Стихи, которые нас проняли, Стихи, которые наполнили нас прекрасным

Не более одного сообщения от пользователя на страницу. Накрутчиков будем бить аккуратно, но сильно. Светозар.

Рядом с центральной площадью существует небольшой переулок где притаился небольшой трактир со странным названием "Трёхрогая луна" /копирайт/, в нём любят собираться любители поэзии, той которую пишут не они, что бы услышать или расказать какое стихотворение или песня вновь дала им силы двигаться дальше и продолжать своё дело. Часто здесь звучат стихи и песни старых времён и глаза трактирщика наполняються слезами от глубины переживания, но всё равно старый скряга никогда не даёт выпить в долг.
____________________________________________________
Был вечер когда в переулок мягкой походкой зашёл эльф и акуратно пройдя между спящими приключенцами подошёл к двери с вывеской, которую даже днём было трудно увидеть. Он открыл дверь и свет внутри его немного ослепил, но он всё равно сделал шаг вперёд он знал что может ничего здесь не опасаться. Пройдя к стойке он заказал себе выпить и сразу же положил кошель на стойку, он не хотел думать о деньгах в столь хороший вечер. По прошествии нескольких часов и нескольких бокалов вина, он наконец то вышел к сцене и глотнув из бокала сказал:
-Друзья, собравшиеся здесь услыште мой расказ, хоть вы не знаете меня, а я не знаю вас (копирайт из руской версии Робин Гуда). Когда то давно прочтя на родном мне языке замечательное стихотворение одного поэта, я потерял покой и сон, оно было величественно, но я хотел знать как же оно звучит в подлинике, и проходили дни и ночи долго поиска и наконец я нашёл его... подлиник сегодня я хочу поделиться им с вами:
Once upon a midnight dreary, while I pondered, weak and weary,
Over many a quaint and curious volume of forgotten lore -
While I nodded, nearly napping, suddenly there came a tapping,
As of some one gently rapping, rapping at my chamber door -
"'Tis some visiter", I muttered, "tapping at my chamber door -
Only this and nothing more".

Ah, distinctly I remember it was in the bleak December;
And each separate dying ember wrought its ghost upon the floor.
Eagerly I wished the morrow; - vainly I had sought to borrow
From my books surcease of sorrow - sorrow for the lost Lenore -
For the rare and radiant maiden whom the angels name Lenore -
Nameless here for evermore.

And the silken, sad, uncertain rustling of each purple curtain
Thrilled me - filled me with fantastic terrors never felt before;
So that now, to still the beating of my heart, I stood repeating
"'Tis some visiter entreating entrance at my chamber door -
Some late visiter entreating entrance at my chamber door; -
This it is and nothing more".

Presently my soul grew stronger; hesitating then no longer,
"Sir", said I, "or Madam, truly your forgiveness I implore;
But the fact is I was napping, and so gently you came rapping,
And so faintly you came tapping, tapping at my chamber door,
That I scarce was sure I heard you" - here I opened wide the door; -
Darkness there and nothing more.

Deep into that darkness peering, long I stood there wondering, fearing.
Doubting, dreaming dreams no mortal ever dared to dream before;
But the silence was unbroken, and the stillness gave no token,
And the only word there spoken was the whispered word, "Lenore?"
This I whispered, and an echo murmured back the word, "Lenore!"
Merely this and nothing more.

Back into the chamber turning, all my soul within me burning,
Soon again I heard a tapping somewhat louder than before.
"Surely", said I, "surely that is something at my window lattice
Let me see, then, what thereat is, and this mystery explore -
Let my heart he still a moment and this mystery explore: -
'Tis the wind and nothing more!"

Open here I flung the shutter, when, with many a flirt and flutter,
In there stepped a stately Raven of the saintly days of yore;
Not the least obeisance made he; not a minute stopped or stayed he;
But, with mien of lord or lady, perched above my chamber door -
Perched upon a bust of Pallas just above my chamber door -
Perched, and sat, and nothing more.

Then this ebony bird beguiling my sad fancy into smiling,
By the grave and stern decorum of the countenance it wore,
"Though thy crest be shorn and shaven, thou", I said, "art sure no craven.
Ghastly grim and ancient Rave wandering from the Nightly shore -
Tell me what thy lordly name is on the Night's Plutonian shore!"
Quoth the Raven "Nevermore".

Much I marvelled this ungainly fowl to hear discourse so plainly.
Thought its answer little meaning - little relevancy bore;
For we cannot help agreeing that no living human being
Ever yet was blessed with seeing bird above his chamber door -
Bird or beast upon the sculptured bust above his chamber door.
With such name as "Nevermore".

But the Raven, sitting lonely on the placid bust, spoke only
That one word, as if his soul in that one word he did outpour.
Nothing farther then he uttered - not a feather then he fluttered -
Till I scarcely more than muttered "Other friends have flown before -
On the morrow he will leave me, as my Hopes have flown before".
Then the bird said "Nevermore".

Startled at the stillness broken by reply so aptly spoken,
"Doubtless", said I, "what it utters is its only stock and store
Caught from some unhappy master whom unmerciful Disaster
Followed fast and followed faster till his songs one burden bore
Till the dirges of his Hope that melancholy burden bore
Of 'Never - nevermore'".

But the Raven still beguiling my sad fancy into smiling,
Straight I wheeled a cushioned seat in front of bird, and bust and door;
Then, upon the velvet sinking, I betook myself to linking
Fancy unto fancy, thinking what this ominous bird of yore -
What this grim, ungainly, ghastly, gaunt, and ominous bird of yore
Meant in croaking "Nevermore".

Thus I sat engaged in guessing, but no syllable expressing
To the fowl whose fiery eyes now burned into my bosom's core:
This and more I sat divining, with my head at ease reclining
On the cushion's velvet lining that the lamp-light gloated o'er,
But whose velvet-violet lining with the lamp-light gloating o'er,
She shall press, ah, nevermore!

Then, methought, the air grew denser, perfumed from an unseen censer
Swung by seraphim whose foot-falls tinkled on the tufted floor.
"Wretch", I cried, "thy God hath lent thee - by these angels he hath sent thee
Respite - respite and nepenthe from thy memories of Lenore;
Quaff, oh quaff this kind nepenthe and forget this lost Lenore!"
Quoth the Raven "Nevermore".

"Prophet!" said I, "thing of evil! - prophet still, if bird or devil! -
Whether Tempter sent, or whether tempest tossed thee here ashore,
Desolate yet all undaunted, on this desert land enchanted -
On this home by Horror haunted - tell me truly, I implore -
Is there - is there balm in Gilead? - tell me - tell me, I implore!"
Quoth the Raven "Nevermore".

"Prophet!" said I, "thing of evil! - prophet still, if bird or devil!
By that Heaven that bends above us - by that God we both adore -
Tell this soul with sorrow laden if, within the distant Aidenn,
It shall clasp a sainted maiden whom the angels name Lenore -
Clasp a rare and radiant maiden whom the angels name Lenore".
Quoth the Raven "Nevermore".

"Be that word our sign of parting, bird or fiend!" I shrieked, upstarting -
"Get thee back into the tempest and the Night's Plutonian shore!
Leave no black plume as a token of that lie thy soul hath spoken!
Leave my loneliness unbroken! - quit the bust above my door!
Take thy beak from out my heart, and take thy form from off my door!"
Quoth the Raven "Nevermore".

And the Raven, never flitting, still is sitting, still is sitting
On the pallid bust of Pallas just above my chamber door;
And his eyes have all the seeming of a demon's that is dreaming,
And the lamp-light o'er him streaming throws his shadow on the floor;
And my soul from out that shadow that lies floating on the floor
Shall be lifted - nevermore!


Edgar Allan Poe, THE RAVEN
Он остановился и слёзы блестели на его глазах цвета молодого дуба, мир для него замер, но вот он вернулся к действительности.
-Оно божественно, воистину так друзья мои.
И поклонившись он сошёл со сцены и направился к выходу.

Гм... Хотя, общий смысл темы уже давно ускользнул, но ведь ясно - покажите ту песню, которую вы считаете вашей. А так некоторые товарищи запостили уже по две-три. Ясно, что трудно выбрать одну, но ведь тема называется не "Запостите побольше любимых песен" - таким путем она скоро в песенник превратится

By magnificent me (Джей Пройдоха)

Тема предназначена для выкладывания самого-самого, а не для перечисления всех понравившихся стихов. И кнопку "редактировать" еще никто не отменял! Еще раз увижу по десять постов на странице от одного автора, буду просто удалять.
Китти

Любители стихов, пожалуйста! Не забывайте указывать авторство строк, что вы выкладываете. Уже надоело напоминать по сто раз. Crystal

Сообщение отредактировал Светозар - 6-05-2007, 16:49

У меня не живут цветы...


У меня не живут цветы,
Красотой их на миг я обманут,
Постоят день, другой, и завянут,
У меня не живут цветы.

Да и птицы здесь не живут,
Только хохлятся скорбно и глухо,
А на утро — комочек из пуха…
Даже птицы здесь не живут.

Только книги в восемь рядов,
Молчаливые, грузные томы,
Сторожат вековые истомы,
Словно зубы в восемь рядов.

Мне продавший их букинист,
Помню, был и горбатым, и нищим…
…Торговал за проклятым кладбищем
Мне продавший их букинист.

Гумилев

А ведь и у меня не живут...

Фэнтези

Мы встаем до света, накидываем плащи из искристой драконьей кожи, берем мешки и идем на запад, пока раскаленный щит поднимается над землёй, и ледок трещит под ногами, и тонко пищит москит. Мы ползем среди гор вдоль маленьких бурных рек, ядовитый дым из расщелин нам ест глаза, с каждым днем холодает, браге нас не согреть. Мы идем добывать дракона, возможно, треть или даже две трети из наc не придут назад.
По шести из нас плачут виселица и кол, трое -- мрази рангом поменьше, их ждут в тюрьме, у троих -- разбиты сердца: всем идти легко. Только мне так страшно, что целый день в горле ком. Я тринадцатый -- проводник, знаток этих мест. Мы не знаем толком, каков из себя дракон. Я слыхал, он, как только хочет, меняет вид: может стать человеком, птицей, кустом, рекой, он и сам иногда забывает, кто он такой, и годами живет в тумане, как будто спит.
Мы находим с утра на стоянке его следы, часовые не помнят ночи, но все дрожат, мы идем под флагом победы в узде беды. Вдалеке то и дело виден багровый дым, придорожные камни трещат, отпуская жар.
Я вожусь с костром, я могу развести костер из любой древесины и под любым дождем. Мне сегодня снилось: огонь из меня растет; я подскакивал с криком, пил воду и щеки тер.

И полет был высок, и коготь мой был остер, и сухая шкура шипела "Чего ты ждешь?"

(с)Дана Сидерос

Входи в мой дом, о, Люцифер, мой гость,
стоящий, словно сумрак, у порога.
Ты пренебрег служением у Бога;
тебя боятся, так уж повелось.
Наперекор всему — входи в мой дом,
сядь у огня, уставший серый странник.
Ты увенчал свой путь звездою ранней,
когда слепящий свет царил кругом.
Ты подарил познаний дивный плод,
позвал в далекий мир, в чужие дали.
Тебя за это трусы проклинали,
чурался в суеверии народ.
Да, ты жесток, но мудр и горделив,
ты никому не друг, суровый гений,
и муки первых тягостных сомнений
остались живы, дух твой закалив.
Ты волен и от зла, и от добра,
и нет закона для твоей свободы.
Летят, как стрелы, вдаль земные годы,
но для тебя мы созданы вчера.
Закрыв все двери, люди ждут тебя,
зовут, открыть засов тебе не смея,
и просят, подлый нрав в себе лелея,
и вожделеют, душу жадностью губя,
винят тебя, свободный гордый Дух.
Когда в их доме тесно и темно,
хотят украдкой выглянуть в окно,
заранее поверив в свой испуг,
страшась запретных тайн и новых слов.
Тебе присвоен грех людского рода,
все зверства тьмы. Они, себе в угоду,
вручили Сатане земное зло,
отдали зверя, скрытого в сердцах,
посмели свой позор сравнить с тобою,
кичась же предназначенной судьбою,
скрывают божьей кары смутный страх.
Мне ничего не нужно, Люцифер,
я не хочу ни золота, ни мести,
и поклоненью нет отныне места —
ты презираешь царствие химер,
смеешься ты над тем, кто, жалкий раб,
выпрашивает милости у мрака
и душу, как приманку для собаки,
сулит отдать, когда придет пора.
Свободный сам, ты презираешь слуг.
И счастлив тот, кто, сам в себя поверя,
для гордости и воли Люцифера
откроет ложных снов порочный круг.
Входи в мой дом с почетом, словно друг!

"Люцифер" (1749 г.)
Автор неизвестен

Queen.
Too much love will kill you.

I'm just the pieces of the man I used to be
Я - только осколки человека, которым привык быть
Too many bitter tears are raining down on me
Слишком много горьких слез льется дождем на меня
I'm far away from home
Я далеко от дома
And I've been facing this alone
И я противостоял этому один
For much too long
Слишком долго

I feel like no-one ever told the truth to me
Я чувствую словно никто так и не сказал мне правды
About growing up and what a struggle it would be
О взрослении, о том, какой борьбой это может быть
In me tangled state of mind
Запутавшийся,
I've been looking back to find
Я смотрел назад, чтобы найти
Where I went wrong
Где я ошибся

Too much love will kill you
Слишком много любви - убивает
If you can't make up your mind
Если ты не можешь определиться
Torn between the lover
Разорванный между любимым
And the love you leave behind
И любовью, что оставляешь позади
You're headed for disaster
Ты направлялся прямо к катастрофе
'cos you never read the signs
Потому что никогда не читаешь знаков
Too much love will kill you
Слишком много любви - убивает
Every time
Каждый раз

I'm just the shadow of the man I used to be
Я - только тень человека, которым привык быть
And it seems like there's no way out of this for me
И, кажется, мне из этого не выбраться
I used to bring you sunshine
Я привык приносить тебе солнечный свет
Now all I ever do is bring you down
А теперь - только разочаровываю

How would it be if you were standing in my shoes
Что бы было, если бы ты был на моем месте,
Can't you see that it's impossible to choose
Разве ты не видишь, что невозможно выбрать?
No there's no making sense of it
Нет, в этом не разобраться,
Every way I go I'm bound to lose
Какой бы путь я не выбрал, я обречен потерять

Too much love will kill you
Слишком много любви - убивает
Just as sure as none at all
Так же точно, как и совсем без нее
It'll drain the power that's in you
Она осушит ту силу, что есть в тебе,
Make you plead and scream and crawl
Заставит тебя умолять, и кричать, и ползти
And the pain will make you crazy
И боль сведет тебя с ума
You're the victim of your crime
Ты - жертва своего преступления
Too much love will kill you
Слишком много любви - убивает
Every time
Каждый раз.

Too much love will kill you
Слишком много любви - убивает
It'll make your life a lie
Она сделает ложью всю твою жизнь
Yes, too much love will kill you
Да, слишком много любви убивает,
And you won't understand why
И ты не поймешь, почему
You'd give your life, you'd sell your soul
Ты мог бы отдать свою жизнь, свою душу
But here it comes again
Но вот оно началось снова
Too much love will kill you
Слишком много любви убьет тебя
In the end...
В конце концов...

In the end.
В самом конце.

Перевод делался левой пяткой, бо лезть в словарь мне лень. Просьба без тапков =)

Сообщение отредактировал Кысь - 10-04-2009, 15:47

Кто породнил нашу жизнь
С дорогой без конца?
Только любовь, только любовь.
Кто повенчал в этом мире
Песню и певца?
Только любовь, только любовь.

Дорога без конца,
Дорога без начала и конца.
Всегда в толпе,
Всегда один из многих.
Но вернее многих ты
Любишь песни и цветы,
Любишь вкус воды и хлеба,
И подолгу смотришь в небо,
И никто тебя не ждёт.

Дорога без конца,
Дорога без начала и конца.
Свисти, как птица,
И не жди награды.
Нет на свете тишины,
Только плач твоей струны,
Только вечность дарит звуки,
Да в груди огонь жестокий,
Твой единственный огонь

Кто подсказал
Эту музыку твоей душе?
Только любовь, только любовь.
Кто повторит
Тихим голосом твои слова?
Только любовь, только любовь.

Дорога без конца.
И музыка, которой нет конца,
Они тебя вовеки не обманут.
Ну а если спросят вдруг,
Где любимая и друг,
Промолчи в ответ с улыбкой,
Пусть никто не видит сердце
Поседевшим от разлук.

Дорога без конца,
Она когда-то выбрала тебя,
Твои шаги, твою печаль и песню.
Только вот идти по ней
С каждым шагом всё больней,
С каждой ночью всё светлее,
С каждым словом всё смертельней,
С каждой песней всё трудней!

Дорога без конца,
Дорога без начала и конца.
Дорога без конца...


Очень красивое исполнение. Случайно встретила на сборнике мп3.

Вот еще одна песня, но на этот раз это Акира Ямаока, Hometown:

He talked of tortured souls
So outrageous the toll

You can lose all you have
He refused to give in to the town that takes all
Survive, you must have the will
This movie doesn't end the way we want all the time
Then he shouts at the moon
Now She's gone, and fear has overcome
He was walking the mile, he was walking alone

Four and Twenty Deadbirds, they bleed upon the nest
There was no time for reason, they had no sign of a threat
Now it's too late for me, this town will eventually take me
Now it's too late for me, this town will win

Through this fog they come along
Dark creatures singing a terrible song
The rest of the bar laughed at him
Only I felt my hope grow dim
They found him dead the next day
No more stories from him, I heard them say
Dark creatures singing a terrible song
The rest of the bar laughed at him
Only I felt my hope grow dim
They found him dead the next day
No more stories from him, I head them say
We blamed bad luck for his fate
Only I felt terror so great


Постараюсь достать перевод.

Когда немецкая группа Wizard обратилась к скандинавской мифологии, у них стали получаться отличные альбомы, особенно по сравнению с тем, что они издавали до этого.
Собственно песня с их последнего альбома Thor (всецело посвященного богу грома) мне понравилась больше всего.

Pounding in the Night

The lightning shines
And rain pours on my face,
Sounds like if a giant whines
And mighty clouds menace!

With hammer in his hand
Thunderer will come along,
Stop the giants waste the land
Nothing helps against the strong!

Trolls they flee away from here
And giants tremble fast!
The hammergod rides loud and near
No enemy does ever last!

The pounding in the night
Is the hammer of Thor!
The pounding in the night
That sound when it strikes!

The hammer that you faithfully
Wear around your neck
Will always guide you rightfully
And surely watch your back!

Redbeard is with you
When giants block your way,
Not always easy you'll get through
But not alone you'll stay!

Near to man and midgards lands
Arise the mighty Thor!
All the places he defends,
You know they're to fight for!


Перевод даю подстрочный, поскольку у песни очень хороший ритм, не хочу его менять пытаясь сделать стихотворную русскую версию.

Сверкает молния,
Хлещет по лицу дождь,
Слышны завывания великанов,
И угрожающе клубятся облака.

С молотом в руке,
Явился Громовержец,
Дабы остановить великанов -
Ничто их не спасет!

Тролли прочь бегут,
Великаны трясутся от страха!
Могучей Тор уже близко,
Кто сможет противостоять ему?

Грохот в ночи,
То молот Тора!
Грохочут в ночи
Его удары!

Тот священный молот,
Что ты носишь на шее,
Наставит на верный путь,
И защитит.

Рыжебородый будет с тобой,
Когда появятся великаны,
Пусть будет не легко,
Но он поможет.

К людям, в земли Мидгарда,
Приходит могучий Тор,
Готовый защитить всех нас,
И сражаться до конца.

Грохот в ночи,
То молот Тора!
Грохочут в ночи
Его удары!

"Komm, susser Tod"

I know, I know I've let you down
I've been a fool to myself
I thought that I could
live for no one else
But now through all the hurt & pain

It's time for me to respect
the ones you love
mean more than anything

So with sadness in my heart
(I) feel the best thing I could do
is end it all
and leave forever

what's done is done it feels so bad
what once was happy now is sad
I'll never love again
my world is ending

I wish that I could turn back time
cos now the guilt is all mine
can't live without
the trust from those you love
I know we can't forget the past
you can't forget love & pride
because of that, it's killin' me inside

It all returns to nothing, it all comes
tumbling down, tumbling down,
tumbling down
It all returns to nothing, I just keep
letting me down, letting me down,
letting me down

In my heart of hearts
I know that I called never love again
I've lost everything
everything
everything that matters to me, matters
in this world

I wish that I could turn back time
cos now the guilt is all mine
can't live without
the trust from those you love
I know we can't forget the past
you can't forget love & pride
because of that, it's kill'in me inside

It all returns to nothing, it just keeps
tumbling down, tumbling down,
tumbling down
It all returns to nothing, I just keep
letting me down, letting me down,
letting me down

It all returns to nothing, it just keeps
tumbling down, tumbling down,
tumbling down
It all returns to nothing, I just keep
letting me down, letting me down,
letting me down

_____

Я знаю, я подвёл вас всех,
Я обманул сам себя,
Я думал, что мог
Жить без других.
Но, пройдя печаль и боль

Я понял, что надо беречь
Тех, кто дороже
Всего в мире.

С печалью в сердце я
Понял, что лучшее
Это убить,
освободив всех...

Что сделано, то сделано,
Кто был счастлив, погрустнел
Любви для меня нет -
Мой мир разрушен!

Мне жаль, что время не обратить.
Но теперь вина на мне,
Не способном жить без
Веры близких.
Своё прошлое не забыть,
Как и гордость, и любовь
Ведь иначе это убьёт меня.

Это возврат в ничто, который
Будет вот-вот, будет вот-вот,
Будет вот-вот.
Это возврат в ничто, я только
Падаю вниз, падаю вниз,
Падаю вниз.

В глубине души
Я знаю, что я не полюблю
Я потерял всё
Всё
Все, что значит для меня, значит
В этом мире

Мне жаль, что время не обратить.
Но теперь вина на мне,
Не способном жить без
Веры близких.
Своё прошлое не забыть,
Как и гордость, и любовь
Ведь иначе это убьёт меня.

Это возврат в ничто, который
Будет вот-вот, будет вот-вот,
Будет вот-вот.
Это возврат в ничто, я только
Падаю вниз, падаю вниз,
Падаю вниз.
Это возврат в ничто, который
Будет вот-вот, будет вот-вот,
Будет вот-вот.
Это возврат в ничто, я только
Падаю вниз, падаю вниз,
Падаю вниз.

Сообщение отредактировал Genazi - 22-04-2009, 5:47

К.Симонов

Я вас обязан известить,
Что не дошло до адресата
Письмо, что в ящик опустить
Не постыдились вы когда-то.

Ваш муж не получил письма,
Он не был ранен словом пошлым,
Не вздрогнул, не сошел с ума,
Не проклял все, что было в прошлом.

Когда он поднимал бойцов
В атаку у руин вокзала,
Тупая грубость ваших слов
Его, по счастью, не терзала.

Когда шагал он тяжело,
Стянув кровавой тряпкой рану,
Письмо от вас еще все шло,
Еще, по счастью, было рано.

Когда на камни он упал
И смерть оборвала дыханье,
Он все еще не получал,
По счастью, вашего посланья.

Могу вам сообщить о том,
Что, завернувши в плащ-палатки,
Мы ночью в сквере городском
Его зарыли после схватки.

Стоит звезда из жести там
И рядом тополь — для приметы...
А впрочем, я забыл, что вам,
Наверно, безразлично это.

Письмо нам утром принесли...
Его, за смертью адресата,
Между собой мы вслух прочли —
Уж вы простите нам, солдатам.

Быть может, память коротка
У вас. По общему желанью,
От имени всего полка
Я вам напомню содержанье.

Вы написали, что уж год,
Как вы знакомы с новым мужем.
А старый, если и придет,
Вам будет все равно ненужен.

Что вы не знаете беды,
Живете хорошо. И кстати,
Теперь вам никакой нужды
Нет в лейтенантском аттестате.

Чтоб писем он от вас не ждал
И вас не утруждал бы снова...
Вот именно: «не утруждал»...
Вы побольней искали слова.

И все. И больше ничего.
Мы перечли их терпеливо,
Все те слова, что для него
В разлуки час в душе нашли вы.

«Не утруждай». «Муж». «Аттестат»...
Да где ж вы душу потеряли?
Ведь он же был солдат, солдат!
Ведь мы за вас с ним умирали.

Я не хочу судьею быть,
Не все разлуку побеждают,
Не все способны век любить,—
К несчастью, в жизни все бывает.

Ну хорошо, пусть не любим,
Пускай он больше вам ненужен,
Пусть жить вы будете с другим,
Бог с ним, там с мужем ли, не с мужем.

Но ведь солдат не виноват
В том, что он отпуска не знает,
Что третий год себя подряд,
Вас защищая, утруждает.

Что ж, написать вы не смогли
Пусть горьких слов, но благородных.
В своей душе их не нашли —
Так заняли бы где угодно.

В отчизне нашей, к счастью, есть
Немало женских душ высоких,
Они б вам оказали честь —
Вам написали б эти строки;

Они б за вас слова нашли,
Чтоб облегчить тоску чужую.
От нас поклон им до земли,
Поклон за душу их большую.

Не вам, а женщинам другим,
От нас отторженным войною,
О вас мы написать хотим,
Пусть знают — вы тому виною,

Что их мужья на фронте, тут,
Подчас в душе борясь с собою,
С невольною тревогой ждут
Из дома писем перед боем.

Мы ваше не к добру прочли,
Теперь нас втайне горечь мучит:
А вдруг не вы одна смогли,
Вдруг кто-нибудь еще получит?

На суд далеких жен своих
Мы вас пошлем. Вы клеветали
На них. Вы усомниться в них
Нам на минуту повод дали.

Пускай поставят вам в вину,
Что душу птичью вы скрывали,
Что вы за женщину, жену,
Себя так долго выдавали.

А бывший муж ваш — он убит.
Все хорошо. Живите с новым.
Уж мертвый вас не оскорбит
В письме давно ненужным словом.

Живите, не боясь вины,
Он не напишет, не ответит
И, в город возвратись с войны,
С другим вас под руку не встретит.

Лишь за одно еще простить
Придется вам его — за то, что,
Наверно, с месяц приносить
Еще вам будет письма почта.

Уж ничего не сделать тут —
Письмо медлительнее пули.
К вам письма в сентябре придут,
А он убит еще в июле.

О вас там каждая строка,
Вам это, верно, неприятно —
Так я от имени полка
Беру его слова обратно.

Примите же в конце от нас
Презренье наше на прощанье.
Не уважающие вас
Покойного однополчане.

Александру Секацкому
В. Пуханов

В Ленинграде, на рассвете,
На Марата, в сорок третьем
Кто-то съел тарелку щей
И нарушил ход вещей.

Приезжают два наряда
Милицейских: есть не надо,
Вы нарушили режим,
Мы здесь мяса не едим!

Здесь глухая оборона.
Мы считаем дни войны.
Нам ни кошка, ни ворона
Больше в пищу не годны:

Страшный голод-людопад
Защищает Ленинград!
Насыпает город-прах
Во врагов смертельный страх.

У врага из поля зренья
Исчезает Ленинград.
Зимний где? Где Летний сад?
Здесь другое измеренье:

Наяву и во плоти
Тут живому не пройти.
Только так мы победим,
Потому мы не едим.

Время выйдет, и гранит
Плоть живую заменИт.
Но запомнит враг любой,
Что мы сделали с собой.

Один мой друг подбирает бездомных кошек,
Несёт их домой, отмывает, ласкает, кормит.
Они у него в квартире пускают корни:
Любой подходящий ящичек, коврик, ковшик,
Конечно, уже оккупирован, не осталось
Такого угла, где не жили бы эти черти.
Мой друг говорит, они спасают от смерти.
Я молча включаю скепсис, киваю, скалюсь.

Он тратит все деньги на корм и лекарства кошкам,
И я удивляюсь, как он ещё сам не съеден.
Он дарит котят прохожим, друзьям, соседям.
Мне тоже всучил какого-то хромоножку
С ободранным ухом и золотыми глазами,
Тогда ещё умещавшегося на ладони...

Я, кстати, заботливый сын и почетный донор,
Я честно тружусь, не пью, возвращаю займы.
Но все эти ценные качества бесполезны,
Они не идут в зачет, ничего не стоят,
Когда по ночам за окнами кто-то стонет,
И в пении проводов слышен посвист лезвий,
Когда потолок опускается, тьмы бездонней,
И смерть затекает в стоки, сочится в щели,
Когда она садится на край постели
И гладит меня по щеке ледяной ладонью,
Всё тело сводит, к нёбу язык припаян,
Смотрю ей в глаза, не могу отвести взгляда.

Мой кот Хромоножка подходит, ложится рядом.
Она отступает.
(с) lllytnik

Плачь скрипки

Нежно плакала скрипка
В полутьме ресторанной,
Дорогая улыбка
Показалась мне странной.

Ах, как плакала скрипка!
Неподдельно рыдая,
Наше счастье так зыбко,
Ты меня покидаешь.

Помнишь наши рассветы,
Купол розовый неба,
На вопросы – ответы,
Где бывал я, и не был.

От чего ж все забыто?
Как любовь отвернула?
Моё сердце разбито,
Счастье в омут нырнуло.

Не надеясь на встречу,
Продолженья не жду я,
Жаль, теперь не отвечу
На твои поцелуи.

Плачет бедная скрипка
В полутьме ресторана.
Роковая ошибка
И сердечная рана.

(с) Александр Астахов

Восемь писем для принца на белом коне
1.
Ваше Высочество, делаю, как мы условились -
В выбранный час поджидаю на небе звезду.
Знаю, что Вы больше года к походу готовились.
Ваше Высочество, верю, надеюсь и жду!

2.
Ваше Высочество, с молью борюсь за приданое,
А вместо лестницы скинуть могу Вам косу.
Наша звезда, отчего-то, сегодня туманная.
Выйду размяться - Дракона чуток попасу.

3.
Ваше Высочество, змей досаждает намёками,
Что Вашей «прыти» причина скрывается в нём.
Тихо лелею мечту увидать, как под окнами
Змея потопчете Вы своим Белым Конём.

4.
Ваше Высочество, змей прямо со смеху катится,
Коли обмолвлюсь про Ваши отвагу и честь.
Моль принялась уже за подвенечное платьице.
Ваше Высочество! Совесть, вообще, у Вас есть?

5.
Ваше Высочество, может быть Вы - безлошадное?
Вашей неявки упорно ищу я предлог.
А у Дракона дыхание вовсе не смрадное.
Он, словно пёс, вечерами ложится у ног…

6.
…он говорит (и я, кажется, верю чудовищу)
В жизни главенствует подлости вечный закон -
Принцы не знают, как правило, цену сокровищу,
Цену сокровищу ведает только Дракон.

7.
…наша звезда потускнела и, будто, качается.
В свете её остаётся дорога пуста.
Только Дракон не даёт мне, вконец уж, отчаяться.
Мудрый и верный, он принцам иным нечета.

8.
Принц, нынче мне целовать Вас по-сестрински хочется.
Благословляю окольные Ваши пути.
Я полюбила Дракона! О, Ваше Высочество,
Чтоб Вам…такое же счастье навек обрести!

(с) Сестра Риммовна (cecmpacka3ku.narod.ru)


Хм... со времени моего последнего поста в этой теме прошло больше месяца. Надеюсь, меня не сочтут накрутчицей)

Сообщение отредактировал Ньятенери - 2-06-2009, 12:03

Юнна Мориц
"Страшно сказать"

А больше всего мне нравится,
Что я не хочу вам нравиться,
Что я не должна вам нравиться,
И это - мой главный долг,
Его отдавать мне нравится
Вовремя, без поблажек,
И этот мне долг не тяжек,
Он - мой натуральный шелк.

И больше всего мне нравится,
Что больше всего вам нравится
Как тонко я суть ловлю,
Когда не хочу вам нравится!..
Повтора я сок давлю,
Что я не должна вам нравиться,
И я вам должна не нравиться,
И с этим блестяще справиться
Могу, как никто другой!..
Тут все обожают нравиться,
Кто нравится - тот и славится.
Но больше всего вам нравится,
Что я не хочу вам нравиться -
И нету такой другой.

Иосиф Бродский

РОЖДЕСТВЕНСКИЙ РОМАНС

Евгению Рейну, с любовью

Плывет в тоске необьяснимой
среди кирпичного надсада
ночной кораблик негасимый
из Александровского сада,
ночной фонарик нелюдимый,
на розу желтую похожий,
над головой своих любимых,
у ног прохожих.

Плывет в тоске необьяснимой
пчелиный ход сомнамбул, пьяниц.
В ночной столице фотоснимок
печально сделал иностранец,
и выезжает на Ордынку
такси с больными седоками,
и мертвецы стоят в обнимку
с особняками.

Плывет в тоске необьяснимой
певец печальный по столице,
стоит у лавки керосинной
печальный дворник круглолицый,
спешит по улице невзрачной
любовник старый и красивый.
Полночный поезд новобрачный
плывет в тоске необьяснимой.

Плывет во мгле замоскворецкой,
плывет в несчастие случайный,
блуждает выговор еврейский
на желтой лестнице печальной,
и от любви до невеселья
под Новый год, под воскресенье,
плывет красотка записная,
своей тоски не обьясняя.

Плывет в глазах холодный вечер,
дрожат снежинки на вагоне,
морозный ветер, бледный ветер
обтянет красные ладони,
и льется мед огней вечерних
и пахнет сладкою халвою,
ночной пирог несет сочельник
над головою.

Твой Новый год по темно-синей
волне средь моря городского
плывет в тоске необьяснимой,
как будто жизнь начнется снова,
как будто будет свет и слава,
удачный день и вдоволь хлеба,
как будто жизнь качнется вправо,
качнувшись влево.

Осип Эмильевич Мандельштам

***

Возьми на радость из моих ладоней
Немного солнца и немного меда,
Как нам велели пчелы Персефоны.

Не отвязать неприкрепленной лодки,
Не услыхать в меха обутой тени,
Не превозмочь в дремучей жизни страха.

Нам остаются только поцелуи,
Мохнатые, как маленькие пчелы,
Что умирают, вылетев из улья.

Они шуршат в прозрачных дебрях ночи,
Их родина - дремучий лес Тайгета,
Их пища - время, медуница, мята.

Возьми ж на радость дикий мой подарок -
Невзрачное сухое ожерелье
Из мертвых пчел, мед превративших в солнце.

Сообщение отредактировал Woozzle - 19-06-2009, 9:58

Отвори свою дверь,
И ограду кругом обойди.
Неспокойно теперь, -
Не ложись, не засни, подожди.

Может быть, в эту ночь
И тебя позовет кто-нибудь.
Поспешишь ли помочь?
И пойдешь ли в неведомый путь?

Да и можно ли спать?
Ты подумай: во тьме, за стеной
Станет кто-нибудь звать,
Одинокий, усталый, больной.

Выходи к воротам,
И фонарь пред собою неси.
Хоть бы сгинул ты сам,
Но того, кто взывает, спаси.

Федор Сологуб

Кони версты рвут наметом

Кони версты рвут наметом,
Нам свобода дорога,
Через прорезь пулемета
Я ищу в пыли врага.

Застрочу огнем кинжальным,
Как поближе подпущу.
Ничего в бою не жаль мне,
Ни о чем я не грущу.

Только радуюсь убойной
Силе моего дружка.
Видеть я могу спокойно
Только мертвого врага.

У меня одна забота,
Нет важней ее забот...
Кони версты рвут наметом,
Косит белых пулемет.


А автор - Нестор Иванович Махно

Урвав свободную минутку, продолжаю черный пиар жежешных поэтов))

Вот они - зная друг друга примерно два года -
расстаются на долгое время, если не навсегда,
за окном стоит солнечная погода,
у них обоих абсолютнейшая свобода:
у него в кармане приказ о сокращении штата,
у нее - пригласительный в Майами Эд Скул;
он едет на встречу, вспоминает все их немногие даты,
и размышляет о том, что те, кого мы любили когда-то,
по прошествии времени навевают сладостную тоску.

Он, как всегда опоздав, с улыбкою извинится,
достанет сигаретную пачку, и осечётся -
увидев табличку с просьбою не курить;
схватит меню, на пару минут найдется:
будет смешно мусолить несчастные три страницы,
громко сам себя спросит: «Что будем пить?».
Нескладно пошутит, что, мол, не следует волноваться:
всегда же можно вернуться;
словом, сделает все, чтоб не признаться -
он, который вообще не в силах заткнуться, -
как ему с ней приятно не-говорить.

У них с полчаса, но время здесь не при чем:
с ней - либо болтать обо всем на свете,
либо молчать ни о чем;
она из разряда тех, с кем он - кусок оголенной меди,
его пробирает, когда она просто поводит плечом.
- Слушай, как это странно…
Завтра между нами окажутся города -
да что города! - целые страны!
Пока они вместе, он себя ощущает богаче чем Крёз,
и это чувство даётся ему без труда,
как только она уедет, всё, чем он будет владеть всерьёз -
исключительным правом на "более никогда".

Впрочем, едва они деликатно поговорят, немного скованно помолчат –
у них не так чтобы много тем, которые стоило б обновить –
как он вдруг понимает: ведь есть и жж, и аська, и скайп, и чат -
так что смешно прощаться всерьез – только было б о чем говорить;
только все эти средства боль превращают в дешёвку, они мельчат,
но не в силах ни боль до конца отменить,
ни тот факт, что воспоминания, которые больше всего горчат,
слаще всего хранить.

Короче, они потратят время на пустяки,
поулыбаются, понарасскажут друг другу планов;
он ей, конечно, не скажет о самом главном,
он не поставит точку в конце строки,
как не поставил точку для их романа,
надеясь, дескать, что это добавит лоску,
когда их однажды где-то ещё раз пересечёт…
Пора прощаться. Она поправляет прическу,
он допивает свой мокка;
и вот тут ему действительно становится одиноко –
ещё до того, как приносят счёт.

Они выйдут на улицу - она с сумкой, он с пустотой;
поцелуют друг друга как старые добрые, разойдутся на шаг:
она смеётся, он любуется напоследок ее красотой, -
а в глазах вдруг чернеет, как будто вороны
целой стаей над ним кружат;
когда они расходятся в разные стороны,
он оборачивается ей вслед и пару секунд чего-то ждет,
словно чему-то должно произойти:
словно не здесь разойдутся у них пути,
словно она сейчас никуда не уйдет.

Ничего, конечно же, не произойдет.
Светит солнце, в парке громко смеются дети.

Жизнь идёт.

(с)alex_stone

Сообщение отредактировал Nomihin - 24-08-2009, 12:14

А. Фатьянов
Горит свечи огарочек,
Гремит недальний бой...
Налей, дружок, по чарочке,
По нашей фронтовой!

Налей, дружок, по чарочке,
По нашей фронтовой,
Не тратя время попусту
Поговорим с тобой.
По-дружески да попросту,
Не тратя время попусту,
Поговорим с тобой.

Давно мы дома не были.
Цветет родная ель,
Как будто в сказке-небыли
За тридевять земель.

Как будто в сказке-небыли
За тридевять земель,
На ней иголки новые,
Медовые на ней,
На ней иголки новые,
А шишки все еловые,
Медовые на ней.

Где елки осыпаются,
Где елочки стоят,
Который год красавицы
Гуляют без ребят.

Который год красавицы
Гуляют без ребят,
Без нас девчатам кажется,
Что звезды не горят.
Без нас девчатам кажется,
Что месяц сажей мажется,
А звезды не горят.

Зачем им зорьки ранние,
Коль парни на войне,
В Германии, в Германии -
Далекой стороне.

В Германии, в Германии -
Далекой стороне,
Лети, мечта солдатская,
Напомни обо мне!
Лети, мечта солдатская,
К дивчине самой ласковой,
Напомни обо мне!

Горит свечи огарочек,
Гремит недальний бой...
Налей, дружок, по чарочке,
По нашей фронтовой!

Иванов А. А.

Обучение устному

Шёл вчера я в толпе городской
Показалось мне, трезвому,
Грустному,
- в разношерстице речи людской
Разучился я русскому устному...
(Сергей Макаров)

Сердцем чувствую:
Что-то не так.
Стало ясно мне,
Трезвому,
Грустному,
- я по письменной части
Мастак,
Но слабею
По русскому
Устному.

В кабинетной работе
Я резв,
И заглядывал
В энциклопедии,
Но далёк от народа
И трезв
- вот причина
Подобной трагедии.

Нет, такого народ
Не поймёт.
Не одарит улыбкою
Тёплою...
И пошёл я однажды
В народ
С мелочишкой
В кармане
И воблою.

Потолкался в толпе
У пивной,
так мечта воплотилась
Заветная;
И, шатаясь, ушёл:
Боже мой,
Вот где устная речь
Меогоцветная!

Что ни личность
- великий знаток,
И без всякой притом
Профонации.
Слов немного
- ну, может,
Пяток,
Но какие из них
Комбинации!

Каждый день
Я туда зачастил,
Распростясь
С настроеньями
Грустными,
Кабинетную речь
Упростил
И украсил словами
Изустными.

У пивной мне отныне
Почёт,
А какие отныне
Амбиции.
И поставлен уже
На учёт.
На учёт в райотделе
Милииции.