никки, дьявол младший". Неуместная аналогия.
- Я что, умер? - Сет задал вопрос, который мучил его с тех пор, как он очнулся.
- Ты чего, гонишь? Ты просто облажался, безрогий! Кривой башмак просто пошутил, а ты взял и вырубился...кишка тонка - чёрт ели сдерживал смех, в отличии от своих товарищей. Те откровенно потешались над парнем. Уши Сета запылали. А если бы тот чёрт выстрелил, то парень в действительности бы отправился на тот свет. В душе Сет проклинал себя: "Настоящий бы оперативник ушёл из под траектории выстрела, обезоружил бы рогатого и проучил как следует. Ну почему я такой неудачник? нужно было и дальше играть в театре, отказаться от этого....я же не воин, я актёр! Здесь меня ждёт неминуемая погибель. Не сегодня, так завтра. Не черти, так оборотень или ещё кто...". На секунду парню захотелось испепелить все эти гнусные рожи, камня на камне не оставить от этого заведения, кровью смыть свой позор. А потом всё прошло. Сет сел, и не успел даже сделать попытки подняться, как увидел, что ему руку протягивает высокий, хмурый мужчина, облачённый в косуху, обмотанный цепью, и абсолютно лысый. Сет поколебался несколько секунд, а потом принял помощь. Черти стали расходиться, а хмурый мужчина кивком головы пригласил Сета за столик. НУ что ещё оставалось делать молодому и неопытному оперативнику? Только присоединиться к незнакомцу.
- Эй, Крибашш - последнее слово он скорее полупрошипел, полупрогромыхал - принеси два пива.
Чёрт, что недавно так мило пошутил над Сетом, кивнул, и через несколько секунд заказ принесла абсолютно голая девушка. "Ну у бесов и нравы... хотя может это они у людей набрались?".
- Ну что, человек, струсил?
- Да я...как бы...мммм...да - Сет ещё ниже опустил голову.
- Ну, зато тебе хватило сил признать это. Давай же выпьем за храбрость!
Кружки с пивом звонко ударились друг о друга, и Сет сделал несколько крупных глотков тёмного нефильтрованного.
- Этот ваш бармен над всеми так шутит?
- Нет. Только над людьми, что иногда забредают сюда.
- Хммм...но откуда он узнал? Не уж то "рогатый" - это не ваш лексикон?
- Наш - тут лысый улыбнулся. Хотя на первый взгляд ему сразу хотелось припаять пару лет на каменоломне, он оказался приятным собсеседником, - но ты ведь человек, а для чёрт или беса грех не разыграть вас, смертный. Вообще как я понял - ты чертовски недавно в Запредельном...
- Да. Всего три месяца.
- Ясно. Как только ты вошёл все сразу почуяли, что ты человек. Мы же видим ауру, как вы цвет! Наше зрение совершенно отлично от людского. Ну, кроме одержимых, конечно. Таких, как я. Мы делаем тело человека - своим, а через это и все его чувства. Знаешь, черти и бесы не испытывают жажды вообще, но в людском теле нам вода становится необходимо почти также, как вам. Давай за вас, смертный!
Сет снова выпил с одержимым, со стуком поставил на стол кружку и пристально глянул в лицо незнакомца:
- Мне нужен бес по имени Квип. Я слышал, что его часто здесь можно встретить....
- Малыш, а зачем тебе старина Квип? Он ведь опасен. Слыхал про Чёрного Нарезчика? Это был он. А ещё он помнит Первый крестовый поход. Он ведь стар, малыш. И сил поди хватит справиться с тобой, если у тебя на уме его арестовать.
- Он? Крестовый поход?
- Ну да. Бесы да черти в основном тоже очень древние, хотя силёнок от этого у них не шибко прибавляется. Квип к примеру вселился в одного из рыцарей-крестоносцев. Ох он там развлёкся. Чинил все семь смертных грехов именем божьим. Сколько награбил, сколько сожрал и выпил, сколько разрушил, а скольких девок изнасиловал. Вообще все эти крестовые походы - дело рук Сатаны. Не то чтобы я тебе сейчас открыл секрет великий...
- Даже так...а ведь я всегда считал из инфернальных исчадий лишь демонов достойными уважения. А что бесы и черти - просто ничто. Прости, конечно...
- Да ничего. Многие так же считают. А ведь мы видели столько, что вам и не снилось. Ну да ума нам это всё равно не добавляет. А зачем тебе старый Квип?
- Ну-у-у...я лишь хотел задать ему пару вопросов. Если честно, то он подозревается в убийстве...семейной пары.
Несколько минут лысый молчал, а после сказал:
- Ты про пару МакКензи, что ли?
- Откуда ты знаешь?
- Да так...и ты думаешь, что Квип убил их?
- Если честно - не знаю. Это единственный вариант. Думаю, он мстил...
- Вряд ли бы он стал мстить за малыша Майкла....Квип вряд ли может назвать себя ответственным отцом...
Сет даже виду не подал. Со столь же невозмутимым видом он продолжал потягивать своё пиво. А лысый тем временем продолжал:
- Да фиг с ними! Фиг с малышом Майклом! Квип бес, ему плевать! Он не знает, что такое любовь! А эти набожные придурки...два сапога пара...им воздастся!
И тут одержимый с силой стукнул кулаком по столу, аж кружки с пивом подпрыгнули, а дерево жалобно затрещало.
- Извини, смертный, но у меня тоже есть дела.
Сет пожал протянутую ему руку и остался за столиком дописать своё пиво. Через несколько секунд после того, как одержимый ушел, всё тот же чёрт-бармен подошёл к Сету:
- Я так полагаю, и за себя, и за Квипа будешь платить ты?
- За Квипа?
- Ну да, смертный. Вы с ним вместе пили, а раз он ушёл, значит платить будешь ты. С тебя двадцать баксов.
Когда Сет разобрался с оплатой и выскочил во двор, от одержимого Квипом байкера и след пропал....
*********************
Пепельница давно уже была переполнена, а кофейный аппарат мигал Сету сигнальной лампочкой, предупреждаю о том, что кофе вскоре прикажет долго жить. С расстройства автомат удостоился пинка, из-за чего на нём загорелась красная аварийная лампочка. "Ну вот...теперь он поломался...гадский день...вернее - гадская неделя....первое дело...и на тебе! Угробил машину, напарник впал в кому, опозорился в клубе, так что все инферналы города уже наверняка об этом знают, потерял все зацепки, а Квип улизнул прямо из-под носа!"
Еле переставляя ноги, он добрёл до своего рабочего стола, тяжело плюхнулся на стул и задумчиво стал перебирать бумаги. "Нужно собраться. Собраться, чёрт возьми! Голова совсем не работает... Кофе...кофе умерло. Сигареты кончились... Да и не помогают они!"
Сет вздохнул и вновь направился к автоматом в коридоре. Конечно же по закону подлости сигареты в автомате кончились. Негодую Сет покалечил и этот автомат. Забрав свою куртку, он вышел из здания, прошёл КПП и вышел на улицу. Мимо проносились машины, а по улицам шли редкие в этот час пешеходы. И никто даже не догадывался что за трёхметровыми стенами, в этом обычном особняке, идут эксперименты по выведению средств, что помогут оборотням контролировать себя и изучают демонов. Что там хранятся кое-какие очень интересные артефакты дней минувших, что где-то там пылятся редкие Гримуары, а молодые вампиры, куря в столовой, обсуждают начальство....

Сет перебежал дорогу и вошёл в магазинчик 24\7. Как всегда в это время - он был пуст. Лишь продавец за стойкой дёрнулся, когда открылась дверь, и проводил недоверчивым взглядом Сета. По привычному маршруту парень направился к полкам, заставленным всевозможным куревом. У полок стоял ещё один человек в кожаном плаще с поднятым воротником. Чёрные волосы его были коротко стрижены, а на носу он с какой-то подчёркнутой гордостью носил очки. К слову, эти очки смотрелись на нём и придавали неповторимый оттенок интеллигентности и обаяния его, вобщем то, не слишком красивому лицу. Только потом он понял, что у незнакомца нечеловеческие зрачки... и что человек смотрит на него с того самого момента, как парень вошёл в магазин. И черзе мгновение он осознал, что взгляд этот направлен не на него....взгляд этот пронзает душу, выворачивает её и нагой выставляет на всеобщее обозрение...
- Возьми это, Абла'Дарат.
И сунул что-то в безвольную руку Сета, а потом повернулся к нему спиной. А потом он как будто ударил кулаком в лицо невидимого противника, и от этого удара пространство исказилось, по нему пошли круги, как по воде, в которую упал камень, и оно просто лопнуло. Совершенно беззвучно вместо пространства перед незнакомцем оказалась чёрная дыра, в глубине которой виднелись переливающиеся цвета: красный, серебряный и ядовито-зелёный. Незнакомец шагнул в провал и исчез. Всё вернулось на свои места. За окном вновь гудели машины, продавец всё так же смотрел маленький телевизор. Лишь в руке Сет сжимал пачку сигарет....

Сет побрёл назад, ничего вокруг не замечая. В душе он чувствовал себя опустошённым. Как будто из него душу вытряхнули.
- Эй, Сет, малыш! Ты какой-то сам не свой сегодня! - голос Рона вывел его из ступора. Старик катился к нему на инвалидной коляске, искренне улыбаясь. И это зрелище ещё больше нагнало тоски.
- Привет, Рон...
-Ты сам не свой. Что случилось?
Сет колебался. Рассказать о том, что произошло в магазине? Нет, не стоит...Почему? Сет сам не знал.
- Проблемы по делу, Рон. Я...не знаю что делать. Нету у меня идей! Нету! Вик действительно вряд ли здесь замешан, Квип...не знаю. Но мне кажется, что он не убивал. А кто тогда? И за что? Они ведь были набожными....
- Послушай моего совета, Сет. Возьми блокнот и ручку. И просто запиши всё, что, по твоему, относится к делу. А потом будет легче увидеть всю картину. Этот способ никогда меня не подводил за двадцать с гаком лет службы.
- Спасибо, Рон... Чёрт, ты постоянно меня радуешь. То сейчас обнадёжил, то дал ключи от того, о чём я всегда мечтал.
- ДА не за что. Я же сам был в твоём возрасте. Вся молодёжь мечтает о огненном Феррари.
- Огненном Феррари? Рон, ты ведь дал мне ключи от чёрного мотоцикла....ммм...не помню производителя.
- Малыш. Я точно помню, от чего я дал тебе ключи. Хватит шутить над стариком. Я видел, как ты уезжаешь на Феррари.
Сет окинул старика недоверчивым взглядом. А потом вспомнил, что утром у его подъезда стоял огненно-красный Феррари. Сет замер. В голове всё путалось. Феррари....а как же мотоцикл? откуда он? точно такой, о каком Сет мечтал...да почти всю жизнь. Что происходит? Не обращая внимания но продолжавшего что-то говорить Рона Сет зашагал в свой кабинет.

Голова раскалывалась. За два дня столько всего навалилось! Да тут ещё этот незнакомец...и мотоцикл с Феррари...Сет затянулся. А потом поперхнулся. Сигарета. Чёрно-красная сигарета. Из той самой пачки, что дал ему незнакомец. Сет закурил на автомате, забыв о странном происхождении пачки. Сет, как завороженный, перевёл взгляд на неё. Серебристо-зелёная пачку, только вот ни одной надписи на знакомом Сету языке. Больше всего на название сигарет и их описание походили красные закорючки, которые почему-то напоминали Сету руны. И тут....на него снизошло озарение. Или вдохновение. А может детективная муза села на плечо? Сет кинулся к блокноту, как одержимый и стал строчить в нём что-то. Через двадцать минут усиленной работы он оглядел то, что получилось. И вновь пробежал глазами текст:
"1. Чета МакКензи убита ночью, 23 сентября. Ночью. Дождь. Найдены в своей кровати. Рты были забиты грязью.
2. При вскрытии оказалось, что у них отсутствуют сердца, при этом никаких внешних повреждений нет.
3. Виктория была жената до этого. Первый муж - пилот. Разбился в 2001. Есть сын - Майкл.
4. Майкл пропал уже после повторной свадьбы матери. В 2005. Списан на дело Чёрного Нарезчика.
5. Чёрный Нарезчик арестован Джеромом. Нарезчик - одержим бесом Квипом. Казнён.
6. Квип - очень древний бес. Проговорился, что состоит в родстве с Майклом? А с Викторией?
7. Джером и Виктория. Отцы - священники. Разгадка?
8. Очень набожны.
9. Квип - отец Майкла?"
Сет в изнеможении упал на стул. И засмеялся.
- Вот она, разгадка! Вот! Осталось найти тело! Да! ДА! Чёрт возьми, ты гений, Сет!

Тёмно-синий "Ниссан" затормозил возле дома покойных МакКензи. На улице вновь лил дождь. Он хлестал пустой, мертвый дом будто бы в наказание.
Сет выскочил из салона, распахнул задние двери и бережно взял на руки безвольно тело Энтони. Тот лишь сильнее засопел, когда капли дождя забарабанили по его лицу.
- Потерпи ещё немного, малыш...потерпи... - тихо прошептал Сет, неся мальчишку на руках.
Внутренний двор казался миром снов из-за плотной стены дождя, в которой тонуло всё вокруг. А Сету, знающему, что здесь происходило, он казался ночным кошмаром. Под ногами чавкала вода, превратившая ухоженный некогда газон в маленькое подобие болота. Сет, то и дело поскальзываясь в грязи, нёс Энтони к старым, покосившемся качелям....
Сету пришлось одной рукой придерживать Энтони, чтобы тот не рухнул в грязь с качели. Второй рукой он, путаясь в складках дождевика, наконец-то сумел достать прививочный пистолет с ярко-фиолетовой жидкость в ампуле. Закатав рукав Энта, он вколол препарат ему в плечо. Мальчишка изогнулся и закричал, при этом даже у Сета не хватило сил с ним сладить, и оперативник полетел спиной в грязь. Энт, не прекращая дёргаться, рухнул в грязь лицом вслед за своим напарником. Когда Сет вскочил, чтобы помочь парнишке, Энт уже оказался на ногах. В пустых глазах его не было ничего, кроме отражения дождя. А потом он заговорил:
- Папа...мама, а где папа? ....Куда он уехал? А он вернётся? А почему он не взял меня с собой полетать? ....Мама, а кто этот дядя? Как это мой новый папа? А где старый? ну ладно, пойду смотреть мультики... мама, я хорошо себя вёл...нет....я не знаю, почему у мисс Гаркинсон на стуле оказалась кнопка....нет, мам, я не знаю, почему загорелись очки мистера Джойвуда....мама....я случайно сломал ему нос...но он же первый! И он старше меня на....на много! Мам, ну мам! Нет! Я же случайно! Зато он больше задирать младших не будет! Мам....а что значит "бесово отродье"? Как это мне ещё рано знать! Я уже большой! Ммммм...пап, что ты...мммм....мммм!!!!!...
Энтони замолчал. Слёзы, смешиваясь с дождевой водой, стекали по его лицу и падали в грязь. Взгляд его приобрёл осмысленность и он тихо-тихо проговорил:
- Джером убил его...Майкл звал маму...вернее пытался позвать, потому что его душили подушкой во сне. А Вероника стояла в дверях и смотрела на второго мужа, убивающего её дитя. И она даже не заплакала. "Бесово отродье"...он сама спуталась в молодости с одержимым. Она изменила первому мужу и в результате на свет появился Майкл. В нём тело несколько капель инферанльной крови. Но этого было достаточно. И она решили во имя Бога избавиться от порождения дьявола. А потом они закопали его маленькое тело здесь, под качелями. Они стали единственным надгробием для малыша Майкла... А он не мог упокоиться с миром. И он забрал их сердца. Ибо им они были не нужны. "Они в душе бессердечны, дак пусть и физически они станут такими!" - говорили ему черти.
Энтони потерял остатки самообладания и разрыдался:
- Как? Как они могли? Как она могла? Ведь это ЕЁ сын! Он.... - Энтони не смог продолжать. Сет взял мальчишку за плечи и отвёл к машине. Когда он доставал две канистры и лопату из багажника, то слышал лишь тихие всхлипы Энтони и его бормотание...

Качели лежали на боку, а на месте, где они стояли красовалась яма, в которой по пояс стоял Сет. На дне ямы лежали кости, и Сет всё не мог решиться начать. Он знал, что произойдёт с духом. И не мог заставить себя сделать это с духом малыша Майкла.
- Давай же, Сет....соберись. Это необходимо. Необходимо...
Парень закурил чёрно-красную сигарету, и не докурив её и до половины, решился. Быстрыми движениями, чтобы не дать себе времени успеть задуматься, он натянул над ямой свой дождевик, снял крышку с одной из канистр и высыпал несколько килограмм соли на белые кости. Откинув в сторону пустую тару, он вылил весь бензин из второй канистры в яму. А потом кинул чёрно-красное сигарету в лужу бензина. Заполыхал огонь, и в его треске отчётливо послышался истошный детский крик...

Приветствую!

Я походу влез не в ту тему, ну да простит меня админство.

Меня давно интересуют проблемы стилизации текста.
В последнее время я активно ищу способ стилизации под мысли, мотивации, речь и действия существ с иной нежели у человека психикой. Существо, чей разум имеет совершенно иную мотивацию, абсолютно чужие нам стереотипы мышления, не испытывает чувств или эмоций свойственных человеческому существу, имеет совершенно иное восприятие окружающей действительности.
Очень сложно выражать мысли, не используя привычные человеку шаблоны и стереотипы, к сожалению даже у состоявшихся мастеров пера невозможно найти ничего подобного, по крайней мере, я не нашел.
Единственное что хоть как-то подходит это стилистика текста в игре «Вангеры».
Все мои попытки сваять нечто подобное провалились, разработать собственный шаблон не хватает мозгов.
Вас никогда не забавляло что какие-нибудь «чужие» в фантастике весьма условно стилизованны, автор в паре мест вставит упоминание о чужеродности их мышления, а в основном тупо шпарит, используя совершенно человеческие стереотипы, логические схемы, ассоциации, мотивации, я уже молчу про речь и мысли, в лучшем случае от балды накропает какой-нибудь абракадабры с понтом что это язык чужих и не более.
Чтобы мысль была яснее, мне приспичило описать существ из разумного улья насекомых, практически полное отсутствие личности, при отличной памяти, абсолютное самопожертвование ради блага колонии, слабые псионические способности на уровне ощущения общего эмоционального фона колонии, слабое зрение, прекрасное обоняние. Отсутствие слуха в нашем понимании, но повышенная чувствительность к вибрации, инсектоидная морфология, отсутствие материальной культуры, общение языком тела, запахом, проецированием эмоций.
Не хочется описывать от третьего лица с колокольни человеческого восприятия, а представить что чувствует, думает, чем мотивируется такое существо я не в состоянии.
Не смотря на обширный изученный материал об общественных насекомых, их поведении, структуре колоний, их развитии и эволюции.

Если у кого-то есть наработки, примеры или идеи прошу ответить, сам я в тупике и не имею ни малейшего представления как подступиться к проблеме. Можно ли вообще представить нечто совершенно отличное от типа мышления человеческого существа.

Всем кто решится, на сей литераторский подвиг, прошу описать ряд событий от лица инсектоида. Кратко, но в едином стиле.
1. вылупление рабочей особи из куколки
2. первые впечатления и действия
3. поиск и прием пищи
4. выход из тоннелей колонии на поверхность
5. восприятие окружающего мира
6. взаимодействие и совместная работа с другими членами колонии

По моему, далеко не авторитетному, мнению это серьезная и интересная задача для любого кто считает себя хоть чего-то добившимся в литературе.

+++++++++++++++++++++++

На сею неблагодарную работу меня вдохновила книга «Муравей, семья, колония» автор А.А. Захаров. (через поисковик найти просто)
Чрезвычайно интересный труд, с большим количеством схем, рисунков, научной и популярной информации о разных видах муравьев.
В советском союзе велись исследования, целью которых было использование муравьев в народном хозяйстве для борьбы с вредителями.
Прочитав эту книгу, мне стало стыдно за человечество, на сколько примитивно наше общество по сравнению с какими-то букашками, которые уже миллионы лет живут при «развитом коммунизме», имеют сложнейшие «торговые» межвидовые конфедерации, ведут войны, меновую торговлю, в том числе и работорговлю. Количество используемых и выращиваемых муравьями видов насекомых, грибов и растений, в десятки раз больше, нежели у людей. Население средней колонии лесного муравья ТРИ МИЛЛИОНА, и каждое насекомое занято своим делом. Общественные насекомые возводят сложнейшие архитектурные/инженерные сооружения, «пасут скот», выращивают грибницы и злаковые, накапливают и складируют продовольствие и строительный материал, имеют сложнейшие системы общения, которые смело можно называть «язык».
Лично у меня сложилось стойкое впечатление, что людям есть чему поучиться у общественных насекомых, наше общество и за тысячи лет не сможет развиться в столь рациональную структуру, существующую в гармонии с природой.

Прошу не судить строго, это одна из попыток стилизовать текст под не человеческое восприятие, (в данном случае не инсектоид). На мой взгляд, совершенно провалившаяся, в тексте множество абстрактных понятий человеческой логики, как я уже упоминал выше, писать без использования человеческих понятий не получается, сам наш язык для этого не предназначен, для понятий чуждых или неизвестных человеку просто нет слов.

Урод.

Тьма, спокойствие и завершенность…
Приятное тепло разливается по всей вселенной…
Звуки льются спокойно и ритмично, отмеряя времени течение …
Вселенная пульсирует размеренно, приводя пространство вязкое в движение …
Я чувствую, как плавно обтекает меня оно, наблюдаю за движением его …
Иногда кажется мне, что так было, есть и всегда так будет. Но память искажает всегда ощущения эти, из прошлого извлекая эмоций сильных отголоски …
Свет… Звуки… Из Вне…
Резкие, рваные, искажающие пространство и само время, они всегда вызывают волну эмоций ярких, навсегда вселенную изменяя …
Нередко вся вселенная в движение приходит, меняя мира стороны местами…
Все пространство сотрясая, движение силы Внешней спокойствие вселенной нарушает лишь за тем, чтоб показав себя затихнуть…
Переливы света, быстрого как мысль, вселенную пронзая, эмоции прекрасные рождают, с воображеньем соревнуясь, прекрасные картины, столь миру чуждые, рисует…
Но время, всех других вещей хозяин, меняет все, и даже память прошлое рисуя, ему подвластно события былые искажает…
И теперь в глубины памяти своей я погружаясь, былых вещей картину узреть не в состоянии…
Ничто в начале великое лишь было…
Затем родилось чувство слабое, и словно не веря что есть оно, затухало и рождалось вновь…
Неопределенно было чувство то, рождение эмоций первых предвещая…
Неумолимо времени теченье в движение приводит всю тьму вещей, чувство все росло и расширялось волнение рождая в пустоте…
Тепло родившись отделило, вселенную от пустоты. А в след теплу пришел покой, волнение вселенной он уняв, все силы, на мира рост направил…
Вязкое пространство, придя в движенье, эмоций бурю пробудило и породило твердь, движение свое вокруг и сквозь нее направив…
Мира стороны родившись, друг с другом соревнуясь, себе искали места, но и найдя, покой не обрели, завидуя друг другу, в движенье приходя пространство сотрясали…
Звук рождаясь, погибал неоднократно поглощенный сильными вещами мира, но время, требуя хранителя покоя, порождало его вновь, слабый но размеренный звук, времени теченье миру показал и вскоре вся тьма вещей, через него, теченью времени подвластна стала…
Но Вне вселенной в пустоте рождалось нечто, мир силою своею сотрясая…
Свет рожден во Вне был, силою огромной обладая во вселенную проник, своевольно и свободно приходил и уходил, картины дивной красоты рисуя…
Вселенная росла пространство поглощая и в стены тверди упиралась, что не раз спасали ее от гибели в Ничто, теперь мешали росту…
Вселенная однажды странное движение тверди породило и часть его являлась мной. Тогда я осознал себя как нечто новое, отличное от всей тьмы вещей, являясь частью мира, мог волей движение рождать своей…
Сила моя росла и вскоре твердь в движенье приходила, прогибаясь под моею волей…
Теперь весь путь свой вспоминая, осознаю себя способным прорвав преграду тверди, с силой встретиться, мир породившей, чтоб продолжать свой рост или исчезнуть…
Во Вне…
В Пустоте…
В Ничто мир породившей…

Сообщение отредактировал rahay - 15-11-2007, 6:19

Снежная королева. Зеркало Эрена.

Ветер.
Ветер всюду, из каждой щели, щупает тебя, ты кутаешься напрасно в колючий шарф, словно бы в сугроб заворачивая продрогшую шею Горло болит, грудь болит до самых легких.
Ты и сама теперь не рада, а, Йель?
В огромном разрушенном замке зима. Ты хочешь, чтобы замок перестал быть разрушенным, или хотя бы чтобы в нем нашлась одна целая, одна малюсенькая целая комната, с камином, пусть не затопленным, камином и креслом. Или даже без кресла. Без камина. Перестал бы ветер!!
Она пришла, когда ты примерзала пальцами к собственным губам, когда пар изо рта шел ледяной, льдом обжигал.. ты не чувствовала ничего.
Она пришла.
Она сказала только «Живи», и дохнула на тебя. Каким же морозом повеяло, ты вдруг поняла, что горяча была, горяча, как печка, а она – она и есть Зима. Та, что побеждает смерть. Ибо смерть может пылать, смерть может любить, но ты-то стала Её адептом, и она вдохнула в тебя свою силу, чтобы ты продолжила.
И она сказала «Эрен». Потом ушла. Ты осталась.
Ты села на пол, долго гладя онемевшими кончиками пальцев шершавую крошку штукатурки, пока не поняла, что замок может перестать быть руинами – тебе стоит только принять в себя эту силу, только повелевать, только отдать – то, что в тебе еще не лед. И, осознав, ты медленно подняла руку на уровень глаз, словно не узнала, словно видела в первый раз.
Отречься? Как просто.

Да, меня зовут Ис. Ис. Лёд. Мама назвала.
Она была голубоглазой блондинкой, и отец был голубоглазым блондином, и все вокруг, даже дедушка Яков, но они все какие-то ..теплые? были. Я был умен, холоден, поступил в институт. Я носил красную рубашку навыпуск и стильную полужилетку-полу не знаю что поверх. Я был кареглаз. Я к месту шутил, заставляя друзей сгибаться в приступе хохота. Все вокруг соглашались, что моя мама – очень мудрая женщина.

Эрен, Йель. Тебе не надо знать, кто это. У него есть зеркала. Зеркала и белые волки. Забери их, Йель. Ты станешь Королевой.

Я любил себя. Да? Нет. Никого. Никогда. Незачем. Я работал над проектом, кодового названия которому мы так и не придумали, я был счастлив полоумным счастьем гончей, взявшей след. Держать след двадцать лет.. только ради..?

Ты обратилась к замку, и он с ехидством подсказал, что нужно делать. Ты подняла опорные колонны, ты навела арки и контрфоры, ты вымостила стрельчатые своды потолка – все – одним лишь взмахом руки. Ты знала, по коже, по душе ползет, постреливая, узорец мороза, ползет, затягивая. Ты не противилась.
Ты вышла из замка и завершила его. Башенки, шпили, водостоки в виде лебедей и такие изящные наличники на высоких окнах. Ты осталась довольна собой, и своей силой.
Эрен жил много-много Снежных королев назад. И живет до сих пор, но тебя не должно это волновать. У него есть зеркала и волки, тебе надо всего лишь взять их. Ты облачаешься в пушистую шубу из свежего сугроба, ты вызываешь ветер, пусть он несет тебя. Ты идешь за своим.

- Здравствуй, Эрен.
- Нам с тобой здоровья не желают. Нет Эрена, Крюм я, наследник его наследников.
-Теперь знаю. Отдай мне зеркало.
- Зачем?
- меня прислала Она.
- ну и что? Кто ты?
- Йелка.
- Йелка? Сида, колдующая погоду? Хо-хо, вот так насмешила!
- я отреклась.
- Да?
- От Иса.
- Да?...
Уже совсем по-другому, тихо. И ирония пропала, и недоверие.
- Зеркала там. Волки придут сами – если позвать сумеешь. Они владелицу посоха слушают.
- Где посох?
- сердце твое.
Брови вскинула, обе ладони к груди прижав. Крюм покачал головой.
- Ис.
- Ис?
- иди теперь. Поймешь, как зеркало забрать, как посох добыть, как волков позвать – один шаг до вечности, один взгляд до могущества.
- Вопрос.
- Вопросы задает суетный. Смертный. Иди.

Добавлено:

…
- Ис.
- Ты пришла.
Я знал, что придешь. Это же сказка, вот ты и пришла.
- Ты изменилась, Йель.
Ты киваешь. Я будто примерз взглядом к твоим глазам. Синий свет в институте. Окоченевшее тело поперек прохода. Ты перешагиваешь, будто и не касаясь.
- Ис. – ты повторила – уронила льдинку на замерзшую реку, звякнуло бесцветно имя, отлетая от твоих синих губ.
Замерзла, ты сама замерзла, давай, согрею? Хочешь, в ладони мне упади хлопьями снега, пушистого, теплого, я их отогрею дыханьем? Йелка, пойдем жечь костер? Пойдем, я и гитару возьму, только так отрешенно не смотри!! Страхом каким-то, холодным, паническим, от тебя веет, и мог бы – не ушел. Не могу. Сердцем к тебе примерз.
Ты кладешь руки мне на грудь. Спокойная ты, но и не ты, а Она, а ты еще живая где-то в глубине - почему я тебя не позвал?
- …Ис… - поземкой прошелестело. Я больше не ощущал ничего – ни боли, ни холода. Твои руки – вот так, просто, с потаенной грацией – вывернули меня, вывернули наизнанку, вытащив наружу мою душу – ледяной посох. А то, что снаружи было, пламенно – яркое, убрали мягко внутрь.
Ты улыбнулась, прикрыв глаза. Не ты… Она. Улыбнулась, покидая институт. Теперь ты сможешь призвать Белых волков. Ведь мое «пламенное», мое «внешне», что теперь стало «внутренним» - оно по твоей воле вырвется из посоха, оно станет душой волков, и они – да, они будут тебе служить.
Ты подошла к зеркалу. Я видел теперь все – и словно бы твоими глазами, той тебя, что еще в уголочке живая теплилась. Подошла к зеркалу, а отражение – ее. И это отражение ответило удовлетворенной улыбкой. Ничего не надо никуда забирать. Ты – Снежная королева.

Йелка, Анжеи тебе не поможет. И я не помогу. И никто не поможет. А ты почему-то еще веришь. Иначе – зачем бы ты разбила зеркало Эрена, то, которое не одно поколение Снежных Королев хранило как святыню, за которое алым красили не один снег? Зная, что оно забирает в себя, превращая, все больше превращая в Неё, за него могли отдать все, все отнять. А ты .. ты разбила. И осколки пустила по ветру. Ты ждешь девочку Герду? Чтобы вспомнить, что такое – быть маленькой теплой сидой?...

написано при неоценимой помощи и моральной поддержке ХаКэ и SergK`а. За что им огромное спасибо)

Сообщение отредактировал Сигрид - 27-11-2007, 18:16

Черное зеркало.
Глава первая.
Алексей проснулся от звона будильника, взмах руки и будильник, слетев с заботливо поставленной матерью табуретки, приземлился на пол и выключился.
- Как же меня задолбал этот будильник. - Сонно произнес Алексей, но, потянувшись, встал с кровати и принялся одеваться. Натянув джинсы и футболку, он еще раз зевнул и направился на кухню. Как всегда на столе был завтрак и большая кружка кофе. Действия Алексея были отработаны до автомата. Сам же он досыпал свои последние минуты этого утра. Сняв вилкой, кусок яичницы, заботливо порезанной матерью, он сонно жевал. Но вот дело дошло и до кофе. Глотнув обжигающий напиток, Алексей проснулся окончательно. Допив кофе, он поставил, пустую чашку на стол и протер глаза. Теперь пришла пора отправиться с рукописью по издательствам. Как всегда мать положила ее в дипломат, чтобы он солиднее выглядел. И поставила дипломат в коридоре. Натянув на ноги туфли и надев ветровку, он вышел из квартиры, не забыв конечно закрыть за собой дверь...

- Ну вот, еще одно издательство отказалось от моей повести.
Грустно сказал Алексей и сел на скамейку перед парком. Все издательства, обойденные им за две недели, отказались принять его рукопись.
- Черт! Как же мне не везет!
Его взгляд остановился на красивой девушке с собакой. Они так веселились. А его жизнь так никчемна.
- Когда же и мне выпадет счастье.
Он сам не заметил, что сказал свою мысль вслух...

Алексей спускался по эскалатору в метро. Уже вечерело, опять ему не повезло с издательствами. Остановившись перед поездом, он взглянул на потолок. Увидев свет приходящего поезда, он опустил голову и заметил руку, поспешно вылезающую из его кармана.
- Эй!
Он заметил лишь руки толкнувшие его. И темнота...

P.S.
Только по почкам не бейте.

Сообщение отредактировал Xareno - 5-12-2007, 20:01

Обрывки
Посвящается просто многим...


- Дым кальяна, с дурманяще-сладким запахом, полумрак в комнате и нечеткий профиль на фоне красных занавесок; свежий кофе, рыжая кошка, конфеты, смятое одеяло; фильм на мониторе, в разных кадрах - красные розы, кровь на белом кафеле, плачущая женщина, пистолет...
Кто-то из нас в чем-то ошибся.

- Разговоры обо всем, сказки на двоих, почти что жизнь - на двоих; прищуренные глаза с хитринкой, тонкие пальцы, брызги холодной воды; нитка бисера, бубенцы, синие буквы на тетрадном листке и обратный адрес, совсем недалекий...
Мы умеем не только видеть чудеса, но и создавать.

- Уверенность в том, что таких, как я, нужно изменять; доверие и недоверие, упреки, зависть; невозможность простить и нежелание отпускать; скамейка на берегу реки, слезы, капающие на мое плечо, разметавшиеся от ветра длинные темные волосы; гитарный вальс и стихи - про любовь измену.
Сейчас мне кажется, что я с самого начала знала - так и будет.

- Озорные глаза, вечная улыбка, заостренное правое ухо (и почему только правое?); искрящиеся, как фейерверк шутки,
песенка про хиппи и крокодила (мы так смеялись...); посиделки после занятий в кружке - со сливовым вином и вафельным тортом, ощущение полной свободы и безмерное удивление - когда мы узнали, сколько тебе на самом деле лет.
А потом ты сделала то, чего никто не ожидал. Вышла замуж и родила ребенка.
И я до сих пор не знаю - мальчика или девочку.

- Ошибки в словах, ядовитые замечания; настоящее - спрятанное глубоко в душе, за дверью с семью замками, не совсем настоящее - зачем-то показывается всем; понимание, непонимание, снова ядовитые замечания; лето, история России, запах типографской краски и глянцевой бумаги.
Когда-нибудь я выверну тебя наизнанку, обещаю.

- Распахнутое настежь окно, плакаты на стенах, фигурки драконов на полочке; коллекция морских раковин, клавиши синтезатора, чистое сопрано и стихи Ахматовой; карандашные линии на белом листе, акварель и кисти, красные-желтые-зеленые кленовые листья; растерзанная на Хэллоуин тыква, разноцветные свечи.
Вторая семья, говоришь? Так и есть.

- Морщинки в уголках глаз - часто смеешься; теплый шарф то ли в клетку, то ли в полоску, джинсы и кеды; непонятные фразы на понятном языке, функции падежей и диакритика; пронзительный взгляд, странная улыбка, существование наполовину в своем мире, наполовину в реальном; глокая куздра и финикийцы, храм, воздвигнутый из фломастеров, фотографии ужасного качества; почти серьезно произнесенное: "А вы веселый человек..."
На "вы" называть не хочу, на "ты" - не могу.
А ведь мы могли бы подружиться.

- Сон без сновидений - по утрам в электричке, друг у друга на плече; полумрак на кухне, свечи, глинтвейн; гитары, фотографии вместо обоев на стенах; спиритический круг, блюдце и пентаграмма; манная каша с бананом, шоколадные блинчики почти что круглой формы, крюшон из арбуза; болото, старый полуразрушенный дом, чердак главного корпуса института...
Хэй... Ты - понимаешь.

- Сообщения в ЖЖ; приглашения на концерты, свои и чужие; старые-старые песни, многие из которых были записаны еще на магнитофон, и - не тобой; сказки; однокомнатная квартирка на окраине Москвы, Анечкина (у нее сын родился недавно) сковородка, пианино в углу и пиво из больших бокалов; его жена, его сын, твои дети.
Ты живешь наполовину своей жизнью, наполовину - Его.
А я горжусь тем, что когда-то пожала тебе руку.

---
Всего лишь обрывки, осколки воспоминаний, что-то из настоящего, что-то из прошлого. Они, безусловно, нужны, без них я - не я...
Это то, что я больше всего боюсь потерять.

Сообщение отредактировал Hellish Cat - 14-03-2008, 20:30

хе. Посвящение, ага. Кому-то. кто так ее и не понял...

Снежная королева. Конец сказки.

Йелка… Йел-каа? Ты спишь, моя королева.
Я теперь твой посох, твой страж, безмолвный, безропотный. Твоя холодная ладонь на древке-мне, и я перестаю быть, потому что холод, которым вихрится твоя душа, серебряной жесткой фольгой покрыл все, чем ты была.
А зачем мне быть, если тебя нет?

«Ну, начнем! Дойдя до конца нашей истории, мы будем знать больше, чем теперь. Так вот, жил-был тролль, злющий-презлющий; то был сам дьявол. Раз он был в особенно хорошем расположении духа: он смастерил такое зеркало, в котором все доброе и прекрасное уменьшалось донельзя, все же негодное и безобразное, напротив, выступало еще ярче, казалось еще хуже. Прелестнейшие ландшафты выглядели в нем вареным шпинатом, а лучшие из людей - уродами, или казалось, что они стоят кверху ногами, а животов у них вовсе нет! Лица искажались до того, что нельзя было и узнать их; случись же у кого на лице веснушка или родинка, она расплывалась во все лицо.
Дьявола все это ужасно потешало. Добрая, благочестивая человеческая мысль отражалась в зеркале невообразимой гримасой, так что тролль не мог не хохотать, радуясь своей выдумке. Все ученики тролля - у него была своя школа - рассказывали о зеркале, как о каком-то чуде.
- Теперь только, - говорили они, - можно увидеть весь мир и людей в их настоящем свете!
И вот они бегали с зеркалом повсюду; скоро не осталось ни одной страны, ни одного человека, которые бы не отразились в нем в искаженном виде.
Напоследок захотелось им добраться и до неба, чтобы посмеяться над ангелами и самим творцом. Чем выше поднимались они, тем сильнее кривлялось и корчилось зеркало от гримас; они еле-еле удерживали его в руках. Но вот они поднялись еще, и вдруг зеркало так перекосило, что оно вырвалось у них из рук, полетело на землю и разбилось вдребезги. Миллионы, биллионы его осколков наделали, однако, еще больше бед, чем самое зеркало. Некоторые из них были не больше песчинки, разлетелись по белу свету, попадали, случалось, людям в глаза и так там и оставались. Человек же с таким осколком в глазу начинал видеть все навыворот или замечать в каждой вещи одни лишь дурные стороны, - ведь каждый осколок сохранял свойство, которым отличалось самое зеркало.
Некоторым людям осколки попадали прямо в сердце, и это было хуже всего: сердце превращалось в кусок льда. Были между этими осколками и большие, такие, что их можно было вставить в оконные рамы, но уж в эти окна не стоило смотреть на своих добрых друзей. Наконец, были и такие осколки, которые пошли на очки, только беда была, если люди надевали их с целью смотреть на вещи и судить о них вернее! А злой тролль хохотал до колик, так приятно щекотал его успех этой выдумки.»*

Ты закрыла книгу со смехом, стайка встревоженных снежинок испуганно разлетелась в стороны от толстого ледяного переплета, жалостливо оседая на полу и подоле твоего платья.
- Ты слышал, Ис? Тролль! Тролля-ля-ля!!! – От твоего смеха вздрагивали своды дворца, и я дрожал, прислоненный к стене рядом с твоим троном, и жались к плитам пола белые волки. – Какой гений придумал эти детские сказки? Тролль! Не сам ли Эрен скрылся под этой глупой легендой?
Снежный буран впряжен в небольшие сани, похожие на летящего оленя. Ты возьмешь меня с собой, Йель?
- Ис, ты остаешься. Привяжу волков, нечего им ходить, еще в Институт забредут, не стоит.
Странно, ты все еще думаешь об Институте, а с тех пор, как зеркало разбито, оно случается все чаще. Весна не приходит дважды, так написано в Древних книгах, у тебя целая огромная библиотека древних книг с Истинной. Без меня волки, напитанные частичкой моей души, не покидали дворца и белого-белого поля, что его окружало; духи Зимы, им не нужно было охотиться, ни спать, они выли на луну, а луна, синяя и пронзительно-холодная, принимала их молитвы со снисходительностью верховной богини. Они и была верховной богиней этой ночи.
Ты привезла мальчика. Зачем, Йель? Чтобы кто-то явился его освободить? Ты кутала его в свою шубу, он спал у твоих ног…
- Ис, ты задаешь слишком много вопросов. Ты стал скучным. Посмотри. Это - свечение (люминесценции) верхних слоёв атмосфер планет, обладающих магнитосферой вследствие их взаимодействия с заряженными частицами солнечного ветра. Ты ведь этим занимался? Его называют Северным или Полярным сиянием. Красиво, не правда ли?
Ты согласен со мной, Кай?

Кай. Какое у него имя. Не для тебя. Оно звенит на твоих губах замерзшей слезинкой, а ты его все добавляешь после каждой фразы. Весь свет и пару новых коньков. Когда-то ты сказала мне в шутку, что родину бы продала за пару коньков «Снегурочка».

А, вот и Герда.

Знаешь, тут я ставлю точку. Ты ведь сломала меня, наконец, глядя, как маленькая девочка Герда уводит маленького мальчика Кая. Ты так и не смогла заплакать, не смогла оттаять. Ты просто сломала меня-посох, и это правильно, но теперь тебе не с кем говорить. Тебе некому сказать, что ты поняла. Что ты, самая теплая из всех Снежных королев, ты, единственная, кто справился с зеркалом Эрена, ты - …

Ты приняла в себя Зиму, до конца. И весна не приходит дважды, Йель. Как бы я тебя…
Как бы я тебя ни любил. А тролль смеется, держась за бока, так приятно щекотал его успех его выдумки..

_____
Г.Х.Андерсен, "Снежная королева"

Сообщение отредактировал Сигрид - 22-12-2007, 17:46

"Куда я со своим идиотизмом лезу?" - думал про себя Спаркс, - "Написанно "Парк для писателей", а не для придурка."
И действительно. Мой рассказ не вызывает душевного трепета, в нем нет глубины мысли, лихо закрученный сюжет отсутствует, но я все равно выкладываю его. Вопрос к модераторам: "Может мне его стоило выложить в "Конкурсе Юмора", чтобы не позорить это прекраснейшее место?"

Другой разум.

Давным-давно, когда груши не знали о своем существовании, а белки на деревьях разговаривали, жил маленький мальчик, которого звали Роджер Головоруб. Был он веселым человеком, смеялся, когда рубил головы. Но история не о нем. Эта жуткая история о прекрасном, выдающемся, умопомрачительном капитане Нельсоне МакКаргари, которого портал трансгумационого транслирования заслал в этот мир. Мир Роджера Головоруба. Нельсон непременно должен вернуться домой, ведь через неделю Новый год, а подарок дочери так и не куплен.

Предупреждение автора:

В данном рассказе будет много тупого и очень тупого юмора. Люди с отличной фантазией! Пожалуйста, будьте осторожны, не пытайтесь представить все, что будет нацарапано. Опасно! Затянет и не отпустит. Также присутствует фонетическое написание слов в диалогах, для большей эмоциональности, а не от безграмотности. А теперь, поехали!

Глава 1. Возле дома твоего.

Капитан Нельсон МакКаргари был дядькой строгим и шуток не любил. И поэтому сейчас он сильно матерился. Нельсон матерился очень хорошо, долго и заковыристо. А ругался он из-за своего полета, сквозь недра космоса. Звезды мелькали, проносясь мимо капитана на бешеной скорости. Здраво рассудив, Нельсон не стал одевать противогаз. Во-первых – это глупо, во-вторых, противогаза с собой не было. Ну откуда же он мог знать, что выйдя покурить, его засосет в неведомый портал.
- Вот и дела! Здорово! *мат*, - орал Нельсон, - *мат*. Даже не могу представить *мат*!
Вдруг, откуда не возьмись, впереди появился огонек. Через некоторое время капитан остановился возле огонька.
- Сержант Петров! Вы превысили скорость, ваши документы! – строгим тоном сказал огонек.
- До… Доку…? Петров? Что? – выпучив глаза, словно гренландский крокодил, пролепетал Нельсон.
- Так-с. Вы еще и пьяны? А ну! Прочь из машины, сейчас будем ставить опыты! – также строго сказал сержант и довольно ухмыльнулся.
Но судьба распорядилась иначе. Капитан МакКаргари с бешеной скоростью полетел дальше, оставив бедолагу Петрова в дураках! Летел Нельсон, долго летел, вспоминал, как ловко обманул сержантика. Вдали возник голубой шар.
«Земля!» - подумал Нельсон радостно, но оценив температуру в верхних слоях атмосферы, тут, же погрустнел. Шар и МакКаргари неслись навстречу, друг к другу. Приглядевшись, Нельсон различил континенты. Это была не Земля. Атмосферные слои были все ближе. Огонь. Жар. Тьма.

Глава 2. Похороны.

Роджер сидел, на своем ранчо, в удобном кресле-качалке, покуривая сигару. Напевал пошлую песенку и следил глазами за огненной полосой в небе. Траектория полоски заканчивалась аккурат за домом Головоруба.
- Кажись, на воздух полетим! – пробурчал Роджер, продолжая курить сигару. – Вечно так, присядет человек рабочий отдохнуть, сразу с неба какая-то фигень упадет и рабочего людя разнесет на малюсенькие кусочки!
Судьба наделила Роджера великим даром – он мог видеть будущее. И как он сказал, так все и вышло.
- … аминь! – закончил священник и две маленькие урны аккуратно положили в ямки и закопали.

Альтернатива 1. У автора хорошее настроение.

Глава 1.Красные идеи не меняют маленьких хулиганов.

Капитан Нельсон МакКаргари был дядькой строгим и шуток не любил. Поэтому когда, вышедшего покурить, Нельсона била стайка пионеров, капитан медленно напевал гимн юных коммунистов.
- 9 «Б» против курения! Да, ребята? – прокричал самый старшой из детишек.
- Да! – заорали пионеры хором. – Курящим – смерть!
После двух часов напряженного труда, пионеры скрылись во тьме ночи. Они искали новую жертву…

Глава 2. Только не ранчо!

Роджер сидел, на своем ранчо, в удобном кресле-качалке, покуривая сигару.
- Красота! Прям, рай на земельке! – довольно приговаривал Роджер, качаясь в кресле. – Хто это?!
- Кто шагает дружно в ряд? – начал старшой.
- Пионерский наш отряд! – допели остальные.
Надев на голову капюшоны и достав факелы, пионеры окружили Головоруба. Один из них вышел вперед, по-видимому, он был главным.
- Во имя святой окружающей среды! Ты обвиняешься в ее загрязнении! – проорал он в лицо Роджеру.
- Смерть! Смерть! Смерь! – хором выкрикивали остальные…

- … аминь! – закончил священник и два гроба закопали.

Альтернатива 2. Где же хаппи энд?!

Глава 1. Дед Мороз по шапке!

Капитан Нельсон МакКаргари был дядькой строгим и шуток не любил. Он стоял и курил. Канун Рождества не нагонял на него ни одной позитивной мысли, как впрочем, и плохих не нагонял. Но неожиданно Нельсона задавил каток. Водитель не справился с управлением…
Приехавший наряд милиции, не заметив труп, припарковал на нем машину. Тело Нельсона в тот день так и не нашли. А водителю катка дали по башке, за ложный вызов.
А Дед Мороз был в Великом Устюге. Чего ему делать 23 декабря в городе?

Глава 2. Автор и Роджер Головоруб отдыхают.

Роджер сидел, на своем ранчо, в удобном кресле-качалке, покуривая сигару. Рядом в гамаке лежал Спаркс и спал крепким сном, видя сны о розовых лианах, вьющихся на реках Ниагарского водопада, прекрасные русалки с волнами бились об скалы. Пингвины расхаживали по улицам Детройта в поисках пропитания. Пьяный танцовщик диско жонглировал на батуте. И многое другое снилось автору.
А в это время Роджер боролся с гигантским кариозным монстром.

- … аминь! – закончил священник и два гроба закопали. Спаркс кинул три гвоздики, на каждую могилку.
- Спите спокойно, друзья.

На-Двоих
Сигрид и Хакэ

Я сижу на полу, и курю свою трубку, и думаю о том, что всегда мечтал научиться пускать дым колечками, но почему-то никогда не получалось. И сейчас не получается - неудавшиеся колечки собираются в туманые облака и расплываются по всей комнате, наполняя ее сладким и тяжелым запахом.
На стуле напротив, скрестив ноги, сидишь ты, приложив к губам флейту, и по-прежнему ни звука. Вся в дыму, так что не видно, закрыты глаза или открыты.
Я знаю, что на самом деле тебя здесь нет.

Я сижу на стуле, и пускаю звуки в узкую дырочку флейты. Мне всегда хотелось научиться пускать звуки колечками, будто дым. Но пока не очень получается. Получается серпия вечера под смазанный ретушью табачный дым, и еще ты. На полу. Ты куришь трубку и выдуваешь подкрашенный травами воздух . Мы дышим им вместе – не все ли равно, кого из нас нет?

Мне хорошо с тобой, как ни с кем другим, а ведь других было... Было много. Но с тобой, здесь и сейчас, где тепло и светло, где все искренне и безыскусно - я свят, я свободен, я способен на все. Мне кажется, что ты веришь мне, веришь в меня. Монеты, которыми полон пустой карман, звенят, звенят, ударяясь друг о друга. Я выдыхаю еще раз, дым медленно сворачивается клубком у твоих ног. Девочка... ты такая, ты совсем еще девочка.

Я отнимаю флейту от губ и смотрю на тебя, чтобы увидеть в тебе – тех, других, что до тебя и после тебя, от чьих рук следы останутся на пушистых клубах сладковатого дыма. Я слегка покачиваюсь, в такт музыке, что рождается во мне, но еще не оформилась, чтобы быть спетой моей флейтой. Я ее спою, обязательно спою, для тебя, ведь она создана. Рождена – и тобой тоже, твоей забавной трубкой, невесомой пепельной пылью со дна твоих глаз. Подношу флейту – нет, еще не сейчас. Еще звучит та, другая. Я смотрю на тебя.

Я хотел бы видеть тебя здесь, рядом, всегда. Какой тебя нет и какая ты есть. так я могу Чувствовать, Дышать, Слышать по-настоящему, необыкновенно, непохоже на серое будничное и печальное, одинокое. Твоя мелодия разгоняет мой туман, не останавливайся, слышишь, не клади флейту на колени, играй дальше, дальше...

Вдыхаю дым. И с ним вместе в горло, в кровь, вдыхаю тебя. И – снова выдыхаю, в маленькую овальную дырочку, выдыхаю воздухом и звуком, и ты снова тут, передо мной, пройдя через меня, или это я прохожу через тебя, вгоняя струйку дыхания в тонкий мундштук-амбушюр. Он трепещет в моих руках, я знаю, я играю этот вечер, ты выкуриваешь этот вечер, и иначе нельзя, иначе не бывает.

Я прикоснулся бы к тебе, но понимаю, что от этого я могу проснуться - или ты можешь проснуться. Не знаю, но дотронуться боюсь, боюсь потерять то, что мне принадлежать не может. Я тебя выдумал, милая, себе на беду, и не знаю теперь, что делать - остается только свивать дым вокруг тебя в живые спирали и надеятся, что этот сон не кончится.
Но пока ты здесь - я снова набью трубку. Возьму карандаш, альбом... как раньше. Я хочу сохранить тебя такой, какая ты есть сейчас... какой тебя сейчас нет.

В твоих глазах – целый мир. В моих руках – целый мир. Ты хотел бы сблизить их, ты хотел бы подойти –но сидишь, не двигаясь, и я не двигаюсь, лишь пальцы лениво отлипают от дырочек флейты, чтобы припасть к новым. И ты не узнаешь, хочу ли я подойти ближе, ты и не хочешь этого знать, ты вдыхаешь звуки, я слушаю дым. Я, может быть, хотела замолчать. Но- тогда – не перестанешь ли ты существовать?

Штрихи на белом листе, рефлексы, полутона, контур, тень - и белые облака. Трудно рисовать белое на белом; знаешь, с жизнью то же самое - на чистом листе все равно можно рисовать только черным. Играй! Отчего-то мне кажется, что, когда я поставлю точку на рисунке (точки можно ставить везде, не подумай, что художник ошибся словом), все закончится.

Бесконечно-медленно вылетает из трубки новый мягкий пухлый шар, не бублик, но уже ближе.. ближе… ближе к рассвету. А я понемногу засыпаю, или это травы дурманят, или мне просто так хорошо с тобой. И я все задаю себе вопрос, глупый вопрос, постоянно, как привязчивый мотивчик: когда я перестану играть – кто из нас исчезнет?
Никто. Вернее, оба. Потому что – меня нет без тебя. А ты.. и ты вряд ли будешь.

... А знаешь, на самом деле, я боюсь, что нас обоих выдумал кто-то еще. Ты смотришь мне в глаза, но мимо меня.
...Я смотрю тебе в глаза, но вижу только пустоту. Знаешь, на самом деле, я боюсь, что нас...

- Ну что... поставим точку?


(ХаКэ и Сигрид)

В моей голове живет жук, заставляющий меня говорить голосом Терри Пратчетта.
Ну, по крайней мере, пытаться.


Господин Филиус Хорт был определенно доволен жизнью.
Он возвращался с работы, самоотверженно разделавшись со всеми сегодняшними делами. Вокруг царили не лишенные приятности декорации под названием "праздничная зима", в которых естественность снега гармонировала с мигающими под вечер огоньками гирлянд. Откровенно говоря, гармонии в таком сочетании Всех Возможных Существующих Цветов и Белого было не больше чем, скажем, в сочетании обезьяны и гранаты. Эффект получался такой же - много цветных ошметок во все стороны, абсолютно лишенный даже намека на стиль. Но празднества творят с восприятием людей чудеса - подумать только, необходимо всего лишь время плюс коллективное исполнение одних и тех же, утрачивающих год за годом смысл обрядов, чтобы облагородить духом торжества сочетание чего угодно.
Впереди господина Хорта ждал горячий ужин, чай, любимая трубка, скрипящая качалка и камин. А также прилагающиеся атрибуты уюта, наполняющие дом приятным успокаивающим ощущением действия (жена и дети).
Вернее, это он так думал.
Момент времени можно представить как пучок расходящихся в стороны нитей, перехваченных посредине кольцом. Мы - это кольцо, кольцо - это мы. Ничего сложного. Дальнейший путь, которым мы пойдем, будет одной из нитей, расходящихся в будущее - обычно выбирается самая толстая, именуемая "повседневность", но иногда возможны и вариации.
А еще не стоит забывать, что даже метафизические кольца имеют предел прочности. В частности, наше в любой момент от напряжения может расколоться, выпустив линии жизни на свободу.
Господин Хорт только что свернул в развилке своей жизни на путь, отличающийся от Самой Толстой Нити - и отличающийся достаточно сильно.
За поворотом его ждал человек, которого можно было бы охарактеризовать как Загадочную Персону В Черном. По крайней мере, частично он этому соответствовал - даже отъявленный дальтоник признал бы, что одеяние человека было черного цвета. Загадочности в нем, правда, не наблюдалось. Лицо его выражало изможденность и усталость, а еще проникновенный интерес. Примерно так смотрит на лягушку, распластанную на стеклянном столике хирург, который до этого безуспешно перепробовал десятки образцов, и только это последнее земноводное осталось его единственной надеждой на успешное испытание новой вакцины.
Обычно лягушки не находят в таком взгляде ничего хорошего.
- Вы не заинтересованы в билете на ту сторону жизни? - осторожно, и даже в некоторой степени робко спросил человек, держа руки за спиной.
Господин Хорт сбился с шага, поправил котелок и задумался. По его представлениям, Загадочные Персоны В Черном должны говорить были что-нибудь менее выспренное. Скажем, "эй, ты, ну-ка выклыдавай сюда все твои чертовы деньги, иначе получишь дыру в пузо!"
- Билете.. э-ээ, куда? - осторожно поинтересовался он, пытаясь одновременно какой-то задней частью сознания вернуться в накатаную колею событий.
Как уже упоминалось, господин Хорт был сегодня в хорошем настроении. Такое иногда случается с людьми: некий приступ внезапного снисхождения ко всему на свете, и они готовы без малейших признаков раздражения беседовать с самыми раздражающими в жизни людьми. Например, с разозленным начальником, с террористом, который держит вас в заложниках, или даже с назойливым туристическим агентом (последнее лежит в области невероятного, но факты - упрямая вещь).
- Ээ, ну да. - уже более уверенно кивнул головой "агент". - Ты не чувствуешь такой, знаешь, печали и горечи от неправедно прожитых лет? Может, тебя выгнало на такую позднюю прогулку глубокое желание... э-э, умереть? Тебя не тянет покинуть эту юдоль скорби?
- Совсем нет. - твердо ответил господин Хорт, намереваясь обойти незнакомца и продолжить следование колее. - Меня, знаешь ли, вполне устраивает моя жиз...
На середине фразы кольцо момента лопнуло.
Господина Хорта посетило странное видение - как будто человек, стоявший перед ним, вывернулся наизнанку и охватил собой весь маленький мир господина Хорта, вместе с работой, горячим ужином, камином и детьми. Серая с белым темнота обняла его, и мягко уложила на свежевыпавший снег.

Казалось, прошла какая-то жалкая секунда, и господин Хорт открыл глаза и попытался встать. Это, казалось бы, ничуть не сложное действие, внезапно оказалось ему не по силам - уже почти поднявшись, он ощутил какое-то сопротивление сзади, как будто невидимая нить привязывала его к земле.
Он обернулся. Нить действительно была. И была отнюдь не невидимой - бледно-синяя нить, идущая из области сердца в сторону... в сторону лежащего на снегу еще одного господина Хорта.
- Ну хватит. - нахмурился он. - В конце концов, у меня нет времени. Бросьте немедленно эти дурацкие шутки!
Последняя фраза адресовалась человеку в черном, который, крадучись, пытался подобраться поближе и перерезать зажатым в руке ножом нить между двумя Филиусами.
- НЕ СТОИТ ЭТОГО ДЕЛАТЬ.
От неожиданности черный человек резко отпрыгнул в сторону и выронил нож. Он звякнул о тротуар и укатился куда-то к границе между светом ближайшего фонаря и тенью ближайшей ночи.
- Ч-что?
Смерть терпеливо выждал положенное время реакции человеческих органов. Затем он шагнул в конус света и повторил снова:
- Я СКАЗАЛ: НЕ СТОИТ ЭТОГО ДЕЛАТЬ. РАЗРЕШИ ОСВЕДОМИТЬСЯ: ОН ДОСТАТОЧНО ОСТР, ЧТОБЫ ОСУЩЕСТВИТЬ НЕОБХОДИМУЮ ОПЕРАЦИЮ БЕЗ СОПУТСТВУЮЩИХ БОЛЕВЫХ ОЩУЩЕНИЙ?
Черный человек растерянно перевел взгляд на нож. Без сомнения, его можно было считать острым. Он неплохо резал (по своему изначальному предназначению) мясо, справлялся с веревками, тканью и даже деревом - но сравнения с косой Смерти, заточенной лунным светом и разрубающей пополам молекулу, нож явно не выдерживал. Так он казался не просто тупым, а огромным, толстенным бруском железа, который неплохо годится для нанесения черепно-мозговых травм, но совершенно никчемен в тонкой операции отсечения души от тела.
- Ты прав, - человек в черном сгорбился и бессильно покачал головой, - Никудышный нож. Прости, я думал, что смогу ему чем-нибудь помочь...
- ЭТО РАБОТА ДЛЯ МЕНЯ.
Смерть взмахнул косой, синяя нить беззвучно тренькнула, и господин Хорт наконец смог встать на обе ноги. До него уже начало доходить, что в происходящее вкралось что-то на редкость необычное. Увидев перед собой трехфутового скелета в черном плаще и с косой, а под ногами - собственное тело, господин Хорт понял, что влип куда серьезнее, чем мог себе представить.
С одной стороны, ему было до смерти (неудачный каламбур. Но в эктоплазменном состоянии у людей обычно несколько понижается общая острота шуточного фона) жаль несостоявшегося вечера отдыха. С другой же - подумав об этом, господин Хорт быстро повеселел - завтра ему определенно не придется снова идти на работу.
- А... меня убили? Это он?
- СОМНЕВАЮСЬ. ФИЛИУС ХОРТ, ВЕРНО?
- Да. Да? Э... да. Это я. И что теперь со мной?
Смерть пожал плечами. Напуганный этим движением, с крыши дома спрыгнул дремавший там до поры кот, задев в прыжке краем пушистого хвоста лезвие косы. Через мгновение в подворотне скрылся не менее испуганный, но уже гораздо более озадаченный кот с наполовину бритым хвостом. В воздухе некоторое время кружились клочья рыжей шерсти, затем улеглись.
В это время тень господина Хорта растаяла в воздухе. Человеку в черном показалось, что отбывая тем рейсом без возврата, куда он только что купил билет, господин Хорт пробормотал что-то о пикулях и подливке. Поразительно, какой малый след Бесконечность оставляет в некоторых, крепко стоящих на земле людях.
От размышлений его отвлек голос Смерти:
- ЗНАЕШЬ, Я НИКОГДА РАНЬШЕ НЕ ПОДУМАЛ, ЧТО ВЫ МОЖЕТЕ ВЫГЛЯДЕТЬ ТАК.
- Обычно не можем. - уныло ответил черный человек, не поворачивая головы. - Это со мной, наверное, что-то не так.
- ОН УМЕР ВО СНЕ. У НЕГО НИКОГДА НЕ БЫЛО ДЕТЕЙ, А РАБОТАЛ ОН НА ПОЧТЕ. СЕЙЧАС ОН ПРОСНЕТСЯ, ВСПОМНИВ В ЛУЧШЕМ СЛУЧАЕ ОБРЫВКИ, И БУДЕТ НЕ БОЛЕЕ МЕРТВ, ЧЕМ ЭТОТ КОТ.
- Да. Да. Ээ... наверное.
- И ЕГО СОН - ЭТО ТЫ.
- Все верно.
- ОБЫЧНО СНЫ МЕНЕЕ НАТУРАЛИСТИЧНЫ. ОНИ БОЛЬШЕ НАПОМИНАЮТ БОЛЬШИЕ КУСКИ ФИОЛЕТОВОГО МЯСА. С ЩУПАЛЬЦАМИ И ВСЯКОЙ БАХРОМОЙ... И С ДЕСЯТКОМ ГЛАЗ.
- Я знаю. - мрачно кивнул черный человек. - Бессмысленные обрубки без какого-либо чувства сюжета. Разве может настоящий кошмар выглядеть как пара зубастых шерстяных носков? Это ведь не внушает никакого страха! И как их еще не выперли с работы...
- ТЫ ОЧЕНЬ ПОХОЖ НА ЧЕЛОВЕКА.
- Спасибо. Очень любезно с твоей стороны.
- НЕ СТОИТ.
- А я и не знал, что Смерть посещает сны.
- Я ПРИХОЖУ ВСЮДУ, ГДЕ ЛЮДИ ВЕРЯТ В ВОЗМОЖНОСТЬ МЕНЯ. ТО ЕСТЬ ВООБЩЕ ВСЮДУ.
- Только не к детям, - быстро сказал черный человек, подбирая нож и пряча его где-то в руками. - Дети ведь не верят в собственную смерть, верно?
- ДА. ДАЖЕ КОГДА ОНИ УМИРАЮТ, МЕНЯ ОНИ НЕ ВИДЯТ. ДЛЯ НИХ Я - НЕ АНТРОПОМОРФИЧЕСКАЯ СУЩНОСТЬ, А ПРОСТО НЕКИЙ МАЛОПОНЯТНЫЙ ПРОЦЕСС.
- Я никогда не попадал в их сны. Интересно, на что они похожи.
- НЕ СЛИШКОМ УВЛЕКАТЕЛЬНО. ОНИ ТОЖЕ НЕМНОГОЕ ЗНАЮТ О ПРАВИЛЬНОМ КОМПОЗИЦИОННОМ СЮЖЕТЕ. ВОЗМОЖНО, В ЭТОМ ИХ МУДРОСТЬ.
- Правда? В любом случае, я хотел бы оказаться отсюда где-нибудь подальше. Ты видел, что было с этим? Не успел я даже его напугать как следует и немного поугрожать ножом, как он сразу...
- НЕПРАВИЛЬНЫЙ ТОН. В СЛЕДУЮЩИЙ РАЗ БЕРИ ПОПРОЩЕ, И ПОБОЛЬШЕ ГРУБЫХ НАТУРАЛИСТИЧНЫХ УГРОЗ. ТЕБЕ СТОИТ ПОРАБОТАТЬ НЕМНОГО НАД ГОЛОСОМ.
- Вот именно. Ну почему этот бюргер так боится уличного бандита? У меня очень хорошо получаются вампиры. Или дьявольски хитрые и злобные демоны. Честно. Нет, я подумываю о том, чтобы сменить работу. Да и коллектив здесь не слишком веселый.
- ПОНИМАЮ. РАБОТАТЬ В ОКРУЖЕНИИ ГЛАЗАСТЫХ ФИОЛЕТОВЫХ БИФШЕКСОВ НЕ КАЖДОМУ ПО ДУШЕ.
- Точно. Ну, видишь ли, я и подумал, что раз уж я по неизвестной причине так отошел от формы... может быть, в меня тоже влилась какая-то вера? И поскольку единственным из богообразных существ я знал только тебя (люди во сне редко вспоминают богов, но зато каждый помнит о возможности умереть), то я...
- РЕШИЛ УСТРОИТЬСЯ НА ПОДРАБОТКУ СМЕРТЬЮ? ХА-ХА. СМЕШНАЯ ШУТКА, ЮНЫЙ СОН. НО ПОЧЕМУ БЕЗ КОСЫ? ОБЫЧНО Я ПРИХОЖУ С КОСОЙ, ИНОГДА - С МЕЧОМ. НО НИКОГДА НЕ СЛЫШАЛ, ЧТОБЫ МЕНЯ ПРЕДСТАВЛЯЛИ С МЯСНИЦКИМ НОЖОМ. СОГЛАСИСЬ, ТАКОЙ СМЕРТЬ ВЫГЛЯДИТ НЕСКОЛЬКО...
- Ты же видишь, здесь везде город. - черный человек обвел руками пространство вокруг, подтверждая - да, это город, он выглядит именно так. - За косой пришлось бы присниться какому-нибудь фермеру, а я редко им являюсь. Особенности чистой психологии, ты понимаешь.
- О ДА. ХМ... А ЗНАЕШЬ, У ТЕБЯ НЕПЛОХОЙ ЗАМАХ.
- Спасибо.
- НО ЭТОТ НОЖ НИКУДА НЕ ГОДИТСЯ.
- Да, я знаю.
- МЕНЯ ЗАИНТРИГОВАЛА ЭТА ИДЕЯ. Я НЕ СЛИШКОМ ЛЮБЛЮ ЭТО ПРОСТРАНСТВО - ОНО СЛИШКОМ ЛИЧНОСТНО ДАЖЕ ДЛЯ МЕНЯ. ЧТО ТЫ СКАЖЕШЬ О ТОМ, ЧТОБЫ ЗАМЕЩАТЬ МЕНЯ ВО СНЕ ПО МЕРЕ НАДОБНОСТИ? ОФИЦИАЛЬНОЕ ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО, ПОЛНАЯ КВАНТОВАЯ ДИСКРЕТНОСТЬ, НЕЗАВИСИМОСТЬ ОТ ВРЕМЕНИ. МОГУ ОДОЛЖИТЬ НА ВРЕМЯ РАБОТЫ СВОЙ МЕЧ. ОФИЦИАЛЬНЫЙ ПРЕДСТАВИТЕЛЬ СМЕРТИ... НЕПЛОХО ЗВУЧИТ?
- О да. - черный человек сглотнул. Он и понятия не имел, что его дурацкая мыслишка, сорвавшаяся с языка, могла быть кем-то принята настолько серьезно. В таком положении, должно быть, мог пребывать распятый на дыбе, который в перерыве между экзекуциями от чистого сердца советует своим палачам: "эй, ребята, по-моему, вы забыли затянуть вон тот винт. Держу пари, что с ним зажим будет крепче."
- Я хотел только узнать, - заторопился он, понимая, что ответа может и не дождаться, - а что происходит с ними... ну, после.
- ПОСЛЕ?.. АХ ДА. ОТКУДА МНЕ ЗНАТЬ?
- Я думал, ты знаешь об этом все.
- Я ТОЛЬКО СМЕРТЬ. А ТЫ, МОЙ В СКОРОМ ВРЕМЕНИ ПАРТНЕР?
- Меня зовут Аегис. Аего. Ээ, ну то есть вообще-то... Уильям. Просто я думал, что так звучит лучше.
- БИЛЛ? КАК СИМВОЛИЧНО. ДАЖЕ В СТРАНЕ ГРЕЗ И ОЖИВШИХ МЕЧТАНИЙ ВСЕГДА НАЙДЕТСЯ МЕСТО ДЛЯ СТАРОГО ДОБРОГО БИЛЛА. ТАК МЫ ДОГОВОРИЛИСЬ?
- Хорошо. Да. То есть, я хотел сказать: "ДА".

Материя снов - это облака под ногами, но это так же и зубастые носки. Это танец на льду и десятилапый котенок с крокодильей пастью. Возникают определенные сложности с тем, чтобы представить случайный узор, выбрасываемый машиной мозга в виде остаточных данных. Считать ли чем-то большим то, что эти данные образуют узор? Наверное, не более чем узоры на окнах зимой, которые образуются из совершенно непоэтичных кристалликов льда, пара и явления конденсата.
...Где-то на дымных узорах, висящих посреди небес, стоят двое. Мимо них проносятся, одна за другой, странные фигуры, но эти двое, не обращая ни на что внимания, ведут разговор, понятный только им одним.
- ...я все хотел спросить, как же так выходит, что ты - анро... анто...
- АНТРОПОМОРФИЧЕСКАЯ.
- ...да, точно... сущность. Почему же коса режет дерево и камень, а не только нити душ? И тогда, с котом, помнишь?.. Разве ей не полагается быть, ээ...
- ЛЮБОЕ ТВОРЕНИЕ НА ОСНОВЕ ВООБРАЖЕНИЕ НУЖДАЕТСЯ В ПОДКРЕПЛЕНИИ ВЕСОМОЙ МАТЕРИАЛЬНОЙ ВЕЩЬЮ. БОГ - ИДОЛОМ, ИГРА - КУКЛАМИ, СМЕРТЬ - КОСОЙ, РАЗУМЕЕТСЯ. БЕЗ ЭТОГО СУЩНОСТИ БЫ ПЛОДИЛИСЬ НА ЗЕМЛЕ БЕЗ СЧЕТА...
...Тени облаков отражаются и преломляются, превращаясь здесь в свет, а таинственные силуэты, созданные воображением, отбрасывают ореол сияний...
- ...И НЕ СТИСКИВАЙ ЕЕ ТАК СИЛЬНО. ПЛАВНО, РОВНО И НЕ ЗАТЯГИВАЯ ЗАМАХ...
...Из тишины вырастает музыка, из шума появляется музыка, голоса становятся музыкой. Потому что здесь музыка - это шум и голос, щедро поперченные тишиной...
- ...Я НИКОГДА НЕ ЗАДУМЫВАЛСЯ О ЗВУЧНОМ ИМЕНИ. ЭТО ПОСЛЕДНЕЕ В СПИСКЕ ВЕЩЕЙ, КОТОРЫЕ ЗА МИЛЛИОНЫ ЛЕТ МОЕЙ РАБОТЫ СПРАШИВАЛИ У МЕНЯ ЛЮДИ. Я ДАЖЕ ЗАВЕЛ ЦЕЛУЮ ЭНЦИКЛОПЕДИЮ...
...И начинается движение сухих капель дождя, и оно поглощает собой все, стирая различия между фигурами говорящих и пространством вокруг них. Какое счастье, что дедушка Евклид в свое время не добрался до этих краев - тогда бы мы, наверное, до сих пор чертили палками на песке...
- ...ТЫ СМОЖЕШЬ ДЛЯ КАЖДОГО ВЫГЛЯДЕТЬ ТЕМ СМЕРТЬЮ, КОТОРОГО ОН ЖДАЛ. НЕ СКАЗАЛ БЫ, ЧТО ЭТО НЕОБХОДИМАЯ ЧАСТЬ РАБОТЫ, НО ЭТО ВОЗМОЖНО...
...И в конце всех концов, миг тишины сменяет пробуждение. Очередное пробуждение перед очередным сном...
- ...И КСТАТИ, НЕ ЗАБУДЬ СВОЙ НОЖ. ПО-МОЕМУ, ЛЕЖАЛ ГДЕ-ТО ПОД ТЕМ ОБЛАКОМ. ИЛИ ПОД ЭТИМ. НИКАК НЕ МОГУ ВСПОМНИТЬ, КАКОЕ ИЗ НИХ БЫЛО ТВОЕЙ НОГОЙ, А КАКОЕ ТРОТУАРОМ. ЗДЕСЬ ВСЕГДА ТАК?

Сообщение отредактировал Черон - 30-12-2007, 13:58

Скромно вошла в парк и присев на скамейку достала свою тетрадку и начала читать своё первое произведение

Песня души

На скале стоял человек, а внизу шумело и волновалось, будто предчувствуя что-то, море. Небо было затянуто тучами, но вот одинокий луч заходящего солнца выглянул сквозь них и осветил человека на скале. Это оказалась молодая, можно даже сказать, юная, очаровательная эльфийка. Она была в лёгком, коротком, но очень удобном платье, а за спиной у неё был лук из красного дерева с тетивой из гривы птицы грома. Её глаза, цвета ночи, были устремлены вдаль, а длинные волосы развевал ветер, который сама девушка казалось, не замечала. Когда луч солнца осветил её, то девушка принялась что-то быстро шептать и перебирать пальцами как будто играла на арфе. Через пару мгновений тучи скрыли последний, прощальный, луч солнца, то у эльфийки в руках действительно оказалась светящаяся, сделанная из света, арфа. Тут девушка начала играть на солнечном инструменте и петь. Её голос был лёгок и свеж как утренняя роса, но при этом его слышала вся планета, начиная от неба и моря, и кончая последней травинкой и листочком. А звуки арфы, были тёплыми и светлыми как лучи солнца, освещающего всё вокруг. Это была песня, которую знал каждый, но не исполнял никто. Это была песня Души. Песня влюбленной, но раненной Души. Редко кто отваживался выпустить её наружу, потому что последствия не мог предсказать никто. Это зависело от исполнителя. Когда прозвучали первые звуки песни, то сразу стало светлее и казалось, что небо и море затаились и прислушались к этой чудесной мелодии. Ещё через несколько мгновений в воздухе начала появляться фигура, точная копия девушки, а у самой исполнительницы начали появляться белые, пушистые крылья. Когда песня кончилась, тень эльфийки исчезла, а сама девушка, с чистой памятью и новой жизнью так и стояла на скале. Она просила, и к её просьбе прислушались.

Показалась со стороны Сквера Поэтов. Услышав окончание произведения Рыжика, по памяти начала читать один из своих мини-рассказов.

Сестра ветра

Она шла по ночному городу. На ее губах была легкая улыбка. Ветер то ласково, по-братски трепал ее волосы, то перебирал их прядь за прядью, а когда ее лицо омрачалось от какой-то непонятной грусти, он ласково гладил ее по щеке, и улыбка снова появлялась на губах девушки. Немногочисленные прохожие, прятавшиеся от осеннего холода под теплыми кофтами и куртками, удивленно и подозрительно смотрели на нее, ведь она была одета лишь в тонкое платье и распахнутый легкий плащ, развевающиеся за ее спиной при пронзительных порывах ветра. Вот в очередной раз ее лицо опечалилось, по щеке скользнула слезинка - ее родители разбились на машине, когда ее любимый вез их домой... Ветер снова коснулся ее щеки, высушив слезу, и вот она уже снова улыбается. "Да, я потеряла всех близких, но ведь у меня есть ветер." - думала она, а ветер снова играл с ее волосами.
Она шла по ночному городу, а потом исчезла. Никто этого не заметил, и только пьяный бродяга уверял всех, что видел, как ветер закрутил опавшие листья, в результате чего они стали походить на ладонь, протянутую девушке. Она улыбнулась и, прошептав: "Спасибо, брат...", протянула свою руку. Еще этот бродяга говорил, что после этого ветер поднял ее и унес в ночное небо... Впрочем, мало ли что привидится пьяному?

Закончив читать, исчезла тени деревьев.

На пике темных эмоций.

Под сенью древ, переплетением ветвей
Один всегда получит больше.
В другом же - гнев до кончиков ушей
Но и, признаться, проживет он дольше.
Shining Blade

Костер, разведенный эльфами ночью, давно потух. В наспех вырытой ямке остался только серый пепел. За высоким кустарником, вокруг выбранного для стоянки места, путников трудно было бы обнаружить. Только если это не ночной хищник.
Заснули Джас и Тах’р только с рассветом и никто не потревожил сон охотников за головами. Давно перепутали они день и ночь, рассветом для них стал кровавый закат. Слишком долго, чуть более месяца, они провели без света огненного шара и огней Нарбондели. Кроны древ, через листву которых проникали редкие лучи света, качались на ветру. Прохладный воздух дул с гор с восточной границы леса Невервинтер. В любой другой день утреннее щебетанье птиц помешало бы чуткому сну наемных убийц, но не в этот раз. Вчерашним вечером они поставили все на кон, включая свои жизни, и не прогадали. Искусство лесного эльфа, как мастерского лучника, позволяло ему пускать стрелу за стрелой намного быстрее, чем способны были проделать то же самое обычные воины. Или способность темного эльфа так ловко сражаться с закрытыми глазами в кромешной тьме, ничем не уступая Джассину в его прекрасном владении длинным мечом при свете. То была великолепная битва на пределе возможностей двоих соратников, партнеров против превосходящих их сил эльфийских рыцарей. Они были и без того измотаны долгим переходом по Андердарку и исчерпали не только свои физические силы, но и эмоциональные.
За ночь они не слишком далеко продвинулись от горы Хотнау и еще меньшее расстояние отделяло их от лагеря лунных эльфов. Джассина и Тха’рлала перед отбытием с места разбоя посетила идея отдать дань уважения телам поверженных противников.
«И зачем нам это нужно? – вспомнил свою мысль Джас».
Рыцари не защитили себя. Они слабы. Лесной эльф презирал слабых. Смерть для рыцарей стала великой милостью с его, наемника, стороны. А дроу более не вспоминал о убитых эльфах. Ему было все равно кого покарают его мечи – близнецы. Тха’рлал переживал лишь о том, что его прекрасные адамантовые клинки превратились в кучку черной сажи с первыми лучами солнца. Лесной эльф попробовал поддержать друга, ободрить, что теперь он стал обладателем клинков, выкованных эльфийскими мастерами на Поверхности, которым не страшны ни яркий свет ни кромешная тьма, но мечи лунных эльфов не шли ни в какое сравнение с родным оружием дроу из Мензоберранзана.
Тха’р метался во сне. Образ маски преследовал его. Он никак не просыпался, дурман не уходил, как бы того он страстно ни желал. Веки его подрагивали. Испарина выступила на лбу дроу. Кошмар не отпускал. Дроу перекатился на живот. На нем была такая же одежда, как и на лесном эльфе, только смотрелся он в ней лучше Джаса. Эбеновая кожа приятно контрастировала со светлым оттенком дорогой атласной ткани, а белые волосы добавляли к общему виду убийцы неповторимую изюминку. Плащ под дроу смялся от продолжительных мучений. Джассин лежал на спине, прикрыв куском ткани глаза, чтобы солнце не мешало сну. Впервые он мог отдохнуть и не опасаться, что малаугрим вернется отомстить за поражение. Проведя столько времени в Андердарке, он начал лучше понимать, почему темные эльфы столь умелые противники.
Вчера, по звездам, маг определил, где они находятся, и теперь не волновался, что они доберутся до Врат Балдура. Денег они раздобыли достаточно, чтобы обеспечить себе путешествие с комфортом.
Грудь лесного охотника размеренно опускалась вверх вниз. Он ровно вдыхал почти забытые ароматы леса. Рыжие волосы переливались в рассветных лучах, когда те достигал земли и причудливо плясали на локонах, когда ветер играл с листвой на кронах деревьев.
Безмятежность и расслабленность…
Лунная эльфийка подтянула к себе осторожно кинжал. На ее лице отразилось напряжение и испуг. Плащ под ней сбился в складки, открыв усыпанную прошлогодней листвой землю с пробивающейся к свету примятой редкой травой. Она крепко сжала украшенную зеленой эмалью рукоять с изображениями желтых и красных цветков хризантем. Некоторое время Исильфаррел наблюдала за спящими убийцами. Она присела, стараясь не наделать много шума, и удобнее перехватила кинжал. Неожиданно пришло осознание того, что она не способна лишить жизней даже таких отъявленных негодяев, столь безжалостных воинов. Она помотала головой, отбрасывая, заглушая эту внезапную мысль – олицетворение своей слабость, своего страха перед убийством.
«Они убили всех моих стражей! Я должна отомстить за смерть своих сородичей! Пусть это будет подлостью убить их спящими, но они заслужили это!» - думала Верховная леди.
Исильфаррел занесла кинжал для удара в сердце лесному эльфу, посмевшего путешествовать с дроу… Промелькнула тень… Спящий рядом Тха’р очнулся от ужасного сна и перехватил руку леди. Он успел спасти жизнь другу, хотя и не воспринимал отношения между ним и Джассином дружбой в понятиях жителей Поверхности. Дроу до боли сжал запястье лунной эльфийки и она выронила кинжал. Темный эльф щурился на свету, но это не могло скрыть отпечаток болезненности на его лице. Он подобрал кинжал, а жестокие красные глаза впились в женщину. Стальной взгляд охотника за головами заставил в страхе замереть благородную леди. Джассин продолжал дремать. Его нисколько не потревожил случай. В прекрасный теплый день он и не подозревал, что его могла убить столь прекрасная особа во сне. Тимора изменчива. В следующий раз наемникам может не повезти.
Пребывая под впечатлением от приснившегося сна, Тха’рлал тихо перебрался ближе к эльфийке. Исильфаррел испуганно дернулась назад, глаза выдали ее страх, но дроу уже заключил ее в свои объятия. Верховная леди смотрела в землю, не понимая как ей реагировать. Она чувствовала ненависть к дроу, но не отвращение, удивление и скорбь, а так же всепоглощающий страх. Убийца понял значение своего сна и более не волновался, кровь снова прилила к лицу, вернув живость глазам. Вайарун все еще с ним и он не предавал Божество в Маске. Богу были угодны смерти светлых эльфов, и он наблюдает за своим преданным слугой.
Тха’р нежно шептал эльфийке на ушко певучие слова темноэльфийского языка, такого усыпляющего и сладострастного, хотя она и не понимала ни слова:
- Глупая, разве я позволю тебе убить его? У меня давно не было столь совершенного, столь хитрого противника… Дрожишь… - он откинул за спину ее синеватые волосы и поцеловал тонкую шею. Верховная леди осознала себя лишь тогда, когда прикрыла от удовольствия глаза.
«Все… больше не представится случая для мести. Дроу знает мою тайну. Ах, если бы только поймать его в любовные сети. Тогда… Тогда я смогу сделать с ним всё. Абсолютно всё. Нет. Если он будет любить меня… Больше ни боли, ни обиды, никто не причинит мне вреда. Если бы он полюбил меня так сильно, как его жаркие поцелуи» - с теплотой и ненавистью думала она, отдаваясь инстинктам, любовному возбуждению.
Тха’рлал обнял ее за талию и подхватил на руки. Он оставил Джаса наедине со снами, а сам, прихватив с собой два плаща и прильнувшую к его груди лунную эльфийку, направился развлечься. У реки он остановился и осторожно опустил леди. Сверкнул кинжал, обрезав путы. Исильфаррел смотрела с удивлением и никак не могла поверить в происходящее.
- Ты отпустишь меня? – заговорила она на Всеобщем, в тайне надеясь, что темный эльф поймет ее.
- Нет, дорогая. Но со мной тебе будет приятно.
Лунная эльфийка улыбнулась, обрадовавшись, что дроу понял ее. Убийца говорил с сильным акцентом, но она смогла разобрать несколько слов.
- Приятно? – переспросила эльфийка. Дроу взял ее ладонь в свои и поднес к лицу, рассматривая оставшиеся на нежной коже раны и синяки.
- Ты не жрица и плети у тебя нет, - ответил он.
Высшая леди покраснела, заставив Тха’ра рассмеяться. Он поцеловал ее раскрытую ладонь, не отрывая взгляда от розовых бутонов губ. Дроу притянул эльфийку к себе, она не думала сопротивляться его порыву.
- У тебя есть имя? – прошептал он, лаская ее тело.
- Исильфаррел, - томным и одновременно трепетным голосом ответила она, ощущая как руки Тха’рлала скользят по изгибам ее тела. Мгновения и ее губы нашли его, такие мягкие и обещавшие наслаждения. Приятно удивленный он вкусил ее нежные губы, светлые как ткани с Поверхности и сладкие как нектар в храме Паучьей Королевы. Страстные порывы Исильфаррел только разбудили в нем еще большее пламя. Любовники не заметили, как раздели друг друга. Одежда уже лежала в стороне. И только восторженные вздохи вырывались у них, когда тела их переплетались всякий раз с озорными играми и воодушевлением изголодавшихся по ласкам существ. Они отдавались другу другу душой и телом, поглощенные только друг другом. Певучие стоны, стоны любящих и влюбленных… Они разбудили Джассина. Лесной эльф дернулся, схватившись за кинжал, и приоткрыл один глаз, вначале осмотрев местность вокруг, а затем взглянув на светило. Не сразу пришло к нему осознание того, что за шум он слышит. Он распахнул глаза, вскочил и стал оглядываться в поисках Тха’ра и девицы. Маг зло стукнул о землю, оставив отпечаток кулака. Ему было невыносимо слышать, как темный эльф развлекается с лунной эльфийкой без него, но и присоединяться… делить женщину с кем-то тоже не доставило бы ему удовольствия. Джас грязно выругался и улегся дальше дремать. Эльфийский убийца надеялся, что милующихся голубков сожрет медведь, пока они забавляются любовными утехами.
«Теперь она будет стоит дешевле» - цинично подумал маг, снова погружаясь в транс.
Прошло несколько часов после полудня, еще немного и наступит вечер. Тха’р, лежа на плаще, заложил руки за голову и томно полуприкрыл глаза. Он думал о том, если бы он родился и вырос на Поверхности, тогда бы он понял чувства Исильфаррел и смог ею управлять. Не подозревающая о коварстве дроу лунная эльфийка положила голову ему на грудь и требовательно гладила накаченный живот темного эльфа. Убийца и бровью не повел, что заметил ее позывы. Он лишь перевел взгляд с облаков на небе на женщину и смотрел выжидательно из-под белых ресниц красными глазами. Уставшие, они оба были обнажены, но успели искупаться, чтобы очистить свои тела от любовных соков.
- Пора вернуться в лагерь, - сказал Тха’р, приобняв за плечи лунную эльфийку.
Когда через полчаса эльфы вышли к лагерю, где они оставили Джассина, то застали лесного эльфа во время тренировки. Обнаженный по пояс он отрабатывал проходку с мечом, прыжками и сальтом назад. Темный эльф засмотрелся на волшебника и неосторожным шагом выдал себя. Кинжал в мгновение вонзился рядом с сапогом дроу. Напарника спасло только то, что лесной эльф признал в нем своего друга. Джассин опустил меч и полыхающие злобой зеленые глаза уставились в глаза дроу.
- Ты развязал ей руки? – маг отлично понимал, для чего лесную эльфийку развязали, но он тем не менее спросил убийцу на языке дроу, желая получить ответ от него лично.
- Это портит внешний вид товара, - отозвался Тха’р.
- Не больше чем ты, - на языке жестов гневно ответил маг.
- В каком смысле? – с безразличием пронаблюдав вспышку ярости друга, спросил Тха’рлал. Не дожидаясь ответа, он, как галантный кавалер, отвел Исильфаррел к седельным сумкам, чтобы она перекусила перед тем, как они вновь отправятся в путь. Эльфийка могла лишь догадываться о смысле разговора двоих эльфов, но судя по резким, даже злым, жестам ее светлого собрата, то рыжеволосый был не в самом лучшем расположении духа.
- Девственницы дороже.
- Не переоценивай ее, - напустил на себя скучающий вид дроу и взглянул на Джаса. Он оставил Верховную леди разбираться с ужином, а сам вплотную приблизился к все еще вооруженному воину. Тха’р лишь желал доказать, что не боится вызывающего вида лесного мстителя. Наемник вложил клинок в ножны и усмехнулся словам мужчины-дроу.
- Шлюха, - выдавил он и покачал головой.
Тха’р рассмеялся и подмигнул лесному эльфу незаметно для Исильфаррел.
- Если тебе хочется, можешь тоже с ней развлечься, - произнес дроу.
- С лунной?.. Не нравятся мне они, бледные.
- Женщины… удовольствие доставляют одинаково. Тебе же не любить ее нужно. Да и… женщины-дроу тебе еще меньше понравятся.
Джас коварно усмехнулся в ответ и направился к седельным сумкам. Дроу прищелкнул языком явно не разочарованный в спутнике.
Вскоре трое всадников, а точнее двое, покинули временную стоянку верхом на белоснежных эльфийских конях. Исильфаррел ехала вместе с дроу на одном скакуне. Джассин сохранял ледяное спокойствие, наблюдая ласки любовников. Ему не было дела до милостей лунной эльфийки к дроу, но подобное поведение, когда надо быть внимательным ко всему, несколько раздражало.
Кони бесшумно ступали, выбирая путь среди древ. Путешествовать по дикой местности в лесу не доставляло никакого удовольствия и удлиняло их путь. Одно радовало, что лес Невервинтер в этой части был не слишком густым, что и позволило всадникам ехать верхом на конях. Эльфы за время пути изредка пригибались в седле, чтобы не задеть низкую ветку. Пейзаж сменялся пока они продвигались на запад. Авантюристы решили продолжить двигаться в сторону города Невервинтер в течение всей ночи. Низкие клены все реже встречались им. Величественные дубы с ветвящимися кронами тянули свои мощные «руки» в небо. Вязы и ели терялись за буками и вековыми исполинами. Среди буйства растений попадались на пути животные, пугливо убегающие прочь, когда почти в двух метрах от себя замечали тихих и смертоносных остроухих убийц. Охотящиеся ночные пернатые хищники с любопытством провожали взглядами фосфоресцирующих глаз, оторвавшись от своих окровавленных жертв.

Ревность Высоких сильнее людской:
До крови, бывает, доходит.
Эмоции взор застилают порой,
Убийства дух по лесу бродит.
Shining Blade

"Варлок-2: Возмездие"
(пушистый триллер-ужастик с элементами кровавой психологической драмы)
Сигрид и Хакэ


У подножия одной большой горы - ну не Фудзиямы, конечно, а чуть поменьше и где-то в другом месте - раскинулась совсем небольшая деревушка.
Ну ладно, не раскинулась - съежилась. Она все-таки была совсем-совсем небольшая. Так вот, жили в ней исключительно добрые (по большей части) и приветливые (почти всегда) люди. Занимались хозяйством, каким могли, пасли на горных лужках своих козочек (такие, знаете, с колокольчиками на шее), по вечерам пили эль, или что там пьют в горах, и не знали горя. Пока одной зимой, которая еще в декабре совсем не предвещала беды, в деревушке не случилось нечто такое... чего там раньше, в общем-то, никогда не случалось.
Да и с чего бы ему случаться? Если бы это была гора Фудзияма, или деревенька хотя бы раскинулась, ну или, на худой конец, люди в ней были все сплошь через одного разбойниками и душегубами, или хотя бы водились горах какие духи злые, оно бы и понятно, случайся - не хочу. Только жизнь в той деревеньке текла спокойная, без происшествий, даже и поговорить вечерами не о чем, люди и расслабились, перестали собак мясом сыром для злости откармливать, перестали колья в ямах волчьих затачивать, а зря. Как показала неумолимая практика…
Практика вообще много чего интересного могла показать тем людям, но фантазия практики в тот зимний день ограничилась фигурой кого-то огромного, с лохматой белой шерстью, которое чуть не до полусмерти напугало местного охотника, который надеялся подстрелить какого-нибудь зайчика в местном лесу.
- Я шел, никого не трогал, ружьем помахивал, и вдруг в кустах шорох, - рассказывал охотник в тот вечер собравшимся у него в домике жителям (которые перед этим полчаса отпаивали его элем и валерьянкой). - Я останавливаюсь, а из них - ОН. И сразу попер на меня - глаза бешеные, шерсть дыыыбом...
Жители, конечно, переглянулись, и ни слову не поверили, а эля и валерьянки наливать перестали. Нет, а кто еще настолько с головой не дружит, чтобы в подобные сказки верить? Пошумели, покричали, разошлись. А эль, к слову, и правда добрый был, иначе с чего бы Йонсену Кривой Каблук, пока шел он от трактира к своему дому, померещилась странная тень, огромная, и вроде как мохнатая, точь-в-точь, какую видел охотник. Только Йонсен Кривой Каблук уже месяца три как с охотником из-за косули не разговаривает и в глаза его не видел..
А потом стали ходить страшные слухи, что, мол, мохнатый этот зверь - если такое вообще можно назвать зверем - ворует у хозяек блины, вот прямо через окно, просовывает так лапу и ворует. И когда у кого что пропадало, сразу все думали на это чудище.
Согласно статистике (которая стоит в одном ряду с маленькой ложью и большой ложью, так как является их превосходной степенью), Чудищем было украдено: кадка с маслом, панталоны матушки Гризельды, 12 пузырьков валерьянки, три тарелки блинов (что получалось в сумме, если сложить все украденные им блины), веник Йонсена и одна прищепка.
Но самое страшное, что никто не знал, как же на самом деле выглядит чудище, его даже назвать пришлось – Чудище. Некоторые приписывали ему огромные красные рога, хвост пикой и одуряющий запах серы, другие уверяли, что на тарелке из-под блинов видели белые волос…шерстинки, а следы на снегу сильно напоминали человеческие, если бы человек вздумал пойти по снегу в цветочных горшках на босу ногу. Многие приписывали ему крылья, кое-кто даже догадался, для чего Чудищу веник, но сходились все, как полагается в одном – Чудище надо изловить. Путем добровольной жеребьевки, с совершенно формальным условием не отбирать скот у вызвавшихся, определилось пятеро счастливчиков, которым выдали инвентарь, примерное описание Чудища, сухпай на пять дней и проводили до ворот. Прямо за воротами начиналась узкая обледенелая тропа, ведущая в горы.
- Говорят, если называть по имени зверя, на которого охотишься, можно накликать беду, - неуверенно произнес один из охотников, взвешивая в руке доставшееся ему оружие (лопату). - Вроде как что-то там, связанное с духами, я точно не помню.

(та-та, продолжение)
(ХаКэ и Сигрид)

- Это типа не называть медедя медведем, а волка волком? - догадался Второй Охотник.
- Ага, - кивнул Первый. Они поднимались все выше и выше.
- То есть, нельзя называть Чудище Чудищем? - уточнил Третий Охотник.
Один из сугробов рядом с ними как-то неприятно зашевелился.

-Вот варлок! – испуганно выругался от неожиданности Пятый охотник. Решив не дожидаться своей очереди и отпрыгнув сторону, с разбегу нырнул в сугроб напротив, что торчали только подбитые кожей валенки. Остальные тоже перепугались и бросились следом с громкими, криками, кроме одного, который..
Который вообще был не охотник. Потому что он был эльфийская принцесса все-еще-в-бегах.
- Так, ну и кто это у нас в сугробе прячется? - вкрадчиво спросила она, одной рукой отклеивая накладные усы, а другую запуская по локоть в тот самый сугроб
Крепкая хватка профессионального боевого мага со стажем мигом напомнила ей старые времена тайных и таинственных операций по обезвреживанию и уничтожению. Гендальф, так и не собравшийся сменить кличку, дернул принцессу в сугроб и только там сказал ей «тсс»
- Тсс!! – сказал Генальф шепотом. – Я здесь в засаде. С осени сижу. Варлока караулю. Помнишь, которого мы в тараканчика белого и пушистого превратили? Он еще травки всякие сушил и лягушек ел? Так вот, лягушки, с травками, вступили в реакцию с заклинанием, и варлок вырос…
- Ужас какой, - прошептала принцесса, качая головой. - Мне эти лягушки всегда казались какими-то подозрительными.
Тем временем в сугробе напротив, откуда торчали предметы обуви и лопата, началась странная возня.
- Кстати, тот сугроб мне тоже показался подозрительным.
Охотники в количестве четырех штук выскочили из сугроба один за другим и помчались в сторону деревни. Ворча и отряхиваясь, из снега вылез прекрасный. пушистый. Веееник. огромный. Лохматый. Вааарлок.
- ААА!! – кричали, забираясь на ворота повыше, люди. Испуганно и в страхе.
- ААА!!- кричали Гендальф и эльфийская принцесса, выныривая из сугроба. Обрадовано.
- Попался!!! – еще добавила принцесса, пока боевой маг закатывал рукава, готовясь произнести заклинание и раз и навсегда…
Но тут что-то их остановило. Они посмотрели на варлока повнимательнее…
Варлок тоже на них смотрел. Глаза у него были красивые-красивые. И жалобные-жалобные.
- Я не могу, - сказала принцесса. - Нет, ну ваще. Ну ты посмотри на него, Гендальф. Я не могу. Он же добрый, белый, пушистый. Ну подрос чуть-чуть, с кем не бывает.
- Действительно. Нехорошо, - боевой маг растерянно смотрел на белого пушистого варлока, который был теперь выше его головы на две (а если в эльфийских, то и на три), и был готов окончательно избавить мир от чудовища, только руки его опускались при виде блестящих от жалобности глаз. – Слушай, Эйтамэль, давай его отпустим? Насовсем? Ну, воровал блины, так голодный! А веник.. веник ему просто идет…
Эльфийская принцесса, имя которой наконец стало известно читателям, тяжело вздохнула.
- Да. Наверное, так будет лучше всем нам. Беги, малыш..!
По эльфийской щеке скатилась прозрачная эльфийская слезинка. Варлок, который все это слушал с таким видом, словно все-все понимает (хотя он действительно все понимал, только сказать не мог), сделал шаг назад. Тоже вздохнул. Потом улыбнулся, развернулся, и зашагал прочь.
Помахивая прекрасным. Пушистым. Веееником.

Сообщение отредактировал Сигрид - 9-01-2008, 17:42

- Куда ты лезешь? - кричал разум Спарксу, - Ты и так меня взорвал! Хочешь, чтобы остальные разума хороших людей полопались?!
Спаркс грозно посмотрел на непонятную субстанцию, достал свой обрез и пальнул.
- А теперь, уважаемые читатели, сажмите головы руками. Я снова в парке, снова бред.

----------------------------------

Верните мой билет!

Посвящается Лире, поклоннице моего творчества (я надеюсь). Решил повесть о Тихом Доне и пингвине перевести в полнометражку. Не пытайтесь критиковать этот рассказ! Не пройдет.

Глава 1. Прям на хуторе.

Новый год! Крестьяне торжествуют и вместе дружно пьют! Самогон течет рекой, огурцы выпрыгивают из банок и волшебным образом попадают в рот. А кобылка снег почуяв, с крестьянами тоже пьет. Лишь священнослужитель (попик по-простому) изредка выпивает. Но вот беда! В гостеатр коммунистической партии «Тихий Дон» приехал какой-то там чиновник-бурократ с важнейшим докладом. За час до прибытия важного человечка, староста собрал народ хутора и сказал «А то же! Шот, нучальство понаехать решило! Пойдем, послухаем чавой-то там лепетать будут!» . Народ кивнул, закусил и пошел в «Тихий Дон».
Пришли, дружно сели, закусили. В зале гостеатра был Аншлаг. Народ ждал зрелищ и полит информации. Сцена пустовала, за ораторской стойкой не было ни души. Чем больше народ ждал, тем больше градус в помещении повышался. Наконец, после пяти минут ожидания, из рядов сидевших граждан начало доноситься звонкое «РЫБА!» и щелчок. Домино – великий источник терпения. После двадцать пятой РЫБЫ, староста не выдержал и вышел на сцену.
- Дорогие товарищи! Чиновничье высочество задерживается, поэтому предлагаю обсудить насущную проблему! Первый закон фотоэффекта! «Количество электронов, выбитых с поверхности металла за единицу времени, прямо пропорционально интенсивности света», - отчеканил староста так, что зубы у всех отпали вместе с челюстями, а философское «РЫБА» повисло в воздухе. Настала немая сценка. Глаза хуторян и хуторянок наливались кровью, руки сжимались в кулаки.
- Богохульство! Бей богохульника! Батюшка отец, благослови на честный бой! – крикнул здоровенный Микула-кузнец.
- Тебе сын мой благословения не нужно. Зачем дураку ложка? - отозвался попик с задних рядов.
Внезапно дверь с грохотом распахнулась, и перед ошеломленными селянами предстал пингвин. Черно-белый, с высоко поднятым клювом, он важно посмотрел на всех и сказал:
- Это вы правильно мордобой устроили! Будем развивать межплеменные конфликты! – сказал пингвин.
- Батюшки! Говорящий, жирный, черно-белый аист! – взвизгнула женщина, потом другая, а затем и весь второй академический военный хор.
- А ну, гражданочка! Не сеять панику в рядах почтенных хуторян! – приказал пингвин. – Это некрасиво и вы должны понимать, что в наше время развития внутренних отношений между животными и людьми, мы играем большую роль!
- А! У меня сейчас взорвутся мозги! – вскричали с последних рядов и короткий «Бум!» осветил дальний конец зала.
Вдруг дверь сильно распахнулась и ударила пингвина. Словно Ванька-встанька упал черно-белый птицозверь, но не поднялся.
- Ребята! У кого солярка есть? – прокричала чумазая голова, появившаяся в проеме двери.

Глава 2. Где искать Солярку?

- Граждане! Инокентий Матросович поднял глубокую социальную проблему нашего хутора! – прокричал на весь зал староста, которого уже не били, хотя доброжелательный Микула стоял рядом и весело улыбался.
Дверь опять отворилась, на сей раз еще сильнее. Тельце пингвина немного вдавило в стенку. Голова проорала:
- Ребят! Все отлично! Солярка нашлась! Мы ее еще прошлым летом в озеро вылили! – и голова, блеснув своими глазками, скрылась.
- РЫБА!

Глава 2,5. Праздник к нам приходит.

Народ скучал. Чиновника нет, староста лежит. Микула случайно уронил на его голову кулак и ненароком разбил об него три десятка скамеек. Вдавленное в стену черно-белое тельце принялось подавать признаки жизни, в виде истошного вопля:
- Через семь дней вы умрете!
Бам! Дверь открылась, вопль прекратился.
- Те, кто не женат дураки! – крикнули в зал несколько появившихся голов. За дверью послышался веселый хохот. Микула направился к двери, он развелся три недели назад. Хохот сменился радостными приветствиями, приветствия сменились криками ужаса, вскоре крики утихли, взамен пришли глухие стуки чего-то твердого обо что-то мягкое.
Вдруг из суфлерской будки на сцену вылезли два шарика. Один красный, другой желтый.
- Они настоящие! – крикнули шарики и упали без сознания.
Неловкая тишина пронзила скучную тишину.
- Эк, Кузминишна! Пасха на дворе? – прервал молчание старческий голос миловидной бабули.
- РЫБА! – последовал ответ Кузминишны.

Глава 3. А вот и мы!

В зале раздалась торжественная музыка. На сцену вышел Иван Ургант. Улыбнулся, закусил и заснул. Музыка закончилась, ансамбль народной музыки Монголии улетел в Тайланд. - Говорю же! Пасха!

Глава 4. Возвращение Пингвина или Великий Пингвинатор.

-Оценка ситуации….-
-Оценка произведена….-
-Включение аварийного питания….-
-Включение невозможно….-
-Батарейку……-
-Стащили……-
-Микула…..Гад….-
Пингвин так и остался лежать. Звук бьющегося стекла пронзил тишину. Тишина, корчась в судорогах, рубанула с плеча напоследок, и звук бьющегося стекла упал на пол без головы. Хуторянам уже хотелось домой, как вдруг из-за кулис выпрыгнул, совершив десятикратное сальто-мортале, Санта Клаус.
- Хе, а вы думали все так легко? – сказал Сантик и достал автомат Томпсона.

Глава 5. Дедушка ЖИВ!

У всех людей в зале на лицах, были испуганные лица. Староста поднял руки вверх, подошел к Санте и со всей дури выкрикнул ему в лицо:
- Дедушка-а-а-а!
Послышался треск, и в крыше образовалась дыра. В нее влетел Дед Мороз, верхом на страусе.
- Ах, ты! Отброс империалистической диктатуры! – крикнул Дед с высоты, - Прямой наводкой! Пли!
Крылья страуса поднялись и с тихим шипением вырвались две ракеты типа «Воздух-земля».
- Ааааа! – напоследок сказал Санта, раздал всем подарки, отразил титановым щитом ракеты и убежал за кулисы.
- Буэнос диас, мучачо! – сказал вслед Дед Мороз, потом повернулся к хуторянам и крикнул, - Живите богато! А мне нужно спасать мир!
И дедушка улетел.

Глава последняя. Домой.

Все селяне, устав от этого грандиозного зрелища, отправились домой. По пути кто-то поднял пингвина, влил ему в клюв стакан спирта. Пингвина перетряхнуло, и он достал из кармана невидимого пальто волшебную палочку. Несколько слов прозвучало в зале, и у каждого хуторянина на голове появилась красная, новогодняя шапочка. С потолка посыпались золотые звезды, которые падая, рассыпались на тысячи безвредных, светящихся осколков. Каждый мог взять осколки домой и украсить свою елку. А безобидный кузнец Микула отдал пингвину батарейку и крепко обнял.
Перед уходом, пингвин сказал еще несколько слов, взмахнул палочкой и исчез. Разноцветный луч полетел в небо и разорвался там, освещая улицу разными красками. Хуторяне следили за этим чудом. А потом кто-то крикнул « С новым годом!», все посмотрели на часы и закусили.

Дезмонд неслышно вошёл в парк и огляделся. Вокруг тихо и спокойно, только скрип пера доносился из ниоткуда- так, наверное, и должно быть в Парке Писателей. Молодой Нианорец присел на лавку и, достав толстенную и широченную книгу, впрочем, пустую, начал писать... рассказ лился рекой и не собирался заканчивать. Ясно было, что это лишь одна часть чего=то большого... может быть, если рассказ понравится здешним обитателям, Дезмонд напишет сюда продолжение...
______________________________
Заранее извиняюсь за возможные некорректности и опечатки. Рассказ создан по мотивам одной популярной Он-лайн игры, но всё расписано так, что, думаю, будет ясно и тем, кто не играл. это лишь первая счасть, если кому понравится - пишите в личку или плюсуйте - буду знать )) выложу продолжение.
______________________________

Вечерело. Легкий туман ложился на необозримые просторы Рун-Миргарда, укрывая леса, сады и дома теплой тонкой пеленой белесого цвета. Днем все не так, как вечером, в тумане. Днем идешь себе по лесу, видишь дерево – а оно дерево как дерево, ничего интересного. А в тумане иначе… Умом-то понимаешь, что от этого ничего не меняется, но все тот же ум переиначивает до боли знакомые предметы в их таинственные подобия, меняет их суть до неузнаваемости, используя силу собственного воображения… Но этот туман еще легкий. Сквозь него были почти ясно видны алые нити закатных лучей, тянущихся с Запада. Холст неба раскинулся высоко над головой и далеко-далеко в стороны, на самой границе горизонта почти сливаясь с тепло дышащей после жаркого дня землей… Красные, оранжевые, желтые. синие краски разлились по нему, словно специально раскинутые умелой рукой опытного художника, знающего, что может поразить и порадовать глаз случайного очевидца его нового творения… Впрочем, кто может поручиться, что не сам Один благословил этот чудный день таким великолепным закатом?..
Так хорошо и радостно на душе в такие минуты, минуты созерцания природных красот. Добрый вечер обещает назавтра почти безоблачный теплый день, полный радостных забот для жителей столицы страны – Пронтеры.
Однако не все жители Миргарда радовались красивейшему природному чуду. Некоторым было просто не до него. Двое шли от стольного города прямо на Запад, держа путь к магической столице государства – к Геффену. Лучи закатного солнца светили прямо на них сквозь листву редких деревьев. И вот ведь прекрасный случай подставить лицо этим еще теплым солнечным лучам, забыть о цели похода, снять эту неудобную бронь и сесть где-нибудь на холмике близ реки, предавшись глубоким размышлениям и дискуссиям на тему счастья, бессмертия или, на худой конец, просто о судьбах мира.
Но нет. Двое шли не просто на прогулку. Судя по тяжелому щиту за спиной одного из них, и по двум увесистым обоюдоострым мечам, висевшим сбоку у того же путешественника, они собирались на какое-то дело. А, посмотрев на их напряженные лица, заглянув в их глаза, в которых виделась сосредоточенность на чем-то одном, немыслимо важном, да и вообще оглядев вид этих ничего не замечавших странников, становилось ясно, что они шли на такое дело, на которое решаются считанные разы в жизни, и его либо совершают, либо умирают, пытаясь
Один из людей, одетый в красивую белую робу, освященную в его родной церкви, а, значит, несущую ему частичку удачи из родного дома, время от времени творил какие-то пассы руками, и над головами путников вспыхивали небольшие нимбы, похожие на кружащих ангелочков с арфами, которые, впрочем, тут же исчезали. Он испрашивал благословения у Богов, просил сил, дарующих ловкость, скорость и сокрушительность ударов, просил защитить его друга, шагавшего впереди него, (да и себя тоже) от страшных ран и яда, который вполне могли нанести там, куда они шли.
Священник очень волновался, ибо это был его первый и, как он надеялся, не последний поход в Гласт Хейм, мертвый город. Когда-то давно он был практически стерт кем-то или чем-то с лица земли вместе со всеми жителями. От пышного и величественного некогда города остались одни руины да неуспокоенные души, пугавшие изредка криками о мести жителей Геффена. Не то чтобы Магический Город находился в непосредственной близости к такому опасному месту, как Гласт Хейм, нет. Просто крики были ну очень уж громкими. Конечно, разрушение Гласта не прошло бесследно и не было забыто людьми. До сих пор по земле бродило много песен и легенд, на тему падения столь мощной державы.
Друг Священника шел молча и размышлял о своем. Это он задумал поход. Он и Священника потянул за собой. Так как прекрасно понимал, что одному ему там придется тяжело. Да чего уж там – он довольно быстро помрет там. Поэтому для похода он выбрал себе в спутники одного из лучших Священников, которых только знал. Однако, в заплечной сумке крестоносца плескалось в просторных бутылочках довольно большое количество белый зелий, заботливо завернутых в тряпки, чтобы не разбились – не то, чтобы он не доверял священнику или, тем паче, считал его неумехой и неопытным. Просто… лучше все-таки перестраховаться, даже несмотря на тот факт, что, по слухам, Священники могут воскрешать погибших в битве. Сам Крестоносец такого чуда еще не видел никогда.
Воин шел и на ходу разрабатывал план дальнейших действий, хотя решение о походе было принято не вдруг, не из-за какого-то секундного порыва, а давно, заранее обдуманно, и обдуманно много раз. Тем не менее, крестоносец знал о том, что они собирались делать по прибытию в Гласт Хейм не больше священника, который не знал ничего. Воин пришел к выводу, что надо будет в Геффене раздобыть карту Мертвого Города, когда услышал сзади взволнованный голос товарища:
- Смотри, Геффенская Башня! Мы скоро придем!
Крестоносец ухмыльнулся про себя. «Какой наивный» - подумалось ему. «Вот что значит всю свою жизнь пользоваться услугами Кафры или собственными силами для перемещения!»
Он знал, как обманчива эта видимая близость Башни. Кажется, идти осталось от силы полчаса, но нет – ты идешь и идешь, а Башня не приближается. Это из-за того, что треклятые колдуны вздумали достигнуть небес, будто это бы могло им помочь в их магических изысканиях, и возвели Башню немыслимых размеров. А начинающих бедняг-Магов заставляют еще бегать вверх-вниз по лестницам огромной Башни, чтобы достичь сана Волшебника. Небось, потешаются за взмыленными спинами бегающих Магов.
Крестоносец не очень жаловал и любил надменных Волшебников. Ему куда больше нравились всезнающие Мудрецы, никогда не гнушавшиеся общества воина и с радостью делившиеся своим знанием. А воин только слушал, набираясь опыта и мудрости, чтобы однажды совершить самому то, что он задумал. Самому Крестоносцу Эльвигу недавно исполнилось двадцать восемь лет. Из которых Святой Щит он носил более семи. А Священнику этому, исполнилось ли ему хотя бы двадцать четыре года? Ну, по крайней мере, он носил почетный сан уже четыре года… немалый срок, чтобы многого добиться! И несмотря на кажущуюся молодость и неопытность, этот парень успел побывать во многих передрягах. И спас много жизней. Хоть и странно, что он в первый раз шел в Мертвый город. Сказать по правде, Эльв сам шел туда всего во второй раз.
Через полтора часа путники увидели ворота Геффена. К тому времени туман успел сгуститься и стать похожим на молоко, разлитое в воздухе. Эльвиг и Марий, Священник, остановились в гостинице, открытой, несмотря на позднее время. Эльв решил остаться здесь до следующего вечера, когда и был назначен выход из города. В сторону Гласт Хейма. Марий сразу ушел в свою комнату и больше не показывался оттуда до самого утра. Его примеру последовал и Эльвиг.
Проснувшись рано утром, Эльвиг первый делом подумал о то, что надо бы сходить в кузницу, еще раз проверить оба его меча и, возможно, подкрепить щит. Что он, позавтракав, и сделал.
Два меча, купленные на знаменитом Пронтерском Рынке за непомерно высокую цену, были её поистине достойны. От одного из них так и дышало пламенем подземных глубин. Кроме того, Крестоносец знал, меч выкован не просто из простой стали, или, вернее, оридеконов (материал, используемый для заточки оружия): в его «крови» также есть осколки звезд, павших с небес. Такой меч очень трудно сломать. И столь же трудно починить. Это был Огненный Фламберг.
Второй меч выглядел более странно и больше походил на топор – на конце лезвия был заостренный со всех концов крест. Само оружие, если хорошенько присмотреться, немного во тьме светилось, и становилось понятно, что оно освящено самим Господом Богом, чтобы дети его огнем и мечом несли свою веру и искореняли Зло.
Щит Крестоносца с виду был вполне обычен: совершенно неподъемный каменный блок, которому придали форму и нарисовали на «фасаде» знак Господа – золотой крест. Конечно, щит был укреплен целых шесть раз, но и это не являлось причиной его исключительности. Стоило взять его в руки, как чувствовалась некая уверенность в битве, а, сражаясь с любым представителем расы полу людей, можно было физически почувствовать, как некий невидимый кокон поглощает почти треть силы удара противника. В нем находилась одна из наиболее востребованных к Карт в мире – Карты Тары, Thara Frog Card.
Кузнец был поражен, увидев в руках Крестоносца такие баснословные богатства. Как только Эльвиг выложил ему цель визита, он сразу предупредил Крестоносца:
- Знайте, что есть большой шанс сломать оружие при заточке. Особенно после пятого раза. Если что-то не получится, то восстановить оружие будет невозможно. Оридекон обладает удивительной силой – он усиляет оружие. Но, стоит неправильно его применить, как он отдает больше силы, чем надо, оружие не выдерживает и ломается. То же самое и с элуниумом, что используется для улучшения брони. Как я вижу, оба ваших меча и щит, господин Эльвиг, уже заточены свыше безопасного лимита, когда оружие готово принять любой заряд силы из оридекона или элуниума. Так что, умоляю вас, подумайте, прежде чем делать.
- Я подумал. Берите. Здесь два оридекона, здесь – элуним, - Эльвиг развернул свертки, что нес в руках. – Пожалуйста, будьте осторожны. Вот задаток.
Кузнец заверил Крестоносца, что заказов у него больше нет, и к семи часам все будет готово. Эльвиг поблагодарил мастера кузнец и побрел домой. По дороге в гостиницу он думал, как быть дальше. В принципе, такой расклад вполне устраивал Эльвига. Они с Марием успевали выйти даже раньше назначенного срока.
Весь остальной день Эльвиг провел в безделье, тщательно стараясь отгонять мысли о предстоящем походе. Марий очень хотел вытащить Крестоносца прогуляться по окрестностям и посетить Геффенскую Башню, но в итоге ему пришлось идти одному. А Эльвиг отправился к себе в комнату с твердым намереньем выспаться перед сложным делом.
…Он снова бежал. Темные коридоры сливались в одно серое марево, факелы на стенах не разгоняли тьму. Вокруг раздавались странные звуки, заглушавшие даже бег и бешеный стук крови в висках. Поначалу еле слышные, они становились все громче, они приближались все ближе, давили на подсознание. Едкий пот заливал глаза. Щит валялся брошенным где-то далеко, забытый, ненужный. Вдруг сзади раздался женский крик. Юный Эльвиг с трудом поборол желание продолжать бежать и остановился. Крик раздался еще раз. Как? Он думал, она рядом! Совсем близко он слышал её дыхание! В темноте было не различить силуэтов, что кружили вокруг застывшего Эльвига. Крик молодой ассасинки раздался последний раз, самый громкий, самый призывный. Из темноты на него глянули сверху вниз два огромных красных глаза. А затем из темноты вылетел окровавленный катар. Откуда тут взяться крови, мельком удивился молодой Крестоносец, а через мгновенье катар вошел ему под сердце…
Эльвиг резко сел на кровати. Солнце приветливо глянуло ему в лицо, разгоняя тьму кошмара. Большие часы, стоявшие в комнате, прозвонили семь часов. Надо было двигаться. Эльвиг встал с кровати, вышел на улицу. Было несколько прохладно, людей на улице ходило немного, ветер мел по дороге пыль. Крестоносец направился в сторону кузницы, отгоняя кошмар. «Без щита как без рук» - подумал он. Непривычно.
Кузнец с прискорбным видом сообщил, что ему не удалось усилить Огненный Фламберг. При попытке он принял на себя больше энергии, чем это было возможно, и раскололся буквально в руках у мастера. Зато, сообщил он с улыбкой, щит и Святой меч находятся в идеальном состоянии. И предложил Эльвигу проверить качество работы. Само собой, Крестоносец согласился. Они прошли на задний двор кузницы, где Кузнец предложил Эльвигу перерубить на лету полено, дабы убедиться качеством выполненной работы. Святой меч легко рассек бревно пополам, а затем еще раз – скорость довольно важная штука. Щит же играючи выдержал удар кузнецкого молота, а он был немаленький. На щите даже царапины не осталось. Эльвиг улыбнулся впервые за, кажется, прошедшую вечность, заплатил мастеру и ушел. Не забыв, конечно, поблагодарить.
Торопить Мария не понадобилось – он отлично знал, что, когда и как, и к приходу Эльвига, был уже практически готов – укладывал в поясную сумку синие Драгоценные Камни. Увидев у Эльвига только один меч, Марий вопросительно поднял брови.
- В Хранилище Кафры сдал, - соврал Эльвиг, и Марий кивнул, мол, понял. Поверил.
Закатное солнце снова светило в лицо, но выходили они уже из других ворот. Почти все как вчера. Только теперь она были немного ближе к цели. Хотя самое трудное оставалось впереди.

Сообщение отредактировал Dezmond - 8-01-2008, 20:50

*одна просьба уже есть, значит, можно и дальше написать продолжение...*
__________________________________________________

Выйдя из Геффена, двое путников устремились на Запад, щуря глаза от солнца, нещадно светившего навстречу. Крестоносец все оглядывался назад, кляня себя, что так и сподобился купить карту Гласт Хейма у торгашей Геффена. Но тут уж не на кого было больше пенять, кроме как на самого себя. Поэтому Эльвиг молча продолжал путь. Марий неустанно бормотал молитвы и осенял себя и спутника священными знамениями, дарующими скорость. «Это уже вошло в привычку» - отвлеченно подумал Священник, в очередной раз творя маленькое чудо своими руками.
Поначалу, будучи еще Аколитом, он восхищался каждым своим свободным мановением, дарующим силу, исцеляющим. Он довольно долго предавался даже и мыслям о том, как это происходит – магия странно наделяет тело чем-то большим, чем радость, каким-то волшебным, ни на что не похожим чувством. Знакомые Маги и Волшебники говорили Марию, что, творя свои заклятья, они ощущают какое-то злое удовлетворение. Наверное от того, что подвластные им стихии вот-вот обрушатся на их врагов... Крестоносцев, что умеют делать Великий Крест Господень, переполняет, по самым достоверным источникам, святой гнев, весьма ощутимо бьющий и уничтожающий всех недругов Господа Бога. Мудрецы испытывают наслаждение магией, они познают какую-то часть её с каждым заклятьем. Монахи, умеющие обращать всю энергию заполняющей их магии в один страшный, смертоносный удар, несомненно, самый сильный во всем мире, чувствуют всей душой очищение перед чем-то высшим, чему они служат, может быть, перед ними самими.
Из всего этого Марий, став Священником, научившись воскрешать, научившись благословлять и защищать сильнее и лучше, а, соответственно, испытав больше ощущений, заключил, что Магия у каждого своя, по-разному дается и по-разному чувствуется. А еще Магия по-разному творится. Может, это от того, что каждый вкладывает в свою Магию разную толику души, разные переживания и сомнения, разные жизни. Может, и нет, Марий того не знал. Зато сейчас усиленно размышлял над этим.
Эльвиг такими глубокими мыслями не утруждался, он просто шел, думая о насущном. Что будет, когда они доберутся наконец до Гласта? Как они вдвоем собираются прорываться в самую гущу, так сказать, событий? И смогут ли прорваться? Ладно, решил Эльвиг. Будем действовать по обстоятельствам.
Тем временем солнце окончательно закатилось за уже виднеющиеся стены проклятого города, тьма опустилась на землю, не принеся, однако, избавления от летнего зноя. Обливаясь потом, Эльвиг остановился у самых полуразрушенных ворот. Эльвиг вынул Святой меч из ножен и покрепче стиснул в руке. Взяв в руки щит, Крестоносец двинулся вперед, строго-настрого приказав Марию двигаться не иначе, как за его спиной, под его прикрытием. Терять товарища, и, что важнее, Священника, то есть опору и подмогу, не входило в его планы. Едва два человека шагнули под своды Гласт Хейма, как на них обрушилась неестественная, странная, нездешняя тишина, а вместе с ней и ощущение опасности, не отпускающее ни на миг. «Странно видеть такой огромный город заброшенным!» - думал Марий, озираясь по сторонам и глазами ища возможную угрозу, а заодно таща на себе остатки их поклажи – случись что, Эльвигу она будет сильно мешать. Почти сходные мысли были и у Крестоносца: «Странно знать, что в эдаком царстве ты, наверное, единственная живая песчинка...». Как ни крути, мысли невеселые.
Первым опасность заметил Марий. Собственно, он первый ей и подвергся. Казалось, только что эта гаргулья была статуей, а вот прошли мимо, повернулись спиной – и она с горящими глазами готова всадить тебе в эту самую спину стрелу из своего лука. Она почти и всадила. Марий, услышав у себя за спиной едва заметное шебуршание – возможно, тихое пение натягиваемой тетивы, а может, шорох падающего камня или дуновение тихого ветра – резко повернулся и вскрикнул:
- Pneuma!!
Стрела ухнула впустую, почти добравшись до цели. Вокруг Мария образовалось странное зеленое поле, которое буквально поглотило стрелу – может, сожрало, спалило, а может, куда-то отправило... этого не знал никто. Даже Высшие Священники.
Не успел Марий завершить заклинание, как Эльвиг уже творил свое – каждая клеточка тела напряжена, мускулы на руках вздулись от напряжения, горло разрывает крик. Эльвиг хорошо знал, как это бывает – когда захлестывает кровавая радость боя. Сейчас он почему-то ничего не чувствовал... и тем не менее:
- Shield Boomerang!!
Щит полетел, направляемый умелой рукой бывалого Крестоносца и святой магией, ему дарованной. А через долю секунды он уже нанес сокрушительный удар по врагу. Не давая гаргулье опомниться, Эльвиг выставил перед собой щит, спровоцировал – Provoke!! – гаргулью атаковать себя и отшвырнул её подальше от Мария, пригвоздив тем самым к стене и добавив еще трещин на древнюю поверхность. И оглушив. Эхо очередного крика витало над головами людей и гаргульи:
- Shield Charge!!
Не всякий способен выдержать такие удары. Горгулья – смогла. Не просто смогла, но и отстреливалась в упор, благо, каждая третья стрела отлетала от щита Эльвига в ближайшие кусты, а остальные никак не могли пробить щит. Эльвиг лишь чувствовал легкое неприятное покалываение, быстро снимаемое, впрочем, усердными воплями «Heal!!» у себя за спиной. Заклятье Defender здорово держало оборону – больше двух третей стараний гаргульи ушло в никуда. Зато сам Эльвиг ни разу не промахнулся, хоть и сильно выдохся – его не менее усердные вопли «Bash!!» требовали много сил и сосредоточения. Вернее, требовали не вопли, а то, что за ними следовало: огромной силы мощные удары Святым мечом, похожим на топор. В ночном воздухе стало ясно видно белое свечение меча, и было ясно – это не просто блики металла. Взмахи меча сливались в единое целое, образуя светящуюся и свистящую дугу. Завораживающе.
Однако вот последний решительный удар пронзил гаргулью – она испарилась в ночном воздухе, оставив легкий и горьковатый привкус дыма в воздухе. И лук, упавший к ногам двух людей.
- Назад?
- Никогда.
«Вот упрямец» - восхитился Священник, хотя восхищаться, в сущности, пока было нечему. Просто Марий не знал, какие опасности ждут впереди.
Оставив место боя за спинами и поминутно оборачиваясь, путники шли дальше – темными переходами замковых улиц. Непохоже было, что здесь был город, думал Марий. Ведь в городе полагается быть домам, хоть какому-то пристанищу для защитников. Наверное, решил Священник, здесь была цитадель. Замок. Последний оплот, павший, рухнувший под неведомой темной и злой силой. Низвергнутый в пропасть небытия. Но – оставшийся каменным шрамом на земле Рун Миргарда.
Давным-давно Марий слышал легенду, появившуюся века назад, легенду о том, как группа людей спасла Рун Миргард от очередного конца света, от Рагнарёка. Тогда команда из Крестоносца, Священницы, Ассасина, Мудреца (впрочем, девушки), Охотницы и, как ни странно, какой-то амбициозной Торгашки, тоже когда-то ворвались на территорию Гласт Хейма. Они пытали предотвратить появление Темного Лорда, каждый из них встретился со своим демоном: Ассасин пал в бою со своим же лучшим другом, Крестоносец чуть не потерял жизнь при непосредственном содействии своей возлюбленной Священницы, девушка-Мудрец взяла верх над своим бывшим учителем, Высшим Волшебником... Впрочем, можно ли это назвать «взять верх», если сам погибаешь после победы? Тем не менее. Торгашка и Охотница сразились с демонами самого Гласт Хейма, оставшись, впрочем, в живых. Насколько знал Марий, имена героев затерялись в веках, никто не знал доподлинно, было ли это на самом деле, но Священник не сомневался – было.
Эльвиг молча шагал вперед. Вдруг он сделал знак Марию, подняв руку вверх – приказ остановиться. Марий повиновался и прислушался. В полной тишине Эльвиг присел на корточки и медленно пополз к ближайшим кустам. И сделал спутнику знак следовать за ним. Изо всех сил стараясь не громыхать мешком с припасами, Марий двинулся следом. Едва оба человека успели засесть в кустах, из-за очередного поворота стены совершенно бесшумно, не нарушая неестевственной тишины Гласт Хейма, выплыл на коне неведомый черный рыцарь, окруженный свитой из скелетов в доспехах. Марий во все глаза смотрел на него. Такого он еще ни разу не видел. Огромный, рыцарь на черном коне с длинной пикой в руке, в которой наметанный глаз Эльвига сразу признал лансу, балансировал всего в сантиметре над землей, не касаясь её. Копыта коня не взбивали пыль, не мяли траву, вообще ничем не нарушали нетронутость дороги. Рыцарь неспешно протопал мимо двоих спрятавшихся людей. Вся его свита, за исключением одного скелета, так же бездумно проследовала за хозяином, зато вот один из скелетов заметил тихое шевеление в кустах в двух метрах от него. И снова бездумно направился в сторону Мария и Эльвига.
Марий почувствовал на плече ладонь Эльвига, которая с силой рванула его назад, на открытое пространство по ту сторону кустов. И услышал взволнованно-ядовитый голос Крестоносца:
- Отходим, ну, отходим, Ваше Святейшество!
Явно издевательский тон подействовал отрезвляюще – Марий очнулся от опьяняющего действия черных пустых глазниц свиты рыцаря. Они не успели отойти достаточно далеко: Марий очень вовремя указал воину на праздно шатающийся силуэт гаргульи в нескольких метрах от них. Ничего не поделаешь, придется воевать на два фронта. Эльвиг рассчитывал быстро справится с гаргульей, а пока отослать Священника подальше, чтоб до не добрался Калицбург – скелет из свиты Рыцаря Бездны, Abysmal Knight. Получилось иначе.
Пока Эльвиг ожесточенно бился с гаргульей, явно не желая подставлять ей свою незащищенную спину, Марий поддерживал его своей святой магией – ставил невидимые барьеры и подкреплял его физические силы:
- Blessing!! Increase Agility!! Kurie Eleison!! Magnificat!! Gloria!!
Разные виды магии, улучшающие удары, дарующие защиту, исцеляющие, повышающие удачу, разом навалились на Эльвига, не оставив, однако, никакой неприятной тяжести. Наоборот, он чувствовал себя всемогущим. И забыл об опасности сзади. Вспомнил он о ней лишь когда ушей его достиг отчаянный крик Мария – его достиг скелет. Марий поспешно отступал от него, невидимый щит явно колебался под ударами старого меча. Марий пытался отбиться, но получалось весьма неуверенно:
- Holy Light!!
Однако мерзкий скелет не желал распадаться прахом – все рубил и рубил по щиту Мария, который уже вот-вот готов был лопнуть. Эльвиг понимал, что не успевает помочь своему другу-Священнику, но попытаться он был должен. Одним мощным ударом щита от отбросил гаргулью вдаль, при этом сильно её оглушив, а сам бросился на выручку. Он не успел. Щит взорвался под ударом скелета, лопнув, как перезрелая дыня под ударом молота, так, что белые брызги разлетелись в разные стороны, исчезая по дороге на землю. Остатки щита кое-как задержали удар по Священнику, но основная сила пробилась. По счастью, меч опустился как-то косо, да и сам он был ржавый, старый, не точенный уже много лет – Марий отделался огромным синячищем. Впрочем, удар отшвырнул его от скелета, который уже снова замахивался своим коричневым мечом. Марий видел, что Эльвиг не успевал, он понял, что не успеет даже поставить щит, чтобы огородить себя от верной смерти. Марий зажмурился. Скелет шагнул ему навстречу и с лязгом костей и старых доспехов опустил ржавый меч.
Марий услышал звук – где-то что-то тяжелое ударилось о старую мощеную мостовую, с визгом прошило её и там и застряло. Не было времени думать о том, что это было – сейчас это не важно. Марий прислушивался к собственным ощущением: надо же запомнить, каково это – умереть. Однако ничего необычного он не ощущал. Будто бы и продолжал сидеть на земле. Марий открыл глаза и увидел перед собой Знак Господень – бело-золотой крест на фоне серого камня. Священник поднял глаза и увидел ухмыляющегося Эльвига. Во все глаза посмотрел на него. И услышал его голос:
- Ну что, умер?
Марий промолчал. Он с удивлением поднялся и огляделся по сторонам.
- Что случилось?
- Тебе сегодня чертовский везет, Слуга Божий! Прямо странно даже! Не иначе, как твоя Глория сработала: когда ты уже приготовился к смерти кто-то там, наверху, смилостивился. Рыцарь Бездны отозвал своего скелетона в тот самый момент, когда на тебя стал опускаться его меч. Радуйся. Добро пожаловать в наш мир обратно!
При этих словах с лица Эльвига не сходила его ухмылка, однако в его глазах виделось искреннее облегчение – спаслись!
- А что гаргулья? – спросил Марий.
- Видимо я её прикончил ударом щита – это очень и очень сыграло нам на руку, поверь мне! Невелика была радость, спасая тебя, получить стрелу в спину.
Марий поднялся и наконец улыбнулся. Потом подхватил оброненный им мешок с припасами и закинул себе за спину. И подмигнул Эльвигу:
- Продолжим?

Разительная перемена в Марие была очень заметна. Если раньше он хмуро и пришибленно молчал, то сейчас он... Нет, конечно, он не распевал песни по дороге, не пускался вскачь и не говорил сам с собой. Просто он шел, улыбаясь, рассматривая каждую стену, арку или проём, открывавшиеся перед ним с неподдельным интересом и странным азартом. Он будто поумнел на пару лет вперед, и, ввиду этой перемены, искал случая еще раз опробывать свою Госпожу Удачу и провести еще разок Госпожу Смерть. Конечно, он не стремился этого делать. Просто искал случая.
Конечно, Марий не забывал накладывать на них с Эльвигом благословения, тихонько шепча «Magnificat!!», или «Blessing!!», или что-нибудь еще. Странно, но любое заклинание, любое умение требовало вслух произнести определенную формулу. Без вскрика не работало ни одно умение. Будто бы облечение в словесную форму помогало магии окончательно оформиться и в апогее своем вырваться наружу стальным потоком ударов, буйством стихий или исцелением ран.
И это касалось всех, абсолютно всех – будь то Рыцари, Маги или Супер Новички. Кстати, одним из самых загадочных классов в Рун Миргарде! Кроме, наверное, таинственных Ниндзей или стоящих на вершине прогресса Ганслингеров из Эйнброча, что нашли способ облекать смерть в ма-а-аленькие шарики и цилиндрики, рекомые пулями. И не только пулями! Говорят, что у них появились еще и новые виды некого «огнестрельного» оружия – какие-то гранатометы, которые сеяли огненную смерть на площади, совсем как Маги, только гораздо быстрее. Но для Мария это были всего лишь слухи, он отнюдь не клял все на свете и не сетовал на то, что приём в Ганслингеры, или, как их еще называли, Стрелки, начался слишком поздно для него – он уже тогда был Священником.
Тем временем они приблизились, как рассчитывал Эльвиг, к нужному им зданию. По дороге они пришибли еще три гаргульи, но там обошлось безо всяких происшествий и приключений. Эльвиг вспоминал дорогу исключительно по своим воспоминаниям да по снам-кошмарам. Благо, это было не трудно, так как такие сны были для него явлением постоянным. Ну смотря, конечно, что принимать за благо. Постоянные кошмары – это тоже, знаете, не радость.
Однако же они действительно приближались к нужному месту. И чем ближе они подходили, тем меньше становилась улыбка Мария, пока, наконец, не исчезла совсем, и тем беспокойнее становился взгляд Эльвига, пока в нем прочно не укоренилось это самое беспокойство. Эльвиг, конечно, не имел при себе карты, но предполагал, что это здание, пристройка, находилось прямо напротив входа, но напрямик пройти было бы нельзя, они обходили территорию замка с юга. Возможно, когда-то это были бараки солдат, потому что в самом здании находились монстры, останки этих самых солдат напоминающие. От Калицбургов, уже знакомых им с Марием, до Райдриков-воинов и Райдриков-лучников, представлявших собой пустые доспехи, ничем не скрепленные, кроме, наверно, злого волшебства, когда-то покорившего всю обитель Гласт Хейма.
Марий и Эльвиг уже вошли внутрь и теперь рассматривали огромной высоты потолки над головами, колонны перед входом и снующих туда-сюда монстров. Без промедления выставив перед собой щит и заслонив Мария, Эльвиг двинулся вперед. Тихо произнеся про себя заклинание Shield Reflect, отражающее почти половину нанесенного Эльвигу урона обратно обидчику, сам Крестоносец осматривался по сторонам. Все так, как ему и снилось. Этим путем, только обратно, в сторону выхода, он почти каждую ночь рвался наружу. Память цепко хранила события пятилетней давности, увиденная раз или два в жизни картина стала его проклятьем. Но Эльвиг не жаловался. Он пришел сюда сразиться со своим демоном, пришел, чтобы отчистить, оградить себя от этого кошмара. Марий тревожно наблюдал за другом: тот, незаметно для себя, бормотал какие-то слова и стал совсем бледным, глаза, которые Марий лишь изредка видел, подернулись пеленой неуверенности в собственных силах. Взгляд, беспокойно блуждающий по развалинам этого жуткого места, не находил какого-то пристанища, все больше терял осмысленность. Марий кинул на него и себя пару благословений, и увидел, что это немного оживило Эльвига. Они продолжали двигаться вперед.
Марий тихонько толкнул Эльвига в бок, как только они оказались в совершенно пустой комнате, видимо, бывшей столовой. Воин повернул голову и услышал:
- Куда мы направляемся?
- На второй этаж. Там находится то, что мы ищем.
- Объясни наконец, что это?
- Не могу. Впрочем, ты сам все увидишь.
- Эльвиг, я должен знать, что именно меня поджидает. Чтобы подготовиться. Хотя бы мысленно. Я понимаю, тебе тяжело говорить, тебе легче сделать, только мне от этого не легче. Если я буду хотя бы знать, с чем нам придется столкнуться, я буду гораздо более спокоен и собран. В конце концов я совсем не обязан торчать в этом жутком месте – ты знаешь от заклинании Warp Portal и Teleportation. Р-раз – и я в Пронтере.
Эльвиг промолчал.
- Я понимаю, что это твой внутренний демон. Но ты хотя бы скажи, что мы ищем? Без конкретики. Монстр? Клад? Труп? Что??
- Монстр. Это... Bloody Knight. Его мы должны уничтожить.
Если бы Эльвиг в этот момент поднял глаза, он бы мог увидеть перемену, произошедшую с Марием. Глаза как два блюдца, челюсть отвисла... Эльвигу, в принципе и глаза поднимать не надо было, он и так знал, что произойдет. Он зажмурился, готовый увидеть синюю вспышку, сопровождающую каждую телепортацию в Рун Миргарде. Мысленно Эльвиг уже видел как Священник достает из карманов своей рясы голубой камень и кидает его на пол, заставляя на месте падения раскрыть портал, чтобы шагнуть туда и исчезнуть. Но Крестоносец так и не дождался этого. Прошло тридцать секунд, минута, две. Эльвиг не выдержал – он открыл глаза и увидел напряженное лицо Мария. Священник задумался.
- Ты, конечно, должен быть либо чертовски силен, чтобы одолеть Кровавого Рыцаря, либо чертовский безумен, чтобы попытаться это сделать. Идиотом ты не выглядишь, – рассуждал вслух Марий. – Значит, ты силен. Я смотрю, у тебя Кольцо на пальце – оно Античное? Одно из тех, что даруют обладателю толику силы Древних?
Эльвиг кивнул.
- А внутри, как я понимаю, Карта Мантиса, дающая хорошую прибавку к силе удара? – снова кивок. – На тебе я вижу святой Крест на цепи – он ведь тоже не простой? Что в нем?
- В нем-то тоже Карта Мантиса, но сам по себе он тоже неплох – дает защиту от магии и немного удачи.
- Странно, обычно воины носят два Кольца с Мантисами, разве нет?
- Да, но я считаю, что защита не менее важна, чем нападение. Тем более для Крестоносца.
- Хорошо... что с доспехами, друг мой? Поножи и кованные сапоги у тебя выглядят устрашающе – но они небось тоже непростые? Ты же не из бедных, насколько я знаю, ты один из самых сильных и богатых Крестоносцев Рун Миргарда.
- Нуууу... – замялся Эльвиг. История получения Карты Матира, что давала владельцу толику быстроты и живучести этого ужасного животного, была окутана завесой не самой приятной Эльвигу тайны. – В них Карта Матира. Ну и сами поножи с сапогами, конечно, укреплены, что дает сравнительно высокий уровень защиты. Щит с Картой Тары, укрепленный семь раз – иного пока не достал, но хотелось бы, конечно, Зеркальный Щит. Что еще? Ну, на голове, как сам видишь, Крылья Дьявола, дающие силу и точность, Забрала не ношу из принципа, предпочитая, как ты видишь, Маску Оперы. Мантия...
Мантию Марий мог оценить самостоятельно – прошитая стальными пластинами, укрепленная по меньшей мере шесть раз она была не магазинной, не покупной – в них нельзя вставить Карты Монстров. Эта была одной из древних, которые было очень трудно найти, и далеко не всегда – у людей. Но место для Карты в ней пустовало – то ли Эльвиг не успел найти достойную замену пустоте мантии, то ли не хватало денег, что было более маловероятно. Уж скорее предложение нужных ему Карт было равно нулю...
Уединенное спокойствие друзей, так труднодостижимое в этих проклятых бараках, было нарушено взрывом недалеко от входа в их комнату. Эльвиг поднял и выставил перед собой забытый было башенный щит и двинулся по направлению звуков боя. Они были здесь не одни – то ли монстры что-то не поделили, что вряд ли, то ли кто-то еще зачем-то прорывался сюда с боем. Крестоносец выглянул в коридор как раз в тот момент, когда крик Pierce!! повторился раз в пятый раз. Он увидел Рыцаря на Пеко-пеко, который копьем своим разил двух окруживших его Райдриков. Позади него стоял Священник, на которого надвигалось еще двое.
- Holy Light!! Pierce!! Pierce!! Holy Light!!
Эльвиг ясно видел, что ситуация у этой компании становится критической, но прямо так вмешиваться Крестоносец не мог: у воинов была своя этика.
- Помощь нужна? – Громко крикнул Эльвиг, в надежде на положительный ответ. Если обороняющиеся люди не безумцы, они с радостью примут так вовремя подошедшую подмогу. Однако Рыцарь на пеке напряженно и молча лупил по обоим Райдрикам. Впрочем, Эльвиг его понимал – когда от быстроты действий зависит жизнь, и не одна, а больше, не до разговоров. Оставалось надеяться на Священника. И тот надежды оправдал:
- Да!! ДА!!! Помоги!!!
Эльвиг ринулся на помощь Рыцарю, попутно удивляясь, куда же запропастился Марий. С лету отшвырнув щитом одного Райдрика от чужого Священника, воин, не оставляя откинутому Райдрику времени опомниться, бросился вперед. Покуда Эльвиг управлялся со своим противником, Рыцарь уже прикончил одного из своих. Священнику, втянутому в битву, приходилось нелегко – он едва успевал излечивать себя, своего спутника и нежданную подмогу в лице Эльвига. Крестоносец рубил нещадно, от души, будто бы эти удары могли каким-то образом излечить его боль, избавить от неё исстрадавшуюся душу. Он закончил с противником быстрее, чем Рыцарь, и теперь направлялся на подмогу к святому отцу, все еще не избавившемуся от своего Райдрика. Подспудно у Эльвига начала появляться тревога – куда запропастился Марий? Уж не кинул ли он Эльвига?
Чужой Священник с облегчением вздохнул, когда настырный Райдрик отлетел в сторону от него, буквально сбитый с ног сокрушительным ударом, ознаменовавшийся треском доспехов и криком «Shield Charge!!». Теперь его избавили от одной обязанности – лечить себя любимого – и он вплотную занялся исцелением своего спасителя. На подмогу Эльвигу подоспел освободившийся Рыцарь – как только враждебные доспехи Райдрика рухнули наземь, он развернул своего Пеко и кинулся в сторону Крестоносца. Однако это было уже необязательно – размашистый удар Эльвига пришелся как раз по тому месту, где у людей обычно находится шея, и, видимо, перерубил связывавшие Райдрика в единое целое чары – на пол беспорядочно полетели доспехи монстра.
Рыцарь и Священник облегченно прислонились к пыльной стене, но Эльвигу было не до того: он ринулся обратно в комнату, где последний раз видел Мария. И подоспел как раз к тому моменту, когда ослепительная вспышка света, врезавшаяся в Калицбурга у дальней стены, расчертила комнату от середины до того места, где стоял монстр, окончательно повергнув того в прах, подарив последнюю смерть. А в середине комнаты с самодовольной улыбкой стоял Марий. Он быстро обернулся на звук шагов, явно готовый начать прочтение еще одного атакующего заклинания, но остановился на полпути.
- Ты куда делся? Я думал, ты идешь за мной!.. – начал Эльвиг, но Марий жестом его оборвал:
- Не кипятись. Стал бы я тут задерживаться по своей воле! Как только ты выскочил за угол, прямо на месте, на котором ты стоял, появился Калицбург. Я решил тебя не отвлекать, наученный горьким опытом, испытанным на собственной шкуре, - он улыбнулся. – Калицбургов хоть и наделили дьявольской силой, забыли снабдить мозгами и скоростью! Я просто кружил по комнате, ставя на него Аэтерну и подтачивая его силы Холи Лайтом. Заклятья я шептал, чтоб тебя не отвлекать, - сразу сказал он, отвечая на невысказанный вопрос Крестоносца. – Я же вижу, что кому-то еще нужна помощь! А поскольку о себе я позаботиться могу, то...
Доводы его были убедительными. Сам завалил Калицбурга! Да этот парень многого стоит!
Из-за поворота на Пеке торжественно въехал Рыцарь – с ног до головы закованный к сталь, даже волос и лица не видно под тяжелым шлемом с забралом. За ним следом пришел и спасенный Эльвигом Священник.
- Спасибо огромное, дорогой друг, - начал последний, обращаясь к Эльвигу. – Ты нам очень помог. Если бы не ты.... ух, тяжко нам бы пришлось!
- Да не за что, ребята, я же только рад помочь! – с улыбкой сказал Крестоносец. – Живы- здоровы? – на всякий случай спросил он, хотя мог в этом убедиться – доказательства, как говорится, на лицо.
- Да, большое спасибо, – отозвался Священник.
- А друг твой говорить умеет? – спросил Эльвиг, с интересом рассматривая Рыцаря, спустившегося со своего зверя.
В этот момент Рыцарь снял шлем, озарив мрачную комнату неожиданным для черных волос блеском:
- Я просто хотела поблагодарить тебя лично, пожав руку, - с простодушной улыбкой ответила красивая девушка, вдруг и внезапно явившаяся из-под стального панциря. И, в подтверждение своих слов, пожала руку ошарашенному Эльвигу. Который, впрочем, быстро справился с собой и даже своевременно протянул руку для пожатия.
- Хорошо бы познакомиться, - впервые подал голос Марий, доселе молчавший. – Я – Марий, Святой отец Великой Пронтерской Церкви.
- Меня зовут Эльвиг, - представился Крестоносец. И по примеру Мария добавил: Крестоносец на защите Стольного города.
- Моё имя Гертруда, член Рыцарского ордена Пронтеры - улыбнулась девушка, поглаживая Пеку. – А это мой верный боевой конь – Сивур. Имя речки. Вычитала в какой-то книжке... уже не помню, какой. Намек на то, что Сивур мой быстрый, как река! – со смехом сказала Гертруда.
Как странно прозвучал этот девичий смех под сводами мертвой колыбели цивилизации! Как поразительно было его воздействие на Эльвига! Он впервые за долгое время улыбнулся по-настоящему тепло и радостно. При чем совершенно неизвестно, чему.
- Моё имя... – начал было Священник, но в этот момент в комнате потемнело.
Совершенно неожиданно за стеной, совсем близко к арочному пролету рядом со не назвавшимся Священником, заскрежетали по потемневшему от времени полу когтистые лапы скелетов. Миг – и в арку выплыл Рыцарь Бездны, а за ним неизменная свита из Калицбургов. Совершенно бесшумно взлетели два меча и копьё. И с тяжелым лязгом опустились.
Священник был явно посильнее Мария. И чары его тоже были сильны. Сильны, но не всесильны. Один меч отскочил назад от образовавшегося неизвестно откуда щита – видимо, Святой Отец ставил его давно, и он еще не слетел. Второй, с трудом пропоров защиту, почти невесомо опустился на плечо человеку. Копьё же не потеряло стремительности и силы удара. Оно пронзило Священника так же легко, как горячий нож прошивает масло. Раздался тихий вскрик, и бедняга начал оседать на пол. Все заняло не более трех секунд.

Я знаю, что хотя бы один человек меня читает... это повод продолжить рассказ
______________________________________________________

За это время девушка уже успела вскочить на Пеко и даже одеть шлем, а Эльвиг, выставив вперед щит и прячась за ним, двинулся вперед. Ярости ему было не занимать. Он видел глаза Гертруды в тот миг, когда черное копье пронзило бедного Священника. Теперь он намерен был мстить. И эта кровавая месть, застлавшая глаза, закрыла собой то тщательно подавляемое чувство страха, которое Крестоносец ощущал с самого того момента, как вступил под своды здания.
Эльвиг был уже совсем близко к мертвецкой компании, когда заметил сбоку оранжевое оперение Пеки Гертруды. Раздался полный яростной ненависти крик:
- Brandish Spear!!
Эльвиг увидел, как широкое копьё девушки-Рыцаря врезалось в толпу Калицбургов и отшвырнуло их назад на пару метров. Эльвиг и сам собирался сделать нечто подобное, но он не мог действовать в таких масштабах, он хотел вышвырнуть их по одному. От удара Гертруды спасся лишь черный всадник. Эльвиг решил докончить начатое дело девушки и, не мудрствуя лукаво, врезал по рыцарю в полную мощь своей силы и злости:
- Shield Charge!!
Не подействовало. Не откинуло. Видно, что удар был действительно болезненный, но Рыцарь Бездны и не думал никуда отлетать. Ладно. Эльвиг взялся выполнить задачу минимум – вытянуть из-под этой своры монстров Священника, так и не назвавшего им с Марием свое имя. Сам Марий в это время колдовал, ставя защиту и подкрепляя друзей. Гертруда в это время ожесточенно месила Калицбургов Брандишем, но видно было, что скоро ей это станет не под силу, и на каждый удар придется собирать силы. Действовать надо было быстро или не действовать вообще. Эльвиг попытался прошмыгнуть под копьем черного Рыцаря, но не тут-то было – копьё взмыло в воздух для удара. Эльвиг загородился щитом, удар прошел вскользь, но все равно было ясно, какой чудовищный удар только что отразил Крестоносец. Подхватив одной рукой холодеющее тело безымянного Священника, Эльвиг стал обходить Рыцаря Бездны с правой стороны – благо, девушка оттеснила Калицбургов довольно далеко. Крикнув Гертруде «Уходим!», он глазами проследил, услышала ли она, и, убедившись в том, что услышала, обернулся к своему противнику. Еще один маневр с прошмыгиванием осуществить явно не удастся – на руке висел умирающий Священник, а обойти Рыцаря не выйдет – с одного боку нагромождением свалялись какие-то бочки, с другого стояли в ряд столы. Пока Эльвиг колебался, Гертруда мигом решила проблему: со всего маху налетев на преграду в виде бочек, она врезала по ним Брандишем. Эльвиг последовал за ней в образовавшийся проход.
Отступление было спешным. Однако благодаря чарам Мария и девушке, которая взяла друга с плеча Эльвига и переложила его перед собой на Пеку, они продвигались быстрее, чем можно было ожидать. Пока им очень везло – в тесных коридорах не было монстров, а те, которых они встречали в проходных комнатах, были слишком заняты своими делами. Через десять-двенадцать минут они отыскали комнатку в тупике одного из коридоров, в которой никого не было. Тут и обосновались.
Очевидно, это комната выходила непосредственно ко внешней стене здания, потому что кроме тусклого света факелов здесь можно было увидеть и лунные блики, пробивавшиеся сквозь тесные оконца-бойницы, находившиеся на уровне глаз. Комната была совершенно пуста, если не считать опустевших стоек из-под оружия – очевидно, эта комната раньше была оружейной. Ничего такого, чем можно было бы забаррикадировать дверь, Эльвиг не увидел.
Здесь невольные беглецы могли привести себя в порядок. Оказалось, Гертруда была изрядно потрепана сражением с Калицбургами, хотя и старалась не подпускать их к себе. По несчастью, она бегала там, где Марий не мог достать её заклятьем излечения. Зато мог теперь – синяки и ссадины зажили на глазах. Но вот с её другом Священником дело было хуже некуда. Похоже было, что бедняга скончался. Heal Мария как не действовал, впрочем, как и Resurrection. Бездействие Хила указывало на то, Священник мертв, бездействие Реса – на то, что он жив. Странно...
Пока Марий хлопотал над безымянным Священником, попутно что-то объясняя Гертруде, Эльвиг, тайком поглядывая на девушку и её реакцию, думал, как быть дальше. Похоже, что пока что поход на второй этаж откладывался на второй план. Первостепенное значение обретала сложившаяся ситуация – надо было помочь Гертруде и её другу. Который, впрочем, белел прямо на глазах. Марий, искусный лекарь, ничего не мог поделать. Нынче Священники совсем пренебрегают искусством врачевания при помощи рук, подумал Крестоносец. Благо, Марий был не из таких. Не всегда можно обойтись заклинанием, иногда его применению мешают внешние факторы – например, проклятия Священников другой Гильдии во время Войны за Империум. Заклинание Lex Divina, прозванное в народе «молчанкой», запрещало чтение каких бы то ни было заклинаний и использование каких бы то ни было умений человеком, против которого заклинание было обращено. Поэтому Марий решил обучиться нелегкому искусству ручной работы – и обучился вполне успешно.
Но в данном случае произошло что-то из ряда вон выходящее: превосходный врач и искусный Священник, Марий разводил руками. Рана его собрата по вере, по началу широкая, выталкивающая из себя струи крови, сейчас затянулась, превратившись в один безобразный шрам, который распространял странную черноту по всему телу Священника...
Эльвиг тем временем был занят другими мыслями. Честно говоря, мысли в его голове смешались. Вернее, они разделились на два параллельных потока. Один поток мыслей обдумывал план защиты в случае нападения извне. Эльвиг окинул глазами проём арки, ведущей в коридор – видимо, двери были не в чести у строителей этого замка. Крестоносец прикинул расстояние от одного конца арки до другого – получилось, что он со своим щитом перекрывал лишь треть расстояния. С другой стороны, если бы он встал в середине, то врядли кто бы прошел мимо него. К тому же Гертруда навряд бы оставила его одного закрывать проход в комнату. А с ней защита получалась приличная. Особенно при поддержке Мария сзади. Да-а... он и девушка-Рыцарь вполне смогли бы здесь продержаться...
Гертруда... Эта красавица на Пеке... Ею был занят второй поток мыслей Эльвига. За время сидения в этой тесной комнатке он успел рассмотреть её руки и руки Священника, за жизнь которого она была готова встать горой. К величайшему своему облегчению, обручального Кольца он не увидел ни на одной, ни на другой руке. У девушки были только два античных кольца, от которых веяло самоуверенной силой – совсем как у него, Эльвига.
Чтобы не терять времени, Эльвиг встал, подхватил щит и шагнул навстречу арочному проёму, единственному выходу из комнаты. Наткнувшись на удивленный взгляд Мария, он пробурчал что-то, похожее на «пойду постерегу», и ускорил шаг. На самом деле он почувствовал, что Гертруда замечает его взгляды, и решил, что пришло время пока что ретироваться за стенку, где она не сможет его видеть. Совсем как мальчишка, подумал Эльвиг. Маленький влюбленный мальчишка...
Выйдя за угол, Эльвиг с облегчением ощутил спиной свободу от твердого изучающего взгляда. Вышел Крестоносец как раз вовремя, чтобы заметить слоняющегося неподалеку Райдрика. Он молча двинулся вперед, желая выяснить, нет ли где еще каких-нибудь сюрпризов по дороге. Но сюрпризов не было. Тогда Эльвиг прошептал про себя привычный набор заклятий – Guard, Shield Reflect, Shrink, Endure – и пошел прямо на Райдрика, прикрываясь щитом. Defender он не стал произносить – оно смягчало только дистанционные удары, то есть защищало от стрел и пуль, а в ближнем бою было бесполезно. А поскольку лучников впереди не предвиделось, то... Райдрик заметил его. Над шлемом скрепленной волшебством груды доспехов взметнулись в воздух пара мечей – это было заклинание Weapon Perfection, что максимизировало силу ударов. Это не понравилось Эльвигу, но отступать было некуда – сзади ничего не подозревающие друзья, впереди неизвестность: а вдруг за ближайшим поворотом еще пять-шесть Райдриков? Тогда Эльвиг отправится вслед за тем не назвавшемся Священником, другом Гертруды.
Райдрик тем временем занес свой меч для удара, но Эльвиг успел уклониться, заметив направление взмаха. И ответил башем – ударом со всей силы. Второй удар был отбит в сторону крепким щитом, и открывшегося Райдрика Эльвиг резанул по нагрудному доспеху. В третий раз Крестоносцу повезло – замахиваясь, противник споткнулся о лежавший на полу осколок стены, и меч просвистел мимо. Зато меч воина попал, довольно сильно погнув нижнюю часть доспеха. Наконец, Райдрик попал по Эльвигу, но кованная броня приняла на себя удар, поглотив основную его часть. Эльвиг отделался синяком, который будет существовать еще не более двух дней. Зато очередной баш Крестоносца разнес вдребезги древнюю броню поножей Райдрика...
С тех пор, как ушел Эльвиг, Гертруде стало немного легче дышать. Она очень беспокоилась за Арона – своего друга, Священника, который сейчас лежал перед нею в совершенно ужасном состоянии. Она очень за него переживала, корила себя в том, что не успела ничего сделать для три секунды, целых три секунды, она могла совершить Spear Boomerang, но нет, она в ужасе смотрела на подплывавшего Черного Рыцаря с его свитой! Что такое, она бывала в переделках и похуже, быстрота реакции никогда не подвергалась сомнению! И вот на тебе...
Гертруда судорожно вздохнула и посмотрела в сторону арки, куда скрылся Крестоносец. Интересный малый. Привлекателен, черт... может, не зря носит Devil Wings, Крылья дьявола, на голове? Он усмехнулась подобным мыслям. Странно было бы черту ходить со щитом со знаком Господа. Девушка снова взглянула на Арона и мысли вернулись в прежнее русло. Но тут подал голос Марий:
- Ты это зря. – проговорил он.
- Что зря? – подняла бровь Гертруда.
- Коришь себя. Зря. Ты не виновата в том, что не успела.
- С чего ты взял? Я ни о чем подобном не говорила!
- Думаешь, этого не видно? Очень даже. Ты явно считаешь себя виновной в том, что никак не помогла другу. Как, кстати, его зовут? Он так и не успел произнести своё имя.
- Арон.
Марий замолчал.
- А что?
- Ничего. Он твой брат?
- Нет... Друг... я давно его знаю... не одну передрягу с ним прошли, он, так сказать, моя постоянная поддержка, если надо куда-то идти.
- А зачем вы сюда пришли?
- Ну, я хотела найти здесь доспехи... говорят, у здешних монстров хранятся Зеркальные щиты, античные Плетеные Кольчуги... Те, которые могут принять в себя Карты. На этом можно поживиться, да? Вот я и хотела... А еще Карта Райдрика. Очень в цене! Raydric Card, кто ж её не знает? Поглощает пятую часть удара. Не магического, конечно, но...
В этот момент раздался взрыв. А через пару мгновений еще один. Марий и Гертруда вскочили со своих мест и бросились в арку.
Чертов Райдрик применил Magnum Break – умение, доступное любому Мечнику, пожелай он его выучить. Площадное умение, которое заливало местность вокруг применяющего его человека огнем. Фактически, небольшой взрыв. Эльвигу повезло – он скрылся от взрыва за своим щитом. Рефлексы тела оказалось быстрее мозга, Крестоносец увидел, как его противник замахивается мечом, но, вместо того, чтобы опустить его на голову воину, Райдрик устремил остриё в землю. Раздался взрыв. «Ну ничего, я так тоже умею!» - зло подумал Эльвиг и на этот раз сам провел приём (Magnum Break!!), не забыв, впрочем, подобраться ближе ко врагу – магнум Райдрика отодвинул его со щитом на три шага. От удара Райдрик развалился на части, среди огня, вызванного Эльвигом, блеснуло что-то серебряное.
Когда Гертруда с Марием добрались до места сражения, все, понятное дело, было кончено. Они застали Эльвиг, рыскающего среди груды обломков брони – нечто, видимо, бывшее Райдриком.
- Эльвиг? Ты в порядке? – окликнула было Гертруда, но победный вопль Крестоносца прервал её.
Сияющий Эльвиг выпрямился и показал им свою находку. Гертруда застыла с широко открытыми глазами, а у Мария уже во второй раз за сегодня отвисла челюсть. В руках его друга сияла Raydric Card. Трясущимися руками Эльвиг отстегнул золотую брошь в виде креста, и положил мантию на пол. Тщательно расправил её, не оставив ни одной складки. И положил в центр Карту Райдрика. Она провалилась вниз, словно не было под ней обшитой стальными пластинами мантии Крестоносца, не было старинного каменного пола, не было земли. У Эльвига даже закралось подозрение, а не исчезла ли она, но, только закрепив на шее мантию с помощью броши, он ощутил силу Карты. Это было поистине бесценное сокровище.

Всем привет. Неожиданно - увидеть мявов здесь, правда?
Вот только мявы - не со своим творением пришли. Творение принадлежит kathy, и она - по причине очень ограниченного интернет-времени - попросила выложить своё творение. По правде говоря, мявы тоже чуть-чуть приложили лапу к... Но было это всё давно и неправда, а написана повестюшка (фанфик по ЗВ) была несколько (пять, четрыре, три? - ну не меньше трёх) лет назад.
Итак, вот оно:


СЕЗОН
ДОЖДЕЙ


Старая республика мертва. Вероятно, я только сейчас смогла это осознать. В память о ней и обо всех Рыцарях Ордена Джедаев, я, Дэя Джин, составила эти записи на основе дневника моего отца. Надеюсь, что потомки рассудят, был ли он истинным Джедаем или же положил начало моральному распаду ордена.
Дэя Джин.

Глава 1. Потерянный рай

Раннее утро. Ну, настолько раннее, что его еще можно принять за поздний вечер. Как там бишь это время называют на окраинах галактики? Кажется, “Час волка”? Ну, сие очаровательное животное мне видеть не посчастливилось, но животинка, она же все-таки из мяса, костей, крови и прочей органической лабудени. А следовательно, и эти… как их там…волки спят еще. И брехня все это - все нормальные животинки спят в такую рань!
А я - новоиспеченный Джедай - не животинка. Не из плоти и крови, а из камня и ртути…даже ртути ноль целых, шиш десятых. А посему и в “Час волка” я должен быть аки огурчик. Маленький и зеленый. По крайней мере, именно овощ, а не человека я увидел сегодня с… (допустим) утра в зеркале. Это только в мечтах восторженных девиц Рыцарь Джедай - высокий, косая сажень в плечах, с огнем в сердце и мудростью в глазах. А вот он я! На самом деле рост у меня высоченный, со среднего аклая, просто, видите ли, согнулся под тяжестью недоспанных часов. Плечи? Что плечи? Тоже ничего. Иногда даже широкими кажутся. А вот с огнем в сердце проблемка. Ему ж неважно, что аскет, что каменный, ему ж топливо для огня надобно, хоть чуточек. А что до мудрости… ну ведь в этих глазах ни капли интеллекта. Откуда ж ему там взяться в четыре часа утра, скажите на милость! Не скажете? Ну и ладно! Сам знаю, не откуда!
Э-эх! Только бы челюсть свою небритую дотащить до корабля, да не вывихнуть.
Ну надо же! Вот сюрприз-то! Не все животинки дрыхнут. Есть еще некоторые маньяки, коим неймется. Спали бы вы, миряне, сном младенца. Не тревожили бы суетой сует духа юного пада… Джедая. И ситх с ним, с тем, что не так юн. Двадцать пять лет - еще даже маловато для ученика самого Йоды. Сам он либо лет в двести рыцарем стал. Но зато сразу качественным, хоть пробу ставь, не придерешься.
Тут еще кланяется что-то. Синеватое все, утыканное щупальцами различного калибра: от толстенных канатов, до тонюсеньких жгутиков. Явно не нашей расы. Может, иностранец? Приветствую тебя чудо-юдо космическое, какого роду - племени? Я пришел с миром! И если что, уже сдаюсь, психологическая атака прошла на ура… надо было побольше сменного белья захватить. Ну не силен я был ни в космологии, ни в биологии… Зато, я - самый сильный!
- Приветствую вас, мой господин!
- Я вам не господин.
- Извините, господин!
Ладно, ситх с тобой, лебези, коли угодно! Рыцарю Куай-Гон Джинну все в новинку, все в диковинку. Первое задание как никак, самостоятельное. И никто за ним ходить больше не станет. И указывать не будет. И носом тыкать в… его ошибки права никто не имеет. Так что может Рыцарь и господином побыть, хотя бы самому себе.
- Ваша каюта готова, коли угодно…
- Угодно - угодно. А кровать там есть… ну или рогожка? Сено? Солома? Камень под голову?
- Все что господин пожелает! Сделаем`c, лучшим образом сделаем`c! Как в лучших домах Алдераана и Корусканта!
- Ну и иди, иди, делай. Да пребудет с тобой Сила… Чудо - юдо...



Каюта не фонтан. Может, мы чего упустили, сидя за высокими стенами родного храма? Спасать может надо мирное население? Если так живут в лучших домах Алдераана и Корусканта, то любой средне статистический житель нашей галактики может дать сто очков форы пресловутому джедайскому аскетизму.
Из учебника общегалактического языка: (какая?) (что?) послала меня на эту (какую?) планету? И вот только не надо пошлить, не надо! Джедаи - люди приличные, и смиренные. Как правило.
Какая? Маленькая и зеленая. Самого что ни на есть жизнеутверждающего цвета.
Что? Зверушка. Маленькая зеленая зверушка. И не какое-нибудь там земноводное. Это создание поразумнее многих будет. Магистр - это вам не хухры-мухры! А еще он - мой друг, отец и учитель в одном флаконе. Если короче - Йода, просто Йода. А то, что маленький и зеленый - маскировка, обманный маневр, тонкий психологический ход самой природы.
На какую? На закрытую, самую таинственную в космическом пространстве планету. Бастета - одна из знаменитых лун Иего. Там живут ангелы. Похоже на это. Никто их не видел, а они есть. Чисто теоретически. Кто-то там точно живет. По крайней мере, благодаря космической базе, зависшей рядом с планетой, Бастета ведет оживленную торговлю со всей Республикой. Вот именно с этой базы то и поступила просьба направить Джедая для “разрешения серьезных внутриполитических вопросов”. Есть просьба - есть ангелы. И я стану первым за многие сотни лет, кого допустят в святая святых. Ура! Ура! Ура!
Ну вот, значится, маленькая зеленая зверушка послала меня на эту закрытую планету с целью разрешения серьезных внутриполитических вопросов. И в раю ситхи водятся. Так то!



Проснулся я уже на вышеупомянутой космической базе. В зеркало смотреться не стал принципиально: зачем портить себе настроение перед ответственным заданием? В общем, банально продрав свои патлы пятерней, я с чувством собственного достоинства выплыл из корабля. Чудо-юдо чуть ли не под ноги стелится. Погоди еще, ты у меня поплатишься за каюту со всеми удобствами. Вот возьму и обижусь! Кстати, перед отплытием туалет бы поискать что ли…
Здравствуйте, господа встречающие! Ну что вы, что вы! Не нужно цветов и оваций. Не стоит. Я и так польщен вашим вниманием. Впрочем, нет ни салюта, ни фанфар. И господ встречающих тоже как-то не наблюдается. Стоит посреди огромной взлетной полосы парень и его чудо - юдо.
Чего хочешь ты, мой синеватый друг? Уж не денег ли жаждешь. Не отвечай, сам знаю - денег. Эх, братья по разуму, что же это в мире творится? И куда вам столько денег? Доведут вас кабаки да бабы до… Ну ни до чего хоть сколько-нибудь положительного не доведут уж точно. На вот, держи пару кредитов. Ни в чем себе не отказывай.
- Спасибо, господин.
- Чего-то еще?
- А можно?
- Чего?
- Еще!
Вот нравы! У одних есть совесть, у других - все остальное. Я, между прочим, не кореллианский контрабандист, хотя и здорово со своей патлатостью и небритостью на него смахиваю. Я между прочим, если вы не заметили, всего-навсего скромный Рыцарь. И у меня, знаете ли, не золотые россыпи за пазухой, и даже не серебряные. У меня всего-навсего несколько кредитов, на крайний случай. Ладно, грабьте меня, обирайте!
- Держи.
- И еще, господин…
- Как еще? Денег еще? Ты же лопнешь, деточка!
- Нет, господин. Еще кое-что к вашему сведению. Мне передали, что в левом секторе вас дожидается ДУЧ.
- Чего-о-о?! Какой - такой ДУЧ.
- Самый обычный, господин. Здесь только такими и пользуются.
- Ты это… того самого? Да?
- Чего того? ДУЧ, господин. Дистанционно Управляемый Челнок, господин.
- Так бы сразу и сказал.
- А я и сказал, господин.
- Да ну тебя к ситху!
- Я тоже был рад с вами пообщаться, господин.
- К ситху!




Если челнок дистанционно управляем, значит, он управляем кем-то из вне! А Джедаи, хотя они и белые, и пушистые, и верят всем, доверять свою судьбу НАСТОЛЬКО слепо вовсе не любят. А вдруг этот кто-нибудь внизу имеет что-то против Ордена, или просто пальчиком нечаянно не на ту кнопочку тюк? И мордой меня, мордой! Небритой Джедайской мордой о прекрасную землю потерянного рая. Ой! Да это ж он сам, не рассчитал. А кто не верит, пусть первый сядет в ДУЧ!
Хотя не так уж и дурна эта Бастета. Симпотненькая. Этакий очаровательный сине-зеленый шарик, окруженный нежно-голубым свечением атмосферы! Просто конфетка. Супер мега чупа-чупс! Дык ведь то ж вид из космоса! Мы на Корусканте со своей громадины храма тоже не видим грязи нижних кварталов. А как спустимся - о Сила! Хоть стой, хоть падай. Впрочем, лучше стоять: тут свалка, там туалет, дальше и смотреть то страшно. А запах! Зато сверху все чистенько так, цивильно.
А теперь самая приятная часть путешествия - вход в атмосферу. Желудок от страха съеживается, сердце застревает в глотке, а завтрак упирается в кресло. И тут я почувствовал ЕЁ. Ну, то есть Силу. Она обволакивала, сканировала, изучала и, наконец, отхлынула, словно и не было. Какое, однако, занятное природное явление! Несколько наиприятнейших мгновений и я на грешной земле. Так таки добрался. На подкашивающих ногах плетусь к двери, чтобы глотнуть свежего воздуха и… Ну вы хотя бы предупреждали, что ли!
Прямо перед выходом стоит АНГЕЛ. Крыльев, правда нет, зато есть все остальное. Я - убежденный аскет, и то от такой красоты дар речи потерял. Женщина, в прямом смысле и с большой буквы. Не мало повидал я прекрасных экземпляров, но эта… Попка, грудь, кольца темных волос, скрывающих остренькие уши, забавная фиолетовая прядка (отличительный знак?), ослепительно белая форма… Военная? Да какой же изверг такую красоту в армию заслал? А если убьют? Это же непоправимый вред генофонду. И, как истинный военный, без расшаркиваний, в лоб. Хотя и елейным голоском.
- Приветствуем вас… - Ну что не так? Красавица морщит лобик, осматривая меня с ног до головы и обратно. Ну не прынц, знаю. Так я и не претендую! - Вы…- мужчина?
Ой, а это так заметно? Какой конфуз! Жить мне теперь в позоре. А может это только между нами останется, а? Ага, точно! Межу нами двумя и взводом не менее пленительных амазонок, расквартировавшихся за спиной обольстительницы.
- Н-надеюсь. А что?
- А… мы… - Я право, даже польщен такой реакцией. - Мы здесь, чтобы сопроводить вас во дворец. Прошу, пройдемте с нами.
Ну, зачем же так официально?! Я понимаю, что военная, что на службе, но… Сила, как же ты хороша! Может, познакомимся?

- Меня зовут Куай-Гон Джинн, если кому-то это интересно.
- Кому-то - может быть…
- А может быть -вам?
- Быть не может.
- А если подумать?
- Не если, а тем более!
- Хотя бы, как вас зовут? Чисто ради праздного любопытства.
- Ради любопытства - генералиссимус Вельветта Кенд. Удовлетворены? А теперь - по машинам!

Ну, зачем же опять - по машинам? Можно хоть раз - по бабам? Тем более что их - целый взвод, и всё ради меня одного. Ну что, красивые, поехали кататься?

Видимо, сравнивать Бастету с нижними этажами Корусканта было кощунством. Как, впрочем, сравнивать этот потерянный рай с Корускантом вообще. Если верить в то, что каждая планета имеет свой запах, то, например, Татуин пахнет раскалённым песком, Альдераан - почему-то морем, Корускант пахнет… ой! Ну не при дамах же! Впрочем, если это правда - чего уж там? Чем ещё могут пахнуть большие города, и нижние этажи в особенности? Чем, чем… Чистящими средствами! А вот Бастета пахнет цветущими садами. И запах постоянно меняется, то нежный, то - горьковатый, то резкий, то - пьянящий. Благо, что весна тут всего четыре раза в год. Вот и сейчас - одни деревья в цвету, другие уже облетают, на третьих созревают плоды, на четвертых уже созрели, а пятые - снова в цвету.… А виды! И девушки кругом, тоже - цветут и пахнут. А я среди них - один, как король на именинах. Ну, я ж не волшебник, я только учусь, и мне не восемьсот пятьдесят лет, как Йоде, а всего-навсего четверть века! Се-е-ердце, тебе не хочется покоя!… Искушение святого Куай-Гон Джинна... Даже не искушение, издевательство - вот как это называется!
А как они все же следят за своей планетой.. У них, наверное, даже танки на воздушной подушке. По крайней мере, артефакт, на котором я проплывал в данный момент, не примял ни травинки. А вот и город. ГОРОД?!! Ну, знаете! Такое живописное ущелье я видел разве что на голографических открытках незапамятных времен. Крутые склоны, поросшие густыми, цветущими деревьями. А между деревьями - крыши домов, как грибы в травке: много-много маленьких и среди них - огромные, отливающие серебром, лопухи дворцовых крыш. И все в цветах.
Вопрос: чем отличается садовая беседка от дворца на Бастете? Ответ - размерами. Разница в пару этажей. А как же там защита от врагов, укрепления, барикады? Эх, девушки! Сразу видно, не хватает вам нормального мужского руководства.
Кстати, о руководстве… Иллизара Кенд. (Уж не родня ли очаровательнейшему генералиссимусу?). Королева, не старая ещё женщина, без вредных привычек, жильём до ближайшего путча обеспечена, ищёт молодого, ну очень симпатичного Джедая для решения серьёзных внутригосударственных вопросов. Обращаться: Потерянный рай, центральная беседка. И снова здорово!
- Мужчина?
Кто сказал? Провокация! Все - провокация! Это было давно и неправда!
- Что - то не так?
- Не так, как хотелось бы. - А марку держит. Этикет как-никак. Королевский. А тут мужчины, понимаешь. Работать мешают, понимаешь.
- Если вы заметили, на нашей планете предпочтение отдают женскому полу. Кто может разбираться в жизни лучше, чем тот, кто ее дал.
Феминистки ситховы. Вот природа извращается: самые прелестные создания во вселенной считают мужчин вторым сортом. Впрочем, по заслугам нам, нечесаным и небритым. По заслугам!
- Для вас это принципиально?
- Принципы - привилегия свободных.
- А вы заняты, стало быть.
- Стало быть - королева.
- А в чем проблема?
- В условностях.
- Условности - кандалы власти. Но в чем вопрос? Государственный?
- В угрозе жизни.
- Вашей?
- Её!
Не успеваю за королевской мыслию. Растеклась она как-то по просторам софистики. А вот направление царственного взгляда улавливаю. Выше... Выше... Все выше, и выше, и выше! Вверх по плетеной винтовой лестнице. И не забыть глаза прикрыть. Ослепший Джедай - все равно Джедай. Но уже не та котировка.
Чего это там черненькое белеется? Спускается, понимаешь, с грацией дикой кошки. Девочка? Девушка? Женщина? Ты постой, постой, красавица моя…
Остановилась. Нет уж, лучше иди, иди с миром. Или мне уйти? Убежать с позором от…
Спокойно, Куай-Гон, спокойно. Я не буду дрожать под оценивающим взглядом прелестнейших в галактике миндалевидных глаз, цвета предгрозового неба. И пялиться в вырез черного платья не стану, как гунган на блестящую безделушку. А вот научиться дышать заново мне бы не повредило.
Не запирай дыхания, Куай-Гон!
- Моя младшая дочь - Элисадель. Наследница престола.- Элисадель - редкое имя. Что то оно мне напоминает… Ну если снова: “Мужчина?”. Плюну и уйду.- С этого момента вы будете ее охранять… И да пребудет с вами Сила.
Все! Всем молчать! Теперь будет говорить богиня!
- Моя мама слишком сгущает краски - голос такой прохладный, освежающий - лично я бы не стала переоценивать ситуацию. Но вы видимо слишком устали. Ваша комната готова, а вечером я жду вас в зеленом зале. Там увидим, на что вы способны.
И прямой наводкой - в дверь. Вроде: “Все! Я сказала.” Интересно, долго речь-то готовила? Жаль, что не нашлось в ней места удивлению по поводу моей половой принадлежности. Или ей без разницы? Или… Или тебе может выспаться, а, Куай-Гон? Девчонке - лет шестнадцать, а ты - слюни до полу. Сопли бахромой. И молчал, как не родной. Куда это годится? Иди, проспись… А то здесь и ляжешь от... ОТ УСТАЛОСТИ! Спать!



Добавлено:

Глава 2. Первое впечатление

Спать днем - извращение. Если честно, Джедай может вообще не спать по несколько часов к ряду. Впрочем, если обстакановка располагает… В общем, проснулся я аккурат под вечер. А что у нас на ужин? Воздух? Нет? Фрукты и какие-то, интригующие на вид морепродукты? Ну что же вы, дамы! Вам то фигуру блюсти надо, а я и так до безарбузия худющий, хорошо, что меч на поясе, иначе бы ветром унесло.
Однако, съев только половину предложенного я был уже готов к труду и обороне. Обороне самого очаровательного существа во вселенной. И прилагающихся к ней параллельных измерений. Ну вот, опять разобрало на лирику. И все таки! Какая такая дрянь желает убить эту малышку? Вот найду и… заставлю извиняться.
Где там, она сказала, ждать будет? В зеленом зале? В зеленом зале, в зеленом зале… принцесса в белом. И вовсе не в платье с рюшечками и декольте, а вполне строгом… А-а-а, нет! Вовсе не в строгом, а в очень даже вызывающе обтягивающем костюме! С Джедайским мечом в руках!
Ой, ну что собственно такого? Ну меч, ну в хрупких ручках молоденькой девушки. Подумаешь! Каждый день вижу. И вовсе мне не в новинку наблюдать, как сие достопримечательное оружие с такой скоростью прокручивается в тонких пальчиках. Да еще в таких неожиданных направлениях, так что кажется, будто девочка заключена в серебристый энергетический кокон. ЧТО ВЫ?!! Рискни я повторить этот боевой танец - тут же настрогал бы сам себя тоненькими ломтиками.
- Рыцарь Куай-Гон!
Надо же! Уже мое имя знает. Таки донесли! Хорошо работает царская охранка, жаль не в том направлении.
- Принцесса Элисадель?
- Элиса. Просто Элиса.
- Позвольте спросить, просто Элиса, я так понимаю, у вас в руках Джедайский меч.
- Не понимаю. Почему Джедайский? Этот меч принадлежал еще моей бабушке.
- Мощная у вас бабушка… была. - Ошибиться трудно. Если меч у внучки значит, бабушка «была». И судя по той же внучке, не приведи Сила с такой старушкой встретиться в открытом бою.
- Могучая! Как и все правители дома Кенд. А у вас теперь меч - привилегия Джедаев? Вот это нонсенс!
- Миряне предпочитают теперь постреливать... из бластеров.
- А-а-а! Понятненько! У нас тоже некоторые… постреливают. Но, Бастета - закрыта. Прогресс - в ступоре. А мы - все те же дикари, что и пять сотен лет тому. Не покажете мне, насколько мы отстали по части ведения боя, рыцарь Куай-Гон?
- Отчего же? Покажу. Наглядно покажу. Но чур, потом на меня не обижаться!
- И на меня тоже!
Р-р-раз! И в боевую стойку. Словно родилась с оружием в руках. Кажется, что и без того остренькие ушки встали торчком от напряжения. И взгляд такой добрый-добрый! Что-то тут не так! И правда, пируэт, кульбит, прыжок и все мои удары красиво рассекают воздух. А принцесса уже где-то сзади, задумала очередную диверсию. Открытое посягательство на честь Ордена.
- Что-то мне кажется, ваши враги так или иначе зубки пообломают.
- Многие уже пообломали - выпад, разворот, защитная стойка - но не все предпочитают вести открытый бой.
С моей стороны очередной выпад - отчаянная попытка врезать девчонке по ногам. С нее не убудет, и так от ушей растут. Хоп!
С ее стороны - виртуозный прыжок и не менее виртуозное приземление на мое колено. Хоп! А не обнаглели ли вы, сударыня? А не убрались бы вы с моего колена? Спасибо силе - зашита сработала, словно сама по себе, иначе не избежать мне живописной проплешины на затылке, хотя мечи и в тренировочном режиме.
А Эллиса белым комочком на пол шлеп! Перекат через плечо - снова на ногах. И легким движением руки - темную прядку со лба.
- Если бой скрыт, почему вы уверены в его существовании?
- Я не знаю, кому перешла дорогу, но… - она усмехнулась и тряхнула головкой, так что в темной гриве засверкали золотые искорки - но мне прислали письмо…
- О, ваше высочество, если бы я каждого, кто присылает мне письма подозревал в заговоре… Боюсь, мне для охраны понадобились бы все члены Ордена.
- Неужели и вам пишут кровью на стенах « Твое время пришло!»?
Ну не то, чтобы кровью… Сила, какой пафос! Кто бы это ни был, а фантазия у него бедная. Нет чтобы нанести удар в спину, как нормальное двуногое. Или хотя бы интригу какую-нибудь сплести хитроумную. Фигушки! Надо, видите ли, заявить о себе: вон он я какой крутой. Кровью по стене. И фразу похлеще завернуть, чтоб красиво и в глаза бросалась. А мы все гопники, коли не дрожим от страха. Не ценим и не понимаем тонкой души художника. А впрочем, у этого загадочного террориста не только с фантазией, но и с мозгами худо. Чего он спрашивается, добивался? Чтобы Джедая на разборки выписали? Ну вот он и я. Во всей своей красе. Будто делать мне больше нечего, кроме как изучать сей замечательный образчик наскальной живописи. Палитра конечно бедновата, оригинальность хромает, но за старания… можно и похвалить. Молодчина, не полени… лась?...
Джедаи пофилософствовать ой как любят. Хлебом не корми! Но увлекаться болтологией, хотя и внутренней, во время боя Учитель мне не советовал. Мало ли отвлечешься, финт - другой пропустишь… А потом ищи - свищи свои покоцанные конечности. Поэтому - лучше сосредоточиться на защите.
А как всем известно, лучшая защита есть нападение. Красивый разворот, обманное движение и верхний удар. Ну кто так ставит защиту? Так криво, что мой клинок скользит, скользит… СКОЛЬЗИТ! И меня со свистом проносит…ну то есть э-э-э-э… проворачивает и разворачивает, а принцесса из кривой защитной стойки - в боевую. Чик! И локон моих волос красиво приземляется на узкую ладошку обидчицы.
Ага! Вот так «тренировочный режим»!
- Эй! Это мое! Хотел бы постричься - обратился бы к профессионалу. С ножницами.
- Это мой боевой трофей. На память.
- Ну, с такой техникой боя, у вас видимо, целый парик уже составлен.
- Что правда, то правда. И я вижу - вы неплохой воин, раз со своей корявой тактикой продержались так долго… Видимо, в этом привилегия Силы.
- Даже Сила меня не спасла…
- Джедаю - Джедаево, ситху - ситхово. Но если пожелаете - научу. Примет ли блистательный рыцарь пару уроков из рук мирянки?
- Тут дело не в гордости, просто Эллиса. Имею ли я право становиться столь грозным оружием. Сила, плюс исключительная техника боя - слишком большое искушение.
- Не хотите и не надо! Я не напрашиваюсь.
- Извините, Ваше Высочество, но с какой целью вы будете раскрывать свою секретную технику первому встречному.
- С целью обеспечения собственной безопасности.
- Веский аргумент…
- Итак, против кого будем дружить?
- Против врагов короны.
- Мы корон не носим. Может только венок из луговых цветов…
- «Враги венка» как-то не звучит. Но вашим врагам лучше уносить ноги, кем бы они ни были… Я с вас глаз не спущу.
Не спущу, потому что это выше моих сил. Я теперь даже моргнуть то боюсь. Вот закрою глаза и зареву, оттого, что не буду видеть тебя.
- Согласна. Но давайте вы не спустите с меня глаз чуть попозже…
- Как так?
- Просто так. Очень просто… Ну не можете же вы ВСЮДУ за мной следовать. Каюсь. Не смогла я распланировать свой день с учетом вашего надзора. Ну вот не смогла! Зато с сегодняшнего вечера я в вашем распоряжении.
- Простите, а сейчас у нас что?
- А что у нас?
- А у нас не вечер?
- А еще аскет, еще выносливый. День только начинается. И закончится балом, где мы собственно и встретимся. А пока разведайте обстановку, освойтесь… Увидимся! Аласэо!
Аласэо? Это еще что за фрукт и с чем его едят? Ага, теперь вижу - выплывает лебедь белыя. Красавец писаный. Остальные герои-любовники понуро курят в сторонке, а что до меня - лучше бы и вовсе на свет не появляться.
Принц Аласэо - не типичный представитель расы гуманоидов. Что вы! Такому наверное даже пищу прожевывают, чтобы не утруждался. Какая там работа - племенной экземпляр, знаете ли! Только на развод! Не в пример мне, быдлу небритому. Высокий, статный. Ни грамма лишнего жира (Впрочем, я ожирением тоже не страдаю. На казенных то харчах!). Иссиня черные волосы и небрежно спадающая на лоб меланхолическая прядка. Не человек - а гениальное творение античного скульптора с Алдераана. Образец для подражания и поклонения. Одним словом - ИДЕАЛ!
Проходит значит сия статуя мимо, и недобрые взгляды в мою сторону пускает. Ну здрасьте пожалуйста! Я между прочим, скромный рыцарь - аскет. И вовсе не сумасшедший, чтобы со всякими там античными статуями соревноваться. Вот!
- Дорогая! - голос тоже чудный! Бархатистый. Глубокий. Но что за манеры, сударь?! Что за бесцеремонность?! Или это показное выступление? Типа метка территории: моя планета, мой дворец, моя женщина. Трижды ха! И два хи-хи! Ну неужели такой… такой экземпляр… породистый экземпляр… может всерьез воспринять меня как соперника?
- Принц Аласэо!
А вот у девочки манеры на высоте. Подчеркнуто вежливый тон, подчеркнуто нейтральное отношение к принцу и изящное уклонение от навязчивого поцелуйчика в щеку. Ну а я то чего радуюсь, скажите на милость? Я лучше пойду…( как там она сказала: «Разведайте обстановку?»)... вот, я лучше пойду разведаю обстановку. Какой чудный садик за окном! А мне как раз с этими двумя голубками неуютно что-то. И настроение как-то сразу упало.




Разведывать обстановку не самое легкое занятие. Особенно когда не знаешь где ее разведывать и у кого. У этих ангелов характер тот еще. Даже Джедаю подойти страшновато, А особенно когда у этого самого Джедая голова не тем забита. Интересно, какие светские разговоры сейчас ведет Элиса с этим павлином?
И вообще пора прекратить обманывать себя. Учитель говорит, что начинать решать проблему следует с осознания ее наличия. Мудрёно, но верно. Итак, проблема в принцессе. И возможно самым очевидным выходом был бы побег. Причем на максимальной скорости и на максимальное расстояние. Но хорошим бы я был Джедаем, если бы при любой трудности демонстрировал окружающим сверкающие пятки. Но не скрою, в сложившейся ситуации я бы наверняка предпочел одной хрупкой девушке армию бешеных ситхов. Воистину, больше смерти - женщина. Благо никакого искушения не предвидится: кто она и кто я. Так, мусор космический.
- Я схожу с ума.
- Зачем?
C-c-ситх! Я что, в слух это сказал? Не очень то приятно осознавать, что ничто человеческое тебе не чуждо. Хуже, когда это осознают другие. Одна надежда на то, что моя новая знакомая не все слышала.
А эта тоже ничего. Рыженькая такая. Ей лет двадцать, но мордашка видимо навсегда останется юной. Хорошо еще, что по настоящему влюбиться можно только в одну. Иначе, я действительно бы удрал.
- А вас, юная мисс, не учили, что подслушивать нехорошо.
- О, рыцарь, я не думаю, что моложе вас. Просто лучше сохранилась.
Настоящая женщина! От всяких вопросов, ставящих в двусмысленное положение, уходит посредством не менее двусмысленного ответа.
- То есть, я сохранился куда хуже?
- Хуже некуда… вы выглядите, как… как влюбленный.
- Что-о-о? С чего вы взяли? Какие ваши доказательства?
- Ну… Вы только не обижайтесь.
- Не обижусь, так уж и быть. Объясняйте.
- Так уж и быть, объясню:
Во-первых - худой, словно потеряли аппетит. Вы только не обижайтесь…
Во-вторых - бледный, словно и сон посеяли. Вы только не обижайтесь…
В-третьих - небритый. Вы только не обижайтесь…
В-четвертых - вслух с собою разговариваете. Вы только не обижайтесь…
В-пятых - (вы сами в этом признались) сходите с ума. Вы только не обижайтесь..
ВЫ ТОЛЬКО НЕ ОБИЖАЙТЕСЬ! Кстати, меня зовут Тайра Лейми.
- Вот и познакомились. А я Куай-Гон Джинн. - Как приятно улизнуть от неприятного разговора. - Вы вероятно уже осведомлены о цели моего приезда.
- Принцесса Элисадель.
- А вот и не угадали. Ее обидчик.
- Такую обидишь!
- Это точно. И все-таки, как думаете, кому выгодна её смерть?
- Как раз об этом мне думать то и нельзя. Дворцовые интриги, знаете ли!
- Не знаю, но о-о-оч-чень ХОЧУ УЗНАТЬ. Но если… чисто гипотетически… Элиса…дель…с принцессой Элисадель случится что-то… э-э-э… непредвиденное, неприятное… Кто главный претендент на престол? Надеюсь, я понятно изъясняюсь?
- Вполне понятно. Но непонятно почему вы так нервничаете. Успокойтесь… Вдыхайте в правую ноздрю, выдыхайте - в левую. Ну как?
- Да ровным счетом никак. Никакой информации. Абсолютно. Вы просто увиливаете от ответа. И Я НЕ НЕРВНИЧАЮ!
- Хорошо, хорошо! Хорошо, что не нервничаете… Генералиссимус Вельветта Кенд.
- Кто «Генералиссимус Вельветта Кенд»? Я - Куай-Гон!
- Да не вы, а она.
- Что она?
- Главный претендент… и единственный. Старшая сестра и все такое…
- Какое такое. Что вы хотите сказать: ваш принцип наследия от младшего к старшему?
- Ваша правда. Первый блин комом - практика родов, практика воспитания… Каждый последующий ребенок совершеннее. Если это не мальчик, конечно.
- Да уж, конечно… А Вельветта…
- Что «Вельветта»? Мне послышалось, или вы с советницей Лейми говорили обо мне?
А вот и генералиссимус! Вышагивает с таким видом, будто заговор разоблачила. Сестра, значит. Старшая, значит. Первый блин, значит. Ничего себе эксперимент! Хотя оно конечно, Элиса совершеннее будет. И, может это только мое личное восприятие, но младшая сестренка как-то посветлее, помягче. Хотя, если Вельветта родилась наследницей, то появление другой претендентки её здорово обломало. Хочешь - не хочешь, а будешь ходить мрачнее тучи…
- Да вот, собственно, мне тут сообщили, что вы тоже королевских кровей будете.
- А еще вам наверное сообщили, что я - главный подозреваемый.
- Ну уж, скажете тоже, порфирородная вы моя. А что, есть основания?
- Ровным счетом, никаких! Я давала клятву во имя Великой Богини Кошки, что буду защищать сестру даже ценою собственной жизни.
О как! Они еще и язычницы. Везет мне сегодня на экзотику!
- Клятва - еще не стопроцентная гарантия.
- Как же хорошо, что Бастета изолирована. Тлетворное влияние вашей цивилизации распространилось уже и на Орден.
- Кстати о птичках, почему вы прячетесь?
- Лично я?
- Лично вы. И остальное население планеты.
- Во всем виноваты энергетические смерчи… - Тайра не выдержала долгого молчания. Как бы там ни было, а женщина - находка для шпиона. Впрочем, Вельветта тут же прожгла в ней дыру взглядом.
- А давайте включим минуту молчания, герцогиня. Неужели у вас нет более важных занятий? - последняя фраза больше похожа на: «Пошла вон, козявка!». Ну она и пошла. В конце концов, кому захочется связываться с такой фурией. А я остался наедине с генералиссимусом.
- О, ваша светлость, давайте будем вести себя как взрослые люди! Если вы поклялись во имя Великой Богини Кошки, то почему же сейчас вставляете мне палки в колеса?
Ого! Что это с ней? А где же военная выдержка? Такт? Мне кажется, или красавица настолько вне себя, что даже воздух потемнел от гнева? Или это у меня в глазах? Ну прямо молоденький ситх, честное слово! Не удивлюсь, если окажется, что она обладает чувствительностью к силе.
- Знаете, куда бы я вам палку вставила?
- Фи! Как грубо! А еще ангел! Еще генералиссимус! И все-таки, вернемся к нашим… смерчам. Что за смерчи то?
- Обычные энергетические смерчи…
- Обычные? И где простите, их можно увидеть?
- В атмосфере планеты… Правда те, кто их видел уже того…
- Чего того?
- А ничего. Уже ничего и никогда. Поняли? Ну напрягите мозги, вы же Джедай!
- Я понимаю, что сквозь энергетические смерчи не может пролететь ни один транспорт, нашпигованный электроникой. Но что такое тогда из себя представляет ДУЧ?
- Вижу, вы в восторге от этого генит… гениального творения.
- И что же в нем такого гениального, позвольте спросить?
- Позволяю…спрашивайте.
Иногда красноречивый взгляд лучше всяких слов. Изволили поиздеваться, ваша светлость? Ню-ню! Ведь мы и не таких за пояс затыкали. Главное, глянуть построже.
- Биотехнологии, которые есть лишь у нас. Вот поэтому-то никакие незапланированные визиты нам не грозят.
- Ну а вы то чего как куркули засели на своей планетке и носу не кажете?
- Не отрицайте, в вашем мире еще существует торговля рабами.
- Не буду. Хотя добавлю, что такие сделки уже редко где разрешены.
- Пока они где то разрешены, ни один житель Бастеты не будет в безопасности. Надеюсь, полученная информация наведет вас на след .
- О-о-острый язычок!
- Дли-и-инный нос!
Обмен взаимными любезностями и я повержен. Остался с носом, как теперь наверняка думает Вельветта. Интересно, последняя фраза была брошена в адрес моего любопытства или в адрес именно этой части моего тела? Хотя, и тот и другой вариант верны… А я и не утверждал, что красавец! На этот случай у них Аласэо имеется. А кстати, информация не так уж бесполезна. Если на планету проникнуть никто не может, значит, гниль местного производства. И скорее всего из благородных… А вы думаете, я остался с носом!... И вообще, очень даже миленький у меня нос!



Добавлено:

Глава 3. Первый удар


Королевский бал - это, в представлениях большинства нормальных людей, дамы в длинных платьях, кавалеры с безупречными манерами, вальс и прочая дребедень. Признаюсь, я тоже так думал… пока не попал на бастетский королевский бал. Не знаю, что некоторые особы имели ввиду, когда называли население планеты диким, но, по сравнению с такой прогрессивной тусовкой, многие развлекательные заведения Корусканта просто отдыхают. Этакий коктейль из светских расшаркиваний и молодежной вечеринки с дискотекой. Впрочем, музыка естественного происхождения, но вовсе не аристократичная. А где же вальс? Ну я так не играю!
Хотя бы где моя подопечная? А-а-а, здрасьте, здрасьте! А мы тут плюшками балуемся! Что ж, как и следовало ожидать, принцесса Элисадель вновь побила все рекорды по обворожительности. Оделась, как говорится, по случаю: что-то черное, кожаное, вполне открытое. Единственное, что выбивается из общего образа сексапильной старлетки - черная лента на шее. Точнее камешек, прикрепленный к ней. Оч-чень интригующий камешек, знаете ли. На дворе ночь, свет только от факелов и каких-то странных жучков-светлячков на плетеных столбах и в воздухе (здорово, кстати, смотрится!). А камешек сверкает таким холодным звездным светом. Никогда раньше такого не видел. Хотя за этот день я много чего нового успел узнать.
- Ну как провели этот вечер? - Я что, с ума сошел? Да кто я такой, чтобы устраивать ей сцены ревности? Идиот, вот кто я! А ведь молодчина девчонка, даже бровью не повела!
- Я в полном восторге. А вы? Узнали что-нибудь новенькое, может, друзей завели?
- У-у-у-у! И не пересказать. Кстати, ваша сестра - любезнейшее существо!
- Так ей и передам. Скоро она должна появиться.
Так, так, так, так…. Похоже надо срочно перевести тему. Со всякими там королевскими особами ухо надо держать востро.
- Не могу не высказать восхищения по поводу этого бала…
- О, это не официальное мероприятие. Королеве на таких вот сборищах даже показываться зазорно… -Эй, эй! Ну что, ты маленькая? Погрустнела вся как-то, осунулась. - Скоро и мне будет зазорно…
- Ну, может и не скоро. Королева Иллизара цветет и пахнет. Может еще и нам форы сто очков вперед дать. И это учитывая то, что Джедаи живут достаточно долго. Правда!
- Понимаете, у нас не совсем… классический принцип наследия.
- О, это я уже понял!
- Не будьте так самоуверенны. Я стану королевой после своего шестнадцатого сезона дождей. То есть через два месяца.
- Что есть сезон дождей?
- Узнаете… через четыре дня. И, кстати, я надеюсь до него дожить… вашими стараниями.
- Я буду очень стараться.
- Я знаю.
И что бы это значило? Что мы знаем и, главное, откуда? Ой, как неудобно. А может, это она так… о Джедайском долге мне напомнила, и все такое. А у Рыцаря Куай-Гон Джинна паранойя, легкая такая стадия. И спросить то, что она имела ввиду, не получится. Уже не получится, так как Эллиса уже на другом конце зала в кампании каких-то местных красавчиков. Здесь что, все мужики такие? Не знаю, разоблачу ли я сию прекрасную половину местного населения, но похоже они КРАСЯТСЯ! Зато на женщинах ни следа косметики, а выглядят сногсшибательно. Или мне только кажется, что ни следа. В таком случае визажисты у них не хилые.
Обидно стоять у стенки молодому скучающему организму, когда вокруг сами ангелы в пляс пустились. Да какой пляс! Как раз такой, на который Джедаю даже смотреть-то, наверное, запрещено. Какая акробатика, какие движения! О-о-о! Что-то мне эти танцы напоминают. Какая беспардонность… какая красота!
Вон и Эллиса не удержалась - идет в круг танцующих пар. Хотя нет, сквозь него! И пристально так мне в глаза смотрит. Интересно, что вы задумали, ваше высочество? Уж не пригласить ли меня? Дудки! Забавно же я буду смотреться в своей монашьей хламиде среди полураздетых прекрасных тел. Да и судя по всему, ей до меня не добраться - из толпы выделился Аласэо и пошел на перехват. А прыткий оказался малый! Даже принцессе не уйти, видимо придется ей на этот раз с ним танцевать. Впрочем, не особо то она расстроилась. Ну и ладно, тем легче для меня. Искушения меньше.
- Потанцуем?
Кто здесь? Ба, старая знакомая! Советница Лейми, и вы тут! А я похоже пользуюсь популярностью. Экзотика, наверное. Не накрашенный, небритый и пахну вовсе не духами. Видать гормонов вокруг!... Тьма!
- Плохая идея. И здесь дело даже не в том, что я танцую с грацией гунгана. Понимаете… Тайра… Я должен позаботиться о безопасности принцессы.
- Может, дело не столько в работе, сколько в том, что я - не она?
Ну я же говорил - настоящая женщина. Чтоб мне такую проницательность! Даже Сила не поможет. Так вот, поймали, разоблачили и попробуйте-ка сударь отвертеться. Хотя есть еще один из вариантов варианта: моя хата с краю, а я - не я, дурак и не лечусь.
- Она? Что вы имеете ввиду?
Ответом мне была горькая усмешка. О, с Тайрой этот номер не пройдет. Как ни старайся. Может, не стоило так уж откровенно смотреть на принцессу, но вот только кажется, что она, хоть и танцует с Аласэо, делает это только для меня. Соблазняет? Как же, рыцарь Куай-Гон! Мечтать не вредно. Наследница престола только и ждала, что приезда безродного рыцаря, у которого за душой ни кредита. Да и душа уже принадлежит Ордену.
Тайра тоже не отрывала взгляд от будущей королевской четы.
- Их свадьба - дело решенное…- Сказано будто в пустоту, но кому надо, тот услышит. И я слышу. Мне вообще здесь похоже больше всех надо… - После сезона дождей, она назовет его мужем.
Красивая пара. Бастета может спать спокойно, генофонд в хороших руках. И правда, чего это я себе нафантазировал? Танцуют, словно давние любовники… И кстати, Аласэо уж точно для меня танцует. Такие пассы выделывает с видом победителя … А я танцевать с советницей все равно не буду, пойду лучше свежего воздуха глотну!
А прямо перед дворцом - огромный лабиринт из высокого, опять таки цветущего кустарника. И чего только эти дамочки не придумают! Вот бы нам в храме такой же, чтобы можно было затеряться в бесконечных зеленых переходах… Кстати, надо будет как-нибудь там прогуляться, подумать о смысле жизни. Но не сейчас. Так, Куай-Гон, набери побольше воздуха в грудь, нервы в кулак и вперед к новым победам над врагами престола, и над собой. Эй! А где все? То есть, все здесь, даже Аласэо, а… а куда, простите подевалась Элиса? Саботаж? Так быстро? Быть не может, потому что не может быть! Эли-и-иса-а-а! Цып-цып, то есть кис-кис-кис! Во имя Великой Богини Кошки!
Какие двери могут быть в беседках? Так, шторочки повешены для виду! Но беседка большая, шторочек много, интересно зачем им тот зеленый лабиринт, если лабиринт дворца ни в чем не уступает? Джедайское чутье, конечно, не подведет, но долго-то ка-а-ак! За это время ее могут раз двадцать убить, причем десять из них - со зверскими извращениями. Ладно, зажмурился я, нащупал след в бесконечной паутине Силы… и поскакал! Прямо-таки полетел выручать бедненькую беззащитную девочку.
-Ты в ночную уходишь кромешную мглу,
Сквозь туман и сквозь тучи уносишься ввысь,
Я тебя удержать никогда не смогу,
Об одном лишь прошу… Умоляю - Вернись!
Чу! Что я слышу?! Кто это поет? И голос какой-то слишком знакомый… Ну-ну, ваше высочество, теперь вы решили в прятки поиграть? Что ж, принимаю правила игры. Но если вас в мое отсутствие нечаянно убьют, чур потом не обижаться!
-Мне тебя не понять, мне тебя не простить,
Лишь искать в темноте твою быструю тень,
Я не в силах летать, но сумел полюбить,
Пусть живёшь ты в ночи, а мое время - день…
Итак, крайняя занавеска справа. Темная комната, свечи по периметру пола и светлячки по периметру потолка. А в центре - несколько девушек, и даже пара юношей. Ну и конечно та, кого я собственно и искал. Сидит себе распевает, и в ус не дует. Точнее, в ус то она конечно не дует, за неимением последнего. Но и на меня, как говорится, ноль внимания и фунт презрения.
-Твоя жизнь - это небо, и ты - лишь полёт,
Ты живёшь только в небе, ты мчишься во мгле,
Но молю - не забудь, что тебя вечно ждёт
Тот, кто волею судеб прикован к земле!
А я кажется знаю эту песню. Древняя, как собственно и все на этой планете… Я имею ввиду обычаи, нравы, а обитатели оч-чень даже ничего: молоденькие такие, свеженькие. И голос тоже приятственный. Постою-ка я в сторонке, а заодно всем своим видом покажу как я обижен на такое вот поведение. Хотя нельзя. Нельзя показывать, что у Джедая могут быть какие-нибудь чувства, акромя покоя, любви и смирения. Сопли с сахаром (извиняюсь, не удержал, то есть не выдержал). В общем, встану я в сторонке: руки на груди, глаза на выкате. Точнее на закате, но это только со стороны так кажется, что я сплю стоя, будто какой-нибудь Тоон-Тоон. А на самом то деле высоко сижу, далеко гляжу. И наблюдаю за всеми, правда по-джедайски, исподтишка, ненавязчиво так. Итак, кто у нас тут? Генералиссимус? И почему это я не удивлен?
-Ты умна и красива, но как же чужда,
Только я не могу, не хочу отступить,
Мне тебя не понять ни за что, никогда…
Но тебя, ангел мой - продолжаю любить!
И тишина… И чего это они все на меня так смотрят?
- Знаете… эту песню написал ситх… давным-давно, в далекой-далекой галактике. У вас в Храме её наверное считают еретической?
Ну уж ваше высочество, лучше продолжайте петь и не мучайте меня такими каверзными вопросиками.
- У нас в Храме никогда не закрывают глаза на очевидное, просто дело в том, что если ты настоящий Джедай, то ты и думаешь и поступаешь как Джедай,… а не как с-с-ситх. Но не буду вас обманывать, эту песню я знаю.
В доказательство того пришлось поднапрячь свой голос и сделать то, чего мало какой рыцарь вообще способен сделать. Я тихо, чисто формально напел знакомый куплет.
-Снова манит меня твой загадочный взгляд,
Ты - опять в темноту… Превращаешься в тень.
Выхожу, и под небом бреду наугад,
А наутро - рассвет… тебя губящий день!
В момент, когда голос мой готов был сорваться на фальцет (хотя я и не пел даже, а просто бормотал себе под нос, это все нервное), а я сам провалиться куда угодно, и желательно поглубже, принцесса пришла мне на помощь.
-Ты вернёшься домой, ты уляжешься спать,
И опять мне сидеть у постели твоей,
А под вечер в ночи ты исчезнешь опять,
Лишь молю - до рассвета вернуться успей!
Дальше, дорогая, сама пой. И так уж я давным-давно исчерпал лимит дозволенного молодому Джедаю. А у тебя по-моему без моей помощи получается куда лучше.
-Тёмный город затих, жив лишь ветер ночной,
Ты скользишь в темноте, ты касаешься крыш,
И лишь ветер-бродяга играет с тобой…
Только ветер-бродяга играет с тобой…
Ты - создание ночи… Летучая мышь…
Песня спета. Всем спасибо! В койку, в койку! Охранять такого популярного человека, как принцесса Элисадель - дело не самое легкое. А когда она в компании, где любой может оказаться ТЕМ САМЫМ, это еще труднее. Но нет же, ее высочеству захотелось поговорить. И обязательно на самую щекотливую тему.
- Вы только показали свое знание текста, но не свое отношение к нему.
- Я к нему никак не отношусь, а те кто относились уже никогда не выскажут своего мнения.
- Вы крепкий орешек, рыцарь Куай-Гон… Почему бы вам сразу не сказать, что вы избегаете двух вещей, касающихся этой песни: ситхов и любви?
- Ваше высочество, вы не совсем правильно понимаете ценности Ордена.
- Да уж какие ценности у Ордена, который запрещает любовь?
- Я же говорю - не понимаете… просто у Джедаев «другая» любовь, всеобщая так сказать…
- Какая угодно, только не любовь к женщине… Глупо, считать себя умнее Силы.
Опять она куда-то клонит. И меня наклоняет перед всеми присутствующими… Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались! Собрались поговорить на такие ха-аро-о-ошие темы, однако!
- Вы о чем?
- О Силе, так вы называете своего бога?
- Оригинальное сравнение, но в целом и общем… В общем, что-то в этом есть.
- Что-то есть… и мы так считаем, только называем по-другому. Значит, вы согласны с тем, что все сущее произошло из Силы?
- Еще бы!
- Значит, согласны с ее мудростью?
- Значит, согласен…
- Знаете, прежде чем управлять Силой, нужно научиться подчиняться ей. Если я правильно понимаю.
- Понимаете-понимаете! И понимаете слишком много для не-джедая. Но к чему вы ведете?
- А веду я к тому, что вы не подчиняетесь одному из главных её законов. Если растения, животные, другие разумные существа существуют лишь благодаря любви, значит вы считаете себя выше мудрости Силы. Сиэль Ати айне раор! - И принцесса, не дав мне шанса реабилитировать в глазах бастетской общественности Орден, встала и вышла. Просто так, молча. Хотя взгляд мне все же подарила, взгляд победительницы…
И знаете что, ваше высочество, лично я не выше Силы, поскольку её так называемая «мудрость» настигла меня в один из самых ответственных моментов жизни. Во время моего первого самостоятельного задания.



Очень глупо селить телохранителя чуть ли не в противоположном крыле дворца, как можно дальше от охраняемого тела. Случись что, я конечно почувствую, но от этого действовать быстрее скорее всего не сумею. Будь моя воля - лег бы под дверью… точнее под занавеской, и никого не пустил бы. И не выпустил! Но это и Элису скомпрометирует, и меня, и Орден… И вообще, в природе все взаимосвязано, даже в огороде корнеплод, и на Татуине дядька!
И чуйвство во мне нехорошее какое-то завелось. Оно может и от тех неизвестных морепродуктов, что умял сегодня (до сих пор, будто маленький, всякую гадость в рот тащу!), и если так, то ничего страшного - джедайский организм хоть хатта переварит. Ну а если не обед меня так волнует - лучше сразу занять законное место цепного пса. Сказано (ну или подумано) - сделано. А кто узнает то?
Как быстро однако все улеглись. Только и шума, что ветер на улице, стрекотание этих самых забавных светлячков, мирное посапывание Элисы, да какое-то монотонное жужжание чего-то механического…
И в каком же ухе у меня жужжит? У меня жужжит в обоих ухах!
Стоп! А что тут такого может быть механического? Нука-нука… Ага, нашел! А, ничего особенного, самая обычная БОМБА… Как знал, как знал… Хотя, знал, конечно. На то я и Джедай. Проблема только в том, что как раз в этой механике, электронике, химии… чего тут еще намешано?... я не понимаю ровным счетом ничего! Ничегошеньки!
М-мама родная, вот это чушка прикреплена к опорному столбу! Что же мне с тобой делать то, а? Бить тревогу? Не-е-е… набегут, зашумят, сами дворец на сувениры разнесут. Тогда что? Спокойствие, только спокойствие!... Вот висишь ты тут, гениальное творение безумного разума, весело подмигиваешь всеми своими лампочками, жужжишь себе беззаботно. А я - несчастнейший из Джедаев, не знаю с какого шипастого бока за тебя взяться.
По идее что надо сделать? Разобрать на винтики, перегрызть пару проводков, с чувством растоптать микрочип. Но боюсь такая самодеятельность и самонадеянность приведут к оч-чень громким последствиям.
Так, так, так, та….придумал! Все гениальное просто. До безобразия просто! Лучше всего поддаться панике и вышвырнуть бомбу в окошко, наивно надеясь, что не зацепит. Дело то житейское…
Ба-а-абах!
Все трясется, пыль столбом, а я - ласточкой на Элису. Со стороны - маньяк маньяком. И в самом деле, среди ночи, в одинокой обители юной девы, небритый и нечесаный с размаху всей своей тушей плюх сверху! Под аккомпанемент рушащейся стены и под покровом пыли и дыма. И как это понимать? А понимайте уж как знаете… Дела мне до того, как сия ситуация выглядит со стороны абсолютно никакого. Мне и надо то, укрыть чем-либо царственное тело от каких-нибудь шальных обломков. Хоть и самим собой…
…А от ее волос так приятно пахнет…
О чем вам говорит это звездное небо, принцесса? О том что завтра будет хороший день? Может и будет. Может, и мы его увидим. Потому что это небо говорит о том, что стена наконец то рухнула и самое интересное уже позади.
Только вам, принцесса, оно ничего не говорит. И вы ничего не говорите: молча сели в кровати, обвели сонным взглядом учиненный мною беспорядок, застонали, почесали нос и рухнули обратно. Мол хорошо справляешься, Куай-Гон, так держать!
Что, она в самом деле может после такого спать? Видимо, уже спит… Ох уж эти бастетки!
После недолгого объяснения с дворцовой охраной (Никакой паники - люди выходили, спрашивали и, получив ответ, молча возвращались в свои комнаты. Только Вельветта распорядилась удвоить охрану) я решился таки поспать. На этот раз уютно устроившись у подножия её кровати.






Добавлено:

Глава 4. Разбор полетов

Смешно, но я почему-то люблю грозу. Хотя, большинство считает, что грозу, как и ночь, должны любить плохие парни. Это чтобы со вспышкой молнии появиться перед невинной жертвой. А в руке - металлическим блеском играет смерть на острие чего-то режущего, рубящего или колющего. И зубы чтобы обязательно гнилые.
Ну может я маньяк и извращенец раз люблю стоять у окна и наблюдать за разбушевавшейся стихией. Вот как сейчас… Но только наблюдать, а из темноты со вспышкой молнии пусть другие выскакивают… Вот как сейчас.
Мадам, прошу извинить меня за дерзость, но вот так, исподтишка. А-яй как некультурно!
Встала и стоит. Напоминает мне кого-то. Миленькая, конечно, даже на Элису чем то смахивает, но кто такая, чего надо?
- Вы кто?
- Тайна…
Что такое маленькое, коричневое и сморщенное есть в каждой женщине? Конечно изюминка. А еще в каждой есть тайна. У каждой разумеется своя. У одной - ребенок, мальчик и девочка, все четверо - школьники. У другой - ноги волосатые. А у этой имя, наверное, идиотское.
Тайна, так тайна. Больно надо. Лучше на грозу посмотрю…
Оборачиваюсь и… что-то не так… С каких пор молнии у нас рубиновые? В общем, неизвестно из-за каких таких атмосферных явлений появилась эта вспышка, но мне стало страшно… И больно… И темно… Элиса!
- Элиса?
А народу то! Народу! И все такие деловые, копошатся, убираются… И даже не скажешь, что вчера здесь был трам-тарарам. А принцесса по закону жанра снова исчезла. Такая сякая сбежала из дворца! Ну как спрашивается в таких условиях можно работать? И что мне теперь делать?... А делайте что хотите, уважаемый, но будьте любезны найти и перепрятать. Подальше от посторонних глаз перепрятать. Не смотря на все протесты. Особенно после вчерашнего.
И опять это предчувствие…
Впрочем, Элисадэль я нашел достаточно быстро. Из дворца она не убегала и, насколько я понял, в ближайшие примерно полчаса делать этого даже не собиралась. Томно развалившись на столе, она позволяла какому-то бугаю зверски издеваться над своим телом. М-мас-саж… Кажется так на некоторых отсталых планетах называется сие священнодействие. Некоторые считают, что оно даже укрепляет здоровье, но в более развитых мирах предпочитают акупунктуру или энерголечение. Такое же вот зверство, по моему мнению, может нравиться лишь массажисту. Ему-то позволяют делать такие вещи, за которые многие другие мужчины получили бы по морде. Хотя… не на этой планете…
- Ваше высочество, ой как нехорошо!
- Вам? Может, массаж? Сразу поможет.
Значит, верно - массаж. Но уж увольте. К такой горе мышц добровольно под руку! Не-е-е, у меня спина не казенная.
- Нехорошо ВЫ поступили, ваше высочество. Ну почему ведете себя как маленькая, в самом деле?
- Вы слишком напряжены… Успокойтесь, выпейте чего-нибудь. Кстати, вы уже завтракали?
С беспечности такой в зобу дыханье сперло… Ну ничего себе напряжен! Да я сейчас взорвусь! Кстати о птичках… точнее, о взрывах.
- Судя по вашему спокойствию, госпожа, на Бастете в порядке вещей что-нибудь взрывать на ночь. Знаете, у нас на Корусканте при бессоннице советуют мысленно считать эвоков… Безопаснее для всех… и дешевле.
- Зато не так интересно! - Принцесса протянула руку к столику перед собой, взяла одну из баночек, понюхала и протянула массажисту. Однако, лично мне кажется, что всякие ароматические масла ( а в баночке скорее всего оно) лишние. Вчера, когда я не очень деликатно плюхнулся на принцессу, её естественный запах показался мне очень собл… приятным…
- Вам что, жизнь не мила? Если так ( а это видимо так) то зачем меня вызывали, тревожили. Все дела можно сказать, бросил, поехал фигней заниматься. А где-нибудь может…
Может, где-нибудь кто-нибудь и может, но здесь и сейчас как раз фигня и происходит… или вот-вот произойдет. Может, Элисадель и здорово мечом машет, может, и я ей в подметки не гожусь, но кое-что и наш брат умеет. Например, всякую опасность предчувствовать и всякие баночки со всякой бякой из рук бугаев-массажистов, не двигаясь с места, вышибать. Р-р-раз! А вы, госпожа, еще нюхали это «масло»… Впрочем, соглашусь - запах от разлившейся жидкости сногсшибательный, как сшибет, так ноги и протянешь. Яд он и на Бастете - яд, какие ароматы к нему не примешивай.
- Зачем же злиться то так… А как же знаменитая джедайская невозмутимость? Может все-таки массаж?
- Только не с этим маслом, ваше высочество. Не те ингредиенты.
- Яд? - как всегда без лишних слов. Кратко и по делу. По-королевски…
- Яд!… Вы все еще считаете, что я напрасно так… напрягаюсь?
Бах! Ох видно тяжела королевская длань. Особенно при столкновении с твоей собственной мордой. И плевать что подбородок у тебя квадратный, и что мышцы у тебя, словно под кожу затолкали металлические шары… Больно! Наверное. По крайней мере, морда у массажиста, которому досталась эта смачная плюха, сияла вовсе не от счастья. И так ошарашенный моим фокусом, верзила не понимал что же все-таки произошло. Однако, уже зажмурился, ожидая нового удара (ну и мужики на этой планете!). Судя по позе Элисадель, бугай зажмурился не зря… А нечего всякой гадостью королевское тело умасливать! И не надо напоминать кто эту пресловутую баночку со стола взял, понюхал и протянул. Ну не себе же в самом деле в сердцах пощечины отвешивать, правда?
В общем, кровь из носу а «малого» спасать надо. Ведь изобьет же до полусмерти. Эта может. И что касается крови, то, кажись, она уже имеется и именно из носу. Воистину Элиса будет править твердой рукой, очень твердой и тяжелой. Если доживет, конечно.
- Э-э-э… Если мое мнение здесь кого-нибудь интересует…
Испепеляющий взор разгневанного ангела сказал мне, что «да, интересует, но если можно, поскорее… пожалуйста».
- Так вот, по-моему, он - я красноречиво смерил взглядом массажиста, что заняло какое-то время - не виноват…
- ????
- Ну понимаете, если я не ошибаюсь, то этот яд начинает действовать при контакте с кожей… Если для этого… человека ваша смерть не дело чести… и если он не псих, то…
- Он находился в аналогичной опасности… - закончила Элиса. И тут же на её личике нарисовалось что-то вроде «ой, как нехорошо получилось». Да уж, нехорошо. Он вас тут истязал, не жалея сотой доли своей мышечной силы, а вы его крохотной ручкой по кирпичной морде… Нехорошо! - Прости, Клор, Я погорячилась.
Горячие бастетские девы! Сначала в морду, а уж потом разбираться что к чему. А что? Для профилактики. Боятся, значит, уважают.
- Я… я… ничего, ваше высочество. Я понимаю. Видимо, на сегодня я свободен?
- Да, Клор.
- Нет, Клор! - Эти принцессы начисто лишены всякого здравого смысла в минуту опасности… - Скажи-ка, кто еще кроме тебя имеет доступ к этим… этим…
- Благовониям.
- Благовониям…
- Да кто угодно… Чего их таить-то?
- Вы не поверите - вмешалась Элиса - но до недавнего времени преступность на Бастете имела не такой устрашающий размах.
- Отчего же, ваше высочество, верю. Знаете, дикие звери, не сталкивавшиеся с разумными, сами идут в руки охотников. Так как непуганые еще.
Элиса манерно закатила глаза и застонала, одновременно жестом отправляя Клора. Понаехали тут, понимаешь, учат. К бомбам не подходи, ядами не мажься.
- А чего вы собственно ждете, господин хороший? Чтобы я завизжала как резаная, заметалась по дворцу и наконец нашла укрытие под подолом вашей туники?
Что ж, гордо восседающая в одном полотенце принцесса привлекательнее жмущегося к моей волосатой ноге перепуганного существа.
- Я жду, что вы хотя бы будете держаться в поле моего зрения.
- Я слышала, что Джедаи - фаталисты…
Ага. Понятненько к чему вы, ваше высочество клоните. Впрочем, особой необходимости врать пока нет.
- Сила во многом определяет нашу судьбу.
- А нашу - определяют боги. Понимаете, если мне суждено умереть тогда-то и тогда-то, то, как бы я не пряталась, мне конец. И наоборот, я не умру раньше положенного мне срока.
- Если вы сейчас вот надушитесь содержимым во-о-он той баночки…
- Это излишняя дурость… Я же говорю о том, что нет смысла паниковать. И вообще, в данной ситуации меня волнует лишь прекращение массажа. Вы же меня теперь и до туалета провожать будете. Так?
А что, можно? Правда? Я бы в случае чего и до туалета проводил. Судя по всему наш друг-рецедивист фантазией обладает не хилой: и ядом умаслить готов, и с пиротехникой опять же знаком. Кто знает какой сюрприз готовит наш таинственный доброжелатель и, главное, где и когда?
- Если хотите… - Я подошел к ней и осторожно дотронулся до загорелой спины, предлагая лечь, - Я кое-что умею. Правда, немного по-другому…
По-другому, немного не так… Не истязая и не выворачивая на изнанку, а просто легко, еле касаясь поглаживая по спине.
- Что это вы такое делаете?
- Массаж…
- Массаж?
- Массаж! А что?
- Да собственно ничего… Если это массаж, то я - королева Корусканта.
- На Корусканте нет королевы.
- А это не массаж!
- Массаж!
- Нет!
- Да!
- Ладно, согласна…Только… Странный какой-то массаж. Ничего не чувствую. Ничегошеньки.
- А вот я чувствую.
- В каком смысле?!
- Не в том… В каком вы могли подумать. С помощью силы я могу прочувствовать каждую клетку вашего организма. Вот у вас давление наверное скачет, как тоон-тоон… Сейчас мы его осадим… Та-а-ак…
- Получается?
- Еще бы! Но получалось бы лучше, лежи вы смирно.
- Извините… Просто столько новых ощущений.
- Ага! Почувствовали таки!
- У вас очень… приятные руки… если можно так сказать.
И по закону жанра в тот самый момент, когда эти самые руки были в районе чуть ниже поясницы, входит Аласэо. Во всей своей красе.
А мы тут плюшками балуемся!
Плюшками балуетесь? Странный однако способ: полуобнаженная принцесса и Джедай с «приятными» руками в области чуть ниже поясницы.
- И как это понимать, ваше высочество?
- Ого-го! Аласэо, это что, сцена ревности?
- Никак нет, ваше высочество, разбор полетов…
- Пшел вон, немедленно!
Элиса начала подниматься со стола. «Здравствуй, Элисадэль! - Здравствуй, Аласэо!». Вот так слово за слово его высочество получил по морде. Ох, крепка королевская длань. Еще немного и принц в этом убедится.
- Я просто хотел уточнить своё нынешнее положение. Я все ещё ваш жених?
Если вы, принц, спрашиваете у меня, то нет, вы не в моем вкусе. Хотя, по логике вещей, вы спрашиваете у Элисы. Ну вот и спрашивайте у неё, чего на меня то так в упор смотреть?
- Я не обязана перед вами отчитываться!
Впрочем, она передумала насчет пощечины. И верно, зачем такую красоту портить. Даже у меня бы рука не поднялась… Хотя… А почему бы и нет? А потому, потому что мы Джедаи. Пока еще Джедаи. А вот если принцесса и впредь будет выкидывать подобные фокусы, мы в скором времени перестанем ими быть.
А что с принцессой?
А ничего с принцессой. Даже полотенца с ней нет. Ну не в нём же ванну принимать в самом деле. А ванна, как назло прямо тут находится. Пара шагов и вот он, маленький, уютно отделанный мрамором бассейн. И по поверхности воды - лепестки цветов. Красиво и удобно! Удобно всем, кроме меня. Уф-ф-ф! Интересно, с какой физиономией я так поспешно отвернулся? Видимо с очень и очень напуганной… А вот Аласэо даже бровью не повел. Видимо, все происходящее было вполне в традициях этой планеты. Или же он просто не увидел ничего нового. Я, как настоящий джентльмен, конечно, был уверен в первом. Хотя, если честно, как последний дурак, на это надеялся.
- Я просто делал массаж.- Решил вмешаться я.
И зря…
- А всю, эту ночь, что вы провели в комнате принцессы? Тоже сеанс массажа? Сейчас догадаюсь, эротического?
Ну вы, батенька, хам! Нечего сказать. Его невесту вчера чуть было по ветру не развеяли, а он тут истерики закатывает!
- Я защищал её высочество.
- А кто защитит её высочество от вас?
Ну вот, снова здорово! И почему я чувствую себя последним посмешищем? Однако же Элиса решила встать на мою защиту. Сейчас она сидела к нам спиной и, судя по всему, попросту развлекалась.
- Сразу видно Аласэо, что ты ничем кроме себя не интересуешься.
- Ваше высочество?
- Последний неуч знает, что Джедаи - аскеты. Сиэль Ати айне раор! А Куай-Гон, если ты ещё не заметил - Джедай.
- Ещё я заметил, что он - человек. Более того - мужчина.
- Сейчас ты мне напомнишь, что я - женщина…
Э-эй, ребята, разошлись тут, понимаешь. Я, между прочим, тоже здесь. Как бы сильно это некоторых не раздражало. И за себя постоять могу, если это кому-то интересно.
А впрочем, никому это не интересно, рыцарь Куай-Гон. И вы, похоже, здесь уже никому не интересны... И вообще интересны не были. Принцессе Элисадель вы с самого приезда - заноза в известном месте. А принцу - вы лишь повод, средство…дабы показать, что он не просто банта - производитель, а жить торопится и чувствовать спешит. Одним словом, у него не одна извилина от носа к заднему проходу, но и ответвления имеются. И вообще, рыцарь Куай-Гон, милые бранятся - только тешатся. Хотя… Милые ли? Знаем, знаем какие там у вас браки свершаются на небесах… Ну то есть в высшем обществе. Сплошь по заказу мам и пап (как правило, пап), и сплошь между собой, что приводит к известным последствиям… Интересно, в каком родстве состоит эта парочка?
- Принц! Со всем уважением… не стоит ли проявить уважение?
- К вам?
- Можно и ко мне, но к принцессе - НУЖНО!
- Это хорошо…
- Хорошо что?
- Хорошо, что к вам не нужно. Потому что я вам не верю!
- Вы опять? Повторяю, это был всего лишь МАССАЖ!
- Причем тут массаж? Я говорю об этих… покушениях.
- И я делаю все, чтобы…
- Не знаю, что вы там делаете, но до вашего приезда были одни лишь угрозы. Веселье началось только теперь.
- Аласэо! - Элиса щелкнула пальчиками, но так и не обернулась. - Придержи язык.
Судя по всему, щелчок был условным сигналом, потому что в комнату тут же вбежали несколько служанок. Аласэо подождал пока они завернут королевское тело в какую то легкую белую ткань и продолжил, но уже более смиренным голосом.
- Я просто констатирую факт.
- Еще одна такая констатация…
- Ваше высочество! - Нет, мне вовсе не жалко было бы, получи принц заслуженную плюху. Теперь, наверное, я сам уже был бы не прочь снять с него штаны и принародно выдрать. Просто я не хотел снова увидеть как эта изящная кра

прошу прощения что так вот оборвал некрасиво - очень спешил на работу...
...савица превращается в злобную фурию. Может я и слишком требователен, но по-моему это неэстетично.
- Да?
- Э-э-э-э… Я бы не отказался чего-нибудь перекусить…
Элиса забавно склонила головку на бок и, оценив мой благородный порыв, кивнула.
- Через час я буду ждать вас у входа в лабиринт…
Ах, какая женщина, какая женщина… И только в такие моменты жалеешь, что не родился простым фермером. Хотя у этого самого фермера супротив его высочества принца Аласэо шансов столько же, сколько и у меня.
- Можете даже не надеяться - будто прочитав мои мысли, сообщил мне принц, когда Элиса со своей свитой удалилась. - после сезона дождей она назовет меня мужем.
- А вам еще не надоело - наконец меня прорвало.
- Не надоело что?
- Вести себя как... как... как не мужчина?
- Я веду себя так, как подобает моему положению.
- Прячась под юбкой у девчонки?
- По крайней мере, вам, уважаемый, под этой юбкой не бывать!
Что правда, то правда! Этот раунд за вами, ваше высочество!



Глава 5. Экскурс в прошлое.

Через час у входа в лабиринт стоял только я. Через два соизволила появиться и Элиса.
Вообще-то мне никогда раньше не приходилось ждать девушку, но я был уже давно наслышан о «мобильности» прекрасной половины. Вне зависимости от расы или возраста они всегда умудряются опаздывать. Хотя, о таких, как Элиса, говорят, что они лишь задерживаются…
Впрочем, как и полагается на первом свидании, девушка пришла не одна, а с подругами. Видимо, с моей стороны полагалось равное количество особей мужского пола, но единственным существом, которое я мог бы назвать другом, был Йода. Однако, он во-первых, в данный момент был вне досягаемости, во-вторых он не подходил ни по цвету, ни по возрасту, ни по габаритам ни к одной из сопровождающих принцессу, и в-третьих, он был убежденным аскетом. Все восемьсот с хвостиком лет. Смотрите юные Джедаи и берите пример. А то ишь тут на всяких там бастеток засматриваются! Скромнее надо быть, скромнее… В своих желаниях скромнее. Нужно сидеть в Храме, упорно учиться, прилежно заискивать перед старшими, исправно открещиваться ото всех мирских соблазнов и… постепенно сохнуть и зеленеть от тоски… Сила! Что я говорю!? Точнее, о чем я думаю!?
- Ваше высочество! Не прошло и года, а вы уже здесь!
- Не стоит ёрничать. Мы что, куда-нибудь опаздываем?
Вроде и не опаздываем, да и ёрничать видимо правда не стоило. И как это Элисадель вообще умудрилась собраться за два часа? Я не злорадствую. Я восхищаюсь! Оно конечно, такой девушкой трудно не восхищаться, но сейчас ей не восхищаться просто не возможно…
Девушки бывают разные… Особенно, если учитывать масштабы нашей великой Республики и запредельные территории. Я за свою недолгую жизнь уже успел насмотреться на всевозможных представительниц «слабого» пола: Лысые и мохнатые, саблезубые, не совсем «сабле…» и совсем беззубые, маленькие и огромные, многоглазые, безглазые, с глазами на руках (хвостах, щупальцах, рогах) и т.д. и т.п. Разумеется, я оценил и разнообразие цветовой гаммы: синие, красные зеленые, в крапинку, в полосочку… А вот золотую окраску видел лишь на паре-тройке дроидов, которых с сомнением можно было бы отнести даже к разумной форме… существования.
Тем не менее, принцесса сейчас имела самый что ни на есть жизнерадостный золотистый оттенок. Я это не в смысле того, что «она сияла, аки солнышко», и даже не в смысле того, что «она была просто золотым человеком». Не знаю что это было: напыление, краска, гормоны, - но кожа её была ЗОЛОТОЙ! Везде. И это не от богатой фантазии я пришел к такому выводу, это от скудности одежды, прикрывавшей эту кожу. Точнее одежда выглядела тоже очень и очень дорогой, а так же очень и очень прозрачной. Насколько может быть прозрачной крупная сетка, велением какого-то изощренного ума превращенная в платье с длинным-предлинным шлейфом.
Прелестные королевские ножки были обуты в легкие черные сандалии, ремешки которых перекрещиваясь доходили до колен. А по золотой коже был пущен черный плетеный узор, который, по-видимому, нес какую-нибудь смысловую нагрузку. И, конечно же, драгоценности, самым интересным из которых был тот камень, что я заметил еще на «балу». Кстати, попозже надо будет расспросить Элису поподробнее об этом украшении. Но всему своё время, как говаривал Учитель Йода.
Спрашивается, зачем все женщины прихорашиваются, одеваются как можно привлекательнее? Чтобы затем врезать по морде зазевавшемуся поклоннику? Вроде: «А какого ситха ты меня взглядом чуть ли не раздеваешь?», совсем не думая над тем, что дальше раздеваться практически некуда. В данном случае остается лишь сколупнуть сверкающий налёт…
Ничего не понимаю в этой загадочной женской психологии! И хотя платье Элисадель в характерных местах дополнено достаточно плотной чёрной тканью, расчёт несомненно был на мужскую реакцию. Воистину, ходячая пыточная камера для Джедая-недоучки!
Видимо, я тоже должен был приодеться?
Для кого?
Для того же, для кого и вы.
Но моя одежда – для моих богов. Вашей же Силе безразлично.
Ваше облачение?
Ваше… Однако, надеюсь с нашими богами у вас не будет проблем, так как мы идём к ним.
А я думал, что мы идем завтракать…
Боитесь?
С вами-то рядом?! Что вы!
Это правильно: мы сумеем вас защитить.
Под «мы» Элиса как оказалось имела своих «подруг», которые тут же заключили нас в кольцо обороны. Что-что, а от такой охраны не отказался бы ни один самый искушенный правитель. Не то что я. Эх, видел бы меня сейчас Учитель… мигом бы уши надрал!
Однако же, чтобы защищать Элису… и меня от кого бы то ни было, нас сначало надо было бы найти. А это как я понял не раз плюнуть. И не два. И вообще, хоть обплюйся, а не найдешь.
На закрытой планете, посреди запутаннейшего лабиринта, за высокими-высокими стенами из плотного-плотного кустарника… нет никого! Как так нет!? Вот только сейчас были!
Были да сплыли! А точнее нырнули в один такой миленький тупичок, а там - дверка… И мы – нырь в дверку… А там – лестница… И мы – шнырь по лестнице… И под землю! Всё глубже и глубже…
Я ЖЕ ПРОСТО ПРЕДЛОЖИЛ ПЕРЕКУСИТЬ!
Глубоко завели меня дамы. Даже солнца не видно. Вообще ничего не видно. Только слышно.
Ара! – Это Элиса. (Я, кажется стал понимать язык Бастеты. Тем более, что это всего лишь диалект старогалактического.)
Вжикх-х-х-х – Это факелы в руках «подружек».
Сила! – Это уже я. От неожиданности, от восхищения, от удивления. Другими словами ото всей гаммы чувств, положенных человеку, увидевшему ТАКОЕ!
Под землей опять же еды не оказалось. Да и откуда бы ей тут взяться? Еды нет, зато много другого интересненького. Пища, так сказать, не для тела, но для ума! И много!
Под землей… еще один лабиринт. Не из кустарника, разумеется, но из каменных плит. Каждая размером с три корабля. Каждая испещрена рисунками и иероглифами. Каждая судя по всему старше, чем сама республика.
Что это? Что это за место?
Город древних. Здесь все достижения нашей цивилизации: Библиотека, музей, сокровищница… А так же Храмы, склепы и другая историческая лабудень.
А что тут такого на стенах понаписано?
Много чего. В частности, история Бастеты.
Расскажешь?
Это долго и нудно.
Мы что, куда-нибудь опаздываем?
Своего я конечно добился, даже подталкивать к откровенности излюбленными джедайскими способами не пришлось. И признаюсь, было что послушать:
Давным-давно, в далекой-далекой галактике… на далекой-далекой планете жили дикие-дикие племена. Жили себе, за пределы своей планеты не высовывались, а другие цивилизации не совались к ним. Особенно учитывая те энергетические сюрпризы, которыми была богата атмосфера Бастеты.
Как-то (это уже совсем другая история) случилось им прогневить своих богов. И те, в свою очередь, наслали на благодатные земли потерянного рая маленькое такое проклятье. Забрали к себе на небеса девяносто девять и девять десятых процента всего мужского населения планеты.
И вот в одном из племен пришла к власти строгая, но справедливая королева. И стала её власть расти и шириться… Сначала на соседние племена, затем, когда планету соблаговолили-таки открыть, на другие луны Иего. Правда, из-за того, что энергетические смерчи были только на Бастете, характерные порядки только на ней и сохранились.
Не думали не гадали ангелы, но оказались они самыми красивыми существами в галактике. Многие дороги открывала их внешность, но большинство из них приводило в чей-нибудь гарем. И как-то в один прекрасный день, из пятисот улетевших в большой мир вернулось лишь сорок два… Через несколько месяцев еще двадцать бежали из плена, семеро даже остались в живых, а остальные покончили с жизнью, не вынеся перенесенного позора.
И приказала тогда действующая королева никого на планету не впускать и не выпускать. По возможности. И обломались стервятники-работорговцы. И остались кружить вокруг Бастеты в тщетной надежде урвать лакомый кусок. А местные изобрели ДУЧ и жили долго и счастливо все пятьсот лет. До моего появления.
Разумеется, есть и другие легенды, но эта самая реалистичная…
На этой оптимистичной ноте… погас свет. Что за шутки?
С богами не шутят! Сиэль Ати айне раор! – словно читая мои мысли заявила Элиса.
Зато боги шутят с вами.
Иногда.
Всегда.
Что ж, это их прерогатива. Здесь обитают темные боги. Они не рады свету.
Понимаю. Но куда теперь идти, в лабиринте-то?
Страшно?
За вас… разве что.
Элиса осторожно взяла меня за руку, и я прикрыл рот, опасаясь, что расшалившееся вдруг сердце радостно выпрыгнет из груди под ноги принцессе.
Вы не можете видеть, поэтому слушайте.
Слушайте, как эхо от шагов гулко прокатывается среди высоких стен, гораздо более высоких, чем я видел при свете факелов.
Слушайте, как шуршит кончиками пальцев по холодной стене, считая пропуски и повороты, одна из охранниц.
Слушайте, как легко дышит самая прекрасная девушка во вселенной.
Слушайте, как громко стучит сердце впервые полюбившего Джедая.
Слушайте, и вы услышите.
И кстати, Джедаи очень хорошо видят во тьме. И даже в такой густой, как здесь, в бастетских подземельях. Впрочем именно здесь я могу различить лишь неясные силуэты. Но и этого достаточно. Более чем.
Боги действительно тут есть. В качестве статуй, но есть. Могучие боги. Не в смысле сильные, а в смысле большие.
О-о-о-оч-ч-ень большие.
Громадные.
Для сравнения: я в два раза меньше, чем мизинец ноги одного из них.
Здравы будьте здешние боги. Большие здешние боги! И ты здравствуй, еле уловимая тень, прячущаяся за одной из колонн.
Не террорист, не маньяк (я бы почувствовал) – просто тень. С глазами желтого кошачьего цвета.
Мелковат что-то данный экземпляр по сравнению со здешним контингентом. И больно уж подвижен. Звериными шкурами по каменному полу шур-шур-шур-шур, босыми пятками по нему же шлёп-шлёп-шлёп-шлёп, и в вязкую темноту очередного туннеля шмыг-шмыг-шмыг-шмыг.
Ара! – звонкий голос Элисадель прогнал все мои мрачные мысли по поводу не менее мрачного субъекта.
Вжикх-х-х-х
Еще немного вперед по лабиринту и лбом в дверь. Не буквально, конечно, но дверь вот она. И тоже не маленькая…
Охранницы у этой самой двери, только завидев нашу процессию, опустились на одно колено. И глаза тоже опустили… Правда, одна все же не удержалась и тайком бросила на меня оценивающий взгляд. Видимо решала не будет ли лучше скрутить эту образину (то есть меня небритого, меня нечесаного, меня ненакрашенного, вопреки всем канонам бастетских понятий о мужской красоте ) прямо здесь и оставить отдыхать (сдыхать?) в самом дальнем коридоре самого темного лабиринта.
Дверь открылась и почти все, кто находился в следующем зале, тоже опустились на колено. Сразу видно – властная структура и, кажется мне, есть ещё и кое-какая религиозная подоплека.
Когда кажется, рыцарь Куай-Гон креститься надо. А сейчас не просто кажется, но так и есть. Здесь царская власть – прямое продолжение власти богов. А значит, Элисадель не просто принцесса, но ещё и наследница небес, которую должно: первое – бояться, второе – уважать, третье - обожать. Не знаю как насчет первых двух пунктов, но третий в моём случае исполняется ой как исправно.
Когда крестишься, рыцарь Куай-Гон, еще больше кажется. Кажется, например, что одна из коленопреклоненных девиц – генералиссимус Вельвета Кенд собственной персоной. Странные, однако, у них, у этих бастеток, семейные отношения!
Зато вопреки всем законам логики и бастетского этикета стоять остался МУЖЧИНА.
- Здравствуйте, отец.
- Доброе утро, Элли, дорогая!...
Отец??? Впрочем… ОТЕЦ!!! И как я сразу не догадался!? А ведь мог бы понять, что Элисадель не нашего роду-племени, что отец у неё должен быть тоже заметной личностью. Вот например высокий, интеллигентного вида старик, представший перед нами, на эту роль подойдет. Фирма веников не вяжет!
Говори, говори Джедай, да не заговаривайся! Высокий – да. Но не сухощавый, как некоторые, а вполне атлетического телосложения. В своё время мог бы даже с Аласэо поспорить
Интеллигентный – тоже да. Величественная смиренность в осанке и кроткая мудрость в глазах цвета предгрозового неба. И хотя разум упорно твердил ЧЕЛОВЕК, глаза кричали ДЖЕДАЙ. ( Есть, дорогой мой падаван, Джедаи, которым место в миру, а есть миряне, которым место в Ордене).
Старик – нет, нет и нет!!! Длинные седые волосы – да, но… не старик! Лицо максимум лет на сорок тянет, красивое, волевое, и всего одна морщинка – поперёк лба. Но это от сложной жизни. Попробуй-ка хоть пару лет постоять у власти на планете, где мужчина – второй сорт.
- Познакомьтесь, Куай-Гон, это мой отец Дармион Кенд.
Интересно, на Бастете муж берет фамилию жены или все-таки жена мужа? А если я… Впрочем, никаких «если».
- Так значит, вы и есть тот самый… телохранитель? Джедай? – голос тихий и размеренный. Так что волей-неволей ставишь ушки торчком, чтобы не пропустить ни единого слова. А значит и внимание к смыслу речи – тоже повышенное.
- Значит, тот самый, ваше величество.
- Очень вам благодарен.
- За что, ваше величество?
- Как за что? За то, что охраняете бесценное тело наследницы престола и моей дочери… в первую очередь.
- От вашей дочери благодарности не дождешься. Фаталистка видите ли. Как, наверное, и большинство здесь.
- Только не в вопросах жизни и смерти.
- Боюсь, именно в этих вопросах. Даже принц Аласэо не очень-то переживает…
Дармион отвернулся и замолчал. Та-а-ак… Ляпнул что-то не подумав. Не подумав о том, что я пренебрежительно отзываюсь о высоких чувствах не менее высокого человека. Вот Дармион и задумался как лучше наказать нахала. И вся Джедайская армия, и вся Джедайская рать не сможет Куай-Гона собрать. Если конечно предварительно сможет на Бастете приземлиться.
И помощи-то искать неоткуда. Где Элиса? Нет Элисы! Элиса взяла и бросила меня одного, чинно удалившись со своей свитой за угол.
- Аласэо – дурак!
Вот это его величество выдал! Молчал, молчал и вдруг – нате! А мне-то как реагировать?
- Аласэо – дурак. Сиэль Ати айне раор! Он вообще не должен был стать женихом Эл. Его брата Аэда всю свою сознательную жизнь готовили к этому браку. Но… как-то захотелось ему полихачить, покататься на дикой кшахти.… Упал,… очнулся – на том свете. Наверное.
- Значит, на Бастете мужчины с самого рождения…
- На Бастете мужчин отдают в мужья ещё до их рождения.… А иногда и до их зачатия.
- Заманчивая перспектива…
- На самом деле, все зависит от восприятия. Мужчины, имеющие власть над женщинами, тоже не всегда справедливы, но вам, воспитанному в иных традициях, это никогда не приходило на ум.
- У любой власти есть свои недостатки и свои преимущества.
- Однако же всяк свое болото хвалит.
- На другой планете вы могли бы править единолично.
- А зачем? Подумайте, я живу в роскоши и почете, но на мне не лежит никакой ответственности за судьбы миллионов подданных. Я могу заниматься любимым делом. Не ищите абсолютную истину, мой друг, она у каждого своя.
Дармион обвел рукой помещение, словно по одному его виду я должен был оценить особенности королевской забавы.
Помещение как помещение. Старое, большое. С большим количеством стеллажей. А на стеллажах…
А что на стеллажах?
Эх, сразу видно, Куай-Гон, плохо учил историю в молодости.… Зато самый сильный…
И толку?
Впрочем, историю учил хоть и плохо, но с живой историей время провел немало. Йода! Хоть и мал, да удал. И «мал» в смысле роста, а не возраста, так как он стар, он очень стар, он суперстар… нашего Ордена. И эта нетленная звезда впихнула в мою никчемную голову эхлементарные знания истории.
Кни-ги! Допотопные информационные носители, которые ныне могут прочитать лишь истинные любители старины и Йода, являющийся её частью. А теперь ещё и Дармион Кенд.
- К-кни-ги?
- Они самые. Очень древние и очень ценные. Ценные как по своему содержанию, так и в прямом смысле этого слова. Некоторые из них стоят как целая планета.
Много книг… Древних и ценных. На всю высоту и ширину исполинской библиотеки. Вообще-то неплохой бизнес: сэкономил горстку мелочи или пару бульварных романчиков и через тысячу лет ты миллионер. Я всегда говорил, что все в нашем мире относительно…
Во сколько можно оценить жизнь?
Жизнь бесценна!
Во сколько можно оценить жизнь миллиардов живых существ, населяющих какую-либо планету?
В стоимость одной книги из этой библиотеки…
Парадокс? Нет… Я всегда говорил, что все в нашем мире относительно… Вот может когда-нибудь и мою жизнь оценит какой-нибудь торговец, которому я перейду дорогу в бизнесе. Впрочем, это не моя стезя.
- И вы все их прочли?
- Все? Даже сотой доли… в руках не держал, хотя я практически здесь живу. Вот.. – Дармион словно наугад взял первую попавшуюся книгу. Наверное какое-нибудь стихийное бедствие, то есть сборник стихов молодых поэтов. Нет, я ни в коем случае не против поэзии, но… – это интересно… Дарю, почитайте на досуге, отдыхая от трудов праведных.
- Не такой уж я и праведник. Но спасибо, почитаю… на досуге.
- А я думал все Джедаи – праведники.
- Все так думают.
- Все ошибаются?
- И Джедаи тоже…
- Кстати, я не шутил, когда говорил, что живу здесь. И сплю. И ем. И вам советую.
- Жить здесь?
- Нет, поесть. Но и выспаться вам не помешает, выглядите как влюбленный. Вы только не обижайтесь!
…Где-то я уже это слышал…



- Вижу, отец и вас зацепил своим хобби.
Элисадель вместе с Вельветой сидели за столом и всем своим видом демонстрировали, что прождали целую вечность.
- Дорогая моя, не стоит чесать всех мужчин под одну гребенку. Некоторые, знаешь ли, тоже думать умеют.
- А я и не чешу, отец. Вас уж точно не чешу… Да и рыцаря Куай-Гона тоже… Хотя, кто знает кем бы он стал, родись на Бастете.
- Сила выделяет людей из ряда себе подобных. – Не выдержал я.
- Да ладно вам скромничать…

Не комплимент. И даже не ирония. Впрочем, в глазах принцессы я определенно заслужил осмеяния…. Хотя бы за то, что осмелился возразить. Избалованная девчонка. Почему же рядом с ней я чувствую себя… не как Джедай, определенно. Нет, я вовсе не считаю себя пупом вселенной, сливками общества…. Я уже даже смирился с тем, что являюсь частью природы и подвержен всем её законам. НО ПОЧЕМУ ОНА?
А потому что есть в ней что-то…. То самое маленькое и сморщенное, что есть в каждой женщине. Я чувствую…. Я верю…. Я ХОЧУ ПОВЕРИТЬ!
Насмешку пришлось проглотить вместе с кусочком аппетитно хрустящего нечто, которое было похоже на клубок хорошо прожаренных ниток. Уж не моего ли синеватого знакомого изловили?
Терпи, падаван, Джедаем будешь!
А я и так уже Джедай!
Тогда магистром.
Мечты, мечты…. Богатая у вас фантазия, рыцарь Куай-Гон Джинн! Или уже экс-рыцарь? Нет ещё? Мечты, мечты….
- Я собрал вас, господа, с тем, чтобы сообщить… Элисадель в опасности. Сиэль Ати айне раор! – Дармион не дал мне возможности отшутиться. Пошутил сам. Или он серьезно?
- Да ну, пап, ты это серьезно? – Вельвета что, мысли читает?
- Серьезно. Серьезней, чем к этому вы относитесь.
- Что-о-о?
- Относились бы серьезно, Куай-Гон остался бы без работы.
Что?... Где?... А я то здесь причем? Сижу в сторонке, никого не трогаю. Ем. Впрочем не ем, а задыхаюсь. При последних словах Дармиона, пища испугано забилась где-то в районе дыхательных путей. Как без работы? Без Элисадель?
Между лопаток услужливо грохнулся маленький кулачок Вельветы. Я ткнулся носом в крышку стола и еще с минуту искал на нем свои легкие, которые несомненно должны были вылететь.
- Нет, его интуиции не заменит целая армия. Сегодня, например, он обнаружил яд, который явно предназначался мне.
По раздосадованному лицу Элисы было понятно, что та сболтнула лишнего.
По разгневанному лицу Вельветы было понятно, что так оно и есть.
- Сегодня?
- Сегодня…
- Куай-Гон, и вы молчали?
- А должен был сломя голову бежать докладывать.
- Нет, но…
- Аризар считает, что скоро престол может лишиться наследницы. – Продолжал меж тем король.
- Много он знает, твой Аризар. – Обиженно буркнула Элиса.
- Много. Он – жрец и знает много.
Жрец значит. Впрочем, следовало бы догадаться. Где язычники – там боги. Где боги – там жрецы.
- И что он предлагает?
- Аризар предлагает… не сдаваться.
К столу семенило нечто приземистое и мохнатое. Э-э-э нет! Стреляного Джедая на мякине не проведешь! А жрец то голый! Только звериные шкуры срамоту и прикрывают.
А не вас ли, сударь, я видел в подземных апартаментах темных богов?
- Аризар, и ты здесь… - Элисадель явно была расстроена. Эх, не уважает современная молодежь традиций. Верит во всесилие науки, считает стариков глупыми неандертальцами.
- Я всегда там, где нужен, ваше высочество.
- Что-то незаметно. Чего ты хочешь?
- Его!
- М-меня?! – Мало того, что жрец, дикарь… так еще и… Э-э-э нет, братец, это не по моей части.
- Спятил? – О, спасибо ваше высочество за заступничество.
- Давно уже, ваше высочество, давно. Да и зачем мне разум, когда я всего лишь рупор богов.
- А зачем рупору Джедай?
- Да, зачем рупору Джедай? – Ну не мог я не встревать, не мог! Когда дело касается моей чести, моя сдержанность отходит на второй план.
- Не рупору, а богам. – Аризар глубокомысленно поднял к потолку указательный палец. Видимо, при этом жесте мы с Элисадель должны были сказать: «О-о-о-о-о!» и застыть в благоговейном испуге.
- А им-то зачем человек другой веры? – не сдавалась Элиса.
- А вы знаете что будет, если вы умрете? – не особо надеясь на почтительный ответ спросил Аризар.
- Бастета взорвется, и все мы умрем? – как и предполагал жрец, съязвила принцесса.
- Не ерничайте, ваше высочество…
Да, ваше высочество, не ерничайте. Конечно, мы все умрем, если Бастета взорвется. ДУЧей на всех не хватит…. Впрочем, все и не успеют до них добраться.
- Да ладно вам, как может одна смерть сказаться в рамках планетарного масштаба?
- Концом света! – Воистину говорят, что священника и женщину не переспоришь. Но могут ли они переспорить друг друга? – Вы – часть этой планеты, а она – часть вас. Это объясняет и то, что истинная бастетка, куда бы ни занесла её судьба, все равно вернется домой.
- Это называется патриотизм.
- Это называется жизнью! И чтобы вы с ней не расстались, богам нужен этот мужчина!
- В жертву?
- Что-о-о? – Куда бежать, куда податься? Некуда, тем более что Вельвета угрожающе постукивает пальчиками по рукоятке меча. Мол, никуда ты от нас не денешься, Д-дж-жедай! Найдем, свяжем и… принесем в жертву! Так-то!
- Нет, он нужен, чтобы увидеть. Сиэль Ати айне раор!
- Что?
- Вот увидит и расскажет. Прошлое. Настоящее. Будущее.
К кому душа лежит, чем сердце успокоится. Вот увижу, и расскажу. Если захочу.


Сообщение отредактировал MjavTheGray - 14-01-2008, 16:32

продолжу, наверно ))

Однако времени любоваться находкой у Эльвига не было: из комнаты, в которой прятались единственные в Гласт Хейме живые существа, неожиданно раздался громкий вскрик. Голос Арона. Похоже, представился случай проверить. Девушка первая среагировала на звук и мигом рванулась в том направлении, Крестоносец и Марий побежали следом. То, что их ожидало в тесной комнатушке, было гораздо страшнее того, чего они могли себе представить. И Гертруда убедилась в этом самая первая. С налету чуть не врезавшись в появившегося у входа Райдрика, она тем не менее смогла разглядеть, что творилось в комнате. Над телом Арона, недвижно лежавшем на столе и от раны покрывшемся от ног и до шеи черной пеленой, стоял Рыцарь Бездны. Вокруг расположилась неизменная свита Калицбургов, перекрывавшая всякий доступ в бедному Священнику. Черный Рыцарь проводил какой-то странный ритуал, колдуя над телом Арона. «Он что, душу его забирает?» - ужаснулась Гертруда. Однако, что бы не творил над Ароном Черный Рыцарь, довершить начатое ему не удалось.
- Spear Boomerang!!
Крик разнесся чуть не по всему замку, копьё девушки пролетело через всю комнату и, миновав свиту Калицбургов, врезалось в Рыцаря Бездны. Тонкая оболочка творимого заклятья порвалась – заклинание прекратилось. Спустя секунду копьё уже снова было в Руках Гертруды
Рыцарь протяжно вздохнул, медленно повернулся к Гертруде и поплыл вперед. За ним двинулись Калицбурги. В это время подлетели Эльвиг и Марий. На ходу отбросив собиравшегося ударить Гертруду Райдрика, Эльвиг оценил обстановку. И, не задумываясь ни секунды, встал, заслонясь щитом, перед девушкой.
- Бей сверху меня, меси Брандишем или Пирсом., не жалей сил… попробуем справиться!
- Хорошо! – кивнула Гертруда.
- Вы рехнулись? Вы вдвоем не убьётё Рыцаря Бездны!! Бесполезно! Он же со свитой!
- Для свиты у меня Брандиш, -заметила Гертруда.
- А для Рыцаря? – не унимался Марий.
- Для него Пирс и твоя Аэтерна. И Эльвиг. – она глянула вниз и встретилась взглядом с Крестоносцем, изготовившемся к битве.
Взгляд Этот подействовал лучше всяких благословений и усилений. Наполнил силой и уверенностью. И Решимостью. Решимостью выполнить долг Крестоносца – защитить. Марий Все-таки сдался, бормоча, что он погибать не собирается, но оставлять двух этих безумцев на произвол судьбы не может. И начал раскидывать заклинания:
- Blessing!! Increase Agility!! Kurie Eleison!! Magnificat!! Gloria!! Impositio Manus!! Aspersio!!
Под конец он воскликнул «Sanctuary!!», и под бойцами возникло поле сияющего света, граница которого заканчивалась у ног Крестоносца. Потоки теплого света придавали сил, исцеляли и озаряли мрачные коридоры Гласт Хейма.
На несколько мгновений вновь повисла та самая неестественная тишина, что давила на путников как только они пересекли незримую границу Мертвого Города. Она поглощала даже скрип костей Калицбургов, что медленно двигались в направлении застывшей тройки. А затем тишина взорвалась:
- Spear Boomerang!! Shield Boomerang!! Holy Light!!
Раз за разом метая тяжеленный щит во врага, Эльвиг думал о том, что это, возможно был его последний бой. И он был рад, если что, погибнуть рядом с Марием и Гертрудой. Вот в чем прелесть и уникальность смертельно опасных походов, с улыбкой подумал он. Привязываешься к незнакомым прежде людям, как к родным.
Копьё вылетало из рук девушки и, пронзив врага очередной раз. Возвращалось обратно, но только для того, чтобы снова отправиться в этот путь. Гертруда и не думала умирать, в отличие от Эльвига, она не боялась, как Марий. Она должна была победить, она отомстит, ибо она знала – этот Рыцарь Бездны – тот самый, что убил Арона. И тем не менее ей было спокойно вовсе не от собственной ярости и безрассудства. Она знала. Что за щитом Эльвига она в безопасности.
Марий забрасывал врага Холи Лайтом, не переставая молить Господа подарить этим двум сговорившимся безумцам хоть каплю разума. Он понимал, что Эльвиг скорее умрет, чем отступит, особенно сейчас, на глазах у девушки-Рыцаря. И знал, что Гертруда тоже не отступит, пока Крестоносец рядом. Его молитвы постепенно отошли на задний план, он весь сосредоточился на бое – ему предстояло не дать этим двоим умереть.
Когда Рыцаря Бездны от путников отделяло всего пара метров, Эльвиг вдруг обернулся, снял что-то с пояса и всучил Гертруде:
- Возьми, здесь около тридцати Белых Зелий, если что, ты… вообщем, воспользуйся!
- А ты?
- У меня еще есть…
Конечно, не было. Но сейчас препираться было поздно.
Черный Рыцарь поднял своё копьё, но Эльвиг не шелохнулся. Щит, поставленный Марием, выдержал, хоть и не без труда, удар острой лансы. Эльвиг врезал Башем по Черному Рыцарю, Святой меч прочертил белую полосу на броне его лошади. Сзади Гертруда со всей силы ударила его Пирсом в нагрудный доспех. А затем обрушила на подоспевших Калицбургов Брандиш. Стайку скелетов отнесло назад, но Рыцарь Бездны снова остался стоять, как стоял. Щит выдержал второй удар лансы, но этот щит был уже не создан Марием. Эльвиг отвел в сторону мощный взмах, а сам контратаковал. Снова Святой меч оставил широкую белую полосу, но теперь уже в нижней части доспеха Рыцаря. Марий не успевал кидать заклятье Lex Aeterna, которое увеличивало урон по врагу ровно в два раза. Эльвиг рубил Рыцаря. не жалея сил. Он понимал, что, чем быстрее они будут стараться, тем больше останется шансов на спасение. Bash!! Bash!! Bash!! Bash!! Сзади девушка-Рыцарь, видимо, пришла к такому же выводу. Пирс полетел гораздо чаще, все меньше сил оставалось на Брандиш во Калицбургам. С другой стороны, если бы они успели, Калицбурги им не помеха – если уничтожить того, кто магией своей создаёт себе свиту, то свита эта после смерти остаётся свободна, и ни разу еще она не оставалась мстить за господина. При смерти Рыцаря Бездны Калицбурги исчезнут.
На этот раз удар отразить не удалось. Копьё Черного Рыцаря миновало щит Крестоносца и вонзилось в грудь, немного выше сердца. Броня выдержала, не дав копью пронзить плоть, но через миг распалась, перестав быть надежной защитой. Холодный пот прошиб Эльвига, который в миг понял, что случилось. Главное сейчас было не показывать этого Марию и Гертруде. Чертов Рыцарь применил Armor Break, сломав броню Крестоносцу. Ну чтож, ладно, мы тоже умеем не хуже…
Но не успел Эльвиг додумать, как Черный Рыцарь удивил их еще раз. И пренеприятно удивил. Совершенно молча и тихо блеснуло копьё – и на троих людей обрушился Brandish Spear небывалой силы. Крестоносца отнесло на три метра назад, потеря брони весьма и весьма сказалась на нем – от тупого удара брандишем тело превратилось в один сплошной кровоподтек. Благо, Карта Райдрика и Карты Тары сдержали довольно большую часть удара. Гертруду едва не снесло с Пеко, но бедное животное умудрилось лучше противостоять удару Рыцаря – девушку отнесло примерно на метр, чуть больше. Марий шлепнулся о боковую стенку и затих. Времени размышлять не было, Эльвиг снова рванулся вперед, прикрыв ошарашенную подобным ударом Гертруду щитом. Ланса Черного Рыцаря скользнула в сторону, не причинив никому вреда. Сзади зашевелился Марий, подняла и окинул взглядом сражение. И тут же прозвучало Heal!! и Sanctuary!!. Снова граница света застыла рядом с Крестоносцем, и тот почувствовал, как исцеляется рана, и уходит боль. Magnificat!! – и он почувствовал, как силы возвращаются к нему. И снова принялся сокрушать противника Башами.
Мимо Гертруды мелькнула синяя тень – Эльвиг ринулся в бой. прикрыв её щитом. В отдалении что-то шевельнулось. Неожиданно вспыхнуло зеленовато свечение, которое быстро прекратилось. Тьма, затмившая взгляд, поглотила её. Но вдруг откуда-то появился нестерпимый свет, и, разгоняя тьму, он принес исцеление. Гертруда очнулась посреди сияющего поля, с одного боку Эльвиг дрался с Рыцарем Бездны, с другого боку что-то кричал Марий. Девушка ринулась на подмогу Крестоносцу, чувствую, как проходят все следы ужасного брандиша. С налёту Гертруда ответила своим. Калицбурги опять отодвинулись на второй план, трое человек снова заняли оборонительную позицию, очнувшись от страшного удара.
Каждый новый неотраженный удар все тяжелее давался Эльвигу. Сил оставалось все меньше, белое поле, придававшее уверенности, с каждой секундой теряло свой свет, его целительных способностей не хватало, чтобы поддержать Эльвига. Марий был все больше занят подоспевшей неприятностью – тот самый Райдрик, которого Эльвиг отшвырнул подальше, когда они услышали крик Священника, вернулся, чтобы отомстить. Брандиш Черного Рыцаря подвинул их ближе к этим живым доспехам, и они нашли обидчиков. Теперь отдуваться приходилось Марию. Все чаще слышалось за спиной Holy Light!! и все реже Эльвиг чувствовал исцеляющее прикосновение руки Господней. Силы, и жизненные и телесные, стремительно таяли.
Еще один удар Черного Рыцаря прошел мимо, и Эльвиг уже окончательно понял, что сил не хватит. Если сейчас они не сломят хребет сопротивления Рыцаря Бездны, все они в эту самую бездну ухнут с головой. Решение пришло само собой: Марий их больше не поддерживает, ибо сам не может справиться со своей напастью. У Эльвига нет ничего такого, что могло бы восстановить его силы, а чудесное белое поле уже почти угасло совсем. У Гертруды есть его Белые Зелья, следовательно, она сможет сдерживать Рыцаря, пока он спасает Мария. Эльвиг мысленно кивнул и, отбив очередной удар, прокричал девушке:
- Я помогу Марию! Сдержи его, я быстро! Зелья, про Зелья не забудь!
Гертруда мигом поняла его и двинулась вперед, чтобы Черный Рыцарь не погнался за Крестоносцем. Эльвиг кинулся спасать друга. Удар, еще один, еще, еще…. Силы стремительно покидали его. Но вот свершилось – чертов Райдрик свалился грудой мертвых доспехов, Марий освобожден. Снова засветилось великолепное белое поле, снова силы вливались в тело – но в его тело, а как же девушка?! Эльвиг мигом кинулся ей на выручку. И вовремя, чтобы попасть под еще один Брандиш со стороны врага. на этот раз Крестоносец умудрился закрыться щитом, поэтому не попал в зону поражения. Гертруду снова снесло назад, причем сильнее, чем в первый раз, но она не растерялась. Почти ничего не видя от боли. Она разбежалась на своём Пеко и вложила все оставшиеся силы в один последний, решительный Брандиш. Он вышел очень даже удачно: Черный Рыцарь покачнулся, издав протяжный вздох. Эльвиг понял, что надо пользоваться моментом, иначе другого шанса может не воспользоваться. Для верности обернувшись вокруг себя, он одним мощным рывком швырнул свой щит в сторону врага: Shield Boomerang!!Но мгновением раньше под сводами Гласт Хейма раздался еще один крик – Lex Aeterna! Это окончательно добило Рыцаря Бездны. Силуэт его начал расплываться, весь он подался вверх. Один протяжный стон – и не осталось ничего, кроме Элуниума на полу. В знак победы.
Эльвиг с облегчением вздохнул. И прислонился к стенке.
- Ну что? – начал было он, как вдруг совсем рядом раздался тихий шелест. С другой стороны еще один. И еще…
Эльвиг мигом схватился за щит, но тут же понял, что это практически бесполезно. С разных сторон на них надвигались, услышав предсмертный стон товарища, трое Knight of Abyss.

Глава 6. Там, на неведомых дорожках…


И снова в темноту. Мне кажется, или вокруг все темнее? Вот и я уже не вижу ничего, а темнота все сгущается и сгущается. И свет в конце тоннеля. Впрочем, я размечтался…
Забавное ощущение, когда идешь куда-то в полной темноте, не видя даже собственных ног. Словно на тренажере с «бегущей лентой», когда вроде и идешь, а вроде и на месте стоишь. Все идешь, идешь, идешь…
-Стойте!
-Стою!
- Слушайте!
Слушайте, и не говорите, что вы не слышали!
Слушаю, но ничего не слышу! Кроме звука подло удаляющихся шагов.
- Эй! Куда же вы?
Темно. Куда не плюнь, темно. И страшно. Первый порыв – бежать вдогонку. Но в такой темноте не то, что бегать, даже ползать достаточно проблематично. Поэтому-то, наверное, я и вмазался со всей дури в стену.
Упал, очнулся… по-прежнему темно. Правда, глаза и тело уже начали привыкать к новому состоянию. Благодаря чему я понял, что влепился не в стену, а всего лишь в колонну. Обычную колонну, размером с Джедайский храм на Корусканте. Одну из десятков (а может сотен?) колонн, подпирающих своды какой-то нереально огромной пещеры. Без конца и начала….
Поначалу, я даже забыл, что очень… обиделся на Аризара. Если выберусь, надо будет непременно спросить, на какой глубине сей выдающийся памятник архитектуры? (Не удивлюсь, если я где–то в районе ядра планеты.) Но это только при условии, что я отсюда выберусь.
Самое страшное – это ожидание. Ожидание удара в спину, оскорбления в лицо, плевка в душу. Стоять и ждать, словно жертва на закланье – не по мне. Поэтому – шажок, шаг…. Только гулкое эхо от колонны к колонне. И дальше, вглубь пещеры, за горизонт…
Цок-цок превращается в зловещий бум-бум. Надо же! От такого маленького Джедая (по отношению к размерам монумента) и столько шума (по отношению к размерам маленького Джедая).
Когда ночью тебя настигает зубная боль – некуда бежать. Время твой злейший враг. И уже через пару – тройку тысячелетий ты начинаешь сходить с ума... Один, в кромешной темноте, на немыслимой глубине – это не в кровати с зубной болью. Однако же, эффект тот же – начинается бред. Точнее слуховые галлюцинации. Так, например, сейчас мне показалось, будто эхо моих шагов превратилось… в шипение, затем в шепот. И вот я уже могу различить отдельные слова.
Чудненько! Псих в подземном лабиринте! Чертик в коробочке. Скелет в шкафу прекрасной Элисадель. Остается только надеяться, что хоть изредка она будет проведывать своего свихнувшегося телохранителя. Кормить с руки, чесать животик… Да, кхм!... Чего это я, заговариваюсь?
Ну попадись мне только жрец! Ишь удумал чинить такие вот шуточки!....
…«Не шуточки, а серьезные дела, неразумный!»…
- Кто здесь?
…«Никого, кроме тебя, неразумный»…
-А кто же тогда говорит?
…«Говорит Корускант! Общегалактическое время…»
- Хватит! Кто вы? Где вы? Чего вы от меня хотите?
…«Слишком много вопросов, неразумный»…
- Это я – неразумный?
…«Здесь никого, кроме тебя, неразумный»…
- А вы, стало быть, умные? Чего же тогда прячетесь»
…«Мы не прячемся»…
- Тогда где вы?
…«В твоей голове»…
Во как! Значит, все-таки сбрендил. На всякий пожарный стукнул себя ладонью в ухо. А вдруг из другого посыплются загадочные визитеры?
- Кто вы?
…«Местные зовут нас богами и духами, но это другая ипостась»…
_ Если честно, вдаваться во всякие ипостаси у меня нет ни малейшего желания… Говорите скорее чего вам от меня нужно.
…«Нам от тебя ничего не нужно. Зачем ТЫ пришел?»…
- Ничего себе «пришел». Да вы хотя бы знаете, что за похищение Джедая…
…«Так тебе нужны ответы?»…
- Какие?
…«Зависит от вопросов»…
- Тогда…нужны. Определенно не помешают - В сказках всегда неправильно поставленный вопрос или просьба приводят к каким-либо курьезам. Еще ребенком я надрывался над глупыми героями, не сумевшими точно выразить свою мысль. Однако теперь, поддавшись непонятной панике, я с трудом мог сообразить как меня зовут и что я собственно тут забыл. - кого или что я ищу?
…«Ты спросил»…
Спасибо за уточнение, господа… разумные. Все мудрые похожи один на другого, по крайней мере в манере разговаривать. «Ты спросил»! Вроде, твой вопрос – мы за конечный результат не отвечаем. Так что осознай свою ответственность, получи заслуженное и катись ко всем ситхам, не смея вякнуть в возражение.
Ты спросил…
А мы ответили…

Женщина лежит на столе и кричит. По какому вопросу так надрываетесь, миледи?
Впрочем, она не надрывается, а разрывается. В прямом смысле этого слова. Изнутри.
Как тяжело быть женщиной. Особенно рожающей: нечто, росшее внутри тебя, словно опухоль, целых девять месяцев, решило-таки мир посмотреть и себя показать. Только процесс этот сложный и болезненный. По крайней мере, для новоиспеченной мамочки.
А может, пошло оно все к ситхам? Может, не рожать вовсе? Пусть дитё навсегда останется в животе. И хлопот меньше…
Но не попрешь супротив природы, ай не попрешь! Вот и приходится надрываться-разрываться…
-Первые роды – всегда тяжелы, а потом легче пойдет. Практика – дело не шуточное. – Успокаивает повитуха.
- Да мне и не до шуток, знаете ли. – Цедит сквозь зубы роженица, удивительно похожая на ее величество Илизару Кенд.- Может, махнемся местами.
- Да у вас и так неплохо выходит. Смотрите, какая чудная девочка!
Нет ничего чудеснее первого крика долгожданного ребенка. Кажется, будто сама вселенная улыбается, приветствуя новую жизнь.

Однако, когда этот крик раздается в твоей голове, улыбаться очень сложно. Поэтому я инстинктивно прикрыл уши ладонями и зажмурился.

Полуобнаженный мужчина пытается натянуть тонкую рубашку. Однако мускулистая рука никак не желает пролезать в рукав. Поэтому-то я и успеваю разглядеть интересную татуировку – переплетение ромбов, повязкой смыкающееся на предплечье.
Мужчина очень красив. Даже Аласэо рядом с ним не валялся. Длинные светлые волосы, огромные наивные глаза и ямочки на щеках.
Чего же ты так разнервничался, милый?
- Мы не должны были этого делать! – словно в ответ на мои вопросы наконец восклицает красавец (А голос у него гораздо ниже, чем я себе представлял). – Я помолвлен с Элисадель. И я… я люблю её.

Ноги мои ноги! И чего же вы меня не держите? Неужто я разучился ходить по грешной земле, которая, кстати, все ближе и ближе. Ближе оттого, что вышеупомянутые нижние конечности предательски согнулись в коленях.

Элисадель плачет… Значит, и она – человек. Из плоти и крови, значит.
И слезы как натуральные. И заламывание рук, и закусывание губ…
- Аэда… Аэда… И что теперь делать прикажешь? Долго жить? Ну это мы уже поняли, а как жить-то ?Куда пойти, куда податься… кого б найти, кому б отдаться? Впрочем, отдать-то меня отдадут. Кому-нибудь точно отдадут… Но не нужен мне «кто-нибудь». Мне ты нужен. Единственный, кто не… не… не пресмыкался.
Но вот в затуманенных горем и слезами глазах мелькнул огонек. Она тоже не так-то проста. Тоже не пальцем делана (вроде как). Ну нет! Кому-нибудь её не отдадут. Королева она или нет (хоть и в будущем)? Тварь дрожащая или право имеет?
Но… на все воля богов.
- Богиня Кошка! Не прогневись! Не из праздности взываю, а из необходимости…

Какая боль, какая боль… Так и хочется свалиться на землю и кататься, кататься. А еще громко кричать.
Сказано – сделано! Особого облегчения это увлекательное занятие конечно - же не принесло, но галлюцинации закончились. Вскоре ушла и боль.
Век бы лежал и не двигался: ни звуков, ни движений, ни мыслей. Но как всегда кто-нибудь исключительно сердобольный нет-нет да плеснет в лицо стакан воды, сочувственно плюнет в пылающую душу. Спасибо вам большое, но не пошли бы вы со своим сочувствием…
Открыл глаза – дождь. Закрыл глаза – все - равно мокро. Наверное, это все-таки дождь, заключил я (как бы парадоксально это не выглядело под землей) и открыл-таки глаза совсем.
- Дождь… Момент, когда небо соединяется с землей… Красота! Ты со мной согласен?
Высокий… мужчина (судя по голосу) в плаще с капюшоном медленно прохаживается вокруг меня. Важный такой. Весь из себя…
Учитывая, что совсем недавно находился где-то в районе ядра Бастеты, чисто для себя я решил воспринимать все происходящее, как очередной (хотя и чересчур реалистичный) глюк. Интересно, это подземелье так действует на психику, или же мне все-таки дали что-то не то скушать на приеме у Дармиона?
- Мокро… - прохрипел я, вставая и как можно более нахально уставился на собеседника.
- Всего лишь обратная сторона медали! – жизнерадостно сообщил глюк - Однако же, Элисадель нравится.
Последние слова были сказаны так, словно я должен был обязательно усмотреть за ними какой-то смысл. Ну я и усмотрел…
- Кто ты?
- Тот, кого ты больше всего боишься…
- С-с-ситх! – молниеносно я выхватил меч и занял боевую позицию. Однако мои действия вызвали лишь волну смеха со стороны оппонента. Смейся, смейся! Смеётся тот, кто смеется последний. Первому уже не до улыбок!
- Ситх? Не-ет, ситхов ты не боишься. Смотреть в глаза реальной угрозе не так страшно. А вот бороться со мной тебе не по силам. – руки глюка потянулись к капюшону. Сила! Откуда на этой маленькой планете столько пафосных людей: неизвестный враг Элисадель, со своей кровавой росписью по стенам, Дармион, со своими аудиенциями в подземном городе… Теперь вот вполне нормальная галлюцинация, и та претендует на интригу. Тоже мне, цыганочка с выходом!
Ну же, дорогой, открой личико.
Как говаривал Йода, будь осторожен в своих желаниях, они имеют обыкновение сбываться.
Вот, пожелал.
Вот, сбылось.
Извините, мы раньше нигде не встречались? Что-то ваше лицо мне знакомо… Длинные волосы, небритые щеки, надменный взгляд…
Я?
- Куай-Гон!
Да я - Куай-Гон, а вот он – нет. Я один такой, единственный и неповторимый. Или я чего-то не знаю?
- Куай-Гон!
Да, именно так, и никак иначе. Что бы там не говорили, я это я… а он, это не я. Хотя и здорово на меня похож.
- Куай-Гон! Очнитесь же! – и р-р-раз! Легкой ладошкой по румяной щечке!
Где я? Кто я? И почему меня, извиняюсь, бьют?
И поделом бьют! Нечего, понимаешь, валяться перед высокопоставленными особами. Такими, как, навпример, советница Тайра Лейми. Иначе можно и по морде схлопотать.
- Советница Лейми! Как вы здесь оказались?
- Здесь это где?
- Здесь – это ЗДЕСЬ! И определенно не ГДЕ-НИБУДЬ! Если я не ошибаюсь, мы где-то в районе… дворца?!
И в самом деле: колонны, гобелены, цветы и, самое главное, дневной свет! Я определенно снова очутился во дворце. Но как? Это что же, она умудрилась перетащить меня с невесть какой глубины на свет божий?
- Вообще-то я здесь живу! – Тайра недоверчиво оглядела меня, но бастетское самообладание взяло верх над неизбежной иронией в адрес моего психического состояния. Я же был слишком счастлив, что удалось-таки остаться в живых после общения с «другой ипостасью» местных духов. Сдержать это счастье, конечно же, не сумел и вместе с улыбкой от уха до уха воскликнул:
- В таком случае - как я рад вас видеть! Вы просто себе не представляете!
Тайра инстинктивно увернулась от моих не по-джедайски гостеприимных объятий. Однако же, я сумел-таки подметить, как уголки губ чуть дернулись в намеке на ответную улыбку, а в глазах загорелся огонек.
Не стоит, ох как не стоит пада… Джедаю замечать подобные искры. Нетто в мгновенье можно сгореть от некой «всепоглощающей страсти». Вместо этого стоит умерить свой пыл и скромно опустить глаза. Весь мир – это склеп. К чему давать ложную надежду? Лучше притвориться блаженным…
Даже если такое поведение вызовет ответную холодность…. Многообещающее выражение лица сменилось на «ногообещающее». Тайра вся подобралась и выдала официальным тоном:
- Зато я великолепно представляю, в каком бешенстве будет принцесса, если через пять минут вы не появитесь у главных ворот.
- Что-то случилось? – сердце бешено взялось подскакивать в груди, словно пыталось выглянуть наружу и лично поучаствовать в диалоге.
- Не волнуйтесь, – официальный тон перешел в леденящий, – с ней все в полном порядке. Она просто зовет вас на верховую прогулку.
- Верховую?
- Верховую!
- Простите, а вверху чего я должен буду находиться.
- Кшахти…
Ах, кшахти! И как это я не догадался? Конечно же КШАХТИ!
-Простите, а что такое… кшахти? С чем это едят?
- Кшахти не едят. Теперь уже не едят. На них только ездят.

Глава 7. …следы невиданных зверей.

На чем я за свою жизнь только не ездил, но ни один из верховых представителей разнообразнейшей фауны не выглядел столь агрессивно. Может, конечно, у страха глаза велики, вот только не хочется мне залезать на эту кшахти, и хоть ты тресни!
Я очень люблю кошек, и всякие подвиды этого семейства уважаю. Но вот если эта киска размером с пол банты, если зубки и коготки у неё соответствующего размера – то я предпочитаю оставаться в стороне. И никак не верхом!
- Что-то не так? – с некоторой издевкой спрашивает Элиса. Ей то хорошо, её то, лапоньку, с детства приучили сидеть в седле, крепко обхватив коленями упругие бока.
- Все в порядке, просто… Я никогда раньше не ездил на таком… НА ТАКОМ! – огромный перламутровый кот с серебристым рогом посреди лба, словно возмутившись этим эпитетом, выгнул спину, встал на задние лапы (так что державшие его под узды амазонки едва ли не повисли в воздухе) и зычно рявкнул. Разумеется, все крохи моего самообладания немедленно сдуло звуковой волной.
Что-то не так?
Ну что вы! Все в ажуре. И я немедленно займу свое место на спине этого смиреннейшего животного… Вот только отведу взгляд от полированных клыков в его не самой маленькой розовой пасти. Шок – это по-нашему!
- Ту эрт даместерт! – иссиня черная кшахти Элисы плавно выпрыгнула перед взбесившимся животным. – нэй фэйг! – принцесса властно взглянула в глаза коту и тот притих. Женщины! Что мы, мужчины, можем им противопоставить? Вот как посмотрит властно, или наоборот глазки долу опустит, так мы, родненькие, и растаяли, так и улеглись у ног. Даже кот, и тот не выстоял.
- А какая такая надобность нам куда-то ехать?
Нам? Ровным счетом никакой. Но я ХОЧУ прогуляться, а вы ДОЛЖНЫ находиться при мне. Я еду ВЕРХОМ, а вы можете либо последовать моему примеру, либо бежать следом. Впрочем, есть еще один вариант…
- Мы оба остаемся во дворце!
- Нет, вы остаетесь во дворце, а я еду на прогулку. Сиэль Ати айне раор!
- Вы не поняли, ваше высочество, МЫ ОСТАЕМСЯ ВО ДВОРЦЕ! Выезжать сейчас за пределы дома крайне неразумно, и крайне неразумно выезжать верхом на таких животных. Вам – лишний риск, мне - лишняя головная боль.
Элиса снова улыбнулась, склонив головку на бок. Как бы там ни было, улыбка – понятие растяжимое. Не в смысле «от уха до уха», а в смысле «от значения до значения». Вот мне и показалось, что данное значение не сулит ничего хорошего.
И точно: принцесса легонько пнула кшахти в бока и та мягкими прыжками направилась к воротам.
Вы еще ничего себе не сломали? Тогда мы едем к вам!
Сам того не заметив, я вскочил верхом на своего «котика» и, только проехав достаточное расстояние, я сообразил, что ЕДУ. Еду верхом на животном с когтями и клыками, размером с мою руку.
Тут же, почувствовав на своей спине более слабое существо, мой «боевой товарищ» выгнулся и закрутился вокруг своей оси. Сбросить меня он пока не пытался, но уже возмущенно порыкивал в усы. Нечего, мол, всяким проходимцам лезть куда ни попадя.
Что касается Элисы, то та на помощь не спешила, а только лишь остановилась поодаль и заинтересованно смотрела на разыгрывающееся представление. Её кошечка мягко перебирала лапами, словно пританцовывала от нетерпения: ну когда же ее перламутровый друг сбросит самозванца со спины и они вместе смогут поиграть в кошачий футбол его головой?
Ну, нет уж! Развлеклись, и хватит! Джедай я или нет? Просто мужчина или что-то умею?
Умею и много чего! Например, сосредоточиться, нащупать в непокорном сознании тоненькую нить и потянуть. Ты и я одной крови! Оба мы мужчины, и оба не хотим ударить лицом в грязь перед нашими дамами. Особенно на этой планете! Одним словом ты мне – я тебе!
Кот понял и принял правила игры. И даже решил проявить инициативу, которая, впрочем, не особо меня порадовала. Вместо того, чтобы просто направиться вслед за Элисой, он решил покрасоваться и в мгновенье вскарабкался на спину огромной статуе, изображавшей, по видимому, богиню-кошку. Там он вскинул голову и издал зычный рык, я же выглядел на его спине патетично до идиотизма. Весь такой на белом коте, с развевающимся плащом и в слепящих лучах солнца.
Кошечка картину оценила, рыкнула в ответ обольстителю. А вот принцесса банально прыснула со смеху. Впрочем, смех у неё был не злой, а даже наоборот, приятный, заражающий. Почему-то мне стало легко-легко. И для пущей веселости я выхватил меч и вскинул его над головой, подчеркивая несерьезность ситуации. Элиса расхохоталась еще громче, а я засмеялся вслед за ней.
А еще я подумал, что никогда не забуду этот момент.



Обе кшахти ловко карабкались по крутому холму, на верхушке которого ровной стеной стояли исполинские деревья, величиной чуть ли не с колонну подземного храма.
Кстати о храме, такое дело и обойти молчанием! Не знаю как принцессе, а мне страсть как хотелось эту конструкцию обсудить.
А женщины всегда знают, чего хотят мужчины. Не всегда делают, но всегда знают: хочет мужчина помолчать – знаем, но… нужно поговорить, хочет мужчина поесть – знаем… но не хочется готовить, хочет мужчина…- знаем, но…
- Вы хотите об этом поговорить?
- Об этом, это о чем?
- О подземелье, ведь так?
…знаем, но…
- А вы не хотите узнать о том, что я там видел?
- Я не хочу, да и не пойму, скорее всего. Но ведь вы ХОТИТЕ ПОГОВОРИТЬ?
- А что это за место такое?
- Место как место. Подземный лабиринт. Он находится прямо под зеленым лабиринтом перед дворцом, но не повторяет его. Там никогда не зажигают свет и проход к Храму Судеб могут найти только жрецы или члены королевской семьи.
- Храм Судеб?
- Храм в центре лабиринта. Таинственное место… впрочем, все зависит от отношения к нему человека.
- Это как?
- Да так… оно показывает вам вас же: ваши страхи, мечты, фантазии.
- А будущее оно показывает? А ответы на вопросы ?
- А вам, стало быть, показало.
- Стало быть. Оно мне показало…
Элиса подняла руку - не надо продолжать, мне не интересно.
- Мне не интересно. То, что вы видели - только для вас. Только вы сможете в этом разобраться.
Кшахти уже вошли в лес и сейчас спокойно пробирались по глубокому насту из опавших листьев, карабкались на поваленные деревья, перескакивали через ямы и невысокие кусты. Я же успел оценить этих животных по достоинству и проникся-таки симпатией к своему новому, пусть и не в меру зубастому, товарищу.
- Но стоит ли принимать все увиденное, как шутки подсознания, вызванные наркотиком, или же нужно отнестись к этому более серьезно.
- А откуда вы узнали про наркотик?
- От вас. Только что. Мне его за обедом подсыпали?
Принцесса снова рассмеялась и наклонилась в седле, чтобы почесать кошку за ухом.
- Признаю, вы меня обхитрили… А что касается видений, то это сугубо ваше дело. В конце концов – это чужая планета, чужие боги.
- А вы бы поверили?
- Смотря что я увидела бы…. – Элиса замолчала на некоторое время и её кшахти стала нервно оглядываться, почувствовав перемену в настроении хозяйки.
- И куда мы все же едем?
- Куда? Скоро сами увидите…
Зря я это спросил. Ох, как зря. Все-таки юные девы – игривые создания. И особенно игривы они, когда избалованы, особенно весной (а на Бастете весна четыре раза в год), особенно в присутствии мужского пола.
А давайте поиграем в догонялки?
А давайте «не давайте»!
А собственно плевать на чужое мнение, когда избалована, когда весна и когда рядом мужчина. Элиса пришпорила кшахти и скрылась из виду. Нас не догонят!...
От непривычного положения, у меня определенно появились морщины на рабочей поверхности. Впрочем, упомянутая «поверхность» была сугубо моей заботой. Если женщина хочет, мужчина не смеет отказать. К тому же, мне не оставили никакого выбора. Пришлось мчаться следом во весь опор, благо, что мой кот тоже хотел догнать свою вороную подружку.
Долго ли коротко, близко ли, далеко ли, а вынес меня мой верный друг из леса прямиком в открытое поле. А полю тому ни конца, ни края не видать. И все-то оно кругом в руинах, в деревьях, ветром изувеченных, в лианах, протянувшихся прямиком из леса.
Те руины, что поближе, лес уже себе прибирает, все в переплетении ветвей, в цветах. А те, что поодаль, будто жизни сопротивляются, даже листьях на деревцах нет, трава не растет. Вот там то, поодаль, я и обнаружил кошечку Элисы.
Хозяйка обнаружилась неподалеку. Она сидела на ступеньках, подставив лицо солнцу.
- А это что за место?
- Грань.
- Грань так грань. Но грань обычно бывает между чем-то и чем-то.
- Эта грань между миром живых и миром мертвых.
- А, ну тогда понятно. Только вот то, что у вас под землей, более похоже на «грань».
- Там тоже грань, но другая. От неё спятить можно.
- Еще бы… а от этой каких сюрпризов ждать?
- От этой никаких. Сюрпризов от неё ждут разве что уже умершие. Живым бояться нечего. Раньше, еще до чумы, здесь был храм, теперь – грань.
Элиса встала и указала белой рученькой на горизонт, где щерилась ровная стена шестигранных пирамид. Внутри каждой горел огонь, жаль, не хватало лишь почетного караула.
- Далее город мертвых, куда ходят только жрецы.
- И ты. – Сила! Я что, сказал ей «ты»? Определенно это так, но ни грома, ни молнии, ни Йоды, грозно потрясающего зеленым кулачком. Я сказал её высочеству « ты» и даже оплеухи не заработал. Мир сошел с ума!
- Нет, я за грань не выхожу.- Элиса словно не заметила моей вольности.– И тебе не советую. - Или просто приняла правила игры.
- Боишься мертвых?
- Жрецов. От них ничего хорошего не жди.
- Тогда есть ли смысл подходить к мертвым так близко?
Иногда лучше жевать, чем говорить. А поскольку жевать нечего, злополучный выскочка Джедай выдает глупость за глупостью. Не удивлюсь, если завтра мы поедем, мы помчимся прямо в Орден утром ранним. С первым ДУЧем. Прямо в Храм, пред светлы очи Учителя.
«Почему так рано вернулся, мой бывший падаван?»
«Потому что меня выгнали, Учитель. Со свистом выгнали. И с треском.»
«Что же ты такого натворил, мой бывший падаван? Осквернил святыню? Развязал войну?»
«Развязал язык, Учитель. Сначала влюбился в будущую королеву, затем, обратился к ней на «ты», и, наконец, испортил ей настроение, упомянув о мертвых.»
«А не пошел бы ты, мой бывший падаван, окучивать кукурузу на задворки вселенной?»
- Но ведь мертвые сами не могут подойти к нам.
Логично. Как бы мы к мертвому не относились, пускай уж лучше он лежит там, где его положили. Лежи-ка, дорогой усопший, чем дальше, тем лучше. Не тревожь загробными заботами духа живых.
Только сейчас (а еще Джедай, ещё один из лучших!), я усмотрел на ступеньке неумело нацарапанную надпись: Аэда. Мне не забыть.
Иногда лучше жевать, чем говорить…
- И часто ты сюда приходишь?
- Чаще, чем ты думаешь, но реже чем хотелось бы.
- Я ничего не думаю.
- Нет думаешь. Ведь ты уже давно оценил меня, как заносчивую, непоседливую, избалованную, бесчувственную.
- Последний пункт плана я уже вычеркнул.
Принцесса кивнула. И когда это мы стали понимать друг друга без слов?
- Впервые я увидела Аэда, когда мне было пять лет. Ему было уже восемнадцать (ведь сначала его готовили в мужья Вельветте). Не всякая девочка может похвастаться таким взрослым женихом. Не всякий мужчина может смириться с тем, что его невеста еще играет в куклы….Впрочем, Аэда с детства готовили к этой роли. Благородный, сильный, умный, он прекрасно с ней справлялся. До того, как мне исполнилось тринадцать, Аэда обращался со мной, как с младшей сестрой. Мы вместе гуляли, играли. А потом…. – Элиса проглотила комок в горле – на мой день рождения… он поцеловал меня и сказал, что отныне для него не существует женщины, кроме меня. Затем он упал с кшахти и умер. Хэппи энд.!
Конечно, ни о каком хэппи энде речи не шло. Так, злая ирония, чтобы завуалировать не менее злую боль.
Да и сама история любви попахивала чем-то вроде: «Я не могу иметь детей! – Так тебе и надо, педофил несчастный!». Но кто я такой, чтобы судить чужие обычаи. Особенно обычаи королевской семьи. Просто великолепно, что на Бастете не практикуются внутриродовые браки. Вроде бы.
- Что ж, Аласэо не такая уж плохая партия.
- Ты прав. Просто ужасная. На этот брак, как и на смерть брата, он смотрит так, словно вытащил счастливый билет. Зато из него получится великолепный деспот.
Деревья в лесу, словно соглашаясь, заскрипели и закивали верхушками. Все вокруг стихло в ожидании чего-то. И даже я положил ладонь на рукоятку меча.
Паранойя, господин хороший, самая что ни на есть классическая паранойя. Да и как ей не быть, когда с самого начала дня только и получаешь сюрприз за сюрпризом.
На мгновенье я почувствовал опасность. Откуда же, откуда…
Есть! Со стороны, где остались предаваться любовным играм наши кшахти..
Нет, не то. Со стороны этих животных всегда следует ожидать опасности. Среди крупного рогатого скота, кошка – самая большая скотина. Хотя, береженого сила бережет. Шаг в сторону кшахти и…
…и лес наконец то разродился нехилым порывом ветра. Сквозь стволы с оглушающим ревом вырвались струи воздуха. Перламутровый кототскочил в сторону и оскалился. Чуть позже лес выплюнул нам в лицо целое облако мелких лепестков (интересно, осталось ли где еще не облетевшее дерево), которые словно снег стали опадать на угрюмые руины.
А Элиса улыбнулась, раскинула руки в стороны и закружилась в танце. Стать бы ей, наследнице дома Кенд, одним из этих лепестков. Без проблем, без забот. Вот так танцевать и танцевать под цветочным дождем. Плевать, что её сегодня уже два раза чуть не убили, что дома её ждет Аласэо.
А этот молодой Джедай подходит все ближе и ближе, щурясь от летящих прямо в глаза лепестков. Ему, конечно же, нужно быть рядом. Мало ли что с ней может случиться. И хочется отчаянно вцепиться в его плащ, заглянуть в синие, не затуманенные временем глаза и…
- Он меня не получит…. Сиэль Ати айне раор!
Ясненько: он – получается Аласэо, меня – получается, её высочество принцессу Элисадель, наследницу дома Кенд. Не получит, значит – не получит. Ни миллиметра тела, ни грамма души. Но только мне то что?
Что – что, а мне полегчало, что ли? Легкость какая-то пришла, безмятежность. Глупо, очень глупо. И на это есть как минимум две причины:
Во-первых, её высочество Элисадель Кенд – наследница престола. Популярная, красивая, молодая, богатая наследница. А всякие там Джедаи, чей аскетизм граничит с нищенством, пусть принимают «антигубораскатин». Очень полезное средство. Для аскетов особенно.
Во-вторых, рыцарь Джедай Куай Гон Джинн - рыцарь. Джедай. Комментарии излишни. За дополнительной информацией обращаться в ближайший центр по связи с общественностью.
И плюс ко всему, ангелы красивы, изящны, мудры, оригинальны и бла-бла-бла… А вот остренькие ушки нет-нет, да наведут на размышления о совместимости рас.
Между тем, Элисадель вовсе не спешила отпускать меня с миром, наоборот все сильнее прижимаясь ко мне. Так, знаете ли, и до греха недалече… Конечно… раз уж оно так само собой… сама собой…
Я должен отстраниться от принцессы!
А тело не слушается, будто кол проглотил. И слабость в ногах.
Я не должен прикасаться к ней!
Но если одной рукой чуть приобнять её за плечики. Плохо ведь человеку. А если одной рукой обнял, то и вторая уже погоды не сделает. Вот ведь сила воли – не хотел обнимать, а обнял.
Я не должен её целовать!
Но садящееся за гребенку леса солнце так нежно блестит в темных волосах, а золотая прядка так и отливает расплавленным золотом. Так тепло и хорошо… Даже не скажешь, что рядом кладбище.

Глава 8. Дело было так…

Смеркалось…
Между прочим, я так её не поцеловал. И сила воли тут ни при какой кухне. Просто, заглянув мне в лицо, Элисадель громко и со вкусом разрыдалась. До сих пор туника на груди мокрая, будто рыбу за пазухой спрятал. Нет, я все конечно понимаю: не красавец, не ангел. Не Аласэо. Но ведь и не настолько же страшон. Хотя, по бастетским меркам… Эй, тогда при виде Аризара, у её высочества вообще должен бы случиться нервный срыв.
И все же гложет меня что-то. Противное, опасное. Чем дольше тем сильнее.
- У меня плохое предчувствие. Надо поскорее вернуться во дворец.
- Во дворец… - Элисадель скривила личико – теперь у меня плохое предчувствие….
- И все же, ваше высочество, не усложняйте мою задачу.
- Да… Идите, я сейчас.
Пошел и не задумываясь взгромоздился в седло. Не задумываясь над згмовзд.. над згвро… В общем думал я не о настоящем, а о будущем. Возможном будущем, надеюсь. Знаю ведь, зад… носом чую – придется сегодня еще понервничать. Побегать, али мечом помахать. Э-эх! Развернись плечо, размахнись рука!
Элиса стояла поодаль, вперив взгляд за горизонт. Туда, где небо приобрело густо-багровый цвет, так что касалось, будто лиловый Иего, с черной бороздой прямо по экватору (однако же здорово похоже на кошачий глаз!) принимает кровавую ванну.
Мне, дабы не впасть во искушение пришлось вперить взгляд во что-нибудь другое. В землю хотя бы… И не зря, не зря отрекаемся мы от благ земных, ибо за ними не видим сути. А в чем суть? Как правило в переулках на нижних ярусах Коррусканта. Но эта не та суть, это жизненные блага.
А духовная суть в том, что когда мы подносим соринку слишком близко к глазам, она заслоняет собой весь мир. Элиса, конечно, не соринка. Но мир заслонила. Не в прямом смысле, разумеется, не габаритами. Но её высочество отвлекла меня настолько, что я даже позабыл (на мгновенье, когда каждая минута кажется часом) о своем долге.
Вот пока мы онимались-обжимались, за нами кто-то нехороший подсматривал. И Сила помоги, чтобы эти шпионские игры вылились лишь в разбор полетов. А скорее всего…
Следы уводят на север. К пирамидам.
Аэда?! Бррррррррррр! Свят, свят.
Но что этот (или эта) кто-то здесь делал?
Вот тут он ходил-бродил.
Вот тут стоял – топтался.
Вот тут, поганец, веточку у деревца обломил. А деревце чудноватое, маленькое, приземистое и без листьев. И все шипами утыкано.
А потом он пошел… Болван ты, Куай Гон! Зато самый сильный.
- Элисадель, нет!
Но в полете ведь не зависнешь. Так? Так! И времени назад не воротишь.
Элиса уже успела вскочить в седло. А еще она успела кинуть на меня испуганный взгляд.
Успела… до того, как кшахти взревела и подскочила на два метра вверх.
Сила дает нам новые возможности, не доступные простым смертным. Иногда (чаще всего) её благодаришь за помощь, подсказку, защиту. А иногда… Произошедшее в одно мгновенье (когда каждая минута кажется часом и это длится вечно) я видел от и до. Видел, осознавал, но опередить сам себя не мог. И хоть ты тресни.
Кшахти, чудовищно изогнув спин,у приземлилась на передние лапы, а Элиса, чудовищно изогнув спину, вылетела из седла. Прямо под эти самые передние лапы. Хрупкое тело скрылось в облаке пыли (ну надо же какая поэтика!) и судя по всему, осталось лежать там, где его «положили». Животное же не растерялось, и словно раскатывая ковер, покатило наездницу по тропинке.
Я наконец соскочил с моего обалдевшего кота и бросился на помощь тому, что осталось от её высочества.
Тем временем, кшахти надоело валять «дурочку» и в мощном прыжке, вонзилась отполированным рогом в жертву.
- Элисадель!
Несовершенна человеческая сила. И даже мне не дано изменить ход некоторых событий. Она умерла в расцвете лет. Как я посмотрю в глаза её внукам?
Но… не тут то было. Не смотря на мой ступор (так я даже двигаться теперь не могу?), кшахти пребывала не в более подвижном состоянии. Она все еще пыхтела, скалилась, но голову держала наклоненной. Может помочь освободиться из плена уже стынущей красавицы?
Впрочем, когда пыль над «полем битвы осела» стало ясно, что красавица вовсе не стынет, а наоборот распаляется. Элисадель, упрямо стиснув зубы, обеими ручками вцепилась в перламутровый рог, относительно ограничив действия «мирного вьючного животного». Однако же, у этого самого «мирного…» оставались еще клыки и когти.
- Ну чего стоишь? Помоги!
- Я помогаю…
Я и правда помогал. Шинковать кошечку вовсе не хотелось, тем более учитывая то, что животное было не виновато. Страшная боль (а я это чувствовал через Силу) заставляла защищаться и нападать на обидчика, даже если это собственный хозяин. Главное не торопиться и сосредоточиться. Сейчас мне нужно:
Закрыть глаза и почувствовать в паутине Силы мозг незаслуженно обиженной кшахти. Даю установку: ты не чувствуешь боли, ты не чувствуешь ярости, ты самая обаятельная и привлекательная, мужчины оборачиваются тебе вслед…. И так далее, и тому подобное.
Помочь израненной и испачкавшейся (что хуже всего) принцессе встать. Вот ведь женщины: когда идет дождь из цветочных лепестков – они плачут, когда сверху падает разъяренный зверь – они поджимают губы.
Выяснить причины столь эксцентричного поступка кошечки. Оно понятно, женский организм – главная загадка природы. То у них месячные, то климакс. То дождь, то солнце. То в магазине не нашлось кара под цвет сумочки, а то на пятой планете в системе Догма ребенок проснулся голодным…. Все может быть, все может статься… и все же….
Первое.
Второе.
Третье – ясно. Не месячные и не климакс. А самая обычная веточка от дерева. С шипами. Под седлом.
Сам бы загрыз.
А теперь осторожненько веточку из спины выдергиваем. Кажется, идти придется пешком. И скорее всего, мне.
- Ваше высочество, вы… что с тобой?
А её высочество сидит на земле, теребит окровавленную ветку и рыдает в три ручья.
Птичку… э-э-э-э то есть киску жалко? Не скажите, маленькие люди – маленькие проблемы, а Элисадель не маленькая. Стало быть, имеются большие проблемы. Может даже у меня.
- Аэда убили.
Как убили? Когда? Почему мне не доложили? Если я не ошибаюсь, а я не ошибаюсь, он уже год как мертв.
- Что это значит.
- Значит, убили. Или «убила», или «убил». При любом раскладе он не своей смертью умер. Сиэль Ати айне раор!
Не понимаю я этого выражения: «не своей смертью». А чьей же тогда? Что бы не послужило причиной: старость ли, болезнь ли, чья-то злая воля – смерть то приходит именно к тебе, с разными масками, но по одному адресу… Но, раз сильный мира сего однажды выразился «не своей», значит и мы, дабы не ударить в грязь лицом, перепишем все словари, детей переучим и сами переучимся. И умирать будем «чужой смертью», раз так полагается. А что мы, в самом деле, рыжие что ли?
Суха теория, мой друг, но древо жизни пышно зеленеет. И вот, пока я философствовал (а Джедаев хлебом не корми – дай порассуждать на злобу дня), древо жизни в лице принцессы Элисадель Кенд снова крепко, так что и не оторвешь (при желании), прижалось к моей груди.
Контакт!
Есть контакт!
Духовный контакт на уровне подсознания. А я даже и не думал, что миряне так умеют. На какое то мгновенье я УВИДЕЛ.

Картина неизвестного художника: «грозная кшахти убивает своего наездника». На заднем плане горы, леса. Прекрасно дополняет пейзаж золотистая тушка кшахти, с элегантно ощерившейся пастью. Ярко-алая кровь животного смешивается с не менее яркой кровью мужчины, туш… тело которого в трагичной позе помещено на первый план. Мужчина сильно изуродован (без сомнения, той самой кшахти), однако страшные кровоточащие раны не могут скрыть былой стати. Очень изящно смотрится татуировка в виде переплетения ромбов на руке умирающего.
Перед телом – коленопреклоненная девушка, со световым мечом в хрупкой руке. В ней без труда можно узнать принцессу Элисадель. Платье её тоже в крови, а лицо в слезах.
- Элисадель, ты должна быть осторожна. Маленькая и слабая змея убивает большую и сильную кошку.
Хотел бы я знать имя этого неизвестного художника, так как боюсь он уже рисует вторую такую картину.

- Скорее всего, вместо Аэда должна была умереть я.
- Ваше высочество, не стоит так убиваться, вы …. Ты еще молода.
- Я не убиваюсь. И убитой быть не хочу. Просто та кшахти, которая… она принадлежала мне. В тот день Аэда подарил мне другую, черную. А сам сел на мою.
Ну, в таком случае, выражение «умер не своей смертью» обретает новый, более подходящий смысл. Все таки вожди, дети вождей и дети их детей – сливки общества и знают что народу говорить и как.
- Под седлом тоже были шипы?
- Не знаю, наверное…
- То есть как это «наверное»?
- Наверное, были.
- Вы не проверяли?
- Кшахти – не самый безопасный вид транспорта.
- Да что ты говоришь!?
- Не ерничай.
- Не ёрничаю. Искренне удивляюсь.
- Мало ли за что животное могло разозлиться, тем более, если в седле мужчина. Его просто как есть сбросили в овраг.
- Аэда? Ничего себе у вас обычаи?
- Дурак! – Элисадель надула губы и демонстративно уселась на благословленную землю Бастеты – Кшахти, как есть, прямо с седлом выбросили в овраг.
- Здорово же у вас тут дела делаются. Член… почти член королевской семьи…
- Правящего дома.
- Что в лоб, что по лбу. Итак, «почти член» ПРАВЯЩЕГО ДОМА зверски растерзан кшахти, которая с тем же успехом могла бы растерзать и наследницу престола, а все вокруг только покачали головой: «А-я-яй, бедный юноша, как не кстати!». Кошку…
- Кшахти!
- Кшахти – на свалку, покойника – в склеп, концы – в воду. Насс… наплюй в глаза, скажут: «божья роса»! Да в цивилизованных мирах каждого мальчишку с рогаткой допросили бы. И девчонку.
- Это все оттого, что в нашем, варварском, мире, каждая девчонка (и тем более, мальчишка) не мечтают стать императорами галактики, и не лезут в шипованных ботинках по головам конкурентов.
Это все оттого, что в нашем варварском мире каждый знает свое место и правительницу ценит, как олицетворение власти богов на земле.
Это все оттого, что в нашем варварском мире правительница властвует не для себя, а для народа. Причем сама искренне верит в это.
А змея, змея может приползти даже в самую сплоченную и крепкую семью и убить того, кого захочет, не зависимо от его личностных качеств.
- Боюсь к вам, в вашу «семью» как раз и заползла маленькая, слабенькая, но очень ядовитая змея.
Хотелось бы мне знать имя этого неизвестного художника.





Возвращались уже затемно и на своих двоих. Так как из ездовых кшахти у нас имелась только одна штука, никто не хотел уступать. Принцесса не могла привыкнуть к тому, что я вполне самостоятельный мужчина, а я всего-навсего представил себе триумфальное возвращение во дворец: Рыцарь, вызванный аж с другой планеты, гордо восседает на кшахти, которую под узды ведет хрупкая принцесса. Возможно, это и в рамках Бастетского поведения, но мне после этого шествия останется лишь утопиться.
Впрочем, я успел таки пожалеть об утраченном средстве передвижения, когда в очередной раз, посылая всех родственников по материнской линии в пеший поход с эротическим уклоном, проваливался в яму или оскальзывался на коряге. Элисадель же с легкостью перескакивала все эти коварные местечки. У меня даже сложилось такое впечатление, что она видит под толстым ковром опавшей листвы все эти ловушки. Эй, кто из нас двоих Джедай?
Паранойя. Как часто теперь это слово всплывает в моем мозгу. Примерно с такой же частотой, как «любовь», «прекрасная и недоступная». В запретных чувствах я себе уже признался, осталось признаться в том, что у меня поехала крыша. Впрочем, эти два процесса взаимосвязаны.
Паранойя. И мне кажется, что из леса мы выходим в два раза дольше, чем входили в него.
Если заблудился в лесу, иди строго на север, и тогда обязательно выйдешь на шоссе.
А если на планете шоссе отсутствуют в принципе?
Все равно куда-нибудь выйдешь. На каменистый обрыв, например. А что у нас за? М-ммама родная! А «за» - бескрайние просторы и безбрежные моря. Ярко розовый гигант Иего, заслоняя полнеба, опускается краем прямо в воду. А прямо над ним ярко-ярко, чуть с прозеленью сверкает звезда. Не очень разбираюсь в астрологии, но, по-моему это все-таки Тордис.
- Кажется, мы где-то не там свернули.
- Кажется, ты всю жизнь ходишь по заданной траектории, Куай-Гон. Не боишься пропустить что-нибудь интересное?
Странные речи, от странного создания. Как можно обвинять Джедая в том, что он ходит по заданной траектории. Ну да, ходит. По траектории, заданной Советом. А Совету диктует Сила, а Кто Силе диктует – знать про то не обязательно, и, более того, кощунственно. Так как Сила – это Сила, а вассал моего вассала – не мой вассал. Что в переводе значит – моя хата с краю, что говорят, то и выполняю. А ради какой цели – не мое дело.
- Заданная траектория – самая безопасная. На данный момент.
- От рождения к смерти – тоже заданная траектория. Ни любовь, ни дружба в ней не запланирована. Все определяется лишь выбор.
- В моем выборе нет любви.
- Ой ли?
- Что?
- Твой ли это выбор? Сверни с пути. Хоть раз. Хоть разочек, и ты увидишь…
- Ямы да коряги.
Элисадель посмотрела на меня странно – престранно.
- Ты увидишь, что ты ни разу еще не выбирал… Знаешь что это за звезда?
Тонкий пальчик указал на Тордис.
- Тордис.
- Мы называем её Дэя – прощальная звезда.
Сейчас её высочество снова ударится в пересказывание очередной легенды. Впрочем, послушать интересно. Сказок мне даже в детстве не рассказывали, готовили к серьезной Джедайской работе. А на самом деле, мой ли это был выбор?
- Однажды, в далекие варварские времена, когда правили мужчины…
Начало захватывающее уже от осознания того, что мужчины, вроде Аласэо, правили женщинами, вроде Элисадель. Впрочем, если сосредоточиться на образе Дармиона, воображение работает. Хромает, ситх его, но работает.
-…Богиня Кошка влюбилась в смертного. Раану. Она дала ему все – деньги, знание, славу, власть над людьми, а самое главное – себя (предварительно приняв человеческое обличие, разумеется). Но, мужчины – есть мужчины. Раану был украшением этой половины населения, а вот братья его…. Они были как раз типичными представителями: агрессивны, завистливы, жадны. Плюс ко всему – настоящие самцы – главной их целью была прекрасная жена Раану.
Раану, как можно догадаться, убили, власть и деньги поделили, а вот Богиню Кошку поделить не смогли. Да и не успели бы – пообломали зубы.
Богиня разозлилась и наслала на мужчин чуму – выжили немногие. В качестве правительницы она оставила свою дочь, а сама ушла на небо, оплакивать мужа, что и делает до сих пор. Регулярно. Во время сезона дождей.
Первую свою слезу Богиня поместила на небо, в качестве звезды. Вторую слезу – обратила в прекрасный камень – звезду Раану, который теперь передается из поколения в поколение правящей семьи. А если камень увести с планеты, он обязательно вернет того, кто увез его обратно.
Такие вот дела
- Так вот что за камень ты носишь. Фамильная драгоценность?
- Драгоценность всей Бастеты.
- Дашь поносить?
- А я думала, республиканские мужчины не носят украшения.
- И слава Силе! Скажи, тебе действительно нравятся такие мужчины?
- Республиканские?
- Не-а, бастетские? Павлины нахорохореные?
- Нет. Но у меня нет выбора. Сиэль Ати айне раор!
- Так сверни с пути.
- Не волнуйся, я-то всегда успею.



Хороша Бастета днем, особенно учитывая сезонное разнообразие. Хороша Бастета ночью, особенно если пробираться не по запланированному пути. Море – морем, город - городом.
Мне никогда не нравился Коррускант. Хотя мало чего я видел кроме, но мне всегда не нравился Коррускант. Слишком грязно, слишком шумно, слишком светло. Как дне, так и ночью.
На Бастете тоже светло, как днем, так и ночью. Но только свет не мертвенно-электрический, а естественно-пожароопасный. От свечей, расставленных в бесчисленных количествах вдоль узких улочек. А вокруг – дерево: живое и уже срубленное. Живое – в качестве развесистых лап над самой головой, в качестве необъятных стволов между (перед и позади) домами, в качестве исполинских корней, среди которых большинство домов и приютилось (город то все таки на склоне холма!). Уже срубленное – в качестве столбов, колонн, веранд, лоджий и т. д. и т. п. А посреди всего этого – свечи, ровными рядками вдоль дорог, факела. Надеюсь, в этом женском царстве заведено первыми из горящего дома выносить мужчин и детей…
Хотя, если идти строго посередине улицы, повалить свечи трудно. И вряд ли по ночам тут шатаются пьяные вдрызг бастетки, чья траектория зависит от расположения центра тяжести. Это только в цивилизованных мирах делают дополнительные входы, из-за невозможности вписаться в основной, даже если это – дверь ангара.
- О чем задумался, Куай-Гон?
- Бастета – красивый мир. С непредсказуемым прошлым.
- И мутным настоящим… Сиэль Ати айне раор!
- Не в бровь, а в глаз. Я вот думаю, тот, кто подсунул ветку под седло мог знать куда мы направляемся?
- Сомнительно.
- А мог он обогнать нас?
- Сомнительно.
- А мог сидеть там, ожидая нашего приезда?
- Сомнительно.
- А мог пробраться какими-либо иными путями. Через склепы, например?
- Без сомнений.
- То есть, как это: «без сомнений»!?
- Очень просто. Подземный лабиринт, с которым ты имел удовольствие ознакомиться…
- Сомнительное удовольствие.
- Тем не менее, без сомнений остается то, что это «удовольствие» - сооружение отнюдь не замкнутое само на себе. Есть предположения, что некоторые его ходы тянутся на сотни километров. А может и на тысячи.
- Предположение? Значит, ты не знаешь?
- Конечно, нет! – Искреннее удивление на лице принцессы должно было, наверное, навести меня на мысли о медленно, но неумолимо подступающем склерозе. Будто это не она несколько часов назад распиналась передо мной, что только члены правящего дома знают схему подземного лабиринта. – Этот лабиринт был построен древними. И ситх его знает, чего именно они там понастроили. Можно всю жизнь провести под землей, но так и не выяснить настоящего его предназначения.
- Разумеется, ты скорее с ума сойдешь от местных обитателей. Как их там? Др-ревние, ситх их побери!
- Древние помогают и направляют.
- Запутывают и выводят из себя!
- У вас не очень то теплые отношения сложились, да?
- Да! Они мне гадости всякие показывали, запугивали.
- И ты испугался?
- Дудки!... Но настроение испортилось.
Может, стоит сказать, что её единственный и неповторимый Аэда – олицетворение верности и благородства, на самом деле был обыкновенным бабником. И разглагольствовал о чистой и светлой любви к наследнице престола в постели с очередной бастетской красавицей? Впрочем, глюк – это глюк. И не стоит принимать его на веру. Пока не стоит. Пока не узнал что за наркотик подсыпал мне жрец. Почем нынче опиум для народа? Для тебя, рыцарь Куай-Гон - бесплатно. И против воли.
Тиха бастетская ночь, но сабер держим наготове. Ведь Куай-Гон – профессионал. А нюх, как у собаки, а глаз, как у орла! Никакая красота, не отвлечет внимания Джедая. Никакая тьма не укроет злоумышленника… Ладонь на рукояти меча, тело – натянутая струна…
- Так вот как вы охраняете наследницу престола? А я то уж перепугалась, вдруг вы где-нибудь в безопасном месте.
Вельвета Кенд. Сомнений быть не может. И вкупе с ней десяток – другой вооруженных амазонок. И вся эта красота – за нашими спинами.
- Ваша светлость! А мы тут плюшками балуемся.
- Дурью вы тут маетесь, а во дворце все на ушах стоят.
Хотел бы я посмотреть на ту же Иллизару Кенд, выделывающую чудеса пластики.
- Принцесса – свободный человек, а я – всего лишь охранник, а не надзиратель.
- Вы – болван.
- Вельветта! – Словно бы невзначай обронила Элисадель, вскакивая в седло кшахти – еще одно непочтительное обращение к Куай-Гону и я за себя не отвечаю.
Конечно же, принцесса за себя не отвечает. За неё отвечают все, кроме неё самой. Привилегия сильных мира сего. Или же, наоборот, - ущемление свободы действий. А вот мы, мелкие сошки, того и гляди, перегрыземся за право эту свободу действий ущемлять.
Вельветта, разумеется, замолчала, но бросила на Элисадель та-акой взгляд! Мол, сегодня ты не разрешила набить морду этому бородатому, а завтра вообще продашь родину мужикам. Но принцессе все параллельно. Она свое веское «р-р-р-р-ры» сказала, а вы все глядите – не глядите, подчинитесь, как миленькие. Голубчики вы мои!
Вот, теперь и у меня есть лапа в правительстве, даже сам генералиссимус не достанет. Свобода воли, свобода действий – вот и расслабился, обнаглел…
- Скажите, ваша светлость, насколько хорошо вы знаете подземный лабиринт?
Крикну, а в ответ тишина… Бедная Вельветта, так унижаться. Отвечать на наводящие вопросы и кому!? Кому!? МУЖЧИНЕ! Умоляющий взгляд на сестру, но та явно не заинтересована происходящим. Увлеченно рассматривает ночное небо – ЛАПА! Лапочка…
Вельветта подобралась, будто кол проглотила. Грудь колесом. Глубокий вдох. Жалостное потрескивание пуговиц на кителе. И… Сейчас скажет. Вот сейчас…
- Я неплохо знаю основную схему лабиринта. Центральную его часть. Но у меня были более важные дела в последнее время, чтобы заняться его доскональным изучением.
- Вам пришлось оставить изучение лабиринта после рождения Элисадэль?
- Я до сих пор имею туда доступ, если вы об этом.
- А если о другом?
- А можно уточнить?
- Можно, ваша светлость, и даже нужно, ваша светлость… На самом деле, я хотел узнать, каково это быть сброшенным с такой верхотуры?
- Мне кажется, вы и так знаете. Наверняка падали в детстве, причем исключительно головой вниз.
Тонкий намек на толстые обстоятельства. Мол ну и на-аглый же ты Куай-Гон. И наглость твоя до того велика, что граничит с безумием.
Её светлость, генералиссимус Вельветта Кенд – далеко не безумна, и вопрос поняла, но отвечать! Нет, это надо же какая наглость! В присутствии подчиненных, в присутствии начальства начать допрашивать!
Но я – всего лишь рыцарь Джедай. Светскому расшаркиванию не обучен. Да еще и лапу в правительстве имею. С куоготками.
- Нет, вы меня не поняли. Я говорю о том, что в десять лет, вам пришлось отказаться от престола, от жениха.
- Нет, я прекрасно вас поняла. Вы хотели сказать, что мне отказали в престоле и женихе.
- Какая разница?
- Принципиальная. Ведь ваши подозрения основываются на моей гипотетической ревности к сестре.
- Ну что вы! Кто вам сказал, будто я вас подозреваю?
- Все подозревают, но никто не учитывает одного: я – главный подозреваемый и в случае чего меня казнят. Как я, спрашивается после этого, займу место Элисадель.
- О-о-о-о! Это серьезный аргумент и мы о-бя-за-тель-но его учтем. Учтем и трактуем в пользу подозреваемого.
- Так меня все-таки подозревают.
- Подозревают всех.
- Даже вас? Может вы, ситхово отродье, анархист-одиночка. Или психопат с шовинистическими наклонностями. А что? Внешность вполне подходящая… В конце концов, активные действия начались только после вашего появления. Факт? Факт! Вывод – в каждом зле ищите мужчину. Сиэль Ати айне раор!
- Активные действия начались еще год назад, с убийства Аэда…
Пришлось заткнуться, поскольку Элиса аж на сто восемьдесят градусов развернулась в седле и умоляюще уставилась на меня. Оно и понятно. Ляпни я сейчас про последнее покушение и уже завтра к ней будет приставлен полк охранниц и еще полполка – ко мне. А если у семи нянек дитя без глазу, то что за уродец у семидесяти семи?
- Убийство? Какой у вас, однако, оригинальный взгляд на произошедшее. Свежий.
- Возможно, уже завтра я докажу вам свою правоту.
- Лучше бы вы занимались своими прямыми обязанностями. Лезете куда ни попадя…
- Вельветта! – И снова психологический прессинг со стороны власти – я сказала хватит!
- Да, Ваше высочество! Но…
- Ты сделала то, что я просила?
- Да, Ваше высочество! Но…
- И никаких возражений.
- Да, Ваше высочество! Но…
- И никаких больше «но».
- Да, Ваше высочество!



Что просила сделать Элисадель, и что сделала Вельветта, я узнал сразу по приезду во дворец.
Мне, наконец-таки, предоставили условия для работы. Предоставили соседнюю с принцессой комнату. Даже обстановка получше. Покачественее. Тут тебе и кровать застелена шкурами, тут тебе и столик с фруктами, и занавесочки покрасивее. За одной занавесочкой – выход в коридор (Ну надо же, часовые! Охрана у охраны! Или все-таки конвой?). А за другой? Посмотрим, посмотрим.
А за другой, как и следовало ожидать, соседняя комната. Покои принцессы. По-моему, я тут уже был: в этой комнате, на этой постели, как раз с этой самой принцессой. Ай, да молодец, Куай-Гон! Везде поспел!
Смотри-ка! Скоро работают эти аборигены, будто и не взрывалось тут ничего, не обрушивалось. Благодать!
Элисадель, словно какая-нибудь легендарная правительница древности восседает на кровати, а вокруг неё суетятся служанки: кто волосы расчесывает, кто ноготки подпиливает… Но меня тут ждали, определенно ждали.
- Как тебе новые апартаменты?
- Шикарные, но крайне небезопасные из-за близкого расположения (соседства, точнее сказать) с твоими.
- Да ты не волнуйся, если что, я сумею тебя защитить. Сиэль Ати айне раор!
- В таком случае, я совершенно спокоен.
Наконец, прислуга, закончив все необходимые процедуры, удалилась, и мы с принцессой остались наедине. Вот он близок миг блаженный, тень любимого лица… И даже не тень, а все лицо, во всем его материальном объеме, а так же все остальное тело: руки, которые тут же растормошили гладко причесанные волосы, ноги, вместе с которыми принцесса тут же взобралась на постель.
Я осторожно присел на краешек кровати.
- Скажи, а кому раньше принадлежала та комната.
- А почему тебя это интересует.
- Просто так.
- Просто так только кшахти родятся. Ито не все так просто.
- Просто твой сосед, или соседка, имея доступ в твою комнату, мог как раз, и устроить маленький переполох прошлой ночью.
Ну и вредный же ты, Джедай, протии-ивный! Всюду со своими вопросами суешься, то покажи, то расскажи… Воистину, анархист-одиночка, ситх тебя дери, вносишь сомнения в народные массы, портишь настроение наследнице престола.
Элисадель устало откинулась на подушки.
- Раньше здесь жила Вельветта. Но она этого сделать не могла.
- Почему не могла. Что она, хуже всех? И сложного ничего нет: принес бомбу, прилепил. Вот тебе и теракт. А в чем, в чем, в оружии и взрывчатых веществах твоя сестра разбирается. Генералиссимус, это тебе не хухры-мухры!
- Ты снова идешь по указанному из вне пути, Куай-Гон.
- Все может быть, все может статься… Слушай, а можно тебя кое о чем попросить?
- Проси чего хочешь.
- Всего, чего хочу?
- Смотря чего хочешь, конечно. В рамках дозволенного.
- А поцелуй на ночь в рамках дозволенного?
- А в ухо?
- Да шучу я. Я же аскет.
- А если серьезно?
- Я серьезно аскет. Куда уж серьезней?
- Да нет, на самом деле, о чем ты хотел попросить?
- Всего лишь о бритве.
- Что такое «бритва»?
- А ты не знаешь?
- А должна знать?
- Ну… а как ваши мужчины … удаляют волосы с лица.
- Никак. У наших мужчин волосы на лице не растут. Так что считай, что бритва тоже за рамками дозволенного. Но тебе итак идет… э-э-э-э…
- Борода?
- Борода. Да.
- Ну хоть на этом спасибо. Ладно, спокойной ночи. Если что – кричи.
И уже мне в спину.
- А целоваться мы все-таки не будем?
- А в ухо? – шутливым тоном, конечно же, но что-то ты осмелел, Куай-Гон. Скромнее надо быть, еще скромнее. Так как посторонний наблюдатель такие задушевные беседы может расценить как самый настоящий флирт.

Девушка одиноко шла по парку и куталась в плащ. Хотелось курить, но сигарет теперь небыло и небудет...она всё таки бросила эту вредную привычку. Теперь она просто чиркала зажигалкой в кармане, чтобы хоть как-то согреть замёрзши пальцы.
- А теперь будем читать... - тихо сказала Ора садясь на обледенелую скамейку.

Как появляются Ангелы.

Слуги быстро выбегали из горящего дома. Маленькая Барыня сидела на чердаке и боялась. Становилось всё жарче, а на улице была зима…
Девочка уже сорвала голос, она кричала, чтобы слуги сняли её отсюда, но они не слышали.
Сиплым голосом она прошептала:
- Ангел мой, помоги мне!
Огонь подбирался всё ближе. Малышка начала кашлять и задыхаться от удушливого угарного газа, она подошла к окну и взглянула вниз. Слуги забрасывали дом снегом, стараясь потушить бушующее пламя. Барыня снова закашлялась – находиться на чердаке стало невозможно.
Девочка прыгнула вниз.…На долю секунды в её голове мелькнула мысль о том, что земля слишком далеко – она непременно разобьётся. Но эта мысль казалась такой неважной…
На землю упало бездыханное тело Малышки. Слуги обернулись, женщины вскрикнули, увидев распростёртый на земле труп своей Госпожи.
- Вот видишь, я спас тебя, - ласково проговорил Ангел, стоящий рядом с телом девочки, - мир так жесток, а я спас тебя от него и от всех страданий, что были тебе уготованы, - Ангел усмехнулся.
От лежащего на земле тела отделилась душа Девочки. Ангел взял её за руку и всё тем же ласковым голосом произнёс:
- Вот так и появляются ангелы, дорогая, а теперь пойдём, тебе дадут крылья, и ты будешь пополнять наши ряды!

последню часть уже грех не отпостить ))

________________


Первым среагировал Марий.
- Safety Wall!! Safety Wall!! Safety Wall!!
Вокруг Эльвига появилось небольшое розовое поле. Он знал, что это значит. Несколько следующих ударов, каковы бы они не были, уйдут в пустоту. Но это не надолго – учитывая, что Рыцари Бездны пришли вместе с Калицбургами. Оболочка заклятья мигом рухнет, не оставив им шанса.
- Надеюсь, вы не собираетесь биться сейчас?! – прокричал Марий. – Это сумасшествие! Надо бежать! – он указал рукой на единственный путь к отступлению, который постепенно загораживал один из Черных Рыцарей. – на узкий коридор, уходящий на юг.
- На этот раз ты прав, Марий! Остаться здесь – это безумие…они нас уничтожат, и причем быстро! Боюсь, нам придется бежать! – сказала Гертруда, мельком глянув на Эльвига.
Эльвиг кивнул.
Все троя рванули в сторону спасительного коридора. Все трое Рыцарей тяжко вздохнули и увеличили скорость своих коней, начал преследовать беглецов. Не дело давать убегать людям, убившим их собрата! Уж лучше пусть они присоединяться к их числу.
- СТОЙТЕ!!! – вскрикнула Гертруда и остановилась через двадцать метров.
- Что? – Эльвигу это не понравилось. Она что, решила-таки обороняться? Может, сказать им про броню? Но следующие её слова объяснили все:
- Арон… - даже больше прошептала, чем сказала девушка.
Выхода из ситуации практически не было. Арон был слишком далеко от них, заслоненный стеной практически самой Смерти, а если быть точнее – Бездны. Что делать, что делать?
Секунда молчания. Еще одна.
- Единственное, что я могу, - сказал Марий, - это попробовать телепортироваться к нему и унести через Warp Portal… Но проблема в том, что телепорт кидает в неизвестную местность, я могу оказаться за спинами Рыцарей, около входа или в комнате, густонаселенной Райдриками…
Из-за поворота, до которого было несколько шагов, показалось длинное черное копьё.
- Пожалуйста, попробуй! – взмолилась Гертруда. – я не могу оставить Арона здесь! Пусть даже и мертвым – не могу! Если ты попадешь не туда, ты, думаю, успеешь уйти, да? – она с надеждой посмотрела на Мария.
- Хорошо, - Решился Священник. – я попробую.
Марий отлично знал, сколько его собратьев по вере погибло так, доверившись слепому случаю. Ну почему он не запомнил в памяти ту безлюдную, а скорее, безмонстровую комнатку?! Хотел ведь, так нет, не запомнил! Сейчас бы, потратив один Драгоценный Камень, уже спас Арона и вернул бы обоих домой.
Кстати!! Драгоценные камни! Я могу вернуть Эльвига и Гертруду домой, а сам отправиться за Ароном!! Марий сделал знак друзьям, мол, побежали, нечего стоять, я и на бегу исчезнуть могу, и залез в сумку в поисках спасительного камня. Увы, понял Марий с упавшим сердцем, никак они не смогли бы осуществить его такой стройненький план. Три камня ушли на Safety Wall для подстраховки, когда они решали, как быть, еще несколько он потратил на битву с первым Черным Рыцарем. В итоге остался один. Как раз, чтобы спасти Арона. Чтож, подумал Священник. Надо, значит надо.
- Teleportation!!
Его окутало голубое сияние, и через миг Марий пропал во вспышке света. Крестоносец и девушка-Рыцарь продолжали свой путь одни.
Они снова бежал. Темные коридоры сливались в одно серое марево, факелы на стенах не разгоняли тьму. Вокруг раздавались странные звуки, заглушавшие даже бег и бешеный стук крови в висках. Поначалу еле слышные, они становились все громче, они приближались все ближе, давили на подсознание. Едкий пот заливал глаза. И снова Эльвиг был не один. Рядом маячило оранжевое пятно – Пеко Гертруды. Они бежали.
Вдруг оранжевое пятно неожиданно дернулось вперед, затем будто застыло на мгновенье. А после рухнуло на пол. Гертруда вскрикнула от неожиданности и боли – Пеко придавил ей ногу. Крик мигом просочился в сознание Эльвига, все еще не снижавшего скорость, и выявил в подсознании картину.
Он, молодой и глупый Крестоносец, решил похвастаться своими новообретенными силами перед возлюбленной – моррокской Ассасинкой. И не нашел лучшего места, чем Гласт Хейм. Когда они пришли туда, он сразу сказал – нечего нам здесь делать, первый этаж не для нам. Вот второй… на втором обитает его заработок. Bloody Knight. Кровавый Рыцарь. Вот за ним мы и пришли, сказал тогда Эльвиг. И она поверила. Что он действительно справится. И что она поможет. Все вышло иначе.
Да, до Кровавого Рыцаря они добрались без приключений, то есть – не встретив никого по дороге. И Эльвиг даже успел один раз по Рыцарю ударить. Успела и его возлюбленная. Два удара, мечом и катаром, они так красиво смотрелись вместе… Но, когда Кровавый наконец обратил на них внимание, оба полетели к стенкам. Тогда Эльвиг понял свою ошибку. Крестоносец мигом ринулся в сторону выхода, крикнул ей, чтоб бежала за ним. Они побежали. Где-то на середине пути она споткнулась о каменный выступ, торчащий из пола. В темноте вообще мало что было заметно. Она упала, а Эльвиг не заметил этого. Тихий вскрик поглотила тёмная тишина, мгла Гласт Хейма. Эльвиг в ужасе понял, что случилось, только когда еще один вскрик вспорол тишину. Последний.
Прошлое всей своей силой ударило по сознанию Крестоносца. Он не должен был допустить такого еще раз. Он должен искупить свою вину перед здешним местом, перед той, которую сам предал верной смерти. Благо, она давала шанс на искупление.
Эльвиг затормозил и мигом рванулся назад. Гертруда лежала на земле, придавленная Пеко-Пеко, из темноты арочного провала справа подбирался Райдрик, что и был причиной падения – он резанул Пеко, отчего он и упал. И, похоже, теперь был мертв. Девушка лежала без сознания, видимо, ударилась головой о каменный пол. Крестоносец отшвырнул Райдрика подальше от неё, и, глянув на маячившие в неясном свете факелов силуэты приближавшихся Черных Рыцарей, начал вытаскивать Гертруду из-под тела её верной боевой птицы. С трудом отвалив Пеко в сторону, он с беспокойством посмотрел на ноги девушки – нет, вроде, целы, бежать сможет. Теперь надо было привести её в чувство, и привести как можно скорее – Рыцари Бездны стремительно приближались, по обыкновению своему не касаясь пола. Крестоносец быстрым движением расстегнул поясную сумку и извлек на свет сокровище мироздания – Ягода дерева Иггдрасиль, дерева жизни. Yggdrasil Berry, она восстанавливала все, что ни есть, потраченные в бою силы, почти что воскрешала из мертвых. Эльвиг еще раз глянул на Черных Рыцарей, которые были уже в считанных метрах от него. Действовать надо было быстро.
Марий несколько раз неудачно переместился. Первый раз он попал в пустую комнату, заваленную всяким хламом. Он вздохнул и произнес заклятие еще раз. Второй раз он попал в коридор рядом со входом в какую-то комнату. В одном конце коридора был поворот, а другой конец упирался, казалось, в бесконечность и тонул в беспросветной мгле. За поворотом слышались торопливые шаги, к тому же им заинтересовался Райдрик, который стоял в арочном проходе немного глубже в комнате. Марий торопливо шепнул заклинание и снова куда-то унесся. Поэтому он не видел, как из-за поворота вылетели Эльвиг и Гертруда, а подошедший Райдрик, услышав дробный звук шагов бегущих людей, поднял меч и направился в сторону коридора.
Еще семь раз Священник попадал не туда, куда надо. Один раз на него успели напасть, но магический щит выдержал удар, и Марий снова растворился в воздухе. Это могло тянуться до бесконечности. Однако наконец, очередной раз переместившись, Марий понял, что попал, куда надо. На полу все еще валялся Элуниум, позабытый в спешке, оставленный за ненадобностью. Марий воровато оглянулся, подобрал металл и усмехнулся своим действиям. Он же не вор. Он это заслужил. Быстрым шагом Священник направился в комнату, рядом с которой начались неприятности. Арон лежал на столе, где его и оставили друзья. Его грудь тихо и медленно вздымалась и опускалась, но и это было хорошо – значит, он жив. Для верности Марий испробовал Heal – и он заработал! Отлично! Дела Мария шли почти что хорошо. Оставалось надеяться, что Эльвиг с Гертрудой уже добрались до выхода – хотя бы из здания. Арон тяжело вздохнул и приоткрыл глаза. Марий еще раз использовал Хил, и взгляд раненого Священника обрел ясность.
- Где я? – попробовав приподняться на локте, спросил он, но попытка далась ему с большим трудом – в глазах поплыли красно-желтые круги. Сквозь разноцветную муть он услышал знакомый голос:
- Ты в Гласт Хейме, приятель. Тебя ранил Рыцарь Бездны, когда мы знакомились – я, Марий, Крестоносец Эльвиг и Гертруда, твоя подруга. Помнишь этот момент?
- Помню! Ноо… как я оказался здесь?
- Рассуждать нет времени! – поторопил Марий. – мы втроем убили того Черного Рыцаря и принесли тебя сюда, но тут они снова появились, и нам пришлось бежать. Я вот вернулся за тобой, потому что я могу отправить тебя в Геффен – у меня остался еще один последний Синий Драгоценный Камень. Ты встать можешь?
- Вряд ли… давай попробую.
- Секунду…
Марий бросил на землю последний Камень и громко воскликнул «Warp Portal!!». Синее сияние распространилось по полу, образовало круг диаметром примерно полтора метра, и окружило его легкой стенкой синевы. Марий помог Арону встать. Затем они сделали пять тяжелых шагов в сторону открывшегося портала, и через миг очутились в самом сердце просыпающейся Пронтеры – вот-вот должен был наступить рассвет. Марий молил Бога помочь его друзьям.
Гертруда пришла в себя спустя несколько минут, когда было уже почти поздно. Эльвиг, конечно, не стал дожидаться, пока их окончательно достанут черные пики и широкие мечи нежити, и, повесив щит за спиною, поднял девушку на руки. Святой меч больно бил по ногам, уставшим носить нерадивого обладателя. В щит на спине уже вонзилось несколько стрел, посланных обеспокоенными переполохом Райдриками-Лучниками, но Эльвиг, потратив почти последние силы, произнес заклинание Defender, и они уже не причиняли столько боли.
Она проснулась от почти спокойного мерного покачивания. Открыв глаза, она увидела запыхавшееся лицо Эльвиг и проплывающий мимо высокий потолок, почти что спрятавшийся в темноте и высоте сводов. Эльвиг мельком глянул вниз и притормозил:
- Бежать можешь? Вопрос жизни и смерти, учти.
- Я попробую…
Она встала на ноги и, глянув назад, увидела в темноте все те же размытые силуэты. Первый шаг дался нелегко, второй чуть легче, потом шаги стали все уверенней, а затем прошла и слабость, связанная с потерей сознания. Гертруда теперь бежала наравне с Крестоносцем.
Они одолели уже более половины пути, впереди замаячила огромная дверь выхода. Спасительная дверь. Около неё сновали Райдрики и Лучники, так что пройти было сложно. Эльвиг не секунду замялся, перебросил щит со спины на руку и прокричал на бегу Гертруде:
- Я побегу вперед и отвлеку их! Обеги с другой стороны!
- Но…
- Никаких но, из нас двоих за щитом могу укрыться только я!
Девушка пробежала еще несколько метров, а затем нырнула за одну из немногих боковых статуй, растворившись в темноте – свет факелов туда не долетал. Эльвиг, не скрываясь, пошел прямо вперед. Свет факелов у входа и тоненький лучик восходящего солнца, просочившийся в обращенную в востоку дверь, отражались от позолоченного щита, Крест Божий светился золотом, Святой меч разгонял тьму своим сиянием, и такими нелепыми казались Крылья Дьявола на голове Крестоносца! Райдрики сразу заметили его и всем своим скопом рванулись навстречу. Эльвиг тоже нырнул за статую, заметил краем глаза, что двое остались стоять на месте. А Гертруда рассчитывает на свободный проход, и скоро появится рядом. Действовать, как стало принято в последнее время, надо было быстро. Обогнув статую кругом, он снова выскочил на открытое место и со всей силы метнул щит. Теперь все зависело от его удачи и меткости. Щит прочертил в темном сыром воздухе изящную дугу, попал по одному из стоявших Райдриков, немного изменил траекторию и…. Черт! Второй монстр как раз сошел со своего места, чтобы глянуть, что за шум раздавался с противоположной стороны! Щит почти успел вернуться к Эльвигу, но тут же полетел снова. Врезавшись в чересчур любопытного Райдрика, он заставил того обернуться и кинуться к обидчику. Щит Эльвиг поймал уже на бегу, когда бежал обратно, дальше от спасительной двери. Резко обернувшись на бегу, Эльвиг с радостью заметил, как тонкая фигура девушки, облаченной в золотистый доспех, проскользнула наружу. Ну и хорошо.
Крестоносец стал наматывать круги вокруг статуй, понадеявшись сбить преследователей с толку. И наматывал, пока нос к носу не столкнулся с одним из Рыцарей Бездны, что тоже вели охоту на него. Эльвиг успел заметить агрессивно настроенную тень, и это его спасло – он инстинктивно поднял щит, только почувствовав присутствие врага, но еще не увидев его, и черный меч скользнул в сторону. Крестоносец ринулся назад, еще раз обежал кругом пару статуй и выбрался в главный вестибюль. Сразу рванув к спасительным воротам, он подумал о том, что надо закрыть за собой дверь, потому что монстры никогда не покидают занятых мест, а это здание видимо было домом для охотников по его душу.
Неожиданно с обеих сторон из-за статуй бесшумно, не касаясь пола, выскользнуло две тени, стремившиеся перекрыть Эльвигу дорогу к выходу. Он поднажал, вытрясая из себя последние силы, пригнулся, уходя от удара справа, и проскользнул в незакрытую дверь, затем резко развернулся, потянул за собой кольцо на двери и закрыл её. По ту сторону раздался дружный разочарованный вздох.
Гертруда ждала его снаружи, прислонившись к стене около двери и напряженно вглядываясь в окрестности. Её ланса осталась в Гласте вместе с верным Пеко-Пеко, но печалиться не приходилось – там ведь могла бы и остаться её жизнь.
- Надеюсь, у Мария все получилось… - проговорила она.
- Я уверен, что получилось! - улыбнулся Эльвиг.- он парень толковый.
- Дааа….
Молчание. Еще несколько секунд.
- Нам пора уходить. Здесь больше нечего делать. Держись рядом, так, чтобы я мог в случае чего тебя прикрыть.
- Хорошо. – кивнула девушка. Не давай меня в обиду!
Эльвиг улыбнулся.
Еще около пятнадцати минут они бродили по постепенно светлеющим развалинам древней крепости. Никого по дороге не повстречав, они вышли за пределы Гласт Хейма и устремились в Геффен.
Марий, оставив Арона в гостинице и тщательно обработав его рану, поспешил навстречу Эльвигу с Гертрудой. Он был почти уверен, что смекалистый и быстрый Крестоносец выдержит дорогу обратно, и не только сам, но еще и Гертруду хоть бы и на плечах вынесет оттуда. И все равно на сердце было тревожно. Солнце било в спину спешащему Священнику.
Гертруда шла, с удовольствием подставляя теплым солнечным лучам измученное лицо, и моля Бога, чтобы с её другом все было хорошо. События сегодняшней ночи казались кошмарным сном с неожиданно счастливым концом. Девушка кинула взгляд на шагающего рядом Эльвига. Знала ли она, что её спасение обретет такую форму? Может быть, это была Судьба, в которую она не верила? Гертруда не знала, но обязательно должна была проверить.
Крестоносец легко и споро шел навстречу солнцу, он смотрел на него, даже не щурясь. Солнце. Оно слепит глаза только незрячему. А он сегодня прозрел. Солнце. Оно выжигало душу, но выжигало лишь для того, чтобы посеять там благостные семена. Кошмар, длившийся на протяжении вот уже шести с половиной лет, перестал преследовать его. Эльвиг чувствовал, что он искупил свою вину. Он повернул голову и встретился взглядом с изучающей его девушкой. Как прихотлива Судьба! Отобрав у него почти все, Она дала ему шанс, он им воспользовался. Старые раны заживали прямо на глазах, уступая место новому, сильному и молодому чувству. Никогда не сдавайся и не сетуй на Судьбу, подумал Крестоносец. И Жизнь вознаградит тебя.
Солнце вставало, чтобы дать жизнь новому дню. Солнце вставало, чтобы дать шанс провинившимся. Солнце вставало, чтобы позабыть былые обиды. Солнце вставало…

Глава 9. Суета сует….

- Сестренка-а-а! – вслед за боевым кличем на меня обрушилось что-то несусветно тяжелое, и чьи-то мускулистые руки стиснули меня так, что кости начали вслух жаловаться на свою нелегкую судьбу.
Осторожно высунул голову из-под мехового одеяла и смерил взглядом оседлавшего меня бугая. Однако! Я, конечно же, чисто интуитивно сравнивал местных мужчин с представителями определенных мужчин. Но оказалось, что форма вполне соответствует содержанию.
Лицо у моего нового знакомого от уха до уха расползлось в счастливейшей улыбке. Во все сорок восемь зубов. Так что мне даже захотелось стрельнуть глазками и послать красавцу воздушный поцелуй. Сдержаться удалось. Джедай я или не Джедай, в конце концов. Даже удивление удалось сдержать. В результате, выражение моего лица было таково, будто ко мне в постель каждое утро запрыгивают мальчики. А что касается этого, так его я вообще ждал. Не спал – всю ночь ворочался.
Увидев мою безмятежность, а может мою «легкую небритость», визитер как то погрустнел, осунулся. И даже скорчил такую рожу, та-акую! Как бы объяснить?...
Однажды, на Корусканте, мне посчастливилось наблюдать, как один тойдарианец мимикой пытался изобразить железу внутренней секреции ранкора. Что-то в этом роде изображал мой наездник. Однако же слезать с меня он не спешил.
- Вы кто? – наконец спросил визитер, не переставая корчить рожу.
- О, друг мой. Вы задаете очень сложные вопросы – я демонстративно поерзал под ним, но намек не был понят. – Кто мы? И что мы делаем в этом мире? На этот счет существует великое множество мнений. А НА САМОМ ДЕЛЕ ОСТАЕТСЯ ЛИШЬ ТОЛЬКО ДОГАДЫВАТЬСЯ ОБ ИСТИНОМ ПОЛОЖЕНИИ ВЕЩЕЙ. Вот взять хотя бы вас: в чем цель вашего существования, в чем смысл того… ЧТО ВЫ СПОЗАРАНКУ ПРЫГАЕТЕ НА СПЯЩЕГО ЧЕЛОВЕКА, КОТОРЫЙ ЗАВЕДОМО ВАМ НЕ ЗНАКОМ, И ЕЩЕ СПРАШИВАЕТЕ КТО ОН? А кто собственно вы такой?
- Вижу Куай-Гон, ты уже познакомился с моим братом.
Элисадель медленно сползала по стене. Хрупкое тело дергалось в титанических конвульсиях смеха. Очень смешно, ваше высочество, вот сейчас выберусь из-под этого… брата и посмеюсь вместе с вами.
Визитер наконец-таки слез с меня.
- Элисадель, что ЭТО значит? – Вероятно, под «это» он имел ввиду меня. Сие мудрое умозаключение так же подтверждал характерный жест (в виде откровенного тыканья указательным пальцем) в мою сторону.
Наблюдать за семейной идиллией, нахально развалившись на кровати – можно, но… не нужно. Взять со столика одежду, используя Силу – тоже можно, но тоже не нужно. Злоупотреблять не нужно, и выпендриваться тоже. Лучше мы как-нибудь своими силами. По старинке: кряхтя, почесывая затылок. Мы же не аристократы какие-нибудь, не пиявки на теле общества (не в обиду присутствующим), мы же – профессионалы, мы даже кряхтим профессионально, и затылок чешем тоже…
- «Это», - принцесса тоже успела оценить это «это», а в данный момент она оценивала меня. С нескрываемым интересом и некоторым удивлением. Вероятно, ее заинтересовал волосяной покров на груди. Интересно, а в каких еще местах у местных мужчин не растут волосы? - дорогой Гэсэр, мой телохранитель.
Прошу любить и жаловать. Это Куай-Гон, и теперь он будет жить у нас!
- А что этот телохранитель делает здесь?
- Да вот…. Завелся.
- Как это «завелся»?
- А как дрохи заводятся. Завелся вот и живет.
- А Вельветта где?
- О! – Элиса подняла указательный пальчик вверх – этот вопрос тебе стоило задать прежде, чем прыгать. Я лично от твоих выходок скоро за-за-за-икой стану, п-п-понимашь ли.
Брат Элисадель был не похож на неё так же, как и Элисадель была не похожа на Вельвету. Но только если брать «состояние духа». Чисто внешне Гэсэр взял что-то общее от обеих сестер: от Элисадель – игривые глаза, цвета предгрозового неба, от Вельветы – фиолетовую прядку в волосах. А в мощи тела явно просматривалась наследственность Дармиона.
- Куай-Гон, очень приятно – я протянул Гэсэру руку и постарался улыбнуться как можно шире. Если сейчас меня огреть по башке чем-нибудь тяжелым – идиотская улыбочка останется навсегда. Это я так, к слову. Если же относиться тому, что этот малый несколько минут назад запрыгнул ко мне в постель слишком серьезно, то нужно отправиться в душ, и там, как водится в таких случаях, разрыдаться. А потом повеситься, отравиться, вскрыть вены, застрелиться и сброситься с крыши небоскреба одновременно, не выдержав позора.
- Очень приятно, Гэсэр. Так вы теперь отвечаете за жизнь моей сестры? Я, как только о покушениях услышал – мигом сюда. Теперь глаз с Элисы не спущу! Сиэль Ати айне раор!
- Надеюсь, это не означает, что вы примете мои обязанности на себя.
- Ну что вы! Как может мужчина всерьез взяться за охрану женщины.
И правда, чего это я? Всерьез пытаюсь относиться к своему заданию. Право, какая глупость. Фи!
Повисла неловкая пауза. Значит, где-то родился Джедай. Глупая, конечно примета, но хочется верить в лучшее.
- Гэсэр, ты с семьёй? – наконец прервала молчание Элисадель.
- Конечно! – вновь улыбка в сорок восемь зубов – Они сейчас у мамы, пойдем, поздороваешься.
- Куай-Гон?
- Иди. – Не стоит, конечно, оставлять её без присмотра, но интуиция подсказывает, что ничего не случится – но не забудь, я сегодня еще хотел осмотреть тело той кшахти.
- Тогда через два часа во внутреннем дворе. Не волнуйся, со мной все будет в порядке.
- Уверен, ведь с тебя теперь глаз не спустят.
Элиса засмеялась и, ухватив брата за рукав, потащила его прочь. Бедный Гэсэр, у него такой ошарашенный вид. Оно и понятно – день не задался с самого утра, когда из-под одеяла, вместо горячо любимой сестры, вылез бородатый мужик. Потом оказалось, что он – телохранитель, а наследница престола спрашивает у него разрешения уйти. Ну и в довершение всему – этот хам еще говорит «я хочу», а принцесса, воспринимает это как должное. Куда катится этот мир?




Аристократия, по моему глубочайшему убеждению, всегда была самым несчастным из сословий. Повсеместно, она никогда не знала, как ей оправдать свое безделье, и тем более как скрасить его. На выдумки, как показала практика, хитра только голь. А вот аристокра-атия…. Аристократия давным-давно исчерпала всю свою фантазию: скармливать преступников диким зверям – скучно и неэстетично, избивать прислугу – неэкономично, угнетать народ – чревато. Одно время нашли себе развлечение – ударились во все тяжкие – на время помогло. Потому что появился определенный процент холопской крови. Вот тогда повеселились – тут тебе и любовь, и понятие о чести, и воинские походы во имя идеи. Однако, и это приелось бедным аристократам…
Обратились было к той самой «голи», мол, помогите, братцы, тоска зеленая совсем обуяла. И компот не льется в горло, и икра не лезет в рот. На некоторых планетах голь попалась сочувственная, помогла господам хорошим, устроила им праздник жизни под кодовым названием «революция». Теперь у них ни один аристократ больше не скучает.
На Бастете голь оказалась неизобретательной. Впрочем, как выяснилось, голи, как таковой, на Бастете вовсе и не было. Посему праздник жизни прошел мимо скучающей местной аристократии. А мы?
А кто мы? А-рис-то-кра-ти-я! И нам скучно. Ох, как нам скучно! И голи, как таковой, нет, ситх ее дери. Идеальная, ситх ее дери, экономическая и социальная система – развлеклись в свое время. Поэтому и сам класс аристократии – чисто номинальный. По роду, по цвету крови…. Ну еще и по цвету прядки в волосах: белая – правительница, золотая – наследница, фиолетовая – признак принадлежности к правящему дому.
А вот рыцарь Джедай – это интересно. Мужчина-воин – еще интереснее. Расследующий убийство – развлече-е-ений на целый день! Один пошел посмотреть, другой последовал его примеру, третий - за компанию, четвертый – чтобы не выделяться. И все с семьями и охраной.
Паломничество, ситх подери, к могиле неизвестной кшахти. Точнее к оврагу, где покоится печально известная кшахти.
- Многие поражены нашим предположением, хотят увидеть все своими глазами – Элисадель виновато тупит глазки. Вроде как извинение.
- Пока это всего лишь предположение. Но в любом случае не парк аттракционов. – Я слегка хмурю брови. Вроде как упрек.
- Все беспокоятся за меня – Вроде как оправдание.
- Но в такой толпе мне будет трудно вас охранять – вроде как несогласие.
- Зато в такой толпе я всегда буду на виду – вроде как уговаривание.
- На виду у заговорщика – вроде как подковырка.
- На виду у сотни придворных.
- Их сотня!?
- Ну, может, чуть больше.
- В любом случае, я над ними не властен. Ну что, по кшахти! – но морду скривить надо обязательно. И обязательно недовольную-недовольную. Мол, мешаете мне работать, граждане аристократы, вам бы все хиханьки да хаханьки, а я – профессионал. Джедай я, вот кто!




Овраг оказался совсем недалеко. Зато дорога – несоизмеримо долгой. Чем больше компания – тем больше суеты. Суета сует и томленье духа.
Сам овраг оказался местом поистине благолепным: высокая трава, яркие цветы и, как неотъемлемая часть пейзажа, скелет кшахти. Как и предполагалось, вместе с седлом.
Высоко, однако! Но была не была. Набрать побольше воздуха в легкие, закрыть глаза и сделать шаг вперед. Главное – не перепутать последовательность.
- Куай-Гон, а можно вас спросить?
- Ххх-хы! Ч-ч-что?
Гэсэр, как ни в чем не бывало, стоял позади меня и теребил волосы светленькому мальчишке.
- Можно вас спросить, на самом ли деле в некоторых мирах мужчины управляют женщинами?
- Сейчас? Вы хотите спросить об этом сейчас?
- А что, какие то накладки?
- Да нет, ровным счетом никаких.
Я с жалостью посмотрел в овраг. Гибкая фигурка Вельветты уже склонилась над скелетом. А на помощь к ней спешила Тайра - вот это оперативность, вот это слаженность! А может, Гэсэр специально меня отвлекает, чтобы собравшаяся публика не решила, будто мужчины что-то могут делать наравне с женщинами?
- Так вот. Я все думаю, зачем мужчинам рваться к власти, развязывать войны, зарабатывать деньги, если все это за него может сделать женщина?
- А вы никогда не задумывались о свободе выбора?
- Но это и есть мой выбор.
- А если захотите что-то изменить?
- Не захочу. У меня есть любимая жена, которая заботится обо мне, дети. Я не думаю, как мне их накормить и свободное время посвящаю себе: читаю книги, пытаюсь сочинять стихи.
- Ваше счастье, вы довольны тем, что имеете.
- Так вы не ответили на мой первый вопрос.
- Да, такие планеты есть.
- И на них все так же как здесь? Нет войн, бедняков, распрей…
- К сожалению, все это есть.
- Тогда мне вас искренне жаль.
Я добросовестно подумал над ответом. Сложил все «за» и «против», вычислил среднеарифметическое и неуверенно выдал ответ:
- Мне вас тоже.
Вельветта в этот момент выхватила меч и рассекла седло на две части. Вероятно, у неё был свой взгляд на методы обращения с уликами. Или же она всего-навсего заметала следы.
- Скажите, вы хорошо знали Аэда?
- Аэда? Конечно. Он из очень древнего рода. Лучшего претендента в женихи наследнице престола трудно было сыскать. Сиэль Ати айне раор!
- Несомненно, он был достоин любви обеих ваших сестер.
- А вы откуда знаете?
- Вы сами мне только что сказали.
Маленькая хитрость для бесхитростных людей сработала безотказно. Гэсэр был подавлен, так как понимал, что ревность Вельветты – не менее существенный стимул для устранения Элисадель.
- Вельветта действительно, всей душой любила Аэда. Однако, закон суров, но это закон. А моя сестра – законопослушна. Любить, впрочем, не перестала, но и возмущаться не смогла.
- У неё есть жених?
- Да. Ей, после рождения Элисадель, немедленно подыскали другого мужчину. Но это было уже не то.
Вельветта же не понимала, и даже не догадывалась о нашем разговоре – она с ликованием подняла над головой шипастую ветку. Хорошая игра? Искренняя радость? В любом случае, такие бурные эмоции неуместны.
А ко мне уже приближалась разрумянившаяся Тайра. Мелькнула лестная мысль, что я ей нравлюсь, но я немедленно переключился на деловой тон.
- Все, как вы и предполагали, Аэда был убит.
- Надо сообщить правительнице.




Правительнице сообщили, но та сочла дела давно минувших дней недостойными своего внимания. Мол, тот факт, что убили жениха, совсем не объясняет то, почему хотят убить невесту.
Невеста же, ожидая такого внимания к своей персоне, прямой наводкой, через подземные переходы помчалась в библиотеку. И, как я понял, не книжки читать. Поэтому и на обед я шел вовсе не обедать.
- Так вы считаете, что Аэда был убит из ревности. – Дармион даже взгляда от стола не оторвал. Давал понять, что уважает мое мнение, но чувство ревности не знакомо его просветленному обществу.
- Это пока одна из версий.
- И пять же не в мою пользу. – Вельветта наоборот – испепеляла меня взглядом, давая понять, что я – лишь король положения лишь на время.
- А разве я виноват, что у вас больше всего мотивов? Разве вы не любили Аэда.
Элисадель вздрогнула. Ну-ка, ну-ка, расскажите-ка поподробнее. Как все оказывается интересно!
Вельветта же как сидела с каменным лицом, так и осталась. Правда на этот раз камень был немного позеленее.
- Да, я любила его. Если вам так уж не терпится покопаться в грязном белье, сначала изучите его особенности. На нашей планете все построено на долге и чести. Амбиции – удел слабых. Сиэль Ати айне раор!
- И у сильных, уж поверьте мне, бывают амбиции. Просто они их маскируют под долг и честь.
Неожиданно вздрогнул стол, так что некоторые фрукты выскочили из блюд. Сила. Её ни с чем нельзя спутать. Спонтанная, необузданная, дикая, но… Но! Си-и-ила!
Кто здесь? Кто здесь такой умный, такой сильный? Кис-кис-кис…
Дармион? Все может быть…. Такой типаж, такая харизма. Вырасти под гнетом женщин гордым и несломленным – признак Джедая. Сосредоточиться, напрячься – нет. Не то. Слабые отголоски – есть. Предрасположенность, но – не то.
Элисадель – тоже не то, отголоски чуть сильнее. Чуть большая предрасположенность, но…
- Куай-Гон – не выдержала Тайра, - я думала Джедай должен искать самое хорошее в каждом человеке и направлять его по пути света. А вы сидите тут – скепсис во плоти.
- Джедай, так же должен бороться с темными началами в каждом человеке. А чтобы начать бороться с проблемой, нужно сначала признать, что она существует.
- Но не на одних же предположениях. Давайте рассуждать логично… Под седлом Аэда была найдена ветка гаюна. Я не буду даже спрашивать, с чего вы принялись ее там искать. Пока что мысль понятна?
- Понятна. Не понятно куда вы ведете.
- Всему свое время.
- Время не имеет значения, важна только жизнь. В данном случае жизнь принцессы.
- А кто спорит? Сиэль Ати айне раор! Я просто хочу поставить все на свои места. Итак. Кшахти, на которой ехал Аэда, принадлежала Эллисе. Так с чего вы взяли, что убить хотели именно Аэда, и именно из ревности?
Умная девочка. Не даром ест свой хлеб. Не даром является советницей. Может это она?
Ан нет! Снова не туда! И отголосок меньше и предрасположенность.
- Па-та-му чта! Потому что ваши Боги, или как вы их там, кличете по матушке, показали мне кое что в вашем чудесном «Храме Судеб». Показали мне, как Этот самый Аэда развлекается с кем-то в постели, притом разглагольствует о вечной любви к принцессе Элисадель. А ваши боги – дураки, не зазря же устроили мне просмотр сего эротического детектива.
Элисадель поперхнулась и закашлялась так сильно, что на глаза выступили слезы. Сидевший рядом с ней Аласэо не нашел ничего лучше, кроме как взять ее за руку. Нечего сказать, восхитительнейший медицинский ход. При случае обязательно им воспользуюсь.
Вельветта не нашлась что ответить, а Гэсэр почему-то пугливо от меня отсел.
Да знаю я, знаю! Слишком много экспрессии, особенно для Джедая, особенно в отношении чужой культуры и религии. Но я ж не волшебник, я только учусь. Правильно сворачивать с пути.
- Слишком большая разница в возрасте, этого следовало ожидать – невозмутимо, будто бы между делом промолвила жена Гэсэра, Ласема. Между делом я проверил и ее – как и у всех остальных, только частичная чувствительность к силе.
- Это его не оправдывает – Тайра грозно ударила кулачком по столу. – Он должен был осознавать свою ответственность.
- Он ее и осознал. Падая с кшахти.- Вельветта тоже была в ярости – Но я с ним не спала.– последние два слова выделила интонацией. Специально для одаренных. Специально для меня. А может….
Тррррыкх! Вместе со стулом я отлетел к стене. Эх, зря я несерьезно относился к занятиям по левитации. Джедай, хоть и из камня, а мягкое место – оно у всех МЯГКОЕ! И оч-чень болезненное. У-у-у-у! Любопытство кошку сгубило.
Гэсэр – добрая душа, немедленно бросился меня поднимать. Спасибо тебе, Гэсэр, спасибо, тебе добрая душа. Спасибо и тебе, душа моя Вельветта. Спасибо за то, что хоть и бессознательно, но швыранула меня дай боже. Впрочем. Сам виноват.
- Куай-Гон, что с вами? – Дармион, тоже вроде озабочен. Но у разных культур разные правила поведения за столом. Кто его знает, этого «Джедая», может, у них в Ордене все время от времени бьются о стенку. Для улучшения пищеварения, так сказать.
- Да нет. Все в порядке. Говорил мне Учитель: «не качайся на стуле, шею свернешь!». Вот как сказал, так и случилось. Правда шея на месте, зато… не за столом будет сказано.
- Ну и славненько. Мудрый человек, ваш Учитель.
- Он не человек.
- Но в любом случае мудрый. Надеюсь, вы в него пошли. Посему, хотелось бы узнать ваши дальнейшие действия.
- О, ваше величество, мне бы самому хотелось их узнать. А пока не узнал буду действовать по старому плану.
- А в чем собственно он заключается?
- В охране принцессы Элисадель от пока еще неизвестных деклассированных элементов.
- То есть как «деклассированных»?
- Выделяющихся своим поведением и ходом мыслей из вашего благословенного общества.
- Правильной дорогой идете, товарищ. И рассуждаете правильно. Я спокоен за свою дочь.
- А вот я беспокоюсь за Элисадель – Не вытерпела Вельветта.
- Вельветта! – Элисадель сверкнула глазами. Мол, как смеешь ты спорить с отцом?
Вельветта сверкнула глазами в ответ. Мол, когда дело касается горячо любимой сестры, я еще как смею.
Элисадель выпрямила спину и посмотрела на отца. Мол, спустим ли мы, такое вопиющие неповиновение? Решай сам.
Дармион флегматично продолжал жевать. Мол, ну ее. Сейчас у всех нервы на взводе.
Элисадель опустила взгляд. Мол, делай, как знаешь.
Вельветта встала и прожгла меня взглядом. Мол, это все ты виноват. И вышла.
- Извините. – прервал я этот молчаливый диалог (интересно, сколько еще Джедаев успело появиться на свет. И вышел вслед за Вельветой.
Уф-ф-ф-ф! Еле успел догнать длинноногого генералиссимуса. Однако, вельветта даже не думала останавливаться.
- Извините, ваша светлость… - В спину.
- Не извиняю.- Не оборачиваясь.
- Простите…- Снова в спину.
- Не прощу.- Снова не оборачиваясь. Даже прибавив шагу. Ну это уже издевательство! Я тут бегу, путаюсь в тунике (Ситх, какая же неудобная свпецовка!), чтобы сообщить ей, что она владеет Силой, а она – ноль внимания, фунт презрения!
- Да постой те вы, хотя бы.
- Стою, боюсь. – Что стоит, правда. Что боится, явная издевка.
- Чего боитесь?
- Ну, в любом случае, не вас.
- Тогда себя, может быть?
- С чего вдруг?
- Так вы не поняли, почему я упал.
- Потому что неуклюжи?
- Нет… то есть… Что!? Почему это неуклюж?
- Все мужчины неуклюжи. В мужчина, стало быть неуклюжи.
- Софистика. Сплошная софистика. Все кошки смертны, вы тоже смертны, но это не означает того, что вы – кошка.
- Это кто не кошка? Я не кошка? Да вы…
- Все-все. Молчу, дурак. Неудачный пример, не для той культуры. Но мы отвлеклись от темы разговора…. Я упал, потому что вы меня толкнули.
- Поклеп. Я вас пальцем не трогала. И у меня есть свидетели. Много свидетелей!
- Да вы меня не пальцем. Вы меня Силой. Вы знаете, что вы можете управлять Силой?
- Сейчас вы скажете, что я Джедай.
- Нет Джедай – это философия и мировоззрение. А есть просто чувствительные к Силе. Ну там предчувствуют события, приподнимают предметы. Вы, кстати, часто потрясаете столами?
- Только когда злюсь.
- Ч-ч-что? Только когда злитесь?
- Здесь что, эхо?
- А когда вы испытываете положительные эмоции, что-то происходит.
- Ага! Я испытываю положительные эмоции. Вы возьмете меня в поддавалы?
- В падаваны, может быть?
- А я что сказала?
- Не важно. Ни в какие падаваны вас не возьмут. Ни я, никто другой. Вас нельзя обучать.
- А что я, левая?
- Нет, темная. У вас предрасположенность к темной стороне.
- Я этого не переживу – Вельветта картинно приложила тыльную сторону ладони ко лбу. – Знаете что, не приставайте ко мне со всякими глупостями.
- А с какими такими глупостями вы пристаете к моей сестре? – Элисадель, подкралась неслышно, словно тень. А вопрос поставила с такой интонацией, будто я перед ней в ответе.
- С непотребностями всякими. – Вельветта победно уставилась на меня.
- Что!? Что вы говорите!
- Теперь вы почувствовали себя на моем месте? Наслаждайтесь. – И летящей походкой прочь. Счастливая от того, что сделала пакость. Подставила Джедая. Оставила его наедине с…
- А еще аскет – Элиса укоризненно покачала головой. Но беззлобно.
- Да я же…
- А еще Джедай – Она погрозила пальчиком и рассмеялась, давая понять, что верит в мою аскетичность. – А не смогу ли я увлечь вас тренировкой. Нет, конечно, если у вас никаких других планов. Я могу и подождать, а вот Вельветта – она уже сейчас далеко. Придется побегать.
- Вот ведь вредина!
- Вот ведь аскет!
- Может выясним отношения в бою?

Жаль, конечно, нарушать всю гармонию большого произведения, но почему бы и нет? Собственно... меня никто не видел, я никого не видела. Просто мимо пробегала, хвостиком махнула... ну и побежала себе дальше.

- Возьми трубку, ну же. Пожалуйста.
Вновь эти короткие гудки. Сколько бы не звонила, не умоляла – одно. Ты думаешь, что так будет лучше? Веришь в это? Ну, так вот – это неправда. Как и все твои слова, лживые и пустые как воздух. Возможно, ты уже нашла себе другую? Не хочу верить.
Почему в такой день светит солнце? Оно смеется, ухмыляется, краснеет от удовольствия. Ветер, колышащий зеленые листья. И кто сказал, что весна – это пора любви? Я бы убила этого человека. Я мечусь по комнате, словно собака, брошенная на произвол судьбы. Догадываешься, кем?
Бритва, лежащая на столе, притягивает взгляд. Может, так будет лучше? Не тебе – мне. Кровь красная, как твои любимые розы. Я хочу ее пролить. А весенний воздух так и манит к себе, так и тянет распахнуть окно и окунуться в его плавное течение. А потом раздеться и выпрыгнуть. Может, тогда я научусь летать? Назло всем, а в первую очередь – тебе. Ведь у тебя свой полет, в котором меня не будет. А если и буду – то незваным гостем, балластом, который стоит выбросить.
У меня была одна мечта – свадебное платье. Ты испугалась? Не верю… ведь риск – твой близкий друг. А здесь лишь банальная любовь. Моя любовь к тебе. Телефон не звонит… почему? Сколько сообщений я тебе оставила? Не помню. А смысл все один – люблю, позвони. Закрываю глаза и представляю, как ты закуриваешь и слушаешь. Морщишься и нажимаешь на delete. Удалить.
Может, так будет лучше? Нашу первую фотографию я храню до сих пор. Ты на ней такая красивая. А я – что взять с уродины? Помнишь, как мы смеялись над теми парнями? Они ведь не знали, что мы вместе. Сколько прошло дней, лет? Немного. Но ты ветрена, и это убивает. Время не только исцеляет, оживляет, но и убивает. Новая жизнь нужна, как воздух. Теплый поток – надежный, согревающий ледяное сердце.
Мокрые ресницы – и опять слезы. Сколько их было, не помню. А как хочется их высушить, поверь. Только ты смогла бы сделать это. Моя волшебница. Ну почему же ты не звонишь? А я так хочу увидеть твои большие темные глаза, коснуться теплой бархатистой кожи. Увидеть улыбку. Увидеть тебя.
Виновата весна… рыжая бесстыдница. Она свела тебя с ума. А я не могу даже улыбнуться, видя ее проделки. Какая же она смешная, правда? Я никогда не думала, что такое возможно. Оказалось, что лишить меня любимой – дело одной секунды. Особенно, если это делает весна. Помню, как ты смотрела на нее тогда. А у меня в предчувствии сжалось сердце. Знала ведь, что это случиться. Виновата сама.
Сюжет для дешевой мелодрамы… как будто все уже было. Жмешь на repeat и все просматриваешь снова. В который раз уже – не сосчитать. А мое больное воображение придумало, что это впервые. Я сегодня смеюсь ему в лицо. Оно совсем не боится. Смотрит на меня снисходительно, совсем как ты. Не хочу в это верить…
Свитер теплый, как твои руки. Может он согреет ледышку в груди? Кажется, что сами груди обратились в лед, холодный и обжигающий. А губы красные, алые, бархатные… как та валентинка, которую я нашла в твоей сумочке. Не от меня. Как ее звали? Я уже не помню. Но знаю, что она была. Камни тихие, они лишь слушают стук каблуков. Сама уже не знаю, куда иду. Наверное – далеко. Чтобы забыть и забыться. Когда же ты позвонишь?
Частое дыхание – мое? Да, наверное. Резкий гудок и визг тормозов. Я чуть не коснулась рукой гладкого металла. В глазах страх? Нет, пусто. Как – будто ничего не случилось. А ведь это неправда. Я оглядываюсь через плечо – зеленый кабриолет, рыжие вьющиеся волосы… Разве это ты? Нет, просто весна. А я все смотрю на тебя. Может, решишься? Сделать еще одну попытку. Не нужно. Просто скажи, что любишь, и вернись.
А я буду ждать. Всегда.

Сообщение отредактировал Даниэль - 23-01-2008, 16:28

Сказочник на ночь
(безусловно с Сигрид)

Есть на свете одна такая далекая страна (мы не будем ее называть, иначе нас обвинят в чем-нибудь... ведь бедных художников слова все так и норовят в чем-нибудь обвинить), и в стране этой был один город (который мы тоже не будем называть), а в городе этом, в одной из многочисленных населяющих его семей жил мальчик. Как главного героя рассказа нам, бедным художникам слова, все же придется его как-то назвать. Поэтому мы назовем его, скажем, Ганс. А второе имя, скажем, Христиан... да, точно, Ганс-Христиан. Совершенно не примечательное такое имя. А фамилию семьи мы называть не будем, все по тем же веским причинам, разумеется.
Так называемый Ганн-Христиан очень любил сочинять сказки. Говорят, он часами мог сидеть на столе напротив своего преподавателя философии и говорить совершенно невероятные вещи, и преподаватель – странное дело! – верил, слушал с открытым ртом и не торопился бежать на лекции к младшему курсу. Дети из соседних дворов, узких и грязных, как манжеты приказчика, души не чаяли в Гансе-Христиане, подолгу заставляя сочинять фантастические истории…
Единственный человек не верил ни единому слову. Сам Ганс-Христиан.
Во всяком случае, не верил до того момента, как однажды ночью...
Ганс-Христиан, уже не мальчик, но взрослый мужчина, выпил перед сном чашку горячего сладкого кофе, прочитал молитву, в которой благодарил маму, папу и преподавателя философии за все, за что их можно было поблагодарить, лег в кровать, накрылся одеялом и уснул. И тут случилось страшное.
Ему приснилось, что он сидит за столом, обложенный бумагами, и пишет, очередную сказку, как вдруг...
- Привет, - сказал Стойкий Оловянный Солдатик. Ганс-Христиан подпрыгнул от удивления на своем стуле - он так и не понял, каким это образом Солдатик очутился с ним рядом.
- Осторожнее!- это Трубочист помогал Пастушке забраться повыше, на стол по стулу, и на него чуть не сел великий сказочник. Надо сказать, ни фарфоровые статуэтки, ни солдатик не выглядели очень обрадовано. По крайней мере, счастьем от встречи со своим создателем они не лучились.
Рядом в чашке с остатками кофе что-то булькнуло. Ганс-Христиан оставил фигурки устраиваться на столе, подошел посмотреть. Он наклонился над чашкой, не без страха - и тут же едва не закричал – из мутно-коричневой жидкости на него смотрело хорошенькое девичье личико.
- Что такое здесь происходит? - наконец решился вымолвить он после того, как появился грустный темноволосый мальчик, который все время тер правый глаз, словно туда попало что-то, доставляющее массу неудобств.
Однако, когда из-за занавески вышел еще один гость, грустный мальчик вообще закрыл глаза ладонями и долго не решался убрать их от лица. Как, впрочем, и все остальные, кроме Русалочки - она не увидела полностью, кхе-кхе, голого мужчину из-за бортиков чашки.
- Простите, - сказал голый мужчина и замотался в занавеску. Пошарив где-то внизу, он поднял упавшую корону и водрузил ее на голову. - Вот... так-то лучше. Еще раз прошу прощения.
Ганс-Христиан сидел на полу. С открытым ртом, точь-в-точь как его преподаватель философии.
- Вв-ваше величество? – промямлил сказочник («Ва-ва-ва-ва..» услышал мужчина в короне, но это не важно). Кажется, где-то он видел всех этих странных существ, но где? Неужели в кофе было слишком много кофеина? Или в вечерней молитве он забыл упомянуть кого-то из своих издателей? – Кто вы? Что вы делаете в моей бедной каморке на чердаке самого бедного дома?!! –вскричал он, отползая на карачках в угол потемнее.

(продолжение)
(естественно, с ХаКэ))


- Неужели ты не узнаешь нас, Ганс-Христиан? - нахмурилась Пастушка, скрестив руки на груди, от чего фарфоровый взгляд ее стал еще более суровым. Трубочист на всякий случай попятился от нее.
- Мы - плод твоего воображения, - сообщила Русалочка из чашки, брызгаясь кофе на занавеску Короля.
- Я так и подумал, - простонал Ганс-Христиан в ответ.
Если бы он знал, что спит, то приложил бы все усилия, чтобы проснуться... но он не знал. Ах, во сне все кажется таким реальным!..
- Она не об этом, - замахал руками Оловянный Солдатик. - Ты нас придумал, вот оно как. Мы - твои персонажи. Ну как, вспоминаешь?
-ннн..нннн.. НЕТ!!! – закричал Ганс-Христиан и принялся истово креститься (потому что, если креститься неистово, он читал в какой-то книжке, то ничего не получится). Свет от свечи бросал жутковатые тени на лица чудовищных персонажей. Он ясно видел, что у Солдатика нет одной ноги, что у Пастушки откололся кусочек юбки, Трубочист безнос, а король страдает диабетом и варикозным расширением вен. Он заметил и то, что мальчик страдал конъюнктивитом, что у русалочки вылезала чешуя, и на сгибе хвоста был некроз тканей. Он увидел множество мелочей, очень реальных мелочей..
..и потерял за ними сказку.
- Вы... вы же совершенно ужасны! - воскликнул он.
- Ну а кто в этом виноват, если не ты? - ответила Русалочка. - Кто придумал мне две дурацкие ноги, на которых я не могла нормально ходить?
- Кто засунул мне в глаз осколок зеркала? - вопросил грустный мальчик, в котором Ганс-Христиан узнал юного Кая.
- Кто внушил всем детям, что я старый эксгибиционист? - Король упер руки в боки, занавеска размоталась и соскользнула, Пастушка вскрикнула и Король спрятался за шторину снова. - Вот-с, - произнес он извиняющимся тоном, - собственно, этого ты, наверное, и добивался, да?
Ганс-Христиан заорал совершенно нечеловеческим голосом, схватил первое, что попалось под руку – а по иронии авторов, это оказалась свеча – и бросил им в короля. В мальчика, в фарфоровые статуэтки и оловянного солдатика.
И проснулся.
Краешек занавески мирно полыхал. На полу валялась свечка. Но больше в комнате никого не было.
Сбив пламя, Ганс-Христиан сел на угол кровати и хорошенько подумал.
- Это все ветер, - сказал он себе, - ветер влетел в форточку (вот она, открыта), сбил свечу, та упала и подожгла занавеску, - он вытер одеялом холодный пот со лба. - Да, все ветер. И больше никакого кофе на ночь.
Собираясь снова лечь спать, он взял разнесчастную кружку, чтобы вылить остатки кофе, как вдруг
кружка совершенно явственно хихикнула и обрызгала его пижаму.
В эту ночь Ганс-Христиан больше не уснул.
Не уснул он и на следующую ночь. Перестал ходит в Университет, потмоу что единственный путь до него лежал мимо магазина фарфора, а там, на самой витрине, которую он некогда так любил, стояли., среди прочих, Пастушка и Трубочист. Нет, не те самые, конечно, не те самые! И во всяком случае, Ганс-Христиан их не боялся. Просто ему не хотелось. Ходить. Мимо.
Теперь он читал на ночь молитвы по маленькому требнику, и пил только молоко. И через неделю ему стало казаться, что он зря волнуется, ив се это не больше, чем больное воображение. Ганс-Христиан надел свою длинную ночную рубашку, колпак, и лег спать.
Но, к несчастью, он придумал слишком много сказок, чтобы спать спокойно.
Хихикая и подталкивая друг друга локтями, в комнату прокрались злобный тролль с большущим зеркалом в руках, две жабы (судя по виду, мамаша с сыном) и маленькая девочка с коробком спичек...

Все совпадения "any mental damage..." - случайны и непреднамеренны.
Просто смешит меня этот тэг. сочинилось.

Жили-были старик мастер со старухой сомастером. Не было у них своих детей игроков. Стало им одиноко на старости лет через год присутствия на форуме. И решили они, что не хуже всех остальных и пора им завести детей развести игроков на новую игру. Суть да дело - слепили они колобка придумали они сценарий из хлебного мякиша ... ... ... придумали, в общем. И стали они дальше жить-поживать припеваючи радоваться началу игры и раздавать указания. Но не долго радовались мастер с сомастером, стоило им отвернуться слегка потерять интерес - разыгрались игроки и убежал колобок в лес пошла игра куда-то не в ту сторону, что планировалось...
Катится колобок по лесу Играют себе игроки играют и натыкается на зайца заинтересовался игрой цензор - о грамотности говорить начал. Плачут старик со старухой.
- Цензор-цензор, ты чего к запятым цепляешься? Я от мастера ушел, я от сомастера ушел Так и было задумано, гляньте, все персонажи - люди неграмотные! И от тебя заяц уйду!
Онемел заяц цензор от такой наглости новости, решил уточнить у старика со старухой, но ни в тот день, ни на следующий не ответили ему ПМ авторы игры, горько плакали колобка искали, наверное.
Укатился колобок от цензора. Катится дальше по дикому лесу по непредусмотренной сценарием ветви событий, и выскакивает ему навстречу серый волк удивляется происходящему модератор из соседнего раздела.
- Колобок-колобок... Уважаемые игроки, так и до устного...
Зубы у волка острые, Модератор все таки - глаза желтые, замерла на секунду игра и огнем горят.
- Я от мастера ушел, я от сомастера... заняты старик со старухой, горько плачут отмечались в "отчете исчезновений". и от цензора... Что ж нам теперь - не играть?
Поругался немного модератор и ушел укатился колобок от волка заниматься делами своего раздела.

...тут еще про медведя быть должно, но в данный момент мне лень об этом рассказывать...

*мемуары Лисы*

----------------------------------*---------------Обрывок---------------------------------*----------
* Я шел по тротуару к метро. Новые, но уже такие старые высотки смотрели своими тысячеглазыми ликами на окружающий мир, своими пустыми остекленелыми взглядами. Их суть в том, чтоб содержать на маленькой площади громадные, со всеми оттенками черного, людские эмоции, которые впитывались в их тела-перекрытия. Так они и стоят в шеренгу, разделенные между собой узкими переулками и кусками того, что называется травой. Серое, промозглое небо старалось омыть мелкими слезами загрязненный воздух. Я всегда удивлялся, почему мы его еще не можем видеть, ведь он уже настолько грязен, что уже пора бы. Порыв ветра поднял брошенный полителеновый пакет с тротуара и понес его вдаль кружа.
* Рядом прошел человек. Иногда хочется даже отпрыгнуть в сторону. Не знаю, смотрел ли он на дорогу или нет, но он полностью был в своих мыслях. Невыспанность после бурной ночи в компании, нехватка денег, но последняя сигарета в его внутреннем кармане куртки его злила больше всего. Даже начальник, который мутным образом маячил в его недалеком будущем со своим выговором за опоздание, не так был страшен. Этот рой окружал его разум, жаля его естество, распространяя яд в его мыслях. Он толкнул меня плечом. Сам себе виноват, надо было смотреть на его действия, а не на его сознание. Я остановился и посмотрел назад. Он не обратил никакого внимания, продолжая идти. Идти к своим серым будням. Я ускорив шаг направился к метро. Не слушать. Не видеть. Быть как все. Натянуть маску всепоглощенности, сделанной из выдуманных проблем. Нырнул в эту темную массу людей, растворился в них. Быть с ними, жить с ними и так до ночи.
* Иногда я досиживаюсь до трех ночи. Близкие ругают меня, что я не сплю и по их словам мешаю спать им, хоть я знаю, что это не так. Врятли им может помешать тусклый свет светильника, побивающийся из щели под дверью, или музыка, которую я слушаю в наушниках. Спросите зачем я это делаю? Знаете ответ один – я жду. Чего? - Переспросите. Я отвечу вам. Жду того, когда большинство людей заснет. И на земле наступит Тишина. Как я ею наслаждаюсь, просто не представляете. Тогда я перестаю быть одиноким, бесцельно живущим существом. Нет, я стаю единым. Я тогда слышу ветер, шепчущий вековые тайны за окном, я иногда на самую маленькую частицу времени понимаю суть всего, что Есть. “Почему” и “зачем” стираются как ненужные элементы сознания. Просто я знаю и все. И тогда в эту секунду я счастлив, счастлив полностью. Я не осуждаю людей, я разучился это делать, правда совсем недавно, когда я увидел себя. Со своими ошибками, склонностями к тому или к другому, со своими проблемами, со своими мыслями.
*Просто я есть такой. Такой, который просто Есть.

Сообщение отредактировал SimiRel' - 25-01-2008, 19:10

Мадлен.
Все решено, окончательно и бесповоротно, Франсуа знал это, поэтому то, собственно говоря, он и вел себя так спокойно. Слишком уж спокойно для человека, который потерял всё. Всё, к чему шёл всю свою жизнь, к чему стремился и о чем так желанно мечтал.
Проклятая ведьма, она знала, она всё знала, но молчала.
Старуха могла бы рассказать несчастному человеку о том, что его ждёт, и последний, быть может, смог бы всё изменить. Повернуть время вспять и спасти свою любимую.
Как горько, что теперь уже слишком поздно.
Всего пару дней назад, Франсуа видел глаза, той, которую искал всю свою жизнь. Прекрасные, изумрудного цвета, глаза. И даже сейчас, в кромешной темноте, Франсуа видел, как они блестели, как звали его. Нет, ни один человек не в силах противится такому зову.
“Иди сюда, любимый, я жду тебя”
Пронеслось в голове у человека, и Франсуа пошёл. Он аккуратно открыл дверь своего дома и вышел на улицу, в ночной сумрак.
Где-то вдали слышались треск цикад и ругань какого-то пьяного, который, явно споткнувшись, скатился в овраг возле трактира.
Но Франсуа не слышал ничего, кроме голоса Мадлен, так звали ту единственную, ради которой каждый любящий был бы готов на всё.
Мужчина медленно, на ощупь двигался во мраке ночи. Он позабыл обо всех своих страхах, и, тихо брёл куда-то вдаль.
“Сюда”
Вновь раздался голос, разорвав тишину, в голове Франсуа, и, бывший романтик, повиновавшись, последовал на звук.
Не прошло и пяти минут, как Франсуа покинул свою деревню и вышел в поле. Справа тянулся тёмный лес, многие опасались его и старались обходить стороной, считая, что последний является местом сбора нечистой силы. Другие, напротив, охотились там и собирали ягоды, из которых, позже делали варения. Франсуа никогда в своей жизни не пробовал малинового варения, а так мечтал об этом. В детстве, он каждый день просил свою мать, сварить такое, но грозная женщина была не приклонна, считая, что малина из тёмного леса “нечистая”.
В отличие от правой стороны, слева, располагалась спокойно текущая куда-то река.
Макушки деревьев покачивались в такт ветру, который с каждой секундой завывал всё сильнее и сильнее, срывал с бренных веток пожелтевшие от времени листья и уносил их далеко-далеко, за долину холмов.
“Я здесь, любимый, иди сюда”
Прокатился по воздуху голос Мадлен.
“Скорее, мне так тяжело без тебя”
Казалось, голос девушки в любой момент мог сорваться на плач, это соподвигло Франсуа ускорить шаг.
Вот за спиной остался тёмный лес и спокойная река, в прошлое ушли деревья и падающие с них, исчезающие в темноте листья.
На горизонте возник блик старого, заброшенного кладбища.
Разрушенная часовня, давно стала пристанищем для бедняков, а склеп, с такой прекрасной, но, увы, прогнившей, от времени деревянной оградой, скорее напоминал какую-ту хибару, нежли место вечного упокоения.
По телу человека пробежала лёгкая дрожь, сопровождающаяся нечеловеческим холодом, но это никоим образом не остановило Франсуа, скорее наоборот, он даже немного прибавил к своему и без того не медленному шагу.
Примерно через десять минут, путник достиг одинокой мельницы, хозяин которой давно уже почил непробудным сном.
Мешки с мукой до сих пор лежали на своих местах, никто не осмелился их трогать, ещё бы, ведь беднягу забрала чума.
Примеру людей, последовал и Франсуа. Мужчина покинул место последней битвы мельника со смертью, и начал взбираться на гору, которую, местные жители прозвали “Пик смерти”. Никто из смельчаков, что раньше пытались прославиться, покорив вершину, не вернулся обратно, к скандирующей толпе, все они остались лежать, где-то на подступах к своей славе.
Первые же метры, остались в душе Франсуа, глубокой раной на правой руке. Осколок камня, порвав плоть, вошёл глубоко под кожу, но, не смотря на адскую боль, человек полз, к своей возлюбленной.
Вот уже треть горы осталась позади, пальцы на левой руке превратились в кроваво-красную кашу, правая штанина, давно оторвалась, от шелковых штанов, и исчезла в ночи, опустившись к самому подножию горы.
“Выше, любимый, выше”
Уже кричала красавица Мадлен.
Франсуа же взбирался так быстро, как только мог, в попытке ускорится, романтик ошибся, и, получив каким-то пролетающим мимо камнем по макушке, вернулся к прежней скорости.
-Любовь, моя, жди, я иду.
Бормотал, про себя Дебеньен.
Луна светила с каждой секундой, всё ярче, она как-будто помогала Франсуа, освещая последний путь, в который шёл мужчина.
Сам Сатана, обомлел бы, увидев бой человека с неприступной горой.
Примерно через полчаса гора была сломлена, и Франсуа стоял на вершине, озираясь во все стороны.
-Любимая, где ты, я пришёл!
Закричал во всё горло, казалось обессиливший уже Дебеньен.
Несчастному глупцу отозвалась только тишина.
-Я здесь!
Вновь крикнул романтик.
-Я пришел!
-Да, любимый, я вижу.
Снова пронеслось в сумасшедшей Голове.
-Пойдём.
Из туманной мглы, выплыло нечто белое, пожалуй, даже прозрачное.
-Ты видишь меня, это я твоя Мадлен, твоя любимая Мадлен.
Франсуа упал на колени.
-Боже, ты ничуть не изменилась.
пробормотал мужчина.
-Пойдём, мы должны быть вместе.
Очертание Мадлен подплыло к Франсуа, и нежно взяло его за окровавленную руку, после чего подвело Дебеньена к краю обрыва.
-Что ты видишь?
Тихим шёпотом произнес призрак.
-деревья и землю.
Ответил Дебеньен.
-А я вижу нашу вечную любовь, только тебя и меня, там внизу. Сделай всего один шаг, только он отделяет тебя, от нашей вечной любви.
-Но…
Попытался возразить Франсуа.
-Ты не доверяешь мне, своей любимой!
Яростно крикнула Мадлен.
-Прости, полностью доверяю, прости, только прости.
Дебеньен вновь упал на колени, но по приказу призрака поднялся с холодной земли.
-Теперь иди.
Властно, но при том так романтично, проговорила Мадлен
-Конечно, как скажешь.
Произнес Франсуа, после чего, ступив в небытие, полетел к самому подножию горы.
Глупец умер мгновенно, и, конечно же, никакой любви не получил, как оказалось позже, Дебеньен страдал острой шизофренией. А после потери возлюбленной, совсем тронулся умом.
Однако то, как Франсуа смог добраться до вершины горы, осталось загадкой.

Сообщение отредактировал Рикардо Альварес - 26-01-2008, 11:17

Глава 10. …и томленье духа.

Два дня прошли тихо и гладко. Будто наш недоброжелатель решил взять отпуск и отдохнуть от трудов праведных.

Придворные заметно заскучали, впрочем, тут же сосредоточив свое внимание на заморском чуде - на мне. Меня расспрашивали, исподтишка трогали, нюхали, так что Элиса, в конце концов, взбеленилась и показала всем, кто в доме хозяйка. Помогло.

Теперь она стояла на краю обрыва и наслаждалась закатом. Лиловый Иего, с черной бороздой по середине, уже готовился окунуться В море-окиян. Меня немного беспокоили приближающиеся тучки, но я слишком увлекся отрабатыванием удара, показанного на днях принцессой. Сама же Элиса вызубрила этот прием в возрасте пяти лет.

- Сегодня вельветта… - сказала она не оборачиваясь.

- Что Вельветта?

- Ты не понял. Сегодня канун Сезона Дождей. Вель Ветта - Бархатная ночь. Главный праздник на Бастете.

- Ты ни о чем таком не говорила. Когда праздновать будем.

- Да прямо сейчас.

- И прямо здесь?

- Почти угадал.

В спину дунул сильнейший порыв влажного ветра. Я на мгновенье отвернулся, а когда вновь перевел взгляд на принцессу…

Ну вот, снова здорово! На земле валялся лишь оторванный подол ее белого и несомненно дорогущего платья. Не цените вы, ваше высочество, ох, не цените труда бедного портного. Впрочем, цени вы его, и портной, возможно, остался бы без работы. А так придется шить еще один экземпляр.

Но, ситх с ним, с платьем. Где его содержимое. Как ни крути, вариант один. Долой плащ, долой тунику, долой сапоги, долой штаны…. (нет, штаны я, наверное, оставлю) и в омут с головой. Ну или в море, что там у нас под рукой имеется? В любом случае - незапланированное и нежелательное погружение в жидкость.

Море, как море, а берег не как берег. Точнее берег, как оказалось, только сверху: травка, насекомые… А под водой этот берег превращается… город превращается…превращается город… в элегантный подводный город. Серый, каменный город. С колоннами, лестницами, стенами - но подводный. Наземный город есть, подземный - тоже имеется, теперь вот и подводный обнаружился. Надо будет исследовать воздушное пространство.

Оно конечно если найду Элисадель. Нето буду исследовать безвоздушное пространство за пределами Бастеты. И без спец-костюма.

Э-эх! Была не была! Чего я здесь только не повидал, в какие места не забирался.

Странное, однако, ощущение «плыть по городу». Необычное. Зато есть время подумать об историческом наследии Бастеты, пока воздух не кончится. Вероятно, вся архитектура тут - что-то вроде капусты: построили один город - затопило. Построили другой - засыпало, построили третий. А может и не третий уже, кто знает, сколько ярусов еще покоится под землей. Нет, определенно надо исследовать воздушное пространство. Хотя бы, чтобы глотнуть воздуха.

Как назло усилилось течение. Свернуть бы, по любому бы. А кукиш вам, уважаемый Куай-Гон Джинн, не на-а-адо было лезть куда не просят. От любопытства, как говорится, кошка сдохла. А Джедай и подавно пропадет. Ма-а-ама, погибаю. Считайте меня республиканцем.

Течение, подхватило, закрутило, понесло. И только одинокий голос Силы во тьме переулков, шептал: «Не бойся, расслабься и получи удовольствие». Ничего себе парк аттракционов! Но бороться все-равно бесполезно. Ох, сгубила меня пара глаз цвета предгрозового неба!

Но Сила не обманывает. Никогда не обманывает. Даже сомневающихся (камень в огород сомневающихся), даже испуганных (камень в огород испугавшимся), даже тонущих (камень в огород тонущих). И в результате - весь мой огород в камнях. А-я-яй, а еще Джедай. Что-то я там говорил? Филосо-о-офия, мировоззре-е-ение! А сам: «Ох, сгубила меня пара глаз цвета предгрозового неба!». Тьфу ты, срам какой!

Вот, значит, вылезаю, я весь такой осрамленный прямо из озера. А народу вокруг! Что-то полянки я этой не узнаю, видать, ранее не бывал. Да и мудрено сюда попасть, если со всех сторон скалы, горы, холмы и другие труднопреодолеваемые препятствия.

- Решили воспользоваться старинным путем? - Подал голос Гэсэр. Лучше бы руку подал, или накинуть чего - А вы смелый!

- Будешь тут смелым. Вы случайно Элисадель не видели, я бы хотел сказать ей пару слов, по поводу техники безопасности на водных аттракционах.

- Видел. Но теперь вы её не найдете.

И в самом деле, мудрено найти красавицу среди форменных чудовищ. А вокруг их столько! Волосатые, рогатые, глазастые, зубастые… тысячи масок. Карнавал заказывали?

В этот момент Гэсэр обрушил маску и на меня. Что это была за маска, я разглядеть не успел, зато оценил по достоинству ее размер - по пояс!

- Не снимайте - приказал Гэсэр и заговорщическим тоном добавил - это традиция!

Традиция так традиция. Традиции положено уважать, хотя бы ради того, чтобы не получить по шапке. Главное - с Элисой все в порядке. Теперь осталось ее найти и…. А что «и»? Попробуй-ка, отыщи девушку на маскараде в тысячной толпе! Слабо? То-то же!

Я попробовал найти Элисадель через Силу. Закрыл глаза, сосредоточился и… Будто кто-то разбил иллюминатор на корабле. Почти половину всей моей энергии высосало наружу. Что за дела!?

Ла-а-адно, раз такие напряги с использованием моих способностей «по назначению», поступим по-другому. Будем рассуждать логически: если бы я был принцессой, где бы я находился? В психушке! Но это из другой оперы, а принцесса должна находиться у всех на виду. Например, на огромном пьедестале, расположенном у подножия статуи Богини Кошки.

А на огромном пьедестале вся королевская чета: И её величество Иллизара Кенд, и достопочтимый муж ее Дармион, и прелестная Вельветта. Не хватает самой малости - наследницы престола. Причем, не хватает всем. Не хватает сильно. Аласэо, например, готов спрыгнуть с почетного места и лично посрывать маски с каждого подвернувшегося.

Позади королевской четы висит огромный золотой щит, с изображением кошки, придавившей к земле змею. Вот как раз в самый его центр Вельветта ка-а-ак даст, что есть мочи.

- Дон-н-н-н! Глухо взмолился щит.

- У-у-у-у - откликнулась разношерстная толпа.

- Рррр-я-у-у-у - взревела перепуганная кшахти.

Бояться есть чего. Жила себе, жила. Никого не трогала. И никто не трогал, ни прикрикнул, ни пришпорил. Кормили всегда лушшими кусками. Холили, лелеяли. Всегда выделяли среди других. Но, бесплатный сыр, как говорится.... Одним прекрасным весенним вечером тебя заковывают в цепи, волокут неизвестно куда, шумят, кричат. Правда, некоторые кидают под лапы цветы, но это утешает слабо.

А на встречу из толпы уродцев выступает главный урод - в звериных шкурах. Кланяется, бормочет какую-то тарабарщину. Нет, этот тип кшахти определенно не нравится! Она хочет встать на задние лапы, но две охранницы туже натягивают цепи, и приходится смириться.

Урод в звериных шкурах подходит к пьедесталу и дает одной из женщин (видимо главной в этом ужасном месте) желтый коготь, а та, в свою очередь передает его другой, судя по запаху, более молодой. Люди - слабые существа, физическая аномалия. Но слабость свою в достаточной мере компенсируют хитростью. Они не имеют шерсти, но заменяют ее шерстью других животных, они не имеют когтей, но заменяют их более острыми когтями из серого или желтого вещества. И, как правило, коготь в руках человека, не сулит ничего хорошего. Кшахти припала на задние лапы и снова попыталась вырваться, но…

Вельветта подошла с боку, чтобы огромная когтистая лапа не смогла ее достать. Это, конечно, не честно по отношению к животному, но один на один у генералиссимуса не было бы никаких шансов. А так…. Запросто можно подойти к опасному зверю и перерезать ему глотку. Ритуальным золотым клинком. От уха до уха.

Я поморщился. Все эти языческие традиции никогда особым эстетизмом и гуманностью не отличались. И почему для большинства из этих ритуалов нужна чья-то кровь, чья-то смерть?

Но людям нравится. А вот кшахти не очень… Да и кому понравится погибать такой бесславной смертью?

Кровь хлестала из раны, путалась в серебристой шерсти. Когда же кшахти захрипела и повалилась на бок, к ней подскочил Аризар с глиняной чашей в руках, чтобы собрать кровь. Ишь, какой кровожадный!

Уйди, назойливое создание, не видишь ей, жертвенной кшахти, не здоровится? Горло болит, лапы подкашиваются. Вот сейчас ка-а-ак вскочит, ка-а-ак хватанет поперек хребта. Вот тогда и подставляй чашку. Нет? Чужая кровь заманчивей?

Впрочем, кшахти уже не вскочит, и тем более не хватанет. Так дай хотя бы умереть спокойно! Дай! Не дает, кровожадный человек, и не даст пока с последней каплей крови из неё не вытечет жизнь. Но вот туман застил глаза, и уже бежит она, жертвенная кшахти, свободная и сильная, по шелковой траве, на встречу лиловому Иего.

Аризар победно поднял кровавую чашу над головой и, словно знамя, пронес её к алтарю в центре поляны. Стоило ему поставить её на каменную плиту, как вокруг жреца вспыхнул огненный круг. В тот же миг, на четырех холмах зажглись какие-то знаки, вроде круга с вертикальной полосой посредине. То ли кошачий глаз, то ли Иего.

- Биэр итан лэйэ!2- закричал Аризар.

- Биэр! - откликнулась многоликая толпа.

И началось! И девушки, и парни стали бегать друг за другом, визжать, кричать. В конце концов, образовавшиеся пары за руки прыгали через огонь, окружавший Аризара. А тот, зорко следил за вступающими в священный круг, расцепивших руки отправлял обратно. Искать новых партнеров. Нечего и пытаться быть вместе, если огонь не освятил союза!

А не разъединившие рук, добро пожаловать к алтарю! Здесь пара снимала маски. На некоторых лицах можно было прочесть радость, на других - удивление, на третьих - разочарование. Но независимо от мимики, Аризар окунал палец в чашу и ставил кровавые метки на лбы «счастливцев». На этот вечер они - пара! Их союз освящен огнем. Их союз закреплен кровью жертвенной кшахти. Их союз угоден богам! Хотя бы на одну ночь.

- Идем со мной! - нежные пальцы коснулись моих рук и уверенно потянули в сторону алтаря. - Идем!

Неужели и я кому-то приглянулся? Скорее всего, приглянулся уже давно. Скорее всего, не кому-то, а самой советнице Лейми.

Но, извините, милая леди. Я осторожно высвободил руки. Дела, дела. Долг зовет!

«Долг», обнаружился в двух шагах. Принцессу было узнать непросто из-за огромной лохматой маски, но все-таки возможно из-за мокрого оборванного платья.

Между тем, пары, прыгающие через огонь, почти иссякли. Знаки на холмах, похожие на колеса от телеги, почти прогорели. Аризар заскучал, Аласэо изнервничался, а Тайру как ветром сдуло. Она тоже опознала Элисадэль, у нее тоже появился долг. Долг перед будущей королевой ангелов.

- Могла бы хоть предупредить!

- Ты должен был сам найти дорогу сюда. Это традиция.

- А ты должна была быть рядом со мной. Это одно из условий твоей безопасности. - Я попытался сорвать маску, но Элиса остановила мою руку.

- Свободным нельзя!

- Свободным от чего?

- От семьи.

- В таком случае, у вас очень относительное понятие свободы.

- Как будто ты знаешь другое.

Я не нашелся что ответить принцессе. Отчасти, из-за того, что действительно не знал семейной жизни, а отчасти из-за того, что Элиса схватила меня за руку и потащила в огненный круг. И чего им всем сегодня неймется?

- Пошли! - подбодрила меня Элиса - Ты все равно от меня всю вель ветту не отвяжешься.

Не отвяжусь, это точно. Но стоит ли из-за этого становиться парой? Хотя бы на вечер. Какой-то я сегодня заторможенный, податливый. Весна что ли на меня так действует?

В лицо пыхнуло жаром. Волосы на груди и ногах опалило. Я захотел отдернуть руку, защитить хоть какую-нибудь часть горящего тела, но принцесса не позволила. Погибать так вместе! Ах, какой был мужчина! Настоящий Джедай!

Через мгновенье мы влетели в священный круг, и я с удивлением обнаружил, что кроме моего самолюбия и волос все на месте. Руки, ноги, даже борода, защищенная маской. И в воде не тону, и в огне не горю. Два испытания позади, будем ждать медных труб! Итак…

Аризар поставил нас с разных сторон алтаря и позволил снять маски. Ох, какое счастье! Ради этого стоило кидаться в огонь. Но, тише, тише! Нужно умерить свой скептицизм. Ритуал, однако!

А как красиво пляшут отблески огня в глазах Элисадель! Я так засмотрелся, что даже вздрогнул, когда грубый палец Аризара коснулся моего лба, оставляя кровавый след. Может, на один вечер можно? Ведь это только обряд, ни к чему не обязывающий священный ритуал. К тому же, мне по-любому необходимо быть все время рядом.

Стоп! У неё же есть пара! Краем глаза я заметил, как Аласэо дернулся, было, в сторону алтаря, но Дармион рукой преградил ему путь. Ку-у-уда прешь!? Ослеп что ли? Не видишь, ритуал, однако! Даже чужеземец его соблюдает, а тебе, принцу, и подавно необходимо. К тому же, это всего лишь на одну ночь! Аласэо, скрипя зубами, вернулся на место.

А в это время… Вместо того, чтобы как и предыдущие пары, удалиться, мы оставались стоять у всех на виду. И правда, любо дорого посмотреть, как наследница престола и всего неделю назад прилетевший чужеземец стоят в священном кругу. Интересно, а где проходит грань превышения должностных полномочий?

Аризар снова поднял глиняную чашу над головой, призывая всех к молчанию. Народ притих, я затаил дыхание.

Элисадель испуганно смотрела мне в глаза.

- Сэн ати лаэнэ дарр ах?3 - воскликнул жрец.

Элисадель выжидающе смотрела мне в глаза.

- Иллизара нэй кару дарр!4 - Ответила ему королева.

Элисадель гордо смотрела мне в глаза.

- Вельветта нэй каро дарр!5- Вторила матери генералиссимус.

Элисадель опустила глаза. А все остальные (включая и королеву, и генералиссимуса, и Дармиона и Аласэо) опустились на колени и склонили головы. Ну, Куай-Гон, сказал «А» - говори и «Б». Начал соблюдать чужие традиции - продолжай в том же духе!

Я тоже склонил и колени, и голову перед новой королевой Бастеты. Таков был обычай….

Элиса же приняла из рук коленопреклоненного Аризара чашу и, как ни в чем, не бывало, с ловкостью кошки вскочила на алтарь.

- Биэр итан лэйэ! - Воскликнула она и под грохот барабанов, извиваясь и рыча на поляну выползла огромная змея. Не настоящая конечно, и даже отдаленно настоящую не напоминающая. Просто огромная уродливая голова и длиннющий хвост, под которым скрывалось десятка с два Бастеток. Интересно, кого они хотели напугать этой куклой?

Эллису, впрочем, кривляния так называемой змеи немного позабавили. Но немного. Делу время, а потехи час. Змея потешилась, настало время заняться делом.

- Биэр этан аглар!6 - скомандовала она, и глаза у статуи Богини Кошки зажглись (не без помощи масла и огня, разумеется). А все бастетки кинулись к «змее» и тоже начали кривляться. Они бегали, прыгали, кричали, махали руками, палками. В общем, веселились от души, изображая охоту. Это навело меня на одну грустную мысль: если испокон века бастетки охотились на таких змей такими методами, то, как они вообще выжили?

Я так понял, сие представление каким-то образом должно было напомнить присутствующим о некой легендарной битве. Скорее всего, между добром и злом. И, как водится добро должно победить, дабы другие подлюки усвоили мораль и не мешали жить хорошим людям.

В общем, как я и предполагал, бастетки, изображавшие змею, упали на землю, а бастетки, изображавшие бастеток, патетично возрадовались. Хэппи энд! На сим стоило бы народные увеселения и закончить, но, как показала практика, самое интересное было еще впереди.

Элиса, дождавшись исхода битвы, с готовностью отпила немного крови. Какая гадость! Какая гадость эта ваша заливная рыба! Наверное… Меня передернуло.

А новоявленная королева, Обвела всех собравшихся победным взглядом и подняла чашу к небу.

Итак, продолжим ритуал. Что там у нас по плану? А по плану у нас групповая молитва и запланированный экстаз слияния в Силе. Все как всегда. Ничего нового. Ничего нового для ангелов, но не для чужака Джедая.

Как вы сказали? Экстаз? Слияния? В Силе? Так, так, так…. Так вот значит как! Вот значит, почему у всех ангелов предрасположенность, слабая, но чувствительность к Силе. Чтобы затем раз в году слиться в ней всем вместе. Единение нации, ситх побери, вместе мы сильны, а поодиночке… тоже, но не так, не так. Вместе мы и горы сравняем с землей, и реки вспять повернем. Ну по крайней мере призовем тучку-другую…

Всем встать, королева слово молвить хочет! Все встали. Новоявленная королева молвила:

- Сиэль Ати айне раор! Ланэ ати галат даместерт кшах клэссэс,7

Над поляной в один миг сгустились тучи и закрутились в черную воронку. А всем хоть бы хны. Стоят себе, балдеют. Особенно балдеет Элисадэль: глазки прикрыла, голову запрокинула. И от нее во все стороны - нити, нити, нити…. И когда это принцесса Бастеты заделалась ткацким станком - спросит непосвященный. Не знаешь, непосвященный, вот и молчи. Нити вокруг принцессы не простые, а золотые. Нити Силы! Все вокруг в этих нитях, но более всех - Элиса.

- Ластеннэт тэллин, нэлай дэлия!8

Грянул гром и сильный порыв ветра растрепал волосы Элисе. Так значит, гроза приходит по просьбе? Очень, знаете ли, удобный вариант. Захотел солнца - получите и распишитесь, захотелось прохлады и свежести - пожалуйста! Только попросите!

Так. А каким это образом гроза возникает в ионизированной атмосфере? Что-то непонятно! Как непонятно и само возникновение этой ионизированной атмосферы и этих… как их там… энергетических смерчей?

Гениальная догадка наконец-то посетила мою затуманенную голову. Сим-би-оз! Заумное слово, но как нельзя более подходящее для определения отношений ангелов и Бастеты. Кто еще не понял попытаюсь объяснить на пальцах:

* Все ангелы - ходячие батарейки. Целый год они копят силы (или Силу), а потом в «вель ветту»…
* А потом в «вель ветту» отдают эту энергию в атмосферу. Всю до капли. И та платит им сторицей. А именно - полной уединенностью и защищенность от внешнего «цивилизованного мира».
* А главной точкой сосредоточения всей энергии является…. Кто бы вы думали?

- А вы знаете что будет, если вы умрете? - не особо надеясь на почтительный ответ, спросил Аризар.

- Бастета взорвется, и все мы умрем?- как и полагал жрец, съязвила принцесса.

- Не ерничайте, ваше высочество…

Да, ваше высочество, не ерничайте. Конечно, мы все умрем, если Бастета взорвется. ДУЧей на всех не хватит…. Впрочем, все и не успеют до них добраться.

- Да ладно вам, как может одна смерть сказаться в рамках планетарного масштаба?

- Концом света! - Воистину говорят, что священника и женщину не переспоришь. Но могут ли они переспорить друг друга? - Вы - часть этой планеты, а она - часть вас. Это объясняет и то, что истинная бастетка, куда бы ни занесла её судьба, все равно вернется домой.

- Это называется патриотизм.

- Это называется жизнью!

Ну разве я не молодец? Как долго пытался понять то, что лежало на поверхности. А ведь вот что имела ввиду принцесса, когда говорила, что Джедаи идут против природы Силы. Для ангелов природа и есть сила! Ей они подчиняются, согласно её законам и для нее же живут. И в результате все счастливы, все довольны. Гармония, ситх побери!

А мы, Джедаи, существа все-таки социальные. Живем для общества. Мира во всем мире. По его законам и правилам. А это иногда вызывает дисгармонию с природой.

Они используют общество, ради природы, а мы - природу ради общества. Опять же все очень и очень просто.

- Дэлия-а-а-а!

Сверкнула молния.

- Дэлия-а-а-а!

Наконец небо разродилось дождем. Или это Богиня Кошка все еще оплакивает возлюбленного? Вот это я понимаю горе…

Грохнул гром, вторя ему, грохнули барабаны. А Элиса, может из-за отсутствия барабана, грохнула глиняную чашу. Прямо с кровью. Прямо на алтарь. И прямо на черепках начала отплясывать босыми ногами, смешивая свою кровь с кошачьей.

Стоило, конечно, помешать этому самоистязанию, но кто я такой, чтобы сделать это? К тому же, смотреть на Элису в мокром, прилипшем к телу платье, да еще сверху вниз - выше моих сил. Поэтому я принялся разглядывать других «отдыхающих», хотя они были и в не менее мокрых одеяниях.

Когда-то в академии нам, молодым падаванам, они, опытные Джедаи, рассказывали о том, «куда катится этот мир» и о том «каким он был во времена их молодости». Отцы и дети. Извечный диалог поколений. Так вот, поприсутствуй один из этих «тертых калачей» на Бастете в вель ветту и тема, думаю, была бы закрыта. Эта ночь стала традицией еще задолго до «времен их молодости», и вообще, задолго до того как… А все ведут себя, словно тинейджеры под кайфом. Тут схватили голову змея и носятся по поляне, как ошпаренные, там двое в масках устроили «петушиные бои», здесь просто танцуют, а на другом конце поляны просто целуются.

Ох, и тяжко неискушенному Джедаю присутствовать на празднике жизни. Кстати, стоило мне вновь обернуться к алтарю, как вопрос об искушении встал ребром. Точнее принцессой во всей ее промокшей красоте.

Что-то сейчас будет! Эта мысль пришла не случайно, слишком уж одержимыми были ее глаза, слишком близким тело. Настолько близким, насто-о-олько!

Настолько, что нашим губам было слишком тесно на этой огромной поляне. И мы… Ну да, да! Мы поцеловались. Впрочем, следовало ли ожидать иного исхода событий с самого начала?

Я почувствовал во рту соленый привкус кошачьей крови и в тот же миг контроль над собственными поступками был утерян. Я был ангелом, частицей внутри отдельного, хорошо слаженного организма. Я был везде и всегда.

Везде! Это я носился по поляне с огромной змеиной головой. Это я играл в «петушиные бои». Это я источал яд ревности на пьедестале. Это я целовался на другом конце поляны. И на этом конце тоже. У всех на виду новоявленный Джедай прощался со своим аскетизмом. И с Орденом.

Всегда! Шелковые губы, вкус крови во рту, упругое горячее тело под мокрой одеждой - все это уже было когда-то. Не первый раз я целовался у алтаря, и не второй, и даже не десятый. Сто поколений назад, и даже тысячу - я был здесь. Я знал, что сам ритуал не изменился, изменился лишь его смысл.

А когда-то давно, у этого же алтаря дикие предки выбирали себе пару на всю жизнь. У этого же алтаря становились мужем и женой. Я был выбран на роль избранника принцессы, как только прилетел, ею самой, а до того - ее божествами. Сила связала нити наших судеб и вот я здесь. Как того требовал ритуал, я сам нашел дорогу к священному месту, я прошел огонь и воду, а этот поцелуй - моя заслуженная награда. Мое проклятие. Мои «медные трубы». Я, сквозь эти тысячи «всегда» и «везде», чувствовал, что спина Элисы уже прогнулась назад. Дальше оставалось только лечь на алтарь и возродить давно забытые традиции. Кровь бешено стучала в висках: «Опомнись, Джедай, опомнись!».

- Элисадэль! - голос Аласэо выдернул меня из силового поля безвременья - Как это понимать?

Я вновь вернул способность здраво мыслить. И увидев глаза Элисы, такие властные, такие дикие, не придумал ничего лучше, как с позором ретироваться. Куда бежать? В любом из направлений - толпы веселящихся людей. А мне как-то не до веселья.

Как бешено колотится сердце. Вот сейчас, прямо сейчас оно раздробит грудную клетку, выпадет наружу, еще немного потрепыхается и сгорит без следа. Хорошо бы. Слишком хорошо, чтобы могло стать правдой.

Бежать к озеру? Не самая заманчивая перспектива, к тому же, если течение одностороннее, буду болтаться на середине, как поплавок или… не скажу что.

А дождь льет, как из ведра. Наверное, холодный. Но разгоряченное тело не ощущает температуры. Только дышать тяжело.

С разбегу вписался в группу танцующих девиц.

- Талион'ндил! Талион'ндил!9

Как в бреду я ощущал поцелуи на своих губах и щеках. Девушки плакали, кололись, но продолжали целовать Джедая. Одна из них схватила меня за руки и попыталась закружить в танце. Но напрасно. По инерции я, конечно, описал один круг, но по зову сердца раздвинул, словно кусты, руками бастеток и ломанулся дальше. Не особо четко представляя себе куда и зачем.

Оставьте меня, оставьте меня все!

Не хочу, не хочу! Ничего уже не хочу!

Мокрая одежда (из той, что осталась на мне) от воды отяжелела и тянула к земле. Ноги двигались, словно к ним привязали по гире. Но… Бежать, бежать. Куда-нибудь, куда не важно. Главное - бежать. Главное - прочь!

Не хочу, не хочу! Ничего уже не хочу!

Какой-то мужчина в жуткой маске дружелюбно огрел меня ладонью по плечу. И сам испугался, когда увидел, что телохранитель повелительницы с его «легкой руки» плюхнулся в лужу.

Вяло отстранил чью-то руку помощи и, оскальзываясь на мокрой глине, побежал дальше. Не нужна мне ничья помощь!

Не хочу, не хочу! Ничего уже не хочу!

А навстречу - чьи то веселые лица, огромные маски, мокрые тела. Словно какой-то бред, ночной кошмар.

Не хочу, не хочу! Ничего уже не хочу!

Но вот голоса и музыка остались далеко за спиной. Ноги отказались бежать дальше. Я сел в лужу. И в прямом и в переносном смысле.

Не хочу, не хочу! Ничего уже не хочу!

Хочешь, Куай-Гон, хочешь! Раньше хотел, и сейчас хочешь! Разве ты не понимал, к ЧЕМУ все шло? Понимал, отчетливо понимал. И не сделал ничего, чтобы ЭТО предотвратить! Потому что ты ЭТОГО хотел! Хотел! Хотел! Хотел! Хотел! Хотел!

- Да, ситх подери, я этого ХОТЕЛ!

И бах кулаком по воде!

Это ты виновата, что я влюбился в Элису!

И бах снова.

Это ты виновата, что я её поцеловал!

И снова…

Это ты виновата, что не быть мне больше Джедаем.

И снова… И снова…. И снова…

Конечно, вода не виновата. И никто, кроме меня не виноват…. Да, я хотел, чтобы Элиса полюбила меня, с самого начала. Да, да, да, да, да! И теперь, сорвав поцелуй с её губ, я не знаю, что дальше делать.

А ничего дальше не делать. Забирать свои пожитки и убираться по добру, по здорову. Как избитая собака, поджав хвост и скуля, вернуться к старенькому Учителю и расплакаться у него на коленях. Или же ты, Куай-Гон, надеешься на серьезные отношения с Элисой? Кто ты и кто она?!

Нет, не надеюсь.

Нет, надеешься!

Как добрался - не помню. Наверное, думал о чем-то другом, не о дороге.

А до того ль, голубчик было? Ой, не до того!

Сейчас все на поляне, поэтому во дворце тишь да благодать. Лишь редкие слуги снуют туда сюда.

Может, уйти по-тихому? Нет, без ДУЧа не уйти, а он «дистанционно управляемый».

В комнате все чисто прибрано, на кровати - мой плащ, видимо подобранный кем-то из слуг у обрыва. Высушенный, выглаженный и накрахмаленный - захочешь упасть, не упадешь.

Оч-чень кстати. Не придется завтра носиться по Бастете в поисках собственной одежды.

Сейчас начнется. В соседней комнате слышится шорох. Играет страшная музыка из дешевого ужастика. Кровь снова начинает бешено колотиться в висках. Волосы по всему телу встают дыбом.

Сейчас начнется. В соседней комнате раздается шлепанье мокрых ног по полу. Желудок отяжелел, будто я проглотил замороженную рыбу. Во рту вновь появился привкус кошачьей крови.

Вот отводится в сторону занавеска и на пороге появляется… Конечно, не утопленница. Хотя очень похожа.

На пороге появляется Элисадэль. Мокрая, мокрая. Она делает шаг вперед. Я - шаг назад.

- Ты рано ушел.

- Я не мог остаться.

Она делает шаг вперед. Я - шаг назад.

- Ты меня боишься?

- Я себя боюсь.

Она делает шаг вперед. Я - шаг назад.

- Я не дотронусь до тебя, пока ты сам этого не захочешь.

- Пойми, Я ХОЧУ! В этом то и вся проблема.

- Заветы Ордена….

- Жизненные принципы.

- Тогда я расскажу тебе кое-что… Давным-давно, в далекой-далекой галактике (избитое начало, не правда ли?) жила была одна принцесса. И любила она принца, лучше которого на свете не найти. Он был добр, красив, умен. А главное - у него было собственное мнение, цель в жизни. И целью этой была вовсе не власть.

Но случилось несчастье, и принц умер. Тогда убитая горем принцесса взмолилась своим богам, чтобы они послали ей другого, но не менее достойного.

И боги смиловались. Однажды, принцесса вышла из своей комнаты и увидела человека, даже отдаленно не напоминающего ей её принца.

Думаешь, принцесса расстроилась? Нет. Она стала присматриваться к этому человеку, испытывать его. А он каждый день удивлял и восхищал ее. И тогда она снова рискнула полюбить. Вопреки всему. Ведь в случае чего, она многое могла потерять. А он… Испугался?

Она делает шаг вперед. Я - шаг назад.

Еще шаг, и снова отступление.

- Скажи мне, что не хотел этого. И я уйду. Завтра же ты вернешься на Корускант.

Как бы ей ответить, чтобы не обидно?

Элисадэль, я не люблю тебя.

Нет, это не правда. А я и так слишком запутался.

Элисадэль, я не могу оставить Орден.

Нет, получается, что она могла потерять все, а я действительно испугался.

Элисадэль, то, что произошло на поляне, было случайностью.

Ну, за такое можно и в ухо. Ничего себе случайность!

Элисадель, пойми, у нас ничего не получится!

- Элисадэль… я… люблю тебя.

Тоже вариант. Немного отличается от первоначального, но зато не обидно и честно.

Она делает шаг вперед. Я - шаг назад. Но за спиной - стена. В определенных ситуациях, это даже хорошо, враг сзади не подкрадется, сильный порыв ветра не собьет с ног.

Вот только Элиса подходит не со спины.

От безысходности пришлось закрыть глаза, набрать воздуха в грудь, чтобы…

Впрочем, планы изменились, когда я вновь ощутил шелковое прикосновение к губам.

Я был везде.

Я был всегда.

Темный зал с высоким потолком, вытянутые окна, за которыми вечная осенняя хмарь… Да, так и есть, в строгом соответствии с каноном. И я на полу. Клетка на серхы клетках плитки. Я пылинка.
Я наказан.
Как положено – заперли в мрачной комнате, чтобы *думал над своим поведением*. Чтобы шкафы давили молчанием, и потолочные своды над головой перекрещивались, как паучьи лапы, и мне от этого становилось не по себе, чтобы стыд пробудился, стало быть.
Меня уменьшили. Сначала декан наложил закл, дотронулся палочкой до лба (мне, а что бы промахнуться!), потом сюда вот запустили и заперли дверь на тяжелый металлический брусок («засов»). Еще специально повозились с ним, чтобы мне жутко стало.
Мне не жутко. Мне тоскливо и неприятно. Я ниже стола раза в три! Сияющая, как это унизительно.
Я обижен? Голос звучал внутри и все же вне меня. Он говорил, будто знал, что говорить, но пи этом я не разомкнул губ – и я слышал впервые эти слова.. знал ,что запишу их синим на черном пергаменте, выйду только…
..я полон гнева
Я отверг Радугу
Я отверг Солнце
Я жизнь отверг в сердце своем и его обратил в пепел
Я полон пепла…

Я испугался. Испугался, что отвергну заодно и тебя, Сияющая. Не ты ли мне в душу вложила – не ты ли пела то, что лилось следом?
..я полон света
Я сияющий камень, и сердце мое – сияющий камень, и свет мой не дарует тепло, но спокойствие,
И любовь моя не распустится розами, но оросит облака над где-то..

Над пустыней, наверное. Я не расслышал. Я ждал третьего. Он обязан был прийти.
Долго-долго возились с «засовом» по ту сторону.
Благой звон изображают? И дверь сейчас будут открывать осторожно-преосторожно, чтобы не сшибить маленького перепуганного меня, который бросился к своим спасителям и, утопая в слезах раскаяния, начнет им в ноги кланяться и туфли целовать их начищенные, что неправ я был и мандрагора последняя, ах, простите-извините!
Я напряженно слушал – но не внешне нагромождение звуков, мне неинтересны были шаги декана или посыльных Его, что принесли бы мне прощение и свободу.
Мне интересен был Третий, что замкнул бы Звезду – открытая, сколько она может принести, завязанная на моей досаде?
Декан оскорбился, когда я раздраженно отмахнулся от его «Ты одумался, отрок?..».
При всей недалекости и серости декана я его уважаю- за мудрость, как ни странно и пошло звучит. Он замолчал и удалился, придержав створки, чтобы не захлопнулись. Наверное, когда я захочу обрести нормальный рост, он без разговоров ткнет меня нужным концом палочки.
Наверное, когда я стану нормального роста, и голоса затухнут, и не узнаю никогда окончание Звезды – а может, и не здесь должен я услышать?
Я уцепился за эту мысль, как за подсказку Сияющей, мгновенно и неуклюже вскочил…

Холмы дикой, варварской страны остались позади. Воинственные девушки проводили его до самой границы, но не рискнули идти дальше. Опять потянулись долины, пришлось переходить вброд реки и даже души рек все остались где-то там, дома. Он приближался к краю мира, как и требовал его долг...
- Все. Спасибо, дружище! Ты меня очень выручил!
Думалось с огромным трудом, слова почти не воспринимались, но когда чужие руки подхватили тяжкую ношу - свои это восприняли. Тоже далеко не сразу, но заметно быстрее всего остального тела и тем более рассудка. Затем руки ненадолго отнялись и совершенно не хотели отзываться на приказы.
Он немного отдохнул и, попрощавшись, ушел в глухой лес. В глазах от рябило усталости. Где-то сбоку по краю восприятия мелькало рыжее пятно. Позади что-то кричали, кажется что-то про направление... или про ошибку? Это тоже не воспринималось. Рефлекторно отметив, что и душ леса здесь, на краю мира нет, он прошел куда-то, где было тихо, и уснул. Проснувшись, почувствовал страшный голод - пора было возвращаться.
Несколько часов пути... где-то здесь уже должна быть первая река, но нет - обрыв впереди выглядел слишком резким. Отметив этот факт, он настороженно подошел к краю и заглянул вниз.
Там было пусто... и дальше - пусто... и много-много пространства, гораздо больше, чем по сторонам или сверху. Исчезая из виду, уходила туда цепь и виделся уцепившийся за что-то, чего, увы, видно не было, якорь.
- А и впрямь - кричал ведь, что я иду не в ту сторону...
Пожав плечами и поправив шкуру не так давно убитого льва, он оторвался от созерцания и повернул обратно - пора было возвращаться домой, как и требовал его долг.
- Надо же, якорь...

*мемуары лисы

Сообщение отредактировал Ri - 5-02-2008, 11:49

Странные.

Внезапно как вражеский десант, на город обрушилась осень. Весело шумевшие зеленью кусты акации и клены, в один день погрустнели. Слегка пожухли, утеряв яркую зелень листвы, поблекли и съежились. Стояли, понуро опустив ветви, словно слезы роняя, листья.
Холодный туман по утру струился по мостовым, воровато заползал во дворы, пытался проникнуть в открытые двери подъездов. Дождь, мокрой пылью висевший в воздухе, залезал за воротник, заставляя ежиться и невольно прибавлять шаг, не было от него спасения ни зонтом, ни плащами. Картину дополнял резкий ветер, запутавшийся в проводах и завывавший от собственного бессилия.
Я отошел от окна, невольно поежившись, в квартире было тепло, она не любит когда холодно. Но ежился я не от холода, от собственного отражения, я не люблю его, да и никто, наверное, не любит, кроме нее.
Засвистел закипевший чайник, я выключил газ, налил кипяток в заварник, распространяя по кухне аромат свежезаваренного чая, запах трав и непередаваемой свежести.
Она вошла, кутаясь в белоснежный пушистый свитер. Мягко улыбнулась мне и как всегда, внутри что-то невольно екнуло. Я боюсь потерять ее, нет ничего в этом мире, что я ценил бы выше.
- С молоком будешь?
Она кивнула, не переставая улыбаться.
Мы пили чай и я разглядывал ее, как разглядываю каждое утро, я не могу к ней привыкнуть, словно вижу впервые. Эти зеленые, лесные глаза, чуть продолговатые, с озорными искорками в зрачках. Черный туман ресниц, проказницу прядку, спадающую на лоб, мягкие губы, умеющие быть такими нежными и ласковыми. Чуть розовеющие щеки и маленькие чудные ушки, спрятанные под рассыпающейся волной пепельно-серых волос.
Она пила чай с молоком маленькими глотками, едва прихлебывая и жмурясь от удовольствия, в тот момент она была похожа на кошку. Нет, не на моего, толстого и необыкновенно ленивого, Жорика, пушистым комком шерсти, развалившегося в зале на неубранном одеяле. А на маленькую лесную хищницу, пробующую необыкновенное лакомство. Да, она очень любит чай с молоком, сладкий почти приторный. Еще любит шоколад, может есть его пачками, к моему удивлению это никак не сказывается на ее фигуре. Любит кукурузные хлопья с молоком, да много чего, как и любой из нас, наверное.
Я тяжело вздохнул и поднялся, чашка замерла на полпути к ее губам. Глядя умоляющим взором, она медленно опустила чашку на стол, в уголках глаз блеснули слезы.
- Не на, - произнесла она, почти шепотом, все так же умоляюще глядя на меня.
- Я должен, понимаешь? – я говорил тихо и медленно, поясняя слова жестами. Я знаю, что сегодня суббота, но я должен идти работать, – я тяжело сглотнул, эти объяснения давались мне с не меньшим трудом, чем ей. Еще не известно кому было хуже ей, пытающейся понять меня, или мне видевшему как ее красивое лицо искажается от боли, как она упрямо хмурится, пытаясь вникнуть в смысл моих слов. Как пытается говорить на моем языке, ломая саму себя, собственную природу и все это ради меня, ради нашей любви.
- Я должен, - повторяю я – это не надолго, я вернусь к обеду. Солнце будет на середине неба. Я приду и буду с тобой до послезавтра.
- Не ха, не ха, - тяжело дыша, бормочет она и мотает головой, волосы покорно рассыпаются по плечам, окутывая ее пушистым пепельным облаком. На кухню с мявканием врывается Жорик, он терпеть не может этих сцен, очевидно, чувствует ее боль. Начинает тереться ей об ногу, пытается заглянуть в глаза и жалобно поскуливает. Да, именно поскуливает, почти как собака, никогда бы не подумал, что кошки так могут.
- Я должен, - твержу я, как попугай, - это моя работа, чтоб мы могли жить, чтоб когда-нибудь, смогли уехать отсюда к чертовой матери, туда в лес, в тайгу или джунгли, где тебе будет хорошо, понимаешь? И мне будет хорошо. Нам всем и даже Жорику, этой ленивой скотине опять разлившей молоко, будет хорошо!
Я глухо ворчу, почти плача от бессилия, она вряд ли понимает меня, она чувствует только эмоции или то, что я могу объяснить жестами. Язык глухонемых ей не подходит, она ведь не глухая и не немая вовсе. Она просто другая. Я подхожу и мягко обнимаю ее за плечи и мы замираем вдвоем, на маленькой кухне почти пустой, однокомнатной квартиры, на краю огромного города, этого вечноживущего и всепожирающего организма.
Через пять минут, я шагну туда, за дверь в слякоть и промозглость осеннего утра, буду толкаться в переполненном автобусе и спешить на работу, чтоб к обеду мой счет в банке изменился на пару цифр. Эти цифры медленно, слишком медленно, приближают тот день, когда мы сможем все бросить и уехать на край света. Туда, где нет людей, есть только небо, неумолимо синее, вечное небо и деревья, высокие с тяжелыми кронами, тихо шумящими на ветру. Где могут найти покой странно попавшие в этот мир, полуорк и лесная эльфийка.


Добавлено:
Валькирия.

Прибрежная галька жалобно скрипнула под подошвами сапог, а после почти застонала под весом тяжелого боевого корабля, уткнувшегося в береговую полосу. Легко, словно это не боевой драккар, а рыбацкая лодка воины выдернули корабль на берег еще на пару шагов.
- Стоп! – кормчий вскинул руку, - Все в порядке, прилив не заденет, мы и так почти на пике.

Могучие воины, словно ребятишки, весело плескались в прибрежных волнах, докрасна натирали спины чистым песком. На берегу жарко пылал костер, над ним во всю бурлил большой почерневший от копоти котел.
- Хорош плескаться тюлени, идите жрать! – старый Хаген махал от костра деревянной ложкой – я два раза звать не буду, сядем с Гуннардом и сожрем все. Он подхватил большой кусок дымящегося мяса и обжигаясь отправил его в рот. Жевал он с таким чавканьем и так прикрывал глаза от удовольствия, что воины наперебой кинулись из воды.

- На кой нам эта пустыня? – сказал оглянувшись вокруг Сильгред – ответь мне Гуннард. Мы шли в Гардарику, грабить богатые города, а ты высаживаешь нас тут, на пустом берегу и сидим мы уже третьи сутки, как моржи на лежбище, мой меч хочет крови!
- Твой меч ее получит, – спокойной отозвался Гуннард – я жду одного человека, он должен сказать, удачен ли будет мой поход.
- Он что пророк?
- Нет, она валькирия, – Гуннард легко вскочил и пошел вдоль полосы прибоя.

Хильдегарда стояла на краю утеса, внизу клубился туман, укрывая уходящую в бесконечность бездну. Она стояла, неподвижно, прикрыв глаза и вытянув к северу руки. Губы беззвучно шевелились, словно произносила молитву. Могло показаться, что на долю мгновения туман, урывавший бездну, вспыхнул голубоватым пламенем, из бездны донеслись крики людей и звон стали. Но налетевший порыв ветра завертел звуки и клочья тумана и рассеял их в воздухе. Девушка опустила руки, еще какое-то время стояла, закрыв глаза, затем открыла их и по ее щекам прокатилась пара слезинок.

Воины уже забрасывали костер и грузили последние вещи в драккар, когда из леса на прибрежный песок ступила девушка. Стройная, среднего роста с необычайно красивыми вьющимися волосами золотистого цвета. Легкая кольчуга перехвачена широким кожаным поясом, мощный двуручный топор никак не гармонировал с ее точеной фигуркой.
- Смотрите девка! – Сильгред радостно взвыл – вырви Один мне глаз, девка! Неужто боги услышали мои молитвы! И я, наконец-то, смогу позабавиться! Швырнув тюк на драккар, он с гоготом кинулся к девушке.
- Погоди идиот, - кричал Хаген - это ж валькирия Гуннарда. Но Сильгред уже не слышал, огромными скачками как охотничий пес за добычей он мчался к девушке. Хильдегарда смотрела на приближающегося воина так, как смотрит мать на неразумное дитя.
- Погоди красотка, – орал на бегу Сильгред - я осчастливлю тебя, ты не пожалеешь. Хаген ударил чьи-то вскинувшиеся было руки с тяжелым луком – не бей в спину, удачи не будет, – рявкнул он – если она валькирия ему и так не поздоровиться.
Сильгред не останавливая бега, попытался ухватить девушку, как проделывал это не раз в набегах на прибрежные деревеньки. Но вместо этого ухватил пустоту и по инерции пролетел еще десяток шагов. Развернулся и оторопело уставился на спокойной стоящую девушку. Вблизи она оказалась еще прекраснее.
- Ну что же ты, – он расплылся в улыбке - или я тебе не нравлюсь?
- Ты глуп, – грустно улыбнулась Хильдегарда - к тому же ты мертвец, правда еще и сам не знаешь об этом.
- Что?!! – Сильгред взревел как раненный тур – ты предрекаешь мне смерть?! Да я! – выхватив меч, он прыгнул вперед, нанося молниеносный удар. Клинок ухнул в пустоту, песок фонтанами брызнул в разные стороны.
- Ярость не лучший союзник, – Хильдегарда смотрела на побагровевшего от гнева Сильгреда. Хочешь победить, дерись с ясным умом и трезвым расчетом. Она крутнула топор и Сильгред едва успел отпрыгнуть в сторону, спасая ноги, а топор уже летел сверху, угрожая развалить надвое. Сильгред прыжком ушел от атаки, кувырнувшись через голову, заученно рванул меч кверху, защищаясь от удара, хотя был уверен, что достать его невозможно. Но меч буквально застонал под тяжестью двуручного топора.
- Ты демон, – прохрипел Сильгред, с трудом удерживая холодное лезвие направленное в могучую грудь. Он попытался пнуть девушку по ногам, лишая ее опоры, но вместо этого сам получил весьма ощутимы пинок в колено.
- Ты предсказуем, – лезвие топора исчезло и в тот же миг, рукоять отшвырнула клинок Сильгреда в сторону. Он рванулся к верху, но получил удар в грудь, каблук сапога припечатался точно в родник жизни, сбивая дыхание и заставляя согнуться от мучительной боли.
- Вдобавок ты очень не ловок, – Хильдегарда оглядела поверженного противника и направилась к стоящим возле драккара воинам.
- Где Гуннард? – спросила она, остановившись в паре шагов от корабля.
- Ушел тебя искать, – Хаген махнул в сторону тянувшейся вдаль песчаной косы.
- Скажи ему, удачи не будет – Хильдегарда нахмурилась – Гардарика сильна, вас ждет только смерть. Она развернулась и молча скрылась в лесу.

Пару раз всхлопнув парус упруго наполнился и корабль рванул вперед как застоявшийся конь.
- Надеюсь, ты не принял ее слова всерьез, – Сильгред стоял рядом с Гуннардом – она всего-навсего воительница.
- Она валькирия, а они на ты с богами. Идем на север! – звучно крикнул он – Варяги давно не слыхали наших мечей!! И гулкое ОДИН!!! Было ему ответом.

В СОАВТОРСТВЕ С WOOZZLE
(И более того, не вмешайся она, этот текст вообще не был бы написан.)

ИЗ КРОХОТНЫХ МГНОВЕНИЙ СОТКАН ДОЖДЬ. ЧАСТЬ 1.

Глава 1
(Алекс)

Дождь заполнял все пространство, барабанил по асфальту, гулко колотил по крышам, пьяным варваром ревел в водосточной трубе, взрывался каплями в лужах. Воздух был насыщен водой, вода была всюду.
По-моему, никогда так не ощущается торжество жизни, как во время дождя. Хотя, возможно, все это лишь особенности перехода. Накануне перехода все чувства обостряются, все ощущается полнее и ярче.
Еще не осознавая всю бессмысленность действий, я по привычке достал сигарету и попытался прикурить. Она тут же намокла и скисла. Улыбнувшись собственной глупости, я щелчком послал ее в зарождающийся ручеек. Курить под дождем? Надо же было додуматься.
Я поправил ворот плаща, добротная кожа намокла и отяжелела. Плащ был моей тайной гордостью, купленный по случаю на барахолке, он оказался раритетной вещью. Странная, толстая кожа была достаточно легкой и мягкой. Единственно она быстро намокала под дождем и, хотя влагу не пропускала, становилась очень тяжелой.
Появилась машина, вынырнув из пелены дождя, темным силуэтом скользнула на фоне здания, сверкая желтыми зрачками фар. Прошуршав по мокрому асфальту, замерла в паре шагов. Мотор затих, и фары погасли, словно заснул какой-то большой зверь.
Она вышла из машины, сжавшись, быстро раскрыла зонт, она терпеть не могла дождь, а я его обожал.
- Принесла? — я непроизвольно шагнул на встречу.
- Здравствуй, — ее глаза смотрели с тоской и невыразимой нежностью.
- Здравствуй, здравствуй, — торопливо кивнул я, расшвыривая капли дождя. — Принесла?
- Да, — знакомым жестом она поправила пушистые волосы. — Может не стоит этого делать? Во всех ее движениях и в голосе сквозила жалость, нечто граничащее с любовью. Хотя нет, чушь, меня нельзя любить. Скорее сострадание.
- Брось, — ухмыльнулся я. — Ты не представляешь что это такое! Откуда тебе знать? — Я придвинулся вплотную к ней. — Ты ведь боишься даже темноты! А уж как ты боишься перемен!
Я был доволен полученным эффектом. Она сжалась в комок и смотрела напуганной мышью.
- Ты никогда не решишься на отчаянный поступок, — напирал я. — Не прыгнешь с парашютом, не рванешь в шторм до буйка, ты трусиха. — Я ликовал, сердце бешено колотилось, переход близок. — Давай! — я протянул руку. — Давай сюда!
Неловкими движениями, открыв сумочку, она протянула мне сверток. — Ты знаешь, — она немного замялась — Я больше не смогу приносить тебе… это.
- Почему? — я мгновенно насторожился, чувства были обострены до предела, в ее голосе слышалась фальшь, или скорее нотки страха. Хотя возможно, это всего лишь опасение, что ее поймают.
- Лабораторию решили закрыть, — она опустила взгляд.
- Посмотри на меня, — взяв ее за подбородок, я попытался заглянуть ей в глаза. Господи, как она сладко пахнет!
- С чего это вас решили прикрыть!? — услышал я свой собственный голос.
- Финансирование прекратили, сказали: раз нет результатов, то нечего и исследовать.
- Нет результатов! — я опешил. — А это что? — Я потряс свертком перед ее лицом. — Это не результаты?! Не результаты, я спрашиваю!?
- Ты не поверишь, — она осторожно освободилась от моей хватки. — Дело в том… — Немного запнувшись, словно собираясь с мыслями, она продолжила. — Дело в том, что кроме тебя никто не вернулся.
- Что? — меня будто ударили обухом по голове. — Как никто, а Олег? Он же… — я замолчал, увидев, как на ее глаза наворачиваются слезы.
- Он умер вчера вечером, — всхлипывая, выдавила она. — Я звонила тебе, но ты не брал трубку.
- Черт, — я скрипнул зубами. Мы не были друзьями, но Олег все же был неплохим парнем, вдобавок, он единственный из людей, кто меня понимал. Он сам был на той стороне и прекрасно знал, что, побывав там, нельзя вернуться к обычной жизни.
- Как это случилось? — я снова достал сигарету, но, вспомнив про дождь, смял и выкинул.
- Он просто перестал дышать, — она прекратила всхлипывать, но слезы все равно стояли в глазах. — Сон перешел в смерть тихо и незаметно.
- Ученые, вашу мать, — я выругался сквозь зубы. — Тогда почему я до сих пор не сдох, можешь мне объяснить?
- Нет, — она помотала головой. — Никто не может, да и не знает никто, что ты… — она снова принялась всхлипывать. — Что ты тоже…
- Как не знает никто?
- Я врала тебе! — ее слова превратились в рыдания. — Все время врала! Я просто боялась, что ты уйдешь! Идиот, я люблю тебя! — Она стукнула меня кулачком и, отшвырнув зонт, побежала к машине.
Я оторопело смотрел, как она дергает ручку дверцы, как пушистые волосы, намокая, темнеют под дождем. Забравшись внутрь, она судорожно толкала ключи в замок зажигания, захлебываясь слезами. Все это время я тупо смотрел и не мог понять, как это так — люблю? Машина рыкнула и, злобно сверкнув фарами, рванула в ночь. Шум дождя поглотил рев мотора и только где-то вдалеке, на повороте, визгливо скрипнули тормоза.


(Марина)

Оказавшись в машине и захлопнув за собой дверь, кое-как, дрожащими руками, справившись с зажиганием, я рванула с места так, словно не один безмолвный человек в мокром кожаном плаще смотрел мне вслед, а все демоны преисподней.
- Да, я боюсь! Я боюсь всего! — я кричала, хотя никто не мог меня слышать. — Я боюсь, каждый раз отпуская тебя туда: считаю, минуты до твоего возвращения и беспрерывно набираю твой номер! Я боюсь, видя, как угасают все, кто ушел, — стремительно, словно свечи на шквальном ветру! Я боюсь, принося тебе это — твое счастье, адреналин, эйфорию! И молюсь поочередно то господу, то черту — лишь бы не сегодня, не сегодня оно обернулось твоей смертью!
Машина неслась с бешеной скоростью, меня нещадно трясло, слезы лились непрекращающимся потоком. Я резко ударила по тормозам и, схватив сумку, выскочила из машины. Дождь встретил меня извечно равнодушными объятиями.
Ненавижу дождь. Его тоскливую, заунывную песню, его холодные касания, которые подобно тысячам ледяных игл пронзают насквозь, доставая до самого нутра. Ненавижу. Но сейчас, прижимаясь спиной к мокрой дверце своего авто, я была ему даже благодарна. Пусть смоет слезы, темными дорожками туши сбегающие по лицу, пусть остудит лихорадочно пылающие щеки, пусть прикроет привычным ознобом горячечную смятенность мыслей.
- Да, я боюсь всего… — голос мой все еще чуть дрожал, но в нем теперь была и новая нотка — непривычная упрямая решимость. — Значит, я никогда не решусь на отчаянный поступок? Посмотрим, что ты скажешь там.
И, щелкнув замочком сумки, я извлекла из ее недр второй сверток.


(Алекс)

Первый раз это страшно. Страшно так же, как шагнуть за борт самолета, только там, наверху, ты знаешь, что шансов выжить очень много, мало шансов погибнуть. Все проверено: и парашют, и запаска. Все срабатывало сотни раз до тебя, и вряд ли на тебе оборвется счастливая нить. И все равно там страшно. А тут еще страшней, ибо все в первый раз и никто не знает, что там и как вернуться оттуда, и можно ли вернуться вообще. Но я думаю, будь у вас шанс, вы бы тоже рискнули, пусть не все, но многие. Вот и я рискнул. Этот серый порошок чем-то схож с кокаином, вот только эффекты абсолютно разные, хотя… Олег, бывший наркоман, рассказывал, что под действием кокса фантазии тоже бывали абсолютно реальны. Но то, что делала эта серая смесь, было отнюдь не фантазией.

Мир, как всегда, потемнел и искривился, я скрипнул зубами от боли. Переход — это всегда боль, но она того стоит, за все нужно платить. Я сжался в комок, сползая по мокрой стене, началось, страшная ломота в костях заставила меня взвыть. Черт меня дернул начать переход прямо тут, на улице, придется прятать плащ. Ломота перешла в тупую ноющую боль, которая постепенно схлынула на нет. Потихоньку возвращалось сознание. Мир снова стал цветным, более того — он приобрел сотни, нет, тысячи запахов и звуков. Вы когда-нибудь слышали дождь? Не человеческим ухом, а волчьим или собачьим. Это потрясающе! Это совсем не то, к чему мы привыкли. Слышно каждую каплю в отдельности, более того, понятно, где и куда она падает, надо только захотеть этого. Звук капли, упавшей на обочину, абсолютно не схож со звуком капли, упавшей на середину дороги.
Я с шумом втянул воздух, хлынули запахи: мокрой травы, бензина и горячей резины. Запах размокшего под дождем табака и ее духов. Тело стало распирать, я поспешно скинул плащ. Мышечная масса увеличивалась, пусть ненамного, основные изменения происходили внутри.


(интерлюдия)

Алла Павловна прошла на кухню не включая свет, она, без малого, сорок лет жила в этой квартире и ей не нужен был свет, чтоб пойти на кухню и выпить заранее приготовленный отвар. Ее внимание привлек какой-то странный звук на улице. Шагнув к окну, она замерла, удивленно уставившись наружу.
На той стороне улицы, прислонившись к стене дома, под проливным дождем корчился человек. С ним происходило нечто странное, он весь выгибался, словно изнутри его терзала страшная боль, вдобавок Анна Павловна могла поклясться, что он стал выше ростом и буквально шире в плечах. Несмотря на возраст, на зрение она никогда не жаловалась. Быстро прильнув к стеклу, она стала наблюдать.


(Алекс)

Меня снова скрутило, накатила очередная волна перехода. Захрипев, я рухнул на мокрый асфальт, тело забилось в конвульсиях. Глаза жгло, сводило ноги, я с трудом дышал, практически выталкивая воздух из легких. Очередная волна боли катком прошлась по всему телу и отступила. Тяжело дыша, я перевернулся на спину, переход завершен.
Счастливый я лежал, глядя в небо, на несущиеся вниз капли дождя. Краем глаза заметил неясную тень в одном из окон на противоположной стороне улицы. Слегка сконцентрировавшись, без труда различил удивленное лицо пожилой женщины, прильнувшей к оконному стеклу. Я встал, скинул лохмотья футболки и поднял плащ. Сделав пару глубоких вдохов, почувствовал, как тело наливается силой и мощью. Я помахал глазеющей тетке, она невольно отпрянула от окна, и в следующую секунду я прыгнул. Тело легко взвилось на шестиметровую высоту, я ухватился за одну из балконных решеток и рывком зашвырнул себя на крышу. Есть! Переход закончен. Как тут не поверить в сказки про оборотней? Я и есть оборотень — самый настоящий, вот только не лохматый и зубастый, но такой же сильный и быстрый. Легко разбежавшись, я перемахнул на соседнюю крышу. С нее на близлежащие гаражи, там, между гаражами, есть одна ниша, в которой я храню свои вещи.


(Марина)

Ну и что в нем такого, в этом вашем переходе? — я, поигрывая серебряным браслетом часов, ожидала начала действия препарата. Прислушивалась к ощущениям, отмечала изменения в состоянии, так, словно не на ночном шоссе под дождем торчу, а на законном рабочем месте, в лабораторных стенах.
Пять минут эксперимента, дыхание ровное, пульс нормальный. Шесть минут эксперимента, дыхание ровное, отмечается легкое покалывание в левом подреберье. Семь минут эксперимента, дыхание прерывистое, пульс учащенный, наблюдается головокружение. Восемь минут экспери…
И тут меня не стало. Я распадалась на миллионы элементарных частиц, обрывались связи, стирались границы сознания. Я была стихией. Громадой черного неба нависала над городом, сумасшедшим ветром срывала пожелтевшие афиши с обтрепанных стен, дождем выплескивалась на крыши, на пустынные улицы, на хрупкую женщину, без чувств лежащую возле колес притулившегося у обочины автомобиля. Мне стало жаль ее — трогательно-беспомощную, одинокую и удивительно близкую, поэтому я решила стать и ею тоже, ею — могущественной, цельной, практически всесильной.
Пятнадцать минут эксперимента, — ошалело пробормотала я, взглянув на часы. — Это длилось вечность, какие к черту пятнадцать минут?! А мне-то казалось, что мы кое-что знаем о переходе. И кто придумал этот дурацкий термин — мы или наши подопытные кролики, добровольно отдающиеся в наши руки? Уже и не вспомнить. Нет, это не просто переход. Это перерождение.


Глава 2
(Алекс)

Марина как-то вскользь упомянула о том, чем они занимаются в лаборатории. Мы с ней познакомились случайно, я просто помог ей в библиотеке с зависшим не ко времени компьютером. Разговорились, и я пригласил ее вечером погулять, она согласилась на удивление легко. Дальше дружеских встреч у нас не пошло, я, и сам, не знаю почему. Она была какая-то воздушная, невыразимо домашняя и трогательно нежная, как мимоза или ранний подснежник. Обидеть ее было выше моих сил и совсем не хотелось терять то очарование, которое я получал от наших встреч. Мне почему-то казалось, что если мы станем ближе, оно обязательно пропадет. И я не делал тот самый шаг, после которого друзья становятся, ну, вы знаете… Я не делал, а она и подавно, ей воспитание не позволяло.
Так вот, как-то раз она обмолвилась, чем они занимаются, мы разговорились, и мне открылась удивительная картина. Вообще я далек от науки, если дело не касается компьютеров. Но даже и там назвать меня экспертом трудно. Обычный сисадмин, каких в Росси тысячи, если не больше. Все свое свободное время я проводил, занимаясь экстремальными видами спорта. Прыгал с парашютом, занимался дайвингом и альпинизмом. Занятие конечно не из дешевых, но зарплата позволяла. Я жил один и достаточно скромно. От Марины я узнал, что, оказывается, в нашем городе, в той самой корпорации, куда я так и не смог устроиться, открылась лаборатория. Да еще какая! В общем, название труднопроизносимое, мало, что кому говорящее, но со слов Марины я понял, что они там мудрят с ДНК! Причем не влезают туда хирургическим лазером или магнитными полями, если ими вообще можно туда влезать, а делают все при помощи химии. Марина — ведущий научный сотрудник, идея вообще была ее, но потом руководство ей в помощь подключило одного известного химика. Надо объяснять, что недостатка в финансировании не было?
Идея была проста: если человеческий мозг используется всего на 15-20%, то почему бы не заставить его работать хотя бы на 50%? Параллельно Марина решила осчастливить человечество улучшенным зрением и слухом. Увлеклась не на шутку, каждую нашу встречу, она с жаром доказывала мне, что ее исследования имеют огромные перспективы. Кипятилась, глядя на мою скептическую улыбку, и твердила, что господь бог просто ленивец, если не довел свой проект — это она про людей — до совершенства. Я согласно кивал, но скептическую улыбку не прятал. Иногда даже подтрунивал, мол, может, господь-то как раз понимал, что рановато нам еще на полную мощность. Наворотим такого, что за сто лет не расхлебать. Она же верила, что человечество, в массе своей, прекрасно, надо лишь его разбудить. Я улыбался. И вот однажды она принесла тот самый порошок, принесла с улыбкой победителя и показала мне.
- Вот то, что перевернет мир! — она была похожа на Геракла, только что совершившего свой тринадцатый подвиг.
- Это что, точка опоры? — попытался пошутить я.
- Смейся, смейся! — она гневно тряхнула своими волшебными локонами. — Только вот хватит ли у тебя духу попробовать это, а? Экстремал! — последнее слово она произнесла, смакуя, словно заранее предчувствуя мой отказ.
- Попробовать? — я был обескуражен. — Ты хочешь, чтоб я стал подопытным кроликом?
- Между прочим, — насмешливо сказала она, слегка склонив на бок свою чудесную головку, — мыши после приема этого порошка были очень даже довольны! И более того, они стали слышать и чувствовать намного лучше! У них даже повысился коэффициент интеллекта!
- Ага, небось, Шекспира наизусть цитировали? Или самого Лобачевского посрамили?
- Ты просто боишься! — ее прищуренные глаза буравили во мне две дырки. — Признайся, что боишься!
- Да ничего я не боюсь, — хмыкнул я. — Очень надо жрать какую-то гадость. Что тут экстремального?
- Ну, хотя бы то, — на полном серьезе произнесла она. — Что никто до тебя этого не делал.
Хотел бы я знать, как становятся наркоманами. Поздно вечером, на кухне, я сидел за круглым столом, покрытым зеленой клеенкой, и смотрел на маленькие серые гранулы. Я в сотый раз пытался убедить себя, что это не страшно. Это просто необычно. Как потом оказалось, эта дрянь на всех действует по-разному. В тот раз я дико орал от испуга и ломал мебель, меня спасло лишь то, что не было за стенкой соседей. Я мало что понял с первого раза.


(Марина)

А начиналось все радужно. Моя, казалось бы, весьма смелая идея дала блестящие первые результаты. Эксперименты с лабораторными мышами прошли без сучка, без задоринки, во всей выборке за весьма короткий срок улучшились показатели слуха, зрения, выносливости, интеллекта. Следующая серия экспериментов показала, что в результате применения препарата срок жизни подопытных мышей увеличился в 2 раза! Уже это было настоящей революцией в области модифицирования ДНК, но и это еще не все. Дело в том, что помимо прочего в молекулах ДНК закодирована генетическая память популяции, передающаяся из поколения в поколение в процессе воспроизводства. У меня были все основания считать, что с помощью созданного нашей лабораторией препарата можно вскрыть генетическую память человечества. Это кружило голову, равно как и абсолютный успех всех предыдущих стадий эксперимента. Это требовало перехода на новый уровень испытаний — испытаний на человеке, а руководство организации все тянуло время, не решаясь дать согласие на проведение таких работ. И тогда я решила рискнуть. Влюбленный в свое открытие ученый и влюбленная женщина — я выбрала, как мне казалось, лучший из возможных вариантов, я принесла препарат Алексу. Более подходящего испытателя трудно было представить — отчаянный любитель экстремальных развлечений, он не поддастся панике, столкнувшись с неизведанным, сможет сориентироваться в непривычных условиях, а трезвый ум и отличная память сослужат хорошую службу, когда в последующем мы будем воссоздавать картину эксперимента.


(интерлюдия)

Александр Николаевич Сизов, глава и отец-основатель корпорации Сан-Эйч-Ти, был недоволен. Мало того, что перспективный проект разработок для оборонки тихо загнулся, так еще и ведущий специалист, Трофимова Марина Валерьевна, словно в воду канула. Канула, похоже, с последними результатами разработок, по крайней мере, так утверждал профессор Кудрин. Не доверять ему Александр Николаевич не видел смысла. Однако и в простое исчезновение поверить не мог.
- Ниночка, вызовите мне Кудрина, — наклонившись к интеркому, произнес он. Ожидая прихода профессора, налил себе виски, хотя терпеть не мог пить с утра и вообще предпочитал спортивный стиль жизни. Сел в кресло и принялся крутить бокал в руках, рассматривая его на свет.
- Можно? — робко поинтересовался профессор, как школяр, просовывая голову в приоткрытую дверь.
- Входите, входите голубчик, — жестом пригласил его Александр Николаевич. — Присаживайтесь, — он указал на ближайшее кресло, однако профессор предпочел сесть подальше. — Странная штука у нас получается профессор, — начал Александр Николаевич. — Видите этот напиток? Прекрасный цвет, замечательный аромат, а на вкус дерьмо, извините за выражение. И вот за это, простите опять же, дерьмо с меня дерут немыслимые деньги… — Он многозначительно помолчал, глядя на поникшего профессора. — Вам не кажется это странным?
- Наверное, — смущенно пробормотал профессор. — Однако же, всегда есть выбор, можно и не покупать.
- Конечно, — легко согласился Александр Николаевич. — Но ведь какова реклама, как подают, сукины дети! 10 лет выдержки! В лучших традициях. Только из натуральных компонентов! Как тут не купиться? Есть только один способ узнать правду — попробовать. Попробовать и выплеснуть, — он, поморщившись, поставил бокал на стол, так и не притронувшись. — Когда я начинал этот проект, — Александр Николаевич в упор взглянул на профессора, — я был обнадежен вашей рекламой, вашей и Марины Валерьевны. Вы помните, что вы мне обещали? Это будет прорыв! За формулой будут гоняться все спецслужбы мира! Вы помните?
- Да, — едва слышно ответил профессор.
- Ну и где? — Александр Николаевич огляделся по сторонам. — Где спецслужбы, голубчик? И самое главное, где прорыв, где формула?
- Формула существует, — профессор трясущимися руками извлек из портфеля какие-то бумаги, — вот, извольте взглянуть. Состав стабилен, проверен на шести добровольцах, результаты замечательные, если не считать конечного исхода. — Профессор сник и закончил фразу почти шепотом.
- Значит, если не считать конечного исхода? — слегка склонив голову набок, поинтересовался Александр Николаевич. — И не соблаговолите ли вы сообщить мне этот конечный итог?
- Все шесть пациентов мертвы, — пролепетал профессор.
- Замечательно! — Александр Николаевич прихлопнул в ладоши. — Просто чудесно! Все мертвы, мы так и напишем в рекламе: чумовой способ самоубийства! Потрясающий эффект перед смертью, или как? Вам, профессор, как больше нравится?
- Я все понимаю, — профессор нервно перебирал бумаги. — Но ведь мыши выживали, и живы до сих пор, живы и обезьяны. У Марины Валерьевны были какие-то соображения по данному поводу, она вела журнал и, похоже, что-то выяснила.
- И где же она? — недоуменно оглядел кабинет Александр Николаевич.
- Пропала два дня назад.
- Ах, пропала, — Александр Николаевич сочувственно покивал. — Вы не знаете почему?
- Нет.
- Странно, — Александр Николаевич пожал плечами. — Работали вместе, создавали вместе, и вдруг — бац! — и нет человека, а вы не знаете, почему. Вдобавок, насколько мне известно, пропали образцы?
- Ну да, — профессор поежился, словно в кабинете было холодно. — Я и раньше замечал некоторые неточности, с самого начала, как стабилизировали формулу. Профессор судорожно сглотнул. — Я понимаю, что должен был сообщить службе безопасности, но я не был уверен, пропадали малые дозы, я думал, может какие-то неточности в отчетах или дополнительные эксперименты, я пытался поговорить с ней, но она уверяла меня, что все в порядке, она все контролирует. Вы же сами ее назначили руководителем проекта.
- Ясно, — кивнул Александр Николаевич. — Когда вы заметили пропажу?
- Вчера утром. Я сел писать детальный отчет, Марины Валерьевны не было второй день, и я подумал, что кто-то должен написать отчет. Стал разбираться в записях и понял, что не хватает конечного продукта.
- И много там не хватало?
- Почти 300 грамм.
- Это много?
- Ну, как вам сказать, доза рассчитывалась из массы пациента, приблизительно 1 грамм на 10 килограмм веса. Чуть больше 30 доз, если усреднено брать.
- Как вы думаете, Марина Валерьевна могла их похитить в корыстных целях?
- Ну что вы! — профессор замахал руками. — Как вы могли такое подумать. Возможно, она решила что-то опробовать, ее очень удручил конечный результат эксперимента, когда стали умирать пациенты, она была просто вне себя.
- В таком случае как вы объясните то, что ее нет дома?
- Не знаю, — профессор судорожно теребил ручку портфеля, — Честное слово, не знаю.
- Хорошо, — Александр Николаевич поднялся, хлопнув ладонью по крышке стола. — Идите, работайте, продолжайте исследовать и получите мне конечный результат и как можно скорее. Мне не нужны летальные исходы, мне нужен стабильный продукт, товар, который я смогу продать. Вам ясно?
- Вполне, — профессор, кивая, скрылся за дверью.
- Ниночка начальника службы безопасности ко мне, срочно! — Александр Николаевич уставился в окно, задумчиво барабаня пальцами по столу.


ИЗ КРОХОТНЫХ МГНОВЕНИЙ СОТКАН ДОЖДЬ. ЧАСТЬ 2.

Глава 3
(Марина)

В экспериментах с людьми сразу все пошло наперекосяк. Действие препарата было великолепным: после его принятия подопытный демонстрировал воистину нечеловеческую силу, скорость, выносливость, реакцию, интеллект. Увеличение всех этих характеристик по сравнению с базовыми показателями было невероятным и в разы превышало величины, спрогнозированные нами на основании ранних стадий исследования.
Второе отличие — и гораздо более неприятное — заключалось в том, что влияние препарата на человеческий организм оказалось временным, и это разом перечеркнуло все предположения относительно механизма встраивания молекул в цепочку ДНК. Кроме того, вскоре стало ясно, что препарат вызывает привыкание. К этому времени Алекс — ранее улыбчивый и искренний — сделался сух и холоден, и нечастые наши встречи все больше напоминали передачу «товара» с рук на руки. Увещевания и просьбы на него не действовали, а смелости, чтобы откровенно рассказать ему все, что открылось мне за последние недели, я в себе не находила. А потом понеслось…
Аркадий, нестарый еще мужчина — сорока лет от роду, один из моих добровольцев, отправился пообедать. Я ломала голову, пытаясь увязать вновь полученные данные с результатами более ранних опытов, и его слишком длительное отсутствие заметила лишь спустя несколько часов. Когда Аркадия нашли, реанимационные мероприятия были уже бесполезны. Остановка сердца без видимых причин. Сказать, что я была в шоке, — значит не сказать ничего. Все имеющиеся данные, все предыдущие результаты свидетельствовали в пользу того, что связи между применением препарата и смертью одного из подопытных нет, и быть не может. Однако я, встретившись с глазу на глаз руководителем корпорации, Александром Николаевичем, попросила эксперимент приостановить до выяснения всех обстоятельств. Выслушав справедливые упреки в непоследовательности (ведь именно я была инициатором проведения исследований с привлечением людей-добровольцев), я получила решительный отказ в ответ на свою просьбу. Однако, чувствуя ответственность за оставшихся пятерых членов группы, я намеревалась дальнейший ход работ банально саботировать. Вести подсчеты, сравнивать результаты, но ни в коем случае не допускать приема препарата подопытными. И поговорить, в конце концов, с Алексом. Немедленно.
Поговорить с Алексом не вышло ни в тот день, ни в ближайшие пару недель. Он то не брал трубку, то отказывался от встречи под любым незначительным предлогом, то обещал обязательно заехать, как только появится свободная минутка.
Мои добровольцы, люди, которых я видела первопроходцами будущего человечества, умирали. Умирали один за другим, буднично и непонятно. Руководство безмолвствовало, словно происходящее не вызывало у него и тени беспокойства. Я чувствовала себя убийцей, меня терзало чувство вины, в недолгие часы ночного забытья являлись тени тех, кого убило доверие к моему открытию, и укоризненное молчание их было страшнее любых кошмаров. На грани сумасшествия меня удерживала лишь необходимость понять, в чем мы допустили ошибку, почему вещество, призванное дарить жизнь, стало ее отбирать. Понять и, может быть, успеть спасти последних оставшихся в живых — Олега и Алекса. Хотя бы Алекса. Потому что однажды утром Олег не проснулся.
Стопроцентная смертность в группе. Дьявол! Мое великолепное открытие оказалось безотказным медленнодействующим ядом. Вот только… Только Алекс, который начал прием препарата намного раньше, чем вся моя экспериментальная группа, был жив — назло страхам, прочно угнездившимся в моей душе, назло ежесекундному ожиданию черной вести. И все настойчивее посещала мысль, что для получения полной картины этого страшного эксперимента не хватает каких-то деталей, вот только понять, каких именно, было выше моих возможностей. Меж тем, эти самые недостающие возможности услужливо предлагал невзрачный серый порошок, который хранился в лабораторном сейфе. Что мне было терять? Отправляясь — в последний, наверное, раз — на встречу с Алексом, я уже точно знала, кто станет следующим подопытным кроликом.


(интерлюдия)

- Этот Сан-Эйч-Ти мне вот уже где! — начальник ГУВД Семенов поморщился и чиркнул ладонью по горлу. Мало того, что они запустили свои лапы во все структуры города, они теперь еще и нам будут указывать?
- Они просят, товарищ подполковник, просто просят.
- Просто просят!? — подполковник, побелев от ярости, стиснул кулаки. — Стало быть, мы можем просто им отказать?
- Нет, — майор повесил голову. — Вы же знаете, как у нас с финансированием, они предоставили нам семь патрульных машин, иномарки, движки форсированные, бронежилеты закупили на пять участков, бензином нас снабжают ежемесячно. Если б не они, мы бы на велосипедах за преступниками гонялись. Как только они стали нам помогать, криминогенная обстановка в городе снизилась на 12 процентов.
- А тебя это не настораживает майор?
- Товарищ подполковник, мы ведь тоже не сидим, сложа руки, и потом Сан-Эйч-Ти закупили нам партию компьютеров, создали базу данных, это заметно облегчило поиск информации и способствовало раскрытию преступлений.
- Че ты мне лепишь как на пленуме ЦК! — гаркнул подполковник. — Я сам всю молодость в комсомольских вожаках проходил! Говори, как есть!
- Я и говорю, — буркнул майор. — Можно, конечно, их на хер послать, но тогда с голой жопой останемся. Что-то я не помню, чтобы руководство побеспокоилось о запасах бензина, оно только о дачах своих, да о зарплатах беспокоится.
- Молчать! — рявкнул подполковник. — Ты у меня договоришься.
- Сами же сказали, как есть говорить, я и говорю.
- Чего они хотят?
- Если найдем любые следы Трофимовой Марины Валерьевны, первым делом немедленно сообщить их службе безопасности. Это их работник, пропала три дня назад.
- Ладно, — Семенов отмахнулся. — Черт с вами, делайте что хотите.


- Можно? — Начальник службы безопасности возник на пороге кабинета, словно из воздуха.
- Входи, — Александр Николаевич махнул ему, не отрываясь от ноутбука.
Майор Мажаров не был отставником, он ушел из ГБ добровольно, почуял время и ушел на вольные хлеба, однако старых связей не терял, справедливо полагая, что никогда не знаешь, где, когда и что пригодится. Столкнувшись с набиравшей обороты Сан-Эйч-Ти, он, недолго думая, предложил свои услуги руководителю корпорации, а чтобы устроиться наверняка, намекнул о своих связях в конторе. С Александром Николаевичем они неплохо сработались, их объединяло умение быстро и логически мыслить и буквально сверхъестественное чутье ситуации.
- Значит так, — Александр Николаевич захлопнул ноутбук. — Ситуация следующая: контора напирает на нас, требует формулу, они, очевидно, что-то пронюхали.
- Исключено, — замотал головой Мажаров. — У нас все чисто, мышь не проскочит.
- Не перебивай, — поморщился Александр Николаевич. — Мышь не мышь, а девчонку упустили, к тому же, похоже, ухажер ее тоже в этом замешан. Пока еще не знаю, как, — ответил он на немой вопрос Мажарова, — но замешан точно, нутром чую. Милиция не чешется, самим надо меры принимать.
- Я допустил утечку информации в ГБ, о смертях наших пациентов, все как ты и просил.
- Отлично, — Сизов задумчиво кивнул. — О том, что мы сами их пришили, точно никому не известно?
- Обижаешь, — усмехнулся майор. — Я лично работал, в таких делах я ни на кого не надеюсь.
- А если вскрытие?
- С какой стати? — удивился Мажаров. — Да хотя бы и вскрытие, — тут же самодовольно улыбнулся он. — Сработано чисто, комар носа не подточит, смерть от естественных причин. К тому же у них и так у каждого было от чего загнуться, мы же их не на физкультурном факультете набирали.
- Ладно, — глядя в пустоту, проронил Сизов. — Будем считать, что этот этап завершен. Задача у нас с тобой следующая: надо убедить контору, что проект загнулся, убедить любыми средствами. Этот профессор мне не нравится, он уперто считает, что формула стабильна, нам это ни к чему.
- Убрать его?
- Сдурел!? — Сизов в упор уставился на Мажарова. — Ни в коем случае, контора нас сразу за жабры возьмет. А с покупателем я уже договорился, — он кивнул на ноутбук. — Предлагают в два раза больше, чем наши, и не какие-то там рубли, а твердую валюту. До конца дней нам с тобой хватит. Главное сделать все чисто. У нас теперь одна заноза, вернее две — Марина и ее ухажер.
Сизов поднялся и стал расхаживать по кабинету — Я думаю, она опробует формулу на себе. Мажаров удивленно приподнял брови, наблюдая за прогулками Сизова удобно развалившись в кресле.
- Да, да, не удивляйся, — улыбнулся Сизов. — Знаю я эту ученую братию, они для науки готовы на любые жертвы, а тут такое детище, можно сказать — мечта всей жизни. Стало быть, как только мы ее найдем и выясним, куда она дела препарат, можно ее убрать.
- А если препарата нет? — ухмыльнулся Мажаров.
- Думаю, что при ней.
- А если?
- Тогда вынь из нее душу, но узнай, где препарат, а потом несчастный случай.
- А что с парнем?
- Тут ситуация сложнее, мы не знаем, что ему известно, придется импровизировать, у тебя есть парни на улицах?
- Конечно.
- Тогда подключай их, раздай его фото, у тебя есть его фото?
- Само собой, — кивнул, поднимаясь Мажаров. — Он же сюда приходил, а любой, кто заходил на мою территорию, уже под колпаком.
- Ну, вот и отлично, пусть они его найдут и пощупают, если он пустышка, то пусть живет, а если нет то… — он многозначительно взглянул на майора.
- Каким образом?
- Без разницы, его с проектом все равно никто не свяжет.
- Понял, — Мажаров направился к выходу. — А профессор, — уже в дверях замер он. — С ним то что?
- Я сам его обработаю, — улыбнулся Сизов. — Действуй.


Глава 4
(Алекс)

Меня трясло от отвращения: автобус, переполненный людьми, вонял невыносимо. Вонял смесью пота, духов, перегара и никотина. Картину дополнял запах нагретого металла, бензина и выхлопных газов. Я теперь прекрасно понимал собак, морщивших нос при входе. Меня так и тянуло плюнуть на приличия и забраться на крышу, к свежему воздуху. Сквозь толчею людей, к заднему проходу, двигалась полная, очкастая женщина, с каким-то одутловатым, морщинистым лицом. Она что-то спрашивала у всех подряд, зачем-то наклонялась к пассажирам, я, наконец, понял, что это кондуктор. Деньги лежали во внутреннем кармане куртки и я, прижавшись спиной к стеклу, принялся рыться в карманах.
- Оплачиваем проезд.
Голос у нее оказался резким и неприятным, я поднял глаза и увидел, что призыв обращен к трем молодым парням, пьющим пиво и весело ржавшим на задней площадке.
- Отстань тетка, — отмахнулись они.
- Странная троица, — промелькнуло у меня в голове. — Одеты в кожаные куртки и спортивные штаны и ведут себя, как местная шпана, но что-то не сходится, то ли глаза слишком умные и внимательные, то ли смущает запах дорогого парфюма, перебитого китайским ширпотребом. — Выправка! — озарило меня. — У них явно армейская выправка, местная шантрапа разболтана, вечно ломается, словно на шарнирах, а эти даже пиво пьют, словно на плацу стоят, ощущение, что им кол в позвоночник загнали, привыкли тянуться перед начальством.
Конфликт между тем развивался.
- Я кому сказала, берите билеты или вылазьте! — визгливо кричала тетка. — Автобус коммерческий, нечего на халяву ездить! — Крик ее резал по ушам, и воняло от нее кислым потом и чесноком, адская смесь запахов, хуже не придумаешь, меня едва не вывернуло.
- Отстань, — отмахнулись они, практически не обращая на нее внимания.
Я уже хотел было отвернуться, когда заметил, как один из них быстро стрельнул глазами в мою сторону и, тут же отвернувшись, деланно засмеялся.
- Следят, за мной, почему? — мысли понеслись в голове со скоростью ветра. — Марина… Неужели рассказала обо мне? Наша последняя встреча встревожила меня не на шутку, все, кто принимал этот проклятый порошок, умерли. Но я начал раньше всех и не чувствовал никаких болей или странных ощущений. Странных ощущений, — я внутренне рассмеялся. — Да весь переход — одно большое странное ощущение! Ощущение всемогущества над этими тараканами, они, набившиеся в эту консервную банку, даже не представляют, насколько я выше их. Если б не эти чертовы предубеждения, я бы мчал сейчас по улицам в два раза быстрее этого ржавого агрегата, давно бы в медцентре был. Действие порошка закончится минут через тридцать, я взглянул на часы — половина второго, как раз подъеду к центру, обследуюсь, не мешает убедиться, что со мной все в порядке.
- Слышь, ты, огоньку не найдется?
Я медленно повернул голову, они работали грамотно, до остановки меньше минуты, свара с теткой в разгаре, втянут меня и вытащат за собой, недаром один переместился в проход. У меня нет выхода. Я неприятно оскалился. — Какой базар братишка, — откуда-то снизу живота рванулась ярость. — Сейчас дам прикурить, всем троим!


(интерлюдия)

- Дежурный, наряд на улицу Ленина быстро и опер-группу, — надрывался голос в динамике отделения. — Тройное убийство, похоже!
- Выезжают, — рявкнул дежурный и ударил по тумблеру. — Ну почему всегда в мою смену? — устало простонал он и нажал кнопку.


Мажаров буквально ворвался в кабинет
- Ухажер нашелся! — с порога выпалил он. — Троих моих оперативников отправил к праотцам, зараза, и скрылся!
— Спокойно, — Сизов поднялся и пошел к нему навстречу. — Садись, — он взял графин и плеснул полстакана воды. — Виски долить?
- Давай, — согласился майор. — Они его пасли от самого парка, — он глянул бокал на просвет и осушил его практически одним залпом, крякнул и отер губы тыльной стороной ладони. — Извини, Саша, — улыбнулся он. — Но пойло — говно.
- Я знаю, — ухмыльнулся Сизов. — Стоит, однако, как золото. Так что дальше?
- А ничего, парень как парень, шлялся по городу, поел пару раз, затем куда-то поехал, они из машины пересели за ним в автобус, а потом все, кирдык. Наружная группа видела только, как они из автобуса вылетали. Один через заднюю дверь, два других через окно. Тот, что через дверь, насмерть сразу, двоим повезло не больше. У одного проломлена грудная клетка, скончался в машине, у второго сломан позвоночник, умер в реанимации.
- А парень где?
- А черт его знает, наружка его упустила, он рванул так, что на машине не могли догнать!
- Это препарат, — поморщился Александр Николаевич. — Интересно бы знать, откуда он его получил, вполне возможно что от Марины. Что мы о нем знаем?
- Немного, — Мажаров крутил пустой бокал в руках. — Еще нет тридцати, программист или администратор — их там не разберешь, короче с компьютерами связан, экстремал, жил один, квартира на окраине, мы там все вверх дном перевернули — ничего полезного.
- Друзья, родственники, связи?
- Ничего, — Мажаров покачал головой. — Не человек, а тень какая-то, он приезжий — мы через милицию выясняли, — у нас в городе пару лет обитает, он вообще кочевой какой-то, нигде похоже больше четырех лет не живет.
- Что с Мариной?
- Ищем. Как сквозь землю провалилась.
- Слава, не подведи меня, — покачал головой Сизов. — Игра пошла по-крупному. Я сдаю профессора конторе, вместе с липовыми отчетами по проекту. — Профессора я убедил, что формула нестабильна, и мы не в праве подвергать людей риску. Напел ему про мораль, этику и человеколюбие.
- Да контора из него душу вынет! — Мажаров вскочил, едва не опрокинув графин.
- Не бойся, он у них проживет максимум дня три, — успокоил его Сизов. — Но у нас нет времени, нам за три дня надо найти этих двух, убрать их, забрать препарат и заключить сделку. Самолет подготовлен, паспорта тоже. Слава, найди их и убери, затем приезжай в аэропорт, я в 17 ангаре.
- А почему бы нам просто не свалить? Отдать формулу, получить деньги и свалить.
- Покупатель желает убедиться, что формула будет известна только ему. Потому и сумма там астрономическая. Слава, ты что думаешь, я на пару миллионов игру затеял? Действуй, Слава, действуй!
Майор вздохнул и поднялся. — Ладно, вспомню молодость, — холодно сверкнув глазами, произнес он.


Глава последняя
(Марина)

Хватит. Хватит пустых воспоминаний и беспочвенных сомнений. Я бросила взгляд на машину — нет, пожалуй, она будет меня только сдерживать. С моей-то нынешней скоростью, да напрямую — пару километров по шоссе, дальше через парк, потом пересечь несколько проходных дворов — весь путь не займет и четверти часа.
Проникнуть на территорию корпорации мне не составило труда, а вот корпус, в котором велись наши секретные разработки, охранялся гораздо более тщательно. Для обычного человека попасть внутрь не представлялось практически никакой возможности. Вот только я не человек. Я — тень. Бесшумная, стремительная и, в качестве дополнительного бонуса, отлично представляющая расположение всех входов и выходов.
Оказавшись внутри здания, я быстро поднялась на третий этаж, на миг затаилась, пропуская охранника, совершающего обход помещения, и лишь прикрыв за собой дверь лаборатории, позволила себе победно усмехнуться. Разгильдяи!
Я не знала, что именно хочу найти, и в своих действиях руководствовалась каким-то чутьем, интуицией ученого, многократно усиленной действием препарата.
Я лихорадочно пролистывала бумаги. Мои собственные выкладки по теме, промежуточные итоги исследования, отчеты о смерти экспериментальной группы… Нет, все это я читала десятки раз. Результаты анализов крови подопытных взятые до начала эксперимента, по ходу его проведения и после смерти. Все изменения в допустимых пределах, ничего настораживающего. ЭКГ каждого из подопытных. Никаких отклонений!
Мог ли препарат активизировать дремлющие гены, ответственные за серьезные наследственные заболевания? В таком случае мы бы заметили изменения в состоянии подопечных. Но в любом случае, нужно повнимательней рассмотреть дела ближайших родственников. Подопытных набирал Мажаров, вероятно, полное досье хранится в его кабинете. Я покинула лабораторию, спустилась на этаж ниже и, воровато оглянувшись, просочилась в кабинет начальника охраны. Перерыв все документы в ящиках стола и не найдя там ничего интересного, тщательно осмотрела комнату и обнаружила на левой стене чуть выступающую плиту. Нажатие, и плита, щелкнув, оказалась у меня в руках, открыв моему взору потайной сейф. Цифры замка буквально сами собой сложились в нужную комбинацию. Я достала из тайника первую попавшуюся папку, бегло ее просмотрела и отложила прочь, не найдя ничего для себя интересного. Зато содержимое следующей заставило меня похолодеть. В папке находились сведения о двух десятках людей, шестеро из которых и принадлежали к моей экспериментальной группе. Странно, отбор велся на вокзалах и в каких-то мелких забегаловках. В графе «родственники» у всех шестерых стоял прочерк, а сама графа была выделена маркером. Это что же получается — отсутствие родственников стало определяющим фактором при наборе группы?! Веселые дела. Выглядит так, словно, будучи уверенными в провале эксперимента, заранее продумывали, как удачнее замести следы. Но я-то была уверена в успехе! И всем твердила, что осечки быть не может. А это значит, что следы собирались заметать вне зависимости от хода эксперимента. Вот они, недостающие фрагменты мозаики страшного исхода эксперимента. Мой препарат не убивал подопытных — теперь я вновь была в этом уверена. Мажаров убил их сам или чьими-то руками, не имеет значения. Хотя, что там Мажаров — мелкая сошка, заправляет-то всем, конечно, Сизов.
Я вернула папки на место и хотела уже закрыть тайник, но тут мое внимание привлекла лежащая в глубине ниши фотография. Достав ее, я обомлела — с глянцевой поверхности задумчиво глядел Алекс.
Бог мой! Значит, они его ищут? Знают, что он принимал препарат? Не важно, если и не знают — догадаются. Стало быть, я должна найти его раньше.
Я распахнула окно и прыгнула вниз. Теперь меня, конечно же, заметят, но я не стала придавать этому значения — сейчас имеет значение только скорость. Пулей пролетев мимо ошеломленных охранников, я легко перемахнула через забор и, не сбавляя темпа, побежала прочь.
Когда сигнальные сирены, включенные охраной, остались далеко позади, я позволила себе остановиться и, откинув пряди спадающих на лицо волос, приступила к поиску Алекса. Я растворилась в пространстве, стала самим городом, каждой клеточкой ощущая происходящее вокруг.
Машины скользили черными шинными лапами по поверхности моих дорог, птицы вили гнезда в кронах моих деревьев, голодные кошки ловили тощих мышей по моим сырым подвалам. Тысячи людей пульсирующими алыми точками перемещались по моим улицам. Разве может быть что-то легче, чем узнать тебя среди тысяч прочих? Среди миллионов прочих? Среди миллиардов? Я-город чувствовала каждый шаг Алекса и каждый его вздох, я-Марина бежала к нему, бежала на пределе своих немалых возможностей, задействовав все ресурсы питаемого препаратом организма. Я должна была успеть.


(интерлюдия)

Майор лежал на старой, видавшей виды плащ-палатке, в перекрестье оптического прицела находилась пара обычных гаражей. Обычных, если не считать того, что там, в темнеющем провале стен, был захоронен кожаный плащ и пара шипованых ботинок. Вещи принадлежали Алексу.
Майор ждал. Ждал и холодный, покрытый каплями утренней росы, ствол калибра 12,7. Рано или поздно Алекс за вещами придет, рассуждал майор, не может не прийти, иначе не стал бы прятать, а выкинул бы, как рваную футболку. Надо же было этой дуре позвонить в милицию, — ухмылялся майор. Если б не эта глазастая тетка, искали бы мы этого парня еще лет пять. Мысленные разглагольствования майора прервал Алекс, появившийся в дальнем конце прохода. Парень шел, не таясь, очевидно, абсолютно уверенный в своей безопасности. Майор пару раз глубоко вдохнул и приник к прицелу.

Алекс наслаждался рассветом, босые ноги шлепали по асфальту и лужам, и в душе царило полное спокойствие, так всегда по окончании действия порошка — еще пару часов будет все отлично и лишь затем кошкой подкрадется беспокойство и желание снова нырнуть туда, за границы реальности.

Марина не бежала, летела, неслась на пределе возможности, она четко видела Алекса, но так же видела и того, кто приник к оптическому прицелу. Она понимала, что не успеет ни за что и тогда всеми силами души пожелала невозможного…

В утренней тишине выстрел грянул подобно раскату грома, майор вскочил, не веря своим глазам, за долю секунды до выстрела парень исчез! Просто растворился в воздухе!
- Так не бывает, — пробормотал майор себе под нос и спрыгнул с крыши. Следы обрывались на ровном месте, в стене — там, куда угодила пуля, выбив здоровенный кусок плиты, — образовалась яма. Следов крови не было.
- Чтоб тебя! — Майор огляделся по сторонам. Свидетелей нет, но надо убираться отсюда, а Сизову можно сказать, что работа выполнена, с милицейским начальством он договорился заранее, факты несчастных случаев у него будут на руках. Майор еще раз огляделся и, поправив перчатки, направился к припаркованной неподалеку машине.

Люди толпились вокруг, ничего не понимая. На мокром асфальте, разметав пушистые локоны, лежала девушка, на бескровном лице застыла счастливая улыбка. Рядом, уткнувшись ей в грудь лицом, едва заметно раскачиваясь, сидел парень.
- Она успела, она успела, — едва слышно бормотал он. — Она и вправду любила меня. Слышите! — Алекс вскочил, лицо его было искажено. — Она любила меня! А я убил ее!


Этим же вечером самолет, зафрахтованный кампанией Сан-Эйч-Ти, потерпит аварию, все находящиеся на борту пассажиры погибнут.
Этим же вечером в камере следственного изолятора будет найден повешенным гражданин А., арестованный по подозрению в убийстве троих сотрудников службы безопасности корпорации Сан-Эйч-Ти и своей невесты.
Этим же вечером… Впрочем, сейчас утро. И поникший, усталый человек баюкает в объятиях красивую, безжизненно улыбающуюся девушку, а вновь начинающийся дождь тщится укрыть их от подступающего дня.

Тебе больно?


У нее были красные глаза. А еще она улыбалась, так, что становилось жутко. Настоящий маленький уродец с претензией на оригинальность.
Мальчикам, конечно, не дарят кукол. Тем более таких.
- Машинка будет в следующий раз, - сказала мама. И погладила его по голове. И добавила: - Извини.
Вообще-то она хотела девочку. Но такое не всегда получается.
- Я заберу ее, если хочешь, - предложила мама.
- Не надо.
Он не хотел обижать маму - у нее ведь больше никого нет, кроме него, хотя она рассказывала, что когда-то был папа. А потом он ушел и ему сейчас там хорошо, поэтому не надо плакать.
Главное, чтобы ребята во дворе не узнали.
Он посадил куклу в угол, рядом с зайцем, у которого было оторвано одно ухо, и до вечера про нее не вспоминал.

У нее было такое выражение лица, что хотелось ее ударить. Оторвать руку. Или ногу.
То есть она всего лишь улыбалась, но от этого было очень неприятно. Он пошел на кухню и взял ножик.
- Что ты делаешь? - мама заглянула в комнату. - Это тебе зачем?
- Кукла заболела, - соврал он. - Я доктор. Я ее буду лечить, делать ей операцию.
- Понятно, - сказала мама.
Может быть, он станет врачом, когда вырастет. Дети обязательно должны кем-нибудь стать, когда вырастут.

- Тебе больно?
Он улыбался. Кукла молчала. И он воткнул ей в глаз еще одну булавку.
Потом он сломал ей обе руки.
Разрезал живот, сначала вдоль, затем еще поперек.
Аккуратно вырезал ноздри.
Проткнул щеку ножницами.
И повесил в ванной, на бельевой веревке. Пока мама была на работе.

- А где кукла? - спросила мама.
- В углу. Только ее нельзя беспокоить, - объяснил он. - Кукла еще не выздоровела.
Мама улыбнулась.

Лезвие проделало только малую часть пути по гладкой коже.
- Тебе больно?
Она только тихо застонала в ответ. Слабо шевельнулись связанные руки, с отрезанными фалангами пальцев.
- Я хочу заглянуть тебе внутрь.
Черные дыры, на месте которых недавно были глаза, слепо смотрели в пространство темной комнаты.
- Знаешь, - лезвие заскользило дальше, оставляя за собой тонкую багровую дорожку, - когда я был маленьким, у меня была кукла. Отвратительная кукла, с ужасными красными глазами. Мальчикам вообще не дарят кукол...

Он печально посмотрел на свои окровавленные пальцы.
- Ничего интересного. Вы все одинаковые внутри. Скучно.
В углу сидела кукла. С отрезанной до локтя рукой, поломанными ногами, вырванными волосами, вязальной спицей в щеке. Старая-старая кукла.
У нее были красные глаза. А еще она улыбалась.

*считать фанфиком на песню "ТиБиБо" А. Литвинова *

Сообщение отредактировал Hellish Cat - 23-02-2008, 13:25

- Я вовсе не помыкаю тобой, как могло бы показаться, – рассуждал Вармен, ведя в поводу невысокую, навьюченную, парой добрых мешков, мохноногую лошаденку, степной породы.
Они двигались по старой заброшенной дороге, направляясь в Аркаим. Жаркое летнее солнце, до мелкой пыли иссушившее дорожную грязь, радости путешествию не добавляло и поэтому, Вармен беседовал с единственным, возможным попутчиком.
- Ну, сама посуди, я ведь кормлю тебя? – Вармен разглагольствовал, не обращаясь к лошади напрямую, но, предполагая, что та слышит и прекрасно его понимает.
- Я за тобой ухаживаю, обеспечиваю тебя амуницией, в конце концов, я обеспечиваю тебя на постой! За это ведь нужно платить, а денег у тебя нет! – резко остановившись, Вармен обернулся и уставился на удивленно замершую лошадь – ну-ка, посмотри мне в глаза, - он попытался заглянуть в глаза лошади - у тебя ведь нет денег?
Лошадь от неожиданной остановки глотнувшая изрядную порцию пыли чихнула и замотала головой.
- Я так и думал, – успокоился Вармен и продолжил движение.
- Так вот, исходя из всего выше сказанного, я утверждаю, что раз я забочусь о тебе, я имею право на твою дружескую помощь, которая и выражается в доставке груза с одного места на другое. Ну, согласись, я ведь не требую от тебя много? – Вармен возвел глаза к небу, собираясь перечислить все то чего, он от лошади не требует, но не успел, так как перед ним, буквально шагах в десяти, возникла парочка ребят весьма залихватского вида.
- Не надо быть колдуном, чтоб понять, что в попутчики они не набиваются, – пробубнил Вармен себе под нос, от неожиданности выпустив повод. Лошадка, потеряв поводыря и практически смысл в жизни, замерла посреди дороги каменным изваянием.
- Доброго денечка, – радостно поздоровался Вармен, не забыв, однако, ощупать всех опытным взглядом торговца. Не подскажете ребятки до харчевни тут далеко?
- Тебе уже нет, – криво усмехнулся один из них и шагнул вперед – товар гони, да и клячу свою тоже!
- Позвольте, - Вармен не на шутку возмутился – во-первых, ее зовут Шико, во-вторых, товар принадлежит мне, а в-третьих, вам бы не плохо представиться!
- Это ты скоро преставишься, – прогудел бородатый здоровяк, и низко нагнув голову, двинул на Вармена. Предводитель остановил его жестом – Погоди, я думаю, наш друг просто ошалел от жары. Он усмехнулся Вармену - Мы не монахи, мы разбойники и потому, если тебе дорога жизнь, скидывай кошелек и тягай отсюда так, чтоб только пятки твои сверкали.
- Нет, ну, это просто хамство! – возмущенно развел руками Вармен – остановить порядочного торговца посреди дороги, ни здрасте, ни доброго денечка. Скидай сапоги давай деньги и беги коли жизнь дорога! А где же справедливость? – он вопросительно уставился на небо, словно ожидая ответа. Небеса молчали.
- Да я ему башку проломлю! – вновь зарычал детина и попытался отстранить предводителя.
- Черте что творится в мире! – сокрушался разгневанный торговец. Он спокойно снял перемет и повесил его на шею понуро стоявшей лошаденки – подержи-ка подружка, пока хозяин разберется с этими нахалами. Молодые люди! Я уважаемый торговец, мое имя Вармен и мой вам совет, исчезните так же, как появились и я клянусь, что даже не стану доносить на ваше нелицеприятное поведение, в противном случае мне придется вас убить.
- Что?! Дружный хохот огласил пустынные окрестности. Ладно, – оба разбойника вразвалочку направились к нему.
- АНАКАНИС!!! – воскликнул Вармен, вскинув к небу руки, и на одного из врагов обрушилась сияющая сеть.
Выхватив меч, Вармен встал в боевую стойку – Вы друзья немного ошиблись, полагая, что человек в одиночку отправившийся в такое приключение полагается только на бога.
Здоровяк, рыча, как медведь, катался в дорожной пыли, пытаясь разорвать сеть.
- Бессмысленная затея, – бросил ему Вармен, не спуская глаз с противника – магическую сеть не берет даже серебро и булат.
В этот момент предводитель швырнул кинжал. Лезвие клинка Вармена, прочертив в воздухе тусклую молнию, отшвырнуло кинжал в пыль.
- Хорошая попытка, – кивнул он, улыбаясь – но глупая, парным оружием легче одолеть соперника, ну если конечно владеешь. Показать?
Сделав шаг вперед, неуловимым движением, Вармен, подкинул кинжал в воздух и поймал его левой рукой.
- Анже! – выкрикнул он и окутавшись слабым голубоватым сиянием, ринулся на врага.
Поединок длился считанные секунды, клинки встретились и с противным скрежетом заскользили друг по другу, в этот момент Вармен, резко припав на одно колено, вогнал кинжал под ребра сопернику, сбоку, под руку, где никакая кольчуга или латы не могли дать защиты. Еще секунду разбойник стоял с остекленевшими глазами, затем, хрипло выдохнув разорванными легкими, рухнул в пыль, пуская кровавую пену.
- Вот так, - с грустью констатировал Вармен.
- Думаешь, мне было приятно его убивать? – спросил он, присев на корточки возле затихшего здоровяка. Должен тебя разочаровать, вовсе нет.
Он отшвырнул в сторону окровавленный кинжал – Но вы не оставили мне выбора. Я буду более великодушен, я дам тебе выбор. Сейчас я сниму заклятие и отпущу тебя на все четыре стороны. Но вначале ты пообещаешь мне, что больше никогда не станешь грабить и убивать. Если ты этого не сделаешь, – Вармен слегка призадумался – я, пожалуй, все равно сниму заклятие, но лишь для того, чтоб дать тебе умереть как мужчине с оружием в руках. Ну, так как?
- Я обещаю, обещаю - неуклюже закивал здоровяк.
- Надеюсь, ты понял, что я колдун, – улыбнулся Вармен - и ты только что, сам на себя наложил заклятие и если ты нарушишь его, ты умрешь!
Вармен сделал страшное лицо, по крайней мере, ему так показалось. Поднялся, что-то прошептал, взмахнув рукой над беспомощно лежащим бородачом, сеть мгновенно исчезла. Бородач тут же вскочил и отбросив шестопер, рванул в сторону темнеющего невдалеке леса.
- Вот так вот Шико, ни тебе слез умиления, ни слов благодарности, за наставление на путь истинный, - тяжело вздохнул Вармен. Ну и что мне с тобой делать? – спросил он, глядя на труп? Заставить тебя самого вырыть себе могилу? Я бы конечно мог, хоть я и не некромант, но как это отразится на психике проезжающих? Нет уж, – Вармен сложил руки, словно для молитвы, закрыв глаза, тихо зашептал. Через какое то время на труп обрушилось облако сияющей пыли, когда оно рассеялось, на дороге лежала только одежда несчастного. Так то лучше, – Вармен отер пот со лба - все равно, что могилу копал – ухмыльнулся он. Сняв с шеи Шико перемет, он легонько потянул за повод и лошадка, вновь обретя хозяина и смысл жизни, так же устало и грустно, как и пять минут назад, двинулась вслед за ним по старой заброшенной дороге.

Секунда

Одна секунда. Промежуток времени, взятый условно. Она равно примерно произнесению вслух слов «раз и», неспеша, с расстановкой. Или «двадцать один». Или «тридцать три». Много это? Немного?
Ты не знал, почему так случилось, ты ничего не сделал, просто пришел с приятелем в торговый центр, не взяв даже крупных денег с собой. А оно случилось вдруг, даже внезапнее, чем вдруг, оно как в плохом монтаже, просто следующий момент, а предыдущий болтается оторванной лентой и бахромится.
Ты понял, что взрыв изнутри выглядит совсем не так, как в кино, и нет в нем ничего зрелищного. Тебя придавило упавшей балкой, ведь должно же кого-то придавить. Кто-то погибает сразу, кто-то убегает, а кого-то придавливает. Причем из них кого-то вытащат, кого-то – нет. почему именно тебя – нет, ты не мог понять, не хотел поверить, и не верил. Ты ведь кричал.
Ты кричал так громко и долго, что собственные уши перестали слышать что-либо. Ты кричал и был уверен, что услышан, тебя невозможно было не услышать!!
Ты еще кричал, и звал, и скреб пальцами известку, она забивалась под ногти, но это все ерунда. Ты кричал, потому что знал, был уверен, что вот сейчас, именно сейчас, тебя услышат, и прибегут, и станут откапывать. Сейчас. Сейчас. Сейчас.

Ты замолчал ровно за секунду до того, как я мог тебя услышать.

Я пришел в этот зал, прислушиваясь чуткими ушами к малейшему шороху. Вдруг кто-то остался под завалом? Вдруг кто-то еще жив, и ему нужна, необходима моя помощь? Я искал тебя.
Но ровно за секунду до этого ты замолчал.

Я не услы..

Одна секунда. Раз и. Двадцать один. Тридцать три. Как тебе больше нравится. Если вывернуть ее наизнанку, она окажется больше года, больше столетия, она может так много…
Не молчи. Кричи. Кричи. Кричи.

Это снова мы с Сигрид.

Вначале было слово. Точнее, десять:

-столб (фонарный)
-ландыши
-пепел
-занавеска
-простыня
-макароны
-тесемка
-военкомат
-чернила
-комар

И предполагалось, что с ними в ходе эксперимента надо написать сказку.
Да, с первого взгляда и не скажешь, что могло что-то такое сказочное получиться…
Но вроде получилось.


День был тихий и непорядочно грустный.
Непорядочно - потому что небо совсем не было затянуто тяжелыми свинцово-серыми тучами, и мелкий дождик вовсе не накрапывал случайным одиноким прохожим за высоко поднятые воротники, и у поэтов не начиналось обострение меланхолии от одного взгляда за окно, и печальные голуби не сидели, нахохлившись, на козырьках подъездов. Это был нормальный весенний день, с солнышком, белыми на голубом фоне облачками, звенящими по мостовым ручейками.... но все равно тихий и непорядочно грустный.
Фонарный столб поглядывал вниз, на однообразно ровный асфальт, и отчаянно скучал. Ему было просто потрясающе скучно. Стрелки на часах, которые на него зачем-то повесили в прошлом году, медленно, но верно подбирались к пяти, монотонно поскрипывая и нагоняя на столб еще большую скуку. В пять здесь обычно появлялись они. Двое. Сначала он, с непременным букетом, потом она.
Золотым пеплом ложилось на плечи и затылок неумолимо краснеющее солнце. Она подошла к столбу, подняла голову. Опоздание на десять минут почему-то сегодня ен принесло обычного эффекта- его не было. Ни с букетом, ни с конфетами, ни с мягкой игрушкой. Его не было вообще. Она неуютно поправила тесемки сарафанчика, легкого и воздушного, желтовато-белого, с бабочками на лямках. Она посмотрела на небо. На облака. На желтое без бабочек здание военкомата через дорогу. Он не появился.
Она ушла, когда обе стрелки благополучно миновали шестерку.
"Бедная", подумал фонарный столб и погрузился обратно в свои мысли. А тоненькая фигурка в сарафане брела прочь, опустив плечики, вся какая-то жалкая и до невозможности одинокая.

Ветер, залетевший через открытую форточку, заигрывал с занавесками. Она сидела на кухне, уронив голову на руки, и плакала, и сама не знала, от чего именно.
Было больно и обидно одновременно, а еще было непонятно. И страшно. И все это вместе. Он ведь обязательно предупредил бы, если бы точно знал, что не сможет прийти? Ведь предупредил бы? Маленький весенний комар, почти прозрачный, сел на запястье и легонько уколол его, чтобы наконец-то напиться, но она даже не пошевелилась. На плите остыли приготовленные макароны.

(с кошкой, дальше)

Перед ней лежал листок. Чистый листок, в линейку, на полях карандашом написано «Оля дура», в углу синела чернильная клякса, необъяснимо напоминающая букет ландышей.
Букет, который он ей не принес. Она не смотрела на комара, и он, обиженный невниманием, улетел, тонко и немного манерно жужжа.
Телефонный звонок, дребезжа, разорвал с треском простыню пустого вечера.
- Привет.
- Ты?
- Я.
Она помолчала. Вначале захотелось отшвырнуть трубку. Потом - крикнуть что-нибудь обидное. Потом - потребовать объяснений, извинений, оправданий, еще каких-нибудь длинных слов...
- Почему? - неожиданно спокойно спросила она наконец. - Я ждала.
Он улыбнулся. Этот мерзавец улыбнулся!
- я знаю. Спасибо. Прости, это все «Жигуль». Звоню из больницы. Нет, все хорошо. Ерунда. Прости. Завтра я тоже не смогу прийти. Не грусти.
Комар покружил под люстрой, с любопытством присел на рычаг телефона.
- Из больницы?
Уронить трубку, наверное, было бы правильно. Или опустить ее вот так, прижав к груди и побледнев - как в кино... в кино же не станут показывать зря? Но она не побледнела и трубку не уронила. И не опустила даже. Только добавила еще, тихо-тихо:
- Хочешь,я приеду? Прямо сейчас?
- Да… - пауза, смятая смущением, ехать через весь город, но..- да. Пожалуйста. Очень хочу тебя увидеть. – Голос такой, как в кино и не как в кино, потому что настоящий, даже более настоящий, чем комар у плафона, чем цветочки на занавеске, чем остывающие липкие макароны.
- я.. тогда.. через двадцать минут.. хорошо? Ты подождешь? Хорошо?
- Конечно.
Убегая, она даже не потрудилась закрыть окно.
По-прежнему скучающий фонарный столб даже внимания не обратил на желтое маршрутное такси, пролетающее мимо. А там - она прижималась лбом к оконному стеклу, считая про себя секунды, за секундами - минуты...
Все было хорошо. Правда.
А на следующий день она сама привезла ему ландышей.

Игроки
Когда человечество только начало активно заселять другие звездные системы, то некоторые философы пытались найти что-нибудь, что всегда будет общим у культуры Земли и тем, что развивается в колонизированных мирах. Как подметил один из наблюдателей – бары точно не переменятся.
Увы, с момента изобретения таковых сложно было бы придумать что-то принципиально новое. Разве что напитки теперь доставляли небольшие автоматы-официанты; на куда более развитых планетах стаканы наполнялись прямо на столике у клиента, но для Ветонии хватало и этого.
Еще одним отличием было то, что бармен не протирал стаканы (как это обычно изображают), а читал с экрана местную газету, не проявляя особого интереса к посетителям.
Таковых, впрочем, было немного. Пара пилотов, зашедших выпить между рейсами – потрепанные комбинезоны, значки по числу межзвездных рейсов. Худощавый молодой человек в деловом костюме, по виду клерк или корабельный счетовод, с крупным серым котом на коленях.
И еще одна, куда более примечательная личность. Бритая голова, мощные мускулы, тяжелый бластер в кобуре на поясе… сразу можно причислить к пиратам или наемниками.
Впрочем, на Ветонии этим никто не интересовался. Планета находилась в Нейтральном Поясе* и, естественно, отличалась свободными законами.
Негромко играла музыка. Пилоты беседовали о чем-то своем, щедро добавляя в речь профессиональных терминов. Клерк поглаживал кота и неспешно пил пиво. Бритоголовый осушил уже четвертый стакан, сосредоточенно читая что-то с электронного планшета.
Идиллия.
Идиллию нарушила распахнувшаяся дверь и прошедшие через нее четверо.
Возглавлял группу массивный вольфар** со светлой шерстью и в крупных очках с темными стеклами; тяжелым плазменником он поигрывал с почти что небрежной грацией. Два человека чуть позади держали на виду лазерный пистолет и игломет; вошедший последним гибкий темный фелисианин*** был вооружен сразу двумя легкими бластерами.
Бармен, только бросив взгляд на новых гостей, мигом нажал клавишу на браслете и скрылся в открывшейся позади стойки двери; та немедленно отсекла его от всего, что могло произойти. Принцип «ничего не вижу, ничего не слышу» был известен его коллегам по всему известному пространству.
– Нам нужен только один, – заявил вольфар. Кинул взгляд на пилотов. – Все остальные – вон.
Пилотов и долго упрашивать не пришлось; фелисианин вежливо посторонился, пропуская их.
Бритоголовый вскочил со стула, сжимая бластер.
– За мной пришли?! – рявкнул он. – Пусть и четверо…
– Заткнись, – бросил вольфар. – Ты нам до дюзы.
Смотрел он при этом мимо пирата, и тот недоуменно опустил оружие.
Четверо двинулись к столику в глубине, рассредоточившись так, чтобы не перекрывать друг другу линию огня. Все взгляды были прикованы к «клерку», спокойно отодвинувшему стакан с пивом.
– За котом приглядывайте, – велел вольфар. Предосторожность была не излишней – хватало примеров, когда безобидное животное на деле оказывалось результатом работы биологов и настоящей машиной смерти.
Движением зрачков он перевел очки в новый режим, осматривая цель. Нет, никакого оружия под одеждой. Обычный человек, пусть даже и в неплохой форме.
И у кота никаких имплантатов. Хотя это еще ничего не значит.
– Лазер, лучше тебе не сопротивляться, – предупредил вольфар, направляя плазменник в грудь «клерку». – С четверыми тебе не справиться.
– Четверо на одного – конечно, условия неравные, – согласился тот. – Как вы меня нашли-то?
Он по-прежнему был расслаблен, и даже улыбался. В серых глазах страха даже и близко не было.
Бритоголовый недоуменно смотрел на происходящее, и на лице отражалась даже явная обида – он был искренне уверен, что если по чью душу сюда и придут, так именно по его.
– Да он кто вообще такой? – прозвучал вопрос.
– Лазер, – мурлыкнул фелисианин. – Игрок. Очень хороший игрок. Только иногда обыгрывает не тех, кого надо, и получает из-за этого массу неприятностей.
– А теперь сгинь, – подвел итог вольфар, и с намеком покачал плазменником.
Соваться в чужие дела бритоголовому явно не хотелось, и бар он немедля покинул.
– Пошли, – велел вольфар.
– Все же ответьте – как вы меня умудрились найти? – Лазер пересадил кота на стол, и на зверя немедленно нацелились оба человека.
– Скажи спасибо своему питомцу, – оскалился вольфар, кивнув на кота. – Ты можешь внешность поменять, но зверь слишком заметен. Примелькался в каждом казино, в которые ты его таскал. Избавился бы от него – и тогда б искать было труднее.
– Может и так, – вздохнул игрок, поправляя массивный браслет на запястье. – Но это невозможно.
Кот приоткрыл один глаз, посмотрел на компанию, фыркнул и отвернулся.
– Рукавов не касайся, – предупредил вольфар. – И вообще держи руки на виду.
Увы, хватало видов оружия, которые детектор в очках засечь не мог.
– Хорошо, хорошо, – вытянул перед собой руки Лазер и начал вставать. Один из людей свободной рукой отстегнул от пояса наручники и подошел вплотную.
– Кстати, скажи и ты, если уж заговорили, – заметил вольфар. – Почему тебя так прозвали? Вроде ты не особенно скоростной. И играешь блестяще, но не то чтобы быстро.
– А, – улыбнулся Лазер. – Всем интересно. А все на деле просто…
Он посмотрел на наручники и внезапно резко дернул правой рукой.
Тонкие рубиновые лучи, плеснувшие из кончиков пальцев, с легкостью рассекли тело противника на части; Лазер взмахнул левой рукой, и точно такие же алые, почти беззвучно шипящие линии снесли голову вольфару.
Все произошло очень быстро; оставшиеся двое еще не успели ничего сообразить, когда игрок кинулся в сторону, вновь нанося удар.
Человек с лазером успел пригнуться, пропуская смертоносные лучи над собой; кот, слетев со стола, метнулся за стойку. Бластеры фелисианина полыхнули огнем.
На пол рухнули останки второго человека; мгновением спустя к нему присоединился обезглавленный вольфар.
Лазер оказался куда более быстрым, чем могло показаться изначально; от выстрелов он сумел увернуться и немедленно ответить.
Сложенные в щепоть пальцы левой руки метнули куда более мощную вспышку, не хуже обычного бластера; боец с лазером сделал шаг назад и повалился навзничь. Вместо верхней части лица образовался черный ожог.
Фелисианин уклонился от очередного взмаха лучей из пальцев, и с безупречной точностью всадил два выстрела в корпус противника.
Рубашка прогорела мгновенно, и на пол посыпался черный пепел от сожженной ткани… под которым блеснула зеркальная поверхность антилучевой защиты.
Боец успел этому лишь удивиться; долей секунды позже алые лучи полоснули по телу, отсекая руку и ногу.
– Ну вот и все, – поправил галстук… вернее, верхнюю, оставшуюся целой половину Лазер. Посмотрел на еще живого противника. – Это как, понятный ответ?
Он встряхнул руками; на кончиках пальцев уже нарастала синтеплоть.
Фелисианин затуманенным от боли взглядом поймал браслет на запястье и вдруг с необычайной ясностью понял, почему детектор в очках не предупредил об опасности.
Постановщик помех. Полная иллюзия обычного человеческого тела.
Редкая вещь, и очень дорогая. Впрочем, как и имплантаты в пальцах, или антилучевая защита.
Видимо, к обороне Лазер подготовился не хуже, чем к важной партии.
– Игрок… – выдохнул фелисианин, пытаясь заставить уцелевшую руку поднять бластер. И уже понимая, что попасть не сможет.
Лазер наклонился, поднимая игломет. Раздалось короткое шипение выстрела.
Из-за стойки вышел кот. Скептически посмотрел на тела и вспрыгнул на стол.
«Я всегда вам, людям, удивляюсь, – скользнула мысль. – Эти ваши хирургические лазеры были придуманы для лечения, а ты из них такое жуткое орудие сделал».
– Таковы мы, Тойо, – пожал плечами Лазер. – И не надо мне читать лекцию на тему того, что вы, эйсехи, такими грубыми методами не пользуетесь, я ее уже слышал.
«Не буду, – согласился Тойо. – Тем более, что я обо всем этом знал, когда тебя нанимал».
– Это точно, – хмыкнул Лазер. – Интересно, кто-нибудь когда-нибудь догадается, что игрок – это ты, а я – охрана?
«Было бы нежелательно, – фыркнул Тойо. – Хотя разве что нам псионик, как я, попадется».
Открылась дверь за стойкой; выглянул бармен. Звуки выстрелов, в отличие от негромкой речи, были слышны, и он здраво рассудил, что все кончилось.
– А убирать кто будет? – поинтересовался он, оглядывая помещение.
– У них в карманах наверняка хватает денег, чтобы оплатить уборку, – небрежно махнул рукой Лазер. Подняв на руки кота, он направился к выходу.
– Кстати, а чем это? – проявил интерес бармен. – Как они стреляли – слышал, а вот твоего ответа…
– Не поверишь, – улыбнулся Лазер. – Их мой кот задрал. Никогда не знаешь, что ожидать от этих зверей, правда?
Бармен недоверчиво посмотрел на зверя.
– Мур? – невинно осведомился тот.
26.02.2008

*Нейтральный Пояс – ряд планет, не входящих ни в какое государство, но и не являющихся частью Вольных Территорий. Принимают у себя всех, кто прилетает; местные законы запрещают лишь вредить жителям самой планеты. На сделки инопланетников, проводимые на их территории, внимания не обращают, разве что представителей планеты пригласят засвидетельствовать заключение, как независимую и беспристрастную сторону.

**Вольфары – киноидные гуманоиды, похожие на земных волков. Высокоразвиты, воинственны, агрессивны.

***Фелисиане – фелиноидные гуманоиды, похожие на земных кошек. Высокоразвиты, изящны, малопредсказуемы.

Кража

Вечер, обещал быть погожим, облака растворялись в пламенеющем зареве заката и ветер, зашвыривая их остатки за горизонт, разгонял рябь по холодным лужам.
Кованые ворота слегка скрипнули, пропуская вереницу из шести человек.
- Милости прошу, – произнес привратник, жестом приглашая всех следовать внутрь, - вас ждут.
Вошедшие направились к дверям, звуки шагов метались в каменном мешке двора и отражаясь от мокрой булыжной мостовой таяли в небе. Колонну приглашенных замыкал человек громадного роста.
- Видимо действительно случилось нечто серьезное, как считаешь, красавчик? –шепнул он впереди идущему.
- Поживем, увидим малыш, - так же тихо отозвался тот.

Немного погодя все шестеро стояли в зале приемов. Напротив, широко расставив ноги и сцепив руки за спиной, расположился мэр города Таласа. Полумрак зала освещался пылающей магической надписью «Собственность города Таласа».
- Господа, - негромко начал он – надеюсь, вам известна причина, по которой вас собрали?
Никто из стоящих перед ним не нарушил тишину.
- Должен вам сообщить, – невозмутимо продолжил он – все, что вы услышите не должно уйти дальше этого зала. Если кто-то из вас сомневается в себе или собственной возможности хранить чужие тайны еще не поздно удалиться.
Тишина. Лишь негромко потрескивала под потолком пламенеющая надпись.
- Отлично, – кинул мэр – продолжим. Итак, сегодня, буквально пару часов назад, из сокровищницы города был похищен уникальный предмет, жезл сумрака. Кража настолько же уникальна, насколько бессмысленна, воспользоваться жезлом могут лишь немногие избранные. В любом случае, о любом использовании жезла в ту же секунду станет известно нам. Нам так же станет известно местонахождение предмета и его владельца. Однако нам не хотелось бы, чтоб этот уникальный предмет попал в чужие руки.
- Если позволите, – подал голос один из стоящих, – жезл уже в чужих руках, насколько я понял.
- Это так, – согласился мэр – но человек его укравший, скорее всего не представляет себе ценности предмета. И нам хотелось бы, чтоб кроме него никто более не видел жезла и тем более не прикасался к нему.
- Это понятно, – произнес юноша стоявший рядом с гигантом – однако хотелось бы услышать ваши мысли по поводу кражи, кто это мог быть и с какой целью он совершил данную глупость.
Мэр внимательно посмотрел на юношу - среднего роста, хорошо сложен, с мягкими вьющимися волосами и внимательным взглядом серых глаз. Его без преувеличения можно было бы назвать красивым, если б не шрам, перечеркнувший лицо наискосок от лба до правой скулы.
- Возможно, это как-то связано с некромантией, а может и нет, – пожал плечами мэр – у нас нет точных сведений, однако вам не стоит скидывать со счетов версию заказной кражи.
- Некроманты, – недовольно проворчал коренастый крепыш – если где-то запахло жареным, ищи неподалеку некромантов, гнилое племя. Он зло сплюнул себе под ноги и растер плевок.
- Итак, господа, - возвысил голос мэр – вы лучшие охотники за головами в этом маноре, но я хочу, чтоб вы запомнили, вор мне нужен живым! Я хочу услышать от него как он сумел проникнуть в сокровищницу и каким образом узнал о жезле.
- Вопрос, – снова подал голос крепыш – вор нужен живым или невредимым?
- А что есть разница? – удивленно спросил мэр.
- Если за дело берется кистень, – иронично усмехнулся юноша, которого гигант окрестил красавчиком, – то очень большая.
- Зато ты у нас милосердный, - буркнул крепыш, даже не глядя в сторону человека со шрамом.
- Что ж, спорные вопросы нужно решать сразу, - согласился мэр – вор нужен мне живым и невредимым. Еще вопросы есть?
- Вор использовал магию? – хмуро осматривая зал, осведомился красавчик.
- Мы думаем, нет, иначе бы наши сторожа это заметили, - мэр указал в темный угол, откуда донеслось глухое ворчание.
- Мрачные псы, - выдохнул верзила. Слышь красавчик, - он легонько толкнул соседа в бок – надо быть полным идиотом чтоб сунуться в эту дыру.
- Очевидно, дело того стоило, – обронил юноша, думая о чем-то своем.
- Еще вопросы? – спросил мэр, окинув взглядом собравшихся.
Охотники молча покачали головами.
- Отлично, - улыбнулся мэр – в таком случае не смею вас больше задерживать, вам выдадут денег на первичные расходы или возьмите одну вещь из сокровищницы на свое усмотрение. Тому, кто приведет вора, будет выдана награда, о сумме я думаю, говорить не стоит. Мы знаем, ваши услуги стоят недешево, а вы надеюсь, знаете цену нашего слова.
Мэр, прощаясь, слегка склонил голову и в ту же минуту боковые двери зала распахнулись.

Сокровищница впечатляла, охотники расхаживали по ней то и дело, замирая в восхищении.
- Дьявол меня раздери, - проворчал крепыш – такого я не видел нигде!
- И уже не увидишь, - усмехнулся красавчик. Он, в отличие от всех, стоял у входа с безразличным видом
- Как думаешь? – обратился к нему один из охотников - кто это мог сделать?
- Ты имеешь в виду эти вещи или кражу? – иронично поинтересовался юноша.
- Кражу конечно.
- Пораскинь мозгами, в городе не так много людей способных на такое, от силы человек десять. Теперь убери тех, кто не умеет обращаться с отмычкой хамелеоном, откинь тех, кто никогда при кражах не пользовался магией и останется всего ничего.
- Но мэр же ясно сказал, – перебил его охотник – магию тут не использовали!
- Ты неисправимо глуп, – покачал головой красавчик. Магию не использовали в замке, а как ты думаешь, совершивший такое, собирался убраться из города? Или он, по-твоему, сейчас пропивает жезл в кабаке? Тут не обошлось без телепортации, а заклинание такого уровня, даже разовое, без хорошей магической подготовки не прочтешь.
- Пошли, нечего уроки давать – прогудел, подошедший, громила – у них своя голова на плечах. Он сунул в руки красавчику кинжал с резной рукоятью.
- Более бесполезного предмета ты не смог отыскать? - поинтересовался юноша.
- Пошли! Умник! – бросил верзила, направляясь к дверям – это гораздо лучше, чем деньги.
Они проследовали полутемным коридором к выходу.
-Уф, – оказавшись на воздухе, выдохнул гигант – неуютно у них, так спину и свербит, словно кто в нее пялится.
- Не удивлюсь если ты прав, – с улыбкой произнес красавчик – и там понатыкано соглядатаев.
- Но как, а главное кто, умудрился жезл спереть а? – верзила легко толкнул тяжеленную створку и они оказались на улице.
- Размышляя логически, остается не так много – заметил юноша.
- И кто же? – спросил верзила, оглядываясь по сторонам.
- «Ночной лис», «Штырь», «Мышонок», «Вырви глаз», и «Сундук».
- «Сундук» сидит в тюрьме, – уверенно заявил верзила - и «Вырви глаз», отпадает, он третий месяц в кабаке, у торговой площади, обхаживает вдову трактирщика и небезуспешно. Судя по всему, решил уйти на покой. Вчера он был там, я сам его видел
- Нашим легче, – согласился красавчик – стало быть, всего трое. «Ночной лис» часто ошивается в богатом квартале в трактире «Рогатая луна». Пойдем, проверим?

«Рогатая луна» считалась приличным заведением. Абы кого туда не пускали, на то при входе всегда дежурила парочка головорезов. Район находился под защитой клана «ночных клинков», владельцы магазинчиков и прочих заведений платили им за охрану. Впрочем, деньги были потрачены не зря, драк и ограблений в этом квартале было меньше всего.
Красавчик и громила вошли внутрь беспрепятственно, их знали и плохого за ними не числилось.
- Габриель, – радостно произнес красавчик, указывая на очаровательную девушку одиноко сидевшую за угловым столом.
Вечер добрый Габриель! Они без приглашения уселись напротив. Как дела, как жизнь?
- Был добрый пока вы не приперлись, – ядовито буркнула она – какое вам дело до моей жизни? Я в последнее время никого не убивала, с чего бы охотникам за головами интересоваться мной?
- Ну, мало ли, – сверкнув зубами, улыбнулся красавчик, – а вдруг нам потребовалась информация?
- Я вам не осведомитель, – презрительно скривилась девушка.
- Но можешь им стать, – с угрозой в голосе произнес верзила. У тебя, несомненно, есть выбор, – нехорошо улыбнулся он – ты можешь стать трупом или узницей темницы Таласа.
- А можешь получить вот это, - красавчик выложил на стол кинжал. Нравиться вещица? – осведомился он, видя, как сверкнули глаза девушки. Она прямиком из сокровищницы мэрии, как думаешь, сколько людей может похвастаться таким оружием?
- Что вам нужно? – насторожилась девушка.
- Кто-то проник в сокровищницу города, - наклонившись через стол, прошептал юноша – сугубо между нами. Он сделал страшное лицо – это сверхсекретная информация! Наняты лучшие охотники за головами, мы с другом подумали, – юноша кивнул на верзилу – вдруг ты что-нибудь слышала, или догадываешься о чем-то. Мы бы могли обменять эту, по сути, бесполезную для нас вещь, на твои очень полезные для нас мысли. В конце концов, ты хоть и весьма молода, но принадлежишь к тому же цеху.
Габриель, откинувшись на спинку стула, задумчиво барабанила пальцами по столу.
- Даже не знаю, что вам сказать, – после недолгого молчания произнесла она. Надеюсь, вы, как и я вычислили людей способных на такое?
- Конечно, - улыбнулся юноша - иначе мы бы здесь не сидели. Проверив и осмыслив информацию, мы остановились на этих людях: Ночной лис, Мышонок и Штырь.
- Понятно, - Габриель облокотилась о стол и взглянула в глаза юноше. Меня вы в расчет не принимаете?
- Ты? – удивленно хохотнул юноша – тебе не хватило бы опыта, но даже соверши ты такое, глупо прятаться тут, нюхачи день и ночь шныряют по городу. Обшаривают каждый закоулок, вынюхивая украденную вещь.
- И что это за штука? – пытаясь казаться безразличной, спросила девушка.
- О! – юноша лукаво прищурил глаза – не думаю, что тебе нужно это знать. Тем более я, как и мой друг связан клятвой.
- Что ж, – Габриель небрежно придвинула к себе кинжал, слегка поглаживая рукоять – могу вам сказать что «Мышонок» и «Штырь» тут точно не при чем. Она бросила короткий взгляд на друзей. Это существенно сужает вам круг поисков, не так ли? Моя информация стоит этой безделушки? – она осторожно потянула кинжал к себе.
- Ох уж эти женщины, – буркнул верзила, накрывая громадной ладонью нежную руку девушки – информация конечно ценная, но хотелось бы точности.
- «Мышонок» и «Штырь», – девушка осторожно высвободила руку – сейчас обговаривают себе штатные должности в одном очень известном клане. Им явно ни к чему портить себе репутацию. Предупреждая ваш вопрос, – улыбнулась она – назвать вам клан я не могу, но вы можете догадаться, какой из кланов готов принять сомнительных личностей за приличный вступительный взнос.
- Это точно? – нахмурился юноша.
- Я не настолько глупа, чтоб врать.
- Поверю на слово, – красавчик сделал знак верзиле и тот убрал руку. Девушка принялась с интересом рассматривать кинжал.
- А ты случайно не в курсе, где «Ночной лис»? – юноша внимательно следил за реакцией Габриель на кинжал.
- Как сказать, – пожала плечами девушка – у меня, конечно, есть предположения, - она убрала кинжал за пояс. Я бы обследовала туманный остров. Хотя бы, потому что там запрет на магию, – она подмигнула – к тому же, там где видно не далее трех-пяти шагов, очень удобно прятаться. Особенно тому, кто способен чуять людей. Разве вы не знали о такой способности милого «Ночного лиса»? Она расхохоталась. Ну и напоследок, – ее слова просто источали патоку – не так давно он купил отмычку хамелеон и взял пару уроков у архимага Грегориана по вопросам телепортации.
Девушка поднялась с довольным видом и направилась к выходу – желаю удачи старички, – рассмеялась она и помахав на прощание рукой, скрылась в дверном проеме.

- Какого хрена! – орал верзила, когда они, с красавчиком, разбрызгивая лужи и грязь, неслись по улице. Ты что не видел, что этот гад нас подслушивает!
- Откуда я знал, что он станет за нами следить! – в перерывах между вдохами, вопил красавчик
Люди оборачивались на них и отпрыгивали в сторону, пытаясь увернуться от брызг и летевшей грязи. В конце улицы, диким гиканьем подгоняя низкорослую лошаденку, пытался уйти от погони хмурый крепыш. Он с трудом держался в седле, было видно, что бешеная скачка ему в диковинку. Полы его замшевой куртки трепетали за спиной как крылья маленького демона. Лошадь, сделав немыслимый пируэт на скользкой дороге, скрылась в переулке.
- Все, – махнул верзила, без сил остановившись на обочине – нам его не догнать.
- Теперь эта крыса воспользуется добытой нами информацией! – на одном выдохе рявкнул красавчик. Можно не сомневаться, – отдуваясь, произнес он – этот гад наймет людей и прочешет туманный остров вдоль и поперек!
- Я бы нанял орков, – отдышавшись, ответил верзила – они пахнут не так как люди. Больше шансов поймать беглеца, к тому же они сильней и выносливей.
- Какая разница, – расстроившись, отмахнулся красавчик – уплыли наши денежки.
- Есть идея! – громила невольно улыбнулся – мы можем купить свиток телепортации у Грегориана и прыгнуть на туманный остров. А там накостылять этому коротышке и отнять вора!
- Ты думаешь, он будет один?
- Да хоть с дюжиной орков! - осклабился верзила – я им такую головомойку устрою! А ты между тем умыкнешь вора. Главное тебе добраться до портала, а там кто вас найдет? Меня они, потеряв вора, убивать не станут, смысла нет, к тому же ты свидетель! Так что им останется только кусать локти.
- И чего мы торчим тут посреди улицы? – удивленно спросил красавчик – побежали!
И они помчались обратно провожаемые удивленными взглядами.
- Свиток телепортации? – удивился Грегориан. А можно узнать молодые люди кто вам посоветовал обратиться ко мне?
Они стояли в небольшом полутемном зале башни Грегориана. Почерневшие от времени и невиданных опытов стены еще хранили следы былого величия. Возле узкого окна, скорее напоминавшего бойницу, расположился письменный стол, массивный из темного старого дуба. Сам Грегориан был точной копией звездочета, которые так любят рисовать художники на старых гравюрах. Высокий, худощавый, с длинной седой бородой спускавшейся на некогда роскошную бело-синюю мантию.
- Ну, не то чтобы порекомендовали, – смутился красавчик – Габриель сказала, что вы продали свиток телепортации одному типу по имени Ночной лис.
- Габриель? – удивленно приподнял кустистые брови Грегориан - впервые слышу это имя. И вообще, я никогда не занимался телепортацией, это распространенная ошибка. Все это слухи, которые любят распускать мои бестолковые ученики, вам еще наплетут, что мне известен секрет философского камня. Я маг господа! Маг огня! Моя стихия огненные шары и пожары. Если вам угодно устроить небольшой Армагеддон, милости прошу, обсудим цены, а телепортация не моя стихия.
Громила и красавчик изумленно переглянулись.
- Но позвольте, – начал было верзила.
- Идем, – красавчик дернул его за рукав. Извините, – он поклонился магу – мы ошиблись, мы зайдем как-нибудь в другой раз.
- Как вам будет угодно, – улыбнулся маг.

- Ты что с ума сошел?! – вырвавшись, спросил верзила. Как мы без свитка попадем на остров!?
- Не дури, – холодно усмехнулся красавчик – нас только что облапошили, Ночной лис тут абсолютно не причем! Я не знаю, действительно ли он на туманном острове, или где-то в другом месте, но я точно знаю, что он ничего не крал! По крайней мере, в мэрии Таласа.
- Не он? – удивился верзила - а кто же тогда!?
- А ты пораскинь мозгами! Юноша довольно хлопнул себя по бедрам – ну надо же, провести нас как мальчишек! Ай да девчонка!
- Габриель? – лицо верзилы выглядело довольно глупо.
- Да ты сам посуди, – расхохотался, глядя на друга, красавчик. Кто наплел нам про телепортацию и Ночного лиса? Зачем ей врать? Зачем направлять нас по ложному следу?
- Ну, мало ли, - пожал плечами верзила – может, просто хотела заиметь кинжал.
- Нет, – протянул юноша - она отлично все продумала и я не удивлюсь, если подслуха она заметила раньше нас, потому и стала говорить так громко. Она рассчитывала, что мы кинемся на туманный остров и станем рвать там друг другу глотки. А затем обшаривать его минимум пару суток, за это время она успеет скрыться. Меня мучит лишь один вопрос, как она спрятала жезл?
- Никуда она не денется из города, – верзила прислушался к урчанию в животе – при появлении близь любых ворот вещь будет обнаружена нюхачами и ее тут же схватят, пошли лучше пожрем, а потом отправимся на поиски этой малявки.
- Бог ты мой! – воскликнул красавчик – как все просто, гениально просто, вот тебе и новое поколение, молодое да раннее.
- Что еще? – недовольно буркнул верзила
- Как ты не понимаешь! Мы сами подарили ей возможность обмануть нюхачей! Ни один из них не в состоянии определить количество вещей. Только присутствие, либо отсутствие вещи из сокровищницы. А у нее теперь есть кинжал! И она гордо может сказать, что подарили ей его мы и это будет правдой.
- И что же нам делать? – растерянно спросил верзила.
- Поставить себя на ее место, - улыбнулся красавчик.


- Итак? – мэр города принял их в личном кабинете
- Мы нашли вашу пропажу - улыбнулся юноша, протягивая сверток.
- Замечательно, а вор?
- Увы, - верзила сделал скорбное лицо – бедняге не повезло. Он оказал слишком сильное сопротивление и был убит в стычке. Тело лежит у вас во дворе.
- Кто он?
- Им оказался не местный и абсолютно незнакомый тип, – с прискорбием сообщил красавчик.
- Странно, – мэр испытующе посмотрел на охотников – вы уверены, что это он?
- Но жезл то был у него, – с невинным лицом произнес юноша.
- Что ж, - мэр поднялся и подошел к понуро стоящим охотникам – раз поставленная задача была выполнена всего лишь на 50% процентов, я думаю, никто из вас не станет возражать, если сумма оплаты будет уменьшена вдвое.
- Абсолютно справедливо, – кивнули оба.
- В таком случае, - мэр указал им на дверь - прошу, казначей ждет вас.
- Что ты думаешь об этом? – спросил в темноту мэр, когда за охотниками закрылась дверь.
- Они лгут, – ответил голос.
- Я так и думал, – одними глазами улыбнулся мэр – однако парни действовали оперативно. Я думаю, мы простим их на первый раз. Но тебе стоит выяснить мотивы их лжи.
- Это не трудно, – иронично откликнулся голос - если один мужчина врет другому, тут явно замешана женщина…

Сообщение отредактировал wwwolk - 13-03-2008, 20:14

А выбрать нам дано – одно…

Любовь и смерть, добро и зло…
Что свято что грешно - познать нам суждено…
Любовь и смерть, добро и зло…
А выбрать нам дано одно… (с)

Край крыши. Впереди, за горизонтом, - в сумрачной дымке луна. Внизу – темнота…
- Ника, дура, ты чего задумала? Сейчас же спускайся!! Ты же упадешь!!
- Н-не упаду!! Сама спрыгну!! У-уйди, не мешай мне!! Ты же знаешь… он не любит меня… Я так больше не хочу-у-уууууууууу…
- Ты что? Ты из-за Вальки чтоль? Глупая, спускайся!!! Черт, не нужно было позволять тебе столько пить – знала же…
Чуть качнувшись, Вероника сделала шаг вперед. Она слышала за спиной шум – значит, Алиса полезла следом и времени – в обрез.
- Ты ничего не понимаешь!.. Я его люблю-ю-ууу!... А он… даже не смотрит…
- Ника, дура пьяная, ну подожди же!! Остановись, послушай!!!
Еще один шаг вперед… Шаги все ближе…
- Бестолковая!!! Ты уверена, что он знает о твоих чувствах?..
Ника остановилась на полушаге, вздрогнула, покачнулась… и полетела вниз головой.
- Аааааааааааааааа….

Вероника рывком села на постели. В комнате царил полумрак, свет проникал лишь из полузавешенного окна. Рядом с окном стоял высокий человек в длинном плаще и курил. На мгновенье девушка опешила, и сердце забилось в груди, как растерянная птаха.
- Ва…
Юноша бросил сигарету в пепельницу и повернулся к девушке. В груди у нее сразу похолодело.
- Опять кошмары? Что на этот раз?
- Тьфу, Володя, напугал. Ну какие кошмары, ты что? Просто вспомнился один… мммм… неприятный момент. Что, уже утро?
- Только светает. Я уже хотел тебя будить. Все готово. Собирайся, нам пора.
Ника отбросила одеяло, сладко потянулась и опустила ноги на пол. Затем, абсолютно не стесняясь своей наготы, поднялась во весь рост и подошла к окну. За горизонтом поднимался яркий огненный шар. Рассвет. Рассвет первого дня новой жизни. Сегодня она наконец покажет, чего по-настоящему стоит! Губы самопроизвольно растянулись в улыбке. Она обернулась и посмотрела на спутника. Тот закурил вторую сигарету и поднял глаза.
- Прекращай нежиться. Одевайся, нам пора.

Они вышли в ночь вместе – высокий юноша с каштановыми волосами до плеч, в длинном темном плаще, и худенькая девушка, немногим ниже его ростом, в обтягивающем фигуру костюме. Сильный ветер развевал полы его плаща, делая куски ткани похожими на крылья гигантской летучей мыши, обнявшей и словно бы защищавшей пару.
- Ты готова? – он всегда спрашивает, хотя наверняка уже знает ответ.
Девушка молча кивает. Да, она готова. Уже давно готова.
Сила двух амулетов, сотканных из самых сильных эмоций в жизни молодых людей, создает пространственный переход. Он крепко держит ее за руку, чтобы сила разрыва между мирами не разбросала их. Легкая вспышка, практически незаметная в свете фонарей, мгновенье – и реальный мир теряет над ними контроль.

Переход – всегда вспышка перед глазами, но длится он лишь несколько секунд. Сегодня для нее все было иначе. В ярком свете, горевшем, казалось, в голове, начали вспыхивать эпизоды ее жизни.

…Двери детского сада. Мама держит за руку, но Ника видит других детей и вырывается – хочет чувствовать себя самостоятельной. Мама улыбается, понимающе кивает и отходит – однако наблюдает со стороны, девочка это знает. Однако неявный контроль ей не мешает. Кроха оглядывается по сторонам в надежде найти себе пару для игр. И тут видит ИХ.
Они стоят в сторонке от всех, так близко друг к дружке, словно представляют собой единое целое. Темноволосая девочка и мальчик, которому ярко светящее солнце создает на голове золотой ореол. Они держатся за руки, словно весь мир сосредоточен на клочке асфальта вокруг них. И похожи как две капли воды.
Ника замирает на мгновенье, потом делает шаг, другой – и вот уже решительно движется в их сторону. Протягивает руку.
- Я – Ника. А вас как зовут?
Мальчик окидывает ее долгим недоверчивым взглядом и отворачивается. Девочка же, наоборот, разглядывает с интересом.
- А я – Алиса. А это Валька…

…С Алисой они подружились сразу. И ходили постоянно втроем. Но Валентин всегда был холоден с ней. Сначала Ника не обращала на это особого внимания.
Но в школе все стало иначе. Общительная по природе своей, Вероника была душой класса и заводилой во всех озорных проделках. Каждый хотел дружить с ней. Избалованной девочке это нравилось. Годы шли, и у нее не было недостатка во внимании – особенно у противоположного пола. Все самые красивые мальчики – сначала класса, немного позже – школы, были у ее ног. И только потом она начала осознавать. Все, кроме одного.
Валентин всегда был хорош собой – светлые, чуть вьющиеся волосы, при каждом появлении солнца отливающие золотом, зеленые глаза, высокая, статная фигура… Всегда обходительный, вежливый… И такой недоступный… Ника поняла, что влюбилась, в старших классах школы. Дурнушкой она никогда себя не считала, в кавалерах ей не было недостатка. Но здесь она использовала все доступные ей приемы обольщения – и, как ни странно, ничего не помогало. Он единственный не поддался обаянию Ники…

…После школы его забрали в армию. Отец, видный правительственный деятель, выбил Алисе разрешение на поездку к брату. А Ника, как ее лучшая подруга, выпросила поехать с ней.
Это был ее звездный час. В военной части, где вообще не было женщин, на Нику смотрели, как на богиню. Алиса тоже была красивой, но она не придавала этому особого значения, а ее подруга – наоборот. В этот день все возможные средства были использованы. Излишне будет говорить, что выглядела она просто великолепно.
И вот ЕГО отпустили в увольнение – тоже результат стараний отца. ОН вышел – и она растаяла: так прекрасно смотрелся строгий солдатский костюм на его подтянутой фигуре. Валентин бойким солдатским шагом подошел к девушкам, улыбнулся, бросил руку по козырек…
- Здравия желаю!..
… и бросился обнимать сестру. Ника с нетерпением ждала, пока на нее обратят внимание. И вот, наконец, - после замечания Алисы – он повернул к ней голову.
- А, Ника, привет. А ты как здесь?
- Да, я… Просто захотелось новых ощущений… - сердце зашлось в груди.
- Ну, тогда ясно… Идем гулять? – это уже опять к Алисе, - я здесь все покажу…
…они шли о маленькому военному городку. Яркое весеннее солнце освещало первые зеленые ростки, маленькие изящные домики, редких случайных прохожих, спешивших по своим делам… Но все это солнце, весь мир сейчас сосредоточился на ярких бликах – золотых и угольно-черных – на волосах идущей впереди Ники пары. Валентин что-то рассказывал, смеялся, обнимал сестру за талию… она смеялась в ответ… Они словно не замечали идущей на два шага позади девушки.
Вероника остановилась, и цветы, которые она принесла для него и до сих пор растерянно теребила пальцами, рассыпались по мостовой.
- Почему так? Почему всегда так? Почему он не со мной? Это она, только она во всем виновата!!! Ведь знает же, что я сохну по ее брату… А все равно липнет к нему… Мне даже шанса не дает… НЕНАВИЖУ!...
Она вздрогнула, испугавшись своих мыслей. Нагнулась, подобрала цветы… огляделась вокруг… но ИХ уже не было видно. Вероника так и замерла на корточках, с помятым букетом в руках.
- Они даже не заметили, что я отстала…
Словно во сне, она встала и побрела в противоположную сторону – в сторону квартиры, которую они с Алисой сняли на время поездки…

…Воспоминания перешли в постоянно преследующий ее сон. Падение с крыши, первое появление в Некто… С Алисой, она попыталась ее удержать и упала следом. Они стали Пиратами – вместе…

…Момент, когда ненависть к подруге стала уже почти невыносимой. Вероника – в первый раз одна – ушла в Некто. В этот странный и иногда страшный мир, атмосфера которого сейчас как никогда соответствовала ее настроению. Здесь каждый пытается убить другого. Им с Алисой всегда приходилось защищаться. Но сегодня она сама хотела убить. Все равно, кого – лишь бы унять чувства, бушующие в груди и мешающие дышать.
С маленьким пистолетом она чувствовала себя увереннее. Шла по лесу, стараясь не шуметь, и вся будто превратилась в слух. Где-то справа хрустнула ветка. Ника обернулась, выбросив вперед руку с оружием. Но выстрелить не успела. Пистолет, выбитый из рук, упал где-то вне пределов досягаемости. Сначала на нее упала тень, потом чудовищная сила прижала к земле, тяжелая рука зажала рот, а другая начала шариться на шее. Конечно, амулет… Девушка отбивалась, словно разъяренная кошка, укусила руку, зажимавшую рот… И вдруг яркий свет одной из лун вдруг осветил фигуру нападавшего… И Ника вскрикнула. Волнистые волосы до плеч, длинный плащ… Так похоже на НЕГО… Но нет, волосы и плащ были темными. И лицо, смотрящее на нее теперь уже с интересом – совсем непохоже на Валентина. Она заплакала, спрятав лицо в ладонях. А потом провалилась в темноту…

…Владимир – так звали юношу – не стал убивать ее, а когда она потеряла сознание, отнес к себе домой. В нем она нашла утешение. Утешение, но не замену. Он тоже был одинок. У него тоже был друг – лучший друг, который не понимал его устремлений и делал все по-своему, наоборот. И Ника поняла, как она может отомстить.
Они вместе придумали познакомить Костика и Алису. Знали, что тот влюбится. И Алиса – тоже. Вероника торжествовала – вот теперь ОН поймет, что значит быть третьим лишним. Но удовлетворение не наступало. И тогда – в ее голове созрел еще более дерзкий план…

- Ника, очнись!! Да очнись же ты!!! Что с тобой?.. Ника!!!..
Вероника открыла глаза. Яркий свет рассеялся, и она увидела взволнованное лицо Владимира, который изо всех сил тряс ее за плечи.
- Ну наконец-то. Ты что? Еще перехода не прошли, а ты – бух в обморок. Минут пять достучаться не мог…
Парень порывисто обнял ее и практически сразу отпустил, вглядываясь в глаза.
- Ты вообще как? В порядке? Может, перенесем все?
- Нет!!!!!!!!
Ника сразу вскочила на ноги. Нет! Она и так долго ждала, дальше оттягивать миг торжества она не намерена.
- Со мной все в порядке. Не беспокойся обо мне – лучше позаботься о том, чтобы все прошло идеально.
Володя кивнул и поднялся следом. Некоторое время смотрел на нее, словно оценивая. Потом подал руку.
- Идем. Не отставай, только тихо. Нам повезло – почти на месте вышли. Придем раньше и подождем.

Быстро, как две тени, они двигались по лесу, миновали границу поля… И только теперь Ника почувствовала чужое присутствие. По тому, как напрягся ее спутник, девушка поняла – он тоже узнал это ощущение. Впереди встали две темные фигуры. Они тоже пришли раньше.
- Ничего страшного, - убедила себя Ника. – Мне главное – Алиса, а остальное неважно. Пусть Володя сам разбирается с Костиком. Ах, да… Он же не хочет его убивать… Ну-ну… Посмотрим, многого ли он добьется разговором… А, впрочем, все равно – главное, чтобы отвлек. Ну, здравствуй, подруга!!
Все произошло быстро, с настоящей пиратской скоростью. Две пары столкнулись под светом двух ярких лун. Слишком быстро… Вероника даже не смогла растянуть долгожданный миг триумфа. Алиса, конечно, тоже обучалась премудростям ночного боя у Костика, но ненависть сделала Нику сильнее. Резкий выпад – и подруга осела у ее ног. Девушка проверила ощущения – да, точно мертва. Не было необходимости ощупывать тело, проверять пульс – ее способности позволяли все чувствовать ментально.
Она поглубже вдохнула и задержала выдох, чтобы всем телом ощутить восторг от долгожданной мести.
И… ничего не почувствовала.
Только усталость навалилась на нее камнем, словно парализовав и прибив к земле.
Тишина оглушала, лишь где-то позади стоящей на коленях девушки почти беззвучно бились насмерть бывшие неразлучные друзья.
Тишина…
Ника закричала. Ей показалось, что крик достиг каждого затаенного уголка Некто. Но на самом деле она не издала ни звука. Лишь жадно ловила открытым ртом воздух.
На мгновение показалось, что на ее крик ответили. Ужасным, нечеловеческим – нет, это даже криком назвать нельзя… Шквал эмоций ворвался в сумеречный мир, бешеным ураганом разнося вокруг себя волны отчаяния. Она вздрогнула… и все поняла. Это был Валентин.
Через мгновенье все стихло. И эта тишина была хуже…
Что я натворила?...
На руках, поднесенных к лицу, была кровь подруги. Смерть лучшей подруги и безумная боль ее брата. Вот чего она добилась… Все, чем обернулись последние годы ее жизни?.. Все…
Ночь разорвал еще один крик, и Ника обернулась.
В паре шагов от нее, в невысокой траве, у ног темной мужской фигуры, лежало мертвое тело.
Володя…
На дрожащих ногах она поднялась и сделала шаг вперед. Ноги, как ватные, двигались с трудом, но ей было не до того.
Единственный человек, который ее любил…
...шаг вперед…
Тот, кто всегда был рядом…
…шаг…
Кто всегда поддерживал ее…
…еще…
От кого она родила сына…
Она упала в мокрую от его крови траву, обняла…
И почувствовала легкое биение жизни. Жив!.. От восторга она чуть не задохнулась, истерический хохот уже готов был вырваться из горла…
И тут на нее упала тень. Костик.
Жить ей оставались считанные минуты. И Ника поняла, что нужно делать.
Она знала, что Володя поймет ее. У него те же способности.
Прости меня… За то, что обманывала… Это я виновата… Я такая глупая… Позаботься о нашем сыне… Об Игоре… Я люблю ва…
Невероятный удар оборвал ее мысли. Девушка упала на лежащее в лужи крови тело, закрыв его собой и не давая почувствовать слабую искорку жизни.
И последнее, что она увидела – две неразлучные луны в начинающем бледнеть небе.

Нет, мне ничего не надо от тебя,
Нет, всё чего хочу я -
Тенью на твоём мелькнув пути
Несколько шагов пройти…(с)

Мудрость приходит с годами

   Вечернее небо, затянутое тучами, делало пространство вокруг еще мрачнее, чем обычно. Густая трава, тихо колышущаяся на легком ветру, отливала медным окрасом. И вроде бы все вокруг тихо и спокойно, не предвещает никакой беды, но это не так. Только тот, кто пробыл здесь годы, как Стервятник, знает истинное лицо Зоны…. Солнце не может пробиться и хотя бы бросить лучик сквозь пелену облаков. Пусто и тихо…. Слишком тихо…. Слева густые заросли красноватых деревьев, а справа бесконечный простор. И пустота… Стервятник шел тихо, держа винтовку наготове. Рюкзак за спиной казался невесомым по сравнению с тяжелым грузом души сталкера. Рука на курке, связка патронов на поясе, слух наготове. Кажется, по этим пустым полям вообще никто никогда не ходил. Стервятник услышал что-то и присел на корточки, прицеливаясь по слуху. Кусты, где только что что-то прошуршало, не шевелились, лишь ветер завывал где-то рядом. Сталкер ждал, ждал, ждал… и ничего. Только ветер завывает где-то рядом. Все спокойно. Стервятник встал и пошел дальше, опять погрузившись в глубокое раздумье. Он думал о тех, кого он убил. И ради чего? Деньги, слава? Тогда, в первое время на зоне, это казалось легким способом решить все проблемы. Господи, как же все они ошибались! Только сейчас, когда голос совести заиграл в их душе, сталкеры поняли свою ошибку! И единственной их мечтой стала отмотка времени назад, в прошлое…. Вот почему Стервятник ищет дорогу под саркофаг. Слух об исполнителе желаний дал им всем шанс исправить свою ошибку. Сделать все правильно. Только новички до сих пор охотятся за артефактами ради денег. Они еще многого не знают…

   Глухой выстрел прогремел из-за кустов неподалеку, где не так давно Стервятник услышал шорох. Пуля была пущена метко. Рана была смертельной, прямо до сердца. Сталкер упал на мокрую землю и закричал. Кричал не от боли, к которой привык здесь, а от обиды. Гнусной обиды из-за рухнувшей мечты, мечты, разбившейся вдребезги, мечты, о которой он думал всегда! Все рухнуло, а в душе осталась только пустота. Стервятник кричал и не слышал, что уже хрипит, лежа на мокрой траве. Из раны текла кровь, и пелена застилала глаза. Но спать нельзя, нельзя! Надо жить, жить, жить! Дойти до конца…. Увидеть исполнителя…. Загадать желание…. Вернуть все назад…. Веки отяжелели и закрывались, но сталкер хотел увидеть того, кто сделал это, того, кто разрушил его мечту. Руки не слушались, а ног Стервятник уже не чувствовал. И вдруг его пронзил страх. Простой страх за свою жизнь. Жизнь, полную грехов и ужасных поступков. Он осознал, что сейчас для него нет ни одного шанса на спасение. Ни одного…. Частенько многие даже не понимают значение слова никогда. Никогда больше Стервятник не раскроет глаза, никогда не увидит цвета жизни и никогда не вернется домой…. Глаза закрывались и открывались все реже и реже. Силы покидали его. Стервятник старался удержать, схватить их, но они лишь уходили, ничто не могло их остановить. Он не чувствовал температуры собственной крови, и замерзал не от недостатка тепла, а от нехватки душевных сил. И вдруг он понял, что задыхается. И начал глотать ртом воздух, но это не приносило желанного облегчения. Воздуха не хватало, и Стервятник понял - это конец. Конец его жалкой жизни. Глаза закрылись, сил не осталось, и жизнь ушла из его тела…

   Кусты раздвинулись, и Шип вылез из них. Из дула его ружья шел легкий дымок. Он зарядил длинный патрон в магазин и подошел к мертвому Стервятнику. Его первый труп и, возможно, первый артефакт. Надо же, только месяц в зоне, а уже преступник! Но это не волнует молодого сталкера. Мыслями он далеко отсюда: в пентхаузе, где-то в Подмосковье, рядом его «мерс», личный шофер, жена-красавица, трое детей…. Красивая и насыщенная жизнь. Его сокровенное желание. И время его исполнения все ближе…. Шип подошел к трупу и посмотрел на свою жертву. Его глаза были закрыты, и он выглядел спокойно. Юный сталкер ухмыльнулся. Он обыскал рюкзак Стервятника и вытащил оттуда «пустышку», две «зуды» и простенький «ломоть мяса». Первая добыча! Ликуя, Шип положил свои трофеи в сумку за плечами, и, забрав снаряжение у трупа, пошел дальше по тропе. Скоро он вернется домой богатым. И ничто не сможет ему помешать! Ни мораль, ни совесть, ни люди, ни звери, ничто! А что до этих сталкеров.… Сами виноваты! Не надо было стоять у него на пути!

Сообщение отредактировал GreyNight - 15-03-2008, 7:32

По Тиресканне.
В прикл - не вошло. И даже отыграно никогда и ни с кем не было. И упомянуто - не было. То, что осталось за кадром?.. Да, наверное. Просто это должно было быть написано.

- У нас все могло быть хорошо, - говорила она. - Нормальный род занятий, ну, из тех занятий, которыми занимаются нормальные люди. То есть хотя бы не убивают других людей. Семья, может быть. Может быть даже дети. Нормальное мировоззрение. Никаких страшных воспоминаний. Мы все испортили, слышишь?
- Чем? - не понял Фиерс.
- Мы встретились, - пожала плечами Мари. Грустно улыбнулась.

Было очень много всего, до, после, вместо и во время, я сама путаюсь в этих разрозненных кусочках. Соотносить их по времени с событиями прикла будет лишним. Потому что невозможным. Поэтому и не буду.

- Уже близко, - Дирке ткнул пальцем в карту. - Буквально пол-мили. Там что-то вроде ущелья или еще какой ерунды...
- Подземелья, - покачал головой Фиерс, - впрочем, ландшафт не из приятных, это да.
Пол-мили до разгадки, так думал командир.
Пол-мили до повышения, надеялся младший лейтенант Эвлин.
Пол-мили до обратного пути, вздыхал Дирке. Дома ждала жена. Если еще жива.
Пол-мили до очередного приключения, ухмылялся Лис. Прав оказался именно он.
У тех, кого никто и нигде не ждет, самые крепкие нервы. И самые крепкие кулаки.
Карта была свернута и засунута в карман походного рюкзака. Отдохнули и хватит. Подумаешь, какие-то пол-мили...
То, что они увидели через двадцать минут, никому не понравилось. Зато всех удивило.
- Стоять.
Щелчок предохранителя. А потом эта ужасная псина подняла голову.
И еще одну.
И еще.

Когда я только собрался писать квенту в Тиресканну, я был уверен, что это будет что-нибудь... стебное. И, кажется, даже начал нечто подобное творить, но - получились второстепенные персонажи, занявшие весь передний план, и, наоборот, главгерои, которые фигурируют как статисты.
Да нет, вроде ничего так вышло.

- Ты вот представь, - Мари сидела, обхватив руками коленки, - ловил бы ты бабочек, отрывал бы им крылья - и обратно в небо. А они не летят почему-то.
- Вечно ты мерзости какие-то говоришь, - поморщился Ксен.
"Дурак", подумал Лис. "Хотя мне тоже когда-то было девятнадцать".
Марийка махнула рукой.
- Смотри. Вот тебя и других таких же натаскивают в вашем отделении "три-а" или "четыре-б", говорят о том, как хорошо и почетно умереть за короля Матео, проникаешься ты всей этой красотой и романтикой... А тебя потом раз - и в особый отряд. Через всю войну и грязь - к подземельям Криона. Насмотрелись по дороге на романтику?
- Ну... - Ксен долго не решался произнести что-нибудь более существенное. - Да, было немного.
- Я вообще о том, - пояснила Марийка, - что королей быть не должно. Если ты король, тебе обязательно придет в голову что-нибудь этакое сделать с бабочками.

Посты далеко не всегда отображают мировоззрение игрока. Хотя кто-то, читая шахматный прикл (а такие были, я знаю, я узнавал!), наверняка не раз усомнились в моей адекватности.

Грязная, разбитая дорога. И она - такая же грязная и разбитая.
- Мама... мамочка...
Пока Марийка вытаскивала из обломков обгоревшего остова дома то, что осталось от ее жизни, внутри что-то натягивалось и рвалось со стальным звоном. А когда с последней горстью земли на одну братскую могилу ушла почему-то и боль, стало легче.
Когда понимаешь, что - не вернуть, жить дальше уже гораздо проще.
Длинную, до пояса, светлую косу, Марийка отрезала в тот же вечер. Сестра так завидовала ее волосам.
Тиночка, милая...

Наверное, любимые персонажи.

Цербер спал, мирно похрапывая в три глотки.
- Интересно, как мы объясним его существование, когда вернемся в штаб? - задумчиво протянул Лис.
- Мы вернемся? - Марийка подняла бровь. - Я не вернусь.
- Я тоже, - Фиерс держал ее за руку.
Теперь он имел на это право.
- А пес в любом случае не останется с нами. Уйдет туда, откуда пришел. Откуда бы он ни пришел.
Одна из голов Цербера открыла глаза, почувствовав, о чем шла речь.

Весь окружающий мир Цербер ощущал в цветах запахов.
От Марийки до сих пор пахло радугой.
Только теперь - восьмицветной.

Орлания бесшумно прохаживалась по парку упорно пытаясь найти скамейку, где не было бы никого... Когда же её поиски были закончены, она достала из походного мешка толстую тетрадь уже на половину исписанную и стала читать парку свою историю.

Мысли Придворного.

Стать дураком
Мне здесь пришлось,
Хотя я вижу
Всех насквозь. (с)

Бал был в самом разгаре. Тысячи свечей освещали зал для танцев. Играл торжественный и немного нудный минуэт. Юноша в костюме цвета вороньего крыла стоял в самом плохо освещённом углу зала и ухмылялся, глядя на это стадо. Вон кружит партнёршу Карл Ди Гизз – известный бабник, лицемер и лжец. И как его жена до сих пор ему верит? Когда он в дома-то ночует три ночи на неделе... А вон ту пышную даму зовут Элена Карро, очень серьёзная и волевая женщина… пока не выпьет вина, когда же выпьет, она весела и «воздушна». Смешно!
А та резвая девчушка – Амалия-Нерида Лоренс. Странное имя, согласен. Так нарекла её маменька. Старая сплетница и вообще мерзкая старуха. Кстати, она тоже здесь, но речь не о ней. Эта Амалия… милая юная мисс восемнадцати лет от роду. Хорошо воспитана, умна, чрезвычайно забавна и…. развратна до умопомрачения.
Да-да, именно так. Я даже немного расстроился…
Хотя, какое мне дело, ведь я сам знаю, что все, абсолютно все юные создания на этом балу строят из себя недотрог, хотя на самом деле последние шлюхи. Глупые продажные девки. Жаль.
А мужская половина?! Думаете, лучше? Ничуть. Похотливые животные, думающие лишь о том, как затащить в постель очередную девушку.
И разве это можно называть ВЫСШИМ СВЕТОМ?!! Это стадо!
- Ну а теперь пора работать, - со вздохом произнёс юноша, снимая костюм, под которым оказалось шутовское чёрно-оранжевое трико. Надел шутовской колпак и выбежал на середину зала развлекать дорогих гостей.

Уже выкладывал, но после многих чтений и редакций, многое изменилось
Наблюдатели.
«Мы наблюдаем не вмешиваясь!»
Девиз хроноисследования Ветвей.

Институт Нормального Развития Глобального Социума.
Точное время неизвестно.

Старший полевой наблюдатель N испытующе смотрел на своё отражение в зеркале. На первый взгляд, всё было нормально – он видел высокого, в меру широкоплечего мужчину лет тридцати, с немного узковатым подбородком, правильными чертами лица, спокойными серыми глазами и тёмными волосами, одетого в глухую серую форму с серебряной эмблемой в виде планеты на правой стороне груди.
«Материализация прошла успешно», - констатировал он, закончив анализ внешности и работы всех органов. В ту же секунду разума N коснулось чувство гордости, излучаемое откуда-то справа. Он повернул голову, мельком констатировав, что каюта также материализовалась нормально и выглядит, как и всегда – сдвоенный отсек для сна, рабочий стол с набором необходимого оборудования и пара передвижных сидений. На одном из отсеков, болтая босыми ногами, сидела копия старшего наблюдателя, только чуть более хрупкая, уменьшенная и женского пола. Ну и ещё улыбающаяся во весь рот. N почувствовал, что углы его губ также начинают двигаться и хотел было заблокировать свой разум, но вовремя уловил искру досады в радостно-гордом потоке эмоций, исходившем от его Спутницы, и не стал этого делать.
- Доброе утро! – её голос, очень похожий на голос N, звучал совсем иначе из-за искрящихся и бурлящих в ней чувств.
- В настоящий момент не представляется возможным определить время суток за бортом относительно стандартного потока, - ровно сказал он. – Но если ты хочешь меня приветствовать, то я тоже поздравляю тебе с пробуждением.
- Сухарь! – ни чуть не обиделась девушка, спрыгнув на пол и натягивая точно такую же форму, как и у N. – Как твоя тушка? Нормально работает?
- Материализация прошла успешно. Моё тело, как и твоё функционирует нормально.
- Мог бы хотя бы для приличия поинтересоваться моим самочувствием, бесчувственная ты колода! – легкомысленно заявила она, также придирчиво рассматривая себя в зеркало. - Хотя, если разобраться, то это даже хорошо! Если бы ты был кем-то вроде L, то мы бы с тобой такими красавчиками не ходили! Помнишь, как его в прошлый раз закошмарило и они с бедняжкой Y весь цикл отсиживались в изоляторе какими-то кроликообразными крокодилами.
- L - хороший специалист, но он слишком восприимчив и возбуждаем, - отозвался старший наблюдатель, добавляя несколько мелких морщинок у глаз и тем окончательно приводя свой облик в соответствие с эталонным. - Поэтому иногда ему бывает трудно отделить реальность от собственных фантомов. Моя эмоциональная сфера не так гиперактивна.
- За что тебя и люблю! - девушка повисла на шее N и чмокнула его в щёку. – Кстати, удлини мне волосы! И сделай их светлее!
- E, ты знаешь, что твоё эталонное тело предполагает наличие коротких волос тёмного цвета…
- Ну пожалуйста!
От эмоций все ещё висящей на его шее Спутницы у N начала кружиться голова, так что он уступил ей. Девушка слегка вздрогнула, когда её волосы начали удлиняться и светлеть прямо на глазах.
- До плеч, если можно! – попросила она, отцепившись от шеи своего Спутника и с видимым удовольствием наблюдая, как вьющиеся пряди ложатся на серую ткань формы. – Спасибо! Ты у меня умница!
Старший наблюдатель перевёл дух. Эмоции Спутницы вернулись в границы нормального и более не пытались пробить его ментальный барьер.
Внезапно серебряная эмблема на груди у N мелодично зазвенел и оттуда раздался раздражённый голос, могущий принадлежать женщине лет сорока, при условии, что последние двадцать она постоянно вдыхала сильно загрязнённый воздух:
- Всем в Главный конференц-зал!
- Опля! –E надоело рассматривать свои новоприобретённые кудряшки, и она вновь повернулась лицом к N. – Старушка материализовалась и, как всегда, не в духе после этого!
- Первая официально имеет право пребывать в том эмоциональном состоянии, в каком пожелает, так как на качестве её работы это не сказывается.
- Бу-бу-бу! – передразнила его Спутница, очень похоже изобразив равнодушное ко всему выражение лица. – Бревно ты бревно и есть!
N, стоящий на пороге каюты, не ответил - лишь махнул рукой, приглашая её следовать за собой. E скорчила своему Спутнику гримасу, но послушно пошла следом. Старший наблюдатель шёл по длинному коридору и не переставал спрашивать себя, правильно ли поступили те первые наблюдатели изменив свою генетику таким образом, чтобы у них и у всех их потомков рождались только разнополые близнецы, причём мальчик всегда получался более бесстрастным, но способным к изменению и материализации, а девочка более эмоциональной и не имеющая подобных способностей.
«Официальная теория учит нас, что так было сделано потому, что наблюдатели стали терять свою способность к рематериализации. И эмоции женщин стали аккумулировать энергию для реализации способностей мужчин, но почему тогда Первые всегда одиноки и обладают всеми способностями? – думал он, приближаясь к лифту. – Но как может столь важное дело, как наше зависеть от непостоянных эмоций? Это может нарушить весь процесс. Нелогично. Единственная и самая абсурдная нелогичность за всю историю Наблюдения. И всё же, они были правы. Не представляю свою жизнь без Спутницы.»
E, тем временем, себя подобными рассуждениями не утруждала – оно просто шла рядом, беспрерывно крутя головой и отыскивая следы влияния чужих эмоций на процесс материализации. Делала она это вовсе не для того, чтобы указать на них своему Спутнику и попросить исправить, а просто так, для удовлетворения собственного любопытства.
Наконец они достигли лифта. N нажал кнопку вызова, и двери открылись почти сразу же. Внутри уже стояли двое – приземистый тучный мужчина, на котором, казалось, вот-вот лопнет форма, и почти такого же роста женщина, но полная лишь в той степени, когда эта полнота приятна глазу.
- Сорок вторые! – обрадовалась она. – С пробуждением вас!
- Тридцатка! Привет, O! Привет, Z! – воскликнула Е и тут же полезла обниматься с обоими сразу.
Мужчина перенёс это стоически, даже наметил движение, должное означать ответное объятие, а женщина совершенно искренне помяла Е и посетовала на её «худобу»
- Совсем скоро за ногу своего Спутника спрячешься! – улыбаясь во весь рот заявила она.
N вошёл в лифт, спокойно подтвердил уже введённый коллегами код конференц-зала, осмотрел Тридцатых и счёл уместным сделать Z комплимент:
- Материализация совершенна. Ты справился.
Толстяк покраснел, вызвав у старшего наблюдателя что-то очень отдалённо напоминавшее досаду, и пробормотал что-то невразумительно - благодарственное.
Z был младшим полевым аналитиком в группе, возглавляемой N, и его эмоциональный уровень был несколько выше. Из-за этого он жутко стеснялся своей внешности, зачастую при материализации не мог справиться со своим подсознанием и обращался в дистрофично – чахоточного юношу не менее двух метров ростом. Выглядело это очень печально – мужчина должен всегда держать себя под контролем, а уж в такой ответственный момент, как создание тел для себя и Спутницы, и подавно!
Тем временем лифт остановился, двери его распахнулись, и взорам двух Пар предстал величественный и прекрасный Главный конференц-зал. Это было огромное помещение в виде геометрически идеальной чаши, на «стенках» которой лепились специальные ложи. Ровно сто две – по количеству исследовательских групп, находившихся на борту. В центре же находилась небольшая кафедра, за которой уже сейчас стояла женщина неопределённого возраста.
N, E, Z и О прошли к транспортнику, который доставил их к ложе. Там уже собралась их группа, приветствовавшая своего начальника и коллег с мужской стороны более или менее сухими кивками, а с женской доброжелательным щебетанием. Старший наблюдатель окинул своих шестерых подчинённых быстрым внимательным взглядом и отметил, что на этот раз, видимо, материализация прошла у всех, кроме…
- Где L и Y? – прогнозируя очередной микро-кризис спросил он.
- Мы здесь! - отметил ему тонкий голос, и из-за спинки пары кресел синхронно высунулись две головы, принадлежащие детям лет пяти. – Здравствуйте, шеф!
N скрипнул зубами да так, что E покосилась на него с неподдельным изумлением. В таком бешенстве она своего Спутника не видела с рождения.
- Почему. Вы. Не. В. Своих. Эталонных. Телах? – раздельно, слишком спокойно даже для мужчины спросил старший наблюдатель.
- Так получилось! – вздохнул L. Он был манипулятором высочайшего класса, но избыток эмоций слишком сильно искажал его восприятия, от чего постоянно случались казусы вроде этого.
- Отдам на программирование! – прошипел N сжимая кулаки.
Наверное, ещё секунда и он действительно вызвал бы бригаду для обработки посеревшей от ужаса Пары № 15, но вдруг его сознания коснулась волна изумления вперемешку с отвращением, исходящая от Е. Он резко взял себя в руки, и уже спустя секунду вновь был невозмутим.
«В конце – концов, сейчас они не опасны и в изолятор их не отправят. А значит ущерба нашей работе не будет!» - успокоившись, рассудил он, садясь на своё место и одевая наушник конференциальной связи.
Вскоре после этого остальные группы также заняли свои места, и освещение в зале померкло, оставшись лишь на небольшой площадке вокруг Первой.
- Дамы и господа! – её голос зазвучал одновременно во всех наушниках. – Поздравляю вас с успешным выходом в зону Ветвления. Согласно показаниям сканеров, переход из энергетического состояния в материальное прошёл успешно на девяносто четыре процента. Два процента брака составляют незначительные изменения в отдельных участках обшивки корабля, ещё два – в нестабильных топливных структурах. Оставшийся процент занимают участившиеся отклонения от эталонных тел среди персонала.
N выразительно посмотрел на кудри моментально вспыхнувшей Е и затылком ощутил, как буквально пылают от стыда Пятнадцатые.
«Всё же не стоило говорить про программирование», - запоздало укорил себя он, почувствовав, что укор идёт скорее от Спутницы, чем от него.
Не было вернейшего средства воздействия и страшнейшей кары для экипажа Института Нормального Развития Глобального Социума, чем полная коррекция личности, в прямом смысле слова подменявшая одну Пару совершенно другой. Проще операция эта называлась программированием и применялась лишь один раз, да и то по прямой просьбе одной из Пар.
Между тем, Первая продолжала:
- Разведывательная группа уже получила необходимый материал и аналитический отдел прелагает следующие выводы: мы находимся приблизительно в пяти годах от Ветвления. Наиболее вероятный толчок к нему –исход мировой войны, которая сейчас происходит практически повсеместно. На данный момент ей не затронуты лишь два полюсных континента, разумной жизнью не населённые. Уже сейчас выявлены все крупнейшие точки влияния на события и составлен прогноз на весь следующий год. – Она перевела дух и на несколько секунд замолчала. Наступал самый ответственный момент в каждом Наблюдении.
- Экипаж! – голос Первой затвердел, в нём зазвенела медь древних военных труб. - Как Директор Института, я объявляю начало Наблюдения настоящего отрезка Исторической ветви!
N всей кожей, всем организмом, всем своим существом почувствовал возбуждение, охватившее зал. Мужчины и женщины вставали со своих мест, тёрли руки друг о друга и улыбались, улыбались, улыбались…
«Нас для этого создали. Поэтому мы так и реагируем!» - подумал он, обнимая за плечи восторженно попискивающую E.
Сто двадцать пять минут спустя Пара№ 42 стояла перед начальственным и много более благодушным, чем после материализации, оком Первой. Та некоторое время изучала обоих, а потом подвинула поближе к N папку из прозрачного материала.
- Вам достаётся разработка одной из самых сложных точек влияния, - как всегда Начальник экспедиции сочла нужным произнести небольшую напутственную речь. – Это целая страна, которая является фактическим инициатором и агрессором в этой войне. Сейчас это классическое милитаристическое государство с жестокой диктатурой правящего круга и строжайшим идеологическим режимом. Особенность – замечено использование некоторых техник массового гипноза, в эту эпоху, предположительно, не существовавших. На этот факт вам стоит обратить особое внимание. Остальные материалы найдёте в этой папке. Кроме того можете в любой момент обращаться в отдел сбора информации. Вам присвоен высочайший приоритет на время данного Исследования. Верю в ваш профессионализм, Сорок вторые! И помните: «Мы наблюдаем не вмешиваясь!»
N молча кивнул, взял папку и покинул Первую. Вслед за ним ушла и Е, откровенно побаивавшаяся Директора и всё это время стоявшая рядом со Спутником тише доброго сна. Уходя, N испытал нечто вроде беспокойства по поводу того, что он вёл себя при Первой отнюдь не по уставу, но тут делать было нечего – одна из немногих, но свято исполняемых традиций гласила, что с момента начала Наблюдения уставные церемонии отменяются. Единственное, что отличает подчинённых от начальства – это то, что они должны выполнять указания. Откуда такое пошло N не знал и очень об этом сожалел, так как давно питал страсть к истории самого Наблюдения. По этой тропе он прошёл уже изрядную часть пути. Докопался и до самого начала, когда в сороковом веке человечество, давно уже отрешившееся от физического существования и перешедшее на новый уровень бытия, в первый и единственный раз видимо столкнулось с феноменом Ветвления – разделения существующей реальности на отдельные Ветви, далее развивающиеся самостоятельно и уникально. После этого многие учёные всерьёз заинтересовались вопросом «что же было раньше?» И начали создаваться Институты – громадные, способные перемещаться во времени корабли, изучавшие самые различные аспекты человеческого существования в прошлом. Согласно некоторым источникам, кто-то даже пытался влиять на прошлое, чтобы улучшить будущее, но добивался лишь образования новой Ветви, как правило ведущей к скорому тотальному уничтожению. После этого всякое воздействие было запрещено и выдвинут знаменитый постулат – наблюдать не вмешиваясь. Постепенно Институты забирались во временном потоке всё дальше и дальше, почти полностью потеряв связь с родным временем, они становились всё более самостоятельны и оторваны друг от друга. Ещё через некоторое время, Институты добрались до той эпохе, когда люди ещё не покинули свои физические оболочки. Вот как раз тогда и пришлось научиться материализовываться, чтобы проникнуть в эпоху и дематериализовываться, чтобы из неё выйти. Всё это требовало огромных затрат энергии от каждого участника экспедиции и именно тогда начали рождаться близнецы. В то же время появилось существенное ограничение – Институты могли материализовываться только в сравнительно небольшом отрезке времени до или после Ветвления. Десять лет не более. Из-за этого стало невозможным изучать многие Ветви и Институты разделились, окончательно потеряв всякую связь друг с другом.
- Осторожнее! – воскликнула Е, и N, слишком глубоко ушедший в прошлое, едва успел избежать встречи с закрытой дверью лифта.
- Благодарю за предупреждение, - сказал он.
- Что-то ты сегодня рассеянный! – хитро прищурилась Спутница. – Тебя что-то тревожит?
- Нет, ты бы почувствовала. Я просто задумался.
- Хорошо, если так…
Пока они разговаривали, лифт подъехал, на этот раз наполненный совершенно незнакомыми Парами.
«Видимо, они из другого сектора», - решил N.
Институт был огромен и поделен на различные секторы, каждый из которых был самостоятельно живущей и работающей единицей, при случае вполне способный к перемещению вне корабля-матки. Пары из различных секторов редко контактировали друг с другом, потому ни N, ни Е не нашли среди своих невольных соседей ни одного знакомого лица.
Тем временем, двери разошлись, и Пара№ 42 зашагала по небольшому, арочному коридору к овальной белой двери с серебристыми цифрами восемь и два на поверхности. Старший наблюдатель приложил руку к двери, и она растаяла, открывая их взорам просторную рабочую лабораторию, оснащённую всем необходимым для полноценного комплексного исследования любого объекта или явления, найденного в зоне Наблюдения. Научный состав исследовательской группы был уже на месте.
- Аналитики, - сказал N, протягивая папку вперёд. – Это вам.
О мгновенно вскочила со своего места, завладела папкой и с рекордной скоростью доставила её на рабочее место. Две Пары Аналитиков склонились над ней, моментально забыв обор всём на свете, о чём-то тихо переговариваясь и делая пометки в блокнот. Остальные члены группы не сводили с них глаз в ожидании. Двадцать минут спустя Z оторвался от работы, обернулся и протянул N первый планшет, заполненный данными анализа, выводами и прогнозами.
- Работаем! – скомандовал Старший полевой наблюдатель, и в глазах его полыхнул, совершенно не вяжущийся с его обычным хладнокровием, огонёк…






Институт Нормального Развития Глобального Социума.
Приблизительно пять лет спустя.

Старший полевой наблюдатель N шёл по коридору широкими ритмичными шагами. Его Спутнице Е приходилось почти бежать, чтобы держаться рядом с ним.
- Ты…не мог бы…идти помедленнее?! – несколько задыхаясь спросила она.
- Наше дело не терпит отлагательства, Е, каждая минута слишком ценна, чтобы терять её в дороге, - ответил N, не сбиваясь с ровного дыхания даже от такой ходьбы
- Смерти… моей… желаешь!
- Это не так. Насколько мне известно, ты ежедневно перемещаешься со скоростью, много превышающей эту.
- Так… то … в охотку!
Старший наблюдатель не ответил. Обычно невозмутимый его разум сейчас кипел от смутного ощущения, которое никак не удавалось объяснить логически. Вот уже пять лет их Институт пребывает в этой эпохе и пристальнейшим образом наблюдает за развитием войны, развязанной всего лишь одной, причём изначально далеко не самой сильной страной ради новых источников ресурсов. Располагая минимумом союзников, эта агрессивная держава ввязалась в сражение против всех, и до недавнего времени успешно теснила остальных. Но потом противники её объединились и наступил перелом. Сначала страна-агрессор, сдала всё ранее захваченное и теперь бои велись уже на её территории. Аналитики точно предсказали время её падения, совпадающее, кстати говоря, с началом Ветвления. Но почему? Ответ на этот вопрос у N был. Но был он настолько неправдоподобен и требовал такого, что было просто необходимо переговорить с Первой. Счёт времени шёл уже на часы.
Двойная дверь, ведущая в кабинет Директора распахнулась, пропуская Пару внутрь. Первая сидела за массивным письменным столом и изучала чьи-то предположения, на счёт направлений Ветвления.
- Сорок вторые, - приветствовала она. –Докладывайте!
- Есть, - коротко ответил N и тут же перешёл к делу. – Согласно данным, собранным и обработанным моей группой Ветвление, равно как и предыдущие события в конечном итоге зависели от единственного человеческого существа. Мы дали ему рабочий псевдоним «Вождь», и он занимал пост руководителя страны-агрессора в войне. Все эти пять лет мы пристально за ним наблюдали и я сделал вывод – данное человеческое существо помещёно в эту эпоху искусственно.
- Как это?! – Первая удивлённо вскинула брови. – Объяснитесь.
- Мы не смогли понять, была ли совершена подмена на каком либо этапе его жизни, или же он был внедрён изначально, но одно известно точно – он не должен был появляться здесь.
- Как вы определили это? – Первая успела успокоиться и теперь проявляла истинно мужское хладнокровие.
- Изначально мы судили по поведению и инстинктивному использованию некоторых техник ментального воздействия, с которыми мы уже сталкивались, но при прошлом Ветвлении, а это – почти через тысячу лет после данной эпохи.
- Эти техники могли зародиться как раз в это время у отдельных индивидов, а через тысячу лет стать общедоступными, - пожала плечами Директор. – Это ничего не доказывает.
- Мы тоже так сочли и поэтому продолжили изучать этот объект. Наконец, нам удалось получить небольшой образец его клеток…
- Сорок второй! Да как вы…, - хладнокровие Первой исчезло моментально. – Мы наблюдаем не вмешиваясь!
- Моя группа получила всего лишь каплю его крови в результате совершенно спонтанного события, о котором объект забыл почти сразу после того, как зажила его рана низшей категории на указательном пальце правой руки. Результаты феноменальны. Некоторые тонкости его физиологи и даже строения ДНК указывают на то, что этот человек принадлежит к эпохе, которая наступит через две с половиной тысячи лет. Здесь, - N положил на стол рабочий планшет. – Все данные, подтверждающие мои слова.
- Великолепно, Сорок второй. Вы блестящий специалист по наблюдению! – качнул головой Первая. – Это всё?
- Нет. На основании этой информации я сумел сделать несколько выводов, могущих показаться абсурдными. Первое – мы в первый и единственный раз столкнулись с работой другого Института, иначе объяснить здешние аномалии невозможно. Второе – его сотрудники не придерживаются принципа «наблюдать не вмешиваясь». Напротив, они активно воздействуют на эпоху, влияя на естественный ход событий. Третье – так как ни один Институт не способен переходить с одной Ветви развития на другую, то мы сталкивались с плодами их работы и ранее, но не замечали. И, наконец, четвёртое – всё вышесказанное означает, что за всю историю своего автономного существования наш Институт изучал НЕ нормальное развитие Глобального социума. Мы просто анализировали плоды работы наших, если угодно, коллег.
На Первую стало страшно смотреть. Она посерела и вцепилась в стол, словно рулевой в штурвал при десятибалльном шторме. Не лучше выглядела и Е, схватившаяся за рукав N, единственного сохранившего спокойствие.
- Но это ещё не всё, - продолжил он. – Мы совершенно точно можем сказать, что сотрудники этого другого Института не просто «подселили» в данную эпоху нужного им человека, но и неоднократно направляли его, подбрасывая ему технологии, ранее в этой эпохе не появлявшиеся. Это спровоцировало его начать активный поиск таких технологий, которые он считал либо инопланетными, либо божественными. Судя по тому, что поисковым группам продолжили постепенно выдавать самые разнообразные технологии, всё это соответствовало плану наших коллег. Далее мы вступаем в область предположений. Лично я считаю, что нечто пошло не так, и страна, ведомая ими к мировому господству, оказалась в проигрышной ситуации. Если принять это утверждение за истину, то следующий их шаг предскажет, даже самый неквалифицированный аналитик. Они попытаются вытащить своего, гм, протеже. Вытащить и использовать далее, дав новые идеи и снабдив новыми средствами. Сделать это можно лишь непосредственно в точке Ветвления и в момент перед Ветвлением, так что, лично я считаю известным место, где мы можем вступить с ними в контакт.
- У вас должны быть доказательства таких утверждений, N! – Первая почти шипела. – Иначе я лично вас отправлю на программирование! Вы понимаете, что, если всё сказанное вами правда, то все наши усилия были тщетны?
- Были, - кивнул N. – И доказательств, кроме материалов, собранных группой и собственных логических выводов у меня нет. Но мою правоту крайне легко подтвердить или опровергнуть. Для этого необходимо отправиться в точку Ветвления…и действовать там по обстоятельствам.

- Немыслимо! – Первая медленно выпрямилась и покачала головой. – Это нарушение основного принципа, не говоря уже об огромной опасности…Вы понимаете, что нахождение вне Института в момент Ветвления чревато необратимыми изменениями личности и…да никто не знает, чем это чревато. Я не могу подвергать сотрудников такому риску.
- Мы готовы! И Пятнадцатые тоже. Я с ними уже говорила и они пойдут добровольно. Как и мы, - неожиданно подала голос Е.
- Это единственный способ проверить вашу…гипотезу, N, - потёрла подбородок Первая. – А ещё, если вы правы, то это ещё и единственный способ войти в контакт с нашими коллегами и решить возникшую проблему. Готовьтесь, Сорок вторые. И Пятнадцатым скажите, чтобы были готовы. Мы идём в точку Ветвления!
Кабинет в засекреченном бункере. 3,5 км под уровнем моря.
За несколько минут до начала Ветвления.

Вождь тщательно и аккуратно наполнил обойму патронами и вставил её в вычищенный и перебранный пистолет. Затем он ещё раз проверил механизм спускового крючка и только после этого взвёл курок. Поднося оружие к виску, он думал о том, что теперь, когда всё провалено – это единственный достойный выход.
«Я всё равно буду умирать! Но перед этим меня лицемерно осудят, возможно запытают…Унизительно! Я выбираю свою смерть сам! – решил он и вздохнул.
Выстрелить себе в мозг оказалось намного тяжелее, чем представлялось раньше.
- Я бы не делал этого на вашем месте! - сказал кто-то у него за спиной.
От неожиданности вождь едва не спустил курок. Он подпрыгнул и резко обернулся, выставив перед собой пистолет, из которого только что он хотел застрелиться. Перед собой он увидел высокого человека, истинного имперца, судя по соломенным волосам и твёрдой, крупной челюсти. Человек был одет в чёрный, видимо кожаный, комбинезон с маленькой серебряной планеткой, проткнутой кинжалом на груди.
- Кто вы?! – пистолет в руке вождя был твёрд и смотрел точно в лоб незнакомцу. – Как вы сюда, чёрт возьми, попали?!
- Все в вашей ситуации задают подобные вопросы! – человек улыбался так открыто, словно это у него был пистолет, а его визави стоял безоружный. – К несчастью, времени ответить на них у меня нет, так же как у вас нет времени выслушать мои ответы. Ваши враги скоро будут здесь, так что просто поверьте – я друг, я предлагаю вам спасение, помощь и средства к отмщению.
«Издевается, каналья!» - подумал вождь и спустил курок. Пистолет коротко бабахнул, пуля устремилась ко лбу незнакомца и…прошла сквозь него, не причинив никаких повреждений. Глаза стрелявшего вылезли из орбит, а рот приоткрылся. Гость, продолжая всё так же улыбаться сделал шаг вперёд и вождю окончательно поплохело – тот, кого он пытался убить шёл не касаясь стопами пола.
- Вы…вы из тех, чьи аппараты мы находили?! Высший разум?! – прохрипел он.
- Говоря вашим языком, да. Пороховое оружие не причинит мне вреда, так что положите-ка его на пол и дайте вашу руку. У нас совсем мало времени.
Повелитель некогда великой державы медленно, словно загипнотизированный кивнул и протянул пришельцу руку.
- Стоп! – рявкнул глухой женский голос откуда-то.
Вождь и человек в чёрном одновременно повернули головы в том направлении и увидели высокую, крепко сложенную женщину лет сорока на вид, одетую в серебристо-серую форму.
- Я так понимаю, вы из Института? – спросила она, видимо, обращаясь к пришельцу. – Не затруднит ли вас пояснить, из какого?
- Институт Направленных Макровоздействий! – с вежливой улыбкой пояснил тот. – А вы, я так понимаю, Директор тех историков, которых мы водим за нос уже невесть сколько?
- Да, - кивнула головой женщина. – И я собираюсь положить этому «вождению» конец. Отступитесь и ищите другую Ветвь. Это конечно сложно, но не сложнее, чем война с нашим Институтом.
- Почему вы так уверены в этом уверены?
- Потому, что вряд ли ваши Пары смогут продолжать работу без того единственного, кто способен контролировать перемещение Института!
- А вы сможете меня ликвидировать? – в голос мужчины закрались угрожающие нотки. – Я ведь могу и оказаться сильнее вас!
- Всех?! – изумилась Первая, и у неё за спиной материализовались удивительно похожие мужчина и женщина, а также двое совершенно близнецовых, но явно разнополых детей.
Вождь поднял пистолет без всяких восклицаний или призывов к сдаче
Глаза мужчины засветились фиолетовым огнём, и повелитель Империи вдруг обнаружил, что прижимает ствол к своему виску, а указательный палец уже жмёт на спусковой крючок. Пришелец, стоящий рядом с ним, вдруг сощурился, и давление пальца на курок ослабло.
- Он мой! – раздалось шипение откуда-то из-за туманной пелены, застилавшей разум вождя
В следующую секунду глазами светили уже все пятеро его серебристых оппонентов. Вождь чувствовал, что начинает сходить с ума. Казалось, в его мозгу разом заорали шестеро, пять из которых понукали его застрелиться, а шестой убеждал не делать этого. Адски заболела голова. Из ноздрей потекла кровь, но он не заметил её. Ему было слишком больно.
«К чёрту всё!» - решил он и поддался пяти голосам.
Пистолет бабахнул ещё раз, и Вождь державы, бросившей вызов всему миру, перестал существовать.
Человек в чёрном поймал его падающее тело и крайне неприязненно взглянул на женщину.
- Вы испортили мне великолепный материал, Директор! Но всё равно – создать ещё – не проблема. До новых встреч! – сказал он и сделал попытку растаять в воздухе, но…
- Пятнадцатые, работать! - коротко приказала Первая, и дети ещё раз полыхнули глазами, зачем-то вцепившись друг в друга.
Прежде чем Директор Института Направленных Макровоздействий хоть что-то понял, какая-то сила властно заставила его оболочку обрести плоть. От неожиданности он едва не упал, но всё же удержался на ногах. Он коснулся своего значка и рядом появились две совершенно шкафоподобных Пары.
- Убить всех! – скомандовал он, одновременно посылая мощнейший болевой импульс в сторону Первой.
Та не сумела отразить атаку и выгнулась дугой, словно пытаясь достать затылком пятки. Пары «чёрных» действовали на редкость слаженно: ни лишних спецэффектов, ни резких движений – просто сокрушительная волна, должная смять, изломать, разорвать в клочья и пустить по ветру саму суть противника. Пятнадцатые ответили идеально выполненной ментальной стеной. По зеркалу, перед которым всего несколько минут назад хотел застрелиться Вождь, поползли трещины…
N и Е, тем временем, делали всё, чтобы привести в чувство Первую. В ход шло всё – от пощёчин, до сложнейших ментальных техник, но всё же Директор продолжала корчиться от боли. А «чёрные» тем временем снова наступали. К Парам присоединился Директор, и Пятнадцатым приходилось нелегко. Напряжение всё нарастало. Казалось, сам воздух перенасытился чем-то и вот-вот начнёт вязнуть в лёгких. Поверхность зеркала окончательно помутнела от трещин. Звонко взорвалась забытая в письменном столе рюмка…
N вскрывал пласты сознания Первой один за другим, почти не ощущая сопротивления, но боль была везде и он никак не мог найти её источник. Вождь был мёртв и до Ветвления оставалось лишь несколько секунд, когда он применил экстренное средство. Он просто взял и вобрал все мучения в себя. Последним, что N услышал был отчаянный вопль Е, разделившей с ним боль.
«Куда ты лезешь?» - хотел крикнуть он, но потом его тело скрутила первая судорога и из горла Старшего наблюдателя вырвался лишь нечленораздельный вой. Рядом с ним скорчилась Е…

Первая же в очередной раз доказала, что не зря носит своё звание Директора. Едва придя в себя, она резко села и притянула к себе пистолет, всё ещё лежащий в руке у бывшего Вождя. Грянул выстрел, и Первый из Института Направленных Макровмешательств упал, схватившись руками за окровавленной лицо. Все силы он отдал на то, чтобы остановить пулю, но сумел лишь затормозить её, а потому Директор смогла спокойно расстрелять всю оставшуюся обойму. В грудь и в голову. Верная смерть для любого, кто пребывает в состоянии физического тела.
- Уходим! – рявкнула она, чувствуя, как начинается Ветвление, и через мгновение в комнате остались лишь два мёртвых тела и Две Пары, не понимающих, что происходит.
А потом наступило Ветвление и вообще ничего этого уже не стало…


Неизвестное пространство.
Неизвестная система координат.
Время неизвестно.
- Интересные создания – эти люди! Идеальный материал для наших экспериментов!
- Мы правы. Они недостаточно совершенны для того, чтобы узнать о нас и подняться до нашего Идеала, но с тех пор, как мы предложили им идею Ветвления, они успели сделать много чего интересного.
- Самое смешное, что мы даже дали им ключевой принцип, но они не могут наблюдать и ничего не менять! А значит мы всё ещё самая совершенная форма жизни во Вселенной.
- Мы уверены? Мы ведь тоже вмешивались в их историю!
- Несколько раз? Ну…это не столь фатально! Всё равно, они дошли бы до того же сами, но много позже.
- Пожалуй, да, эти доводы нас успокаивают!
- Вот и славно!


27.05.07.

томик первый: "Нашер, вам..."
(с Кисточкой)

***
Великая империя объединенных подгорно-подводных лесов организовывалась с некоторым трудом - светлый властелин захватывал отдельные поселения русалок и переселял их к чуть раньше захваченным троллям.
"Империя - для всех!" Легионы несли свет, девиз и порядок. Русалки плакали и привыкали к троллям, тролли тихо злились, но открыто возмущаться побаивались. Морские змеи, кто был против, размышляли о переменах и сожалели о случившемся, пребывая в виде крепких морских узлов на якорях подводных дреноутов... обычным змеям повезло сильнее - им приходилось грызть грунт, преграждающий (по недомыслию, очевидно) путь подгорным линкорам.
***
В самой чаще Невервинтеровского Леса, возле святилища Сильвансу - чистейшего родника на ложе белого гранита, в окружении могучих деревьев - склонил голову одинокий эльф. Хитрой рыжей фейри-лисице было любопытно, о чем задумался рейнджер, но вместо того чтобы подойти и спросить, лиса предпочитала наблюдать за эльфом с дерева - откуда ей казалось более безопасным, чтоб на воротник не пустили.
***
Во время всей этой неразберихи отряд грозовых туч под командованием майора Облаковой флотилии Антрейи Ю спокойно себе висел, почти лежал на верхушке одинокой скалы, что торчала прямо из моря и иногда являлась пристанищем птицам, потерпевшим кореблекрушение и двенадцати диким лебедям. Волосы на голове майора шевелились, и не только от ветра. Море перевернулось, а любому мальчишке на небесах было известно, что, если перевернется море, жди беды.
***
Небесные воины пришли далеко с других планов - у светлого властелина были очень длинные руки, поговаривали даже, что ему покровительствует сам Овергад. Империя зародившаяся далеко в юго-западном море уже освободила тритонов, морских эльфов и (вне очереди) кормирцев. Тетир и Анм покорно ожидали своей участи, когда затрясется земля под ногами, выльются из берегов озера, в море падающих звезд попадают оставшиеся еще звезды и все провалится в подгорно-подводную империю. В Андердаке пока просто недоумевали - они находились чуть ниже основного театра военно-освободительных действий новой империи и не совсем понимали: "что там наверху происходит?!"
***
- В Андердарке только и делают, что недоумевают, - ворчал боцман, сматывая молниевый такелаж. - Где они были всю прошлую войну?!
Антрейя пожала плечами. Тот, кто их призвал, обещал проводника. Проводника не было. Или они ошиблись планом, или их обманули.
- Не мое это дело, - пользуясь безнаказанностью, боцман продолжал чуть громче, - но пора бы обещанному проводнику и появиться!
- Тихо. Смотри. - майор указала длинным пальцем, еще в юности потерявшим все перья от ожога, на водоворот. - это вход, как думаешь?
***
В роднике закружился водоворот, в воде показалось далекое синее море.
- О, Сильвансу. - Устало и укоризненно воскликнул рейнджер, - я же просил не это!
Фейри-лис навострила ухи и вытаращила глаза на родник - такого она еще не видела: Молниевый корабль с грозовыми воинами на всех парусах шел прямо в центр Невервинтеровского леса.
Рейнджер спал. Не потому, что устал, или эльфам очень нужен сон. Просто так получилось.
Он свернулся в клубок, превернулся на другой бок, бессознательно обнимая ножны с клинками. В этом лесу никто не мог на него напасть, он знал этот лес, как рукояти собтвенных клинков, как...
Лиса он, тем не менее, не заметил. Зато лис заметил, что рейнджеру сниться что-то чудовищно интересное - грезы странно отражались в роднике, и лис потрогал рейнджера лапой, за ухо, трогать воду фейри-лис поостерегся.
***
Представитель совсем нижних и иномирных планов, злой и ужасный танари Антрекот Т тем временем переругивался с командой своего небесного корабля - прогресс неотвратим, но танари консервативны, корабли должны быть небесными. Его корабль конечно же двигали не облака и не молнии, а простые мини-демоны... и демоницы. Шум стоял невероятный, но Антрекот давно привык. Запахи серы, гари, множества других сепараций, алые сполохи и багровые завесы скрывали подлинную форму корабля от любопытных взглядов (сопровождение из бихолдеров прилагалось, да).
- Шеф сказал лететь в Невервинтер... там зимы не бывает, там нормальная теплая атмосфера. - нудил первый помошник Антрекота.
- Шеф может идти в. Тут я командую. Курс на южное море!
- Но шеф сказал...
- Южное море!
***
Антрейя вздрогнула от раздвигаемой где-то неподалеку ткани плана.
- Ну наконец-то. О нас отправили сообщение этому, с позволения сказать, проводнику, - боцман с досады бросил веревки на пол.- капитан, позволь мне командовать отправление? Это развод, чистой лазури развод.
- Тсс. Позвали не только нас. Слышишь? И кое-с-кем из Тех я встречаться не хочу. Не сейчас, - Антрейя закрыла глаза, нащупывая нить послания. Ей хотелось лично поприветствовать провожатого.
***
Эльф вскочил от прикосновения мягкой лапой, резко сел. Долго смотрел на лиса.
- Рыжий. В этом лесу нет таких. Кто ты?
- Ну... если тебя они называют проводником, то я, наверное, изолятор. Буду, эээ, изолировать... - Фейри-лисица смущенно обмахнулась рыжим и пушистым хвостом. - Могу побыть ди-эльфектриком. Меня зовут Ди... и я немного электрик... ой, эльфектрик!
Эльф похлопал длинными ресницами.
- Так.
Узкие ладони плашмя ударили землю по бокам от него.
- Так, - еще раз сказал он, будто это могло поставить на место кое-что, что было не на месте.
- Так, - почти жалобно повторил эльф. - Нет, ну я совсем ничего не понимаю. Кто ты?
***
- Босс, Шеф сказал...
- Южное!
- Но, Босс, Андердак...
- Шеф сказал Невервинтер!
- Но, Босс, Южное... море, оно льется в Андердак.
- Класс! - Довольно потер чудовищные ладони Антрекот и обмахнулся чудовищно-невзрачными крылышками. Первый помошник злорадно отвернулся.
- Так мы прямо под ними, Босс...
- Вот ведь Шеф...

Фейрун, северозападные провинции, Побережье Мечей, поселение Невервинтер.
Три часа пополудни.
- Лорд Нашер, вам послание от друидов. Они сообщают, что в Невервинтеровском лесу...
- Что? Опять?!
- Еще нет, но друиды сообщают, что очень даже может быть. Кроме того с юга доносятся непонятные известия...

Сообщение отредактировал Ri - 3-05-2008, 10:11

Данный рассказ создавался (и создается) мною и моим другом очень интересным образом. Он пишется прямо в ICQ. Это сделано для того, чтобы можно было реагировать на ситуации в режиме реального времени. Что получилось - читайте, вроде, неплохо =)
Сам рассказ выполнен в сеттинге игры S.T.A.L.K.E.R.: Shadow Of Chernobyl, так что для полного понимания желательно пройти эту игру, благо она того стоит.
Для более простой ориентации в локациях есть карта. В будущем планирую указать микрозоны (напр. Ангар).

ЗЫ сам рассказ находится в стадии "бета-версии", к нему ущё будут добавлены кучи описаний. А ещё планируется вторая часть, которая будет обьяснять ранние приключения главных персонажей, расскажет про былой кошмар в Городе-32, и одновременно будет и продолжением.
К слову, происшествие в Городе-32 - именно из-за него в зону перестали наведываться иностранцы и их экспедиции.
Критика крайне приветствуется!
Ссылка

Сообщение отредактировал Кронд - 12-05-2008, 6:15

В результате пары слов из аси (пасиб, Лаэльк) родилась забавная миниатюра:

Мастер на самом деле нужен для солидности. В самом деле - игроки потом смогут сказать: "Да мы..." - и, подумав, добавить.
- Мы играли под началом самой (-ого) Имярек!
Подразумевая, что это "ого-го, как круто." Никто ведь не думает, что мастер в самом деле будет заниматься своими обязанностями? Нет, покричать немного, попинать игроков и в целом морально поподымать их дух - это завсегда пожалуйста, любой водитель так делает. Разумеется, это то, что любой мастер может и даже иногда не ленится... но исключительно для профилактики, когда самому в охотку. Ведь игра, как автомобиль, требует техосмотров, пары штампов в техпаспорте и лейбл на ветровом стекле... ну, раз в год. Иначе и машины не ездят - их гайцы останавливают. Вот только не сравнивайте мастера с водителем - жать на газ, жать на тормоз, ещё и рулить, тут вам не Садовое кольцо в час пик - этого мастер не умеет и в валах, карданах-шестерёнках не разбирается. А уж использовать масло, заливать бензин на заправках - фу, какая пошлость... А бензин - знаете сколько сейчас стоит? То-то же.
Зато он(-а) может обматерить соседних водителей. Ой! Мастеров, конечно, ведь не Садовое у нас кольцо... да, не Садовое. И даже не Невский проспект! Между прочим. Так что живём в далёком будущем некоторой гипотетической автореальности - машины ездят исключительно сами... колеса иногда заплетаются, руль вертится будто флюгер - это уже такие мелочи, зато покрышки на месте...
- А вы как думали? Покрышки всегда на ме... Пойду проверю, а то пока на этом несадовом кольце стоим, всякое ведь могло случиться!

*мемуары Лисы*

Сообщение отредактировал Ri - 16-05-2008, 9:13

Знаменитая смотровая площадка напротив МГУ на Воробьевых горах в тот теплый летний вечер была необычайно пустынна: ни толп туристов, на торговцев сувенирами, ни праздно шатающейся публики… Я стояла у раскидистого дуба, опершись о парапет локтями, любовалась тем, как вечернее солнце придает открывавшейся панораме нежно-золотистое сияние…
Ветер, всегда свободно гулявший в этом месте, играл с моими рыжими локонами, шаля, обвивал белую юбку вокруг моих ног и звал… Звал раскинуть крылья и взлететь ввысь, в это нежно-голубое небо, к облаками, окрашенным лучами солнца в бледно –золотистый цвет… «Прости… Я жду» - мысленно извинилась перед другом, с которым не один час мы провели в небесах, играя, резвясь да и просто исследую разные уголки этой смешной планеты…
Подставив лицо свету, грустно улыбнулась, привычно нащупывая рукой эфес шпаги… Прикрыла глаза…
«Вспыхнуло пламя, и кровь, как вино, горяча
Это привычная пляска кинжальных шагов
Это в пожар полуночный сгорает свеча
Это решенье любить даже сталь каблуков

Бешеный мир, заключенный в один поцелуй,
И невозможность глаза отвести от огня
В вихре фламенко, живым или мертвым, танцуй!
И растворяй расстоянье от нас до тебя…

Вихрем проносились воспоминания, будоража кровь и заставляя мучиться сомнениями и сожалениями… «Любовь… Страсть…»- мои губы дернулись в горькой усмешке…Очень жалко себя прошлую… Наивную, верящую в мечты… Наивную, насколько я могла быть по рождению…
Эта любовь сама по себе была странной… Можно ли любить того, кто так не похож на тебя, с кем вы различны настолько, что даже прикосновение вызывает мучительную боль… Можно ли любить настолько, что эта боль принимается с радостью… Становиться неотъемлемой частью жгучего круговорота чувств… Может ли ангел любить демона? Может… А может ли демон любить ангела… Неизвестно…А кто из нас ангел, а кто из нас демон? Лишь богу известно…
Но я все-таки его любила… Как могла… Просто демонам это чувство не дано, по воле Всевышнего… Но я пыталась…
И его святость обжигала меня сильнее огней Сатаны, его прикосновения причиняли мне мучительную боль, переступая свою демоническую суть, свою гордость я покорялась ему, признавая его право на мою любовь, на его ласки, на просто попытку быть рядом…
Больно… Я вздрогнула, скорее почувствовав твое присутствие, чем услышав твои шаги.… Обернулась, не снимая левой руки с эфеса шпаги… Мои глаза утонули в твоих, темных и холодных как сама вечность… Беззвучно шевельнулись губы, обозначая такое глупое слово: «Почему?»

Каким будет мой дом?

Я знаю точно.
В нем не будет места столам, кроватям, шкафам и стульям для одежды. Не будет мебели. Лишь компьютерный столик с креслом. Компьютер. Подстилка. Коробки с вещами.
А когда будет собственный дом, то может быть, в нем будет бильярдный стол на который, со временем, переползет подстилка.
В нем будут крюки, кандалы и цепи. Мартини и нунчаки, будокан и большой фарфоровый клоун.
Человек должен помнить о страхе.
а еще будет большая мягкая игрушка.
Человек должен помнить о Боге внутри себя.

Что еще?
Вроде, помнить больше не о чем.

*с интересом наблюдает за разложением личности*

- Мужик, проснись! – кричит Первый Ему в ухо. Не слышит. Или притворяется, но это мало что меняет.
Третий сидит в кресле и увлеченно собирает очередную головоломку. И как ему не надоедает? Первый наконец спускается вниз по веревочной лесенке и хмуро смотрит на пустующее кресло.
- Нет, не понимаю. Просто в голове не укладывается… Как Он может?..
- Да легко. Я бы тоже смог, если б мне разрешили. – Третий делает небольшую паузу в разгадывании и ставит головоломку в сторону.
Первый морщится, будто слова собеседника задели его за живое.
- Но ты ведь знаешь, что это неправильно!
- Знаю. И? Ничего не меняется.
- Все меняется, все! Нельзя так! Нельзя сидеть сложа руки…
Третий демонстративно скрещивает руки на животе. Первый, ожесточенно жестикулируя, продолжает развивать свою мысль.
- …ведь смысл нашего существования – действие. Мы должны заниматься делом. Ты ведь выдумщик, затейник каких поискать! Ну же, помоги мне…
- Не хочу. И дело, заметь, даже не в том, что мне твоя рожа не нравится… - Третий ехидно улыбается. – А в том, что мы хоть и сможем единым усилием принудить Его к действию, но результат ни ты, ни я предсказать не в силах. Опасно это, сам понимаешь.
Первый хмурится и достает из кармана аккуратно упакованную сигару, некоторое время вертит ее в руках.
- Все равно. Нельзя Его оставлять в таком состоянии. Он ведь страдает.
Третий достает из-под кресла початую бутылку вина и указывает на нее Первому.
- Давай лучше выпьем. Есть у меня одна идея…
Первый оживляется и подходит к столику. Стаканы сами собой наполняются вином.
- Ну? Что ты предлагаешь?..
Третий пьет медленно, смакуя каждый глоток. И лишь потом говорит.
- Видишь, в углу валяются две куклы? Давай одолжим их Ему. Пусть поиграет немного.
Он смотрит в монитор. И на губах Его играет легкая улыбка.
Ты, высокий худышка, теперь будешь читать. А ты, низкий и накачанный… попутешествуешь немного.
Пальцы стучат по клавиатуре и на экран одна за другой выплывают буквы. Вечеринка у меня в голове.

Сообщение отредактировал Nomihin - 24-05-2008, 8:17

Без названия, по причинам, которые будут указаны в следующем посте.

Orrofin & Hellish cat

(Белый шум, помехи, отголоски побочных радиоволн, наконец, стихают и через них пробивается молодой мужской голос.)
Ведущий: Здравствуйте уважаемые радиослушатели! Сегодня в прямом эфире наш информатор из компании Ice Pick Loge, создавшей одну из самых неоднозначных игр последнего года «Тургор», даёт интервью о неизвестной стороне разработки шедевра. По понятным причинам, он пожелал остаться не узнанным, а потому его голос мы передаём с искажением. Итак, добрый день!
Слышится глухой, искажённый голос:
Аноним: Уже можно говорить? Эфир?! А, кхм…всем привет! Пользуясь случаем, я хотел бы…
Ведущий (страшным шёпотом): Ты чего несёшь?! (нормальным голосом): Здравствуйте, Аноним! Нашим слушателям весьма интересно знать, что же на самом деле стоит за созданием этой игры?
Аноним: Ну…дело было так, когда мы только начали писать «Тургор», занесло меня как-то на Прикл.Ру.
Ведущий: Куда занесло?
Аноним (с терпеливой обреченностью): Ну Прикл, Прикл... Словесные ролевые игры и всякое такое. Но суть не в этом.
Ведущий: Странно, я уж было подумал, что именно в этом. В "Тургоре" все только и делают, что треплются с голыми девушками и полумеханическими мужиками.
Аноним (обиженно): Вот и неправда! Они там не совсем голые... тьфу ты. Так вот, с Прикла была взята ие... иере...и-е-рар-хи-ческая система.
Повисает удивленная пауза.
Ведущий (после удивленной паузы): Э... чё?
Аноним (растолковывая, словно ребёнку-идиоту): вот смотрите, приходите вы на Прикл и что видите?
Ведущий (туповато): Что?
Аноним: Странно выглядящее пространство, из него можно пойти в другие, не менее странные места, где как раз бурлит жизнь, но не всегда понятная... Так у нас и была сформирована идея Промежутка...
Ведущий: Весьма емкое определение для Промежутка. А главный герой, вот тот немой юноша, - он кто?
Аноним (гордо): Новичок на форуме. Который пока не может открывать новые приклы, потому и немой. Символично, мне кажется.
Ведущий (зевнув): О да, очень. Продолжайте-продолжайте...
Аноним (с воодушевлением; жаль, что радио не передает восторженные взмахи руками): А Лимфа Цвета - это харизма! Можно отдавать, можно получать. На Прикле есть тэги, чтобы делать слова цветными... Посмотрев харизму одного юзера, которая вся была разукрашена таким образом, мы и придумали Палитру, Нерву, ну и прочее.
Голос на заднем плане (восхищённо): Мужик, заделись травой, которую вы курили!
Ведущий (остервенело): Тишина в студии! А откуда же к вам пришла концепция Братьев и Сестёр?
Аноним: О, это наша находка! Дело в том, что к новичку на форуме через некоторое время обращаются грозные и таинственные Модераторы!

Сообщение отредактировал Hellish Cat - 29-05-2008, 20:50

(продолжение)
Ведущий: Да-да. в игре нечто подобное было...
Аноним (явно вспомнив какую-то глубокую личную обиду, передразнивает Братьев-Модеров): "Мы будем следить за тобой, Младший!" А глава "Тургора", которая называется "Заповеди", посвящена прикловским Правилам.
Ведущий (заинтересованно): А "Голод"?
Аноним: Периоду, пока новичок набирает 25 сообщений.
Ведущий: Концептуально...
Все тот же голос на заднем плане: По ходу, вы не только курили.
Аноним (стараясь заглушить голос): Сестры, прикованные в Обителях - это Цензоры, работающие в своих подразделах. Модераторы для них как надзиратели, кормят их цве... эээ, харизмой, или наказывают за непримерное поведение. А Сестры, желающие вырваться наверх, помогают Главгеру-Новичку и учат всяким жизненным премудростям.
Ведущий: а ...(пауза, шуршание бумажки) недородки? Кто навеял вам эту мысль?
Аноним: Конечно, другие пользователи! Некоторые из них такие...недо...ой, кстати, нас могут слушать админы прикла?
Ведущий (воодушевлённо): Рейтинг нашего радио крайне высок и...
Аноним: Ааааа! Я точно анонимизирован?! Точно?! А ну хорошо... Уфффф!
Ведущий: Ладно, теперь поговорим о так называемых пасхалках. Наиболее любопытной мне показалась... ну, такая, когда Главгер прыгает вниз со скалы на уступ и попадает в весьма странное место...
Аноним (явно с хитрой мордой): Вы ведь про ту, где песочница, много баночек с краской, дерево в цвету и кресло?
Ведущий: Точно. Эта пасхалка - место сотворения всего мира?
Аноним (хихикая): То не пасхалка... то Админка.
Голос сзади: Чувак, вам бы не игроделством заниматься, а травкой своей торговать! Ведь озолотились бы! (звук удара ведром по голове)
Ведущий: Админка? Что это?
Аноним (мрачным голосом, которым обыкновенно рассказываю что-то вроде "вот как-то темной-темной ночечкой..."): Это особый раздел форума, видимый лишь Избранным - админам, модераторам, цензорам. И в каком-то роде это действительно место творения, поскольку все, что на форуме творится, все проекты, конкурсы, судьбоносные и баном-карательные решения берут свои истоки именно там.
(Слабый всхлип сзади, снова звук удара ведром)
Ведущий: Весьма интересно и креативно! А можете ли вы назвать мне имена тех, с кого писались конкретные Братья и Сёстры?
Аноним (со священным ужасом в голосе): Да вы что! Тут же через полчаса будет десант с поисковыми собаками и боевыми цепными цензорами!
Ведущий: Неужели руководство Прикла настолько сурово?
Аноним (истекая пафосом): О нет, отнюдь! Оно в высшей степени справедливо! Да здравствует наш суд, самый гуманный суд в мире... э, а можно я уже пойду, пока меня не вычислили?
(Звук выбиваемой двери.)
Женский голос: Тааак, мы по адресу. И что будем делать?
Добрый мужской: Я бы забанил!
Суровый мужской: А я забаню.
(Автоматная очередь, снова белый шум и помехи)

А теперь о причинах, на которые ссылалась моя очаровательная соавтор: дело в том, что мы так и не смогли найти подходящее название этому безобразию. Посему, объявляется супер-микро-неофициальный конкурс! Отошли в харизму авторам свой вариант названия и получи обратный плюс! Придумавшим лучшие варианты будет...что-нибудь хорошее)

Сообщение отредактировал Orrofin - 24-05-2008, 21:33

Рассказ очень тяжелый. И портит настроение. Не читайте если у вас нет соотвествующего настроения
Всем кому стало внезапно больно.

Три сезона.

Сезон первый: Утрата

Промозглый дождь. Кажется, именно такой дождь и был уместен здесь. Ведь иного просто не могло быть на его похоронах. Он ушёл не к сроку. И хотя срок смерти способен отмерить только Он один, но пустота и горечь утраты от этого не стали меньше. Пожилая мать под руку с двумя его сестрами. Они обе непрестанно плакали. А на обычно суровом лице пожилой женщины не было ни кровинки крови. Обе сестры изо всех сил держались за мать. И трудно было сказать, кто сейчас кому был опорой, повидавшая всё старость. Или сбитая с толку зрелость.

Господь - Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться:

Чуть поодаль застыли ещё две фигуры. Два мужчины. Очень похожие друг на друга. Они оба молчали. Скорбно, и при этом словно ожидая чего-то. В современном мире их назвали бы бизнес - партнеры. Старший только что обнулил страховку на счету мертвого компаньона. Это давало ему и его брату полное право получить во владение почти всю бизнес долю погибшего. Впрочем, семье погибшего тоже должно было кое-что перепасть. Крохи с барского стола.
- Я уже распорядился. Поминальный обед будет дан после погребения. Расходы я взял на себя. Даже пол-лошади купил в ресторан, - младший не выдержав тишины всё же решился обратиться к старшему.
- Его доля всё покроет. И нам с тобой останется. Мы ведь потеряли друга как-никак, - он говорил властным голосом, смакуя каждую фразу, словно упивался её значимостью.
- А как же его сын? Наследник. На него ведь повесят кредит, страховкой которого мы рассчитались за свои? Ты не возьмешь мальчика в долю?
- Сопляка? Ты с ума рехнулся? Конечно, нет, - пухлая ладонь старшего отогнала невидимую муху. – Паренёк не справиться с делом отца, только всё потеряет. Мало что не прозакладывается до конца, пытаясь спасти бизнес отца. Нет, лучше пусть не знает о полагающейся доле и прочем. Поверь, для него так будет лучше. Да и мы про него не забудем.
- Как же! - съязвил младший. – Ты хоть имя его запомнил, когда соболезнования говорил? То-то и оно.
Оба партнера переглянулись.
- Ладно, пора нам с тобой в банк. Сколькое переоформить надо, - оба партнера с трудом втиснулись в Мерседес и выехали со двора.




Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим

Он смотрел на тело, накрытое простыней. Странно, но почему-то к этому он как раз таки привык. За год, проработанный лаборантом в морге, он привык к подобному зрелищу. Только в этот раз это был его отец. Его отец, вечно смеющийся и шумный. Человек, излучавший энергию, и даривший уверенность даже самым неизлечимым больным лежал сейчас недвижимый под простыней. Перед отъездом на учёбу они повздорили. У отца были гениальные планы на бизнес. А он наоборот хотел, чтобы отец продолжал возвращать людям здоровье. Он был наивен и не хотел понимать, что зарплата врача попросту не в состоянии платить за учёбу сразу двух детей. Похоже, именно это добило отца.
Сзади скрипнула дверь. И едва слышно шлепая тапочками, вошла его мама. Они стояли молча. Взглядом, что-то говоря покойному.
- Когда ты был маленький, скончался мой отец, он упал с лошади, - внезапно произнесла мама. Её голос впервые показался ему таким ужасным. Надтреснутым и неполным. Словно из него разом вынули всю доброту и тепло, которое она вкладывала в каждое слово. – Ты тоже тогда забежал в комнату с телом. И жутко расплакался от страха.
- Только теперь, мне не страшно, мам, - он едва выдавил из себя эти слова. Его собственный голос показался ему ничуть не более живым, чем материнский. – Мне больно. Очень больно…

Подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего.

- Деда! Вставай! Не плачь. Деда! Ну, нельзя же так? Там столько людей, родственников пришло. А я никого не знаю, - парень лет двадцати с дико уставшими глазами теребил деда за плечо.
- Балам, а за чем мне вставать? Чтобы люди увидели дряхлого старика, который пережил собственного сына? Старика, которого собирались хоронить, а теперь в его могилу ляжет его сын? – старик с трудом оторвался от спинки кровати. В солнечном свете, падавшем от окна, юноша разглядел морщинистого деда, с печальными глазами, и повязкой скрывавшей пол лица.
- Деда, эти люди пришли высказать соболезнования твоему горю. Ты должен найти силы в себе и хотя бы сказать им спасибо за поддержку.
- Балам, я воевал на войне. Я подставлялся под бандитские пули. Я 60 лет отдал своей стране. Я должен лишь судьбе и Богу. Но они оба сыграли со мной злую шутку. А значит я никому ничего не должен.
- Деда, ты должен мне, - глаза у юноши предательски заблестели. – Ты обещал жить ради нас.
- Ради вас я и живу, - старик тяжело вздохнул и выпрямился. – Хорошо, балам, проводи ко мне тех, кто хочет меня увидеть.
- Хорошо, ата, - кивнул парень и зашагал к двери. Возле самой двери он обернулся. Немощного старика больше не было. На постели среди капельниц и проводов вновь сидел настоящий солдат Красной Армии. Самой Великой и Непобедимой.

Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох - они успокаивают меня.

Черенок лопаты в его руках уже нагрелся, а занозы всё глубже впивались в его руки. Но он продолжал закапывать. Люди подходили к могиле и по очереди кидали ему в лопату измельченную землю, а он осторожно посыпал ей могилу. Через десять минут только аккуратная горка земли обозначила место захоронения. И теперь 210 сантиметров земли отделяли их от места, где упокоился его отец. Мулла прочитал прощальный намаз, и люди медленно зашагали прочь. Юноша тоже встал с колен, чтобы отправиться за всеми следом. Но внезапно вспомнил что-то. Трясущимися руками он достал фотографию отца и прикрепил её к простому деревянному щитку с номером.
Ребячество! Он знал, что скоро здесь поставят памятник. Его отца любили и уважали. И всё-таки он хотел, чтобы первую памятку о нём оставил именно он. Фотографию тут же сдуло ветром. Он быстро поймал её и снова попытался прикрепить. Но бесполезно. Только сейчас, совершая эти бессмысленные действия, он вдруг почувствовал, как сильно заболели его глаза. Они просто надрывались от распиравших их слёз. Его попытки прикрепить фото были также бесполезны, как и надежды что всё это лишь кошмарный сон.
Внезапно кто-то возник рядом, и чья та сильная рука обернула его к себе:
- Балам, что ты делаешь? – кажется, это был один из родственников. Дальних. Те, что жили близ Кордая. Древний род Ойыков. Родственники деда. Его род. А значит, они были и родом его отца и его самого. Люди, которые первые откликнулись на нежданную беду в доме. Те, кто помог организовать похороны. Те, кто мог не помогать, но помог. – Балам, оставь. Всё это пустое. Теперь ты должен быть сильным. Теперь ты продолжатель рода. И теперь ты в ответе за всех. Ты не имеешь даже права, тут раскиснуть.
Слова мужчины, ударами отзывались в груди юноши. Всего на мгновение он захотел разрыдаться. По настоящему. Не как рыдали сегодня приглашенные плакальщики. Не как стенали женщины в доме. А просто почувствовать, наконец, себя брошенным и разбитым.
- Балам, если ты думаешь что расплакаться сейчас самое время, то ты ошибаешься. Есть люди слабее тебя. И если не ты, то кто сейчас поддержит их?
Мужчина отступил на шаг и, бросив взгляд на парня, зашагал прочь. Слёзы нахлынули новой волной, но тут на глаза юноше попался его дед. Тот медленно брёл вниз по холму к машинам. Его под руку вёл молда. Они тихо о чём-то беседовали.
- Ата, - юноша вмиг оказался близ деда.- Спасибо вам, мулда, - поклонился ему юноша. – Дальше я его сам поведу.
- Я буду молиться, чтобы Аллах взял вас под свою защиту, - в ответ склонился мулда.
- А пока что мы сами присмотрим друг за другом, - улыбнулся юноша и крепко обнял деда.


Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих; умастил елеем голову мою; чаша моя преисполнена.

Враги у отца остались. Да и у новоявленного главы рода их тут же объявилось не мало. Сначала началась драка за наследство. Его мать с отцом жили раздельно, но никто не думал, что будет оспорено право наследничества. Сёстры покойного в один голос требовали выбрать главным рода сына старшей, а сына покойного гнать в шею, ибо в делах рода он ничего не смыслит. Но внезапно за юношу вступился род Ойыков. И в итоге лишенный права, на собственность юноша с родовым именем Ак Кыран стал главой рода.
- Король без короны, - съязвил кто-то, но тут же бросился в дележку добра покойного, ибо всякого вещи лишенного имущества рода всегда шли в раздачу родственникам.
Впрочем, и новому главе рода это было не интересно. Он в это время укладывал измотанных стариков в постель. Естественно никто даже и не вспомнил отдать деньги собранные гостями на 7 и 40 дней. Впрочем, это была ещё не последняя подлость дня. Прямо в комнату к отдыхающим старикам заявилась самая гнилая порода людей. А именно банковский выбивала кредитов. Который пока что вежливо поинтересовался на кого же теперь будет переоформлен кредит. И чуть ли не на месте попытался его переоформить на нового владельца. И ещё много неприятных моментов и встреч пришлось пережить юноше и тем, кого ему теперь приходилось защищать.
Только глубокой ночью. Убирая последнею палатку во дворе, он вдруг не к месту рассмеялся и громко произнёс:
- И кто же интересно сказал что сюжет заканчивается со смертью главного героя. Он то умер, но другие то остались.
Хорошо что его никто не слышал..

Так, благость и милость твоя да сопровождают меня во все дни жизни моей, и я пребуду в доме Господнем многие дни.

Благодать так и не пришла. Через два месяца от рака медленно ушёл его дед. Через год бабушка. Оба зачахли на глазах. Хоронил он их по тому же сценарию. Только вот с каким то глупым чувством дежа-вю. Когда уже видел это кино, но до самого конца, надеешься, что хотя бы концовка будет другой.
Его сестра, набрав баллы на обучение за счёт государства всё равно пошла учиться в ВУЗ где было только платное отделение. Кредит с трудом удалось закрыть. Едва спасли родовой дом, на который тут же объявила права старшая сестра его покойного отца. У его матери нашли артрит от чего в течении пары лет её могли отправить на пенсию. Жизнь его катилась к чертям, когда в его жизни стали появляться люди.

Сезон номер два: Лица и образы

Семью не выбирают….

- Ты должен был мне рассказать! – она внимательно посмотрела на него. Он же густо краснел. Их часто принимали за парня и девушку. Но для него всегда загадкой было её отношение к нему. – Ты потерял их всех?
- Моя мама жива, сестрёнка и родственники со стороны матери за меня горой…, - начал оправдываться он.
- Слушай, я ведь тебя о другом спрашивала, - совсем, как маленькому разжевывала она. – Сколько мы знакомы? 5? 10 лет?
- Я уже и не помню. У меня есть друзья. Мы с первого класса вместе, - вновь забубнил он.
- Акке! Так как мне ты никому ничего не рассказывал? Мы больше чем друзья! Мы брат и сестра. Кровные или нет. Мне плевать. Я хочу, чтобы ты знал. Я буду с тобой, даже если ты выйдешь против всего света. Даже если ты будешь обречён, я буду рядом с тобой.
- Аля, я…
- Ты достоин большего, дурачок, - рассмеялась она. – Ты не дал мне умереть. Вытащил меня из такой дупы. А твоя бабушка, воспитала меня как родную. Мне наплевать, что несут все вокруг. Ты в этом мире пробьешься везде. А если нет, тогда этот мир не стоит даже твоего мизинца, а Боги самые обычные мошенники.
- Алиа, не надо так, - осадил её он. И как не странно, она послушалась, и молча села глядя на него. Почему-то именно рядом с приемной сестрой, он чувствовал себя настоящим братом….


Безденежье…

- Опять, ливер?! Блин, как вы его едите? – Кот отчаянно наморщил нос.
- Также как и ты, вчера его уплетал, - довольно оскалился Джуманжи. Он в отличие от Кота-эстета наоборот наворачивал дешевую колбасу со скоростью электромясорубки.
- Блин, пельмешков бы домашних, - вздохнул Крылыч, в руках он сжимал одну единственную кружку с кипятильником на четверых. – Вот едал я недавно на смене грибов в сметане.
- Мдааа, поди, бабок бешенных стоит, - нахмурился Кот, мрачно озирая свою горбушку политою майонезом. Прорезь на пакетики сделана была очень маленькой, дабы выдавливающему надоедало долго выдавливать и майонез, таким образом, расходовался экономичней – Попробовать таких бы.
- А ты, поди, и закажи себе трюфелей, - съязвил Джуманжи.
- Ага, а платить? – надулся Кот.
- А зачем? – искренне удивился Джума. – Они ведь уже в тебе.
- Главное не выплюнь, когда бить будут! – бросил Аккеран.
- И то верно! – рассмеялись все.
- А знаете о чём я щас подумал? – Крылыч улыбнулся во всю пасть. – А если завтра выучимся на крутых врачей. Разбогатеем. Зайдём такие важные из себя в самый дорогой ресторан. Внесём предоплату размером в недельную выручку. И когда сам менеджер выбежит у нас заказ принимать, громок так спросим возмущенно: «Уважаемый! А где тут у вас ливер в меню? Колбаса такая по 10 рубликов за киллограмм».
Взрывы смеха над этой старой мечтой никогда не пропадали. Почему-то все собравшиеся верили, что этот день настанет. Через год, десять или даже 20 лет, но настанет. Потому что иначе есть каждый день ливер станет невыносимо….


Работа

- Акке, тебе нужно отдохнуть! Вот когда ты в последний раз брал выходной? – Алька весело раскачивалась на стуле.
- В сентябре я ездил к Ярпену в гости…, - неопределенно отмахнулся тот.
- Вот именно! А сейчас какой месяц?
- Ну, вроде бы ноябрь…, - почесав тыковку, выдал Акке.
- Фигушки тебе! – стул вместе с Алькой рухнул, что бравую девчонку даже не смутило. Она тут же вскочила и влезла второй стул, даже не удосужившись поднять первый. – Щас, декабрь! А число? Число хоть помнишь?
- Ну, куда уж мне, - Аккеран одной рукой ксерил книгу, а другой пытался загнать мышкой нужную иконку на лист в Ворде. – Скажи мне, мудрейшая.
- Сейчас долбанное 23 декабря, - Алька вновь весело гикнув, рухнула на пол вместе со стулом. – Завтра у тебя день рождение. Какой ты подарок себе сделаешь?
- Я оплачу учёбу своей сестренки, - улыбнувшись Акке показал Альке конверт с деньгами. Мои труд не пропал даром. Я уже сам могу гасить кредит по отцовскому долгу. И платить за сестренку. Дело осталось за малым, - улыбнулся он.
- Именно! Отдохнуть! – Алька выписала пируэт похлеще акробатки, почти идеальный, если не считать снесенного ногой экрана.
- Нет, нужно успеть перевести деньги на её счёт. Чем я завтра и займусь.
- Но Акке…., - взвыла Алиа.


Рыцарство или герой нашего времени

Когда к столу Александра подошли два здоровяка, он сразу и не понял что пришли по его душу. Его мобильный телефон продолжал весело пиликать на краю стола.
- Братан! Мобила твоя нам больно приглянулась. Ты ведь не терпила поди. Заяву катать не станешь? А мы тебе в рог щас при всё ресторане давать не будем, - братки были в два раза шире Алекса, да и мирная Чешская жизнь его порядком расслабила. Но отдавать свою мобилу кому-либо он не собирался. Почему-то в Чехии вообще никому в голову прийти не могло, что его ограбят посреди ресторана. Ведь есть же охрана заведения. Но, к сожалению, в этот раз охрана таинственным образом пила чай на кухне, и ничего не слышала. Уже после третьего удара под дых Сашка понял, что ему никто помогать не собирался. И вообще ресторан стремительно пустел, а стоявший рядом патруль быстро ушагал куда-то в сторону, чтобы проверить документы у подозрительного азера.
Помощь пришла из неоткуда. Откуда-то на помощь кинулся, вышедший в туалет, Акке. Конечно, шансов у него не было, но не вступиться за друга он не мог.

Драка закончилась для Акке и Сашки плачевно
Александр всё-таки выписался через пару дней, и смог улететь обратно в Чехию. А вот Акке провалялся в больнице две недели. Попутно потеряв работу, и место в общежитии.

И снова весна несла ему ничего хорошего.
Но даже скажи ему чем всё это для него могло закончиться вряд ли бы он отступил. Слишком сильное в его мозгу впечатался образ избиваемого при полном безразличии остальных

Сезон 3: Ветер несёт перемены.

Целый месяц после больницы я провёл на попечении у Ярпена и его жены Ольги. Эти два человека вернули к жизни кусок избитого мяса. Правда души в него вселяли все. И Алька своим оптимизмом, Джек и Пузырь своими щенячьими ласками, Кот, Джума своим энтузиазмом. А ещё были люди с того берега. Тех, кто писал мне по аське. Кто душил меня письмами. Кто просто ждал. И было ещё два человека
Одна из них ничего не знала о травме сына. Для неё я просто временно сломал телефон, и потерял работу.
И ещё один человек, ради которого я затеял многое из того, что сделал. Она писала мне миниатюрки, и вселяла уверенность. Была со мной, когда было плохо, и делила радости. Ради неё я готов пойти на всё.
Ради неё, ради матери. Ради них обоих. Ради Альки. Ради Юки, ради Кота и Джумы, ради Крыла, Ежа, Лося и даже Барса. Джека и Пузыря. Ярпена и Ольги. Вел, Месс и Хомы. Их было много. Лиц и образов. Друзей и семий.

Я устроился на новую работу. Наконец, у меня будет квартира. Алька поступила на Болашак и поедет учиться в Чехию. Мне будет не доставать её, но я отпускаю её, потому что знаю, что создам здесь дом, в который она захочет вернуться.
С родной сестренкой я не в ладах. Да и не думаю, что стоит ей знать что делается ради неё.
Я каждый день звоню, матери и говорю ей, как я её люблю.
У меня появилась виртуальная дочька. Юка, которой нужен старший брат. И я пытаюсь им быть, как был для Альки и каким не был для родной.
Я забегаю с Котом к Джуманжи, а потом мы прем поругиваясь ко мне домой.
Я заруливаю к Ярпену выгулять Джека или понянчиться с Пузырём.

Скажите я малого добился? Скажете не таким должен быть глава рода? Тогда вы мало что знаете о мире. Даже дом начинается, как сказал Шарик из Простоквашино, с БУДКИ!

А ещё я тоскую по деду и отцу. Часто идя в толпе я замечаю знакомую военную выправку ветерана, или веселый смех отца. Тогда я знаю что они где-то здесь. Очень рядом. Всегда со мной. Ведь впереди четвертый сезон. И кто знает что он мне сулит.

Сообщение отредактировал Аккеран - 23-12-2008, 12:32

Просто для души...

***

… Темная, ко всему глухая ночь раскинула покрывало грозовых зловещих туч над западным лесом, пытаясь дотянуться и до спокойной глади вод Великой реки. Надвигаясь неслышной громадой на спящий безмятежным сном далеко внизу мир. Верхушки вековых дубов начали свой танец, поклоняясь ветру, несущему с собой раскаты грома и электрические разряды молний. Приближающееся ненастье принесло с собой запах озона и особой предгрозовой свежести. Ветер крепчал, но все еще не набрал силы ураганного вихря, сметающего все на своем пути. Первые крупные капли упали на подставленные ладони листьев, так долго ждавших этой благодатной влаги. Все сильнее и сильнее водяные плети ливня полосовали подставленные спины древнего леса, разрастающимися струями стекая по веткам и стволам к истомившейся от жары земле. Уже небольшие ручьи очищающими потоками покрыли холмики и пригорки, скатываясь в ложбины и овраги, и наполняя их пенными брызгами.
Лес оживал, раскрываясь на встречу разбушевавшейся стихии, благодарно склоняясь и ловя руками-ветками капли. Огненная стрела молнии расколола небо и стонущий первобытной силой лес. И, всей мощью своей дикой энергии, пронзила ствол зеленого исполина, роняя искры жизни в давно готовое принять этот дар лоно. Громовой раскат сотряс пространство, древо проснулось, скрипя расправляя древние ветви, по жилам с новой незнакомой силой разгоняя сок, проникая все глубже корнями туда, где текут воды жизни самой земли. Оно прошептало приветствие этому миру каждым своим листочком, потянулось к небу каждой жилкой, чувствуя живительную влагу дождя, проникающую в него; ощущая ревущие потоки ветра и тихое, едва слышное, дыхание окружающей жизни. Оно дышало в едином ритме с миром, приобщаясь к древним силе и знаниям природы, ловя потоки циркулирующей энергии, древней и мощной как само мироздание. Оно возрождалось с дождем и засыпало с приходом жаркого изнурительного зноя, охраняя в своих ветвях приютившуюся жизнь. Насекомые своим стрекотом и жужжанием приветствовали приход нового дня, животные запасали его плоды на следующий период зноя, под его ветвями вырастали и, отдав семя, умирали растения, давая жизнь новым видам. Оно росло, оно накапливало…
Прошло так много гроз, дававших новые силы, энергия жизни бурлила водоворотом, заполняя окружающее пространство вихрями и потоками, и… потекла по его жилам, наполняя собой каждую клеточку мощного древа, сплетаясь воедино с водами жизни самой земли, концентрируюсь в стволе. Грозы сменялись зноем, иссушивающим землю, превращая в пыль, которую смывали капли нового ливня, даря прохладу и свежие силы. Древо оберегало зародившуюся жизнь - существо, которое было дитя природы и энергии стихий. Именно ему древо передавало накопленные за долгую жизнь знания и силы. Наделяло умениями и способностями, которые были нужны лесу и населяющим его сущностям. Но все же существу еще предстояло начать свой путь, а древо старело. Все труднее и труднее было ловить капли ветхими ветвями со скрюченными листьями, энергии медленнее текли по жилам. Пришло его время. Как только первые лучи восходящего солнца коснулись одиноких листьев, энергия жизни забурлила в каждой клетке, все быстрее и быстрее наполняя готовое пробудится существо. Оно издало свой первый тихий стон, очень медленно поднялось, распрямилось и погрузило руки в сердцевину ствола, впитывая силы. Древо медленно отпускало свою жизнь, отдавая ее всю до остатка этому существу, которое с благодарностью и понимание касалось его жил. Существо впитывало последние капли, становясь все сильнее, мысленно проникая за сковавшие его деревянные стены, которые падут, как только оно будет готово. Оно познавало мир, изучало и понимало его движущие силы, крепло и творило энергетические вихри леса, поддерживало жизнь. Защищало от ненастий и хранило древнюю как земля сущность леса.
Оно было готово. Готово выйти к своему лесу, предстать на его суд как хранитель и сердце оберегавшей его жизни; оставить эти, когда-то давшие рождение, деревянные своды, передавшие столько знаний и силы. Момент настал, существо накопило энергию, лес трепетал в первобытном экстазе, шелестом листьев воспевая рождение. Что-то чужеродное прервало его песню, холодная острая сталь пронзила всю его сущность. Удар за ударом топор отсекал жизненные потоки, обрывал вековые связи, перемешивая энергии и жизни питавшие его. Он убивал с холодным расчетом и настойчивостью, почти родившееся существо – дитя леса, природы, земли и жизни…
Засохшее древо с хрустом упало на поляну, обнажая почему-то свежий срез, обрывая последние связующие нити.
– Дриады! Да какие дриады могут быть в трухлявых пнях!

О чём грустит небо

1.

О чём грустит небо?
Странный и сложный вопрос для умов нескольких поколений. Сегодня я попробовала спросить об этом и себя.
О чём грустит небо?..
А оно умеет грустить? Ещё как. Дождь – пролитые слёзы, солнце – та же печаль, но возвышенно – светлая. Так о чём же грустит это небо?..
О том, что укрывает столь грязный мир, как наш. О том, что люди, как те свиньи из басни Крылова – совсем не смотрят вверх.
О том, что чистота неба подвергается сомнению, и оно тает, чернеет, теряет свою светлую сущность…
О чём грустит небо?
О том, что люди редко задаются этим вопросом. Они не видят дальше своего носа и теряют свою изначальную чистоту.
А небо не любит грязи.
«Человек – это звучит гордо!»
А так ли оно?..
И о чём же грустит небо?..
Сможете ответить?

2.

Огонёк зажигалки потянулся к кончику сигареты. Я задумчиво выпустила дым.
День вопросов. Кто ответит на них? Боги молчат. Люди тоже. А Она идёт по тёмному мосту. Вдаль, к рассвету.
По ком звонит колокол?
По Ней.
О чём поёт ветер?
О Ней.
С кем никогда не расстаются?
С Ней.
Кто Она?!!!
… Душа.
Кто вытащил её из моего тела и пустил на поиски неизвестного?
Она.
Кто заставляет лить слёзы по пустякам и мечтать о забвении?
Она.
Кто лечит все раны, нанесённые ей же?
Она.
Кто Она?!!!
… Любовь.
Глаза очерчены углём. Чернота глаз. Белизна души.
Медленный подъём на крышу шестнадцатиэтажки.
Беглый взгляд вниз.
Кто толкает меня на это?
Она.
С чем связана заварушка последних дней?
С ней.
Кто породил в сердце печаль и чувство безысходности?
Она.
Кто Она?!!!
… Судьба.
Я учусь летать без крыльев. Разбегаюсь и падаю…

… Она спешит по грязным улочкам нового района. Ещё не обустроенного, но уже неприятного своей атмосферой.
Подъезд открыт.
Второй этаж.
Сорок вторая квартира.
Звонок.
Кто там?
Она.
Кто Она?!!!
… Моя душа.
… Моя любовь.
… Моя судьба.
Прощай, любимый!..
Небо сегодня грустит по мне…

История истории: «Саш, ну не помогут в этом ни твои многослойные стихи, ни крошечные рассказики! Всю яркость, какую-то варварскую красоту и адскую жестокость жизни никак нельзя поместить в пространство трех листов А4. Это невозможно, ты никогда не сделаешь ту жизнь, которую рисуешь, одновременно жестокой и обаятельной».

А я не верю в слово «невозможно». Не верю, что мои жалкие три листа не смогут стать одновременно брызжущей энергией жизни и её безжалостностью.


Антонимы

Я однажды держала в руке живого скорпиона, надежно запертого от мира в пол-литровой стеклянной баночке с тоненькими стенками. Он был каким-то неприлично маленьким для сосуда со смертью, и помахивание его хвоста не было угрожающим, оно было обманчиво ласковым, отвратительно гипнотическим. Он безуспешно пытался ужалить поставленный на стекло палец, он раз за разом за разом впивался жалом в тонкую кожу, но всегда, всегда между мной и ним оказывалась твердая прозрачная стена. Невидимый барьер, отделяющий меня от смерти. Я отчаянно люблю жизнь – именно поэтому эти глупые игры вызывают во мне взрыв ликования – ты меня не достанешь. Черт тебя подери, не достанешь.

Есть такие квартиры, в которых застыло время. Где вчера, сегодня и через тысячу лет сходятся в одной точке. Огромные стеллажи с книгами, аккуратно сложенные на полках шкафов вещи, идеально чистая мебель, на столе стопочка бумаг, испещренных маленькими круглыми буковками, тапочки всегда четко на одном и том же месте, грязная посуда никогда не задерживается в раковине. Обезличенные, тусклые дома, с которых всякое ощущение жизни стерто. Это делает их скорее склепами, чем домами, как люди, с которых стерли плоть, оставив ослепительно белый остов. Та женщина жила именно в такой квартире.

Когда-то я ударила по лицу одну свою одноклассницу. Ничего похвального, даже наоборот. Но я никогда не забуду эту пелену ярости, ослепляющую и одновременно погружающую в чернильную темноту, ярости, которая может решить за тебя, как поступить. Чего-то звериного, спящего раньше в генах, подступающего к горлу, сжатых в кулак пальцев, что болезненная, острая обида мгновенно исчезла даже с окраин сознания – я никогда этого не забуду. Мне стыдно за тот случай, но… Когда мое глупое сердце начинает толкать по моим венам страх или боль вместо крови, я ищу в себе ту наглухо запертую комнатенку, где я храню ярость, я ищу этого ослепшего взгляда, оскаленных клыков и шторма, закипающего внутри. Чтобы жить и ощущать себя живой.

У той женщины было белое и худое, словно засушенное лицо, длинные, глубокие морщины на лбу и горькие как анальгин складки около губ, в них видилось это пронзительное и горькое «никогда, о nevermore!». У неё не было глаз, были белки, радужка и зрачок, но не было, не было глаз. Белоснежные кисти её рук до сих пор преследуют меня в кошмарах: в этих тонких пальцах, узенькой ладони, четко выделенных суставах, обтянутых сухой кожей, ярко-голубых выступающих венах было что-то невообразимо жуткое. Мы с той женщиной когда-то жили в одном подъезде.

Я безумно боюсь высоты. Никогда, ни сейчас, ни до, мне не было так страшно, как когда я прыгала с высоченной - с точки зрения моих 9 лет – тарзанки в реку. Я не закрывала глаз, потому что я гордячка, позволить всем ребятам увидеть, что я трушу – нет уж, но все равно я ничего, ничего не видела. Какие-то рваные пятна голубого, белого, зеленого, мутно-синего цвета, я ничего не могла видеть, меня захлестывал страх, смешанный с бешеным восторгом. А потом – болезненныйa удар о воду спиной и ногами, борьба с течением, отсутствие дна под ногами, какие-то крики, цветные пятна, мокрый песок под животом и восторг. Пьяная, буйная радость, причины которой я тогда даже не понимала. Но я победила. Эту мысль помню четко. Я победила и – теперь понимаю – я жива. Хватая воздух ртом, с саднящей спиной, мокрая, испуганная, но пронзительно, яростно живая.

Я часто видела её, во дворе нашего дома и в музыкальной школе, где она преподавала нам сольфеджио. Монотонно здоровалась, монотонно говорила, проверяла то, что было заданно. Казалось, она давно забыла, что значат эти странные закорючки в нотном стане, она знала их названия, применение, читала долгие нудные лекции, но давно забыла, что эти ноты по-настоящему значат. Я заходила к ней домой один раз, забрать какую-то бумажку, в её неживой дом за гранью времени. Она жила одна, мы, которые постоянно днем играли во дворе, ни разу не видели, чтобы она приводила гостей. Она входила в класс, здоровалась, не глядя на нас – там могли сидеть шестиногие синие слоны, она бы так же поздоровалась, проверила задания, и начала говорить, собранная и спокойная, со своей неестественно прямой спиной и отсутствием глаз. Про неё рассказывали нелепые смешные истории страшные сплетни об её прошлом, мы смеялись и перешептывались, пока она говорила что-то о теории музыки, она была пряма и спокойна, как будто её не было. Не только здесь. Нигде.

Это так странно – не помнить. Все есть – лица, номера телефонов, шесть шагов от двери до зеркала, аксиомы планиметрии, и список дел на завтра, а где-то между этими разрозненными ярлычками в архиве моей памяти – пустота. Ctrl-X, вырезать, чтобы не вспоминалось по ночам, чтобы не пугало мою заячью душонку, чтобы не знать, не знать… Как облака и крыши, то, у чего даже в темноте есть цвет и контур, а между ними – провал неба, просто пятно, все оттенки черного. Я очень хочу знать, неужели смерть – это тоже просто темнота? Темнота, и надежда – действительно глупое чувство?

Иногда, когда до нас, девчонок в музыкалке, доходили слухи о страшных событиях её прошлого, все перешептывались, жалея: «бедная!» - а я молчала. Та женщина не будила во мне жалости – немного сочувствия пополам с презрением. Когда я уже ушла из музыкальной школы, переехала в другой дом и благополучно забыла эти её белые пальцы с выступающими суставами, безглазые глаза и складки около рта, одна из подружек, которые до сих пор учились там, рассказала, что ту женщину сбила машина. Все были ошарашены, все жалели её. А мне никогда не было жаль её. Ту женщину, которая всегда ходила, говорила, даже смеялась так, как будто её нет. Не только здесь. Нигде.
Мне было жаль ту женщину, которой я никогда в ней не знала. Ту женщину, которая давным-давно умерла.

Я, наверное, не решилась бы на самоубийство. Душа умеет отрастить новые крылья. Мокрое сердце умеет мерно отсчитывать удары, даже когда все внутри кричит: остановись, перестань, я не могу, не могу. Инстинктивное, звериное сидит в нас крепко, заставляя выживать, даже когда у нас ничего не осталось. Я, наверное, не решилась бы на самоубийство. Только если сломается то, что держит меня, заставляет меня жить и цепляться, вгрызаться зубами в эту жизнь и по-змеиному шипеть в бессознательной ярости на все, что пытается меня сломать. Мне никогда, никогда до сих пор хоть сколько-нибудь серьезно не приходила мысль убить себя. Особенно – заживо.


Прошу, не принимайте местоимение "я" за четкое зеркало автора. Зеркала литературы - кривые, все до одного. Если вы к концу рассказика начали ненавидеть героиню рассказа за её жестокость и безжалостность и одновременно восхищаться её несгибаемой жизненной энергией, значит задача, которую я поставила перед собой, выполнена. Если нет - смело ставьте мне минус в харизму.

Недоделанная пьеса. Я даже не знаю, доделывать ее или нет. Подскажите?
Дракон или пять интерлюдий.
Действующие лица:
Дракон – злобный параноик, без чувства юмора. Грубиян, не женат.
Рыцарь Гигерон – пафосный чудик в белых латах и с храбростью набекрень.
Принцесса Нешкидра – стерва, без моральных принципов. Не женат.
Гонец Короля – пай-мальчик без страха, но с одним упреком – алкоголик.
Король Велисий - зажравшаяся скотина со страхом и без упреков.
Безголовый Джимми – потерял голову во время пожара на водяной мельнице. Не женат и не пьет! Дамы, спешим!
Начало.

Одинокая башня посреди зеленых холмов. Белые кости блестели в лучах яркого весеннего солнца. Из башни доносится недовольное ворчание.
Дракон: (кидает зеркало на пол и приставляет к нему нож) Кто? Я спрашиваю, кто меня заказал?!
Зеркало: Слушай, Горыныч, давай все по-людски! Мы тут в двадцать первом веке, а как что – за ножи!
Дракон: Слышь ты, стеклянный! Ты мне тут зубы не заговаривай! Что это за мужик был, который спрашивал у меня «Сколько вам надо?»?
Зеркало: Продавец… ты у него лук покупал… покупал… (голос все тише).
Дракон: (отпустив зеркало, задумавшись) Хм… Этот черненький мужичонка меня сразу насторожил. Надо будет пробить его по картотеке.
Зеркало: Пробить что? За что?
Дракон: (злобно усмехнувшись) Да, и пробить тоже надо кое-что.
Стук в окно. Затем треск разбившегося стекла.
Интерлюдия Первая.

Появляется дама лет тридцати девяти в леопардовом платье, белой фате и с дамской сигаретой.
Принцесса: О! Дракон! Где тебя черти носили? Мне уже тридцать четыре года, женщина ягодка можно сказать, а дракон, один лишь дьявол знает, где гуляет! Ты чего это, косматик, меня не похитил?
Зеркало: Э… это точно не черненький мужичонка…
Дракон: Ты кто такая? И какого лешего ты делаешь у меня в комнате?! (из ноздрей повалил дым)
Принцесса: Ах! Как грубо! Но и я не лучше! (затянула сигаретку и выпустила пару колечек дыма). Я официальная и единственная наследница трона Шестого Королевства, которое принадлежит моему отцу Велисию.
Зеркало: Слышь, дракоша, на твою зеленую мордашку кто-то запал!
Дракон: Заткнись, свет мой зеркальце! А вы, гражданка, пошли прочь из МОЕЙ башни! И мне глубоко и очень старательно насрать на вашу наследственность!
Принцесса: Да как ты смеешь! Я прикажу армии моего папеньки разрезать тебя на мелкие зеленые кусочки! Хотя… (игриво) твоя грубость меня возбуждает… Иди сюда…
Дракон подошел и выбросил принцессу в дырку, откуда она и появилась.
Дракон: Теперь придется покупать новое стекло. Хе! Принцесса! Больше на престарелую фрейлину похожа. Это все продавец лука! Небось, его жена.
С улицы доносится дикий крик.
Принцесса: Я до тебя доберусь ящерица-переросток! Ты еще пожалеешь, саламандра недобитая!
Дракон: (кипя от ярости, буквально плюясь огнем, выгладывает в окно) Пошла нахрен отсюда, ночная бабочка! И своему мужу продавцу передай, что я его на ростбиф пущу!
Зеркало: Успокойся! Психотерапевт в отпуске, не забыл?
Дракон: (отворачиваясь от окна) Ну и дамочка! Наглая до невозможности! И что это за Шестое Королевство.
Звонок. Дверной звонок.

Дракон: Ну если это она! Я ей ноги оторву и заставлю пришить их на ушах.
Дверь отворилась и показался…
Интерлюдия Вторая.

Рыцарь: Страшись, злобное чудище! Я рыцарь Гигерон Бесстрашный, владелец трех кораблей и одного замка на побережье прекрасной долины, где растет лучший виноград во всем Шестом Королевстве.
Зеркало: Побережье долины? Какие у нас рыцари грамотные пошли. Очуметь!
Дракон: Ну и?
Рыцарь: Эм… Что и?
Дым в лицо рыцаря.
Дракон: Че приперся? Чаи гонять или милостыню просить? Хотя единственное, что я могу предложить это ужин из твоей левой руки.
Рыцарь: Тебе не испугать меня, тварь! Я уничтожу тебя и освобожу принцессу!
Зеркало: Хе-хе! Лихо заверчено, жаль опоздал рыцарек! Твоя принцесса в данный момент бегает по полю и сыплет проклятиями направо и налево.
Дракон: Кто ТВАРЬ?! Каво ты уничтожишь? Щас ты в своих белых латах, вонючем плюмаже, со своей захудалой лошадкой…
Конь: Э-э! Ты потише, василиск крылатый!
Дракон: (не замечая слов коня)…ощутишь боль и обиду хорошего пенделя под зад. А дальше будешь спасать принцесс, чувствуя постоянное присутствие огромной шишки на своем седалище!
Сзади послышался дикий крик.
Принцесса: О, прекрасный рыцарь, спаси меня! Это ужасное чудовище похитило меня и хотело сожрать с потрохами!
Дракон: (глупо открывает и закрывает рот, не произнося ни звука)
Зеркало: Гражданка! Вам ясно сказали, что надо валить отсюда!
Рыцарь: (ошалело поглядел на принцессу) Э…. вы принцесса?
Принцесса: Ах, ты болван в латах! Не узнаешь официальную и единственную наследницу трона Шестого Королевства? Как такого простофилю земля носит?!
Дракон: И-и-так! Достали! (и он сначала взял за шкирку рыцаря, а потом принцессу, выкинул их в разбитое окно).
Зеркало: Кажется марафон прекратился… Наверное, сегодня пасха.
На улице послышались трубы и фанфары.
Интерлюдия Третья.

Гонец: Именем его Величества обращаюсь к тебе, дракон! Король Велисий Первый, Победитель Трех Пиратов, Гроза Туземцев и просто очаровашка, молвит слово через мои уста!
Дракон: Валяй, неваляшка. Ты сегодня самый вменяемый гость.
Гонец: (прочистив горло) Король приказал немедленно отпустить его дочь Нешкидру, иначе загребущие лапы отвратительного чудовища окажутся в месте не столь отдаленном от спины.
Дракон: (просто открывает и закрывает рот).
Зеркало: ну, косатик, дал жару. Самое главное это бежать, что есть мочи. Ты же не хочешь стать Вискасом со вкусом королевского гонца?
Гонец: А че все так серьезно?
Зеркало: (дракон до сих пор играет со ртом в открывалки) У Горыныча стресс в эту неделю. Лопает крестьян направо и налево. Недавно девчушку в шапке красной схарчил. Бабуля ее пришла искать, да только тапок не осталось от пенсионерки. Правда, дракоша расстройством желудка страдал потом.
Дракон: ЧТО?! КОГО Отпустить?!
Гонец: Гражданчик с двумя крыльями, но пасаран!
Зеркало: Приехали…
Дракон: КТО ПАСАРАН?! Щас я тебя отпасараню кулаками по черепушки твоей иноземной! Капец, гонец! (дракон засучил образно рукава и начал наступать на гонца)
Зеркало: Тебя ждет судьба ребятишек, что посмели его Дино назвать. Ой, гончик ты наш ненаглядный, плохо тем детишкам, ой как плохо! Студит ветер их головешки на кольях.
Гонец: (нервно глотнул и пятится назад) я вчера химиотерапию сделал, так что я не совсем полезный!
Дракон: я тебе тогда ноги руки поломаю и в тазик брошу. А тазик буду по огороду катать, по каменьям всяким, чтобы ощущение горок возникало.
Зеркало: Ты раком болеешь?
Гонец: нет, я алкоголик…
Дракон схватил гонца, сломал две руки, повесил на шею игрушечного медвежонка и выкинул из помещения....
-----------------------------------
Продолжать?

Сообщение отредактировал Sparks - 8-06-2008, 10:00

Посвящается софорумцу (кто его узнает, молодец)

Таверна «На троих» была полна народу. Вопреки названию, соображали здесь не только на троих. Унылый крестьянин тянул пиво за столиком у окна в одиночку, двое, одетых как небогатые купцы, обсуждали свои дела за обедом, а в углу веселилась компания не то разбойников, не то наемников – по правде сказать, грани между этими двумя категориями воинов удачи почти не было.
Дверь открылась, и свежий вечерний воздух хлынул внутрь, растворяясь в запахах крепких напитков и разнообразных закусок. Человека, который вошел и теперь стоял у порога, в общем шуме его никто не заметил. Впрочем, он сам обратил на себя внимание, громко произнеся:
- Возрадуйтесь, люди, ибо я принес вам слово Света и Добра!
Удивленные взгляды устремились на него со всех сторон. Путник с виду не напоминал юродивого. Он был высоким, плечистым мужчиной, еще молодым. Белые одежды посерели от дорожной пыли, приобретя оттенок весеннего, начавшего таять, снега. В руках у странника был крепкий дубовый посох, украшенный витиеватой резьбой.
Крестьянин снова уткнулся в кружку с пивом, купцы и прочий люд тоже вернулись к своим делам. За столом наемников засмеялись.
- Вы будете слушать слово Света? - упрямо и еще громче спросил странник.
- Не шуми, - отозвался кто-то.
Смех стал еще громче, его подхватили.
- Тоже мне святой!
- Эй, мужик, выпей пива, полегчает!
Странник устало вздохнул:
- Когда же это закончится? Неужели люди так и будут слепы? О Светоносный, услышь мою молитву вновь!
Он воздел руки. Смех стал громче, но тут же прекратился. Высокую фигуру окутало теплое молочно-белое сияние, а когда оно исчезло, странник стал иным. Металл доспехов ослепительно сверкал. Они делали и так немаленькую фигуру раза в полтора выше, а торчащие из наплечников, налокотников и наколенников длинные острые шипы здорово добавляли устрашающей внушительности. Шипами же щетинилась боевая палица, которую человек держал в руках. Щит, привязанный к левой руке, и двуручный меч за спиной дополняли картину.
- Есть нежелающие слушать слово Света? – гулкий голос из глухого шлема.
Глаза, сверкавшие под забралом, обвели зал. Таковых в таверне, как ни странно, не нашлось – ничто не мешало продолжить.

Немного из будничной королевской жизни.

Дело было в пыточной камере. Его величество сидели на высоком стульчике и покачивали ножкой, зачитывая огромный список обвинений, в котором обвинялся преступник. По правую руку монарха, у стеночки, у бадьи с нежной прозрачной холодной водичкой стоял в излюбленном красном колпаке с прорезями для глаз личный заплечных дел мастер его величества. Из окошка, расположенного почти под самым потолком камеры осуждающе светило солнце. Отдельные его лучи падали на узника, заключённого в камере. Лучи скользили по столу, к которому узник оказался привязан, вырывая из мрака камерных факелов худую фигуру, красивое нервное лицо, обеспокоенно поджатые губы и пристальный взгляд, устремлённый на короля.
А король не нервничал. Он миролюбиво почитывал список, изволяя время от времени чего-то там его чёркать. Иногда он отрывал взгляд от пергамента и сосредоточенно устремлял его на пленника, глубокомысленно при этом покашливая. На памяти палача столь устрашающе его величество не вёл себя уже много лет. А если точнее, с того самого момента как судил несостоявшегося убийцу своей жены. Но тогда хоть понять обиду можно было – пообещал и не выполнил. А тут…
- Да-а-а… - король хрипло протянул осуждающую ноту. Хлопнул по списку. – Нет, ты только посмотри что здесь написано.
Маэстро вежливо склонился, старательно пялясь на свиток. Никаких комментариев от него не требовалось. Только внимание.
- Ты скажи вот что, - монарх почесал лысину, сдвинув корону на затылок, а затем снова водрузив на полагающееся место, - ты как умудрился столько всего наделать, а?
Естественно, пленник только плечами пожал. Король же стал распинаться с новой силой.
- Вот смотри. Прилюдное сочинение сатиры в наш адрес. Вот что это такое? – Король вздохнул и укоризненно покачал головой. Пленник же вскинул голову, но отвёл взгляд в сторону.
- Всё наветы, ваше величество. Врут, запутать вас хотят. Славил я вас, мудрость вашу. Славил там, где другие льстили и хаяли.
- Ты смотри, - король заинтересованно посмотрел на пленника. – Ну… а тогда вот это что такое?
И он снова уткнулся в список, водя по нему пальцу, пока что-то не нашёл.
- Вот. Полез в драку со стражей, во время задержания особо опасного преступника, - король оторвал взгляд от листка и с довольным видом рассмеялся.
Пленник же нахмурил лоб и покачал головой. Обратил ясный взгляд на монарха.
- И здесь наветы, ваше величество. Как же я мог полезть в драку со стражей, если и был тем самым преступником, которого задержать пытались?
- Вот даёт, - король восхищённо хлопнул себя ладонью по бедру и махнул локтём в сторону палача. – Вот артист. Ну хорошо, - и снова король уткнулся пальцем и взглядом в пергамент. – А как насчёт этого обвинения. – Обманным путём лишил дворцовую стражу всех денег наличных, вплоть до последнего флорина. Скажешь, тоже мимо проходил?
- Нет, ваше величество, - пленник серьёзно и твёрдо смотрел в глаза его величества. Почтительно, но как человек, которому нечего терять. – Я человек не служивый и могу играть в карты там, где захочу, а вот подданные ваши, вместо того чтобы защищать вас, пост оставили и играли. Я считаю что только правильно сделал, что обыграл их.
Король на несколько секунд замер. Руки палача привычно коснулись плети. Но последовавшее за этой тирадой реакция оказалась для него неожиданной.
- Вот негодяи. Так и знал что состояние собственного кошелька дороже им сохранности головы нашего величества, - король от негодования брыкнул ногами воздух. – Всех уволю. А начальника стражи под пытки. Король я или не король, в конце концов?
Палач предпочёл почтительно поклониться, чтобы никто не прочёл случайно в его глазах, где именно он видел таких королей. Пленник почтительно помалкивал.
- Вот и я говорю. А они не слушают. Иф, - монаршая милость снова уставилась на пленника. – Ну хорошо, а за что же тебя тогда сюда бросили?
В первый раз за разговор пленник опустил голову.
- Стихи я сочиняю, ваше величество.
Будь на королевской лысине хоть малейшее упоминание о волосах, корона гарантированно зашевелилась на пресветлой голове государевой.
- Стихи? – Король уткнулся носом в список. – Та-ак, та-ак… Ага… Сти… сти…
- Строки рифмую, - подал голос заключённый.
Король оторвался от списка, так и зависнув в нём пальцем.
- Это как, любые, что ли?
- Какие скажете, такие и рифмую.
- Хм, - король слез со стула, придерживая одной рукой корону, а второй, с зажатым в нём списком, опирался о сиденье своего стульчика. Переваливаясь с ноги на ногу он подковылял к столу, к которому бы привязан заключённый.
- А ну-ка, срифмуй мне… э… палач!
Заплечных дел мастер было дёрнулся под взглядом его величества, но быстро взял себя в руки. Заключённый же только кивнул и на секунду призадумался. А затем выдал:
- Заплечных дел мастер в каком-то селе
Засел в придорожном трактире
И вышел под вечер навеселе
Кричать всему местному миру
Что не был маэстро в быту палачом,
Что с чувством подходит к работе,
Что пусть-ка другой машет с дури мечом,
А он пишет труд как по ноте.
И что-то в селе не нашлось молодца,
Кто спорил бы с этим вот мненьем.
И выпив для бодрости каплю винца
Заснул под цикады под пенье.
Король присвистнул, обошёл пленника и стал по другой бок от него:
- Ничего себе. А ещё можешь? – И выжидательно посмотрел ему в глаза.
- Конечно, - прикованный к столу человек улыбнулся и на пару секунд задумался. – Вот например…
Под ветра под воем
Мы шумно сражались
С хандрой и запоем,
С словами-ножами,
С предубежденьем
И с купленным мненьем,
С сомненьем творцов
И с бессовестной ленью.

И день и так ночь,
Но смогли превозмочь.

И лёжа в постели…
- Достаточно, - король принялся собственноручно дёргать ремни на руках заключённого. – Непорядок какой…. Ну чего ты стоишь столбом? Чего стоишь? Помогай давай!
Палач разом позабыл об инструментах своего труда и поспешил к столу, где быстро и профессионально расстегнул все ремни. Пленник сел на столе, принявшись растирать руки. Король же, критически осмотрев его, изрёк своё решение:
- Всё, будешь теперь… работать. Стихи составлять… Ну то есть строчки рифмовать на моих подданных и свиту. И чтоб правдоподобно! – Король погрозил бывшему пленнику пальцем, развернулся и заковылял к выходу из темницы.
Пленник же и палач обменялись взглядами. Палач пожал плечами – в его практике случалось всякое. Бывший заключённый поднялся со своего места и поплёлся следом за королём.

Две миниатюры ни о чём

Прохожий долго смотрел на свиную голову. Он держал в руках нож и покачивал головой то так, то эдак.
- Вы будете резать? – женский голос со стороны правого плеча оборвал его мысли. Не глядя в ту сторону, он быстро кивнул и опустил глаза. Прямо напротив него лежал солидный кус свинины. Почти со священным трепетом прохожий поднял нож и поднёс к мясу, осторожно коснулся его пальцами второй руки. Увереннее. И вот, нажал на лезвие. Волокна мышц поддались и пошли в стороны.
Как же это было непривычно. Внутри всё подрагивало, и на одно краткое мгновение он почувствовал себя владыкой мира, под рукой которого дрожал и трясся космос.
Вот нож стукнулся о разделочную доску. Не ощущая рук прохожий выпустил его. В поле зрения появились руки продавца. Они небрежно подхватили отрезанный кусок и запихнули его в пакет.
- С вас пятнадцать тысяч.
Какое же это непривычное чувство, резать по… Нет, всё-таки не по живому. И эта свиная голова. Такая выразительная, такая ироничная. Прохожий почувствовал невольный стыд – так он увлёкся действием с ножом. А голова была выше его, выше всей этой суеты, она взирала на него почти что с жалостью.
Прохожий вздохнул, поёжился, развернулся и пошёл прочь. Сегодня у него не было денег чтобы платить. Мало ли что там кто кричал сзади.


Вода закончилась ровно в тот момент, когда человек перестал намыливать своё тело. Он стоял в душе с гелем для душа в одной руке и лейкой в другой. Из сеточки отверстий стекали последние редкие капли воды, тело коснулся ветерок, неуверенно пробивавшийся из щели под дверью ванной, живот и ноги начинало пощипывать.
Человек стоял и ждал. Он не надеялся на чудо, он просто пребывал в прострации неверия. А затем отложил в сторону сначала шланг с лейкой, потом отставил гель. С брезгливым возмущением осмотрел своё тело и потянулся за полотенцем. Принялся с мрачным упорством оттирать им жидкость с рук.
Тут его посетила идея. Захватив полотенце с собой он выбрался из душа, вышел в коридор (предварительно прикрывшись на случай если его одинокое пребывание в квартире решат прервать… да хотя бы воры) и добрёл до кухни. Там на плите стоял чайник. Пустой чайник. Человек огорчённо подержал крышечку в руках и положил её обратно. Продолжил оттираться полотенцем прямо на кухне.
Тело всё равно немилосердно щипало. А потом снова дали воду. Блаженство.

Сообщение отредактировал Сейден - 18-06-2008, 18:34

[i]Два небольших эссе/i]

Поле битвы Бога и Дьявола – душа человека. Сейчас, наверное, уместнее сказать: поле битвы машины и души. Как много кричат о том, что культура умирает, что искусство изжило себя, что мы – дети урбанизации – носители исключительно компьютерного интеллекта, который бережем и храним в КПК-кашках за пазухой. «Пластмассовый мир победил». В нас, да, победил. Мы же мертвые. Мы же сейчас едем в метро – я и молодой паренек - и наши уши надежно заткнуты музыкой в плеере, взгляд устремлен куда-то в пустоту, где нет пьяных кавказцев, назойливых торговцев, невыразимо шумных женщин с крашенными хной волосами, крикливых детей… Весь этот мир вокруг нас – вся популярная и вроде как «настоящая» литература кричит, нет, выплевывает эти слова – мертвый, и мы тоже.
Иногда я устаю улыбаться, слушать и слышать. Иногда мне до тошноты противно стоять в этом потном вагоне, слушать чужие разговоры, видеть в чужих лицах только отражение собственной усталости.... А потом я думаю, насколько же цивилизованны люди, если безропотно трясутся в душном вагоне, проталкиваясь к выходу на нужной станции нечеловеческими усилиями, когда тебя со всех сторон сжимают и толкают. Попробуйте проделать то же самое с любой молодой собачкой, которая радостно виляет хвостом перед каждым (как и «современные девушки», как любят злобно и занудно говорить те старухи, которые сами в молодости не навилялись хвостом), и она искусает вас так, что вы сможете пойти работать в школу пособием по биологии типа скелет. Если все-таки этот парень с залепленным наушниками слухом молча и брезгливо, но уступает место не слишком опрятному старику, если мы молча – молча! – сжимаем кулаки, глядя на кучку крикливых грязнуль-цыганок, если мы находим в себе силы улыбаться маленьким детям с испуганными глазами – значит, мы живые. Мы, которые не хотим слышать, видеть, прикасаться, которые устремлены куда-то глубоко в себя, которые, может быть, говорим звонит или ихний и не знаем, кто такой Мусоргский. Какие угодно неправильные, хуже, чем все, что были раньше, но – живые. «Пластмассовый мир» никогда, никогда не победит.

______


- Вчера стоим на Пушке, я, там ещё два чувака, пиво пьем, и…
- Просмотреть конкурсную документацию и…
- Ну че ты ржешь, я с тобой серьезно разговариваю…
- Давай лучше в среду? Я с обеда отпрошусь, поедем…
Вы говорите, говорите, говорите, я буду стоять здесь, в уголке, я прижмусь к стене, я буду слушать, вы говорите, говорите…
Вы, простые и сложные, блондины и рыжие, толстые и тонкие, разные, разные, разные – я люблю вас. С полной аморальностью ученого – хорошие, плохие, правильные, неправильные, все равно – я не могу на вас насмотреться, разобраться в вас, раскопать вас до самого дна, исчерпать неисчерпаемое, понять – как же вы устроены.
Девушка, ты похожа на маленькую симпатичную бульдожку. Короткие чуть косолапые ножки, низенький лоб, водянистые круглые глазки, верхняя губа сильно выступает над нижней – лицо, выражающее мгновенную готовность к команде «взять!», работу усеченной мысли в тесном пространстве узенького лба… Расскажи мне, как ты думаешь, маленькое загадочное существо? Коротко, рвано, по-бульдожьи: «взять!»? Или?..
Я когда-нибудь пойму, я разгадаю тебя – как ты думаешь, как проходит твоя простая, не заумная жизнь там, у тебя в голове?
Я млею от хороших стихов, я люблю их, они обладают надо мной странной властью, я сама пишу, пытаясь выразить – не мир в себе, а себя в мире, но… Я не поэт, наверное. Закон звезды и формула цветка – в этом вся суть поэтического сознания. А я не хочу закона звезды, не хочу формулы цветка, я хочу наглядеться, насмотреться, я хочу разобрать вас по винтику, внутренних, простых и сложных, странных и обычных, любых… Я хочу научиться говорить так, чтобы в моих словах можно было услышать разных людей, не учить вас – упаси Боже, с собой бы справится – но показать вас, выразить, выписать…
Вы говорите, говорите, я буду стоять здесь, в углу, я буду слушать, я буду пытаться понять вас по этим словам, вы говорите, говорите

Сообщение отредактировал Полуэкт - 16-06-2008, 11:55

Человек снежный
- Да, нет здесь его, Егор, я тебе точно говорю!
- Еще один день и получишь ты свой ящик водки, Михалыч.
- Два ящика!
- Если найдем, то два, а так – один.
- Мы уже две недели по тайге шаримся, и охота тебе лишний день мерзнуть? Пошли домой. Вернешься к жене, к детям…
- Про жену ты зря вспомнил, теперь точно сегодня назад не пойдем.
- О Боже!
- Я тебе обещал снегоход подарить? Отвечай! Обещал подарить снегоход при любом исходе?
- Ну, обещал…
- А ты себе еще ящик водки выторговал. Так что заткнись и веди к своей берлоге.
- она не моя, а медвежья – обижено просипел опытный егерь Михалыч, прокладывая новую тропу в тайге. За ним след в след шел питерский охотник и просто старый друг егеря Егор Стеклов, всю свою сознательную жизнь мечтавший найти снежного человека.
Михалыч уже сто раз пожалел что согласился на эту авантюру. И хотя съестных припасов у них было еще в избытке, но таскать за собой балласт в виде не знающего тайги городского охотника ему осточертело еще в первую неделю их экспедиции. Житель каменных джунглей в лесу был абсолютно беспомощным: брось его одного – ведь замерзнет насмерть. Нет, такой охотник должен сидеть на вышке к которой его довезет комфортабельный мерседес и ждать выхода зверя. Вышел кабан – стреляй. Если повезло, то забирай мясо. То есть нет, - не ты забираешь, а егерь. Да еще он доставит тушу до охотбазы, разделает ее и отдаст тебе самую вкусную вырезку вместе с трофеем.
Европейская охота, твою мать – чертыхнулся Михалыч, представив себе жирного немца, под весом которого несчастная вышка чуть ли не разваливается.
Эх, не добили мы их во Вторую Мировую, а надо было бы всех вырезать. Правильно говорю Егор? – поинтересовался егерь у своего спутника.
- Что? Уже? Пришли? – отрывисто спросил охотник.
- Нее, до той заброшенной берлоги еще топать и топать, она во-о-на где – ответил Михалыч, показывая рукой направление. Ответил и застыл как вкопанный. Аккурат параллельно их курсу двигалось звероподобная фигура с неестественно длинными руками, прямоходящая и вся покрытая густым иссиня черным мехом. Егор её тоже заметил и стал торопливо доставать ружье, прикидывая расстояние до цели. Егерь начал падать в снег, увлекая охотника за собой. «Правильно, а те не дай Бог нас увидит и пустится в бега» - подумал Егор. Но фигура продолжала свой путь, не видя охотников. Двигалась она как-то слишком неторопливо и грустно что ли: ссутулившись, опустив болтаться свои длинные руки, задевающие снег. Охотник наконец достал оружие и посмотрел на существо через призму оптического прицела. «Нет, это точно он. Снежный человек. Наконец-то я его поймал» - мелькали в голове Егора радостные мысли. Тут охотник навел перекрестье прицела на голову цели. И он увидел его глаза. Огромные карие глаза, полные нечеловеческой тоски. И Стеклову почему-то сразу представилось, что вот это могучие существо только что выгнала из дома жена, и он бредет по тайге без цели, погруженный в свои невеселые мысли. Или еще хуже – у него нет жены и никогда не будет, потому что он единственный представитель своего вида на Земле. Или не единственный, но все его собратья разбросаны поодиночке по всей планете. Они всю жизнь ищут друг друга, но им никогда не суждено встретиться. Или же это самка? Каково женской особи знать, что она никогда не сможет воспитать детей? Чувство жалости к бедному животному переполнило Егора. Он представил себя на его месте: одинокого и никому не нужного. Охотник внезапно ощутил сильную злобу по отношению ко всему человечеству, к так называемой цивилизации, которая сделала из этого прекрасного создания изгоя. В этот момент Егор возненавидел себя за то, что он, ради удовлетворения каких-то своих мелочных амбиций хочет лишить жизни, возможно, последнего снежного человека на планете. Однако, с другой стороны – может тем самым он поможет ему, избавит от страданий, от бремени одиночества. Стеклов вдруг отчетливо осознал, что именно ему суждено решить судьбу этого создания. Что ему предстояло сделать выбор, пожалуй, самый сложный выбор во всей жизни простого русского человека, который лишь немножко сильнее чем другие любит гоняться за неизвестностью…
Чего не стреляешь? – вклинился в сознание голос Михалыча.
И Егор нажал на спусковой крючок, думая, что делает благое дело, избавляя страдающее существо от всех его проблем. А может, доблестный охотник в момент выстрела представлял себя окруженным славой, которую он получит когда вернется в мир больших городов вместе с таким замечательным трофеем…

***
На конференции, посвященной обнаружению недостающего звена в цепи эволюции Homo sapiens’а, шло бурное обсуждение. Ученые с мировыми именами до хрипоты спорили пытаясь доказать свою точку зрения. А на почетном месте, в первом ряду, сидел тот, без кого этого шумного собрания просто бы не было. Питерский охотник Егор Стеклов, добывший снежного человека. Сидел и горько жалел о содеянном. Славы ему так и не досталось. Да, его горячо приветствовали лучшие умы человечества, но интересовала их не персона скромного охотника, а уникальный трофей, добытый им в тайге. Именно поэтому Егор был, пожалуй, единственным, кто на конференции не понимал ни слова из бурной полемики ученых, и единственным кому было невыносимо скучно. Что ему эти научные споры? Какое он имеет к ним отношение? Да, когда-то давно, в школе он изучал биологию, и даже помнил, что ему преподавали теорию эволюции в том числе. Но вот в чем она заключается он воспроизвести сейчас не смог бы. В том что все люди произошли от приматов? «Труд сделал из обезьяны человека» - всплыла в сознании крылатая фраза. Или не от обезьяны, а от несчастного, застреленного им животного. Ну, от этого вида людей. Да, именно людей! Он же не человекообразная обезьяна, он – человек, пусть и снежный. И кому какая разница от кого кто произошел? Пусть я буду потомком выращенных в пробирке бактерий, выпущенных на грешную Землю в качестве чьего-то безумного эксперимента. Разве перестану я от этого быть тем, кем я являюсь – человеком? Нет. Так к чему пустые споры?
- А я говорю нужно срочно делать морфометрию и заканчивать описание нового вида.
- Нет, нет, и нет! Он больше нужен физиологам.
- Пожалуйста успокойтесь! Его забирают анатомы.
- Ничего подобного. Эволюционистам образец нужнее!
- Попрошу тишины в зале! – прокричал пожилой профессор, бешено колотя папкой с целой кипой бумаг по столу.
Когда все упокоились, он неторопливо откашлялся и сказал хорошо поставленным голосом, привыкшим читать долгие лекции: « Коллеги мы так никогда не придем к соглашению, поэтому, как председатель комитета, я объявляю, что образец будет предоставлен в пользование всем группам ученых, желающих с ним поработать. Но с условием не нарушать целостность препарата. Да, да, анатомы, я к вам обращаюсь – вскрывать мы его пока не будем. Как я уже сказал, доступ к образцу получат все заинтересованные в порядке очереди и согласно списку.»
- Какому еще списку? – раздался выкрик в зале
- Списку, составленному согласно размерам добровольных взносов на банкет в честь нахождения легендарного снежного человека. То есть, кто больше сдаст денег тот и первый будет работать с ним. – усмехнулся профессор, предвкушая отличную пьянку. – на сим объявляю конференцию закрытой и прошу всех пройти в банкетный зал.
«Нет уж, хватит с меня этого бреда. Пойду я лучше домой.» - подумал Егор и направился к выходу. У самых дверей его окликнул по имени резкий властный голос. Охотник остановился и, обернувшись, увидел двух людей в милицейской форме.
- Секундочку гражданин. Вы Егор Стеклов тысяча девятьсот семьдесят шестого года рождения?
- Да, а в чем собственно дело?
- Оперуполномоченный Николаев – представился оперативник – пройдемте, пожалуйста, в отделение.
- Что происходит, я вас спрашиваю. Зачем в отделение?
- Вам предъявлено обвинение в умышленном убийстве.
- Что? Что за бред? Я никого не убивал.
- Не далее как семнадцатого числа текущего месяца вы застрелили на охоте человека. У нас есть свидетель, да и тело вы сами соизволили доставить в Питер.
- Ничего не понимаю. Какой свидетель, какое тело? Объясните вы по-человечески.
- Свидетель – Ефимов Трофим Михайлович тысяча девятьсот семидесятого года рождения. А тело – вон его как раз в мешок упаковывают.
- Где???
- Да, аккурат рядом с трибуной.
- Вы про снежного человека что ли? – опешил Егор – так это же трофей.
- Следствие разберется трофей это или нет, а пока налицо убийство человека и закону неважно снежный он или хоть золотой.
- Но, как же это? – запричитал ничего не понимающий Егор - Я же охотился…
- Человек он и есть человек и перед законом все равны – заключил лейтенант, подталкивая задержанного к выходу.

Сообщение отредактировал zel - 20-06-2008, 13:40

Маленькая сказка.

Жил-был Ёжик. Обыкновенный, маленький, колючий. Он любил гулять по лесу и собирать грибы, ягоды и листочки. В особенности листочки, ведь он их коллекционировал. Самое интересное - это собирать листочки осенью, во время листопада. Тогда они самые красивые: жёлтые, красные, оранжевые. Бывают также листочки в пятнышку. Такие занимали в коллекции самое почётное место. Ведь сколько разных образов можно увидеть в пятнышках?.. О!.. Да великое множество. Но вот однажды...
Однажды Ёжик вышел из домика на прогулку по осеннему лесу, неся в лапах корзинку и палку. Сухие листья загадочно шуршали под лапами и от прикосновений палки. Грибы же старательно под ними прятались и никак не желали попадаться Ёжику на глаза. "Ну и пускай, - беззлобно подумал Ёжик. - Тогда я просто буду гулять." И он стал гулять, наслаждаясь прекрасной и тёплой осенью. Он гулял и думал, думал о том, как всё прекрасно и хорошо...
- Привет! - нарушил гармонию леса чей-то озорной голос.
- Привет, - Ёжик остановился.
- А ты кто?.. - голос принадлежал маленькому рыжему бельчонку, сидевшему на еловой ветке.
- Я Ёжик, - представился Ёжик. - А ты?..
- А я Бельчонок, - он соскочил на землю и посмотрел на собеседника. - Хочешь найти сокровище?..
- Сокровище? - переспросил Ёжик. - Возможно. А что для этого требуется?
- Не знаю... - растерялся Бельчонок. - Но... Давай просто его поищем?
- Давай, - согласился колючий коллекционер листьев.
И они пошли искать сокровище. Ёжик и Бельчонок. Они шли куда глаза глядят. Шли долго, пока не остановились на краю обрыва. Тут лес кончился. Было уже поздно. На небе появились луна и звёзды.
- Красота... - прошептал Ёжик, глядя на небо.
- Вот оно, Сокровище!.. - сказал Бельчонок.
Ёжик был полностью согласен со своим рыжим спутником. Двое лесных жителей сели на край обрыва... Они сидели так до самого рассвета, наблюдая за ночным небом...

Я-то все в "Мансарде", все в "Мансарде"...Ну и здесь отмечусь, что поделать.

(Внимание, это не "чистое" произведение, а очень даже идея прикла. Ну, я её слегка подрубил...Но во всем вините Аккеранов, Вел, Номихинов и прочих квакозябр, это они вкачивают в меня вдохновение!)

Elegia

Свет лампы освещал сухую бумагу очень толстой тетради. Было видно, что её сильно потрепало временем, в неё вклеивали и выдирали страницы. Ровный бисерный почерк испещрил строчки. Его серые глаза внимательно вчитывались в каждую букву, словно бы ища ответ на какой-то вопрос.

10 мая 2003 года.
...Мне никогда не нравилось улыбаться. Мне не нравилось то, как растягиваются и меняются черты лица, не нравилась глупая и неестественная мина улыбающихся. Вполне возможно это просто какая-то патология, странность, глупость. Но редко когда увидишь человека, без каких либо отклонений от нормы.
Я смутно помню, что когда осознал этот неприятный факт, я подошел к зеркалу и попытался улыбнуться. Уголки губ поползли вверх, глаза чуть прищурились... И в где-то внутри меня появилась ненависть, отвращение к этой мерзкой расплывшейся роже, к этим серым глазам-щелочкам. Я улыбался, но чувствовал злость. Как будто кто-то другой, похожий на меня, смотрел из зеркала, скалил свои зубы, смеялся.
Порезов было много, но все не настолько серьезные, чтобы о них беспокоиться. Какой-то осколок этого зеркала я так и не смог вытащить. Рука с тех пор иногда побаливает, но, я думаю, это не так важно. Гораздо важнее то, что я понял – улыбка... не то что я хочу видеть в других и в себе. Вот и все.

Он пролистнул страницы. Дальше шел какой-то ненужный хлам, глупость.

6 июня 2006 года.
...Если вы читаете этот дневник, то... Даже не знаю. Давайте начнем заново. Если вы читаете этот дневник, то вероятно, по каким либо причинам, я сам, самолично дал вам его почитать. Либо уже валяюсь мертвым где-то неподалеку, а вы листаете эти страницы. Либо бы вор, и украли его. Либо... Либо случилось то, чего я так долго боялся. Мой неведомый читатель – это я сам. Что ж, если так, то тебе лучше сесть и повнимательнее вчитаться в эти строчки.
Прежде всего, запомни – ты это не я. Я это не ты. Мы с тобой действительно РАЗНЫЕ люди, понимаешь? Да, наши глаза одинаково серые, да наши лица и тела абсолютно идентичны. Но ты можешь считать нас близнецами. Важно то, что когда-то...Когда-то я был в этом теле. Кажется как-то так.
Прости за сбивчивость, но в таких случаях очень сложно собраться с мыслями.
Есть несколько вещей которые ты должен понять. Помни, что ты – не вечен. И в отличие от многих других, ты еще более уязвим, чем другие. Твое тело в прекрасной физической форме (я надеюсь), твои чувства и рефлексы обострены многократно. Но все это неважно, если...

На этом запись обрывалась. Далее шло несколько пустых страниц, на некоторых из них были видны странные и непонятные рисунки, на иных – просто непонятные каракули. И квадратным почерком, со слабым наклоном влево...

1 февраля 2010 года.
...Я нашел этот дневник третьим, судя по всему. А быть может и больше. Быть может есть и другие, такие же тетради с твоими-чужими воспоминаниями. Но конкретно в этом дневнике первые записи датированы от 2002 года, восемнадцатого июля. Я пишу эту запись первого февраля, 2010. За восемь лет этот глупый дневник уже успел сменить трех владельцев. Ты, наверное, будешь четвертым. Хотя, вполне возможно, я смогу разорвать этот круг и остаться в этом теле. Хотя, надежды практически никакой – ты можешь почитать ранние записи.

Следующая страничка.

3 февраля 2010 года.
...Это очень тяжело – жить в постоянном страхе. Знаешь, ты это тоже скоро поймешь, я уверен. Поймешь, что завтра – вчера – сегодня можешь исчезнуть, а твое место займет другой, не ты. Наши характеры и вкусы могут отличаться – я сам обнаружил себя в какой-то дурацкой майке и глупых штанах в облипку. Иногда становиться страшно от того ЧТО делали с этим телом, не так ли? Когда я пришел в кафе напротив той квартиры где я появился, мне принесли «как всегда» - яичницу с беконом. Ненавижу яичницу с беконом. А ему, другому, говорят, нравилось. А, вот еще что – к тебе могут подходить незнакомые люди, которые будут утверждать что они, дескать, ЗНАЮТ тебя. НЕ ВЕРЬ. Слышишь? Не ВЕРЬ! Эти ублюдки будут говорить что угодно, так как им...

24 февраля 2010 года
...Я не знаю когда исчезну конкретно я. Иногда мне жаль вас, будущие ребята, мне жаль того, что вы будете плакать как девочки, боясь завтрашнего дня, следующей секунды. Вы будете хотеть покончить со всем этим, но не сможете – или быть может наоборот. Мне жаль вас и...Не жаль. Я вас ненавижу. Вы – будете, а я – уже нет. Так или иначе, но все когда-нибудь закончится. Для меня и для всех вас. Вопрос – когда? Для меня и для всех вас.

Он затаил дыхание. Следующая запись была очень короткой, неуверенной и явно написанная чьей-то дрожащей рукой.

26 февраля 2010 года
Итак...Я нашел этот дневник четвертым. Что же дальше?


_____

2 и 3. Пошловато-пятисекундные зарисовки. Вот как-то так.

Невидимки.

Мы – невидимки. Хотя… Определение неточное. Вы видите нас каждый день. Скользите по нашим лицам безразличными взглядами. Проходите мимо. Не замечаете. К нам не подходят знакомиться на улицах, нас не спрашивают где эта улица, а где тот дом. Да что уж там, нас даже уличная гопота не замечает.
Мы – невидимки. Бесплотный, безразличный наполнитель этого города. Мы создаем ему гул, мы дарим ему молчание ночью. Частичка толпы – это мы. Та девушка с усталым взглядом, тот парень, отрешенно глядящий в окно – одни из нас. Мы не учувствуем в митингах, и не ходим на флэшмобы. К чему?
Честно говоря…Это приходит незаметно. Ты приходишь домой, в сотый раз прокручиваешь заученный алгоритм «туалет-ванная-кухня-телевизор-книга-ванная-спать-спать-спать», в сотый раз пробуждаешься от шума проклятого телефона, в сотый раз выходишь на улицу города. И становишься невидимкой.
Это не так уж и плохо. Никто не будет тебя доставать глупыми вопросами, никто не помешает твоему уединению. Твое лицо теряет мысль, из глаз уходит выражение – ты слился с городом и больше ничего не нужно. Ты открыл свою реальность. Ты открыл свой мир, свою галактику. Окунись в неё с головой. Ненужно выныривать. Все это проходящее.
Некоторые говорят, что это смерть. Некоторые говорят, что это боль. Нет, они неправы. Это…покой. Это одиночество. Больше ничего.
Мы – невидимки. Не видим, не слышим, не знаем, не чувствуем. Наши глаза смотрят, но не замечают. Наши уши слышат, но не слушают. Наши лица… Нет мысли. Нет боли. Нет нужды. Нет усилий. Все это наносное.
Закрой глаза. Прикрой уши. Не видь. Не слышь. Так легче. И молись, молись, молись. Только бы не с тобой, только бы не сейчас. Но только тихо.

…Ведь ты – невидимка.

Пречистая.

- О, Пречистая! Столь же прекрасная, сколь благочестивая подобная Лилии Невинной!
Она медленно вытащила заколку из гривы светло-золотых волос. Та рассыпалась по плечам желто-белой волной. Огромные темно-карие глаза, с печалью посмотрели на столь прекрасное отражение.
- О, Пречистая! Твоя мысль чиста и непорочна!
Холодная вода коснулась её порозовевшего лика. Крупные капли-бриллианты скользнули вниз по щекам к подбородку.
Гребень с легкостью прошел сквозь потоки тонких золотых нитей.
- О, Пречистая! Твои помыслы полны светлых дум!
Одеяние слетело с плеч. Тонкая сорочка не прикрывала изящные руки и стройные, красивые ноги.
- О, Пречистая! Твое слово дарует Искупление!
Стук. Её сердце остановилось в груди. Медленный скрип открываемой двери.
- Лирия?
- О, Пречистая! Лишь в тебе истинная Святость!
Её мягкие губы коснулись его шеи. Полуулыбки, полувздохи. Нежные-грубые-страстные касания. Хитрая улыбка на припухших губах:
- Не забывай, Серж…Я Пречистая.
Он хихикнул.
- Уж это-то я знаю.
Его ладони чуть сильнее надавили ей на плечи.
- О, Пречистая! Твоя непорочность войдет в века!

4. Я писал, но не закончил, к сожалению. Жаль-жаль.

Ползи на Свет.

Комментарий: Написано под свежим впечатлением от прочтения рассказа Шекли «Конечная». Не наслаждайтесь.

О да, у этого место множество названий. «Алеф», «Ад», «Конечная», «А-это-где-то-на-юг-от-скорняжной-и-направо-по-улице», и совершенно неважно как ты его находишь, главное, ты не можешь его забыть, да.
Первый персонаж появляется на вашем пути - это мистер Круг, у него толстые ляжки и еще он философ. Ну, по крайней мере так многие говорят.
- Молодой человек, вы случайно не знаете где можно найти великое «Быть Может»?
- Отвали от меня, старый хрыч, я не занимаюсь ребусами.
Дальше можно познакомиться с Графоманом, он утверждает, что его имя известно многим, но на данный факт всем плевать, поэтому все зовут его просто «Графоман». Насколько я помню, первую половину дня на него нисходит вдохновение, но, вот беда – куда-то задевалась вся бумага, ну а во вторую половину дня Муза поворачивается к нему своим изящным задом, однако зато он находит целую кипу разлинованных и чистых листов. Ну, по крайней мере, он так говорит.
- Вы читали моё произведение? И как вам?
В такие моменты его мутненькие глазенки-пуговки загораются почти маниакальным блеском, и до вечера он вас не отлипнет. Если он вам надоест, просто пните его посильнее.
Здесь ничего не производят, но много поглощают. Сюда завозят красивые картины, но в галереи приходят только уборщики и тусовщики. Здесь делают самый вкусный бифштекс, но вы никогда не найдете для него гарнира.
Здесь пылятся тысячи новейших компьютеров и телевизоров, но штепсель никогда не подходит к розетке. Сюда сотнями завозят Вторые Половинки, но Первые в комплектацию не входят.
Где-то здесь можно найти памятник Ничему, но его никто не видел, так что можно наплевать на это.
А вот мьсе Ральф, Критик От Бога, в тысячный раз просматривает самый прекрасный фильм на свете и в тысячный раз пытается его раскритиковать. В конечном счете, он плачет и идет к зеркалу. Становится слегка легче.
- Вы знаете, что Энтропия пожрет все?
- Ммм…У этой фразы риторический смысл?
- Да нет, просто мне вдруг подумалось.
Здесь продаются билеты на обратный рейс, но его все время задерживают на час. Здесь каждый день ждут важное письмо, но почтальонов нет, а есть только коммивояжер «Сегодня-я-рад-представить-вам-замечательнейшую-штуковину». Здесь ваша любимая песня звучит на последних аккордах всякий раз, когда вы включаете радиоприемник.
- Вы хотите найти отсюда выход?
- КОНЕЧНО! И где?
- Да я просто спросил…
Тут хочется большого и светлого, но единственное что могут вам предложить – блондинистого толстячка Гарри. Гарри любит девушек и стэйки и не сильно любит последствия. Поэтому стэйки для него предпочтительнее.
- Я открыл измеритель Жизни!
- И сколько?
- Эээ…Минус десять.
- Черт.
Здесь каждый день начинаются множество рассказов, но ни один из них не находит свой конец. Здесь ваша жизнь стоит копейки. Правда и смерть тоже.

Легенда о Ас’Сарен

Все когда-то начинается и заканчивается. Давным-давно эльфы Кормантора сложили легенду о человеке, который жил среди них и затем покинул. Судьба его столь сильно задела эльфийские сердца, что они не могли не вложить в эту историю часть своей печали и горечи.

Как говорилось уже, давным-давно, когда боги еще не сошли на землю по велению Ао произошли события не менее великие. Даже в те древние времена в Королевском лесу жили друиды. Они большей частью были советниками лордов и баронов, чьи замки в больших количествах стояли среди леса, так тесно соседствуя, что невозможно было избежать между ними конфликтов. И эти замки должны были обеспечиваться, потому деревенские жители вырубали леса по выданным друидами ограничивающим разрешениям и создавали все новые деревни и пашни на месте погибших древ. Тогда еще гремела во всех тавернах славная Кормирская песня, знаемая всеми путниками и которая за ветхостью текста теперь перешла в мифы и только любознательные барды еще поют ее – Кормирский Хвастун. Одно радует, что игру «Меч и Щит» ни в какие годы не забывали, даже в самые страшные из них, когда магия вышла из-под контроля и величайшие из волшебников погибали, не выдержав магических вихрей. Но вернемся к истории.
Когда еще графства не разрослись, поглотив в междоусобных воинах соседские территории и их замки, в лесу сохранялась волшебная долина, где жили все магические лесные существа и в особенности дух леса – великий олень. Эту долину охранял мудрый друид – стаж зачарованной и священной для друидов земли. Но однажды, не предупредив свой круг старших, он привел в заповедник свою родственницу. Маленькую девочку, которая должна была стать друидом под его началом. Забрал он ее у бездушных родителей, которые никогда не верили в силы Матери Природы и жили в городе, поклоняясь богине торговли и золота – этого презренного металла. Зная о особенностях девочки, так как он иногда навещал своих родственников, он разглядел в черноволосой малышке дар говорить с животными.
***
Пару недель страж и Ас’Сарен жили в мире в священной роще, пока не прилетел крылатый вестник от главы круга с тем, что мудрец зачарованной долины нарушил их законы, когда привел с собой человека не их веры в священное для друидов место. Посылать ответ мудрец не стал, он дождался вестника. И тогда пришел друид в один из прекрасных летних дней, когда идет дождь и светит солнце, делая заповедник особенно прекрасным. Стоит упомянуть, что в лесу вековали лесные эльфы и девочка росла среди одного из самых прекрасных народов Фейруна. Она общалась с дриадами, как научил ее дядя, и плясала с нимфами под звуки дудочек сатира, когда те были не против принять ее в свой хоровод.
Вместе с дядей она совершала обряды и постигала предназначение каждого из растений, его целебные и смертельные свойства, пытаясь воспроизвести через Мать Природу исцеляющую силу эликсиров. Девушка с головой погрузилась в подлунный мир тайн лесных магов и колдунов, которых называли друидами. Пока еще вера в мать природу после города казалась ей несущественной, но уже через пару лет она поняла, в чем прелесть любить и уважать свою землю, ведь та дает не только исцеление и успокоение. Все эти годы ее обучения дядя – страж священного леса, доказывал кругу, что Ниара делает немалые успехи в становлении и что из нее получится отличный лесной друид. Возможно, она когда-нибудь заменит одного из круга и будет даже более влиятельной среди местных лордов, чем глава их круга. Он не просто предполагал это, но заметил, с какой живостью Ас’Сарен изучает природу и свойства магии. Одного лишь не знал старый наставник. Когда девочка подросла и стала девушкой, ничуть не уступая в красоте нимфам и дриадам, эльфы стали более охотно принимать ее в свое общество, хотя и считали ее легкомысленной, но им приятно было лицезреть прекрасное и наряжать деву леса в свои изысканные одежды, приглашать на ежегодный и самый роскошный праздник лета – Праздник цветов, когда можно испить вкуснейшее из вин – вино фей.
Когда же дядя был занят хлопотами, разбирая дела между проезжавшими через чащу бардами и кентаврами, но чаще между бардами и нимфами, так любящими музыку и особенно смертных мужчин, Ниара, уже почти оформившаяся женщина, убегала в ближайшую деревню на вечер и водила хороводы вокруг огромного костра и даже забавляла местных молодых людей силами природы, явно еще не понимая, что подобное колдовство не принесет природе никакой пользы.
Было начало осени, когда она убежала в деревню, тогда ей должно было исполниться восемнадцать лет. Она переросла возраст, когда девочек выдают замуж, но ее красота только наоборот расцвела с годами. Ас‘Сарен - все еще юная (по меркам и людей и эльфов). Многие молодые эльфы дарили ей баллады и приглашали танцевать на поляне под луной под звуки арф и мелодию лесных рек и шум древесных крон, которые как будто аплодируют молодым артистам. В тот день дядя особенно устал. Он вернулся рано и заметил, как выйдя из их лесного дома в эльфийском платье из шифона, девушка направилась в сторону деревни, прикрыв лицо прозрачной полоской ткани. Что-то словно вселилось в старого друида и он бросился следом за девушкой, бесшумно ступая за ней по пятам. Он знал, что искусству выживания и тихой ходьбы по лесу Ниара не уделяла должного внимания, как и своему орлу, которого призвала год назад. Ему легко удавалось следовать за ней, не вызывая подозрений. Уже в деревне он не мог поверить свои глазам, когда заметил как будущее его в ее лице, его душа в ней, совершенно презрев все приличия и выдержку кружится в танце и обнимается с молодым полуэльфом. Он выбежал из чащи, из которой наблюдал за молодыми, и, схватив Ас‘Сарен за руку, «оторвал» от полуэльфа.
- Дядя, стой! – кричала она по-эльфийски. Прозрачные зеленые эльфийские одежды красиво выделяли все прелести Ниары, сочетаясь с загорелой кожей, а прямые черные волосы в сочетании с тонкими чертами лица и хрупким телосложением делали ее похожей на эльфов. – Позволь мне остаться! Дядя, я не могу вечно жить среди дриад и единорогов! Пусти меня, ты порождение древнего зла! Пусти!
Старый друид резко остановился и взглянул на Ниару злыми, горящими инфразрением, глазами. Он ничего не сказал, но девушка отпрянула, как если бы он дал ей пощечину, хотя далеко и не смогла отойти, ибо он не позволил ей вырваться из крепкой хватки.
После этой истории друид проводил много времени среди кентавров и других обитателей леса. Не сразу к лесному дому стали приходить нимфы и полудриады, как то бывало раньше, приводя к гостеприимным хранителям чащи бардов, поэтов и романтичных влюбленных. Однажды друид не возвращался два дня и Ниара подумала, что тот отправился к совету Девяти, но ночью он вернулся. Осенью было промозгло и мокро от дождей.
- Где ты был? – спросила она, когда орел – Апрель – так она назвала свою птицу, принес ей весть о возвращении дяди. – Я беспокоилась за тебя, дядя. Сейчас принесу тебе травяного чая и горячей еды.
Друид ничего ей не сказал, он был мрачен и двигался очень скованно. Его белоснежные одежды запачкались, а длинная белая борода повылезала частями, края широкополой зеленой шляпы обвисли, и теперь будет сложно привести ее в надлежащий вид.
Не сдержавшись, друид закашлял и было ясно по этому звуку, что он серьезно простужен и болен. В те времена хвори очень сложно было вылечить, если тебе не помогает магия.
- Дядя, ты все еще злишься на меня? – Еду Ниара поставила на столик рядом с любимым креслом друида из кожи медведя. Она присела у его ног и ласкаясь щекой к руке старого дяди, ласково спросила его.
- Нет, - коротко ответил он, но прозвучало это так грубо, что девушка даже содрогнулась.
- Я же попросила прощения.
- Ты… ты… акха-кх… вела себя недостойно друида. Тебе не стоит дальше жить со мной, если тебе не нравится. Возвращайся к своим родителям и живи в городе.
- Но моя жизнь принадлежит этой роще. Я должна сохранять ее, чтобы магия не угасла.
- Магия… два дня назад я узнал, что наши перемещающие грибы уничтожены. Трещины по всему периметру затянулись, и придется тратить дни, чтобы добраться теперь до высшего совета. Их нужно предупредить. Эти грибы были самым сильным лечебным ингредиентом зелий, которые излечивали не только раны, но и многие другие болезни, даже очищали кровь от яда. И я не говорю о перемещающих свойствах покрывающего их моха.
- Но ты сильно болен! Позволь мне отправиться к кругу тринадцати.
- Нет, они так и не приняли тебя в ряды друидов. Ты еще слишком слаба, чтобы говорить со столь мудрыми людьми, и слишком опозорена среди лесных жителей. Ниара не выдержала и расплакалась, она быстро поднялась с колен, подобрав края эльфийского платья и выбежала на улицу. Друид остался сидеть в кресле и задыхающееся кашлять. Глаза у него слезились, но было неясно от чего больше.
Ниара все бежала по лесу, пока не споткнулась в темноте и не набрела на жилище дриады, их давней подруги и стражу. Дерево древесной колдуньи было выжжено, недалеко звучала арфа и прекрасное пение, а сама дриада обожженной лежала в пяти футах от дерева, зажимая в обгоревшей до кости руке зачарованное копье. Платье девушки начало мокнуть под мелким осенним дождем.
- Миаларэ?! – подбежала к ней девушка, развернув к себе лицом. Заглушив пение и игру арфы по лесу разнесся волчий вой, такой печальный и отчаянный, что многие волшебные существа пришли на его зов. – Миаларэ! – кричала Ниара Ас’Сарен, позволяя слезам течь по молодому лицу.
На исполненный печали голос молодой друиды пришел бард, он отложил свою арфу. Волосы у него были седые и коротко подстриженные, аккуратная ухоженная бородка-испанка из тех же поседевших, почти белых волос, вокруг мягкий розовых губ. Он был стар даже по человеческим меркам.
- Не плачь, эльфийка. – Опустился рядом на колени бард, пытаясь заглянуть ей в лицо, и поглаживая девушку по черным прямым волосам. Чуть помедлив, он рассмотрел тело дриады и спаленное дерево. Лир еще не видел лица Ниары, скрытое черными волосами.
– Ты видела убийцу?
- Нет, - ответила Ниара по-эльфийки, нежно поглаживая по обгоревшей голове с остатками волос погибшую дриаду. – Но я отомщу за нее, - она взглянула на барда заплаканными глазами. Они стояли под дождем, и платье друиды вымокло. Бард в свою очередь нахмурился. За спиной музыканта стояла нимфа, в ужасе отвернувшаяся и спрятавшаяся среди листвы низкорослого осеннего дерева. Волосы у нимфы были по сезону золотистые с красными прядями, а кожа медового оттенка, как ствол золотого дуба.
- А ты не из рода эльфов. Прости меня за ошибку, незнакомка, что спутал тебя с дивным народом. Эта погибшая… дриада… была тебе?..
- Пожалуйста, путник, помоги мне отомстить. Это наша священная роща. Эта древесная колдунья была одним из наших друидов-хранителей.
- И куда ты пойдешь, красавица, если не знаешь, кто это сделал?
- По следам убийцы.
- Но дождь смыл все. И смотри, останки давнишние.
- Сказитель! Умоляю, помоги мне!
- Ниара, - отозвалась нимфа, - я направлюсь к твоему дяде, пусть он разберется.
- Спасибо тебе, Осенняя Звезда. Пусть свет звезд ведет тебя, а травы и древа расступаются пред тобой.
Когда пришел дядя, он был еще более хмурен, чем ранее. Убийство дриады и часть сожженной рощи были ужаснейшим злодеянием, причем никто не мог найти единорога.
Бард утром ушел в город, к лорду, и пообещал рассказать ему все, чтобы тот послал своих людей выяснить, не видел ли кто-нибудь единорога или не торговал ли кто-нибудь рогом этого прекрасного животного.
Узнав о случившемся, верховный круг друидов приказал дяде прибыть к античному дубу. Они не сказали о намерение, что лишат хранителя рощи звания стража, но он предполагал что так и случится. Дядя не мог сдержаться. Он фыркал и проклинал, что когда-то отлучился узнать причину гибели грибов. Прежде чем уйти он направился к эльфам и просил у них помощи. Там он познакомил Ниару с ведьмаком. Воин не проявил особого интереса, но согласился помочь за вознаграждение. Перед девушкой дядя извинился и, все еще страшно болея, попросил остаться в роще и защищать ее, пока не придет кто-то на его и ее смену.
Старый друид ушел, а ведьмак принялся готовиться к походу. Девушка все это время следовала за воином, наблюдая, как тот запасает травы для волшебных зелий.
- Почему ты не живешь среди друидов?
- Потому что он не человек и друиды отдали его на обучение эльфов, Ниара Ас’Сарен, - был ответ из-за спины девушки, и то был голос сатира Баерелуса.
- Баерелус! Приятная встреча. А что это за парочка у тебя за спиной, которые так нежно обнимаются? – спросила девушка, разглядывая двух людей. Мужчина - стройный молодой человек в одежде и доспехе благородного, потому она сразу нахмурилась, предчувствуя нехорошую подоплеку, а вместе с рыцарем девушка, в одежде крестьянки, и миловидным, но глупым личиком. На голове у женщины был венок из кленовых листьев, когда свою голову Ниара украшала венком из листьев дуба и золотистых ароматных трав.
- О, это милые моему сердцу влюбленные.
И сатир стал петь самую знаменитую в те времена песню про кормирских влюбленных.
- Но знаешь что, Ниара Ас’Сарен… Могу я тебя попросить отвести этих голубков подальше от Лорда Орана? Его сын…
- Сатир! Ты же обещал не говорить, чей я сын! – вскипятился рыцарь, вырываясь из рук возлюбленной.
- Постой, Дориан, секунду. Это мои старые друзья и они тебе помогут. – Остановил его бард от необдуманных слов и действий.
- Ниара, я послежу за тебя вместе со своими кентаврами за рощей, а ты отведи их к кораблям и посади плыть в Вестгейт. Там они уже каретой доберутся до Побережья Мечей.
- Побережье Мечей! – выдохнула Ниара. – Но это так далеко! А плыть в Вестгейт в это время штормов на море Падающих Звезд так опасно! А сам Вейстгейт притон воров и убийц, этих Ночных Масок. Как же мы можем послать их на смерть?
- Не так далеко, Ниара. Сопроводи их всего лишь до причалов и посади на корабль, но смотри, за вам будут следовать по пятам люди лорда. Я не смогу защитишь их вне моей рощи, которую знаю с рождения…
- А как же дядя?
- С дядей поговорю лично. Хотя он скорее не успеет вернуться раньше вас, если вы поспешите.
- Что ж, ты уговорил меня, сатир. Но я боюсь выходить из леса после того случая. – Ниара опустила глаза.
- Ниара, - обратилась к ней Осенняя Звезда, - я отдам тебе свой плащ. Ты очаруешь всех, и никто не причинит тебе вреда! – нимфа покрыла плечи девушки красивым красным плащом.
- Верно. А ведьмак поможет вам добраться.
- Но он же следует совсем в другое место или нет?
- Нет, в Арабеле или Вечерней Звезде вы скорее всего и найдете убийцу. Так что поспеши с решением.
- Хорошо, я согласна.
- Тогда отправляйся к эльфам и купи у них все необходимое в пути. Но помни, это мирная миссия.
Сатир не знал, что Ниара Ас’Сарен уже решила для себя отправиться с ведьмаком и не возвращаться в друидскую рощу. Она чувствовала после случая на празднике, что поползли неприятные слухи о ней, и Ас’Сарен больше всего желала убежать от них.
- Что у вас за сговор? – спросил подошедший ведьмак.
- Аккар, я отправлюсь в город с тобой и прошу сопроводить еще и этих влюбленных. Мы должны помочь Баерелусу. Как только мы окажемся в городе, то я устрою их на корабле и вернусь в рощу, и наша вынужденная компания не будет мешать тебе в поисках преступников.
- Я не согласен на это. Кто из вас умеет сражаться на моем уровне? Вы будете лишь обузой для меня в пути.
- Нет, послушай. Послушай. Ты не можешь ходить вне рощи с оружием, а я достану нам пропуск.
- Каким путем, Ниара?
- Таким, молодой ведьмак, что у этой девочки есть плащ нимфы, и она знает что говорит, - вступился сатир.
- Но Пурпурные Драконы непоколебимы и их не так просто соблазнить.
- Да, но Пурпурные Драконы не будут препятствовать нимфе, а вы в этот момент проскользнете. – Встряла в разговор друида.
- И, Ниара, не забывай, что помимо Пурпурных Драконов, отряд Скорпиона все еще рыщет по лесам.
- Как все гладко у вас выходит. Я знаю своего отца, он опустится даже до того, чтобы нанять наемных убийц, только бы мне не позволить самому решать свою судьбу, - сказал рыцарь.
- Молодой господин, сэр, вы должны понять, что ситуация у нас не лучшая. На священную рощу напали и украли единорога, убив дриаду, когда сожгли ее дерево. Мы постараемся сделать все возможное. Слово лучшего барда Кормира и Королевских лесов!
- Тогда я хотела бы знать имя вашей избранницы, сэр рыцарь, - спросила Ас’Сарен
- Мария.
- Это все?
- Она неблагородного происхождения, как мною было сказано ранее. – Крестьянка нежно держала за локоть сэра Дориана и хранила молчание.
- Что ж, тогда за славой и во имя моих новых баллад о любви! я благословляю ваш отряд и называю вас «Комирскими Леопардами». Мои друзья, поспешим же! Героев подвиги не ждут!
И отряд отправился в город. У эльфов для Ас’Сарен сыскали потрясающую саблю, хотя у них было много других прекрасных клинков. Саблю покрывали изящные гравировки плетения плюща, и она источала импульсы наложенных чар. Она была настоящим оружием мастера.
Ранее Ниара никогда не удалялась столь далеко от рощи, как например в Дхедблук. Старые проблемы: борьба с контрабандистами, помощь деревенским жителям и исцеление в городе, представлялись теперь очень несложными. Единственно было очень скучно учить составы трав и как их собрать, а еще она так и не научилась ладить с животными на должном уровне, хотя все еще обучалась у нимф и дриад с бардами умению красиво говорить. Но больше всего времени она провела с полуэльфом Келаередэ из Кормантора – Эльфийской Империи. Он не был местным и проводил в Королевском лесу обучение особому искусству ведения боя, с неменьшим изяществом, чем другие ухаживают за женщинами. Было удивительно для многих, что в эльфийской империи могут чего-то не знать. Приятный обаятельный полуэльф таскал ее учавствовать во всяких проказах и был местным задирой, но одеваться не умел. Одна из сплетен, которую подслушала Ас’Сарен была о том, что Келаередэ являлся членом благородного дома, одного из великих домов Миф Драннора. Кем бы не был Келаередэ, она посещала с ним все местные таверны, пока дядя не узнал об этом. Именно он обучил ее владению саблей, кинжалами и другими легкими клинками.
- Ниара, ты куда-то отправляешь? Надолго? – спросил ее полуэльф, помогая одевать ей кожаную броню. Девушка стояла перед ним в эльфийских походных одеждах. Для нее они купили лошадь в таверне «Овл’бер».
- Келаередэ, я вернусь. Обещаю. Со мной идет Аккар и сын лорда Орана. Ничего со мной не случится. – Она взглянула полуэльфу в его орехового цвета глаза и постаралась улыбнуться, но Келаередэ был мрачен.
- Что-то в твоем голосе не то, Ниара. Ты точно вернешься?
- Я постараюсь.
- Я пойду с тобой. Клянусь светом эльфийских звезд, ты пошла на смерть… Ведь так?
Девушка взяла в свои руки ладони полуэльфа и тихо произнесла, - Я вернусь и расскажу, что с нами приключилось. Баерналус должен сложить обо мне легенду. Затяни шнуры вот здесь туже, Кел. Пожалуйста. И не следи за мной. Это очень важно для меня отправиться в Вечернюю Звезду.
Нельзя сказать, что история была лишена пошлости, потому что молодой полуэльф был весьма красив и Ниара не удержалась, чтоб никогда в жизни не попробовать мужчину.
Утром отряд направился в Вечернюю Звезду. Перебравшись через реку, путникам встретился маг. Рыцарь и ведьмак спешились и подняли руки, салютуя незнакомцу. На волшебнике была черная мантия в мистических знаках, некоторые из которых Ниара узнала.
- Приятная встреча, странник. Почем ты загородил нам дорогу и не даешь проехать?
- Приветствую тебя рыцарь и тебя воин леса, воспитанник эльфов, а так же твоих друзей. Я искал деревню, где бы переночевать. Не подскажете ли, о добрые путники, правильно ли я держу путь?
- Правильно, маг. Иди через реку по мосту, а там по лесному тракту и ты доберешься до деревни. Но не сворачивай в лес, ибо это заповедные леса друидов, - ответил ведьмак.
- Я приму к сведению твои слова. Но прежде чем вы сядете на своих скакунов, скажите, видели ли вы таких же магов, как я, в этих краях?
- Видели, волшебник, - выехала вперед Ниара. – Здесь когда-то жил Каулдигурн Черный, но давно умер. Его дом в нашей священной роще гниет и ветшает с каждым годом, и мы не хотим тревожить дремлющую магию его дома.
- Хм… значит я первый… - прошептал себе под нос волшебник.
Тогда прощайте, добрые странники, и спасибо вам за направление.
- Пусть дорогу тебе освещает солнце, маг.
- А вам луна пусть указывает на разбойников.
Когда волшебник ушел, рыцарь начал размышлять вслух.
- Волшебник показался мне странным и позозрительным. Как если он кого-то ищет или боится, что его опередили.
- Вполне возможно, - добавил ведьмак. – Но мы пока не можем его остановить и он еще не сделал ничего противозаконного.
- Довод ясен, но мы могли бы его предупредить. Пусть Баерналус справится и защитит рощу, - сказала Ниара. – Апрель, - приказала девушка своему орлу, парящему у партии над головами, - лети вперед и выглядывай людей.
Проскакав верхом до заката, они остановились у ручья разбить лагерь. Ниара предоставила крестьянке варить похлебку из мяса и овощей, а сама собрала трав. У друиды было много дел, прежде, чем она ляжет спать. Ее беспокоили вести, принесенные Апрелем. Орел разорвал и съел полевых мышей, прежде чем у него появилось желание поговорить с девушкой. Она очень хотела, чтобы орел отправился в рощу и остался с Келаередэ, но не могла отпустить гордую птицу. Орел рассказал, что пока исследовал лес, то видел одного человека, он описал его как развевающееся красное крыло. Весть заставила ее задуматься.
- Я должна вернуться и предупредить… - она запнулась.
- Ниара, ты не можешь уйти сейчас. Скоро мы доберемся до Дхедблука, а ты сама знаешь что проклятие Колдуна Горгулий еще не развеяно. Ты можешь попасть в неприятность. Ты же знаешь, что дроу с их дьявольской магией поглотили целую деревню и что магические вихри их рук дело. Твои заклинания не спасут тебя.
- Аккар! Но что если они убью сатира? А что если они разрушал рощу?! Дядя не переживет этого! И я… - но она не была уверена в своем желании сохранить запретный сад друидов.
- Мы можем только поспешить, прекраснейшая из нимф Королевской рощи. – Ответил ведьмак и его слова так потрясли друиду, что она не могла вымолвить ни одного слова, ибо ранее воин не проявлял к ней особых эмоций, а теперь комплемент.
Прошел час, а Ас‘Сарен продолжала раздумывать, как ей поступить. Ее абсолютно не волновало, что рыцарь и его дама сердца уединились в лесу и время от времени до лагеря доносились звуки удовольствия, которые двое воспитанника эльфов не могли не слышать. И тут в свет костра вошел человек в мантии желтого цвета. Он был средних лет и опирался на отполированную ветку дуба.
- Приветствую вас, путники. Могу ли я присесть у вашего огня и разделить с вами добычу – этого дикого кабана? – он махнул рукой на своего коня, который тащил тушу зверя.
- Что ж, присаживайся и скажи свое имя, ночной гость.
- Айа меллон, - ответила Ниара.
- Айа, - отозвался незнакомец. – Я Нибрек Арабельский.
- Арабель? Ты далеко ушел от дома.
- Верно. Но у меня срочное дело. Я разыскиваю Черного. Говорят он жил в этом лесу.
- Ты опоздал, маг, - отозвалась Ас’Сарен. – До тебя уже приходили двое. Один в красной, а другой в черной мантии. И они тоже ищут Каулдигурна Черного.
- Ах, вот оно как. Что ж, тогда я не буду темнить перед вами. У нас в городе появился волшебник, он называет себя Темным и у него такой же способ убивать, как и у Каулдигурна.
- Но тот маг погиб давным-давно, остался только его особняк. Но и он заброшен и почти сгнил.
- Ты не поверишь, дитя леса, - волшебник неотрывно смотрел на Ниару и у него ненароком напрашивался вопрос (она видела это в его глазах), - на что способен был темный волшебник и его страшная магия.
- Зачем бы вы его не искали, учтите, в роще живет великий друид, он ее страж, и ни один из его обитателей не позволит вам убивать и разорять наше священное место. – Стращала она заклинателя. - Это ваши знакомые убили недавно дриаду и похитили священного единорога?
- Ниара, мое имя известно каждому в Арабеле и многим за его пределами. Я бы не стал так просто им разбрасываться даже в разговоре с незнакомцами, как вы, хотя ваши сердца и намерения кажутся мне вполне чистыми. Я должен найти этого мага и разыскать его убежище. Скорее всего я спасу так же вашу рощу от этих двух магов-разорителей.
- Откуда вы знаете мое имя?
- Скажем так… я многое знаю, - усмехнувшись, произнес маг, оправив рукава своей желтой мантии, чтобы можно было погреть руки у костра.
- Допустим, мы не будем нападать на вас.
- И лучше вам действительно этого не делать, - очень спокойно отозвался чародей.
- Хорошо… Что вы сказали про разорителей? – она резко встала, так что спугнула своего орла. – Я отправляюсь с вами. Седлаем коней.
- Сядьте, дитя леса. Не стоит так нервничать. Я защищу вашу рощу, а вы идите своим путем. Главное, заверните в Арабель, куда бы вы ни шли, и скажите моей жене – она живет в центре города в старом черном здании – что я скоро вернусь.
- Хорошо, Нибрек, я сделаю, как ты говоришь. Но учти, если ты окажешься злом, я буду вечно тебя преследовать. – Устремив пристальный взгляд на нежданного гостя, предупреждающе заявила друида.
Волшебник рассмеялся, - Истинная воспитанница эльфов.
Заклинатель остался в лагере ведьмака и его спутников, а с восходом солнца ушел, оставив им доедать кабана. Он оказался весьма интересным человеком и любознательным исследователем (не только по части магии), хотя ведьмак признался, что хотел бы его прирезать. Ниара вначале не сразу поняла за что, но потом догадалась, что ему не понравилось, как маг на нее смотрел в течение всего проведенного в лагере времени. Нибрек в ту ночь проговорил с Ас’Сарен два часа, пока девушку совсем не стало клонить в сон. Рыцарь и крестьянка вернулись только под утро, и все время обнимались и целовались. Друида с ведьмаком не стали им задавать вопросов. До Дхедблука осталось еще два дня пути. Для себя Ниара решила, что гниение перемещающих грибов и появление магов как-то связаны. Возможно, Каулдигурн Черный использовал их сам и сам же их взрастил, ибо она никогда не слышала от дяди, что бы тот упоминал о колдовских растениях, способных перемещать, не используя силу друидов. Ей все же придется вернуться и разузнать в чем дело. Но придется идти в Арабель, а это уже сильно не совпадало с ее планами. Она уже второй день подумывала, как бы отправиться вместе со влюбленными в Вестгейт, но никак не решалась. Все теперь зависело от того, как они проедут через Вечернюю Звезду. Если наемники (только бы это не были Огненные Кинжалы!) узнают Дориана, то им всем несдобровать.

Сообщение отредактировал She-fiend - 13-09-2008, 14:05

Осторожно радиация!
Одна блоха спрашивает другую:
Как ты думаешь, на других
Собаках тоже есть жизнь?

Из анекдота

- Ужас! Катастрофа! Оно снова чешется! – вопил Пинки, беспорядочно метаясь среди стволов волос, размахивая всеми конечностями.
- Да успокойся ты, оно тебя никогда не достанет – ты слишком маленький для таких огромных когтей.
- Нет, ты видел? Почти рядом! – не унимался Пинки, когда огромный коготь пронесся в паре сантиметров от него. В паре сантиметров от трехмиллиметровой блохи.
- Угомонись же наконец! - сказал Брейн, отвешивая своему другу хороший подзатыльник.
Две блохи, Пинки и Брейн, жили в самой сейсмически опасной зоне своего Дома-собаки, а именно - сразу за ухом. Но они выбрали этот участок потому, что именно здесь располагались одни из самых легкодоступных запасов пищи. Попробуй-ка прокуси толстую шкуру матерого пса где-нибудь на спине или на боках – все стилеты пообломаешь, а тут, за ухом, мягкая тонкая кожа – ешь, не хочу! В общем, живи и радуйся. И только Пинки каждый раз поднимал панику при виде приближающейся огромной лапы. Он никак не мог поверить в то, что при таком соотношении размеров когтей и блохи, шанс у собаки избавится хотя бы от одного паразита фактически сводится к нулю, а если присовокупить к этому еще и ктенидии – зубчатые гребни, которыми блохи удерживаются в густой шерсти собаки, то шанс становится и вовсе этому самому нулю равен. Пинки и Брейн были братьями – вместе ползали в виде безногих личинок, вместе линяли, вместе же плели кокон, выйдя из которого взрослой блохой стали подкарауливать свой будущий дом. А такие странные, для блох, имена они выбрали себе сами. Дело в том, что стадию личинок Пинки и Брейн провели в ковре, на котором спала собака. Ковер же этот лежал прямо рядом с телевизором, по которому постоянно транслировали мультик про двух мышей, мечтающих захватить весь мир. Может дело в пагубном влиянии голливудской анимации, а может еще по какой причине, но наш Брейн тоже строил грандиозные планы на будущее. Впрочем, он не мечтал о мировом господстве, нет, он всего лишь хотел добиться независимости. Независимости блох от собак. Идея была простой – нужно было всего лишь добиться чтобы блохи перестали нуждаться в пище. Оставалось только найти способ как ее реализовать. И Брейн начал экспериментировать. Собственно, возможности рядовой блохи, коей и являлся наш «освободитель», весьма ограничены. Да что там говорить, все, чем располагал Брейн это своим собственным телом, Домом-собакой и Пинки в качестве добровольного помощника. Они уже пробовали просто перестать есть, но после нескольких недель мучительных болей в желудках вынуждены были отказаться от этого способа реализации своих благородных замыслов.
- Бряк! – раздался жизнерадостный голос Пинки – Бряк! Я придумал как нам стать независимыми от собаки, Брейн.
- И как же, Пинки?
- Надо переехать жить на кошку!
- Но тогда мы станем зависимыми от кошки, Пинки.
- Да Брейн, я об этом не подумал
- Тебе еще многому предстоит научиться друг мой.
- А не пора ли нам пообедать? - Спросил Пинки, желая сменить тему разговора. Он очень не любил учиться и считал, что жизнь дана блохе чтобы есть и размножаться. Впрочем, когда-то он думал, что был создан в качестве наказания своей собаке за какие-то ее глобальные проступки, но быстро отказался от этой мысли, так как пока получалось, что именно собака наказывает его, заставляя трепетать каждый раз при виде огромной когтистой лапы.
- Погоди, Пинки, там что-то происходит.
Действительно, собака, только что мирно лежавшая у себя на коврике, резко вскочила на ноги и, заливаясь оглушительным лаем, бросилась в прихожую.
- Сейчас, Джек, я с тобой погуляю – сказал пожилой мужчина, только что вошедший в дом и поставивший портфель с документами на пол.
Собака, услышав свое имя, залаяла еще громче и принялась подпрыгивать, стараясь лизнуть хозяина в лицо.
- Тише, тише малыш – успокаивающе сказал человек, почесывая своего питомца за ухом и устраивая целое землетрясение для паникера Пинки и флегматика Брейна, удобно зацепившегося шипами за волосы собаки.
- Нет, Джек, по лестнице не пойдем. Устал я сегодня - на лифте поедем.
Брейн уже в который раз задумался над тем странным ощущением физической легкости, которое возникало при поездках в причудливом агрегате с непонятным названием «лифт». Как же все-таки работает эта облегчающе-утяжеляющая машина? – ломал себе голову Брейн, когда его мысли прервало появление одного очень странного типа. Это была блоха того же вида что и они с Пинки, только очень старая – на вид ей было больше года. Самому Брейну, как впрочем, и Пинки, недавно исполнилось полтора месяца и они по праву считались самыми старыми блохами на собаке.
- Привет молодежь. Я с вами тут прокачусь немного. – скорее утвердительно, чем спрашивая сказала незнакомка.
- Бряк! – жизнерадостно ответил Пинки.
- Что ж, принимаю это за согласие – улыбнулась гостья – меня зовут Карлом, я уже много месяцев путешествую на попутных животных иногда обитаемых, иногда нет. И каждый раз, встречая собратьев, я стараюсь в качестве платы за проезд поделится опытом с подрастающим поколением.
- Послушай, Карл, – Брейн сделал многозначительную паузу – нам не нужны здесь ни сказочки про прекрасные времена, которые давно миновали, ни стариковское нытье. Мы взрослые практичные блохи и сейчас как раз практично собирались пообедать, пока ты не свалился нам на голову.
- Бряк! Дедушка Карл наш друг, не надо его обижать.
Но Брейн уже не слушал Пинки, он погрузил свой ротовой аппарат в мягкие ткани собаки и с наслаждением втягивал в себя теплую вкусную кровь. Брейн ел и размышлял обо всех старых блохах, но прежде всего - о своих папе с мамой, которые бросили их с Пинки, оставили без родительской заботы так необходимой двум личинкам в жестоком мире собачьей подстилки. Брейн, вспоминая о тех тяжелых временах, решил, что свое потомство он оставит на Доме-собаке, чтобы его дети никогда не пережили то что довелось испытать ему.
- Мне кажется, я знаю что вам будет любопытно послушать – отвлек от печальных мыслей Брейна скрипучий голос Карла.
- Да, бряк, нам чертовски интересно послушать – запрыгал от восторга любопытный Пинки.
Я расскажу вам об одном двуногом, который сделал из нас, блох, себе идолов. О, он поклонялся нам как богам. Он внимательно следил как мы прыгаем по столу, пытаясь увидеть в хаотичности наших перемещений волю высших сил. Он все время что-то записывал, бегал с непонятными приборами, измерял, вычислял и анализировал. Сначала блохи, жившие у этого человека в специальной коробочке, периодически получали доступ к различным теплокровным животным, чтобы иметь возможность питаться. Кого мы только не попробовали: и кролика, и морских свинок, и кошек, и собак, и даже обезьяну, но самой вкусной едой оказался сам двуногий. Он настолько поклонялся нам, что даже позволял есть себя и, по-моему, получал от этого удовольствие. Религиозный фанатик, что с него возьмешь. Но однажды моих собратьев стали забирать из коробки, где мы дружно жили. Забирать и не возвращать обратно. Я был последним кто остался. И когда дошла очередь до меня, я был готов к самому худшему. Но нет, меня не убили, всего лишь облили какой-то жидкостью и подержали перед странным прибором из которого веяло пустотой. Да и знак на приборе был очень необычный: «Осторожно радиация!». Вы когда-нибудь слышали это слово «радиация»? - Старик умолк, погрузившись в свои мысли, но уже вскоре встрепенулся, осматриваясь по сторонам, видимо вспоминая где он находится, а, вспомнив, продолжил свой рассказ.- Потом двуногие забрали у меня всех моих детей. Они подло подсмотрели куда я буду откладывать яйца и украли их. Во время эксперимента я как раз была беременна моими детьми.
- Погоди, так ты самка? – спросил озадаченный Пинки
- Был самкой, а теперь я жертва эксперимента и у меня больше никогда не будет потомства. Все из-за этих проклятых двуногих.
- Что же случилось потом? – спросил Брейн, уже переставший обедать и заинтересовавшийся этой, в высшей степени, необычайной историей.
Потом я сбежал, - продолжил Карл - пролез в щель коробки, крышку которой однажды неплотно прикрыли и оседлал крысу. И знаете что самое странное во всем этом – после того эксперимента я еще ни разу не ел, хотя прошло уже около полугода, главное ведь ничуточки не хочется кушать.
- Эврика! – внезапно вскричал Брейн – вот оно освобождение от оков вечной зависимости от теплокровных.
- Пинки, нам надо срочно провести свой эксперимент с этой, как ее, р-а-д-и-а-ц-и-и-е-й.
- Старик, ты запомнил где тебя держали двуногие?
- Конечно. В том здании, мы как раз мимо него проходим - «НИИ прикладной биоинженерии» называется.
- Пинки, мы отправляемся в путешествие.
- Как же дом? – попытался спорить Пинки, но тут собаке вздумалось почесаться и блоха, при виде приближающейся ужасной лапы, сразу позабыла все свои патриотические чувства и с энтузиазмом устремилась за Брейном на серый сухой асфальт.
- Удачи вам, парни – сказал Карл, продолжая свое путешествие к одному ему ведомой цели.
Пинки с Брейном повезло оседлать попутную крысу, которая после нескольких часов блужданий все же доставила своих пассажиров в нужную лабораторию. Посреди довольно просторной комнаты расположился массивный железный шкаф, весь обклеенный желтой лентой с надписью: «Осторожно радиация!». Перед шкафом стоял металлический стол, на котором, очевидно, предполагалось размещать подопытных животных. На стене висели какие-то бумажки – то ли график дежурств, то ли результаты прошлых экспериментов.
- Вот он, Пинки, вот наша судьба! – воскликнул Брейн и указал на прибор.
- Бряк, как ты собираешься его включить, Брейн? – мы не знаем как им управлять.
- Не волнуйся, Пинки, это сделают двуногие, нам же нужно только подождать начала нового эксперимента.
На следующий день ученые проводили облучение радиацией экспериментальной группы тараканов. И блохи не преминули этим воспользоваться. Поскольку предполагалось длительное воздействие радиации на тараканов, то люди просто оставили беспозвоночных на столе перед работающим прибором и ушли обедать. Они не видели как две блохи храбро прыгнули прямо к центру воронки, из которой распространялось странное ощущение пустоты, о котором говорил Карл. Пробыв достаточное, по мнению Брейна, количество времени под воздействием прибора, блохи ускакали из лаборатории ждать результатов, чутко прислушиваясь к изменениям в собственных телах.
Прошло несколько недель после событий в «НИИ прикладной биоинженерии». Пинки и Брейн избавились от необходимости постоянно питаться кровью млекопитающих. Они даже не утратили способность к размножению и долго хорошо проводили время на персидских коврах в компании десятка молодых красоток. Однако, когда уже Брейн стал строить планы о массовом облучении всех блох радиацией и становлении независимости от других видов животных, что-то неуловимое кольнуло в боку и Брейн захотел есть. Но есть не теплую кровь живых существ, а нечто иное, может менее питательное, но более вкусное. Брейн долго пытался понять что же хочет его организм. Он перепробовал всевозможные съедобные и несъедобные продукты: начиная от стволов волос различных животных и заканчивая подметками ботинок двуногих. Он, чуть было, не сломал себе стилеты ротового аппарата пока не попал на кухню какой-то, заселенной двуногими, квартиры. Там Брейн подверг дегустации всё, что было в пределах досягаемости его загребущих лапок. И когда он по неосторожности свалился в пакет, наполовину наполненный странной белой жидкостью, и уже готов был умереть, так и не узнав какое вещество было необходимо ему теперь, после облучения радиацией, чтобы нормально жить. Брейн попробовал ту жидкость, в которой он плавал, не имея возможности выбраться на свободу и, о чудо, его организм возликовал, получив наконец то, что ему так долго не давали – еду. Молоко! Всего лишь немного коровьего молока требовалась мутировавшей блохе для счастья. И Брейн, упиваясь волшебной жидкостью, медленно пошел ко дну молочного пакета, а умирая, он вдруг понял, что получив независимость от чего-то одного, он стал зависимым от другого, может еще более трудно добываемого ресурса и что его идея ничем не лучше идеи Пинки о переезде на кошку. Сам Пинки же, который не мучался непонятной жаждой как его друг, умер через несколько дней после пропажи Брейна от летальной мутации, вызванной искусственной радиацией, полученной в Научно исследовательском институте прикладной биоинженерии. Причиной мутации послужило отсутствие той стабилизирующей жидкости, которой поливали Карла до облучения. А ученые этого НИИ так и не узнали того, что по крайней мере один эксперимент по переводу паразитов на другой пищевой объект мог бы увенчаться успехом, попадись им вместо Карла такой вот Брейн.

The World Without Logos

Небольшое примечание:
Текст песни настолько непонятен, что перевести его на слух нет никакой возможности. Оригинальный текст – бессмыслица какая-то, пришлось пользоваться фанатским. Но и тот ясностью не блещет, плюс у меня английский не так уж, плюс я многое переврал, так что и перевод соответствующий.


«Tell me cool vibration
Live your fantasy
Tell me who, tell me surely, and the name
I’ll be stunned, I’ll be waiting
Ghosts of horror show
And I don’t care just say love
Ah, down, down into revelation,
Take me one, take me into this revolution…»
Hellsing Opening. “The World Without Logos”

«Скажи холодным голосом
Прямо как в твоих мечтах
Скажи мне кто, скажи точно, их имена
Пораженный, я буду ждать
Призраков этой камеры ужасов
Все равно – просто скажи, что ты любишь
Ах, вниз, вниз, в центр большого Взрыва,
Возьми, забери с собою в бой...»
Ужасное переводко Дженази...

1. Даниэл. Autumn.

08:37 Воскресенье.

Кафе «Синяя Вишенка» никогда не отличалось особой популярностью. Вполне возможно, вследствие своего ужасного названия, или не менее ужасной кухни. Тем не менее, стабильно два-три десятка посетителей в день оно имело – торопящиеся «бизнесмены», праздные гуляки, пьяницы... Да мало ли кто. Весь этот люд, совершенно равнодушно перемалывал отвратительные на вкус булочки, запивая их не менее отвратительным и чуть теплым кофе «три-в-одном». Но сегодня, в этой забегаловке было очень тихо – воскресное утро, и этим все сказано. За давно не мытым окном начиналось царство дождя – он окрашивал мир в разные оттенки меланхолии и серости. Голые ветки деревьев подрагивали под напором капель, лужи у бордюров разлетались серыми брызгами под колесами редких машин.
- Autumn. Осень, - пробормотал мужчина, одиноко ютившийся у окна, грея руки чашкой относительно теплого чая. Его глаза устало следили за редко открывающимися дверьми дома стоящего напротив. Обычный жилой дом – стар, но все еще прочен и лет двадцать-тридцать простоит без капремонта.
- Воистину осень, - Послышалось за спиной мужчины, хотя, можно быть уверенным, что еще несколько секунд назад там никого не было. – Воистину, Даниэл…
- Осень – это наше время. Вы еще не боитесь? – Спокойно пригубив чай, и поморщившись, пробормотал названный Даниэлом, - Эти затяжные дожди, эта меланхолия. Не боитесь, что вас смоет?
- А что, собственно говоря, такого ужасного в этой осени? Дождики, немного насморков. Это всего лишь сезон, часть цикла, - С иронией в голосе промолвил неизвестный.
- Да. Если иметь ввиду просто время года.
- Ах, так вот о чем вы. Нет-нет, все нормально. Мне не страшно. Мне просто интересно, что же вы и ваши люди делают в таком месте, да еще и в такое время?
Даниэл не ответил. Допив свой чай, он вытащил из кармана небольшое портмоне и, бросив на стол несколько купюр, вышел из кафе, стараясь не оглядываться. Но он знал, что эти глаза будут смотреть ему в спину. С насмешкой.

08: 34 Воскресенье

- Даниэл? Все готово, все на месте, – Сиплый голос из динамика мобильного резал ему ухо. – Тебе слово.
- Что же… Раз все готово – начинайте.
- …

2. Легенда о Тиам и Эвлее. Версия первая.

Давным-давно, когда земля была молода, а ветви деревьев пели своим шелестом хвалу Арин, богине плодородия, мир был полон загадок и тайн. Тьма бессмысленного Знания еще не затронула ту хрупкую материю, что плела Арин, а люди были просветленны пониманием земли. Они слышали в щебете птиц рассказы о других землях, видели в отражениях озер тайны старухи Времени, а в глазах Эльфов отражалось первичное Пламя, родившее этот мир.
Серебряные нити оплетали судьбы людей и Первых, мягко ведя их по полотну жизни, приводя их к тому что было им уготовано. «Так было. Так есть. Так будет» - говорили Жрецы, что видели эти нити, и мудро вели остальных по ним в соответствие Закону. Каждая судьба имеет свою цену, каждый должен уплатить по ней.
Но в год столетия, все изменилось. Взошедший на трон король Тиам, из человеческого рода, узнал из уст Жреца, что жизни ему осталось пять лет, и судьба его – быть убитым в спину от рук близкого и родного. Мрачны были речи Жреца, и страшны. Но более страшными речами были слова Тиама, ибо поклялся он прервать свою линию, нарушив Закону и волю Богов. В гордыне, он отвечал Жрецу, что судьба его будет другой, и он, как высшая кровь, будет свободен от оков серебряных нитей.
Лишь покачал головой Жрец, слепыми глазами видя блестящие путы оплетающие тело гордого Тиама.
По прошествии трех дней, Король людей созвал совет из колдунов и мудрецов, спросив лишь одно «Как можно изменить судьбу человека?». Озадачились мудрецы. Не было среди их мыслей той кощунственной, что могла бы дать подумать что судьбу изначальную можно изменить. Лишь один колдун, Тагос, мастер темных искусств ответил царю. Речи его были сладки, но полны тайного яда: «Да, о Тиам, величайший из Королей, не тебе ли, величайшему из людей иметь право Свободного Выбора? Есть тайный способ, и если ты позволишь, не пройдет и месяца, как серебряные путы падут с твоих рук».
Возрадовался Тиам, и поставил Тагоса превыше всех остальных. Вскоре, приготовления колдуна были закончены, и принеся жертву из трех людей сотен и трех сотен зверей, был вызван бог Дакирос, покровитель тьмы и хаоса. И второй раз спросил Король «Как можно изменить судьбу человека?». И ответил ему Дакирос: «Умнейший из Королей, возможно это. Но знай, освободившись от нитей, ты отдаешь не только свои, но и чужие судьбы свободе. Отдавая судьбы, ты отдаешь свои земли в мои руки, ибо нет иного пути освободиться от предназначения, не признав хаоса». И Тиам согласился. Нити из серебра были уничтожены, и хаос пришел в земли охраняемые богами. Своею мощью изгнал Дакирос славных Богов и поставил себя единым и единственным в пантеоне.
Пора вечной Весны была уничтожена, и воцарилось Лето, Лето Людей. Возрадовались они, ибо судьбы их стали свободны. Их пути были неизвестны, и только от них самих зависело теперь станут ли они великими, или исчезнут в реках забытья.
Но была и другая сторона. Подданные Светлых богов, Первые, эльфы, дриады, люди Весны, были брошены без поддержки. Их тела старели и умирали – их потомство погибало только родившись. Опустели леса и горечь, молчание поселилось в таинственных рощах.
Умирая, царевна Эвлея, первая из Первых пришла ко двору Тиама, со словами полными горечи и боли: «О Тиам, гордейший из Королей! Что же наделал ты, в непомерной глупости и гордыне? Посмотри в окно – видишь ли ты танец Дану и Даэ’Катор? Слышишь ли ты сейчас музыку деревьев? Видишь ли ты отражения прошлого в озерах и прудах? Помнишь ли ты сказания Саэ-кта о битвах и славе? Исчезли судьбы, исчезаем и мы! Наша плоть слабеет, и скоро исчезнут следы Первых из мира Людей и из мира жаркого Лета. Что же наделал ты, Тиам, Царь Людей?». Тьма подступила к сердцу Тиама. За окном тихо шелестели листья деревьев – просто шелестели. Их молчание предвещало уход Первых. И в горе, воскликнул Король: «Я бы отдал свою душу, и плоть, лишь бы не ушли ваши песни из мира Людей!». И ответила Эвлея: «Если так, то пожертвуй нам десять отроков от плоти людской, и наши души не исчезнут, но возродятся в телах из костей и кожи человека». Согласился Тиам. Спустя несколько месяцев на свет появились Подменыши, первые люди Весны в плоти людей Лета.

3. Виктор. Сонная группа.

8: 36 Воскресенье.

- Что же… Раз все готово – начинайте, - Услышал Виктор сквозь треск помех. Не сказав ни слова, он выключил мобильный и аккуратно вставил его в небольшой чехольчик на поясе. Серая куртка из крашенного кожзаменителя неприятно скрипнула, но никто не обратил на это внимания.
- Киндред, Ким, Шепард, - Быстро и четко промолвил он, в небольшой микрофон на воротничке куртки, - Можете стартовать. Шоу начинается, мальчики…
И опять эти пошлые фразы, которые он так ненавидел. Создавалось ощущение отстраненности от реальности, будто бы и не работа, а какое-то дешевое кино про тайных агентов. И иногда ему казалось, что все так и есть – будто вся его жизнь лишь обрывок киноленты, неизвестно кем засунутый в кинопроектор. Пошлость, патетика, дешевка, дешевка… Экшн. В такое время не стоит об этом думать, но только такие мысли гуляют в воспаленном мозге.
Чертыхнувшись, он вытащил из кармана наушники и небольшой mp-3 плеер. Некоторое время он напряженно что-то искал на монохромном дисплее, и вскоре тот, засветившись зеленым светом, выявил надпись «Play». В ушах Виктора зазвенел чуть ленивый блюзовый мотив. Шоу началось. And… Action!

«Tell me cool vibration, live your fantasy…»

Хриплый голос развязно бормотал ему в ухо бредовый текст. Под стать всему, что происходило здесь. С каким удовольствием он бы выкинул этот чертов плеер, но… Нельзя. Эти твари умеют петь. Очаровывать. Говорить. Их нельзя не слушать. Их голосу невозможно не подчиниться. А значит – действуем как Одиссей.

«Tell me who, tell me surely, and the name, I’ll be stunned, I’ll be waiting…»

Уже идя по коридору, он смутно чувствовал их голоса, ласково упрашивающие снять эти глупые затычки-наушники, снять и пойти с ними. Танцевать под выдуманной Луной и фальшивую музыку на несуществующей полянке. Твари.
Где-то уже был слышен грохот выстрелов. Скорее всего, садист Киндред – он знает, куда стрелять так, что бы плоть и кровь разлетались по стенкам в стиле Тарантино. Вопль.

«Ghosts of horror show, and I don’t care just say love…»

«А вот и первый смертник… Почти мальчишка, лет семнадцать-восемнадцать, испуганный, но уже испорченный. Так значит, ты веришь в Чудо и в Грезы, мальчик? И будешь щедро дарить свои милые Химеры? Знаешь, добрый мальчик, а не провалиться ли тебе в пропасть вместе со своим чудом, вместе с подковами и страхом в ночи, вместе с болью и сметаной у двери. Мама-мама не велит…» Выстрел.

«Ah, down, down into revelation, take me one, take me into this revolution…»

«… С феями в лесу играть. Все эти ваши драконы…» Выстрел. «Все эти ваши Грезы…» Выстрел. «Вся ваша Магия и хаос, несут только боль» Выстрел. «…И разложение. И я, Виктор Крауг, сделаю все, что бы ваши чертовы, чертовы, поющие ветра и шепчущие деревья замолчали навечно…» Выстрел. «Во имя Отца, Сына и Святого духа. Аминь»

«Shooby dooby doo, shooby dooby doo, durum…»


4. Легенда о Тиам и Эвлее. Версия вторая.

…Сотни лет назад, когда земля была еще молода, и тьма лесов полнилась шепотом Нечисти, мир был полон страха и холода. Из ночи и мрака выходили они, Певчие, веселые убийцы, поющие похитители детей. Их слова и напевы лишали людей воли, заставляя выходить из теплых домов, навстречу холодным клинкам из бронзы.
Лес таил в себе жуткие тайны, и холод людей Весны, диких и опасных, праздных и безумных. В тихих рощах водились Блуждающие огни, что своим таинственным сиянием манили детей в топи, в отражениях старых прудов были видны русалки-утопленницы, призывно распахнувшие объятия. Люди Весны. Люди Ночи. Темный народ, живущий в хаосе и безумии под покровительством кровавых богов.
И холод этой Весны порождал ужасных демонов, белых певцов и Жрецов Судьбы, что плели серебряные нити, сковывая во мраке души людей, даруя им судьбы игрушек в руках Первых.
Но в год столетия все изменилось. Взошедший на трон король Тиам, из человеческого рода, опечаленный судьбами его народа, пресек лживый порядок родившийся из уст Жрецов и людей Весны.
Собрав совет из мудрейших, он задал лишь один вопрос: «Что может изменить судьбу Человека?». Озадачились мудрецы, ибо страх перед карой богов таился в их душах. Лишь один из них, Тагос, чье сердце не ведало страха и тревоги, ответил Тиаму: «Да, о Тиам, величайший из Королей, я верю, что пришла пора вырвать из рук нечисти право Свободного Выбора. Есть тайный способ, и если ты позволишь, не пройдет и месяца, как серебряные путы падут с рук твоего народа».
Возрадовался Тиам, и поставил Тагоса превыше всех остальных. Вскоре, приготовления смелого мудреца были закончены, и воззвав к силам благим, был вызван бог Дакирос, покровитель свободы и жизни. И второй раз спросил Король «Как можно изменить судьбу человека?». И ответил ему Дакирос: «Умнейший из Королей, возможно это. Знай, отдав в мои руки свои земли, твой народ сменит путь Хаоса и Беззакония, отдав свои мысли справедливости».
И Тиам согласился. Нити из серебра были уничтожены, и сила Дакироса изгнала из мира нечестивых божков из крови и ереси, поставив себя как единого и единственного, названного богом Правосудия.
Пора вечной Весны была уничтожена, и воцарилось Лето, Лето Людей. Возрадовались они, ибо судьбы их стали свободны. Их пути были неизвестны, и только от них самих зависело теперь станут ли они великими, или исчезнут в реках забытья.
Но на том не кончается история. Подданные Темных богов, Первые, эльфы, дриады, люди Весны, были брошены без поддержки. Их тела старели и умирали – их потомство погибало только родившись. Опустели леса и свет начал пробиваться сквозь темные ветви старых рощ.
Умирая, царевна-колдунья Эвлея, первая из Первых словами полными гнева и ярости прокляла Тиама, и мерзким колдовством сломила волю славного Короля. Под путами уходящей магии, он согласился с волею колдуньи, отдав плоть и кровь своих сынов в руки Эвлеи. Через кровь и жертвоприношения был проведен еретический ритуал, что изгнал дух человеческий из тела его, поселяя в опустевших оболочках дух нечисти. Спустя несколько месяцев на свет появились Подменыши, первые люди Весны в плоти людей Лета.

5. Тайнан. Neverwinter knights.

8: 36 Воскресенье.

Тайнан оглянулся. Мир окружающий его оплели нити Грезы, что сияя серебристым блеском, молили его взять их в руки, сделать то, что оттолкнет мрачную тьму Рациональности, и возродит веру в Сказку. Холод этой осени касался его плоти, заглушал музыку нереальности, искажал мир по своему омерзительному закону. Вздох. Вдох. Выдох.
- Мир, Саша, Кира… Будьте начеку, хорошо? – Пробормотал он, слабо улыбаясь своим друзьям. Те кивнули, пытаясь сохранить хрупкие улыбки поддержки. Но что поделать – такова их судьба. Судьба стоять против серой Рациональности, убивающей мечту, против Банальности, против неверия и отсутствия души. Их путь труден, но благочестив – ведь Греза должна жить. А ради этого, можно пожертвовать своею жизнь. Этот мир переживет Кризалис. И после Зимы, обязательно вновь придет Весна. Вечная Весна как в той легенде.
Они пришли. Серые. Сонная группа. Со своим железом, со своим молчанием и ненавистью. Убийцы грез, Люди Осени.
- Пойте, друзья…
И тонкая песня что была соткана из нот Грезы, разлилась по комнатам и коридорам. Песня, которая просит поверить. Песня, которая просит одуматься. Маленькая проекция на Мечту, что бессильно стучит в души людей, не желая умирать, не желая исчезать. Люди Весны. Рыцари умирающей Грезы.
Тонкий меч из материи грезы возник в руке Тайнана. Где-то послышались первые выстрелы. Сердце его сжалось от ненависти, ведь с каждым уходящим, исчезает невосполнимая частичка сказки. Сказки, в которую уже никто не поверит…
«А вот и первый из них… Слуга Банальности, серый пес трусливо кидающийся на Грезу… Где твоя честь, Сонный? Что ты скажешь своей дочери сегодня, если уйдешь отсюда живым? Ты ответишь ей, глядя прямо в глаза, что на руках твоих кровь сказки? Ты сможешь равнодушно наблюдать, как из глаз её уходит блеск Мечты? Что же ты сделаешь, Сонный?» Пули из холодного свинца разбивались о химерический доспех, но, начиная истончаться под напором банальности, пропустили один из злых кусочков металла. По ноге потекло что-то теплое. «Что же ты делаешь, Сонный? Умри, и пусть твоя душа будет проглочена Дакиросом». Сверкнул под невидимым солнцем тонкий клинок из хрусталя.

6. Дэйдример. Дождь кончился.

09:00 Воскресенье.

- Дождь кончился, Даниэл. – Тихо промолвил Дример, глядя на небо, что медленно очищалось от серых туч.
- Я вижу. Так вы все еще надеетесь? – Холодно пробормотал ему в ответ мужчина, садясь на влажную скамейку.
- Почему нет? Это всего лишь часть цикла… Зима кончается, Даниэл. Скоро Весна, - Дример осторожно присел рядом.
- У вас плохо с внутренними часами. Сейчас пока лишь Осень.
- А может и так… Я все еще никак не пойму о чем именно мы говорим. Но это неважно. Какая разница, что же сейчас, Весна или Зима. Мы живы, вот что главное.
- Люди Весны… - Презрительно промолвил Даниэл, сжимая рукоять револьвера.
- Люди Осени… - Тихо прошептал ему ветер голосом Дримера, поднимая на танец желтые листья.

Смущенно потоптавшись у входа в парк, Йоши, наконец, решил пройти. В руках он нес немного помятую тетрадку, исписанную каракулями, котрые он называл почерком, а за ухом в силу привычки был заложен карандаш.
- Это, так сказать, первая проба пера. То, что написано тут, только начало рассказа. Продолжение следует, но пока нет вдохновения. Так что зачитаю то, что пока есть, те несколько главок. Итак,
"Наследство мистера Грейва"...

Экипаж, запряженный двумя черными лошадьми, ехал по лесной дороге. Дорога была неровной, ухабистой. И грязной – если учесть разыгравшуюся грозу. Каждую вспышку молнии и раскат грома сопровождало испуганное ржание лошадей…
- Ты уверен, что мы едем правильно? – обратился к своему попутчику джентльмен средних лет, в светло-коричневом пальто, странного вида берете и трубкой в зубах.
- Черт тебя дери, Хэмф, не знаю! Мне сказали, это единственная дорога! И потуши, наконец, свою трубку, здесь дамы. – Раздраженно откликнулся человек лет двадцати, одетый в черный костюм, с черным плащом поверх и черной же шляпой, а дополняли это все бледный цвет худого лица и черная полированная трость с серебряным набалдашником.
- Дамы не против, не беспокойтесь. – Отозвалась одна из девушек, сидевших слева от человека с тростью. Обе были одеты одинаково – довольно легкие, темно красные платья, серые шарфики вокруг шеи. Даже прически у них были одинаковыми – волосы были аккуратно собраны и заколоты на макушке. Обе кутались в одно одеяло – снаружи было холодно из-за грозы, да и внутри экипажа было вовсе не тепло. Обе были настолько похожи, что даже незнакомый человек безошибочно определили бы в них родных сестер.. Даже имена у них были похожими: Марта и Мари.
- Скорее нас убьет эта проклятая дорога, чем это сделает безобидный табачный дым. Не будь таким занудой, Винс. – С ехидной улыбкой произнес до сих пор молчавший мужчина, который сидел справа от Хэмфри, напротив дам. Одет он был в старую коричневую кожаную куртку, того же цвета штаны из плотной ткани и блестящие черные сапоги почти до колен. Вокруг шеи был обернут белый шарф, один конец которого был закинут за спину, а другой болтался спереди.
- Знаю, Эдди, знаю. Извини. Просто я немного на взводе в последнее время. Сначала это письмо, теперь эта поездка..
- Винс, тебе просто нужно отдохнуть. Вот увидишь, когда мы приедем, у тебя сразу поднимется настроение. – Весело подмигнула ему Мари.

Уже два месяца они были в браке – Винсент и Мари. С ними ехали Марта – сестра Мари, Хэмфри – их брат, и лучший друг Винса – Эдгар, которого все звали Эдди. Неделю назад на имя Винсента Грейва пришло письмо, где говорилось о том, что его дядя, Эверард Грейв, недавно скончался, и Винсент – единственный его наследник..
- Странно выходит, а? – Подал голос Хэмфри. – Некий дядя, о котором ты слышишь впервые в жизни, оставляет тебе особняк где-то у черта на куличках..
Его перебил Эдгар, пожалуй, самый жизнерадостный из всей компании:
- Да что тут может быть странного? В мире тысячи людей, о которых мы ничего не знаем. Вот ты, Хэмф, можешь с уверенностью сказать, что у тебя не найдется далекого родственника, о котором ты не знаешь?
- Может, и найдется. Вот только, похоже, этого Эверарда не знает почти никто. И почему это его угораздило строить особняк в лесу?
- В тебе нет ни капли романтики, Хэмф. – Упрекнула его Мари. – Должно быть, он просто не любил городской суеты. Как, должно быть, замечательно жить на природе, рядом с лесом, с озером прямо под окнами..
- Да уж, замечательно.. Настолько замечательно, что он вскрыл себе вены.
- Хэмфри! – Осадила его до сих пор молчавшая Марта. – Думай, что говоришь.
- Всё нормально. Видимо, мой дядя и вправду был немного.. не в себе. – На бледном лице Винса появилась слабая улыбка.
Тут слева от экипажа блеснула ослепительная вспышка, и громыхнуло так, что у всех заложило уши.. Словно факел, вспыхнула верхушка старой сосны, в которую ударила молния. Лошади бешено заржали и рванули вправо, экипаж сильно тряхнуло, и послышался треск ломающегося колеса. Экипаж накренился вбок, пробороздил по земле, разбрасывая комья грязи, и рухнул. Винс сильно ударился обо что-то головой. Вспышка молнии и искры из глаз сменила тьма..

Первое, что он ощутил, была резкая, пульсирующая боль в голове. Потом он понял, что лежит где-то, а на лбу нечто холодное и влажное. Видимо, полотенце. Тут же вспомнилась недавняя поездка и удар головой. Он попытался подняться и сесть, но перед глазами всё тут же поплыло, а голова дико закружилась, и Винс снова рухнул на кровать.
- О, наша спящая красавица очнулась! - Раздался знакомый голос.
"Эдгар, кто же еще? Никогда не упустит случая пошутить.." - Раздраженно подумал Винс, а вслух сказал:
- Эдди, встану - голову откручу.. Тоже мне, спящую красавицу нашел.
- Да ладно тебе, шуток не понимаешь? Сильно же тебя тогда ударило..
- Ладно, ладно. Сколько я здесь вообще нахожусь? И где именно - это "здесь"?
- Поздравляю тебя, мы приехали. Правда, не совсем так, как хотелось.. - Раздался еще один голос, женский. Винсент узнал голос и с трудом приподнялся. Голова еще кружилась. Перед ним стояла Мари. Правая рука ее была перевязана, но на лице была теплая улыбка. - Как ты себя чувствуешь?
- Да ничего, пустяки. Небольшое сотрясение. Что у тебя с рукой? Если перелом, я шкуру сниму с этого кучера..
- Не кипятись, Винс. Кучер тут не при чем. Молния ударила в дерево, а лошади испугались. А у Мари всего лишь небольшой вывих и пара ушибов. - Донесся голос подошедшего Хэмфри. - Сильно ударился?
- Дьявол, да всё со мной нормально! Я не смертельно болен, в конце концов. Всего лишь пустяшное сотрясение.
- Это уже не тебе решать, а доктору Тризену.
- Кому? - Не понял Винс.
- Местный врач. Человек, у которого мы сейчас находимся.
- Но Мари сказала, что мы уже приехали.
- Да, приехали. Но мы не в особняке. Мы в деревне неподалеку.
В коридоре послышались шаги, и в комнату вошел невысокий человек преклонного возраста. На нем был надет длинный, зеленовато-серый халат, а в руке он нес стеклянную кружку с чем-то подозрительного цвета. Как только он приблизился, в нос ударил сильный, тяжелый запах растертого чеснока. Винс поморщился и закашлялся..
- Вижу, вы уже очнулись? Вот, выпейте для начала. - Он протянул Винсенту стакан. - Мое имя Бернард Тризен, я врач.
С подозрением посмотрев на густую, бурого цвета жидкость, Винсент отпил немного.. и скривился так, будто залпом выпил стакан помоев.
- А-акх. Проклятье.. Что это за мерзость? На вкус как тина с настойкой из дубовой коры и медвежьего помета.
- Пейте-пейте. Или предпочитаете неделю валяться на кровати?
- Пей, Винс. Он хороший врач, и знает, что делает. - Поддержала Мари доктора.
- Ладно.. Но если я после этого пойла отдам концы, то это будет на вашей совести. - Он зажал нос и морщась, судорожными глотками выпил содержимое стакана.
- Видите, молодой человек? Не так уж это и страшно. - Усмехнулся доктор.
- Легко вам говорить.. - Хриплым, сдавленным голосом ответил Винс. - Я этот вкус еще неделю не смогу перебить ничем. Брр.. А этот запах чеснока меня вообще в гроб загонит. Не поймите меня неправильно, я благодарен вам за помощь, но я ненавижу чеснок.
- А зря. Он полезен для здоровья. Но можете открыть окно, если вам так хочется. Оно как раз рядом с кроватью. А пока скажите, как там ваша голова? Вы ударились так, что пробыли без сознания несколько часов.
- Всё в порядке, уже почти не кружится. Но лоб чертовски болит. - Ответил Винсент, раздвигая шторы и открывая окно.
Ночь. Безоблачное небо, с которого смотрит полная луна, освещая поле из крестов и надгробий.. Ему даже показалось, что кто-то шел в тумане. Винс непонимающе уставился на Бернарда.
- Вы что, живете на кладбище?!
- Что вам не нравится? Во-первых, не на кладбище, а недалеко от него. На краю деревни. Во-вторых, я должен обследовать каждое тело умершего, перед тем, как его похоронят.
- Зачем это нужно?
- Несколько лет назад в деревне были случаи летаргии, точнее какой-то ее необычной формы. Но это долгая история, а пока вам лучше отдохнуть до утра. И мне, кстати, тоже. Спокойной ночи, мистер Грейв.
- Спокойной ночи, мистер.. Эмм..
- Тризен. Бернард Тризен, я уже говорил.
- Да, точно. Спокойной ночи.
Доктор вышел из комнаты и направился куда-то на верхний этаж. Только тут Винс заметил, что до сих пор не видел Марты.
- Мари, а где Марта? С ней все в порядке? - Обеспокоенно спросил Винсент.
- Не волнуйся, она в полном порядке. Она лишь вышла немного прогуляться.
- Прогуляться? Одна? Уж не по кладбищу ли?
- А что если и по кладбищу, Винс? - Послышался веселый голос Марты. Он даже не заметил, как та вернулась. - Ты что, веришь в привидения и живых мертвецов? Между прочим, сегодня отличная ночь и прекрасная луна. Тебе тоже не мешает прогуляться, спящая красавица.
- Дьявол вас подери, да что вы все, сговорились что ли?! - Чуть ли не крикнул Винс. Марта недоуменно приподняла бровь.
- Что это с ним?
- Не обращай внимания, немного раздражен после того, что дал ему выпить наш добрый доктор Тризен. - Едва сдерживая смешок, ответил ей Эдгар.
- Ладно, хватит уже издеваться над человеком, да и спать пора. - Наконец вмешался Хэмфри, и направился к выходу из комнаты. Остальные последовали за ним.
Спокойной всем ночи.. - Буркнул Винс, отвернувшись к стенке. Мари обернулась и улыбнулась его спине.
- Спокойной ночи, Винс.


Утро выдалось солнечным, ни следа от недавней грозы. Разумеется, кроме луж и грязи. Но лучи еще не согрели землю: было холодно. А от земли поднимался белый туман.. Компания из шестерых человек – доктор и пятеро его временных постояльцев – сели завтракать. Головокружение и головная боль у Винса уже прошли, остался только здоровенный ушиб на лбу, слева. Мари пришла к выводу, что есть одной рукой невозможно, более того – некультурно, и, несмотря на все протесты доктора Тризена, избавилась от повязки, на которой была подвешена ее рука. К счастью, вывих прошел почти без последствий, и рука лишь слегка напоминала о травме болью, стоило лишь Мари неудобно повернуть руку. Но она не жаловалась, говоря: «Уж лучше немного потерпеть, чем есть так некультурно». Хэмфри как обычно сидел молча, Марта и Эдгар обсуждали события прошедшего дня.
Позавтракав и поблагодарив доктора Тризена за приют, все пятеро вышли из дома..
- И все же мне не терпится наконец увидеть то, из-за чего мы терпели все эти неприятности. – Вслух думал Винс. Эдгар кивнул:
- Мне, представь себе, тоже.
- Стоп, разве вы не видели особняк? Мари сказала, что мы приехали..
- Почти, Винс, почти приехали. Мы, так сказать, потерпели крушение недалеко от деревни. До особняка идти не было времени.
Путь компании проходил через деревню, на Север. Туда, где по словам Бернарда находился особняк странноватого старика Эверарда Грейва. Того, что прожил здесь почти в одиночестве лет сорок, иногда лишь нанимая прислугу и закупая продукты в деревне. Бернард говорил, что Эверард был ученым. Иногда он даже заходил к Бернарду на чай, интересуясь последними новостями. В целом, доктор был о нем неплохого мнения. А вот в деревне ему совсем не доверяли, называя то «чернокнижником», то «нечистым», а то и похуже. Не удивительно, что деревенские жители отворачивались и старались побыстрее уйти, едва увидев пятерку приезжих: по утверждению доктора Тризена, Винсент как две капли воды был похож на старика Грейва в молодости. Похоже, деревенские тоже видели какое-то сходство.
- Ты посмотри на это, наверняка ты скоро станешь местной легендой, Винс! – Шутил Эдгар. – Эти деревенские наверняка решат, что старый Грейв воскрес и пришел по их души. Только представь, теперь детям у костра по вечерам будут рассказывать страшилки про вылезшего из могилы чернокнижника! Как тебе, а?
- Эдди, завязывал бы ты со своими шуточками.. Тем более, мой дядя был стариком, а мне всего двадцать один год.
- Мысли шире! Что станет делать старый упырь, вылезший из могилы? Естественно, пить кровь! Пить и молодеть на глазах.
- Шутки шутками, но мне бы не хотелось портить отношения с деревенскими.
- Да, ты прав. – Вступил в разговор Хэмфри – Будет не слишком хорошо, если в деревне будут считать тебя.. Как там выразился твой друг?
- Упырем, Хэмф. Упырем и чернокнижником. – Отозвался Эдгар.
- Именно. Так что тебе лучше как-то разубедить в этом местных.
- Есть у меня одна идея. Как насчет того, чтобы устроить праздник в честь новоселья, и пригласить туда всех деревенских?
В ответ Хэмфри одобрительно кивнул:
- Правильно мыслишь, Винс. Только нужно для начала проверить, что это за..
- Ого! - Перебил его Эдгар, указывая пальцем куда-то вперед. – Да это не особняк, это целый замок! Неудивительно, что твой дядя обзавелся репутацией старого упыря.
Все повернули головы в сторону, куда он показывал. То, что они увидели, и вправду можно было принять за замок. В утреннем тумане возвышалось старое здание из темно-серого камня, увитого плющом. По бокам высились две башни из того же камня. Особняк окружал высокий решетчатый забор из причудливо изогнутых металлических прутьев. Ворот не было. Нет, разумеется, проход к крыльцу здания был, но он ничем не закрывался. Петли, на которых раньше были подвешены ворота, были погнуты и вывернуты, будто некая нечеловеческая сила вырвала ворота прямо из ограждения и забросила куда-то. Сам особняк вовсе не выглядел заброшенным – окна были занавешены чистыми белыми шторами, а большинство дорожек во дворе – расчищены.
- Вы только посмотрите на этот розарий! – Восхитилась Марта, войдя во двор особняка. – Либо этот Эверард сам был неплохим цветоводом, либо у него хороший садовник. В любом случае, в плохом вкусе его не упрекнешь.
Она подошла к большой клумбе, где росло множество роз. В основном это были яркие, кроваво-красные цветки, было немного белых, были и темно-красные. Почти черные. Но особенно притягивал взгляд один из кустов в стороне.. На нем распустились розы необычного, бледно-голубого цвета. Казалось, будто они были сотканы из лунного света и тумана.. Взгляд Марты был прикован именно к этим цветам..
- Идем скорее внутрь, мне холодно.. – Недовольно произнесла Мари. – Марта, ты ведь тоже, наверное, мерзнешь. На тебе лица нет. Идем, быстро согреешься.
- Мне.. не холодно. – Как-то отстраненно отозвалась Марта. – Ладно, идем.
Остальные только сейчас заметили, что на улице отнюдь не тепло, а обе девушки одеты довольно легко.
- Верно, идем, - Отозвался Винсент. – а то еще простудитесь, придется вести вас обеих к Чесночному Бернарду на «чай». Поверьте, то, чем он вас напоит, вам не понравится. – Усмехнулся он.
Винс протянул руку к двери и толкнул ее. Та легко и бесшумно распахнулась. Ни малейшего скрипа, даже воздух, казалось, не всколыхнулся от ее движения. Внутри было не так светло, зато значительно теплее – теплый, сухой воздух приятно ударил в лицо, принося с собой запахи дерева, пыли, едва уловимый аромат цветов и еще что-то. Что именно – понять было сложно. Взгляду предстал просторный зал, крытый ровным коричневым паркетом. От зала вглубь здания отходили несколько коридоров, две лестницы уходили вверх. Со стороны одной из них послышался стук шагов и замерцал свет: кто-то спускался вниз. Вскоре путники увидели невысокого, лысеющего пожилого человека, одетого в черное. В руке он нес керосиновую лампу. Увидев компанию, он остановился. На лице был неподдельный испуг и удивление.. Но, присмотревшись к чему-то, он успокоился и подошел.
- Родерик, дворецкий. – Представился он, глядя на Винса. – Полагаю, вы – Винсент Грейв, наследник Эверарда Грейва.
Судя по интонации, это было утверждение, а не вопрос, но Винсент все же ответил.
- Да, это я. А как вы.. Ах да, конечно. – Он слегка усмехнулся, вспомнив реакцию на него местных. Неужели, он и вправду был настолько похож на своего дядю в молодости? Значит, именно это напугало дворецкого?
- Вы, должно быть, хотите осмотреть дом. Прошу за мной.. – Произнес дворецкий, направившись к лестнице. – К сожалению, большинство комнат закрыты – сэр Эверард жил один, не считая прислуги, и многие комнаты были просто не нужны. Сейчас большинство слуг покинуло дом, остались только те, кому некуда идти.
- Он жил один в таком огромном доме? – Удивилась Мари. – Была же для этого какая-то причина?
- Раньше он жил здесь со своей женой, здесь же жила его сестра со своим супругом. Но они погибли..
- Вряд ли три человека могли умереть одновременно по чистой случайности. – Заметил Хэмфри. - Как-то уж осень странно получается.
- Ничего странного. В то время в деревне шла странная эпидемия.
Эдгар приподнял бровь.
- Доктор Тризен упоминал что-то про эпидемию, но он не сказал ни слова про то, что у старого Грейва были жена и сестра.
- Вы знакомы с мистером Тризеном? – Улыбнулся дворецкий. – Он хороший человек, но немного рассеянный. Возможно, он просто забыл рассказать. А может, просто не хотел вспоминать..
- Вспоминать что? – Вопросительно посмотрел на дворецкого Винсент.
- Ах да, вы же не знаете.. Он пытался спасти их, но безуспешно. Болезнь забрала их прямо у него на глазах, бедняга Бернард очень переживал.. – Он свернул в одну из комнат и остановился. – Здесь вы можете отдохнуть с дороги. Сэр Эверард любил проводить здесь время..
- Прелестная комнатка, м? – Хмыкнул Эдгар.
- Располагайтесь, а я пока принесу чай. – Дворецкий исчез прежде, чем кто-либо успел ответить на его фразу.
Комната была небольшой, но уютно обставленной. Горел камин, наполняя воздух теплом, а комнату – мягким, мерцающим светом. Пол был застелен мягким ковром, в центре комнаты был небольшой столик, а вокруг – несколько удобных кресел, в которые вскоре и уселись путники.
- Ну что ты думаешь насчет всего этого? – Спросил Хэмфри, разжигая трубку. – Место вроде неплохое, хотя и далеко от города. Дом в хорошем состоянии. Намерен здесь жить? – Он вопросительно посмотрел на Винсента. Тот ответил после небольшой паузы.
- Для начала мне бы хотелось осмотреть весь дом. Но такую возможность я не исключаю.
Эдгар рассмеялся.
- Весь дом, да? О, чтобы осмотреть *весь* этот «замок», может потребоваться много времени. Кстати, ты не думал, что здесь может быть и множество потайных комнат, где старый упы..
- Эверард. – Поправила Мари.
- Да, где Эверард прячет свои сокровища или жертвы экспериментов. Ты же слышал о сумасшедших ученых, которые селятся в замках-в-лесу?
- Горазд же ты рассказывать байки, Эдди. – Винс с усмешкой покачал головой. – Везде тебе упыри да вурдалаки мерещатся..
- Не знаю как насчет упырей, - Усмехнулся в ответ Эдгар. – но вон там я точно вижу призрака. – Он указал куда-то за спину Винса. Все тут же повернулись и застыли в изумлении: со стены на них смотрел человек в черном костюме, в черной шляпе, а в руках он держал черную трость с серебряным набалдашником.. Нужно ли говорить, что и внешне он был точной копией Винсента?
- Портрет.. – Невозмутимо произнес Хэмфри. – Всего лишь портрет. Но как похож.. Ничего удивительного, что крестьяне так реагировали, а дворецкий чуть в обморок не упал, увидев тебя.
- Да.. - Изумленно проговорила Мари. - А одет-то как, такой же костюм, и даже трость, правда, Марта?.. Марта? Она опять куда-то пропала. - Мари казалась растерянной. - Никто не видел, куда она ушла?
- Ваша подруга вышла немного прогуляться по дому. - Раздался голос со стороны двери. В проеме стоял дворецкий с подносом, на котором стояло шесть кружек. - Наверняка она скоро вернется. А пока не откажитесь выпить горячего чаю.
Он поставил поднос на стол, и вскоре пятеро человек в пяти креслах уселись вокруг стола с кружками чая. Шестая кружка дожидалась возвращения Марты, а компания продолжила беседу.
- Вы говорили, здесь была какая-то эпидемия. - Обратился Хэмфри к дворецкому. - Вы можете рассказать подробнее?
- Увы, я не так много могу рассказать, как Бернард, но постараюсь. Лет десять назад в деревне началась эпидемия странной болезни. Бернард называл ее мудрёным словом "ле-тар-гия". Заболевали в основном молодые, начинали бледнеть, теряли силы, часто начинался бред, обмороки, а потом они просто засыпали и не просыпались. Больным становилось всё безразлично, почти исчезало чувство боли, падала температура. Коснешься руки такого - будто до холодного мрамора дотронешься. И на вид как мрамор были - кожа белая, будто призраки какие. Казалось, вот-вот в воздухе испарятся. - Дворецкий понизил голос. - И ведь испарялись, сам видел.. Лежал один такой - мертвец как мертвец, вышел из комнаты, через минуту вернулся - нет его. И никто больше не видел, так и не нашли. То ли украли тело, то ли и вправду испарился.. А сами-то больные смерти не боялись, будто в радость им было. Хоть бы у одного страх или боль на лице - нет, только спокойствие и безразличие.. Будто не понимали, что уснут скоро, и навсегда уснут. А все равно им было, как будто всю жизнь к тому и шли. Сэр Эверард даже пытался убедить как-то жену свою, чтобы осталась, не уходила в мир иной.. Так она даже не слушала его. Мало того, чуть за собой не утянула..
- Это как так - за собой? - Удивился Эдгар.
- Да сидел он с ней дни напролет, от кровати не отходил. И сам понемногу бледнеть и выцветать стал. Едва мы с Бернардом его тогда из лап смерти вытащили, иначе с ней бы в могилу и слёг.. Жену его пришлось увезти от него, к Бернарду. Только вот как умерла она – он тоже будто умер. Всё ему безразлично стало. Сидел днями напролет, то в кабинете за книгами, то в лаборатории своей. И бредить начал. Закроется в кабинете, и вроде бы говорит тихо с кем-то, а слов не разобрать.
- Сошел-таки с ума. – Прокомментировал Эдгар. Мари нахмурилась.
- И ты бы с ума сошел, если бы все близкие умерли, а ты ничего сделать не мог.
Он пожал плечами.
- Может быть.
Послышались негромкие шаги, и в комнату вошла Марта. Чуть удивленный взгляд упал на Винсента.
- Винс, ты как успел сюда вернуться?
- Вернуться? Ты о чем? Я никуда не уходил.
- Ну как же? Ты пять минут назад стоял внизу, и кивнул, увидев меня. Я прогуливалась по второму этажу, у перил рядом с залом, и смотрела вниз. А тут вижу – ты выходишь. Посмотрел на меня, улыбнулся и кивнул.
- Вы, наверное, перепутали. Это наверняка был один из слуг. – Дворецкий указал на одно из кресел. – Садитесь, пока чай не остыл
- Да, садись. – Подтвердила Мари. – На тебе лица нет, замерзла, наверное?
- Немного.. – Отозвалась Марта, сев в кресло и взяв чашку в ладони, грея руки.
- Кажется, мы все-таки тебя простудили. – Виновато отозвался Винсент. – Может, все-таки показать тебя доктору Тризену?
- Нет, все в порядке.. Мне просто нужно немного отдохнуть.
- Сэр, здесь есть пригодные для жилья комнаты? – Обратился к дворецкому Хэмфри.
- Родерик. Зовите меня просто Родерик. Да, разумеется, в доме есть такие комнаты.
- Будьте добры, проводите в одну из комнат Марту.
Она ответила слабой улыбкой.
- Хэмф, дай хотя бы чай допить. – Затем она повернулась к дворецкому. – Скажите, Эверард разводил розы? Я видела прекрасный розарий во дворе.
- Розарий принадлежал его супруге, сэр Эверард оставил его в память о ней. – Покачал головой Родерик.
- О? Разве у него была супруга? – Удивленно произнесла Марта, отодвигая кружку.
- Это долгая история, я потом расскажу. – Прервала ее Мари. – Родерик, вы не проводите нас в комнату для отдыха?
- Разве ты тоже уходишь? – Окликнул ее Винсент. Мари улыбнулась и пожала плечами.
- Не оставлять же мне ее одну? К тому же, мне тоже не помешает отдых. Не скучайте без нас. – Она подмигнула остальным.
Вытащив Марту из кресла, она скрылась в коридоре вместе с ней, следуя за дворецким. Винсент, Эдгар и Хэмфри передвинули кресла поближе к камину и уселись у огня..
Ну что, джентльмены, продолжим беседу? – Улыбнулся Винс.

Марта не заметила, как задремала. Первым, что она ощутила, проснувшись, был холод. Холод и ветер.. Присев на кровати, она осмотрелась. Ей казалось, что Мари закрыла окно. Но посмотрев в его сторону, она поняла, что окна нет.. На его месте в стене зияла грубая прямоугольная дыра, а сама стена была почерневшей и прогнившей. Посмотрев на кровать, она с криком вскочила и стала отряхиваться: сама кровать была такой же старой и гнилой как все вокруг, одеяло и подушка почти истлели, а внутри копошились личинки моли..
- Где я?.. - В ужасе произнесла Марта. И не узнала собственного голоса.. Он был слабым и тихим. Казалось, сами стены здесь поглощали любой звук. Она посмотрела в "окно", пытаясь разглядеть, что снаружи, и только тогда поняла, что снаружи все затянуто серым туманом.. Он проникал и внутрь - в комнату, в коридор, а возможно и дальше.
- Мари! - Позвалала она сестру. Ответом была лишь тишина.. Винс, Хэмф, Эдди! Где вы? Кто нибудь!.. - Последние слова она произнесла чуть слышно, чувствуя, как подступает ужас.. Как, куда она попала? Где все? Неужели она одна? На эти вопросы не было ответа.. Собравшись с духом, она направилась в коридор.
Место было ей знакомо.. Она была в том же самом доме. Но что с ним случилось?.. Все внутри было заброшенным, обветшалым и прогнившим. Казалось, что прошел не один десяток лет. И откуда взялся этот туман?..
Марта шла в комнату, где в последний раз видела своих друзей. Дойдя до нужного места, она заглянула в дверной проем.. и увидела лишь густой, серый туман, которым была заполнена вся комната. Собравшись с духом, она шагнула внутрь. Ничего не произошло. Она все еще стояла на твердом полу, только теперь вокруг нее клубился туман. Марта оглянулась. Нет, и дверной проем остался на своем месте. Глубоко вдохнув и выдохнув, стараясь успокоить бешено колотящееся сердце, она направилась дальше в комнату. Через туман было почти ничего не видно, и лишь вблизи можно было различить предметы.. Кресла, стулья, стол.. Они ничем не отличались от остального дома. Такие же прогнившие и обветшалые.. Камин не горел уже давно, и зарос пылью и паутиной. Но то, что она увидела через туман, продолжив двигаться дальше, заставило ее вскрикнуть от неожиданности.
- Винс?.. - Неуверенно произнесла она, пытаясь лучше рассмотреть сквозь туман фигуру. Но нет. Это был не Винсент.. Марта не сразу поняла. что перед ней картина. Даже несмотря на то, что она уже видела ее.. Странным было то, что картину, казалось, не тронул тот тлен, которым был пропитан весь дом. Однако. подойдя поблише, она поняла, что картина изменилась. Черный костюм на человеке с картины был истлевшим, цилиндр в дырах, а лицо - худым и мертвенно бледным, как будто после тяжелой болезни.
Странные звуки позади заставили Марту оторвать взгляд от картины и оглянуться. Неясный шепот.. Казалось, шептало сразу несколько голосов, звук шел откуда-то издалека, но быстро приближался.. Шепот был уже близко, и тут в комнату влетело несколько тускло-голубых огоньков. Марта насчитала шесть.. Огоньки зависли в нескольких метров от марты, и, казалось, следили за ней. Туман вокруг пришел в движение. постепенно сгущаясь рядом с огоньками.. Нет, не огоньками. Горящими глазами.. Переплетаясь и сгущаясь, туман образовывал три человеческие фигуры, а огоньки были их глазами.. Две фигуры были женскими. Тот, что стоял в середине, был мужчиной. Шепот затих.
- Иди с нами.. - Раздался голос со стороны средней фигуры. Шепот, похожий на шелест ветра. На Марту повеяло холодом. Мертвенным холодом и ужасом.. Три фигуры сдвинулись с места и поплыли сквозь туман в ее направлении. Марта хотела закричать, убежать, но не могла.. Ее парализовал страх.
Фигура мужчины уже протянула руку к ее лицу, как вдруг она услышала скрежет за спиной и ощутила, как что-то рвануло ее назад.. Она ожидала удара о стену, но стены не оказалось, точнее части стены. Она провалилась в темноту, а потом перед ее глазами закрылась отьехавшая в сторону часть стены, отгораживая ее от призрачных фигур. Вокруг было темно, но темнота была неполной, и что-то все же можно было рассмотреть. Марта поднялась и осмотрелась, пытаясь понять, кто или что втащило ее в стену.. Ее взгляд упал на уже знакомый портрет.. но нет, что-то нем снова было не так.. Она ротянула руку, но вскрикнула и отскочила назад: портрет двигался! Впрочем, это был не портрет. Это был тот самый человек в лохмотьях, который был изображен на нем.
- Винс?.. Что с тобой произошло? - На лице Марты отразилось удивление и испуг. Человек, казалось, не узнал ее.
- Вы обознались, мадемуазель. Мое имя не Винс, вы ошибаетесь. Что вы делаете в этом месте? Уходите. Здесь опасно.
- Что?.. Я.. Я не знаю.. Кто вы? Кто были эти.. призраки?
- Это были моя бедная супруга, моя родная сестра и ее муж.. их больше нет. Если увидите их - бегите..
- Где мы? Что здесь случилось? Кто вы такой?
- Я.. Я должен идти. - Произнес человек, отходя назад, в темноту.
- Подождите, как мне отсюда выбраться?
Марта сделала несколько быстрых шагов в сторону странного человека и протянула руки, пытаясь хоть как-то задержать его.. Но его нигде не было.
Она принялась внимательнее осматривать помещение, в котором находилась. Это была небольшая комната без окон. Часть стены чуть выступала, и была подвешена на каких-то опорах. "Наверное, эта картина - на самом деле дверь." - Подумала Марта. Подойдя к противоположной стене, она увидела лестницу, уходящую резко вниз.. Подумав, что тот человек с картины мог спуститься вниз, она осторожно шагнула на лестницу.
Каждый шаг отдавался эхом вокруг. Она спускалась куда-то далеко вниз, наверное, в подвал.
Место, в котором она оказалась, было освещено мягким светом нескольких свечей. Тумана вокруг не было совсем. Насколько стары были ровные каменные стены помещения, сказать было сложно, но на вид они могли бы выдержать еще тысячу-другую лет. Казалось, время вокруг замерло. Ни единого звука, ни ветерка, даже пламя свечей горело ровно, не колебаясь и не подрагивая.В центре помещения стояли четыре прямоугольных глыбы из того де камня, что и стены. Подойдя к ним поближе, Марта наконец поняла, что это гробы, а сама она находится в склепе.. Но страха почему-то не было совсем. Тут она заметила, что один из гробов пустует. Внутри только пыль, а крышка прислонена к ближайшей стене. Остальные каменные гробы были плотно закрыты тяжелыми крышками, а сбоку виднелись надписи, впрочем, нечитаемые из-за пыли. На открытом же не было ни одной надписи. Казалось, что он предназначался для кого-то, но им так и не воспользовались.. В следующий момент Марта ощзутила, будто что-то вокруг изменилось.. И вскоре она поняла, что именно. Тишину, царившую вокруг, нарушили слабые звуки. Шорох. Нет.. Шепот. Леденящий ужас начал вползать в ее разум, когда она узнала этот шепот. Тот самый, который она слышала недавно.. И как в тот раз, звук приближался. А у ног уже клубился серый туман.. Бежать было некуда. По тому пути, которому она пришла сюда, теперь двигались они. Единственная, отчаянная мысль пришла Марте в голову. Спрятаться было негде, кроме как..
Не раздумывая больше, она поспешно забралась в пустующий гроб.. Он был довольно глубоким, и Марта надеялась, что ее не заметят. Над собой она уже ничего не видела, кроме серого тумана, а неясный шепот становился все громче.. И внезапно затих. "Они здесь.." - поняла Марта. И в этот момент, полдтверждая мысли, раздался уже знакомый, похожий на шепот ветра, голос. На сей раз голос был женским:
- Мы упустили ее.. ты ее упустил! Как ты мог позволить ей уйти?!
- Ш-ш-ш, сестра.. Я тут не при чем. Ей помог старик Эверард.. - Ответил ей мужской голос-ветер.
- Эверард.. Как долго он будет отказываться от своей судьбы? Как долго его гроб будет пустовать?.. - Произнес другой женский голос, похожий на эхо.
- Тише.. Старика здесь нет, но ведь его гроб не пустует.. - Снова послышался первый из голосов, и затем злой, торжествующий смех.. Внезапно что-то темное нависло над гробом, где, затаив дыхание, лежала Марта. С глухим стуком это нечто упало, закрывая выход.. Марта протянула руку, и ее пальцы уперлись в холодный камень. Каменная крышка..
Тут она увидела, что внутрь просачивается туман.. Он, кажется, светился - внутри было темно, но Марта отчетливо видела струйки серого тумана. Переплетаясь, они образовали улыбающееся женское лицо.
- Теперь ты останешься вместе с нами.. и приведешь других. Вот, возьми мой подарок. - произнесло лицо и растворилось. А сверху, прямо сквозь крышку, упало сто-то слабо мерцающее.. Рука Марты сжала розу. Листьья и лепестки ее были полупрозрачными, мертвенно голубыми.. Этот цветок был похож на те, что она видела во дворе дома. И тут она поняла, что она не может разжать руку, а наоборот, все сильнее сжимает. Шипы впивались в ее ладонь, и она видела, как тонкие струйки крови поднимались по стеблю, к лепесткам, окрашиваясь в ярко-красный цвет. Она закричала..

- Марта! Марта, очнись! - кто-то тряс ее за плечи. Она открыла глаза. Яркий свет ударил в глаза, и она прикрыла их ладонью. Перед ней была ее сестра, Мари.
- Где я? - Растерянно спросила Марта, все еще ничего не понимая.
- Что значит, "где"? Там же, где и час назад.
- Что произошло? Где все?
- Да что с тобой такое? Наверное, тебе приснился кошмар. Ты кричала во сне..
Марта села на кровати и осмотрелась. Все та же комната, уютная и чистая. Солнечные лучи пробиваются в окно. Только рука болела.. Рука! Марта посмотрела вниз, на свою руку, и обнаружила, что крепко сжимает ярко-алую розу.
- Откуда это у тебя? - Мари выглядела удивленной. - Мне казалось, никто не приносил сюда розу.. А, я же забыла закрыть окно. Наверное, кто-то забросил ее снаружи. Кажется у тебя появился поклонник! - Она подмигнула сестре. - Давай, я поставлю ее в вазу. Марта, ты же поранила руку! Нужно чем-то перевязать..
- Не нужно, все в порядке..
- Нет уж, теперь ты не отвертишься. - Мари взяла руку сестры и принялась аккуратно перевязывать ладонь платком. Выходило это у нее довольно ловко, особенно если учесть недавнюю травму ее собственной руки. - Ну вот и всё. А теперь пойдем к остальным, наверняка они уже заждались нас.
Обе девушки вышли из комнаты, направившись туда, где собрались их друзья. А эхо странного голоса все еще шептало в ушах Марты: "Теперь ты останешься вместе с нами.."

Сообщение отредактировал Йоши Тамака - 31-10-2008, 19:33

Девушка неуверенно прошла в парк и, помявшись, смущенно начала:
- Небольшой такой рассказик, я его зачитаю, если никто не против...

Они ненавидели и убивали; и люди восхваляли их.
Тагор Рабиндранат


...Молодой воин склонил колено перед повелителем.
- Ты спас меня, воин. Чего же ты хочешь в награду? Денег?
- Нет, господин мой.
- Тогда высокий чин? Хочешь поступить в мою гвардию?
- Нет, господин мой.
- Так чего же ты хочешь?
Смех раскатами грома прокатился по зале, когда воин ответил: "Меч, господин мой. Мой-то сломался...", но тут же затих, повинуясь жесту повелителя.
- Хорошо...
...Воин постарел и стал кузнецом, но меч повелителя все еще был с ним. В своих странствиях воин повидал немало стран, и в одной из них он нашел свою судьбу - девушку, прекрасней которой он до сих пор никого так и не увидел. Теперь у них подрастает сын, ему недавно исполнилось пятнадцать зим... В дом ворвались воины городского главы.
- Тебе надо было отдать меч по-хорошему, кузнец.
Подарок повелителя им удалось забрать только из рук уже мертвого кузнеца, лежащего на теле жены, собой прикрывшей его...
...Паренек лет пятнадцати вот уж несколько дней бродил по городу. К нему привыкли и больше не показывали пальцами и не шептались за его спиной, только опускали взгляд, если им случалось проходить мимо, чтобы не видеть в его глазах отблеск безумного пламени, поглотившего кузницу. Неожиданно какой-то разговор заинтересовал его, и он остановился, прислушиваясь.
- Ты слышал? Недавно убили ростовщика. Говорят, он брал невероятно-огромный процент, и крестьяне два года копили, чтобы нанять человека из Гильдии Убийц.
- А что же городской глава?
- А что глава? Он сам их боится, и правильно. Я бы сам заплатил Гильдии, чтобы его убили. Говорят, там такие ребята, от них никакая стража не убережет. Только вот кто знает, а вдруг следующий-то еще хуже будет? Так же никаких денег не напасешься...
Огонь в глазах паренька разгорелся еще ярче, еще безумнее. Он принял решение...
...Смех, вызванный просьбой мальчишки, мгновенно сменился тишиной, когда тот молниеносно подскочил к человеку, приведшему его в эту залу, одним движением перерезал ему горло тускло сверкнувшем в полумраке ножом и снова повторил:
- Я хочу вступить в Гильдию.
Глава Гильдии несколько мгновений смотрел в детские глаза, в которых не было ничего, кроме недетской ненависти, безумно сверкавшей всполохами пожара на дне зрачков, и, наконец, ответил:
- Хорошо...

Закончив читать, Реана спряталась в тени деревьев.

Мидгардские байки

Часть первая.


Вечерело. Последние лучи заходящего летнего солнышка напоследок обогревали землю, раскашивали небосвод Рун-Миргарда в совершенно невероятные оттенки. Небо переливалось почти что всеми цветами радуги, за исключением, наверно, зелёного, – от тёмно-фиолетового на Востоке, цвета наползающей ночи, до всё еще тёпло-жёлтого на Западе – там, где еще теплилось солнышко, там, куда оно ушло.
Лёгкий ветерок тихонько шелестел в кронах пригородных деревьев, в городских садах, в торговых лавках на Рыночной площади, заглядывал в распахнутые настежь окна домов, играл со шляпами неосторожных прохожих редкими порывами. Его везде приветствовали, радовались и ждали – лето в этом году выдалось более чем жаркое. Более того, оно не хотело заканчиваться. Уже наступила пора Златоцвета, месяца, когда трава начинает увядать, деревья наливаются красками золота и багрянца, листья перестают так ревностно цепляться за дерево и вместе с ветром отправляются в своё первое и последнее путешествие по свету.
На этот раз ни трава, ни деревья, ни листья, ни солнце своего прямого долга выполнять не собирались. Днём жара стояла такая, что впору было прыгать в ближайший колодец и сидеть там до вечера. Впрочем, и вечером было нелегко, камни столицы сполна отдавали накопленное за день тепло, и невозможно было и пяти минут усидеть на каменных лавочках даже в тенистых сквериках, куда, казалось бы, солнце и не должно было проникать. Лишь ночью, при свете Двух Лун, город мог отдыхать в блаженной прохладе.
Стоит ли говорить, что из-за этого даже ночью в Пронтере царило карнавальное настроение, и народу бодрствовало гораздо больше, чем обычно? Не стоит.
Однако, конечно же, народу много было не везде – оживление царило лишь на нескольких главных улицах, а по закуткам и переулкам изредка бегали лишь бродячие кошки, собаки и Пеко-Пеко, да иногда с нецензурными воплями пробегали потерявшие их не совсем трезвые рыцари и крестоносцы.

Было уже около полуночи, когда в королевском замке послышалось глухое эхо шагов. Не смотря на позднее время, вокруг было светло, хотя в некоторых местах настенные факелы уже были зажжены. Раскрашенное небо мутным зеркалом отражало на город лучи ушедшего на Запад солнца. Часть этого света проникала и сквозь роскошные витражи, открытые двери балконов и узкие бойницы Замка. Летом ночь в Столице длилась от силы часа четыре – по сути, она была лишь «временем, когда солнца нет». Оно бродило вокруг по окаёмке горизонта, не появляясь, но и не отдаляясь совсем. Некоторые особо ретивые его почитатели могли пропутешествовать к Геффену, взять чуть западнее, после чего пройти южнее и потом идти на восток, и, через пару часов – чуть севернее, а там и добраться до Излюда, откуда и встретить рассвет, собственно ни разу не потеряв солнце из виду.
В дворце было почти пустынно. Королевская семья разбежалась по почивальням, спасаясь от неистребимой жары, еще часов в десять, когда официально закончился приём. Конечно, король вряд ли спал – все знали, что его спальня совмещена с личным кабинетом, и скорее всего Тристан сейчас все еще работал. Король был не из тех людей, что просто так бросал все дела по собственной прихоти, свои обязанности он выполнял безупречно. Правда у него, как и у всякого человека, были свои причуды: ходили слухи, что в особо тяжёлые времена, когда от жары чуть ли не плавилась золотая королевская печать, король запирался в одном из пустых залов с двумя лучшими своими архимагами и клоуном и… выходил оттуда минут через двадцать, украдкой обрывая сосульки с бороды, неизменно бодрый и готовый к новым свершениям. Магический фон потом стоял во всем дворце около часа, а бедные архимаги выползали, выжатые как лимоны, и сразу бросались на кухню за виноградным соком. Всем трём, ясное дело, строжайше запрещалось разглашать государственную тайну, и лишь бедные уборщицы никак не справлялись с лужами воды в безымянном зале, как бы «невесть откуда взявшимися». Впрочем, после повышения зарплаты перестали возмущаться и они.

Сейчас по Главному Коридору, выходившему в Тронную Залу и пронизывающему почти весь Замок насквозь, шёл один человек. Скорость шагов заметно снизилась, но, когда проникший и сюда вечерний ветерок донёс до нас негромкий голос, прочитавший молитву, темп и ритм снова возобновились. Марий, как истинно верующий человек, не любил оставаться без Божьего благословения. Прошло уже много времени с тех пор, как мы видели его в последний раз – а если быть более точным, то со времени приключения в Гласт Хейме прошло два с хвостиком года.
В ответвлениях Коридора неясно шебуршались крысы (ничем не выведешь, заразы эдакие!), тихонько пробегали слуги, а один раз священнику, пряча улыбку, пришлось объяснить заблудившемуся молодому мечнику, что «дядя главный крестоносец» устал и больше не хочет видеть посетителей. Всего пару минут назад Марий помог вдрызг пьяному «главному дяде крестоносцу» подняться по лестнице и добрести до двери своей комнаты в замке. Впрочем, отойдя шагов на двадцать, по истошному женскому визгу священнослужитель понял, что командир ошибся дверью. Однако возвращаться Марий не стал, справедливо опасаясь, что его объявят сообщником совращения какой-нибудь из фрейлин.
За два года священник возмужал, окреп, стал мудрее и опытнее, несколько раз постригся… и стал Высшим. Черты лица заострились, но не сильно, придавая ему привлекательности, волосы выгорели под знойным летним солнцем, плюс походы в Моррок сыграли свою роль, и теперь они были светлыми. Манера поведения, понятно, тоже изменилась, священник стал немного ироничнее, прозорливее, как-то взрослее. Исчезли благоговения перед сильными мира сего, исчезли все эти Крестоносцы, Рыцари и Волшебники с Большой Буквы, исчезла инфантильность. Впрочем, последняя исчезла не полностью, лёгкий налёт все-таки остался. Поменялись даже глаза – в голубых зрачках поселилась вышеозначенная ирония. Пожалуй, от прежнего Мария остались лишь воспоминания – и неугасимый интерес к жизни.
Проходя мимо Тронной Залы, священник на минуту остановился и помахал рукой в сторону собственно трона. С одного из его подлокотников поднялся скипетр и приветливо замахал в ответ. Через пару мгновений раздался громкий хлопок подзатыльника, скипетр вернулся на место со сдавленным всхлипыванием, а еще через секунду из тени вынырнул знакомый Марию ассассин кросс.
- Что, новичков, я смотрю, в дело пускаете? – широко улыбнулся священник. Вслед за кроссом из тени вынырнул ведомый за ухо простой ассассин. Хмурый, как грозовая туча в дождливый осенний день. Таких дней, кстати, уже ждали с нетерпением, забыв, как в прошлом году ругали беспрестанные ливни, умудрившиеся затопить несколько столичных улиц, находившихся в низинах.
- Пытаемся, - хмуро ответил первый. - Да вот только некоторые никак не усвоят, что королевские регалии трогать нельзя!
- Не трогал я королевские фекалии! – завопил оскорбленный парень. – Нагхыра они мне сдались?!
Марий, не удержавшись, захохотал в голос. Смущённый син непонимающе повернул голову на старшего соратника, чуть не вывернув себе ухо. Тот, старательно пряча усмешку, развернул парня по направлению к трону и поддал тому пинка. Повернулся к священнику:
- Представляешь, с кем мне приходится работать?! – возмущено и нарочито громко воскликнул он. И дальше, уже тише, - Королевские, блин… - все-таки захихикал он.
- Ничего, живот не надорвёшь тут. Разве что от смеха!
- Да уж… Ладно, пойду я, - придав себе благоприятный для нравоучений вид, сказал кросс. – Не дай Боги, опять что натворит. Пожонглирует там… гыгы, - он опять хихикнул и, осадив себя, обернулся.
- Удачи, - искренне пожелал священник и, по привычке благословив знакомого, снова отправился в путь.

Шёл Марий с севера на юг – с территорий вассальных замков к городу через дворец. Проходя по пустом коридору, священнослужитель разглядывал гобелены на стенах, перемешивающиеся с каменными мозаиками и барельефами. Некоторые из мозаик, правда, ушлые биохимики умудрились превратить в паззлы, выковыривая ценные и очень полезные для… гхм… алхимичесва камни. А бедные королевские профессоры постоянно дополняли их драгоценными вроде Камня Мудреца. Конфликт усугублялся тем, что ни одним, ни вторым король увеличивать субсидирование не собирался, а потому в скором времени по столице прокатилась серия небольших взрывов с большими и световыми шумовыми эффектами – профессора не зря были раньше мудрецами. Бедные биохимики так привыкли к высочайшему качеству ворованных ночью из королевского замка камней, что даже перестали их проверять, на что и понадеялись профессора. Проверка состоялась собственно во время эксперимента или варки. С тех пор вместо красивых камней в некоторых из мозаик зияли черные дыры.
А сегодня на улице был праздник. Поэтому, собственно, теряли Пек рыцари, приходили пьяными не совсем домой крестоносцы и наживались те же ушлые биохимики, продавая направо и налево недавно сваренный алкоголь. Праздновался юбилей постройки этого самого дворца, по которому шагал Марий. Сам священник считал праздник глупым, но при этом совершенно не собирался его пропускать. Сегодня, правда, не выходило, сегодня дела, но остальные праздники он отправздновал весьма неплохо. И уже знал, как это будет происходить. Сначала толпа будет гулять в центре и близлежащих территориях где-то до часу ночи, после чего дружным скопом двинется к виновнику торжества, чтобы нещадно побить об него бутылки с элем и вином. И спиртом. Бывало, некоторые в запале отбирали у ближних своих склянки с кислотой и взрывоопасными веществами. После одного такого случая королю пришлось выделить из бюджета внеплановую энную сумму зени на восстановление повреждённой замковой стены, и после этого на народных праздниках химикам платили на защиту стен от собственных же зелий.
Что было после разбивания алхимических изысков об стены замка Марий обычно ничего не помнил. Просыпался один в своей постели – стабильно, безо всяких там сюрпризов – и шёл к ближайшему водоёму за святой водой. Как ни странно и как ни смешно, она лучше всего снимала похмелье. Некоторые над святой Церковью даже подшучивали – мол, с этой целью святая вода и была придумала! Некоторые шли дальше, и уверяли, что Церковь основал один из вечно пьющих орденов, а их испытанное средство от похмелья стало для них святой водой. Была ли в том насмешка судьбы, что эта же святая вода действительно отравляла жизнь мертвякам? Впрочем, что мидгардцу хорошо…
Марий вышел из дворца и прошёл опущенный подъёмный мост. На памяти Мария мост никогда не поднимался. Это составляло некую даже гордость для горожан столицы – в самые тяжёлые времена монстры не могли прорваться в замок, и мост никогда не поднимался. Марий помнил даже то время, которое, увы, не все смогли пережить, когда на город обрушился Танатос. Стоны и крики раненых, хрипы умирающих и рёв схватки тогда предопределил будущую профессию мальчугана – он стал послушником.
Сегодня Марий шёл не на праздник. С некой даже тоской он поглядел вдаль, в центр города, где сейчас развивалось самое веселье, и свернул на Восток, к церкви. Именно там было на сегодня назначено собрание высшей Иерархии клана Трилистника.
Именно сегодня там решалось, быть ли союзу с Неугомонными и орденом Порядка.


Здесь был цензор Оррофин и правил орфографию.

здесь был автор поста и еще кое-что подправил

Сообщение отредактировал Dezmond - 19-11-2008, 20:52

Вот мой рассказ, терпеть его не могу, но он единственный достаточно короткий))))

Лицо демона


Всё это началось в сентябре, тогда ударил сильный мороз. По всему Смоленску мокрые после дождя клёны покрылись коркой льда, а дороги больше походили на каток. Я шёл в школу по заледенелой тропинке. Тогда я был ещё учеником 10В класса с уклоном к химии. Она была первым и вторым уроком. Со второго сентября я уже начал жалеть, что выбрал химию, а не гуманитарные науки.
В общем, шёл я по тропинке, поскользнулся и упал спиной на камень, мягко говоря, было больно. Через пару секунд я перевернулся и увидел, что это не обычный булыжник, а выточенный из какого-то прозрачного камня. Фигурка была кривой как подогретая пластиковая бутылка и легко могла поместиться на ладони.
Я взял фигурку, и та обожгла мне руку адским холодом, от неожиданности я вскрикнул и вдруг заметил, что никто не обращает на меня внимания и на мой крик. Привстав, я увидел, что всё вокруг посерело, потеряло цвета… всё кроме меня! Тем временем моя рука онемела от холода, и я не мог разжать её.
Терпя боль, я подошёл к стоящему на автобусной остановке мужику и помахал у него перед лицом, он даже не моргнул. А также всё двигалось в сильно замедленном темпе.
Никто меня не видел и не слышал – я был невидимкой. Тем временем жгучий холод давал о себе знать. Я зашёл за остановку и с помощью левой руки разжал онемевшую правую, фигурка упала на покрытую инеем траву, и я вновь почувствовал аномальный мороз сентября, ноги подкосились, заболела и закружилась голова, «подкатила» тошнота, а из носа быстро закапала кровь. Короче, это были незабываемые ощущения, а какая-то бабка обозвала меня «наркошей». Через минуту симптомы начали ослабевать, я вынул платок, завернул в него фигурку и положил её в карман, а нос закрыл ладонью, закинул голову назад и пошёл домой.

Как я и думал, в школу меня не пустили – температура была под сорок. Папа напичкал меня лекарствами и ушёл на работу.
Я человек не очень впечатлительный, так что сразу подумал о том как можно использовать эту вещицу. Как не странно ничего путного в голову не приходило. И тут на глаза мне попалась наша семейная фотография. Мама! Она уже несколько месяцев болела, чем я не знал, родители отчего-то скрывали от меня это. Но я знал, что нужны деньги на лечение и реабилитацию после болезни. Тем не менее, идти против закона не хотелось, и решил пока повременить с этим.

Химия опять была первой, Анастасия Захаровна та ещё карга, кроме того после её преподавания любой пятиклашка соседней школы знал бы химию лучше нас, если бы не учебник. Диктуя материал из него, она постоянно поправляла свою вставную челюсть. Короче, уроки химозы были полным маразмом (как предполагали некоторые, она им страдала).
Никто её не слушал: кто конспектировал из учебника, а кто-то играл на мобильнике или отправлял анонимом пошлые сообщения учителям. Так было всегда. Как она меня тогда бесила, да ещё голова болела после вчерашней передряги с фигуркой! Тогда-то я и почувствовал лёгкий холодок в кармане. Фигурка!!! Я забыл её вытащить из кармана! Именно тогда мне в голову пришла сознательная мысль применить её. Самое интересное, что я не помнил вчерашних ощущений, когда стал видимым. Ну что ж, я решил действовать и поднял руку:
– Анастасия Захаровна, можно выйти?
Она оборвалась на полуслове и уставилась на меня – явно «тормозила»:
– Как хочешь, – бросила она и продолжила читать текст.
Я вышел из класса, вынул из кармана фигурку и крепко сжал её в руке, которую тут же пронзил ледяной мороз. Вокруг всё посерело, и я зашёл в класс через дверь, которую специально оставил открытой. Анастасия Захаровна всё ещё читала материал вслух – слов было не разобрать. Я подошёл к ней и ударил по корешку учебника и тот ударился ей в лицо. Все подняли головы и смотрели на неё – кто злорадно хихикал, кто прятал не произвольные улыбки, один Морозов «ржал» как вороной скакун. Учительница встала со своего места, я подумал, что она сейчас на всех наорёт, но нет, решила уйти из класса. Я даже подумать не успел, как поставил ей подножку, и она растянулась на полу. Шагнув к ней, я замахнулся, что бы пнуть её по рёбрам, но тут, же замер – ЧТО Я ДЕЛАЮ? Я измываюсь над человеком, который мне в прабабушки годится.
Быстро выйдя из класса, я стал пытаться разжать свою онемевшую руку (которая онемела не только кистью, а почти до локтя, возможно, я слишком долго был невидимым). С большим усилием это, наконец, удалось – камень упал на пол и не отскочил, а сразу же примёрз к нему и стал покрываться инеем. Без страха я достал платок, отодрал камень от пола и положил в карман.
Войдя в класс, я помог учительнице подняться.
– Спасибо большое, Стас, – поблагодарила она меня и, выходя из кабинета, доставала таблетки из кармана. Довёл, а она меня ещё и благодарит. Каким же подонком я себя тогда почувствовал.

Камень лежал на столе, а я, не переставая, смотрел на него – что-то странное произошло сегодня в школе. Я же чуть не испинал Анастасию Захаровну! С этого раза голова всё ещё болела. Я завернул камень обратно в платок и сел делать уроки. Тогда я ещё не догадывался, что это делал камень, но подозрения у меня были и они сбылись на следующий день…

Я шёл в библиотеку, кажется за «Грозой» Островского, но это не важно. В библиотеке запрещено было ходить между полок, там стояла специальная стойка, за которой находился библиотекарь и приносил книги, которые просили ученики. Это объяснялось тем, что там были настелены ковры, а у учеников грязная обувь к тому же были случаи воровства книг. Короче, библиотека была разделена на два сектора: с книгами и читальный. В секторе с книгами библиотекари обустроили себе уютное «гнездышко», где пили чаёк.
Почти никто из учеников не ходил между полок с книгами, тогда меня и посетила эта нездоровая мысль – использовать камень.
Когда я положил его в руку, было уже не так больно как раньше. Я прошёл в библиотеку: на полочках были подвешены открытки и настольные игры для продажи, повсюду стояли цветы, на полках пылились книги, а на стойке стояли книжные подставки с объявлениями о каких-то конкурсах.
Пройдя в, так сказать, «запретный сектор» я прошёлся по первым рядам. Разумеется, там было полно книг, библиотекарши пили чай с пирогом. За последней полкой был умывальник и шкаф с вещами, в котором лежали зимние меховые шапки. Ну что ж, здесь нет ничего интересного. Я пошёл обратно, и когда проходил рядом со стойкой увидел, как в библиотеку заходила наша зубрила из класса, как сейчас помню, её звали Лиза Арбузова, ударники называли её «Абузова», вероятно потому что она всегда была первая в учёбе, особой связи с этим прозвищем я не видел. Но в тот момент я жутко её возненавидел и, проходя мимо, поставил ей подножку. Опять! В тот момент мне всё и стало понятно – молния два раза подряд в одно, и тоже место не бьёт. Это не случайность, это камень делает меня таким. Тем временем Арбузова в полёте ударилась лицом о стойку, упала и из носа у неё хлынула кровь. Я выбежал из библиотеки, позади, слышался рёв Арбузовой.
Я поднялся на второй этаж и зашёл в туалет, чтоб умыться, но неожиданно увидел в зеркале, что всю до плеча мою руку с камнем окутывает какой-то непонятный мрак и он постепенно увеличивался, как мне тогда показалось. Я посмотрел на свою руку не через зеркало – она была нормальной, но немного всмотревшись, я увидел этот мрак, я почувствовал, что делаю, что-то чего раньше не делал, как будто посмотрел на мир по-другому, увидел нечто запретное, но то, к чему теперь Я имею отношение.
Я начал судорожно пытаться разжать руку и извлечь камень, но она вцепилась в него мёртвой хваткой, как умирающий цепляется за последнюю надежду. Рука не поддавалась, и тогда я решил её вывернуть самому себе, точнее я попытался. Как вообще это можно сделать самому себе? После многочисленных пыхтений, кулак всё-таки получилось разжать, и камень упал на кафельный пол, покрывая его инеем. Из носа капнула кровь, а голова ещё сильней заболела.
Немного помедлив, я встал, он лежал у моих ног. Сильным ударом сверху вниз я разбил хрупкий камень вдребезги твёрдым каблуком ботинка. Вокруг всё потемнело, несколько секунд я видел перед собой ужасное существо. У него были заострённые зубы, губ не было, на висках было рассыпано множество загнутых рожек, бурая свисающая кожа и длинные чёрные когти на пальцах. Определённо, это был не человек. Его глаза были очень странными, в них было то ли радость, то ли коварство, это сложно описать. Я смотрел ему в лицо и не испытывал страха, я вообще ничего не чувствовал, я был холоден как лёд покрывший улицы моего города…
Когда я открыл глаза, надо мной стоял перепуганный семиклассник, секунды три я смотрел на него, а потом встал и потирая затылок вышел из туалета. В коридоре мне попалась мой классный руководитель – Грибкова Татьяна Васильевна. Посмотрела на кровь у меня под носом и сказала, чтоб я шёл домой, а ещё она сказала, что завтра Анастасия Захаровна проводит свой последний урок химии у химического класса перед уходом на пенсию.
На улице меня догнала Арбузова с пластырем на опухшем носу и предложила идти домой вместе, как я узнал, они совсем недавно переехали в дом через дорогу от моего.

Я тогда ещё не знал, какую глупость сделал, разбив камень. Я думал, что уничтожил это зло, но я лишь выпустил его на свободу. И я не предполагал, что мне ещё раз придётся посмотреть в лицо демона…

Цензор Оррофин был и здесь, всё с теми же целями.

Сообщение отредактировал andoRUS - 23-11-2008, 3:20

Неясные блуждания по планам

Все было прекрасно. Мы гуляли по кузьминскому парку около прудов. Средина лета. Ночь. Ароматы цветов и запахи трав разносятся по ветру. Я в компании со знакомым негром и одноклассницей Леной и ее младшей блондинистой сестрой. В дни лета 2008 года начала зарождаться новая субкультура, которая привела красивую и приятную Землю в череду смертей и убийств, особенно с моей стороны. Кто мог знать, что начитавшиеся техно-фэнтези и пост-апокалиптики подростки (старшеклассники) начнут помимо определения для себя особой одежды, которая бы выделяла их среди других субкультур (а то был обязательный атрибут в виде черного плаща надвинутого на лицо), собираться в подвалах подобно крысам и создавать свои ночные патрули. Кто мог знать, что даже полицейский, завидев очередной местный отряд из 10-15 молодых людей, скорее не станет с ними связываться. И что из-за этого гулянья ночью в самый из чудесных сезонов года, будет неприятно и опасно ходить по вечерним улицам. Уже ни одна парочка или небольшая компашка не выйдет на улицу лишь для того, чтобы вдыхать божественные природные ароматы, когда ветер унес продымленный городской воздух куда-то далеко, и осталась лишь свежесть.
Мы нагулялись, налюбовавшись сиянием половинки Луны и редким блеском для Москвы небольшого количества звезд. И двинулись по домам. Ни одной живой души не встречалось нам по пути, даже пресловутых отрядов мелкоты в черных плащах. И даже я, местный знаток всех уголков двух близлежащих районов, местный рейнджер и говорящий с дубами, никак не могла определить, где мы находимся. Как будто... мир изменился. И тут мы вышли на улицы города из парка и чутье моем вело меня вперед, хотя ни этих домов ни самой улицы я не узнавала, и даже подсвеченных названий улиц и номеров домов не стало, словно их никогда и не было, а нумерация в один прекрасный момент стала не актуальна. Меня трясло, было страшно. Фонари едва освещали улицу и вместо нормальных приобрели форму периода прошлых двух веков со свечами за стеклом. Мы шли молча и эхо наших шагов по асфальтированной улице как будто что-то заглушало. Нависло мрачное и жуткое ощущение в купе с плохим предчувствием. Тут мы все заметили единственный магазин, чьи витрины и вывеска светили спасительной радостью. И это все так странно... найти в спальном районе оплот лучших французских магазинов, годный лишь для центральных улиц Москвы по своей роскоши. Он весь просматривался, так как стены не скрывали того, что в нем находилось. И в этом квадрате, уставленном сувенирами для очень богатых господ века 17-18, где свет отражался от стен уставленных зеркалами, мы, едва зайдя внутрь, нашли все, чего нам в тот момент хотелось, даже если ранее мы не видели этого внутри. Для моего чернокожего знакомого вырос целый отдел спорт-товаров... а для меня огромная оранжерея и отдел с икебанами... Не помню что видела моя знакомая и ее малолетняя сестренка.
Это место очаровывало и подавляло. Ощущения предела счастья... бесконечное восхищение - вот что я чувствовала. Это длилось невероятно долго. Не знаю сколько мы провели внутри волшебного магазина. Я помню, что когда я наконец готова была купить маленький сад-розарий, сидящий прямо в шкатулке! (какое удивительное произведение искусства!), то магазин вдруг снова принял прежние формы и уменьшился. Все полки опустели. Лишь яркий свет и зеркала по стенам... Даже персонал, так с нежностью следящий за нами, исчез, кроме кассирши. Это была женщина со светлыми волосами, уже в летах, но еще крепкая. Она была одета в строгий черно-красный пиджак и с табличкой имени на груди. Светлана... такое у нее было имя, но фамилию я забыла, как только вышла. Но именно фамилия раскрывала сущность бутика. Я точно это помню. Когда все опустело, шкатулка с розарием исчезла, и отделы все закрыли. Моих друзей не было и я обернулась к выходу, где терпеливая и молчаливая кассирша поджидала меня, смотря своими вечно-мудрыми глазами. Не знаю что сказать, но я подчинилась и вышла на улицу. Там меня уже ждали мои испуганные друзья, и говорить о загадочном магазине они отказались. Я еще несколько секунд смотрела на пустой магазин, пока и он сам не исчез. Огни его потухли. Стеклянная витрина зарастало камнем по мере нашего отдаления, когда мы шли вперед по лестницы. У меня в голове крутилась мысль, как могло случиться так, что мою волю подавил какой-то там магазин. Ведь я могла остаться там навечно...
Вскоре мы заметили перекресток, и я огласила тихую и пустую улицу (уже совсем не освещенную огнями фонарей), - Я узнаю эту местность! Тебе, Лен, направо, а мне прямо. Так что удачи... нам пора.
Негр пошел со мной, но не долго, вскоре после перекрестка он свернул, а я все шла вперед. Меня удивляло только то, что улица, по которой мы шли, не могла привести нас конкретно к этому перекрестку, а так же то, что от него я уже вижу желтоватое свечение своего дома на холме. «А ведь нужно еще дойти до Седьмого Континента и пройти мимо 687-ой школы.» Но моя мысль так и смогла оформиться, когда я проходила мимо школы № 484, у которого оранжевое здание с дикими и злыми учениками. Серебристое свечение в этом момент захватило меня. Сложно описать... чувство полного покоя: ни тревог, ничего лишнего. Только царство разума и вокруг как если и воздух и жидкость. Я плохо разбираюсь в планах. Не знаю куда попал мой разум, но это было прекрасное место. Серебристая жидкость-воздух перетекала, рисуя звездами-блестками витиеватые рисунки и в этом состояние я как будто знала абсолютно все, ведь даже когда мысль приходящая мне на ум была абсолютна вне сферы моих интересов, то окружающее пространство как если бы отдавало мне свои знания. Единственно, оно забрало у меня все не принадлежащее мне, когда я внезапно очнулась в том же движущемся положение, какое было, когда я шла к своему дому. Только ночь уже прошла, а мир предстал передо мной сухой, потрескавшейся пустыней. Высохшая земля... исчезли дома, от них даже руин не осталось, лишь занесенные песком фундаменты. И перед обрывом мой бессмертный дом, убежище призраков, вурдалаков и вампиров. И проходя мимо каменных руин, стены, которая когда-то огораживала местную помойную площадку, я заметила парящие в воздухе головы роботов. Они что-то выкрикнули мне на английском и их глазницы зарябили электрическими зарядами. Плохо помню, что точно случилось. Меня снова охватило то чувство всезнания и покоя, которое захватило в серебристом измерении, и от туда я вытащила рунный посох. Прекрасная вещь, точная копия моего, только в дополнение к эльфийской и японской тематике узоров, добавились письмена викингов, но мне в тот момент думалось, что это создание друидов. Поскольку даже сейчас я помню те боевые приемы с посохом, то увернувшись от молний, я разбила глазницы головам роботов и в конец их расколотила о все те же руины. Но моя победа не была такой простой. На шум пришел гуманоидный киборг и, наставив на меня что-то странное, произнес каким-то противным и невнятным голосом слова на ломанном английском. Мне они не понравились и я, зигзагами к нему подбежав, сбила его с ног и ударом в горло убила. Тут же заметила как еще трое таких же уродов несутся на меня и с ними две молниевых головы... Я сразу бросилась к дому. К удивлению старый пароль подошел. Не знаю почему, но пробиться внутрь со своими модными органическими пушками эти твари не смогли через обычную стальную дверь. Но вероятно дом был защищен. Ступени лестницы к моей квартире частями были обвалены и едва держались. Для меня, страдающей фобией высоты, это был такой подвиг забраться на второй этаж. Меня трясло от страха и ужаса. Взгляд вниз и ноги и руки подкашивались и вся моя храбрость застревала в горле и не позволяла мне дышать. Параллельно с этим я думала о том, что же за сияние, которое выхватило меня из мира и сколько лет прошло, что мой по тем временам дом, построенный в 1920 году, все еще стоит оплотом нерушимой крепости для этих уродов? И кто убил землю? И где те сосновые парки, что вперемешку с дубами становились прелестным местом сборов эльфов и людей? Прыгнув на площадку, которая стала крошиться у меня под ногами, я уже приготовилась к смерти, пока не открыла посохом дверь. Не понимаю как он открыл замок.
Я ворвалась в свое жилище, которое к моему удивлению не носило отпечатка заброшенности. Мне стало страшно. Я прошла на кухню и обнаружила там свою мать с пистолетом, ястребом смотрящую в окно за теми тварями, что остались снаружи. Она была уже старая... ей было 49 лет, как я узнала позже. Похудевшая, высохшая, в морщинах, подтянутая и со сломанной психикой, как у побывавших в Чечне. Она меня не узнала и было видно, что я пришла уже в тот момент, когда присутствие духа и храбрость, желание вести против этих тварей борьбу, иссякло. Я заметила свои бережно сохраненные вещи и тут же кинулась к ним с восклицанием и удивлением. Только когда я провела рукой по своему собранию книг и дисков, она узнала меня. Радость ее была сдержанной, что всегда было характерно в нашей семье для людей, служивших в армии.
Мы провели два дня в осаде, еды было мало. И тут я вспомнила про захоронения местного авторитета в склепе дочери\внучки князя Голицина в Кузьминках. Его тогда нашли с пулей во лбу, а сам он приторговывал оружием, как говорилось в газете. Я высказала идею, что мы можем попробовать найти его склад и добыть пистолеты с обоймой. Но это 1% шанс, что все удастся и нам придется выйти. Если вообще не бесплотный. Мать согласилась. Не знаю почему... Это было очень рискованно, но лучше уж так, чем сдохнуть с голоду. Перед выходом я забрала некоторые свои вещи в рюкзаке и прихватила с собой диск Найтвиша. Мы ушли ночью, когда эти твари значительно лучше нас видели в темноте. Не понятно почему мы так решили. И направились в сторону Волжского бульвара, в верхнюю его часть, где когда-то располагалось ОВД. Мы шли по пустыни, пока не наткнулись на границу с зеленной травой... перед нами предстала степь. И даже где-то виделись редкие деревца, невысокие, из-за сильных ветров и тяжелой жизни, с узкими листьями и широкими как в Африке стволами, чтобы лучше сохраняли драгоценную влагу. Мы прошли около километра, когда на нас из травы выскочил низенький десятилетний мальчишка. Он принял нас за киборгов и хотел убить. Но мы ему втолковали кто такие и зачем идем, и этот рыженький пацаненка в сильно поношенной одежде, с озорными глазами проказника и несмываемой усмешкой, присоединился к нашему небольшому рейду. Назвался Томом Сойером, и мне показалось в этом имени что-то знакомое.
Рассказали ему про мафиози. Былое чувство серебряной реальности возникло на краюшке разума, тревожно пульсируя, и я долго вглядывалась в землю под ногами. Мои спутники забеспокоились. И тут парнишка... начал рыть землю, вырывая траву. Спустя минуты мы вместе разомкнули стыки металлического прохода, вроде люка и спустились вниз. Ночь еще не уступила свои права дню и, спускаясь по потрескавшейся лестнице, мы опасались того, что ждет нас внизу. Но на площадке внизу не было ничего особенного. И Томас снова удивил всех своим острым зрением, нащупав в нише стены скважину для ключа. А сам ключ был неподалеку: припорошен грязью и прикрыт булыжником. Мы вошли внутрь. Здесь было сыро, и прозрачные ручейки воды стекали по стене. Неровные необработанные каменные стены, как если бы в скале. Дверь за нами мы закрыли. Тут было четыре выключателя. Врубив их, пещеру озарил желтый искусственный свет ламп. Жуткое место. Пути дальше не было. Капание воды действовало на нервы. Мы услышали эхо захлопнувшейся крышки люка. И сразу же вырубили свет. Все трое замерли и почти не дыша, прислушались к шагам спускающихся вниз. Из-за каменной двери мы услышали голоса молодых людей. Подростки, судя по еще не выраженным ноткам голоса, который точно отличается от голоса взрослых людей. Не знаю как... но я впала в транс и смогла заглянуть за дверь. Мое присутствие четко ощущалось подростками, и я была права, когда подумала что это молодые люди. У каждого было оружие. У кого-то даже был пулемет. Меня они не видели, но были мрачны, и когда мой глаз перемещался от места к месту, то ближайший к духу начинал хмуриться. Я помнила с чего началась эта война. С них и теперь я боялась и ненавидела всех, кто младше меня. Но некоторые вопросы все еще оставались без ответа. Кто же создал киборгов? Действительно ли все это устроили шайки молодых фантастов? И зачем? Что же произошло, раз мир стал умирать? Куда подевались дома людей? И как здесь все выживают?

"История одного паладина"

За окном лил дождь. Хибарка пошатывалась под порывами ветра. Гнилой потолок пропускал воду. Свеча медленно догорала, и капала воском на стол. Из лесу доносился вой волков и крик совы. Паладин сидел за маленьким трёхногим столиком и читал свиток пергамента. Паладин знал, что ему придётся задержаться в этом месте. Он смотрел на размытые буквы на свитке и размышлял. Ему казалось, что слухи об этом месте, всего лишь сказки. Но всё же вдруг и на самом деле здесь происходят странные еретические ритуалы? Иначе орден не послал бы паладина сюда. Паладин был силён, вынослив и статен. Недаром одного из самых сильных паладинов ордена послали именно сюда. «Может это, в самом деле, сказки напуганных женщин, или сплетни старушек, которые боятся любого воина? Ритуалы? Жертвоприношение? Я здесь уже неделю, а ни одной подозрительной личности не увидел,…Я не слышал криков или песней, которые обычно поются различными обществами. Меня поселили в какой-то хибарке на краю леса, за три мили от деревни. И как я должен здесь искать улики? Хотя старейшина говорил, что здесь находили изуродованный труп со странным знаком, вырезанным на груди. Но дело ли это рук еретиков, или возможно это был просто некромант, который иногда ловит людей. В любом случае это моё дело. » Поразмыслив, паладин положил голову на стол и заснул. Он не спал уже два дня, да и теперь выспаться ему не удастся. Наутро идти в деревню надо.
Паладина разбудило пение птиц и яркий свет в окно. Он встал со стула, и сонным взглядом огляделся вокруг. Перед его глазами была всё та же комната в хибарке. С потолка ещё капала дождевая вода. Паладин нехотя вышел на улицу. Перед ним была мокрая от дождя лужайка, а по левую сторону стоял могучий, густой лес. Паладин подошёл к бочке, что стояла около входной двери, и умылся. На крыше хибарки сидело несколько маленьких птиц, они весело щебетали, радовались новому дню и тому, что ливень, наконец, закончился. Паладин опять вошёл в хибарку, расчесал свои длинные светлые волосы и надел доспехи. Затем он надел ножны и взял свой полуторный меч. Свиток что паладин читал ночью, лежал на столе. Паладин сделал вывод, что оставлять его здесь опасно и потому положил его в сумку. Затем он вышел из хибарки, и, не закрывая на ключ дверь, направился в сторону деревни. Путь был не далёкий, за час можно было дойти.
Паладин шёл быстро, погруженный в мысли. Он проходил через поле, на котором трудились крестьяне, затем мимо узенькой речки. Ближе к деревне располагался особняк одного дворянина, который владел этой деревней и ещё двумя другими. Паладин остановился около ворот особняка и недовольным взглядом оглядел поместье. Здесь располагался роскошный сад, в котором росли дивные плоды, а сам особняк был увешен диким виноградом. На крыше особняка была серебряная звезда. Паладин хоть был из дворянского рода, но такой роскоши позволить себе не мог. И не потому смотрел он на дом недовольно, что завидовал, а потому что хозяин поместья ему с первого взгляда не понравился. Паладин отвернулся от особняка и пошёл дальше.
Перед его глазами появилась деревня. Она была окружена деревянной стеною, а подле стены стоял стражник в кольчуге и с копьём. Он кивнул паладину и тот прошёл. Деревня была маленькая, имела всего одного кузнеца и алхимика. Также в деревне была ведьма, которую паладин давно приметил. Войдя в деревню, он направился прямиком к ней. Но его остановило одно событие, на центральной площади сидела молодая женщина и плакала, её обступила толпа людей, среди которых было два эльфа. Нелюди большая редкость в этих местах и потому паладин удивился, увидев эльфов. Но впрочем, его это не касалось. Паладины, как войны Бога должны сражаться с нежитью, демонами и еретиками, а нелюди, такие как эльфы, гномы, хафлинги и полуорки не входили в число ереси. Они были такой же расой, как и люди и имели право на существование.
Неожиданно к паладину подбежала маленькая женщина средних лет и закричала.
- Слава богам! Паладин! Горе у нас в деревне! - кричала женщина.
-Успокойтесь, сударыня. Расскажите всё по порядку,- ответил паладин.
-Да что по порядку?! Дело рук некромантов! И всё тут. Они теперь не только взрослых приносят в жертву, но и младенцев!- продолжала кричать женщина.
-С чего вы взяли?
-Сами подойдите и спросите у нее - сказала женщина и указала пальцем на плачущую женщину.
Паладин подошел к женщине и спросил:
-Что произошло, сударыня?
Женщина подняла свои заплаканные глаза на паладина и ответила:
-Сыночка моего похитили. А ведь ему и года от роду не было! - и она продолжила плакать.
-Вы уверены, что это дело рук некромантов и еретиков? - спросил паладин.
-А кого же ещё?! Некроманты приносят в жертву младенцев своим тёмным богам!

-Не волнуйтесь, я найду вашего сына и покончу с этим обществом. А когда вашего сына похитили?
-Сегодня ночью! Да что его искать они уже давно принесли его в жертву!
-Некроманты приносят жертву в полнолуние, а до него ещё два дня.
-А если это не некроманты? Вот вчера вечером я видела, как подле моего дома ведьма местная ошивалась! Может это её рук дело!
-Что ж вполне может быть. Не волнуйтесь, я разберусь, - и, сказав это, паладин вышел из толпы. Теперь его путь лежал к ведьме.
Он дошел до ветхого дома, в котором по слухам жила ведьма. Паладин поднялся по хлипкой лестнице, которая вела к входной двери. Затем он резким движением открыл дверь и вбежал в дом. Антураж дома был совсем не весёлый. Забитые досками окна, трупы крыс и летучих мышей. На столике что стоял в центре комнаты, лежали травы. Паладин с неприязнью оглядел комнату и увидел как по лестнице, со второго этажа спускалась девушка миловидной внешности, в рваной серой мантии. Волосы её были черны как зола и не причёсаны. Она спустилась и подошла к паладину.
-Чего вам угодно, милсдарь?- спросила она кокетливо строя глазки.
-Ты местная ведьма? - с угрозой в голосе спросил паладин.
- Ну, во-первых, не ведьма, а знахарка,- с обидой сказала она.
-Похищения и жертвоприношения твоих рук дело?!
Ведьма смутилась и удивлённо посмотрела на паладина. Не услышав ответа, он выхватил меч из ножен и приставил его к шее ведьмы.
-Я паладин, я воин Бога, я истребляю всяческую ересь. И потому я могу убить тебя без зазрения совести.
-Уберите меч, господин. Я не еретичка. Я просто лечу людей, снимаю проклятья, и, между прочим, не хуже жрецов и магов. А что касается похищений, то это не я.
-Откуда мне знать, что твои слова не ложь?
-Спроси у своего бога. Он даст ответ.
-Мой бог ответит, если сочтёт нужным. Давай говори что знаешь, - сказал паладин и убрал меч
-Ну, чего рассказывать…не давно когда я ходила в лес за травами, которые собираются в полнолуние, я увидела странных людей в чёрных мантиях и капюшонах. Они пели возле костра на странном языке. А затем испивали что-то из кубка. Рядом с тотемом, возле которого всё происходило, стояло два скелета. Они держали в руках ржавые топоры. Слава богам меня никто не заметил.
- Скелеты…значит, там есть некромант,…Ты знаешь кого-нибудь оттуда?
-Милсдарь, я же сказала, что мне нет нужды общаться с подобными существами.
-Кстати о существах, там были только люди?
-Не знаю, лица были закрыты капюшонами, хотя я там заметила интересную вещь.
-Что за вещь?
-Золотая статуэтка, с самоцветами, эта статуэтка есть только в доме у графа. Он ей очень дорожит. Возможно он один из них.
-Не известно…у него её могли украсть.
-Я не была в доме у графа, но слышала, что статуэтку охраняю три великих воина.
-Некроманты могли воинов загипнотизировать, или убить…в любом случае я поверю. Но если слова твои ложь…
-Знаю,…но они не ложь.
-Что же,…рано или поздно всё раскроется,- сказал напоследок паладин и вышел из дома. Теперь ему надо было проверить другую теорию.
Путь его лежал теперь к тому самому поместью, которое он проходил. Граф, что владел этими деревнями, принадлежал к одному дворянскому роду, род этот промышлял торговлей и добился высоких чинов ещё в ранние века. Но вот что странно, граф не имел, ни жены, ни детей, хотя он был уже не молод. По слухам, сын его погиб в младенчестве при неизвестных обстоятельствах, а жена сошла с ума после этого и покончила с собой. Говорят, у графа даже слезинки не было, когда он узнал о смерти сына, а на погребении жены стоял с каменным лицом. Всё это вызывало подозрения. Паладин чувствовал людей, и что-то вызвало у него неприязнь к этому дворянину. В любом случае теперь надо было узнать у графа обстоятельства.
Паладин подошел к поместью и постучался в ворота. На стук вышел человек огромного роста, с топором на поясе, одетый в кожаный доспех. На лице человека был шрам.
-Чего надо?- басом спросил громила.
-Мне нужно с графом свидеться,- ответил паладин.
-А больше тебе ничего не нужно? Пошёл отсюда, пока я не пробил тебе череп!- крикнул громила.
-Он что занят?
-А тебе какое дело? Иди, иди, слабак, а не то… - рявкнул громила и схватился за рукоять топора.
-Ладно, ухожу, но передай графу о моём визите.
-Передам!
Громила ушёл в особняк, а паладин пошёл вновь в деревню. « Надо как-то пробраться в дом, а не то меня это великан превратит в пар. Но только как незаметно прошмыгнуть? Я всё-таки паладин, а не ассасин…но лежать с пробитой головой не хочется. Придётся ночи дождаться…». В этих размышлениях паладин ушёл в деревню. Теперь оставалось только ждать.
Паладин отправился в таверну, которая была единственной в деревне. Таверна была старая, краска на ней давно облупилась, дверь скрипела неприятным звуком. Надпись на вывеске была не разборчива, но её с трудом можно было различить. Скорей всего там было написано «Нечто в кружке». Хотя название говорило само за себя, паладин всё же зашёл туда. Зал в таверне был полон и насыщен шумом. Все посетители смеялись, кричали и разговаривали друг с другом. Зал был освещён свечами. За стойкой стоял дворф, завидев паладина, он подозвал к себе какого-то паренька и что-то нашептал ему. Паладин сел за свободный столик и стал ждать, пока его обслужат. Через две минуты к нему подошла молодая официантка и спросила:
- Чего желаете, господин?
-Бокал вина и свинину, пожалуйста, - ответил паладин.
-Будет сделано,- улыбнулась девушка и ушла на кухню.
Паладин оглядывал помещение и терпеливо ждал заказа. Неожиданно дверь распахнулась, и в таверну вошёл странный человек (хотя на счёт человека паладин был не уверен). Он был высокий, одетый в плотную кожаную куртку с заклёпками. За спиной у него было два полуторных меча. Длинные кудрявые волосы опускались ниже плеч, лицо было бледное. На шее висел медальон в виде волчьей головы. На руках были кожаные наручи и перчатки. Глаза имели вертикальные зрачки и были похожи на кошачьи. Человек медленно оглядел всех вокруг и, заметив паладина, с презрением посмотрел на него. Он подошел к трактирщику и сказал внятно и громко:
-Пива.
- Тёмного, как обычно? - с улыбкой спросил трактирщик.
-Да - всё так же внятно ответил парень.
Он взял бокал и пошёл к столику. А с тех пор как человек вошёл в таверну, на посетителей опустилось молчание. Столиков свободных не было, но два парня резко встали и сказали со страхом в голосе человеку:
- Садитесь, господин…
Человек, молча сел и отхлебнул из бокала. Таверна вновь наполнилась шумом, но на сей раз не таким громким. Паладин пристально разглядывал гостя. Он заметил, что мечи были разные, один стальной, но не обычный, а второй, скорее всего, был из серебра. Паладин, не знал человеком, ли являлся гость. С виду человек, но глаза? « Странный парень… бледная кожа, кошачьи глаза…может это вампир? Хотя какой вампир, солнце яркое как никогда…подойти и поговорить с ним? Нет. Скорее всего, разговор закончится звоном клинков. А проливать невинную кровь не хочется, да и сам он видно первоклассный воин. Недаром его испугалась вся таверна, надо подойти и поговорить с трактирщиком.» -размышлял паладин.
Тем временем заказ паладина уже принесли. Официантка поглядела на гостя и тихо засмеялась. Гость, заметив её, тоже улыбнулся. Паладин ел заказ и продолжал рассматривать парня. Вдруг взгляд гостя от бокала с пивом перешёл на паладина. Парень пристально присмотрелся, его взгляд выражал не приязнь к паладину. Сделав последний глоток, парень вышел из таверны. Паладин доел обед и подошел к трактирщику.
-Чего вам? - спросил дворф.
-Что это был за человек? - спросил паладин.
-Да так…просто ведьмак.
-Ведьмак? Здесь?- с удивлением переспросил паладин.
-Да, а что такого, здесь для него много работы
- И как он себя ведёт, я слышал, ведьмаки хамят всем и часто начинают драки.
-Да нет, спокойно, правда деньги за работу немереные берёт, и соблазняет девушек. Переспал со всеми молоденькими девушками из деревни.
- А какую работу он выполняет?
-А какую работу может выполнять ведьмак? Монстров убивает, очистил кладбище не давно, перерезал гоблинов лесу, ну и всё в этом роде. Главное что после работы он возвращается без единой царапины и бодрый как никогда. А насчёт драк, убил одного парня в деревне, тот вернулся домой, когда ведьмак спал с его женой. Ну, крестьянин сразу полез драться, взял вилы, а ведьмак достал меч и одним ударом проткнул насквозь беднягу.
- Ведьмаки похищают детей, а у вас стали дети маленькие пропадать, все ссылаются на язычников, но может это работа ведьмака.
Лицо трактирщика помутнело, и он сказал:
-Может,…паладин убей его!
-Я не знаю, может это и не он, но я проверю,- паладин ответил и вышел из таверны.
Выйдя, он замел, что ведьмак ещё ушёл не далеко. Паладин решил догнать его. Он добежал до ведьмака, и остановил его. Ведьмак повернулся и посмотрел паладину прямо в глаза.
-Похищение детей твоих рук дело? - спросил настойчиво паладин.
Ведьмак оглядел с ног до головы паладина, ухмыльнулся и сказал:
-Умерь свой пыл, слабак, иначе я умерю его сам! - спокойно отвел ведьмак и развернулся, что бы уходить.
-Стой, ведьмак! Отвечай!
-Я не обязан отвечать на твои вопросы.
-Тогда я убью тебя!
-Попробуй!- сказал ведьмак и сделал жест рукой. Паладин отлетел от какой-то энергетической волны.
-Считай это первым предупреждением…Воин Бога! - засмеялся ведьмак и ушёл.
Паладин встал с земли. Что бы сражаться с ведьмаком, надо быть готовым, а сегодня предстоит поход к графу.
Ночь медленно опускалась на деревню, месяц светил ярко, а звёзды напротив тускло. Лёгкий ветерок обдувал окрестности и заходил в открытые окна жителей. Собаки лаяли, злясь на свое положение. Паладин сидел на лавке и точил меч. До полуночи оставалось полчаса. Паладин положил меч в ножны, встал и накинул плащ поверх доспехов. Он уже собирался идти к поместью, но неожиданно остановился и стал смотреть на фигуру около одного из домов. В доме открылась дверь и из него вышла та самая официантка, которая сегодня обслуживала паладина.
-К тебе можно?- с галантностью в голосе спросила фигура.
Этот голос паладин узнал, это был голос того самого ведьмака, с которым он вступил в некий конфликт.
-Да конечно, заходи… я тебя давно жду,- кокетливо ответила девушка.
Ведьмак зашёл, и закрыл за собой дверь. Паладин посмотрел ему в след и ушёл из деревни.
Ночь была в самом разгаре, тысячи звёзд освещали тёмное небо, месяц нарастал, окрестные леса шелестели и будто бы пели о чём-то своём. Паладин шёл к поместью, готовый к битве и к дипломатичному разговору одновременно. И вот показался особняк, огражденный забором. Паладин остановился на миг и пошёл дальше. Но в это время из особняка вышли две фигуры. В тёмноте их лица не были заметны, только у одного в руках что-то блестело. Фигура вторая была высокая и плотно сложенная.
- Завтра полнолуние, можно принести в жертву младенца которого вы вчера выкрали. Моя статуэтка напьётся крови, и накормит богов!- сказала фигура с вещью в руках.
- Да, но только я слышал, что у тебя проблема с жителями этой деревни?- ответила вторая фигура.
-Какая проблема? Я же всё-таки граф и они волей- неволей подчиняются.
Паладин вздрогнул, когда услышал это, он понял, что граф причастен к этому обществу.
-Я знаю, что здесь паладин, и он может быть нам помехой? Кто его сюда вызвал,- недовольно спросила вторая фигура
-Не знаю, но недели две назад у нас был путник и возможно деревенские попросили его прислать паладина. Хотя я точно сказать не могу.
-Он один?
-Да,…но здесь есть ведьмак…это уже намного сложнее.
-Ведьмак истребляет монстров, и только за деньги ему нет дела до чужих проблем.
-А если ему заплатят?- со страхом сказал граф.
-Кто, ведьмак берет немалые деньги за работу, а откуда они у крестьян?
-Ты прав…
-Да и к тому же я некромант, ведьмаку со мной не справится.
Паладин обнажил меч, зная, что с некромантом шутки плохи.
-Он силён…
-Ну что с этого?! Против моей магии действенна только светлая магия, а ведьмаки её не пользуются,- крикнул некромант,- а что до паладина у него сил не хватит, что бы справится с нами.
-Верно, ну ладно я пошёл…завтра свидимся, - сказал граф и ушёл.
Паладин решил, что сейчас самое время напасть на некроманта. Он решительно, держа меч крепко в правой руке, пошёл на некроманта. Тот, завидев негативно настроенного паладина, сделал взмах руками и сотворил трёх зомби. Зомби оказались между паладином и некромантом. Паладин сделал взмах мечом и снёс голову одному из зомби, но тем временем второй ударил дубинкой паладина. Паладин, не ожидая удара, пошатнулся и резко отошел в сторону. Зомби попал по доспеху и не нанёс повреждений. Паладин проткнул этого зомби мечом, но в этот момент третий нанёс сильный удар Моргенштерном по спине паладина. Паладин почувствовал резкую боль, но, невзирая на нее, развернулся и убил последнего зомби. А в этот момент некромант, кинул в паладина огненный шар. Паладин почувствовал, как горит его плащ на спине. Он скинул его с себя и пошёл в атаку. Паладин взмахнул мечом, и собирался ударить, но некромант резко уклонился от удара. Затем он достал кинжал и воткнул его паладину между доспехов, в бедро. Паладин закричал от боли и попробовал ударить ещё раз. Но и этот раз оказался неудачным, некромант и сейчас успел увернуться. Паладин выдернул кинжал из бедра и бросил его на землю. Тяжело дыша, он ударил по некроманту с разворота. Но тот произнёс заклинание, и удар пошел на зомби, который возник из воздуха. Очередной зомби пал, а некромант так и остался без единого ранения. Он только ухмылялся и пристально смотрел на паладина. Паладин же продолжил атаку, но в это время ему кто-то нанёс удар по спине, чем-то тяжёлым, да так что разрубил доспехи и попал по плоти. Паладин упал наземь. Он повернулся на спину и увидел перед собой громилу, которого он встретил сегодня утром. Громила держал в руках топор и собирался нанести добивающий удар, но некромант остановил его.
-Оставь его! Завтра ночью я принесу его в жертву!- крикнул он.
Громила послушно опустил топор. Паладин попытался встать, но некромант произнёс заклинание. Паладин почувствовал, что хочет спать. В глазах потемнело, и он лег на землю спящий.
Глаза медленно открывались, пелена, словно дым, окутала взгляд. Паладин лежал в лесу, не помня, как он здесь очутился. Голова раскалывалась. Паладин начал вспоминать, как здесь оказался. Он посмотрел вокруг. Уже начало светать. Небо было ещё темное, но звезды угасали и небеса светлели от лучей раннего солнца. Паладин увидел, что рядом с ним странный тотем из камня, а сам он лежит не на земле, а на чём-то каменном и твёрдом. Паладин посмотрел. Он лежал на алтаре для жертвоприношений. Паладин понял, что теперь его очередь. Он стал нащупывать меч, но его не было. Также как и не было доспехов. Паладин лежал в одной лишь рубашке. Ни денег, ни всего остального не было.
Паладин поднялся, ему показалось странным, что он не прикован стальными цепями к алтарю. Обычно сектанты и тому подобные личности приковывают свою жертву, если она особенно сильная, к алтарю. Паладин заподозрил, что-то неладное. Он босыми ногами встал на землю и огляделся. Он находился в лесной чащобе, и отсюда надо было выбираться. Паладин посмотрел, нет ли тут его доспехов и оружия. Но ничего не было. Скорее всего, их забрал некромант. Паладин должен был отсюда выбираться. Он пошёл сквозь ветки с неизвестную сторону. Может ему повезет, и он выйдет из леса.
Паладин шёл около получаса, как вдруг набрёл на маленькую хибарку. Он осторожно подошел к ней, стараясь не создавать шума. Из хибарки послышались голоса.
-Ну что будем делать с этим святошей?- сказал грубый мужской голос.
-Хозяин решит сам, что с ним делать, скорее всего, мы принесем его в жертву нашему богу, в полнолуние сегодня,- ответил другой скрипучий и неприятный голос.
-Да сегодня полнолуние, если пролить кровь паладина на алтарь, то наш бог будет милостив к нам,- сказал первый голос.
-Не в этом дело, принести в жертву паладина, достойно только великих!- крикнул второй голос.
-А что будем делать с его доспехами и мечём? За такие можно кучу золота получить!
-Хозяин всё решит. После того как убьём паладина, вырежем эту деревню. Кроме конечно тех, кто служит чёрным богам.
-Хорошо, что граф с нами, он нам щедро платит. Но, постой в деревне ведьмак! Он нас убьёт за секунды! Нам с ним ни за что не справиться!
-Ведьмаки работают только за деньги, а без них они и пальцем не пошевелят.
-А если деревенские заплатили ему?
-Нет, он здесь только ради монстров, а сектантами занимаются паладины. Зачем платить ведьмаку, когда бесплатно может поработать паладин.
-В этом ты прав, пойдем, проверим как там святоша.
-Пошли.
Паладин услышал шаги и спрятался за кусты, которые находились возле хибарки. Из неё вышло два человека. Один крупный с секирой странного мастера, второй худощавый в мантии. Они побрели в тут сторону, откуда паладин пришёл.
Дождавшись, пока головорезы скроются за деревьями, паладин осторожно забрался в хибарку. Она была маленькая, без стёл на окнах. В комнате стоял стул и две кровати. Подле одной стояли доспехи паладина, и лежал меч. Паладин, долго не думая, надел на себя доспехи и взял меч. Затем он вышел из хибарки, не создавая шума. Он побрел на сей раз в другую сторону, ему необходимо было подготовиться к ночи.
Паладин шёл через утренний лес, слушая пение утренних птах и шелест листьев обдуваемых приятным утренним ветерком. Его доспех намокал от росы, стальные сапоги шаркали по опавшей листве и звенели. Паладин шёл с мыслями о предстоящей битве с сектантами. Он задумался о смысле своей работы, о смысле служения богу, о том правильно ли быть воином бога, истреблять нечисть и ересь. Но паладин выбрал свой путь и теперь надо пройти его до конца.
Неожиданно его мысли прервал дикий нечеловеческий крик, быстрые шаги и странные звуки неподалёку. Паладин пошёл на них желая узнать, что там происходит и помочь тем, кто попал в беду. Паладин вышел на лесную поляну и увидел ведьмака, который виртуозно расправлялся с кучей здоровенных падальщиков. Паладин обнажил свой меч, но идти в атаку не решался. Ведьмак мечем, делал разные приёмы и так быстро, что паладин не успевал заметить его движений. Через несколько секунд, десяток падальщиков превратился в мелко нашинкованный салат. Ведьмак убрал меч за спину, затем достал из сумки колбочку с жидкостью и выпил её.
-Ты очень хорошо владеешь, мечём, ведьмак - сказал паладин с восхищением
-Что ты, это мастерство низкого уровня - сказал ведьмак, затем оглядел паладина с ног до головы и с усмешкой добавил - хотя для тебя это высокий уровень, даже очень, вы рыцари, паладины и тому подобные личности владеть мечем, толком не умеете.
Ведьмак усмехнулся и ушёл. Паладин согласился со словами ведьмака, по сравнению с мастерством ведьмака его мастерство ничто. Но зато у паладинов достаточно других преимуществ. Паладин ушёл с поляны и быстрым шагом вышел из леса.
Ночь. Полная луна светила ярко, изредка покрываясь тучами. Зловещий лес отпугивал от себя. От волчьего воя тело покрывалось мурашками. Из леса доносился крик совы. Неприятный промозглый ветер забирался под доспехи и пробирал до костей. Паладин стоял перед входом в лес и молился своему богу. Но надо было действовать. И паладин решительно вошёл лес.
Лес встретил паладина с неприязнью. Ветки деревьев норовили выколоть глаза и зацеплялись за волосы. Паладин шёл в строну алтаря, где он утром был. Издали он увидал большой костёр и услышал странные молитвы на непонятном языке не известного культа. А паладин знал языки всех культов известных обществу и ордену. Он осторожно подошел ближе. Он увидел тот самый алтарь, на котором утром лежал, вокруг него было десять человек в чёрных балахонах. Около тотема стоял некромант, который напал на паладина прошлой ночью. Он с закрытыми глазами произносил молитву, иногда поднимая руки к небесам.
Паладин обнажил меч и пошёл прямо на сектантов. Около алтаря он увидел младенца в клетке. Паладину это добавило только ненависть. Сектанты были увлечены молитвой так, что не замечали паладина. А он тем временем нанёс удар по спине одному из сектантов. Тот вскрикнул и упал замертво. Молитва затихла. Сектанты повернулись лицом к паладину. Некромант открыл глаза. Увидев паладина, он произнёс:
-А вот и наш беглец,…что же тем лучше. Он нарушил наш обряд, убьём его!
Сектанты достали из-под балахонов ритуальные кинжалы. Из леса вышел граф, облаченный в чёрную стальную броню. Он был, вооружён мечём. Паладин приготовился к битве.
Некромант взмахнул руками, и на поле боя оказалось четверо зомби. Паладин, не опуская меча, скрестил руки, произнёс какие-то слова и из его ладони вырвался свет. Зомби превратились в прах. Но в это время двое сектантов приступили к нападению. Один из них подпрыгнул и налету вытянул руку, в которой был кинжал. Паладин отпрыгнул назад и проткнул летящего противника, насквозь мечём. Но пока паладин вытаскивал меч из трупа. Другой сектант напал сзади. Но благо, доспех остановил удар. Паладин развернулся и снёс голову врагу. Неожиданно один из сектантов стоящих у алтаря метнул кинжал в паладина, но к счастью попал только в ногу и не нанёс серьезных ранений, так как попал в прокладку между доспехов. Паладин развернулся и пошёл в атаку на толпу врагов. Но в это время некромант метнул в паладина огненный шар. Благо доспехи не горят. Но здорово нагреваются. Паладину немного обожгло руки. Но не успел паладин отойти от шока как трое сектантов начало атаку. Один из них сделал подножку и повалил паладина наземь. Но паладин быстро встал, несмотря на вес доспехов. И тут же получил удар кинжалом под доспех, в бок. Паладин вскрикнул от боли, но, не смотря на нее, продолжил битву. Он взмахнул мечом и разрубил одного из сектантов. В это время другой хотел воткнуть кинжал паладину в шею, но промахнулся. Паладин хотел воткнуть ему меч в грудь, но промахнулся и попал в руку. А третий тем временем собирался атаковать, но паладин ударил его кулаком в лицо. Тот пошатнулся и отошел. А паладин в это время добил второго сектанта. И затем повернулся к третьему и попытался нанести ему удар в ребро, но промахнулся. В этот момент некромант оживил одного из сектантов и тот ринулся в атаку. Он запрыгнул на паладина и повалил его. Паладин упал и тут же ему нанесли удар под доспех. Кинжал порезал ему живот. Паладин взвыл от боли. Но, превозмогая её, поднялся. Он резко снёс голову восставшему и затем проткнул третьего сектанта.
Осталось ещё четверо сектантов, не считая некроманта и графа. Они пристально наблюдали за битвой. Паладин пошёл в наступление. Четверо обступили его со всех сторон. Один из них толкнул паладина, но тот только пошатнулся и нанёс режущий удар по ребру нападавшему. Тот упал, но стался жив. Но пока паладин наносил удар по противнику, другой сектант воткнул ему кинжал в бедро, между доспеха. Паладин, превозмогая боль, выдернул кинжал из бедра и проткнул врага мечом. Перед паладином оставалось ещё двое. Один из них попробовал ударить его в шею, но паладин уклонился, и ударил, мечём сектанту в грудь. Тот свалился на землю. В это время последний из сектантов отошел назад, взял Моргенштерн, который стоял около тотема. И занёс его над головой. Удар последовал по паладину. Но паладин увернулся и отсёк руку врагу. Моргенштерн упал на землю. Сектант взвыл от боли, но его мучения были не долгими, так как паладин проткнул его. Затем паладин добил не добитого сектанта, который лежал на земле.
-Что же святоша ты справился со всеми, но посмотрим, справишься ли ты с нами! - крикнул некромант и метнул в паладина шаровую молнию.
Паладин отлетел и упал на землю, ударившись о дерево. Его пробирала боль по всему телу. Боль была невыносима. Как будто его грызли варги живьём. Но с трудом, паладин всё же, поднялся. В это время граф обнажил меч и приступил к атаке. Паладин парировал его первый удар клинком меча. Затем паладин отошёл к алтарю и увернулся от второго удара. Паладин сам попробовал нанести удар, но попытка оказалась неудачной, противник тоже парировал. Мечи звенели. Каждый пытался ударить врага. Граф был нелёгким противником. Сражался как дьявол. Все удары, нанесенные паладином, были отражены. Но паладин тоже не пропустил ни одного удара. Неожиданно граф ударил его ногой в грудь, и паладин упал на алтарь. Граф выбил меч у паладина из рук. Паладин встал, но граф резким ударом разрубил ему доспех в районе груди и нанёс серьёзную рану. Паладин закричал. В глазах потемнело. Боль была сильной, казалось, что смерть спустилась на землю и приготовилась забрать паладина с собой. Но он не сдавался. Надо было продолжать сражение, и выйти оттуда победителем. Вдруг паладин увидел факел и зажег его в костре. Затем метнул его в графа и сжёг ему половину лица. Граф схватился руками за лицо и закричал. Паладин, воспользовавшись этим, толкнул графа в костёр. Затем паладин развернулся к некроманту. Тот явно был удивлён исходом битвы.
-Давай убей меня паладин! Но наш культ не умрёт, мой учитель начал его и там, в городе он его продолжит! Тебе повезло, что я не сильный маг иначе ты был бы давно мёртв!- кричал он.
-Я и с ним разберусь! Или не я, но мой орден!- крикнул в ответ паладин, поднял свой меч и проткнул им некроманта, тот упал на землю, и из него вышла тёмная дымка.
Битва была закончена. Паладин убрал меч в ножны. Его раны истекали кровью. Он сделал жест руками и его ладони засияли, синим светом. На теле паладина стали медленно заживать раны. Рана на груди перестала кровоточить и медленно срослась. Боль постепенно утихла. Паладин подошел к тотему и, приложив усилия, повалил его. Затем он собрал все тела убитых им врагов и положил их в костер.
-Да сгорят их грешные души! - крикнул паладин и произнёс молитву.
Затем он раскрыл клетку и вытащил оттуда малыша, который заливался слезами и плачем разрушал тишину. Паладин взял его на руки и ласково сказал:
-Не плачь малыш, я отведу тебя к маме,…всё будет хорошо, плохие люди больше никого не потревожат.
Младенец перестал плакать, в его глазах заиграла радость, и он улыбнулся паладину. Паладин побрёл прочь из леса.
Он шёл мимо зловещих деревьев, прижимая к груди малыша. Путь паладина лежал в деревню, надо было сообщить, что с сектантами покончено. Но некромант сказал, что этот культ растёт и возможно предстоит новая, более сложная и опасная битва. Что же, паладин знал что делать, нужно было сообщить ордену об этом. Придётся вновь обнажить свой меч, придётся вновь идти в битву. Но эта будет уже совсем другая история…

Здесь был цензор Оррофин, правил грамматику и очень рекомендует автору гонять произведения хотя бы через Вордовскую проверку, а после выкладывать.


Сообщение отредактировал Orrofin - 22-12-2008, 18:34

(И не думал, что мемуары Лисы продолжаться и что дело примет такой оборот, когда Лиса попадет в идеальный мир *долго фыркает* где колобков особо не... хмык - еще как наблюдаются, но в таких количествах, что уже даже за колобков не сойдут!.. Мир захватили колобки-агрессоры! *грустит*)


"У меня есть рыжий фост"
Есть ли у вас рыжий фост? У мя есть. Но каким трудным был путь к обретению атрибута столь важного для каждой подлинной рыжей и хвостатой, что в словах этого просто не объяснить! Только помахать - хвостом, когда есть.
Во-первых, чтобы был хвост, сначала надо родиться, разумеется - в нужном месте. Затем... хм, затем стоит проявить хитрость. Если нет про запас в тайном месте хотя бы чуть-чуть хитрости, рыжий хвост вам не светит - и не греет, даже если он у вас есть. Может быть, ваш фост вам пришили добрые дяди, а хитрость в комплекте не поставлялась? Это не страшно - у тигров тож есть хвосты - длинные и полосатые. А еще они забавно катаются - тигры с хвостами длинными и полосатыми. Будьте тигром - хотя там для начала нужна храбрость. И ведь тоже слово на "х". Сворачиваюсь клубком, размышляю. Бойтесь добрых дядь с пришивными хвостами - в комплекте вам дольют либо подлости, либо посредственности. И ни то ни другое не заменит вам хитрость! Ну или храбрость - это по вкусу.
Еще вы можете полюбить что-нибудь длинное и блестящее (острое и опасное - о, в панике выглядываю из-за ближайших кустофф) и иметь гордость - это дорога для воинов, хвосты им не требуются да и не полагаются, так и ходят бедные совсем-совсем бесхвостыми.
Да, об этом можно немножечко погрустить. Но и тут добрые дяди могут вам бесплатно подлить - кружечку другую со специями, спесь - ингредиент дешевый, у любого кота продается. На всех, кто любит длинное и блестящее, с остатком хватает. А мне, мне можно поулыбаться с крыши.

Вернемся к вопросу обретения хвоста. В комплекте с настоящим хвостом идут лапы с когтями. Нет, вовсе не теми, не мехрун-шиггорадскими, но тоже вполне ничего. Вот сейчас поточу когти о ближайшие колючки. И почему они так напоминают кактусы? Я их не ем!
А потом расскажу... наверное. Нет, пусть вам старейшина расскажет. И пошлет, куда нужно и даже не слишком далеко пошлет. И не так часто пошлет, если совсем честно - немного попрыгать, не слишком побегать - так, по мелочи. Сами разберетесь.
Нет. Это какой-то колючий кактус. А это колючие лучники. А вот тапиры - мягкие и пушистые, очень доброжелательны и, кажется, вегетарианцы... Ой! Оно кусается!
Наверно, во всем замешаны даосы. О. Кто-то мимо полетел и утащил с собою колючих лучников. Спасибо, они как раз мешали мелкой лисице потренироваться в йо-йо. Вместо мячика, правда, скорпион. И не на резинке... Но очень похоже!
Про хвост забыла. Но если он вам нужен - крепко подумайте, чего у вас больше - хитрости или храбрости. А дальше - "природа подскажет".

Мемуары Лисы

Сообщение отредактировал Ri - 25-12-2008, 7:52

Его очень давно не было видно в парке и многие успели его позабыть, но он снова шел по тенистым тропинкам в парке, насвистывая любимый мотивчик. "Наконец-то я дома!" - подумал Тэриэл и сел на свободную скамейку достав увесистую тетрадь и перелиснув пару страниц начал свой рассказ.

ПРАВДИВАЯ ИСТОРИЯ

Он стоял на обрыве, подставляя свое лицо ветру, необычно холодному для июльской ночи. Он знал, что не сделает этот шаг, не сможет разорвать нить так усердно сплетенную Хозяйкой Судеб. Но поверьте, он желал этого всей душой. Он знал что не сможет жить с такой болью. Много раз ему удавалось ускользать из её холодного, но от этого ещё более крепкого объятия. И Вот на этот раз удача ему изменила. Он не плакал хороня друзей и подруг, Он держал свои чувства под контролем. Но так бывает всегда и ты теряешь голову, чтобы потом просыпаться средь ночи в холодном поту. Такова Плата за это чувство, и Такую свинью может подложить только любовь. это началось как бывает очень часто - он увидел её в толпе знакомых. Она ему понравилась. Он ей тоже. Была ли это прихоть судьбы или же боги наделили его на краткое время способностью видеть будущее, но когда он заглянул в её глаза,понял, Что рано или поздно она станет причиной многих неприятностей в его жизни..
И Вы Думаете, его это остановило?
Как бы не так. Никто не стал бы пить яд, если бы он не был сладким. И Он осушил эту чашу одним глотком. И В этом некого винить кроме себя, но так хотелось ему переиграть судьбу, что он забыл главное правило: Судьба обычно настигает тех, кто как раз пытается её обойти а Обойти её можно только по мелочам, но плата за это очень высока. Думал ли он тогда об этом, наверное нет. Мощное чувство влекло его за собой и он перестал замечать, что происходило с ним и с окружающим миром. Зачем ему мир, Если есть ОНА. Зачем ему пение птиц, если можно слышать ЕЁ голос. Такой прекрасный и чарующий. Зачем ему были краски мира, если он мог видеть ЕЁ!!! И это не пустые слова, он знал что говорил. Она была красива,и он восхвалял её красоту в песнях, что писал ей ночи напролет. Если вы думаете, что она была к нему холодна, то вы ошибаетесь. Когда они смотрели друг на друга, солнце меркло перед их взглядами, и ,наверное, в тот короткий период когда это было действительно так, попади на пути этих взглядов толстое дерево , оно тут же сгорело бы до тла и даже пепла бы не осталось. Для них мир был ограничен только ими самими. Любовь была безграничой и всепожирающей как огонь, который и красив и опасен. И,я думаю, никого не удивит тот факт, что нашлись люди, которые позавидовали их счастью черной, лютой завистью. Любой ценой хотели они получить хотя бы половину их счастья, а ели не получить, то хотя бы разрушить это хрупкое и нежное чувство.
Такие истори на каждом шагу, скажите вы, и чего он только бумагу марал пересказывая дешёвый бульварный романчик пропахший нафталином? Любовь-морковь и бла бла бла... Согласен тема стара как мир, но вот что интересно... не все бульварные романы пишутся на пустом месте или от несбывшихся надежд и неразделённой любви. Эта история пугает тем, Что она произошла на самом деле. О нет, не спрашивайте с кем, не имею права рассказывать, хотя и очень хотелось бы намекнуть... но увы. Я всего лишь рассказчик, а не биограф. и так вернемся к нашим влюбленным.
Время шло, но чувства обоих не притуплялись, а наоборот, все было очень даже хорошо. уже шли приготовления к свадьбе, родители обоих конечно были против, тут уж ничего не попишешь, но со скрипом признавали что движет ими не просто похоть или привязанность на почве секса, а действительно сильное и чистое чувство глубокого взаимного уважения. И тем не менее сомнения закрадывались в сердца к обоим, тем более, что слухи, нарочно пущенные злыми языками, попадали прямо в цель, Они знали куда бить. Находили самые слабые места в броне и беспощадно всаживали в них клинки недоверия и лжи. и вот Он уже не мог до конца быть увереным, восходит ли он один, на брачное ложе, или жо его прихода оно согревается кем-то ещё? вроде бы не было никаких косвенных или прямых улик к этому, но он не мог не замечать, как она бросала взгляды на других, и как они жадно их ловили. Он начал пить. Даже не пить, а понастоящему спиваться. Друзья говорили ему, что мол не парься, рога у всех есть, не ты первый не ты последний, и говорили, настолько убедительно, что он поверил. нет он не кинулся учинять погромы и скандалы, просто его недоверие и ревность росли как на дрожжах. Они стали ссорится. он замечал все её странности в поведении, следил за ней. у него начиналась параной. Он даже лег в клинику - поправить нервы. не помогло. Он знал, что так больше продолжаться не может. То прежнее чувство, что было между ними, то хрупкое равновемие двух сердец бившихся в унисон было нарушено. Раз и Навсегда.
Не буду вдаваться в подробности, чем все закончилось между ними. Это не моего ума дело. поговаривают, что они расстались друзьями, но это не так. Поверьте мне на слово. я видел его глаза. Они горели тем огнем безумия, которое часто появляется, когда любовь превращается в ненависть. Зачем я это написал спросите вы. Ответить на этот вопрос я не берусь. Возможно из чувства долга, возможно потому, что не могу рассказать эту историю близким мне людям, но обязан поведать эту историю, так как считаю, что у каждой истории должно быть продолжение, но это лично мое никого кроме меня неинтересующее мнение...

Орлания безшумно подошла к Тэриэлу и взяла его за руку.
- Я слышала...это так...мне жаль... - надломившимся голосом произнесла она - так...похоже...даже немного страшно. - грустно закончила она - послушай мою историю, если хочешь...а если не хочешь уходи...я могу рассказать её парку...но ты... - девушка окончательно смутилась. Ора просто достала тетрадь из сумки и принялась читать.

Обычная история.
- Я люблю тебя! – кричала девушка. Её голос время от времени обрывался, а тело сотрясали рыдания и всхлипы.
- А я уже нет. Я не верю тебе! – спокойно отвечал юноша, сидящий в кресле; лицо молодого человека было скрыто под капюшоном, длинный плащ скрывал его фигуру.
Ему порядком надоела эта глупая девчонка, которая везде преследует его и мешает выполнить миссию. Она постоянно радостно бросалась ему на шею, а когда он отталкивал её руки, вешалась снова.…Иногда юноша делал ей больно, но она как будто не чувствовала этого. Девушка улыбалась.…Однажды он дал ей пощёчину, а она снова смотрела на него влюблёнными глазами и улыбалась…
Но сегодня она ушла. После этой спокойной его фразы Лили встала и ушла. Он ждал её. Но девушка так и не вернулась. Ему являлись видения…Вот она входит в комнату, обнимает его, ласково шепчет что-то ему на ухо…непонятно что именно, но по голосу ясно, что это что-то приятное…ведь Лили так любит его.
Юноша вышел на улицу и стал искать. Девушки нигде не было. Пошёл снег, большие хлопья налипли на его капюшон. Парень не находил себе места… он не мог без неё. Не мог без её улыбки, без её шуток и историй, без приятного ощущения, которое появлялось каждый раз, когда она была рядом…
Дрек упал на колени. Капюшон слетел с его головы, обнажая тёмные волосы.
- Я люблю тебя!!! – закричал он – Вернись ко мне! Я не могу без тебя! – юноша посмотрел на белое небо; крупные снежинки падали на его лицо и таяли.
- Вот это я и хотела услышать, - с довольной усмешкой сказала Лили, выходя из-за угла ближайшего дома.

Закончив читать Орлания выжидающе взглянула на Тэриэла.

Сказки рыжей и хвостатой
Мирно стало в лесу. Все звери давно благоустроили свои норки и увлеченно отлучались по семейным обстоятельствам. Дети, работа... кто-то даже чему-то учился - к примеру белки так наловчились колоть орехи, что ненадолго создали проблему перешелушенности цветущих кустов. Но и с ней звери справились, колобки на что спрашивается? Пусть себе катаются, да и бабке с дедом занятие. Тишь да благодать... Хотя и видно плохо.
Один царь зверей чем-то обеспокоен. Прознала о том лиса, пришла в гости.
- Как дела, о великий? - отличалась ржая некоторой велеречивостью, за что многие обитатели леса терпеть ее не могли. Нет бы ляпнуть по простому: "Что подагра заела?" - издалека лиса подкатилась. - Как львята и львицы?
Тяжко вздохнул лев.
- Что такое рыжий? Никак неладно что-то в нашем благоустроенном? Может колобки достают и надо с ними немножко побеседовать? - облизнулась лиса, давно вкусненького хотелось, да лев не велит.
- Остынь рыжая, колобки - важная часть нашего леса.
Поморгала лиса на грозную отповедь, отвернулась даже, из скромности. Разве ж стала такой предсказуемой? Ой, беда. А лев продолжил.
- Тоскливо мне, давно не было в лесу ни одной рожи новой, ни одной незнакомой загадницы.
Ухмыльнулась лисица, свернулась клубком рыжая.
- Тебя лев, что больше интересует? - помахала кончиком фоста лиса, и поперхнулся лев, наверно, чистым воздухом нашего леса.
- Что-нибудь индустриальное... прогрессивное. - наконец нашелся с ответом царь зверей. Долго моргала лиса, пушинка, наверное, на нос села.
- Ну что ж, удачи в поисках, о великий. - скользнула серебряной почему-то тенью в наступающую ночь рыжая... И когда в блондинку покрасилась?

"И в самом деле, скучно стало в нашем лесу." - решила лисица. - "Ни новой рожи набить, ни загадницы поразгадывать... Тех не трогай, этих не ешь. Цивилизация наступает. Даже красные шапочки волков на шубки уже не используют. Скучно..."
И побежала рыжая смотреть, как в соседних и окраинных, больших и малых лесах дела обстоят? Ясно ей было, что не как у нас, но тем любопытнее!
А ведь страшно было, отвыкла, что и саму съесть могут. Так что вид приняла грозный - полчаса "клыки", "когти" перед зеркалом репетировала. Это в нашем лесу все знают, а там еще сделают чего нехорошего. Да, законы и у нас несправедливые - колобки бесчинствуют, но справедливости вообще нет. Так что перекусить подвернувшейся курой да в путь. Шубку - жалко. Но любопытство - не порок, а смысл существования для некоторых... рыжих, хвостатых.

Долго ли коротко ли, но побегала лиса по окрестностям, попрыгала, фостом помахала, набегалась до упаду, ничего толком не увидала и собралась возвращаться домой, но уснула в каком-то овраге. А тем временем в нашем лесу... *помехи, статика, лиса спит, не видит*

Сообщение отредактировал Ri - 4-02-2009, 4:34

После Граней спор был на тему "смогу ли я написать рассказ на _любую_ тему/
От Оррофина мне пришла тема "Семь колец с мантрой, тантрой и мандалой". Ограничение- рассказ должен быть от второго лица. Срок - две недели (истекает 6.02.09). Опустив этическую сторону вопроса, я написал-таки. А Оррофин не мужчина проиграл спор

Бесполезная змеиная шкура подхвачена ветром и летит недолго, как призрак китайского белого дракона Байлунга. Застревает на ветвях персикового дерева. Проще всего сказать «Ну кто же знал», только перед собственной жизнью не оправдываются, не в школе стекло разбил.
Ты честно следовал всем ее указаниям и подсказкам. Ты пересек Долину Духов, нашел старого команча, одетого будто в маскарадный костюм индейца. Старик вообще сильно напоминал актера, выгнанного из труппы когда-то очень давно за воровство и разгильдяйство. Хриплым, с хорошо поставленным скрипом голосом команч рассказал тебе о мантре Первого Кольца. Давно пора заняться делом, но ты летел на крыльях мечты и веры, еще не подозревая, что эти крылья списаны реквизитором из того же театра одновременно с команчем.
Ты старательно зарисовал мандалу с мантрой в свою тетрадь, поблагодарил старика и оставил его стервятникам: крылья Мечты и Веры требовали продолжать поиски немедленно, у тебя не было времени помогать умирающим. Да выживет, они, индейцы, живучие.
Первое кольцо было совсем простенькое, мантра ясно давала указания на место и способ начертания мандалы и соответствующей Тантры для обряда. Ты встал в магический круг на вершине самой восточной оконечности Большого Каньона ровно в час совы, когда восходит луна. И ты увидел Второе Кольцо. Извилины каньона образовывали неровный круг и несколько раз особым образом пересекались внутри. Прямо перед тобой, через два канала, раскинуло ветви дерево, в ироничном ожидании. Да, Мантра и Тантра оказались высечены на его коре.
Семь Колец Виджьяпути – это звенья в цепи Великой Силы. Познай все – и мир падет к твоим ногам. Ну, вообще-то перевод неточный, знакомый студент – восточник при переводе больше махал руками и употреблял слова «ну», «типа» и «там, короче». Но смысл такой был.
Второе Кольцо ты чертил тонкой палочкой, изнутри полой и наполненной ядом цикуты, на собственном запястье. Висел вниз головой на протянутой над Анхелем веревке и чертил, боясь ошибиться в малейшей черточке. И когда все было закончено, и ты опустил голову, перед глазами, меж мелькания черных пятен, у подножья водопада в грохоте воды ты узрел Третье Кольцо. Рядом стояла заброшенная хижина, остальное ты нашел без труда.
Четвертое Кольцо требовало Камчатки, точнее, Ключевскую Сопку. Ты подобрался так близко, как только мог, на арендованном вертолете, чтобы заглянуть с высоты последнего птичьего полета в жерло вулкана. Оно было там. Придя в себя после вида ожившей огненной плоти, ты отправился дальше.
Пятое Кольцо. Земля Франса-Иосифа. Костер на северной оконечности. Ты так захвачен поисками, что перестал видеть время, но Северное Сияние, текучей акварелью рисующее по небу знаки, наполняло тебя, и ты с удивлением и некоторым смущением понимал в тот момент, зачем живешь на земле.
Тень от костра указала зарытый под снегом и льдом каменный секрет. Шестое Кольцо. Памир.
Ты летел. Да. Летел. Пропуская сквозь себя ветер. Так, что едва не забыл о Мантре и последнем, Седьмом Кольце. Его пришлось поискать, поплутав в узких расселинах и пару раз запнувшись о замерзших альпинистов.
Наконец. Шри-Ланка – окрестности Парижа рядом с этой великой Тайной. Заброшенный Город Мертвых, увитый лианами, населенный обезьянами и змеями. Каменные идолы и узоры на строениях, духота от жары и невероятной влажности. Осторожность в каждом шаге –на толстую лиану наступаешь или на тощую кобру?
Храм. Седьмое Кольцо и седьмая Тантра у тебя была. Не было мантры – она здесь. Благоговейно, задыхаясь, потными ладонями раздвигаешь плющ на алтаре. Змея и тут; лежит, свернувшись в несколько оборотов. Машинально пересчитав, ты нашел пять, и кажется, еще два, но потревоженная гадюка взвилась. Ты на автомате выстрелил с бедра.
На алтаре было пусто. Ты захотел утешиться, высвежевав змею и забрав ее кожу. Королевская кобра, ну да. Причем, кажется, королева Королевский кобр – по всему телу причудливо вьются линии, что татуировки сидха-йоги.
А ночью, заснув у костра, ты понял. И бесполезная змеиная кожа подхвачена ветром.
Мир.. он ведь был у твоих ног… Был…

Хотелось большого и серьёзного, вышло маленькое и каламбурное.

"Разбор полётов"
- Мими, Мими, что с тобой? – маленькая девочка сидела на берегу ручья подле распростёртого тельца лягушки. Девочка выглядела очень испуганно, казалось, что ещё чуть-чуть и она начнёт плакать. Лягушка тяжело дышала, высунув язык на бок. – Мими, ну не умирай, пожалуйста.
Лягушка слабо повернула голову и посмотрела на девушку.
- Во-первых не Мими, а Мим. Я – мальчик. Заколдованный принц. А во-вторых, пока ты меня не поцелуешь, буду здесь лежать и дальше.
Девочка действительно заплакала:
- Дурак! – и побежала прочь.
Лягушка приняла нормальное положение, задумчиво почесав лапкой шею.
- А с мальчиками такой фокус проходит, почему-то.

"Разбор полётов-2"
Старый судья чинно водрузился на полагающееся место и со вздохом потянулся за молоточком.
- Можете садиться, ага. А заодно огласите суть дела, - кивнул он приказчику. Тот быстро зашуршал бумагами, выискивая нужную. Резко выпрямился и звонко возвестил:
- Рассматривается дело сказочных персонажей против авторов народных сказок.
- Ага, - судья довольно зажмурился. – Это хорошо, это правильно. Давно уже пора. А кто представляет стороны?
Приказчик покосился поверх очков на ряды зала, а затем уверенно ответил:
- Никто, ваша милость.
- Ага, это хорошо, - продолжил радостно щуриться судья. Потом вздрогнул и широко открыл глаза. – То есть как это никто? Как, неужели ни со стороны защиты, ни со стороны обвинения никто не явился?
- Никак нет, ваша милость.
- Значит, доверяют, - судья только хмыкнул. – Ну и ладно. Тогда суд постановляет… закрепить их отношения официально! Пусть теперь попробуют, что-нибудь возразить.

Ты здесь?

- Открой, - прошу я, прислоняясь щекой к холодному полированному дереву. Ладонь снова нажимает на дверную ручку - бесполезно. Заперто.
Остается только благодарить столь ненавистную мне судьбу, что сентябрь здесь совсем не холодный.
- Впусти меня. Я же знаю, ты там.
Мне кажется, я слышу ее прерывистое дыхание, там, за почти невидимой щелью. Словно она вдруг судорожно вдыхает воздух, выдыхая при этом совсем неслышно; как будто плачет. С чего бы?..
Я не попрощался, уходя. Неужели поэтому?
В последнее время она совершенно неузнаваема - бледная, говорит о странном. Впрочем, здесь все сумасшедшие. А что до головной боли - хинин ведь прекрасно помогает, если нет ничего лучше.
Устать от нее - легче легкого. Слишком много думает о смерти.
А еще ходят разные слухи... Как я понял, ходят они давно. Но с моим приездом, само собой, их стало намного больше. Говорят, не одному мне она согревала руки, а многим до меня, и уж, наверное, потом очередных будет не меньше... Нет, не верю.
Хотя - мне ли? Спасителю с лукавыми глазами дьявола. Ангелу на змеиных крыльях. И как там еще меня прозвали.
- Эй, - говорю я, прижавшись к дверной щелке едва не губами. - Ну что ты? Открой мне дверь. Неужели сердишься?..
Должно быть, сердится.
А двумя днями назад попросила зачем-то принести ей твирина. Конечно, я отказался - хватает того, что от одного запаха этой травы у нее кружится голова. Что же тогда с ней сделает настойка? Признаться, мне самому не по себе от этой горчащей пряности в воздухе. Цветение - как раз в августе и сентябре.
До ломоты в висках.
Мне кажется, или я больше не слышу ее дыхания?
- Ты здесь? - с силой толкаю дверь, ударяя ладонью. Бесполезно. Заперто.
И отчего-то невероятно тихо.
- Ее здесь нет, - отвечает мне детский голос, негромкий, будто надломленный. И уже знакомый. Девочка в старой куртке, будто с чужого плеча, и тяжелых ботинках, девочка в полосатом свитере и грязной шерстяной юбке. Девочка с голыми коленками и длинными пальцами.
Интересно только, которая из двух? Я оборачиваюсь, даже не надеясь это узнать - они совершенно неотличимы.
- Евы здесь нет, - она качает головой. - Уже давно.
И тут вдруг ладони похолодели, словно я все уже понимал, и не хотел понимать, но знал наверняка...
- Просто, понимаешь... - пальцы ее шевельнулись, как лапки огромного бледного паука. - Воздух не поднял ее. Она не сумела взлететь. Чуда не произошло.

Сообщение отредактировал Хелькэ - 2-03-2009, 20:24

Вернуться
Желтая накидка песка вздымалась на буграх дюн и опадала между ними.
Третий день. Всего третий. Или третий век? Казалось - именно так. Я забыл, что в мире есть что-то, кроме песка и бездонного неба. Зачем идти куда-то, если весь, весь мир состоит из пустыни, лазури вверху и палящего солнца? Можно просто сесть и ждать, когда сольешься с ними. Растворятся тревоги и ненужная суета. Потом ленивый песок засыпет кости – и все.
Я отчаянно мотнул головой. Нет, идти надо. Там, на северо-востоке, должен быть город. Должен!
Пустыня настойчиво шуршала, и я в который раз услышал ласковый шепот безумия и бессилия.
Достал флягу и сделал глоток воды. Ее осталось мало - еще пара глотков. Полупустая фляга – все, что я успел взять, когда прыгал из горящего вертолета. Фляга и плеер. Заряда хватит всего на двенадцать часов – дешевка. Я отключал его, как только он помогал вспомнить, что за пределами пустыни есть мир. Но сейчас – вставить капельки наушников...
Помогала только одна запись... Полчаса мерного шума дождя, время от времени перебиваемого раскатами грома. Я слушал каждый раз, когда пески хотели поглотить разум. И верил. Верил, что где-то идет дождь, живут люди, текут реки...
Все. Хватит. Осталось около трех часов работы плеера и два глотка воды. Я могу идти дальше. Я дойду.

а вы думали? с кошью, конечно


Еще немного о принцессах

Залы здесь очень просторные, холодные до дрожи. Стук каблуков по каменному полу очень похож на крупную дрожь, как будто это зубами стучишь, коченея. И едва не сходя с ума от бесконечного одиночества, думая - ну когда же?
Как смерти ждешь. А может, и правда - смерти.
Совсем никого в целом замке, только ветры за спиной шепчутся: "Сумасш-ш-шедшая". И правы, невидимые-безымянные, иначе проводила бы здесь дни и ночи?
Она даже не воет под окном. Раньше выла, сначала каждый день, потом на новолуние, потом - на весеннее и осеннее равноденствие. Теперь скулит только тихонько, огромную голову сложив на мощные, точеные, для сокрушения созданные лапы. И крылья сложив, что к небу привыкли. Не летает - на цепь посажена. Меня охранять.
Я ей хлеб крошу на подоконник.
Сначала я думала, что надо уснуть и постараться не проснуться. Совсем. А если кто-нибудь придет, наверное, разбудит - и непременно поцелуем.
По ночам приходил этот, холодный, целовал в закрытые веки и проводил когтями по щеке, ласково. И всякий раз просыпалась, первые три ночи с криком, потом привыкла.
Скажешь ему "Ну не мешай, ну чего ты", и уходит, грустный. Даже стыдно.
Она сказала как-то, прошлая, та... не знаю, ревную, наверное. Та, что до меня тут была, они с этим дружили, что ли? Он ее вроде как вызволил, и с Ней они договорились, и вроде все как в песне поется, поцеловал-разбудил-женился-жили долго и счастливо. Не долго. Сглазил ее кто-то, или его, точно не помню, память от озерной воды стала прозрачная, что русалочьи руки. В общем, она с башни выбросилась, а он с горя... вот ходит теперь, ищет. По векам гладит.
Если подняться под самую-самую крышу... или кровлю, не знаю, как она называется у замка, - можно услышать хлопанье крыльев. Очень хотелось думать, что это ангел, что он добрый и обязательно заберет меня отсюда куда-нибудь. Казалось даже - вот он, кончик крыла, промелькнул в луче света, едва пробившегося сквозь свинец туч.
Весной у ангела была линька. Кусочки сброшенной им змеиной кожи я храню под подушкой, на память, и больше никогда не поднимаюсь под самую крышу.
Я нашла комнату с зеркалами. Много-много пыльных, разбитых зеркал, больших, в рост. И на самом балконе одно маленькое, с ручкой. Я на него наступила.
Теперь вся постель в чешуйках. И на теле они. Прилипают?

Времени словно и нету. Весна, лето, осень - их легко различить из окна моей комнаты (моих покоев!), но вот посчитать... Весна-весна, ты какая по счету? Сбилась я точно после пятой, а насколько "после" - если бы хоть представить.
Хотела поговорить с холодным (гладкая-гладкая у него кожа, омерзительно гладкая), но он молчит. Всегда. Иногда гладит по голове, и лицо печальное.
Все молчаливое, все страшное, все родное. Только ветры в спину шипят, неласковые и совсем безобидные.
Еще чешуйка на локте. Отковырнула - кровь пошла. Задела, что ли? О-ох, ногти бы чем отстричь, стали почти как у того, холодного.
Или у Нее.
А она совсем побелела. И однажды морду на балкон засунула, ей как раз шею распрямить, и говорит своими глазами - безднами - "Прыгай, дочка. Пора"
Я потом три ночи спать не могла. Совсем она, что ли, от скуки с ума сходит?
или это мне мерещится?
Вроде бы с каждым днем все теплее становится - чувствую что-то такое в крови. Согревает, как вино согревает.
Расколдуется, наверное, все тут скоро. Замок меньше стал, комнаты уже не такие огромные, только по лестнице винтовой подниматься трудно. Ступеньки осыпаться начали - боюсь, как спадут чары, так ни замка, ни меня не останется.
А потом наступил день, да так и остался. Ночь не пришла. Протирала глаза в недоумении (как же неудобно... ногтями, наверное, все лицо расцарапала, хорошо, хоть не видит никто), но свет не исчезал, наотрез отказывался сменяться темнотой.
Ну и хорошо, ну и ладно.
Она потянула осторожно, за платье вроде, зубами. На балкон?
Холодный рядом стоял, по плечу огладил, то ли останавливая, то ли подбадривая. К чему? зачем? Внизу зелень, деревья колышутся. Она взмахнула крыльями, повисела немного напротив балкона, будто улыбаясь, ветром едва не все яблони снесло, но это не важно. Она все тянула и тянула. Потом отпустила и взлетела куда-то, к солнцу, наверное.
А я почему-то знала, что мне тоже надо, за ней, к солнцу. И почему бы остаться в холодном сумасшедшем замке, придумать не могла. Шаг…

/сказка для Лиоры/

Сказка про жука и бабочку

***
Эта история произошла в далеких-далеких трущобах Гарлема. Меня там не было, но и вас тоже, так что примем этот рассказ на веру.

В доме, который построил Джек, жил-был жук. Обычный коричневый жук, даже не короед, а обычный такой жучара со здоровенными рогами на лбу. Он ел крошки со стола Хэппи-Энда и довольствовался малым.
Самому же Хэппи-Энду как истинному хиппи и настоящему индейцу требовалось тоже совсем немного, а почти-что ничего. Блюзы, вино, женщины, сало. Что-то из этого, наверняка, сленговое название травы, но суть не в траве, а в бабочке.

То всё присказка была, сказка будет впереди.

- Ви а ве чемпионс! Ви а ви чимпионс!
Жук пробежал еще два ярда.
- Вот такой рогатый таракан! Редчайший вид!
Радостно орал Хэппи сгребая свой выигрыш. Наверное, только хиппи мог поверить, что есть рогатые тараканы, и только дурак не воспользоваться этой верой.
День был удачен.
Хэппи был удачлив.
Один жук вкалывал как проклятый.

Они зашли в Макдональтс. Им было тепло и уютно.
- А знаешь что, Жук, мир похож на пустую коробку. И одному Джеку решать.
Кто-то оглянулся. Кто-то настороженно повернул голову, прислушиваясь, но Хэппи это не волновало.
- И всё зависит от того, какого рода содержимым вы наполняете его. Гладиолусы.
Принесли гладиолусов и стало еще лучше.
- Я уезжаю, Энд.
Повисло молчание поскольку хиппи жадно грыз свой биг-тести и плевать хотел на всё.
- Куда?
Наконец спросил он, пробивая соломкой пластиковую крышку стаканчика.
Жука передернуло.
- Я же просил так не делать! Ты же знаешь, что это выглядит так, словно ты стеклянной булавкой пробиваешь тончайшие крылья самой прекрасной в мире бабочки! Словно юннат-конструктор не умеющий читать! Нет что бы погуглить, так нет же! Хлеба и зрелищ! Иголок и боли! Сволочи.
- Ссорь. Успокойся. Так куда ты?
Жук помолчал немножко, тяжело вздохнул и начал.
- Помнишь я рассказывал тебе про бабочку, а ты разглагольствовал про тропические леса? М? Ок. Напомню.

Она летала над капустными полями дяди Тома. А я проползал мимо в поисках весны. Дураки вроде тебя считают, что петух кукарекает и приходит утро, а сурок очухивается от сна и приходит весна. Ну бред же. Только египтяне прочухали фишку, что все держится на жуках. Так вот. Я искал весну, поскольку оголодавшие грызуны врядли способны на что-то дельное. В ней не было ничего особого, кроме того, что она мне понравилась. Я спросил про весну, а она поняла все без слов. Мы расправили крылья и полетели на восток, что бы повернуть на запад. Только так можно быть уверенным, что ищейки старика не найдут нас.
Мы летели и летели, пока не показался океан. Привал. У меня еще оставалось немного травы, а у неё чутка росы. Вобщем это было лучшее время в моей жизни. Но старик не спал. Ищейки не нашли нас, но Старик был старый и вредный. Богатый. Наглый. Тупой. Ленивый. Что-то я отклонился от темы. Старик нанял паука, что бы выследить нас. Живыми или мертвыми. Тварь легко выследила нас по трассерному следу счастья.
Он выследил нас у океана. Мы лежали на пляжу и забавлялись тем, что закапывали друг друга в песок. Ей нравился мой рог. Он заводил её. Она всегда закапывала его первым. Так было и в этот раз.
Сложно сказать, что было на самом деле, подозреваю, что он увидел нас в тот миг, когда она только-только закопала мой…атрибут. Кто я без рога? Жалкая тряпка, слабак, пустышка. Он напал, предвкушая скорую потеху. Моя возлюбленная закричала сначала от страха, а затем от чудовищной боли. Мерзавец, разжал жвалы и повернулся ко мне. Сделал два шага вперед и прыгнул, намериваясь закончить всё одним ударом. Дальше я помню лишь тепло его внутренностей сочащихся по моему лицу. Помню, как прижимал её к себе. Помню, как пытался поймать машину, что бы отвести в больницу. Помню как её такие тонкие, такие изящные крылышки были перепачканы кровью, стекающей с моего рога. Они сказали, что она умерла, хотя я слышал, что сердце её бьется. Они сказали, что у меня глюки, а когда я вспорол врачу живот, заорали что я ненормальный.

- Энд, а я нормальный. Честно. Когда я разрывал финишную ленточку сегодня, я услышал как она зовет меня. И это не то что вчера. Это правда. Я знаю, что она ждет меня на том пляже около того океана.



Наступила весна, и на ступеньки старого дома лег сверток. Открыв его Хэппи-Энд обнаружил редчайший в мире снимок.

В мире очень мало счастливых семей.
И в мире только одна счастливая семья жукобабочек.

"Ни для кого из Сородичей так не затруднен поиск пропитания, как для Носферату".

Мы с сестрой часто играли в прятки.
Еще с тех пор я всегда замечал, что из-под кровати мир кажется совсем другим. Большие вещи скрываются от глаз, а маленькие становятся большими. Наверху - что-то пыльное и темное, зачатки клаустрофобии сладостно щекочут нервы, когда я представляю, что это темное опустится, и я не смогу больше выбраться наружу. Зато можно бесконечно смотреть вбок, положив голову на ладонь и наблюдая пол совсем рядом с глазами. Можно различать мельчайшие пылинки, царапины на паркете, пробежавшего мимо паука. И конечно, ужасно весело и страшно смотреть на людей, от которых остались одни ноги - и как эти ноги Мэг неуверенно движутся туда-сюда, пока она наконец не наклоняется и ее торжествующий крик "нашла!" не выгоняет меня из убежища.
Еще я прятался там, когда ссорились мама с папой. А еще - прячусь сейчас. Только сейчас все совсем по-другому.
Закрыв глаза и стараясь дышать как можно тише, я жду, когда Лили заснет. Странно, но я научился видеть ее отсюда, сквозь кровать - стоит закрыть глаза, и в темноте наверху, надо мной, отчетливо прорисовывается бледно-красная светящаяся фигурка. Я бы мог ее обнять, если мои руки, как и мой взгляд, тоже проходили сквозь перины.
Она беспокойно ворочается, и никак не решается погасить ночник. Мама говорит, что ей уже пора спать без света, как большой девочке, но Мэг все еще боится темноты. Набрав воздуха в грудь, я терпеливо жду, когда она заснет. Окна закрыты, в комату не проникает ни единого звука с улицы, и единственным, что рассеивает вязкую тишину, остается дыхание сестренки - сначала прерывистое и неравномерное, но затем оно становится ровным и глубоким.
Выждав на всякий случай еще минуту, я выползаю из-под кровати.
Осторожно, стараясь не скрипнуть досками пола, я подхожу совсем рядом, едва удерживаясь от того, чтобы подоткнуть Мэг одеяло, и некоторое время просто любуюсь ей, не в силах сдержать расплывающуюся улыбку. И как я раньше не замечал, что сестренка такая красивая? Сколько я себя помню, она была самой обычной девчонкой. Курносой, с постоянно растрепавшимся хвостом, немного вздорной, охотно ябедничающая маме, всегда держалась чуть свысока - как же, старше на целых пятнадцать минут...
Мне хочется погладить ее разметавшиеся по подушке волосы, и я делаю это - и одновременно с этим приобнимаю ее другой рукой, поворачивая лицом к себе.
Она просыпается.
Ее теплое и мягкое тело вдруг начинает дрожать, безвольно обмякает у меня на руках - когда сестра видит меня, у нее в глазах ужас и оцепенение. Я уже знаю, что нельзя окликать ее по имени или медлить дольше чем следует - в прошлый раз Мэг все-таки завизжала, перебудив весь дом и весь день потом в истерике рыдала, выдавливая сквозь слезы, будто ее хотел съесть Кэндимен. Бедняжка. Она узнает меня, я уверен - но должно быть, спросоня ей грезится что-то нехорошее.
Я не хочу, чтобы сестренка видела плохие сны.
Поэтому я наклоняюсь совсем близко, на этот раз к левой стороне шеи, и целую ее белую молочную кожу, чуть более бледную, чем обычно. Ты чем-то больна?.. Ее лицо искривляется от отвращения, но спустя совсем чуть-чуть после того, как длится мой поцелуй, разглаживается. Она прижимается ко мне поближе и обнимает в ответ - вот видишь, я же знал, что ты узнаешь своего брата... И мои руки, с которых почему-то не смывается грязь, совсем не кажутся тебе некрасивыми.
Я знаю, что ей хорошо.
Но долго держать ее так нельзя, сестренка совсем бледная и едва дышит - и я нехотя отпускаю ее, расцепляя объятия. Она спит счастливым сном, и на ее лице плавает едва заметная улыбка. Отдыхай, Мэг. Я укрою тебя одеялом.
Мне необыкновенно тепло. Я знаю, она меня любит - она, а не папа и мама, которые отдали меня доктору, а потом так и не пришли за мной. Я едва помню, что со мной было, после того, как у меня стали такие руки - помню только, что мама с папой потеряли меня на прогулке, а потом отдали меня к доктору... У доктора тоже были такие руки, грязные и холодные.
Но это все позади, а я вернулся домой. Пусть даже мама с папой и не видят меня, зато мы с сестрой играем в прятки, прямо как в детстве.
Раз-два-три-четыре-пять.
Найти меня, если сможешь.

Сообщение отредактировал Черон - 19-05-2009, 15:56

Странные приключения


Часть первая.


Вступление.

Далеко-далеко, конечно не так далеко, как могло бы, но все же не близко, жила-была, а может даже и до сих пор живет, семья гномов по фамилии очень трудно произносимой - Г"ут.
Ппа как во всякой порядочной гномьей семье вкалывал на двух рудниках, конечно, он еще подрабатывал тем, что принимал участи в таких звездных проектах, как битва за Средиземье 2 , служа в батальоне подрывников орчьих складов эля (орки не пьют эль, это эльфийская радость, или это были трофеи?). Ясное дело, что эль подрывали совсем другим способом, как это могло представить себе командование, не порохом, а глотательно-желудочным путем. Это все позитивно сказывалось на воинствующем духе бригады. Города, занятые орками, после таких мероприятий неожиданно пустели. Если вы хотите узнать, каким способом, то прошу запастись такими вещами, как кольцо всевластья, или, на крайний случай, плащ-невидимку, ибо находиться вблизи с наэлившимся гномом чревато проблемами со здоровьем.
Конечно, в город и на следующий день никто не мог войти, даже мирные жители, ибо непохмелишийся гном, хуже наэлившегося, как говорит народная мудрость.
Вернувшись из очередной командировки, глава семьи швырнул в угол мешок добра ( честно отнятое у зеленокожих, а точнее все подряд упиханное в мешок на второй степени эллирования) завалился спать.
Хозяйки дома в это время не было, знаете ж этих гномих, постоянно лазят где ни попади, нападая стаями на спящих драконов, отбирая добро, взятое от постоянно рыскающих тщеславных рыцарей, которым к тому времени совершенно перестало быть нужным, в связи с скоропостижной кончиной оных.
Хозяйка, вернувшись после очередного шопинга, по драконьим бутикам, узрела, что детей почему-то стало больше. Вместо 12-13 шт. Она, конечно, пару раз пересчитала, для пущей уверенности, но их стало 10, а потом вообще 15-ть. Испугавшись, она решила больше их не пересчитывать.
Дети воспитывались в гномьих семьях исключительно предоставленные сами себе любимым, их просто совали партиями в гносадик, а потом в гношколу, ну а там уж и в гноверситет. Если после этого они выживали, то становились самым настоящим гномом.
Имена им в детском возрасте не давали, ибо под защитным слоем грязи распознать кто есть кто, было невозможно.

Сообщение отредактировал SimiRel' - 5-06-2009, 16:11

C последнего персонального поста прошло больше месяца, так что, надеюсь, вопроса о том, почему два поста на одной странице не будет.

Жил-был человек, у которого был очень дорогой зонт. Вместе с этим зонтом человек возвращался с работы, ходил гулять в парк, брал с собой к друзьям, когда на небе хмурились облака. Так было столько времени, сколько человек и зонт знали друг друга. Иногда зонт терялся. Человек ходил по прихожей, перебирал вещи и хмурился. Зонт оказывался в самых неожиданных местах.
А однажды он не нашёлся вовсе. Человек перерывал вещи, заглядывал за диван и за комод, но не мог его найти. Время шло, всё ближе приближаясь к критической грани, и в какой-то момент человек выключил свет и вышел на улицу без зонта. А когда много позже он вернулся, в руках его был новый, яркий полосатый зонт, который человек тут же швырнул в стойку для зонтиков, где стоял и старый. Нелепый в своей чёрной простоте.
Настал новый день и новый повод выйти на воздух. Человек страшно торопился, на ходу одевая ветровку и ботинки. Рука привычно потянулась к речке зонта, но на полпути остановилась. Старый неказистый зонт сжался, ожидая окончательного приговора. А полосатый, яркий, наоборот, стоял будто согреваемый изнутри чувством гордости.
Рука ухватила за рукоять, и человек вышел на улицу.
Нет, это не была сентиментальность, и не расчётливое желание сэкономить на новом зонте. Человеку было так привычнее. Конечно, с возрастом и вещи, и люди обзаводятся привычками и собственным вкусом, дурным или хорошим, но это ещё не повод оставлять их в угоду минутной прихоти. То же было и с этим зонтом. Это был очень дорогой старый, не раз попадавший под дождь зонт.
Человек шёл по тротуару и беззаботно улыбался. Впереди предстоял прекрасный облачный день.

Рэм поднял глаза от бумаг, заслышав перезвон колокольчиков, знаменующий появление очередного клиента. Темная дверь, чуть скрипнув, отворилась, и покупатель вошел в лавку.

Дремлющий, казалось, в углу, на стуле, Джаспер открыл глаза – ненамного, просто чтобы видеть вошедшего – вошедшую – фигуру, чьи формы и пол были скрыты под тяжелым плащом с капюшоном. Дверь закрылась, оборвав шум дождя снаружи, но вошедший не спешил опускать капюшона. В полумраке, придававшем лавке надлежащую ей таинственность, клиент казался Рэму не то сохраняющим инкогнито магом или вельможей, не то чьим-то зловещим посланцем.

Хозяин лавки был наблюдателен – черта личности, не раз выручавшая его раньше, в иной жизни – и от его взора не укрылось, как чуть моргнул магический светильник, мимо которого прошел клиент. Рэм не успел задуматься над значимостью этого наблюдения – гость подошел вплотную к высокому прилавку, на котором были умело разложены различные диковины. Несмотря на то, что там же, на прилавке, стоял ярко светящийся белым магический шар, лица вошедшей – а тонкие, изящные черты ее подбородка, линия рта и носа не оставляли иных вариантов (допуская, разве что, ну очень женоподобного мужчину) – лица вошедшей до конца он осветить не смог. Глаза женщины – девушки – оставались скрыты в тени.

-Я вижу, удача сопутствовала Вам, господин, - негромкий, приятный голос не оставлял сомнений в женственности говорившей, но тон, и сами слова немедленно заставили Рэма напрячься. Кто это?..

-"Господин"? – спросил он, чтобы выиграть время и собраться с мыслями. Слуги редко захаживали в его лавку – те, кто покупал здесь, обычно желали лицезреть товар сами. Да и тон – полунасмешливый, двусмысленный… почти фамильярный, будто говорившая знала его прежде. Отчасти это подтверждали и слова – Рэму действительно везло, и ему было совершенно не с руки встречаться теперь с теми, кто знал его до того, как его дела пошли в гору. Среди его тогдашних знакомых были оч-чень разные люди. Как бы невзначай Рэм провел рукой над магическим шаром, и Джаспер в своем углу чуть заметно напрягся.

Вошедшая наметила губами на полускрытом тенью лице улыбку, которая не внушала спокойствия – только ощущение смутной, неявной пока еще угрозы.

-Конечно же! – почти пропела она. – Вы так преуспели, так изменились, - говорившая чуть повернулась направо, налево, колыхнув тяжелые полы плаща, но обнажив лишь тьму под ними, - я едва узнала вас, мастер Рэм! Право, судьба благоприятствует достойнейшим – и среди них нет никого достойнее вас, мэтр.

-Э… госпожа, - чуть запнувшись, проговорил Рэм. Поток лести почти усыпил его бдительность, но очередное напоминание о прошлом – а, если гостья и в самом деле знала его, то знала она и то, что в его прошлом не было ничего, достойного воспоминаний, и ничего, о чем он вспоминал с охотой – это напоминание вновь заставило Рэма с подозрением уставиться на незнакомку. С такими словами… да, он начинал понимать, к чему клонит неизвестная девица, напоминая ему о прошлом.

У всех бывают долги.

-Я никак не могу отделаться от мысли, что мы с вами знакомы, но… - Рэм только хотел заикнуться про капюшон, как вошедшая мягко, почти неощутимо перебила его – словно подхватила слова, которые он и сам собирался сказать:

-Я не назвала бы это знакомством, господин, но мы определенно встречались, - улыбка на бледном лице под капюшоном стала шире. – Я заходила сюда чуть больше полугода назад.

Застонало дерево – Рэм вцепился в прилавок с отчаянной силой. Джаспер мягко, словно и не весил, как хороший бык, поднялся на ноги. Он был очень хорош, Рэму его порекомендовали знающие люди. Лавочнику стало чуть спокойнее.

…Полгода назад! Он едва выбрался из полунищеты, порвал с воровским прошлым, попытался открыть собственное дело… Торговля артефактами, диковинками, редкостями – магическими и нет. Он считал, что продумал все – но оказался недостаточно подготовлен. Конкуренты переманивали у него поставщиков, на которых он положил глаз – просто платили больше – и клиентов, которые скорее шли к знакомым торговцам. У него не хватало денег – все ушло на съем лавки в удачном месте; первые свои "товары" он раздобыл сам. Он столкнулся с огромными трудностями, и был уже почти раздавлен ими, когда судьбы преподнесла ему еще один шанс. Тогда посланницей судьбы стала какая-то бродяжка, за какой-то кусок хлеба расставшаяся с целым мешком, полным таких артефактов, что Рэм буквально за несколько недель сумел подняться и прочно встать на ноги. Она показалась ему безумной – оборванная, постоянно что-то бормочущая, грязная, босая… Он, уже искушенный в уличной жизни, и понимавший, что почем, колебался недолго – такие возможности перепадают один раз за всю жизнь, если очень повезет – и рисковать было нельзя. Он еще помнил, как убивают за кусок хлеба, а сейчас на кону было гораздо больше.

Его старый нож напился крови в последний раз в ту ночь. Рэм искренне считал, что сумел обмануть судьбу, начертавшую ему безрадостную жизнь в трущобах.

Теперь судьба стояла перед ним, и ухмылялась ему в лицо.

-Еще тогда вы показались мне человеком решительным, волевым, предприимчивым, способным на многое – и готовым ухватиться за любую предоставленную ему возможность. Рискнуть, чтобы получить все – черта настоящего мужчины. Я рада, что не ошиблась в вас. Вы ведь рискнули, мой господин?

-Да, - хрипло выговорил Рэм. Он уже понимал, что его подставили, использовали – и что теперь пришли сообщить ему, что он на крючке. Судя по всему, провернувшие дело были настроены не менее решительно, чем он – человеческая жизнь не была для них в цене. Гостья умело опутала Рэма паутиной завуалированных угроз, и он не видел выхода из этого лабиринта острых, словно ножи, слов. Его подводили к заранее намеченному месту – алтарю. Он был жертвой…

-Я, - произнес он медленно, чувствуя, как внутри вскипает старая, уличная ненависть, которой безразлично, в кого она вцепится, - рискну еще раз.

И положил руку на стол.

Джаспер, все это время молча ждавший своего часа в своем затененном углу, прыгнул – безмолвная черная тень, метнувшаяся к прилавку. Он был не просто хорош – великолепен; так двигаться не учат даже в Гвардии. Огромный охранник будто проплыл через всю лавку – неудержимый горный поток, готовый сокрушить любое сопротивление…

…Рэм успел заметить, как улыбка под капюшоном стала еще шире, обнажив зубы.

Незнакомка развернулась так быстро, что полы ее плаща взметнулись крыльями – затмевая собой сияние магического шара на прилавке. Этот же плащ скрыл от Рэма дальнейшие действия гостьи – казалось, она двинулась вперед, навстречу Джасперу, как-то подалась в его сторону, прянула в другую – почти соприкоснувшись в одно мгновение с охранником. Плащ хлопал, шелестел, извивался, черной тенью следуя за посланницей судьбы, и, наконец, остановился – там же, где и она, шагах в пяти от прилавка…

…который тяжело дрогнул, принимая на себя вес Джаспера. Рэм, так увлекшийся почти гипнотическим движением незнакомки, лишь сейчас обратил внимание на своего охранника – который с сосредоточенным лицом вновь поворачивался к неведомой гостье. Та так и осталась стоять спиной к прилавку.

-До сих пор, господин мой, мы беседовали мирно, - спокойно произнесла незнакомка, не оборачиваясь. – Есть ли смысл прерывать разговор насилием?

-Да, - неожиданно спокойно, даже для самого себя, ответил Рэм. – В свое время я, как мне думалось, оборвал все связи с прошлым – но это оказалось не так. Похоже, осталось еще одно дельце, после которого мне нужно будет исчезнуть поосновательнее. Продолжай, Джаспер, - кивнул он охраннику, обратив, однако, внимание, с какой осторожностью тот смотрит на зловещую гостью. Та рассмеялась тихим, каким-то шелестящим смехом:

-Что ж, Рэм, - ее голос чуть отдавал шипением теперь, придется тебя разубедить.

Джаспер двинулся вправо, заслоняя собой торговца, и скрывая силуэт девицы. А в следующий миг все, до единого, магические светильники в лавки погасли – и помещение окутала тьма.

Рэм невольно вскрикнул –а Джаспер и его противница, судя по всему, не теряли времени даром. Темнота, похоже, не была им помехой – впереди слышались звуки борьбы, ударов. Раздался тихий женский смех.

-Молодец! – с интонацией удовлетворения в голосе произнесла гостья, а в следующий момент что-то тяжелое гулко врезалось в прилакок. Послышался тихий, полный боли стон.

-А теперь – отдохни немного. Мне надо потолковать с твоим хозяином, - и звук удара. Тишина.

Рэм стоял в полной темноте, и боялся пошевелиться. Он знал, что надо бежать, и, наверное, сумел бы сделать это – зная лавку, как свои пять пальцев, он без труда сориентировался бы в темноте. Но…

-Одно из моих имен, - было сказано где-то впереди, - Немезида, - продолжил женский голос у него над ухом. Он даже не вздрогнул, скованный страхом.

-Та, что без устали преследует совершивших преступление, и жестоко карает из, насылая безумие. Поверь мне, это очень, - гостья хихикнула, - неприятно. Смерть – куда легче. Понимаешь? Кивни.

Рэм послушался.

-Умница! Умирать, думаю, ты тоже не хочешь. Но всем известно, что избежать правосудия невозможно – рано или поздно оно находит всех. Вот незадача, верно?

Рэм снова кивнул – а его рука очень медленно нащупывала рукоять ножа у пояса.

-С местью не сторгуешься – настигнет все равно. Но можно попробовать, - тут на руке Рэма, обхватившей, наконец, старый нож, сомкнулись чьи-то железные пальцы – и тисками сдавили его собственные. Чувствуя как трещат и ломаются кости, Рэм не смог сдержать вопля боли.

-…Отсрочить наказание, - как ни в чем не бывало, продолжал голос. – Ты как, за?

-Тварь!.. – почти прохрипел Рэм. Он дернулся назад, пытаясь вырваться, пытаясь достать ту, что назвалась Немезидой – но его свободная рука встретила лишь воздух, а в следующий миг он споткнулся о подставленную ногу, и неведомая гостья рванула его за искалеченную рука. Когда боль отступила снова, он сообразил, что лежит ничком на полу – а чей-то сапог или ботинок несильно – пока что – давит ему на шею.

-Упрямец, - почти ласково донеслось сверху. – Без фокусов, я могу сломать тебе шею прежде, чем ты успеешь моргнуть, - будто в подтверждение этих слов, давление слегка усилилось, и у Рэма перед глазами заплясали цветные круги и перехватило дыхание. Торговец немедленно затих, и Немезида, удовлетворившись его покорностью, продолжала:

-Молодец! – похвалила она его. – В конечном итоге, воспитуемы все, даже такие алчные ублюдки, как ты. Нужно просто найти правильный подход. Итак, подведем итог: ты зарезал бедную женщину ради наживы, и преуспел в результате. Так?

-Вы… не лучше меня, - выдавил Рэм, собравшись, наконец, с мыслями. – Вы знали…
-…Что ты убьешь ее? Ах ты, бедная, невинная овечка, не имеющая собственной воли! Ты мог бы завладеть ее добром тысячью способов, а какой ты выбрал? Правильно! Самый быстрый.

-Если тебе интересно, - чуть нараспев продолжила Немезида, - имел место быть маленький спор касательно вариантов развития событий. Каждый предложил свой – основывающийся на их личных предпочтениях. Иными словами, мы предположили, как ты поступишь, и все выдвинули версии, совпадающие с тем, как поступили бы они. Улавливаешь? Неважно.

-Если бы ты приласкал эту безумную женщину, помог бы ей – то и спрос с тебя был бы совсем другой. С тобой бы встретилась совершенно другая девушка, и вы беседовали бы в совершенно другой обстановке и на совершенно другие темы. По секрету, эта, другая, - здесь гостья лавочника на миг замолчала, - действительно, куда лучше и тебя, и меня.

Рэм смолк, слушая Немезиду. Он примирился с болью в сломанных пальцах и с давлением на шею. Он понимал, что никуда не сбежит сейчас – что нужно выждать время.

-Но ты не понимаешь, верно? – весело спросила его мучительница. – Такой выход даже никогда не пришел бы тебе в голову – просто сделать добро, да? Ты – малый рассудительный, осторожный, и поэтому второй из нас поставил на то, что ты просто обворуешь ее. Обберешь до нитки, и выкинешь на улицу. О, он умеет, если надо, быть бессердечным, этот второй, умеет принимать жесткие решения. Но… не он сейчас встречается с тобой, а? Не он, а я. И знаешь, почему?

-Ты… такая же, как я.
-Ха! – голос утратил всю веселость в один миг, стал вкрадчивым – заговорившая вдруг нечистая совесть. – Не надо лести, мальчик. Но я скажу, почему я здесь. Тот, второй, о котором я говорила – он не боится. А ты? О, тебе ведом страх – страх боли, страх голода, страх унижения, страх смерти. Ты убил эту женщину из страха – страха, что она хватится пропажи, что она проболтается, что ее добро будут искать… Ты просто устранил лишнее, верно? И стал спать крепче; это никогда не тяготило твой сон – убийство. Так?

-…Так, - раздалось тихо, после долгого молчания.
-Так вот, родненький, - голос зашептал ему в ухо, а слова проникали глубже, в самую суть, - я бы тоже убила эту сумасшедшую дуру. Запросто. Как нечего делать. И не из страха, потому что не боюсь никого и ничего. Хочешь узнать, почему?..

…Что-то было не так – ему было холодно, но он вспотел. Кружилась голова – как будто лавочник заглянул в бездонную пропасть. Что-то было совсем не так, и Рэм, чувствуя, как животный ужас сковывает его тело, совсем не хотел знать, почему существо над ним было способно лишить человека жизни. Но голос Немезиды не смолк – неспешно, безжалостно – даже с упоением - ввинчиваясь лавочнику в душу, он прошелестел:

-Просто, мне это очень нравится – убивать. И если ты попытаешься, в ходе наших взаимовыгодных деловых отношений, хоть как-нибудь повести себя… некорректно, - здесь Немезида смолкла на миг, и Рэм живо представил себе ее улыбку.

...До конца своих дней он запомнил этот короткий миг – ощущение полной, абсолютной беспомощности; беспощадная, леденящая душу, тьма вокруг – и давящее, лишающее воли, мысли, самого разума, присутствие Смерти у него за спиной; Смерти, пригласившей его взглянуть на предстоящий им полет в Бездну; полет, который, знал он, будет длиться вечно. Грань, отделяющая его от иного, оказалась неожиданно близкой, тонкой, хрупкой…

-…то отсрочка, о которой я говорила, выйдет, - закончила зловещая гостья будничным тоном, и вспотевший Рэм почувствовал, как сердце снова начинает биться – пытается вырваться из груди. Лавочника била крупная дрожь.

-Начнем переговоры, партнер?


Сообщение отредактировал Shambler - 26-06-2009, 9:26

Через терни математики на втором курсе гуманитарного направления.
Или как это было очень давно.

Эпическая сессия.


Это было тяжелое приключение. Хотя в данж спускалась вся партия, я с самого начала понимал, что могу рассчитывать только на себя. Одним богам известно на что я тратил драгоценную экспу в течение семестра, но в итоге ни один учебный стат и умение не продвинулись дальше первого уровня. И вот вооруженный ручкой с тетрадкой, имея в инвентаре лишь "Пачку шпор +2", квестовую "Семестровую домашку по матану", добытую нечеловеческими усилиями за восемь часов вместо положенных трех месяцев по замыслу GMа, и единственный сильный магический артефакт "Священный конспект по матлогике" за авторством величайшего паладина, которого я знаю, я ступил во мрак подземелья и направилсь на встречу с первыми чудищами. Первые три дались относительно легко, но потом я оказался не у дел - забыл запастись предметом "Последняя контрольная по Алгебре". Впрочем мне удалось скрафтить точную копию на ближайшем привале, которой был организован перед финальной битвой. Нам предстояло схватиться с самим владыкой этого данжа. В течение десяти часов я, используя дар паладина, выискивал в нем самые сильные заклинания и разил ими монстра. И, наконец - этот сладостный вкус победы с привкусом гари и собственной крови. Выбравшись из склепа, я направился завершить неоконченный квест. На этот раз моим противником оказался великий и очень мудрый маг. Зачитав последние свитки из "Пачки шпор +2", я подступился к нему и... долгая беседа о бытии и конечности вселенной. Казалось, она длилась вечность. Но вот он замолчал и изрек: "Ты достоин." И дав несколько напутствий, вручил мне заветное сокровище - "Заполненную зачетку". Приняв с почтением сей дар, я откланялся и направился к выходу из подземелья.
Вот так, проваливая проверки на все учебные способности с умениями и выигрывая благодаря одной лишь удаче, я завершил это приключение. Хвала Тиморе!

Тонкие миры

   Когда я заступаю на дежурство, в больнице уже практически никого нет. Тем не менее, я соблюдаю протокол, оставляю роспись в книге дремлющего охранника и прохожу в своё отделение. Оно небольшое – всего лишь один подвальный этаж длиной ровно в две сотни и ещё двадцать пять моих шагов, но когда я, вечный ночной дежурный, прихожу на работу, в мире нет более полновластного повелителя. Оставив куртку в шкафу при входе и облачившись в халат, я печатаю уверенные шаги к столу коридорного и бегло пролистываю журнал за день. Я знаю, ничего особенного там не будет: буйных к нам не определяют, а о физическом здоровье наших гостей мы заботимся куда как хорошо. Всё это я делаю исключительно потому, что так положено, из уважения к протоколу. В конце концов, я люблю свою работу во всех её проявлениях и не собираюсь лишать себя удовольствия разобрать бумаги даже ради стократно сильнейшего.

    Надо сказать, что занятие моё несколько экзотично, даже по меркам сотрудников. Я психиатр, да, но психиатр, изучающий только необычные, не вписывающиеся ни в какие рамки случаи. Я работаю лишь с теми, в чьей истории болезни не заполнена графа «Диагноз». Я учёный, видящий в уникальности закономерность. Я первопроходец, пробирающийся через закоулки извращённого разума, не имея даже набросков карты. Я художник, способный оценить прелесть и красоту тёмных сторон души…и я работаю только ночью.

   Эти мысли я отмечаю так же, как и всё остальное во время дежурства, а потом выбрасываю из головы. Когда хороший врач идёт к пациентам, он должен быть чист от всего постороннего, он должен принадлежать только им и концентрировать внимание только на них. Я хороший врач, а потому, когда я открываю оконце на первой двери, весь мир сжимается до размеров маленькой, обитой войлоком комнаты, в центре которой корчится истончённая женская фигура. Естественно, я помню её имя и фамилию, но плох тот учёный, что позволяет поэзии покинуть его сердце, а потому я зову её Королевой бабочек. Уверен, любой обладающий должным воображением согласился бы со мной, лишь раз увидев эти огромные глаза, распахнутые так, будто она пытается впустить через них все тени сразу, эти бесцветные губы, сжавшиеся в линию, готовые бросить приказ и, конечно же, эти полы смирительной рубашки, обнимающие её хрустальное тело подобно императорской мантии. Она одна из первых моих пациенток, и путы, покрывшие её разум, до сих пор волнуют моё воображение. Иногда кажется, что она хочет слиться со всем миром сразу, что ей тесно в собственной плоти, что её душа – это живое семя, рвущееся в питательную среду внешнего мира прямо сквозь ненавистное тело. Когда-нибудь я обязательно отпущу её, но не раньше, чем смогу понять сущность этого безумия. Сейчас она лежит на полу, обессилевшая от постоянных метаний, глаза распахнуты широко, но я знаю, что она спит и видит сны, в которых чернильные облака кружатся, вальсируя, и перетекают в неясные фигуры. Я смотрел в эти сны, когда мы засыпали с ней в обнимку, сжавшись в такой плотный комок, что трудно было найти границу между одним существом и другим. Я закрываю оконце, оставляя мир теней и бьющейся души.

   Иду дальше. Три двери заслуживают лишь краткого упоминания, ведь за ними находятся симулянты достаточно артистичные, чтобы уверить окружающих в своём безумии, но недостаточно подготовленные, чтобы убедительно изобразить что-то одно. Жаль, что не все обладают должной проницательностью и отправляют таких ко мне, полагая, что наткнулись на очередной уникальный случай. Эту троицу я зову личинками. Тихими, незаметными, даже не подозревающими о том, что тени моего отделения уже заметили их присутствие и осторожно присматриваются, решая, что делать с новой пищей. Мне очень интересно, к чему приведёт их чувство юмора, но пока что я миную эти двери. За каждой из них лишь сырая заготовка, которой лишь предстоит стать очередным шедевром.

   В следующей палате всё куда интереснее! Узкое оконце открывает мне мир, полный яда интриг и восхитительной корысти. Человек, сидящий внутри, неподвижен уже более года, и его приходится кормить через трубку и капельницу. Сначала ему приписали коматозное состояние и почти отправили в клиническую больницу. Глупцы! На их счастье я успел заметить его и забрать в своё отделение, о чем в дальнейшем не жалел и секунды. Трудно поверить, что глаза этого крупного, грузного мужчины средних лет скрывают семь различных разумов, вечно ведущих друг с другом незримую войну, строя хитроумные замыслы, разрабатывая многоходовые комбинации и проводя блестящие импровизации. Особенно интересно то, что всё это не находит почти никакого отражения в действительности. В случае Макиавелли, как зову его я, понятие «внутренний мир» обретает качественно иное значение. Я вижу, что мизинец его левой руки несколько сместился относительно прошлой ночи. Кажется, кто-то из его внутренних Я набирает значительный политический вес. Интересно, подозревает ли он о том, что остальные уже объединились во временную коалицию и вот-вот нанесут свой удар, сила которого, судя по дрожанию век, будет сокрушительной? Что ж, удачи ему!

   Дальше. Осталось лишь две палаты. Два мира. Двое. Я осторожно заглядываю внутрь и попадаю в мир Карнавала Венеции. Древней Венеции, острова, куда свозили отвергнувших собственную плоть. Лепрозорий, понятия не имеющий, что на его проклятых костях вырастет самая знаменитая традиция развлечений. О да, Казанова снова сделал себе новую маску и костюм, пытаясь скрыть рассыпающееся тело. Разумеется, в так называемой реальности ничего этого нет – просто мужчина изорвал пижаму на тряпки, связал из них несколько узловатых верёвок и увешал ими тело, при этом скрыв лицо наволочкой. Восхищает меня то, что всё это не одни лишь галлюцинации, нет! Его разум потерялся где-то между личностью Джакомо Казановы, феерическими видениями той самой Венеции, где правит княгиня Лепра, и великолепнейшим искажением ощущения тела. Признаюсь, я заметил его не сразу, ведь с виду он вполне обычен, если не копать глубже. Преклоняясь перед трудами господина Лоуэна, я в своё время взял его к себе, лишь для того, чтобы исследовать образ тела, и был поражён странным взаимовлиянием всех компонентов его болезни. Потрясающе и феерично! Он на все сто жил в том, иллюзорном мире, и никто не мог убедить его в обратном, просто потому, что он всё воспринимал иначе, чем остальные. К примеру, меня он до сих пор считает любопытной девицей, что пытается узнать секрет его очарования. Более того, несколько раз он пытался склонить меня к единенью тел и душ, но я смог вовремя пресечь его поползновения. Честно говоря, я считаю, что главное – это заглянуть в тот его мир. Побывать там, пройтись по его улицам, поговорить с людьми, встретиться с самим Казановой. Как знать, может, мы стали бы с ним друзьями и обсуждали бы амурные похождения за бокалом чего-нибудь изысканного или вели бы философские беседы о тленности всего сущего, глядя на рассыпающуюся плоть окружающих… Я с сожалением отрываю себя от созерцания, вальсирующего в ночном безмолвии Казановы, и закрываю оконце.

   К последней палате я всегда подхожу чуть медленнее, чем к остальным. Врач должен, просто обязан отвергать всё, что мешает работе, но там, за крайней дверью, находится мой самый большой крах. Сложнейшая из загадок. Мой первый пациент. Я бьюсь над его случаем уже годы, я терзаю свой разум в попытке понять, что же лежит в основе его недуга, и вновь убеждаюсь в бесплодности попыток. Все мои гипотезы рассыпаются, все выводы оказываются ошибочными, все наблюдения ложными. Я уже несколько раз думал о том, чтобы передать его кому-нибудь ещё, но понимаю, что после этого мне не останется ничего, кроме как сдать дела. Я останавливаюсь перед массивной дверью и глубоко вдыхаю. Я не жду, что эта ночь принесёт мне хотя бы маленькую зацепку, но всё ещё надеюсь, что когда-нибудь я смогу разобраться в этом случае.

   Я открываю дверь и долго вглядываюсь в глубины большого зеркала.

Наверное я никогда не покину этот парк навсегда...

Стой!

Стой, я буду стрелять…
Палец , как дуло к виску. Стой и не смей подходить! Не смей шевелиться и даже дышать! Ты в моей полной власти. Я знаю, чего ты хочешь, я знаю зачем ты пришла! Ты хочешь всё исправить? Наверное если я был другим…. не таким, у тебя хоть шанс на это был бы, а так… бесполезно.
СТОЙ!
Смотри мне в глаза. Поверь, я хотел как лучше. Милая, я на самом деле этого хотел, я хотел быть с тобой. Я хотел тебя любить, но как подойти учителю к нимфоманке-ученице. Да, я в курсе всех твоих выходок.
СТОЙ!
Мне 20, а тебе 13, не плохая разница.
Я мечтал о тебе. Но как я мог. А ты решила меня получить, на зависть подругам. Кошка… поэтому я гладил против шерсти, отпихивал, когда ты стелилась к ногам. Проще так, чем поверить в эту слабость, проще возненавидеть, чем позволить тебе получить меня, позволить себе любить тебя!
Почему ты опускаешь голову?
Да, ничего не вернуть,да, я поступал как последний урод. Но это и есть моё оправдание, это и есть моя надежда на рай. ты грешница с рождения, а я всегда был святым, аж скулы теперь сводит от сахара, но так уж вышло, так воспитали родители партийщики. Девочка - ты играла людьми, а потом обвинила меня, возненавидела…
Стой, я буду…
Хотя, какой из меня святоша. Много я зла сделал… лгал, предавал, и мне противно от всего этого, но так больше нельзя. Пора заканчивать весь этот цирк.
Один шаг и я отправлюсь в ад, а так отплачешь молитву и забудешься в очередном увлечении.
Смотри на меня…
И шаг назад…

Вол шеБники.
***
Давным-давно на одном волшебном острове, жил-был волшебник. Он любил считать звезды, странный волшебник волшебной страны. Говорили, когда сделаешь какое-нибудь хорошее дело, то в небесах загорается новая звездочка, но как только ты пожалеешь о том, что сделал добро, она стает падающей звездой. Когда-то давно на острове было много волшебников, и они творили много хороших дел, и небо ночью сияло светом миллиардов звезд. Хорошее было время, когда улыбка была платой за помощь и простым спасибо дорожили как самым дорогим, что можно было найти на земле. Но то время прошло, остались только воспоминания. Что-то произошло в волшебном мире, новые звезды загорались редко, а старые исчезали с небосвода, падая в море. Волшебники переставали быть волшебниками, исчезали слова спасибо, пропадали улыбки, но зато появлялись косые взгляды и протянутые руки, требующие золото. Так появились Тени. Их никто не видел, но они всегда были рядом и шептали на ухо черствые слова, которые попадая в сердце, делали его каменным. Тени не могли долго жить на волшебном острове, потому-что живой звездный свет был для них невыносим. И они переправились на материк, туда, где жили люди и где небыло волшебства, где верили только в законы физического мира и свет звезд был холодным. И последние волшебники тоже покинули волшебный остров, они не могли позволить теням захватить мир. Люди не видят ни волшебников, ни теней, они только их слышат и выбирают слова одного из говорящих с ними, пуская в свое сердце. Только ночью, когда люди спят, на берегу у моря появляются волшебники, садятся на прибрежный песок и внимательно считают звезды…
***
Посвящается моим друзьям. Спасибо, что вы есть, волшебники.

Сообщение отредактировал SimiRel' - 4-08-2009, 2:02

она волновалась очень сильно. Однажды она ушла из сквера поэтов, но примут ли ее в парке писателей?.. Полночи редактирования на компьютере, и надежда, что и здесь этот рассказ будет иметь успех, как и там, где она его выставляла раньше...
- Мой рассказ называется "Низвергнутый демон",- волнения в голосе не было. Она начала читать...

Низвергнутый демон.
Часть 1.
"Есть Падшие ангелы, а есть низвергнутые демоны. И на тех, и на других всегда падает проклятие Отверженных, от которого не избавиться. Так почему же мы жалеем первых и ненавидим вторых?"- размышлял парень, сидевший в кресле-качалке.
Его внешность была, скажем так, на взгляд простых смертных, заурядной, ничем не запоминающейся. Карие глаза, черные волосы, смуглая кожа, гармонично развитые мускулы тела (не Шварцнегер, но все же...), приятный голос, начитанный, и самый... что ни на есть настоящий демон, причем низвергнутый. Да-да, это сущая правда. Ибо как говорится "отрекшись от Господа один раз, больше ты не войдешь в сад его". Но персонажу, сидящему перед нами, было не до этого. Его сейчас волновало, как бы избежать очередных поломок его дома и стычек с противоборствующтми сторонами Ада и Рая. Его дом был одноэтажным, выполнен в готическом стиле, имел все удобства цивилизации и приятный внутри.
Шел дождь, за окном гремела гроза, а на столе горела одиноко свеча. Рядом лежала раскрытая книга, стояла недопитая чашка с кофе. Все было как обычно. До этого вечера.
Внезапно в дверь кто-то постучал...

Открыв дверь, он увидел мокрую от дождя девушку, кутающуюся зябко в плащ.
- Что случилось?- спросил парень.
- Мой мотоцикл заглох недалеко отсюда. Я ехала в город, к другу, и тут вот так вот глупо получилось, что теперь я не могу добраться до мотеля хотя б,- извиняющимся голосом произнесла она.- Простите, я не могу у вас переночевать? Просто я из другого города, и не ориентируюсь тут.
- Хорошо, заходите. Осторожно, у меня просто недавно был ремонт, и я не хочу, чтоб вы что-то себе повредили. Давайте ваш плащ сюда,- парень повесил кожаный плащ на плечики.- Разувайтесь, я вам дам сейчас тапочки.
- Спасибо вам огромное,- клацая от холода зубами, ответила девушка.
- Боже, да вы совсем с ума сошли, ездя в такую погоду! Давайте, идемте к камину, вы хоть немного отгреетесь! Где ваш мотоцикл? Я пригоню его сюда.
- Два километра на восток, я его там оставила.
- Сидите,я принесу сейчас чай. Давайте, грейтесь.
Парень пошел на кухню делать чай. Девушка стала рассматривать себя в зеркало над камином: черные волосы, неествественно бледная кожа, к которой не пристает автозагар, алые губы, как у вампира, во всем черном всегда, средний рост (165 см), по фигуре "яблоко" (120х85х125), но в целом, удобоваримый вариант внешности. "Не голливудская актриса и не плейбой",- подумала она.
- Вот ваш чай. Как вы себя чувствуете?- спросил хозяин дома, ставя поднос с чаем на стол.
- Получше уже,- честно призналась девушка.- Меня зовут Тинатин Везельвуловна Рабинович (автору в голову ничего умного не пришло), а вас?
- Александр,- представился хозяин.- Как же вы добирались сюда в такую погоду?
- Когда я ехала сюда, то было тепло и прекрасно. Я не знала, что в этих краях погода изменчива.
- Бывает. Я пойду, приготовлю вам комнату, чтоб вы могли переночевать. Хорошо?
- Хорошо,- Тинатин улыбнулась.
Александр ушел наверх. Через пять минут он провел девушку в спальню, и ушел за ее мотоциклом...
В это день ему не стоило пускать ее в свою жизнь вообще...

Часть 2.
Тинатин, спустившись утром, обнаружила, что ее мотоцикл стоит возле крыльца, начищенный до блеска такого, что просто больно глазам.
- Доброе утро,- хозяин дома расставлял блюда на завтрак.-Вы будете завтракать?
- С добрым, Александр,-девушка села напротив парня.- Спасибо вам огромное, а то я б плутала очень долго здесь.
- Так иногда бывает,- демон улыбнулся.- Чай или кофе?
- Кофе черный без сахара.
- Вы любите крепкий кофе?
- Да, а вы какой предпочитаете?
- Черный без сахара и с молоком. А что же ваш друг вас не встречает?
- Я ему сюрпризом,- улыбнулась обезоруживающе девушка.- Спасибо огромное за кофе, я поеду.
- Вам нужно проехать 15 километров на восток, до бензоколонки, а дальше на север 169 километров, и вы будете в пригороде,- пояснил Алексашка, указывая путь девушке.- Моя просьба может звучать глупо, но я вас прошу- все это время не снимайте своего крестика. Вам он поможет.
- Хорошо,- весьма удивленная Тина смотрела на демона.- Я выполню вашу просьбу.
- Спасибо огромное. Не забыли направление?
- Нет. Спасибо еще раз.
- И еще- если нужна будет помощь, то просто назовите мое имя, и я приду.
- Так и звать- Александр?
- Волконский Александр Михайлович. Это мое полное имя.
- Спасибо, Александр Михайлович.
- Не за что, Тинатин Везельвуловна.
Демон наблюдал, как клубы пыли, поднятые мотоциклом, скрывали девушку... Почему-то ему вдруг стало так тоскливо...

Тинатин знала город, куда ехала, как свои пять пальцев. Это был когда-то ее город, но пару лет назад умер ее отец, ее спутник в вечных походах, поездках.
Везельвул Астатович умер на глазах дочери, ничего не могущей сделать для продления его жизни. Похоронив отца, бабушка девушки, Вильгемина Германовна, уехала на лечение за границу, с какой-то острой недостаточностью. Тина начала жить с матерью, отчимом и сводным братом погодкой.Однажды дело дошло до того, что отчим был отправлен в больницу с ножевым ранением. Мать ее кричала, что она дочь демона, раз так поступила. И в 18 лет Тинатин Рабинович, не выдержав такой жизни, сбежала из дома, к бабушке, в то время вернувшейся на короткий срок в город. С тех пор жизнь девушки пошла к лучшему. До сегодняшнего дня она так думала...

Часть 3.
Тинатин открыла дверь в квартиру, где жил ее парень. Увидев, что в прихожей стоят женские босоножки на шпильках, девушка все поняла.
Она увидела их вместе на диване. Блондинка вытаращила глаза, но Тина, не сказав ни слова, молча забрала свои вещи и ушла. Парень бывший догнал девушку на лестнице:
- Тина, солнышко, послушай..,- начал было он скулить, но девица одарила его таким взглядом, от которого бывший чуть не умер (в буквальном смысле слова).
- Знаешь, а я тебе верила,- с какой-то усмешкой ответила девушка, вскидывая сумку на плечо, как мешок с картошкой.- Но ты сволочь, и я не жалею, что от тебя ухожу.
- Тина, девочка моя...
- Отвали.
Тинатин Рабинович с легкостью перепрыгнула перила лестницы и стала спускаться вниз. На улице она практически побежала, но за углом остановилась, чтоб перевести дыхание.
- Сволочь,- пробормотала она, сползая на скамейку. Старушки здесь смотрели на нее как-то странно. Но Тине было плевать. Разбилась еще одна надежда в дребезги.
- Девушка, ты что тут делаешь?! А ну-ка вон отсюда!- одна ретивая бабуля замахнулась на Тину матерчатой сумкой, но один взгляд девушки, и старушенция остановилась.
- Бабуля, не связывайтесь со мной, ради Бога,- прохрипела Тина.
- Господи, спаси и сохрани,- старушенция мелко закрестилась, от чего Тинатин дернулась.

Тинатин лежала на кровати в номере гостиницы. Девушку одолела апатия. "Так уже было",- успела подумать она, прежде чем сон сморил ее окончательно.
И снова тот же сон: вначале исчезает отец, а потом появляется отчим вместе с матерью. Снова попытка спастись, но сон неожиданно переходит в тьму, поглащающую девушку...
Тина вскочила с постели провела ладонями по лицу, стирая холодный пот. Она налила себе воды в стакан, и выпила одним глотком. Она стояла, опираясь руками на стол. Костяшки пальцев побелели от напряжения.
- Я еще потягаюсь с тобой, Маг Полуночи,- прошипела девушка. Стакан со стуком был поставлен на стол.
Наутро девушка решила прогуляться по городу. Переодевшись, чтоб ее не узнали, Тинатин пошла вдоль Проспекта Ангелов.
За время отсутствия девушки на главной улице появилось много новых бутиков, салонов и тому подобной дребедени. Неудержавшись, девушка зашла в бар "Фиолетовый рассвет", где была барменом и делала разные вкусные и прекрасные коктейли. Все изменилось. Девушка как-то горестно вздохнула, и развернулась к выходу, когда ее кто-то окликнул:
- Рабинович?! Стой, иди сюда!!!
Тинатин Везельвуловна круто развернулась, чтоб посмотреть, кто это ее позвал...

- Пашкова?!- потрясение девушки было велико.
- Да я, я. Чего ты мне не звонила?- Пашкова Элина Эдуардовна рассматривала свою подругу. В свою очередь Тина рассматривала Эльку: волосы из каре превратились в более длинные, все тот же русо-рыжий оттенок; зеленые глаза; полные губы; высокая, но чуть ниже Маяковского.
- Расказывай, как ты?- Элька вытащила Тину из бара, и они направились в сторону Первомайского сквера.
- Ты знаешь, неплохо,- соврала бодренько девушка.
- Врешь поди,- Пашкова приуныла слегка.- Ты полностью падший ангел, тебе кто-то говорил об этом?
- Только папа.
- Прости. Итак, расскажи мне немного о своей новой жизни.
- Ничего интересного. Я играю на гитаре в группе, работаю барменом и имею собственную квартиру.
- А зачем ты приехала в Новоангельск?
- У меня была назначена здесь встреча, и я не могла от нее уклониться,- уклончиво ответила девушка.
- Прелесть. И кто же он?
-Неважно. Сегодня я уезжаю,- Тинатин встала со скамейки в сквере.
- Тинатин.
- Что?
- Если нужна будет помощь, то призови меня как мага. Хорошо?- зеленые глаза Элины смотрели внимательно в синие глаза подруги.
- Знаешь, ты второй человек, который мне предлагает помощь,- Тина усмехнулась.- Я приму к сведению. Договорились?
- Договорились.
Тина вернулась обратно в гостиницу, собрала свои вещи, села на мотоцикл и поехала в обратном направлении...

Часть 4.
Маг Полуночи сидел и рассматривал вышитое собственноручно панно, на котором плясали две девушки. В жизни Маг, столь любезно проклинаемый Тинатин Рабинович, был Дмитрием Исаевичем Обломовым (что-то автора на классику тянет). Средневековая вышивка нравилась магу. В жизни он тоже неплохо смотрелся в зеркале: черные, словно крыло ночи, волосы; золотисто-карии глаза с кошачьим разрезом; аристократические черты лица; фигура не плейбой и не герой, а так себе, но в ухоженном состоянии. Дмитрий Исаевич подошел к пианино, стоящему в углу, и стал наигрывать мелодию. Минуту спустя его прервало появление ворона.
- А, Вира,- Дмитрий Исаевич протянул руку, и птица уселась на нее, как на жердочку.- Какие новости?
- Только то, что девица Рабинович снова тебя проклинает,- каркнул ворон.
- Что ж, бывает. Что еще, Вира?
- А то, что Волконского я не нашел. Но девица должна по идее, его позвать в ближайшее время,- ворон засмеялся каркающим смехом.- Вот и всего. Мне устроить это?
- Давай потом, сейчас нам надо просто понаблюдать,- откликнулся Обломов, усаживая птицу на крышку пианино.- Надеюсь, что тебе понравится Атараксия.
- Играй, Димитрий, играй,- ворон смотрел блестящим черным глазом на мага, играющего на пианино...

Пашкова Элина Эдуардовна с грустью рассматривала себя в зеркало. Ей не особенно нравился цвет ее волос. Она хотела быть брюнеткой, как Тинатин, столь поспешно убежавшая из города. Но с ее типом кожи черный цвет ей был заказан. Элина отложила в сторону расческу, взяла сумку с конспектами медицинского факультета, и вышла из дома.
Курить она бросила, как только узнала, что у нее будет братик. И не беда, что разница 18 лет. Наоборот, хорошо. Оказалось, что у нее и братик, и сестренка. Элька на седьмом небе летала от счастья. Она носилась с Антоном и Валей как ненормальная. Вскоре девушка избавилась от привычки курить, и стала вести здоровый образ жизни. Даже отец ее завидовал. Бабушка Тинатин, Вильгемина Германовна Скорпион, во вдовичестве мадам Астат Рабинович, мать Везельвула Астатовича, отца Тинатин, дала в свое время рекомендацию Элине при поступлении на медицинский факультет.
Элина шла по направлению к метро, насвистывая про себя какую-то песенку. Она заметила магическим зрением, что за ней следит ворон. Постаравшись сделать вид, что она его не замечает, девица продолжала идти. Незаметно она оторвалась от ворона. Денек предстоял быть жарким.

Тинатин сидела на мотоцикле и рассматривала карту маршрутов до Николаграда, где теперь проживала. Она действительно играла в группе, неплохо зарабатывала и училась на гуманитарном факультете. Она выбирила другой город, чтоб быть вдали ото всех, особенно от Новоангельска, где ее постиг скандал в связи смертью отца пару лет назад. Солнце нещадно палило, будто в пустыне; хотелось пить со страшной силой; мотор потихоньку перегревался. Трасса плавилась, словно сыр в духовке. Тина убрала карту автотрасс в карман нагрудный куртки, завела мотор и направилась в сторону Новосибирска по трассе М52. Ворон Вира следил за девицей Рабинович в надежде, что она позовет демона Александра. Увы, его надежды снова не оправдались... Тогда Вира решил устроить кювет, дабы все-таки вызвать демона. Только он не учел одного- что Тинатин Везельвуловна Рабинович была профессиональным экзерсистом, а не обычной девицей, лишенной магии. Виру ожидал неприятный сюрприз...

Часть 5.
Тинатин лежала на кровати в мотеле и рассматривала потолок, на котором были разводы от непонятно чего. Вокруг здания был туман-плотный, что казалось дотронься, и ты ощутишь его липкость, холод от которого и пустота не сразу пройдут. Туман привлекает мрак, от которого нельзя избавиться, как бы ни хотелось... Тинатин Рабинович не любила туманы. Они ей слишком сильно напоминали о прошлом. О скандале, который заставил девушку уехать из города прочь в ночь. Бежать, как будто она преступница, а не те, кто ее так жестоко подставил...
"Воспоминания-это то, с чем мы можем и не можем мириться одновременно,- размышляла девушка, погружаясь во тьму.- А иногда с этим стоит смириться..."

Сон ей принислися впервые за все время, что она просто существовала, а не жила. За столь долгий период она отвыкла ото снов, и тем более от лиц первых встречных. Лицо Александра то и дело всплывало, а потом исчезало в мареве пляшущих красок, которые снова становились тьмой... И так до самого пробуждения.

Рано утром, когда девушка встала, стоял точно такой же туман, как и вчера вечером. Передернув плечами, она уселась на свой Harley Devidson, и продолжила путь до Николаграда. Туман не разошелся и к обеду. Девушка прекрасно понимала, что это штучки Виру, но не подавала виду, чтоб не разочаровать старика мага.

Вира смотрел на дорогу. Нагнать туман оказалось проще всего, но он ожидал других результатов: что будет кювет, и девица Рабинович позовет таки демона. Только не произшло то, что так хотелось ворону Девушка съехала на обочину, и произнесла достаточно громко:
- Слуга мага, выходи!
Ворон что-то прокаркал недовольно, и приземлился на байк Тины. Девица едва поморщилась, так как когти ворона оцарапали ей полировку.
- Да, дева?- спросил ворон.
- Туман убери, другим мешает,- недовольно приказала Тинатин Везельвуловна.
- А иначе?- чуть насмешливо ответил Вира,- склонив голову набок.
- Ты знаешь, кто такие экзерсисты?- вкрадчиво поинтересовалась девушка, незаметно достав серебряный крест.
- Ты не они.
- Ошибаешься, Вира, сын Вагама. Я экзерсист.
Тинатин приложила крест к шее ворона. Тот задергался, но серебро не оказало на него того же эффекта, как и на другую нечисть. Весьма удивленная Тинатин чуть отошла назад.
- Так ты помесь?!-потрясенно выдохнула она.- Ты не ворон, ты химера!!!
- Да, я химера. И ты сейчас же призовешь демона!!!
- Какого демона?!?! Очнись, я экзерсист, а не сатанист. К ним обращайся!!!
- Только ты его и видела. Или же умри!!!

Часть 6.
Ворон каркал, не в силах смеяться по-нормальному. Химеры- это существа, от которых волосы встают дыбом. От ворона встали дыбом волосы Тинатин. Внезапно кто-то оттолкнул с силой девушку.
- Проклятый ворон!- кричал неизвестный. Он выглядел странно: черные волосы, неестественно-мрамо­­рная белая кожа, губы как-то странно приоткрылись, и из-под верхней мелькнули клыки. "Вампир",- промелькнуло в голове девушки. Парень мгновенно окинул ворона каким-то заклинанием, от которого все маховые перья повылазили, и птица вынуждена была усесться на ближайший куст, чтоб не упасть. Парень подхватил девушку под руку, усадил на байк и повез к ближайшему мотелю. От него несло смертью, такой давней, что Тина не стала задумываться, а почему все-таки он ее спас от ворона. Что его связывает с магом Полуночи. Девушка немного расслабилась, и постаралась поспать, крепко обхватив за талию незнакомца.

Парень принес напитки.
- Значит, ты экзерсист Рабинович?- задумчиво покачивая стакан, произнес он.- Дочь Везельвула Астатовича, сына Астата Иоанновича?
- Да.
- Значит, ты поможешь мне, сама того не желая даже.
- А у меня и выбора нет. Я принимаю ваше предложение, уважаемый Мигель.
- Я рад этому. Я стану вашим спутником.
- Хорошо, но для начала надо расплатиться за напитки и жилье. Это сделаете вы.
- Хорошо.

Часть 7.
Элька рассматривала свое отражение в зеркале. Она прекрасно понимала, что Тинатин никогда ей ничего не расскажет, и никогда ей не напишет. Но надежда, пусть даже слабая, все-таки у девушки была. Достаточно было взять хоть клок волос, чтоб узнать всю правду об экзерсистке Рабинович. Что в принципе и хотела сделать девушка. Но было одно большое "НО": Тина обезопасила себя от посягательств на поиски ее, и это врач почувствовала очень хорошо при их единственной встрече. И сейчас, стоя перед зеркалом, в котором отражалась Элька, она произносила формулу по латыни, от которой у любого демона, ангела или любого другого магического существа вставали его части тела дыбом. "Латынь- универсальный источник сил для всех существ магии,- размышляла девушка, привязывая какой-то мешочек к своему поясу.- Значит, мне надо только часть силы того, в чьем доме хотя час провела та Тинатин Везельвуловна, для которой законы гостеприимства важны как воздух. А этот кто-то- демон. Это ясно с первого взгляда. Только она не хочет назвать его имени, хотя знает. Что же с тобой произошло, Рабинович? Что?"
Элька вышла из дома, захлопнула дверь, поставила магическую блокировку, и направилась за город. Там обитал тот, которого все так упорно хотели достать-Волконский Александр, Нисвергнутый Демон.


Николоград, Тинатин
Мигель убирался в квартире девушки. Он твердо знал, что плата за то, чтоб с ней сотрудничал составляла то, что Мигель де Лавега, вампир в возрасте двухсот лет, должен убирать и готовить в доме хозяйки. Чем он в принципе и занимался. Вымыв полы (Тинатин не держала ковров в квартире), парень направился в магазин, чтоб купить хлеба. В этот момент он столкнулся с девушкой.
- Ох, простите, я вас умоляю,- девушка неловко кинулась подбирать продукты, рассыпанные на дороге, и нечаянно задела серебром вампира.- Ох, вы ведь не...
- К вашему неудовольствию-да,- Мигель одним щелчком пальцев сделал так, что все продукты исчезли.- Я нечисть. Вас такой ответ устроит?
- Простите, я не хотела,- Элька чуть ли не плакала.- Я не хотела, правда.
- Успокойтесь. Сейчас я схожу снова в магазин, куплю продуктов, а вы подождите меня на площадке. Вы любите мороженое? А может, конфеты?
- Я люблю розы, кремовые такие,- шепнула Элька, шмыгнув носом.
- Посидите, я сейчас приду.
Парень бегом кинулся в магазин, чтоб все сделать к приходу Рабинович. Элька чуть подуспокоилась, маленько поправила макияж, и стала ждать.

Мигель усадил девушку за стол на кухне, и принялся готовить. Парень выглядел довольно мило в домашнем фартуке. На столе стояли пакеты с покупками, которые Элина разбирала. Квартира поражала какой-то спартанской обстановкой: не было никаких фотографий, где был бы изображена хозяика дома; не было обилия ковров, к которому привыкла девушка; не было даже цветов, хотя нет, стояло два кактуса; был компьютер, множество дисков, и пара брусьев, вбитых в стену. Мигель позвал Элину обедать. Неожиданно взгляд девушки упал на картину, висевшую незаметно на стене. Внизу была прикреплена записка, с напечатанным названием "Паленов. Замок с вороном." Почему-то у девушки возникло ощущение, что этого ворона она где-то уже видела...


Вечером, когда девушке предложил вампир остаться ночевать, пришла Тинатин, у которой настроение было не ахти. А тут ее еще и сюрприз в виде бывшей одноклассницы ожидал...
- Пашкова,- ни один мускул не дрогнул на лице девушки.- Я могу потребовать объяснений?
- Ты все равно от меня не скрылась бы,- Элина покачала головой.- Я ведь найду тебя хоть на краю земли. Что ты теперь скажешь?
- Ты переночуешь здесь, а потом возвращайся домой. Выбора сейчас тебе не предоставляю.
- А ты в своем репертуаре. Ладно, спокойной ночи, дорогой Мигель,- колдунья чмокнула в щечку вампира. Рабинович холодно взглянула на парня, круто повернулась, и ушла в свою комнату.


Часть 8.
Забытый персонаж

Александр сидел пред камином, размышляя о своей судьбе. Да нет, о какой судьбе! Он размышлял о Тинатин, девушке, виденной им всего лишь раз, но запомнившейся ему надолго. "Сколько прошло времени?.. Месяц, два? А кто же она такая?"- Александр подошел к окну, за которым над деревьями сгустилась ночь. Его невеселые (или веселые?) размышления прервало его появление­ появление мага.
- А, все-таки вычислили, Дмитрий Исаевич,- демон повернулся. В его глазах таилась грусть.
- К сожалению, это правда, Александр Михайлович,- Обломов уселся в кресло хозяина. Виру, успевшего отрастить заново маховые перья, маг держал поближе к себе.
- Что вам опять нужно?- демон сел на диван.
- Тоже, что и сто лет назад- ваша сила Нисвергнутого Демона,- Маг улыбался, ворон внимательно следил за хозяином дома, наклонив голову набок. Его блестящий черный глаз превратился в красный.
- Простите, но вы знаете мой ответ,- Волконский встал.- Как вошли, так и выйдите отсюда. Я слишком люблю уют, чтобы заново все отстраивать.
- Как прикажете, господин демон,- ворон насмешливо каркнул. Маг исчез. Демон устало вздохнул.

Николоград
Мигель стоял пред кроватью, и смотрел во тьме на Эльку. Слишком был велик соблазн выпить свежей крови. Мигель отличался от обычных вампиров. Он никогда не делал вампирами других людей, у которых пил кровь. "Слишком гуманен",- грустно усмехнулся парень, и вышел прочь. Вампир направился в сторону базара, где, как он уже знал, можно было достать крови животного. Слишком уж долго он не "обедал"...



...Тинатин готовила завтрак. Мигель вернулся на рассвете. Элька сидела, понурив голову.
- Тина, но ведь ты мне один раз написала,- девушка жалобно взглянула на экзерсистку, и вынуждена была отвести взгляд.
- Элька, расслабься,- голос девы потеплел.- Никуда ты отсюда не денешься. Ты вляпалась по уши вместе со мной в это дело три года назад, и волей-неволей к нам еще присоединятся люди, которых мы можем не ожидать. Так что... Жить будешь здесь. Выбора в данной ситуации нет.
- Какая прелесть,- вампир усмехнулся, обнажив на секунду клыки.- Значит, мне очень долго придется приходить на рассвете.
- Мигель, лучше скажи мне, если хочешь человеческой крови. Я ее тебе дам,- экзерсистка улыбнулась.- Ясно?
- Ясно. Давай кровь.
- Держи,- Тинатин протянула руку.- Угощаю

Мигель рассматривал девушек, сидящих пред ним. Тина и Элина рассматривали какую-то карту, нарисованную, судя по дате, в 19 веке.
- Что это такое?- вампир прищурился, и сел ближе к Эльке.
- Это то, что нас в свое время заставило вляпаться по уши в магию,- Элина улыбалась.- Мы в свое время загорелись идеей найти ту силу, от которой наши силы увеличились в три раза. Эту силу мы искали по карте Валдамира (ты ее видишь пред собой) и по карте России. Но к сожалению, в прошлый раз мы не смогли засечь источник этой силы. И примерно тогда же на нас и напал маг полуночи, Дмитрий Исаевич Обломов. С ним еще ворон, по кличке Виру. Это все, что мы знаем.
- Примерно столько же знаю и я, но уже двести лет, в отличии от ваших трех. Итак, как вы теперь намерены действовать?
- Думаем.
- Тогда позвольте присоединиться.
- Присоединяйся.

А в это время Александр искал нашу троицу...

Часть 9.
Мигель рассматривал закатное небо, окрашенное в глубокие темные тона синего, фиолетового, пурпурного и кое-где даже золотого. Тона эти насыщали теплом небо, на котором медленно и лениво плыли облака. Вампир потянулся и его кости хрустнули. Он не выпил и капли крови Тинатин, столь любезно ему предлагаемой. Ему нужна была кровь Элины Пашковой. Кровь, которая самая сладкая, самая желанная и самая недоступная. Кровь... В висках начало стучать, голова начинала кружиться. Мигель знал, что долго он так не протянет. Он решился на отчаянный шаг. Он нарушит все законы гостепрееимства, и сделает это... "Слишком велик соблазн, чтоб устоять, подобно святым",- размышлял вампир, направляясь на прогулку.

Попытка попасть в прошлое- это интересно. Но это никогда не представляло интереса для мага, демона или нашей троицы. Но этот день они запомнили надолго...


...Поздно ночью Мигель рассматривал спящую Эльку, остававшуюся прекрасной даже во сне (что я пишу... Остановите меня). Он медленно наклонился к ее... руке (боже, помогите), и укусил за палец. "Он никогда не сделает тебя вампиром потому, что благородный",- сказала Тина. Мигель знал, что он делает и на какой риск идет. Но выбор он решил себе не оставлять... Слишком велик соблазн...


Тинатин ненавидела вставать рано. В это утро она проснулась очень рано. Внезапно она поняла, что случилось. Слишком явный запах крови стоял в квартире. Томный запах, от которого голова могла закружиться. Схватив крест, девушка вошла в спальню к подруге, и увидела сидящего на полу вампира, на лице которого была блаженная улыбка.
- Она не станет такой, как я,- прошептал он, держа руку колдуньи.
- Просто держись подальше от нее, если хочешь жить,- голос экзерсистки был холоден как лед.
- Хорошо.
- Отпусти и иди погуляй.
- Хорошо.
Вампир вышел из комнаты. Тинатин упала в кресло...

Тинатин мрачно рассматривала стены башни, куда пришла, чтоб найти ответ на вопрос, мучающий ее давно. Вопрос, на который она три года ищет ответ, так и не отвечен в полном объеме (руки от клавиатуры подальше). Тина достала карту, рассматриваемую вчера. "Если верить карте, то ответ на мой вопрос- здесь",- девушка толкнула дверь башни, и очутилась в полной тьме, из которой нельзя было выбраться. Тьме, преследовавшей ее во снах и душе. Тьме и холоде всего сущего...

Часть 10.
Шаги Мигеля гулко отдавались под сводами этих стен. Вампир подошел к зеркалу. Он был необыкновенным вампиром, он мог отражаться в поверхности. Вампир не жил в квартире Тинатин уже несколько дней. Слишком стыдно ему было смотреть в глаза Эльки. "Элечка",- мечтательно закатил глаза вампир, и сам не заметил, как вышел к той же башне, что и Тина. Ему не было никакого уже дела до экзерсистки и ее счету к магу Полуночи. Да и он уже не хотел ему мстить. Хотелось просто начать любить, жить как нормальные люди, и стараться получать удовольствие от жизни...

Тинатин стояла во тьме. Ей было неуютно, но она держалась. Ей хотелось получить ответ на вопрос, как добыть ту силу, при помощи которой свою можно увеличить. Ей нужен был ответ на ее вопрос. Вопрос экзерстки.

Девушка пробиралась на ощупь. Не помогал рассеять тьму даже фонарь.
- Тинатин Везельвуловна,- пророкатал голос.- Зачем ты сюда пришла?
- Я хочу получить ответ на свой вопрос,- девушка не боялась.
- Какая ты смешная. Все хотят получить ответ на этот вопрос, но не все его удостаиваются. Что ж, ты можешь получить ответ на него, если скажешь, чью силу ты хочешь получить?
- Силу того, кто равен Богу и Дьяволу, но держится посередине.
- Ты хочешь силу Нисвергнутого демона?! Но ты сошла с ума!
- Я знаю. Так лучше скажи, где мне его искать?
- Ты должна произнести его имя, и он сам к тебе придет. А его силу ты получишь тогда, он сам пожелает тебе ее отдать!

Тьма исчезла, как и башня. Тинатин оказалась посреди шумного городского базара. Ее удивлению не было предела...


Она рассматривала Мигеля так внимательно, как будто не видела до этого. Усмехнувшись, девушка направилась к нему, когда...

Часть 11.
Тинатин очнулась от боли в затылке. "И когда я это успела так напиться?"- недоуменно подумала девушка, пытаясь сесть. Но вертикальное положение было ей принято давно. И это весьма удивило экзерсистку. Она была связана по рукам и ногам, сидела на стуле в каком-то подземелье, судя по положению стен и без окон.
- Ты очнулась? Отлично,- чей-то бодрый, нарочито бодрый голос ворвалсяв больную голову девушки.- Значит, я смогу с тобой договориться.
- Н-да? И о чем же?- Тина усмехнулась, стараясь не показывать, как ей больно. Она навсегда усвоила, что жалко только у пчелки.
- Тинатин Везельвуловна, мне очень нужна ваша помощь,- девушка, вышедшея из мрака со свечкой, смотрела в упор в синие глаза своими зелеными. Ее волосы, уложенные в средневековую прическу "Бараний рог", были светло-русыми, почти блондинистыми, но очень красивыми.- Я сейчас вас прошу об этом только потому, что хочу спасти брата. Призовите одного демона, вы это можете, и все будет хорошо. Я прошу вас.
- Дорогая моя, я не призываю демонов, я их изгоняю,- Рабинович продолжала не то ухмыляться, не то улыбаться.- Так что за этим лучше к сатанистам или кто там у нас демонов призывает. Вот к ним все вопросы.
- Вы вынуждаете меня так поступить,- оппонент разговора поставила ароматическую свечу, вызывающую галлюцинации.

Тинатин погружалась постепенно в сладкую, дурманющую тьму. Тьму, много раз виденную ею во сне. Там она еще могла проснуться, а здесь все зависело только от этой свечи, горевшей очень медленно. Не спасали молитвы, песнопения. Тьма все поглащала Рабинович, не в силах больше ей противиться...


Александр задумчиво рассматривал следы обыска в квартире Тинатин. Картина была удручающей. Взгляд демона случайно упал на медальон, который экзерсистка всегда носила при себе. Александр рассматривал фото, где мужчина, столь сильно похожий на саму девицу, держал маленькую девочку.
- Так вот почему ты так не любишь его снимать,- демон положил медальон в форме капли (автор их обажает, как и в форме сердца) в свой карман, одним взмахом руки привел всю квартиру в порядок, и направился на поиски Эльки и Мигеля. По пути он заметил Виру, внимательно следящего за ним, и одним словом отправил его лечиться куда подальше. Ворон возмущенно каркал, ведь ему во второй раз убирают все маховые перья. Волконский лишь усмехнулся, и направился дальше, надеясь найти вампира. Но когда он подошел к месту, где временно обитал вампир после ухода из квартиры Тинатин, то он увидел, что Мигель исчез тоже.

На пороге дома вампира стдела заплаканная Элька.
- Вы Пашкова Элина?- демон присел рядом с девушкой.
- Д-да, а вы кто?- колдунья повернулась к нему лицом, утирая слезы.
- Волконский Александр,- представился Нисвергнутый демон.- Вы ищите Мигеля де Лавегу? Значит, я пришел по верному адресу.
- Мсье Волконский, что вам надо?!
- Ничего такого, что вас могло б смутить, разозлить, или что-то такое, что могло б вас расстроить. Мне надо найти Рабинович Тинатин Везельвуловну, вашу подругу экзерсистку.
- Простите, я не знаю ни одного из тех людей, которых вы назвали. Я вообще пришла сюда, чтоб побыть одна!!!- Элина разозлилась. А когда она злилась, то всем было плохо.- Уходите немедленно, вы мне противны!!!
- Мадмуазель Пашкова, вы тоже находитесь в страшной опасности. Прошу вас, идемте со мной...
Пощечина, данная демону, заставила последнего отпрянуть, а девушка, резко вскочив, убежала. Демон кинулся было за ней, но не смог догнать, ибо эта девица умудрилась еще и приковать его к ступеням дома вампира. Демон проклинал все сквозь зубы, пытаясь освободиться. Элька была уже далеко...

Часть 12.
"Memento mori, господа",- произнес высокий мужчина, обращаясь к студентам в аудитории.
"Memento mori",- хором ответили ваганты. За этого профессора теологии и философии боролись самые известные университеты мира. Рядом с ним всегда находилась маленькая девочка и высокая, надменная женщина. За нее боролись ведущие клиники мира. За Вильгемину Германовну Скорпион, во вдовичестве мадам Астат Рабинович. Маленькая девочка рядом с ней- ее внучка Тинатин, а этот профессор ее отец, Везельвул Астатович Рабинович. Его лекции имели огромный успех, и всегда все аудитории были набиты до отказа. На дворе стоял 1997 год. Сейчас семья Рабинович жила во Франции, в Париже."

Катарина внимательно рассматривала девушку, бормотавшую молитвы на старославянском.
- Может, не надо?- спросила она Дмитрия Исаевича.
- Каатарина, ведь ты хочешь спасти брата?- вкрадчиво поинтересовался маг.- Тогда просто заставь ее призвать этого демона.
- Когда же ты поймешь, Обломов, что я изгоняю демонов, а не призываю,- Тинатин взглянула ясным взглядом на мага.- Ведь ты можешь найти любого сатаниста, и он призовет тебе за милую душу демона. Что тебе от меня нужно?
- Мне нужна ты и этот демон. Волконский Александр Михайлович.
- Исаевич, ты меня достал.
- И я тебя ценю, моя дорогая. Давай, произноси его имя.
- Нет.
- Ты сама выбрала свой путь. Катарина, действуй.
- Прости меня,- глаза вампирши были полны слез...

Пашкова Элина сидела на кухне квартиры Тинатин, и пыталась понять, почему ее игнорирует Мигель. Приведя себя в порядок, девушка вспомнила, что о Мигеле интересовался тот самый Волконский, про которого как то упоминал вампир. Задумчиво продолжая потягивать кофе, Элька вдруг сообразила, что Волконский и есть тот демон, за которым бегают многие, пытаясь его поймать.
- Значит, не прилагая никаких усилий, его нашла Тина. Как интересно,- колдунья достала какую-то книгу из шкафа, судя по виду, выпущенную еще в эпоху динозавров. Открыв книгу на середине, девушка начала что-то читать на старославянском языке. Заклинание было непонятным на слух...

Тинатин мрачно рассматривала свою руку, на которой было две маленьких точки, от укуса Катарины. Вампирша смотрела в синие глаза экзерсистки.
- Я не хочу еще раз вас кусать. Прошу вас, призовите этого демона,- девушка смотрела умоляюще зелеными глазами.
- Я сказала- я не призываю демонов. Вы все еще хотите спасти брата?- Тинатин Везельвуловна освободила руки.- Тогда слушайтесь меня, и все будет хорошо, госпожа...
- Катарина. Катарина де Лавега.
- Очень приятно. Дайте мне вашу руку, Катарина...

Мигель бродил по каким-то окрестностям. Ему неохота было расставаться с Элькой, но и подвергать ее опастности стать вампиром. "Поэтому единственный выход- бежать",- решил парень, и собрав вещи, он исчез. Но забыть Эльку с ее потрясающим оттенком волос, смехом, улыбкой он не смог. И не сможет никогда. "Вампирам не дано любить, но если они любят, то это высшее благо",- размышляя так невесело, Мигель шел сам не ведая куда. Незаметно он вышел к дому Тинатин, в котором горел свет.
- Элечка,- шепнул вампир. Выбор был сделан им самим. Избежать его не удалось...

Тинатин вела Катрину вдоль морского берега, где-то на юге России.
- Что вы со мной сделаете?- спросила вампирша.
- Однозначно, что не прикончу. Вы мне нужны живой, Катарина. И вдобавок, зовите меня Тина.
- Хорошо, Тина. Я вам верю.
Море бушевало. Надвигалась гроза. А вместе с ней надвигалась и развязка всего, что закрутилось за последнее время. Развязка, которую все так ждали...

Часть 13.
Ей снился сон. Чудесный сон, какой бывает только в детстве, когда ты уверен, что тебя защитят родители, и что солнце будет всегда светить только для тебя. И снова она видела отца, друзей, потерянных за долгое время, и таинственная улыбка блуждала на ее губах... Она, Катарина де ла Вега, была счастлива в мире этого сна, в который ее погрузила Тинатин. Экзерститка забрала всю боль, горечь и страх вампиршы себе, отдав взамен свой спокойный и глубокий сон. Сон детства...

Тинатин шла вдоль одной из улиц Николаграда. Она знала, что за ней следят, и все равно выбрала этот вариант решения проблемы. Она не хотела призывать демона, хоть это и было необходимо в сложившихся обстоятельствах. Она сделала свой выбор. Выбор, от которого тучи над головами Эльки, Мигеля, Александра, Тинатин, Дмитрия и Катарины сгущались все сильнее...

Каждый раз, при очередной проверке, проходившей в клубе, где работала Тина, она начинала готовиться к ней заранее. Она терпеть не могла, когда ее начинали спрашивать о ее семье, о ее прошлом, и о том, почему она носит все черное. Не могла она вынести и разговоров о прежней работе, с которой ее уволили. Она не любила свое прошлое. И чем меньше о нем заговаривали, тем было лучше для нее. Аналогичное волнение испытывала и Элька, не говорившая никогда о причине своей ссоры с Тиной. И все равно каждая из девушек страдала от этой разлуки...

... Они познакомились в седьмом классе. Тинатин, всегда державшаяся особняком по отношению к классу, и Элька, только что пришедшая в новую школу.
- Привет,- девчонка во всем зеленом подошла к экзерсистке. Никто не хихикал противно, как во всех идиотских американских фильмах.
- Значит, тебя посадили со мной? Ну садись,- девочка пододвинулась к окну.
- Я Элина, а ты?
- Тинатин Рабинович.
- Ой, а что это за фамалия?
- Если ты не слышала о теологе и философе Рабиновиче, то ты счастливый человек,- Тинатин ухмылялась.
- Кто? Прости, а ты не могла б меня просветить?
Экзерсистка захохотала.
- Что в этом смешного?!- Элька вскочила в гневе.
- Остынь, мне просто смешно от того, что ты ничего не слышала про него. Ладно, забудь,- девочка махнула примиряюще рукой.- Это не так важно, как кажется сейчас.
- Что ты этим хочешь сказать?
- Не время, вот и все.

Так и состоялось их знакомство. Никогда еще им не было так хорошо. Особенно колдунье, у которой никогда не складывались даже знакомства...

Вскоре, где-то в 8 классе, отец экзерсистки заболел. Перед смертью он прошептал ей формулу, помогающую призвать Нисвергнутого демона. Тинатин усвоила очень твердо ее, повторяя каждый день... С тех пор траур стал ее неотъемлемой частью. Частью той девушки, которой она являлась сейчас...

Внутренне Тинатин была готова к нападению со спины. Хотя это и неблагородно. Рабинович шепнула что-то, и от преследователей ни осталось ни следа... Она внезапно почувствовала, что слабеет, и теряет сознание. "Странно, так не было ни разу со мной...",- успела подумать она, прежде чем кто-то ее подхватил на руки...


... Элька страшно закричала. Она проснулась в холодном поту. Ей было страшно. Мигель испуганно вбежал в комнату. Из распросов он понял лишь, что с Тинатин случилась беда, и что колдунья ее почувствовала. Вампир беззувчно повторял имя сестры, которую не видел более полувека...


... Она снова была счастлива. Тем детским счастьем, когда весь мир нам кажется добрым, и что радость будет всегда. Ей было хорошо... А потом снова наступила тьма, из которой вырваться было нельзя...

Dum spiro, spero - Пока дышу, надеюсь.
Эту фразу Везельвул Астатович повторял очень часто. И она въелась в его дочь. Тинатин очнулась в каком-то доме. Она испугалась на мнгновение. А потом рассмеялась... Ей стало смешно. Она поняла, что теперь надо делать, и кого в первую очередь призывать, если хочешь выиграть ту битву, где играть больше нельзя...

Часть 14.
Тинатин улыбалась, глядя на солнце. Ей было хорошо. Она нашла способ как победить Дмитрия Исаевича. Она знала, как вернуть Мигелю и Катарине человеческий облик. Она знала, что ей не потребуется помощь Волконского. Тина рассматривала белоснежные облака, и знала, что туч над их головами никогда не будет...

Мигель обнимал Эльку, все еще дрожавшую от ночного кошмара.
- Дорогая, все будет хорошо.
- Мигель, я знаю, что Тинатин нашла что-то, что позволит нам всем жить спокойно,- колдунья шептала эти слова. Она знала, что экзерсистка не сможет успокоиться, пока не выполнит задуманное.
- Элька, хочешь, я расскажу тебе историю своей жизни?- неожиданно предложил вампир, протягивая кофе девушке.
- Расскажи.
- Знаешь, в 1867 году, когда мы с сестрой жили в Испании...
Мы тогда жили в Мадриде. Как сейчас помню, стояла невыносимая жара. Мы с Катариной, так зовут мою сестру, просто решили начать путешествовать вместе, чтоб посмотреть мир. Мы тогда направились в сторону Франции. В Париже, где мы жили возле Лувра, мы с сестрой постоянно гуляли, посещали музеи... Потом мы отправились в Россию. Нам понравилось больше в этой стране. Мы остались жить здесь. Потом Катарину укусил вампир, откуда-то из Европы. Она не выдержала, и уехала куда-то. А потом, сам того не ведая, я стал вампиром тоже. Просто как-то этого не заметил. С тех самых пор больше ста лет мы с сестрой не можем встретиться... Как бы я хотел ее сейчас увидеть...
- Dum spiro, spero,- произнесла экзерсистка, входя в кухню
- Dum spero, spiro,-ответил вампир.- Куда ты пропала?
- Я пришла, и это главное. Как вы тут без меня?
- Неплохо, но с тобой веселее жить.
- Ясно. Катарина де Ла Вега твоя сестра?
- Да. Ты ее видела?- вампир подскочил на стуле.
- Да. Ее боль- моя боль. Древняя формула Обмена.
- Ясноооо. Тинатин, где Катарина?
- В безопасности. Я ненадолго, мне потом надо идти.
- Тина, скажи честно, что ты задумала?- Элька говорила настолько тихо, что ребятам пришлось к ней наклониться.
- Элька, я все исправлю. Но для начала я увижусь со своей бабушкой.
- С тетей Ви? Тогда ей привет от меня и пожелание удачи тебе.
- Спасибо. Я пойду, переоденусь и отправлюсь дальше.
- Хорошо.
Элька беззувчно зашептала молитву...

Выйдя из квартиры своей бабушки, девушка подошла к мотоциклу, и направилась в сторону Новоангельска. Ей надо было забрать вещь со старой квартиры...

Новоангельск, квартира матери Тинатин
Девушка отперла дверь своим ключом. Замок после ее отъезда никто не поменял. Как и в ее комнату никто не заходил.
- Эй, кто ты?!- резкий голос матери заставил девушку обернуться.
- Здравствуй, Маша,- голос Тины был ледяным как айсберг.
- Ты?! Зачем ты пришла?!
- Забрать одну вещь. И более ничего мне не надо. Я уйду.
- Уходи и исчезни из нашей жизни. Ты, сошедшая с ума вслед за своим отцом.
- Я и так почти что закончила.
Тина взяла какую-то древнюю и маленькую книжку.
- Уходи,- женщина смотрела так гневно, что под ее взглядом можно было растопить Северный полюс, и в придачу Южный.
- Уже ушла,- девушка усмехнулась и покинула квартиру, хлопнув дверью напоследок, как прощание с прошлым, от которого она так стремительно убежала в свое время в ночь...


Мотоцикл мчал ее по трассе. Ветер трепал волосы, выбивал слезы из глаз, но ей было все равно. Она распрощалась сегодня с прошлой жизнью окончательно...

Волконский рассматривал закат. Скоро он найдет способ вернуть себе человеческое обличье, не опасаясь больше ничего. Скоро он будет свободным... Свобода... То сладкое слово, от которого нчинала кружиться голова и появлялось ощущение радости... Скоро близилась разгадка всех похождений экзерсистки, колдуньи, мага, вампиров и демона...

Часть 15.
Волконский сидел напротив Дмитрия Исаевича.
- Ты сам прекрасно понимаешь, что я не детектив,- демон потягивал глинтвейн.
- Я знаю, но я хочу, чтоб ты вернул мне мою..,- тут маг запнулся на секунду, но ворон стукнул его клювом по плечу,- верную напарницу.
- На-па-рни-цу?- повторил задумчиво по слогам демон.- Да, а ты оказывается, влюблен.
- Что ты сейчас сказал?!- маг задохнулся не то от возмущения, не то еще от чего-то.
- На лбу все написано,- Александр хохотнул.- Так что, маг? Все еще нужна моя сила, или та девушка?
- Девушка,- едва слышно выдохнул маг.
- Так-то лучше. Давай фото,- демон поставил бокал со стуком на стол.
- Держи.
Александр рассматривал фото Катарины, которую знал как сестру Мигеля, разыскиваемого им для того, чтоб найти Тинатин.
- Знаешь, маг,- демон снова подогрел глинтвейн взглядом.- Я найду тебе эту девушку, но взамен я хочу, чтоб ты мне нашел совсем другого человека.
- Кого?
- Ее.
На стол легла ее фотография.
- Экзерсистку?! Ты спятил.
- Нет. Найди мне ее, или я не ищу твою девушку.
- Я согласен.

Александр рассматривал дольмен на Кавказе, куда Тинатин поместила вампиршу.
- Слишком легко было ее найти,- пробормотал демон, переступая порог.
- Да, слишком,- вампирша встала с постели.- Кто ты?
- Я Александр Волконский, Низвергнутый демон, призванный по поручению твоего брата Мигеля вернуть тебя к нему,- демон лгал легко.
- Врешь,- Катарина облада свойством видеть любую ложь, фальшь, ненависть.- Ты прибыл по поручению мага, верно?
- Даже если и так, то что с этого?
- Ты выбрал не ту девушку, в таком случае.
- Уверена?- Волконский скептически приподнял левую бровь.
- Да,- вампирша показала клыки...



Маг Дмитрий Исаевич Обломов, которого так боялись даже самые могущественные колдуны, вынужден был идти к экзерсистке Рабинович, самой могущественной девушке в этой области инквизиции, на встречу, заранее морально готовясь к тому, что придется с ней разговаривать.
- Зачем ты меня ищешь, если я стою у тебя за спиной?- девушка неслышно подошла к магу сзади.- Так что ты мне хотел сказать, Дмитрий?
- Я пришел просить тебя о помощи,- сглотнув нервный комок в горле, ответил маг. Ворон косился одним глазом на девушку, в свое время изрядно над ним посмеявшуюся.
- В чем же она состоит?
- Помоги мне одолеть одного демона, и более мне ничего не надо.
- Правда? А может, Димитриус, тебе нужна Катарина де Ла Вега?- шепнула девица на ухо враз побледневшему магу.
- Только твоя помощь как экзерсистки. Не более,- ответил маг, хватаясь за спинку стула.
- Что ж, в таком случае я просто повторю молитвы.
Девица Рабинович ушла, натянув капюшон на голову поглубже. Начался дождь, который все усиливался по мере бледнения мага и нахохривания Виру...

Тинатин приближалась вместе с магом во тьме к домику в лесу.
- Где твой демон?- спросила она, снимая капюшон.
- Он? Он в доме,- Димитриус волновался, но старался этого не показывать.
- Веди, Сусанин,- ядовито сказала девица.
- Иди, полячка,- в тон ответил маг.
Они вошли в дом. Обломов вел Рабинович на второй этаж, где их ожидал демон.
- Вот он.
Тинатин резко затормозила в дверях. На кровати сидела, смиренно сложив руки на коленях, Катарина, укрытая на Кавказе. Рядом с ней стоял демон Волконский, которого она не видела более двух месяцев.
- Катарина!- маг кинулся обнимать вампиршу, сидевшую напротив него. Она не могла ничего сказать. "Ибо от судьбы не уйдешь",- думала девушка, в то время как Обломов ее обнимал.
- Александр Михайлович, я ваш должник,- маг обернулся.
- Ничего, вы с лихвой отплатили этот долг, приведя ко мне ту, которую я вас просил. Вы свободны от своих обязательств, Дмитрий Исаевич.
- Хорошо. Простите, но мы удалимся,- Димитриус взял Катарину за руку и исчез с ней вместе.
- Зачем вам я нужна?- Тина смотрела в глаза демона, пугающие и притягивающие одновременно.
- Я хочу, чтоб вы стали моей женой.
- ЧТО?!?!
- Да, я вас прошу стать моей супругой.
- Ты совсем спятил, да?!- Тинатин разозлилась не на шутку.
- Я прошу об этом очень серьезно. Я предлагаю тебе сделку.
- Нет, хватит на мой век сделок. Я не выйду за вас НИКОГДА!!!
- Выйдешь, и еще спасибо скажешь.
- НИ ЗА ЧТО!!!
Девушка бросилась вниз по лестнице, когда в конце увидела демона.
- Тина, ты ни куда от меня не денешься. Я найду тебя всюду,- демон схватил за руки экзерсистку.
- Как ты смеешь?! Пусти меня!!!- ни одна из прочитанных молитв не помогала.- Пусти!!!
- Нет, ты не уйдешь от меня,- он прижал ее к себе силой.- Не уйдешь от меня,- шептал он.
- Зачем я только постучалась в ту ночь в твою дверь?- девушка притворилась, что теряет сознание. Этот прием действовал всегда безотказно. Так подействовал он и этот раз. Демон кинулся на кухню за водой. Тинатин быстро выскочила из дома. Она бежала по лесу. Ветки хлестали ее по лицу, колючки цеплялись за плащ, корни деревьев мешали бежать. Но она не хотела быть вместе с демоном...
Александр бежал вслед за Тинатин. Когда-нибудь девушка должна была устать, но казалось, что она сделана из стали. Демон слегка подустал, и присел отдохнуть под деревом, где его сморил сон...
Лицо Тинатин, которую он полюбил, все время стояло у него пред глазами. Он не мог, и даже не хотел ее забывать. Он любил ее, как Медея любила Ясона. Он не мог жить без нее. Он тихо умирал... От любовной тоски...

Тинатин сидела на траве, пытаясь прийти в себя от столь долгого бега по лесу. Она дышала с хрипом. Внезапно она поняла ответ на свой вопрос. Как ей получить силу, равную силе Падшего Ангела. И снова в ее голове пронесся тот диалог:
"- Тинатин Велельвуловна,- пророкатал голос.- Зачем ты сюда пришла?
- Я хочу получить ответ на свой вопрос,- девушка не боялась.
- Какая ты смешная. Все хотят получить ответ на этот вопрос, но не все его удостаиваются. Что ж, ты можешь получить ответ на него, если скажешь, чью силу ты хочешь получить?
- Силу того, кто равен Богу и Дьяволу, но держится посередине.
- Ты хочешь силу Низвергнутого демона?! Но ты сошла с ума!
- Я знаю. Так лучше скажи, где мне его искать?
- Ты должна произнести его имя, и он сам к тебе придет. А его силу ты получишь тогда, он сам пожелает тебе ее отдать!"
- Да, я наверное, так и поступлю,- прошептала она. Девушка встала, и шатаясь, продолжила свой путь к выходу из леса. Она знала, что Падший Ангел Ликрет убил ее отца той болезнью. Она знала, что Ликрет сделал Мигеля, Катарину и Виру такими, какие они есть. Она знала, что если получить эту силу, то она станет равной Ликрету, которому более пятисот лет. Она должна была призвать именно Волконского...

Ликрет. Падший Ангел. Проклятие отверженного.

Когда падает на вас проклятие Отверженного, вы принимаете это как данность, и стараетесь не замечать того, что прокляты. Ликрет этого не замечал в принципе. Ему было все равно. Обладая прекрасной внешностью, голосом, манерами, тем не менее он всегда оставался по своей сути демоном. Падший ангел и Низвергнутый демон всегда были равны по своему могуществу. Ликрет это знал. Ему очень хотелось уничтожить Волконского, ибо тот посмел перейти ему дорогу более двухсот лет тому назад, когда он хотел убить ребенка. Демон преградил путь, и поплатился изгнанием из Ада. Ликрету нужно было отомстить, и он сделал это, превратив Мигеля и Катарину в вампиров, и породив Виру-химеру, прислуживающую магу. Только он не учел около 1917 года революцию в России, и иммиграцию в Европу Астата Иоанновича, известного экзерсиста, теолога и врача. Превращение не было полностью завершено. Мигель и Катарина могли находиться на дневном свете, не бояться серебра и святой воды, а так же имели полное право любить. Именно с этих пор Ликрет стал преследовать семью Рабинович, стараясь изо всех сил. С тех самых пор от Рабиновечей отвернулось долголетие, которым они славились. Максимальный возраст их жизни состовлял 45 лет... Тинатин мечтала отомстить, а Ликрет мечтал о встрече с ней...

Тина прислонилась устало к дверному косяку. Вскоре она призовет его, и все встанет на свои места...

Часть 16.
Тинатин села в кресло. Она ссутулилась, прикрыла глаза и опустила голову. Она устала от этой беготни, бестолковости иногда своих поисков, а иногда просто ото всего. Она встала, достала ту книгу, которую забрала со старой квартиры, девица Рабинович принялась вычерчивать пентограмму на полу. Элька и Мигель исчезли куда-то рано утром, и Тинатин была рада этому, ибо не пришлось б объяснять, зачем она так поступает. Только Тина не учла, что Ликрет ее маленечко опередил, буквально на пару минут. С этого момента девушка попала в ловушку Падшего Ангела...



Низвергнутый Демон смотрел в небесно-голубые глаза Ликрета.
- Ты так хочешь ее убить? Почему?- Волконский превратился в демона.
- Знаешь, а ведь ее предки перешли мне дорогу более трехсот лет назад,- Ликрет улыбался самой нежной из своих улыбок.
- Ликрет, я тебе ее не отдам.
- Я все-таки вынужден настаивать,- падший выпустил свои крылья, слегка окрашенные на концах в алый цвет, как кровь.- Защищайся, Низвергнутый демон.
- Нападай, Падший ангел.
Они дрались. Не на жизнь, а на смерть. За девушку, которому каждая нужна была. Одному для мести, другому для любви. Они дрались до последнего...

... Тинатин читала заклинание призыва. Оно призвало. Но только не Волконского, а ее к Ликрету и Александру. Она просчиталась с заклинанием...


Ликрет увернулся от удара.
- Демон, убей ее, и тогда наш бой завершится,- Тинатин дергалась в руках ангела, державшего ее очень крепко.
- Ах ты...
- Убей ее!!!
Ангел хохотал как безумный, Демон ругался, и пытался вычислить точку, куда нанести удар и не задеть Тину. А девушка лихорадочно вычисляла способ, как вырваться из рук этого урода...

Тинатин извернулась, выпустила мгновенно вампирские клыки и укусила за руку Ликрета. Ангел взвыл от дикой боли и выпустил девушку, мгновенно откатившуюся в сторону.
- Беги, Тина!
- Никуда не убежишь!!!
Ангел и Демон начали снова драться. Тинатин снова совершала свой марш-бросок по лесу. Она бежала без остановки до дома Александра...


Девушка устало прислонилась к косяку. Она знала, что дальше может быть только хуже. Она боялась этого и ожидала одновременно. Почему ж она тогда так быстро подчинилась демону, который ее едва замуж силой не взял? Почему ей так боязно за него? Эти вопросы не давали экзерсистке сидеть спокойно, но в тот же момент давали какую-то иллюзию того, что она еще не сошла с ума, и что все это- реальность. Она села в кресло, и постаралась ни о чем не думать...


... Ликрет рассматривал поверженного демона.
- Она мне принадлежит, потому что я так хочу. Ты понял?
- Сукин сын, до чего ж ты дошел...
Александр потерял сознание. Ликрет усмехнулся, принял внешность демона и направился в его дом...

Тинатин проснулась от того, что на нее кто-то смотрел.
- А, Волконский это ты,- девушка потянулась, и взгляд демона скользнул по ее фигуре.- Где Ликрет?
- Умер. Давай не будем о нем, а поговорим о нас с тобой,- падший придвинулся как можно ближе к девушке.- Как насчет этой темы, а?
- Ты меня пугаешь. Александр, покажи мне свои крылья.
- Что?
- Покажи мне свои крылья,- Тина повторила это более настойчиво, отскочив в сторону.
- Да зачем тебе они?- падший начинал терять терпение.- Просто скажи, что пойдешь со мной куда угодно, и все.
- Покажи мне крылья!!!- Тинатин вытащила пистлет.- Живо.
- Покажи ей свои крылья, Ликрет,- демон стоял, с его ран стекала кровь.- Может, тогда ты и успокоишься. Я не отдам тебе Тинатин. Ты понял меня.
- Ты уже покойник, Волконский!!!- Ликрет в мгновение ока принял свое истинное обиличие. Девушка отскочила в сторону. Это был не ее поединок. В нем она не имела никакго права вмешиваться в битву. Она взбежала на второй этаж, и лишь слышала звон посуды, грохот ломаемой мебели, топот ног и крики на непонятном языке. Девушка забилась в темный угол, и старалась не дышать...

Дверь отворилась, и на пороге возникла фигура. Тень падала от нее прямо на Тину, но она рассмотрела крылья, и успокоилась. Это был демон. Подскочив, она его обняла. Им было все понятно без слов...


Мигель внимательно рассматривал свои клыки, которые он хотел запустить в тушку кролика, чтоб проверить их остроту. Клыки исчезли. Как и все прочие вампирские атрибуты. Элька удивленно рассматривала ечто схожее и с Катариной, своей будущей родственницей. А Обломов с удивлением взирал на Виру, оторый перестал декламировать стихи Пастернака. Маг внезапно захохотал.
- Катарина, Ликрета больше нет, ты свободна!!!- Маг радостно кружил девушку по кухне. Ворон разочарованно каркнул, и повернулся ко всем хвостом. Мигель начал распевать какой-то гимн, а Элька плакала.
- Милая, не плачь,- вампир утирал слезы любимой.
- У нее получилось. Я плачу от счастья,- колдунья прошептала эти слова.- Мигель, мы теперь точно будем вместе. Я счастлива.
- Я тоже, милая девушка, тоже. В конце концов, всем шампанское!!!- весело крикнул Дмитрий Исаевич.- Виру, и тебе этого напитка тоже дадут.
- Кар-р-р-р!- скрипуче и протяжно крикнула птица.
- Давайте же веселиться!!!
Они веселились всю ночь. Им было хорошо... Только сейчас до колдуньи дошло, что ворон на картине, висевшей в комнате, был Виру, нарисованный Паленовым. Только сейчас Элька поняла, что счастлива по-настоящему...

Часть 17.
Элька примеряла прекрасное свадебное платье, сшитое Катариной, своей своячницей. Оно как нельзя более выгодно подчеркивало достоинства фигуры колдуньи и ее прекрасные зеленые глаза. Мигель неслышно подошел сзади.
- Ты самая красивая,- прошептал он.
- Я знаю,- девушка улыбалась.- Жалко, что не будет Тины и Саши. Сколько мы их ищем уже? Два месяца?
- Они сами придут, если захотят, я в этом уверен. Пойдем, а то в церковь опаздаем.
- Пойдем.
Жених и невеста вышли из дома, купленного по поводу радостному и горькому одновременно. Элина Эдуардовна Пашкова чувствовала себя одиноко без своей подруги- Рабинович Тинатин Везельвуловны...


Катарина направлялась в католический костел, дабы отречься от западного христианства в пользу восточного и выйти замуж за Дмитрия Исаевича, который был готов принять католичество, но девушка удержала его от этого. И получив разрешение на выход из своей религии, вампирша приняла православие, и чрез месяц должно было состояться ее венчание с магом...

Тинатин и Александр сидели на берегу моря. Им было хорошо вдвоем эти два месяца, и они ни о чем не думали. Раны демона почти что зажили, но экзерсистка боялась, что могут начаться осложнения. Демон заверил, что с ним такое бывало, и что все будет в порядке.
Море ласково шумело, солнце склонялось к закату, песок становился каким-то розовато-лиловым. Идиллия, одним словом. И в этой идиллии и жили те, кто изначально избегал друг друга как огня. Но им уже было все равно. Они были счастливы.
- Тина, солнышко, скажи, как насчет того, что б сходить на свадьбу Мигеля и Элины?- демон устроил свою голову на коленях девушки.
- Я не против,- она равнодушно пожала плечами.- Как ты себя чувствуешь?
- Отлично. Пойдем, холодает. Ты ведь замерзла.
- Нет, мне не холодно. Ты рядом ведь,- на ее губах играла полуулыбка, от которой у парня перехватило дыхание.
- Я тебе верю. Я люблю тебя.
- И я тебя люблю.

Элька сидела за праздничным скромным столом. Ей было одиноко. За много лет Тина стала для Элины сестрой. И сейчас сестры рядом не было.
- Почему грустим?- знакомый голос раздался прямо над ухом мадам де Ла Вега.
- Тиночка!!! Я думала, ты вообще про нас забыла,- Элька обнимала пару, пришедшую столь поздно на праздник.
- Мы не забыли про вас. С праздником,- демон протянул подарок.
- Как я рада, что вы пришли. Садитесь, рассказывайте, куда вы исчезли после той битвы.
- Элька, тебе этого не надо знать. Самое главное, что все хорошо.
- Я вам верю, ребята, верю. Спасибо, что не забыли про меня. Я счастлива.
- Вон твой муж идет, иди к нему.
- Хорошо. Только не уходите сегодня никуда, хорошо?- в зеленых глазах светилась надежда, просьба и мольба.
- Никуда не уйдем, обещаем.
- Спасибо.
Весь и всю ночь гости веселились. Прозвучали крики "Сладко" для новобрачных (автор не понимает криков "Горько" и делает по-своему), пожелания всем гостям и свидетелям (Дмитрий и Катарина), и пожелания всего лучшего для Виру, который спустя две недели после битвы не выдержал тоски по своей химерной жизни и исчез, но появился только на свадьбу. Тинатин взяла ворона, и что-то ему шепнула.
- За здоровье молодых!- каркнула птица. Это был подарок экзерсистки для ворона. Все было хорошо, и это счастье, казалось. не кончалось никогда...



Поздно ночью демон и девушка шли по берегу моря к своему домику. Им было хорошо. И это было очевидно. Счастье-понятие относительное, и у каждого оно выражается по-своему- у одних в любви к кактусам, у других в любви к кулинарии, а у третьих еще в чем-то, но когда двое любят друг друга, это очевидно всем, и никто не в силах более противиться этому счастью.

Сообщение отредактировал Sangotin - 7-08-2009, 11:34

Ловчий.

«Если бы ты умел правильно написать слово "шкаф", он бы свалился тебе на голову»

Небо над моею головой чем-то походило на старые средневековые гравюры, что описывали устройство мира - хрустальная, матовая твердь обернутая черным бархатом и усеянная россыпью блестящих камешков-бриллиантов. Впрочем, в равной степени эти камешки могли бы быть и гвоздиками, и мельчайшими отверстиями в другое, очень светлое и очень яркое пространство – я еще не решил какое сравнение мне нравится больше. Отсюда, с пятидесятиэтажного небоскреба они выглядят даже чуть ярче.
Такое небо нечасто увидишь в городе – зарево фонарей, смог, свет неоновых вывесок размывает, превращает его в темно-бурое «пространство сверху». Наверное, именно поэтому большинство обсерваторий строятся где-то вдали от мегаполисов.
Но сейчас, мне почему-то кажется, что я готов созерцать это небо вечно. Ну, или очень близко к тому – оно, все-таки, не огонь и не текущая вода, тем более что даже на это я, чисто из интереса, смотрел едва ли две минуты, перед тем как почувствовать скуку и легкое разочарование. Правда, на работающих людей я действительно готов смотреть долго – пока они не разозлятся и не скажут «займись уже делом!». И раз уж зашел разговор о деле…
… Закрывая глаза, я в последний раз взглянул на твердь надо мною, сквозь узенькую щелочку между веками пытаясь захватить все её величие. Чтобы потом увидеть в совершенно другом виде.

…Необъемное, вечное… Панорама, открывающаяся с поверхности Земли... Слой атмосферы… Лист закрашенный самыми черными чернилами… Ультрамарин…

Никогда я не смогу привыкнуть к этому моменту. Слишком резко он наступает – ты закрываешь глаза, и, через секунду, видишь сложную вязь-узор букв, из которой изредка удается выловить только лишь отдельные кусочки фраз, а если повезет – даже целое предложение. Наверное, именно поэтому среди нас столько… Неуравновешенных личностей, скажем так.

…Муравейник… Огромное вместилище жизни… Населенный пункт, жители которого, как правило…

Если вы не можете представить себе силуэты зданий, чью форму составляют не кирпичи или бетон, а затейливые ряды букв – то я, пожалуй, не смогу вам объяснить каково это – быть ловчим. Быть человеком, для которого мир – огромная книга, автор которой внезапно взбесился, и решил описывать мир словами, в самом что ни на есть буквальном смысле. Неровный, пляшущий перед глазами подчерк выписывает-вырисовывает угловатые машины, оставляющие за собой облачка букв «д», «м» и «ы», облачает в форму светло-голубыми чернилами окна домов, каллиграфически четко очерчивает полосу дороги, почти прозрачным тоном образует воздух – и очень трудно сосредоточиться в этой мешанине, почти невозможно выцепить из неё что-то определенное. Именно поэтому новички часто падают в обморок, как только впервые открывают глаза – явление неприятное, но закономерное. Правда, даже они могут понять, что в этой книге является живым, а что – нет. Хотя бы потому, что трудно не заметить ходячее облако.
Со зданиями, автомобилями, вывесками все просто – как явления неодушевленные, они, конечно, подвержены изменениям, но не столь критичным – тихо меняются строчки «старый» на «древний» и «быстрый» на «ослепительно скоростной». Суть их, архэ, первооснова остается нетронутой. Но люди, животные, растения… Это, пожалуй, отдельная история.

…Круче всех… Правильность-неправильность – какая разница?.. Играем… Ночь – слишком глупая…

Мозг словно кипит от поступающей информации, ибо в первые минуты всегда очень сложно не «читать» мир. Пусть и с каждым разом делать это становится все легче и легче. Абстрагироваться от ненужного, сосредоточиться на определенных эмоциях, искать только то, что тебе необходимо. Искать настоящие слова.
Слова, которые могут изменить мир так же легко, как сказать «раз».
Слова, равные сотне «если у них нет хлеба, пусть едят пирожные» по разрушительной силе и «да будет Свет!» по созидательной.
Слова, которые мы ловим.
Ну, и, разумеется, слова, которые сегодня собираюсь ловить я.

… Я хотел сказать… Выразить… Нельзя… То…

Улыбаюсь, расплескивая вокруг себя «самодовольный» и «торопливый» - слишком уж легкая сегодня работа. Я вижу это, не особо-то напрягаясь – попробуй не заметить небольшое торнадо прямо перед глазами. И теперь, пора приступить, собственно говоря, к работе – сочно хрустнув костяшками пальцев, я делаю шаг вперед, и падаю вниз, к разрисованному асфальту.

… 50 этажей… Надежные, пожароустойчивые балки… Одно из самых высоких… Строение с внутренним пространством… Твердый покрой, сделанный из… Применяется в качестве…

Гладкий лакированный флакончик с клубящимися внутри словами, легко отстегивается от пояса – впрочем, здесь и сейчас он выглядит словно небольшая клетка для роя злых ос или мошек – слова не любят находиться в сжатом состоянии. С легким «дзинь!», что пролетает вверх мимо моего левого уха, отскакивает пробка, и, освобожденные, переливающиеся символы и знаки обволакивают меня теплым, немного душным облаком.

… Мягкие шаги, легкость движения, тонкие линии, теплое дыхание…

И это даже не слова в полной мере. Это плетение звука, мысли, эмоции, чувства, события – все, спрессованное в один момент, превращенное в эссенцию, порождающее мягкий взрыв внутри тебя – и вслед за этим взрывом ты немедленно чувствуешь изменения в себе. Ведь он полностью сметает все «я не могу» и «так не получится», не замечая возражений, лавиной непререкаемой веры погребая под собой твою предыдущую форму.

… Гуляя сами по себе, владея девятью жизнями, свободные, гордые, ласковые к заботливым, разрывающие когтями неугодных, мягко ступающие, два светящихся камешка янтаря в ночи…

Долой эти уродливые, неудобные лапы! Долой мерзкое, угловатое и неуклюжее тело – больше грации, больше гибкости!
Размеры слишком большие – ты тяжел и грузен, так не пойдет, нет, нет… Дурацкие глаза слишком узкие, и видят неправильно – ты уязвим со всех сторон, поэтому меняем, полностью, безоговорочно, прямо сейчас!

…Сверкающие когти, внимательный взгляд, хвост трубой и нос задрав!.. Если бы кошки были бы так уродливы как жабы, мы бы быстро поняли, какими мерзкими… Сам по себе, в одинокую ночь, одинок тоже, вместе с луной…

Мягкая судорога по телу – сдвигается позвоночник, истаивает плоть, грузной кучей «ненужное мясо» падая вниз, изменяются кости и лезет мягкая шерсть, укорачиваются ноги, уши смещаются выше, заостряясь, становясь более чуткими – и это замурррррррчательно!

… Даже самое маленькое из кошачьих – совершенство, и если ему не удалось поймать мышь, то он сделает вид, будто погнался… Кошки всегда падают на…

Все четыре лапы. На самом деле, подобная форма, наверное, не слишком-то подходит к данному случаю – гораздо целесообразней было бы сделать себя голубем или воробьем, но… Поймите меня правильно, выбирая между потенциальным хищником и потенциальной жертвой, мне предпочтительней все же хищник.
Город вокруг меня чуть изменился – снизу все выглядит совсем по-другому, особенно когда в тебе нет и полметра росту. Плюс ко всему, и без того непростое видение окружающего обрастает дополнительными сложностями – мельтешащий мир перед твоими глазами становится вдобавок очень… шумным. На секунду я даже чувствую легкую тошноту, что, впрочем, быстро проходит, уступая место истинно охотничьим инстинктам – они рядом, настоящие слова. Так близко, что шерсть на загривке дыбом встает.

… Как это выразить… Нежность … Боль, желание, страх, взгляд, жалость, тяга, взрыв, холод, жар…

Луна освещала мой путь, пусть я в этом и не особо нуждался. Еще одна особенность, к которой я никак не могу привыкнуть – несмотря на то, что Плетением здесь обозначено все, глазами кошки спутник Земли – просто огромный светящийся диск. Впрочем, наверное, это некая личная привилегия, доступная только семейству кошачьих.

… Все внутри меня, можно ли показать тебе одним мигом?... То, ради чего живу, то, ради чего я…

Торнадо все разрастается, а слова все четче, все сильнее – они обретают форму, они возникают из небытия, они готовы прорваться наружу.
И, на самом деле, тащить за собой ремешок с колбами – не самая лучшая идея, но у меня просто нет времени на то, чтобы с ним возиться больше.
Переулок за переулком, прыжок за прыжком, мелькают мимо дворы и улицы, пестрыми облаками пролетают люди, все вместе превращаясь в огромную чернильную кляксу на темно-сером листе.

… Я готов отдать все, буквально все, ради одного момента, и…Чудное мгновенье, передо мною… Ее глаза на звезды не похожи, нельзя уста кораллами назвать…

Слова имеют тенденцию сбиваться в кучи, чаще всего, создавая просто набор букв, всего лишь единицы информации, лишенные чувства, эмоций, оттенка отношения, собираясь только лишь по какому-то общему признаку в совершенно нейтральных местах. Тогда они, не имея поддержки, просто оседают кучкой протухших чернил, в тихой надежде прицепиться к кому-нибудь. Это простые, ординарные слова – слова-паразиты, секундные слова, мелькающие мысли в разговоре, просто кусочки мозаики, края которых мы для удобства обрезаем в угоду своим желаниям.
Но иногда, один раз на сотню тысяч, они сплетаются с чем-то еще… чем-то невидимым нам, ловчим. Мы догадываемся, с чем именно, но нам так и не удается словить, захватить это полностью. Всегда ускользает какая-то важная частичка головоломки, всегда ломается что-то, что делает их особенными.
Но, даже если так, мы скорее будем ломать это «нечто», нежели позволим ему рушить мир своей…импульсивностью. В конце концов, лучше синица в руках, чем ядерные грибы и толпы фанатиков на горизонте.
Пусть и этот случай не столько опасен, сколько редок – именно поэтому мы отнеслись к нему с таким пиететом.

…Не знаю я, как шествуют Богини, но милая… Я…

Вот они. Сидят на скамейке, молчат, смотрят друг на друга – два небольших облака, переливающихся искрами радужных красок. Не знаю, что они собираются сказать, но знаю о чем. Ведь воздух, что называется, дрожит от напряжения – так говорят люди, но мы-то знаем, что это просто невысказанные слова и непролитые эмоции. Они мелькают, крутятся вокруг своего центра, что сейчас словно глаз бури – кажется, будто все спокойно, но на самом-то деле…
Ровными «нежность» и «легкая усталость» прищуриваются светло-голубые глаза юноши, «дрожь» и «нерешительность» очерчивает движущиеся губы…
Черт, как же все-таки неудобно открывать эти чертовы флакончики кошачьими лапами.

…Тебя…

Стоп. Отлетела, переворачиваясь в воздухе, крышка бутылька, выпуская в воздух рой серых символов.

…На самом деле – все просто. Если тебе нужно что-то – бери это, и не задумывайся. Основной инстинкт… с ним бесполезно бороться, а спермотоксикоз – тоже заболевание...

Извини, парень. Но таких вот флакончиков у нас – сотни. А твой будет едва ли пятым-шестым.
Вихрь радужных слов замедлил свое бешеное движение, и вместе с этим промедлением чуть тускнеют глаза юноши. Нет, они все еще светло-голубые, в них все еще горит свет, но…
Легкой липкой паутиной «делай то, что хочешь» покрывает его руки, падает на голову, тихо и неизбежно опутывая тело.
Меркнет торнадо, блекнут краски, воронкой заворачиваясь вокруг двух людей, что хотели сказать друг другу Настоящие Слова.
Я вздыхаю, и зубами скручиваю с колбы колпачок – с тихим шипением радужные буквы всасываются в полость сосуда. И за секунду до того, как все они окажутся внутри, закрываю горлышко лапой – конечно, не по правилам, но для нас это скорее ряд пожеланий к работе, нежели строгих приказов. И мы не совсем бессердечны.

***

- Я тебя люблю, - сказал он немного неуверенно. Ему почему-то казалось, что кто-то внимательно следит за ними, и хотя он понимал, что в такой момент как-то негоже думать о таких вещах, парень не мог с собой ничего поделать. Да и к тому же, почему-то все вспоминался дурацкий ловелас-знакомый, что недавно пытался учить его «ста приемам быстрого съема». Как не вовремя, однако.
- Я тоже, - просто ответила она, гадая, к чему же именно относится это странное выражение на донышке его глаз.
Он улыбнулся – радостно, слегка по-ребячески. И она увидела, что нечто в глубине его взгляда разгорается все ярче.

Сообщение отредактировал Genazi - 15-10-2009, 10:09