Натан Донован
30 марта 2127 года

...чайся, тупая машинка! о, наконец-то включилась!
Я должен выговориться, я должен облечь в слова это счастье, иначе оно разорвет меня изнутри! Ошметки мои облепят комнату, но никто не устрашится их, ибо обитель моя будет затоплена счестьем и любовью!
Как там в вальсе? Раз-два-три, раз-два-три... мне нужна партнерша... одежная вешалка! А, нет, на ней цилиндр, а мне нужна женщина. Швабра.
Мадам, позвольте..
А, проклятье... мокрая. И холодная. Мадам, похоже, вы ждете не меня.
Когда я мочил швабру? Я вышел из дому вчера перед рассветом... Это она больше суток стоит в луже? Новый рекорд!
Сэр Вешалка, выбора нет. Что-что? Сегодня вы не настроены на однополый вальс? О, я тоже. Поэтому...
Сиртаки! Та-дам! Тара-тара-рам, па-дам! Тира-тира-рам, там-пам!
Нам нужен третий. Господин Мольберт, присоединитесь? Ах, вы держите холст...
Ах да! Подсолнухи! Господа, встаньте поудобнее, я расскажу вам о миледи Оливии.
Сэр Вешалка, вы уронили цилиндр, вот, прошу.
Впрочем, вы совершенно правы, невозможно оставаться с покрытой головой, когда она рядом. Она восхитительна! Она пугает меня до такой степени, что страх становится жидким и втекает в мою кровь, смешивается с циркулирующим там мужским вожделением и вновь поднимается к голове, стирая все посторонние мысли. Волшебное чувство!
Вы когда-нибудь чувствовали такое? Когда мыслей нет вообще. Только чувства, чистые эмоции! Никакого влияния разума, здравого смысла, воспитания, стереотипов, привычек или даже совести. Все обязательно должны это попробовать! Чистые, кристаллизированные чувства! Без примесей.
Куда я засунул эту салфетку?!
Подсолнухи, это уже решено, это будут подсолнухи.
Если я потерял эту дурацкую салфетку, Госпожа Оливия понадобится мне здесь. Я не смогу воспроизвести из памяти, нет...
Вот!
Почему бы не нумеровать карманы? Путаница же жуткая!
Вот, тот подсолнух, что я нарисовал на салфетке во время диалога с Миссис Блант!
Разрази меня что угодно, но я молодец! В рисунке чувствуется все то, что я чувствовал, находясь с ней. Правда меньше, много меньше...
Можно ли кристаллизировать человека? Сделать себе свою собственную Оливию?
Нет! Карманы можно делать разных цветов! Конечно! Ключи в бирюзовом, а салфетка - в розовом. Так же проще! Где мои выкройки для нового костюма?
Нет, сначала проэкции. Закрепляем салфетку в рамке и теперь шлифовать. Начну со стекла.
Сэр Вешалка, встаньте сюда, у двери. Все равно ближайшую неделю я отсюда не выйду...

Выписка из журнала вызовов муниципального врача Роберта Орсона
от 3 апреля 2127 года
"... в целом лечение опиумным раствором можно признать эффективным. Состояние миссис Шарпентер проявляет положительную динамику в сторону нормализации. Вероятно, эффект был бы значительно заметнее, если бы был обеспечен полный покой пациентки. Однако, в связи с тем, что постоялец миссис Шарпентер, некто Н. Донован, занимается шумными шлифовальными работами на чердаке, достигнуть полного покоя амбулаторно невозможно. Рекомендованы беруши и снотворное на основе раствора..."


Натан Донован -> Оливия Блант
6 апреля 2127 года
Милостивая госпожа Оливия!
Разлука с Вами подобна разлуке с солнечным светом или животворящей водою. Однако я не мог и думать о встрече с Вами, пока эта встреча мною не заслужена. И теперь с гордостью имею Вам сообщить, что неделя шлифования десятка разных прозрачных и полупрозрачных материалов все же увенчалась успехом! Самому не верится, но это оказался кварц! Я все время сосредотачивался на передаче света, а надо было думать о магопередаче! Восьмигранная пирамида из кварца!
Меня переполняет вдохновение, могу ли я надеяться на возможность еще одной встречи с Вами, чтобы обсудить подробности предприятия и снова прильнуть к вашей руке, свидетельствуя глубочайшее почтение?
Пребываю неизбывно у Ваших ног, покорнейший слуга, Натан.

Выписка из рапорта патрульного полисмена, сержанта Сэма Сниззли.
От 25 марта 2127 года
... Затем, на углу Кенсингтон-роуд и 8-го переулка был обнаружен мужчина, взобравшийся на фонарный столб. Мужчина утверждал, что "ему крайне необходимо увидеть какого цвета рассвет над фабрикой" и был очевидно в состоянии опьянения. При содействии констебля Фирсона была использована пожарная лестница и нарушитель был задержан. Документов при себе не имел, посему был доставлен в участок до выяснения личности...

Натан Кларк Донован
26 марта 2127 года

Чертов уголь должен давать сдвиг гаммы, но мне никак не удается в этом убедиться воочию. Смотреть поверх фабрики можно только с Кенсингтон-роуд, и только со второго этажа. Или с фонаря. Но с фонаря нельзя, вчера это стоило мне штрафа.
Надеюсь я включил самописец, перед тем, как свалиться на кровать, иначе я сейчас диктую зря и впустую, лучше бы спал.
Кстати окна полицейского участка выходят как раз на фабрику. Но как попасть на его восточную сторону и на второй этаж? Надо узнать за какие преступления сажают на второй этаж восточной стороны... Если не изнасилования, то можно совершить, сдаться и наблюдать рассвет несколько дней подряд совершенно комфортно. И не убийство, за него долго сидеть. Мне нужен юрист. Или юридический справочник.
Мне пойдет полицейская фуражка?
Идея: Заколка для галстука, стилизованная под полицейский жетон...
Кто такой Фирсон?
Мне нужна машинка для снятия сапог. И заклинание для расшнуровывания шнуровки.
Шнуровка до колен - это круто. Но неснимаемо в похмелье.
А почему полицейские меня не избили?
А почему не попросили автограф?
Ножницы! Шнуровку можно разрезать!
Галерея! Ааааррр!... Треклятье! Зачем так резко вскочил-то? А, галерея... надо проверить почту. И выключить самописец. Тупая железка записывает буквально ВСЁ.
Наверное не железка, а скорее медянка. Бронзянка...

Натан Донован -> Оливия Блант
26 марта 2127 года

Милостивая госпожа Оливия! Ангелы Божьи давно оставили мою грешную обитель и я не теплил и надежды, что одна из них будет писать мне письма.
Ваша чистейшая красота не может быть достойно запечетлена ни одним из мастеров, ибо даже чистый холст уже слишком грязен для Вашего портрета. Добродетель же Ваша поражает мою душу не меньше красоты, ведь именно эта галерея расположена идеально для того, чтобы воплотить мой замысел. Я Ваш должник, моя спасительница. Более того, все изобразительное искусство у Вас в долгу, поверьте. И раз уж Вас привлекли подсолнухи, то пусть эти жаркие цветы станут основой грядущей выставки. В Вашу честь, миледи Оливия.
Если моя кисть, мое перо, а так же моя шпага и даже жизнь будут Вам нужны - не медлите ни секунды и стребуйте с меня долг.

Низко кланяюсь и целую Вашу тень, Ваш покорный слуга, Натаниэль Кларк Донован.

Натан Кларк Донован, 28 лет
Родился и вырос в Истборн, графство Восточный Суссекс. Родители Натана содержали частный семейный отель на берегу Ла-Манша и имели стабильный высокий доход, как-никак популярнейший курорт для купаний во всей Англии.
Получив полное начальное образование, Натан решил поступать в Военно-морскую академию Её Величества, на фоне чего произошел конфликт с отцом, который готовил для сына карьеру в морской торговле. Конфликт перерос в ссору. Неизвестно, чем бы она закончилась, однако трагическое кораблекрушение скоропостижно оборвало жизни обоих родителей Натана, возвращавшихся морем из Лондона после очередной попытки пристроить сына на обучение в торговую Гильдию.
Внезапная потеря всех близких (иных родственников в семье не было), подкосила юношу. Долгое время он жил затворником в отеле, совсем забросив семейный бизнес. Прожив так год с небольшим, он продал отель и отьехал в неизвестном направлении.
Еще через несколько лет он появился в Лондоне, где купил чердачную квартиру на окраине города. Там он занялся живописью, скульптурой, литературой, пробуя себя почти в каждом виде исскуств сразу.


Худощавый, с треугольным лицом и волосами до плеч мужчина, на публике привлекает внимание в первую очередь активной беспорядочной жестикуляцией и сбивчивой речью. Перескакивает с темы на тему, то тараторя без умолку, то замыкаясь. Ходят слухи, что семейная трагедия свела его с ума, что тем не менее поощряется в богемных кругах, добавляя популярности и без того талантливому художнику.

Любит часто менять стиль одежды и внешний вид в целом, экспериментируя в прическами, головными уборами и аксессуарами. Неизменен лишь оптический прибор-полумаска на его левом глазу, закрывающий левую скулу, левую часть лба и глаз. Назначение прибора скрывает. Наиболее вероятная версия - проблемы со зрением. В богемных же кругах ходят сплетни о я кобе шраме или ожоге, которые призвана скрывать полумаска.

На момент появления в поле зрения Гильдии живет один в своей квартире на окраине, работы его выставляются в нескольких крупных галереях Лондона и Парижа. Тем не менее ищет "место для своего ОСОБОГО проэкта", детали которого не разглашает никому.

Едва Гость вышел из Покоя, как десятки отзвуков голоса Это наполнили звенящую пустоту вокруг, ворвались в его голову, накладываясь друг на друга, повторяя ее слова: "И помни: Цвет все время уходит. Сколько бы ни было Цвета в Палитре, сколько бы ты ни собрал в Память - ты умрешь, как только все Сердца опустеют. Следи за собой". Последняя фраза прозвучала так отчетливо, будто Сестра была рядом. И тут же он почувствовал сосущую пустоту там, где так надежно согревал Изумруд. Дыру, в которой, казалось, гулял сквозняк, готовый сдуть его в бездну Промежутка.
- Смерть совсем близко, - раздался беспокойный шепот, - Наполни Сердце, иначе опустеешь.
Время, недвижное и неприметное в Покое, вдруг понеслось с пугающей стремительностью. Почти на физическом уровне Младший чувствовал ветер, который оно создавало, проносясь мимо.
Ветер, который выдувал из него Цвет.
Цветоносец машинально схватился за сердце. К собственному ужасу он не ощутил ни его биения, ни даже самого ощущения, что оно есть там, внутри.
"Мне нужен Цвет... Цвет защитит меня... если будет Цвет, не нужно будет ничего бояться!"- замелькали мысли
"Но ведь я только-только собрал весь Изумруд, который встретил в Роще Иты! Неужели и он уже закончился?!"- мелькали в ответ другие мысли.
Пространство вокруг, и без того не отличавшееся четкостью, совсем поплыло. Захотелось закрыть глаза и тихо, спокойно уснуть. И плевать на пробуждение, даже если оно и не наступит.
"Цвет! нужно где-то взять Цвета!"- билась одна оставшаяся паническая мыслишка. Но в Промежутке нет Цвета. Он безцветен и сер как сама смерть, и о Цвете тут остались лишь воспоминания. Яркие, цветные образы, которые ты вынес из Покоя.
Собственная память - единственное цветное место в серой безконечности Промежутка.
В моменты, критические для жизни, хватаешь там, где есть, не успевая подумать о том, как это возможно.
Цветоносец заполнил Сердце собственными воспоминаниями. Цвет, каким он его помнил, стал не таким ярким и живым, но зато ожило Сердце. Приятное ощущение заполненности успокоило мысли. Ветер времени по-прежнему дул, и опасность не исчезла, но по крайней мере она была отсрочена. Зато как же приятно было ощущать Цвет, растекающийся от Сердца по телу! Ради этого чувства можно было и постоять на ветру.
Однако если бездействовать, вновь появляется сосущее ощущение пустоты. Наверное, отвратительнейшее ощущение из всех. Да и образ Цвета в памяти совсем истерся. Нужно поскорее напомнить себе каков он. А значит нужно в Покой. Возвращаться к Ите безсмысленно, да и неловко. Значит, вперед, в неизведанное!
Разлившийся по телу Цвет, Нерва, как его называли Сестры, сосредоточился волей Цветоносца.
- Ты есть жизнь, и смысл, и цель, и проклятье этого мира, Цвет,- обращаясь в никуда, проговорил Младший,- но для меня ты теперь станешь еще и орудием. Я разведу тебя как краску на палитре, и нарисую тобою свою судьбу!
И, прокладывая себе дорогу Цветом, Гость отправился в следующий Покой.

так, восьмого числа заканчивается праздничное распродажа и младшего отпустят домой )))
капец тогда промежутку, разнесу на оройхоны)))
и да, с новым годом всех !
всем изумруда !
и серебра )))

Покой Иты, продолжение. Младший и Сестра (совместно с Coauctor).


...я хотел бы носить имя Цветоносца, и пользоваться дарами Цвета без ограничений и норм.

Ита улыбнулась. Краешками губ, как это делают сдержанные существа света и радости (коих здесь не рождалось испокон веков).
- Это прекрасное имя. Оно прекрасно своей полнотой, венценосностью и безудержным поглощением. Храни его в тайне от всех, даже от меня. Я смогу забыть, а вот Братья - нет.
Помочь забыть самонаречение Гостя Ите смогут её верные подданные. Усохшие подданные. По крайней мере, она так думала.
- Возможно, ты будешь рыдать. В тебе играет Серебро или Сирень, толкая к последнему рубежу, или же это молодцеватость Изумруда, прочного щита всех вопрошающих... Но запомни - нет ничего тоскливее того времени, когда Цвет уходит из тебя попусту. Когда Он уходит из ленты, из дерева попусту. Воля завязывающего ленту может предотвратить увядание хотя бы на несколько циклов. И тогда нет ничего сладостнее ощущения этой (немного самоубийственной) жертвы... Сейчас ты почувствуешь и то, и другое. Завяжи ленту. Не эту, другую, - Ита забрала ткань из полупрозрачных рук Цветоносца, предоставив ему возможность воспользоваться совсем другой тканью.
Новоназваный Цветоносец в сомнении смотрел то на Иту, то на дерево. Чувства, что над ним издеваются, не было. Сестра действительно предлагала ему повязать ленту, которую сама же забрала. Ладно, можно хотя бы попытаться понять правила этой игры... Он осторожно приложил ладони к коре, стараясь как можно чётче представить в своих руках зеленую ленту.
- Помни, что берешь из себя. Не представляй ленту. Отдавай её, оживляй его, жертвуй, насыщай, окутай изумрудной пеленой... - стала вдруг многословной Сестра, но после этого не сказала ничего более.
Цвет тонкой струйкой потянулся из руки Гостя, и он ощутил томную, болезненную негу и настоящий страх - страх перед пустотой. Переплетение чувств, несовместимых раннее, творчество с оттенком самоубийства, оживление посредством маленькой смерти... Да, для этого ощущения средства языка были слишком невыразительными. Потому некоторые существа и рождаются немыми: ведь они чувствуют мир гораздо полнее и богаче, нежели те, кто мыслит.
Древо скрипнуло, то ли благодаря дарующего, то ли алкая еще большего дара. При том, что несколько мгновений назад оно было мертвым-мертво.
Цветоносец отдернул руки.
- Мне не кажутся безопасными твои игры, Сестра. Разве это дерево не хочет отнять у меня Цвет? А ведь это то же, что отнять у меня жизнь. Если это и провокация, то не слишком изысканная, ведь я умею собирать Цвет, смогу и отбирать.
- Это - маленькая смерть, - начала пояснять Ита, - Творческое самоубийство... Называй как хочешь. Чтобы вдохнуть жизнь во что-либо, нужно умереть самому. Важно лишь чувствовать грань, одной рукой собирая звезды, а другой - изливая их в виде магмы наземь. Это присуще Пурпуру, но... Я сказала тебе преступно многое. И за это я буду, скорее всего, наказана Существом. Ты ведь еще такой маленький... То, что ты отдаешь - Донор, Податель. Оживи его, почувствуй меру - и уходи. Уверена, тебя уже ожидают другие тропинки.
- Донор? - Гость искоса взглянул на Иту, затем перевел взгляд на собственные ладони, - Маска предупреждал, что я узнаю нечно важное, нанеся тебе визит... пусть я еще мал, как ты говоришь, но откуда-то я знаю, что такое "донор".
Цветоносец поднял глаза на Сестру
- Ты хотела чтоб я научился отдавать?
Деревцо пустило светящиеся ростки. Короткие, юркие нити Изумруда оплели сухое тело растения. Цветоносец почувствовал, как внутри него прорвалось нечто, доселе нечувствуемое.
- И только это. Будь осторожен с отдачей. Она опасна, убийственна и благодатна одновременно. Даже Существо не знает... Впрочем, не будем об этом. Сейчас собери капли Цвета в моем Покое - они тебе пригодятся. И навести как-нибудь свое творение. Оно ведь жаждет теперь воздать тебе. Не забывай о новой пустоте внутри тебя. Прощай, я сказала тебе всё.
Гость хотел было еще что-то сказать, спросить, но запнулся, глядя в безстрастное лицо Иты. Некоторое время они так и стояли, играя в гляделки, но затем Цветоносец медленно развернулся и неторопливо направился к выходу из Покоя, по пути словно поглаживая ростки Цвета, встречавшие его по бокам тропы. Ростки растворялись, питая Гостя Цветом, а он раздумывал. Думал о том, что Цвет можно брать, и можно отдавать, а значит поток Цвета может быть постоянно в движении. А движение - это Жизнь. И от этих мыслей становилось не так уж и мрачно вокруг.

Маска уже направился к выходу из покоя, как обернулся.
- Конечно если у тебя нету вопросов ко мне.

(продолжение. Совместно с saroff cane)

- Вопросов... - едва прошептал Гость, - Пока что всё вокруг, да и я сам для меня один большой вопрос...
Гость осёкся и отвел взгляд.
- Не все приходит сразу, - Тяжело вздохнув, ответил Маска, - Когда-то все мы видели Рай впервые.
- Но вернемся к вопросам, подумай. Лучше сейчас узнать все, что интересует, чем умереть...
- Умереть?! - Гость вздрогнул. Умирать было страшно. Наверное, страшнее всего. Хоть он не мог точно осознать, что же это такое - "умереть", но смерть пугала больше любых местных ужасов.
- Умереть? - повторил он, - я не хочу умирать. Что мне нужно знать, чтоб не умереть?
- Не хватит и Цикла, чтобы рассказать все. Наверное это и не расскажешь так просто. Я думаю ты поймешь это, но немного позже, -голос, по-прежнему мерный и усталый, к концу фразы начал приобретать некую задумчивость.
- Сестра сказала, что Цвет защитит меня и позволит побеждать врагов... - Гость снова осёкся, вспомнив, что Сестра рассказывала о Братьях, - Но... кто мои враги? Кого мне нужно бояться?
- Главный твой враг здесь - голод. Сейчас цвета хватает всем, но это не означает, что о нем можно забыть. Во многих Покоях также водятся недородки. Посмотри на них, - Брат обвел худой рукой трибуны с клетками, - Это раны Рая.
В клетках сидели разнообразные существа. Сидели, лежали, бродили кругами, злобно зыркали из-за решеток.
От этих взглядов-выстрелов в Госте разгоралось неудержимое желание заслониться от опасных тварей зеленым щитом, воздвигнуть изумрудную стену, за которыми было бы спокойно и надёжно. Но вместо этого в ответ приходило только сосущее чувство пустоты. Воздвигать защиту было не из чего.
- Мне нужен Цвет... - прошептал он едва слышно, - Цвет защитит меня...
- Мне нужен Цвет, - проговорил он уже тверже, - мне нужно отправляться. Спасибо за советы, я еще вернусь, чтобы продолжить, но сейчас мне нужно спешить.
Многорукий больше ничего не сказал, лишь проследил за уходящим. Если бы у него было лицо, оно бы сейчас улыбалось. Новое поколение... Как-то незаметно для самого себя Маска стал считать его новым Братом, в чем еще следовало разобраться.

(совместно с Ночной странницей и Clopik)

Елена машинально протянула руку, чтобы схватить студентку за плащ, но ей это не удалось - не успела.
Рафаэл же, услышав "крак", отошел от двери, догадавшись, что следом последует её открытие. Поэтому падающая в комнату взломщица заставила святого отца сделать шаг вперед, чтобы подхватить даму в невероятно джентльменском стиле. Но вот только джентльмен не учел, что в комнату вваливаются не одна, а сразу две дамы. Вторая была высокой, даже кряжистой, и к тому же сделанной из твердых пород дерева. Короче, Раф повстречал открывающуюся дверь. Повстречал невежливо, макушкой. По ней и получил от оскорбленной двери аккурат ребром доски. Священник крякнул, попятился назад, и уселся прямо на пол. И лишь после этого перестал тянуть руки вперед, а схватился ими за голову.
Клопик, устояла на ногах, но из-под капюшона посыпались светлые волосы, доходящие по длине до пояса девушки. Она грязно выругалась, сняла капюшон, поправляя непослушные пряди и подняла свои синие глаза на священника.
- Ой-ей... Больно наверно...
В открытый проем тут же заглянула и молодая ведьмочка. Заметив сидящего на полу врачевателя, заволновалась:
- Рафаэл, с тобой все в порядке?
Священник медленно и глубокомысленно перевел взгляд с двери на Елену. Немного посозерцав заведующую общежитием, он так же неторопливо переместил взгляд на Клопик. После чего, опять же серьезно подумав, он спросил:
- А?
Зайдя, наконец, в комнату и заметив на кровати спящего юношу, Лена понизила голос почти до шепота:
- Сильно ушибся?
Девушка-вор подошла к молодому человеку и бережно попыталась осмотреть масштаб повреждения. К сожалению, познания во врачебном деле были далеки от совершенства, поэтому она только втянула воздух сквозь зубы, мысленно посочувствовав.
Разум стал постепенно возвращаться во взгляд Рафаэла, а с ним и осознание того, что ушибленная макушка весьма болезненна.
- Атт-та-та-та-та... - проговорил он и принялся массировать голову. Разума массаж не добавил, так что Раф просто поднялся и проковылял к своей сумке, - Нет, не сильно, - ответил он Лене, перебирая всяческие амулеты, свитки, символы и инструменты, отлично действующие на нечисть, но совершенно безполезные от шишки на голове.
Комендантша, тем временем огляделась. Заметив на подоконнике пузырек с йодом, который давала для смазывания царапин тому студенту, что спал сейчас "без задних ног", взяла его и протянула мужчине:
- А, может, йодом, а?
Клопик тоже заметила парня, лежащего на кровати с благостно-спокойным лицом. Видимо, раненый. В общем, ничего удивительного или подозрительного в комнате не было, а значит, было уныло. А там, где уныло, ворам делать нечего. Впрочем, здесь были незнакомые люди, а это тоже отчасти интересно.
Раф скривился, еще раз ощупав макушку.
- Нет, йод не нужен. Там просто шишка, ничего серьезного. Сейчас найду что приложить. И не шуметь мне тут! - он неожиданно перешел на шепот, - Сигэк спит. Ну-ка, давайте все наружу, оставим его наедине с открытой форточкой, ему полезен воздух.
- Ну, как знаешь, - пожала плечами ведьмочка, забирая бутылочку, - кстати там, снаружи, девушка упала, может, ты и ее ногу посмотришь? Вдруг вывих или перелом? - тяжко вздохнув, комендантша первая направилась в коридор, понуро ссутулившись. Первый рабочий день начинался очень неудачно.
Следом проскользнула бесшумная Клопик, заправляя волосы и натягивая по пути капюшон.
Священник подхватил свою сумку и поспешил за ними, опасливо придержав дверь.
- Может не будем закрывать?
- В замке личинку надо менять, - голосом эксперта произнесла гном, - Лучше не закрывать - может опять заесть.
- Тогда вот так...- Пробормотал Раф, и установил между дверью и дверным косяком сумку Сигэка, и резюмировал,- не захлопнется.
Дождавшись, когда священник выйдет из комнаты, Елена указала Шелли на Рафа и пояснила:
- Отец Рафаэл собственной персоной. Я уже говорила тебе о нем.
Повернувшись к мужчине, улыбнулась:
- А вот и следующая пострадавшая, Шелли.

(совместно с Ночной странницей)

Лес был самым обычным, ничем не примечательным лесом. Осинки, березки, местами ельник. Встречались и дубы, и рябины. Одно было плохо - конца-края этому лесу видно не было. Словно тонкая тропинка, петлявшая меж деревьев, замыкалась в кольцо, и шагая по ней, выйти куда-нибудь было просто невозможно.
- Осинка! Осинушкаа!! Ца-ца-ца-ца!! - голосил среди всей этой лесной благодати молодой, богато, но небрежно одетый юноша,- Осина!! Деревянная ты башка, куда ты запропастилась?!
Княжич Александр Каневский, седьмой сын Великого князя, устало плюхнулся на поваленный ствол.
- Волчья сыть, травяной мешок, ужо я доберусь до тебя, ты у меня таких шпор узнаешь, так узду закусишь!
Лошадь не появилась и на этих словах. Княжич вздохнул, снял шапку и принялся оглядываться по сторонам.
Ничего нового или особо интересного тут не было. Старое гнездо птицы, свалившееся с дерева, любопытная мордашка какого-то зверька из под пня, сухие ветки... Зато ветер неожиданно принес не очень-то обычный для леса запах - ароматно пахло жареным мясом. И пахло явно со стороны видневшейся сквозь деревья опушки.
На этом обдумывание положения завершилось. Александр резво поднялся и поспешил к источнику аромата. Про лошадь парень и думать забыл, он вообще слишком просто относился к вещам или коням. Потому как они всегда доставались ему за чужой счет или даром. Точно так, не жалея сафьяновых сапог и дорогого кафтана, шитого золотом, он перемахнул через еще парочку поваленных сосен, продрался сквозь кустарник и наконец выбрался на открытое пространство.
Опушка оказалась даже больше, чем он представлял себе. Посередь нее стояла большая бревенчатая изба в два жилья с резным коньком на крыше с одной стороны и хвостом-мочалом на охлупне с другой. Маленькие окошки были по летней поре не затянуты ни бычьим пузырем, ни промасленной тканью, из печной трубы подымался дымок. Пара хозяйственных клетей, банька, коновязь под навесом – неужто постоялый двор? Больно великовато жилище для живущей на отшибе семьи, да и дорога рядом пролегла. А известно же – не ставь избы у дороги, счастье вместе с домовым от тебя уйдет. Но парню про такое мыслить было недосуг, уж больно вкусно из-за приоткрытой двери пахло.
Не мудрствуя лукаво, Александр взошел на резное крылечко и открыл дверь.
У порога ему встретилась зареванная женщина, выскочившая из двери, которая, не обращая совершенно никакого внимания на очередного гостя, метнулась на задний двор. Чувствуя себя как нельзя лучше, княжич бодро толкнул дверь и вошел в корчму.
Просторную горницу озарял свет сальных свечей в поставцах. Три накрепко сколоченных стола с лавками были начисто выскоблены, пол свежей соломой устлан. Жарко грела государыня печь, подманивала запахом варева да печева, за ней виднелась дверь в хозяйское жилье, да всход, ведущий наверх.
Хозяин корчмы, лохматый угрюмый мужик в широких шерстяных штанах, заправленных в крепкие сапоги и просторной льняной рубахе, расшитой почему-то волчьими оберегами болтал за одним из столов с… говорящи
м котом и старцем в медвежьей шкуре поверх одежд. Взгляд у старика был пронзительно-нездешний, на груди и поясе побрякивали обереги, рядом стоял высокий резной посох а на плече восседал громадный филин. Нельзя в нем было волхва не признать, хотя, кто знает, слыхал ли княжич про таких.Заметив вошедшего, хозяин поприветствовал того взмахом руки:
- Заходите, заходите, открыто!
Догадавшись по одежде, что клиент не из простых, добавил:
- Милости просим, Ваше благородие! Угощения на любой вкус!
- Так уж и на любой? - хитро прищурился княжич, и, приосанившись, прошествовал к прилавку мимо шумной компании, не удостоив тех и взглядом.
Подойдя к трактирщику, он облокотился на стойку и с издевкой произнес:
- Ну тогда скажи мне, трактирщик, есть ли у тебя в погребах палестинское ароматное или киликийский мускат? А еще лучше - вино из красного граната, есть?
Парень рассмеялся вполголоса, жеманно прикрывшись изящной ладонью.
- Ну-ну, не задумывайся сильно, такие сорта правда есть, я в Византии их пробовал, в Цареграде. Великолепный букет! Но ты мне можешь предложить и чего попроще, я не сноб, знаешь ли.
Мужичок бледнел от каждого произносимого названия, но услышав последнюю фразу, немного расслабился:
- Медовуха, Ваше благородие! И отличнейшая дичь, женушка готовит. Есть и кабанятинка, и фазанчики. Хлебушек только испеченный, горяченький еще... Фрукты-овощи местные - и яблоки и... Ох, пироги с черникой! Стол наш, Ваше высокоблагородие прост, да животу полезен будет. А лошадей Ваших что-то не слыхать было, как Вы подъехали... Может, Вы верхом? Так я сей же час скажу мальцу, чтоб покормил лошадку. Вы с ночевкой, али как?
Бородач, разглядев камзол гостя, пел соловьем, предчувствуя хороший заработок. Не часто к нему "благородия" заглядывали.

Отец Рафаэл открыл глаза и убрал ладони с плеча и предплечья Сигэка. Рубец получился не слишком грубым, но всё же заметным.
- Эх, - устало пробормотал Раф,- грешен я, потому и не дает мне Всевышний творить чистое исцеление, постоянно шрамы остаются.
Святой отец придирался к себе. Сложная застарелая рана превратилась в в крепкий, полностью заживший рубец, без опасности снова открыться. Но в исцелении охотник на нечисть всегда отставал от прочих коллег, потому и привык критиковать свои результаты.
Сигэк все еще спал, но обычным, здоровым сном здорового человека. Поэтому Раф аккуратно собрал все ритуальные предметы, затем неслышно повернул дверную ручку и толкнул дверь.
Потом повернул ручку сильнее и снова толкнул дверь.
Подергал ручку и толкнул дверь.
Подергал ключ в замке. Ключ вставлялся и вынимался свободно, но поворачиваться отказывался.
Толкнул дверь плечом.
Тихонько заскулил, прыгая по комнате на цыпочках и потирая плечо.
Подергал ручку.
Подергал ключ.
Постоял немного, рассматривая дверь и беззвучно шевеля губами. Молился наверное, что еще он мог бормотать?
Наконец приложил к двери ухо и прислушался к звукам снаружи.

Практика "На неведомых дорожках"

Имя: Александр Каневский, что из города из Канева.

Профессия: Княжич. Седьмой, младший, сын Великого князя Каневского Ратослава. Состоит на содержании у братьев.

Внешность: Кудрявый русоволосый красавец. Высок, но в плечах не широк, кулаками не велик, статью на женщину более похож, нежели на богатыря.

Одет: Кафтан темно-зеленого цвета с красной каймой по низу и золотыми зарукавьями, синий плащ, отороченный золотой каймой, на красной подкладке. Парчовые штаны, шитые серебряными и золотыми нитками. На голове — круглая шапка с меховым околышем, на ногах — зеленые сафьяновые сапоги. На поясе обоюдоострый меч в дорогих, украшенных бархатом и каменьями ножнах. За спиной - гусли. В правом сапоге потайной кинжал. Только ни слова никому о нем, потайной ведь.

Биография: Великий князь Ратослав, владыка шести городов, перед смертью разделил княжество на шесть частей, по городу в каждой, и повелел княжить шести своим сыновьям в каждом городе, да не враждовать. Седьмого же сына, Александра, князь повелел с почетом принимать в каждом из городов и заповедал всем его всячески поддерживать и обеспечивать, ибо не досталось седьмому города. Так и вырос княжич без забот, всегда при деньгах и в безделии. От нечего делать путешевствовал, познавал родные места, за море плавал, наук арабских да византийских по верхам нахватал, но больше музицировать, петь да танцевать учился во всех странах. Так же и в ратном деле, мечом своим он разве что от собаки дикой, да от пьяницы оборониться сможет, а от разбойничков лихих недотепа отделываться угрозами о дружинах братовых, али откупаться братовыми деньгами привык.

(Совместно с Kanell)

Найти раненного не представляло труда даже для ребенка. Достаточно крупные капли крови у входа в душевую были так же красноречивы как табличка "Раненный здесь!"
Раф торопливо вошел и увидел Сигэка, сидящего на полу, и обрабатывающего тряпкой с йодом неприятного вида рану.
- Меня зовут отец Рафаэл, я лекарь. Позволь, я немедленно осмотрю твою рану... - Раф едва удержался, чтобы не закончить "...дитя мое", по привычке. Хватало безтактности уже и от того, что с ходу перешел на "ты".
Сигэк не заметил, как священник вошел, и резко подскочил от испуга, но быстро успокоился, понимая всю глупость сложившейся ситуации.
- Я Сигэк, - сказал он немного дрожащим голосом.– Не откажусь от помощи, - боль настолько сводила его с ума, и он был готов на все, чтобы избавиться от неё.
- Хорошо. Сядь, не вставай, тебе перепады давления сейчас незачем. - священник старался говорить ласково и успокаивающе, но серьезность раны не позволяла появляться ноткам мягкости, - Где и как тебя так угораздило? Чем нанесена рана? Чем кроме этого йода обрабатывал?
Раф сыпал вопросами, а тем временем осматривал руку Сигэка, отмечая способ лечения.
Рана была глубокая, с рваными краями и выглядела достаточно сложно. Но кровотечение было не обильным, а пострадавший все еще был в сознании, а значит - крупные сосуды целы. Боль Сигэк ощущал сильную, это было очевидно, но и руку свою он тоже ощущал, да и шевелить ею мог. Значит и крупные нервы тоже не пострадали. На лице святого отца отразилось облегчение - рана была не так плоха, как выглядела.
- Я не помню, откуда эта рана и чем нанесена, да еще девушка на меня ночью свалилась с крыши, видимо рана и открылась, - парень говорил сквозь зубы, чтобы не закричать от боли.
Рафаэл в этот момент тоже скривился, словно от боли. Потому что более пристальный осмотр показал полную ошибочность первого впечатления. Рана действительно мало кровила, но только потому, что была уже весьма старой. Сложной, старой и заново открывшейся. По всем правилам здесь требовалась операция, с разрезом раны заново и сшиванием по живым тканям. Возможности для такой операции разумеется не было.

(Продолжение. Совместно с ГвардеецЖизни и Kethinar)

- А меня-то с вашим другом познакомите? - улыбнулся Кетинар, наблюдая как радостно светятся улыбками его собеседники.
- Гхм... Знакомьтесь: это Рафаэл, а это Кетинар! - Михолайна с напыщенным видом по очереди указал на своих знакомых и засмеялся - Это надо отметить! Дух, вина нам!
- Я не пью, - быстро отреагировал на предложение страдалец. - У меня тут в таверне неприятная история вышла, поэтому зарекся больше никогда не пробовать даже.
- А вы, коли уж тоже врач, палец-то все-таки посмотрите.
- Эм... Дух, морса моему незадачливому другу! - не растерялся гордый эст. Затем задумался и добавил - И освящённого кагора!
- Кетинар, расскажите что произошло. Как болит? Где? При каких условиях болит сильнее? Остальные пальцы шевелятся? - Раф схватил ладонь Кетинара и принялся вертеть её, щупать и рассматривать.
- Упал, - не вдаваясь в слишком неприятные для себя подробности ответил "пациент". - А болит все время. И сгибать совершенно не могу, он опух весь.
- Эх, сейчас бы какого-нибудь толкового мага со зрением сквозь преграды... Мне нужен снимок кости. Ну да ладно, на все воля Всевышнего, приступим. - с этими словами Раф накрыл пострадавший палец ладонью, стараясь не побеспокоить травму.
Кетинар практически перестал дышать - настолько в диво ему были любые магические манипуляции. Курносый нос склонился поближе к самой травме, пытаясь разглядеть то волшебство, которое сейчас по всей видимости и должно вылечить его боль.
Михолайна поморщился и почесал сквозь доспех ключицу.
Раф тем временем прикрыл глаза и стоял как истукан, держа ладонь Кетинара.
По прошествии нескольких минут святой отец вздохнул и открыл глаза.
- Попробуй, пошевели пальцем, Кетинар. Ты исцелен.
Светловолосое недоразумение сначала не решилось ничем шевелить - уж больно магия заворожила. Да и боязно было: он еще помнил страшную боль, которая чуть не свела его с ума, пока он из подвала выбирался. Пошевелил сначала большим пальцем, потом мизинцем - вроде в травмированный не отдавало. Далее осмелев быстро сжал руку в кулак и разжал.
- Вот ведь... - не нашелся что сказать излеченный, - не болит совсем. Спасибо вам, Рафаэл.

(совместно с Ночной странницей)
- О, здравствуй Елена! - на пороге стоял весьма помятый отец Рафаэл,- как хорошо, что ты открыла дверь. Дымка нашлась?
- А? - от неожиданности ведьмочка вздрогнула. Поглощенная своими мыслями, она не сразу вернулась в реальный мир, - Дымка? Ну да, конечно! Рафаэл! Это ты! - наконец, сообразила комендантша и попыталась так же быстро, как и в Тихой зале, решить вопрос с заселением, не давая священнику вставить ни слова:
- Дымка в порядке, я комендантша, всех переселяют в левое крыло, вот ключ от комнаты номер два, я бегу искать лекаря, если кто будет меня спрашивать... - договорить девушка не успела.
- Лекаря?! - внезапно перебил её Раф, вытряхивая из волос листья куста сирени, - кому-то нужна помощь лекаря? Что-то серьезное? Кто-то умирает? Может лекарь уже не поможет, и нужен священник?
- Ой, нет, никто не умирает! - заверила друга Елена, - там только палец сломанный у одного человека, а второй юноша в крови, но скорее всего, это просто царапины. И, кстати, возьми ключ! Второй раненый - твой сосед по комнате. А я хочу найти того, кто сможет мне помочь! Я скоро! - девушка уже собралась мчаться дальше, когда святой отец схватил её за руку.
- Не смей сбежать в такой момент, женщина! Внутри двое страждущих, и медлить сейчас греху подобно! Поэтому не заставляй меня тратить время на их поиски, а скорей веди туда, где нужна сила Небесная, ниспосланная через скромного служителя, дабы разрешить от боли и...
- Отлично! - обрадовалась комендантша, - ты же просто послан небесами! Я уж и не знала, что делать! - девушка оставила попытки сбежать, весьма бесцеремонно оттаскивая мужчину от входной двери и указывая на столовую, - парень со сломанным пальцем - там! Идем! И возьми, наконец, ключ! - Елена давно сняла его со связки и, не принимая возражений, вложила в ладонь Рафу.
Потянув священника к двери столовой, ведьмочка очень радовалась первой решенной проблеме и собиралась позднее поговорить с ним о должности штатного лекаря в Академии. Студенты все еще были там, и, как ни странно, Раф похоже знал одного из них.
- Во имя Всевышнего! Где пострадавший? Я должен скорее осмотреть его! Мих... Михолайна? Святые Угодники, ты ли это? Ты ранен? Что произошло?

(продолжение, совместно с Ночной странницей)

Музыка и песня были на восточный манер, тягучими и медленными. Музыкант сидел на стуле возле ее столика и пел, глядя ей вслед.

- И мы, как путники, обмануты миражем,
- Те сны неверные не в силах уберечь.
- Мы никогда друг другу не доскажем
- Всю тайну наших странных встреч.

Ни песня, ни музыка не были и капли похожи на обычные песни, которые Ванесса слушала в тавернах, походах и на привалах. Ни боли, ни крови, ни силы, ни ярости. Но зато весь холл гостиницы наполнился легким, невесомым ощущением смутной печали. Не о потерянном, не о необретенном. Просто стало чуть-чуть грустно. Без причины.

- Пусть впереди всё призрачно, туманно,
- Как наших чувств стремительный обман.
- Мы странно встретились, и ты уйдёшь нежданно,
- Как в путь уходит караван...

Взгляд певца был задумчив, а губы, будто сами собой произносили слова. И эти слова были про них. Эта музыка была про них. Он пел действительно для нее. Для нее одной!

- Так иногда в таинственной пустыне
- Мелькают образы далёких, чудных стран.
- Но это призраки, и снова небо сине,
- И вдаль идёт усталый караван.

Последние аккорды погасли, словно свеча на ветру, резко и порывисто. Мужчина неотрывно смотрел на женщину. И молчал. И молчали словно завороженные все, кто находились в этот момент в холле гостиницы. А черные глаза гитариста манили и обещали то, что не досказала песня. Ту самую далекую страну, призрачную, туманную, но такую притягательную...
- Красивая, что тебе еще спеть? - улыбнулся незнакомец Ванессе.
Неблагодарная слушательница снова выдерживала мучительно долгую паузу. Но в этот раз не из жеманства. Ванесса лихорадочно обдумывала первое в Оазисе важное решение. Её глаза пронзительно смотрели прямо перед собой, прямо на портье, причем жалкого человечка она не видела. Смотрела сквозь него.
Но вот мучения бедняги окончились. Ужасные фиалковые глаза вспыхнули на прощание, а затем магиня резко развернулась на каблуках и решительно направилась к талантливому незнакомцу. Подойдя вплотную, она провела ладонью по его груди, а затем резко схватила его за отворот рубахи, наклонившись к самому его лицу.
- Вот что, музыкант... - мягко прошипела она.
- Да? - ничуть не смутившись от манер новой знакомой и не попытавшись освободиться, Алехандро улыбался, внимательно глядя ей в глаза.
- Вот что, музыкант... - повторила Ванесса, но уже более тихим, упавшим голосом,- а "Нефритовую кошку" сыграть можешь?
- Для тебя, красивая, все, что угодно, - стрельнул глазами Алехандро, кивая головой на соседний стул. Играть, когда она была так близко, он не мог.
- Тогда играй, музыкант... - она отпустила отворот его рубахи, и даже пригладила ладонью, словно извиняясь,- играй, и... если ты сыграешь хорошо, - она грациозно присела на свой стул, рассеяно гладя пальцем край опустевшего стакана,- то пусть благословят тебя все боги, которых ты почитаешь...
Алехандро положил пальцы на гриф, зажимая струны для первого аккорда, и тут она снова прервала его:
- Но если сыграешь плохо... - на мгновение магичка подняла лицо и сверкнула глазами, - я не обещаю безопасность твоему инструменту...
Алехандро хмыкнул.
- Не стоит меня недооценивать, - мужчина прищурился чуть обиженно, но все-таки начал играть, может быть, чуть затянув вступление, чтобы настроиться.

(совместно с Ночной Странницей)
Ванесса Сторм и Алехандро Морильо
Склад (квартал Хикмет). Холл гостиницы "Феруза"

Когда Ванесса проснулась, в комнате кроме нее уже никого не было. Она потянулась и села в кровати.
Эта небольшая жилая комнатка на складе Алехандро якобы предназначалась для охранника, но последнее время склад пустовал и охранника пришлось уволить. А помещение иногда служило прибежищем для самого господина Морильо, по тем или иным причинам не желавшего показываться дома. По крайней мере такое объяснение Ванессе дал сам мужчина.
Возле занавешенного окна с видом на соседские склады стоял невысокий журнальный столик рядом с двумя мягкими большими креслами. Возле стены - изящный, но старый комод. В углу напротив двери - большая двухспальная кровать, на которой и сидела сейчас девушка. Все помещение было выдержано в теплых бежево-коричневых тонах.
Осознав где находится, она со вздохом снова откинулась на подушку. События вчерашнего дня всплывали в памяти, словно происходили вовсе не с нею, а она всего лишь наблюдает со стороны
* * *
Пелена перед глазами рассеялась, и ощущение заложенных ушей тоже отступило. В мир вернулись краски и звуки. Да какие! Шум и гам большого города, сияние и жар южного солнца. Значит, телепортация завершена. Ванесса прибыла в Оазис...
Самое важное она поняла уже через несколько минут - момент прибытия оказался наиболее неудачным. В Оазисе проводились популярные местные гонки, так что город был в три раза более шумным, толпы в три раза более плотными, цены завышены в три раза больше обычного.
И разумеется, гостиницы и постоялые дворы были переполнены. А те комнаты, которые еще не были заняты, мог себе позволить даже не всякий король.
Уже через час блужданий по жаре и пыли, среди орущих торговцев, вонючих верблюдов и прочих южных достопримечательностей, Ванесса готова была выбросить тяжелую сумку, хотя из вещей взяла лишь самое нужное, и изорвать жаркое платье в клочья, хотя по северным меркам её наряд сочли бы и без того откровенным.
Гостиница "Феруза" в квартале Хикмет была из дорогих, о чем свидетельствовало наличие на первом этаже чана с магическим нетающим льдом, который распространял прохладу по всему холлу. Если такие стоят и у них в номерах, - подумала она,- то я возьму комнату за любые деньги.
В холле, кроме стойки администратора, было организовано что-то вроде кафе-бара, и несколько скучающих постояльцев потягивали напитки, кто алкогольные, кто прохладительные. Желание глотнуть фруктового сока со льдом превысило все другие мысли, и Ванесса уселась за свободный столик, бросила на пол опостылевшую сумку и с чувством невероятнейшего облегчения сделала заказ. Официант был расторопен, за что получил щедрые чаевые, и через минуту путешественница потягивала блаженство через трубочку и разглядывала остальных посетителей.
Чуть в стороне от нее беседовали двое мужчин, лица одного она не видела, так как он сидел к ней спиной, второй же был смугл и худощав, достаточно симпатичен на лицо и весьма уверен в себе, что выдавал чуть презрительный взгляд красивых темных глаз. Впрочем, презрительность бесследно исчезла, когда незнакомец встретился взглядом с Ванессой, аккуратная полоска его усиков слегка искривилась, а на тонких губах заиграла легкая, самоуверенная ухмылка. Он что-то сказал своему собеседнику, и, недолго думая, подсел за столик к девушке:
- А не боится ли красивая одна ходить по злачным местам? - голос был низким и весьма приятным.

Ванесса Сторм.
Прибыла в Оазис из далеких западных земель. Двадцать лет. Рост 170см. Стройна и хороша собой по меркам родины, но в Оазисе может быть воспринята бледной и тощей. Прямые черные волосы ниже плеч, спереди подстрижены в косую челку, опускающуюся на левый глаз. Не стесняется яркого макияжа - пользуется лиловыми тенями и такой же подводкой, от чего ее необыкновенные фиалковые глаза кажутся еще больше, красивая линия губ подчеркнута помадой в тон.
Характер крайне тяжелый. Убеждена, что все вокруг - враги. Что все, кто называет себя твоим другом, на самом деле или боятся делать тебя врагом, или просто хотят обмануть и использовать. Однако, хоть воспитана она довольно сурово, ей очень повезло в плане природы-матушки. Она никогда не следит за внешностью, речью, движениями, но всё это прекрасно выходит само собой. Никому и в голову не придет даже заподозрить в ней мужскую жилку, пока не окажется с ней в бою или в постели.


Родилась и выросла в глухой деревне, в семье многодетной, впрочем как и большинство семей в деревне. Регулярные неурожаи либо вооруженные набеги выработали у сельчан типично животный инстинкт к выведению многочисленного потомства. К работе дети приучались немногим позже обучения ходить. Рождение девочки, способной к магическому исскусству, могло стать переломом в нищенском существовании её семьи. Однако у невежественных пахарей было совсем иное отношение к магам, чем в просвещенных городах. Поэтому нет ничего удивительного в том, что за 17 лет единственный человек, с которым Ванесса общалась, не ощущая на себе презрения и ненависти, была соседская девочка Кирена Тиамо, родившаяся с незаурядными способностями к магии разума всего через год после Ванессы.
И разумеется, в один из прекрасных дней деревенская общественность поняла, что происходит между двумя молодыми девушками, полностью изолированными от какого-либо внимания парней.
И хотя побитие извращенок камнями превратилось в побитие глупой толпы двумя волшебницами-самоучками, дальнейшая жизнь в деревне очевидно стала невозможной. Бегство из старой жизни стало для них настоящим освобождением. Фортуна улыбалась им, и втечении одного месяца подруги узнали о существовании учебных заведений для магов, добрались до ближайшей магической академии и успешно поступили в нее, назвавшись сиротами, чтоб полностью отказаться от прошлого...
Во время обучения стала четко проясняться разница между талантами девушек. Ванессе проще всего давалась разрушительная и агрессивная сила молний, Кирена же проявляла потрясяющий всех преподавателей талант в ментальном воздействии, телекинезе и телепортации.
Кризис начался после появления в Академии нового преподавателя. Молодого и безумно талантливого мага огня Аристарха Гесса. Он мгновенно стал предметом мечтаний всех студенток, но сам он баловал своим вниманием только двух из них - Ванессу и Кирену. Напряжение в отношениях этих троих росло, но внезапно страну захлестнула междуусобная война. Академия была втянута в конфликт и уничтожена самими студентами и преподавателями. Ванесса выжила в этой бойне, но Аристарх и Кирена безследно исчезли. Она искала их долгие полгода, зарабатывая на жизнь войной, нанимаясь боевым магом к любому, кто платит.
Наконец поиски привели в Оазис. Крупный торговый центр, в который вели все дороги. След Кирены и Аристарха терялся в Оазисе, и Ванесса, собрав некоторые накопления, не раздумывая бросилась в погоню. В погоню за своей любовью. и за ответом, кто же из них её любовь...

- Да-да! - радостно прокричал Раф из глубины коридора,- магией будет быстрее. Там карандашом отмечено где отпилить!
Добежав до двери, из-за которой доносилось жалобное мяукание, Рафаэл облокотился о стену и сквозь одышку спросил:
-Тут?
Лемминги дружно закивали.
Священник взялся за ручку двери, повернул её, и потянул дверь на себя, прикрываясь её, словно башенным щитом. Мяукание подозрительно затихло.
Выждав еще несколько мгновений, Раф со спутниками, осторожно пятясь, поспешили назад, к стройплощадке.

- Святая Волшебница Наталия в своем трактате "Лестница в Небеса" пишет, что любой, искренне предлагающий помощь, совершает благо, которое поможет ему попасть в Рай. Отказываться от помощи, это значит мешать человеку идти к Свету.
Рафаэл цитировал святые слова на одном дыхании, хотя после всего нескольких минут работы пилой этого дыхания у тщедушного священника почти не осталось.
- Поэтому... как видите... - перемежая слова глубокими вдохами, продолжал он,- я просто не имею права... отказать... даже хрупкой деве... ибо... великомученица Ора доказала... что женщины... ничуть не слабее, а даже и может сильнее...
Но так и не найдя сил договорить, Раф плюхнулся на штабель досок.
- Вобщем если вы сможете отпилить четыре сваи по сто двадцать фаланх...

Быстро вернувшись в холл, Лена подошла к проему и крикнула:
- Рафаэль! Открой мою комнату, пожалуйста! Там Дымка мяукает сильно!

- Что? А, конечно! - Раф подскочил и бросился вглубь коридора, - а ну, банда, за мной! Кто быстрее до комнаты тети Лены? - бросил он своим пушистым спутникам. После чего, уже совсем тихо шепнул им же:
- Кстати, покажете где её комната, я-то не знаю, но открывать двери не в пример легче, чем пилить...

Раф скатывал обратно измерительную ленту, когда услышал сзади просьбу подвинуться. Он едва открыл рот, чтоб попросить немного подождать, пока не вся лента вернулась из проёма, но в этот момент просящая уже ловко перемахнула через седоволосую преграду и мягко приземлилась внизу.
- Отлично! Истинно говорю тебе, парень, ты отлично принимаешь тяжести! Именем Спасителя, никуда не уходи, нужно спустить опорные бревна, а то я этим столбам не доверяю... Внезапно появились, внезапно и пропадут...
С этими словами священник отложил на одном из бревен сто двадцать фаланх и взялся за ножовку.

Ну, не знаю. Я бы тоже с удовольствием еще раз сразился бы)
Попробую связаться с Дезмоном, а то и с Мартином, так что не выбрасывайте пока списки заклинаний)
В любом случае, если желающих будет достаточно, то можно будет выбрать мастера из нас самих)
Отпишитесь, кто еще хотел бы? Если будет пять человек + 1 можно и сразиться)

"Интересует, кому кидать список заклинаний? С кем его обсуждать? И где указывать особенности персонажа (вроде "он выглядит как эльф, но на самом деле мозговой паразит на затылке")?"
Все особенности сообщаются мастеру вместе со списком спеллов.
Более того, действует полунеписанное правило :"Что не заявленно, того нет". То есть если я при создании своего демона заявил, что вызванная демонесса может бить цель хлыстом, то она умеет ТОЛЬКО бить цели хлыстом. Это оказалось очень важно в бою, когда мы раскрыли истинную сущность одного из врагов. Демонесса не смогла подойти к голему и достать из его кармана коробочку, просто потому, что не было заявлено, что она это умеет)))

- А я говорю, это было чудо, точно такое, какое явил Создатель Тсиллелаху-первовременнику в пирамидах Фарсонеса!
На втором этаже всё ближе раздавался голос тщедушного священника, который вел горячий спор с пищащим, визжащим и перебивающим само себя скоплением, на поверку оказавшимся тремя детишками-леммингами. Они так и не отстали от отца-инквизитора, и всё прошедшее время провели вместе с ним в комнате.
- И никакая не магия! Вы думаете я в магии не смыслю? Да я столько магов на костр... ну, то есть... вобщем я много повидал магов, чтобы утверждать, что дерево выросло не по магическим и не по природным законам! Сие чудо было, исключительно Спасителем посланное!
С этими словами Рафаэл подошел к пожарному столбу.
- Внемлите! - заорал он как ошпаренный, - Внемлите , ибо чудо свершилось! Когда я вернулся в свою обитель и взмолился Создателю, прямо из пола моей келии выросло древо! Древо из прекрасной породы, но не это самое чудесное! Мгновение спустя это древо стало плодоносить! И среди плодов его были три молотка, двуручная пила, две ножовки, рубанок, измерительная лента, маркированная с одной стороны фарсонскими фаланхами, а с другой неизвестными мне сантиметрами, а так же прочие инструменты, которые я собрал в эту вот корзину, и целых две пригоршни гвоздей!
Раф поднял корзину, демонстрируя её всем.
- Само же древо, стоило мне сорвать последний "плод", развалилось на штабель ровных и прочных досок, я притащил их тоже, у леммингов нашлась тележка! И хотя эти безбожники утверждают, что дерево якобы было выращено магией самого дома-общежития, их аргументы не выдерживают никакой критики. Посудите сами - у них из комнаты поют о человеке, который хочет кататься на звезде как на качелях и собирать в горшочек лунный свет... ну не умора ли? Хотя красиво поет... словно дьявол...
Священник встрепенулся от этого воспоминания и решительно стал закатывать рукава. Походный плащ он оставил в комнате, потому сейчас можно было увидеть и его остальную одежду. Впрочем, она не стоила пристального внимания. Потертые штаны, когда-то бывшие зелеными, изрядно сношенные сапоги, рубаха из простой ткани, возможно когда-то бывшая белой.
Лемминги метались вокруг него как спутники вокруг планеты и что-то наперебой верещали.
- Цыц, темные вы существа! Какой тихий час, ежели знак сам Спаситель дал! Он при земной своей жизни тоже плотничал, и нам лениться не велел! А студенты и так не спят, тем более рассвет уж скоро!
И с огнем истинного фанатизма в глазах Раф спустил вниз измерительную ленту.
- Ого! сто двадцать фаланх! Эй, там внизу! Может кто-то принять доску?

- А я говорю, что вам не нужно как раз спускаться! - в который раз втолковывал Раф очевидную истину непоседливым леммингам.
- Комнаты расположены здесь, дальше по коридору, там, куда тётя Лена пошла, видели? А там, куда отправились эльфинит и наш грозный маг, расположена столовая, там сейчас делать нечего, спать надо в своих комнатах.
Детишки преданно смотрели в глаза инквизитору.
- Нет, в столовую я с вами не пойду. Почему? Привидений боюсь. Какая разница почему? Хотите в столовую - идите сами, я вас хоть в корзине, хоть в ведре спущу... судя по звукам, дров там уже нарубили, сейчас очаг будут разводить. Или стоит сказать "дров наломали", потому что казенное имущество общежития хосячок взыщет со всех свидетелей, а я хочу, чтоб мои руки были чисты.
Кстати именно поэтому я сейчас пойду и проверю свою комнату. Может у меня там тоже ведра всякие пристроены?
С этими словами Рафаэл решительно, и не оглядываясь, направился вглубь по коридору.

- О- чччень интересно... Ведро над входной дверью? - протянул Раф голосом "мы всё про вас знаем", - а может быть вы просто боитесь, что оно упадет вам самим на головы, а?! Мелкие негодники, разве ваши родители этому вас учили? Разве не должны вы в первую очередь хорошо учиться и кушать, а не хулиганить в коридорах? Вот теперь кто-нибудь будет окачен холодной водой и еще и ведром по голове получит, думаете это весело? География небось не так весела!

Раф мог бы еще много ворчливых замечаний обрушить на малышей, но внезапно обнаружил себя уже в дверном проеме гостиной. За собственным монологом он не заметил как отправился выполнять просьбу невинных шалунов.
- Эт-то еще что такое? - возмущенно выдохнул священник, - а где лестница?

Наконец один из них не выдержал и осторожно подёргал Рафаэля за плечо.
- Дяденька, дяденька, вы сильно спите?

- Ммм..? - Раф приоткрыл один глаз, поёжился и сквозь непослушные губы пробормотал - Амммввппрррппппффф?
Детишки переглянулись и на всякий случай повторили вопрос.
- Сплю?- Рафаэл бросил взгляд на огромные часы, которые стояли позади у стены, для чего священнику пришлось принять в кресле позу, завидную для многих акробатов.
Вернувшись в сидячее положение, он прокряхтел:
- Эххх-хе... инквизитор не может сильно спать, ибо силы Зла не спят вовсе!
Впрочем назидание не прозвучало достаточно поучительно, так как сам грозный инквизитор в это время усиленно тер глаза.
- Вобщем не сильно сплю, дети. Вернее уже совсем не сплю. Что случилось?