Одно небо среди прочих небес, ao céu entre outro

[Далара >>>]

Свежая модификация, начинаем всё сначала. Обсуждение тут. Поехали.


この世おば我が世とぞ思う望月の欠けたることもなしとおもえば

Этот мир – мой мир.
В нем всегда полнолуние.

Фудживара-но Мичинага


Колд Лейк, провинция Альберта, Канада
3 марта 2016 года

Цель хорошо просматривалась в оптический прицел. Никаких помех. Мягкое нажатие на спусковой крючок.
Минус один. Шок. Минус два. Засуетились.

В их глуши – мирном городке посреди равнины, которая заканчивалась у озера, все знали правила, и никто не переступал безмолвную черту. В одно- и двухэтажных домах-коробочках, рассыпанных по земле, словно выстроенные по линейке кротовьи норы в поле, жили по давно устоявшимся правилам, и никто никому не мешал. Даже если соседи казались не совсем людьми. Не обидят. И община защитит, если что. Два аэропорта поблизости, летом и зимой не отбиться от туристов, но на грани робкой весны здесь почти пусто. Аэро-шоу случится ближе к лету. Тогда нагрянут полчища с фотокамерами, впрочем, их интересуют самолеты, не жители и их внутренние дела.
Так было до того дня.
Охотник гордился внуками. Показывал им приемы и хитрости, заставлял тренироваться и сталкивал между собой, чтобы достигли больших результатов.
Так было до того дня.
Первый упал, не успев понять ничего, кроме боли. Выстрелы с разных сторон превратили его в решето, но убили не сразу.
Минус три, следом четыре. Точные четкие выстрелы. Люди напуганы, бегают, как овцы в загоне. Не могут понять, где искать источник смерти.

Ранним утром озеро черное. Днем – лазурное. На закате оно становится огненным. Ночью его поглощает тьма. В любое время оно великолепно, окружай его колосья полевых трав или глубокие сугробы.
Никто не спрашивал, где родители. Дед и двое внуков, хорошая семья. Девочки засматривались на ладных парней. Один словно горячий конь, оседлай, и унесет за тридевять земель, подарит что-то невероятное; второй – стань его единственной, и окружит безмерной заботой и лаской до конца дней. Отцы и матери девчонок непрестанно делали попытки сосватать дочерей. Охотник был строг в выборе.
Так было до того дня.

Младший вышел к ним безоружным. Хотел уладить все миром, так рассказывала девочка. Увидел тело брата. Здесь она умолкала и принималась рыдать.
Пятый отправился на небеса. Или в ад. Остались двое – один сидит на земле, потерянный, второй все крутится и выкрикивает что-то, отсюда видно только раскрытый, как у рыбы, рот. Охотник откладывает винтовку. Этих двоих не было тогда с группой. Для них сегодня станет уроком, как нужно делать их работу.
Остались еще несколько. За ними придется ехать.

Сообщение отредактировал Далара - 1-04-2013, 14:04

[Fennec Zerda >>>]

Франкфурт-на-Майне
5 марта 2016 года

Шерилин проснулась по будильнику в полдень - заиграла старая джазовая мелодия, под нее было приятно вставать. Когда Шер была маленькой, на тумбочке возле ее кровати стояли часы-утка. Каждое утро в шесть часов утка принималась крякать. Шер их терпеть не могла, эти часы, но никогда не осмеливалась просить их замены.
Сегодня можно было бы поваляться в постели подольше, но Шер себя знала. Уже через десять минут она почувствует себя виноватой в этом валянии. Шерилин выбралась из-под одеяла, и поежилась, переступая босыми пятками по холодному полу. Путь в ванную занимал ровно три прыжка. Сначала постель, потом холодный пол и три прыжка в ванную, потом бегом до окна, чтобы впустить свет, потом бегом на кухню, к холодильнику и плите, а затем обратно в комнату, на ковер, разминаться - по этой траектории Шер перемещалась каждое утро.
Из зеркала в ванной на нее пялилось хмурое отражение в полосатой пижамке. Когда Шерилин была маленькой, все соседи восхищались, до чего она похожа на мать - такие же зеленые глаза, как у фрау. А вот волосы почему-то темные, как у отца. Мама говорила - интересная внешность, залог успеха. И при этом щурилась чуть оценивающе, словно пыталась высчитать точную долю успеха Шер в жизни. У отражения один глаз так и был зеленым, как у фрау, а другой казался черным. На самом деле, казался, нельзя сказать точно, какого он теперь цвета, цвет неправильному глазу давал расширенный на всю радужку зрачок. Однажды Шер увидела нечто такое, от чего зрачок мгновенно заполнил все возможное пространство, да так и не сузился обратно, ничего удивительного, с ее-то профессией.
Шер умылась и отправилась раздвинуть шторы. Свет залил комнату, и стало ясно, что в мире царит весна. В холодильнике обнаружился пакет молока, и Шер налила его в большую красивую чашку с трикселами по ободку. В алтарную чашу Шерилин налила несколько капель вина, приглашая духов разделить трапезу. Духи почему-то не любили молоко. После разминки и завтрака Шер оделась и уже в прихожей вставила цветные контактные линзы. Темные волосы и черные глаза - так в ее внешности не осталось ничего интересного.
Выходя из дома, она привычно провела рукой по дверному косяку и прошептала охранную формулу, запирая жилище от бестелесных сущностей. Теперь пальцы пахли розмарином и сосновой хвоей, таков был состав смеси, нанесенной на дверные притолоки и оконные рамы.

Сообщение отредактировал Fennec Zerda - 1-04-2013, 15:00

[SonGoku >>>]

Макао, руа до Барао, Сао Лоренцо
5 марта 2016 года, раннее утро

На узенькой улице между глухой стеной и прилепившимися друг к другу четырех-пяти этажными домами (с разнокалиберными кондиционерами, решетками балконов, корзинами и обязательными трусами, вывешенными на просушку) велорикше делать нечего, туристы едва ли заинтересуются жареной курицей, фруктами в лавке зеленщика или сомнительным заведением под названием «Khan Enterprises Limited». Черно-зеленая плесень медленно и неспешно превращала старую стену в полотно абстракциониста. Дома так стискивают пространство, что если сюда свернет автомобиль, то тут и застрянет. Адап, чьё прозвище точно описывало его обычное финансовое состояние, оставлял велосипед и коляску на соседней улице, а сам устраивался в «засаде» возле спуска на дос Армазенс. Надо лишь подождать, когда закроют окно на втором этаже, как правило, это значит, что обитатель квартиры минуты две-три спустя выйдет на улицу. Квартира хорошая, хоть сразу под ней под синей жестяной крышей кто-то устроил маленькую мастерскую, отгородив ее от прохожих решеткой и листами картона. Зато ее окна выходят на засаженный деревьями школьный дворик, и в жару в ней тень и прохлада. Адап там никогда не бывал, зато умел хорошо фантазировать...
Даже если он, глазея на проходящих мимо людей, упускал заветный момент, это было не страшно. Обитатель квартиры на втором этаже среди здешних прохожих был заметен, как Grand Lisboa в час заката. И, похоже, его не волновало, что на деньги, которые он заплатил за костюм (обычно безденежный Адап хорошо разбирался в подобных вопросах, насмотревшись на посетителей казино) в дорогом магазине, он мог снять не только комнатку на втором этаже, но, возможно, весь дом. Благосостояние же самого Адапа каждый день зависело от того, повернет ли, выйдя из дома, его постоянный клиент налево, чтобы ехать на Красный рынок, или спустится вниз, на Армазенс и пойдет по другим делам.
Но сегодня велорикше улыбалась фортуна. Правда, он зазевался, отвлекшись на мамашу с ребенком, а когда повернулся, его благодетель стоял на противоположной стороне улицы и внимательно на него смотрел. Может быть, улыбался. А затем повернул налево.

Сообщение отредактировал SonGoku - 1-04-2013, 15:00

[Далара >>>]

Международный аэропорт города Эдмонтон
провинция Альберта, Канада
5 марта 2016 года, утро

Регистратор не сумела скрыть недоумение.
- Месье, вы уверены, что это ваши документы?
- Абсолютно уверен.
- Но здесь написано...
Никак невозможно дать больше пятидесяти пяти этому невероятно обаятельному обходительному мужчине с лучистыми смеющимися глазами, чей животный магнетизм завораживает и будоражит кровь. Регистратор только надеялась, что эти ее мысли не отражаются на лице. Так непрофессионально!
- Там все правильно написано, дорогая.
- Но семьдесят! Кхм, простите, сейчас. - Она торопливо распечатала посадочный талон. – Будете что-нибудь сдавать в багаж? Сумку?
Длинная, порядком объемистая и, наверное, тяжелая.
- Нет, ее я возьму с собой.
Регистратор поспешно опустила взгляд на экран мини-компьютера, чтобы не смотреть, как этот мужчина улыбается. Она на работе, она на работе, она на работе!
- Положите, пожалуйста, сюда.
Он с легкостью поставил спортивную сумку на ленту. Пять килограмм.
- Все в порядке, можете взять ее в салон. - Она протянула ему талон вместе с паспортом. И вдруг не выдержала. - Простите, но что у вас там такое?
- Клюшки для гольфа, дорогая.
Он приоткрыл сумку. Плутовато подмигнул, заставив регистратора улыбнуться.
Продолжается регистрация на рейс Эдмонтон – Франкфурт-на-Майне, разнеслось по залу.
- Приятного путешествия, месье Шассюр.

[Кысь >>>]

Гонконг, Октябрь 2005

Все знакомые ей современные города роднила одна особенность. По вечерам полоса воды у самой набережной становилась черной, такой черной, что в ней тонул свет фонарей, маслянистой и почти живой. Даже Чжан Сой было боязно бы окунуть туда пальцы. Женщина потянула воздух ноздрями, прислушиваясь то ли к ветру, то ли к биению крови в сердце. Пахло тревогой.
Это не была ее собственная тревога. Ощущение пронизывало потяжелевший воздух, пропитывало притихшие в ожидании камни, прижимало к земле молчаливый ветер. Сдавливало невидимый аркан на шее, заставляя бесцельно пешком мотаться по городу из конца в конец, подавляя желание понестись вскачь. А к вечеру - выйти на набережную.
Садилось солнце.
Ночной ветер налетел на берег разогнавшимся стадом быков. Где-то страшно, надсадно заскрипела незакрепленная снасть. С ближайшего катера сорвало покрывало и бросило в сторону набережной, словно специально метя в долговязую тоненькую фигуру. Женщина отступила от неведомо откуда взявшегося сгустка тьмы с круглыми от страха глазами, но тот все равно задел ее, захлестнув краем, словно схватив толстым черным щупальцем.
Это было последней каплей. Не думая больше, Чжан Сой шарахнулась прочь уже тонконогой серебряно-черной лошадью. Пластиковое чудовище еще немного подержалось за глянцевый бок, потом скользнуло дальше, найдя себе новую жертву: фонарь. А напуганный взгляд спасенной вдруг неожиданно для нее самой уперся в чужой. Разумный, и, что было хуже, знакомый. Человек, молодой человек, по сравнению с Чжан – мальчишка, в мешковатой, словно бы с чужого плеча одежде протянул было к лошади руку... и отдернул в последний миг. Чжан Сой отступила, на ходу снова становясь человеком: длинноволосой, в коротком розоватом наряде, с шумным браслетом на левом запястье. Образ такой обычный, что трудно было поверить в то, что только что произошло. Она молча смотрела в темные, по-кошачьи раскосые глаза Темминки настороженным, злым взглядом, в котором угадывались и нотки страха.

Сообщение отредактировал Кысь - 2-04-2013, 11:31

[SonGoku >>>]

- Не бойся, - голос был сипловатый, должно быть, от напряжения. - Я никому не скажу.
- Если скажешь... - Чжан Сой постаралась добавить в голос угрозы - так, чтобы не слышно было подступившей к самому горлу паники. Знать ее природу значило знать ее законы, значило владеть ею. Означало рабство. - Я не оставлю в покое.
Ветер, уже давно игравший внизу с катерами и лодками, теперь с хрустом ломал свободные пристани. Волна перехлестнула через барьер и почти докатилась до открытых сандалий женщины. С ее волос сорвался гребень и ветер, словно напоказ, развернул их во всю длину. Чжан Сой зашипела и резким движением отобрала свою гриву обратно.
- Я знаю.
Следующая волна окатила ноги обоим, пока только по щиколотку.
- Уходи отсюда, если успеешь, - отвела взгляд Чжан Сой. - Будет хуже.
- Хуже, чем уже есть, не будет.
Он неуверенно оглянулся, как будто то, что его ждало сзади, за спасительными скалами набережной, было много страшнее того, что могло принести ему море.
Женщина вздохнула.
- Тогда дай мне руку.
Каменные горбы вроде бы стали выше, а полоса прибоя - шире. Волны отступали, чтобы собраться с силами и обрушиться на берег, все сметая на своем пути. На дороге, скрытой от каменистого пляжа зарослями, остановилась машина. В неожиданной тишине громко хлопнули дверцы. Темминка вложил свою ладонь в ладонь женщины.
Темная прядь волос, хорошо если вытянутая, а не вырванная, обвилась в несколько оборотов вокруг его запястья. Закрепив "браслет" узлом, Чжан Сой отступила.
- Это поможет с водой.

[Кысь >>>]

В нарастающем шуме ветра захлопнулась дверь машины. Женщина отвернулась. Волны уже вовсю катались по набережной, маленький катер сорвало с привязи и теперь било о камень. Бездумная сила тайфуна легко нашла путь Чжан Сой под кожу, и теперь ей тоже неудержимо хотелось что-нибудь разломать, собрать волну и направить ее на дом, или слиться с водой и кружить каруселью по улицам, пытаясь найти себе красивую девушку в жертвы. Одновременно в ней был и совсем чуждый привкус неловкости - за мальчика с волосяным браслетом - но это тоже была вина тайфуна. Еще вчера она была здесь подменышем-оборотнем и не заботилась ни о чьей жизни, но сейчас, по колено в воде, почти чувствуя на месте босых лодыжек тонкие лошадиные ноги, созданные для бега и брызг, она ощущала себя наследницей из богатого дома, погладившей на улице брошенного щенка... А сейчас оставившей его натасканным доберманам из соседней усадьбы. Чжан Сой села на камни - очередная волна окатила ее с головой, окончательно пригладив и успокоив волосы - и растопырила пальцы, ловя среди водяных прядей нити собственной гривы.
Люди здесь и сейчас были лишними, слишком маленькими и ничтожными для величественного, постоянно меняющегося полотна, на котором море перемешивалось с темным небом. Тем не менее, они тут были. Не обращая внимания на удары ветра, на солоноватые брызги, осыпавшие их, когда волны бились о камни, люди занимались своим делом. Они были полны решимости сделать все, что им поручили, не задумываясь, как нелепо выглядят сейчас их действия.
Эти люди одновременно вызывали уважение и мешали сосредоточиться на владельце браслета, а потому Чжан Сой не помогала и не мешала им. Стоило надеяться на ответную вежливость, но не в это время и не в этом городе: кто-то увидел ее и уже спешил "помогать", чуть сам не захлебнувшись, когда в неразличимое под струями соленой воды лицо мокрой тряпкой швырнуло бывшую рекламу недалекого магазина. Так и не спасенная женщина чуть было не забыла о нем в ту же минуту - тайфун уже перемешал ее собственное сознание, как мешал воду в заливе - но все-таки не забыла и помогла распутать жесткую ткань. А вот след браслета из пряди волос затерялся где-то в глубине города.

[SonGoku >>>]

Едва не задохнувшийся человек некоторое время не видел ничего кроме радужных пятен перед глазами. Он с детства работал на лодках и привык полагаться на собственное тело как на надежный инструмент для работы, но с бурей невозможно было соревноваться на равных. Только страх за женщину, мимолетом увиденную - и в самом опасном месте - заставил его покинуть укрытие пристани и перебраться сюда, где даже держаться уже было не за что. Совсем рядом разбилось стекло ограждения, и почти сразу, с первой волной больно оцарапало руку осколком. Поток бросил человека прочь от воды и в сторону, чуть не ударив затылком о колонну, но теперь было за что держаться, и теперь он снова пытался найти взглядом женщину. Но ее уже не было видно. Наверное, уже смыло в море.

Конечно, не смыло, только окатило грязной водой пару раз, да еще стукнуло чем-то, слишком быстро исчезнувшим в темноте, чтобы даже назвать его. Демон пыталась найти среди хаоса тихое место, но это было равносильно поискам утонувшей иглы. Стеклянной иглы. Еще одна шальная волна швырнула ее на стену дома, едва не оставив на локте синяк. Чем дальше, тем хуже вода слушалась, так, словно ласковое прикосновение Морской Бабушки сменила тяжелая мужская рука. Чжан Сой снова побежала, в этот раз не к укрытию зданий, а к спасительной глубокой воде, где еще можно было найти среди тяжелых мутных потоков светлые пряди Тин Хау.

Он не чувствовал боли, это было самым страшным и странным. Он тонул в буром облаке собственной крови, на вкус неотличимой от соленой морской воды. На чугунной сковороде неба плавал одинокий желток.
- Bel*... - незнакомое слово вырвалось с пузырьками последнего воздуха.
Ноющие от удара о плиты набережной колени, металлический холодок прикосновения пистолетного ствола к затылку, затем грохот и жар - все, что происходило с ним каких-то минут пять назад растворялось, не оставляя никаких следов в памяти. В пустоте, в которую превратилась его только что прошедшая жизнь, занозой застрял осколок воспоминания: «...огонь возгорелся во гневе Моем, жжет до ада преисподнего и поедает землю...».
---------------------
*bel - "владыка, господин", обозначение некоторых богов в аккадской мифологии, прежде всего Энлиля, Мардука и Ашшура.

[Кысь >>>]

Зов докатился затухающим эхом - так капли, ударяясь о поверхность воды, поднимают кольцо волны. Зов был необычен. Как будто два голоса сливались в один:
- Madiiya maama kim?* – донеслось до Чжан Сой. – Скажи, каково мое имя?
Соленая вода сомкнулась над головой, и с ней вернулись чувства. Бушующее море под босыми ступнями - или под острыми, нестертыми камнем копытами - утихало, течения послушными ручными змеями обвивались вокруг ладоней. Одна из них до крови распорола запястье шершавым брюхом.
- Сейчас твое имя - Шунфенг, - вторую ладонь обожгло, когда Чжан Сой погладила змейку-тень от волосяного браслета, делясь с далеким человеком собственным существом. Выступила синеватая кровь уже на настоящей пряди, обвивающей запястье Темминки.
Едва различимый сквозь толщу взбаламученной, перемешанной с илом, песком и камнями воды солнечный диск (солнце ночью? Или это все же предсмертный бред?) отрастил орлиные крылья. Звонко щелкнула тетива. Над водой, выше фонарных столбов пустой набережной, выше крыши морского вокзала, почти к тучам встала колонна перегретого пара.
Женщина с длинными волосами стала лошадью с длинной гривой. Она ушла вниз, до самого дна, потом вскачь пустилась вдоль берега. Это тоже было опасным маршрутом - хотя буря бушевала там, наверху, весь сметенный с берега мусор рано или поздно тонул. Бег продолжался всего несколько минут, но прислужница морской богини успела порядком устать, и, к тому же, больно отбить копыта о наметенные камни. Увернувшись от металлического листа, когда-то, может быть, бывшего дождевым навесом в уличной лавке, Чжан Сой скорее почувствовала, чем увидела недавнего своего подопечного. Вокруг него кипела вода, нити водорослей, подхваченные бурлящим водоворотом, запутывались в волосах, образуя трехрогую корону. Пузырьки зеленоватого воздуха оплели шею нефритовым ожерельем. Долгое, очень долгое время казалось, что все происходящее лишь игра света и тени, затем существо вдруг открыло полные жидкого огня глаза. Чжан Сой крепко ухватили за холку.
- Prakraamati!*

__________
*madiiya naama kim? - मदीयनामकिम? – каково мое имя? (санскрит)
*prakraamati – प्रक्रामति – вверх, начинай, вперед (санскрит).

[SonGoku >>>]

Франкфурт-на-Майне, Рёмер
6 марта 2016 года, 10:00

На Рёмере не бывает безлюдно, ну разве что поздно ночью в очень дурную погоду, да и то без гарантии. Но утром здесь обычно нет столпотворения. Магазинчики и стилизованные под позднее средневековье кофейни, занимающие первые этажи нарядных "пряничных" домиков, поутру еще не открыты; выпить пива и полакомиться поджаристой сочной колбаской можно лишь на углу возле ратуши. У фонтана уличный музыкант уже взялся наигрывать мелодию, на которую крайне удачно ложился текст про мало кому известный город "над небом голубым". Впрочем, скорее всего, исполнитель о нем также не ведал, а всего лишь разучивал сюиту Кановы да Милано.
Белокурые волосы девушки, сидевшей напротив Шассюра, закручивались в полураспущенные свалявшиеся косички; ее можно было принять за уроженку северных земель, если бы не оливково-смуглая кожа и по-африкански крупные губы. Она вытерла испачканные в горчице пальцы о штанину рабочего комбинезона и задумчиво посмотрела на готический шпиль, как оранжевый рыбий скелет, вылезающий над черепичными крышами.
- Что ты просишь?
За сколоченным из грубоватых больших досок широким столом, не мешая друг другу, уместились бы восемь человек. Для двоих он был слишком велик, но ощущение скрашивали воробьи – самые наглые почти лезли в бумажные тарелки. Кинь им кусок сосиски, они, вероятно, расклевали бы и его, но нацеливались они на ломти свежего черного хлеба.

[Далара >>>]

Охотник с улыбкой бросил им кусочек; началась драка с отчаянным писком и растопыриванием крыльев.
- Содействия, дорогая Пакс. Мне не найти стаю волков одному. Я здесь чужой, они - свои.
- Мне очень жаль твоих внуков, но не в моих правилах вмешиваться в дела людей.
Хозяин, цыганистого вида детина, принес им еще пива (наученные горьким опытом воробьи на время притихли под лавкой) и отошел к большим черным бочкам, чтобы расставить пепельницы.
Мгновение гость одного из крупнейших деловых центров мира выглядел недовольным и строгим, потом его лицо озарила полуулыбка. В глазах мелькнула глубина первобытного океана. Выстланная брусчаткой площадь словно вздохнула. Каменные, рыжевато-красного цвета гротескные звери под остроконечной крышей церкви святого Николая, которым вовек не предназначено было двигаться, повернули головы. Все до единого таращились на светловолосую девушку в застиранном рабочем комбинезоне. Их взгляды тяжелые, словно камни.
- Дорогая Пакс, ты же не откажешь старику...
- Ай-яй-яй, - укоризненно рассмеялась девица. - На меня твои чары не действуют.
Она взяла его руку, прижала ладонью к своей гладкой смуглой щеке; в глазах Пакси крохотные солнечные зайчики затеяли чехарду.
- Большей частью.

[Bishop >>>]

Широкий в плечах, массивный собеседник подарил ей лучистую улыбку без капли смущения от того, что неудачная попытка манипуляции раскрыта.
- Твой муж не возревнует?
Охотник не лгал, без помощи он вряд ли мог рассчитывать хоть когда-то найти европейских участников той «операции». Подобные организации не раскрывают своих агентов. И в Германии Шассюр – как волк в незнакомом лесу, почти без шансов на удачу.
- Я же не спрашиваю у него, с кем он проводит ночи, - лукаво подмигнула ему собеседница.
Народа на площади прибавлялось, деловитой стайкой, напоминая организованный детский сад, прошествовали к реке японцы, горластые итальянцы фотографировались, жестикулируя, на фоне каменного фонтана. В разных углах переодевались и наносили грим «живые статуи»; Пакси мазнула взглядом по одному из них – по одному, кого тоже можно было принять за них, - и нахмурилась. Поднятый капюшон ветровки почти скрывал лицо, да и едва ли бы они разглядели его на таком расстоянии. Он перебирал несуществующие клавиши пальцами опущенной руки. Собеседница охотника рассмеялась, прикрывая рот ладонью. Размеренный неторопливый ритм сюиты зачастил, в нем послышался грохот исполинских копыт. На небе инверсионные следы образовывали пентаграмму. Неожиданный ветер смахнул из цветочных корзин на втором этаже у них над головами пригоршню нераскрытых бело-красных бутонов.
- Он услышал, - белокурая девушка зажала один цветок в кулаке. - Твоя просьба будет удовлетворена.

[Fennec Zerda >>>]

Франкфурт-на-Майне
6 марта 2016 года

Самолет вылетал только в шесть вечера, без пяти шесть, если быть точной. Йохан ждал ее в половине четвертого в кафе «Метропа» на центральном вокзале. Никому из них нельзя перемещаться по миру в одиночку, особенно таким ценным кадрам, как Гончая группы. Впрочем, Шерилин была не слишком ценным кадром. Строка "низкие боевые качества" в ее деле означала, что менее всего она приспособлена к экстремальным ситуациям, в которые они неизменно попадают. Ей бы осматривать следы на полностью безопасной территории или просиживать в архивах, выдавать справку о цели группе, готовящейся к охоте - вот бы чем ей заниматься. А она вместо этого носится вместе со спецназом, сидит, зажмурившись, в укрытии, вцепившись в пистолет со спецбоеприпасом, и путается под ногами у Йохана и остальных.
Йохан же был, пожалуй, самым вменяемым из спецназа, здесь ей повезло. Высокий и здоровенный, веселый и бородатый, он напоминал Шер викинга из старинных песен севера. Легко было представить его в шлеме и кольчуге на носу лодки, с топором в руках и с усмешкой, которую невозможно утаить в усах. Он опасался колдунов, но на Гончих, всех, как один, одаренных, это не распространялось. Ведьма на службе Организации - уже не ведьма. Руководствуясь этим нехитрым умозаключением, он относился к Шер как к подопечной. Глупенькой и непутевой в деле войны, но умнице во всем, что касалось магии-шмагии. Такой она и была. Так и она относилась к Йохану, как к умнице во всем, что касается пальбы и беготни, но балбесу и неучу во всем, что касается культуры, мифологии и ритуалистики.
Балбес и неуч скучал за крохотным по сравнению с его размерами столиком.
- Надо было за тобой заехать, - пробасил он, сдергивая с плеча Шерилин сумку и таким образом проявляя джентльменство. – Или, может, ну его в пень этот Гонконг? Одиннадцать часов лететь - это же дурдом какой-то!
- Такой большой и боишься летать? - Шерилин это показалось забавным.
А Йохану не очень:
- Не боюсь. Просто это не правильно, на половину суток отрываться от земли. И в этом Гонконге все мелкие!
- Будешь видным мужчиной, - утешила Йохана Шер. - Видным издалека!

Сообщение отредактировал Fennec Zerda - 9-09-2013, 16:27

[SonGoku >>>]

Гонконг, Ночной рынок, Темпль-стрит
7 марта 2016 года

- Мы заблудились, - сказала Шер в пятый раз. - Мы ходим по кругу, Йохан, у тебя топографический кретинизм.
- Я похож на кретина? - уточнил Йохан.
- Вообще говоря, нет, - вынуждена была признать его спутница. - Но ты похож на человека, который заблудился!
- А я говорил тебе - ну его в пень, твой Китай, - Йохан вынул из кармана карту и сделал вид, что разглядывает ее.
- Что видно? - участливо спросила Шер.
- Ни черта не видно, тут темно же, как у негра в заднице, - отозвался мужчина. - Эх, мне бы ночное зрение, как у Фридриха... А тебе бы сиськи, как у Алисы!
И Йохан огласил темноту переулка громоподобным жизнерадостным ржанием, в котором утонул легкий шорох между мусорными баками – их не было видно, зато их можно было прекрасно осязать, солнце хорошо поработало над содержимым, и даже после наступления темноты они радовали всех прохожих сладковато-тошнотворным ароматом.
- Не нравится мне тут, - пожаловалась Шер. – Влажным жаром веет каким-то, и солью...
- Какой еще солью? - удивился Йохан. – Тут до моря полгорода!
Оба мгновенно замолчали и замерли на месте. Шер подняла руку и сняла контактную линзу с правого глаза. Мир расцветился иначе, но Шер никогда не смогла бы подобрать человеческих слов, чтобы описать то, что могла увидеть. Все было... просто Другим. И сразу и четко было видно все Другое. И существо, которое сидело на корточках, балансируя на краю одного из контейнеров, тоже было Другим. Нет, у него имелись руки и ноги, и вполне человеческим было все остальное, встретишь днем и пройдешь мимо, не обратив внимания (подумаешь, низкорослый крепко сбитый мальчишка с отросшими волосами!). На мгновение показалось, будто город притих, время остановилось, и в нереальной паузе между секундами негромкий смешок прозвучал оглушительно.
- Привет, сестра.

[Fennec Zerda >>>]

Первым с места сдвинулся Йохан - шаг вперед, шаг в сторону, в четкой и скупой отработанности заслонив Шерилин от обладателя голоса. И только тогда мир вспомнил, как надо дышать и шуметь, все вернулось в свою колею.
- Кто? – отрывисто спросил Йохан, но Шер промолчала.
Она никогда не слышала того беззвучного звона, какой исходил от мальчишки. Не колдун, не ведьмак, не оборотень... И уж точно не человек.
- Кто? - повторил Йохан, и теперь он обращался к парню.
Низкорослый чужак ухмыльнулся. В коричневом полумраке на смуглом чумазом лице зубы показались особенно белыми - ровными, как на картинке.
- Он тебе не поможет, ты знаешь? - возбужденно, как перед витриной кондитерского магазина или в предвкушении долгой жаркой ночи вдвоем, заговорил незнакомец. – Он – препятствие, но тем будет занятнее. Я прошу тебя, bhaginii*, не сдавайся так сразу.
- Он глухой или тупой? - осведомился Йохан у переулка.
Шерилин коснулась пальцами амулета на шее, а кулак другой руки сжала со всей силой. Острая грань серебряного кольца впилась в кожу и окрасилась выступившей кровью. Другим зрением Шер увидела, как вспыхнула, пульсируя, защитная оболочка, подпитавшись за счет маленькой ранки.
- Здравствуй. Оставь нас, - попросила Шер. - Мы не причинили тебе вреда, а если нарушили границы твоей территории, то по незнанию. Позволь нам отправиться своим путем...

---------------
*bhaginii – भगिनी – сестра (санскрит)

[Далара >>>]

Макао, Авенида да Амизаде
«Дворец ветров»

Закат в Макао неповторим каждый день. И все же есть во всех них общее – серебристые прозрачные сумерки, лишенные цвета, словно внезапно выгоревшие на солнце, улицы, дома и горы вдали. За десять минут они превращаются в силуэты, выгравированные темным серебром по сияющему золоту залива и неба, слитых воедино. А еще через пятнадцать минут остров вспыхивает гигантским ночным светляком и преображается до неузнаваемости. Закат и рассвет, грани жизни двух разных городов – дневного и ночного.
Стесненное облаками солнце сквозь бокал вина похоже на красный фонарь. С моря дует свежий ветер, еще робкий, он только пробует свою силу. На высоте открытого верхнего балкона – самой высокой точки, куда можно подняться во «Дворце ветров», - ему ничто не мешает. На горизонте собирается дождь.
На этот крошечный балкон не приглашен никто. Но пора покинуть это место уединения, начинается ночь, время действия. Телохранитель стоит за прямо дверью, его лицо в свете ярких ламп коридора, сквозь бокал, похоже на маску. У всех сорока девяти одинаковые одежда и манеры, один наклон головы и легкая сутулость. Они все на полголовы выше хозяина, и он каждый раз отмечает это про себя с усмешкой.
Витые разноцветные колонны, залы, полные воздуха и ламп, скрытых настолько искусно, что кажется, будто это солнце просвечивает сквозь решетки. Здесь стираются различия дня и ночи.
Апартаменты в верхней части заведения заняты лишь частично, это VIP-номера, и у каждого есть всего два-три постоянных владельца.
Готовые платить крошечные деньги за вид туристы столпились на открытой площадке над крошечным внутренним двориком с четырьмя скамейками и фонтаном. Кто-то из них спустится потом в казино. Но все они пытаются запечатлеть саму мимолетность, фотографируют закат, не понимая, что только в непостоянстве его прелесть – завтра будет другой. От нескольких, возможно, папарацци, кто находит лицо хозяина заведения интереснее лика солнца, можно заслониться бокалом. И отвернуться невзначай. Пусть фотографируют затылок.

[SonGoku >>>]

Два этажа номеров попроще промелькивают цифрами на табло лифта, и взгляду открывается самый большой игровой зал, третий. Для надзора и управления казино существует целая команда, но почему бы иногда не посмотреть самому. Нет, не искать жуликов и мошенников, и даже знакомых. Пройти между столами, между рядами автоматов, невзначай коснуться чьего-то плеча или, наклонившись к уху, шепнуть: «Сегодня вы выиграете, я в вас верю». И насладиться их лицами. В залах будто вечно бежит электричество, нужно лишь уметь подсоединиться к «розетке».
Коридоры... в них путаешься иногда, даже несмотря на то, что обсуждал с архитектором их устройство. Истинный лабиринт. И это хорошо. Можно остановиться у выпуклой стеклянной стены, провести по ней пальцами и наблюдать, как меняются выражения на лице танцовщицы, как едва заметно дрожит ее упругое тело в потоках воды. Порой танцоров мужского пола дразнить таким образом даже интереснее.
Еще одна, из многих, закрытая зона в подвале. Для входа нужна особая карточка. Даже телохранителям-марутам. Даже самому хозяину. Пожалуй, самые интересные дела творятся здесь. Можно повременить у порога, окинуть взглядом почти крошечный игровой зал. Открыть всегда висящую у пояса флягу и отпить из нее глоток или два. Сама фляга приятна на ощупь, ее хочется не выпускать из рук. А содержимое и того лучше.
- Сегодня будет вечеринка? – жадно спрашивает один из завсегдатаев; всегда охоч до веселья, этот пустозвон.
- Да, с новыми девушками. Уверен, они вам понравятся.
Почему-то никто из них не может вынести прямого взгляда отливающих багрянцем темных глаз. И этот потускнел, угомонился и сел за стол, делает вид, что никогда и не смотрел на гостеприимного хозяина. Обнимает женщину рядом с собой и делает ставку.
Что ж, пора объявить:
- Сегодня мы будем в Зале тысячи роз. Прошу вас не опаздывать, и не забудьте приглашения.

[Fennec Zerda >>>]

Гонконг, Ночной рынок, Темпль-стрит
7 марта 2016 года

Два ярко-белых галогенных луча - на перекрестке развернулся автомобиль, мазнув светом фар по стенам, - на секунды высветили проулок. Ночная тьма соврала, существо, которое по-птичьи балансировало на краю мусорного бака, только казалось подростком. Длинные волосы его были небрежно стянуты узлом на затылке, отчего лицо казалось еще округлее; в больших, ярких, как у ночных охотников, глазах отразился огонь, как у кошки.
- Он, - "мальчишка" вытянул руку, указывая на Йохана, - может идти, я сегодня не голоден.
- Тупой, - удовлетворенно кивнул тот и направился к чужаку, с кажущейся неловкостью переступая ногами, переваливаясь с почти медвежьей тяжеловесной грацией.
- Йохан... - Шер не знала, как дать ему понять, что связываться с "мальчишкой" не надо.
Они на чужой территории, они одни, они не вооружены ничем, кроме пары амулетов, Йохановских кулаков и ее, Шерилин, знаний. Впрочем, Йохану все это было малоинтересно. Он видел цель - нечисть, он знал свое дело - охоту на уничтожение. Что еще ему было нужно? Только последний повод. Его противник весело хмыкнул, обвел губы неожиданно розовым языком, а когда из глубины проулка порыв ветра швырнул светловолосому великану в лицо мелкий сор, прыгнул, целя Йохану в голову.
- Беги! - крик напугал Шер, она дернулась на месте, неуверенно сделала несколько шагов и побежала.
Город завертелся перед ее глазами, бетонные стены прыгали и словно наваливались со всех сторон. "Беги, - слышала она голос Йохана уже у себя в голове бесконечным эхо, - беги, беги, беги-беги-беги!.."

[Bishop >>>]

- И поэтому ты звонишь мне?
Похожее на силуэт хищной птицы отражение в черном квадрате витрины, повторяя движение, вскинуло голову. Ртутный свет фонаря тщетно боролся с темнотой, с залива влажной, мерцающей стеной надвигался ночной дождь.
- Фактически это дело не в моем ведомстве.
- Фактически ты сейчас мой подчиненный...
- Как прикрытие. Назови другую причину.
- Жертва - турист из Германии.
- Ну и что?
- Ты единственный, кто у нас говорит по-немецки.
- И?
- И способен понять, что тебе скажут в ответ. Сделай мне одолжение!
Человек вытряхнул сигарету из пачки.
- Одолжение - помни об этом.
- Все, что скажешь! Когда тебя все же пристрелят, обязуюсь ухаживать за могилой. Годится, э?
- Предпочел бы, чтобы ты отыскал убийцу. Давай адрес.

[Fennec Zerda >>>]

- Entschuldigung Sie bitte*.
У девушки, что стояла, прислонившись к стене с видом шокированного суслика, глаза были разного цвета. Шэнь не видел раньше ничего подобного – только один раз, давно, его знакомая щеголяла в цветных линзах и потеряла одну. Ощущение создавалось неприятное. Он протянул ей пластиковый стаканчик с горячим кофе. Неуместная мысль – как в дешевом кино, раз имеется свидетель в ступоре, то положено напоить его кофе. А если он его не любит?
- Я не люблю кофе, - проговорила девушка безэмоционально, но затем моргнула, тряхнула головой и заставила себя посмотреть на неожиданного собеседника. - Простите. Не знаю, зачем я это сказала. Спасибо.
Она взяла стаканчик и снова замерла. Шэнь вздохнул: легко не будет. Впрочем, подобные разговоры никогда не проходят гладко. Обычно все начинается с того, что приходится доказывать свое право задавать вопросы. Не все полицейские в этом городе напоминают платных танцоров на вечеринках.
- Так не пейте, - предложил он.
- О чем вы думаете? - спросила девушка, не отводя взгляда от его лица. - Не могу понять, что у вас на душе.
«О том, что я напрочь забыл процессуальный порядок», чуть не ляпнул Шэнь. «Дэнни – сволочь. Не мог отыскать на это дело кого-то другого?» За ограждением толкались локтями зеваки, самых напористых осаживали патрульные. Туристы запечатлевали «экзотику ночной жизни города». Шэнь успел отвернуться, вспышка бросила на стену его вдруг удлинившуюся тень.
----------------------
* Entschuldigung Sie bitte – Прошу меня извинить (нем.)