Шайенн
Скорый почтовый довез Рэда в Шайенн аккурат к ланчу. Шериф ничего не ел со вчерашнего легкого перекуса перед посадкой в поезд, и сейчас он бы все отдал за отменный завтрак.
Молли чувствовала себя странно, мягко говоря, поэтому договорившись со смотрителем станции, Джон оставил ее в их стойле, а сам пошел к манящим ароматам центральных таверн города.
На главной улице их было две. Каждая с огромной вывеской и чуть меньшим плакатом, который гласил, что именно тут вас сытно и вкусно накормят, не то, что в соседнем клоповнике. Джон выбрал ту, что показалась ему более опрятной, правда и посетителей в ней было больше, но зато и кофе подали крепкий. Сендвич, две жареные куриные ножки, пара яиц, и несколько яблок в дорогу – Рэд не знал, когда еще удастся за сегодня перекусить.
Неожиданно гомон голосов в таверне перекрыл какой-то странный бренчащий шум, и вся толпа вывалила на улицу. Доев, Джон тоже вышел и изумился открывшемуся зрелищу: на довольно большой самоходной повозке стояли разные диковинные механизмы и высокий седовласый мужчина с моноклем на лице. Он нажал какой-то неприметный рычаг, и повозка, издав скрипучее жужжание и пыхнув облаком пара, остановилась.
- Леди и джентльмены! – громко провозгласил в толпу седой, - Впервые в вашем городе лавка «Ржавый болт» и изобретения великого Моро! Подходите, разглядывайте, здесь то, что облегчит ваш труд, обезопасит ваши накопления и просто развлечет ваш досуг!
Люди сначала боязливо и осторожно, а затем все смелее стали подходить к повозке и рассматривать стоящие там металлические штуковины. Джон не любил механизмы. Даже сейф в его собственном кабинете открывал и закрывал помощник. Мрачно сплюнув, Рэд отправился искать телеграф.

В Шайенне был пантелеграф, который находился рядом со зданием местного шерифа и хорошо охранялся. Джон без проблем вошел внутрь, сверкая звездой на лацкане пальто.
- На имя Джона Рэда не было сообщений?
Пожилой телеграфист со сморщенным, вечно недовольным лицом подозрительно покосился сквозь пенсне на вошедшего.
- Может и есть, я вас всех упомнить, что ли, должен? – старик стал медленно копошиться в аккуратной стопке бумаг. – Вот… извольте уплатить за три картины.
Джон, не без сожаления, отсчитал две трети выданной Нэшем на расходы суммы, но деваться было некуда. Изображения банды Медовой Ханни и ее самой сильно облегчат ему поиск. Старик кропотливо пересчитал деньги и только потом отдал «картины». На трех листах было: довольно сносное изображение самой Ханни, одного ее подельника (у которого поллица закрывала густая борода) и общий снимок банды. Этот бородатый считался особо опасным, но Джону он был совершенно не нужен, только деньги отданы зря.
Довольный шериф вышел на улицу, заметив, что зазывальный голос мистера Моро очень успешно перекрывает звучный баритон местного священника.
- …Исчадья ада заполонили улицы, чтоб сеять разврат в сердцах и душах ваших! Не поддавайтесь проискам сатаны и его мерзким твореньям!..
Джон был вполне солидарен со святым отцом, хотя католиком был только фиктивно. Приняв католичество ради женитьбы на Шарлотте, в душе он остался верен верованиям своей матери и каждое полнолуние не забывал почтить Имеющую Много Обличий через ее сестру, Женщину из Белой Раковины.
- Как будто без этих штуковин зла в мире не хватает, - как бы невзначай оборонил Джон, встав рядом с пастором и недовольно косясь в сторону пыхающей паром повозки.
- Вот, сын мой! Праведные речи! Отродясь в Шайенне этой нечисти не было, а тут, понаехали! Но я это так не оставлю… Поборюсь с Божьей помощи с этими железными демонами! Сейчас же пойду к мэру. Кто разрешил этот балаган?
- Вы правы, святой отец, - мягко прервал гневную тираду Джон. - Я вот тоже сражаюсь с силами зла. С демоном в женском обличье… Вы вот внимательно следите за своей паствой и в курсе всего, что происходит в городе. Не подскажете, не появлялась ли здесь пару дней назад эта женщина? Она обокрала одного почтенного человека.
Пастор на минуту отвлекся от осуждения «сатанинских изделий» и взглянул на фото.
- Нет, сын мой, я такую не видел. Но ворье, разбойники и прочие заблудшие души редко бывают тут, в центре города. У нас очень строгий шериф, дай Бог ему здоровья, поэтому они оседают где-то на окраинах города. В бесовских притонах.
- Благодарю вас.
Собственно, Джон и так предполагал, что Ханни вряд ли направится в центр города, но прежде чем отправляться к окраинам, все же надо было уточнить. Тем более в его практике был случай, когда один головорез удачно притворился покаявшимся и прятался в местной церкви несколько дней.

Возвращаться к станции ему пришлось мимо тех самых дьявольских творений. Возле повозки кто-то сильно ухватил его за руки, обернувшись, Джон увидел, что это тот самый мистер Моро.
- Не проходите мимо, досточтимый сэр! Я вижу, вы без лошади, у меня есть замечательная замена этим устаревшим средствам передвижения! Дивный железный конь!
Рэд не успел опомниться, как ловкий и хваткий мужчина уже тащил его за повозку. Сбоку к ней была прикована штуковина, напоминающая паровой дилижанс, вот только ехать в ней могли максимум два человека.
- Быстра как ветер! Как десять самых быстроногих мустангов! – подумав, добавил Моро. – Каких-то тысячу долларов и она ваша!
Джон с интересом оглядел «железного коня».
- А питается он чем? Воздухом?
- Здравый вопрос умного мужчины, сэр! – несмотря на бодрый и веселый тон, глаза Моро чуть помрачнели. – Питается он углем, который легко приобрести на станциях, да и дрова подойдут.
- Понятно, - протянул Джон, заметив, что всю заднюю половину творения занимало место под запасное топливо.
Таскать за собой возок с углем? А если загорится? А если рядом не окажется где его добыть? Нет уж, увольте. Лучше купить парочку хороших скакунов на эти деньги. Впрочем, свою Молли Джон и на большее бы не променял. Лошадь ковбою дороже жены. Он вежливо откланялся и пошел дальше.

Шериф вернулся на станцию поездов, забрал окрепшую Молли, спрятал подальше свой символ власти и отправился объезжать окраинные таверны.
Только глубоко под вечер, изрядно вымотавшись, опрашивая многочисленных конюхов, подавальщиц и праздных выпивох, Рэд оказался у дверей «Дикого коня».
«Придется тут заночевать», - подумал уставший шериф, заходя внутрь таверны.

Омаха

Помощники шерифа не скрывали удивления, когда увидели письмо Нэша в руках нагловатой рыжей бестии со сверкающими глазами. То, что Нэш подошёл к делу с таким размахом, что раскошелился сразу на двух наёмников, впечатляло. Когда Эйла, подробно распросив их о Медовой Ханни и её банде, взяв у них по парочке плакатов с портретами, и, не присматриваясь, сунув их в свою сумку, удалилась, Парсон даже на некоторое время задумались, не броситься ли ему тоже в погоню за сокровищами и головами. Но дело было опасным и бесперспективным, особенно при таком количестве конкурентов, так что эта мысль не нашла развития, и через минуту помощники вернулись к свое

"Итак, Шайенн..." — произнесла про себя Эйла. — "Давненько я там не была...". Шайенн имел для неё особое значение. Именно в этом городе она осела на некоторое время после того, как прибыла в Новый Свет. Именно там осваивала азы своей новой профессии, там наживала первых врагов и первых союзников. Даже, возможно, друзей... Прошло уже более шести лет, как Эйла покинула Вайоминг, и вот, настало время вернуться. Она надеялась, что про неё там уже подзабыли, и не возобновят охоту на неё, если слух о её возвращении распространится в соответствующих кругах.

На поезд она уже не успевала, ехать на конном дилижансе было слишком долго. Вообще, Эйла любила путешествовать с почтовыми дилижансами. Хотя они были менее комфортными, чем пассажирские, они, как правило, были быстрее, не делали незапланированных остановок, да и к тому же сулили дополнительный заработок, если удавалось наняться туда охранником, а не просто попутчиком. А поскольку почтовые компании с недавних пор начали закупать паровой транспорт для срочных доставок, она решила наведаться именно на почту.

— Здравствуйте! Чем могу помочь, мисс? — чуть приподняв фуражку, вопросил почтовый служащий.
— Добрый день. Скажите, у вас часом в ближайшее время паровик в Шайенн не отправляется?
— А как же, отправляется! Меньше, чем через час. Быстроходный, оборудован новейшим сейфом. Вы хотели передать посылку?
— Нет, я хочу спросить, не возьмёте ли вы попутчицу? За соответствующую сумму?
— Мисс предпочитает почтовые экипажи пассажирским? Любопытно... Думаю, это вполне возможно, вряд ли машинист с кочегаром будут против компании такой милой девушки.
— Тогда, быть может, они даже согласятся взять милую девушку охранять их ценный груз от грабителей? Ведь почтовые дилижансы грабят почти каждый день... - Эйла решила попытать счастья с возможностью прокатиться бесплатно.
— В этом нет необходимости, мисс. Наши дилижансы очень быстрые, ни одной лошади не догнать их. А их котлы дополнительно укреплены, их не может пробить даже винтовочная пуля! А ещё мы снабдили каждый экипаж дробовиком, так что в случае чего наши работники смогут за себя постоять!
— Я немного рассмотрела экипаж, который вы готовите на данный момент к отправке, — не отставала Эйла. — и хочу вам сказать, что если пуля попадёт в тот широкий боковой трубопровод, паровая машина начнёт терять давление, вплоть до полной остановки, и запустить её заново будет довольно сложно, даже после починки. А попасть туда не так сложно, как может показаться. Вы слыхали о ганслингерах, способных попасть в подброшенную монету?
— Вы неплохо осведомлены, мисс... Но нет, я верю, что экипаж прибудет на место без происшествий. Однако, если, вдруг, ваша помощь понадобится в дороге, думаю, наша компания в долгу не останется. — холодно ответил служащий.
— Ну-ну. — усмехнулась Эйла. — Ладно, вот деньги, а мне нужно вернуться за вещами. Я скоро. Уведомите экипаж о моём прибытии, к вам я заходить уже не буду.
— Разумеется, мисс. Рад был помочь. Счастливой дороги!

Через час Эйла уже сидела рядом с машинистом, держа наготове своё ружьё. Пока они были ещё в окресностях Омахи, опасность нападения была невелика, и Эйла потратила эти минуты на то, чтобы, наконец, рассмотреть плакат с изображением Ханни и её подельников, а после предалась размышлениям, время от времени осматривая линию горизонта в свой бинокль.

Сообщение отредактировал Dawn - 2-12-2016, 18:23

+До

окраина Шайенна, таверна "Дикий Конь".



Весь вечер Полинн послушно провела в комнате. Если хочешь сбежать-будь паинькой и научи доверять себе. Рассудив так, она даже заштопала рукав рубахи, хотя и находила, что светло-голубая Стоуну более к лицу.
Сэм же все это время сидел в излюбленной позе дремлющего ковбоя, за пошатывающимся столиком, под лестницей, разумеется. Стакан с джином стоял на краю, но мужчина не спешил его пить. Он прислушивался к разговорам соседей, пытаясь понять, что происходит в Шайенне, говорят ли о банде Хромого Сэма и о похищении дочери Робийяра. Мигель просаживал деньги в заведении Милашки Сью, этом бельме на глазу у достопочтенный горожан Шайенна. У него-то рука не болела и не ныла нога, предвещая плохую погоду, а синяки, полученные в драке, только придавали мексиканцу некоего шарма. Впрочем, Стоун не жаловался. Аккуратную повязку не было видно под рукавом, а нога... Ну, мужчина старался не прихрамывать, чтоб не привлекать внимание и у него получалось, хотя потом расплачивался за это часами нудной, тянущей боли. Вновь прибывшего он заметил сразу, хотя внешне его интерес проявился в кратком приподнимании края шляпы, надвинутой на глаза.
Рослый, крепко сложенный, смуглый. Взгляд цепкий, ищущий.
Сэм взял стакан с напитком, понюхал его, и, поморщившись. поставил обратно. "В этом клоповнике становится слишком людно, - подумал он, - надо закругляться с отдыхом.".

По первому впечатлению «Дикий конь» отличалась от остальных притонов, посещенных за сегодня Рэдом, только относительным спокойствием и тишиной. Девочек здесь не было, а, значит, и пьяных, алчущих женского внимания мужланов тоже. Однако оглядевшись повнимательнее, Джон заметил свежие сколы на столике под лестницей и пятна крови, неаккуратно присыпанные соломой, на полу. Видимо, драки тут все же случаются, а последняя - так буквально на днях. Впрочем, в какой таверне их не бывает…
Рэд подошел к барной стойке и, попросив хозяина сотворить ужин посытнее, стал разглядывать посетителей. За столиком под лестницей сидел, а точнее полулежал, мужчина неопределенного рода занятий: на фермера не похож, на ковбоя тоже, на простого рабочего - тем более. Впрочем, главное, что ни на кого из банды Ханни он тоже не походил. Джон заметил не пустую кобуру и решил, что это какой-нибудь местный вольнонаемный охранник.
Далее, за столиком в центре сидели два парня в потертой джинсе. До Рэда доносилось их гыгыканье, перемежаемое хвастовством, как и сколько раз их обслужила та или иная девочка местного публичного дома. От этих толку мало: хоть стадо бизонов рядом пробежит – не заметят. А вот за самым дальним столиком в углу сидел седобородый дед. Казалось, он сидит тут вечно и уже стал частью интерьера. Дедок изредка попыхивал трубкой и потягивал что-то из грязного стакана. "Наверное, только отлить и выходит из-за стола", - усмехнулся про себя Джон. Такие, как этот дед, все замечают, да и разговорить несложно: для них потрепать языком - лучшая забава. За этот дальний столик и подсел Рэд.
Спустя пару стаканов мутного пойла, именуемого хозяином "настоящим ирландским элем", и тарелки остывших бобов со свининой, Рэд ощутил себя вполне сытым и информированным. Дедок сначала нехотя, а после второго стакана безостановочно, вывали все, что знал: на днях тут была драка, чуть до убийства не дошло; милый джентльмен вон за тем столиком у лестницы защищал честь своей супруги от двух местных дураков; нет, супруга его роста не большого, молоденькая совсем, красивая, а вот эта дамочка (Джон как можно точнее описал портрет Ханни) тут вроде бы была, а может и нет. Старик был подслеповат и точно сказать не мог, но были тут еще дамы: одна монашка, другая просто заезжала на ночь. Лошадь у нее вроде бы прихрамывала, судя по топоту. А потом они уехали. Уже дня два как тому…
"Когда Великий Дух даёт новый день, он посылает его – всему", - говорила мать Джона. Рэд поблагодарил старика за беседу и, оплатив комнату на ночь, отправился отдыхать. Ночью искать следы бесполезно, да и Молли не "железный конь", как и хозяину, ей надо восстановить силы.

спасибо, До!

таверна "Дикий Конь"

Ночью пошел дождь. Хотя, дождем эту мелкую, частую и мерзкую морось, столь характерную для американского Севера, назвать было сложно. Стоун, которого беспокоила боль в ноге и гвоздь в одном из стульев, встал со своего одра и подошел к окну. В неверном свете Луны, пробивающемся сквозь тучи, было видно, что тело мужчины сплошь испещрено шрамами: на спине, будто бы от кнута. На руках. Грудь пересекал кривой рубец. Сэм с тоской покосился на кровать, где разметалась во сне Полинн. Нужно было скорее избавляться от девчонки, еще немного джентльменства - и он развалится на части. Пробормотав себе под нос что-то неразборчивое, но явно неодобрительное, он подошел к кровати и плюхнулся рядом.
И тут же полетел на пол, не успев даже с наслаждением вытянуться.
- Что вы делаете? - разъяренной кошкой прошипела Полинн, поджимая ноги, которыми только что так лихо спихнула своего похитителя на пол, - вы губите мою репутацию.
- От вашей репутации и без того остались одни ошметья, моя кошечка, - огрызнулся Сэм, - ох, да не смотрите на меня так грозно, как монашка на голого Люцифера. Ничего я вам не сделаю. Подвиньтесь-ка.

Ранним утром, в час, когда еще даже петухи спят, при свете масляной лампы, невыспавшиеся Сэм и Полинн писали письмо месье Робийяру. Мрачный Стоун размышлял о том, что лучше б он спал на стульях. Потому как столь близкое присутствие девушки, да еще в столь интимной обстановке...В общем, он несколько раз пожалел об обещании ничего не делать. Полинн, которой до сих пор мать и Летти твердили, что лечь в постель с мужчиной, который еще и не муж - это заслужить себе все смертные грехи и погубить репутацию, заснуть так и не смогла.

совместно с Fukuyo

Где-то в прериях Вайоминга

Лошадь прихрамывала все сильнее, а никаким жилищем поблизости и не пахло. Йоханна совсем расстроилась, что пришлось еще сбавить темп езды, но быстрее - означало сильнее покалечить Туз. Фогель ехала этими краями лишь однажды и очень давно, поэтому боялась, что они заблудились, но, наконец, на северо-востоке показалась Башня дьявола, позволив Ханни скорректировать путь.
- Скоро должно быть поселение. Здесь и правда нужно ехать осторожнее, опасаясь индейцев, - подумав, добавила Фогель.
Катарина молчала, задумчиво защищая глаза от солнца ладонью, она вглядывалась в Башню Дьявола. Та ей не нравилась. Было что-то странное в ней. Катарина поправила кобуру под сутаной, и вытащила морской кольт, демонстрируя:
- Со ста шагов не промахнусь! - соврала она, на самом деле её навыки стрельбы были несколько скромнее.
Катарина чувствовала, что ей нужна ванна или хотя бы река. Настолько запылилась и вспотела она.
- Вы бы оружие лучше спрятали... Если здесь нас и заметят индейцы, то на безоружных они вряд ли нападут, чем на двух всадниц, размахивающих кольтами. Мы все равно их не заметим, даже если они просто будут рядом следить за нами. Так что положитесь на милость того, чье имя собираетесь славить в этих землях. Вполне возможно от этого будет больше проку...
- Хорошо, - просто ответила Катарина, и кольт исчез в кармане сутаны. Катарина следила за тем, чтобы саквояж не отвязался от седла, и насколько возможно постаралась его освободить, внутри у неё лежали патроны сорок четвертого калибра. Если Сативу застрелят, можно будет прятаться за трупом и отстреливаться целую вечность.
Йоханна старалась держаться беззаботно и храбро, однако, удавалось ей это с немалым трудом. За каждым кустом, тянувшихся в нескольких сотнях ярдов вдоль дороги, ей мерещились шаткие тени - контуры следящих за ними индейцев. Но пение птиц никем не прерывалось, никаких подозрительных шорохов пока не было. Вскоре потянуло дымом, и через полмили показалось небольшое селение. Видимо, это была отдаленная ферма каких-то скотоводов. Издали было заметно одно большое строение, похожее на жилой дом, и рядом несколько хозяйственных построек. Ну, что ж, это был шанс подлатать подкову Туз, а может и принять наконец горячую ванну.
"Ура, ферма!" - подумала Катарина. Её нисколько не заботили окружающие красоты, да и индейцев она боялась только номинально. Почему-то ей казалось, что все индейцы мирные как и те племена, с которыми она дружила в детстве. Впрочем, она не слишком об этом задумывалась. При виде фермы в глубине её шевельнулось ЭТО... то от чего она страдала столько лет - жажда. И Катарина покрылась испариной, стараясь сохранять напускное веселье.

Чем ближе подъезжали женщины, тем явственнее проявлялись очертания человеческого жилья: запах дыма и конского навоза; кудахтанье кур и мычание коров - это определенно была чья-то ферма. И раз она добротно стояла тут, не разоренная, то ее неплохо охраняли. Огромная территория, включающая строения, загон для лошадей и несколько акров для посевов, была обнесена крепкой оградой. По периметру бегали собаки - слышалось их повизгивание и лай, и, наверняка, к дому пробраться будет нелегко. "И все же нам надо попытаться", - подумала Фогель, все сильнее ощущая хромоту Туз, да и свою усталость после почти восьмичасовой беспрерывной скачки.
Ворота оказались заперты, но Йоханна решительно спешилась и постучала найденной рядом корягой. По ту сторону тут же забесновались и зашлись громким лаем собаки. Спустя минут десять послышался грубый мужской голос:
- Кого там черти принесли?
- Мы уставшие путницы, просим вас приютить нас на ночь.
- Шли бы вы дальше своей дорогой... путницы. Давеча тут шастали какие-то бродяги, чуть пожар нам не устроили. Некогда мне вас тут ютить, через двадцать миль на запад будет Ривертон, там вас и приютят.
Фогель кивнула монашке, мол, применяй слово Божье.
- Христом Господом прошу Вас, почтенный, приютите двух сестер милосердия на ночь, ибо труд наш тяжек - нести слово Божье на Дикий Запад, - сказала Катарина подумав: "... ничего, что я одна в сутане. Там где одна там и две, прокатим за двух монашек".
За воротами несколько минут слышался только лай собак, возможно, хозяин разглядывал путниц через какое-то потаенное окошко или щель. Ведь должны были они с кем-то общаться, отшельниками долго не протянешь.
- Ладно, - недовольно проворчал хозяин, - только собак отгоню.
Лай постепенно стих, послышался скрип отодвигаемого затвора. В открывшемся проеме женщины увидели невысокого крепкого мужчину в годах, подозрительно рассматривающего "сестер милосердия".
- Господь наш велел помогать ближнему своему, - он остановил взгляд на Ханне. - Останетесь до рассвета, дальше сенника чтоб ни шагу, да вы и не сможете - там собаки бегают. Ежели что, - мужчина потряс внушительным карабином, - рука у меня меткая.




Сообщение отредактировал bluffer - 6-12-2016, 9:27

Летти молилась.
- Прости, Господи, и помилуй мя, грешную, Дева Мария, заступница...- Она посмотрела в окно. Поезд споро бежал, унося ее от Сен-Луиса, - ох, и спустит же с меня шкуру мистр Пьер, и прав же он будет...

Тогда, расставшись со своим ягненочком, со своей Полинн, она вернулась в Сен-Луис. В кармане у нее был кошелек подопечной и документы. Выйдя на уже знакомой почтовой станции, пожилая негритянка бросилась искать шерифа. Представитель порядка и закона в Сен-Луисе нашелся в собственном офисе и именовался Джеральдом Фишером. Выслушав сбивчивый рассказ Летти, он схватился за голову. Нет, сомнений в правдивости служанки у него не было - все северяне знали, как верны эти черномазые псы своим хозяевам. Но чтобы Хромой Сэм занялся киднеппингом?
- Ты...вы...это точно был Хромой Сэм? - переспросил он.
- Да нешто ж я врать буду, - всплеснула руками Летти, - так он и сказал, значит, что Сэмом Стоуном кличут. А уж потом мне в дилижансе жентмуны растолковали, что это, дескать, Хромой Сэм. Ох, и что ж с моей ясочкой-то будет? И где ж ее искать?
- Отставить истерику. Вот что, езжай-ка ты домой. А мисс Робийяр мы сами найдем.

И вот, теперь Летти возвращалась в Саванну. Возвращалась, не выполнив наказа мисс Мари, не уберегла рыбоньку свою. Ох, и кто ж ее замуж теперь возьмет-то? А ну как ссильничали да убили? Или того хуже - затяжелела она? Ох, а характер-то у нее не медовый, не сахарный. Да и кто ее одевает утром? Что кушает? Помилуй ее, Дева Мария-заступница, убереги ее святая Катерина...

Таверна "Дикий конь"

Рэд проснулся от грузного поскрипывания половиц – служанка принесла кувшин с горячей водой. С вечера Джон заметил в комнате маленькое зеркальце на стене и под ним тазик с холодной водой, но он так и повалился на кровать, не умывшись. Сейчас силы вернулись, и хотелось как следует вымыться, привести себя в надлежащий порядочному мужчине вид.
- Нет ли у вас большой кадки для купания? – не открывая глаз, спросил Джон.
- Нет, мистер. Такие тут только в городе… в салуне милашки Сью точно есть.
Рэд недовольно поморщился – мыться в публичном доме совсем не хотелось.
- Как тебя зовут?
- Эстела, господин.
- У вас есть колодец, Эстела?
- Да, во дворе, левее конюшни.
- Принеси мне туда еще один кувшин горячей воды, милая.
Толстушка разрумянилась – "милой" ее уже давно не величали, и послушно ушла за водой.
Джон посмотрел в зеркало. Когда-то он начисто брил лицо, так хотелось Шарлотте… Теперь лишь слегка подравнивал бороду и усы. Теперь и одежду он носил более простую и удобную. Сколько всего он делал ради Лотти... Шериф взял кувшин с горячей водой и вышел из номера.

Конюх-мексиканец очень удивился, услышав ругань одного из постояльцев, стоящего в дверях таверны. Рэд смотрел на влажную после ночного дождя землю. Следы он хотел с утра поискать! Мало того, что за два дня их перемело пылью, так теперь еще и дождь окончательно размыл! Джон не просто ругался, он вспомнил всех злых духов своего народа и даже католического нечистого не забыл упомянуть. Опять придется скакать по округе, ища и опрашивая бесконечных свидетелей. Чертов дождь!
- Мистер не любит грязь? – усмехнулся конюх.
- Да, - чуть успокоившись, ответил Рэд. – Я хотел скорее отправится к какой-нибудь красавице под теплый бочок, а теперь придется задержаться. А у вас с дамочками совсем туго?
- Эстела всегда тут, - засмеялся мексиканец. – Вы немного опоздали, мистер. Сейчас тут только почтенная семейная пара. А вот два дня назад были дамочки. Одна вроде бы монашка, зато вторая вовсе даже нет.
- Поди толстая и уродливая? – улыбнулся Джон.
- Не, высокая, худощавая. Волосы длинные, поди и лицом не дурна, я особо не присматривался. Тихая, правда. Купила комнату и не выходила оттуда.
- А лошадь у нее была? Или она с дилижансом сюда приехала?
- Дилижансы сюда не заходят, мистер, они через город идут. Знамо дело, на лошади приехала, дамочка. Только подкова у лошади отошла, недолго она на ней проскачет теперь.
- А куда отсюда дороги ведут, амиго?
- На Ривертон основная, та что от развилки по центру. А две по бокам – это к мистеру Гранду на ферму и обходная в Шайенн.
- И куда же эта красавица ускакала? – Джон пытался скрыть нетерпение в голосе, стараясь говорить с напускным безразличием.
- А кто их знает… Они с монашкой этой на рассвете уехали. Я не видел куда.

Рядом с колодцем Джона ждал еще один кувшин с горячей водой и ведро, которым, наверное, поили лошадей. Но Рэда это не смущало. Оглядевшись и убедившись, что тут его вряд ли кто-то заметит, он разделся и быстро вымылся. Эстела смущенно хихикнула – она подошла как раз тогда, когда Джон успел только чистое белье надеть. Он кинул ей грязные вещи:
- Отстираешь за сегодня? В долгу не останусь.
- Хорошо, господин.

Итак, в Шайенн Ханни вряд ли вернется. Джон почти не сомневался, что высокая одинокая гостья, бывшая тут недавно, была именно она. Но почему уехала с монашкой? Сообщница? Вряд ли. В банде Ханни была единственной женщиной. Над этим стоило еще поразмышлять, а пока… Сразу ехать на Ривертон, не проверив дорогу на ферму, было бы глупо. Лучше час потерять… Позавтракав и расспросив у конюха подробно дорогу, Джон отправился к мистеру Гранду.

Горячая вода определённо пользовалась спросом сегодня. Когда Стоун потребовал кувшин в комнату, Эстела расхохоталась, но принесла. На посуде, покрытой сеткой трещин, была нарисована какая-то скотина, отдаленно напоминающая корову, и Сэму немедленно вспомнилась маленькая ферма под Атлантой, Энни, вытирающая руки передником, малышка Дейзи...Он тряхнул головой, отгоняя воспоминания и оглянулся на уснувшую-таки Полинн. На его жену она не была похожа. Даже наоборот. У Энни не было таких маленьких изящных ручек, такой белой кожи и таких синих глаз. Но, все же, общее у них было - горделивая осанка, твёрдый характер. И, черт побери, ко всему прочему, приятно брать в руки рубаху и видеть, что порез в ней искусно зашит мелкими стежками. Впрочем, Стоуну было не до сентиментальных переживаний - день предстоял длинный и тяжелый: почта, рынок, бордель (чтобы вытащить Мигеля, разумеется). Но сначала завтрак. Умывшись, Сэм спустился вниз, где немедленно попал под опеку Эстелы. Кофе, овсяная каша и ветчина. Не угодно ли, мистеру Стоуну?
- Все, как я мечтал, - улыбнулся мужчина, - что нового, красавица?

Новыми были постоялец (видимо, вчерашний заезжий) и сплетня о банде Хромого Сэма, ограбившей какой-то обоз, охраняемый военными, в прерии.
"Военных мне ещё не хватает, - разозлился Стоун, - кто ты, каналья, что присвоил себе моё имя?"

Размышления его прервал Мигель. Мексиканец пах дешевыми (и весьма удушливыми) духами и перегаром и имел возмутительно довольный вид.
- Hola, Сэм! - заорал он, рухнув на стул, - есть пожрать?
- Тебя девочки не покормили?
- Девочкам не до жратвы было.
- Значит, поешь на рынке. Я с девчонкой на почту. Ты - за припасами в дорогу и патронами.
- А девчонка где?
- Спит ещё, - Стоун отхлебнул кофе, - хорошо, если к полудню проснется. Если сегодня удастся отправить письмо её папаше, завтра выезжаем с утра.
- Отлично, надоел мне этот Шайенн, - мексиканец, не чинясь, подвинул к себе кашу Сэма и зачавкал ею.

Сообщение отредактировал Джеймс Генри Бертон - 7-12-2016, 14:24

Когда Омаха уже скрылась за горизонтом, а вокруг простиралась бескрайняя прерия, Эйла быстро заскучала. На горизонте не появлялось ничего необычного, кроме стад скота, а вскоре даже они стали редкостью. Только одинокие кучки мустангов иногда, навострив уши, вслушивались в монотонный стук их паровика, после чего уносились прочь. А звук работы паровой машины действовал на Эйлу убаюкивающе. Чтобы развлечь себя и не уснуть, Эйла извлекла из подсумка книгу, купленную накануне в книжной лавке в Омахе. Покупатели в книжной лавке были явлением редким в этих краях, даже в Омахе. Продавец книг был настолько воодушевлён и обрадован визитом эффектной девушки, любящей читать, что раздобыл и продал с большой скидкой книгу, только недавно появившуюся в Америке.

Так что всю оставшуюся дорогу Эйла провела, уткнувшись в книгу, озаглавленную “Вокруг Луны”, время от времени бормоча себе под нос что-то про тяготение, инерцию, ускорения, а также про разрежение, давление и трение, и лишь изредка поднимать глаза, и оглядываться вокруг. Машинист, поначалу пытавшийся завязать с наёмницей разговор, быстро понял, что в беседе она не заинтересована, и впредь лишь подозрительно косился на неё, когда она выкрикивала что-нибудь совсем уж непонятное и угрожающее.

Вдруг, в очередной раз подняв глаза на дорогу, Эйла заметила свежевскопаную землю у её левого края. Быстро сообразив, что это может означать, девушка вскочила на ровные ноги, и истошно закричала машинисту: “Правее уходи!”, порываясь самой схватиться за рычаги управления. Машинист навалился на рычаг, однако, было уже поздно. Искрящийся огонёк уже добежал до кучки вскопанной земли, и всё, что успела сделать Эйла — это закрыть лицо и грудь руками.

Связка динамита, закопанная на обочине дороги, взорвалась в нескольких метрах от левого переднего колеса дилижанса, обдав экипаж кучей земли и острых камней. От удара Эйла рухнула обратно на сидение, чуть не вывалившись через правый борт на дорогу, однако, довольно быстро сориентировалась, и, спрятавшись за бортами, осмотрела себя. На руках, которыми она прикрылась, было полно ссадин, порезов и ран от выброшенных взрывом острых камней, несколько царапин было на лице, голове и груди, но в остальном она была в норме. Клёпаный корсет из дублёной кожи не только выглядел круто, но и был неплохой защитой от ударов и осколков, хотя всё же не мог остановить пулю. Машинисту повезло меньше. Он скривился от боли, прижимая одной рукой кровоточащую рану в боку, но всё ещё был в сознании, и продолжал управлять паровиком. Самому паровику повезло ещё меньше. Хоть взрыв и не повредил котёл, и шатунный механизм, сильно досталось трубопроводам с левой стороны — из них несколькими струями валил пар.

Убедившись, что водитель ещё в сознании и дееспособен, Эйла прыжком перебралась через кабину на заднюю площадку, где уже сидел, вжавшись в пол, помощник машиниста в обнимку со своим дробовиком. В тот же момент прогремело несколько револьверных выстрелов, и Эйла рухнула на пол рядом с кочегаром.
— Мы теряем скорость! Пар выходит, левые цилиндры вылетели! Они быстро нас догонят! — в отчаянии прокричал кочегар.
— Ну так перекрой вентили! Пойдём на правых. Я их попробую задержать! — ответила Эйла, и выглянула через задний борт.

Преследователей было двое. Они быстро догоняли теряющий скорость паровик. Однако, сделав несколько выстрелов из револьверов для устрашения, они больше не стреляли — экономили патроны. Стрелять из карабина во время скачки было практически невозможно, не рискуя вывалиться из седла, а перезарядить револьвер - так и тем более. Один из них уже начал крутить лассо, намереваясь, очевидно, стянуть с машины того, кто рискнёт неосторожно высунуться. Однако, они всё ещё были на расстоянии, большем дальности броска лассо, и Эйла решила рискнуть. Взведя курок на своём Смите-Вессоне, но пока не вытаскивая револьвер из кобуры, она выпрямилась в полный рост. Её набедренную кобуру по-прежнему закрывал борт дилижанса, и нападавшим было сложно понять, вооружена она, или нет.

Бандит, скакавший впереди, и собиравшийся бросать лассо, приближался, а Эйла всё выжидала. Она была уверена, что с близкого расстояния не промахнётся. Бандит замахнулся, и в этот момент Эйла выхватила свой револьвер, и выстрелила. И промахнулась. Дилижанс, управляемый раненым водителем, налетел на кочку в самый нежелательный момент. Снова взвести курок и выстрелить Эйла не успевала. Лассо уже было брошено, и девушка, бросив револьвер в кузов для угля, выхватила нож. Уклониться от лассо она уже никак не могла, она могла только уменьшить время, необходимое на то, чтобы освободиться от верёвки. Что ж, по крайней мере её протащат по дороге не несколько вёрст, а чуть меньше.

Когда верёвка скользнула по её плечам, Эйле удалось выпрямить руку с ножом так, что лассо затянулось как раз на лезвии ножа, зацепившись за ограничитель. Это лучшее, на что могла претендовать девушка. Бандит сделал рывок, и верёвка перерезалась сама собой. Однако, толчок всё равно получился сильный, и Эйла, перевалившись через борт, рухнула в кузов с углём.

Обрадовавшись тому, что легко отделалась, Пропасть опять обрела утраченную на доли секунды уверенность в себе.
— Вот как, значит, да? — негромко воскликнула она. — Что ж, не хотите по-хорошему — будем по-плохому.
С этими словами она извлекла из сумки, которая всё ещё была с ней, одну из своих светошумовых гранат, которые она всегда носила с собой как раз для подобных случаев. Ещё раз выглянув краем глаза за борт уже прицепа с углём, и оценив расстояние до преследователей, которые, опешив от того, что их жертве удалось быстро освободиться, слегка отстали и опять достали револьверы, не намереваясь более церемониться. И в этом Эйла была с ними согласна - церемониться она тоже не собиралась, и, выдернув запал, выбросила гранату с рассчётом на то, чтобы она взорвалась как раз перед бандитами.

Раздался громкий хлопок, и окрестности озарила яркая вспышка, которую девушка видела лишь в отражении от дороги и бортов прицепа. Произошло как раз то, на что и вёлся рассчёт. В отличии от паровика, не знающего страха, лошади испугались вспышки и взрыва, ослеплённые рванулись в сторону, сбросив своих не менее ошеломлённых всадников. Эйла попыталась было найти свой револьвер, но посколько он, очевидно, провалился куда-то вглубь кучи угля, она отложила это на потом, и, опять перемахнув через кабину, снова оказалась рядом с машинистом.
— Тормози, приехали. — уже спокойно сказала она.
— Машина ещё сможет ехать, если остановимся, можем уже не сдвинуться. — возразил машинист. — Давайте от них оторвёмся хотя-бы!
— Тебе нужно позаботиться о ране, дилижанс надо починить. А они... Они теперь мои. — ответила охотница, взяв в руки своё причудливое оружие.

По блеску в глазах девушки машинист понял, что ему и вправду лучше подчиниться. Свернув влево, он остановил паровик, подставив его уже и так пострадавший левый бок навстречу преследователям, которые теперь валялись в пыли. Эйла же спрыгнула на землю, и, используя паровик как укрытие, прицелилась. Один из бандитов - тот, который держался сзади и не имел лассо, но на ремне карабин - уже начал вставать, пытаясь заодно выудить его из-за спины. Но у Эйлы на этот счёт были другие планы. Она нажала на спуск, ружьё издало глухой хлопок, в казённой части что-то ярко вспыхнуло, извергая клубы белого дыма, и воздух прорезал яркий луч. В тот же момент облако дыма изверглось и из преступника, и он опять осел на землю. Произошедшее, разумеется, сильно подействовало и на его напарника, у которого напрочь пропало желание вставать и продолжать бой.
– Бери дробовик, и идём. Прикроешь. — обратилась Эйла к помощнику машиниста, который уже отошёл от испуга, и лишь молча кивнул в ответ, спрыгивая на землю.

Уже через час, после посильного ремонта и перевязки ран машиниста, дилижанс опять отправился в путь. Машинист отдыхал в кабине, помощник взял на себя его роль, а Эйла теперь выполняла функции кочегара, не гнушаясь столь необходимым в этот момент занятием. Тем более, эта роль позволяла ей время от времени тыкать лопатой связанного бандита, валяющегося рядом с бездыханным телом своего коллеги в прицепе на куче крупного угля, больно впивавшегося в рёбра.

А спустя ещё несколько часов, получив заработанное в прямом смысле слова потом и кровью вознаграждение, Эйла уже стояла возле почтовой станции, почти в самом центре Шайенна. В испорченной одежде, перепачканная в угольной пыли и крови, вся исцарапанная, потрёпаная, но... не побеждённая. Эйла обвела глазами окрестности, и, улыбнувшись, произнесла: "Что ж, Пропасть... Добро пожаловать домой..."

в соавторстве с bluffer

- Храни Вас Господь, - сестра Катарина крестясь вошла верхом сквозь открытые ворота.
Она не очень тщательно привязала кобылу, в надежде на то, что та ночью отвяжется и что-нибудь там сожрет на ферме. Однако за всем этим наблюдал фермер, поэтому Катарина делала вид, что старательно привязывает скотину к коновязи. После чего стала напротив него с саквояжем в руке. Саквояж был тяжеловат, в нем помимо смен белья, мыла и одежды лежали также пять коробок с патронами сорок четвертого калибра. Всего двести двадцать пять патронов, остальные она израсходовала практикуясь.
Фогель молча повела Туз туда, куда указывал хозяин фермы. Он заметил, что лошадь прихрамывает, но ничего не сказал.

Сенник оказался довольно просторным сараем, наполненным свежим сеном. Мужчина бросил большую охапку чуть поодаль от двери и ушел. Видимо, это была постель путниц на сегодня. Ничего, Ханне не привыкать... В каких только клоповниках не приходилось прятаться, когда банда залегала на дно после очередного дела. Были и совершенно голые пещеры, в которых о таком душистом и мягком сене приходилось только мечтать.
Катарина упала на сено почти ничком, и заснула. Думала она о том, чтобы проснуться пораньше и пополоскаться холодной водой. А может быть и горячей водой - размечталась она. Она даже готова была щедро заплатить за ванну, она даже думала сколько ей нужно для того, чтобы дожить до конца мероприятия, с тем, чтобы остаток тут же потратить на горячую ванну... С такими мыслями она погрузилась в глубокий сон.
В животе урчало, да и жажда донимала не меньше голода. Тем, что женщины брали в дорогу, они перекусили еще днем на привале. Ханна вышла из сенника и огляделась: вокруг сарая с сеном была небольшая изгородь, собаки сюда попасть не могли, но если бы гостьи попытались выйти без ведома хозяев - то точно нарвались бы на злые клыки. Совсем уже было отчаявшись поговорить с хозяевами, Фогель услышала скрип затвора калитки. Повернувшись, она увидела хозяина, несущего им ужин.
В небольшой корзинке лежали хлеб, лук, яйца, пара кукурузных лепешек, несколько кусков вареного мяса и бутыль с молоком.
Мужчина не спеша покуривал трубку, пока женщины ели. Когда он собрался уходить, Ханна вышла вместе с ним во дворик сенника.
- Извините, сэр, как мне вас называть?
Тот смерил ее недоуменным взглядом.
- Ну, уж точно не сэр. Зови меня Морни. Меня все так зовут.
- Вы не боитесь тут... одни? - это первое, что пришло на ум Ханне.
- С индейцами у нашей семьи мир, а всякий проходящий сброд... так ведь они где угодно достанут, если захотят. На то у нас и точные ружья. Меткая пуля любого отвадит.
Чуть помолчав, хозяин добавил:
- У тебя лошадь хромает?
- Да. Не могли бы вы ее перековать?
Морни молчал.
- Я заплачу, - тихо добавила Ханна.
- Если подберу подходящую подкову. Тащи сюда свою клячу... и пять долларов.

Морни принес необходимые инструменты и долго выбирал подкову из какого-то ящика, набитого всякими железками. После перековки, уже в калитке, Морни обернулся и оборонил:
- Часа в три я разбужу вас. На рассвете вернутся мои сыновья, вам не желательно попадаться им на глаза. Как я уже сказал, с индейцами у нас мир и их женщин они не трогают, а больше тут в нескольких милях ни одной живой души, так что они не посмотрят, что вы монашки или кто там еще...

Как и обещал, хозяин разбудил женщин еще затемно. О горячей ванне опять пришлось забыть, спасибо хоть немного продуктов дал в дорогу и не стал особо расспрашивать, кто они и куда держат путь. Тронувшись и почувствовав, что Туз наконец обрела твердый шаг, Фогель подумала, что при подъезде к Ривертону надо будет как-то объяснить своей попутчице, почему она не хочет заезжать в город. Впрочем, надо еще добраться до этого самого города.

+ До.

Полинн проснулась раньше, чем думал Сэм, и потребовав горячей воды (Эстела устало закатила глаза) долго и с упоением умывалась. Вниз спустилась она посвежевшая, в скромном коричневом платье, нежно пахнущая резедой и фиалками.
- Доброе утро, Сэм, - улыбнулась она, - как спалось?
- С вами мне всегда хорошо спится, - улыбнулся в ответ Стоун, - Мигель, тебе на рынок пора.
- Наедине побыть хотите, - догадался мексиканец, - пошел я.
Полинн села на отодвинутый Сэмом стул и принялась за кофе.
- Потрудитесь есть быстрее, - Стоун устало смотрел на девушку, - нам необходимо сегодня посетить почту. Завтра, ещё затемно, мы выезжаем.

Мисс Робийяр кивнула, соглашаясь с доводами своего похитителя и одним глотком допила кофе.
- Я готова, идём.

Почта в Шайенне, старое здание, пристроенное к вокзалу, была полна народу. Вся эта толпа волновалась и шумела, путала очередь. Особенно много шума было от пожилых дам, которых иначе как бабками и не назовешь. Стоун сначала скромно при строился в конец очереди, но увидев испуганные глаза Полинн, впервые наблюдающей подобное, вздохнул и пошёл вперёд, к кассе.
- Пропустите, мэм, благодарю вас, да, я негодяй, мне об этом постоянно говорят. Нет, сэр, дуэли не будет, я вас убью сразу, со всем уважением к вашему возрасту. Да, мэм, совести у меня нет и не будет...
Девушка, крепко удерживаемая за руку, следовала за ним, как вагончик за паровозом. Ей казалось,что толпа разорвет их, но Сэм целым, хоть и многократно проклятым, достиг кассы, куда и протянул письмо. Почтовый служащий, не торопясь, принял письмо, проштемплевал и приклеил марку, а у Полинн возникло чувство, будто мадам Свобода исподтишка улыбнулась ей.

С Д.Г.Б.

Назад они возвращались неспешно. Полинн, окрыленная отправкой письма и пользуясь странным благодушием Стоуна (видимо, тоже предвкушал скорое расставание) предложила прогуляться. Сэм, подумав, согласился (хоть это было и неразумно) и предложил руку. Девушка оперлась на нее и, идя по улицам Шайенна, неожиданно поняла, что это, оказывается, весьма приятно идти под руку с привлекательным мужчиной (а в том, что ее спутник именно такой, не давали усомниться взгляды встречных дам). Стоун не спешил, подлаживаясь под шаги девушки, твердо, но аккуратно поддерживал на неровностях дороги.
- Сэм, - улыбаясь, начала она разговор, - а индейцы тут есть?
- Есть, - Сэм удивленно посмотрел на девушку. Разговора об индейцах он ожидал менее всего, - Шайенн так и назвали, в честь племени, что тут жило. Шайенны до сих пор живут неподалеку, Лакота ближе к Башне Дьявола.
- О, я никогда не видела индейца! А они мирные?
- Если их не трогать - да.
- А бизоны?
- И бизоны еще изредка попадаются, - подумав, ответил мужчина, - одного я видел. Издали. Здесь же ранчо вокруг, мисс Полинн, фермеры против дикой скотины. Опять же, когда чугунку прокладывали, их повыбили.

За разговором они не заметили, как дошли до городского рынка.
- Боже, какие они милые! - Мисс Робийяр увидела женщину, продающую котят.
- Нет, мисс Полинн, котята нам точно не нужны, - возмутился Сэм, уводя ее от заветного лукошка, - Мигель не согласится тащить еще и кота.

В таверну они возвращались после полудня. Стоун тащил корзину, из которой высовывались отрезы ткани ("Я вам сошью рубашку, Сэм!"), благоухало духами и мылом ("Такое мыло хорошее и недорого!") и размышлял на тему: "Женщины - это утомительно и разорительно". Полинн пребывала в отличном расположении духа, она упорхнула в комнату, где переоделась в лиловое платье, отделанное кружевом, умылась и сбрызнула волосы лавандой (постепенно становилось понятно, почему ее саквояж так перевешивал Мигеля в седле). После чего, свежая и разрумянившаяся после прогулки, она присоединилась к Сэму за обедом, внизу.

Окрестности Шайенна

Особняк мистера Гранда был заметен издали: огромное каменное двухэтажное строение, обрамленное зеленой лужайкой по всему периметру между домом и высоким кованым забором. К крыльцу от ворот вела вымощенная камнем дорожка, по обеим сторонам которой красовались молодые тополя.
Джон доскакал сюда чуть более чем за полчаса – Молли застоялась и только рада была галопу. Ворота оказались не заперты, Рэд спешился и повел лошадь под уздцы. В "Диком коне" все, с кем успел перемолвиться Джонатан, отзывались о Гранде как о высокоморальном и исключительно порядочном человеке, поэтому звезду шериф снова приколол на видное место.
Мистер Гранд – высокий седоволосый мужчина, оказался таким же величественным и ухоженным, как его жилище. Все – от дорогого серого костюма до начищенных сапог и золотых часов на цепочке – говорило о процветании и материальном благополучии этого эсквайра. Однако ни тени высокомерия не сквозило в его добрых карих глазах. Он внимательно выслушал гостя, затем проводил в подсобное помещение за домом.
- Видите ли, они в общем ребята неплохие, а уж работают так, что загляденье… Но вот как выпьют, совсем голову теряют. На днях вернулись раненые, я не мог их выдворить в таком состоянии… но они наказаны – только хлеб и вода, и кое какие лекарства.

Подсобка видимо служила складом для различного инвентаря, который сейчас был аккуратно сложен в дальнем углу. А прямо по центру стоял широкий соломенный топчан, обтянутый плотной парусиной, на котором играли в кости неунывающие Хорхе и Хью. При виде хозяина оба тут же вскочили и вытянулись в струнку, при этом Хью застонал и припал на одну ногу, а Хорхе, сморщившись, притянул к телу покалеченную руку.
- Вот! Ваши проделки, наконец, дошли до служителей закона, и не надейтесь, что я буду вас прикрывать! Этому джентльмену угодно поговорить с вами, и если вы хоть что-то от него утаите, я вас точно выгоню вон.
Даже Джон понял, что данная устрашающая тирада вряд ли будет приведена в исполнение, однако, он был благодарен Гранду за поддержку. Поначалу работники были немногословны, но постепенно становились все словоохотливее.
- Мы ж просто хотели развлечься… туда редко кто-то девочек приводит, иногда и делятся за деньги… Да мы даже подумать не могли, что эта девка, - строгий взгляд мистера Гранда, - то есть юная леди могет быть его женой. Слишком уж они разные.
- Разные?
- Ага. У него рожа разбойничья, весь в шрамах, а она ухоженная и одета богато…
Джон задумался. Описываемую миссис ему пока не удалось увидеть, возможно, парни правы и что-то там нечисто… Хотя, когда кто-то смотрел на него – простого ковбоя с примесью индейских кровей, и Шарлотту – холеную дочь богатого скотовода, тоже удивлялся: как они могут быть супругами? Да и не этой странной парочкой надо сейчас заниматься, тут свои шерифы есть, вот пусть у них голова и болит.
- А два дня назад что за дамы были в "Диком коне"?
Хью прищурился, вспоминая:
- Одна вроде как монашка, точно в сутане была. Красивая, но мы монашек не трогаем, грех это…
- А вторая высокая, длинноволосая. Молчаливая какая-то. Одежда на ней была жутко пыльная, видать скакала она долго, - добавил Хорхе.
Джон показал портрет Медовой Ханни:
- Она?
- Да! Точно она, сэр.
- Они вместе приехали?
- Нет, монашка после этой высокой. А уехали точно вместе, - припомнил Хорхе.
- Куда?
- На запад, мистер.
- Что ж, жалоб от семейной пары не поступало, и я вижу, что вину вы свою осознали в полной мере, - будь эти молодчики на вверенной Джону территории, он бы точно упек их за решетку, но здесь он мог только донести о ситуации местному шерифу, а на это уйдет драгоценное время. – Посему оставлю вас под бдительным и справедливым оком мистера Гранда, которого я сердечно благодарю за оказанное гостеприимство. Но если такое еще раз повторится, то штрафами вы не отделаетесь.

Хотелось тут же броситься по следам воровки, но надо было забрать выстиранные вещи и кое-какие продукты в дорогу. Рэд вернулся в "Дикий конь" как раз после полудня. Привязывая Молли к коновязи, шериф не забыл снова спрятать звезду.
Войдя, он заметил семейную чету, собирающуюся обедать. Цепкий взгляд Джона разглядел кольцо на пальчике юной миссис и, кажется, выглядели они оба вполне довольными. Но, тем не менее, Рэд выбрал самый ближайший к ним столик и решил держать ухо востро.

+До

Таверна "Дикий конь"

- Когда мы поедем дальше, Сэм? - Полинн брезгливо повертела в руках застиранную салфетку и бросила на стол, - мне надоела эта таверна и местная стряпня.
- В следующий раз остановимся в приличном отеле, - хмуро пообещал Сэм, потирая ногу, снова нытьем предвещавшую непогоду, - завтра засветло выезжаем.
- Отлично. Жаль, что я осталась без котенка. Мигель преуморительно выглядел бы с котом за пазухой, - хихикнула мисс Робийяр, - я, пожалуй, вздремну.
- Конечно, - Стоун встал и отодвинул стул девушки, помогая встать. То, что произошло далее, было неожиданно для обоих: Полинн протянула ему руку так, будто бы находилась в компании одного из своих воздыхателей, а Хромой Сэм ее поцеловал так, будто бы ничего дороже этого простого жеста для него не было. Девушка улыбнулась снова и пошла по лестнице, Стоун проводил ее взглядом и только потом уселся за столик снова.

Нет, она не похожа на Энни, совсем не похожа. Энн, дочь фермера, руки имела грубые и раздавленные работой. Энн была сильной и крепкой. Этот же нежный цветочек, хоть и выказывает изрядную силу духа, слишком хрупкая, похожая на маленькую птичку. Но отчего-то его к ней влечет. Отчего-то его волнует ее голос, запах резеды и фиалок, шуршание юбок. Видимо, сказывается недостаток женского общества. Эвон, Мигель до сих пор с рынка не вернулся, видать, снова к Милашке Сью завеялся.

И нужно бы подумать о следующем дельце. Иногда такое ощущение, будто бы женщины деньги едят. Вот, скажите на милость, зачем ей столько мыла, если можно обойтись одним куском? И когда она будет шить рубашки, если большую часть времени они проведут в седле? И котенок...Стоун усмехнулся, вспоминая, каким восторгом загорелись глаза Полинн при виде котят. Право, в ее возрасте уже ребенка (и не одного) нянчат, а она сама еще - дитё-дитем...

Стоп, Сэмюэл Джеймс Стоун, не о том думаешь. Подумай о том, что северяне сделали с твоими женой и дочерью. О том, что когда-нибудь отомстишь им.

Да, но она не северянка...

Сэм одним глотком осушил стакан с местным джином, поморщился и поспешно принялся заедать мерзкий вкус ветчиной и ямсом.

Сообщение отредактировал Джеймс Генри Бертон - 12-12-2016, 2:06

в соавторстве с bluffer

Ночь, к счастью для путниц, оказалась звездной и лунной. До рассвета оставалось часа три, но Луна неплохо освещала дорогу. Спустя час всадницы въехали в небольшое ущелье - впереди был горный перевал. Скалы образовывали здесь уютное ущелье и Фогель предложила спутнице остановиться:
- Сестра Катарина, давайте переждем здесь до рассвета? Боюсь, как бы моя кобыла снова не повредила ноги в этих скалах при такой тьме.
- Да, конечно. Катарина спешилась и поискала хворост, желая разжечь костер.

Пока монашка искала хворост, Ханни тоже на месте не стояла. Делая вид, что отошла приглядеть за лошадью, Фогель стала внимательно запоминать расположение вершин окружающих холмов и звезд. Когда она убедилась, что точно найдет это место еще раз, все-таки проверила Туз и вернулась к спутнице.
- Все отдала бы за горячую ванну, - потянувшись, заметила Йоханна. - Вы, наверное, привычны к такой жизни? Вы сторонница аскетизма?
- Вовсе нет, - ответила Катарина, - я обожаю сибаритствовать, однако приходится много путешествовать. Мне тоже нужна горячая ванна. - загрустила монашка.
К тому времени она собрала сучья и мох и подожгла все фосфорной спичкой.

Глядя на яркие искры от пламени, Фогель размышляла: правильно ли она поступила? Нет, слово "правильно" здесь не подходило. Когда это она поступала правильно? Здесь более подходило "в согласии с собой". Что-то, еще с ночи в "Диком коне" свербило в глубине сознания, что-то она сделала не так. И только переночевав у старины Морни она поняла что. Что ж, сейчас она это исправит.
Становилось все светлее, пора было трогаться в путь. Ханна встала с теплой коряги и отошла оправиться за выступ скалы.

На самом деле именно это место она так упорно запоминала ночью. Теперь она огляделась тут при утреннем свете и снова постаралась запечатлеть каждую мелочь, позволившую когда-нибудь потом найти это место.
Отойдя подальше вглубь, Фогель отыскала настолько большой камень, который смогла отодвинуть и аккуратно уложила в углубление под ним около две трети украденной суммы и несколько слитков. Затем она привалила камень обратно и присыпала все земляной пылью. Действовала она почти бесшумно. Со стороны камень лежал вполне естественно. Вряд ли кому придет в голову заподозрить, что это непростой валун.

Приготовив Туз к поездке, Ханни взобралась на лошадь:
- Будем надеяться, что в Ривертоне нас все ждете горячая ванна, - улыбнулась она Катарине.
Все это время Катарина не отрываясь глядела на костер, просто грелась. Она решила, что Ханни отошла "в кустики" и не подозревала о награбленном. Услышав сигнал, монашка вскарабкалась на Сативу и последовала за спутницей.

Вайоминг

Рэд внимательно следил за супружеской четой, но ничего подозрительного так и не заметил. Миссис действительно была очень даже хорошенькая и юная, но мало ли какие браки случаются. Никаких намеков, что ей плохо с этим человеком не было, напротив – мило капризничает, как и его Шарлотта. Джон помнил эту женскую привычку чуть выпячивать губки, придавая лицу выражение недовольного ребенка. Если бы девушку держали здесь силой, то она могла хоть взглядом намекнуть, хоть жестом, хоть тарелку бы разбила… Но ее поведение больше походило на кокетство. Похоже, подозрения Хорхе и Хьюго - всего лишь глупые выдумки двух обормотов для оправдания своего непотребного поведения. А эти супруги просто путешествуют.
Рэд быстро доел остывающий обед и расплатился с Эстелой, принесшей ему чистые вещи и продукты в дорогу. Он и так тут слишком много времени потратил. Пора.

Через несколько миль после развилки земля оказалась сухой – дождь сюда не добрался. Шериф спешился и отпустил Молли попастись – лошадь была умна и никогда не отходила далеко. Пока любимица наслаждалась сочной травой, ее хозяин прошел по дороге. Следов было не так уж и много, видимо, тут редко скакали. Горожане старались добираться более надежным и быстрым средством – охраняемыми дилижансами или поездом. А эти дороги использовали местные фермеры и скотоводы. Пройдя с полмили, Джон заметил совсем свежие следы табуна. А вскоре различил тот самый, чуть менее вдавленный, след от сломанной подковы. Найти его было довольно трудно, если специально не приглядываться. Что ж, женщинам надо было где-то провести ночь. Далеко и быстро они ускакать не могли. Джон тихо свистнул – Молли послушно явилась на зов хозяина. Они отправились дальше на запад. Рэд не торопился, он приглядывался – нет ли где в стороне пепла от недавнего кострища, пока дневной свет позволял это заметить.

C Д.Г.Б.

Насладиться стряпней ("насладиться" тут явно лишнее слово, учитывая местную стряпню) Сэму помешал Мигель. Взъерошенный и запыхавшийся мексиканец влетел в таверну и бросил перед носом Стоуна две листовки, на которых, пусть и с трудом, угадывались физиономии Хромого Сэма и его напарника.
- Валить надо, - сообщил Мигель, - шериф Сен-Луиса по проволоке передал. В городе говорят, нас из-за девчонки ищут.
- Вот и отдохнули, - Стоун поднялся на ног и, - собирайся, пойду девчонку подгоню. Припасы, патроны купил?
- А то как же.

Через четверть часа из "Дикого Коня" выехали трое всадников. Полинн, не взирая на ее протесты, снова была переодета в мужское.
- Это неприлично, - ворчала она себе под нос, на что получала в ответ резонное:
- Неприлично спать в одной комнате с мужчиной, не будучи его женой, моя кошечка.
- Ну вот на кой она нам, - бубнил Мигель, - денег она нам не принесла еще, а вот индейцы на нее польститься могут. Они таких белых скво любят.
- Мда, - согласился Стоун, останавливая Тамерлана, - а ну-ка, мисс...

Мгновением позже волосы Полинн были спрятаны под шляпу, а грудь безжалостно стянута широкой полосой ткани, которую Стоун намеревался пустить на бинты.
- Ну вот, - удовлетворенно сказал он, - в пончо - мальчишка мальчишкой.
- Вот выкупит меня отец, - задумчиво протянула мисс Робийяр, - и я вас убью.
- Всенепременно, - согласился Сэм, - а теперь помещайте свой милый задок на свою клячу и едем дальше.

Прерия живет своей жизнью. Пробежала мышь, хлопотливо таща колосок ковыля в свою норку - близился вечер, когда на охоту выходили хищники, а ей не хотелось быть чьим-то ужином. Уже по-вечернему щебетали птахи в кустах. Три всадника никак не нарушили размеренный распорядок жизни прерии - они здесь были частым явлением.

... и немного Fukuyo

Башня дьявола осталась далеко позади. Перед двумя одинокими всадницами расстилались прерии, окаймленные зубцами горных хребтов, во всей своей красе. Солнце клонилось к закату, освещая серебристую ленту приближающейся реки, которая чуть поодаль подходила почти вплотную к дороге.
"Где вода, там и индейцы" - поучал Ханну старик Боб. Туз ощущала нервозность и страх своей наездницы, но послушно шла вперед.

Фогель услышала это, когда солнце почти скрылось в горах, и она уже хотела сказать Катарине, что пора делать привал. Тихий свист и затем топот копыт - их окружали всадники. Пять лошадей с полуголыми седоками - мускулистые поджарые тела прикрывали лишь несколько украшений на груди, татуировки и обмотки тряпья на бедрах. Вооружены они были по счастью только луками, видимо, женщины спугнули охотников.
Фогель привычно пригнулась ближе к лошади и сильно ударила в ее бока, пуская в галоп.
Индейцы кричали и улюлюкали, устрашая, а может хуже - подзывая подмогу. От пятерых еще можно уйти, успокаивала себя Фогель.
Катарина пустила кобылу резвой рысью, это было все, на что та была способна, после чего сама начала отстреливаться. Считая себя покойницей, она целилась каждый раз долго и тщательно, зная, что на перезарядку времени не будет.
Ханна услышала выстрелы и поняла, что дело ухудшилось окончательно. Даже если сначала индейцы хотели их просто напугать, то теперь совершенно точно пустят в ход оружие. "Ну же, девочка!" - шептала Фогель в уши Туз под свист пролетающих стрел. Отстреливаться на ходу она не умела, оставалось уповать на чудо, что лошадь ее вытащит... Фогель обернулась - глянуть как там монашка и тут же почувствовала дикую боль в ноге - стрела воткнулась чуть выше колена и осталась торчать, принося нестерпимую боль. Все же она успела заметить, что одна пуля Катарины таки попала в цель и свалила индейца - преследователей стало четверо, но они быстро приближались: двое были уже почти за спиной Ханны. Она попыталась направить Туз чуть в сторону и вдруг почувствовала на плечах прочную, затягивающуюся петлю лассо, в следующее мгновенье Фогель уже волочилась по мягкой траве...

Катарина целилась в лошадей, но попала в индейца - совершенно случайно. Сразу вслед за этим второй индеец набросил лассо на Ханну, и двое откололись. "Сатана" дернулась от страха и пошла галопом, как не была она слаба, им удалось некоторое время двигаться наравне с преследователями. Катарина вдруг ощутила боль в предплечье и заметила, что её левое плечо пронзила стрела. Видимо удовольствовавшись этим, остальные индейцы отстали, однако Катарина все неслась и неслась. Через четыре минуты она поняла, что лошадь сейчас падет и возможно на всем скаку. Поэтому она перешла на быстрый шаг, потом остановилась, спрыгнула и, спрятавшись за лошадь, начала возиться с перезарядкой револьвера. Это причиняло адскую боль из-за стрелы в руке. Кровь лилась ручьем, и рука едва слушалась. Катарина вся покрылась испариной ожидая каждую секунду, что ее или кобылу пронзят стрелы, однако этого не случилось. Выглянув из-за крупа, Катарина увидела двух индейцев-всадников в миле от нее, медленно удаляющихся. Остальных двоих не было видно. Она выжидала довольно-таки долго, не меньше получаса, после того как индейцы скрылись за складкой местности. После чего ухватила зубами наконечник попавшей в нее стрелы с одной стороны, а оперение здоровой рукой с другой стороны, сломала стрелу и вытащила её из раны. Полилась кровь. Потемнело в глазах. Катарина однако не потеряла сознание, но замедлилась. Все ее движения стали медленными и тяжелыми, словно она двигалась под водой. Она перевязала себя кое как, большим куском тряпки, которая тут же набухла от крови. Потом она с огромным трудом влезла на свою кобылу, и прошла еще около четырех миль в сторону Ривертона. До города было еще очень далеко, Катарина обнаружила ручей.
Кое-как разожгла костер, вскипятила воду в большой железной кружке, которую носила в саквояже, и начала себя лечить:
Сначала она приготовила чай из тонизирующих, которые возила с собой, потом проглотила хинин. Промыла кипятком рану. Катарина теряла кровь. У неё с собой была крошечная склянка с карболовой кислотой, новомодным европейским средством. Она промыла им рану, и не стала её прижигать, вместо этого сшила портняжной иглой и обычными нитками. На это ушло больше полутора часов. Катарина прокусила до крови губы чтобы не закричать, боялась, что услышат индейцы, и так много раз. Вылила остатки карболовой кислоты на тряпицу и замотала покрепче, только после этого позволила себе потерять сознание....
...
Очнулась она уже под вечер. Костер догорел и уже даже не дымил. Было адски холодно, и поблизости бродил койот. Катарина чувствовала его, и прикидывалась мертвой. Ей нужен был койот - его мясо. Так как охотиться она не могла, нужно было, чтобы он подошел как можно ближе, чтобы она смогла его застрелить. У Катарины с собой был фунт овсянки, но она практиковала "мясолечение", диету - питаться бульоном и мясом все время пока болеешь....
Койота было два, один попал в суп, второй убежал. Было неудобно то, что кружка такая маленькая. Приходилось варить койота маленькими кусками. Его мясо мягко говоря сильно отличалось на вкус и на запах от телятины, однако Катарина придерживалась своей веры в "мясолечение", которой научил её один старик- перуанец - гостивший как и она на судне во время плаваний вдоль восточного побережья. Поэтому старательно пила бульон сколько могла и прожевывала куски мяса сколько могла. При этом в перерывах между приемами пищи она живала хинин и допила весь тонизирующий перуанский чай. Обмороков больше не было. Катарина погрузилась в раздумья: "Двинуться за похищенной или в Ривертон?" Мысли прояснились и она поняла, что в Ривертон надо было двигаться сразу. Однако привычка скрываться от полиции и вера в самолечение заставили её потерять почти целые сутки! Катарина забросала костер и в свете звезд оседлав кобылу рысью поехала в сторону Ривертона.

Сообщение отредактировал Fukuyo - 25-12-2016, 21:40