Одно небо среди прочих небес, ao céu entre outro

[SonGoku >>>]

Гонконг, Коулун, Цим Ша Цуи, паромный терминал
10 марта 2016 года, четверг, день

Солнце причиняло боль. Бородатый старик в ореоле жаркого пламени натягивал и натягивал лук, целя стрелами в непутевого отпрыска; на басах гудел воздух, звонко щелкала тетива.
- Virama...*
Даже тень не приносила спасения, солнечные лучи слущивали пересохшую кожу и, казалось, она вот-вот лопнет и облезет, как кожура с брошенного на горячие угли яблока. В туалете кто-то возился в кабинке, кряхтел и насвистывал. Выкрутив кран до предела, невысокий подросток в поношенной военной куртке сунул голову под струю холодной воды.
Денег на билет до Макао хватило едва-едва, не добыча, а издевательство; за бумажник из толстой кожи дали больше, чем в нем было денег. И пришлось хорошенько поторговаться, скупщик краденого привередничал. Ну а карточки пришлось выбросить. Дождавшись, когда стихнет боль, он поднял голову, с длинных мокрых волос текло струями, из зеркала над раковиной смотрело чужое лицо. Десять лет прошло, все не привыкнет...
- Мой отец... makatpitrka*... не хочет, чтобы я жил...
Нервной дрожью сводило губы.
- Ни на тех небесах, ни на этих...
Он ударил по стене кулаком, приводя себя в чувство - один раз, второй, третий, - по зеленоватому кафелю разбежались во все стороны трещинки.
- И зачем ты громишь чужую собственность? – с добродушием сторожевого сенбернара поинтересовались из-за хлипкой дверцы ближайшей туалетной кабинки.

-----------
*virama - विराम - прекрати, остановись (санскрит)
*makatpitrka - मकत्पितृक - мой отец (санскрит)

[Далара >>>]

Невидимый некто громко прочистил горло. Послышался шорох туалетной бумаги. Зашумела вода. Поверх разрисованной разными маркерами и почерками дверцы возникло лицо; на мальчишке незримыми кандалами замкнулся внимательный взгляд круглых, совершенно не китайских глаз.
Зашипев (точно на стоящий в печи чугунок плеснули водой с ледника), нарушитель спокойствия развернулся... и тут же согнулся почти пополам, прижимая к боку ладони. Полукругом разлетелись брызги, сорвавшись с кончиков длинных волос. Этот пристальный совиный взгляд был знаком. Опасаться, ты должен держаться подальше от этого человека... Не сейчас... Мальчишка метнулся к выходу, но ноги разъехались, и беглец сел с размаху на скользкий пол, приложившись плечом о край раковины.
- Вот Чебурашка... Знаешь, есть такой персонаж русских мультфильмов. У тебя уши такие же круглые, хоть и не настолько оттопыренные, но в целом похож, - продолжил незнакомый знакомец; он все еще был добродушен.
Паренька подняли с пола одной рукой, как тряпичную куклу, и поставили на ноги. Даже теперь он доставал макушкой едва ли до плеча неожиданного соседа по уборной. Тот был одет в серые брюки и в тон к ним пиджак, какие можно увидеть на половине представителей бизнес-сообщества Гонконга. Ботинки не предполагали лоска, верхняя пуговица рубашки в тонкую серую полоску была расстегнута, и ни следа галстука. Лицо... так, порой, смотришь на крупную домашнюю собаку и понимаешь, что она лишь кажется прирученным ласковым питомцем.
В глазах не было узнавания.
Солнце поджидало снаружи. Сколько ни крутись, ни выворачивайся в надежде освободиться из чужой мертвой хватки, но непрошенный и нежданный помощник крепко держал свою "добычу" за шиворот. Подошел, дав гудок (на мгновение все как будто оглохли), бело-синий паром и открыл пасть, точно карп, выпрашивающий угощение. Из нутра металлической рыбы выехали первые автомобили. Раздробленное на миллиарды осколков солнце отражалось в мелкой ряби залива и слепило глаза.
- Utsadati, vaarddhaka! - зло шипел плененный мальчишка. – Praduusita!*

----------------------
* Utsadati, vaarddhaka! Praduusita! – उत्सदतिवार्द्धक प्रदूषित – Отвали, дядя! Хуже будет! (санскрит)

[SonGoku >>>]

Мимо, безразличная к происходящему, потекла разноцветная громкоголосая людская река; пассажиры выгружались на пирс. На почти бесцветном в ярком сиянии солнца плазменном экране в развеселых песнях рекламировали новый освежающий напиток с витаминами и соком, а следом пошла новостная лента, отрубленный рекламой её хвост: "Будьте бдительны, если вам встретится этот человек, немедленно сообщите в полицию".
Вся плотная людская масса должна была обернуться, сравнить и узнать. Зажать в круг, затравить.
Ни один не повернул головы.
- Ты что-то украл? – поинтересовались сверху, уже не столь добродушно; в голосе скользнуло сомнение, опасно близкое к вспоминанию.
Так бывает, когда переход из комнаты в комнату закрыт полупрозрачной занавесью – уже видны смутные очертания, еще шаг, отдернут занавеску, и картина станет ясна.

...Паньгуань* достал из-за пазухи свиток, перевязанный красным шнуром, подержал на ладони, убрал руку – развернувшись, тот повис в мертвом воздухе Реальности, только маятниками покачивались завязки. Рисунок был сделан как будто одним росчерком кисти: настороженный пристальный взгляд, заострившийся нос и мучительно сведенные брови...

- Я не таа-йю*... – почти вытряхнувшись из поношенной военной куртки, извернувшись, мальчишка вцепился острыми, как у зверька, зубами в чужую руку.
Изумлением, которое вызвал такой поступок, можно было бы любоваться – долговязого любителя порядка никогда еще не кусали мальчишки, ни на службе, ни вне ее. Почуяв свободу, юный бандит дал деру, как поднятый собаками заяц. Потирая пострадавшее место – гаденыш прокусил кожу, – гость города с едва заметной полуулыбкой проводил его ласковым, как дуло пистолета, взглядом круглых совиных глаз.

-----------
*pan guan - 判官 - администратор (один из уровней служебного соучастия), чиновник, который занимается разбирательством судебных дел (кит).
* taayu – तायु – вор (санскрит).

[Bishop >>>]

РЕАЛЬНОСТЬ

Восьмигранная башня подпирала вершиной своей небеса, вниз, под землю, она уходила еще дальше, на тысячи этажей. Как на пламя – хоть обтесанные валуны, из которых она была сложена, были черными и блестящими, словно обсидиан, - к ней слетались бесчисленные мотыльки. Башня впитывала информацию, точно воду раскаленный песок, но требовалось немало усилий, чтобы изъять из нее данные. Человек у ее подножия был песчинкой.
Входа не было. Можно кругами ходить год за годом, пересчитывая камни и дожидаясь мгновения, когда башня погрузится еще на этаж в обледенелую почву – если хватит жизни! – но не отыскать и малейшей щели в ее стенах.
Человек снял с пояса нефритовую табличку-печать, поднял перед собой.
- Шэнь Юй-чжи из CIB просит доступ. Идентификационный номер...
Он шагнул в раскрывшийся темный проем.
Столь почти аскетически строгая снаружи, башня воплощала хаос внутри – так могло показаться ошарашенному неопытному посетителю. Бесчисленные этажи были связаны перекинутыми через бездну подвесными мостками, лестницами и цепями.
Та, что пришла ему навстречу по узкому ненадежному на вид мостику, носила плащ в крупную черно-белую клетку и больше всего походила на шахматную ладью, если бы не человеческое лицо в щели высокого ворота. Не лицо – розовая овальная маска с прорезями глаз и рта. Воздух вокруг фигуры колебался, как от жара, указывая на включенную мощную защиту даже здесь, в святая святых.
- Здравствуй, - сказала "тура" и полуобернулась к проему в центральной колонне, куда вел мост. – Наше место готово, поиск запущен.

[SonGoku >>>]

Гонконг, Коулун, Ночной рынок
10 марта 2016 года, четверг, день

- А-цаан*? - уточнила смешливая круглолицая девчонка, ловко орудуя большим, тяжелым для нее тесаком; она стряхнула порубленные в мелкую соломку грибы в огромную сковороду. - Давно в городе?
Зашипело кунжутное масло. В уличной закусочной все казалось большим по сравнению с низкорослой хозяйкой, что последнюю не смущало; перевязав волосы цветастым платком, она жарила, парила и варила, вываливала в пластиковые одноразовые миски непомерные порции только что приготовленной лапши с такой скоростью, как будто внутри нее был вставлен небольшой вечный двигатель.
- Пиво?
- Нет уж, дай-ка чай.
- Как сажешь, [i]гого[i]*, ты же платишь.
Девчонка поставила перед ним высокий стакан и бутыль холодного чая и вернулась к жаровне. Затем выудила откуда-то из-под прилавка кусок теста и устроила представление: она складывала, раскручивала, опять складывала и опять растягивала заготовку, между ее пальцами точно протянулись длинные тонкие белые нити. Окончательный приговор положил удар тесака, и лапша отправилась в кастрюлю (разумеется, очень большую).
- Готово! - маленькая хозяйка разве что не метнула на прилавок миску с бульоном, в котором плавилась ароматная лапша. - Только не подавись.
Между выпирающими ключицами у нее на груди болтался небольшой талисман.
- От злых демонов, - пояснила девчонка, перехватив случайный взгляд. - Расшалились в последнее время.
- И помогает?
Посетителей больше не было, и девчонка позволила себе передышку.
- Ну, - сказала она. - Пока что не разорвали. Вам смешно, а мне домой возвращаться под утро. Вон три дня назад тут туриста располосовали так, что сгодился бы на дим сум.
Она скорчила гримаску, должно быть, вообразив, как будет выглядеть это блюдо по такой рецептуре.
- У нас люди и демоны живут в одних и тех же домах. А у вас, что, иначе?

------------------
*a caan - 阿燦 - мейнлендер, житель материкового Китая, перебравшийся в Гонконг (кит., кантон)
*gogo - 哥 - старший братец (кит., кантон)

[Далара >>>]

- Не знаю, не сталкивался. Да не больно-то и хотелось. А с чего ты взяла, что орудовал демон?
- Потому что я его видела, - буднично сообщила девчонка. - И он точно был не человек.
- Что? Крылья, когти и раздвоенный хвост?
- Две ноги, две руки, а хвоста не заметила, - зубоскалка сунула миски в мойку и, зажав в кулаке карандаш, принялась подсчитывать выручку. - Говорят, ему тоже досталось. Так что он, скорее всего, ушел в Абердин полечиться.
- Почему в Абердин?
- Там живет Ваа То. Если кто-то и будет лечить демона, так это он. Еще чаю?
Новый клиент источавшего небесные ароматы лотка оказался настоящей экзотикой. Высокий и широкий, он излучал добродушие сенбернара, привыкшего играть с детьми, и мгновенно заполнил своим присутствием все свободное пространство. В нем все выдавало туриста: от легкого бежевого костюма европейского кроя и теннисных туфель в тон до висящего на шее фотоаппарата. Несмотря на габариты, этот продукт западной цивилизации ловко втиснулся за стойку рядом с Лю.
- День хороший, - улыбчиво поприветствовал он сразу и хозяйку, и соседа корявой фразой на мандарине, в котором явственно чувствовалось активное пользование онлайн-переводчиком.
- И вам того же, aa baak*! – с готовностью откликнулась девчонка, поставив перед ним стакан холодной воды.
На мгновение у нее мелькнула полуоформленная мысль, что иностранцу придется не по вкусу ее стряпня, но с другой стороны – сам выбрал, пусть сам и отдувается. Возможно, не в переносном смысле.
- Лапши?
- С удовольствием приму ваше предложение, мон шер.
Новый посетитель так откровенно наслаждался жизнью, что его настрой передавался всем вокруг.
- Вы ведь тоже не местный? - в режиме малой беседы поинтересовался европеец у соседа.

---------------
*aa baak - 阿伯 – старший брат отца, дядюшка, вежливое обращение к старшему (используется только на кантоне)

[SonGoku >>>]

Тот весьма удивился: никто из европейцев (которых в Хэнъяне он видел достаточно часто), не мог навскидку различить материкового и гонконгского китайца. Да никто и не пытался, для них, жителей старого света, все китайцы были на одно лицо.
- С побережья Янцзы.
- Великая река, - с уважением отозвался нежданный собеседник и вдруг издал веселый смешок. – Гонконг известная свалка выходцев из разных провинций Китая. Вы отличаетесь от них, - иностранец обвел рукой суетливую улицу с шумными лотками, - не столько внешне, сколько манерами. Я, уж простите, немного понаблюдал за вами.
Девчонка водрузила на стол перед ним миску с дымящейся лапшой в обжигающе горячем бульоне.
- Благодарствую.
Турист продемонстрировал соседу бамбуковые палочки в бумажной упаковке с таким видом, будто держит их впервые. Впрочем, может быть, так оно и было.
- Хе-хе, мон ами, вам придется научить меня пользоваться ими.
Он ничуть не стеснялся своего неумения.
Сложности начались уже на первом этапе. Оказалось, разделить палочки – такое легкое движение, что привычный человек совершает его, не замечая, - задача трудная и требующая терпения. В руках европейца они гнулись, почти ломались... и, в конце концов, все-таки стали парой. Дальше, впрочем, не полегчало. Нет, они не разлетелись из крупных пальцев, как вспугнутые воробьи, но держал их улыбчивый лао вай* непостижимым образом.
- Я ни разу не был даже в китайском ресторане дома, - жизнерадостно сообщил он.
Хозяйка лотка в процесс обучения не вмешивалась и даже не комментировала его (почти!), зато беззлобно и охотно хихикала над неуклюжим иностранцем.
- Эти гвай лоу* такие забавные! - поделилась она наблюдением с соседкой, плотной бабенкой в переднике, с головой, повязанной белым с желтоватыми пятнами пота платком. - С ними никогда не соскучишься.

-----
*lao wai - 老外 – (мандарин) иностранец не азиат.
*gwai lou - 鬼佬 - буквально "демонический парень", иностранец, белый западный человек (используется только на кантоне)

[Далара >>>]

- Благодарю за советование, - одарил ее лучезарной улыбкой европеец. – Простите, я еще не представился, а слышал, что здесь принято называть свое имя прежде, чем зачинать беседу. Вот же большая неуклюжая собака*! Имя – Франц Шассюр.
Он положил палочки и протянул собеседнику руку для пожатия. Шассюр улыбался соседу-китайцу ласково, как родному внуку. Как внуку, которого знает с пеленок и читает его мысли. Впрочем, может быть, он и не имел в виду ничего такого – мимика европейцев сильно отличается от азиатской.
- Раз уж судьба столкнула нас, не составите мне компанию в прогулке по этому замечательному городу? Мне бы не хотелось по незнанию совершить что-нибудь неопрятное... простите, – невежливое, не принятое. Вы, хотя бы, из этой части света, хе-хе.
Открытый взгляд глаза в глаза завораживал. Взгляд говорил: это честный человек, и ему нужна помощь. Совсем небольшая и нетрудная.
Бесчисленные лотки на мощеной серой плиткой улице, разноцветные вывески и реклама пополам с меню, полотняные навесы, столы и пластиковые аляповатые стулья, прибывающий люд – всё отодвинулось на задний план, сделалось картонным, каким-то ненастоящим и несущественным.
- Почему бы и нет?
- Вот замечательно, - в своей жизнелюбивой манере порадовался европеец. – Я вам благодарен.
Пока они беседовали, хозяйка лотка не сидела, сложа руки. Она успела упаковать две порции лапши с собой паре хмурых молодых людей, вымести какой-то сор, пополнить запасы напитков в холодильнике и отогнать уличного мальчишку, который вознамерился стащить стопку лепешек. Почувствовав на себе взгляд, она обернулась, как будто ее окликнули.

-----------------
*daai ban gau - 大笨狗 – буквально "большая неуклюжая собака", полный дурак, идиот (используется только на кантоне, онлайн-переводчик Шассюра перепутал диалекты)

[SonGoku >>>]

- Мон шер, - обратился к ней Шассюр, - сделайте, пожалуйста, фото нас на память.
Девчонка без возражений протянула руку за камерой и лишь вздрогнула, когда случайно прикоснулась к немного шершавой загорелой руке иностранца. Но весело оскалилась, как ни в чем не бывало; так раньше порой рисовали китайцев - глаза-щелочки двумя запятыми и великолепный набор зубов.
- Приготовились... три, два, один... готово!
Не было ни вспышки, ни характерного щелчка - всё это ушло в прошлое вместе с уже давно устаревшими моделями фотоаппаратов. Девайс Шассюра был явно из нового поколения. Лю спрыгнул с высокого табурета, размял затекшую спину и, подмигнув девочке-торговке, обратился к Францу:
- Итак, куда направимся, мой дорогой друг?
У канадца нашелся путеводитель: хорошая полиграфическая печать, яркие краски, завлекательные фотографии. Не дешевый, купленный, вероятно, в аэропорту – его схема размещалась на первых страницах. Крупный лао вай перелистал книжечку и с улыбкой человека, который готов рискнуть потерей времени в надежде обнаружить что-нибудь интересное, указал своему китайскому спутнику место на карте.
- Почему бы нам не отправиться туда?
За первым пунктом последовал второй, за ним – третий... Лю увлекся и несколько раз, попросив путеводитель, тоже назначал «следующую остановку». Шассюр заражал энергией.
Туманный влажный теплый день перетек в мутные прохладные сумерки. Кое-где фонари уже зажглись, местами еще и не думали. Город медленно брел к тому пределу, за которым вдруг ухнет в ночь. Неожиданные приятели вновь очутились на Ночном рынке. Ноги гудели от усталости, а душу наполняло ощущение, что вот сейчас добрать последнюю каплю впечатлений – и день удался.

[Bishop >>>]

В открытом кафе, тоже своеобразной достопримечательности локального масштаба, за пластиковым столиком, накрытым клетчатой скатертью, сидели не пара или четверо, как за другими, - трое. И только слепой принял бы двоих из них за местных. Молодая холеная женщина с сияющими глазами ловила каждое слово своего говорливого спутника, второй собеседник, квадратный, состоящий как будто из одних прямых углов китаец досадливо морщился. Вставить хотя бы один звук в монолог не удавалось ни той, ни другому.
- ...и мы говорим о честности, доведенной до крайности.
Тут молодой человек – в светло-рыжих, цвета чайной заварки волосах словно запутались блики заходящего солнца, которое так и не выглянуло из-за дымки сегодня, - сделал все-таки паузу, вонзив ложку в десерт. Бело-розовый айсберг взбитых сливок венчали ярко-алые капельки вишен. Вроде бы – вот он шанс, чтобы возразить, но до крайности, кажется, довели не только честность.
- Скажем, вы ставите эксперимент, - набитый рот не мешал формулировать мысли. – Что вы сообщите общественности?
- Мон ами, я думаю, этот человек не найдет себе партнеров по дискуссии, - дружелюбно поделился мнением на счет этой компании Шассюр.
Он встал и принялся подбирать наиболее удачный ракурс – вид на улицу в это время суток и впрямь был живописен.
- ...не только то, что подтверждает вашу правоту, но и всё то, что может сделать эксперимент несостоятельным, - донеслось от столика; уничтожение десерта шло в параллель с монологом. – Все детали, что бросают тень сомнения на интерпретацию...
- Но тогда нам закроют финансирование, - бесстрастно возразил китаец.
- Так не честно, - без улыбки произнесла женщина.
- Ну и что? Это их право, - молодой человек облизал ложечку. – Если следовать лишь внешним правилам и упускать суть, самолеты никогда не приземлятся на ваш остров.
Он переплел длинные пальцы, положил на них подбородок.
- Вы серьезно считаете, будто я не отличу ваши пластиковые игрушки от андроидов?

[Далара >>>]

- Во все века были ценны или же гонимы люди, способные видеть и делать вещи, недоступные обывателю, - торжественно прокомментировал захмелевший, как и его спутник, Шассюр, хотя кому бы говорить о честности в его случае.
Он, наконец-то, нашел приемлемый ракурс. На этот раз щелчок был слышен: похоже, владелец перевел камеру в режим съемки повышенной сложности, когда звук подъема зеркала убрать невозможно.
- Доведи до крайности что угодно, и оно станет ядом. Самосохранение превращается в травлю, стремление донести свою правду в принуждение. Настоящая задача лежит в определении границ, - громко сказал канадец и вернул крышечку на объектив. - Пойдем, мон ами. Поищем заведение, где нас угостят чем-то интересным.
Если погруженный в ночь город чем-то родственнен джунглям, то всегда может выпасть шанс, что два хищника встретятся на одной поляне. И тогда всё решат напористость, сила и хитрость... ну, и желание подраться. Ветер, играя с фонариками, украшавшими длинные торговые ряды, вместе с запахами жареной рыбы, карри и кунжутного масла принес еще один аромат - пороха и оружейной смазки. Рядом щелкнула всухую зажигалка.
- Чтоб тебя... Эй, у вас спички есть?
Замусоленная сигарета прилипла к нижней губе, застиранная голубая (некогда) безрукавка расстегнута аж до пупа, в ухе болтается серьга.
Веселый интерес Шассюра вряд ли обманул юнца, зато дал повод разглядеть его хорошенько. Невысокий, коротко стриженный, с детскими пухлыми щечками парень сошел бы за шпану, если б не военная выправка и слишком внимательный для безалаберного гуляки взгляд. Кисти рук, их положение, манера прищуривать один глаз... Неплохо для человека.
Два хищника, сходные лишь в привычке видеть мишень в прицел. Но один сейчас на территории другого. Их категории различны. Рослый европеец отечески ласково улыбнулся новому персонажу в своем азиатском турне.
- Прошу меня простить, я не курю. Но, мне видится, вы знаете округу лучше меня, а мой друг устал от выпивки, ему требуется нечто посерьезнее. Если вы нас проводите до подходящего заведения, может статься, там найдутся спички и новая пачка для вас.
Мальчишка выплюнул изжеванную сигарету.
- Ага.

[SonGoku >>>]

В заведение с названием «Godfather» вело два входа; к одному вилась очередь цветасто разодетого народа (преимущественно на грани того возраста, когда дверь в ночные заведения еще закрыты), девчонки в минимуме нарядов цеплялись за своих спутников, лишь бы не сковырнуться с высоченных каблуков, у второго, на темной аллее, скучал вышибала. Ему хотелось поменяться местами с приятелем, оказаться там, в сиянии электрических и неоновых огней, где можно чуть-чуть подзаработать, потому что если клиент очень хочет попасть внутрь, то не пожалеет бумажку-другую. Иногда серо-зеленого цвета. Но свое дело он не забывал и поэтому, когда во вверенном ему проулке нарисовалось странное трио, отлепился от бетонной стены и перегородил дорогу. У него перед носом помахали даже в темноте приятной на вид купюрой.
- Мы хотим спокойно отдохнуть, - заверил его пацаненок, в чьих пальцах она была зажата.
- Тебя еще не пристрелили, Паньгу?
- Не-а.
Тут почти не было публики; второй и третий этаж отвели для избранных посетителей: тех, кто умел произнести нужные слова, или без стеснения носил мини-юбку, или...
- Еще двадцатка есть?
Из общего зала сюда доносилась уже не рвущая перепонки, как внизу, музыка. Одну стену коридора целиком закрывали стекла – немного затемненные с этой стороны, зеркальные снаружи: наблюдай за дискотекой сколько хочешь. По противоположной стене крошечными "солнечными" зайчиками скользили разноцветные пятна лучей лазерного шоу. Шассюр, чьи деньги открыли им троим вход в заведение, обернулся к невысокому и щуплому по сравнению с ним китайцу с берегов Янцзы.
- Мон ами, мы в шаге от цели, а у меня только банковская карта.

[Bishop >>>]

Тот полез в карман за деньгами и спустя полминуты извлёк оттуда мятую двадцатку, которую и протянул вышибале; тот с невозмутимостью, достойной бойца терракотовой армии, ждал, чем закончатся переговоры. Паньгу кивнул ему, как давнему знакомому.
- Отодвинься.
Стойка была металлическая. Стальная, отполированная локтями и рукавами, и это единственное, что в большом зале было правильной жесткой формы. Все остальное под это определение не подходило, начиная с мягких диванчиков по стенам и заканчивая аппетитными ягодицами трех пухлых красоток на фреске. Молчаливый бармен поставил перед новыми клиентами их заказ. У Паньгу он даже спрашивать не стал, плеснул в стакан безо льда виски из квадратной ребристой бутылки и пододвинул металлический графинчик с водой.
Они выпили.
- Мы так долго были подданными Британской империи, - высказался Паньгу, которому на момент передачи города народному Китаю было десять лет, и британским подданным он успел побыть года четыре от силы - что нескоро вернемся к традиционным корням. Хотя здесь можно найти и такие заведения... если хотите.
Он посмотрел на бармена, который занимался традиционным занятием всех представителей своей профессии. Шеренга чистых бокалов перед ним все увеличивалась.
- Скажи Маленькому Папе, что я здесь не по долгу службы.
- Прекрати болтать, - вдруг обронил бармен и опять замолчал.
Паньгу от неожиданности поперхнулся.
- А я думал, что ты говорить не умеешь...
- Иди в задницу, Чао-вэй.
- О Почитаемый в мирах! – «небесный пёс» молитвенно сложил ладони. - Все живые существа погружены в море рождения и смерти. С безначальных времен до настоящего, они вращаются постоянно в колесе шести путей, без остановки. Даже если вдруг они смогут обрести человеческое тело, то их жизнь очень коротка. Но я не прошу бессмертия, полмиллиона долларов меня вполне устроит. Можно даже в рублевом эквиваленте.
Он подумал и быстро добавил:
- Динар залива или восточная марка тоже сойдут.
Бармен предупреждающе (а может, и скептически, трудно разобрать, потому что сделал он это в кулак) хмыкнул. Паньгу предупреждающе (тут без ошибки) бросил на него косой взгляд. И расплылся в широкой улыбке, в искренность которой невозможно было не поверить, и именно поэтому она навевала сомнения.
- Дай гостям, что они просят.

[SonGoku >>>]

Гонконг, Коулун, недалеко от Темпл-стрит
11 марта 2016 года, пятница, утро

Вчерашний сопляк, как его, Лю, оставил после себя неприятное воспоминание. Это же надо так не держать себя. Шассюру не пришлось подталкивать его – сам набрался, сам охотно и радостно поведал о своей «изумительной» нечеловеческой способности, требовал восхищения. Вот удивил... для того европеец и выпасал его, надеясь, что умение не окажется чем-нибудь бесполезным вроде завязывания вилок узелком с помощью взгляда. Повезло, деревенский крепыш пригодился, когда канадец чуть не волоком доставил его в переулок, с которого все и началось. К тому времени язык у парня безнадежно заплетался, но все уже удалось выудить некоторые ценные сведения. Какая растрата дара – Лю даже не умел толком интерпретировать то, что собственные силы преподносили ему на блюдечке. Жаль, он недостаточно вреден, чтобы избавить от него мир. Пришлось оставить отсыпаться под стеной в паре кварталов оттуда.
Утром Шассюр вновь наведался в переулок, дождавшись, когда уйдет тощий долговязый патрульный, - тот, похоже, вообразил себя детективом, что-то мерил шагами и бормотал себе под нос. Здесь давно все вымыли и даже убрали желтую полицейскую ленту, но запах крови и смерти оставался все равно; если не провести должных ритуалов, он может висеть годами.

[Далара >>>]

Итак, на сцене были: мальчик и девочка из Германии...
Мысль о них затронула еще кровоточащую рану на сердце. Что такого сделали два умных красивых трудолюбивых и справедливых мальчика, что заслужили жестокую смерть? Были сочтены демонами. Это никого не трогало, пока из Европы не пришла та группа.
Если бы кто-то видел Франца Шассюра в этот момент, он показался бы глубоким стариком.
Итак, мальчик и девочка из Германии – мальчик мертв, девочка на очереди. Если она тоже виновна. Нужно заглянуть в ее глаза, и все станет ясно. Еще участники: крепкое существо с юным телом и древней душой, его Тао Дзян описал как огонь; некто половинчатый, раздираемый изнутри и беспредельно спокойный снаружи, «ультрамарин» по описанию, «ну, как глубокое море на солнце» - он опередил предназначенную европейскому гиганту пулю. Его толкали не месть и не злоба, простое исполнение того, что должно быть. Это роднило его с Шассюром и вызвало интерес. Был еще третий, про него охотник не знал, он, по-видимому, вел машину, которая забрала убийцу. «Как стоишь на скале над городом, смотришь в ночное небо, ищешь звезды, а их там нет, опускаешь взгляд, а в городе огней нет тоже» - примерно так перевел для себя не столько бессвязные слова, сколько льющиеся из Лю эмоции Шассюр.
Канадского охотника всегда забавляли ориентировки на преступников – в них не было главного, того, что действительно отличает всех друг от друга. Впрочем, чего ждать от простого изображения? Интересовался Шассюр ими из практического интереса. И сегодня был вознагражден – с экрана за стеклом полицейского стенда на него глядело молодое круглое лицо под беспорядочной копной черных волос. Смуглая кожа. Миндалевидные глаза. Выражение поднятого с логова молодого волка, который точно знает, что этот лес принадлежит ему. Огонь, значит...

[Bishop >>>]

Макао, Сао Лоренцо
Руа да Альфангеда
11 марта 2016 года

- Господин, если мне будет позволено...
- Нет.
- Господин...
Человек на заднем сидении лимузина расплел длинные пальцы, медленно перевел взгляд на чересчур старательного собеседника. Тот неловко заерзал, вцепившись в кожаную обивку так, что побелели костяшки.
- Эта женщина, - затемненные стекла пропускали не так много света, в полумраке узкое лицо как будто светилось. – Она мне нравится.
Он провел пальцем по стеклу, повторяя очертания тонкой фигуры – девушка раскладывала на прилавке сувениры-поделушки из жемчуга и раковин. На секунду она, нахмурив брови, оглянулась на автомобиль, но прогнать не в меру любопытных зрителей не посмела и вернулась к работе.
Ухоженный узкий ноготь – немного длинноват для мужского – легонько стукнул о стекло. Человек на заднем сидении вздохнул.
- У нее, должно быть, занятная кровь, – тонкие губы сложились в подобие улыбки. – Иди и спроси ее, сколько стоит вон тот браслет из ракушек.
Мягко хлопнула дверца. Один из двух близнецов – возможно, они не были родными братьями, но едва отличались друг от друга, - подошел к хозяйке прилавка.
- Сколько вы хотите за этот браслет?
Девушка молча указала на ярлычок с ценой.
- Желаете примерить?
Тот машинально бросил взгляд на широкое, почти крестьянское запястье; в почти военном обшлаге рукава оно казалось уместным, но едва ли на нем поместилась бы обсуждаемая безделушка.
- Не я, но...
Затемненное почти до черноты грозовой тучи стекло лимузина опустилось.
- ...он, - телохранитель сделал приглашающий жест. - Если вас не затруднит, конечно.

[Fennec Zerda >>>]

Торговка нерешительно переступила с ноги на ногу, но выбора не было – выставив браслет перед собой, точно щит, она медленно подошла к лимузину. Тому, кто сидел на заднем сидении, вряд ли было больше лет, чем ей, горбоносое лицо выглядело бы болезненным, если бы не капризные упрямые губы. Он протянул руку, на узкое запястье которой девушка аккуратно надела браслет. Там уже был один, из гладко обточенных костяных бусин в виде крохотных черепов.
- Как тебя зовут?
- М-Марисоль
- Море и солнце, - повторил необычный покупатель. – Лично я предпочитаю луну, но кое в чем мы все же сходимся.
- Я не понимаю о чем вы...
- Твое имя. Его первая часть. Та, которая обозначает море. Мне для жизни тоже необходима соленая жидкость. Итак, сколько я тебе должен?
Ему назвали самую честную цену – семьдесят пять патак.
- И всего-то? - удивился молодой человек. - Ну, как скажешь.
Телохранитель протянул девушке сотенную банкноту, обошел автомобиль и открыл дверцу.
- Оставь себе сдачу. Или я могу вернуться за ней... если хочешь.
- Господин... - неуверенно начал тот "близнец", что оставался в машине.
Его остановили нетерпеливым жестом.
- Неужели ты не понимаешь? Мне нужна...
Молодой человек замолчал, увидев, что торговка вернулась. Марисоль протянула пару мятых десяток и монету достоинством в пять патак. Больше всего на свете ей хотелось поскорее завершить странный торг. Ее желание исполнилось - темное, почти непроницаемое стекло поднялось, отрезая людей в автомобиле от мира, лимузин осторожно, будто водитель опасался что-нибудь зацепить, свернул за угол.
Когда слишком широкий для улиц старого города автомобиль вывернул на авениду Паноромико до Лаго, молодой человек на заднем сидении поднес обхваченное браслетом запястье к лицу и вдохнул чужой запах, перемешанный с ароматом, что еще сохранился в завитках раковин.
- Я был прав, ее кровь сильна. Может быть, у нее есть то, что мне нужно.

[SonGoku >>>]

Гонконг, Коулун, Ночной рынок
11 марта 2016 года, вечер

Лампы располагались только над изогнутой полумесяцем барной стойкой, остальное помещение тонуло в полумраке. На соблазнительных голографических попках трех граций играли золотистые блики, негромко потрескивал лед в стакане - единственном, хотя разговаривали два человека. Механический бармен в строгой черной жилетке налил новую порцию и застыл истуканом в углу, оставив собеседников наедине друг с другом.
- Я старался не нарушать правила...
Толстячок в благодушном недоумении приподнял седоватые брови:
- Неужели?
- Ну-у... - его гость по-собачьи крутанулся на месте, процарапал, оставив глубокие борозды, скрюченными, точно когти, пальцами по поверхности стойки. - Как мог.
На бледном, чуть опухшем как от хронического недосыпа лице темные глаза казались провалами; порванный рукав военной куртки был коричневым и жестким от запекшейся крови.
- Помоги мне, и я оставлю твой город. Masamgara*, я сюда не вернусь.
Брошенные в медового цвета жидкость новые кубики льда мгновенно покрылись тонкой сеткой трещин.
- Ты очень забавный, молодой человек. И я даже выполню твою, - невысокий пухленький владелец заведения улыбнулся, - просьбу. Но с одним условием: ты честно и без утайки расскажешь мне, во что влип настолько серьезное, что решился прийти ко мне.
Седовласый колобок закурил сигару, и в воздухе повис густой ароматный дым.
- Ты отвечаешь только за себя, ты вольный ветер, но я должен заботиться о моих мальчиках. И девочках. Если придут полицейские или мои уважаемые собратья, мне нужно знать, о чем говорить с ними. Ты понимаешь, Тайфэн?
______________
* masamgara – моя клятва (санскрит)

[Далара >>>]

Маленький папа наклонился к гостю и заботливо посмотрел ему в глаза. Затевать сейчас спор и упрямиться – все равно, что самому застрелиться. Может, хуже. Посетитель нахохлился, балансируя на краю высокого табурета. Морщил нос, хмурился и все время пытался укрыть какую-нибудь мелочь, но встречался взглядом с хозяином и возвращался в прежнее русло.
- Madanugrahaaya*, - закончил он свой рассказ. – Я должен идти за ним.
- Какая интересная история, - похвалил Круглый Элл и подозвал механического бармена, чтобы тот добавил напитка. – Вижу, ты ее не выдумал. Интересно будет узнать продолжение. Ну что ж...
Он вынул из нагрудного кармашка светлой и совсем не деловой рубашки мобильник-слайдер и нажал кнопку быстрого вызова.
- Здравствуй, это я. ... Сегодня нужно переправить к нашим западным соседям один ценный груз. Зайди ко мне выпить чего-нибудь. ... И ты тоже будь здоров.
Хозяин ласково улыбнулся насупленному чернявому гостю, похожему на случайно забредшего в город дикого медвежонка.
- Транспорт тебе обеспечен. Но не могу обещать бизнес-класс. Будь паинькой, и будет тебе благо. Амитофо!*
Мальчишка поднял ладонь к груди:
- Namaste!*

-------
*madanugrahaaya – просто сделай мне одолжение (санскрит)
* amitofo (阿弥陀佛) – (кит.) Будда Амитабха; в данном случае, воззвание к нему
*namaste – примите мое уважение к вам (санскрит)

[SonGoku >>>]

Гонконг, Вусун-стрит, Коулун
11 марта 2016 года, четверг, 23:55

Уходить не хотелось - и компания хороша, и приятное заведение; девочки поначалу стеснялись, затем быстро отмякли, - но на утро было назначено совещание. Пришлось закругляться. Грела мысль, что одну из девах взял с собой, будет, с кем утешиться позже. До ожидающего их автомобиля оставалось еще три шага, когда на тот обрушилось... нечто, лишь взметнулась лошадиная грива длинных спутанных волос. От удара крышу вмяло в салон, брызнуло мелкое крошево, только что бывшее лобовым стеклом. Водитель остался лежать лицом на "баранке", зажатый между ней и искореженным металлопластиком корпуса. Телохранители повыхватывали оружие, но медлили, не решаясь стрелять без приказа; в тишине слышен был лишь сухой треск затворов и сквозь них - тоскливый негромкий свист - будто кто-то играл на простенькой тростниковой дудке. По проулку, раскачивая вывески и бумажные фонари, прогулялся неожиданный ветер, кому швырнул в глаза мелкий песок, кому залепил лицо старой мокрой газетой.
Опираясь кулаком о разбитую крышу машины, невысокий круглолицый мальчишка разглядывал застывших нелепыми статуями людей раскосыми, как у кошки, глазами
Под шорох шин из-за угла вывернул черный автомобиль. Подъехал неторопливо и внушительно, словно пришел хозяин джунглей. Остановился около изуродованной машины. Опустилось тонированное стекло. В других обстоятельствах можно было подумать, что здесь разыгрывают комедию: большое круглое, с крупными чертами, лицо пассажира как нельзя более подходило для роли клоуна. Но когда он рассмеялся тихим шипящим смехом, стало по-настоящему жутко. Может быть, потому, что, кроме раскрытого во все зубы рта, ничто в его лице не говорило о веселье.
- Дело есть дело, - ровно и бесстрастно сказал он.
- Ничего личного, да, я знаю, - ухмыльнулся странный мальчишка.
- Погоди... – хозяин покалеченного автомобиля и вооруженной охраны растерянно оглянулся. - Я ж тебя видел.
Хмель выветрился, словно на голову опрокинули ведро ледяной воды. Телохранители не спешили стрелять; то ли пыл охлаждала нелепость и неправильность ситуации, то ли смущало присутствие седоволосого улыбчивого колобка.
- Десять лет назад... Ты же умер...
- Может быть, - маленький дьяволенок беззаботно растянул рот в широкой ухмылке. - Я не помню.
Завизжала перепуганная девица.