...А дитя тем временем все взрослеет)
По-прежнему любимый образ Габранса Наррот-Волитара.

Участники форума, которые помнят еще бородатые годы 2004 и далее, могут помнить маленького четырнадцатилетнего ребенка, который тогда только только учился играть, писать грамотно и литературно.
И хоть Анмориум последние года три пишет только в Облака, но может тем, кто следит за моим взрослением, будет интересно.
Этой осенью)

Ритуал Пустоты.
(Совместно с Визетом)

Герцог отрешенно осознал, что острейшие чувства виера гаснут, отсекая контакт с миром. Восприятие раздвоилось: Нагриаш по-прежнему видел мир вокруг себя, слышал собственный голос, продолжавший монотонный речитатив, ощущал биение энергий вокруг и плотный стихийный щит Венаата далеко в стороне, но в то же время он…
…падал. Тьма за спиной раскрылась антрацитово-черными крыльями, все больше ускорявшими движение; вокруг Нагриаша пульсировала ало-черная дымка – сила ритуала прожигала ему путь, а стелившийся за Герцогом след извилистой темной тропой связывал с реальностью.
Пространство вокруг могло ужаснуть даже древнейших виера: чувства здесь были бесполезны, воздух одновременно был горяч и холоден, подвижен и тверд, исполнен обжигающего света и ласковой тьмы, свеж и наполнен ядом, отзывался на волшебство и впитывал его, позволял дышать и разрывал пустотой. Смертный бы здесь сошел с ума через считанные мгновения, виера продержался бы дольше – но растворился в смешении стихий и вихре ощущений.
Никто из баронов не смог бы преодолеть эту границу. Более того – не смогли бы и герцоги. Великое боевое мастерство Элокхая и виртуозное умение манипуляций Акаши были бы бесполезны в этих местах – где не с кем было драться и некого обольщать; даже выжив, они бы потерялись, утратив путь.
Но Нагриаш недаром носил титул Герцога Искажения – и пространство, являвшее собой величайшее искажение, не могло его сокрушить. Именно потому даже и не возникало вопроса о том, кто будет проводить ритуал; именно потому в последнее время герцог старался как можно больше экономить силы, сознавая, что ему понадобится весь талант, все мастерство и вся энергия.
Алые глаза закрылись. Все чувства здесь были бесполезны: довериться им было равносильно отказу от пути вообще. Вместо того Нагриаш полностью положился на древнейшее ощущение, связывавшее древнейших виера с их прародителем: только оно могло провести его по пути.
И он скользил, набирая скорость с каждым мгновением, заставляя себя прорываться сквозь рвущее тело и душу пространство, прожигая себе путь, отгораживаясь от враждебной среды силой ритуала, собственной мощью и мастерством, сосредоточившись на одной-единственной цели.
Только когда ощущение изменилось, только когда пахнуло практически забытым, но по-прежнему знакомым чувством – тогда во тьме, что была Нагриашем, снова блеснуло багровое пламя. Движения замедлились; Герцог на несколько мгновений остановился. Глаза запечатлевали каждую видимую деталь, сознание напряженно анализировало все, не упуская ни малейшей подробности – то, что так хорошо умел делать Экаделл…
Представшее взору виера могло свести с ума не хуже пространства. Только, пожалуй, тут рассудок человека продержался бы дольше – это кого-то из детей Пустоты разорвало бы сплетением стихийных сил.
Предельно упрощенно можно было бы сказать, что четыре разноцветных шара обращались вокруг черноты в центре их орбит. Но сказать так – все равно что назвать виера просто густой тенью.
Как описать словами, доступными разуму? Как описать то, что…
…один из шаров пылает мощью солнца, и одновременно – земным огнем, всем, когда-либо разведенным смертными, вспыхивавшим от удара молнии, искры в шахтах или солнечных лучей, смешивая золотые, алые и синие языки пламени?
…другой вбирает в себя весь воздух, свежий и затхлый, спокойный и несущийся с ураганной скоростью, способный ласкать тело и вспарывать плоть, теплый и леденящий, пахнущий морем и цветами и молниями и лишенный всякого запаха?
…третий звучит мириадами переливов могучего океана, тонкого ручейка, полноводной реки, стоячего озера, сияет прозрачностью ручья под солнцем и темнеет мраком глубочайших морских пучин, абсолютно спокоен и волнуется, вздымаясь выше неба?
…четвертый одновременно есть мельчайший камешек и исполинская гора, нерушимый монолит и неукротимая лавина, зыбучий песок и плодородный чернозем, пронизан мертвым камнем и живой сетью древесных корней?
Как описать то, что все они вращаются со скоростью, недоступной глазу, такой, что даже око виера, ускоряющего восприятие могучей магией, может лишь замечать их?
И как описать черноту в середине – ту, что темнее самой черной ночи, тьму, что есть не просто отсутствие света, а полная ему противоположность, абсолютно спокойную, недвижимую, и в то же время пульсирующую невероятной силой жизни, древнейшей и вечной, неуничтожимой и бессмертной?
Как это описать – и возможно ли описать вообще?
Нагриаш даже и не пытался этого сделать. Считанные мгновения он смотрел – и невольно восхищался переплетением пяти стихий, которое никто не в силах был не то что представить – даже подумать о его существовании.
Хотя бы потому, что и он сам впервые по-настоящему понял – как заточили Рожденного Сном, и что… а вернее – кто служит ему темницей. Но если подумать… да, как еще его можно было бы сдержать? Как остановить, не давая вернуться в мир?
Сознание герцога мгновенно просчитало десятки вариантов. Любой из них позволял достичь цели – но освободить не только Отца.
Герцог на мгновение закрыл глаза. Нет. Иного выбора просто нет. Сейчас отступать нельзя – потому что это единственная представившаяся возможность.
Мгновение – и Нагриаш двинулся с места. Пространство, сквозь которое он прожигал себе путь, жадно пило его силу; долго здесь пребывать было нельзя, и тратить время было недопустимо.
Черные когти, казавшиеся во взбесившемся окружении невероятно, непредставимо реальными, потянулись к сферам; внешне простое движение на деле таило в себе тысячи переплетенных заклятий, лишь заключенных в обыденную форму.

- Какой демон? Ты чего несёшь, волитар?
- Не мешай надираться его сиятельству, сволочь! - оттолкнул рыцарь наклонившегося было послушать мужичину в кольчуге с подвязанной рукой. - А вот ну-ка повтори, милорд. да потише, потише! И так вон все рты разявили. Чей демон? Какой-такой Валентайн? И почему была? Ни того, ни другого в гвардии не помню! Донабор какой-то чтоли?
- А то вы не видели летучих мышей чернее ночи с глазами цвета злата в небе, солдаты? Рассказать вам, что произошло в Альянсе, и почему мы сейчас все в таком дерьме - и лорды и простые вояки?! - гнев внезапно словно стал ощутимым, в юноше проявилась стать и мощь, которую он наверное и сам от себя не ожидал.
- Ну давай, давай!
- Народ, лорду есть что сказать! Послушаем?
- Да очувствуйся же, трепло! - не выдержал Зегенхайм, но толпа уже собиралась вокруг поднявшего голос Наррота.
- Ну давай, лепи!
- И почему мы в дерьме-то?
- Открой глаза несчастным!
- Говорите, милорд! Говорите, именем Четверых!
Лорд оглядел собравшихся мрачным и почти торжественным взглядом. Природная робость сейчас боролась с аристократической гордостью, да и любовь к пафосным речам была у него в крови. А может он просто выдержал драматическую паузу, прежде чем излить душу незнакомцам:
-Потому что когда то давно к нескольким волитарам и людям, в час их наибольшей слабости, явились демоны. И пообещали спасение, богатства, славы, независимости - в обмен на услугу в будущем. Солидор, Габранс Наррот-Волитар, Ларса Венаат, Матэус Берган - говорят ли вам что-либо эти имена? Все они отдали свои души, свой народ, вас - каждого из вас, чтобы спасти себя от собственного несчастья! Прошли года - все они поднялись, стали хорошими и успешными - строя свою власть на крови и демонической помощи. А потом демоны потребовали свою услугу назад.
Дальше, как кажется мне, вы знаете всю эту историю лучше многих - гражданская война, мятежи и проклятые черные жуки, что просто начали убивать нас! И вина в этом лежит как раз не на жуках, о нет - на тех, кто не смог найти другой выход, кто решил отдать все, лишь бы только ублажить свое желание жить и жить хорошо - такой ценой! - юноша перевел дыхание - И знаете, что тошно? Что одним из них был мой родной дядя, который до последнего момента был уверен, что по его вине погиб мой отец и тысячи других достойных людей и волитаров, что это "стоило того"! Потому, сэр рыцарь, не смейте, слышите? Не смейте говорить, что я лгу вам, потому что...
... я говорю от чистого сердца, с кровью моих друзей и братьев с родных островов и Столицы на руках, с кровью моего дяди, побери его Пустота! Он мертв, как и должно быть с каждым одержимым, будь он с золотыми или алыми глазами!
- Правильно! Правильно говорит!
- Браво, милорд! Смерть им! Смерть!
- Всем смерть!
- И ни хрена вы не поняли! НИ ХРЕНА! - рявкнул Несущий Кару. - Почему демоны-то на нас напали? Почему? Потому что МЫ - ВЫ, сучьи дети - ими соблазнились! Вы, а не сами они повылазили! Смерть демонам?! Ясен день смерть, да только с собой-то что делать будете? Тоже все перережетесь-передушитесь?
Крики примолкли - спорить с лужёной глоткой опытного командира они, конечно, могли бы, но, успев закричать в зародыше народного вопля, многоопытный рыцарь, похоже, присёк источник беды сразу же, не дав разродиться.
- Башкой думать надо, сучьи дети! Башкой, хоть одной на всю вашу толпищу - вон лордову займите, коли своих не дали Четверо! - до хрипоты кричал герой в синих латах. - Демонов вы, все вы, своей гадостью подманили? Наша слабость - им пища, каждое дитя теперь знает! А вы туда же! "Смерть, смерть!" Чем о смерти орать, научились бы думать по-живому, как люди да волитары! Орки-союзнички наши и те небось поумнее теперь! А вы что?
Толпа бормотала и гундела, шепталась... Но крики стихли. Двое орущих аристократов подряд для простого люда и сейчас были в диковинку. Пожалуй, больше, чем демоны - к виера-то успели и попривыкнуть.
- Был он вашим другом или врагом, сэр Зегенхайм - лорд словно вновь стал безразличен - его постигла та участь, которая должна постигнуть каждого, кто сломался пред этими тварями. Он мертв, и ни словами раскаянья, ни криками его не вернуть. Габранс погиб как Высокий Лорд, и я горжусь им, как только может гордиться племянник подвигом своего дяди. Но за предательство и братоубийство лапами демонов я не найду в себе сил его простить - как не сможет любой, кто потерял кого-то в этой безумной войне. Знаете, что? Я хотел прийти сюда и нажраться как свинья - но мне не лезет в глотку. Я все пытаюсь понять, почему, как он смог пойти на такое? И... я не могу найти ответа. Я не могу, просто не могу найти причину, по которой он хладнокровно, из-за спины, с помощью демона убил своих братьев и племянников, и что будь он чуть более властолюбив - среди них был бы и я.
- Может и был бы. А может ещё кто был бы. Только вот на досуге пойди и спроси любого человека или волитара - каково это: когда тебе долго-долго нечего жрать - вдруг получить шанс всё изменить? Не знаю, доводилось ли тебе не есть по несколько дней подряд. Но почему-то думаю, что за миску трёхдневной похлёбки и ломоть чёрствого хлеба ты не разгребал грязь и не торговал своим телом! А мы - Мы, чтоб и тебе, и вас всех, довели наш собственный мир до того, что демонам осталось подойти, протянуть руку - и лучшие из нас, выброшенные на помойку - брали её! А почему? А потому что сами виноваты не меньше. Нет среди нас невиновных в том, что вышло! НЕТ! А уж кто больше вины несёт - не мне судить. так что выпей и прочисти мозги, они тебе одному на всю толпу даны! А я пошёл! -
Скамья под рыцарем всё же треснула и начала расходиться, но Зегенхайм успел подняться и, взмахом руки оттолкнув разом троих людей и волитара с пути, двинулся к выходу.
Волитар лишь ухмыльнулся, оставил на столе золотой ферай, и, не проронив ни слова, вышел из кабака, ровным шагом направляясь ко дворцу, с черным плащом лорда развевающемся за ним, словно крылья летучей мыши.

Пустота во взгляде на мгновение откликнулась невыносимой болью при упоминании имени, и снова он вернулся на золотистую побрякушку в руках. Летучая мышь, держащая песочные часы, гордо расправила крылья, и крохотные глазки смотрели прямо в душу молодому лорду.
- И каков же был приказ?
- Охранять, насколько я понимаю. До конца?
"Именно" - подтвердил "внутренний голос" без привычной доли цинизма и ехидства.
- Охранять до конца, - кивнула Гудрин. - То есть надолго я при вас не задержусь. Да и потом - у меня гвардейские обязанности никуда не делись. Сподобившись сдуру выжить, я ещё и его Императорскому Величеству доложиться должна. Где он?
Голос чуть дрогнул на последнем вопросе, но "тварь" пришла на помощь, подтвердила-подбодрила звучание. Как-то.
- Где Император, милорд?
- ...Во дворце, вестимо. Пережил бой с крупной тварью, не уверен в подробностях. Сам едва выжил - и то чудом. И то демоническим... - вздох - ...Как погиб высокий лорд Габранс Наррот? - молодой голос был удивительно тих и печален даже для ситуации в городе. Вокруг него все словно было чернее.
"Достойно".
- Достойно, как и подобает высокому лорду волитаров, - подхватила очередную подсказку Гудрин. - В битве с одержим...
"...ими.
- Не...
- Не", - чётко выразила свою мысль Шиэль.
- С одержимыми. Погибли все, что были с нами на Левиафане. Я - единственная, кто выжила. Да и то, чудом, - и, прежде чем Шиэль успела заткнуть носительнице рот, Гудрин бросила. - Да и то...
- "Больше достоинства", так он мне говорил - юноша усмехнулся - какие были его последние слова?
«И какие?
- Ты не помнишь?
- Он трепался с той тварью, из ваших…
- С Герцогиней Акашей. Но это врядли стоит упоминать.
- И что мне говорить?
- Солги. Не мне тебя поучать. Что-нибудь, чтобы запомнили».
- Он сказал, что погибает, зная, за что боролся и на что шёл, всегда играя… с судьбой, - процедила Гудрин. Первая ложь шла слабовато. Вторая – уже убедительнее, - и ещё сказал, что верит, не знаю во что. Про вас не говорил ничего, милорд.
- Вот как... Ясно. - Губы волитара поджались - ...Как высокий лорд, я освобождаю вас от приказа своего предшественника, гвардеец Валентайн. Вы вольны делать все, что вам вздумается. Можете попробовать побороться с внутренними демонами, я не знаю - молодой, красивый лоб лорда пересекла морщина, усмешка вдруг стала кривой, руки сами подняли печать дома Наррот, и та послушно легла на мундир адъютанта, что все еще был испачкан в крови - а я планирую побыть здесь и поскорбеть еще несколько часов, а дальше и я исполню свой долг пред Альянсом. Свободны.
«Валентайн. Неплохо звучит. Может тебе сменить?
- Заткнись, тварь!
- Ты скучная».
- Благодарю, милорд. Позвольте спросить, - голос Гудрин звучал предельно тихо. – Вы освобождаете от обязательств только меня?
Лорд нахмурился, в голосе засквозила злость:
-Освобождаю и желаю счастливой жизни вам, как они это называют..? Хиетра, точно. Искренне надеюсь, что она будет счастливей чем у других одержимых. А власти приказывать демонам у меня не было, нет и не будет.
"Молокосос.
- Зато настоящий лорд.
- Тоже мне...
- Не тебе. И не тоже".
- Я... сама на это надеюсь, милорд, - криво усмехнулась Гудрин. - Хотя надежда в моём положении - роскошь. Оставляю вас, пока нас не сожгли за пособничество Пустоте. Обоих, в один день, без "долго и счастливо". Удачи вам.
Последнюю фразу он воспринял как пощечину. Резко повернулся, уже набрал воздух в легкие, чтобы выдать гневную тираду и... вздохнул. Голубые глаза волитара вмиг охладели, и пустой взгляд переместился на бутылку. Он словно врос в свой темный угол, и продолжил игнорировать мир вокруг себя.
"Ты зря это сказала.
- Почему?
- Кейрати был Бароном Удачи. Это... им всем везло. Особенно - хиетра Кейрати.
- Я не поняла... Не подумала.
- А я тебе ведь советовала думать. Учись. Или дай мне, раз сама не умеешь.
- Шиэль...
- Заткнулась."
- До встречи, милорд. Думаю, она будет.

Боги переполняли его, бескрайние, как небо. Он молчал, не в силах искать слова. Но медленно островок азарта рос, разум возвращался, как возвращается всегда, хочет этого человек или нет.
– Ты уже подарил мне меч, досточтимый, – он вспомнил давний разговор во сне, вспомнил даже предшествовавший ей совет Санкриста, и использовал то же обращение, что и тогда. Уважительно, как редко с кем говорил. – Ты вернулся, чтобы подарить второй?
– Ты взял его, как и любой охотник за наживой, смертный. И теперь он вернется к своему законному владельцу. А за... услуги гонца ты получишь свою награду.
– И какую же? – уже живее и задорнее спросил капитан, вслушиваясь в голоса. В пять голосов.
– Все золото мира? Или может власть? Право называть себя бароном или даже Герцогом Пустоты? Может быть славу? Тот, Кто Лишил Фераи Лидиума – достойный титул?
– Ты смеешься надо мной? – удивился капитан. Руки его были погружены в сияние, и остров стремился сквозь не-бытие, которое уже было и не-пустотой. – Разве смертный может стать одним из твоих детей? Кроме того, досточтимый, ты можешь сдержать слово... а можешь и не сдержать, и я ничего не смогу сделать.
– Коль больше был бы ты в умирающем Альянсе, ты бы видел, что виера забирают у своих хиетра не только тела, но и разум, собирая лучшие черты, дабы становиться сильнее и способнее при перерождении. Да, смертный может получить такой титул. А боги не лгут.
– И остальные подтвердят это? – спокойно спросил капитан.
"– Конечно же это правда".
В голосе-огне слышится нескрываемое презрение.
"– Это даже нетрудно – стать Пустотой. Его несчастные дети даже не подозревают, как страстно они стремятся к собственной гибели. Получив крупицы сознания и капли самостоятельности, они уверены, что гибель мира в объятиях Отца – их победа...
– ... но какая победа может быть в том, чтобы утратить себя? Они счастливы тем, что не знают этого... Впрочем, все ли не знают. А, Спящий?"
Завывает ветер, вздыхая зимней вьюгой.
– Не меряйте Пустоту своими примитивными мерками. Вы, Четверо, рождены из неё, и такие же мои "дети", как и каждый демон, которого вы стремитесь истребить. Ваше существование, существование смертных, существование виера, даже этот мир – незначительно. Мироздание должно вернуться в свой сон, таков закон.
– Почему я лишу крыльев мир? Объясни. И скажи наконец, чего ты от меня хочешь?
Держа за руки Юлаль, он вел этот разговор в одиночку, не зная, что творится в голове у нее, не зная, куда летит.
– Гасящий Звезды является клинком из материала, что вы зовете Нефицитом. Для того, чтобы парить в воздухе, он поглощает силу ваших "богов". Так как мой клинок был создан из оскверненного мной лидиума, он был несовершенен – магия богов не позволяла мне пользоваться им в полную силу. Тогда мне пришлось прибегнуть к помощи их детей из рода Ашкрай, которые создали первый искусственный парящий остров – заряжая клинок силами Четверых, они смогли поднять его в воздух. Вот только спящее лезвие почти не забирало силу у кристаллов. Проснувшееся – жертвует ей, чтобы держать этот остров в полете. Когда кристаллы иссякнут, истинная сущность Гасящего Звезды проснется, и он обретет все свои свойства. Одно из них лишает силы лидиум. Клинок заставит упасть все корабли и все острова, которые будут находиться в пределах его ауры. Так ты лишил мир крыльев, Бальтер, человек.
Молчание. Пауза, которая длилась непонятно сколько времени.
– Значит, ты хочешь того же, что и остальные? Чтобы я просто вел остров? И за то, что я совершаю то, что хотят Четверо, ты предлагаешь столь щедрую награду? Или все же я должен что-то сделать для этого? Поясни, ибо, похоже, пути и мысли богов непостижимы для нас, смертных...
– Разве ты еще не понял? Ты уже сделал все, что требовалось от тебя, небесный пират. Теперь ты можешь выбрать свою награду, и смириться с тем, что моя победа во многом была бы невозможна без твоей помощи.
– И вы все, все, – корсар выделил это слово, эту мысль, – воюя между собой, пришли сказать мне, что я сделал, что надо и порадоваться моему успеху и моим делам? Вот уж воистину, боги не лгут! Но ведают ли, что говорят...
– Ведают, капитан, ой ведают! – раздался рядом насмешливый голос Финеаса Санкриста. – Слушай, я вот тебе что скажу. Я мёртвый, ты живой, но мы вроде как смертные, а? Пошли отсюда. Оставим их самих с собой разбираться, нам ещё дело доделывать. Доброго вам безвременья и не-пространства, почтенные! Спасибо за милость и аудиенцию!
И тихий шёпот у самого уха – как едва уловимый бриз:
" – Не веришь ни тем, ни другим – мне верь, капитан. Справимся".
Мысль пирата была пропитана азартом, куражом и дерзостью – не запредельной чем-то, как мысли богов, но стоящей на краю предела, отделявшего от бессмертных.
– Боги не являются просто так, они приходят или когда их зовут, или когда им что-то нужно. Я не звал вас – значит, вам что-то надо. Прочь из меня, Пятеро! Прочь!
Он тряхнул головой, выкидывая из нее чужое присутствие тем же жестом, каким всегда отбрасывал падающую на лицо прядь.
И тут произошло невероятное – безразличный голос Пустоты вдруг начал смеяться. Все так же – безэмоционально и холодно, но в смехе можно было уловить даже нотки истерики или безумия, хоть и каждое отдельное "ха" казалось ударом колокола на кладбище. Порыв ледяного ветра пронесся по острову, и растаял где то вдали, оставляя на зданиях, деревьях слой темно-серого инея.

Песнь Пустоты.

Сайех шей, – проронил герцог; в голосе чувствовалось страшное напряжение, но слова были ясно различимы.
И им немедленно повиновались.
Тела культистов одновременно скрутила невыносимая боль, родившаяся внутри; крики не взвились лишь потому, что горло одержимых парализовало страданием. Виера, поселившиеся в их телах, по приказу владыки принимали материальный облик прямо внутри хиетра, разрывая их изнутри – и делали это медленно, зная, что агонию надо растянуть надолго.
Сторона магии Пустоты, о которой не так уж часто вспоминали. Рожденный Сном покровительствовал смерти и силе, исходившей из небытия; чем сильнее всплеск чувств жертвы перед уходом за грань жизни – тем и ярче будет добытая таким образом сила смерти. Это знали все высшие виера – но им редко требовалось добывать силу таким способом.
Сейчас же обойтись без нее было нельзя, и культисты корчились на земле, а черная плоть виера прорастала сквозь их собственную, медленно проходя меж костей, сосудов и жил, вырываясь наружу – и одновременно сохраняя жертвам жизнь и сознание как можно дольше.
Венаат, поймав наполненный безумным страданием и непониманием взгляд мага-волитара, лишь равнодушно пожал плечами. Пешками всегда жертвуют, к какому бы народу они не принадлежали. Еще одна черта, роднящая детей Пустоты с творениями Четверых.
Ларса почти физически ощущал, как сила, рожденная болью и смертью, течет в котлован, притягиваемая измененной мощью стихий, вплетается в нее, занимая свое место в тончайшей мозаике заклятия Нагриаша. Пространство дрожало от вихрей силы; тела, оказавшиеся ближе всего к котловану, стремительно разлагались под ее влиянием, плоть иссушалась и облетала с костей, кости же рассыпались в прах за считанные минуты.
Венаат соединил ладони, окружая себя текучим ореолом: этой защите его научил Нагриаш, как раз на такой случай. Она не давала прибегнуть к иным заклинаниям – но при этом идеально защищала от смертоносного влияния силы Пустоты.
Еще несколько минут вокруг раздавались лишь сдавленные хрипы умирающих и шелест бурлящей силы – а затем последний из культистов отдал свою жизнь ритуалу, и последний виера поднялся среди обрывков плоти, тут же обратившихся в пыль.
А затем Нагриаш заговорил, и неспешные тяжелые слова молитвы заглушили кипение стихий, впечатываясь в сознание каждого из виера вокруг.

Дашанай фасариали аштанар исариэх,
Дашанай эфасарани Виассар амариаш,
Дашанай сакарилайех ифарай скафариан,
Эшамер эсхат майеш, скарийах этаримай.

Расставшись с Нагриашем, Венаат более не понимал языка виера – но звучные слова казались ему донельзя знакомыми. Он вслушивался – и понимал, что с каждой фразой Герцог Искажения обращается к заточенному богу, прося его вернуться, вновь даровать виера прежнее могущество.
Прежнюю несокрушимость.
Прежнюю цель.

Кейфаэс шайех даэш, кэшайен афариэн,
Кейфаэс скайет феаш найитан ашар хайес,
Энхасар иселкайан хастайиль эимашен
Кейфаа искар дахаш эмаллех ифархайет.

Тяжелый речитатив звучал дальше – и вместе с этим не имеющая названия материя в котловане все более пропитывалась силой Пустоты. Даже среди виера большинство бы не поняли, что именно делает Герцог Искажения – но Венаат это понимал, восхищался величием задачи и ужасался ее сложности одновременно.
В молитве наступила короткая пауза – и прозвучали две одинаковые строки, повторенные всеми виера вокруг разом.

Сашенай Эйс миасареште,
Сашенай Эйс миасареште…

Эти слова Венаат понял ясно – «приидешь Ты вновь». Ключевые слова – они звенели силой, такой ощутимой, что даже виера не могли устоять на ногах, и припадали к земле, повторяя призыв к своему прародителю, дружно взывая к Рожденному Сном. Лишь Венаат, защищенный расстоянием и магией, оставался на ногах – но и он не мог сейчас прямо смотреть на котлован и Нагриаша, отводя взгляд и лишь вслушиваясь в мрачный ритм, взывающий к древнейшей сущности мира.

Скафайан скайим дехай, кийохаш эсфен скаай,
Шехайар ишет асар – ваихэй итар сейет,
Акесхай исфер шеот, скайитар хасфарийет
Эсахош ифас шайор – эмахаш исхан вайер.

Никакая темница в Фераи не смогла бы удержать Рожденного Сном. Никто не сумел бы сковать его в обычном пространстве, невзирая на то, какая толща камня и земли отделила бы его от свободы. Удаление за пределы мира тоже не помогло бы – где бы он чувствовал себя вольготнее, чем во внемировой пустоте? Но темница Повелителя Пустоты была сплетена силой Четверых – и находилась одновременно в мире и за его пределами, была создана столь тонко и замысловато, что даже у бессмертных ушла бы целая вечность на то, чтобы хотя бы понять ее устройство, и еще одна вечность – чтобы подобрать ключ.
Именно этот ключ Нагриаш сейчас и ковал.

Сэйо сках эскей вайхан, эскор шеах дасэй аскан,
Сэйо сках каэш дайет, скайи тай феашает,
Сэйо сках кашен фиас, такайир эскар веас,
Сайа хэй, сайа тайор – эмас кайех эмашор.

Одной силы Пустоты – даже всех виера разом – не хватило бы; в конце концов, темница должна была удержать того, кто и являл собой чистейшую Пустоту. Требовались иные компоненты – и они уже вплелись в творимое Нагриашем.
Сочетание силы тех, кто запечатал Рожденного Сном – извращенное и принявшее новую форму. Кровь и смерть тех, кто если не душами, то телом принадлежал Четверым – добытые мучительным способом и направленные в поток силы, покорный воле Герцога Искажения.

Сашенай Эйс миасареште,
Сашенай Эйс миасареште…

Требовалось многое – и прежде всего невероятная воля и искусство. Венаату невольно вспоминался ритуал Воли – но если там ноша была разделена между сильнейшими магами Альянса, то здесь всю тяжесть ритуала взял на себя Нагриаш. Даже Ларса, познавший в контакте с герцогом тайны, о которых в Университете даже не задумывались, не мог представить – как возможно удержать под контролем сплетавшиеся силы и сковать из них нужный инструмент. То, что разъест пространство, отворяя дверь к Рожденному Сном, и одновременно создавая достаточно прочный путь, чтобы древний узник прошел по нему, вновь шагнув в мир.
Но требовался еще один компонент.

Сай файеш этан хайет – сай файеш эмарихай,
Сай файеш хакайи лайс, скайо дан феашарайс,
Сай файеш акан нааше, сокахари нейсэрай,
Сай файеш этай фехайи, хашадан эстан феах.

Нагриаш замолчал, сделав паузу; поднял взгляд от пульсирующего мрака в котловане, встречаясь глазами с каждым из виера, окруживших место ритуала. Он уже вплел в заклинание силу заточивших его повелителя… и теперь оставалось последнее.
Сила и жизнь тех, кто был безраздельно верен Рожденному Сном. Именно стольких, сколько собрались тут.
Тьма Нагриаша на мгновение задрожала – и прозвучало короткое:
Эсай шейх.
Как и ранее – виера подчинились приказу, отданному владыкой, не могли не подчиниться, даже если бы кто и захотел: слова были наполнены силой десятков корладских «Колоколов». Один за другим виера погибали, не издавая ни звука, распадаясь на составляющую их тьму, стремящуюся в котел собранной Герцогом мощи.
Они не отрывали взгляда от него – и умирали беззвучно, отдавая жизнь во славу своего прародителя и на благо замысла повелевавшего ими. И единственным звуком, перекрывавшим шепот почти готового ключа, был ледяной речитатив Нагриаша:

Сашенай Эйс миасареште,
Сашенай Эйс миасареште,
Сашенай Эйс миасареште,
Сашенай Эйс миасареште,
Сашенай Эйс миасареште…

Тьма вокруг все больше стягивалась к Нагриашу – а через него текла в воронку бездонной черноты, сотворенную ритуалом. Питала собой ключ, прокладывала путь в иное пространство, где таилась тьма, что старше самого мира.

День 14.
Искаженные Виера.

Корабли орков, видя, куда направляется великий враг, двинулись наперерез - так быстро, как только могли. Три корабля, не участвовавшие в битве и только что нанёсшие страшный удар чудовищам, созданным Ках'Ша'Раа, продолжали держаться вместе. шаманы суетились, как привыкли суетиться только орки - каждое движение рассчитано, каждый шаг - скуп и делается наверняка. Все силы учеников Ахарака и могучих каменных уходили на то, чтобы снова расшевелить лидиумные глыбы, и те подчинялись, прислонялись к телу Наместника, уже не били и не ярились, но тёрлись о тело великана-демона, словно ласковые кошки.
Несколько десятков огненных кошек, трущихся о что-то огромное и горючее.
Маленькие, манёвренные орочьи клионы двигались быстрее кораблей Альянса, и даже новосотворённым тварям наместника приходилось в борьбе с ними непросто. Ярость сталкивалась с яростью, злоба со злобой, боль с болью - хоть и неизвестно, чувствовали ли твари боль.
Но орали они знатно - когда орочьи воины отрывали им головы, и пусть за каждую такую голову гибло десять-двадцать орков, демонам, только что появившимся на свет и не знающим ничего, кроме зла и жажды убийства, приходилось дорого платить за волю своего господина. Там, где воинство Гранд-капитана побеждало, –верх одерживала не мощь, но живой, смертный разум, и те, кто всегда кидался в бой в гневе, не теряя своей легендарной ярости и сейчас, ловили насекомоподобных тварей на их пустой, свежерождённой ярости, и, уйдя от ужасающих атак, безжалостно сбрасывали их трупы вниз, на землю. И если сам бой не утомлял Наместника, то перерождение собственных творений из своей Пустоты забирало немалую долю его сил. Кроме того, из извращенной формы любви к своим детищам, он опасался использовать дарованную ему Отцом магию в полную силу.
А чудища, не успевая появиться во мрак Ночи Пустоты, тут же ловили гневный, истерящий клич своих собратьев.
Скорее на битву! Отец жаждет крови смертных! Убивать, рвать, душить, глотать силу и испускать её во все стороны.
Мерзости без пола и сознания, без родства и без капли цельности, которой были наделены истинные дети Рождённого Сном, эти несчастные уроды кидались и гибли в битве, пытаясь защитить своего отца или уничтожить его врагов-смертных, не понимая, кто такие смертные и даже почему их надо убивать. Пытаясь отодрать от Ках'Ша'Раа трущиеся о гигантскую пустотную плоть лидиумные обломки, они выли, пугались - не зная, что боятся, и не зная, чего боятся. Вылезая из самого тела колоссального монстра сквозь прожигаемые лидиумом дыры, они сразу же вбивали свои сущности в светокованный металл - начинали жалкое подобие жизни с боли и в боли же прекращали его, отталкивая смертоносный сгусток твёрдого света от даровавшего им - их...
Те немногие из обычных виера, что могли наблюдать эту битву - содрогались от ужаса и отвращения. Большего греха против Отца, чем покушение на его силу и право дарования демонам подобия бытия, трудно было измыслить. Но наместник, охваченный яростью и безграничной гордыней, упивался битвой и врядли сейчас думал о том, какое преступление совершает в глазах того, кто должен был вступить в мир Фераи - чтобы поглотить его в себе...

Тело Гудрин упало на колени - и над головой, словно огромная, поблёскивающая сиянием золотых глаз тень, возник силуэт летучей мыши размером с человека или чуть больше. Шиэль в своём истинном облике, как и все златоглазые, не вызывала отвращения. Скорее - удивление и невольное любование.
- Держись за меня.
- А он? - Гудрин, едва ворочая губами, кивнула на сползшего по стене, бледного как мрамор Дейлара.
- Умрёт.
- Он ещё жив.
- У нас нет времени.
- Я его не брошу.
- Ох... хорошо. Пусть держится за другую лапу. Но он не переживёт полёта по этим коридорам. У него торчит из живота.
- Дай ему шанс. Дейлар... хватайся...
Гвардеец, кажется, уже ничего не видел. Гудрин с трудом, ощупью помогла ему уцепиться за лапу.
- Габранс... Мы не забудем!
Последние слова принадлежали Шиэль. Все трое метнулись к выходу - обратно, на свободу. Времени почти не было. Ноги волитара и новоиспечённой хиетра бились о пол и стены, скрежетали пластины помятых перепачканных лат. Дейлар стонал, порой - даже кричал...
Аш вздрогнула скорее душой - еще находящаяся внутри Герцогиня по-прежнему защищала тело своей хиетра от боли. Однако как только черная тень покинула волитари, как иллюзия развеялась - Катрина Аш выглядела едва ли не старше постаревшего Габранса. Родовая сабля с кровью уже двух хиетра герцогов упала со звоном на пол, во внезапной гнетущей тишине замершего Левиафана. И только нарастающее сияние белого говорило о том, что мир не замер. И еще теплая кровь, струящаяся по рукам. Постаревшая женщина открыла свои удивительно-зеленые глаза, и смущенно произнесла "не смотри... не меня... такую..." Габранс, растерянный и уничтоженный своим поступком, лишь открыл глаза шире - стараясь увидеть каждую мельчающую черточку, каждую морщинку. Оба неловко улыбнулись друг другу. Губы волитара все еще бессознательно шептали "прости, прости, прости!", а слезы все стекали по щекам - но эта её улыбка, почему то в ней не было обвинений. И хоть боль и отпечаталась на лице умирающей, она продолжала улыбаться. Остатками сил она коснулась своих пересохших губ, и после прикоснулась пальцами ко лбу возлюбленного. Он склонил голову, словно кивая, и закрыл глаза. Сколько всего хотели они сказать друг друга - и как мало дыхания и времени у них осталось. И оба молчали в тишине - не зная, что сказать. Одновременно они тяжело вздохнули, подняли глаза, и Габранс едва успел открыть рот, как тихий шепот перебил его:

- В следующей жизни...
- Конечно! Я найду тебя!
- ...Обе...щаешь?
- Обещаю.

Она едва заметно кивнула, и лицо её словно разгладилось. Словно засыпая, Катрина закрыла глаза. Жизнь покинула её тело очень тихо - она просто замерла, будто уснула, и опала на пол. Волитар бережно поправил неровную прядку с её лба, и выпрямился. Сияющий свет пред ним становился все ярче, и он смотрел вперед, щурясь. В душе царило смятение, но теперь он, словно демон, которому приказал его повелитель, имел цель. Руки как-то обреченно пошарили по карманам, находя чудом не сломавшуюся в пылу боя с Набради самокрутку с орочьими травами. Брови поднялись словно сами, а уголок рта волитара приподнялся в ухмылке. Почти минуту он шел до огненного кристала, уже надежно закрытого от разгорающегося двигателя, и подпалил табак. Вдох, сероватое облако, словно туман против сияющего белого солнца, сорвалось с его губ. Ощущение нереальности происходящего заполонило его полностью, и чем ярче сияло Ядро Левиафана, тем больше это ощущение захватывало его. Ощущая нарастающий жар, он повернулся спиной к свету - и со стороны можно было увидеть лишь угольно-черный силуэт волитара. Габранс Наррот закрыл глаза и впервые за много лет повторил слова поминальной молитвы Четверым. Где то в душе мелькнула мысль, что молить за Аш и молить за себя будет немного некрасиво, но часть волитара и высокого лорда в нем свято верила в то, что боги поймут. Свет заполонил собой все - и силуэт растаял вместе с комнатой, вместе с кристаллами, вместе с трупами гвардейцев и демонов, и даже вместе с бесконечной пустотой внутри парящей цитадели. Огромный белый шар расползался в стороны, словно падающее на землю солнце - не оставляя ничего внутри - даже дурных мыслей о будущем.

Ночь 13
Последний огонёк
(Анми и Скорп)

Победа была пустой, а пришедший за ней удар – ниже пояса, если таковым можно было назвать особенно болезненный удар Герцогине пустоты. Прекрасные ножки Катрины Браунди легонько трогали обездвиженные, искалеченные тела. Осторожно, чуть брезгливо, словно боясь запачкаться.
- Как грустно! Они были такими молодыми. Почти все.
Голос женщины продолжал двоиться страшновато-изящным эхом. Тонкие черты были раскрашены - собственными пальцами – полосками крови. Синяя-красная-синяя-красная. Сорогот Йогсор лежал на полу, залитый кровью – своей и ещё двоих гвардейцев, человека и волитара. Рядом с ним сидел, держась за вспоротый живот, Дейлар Квайреэ. Глаза волитара подёрнулись синевой, с губ капала тонкая струйка кровяной слюны. Рядом валялся убитый им друг, успевший перед смертью прорубить доспехи Дейлара и почти выпустить ему кишки. Последний из живых гвардейцев. Или не последний? Здесь, на Левиафане.
- Кейрати… как же ты мог… за что? Разве тебе было мало – всего? Где ты теперь? Что ты теперь? Ах, ах… - сокрушалась Акаша.
Фальшиво или истинно – понимала сейчас только Аш, продолжавшая по воле своей Герцогини метаться меж трупов, попирая их ногами. Два последних источника света – два полузакрытых потока силы – тускло освещали зал сердца крепости.
-Тук тук, - усталый, почти старческий голос. Путь обратно занят втрое больше сил, чем того бы хотелось, а пустота неизбежно забирала приостановленное для хиетра время. - Милая, я дома! - уже седеющий, морщинистый Лорд Наррот старался не растерять своего обаяния.
- Г-габранс? Живой? ты на самом деле жив? Но... Кейрати - погиб, и Набради тоже! мы видел златоглазых, они шныряли тут! Что происходит? Отвечай! - нетерпеливый жест женщины. И колышащийся сзади чудовищно прекрасный силуэт Герцогини.
- Мы с моим виера нашли общий язык. А он подумал, что не простит себе, если даже твоя сучья сущность исчезнет в Вашем Отце после вашей победы, которой уже не будет, Акаша. Вот они с Вэином... и договорились. Вы были обречены с самого начала. - Волитар ухмыльнулся с сарказмом.
- Ласковый мой, так это ты о нас заботился? – улыбнулась Аш… или теперь уже точно – Акаша? Глаза женщины вспыхнули багровым огнём. Тень за спиной начала медленно, словно текучая смола, расползаться по комнате, подбираясь к Габрансу со всех сторон. - Ты такой заботливый, такой нежный! Всегда был… Габранс… Габранс… - голос женщины дёрнулся, на миг надломился, разойдясь на два – соблазнительный, стройный, медоточивый звон – и придушенный, чуть хриплый голос усталой женщины, уже, кажется, пережившей свою молодость и заканчивавшую зрелость.
Волитар вздрогнул и побледнел сильнее - в глазах на мгновение мелькнул страх, но лишь на мгновение. Похоже, он и вправду зашел слишком далеко, чтобы оступать. Как то обреченно ждал он, как колдовство овладеет его телом, заставит убить себя, или сначала вылезать окровавленные туфли Аш, а потом убить себя. Мерное жужжание двигателя удивительно успокаивало, ровно как и медленно уходящая в сияющий кристалл жизнь. Он поднял глаза на свою повелительницу, и посмотрел - спокойно, безразлично.
- Ну иди сюда, мой хороший… - снова проворковал звонкий голос Герцогини. Второй – женщины-волитари – сосем пропал, и только на лице, словно силясь что-то сказать вместо губ, дрожали глаза, и в уголках изящных миндалевидных разрезов собирались прозрачные капли.
- Стой, тварь!
Ещё два голоса. Один – шипящий и льдистый. Второй – твёрдый и металлический, с хрипотцой. Оба – женские. - Тронешь его – и мы тебя порвём. На лоскутки. Что-что, а сражаться сама ты – не умеешь. Я – знаю.
Первый голос был непреклонен. Второй – очень устал, но старался не отставать от первого. Тень обладателя двух голосов медленно отделилась от стены, обходя сердце Левиафана. Глаза волитара вновь расширились от удивления - по двум причинам. Первый - потому что второй одержимой оказалась та, кому ему было поручено защитить. Что же это вышло - Джаст формально почти_продал ему душу зазря? Кейрати бы посмеялся сейчас - но Кейрати был мертв где-то тридцатью пролетами выше, а сейчас Габранс почему-то по удачливой привычке думал, как же объяснит это Императору. Второй - потому что приказ Акаши не затмил в его голове все остальное. Он мог думать, и это было удивительно и... неправильно? Наррот дольше других знал, что такое быть в хватке Герцогини, и понимал, что только женщины могли избежать полного подчинения ей - нужно было лишь время. И все же - он рассуждал, он сопротивлялся, и что самое страшное - он не шел к Герцогине. Рука, покрытая морщинами, сжалась на рукоятке окровавленной сабли крепче.
- Шиэль! Именем твоего барона, закончи что начали смертные! Это приказ!
- Ссколько у меня будет времени? - прошипел демонический голос. Правая рука женщины, неестественно большая, сжалась в кулак. Глаза Гудрин переливались золотым сиянием.
- Так-так! Ещё одна. А я-то думала, куда ты делась? Ничего - ты следующая. вы обе, - голос Герцогини лучился радостью. - Я ещё не наигралась! Габранс, ты ведь их убьёшь для меня, да?
- Г-габранс... - снова дёрнулся откуда-то хриплый женский голос. - Н-не... н-надо...
- Иди к Четверым, тварь, - волитар дурашливо, по-детски улыбнулся, наслаждаясь каждой деталью своей свободы. Он понятия не имел, почему магия Акаши перестала действовать на него - но был уверен, что и сама Герцогиня не имела понятия об этих причинах. Вопрос златоглазой он благоразумно проигнорировал, надеясь на то, что та прекратит тратить время на вопросы, и начнет действовать.
Поняла. Гудрин, словно детский мяч, сорвалась с места, кидаясь к третьему вороту. Руки слушались на удивление хорошо, ни капли усталости или боли во всём теле - а если и были, гвардейка не показывала их.

Одержимые.

Лестницы и переходы в кромешной темноте все не заканчивались. Волитар поднимался медленно, тяжело, чувствуя как мерное гудение двигателя неизменно забирает из него жизнь по капле - но даже несмотря на давящую пустоту и боль от сломанных ребер он продолжал идти. Боль также приносили кожа и мышцы - без магии Кейрати, делающего лорда Наррот вечно молодым, все прожитые года а так же поселившийся внутри демон словно отразились на нем в одно мгновение, заставив за несколько минут постареть на добрые полвека. Или злые полвека. Наверное - злые. Бесконечный коридор бесконечной спиралью уходил вверх, к командной рубке. И хотя несколько пар алых глаз промелькнули в темноте, хиетра барона оставался неприкасаемым. Их взгляды молча вопрошали, где же барон и почему же он не защищает Габранса - но видимо в Цитадели творилось что-то важное, раз они все бежали к машинному отделению. В рубке уже никого не осталось - замерший на расстоянии выстрела Левиафан парил неподвижно, словно дожидаясь возможности выстрелить вновь.
Двери в командную рубку легко разошлись, открывая огромный овальный зал, который удивлял своим величием - слияние демонической магии и техники, практически все приборы здесь искрились красноватым потусторонним светом, а одинокое тело, подвешенное на что-то вроде сосудов к потолку, замерло пред огромной нарисованной черными символами картой Столиц, где на огромной скорости перемещались красные и синие точки. Даже отсюда можно было увидеть, насколько велики потери демонов - в начале боя практически вся восточная часть карты горела сплошным алым цветом. Сейчас же уже немногочисленные точки хаотично носились по небу и окраинам Верхней, и так же методично зажимали их точки синие - которые, наоборот, были строго упорядочены как правило. Усталый, сухой голос безразлично отдавал приказы, но в сплошном жужжании докладов о потерях и предсмертных воплях демонов он казался уже ненужным. Почувствовав чужого в комнате, человек, или то, что от него осталось, повернулся на жилах-сосудах, чтобы увидеть вошедшего. Габранс не смог сдержать дрожь, когда он узрел, во что в итоге превратился Солидор. Останки тела с вкраплениями металла (обычного) больше напоминали плоть мертвеца - мертвенно серая кожа зловеще поблескивала в алых отсветах, почерневшие слепые глаза бесцельно и безумно смотрели в одну точку, а от конечностей остались лишь виднеющиеся серые кости. Нижняя челюсть словно поросла арканитом, и вкрапления черного в серый были украшены черной гнилой кровью. То, что Вэин был все еще жив, было страшным демоническим чудом. И то, что его разум, изуродованный Элокхаем не меньше, чем его тело, все еще был ясен - по странному ясен - вот это пугало больше всего. Габранс мог только предположить, какую боль испытывает это изувеченное существо, а эти пустые глаза, смотрящие на него с невыносимым отчаянием - они словно отпечатывались, выжигались на его душе.
- Ты опоздал. Виера проиграли. Хорошая мысль с златоглазыми, Габранс, хорошая. Если бы не ты и не Ваати, то они могли бы выиграть. - Безэмоционально, сухо, словно отчитываясь.
- Ты... ты знал?! - понимание закралось неожиданно, и простая истина обернулась шоком.
- Не мог позволить ему победить. Не после того, что понял. Я сделал несколько ошибок - намеренно. Данатор и Дерри не были готовы ко всему. Я был. Но не сказал ему. Иначе бы он не бросился вперед. А теперь смотри - тело указало на большую алую точку в Верхней - Он не может летать. И сражаться в полную силу. Вопрос времени, прежде чем они убьют его. Набради - мертв. Залер - мертв. Ваати предал их. Шемхазай - мертв. Сам Герцог скоро погибнет. Его гвардия мертва большей частью. Армия разбита. Я сделал все, что смог.
- Солидор... - лорд впервые за долгое время потерял дар речи -... все это время?
- Не думай лишнего, Габранс. Я сделал это ради своей дочери. Все это. Ты должен знать.
И Наррот знал. Знал совершенно точно, почему, как и что давало ему силы жить все это время. Но Солидор был совершенно другим - его любовь была отцовской, а потому он никогда не задумывался даже о том, чтобы остановиться. Никакая цена не была для него слишком высокой, и в итоге он смог обмануть даже судьбу хиетра - когда его демон доверял ему так сильно, что доверил судьбу своего народа человеку. И ошибся. Вэин был стратегом с самого начала и до самого конца - и было немного даже жутко осознавать, что даже это нечеловеческое страдание и тайная помощь Альянсу во время боя против него (ошибиться там, промедлить здесь..) - у Солидора с самого начала был план. Который он успешно выполнил.
- Вэин... Мне нужно... - в душе поселился трепет пред такой силой характера.
- Не тяни.
- Только один вопрос. Ты хоть однажды жалел обо всем этом?
- Никогда. Будь у меня шанс - я бы прожил бы свою жизнь точно так же. Она была неплохой, хоть и не совсем моей.
Волитар кивнул. Он медленно расчехлил родовую саблю, и подошел в человеку в упор, глядя прямо в мертвые сфокусированные глаза. Уродливая челюсть человека искривилась, словно тот пытался улыбнуться - и лишь слабый вздох "Мири..." огласил мертвую тишину комнаты, когда лезвие погрузилось в его тело. Габранс, чувствуя подступающие к глазам слезы, быстрым рваным движением опустил мертвецу веки, и вытащил лезвие, покрытое черной кровью. Он как то растеряно хотел помолиться Четверым, чтобы те приняли душу великого полководца, но слова застряли где-то в глотке. Похрамывая, он молча вышел из безмолвной теперь командной рубки.

Перезарядка Левиафана.

Слишком много времени заняла эта гнетущая тишина, которая воцарилась на орудийной платформе. Оба демона и волитар замерли в трепете, глядя на ярко-белое сияние на Западе. Даже постоянные команды Солидора на время прекратились - и весь неисчислимый рой демонов замер в восхищении тем разрушением, что принес гений одного смертного. Все же Нукулайс должен был родиться демоном. Кейрати тяжело дышал - в попытке повредить летящий Нефицит он израсходовал громадный запас сил - и теперь его магия исчезла, оставив лишь травмированного барона, который тяжело прикрывал уцелевшей лапой рану от зубов Набради. Габранс, с выпученными от ужаса глазами, все не мог оторвать взгляд от сияния. И лишь Набради мерзко посмеивался, вдрагивая обрубками щупалец словно в такт.
- Приготовить основной калибр для повторого залпа! - разрезал тишину в их разумах приказ Лорда-Командующего.
Трое переглянулись. Габранс не мог быть угрозой, но убить его просто так Набради бы не смог - Кейрати, даже раненый, вполне мог сражаться. Кейрати же понимал, что все, что он может - это сдерживать Набради от перезарядки орудия, иначе следующий залп Левиафана будет последним для Альянса.
- Хиетра! Поднимись в контрольную рубку - убей Солидора! - единственно верное решение пришло внезапно, и барон Удачи впервые за долгое время не стал церемониться с Габрансом. Это был именно приказ, и он должен был быть выполнен. Набради же лишь порадовался такому стечению обстоятельств - один на один он сначала убьет златоглазого предателя, а потом от его лап Столица падет на землю.
Габранс лишь удивленно кивнул - и устало заковылял по лестнице от платформы, держась рукой за сломанные ребра. Без магии Кейрати он изменился вмиг - постарел на добрых четыре десятка лет, и выглядел словно вот-вот умрет. Но он упрямо шагал наверх - к контрольной рубке, с твердой уверенностью, что покончит со всем этим, и освободит Солидора от его судьбы стать убийцей своего же государства.
Двое демонов же стояли друг напротив друга. Кейрати рванулся вперед, нанося размашистые удары бритвенно-острыми крыльями, стараясь отсечь как можно больше зубастых щупалец барона Убийства. Отростки, клацая челюстями, все старались обвиться вокруг него, и хотя десятки просто падали отрубленными в агонии на неровный пол платформы, другие достигали тела златоглазого, и намертво вцеплялись в плоть, оставляя глубокие раны от кривых зубов. Сам Набради держался чуть поодаль - и хотя ни звука не вылетело из его пальцы, по барону было видно, что он страдает от боли. Каждый новый укус чуть ослаблял златоглазого, каждый новая рана заставляла того двигаться чуть медленней - и хотя непрерывный звук отрубаемых конечностей и разорванной плоти длился несколько минут, Кейрати все не уставал. Демоническое упорство и решимость смертных словно слились в нем в тот момент, и он не мог оступить. Но зато Набради оставил за собой коварство настоящего виера - и первая же ошибка Кейрати в этом бою стала фатальной. Использовав свои настоящие лапы, а не щупальца, он резко рванулся вперед, и прижал суставы крыльев златоглазого к полу. Тотчас же сразу десяток челюстей мертвой хваткой сомкнулся на теле крылатого барона, полностью парализуя того. Он старался вырваться как мог, а золотые глаза горели праведным гневом, но не мог ничего он сделать, когда большая часть сочленений на его теле была бы вырвана с мясом и костью, пошевелись он. Набради, делая что-то вроде тяжелого выдоха, ударил свободной лапой по лицу врага, оставляя длинные разрезы от когтей. Алые глаза сверкали первородной злобой, и только теперь было видно, как мало осталось у него сил. Большая часть его щупалец была отсечена намертво, а все оставшиеся прижимали барона Удачи, не давая тому вырваться.
-Сейчас... сейчас... Зарядить калибр... Ты знаешь, златоглазый, я пока не убью тебя. Я хочу, чтобы ты насладился тем, что будет через пару минут. - Тяжело передвигая надрезаными ногами, он подошел к сундуку, обитому арканитом, и лапами с трудом выудил увесистый черный кристалл - Ты ведь так радеешь за смертных, да..? Вот... Я заставлю тебя смотреть, как от них не останется ничего... А потом Повелитель наградит меня...
Чудовище тяжело положило снаряд в жерло ствола у основания платформы, и подошло к рычагам заряда. Кейрати наблюдал за процессом беспомощно, но в его глазах на мгновение загорелся хитрый огонек - словно он знал, что будет дальше. Набради неспеша ходил между рычагами управления, пытаясь извлечь из памяти воспоминания Нукулайса, и активируя кристаллы заряда по одному.
Где то на грани слуха Солидор приказал стрелять. Набради, полный мрачнейшего ликования, медленно, демонстративно зашагал к пусковому рычагу, совсем рядом с жерлом ствола огромного орудия. Он продолжал бубнить что-то про мерзость предательства, про то, сколько жизней сейчас заберет одно простое движение рукой - и когда он опустил руку на рычаг, и нефицит начал наливаться сияюще-белым цветом, он понял, что что-то не так. Его щупальца прижимали пару оторванных кожистых крыльев к земле - но не самого барона Удачи. Алые глаза расширились от удивления и ненависти, когда сабля дома Наррот пробила его насквозь, а удар черного плеча сбил с ног. Оставшиеся щупальца рванулись к Кейрати - но тот и не думал защищаться. С полубезумной улыбкой он продолжал толкать Набради - прямо к жерлу Орудия. Набради понял чего добивался его враг - и постарался отползти, но вес златоглазого буквально вдавил его в Нефицит, который уже сиял словно маленькое солнце. Вопль боли барона потряс Левиафан.
-Нефицит испепелит тебя дотла, Набради. А потом он вберет в себя твою пустоту, очищая её от всего, что было в этом мире. Если я не смогу спасти никого сегодня, ублюдок, то я хоть буду уверен, что ты и твоя больная суть НИКОГДА не переродятся! - Шепот Кейрати был воистину зловещ. Набради закричал в ужасе просто оглушительно, и рванул все щупальца к рычагу управления - только бы убрать сжигающий его заживо нефицит от себя. Кейрати, чувствуя приближение забвения, продолжал улыбаться, и надавил в последний раз - словно насаживая сгорающее тело барона на Нефицит, и немало обжигаясь от испепеляющего света. Он не останавливался, не думал, и не сожалел. "Я убью тебя тварь, убью, убью, УБЬЮ!!!" Оглушительный скрип рычага - заслонка заскользила в сторону, закрывая нефицит и горящего в сиянии барона. Несколько щупалец намертво вцепились к Кейрати, желая забрать его с собой, но тот извернулся - лишь одна рука осталась в захвате. Арканитовая пластина медленно и неумолимо разделила лапу Кейрати на две части. Тот отстранился от ствола орудия, все еще слыша непрекращающийся вопль Убийцы. Тут же Левиафан вздрогнул - и белая вспышка на мгновение ослепила умирающего златоглазого. Последнее, что он увидел - это огромный разрез в стволе, и вспышку идеально-белого света где то далеко наверху. Магия не могла затронуть снаряд, но вот все еще материальная арканитовая плоть мертвого барона сделала в стволе что-то вроде затора - и раскаленный добела нефицит просто полетел в другом направлении. Демон выдавил из себя подобие улыбки, и упал на пол, залитый черной кровью, без сил. Его золотые глаза медленно гасли, глядя на сияние в небе.
А потом все закончилось.

Маленькие ожоги были мелочами, которые досаждали, но не меняли ход боя. А вот несущийся каменный шпиль да лидиумное лезвие, к которому до прочего еще был второй полыхающий словно грозовое небо дракон - это могло ранить и убить. Времени на реакцию и продумывание плана у Элокхая было около пяти секунд - учитывая невероятную динамику сражения и время, за которое нужно подготовить достойный ответ. Демон постарался набрать высоту, выгадаывая дополнительное время для контратаки - панцирь словно разошелся по швам, разделяясь на несколько кусков, а под ним виднелся черный туман - словно за доли секунды Элокхай перестраивал свое тело или... менял форму? Небольшая уже фигурка, что была чуть больше обычного смертного, беспомощно начала падать вниз - вот только пустотная пыль, что осталась от колоссальной истинной формы - никуда не делась. Вместо этого она словно окутала силуэт, закручиваясь у падающего вниз лицом Герцога, словно гигантская воронка - к ней же присоединился и расплавленный Рокларионом арканит. Падающая фигура в бешенном вращении вдруг затвердела, сохраняя вид воронки, но все сужаясь - словно превращаясь в гигантский вращающийся арканитовый бур, на острие которого был черный клинок Герцога. Алая точка вращающихся глаз сверкнула ярче, и вся диковинная конструкция тут же покрылась черным инеем пустоты, порождая дополнительные уродливые отростки, а в щелях меж арканитом появились кислотные сосуды, которые только и ждали, как их повредят. Элокхай ни на мгновение не сомневался, что драконы не свернут - и был готов принять свою рану - зная, что его мощь сильнее даже сил двоих чемпионов Четверых одновременно.
Герцог был прав - сворачивать драконы не собирались... однако и гибнуть, принимая удар на себя - тоже.
Хвост Роклариона обрушился на землю, раскалывая камни, вздымая в воздух осколки - и они не разлетелись в стороны, как случилось бы обычно. Воля дракона направила их к виера, изменяя в полете - ускоряя, превращая в бритвенно-острые лезвия... По сути, Дракон Корладов сейчас применил против Элокхая тот же прием, что и тот раньше - против него. И вполне был готов к тому, что защищаться Герцог будет так же... что ж, именно на этот случай осколки щедро напитывались Земной мощью и жаром - такое оружие может прожить достаточно, чтобы пройти сквозь заслон Пустоты.
Иные осколки вращались в воздухе - Рокларион видел выступившие и полные кислоты сосуды, и летучие камни были готовы встать на пути едких потоков.
Малатаронт поднимался всё выше в воздух. Над великим змеем закручивались в тугие спирали потоки напитанного электричеством воздуха, подхватывавшего истекавшее из глотки дракона золотисто-белое пламя. Малатаронт превращался в сияющий, блещущий небольшим солнцем среди беззвёздного неба вихрь огня и энергий, готовый обрушиться на противника во втором, неостановимом урагане, соединяющем обе стихии - его воздух и землю собрата Роклариона.
"ЕСЛИ БЫ ТРЕТИЙ БРАТ МОГ... ЭТО".
- Малатаронт... что... происходит?! - надломленный, дрожащий голос для дракона сейчас перекрывал бурю. Слепой, согнувшийся, дрожащий мальчишка, латы на котором казались слишком громоздкими, а измученное лицо выглядело уже даже не маской, а облетающей пепельной крошкой на костях, протягивал руки к небесам, не в силах видеть, что происходит, но ощущая родную кровь - кровь дракона волитаров - в обсидиановых небесах над городом.
"ВСЁ ХОРОШО. МЫ ПОБЕЖДАЕМ"
Малатаронт не был уверен, ответил ли он правду - но пылающий огонь и беснующийся воздух - в едином порыве - начали охватывать всё большую сферу вокруг гиганта.
Едва он почувствовал удар - тело пронзила боль. Не крохотные уколы от простой магии - нет, это был настоящий удар, превративший бы любого младшего Виера в пыль, и даже Герцог ощутил боль достаточно сильно, что закричать вновь в негодовании. Ощущая как чужая магия поглощает его плоть, как хитин трескается и лопается под жаром и ударами бесчисленных молний, он был готов сжаться в комок крохотной черной точкой - и исчезнуть. Но сделай он так, был бы он предвестником правления Рожденного Сном? Алые глаза закрылись на мгновение, и тотчас же открылись, сияя двумя падающими звездами.
Огромная воронка, острие которой сейчас впечаталось в каменный шпиль драконов посреди грозовой тучи вдруг замерла - и разлетелась во все стороны - всеми четырьмя аспектами Пустоты. Кислотные сосуды с отвратительным чавканьем полопались, выплескивая мерзкие сгустки серой дымящейся жидкости смертельным дождем - сразу за ними зазубренные шипы из черного льда причудливым веером закружились в воздухе, словно рисуя линии от демона к драконам. И наконец арканит - плоть самого Герцога - бритвенно-острыми лезвиями и клинками затанцевали в безумном танце, обрушивая ненависть Бойни на все вокруг себя. Ярость этой атаки была ужасающей, но и цена для Элокхая была высока - его правую лапу оторвало почти начисто, и теперь гигантский тесак-коса висел лишь на нескольких сухожилиях, а в ране еще поблескивали драконьи молнии. Огромный богомол ворчливо зажужжал, и плавной спиралью пошел на снижение к площади.
"СЕЙЧАС"
Высвободить энергию огненного вихря и обрушить его на Элокхая - только и всего. Последний всплеск ярости, достойный самого Небесного Огня. Гнев дракона переливался в изумрудных глазах - древний, как сам Малатаронт. Последний, бесконечный удар. И - конец Герцогу!
"ЧЕТВЕРО! ПРИМИТЕ МОЮ ЖЕРТВУ!"
Взревев, дракон ринулся вниз...
.. и успел понять, Что только что произнёс.
Взгляд смертного едва ли мог толком заметить это. Взгляд дракона - сумел. Хватило силы. хватило скорости.
Хватило храбрости.
Малатаронт был защитником народа волитаров. Чёрная крепость, извергнувшая нечто не-сущее, ужасающую, Пустую смерть безумной мощи, которая напугала бы даже Герцога, подумай он о такой атаке... Эта Чёрная крепость была страшнее самой смерти. Смерти - короткого мгновения темноты перед всепроникающим светом, жуткого, холодного, обычно сопровождающегося ужасающей болью мгновения.
Малатаронт вскинулся всем телом, подбрасывая себя вперёд - навстречу не-жизни. на встречу рушительной мощи самой Пустоты. Чёрная дыра, образовавшаяся в коконе вихря из света и молний, растолкала обрывающиеся на застывшем ветру огненные перья - словно водопад из ярких осенних листьев, расцвеченных мечтами и снами посреди безбрежного льда сна без сновидений.
Потом - вспышка, и исполинский рёв поверженного гиганта...
Малатаронт падал медленно. Город под ним вздрогнул, словно ребёнок, удар вместо которого достался старшему брату, но страх - пришёл и застыл незримым стражем где-то там, за падавшей на колени фигурой ребёнка, на самом деле бывшего взрослым.
Чуда, убитого истинным, первопричинным злом для того, что было сотворено Богами.
Обрывки сияющей чешуи звездопадом покрывали изуродованную площадь. Чернота, словно огромная опухоль, зияла в изорванной груди опускавшегося, словно сложившийся лист, драконьего тела. Вывернутые рёбра. Искалеченные лапы с полуоборванными когтями. Трещины черноты, проползшие по шее и медленно набухающие огромными кровяными разрывами. Меркнущий блеск зелёных глаз, в которых застыла - если могла застыть - храбрость.
Тот, кто стрелял - был прав. Прямое попадание.
Во что? Какая разница. Столица была ранена тяжелее, чем могла бы, ударь по ней снаряд Левиафана. Но жизни немногих оставшихся защитников и слепого, лишённого сил Императора прикрыл стеной сияющей мощи Малатаронт.
Дракон народа волитаров, оставшийся верным долгу до конца

И снова попытка взять образ Одержимого из "Н.О." За свет и пафос не бить, пожалуйста)

Битва Чемпионов.

Просто добавьте Визета.

Доля секунды, которая потребовалась пламени чтобы достигнуть демона, была достаточным сроком, чтобы успел уйти от атаки. Несмотря на то, что дракон не был достойным противником для Герцога, тот прекрасно знал о том, что даже слабые могут победить сильных, используя лишь ум и осторожность. И такого шанса дать отродью богов Элокхай не собирался. Черный силуэт подпрыгнул вверх, в воздухе выбрасывая из спины две пары крыльев как у стрекозы, и тут же метнул двуручный клинок вниз, зная, что арканит выдержит драконий жар достаточно долго, чтобы долететь до плоти дракона.
-Узри мою мощь и отчайся. - Словно следуя древнему ритуалу произнес он, и на глазах силуэт стал разрастаться, принимая формы колоссального богомола. Едва тень стала материальной, как голова чудовища словно разделилась надвое, орошая площадь настоящим ливнем черно-зеленой кислотной слюны, что с шипением падала на камни мостовой.
- ВИДЕЛ! – рявкнул воитель Четверых, отбрасывая тело назад, не давая врагу приблизиться к Императору. Сияющая плоть хвоста наотмашь отшвырнула летящее лезвие – самым концом, сильно я пружинисто, возвращаясь на место в тот же миг. Дракон запрокинул голову – морда удлинялась и обрастала чешуёй, огромный гребень поднялся посредине волос, сзади, с треском прорывая одеяния – словно кожу – поднимались широкие кожистые крылья. Поток пламени, переливаясь ожившим гневом, глотал кислоту, словно голодный зверь – лакомые кусочки любимого кушанья. - НЕ ВПЕЧИАЛИЛО.
Демон лишь криво ухмыльнулся. Они все были очень разговорчивыми - и все умирали с криками и стонами. За столько времени чемпионы смертных как были пустословами, так и остались. Ни уважения к старшим, ни понимания ситуации. Настоящей ситуации. Окутанный черным сиянием, Элокхай спикировал вниз, нанося череду безжалостных ударов по дракону своими громадными лапами, и на любую попытку дыхнуть огнем он отвечал таким целыми волнами кислоты из своей бездонной глотки - натиск Герцога был неостановим, но спокоен и последователен. Малатаронт отступал – шаг за шагом, взмах за взмахом. Реакция, скорость, мощь – всё было на стороне его противника, но гордость и верность долгу утраивали силы дракона, не давая великому ящеру уступить чудовищу – хотя бы на какой-то миг. Хлестал хвост, вздымались могучие лапы, с каждым движением Малатаронт становился всё больше и свирепее. Таких сражений не видели в Столице – да и во всём мире – со дня, когда отгремела битва далёкого прошлого, окончившая первую жуткую войну с Пустотой. И боги, и Рождённый Сном могли гордиться теми, кто нёс их слово и наносил удары в их славу. В стороны летели обрывки Пустоты и драконья кровь… и пока неясно было, чего – больше. От схватки дракона и демона дрожала земля, камни летели в разных направлениях. И дрожь эта успешно маскировала иное сотрясение, не касавшееся боя... точнее, не порожденное им. В любой схватке выдается момент, когда бойцам приходится разорвать дистанцию, оказаться на малом расстоянии друг от друга; такое положение может длиться доли секунды - но иногда стороннему наблюдателю его хватает. Хватило и на этот раз. Прямо под ногами Герцога Бойни мостовая разверзлась, камни осыпались в нее мелким щебнем - а из пролома вверх ударил фонтан густой раскаленной лавы, выверенный так, чтобы не задеть Малатаронта. А неподалеку вознеслась каменная колонна, увенчанная мощной фигурой корлада; в грохоте камней и шипении лавы отчетливо послышался смешок. Экаделл бы оценил ход своего величайшего врага - точно рассчитанный и нанесенный в должную секунду. Обычному магу не удалось бы такое... но если маги стихиями управляли, то драконы были ими рождены, и обычные ограничения на них не действовали.
- Таким жукам не место ни в земле, ни в воздухе, - громыхнул голос Роклариона. В нескольких десятках метров четыре ониксово-черные лапы пробили мостовую, и отскочивший Элокхай лишь ощерился, глядя на второго дракона. Удивительно, с какой скоростью демон успел среагировать и отскочить - но титул чемпиона Рожденного Сном он подтверждал именно такими чудесами. Черный силуэт словно стал больше на мгновение, как будто сама Пустота решила поддержать своего Герцога в этот момент. Дыхание демона черным инеем оседало на землю, а все загорающийся огонек предвкушения настоящего, достойного боя все нарастал безумием. Но Герцог молчал - просто потому, что устал от ответов тем, кто все равно умрет так скоро. Тварь в нетерпении ударила одной из лап по земле.
- СМЕЛО. ВРЕМЯ КОНЧАТЬ С ЭТОЙ ТВАРЬЮ, БРАТ, - оскал принявшего драконий облик Малатаронта казался зловещим. Струя белоснежно-золотистого пламени очертила в воздухе пылающую спираль и, разлетевшись, обрушилась на Элокхая огненным дождём.
- ЗА ЧЕТВЕРЫХ! ЗА ИМПЕРАТОРА И КОРОЛЯ! - Ма...латаронт... - простонал Давион, пытаясь поднять руку и хватая воздух. "НЕ БОЙСЯ, БРАТ. НАС ДВОЕ. ОН ОДИН. ПОРА ЭТО ПРЕКРАЩАТЬ!" - УМРИ! - дракон рванулся вперёд, вскидывая для удара огромные, переливающиеся алебастровым блеском когти передних лап.

Ночь 13
Основная орудийная платформа Левиафана.


Черные коридоры и машинный гул Левиафана давили на все, что не принадлежало этому месту - давили тяжестью пустоты и ускользанием божественной магии из всего вокруг. Габранс, даже защищенный своим виера, ощущал этот чудовищный гнет, и его ужасала перспектива того, что весь станет таким. С жужжанием демонов вокруг, и тянущей бесконечностью холодного ничего. Золотые глаза демона смотрели прямо пред собой, а редкие встречающиеся младшие пропускали барона с почтением. Освещенная тусклым золотым светом фигура двигалась по Левиафану наверх - к основной батарее. И как бы не хотел Кейрати попасть туда раньше, чем гвардейцы уничтожат двигатель цитадели (или благополучно погибнут в бою с превосходящими силами врага) - он опаздывал. Без Нукулайса калибровка орудия занимала больше времени, но Набради был немногим хуже своего хиетра - и потому уже сейчас огромный механизм чуть вздрагивал, подправляя последние градусы и секунды в наводке. Открытая площадка на самом верху - огромный круглая платформа прямо над стволом главного калибра - где внизу искрились от таившейся в них магии кристаллы заряда, а несколько демонов уже уложили нефицит в ствол, и сейчас были готовы радостно произвести выстрел. По другую сторону неба виднелся пылающий силуэт Верхней Столицы. Едва младшие ощутили присутствие барона, как они повернули головы и кивнули, сухо приветствуя того. Кейрати же состроил самую плотоядную улыбку, которую могло выдать его демоническое лицо, и оглядел площадку. Нефицит был заряжен, без сомнения - и все было готово для выстрела уже несколько минут. Даже наводка. И все же они ждали чего то. Может быть это был его шанс?
- Ах, златоглазый брат вернулся! - шепот Набради заставил Габранса вздрогнуть даже против воли его виера - Ты тоже решил посмотреть на залп с более красивой точки обзора?
Кейрати занервничал. Несмотря на то, что Барон выглядел сейчас не лучшим образом - в бою один на один его шансы против младшего Элокхая были малы. И двое канониров, потирающих свои когтистые длинные лапки - сейчас они безумно раздражали златоглазого.
- Где твой хиетра, Набради? - без лишних эмоций, просто любопытство.
- Наверное, уже сдох где то там. Мне даже немного жаль, у него был разум виера.
- Уверен, ты попросишь Отца даровать ему второе рождение.
- Сохраню его трюки для себя, если доведется погибнуть скоро. - алоглазая тень словно смеялась - А тебе бы стоило у него поучиться, о любимец Акаши!
Кейрати предпочел проигнорировать издевку, хотя желание убийства нарастало в нем все быстрее.
- Почему не стреляют?
- Ждут команды Солидора, конечно же. Хотя мне не понять, почему он медлит.
Габранс прекрасно понимал, почему. Но его мнение осталось наедине меж ним и его виера. Набради же, похоже, не знал об измене златоглазых. Ровно как и о намерениях Кейрати. Взгляд твари был обращен к Столице в томлении по ощущению массовой смерти. И действительно, в отличие от златоглазого, Барон Убийства был настоящим демоном, лекарством от болезни смертных в безграничной Пустоте. Его Герцог наверняка гордился им.
А вот Кейрати захлестнула ненависть. В кои то веки он мог позволить проявить демоническую жестокость - особенно в бою со столь ненавидимым собратом. Да и собратом ли? Сейчас даже худшие из смертных казались ему более заслуживающими существования, нежели это порождение абсолютной ненависти ко всему. Запоздало промелькнула мысль о том, как раньше все было проще, когда их Отец решал за всех, и выбора не было. Выбор все усложнил - и все испортил в результате. И сейчас поворачивать было поздно - но как просто бы было просто посмотреть, как Столица Альянса тонет в бесконечном сиянии белого...
Но Кейрати выбрал свою судьбу, и был готов ей покориться.
Первый из канониров не успел понять ничего. Его тело распалось на две равные части, а из обрубков полилась отвратительная кислота, что начала прожигать пол. Бритвенно-острое крыло барона Удачи, которым тот пользовался вместо оружия, брезгливо дернулось, стряхивая ядовитую кровь убитого. Второй младший успел только испуганно блеснуть алыми глазами, когда второе крыло отсекло ему голову. Кейрати уже попытался атаковать Набради - но ворох щупалец уже был рядом, и челюсти сомкнулись на обеих руках, заставляя демона закричать от боли.
- Я всегда знал, что от тебя ждать глупостей. Ничтожный любитель смертных, ты умрешь так же, как и они!
- А ты никогда не будешь перерожден. Ты предал договор со своим хиетра!
Набради замер на секунду - и этого было достаточно. Грудь Кейрати буквально разделилась надвое, выпуская хиетра. Габранс уже знал, что делать - и он бросился вперед, окруженный золотистым сиянием благословления своего виера - и с воплем вонзил саблю прямо меж глаз Барона Убийства. Тварь закричала от боли, и хватка щупалец ослабла. Зато другие, словно плети, ударили волитара в живот, отбрасывая его к самым перилам. Кейрати рванулся вперед, отсекая отростки крыльями один за одним. Набради, в свою очередь, завопил яростно, и бросился вперед, нанося удары огромными когтистыми лапами. Оба демона схлестнулись в сплошном мельтешении щупалец и когтей, и тут же отскочили друг от друга. Кейрати тяжело держался за место, где у человека было бы бедро - черная кровь стекала по черной плоти медленно. Одна из лап Набради лежала, дергаясь, на окрашенном черном полу. Глаза обоих светились первородной демонической ненавистью. Где то у перил застонал от боли Лорд Наррот.
- ОГОНЬ ГЛАВНОГО КАЛИБРА! ПОВТОРЯЮ - ОГОНЬ!!! - Голос Вэина пронзил тишину в головах обоих демонов. Набради ухмыльнулся, и бросился к рычагу у самого основания пушки. Златоглазый бросился наперерез, надеясь отрубить лапу барона Убийства, но очередной укус зубастого щупальца заставил его скорчиться от боли на полу. Габранс, округлившимися от ужаса глазами, видел, как тварь втапливает рычаг вниз, открывая заслонки кристаллов заряда.
- Раз!
Крылья златоглазого на полу сложились, и он тяжело повернулся, используя их как опору. Мгновением позже вскрикнул Набради, чувствуя, как челюсть так и осталась на предплечье Кейрати, подрагивая обрубком. Кейрати тяжело двинулся к противнику.
- Два!
Крыло встретилось с когтями - на черную кровь полетели искры от силы удара, но оба не поддались. Сияние белого под ними становилось все ярче, покуда Нефицит заряжался, чтобы нанести свой смертельный удар. Набради улыбнулся криво, и плеснул кислотой из отрубленной лапы прямо в глаза златоглазому. Тот отпрянул.
- Три!
Барон отпустил рычаг - тот вернулся на место. Механизм пушки заурчал громче, и свист разогнавшегося до невероятных скоростей снаряда наполнил воздух. Крик боли Кейрати донесся до Габранса только сейчас - и тут же площадку залило золотым светом. Можно было физически ощутить тонкие нити вокруг барона, которые вдруг стали видимыми - и все они тянулись к ускользающему снаряду. Но как не пытался Кейрати, пылающий нефицит выжигал магию всех пятерых Богов - в том числе и его. Как не желал он волей своей отклонить снаряд хоть на долю секунды, ему это не удалось. Глаза Набради расширились в предвкушении, а Габранс, стараясь заставить себя закрыть глаза, смотрел, как белая точка исчезает в Столице - а потом весь горизонт стал белым от невероятного сияния.
- Прямое попадание!

Алые глаза невезения
(и Скорпи)

- И нас всех разорвёт на десяток тысяч совсем-совсем маленьких гвардейчиков каждого? - поинтересовался хмурый усач, стоявший в задних рядах.
- Вы даже не успеете почувствовать боли. Яркий свет - и прямиком в чертоги Четверых. - жизни гвардейцев заботили лорда меньше всего.
- Всегда мечтал о таком! - хохотнул усач.
- Ладно, разойдись кто запомнил, дайте карту поглядеть. И приведите сюда того сумасброда, что с нами полез. Ему тоже пригодится. Там хоть что-то светится? А то в темноте вообще толком драться не сможем. Кристаллы или хоть что ещё?
- Демонам не нужен свет.
- Пара минут. Заканчивай.
- ...Но вы то большие мальчики, так что должны справиться. Всю геройскую работу я все равно оставил себе. Так что я советую вам держаться за что-нибудь покрепче. И когда начнете падать - не кричите громко.
- "Большие мальчики" обещают кричать негромко и очень мелодично, - кивнула Гудрин. - Всем занять позиции, ребята. Всё, Сорогот, не напрягайся, последний приказ отдан, дальше солирует лорд Наррот, а мы - на подпевке.
- Вышвырну к хренам виверньим. За нарушение дисциплины, - пожал плечами старик. - А не я, так Давион.
- Не успеет, - невинно пожала плечами гвардейка. - А на десять тысяч маленьких меня у него терпения не хватит. "Да и на одну не хватило бы".
Волитар отправился прямиком на верхнюю палубу. Уже позади кружил бесчисленный рой. Впереди - громада парящей цитадели. Два малых корабля поддержки, сразу за полем Левиафана, двинулись наперерез. Они только подходили на дистанцию, когда глаза фигуры, стоящей на носу фрегата, засветились золотым - и почти тут же сменили цвет на ярко-алый. Наррот раскинул руки и позволил магии своего виера пронзать мир вокруг. Неудача была козырной картой обоих, но редко в таких масштабах. Редко с таким усилием. Едва заметные вибрации воздуха пронеслись вокруг - и корабли с одержимыми так же окутались красным сиянием. Кровь в венах волитара почернела, а тело словно начало покрываться арканитовым доспехом изнутри - и невидимое зрение любимца Акаши вплетало в полотно событий свои маленькие заплатки. Кейрати издал долгий, протяжный вопль, полный злобы. Мгновение - и на одном из кораблей с треском порвался парус и накренилась мачта. На другом - сразу двое одержимых случайно упали за борт. И это было только начало. С кораблей словно посыпался град - крепления, куски обшивки, куски груза, да и сам экипаж - фатальное невезение стало массовым, находя изъяны во враге своего повелителя, и обращая эти изъяны против них. Первым сдался корабль по левый борт от фрегата - механизм, что удерживал лидиумное ядро, не выдержал, и с треском рванулся вверх - к облакам. Груда обломков вскоре встретила землю - и тут же, рядом с ней приземлились останки второго корабля. Фрегат тем временем уже почти вошел в поле Левиафану - в едва заметную черную дымку, в которой мир был более пустым - и откуда Нефицит втягивал в себя божественную магию из Фераи. Корабль тут же опасно накренился. Черный доспех вокруг Габранса словно вылез до конца, и пара огромных кожистых крыльев расправилась впереди, словно мрачное знамя. Глаза демона и его хиетра вновь светились золотом - но на сей раз сияние окутало уже доски под его ногами. Вновь немая команда, и в трюме зашуршали десятки крыльев. Еще несколько секунд. Гвардейцы, готовые уже выполнять приказы волитарского лорда, застыли на местах, не в силах проронить ни слова и вцепившись взглядом в крылатую фигуру.
- Измена? - озадаченно прошептал Дейлар, наставляя на Габранса алебарду. - Ага, - кивнул другу Драган. - Только чья и кому? Он... демон? - Демон, - мрачно кивнула Гудрин, перехватывая поудобнее меч. - И я теперь понимаю, почему мы - смертники в любом случае. Надеявшиеся на чудо - переставайте.
- Четверо... - выдавил из себя длинношеий высоченный волитар рядом. - Это... это безумие...
- Это безумие только что разнесло два корабля, - скрежетнул зубами Сорогот. - И главное - непонятно как. Да... чудеса, видимо, именно на его стороне.
- А он - на нашей?
- Поздно выяснять, - холодно прозвенел голос Гудрин. - Мы гвардейцы. У нас есть задание. И мы его выполним. Снесём демонскую крепость, даже если нас самих сожрет для разогрева... вот это. "Джаст... ты знал? Как хочется спросить... или поверить... или понять. Что, зачем - без разницы. Вера без причины - тоже капля любви... Джаст, это всё - для тебя! Пусть моя вера сегодня будет... слепа."
Борта корабля, примерно там, где был грузовой трюм, разорвались, выпуская две колонны крылатых златоглазых, которые тут же отлетели в стороны. Фрегат накренился еще сильнее, и спустя несколько мучительно долгих мгновений, рухнул камнем вниз. Демоны, слепо следуя командам, подхватили смертных когтистыми лапами, стараясь не дать им уйти вниз вместе с падающим и уже бесполезным куском дерева. Крылатая фигура Кейрати была чуть выше.
- Фрегат Альянса уничтожен. Два малых корабля поддержки потеряны. Угрозы Цитадели нет.
Орудия Левиафана, что только что хищно поглядывали на корабль, вроде бы успокоились. Их операторы явно решили, что с падением корабля и угроза нападения миновала - и именно потому барон и его хиетра сейчас позволили себе краткий миг ликования. Гвардейцы, чьи доспехи были зажаты крепкими когтями златоглазых, медленно приближались к одной из внешних площадок Левиафана. Остальные златоглазые кружили рядом, стараясь заслонить крыльями диверсантов. Лучшие воины Альянса хранили молчание, вглядываясь во мрак громадной крепости. Золотые глаза, окружавшие их со всех сторон, переливались чужим, нездешним светом, но свет этот не был больным, не нёс в себе той звериной, дикой ярости, что так и пульсировала в глазах детей Рождённого Сном. - Четверо, помогите, - едва вымолвили губы единственной в гвардии женщины, когда ноги её снова ощутили под собой твёрдую поверхность - одной из первых в десантной группе.
-Усыпите их чувства. Смертные будут слишком шуметь.
Демон ступил на площадку гордо, словно впервые за долгое время оказался дома. Златоглазые словно выстроились в колонну, бережно опуская гвардейцев на землю - и тут же причудливой спиралью начали полет вокруг цитадели. Их магия была лишь отголоском силы Кейрати - но все вместе они могли не меньше. Демон повернулся к замолчавшим смертным.
-У вас мало времени. Я займусь орудием, вы - двигателем. Выжившие по каким-то неведомым причинам собираются здесь через четверть часа. Златоглазые подберут вас. - с этими словами тварь с невероятной скоростью рванулась вперед - вглубь тоннелей.

Земля под ногами Аскерета взвилась волной, унося его назад, прочь от атаки. То же самое применяли и маги Альянса, в том числе и Крайдон Демрис - но у корлада это вышло с едва ли не большим изяществом и легкостью, чем у Мастера Земли. Однако лишь уходом он не ограничился - лава в непосредственной близости встала стеной, встречая каменные осколки. Конечно, это был не металл, расплавить их бы не получилось - но, оказавшись в контролируемой магом стихии, они отклонялись, не принося вреда. Да и удалось бы нанести удар магу Земли его же стихией? Такая же жаркая стена встала на пути щупалец; расплавленный камень потерял свою обычную медлительность, вовремя оказываясь на линии атаки. И конечно же Аскерет не забывал и про самого голема - подчиненная его воле лава хлынула в проломы вслед за ним.
Набради, похоже, потерял всякий интерес к сохранности Голема - и позволил Нукулайсу управлять им самостоятельно. Это корлад хорош в магии, никто не спорит, но увидеть за стеной лавы, как от голема в тени проломленных зданий ускользнула небольшая тень не смог бы даже он. Голем, как казалось, втянул щупальца, чтобы не опалить их вновь - и постарался вновь обойти корлада, используя дома как прикрытие. Он старался обойти корлада по кругу, надеясь, что тот не запрет себя в кольце из лавы - в очередной раз внешняя стена дома разлетелась в осколках, и вновь безжалостный залп из неведомого орудия. Только на сей раз, с крыши одного из домов с другой стороны, к корладу метнулся уже сам барон - и вместе с ним клубок щупалец с челюстями, которые точно были настроены на убийство на этот раз.
Аскерет снова не терял времени даром; частью сознания он продолжал направлять волну жаркого камня за големом - благо не услышать его движение было сложно. Но при этом основное внимание он нацелил и на еще не преобразованный камень рядом, соприкасавшийся с лавой, изменяя его и подчиняя своей воле, окружая себя защитным барьером. Новой атаке он совершенно не удивился - вновь встретив ее горячей лавовой стеной. И, конечно, не мог бы при этом увидеть нападающего со спины барона, если бы не... температура. Жаркий камень сушил воздух так, что в нем почти не оставалось влаги; этот жар корлад чувствовал всем телом. Виера же леденили пространство вокруг себя - и когда со спины повеяло совершенно неожиданным холодом, которому тут было абсолютно неоткуда взяться, Аскерет не колебался даже доли секунды. Фонтан расплавленного камня ударил в воздух - навстречу источнику холода, дождь капель с гребня защитившей от выстрела голема волны плеснул туда же; и сам корлад развернулся навстречу новой опасности.
Темная дымка расстаяла, превращаясь в безвредный черный туман - демоническая иллюзия приняла удар успешно. Через долю мгновения, из подвала под мостовой, где стоял корлад, вверх рванулся уже настоящий барон, направивший все свои арканитовые жгуты к телу корлада. Помимо этого, чтобы не упустить добычу на этот раз, каждая из лап плюнула щедрой долей кислоты в доспех, надеясь ранить ненавистного противника. Голем, замерев на миг, приготовил руки для более прицельного огня - и целый ворох заточенных лезвий бросился к голове Корлада.
Двое врагов, столь сильных - это непросто... очень непросто. Однако над сложностью схватки Аскерет даже не задумался - раздумья в бою гибельны. Уйти от удара он не успевал - однако в скорости реакции корладский маг не уступал никому. Сплав доспеха покрыла плотная каменная корка, принявшая на себя жестокий удар - сочетания сотворенного волшебством камня и прочнейшего металла горнарисских лат хватило бы, чтобы не допустить чужие щупальца к телу. Кислота обогнала щупальца на долю мгновения - но часть зашипела на камне, одна же полоса принялась разъедать наплечник. На пути же лезвий вновь встала лавовая стена - опять-таки, не требовалось особенной внимательности, чтобы отслеживать действия голема. Два из них, правда, успели проскользнуть - но Аскерет дернул головой, и один клинок срезал волосы, второй же полоснул по пластине технодара - череп маги усиливали не хуже Багровых Сердец. С ответным ударом маг не промедлил; окружавшая его лава хлынула в пролом внизу - прямо на черное чудовище. Волна же, ранее следовавшая за големом, собралась, ударив плотным мощным и раскаленным фонтаном - туда, где у человека располагалась бы поясница.
Голем вновь рванулся ломать здания - теперь с другой стороны улицы. Вновь послышался приближающийся грохот разламываемого камня - там, где голем пробегал, здания рушились, едва последняя стена разбивалась о его огромную тушу. Набради же был в куда более опасном положении сейчас - но Барон Убийства занимал свой титул по праву. Белоснежные зубы, намертво застрявшие в камне, сжались крепче, а тугие щупальца натянулись словно канаты, вытягивая барона из лавовой ловушки. Едва тварь поднялась вверх, как, стараясь избежать удара, она вновь превратилась в темный туман, стараясь забраться внутрь дыр в камне, оставленных зубами барона. Маг он или нет - дышать Пустотой долго он не сможет.

Гигант продолжал идти вперед неумолимо, а младшие демона набрасывались на тех, кого смертоносные лезвия не поразили. Несмотря на то, что они ушли сильно вперед от основных сил виера, ровно как и от самого Герцога Бойни, Нукулайс не испытывал тревоги за свое детище. Совершенная смесь демонической мощи и его инженерного гения, которую мог превзойти лишь в своей смертоносной красоте лишь Левиафан. И покуда фронт Альянса прогибался по одной единственной улице к Цепи, дать демонам возможность наконец проникнуть в Верхнюю с земли было крайне важно. Приказ Солидора эхом отозвался в голове, и смертельный марш арканитового голема продолжился вглубь города.
Безмолвная мольба огненного мага, похоже, не осталась без ответа. Послышался гул шагов - и на пути голема из-за поворота возникли шесть корладов - двое Багровых Сердец, маг и три воина. Они лишь переглянулись, увидев гиганта, противостоящего им.
- Крепкая тварь, - выдохнул один из воинов.
- Еще бы, - согласился закованный в черную броню Багровое Сердце. - Элгран Аскерет, сумеете что-то сделать?
Маг сощурился, вонзив в арканитовое чудовище белый взгляд.
- Попробую, - коротко произнес он. - Задержите на пару минут.
Пятеро корладов дружно кивнули, выступая вперед; Аскерет припал на одно колено, касаясь земли ладонями.
Чудовище в арканитовой оболочке возликовало, увидив новых противников - сильных, способных по-достоинству оценить тот совершенный механизм, который был создан гением Нукулайса. Щупальца изогнулись, готовясь к атаке, тяжелая поступь арканитового гиганта усилилась, дробя камень мостовой - он набирал скорость для разбега, словно собираясь смести с пути всех корладов разом.
Отправляясь в Столицу, корлады подготовились очень хорошо. Ставшие откровением для магов людей и волитаров чары имитации лидиума были сложны - но когда это корлады отступали перед сложностью? На множество клинков были нанесены такие заклятия; они держались недолго - однако отправившиеся наверх маги владели этими чарами, умели их подновлять и если понадобится - накладывать заново.
Аскерет не так давно влил новую силу в оружие своих спутников; и потому извлеченные из ножен мечи засияли лидиумным блеском. Впрочем, там были не только мечи - в руках одного из Багровых Сердец был громадный чекан, а у воина, первым оценившего голема - чуть уступающий ему размерами топор.
Но атаковать в лоб исполина они еще не собирались; вместо этого корлады синхронно выдернули тяжелые арбалеты, выглядевшие странно массивнее человеческих. Наконечники болтов сияли тем же отвратительным для демонов светом.
Одновременный щелчок - и пять болтов устремились в цель, к сочленениям и видимо уязвимым местам.
Не сбавляя скорости, творение Нукулайса подняло перед собой руку, с чуть мерцающим кристаллом. Через долю мгновения его свет стал ярче... а вот болты корладов достигли цели, уже погаснув, и бессильно ударяясь об арканитовую броню. Щупальца чудовища метнулись к ближайшему из исполинов, в то время как вторая рука вновь изрыгнула острые куски металла в его соратника, подобно арбалету.
Воины-корлады всегда удивляли противников тем, с какой скоростью они при желании могут двигаться; конечно, совершенно уйти в сторону Багровое Сердце не успел - но неуловимым движением он сместился чуть вбок от щупальца; светящийся клинок полоснул воздух и протянутую конечность. Солдат тоже не успел полностью увернуться - однако меч и наруч отбили несколько снарядов. Два же ему остановить не удалось; один кусок вошел в левое предплечье, второй распорол доспех на боку. Хотя вторая рана и не была серьезной - все же свою броню корлады ковали на совесть.
Голем с мерзким механическим скрипом повернулся, и вернул руку с лезвиями в нормальное положение - теперь вместо неведомого орудия был лишь арканитовый кулак с внушительными весом и размерами. Устройство рванулось вперед прямо на мага, выставляя руку с нефицитом вперед, в то время как многичесленные щупальца Набради приготовились пробивать доспехи и рвать плоть у любого, кто окажется слишком близко. Из под сочленений вырвался добрый десяток новых гибких челюстей, в то время как голем уже набрал внушительную скорость с одним намерением - убить мага первым.
Не колеблясь, воины рванулись вперед; Багровые Сердца столь же синхронно отступили назад, вскидывая ладони. Оружие в руках корладов вращалось, превратившись в сверкающие полосы, окружая их непроницаемой завесой; технодар позволял воинам Горнариса вертеть оружием с непредставимой скоростью. Сами корлады называли такой прием "Белым Щитом" - клинок, окружая хозяина, рубил все, что пыталось атаковать его - в этом случае щупальца... или же броню, которая окажется на пути. И ноги голема - особенно ступни и сочленения.
Мечи были хороши для щупалец, да, но пробить вращением вторую бронированную руку голема им бы не удалось - оба, и Набради, и Нукулайс, знали это. Потому тварь лишь отмахнулась на бегу огромным кулаком, останавливая клинки, и позволяя хотя бы части зубастых пастей добраться до доспехов. Сила удара механизма на бегу была катастрофической - и что еще страшнее - нефицит был все ближе, опасно ближе к их магу.

- Ничего, - хрипло прошептал Джаст, когда лицо снова дёрнулось, скручиваясь от боли. – Ничего. Недолго ещё тебе, недолго… А вот!
Рука волитара изогнулась, прокручивая могучий клинок по часовой – словно прожигая туловище кошмарного монстра. От клинка отскочило несколько ярких белых искр, послышался глухой, капустный хруст разрываемой плоти. Демон зашипел яростно, и отступил назад. Его левая лапа теперь болталась безжизненной плетью на разорванном сочленении, и даже для него боль была весьма неприятной. Презрительным плевком он наконец отбросил застрявшее лезвие ашкрона на землю - хотя ядовитая слюна Герцога превратила его в искреженный почерневший комок, лишь отдаленно напоминающий лезвие. Правая рука описала полукруг, ибо Герцог все же хотел сохранить расстояние - попади Джаст под удар, и того бы отбросило назад просто силой удара даже если его клинок бы не сломался. Элокхай, тем временем, дернулся, и по окончании удара прислонил гигантский двуручник к своей зияющей ране на плече. Тотчас же арканит на клинке оплавился, затекая в рану, и словно наполняя ту. Прошло всего несколько секунд, и клинок незначительно уменьшился, зато разорванное плечо выглядело как новое - Герцог задумчиво покрутил рукой, проверяя свою новую плоть.
-Ты же не думал, что правда сможешь ранить меня всерьез, мальчик? - Демон, казалось, был готов рассмеяться от умиления.
- И на сколько же кусочков тебя придётся разделить, чтобы у тебя появилось чувство юмора? - тяжело выдыхая, осведомился Император. на место стрелкового заряда тут же выскочило второе лезвие. оставалось боевое, запасное стрелковое... и сюрприз. Но тело властителя сопротивлялось дальнейшему бою куда больше, чем тому мог бы препятствовать клинок на ашкроне. Синяки болели. В голове что-то звенело, а перед глазами на миг вспыхнули красные точки. Но только на миг. Император гордо выпрямился, принимая позицию - меч вперёд, ашкрон занесён для удара.
- Твоя очередь начинать, Герцог. Давай, повесели меня на последок, как ты умеешь! Элокхай атаковал молча - двуручный клинок, который теперь был чуть менее внушающим, поднялся - и одним большим прыжком демон пересек разделяющую двоих дистанцию, и рубанул сверху вниз, в желании разрубить наглое дитя пополам. Паучьи лапы по бокам рванулись вперед - острыми клиньями, дабы не дать уйти из под убийственной атаки так просто. И – снова лёгкость волитара! Давион вытянулся, словно струна, взмывая в небо, проходя между клинком и лапами – чувствуя, как крепкий удар достался спине дважды, и протестующее взвыли лопатки, в которые впечаталась спинная пластина панциря. Светокованный меч, следуя за своим хозяином, тоже рванулся ввысь, чиркнув по омерзительной морде чудовищного врага, и Джаст завис в воздухе на высоте чуть больше роста Элокхая. Новый тяжёлый вздох. Снова смерть – в волоске от него, снова ноет тело и снова монстра только поцарапало. Элокхай не уставал, ничему не удивлялся, ничего не боялся… А его шрам, как взбесившийся, подыгрывал врагу, что было сил, пульсируя в щеке злобной, колющей болью.
- Это… всё? Или у Герцога Бойни… ещё остались трюки? – сбитым голосом уточнил волитар, готовясь в любой момент принять следующий удар. «Ну, помогайте, Четверо!»
- Неплохо для смертного, о Император. Но, я боюсь, мне пора быть в другом месте и вести свою армию. И потому...
Глаза Элокхая засветились ярче, призывая частичку своей арканитовой плоти проснуться. Частичку, которая была спрятана в его злейшем враге, и была его маленьким козырем, к которому тот не был готов, потому что не мог знать, что его шрам на лице отзывался болью не просто так, с приближением Герцога. Арканитовая плоть, спрятанная под кожей, стремилась вернуться к хозяину, и наконец получив приказ - стремилась вырваться наружу.
-...Пора заканчивать.
Давион не успел понять, что произошло – так быстро всё случилось. Так быстро всё ...вышло. Левую сторону лица словно разорвали огромные челюсти. Сияние Разящего Света вспыхнуло ярче тысячи солнц, а потом что-то чёрное, переливающееся угольно-тёмными отблесками, кинулось в лицо Императора. И, вонзившись, словно раскалённые иглы, Пустота и кромешная тьма вползли в глаза государя волитаров, гася последние отблески света. Джаст трас головой, не понимая, кто же так истошно кричит на весь город и почему вдруг так больно отозвались колени… А темнота, словно ласковая вода, затекала в разум и стирала последние воспоминания о свете – отблеске упавшего из рванувшихся к лицу ладоней благородного лидиумного меча…
-Я позволю себе маленькую радость, о Император, и закончу наш бой сейчас. Немного чести убивать… слепого.

Ночь 13.
Дуэль.

Сейчас или никогда. Давион любовно провёл свободной рукой по лезвию Разящего Света. Так, будто и не к нему только что приземлился за спину взмыленный, растрёпанный беловолосый волитар, и не на него нёсся огромный, переливающийся даже в темноте оттенками чёрного не-света, дикими отблесками ужаса, словно окружённый холодным чёрным туманом Герцог Бойни, сам Элокхай. Один из величайших детей Рождённого Сном преследовал дракона, а на пути у него – в самом сердце дворцовой площади, с которой несколько минут назад ушли по пяти направлениям двадцатки императорских гвардейцев, атакуя всех попавшихся на улице демонов, умудрившихся всё же десантироваться в Верхнюю благополучно. Давион учёл прежние ошибки, гвардия – тоже. Боевые алебарды, клинки и палицы воинов Императора не причиняли врагам существенного вреда, не в силах повергнуть выродков Пустоты. Лидиум, огонь… Гвардейцы остановились на огне. Каждое лезвие, несомое в руках, было густо обмазано смолой и обмотано горючими, пропитанными маслом кусками ткани. Пусть всё оружие гвардии придётся потом менять – это заботило Давиона меньше, чем необходимость впоследствии менять, может быть, всю гвардию. Они ушли – спина к спине, плечо к плечу. Старые товарищи, к которым он успел привязаться крепче, чем к иным друзьям детства с Астеры. За спиной – как всегда, словно незримая хранительница – стояла Тея. Там же – теперь и Малатаронт. И всё. Площадь перед дворцом опустела. «ТЫ ТОЧНО БУДЕШЬ ЭТО…» «Да. Я точно это сделаю. Разящий Свет со мной». «ОН БЫЛ И С САНКРИСТОМ, НАСКОЛЬКО Я ЗНАЮ ТЕПЕРЬ. И..» «Никто другой его не уничтожит. Даже ты.» «МЫ ВМЕСТЕ?» « Ты придёшь мне на помощь, если он сам применит хоть одну уловку». «ХОРОШО».
- Ну что, Герцог Бойни? Слишком часто ты стал жаловать ко мне в гости! – крикнул Император, и голос владыки утонул во взрывах и треске небес, где продолжал биться флот Альянса с налетавшими тварями Пустоты. – Честный бой! На мечах или что там у тебя! Примешь вызов, великий… виера Вэина Солидора?!
Тварь приземлилась на площадь грузно - впечатываясь всеми четырьмя ногами в камень, всем своим весом, подняв столб пыли и град осколков. Огромные глаза смотрели на удивление спокойно, а чуть приоткрытая пасть сверкала белоснежными, хоть и чуть кривыми клыками. Демон смотрел на смертных свысока, ибо не чувствовал опасности сейчас. Да и высокомерие волитара немало забавляло его - думая, что выжив дважды, он имеет хоть какие то шансы. Погоня была окончена, и теперь Герцога ждал его приз. Гигантская тварь перестала переливаться всеми оттенками Пустоты, и скорее напоминала силуэт теперь - даже пара красных глаз погасла на мгновение, и тут же пара появилась гораздо ниже, на высоте полутора ростов человека. Силуэт почти мгновенно втянулся вниз, образуя уже знакомую фигуру человекоподобного демона - все еще алоглазого гиганта, в черном доспехе, покрытом шипами, но, однако, уже не внушавшего такой безумный трепет, как его истинная форма. Элокхай вытянул руку вперед, и ночь словно соткала в его ладони двухметровые зазубренный клинок, который однажды уже пробил пол Дворца Высокородных. Оружие больше напоминало окончание клешни самого демона - покрытое уродливыми наростами и шипами. Фигура Элокхая чуть сгорбилась, и из спины, одни за одной, вытянулись тонкие, длинные, лапы, которые были столь похожи на паучьи. Каждая была увенчана длинным, узким лезвием, по форме напоминающим копья, или когти виера. Демон расправил все четыре конечности сзади, и демонстративно вонзил клинок в землю. Голова, которая даже в шлеме из арканита напоминала голову насекомого, безмолвно склонилась один раз.
- Я признаю твое право на вызов, Император Волитар. Честь и смерть.
- Честь и смерть. Сейчас узнаем, чья, - кивнул Давион, отступая к краю площади. Мерно блеснул в пламени горящего белизной оружия Санкриста клинок ашкрона, подаренного Пферцбергами. Дёрнулся в болезненной судороге почерневший шрам на щеке государя волитаров. Медленное движение по кругу. Как в дуэлях с действительно опасным противником. Сейчас или никогда, всё или ничего. Никто другой. Левиафан ещё летит к Столице - но не страшно, Габранс позаботится об этом. Обещал позаботиться. Демоны на земле - в Нижней. Солдаты знают своё дело. Корлады, ветроплавы и пешие войска. Орудия и корабли. нагриаш. Маги во главе с Архимагом его остановят. Элокхай. Это его дело. Его работа. Если остановить Герцога Бойни сейчас - демонам не устоять. И Столица получит хотя бы передышку, а дальше - вперёд. Только вперёд. У него ещё слишком много незаконченных дел. Он не даст себя убить. Ему просто нельзя сейчас погибать. А вот Элокхаю - самое время.

Тварь обернулась на свет - и острое зрение демона тотчас же определило старое знакомое отродье Четверых. Крылатая ящерица Удушителя реяла в угольно-чёрном небе белёсым бельмом на глазу Пустоты! Вот и вышло время шуток и смешков - а плевок мерзким огнем в любимцев Герцога был хуже даже вызова - это было объявление начала охоты. И хоть Солидор и предпочел бы Элокхая в роли осадного орудия, против которого у пехоты и магов Альянса шансов немного, но ледяная ненависть Герцога не терпела ничего другого - демон расправил крылья, и с оглушительным стрекотом рванулся за драконом - тут же предупреждая его попытки атаковать младших прицельными плевками кислоты. Как бы не был хорош этот волитарчик-Император - Бойня найдет его, и выдавит всю хваленую императорскую гордость вместе с его позвоночником, а после - свернет шею поганой ящерице. Или наоборот – смотря кто подвернётся Элокхаю первым. Огромная фигура, рванувшаяся вверх, и озаряющая остовы зданий и очертания острова мерцанием алых глаз внушала страх всем, кто мог бы узреть её. И любой демон сказал бы вам, что Император уже мертв, просто Герцог любил азарт охоты настолько, что предпочитал его практичности порой.
"ОН ЗА СПИНОЙ"
"Я вижу. ты ведь быстрее - отрывайся!"
"СЕЙЧАС"
Малатаронт заложил крутой вираж вокруг острова, опускаясь по спирали вдоль западного края. Огромный размах крыльев и невероятная скорость позволяли дракону лавировать, швыряя в летающих тварей комья огня и сбивая опасно приблизившихся ударами лап и хвоста. Каждое движение его было подобно молнии, каждый раскат звериного рёва повергал в трепет и союзников, и врагов.
вывернувшись с северо-западной стороны города, великий ящер пролетел над Верхней на высоте не более трёх человеческих ростов и выдохнул столб белого огня прямо в нос одному из падающих кораблей флота Зориана Корка. Треск и хруст, визг и исступлённый лай виера огласили погибающую махину, опадавшую теперь на землю огненным шаром вместе с останками своего демонического десанта.
"Пока ты над Верхней - ему трудно тебя достать. Когда кинется - перебирайся под неё, между Нижней и Верхней. Юли, не давайся"
"Я ЗНАЮ ЕГО ДОЛЬШЕ ТЕБЯ, БРАТ. Я НЕ ДАМСЯ, ПОВЕРЬ МНЕ".
- Жертва.
Тварь двигалась стремительно, но большой вес не позволял Элокхаю маневрировать так же ловко - вместо этого он использовал корабли, меж которыми пролетал дракон, как опору для лап, чтобы оттолкнуться и набрать скорость. Едва Малатаронт пролетел рядом с флотом, как Герцог впечатался огромными лапами в небольшой фрегат, развернув тот вокруг своей оси, и тут же с силой оттолкнулся в сторону крылатого беглеца, буквально бросая несчастный корабль в борта своих собратьев. Элокхай знал, что даже крылья дракона не бесконечно выносливы - и, говоря честно, мог бы сам напрячь все свои силы, и убить ящерицу быстро. Но веселье в том и заключалось, чтобы дать жертве иллюзию того, что получится сбежать. Почти все серьезные попытки сбить Герцога в полете с земли пресекались щедрыми порциями ядовитой слюны Герцога, которая может быть и не убила бы, но приводила в негодность осадные орудия, ровно как и доспехи и кожу врагов с демонической эффективностью.
"Я НЕ ВЫДЕРЖУ ЭТОГО СЛИШКОМ ДОЛГО"
"Тогда сейчас посмотрим... Обращайся в волитара и спускайся ко мне".
"ЗАЧЕМ?"
"Посмотрим, осмелится ли Герцог Бойни на честный бой с Императором"
"ТЕБЕ ЕГО НЕ ОДОЛЕТЬ, БРАТ. ЭТО БЕЗУМИЕ"
"Но попытаться стоит... И потом, нас будет двое. Думаю, в бою на мечах... Санкрист, слышишь меня?! Мой черёд. Пожелай мне удачи, герой! Она мне очень пригодится"
Ну же, ну же! Дракон не может уворачиваться вечно, он не может лететь без ошибок слишком долго. Даже бесконечные лезвия и жала, сквозь которые он пролетал, не могли задержать его - но все же нетерпение Герцога все чаще заставляло того бросаться вперед слишком необдуманно, забывая про остальной бой. Герцог был нужен в Нижней, и даже голос его хиетра стал более раздраженным, как командир может быть недоволен непослушным солдатом. Но Элокхаю, признаться, было плевать - он видел цель, и уже ничто не могло спасти её от гнева Бойни.

Продолжение Боя.
(И Скорп, и Виз)

- Прямое попадание!
- Превосходно. Полный курс на Верхнюю Столицу.
- Три часа до входа в радиус поражения, мой Герцог.
- Исполнять.

- Приближаются!
Даже в кромешной темноте защитники, оставшиеся в Нижней Столице, видели, как вздыбилась и зашевелилась тьма, вмиг окрасившаяся мириадами красных точек и зашумев... Такого шума не могло существовать в природе. Он не говорил, не шептал, не кричал. Он молчал. Молчал до безумия громко. Если десятки тысяч ног разом топнут - топот грянет ударом грома. Но как описать звук сотни тысяч бесшумных шагов?
- Держись, сынок.
Старый, седой, покрытый шрамами наёмник хлопнул по плечу молодого парнишку в пехотной форме, вцепившегося в рукоять своего меча, как в опору, не дающую упасть. Лезвие оружия ушло между камнями мостовой - когда-то тут была мсотовая...
- Держись, сынок. Не падай духом. Сейчас они нам за всё заплатят.
- А мы?
- А мы будем подсчитывать оплату, - присвистнул наёмник. - Завалишь хоть одного - с меян кружка пива и цыплёнок.
- А елси двоих? - дрожа, спросил паренёк.
- Тогда гуляем на общее жалование неделю. ты только сам жив останься, идёт?
- Д-договорились, - выдавил из себя солдатик.

Пешие порядки демонов напоминали волну. Большую, бегущую вперёд чёрную красноглазую волну - с неба, конечно. Какими они казались снизу, в Нижней, артиллеристы и ветроходы кораблей Южной Флотилии сейчас думали в последнюю очередь. Перед ними, медленно опускавшимися ближе, ближе к земле, лежало огромное море.
Целый прилив... целей.
Громовой голос офицера-человека огласил палубу Солнечного Света, флагмана юга:
- Как подойдём - приказ всем кораблям. Передаю буквально: "Забейте этих сукиных детей в землю, достаньте обратно и снова забейте!" Все орудия по наступающим, пока не добежали до Нижней.
- Предупредительный давать? - послышался откуда-то робкий голос, и палуба, несмотря на виденную трагедию восточных и ужасающее оружие в руках врага, огласилась дружным взрывом хохота.
- Ты что, сынок, в детстве на мачту сесть пробовал, да свалился? Какой предупредительный? Он и орков-то не всегда пугал, а тут пустотники! По полной их! Идём линией наперерез им, и - так, чтобы у них задницы алее глаз засверкали! ПОнял?
- Так точно! - дружно воскликнули несколько молодых голосов. Остальные снова засмеялись.
- А эта башнища нас не достанет?
- Достанет - поздно будет. Авось ниже себя она не стреляет, - подбодрил молодчика седоволосый волитар с большим косым шрамом через весь лоб. Подбодрил и мысленно попросил Четверых, чтобы так оно и было.

Демоны рвались вперёд - в безмолвии и кошмарном гневе алого света. Но прежде, чем в темноте можно было различить руины южных окраин города, небеса над ордами виера взревели громовым раскатом - своим или чьим-то, кто знает - и на демонов обрушился пылающий, раскалённый дождь.
Балисты бросали воспламенённые снаряды, катапульты отправляли дожди пылающих зарядов, орошая землю и бегущих по ней виера живым пламенем. раз попав на тело твари, оно не гасло, а впивалось в шкуры и панцыри, словно вспоминало древнего врага. Первые ряды набегавших чудовищ редели, то тут, то там расцветал пламенный цветок, чтобы погаснуть через несколько мгновений, но успеть пустить корни в десятке-дюжине уродов.
Южная флотилия вступила в бой. С небес лился огонь.

- Наземные войска атакованы с воздуха.
- Выпускайте крикунов.
Демоны скакали вперед достаточно быстро, чтобы уходить о целевого огня - но вот их количество делало стрельбу сверху делом простейшим - фактически было все равно, куда попадали снаряды - они находили своих жертв. Однако, демоны не смешивались - хотя то тут, то там, нападавшие запинались о трупы своих сородичей. Воздух наполнили агонизирующие вопли умирающих насекомых. Молодые охотники, которым не всегда давалось испить крови смертных - жажда битвы гнала их сильнее, и потому смерти виера вокруг не останавливали их.
Часть роя отделилась от Левиафана, и направилась к воздушным защитникам, прячась в облаках и пользуясь тем, что все орудия были нацелены вниз. Огромные, похожие на саранчу, твари, которые обладали двумя, а то и тремя парами крыльев. Они группировались по несколько десятков, и занимали позиции над флотилией, готовясь нанести свой удар. Как только все оказались на местах - демоны безмолвно распределили цели, и спикировали вниз, останавливаясь буквально в двух-трех десятках метров от кораблей. Воздух наполнился пронзительным гулом машущих в унисон крыльев - воздух, казалось, завибрировал - пока гул становился все выше, превращаясь в невыносимый визг, а ударная волна звука отправилась вниз. От малых отрядов проку было мало - они лишь отвлекали артиллеристов невыносимым звуком, пока самый большой из отрядов крикунов замер над линкором - и выдал совершенно невероятный скрип, настолько мощный - что воздух зарябил, словно в жуткую жару - а звуковая волна начала буквально вбивать корабль в землю.
Прямо в черный прилив.

- Сноси-и-и-ит! - с трудом перекрикивая вражескую атаку, орал рулевой, пытаясь любыми способами удержать корабль на ходу - и бессильный что-либо сделать: руль не слушался, корабль трещал и стонал, словно раненое животное. Волна звука пыталась согнуть мачты, трепала оснастку и рвала паруса....
А потом навстречу ей взметнулась стена ветра, останавливая корабль. Линкор кренился, бойцы с трудом удерживались на палубе, земля приближалась, но ветер тормозил, тормозил движение что было сил.
Второй раскат грома - и в самое сердце орды летучих тварей ударила раскидистая рогатая молния, словно огромный трезубей или невыносимо яркое копьёт. За ней - вторая, затем - третья.
Соседние корабли продолжали, сохраняя линию, окатывать демонов снизу огнём - но теперь с палуб то одного, то другого корабля в воздух взлетали шары переливающегося электричества, тонкие, но объёмные облака едкой кислоты, острая гранитная крошка.... Боевые маги Альянса били по летучим тварям, зажимая уши в перерывах между заклинаниями. по шеям и щекам некоторых уже стекала кровь из разорванных перепонок - но сила Четверых поддерживала своих избранников, не давала уступить виера нив доблести, ни в мощи. И заклятия разили крикунов, сбивая силу, затыкая нечестивые глотки раскатами громовых ударов и рассекая острыми гранями гранитных осколков, сжигая кислотой, ослабляя звуковую атаку.

Немой приказ прозвучал вновь - и хотя их ряды поредели, но им все же удалось взлететь выше, вновь спрятавшись в облаках. С отходом Северной Флотилии прибытие основной летающей армии Солидора было лишь вопросом времени, которое работало против смертых сейчас. Крикуны перегрупировались, и на сей раз бросились всей стаей вниз в безрассудное пике, встречая ответный огонь своими телами, напрыгивая на линкор со всех сторон, цепляясь за обшивку и сломанные мачты - и тут же создали резонаннс звука еще более мощный - но все все стороны от корабля, превращая тот в их собственную артиллерийскую установку - и нарушая строй кораблей. Люди на самом линкоре были обречены - ибо находились в самом эпицентре атаки.
Демоны на земле, тем временем, получившие передышку, ускорились, стараясь обойти огневой рубеж флота как можно быстрее - первая волна с заметными потерями почти пересекла опасную зону, и приближалась к Столице.

Начало боя.
Воздушное пространство неподалеку от Столицы.

Небесный Флот выступил навстечу приближающимся ордам демонов, первую линию обороны возглавлял адмирал-капитан востока Кэриар Фоксворт, бывалый командир, множество раз сталкивающийся на границе с орками и заслуживший репутацию грозного стратега. Он и сейчас хотел применить свою излюбленную тактику воздушного превосходства, видя, как мало кораблей у его врага. Кэриар уже представлял, как сомнет и раздавит эту солидорову эскадру, а затем уничтожит пешие армии одержимых - и на этом война завершиться. Даже махина летучей крепости не пугала адмирала - пусть врагу удалось заставить лететь в нужную сторону целый остров, но зато в его распоряжении находиться целая флотилия линейных кораблей и тяжелых фрегатов, а значит - и столь необходимое численное преимущество. Пусть даже в бою вновь появится та жуткая тварь, что убежала из Столицы несколько часов назад - ничто не сможет одолеть такой флот, какой был под началом Фоксворта, особенно, если Северная флотилия была готова в любой момент оказать ему поддержку, атаковав демонов широким охватом по всему фронту.
"Сближайтесь", гласил сигнал, поднятый на мачте флагманского корабля Восточного Флота, "Бича Армады" - могучего линкора, окрашенного в красный цвет и обитого медной броней.
А навстречу им летели корабли Солидора и медленно приближались тысячи одержимых, казавшихся столь ничтожными с высоты полета.
Черная фигура, стоящая на мостике Парящей Цитадели, указала в сторону армии Альянса. В кромешной темноте вокруг, лишь пары алых глаз выделялилсь, и немой приказ разошелся почти мгновенно. Черная крепость плыла безмолвно, и лишь гудение нефицита, да появившийся словно из ниоткуда скрежет от вращения платформы главного калибра, напоминали, что Левиафан жив, и кишит демонами. Но они были терпеливы, и терпелив был и их повелитель, молчаливо ждущий, когда Набради откроет глаза и коротким кивком сообщит, что они готовы вести огонь. Пока армия одержимых в лесу неуклюже шла к стенам Нижней, немногочисленный флот Солидора так же медленно и неуклюже приближался в безупречному строю Альянса.
Элокхаю же не терпелось начать бой внизу, ведя армию демонов за собой - но пока те не добрались до стен, особого смысла не было - герцог прекрасно понимал, что его роль в данном бою будет скорее как осадного орудия, нежели обычного бойца. И вот, когда Набради наконец кивнул, все в том же сводящем с ума гудении и скрежете, Элокхай издал пронзительный стрекот. Тот час же из недр парящего острова, и туннелей под его укреплениями, из многочисленных платформ и ангаров для кораблей, которые их армия так и не получила, рванулись все крылатые демоны, кроме разве что златоглазых. Огромный стрекочущий рой, мириады алых глаз, горящих древней как этот мир ненавистью, и желанием убийства. Сам Левиафан теперь напоминал потревоженный улей, чьи обитатели были готовы обрушиться на любого, кто подойдет слишком близко. Главный калибр Цитадели хищно выглянул на флот, и последние десятки метров разделяли корабли от залпа.

Адмирал Фоксворт невольно вздрогнул, увидев рой демонов, готовый обрушиться на его флотилию. Но затем вновь приосанился и улыбнулся - сколько бы ни было крылатых тварей, он сможет справиться с ними еще до того, как медлительные отряды вражеской пехоты окажуться под его кораблями. Неужели Солидор был готов дать ему уничтожить свою армию по частям? Это было непохоже на бывшего командующего. Впрочем, вполне возможно, что Вэина как такового больше не существовало, остался только демон, занявший его тело.

- Флагман в зоне поражения, Герцог. - Нукулайс, казавшийся бледной тенью себя, был на удивлеие лаконичен. В прошлый раз его перерасчет стоил ему нескольких секунд холодной ярости Герцога - и потому на сей раз он собирался дейсвовать строго по приказу.
- Учитывай взрыв на этот раз, инженер. - Элокхай, казалось, был уже весь поглощен предстоящей резней - Готовьте корабли десанта к началу действий. Ориентировка на центр строя.
Немой приказ вновь разлетелся по рою, и похищенные корабли вдруг ускорились, беря курс прямо на флот противника, словно игнорируя формальный боевой строй. Пространство пред Левиафаном, однако, оставалось свободным. Новый звук пронзил воздух - пронзительный визг вращающегося ускорителя нефицитов. Нукулайс на этот раз отмерил время превоходно - спуся мгновение белая линия вновь разделила небо надвое, а крохотный, сравнивая с огромными кораблями, кристалл пересек расстояние за долю мгновения, взрезаясь, ослепляя и испепеляя.
Это ослепительное мгновение стало последним, что увидел в своей жизни блестящий адмирал-капитан Кэриар Фоксфорт, наследник благородного волитарского рода, несостоявшийся лорд и славный воин, одержавший немало побед в былые времена. Единственная ошибка стоила ему и жизни, и корабля, и поломанной линии, ибо когда центр строя исчез в свечении взрыва команды кораблей, находившихся рядом оказались ослеплены, и неспособны открыть артиллерийский огонь по приближающемуся противнику.
Прошло не больше времени, чем понадобилось бы для одного единственного вздоха, и свет погас, оставляя после себя зияющую пустоту на месте "Бича Армады". Находившиеся возле погибшего линкора суда попытались заполнить эту пустоту, восстановить линию, но на этот требовалось время, которого попросту не оставалось из-за роя стрекочущих чудовищ, рухнувших на Восточную Флотилию в неистовой абордажной атаке, поддерживаемой залпами с фрегатов и галеонов Зориана Корка, которые подошли почти вплотную.
Чтобы хоть как-то исправить положение, края боевой линии начали смыкаться, беря врага в окружение, маги и артеллеристы открыли ответный огонь, стремясь поразить вражеские корабли, однако те, даже фатально поврежденные, продолжали движение на полной скорости, словно собираясь стать гигантскими таранами, несущими на себе орды голодных демонов.

- Прямое попадание! - Нукулайс был явно в восторге от собстенного детища.
- Атаковать преимущественно офицеров и рулевых! Рвите паруса, ломайте мачты! Если нужно - сами толкайте кобрали! Заставьте их сойтись ближе для второго залпа!
- Полчаса до входа в зону поражения протиника, Герцог.
- Развертывайте наземные войска! Готовьтесь к перегруппировке, как было приказано!
- Будет исполнено.
- Утопите их в крови!
Элокхай отдавал приказы мысленно, а многчисленные младшие-лейтенанты тут же передавали их орде тварей пустоты. На сей раз они не собирались таиться - и решили показать всю свою мощь, принимая огромные насекомоподобные формы прямо в телах ставших уже ненужными им хиетра, разрывая их тела на куски. Окрашенный кровью черный хитин тускло блетел в лучах умирающего солнца, а армия, казалось, выросла втрое, за счет больших размеров демонов. Твари с насекомым стрекотом бросились вперед огромными скачками - в основном младшие охотники, жаждущие крови первыми. В то же время их летающие сородичи, словно пчелы, безжалостно набрасывались на корабли с насекомьей яростью, сбрасывая смертных с кораблей, и даже отгрызая куски обшивки - единой волей и всеми силами добиваясь, чтобы как можно больше коралей оказалось рядом. Где то далеко, на Левиафане, Набради глазами своих слуг указывал Нукулайсу о происходящем. Смертельное жало Левифана вновь начало сдвигаться - но на сей раз медленней, аккуратней, словно каждый миллиметр решал судьбу этого боя. Бой был абсурно-проигрышным на первый взгляд, но Солидор сдерживал свое слово Элокхаю - и старался всеми останками своей души, дабы армия его Повелителя победила. И потому его план был гораздо многогранней, чем казалось сначала - и ставка была именно на то, что враг будет уверен в том, что гений Лорда-Командующего канул в Пустоту вместе с его преданностью Альянсу.

С носа своего линкора, Зориан Корк наблюдал за разворачивающимся сражением - он, как и экипажи боевых кораблей, все еще оставались живы, в отличии тех несчастных, которые шли в пешем строе. Годы обмана, обещаний и искушений, тысячи людей, поддавшихся на коварную ложь и ставших игрушками в лапах демонов, крестьяне, бродяги, нищие, отчаявшиеся и исполненные несбыточных надежд - все они в одно мгновение превратились в кровавые ошметки, высвобождая затаившихся в их утробах демонов. Неужели все эти несметные орды одержимых нужны были Солидору лишь для того, чтобы разодрать их на куски у стен города? Конечно, в этом была своя, чудовищная логика. Тактика беспощадного устрашения, должная сломить волю защитников Столицы.
Со смертью Фоксворта Восточная Флотилия лишилась командира, и многих видных офицеров, находившихся на флагмане. Теперь адмиралы и флаг-капитаны остались предоставленны сами себе, и вынуждены были либо выполнять полученные вначале битвы, уже не соответствующие обстановке, приказы, либо самостоятельно искать выход из сложившегося положения, находясь отрезанными от товарищей - темнотой и врагом. Только сейчас многие офицеры и солдаты осознали, с какой жуткой силой пришлось им столкнуться - даже во время столичного мятежа, даже когда Давион совершил Ритуал Правосудия, ведь тогда демоны пусть и гибли десятками, но вокруг не было тысяч и тысяч новых тварей, готовых затять место уничтоженных.
Катапульты и баллисты, столь эффективные против судов неприятеля, оказывались попросту бесполезны в борьбе с верткими демонами, ускользающими от снарядов, и пикировавшими прямо на палубы кораблей, когтями и жвалами, разрывая плоть солдат и воздухоплавов. Некоторые из чудовищ издавали столь пронзительный визг, что воины валились на палубу, зажимая уши ладонями, и не помышляя ни о каком сопротивлении, иные с легкостью отражали удары клинков, раздирая человеческую плоть, а третьи - самые жуткие из всех, - поглощали чары, оставляя боевых магов совершенно беспомощными перед лицом стрекочущей мириадами клыкастых глоток гибели.
За собой демоны оставляли опустошенные корабли с истребленными командами, столь стремительно и беспощадно проходили их атаки, что в большинстве случаев, люди гибли даже не успев оказать сопротивления, да и как драться с тварью, вдвое быстрее, сильнее и к тому же неуязвимой для твоего оружия?!
Замолкали орудия, бились друг о друга лишенные управления фрегаты и линейные корабли, вгрызались в борта острые, обитые железом носы судов Зориана Корка, и каждый раз, когда корабль приходил в негодность, а его команда становилась бесполезна, демоны сбрасывали человеческие личины и бросались на защитников Альянса, яростно щелкая кровожадными жвалами. Немногочисленные огни, которыми освещались корабли, гасли при их приближении, а в кромешной темноте сражаться с демонами становилось и того сложнее.
То, что происходило, вселяло в сердца солдат панический страх - они видели, как легко были истреблены одержимые, как из их окровавленных, изломанных и изорванных в клочья тел вырвались на свободу демоны, как тухнет пламя боевых магов, так и не достигнув цели. Как падают, сраженные тварями офицеры... и не многие могли выдержать подобную пытку страхом. Солдаты - вчерашние крестьяне и горожане, бежали прочь, в тщетной попытке спастись от беспощадных клыков и когтей, бросались вниз с кораблей, так, словно при падении с такой высоты можно было выжить.
А демоны продолжали стаскивать все ближе друг к другу наиболее мощные линейные корабли Восточной Флотилии.
- Почти... Почти... - Нукулайс, казалось, разве что не пританцовывал от предвкушения залпа по скоплению кораблей. По армия внизу, на земле, стремительно сближалась с городоскими стенами, воздушные войска Пустоты несли минимальные потери, преимущественно за счет выгодного начала боя. Элокхай сидел недвижимо. Он все ждал адекватных контрмер, которые Альянс должен был подготовить. Слишком часто смертные уходили живыми за последние дни, чтобы не иметь свои козыри в рукавах.

Черная фигура была заметна издалека - и в особенности для чувств магов. Рантельм и следовавшие чуть за ним Мастера одновременно вскинули головы, видя, как исполинская фигура устремляется прочь от них.
- Мразь наглая, - мрачно произнес Астремис. - Уже и днем ходить не боится.
- Архимаг! Ваше... мажество!
- Полковник, сопровождавший мастеров, говорил торопливо, точно боясь что-то упустить. - У армии был приказ атаковать его, если что-то случится... вот - случилось.
Он сглотнул, нервно дернув ус:
- Четыре десятка боевых магов в любой миг могут обрушить на него все свои заклятья, какие есть. Рантельм прищурился, оценивая расстояние - около километра. Задумался, покачал головой.
- Мастер Астремис, точность?
- Если бить прямо отсюда, - мрачно отозвался Мастер Огня, - слишком велик шанс промахнуться, или что он увернется... короче, весь огонь достанется домам.
- Молнии тоже, - не менее угрюмо добавила Саймии. - Мы не успеем его догнать, только двое из нас могут взлететь.
Строго говоря, магов Воздуха в Совете было трое, но Киймар, ступавший сейчас позади всех, мастерством боя не славился... во всяком случае, не с такой мощью, чтобы выступить против одного из высших демонов.
- С вами или без - битва все равно начнется! - Воскликнул офицер.
- Но только тогда у нас будет меньше шансов одолеть эту тварь... и больше жертв.
- Мы слишком далеко, - проронил Рантельм, не останавливаясь. - Если другие атакуют прямо сейчас - мы прибудем в лучшем случае в середине боя.
- Будь вы во Дворце, когда вас звал министр - этого бы не произошло! Сигнал был подан еще до того, как сияющее тело дракона ослепило тех, кто остался на площади блеском чешуи - сигнал, понятный боевым магам, но уже не нужный, ибо взвившийся над городом демон был красноречивее любых приказов. Он летел огромной черной кляксой, распространяя вокруг себя ауру панического ужаса, леденящего кровь холода и всепоглощающей ненависти... но в тот миг, когда до Восточного причала, до самого восточного края Столицы оставалось уже меньше половины пути, навстречу ему ударили фонтаны пламени, сотворенные магами Альянса. Корабли же разворачивались в его сторону, нацеливая орудия. Летящее насекомое даже не стало затормаживать, да и не успело бы. Тварь понеслась прямо в пламя, и лишь на мгновение алые глаза померкли, сливаясь с огненной стеной, как волна ледяного холода от герцога открыла путь порождению Пустоты. Долгую долю секунды жар лизал арканитовую плоть - но едва волшебное пламя касалось проклятого метала, как оно тут же слабело и замирало. Бойня, едва ощутив на себе взгляды канониров, рванулся вниз, и, чуть сбавив скорость, отталкиваясь огромными черными лапами по мостовой, поскакал вперед, оставляя глубокие борозды на камне. Волшебники, первые ударившие по врагу, за считанные мгновения остались далеко позади, но они были не единственными, кто противостоял сейчас Герцогу Бойни - тяжелые фрегаты и линкоры, успевшие навести катапульты, дали залп по несущемуся галопом демону раскаленными магией ядрами. - Если пом... - возмущенно начал Астремис, но договорить не успел. Белое сияние - не только для глаз, но и для волшебных чувств. Словно чистый свет разогнал давящее присутствие Элокхая, ощутимое даже издали - над площадью взмыл сверкающий силуэт дракона. - О, а вот это к месту, - сузил глаза Рантельм, - и меняет дело. Виана, следуйте за мной. Остальные - приближайтесь к месту действия как можно быстрее. И Архимаг, не останавливаясь, оторвался от земли, устремившись в небо; мгновением позже за ним легко взлетела Саймии. Едва сияющие огненные вспышки появились в воздухе, как тварь отпрыгнула в сторону, изменяя направление бега на юго-восток, и вновь расправляя крылья. Как только первый залп ударил где-то уже за спиной, Элокхай вновь рванулся вверх, оглушая все вокруг стрекотом, дабы уйти от следующего залпа. Черное пятно набирало высоту словно дым из трубы кузнеца. Едва солнечный свет стал невыносим, тварь вновь бросилась в пике - на сей раз край острова был уже виден, и стрекочущее чудовище намеревалось уйти в тень от острова, намного ниже, чем могли достать корабли на высоте облаков.
" - УХОДИТ!"
" - Сможешь лететь так низко?"
" - СМОГУ. БЫСТРЕЕ КОРАБЛЕЙ!"
" - Вперёд!"
Разящий Свет в руке Императора переливался бледным сиянием. Клинок почти ощутимо вибрировал в руке, чувствуя близость противника, и Давион подгонял дракона, стиснув зубы - боль в шраме то росла, то убывала, но не давала покоя ни на миг. Как удавалось остатьс яна спине летающего великана, сам Император понять не мог - волитары не ступали ногами по любой поверхности, он не сидел, дракон был слишком велик для этого, но всё же... если он и летел, то с одинаковой с древним ящером скоростью.
" - МЫ - БРАТЬЯ".
" - Я помню".
" - ХОРОШО".
Заложив крутой вираж, Малатронт, едва не касаясь крыш домов, рвался в погоне за Элокхаем. пар валил из носа дракона клубами, а крылья поднимали вокруг небольшие вихри. Охотник рвался за дичью - опасной, но сейчас - дичью. Как только блаженная тень окутала его изнывающую от яркого света плоть, ему стало проще. Голова герцога повернулась, оглядывая гигантскими фасеточными глазами пространство вокруг, оценивая ситуацию. Элокхай не сбавлял скорости, и продолжал отдаляться от города, стараясь пролететь прямо под флотом, пользуясь их невозможностью снизиться так быстро. Едва заметный блик белого мелькнул позади, но сейчас нужно было уйти из зоны обстрела. Герцогом он был или нет, но артобстрел мог серьезно ранить даже его. А пред сражением это было бы прискорбно. И совсем не так кроваво. А прямо позади дракона, все сокращая расстояние, приближались еще две фигуры, развившие максимально возможную сейчас скорость. Сейчас Рантельм и Саймии, при всем внешнем несходстве, были похожи; оба они были магами Воздуха, и для обоих полет был совершенно естественным и приятным. Старик и гибкая волитари смотрелись в небе совершенно естественно, словно принадлежали ему. Внизу же, поглядывая на небо и следя за перемещениями там, стремительно мчался Крайдон Демрис. Каменная волна, поднявшаяся под ногами Мастера Земли, легко несла и его, и оказавшихся рядом. Исключение составил Велгест - Мастер Воды элегантно скользил рядом на водяном диске.