Зарисовки, Красивые эскизы

Эта тема преднозначена для "зарисовок", т.е маленьких сюжетов или даже отрывков, которые потом могут переродиться в Приключение. Это могут быть предистории, эпилоги, описания времени, эпох и т.п. Однако, в отличии от Квентов здесь помещаются именно действия). Итак, пишите)
Перенесено на УТ, ибо именно тут полагается творить и доносить свои творения до публики. Торвик.

....Ферион - огромный серый дракон спал на лужайке перед пещерой. Ему снился удивительный сон, про маленьких мышек, которые щекочут его бока...Сладко потянувшись, дракон перевернулся на другой бок.
....Древесные эльфы медленно подкрадывались к спящему зверю.
- Скорее несите вёдра!
- Тсссс! Тише!
- Где вёдра?
- Да заткнись ты!
Эльфы продирались сквозь кустарник к Феру. Один из них нёс маленькие пузырьки, другие сгибались под тяжестью вёдер, третьи несли длинные кисти из заячьего меха....
- Быстрее...быстрее...
Работа лесного народца была аккуратной и слаженной, спящий дракон лишь мурлыкал во сне...И вот, через полчаса эльфы остались давольны работой и побежали прятаться. Дракон проснулся и открыл глаза, и первое что он увидел были его великолепные чёрные когти раскрашенные в зелёный цвет.....Синевато-малиновый дракон дико взвыл.

Сообщение отредактировал Torvik - 16-03-2007, 11:43

НРПГ:Знаю, знаю-это невозможно...но иногда так хочется!
Гарвальс с полным безразличием водил когтём по трону... Цербер сидел ряддом и глодал орочью берцовую кость.
Лорд зевнул и сверкнув глазами телепортировался к своим приятелям на....НЕБЕСАХ! Ангелы встретили его радушно!
Он пожал руку апостолу и спросил о его делах на небе...
Оказалось, что всё нормально! Равновесие добра и зла непоколебимо...
Поворковав с ангелшами Гарвальс пригдасил их в сауну...))))))) Благо его грячие источники в преисподней позволяли содержать самые лучшие сауны в мире!
Позже он сидел в тёплой воде с богиней добра и попивал ликёр, который только смогли найти для него бесы......

Присоединённые эскизы

Она сидела тихо. она сидела в тишине. она вспоминала воины. что то не так. вновь.. она оставалась одна в тени. она сама стала тенью и больше ничем иным. она гладила свой меч, она смотрела в зверды.. ворон ей что-то шептал на ухо. она не все слышала. она гдето затерялась.
- мой милый- обратилась к пернатому- и ты один кто знаешь, что со мной, но ни один не спасет...
тот лишь молчал. затем дернул ее за плащ. еще раз и еще, пока она не поднялась и не вышла из тени. внизу были облака, ниже леса. выше край скалы и небо.
- я не желаю летать сейчас...- было развернулась, но ее дернули так что она оступилась и полетела вниз.
- расправвь крылья
- ворон, нет
- расправь.
и она по просьбе птицы закрыла глаза. большие черный крылья выросли из спины и взмыли ее в небо...

Присоединённые эскизы

Девушка шла по городу: серому, прохладному, шумному...
Она словно кого-то искала. Хотя сама ещё не подозривала кого именно. ОН преследует её в снах. Сны стали теперь чем-то на подобии испытаний, уроков, посланных ИМ. Это существо пугало её, но тянуло так же сильно, как и отталкивало. Она сама не понимала себя, словно заблудилась во времени и пространстве.

Карие глаза задумчиво смотрели в небо. Хотя руки всё ещё дрожали, после очередного кошмара, но девушка не хотела отпускать те чувства, что окутали её, словно в одеяло. Она тяжело вздохнула, и ветер накинулся на её плащ словно хотел его сорвать с девушки. Светлые волосы лезли в глаза, мешали видеть, и она подняла руку, чтобы убрать с лица упавшие локоны.

Она хотела возвращаться в мир Снов, но боялась очередных испытаний. Хотя мир Снов не способен причинить ей вреда, ОН не допустит этого...

нрпг: это что-то вроде отрывка из дневника... моего собственного. Только от третьего лица и в настоящем времени.

Присоединённые эскизы

...Драконы столпились над последним из яиц Королевы Золотых. Наконец яйцо зашевелилось и в стороны полетели скорлупки, а на землю вывалился серый мокрый комочек. Драконы приветственно затрубили. Счастливая мать с гордостью смотрела на десяток дракончиков.
....Через месяц все малыши начали принемать свой Истинный окрас: золотые, чёрные, синие....Лишь рождённый последним так и оставался серого цвета. Ферион, назвали его - на драконьем языке "Ветер Магии"...
Дракончики быстро росли и набирались сил для предстоящего Отбора. Это было состязание, где выбирались будущие повелители Кланов. Фера никто не позвал на Отбор, мягко намекая, что он уродился слишком слабым для подобных испытаний. Серый яростно протестовал и ему разрешили принять участие.
Но вот наступил день Отбора. На огромной площади Игр, молодые драконы всех цветов выстроились в два ряда. "Битва" началась. Драконы были заранее разделены на пары, и победивший своего соперника юнец имел право вступить в схватку с остальными. Фер бился храбро, подмечая слабости "врагов". Наконец осталось лишь трое дракончиков: Фер и двое красных. Одного из них звали Реймол, и он был сильным и проворным. Объединившись, Фер и Рей быстро победили второго Красного.
Началась решающая схватка: Серый Ферион должен был драться с Красным Реймолом. Мать Рея, Чёрная Нуимб яростно болела за сына. Однако мать Фера держалась в тени....
Драконы вступили в сражение. Рей сильно теснил Серого, но Фер был изворотливее и ловчее своего соперника. Однако силы всё равно не были равны. Красный прижал лапой горло Фериона к земле...Тут произошёл взрыв! Рея отбросило всторону. Серый дракон поднялся и взмыл в небо......Драконы зашептались: никто из молодняка не умел ещё летать! Однако Фер уверенно держался в воздухе и прокричал всем :
- Пусть Реймол Красный из Клана Эвил станет правителем своего Клана! Взмахнув крыльями, Серый дракон скрылся в тумане......

Гарвальс прохаживался по преисподней...
-Привет Гитлер! Горячо!?
-Оххх...горячо! Повелитель!!!
-Ну..сиди дальше!
-А...здарова, Калигула! Как шипы?
-Гррррр!!!
-Заткнись! А-то ещё добавлю!!!
...Позже проверив все помещения он решил поиграть в боулинг...головой императора Нерона...
Выгулил Цербера и лёг спать...
Проснулся Лорд с воплем в поте лица! Он лихорадочно ощупывал спину...
-Пронеслооооо...грохнулся на кровать. Опять снился кашмар, что у меня крылья ангела!
Гарвальс завернулся в кожанный халат, вышел на кухню и отогнав чёрта который рылся в ЕГО холодильнике, решил хлебнуть чашечку горячей лавы...
5:00 утра, а я так и не уснул!!! Проклятье!! Завтра шабаш! Как я править им в таком заспанном виде-то буду....
НО! ИДЕЯ!!!! Гарвальс вскочил, взял книжку-Библия для детей. и..через минуту его храп раздавался по всему проклятому замку...
НРПГ: Вот спасибо за темку Фер!!!

-Земля
-Огонь
-Вода
- и Ветер- добавил ворон.
- и ветер.. увы.. не здесь- ее голос отразился тонкой нитью от скал и растаял в облаках.
они рассекали небо. звезды. облака ласкали ее легкие крылья. такие тонкие, уже проздачные. местами сожженные. больше не болящие. она нырнула в одно из облак. поднялась наверх и рухнула на него. немного поерзала, спокойно так. закрыла довольно глаза. она чувствовала прикосновение света Луны, слышала как падают звезды... ей на живот сел Ворон. сидеть на облаке увы не в его силах.
-я по тебе буду скучать...- тихонько шепнул.
-не сейчас... не время... -легкий голос. разбитый ветром...
прохладная ночь.. спокойствие... неучтоли обретет..
-хотя наврятли ворон.. наврятли...
(нрпг Art Of Noise - Moments In Love - вот оно мое настроение...)

Присоединённые эскизы

Мне кажется вот эта вещь подходит под зарисовки. Но только продолжения ее на форуме не получилось.... Все перетекло в реальные отношения в жизни. Это начало наших с Джорианом отношений.Ангел во плоти

Ещё одно...
Было уже без пяти 5... Гарвальс нехотя встал, отложил "дозор", почесал рог и принялся собирать сумку... 3 пустых банки, куча листовок, папка, брюки...Хм! Сёдня поеду на легке! Позже, нарочито громко шарахнув входной дверью, демон вышел на улицу.
Жестокие лучи света без жалости буравили и без того чувствительные глаза Лорда.
Жаль...жаль, что "Игромания" ему дороже солнечных очков!!!
Грязные, полные мусора улицы провожали Гарвальса. Потоки людей неслись туда-сюда...
Вокзал. Платформа 2. Толпа серого народа. Какой-то мужик смачно лижет мороженое, капающее ему на чёрное пальто. Лорд демонически хихикнув отвернулся.);-))
Зурина Сулейманова! Пройдите на платформу 2!! Вас ожидают!!! Проскрипел противный голос...
Гарвальс видит как вполне симпатичная девушка, размахивая сумочкой несётся на одноимённую платформу, где её встречает какой-то безвкусно одетый мальчишка..((((
И почему они выбирают...хм...не таких каких-то??? );-))
Громко матюкаясь какая-то бабка бредёт по вокзалу...А! На дочку злится...
Визг покрышек и...печально известный Зелёный Ишимбайский Скотовоз нехотя подъезжает к перрону...Оххх....опять В ЭТОМ автобусе поеду!!!!
Народ почему-то сметая друг друга бежит к открывающейся двери))
Раздаётся громкая ругань водителя: Ну вы чооо!??? ***** совсем **** кондуктора нет ведь!!! ***************************************
Гарвальс посмеиваясь наблюдает за "глухим" мужичком, котый всё-равно пытается протиснуться...
ЦИРК! ПРИЧЁМ БЕСПЛАТНЫЙ! СМОТРИТЕ НЕ ПРОПУСТИТЕ: ПОСАДКА В ИШИМБАЙ!!!
Кондуктор, расталкивая народ и громко (на своём естессно языке) пытается объяснить, что кондуктор-то ОНА, и хочет войти в автобус...))))
Овцы нехотя расступаются давая ей пройти...);-))
Хрипя скотовоз оъезжает от вокзала... В салоне (как всегда) начивает пахнуть противным машинным испарением...(((
Гарвальс пытается читать во время дикой встряски едущего авто...
Хмуро смотрит на мир в окне... Эххх...и где замок? Где неистощимая мощ Лорда Тьмы???
Автобус сильно встряхивает будто говоря Гарвальсу "МЕЧТАТЬ НЕ ВРЕДНО!!!!" мол езжай в свой Ишимбай и помалкивай...);-(((
Ну...поездка вполне была нормальной...если не считать того, что спустило сразу 2 колеса, и авто простоял на морозе 2,5 часа, пока водитель их менял...
Приехал Гарвальс где-то в 12:00 ночи...на такси...(((
Путынный (да-да! в 12:00 ночи в Ишимбае как на кладбище...) город встретил демона вполне спокойно. Никого на улицах нет. Лишь свет в окнах кое-где горит...
Гарвальс с силой закинул сумку в дальний угол и грохнулся на кравать не раздеваясь. Пролежал так с минут 5 и пошёл в ванную... Интернет отключен. Все разъехались. Что я завтра тут буду делать???
АГГААААА!!!!!! Гарвальс с разбегу грохнулся в своё кресло и толчком руки нажал на кнопку компа "ВКЛ" комп приветливо загудел, радуясь триумфальному возвращению своего повелителя! Лорд нажал не ярлык "ХЕРОЕС ФРИ АРМАГЕДОНС БЛАИД" );-))
И..через минуту он вновь вёл орды демонов, сметая на своём пути слишком любвеобилных эльфиек и архимагов, собирая артефакты и качая дипломатию (ну..ещё и магию огня...))).
Заверещал телефон...
Оказалось-завтра встреча выпускников и меня...МЕНЯ...МЕНЯААА!!! Приглашают в то кошмарное заведение, где я проучился 11 лет!!!
-Да...О! Конечно я приду! Как можно вам отказать!? Мягким голосом проговорил Гарвальс какой-то девчушке(наверное зам деректора новый...). И положил трубку.
АГА! ЖДИТЕ С АДА ДОЖДИК!!! Захохотал Лорд и прибавил свой DARK FUNERAL до отказа.
Ну...конецъ...вот...хм...

Лишь солнце стало подыматься, она очнулась. Расправила крылья и улетела в пещеру. Ворон трепетал мол зачем, выйди, взгляни, но демон спряталась в тени, чтоб солнце даже коснуться ее не смело
- оно того не достойно.

НРПГ: Бессвязный бред...Просто поток того, что у меня сейчас в глове!
Гарвальс смял баночку с колой и состроил заумную физиономию...
С великой силой приходит и великая ответственность!!!
Хорошо, Гарвальс, ответил Человек Паук- я это учту! Он сделал сальто и выбросив паутинный канат, скрылся за зданиями...
Отлично! Лорд с гордостью глядел вслед супергерою, потом стянул с себя костюм "дядюшки Питера Паркера".
Он взял мобильник: Аллё! Женщина-Кошка? Хм...);-)) Ахм...а что вы делаете сегодня вечером? Питер вероятно задержится надолго, так что в нашем распоряжении весьма большой промежуток времени! Может сходим на ночь...в комп-клуб поиграем в Герои-3?
Что?! Кто дурак? Ну...извините...(((
РПГ: Ох и прикольная же темка! Ещё раз THANKS Ферион! Действует на меня как психологическая разрядка!

Очередной день.. противный и скучный.. хотя уже полз вечер. с приходом тени деном спускалась с гор. рядом ворон. он видимо нашел себе подрушку и летал где-то подлизости..
Сегодян демон осталась у моря... она разлеглась на его мели. волны легко омывали ее тело и мысли. над глазами небо. звездное и огромное. и ветер.. увы холод...

Она ступила на холодную,покрытую росой,траву.Была полночь и небесный свод пронизывал лунный свет,охвативший всю поляну.Молчаливые ели и сосны...угрюмые дубы и весёлые,задорные берёзки...Шепот морских волн справа и пение ночных птиц...Звезды смотрели на неё свысока,но не гордо,не с презрением,а с любовью и печальной теплотой.
Воплощение Скорби грустно подняла взгляд к Луне...Родной и близкой,но в тоже время такой далёкой...
Она достала скрипку и начала свою нежную,печальную и щемящую сердце,мелодию.Музыка лилась из-под смычка словно поток свежести и прохлады в горячие сердца и умы...Кто слышал эту музыку,тот горевал о несодеянном и решался на новые поступки...
Но она так хотела чтобы её услышал Он...Он - такой далёкий,наверно никогда неощутимый душой...Он не знал что длинными,серыми днями она следила за ним,была рядом.А он нискем не делился переживаниями,болью...Ей так хотелось стать частичкой его,помочь...Просто быть опорой,другом,на которого он всегда сможет опереться,который повёдет его словно слепца...
Но он,как известно,увы,был от неё далек...Он - душой был с другой...Да,наверно Скорбь жалела о том что он от неё далек,что не верит...А ведь что ей надо?Просто достучаться до него...Ему,как и ей,нужны были друзья,которые могут помочь...
И вот близится рассвет.Только невинную и чистую природу тронул нежный луч восходящего солнца,мелодия стихла.Вместе с ней медленно рассыпался силуэт девушки...Девушки с длинными черными волосами,печальными карими,почти черными,глазами...Её тонкое тело было облачено в черное платье,украшенное вороньими перьями...И неестественная бледность лица...Настоящая холодная и сильная Скорбь.

Зажглись вечерние огни.Замок медленно оживал.Нет,тут не появлялось никого и ничего,просто в каждом коридоре загорались факелы и свечи.Куда бы она не ступила - везде её путь освещал огонь.
На губах девушки застыла короткая и тёплая улыбка.Рыжие волосы спадали на обнажённые плечи,которые не были скрыты платьем.Тёмно-синий шелк платья,украшенный чёрным жемчугом.Точно такие же нити жемчуга в волосах.
Она остановилась в огромном зале,раньше видимо предназначенном для проведения балов.Нимгалла огляделась,вздохнула и остановилась в центре зала.
Она медленно опустилась на пол и подняла взгляд к потолку.Она ждала.Просто ждала...
Чего же могла ждать в этом забытом всеми месте девушка?
Нимгаллаира ждала кого-нибудь,кто сможет ответить на её вопросы.Хотя и она немало знала,но беседовать самой с собой ей уже надоело.А сюда наверняка придёт кто-нибудь...

По замку прошёлся прохладный ветер...
Он двигался тенью, скользящей по стенам...Паутина покрывала углы..
Касался стен, и они покрывались трещинами...Смотрел на цветы, украшающие балкон и те мгновенно увядали...
Лорд провёл рукой и факелы на стенах начали гаснуть...
Мрак...тишина и...Покой...
Гарвальс умиротворённо взглянул на Нимгаллаиру...
-Зря...выдохнул он.

- Я зажгла только огонь.Остальное - не моих рук дело.
Драконица даже не шелохнулась.
Какой гордый и независимый вид.Настоящая Белая драконица...Грация,совмещённая с силой.Хотя она была такой хрупкой на вид,такой нежной...И пол этим всем - ярость,страсть и сила,которая несвойственна смертным.
Пантера рядом довольно махнула хвостом и зевнула.Чёрная тень,следующая по пятам Нимгаллы...Её целое.

-Ничтожество!
Найт пнула своего подданного ногой и, шипя, расправила крылья.
-Неужели вы не можете охотиться? Какая из вас армия?Смотрите!
Краем глаза заметив в кустах стройную лань, Найт медленно поползла навстречу ей, зашла за спину....и прыгнула!Вид у неё был столь свирепый, что демоны неохотно попятились.Найт хватило лишь укуса, чтобы лань была уже мертва. Мрачно улыбнувшись, она пошла в Логово, махнув рукой солдатам.
-Идем! И помните: Ничему не научитесь - будет то же, что и с ланью!
Солдаты испуганно расширили глаза, и Найт зарычала. Те, крича, разбежались во все стороны, а демонесса только каталась по траве, жутко хохоча.
Когда же солдаты пулей влетели в Логово, Найт вскарабкалась на дерево и вспомнила своего лучшего друга - демона, у которого всегда хватало смелости делать непостижимые вещи, непосильные демонам...

Он сидел на краю здания и курил свою любимую сигару...
Хм...
Заметил парочку людей, что брели по улице.
-Отличная идея! Он взял камень и тот со свистом полетел в бритую бошку парня.
-Эй! Кто это??!
*Ори, ори...* Подумал Он.
Вскоре глазеть на овец ему порядком надоело и он, разбежавшись сделал прыжок.
-Надо садиться на диету!!! ):-) Он приземлился чуть-чуть на краешке небоскрёба...
Ещё разбег, прыжок, приземление,снова разбег, прыжок...
Отличная Ночь. Подумал Он.
Он достал новую сигару и вновь закурил.
Хм... Надо брить рога.............................................................

Она сидела в машине с тонированными стеклами и наблюдала за проходящим боем.Красивая,элегантная,горячая и молодая - любила зрелища.
И вот этой ночью,когда две банды решили друг другу отомстить,она была тут.Стильная прическа из черных волос до плеч,идеально отглаженная черная юбка до колена,такая же отглаженная черная блузка,классические туфли,пиджак того же цвета и черное кожаное пальто.В зубах длинная сигара,нога на ногу,взгляд поверх черных очков.Она улыбнулась и в темноте сверкнули длинные клыки.
Вот сейчас они перестреляют друг друга...Секунда.Вспышка.Что-то огромное поглотило черный Ягуар девушки.
Холод,пронизывающий до самых костей.Открыла глаза,когда почувствовала под собой землю.
Немного растрепанная,но не потерявшая своей изящности,Алиса Графская огляделась по сторонам и обнаружила себя посреди пшеничного поля.А недалеко подъезжал...конный отряд.
- Это что за ролевуха?...

Эпохи проносились мимо него, подобно метеорам в звездном небе. Он видел зарево пожарищ, когда горели города, который казалось будут стоять вечно. Он ощущал всем телом дрожь Земли, испукающей потоки лавы на мятежные народы, возомнившие себя Хозяевами Вселенной и вгрызавшиеся в Плоть Мира, уничтожая то, что не в силах понять никогда.
Он видел счастливые улыбки, жаркие поцелуи, чувствовал сладостную дрожь человечьих тел, а потом был свидетелем обращения их в прах. Черные силы мутили его рассудок, выжимая капля за каплей последние искры разума, но он еще хранил в себе память о тех временах, когда был свободен. Закованный в Лед навеки, верный Спутник и Друг Луны, Безмолвный Свидетель Человеческого Безумия. Очарованный Миром и проклинающий его за то, что он существует вне его. Созданный для Жизни, но вынужденный жить на Грани...
Солнечная улыбка, глаза, в которых отражались снежные вершины гор - веками он видел их, пытаясь понять, что они таят для него. А оказалось все просто. Одно прикосновение Взгляда ко Льду, и снежная глыба начала таять... В сердце закрался испуг, но был выгнан счастливым ожиданием...
Миг, и он стал свободен. Его плоть, отвыкшая от Мира задышала воздухом... и начала стареть... Глядя на сморщенный руки он рассмеялся от счастья и умер с радостной улыбкой на ссохшихся устах...

Ночь, луна...Только ты со мною одна...
Старый сталилитейный завод.
Знаешь, что я люблю в такие моменты?
Можешь не отвечать в принципе...в принципе это и невозможно.
О боже проклятый с кем я говорю!
Он всплеснул руками. Постоял немного. Замахнулся и разбил колонну.
Хм... Хмыкнул он,глядя на руку и перебирая пальцами.
-Надоже... Будь бы я человеком (он хмыкнул) от руки бы и места живого неосталось...
Хороший человек, это когда его нет! Он усмехнулся...
Посмотрел на кучку каменной трухи, что осталась после удара и сделав стремительный прыжок, преодолел несколько трещин в полу.
Ндааа...
*раздалось шипение*
-Скелеты? Обожаю скелеты! Они ведь бывшие люди? Хе-хе...)))
Скелет-это весело вдвойне!

она с грустью смотрела на уходящий свет. Мир менялся вокруг нее, лишь она оставалась неизменной..
тик-так..тик-так...
время идет...
времени нееет....
новая жизнь.
смерть пришла за вами...
дай мне ответ.
задай правильный вопрос...
выхода нет.
выход есть...дверь во Мрак...

тихий, приглушенный смех. да, мир меняется...

ты никогда не сможешь вернуться...никогда...
тихий, женский голос во Мраке.
останься с нами...
Парень обернулся назад. Души умерших, везде мягкий свет, облака. Это был рай.
-я хочу жить...
не уходи...
-там моя любовь.
если ты еще раз умрешь, ты не сможешь попастьв Рай!
-Моя душа должна быть с ней.
нет...
парень рабежался и прыгнул с облака в невидимую даль.
перед глазами побежали круги. он куда-то летел. летел неизвестно куда...краски все время менялись, он увидел море...вода...
тут он закашлялся, наглотавшись холодной соленой воды. Увидел, что он пытается выплыть у какой-то пристани. Захлебываясь, он еле вылез на берег, тяжело дыша. голова кружилась, но он был жив!
ты никогда не сможешь вернуться...никогда...

-Ты видишь меня?
-нет...
-но откуда ты знаешь, что я здесь?
-я чувствую...тебя. Скоро меня встретит смерть.
-не бойся...
-а я и не боюсь.
Он взял в свою большую ладонь ее маленькую ручку.
-ты..ангел?-девочка смотрела на него своими голубыми глазами.Теперь она отчетливо увидела его правильное и красивое лицо.
-да.пойдем со мной?
-пошли....
она встала с кровати и посмотрела, что тело осталось там лежать, глаза закрыты,а на губах легкая улыбка.
-так... просто?
-да.
он взял ее за руку и они исчезли. Лишь легкий ветер из внезапно открышегося окна трепал волосы голове у девочки, которая заснула навсегда.

Одиночка. (357 АС)

-Хе-хе…вот было время.
Гном, относительно недавно изгнанный собственным кланом, вспоминал приключения, которыми было насыщено его ученичество. Нейдар тряхнул головой, и волосы спали ему на лицо, скрывая печальные темно-синие глаза и слабую ностальгическую улыбку, ставшую незаменимым атрибутом его мимики.
Металлические кольца, из которых была сплетена гномья кольчуга, весело звенела в такт его торопливой ходьбе. Гном резко развернулся, подозрительно оглядывая немые надгробные плиты, и привычно выдвинул топор впереди себя, собираясь не рубить, а лишь немного порезать лезвием возможного неприятеля.
Хартстоун неплохо видел в темноте кладбища, ведь его раса давно научилась видеть во мраке бесконечных подземелий, которые гномы прокладывали под своими цитаделями и заставами. Мгновение- и левая рука уже нервно дергала гнома за косу, в которую была заплетена его небольшая борода.
-Моя тебя искать. - раздалось позади гнома одинокий писклявый голос ненавистных Борину существ- гоблинов.
-Реоркс меня…-гном мигом начал разворачиваться, но так и застыл в пол обороте- несколько коротких копий, появившиеся из вражеской ночи тут же легонько впились в плащ нейдару, предупреждая его о последствиях лишних, ненужных гоблинам движений.
-Вот так вот, борода…-хихикнул голос за спиной, и капитан отряда(так его окрестил про себя гном) слабо стукнул гнома по коленке, заставив сморщиться. - Моя тут по приказу по…пове…главного. Если моя тебя отпустит, то моя пойдет на корм ящерицам.
Скорее всего речь шла о Повелителях Драконов и их о драконах. Гном невольно поежился от этой мысли, прошел всего год, как он был изгнан, а если быть точнее, ушел из клана сам. По пути из Палантаса, когда гном останавливался на ночь в тавернах,он слышал ужасные рассказы о драконах, выплескивающих из своих недр ужасное пламя, о не передаваемом словами ужасе, что они с собой приносят.
И вдруг мрак над кладбищем лениво начинал рассеиваться- гном резко вскинул голову вверх, пытаясь впитать своими глазами свет и тепло, излучаемое Солинари. Гоблины нервно затоптались, и один из них все таки уколол нейдара копьем.
-Шевелись, борода! - прошипел капитан и толкнул Борина в сторону большого склепа семьи Банфес. Гном вдруг слабо улыбнулся- это как раз то, что ему и было нужно. Он, полностью уверенный в своем выигрыше, сделал несколько уверенных шагов к месту гоблинского лагеря.
План должен был сработать.
-Раз.
Гном со всей силы пнул гоблина стоящего слева в колено. Окончательно расслабившаяся жертва удара подкосилась, тяжелый сапог Хартстоуна сломал ему ногу,все отчетливо услышали хруст кости. Он беспомощно осел на пол. В спину гному тут же попытался воткнуть свое копье капитан гоблинов, но тщетно. Остальные, обалдев от быстро развивавшегося сражения, только сжали копья по крепче.
-Два.
Прошептал гном и небольшим прыжком спрятался за ближайшим надгробием, на котором заранее было начертано углем “HS”.Там у гнома лежали заранее приготовленные баночки со взрывной смесью, которые он приобрел за большие деньги у алхимика. Но не только банки нужны были Хартстоуну- ловушки с зарытым в землю взрывчатым веществом, опять же приобретенным у того же палантасского алхимика.
-Три!
И нейдар легким движением дернул за связку шнуров, что вызвало детонацию ловушки.
Гоблин, который ткнул охотника копьем, разлетелся на куски- запах жаренного мяса тут же ударил в нос, и гоблины, к тому же ослепленные вспышкой, кричали и тыкали копьем куда попало.
Борин времени не терял, воин легко поджег небольшую, смазанную маслом веревочку и ,высунув руку из-за надгробия лишь на несколько мгновений, кинул банку с горючей смесью в гоблинскую банду. Улыбка теневого охотника стала ещё шире, когда он услышал крики горящих гоблинов- это склянка разбилась о землю и накрыла её огненной пеленой в радиусе нескольких метров.
Лишь капитан, опытный в таких делах воин, гордо стоял у хаотически бегающего от огня отряда, безуспешно пытаясь его потушить. Он понимал, что его отряд обречен на смерть,но сам он помирать никак не собирался. Поэтому, выхватив большой для гоблина тесак, который они украли у местного повара,он решил подкрасться к ликующему “бородатому” и его уничтожить.
Но волчьи законы были знакомы не только жертве, но и охотнику. Гном снял с кольца свой топор, и “Кхирзегиль” приятно “одарил” гнома блеском стали от света Солинари. Нейдар медленно встал, и его макушка уже была видна над гранитным надгробием. Темный огонек загорелся в глазах гнома, и Хартстоун вышел из укрытия.
Гоблин кровожадно оскалился и выдвинул тесак перед собой вперед. В другой руке он сжимал свое короткое копье. Он зарычал, начиная распевать на гоблинском военные песни.
-Хм, что тут у нас…ах да, капитан обреченного на смерть гоблинского отряда- ядовито заметил охотник, предупредительно, а может и просто для разминки сделал взмах топором, очерчивая по земле полукруг вокруг себя.- Ну же, не бойся меня, я не кусаюсь. Ставлю пять золотых, что ты меня не убьешь.
-Борода смерть, смерть ублюдку!- гоблин в тоже время сделал неуверенный шаг к Хартстоуну, тоже не слишком искусно взмахнув ножом, видимо воином капитан хорошим не был. ”Вообщем, как и все гоблины, он туповат” - заметил в мыслях нейдар и усмехнулся.
Больше слов было не надо, гном сам начал атаку. Охотник провел топор снизу вверх,делая так все время с плохо защищенными врагами- вспороть врагу живот было одно из самых красочных и колоритных, по мнению гнома, убийств.
Гоблин, кажется, был готов к этому выпаду со стороны холмового гнома, поэтому легко отразил удар Хартстоуна, попутно тыкнув его копьем в живот. н страшно завопил, клыки блеснули в нечистом рту.
-Реоркс…-выдохнул гном, наткнувшись на наконечник копья. Тонкое лезвие не проткнуло гнома, этого попросту не допустила кольчуга, но лезвие все же поцарапало гномье пузо. Крутанувшись, гном со всей силы опустил топор на голову гоблина, надеясь снести ему череп одним мощным ударом.
И действительно, гоблин принял своей головой весь урон от лезвия топора, кость черепа хрустнула, и гоблин, захлебываясь в собственной крови и слюнях, опустился вниз. Гном победоносно воскликнул, и, немного подождав, когда огонь потухнет, убрал обгорелые трупы с дороги.
Подойдя вплотную к входу в склеп, он закричал на чисто выученном гоблиском-без всякого гномьего акцента, язык его врагов, смерти которых он отдал свою жизнь, стал ему почти родным.
-Шаман,бери всех остальных и сматывайся отсюда! Рыцари нагрянули!…

-Я так не думаю!…-прошипел вампир, одним бесшумным взмахом клинка отрубая человеку в темно-красном одеянии голову. Его безумные от крови глаза, заплывшие разъедавшим изнутри гноем, гнилая широкая улыбка на бледном, безжизненном лице...вызывала ужас.Он склонился над своей жертвой как огромный черный стервятник, обнажил острые крепкие клыки…время умирать.
Карл проснулся в холодном поту на своей жесткой постели и начал жадно глотать воздух.
Нервно оглядевшись вокруг, он убедился, что сейчас у себя в однокомнатной квартире и из тьмы коридора никто не появится. Мужчина положил свой посох обратно на теплый, покрытый ковровым покрытием пол. И встал с кровати, одарив взглядом стоящий в углу светильник.
Комната наполнилась неестественным пурпурным свечением.
Маг слабо улыбнулся. Легкое утешение от этого жуткого сна. Он кинул короткий взгляд на свою комнату, ту комнату в которой провел уже более пятидесяти лет своей “иной” жизни. Человек вспомнил, как давно покинувшие этот свет друзья его назвали комнату “местным филиалом библиотеки”. Конечно же они были правы- множество книг по мировой экономике, по финансам и бухгалтерии чередовались с книгами о иных мирах, о черной и белой магии, о ангелах и бесах.
Новомодный компьютерный стол, на котором должен был стоять огромный мощный процессор, беспроводная мышь и небольшой жидкокристаллический монитор, на самом деле заставлен свечами разных форм, весь стол в парафиновых пятнах и остатками неприятной на вид слизи от прошедшего не так давно эксперимента, рядом свисая с угла стола лежит книга о вампирах, написанная одним из их ярых охотников в Лондоне -Рональдом Херхиллом.
-Жизнь до и после…-чародей начинал с этой фразы каждое утро, он никак не мог смириться с такой резкой переменой, когда все его моральные устои и принципы пошатнулись, когда прежняя, спокойная жизнь финансиста крупной корпорации канула в темное небытие. Карл тяжело вздохнул, снова погружаясь в воспоминания своей юности. - Как давно это было…
Было и прошло. Он вспоминал своих старых коллег, которые часто высмеивали его бредовые мечтания о свободных полетах и силе слов, которые не понимали и не верили в магию, которые топтали детские мечты...теперь они все прах, развеянный по ветру.
Наверное, он получил свои способности только потому, что верил в сказки. И пытался показать сказки другим, пытался разжечь в людях веру в волшебство и законы чести, как он читал чужим детям древние легенды и сказания, ведь своих детей иметь он не мог. О, Господи, за что такое наказание! Но он мирился и с этим и продолжал проносить веру в магию через всю грязь и похоть, через всю мелочность и пустоту новой эры человечества-эры саморазрушения и гибели.
Магу было горько рассуждать об этом. Ведь люди уже даже не пытаются верить, теперь верить в магию –стыдно, некультурно и дико. С такой мрачной мыслью он начал натягивать на себя темно-красную робу, поправил старческой рукой сальные седые волосы, склонился за длинным змееподобным посохом.
Конечно же, многие маги не уважали его за эти причуды, за то, что одевается он как чародей из старинных сказок. Многие старались скрывать свою природу от людей, многие людей боятся, боятся что не поймут и забьют, искалечат. Ведь такое часто бывает, люди часто поступают не осознанно, то чего они не понимают-воспринимают в штыки. И маги закрыли людям дорогу в сказки, оставив фантазии только для себя и близких людей.
-Хорошо, что хотя бы близким они даруют дверь в мир, где все гораздо светлее…
Но он так не думал. Всегда он верил, что люди на искреннюю улыбку ответят улыбкой, на дружеский жест- жестом приветствия и радушия. Как же ошибался он в самом начале своего пути, когда только кое-как освоившись в новом мире он захотел подарить миру сказку, сколько ударов и плевков в душу он тогда получил! Лишь только дети слушали его, дети, которые не потеряли ещё веру в счастье и смотрели на мир светлыми наивными по юности глазами, искали все новое и загадочное, боялись “чудищ из шкафов” и прочих сверхъестественных тварей, являющиеся к ним во снах.
Одев высокие ботинки и схватив под руку книгу сказок, маг распахнул единственное окно в его квартире, широкое, в человеческий рост. Легкий зимний ветер доставал и до шестого этажа, маг улыбнулся ветру…и сделал шаг к окну.
И только дети этого жуткого и эгоистичного мира могут снова открыть глаза на мир сказок и фантазий, дети смогут изменить жуткое будущее, которое предвещает конец всего, дети просто уйдут от этой проблемы, уйдут от гибельного для людей прогресса обратно к истокам существования. И с новой силой волшебство заработает в этом мире, и магия будет трудится на благо человеческое, и человек будет счастлив в гармонии с природой. Осталось только им помочь, направить их, провести их. Для этого дарована нам сила и власть,и мы должны с умом ей воспользоваться.
Ещё один короткий шаг, старик начал балансировать на краю окна. Казалось, будто он сейчас сорвется вниз.
Так мало времени осталось. Надежда умирает последней.
Кто же поможет людям, если не мы?
В чем же тогда наша сила?
Карл сделал последний шаг…и побрел по воздуху.

Она задумчиво следила за облаком,которое медленно скрывало полную луну.На губах появилась еле заметная улыбка,которая с каждой секундой становилась шире...Теперь она улыбалась открыто и луна,освободившаяся от оков облака, освещала два длинных клыка.Алого цвета глаза смотрели на ночное светило восторженно и почти влюбленно.
Потом что-то заставило её вздрогнуть.Она обернулась и заметила за своей спиной чью-то легкую тень.И тут же по ушам ударило всем знакомое:
- Ночной Дозор!Выйти из Сумрака!
Он что - идиот?Анна внимательно разглядывала мужчину,словно пытаясь понять действительно ли он идиот или притворяется.Вампир легко выскользнула из-за дерева.
- Дозорный,ты кого тут выкрикиваешь?Все спят.
Кажется он не понял её шутки.А он вообще хорошо видит?Ну то что она Иная и то что она вампир.Но то что перед ним стоит сотрудник Инквизиции,он видимо не разглядел.
- Нарин,не узнали?- тихо спросила женщина.
- Анна?- на лице Дозорного появилось удивление.
- Ну,а кто ж ещё...
- А...А где...
- Остался в Праге.
- Ааа...Гм...
Женщина улыбнулась,холодно,но всё же улыбнулась.
- Дозорный,не угостите женщину чашечкой кофе?
Тот вздрогнул,словно опомнившись и кивнул.Оба медленно побрели в сторону ближайшей ночной кафешки.Два старых знакомых - Инквизитор и Светлый Дозорный...А впереди лежала непроглядная ночь,которая несла обоим тяжелую работу.

-М...-отсыревшие холодные пальцы провели магический знак по немой гранитной плите, бесцветные глаза бегло оглядывали пространство на пример магии. Если взглянуть со стороны то можно увидеть мужчину, худощавого, бледного, бережно укутанного в тяжелую черную мантию, сжимавшего в левой руке длинный черный шест, увенчанный кроваво-красным камнем, который одержимо сжимали покрытые позолотой руки. К черному кожаному поясу была прикреплена сумка с медицинскими инструментами.
Капюшон легко был накинут на абсолютно лысую голову, левую половину которой занимало ужасное бледно-серое пятно, кожа на этом участке шелушилась и казалась старой древней бумагой. Кроме этой болячки и бесцветных зрачков лицо мага ничем не отличалось от остальных, где-то даже было привлекательным. Если смотреть в профиль, конечно же...
Тревожно улыбнувшись, что не нашел никаких охранных знаков(это больше настораживало его, чем радовало- учитель мог оставить все самое страшное на последок, на десерт),некромант все же подтолкнул дверь. Каменная плита легко поддалась цепким длинным пальцам и отодвинулась на полтора метра, образовав проем. Туда-то маг и пролез...
Проникнув во тьму коридоров, некромант прошептал губами магические слова, вжавшись в свой длинный посох так, что костяшки пальцев побелели. В сознании ночных тварей, обитавших внутри этих темных катакомб, тут же закралась и навеки осталась мысль -"Это друг." Навершие посоха, багровый камень начал с осторожностью впитывать мрак, в ответ выдавая слабое алое свечение. Маг прошагал по темным коридорам около получаса, прежде чем вышел в широкую залу.
-Учитель...я прибыл к вам. Я помню вас.

"Когда-то ты не боялась сделать шаг вперёд...Когда-то ты не боялась оглянуться назад и улыбнуться..."
Когда-то она не знала что такое страх.Теперь на месте этой пустоты возникло это чувство,смешанное со стыдом.
Черный силуэт посреди пустого холла.Разбитые витражи окон,перевёрнутая мебель,разбитые вазы...Длинные темные волосы спускались по плечам до самого пола,падали на лицо,закрывая его от остальных...За спиной были два черных крыла,которые мирно лежали на полу...Если приглядеться,то даже в этой темноте можно было рассмотреть сломанные черные перья на крыльях...Она подняла голову и луна мягко обняла её своим светом за плечи,скользнула нежными лучами по лицу...Вертикальные зрачки сузились от света.
Женщина снова опустила взгляд на цветок,который держала в руках.Это была черная роза,лепестки которой почему-то оказались в крови...
- Когда-то я не боялась...Когда-то...
Этот неясный смысл её слов медленно терялся в глубинах коридоров,уходящих от холла,вместе с далёким эхом,словно навсегда пытаясь унести тихий и робкий шепот.

-Осталось совсем немножко...- свежее тело дварф бережно опустил на широкий дубовый стол. Нейдар быстро вытер капающую из рта слюну рукавом загрязненной теплой кровью рубашки и перевел взгляд на некроманта, отчужденно наблюдающего за приготовлениями дварфа, сидя в темном уголке подвала. Старое деревянное кресло было наспех починено старательным Хартстоуном по просьбе анатома, но при малейшем резком движении оно со скрипом могло развалится. А компаньон дварфа любил тишину…убедившись, что труп не сползет со стола, нейдар утвердительно кивнул. -Готово, Руштент, можешь приступать…
В полной давящей тишине некромант поднялся, старательно пытаясь не задеть кресло, производившее столь жуткую какофонию для его ушей. Кресло послушно подчинилось и не произвело не звука, правой рукой “неудавшийся” (хотя особых разочарований поэтому поводу маг не испытывал) врач бережно поднял с пола мешок, в котором хранил свои медицинские принадлежности- в основном ножи средних размеров, острая заточка позволяет легко проникать сквозь мышечные ткани трупа к органам, достаточно тонкое лезвие помогает не повредить эти органы во время безбожных операций. Очень дорогие и ценные инструменты…
Как тень он прошелся к столу, окинув взглядом место своей Работы...Осторожно распаковав инструменты, некромант вытащил свою записную книжку, в которую он постоянно записывал результаты экспериментов и неудачи…которых последнее время было все чаще и чаще, ведь раздобыть свежий труп незамеченным в этом провинциальном городе было очень трудно…Темный маг с досады выругался, единственное, что было хорошо, так это общая потребность питаться человеческим мясом. Вервольф обгладывал тело за несколько дней, оставляя лишь кости, которые некромант сжигал в подвальной котельне…Самые лакомые кусочки Гори’Наль конечно оставлял для себя, высушивая их и храня в мешочках, когда проклятие вынуждало потреблять эту мерзость. С каждым днем, проведенным в практике и изучении Искусства, потребность возрастает. Но анатом уже давно не обращает внимания на свой недуг, согласившись с силами тьмы и приняв расплату как должное.
Первый надрез сырой трупной кожи.
Дварф отошел в сторону и прикрыл темно-синие глаза, стараясь не мешать Рушту в его черной работе, нейдар тряхнул головой, и волосы спали на глаза, пряча их плотной вуалью…Жизнь вместе с некромантом научила Борина терпению и готовности ко всему, дварф всегда помогал своему “спасителю”, который помогал ему переживать превращения запертым и накормленным, чтобы не причинить вред другим…его Зверь просыпался один-два раза в месяц, во время полной луны. Некромант тогда заводил нейдара в клетку, полностью освободив от одежды, накидав по всей клетке свежего мяса, оставшегося после “вскрытия”, и присаживался рядом на свободное кресло, наблюдая за превращением и подробно записывая в свою записную книжку. Дварф ценил такую заботу о себе, хотя догадки о том, что запирали его в клетку только для личной безопасности, частенько навещали его. Но оборотень смирился с этим.
Некромант захлопнул книжонку и бережно спрятал в секретном кармане своей робы.
-Я закончил с ним, мой друг…пора приступать к трапезе.

Есть идея приключения.
Реальность, наше время. Главный герой едет в машине и слушает музыку в наушниках. И вдруг происходит что-то странное,и он попадает в какой-либо неизвестный ему мир. И эти ситауции и миры сменяют друг друга через определенное время. Сутьв том, что каждый мир-это песня какой-нить группы, допустим Найтвиш. И действия в прикле происходят по сюжету песни. Если кому-нить понравилась эта идея могу обьяснить поподробней и отдать)

Есть начало прикла, но дальше этого начала ничего не идёт. Мир наподобие нашего. Главный герой - писатель(профессиональный) фэнтези. Написал несколько весьма хороших книг. Имя - Никита, хотя все обращаются к нему "Ник". В данный момент у него творческий кризис, а через неделю надо сдавать книгу(очередную)... поняв, что вдохновения он сегодня не дождётся, закуривает и решает прогуляться по берегу находящегося неподалёку пляжа. Сказано - сделано. На пляже он начинает вспоминать своё детство, заходит чуть дальше от берега и на него накатывает волна. Что - то происходит, он теряет сознание и оказывается в другом мире. Другой мир сильно напоминает его родной, но в то же время в нём больше деревьев, совершенно нет машин, и там встречаются весьма необычные люди и нелюди, зачастую обладающие особыми способностями. Одна из этих способностей проявляется в Нике... В общем вроде может получиться неплохой прикл, но нужен мастер. Очень нужен! Если есть какие - то вопросы относительно главного героя или его способности, то пишите в ПМ.

" - Что означает эта нота?
- Это сон старика, которому не суждено проснуться...
- Что означает эта нота?
- Это цвет зимы...
- Что означает эта нота?
- Это звук надежды...
- Что означает эта нота?
- Вкус любви...
- Что она означает?!
- Что тебе пора пробудиться..."

"Мастер-чародей"


Обычный, вроде бы ничем не примечательный меч. Наверняка древний, как мир - хотя на лезвии не видно ни налета ржавчины, но вороненная сталь покрыта бесчисленными царапинками и зазубринками, а от клинка исходит ощущение, будто он покрыт толстым налетом шероховатой пыли, которая незнамо как вросла в его металлическую плоть. Огромный - локтя три в длину - и широкий, как ятаганы орков, что живут на Востоке. Длинная, на двойной хват рукоять, обмотанная выцветшей кожей, без каких-нибудь символов и знаков. Яблоко отполировано касаниями руки, и слегка поблескивает в лучиках тусклого светила.

Выделялась гарда - широкая, в форме полумесяца, она была откована словно из света. Металл не был ни сталью, ни серебром - белая, идеально ровная матовая поверхность словно сама по себе лучилась, как ореол молодой луны.

Гораздо больше, чем меч, запоминался его хозяин. Высокий, худощавый, он выглядел скоплением постоянно настороженным жил - как лучная тетива. Лицо разделено пополам ужасным шрамом - левая половина чеканного профиля представляет собой один сплошной ожог и малиновую мешанину рубцов. Правая же половина наделена резко выдающимися скулами и глубоко посаженным зрачком серо-галечного цвета, с любопытством взирающим на мир. Роскошная грива волос цвета воронова крыла. Одет в длинный плащ, когда-то зеленого, а сейчас выцветшего серого цвета. Плащ заколот на груди фибулой - белого цвета восьмиконечной звездочкой.

Случись поблизости хоть один маг, наверняка вы бы стали свидетелями сердечного приступа. Потому что Внутреннее Око, обращенное в сторону незнакомца, являло взору его носителя картину поистине странную. Все сущее в прделах Вселенной и за ее пределами оставляет свой след в Силе. Даже призраки, мороки и наваждения. Он же - абсолютная пустота. Вообще никакого отпечатка, ни сознания, ни ауры! Мертвый участок посреди бьющей ключом жизни.

Хотя холм, на котором стоял угрюмо уставившись вдаль незнакомец вряд ли кому-нибудь бы показался оживленным. Выжженая почерневшая земля, на которой не растет ни одной, даже самой неприхотливой травинки. Голые склоны. И на лигу вокруг - то же самое. Небо затянуто серыми облаками, а с подножья виднеющихся вдали гор поднимаются клочья тумана.

И тишина.

Капля. Другая. Небосвод прорвался беззвучным и легким дождем, разделяя скорбь и горькую память одинокого воина. Там, на севере, виднеются сквозь туман остатки когда-то могущественной и великой, а теперь разрушенной до основания цитадели. Даже самый зоркий глаз с трудом углядит ее очертания - но он видит ее так же хорошо, как и помнит.

- Когда-нибудь я вернусь сюда. - шепчет воин глухим, деревянным голосом.

Словно тугая прозрачная волна прокатывается сквозь океан Неведомого, вырывается к осыпанному пеплом холму, и срывает за собой высокую фигуру в потертом плаще. Был - и нет его.

Лишь там, где остались отпечатки двух сапог, откуда ни возьмись взялся крохотный цветок, с едва распустившейся головкой. Любой из садовников сразу же признал в нем мак.

Но почему лепестки цветка окрашены в скорбный черный цвет?

И нет ответа. Тихо плачет небо.

Сегодня шел очень красивый снег: ворох белых хлопьев танцевал под постоянно меняющимся ветром, налипая на ресницы и легким ковром покрывая лицо. Дома скрывала белесая дымка - или это были ломкие снежинки, подхваченные гуляющим у горизонта вихрем? Солнце медленно растворялось в наступающей белизне, выцветая и теряя свой лучистый блеск, который бы придал дню праздничное настроение.
Весна.
Холод.
Налетевший шквал щедро бросает в лицо очередную пригорошню снега. Надо бы повернуться, но нет сил смотреть на ровную серую, безразличную ко всему на свете стену. Отчаяно хочется горизонта, манящего края, обрыва Дороги, за которым - неизвестность... будущее... рвущий пряди волос ветер...
Хоть что-нибудь иное.
Только не мертвый цвет стены. Тусклый камень-не-камень, в нем уже давно не осталось жизни. Хочется лишь всеми силами отгонять от себя назойливую мысль, по кусочку отрезать от неумолимо наступающей действительности, нелепо пытаясь остановить время. Всеми силами отодвигая тот момент, когда его ненавязчиво, с добрыми улыбками поволокут в уютную, теплую и такую близкую клетку. И против кричащей от негодования воли он сам улыбнется, нацепит на лицо серьезное выражение лица и снова уснет. Надолго, если не навсегда.

Хандрим? - скрипнул снег под ногами

Да нет, это ему только кажется. Ты один. Даже не против неба, которое укрылось бледными покрывалами недотрог-туч. Один против себя. Он не мог этого понять - ну как это так: и свет и тьма одновременно?..
Разбей зеркало и никогда не сможешь узнать, что ты такое. Забудь о нем, остановись на пороге, и ты уснешь. Он подошел ближе, пытаясь заглянуть в туманную даль зазеркалья, в переливающийся отблеск отраженного света.
У зазеркалья было лицо серой бетонной стены. Невыразительное и тусклое там, где ты надеялся найти Блистающее...

- Киснем? - скрипнула растопырившая голые заиндевелые ветви осина, деланно не обращая внимания на выражение, застывшее на лице. - Камня вокруг хватает, а мостить путь тебе придется самому. Иначе и от земли не оторвешься...

...Я не верил. По-детски упорно не верил, закрывая глаза и уносясь в спасительную тьму, придуманную самим собой. Ударить? Так просто - открыть глаза и сделать последний шаг? Разрывая тоненькую, но прочную пуповину, связывающую меня с теплым и мягким сном? Окунуться в неведомое, шагнуть в пропасть?..
...И разбиться на тысячи кричащих от боли и гнева осколков...
Пусть так, с холодной ненавистью промолчал я. И коротко двинул рукой, разнося на сверкающие брызги холодное стекло.



Что-то мелодично звякнуло. Стена тихо обрушилась вниз слежавшейся пылью и истлевшей трухой. А за ней расстилался вольный, безбрежный океан чистого неба.
Я поймал его взгляд и постарался не отпустить.
И не отпустил.

Один? - насмешливо громыхнуло небо. - Один против меня?

Сообщение отредактировал Черон - 11-01-2005, 7:52

Есть идейка...

...В деревне не любили Мага. Уже несколько раз отправляли людей в Ватикан просить помощи. Но отцы - церковники отказывали, думая, что это всё крестьянские суеверия... А зря...
Полуразрушенная башня. Подземелья. И сумашедший маг, который создаёт гибридов - скрещивает самых разных чудовищ, и, иногда людей с ними, для получения верных рабов. В окресных деревнях стали пропадать люди.... А над башней стали летать странные твари - толи птицы,то ли виверны. В деревнях стали рождаться только близнецы, и всегда одного из них уводили гибриды мага, на создание ещё одного раба... Так длилось долго - очень долго... Несколько раз приходили рыцари и пытались уничтожить башню.... Но редко дроходили даже до входа.
У башни вырос лес, и над ним повисла вечная тьма... Стали ходить слухи, что маг - хозяин - вампир...
...Система власти начала загнивать: власть монархов ослабла, и сила местных феодалов возросла. Рыцари стали защитниками интересов своих господ, и они готовы были отдать за них жизнь. Тем не менее, в любом порядке есть свои отрицательные стороны: как только неразбериха в верхушке власти распространилась, отдельные семьи феодалов начали борьбу за территориальное господство, а рыцари были обязаны помогать им в этом. Они защищали своих господ, а господа боролись за власть и вели бессмысленные междоусобные войны. Такой хаос быстро стал поводом для перемен. И после усиления силы Католической церкви и прихода Григорианских реформ, 11 век стал периодом религиозного властвования, и рыцарям была отведена новая роль: «защищать мир и Церковь». Эти рыцари ценили мужество и честь, боролись с еретиками и врагами во имя Господа. Некоторые рыцари начали создавать братские ордены, чтобы сражаться вместе, ради святых целей. В эти годы одна группа рыцарей казалась непобедимой. Их было двое: Леон Бельмонт и Матиас Кронквист.

Леон Бельмонт был смелым молодым человеком, незнающим страха и боевым умениям которого не было равных. Матиас Кронквист был гениальным тактиком, он был прекрасно образован, и у него были огромные познания во всех науках. Двух этих людей связывала долгая дружба, и они полностью доверяли друг другу и, благодаря их великолепным способностям они не проиграли ни одной битвы. Тем не менее, однажды Матиас был сражен в другом плане: после возвращения из очередной победоносной кампании, он узнал горькую весть: его жена, Элизабета, внезапно умерла. Матиаса охватило безутешное горе и с годами, оно лишь множилось. Его самочувствие ухудшалось, и его приковала к постели болезнь. В отсутствии Матиаса все командование армией легло на плечи Леона; но благодаря Леону их армия оставила за собой звание непобедимой. Вскоре времена начали меняться, причем не в лучшую сторону. Реформы Католической церкви продолжали распространяться по всей Европе, и особо сильно они откликнулись на Христианских крестоносцах. Рыцари стали теперь не защитниками мира, а всего лишь орудием церкви для завоевания новых земель. Множество людей погибло в этих бессмысленных крестовых походах.

Вскоре после этого, тишину пасмурной ночи, вновь нарушил звон набата. На этот раз загадочная армия монстров появилась во владениях Леона. Церковь запрещала любые битвы, кроме тех, что были направлены против политических врагов. И поэтому Леон остался без какой-либо военной поддержки. Однажды ночью, Матиас, несмотря на болезнь, покидает свое жилище и мчится к Леону с посланием: он уверен, что появившиеся монстры слишком похожи на вампиров, чьим пристанищем является Башня в лесу, под названием «Вечная ночь». Гораздо труднее Матиасу было сообщить другую плохую новость: возлюбленная Леона, Сара, похищена и заточена в том замке. Не имея другого выбора, Леон разрывает связи с Церковью, отрекается от своего титула лорда и в одиночку отправляется спасать свою возлюбленную.

Что говорить?Она была простой девушкой,отец которой был хорошим ментом в хорошем звании.А она - хулиганка,жуткая истеричка и вообще стерва.Правда стерва с аристократическими замашками.
Сейчас Алина сидела на крыше дома,свесив ноги,и смотрела в ночное небо.По крыше мимо неё сновали кошки,пронзительно мяукая и взывая к своим будущим партнерам.Девушка хихикнула,глянув на откормленного бабой Нюрой кота,который подмазывался к молоденькой кошечке.А той хоть бы хны,плевать на него.
Девушка закурила и снова устремила взгляд на полную луну и мерцающие звезды.Как хорошо было сидеть вот так,посреди ночи,в тишине и ничего не делать.
Спокойствие нарушил крик откуда-то снизу,а потом звук удара и выстрела.Девушка перебралась на другой край крыши и посмотрела вниз.Там,раскинув руки в разные стороны,лежало чьё-то безжизненное тело.Девушка спустилась вниз и подошла к бедолаге,доставая мобильник и набирая номер.На другом конце уже взяли трубку,когда кто-то со спины зажал ей рот,забрал мобиру,скидывая звонок.
- Тс!
Рука была сильная,явно мужская.Алина и не думала начать сопротивляться,зная что ощущение чего-то холодного приставленного к боку,было ни чем иным как дулом пистолета.Пришлось покорно пойти,сесть в какую-то черную машину и провалиться в бессознательное состояние после удара по затылку,растянувшись на заднем сидении.Очнётся она не скоро,ненавидя и проклиная убийцу,парня которого тот убил и свою растреклятую любопытность.

Было пятое число месяца бишуца, второго месяца лета, по Риномскому календарю. Ферлон Ан'хитор взглянул на часы. Пять утра. Вставать было рано, он он понял, что ему уже не уснуть. До работы было еще два конса. Можно не спешить. Ферлон работал клерком в большой фирме, занимавшейся экспортом бытовой техники. Ферлон не спеша встал, проследовал в ванную, где улыбнувшись своему эльфийскому двойнику в зеркале, взъерошил короткие волосы, и принялся умываться. Но как только он принялся чистить свои мелкие, но острые зубы, до него вдруг дошло. Сегодня же пятое число! С сегодняшнего дня он в отпуске, на работу можно не идти. Эта мысль его взбодрила получше холодной воды. В приподнятом настроении, он вышел на кухню и заварил себе большую кружку горячего ярса. Как и был, в одних джинсах, Ферлон с кружкой о руке вышел на балкон. Под окном, не смотря на ранний час, двое дварфов уже возились со своим древним орнимобилем. Борода одного из них была уже изрядно выпачкана керзолитом. Фернон знал их немного, они жили в его доме. Он приветливо помахал им рукой, и один из дварфов, тот, который выглядел почище и был не такой сердитый, помахал в ответ. Второй же был слишком занят тем, что разбирал престо-фитронный двигатель, и вспоминал родословную его создателя на древнедварфийском. Ферлон сделал большой глокок из кружки. Ярс приятно разлился внутри и согревал желудок. На улице было еще прохладно. Двойной солнце только-только поднималось из-за горизонта. Было довольно тихо, слышны только голоса перелетных бурномов, и тихие ругательства одного из дварфов. Однако, город постепенно пробуждался ото сна. Не смотря на ранний час, на улице уже появлялись прохожие. Ферлон весело улыбнулся проходящей внизу длинноногой эльфийке с фиолетовыми волосами. Она так же улыбнулась ему в ответ. День обещал быть приятным. Молодой эльф задумался, как бы его получше провести. Можно было слетать поиграть в напокелс с друзьями, а можно было съездить проведать родителей. Но тут его размышления были прерваны псивизионным звонком. Гадая, кто мог его вызывать в такую рань, молодой эльф включил аппарат. Оказалось, что день все же не такой хороший, как ему казалось вначале, и всем его планам не суждено было осуществиться. Преовис, его лучший друг с самого детства, попал в какую-то неприятность, и теперь просил срочно встретить его в закусочной на Государевом проспекте, там, где они всегда обедали, когда учились в Академии. Не медля ни секунды, Ферлон оделся, сунул в карман переносной псивизор, и, захлопнув за собой дверь, помчался на Государев проспект. Судя по перепуганному голосу Преовиса, который обычно был спокойный и невозмутимый, тот действительно попал в переделку, и Ферлону придется его выручать. Ну что же, отпуск начался весьма интересно.

- И тебе не было страшно? Совсем-совсем? – из-под одеяла были видны только огромные глаза и острый нос.
- По началу было, - улыбнулся отец, старший ро-ис Императорского батальона воздушно-космического флота, - но потом у меня просто не было времени боятся. Зертосы пошли длинным клином. Мы просто действовали. Но я засиделся. Тебе давно пора спать.
-Папа? Ты ведь не улетишь снова, ведь правда? – огромные глаза еще больше расширились, со страхом ожидая ответа отца.
-Я должен, сынок. Когда выростешь, ты поймешь. Но не переживай, я скоро вернусь, - большая добрая рука отца взьерошила непослушные кудри сына.

Небрежным жестом датро-ис Императорского батальона откинул щиток визора. Цепь боевых кораблей класса ZK-3 раскинулась по орбите планеты. Неизвестно, почему этот момент из детства так врезался в его память. Наверно потому, что это был их последний разговор. Отец больше не вернулся. Через месяц прибыл человек в форме барно-иса воздушно-космического флота, произнес торжественную речь о том, каким великим бойцом был отец, что его героическая служба много значила для Империи, что Император гордится такими воинами, и что его смерть это величайшая потеря для Империи. Затем барно-ис уехал, а все что осталось – это старая форма отца, медаль за отвагу, выданная посмертно и небольшая пенсия, положенная вдове погибшего лётчика.
-Командир, замечен клин зертосов, он на большой скорости двигается в нашем направлении, - в реальный мир его возвратил взволнованый голос дорн-иса, старшего помошника.
- Активировать щиты, - отозвался датро-ис. По статистике, только один из каждых двадцати кораблей Флота выживает после атаки Клина. Каждый офицер знал это.
- Так точно, датро-ис, - отозвался меро-ши, ответственный за защиту корабля.
- Мощность плазменных пушек на среднее положение. Подготовить протонные торпеды.
- Есть, датро-ис, - другой меро-ши, с нашивками артеллириста, выполнил приказ командира.
Датро-ис окинул взглядом панораму за фронтальным иллюминатором. По всей орбите один за другим вспыхивали щиты боевых кораблей Империи, готовясь к атаке агрессора.
- Расстояние?
- Через десять стандартных минут они будут в зоне видимости,- тотчас же последовал ответ дорн-иса.
Датро-иса охватил азарт. Он много лет ожидал встечи с Клином. Одиночные Зертосы были достойным, но не смертельным соперником боевому кораблю Империи класса ZK-3.
Но когда Зертосы выстраивались клином... Это быль столь же редкое, сколь и смертельно опасное явление. Все летчики на орбите планеты знали, что шансы выжить после этой атаки минимальны. Но каждый был готов принять свою судьбу. За Империю и Императора..
- Командир, через стандартную минуту клин войдет в зону видимости, - доложил дорн-ис.
Действительно, через минуту из-за спутника планеты показался клин зертосов. Большие, ощетинившиеся оружием уродливые чёрные корабли шли на большой скорости прямиком на защитников планеты. В точности не было известно, кто же они такие и откуда взялись. Но они были поистине страшными соперниками.
- Ну что ж, за Империю и Императора!, - громко провозгласил датро-ис, - Огонь!
Только тут он понял, что ему действительно страшно. Но он смог перебороть свой страх.
А где-то далеко, спокойным сном спал его собственный сын. И если бы датро-ису было суждено вернуться, он бы рассказал сыну, что на страх перед Клином не было времени.

Прощение

  -  Ты помнишь?

      Девочка глянула на меня исподлобья.
      Отвернулась. Тряхнула локонами. Остановилась опустевшим взглядом на
стволе дерева.
      Взглянула снова. И незнакомая улыбка переломила ей губы.

  -  Нет.

      Слово - как выстрел. Жёсткое и короткое. Безразличное.

      Молчание.
      Молчание.
      Молчание.

  -  Мы потеряли сказку. - она с грустью заглядывает в мои глаза, она смотрит
мне в глаза. Грустным и обиженным взглядом, словно ребёнок, словно давно забытый
герой книги с затёртыми страницами.
      Она всё ещё смотрит с надеждой ко мне в глаза.

      И мне нечего ответить.

Превращение.

      Мне вдруг представляется судья. Обычный такой судья, в которого с детства
вросли слова "правда и ничего кроме правды". Это должен был быть великий судья.
У него отец судья, дед судья, прадед судья. Все его друзья - судьи. Вся его жизнь -
один, большой суд.
      Но он не велик. Он маленький, пухленький. У него бородавка на носу и неухоженный
белый парик, чуть сбившийся в сторону, да неуклюже завязаный галстук улёгся блином на
жёлтой рубашке.
      В руке зажат миниатюрный деревянный молоточек.
      Он сжался где-то в уголке моего сознания, как маленький паучок, эдакий
лейкоцит, лейкоцитик, он тревожно оглядывается вокруг. Пару мгновений - да, он таков.
Но вот, вот - он ободрился. Он нашёл. И теперь с опозданием ты понимаешь...
кажется понимаешь.
      И он размахивается этим молоточком, и вырастает до огромных размеров,
и кажется - что он нагло прорывается туда, в реальность. Сюртучок трещит по швам,
лопается, обнажая могучий торс, и вместе с рубашкой обрушивается вниз, а
почему-то оставшийся на шее воротничок с повязаным галстуком - делает его
похожим на героя гомосексуального порно. Героя.
      И вот он завис уже над нами, над всем полем, внезапно потемневшим и
осунувшимся и затихшим - торжественым полем, и упирает свой взор в нас. И
молоточек вильнул, и покачнулся, и со свистом ринулся вниз, неумолимо обрушиваясь
на нас... И воздух содрогнулся, зашумели травы - вихрем рванулся из лужёной глотки
дикий рёв "ВИНОВНЫ!!!". И я понимаю вдруг - что да, что и верно - виновен, что
пожизненно виноват...

Марвиалн попал на соседнюю планету в той же системе. Все слухи об этом месте делились на 2 лагеря - темнейшие (он больший) и сказочные (так говорили единицы). Один калека на прошлой планете рассказал, что более тёмной планеты в жизни не видел. Все, кто там ведёт какое-то дело так же ведёт и некий теневой бизнес. Кто-то работорговец, кто-то анркоторговец, а кто-то классический торговец оружием. Самым ярко-тёмным представитель сей мрачной структуры был Б.
Б. был одновременно и хозяином бара, и бармэном, и по совместительству королём наёмного бизнеса. Десятки сорвиголов приходят в лямду в поисках быстрых денег.
Марвиалн, будучи на мели и как раз таким безголовым по природе, решил двинуть сразу туда. Работёнка попалась непыльная, хоть и мокрая. Местные контрабандисты заказали одного конкурента, который вот-вот станет монополистом. Всё ничего, да цель жила в укреплённой структуре под охраной дроидов MZ-21 M "Тренога". Это "М" означает, что их шиты значительно сложнее пробить, нежели немодифицированной модели. Да это и не требовалось. Марвиалн на безопасном расстоянии пронаблюдал пути следования патрульных и спустившись к охраняемой зоне, по памяти восстановив план прохода постовых, заложил взрывчатку. Ни о какой стэйлс операции конечно говорить не приходится, зато феерически поздороваемся. После того, как железки улетели к своим транзисторным предкам, Марвиалн уверенно встал и с гордым видом оглядел дымящийся участок. Периодически в дали слышался звон приземлявшегося Хэви Металла. Под сей бас фестиваль Эльф двинулся ко входу в бункер. За 15 меторв Марв снял на ходу рякзак, чтобы достать очередныю дверную открывашку, как двери сами открылись. В дверях стоял силуэт. Силуэт вышел на свет и пройдя несколько шагов остановился. Перед Марвиалном стоял с закрытыми глазами тёмный эльф. Это явно не был хозяин. На это указывали 2 вещи: вопервых, цель - человек, а вовторых, эльф держал окраплённый кровью кинжал с ромбовидным изогнутым лезвием. Марв остановился в 5 метрах от эльфа и замер приоткрыв рот.
- Показуха... - сказал хриплошептающим голосом эльф, - но спасибо, что расчистил парадный вход.
Эльф приподнял голову и открыл глаза. На марва устремились два серых пятнышка со зрачками-точками, бурящих в Марве отверстия.
- Ты... кто?..
- Кто "я" не имеет значения - просто конкурент.
За спиной послышались шаги. Подошли ещё двое. Первый - закалённый вояка в средней броне с автоматическим бластером. Другой танковидный дядя в красивой тяжёлой нательной броне с полуавтоматической плазмапушкой в руках.
- Пора. - сказал вояка эльфу.
Эльф молча бесшумно Марва со спины и ушёл в дым одного из дроидов. Здоровяк пошёл следом. Вояка собрался уходить, но через плечо кинул:
- Наверное ещё увидимся.
С этими словами он последовал примеру первых двоих, тактично растворившись в дыму. Марв оценив, что тут ловить больше нечего, сплюнул и поплёлся в сторону капсулы.

Звездолёт приземлился в порту. Выбравшись Марв мысленно выругался и поплёлся в Лямбду.

Зайдя в помещение он уверенно направился к стойке. Б., заметив Марва растёкся в улыбке большого Мартовского кота и начал наливать кружу пива. Марв подошёл к стойке.
- Кто они?!
Бармэн молча закончил набирать кружку и поставил последнюю на стойку перед Марвом. Марв резко отодвинул кружку, что пиво рачплескалось. Бармэн посмотрел на пиво, затем перевёл косой взгляд на Марва.
- ..."они"? Да так, просто другая команда. Видишь ли, в этом бизнесе новички долго не живут, вот я решил перестраховаться. А что, конкуренция не понравилясь? Извини, это бизнес!
- Не люблю сюрпризы.
Марв встал и развернулся в сторону выхода.
- Стой, - окликнул его со спины бармэн, - тебя тут ждали.
Марвиалн изобразил на лице удивление.
- Далбний угол, - бармэн указательно кивнул в ту сторону.
В дальнем углу соял столик, наполовину покрытый мраком. На столе стояла кружка с недопитым пивом. Из темноты материазовалась рука и позвала Марва. Марв недоверчиво двинул к столику, обменявшись взглядом с Б. Подойдя к столику Марв услышал знакомый голос
- Я же говорил, что ещё увидимся!
- Ну вот и увиделись... почти.
- Не хами, понимаю твоё растройство.
Из темноты вылетела карточка, упала на стол и проскользив через весь стол, остановилась напротив Марва.
- Это тебе за растраты.
Марв всял в руки карточку и проверил в своем электронном мэнеджере. На табло высветилось "1500".
- Надо поговорить, - продолжил голос из темноты.
- Вам надо? - сразу решил съязвить Марв.
- Опять хамишь? - хладнокровно ответил голос, - Да, нет, вообще-то это тебе надо. Тебе вроде нужна работа?
Послышался скрип стула по полу и из темноты вышел тот самый вояка вояка.
- Пойдём за мной.
Вояка направился к подсобке.
- Неплохо расбираешься во взрывчатке. Ты Марвиалн?
- Да, - сухо ответил Марв.
- Я Л.
Дверь подсобки открылась и они вошли в помешение. В помещении сидела группа человек. Некотрых Марв уже видел. Тёмный эльф спал сидя на коленях, сдоровяк с сигарой в зубах сидел и играл в покер с каким-то невзрачным типом в чёрной кожаной куртке и чёрных джинсах. Этот чудик даже в тёмном помещении не снимал своих солнцезащитных очков.
- Ф.'а ты уже видел, рядом с ним М., - Л. указал сначала на здоровяка, потом на сидящего рядом карточного опонента.
- Там К., - Л. показал пальцем на человека в запахнутом клаще, сидящего в позе лотоса в углу слева.
- Ясно, а это..., - Марвиалн повернул голову в направлении, где сидел эльф и с удивлением обнаружил отсутствие всякого присутствия цели.
Из-за спины его за шею обхватила рука, раздался звук рассекания воздуха лезвием. К горлу приставился клинок кривого кинжала.
- Не меня ли потерял? - раздался знакомэй хриплый шёпот из-за спины.
- Это Т. С ним ты знаком лучше всего. Можешь не волноваться, это он так приветствует новичков.
- ...ясно, тогда, может, не будем подавать мне повода поздороваться в ответ? - хрипя из-зи недостатка воздуха голосом Марв поднял руку со взведённым антиснайперским детонатором. Куртка приоткрылась, обнажив 3 палки динамита с подключенными проводами.
- Что мне мешает отрезать её?
- 2 вещи: первое - следующий за этим взрыв, и второе - вы сами меня пригласили.
Эльф и Л. переглянулись, Л. кивнул и рука и нож молниеносно пропали за спиной.
- Нам нужен спец по хлопушкам. В общем эта должность твоя. Твоё слово?
Марв помялся, почесал затылок и помотав головой, что ему не чего терять ответил:
- Идёт.

"О майн Готт!" - Фридрих вновь споткнулся упав в коричневую жижу покрывавшую землю на этой поляне, корабль сел неудачно зацепив деревья и свалившись на бок. Двое солдат выносили трупы, никак не меньше 10 человек, много даже для корабля-ковчега несшего две сотни. Многие ещё приходили в себя из анабиоза. Доктор Кейн нервно курил в стороне. Двое других ученых показывали пальцами в разные стороны и радовались словно маленькие дети. Конечно, первые люди вышедшие в космос и прилетевшие на далекую планету. Пленных согнали в сторону и оставили на попечение десяти солдат с огнеметами. Доктор Кейн вошел на возвышение и выкинул сигарету.
"Зольдатен, сегодня великий день, великий не только для Доичланд, но и для всей Арийской расы, мы достигли своей исторической родины, оставив слабых из расы людей сражаться там на другой планете, а мы представители сильной расы совершили великий Исход, разумеется мы не могли взять всех, наш Фюрер остался на той планете и разумеется будет свержен, но мы выживем и благодаря своей силе Создадим здесь чистую нацию! И много лет позже наши потомки вернуться на землю и вернут то что принадлежит нам по праву!"
Он вскинул вперед руку в старинном, ещё римском приветствии.
"Ура, ура!!! Сиг Хайль!!!" - вопила толпа.
Пленные обреченные на то чтобы всю свою жизнь проработать создавая "новую цивилизацию". Но у них были на этот счет другие планы.

Один из первых опытов писания от женского лица. Прошу не судить строго.




Мы проехали по мосту, через несколько мелких улочек выехали на Невский проспект. Свернули на Литейный, потом во дворы.
-Куда мы едем?
-Кушать. – Коротко ответил Ник, задорно усмехнулся – Если уж я похитил девушку из дома, должен накормить. Зачем, думаешь, к принцессам всегда дракон прилагался? – На жаркое.
Я усмехнулась, разглядывая темный, грязный двор, где мы припарковались:
-За неимением дракона, ты, кажется, решил накормить принцессу крысами. В этом дворе они, наверное, вымахивают размером с быка. – Я приняла его руку, и смело сделала шаг в темноту. По крайней мере, здесь оказалось не так грязно, как могло бы показаться с первого взгляда: вопреки моим опасениям, я не провалилась по колено в грязь.
-Сюда. – Ник уверенно повел меня вперед, вдоль стоящих у стены машин. Очень дорогих машин – я разглядела в темноте синий бок «Мезератти», потом увидела стоящие напротив «Альфа-Ромео» и «Ягуар». Остальные я просто не знала. Два десятка дорогих машин в грязном проходном дворе на Литейном проспекте. Интересное начало вечера.
Ник мягко повел меня под арку, потом еще через один двор.
-Не знала бы тебя так хорошо, решила бы, что ты маньяк и заманиваешь меня куда потемнее,– тихо сообщила я.
-Интересная идея. –Ник огляделся. – Правда, для таких развлечений грязновато. Да и темно. Потерпи, ладно? Устроим все это попозже, в более уютной обстановке.
-Обещаешь?
-Да ты сама, кого хочешь, изнасилуешь. - Ник чуть зашипел, когда я игриво прикусила ему плечо, слегка шлепнул меня ладонью пониже спины. – Ладно-ладно. Обещаю.
-То-то же! - Пожалуй, я первая жертва, так старательно выжимающая из маньяка обещание.


-Симпатичная, - сказал Павлов, кивая в мою сторону.
-Симпатичная. – Согласился Ник.
Классно, как будто меня здесь нет! Но мой возмущенный взгляд мужчины проигнорировали.
-А что с той блондинкой стало, помнишь, с ногами?
-Застрелили. В Турции.
-Жаль. С такими ножками,…Что ты с ним сделал?
-Он утопился. В унитазе.
-А. – Повеселел Павлов. – Ну, тогда ладно.


Ты издеваешься? – подозрительно спросил Костик.
-Издеваюсь? – хмыкнул Ник. – Да нет, я вполне искренне.
-Сказки все это. – Буркнул Костик.
-Это ты мне говоришь про сказки? – Я, между прочим, пол жизни истории про вампиров считал голливудской выдумкой. А некоторые – Ник бросил взгляд в мою сторону, - между прочим и до сих пор считают.
-Правда? – У Костика были красивые белоснежные зубы…вот только клыки чуть длинноваты. – Неужели такая красивая девушка считает меня выдумкой?
Я криво улыбнулась в ответ.

Сообщение отредактировал Локки - 4-01-2006, 2:14

Просто вариация... Не воспринимайте серьезно.

Лориэн - лес золотистых древ. Снова я здесь. Почему вдруг вспомнились былые времена? Неужели прошлое невозможно забыть?

Забыть, вот чего так хотелось. Слезы сами навернулись на глаза. Вспомнилась та эпохальная битва. Нет, увы, не за Средиземье. К кольцу это не имело никакого отношения.
Среди этих величественных и прекрасных древ, некогда избавляющих от усталости и печали, послышался всхлип.

Надо взять себя в руки. К чему показывать эмоции?.. Но уже было невозможно остановить себя. И вот, сидя на траве, печаль захлестнула.

Больше нет Лориэна. Нет эльфов. Никого. Это обычный лес и сейчас осень. Возможно, подействовала погода.

Перед глазами, словно видение, возникли отрывки из той ночи. Тела эльфов, из которых высосали душу. Сотни погибших. Разрушенное поселение и горящие деревья.
Тогда не смогла защитить, а сейчас уже поздно. Кто мог подумать, что явится пожиратель. Тогда занимали мысли о любви. Вообщем как и всех.

Теперь и их нет, а одно предательство решило исход. Зачем я это сделала? И еще много раз? И сейчас? И возможно в будущем?
Почему?!
Да, знаю я. Знаю, - плакала эльфийка.

Сообщение отредактировал Маришка - 13-10-2006, 10:18

Извилистая дорожка бежала мимо дремучего леса, а по дорожке этой шел усталый путник. Нет, не так. Извилистая дорожка шла мимо леса, а усталый путник бежал по ней со скоростью баллистической ракеты. В его многочисленных карманах гремели золотые монеты, которые он, во что бы то ни стало, хотел сохранить в этих самых карманах.
Наконец путник остановился, чтобы передохнуть. Ярко светило солнышко, улыбаясь своими лучиками в спину путника, от чего по этой спине градом катился пот. Внезапно путник услышал сзади странный звук, напоминающий скрип. Он обернулся. Позади него стоял шкафчик.
Путник остолбенел. Он совершенно точно помнил, что мимо шкафчика он не пробегал. Он обошел вокруг загадочного предмета мебели, внимательно изучая его. Шкафчик не подавал никаких признаков жизни. Путник встал перед ним и, почесав подбородок, уставился на его дверцы.
Тут шкафчик открыл глаза (они были серо-зеленые) и подмигнул путнику. Тот от неожиданности уселся на пыльную извилистую дорожку.
- Это как? Это что?- только и смог произнести усталый путник, думая, что перед ним стоит мираж.
- Это говорящий шкафчик,- сообщил ему шкафчик. Звук шел из замочной скважины.
- А-а. Понятно,- путник встал и начал пятиться назад, намереваясь пуститься наутек. Шкафчик нахмурился. Путник остановился. Шкафчик скрипнул. Путник сделал еще шаг назад. И наткнулся на кого-то спиной.
Усталый путник с трудом нашел в себе силы оглянуться, ожидая увидеть еще один шкафчик или кресло, или, может быть, столик. Но не тут-то было. Путник обнаружил, что он окружен весьма разношерстной толпой людей, профессия которых не оставляла сомнений для человека, у которого в карманах все еще звенели золотые монеты.

Быстро движение глаз по ровным строчкам книги. До дыр зачитанный роман, про то, как счастливая дурнушка становится красавицей и в нее влюбляется такой потрясающий человек. Глаза каждый раз выискивают какие-то новые эмоции, которых так недостает в ее жизни. На помятых и потертых уже страничках то тут. то там встречаются карандашные пометки, рисунки... Иногда даже следы от кофе или чая. Но сегодня любимый роман был взят не столько ради чтения, а для того чтобы поделиться. На странице, где была самая волнительная сцена встречи главных героев, где подробно описана искра, мгновенно возникшая между ними, на это странице появилась новая карандашная надпись... "Я встретила его". Ольга еще раз внимательно вчиталась в то, что только что написала и ее воспоминания, не отпускающие ее до сих пор с новой силой поглотили ее. Она до каждой мельчайшей черточки представила его лицо, его манеру говорить, улыбаться, смеяться, рассказывать... То, как он при всей своей серьезности и модному виду, нелепо поправлял челку, как слегка отстраненно смотрел иногда на свой телефон, как будто определял его ли эта вещь. Голос, бархатистый, хорошо поставленный, но иногда становящийся таким звонким и заводным. А его манера отвечать на спонтанные звонки... Нестандартная реакция... Он был ее человеком, в этом сомнений не было. И тут же появлялась мысль, червячком разъедающая душу и сердце. Она кроме его имени не знала ничего о нем. Точно так же, как и он о ней. Логика и трезвое, разумное мышление подсказывали ей, что они имеют все шансы больше никогда и ни при каких обстоятельствах не встретиться. Однако сердце отказывалось верить. Сердце все тверже говорило, что принц не может так просто исчезнуть, он ее найдет и они будут вместе, будут жить счастливо и умрут в один день....
-Оля, ты что там застряла! Ну-ка, спускайся вниз, ужинать. Гости скоро будут, а ты все никак в порядок себя привести не можешь.
-Да, мам, сейчас спущусь...
Книга с громким шумом захлопнулась. Девочка непроизвольно посмотрела на свою любимую писательницу, а потом перевела взгляд на свое мелькнувшее отражение. Ее внешность всегда нравилась, но почему--то в этот раз вызвало особую критику. Однако времени раздумывать над превратностями женского лица не было. К матери приходили гости, надо обязательно показать себя. Такая ненавистная обязанность, быть прилежной, картинной девочкой, чтобы маме было чем гордиться перед своими сплетницами... А иначе она воспринимать маминых подруг не могла. Не получалось. Раз, надеты красивые джинсы со стразами. Два. Красивая, модная, стильная рубашка из розового шелка. Три. Красивые, густые пшеничные волосы были уложены заколкой. Вот только лицо все никак не желало приобрести светский вид. Хотелось делать все что угодно, только не встречаться с великовозрастными занудами. Например, вырваться на улицу, уйти далеко-далеко... Все равно на завтра особо готовиться не стоит, а сердце так просилось на свободу, порхать.. порхать...

Нервы на тонкой леске - так натянута струна оркестра, так поднимает волны зовущий ветер – тишина и лунное серебро. Осколки взгляда – уже рассеянного: часы – окно – часы. Скрипичные спинки стульев в лунном свете; помнит ковер острые каблучки, когда рвется очередная нитка… Клавиатура, истерзанная пальцами; расшатанные клавиши дрожат от прикосновений ветра. За мостом дорога - светлые окошечки титрами ползут по рельефному потолку. Завтра, завтра…
Завтра вышла в утро цвета ликера, ненавидя коричневое небо – оно напоминало чьи-то тусклые карие глаза, как-то раз оказавшиеся совсем близко, испытующе глянувшие в лицо и растворившиеся в толпе. Ветер, сильный и резкий, но негрубый и покровительствующий, звал, как умеет звать только стихия. На выпавшем ночью снегу - тени пепельными кругами.

Меня одолевает разочарование и безразличие, второе вытекает из первого. Моя философия теряет почву под ногами. 6 долгих лет и все может пасть в пропасть, хоть и выведено на основе реального.
Убийство уже не бередит мою кровь, а былая живость угасает. Кажется ничего не произошло внешне, но за 6 лет можно научиться контролировать выражение своего лица, но только не тусклый свет глаз. Все превратилось в плохую пьесу с неумелыми актерами.
"...кто бы выиграл" А хочу ли я узнать? Нет. Вы не верите? Я...

Образец целенаправленности и решительности... куда все делось...
Даже новый жрец говорит, что пожертвовать своей жизнью ради другого - глупость. Он прав. Погибнуть ради другого нерационально.
Академия…
Он вел беседу подобно греческому философу, а мы отвечали. Он повторял те идеи, которые пошатнулись и дают трещину в моем понимании. И вера теряет былую силу.
"...кто бы выиграл" Конечно я. Другого ответа просто нет, иначе слова Смиллы имеют смысл больший, чем я им уделила.

Сообщение отредактировал Маришка - 13-02-2007, 21:12

Эндрю Гэврил не спеша шёл по ночной улице. Стрелки его наручных часов уже давно перевалили за полночь, и единственный на ближайшие метров 200 фонарь, раскачиваясь со скрипом на ветру, едва освещал столб, на котором он весел. Луна же и вовсе не соизволила выйти из-за облаков и хоть как-то скрасить человеку его путь. Холодало. Ветер усиливался, принося с собой всё больше песчинок с пляжа, которые так противно хлестали лицо. Эндрю достал из кармана шапку, неохотно натянул её на голову и нагнул голову слегка вниз, пытаясь поберечь лицо от песка. В это время от стены дома впереди отделилась небольшая тень и направилась к дороге. Вскоре на дороге стояло «нечто» человеческого роста в тёмном плаще, с вытянутой вперёд рукой. Почувствовав какое-то движение на дороге, Эндрю приподнял глаза и, увидев впереди «нечто», тут же засунул руку в карман. Нащупав там необходимую вещь, он схватил её и вытянул перед собой руку, сжатую в кулак. В темноте под капюшоном сверкнули две искры огня, существо знало, что у него в кулаке. Оно, поколебавшись пару секунд, всё же сделало шаг вперёд, и Эндрю разжал кулак и слега дунул на ладонь, шепнув «Верю». Лёгкое перышко слетело с ладони и, весело кружась и качаясь в объятиях воздуха, стало опускаться на землю. Оно падало ровно и прямо, как будто никакого ветра и не было. Искры под капюшоном вспыхнули ярче, существо в попытке поймать перо, совершило безумный прыжок, но напрасно. Они приземлились ровно друг напротив друга. Перо и Существо. Существо тут же схватило перо в надежде. А с неба в это время уже сыпались сотни таких же перышек. Существо успело всего лишь подняться на колени и проползти пару шагов, когда первое перышко коснулось его…
Эндрю в это время сидел в кресле дома, массирую двумя пальцами висок и потягивая ром из бокала.

Вчера умер Кэйти. Руфус восемь дней не отходил от его подстилки. А он только лизал руки и жалобно скулил, пытаясь перевернуться на другой бок. Руфус похоронил его ночью тайком на городском пустыре. Он так и не понял, что в нем, сутулом, уже немолодом докторе наук, нашел этот пес, чей вызывающе беспородный триколор сводил с ума окрестных шавок.
Какое сегодня число? Уже восьмое. Пора снова отмечаться на Бирже. «Зачем?» - тоскливо подумал Руфус, машинально оделся и пошел по направлению к Сити. В такой ранний час на улицах жизнь затихала. Бригады «сизарей» отправлялись на покой, дав передышку блюстителям порядка.
Биржа начинала работу с девяти. Но очередь уже заняла весь переулок. Марвин тоже был здесь. Он сидел как всегда на складной табуретке. Раньше такой стульчик не выдержал бы его сокрушительного веса. Все раньше было по-другому. Не было домов со слепыми окнами, не было воя сирен и убежищ, не было Биржи, а репутация, «репа», как теперь говорили, оценивалась не в баллах по шкале благонадежности, не было военной лаборатории в старом здании университета, и с коллегами он встречался не в очередях за очередным «продпайком для невоеннообязанного». Руфусу не нравились перемены.
Марвин приподнял шляпу и жестом пригласил Руфуса к себе.
- В прошлый раз вы нанесли сокрушительный урон моей коннице. Я требую сатисфакции.
Марвин шутливо погрозил пальцем. Он расположил на костлявых коленях разлинованную углем доску и начал расставлять яркие целлулоидные фишки.
- Я слышал, набирают рабочих на заводы ближнего внеземелья…
- А я слышал, по последним результатам пересчета «репы», некоторые умники, уклонившиеся от написания ура-патриотических фальшивок, не годятся даже для земных рудников, - Марвин зло сплюнул. Он никогда не отличался безупречными манерами.
- Тебе опять понизят «репутацию», - грустно констатировал Руфус. Марвин и ухом не повел.
- Пехота окружает и выигрывает! – он шлепнул фишкой по доске, по-мальчишески вздел руки к небу и погрозил кому-то кулаками.
«Что ж, неплохой способ игнорировать действительность. Надо попробовать.»
- Ну уж нет-с, молодой человек, извольте объясниться, по какому праву ваши солдафоны перепрыгнули моих гвардейцев? – придирка была плевая, но два полководца увлеченно склонились над воображаемой диспозицией своих несуществующих армий. И единственное, что поддерживало в них иллюзию, что от их решений в этом мире что-то зависит, – это игра.

Удар за ударом. Глухой звук… или мне показалось? Уже ничего не ощущаю, и только одна мысль занимает разум.
- Ах, у меня есть разум?! Дура я! Круглая дура! Ничего не умею делать!
Последовал еще один удар об пол. И правда ведь – «Дай дураку Богу молиться, он и лоб расшибет».
- Если бы еще Богу молилась… Голова моя, голова! – голос такой слабый, страдальческий и в тоже время ощущается насмешка над собой.
- Ну что ж это такое… - удар лбом об пол, - что ни скажу… все бред…

Неудачный день...звёзды показали что день будет неудачным, а звездочёт привык им доверять. Он доверял им уже семьдясят три года и не жалел об этом.Шаркающёй походкой астролог подошёл к окну и взглянул на город близорукими глазами.
-Так и есть, сегодняшний день будет явно не удачным, как и вся оставшаяся жизнь.- С этим словами старый звездочёт стал собирать вещи, натужно кряхтя ... а за окном демоны добивали последних защитников города.

- Пойдем со мной?
Нэй подняла голову. На лице лежали мокрые тощие пряди, похожие на крысиные хвостики, скользкие, потемневшие.
- Пойдем со мной, Нэй?
Яррен не протянул ей руки. Не смотрел на нее.
- У весны есть имя, Нэй. И у смерти есть. У всего есть имя. Только знают его не все.
- Причем тут я?
- Ни при чем. Просто пойдем со мной.

- Ты не поняла, ласточка. Я уже умер.
- Лоран…
- Не зови. Я не слышу. Я уже – там.
Черные от обморожения руки на белой жесткой простыне. Черные зрачки в легкой дымке ресниц. Крик лавины – он глотает крики тех, кого настигает – жизни тех, кого ловит.
Он ушел с улыбкой.

Нэй не умела извлекать уроки. Каждый раз наступала на свои юбилейные грабли, которые судьба ей подкладывала, едва не перевязывая ленточкой и не опрыскивая дорогими духами.
- Ты веришь в переселение душ?
- Я… не знаю. Может, и верю.
- Это правильно.
Нэй бросила взгляд на Яррена. Что – правильно? Что не знает? Или что на горизонте мелькнули три темные тени вспугнутых птиц – так пристально смотрит на них провожатый.
Думай, что хочешь. Думай. Думай, Нэй.

__________________________***___________
- Кто ты?
- Я не знаю
- Зачем ты пришел?
- Я ищу истину
- Ты хочешь найти её здесь?
-Да
- Откуда ты?
- Из ничто
- Ты не найдешь ее
- Я ищу истину

- Ты один?
- Да
- Кто эта девушка?
- Мое сердце
- Ты не найдешь ее здесь
- Я ищу истину!

- Наш мир погибает. Ты знаешь об этом?
- Да
- Откуда?
- Я был на стороне тех, кто губит его
- Ты чужой
- Я заблудился. Я ищу свет
- Что ты будешь делать, если мы прогоним тебя?
- Я уйду
- Ты не найдешь ее

- А если мы убьем тебя?
- Я умру
- Нет. В смерти нет истины
- А где она?
- За ней. По ту сторону грани. Ты не найдешь.
- Я верю
- Твоя звезда.. она есть?
- Не знаю. У меня есть сердце
- Оно горячее. Но этого мало, чтобы найти. Только чтобы осветить.

- Уходи. Ты чужой
- Я пришел с миром
- Ты дитя войны. Уходи
- Хорошо
- Ты вернешься?
- Да. Всегда
- Ты помнишь нас?
- Да
- Знаешь?
- Нет?
- Где ты?
- Здесь. На перекрестке. Не знаю. Я уже ни в чем не уверен
- Ты видел время?
- Я жил в Матрице
- Уходи
- Дайте мне
- Что?
- Лучик. Свет. Истину….

Сообщение отредактировал Faelturiel - 16-06-2007, 14:07

Я этого никогда не вспомню.

Ангар. Ржавый, семнадцатый. Когда смотришь на него через призму информационного слоя, перед глазами – разноцветный снег. Подставила ладони, и вскоре он наполнил живой ковшик до краев, стал перетекать сотнями водопадов.
Водопады – черной мошкарой, вьющейся вокруг. Заслезились глаза, и сквозь пелену, как от нестерпимой жары – серебряный фюзеляж чайки, за ним, за тонкой линей похожего на луч крыла – ржавая стена семнадцатого ангара. На ее фоне, как на фоне аляповатых декораций, – локти, пахнущие машинным маслом руки, солоноватые следы чужих губ на липкой от пота коже. Влажные плечи. Страх, реальный, ощутимый: когда пытаешься не захлебнуться чужим дыханием. Боль от резковатых прикосновений дрожит искрящимися линиями.
Информационный слой хранит память мест.
Все закончилось быстро, не успев начаться толком – ненастоящая страсть обрывается мягким движением: мужчина ссадил с колен на каменный пол и набросил на плечи рваный, штопанный плед. Оделся, ушел; словно собаку, успокаивающе похлопав по загривку и оставив мерзнуть, сжиматься в комок – худая дворняга.
Что-то не получилось в игре, не вышло искренне.
Красно-зеленое покрывало на плечах, в реальности – вчетверо сложенное за ящиками. Гая села на него и опустила голову на сомкнутые вокруг колен руки. Прикрыла глаза, вздохнула – заплакать не получалось.
Информационный слой через восемь миров; память, захлестывающая, безжалостная: мириады единиц информации. Поминают. Пожирают. Схватиться за виски, сжаться – и не думать больше.

Сообщение отредактировал Соуль - 25-06-2007, 21:17

Полумрак. Оглядываюсь, и на меня смотрят желтые глаза. Казалось бы ничего важного, но взгляд кошачьих глаз словно бросает вызов. Пантера улеглась на книге, подобрав под себя лапки. Хвост лежит неподвижно, но кошка навострила уши, ожидая следующую фразу, которая только родится из уст. Усмехаюсь черному сфинксу, а она не реагирует, лишь пристально смотрит.
- Спишь на Книге Зла*? Охраняешь? - тихо задаю ей вопросы, медленно приближаясь. Присев у низкой тумбочки рядом и продолжаю смотреть пантере в глаза.
В голове проносится шальная мысль. "Смотришь на мою гриву... да, мне только седых волос не хватает и черной краски."
Жестоко скидываю черную кошку рукой с книги, словно рыцаря пробравшегося в логово зеленого дракона.
- Нашла от кого защищать, - взглянув в след обиженной пантере, говорю вдогонку. Проводив кошку взглядом, пристально осматриваю книгу. За раздумьями о невероятном могуществе понимаю, что меня как будто соблазняет волшебный артефакт, ибо подобные мысли мне не присущи.
"А если бы ты сделала меня богом, то возможно... Хаотично-злое божество охоты, обмана, убийства, природы, хаоса, зла и покровительствующее наемникам и следопытам? Хм... а на каком домашнем плане обитать? Кому-то придется подвинуться, - ухмыляюсь. - Но... нет... злобная книжка, лежи и не мучай меня глупыми размышлениями."
И вернув Книгу Зла на полку к легендам о Севере, отправляюсь на тренировку.

* ПХБ-шник

До взрыва - три дня.

А я иду по улице. И чего это я тут делаю? В городе светло… от фонарей, все прохожие сидят по домам. Даже машин - практически нет. По ТВ говорят, что на федеральном шоссе оживление движение, понятно в какую сторону. Наивные. Или самые шустрые? Краешком внимания цепляю, что там, на углу соседнего дома болтает диктор. Уже почти пройдя мимо, вижу, как новости сменяются рекламой. Ха. Кто ж это теперь купит?
Маленькая улица, по которой я бодро куда-то топаю, совсем пуста. Вот я и топаю прямо посередине и вперед. Смотрю на небо, темное-темное, но звезд не видно. Смотрю на дома, в них сидят люди и смотрят ТВ. Смотрят свои матчи, свои сериалы и лишь чуть-чуть чаще, чем вчера, охают от новостей. На да улицу никто не выходит, куда теперь идти? А я иду, смотрю на фонари, и смотрю на Солнце. Как не наше. Будто подменили его вчера. А и подменили же! В каком-то смысле.

Ясно! Улыбаюсь. Так вот почему улицы пустые. Солнце! Пока сидишь дома, вроде как ничего и не изменилось? Иду, смеюсь на всю пустую улицу.
Черно-красное солнце. Больше обычного, просто огромное, будто полнеба. Его можно было бы назвать красным, если бы не пятна черноты, выросшие со вчера так, что красное почти исчезло, осталось багровыми протуберанцами по краям втиснутых друг в друга чернильных луж.
Красивое солнце. Не каждый день такое увидишь! Глупые люди – сидят дома. Смешные люди – убегают на другую сторону планеты. А я просто иду, любуюсь призрачно-телевизорным городом и смеюсь.

А вот и трасса. Ой, машин-то, машин! В этом тихом городке никогда такого не было! Столько машин, и какой-то совершенно глупый котенок мечется вдоль дороги.
Смотрю на небо. Смотрю на дорогу. Котенок тыкается мне в ноги. Поднимаю. Царапается дурашка. Котенку надо туда, значит «я в танке». Иду. Визг покрышек. Ругани водителей не слышно, по крайней мере мне. Все, трасса за спиной. Удачи, котенок!

Смотрю на солнце. До взрыва сверхновой осталось три дня.

Сообщение отредактировал Ri - 4-08-2007, 7:46

" Они называют себя кровавыми когтями Малара... но когда Ао злится, скрежали предстоит искать каждому живому существу."
Время Перемен

Женщина бегом бежала по лесу. Мелькали стволы деревьев перед глазами. Перепрыгнув через большую корягу, она ловко приземлилась и продолжила бег. Еще не рассвело, но скоро взойдет солнце и тогда Латандер вступит в свои права. Охотница держала на изготовку лук с наложенной на тетиву стрелой, наконечник которой смотрел вниз. Распущенные черные волосы, точно подхваченные ветром, развивались за спиной и только две косички по бокам слегка раскачивались. Шумела листва крон древ еще не проснувшегося леса. Птицы не щебетали, но вот-вот должны были очнуться после неспокойно ночи. Утренние сумерки – время возвращения хищников в свои убежища. Но бегущая по звериной тропе охотница не могла спать в такую ночь. Медальон на шее с символом окровавленного когтя покачивался в такт, коготь Малара – кровавого божества всех охотников. Тессел Эвенвуд – рейнджер людской расы бежала за пумой, мелькающей среди травы. Прыжок, и кошка скрылась среди кустарника. Тес притормозила. Тетива короткого лука натянулась, стрела целила точно в сердце попавшегося в ловушку… оленя. Следопыт примеривалась взглядом, оценивая расстояние. Она вдруг фыркнула. Ее пантера била когтистой лапой попавшегося в ловушку человека. Охотница низким басом прорычала что-то пуме, и хищник отстал от своей подвешенной ногами вверх игрушке. Следопыт предстала пред человеком в запачканной от ночевок в лесу и долго путешествия одежде. Плащ и сапоги были заляпаны коричневой грязью от бесконечных переходов с места на место, в желании поскорее добраться по велению Малара до божественного подарка и в одном смысле проклятия. Кожаный доспех от множеств стычек имел несколько дыр, рукава рубахи приобрели грязно-землистый оттенок, широкий кожаный пояс укреплен металлическими пластинами для защиты живота. Рукояти двух сабель видны из-за спины, и небольшой рюкзак с самым необходимом в долгом пути. У бедра колчан со стрелами для короткого лука, оперение сделано из пера совы. И неизменный охотничий нож в открытых ножнах на поясе. Охотница шла налегке, рассчитывая кормиться на время своей миссии охотой на дичь или собирательством даров леса. Одежда ее была защитных цветов с пятнами коричневого на зеленом фоне. Экипировка более характерная для путешествия по лесу, чем по степям. Черные глаза на загорелом лице смягчились, исчез охотничий задор и ненависть к врагу.
- Глубоко в лес вы забрались, для путешествия в одиночку. – Произнесла она почти позабытые звуки всеобщего языка. Пума вернулась с следопыту и мягко ступая, следовала в темп шага Тес. – Позвольте освободить вас из моей ловушки, не думаю, что моя совесть выдержит, чтобы вас сожрал медведь или другой житель дикого леса. И людское мясо… - Стрела отправилась обратно в колчан, а лук она закинула за спину. Рейнджер отвязала скрытую под листвой и дерном веревку, удерживая ее, чтобы человек не упал.
- Итак? – деловито поинтересовалась Тес.
- Я искал вас.
- Меня?
- Мы собираем группу наемников, которым нужен проводник. О вас мне рассказали…
- Слава моя идет впереди меня… я больше не наемник и у меня много дел, - взор Тес похолодел.
- Во имя Малара, даже если ты найдешь отмщение? – переспросил незнакомец, когда охотница уже повернулась, чтобы скрыться в чащобе леса. Пусть ее знания и чутье ведут к заветной цели.
- Ты кто такой?! – остановилась рейнджер, выхватывая нож. – Что тебе может быть известно?
- Это неважно. Считай у нас общие цели и награда будет достойной.
- Награда…
- Тебе бы не помешало закупиться в магазинах. Направляйся в…
- Как ты нашел меня? – на лицо Тес набежала тень. Светало. Лес наполнился птичьим щебетанием.
- Узнаешь, как только прибудешь на место.
- Слишком много вопросов и слишком мало ответов. Так друзья не ведут дела.
- Кто сказал, что мы друзья?
- Тогда мы враги.
- К чему такие громкие слова, рейнджер. Немного тайн, которые ты узнаешь позже, и не более того.
- Если не слишком поздно.
- Так ты согласна?
- Клятвою, данною Лорду Тварей, я согласна.
Человек исчез во вспышке искр, оставив на земле ровный черный круг. Тес осмотрела землю, смазав подушечками пальцев сажу. Она смотрела вокруг. Дуб, под которым она рассчитывала поймать кабана, пугающее кряхтел, когда одна из его массивных ветвей терлась под напором ветра о ближайшее дерево. Что-то зловещее витало вокруг, чего не разогнали даже лучи вступающего в свои права Латандера.
***
Охотница, в сопровождении своей верной спутницы – пумы, вошла в комнату, где уже собрались другие наемники. Она кивнула в знак приветствия. Один едва уловимый знак был адресован кошке, и та улеглась в стороне, чтобы никому не мешать, но хищник поглядывал за движениями присутствующих
- Тесел Эвенвуд. – Не дожидаясь пока ее представят, произнесла рейнджер. – Я буду вашим проводником по лесу Аргиз.

Сообщение отредактировал Маришка - 19-08-2007, 6:40

Самурай медленно поднялся и осмотрелся вокруг. Кругом гнили тела убитых. Победители ушли, бросив их здесь, на этом бескрайнем поле. Острая боль пронзила бок и спину. Самурай посмотрел на рану. Сквозное круглое отверстие зияло в боку. Сделав несколько шагов, он качнулся и посмотрел на закат. У этого оружия нет чести... Он избрал путь воина. Он сорок лет шел по нему. Бессчетные схватки, тренировки, медитации. Он совершенствовал свое тело и дух для этого пути. И вот... его победил крестьянин. Этот мир меняется. Те, кто раньше собирали рис, теперь вершат судьбы на поле боя. Теперь не человек вдыхает силу в оружие, а оружие вдыхает храбрость в человека. Самурай не мог этого понять. Теперь крестьянин, проведший на учениях месяц, ровня самураю, тратившему годы на тренировки. Раненый в сердцах сплюнул кровью на землю. Шаг. Теперь все сражаются, ползая у земли, как крысы, а не гордо вышагивая, бросая вызов врагам. Люди в страхе за свою жизнь забыли о чести. Без чести война перестала быть войной. Она стала убийством. Шаг. Теперь, когда убивать стало проще, чем дышать, этот мир захлебнется в крови, и таким как он нечего будет здесь делать. Он вспомнил свою первую победу. Победу, которую он добыл потом и кровью. Это была честная победа, и все признали это. Потому что в те времена война была церемоний. Долгой и трудной. Когда на весы возлагалась жизнь, и человек отстаивал свое право на нее. А теперь жизнь ничего не стоит. Ничего. Шаг. Самурай падает в траву.

Маленькая философская зарисовочка:

Снежинка… хрупкая частичка зимы. Такая маленькая и такая большая. Одна снежинка почти незаметна, а миллионы укрывают землю белым покрывалом.
Снежинка… такая уникальная. Невозможно отыскать две даже отдаленно похожие. У каждой свой узор, своя судьба. Одна снежинка упала на землю, затерялась среди пожухлой листвы, растаяла. Вторая приземлилась на мою перчатку. Белое на черном. Миниатюрная паутинка, целое произведение искусства. Но, увы, ее не сохранить, ее видишь только ты, и она жива лишь в твоей памяти. А третья снежинка присоединилась к себе подобным, вместе образующим маленький сугроб. Эта малышка может прожить до весны, а может не увидеть и завтрашнее утро. Судьба…
Снежинка… легкая, воздушная. Так похожа на нас, и так неповторима. Целый гимн зимы. Снежинка...

Небольшая лирическая зарисовка.

Мне сегодня хотелось проснуться на пожелтевшей траве под сиреневым небом. Мне хотелось проснуться и дышать холодом и осенью, и долго смотреть в пустоту, и, протянув руку, коснуться облака…
Я открыла глаза. Я увидела пыль и потолок. Вышла из дома. Надо мной цвело небо. Я посмотрела вверх – и удивилась, здесь небо обычно блестит, как сталь, а оно цвело. Сиреневым, синим и белым. Так красиво, что хотелось сесть на асфальт и долго-долго смотреть вверх, пока не опадут эти цветные лепестки с небес.
Было грустно, легко и светло, и хотелось дышать и молчать. И по-прежнему хотелось осени. Легкой и грустной, мокрой и тихой, серой и золотой, свистящей и смеющейся осени.
Приходящая, беспричинная грусть. Смотреть на цветущее небо. Или закрыть глаза, и представлять ледяные воздушные замки, которые плывут где-то там, как белые-белые киты, над землей. Обнять это тихое, цветущее небо, и перебирать в ладонях звезды, а потом ссыпать их в вазу и поставить на подоконник.
Тихая, беспричинная грусть. Взлететь – куда-то вверх, чтобы быть где-то между сном и явью, ночью и днем, звуком и словом…
Улыбнись мне, город. Разбросай по асфальту полосы солнца, развесь яркие плакаты, выведи на прогулку веселых людей – мне будет легче. Улыбнись мне…
Мне не больно, не горько, просто мне сегодня хотелось проснуться не здесь. Просто меня сегодня любит моя грусть… Но если город, мой милый, осенний город, ты есть, то сделай так, чтобы моя грусть, исчезая Чеширским котом, оставляла улыбку на мокром асфальте.

Ультрадесант, Враг у наших Ворот. Враг самый омерзительный из всех наших противников. Это богохульники, предатели и еретики, отвергнувшие слово Божественного Императора. Проклятый Легион Несущих Слово. Тех, кто некогда поклялся нести слово и волю Божественного Императора, а сами подло ударили в спину. Они окружили нашу крепость несметными полчищами культистов, гонят их вперед живым щитом. Они помнят, как мы уничтожили их силы на Калте. Помнят, что каждый новобранец бился как десяток ветеранов. И говорю вам, и здесь они не получат победы. Они хотят увидеть нашу кровь, но захлебнуться в своей. Наша боевая баржа встала на ударной орбите и готова обрушить на нечестивцев священный огонь. Новые отряды наших братьев придут нам на помощь. Мы выбьем предателей с этой планеты и втопчем их нечестивые сердца в грязь. Сам Божественный Император с нами. Наш примарх смотрит на нас. Вперед братья. Убьем предателей, сожжем еретиков, вышвырнем нечисть.


Слушайте меня, презренные Ультрадесантники. Вам не победить. Тысячи тысяч верных Хаосу стоят у ваших стен. Это говорю я. Тот кто сражался с вами десять тысяч лет назад. Вы радуетесь тому, что смогли остановить наш удар, но в этом не ваша заслуга, а лишь промах нашего примарха Лоргара, бросившего на ваш оплот только половину воинов. Это и только это дало вам шанс выжить. Но сегодня этого шанса у вас не будет. Вы окружены, вы уповаете на помощь с орбиты. Но линкор Черный Крестоносец уже вступил и скоро уничтожит вашу орбитальную поддержку. Победа будет принадлежать Хаосу Великому и Неделимому. Лживый Император вам не поможет. Сдавайтесь и примите его руку, и вам будет дарована вечная жизнь, и служение великой цели освобождения галактики от деспотии трупа на троне.

Редактировал орфографию. Цензор Оррофин

Сообщение отредактировал Orrofin - 27-02-2008, 19:52

...
Ребра темницы трутся о плечи. Дышать нечем.
До рассвета совсем чуть-чуть.
Изрешеченное солнце сквозь прутья грудью пробивается и на коленях моих клетками умирает, истощенное, больное.
До рассвета моей жизни.
Я потерял что-то, иначе бы в тюрьму не пришел, сам, без чьей-либо помощи, а теперь мощи солнца по щекам хлестаю, чтоб очнулось, глупое – ему над миром светить. Ему рассказать обо мне и тех, кто не со мной.
Я уже его слышу.
Тех, кто за меня жил, мной думал. Крылья чешутся, запаршивели, видно, в такой грязи, немудрено, не отвалились бы – тогда все равно, будет рассвет, нет ли.
А слышит он меня?
Пробую повернуться, проснуться, рассыпаться крошками хлебными с мокростью плесени, чтобы собрали в ладони стражники черствые, к губам поднесли. Дыхание бы пил, а там и ожить можно.
Где же ты, где.
В безмолвии плавится мозг, и на ниточку минут нанизываю слова бессмысленные, смысл теряющие и просто обыденные, не понимаю, зачем свет оставил, архангелом был в золоченой кирасе, теперь в темноте паршивею медленно. Грязь под ногтями – не самая страшная грязь, только б выйти отсюда. Только б музыка эта зовущего горна во мне прекратилась!!!!!!
Уснуть бы. Надолго.
...

Сообщение отредактировал Сигрид - 21-10-2007, 16:46

Ласковое солнышко весело жмурилось в тающей синеве, глядя на пушистые верхушки стройных сосен. Деревья шумели под напором молодого ветра, крепкой дружиной выстроившись над обрывом реки. Галдящие стрижи сновали над водной гладью, то и дело ныряя в песчаные норки, вырытые в берегу. На самом краю обрыва, глядя на все это чудесное безобразие, сидел воин. Среднего роста, крепкого телосложения, широкие плечи таили скрытую силу, но опытный глаз видел и кошачью гибкость, до поры укрытую мастерством. Глаза выдавали в нем человека много повидавшего на своем веку, но так и не сумевшего озлобиться на этот мир. Изредка он улыбался и тогда, в уголках глаз, брызгали стайкой веселые морщинки.
Потянувшись так, что хрустнули кости, воин лениво повалился на спину и увидел человека отделившегося от темной стены леса, идущего к обрыву. Было нечто странное в походке идущего, какая-то звериная настороженность и вечное недоверие к миру. Узкие глаза, цвета неспелой смородины, цепко охватывали каждый кустик на пути, каждую мелочь сияющего летнего дня.
- Вечно ты ищешь подвохи Волчара, – добродушно усмехнулся лежащий.
- Я оборотень, – беззлобно отозвался подошедший и присел рядом.
- Не поспоришь, - согласился воин – однако пора бы привыкнуть, что там, где спокоен я, можно быть спокойным тебе.
- Ты вождь, - глядя на плавный бег реки, отозвался оборотень – тебе положено быть спокойным.
Какое-то время они молчали, наконец, оборотень спросил – Скажи Улмо, что ты знаешь о Темном?
- То же что и все, – отозвался воин – почти ничего. Он сорвал травинку и принялся жевать ее, задумчиво глядя в небо.
- Говорят он почти бог, – после недолгого молчания сказал он – я не знаю, если честно, верить или нет.
Оборотень не оборачиваясь, кивнул.
- Можно вопрос? – спросил он осипшим вдруг голосом.
- С чего это ты стал спрашивать, можешь ли ты задавать мне вопросы? – удивленно приподнялся на локте Улмо.
- Ну, - смущенно протянул, пожав плечами, оборотень и умолк.
- Слушай, Волчара, не темни, выкладывай, что там у тебя?
- Почему ты взял меня в клан? – обернувшись и глядя ему прямо в глаза, спросил Волк.
- Глупый вопрос, - спокойно отозвался воин – мы вместе дрались за империю и вместе шагнули в портал. А то, что нас разбросало на время так то не наша вина верно?
- Но от меня же никакой пользы, – не унимался Волк – воин я никудышный, маг и вовсе плохой, а про все остальное я вообще помолчу. Одно то, что я оборотень, заставляет честных людей творить охранные знаки по ночам и просить защиты у богов.
- Я был бы плохим вождем, – хмуро промолвил Улмо – если б ждал от друзей только пользы. Этот новый мир не менее суров, чем тот, из которого мы ушли. Мы стояли плечом к плечу там и я не вижу причин почему я должен отвернуться от своих людей здесь. Мы клан друзей ты еще помнишь?
Оборотень кивнул.
- Ты не спроста затеял этот разговор Волк, - сказал воин, глядя в напряженную спину оборотня – тебе что-то известно?
- Нет, - Волк передернул плечами и тихо продолжил – просто сны последнее время сняться нехорошие и мучают дурные предчувствия. Мир изменяется, – произнес он – и мне кажется виной тому они. Неназываемые.

Звонок в дверь. Подойдя к двери, я на секунду остановился, сердце непроизвольно екнуло в груди- неужели это Она? Да нет же, не может быть, о ней ничего не было слышно уже больше года, но… Но это не передашь словами, как будто кто-то шептал мне на ухо: «Да это точно она, ты же знаешь! Ну кто еще может прийти в двенадцатом часу ночи?»
И еще один настойчивый звонок.
- Привет, - сказала она легко и беспечно, как всегда. – Не ждал меня?
И что можно было на это ответить? Что ждать ее – это как ловить первый порыв весеннего ветра? Что она мне мерещилась бессонными ночами и что ее я иногда забывал на целые месяцы, полные работы и хлопот.
- Ждал, проходи.
А она ничуть не изменилась, все такая же худенькая и юная, как студентка, несмотря на то, что та страшная цифра «тридцать» уже не за горами. Только раньше у нее были рыжие волосы, а сейчас темно русые, и чуть длиннее… Но они все так же на кончиках вьются колечками, которые так приятно накручивать на палец. А у глаз появилась тоненькая сеточка морщинок.
- Ты сделал ремонт? Мне нравится, правда в коридоре стало чуть-чуть темновато, - сказала она, снимая пальто. Она немного нахмурилась, захотев поставить сапоги на привычную для нее полочку для обуви, и не найдя ее.
- Я ее выкинул три недели назад, теперь вся обувь здесь, - я открыл створку шкафа. Она широко улыбнулась и крепко обняла меня, бросив сапоги посередине коридора. А я ее…
- Будешь чай? – ее волосы пахли ванилью и зимней свежестью. И она снова тут, со мной, рядом. Такая близкая, теплая, родная! Казалось бы и не было того года без нее.
- Ну конечно! А зачем ты думаешь я к тебе пришла? – она лукаво улыбнулась и, отстранившись от меня, побежала на кухню.
А действительно, зачем? Чтобы через месяц, а может даже через два снова внезапно исчезнуть из моей жизни, как будто ее и не было, вырваться из моих крепких объятий в столь любимую ей ночную жизнь с постоянными вечеринками, вином.
- О ты даже мою кружку оставил! Она же тебе так не нравилась, - послышалось с кухни. Зайдя туда, я минуту смотрел, как она ловко управляется с окружающими ее предметами, теребит моего старого и также любящего ее кота. И в гудящей голове как туго натянутая струна вибрировал лишь один вопрос.
- Слушай, а что будет, если однажды ты вернешься, а я скажу тебе на пороге. Что у меня жена и маленький ребенок?
Она посмотрела на меня своими золотистыми глазами и просто ответила
- Я скажу привет и войду в квартиру.

Когда ты умрешь, я не стану валять дурака. ©

Окровавленное солнце бессильно падало за горизонт. Раскаленный за день песок плавился и струился меж пальцами, обжигая кожу. Я скрипел зубами от бессилия и злобы и смотрел, как ты умираешь. Зной пустыни стекал с вершин барханов и растворялся в ложбинах. Скоро, очень скоро придет леденящая мгла. Она укроет нас и твое холодеющее тело раствориться в ней. Я закричал. Я больше не мог молчать. Я катался по песку, в бессильной злобе молотя руками. Я выл и рвал на груди одежду. Тебя больше нет! Тебя больше нет! Тебя…
Сколько раз мы дергали смерть за усы? Издевались над ней. Ходили по самому краю и смеялись ей в лицо. Почему мы думали, что это будет вечно?

Удар, пируэт, уход. Снова удар, быстрый как вспышка молнии. Ты смеешься, глядя мне в глаза. Скользишь по краю черты, я знаю, ты дьявольски опасна, но еще более красива.

Зачем, зачем мы сделали это? Наверное, мы просто не могли иначе. Иначе, не стоило жить.

Их было много, а нам было смешно. Мы убивали быстро и страшно. Мы были ангелы смерти. Мы заигрывали с ней, флиртовали. Нельзя флиртовать со смертью. Но нам хотелось. И мы лезли в самое пекло.
Кровь была всюду: брызгала фонтанами из перерезанных артерий, стекала ручьями по каменным плитам пола, заливала фрески на стенах. Мы были с ног до головы перемазаны чужой кровью, чужой, не своей! Мы убивали! Скользили как тени, неслышно и стремительно, уклонялись от ударов и били сами. Нас переполнял восторг от собственного могущества.
Бойня. Мы устроили бойню в храме лезвий. Тех самых пресловутых лезвий, что держали в страхе весь город. Ну, как же - лучшие клинки империи. Мы убивали их как хотели. Они были бессильны. Так бессилен ремесленник перед мастером.

Мгла упала на пустыню. Я не мог шевелиться, упал без сил, едва сумев положить голову тебе на грудь. Я не хотел отпускать тебя. Но смерть смеялась надо мной. Она не любит, когда с ней флиртуют.

Несколько дней мы шли на север. Ты слабела с каждым днем, но во мне жила надежда – мы успеем. Смерть шла за нами по пятам, но разве это в первый раз?
Мы не успели. Она настигла нас, распласталась над нами белесым обжигающим небом, повисла в зените яростным солнцем, струилась у нас под ногами расплавленным жаром песка. И я потерял тебя.

Те, что шли за нами в надежде настигнуть, были глупы. Они не были посланцами смерти. Они были слепыми загонщиками. Смерть всегда играет по своим правилам.

Тебя больше нет, а значит, мне нет смысла идти на север. Я рассмеялся в лицо вплывающему над горизонтом солнцу. Я смеялся в лицо смерти. Я больше не флиртую с тобой! Я иду убивать тебя! Я иду убивать смерть!

Я накрыл твое тело плащом, скрестил клинки у тебя в изголовье и бросил к ногам фляги с водой. Тому, кто идет убивать смерть, нет пути назад. Я вздохнул полной грудью, поправил перевязи мечей и двинулся прямо на юг.

Когда ты умрешь, я не стану валять дурака…

Сообщение отредактировал wwwolk - 21-02-2008, 12:12

- Война парень… Война - это всегда кровь, война - это всегда ужас и боль. В войне юноша нет ничего романтичного – сказав это, ветеран потер белесый шрам пересекавшие его лицо снизу вверх, встал и направился к стойке – пару темного – бросил он трактирщику.
Они находились в таверне приграничного городка. Встреча их была абсолютно случайной, но не случайным был разговор.
- Война кажется тебе романтичной, – произнес ветеран, обернувшись к собеседнику и опершись локтями о стойку. Но поверь мне, романтикой там даже и не пахнет. Хотел бы я посмотреть на твое лицо, когда рядом с тобой убивают твоих друзей. И что, скажи ты мне, романтичного в разваленном надвое ударом топора сопернике? А представь врага со вспоротым животом удивленно разглядывающего собственные внутренности, где тут романтика? Ветеран удрученно покачал головой – нет ее. Он взял пиво и вернулся к столу.
- Война - это работа и зачастую в войне побеждает не тот, кто сильнее, а тот, кто упрямее, хотя упрямее, не то слово. Ветеран сделал глоток и задумался, глядя на увешанные оружием стены. Я бы сказал тот, кто сильнее духом. Он удовлетворенно кивнул - именно так юноша, тот, кто сильнее духом.
Однажды на заре моей юности, я тогда был моложе тебя. Мы брали штурмом один городок, времена тогда были смутные, сам черт не разберет, кто против кого воевал. Мы были на стороне короля и считали себя правыми, как впрочем, и те которые защищались. Так вот, городишко-то был так себе, но не выходило у нас никак и все тут. Мы бросались на него как бешенные псы, и каждый раз теряя друзей, откатывались обратно. Нас было больше, мы были лучше вооружены, но люди на стенах были сильнее нас духом.
И даже когда к нам подошла подмога, мы ничего не могли сделать.
Там юноша я и увидел настоящий пример воина сильного духом. Когда тараном взломали ворота и когда в пролом бросили тяжелых латников, всего один единственный человек встал на защиту. У него не было ничего кроме копья, но у него была вера и сильный дух. Видел бы ты, что он творил, его удары были разящей молнией, он вертелся как волчок, отражал, нападал, разил направо и налево, злой, окровавленный и бесстрашный. Это длилось недолго, но он не дал нам ворваться до прихода подмоги. Завязалась настоящая сеча, и я потерял его из вида, скорее всего его убили, но он сделал главное, он сломил наш дух. Мы так и не ворвались в тот вечер в город. А на утро ворота были закрыты вновь, правда, теперь проход был завален обломками дерева, камнями и мусором. Мы так и не смогли взять тот город, пришлось осадить его и ждать катапульы.
Люди внутри понимали, что они обречены, но ни один из них не запросил о пощаде, ни один! Вот это юноша и есть стойкость духа!
- А что это была за город? – спросил юнец, возможно, впервые в жизни задумавшийся об иной стороне войны.
- Увы, я не помню, - тяжело вздохнув, ответил ветеран. Тот город выжгли до основания и сравняли с землей, никто не уцелел. Но именно тогда я понял главное, глупо сражаться за правду, ибо у каждого она своя, глупо сражаться за деньги, ибо их всегда не хватает, еще глупее сражаться за веру, ибо не нам указывать людям каким богам им молиться. Для этого у них есть сердце. Я сражаюсь за ЧЕСТЬ! Честь юноша это то, что у тебя невозможно отнять, если ты сам не потеряешь это. Честь во все времена, у настоящих людей, стоила дороже любых денег. Честь - это то, что позволяет тебе смотреть людям прямо в глаза, невзирая на ранги и полномочия. Честь - это все, что есть у настоящего воина.
Ветеран закинул за спину секиру на ременной петле и положил перед юношей маленькую медную монету – запомни юноша простую истину, у всякой монеты две стороны. Встать на тропу чести трудно, очень трудно, а оступиться на ней легко, вот только после этого вернуться туда уже практически не возможно.
И он не оборачиваясь, вышел.
Юнец еще долго смотрел вслед воину в доспехах носивших следы многих сражений. Он думал, и хочется верить, что в его голове рождались правильные мысли.

Шарманка бренчала на свой старый изъеденный лад. На небе сгущались тучи. Ветер становился всё сильней и сильней. Громко хлопая на ветру плащом, на мостовую площади спустился шарманщик.
- Привет, Старушка! – вскричал шарманщик и похлопал шарманку по крышке и прокрутил ручку.
- Другую сторону давай! – поскрежетала «Старушка» - самой надоел ентот лад!
- Но «ентот лад» мой любимый лад! – лишь посмеялся шарманщик и пошёл по улице, по которой скоро пройдётся шторм.

Что такое утро в книжном магазине?
Это невыспавшаяся я звеню ключами, открывая дверь в мир, мир знаний, приключений, чужих эмоций и страстей… Это запах особой книжной пыли и кофе, который я завариваю сразу как пришла на работу… Это люди, с сияющими глазами, которые пришли даже не ко мне, они пришли в этот мир – мир книги.
Утром здесь всегда тихо и спокойно, можно приласкать обложки и услышать шепот страниц, зовущий тебя в наполненное смыслом содержание… Утром, можно нежно взять книгу в руки и погрузиться в мир, которого нет…

Стихотворение в прозе


Уходить в осенний туман легко, легко окунаться в него, легко растворяться в нем, легко говорить прощай вместо пока.
Что останется после? Разноцветные дни - картинки в альбоме памяти, подаренные книги, два одинаковых брелка на связке ключей, несколько взглядов, которые не выведешь никаким порошком забвения, дежурно-приятельский звонок раз в месяц и две чашки на грязном столе.
Наверное, это не разум в напудренном судейском парике строго вынес вердикт, и не сердце, захлебываясь в потоке упреков и слез, прокричало его за меня, это придумала осень, осень и музыка.
Но, послушай, если ты выходишь на мокрую от недавнего дождя, словно вспотевшую улицу, мягко закрываешь дверь, и слово прощай отдается в тебе пружинящей легкостью, разве это не правильно? Все вовремя. У каждого будет завтра, щемящее, одинокое, пронзительное завтра, в котором никто не нужен, потому что есть осень, осень и музыка.
Уходить в осенний туман легко, сладко и щемяще-благодарно, ведь разве это не все, что останется после - память и мягкое, улыбчатое спасибо?
Разве стоит пытаться воскрешать мертвых, реанимировать полутрупы? Зачем, скажи, портить себе это магическое, обещающее - все! - завтра, в котором любовь может стать не копеечным подаянием прошлым клятвам и не оброком, которым надо нести из чувства долга, а волнующей мякгостью, близостью, осенью?
Уходить в осенний туман легко, только если ты закрываешь дверь за прошлым, а не обрубленным в приступе раздражения и усталости друг от друга будущим.
Завтра и ещё, может быть, тысяча завтра расставят все по своим местам, покажут роль каждого движения в изломанном сюжете нашей жизни, и вовремя сказанное прощай окажется последним аккордом осени, моей яркой, щемящей, сладкой и такой родной осени.

Сообщение отредактировал Полуэкт - 27-05-2008, 23:34

Мрак…
Я даже не знаю, открыл ли я глаза.
Тишина…
Я не слышу даже своего дыхания. Пытался петь, но и голоса своего не слышу.
Я не чувствую земли под ногами, воздух которым дышу, пространство вокруг меня. Всё что я думаю, воображаю ощущения, это лишь констатации фактов.
Да, здесь тихо.
Да, здесь темно.
Да, здесь нет ничего.
Да, я мёртв.
После погружения 30 минут я мог слышать, мелкие шорохи, своё дыхание, свои мысли. На сорок пятой минуте у меня отключилось зрение. Меня пронзал страх, что я наткнусь на что-то упаду и разобьюсь на смерть. 60 минуте я перестал чувствовать движение, как и почву под ногами. Тогда начались мерещится отрывки прошлого. Мои грехи, ошибки, слабости, то что я любил, ненавидел, то что забывал…
Я потерял всё. Себя, и мир во круг меня. Пустота поглотила то, что когда то было мной.

Сообщение отредактировал Dein - 28-05-2008, 22:30

Тепло... Надежно... Защита...
Пылает огонь в камине, разгоняя мрачный холод старого замка... Я смотрю в глаза своему отражению в оконном стекле... Ты - силуэт возникший в его глади...
Твои руки скользнули по моей талии, привлекли меня к тебе... Спина прижалась к твоей широкой груди... Уют
Моя макушка привычно устроилась под твоим подбородком, случайно выбившиеся волоски за прически щекочут твой нос... Спокойствие...
Я поднимаю глаза к небу... Слеза сорвалась с ресниц, твое объятье стало крепче... Твоя...

Навечно... Камнем слово падает с твоих губ. Приговор.
Шрам на шее. Подпись. Печать под приговорм.

Сообщение отредактировал Беляночка - 29-05-2008, 15:48

Гмм

***
Демонолог воззрился на появившееся существо.
-Ну, так кто же ты?
-Я часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо! - пафосно начал демон.
-Фи, - перебил его демонолог, - опять неудачник. Вечно мне не везет...
***
-Учитель, скажите, а в чем сила? Для того, что бы править мирами! Разить злодеев, спасать принцесс? В чем?
-А? А, в той голубенькой бутылочке.
***
-Вот скажи,а почему земля круглая?
-Из-за сил притяжения. Все к центру равномерно притягивается, вот и получается...
_______
Демон сидел и грустил. Он явно не укладывался в график. В последнее время все труднее было удерживать Землю в форме шара. Как он не старался, она все время приплюснута с двух сторон. Да и вобще, то там убудет, то здесь прибудет. Трудно. Демон тяжело вздохнул и принялся устранять очередную неправильность в форме Земли.
***
Круглая Земля. Вариант второй.

-Вот скажи,а почему земля круглая?
-Из-за сил притяжения. Все к центру равномерно притягивается, вот и получается...
_______
Демон тяжело вздохнул. А вы попробуйте поддерживать иллюзию шарообразности Земли столько времени! Тем более с выходом человечества в космос все усложнилось: приходилось скрывать плюс ко всему ещё слонов и черепаху.

Отец всегда говорил мне: «Главное, сына, это головой думать. Вот ты сейчас стоишь, молчишь, меня слушаешь. А должен думать, как же я узнал о…» далее следовало рассмотрение моей очередной выходки и дальнейшая за неё расплата. Отец прекрасно помнил себя в этом возрасте, когда клыки ещё только режутся, а жажды приключений уже на восьмерых толстых, потому и смотрел на мои проделки сквозь пальцы, во всяком случае, когда меня не ловили.
Я поёжился, вспоминая отцовские «уроки мышления», и почесал зад. Сейчас мне умение сначала думать, а потом делать весьма пригодилось бы, а потому, стоя под мелким моросящим дождём у указательного столба на распутье трёх дорог и изучая доску объявлений, я усиленно пытался следовать заветам батюшки. А дело было вот в чём: какая-то сволочь приколотила к столбу пергаментный свиток с моей рожей! Причём изображённой явно по памяти и не совсем трезвой: клыки чуть ли не в ладонь, носом можно открывать бутылки, заострённые уши выглядят лезвиями боевой секиры, а глаза…хмм, похоже эту часть рисовали с обожравшегося хряка. Словом, не честный тролль, а бес знает что! Ниже сего портрета было нацарпано «Риг», а ещё чуть ниже корявые пять столбиков. На универсальном языке символов это значило: пять сотен. Какими деньгами не уточнялось, но сумма всё одно – приличная, а уж за голову одного единственного бойца – вообще в самый раз. Не так много, чтобы эту голову порвали в процессе доставки, но и достаточно, чтобы заинтересовать много народа. Я натянул капюшон своей куртки по самый нос и, сорвав объявление, сошёл с дороги и затерялся между деревьями. Через несколько часов дождь прекратится и поднимется такой туман, что меня даже на опушке, рядом с трактом никто не найдёт, разве что нечисть какая сунется, но уж ей-то я найду чем ответить!

Я это сделала... Я зажгла... Зажгла тебя. Не файерболом, не банальным заклинанием, а танцем. Танго. Я внутренне торжествующе смеялась, видя огонь бущующей под всегдашней коркой льда твоих глаз... Ты вел меня сквозь море, нет, бушующий шторм музыки, добиваясь бесприкословного подчинения, реакции на малейшее твое движение... Ты был огнем, огнем под коркой льда... Я отражала этот огонь, принимая его в себя и отдавая обратно. Я была этим огнем,ты был этим огнем - и из него родились Мы. Пара.

Нас сделал ОН - танец. Огненный танец - Танго

Сообщение отредактировал Беляночка - 15-06-2008, 15:29

На Грани

Мама

-Не подходи.
Рыжий воротник пальто взъерошился настороженно.
- Просто не подходи. Я отсюда скажу.
Вот так. Смотри на нее, смотри. Войдет отец, и она снова тебе улыбнется, так тепло, что в душе завоет болью непонимающая обида: почему? Почему нельзя так – на самом деле? Без лезвийной кромки льда в зрачках, без стылого осадка.
- Вот твоя комната. Располагайся. В нашей комнате тебе делать нечего.
Смотри на нее, смотри, дрожа костяшками стиснутых рук, в постыдно-детском бессилии. Ты готов простить ее и принять? Молодец, запиши в свой юбилейный блокнот, и средний пряник на полке из двух все ждет твоей руки, что смахнет пыль.
Кошка пробилась, носом протискиваясь в щель между косяком и тяжелой дверью.
- Мяу.
Возьми кошку на руки, что ли. Чего теперь, она уже ушла.

Отец устает на работе, но увлеченному человеку усталость физическая – не повод все бросить, и он идет на балкон с длинным древком от граблей, с одной стороны снабженным гуманизированным наконечником. Если это копье – ты балерина, но отец тренируется с ним каждый день, с 17 лет, и.. пожалуй, в его руках это копье.
Отцу тяжко на работе. Загнанная в таблицы жизнь, переведенные в цифры людские судьбы, тысячи знакомых заочно – кто из них так же неспокоен в полнолуние, кто из них, смеясь, отличит скалагрим от ламелляра? Да никто, убеждает себя отец, уже никто. Каждый вечер он делает махи и выпады. Каждый вечер он живет.

Напиши эту историю. Выплачься, Word все стерпит. У тебя непьющий отец, у тебя красавица мать, которая прекрасно готовит и никогда не ругает за опоздания. У тебя милые ненавязчивые друзья. И ты набиваешь символ за символом по гладким клавишам ноутбука с двухъядерным процессором, символ за символом пляшет курсор.

Она говорит по телефону, смеется. И музыкальный центр выключается сам собой, беззвучно выпуская в эфир сигналы. Она улыбается и смеется чьей-то шутке, сцеживая в отверстия телефонного динамика свое расположение. Ты ненавидишь ее собеседника, ревнуешь и ненавидишь. Ему она не сказала «не подходи», и рыжий воротник лежит так ровно, будто спит пушистый солнечношерстый зверь.

И ты остервенело стучишь по клавишам, как машет воображаемым копьем отец. Завтра.. хорошо, послезавтра все изменится. Все будет хорошо. Она улыбнется тебе, она скажет «Подойди».

Пусть бы отец пил, пусть бы она ругала за опоздание на пять минут, на две минуты, пусть будет угол и голые стены!!! Шаг-выпад-шаг-наконечник вверх.
Чуп-чуп-чуп шелестят клавиши.

Она так искренне смеется кому-то в трубку телефона.

Сообщение отредактировал Сигрид - 23-09-2008, 14:01

. Всё началось с конца.

Сколько ни гляди, вся земля была в холмах. В зелёных круглых холмах. В начале здесь был лес.
Двое на вершине холма стоят уже третий месяц, и ни один не пошевелился. Вчера был дождь, вся земля была сырой, а ветер обдувал вершины холмов пытаясь сдвинуть их с места, но эти двое всё равно стоят на холме как два дерева. Их чёрные плащи изорвал ветер, их мантии потускнели от воды и солнца. По началу их изучали степняки. Внешне это были обычные люди, одетые в богатые одежды, но у них не было еды, пития, оружия и денег. У них не было ничего, и сдвинуть их с места никому не удалось. Потом Шаман из племени кочевников пытался их прогнать как бесполезных духов, да только сам чуть ли не скопытился.
Лето подходило к концу. Холмы начинали местами желтеть.
Две одинокие фигуры поднимают к небу глаза. В них тоска и печаль.
- Их не было, - Прошептала женщина с мелодичным голосом, похожим на шелест листьев.
- Их нету, - Подтвердил мужчина голос, которого навивал мысль о диком клыкастом и очень злом звере.
Это был конец их надежды. Три месяца назад их покинули братья и сестры, с обещанием вернуться к началу осени. Но сколько не гляди в небо, их нет.

Сообщение отредактировал Dein - 1-12-2008, 3:07

Я натягиваю тетиву.
С веселым щелком сорвалась каленая, трехгранная, стрела, впилась в воздух, будущей кровью пьяная. И вслед за ней несется сестра, радостно свистя. Чтобы разлететься в щепки о броню, не найдя открытого сочленения, сладкой плоти. Одна, за другой, одна, за, другой, летят, дождем, весенним смехом, щелкает тетива о левый локоть, пронзенный звенит воздух. Я улыбаюсь глазами, загораясь вдохновением битвы, снова и снова до уха растягивая гибкое послушное тело ростового лука наискось. Ухо у меня длинное, острое, в двух местах проткнутое серебряными кольцами с перьями, щекотно шуршит о них оперенье стрелы. Щелк!
Колено, сорвавшее дерн, онемело, но сейчас – сейчас – существует только лук и стрела, каждый миг новая. Каждый. Миг. Щелк!
Зелень холмов до самого неба, солнце смеется, и дети богини Дану наискось его лучам льют лучи оперенной смерти, а она разлетается щепками. Правая рука щупает колчан – пуст?...
Я улыбаюсь, потому что в битве нельзя грустить. Лук на колено, дать другим договорить, сейчас будет тишина, вздох Морриган. А потом придет очередь говорить Га Бульга, мы же сядем на истерзанных холмах, обняв колени, и будем тоскливо смотреть туда, где мы уже неинтересны.
Мы, дочери Дану, остроухие и зеленоглазые, позабывшие, откуда пришли и за какой следовали звездой. Я снимаю тетиву через бедро, аккуратно складываю и убираю в плоский карман на груди. Я молчу. За меня все сказал мой лук.

Через пятнадцать лет зелень травы под солнечным хмелем густо покроет холмы нашей битвы. Вспоенная кровью, жизнью форморов, своей жизнью станет трава наслаждаться, и песня победы Туатта-де-Дананн веселой хвалебною песнею станет. И сын мой, увидев засечки на луке, с непониманием мне улыбнется. О, Эйре, пусть будет так!

Как штука, которая летает и не падает.

Вот бы упасть вниз. Несколько наносекунд быть идентичным штуке, которая летает и не падает. За счет силы прыжка, на время, не вспомнив о законах Ньютона и физике в целом.
Не падать вниз – это хорошо. Если ты упадешь вниз с большой высоты, тебе будет больно. Боль – это плохо. Я не знаю, почему это плохо, ведь это просто ощущение. Но мое тело не хочет чувствовать боль. Значит, я должен сделать так, чтобы не чувствовать боль. Мое сознание и тело – это отражение принципа «король - народ». Народ делает то, чего хочет король, но если народу плохо – он может перестать слушаться короля. Другими словами, народ зависит от короля, но и король зависит от народа, верно?
Я не видел ни одного короля. Я плохо знаком с понятием народа. Я очень смутно осознаю, что это означает в действительности, но мне сказали, что это так. И мне почему-то кажется, что это так.
Если я упаду вниз, то мои друзья скажут, что я поступил плохо. Неправильно. Мои друзья говорят мне это, когда я делаю то, что не нравится им, или то, чего я делать не должен. Мои друзья хорошие, значит, я должен им верить. Верить – значит поступать, не анализируя ситуации самому, полагаясь на анализ других. В данном случае – на анализ моих друзей. Если мне кажется, что упасть вниз – хорошо, а моим друзьям так не кажется, и я поступлю так, как хотят мои друзья – значит, я верю им. Значит, мои приоритеты установлены ниже их. В данной ситуации? Наверное.
Я не знаю, выше мой приоритет, или ниже их приоритетов. Но это можно проверить.
Если я упаду вниз, значит я прекращу существовать с возможностью 99, 9 процентов. Остальные 0,1 процента называются чудом. Чудо – это что-то такое, что не может быть в нормальном мире, при нормальных условиях. Появление огня в воде – чудо? Жизнь без сердца – чудо? Возникновение человека – чудо?
Люди говорят: «Он чудом выжил». Но нет аксиомы, не позволяющей выживать людям, к примеру, упавшим с двадцатого этажа. Есть только возможность того, что это случится. Очень большая возможность.
Значит, чудо – это несоответствие наиболее вероятному и точному прогнозу событий?
Если я сделаю шаг вперед, значит, я хочу это сделать. Желание обуславливается причинами этого желания. Я хочу есть, потому что я голоден. Я хочу спать, потому что я устал. Я хочу жить, потому что не хочу умирать. Я хочу умереть, потому что не хочу жить. Если я упаду вниз – значит я умру, если не случится чудо. Значит, я не хочу жить? Или хочу, чтобы случилось чудо? Или я хочу быть похожим на штуку, которая летает и не падает?
Если я упаду вниз, значит я умру, буду испытывать боль, не поверю своим друзьям. Я не хочу умирать, как мне кажется. Мне не нравится боль, как и моему телу. Я верю своим друзьям. Но я все равно хочу упасть вниз. Видимо потому, что хочу быть похожим на штуку, которая летает и не падает? Почему? Я никогда раньше не чувствовал то, что чувствует та штука – почему мне кажется тогда, что это приятно? Быть наверху, не касаться земли, быть без опоры – приятно? Когда я думаю об этом больше двух минут, у меня начинает болеть голова, и я так и не прихожу к выводу. Это бессмысленно. Быть наверху – не значит «чувствовать себя хорошо». Не касаться земли – не значит «чувствовать себя хорошо». Быть без опоры – не значит «чувствовать себя хорошо». Но мне кажется… Прогноз? Прогноз – это вероятность, которая обуславливается множеством факторов, как мне кажется. «Кажется» – это прогноз? На чем тогда стоит мое желание быть похожим на штуку, которая летает и не падает?
Я не знаю, что мне делать дальше. Наверное, я плохой и глупый человек. Я не верю своим друзьям. Я хочу умереть, а вернее – сделать что-то, что приведет меня к смерти, несмотря на мнение моих друзей о том, что это – плохо. Я хочу умереть, а большинство людей не хотят этого. Мнение большинства правдиво во многих случаях. Быть неодетым – глупо. Быть глупым – глупо. Быть веселым, когда все грустны – глупо. Я это знаю, потому что мне говорили. После того как я это обдумал, мне показалось, что это правильно. Значит, если мнение большинства правдиво во многих случаях, а я поступаю так, как не поступило бы большинство – я во многом глуп?
Наверное, я все-таки плохой и глупый человек. Я хочу быть как та штука, что летает и не падает. Я не хочу быть хорошим и умным. Я хочу летать и не падать. Мне кажется, что если мне будет больно, плохо, если я выживу – я все равно захочу опять летать и не падать.
Но мне только кажется. Я хочу это проверить.

- Кому это принадлежит?
- Тому, кто пришел.
- Кому это будет принадлежать?
- Тому, кто придет.
- Где было солнце?
- Над дубом.
- Где была тень?
- Под вязом.
- Что мы отдадим за это?
- Все, что у нас есть.
- Ради чего мы отдадим это?
- Во имя долга.
- Сколько нужно сделать шагов?
- Один шаг вперед, один шаг назад. Один шаг вперед, один шаг назад. Один шаг вперед, один шаг назад, и - вниз.
- Почему мы все еще ждем?
- Потому что не можем иначе.
- Почему ты лжешь мне?
- Потому что не могу иначе.
- Кому ты посвящен?
- Вам, мой господин.
- Что ты должен делать?
- Служить вам, мой господин.
- Что если ты не сможешь этого делать?
- Я буду жив, мой господин.
- Что если ты будешь похищен?
- Я буду жив, мой господин.
- Что если ты будешь сломан неотвратимо, и непригоден к починке?
- Я буду жив, мой господин.
- Что если ты умрешь?
- Я буду жив, мой господин.

Чуть менее чем целиком скомпилировано из креатива Конан Дойля и New World Computing.

Сообщение отредактировал Черон - 12-05-2009, 20:19

Ты видел это, ты делал шаг?
Шаг куда?
В серое безмолвие…


Отсветы пламени плавились в стенах, ритмичные выкрики таяли в сводах пещеры. Каждый шаг шамана сопровождался ударом сотен ног о каменный пол. И чудо свершилось, он шагнул, шагнул сквозь стену в серые пределы.
Свершилось, племя будет жить!

На берегу ручья в тени раскидистой ивы сидели дед и внук.
- дедушка, а почему шаманы уходят?
- так надо
- надо кому?
- нам и им, всем.
- даже богам?
- даже богам.
- а если шаман не уйдет?
- уйдет воин.
- а если не воин и не шаман?
- так не бывает, кто-то должен уйти, обязательно.
- дедушка, а Серая птица был хорошим шаманом?
- самым лучшим.
- а правда, что раньше он был воином?
- да.
- а почему тогда он стал шаманом?
- так захотел тот, кто ушел до него.
- а отказаться нельзя?
- можно, но никто еще не отказывался.
- а оттуда можно вернутся?
- живым нет.
- а как же те, кого призывает шаман?
- они не живые, они приходят всего лишь на сутки, чтобы уйти навечно в мир теней.
- а Серая птица нас сейчас видит?
- он сейчас видит все.

Он не видел ничего. И не слышал ничего. Его вообще не было. Не было Серой птицы великого воина и мудрого шамана. Были только серые пределы, вечные и бескрайние.

- Он странный, тебе не кажется?
- Что в нем странного?
- Душа, она не успокоена…
- И что? Он тут первые сутки, дай ему прийти в себя.
- Нет не то, он рвется обратно.
- Назад?
- Именно!
- Но он же не может знать…не может… назад пути нет! Или есть?
- Нет ничего невозможного.

Серую птицу разбудил голос, негромкий, но заунывный. Так мог плакать утопленник, или того хуже повешенный. Он медленно открыл глаза и увидел неподалеку щуплую тень. Плакала, судя по всему, она.

- Чего стонешь? – недовольно буркнул шаман – живым надо было думать, а сейчас без толку плакать.
Тень шарахнулась в сторону и скрылась в тумане. Серая птица сел и поморщившись, принялся растирать виски, голова гудела, словно по ней врезали дубиной.
- Неласково меня встречают серые пределы, – прошептал он, поднимаясь. Однако стоит поторопиться времени в обрез, – он вздохнул и направился вглубь тумана.

- Что он ищет? – удивленно спросил голос
- То же что и все, путь назад.
- Но ведь назад пути нет!
- Ты еще слишком молод – в ответившем голосе проскользнула усмешка. Поверь мне, иной раз люди способны на такое что не под силу даже богам.

Серая птица двигался сквозь туман, он и думать забыл, что бесплотен. По привычке уворачивался от внезапно появляющихся теней, словно был в трансе и столкновение представляло опасность. Он искал источник. Трудность была в том, что в отличие от транса он не знал точки входа, а соответственно не представлял направление. Но даже тут в бескрайних пределах есть постоянные вещи, Серая птица знал, дело только во времени.

- Он идет не в ту сторону – констатировал голос.
- Вижу - ответил другой постарше.
- Думаешь, он поймет?
- Увидим.

Не туда, понял Серая птица. Он идет не туда. Шаман сел и задумался, конечно, по идее серые миры бескрайни. Но как не крути ориентироваться можно и тут, конечно, не так как на земле, но можно. Чем дальше от центра, тем холоднее вспомнил он и зябко поежился. Стало быть, в обратную сторону, а там от центрального столба по спирали и мимо источника не пройдешь. Он развернулся и быстро зашагал обратно.

- А он умен – уважительно произнес голос.
- Он был лучшим в племени – отозвался другой.
- Странные все же эти люди, почему не отправлять калек и больных?
- У них свои понятия, они считают, что тени поддерживают этот мир.
- Но это же чушь! Мир стоит потому что…
- Я знаю, почему стоит мир – перебил голос – но люди не знают. А потому придумывают то, во что хочется верить самим.

Столб! Серая птица перевел дыхание, полдела позади, осталось найти источник и если он все понял правильно, если только он не ошибся в своих размышлениях, если только у него хватит сил… Слишком много если! Серая птица решительно направился по спирали.

- Ну, найдет он источник и что?
- Откуда я знаю, мне не ведомы мысли теней.
- У него не так много времени, если его не призовут свои он шагнет в мир мертвых.
- Людям свойственно испытывать надежду на лучшее.
- Нет, ну не прыгнет же он в него, в самом деле!
- ну, это то вряд ли, – согласился старший.

Источник. Серая птица стоял на краю, глядя в мутное зеркало правды. Источнику ведомо все, прошлое, будущее и настоящее. В трансе Серая птица позволял себе лишь на минутку взглянуть на туманную рябь и попытаться выхватить нужные образы. Сейчас он был практически мертв и мог без опаски смотреть сколько угодно.
- Только кому нужны знания, если их некому передать, - внезапно осевшим голосом прошептал Серая птица и прыгнул.

- Он прыгнул! – возвопил голос
- Спокойно, – сдерживая панику, ответил другой – он не выдержит, он выйдет сам.
- А если нет, если нет!?
- Выйдет, – убежденно повторил другой. Стать богом ему не под силу!

Сказать, что вода обжигала, значит солгать. Она просто плавила суть, сжирала душу и убивала сердце. Шаман кричал. Сквозь зубы стонал воин, плакал Серая птица.

- Он выдержит! – кричал голос – доставай его оттуда!
- Достать!? – растерянно спрашивал другой - и выполнить любую его просьбу?
- Доставай! Иначе он станет равным и рухнет мир!

Боль кончилась, кончилась так же внезапно как началась. Серая птица висел в тумане ощущение было не из приятных, но после боли источника, это казалось настоящим раем.

- Зачем ты прыгнул туда? – прогремел голос.
- Это был единственный выход, – едва шевеля губами, просипел Серая птица.
- Откуда ты знал?
Серая птица попытался пожать плечами – не знаю, я просто понял и все.
- Но ради чего?
- Ради своего племени!
- Не верю! Никогда не поверю в то, что вы способны на такое самопожертвование, никогда не поверю, что вы в силах постичь божественную суть.
- Ваше право – слабо кивнул Серая птица – но вы сами достали меня и обязаны выполнить мою просьбу.
- Это так, – хмуро ответствовал голос – я так понимаю твое пожелание вечная жизнь?
- Нет, – Серая птица отчаянно замотал головой – верните меня назад, я хочу дожить свою жизнь до конца и спасти свое племя!
- Как пожелаешь, - тихо вымолвил голос.

Серая птица вернулся! Тихий ропот прошел по племени. Он сам вернулся из серых миров! Он живой!

Серая птица стоял посреди пещеры, больше похожий на тень чем на человека.
- Слушайте люди племени, – вскинув руку, устало промолвил он. Я знаю тайну серых пределов. Я говорил с богами! Племя будет жить! Это говорю вам я, Серая птица…

*дефекация образами и чистая вредность*
"Ты такой добрый, Кадзи... Умоляю... Унижай меня" (с)

Утро. Стык крика новорожденного дня с хрипом агонии дня умирающего.
Начало нового, ставящее на порог неизвестного.
Право выбора, с невозможностью просчета последствий этого выбора.
Неизвестность. Неведомость. Что-то новое. Что-то незнакомое.
Не хочу, чтобы так было.

Осень. Старая, больная осень, неприятно-желтоватая, грязная, влажная.
Небо. Темно-синее небо, беспричинное, непонятное и страшное.
Трава и земля. Суховатые стебли бледно-желтого цвета, едва прикрывающие обнажившуюся почву.
Воздух. Холодный, тяжелый воздух, обжигающий сжимающиеся в спазмах легкие.
Не хочу, чтобы так было.

Закат. Конец дня, окрашенный красным, багровым.
Уничтожающие последствия выбора.
Невозможность что-либо изменить больше.
Определенность. Конечность. Что-то уже случившееся. Что-то неприятное.
Не хочу, чтобы так было.

Облака скакали вперевалочку, как стая утят, спешащих к воде. Добавить немного пурпура... нет, осветлить, такой оттенок легче переходит в золото, горящее ниже яркой полоской. Нанести лучиком сизого, похожего на тень от крыла большой птицы... Почему выцветает лазурь, еще рано терять краски! Вот, теперь сияет, как новенькая. Как? Там, ближе к зениту, уже должна пасть тень, а пушистый бок еще отливает шафраном. Скорее поправить! И как тут за всем успеешь?
Помню, красная тучка убежала и бродила среди фиалковых – был скандал. Говорили, инопланетяне летают. А мне учитель взбучку выдал и сказал, что я лентяй... И вовсе нет, просто работы много.
Когда совсем забегаешься, можно затянуть небо сереньким, ссыпать завесу дождя и передохнуть. И ночью, конечно, но тоже не очень поспишь. То закат, то рассвет, то луна настырная всплывёт, и такие тени заиграют – только успевай! Огни городские, облачка опять же носятся. Фальшивый взмах быстро боком вылезет.
Ой-ой-ой, замечтался! Ты куда?.. Стой, снизу будешь румяной, а шапка лиловой! А вокруг на небе – желтеньким подкрасить...

Лист сорвался с рукава, бесшумно пал на струны цитры цинь. Осень накрыла ладонью звук.
Тихо.
По белому шелку черной тушью ветки вишни. Листья вишневые в озере плавают, как джонки, черные тени летних сгоревших дней. Воздух упруг. Ветер уснул в волосах.
Ленточка кимоно. На виске успокоилась жилка.
- Йала…
Взвинтились струны, вспороли озеро. Бисерная занавесь колыхнулась, нехотя пропуская в застывшую картину дня новый штрих.
В тростнике переступила цапля с одной на другую, тощие ноги. Колыхаются на озере листья-дни вспугнутыми змеешейками.

Разоренные гнезда огня воскресают нечасто.
Он откуда-то знал, как это бывает: небо, в которое ты всю жизнь изрыгал свой жирный черный смог, вдруг наклонится к тебе, распростертому, и влажно поцелует в лоб. Твои волосы, твои прекрасные пепельные волосы с истинно детской безжалостностью начнет теребить расшалившийся малыш-ветер, чьи забавы в былые времена только усиливали твой пыл. В пустоту твоей почерневшей груди упадут слезы трав, чтобы потом – когда-нибудь – прорасти сквозь тебя сорняками и розами.
Он обглодал последний прутик, жадно, с треском высосал из него остатки силы, и еще какое-то время жил послевкусием, опираясь на собственную волю.
А потом был мертвящий поцелуй дождя, и семена, и ветер.
И костер постепенно забыл, что был костром.
Он стал просто землей.

Тори. – Она пела, как жила. Красиво, пошло, по-бунтарски…и неуловимо фальшиво.
-------
Грэм. – Я всегда жила по-нарошку. И всю мою ненастоящую жизнь меня это устраивало. А потом пришла ты и выдернула меня в реальность. И с тех пор меня мучает один вопрос....какого черта?
-------
Разговор Грэм с Вионой.
Г. - Вот все говорят "любовь, любовь". А кто ее, эту самую любовь, на самом деле видел?
В. - А как тогда называется поступок, когда человек отдает свою жизнь за другого?
Г. - Глупостью?

Они сидят – Двуликая, Воровка и Сказочник, - в душном вагоне, окна открыты, но это не спасает. Холодный воздух гуляет где-то наверху, его можно коснуться, только если вытянуть руку. Рядом с ними никого нет. Наверное, всем остальным кажется, что в этом ряду просто на две скамьи меньше. Или – что на ней спит какой-нибудь оборванец.
- Эй, - говорит Воровка, пропуская сквозь пальцы ломкие пряди волос, - расскажи-ка нам что-нибудь. Расскажи сказку.
И пусть она произносит эти слова, не поднимая глаз, а собеседников у нее трое, они прекрасно понимают, к кому обращена просьба.
Сказочник усмехается – руки в браслетах по локоть, жилетка на голое тело, темные очки в пол-лица. В обмен на какую сказку ты получил эти вещи?
- Слушайте, - говорит он. – Я слышал, сегодня поднимется сильный ветер, а ветер несет с собой не только запах рыбы с площадного базара и цветочные лепестки из садов провинций. Ветер принесет с собой тучу – настоящую грозовую тучу! Помнишь, Воровка, тот дождь весной, когда солнце колотилось в окна вместе с дождевыми каплями? – он постучал по стеклу кончиками пальцев. – Вот такой был звук, а мы сидели в комнате Учителя и слушали историю о том, чего не видят обычные люди… Двуликая, посмотри - видишь, туча уже идет? Вон там, на горизонте – видишь?
И она увидела. Потому что очень захотела увидеть, а значит – поверила Сказочнику.
А значит – сбылось.

Темно. Темно и холодно здесь. Прямо по центру – тонкая струйка света, присыпанная снежинками. Они падают на пол, образуя правильный белый конус. Сыро. А рядом со светлым пятном трясутся голые ступни с посиневшими пальцами. Если проследовать взглядом по ногам, то можно увидеть силуэт человека в мешковине, скрючившегося в углу и обнимающего самого себя дрожащими руками. Это – я.
Но здесь некому на это смотреть. Здесь никого нет. Над головой – колодец. Нет, даже вернее, труба, в которую проходит этот тонкий лучик. И тишина. А там, наверху – там свет. Живительный и режущий глаза. И холод. Гораздо холоднее, чем здесь. Когда мороз пробирается под кожу, щиплет пальцы и схватывает судорогой конечности… А еще там - снег. Такой пушистый и чистый, который так приятно хрустит под ногами, и по ночам в нем отражается луна, рассыпаясь миллиардами искр.
Снег, он верный. Но верный сам себе. Мне не добиться от него признательности. Мне не добиться от него помощи. Он, не стесняясь, накроет теплым белом одеялом остаток трубы, которая снабжает это место воздухом. И здесь станет совсем темно…

Clopik, отличная зарисовка!
Внесу свой вклад — миниатюра из моих любимых жанров.

Их долго собирали по кусочкам; мучали.сь, прилаживали детали друг к другу, склеивали и подгоняли. Сначала это походило на — витраж, мозаику, цветастая россыпь, складывающуюся в единое и целое только если отойти, прищуриться, присмотреться. Их покрывали лаком. Чертыхались, смывали лак, подкрашивали там, где поплыла краска; снова покрывали лаком. Они должны были выйти идеальными. Насколько возможно.
Постепенно кусочки мозаики слились. Не отличить, не распознать, не нащупать граней; где кончился один, где начался другой? Создатели остались довольны, они ахнули, они восторженно прошептали: какая же красота! Но, вот незадача, теперь предстояло вдохнуть в них жизнь и расстаться с ними навеки.
Мы будем смотреть на вас сверху, обещали создатели, мы за вами присмотрим.

Полупустынный торговый центр, в который мало кто захаживает утром, был разбужен цокотом каблучков. Стук-тук-тук. Тук-тук. Девушка остановилась перед витриной и осмотрела манекен. Её глаза стали вдруг печальными-печальными, будто сейчас появятся слезы и помчатся наперегонки вниз. Покачав головой, она грустно вздохнула и пошла дальше. Тук-тук-тук. Ей здесь не нравилось. Хотя по внешнему виду и не скажешь: длинноногая, в туфлях на шпильке, аккуратной офисной юбочке и блузке с рюшами. Блондинистые волосы заплетены в коротенькую косичку, накрашена, в руке ридикюль. И на мир смотрит через очки в строгой чёрной оправе.
Но нет, здесь ей никак не могло понравиться. Девушка зашла в уборную и вышла оттуда уже совсем другой. Мелко семеня, вбежала прямо в стену. И исчезла. Оставила после себя на полу лишь несколько перьев с пончо и запах степных трав.

Куда идти, когда игра давно закрыта, а вдруг захотелось сказать еще одно слово. Только сюда. Некоторые, насколько я знаю, читали Мор - так что, может, кто и оценит. Некоторое время колебался, потом решил все же вывесить сюда.
После финала, случившегося в прикле.

Post scriptum

Холодный, пронизанный Песчанкой ветер давно отстал, призванный своей госпожой, чтобы шлейфом ее карминового платья обвить умирающий город. Их осталось двое в ночной Степи – прихрамывающий мужчина и еле волочащая ноги от усталости девочка. Или трое – но кто считает третьей куклу за плечами? Разве тот, кто был вчера в Многограннике.
Была еще четвертая...
Линии земли отворились легко, будто ждали руки ведающего – и так же легко сошлись мягкой плотью, которая завтра прорастет корнями. Это было правильно – он знал; он возвращал то, что принадлежало Матери. Ту, что унес из Собора.
Только это и было правильно.
Все остальное – нет.
Судьба оказалась ловким шулером, который раздает карты, заранее утащив в рукав все козыри. Мошенником, который предлагает угадать, под каким наперстком спрятан шарик, зная, что его там нет. Она упрекала – как можно было не вытянуть то, чего нет? Не сделать верного шага там, где со всех сторон – пропасть?
Так скажи же, как было нужно, повелительница неизбежности, та, что превыше богов! Скажи! Не знаешь?! Тогда прекрати смеяться над глупым менху, ибо чем ты лучше его!? Много хуже, ибо в твоей власти было замешать в колоду хоть одну спасительную карту, оставить хотя бы призрачный шанс.
Или ты – не судьба, а совесть..?
В последний день Артемий Бурах точно понял, кто был его удургом. Не древняя громада Боен, не город с его подземным пульсом и уж тем более не насмешливо и гордо рвущие небо ступени.
Его удург – Алька, чья привязанность рождала страх и тепло. Аглая с ее поддерживающей своды волей, не захотевшая уйти с ним – так глупо, так бессмысленно... Спичка, который так и не научился сдаваться и бояться. Капелла, умевшая делать мир немного теплее. Те, кого можно перечислять долго, и те, чьих имен он не помнил.
Люди.
Куклы?
Те, кто может умирать по-настоящему. Кто может помнить и мечтать. Можно отнять все, кроме этого, и так же можно вернуть все. Научиться слышать Степь и голос Бодхо. Сделать священным курган и напитать жилы земли кровью. Построить лестницу выше дождя. Лишь бы оставались те, кто способен это сделать. Если душа коснулась великого – она не сможет отказаться от мечты.
Гаруспик должен был спасти тех, кто способен пылать этим огнем. Он не верил, что чудо способно угаснуть навсегда, и никогда не поверит.
Никогда.
Вдалеке загорелись огненные цветы, запылало платье Ее Величества Чумы, становясь из багрового красным и желтым, как осень и пламя. И лишь потом ударил грохот. Он стоял и смотрел. На таком расстоянии нельзя было ничего различить, но знающий линии все равно видел, как вбивает в землю Бойни вместе с теми, кто укрылся в них. Как рушится Собор, и все уцелевшие лестницы в городе, потеряв свои дома, ведут только в небо, в холодное небо, что одинаково над куклами и кукольниками. Как мягко, сминаясь листком бумаги, падает Многогранник.
Смотрел и верил, что мечта в душах тех, кого он спас, не умрет.
- Ты плачешь? – робко, между отзвуками далеких взрывов спросила Алька.
Что, правда?

Степь велика и менху не умрет в ней от голода – ни он, ни его приемная дочь. Он будет ждать, когда удург придет к нему. К тому, кто может пересечь запретную невидимую черту и идти по Степи, не сворачивая. Кто не побоится раз за разом возвращаться, ища хотя бы отзвук голосов на Кургане Раги и возле огромных дольменов в Степи. Кто будет собирать уцелевшие после лесного пожара семена.
Когда кто-то тоже шагнет за пределы, и дети не смогут найти куклу – и при этой мысли глаза-пуговки в свертке за спиной поймали капли звездного света слезами и торжеством.
Когда-нибудь удург вспомнит. А если нет – может быть, когда-нибудь в новый город придет тот, кого не было в скучной игре в конце ноября. Может быть.

Я есть ты – совсем чуть-чуть, но мы же знаем, как это много. Я прихожу другим. Но я прихожу. Я помню.
Навсегда.

Внезапная потребность в излиянии.
Разгар рабочего дня, справки о банковских счетах, бессонница и мечты о прекрасном.

***

Они не встретились снова в жаркий день мая, когда солнце светило и жгло так увлеченно, что не хотелось и думать о грядущем лете. Не спасал даже утренний ветер, и Он остановился у киоска возле дома, чтобы купить холодного лимонада. Мимо прошла девушка в белой футболке, ослепительной от солнца; Он проводил ее сощуренным взглядом, дождался сдачи и двинулся следом.
К остановке Он всегда ходил по одной и той же дороге, надежно утоптанной ногами тысяч и тысяч ему подобных. До мегаполиса только так и можно было добраться из этого района, а ведь живи он в другой части города - мог бы позволить себе электричку.
Девушка в белой футболке шла тем же путем, и это почему-то заставило его смутиться. Он свернул в другой двор, чтобы не идти за ней по пятам, и прибавил скорость, чтобы обогнать ее. Ярко-белая футболка Его нервировала. Он шел и думал о ее походке, об узких джинсах и болтающейся на плече сумке. Он видел, что из сумки что-то торчит... кусочек розовой обертки, или нечто подобное. Интересно, что у нее там?
Когда Он вынырнул из дворов, девушка уже была на остановке - садилась в автобус. Как она могла Его обогнать? Автобус тронулся, Он проводил его взглядом... Белая футболка затерялась где-то в его смрадных глубинах.
Тем временем Она, сидевшая у окна, бросила мимолетный взгляд на улицу. Она не обратила никакого внимания на Него, а Он - на нее.
Так они не встретились снова.

Куда идти, когда игра давно закрыта, а вдруг захотелось сказать еще одно слово. Только сюда. Некоторые, насколько я знаю, читали Мор - так что, может, кто и оценит. Некоторое время колебался, потом решил все же вывесить сюда.
После финала, случившегося в прикле.

Post scriptum

Холодный, пронизанный Песчанкой ветер давно отстал, призванный своей госпожой, чтобы шлейфом ее карминового платья обвить умирающий город. Их осталось двое в ночной Степи – прихрамывающий мужчина и еле волочащая ноги от усталости девочка. Или трое – но кто считает третьей куклу за плечами? Разве тот, кто был вчера в Многограннике.
Была еще четвертая...
Линии земли отворились легко, будто ждали руки ведающего – и так же легко сошлись мягкой плотью, которая завтра прорастет корнями. Это было правильно – он знал; он возвращал то, что принадлежало Матери. Ту, что унес из Собора.
Только это и было правильно.
Все остальное – нет.
Судьба оказалась ловким шулером, который раздает карты, заранее утащив в рукав все козыри. Мошенником, который предлагает угадать, под каким наперстком спрятан шарик, зная, что его там нет. Она упрекала – как можно было не вытянуть то, чего нет? Не сделать верного шага там, где со всех сторон – пропасть?
Так скажи же, как было нужно, повелительница неизбежности, та, что превыше богов! Скажи! Не знаешь?! Тогда прекрати смеяться над глупым менху, ибо чем ты лучше его!? Много хуже, ибо в твоей власти было замешать в колоду хоть одну спасительную карту, оставить хотя бы призрачный шанс.
Или ты – не судьба, а совесть..?
В последний день Артемий Бурах точно понял, кто был его удургом. Не древняя громада Боен, не город с его подземным пульсом и уж тем более не насмешливо и гордо рвущие небо ступени.
Его удург – Алька, чья привязанность рождала страх и тепло. Аглая с ее поддерживающей своды волей, не захотевшая уйти с ним – так глупо, так бессмысленно... Спичка, который так и не научился сдаваться и бояться. Капелла, умевшая делать мир немного теплее. Те, кого можно перечислять долго, и те, чьих имен он не помнил.
Люди.
Куклы?
Те, кто может умирать по-настоящему. Кто может помнить и мечтать. Можно отнять все, кроме этого, и так же можно вернуть все. Научиться слышать Степь и голос Бодхо. Сделать священным курган и напитать жилы земли кровью. Построить лестницу выше дождя. Лишь бы оставались те, кто способен это сделать. Если душа коснулась великого – она не сможет отказаться от мечты.
Гаруспик должен был спасти тех, кто способен пылать этим огнем. Он не верил, что чудо способно угаснуть навсегда, и никогда не поверит.
Никогда.
Вдалеке загорелись огненные цветы, запылало платье Ее Величества Чумы, становясь из багрового красным и желтым, как осень и пламя. И лишь потом ударил грохот. Он стоял и смотрел. На таком расстоянии нельзя было ничего различить, но знающий линии все равно видел, как вбивает в землю Бойни вместе с теми, кто укрылся в них. Как рушится Собор, и все уцелевшие лестницы в городе, потеряв свои дома, ведут только в небо, в холодное небо, что одинаково над куклами и кукольниками. Как мягко, сминаясь листком бумаги, падает Многогранник.
Смотрел и верил, что мечта в душах тех, кого он спас, не умрет.
- Ты плачешь? – робко, между отзвуками далеких взрывов спросила Алька.
Что, правда?

Степь велика и менху не умрет в ней от голода – ни он, ни его приемная дочь. Он будет ждать, когда удург придет к нему. К тому, кто может пересечь запретную невидимую черту и идти по Степи, не сворачивая. Кто не побоится раз за разом возвращаться, ища хотя бы отзвук голосов на Кургане Раги и возле огромных дольменов в Степи. Кто будет собирать уцелевшие после лесного пожара семена.
Когда кто-то тоже шагнет за пределы, и дети не смогут найти куклу – и при этой мысли глаза-пуговки в свертке за спиной поймали капли звездного света слезами и торжеством.
Когда-нибудь удург вспомнит. А если нет – может быть, когда-нибудь в новый город придет тот, кого не было в скучной игре в конце ноября. Может быть.

Я есть ты – совсем чуть-чуть, но мы же знаем, как это много. Я прихожу другим. Но я прихожу. Я помню.
Навсегда.

СКАЗКИ СТАРОГО МЕНХУ: Отец Степи.

Есть ещё где-то в Степи Старый Бык. Говорят - Отец Всего. Так и есть. Всего - не всего, но Великой Степи - точно, отец. Говорят, давно совсем только Горы были. А никакой Степи не было. И между Гор - долины. И в долинах быки жили, со своими стадами. В одной долине бык Хойто Зуг жил. Большое было у него стадо. Сильное. В другой Урда Зуг жил. Огромное стадо водил. Целую тьму. В долине Хойто Зуг всегда ночь была, и всегда был холод. А в долине Урда Зуг вечный день был. Тепло было. Хорошо. И вот, стал Хойто Зуг завидовать Урда Зугу. Захотел тоже на солнце греться, да вместо колючек и сухого емшана сочную, свежую траву есть. И решил тогда Хойто Зуг убить Урда Зуга, из головы его талисман сделать, из хвоста - бунчук, стадо его себе забрать, и властвовать в двух долинах. Возгордился Хойто Зуг от таких мыслей, и пошёл на Урда Зуга войной. Идёт, гордыня распирает его, вот-вот разорвёт на части. Тогда затрубил Хойто Зуг: "Уунннууу! Ууунннууу! Унннаэээ!" И стали от мощи его крика камни с гор падать, а от тяжести шагов его - вся земля ходуном ходить. Услышал это Урда Зуг. Поднял своё стадо, привёл его к Горлу, что его долину с долиной Хойто Зуг соединяло. А по этому горлу река текла. Большая, быстрая. Не пройти. Тогда приказал Урда Зуг своему стаду воду пить. И сам пить стал. Долго они пили. Пока всё не выпили. Приходит Хойто Зуг к Горлу с другой стороны, устал, и стадо его устало. "Дай, думает, пойду к реке, воды попью!" Спускается со своим стадом к реке, воды попить. А реки нет. Всю воду Урда Зуг выпил. Пустое русло лежит, камни на солнце сохнут. Только стоит среди камней Урда Зуг, огромней прежнего. И стадо за ним - три солнца скачи, края не увидишь. Жажда мучает Хойто Зуга. Ещё сильнее разозлился Хойто зуг, за то, что Урда Зуг перехитрил его. Так разозлился, что впустил в себя злую полевую мышь Галзуу Сухал, Ярость. Галзуу Сухал - маленькая, да зубов у неё прорва. Острые, и всегда растут, никогда не останавливаются. Вечно грызть надо Галзуу Сухал. Никогда она сытой не бывает. Метнулась Галзуу Сухал внутрь Хойто Зуга, и стала жилы его перегрызать. Вышла кровь из перегрызенных жил, залила глаза Хойто Зугу. Ничего не видит сквозь красную пелену Хойто Зуг, кроме Урда Зуга, врага своего лютого. Стадо Хойто Зуга устало, ревёт, отдыха просит, воды. Но не замечает Хойто Зуг. Ярость ослепила его, Галзуу Сухал. Ударил Хойто Зуг в землю копытом, треснула земля, заревел - камни с гор полетели. Бросает он вызов Урда Зугу. Но видит Урда Зуг, что слаб противник, яростью ослеплён. "Уходи обратно в свою долину, Хойто Зуг! Не враг я тебе. Не моя вина, что в моей долине всегда солнце и сочная трава, а в твоей - только сумерки да сухой емшан. Таков Уклад. И не нам с ним спорить." Отступил Урда Зуг на один шаг назад, предлагая Хойто Зугу дело миром решить. Но не слышит его Хойто Зуг, не видит его знаков: сильнее прежнего грызёт его жилы Галзуу Сухал, всё гуще кровь глаза ему застилает. Трижды бросал Хойто Зуг свой вызов, трижды увещевал его мудрый Урда Зуг, трижды шаг назад делал. И с каждым шагом Солнце всё больше склонялось за гору, и на Горло опускались сумерки. "Ну, смотри, Хойто Зуг. Я предупреждал тебя!" - сказал Урда Зуг, и приказал стаду идти вперёд. Всколыхнулось огромное стадо Урда Зуга, будто сами горные камни с места сдвинулись. И сошлись оба стада в великой битве. От рёва Хойто Зуга дрожали и рассыпались в пыль древние скалы, а от рёва Урда Зуга дрожало и покрывалось тёмными грозовыми тучами само Небо. И превращались горы в ровную каменную пустыню, и текли по ней широкие реки бычьей крови. И разбило, растоптало сытое, напоенное стадо Урда Зуга Хойто Зугову орду, голодную, усталую, да не пившую воды после долгого пути. Увидел Хойто Зуг, что полегло всё его стадо, взревел громче, страшнее прежнего, и бросился на Урда Зуга, в последнем приступе ярости. Последние жилы ему догрызала ненасытная Галзуу Сухал, последние крупицы разума алчущей кровью ему залило. Тогда в великой своей мудрости раскрыл себя Урда Зуг на пути Хойто Зуга, впустил его внутрь. А там вода, выпитая Урда Зугом из реки. Омыла чистая речная вода израненного Хойто Зуга, вымыла из него чёрную, яростную кровь. Успокоился Хойто Зуг внутри Урда Зуга. Уснул. А злая Галзуу Сухал в воде плавала-плавала, да и утонула: нечего грызть ей было в воде, зубы её отросли, стали слишком тяжёлыми, вниз утянули. А Урда Зуг вылил из себя всю оставшуюся воду, вместе с кровью Хойто Зуга, вместе с останками Галзуу Сухал. И всё его стадо тоже воду лишнюю вылило. Бурный поток получился, промчался по мёртвой каменной пустыне, что после битвы образовалась, смыл всю кровь, превратил её в живительные соки, соки в землю впитались. И проросла земля сочной травой. Только по тем местам, где густые кровавые реки текли, вместо мягкой травы вырос жёсткий ковыль, и стал он цвести метёлками, напоминающими кончики бычьих хвостов, а в тех местах, куда кровь самого Хойто Зуга попала, пророс и зацвёл красными, кровавыми, как глаза Хойто Зуга, цветами емшан. А в том месте, куда останки Галзуу Сухал упали, ничего не выросло. Только камни одни лежат грудой, сухие, голые. Даже мох на них не растёт. Лёг на это место Урда Зуг, чтобы злая Галзуу Сухал больше никогда не вышла на белый свет, и уснул. И когда он спит - просыпается внутри него поверженный Хойто Зуг, и его глазами сквозь прикрытые веки на мир смотрит. В мире ночь настаёт. Просыпается Урда Зуг - Хойто Зуг снова засыпает в нём, и на землю день возвращается. А каменная пустыня вся заросла травами, ковылём да емшаном: в Великую Степь превратилась, и стадо Урда Зуга по ней разбрелось пастись. Вот так, говорят, было.